— Если вы согласитесь стать гарантом, это будет означать, что вы станете как бы хранителем наших обязательств, — добавил лысый. — Таким образом, мы будем держать слово не только друг перед другом, но и перед вами. Это намного сильнее.
— Кроме того, это будет хорошо восприниматься публикой, — усмехнулся молодой. — Одно дело — слово нескольких, пусть даже уважаемых бизнесменов, и совсем другое — гарантия принца Императорского Дома.
— Хорошо, — кивнул Кэноэ. — На тех условиях, которые были здесь высказаны, я готов дать вам согласие быть гарантом вашего предприятия, если оно будет преследовать исключительно заявленные мною цели.
— Слово сказано, — хрипло каркнул самый старший из присутствующих, насупленный старик с длинными седыми волосами. — Теперь очередь за делом.
— Я могу считать, что вы в игре, Лиолз? — быстро спросил Граух.
— Не так быстро. Все вы, молодые, вечно торопитесь... Такие дела необходимо сначала просчитать. С одной стороны, взносы должны быть достаточно низкими, чтобы создать массовость...
— Массовость будет, не волнуйтесь, — заметил лысый. — Местный народ дико боится потерять работу.
— ...С другой стороны, нам необходимо отвадить сразу всю голытьбу, которая не работает, а мотается по кабакам...
— Какие проблемы? — усмехнулся Граух. — Введем дифференцированные взносы, и всего делов.
— Это значит, создавать базу данных, — просипел старик. — Снова расходы.
— Единовременные, — включился в разговор до этого молчавший интеллигентного вида молодой человек в черной рубашке. — Потом поддерживать ее — это не так сложно.
— Господа, господа, — снова послышался голос невидимого участника. — Все это частности, которые потом можно будет решить в рабочем порядке. Давайте договоримся о главном. Кто в деле? Вы, Граух, как инициатор, Труамн, Кхел, Саа?
Молодой, лысый и человек в черной рубашке согласно кивнули.
— Баарихт?
— Играю, — последний участник конференции согласно наклонил голову.
— Лиолз?
— Я пока воздержусь, — проворчал старик. — Может быть, присоединюсь попозже.
— Я тоже в деле, значит, нас шестеро. Как делим?
— Поровну, — сказал Граух. — И по три четверти пая для тех, кто присоединится до конца года.
— Полный пай, — предложил старик. — С условием равной доли расходов. Все равно, прибыли в ближайшие года два вы не увидите.
— Хорошо, — кивнул Граух. — Теперь управление. Предлагаю по одному директору от каждого из нас.
— Идет, — сказал лысый. — Ладно, руководишь ты, раз уж начал. Но вы согласитесь, ваше высочество, стать у нас почетным председателем? Для порядку.
— Я готов, — Кэноэ с интересом посмотрел на собеседников. — Но учтите, раз вы привлекаете меня к делу, я требую, чтобы меня по-настоящему держали в курсе. И хочу, чтобы вы не забывали: главная цель этого предприятия — не получение доходов, а улучшение условий жизни людей!
— Мы принимаем ваши условия, ваше высочество, — Граух с уважением наклонил голову. — Кстати, если наше предприятие завершится успехом, мы и в самом деле изменим жизнь в Старом Городе. У рабочих появится страховка, и они будут меньше зависеть от милости своих хозяев.
— Нужно прикинуть, кто еще может быть против, — проворчал лысый. — Однозначно — ростовщики...
— Это все — частности, — прервал его голос с погашенного экрана. — Я думаю, более предметный разговор можно будет повести, скажем, завтра, идет? Давайте дадим название нашему новому предприятию, чтобы символизировать его основание, и вернемся к своим текущим делам.
Около минуты стояла тишина.
— В нашей державе одна страховая компания уже есть, — вдруг сказал молодой. — Она так и называется — государственная. А мы назовем свою Императорской! "Императорская страховая компания". Вы не возражаете, ваше высочество?
Кэноэ, естественно, не возражал.
