О пришельцах Гредер Арнинг не думал. Они прочно ассоциировались у него с самолетами и бомбами, а их наземные боевые машины он видел только пару раз, да и то мельком, в довоенных телевизионных выпусках новостей. К тому же, танки пришельцев там были серо-песочного цвета, припорошены пылью и копотью, а приближающиеся к ним машины были раскрашены в камуфляж из белых, серых, коричневых и черных неправильных пятен, мешающих даже вблизи определить точные очертания.
Первые сомнения у Гредера Арнинга появилась только тогда, когда неизвестные машины уже были менее, чем в ста шагах от него. Он все никак не мог понять, что "не так" в приближающихся танках. И вдруг его словно окатило ледяной волной: на плоских башнях странных пятнистых машин не было люков! Все несообразности вдруг бросились ему в глаза — и броня, словно покрытая прямоугольной черепицей, и странной формы пулеметы, выглядывающие из полушаровидных башенок, и широченные гусеницы в виде множества крошечных роликов, так не похожие на привычные железные траки... И окраска! Конечно! Пятнистая раскраска танков не была раскраской. Вблизи было хорошо заметно, что белые и цветные пятна переливались друг в друга, ползли, меняя очертания и размер.
— Это не наши, — пробормотал помертвевшими губами Гредер Арнинг.
Ему было страшно, но больше всего он чувствовал досаду — только он мог так легко попасться в ловушку! Бежать было уже поздно — танки были не больше чем в тридцати-сорока метрах — да и некуда. Вокруг были только груды камня на месте рухнувших зданий, да торчащие обломки стен, где не было ни прохода, ни укрытия.
Лицо стоящего рядом Диля Адариса было спокойно, губы беззвучно двигались — очевидно, он молился. Гредеру Арнингу было не до молитв, мысли его путались и неслись кувырком.
Что делать?! Как, как не повезло! Как же можно было так попасть?! А как, наверно, обидно Адарису, он ведь даже не успел выйти из города... Но что же делать?! Ружье! У него есть ружье!... Но чем оно поможет?!... Надо, наверное, снять его с предохранителя или, как это называется, взвести курки. А как это делается?! Не знаю!!!
Гредер Арнинг никогда не имел дела с охотничьим оружием и не знал, как у него взводятся курки. Тем временем танки пришельцев обошли их слева и справа и остановились. Шум двигателей поутих, вместо этого раздался лязг и в корме одного из танков открылся широкий проем, из которого приятно пахнуло теплом.
— Они хотят, чтобы мы полезли туда, — спокойно сказал Адарис и сделал шаг.
— Постойте! — Гредер Арнинг схватил его за руку. — Вы полезете туда?! К пришельцам?!
— На все воля Единого, — Адарис сотворил знак спирали. — Господь не оставит меня и в этом испытании. В поле много тропинок, но только Он знает правильный путь.
Гредер Арнинг остался один. Он чувствовал, как страх обволакивает его липкой пеленой. С ужасом он понял, что знает слишком много. Электростанция, мэрия на улице Рамелиса, даже их убежище — что сделают пришельцы, когда узнают об этом?
Арнинг уже знал, что он должен сделать. Вскинуть ружье, целясь в ближайший танк. Или броситься бежать, чтобы получить гарантированную пулю в спину. Знал и не мог решиться. Как страшно умирать, когда тебе всего лишь двадцать семь лет, и даже жизнь после конца света кажется бесконечно краше неизвестности, ожидающей по ту сторону...
Два ближайших пулеметных ствола чутко сдвинулись, нацеливаясь на него, и Гредер Арнинг сдался. Широко размахнувшись, он отбросил ружье — оно зарылось в снег где-то у подножья стены разрушенного дома — и, ругая себя за малодушие и задыхаясь от позора, покорно побрел к ожидающему его танку.
Броневая плита задвинулась обратно, внутри было темно и тепло, все было покрыто шершавым на ощупь мягким материалом, поглощающим звуки, и Гредер Арнинг постепенно начал погружаться в сон. Под конец он успел с горечью подумать, что его даже никто не хватится — все решат, что он ушел вместе с Адарисом.
