— Постой! — Рэд схватил меня за руку. — Мы сможем выбраться отсюда — ты и я!
Я недоверчиво посмотрел на него.
— Выбраться? Как? Ты в своём уме?
— Смотри! — вместо ответа, он указал на несколько мёртвых тел, лежавших невдалеке от нас. — Когда всё закончится, они начнут вывозить трупы... Ты понимаешь?
Кажется, я начал догадываться, в чём состоял его план. Искра надежды всколыхнула моё сердце, но сразу угасла.
— Нет! Я не могу уйти без неё!
— Брось! — Рэд изумлённо воззрился на меня. — Ты понимаешь, что это наш единственный шанс? Другого такого не будет!
Я упрямо замотал головой.
— Я не уйду отсюда один! Здесь моя жена, которую я считал погибшей. Теперь, когда она жива, я не брошу её здесь одну. Ни за что!
— Максим! Послушай! — Рэд снова схватил меня за руку, придвигаясь к самому моему уху.
Пулемёты на вышке затихли. Слышался только злобный лай собак, ругань охранников и стоны раненных.
— Нам нужно вырваться отсюда, во что бы то ни стало! — быстро заговорил Рэд. — Ты понимаешь? Женщин всё равно никто не тронет. А мы вернёмся сюда за твоей женой и других тоже освободим... Поверь мне! Нам бы только оказаться на свободе. Там у меня много надёжных и верных друзей. Они помогут... Ты веришь мне?
Я посмотрел в его взволнованное лицо. Не доверять ему у меня не было никаких оснований. Месяцы, проведённые в лагере, сблизили нас, превратив в хороших друзей. Может быть, он и в самом деле прав? Может быть, стоит попробовать? Всё равно здесь я бессилен помочь Юли, а умирать вместе с ней под насмешки охранников — глупо и нелепо. Нужно спасти её жизнь, нужно спасти нашу любовь!
— Хорошо, — согласно кивнул я и посмотрел в сторону ворот, где десяток охранников с собаками уже вошли в лагерь и бесцеремонно пинали ногами раненных и трупы.
Собаки рвались с поводков, истошно лаяли и кусали живых ещё заключенных. Никогда раньше я не испытывал такого отвращения к этим животным. На Земле собаки были человеку ласковыми и преданными друзьями. Здесь же они превратились в кровожадных злобных тварей, готовых изорвать человека в клочья. Охранники, не спеша, двигались в нашу сторону, и нужно было что-то срочно предпринять. Рядом со мной, в луже крови, лежало бездыханное тело. Я перевернул его на спину и отшатнулся. Это был Куросава. Широко открытыми, полными ужаса, глазами он смотрел в нависающее пыльное небо. Руки его сжимали разорванную пулями и залитую кровью грудь. Сделав над собой усилие, я прижался к нему всем телом, чувствуя, как рубаха моя намокает его кровью. Затем я измазал лицо раскисшей багровой почвой. Рэд последовал моему примеру и мы оба легли ничком, притворившись мёртвыми. Спустя несколько минут я почувствовал как мокрый собачий нос ткнулся в мою шею и меня обдало вонючим дыханием животного. Тяжело дыша, псина неожиданно громко залаяла над самым моим ухом.
— Эти тоже готовы! — услышал я хриплый голос охранника. Он выругался и со всего маху пнул меня тяжёлым ботинком в бок.
Закусив от боли губу, я даже не шелохнулся. Постояв над нами с минуту, солдаты двинулись дальше. Наверное, через час в ворота лагеря въехало несколько грузовых фургонов, и охранники принялись закидывать в них трупы заключённых. Всё это время мы с Рэдом пролежали, уткнувшись лицами в окровавленную пыль, не смея даже пошевелиться, и дышали через раз. Наконец, дошла очередь и до нас. Двое солдат взяли меня за ноги и поволокли к фургону. Я старался, как мог, выглядеть похожим на мертвеца, не обращая внимания на то, что голова моя билась о камни, а в нос набилось столько пыли, что дышать стало просто невозможно. Сердце уже замирало от радостного предчувствия свободы, и тут всё оборвалось в самую последнюю минуту.
