— Вчера я ездил в столицу, — нарочито спокойным и неторопливым тоном начал я. — Дело не требовало отлагательства, и я не стал ставить тебя в известность.
— И что же это за дело, если не секрет?
— Дело простое: я вышел на след Наоки, того самого, что когда-то ушёл от ответственности по громкому делу о наркотиках, ещё при прежней власти. Я взял его с поличным в столице, — произнёс я обыденным тоном, как будто речь шла о каком-то пустяке.
Ен даже привстал в своём кресле.
— Нао... Ты, что в своём уме?
— Не понял. Что-то не так?
— Нет, ты действительно спятил! — Ен нервно рассмеялся. — Он взял Наоку! Прекрасно! Замечательно! И, что мне прикажешь с ним делать?
— Пока посади в изолятор. Там разберёмся.
— Посадить в изолятор? А что я ему предъявлю? Ты подумал об этом? На каком основании ты его задержал? У тебя есть какие-то доказательства его вины? Улики? Что у тебя вообще есть?
Я бросил на стол пистолет, который изъял у Наоки.
— Для начала, факт незаконного ношения оружия и организация вооружённого нападения на представителя власти!
— Брось, Максим! Кругом полно оружия, оставшегося ещё со времён боёв. Даже у детей оно есть! Если из-за этого арестовывать, тогда нужно посадить в тюрьмы половину населения Гивеи. И потом, а были свидетели того, как ты изымал оружие именно у Наоки? Нет? Тогда он на любом суде скажет, что этот пистолет ему просто подкинули, а тебя он принял за обычного грабителя. И он будет прав. Вот так! Всё это не серьёзно, Максим.
— Не серьёзно? — Я слегка приподнял одну бровь. — Тогда полистай оперативные сводки, проанализируй показания свидетелей по последним делам, связанным с нелегальной поставкой наркотиков с Южного материка. Наконец, подними архивы! Только слепой может не заметить связи Наоки с делами о наркотиках и грабежах. Он крупная фигура в преступном мире, Ен, это очевидно!
— Максим, не смеши меня! Ты же взрослый человек. Сводки ещё не доказательства. Их я не прилеплю к обвинительному заключению. Кто-то, где-то, когда-то слышал не известно от кого имя Наоки... Ну, и что? Что это доказывает? Ровным счётом, ничего! Пустая уличная болтовня! И это ты предлагаешь мне принять в качестве обвинения и доказательства его вины? А где же связь? Я не вижу связи!
— Или не хочешь видеть? — Я пристально посмотрел ему в глаза.
Ен нахмурился. Несколько минут он молчал, что-то обдумывая и глядя на меня из-под сдвинутых бровей. Затем воздохнул:
— Ну, хорошо. Может быть, в чём-то ты и прав. Может быть, Наока действительно замешан в каких-то махинациях. Но, согласись, материала, собранного тобой, пока недостаточно, чтобы обвинить его в серьёзном преступлении. Нужны неоспоримые доказательства вины Наоки, которые припрут его к стенке. Только тогда мы сможем привлечь его к суду. А пока... — Ен с подчеркнуто безучастным видом стал собирать бумаги на своём столе. — Ты действовал поспешно и неосмотрительно, как неопытный мальчишка. Хоть бы со мной посоветовался! И потом, сам рисковал. А зря! Теперь вот придётся приносить Наоке свои извинения, — добавил он совсем уж обыденно и посмотрел на часы.
— Ты что же, собираешься отпустить его?
— А что прикажешь мне с ним делать? — Ен опёрся кулаками о крышку стола, привставая и склоняясь ко мне. Он снова начал закипать. — Наока — уважаемый человек!
Это его определение показалось мне, по крайней мере, странным.
— Кроме того, ты действовал на территории столицы, — продолжал нравоучительным тоном Ен. — Там свой отдел службы безопасности, и наши с тобой полномочия в столице не действительны. Выражаясь официальным языком — это не наша юрисдикция! Поэтому мы с тобой можем нарваться на очень большие неприятности. Самым разумным в данной ситуации будет передать Наоку в руки столичных оперативников, и пусть они расхлёбывают заваренную тобой кашу. И это всё, что я могу сделать сейчас для тебя! — категорически заявил Ен, видя, что я снова собираюсь возражать ему.