Так, собственно говоря, и будет. Нейл Вифинис и Леттер Ярки, вернувшись в убежище нагруженные припасами из раскопанного магазина, только пожмут плечами. Мягкосердечная Ланта Вифинис немного всплакнет, вспомнив, что Гредер Арнинг ушел без ничего, даже без теплых вещей. Неудобно почувствует себя доктор Тайдемар Станис, посчитав уход свояка чем-то вроде своей врачебной неудачи. Только маленькая Рита заподозрит что-то неладное, потому что дядя Гредер всегда выполнял обещание помочь ей с уроками, но ее мнения никто не будет спрашивать.
О пришельцах же никто из них так и не узнает. Младший офицер, которому в плен сами сдались два филита, полностью удовлетворит свое тщеславие. Такое случалось в этой войне, но не на его корабле, и целый вечер он будет героем кают-компании. Стремясь побыстрее получить заслуженную славу, младший офицер перестанет интересоваться Галаной и не станет обстоятельно обследовать город, как собирался вначале, а только пройдет его насквозь, никого и ничего не обнаружив, поскольку падающий снег снизит чувствительность инфракрасных детекторов и биоискателей. Снег же засыплет и следы танковых гусениц, а немногим свидетелям никто не поверит. Начальство на корабле получит рапорт о том, что город чист и его можно не заносить в список целей для повторного удара, и будет этим удовлетворено. Допрашивать же пленных никому, естественно, и не придет в голову. Их просто занесут в базу данных и отправят на базу Восток, где требуются новые поступления.
Наверное, если бы Гредер Арнинг узнал, что благодаря его пленению на Галану не обрушились бомбы, он смог бы восстановить пошатнувшееся самоуважение. Однако этого не произошло, и ему пришлось искать душевное равновесие другими способами.
Гредера Арнинга забрали первым. Филит в странной одежде (зеленовато-серый комбинезон с яркими глянцевыми розово-оранжевыми полосами и такого же цвета большим треугольником на правой стороне груди) и с серым пластиковым ошейником внезапно появился в дверях их камеры и, ткнув в Арнинга пальцем, жестом показал ему — пошли, мол. Диль Адарис должен был остаться, и Арнинг был втайне рад этому. Инженер был свидетелем его позора, и Арнингу не хотелось его больше видеть.
Однако уже на пороге он обернулся (Арнинг уходил, не прощаясь: когда уводят из камеры с вещами, нужно не прощаться, чтобы потом не вернуться обратно). Диль Адарис медленно и плавно творил знак спирали — благословлял Арнинга на дорогу.
— Спасибо, Диль! — срывающимся голосом крикнул Гредер Арнинг. — Удачи вам! До свидания!
Пусть он и нарушил традицию, но это было не важно. И в самом деле, разве у пришельцев должны работать филлинские приметы?
Что сказал в ответ Адарис, Гредер Арнинг уже не услышал. Дверь за его спиной закрылась, сухо щелкнув, и провожатый повел его по узкому тускло освещенному коридору, в конце которого виднелась еще одна дверь. За ней оказался лагерь. Самый настоящий лагерь для военнопленных, точно такой, как он видел в кино. Высокая ограда из частых рядов проволоки, длинные серые бараки, не хватало только сторожевых вышек по углам. Время от времени навстречу попадались филиты в таких же серо-зеленых комбинезонах с яркими полосами, но, как заметил Арнинг, без треугольников на груди.
Впрочем, Гредер Арнинг не особенно смотрел по сторонам. Он полагал, что его ведут на допрос, и лихорадочно думал о том, как избежать ответов на самые неприятные вопросы. Конечно, у пришельцев должны быть детекторы лжи — он неоднократно читал о них в фантастических рассказах. Правда, в одном таком рассказе главный герой обманул это устройство, всякий раз говоря правду, но не всю правду. Но сможет ли он проделать то же самое? Наверное, лучше всего будет отвечать на вопросы максимально лаконично, чтобы не сказать ничего лишнего.
