Не менее выразительной и слепящей богатыми старинными украшениями была и молодая статная большеглазая женщина, стоявшая рядом с ней. Интуитивно я догадался, что это, должно быть, и есть жена Кроды по имени Падма. Заметив моё неожиданное появление на пороге этого величавого зала, она испуганно вскрикнула, и взоры остальных женщин сразу же обратились ко мне. Но я больше не видел никого вокруг. Мой взор сейчас был прикован к шевелящемуся кулёчку из белоснежного шёлка в руках у Вибхи, из которого высовывались крохотные розовые ручконки и ножки.
Тяжело ступая по гладкому полу, я подошёл к ложу, на котором возлежали жёны Кроды, и осторожно положил на него мёртвое тело Юли. Женщины боязливо отпрянули от него, испуганно забившись в подушки у изголовья. Я посмотрел на Вибху. В её глазах мешались изумление, тревога, отчаяние и гнев. Взгляд то останавливался на мне, то возвращался к бездвижному телу моей любимой, залитому кровью, стекавшей на шёлковые простыни и кружева этого любовного ложа, где совсем ещё недавно развлекался убитый мною несостоявшийся новый властитель Гивеи.
— Твой брат мёртв! — безразлично бросил я, глядя в глаза Вибхе.
Жёны Кроды испуганно вскрикнули и тут же залились громкими рыданиями. Я заметил, как тонкие ноздри Падмы задрожали от волнения, а сузившиеся глаза Вибхи до краёв наполнились слезами. Девушка инстинктивно прижала к своей груди большую головку моего малыша, которого всё ещё держала на руках. Сказала дрожащим голосом:
— Мой брат защищал меня от вас! Это вы погрузили меня в необозримый океан скорби... Теперь же ты населил его крокодилами отчаяния и увенчал волнами ужаса!.. Это и есть выше добро, которое вы принесли нам?
Вибха вопрошающе смотрела на меня.
— Я предупреждала тебя! — сдавленным голосом воскликнула Падма, поворачиваясь к ней. — Всё должно было закончиться так! Всё к тому шло, и вот оно свершилось!
Падма прошла мимо меня, бросив в мою сторону взгляд полный скорби и отчаяния, и остановилась около тела Юли, страдальчески заломив смуглые руки.
— Мадхава, Янтара, Неха! — дрожащим голосом воскликнула она, обращаясь к остальным жёнам Кроды. — Посмотрите, какого ангела погубил наш муж!
— В твоей груди сердце ядовитой змеи, Падма! — гневно и презрительно бросила Вибха, сверкая глазами полными слёз. — Камал отнял жизни у трёх моих братьев и погубил твоего мужа, а ты заботишься о его мёртвой жене!
Раскинутые, будто крылья птицы, брови Падмы нахмурились, твёрдый подбородок задрожал. Она сорвала массивное золотое ожерелье со своей шеи и швырнула его к ногам девушки.
— Вот, возьми! Забирай своего брата! Он никогда не любил никого из нас. Все мы были для него только красивыми игрушками, тешившими его тщеславие. Даже той, к которой он воспылал преступной страстью, твой брат не дал ничего, кроме смерти! Поэтому не кори меня за моё равнодушие и холодность! Не кори!
— Смерть... — рассеянно, как-будто в забытьи, повторила Вибха, отступая на шаг к окну и продолжая прижимать к груди нашего с Юли ребёнка. — Смерть бродит по этому дворцу, ещё вчера наполненному радостью и счастьем...
— Вибха! Отдай мне моего сына! — твёрдо сказал я, делая шаг в её сторону.
Опустошённый взгляд девушки остановился на мне, казалось, не замечая.
— Это вы принесли смерть в этот дворец! — произнесла она. — Вы отняли у меня счастье!
— Вибха! — окликнула её взволнованная Падма, тоже почувствовавшая неладное. — Верни Камалу его сына! Слышишь?
Но в ответ та лишь отчаянно затрясла головой, словно защищаясь от её слов. Вибха продолжала пятиться назад, подходя всё ближе к распахнутой створке окна, за которой виднелся край обрыва, и глухо шелестела вода в невидимом водопаде.