— Пока, конечно, пускай посидит у нас. Так и быть, возьму это под свою ответственность, — сказал Ен более мягко, видя моё недовольство. — К тому же, сейчас нет людей, чтобы сопровождать его обратно в столицу...
— Могу сопроводить сам, раз уж я незаконно вытащил его из этого тёплого логова! — проворчал я, хмурясь.
— Для тебя у меня есть другое задание! — отрезал Ен. — Садись!
И вдруг совершенно неожиданно переменил тему разговора. Спросил каким-то, по-детски, наивным голосом:
— Ну, как там, в столице? Неспокойно?.. Сто лет не был в Шаолинсеу! С самой революции. Тогда жизнь там кипела вовсю!
Глаза Ена восторженно заблестели.
— Не знаю, как во время революции, но сейчас столица произвела на меня тягостное впечатление! — Я не собирался тешить его приятные воспоминания своим рассказом. — Хотя и здесь, у нас не лучше, но в большом городе всё как-то обостряется, выделяется резче. И знаешь, о чём мне подумалось?.. А стоило ли ради всего этого проливать столько крови?
Глаза Ена вспыхнули гневным огнём. Он с треском ударил пластиковой папкой об стол и вскочил из кресла.
— Ты, что? Спятил? Ты думаешь, о чём ты говоришь?
Голос его звенел яростным негодованием. Он вперил в меня испепеляющий взор. Ноздри его раздувались, как у разъярённого быка. Мне показалось, ещё мгновение, и он бросится на меня с кулаками.
— Да, что вы вообще можете знать о наших жертвах? Понять ли вам, ради чего была пролита кровь нашего народа? Вы у себя, на Земле, живёте, как жуки в сиропе! Наша борьба для вас — познавательный экскурс в историю, возможность воочию посмотреть на пути развития "примитивных народов", научный интерес, любопытство докучливых археологов, неожиданно получивших в руки "машину времени", а с ней и возможность "пощупать" древний мир не по черепкам и окаменелым осколкам, а вживую!
Я быстро посмотрел на него. Он понял, что зашёл слишком далеко в своих обвинениях и сразу же осёкся. Стал в запале быстро ходить по кабинету. Я, молча, наблюдал за ним, спокойно закинув нога на ногу. Видимо, немного успокоившись, Ен заговорил снова, и я снова почувствовал себя учеником, которому умудрённый опытом профессор истории вынужден объяснять прописные истины.
— Конечно, у нас не всё так хорошо, как хотелось бы. Но даже древние говорили: не принося жертв, невозможно обрести счастье! Разве не так? А жертвы, отданные революции, святы! Они не были напрасными. Ты знаешь, что нам досталось после Дэн-Чонг Ли?
— Читал.
— Читал? — Ен усмехнулся. — А я видел это собственными глазами, жил этим, когда пришёл работать в ОЗАР! Восемьдесят процентов населения Гивеи не имело возможности пользоваться всеми благами жизни, которые имела коррумпированная верхушка власти. Коррупция пропитала весь государственный аппарат, а наша экономика была на грани полного краха. Спекулянты, уголовники различных мастей, разгуливающие на воле и чинящие беззаконие. И это ещё не всё. Подпольные производства и торговля на "чёрном рынке" самым необходимым, ночные притоны и прочие сомнительные заведения, в которых процветала наркомания и проституция. Вот, полюбуйся! — Он бросил на стол толстую пачку оперативных сводок. — "Топаз", "Анио", "Гикаку", "Жене", "Бато-Лавуар", "Куро", "Йокомиси", "Пусан"... В одном только Шэнь-Цян их около двадцати!
Я перебирал серые пластиковые карточки сводок. Честно говоря, многое рассказанное Еном было для меня по-прежнему непонятно, хотя обо всём этом я уже читал и слышал перед отлётом на Гивею, всё это видел своими глазами здесь, на планете.
