Когда нашим деканом стал профессор Иоганн МакГроул, мы все по наивности облегченно вздохнули, надеясь, что это положит конец вечной вражде между Гриффиндором и Слизерином. Сейчас! Не тут-то было! БаБах — та еще заноза и провокатор, да в придачу ко всему отнял у Снейпа первенство в росте. Раньше зельевар был самым высоким из деканов Хогвартса, а теперь долговязый профессор Акустики затмевает собой их всех даже в этом смысле. Ему всё нужно, важно и интересно, он постоянно затевает какие-нибудь мероприятия и не дает покоя никому — от него лезут на стенку даже гриффиндорцы и Пивз. И самое смешное, что при всем этом его любят во всей школе. Можно было бы сказать, что любят все, включая летучих мышей — если бы одна из них, обитающая в подземельях, не испытывала к профессору МакГроулу совершенно противоположные чувства. Извечное противостояние гедониста и армагеддониста. Как в старые добрые времена, когда деканов еще интересовал квиддич, а не политика и другие проблемы, наш и слизеринский декан теперь всерьез препираются перед матчами. Своими трениями они изо всех сил возрождают в нас былой дух лютого соперничества. Не знаю, как к этому относится директор, но от спортивных распрей квиддичисты получают истинное удовольствие. Даже я, глядя на их мальчишескую возню, иногда ненадолго забываю, что творится вокруг. Особенно если наш верзила-декан во время тренировок нет-нет да оседлает школьную метлу и, болтая длинными, как у цапли, ногами понесется забивать голы слизеринцам. Это ужасно смешно, к тому же Снейп рвет и мечет в два раза пуще, так как сам ненавидит летать на метле — мало что способно заставить его сесть верхом на эту конструкцию, и тут я его чувства полностью разделяю. А еще он к самому квиддичу равнодушен от слова "совсем". Весь его азарт всегда завязан на противостоянии его факультета с Гриффиндором: когда на поле со змеюшками выходят воронята или барсучата, его чаще всего и не бывает поблизости, никто не спорит и не ругается, все тренируются в штатном режиме. Едкие на язычок старшекурсники уже начали сочинять о них с БаБахом анекдоты, которые быстро разлетаются по всему Хогвартсу. Я сама видела, как их тайком от Снейпа рассказывают друг другу даже преподаватели и их ассистенты, прыская в кулачок и заговорщицки округляя глаза...
Наконец после очередного неудачного "Гратаконтра!" Снейп сдался и объявил передышку. Мы отправились в одну из драконьих башен. Несмотря на холодную погоду, я умирала от жары, голода и жажды, даже сам профессор расстегнул сюртук и ослабил узел галстука.
— Пап, ты можешь объяснить, почему так хочешь вдолбить нам этот EoS? [1] — спросил его Гарри, когда мы вытряхнули наши рюкзаки с провиантом на расстеленную прямо на полу циновку и по-турецки расселись вокруг нее перекусить. После такого расхода сил, да еще и на свежем воздухе всё ушло за считанные минуты. От еды не отказался даже профессор, хотя обычно никогда не принимал пищу в чьем-то присутствии — до какого-то времени я вообще думала, что он питается только несвятым духом.
__________________________________________
[1] Аббревиатура от "Exchange of Souls" (обмен душами).
Понимая, что это не урок Зелий, что снисходительным фырканьем от сынка не отделаться и поэтому придется отвечать, Снейп с неохотой процедил:
— Я могу гарантировать, что его, EoS, чураются самые опасные сторонники Темного Лорда. Они презирают его, считают новшеством и техномагической ересью...
— Серьезно?!
Профессор не любил такие перебивки и восклицания, но, наверно, и он устал на занятии, поэтому спустил Гарри очередную дерзость, лишь видом показав недовольство:
— Да. Следовательно, если ты знаешь, какая из пяток твоего врага — ахиллесова, надо быть полным идиотом, чтобы этим не воспользоваться.
— Ты же говорил, что это очень старое заклинание! При чем тут Техномагия? — продолжал допытываться мой приятель-обормот.
