— Вы хотите сказать, что революция, подобно этой лаве, застыла мёртвым монолитом, уничтожив прежнюю жизнь, и не дав пробиться новой?
Хо утвердительно кивнул.
— Ты правильно понял меня. Сквозь лаву невозможно пробиться ничему живому. Лишь наносные пески могут покрывать её, но и они только подобие жизни и перемен!
Я задумался.
— Но тогда я тоже частица этой лавы?
Хо ничего не ответил. Помолчав, сказал:
— Иди спать! До рассвета осталось совсем немного. Нам предстоит долгий путь, а я не так молод, чтобы перенести его без хорошего отдыха.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ЧЁРНАЯ ТЕНЬ
Вилла Наоки находилась в пятидесяти километрах от столицы, укрытая от любопытных глаз густой стеной леса и высоким каменным забором. Я и понятия не имел, что подобные роскошные дома ещё находятся здесь в чьей-то личной собственности. И это в то время как вокруг на планете царит полная разруха, запустение, нищета и голод. Но Хо, знавший об этом тайном доме Наоки давно, безошибочно нашёл к нему дорогу, несмотря на многолетнее отсутствие в северной столице.
По его совету я не стал сообщать Ену о своём возвращении, хотя мы оба и не были уверены в успехе задуманного. Втроём мы сняли небольшую комнату в соседнем посёлке и установили наблюдение за виллой Наоки. Мне пришлось незаметно пробраться в наш дом в Шэнь-Цян, чтобы взять там необходимое оборудование: сверхчувствительную инфракрасную оптику, термограф и специальный лазерный преобразователь, который позволял записывать человеческую речь на большом расстоянии. Этот прибор мог считывать колебания воздуха в помещении во время разговора, записывая на мемонограммы, а при помощи специальной программы ФВМ снова переводила их в человеческую речь.
Мой план был предельно прост. Чтобы уличить Наоку, необходимо было хорошо знать образ его жизни, его связи, следить за каждым его шагом. Тайное всегда становится явным, если уметь приоткрыть его завесу. Юли во время нашего с Хо отсутствия всегда оставалась в доме. Я запретил ей выходить даже в посёлок, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Чужаков здесь могли заметить сразу. Мы же с моим новым напарником устроили наш наблюдательный пункт в ветвях раскидистого дерева, росшего в трёхстах метрах от дома Наоки, и проводили там целые дни, прильнув к окулярам перископа и термографа. Конечно, я понимал, что Юли долго не выдержит этого вынужденного заточения и, в конце концов, когда-нибудь выйдет из дома, невзирая на мой запрет. Поэтому всякий раз мои мысли возвращались к ней, не давая мне покоя. Что-то тревожное и неясное поселилось в моей душе, мучая и терзая меня смутными опасениями и предчувствиями. Это странное ощущение не оставляло меня с тех пор, как мы покинули леса Южного материка и вернулись в Шаолинсеу.
С нашего наблюдательного пункта вся вилла была видна, как на ладони. За те три дня, что мы находились здесь, я успел запомнить в лицо всех её обитателей. А их здесь было всего десять — все в основном плечистые и твердолобые парни из личной охраны Наоки. Все их занятия сводились к игре в некое подобие костей, выпивке и бестолковому шатанию по обширной территории виллы за высоким забором. Среди охранников был и главный — постарше и посерьёзней, с перевязанным левым глазом. Он напоминал мне резвого бычка с мясистой холкой. На вилле он, видимо, исполнял роль начальника охраны или что-то на вроде того. Кроме охранников в доме жили ещё три человека. Первым был старый садовник, терпеливо и самозабвенно ухаживавший за цветами в оранжерее. Вторым — молоденькая секретарша. Может быть, та самая, с которой я разговаривал однажды по визиофону. Эта девушка частенько проводила время в шезлонге на лужайке перед домом, подставляя солнцу стройные ноги и прямые плечи. И, наконец, третьей была некая пожилая дама, редко появлявшаяся вне дома, и нёсшая обязанности не то кухарки, не то гувернантки.
