Я посмотрел на любимую. Она внимательно слушала меня.
— От чего это произошло? От благодушия и успокоенности? Или от попустительства и халатности кого-то в Совете ОСО?.. Я так часто задавал себе эти вопросы и не находил на них ответа. А потом случилась эта самая революция на Гивее. И совсем недавно я вдруг отчётливо понял, что люди с Земли принимали активное участие в подготовке этой самой революции, но делалось это тайно даже от всех нас! Понимаешь? Уже тогда мы вмешивались в дела гивейского народа, и это выглядело само по себе неправильно и недостойно, потому что было окутано ложью с самого начала. Желая помочь людям родственного нам мира избавиться от деспотии, невольно, мы создали и выпустили на волю монстра, ещё более ужасного и безжалостного, способного вызвать неисчислимые бедствия на этой планете. Это было ошибкой Земли, которую там осознали слишком поздно. Мы поставили у власти здесь, на Гивее не тех людей — людей жестоких, алчных и бессовестных. В этом целиком была наша вина. Вместо рая цветущей свободы мы дали народу Гивеи мёртвое поле, залитое безжизненной лавой. Не уничтожив зло, мы лишь сменили его личину. Не избавив людей от горя и страданий, мы принесли им новые страдания и ещё большее горе и неравенство... Наше солнце ослепило нас, и мы пошли не тем путём. Это целиком наша вина — вина Земли, которую мы, земляне, обязаны теперь искупить. Эту ошибку должны исправить мы с тобой, заручившись поддержкой других. Потому что все мы — плоть от плоти Земля! Понимаешь? В этом наш священный долг и в этом наше предназначение... Возможно, Земля и не примет это наше решение... Что ж, пускай так! Но разве не должны мы теперь взять на себя функцию божественного воздаяния, чтобы раз и навсегда искоренить подлости и мучения в этом мире?
Я внимательно смотрел на Юли. Она молчала, глядя на полосы красного света, висевшие в пыльном воздухе под потолком. Потом вздохнула:
— Ты, наверное, прав... Может быть, я эгоистична, но мне тяжело будет снова перенести твою гибель... И я соскучилась по Земле, Максим! Мне невыносимо хочется увидеть её просторы, упасть в траву её лугов, насладиться запахом её ветра, окунуться в её чистые воды, чтобы смыть с себя всю эту кровь, эту грязь, которыми пропитался этот мир... Но я люблю тебя и не могу оставить одного на растерзание врагам. Ведь я обещала быть с тобой до самой смерти. Я верю тебе, Максим!
Она прижалась к моей груди. И я крепко обнял её, чувствуя неодолимое желание раствориться в ней без остатка.
* * *
Стремительно наступившая ночь окутала лес глухим непроницаемым мраком, разбросала на небе крупные горошины звёзд. Высоко над лесом серый абрис одинокой луны просвечивал сквозь пелену облаков тусклым фонарём, не способным бороться с темнотой у подножья деревьев, дружными рядами поднимавшихся к вершине скалистого холма.
Некоторое время я стоял на краю обрыва, под пологом звёздного неба, всматриваясь во тьму и прислушиваясь к тревожным звукам ночи. Слабый ветерок нёс из темноты приятную прохладу и запахи лесных трав. Безграничный звёздный простор надо мной манил своей необъятностью и глубиной, завораживал, рождал в душе привычные ассоциации и чувства. Многое я отдал бы сейчас, чтобы снова испытать непередаваемую радость полёта среди звёзд, радость звездопроходца, открывающего новые миры и снова возвращающегося на родную Землю после долгих скитаний...
Земля! Сколько дорогого, близкого и бесконечно прекрасного таило в себе это слово! Сколько мечтаний, надежд, переживаний и счастливых минут было связано с ней!.. Вся моя жизнь — от начала и до конца — была посвящена Земле. Даже здесь, на чужой планете, за бесконечной бездной мрака и холода, пройдя по огненной тропе безвременья и ужаса нуль-пространства, даже здесь я чувствовал заботливые руки Земли, и продолжал служить Трудовому Братству.
