Тут из-за поворота донеслись звуки какой-то крысиной возни, писк, а потом голос Петтигрю, почему-то хоронившегося в тени (и Северус догадывался, почему):
— Хей, Джимми! Ты фрочно нужен там! Кажетфя, Лунатик рафтерзал Бродягу!
На ходу срывая с себя мантию, Джеймс кинулся в темноту. Лили как староста тоже не осталась в стороне, а Снейп последовал за ними уже скорее по инерции, совершенно сбитый с толку кардинальными изменениями в сценарии.
— Он жив? — (Поттер).
— Ефё да, — (Петтигрю, кутаясь в мантию Поттера).
— Что происходит?! — (Лили).
Крысюк коротко объяснил, что Блэк почему-то не успел вовремя перекинуться, когда появился Люпин... в смысле, оборотень. Всё произошло так быстро, что Питер ничего не успел сделать ("Можно подумать, он прямо собирался что-то делать!" — мелькнула саркастическая мысль и тут же потухла под гнетом уныния: теперь поговорить с Лил не удастся наверняка). Блэк успел только вырваться, выскочить за дверь и задраить ее. Сейчас он, истекая кровью, валяется там, в коридоре между Ивой и Хижиной, а Петтигрю помчался за подмогой.
— Ты что, не мог его отлевитировать в больничное крыло?! — прошипел Поттер.
— Джимми, его ифкуфал оборотень! Откуда мне знать, вдруг он прямо фейчас тоже фтанет волком?
— Да что ты тупишь, идиот!
"Он не тупит, он отлично прикидывается идиотом, а тупые тут как раз вы". Северус незаметно отступил. Еще шаг и еще. Гриффиндорцам было не до него. В свое общежитие он не пошел, а отправился на Астрономическую башню, где бездумно уселся на ступеньку перед висящей над полом синей сферой. Сколько минуло времени, он не засекал, просто луна, изредка прячась за жидкими облаками, успела перебраться в соседнее созвездие. И тогда пришла Уолсингем. Белокурая коса заплетена абы как, одежда будто для тренировок у Хуч, не то домашняя, не то спортивная.
— Я знаю, что ты откажешься, но должна спросить, — сказала она. Слова были категоричными, тон — прямо противоположным.
Снейп вынырнул из созерцательного безразличия. Реальность сразу же ощетинилась иглами треволнений, опасностей и безнадеги. Не надо было выныривать. Но Пандора так смотрела на него своими волшебными глазами, что нагрубить ей — это как покалечить ребенка. Кто из них знал тогда, что спустя много лет на него так же будет смотреть ее дочка, когда самой Доры уже не станет.
— Что? — резко выпалил он и откашлялся: от продолжительного сидения на ледяной ступеньке горло успело охрипнуть.
— Блэк сильно пострадал. В раны попала слюна оборотня. Дамблдора в школе сейчас нет, а остальным преподавателям они, представь, говорить боятся.
Уолсингем запрягала очень издалека. Снейп со злостью ухмыльнулся: жаль, что не сдох еще. А ведь планировал, что всё это будет происходить ночью с грязным слизеринским выкормышем...
— От меня что надо?
— Помоги сварить нейтрализатор. Джофф готов, он уже сделал лабораторию в Выручайке.
— А Лили? — вырвалось у него помимо воли. Наверняка грудью на амбразуру, как же еще. Гриффиндорцы своих не бросают, бла-бла-бла...
— Она хотела доложить Слагхорну и попросить его о каком-нибудь содействии, но эти ненормальные ее отговорили. Что знает старина Слагги, то знает весь мир. Даже Блэк отговаривал — он, кажется, еще не понял, что его ждет. В общем, Лили сказала нам с Макмилланом, что решать тебе. Если ты не откажешь — она тоже с нами. Нет — нет.
Дора отвернулась и задумчиво посмотрела на луну, как будто даже позабыв, зачем пришла. Молодец Лили, исправно перевела стрелки. Теперь откажись он, вся ответственность за гибель или перерождение ополоумевшего от безнаказанности Блэка ляжет на его плечи. Плюс пошатнувшееся реноме Верховного чародея Визенгамота, допустившего в школу такую опасную тварь. Плюс загубленная судьба "бедняжки Люпина", которого отправят в резервацию для таких, как он. Ах да, Снейп чуть не забыл самое главное: "золотого" мальчика, потомка знаменитых Певереллов, величайшего ловца во всей истории квиддича, навсегда отстранят от игры — какая потеря для общества! Эванс, когда ей было нужно, умела манипулировать людьми не хуже любой когтевранки, если вообще принимать всерьез это факультетское распределение по ролям. Да, пожалуй, взявшись сейчас за зелье в восемь рук, через несколько часов идеально слаженной работы "жрецы Кетцальбороса" его создадут. Слюна ликантропа еще не успеет существенно изменить набор ДНК жертвы, и у блохастого кретина будет шанс остаться человеком. Северус едва не фыркнул. Надо же, какой парадокс: остаться человеком в физическом смысле, морально им не являясь...