Неторопливая сонная атмосфера, царившая здесь, свидетельствовала об отсутствии истинных хозяев. Но если о местонахождении Наоки мне было достоверно известно, то отсутствие на вилле его дочери вызывало у меня некоторое беспокойство. Ведь основную ставку в своей игре я делал именно на Викки. Но больше всего по этому поводу переживал Хо. Он сгорал от нетерпения увидеться со своей внучкой. Но в это утро всё неожиданно изменилось. Около десяти часов к воротам особняка Наоки подкатил роскошный открытый магнитор серого цвета, в салоне которого сидела столь же эффектная юная особа с пепельно-русыми, развивающимися на ветру волосами. Нетерпеливо посигналив, она въехала в поспешно распахнутые ворота, и едва выйдя из машины, принялась отчитывать за что-то одного из охранников. Тот стоял перед ней, виновато потупившись, как нашкодивший школьник перед строгой учительницей.
В одну минуту я оценил, как безусловную красоту этой девушки, так и её довольно взбалмошный характер.
— Взгляните, Хо! Кажется, это и есть ваша внучка.
Я пододвинул старику окуляры перископа, и он с жадностью прильнул к ним, следя за крохотной женской фигуркой в коротком жёлтом платье, покрытом пунцовыми цветами.
— Да, это она! — наконец, взволнованно сообщил Хо. — Она так похожа на свою мать!
Старик повернул ко мне лицо, и я увидел на его глазах скупые слёзы — это были слёзы радости и умиления. Я снова прильнул к окулярам.
Девушка быстро взбежала по ступеням лестницы к парадному входу, и микрофоны акустической системы, которые я поспешно включил, донесли до нас её звонкий голос, отдававший распоряжения прислуге. В доме сразу же всё пришло в движение. Хо тоже припал к окулярам, надеясь проследить за лёгкой тенью девушки в окнах комнат, но скоро та исчезла в глубине дома. Мне пришлось придвинуться к термографу. На экране прибора, в синем поле было видно, как лёгкая девичья фигурка вспорхнула по лестнице на второй этаж, быстро миновала коридор и вошла в одну из спален. Она включила какой-то прибор на стене (видимо, кондиционер) и прошла в ванную комнату. Сбросила с себя платье. Я поспешно отвернулся от монитора.
Хо удивлённо посмотрел на меня.
— Что?
Знаком я предложил ему взглянуть на экран прибора. Старик жадно пододвинул к себе монитор, но сразу же смущенно отвернулся. Пояснил:
— Она принимает ванну!
Хо тяжело вздохнул, глядя на качающиеся под ветром верхушки высоких деревьев.
— Не расстраивайтесь. Вы ещё увидитесь с ней, — сказал я и, чтобы отвлечь его от грустных мыслей, спросил: — Помните тогда, в храме перед тем, как уйти, вы читали какую-то молитву? Я так и не понял, кому вы молились? У вас здесь столько богов... Вообще, что это был за храм? Раньше я никогда не видел таких здесь.
— Это обитель Великой Матери Мира, — печально сообщил Хо. — Когда-то весь Южный материк поклонялся ей — созидающей, охраняющей и разрушающей.
— Великой Матери Мира?
— Да. Без её чудесной энергии — Шакти, которая пронизывает всю вселенную и весь космос — ничто в мире не может двигаться, не может действовать. Даже боги мертвы и недвижимы без неё. Только Великая Матерь Мира, все проникающая богиня, вливая в них живительную золотую струю Шакти, может заставить их действовать, созидать, охранять и разрушать. Она не имеет ни конца, ни начала. Истинная суть её не имеет формы. Но эта её бесформенная сущность воплощается в разные века и в разных формах, чтобы сокрушить зло.
— Странно. Как же можно представить себе нечто бесформенное и в тоже время, существующее и всеобъемлющее? — искренне удивился я.
— Можно, — спокойно сказал Хо и глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. — Представь себе тысячу лотосов, которые расцвели и заблагоухали в единый миг все сразу. Представь себе тысячу солнц, которые вспыхнули на небе в один миг... Разве запах и свет имеют форму? Но они существуют и проникают в каждый атом вселенной! Так и Великая Матерь Мира пронизывает нас своим светом и наполняет благоуханием лотоса.