— А ну-ка, постой! — скомандовал дежурный офицер у самого фургона. — Да эти двое, похоже, живы!
Я почувствовал, как у меня прощупывают пульс, и все надежды рухнули разом.
— Так и есть! Живы оба! — констатировал всё тот же голос.
Притворяться дальше не имело смысла. Я открыл глаза и увидел стоящих надо мной солдат. Один из них передернул затвор своего оружия и медленно направил ствол на меня.
— Постой! — остановил его офицер. — Эту ошибку мы всегда успеем исправить! Похоже, этим двоим захотелось на свободу? — усмехнулся он. — У нас им не нравится! Не нравится, да?
Он повернулся к остальным, и все дружно рассмеялись.
— Что ж, ожидание смерти страшнее самой смерти! Не так ли?
Офицер снова взглянул на меня и прищурился.
— В машину их, к трупам! Обоих прикончить там, на месте! Пусть увидят своими глазами, что ждёт таких, как они. Пока я здесь главный, никто не выйдет из этого лагеря живым!
Меня подхватили с двух сторон и поставили на ноги. Теперь я мог увидеть и Рэда. Лицо его, покрытое пылью и кровью, казалось серым. Глаза наши встретились, и я прочёл в них те же чувства, что переполняли сейчас и мою душу. Нас безжалостно избили прикладами и бросили в фургон, прямо на гору трупов. Двери наглухо закрыли. Внутри стало темно и душно. Подо мной были мёртвые тела. Я искал опоры, но наталкивался лишь на чьи-то руки, ноги, головы — липкие от крови, остывающие и недвижимые. Почувствовал, как мне становится плохо, но в это мгновение рука Рэда Вана отыскала меня в темноте и его пальцы сильно сжали моё плечо. Я резко отодвинулся к дверям и прижался спиной к металлической стене фургона. Пот струился по моему лицу. Из разбитого рта сочилась кровь.
— Что будем делать? — услышал я глухой голос Рэда над самым своим ухом.
Я не мог ему ответить. Да я и не знал, что ему сказать. В голове всё перемешалось, мысли спутались. В ушах стоял противный заунывный звон. В следующую минуту я ощутил всем телом, как фургон тронулся с места. Судя по звукам, доносившимся снаружи, нас вывезли из лагеря в степь, и фургон стал набирать скорость, удаляясь в неизвестном направлении. Немного придя в себя, я лёг на спину и со всей силы пнул обеими ногами в двери фургона. В ответ они только задребезжали, но не поддались. Я ударил их ещё и ещё раз, быстро выбиваясь из сил, но результат был всё тот же.
— Бесполезно, Максим! — остановил меня Рэд. — Так нам не выбраться отсюда. Охранники сразу же заметят и убьют нас.
— Что же теперь? — едва ворочая губами, спросил я. Лица его я не видел — только неясный контур в темноте.
— Я не знаю... Прости, что втянул тебя в это!
— Брось! Ты здесь совершенно не при чём. Твой план был неплох, но всё с самого начала висело на волоске. Удача оказалась не на нашей стороне.
Какое-то время мы молчали, прислушиваясь к доносившемуся снаружи шуму ветра и пытаясь определить дорогу, по которой нас везли. Отчаяние с каждой минутой всё больше охватывало меня. Весь наш план сорвался в самом начале и теперь мне уже никогда не спасти жизнь Юли! Предстоящая смерть не страшила меня. Но сознание того, что я обрёк на смерть и свою любимую, терзало моё сердце, заставляя метаться в бессильной ярости и отчаянии. Сейчас я живо представил себе всю нашу с ней жизнь, все радости и печали, всё хорошее и светлое, что связывало нас здесь, на Гивее, и там, на Земле — теперь безмерно далёкой и чудовищно недостижимой для нас обоих. Перед моим мысленным взором стояли глаза Юли в день моего возвращения. Она стояла в безмолвной печали, глядя сквозь ветви якаранды на небо, ожидая моего возвращения. Она верила, что я вернусь к ней, несмотря ни на что! Как давно это было... как далеко... Будто, и не с нами вовсе, а с кем-то другим в прекрасной сказке...
