— Здесь не я решаю, сэр, — ответил Гарри, попутно приглядываясь к перилам кровати: когда Скабиор пошевелил рукой, юноша заметил на одной из перекладин какую-то фиолетово-синюю метку. — А что это такое?
Он привстал и рассмотрел получше нанесенные на металл послюнявленным копировальным [1] карандашом две цифры "6".
__________________________________________
[1] У нас этот карандаш еще называют "химическим". В сухом состоянии он пишет серым цветом, как обычный графит, но если грифель или бумагу смочить, цвет сразу же станет ярким фиолетово-синим, как чернила.
Гарри даже не сразу и понял, отчего это "66" так захватило его внимание, что он мгновенно проснулся. Регулус Блэк тоже постоянно упоминал две шестерки, когда бредил. Но чтобы два человека, свихнувшихся независимо друг от друга и в разное время, так совпали по одной незначительной детали?! И... почти забыв о пациенте, юноша наклонился еще ближе к надписи... да это же никакие не две шестерки! Это ведь две буквы — GG! Перед глазами возник позолоченный оттиск на обложке сочинений Геллерта Гринделльвальда. Начертание в точности совпадало, и издалека буквы на книге тоже можно было бы принять за стилизованные цифры.
— Это вы написали? — спросил Гарри, хотя надпись была очевидно свежей, а кроме Эрвина в палате больных не наблюдалось — не брать же, в самом деле, в расчет целителей. Скабиор не стал отпираться и кивнул. Он был параноиком, но не шизофреником, крыша у него съезжала только в минуты обострения, а по большей части мыслил он вполне здраво, если не считать запуганности. — А что это означает?
— Чувак, я же тебе рассказал свой сон! Ты, поди, и не слушал! Тут, вот на этой самой шконке, много лет назад померла одна старушенция. Бабка-то Лиссандрой Блишвик звалась. Из знатных. Леди, значит. Думала помешанная, что ей шестнадцать и кругом ее родня. Сама не заметила, как мало-помалу отбыла.
Гарри так и сел. Его прабабушку по отцовой линии звали Лиссандрой, и профессор пару раз упоминал, что она была из рода Блишвиков. И умерла она именно в Мунго, лишившись разума из-за смерти почти всех близких, изведенных подонком-Реддлом.
— Она вам приснилась? — он уже жалел, что не слушал болтовню Скабиора с самого начала.
— Не она. Голос. Голос мужика мне приснился. Мно-о-ого чего рассказывал-то, только я ж не всё запомнил. Но! Но я успел спросить, как его звать. Так и говорю: мол, как, говорю, тебя звать-то? А он ну смеяться! Не ответил прямо, только когда я просыпался, прислал мне эти GG... — он умудрился сложить зачарованную парализующим заклятием кисть руки в кулак и отставленным большим пальцем указать себе за голову, как раз на свою метку. — Вот я их записал, чтоб не забыть.
— А вы можете вспомнить, что еще говорили эти Две... что говорил этот GG?
— О старой леди — только это... а в целом... О петле говорил, во! Я так и не взял в толк, что за петля-то такая. Повеситься, что ли, предлагал? Хе-хе. Слово еще называл мудреное... спелл... спелл... хры-фры-плы-пылл-что-то-такое, короче. Одну половину его болтовни я не понял, а другую не понял вообще. [2] Может, и не ко мне он обращался. Ну, бормотал еще про какие-то сотни неудачных "прошлых раз", а потом и говорит — сейчас, мол, впервые за всё время сложилось как надо, упускать нельзя. Тебе это о чем-то говорит, чувак?
— Нет.
_____________________
[2] Hi, "Lost"! Hi, Lapidus!
— Вот и мне тоже нет. Слушай, ну скажи ты своим, чтобы расколдовали они меня! Я уж отошел — сам видишь, голова варит. Пусть только они больше не лезут со своими палочками. А с тобой мне нормуль. Глядишь, и еще чего вспомню... со свободными-то руками-ногами чего б не вспомнить? Ну как, заметано?..
