— Сочувствую! — бросил я, но Ен, кажется, не понял моего сарказма.
Он воодушевлённо продолжал рассказывать мне о творящихся здесь делах:
— Ты знаешь, сколько заговорщиков удалось задержать только в нашем городе? Работы вот так! А ты говоришь, Наока. Сейчас не до уголовников, даже если Наока, в самом деле, как-то причастен к преступлениям с наркотиками. Пускай о нём теперь голова болит у столичных следователей. А у меня разнарядка, отчётность. Сверху давит начальство. Дела о заговорщиках на контроле у самого Чой Чо Рена! В столице объявлено чрезвычайное положение, так что сам понимаешь...
— Понимаю. Значит, я могу считать себя на некоторое время свободным от работы?
— Вообще-то, я надеялся на твою помощь... — со странной интонацией в голосе произнёс Ен.
— Это навряд ли!
Глаза Ена остались непроницаемыми, но я очень хорошо почувствовал его истинную реакцию на мои слова. Тем не менее, он спокойно сказал:
— Ну, хорошо. Отдохни пока... Я загляну к тебе дня через два.
— Думаю, ты не застанешь меня дома. Считай, что я ещё не вернулся!
— Да?
Ен подозрительно посмотрел на меня, но удерживать не стал. Даже дружелюбно улыбнулся на прощание. В посёлок я вернулся, когда солнце уже висело у горизонта огромным кровавым шаром и багровые сумерки спускались на молчаливо стоявшие одноэтажные домики с плоскими крышами. Оставив магнитор в тени сухого дерева, росшего во дворе, я вошёл в дом. Юли сидела у окна, с грустью наблюдая за угасающим днём. Хо медитировал в углу комнаты.
Лучистая радость появилась в глазах моей любимой, едва она заметила меня. Юли порывисто вскочила со своего места и бросилась мне на грудь. Я нежно обнял её, целуя в щёку.
— Любимый! Что случилось? Тебя так долго не было!
Юли вглядывалась в моё лицо с пристальным вниманием. Глаза её были полны тревоги, и в тоже время в глубине их блуждала тёплая волна любви, изо всех сил рвавшаяся наружу.
Хо открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
— Как дела?
— Плохо! В столице произошло покушение на Чой Чо Рена. Объявлено чрезвычайное положение. Служба безопасности занята поиском причастных к заговору. Кругом аресты и облавы. Никому теперь нет дела до Наоки и его преступлений.
На лице Хо не отразилось никаких эмоций. Он снова закрыл глаза, негромко спросил:
— Что ты намерен теперь делать?
— Продолжать начатое! На помощь ОЗАР рассчитывать больше нечего. Придётся полагаться только на самих себя. Меня мало волнуют все эти заговоры и я не намерен давать спокойно жить Наоке только потому, что властям стало не до него.
— Что ж. Это мудрое решение, — после некоторого молчания, похвалил меня Хо. — Я рад, что не ошибся в тебе. И знай — я на твоей стороне!
* * *
Ветер трепал ставню на окне, как беспомощный осенний лист. С тихим скрипом она билась об стену дома, не давая заснуть. Я встал, пересёк полосу лунного света и закрыл окно. Вернулся на прежнее место. Юли снова прижалась ко мне, положила тёплую руку мне на грудь.
Хо спал в соседней комнате, никогда не нарушая нашего уединения. Это был замечательный человек, каких мне давно не приходилось встречать здесь, на Гивее. Холодная суровость удивительным образом сочетались в нём с обезоруживающей простотой и душевностью, которые он, впрочем, старался не показывать и прятал глубоко в себе. И всё же иногда они прорывались из глубин его души наружу, и тогда Хо становился сентиментальным и романтичным, к безграничной радости Юли. В такие минуты она готова была повиснуть у него на шее и облизывать его, как преданный щенок. Я чувствовал, что моя любимая неосознанно тянется к Хо, словно к родному отцу, и объяснял это для себя её долгой разлукой с Владом Стивом.
— Максим! — тихо позвала Юли.
Я взглянул в её таинственно черневшие глаза.
— Как ты думаешь, что теперь с нами будет?
