Внезапно холодильник ухнул и странно дернулся в темноте. Готовому бежать в укрытие Поттеру показалось, что началось землетрясение, однако остальная мебель и посуда в шкафах даже не колыхнулись. К счастью, эти звуки никого в доме не разбудили. Гарри решительно распахнул дверцу, в холодильнике вспыхнул свет, и...
...Прямо на блюде под прозрачной крышкой вместо яичницы лежала мужская голова. И черт бы с ней, если бы просто неподвижная голова — Дадли, даром что тупоумный, был способен по чьей-нибудь подначке еще и не на такой розыгрыш. Но эта бородатая черноволосая башка, обложенная консервными банками и пучками зелени, ниже, под тарелкой, переходила в шею, а та — в смутно угадываемое туловище, которое терялось среди кастрюль и упаковок на нижних ярусах. А хуже всего, что она моргнула вполне себе живыми и осмысленными глазами, раскрыла рот и сказала громким шепотом:
— Эй, Гарри!.. Пст!..
"Трындец!" — подумал Поттер и медленно затворил дверцу.
Он тупо смотрел на холодильник в надежде, что всё увиденное должно, по идее, рассосаться само собой. Помедлив пару минут, Гарри с опаской заглянул внутрь. Мужик был на месте.
— Гарри, нам срочно надо поговорить!
Тут стоит заметить, что, сколько себя помнил, Поттер нет-нет да и встречал на своем пути каких-то чудаковатых людей. Причем иногда они попадались ему поштучно, а иногда шли просто косяками, как на открытие музейной выставки. Бывали случаи, когда Гарри казалось, будто они ломятся взглянуть именно на него. Манией величия он при этом не страдал.
И вот сейчас он мог бы биться об заклад, что уже когда-то видел этого мужика и прежде, но, ясное дело, не в холодильнике тетушки Петуньи.
— Слышь, малой, — просительно прохрипел тот, — если нетрудно, почеши мне вон там, справа, повыше уха, — бородатый повел черными зрачками в нужную сторону и для наглядности подергал плечами, — а то рука не поднимается!
— Как вы там оказались? — проигнорировав его просьбу, но уже привыкая к нелепости ситуации, шепотом спросил Гарри.
— Да как, как... Промахнулся с трансгрессией, Мерлин ему в печенку!
Бородатый все-таки дотянулся до бутыли с оливковым маслом и почесал о нее кудлатую голову. Волосы его выглядели так, словно он уже делал это прежде и не раз опрокинул на себя литр-другой содержимого.
— С транс... с чем?!
— Короче, времени мало. Ищут меня. Сейчас нащупают. Ты слушай сюда, принц, и мотай на ус, только Нюне потом не проболтайся. Вот-вот тебе всё откроется. Сову не присылали еще?
— Кого?!
— Ну, значит, скоро пришлют. Тут такая каша заварилась, что до Святого Мунго достукаешься, если начнешь расхлебывать. В общем, скоро у тебя появится слишком много новых знакомых, малой, но ты не верь никому, понял? Особенно всяким гадостям про Бродягу, — он закашлялся и сипло добавил: — Никому не верь!
Гарри незаметно ущипнул себя за ляжку. Даром что нутро холодильника обдавало его гулкой прохладой и все звуки и ощущения были слишком реальными, чтобы считать их сновидением, Поттер все равно не мог отделаться от мысли, что видит всё это во сне. И боль в ущипнутой ноге не добавила доказательств в обратном: мужик, вросший в дурслев холодильник и говорящий торопливо и запальчиво, побил все рекорды бредовости.
— И еще. Будь начеку, а особенно опасайся того-кого-нет. Понял меня? Вот твой истинный враг, хитрый и беспощадный! — говорил он спешно, задыхаясь, боясь, что перебьют, что не успеет. — Бойся Тени, Гарри, бойся Тени!
— Дяденька, вы кто? — поправляя очки, спросил Поттер на всякий случай, хотя уже и без лишних вопросов стало понятно, что это пациент, сбежавший из Бетлемской психушки.
— Черный я, черный Сириус! Слыхал о таком?