...До самого рассвета они вчетвером не разгибались, курсируя между разделочным столом, системой перегонки и котлом. От напряжения и безумной сосредоточенности в каждом прорвались самые дурные стороны личности. Макмиллан нудно поправлял каждого из участников и досадовал даже на собственные промашки — не вслух, но слишком красноречиво, хоть сотней щитов окклюменции закройся. И еще эта дурацкая, до умопомрачительного бешенства доводящая Северуса привычка его отбрасывать длинную челку с глаза! Мерлин, да подстригись ты уже, а не мотай башкой, как лошадь над корытом! Пандора корчила из себя самую умную и все делала по-своему. Назло. И молча. Но лучше уж молча, чем как Лил — та ругалась и шипела на всех троих, и больше всего Снейпа раздражало то, что он не в состоянии по-настоящему на нее вызвериться даже сейчас, чтобы она заткнулась и следила только за своей частью обязанностей. Ну а его собственная мерзкая черта проявлялась в том, что на всем протяжении работы внутри него сидел второй, исходящий пеной злобы Северус, и уж он-то не смолкал ни на секунду, последними словами комментируя всё происходящее. Больше всех Снейпу хотелось стереть в порошок именно его, потому что отграничиться от этой сволочи слизеринец не мог никакими методами. Ох, доделают они этот эликсир! Ох, доделают! Вот тогда уж он оторвется на всех по первое число!
Но этому не суждено было сбыться. С последним стуком черпачка по краю котла остатки его сил и решимости убить всё, что движется, растаяли. Снейп медленно, почти аккуратно положил инструмент на подставку, развернулся и как сомнамбула поплелся к выходу из Выручай-комнаты. Никто не остановил его, не окликнул. И он даже не помнил, как добрел до подземелий, открыл проход в гостиную Слизерина, с закрытыми глазами нашел спальню посапывающих во сне шестикурсников и, не приходя в сознание, рухнул на свою кровать.
После этого он на три дня выбыл из строя с банальнейшей гнойной ангиной, которая дала жар за сорок и намертво приковала его к постели, как то отравление на первом курсе. Не помогали ни зелья, ни травы, ни переданные кем-то (он даже догадывался, кем) магловские препараты. Но благом было другое: после той истории наезды Мародеров прекратились. От слова "вообще". Директор передал ему настоятельную просьбу держать этот инцидент в тайне, особенно когда стало понятно, что Блэк всё-таки не заразился ликантропией и вполне активно шел на поправку на соседней койке лазарета, бредя дуэтом с мечущимся от жара Снейпом. Люпина не изолировали, но он сам заметно отстранился от прежних друзей. Сириус, которому, наверное, или Дамблдор, или Минерва промыли мозги, спустя примерно месяц отважился подойти к слизеринцу. Тщательно подбирая слова, чтобы не обозвать его по привычке Нюнчиком, он попросил прощения — как он выразился, "за предательство". Снейп отказался принять извинения, поскольку его никто не предавал: предать может только друг, что они все и сделали по отношению к Римусу, а не к нему. Блэк глубоко призадумался, и пока он тормозил, Северус уже ушел по своим делам.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В своих нелепых иллюзиях Снейп выдумал, будто три года спустя этот аристократический выкидыш-переросток дозреет до мысли помогать им с Лили скрываться... от кого? Нет, бред продолжается, сплетаясь причудливым орнаментом с былью, где не существовало никаких "мы с Лили", а были "Джеймс и Лили Поттеры". Крестным сына которых стал пес-анимаг, их же и предавший. Или не предавший, если верить его собственным горячим уверениям и "ожившему" крысу-Петтигрю. Но, тем не менее — уберечь эту парочку от смерти Блэк так и не сумел.
И вот с тех времен, как была создана формула аконитового зелья, Северус каждый месяц варил очередную порцию за восемь дней до полнолуния (вещество должно было оставаться свежим, срок его хранения был очень кратким, про запас не наваришь), а затем отправлял бутылку по назначению. По инерции, в память о Лили, которая хорошо относилась к тихоне-Римусу и которого из всех четверых Мародеров Снейп ненавидел меньше всего. Тринадцать флаконов с зельем в год, которые, уже пустыми, доставляла ему обратно усатая старушка Кунигунда. Как будто у него тут дефицит склянок. Ну да Люпин всегда был щепетилен, особенно не там, где нужно.
Много позже алхимик узнал, что события той ночи несколько отличались от его представлений. Именно Уолсингем оказалась настоящей когтевранкой-манипулятором и долго не хотела признаваться Лили, как ей посчастливилось уломать, да еще в такие краткие сроки, смертельного врага гриффиндорской четверки. Потом правда всплыла на поверхность, и Северус не разговаривал с Пандорой больше года. Лил сказала иначе. "Я палец о палец не ударю, чтобы уговаривать Сева помогать этим негодяям, — отрезала она, когда Макмиллан и Уолсингем обратились к ней с вопросом, как выкручиваться без него, если они хотят создать это сложное противоядие. — Блэк хотел его убить — значит, получил по заслугам. Если так не хотят подставлять своего любимого директора, пусть Сириус становится оборотнем и валит в резервацию вместе с Римусом. Где им самое место. Хотя Римуса, конечно, жалко. Но он был старостой и всегда потворствовал их мерзостям, значит, достоин того же. Если вы уговорите Сева, дело ваше. Лично я и подойти к нему за этим не посмею". Вот как было на самом деле, а более удачную версию придумала Пандора, отправляясь на Астрономическую башню: вся алхимическая четверка знала повадки друг друга, как пять пальцев. Кого где искать и кого чем пронять. Просто не все этим пользовались.
