— За кого ты меня принимаешь?! Мне тоже плевать, что он несет! — перебила профессор Фьюри внезапно звонким и молодым, как у девушки, голосом, и от неожиданности Мертвяк чуть не загремел с рогов. — Зато ты не видишь того, что гораздо ближе!
Снейп прихватил повисшую правую руку левой и чуть покачнулся. Потом, привалившись плечом к этажерке, скривился.
— Что ты имеешь в виду? — глухо спросил он и, морщась, потер безвольную кисть.
— Я имею в виду, что Гэбриел не решится признаться тебе в этом, пока ты сам его не спросишь. А ты сам его не спросишь. Вы удивительно черствое племя — вас надо ткнуть носом, чтобы вы начали что-нибудь видеть!
— Да о чем, черт возьми, ты говоришь?! — вызверился зельевар и как будто от злости даже взбодрился. Тогда, когда нормальный человек выходит из себя, этот страхоидол в себя, наоборот, возвращается. Он отпустил руку и резко повернулся к Патрине. Побрякушки ее сверкали под солнцем, лучи которого врывались в окно словно для того лишь, чтобы посредством этой мадам оставить без зрения всех, кто на нее взглянет.
— Прошлым летом он находил равновесие, когда говорил со мной о том, как можно мириться с потерей магии. Он мог выговориться, потому что никто больше не понял бы его так, как понимает другой сквиб. Я была для него неким поводом для надежд: если магия пришла даже ко мне, от рождения лишенной способностей, то у него не меньше шансов ждать чуда и для себя. Но с осени из-за всей этой вашей конспирации нам с ним редко удавалось побеседовать у братьев в Оазисе. А здесь он про меня ничего не знал. Однажды я поднялась на верхние этажи и увидела дверь в эту самую секретную... то есть Выручайную... комнату. Раньше этой двери я никогда не видела, а тут она оказалась даже не запертой. Я тихо вошла — и увидела Гэбриела. Комната воссоздала убранство точь-в-точь как на веранде в Оазисе, где мы всегда с ним говорим, даже кресло, где он всегда сидит, точно такое же, как там, с вязаным пледом. Ему тогда было нужно, чтобы кто-то пришел. Кто-то, кто его поймет... И вот я пришла, и мы побеседовали.
Снейп продолжал сверлить старушку полным отвращения взглядом, даже почти не щурился от солнечных бликов. Но ее это, вероятно, не волновало. Когда во время паузы он медленно и устало моргнул, Мертвяку впервые за всё время, сколько он знал это сальноволосое пугало, подумалось, что, может, взгляд здесь ни при чем, а Снейп смотрит обыкновенно, без всяких задних мыслей, но благодаря его потрясающе фотогеничной внешности окружающим кажется, будто он готов всех поубивать...
Кто же она такая, эта Патрина Фьюри? Уж точно не та, за кого себя выдает — а кто? И еще где-то тут притаилась подлая крыса и подслушивает их во все уши. Вот два спорящих остолопа, глаза протрите! Кар! Эй! Ка-а-ар! Ладно, позже каркну, самому охота дослушать.
— Его прорвало после долгого молчания, он говорил и говорил, — продолжала "профессор". — Он получил небезосновательную надежду зимой, когда магия проступила в нем после обморока его подруги из Гриффиндора. Но чуда не случилось. И всё же он еще держался. А недавно был второй похожий случай. Магия снова подразнила его — и снова исчезла без остатка. И... Гэбриел больше не смог сдерживаться, он расплакался тогда передо мной в Выручайной комнате. Ему было очень плохо. Я знаю, ему не хотелось бы, чтобы я рассказывала об этом тебе...
— С чего ты это решила? — сквозь зубы бросил Снейп.
— Хотелось бы — рассказал бы сам. Но ты применяешь к нему какие-то завышенные мерки, требуешь гораздо больше, чем он способен вытянуть. И всё время считаешь легкомысленным недорослем, который...