— Вибха! — снова позвал я. — Не заставляй меня отнимать жизнь и у тебя! Я не хочу этого. Отдай мне сына, и я уйду отсюда.
Девушка взглянула на меня так, как-будто мои слова пробудили её ото сна.
— Жизнь... — медленно выговорила она. — Жизнь твоего сына...
Вибха осторожно подняла ребёнка на руках перед собой.
— Теперь она не нужна моему брату... И мне она тоже ни к чему...
— Вибха! — вкрадчиво повторил я, делая в сторону девушки ещё несколько осторожных шагов. — Просто верни мне сына... Дай мне его... Ну же... Будь умницей...
Я протянул к ней свои руки, но она испуганно прижала ребёнка к груди и проворно выскочила в распахнутое окно.
— Нет, Вибха! Не делай этого! — крикнула ей вдогонку Падма, и её возглас подхватило сразу несколько испуганных женских голосов за моей спиной
Я выпрыгнул в окно вслед за девушкой, которая остановилась на краю обрыва. Выхватив из-за пояса оружие, я направил его на Вибху.
— Стой! — предостерегающе воскликнула она, снова подняв плачущего малыша перед собой.
Сердце моё похолодело. Я взвёл курок, готовясь выстрелить.
— Стой, Камал! — решительно повторила Вибха. — Стой, где стоишь! Иначе... иначе не станет его! Может, тогда ты почувствуешь боль, которая переполняет меня до краёв!
Она бросила быстрый взгляд вниз, под обрыв, где рокотал водопад. Затем посмотрела в сторону охваченного пожаром города. Сказала печально, с надрывом:
— Чанчжен сгорает... сгорает дотла! Что останется нам?.. Только пепел!
Вибха перевела взгляд на меня, и глаза её снова заблестели слезами. Глотая их, она произнесла дрожащим голосом:
— Вы отняли у меня всё!.. Но и я отниму у тебя последнее!
Девушка быстро вытянула руки над пропастью, держа в них плачущего малыша.
— Нет, Вибха! Нет! — предостерегающе поднял я руку. — Отдай мне ребёнка! Пожалуйста, отдай его!
— Возьми его... возьми, если сможешь! — Вибха развела в стороны руки и, закинув назад голову, разразилась громким нечеловеческим смехом.
Крохотный кулёчек из белоснежного шёлка стремительно полетел вниз. Всего лишь мгновение понадобилось мне, чтобы отбросить в сторону пистолет и кинуться вниз, под грозный грохот водопада и надрывные рыдания Вибхи, упавшей на колени на краю обрыва. Ещё несколько мгновений головокружительного падения, и я подхватил драгоценный дар, который оставила мне Юли, крепко прижал хрупкое тельце плачущего младенца к своей груди. В следующий миг я с головой погрузился в белую кипень грохочущего потока, бросившего меня на скользкие скалы, а затем понёсшего вниз, к подножью горы, нещадно ударяя о торчащие из воды камни и бросая в лицо охапки клокочущей воды.
Тупая боль разлилась по всему телу, но я не обращал на неё внимания. Мой сын — моя душа — был со мной! Я держал его — трепещущий комочек родной плоти — на поднятой над головой руке, спасая от стремительной воды, и сердце моё наполняла светлая радость, пришедшая на смену тоскливой печали. Ничто другое сейчас уже не было важно. Даже то, что скорая смерть ожидала и меня. Я быстро терял силы, видя как вокруг нас, в воде растекается тёмное пятно моей крови. Это пятно с каждой минутой становилось всё больше и больше, превращая мутные воды в багровую пену. Ноги мои немели. Я с трудом удерживал своё тело над водой, погружаясь в накатывавшую бурлящую пучину, захлёбываясь, но из последних сил стараясь сохранить в неприкосновенности свой бесценный груз — нашего сына.
"Не паниковать!.. Нельзя паниковать!.. Нужно расслабиться и тогда я смогу продержаться в воде дольше... Моё тело станет опорой, живым плотом для моего ребёнка... Мой сын будет жить, и кто-нибудь спасёт его... кто-нибудь придёт ему на помощь...".
Я замер, широко расставив ноги, и закрыл глаза. Последний глубокий вдох... Последний прощальный взгляд на мир вокруг...