— А вы интересный человек, ваше высочество, — заметил Граух, когда экран связи погас и конференция завершилась. — С моими жильцами вы разговаривали на одном языке, с нами — совсем на другом. Вы умеете говорить с людьми именно так, чтобы к вам прислушивались. Наверное, вас этому учили?
— Учили? — удивленно переспросил Кэноэ. — Такому — определенно, нет. Мне кажется, все люди разные, и с каждым поэтому нужно говорить чуточку по-другому. Никогда об этом не задумывался...
Внезапно браслет на его руке издал несколько прерывистых писков.
— Увы, но мне надо возвращаться, — со вздохом сказал Кэноэ. — Скажу, мне было интересно общаться с вами и вашими... знакомыми. Раньше я редко встречал людей, подобных вам. В вас чувствуется уверенность в себе и совершенно не заметно страха. Интересно, вам придает силы ваша собственность?
— Скорее, привычка рассчитывать только на себя. А насчет собственности... Вы разрешите мне доставить вас на моем собственном гравикатере?
— Это будет весьма кстати. Кажется, мне надо здорово поторапливаться.
Еще бы не поторопиться, когда вызывает сам Император, пусть он и приходится родным дядей. Кэноэ шагал по коридорам Дворца, чувствуя нарастающий дискомфорт. Ему было жарко, церемониальный плащ так и норовил коварно обмотаться вокруг ног, парадная портупея была плохо подтянута и раздражающе звякала в такт его шагам. Однако хуже всего была неизвестность. Все семейные проблемы дядя решал, как правило, просто, по-родственному, и официальный вызов явно означал что-то необычное и, наверняка, неприятное. Очевидно, его вояж в 38-ю провинцию должен был повлечь за собой не простую нахлобучку, а нечто похуже.
Проклятый надзорник! Отомстил, все-таки! Кэноэ чувствовал, что боится неизбежного наказания. Ему было стыдно за этот страх, но он ничего не мог поделать с собой, что было особенно неприятно.
— Привет, Кэно!
Негромкий мелодичный голос — словно луч света в хмуром царстве пасмурных дум. Кээрт! Вернулась!?
— Привет, рад тебя видеть. Ты сегодня такая красивая.
Дежурный комплимент, но соответствующий истине. Как всегда.
— А ты — такой нарядный.
— Есть причина.
— О тебе так много говорят, — хитро прищурилась Кээрт. — Может, расскажешь? Или я тебя задерживаю?
— Пожалуй, нет.
Все равно, конкретного времени на аудиенцию ему не назначили, а ждать придется в любом случае.
— Итак, все случилось позавчера утром, — начал он, — увлекая Кээрт в боковой коридорчик, где их никто не должен был побеспокоить. — За завтраком моя мама заметила, что наша повариха Нриант сама не своя...
Вначале он старался говорить в юмористическом тоне, каким он обычно описывал Кээрт свои похождения, но у него ничего не выходило. Незаметно он перестал смеяться и острить, а излюбленные им длинные и детальные описания сменились скупыми точными фразами. Он сам удивлялся происшедшим с ним переменам и даже немного пугался их, зато все прочие страхи исчезли словно сами собой. Действительно, зачем ему бояться, если он не совершил ничего такого, чего можно было стыдиться?
— Спасибо, — тихо поблагодарила его Кээрт. — Ты молодец.
— И тебе спасибо, — сказал Кэноэ. — Знаешь, мне надо было рассказать кому-то, чтобы лучше понять...
— А ты изменился, Кэно, — произнесла вдруг Кээрт со странной интонацией. — Ты будто повзрослел.
— За два дня? — засомневался Кэноэ.
Ему не хотелось признаваться самому себе, что он и в самом деле изменился.
— А для этого не нужно много времени. Просто раньше для тебя все было каким-то не совсем настоящим, не взаправдашним. А теперь все по-иному. Ты начал жить по-настоящему, Кэно.
— Да? — пробормотал Кэноэ.
Сам он не был в этом так уж уверен. Он не рассказывал Кээрт о своих сегодняшних приключениях, и история с "Императорской страховой компанией" казалась ему сейчас авантюрой, из которой никак не могло получиться что-то стоящее.
