Решено. Так и следует поступить. А Кирстена пора ставить на место. Стайс почувствовал, как его сухие губы непроизвольно растягиваются в улыбку. Он снова ощущал себя молодым, сорокалетним, как почти четверть века назад, когда он принял бразды правления у своего мягкотелого папаши. Да, в те времена проявлять мягкотелость было смерти подобно! Старые монополии, выросшие из железных дорог и сталелитейных заводов, рушились под собственной тяжестью, и молодые хищники наподобие его самого азартно рвали их на части, заглатывая кусок за куском и яростно грызясь друг с другом из-за добычи.
И откуда Кирстену, бывшему в те годы всего лишь молодым сопляком, знать, что такое настоящая драка?! Старые бойцы еще покажут, что у них есть порох в пороховницах! Для начала...
Автомобиль мягко затормозил перед небоскребом корпорации "Оронт" и предупредительный секретарь распахнул перед Стайсом дверцу. Второй секретарь, как обычно, ждал сбоку, держа наготове папку с бумагами на подпись.
Не сейчас. Первым делом нужно сделать парочку звонков — сдвинуть с места несколько камешков, которые потом обрушатся мощной лавиной на голову самоуверенного президента Кирстена... Стоп! А это еще что?!
На полдороге к лифту Стайса перехватил невысокий, но очень серьезный полицейский с нашивками старшего капитана.
— Господин Стайс? Старший капитан Прейн. Прошу прощения, но не могли бы вы последовать за мной?
— Что? — от неожиданности Стайс едва не поперхнулся. — Это арест?!
— Никак нет, — полицейскому было не по себе, но он держался уверенно и спокойно. — Всего лишь задержание. Вот ордер, подписанный прокурором.
Стайс быстро пробежал взглядом бумажку. Все чин по чину, и подписано прокурором Реперайтера Тревисом. Но какой наглец! Надо будет принять меры, чтобы этого Тревиса потом не взяли даже младшим санитаром труповозки! Что же, ему будет приятно посмотреть, как этот тип потом будет униженно лизать его туфли, принося извинения за этот наглейший произвол.
Хорошо бы представить на месте Тревиса его хозяина — Кирстена. Нет, этот лизать туфли не будет. Ну и ладно. Кирстена надо ломать. Быстро и жестоко, как во времена его молодости. На кого руку поднял, мерзавец?!
Стайс совершенно спокойно дал препроводить себя к приткнувшейся у тротуара незаметной машине с крошечной полицейской эмблемой на лобовом стекле. Ему было даже забавно. Что, интересно, захочет от него Тревис, то есть, Кирстен? И как скоро явится его адвокат с кучей журналюг, требованием об освобождении и извинениями от всех полицейских чинов, начиная от министра внутренних дел? Нет, Кирстен явно потерял голову. Неужели он не понимает, что такими методами он только ускорит свой бесславный конец?...
Автомобиль, нырнув в поток машин, через две квинты въехал в ворота ничем не примечательного двухэтажного особняка, скрывавшегося за частоколом декоративных елочек. Стайс снова еле заметно улыбнулся. Очевидно, его ждет очередная встреча с глазу на глаз. Уж не с самим ли Кирстеном, избравшим такой экзотический способ приглашения к разговору? В любом случае, сейчас он согласится только принять капитуляцию.
Предупредительный полицейский провел Стайса в вестибюль и передал двум мрачным парням в штатском, ничем не напоминавшим громил из президентской охраны. Один из них, высокий и очень худой, то и дело покашливал, прикладывая к губам смятый платок. Второй, почти на голову ниже напарника, поражал нездорово-бледным цветом лица, на котором, казалось, жили одни только яростные черные глаза, бессильно пытавшиеся прожечь Стайса своими жгучими взглядами.
Тем не менее, оба этих странных конвоира были вооружены длинноствольными пистолетами с глушителями, и Стайс не без появившейся вдруг робости последовал за ними на второй этаж, а далее — в большую угловую комнату.