Едва заморив червячка, он оживился и с мятежным огоньком в глазах решил, как видно, достать своего отца до печенок. Я хорошо знала это выражение его физиономии. Если он так же ведет себя и на практике в Мунго, я бы на месте Прозерпины его убила, потом воскресила и сделала своим вторым зомби, в пару к Франки. А Луне такие его выходки, наоборот, нравятся. Она от них млеет и пускает сладкие слюнки, честно-честно! Это примерно из той же оперы, что и необъяснимая всенародная любовь к нашему заразе-декану. Меня лично тот и другой бесят — я плохо поддаюсь массовому внушению, вот. С другой стороны, профессор Снейп, который бесит всех, бесит и меня. Но он реже, чем Гарри и МакГроул. И не так интенсивно.
(Запись на полях, поперек основного текста: "Когда мы с мамой поругались летом — родители опять достают меня с переводом в другую волшебную школу, — она сказала, что меня всё бесит из-за гормонального взрыва и что с возрастом это пройдет. А мне вот кажется, что гормоны тут ни при чем, просто меня окружают одни дураки. Даже Гил в последнее время стал писать мне какие-то дурацкие письма, в которых всё время подтрунивает надо мной, и я не знаю, как всё это прекратить! Однажды я выдержала целую неделю и не отвечала ему, но потом ответила, а он даже не заметил, что был такой огромный перерыв. Возмутительно!")
— Да, на самом деле это древнее заклинание.
Тут не выдержала и влезла я:
— Времен Основателей, сэр?
— Основатели жили всего-то около тысячи лет назад. По историческим меркам — мгновение. А этот вид чар настолько отдален от нас во времени, что даже сама история не помнит изначальную инкантацию EoS, — профессор отряхнул ладони от крошек и покосился на меня. — Приблизительная вербализация в виде "Гратаконтра" была придумана не так давно. Что-то — лучше, чем совсем ничего. Но вы же сами видите, мисс, с какими трудностями мы сталкиваемся, пытаясь его освоить таким образом. Это не нормально.
Никогда не думала, что напишу это, но в последнее время он выглядит гораздо лучше обычного. Ну или здоровее. Красавцем он, как ни крути, не был и не будет никогда. Вот Гарри, взрослея, становится всё симпатичнее и интереснее как парень, а Снейп — по-прежнему Снейп. Впрочем, я никогда не доверяла убеждениям Оскара Уайльда [2]. И видела фото молодого (и не очень) Того-кого-нельзя-называть, с которого, живи он в девятнадцатом веке, Уайльд запросто мог бы срисовать своего двуликого и прекрасного Дориана. Сейчас Неназываемый при всей своей красоте стал кошмаром во плоти. Гарри видел его на том кладбище и его копию в Визенгамоте — таким, какой он сейчас. Говорил, что ощущения те еще. Как будто лежишь парализованный, а могильные черви едят тебя заживо, и ты ничего не можешь с этим поделать. Короче, б-р-р! Не знаю, зачем вообще я вспомнила о нем, и так настроение ни к черту...
__________________________________________
[2] "Красота выше гения, потому что не требует понимания"; "Только пустые, ограниченные люди не судят по внешности"; "Красота, подлинная красота, исчезает там, где появляется одухотворенность. Высокоразвитый интеллект уже сам по себе некоторая аномалия, он нарушает гармонию лица. Как только человек начинает мыслить, у него непропорционально вытягивается нос, или увеличивается лоб, или что-нибудь другое портит его лицо"; "В наш век люди слишком много читают, это мешает им быть мудрыми, и слишком много думают, а это мешает им быть красивыми" и т.д.
Снейп отвернулся от меня и продолжил:
— Дальние предки Шафигов и все остальные индуисты верили в переселение личности в другую оболочку после смерти...
Я заметила, как Гарри кивнул, да и фамилию эту слышала уже не в первый раз. Интересно, о ком это они?
— Не знаю, как это происходит в действительности, но предполагаю, что именно оттуда берет начало наш обычай, когда родители-волшебники назначают своему ребенку душехранителя...
— В письме на первом курсе Петтигрю назвал Сириуса моим душехранителем! — тут же вспомнил Гарри, когтевранская память которого всегда работала без сбоев. — Это оно?