— Мисс Шафиг, я уж чуть было не начал думать, что вы немного поумнели в преподавательском коллективе, — ядовито прошипела клювоносая образина, теперь уже на самом деле приходя в ярость и маскируя злобу под свои типичные ослоумные колкости — ничуть не изменился со студенческих лет тощий уродец! "Мисс Шафиг" сказал он... Похоже, это ее настоящая фамилия. — Но вынужден признать, что считать так было бы ошибкой.
— Давай, давай, Северус, злись. Может, хоть теперь поймешь, что кто-то должен был прийти на выручку твоему сыну...
— Теперь ты надеешься убедить меня в своей незаменимости? — он неловко потер правый локоть и снова поморщился, как от досады.
— Нисколько. Но от Слагхорна я такой прыти не ожидала. Ревновать меня к студенту! Пф! Тем более кого меня — Патрину Фьюри?! — она рассмеялась. — Это какой-то нонсенс!
— Тем не менее Гораций оскорбился и намерен идти к МакГонагалл, чтобы потребовать у нее своей отставки после экзаменов. "Меня здесь не уважают", — заявил он мне и был непреклонен. Тебе известно: расшаркиваться и уговаривать я... не очень. А его присутствие необходимо нам и в следующем году. В противном случае Министерство непременно запихнет сюда какую-нибудь свою крысу... тогда пиши пропало. Слишком много народа в Хогвартсе уже в курсе...
— Я уговорю его. Насчет этого можешь не сомневаться. Но вот крыса...
— Да, именно. Акцио крыса, — вдруг выкинув левую руку в сторону, сказал Снейп. В углу зашуршало, громыхнуло — и прямо из-под тумбочки, кувыркаясь в воздухе, вылетела тушка грызуна, которого только что безуспешно преследовал Мертвяк. Ухваченная за шиворот, визжа и извиваясь, упитанная крыса повисла в крепких пальцах зельевара, а он нацелил на нее палочку: — Спекули верто!
Только тут мимир разглядел на шее зверька тонкий серебристый ошейник. И шерсть на ярком свету была совсем не как у анимаформы Хвоста — просто аккуратный бурый цвет и белые грудка с пузом. А в довершение всего грызун оказался самкой. После вспышки заклинания ничего не произошло. Крыса качнулась в воздухе, подумала и с удвоенным отчаянием принялась освобождаться. В этот момент дверь в учительскую открылась, пропуская Аврору Синистру.
— Чем это вы тут занимаетесь? — покосившись на Снейпова пленника, спросила астроном и поставила на этажерку журнал семикурсников Слизерина. — Добрый день, Патри, сегодня мы еще, по-моему, с тобой не виделись.
— Добрый день, Аврора, — Фьюри снова заговорила обычным своим надтреснутым голосом. — Северус, я, кажется, вспомнила, чей это фамильяр — одного второкурсника из Пуффендуя. У меня как раз сейчас у них урок, давай отнесу. Ведь наверняка он уже с ног сбился, ищет тебя, глупое ты создание! — в ее руках глупое создание мигом утешилось и захрустело подсунутой совиной печенькой. — Аврора, я нашла тебе те карты. Нам по пути.
Выходит, босс хорохорится и скрывает ото всех, даже от собственного ворона, что творится у него на душе? Ну, хорош, нечего сказать! Тяжелая наследственность. Отроки и юнцы — это что-то с чем-то... и так лет до сорока. А дальше медленно и неотвратимо надвигается старческое слабоумие. Спасибо и на том, что хоть не поплелся прыгать с Астрономической башни.
Когда дамы покинули комнату, Снейп размял шею и, сложив руки за спиной, не оглядываясь, обратился прямиком к лосиным рогам над камином:
— Если хоть что-то из сказанного здесь уйдет дальше этой комнаты, чучел станет три.
Мертвяк прокашлялся:
— Совершенно лишние угрозы, Снейп. Мог бы лишний раз и не демонстрировать свою паранойю...
— Проваливай.
* * *
В пятницу с утра во время завтрака Гермионе прилетело письмо из дома, в котором родители написали о скоропостижно скончавшемся накануне вечером дедушке — папином отце, о предстоящих похоронах на выходных и о том, что они уже известили руководство школы, поэтому Минерва МакГонагалл не возражает против отсутствия студентки в интернате до полуночи воскресенья.
