— Значит вы — Эон Талл? — обратился я к брюнету.
Тот пожал плечами и насмешливо спросил:
— В чём дело, офицер? Вы не выяснили ещё какие-то детали нашего "преступного сговора"?
— Я здесь не для этого.
Сняв фуражку, я придвинулся ближе к ним. Негромко сказал:
— Мы с товарищем пришли, чтобы освободить вас... Ребята! Я, как и вы, с Земли и хочу спасти вас от этих палачей!
Ларсон и Эон Талл недоверчиво посмотрели на меня, затем переглянусь между собой. Было видно, что они не доверят мне.
— Верьте мне! Моё имя Максим Новак, — быстро заговорил я. — Как и вы, я помогал гивейской революции по призыву Всеобщего Народного Совета. На Земле я работал в Охранных Системах, а здесь консультировал гивейскую Службу безопасности. Но меня предали и отправили в лагерь, как и вас. Оттуда мне удалось спастись. Здесь у меня немало верных друзей среди гивейцев, и мы хотим вести борьбу с властью Чой Чо Рена. Хотите присоединиться к нам?
Я замолчал, выжидающе глядя на них. Ларсон и Талл молчали, обдумывая сказанное мною, и веря, и не веря мне. Было видно, что мои слова повергли их в смятение.
— Значит, ты из "лиловых"? — наконец, спросил Артур Ларсон.
Я согласно кивнул.
— А ведь я сразу приметил его! Ещё там, в здании ОЗАР, — лукаво сощурился Эон Талл. — Мне ещё подумалось: как странно, такое земное лицо и здесь... Значит, не ошибся?
Он широко и добродушно улыбнулся мне, показав ровные белые зубы. В следующую минуту мы уже крепко обнимались, как старые и хорошие друзья.
— Мы с тобой, брат! — заверил меня Артур Ларсон. — Но как мы освободимся? Ведь у них оружие!
— Это я беру на себя. Сейчас мы попробуем избавиться от вашей охраны, но только нужно действовать быстро и слаженно. Под пули зря не лезть! Вы мне нужны живые. Понятно?
Мои новые товарищи согласно кивнули.
— Сержант! — крикнул я, открывая двери фургона и спрыгивая на землю. — Можете забирать их! Теперь мне всё ясно.
Сержант, куривший, прислонившись к дверце кабины, поспешно подскочил ко мне, собираясь запереть фургон. Коротким ударом ребра ладони в шею я оглушил его и, подхватив обмякшее тело, затолкнул в фургон, где бесчувственного охранника приняли из моих рук Ларсон и Талл. Забрав оружие у озаровца, я двинулся в направлении кабины. Трое сидевших там охранников вопросительно посмотрели на меня.
— Выйти из машины! — приказал я им, направляя пистолет на сидевшего за управлением охранника. — Всем: оружие на землю, три шага в сторону и без глупостей!
Помедлив минуту, конвоиры вылезли из фургона. Глухо брякнув, упали в пыль их автоматы. Но в это время сидевший за управлением конвоир неожиданно резко дёрнул ручку магнитного активатора. Фургон рванулся с места, хлопая распахнутыми дверями и быстро набирая скорость. На ходу из него выскочили Артур Ларсон и Эон Талл. Не удержавшись на ногах, оба покатились по пыльной дороге.
Я прицельно выстрелил несколько раз, но пули лишь злобно лязгнули по стальной обшивке фургона. В этот момент тонкий голубой луч стремительно нагнал удаляющуюся машину. Фургон тут же превратился в огненное облако, стремительно взлетел на несколько метров над дорогой, перевернулся и со страшным грохотом упал среди каменных развалин, объятый жарким пламенем. Я обернулся. Хо стоял около нашего магнитора и сжимал в руке излучатель. Возбуждённые и перепачканные в пыли, Ларсон и Эон Талл, хромая, подошли к нам.
— Что будем делать? — спросил Ларсон, косясь на невозмутимого Хо.
— Едем к нашим друзьям! Они давно ждут нас.
— А как поступить с этими? — Эон Талл кивнул в сторону конвоиров, переминавшихся невдалеке.