— Да, — профессор слегка поморщился; наверное, ему не хотелось обсуждать это в моем присутствии... или вообще обсуждать это — он человек множества условностей и преград, которые взрастил себе самостоятельно и любит им поклоняться. — У маглов его назвали бы "крестным". Для краткости твоя мать именно так и называла бло... Блэка. Но, если вдаваться в частности, общего у этих понятий очень мало. У древних маг-душехранитель обладал куда большим спектром обязанностей и возможностей, чем любой крестный у маглов. Есть поверье, что душехранитель может принять в себя — либо вселить куда-либо — дух слишком рано погибшего подопечного. Так он продляет его существование. Позволяет достичь земных целей, которые погибший не завершил при жизни. А иногда, за счет поступков, — и "очистить карму". Но! Главное, о чем забыли за древностью лет: этот ритуал никогда не считался темным, поскольку совершался во благо всем участникам. И уж тем более его нельзя путать с Техномагией. Техномагия — молодая отрасль науки. Это всего лишь временное переселение целостного сознания игрока в техно-иллюзию.
— Чем тогда EoS отличается от специфики иллюзионистов и от Техномагии?
— Иллюзионист не переносит свое "я" в другую оболочку и не создает тем самым alter-ego. Он "подглядывает" через созданную им зрительную конструкцию. В ней одновременно может сидеть любое другое сознание, вселившееся туда. А может и не сидеть. Иллюзионист контролирует копию... или копии... Да он может делать всё, что угодно, но в любом случае это не Техномагия и не EoS! Чтобы стать хорошим иллюзионистом или гипнотизером, нужно иметь соответствующие способности — это как музыкальный слух. А техномагическое перенесение сознания и EoS, в принципе, доступны любому. Их может освоить каждый... если не будет лениться, — эту фразу профессор сказал с особым ударением на слове "лениться" и снова пристально уставился на меня, будто бы я была олицетворением прокрастинации.
— И чем EoS поможет нам?
Я всё боялась, что Снейп разозлится на него, дескать, слишком много вопросов. На уроке это произошло бы именно так, мы и пикнуть бы не посмели, особенно я. Но профессор внезапно улыбнулся сначала Гарри, а потом мне. Ух ты, а ему идет, когда он улыбается по-человечески! Жаль только, что это из разряда достижений для Книги Гиннесса.
— Ну а вы подумайте! — ответил Снейп совершенно не в своем духе, почти игриво. — Что-то я не вижу вздернувшейся к потолку руки нашей мисс всезнайки.
Я сумбурно промямлила что-то ему в ответ и замолкла, утешая себя тем, что он не попрекает, а скорее дразнит.
— Э-э-э... ты сказал про ахиллесову пяту Пожирателей... — склоняя голову к плечу, задумался Гарри. — Я мыслю в нужном направлении?
Профессор с издевкой поджал губы:
— Уже теплее, мистер Поттер, — и улыбки как не бывало.
Ну и не любил же он своего бывшего сокурсника — одного воспоминания о том Поттере хватило, чтобы вернуться в свое естественное сварливое состояние! Гарри рассказывал, что это из-за мамы. Но по прошествии стольких лет?.. Ах да, я же всё время забываю: реальности были подменены, что заставило профессора долгое время считать Гарри сыном Джеймса Поттера, и это до сих пор не дает ему покоя, как дурной сон. Это же Снейп! Эталон злопамятства...
— Ты думаешь, если мы освоим эти чары, то у нас будет больше шансов от них отбиться?
— Я думаю, вам с мисс Грейнджер просто не помешает это уметь. А вообще, по-моему, мистер Поттер, вы изрядно осмелели, — легко поднимаясь на ноги, заметил Снейп. — Так, мисс Грейнджер, вы отдохнули?
Я тоже встала, ухватившись за протянутую руку Гарри:
— Да, сэр, вполне.
— Ну, значит, не будем терять времени, господа студенты. У меня для вас осталось полтора часа.
— А, черт, забыл! — Гарри хлопнул себя по лбу. — Мне надо будет успеть в библиотеку до закрытия, я просил Пинс отложить один справочник.