— Соболезную, — сказали ей Гарри и Луна, покидая общий зал перед тем, как разбежаться по своим занятиям.
— Спасибо. Я почти не знала его, — вздохнула Ге, и по ней было заметно, что особенной скорби она действительно не испытывает, а больше сосредоточена на том, чтобы ничего не забыть при отправке домой. Как и всегда перед экзаменами, она сильно заморачивалась учебой, а тут еще одна неучтенная проблема, как снег на голову. Для нее это сродни катастрофе: аж минус два дня от зубрежки!
— Ну, всё равно, — сказал Гарри, задевая пальцем кончик ее носа. — Держись. Экзамены никуда не убегут.
— Я волнуюсь за Трансгрессию. Мне даже снится, как я переношусь, а ассистента расщепило, и меня сажают за это в Азкабан, — девушка нервно засмеялась. — Да-да, я знаю, мне пора лечиться.
— Так это же ты! — засмеялись они с Луной и обняли ее с двух сторон. — Тебя лечить — только портить!
— Эй! Гарри! Ну-ка подожди! — Гермиона полезла в свою бездонную сумку, закопошилась там среди книг и вытащила исторические хроники, которые они позавчера сперли почитать из Запретной секции. Сперли они в ту ночь и "Доппельгёнгера", но ничего полезного, по крайней мере для нынешнего уровня своих знаний, из текста не вынесли. Наверно, не доросли, предположила Ге, и Гарри тоже так подумал. — Проштудируешь это, пока меня не будет, понятно? Слагги завалит тебя на экзамене по ЗОТИ, и для компенсации ты должен блеснуть, по крайней мере, на Истории магии, чтобы общий балл всё равно остался в пределах допустимого. Ясно?
— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри.
— Знаю — что?
— Что старина Слагги собирается завалить меня на своем экзамене.
— Э-э-э... — она отвела взгляд. — Ну, у меня есть предчувствие. Короче, не спорь, просто возьми и сделай.
СОВ они сдали на пятом, и нынешние экзамены ничего не решали. Шестикурсникам нужно было просто обеспечить себе проходной балл, чтобы перевестись на завершающий курс.
— Я убежала, — сказала им Луна и, чмокнув Гарри в щеку, влилась в компанию спешащих на Чары однокашниц.
— Вообще, это она должна переживать, а не мы с тобой, — сказал он Гермионе, кивая вслед своей подруге. — У нее-то как раз СОВ на носу. Думаю, вам с Лу надо поделиться своей переживательностью поровну, и в мире наступит полная гармония.
— Думаю, нам с Лавгуд надо скинуться и отдать весь комплект тебе, чтобы ты хоть немного включил свою голову и начал относиться ответственно к серьезным вещам! — и, когда он, скосив глаза к носу, постарался скорчить как можно более дурацкую рожу, девушка хлопнула его "запретной" книгой по плечу: — Вот-вот, это и есть твоя истинная личина! На, держи! — но не выдержала и захихикала (значит, рожа всё-таки удалась как надо). — Ох и балбес! Лучше пожелай мне break a leg на Трансфигурации. [4]
__________________________________________
[4] "Break a leg!" — странное идиоматическое выражение, которое применяется как пожелание удачи (вроде нашего "ни пуха, ни пера — к черту!") и дословно переводится как "Сломай ногу!". Кому ее сломать — неизвестно. Может, всё тому же черту?
У самого же Гарри первой парой была как раз История магии. Под монотонный бубнеж привидения профессора Бинса утренние сны досматривала примерно половина шестикурсников Когтеврана и все до одного — Слизерина. Гойл — тот даже сладко похрапывал, а Крэбб пихал его ботинком в лодыжку, чтобы не будил. За месяц до начала сессии профессор Умбрасумус сократила часы практики Гарри в Мунго, и сейчас он сожалел об этом, потому что привык всё время что-то делать с самого утра до позднего вечера, а здесь минуты тикали впустую. А с другой стороны... Он спохватился и выудил из сумки подсунутую Гермионой книжку. Любопытно, с чего это обычные исторические хроники запихнули в малодоступную секцию? Что такого секретного можно найти сейчас в событиях тысячелетней давности? И... кто вообще будет что-то искать по книжкам в библиотеке — эти, что ли? Гарри покосился на причмокивающего во сне Винсента и покачал головой: подумается же такое неровен час!