Утро нового дня обещало принести с собой коренные перемены во всей моей прежней жизни, но сейчас думать об этом мне не хотелось. Душа и тело требовали покоя и отдыха. Я повернулся и пошёл вниз, по узкой тропинке, возвращаясь в лагерь. Осторожно ступая по камням и всматриваясь в темноту, достиг высокой стены частокола. У ворот, сидя на камнях, дремали, обняв оружие, двое часовых: Стоян и Хрящ. При моём появлении они встрепенулись.
— Что, тревожно? — сонно щурясь, поинтересовался Хрящ, приветствуя меня.
— Есть немного, — признался я.
— Зря! Утро будет доброе! — сообщил Стоян, взглянув на звёзды и по-собачьи принюхиваясь к ветру.
— Тебе бы отдохнуть, — сочувственно посоветовал Хрящ, внимательно взглянув на меня. — Исхудал ты весь, осунулся вовсе...
— Ну, что ж, пожалуй, я так и сделаю. А вот вам спать на посту не следует!
— Что ты, Максим! Это мы так, немного присели, — заверил меня Стоян. — А спать и не думали вовсе! Можешь не беспокоиться, свой пост мы знаем.
Он по-солдатски сжал в руках оружие, вытягиваясь во весь рост.
— Ладно, верю, — дружески похлопал я его по плечу, уже собираясь идти спать.
— Послушай, Максим! — остановил меня Хрящ. — Вот тут промеж нас спор вышел... Никак не можем мы разрешить кто прав. Рассуди ты нас, если сможешь.
— Попробую, — улыбнулся я. — А о чём ваш спор?
— Да вот, никак не верится нам, что у вас, на Земле все люди считают себя братьями и нет промеж вами вражды и злобы... Неужто, и в правду такое возможно? — Хрящ посмотрел на меня доверчиво, словно ученик на учителя.
— Сколько живу на свете, — продолжал он, — всегда знал, что каждый человек строит своё счастье в одиночку, своими собственными руками. Другие ему в этом не подмога. Каждый за себя и все порознь! И отец мой так жил, и дед, и прадед...
Старатель замолчал, растерянно пожимая плечами.
— Да, на Земле люди живут по-иному, — помедлив, согласился с ним я. — Трудовое Братство объединило всех в единую семью, вселило в людей веру в необходимость совместного труда, через который достигается благосостояние всего общества, всей планеты. Но произошло это не сразу, не вдруг, а через тяжёлый путь борьбы, потерь и находок. Не одно столетие минуло на Земле, прежде чем мы стали такими, какие мы теперь... Вот ты сказал, что каждый человек должен строить своё счастье в одиночку. Иными словами, каждый человек — кузнец своего собственного, маленького счастьица? В этом и есть твоя главная ошибка! Счастья нельзя добиться в узком мирке одного или нескольких человек, в мирке своего одинокого "Я", в отрыве от всего остального мира. Ни к чему иному, как к чёрствости и равнодушию это не приведёт. Настоящее счастье нужно строить всем вместе, ибо только общими усилиями можно изменить к лучшему мир вокруг. Разве ты сможешь быть счастливым, когда вокруг тебя кто-то страдает, льются чьи-то слёзы, кто-то голоден и умирает от болезней и нищеты, кто-то унижен и ввергнут в рабство?.. Неужели ты сможешь веселиться и наслаждаться полнотой жизни, зная, что такое творится вокруг?
Я пристально посмотрел ему в глаза.
— Нет, конечно, — сконфужено потупился Хрящ. — Что я, зверь какой-то что ли?