— А кто содержит все эти притоны?
— Не известно. Сколько бьёмся, не можем выйти ни на одного мало-мальски крупного дельца.
— И при этом ты отказываешься арестовать Наоку? Наоку, который по моим соображениям участвует во всех этих сомнительных делах? — скептически усмехнулся я.
Ен поморщился, и я понял, что задел его больное место.
— Самое большое, что мы можем, — продолжал он, сделав вид, что не расслышал моего замечания, — это устраивать облавы, которые, в оказываются малоэффективными. Стоит нам разгромить один притон, как в другом конце города тут же появляются три новых. Конкуренция, мать её!
— Почему бы тогда не провести масштабную операцию, охватывающую весь город? Задействовать все наши силы и арестовать максимальное количество преступников. А через них уже выйти на след главного босса... или боссов.
— Видишь ли... — Ен почесал затылок. — Здесь не всё так просто, как тебе кажется. Ну, во-первых, у нас нет ни средств, ни людей для этого. Ты же должен представлять, сколько понадобится оперативников и техники для такой широкомасштабной операции? А, во-вторых, в каком-то смысле, существование этих заведений выгодно народной власти.
— Дело в том, — поспешил объяснить он, видя моё изумление, — что все эти притоны, кроме наркотиков и другой дряни, продают населению и продовольствие. Конечно, подпольно, в обход наших распределителей и по сумасшедшим ценам, что совсем не способствует укреплению революционной справедливости. Но мы всё ещё не можем снабжать все наши города бесперебойно, особенно в провинции, которая сидит у нас практически на голодном пайке. А у этих барыг можно в любое время дня и ночи достать всё, что нужно, чтобы не умереть с голоду. Вот и идут к ним люди от безысходности, и отдают последние заработанные гроши, чтобы прокормить свои семьи.
— Но ведь это продовольствие, ворованное из ваших же распределителей! — заметил я. -Это ведь уже политика! Явный удар по "престижу революции", как любят говорить ваши ораторы со всех трибун, цитируя Чой Чо Рена.
Откровенно говоря, я совсем перестал понимать, что здесь происходит и почему Ен так спокойно говорит обо всём этом. В ответ он снова болезненно поморщился. Сказал:
— Не надо, Максим! Не надо язвить на эту тему! Подрыв подрывом, а прикрой мы сейчас все эти заведения, это сразу же вызовет такое недовольство народа, что убоятся сами боги! Ведь эти преступники снабжают даже Южный материк, а там обстановка вообще неспокойная! С идеологией-то у нас ещё не всё в порядке, — сокрушенно добавил он. — В народе всё ещё живы старые стереотипы, которые приписывают верховной власти обязанность поддерживать справедливые социальные условия в любых обстоятельствах, помогая и нищим и обездоленным. Но мы же не боги, которые всё видят и всё могут! А кто в этом виноват? Прежняя власть, которую мы смели очищающим огнём революции!
Он доверительно посмотрел на меня.
— Ведь, посмотри, что получается. После подавления восстания Квой Сена, власти жестоко расправлялись со всеми инакомыслящими, на планете царил "чёрный" террор. Диктаторы хотели запугать народ, вытравить из него само стремление к свободе и справедливости. Но наш народ был уже не тот. Теперь им уже нельзя было управлять по-старому, как стадом скота, опираясь только на силу и страх. Тогда правительство сменило тактику, и со всех трибун важные чиновники стали говорить о своём стремлении дать народу свободу и равенство, о необходимости ставить интересы народа превыше всего, подкрепляя эти призывы незначительным послаблением диктатуры, но оставляя незыблемым основу общественного устройства.
Ен снова принялся прохаживаться по кабинету.