Её тёплое дыхание щекотало мне щеку.
— Ничего особенного... Будем жить, как жили. Почему ты беспокоишься об этом?
— Не знаю... Мне почему-то тревожно от всего этого. Может быть, нам всё-таки вернуться на Землю? Ты ведь не согласился помогать Ену?
— Да. Но теперь мы должны помочь Хо. Ты же не хочешь бросить его?
— Нет, конечно... — Юли замолчала. Пальцы её нежно шевелились у меня на груди.
Вокруг было тихо, и казалось что мы одни в этом мире, озарённом чужой луной. Я положил руку на запястье любимой.
— Не волнуйся. Мы поможем Хо встретиться с его внучкой и потом уже вернёмся домой.
— Правда? — Юли даже приподнялась на локте.
— Обещаю! Мне совсем не нравится то, что начинает здесь происходить. Я не хочу участвовать во всей этой возне с заговором. Как только я разберусь с Наокой и помогу Хо, сообщим на Землю и улетим отсюда с первым же ракетолётом, пускай даже грузовым!
Некоторое время мы лежали молча.
— Максим! — снова шепнула Юли.
— Да?
— Ты только не обижайся... Мы ведь с тобой уже давно вместе?
— Давно.
— И я очень люблю тебя... Очень!
— Я тоже люблю тебя, малышь!
Юли приподнялась на локте и нежно поцеловала меня в губы.
— Что-то со мной творится такое... Я никак не могу понять. Я люблю тебя, но мне очень страшно за нас... — на минуту она замолчала, словно не решаясь сказать что-то важное. Наконец, произнесла совсем тихо, опустив глаза: — Может быть, нам с тобой пора подумать о ребёнке?
— Почему бы и нет? Я был бы только рад этому!
— В самом деле? — обрадовалась Юли. — Нет, правда, Максим? Представляешь, он был бы похож на тебя! У него были бы твои глаза... твои брови... твой лоб... твои волосы... твои губы... — Её нежные пальцы медленно бродили по моему лицу. — Он был бы весь-весь похож на тебя! И я любила бы его, как тебя.
Я ласково привлек её к себе, коснулся губами её влажных губ. Дурман, исходивший от её волос, пьянил мне голову. Я задохнулся им и этим протяжным поцелуем, даже не заметив, как Юли оказалась на мне. Мои руки заскользили по её спине, по гладкой шелковистой коже, спустились ниже, на горячие бедра. Её прерывистое дыхание тонуло в моём дыхании. Наши губы ненасытно искали друг друга. Влекущее тело Юли было таким же опьянительным, как и запах её волос. Она, то замедлялась, то принималась неистовствовать на мне, и мне казалось, что сердце в моей груди вот-вот разорвётся от сладостной истомы. Кровь стучала в моих висках — гулко и тяжело, как удары вечевого колокола. Всё было, как в ночь нашей первой близости, перед моим бездумным и никому не нужным отлётом с Земли, когда нас ждала разлука. Тогда Юли показала мне всё своё искусство, почерпнутое в храмах Кхаджурахо — всё, на что была способна её душа и тело в отчаянном порыве удержать меня рядом с собой.
И вот сейчас я опять был за гранью блаженства. Лунный свет плыл у меня перед глазами, растворялся в волосах Юли, упавших мне на лицо. Я чувствовал каждый мускул, напрягшийся в её теле титаническими усилиями достичь сладостной вершины, и отдавался ей без остатка. Неистовая буря захлестнула нас обоих, кружа голову и отнимая разум. И как победоносный финал этой божественной симфонии прозвучал её крик, полный истомы безграничного наслаждения. Обессиленная, она упала мне на грудь, и лицо моё снова погрузилось в водопад её волос. Задыхаясь, я крепко прижал её к себе — вздрагивающую и прерывисто дышащую.
* * *
— Смотри, Максим! Она снова собирается куда-то ехать.
Хо осторожно тронул меня за руку, уступая место у окуляров перископа. Я прильнул к прибору, подстраивая резкость.
— Да, похоже... Что ж, пожалуй, сейчас самое время, чтобы познакомиться с ней поближе.