— Не плачь мой мальчик!.. Твой отец с тобой!..
Набежавшая волна упала сверху холодной тяжёлой стеной. Я погрузился в призрачный голубой мир, пронизанный кровавыми солнечными бликами, и почувствовал, как мои лёгкие наполняются водой. Дыхание остановилось. В глазах потемнело. Я понял, что это конец, что я умираю. Всё завертелось вокруг, как будто на волшебной карусели, испускающей яркий белый свет. Этот свет теперь заполнял всё вокруг, но он совсем не слепил меня, а окутывал нежной заботливой завесой... Сквозь её пелену прорывались какие-то звуки, проступали неясные контуры, выплывали из небытия невесомые образы...
Кто-то тихо звал меня из глубин светоносного океана, и я покорно поплыл на этот зов, больше не чувствуя своего искалеченного тела...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ОСТРОВА В ОКЕАНЕ
Я очнулся и понял, что лежу на чём-то мягком, и это нечто облегает моё тело со всех сторон. Световая пелена померкла и затем и вовсе спала с моих глаз. Я ясно увидел вокруг себя зеркальные стены, в которых медленно гасли картины бурлящего водопада и закатного неба над чужим мрачным пейзажем. В следующее мгновение металлически звучащий голос произнёс, казалось, прямо в моей голове: "Оперативный сотрудник Максим Новак! Ваше испытание прервано из-за перегрузки системы генератора чувственных ощущений... Цепь передачи данных разомкнута... Происходит отсоединение от центрального процессора в соответствии со штатной процедурой... Оставайтесь на месте и соблюдайте спокойствие...".
Голос смолк. С трудом приподняв голову, я увидел, что лежу на анатомическом белом ложе из пористой губки. Понадобилось усилие, чтобы сесть и опустить ноги на гладкий пол. Я всё ещё не понимал, где я нахожусь, и что со мной происходит. На мне совсем не было одежды, и это только усиливало ощущение беззащитности и беспомощности, переполнявшее меня. Тонкие провода опутывали всё тело и голову, тянулись к каким-то пластиковым "кубам" с мигающими разноцветными огоньками внутри. Эти "кубы" были расставлены вокруг моего ложа на невысоких металлических подставках, и толстые рифлёные трубки с проводами тянулись от них к молочно-белой колоне ФВМ, возвышавшейся посредине зеркального помещения. В окошках на корпусе вычислительной машины неярко светились какие-то шкалы, слышался едва различимый гул охладителя.
Я постепенно возвращался к реальности: "Жив... Неужели жив?.. Но как такое возможно?"
В зеркальной стене напротив бесшумно открылась овальная дверь, и в помещение вошёл человек в серебристом комбинезоне с лицом полуприкрытым защитной маской. Он уверенно подошёл ко мне и, не говоря ни слова, стал со знанием дела отсоединять от меня провода и контакты нейро-электронной сети и медицинских датчиков.
Вдруг я вспомнил: "Моё лицо!". Поднял руки, чтобы ощупать его, но меня остановил взгляд человека в маске.
— Шрам от ожога? Его нет, и никогда не было, — спокойно сказал он. — Как и всех ранений с переломами. Всё было инсценировкой, виртуальным моделированием, совмещённым с воспроизведением тактильных ощущений... Впрочем, остальные четыре чувства были тоже не настоящими, — добавил человек в маске, и мне показалось, что он улыбается.
"Модулятор! Это же Модулятор Случайностей!" — наконец, сообразил я, и всё сразу же встало на свои места. Значит, я где-то на Учебном полигоне. Всё было только сном — тяжёлым, нескончаемым сном, но я, наконец, проснулся! Это было испытанием, испытанием психики через глубокое погружение в эйдопластическую ирреальность!
И тут же, как вспышка молнии, возникла в мозгу другая радостная мысль: "Юли! Она жива! Ничего не было: ни смертей, ни боли, ни потерь, ни войны... Ничего?"
Я снова встретился взглядом с человеком в медицинской одежде. Его глаза выражали лишь сосредоточенное внимание к своей работе.
— Значит, со мной ничего не происходило? — недоверчиво спросил я у него. — Всё было лишь виденьем?