— Ладно, Кэно, — Кээрт взяла его за руки. — Иди. И ничего не бойся. Ты сделал то, что должен был сделать, так пусть свершится то, чему суждено.
Интересно, уже и Кээрт стала выражаться цитатами из книг?...
...А к Императору его пропустили почти сразу же. Исполняя сложное ритуальное приветствие, Кэноэ украдкой оглядывал зал для малых аудиенций. Все, ну, абсолютно все было так, как того требует порядок. Даже Большую Печать извлекли из сейфа, и специальный служитель держал ее на шелковой подушечке.
Это в случае чего — топором не вырубишь. Амба. Истина в последней инстанции.
Император был трезв, что для этого времени суток было весьма редким явлением, и Кэноэ еще не решил, считать это хорошим предзнаменованием или нет.
— Нам доложили о вашей поездке в 38-ю провинцию, — сказал Император своим негромким глухим голосом.
Ну вот. Началось.
— ...Управление Двора представило отчет, в котором дана высокая оценка вашим действиям...
Вот это сюрприз! Ай да Меркуукх! Так что, выходит...
— ...От нашего имени Мы подтверждаем все данные вами обещания и обязательства...
Здорово! Это такая гора — с плеч! Но впредь надо будет обещать поменьше и поосторожнее...
— ...Вы достойно представляли Императорский Дом, принц Кэноэ, но Мы полагаем, вам следует остепениться...
Оп-па! Таки не обошлось без неприятностей.
— ...Мы считаем, вам пора жениться...
Что?!!
— ...Вы и ваша невеста, принцесса второго ранга Кээрт, предстанете перед Звездным Алтарем в канун праздника Спелых Ягод...
Это же через две декады! Не надо! Я не готов!... Подождите!... Спа...
— ...Принц Тви оэро-Кэноэ Кэвирноэрон! (встать на одно колено, взор упереть в подножие трона) Получите Императорский рескрипт о женитьбе!
С лязгом щелкает Большая Печать. Которую топором не вырубишь. Теперь все.
А может быть, жениться на Кээрт — это не так уж и плохо?...
Глава 56. Бессмысленность сбывшейся мечты
Темнота застала их на узкой лесной дороге. Дождь то прекращался, то снова начинал моросить, ноги скользили по мокрым листьям, и настроение Либсли Ворро окончательно опустилось ниже нулевой отметки. Как обычно в такие минуты, он был раздражителен, ворчлив и зол на весь мир вообще и Кисо Неллью — в особенности.
— И дернул тебя черт выбрать эту дорогу, — вполголоса ругался он, шлепая по лужам. — Завел в самую глушь, тут тебе ни обсушиться, ни согреться, даже остановиться и пожрать — и то негде.
— А кто предложил перебираться на этот берег Сае? — попытался восстановить справедливость Неллью. — Нас же предупреждали — не углубляться в этот район. Где-то поблизости сел корабль пришельцев.
— Какие еще пришельцы? — проворчал Ворро. — Уже целый день топаем, и где они — эти твои пришельцы? Или, по-твоему, надо было топать лишние пятьдесят километров в обход? Скажи лучше, когда мы до этого города доберемся?
— Не города. Карама — только поселок городского типа.
— Да какая мне разница?! — взорвался Ворро. — Где он, черт его побери?!
— Здесь, здесь, — усмехнулся Неллью. — Не ори. Дошли уже.
Деревья незаметно расступились в стороны, и на фоне темного осеннего неба впереди появились черные очертания двух зданий без крыш. В поселке не пробивалось ни одного огонька, но это не слишком беспокоило таких опытных путешественников, как Ворро и Неллью. Какими бы сильными не были разрушения, относительно сухое и защищенное от ветра место для ночлега они отыщут.
К утру небо постепенно прояснилось. Дождь перестал, но его сменил пронизывающий холод, от которого не спасали ни одежда, ни пластиковые полотнища.
— Вот и догнала нас зима, — грустно сказал Неллью, выбираясь из их убежища — покосившегося сарая с дырявыми стенами, но зато почти не протекающей крышей.