Не слишком уверенно Гарри ответил, что слышал о такой звезде. И только мужик хотел сказать что-то еще, холод усилился. Но теперь он исходил не только из холодильника — спину и затылок Поттера обдало морозным сквозняком, а тишина стала глухой и непроницаемой. Псих, кажется, провопил что-то еще и нырнул вниз, как ныряют в воду, зажимая пальцами ноздри и резко приседая. Но Гарри его не услышал. Какая-то тварь метнулась было вслед за бородатым, однако налетела на уставленные снедью полки холодильника и замешкалась.
Жуткая тоска сковала душу и тело. Гарри, зрение которого, как всегда в таких случаях, стало нормальным, нашел в себе силы поднять руку, чтобы сдернуть очки и разглядеть, что творится вокруг него. Смутные тени, под стать той твари, бесшумно сновали по столовой, прикасаясь к нему почти невесомыми тканями одежд, изодранных до бахромы.
Жизнь чудовищно коротка и бессмысленна. Сегодня похоже на завтра, завтра — на послезавтра, и так до самой смерти, итога никчемного бытия. Боль и страх, мучения и уныние — вот этапы этой гнусной эстафеты. Я ничтожество и никогда не смогу ничего изменить. Пустота, безысходная пустота...
"Наверное, я умираю. Наверное, вот так оно и происходит", — стороной промелькнула вялая и как бы чужая мысль. Зацепиться не за что: не осталось ни единого доброго воспоминания, которое могло бы вытащить из трясины, куда его совсем уж затянуло.
В темноту добавился желчно-мутный оттенок. Гарри понял, что падает. Напоследок он успел увидеть знакомый силуэт возникшего на подоконнике бородача из холодильника, который присвистнул хороводу теней, как собачьей своре, и выпалил что-то наподобие "экспекто" или "эспекто". После этого стало совсем темно.
Поттер открыл глаза, привычно просыпаясь от скрипа лестницы над головой. Дом по-утреннему ожил. Вспомнив ночное приключение, Гарри похолодел, торопливо ощупал себя и в результате немного успокоился: он был цел и невредим. Неужели все приснилось?
— Эй, просыпайся, урод! — пробегая мимо, Дадли пнул его дверь. — Вот ты чмо очкастое!
Гарри невероятно отчетливо представил себе, как братец поскальзывается на кафеле возле ванной и впечатывается своей дурной, круглой, как репка, головой в пузо выходящего оттуда дядюшки Вернона. Еще вчера он ограничился бы злорадной фантазией, но этим утром из-за плохого настроения и от голода не смог остановить посыл. Адский грохот и вопль мистера Дурсля оповестили о точном попадании. Какая только гадость ни приснится на пустой желудок! От страха перед призраками в оборванных хламидах даже сейчас, наяву, становилось тошно...
Поттер нашарил под подушкой свои очки. Еще пальцами он почувствовал на ощупь, что с одним из стекол что-то не так, и когда щелкнул выключателем, убедился в этом воочию. Правая линза треснула, повторяя рисунок паутины Ормена, который сейчас неторопливо завтракал вчерашней мухой. Треснула именно так, будто Гарри в самом деле, валясь с очками в руке, приложил их об пол. Вот черт, придется снова ворошить свой тайник и для покупки новой пары вынимать подкопленное на другие нужды. От родственничков щедрот не дождешься, а тут еще и сам сломал. Похоже, к остальным своим неприятностям он теперь смело может добавлять лунатизм...
Тетка была чем-то озабочена и на утреннее приветствие Гарри не ответила, а только молча выставила перед ним тарелку с разогретой вчерашней яичницей. Именно ту, на которую так удачно пристроил свою голову бородач из дурацкого сновидения. Для остальных членов семьи она приготовила свежих блинчиков.
— Дадлик, — обратилась Петунья к хмурому после полета в ванной сынку, — будь умницей, милый, пройди сегодня этот тест! Остался последний, и мы с папой свободно вздохнем до осени.