— Думаю, их брать с собой не будем, — усмехнулся я. — А вот их оружие нам ещё пригодится! Хо, позаботьтесь об этих троих. Только не нужно никого убивать. Хватит с нас бессмысленного насилия и жестокости!
Старик согласно кивнул. Сделав несколько шагов в направлении охранников, он излучателем приказал им бежать. Перепуганные конвоиры бросились врассыпную в ближайшие развалины.
— Теперь в путь! Нужно до темноты выбраться из города, — скомандовал я.
Мы уселись в магнитор, и я нажал стартёр магнитного активатора.
* * *
Лагерь гудел, как встревоженный улей. Все выбегали нам навстречу, приветствуя наше возвращение. Кулак даже прослезился, крепко обнимая меня, как старого доброго друга. Я поприветствовал Рэда Вана, Хряща и Стояна. Представил им своих братьев-землян и тут увидел Юли. Она бежала по откосу холма, вдоль вырубки, радостно махая мне рукой. Я помахал ей в ответ, спеша навстречу любимой. Около большого, нависающего над обрывом камня мы встретились. Я подхватил её на руки, кружа и не отрываясь от её сияющих радостью и любовью глаз.
— Ты жив? Ты жив! — восторженно пропела она, опуская голову мне на грудь.
— Разве ты сомневалась во мне? — лукаво прищурился я.
— Глупый! — шутливо воскликнула Юли, стукнув кулачками меня в грудь. — Я так боялась за тебя! А что это за люди пришли вместе с тобой?
— О! Это наши братья, земляне! Представляешь? Мы с Хо спасли их в столице, и теперь они готовы бороться вместе с нами. Пойдём, я познакомлю тебя с ними. Отныне мы с тобой больше не будем одни в этом чужом мире!
Я отвёл Юли к своим новым товарищам, видя, как потеплели их глаза, словно добрые руки Земли дотянулись и до этого крохотного островка свободы, затерявшегося в густых лесах чужой планеты. Что ждало нас впереди? Я обернулся.
Бесконечный полог леса простирался до самого горизонта, к всходившему над далёкой столицей солнцу. Люди из лагеря всё подходили и подходили к нам, с надеждой взирая на четвёрку землян, гордо стоявших у серебристой крылатой машины. Удивительно, как близки и дороги стали мне все эти люди, которых ещё недавно я совсем не знал. Я взглянул на твёрдый профиль старого Хо, на неказистое доброе лицо Кулака и мужественный лик Рэда Вана. Взгляды гивейцев тоже были устремлены на всходившее солнце. Лучи его мерцали в их глазах всполохами предстоящих битв. Теперь я знал, твёрдо верил, что ничто уже не сможет остановить нас, как ничто не в силах остановить рождающийся новый день.
Над планетой Гивея вставало солнце. Когда-нибудь оно станет солнцем свободы для всех этих людей, ведь они стояли лицом к нему, уверенно и бесстрашно встречая неведомое будущее. Наш небольшой отряд это лишь первый росток, из которого вырастет могучее древо освободительной армии гивейского народа. Эта армия проложит дорогу к новой жизни на этой многострадальной планете.
Юли взяла меня под руку, прижалась ко мне, заглядывая в глаза.
— Ты уверен?
— Да! Вместе мы — сила Земли!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЩИТ АХИЛЛА
"...В оны дни из Евбеи богини моря
с наковальни Гефеста златой,
дивный труд оружейный любя, несли...
щит твой, о сын Нереиды..."
Еврипид "Электра"
"...Множество дивного бог по замыслам творческим сделал.
Там представил он землю, представил и небо, и море,
Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц.
Все прекрасные звёзды, какими венчается небо..."
Гомер "Илиада"
"Утрите слёзы благости, нам нужны искры возмущения духа!"
Агни-Йога
"Долог и труден путь, который ведёт из ада к свету"
Д.Мильтон "Потерянный рай"
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ДОЛГАЯ ЗАРЯ
— Камал!.. Проснись!..
Я с трудом очнулся ото сна, но глаза открывать совсем не хотелось. Наверное, было ещё очень рано. Подсознательно я чувствовал это.