Комната была ярко освещена, но Стайс не сразу узнал человека, сидящего за длинным канцелярским столом. Кирстен? Нет, конечно. Кого же он тогда прислал вместо себя? Прокурор Тревис? Нет, ему сейчас под шестьдесят, а это...
— А, господин Стайс! Рад вас видеть. Здесь. Присаживайтесь.
Буремен! Начальник президентской охраны, специалист по темным делам. Очевидно, станет хамить и запугивать в надежде найти слабину... Не дождетесь!
— Что вы здесь делаете, Буремен? — нарочито грубо спросил Стайс, усаживаясь в предложенное кресло. — Какого черта вам нужны эти дешевые эффекты? Или вас уже успели назначить городским прокурором?
— А ну, молчать! — рявкнул в ответ Буремен. — Прокурора тебе?! Здесь вопросы задаю я!
— Да ты на кого тявкать вздумал?! — Стайс начал вставать с кресла, медленно закипая. За последние пятнадцать лет с ним никто не смел так обращаться. — Да ты знаешь...
— Сидеть! — процедил сквозь зубы Буремен. — Не возникай, гнида!
Двое конвоиров бесцеремонно сдернули миллиардера и владельца заводов, банков и телеканалов обратно в кресло, добавив для порядка пару подзатыльников — не сильных, но обидных.
— Так что вы мне хотите сказать? — ледяным голосом спросил Стайс.
Он уже полностью успокоился. Война начата, и противник успел сделать первый ход. Что же, у него найдется, чем ответить.
— Значит, слушай сюда, — наглым тоном сказал Буремен, наклонясь над столом. — Ты мужик деловой, поэтому сразу перейдем к делу. Ты у народа нахапал кучу денег. Пора, значит, возвращать награбленное.
— Интересно, — с иронией сказал Стайс. — И сколько это я награбил?
— Щас посчитаем, — Буремен невозмутимо взял со стола тоненькую папочку. — Пятидесятые годы мы брать не будем, в той каше уже никакой черт не разберется. Так что, начнем с шестьдесят первого, когда ваша компания "Оронт" получила от государства целевой кредит в семьсот сорок миллионов на поставку дорожной техники. Технику вы поставили и дороги построили, но обошлось это вам, по нашим сведениям, миллионов в триста восемьдесят — четыреста. Разницу вы положили себе в карман. В дальнейшем подобные трюки повторялись вашими компаниями каждый год. Кредиты, налоговые и таможенные льготы, разнообразные федеральные программы, финансирование проектов — от всего вы имели свой куш. И это не говоря о банальной неуплате налогов. И о так называемой Национальной инвестиционной компании, за которой стояли вы и которая принесла вам около двухсот миллионов, изъятых из кошельков доверчивых горданцев. Всего же за двенадцать лет ваши фирмы теми или иными способами выкачали из бюджета Горданы что-то около восемнадцати с половиной миллиардов брасов. По самым скромным подсчетам.
— И я это должен вернуть? — с улыбкой спросил Стайс. Ситуация становилась все забавнее и забавнее.
— Совершенно верно.
— И каким образом?
Буремен взял со стола другую папку.
— Насколько нам известно, в центре вашей империи находится холдинговая компания КИРИН. Ей принадлежат контрольные пакеты акций двадцати семи фирм, каждая из которых владеет по 1,99% акций банка "Северо-восток" и страховой компании "Эледа". Так как эти пакеты акций меньше 2%, вышеназванные двадцать семь фирм могут не сообщать о своих вложениях руководству реперайтерской фондовой биржи и, понятное дело, не сообщают. В свою очередь, в собственности банка "Северо-восток" находятся 24,9% акций корпорации "Оронт", а страховая компания "Эледа" владеет точно таким же пакетом акций компании "Ренгер". По странному совпадению, инвестиционному фонду "Радуга", который является официальным владением вашей семьи, принадлежит 22% акций "Оронта" и 21% — "Ренгера". Все вместе это, как мы видим, не дает контрольного пакета, но недостающие до него, соответственно, 3,2 и 4,2% мы найдем в том же холдинге КИРИН и его подопечных фирмах. Подобная схема позволяет "Оронту" и "Ренгеру" считаться публичными акционерными компаниями, что дает некоторые льготы в налогообложении и повышает курс их акций на бирже. Наконец, имея контроль над "Северо-востоком", "Эледой", "Оронтом" и "Ренгером", а также располагая в качестве подсобного инструмента холдинговой компанией КИРИН и фондом "Радуга", вы создали систему перекрестного владения акциями, насчитывающую, по меньшей мере, сто восемнадцать фирм, не считая дочерних. Очень, знаете, элегантно. Одна корпорация владеет акциями десятка других, у нее самой контрольный пакет тоже находится в собственности дружественных акционеров, и, что самое главное, большинство пакетов не превышает 2%. Публика же, в блаженном неведении, и не подозревает, что все это богатство контролируется одним лицом — вами!