— Она не одна! — заметил Хо, продолжая наблюдать за виллой в обычный бинокль.
— Кто это с ней?
— Наверное, охранник...
— Ничего. Нам он не помешает.
Я быстро спустился вниз, где в кустах был спрятан магнитор. От особняка Наоки, через лес вела только одна дорога, поэтому разминуться мы никак не могли. И всё же я не стал поджидать её здесь, чтобы не вызвать ненужных подозрений. По моему плану всё должно было произойти совершенно "случайно" и "естественно". Поэтому я и выбрал крутой поворот дороги у скалистой гряды, километрах в пяти от её виллы. Всё вышло точно по моему плану. Я выехал ей навстречу в тот момент, когда наши магниторы уже не могли не столкнуться. Резко свернув вправо, я со всего маху врезался в огромный, как скала, валун на обочине. Викки застыла на сидении, словно окаменевшая. Она вцепилась обеими руками в штурвал управления, а её широко открытые голубые глаза, полные ужаса, следили за тем, как я выбираюсь из покорёженной машины, раздирая успевшую застыть полимерную пену, заполнившую салон магнитора. Чуть запоздавший в дороге охранник подкатил к нам в самый кульминационный момент этой красочной сцены, ловко подстроенной мной. Телохранитель Викки тут же бросился на меня с кулаками и ругательствами.
— Ты что ослеп? Куда прёшь, скотина? Не умеешь ездить, ходи пешком!
— Что? Это я-то не умею ездить? — нагло попёр на него я, отплёвываясь кусками пенополимера. — Да если бы эта юная леди не выехала на встречную полосу, я был бы сейчас уже далеко отсюда! А теперь посмотри, что она сделала с моей машиной! Кто мне заплатит за ремонт? А?
— Я тебе покажу, кто заплатит! Убирайся с дороги, осёл!
Охранник угрожающе двинулся на меня, но был удивлён, когда я без труда отбросил его назад лёгким толчком.
— Ну, парень, смотри! — рассвирепев, телохранитель кинулся на меня с кулаками.
— Сэм!
Громкий оклик хозяйки сразу же охладил его пыл.
— Оставь его! — властно приказала она. — Я действительно виновата, и он здесь не причём!
— Приятно видеть такую разумность в столь юной головке! — улыбнулся я ей, и наши глаза на мгновение встретились. Я окунулся в их бездонную голубизну, как-будто посмотрел в сияющее земное небо.
Викки убрала с лица волосы, сбитые ветром. Сказала, словно извиняясь:
— По этой дороге редко кто ездит... Я совсем не ожидала встретить здесь вашу машину.
Она открыла боковую дверцу своего магнитора и сделала мне приглашающий жест.
— Садитесь!
Я не стал заставлять себя долго упрашивать. Опустился рядом с ней на мягкое сидение, обтянутое лоснящейся на солнце красной кожей. Обернувшись, девушка небрежно кинула в сторону охранника:
— Ты свободен, Сэм! Сегодня я буду одна.
После того, как охранник, недовольно сопя, влез в свою машину и тронулся с места, Викки снова посмотрела на меня.
— Я причинила вам огорчение и хочу загладить свою вину. Куда вы собирались? Я отвезу вас.
— Очень любезно с вашей стороны. Куда я ехал? На побережье.
— На побережье? Интересное совпадение! Я тоже собиралась к океану, — оживилась она. — Но тогда почему мы ехали в разные стороны?
— Дело в том, — принялся объяснять я, — что в моём магниторе немного барахлит... То есть, барахлил, — поправился я, взглянув на свою разбитую машину, — магнитный активатор. Хотел разобраться, что с ним такое здесь, неподалеку и решил опробовать результат, прокатившись туда, сюда. А тут вы так удачно выехали мне навстречу.
Я пожал плечами.
— Понятно. — Лёгкая улыбка коснулась губ девушки. — Значит, я виновата перед вами вдвойне: и за разбитую машину, и за напрасные старания? Что ж, придётся мне искупать свою вину тоже вдвойне!
Викки бросила на меня загадочный взгляд.
— Извините за любопытство, но что вы намеревались делать на побережье в такое неспокойное время? — поинтересовался я.