— Догнала, догнала, — проворчал Ворро, лязгая зубами. — Ты лучше поищи тут каких-нибудь дровишек — надо костер развести.
Неллью огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь посуше, что могло бы сойти за растопку, ничего не нашел и вышел на улицу через тот же пролом в заборе, через который они вчера вечером попали в этот дворик на краю разрушенного поселка. Ближайшее к нему здание вряд ли могло чем-то помочь в поисках сухого топлива: как они убедились еще вчера, от него осталась только пустая коробка из трех стен с остатками перекрытий.
Обогнув угол здания, Неллью удивленно присвистнул. Поселок был не просто разрушен, его долго и старательно ровняли с землей, пока не добились этой жутковатой цели. Перед ним лежало одно громадное пожарище, покрытое, словно коростой, лепешками грубо спекшегося шлака. Уцелевшие оплавленные остовы домов щерились черными провалами окон, а на бывших улицах торчали, будто оплывшие свечи, огрызки бетонных столбов.
Все, что могло гореть, уже сгорело здесь дотла, и Неллью вернулся в сарай с пустыми руками. И был встречен там теплым запахом дыма. Ворро, сидя на корточках, кормил с рук щепочками крохотный огонек, робко выглядывающий из груды грубо обломанных полусырых досок.
— Я так и знал, что ты ничего не отыщешь, — Ворро засунул в костерок еще одну щепку. — Пришлось снова использовать наш "Атлас автомобильных дорог...".
— Так мы его совсем сожжем, — печально сказал Неллью. Он любил книги, а так много и хорошо послуживший им атлас стал для него чем-то почти родным.
— Ничего, — Ворро махнул рукой. — Я взял пару страничек с северной границей, они нам точно не понадобятся. Да ты не стой, доставай пока лучше припасы...
Завтрак и, особенно, кипяток с разведенным в нем ягодным джемом придал им силы. Даже погода уже перестала казаться столь отвратительной.
— Идем дальше? — озабоченно спросил Неллью, упаковывая вещи. — Мне что-то здешние места сильно не нравятся. Знаешь, мы с тобой за последний месяц многое повидали, но с таким я еще не встречался. На этот поселочек просто клали бомбу на бомбу! Я чувствую, пришельцы где-то близко. Совсем близко.
— Ну и что ты предлагаешь? — буркнул Ворро, застегивая рюкзак. — Возвращаться обратно?
— Нет. Этот поселок находится на берегу небольшой реки. Давай не будем переходить за нее, а пойдем вдоль. Где-то к вечеру выберемся на шоссе А-34 на Декуар.
— Слушай, Кисо, — поморщился Ворро. — Мы с тобой специально свернули с точно такого же шоссе, чтобы не смешиваться с толпой. Мы отыскали хорошую прямую дорогу, которая ведет нас прямо к дому. И теперь опять идти кружным путем только из-за страха перед пришельцами? В воздухе они, да, чертовски опасны, но только не для двух путников, избегающих скоплений народа!
— У них есть еще и танки, — напомнил Неллью.
— Ну да. А ты их хоть раз видел? То-то же. И с кораблем пришельцев может быть то же самое. Где-то он, может, и сел, но почему обязательно здесь? Его что, тоже кто-то видел? Мало ли, какие байки рассказывают! Ладно, пошли. Дни все короче, а топать еще до черта!
Неллью молча покорился. Когда Ворро принимал решение, переубедить его было уже невозможно. Взваливая на плечи рюкзак, Неллью еще услышал, как Ворро бормочет себе под нос:
"Еще не факт, что мы найдем мост через эту речушку".
Мост был. Чуть покосившийся и с обломанными в нескольких местах перилами, он по-прежнему соединял выгоревший дотла левый берег с уцелевшим правым. Контраст был настолько разительным, что Неллью остро почувствовал тревогу. По одну сторону реки — смерть и разрушение, по другую — уютные аккуратные дома, витрина аптеки на набережной, ряд автомобилей вдоль тротуара. Этого не могло быть и от того казалось подделкой, мороком, наваждением.