— Камал!.. — снова позвал настойчивый женский голос.
Промелькнула радостная мысль: "Юли?.. Это же она!". И тут же пришло огорчение: "Нет, не может быть!". Юли сейчас далеко отсюда, в Шеньчжоу. Это в шестидесяти километрах на север, на берегу океана. И она не могла называть меня этим именем...
Похоже, я так и не проснулся до конца. Недовольно поморщившись, я попытался снова завернуться во влажную простыню, но журчащий, как горный ручеёк, женский голос не отпускал меня:
— Камал! Камал!
Я неохотно открыл веки. Надо мной склонилось смуглое, слегка вытянутое женское лицо: широкий лоб, высокие скулы, маленький твёрдый подбородок, пухлые губы. В чёрных миндалинах огромных глаз застыло любопытство, смешанное с ироничной весёлостью.
Вибха Дуян?.. Что она здесь делает?
Я порывисто сел на постели, удивлённо глядя на девушку. Она пришла в Тяньгун полгода назад, как и многие здесь, услышав о землянах, которые хотят сделать жизнь гивейцев счастливой, и осталась, помогая нам санитаркой в местной больнице.
Вибха подняла руку и провела тёплыми пальцами по моему лицу.
— Что ты делаешь? — изумился я.
— Ты был забавный, когда спал, — без тени смущения произнесла девушка нараспев.
— Что ты делаешь? — в замешательстве повторил я и пояснил, видя непонимание в её глазах: — Что ты делаешь здесь, в моём доме?
— Жарко. Ты весь вспотел. Я принесу воды, — вместо ответа, уверенно промолвила Вибха и гибко поднялась, направляясь в дальний угол комнаты.
На ней была короткая серая блузка, оставлявшая открытыми живот и бОльшую часть спины. Бёдра девушки прикрывала голубая свободная юбка, шелковисто шелестевшая в такт её плавным, словно танцующим шагам.
Солнце в окне озаряло Вибху алой дымкой, и одежда на ней почти не скрывала от глаз её тела. Остановившись около небольшого стола, грациозным движением моя незваная гостья собрала волосы с шеи и спины на левое плечо. Браслеты на её тонком запястье на мгновение вспыхнули ослепительными гранатовыми искрами и тут же погасли. Девушка взяла медный сосуд с водой, стоявший на столе, и так же неспешно вернулась ко мне, присела рядом на постель.
Обмакнув в воду длинные тонкие пальцы, она отёрла моё лицо, вдохновенно следя за своими движениями. Поставила сосуд с водой на пол и стала медленно склоняться ко мне, продолжая неотрывно рассматривать моё лицо.
Я без труда угадал её намерения и осторожно, но решительно взял Вибху за плечи.
— Нет. Не стоит этого делать.
— Почему? — искренне удивилась Вибха. — Я тебе не нравлюсь?
— Дело совсем не в этом. У меня уже есть любимая, и я не могу... Это будет нечестно. Извини.
— Разве ты не можешь любить двоих? — изумилась девушка, выпрямляясь и кладя руки на колени.
В глазах её стояло неподдельное, почти детское недоумение.
— У моего старшего брата четыре жены, а у другого брата три любимых! — сообщила Вибха. — Только младший пока один, — вздохнув, добавила она.
— А сколько всего у тебя братьев?
— Четверо.
— Большая семья, — понимающе кивнул я и тут же отрицательно покачал головой. — Нет. У нас не принято иметь много жён. У каждого может быть только одна жена... Хотя это скорее не жена в вашем понимании, а любимая и друг. На Земле давно нет обрядности и всех тех условностей, которые заставляют мужчину и женщину быть вместе, когда их чувства уже угасли.
— Одна? На всю жизнь? — ещё больше удивилась Вибха.
— Ну, это как кому повезёт, — пожал я плечами. — Всё зависит от чувств и привязанности друг к другу. Если душевная близость проходит, иссякая, как вода в колодце, зачем обременять друг друга взаимными обязательствами? Нужно идти дальше самому и не мешать другому, дав возможность раскрыть себя, совершенствовать свою душу.
— Странно, — промолвила девушка.
— Что странно? — не понял я.