— Народ уверовал в эти пустые обещания и призывы. Ему говорили: верьте, очень скоро мы дадим вам все блага этого мира, и вы не будите больше испытывать лишения и голод. И тут же оговаривались: но это время не может наступить сразу, вы же понимаете, что не всё так просто, нужно ещё немного потерпеть, перенести ещё некоторые лишения, и тогда наступит желанная пора всеобщего изобилия и счастья. И самые важные вельможи, включая президента, приложив руку к сердцу, горячо клялись: видите, мы прилагаем для достижения этого все возможные усилия, пускай, наши достижения ещё и малы, но не нужно отчаиваться. Это только начало. Надо просто ждать, верить и работать. Это всё, что от вас требуется, а остальное сделаем мы...
Слушая Ена, мне почему-то подумалось о том, что тоже самое происходит на Гивее и сейчас, хотя, казалось бы, революция должна была принести народу этой планеты совсем иное. Интересно, а понимает ли это сам Ен? Сколько я не вглядывался, в чёрных глазах начальника местного отдела ОЗАР, словно в глухой ночи, лишь изредка появлялись всполохи яростного фанатичного огня. Может спросить его об этом напрямую?
В дверь неожиданно постучали и, не дожидаясь ответа, на пороге появился дежурный. Мне показалось, что увидев меня, он удивился, но сразу принял официальный вид, когда Ен спросил его, в чём дело. Дежурный бодро отрапортовал:
— Всё готово, товарищ Шао!
Какое-то время Ен пристально смотрел ему в лицо, как будто желал убедиться в правдивости этого утверждения. Затем довольный кивнул: — Прекрасно! — Он повернулся ко мне. — Вот тебе и иллюстрация к нашему разговору!
— А что случилось?
— Ничего особенного. Просто нашим агентам удалось обнаружить очередной притон на окраинах города. Операция назначена на десять. Если тебе это интересно, можешь принять участие и лично убедиться в эффективности ударных методов. Оружие при тебе?
В какое-то мгновение у меня возникло ощущение, что всё происходящее, это хорошо отрепетированный и сыгранный спектакль, но я отбросил от себя эту нелепую мысль. С готовностью хлопнул себя по левому боку, где всё ещё висела кобура с пистолетом.
— Прекрасно! Тогда едем? — Ен достал из ящика стола увесистый "Тэджи-47" и сунул его за ремень брюк.
* * *
Дома по обе стороны улицы вставали в лучах осветителей серыми громадами, зияя чёрными глазницами пустых окон. Своры одичавших собак бродили по тёмным закоулкам дворов, шарахаясь от света наших машин. Проехав несколько безлюдных кварталов, мы, наконец, остановились.
— Дальше пойдём пешком, — сообщил Ен, откидывая дверцу магнитора.
Из грузовых фургонов позади нас одна за другой появлялись тени оперативников и тут же выстраивались в две шеренги. Молча, все двинулись вдоль улицы, словно призраки, невидимые в ночи. Давно заброшенные дома поднимались к редким звёздам безмолвными скалами. На западе призрачный звёздный шлейф тонул в серебряной дымке только-только всходившей луны. Мы с Еном обогнали цепочку людей с оружием на изготовку, и оказались во главе этой молчаливой процессии. Где-то впереди, едва слышимые, раздались голоса людей.
Ен поднял руку, приказывая всем остановиться. Быстро взглянул на меня. В свете всходившей луны его глаза стали совсем непроницаемыми. Я понял его безмолвный вопрос и согласно кивнул. Мы пошли вперёд, свернули во двор полуразрушенного дома. По едва различимой лестнице поднялись на второй этаж к зияющему пустотой квадрату окна. За ним мутным пятном лежал серый лунный свет. Отсюда была хорошо видна вся улица, по которой мы передвигались, но главное — как на ладони внизу лежала квадратная площадь, на которую выходило несколько узких улочек. На противоположной стороне площади отчётливо просматривалось большое здание, в свете луны казавшееся голубым.
Я посмотрел на Ена. Он утвердительно кивнул: здесь! Вооружившись термосканером, похожим на обычный бинокль, Ен стал осматривать окрестности. Я внимательно наблюдал за ним. Видимо, что-то заметив, он передал прибор мне. Непривычно зелёное, режущее глаза, пространство казалось пустым. Ен указал мне нужное направление, и в окулярах мелькнул какой-то красный размытый контур. Ага, вот!