— Небезынтересно, — хмыкнул Стайс. — Ну и что?
— Как что? Это же дает просто неограниченные возможности ухода от налогов или перекачки средств, которые ваши компании получают в виде государственных кредитов. А какой простор возникает при реализации различных программ и проектов!... Ну, и добавим такую маленькую подробность, что наличие подобной системы позволяет вам манипулировать курсами акций ваших компаний и получать дополнительный доход за счет игры на бирже.
— Я все-таки, еще не совсем понимаю, что вы от меня хотите, — сухо сказал Стайс, неприятно пораженный осведомленностью Буремена. — Учтите, я не намерен тут терять время с вами.
Буремен встал из-за стола и подошел вплотную к Стайсу.
— Вы сделали одну небольшую ошибочку, — доверительно сказал он. — Вы решили сложить все яйца в одну корзинку, и теперь тот, кто владеет КИРИНом, владеет всей вашей империей. Сама холдинговая компания является частной фирмой и записана на подставных лиц. Здесь нам бы и кранты, но вы, чтобы подстраховаться, назначили самого себя директором и выписали себе генеральную доверенность на акции компании КИРИН. Вы можете делать с ними все, что хотите, не спрашивая согласия формальных акционеров. Так вот, я хочу, чтобы вы эти акции нам подарили.
— Вам? — насмешливо переспросил Стайс. — Это кому — вам?
— Конкретно, государственному фонду "Возрождение", который займется расселением беженцев с Восточного континента и освоением Дальнего Запада, — Буремен достал еще одну папку и выудил из нее листок бумаги. — Вот. Прочтите и подписывайте. Не беспокойтесь, вы передаете свою собственность в надежные руки.
— Да вы с ума сошли! — Стайс ошеломленно смотрел на Буремена. — Вы что, думаете таким образом завладеть...? Да вы не просто идиот!... Вы... Вы...
— А ну-ка, ребята, вразумите слегка господина Стайса, — ласково приказал Буремен. — Чтобы вспомнил, где находится.
Пара жестких тычков под ребра заставила миллиардера болезненно поморщиться.
— Господин Буремен, я понимаю, что вас подставили самым немилосердным образом, — сказал Стайс, стараясь говорить спокойно. Это было трудно: его разбирал нервный смех. — Неужели вы не видите, что ничего из этого не получится? Так дела не делаются. Я не тот человек, которого можно изъять из обращения и держать под арестом несколько часов подряд, домогаясь от меня подписи под каким-то документом. Да уже сейчас мои люди подняли такой шум, что завтра вас всех вынесут вперед ногами! Не говоря уже о том, что мое задержание абсолютно незаконно...
Незаметный за грудой папок на столе телефон тихонько тренькнул. Буремен снял трубку, выслушал, буркнул: "Да, пусть идет", и с усмешкой повернулся к Стайсу.
— Кстати, насчет вашего задержания. Сюда ломится ваш адвокат. Кажется, ему не терпится присутствовать при нашем разговоре. Вы увидите, это будет очень поучительно.
Минуту спустя в коридоре послышался шум, и в комнату ворвался Старый Крыс — один из доверенных помощников Стайса, пройдоха и крючкотвор, служивший еще его отцу.