Дадли покосился на Гарри и показал ему кулак. Конечно, куда уж ему самостоятельно осилить итоговый тест по английскому! Тут он заметил паутину трещин на линзе и поднял "очкастое чмо" на смех. Гарри еле заметно покачал головой: удивительно, как столько миллионов лет эволюции и естественного отбора допустили появление на свет подобного идиота, не только не извлекающего опыт из жизненных уроков, но и упорно не понимающего, что это были уроки.
— А если пройду, вы мне купите новый велик взамен того?
— Не "если", сын. "Когда". Когда пройдешь, — весомо подметил дядюшка, поглощая блинчик с малиновым джемом. — Но ты пообещаешь кое-что твоей маме.
— Да, милый, — подхватила тетушка, протягивая руку через стол и вытирая салфеткой вымазанную маслом и сиропом физиономию Дадли. — Пообещай, что будешь держаться подальше от того поворота!
— Ну ма-а-а-ам! Ну чего, в самом деле...
— Не "мам", а слушай, что тебе говорят! — сердито бросил мистер Дурсль, настроение которого было изрядно попорчено забодавшим его сынком. — Там опасный спуск!
Почуяв, что никакие уловки сейчас не сработают, Дадли цыкнул языком и отвернулся в окно.
— О! Гляньте! Там сова! Здоровая такая! — завопил он в следующий момент, подскакивая, опрокидывая стул и тыча толстым пальцем в сторону вяза, усыпанного "гнездами" омелы.
Точно молнией, Гарри поразило воспоминание: о сове в его сне говорил тот псих. В глазах стало щекотно, всё расплылось, и ему пришлось сдвинуть очки на кончик носа, чтобы не выдать себя родственничкам, но успеть увидеть птицу. Огромная, белая, надменная, она сидела на толстой ветке и взирала на них из-под полуопущенных век, и если бы не откровенная насмешка в желтых глазах, можно было бы подумать, что сова вот-вот уснет. Дадли орал так, будто в жизни не видел диких животных: он хотел сфотографировать ее, да вот убежавшая за фотоаппаратом миссис Дурсль долго пропадала наверху. Полярная гостья терпеливо дождалась, когда Петунья сделает последний шаг с лестницы и с видом олимпийского факелоносца, передающего эстафету, кинется к сыну с камерой в вытянутой руке. Затем сова переступила большими лапами, развернулась, припала грудью к ветке и, оттолкнувшись, мягко, плавно полетела прочь, размашисто загребая воздух великолепными крыльями. Дадли бесился, как буйнопомешанный, а Гарри едва давил в себе хохот.
— Если ты не поторопишься, то поедешь на школьном автобусе вместе со своим братцем, — пообещал дядя Вернон, и предупреждение отрезвило кузена быстрее, чем это сделало бы вылитое ему за шиворот ведро ледяной воды. — А ты... Гарри... Что у тебя с очками?
Гарри поджался и скроил виноватый вид. Объяснения дядьку не интересовали:
— А ты поможешь матери прибраться на кухне — и тоже чтобы ровно в восемь сидел в автобусе! И знай, что сломанные очки не освободят тебя от занятий и обязанности помочь брату с тестом! Ну?
— Да, дядя Вернон.
— То-то же!
Однако помочь кузену с тестированием было Гарри не суждено.
* * *
Под монотонное урчание мотора Поттер бездумно таращился в автобусное окно. Мимо скользили знакомые улицы и дома, а вместо того чтобы распогодиться, стало еще пасмурнее. Временами из низких, совсем не весенних туч накрапывал мелкий, тоже совсем не весенний дождик.
Гарри моргнул тяжелыми веками и вдруг понял, что уже никуда не едет, а просто стоит и смотрит в высокое окно на лужайку вдалеке. В лучах перевалившего далеко за полдень солнца возле старого дерева копошится несколько подростков, и он, кажется, знает, кто это такие.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Мелиус аудире, — произносит он себе под нос, слегка пошевелив зажатой в пальцах деревянной учительской указкой, и внезапно начинает слышать ругань парней, собравшихся на лугу.
— ...Иди к дьяволу, Поттер! — хриплым и ломающимся голосом каркает худощавый студентик, окруженный недругами, словно дикий черный лисенок сворой псов. — Отвяжитесь от меня, тупицы!