— Вообще, я люблю побродить по берегу океана... Под шум волн хорошо думается.
Девушка тряхнула головой, будто стряхивая с себя задумчивость. Снова остановила на мне таинственный взгляд.
— Но я не была там уже, наверное, сто лет!
— Я и не подозревал, что в таком почтенном возрасте можно так хорошо выглядеть. Вы хорошо сохранились! — заметил я, пристально глядя ей в глаза. — А если серьёзно, вы больше похожи на распустившуюся прекрасную розу, чем на засушенный цветок в гербарии. Откройте свой секрет!
Викки звонко рассмеялась, блестя белизной ровных зубов. Искоса посмотрела на меня.
— Никакого секрета нет. Это так, к слову... — помолчав, добавила: — А вы льстец!
— Вовсе нет. Если бы мне вздумалось льстить вам, я бы не нашёл стольких слов, чтобы выразить своё восхищение той красотой, какой наделила вас природа!
Девушка наклонила голову и взглянула на меня сверкающими глазами. Мимолётная улыбка снова тронула её губы.
— Кстати, как ваше имя, любитель роз?
— О! Моё имя не очень благозвучно. Меня зовут Брен. Брен Маро, если угодно. Конечно, хотелось бы чего-нибудь попышнее, но, как говорится, чем богаты... Может быть, юная принцесса снизойдёт до простого смертного, и тоже сообщит ему своё прекрасное имя?
— Викки... Но я не принцесса.
Щёки девушки слегка порозовели.
— Да? А мне всегда казалось, что на таких машинах ездят только принцессы! В сравнении с вашей моя — старая разбитая телега! И потом, если мне не изменяет зрение, вы были с охраной? Или же тот вспыльчивый молодой человек ваш родственник?
— В некотором роде... — Викки взглянула на меня долгим взглядом из-под пушистых ресниц. Спросила: — Значит, едем на побережье?
Медленные тяжёлые валы густого аметистового цвета стремились к берегу бесчисленными римскими легионами, штурмующими белокаменный Карфаген. Солнечный свет плавал в них багровыми разводами, и океан казался залитым кровью, как настоящее поле битвы. Ветер рвал на Викки её лёгкое жёлтое платье, безжалостно трепал её волосы, и она давно оставила отчаянные попытки поправить их. Мы медленно брели по берегу, задыхаясь от неожиданных порывов ветра, полных солёных морских запахов. Время от времени я украдкой поглядывал на девушку, изучая её лицо. Она чувствовала это и слегка краснела каждый раз. Отважно смотрела мне в глаза, но тут же опускала взгляд.
— О чём же вы думаете под плеск волн? — наконец, спросил её я. — Навряд ли, о революции... Тогда о чём? Может быть о любви?
— Почему бы и нет? — пожала плечами Викки. — Разве любовь не заслуживает того, чтобы о ней думали? Так же, как и жизнь, как и смерть...
— В вашем возрасте думать о смерти? — Я насмешливо посмотрел на неё.
— А я думаю о ней, и очень часто! — без улыбки сказала Викки. — Может быть, я и не хочу этого, но мысли сами лезут в голову... Мне почему-то кажется, что я умру не сама... Ну, что смерть моя будет не от старости. Понимаете?
— Понимаю. Странные мысли для такой милой девушки... Вам что-нибудь угрожает?
— Не знаю... Навряд ли.
Некоторое время мы молчали. Затем я спросил:
— Сейчас вы тоже думаете о смерти?
— Нет. Сейчас я думаю о вас... — призналась она.
— О! Теперь вы льстите мне!
— Нисколько.
— В самом деле? И что же вы обо мне думаете, если не секрет?
— Думаю, что вы за человек, чем занимаетесь, как живёте? Почему сегодня я встретила вас — именно вас и никого другого?.. Может быть это судьба? Вам так не кажется, Брен?
— Вы верите в судьбу?
— А вы нет?
Викки пристально посмотрела на меня.
— Да же не знаю... В какой-то степени, разве что. Вообще, я придерживаюсь древней мудрости: "Астра регунте фатуос, сапиенс доминитбитур астрос".