Тем временем, провожатый привел его к одному из одинаковых темно-серых бараков и бесцеремонно распахнул дверь. Гредер Арнинг немного приободрился: если бы внутри его ждали пришельцы, конвоир вряд ли бы вел себя настолько уверенно.
Зайдя вслед за ним в барак, Гредер Арнинг оказался в небольшом тамбуре с лавками вдоль стен. Провожатый жестом приказал Арнингу сесть и прошел через следующую дверь, оставив его в одиночестве. Вернулся он через несколько минут в сопровождении еще одного человека в комбинезоне и с ошейником, попрощался с ним по-баргандски и удалился.
Гредер Арнинг оставался сидеть, откровенно разглядывая человека в комбинезоне — про себя он решил называть его "начальником" из-за большого яркого ромба на том же месте, где у конвоира был треугольник. Начальнику на вид было лет тридцать пять, он был невысоким, широкоплечим, коротко стриженым, с открытым привлекательным загорелым лицом и печальными серыми глазами. Гредер Арнинг мысленно вздохнул. Начальник вызывал в нем симпатию. Обидно, если это всего лишь новый тюремщик или, еще того хуже, подручный пришельцев.
— И кто ты такой будешь? — вдруг негромко спросил начальник словно бы про себя. — Понимаешь по-баргандски?
— Понимаю, — ответил Арнинг. Он давно не говорил на этом языке, и слова выходили из него с трудом. — Меня зовут Гредер Арнинг. Я из Чинерты.
— Кен Собеско, Гранида, — представился начальник. — Бригадир. Интересно, чинетов у меня еще не было.
— Где мы? — спросил Гредер Арнинг. Язык вспоминался тяжело, и поэтому поневоле приходилось быть лаконичным. — В какой стране?
— Не знаю, — пожал плечами Кен Собеско. — Где-то в Северном Заморье. То ли Фидбаллор, то ли Венселанд. Во всяком случае, здесь много и тех, и других.
— А... какой сегодня день? — снова задал вопрос Арнинг. После пленения он потерял счет времени и не знал даже, утро сейчас или вечер.
Собеско оттянул рукав комбинезона и посмотрел на часы. Гредер Арнинг почувствовал что-то вроде зависти — у него самого часы отобрали пришельцы, которые заодно обшарили рюкзак Диля Адариса и конфисковали все металлические предметы, включая иголки и котелок.
— Четырнадцатое, — наконец сказал Собеско. — Начало седьмого утра. Скоро завтрак.
— Скажите, скоро меня будут опрашивать? — решился Гредер Арнинг.
— Что? — не понял Собеско.
— Опрашивать. Задавать вопросы. Выяснять, — попытался разъяснить Арнинг, подбирая слова.
— А!... Допрашивать?! Нет, здесь никого не допрашивают. Мы пришельцам не интересны. Мы здесь работаем. Дробим щебень и грузим. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал Гредер Арнинг. То, что все секреты останутся при нем, принесло ему огромное облегчение. — Извините, я давно не говорил по-баргандски. Нужно время вспомнить. Вообще-то, это у меня второй иностранный язык.
— Второй? — переспросил Собеско. — А какой тогда первый?
— Картайский. И чуть-чуть гранидский. Но я его почти забыл.
— Вспомнишь, — заявил Собеско по-гранидски. — Слушай, да ты просто бесценный человек. Я сам картайского не знаю, а местные не понимают баргандского. А с пришельцами только баргандский проходит. Понял?
— Понял, — покорно кивнул Арнинг, хотя на самом деле он не понял ничего.
— Вот и отлично. Ты кем был до войны?
— Бизнесменом, — нехотя признался Гредер Арнинг, отчаянно чувствуя свою ненужность.
— Здорово! — восхитился Собеско. — Вот это мне и нужно! Будешь моим заместителем. Правда, меня самого только вчера бригадиром назначили, но ничего. Будем учиться вместе. Идет?