Чтобы уменьшить собственную уязвимость, он инстинктивно сутулится, пригибается к земле, но вертится вокруг своей оси и старается держать в поле зрения сразу всех обидчиков.
— Уй-й-й, Нюня, да ты еще пожалуйся профессорам! — уколов его в спину указкой, веселит остальных высокий и самый красивый в компании парень-брюнет. — Я-я-я-ябеда ты наш!
— Я не жалуюсь на блохастых выродков вроде тебя, Блэк, а тем более вроде шакала Римуса или этого крысюка! Прочь! — кричит мальчишка, судорожно сжимая в кулаке острый деревянный штырь на манер ножа в уличной потасовке.
Все четверо шарахаются в разные стороны при запальчивом выпаде носатого заморыша, а потом наседают снова, принимаясь ржать еще веселее — особенно тот, очкастый, к которому он обращался по фамилии:
— Делаешь вид, что умеешь с ней обращаться, Нюня? Разве что ткнешь больно кого-нибудь из нас! Ты лучше поплачь! Давно мы не слышали твоего нытья! Эй, Хвост, отбери-ка у него палочку, чтобы сдуру не наворотил тут дел!
Красавец-брюнет тут же грубо подхватывает носатого за локти и с легкостью заламывает ему руки за спину, так что низенькому и суетливому Хвосту ("Питер" — всплывает откуда-то его настоящее имя) не составляет никакого труда выхватить указку из ослабевших от боли пальцев. И едва это случается, очкастый взмахивает своей, а брюнет отпускает пленника. Неведомая сила опрокидывает заморыша кверху ногами и швыряет высоко в воздух. Черная мантия задирается на голову, и бедолага, ругаясь от стыда и бессильной ярости, дергая худющими ногами, повисает над четверкой мучителей.
— Поганые гриффиндорские недоумки! Только и умеете, что толпой на одного! Есть деньги — так теперь всё вам с рук сходит?! Мародеры сраные, шакалы! — глухо доносится из-под вороха тряпья. — Сундуки с клопами!..
— Вот злобная тварь! — снисходительно усмехается брюнет, разглядывая трофейную указку. — Тринадцать с половиной дюймов, ты гляди-ка! Да она же больше всего тебя, Нюнь! Это что, твои комплексы, да? Ну сознавайся, ты, любитель травок! Обдалбываешься небось после зельеварения, не так ли? Думаешь, вырастет он у тебя хотя бы вполовину?
— Заткнись, придурок!
— Эй, Соха-а-а-атый, а чего он обзыва-а-а-ается? Хнык! Хнык! Скажи ему, чего он?..
Хвост заливается подобострастным хохотом, а четвертый — самый тихий, бледный, худо одетый паренек с мышиного цвета волосами и хищным блеском в глазах — лишь болезненно скалит крупные зубы.
— Только подойди к ней еще раз, недотепа, и будешь вот так же дрыгаться перед своими дружками-слизняками! Перед всем вашим факультетом спляшешь джигу вверх тормашками! Уяснил? Тебе потом никакая мисс Помфри челюсть не вправит! Только подойди! — в голосе очкастого теперь звучит неподдельная угроза, и он даже пытается надломить отобранную у брюнета-Блэка указку заморыша, но тут до них доносится полный возмущения девичий окрик...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— ...Эй, приехали!
Гарри вздрогнул и, крепко приложившись лбом об оконное стекло, распахнул глаза. Майки Фишер, которого отец-редактор запросто мог бы возить в школу на частном автомобиле, как дядя Вернон возит Дадли, но ни разу этого не делал и отправлял сына вместе с остальными на обычном автобусе, мотнул головой в сторону открывшейся двери. Все уже вышли, и водитель ждал, когда это сделают последние двое пассажиров.
— Чего это у тебя с очками? — хихикнул Фишер, однако Гарри не ответил, только зевнул и, забросив рюкзак за одну лямку через плечо, первым прошествовал по проходу между креслами. — Давай чем-нибудь заклеим, и будешь, как пират!