— Свет и запах действительно бесформенны, — согласился я. — Но даже слова "Матерь Мира" уже предполагают какую-то форму!
— Что ж, ты опять прав. Но послушай меня внимательно. Солнце и луна — её глаза; звёзды — её одежды; зелёная земля — кайма на них. Она — это цвет закатного неба и цвет крови. Она — это белые снега на вершинах гор. Она везде: и в смехе женщины, и в ярости воина, и в языках пламени, и в плеске воды... Теперь ты понимаешь, как она выглядит?
Я задумался. Посмотрел на него.
— Как Вселенная?
— Как Вселенная! — согласно кивнул Хо. — Она в проявленном и не проявленном, во множестве форм, которые создаются в Космосе. И боги, и люди живут и действуют по её воле, пронизанные её энергией. Весь мир для неё, как кукольный театр. Волшебными пальцами она дёргает за невидимые нити наших желаний, страстей и чувств. И мы, как куклы, покорны этим всемогущим пальцам. Весь мир, вся Вселенная — это лишь игра Великой Матери, и нет во всём Космосе ничего более великого, нежели она. Там, где она появляется, торжествует справедливость и добро побеждает зло. Тем, кто её почитает и молится ей, она дарует победу и исполнение желаний.
Хо замолчал. Мне, человеку выросшему на Земле свободной от угнетения, предрассудков и религий уже больше тысячелетия, было трудно понять философию столь религиозного человека, как Хо, — человека так глубоко верящего в свои убеждения относительно устройства мира. Но воодушевление и страстная вера в добрую богиню, исходившие от слов Хо, тронули мою душу.
— И что же вы просили у неё? — снова спросил я.
— Чтобы она даровала нам победу над злом! — твёрдо ответил старик.
Микрофоны прослушивания снова донесли до нас возбуждённые голоса, звуки торопливых шагов по каменным ступеням лестниц: в доме царило какое-то оживление. Это заставило меня вернуться к окулярам перископа. Я увидел, как к воротам виллы подъехал ещё один магнитор — крытый, воронёный, с затемнёнными стёклами окон. Интересно, кто бы это мог быть? Я подправил настройку резкости. На этот раз ворота открылись с ещё большей поспешностью, чем перед юной хозяйкой этого дома. Неторопливо и чинно магнитор въехал в них и остановился на лужайке перед входом. Передняя дверца распахнулась, и столь же чинно из неё вылез Наока — улыбающийся, лоснящийся, в отличном тёмном костюме. Он остановился, разминая затёкшие ноги и осматривая своё шикарное жилище, с видом человека только что вернувшегося из увлекательного путешествия. Вслед за ним из машины вылезли два его телохранителя.
Я не поверил своим глазам. В следующую секунду услышал какой-то шум, чьи-то радостные крики, и тотчас же из распахнувшейся стеклянной двери выбежала Викки — сияющая, радостная, в белом купальном халатике. С криком "Папа!" она с разбегу бросилась на шею Наоке. Тот обнял её — нежно и в тоже время с какой-то снисходительной покровительственностью. Некоторое время они о чём-то тихо беседовали, затем направились к дому. Я услышал в наушниках их разговор.
— Я так рада, что ты вернулся! — возбуждённо улыбаясь, щебетала Викки. — Представляешь, какая тут скука? Где же ты был? Я несколько раз пыталась связаться с тобой по визиофону, но всё напрасно! В столице никто ничего не знает о тебе. Я билась здесь, как птица в клетке! Даже стала немного волноваться, но Чен успокоил меня. Он сказал, что у тебя какие-то важные дела на Южном материке.
— Пустое! — небрежно отмахнулся Наока, беря Викки под руку. — Меня, в самом деле, не было в столице. Ездил по делам на Южный материк. Ты же знаешь, что у нас есть несколько старых приисков. А управлять людьми на расстоянии в наше время очень сложно! Все жадны и невозможно ленивы. Только и думают, что о своей революции и о том, что им кто-то должен обеспечить сытую жизнь! Любой готов предать тебя ради мелочной выгоды или просто, чтобы остаться живым...