Идет! — Гредер Арнинг с удовольствием пожал крепкую ладонь Собеско.
Нежданно-негаданно он выбился в начальство, а его знания вдруг оказались востребованными. И где?! Гредер Арнинг рассмеялся, а потом и вовсе захохотал во весь голос, размазывая слезы по щекам. Кен Собеско сначала удивленно смотрел на него, а затем засмеялся и сам.
Гредеру Арнингу было немного неудобно перед своим новым знакомым. Но он опасался, что его знаний баргандского не хватит, чтобы объяснить Собеско весь юмор ситуации.
Когда спустя полчаса после утренней поверки дверь снова отворилась, почти никто даже не повернул головы. Ну и что? Всего лишь еще один новичок. Сколько их здесь было и сколько еще будет, и какое это имеет значение, когда впереди еще целый день жизни и, что, может быть, еще важнее, покоя?
Драйден Эргемар вполголоса следил за новеньким. После того как вчера вечером на пороге вот так же появился Дилер Даксель, он постоянно ждал от каждого новоприбывшего чего-то необычного.
Этот человек подходил под понятие необычного. Он был одет в полушубок на меху, толстые штаны и меховые сапоги, которые, как вспомнил Эргемар, называются унтами. На голове его криво торчала самая настоящая меховая шапка с полуопущенными ушами. В руках он держал за лямки набитый чем-то рюкзак. Такое Эргемару приходилось видеть только в кино и на картинках, и мысленно он назвал новичка "полярником".
"Полярник" неподвижно стоял у двери. Что он видит? — подумалось Эргемару. Большая комната, почти зал, несколько рядов разобранных и застланных коек, три десятка человек — мужчин и женщин, пожилых и почти подростков. Два широких окна, забранных мелкой сеткой, грязно-белые стены с нацарапанными черенками ложек надписями на нескольких языках и непристойной картинкой, в фигурантах которой при желании можно угадать пришельцев. Две кабинки — туалет и душевая — в углу. И, если он задерет голову вверх, крошечный глазок следящей камеры.
Потоптавшись с минуту у порога, "полярник" неуверенно пошел по направлению к одному из окон. Там, рядом с уголком, который занимали Эргемар, Даксель и Эстин Млиско, стояла аккуратно застеленная пустая койка. Таких коек было несколько, но новенький почему-то выбрал именно эту.
Эргемар продолжал следить за тем, как "полярник", встав у свободной койки, неуверенно окинул взглядом комнату и наконец положил на кровать свой рюкзак. Подождал еще немного и начал, не спеша, раздеваться. Снял шапку, полушубок, стянул через голову один за другим два свитера, начал было расстегивать рубашку, но остановился — и правильно: комната не отапливалась, и в ней было довольно прохладно. Покончив с верхней одеждой, стянул с себя унты и штаны, оставшись в темно-серых спортивных брюках.
После этого "полярник" перестал быть полярником и превратился в невысокого немолодого человека непримечательной наружности. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, но Эргемар знал, что новенькие, доставленные прямо с воли, часто выглядят старше, чем на самом деле. Ему было интересно, откуда прибыл этот новичок, но он пока воздерживался от вопросов. Кроме родного горданского и нескольких слов по-зермандски, он не знал ни одного иностранного языка и поэтому не торопился начинать разговор.
Молчал и новенький. Он забрался с ногами на койку и следил, как Эстин Млиско пытается перетасовать самодельные карты, сделанные из листков блокнота. Затем он молча покопался в своем рюкзаке... и протянул Млиско почти новенькую колоду карт в прозрачном плексигласовом футляре.
— Это серьезная заявка, — сказал по-баргандски Млиско, принимая дар. — Я так понимаю, вы хотите присоединиться к нашей компании?
— Не так быстро, — попросил новенький. — Я плохо знаю баргандский. Только школа, да. Я — Чинерта, Диль Адарис. Кто-то говорит по-чинетски?