— Кого я вижу! — радостно завопил Старый Крыс, протягивая к Буремену свои маленькие сухие ручки. — Начальник президентской охраны собственной персоной! Прокурор Тревис признал свою ошибку! Он больше не хочет видеть господина Стайса, он, собственно, его и не увидел. Я полагаю, у вас нет больше нужды общаться с моим подзащитным?!...
Стайс внутренне подобрался. "Признать ошибку" было кодовой фразой, означающей некие серьезные осложнения. О чем хочет предупредить его старый пройдоха?
Впрочем, об этом позже. Беседа закончена. Сейчас они с Крысом покинут это негостеприимное здание и начнут готовить ответный удар...
— Вот неугомонный, — поморщился Буремен. — А ну, ребята, шлепните-ка господина адвоката, чтобы не вопил тут попусту.
Откуда-то из-за спины Стайса раздался хлопок, и Старый Крыс, осекшись на полуслове, вдруг повалился на ковер. На его лице застыло выражение глубочайшего изумления.
— Не люблю адвокатов, — с подкупающей искренностью признался Буремен. — Так, на чем мы с вами остановились?
— Это невозможно! — прошептал Стайс.
Он вдруг понял, что оказался в руках маньяков и параноиков.
— Возможно, возможно, — успокоил его Буремен. — Вы теперь убедились, мы пойдем до конца. Соглашайтесь, не доводите дела до рукоприкладства. Вы уже немолодой человек, шестьдесят четыре года скоро. Пора и об отдыхе подумать. Вы не смотрите, мы у вас все не отбираем. Все ваши банковские счета останутся при вас, яхты, дворцы и виллы — тоже. Будете жить как в раю, вам ведь раньше не до того было, верно? Пересидите с полгодика на нашей даче, а потом вернетесь потихонечку.
— Где пересидите? — переспросил Стайс, остро чувствуя нереальность происходящего. — На какой еще даче?
— Ах, да. Вот, возьмите, прочитайте.
Стайс взял новый листок и с неудовольствием отметил, что руки у него дрожат. Может, и вправду, на покой?...
Буквы расплывались у него в глазах, но он все же нашел в себе силы сфокусировать взгляд. Это было кем-то очень толково составленное заявление от имени его и одиннадцати его коллег по большому бизнесу. В тексте скупыми и проникновенными фразами говорилось, что нынешние тяжелые времена требуют новых людей и новых идей, и престарелые бизнесмены не находят в себе сил возглавить процесс перемен. Будучи патриотами своей страны, они передают свои компании народу Горданы, чтобы он распорядился этой собственностью для блага родины. В завершении говорилось о том, что двенадцать подписантов, дабы не мешать этому процессу, на время покидают страну, чтобы отдохнуть от прежних дел.
— Мы работали во имя славы и процветания нашей страны. Но теперь для решения новых задач нужны новые люди. Шагайте через нас, — вслух прочитал Стайс окончание заявления. — Это еще что за дичь?!
— Эта, как вы выразились, дичь, поможет вам красиво уйти, — разъяснил Буремен. — Разве когда вы это читали, в вас не поднялась волна патриотизма? Вас будут считать героями.
— А если я не захочу стать героем? — жестко спросил Стайс.
— Если захочет родина, героем у нас станет каждый, — кажется, Буремен процитировал нечто из своего офицерского прошлого. — Тогда нам, увы, придется действовать длинным путем. Глава корпорации "Оронт" Дилер Стайс скоропостижно скончается от сердечного приступа. Как вы думаете, ваш сын и наследник будет более сговорчивым?
— Н-да, — Стайс еще раз взглянул на труп адвоката, под которым уже растеклась по ковру красная лужица. — Вы очень решительные господа, этого у вас не отнять. Где и что я должен подписать?
— Вот это уже разговор! — радостно вскричал Буремен. — Вот. Дарственная о передаче акций холдинговой компании КИРИН фонду "Возрождение". Заявление на имя председателя правления компании об увольнении вас, как директора, по собственному желанию. И, кроме того, ваша подпись под обращением.