До самого конца дежурства Гарри не мог выбросить из головы этот разговор. И только на лекции у профессора Умбрасумус байки сумасшедшего Эрвина отодвинулись на задний план, а голова заполнилась другими вещами. Юный целитель понял, что столкнулся с чем-то необъяснимым. С каким-то явлением, которое объединяет совершенно не знакомых между собой людей — Скабиора и Блэка. То есть, людей с пошатнувшейся психикой. Как там у старины Ломброзо? Гений и сумасшествие? Гений и сумасшествие! Гений, гений... Что-то о Голландце писал им с Гермионой и Локхарт. По крайней мере, он часто цитировал его именно как GG. Гений и... А что, если понимать этого всесильного GG может либо гений, либо псих, терциум нон датур? И куда в таком случае девался настоящий Геллерт Гринделльвальд? Почему о нем все молчат?
* * *
К вечеру над Запретным лесом натянуло тяжелых дождевых туч, и сразу стемнело, как в сумерках. Покружив с остальными воронами над Гнилым болотом, Мертвяк решил, что лучше бы вернуться в замок, и, пока летел, трижды чуть не был сбит на землю ураганными порывами ветра. Гроза в марте? Инфернальненько! Не иначе как "жрецы климата" из отдела Тайн опять что-то нахимичили, мало им было той истории в шестьдесят седьмом, когда от искусственного подземного толчка Черное озеро вышло из берегов, залило давно осушенные каналы и затопило часть подвальных сооружений Хогвартса, включая некоторые залы Слизерина.
Однако всё стихло еще до того, как мимир оказался в укрытии. Только что бешено вращающийся флюгер на одной из башенок Гриффиндора вдруг встал, как вкопанный, а свист и шум оборвался. Ну, точно, к этому не могли не приложить руку ополоумевшие синоптики-невыразимцы, Акуну их Матату за ногу! Не зря они прозваны жрецами климакса и маразма, а тут еще и весна.
Зато студенты плевать хотели на причуды погоды: у них тоже была весна — правда, с другими последствиями. Добираясь к заветной кухне, Мертвяк то и дело натыкался на милующиеся по углам парочки, а от Шамана чуть не заработал проклятье, когда вспугнул их с Падмой в коридоре с доспехами и устроил неимоверный грохот обвалившимися щитами и латами. Доберется до вас Филч, будут вам поцелуйчики!
Но самая вишенка на торте поджидала ворона в квиддичных раздевалках, вернее, в общей комнате между раздевалками мальчиков и девочек, заваленной метлами, старыми квоффлами и бладжерами, списанными скамейками с трибун, старыми флагами и прочим околоспортивным хламом. Такое состояние здесь царило всегда и будет царить вечно, пока существует Хогвартс. Посреди всего этого бардака не на жизнь, а на смерть скандалили слизеринец Малфой и гриффиндорка Уизли. Мертвяк застал представление на этапе, когда палочки еще в ход не пошли, но бладжерами друг в друга уже швырялись. Всё правильно: утром в деканате — вечером в палате. Накануне решающего весеннего поединка Гриффиндора со Слизерином БаБах и Снейп всё утро сегодня цеплялись друг к другу по малейшему поводу, а Джинджер с Хорьком, похоже, продолжили традицию своих деканов и теперь сильно рискуют завершить этот день в лазарете в качестве пациентов-коматозников.
— Да ты наруча Рона не стоишь, Малфой, и закрой свой змеиный рот! Не тронь моего брата, понял? — визжала доведенная до исступления Уизлетта не своим голосом. Бедный ее будущий супруг, кем бы он ни оказался! Эвон как ее колбасит со злости!
В ответ блондинчик упоенно язвил, еще больше выводя девицу из себя и увертываясь от летящих снарядов.
— Да куда вам! Гриффы теряют башку даже на тренировках! Кошки вы дра-а-ные, а не львы! Когда ваши капитаны сменились, вы вообще стали нулями без палочек. Ты сама сегодня два раза потеряла квоффл и чуть не получила бла-а-аджером по хребту!
— Сейчас ты получишь бладжером по лбу, Феррет! Ну всё, ты труп! Понял?!