— Странно всё у вас... У нас женщина должна принадлежать мужчине — всегда!
— Нет. Наши женщины свободны и независимы. Вместе с мужчинами они летят в космос, отправляются в рискованные экспедиции, строят города и совершают научные открытия, творят шедевры искусства. На Земле женщина равноправный партнёр мужчины в том грандиозном труде, которым охвачена вся планета, она свободна в своих чувствах и в выборе. И это для неё самая увлекательная игра, которую только можно вообразить.
— А как же дети? — скорее не поняла, чем удивилась Вибха.
— Забота о детях с давних пор лежит на специальных людях, душевные качества которых позволяют им быть воспитателями, учителями и наставниками... Но это вовсе не означает, что у нас нет больше семьи, — добавил я. — Есть, только она шире традиционной, такой, как у вас. Наша семья — это всё человечество и в ней отношение с ребёнком прямое, неопосредуемое женой или мужем.
Некоторое время Вибха молчала, глядя в пространство перед собой и что-то обдумывая. Затем снова посмотрела на меня.
— Значит, ты отвергаешь меня?
— Почему бы тебе не найти себе другого избранника... сердце которого свободного от чувств к другой женщине? — осторожно предложил я ей. — Кого-то из местных, из гивейцев.
— Но мне нравитесь вы, земляне, — откровенно призналась девушка. — Вы как боги: такие необыкновенно красивые и такие далёкие от нас!
— Ты ошибаешься. Мы вовсе не боги. И у нас с тобой не так уж много различий.
— Нет. Я часто слышала, что Бог спускается на землю в облике человека, чтобы помочь кому-то. Здесь я увидела это своими глазами... Для меня вы — боги! Я хотела бы иметь мужа-землянина, иметь от него много детей. Это было бы здорово и мне бы все завидовали, — призналась Вибха и мечтательно посмотрела куда-то под потолок.
Я усмехнулся. Полушутливо предложил:
— Ну, тогда ты можешь поискать свою любовь и среди землян. Их много на Гивее и, думаю, сердца некоторых свободны... Вот, например, Дев, — вспомнил я о своём друге. — Возможно, он нуждается в подруге, такой, как ты.
— Твой друг? — оживилась Вибха и, после некоторого раздумья, подтвердила: — Он хороший... Да!
Глаза её загорелись радостным ожиданием.
— Хорошо, я пойду к нему. Спрошу, любит ли он меня, — сообщила она, порывисто вставая и направляясь к выходу. Уже на пороге, она обернулась и с грустью посмотрела мне в глаза.
— Но ты для меня всё равно лучший. Я люблю тебя!
Опустив ресницы, Вибха быстро выбежала из комнаты.
Я откинулся на подушке, вздохнув с облегчением. Подумалось: "Наверное, зря я сказал ей о Деве? Будет жаль девушку, если он тоже ей откажет... Впрочем, как знать. Возможно...".
Я прикрыл лицо рукой. Ладно, не стоит больше фантазировать на эту тему. Дев Рошан сам во всём разберётся. Правда, ещё со времён нашей учёбы в Школе ОСО, он всегда любил сверять свои эмоции с моими эмоциями. Наверное, от того, что мы с ним стали тогда так близки, что чувствовали себя родными братьями...
Святое небо! Сколько же времени прошло с тех пор! Как давно были эти годы — годы нашей юности, полные радостных ожиданий и смелых надежд! Тогда, на выпускном, мы все расставались навсегда. Мы даже не подозревали, что судьба сведёт всех нас ещё не раз на долгом жизненном пути. Но вот с Девом нам суждено было увидеться только сейчас, спустя пятнадцать лет с того памятного дня. Всего месяц назад я даже и не подозревал, что случайно встречу его на одной из пыльных дорог отдалённой южной провинции Гивеи.
Заматеревший, потрёпанный судьбой, он совсем не был похож на того наивного светловолосого юношу, который стоял рядом со мной в одной шеренге, слушая последние напутственные слова наставников Школы. Но его глаза были прежними — тёмные, словно спелые вишни, они хранили в себе всё туже юношескую веру в непобедимую силу добра. Это были глаза мечтателя и романтика.