— Разница между чем-то и ничем — лишь вопрос восприятия, — пожал плечами человек в одежде медика и добавил: — Ваши вещи в соседней комнате. Я бы посоветовал вам принять ионный душ. Плохо выглядите. Давление вот подскочило. В вашем-то возрасте и с вашим здоровьем!
Я усмехнулся. Хотел ему посоветовать самому пройти подобное испытание, но не стал. Спросил:
— Который сейчас час?
— Без четверти три, — бесцветным голосом сообщил медик, взглянув на часы.
— А день... какой сегодня день?
— Восьмое сентября. Год шестьсот семьдесят пятый, если запамятовали. Вы у нас пробыли пять дней.
Я почти не видел его лица, но по морщинкам вокруг глаз понял, что он снова улыбается.
— Мы с вами на Земле и здесь всё по-прежнему прекрасно, как и все последние шесть веков. Снаружи отличная погода, светит солнце, а в холле вас ожидают ваши друзья и коллеги.
— А как испытание? Я прошёл его? — насторожился я.
— Об этом судить не мне. Я лишь систематизирую показания приборов по вашим психофизиологическим тестам и вывожу сводные данные. Принимать решение о вашей пригодности будет руководство Охранных Систем... Но вы держались молодцом! — искренне похвалил он меня и крепко пожал мою руку. — На моей памяти таких испытаний мы ещё не проводили. Это был самый сложный сценарий, который мы когда-либо моделировали здесь. Нам даже пришлось специально заглянуть в реальные исторические периоды Земли, чтобы сделать события более достоверными и реалистичными. Конечно, и без погружения в культурное наследие прошлых эпох тоже не обошлось... Признаюсь, я вами по-настоящему восхищён!
— Спасибо.
Я улыбнулся в ответ на его похвалы и встал на ослабшие ноги.
— Тогда я пойду?
— Да, конечно. Надеюсь, больше вас здесь не увидеть!
— Я тоже на это надеюсь. Признаюсь, это был настоящий кошмар! Давно я не видел таких тягостных снов.
— И вам спасибо за похвалу! — Человек в серебристом комбинезоне снова улыбнулся мне одними глазами.
В просторном холле со стеклянной стеной и лохматыми пальмами в пузатых горшках меня ожидали трое: Влад Стив, Юлий Торрена и Артур Порта. При моём появлении они почти одновременно поднялись с широкого надувного дивана, но первым ко мне подошёл отец Юли. Он обнял меня и, отстранившись, заглянул мне в глаза. Его по-отечески заботливый взгляд, казалось, пытался проникнуть в самые глубины моей души.
Артур Порта смотрел на меня с интересом, так же как и Юлий Торрена, но взгляд последнего, как мне показалось, был больше оценивающим.
— Ну как? Ты уже вернулся к реальности? — доброжелательно спросил Юлий.
— Пожалуй. Хотя, если честно, всё ещё не верится, что ничего в действительности так и не произошло... Гивея... Ведь я не был там?
— Пока что нет, — загадочно улыбнулся Торрена.
— Ещё не прошло и полгода, как ты вернулся на Землю из своего добровольного изгнания, — сообщил Влад Стив. — Все, кого ты знаешь, живы и здоровы.
— Да, все... почти все, — печально вздохнул я, вспоминая о погибшей по моей вине Тосико. — Некоторых уже не вернёшь никогда.
— Извини, но мы вынуждены были прибегнуть к подобному испытанию после всего случившегося с тобой. — Артур Порта положил тяжёлую руку мне на плечо. — Возможно, это покажется тебе жестоким, но такое прохождение через "десять ступеней инфернальности" совершенно неизбежно для каждого из нас. В нашем полностью деинфернальном мире это испытание такая же необходимость, как прививка от опасных болезней.
— Только не для всех, — поправил его Юлий Торрена. — Нет никакого смысла давать антиинфернальную подготовку всем членам общества. Невозможно поддерживать высокий уровень сопротивления злу в обществе, очищенном от этого зла. Это может привести к падению личностных способностей каждого жителя Трудового Братства и сократит их жизнь. За всё приходится платить и иногда высокую цену.