Началось: они повыхватывали палочки. Наевшийся на кухне до отвала, и не только хлеба, мимир приготовился к зрелищам: как-никак прайм-тайм, время "Санта-Барбары"! Главное — спрятаться, чтобы шальным не прилетело, и наслаждаться боевичком в безопасности. Иначе эти двое всего лишь на соседних койках в палате окажутся, а тебя зато вместе с остатками перьев со ступенек в совок сметут, Мертвустичек.
Белобрысый или парировал, или промахивался, даже когда рыжая бесовка оказывалась в двух шагах, а она не шутила и обрушивала на его голову всё, что было ей доступно. Для шестикурсника отбить эти выпады не составляло труда, но Уизлетта однажды изловчилась и всё же низвергла на него ледяной водопад. Промокший до нитки и похожий на облезлого желтого цыпленка, Драко сорвался. Обозленный, он пошел в наступление, довольно быстро обезоружил противницу и, меча глазами искры, шмякнул ее спиной о кабинку с квиддичным снаряжением так, что их завалило высыпавшимися вещами. Придавленная за плечи к шкафу, Джинни бранилась и истерила, требуя отпустить ее, а он, судя по взгляду, выбирал способ убийства. Наконец она опять вывернулась и сделала ему подножку, только сама отскочить не успела, и, споткнувшись, он просто повалил ее с собой на груду вещей, засыпавших скамейку. Вопли сначала усилились, над хламом хаотично взметывались то кулаки, то ноги девчонки, потом звуки борьбы сменились возмущенно-приглушенным писком, как будто ей заткнули рот. Руки еще пару раз лениво стукнули по спине парня... шлепнули ладонями... погладили... и пропали под грудой вещей. Вот, это дело! Слизеринцы время терять попусту не будут. Пора, пожалуй, оставить их наедине. Однако Мертвяк просчитался: как только Малфой предпринял попытку перейти черту, Уизлетта снова взъярилась и отшвырнула его, уже не ждавшего отпора, от себя:
— Да что ты себе возомнил?! После того, что ты сказал про меня и квоффлы...
— А что, не так, что ли? — он раздосадованно отплевывался в сторону от какой-то особо назойливой и длинной волосины, прицепившейся к лицу, потом и вовсе неэлегантно утерся рукавом. — Я ни словом не погрешил, ра-а-астяпа Джинджер!
— Нет, ты возьмешь свои слова назад, Феррет! Возьмешь, или я загоню их назад в твою глотку!
— Хочешь па-а-ари?
— Хочу! И прямо сейчас! Вдвоем на поле, кто словит снитч, тот и требует извинения в любой форме, ясно?
— Ну, пошли! — Драко в раздражении вскочил и рывком за руку поднял ее. — И если ты облажа-а-аешься, попробуй только увильнуть!
— Это мы еще посмотрим, кто тут облажается!
Эй, бестолочи, куда вас понесло в такую погоду? Хотя когда это жалкий ливень мог нарушить планы истинного квиддичиста? Мертвяк незаметно последовал за ними. Ему самому было интересно, кто из них будет извиняться и на каких условиях.
Ливня еще не было, но ветер снова качал кроны деревьев в лесу. Пока сумасшедшая парочка, оседлав метлы, неслась к полю для квиддича, ворон взлетел повыше и увидел, что по тропинке к избушке Хагрида в наброшенном на плечи дождевике спешит босс. Он-то чего там забыл на ночь глядя, еще и без магии? Может, Лавгуд там, и он за ней? Пожалуй, лучше приглядеть за парнем — эти как-нибудь сами разберутся, а вот босс — он просто маэстро в деле наживания себе врагов и проблем.
Первый раскат грома проурчал за дальними холмами...
* * *
Гарри вернулся из Мунго позже, чем обычно, и очень усталым. Не столько физически, сколько из-за раздумий — о Голландце, о Скабиоре и прабабушке, о Регулусе и Гилдерое. В голове творилась какая-то каша, и только в спальне юноша вспомнил о Хагриде: надо же было сгонять к леснику и попросить забрать себе это беспокойное хозяйство под кроватью. Когтевранцы ведь не хотят жить, перешагивая через всюду копошащихся мохнатых "пылесосиков".