— Ты расстроен? — Викки сочувственно и нежно погладила его по плечу.
— Нет. Просто немного устал с дороги. Идём в дом!
— Да, конечно! Теперь я тебя никуда не отпущу!
Викки прижалась щекой к груди Наоки. Они поднялись по ступеням лестницы и скрылись за стеклянными дверьми в глубине дома.
— Что происходит?
Я отодвинулся от перископа и отёр рукавом вспотевший лоб.
— Что? Что-нибудь случилось? — встревожился Хо.
— Там Наока!
Я обескураженно посмотрел на старика.
— Как?
Хо быстро придвинул к себе перископ, следя за удаляющимися фигурами, словно для контраста одетыми в белое и чёрное.
— Действительно, это он... Но ведь ты говорил, что Наока арестован? — Хо вопросительно посмотрел на меня.
— Сам ничего не понимаю!
Я пытался осознать происходящее и не мог. Каким образом Наока оказался на своей вилле, на свободе? Почему у него такой вид, как-будто он сидел не в камере, а отдыхал на пляже? Неужели Ен не сдержал своего обещания и отпустил его?.. Сколько усилий впустую! И ради чего?.. Или же Наока бежал?.. Нет, нужно срочно ехать в город и во всём разобраться.
— Послушайте, Хо! Мне необходимо съездить в Шэнь-Цян. Прошу вас, не спускайте глаз с Юли. Она — самое дорогое, что есть у меня в этой жизни. Я очень боюсь за неё.
— Случилось что-нибудь серьёзное?
Хо внимательно посмотрел на меня.
— Думаю, да. Когда приеду, обязательно всё расскажу.
— Когда ты вернешься?
— Наверное, к вечеру. Только ничего не предпринимайте без меня! Хорошо?
— Разумеется. Не беспокойся.
* * *
В управлении ОЗАР царило какое-то странное оживление, сразу бросавшееся в глаза. Что-то происходило вокруг, и я никак не мог понять, что именно. Ещё по дороге сюда меня удивили военные патрули на дорогах города, которых никогда раньше не было. Мне пришлось трижды предъявлять свои документы, прежде чем я добрался до центра. Люди на улицах испуганно шарахались от моего магнитора. Тревога, родившаяся от неизвестности, росла в сердце с каждой минутой. Ена я застал в его кабинете. Мне показалось, что увидев меня, он слегка растерялся и даже удивился, но через секунду обрадовано протянул мне руку, выходя навстречу.
— Максим! Чёрт возьми! Где ты пропадал? Я уже думал, что с тобой стряслось какое-то несчастье!
— Почему ты отпустил Наоку? — без дальних предисловий прямо с порога спросил я его.
— Откуда тебе это известно? — Ен пристально посмотрел на меня.
— Узнал в дежурке, — слукавил я. — Мы же договорились с тобой, что до моего возвращения...
— Подожди, подожди! — перебил меня Ен, сразу потеряв всю доброжелательность и сделавшись строгим и официальным. — Тебя не было целый месяц — месяц, Максим! Откуда мне было знать, что с тобой стряслось?
— Я бы сообщил тебе, об аварии, которая с нами случилась, если бы в нашем гравиплане была рация, — едко заметил я, глядя на него. — До Линь-Шуй мы так и не добрались, как ты понимаешь, потому что нам с Юли пришлось пробираться через леса южного побережья до ближайшего жилья. Извини, что не поставил тебя об этом в известность!
— В самом деле? — смягчился Ен. — Рад, что всё закончилось для вас хорошо. Но пойми и ты меня. Я же сразу сказал тебе, что долго не смогу держать у себя Наоку. Я не отпускал его, а передал под юрисдикцию столичного отдела. Так то. И потом, ты знаешь, что творится в столице? На Чой Чо Рена было совершено покушение! Открыт целый заговор против народной власти! Нам отдан приказ выявлять всех причастных к этому заговору.