— Вот тебе и ответ на твой вопрос! Если в обществе правит несправедливость, если только единицы способны вкушать жизнь полной чашей, а тысячи других прозябают в нищете и бесправии, значит, такое общество необходимо исправить, потому что все люди, без исключения, имеют право на счастье! Как этого добиться?.. Не просто. Прежде всего, необходимо ещё с детства, с самого младенчества, приучать людей к осознанной необходимости самодисциплины и самопожертвования ради общего блага. Это тоже труд — тяжёлый труд по переделке самого себя. Но два-три поколения правильно воспитанных детей дадут новые ростки новой жизни, и дело сдвинется с мёртвой точки. Процесс пойдёт дальше, раскручиваясь, как тугая пружина. Поэтому мы на Земле едины не только физическим трудом на благо всей планеты, но и трудом каждого над самим собой на пути к духовному совершенству. У нас, на Земле, этому помогает широкая сеть воспитательных школ, научных институтов и академий, к решению этой задачи подключены Советы Экономики и Планирования Материальных и Духовных Ресурсов Общества. Сотни тысяч людей — опытнейших учителей и чутких воспитателей — растят будущие поколения землян. Благодаря неусыпной заботе Трудового Братства наши дети вырастают благодарными, отзывчивыми, честными героями, неустанными тружениками и строителями нового общества, отважными звездопроходцами, несущими свою доброту и заботу на просторы Вселенной. Они готовы защитить любого нуждающегося в безграничном хаосе звёзд и галактик... Теперь вы понимаете, какой это грандиозный и кропотливый труд? Но ради всеобщего счастья стоит жертвовать собой, своим личным счастьем и благополучием. Поверьте мне, стоит.
— М-да... — задумчиво протянул Стоян, после продолжительного молчания. — Нам до такого ещё далеко, тресни моя макушка! Да и под силу ли нам такое? — Он вопрошающе посмотрел на меня.
— Под силу! Ты же видишь, я здесь, перед вами! Нужно только начать, сделать первый шаг. Ведь на Гивее до сих пор никто для этого ничего не сделал. Люди, стоявшие за этой революцией, — те, кто обманывал народ, суля ему сказочные богатства в одночасье, просто так, ни за что, — всё они добивались одной единственной цели: вознести над вашим народом маленькую кучку олигархов, бесталанных и никчемных, чем-то обиженных на прежнюю власть. Они сами сделали из себя "великих вождей" и присвоили себе все привилегии прежних властителей. Но они не хотят и не могут дать своему народу счастья и процветания, потому что народ для них — безликие винтики в бездушной машине, созданной для личного обогащения, власти и стяжательства!
— В чём же выход? — взволнованно спросил Стоян и глаза его загорелись, словно угли растревоженного костра.
— В борьбе! — уверенно ответил я. — Вот почему мы с вами сейчас здесь, с оружием в руках! Мы первыми ступили на верный путь и должны повести за собой всех остальных. Отступать теперь нельзя, каких бы жертв и лишений не потребовала от нас эта борьба. От нас с вами зависит судьба этой планеты. У ваших детей, у ваших внуков и правнуков должна быть достойная жизнь, светлое и свободное будущее.
Я вернулся к себе в домик. Здесь было темно и тихо. Иногда, когда далёкая луна вырывалась из плена облаков, в воздухе повисали полосы тусклого серого света, проникавшего в окно. Они ложились на дощатый пол призрачной дорожкой. Прислушавшись, я быстро разделся и лёг на топчан рядом с Юли, осторожно обняв её горячее тело. Сонно замурчав, она прижалась ко мне, уютно устраиваясь в моих объятиях. Я поцеловал её в гладкое плечо, чувствуя, как мерно бьется её сердце там, где гулко и тревожно стучит моё.
* * *
Громады облаков плыли по небу, то сплетаясь сказочными замками на снежных вершинах, то разбредаясь стадами кудрявых барашков, которых гнал к горизонту неведомый погонщик. Там, на горизонте, плавился в туманной дымке огненно-красный шар гивейского солнца, предвещая наступление нового дня.
Гравиплан легко и плавно скользил над равниной, взмывая то вверх, то опускаясь ниже в восходящих токах воздуха. Я сидел за управлением, молча взирая на пробуждающийся мир внизу, по иронии судьбы так много теперь значивший для меня. Справа от меня расположился Хо, молчаливо созерцавший неведомые дали восточного горизонта, ещё скрытые в сером предутреннем мраке. Сухой жар, сменивший приятную прохладу ночи, почти ощутимо обдувал купол кабины, стекая по каплевидному корпусу аппарата к жерлам хвостовых стабилизаторов. Спустя минуту где-то на севере, ещё едва различимо, забрезжили алые всполохи переливавшейся под лучами солнца воды — это безграничные океанские просторы неторопливо и неуклонно разворачивались перед нашими глазами, стремясь предстать во всей своей красе и величии. Ещё немного и громада Шаолинсеу забрезжила вдали призрачным миражом, чернея провалами разрушенных кварталов, словно пустыми глазницами черепа.