На улице собирался дождь — и, похоже, не простой, а с грозой. Рановато для грозы, конечно. Гарри оделся на случай ливня и выскочил из замка. Уже почти на пороге избушки его застал пророкотавший за лесом гром.
Хагрид уговаривал его остаться на чай и переждать непогоду, но пить чай Хагрида на голодный желудок было невозможно, да и в школе ждало множество дел, которые нужно успеть выполнить до отбоя.
— Говоришь, брачные игры у них? — довольно улыбался в бороду полуогр с таким видом, как будто ему объявили, что это он сам скоро станет дедом. — А себе не хочешь парочку оставить, ась? Они ж, когда детеныши, милейшество сплошное! У меня где-то карточка была... ща покажу!
Гарри хрюкнул от смеха. От лесника, конечно, всего можно ожидать, но чтобы он в таких выражениях умилялся каким-то подкроватным зверушкам — это уже перебор. Стареет дядька Рубеус, сентиментальничает.
— Нет, Хагрид, спасибо тебе за доверие, но шуршунчиков мое плотное расписание уже не выдержит.
— Дак они ж неприхотливые!
— Не-не, забирай всех, я как-нибудь переживу. И в Трофейном зале их навалом. Забирай, иначе Филч их изведет отравой, жалко будет.
Договорившись с Хагридом, Гарри выскочил за дверь. А там уже творилось что-то невообразимое: небо секло деревья мелким градом и дождем, исходило молниями и громом, и всё это в вихрях туч и ветра. Хогвартс угадывался вдалеке только по рано засветившимся окнам. Держась за капюшон дождевика и оскальзываясь на размытой тропке, юноша припустил к замку.
Когда он съезжал на заднице с мокрого пригорка, то заметил пронесшегося у него почти над самой головой человека на метле. Кто это был, Гарри не понял — и не был уверен, что ему не примерещилось. Но не успел он, доехав до низа, подняться на ноги, по той же траектории пронесся еще один гонщик-самоубийца. Этот летел чуть ниже и, судя по зеленой униформе, был слизеринцем. А это они вовремя удумали тренировки устраивать, трудности закаляют характер. И вообще — что они здесь делают? Квиддичное поле намного правее и почти в полумиле отсюда...
Последний перелесок, мостик над бурлящим глинистым потоком, который в обычном состоянии — просто чахлый ручеек в широком русле... Перед Гарри расстилалось ярдов двести совершенно открытого пространства, над которым неотрывно мерцали молнии и свирепствовал ливень с градом. На этот раз что-то золотистое просвистело прямо перед носом и взмыло вертикально вверх. Секунду спустя этот путь повторил сидящий на метле квиддичист в багровой от влаги одежде. Юноша узнал гонщика — это была Уизли. Додумать мысль он не успел: молния оказалась проворнее. Вспышка в высоте. Сверху что-то летит, а вокруг мечется и каркает огромный ворон.
Всё проскочило как тогда, на том предрождественском торжестве, когда Ге упала в обморок. Только теперь Гарри вдруг очень четко и на удивление последовательно вспомнил уроки отца. Профессор говорил, что этим приемом они с мамой защищались от непроизвольно насылаемых младенцем-Гарри электрических разрядов. Своевременная защита могла бы спасти даже от смертоносного Фулминис Энсис. Гарри почувствовал, как все его силы точно утекают с бешеной скоростью в незримую воронку, но падение Джинни замедлилось (а еще его больно ударило по лицу обломком ее метлы, коварно прилетевшей откуда-то сбоку). Тело девушки в мерцании молний казалось изломанной куклой. Еще одна электрическая змея наскочила на нее, но расшиблась о невидимый кокон и растаяла. Гарри понял, что больше не удержит такой вес и уронит Уизли с огромной высоты. Даже если она еще жива после первого удара молнии, упав, раненая разобьется насмерть.
Он и думать забыл про Мертвяка, а мимир, громко каркая и матерясь, летел впереди несущегося к ним Драко.
— Малфой, давай! — заорал Гарри и, как будто струну оборвали, отлетел навзничь, потеряв контроль над Уизли.