Сердце сдавила невыносимая боль. Всё моё сознание в этот миг протестовало против несправедливости судьбы и безудержно рвалось сквозь холодные просторы вселенной к заветной, родной и далёкой Земле, с которой была связана вся моя жизнь, без которой я не мыслил себя даже после смерти. Только теперь я понял давние страхи Юли, боявшейся умереть вдали от родной планеты. Только теперь ясно осознал, что тоже хотел бы, чтобы мой прах был сожжён животворным огнём Храма Памяти и разнесён ласковым ветром по бескрайним земным просторам. Я не хотел умирать так, как предрекли мне мои палачи -среди крови и грязи на чужой планете... Но помочь нам сейчас могло разве что чудо, а чудес на свете не бывает...
Видимо, поглощённый схожими мыслями, Рэд Ван протянул мне руку, и я сжал его сильные сухие пальцы в немой благодарности.
— Жестокое правление куда свирепее лютого тигра! — глухо произнёс мой друг. — Воистину древние были правы! Мы всегда понимаем это слишком поздно. Когда ничего уже невозможно исправить...
Я не ответил ему, тревожно прислушиваясь. Какие-то посторонние звуки вторглись в заунывную песнь ветра.
— Ты слышишь это?
— Что? — встрепенулся Рэд.
Снова послышалась какая-то возня, приглушённые голоса, шуршание колёс по сухой земле. Неожиданно тихое урчание магнитного активатора нашего фургона смолкло, и раздались выстрелы. При их звуке мы с Рэдом вздрогнули. Фургон резко затормозил, и мы оба полетели к противоположной стене, едва не погребённые под горой трупов. Опять выстрелы разрезали тревожную тишину, и я услышал топот убегающих вдаль ног. До боли знакомый голос громко сказал:
— Эва, братец! Какой ты прыткий-то! Врёшь! От меня не уйдёшь! Стало быть, достал я тебя!
От неожиданной радости сердце моё взлетело к самому горлу. В следующую минуту раздался лязг металла, и двери фургона со скрипом распахнулись, впуская внутрь потоки красного света и сухой терпкий ветер. Прикрывшись ладонью от слепящего солнца, я с замиранием сердца всматривался в людей, стоящих перед нами. Кулак, ухмыляясь и почёсывая густую щетину на щеке, весело смотрел на меня из-под ершистых бровей, опираясь на видавший виды карабин и свой неизменный костыль. За спиной у него стоял Хрящ — хмурый и тоже небритый, но довольный, с карабином наперевес.
— Что? Обалдели от счастья-то? Эва, как вас тут потрепало! — воскликнул Кулак, хитро блестя зелёными глазами. — Ну? Вылезайте что ли уж! — Он протянул мне руку — тёмную и бугристую, как ствол векового дерева.
В это время откуда-то сбоку, из-за фургона появился Хо, остановился, тревожно и пристально всматриваясь в моё лицо. Перед глазами у меня всё плыло и кружилось. Я не верил своему неожиданному освобождению и тому, что передо мной стоят мои друзья. Ноги едва держали меня. Не устояв, я упал на руки своих товарищей.
— Ну, здравствуй, Максим! — Хо крепко обнял меня, как собственного сына. Отстранился, сурово оглядывая меня с головы до ног. — Как ты?
— Жив... — только и мог сказать я, улыбаясь от безмерного счастья.
Вместе с Кулаком и Хрящем было ещё человек пять старателей, тревожно и нетерпеливо сжимавших в руках своё оружие. Я узнал Крепыша, Стояна и Гвоздя. Они радостно приветствовали меня. Обернувшись к тюремному фургону, в котором нас везли, я увидел Рэда Вана. Он сидел на корточках у распахнутых дверей и изумленно озирался по сторонам. Рядом с фургоном на земле лежали убитые охранники. Один из них упал лицом в траву на краю лесной поляны, где мы находились, наверное, сражённый пулей Кулака. Высокие красные стволы деревьев мерно качались на ветру, шумя густой листвой, словно приветствуя наше чудесное спасение. Где-то в глубине леса, в самой чаще радостно и наперебой щебетали птицы. Мне не верилось, что всё это я вижу снова, что смерть — в который уже раз! — обошла меня стороной.
— Но как? — только и сумел выговорить я, поворачиваясь к Хо, стоявшему рядом.