Ну-с, взглянем!
На обложке был выгравирован бутон обычного шиповника, буквы названия почти стерлись от времени, но по их контурам еще можно было прочесть, что это "Хроники былого". Лишь бы текст не был таким вычурным, как в некоторых исторических документах, когда написано вроде и не на староанглийском, но фразы вывернуты так, что всё равно ни шиша не понять. Форзац побурел из-за проникшей когда-то в книгу сырости: плесень вывести удалось, даже запаха не осталось, а вот с пятнами бороться не стали — вон даже контуры придавленного лет сто назад таракана остались. Раритет! Титульник дублировал изображение всё того же шиповника, теперь уже с намеком на цвет, хотя красные чернила расплылись и полиняли. И здесь, на бумаге, цветок был окружен надписью: "In Historia Sub Rosa Gratum". Первая буква в каждом слове, кроме предлога, выделялась витиеватой буквицей, и в глаза бросались в первую очередь H, S, R и G. Следующая страница предварялась эпиграфом: "По мнению многих летописцев, эти манифесты задумывались лишь как головоломка для волшебников или розыгрыш для простецов. Но кто имеет ум — тот узрит знаки и составит имена". [5]
__________________________________________
[5] Здесь, конечно, имеет место накладка, поскольку в фанфике и эти имена, и, следовательно, названия факультетов с самого начала было решено писать в том виде, какой предложили росмэновские переводчики. Аббревиатура же (и вместе с нею игра латинских слов) возникает исходя из написания их имен в оригинале, на латинице.
Гарри стал листать дальше. Неведомый автор "Хроник" к заявленной теме возникновения замка Хогвартс подбирался издалека. Очень издалека. Это было утомительно, хотя язык изложения оказался не так тяжел, как опасался юноша. Политическая обстановка Британии девятого-десятого веков увлекала его не слишком: еще в магловской школе в учебнике истории упоминались хронисты — монахи Вильям Мальмсберийский и Симеон Даремский, а заодно и франкский историк Флодоард — которые писали о том мутном периоде. Гарри никогда не вспомнил бы эти имена, если бы они не были продублированы в книге мага-анонима, которую он листал, повинуясь наставлениям Ржавой Ге. И вот наконец появилось хоть что-то любопытное — первая иллюстрация в потоке монотонного изложения. Движущаяся картинка была репродукцией с того самого полотна, что висело в коридоре напротив кабинета ЗОТИ — король и маг. Получается, что этот сюжет — не просто фантазия какого-то колдохудожника, а прямо-таки исторический факт? Круто!
Брат собеседника Салазара Слизерина с картины — короля Этельстана — отказывался иметь дело с магами. Всё это было задолго до принятия Статута. Волшебники, хоть и держались несколько особняком, но от простецов своих способностей не таили, и те сами нередко обращались к ним с какими-нибудь просьбами. Как раз о такой попытке сотрудничества маглов с волшебниками и летописали "Хроники былого". Конечно, называть это использование колдунами магловских амбиций в своих интересах "сотрудничеством" было верхом дипломатии со стороны автора хроник, но, как ни крути, правящая верхушка лишенных магии тоже имела свою долю, несмотря на то, что и сама плясала под чужую волынку. Этельстан хотел получить власть и довершить начатое дедом и отцом, но унаследовал трон его сводный брат Этельвирд — тот самый, чурающийся волшебства — правитель. Этельстану же после смерти их общего отца, короля Эдуарда I, досталась лишь не столь давно завоеванная Мерсия. Этельвирд, впрочем, несмотря на молодость, загадочно помер вскоре после старого Эдуарда, но мало ли лишенного магии народу перемерло по тем временам? Витенагемот не хотел признавать власть Этельстана над Уэссексом и, следовательно, надо всеми имеющимися у Англии землями. Вече склонялось в пользу еще одного вельможного брата, Эдвина — темной лошадки для магов, но удобной и послушной кандидатуры для советников.