Профессор заглянул в самые что ни на есть аутентичные — старомодней просто некуда, с крышкой! — серебряные часы на цепочке, висящие у него сбоку на жилете, и сказал, что тогда не полтора часа, а всего сорок минут.
Инкантацию "Гратаконтра!" я уже ненавидела. У нас ничего не получалось, но Снейп не отступал. Вдобавок мы оба после каждой попытки рассказывали Гарри, что при этом чувствуем и что — вероятно — снова сделали не так.
(Запись на полях, поперек основного текста: "Я отупела, ничего не понимаю и с досады готова что-нибудь разгромить. Наверное, когда закончим (если закончим!), то перед уходом развалю вон ту каменную гряду. Только сомневаюсь, что упырь оставит во мне для этого хоть каплю сил". Слово "упырь" было трижды вымарано заклинанием и в конце концов после долгой борьбы с собой возвращено автором обратно в дневник.)
Это случилось, когда я потеряла концентрацию и, наставив палочку на профессора, не успела со своей стороны вербализировать призыв. Увидела лишь, как движутся в такт заклинанию губы профессора, но всё мое существо завибрировало совсем другим ритмом, откликаясь на иной приказ. Это было что-то вроде "ко мне" или "явись", и я не могла ему противостоять. Всё завертелось, как при аппарации, стало дурно, всё пожелтело, нахлынула тьма...
Я стояла, согнувшись пополам, и в таком виде застала себя, когда сознание встало на место. Первое, что я увидела — это чужие туфли на моих ногах. Мужские. Черные и остроносые, очень знакомые. Что за?..
Вскинувшись, я пошатнулась, потому что передо мной откуда-то взялось необъятное зеркало, отражение в котором двигалось не синхронно со мной — вообще не двигалось, а стояло и смотрело. Что за ужас у меня на голове?! Ну я и уродина! А Снейп? Где он? Гарри стоит сбоку, а профессор ис...
Я поняла, что палочка лежит в моей руке как-то неловко — форма рукоятки не такая, как всегда. Да это же не моя палоч... О, мой бог! Это не моя рука! Не моя одежда... Я хватанула себя за щеку и заорала. Мужским голосом.
— Мисс Грейнджер, поспокойнее, — пропищало мое отражение напротив, и больше я не помню ничего.
...Двое полушепотом препирались надо мной. Я открыла глаза и увидела над собой лица Гарри с профессором. Причем я полулежала на камнях, опираясь спиной и затылком на Снейпа, а Гарри приводил меня в чувство, тихо огрызаясь на отца.
— ...деспот! — поймала я самый финал его тирады.
— Довольно драм, она очнулась. Мисс Грейнджер, вы с нами?
Я хотела ответить, но поняла, что во рту всё ссохлось и слова просто не выговариваются. Гарри тут же влил в меня какое-то зелье с привкусом мяты, и мне стало лучше. Голова начала соображать. Так что же, у нас получилось? Обмен состоялся? Состоялся, да?!
— Вы мне почему не сказали, что я хожу такая лохматая? — вместо целой кучи восторженных слов, которые хотелось выпалить, угрюмо буркнула я, и мои спутники почти растерянно переглянулись.
* * *
Шестой курс был у нас очень странным, даже если сбросить со счетов изменения, связанные с приходом нового декана нашего факультета, нового профессора ЗОТИ и новой преподавательницы Трансфигурации — уйдя на должность директора школы, профессор МакГонагалл оставила учительскую деятельность. Патрина Фьюри — сухонькая и смуглая, как цыганка, старушка. Одевается она так же аляповато, как наша Сибилла Трелони, с той лишь разницей, что все ее тряпки расшиты блестящими нитками, а украшения способны собрать всех сорок и ворон округи. В лучах солнца мадам Фьюри сверкает так, что больно глазам, и на нее лишний раз стараются не смотреть. Правда, Мертвяк иногда ворует ее громадные серьги и играется ими с моим Жуликом. Ничем другим мадам не выделяется, дисциплину ведет без особого огонька, но на достаточном уровне, чтобы студенты успешно прошли аттестацию по ее предмету. Говорили, что она не то старая знакомая Минервы МакГонагалл, не то какая-то дальняя родственница ее покойного мужа.