Я уменьшил скорость аппарата почти наполовину, выравнивая его и опускаясь на несколько сот метров ниже. Затем взглянул на Хо. Тёмные угли его глаз казались непроницаемыми, а плотно сжатые губы, в обрамлении седых усов и бороды, говорили о безмятежном спокойствии и душевной силе. Сейчас он был похож на статуэтку древнего китайского мудреца, вырезанную из твёрдой пожелтевшей кости, какие я видел во множестве на Земле, в Музее истории религий и традиций.
— О чём задумались, Хо? Какие мысли терзают вас в столь ранний час?
Старик оторвал взор от далёкого горизонта и внимательно посмотрел на меня. Спокойно произнёс:
— Мои мысли легки и прозрачны, как эти утренние облака над океаном... А вот что тревожит тебя? Твоя душа томится сомнениями, и они сгущаются, как тучи в ясный день, омрачая твои мысли.
— Неужели это так заметно со стороны? — усмехнулся я, пытаясь казаться беззаботным, но это у меня плохо получалось.
— Послушай, Максим! Путь мести никогда не бывает прямым. Он подобен лесу, в котором легко заблудиться и забыть, зачем ты пришёл туда. Подумай, что движет тобой, прежде чем принять окончательное решение.
Хо положил сухую ладонь на мою руку и заглянул мне в глаза.
— Нет, это не месть, — покачал я головой. — Я бы не стал идти туда только ради мести. Это должно стать воздаянием за предательство, за ложь и подлость. Справедливое возмездие, карающее зло... Но я хочу понять имею ли я право вершить правосудие от своего имени?
Я с надеждой посмотрел на старика, ожидая его поддержки, в которой так нуждался.
— Мне понятны твои сомнения, — помолчав, кивнул Хо. — Легко увидеть чужие грехи, тогда же, как свои увидеть очень трудно. Потому что чужие грехи рассеивают, как шелуху, свои же, напротив, скрывают, как искусный шулер скрывает несчастливую кость... Ты честен и открыт душой, ибо видишь свои изъяны и тёмные стороны. Ты стремишься бороться с ними, поэтому я поддержу тебя в твоём стремлении наказать чужое зло... Я одобряю тебя. Ты молод, но мудр, потому что готов отказаться от личного счастья, ради счастья других людей. Твой порыв заслуживает похвалы и почтения. И я, старый человек, готов склонить перед тобой голову и следовать за тобой до конца, ибо твой путь — это путь справедливости!
— Хо! Вы слишком преувеличиваете мои достоинства. Право же, не стоит приравнивать меня к праведникам или святым! На Земле есть много гораздо более достойных людей, чем я.
— Тогда вы все — боги, и я преклоняюсь перед вами!
Хо слегка склонил свою седую голову.
— Богами быть трудно! Хотя наше общество и старается вложить в нас всё самое лучшее, что накоплено человеческой культурой, историей и духовностью за многие тысячелетия. Поэтому я безмерно рад, что родился именно на Земле и познал счастье всеобщего братства. Но и у вас, на Гивее, найдётся немало достойных людей — честных и открытых — способных повести за собой остальных, повести к торжеству справедливости. В душах этих людей есть семена доброты и отзывчивости... Теперь я знаю, что таких людей здесь немало. Таких, как вы, как Рэд, как Кулак и остальные наши товарищи. Именно вы и только вы можете сделать для своей планеты гораздо больше, чем могу сделать для неё я или кто-то другой с Земли! Это ваш мир и только от вас зависит, каким ему быть через десять или сто лет!.. Но нас мало, катастрофически мало.