— Ты хочешь спросить, как нам удалось спасти вас? — хитро прищурился тот.
— Чёрт возьми, да! Как вы вообще узнали, где я? Я не понимаю, Хо! Я ничего не понимаю!.. Я не верю... Может быть это сон?
— Хочешь, чтобы я тебя ущипнул? — ещё больше прищурился старик. — Успокойся! Ты жив и здоров, и это самое главное. Всё наяву. Можешь потрогать меня ещё раз. Мы наблюдали за тобой, всё время... Неужели ты подумал, что я брошу друга в тяжёлую минуту?
Глаза Хо сделались необычайно добрыми и ласковыми.
— Простите меня, Хо! Я виноват перед вами. Я совершил большую ошибку...
— Ты ни в чём не виноват! — Он взял меня за плечи. — Ошибка, совершенная для нового мира, превращается в цветок смелости! Эта жизнь не конец всего. Человек не исчерпывает до конца своего долга, только делая жизнь приятной. Не думай об этом сейчас. Теперь мы все вместе и способны свернуть горы!
— Хо! Но Юли...
— Я знаю, — перебил меня старик. — Ей сейчас тяжело, но мы обязательно освободим и её! Верь мне! Не спрашивай, как... Это мы решим все вместе.
— Друзья! Ребята! — Я пожимал руки Кулаку, Хрящу и всем остальным. — Спасибо вам! Вы спасли нам жизнь! Теперь я в неоплатном долгу перед вами...
— Чего уж там! — засмущался Кулак. — Эка, заслуга тоже мне! Вон, ты нас всех спас тогда, вот это спас! Это да! А мы?.. Чего уж?..
Я обнял его, как старого друга. От него пахло дымом костра и хвоей. Невольные слёзы навернулись мне на глаза.
* * *
Горячее пламя костра неистово плясало над сухими поленьями, рвалось к высокому ночному небу, раскинувшемуся над лесом, затмевая далёкие мелкие звёзды, рассыпалось в ночи тысячами огненных искр. Языки пламени озаряли отдалённые уголки лесной поляны, мерцали бликами на лицах людей, молчаливо сидевших вокруг костра. Безмолвный ночной лес обступал поляну тёмной стеной мрака. Только изредка, в глубине его тревожно ухала какая-то птица.
Длинной сухой палкой Кулак разворошил раскалённые угли, задумчиво посмотрел на звёзды, мерцавшие над непроглядным пологом леса. Я плотнее закутался в тёплую куртку, следя за причудливой пляской огненных искр, поднимающихся над костром. Его тепло и близость жаркого пламени рождали в душе давно умершие первобытные чувства. Было хорошо и уютно, но тревога не оставляла меня ни на секунду. Я думал о Юли, о том, как она лежит сейчас на голой земле — измученная и беззащитная — ожидая моей помощи. Счастливое спасение и присутствие рядом друзей придавало мне сил и уверенности. Я рвался в бой, но Хо остерегал меня, заставляя ждать. Наверное, он был прав. В который уже раз я убеждался в безграничной мудрости этого человека. Моё безрассудство чуть было не привело меня к гибели, а он, обладая холодным спокойствием, смог разузнать обо мне всё, отыскать в степи этот страшный лагерь и, воспользовавшись моим оборудованием, терпеливо наблюдал, выжидая удобного момента, и строя план моего освобождения. Теперь все вместе мы были силой. Правда, небольшой и плохо вооружённой, но силой! Силой способной противостоять преступной власти новых вождей.
Старатели — люди испытанные и суровые — составляли костяк нашего небольшого отряда, укрывшегося в лесах, поблизости от места моего недавнего заточения. Вчера вечером Рэд Ван ушёл в город, обещая привести своих верных товарищей. Значит, скоро нас станет ещё больше, и мы сможем напасть на лагерь, чтобы освободить всех заключенных, томящихся там. Уже был продуман план нападения. Здесь, в лесу стоял тюремный фургон, на котором нас с Рэдом везли на расправу. С убитых охранников сняли форму: она пригодится нам потом, для прикрытия. Сердце моё горело нетерпением. Но нужно было дождаться подмоги, и я сдерживал себя, как мог.