И тот злополучный учебник Лили Мародерам не отдавала. Поттер сам умыкнул книгу, догадавшись, что благодаря каким-то записям в ней Эванс так легко делает контрольные — ему было мало, что она и без того разбрасывает шпаргалки всем одногруппникам, когда дописывает свое задание. Ну а Блэк, как потомок темного рода знающий принцип дешифровки криптограмм, сумел разобраться в тайных записях Снейпа и без ее подсказок. Так что оскорбление, в сердцах брошенное Северусом у пруда, было дважды безосновательным и обидело девушку тем сильнее, что ляпнул он его, не разобравшись. "Так ты и непростительным приложил бы меня, а потом извинялся на могилке?" — объяснила она во время того памятного Хэллоуина на седьмом курсе, который (Снейп теперь очень сомневался в его нереальности), возможно, и имел место в их жизни и на котором она впервые его поцеловала. В образе сексапильной Маман Бриджит. Первой! Прикосновение ее губ к его губам вслед за легким выдохом, скользнувшим по щеке; непроизвольное движение собственных рук, инстинктивно стиснувших ее, чтобы прижать к себе крепче; безумное, ни с чем не сравнимое возбуждение, от которого потом плывет голова и путаются мысли... Разве можно такое забыть или придумать?
"Вот почему я боюсь твоей темной магии, Сев. Она позволяет моментально реагировать, но потом ничего нельзя исправить".
Ничего нельзя исправить, Лил. И даже без темной магии.
* * *
Вечером 14 июля Снейп трансгрессировал к Малфой-мэнору. Как говорят на Востоке, будь особо начеку в год Обезьяны — никто не знает, что взбредет глупой скотинке. Впрочем, имея дело с чистокровной аристократией, любой год можешь уверенно считать годом Обезьяны.
В гостях у Малфоев уже находился Торфинн Роули. Все они сидели на веранде, наслаждаясь прекрасным летним вечером, и, подходя к дому, из-за цвета волос Снейп издалека принял Тора, сидящего спиной к бортику, за какого-нибудь родственника Люциуса.
Навстречу ему выскочили три долговязые борзые, любимицы Нарси. Тычась длинными носами в его ладони, белоснежные красотки шумно и быстро дышали, но голосом не издавали ни звука. Люциус говорил, что уважает русских борзых за их молчаливость вне охоты и за элегантный вид. Ну да чего ожидать от законченного эстета: собак, лошадей и жену он выбирал исключительно за внешность и чистоту породы. Правда, с Нарциссой он не ошибся и при такой тактике отбора.
Зельевар потянул носом. Среди благоухания садовых цветов сквозь лимонный аромат вербены, карамельно-трепетный ириса и насыщенно-сладкий розы к нему нашла дорогу едва уловимая струйка духов миссис Малфой, нежной Снежной Нарциссы. Это были необычайные духи, чудесные уже одним тем, что Снейпу никак не удавалось разложить их аттар на составляющие, а значит — постичь тайну. Он знал только одно: так должна пахнуть Антарктида, родина древних предков.
Помимо Роули у Малфоев гостили и Нотты, отец с сыном. Теодор, ровесник Драко, красивый задумчивый брюнет, чем-то напоминал юного Сириуса Блэка, только с карими глазами и без Блэковской вызывающей хамоватости во взоре. Сходство, в общем-то, неудивительное — волшебники всех древних фамилий, как в Великобритании, так и за ее пределами, неизбежно имели общие корни. А если уж брать представителей конкретно темных родов Соединенного Королевства...
Мальчики тоже присутствовали на веранде, безмолвно, как и Нарцисса, участвуя в неспешной беседе мужчин. Снейп застал как раз самый финал пламенной речи Торфинна о том, что вся эта "толерастия" со стороны Минмагии не приведет ни к чему хорошему. Люциус и Чарльз опасную тему не пресекали, но вроде бы и не поддерживали. Лишь Нотт-старший слегка кивнул, ставя свой бокал на столик, — когда Тор припомнил несколько случаев беспредела со стороны магловских гангстеров, напоровшихся на магов, получивших достойный отпор, но на суде вышедших сухими из воды. В то время как маги были осуждены Визенгамотом пусть на условные, но при этом не менее вредные для их репутации сроки. Софизм — любимый прием "Вкушающих Погибель", как громко называли себя члены экстремистской организации, в которую, по одной из версий своих невнятных воспоминаний, вступил и юный Снейп образца семидесятых-восьмидесятых. В народе членов этих разрозненных группировок называли проще — Пожирателями Смерти или просто Пожирателями. Их вожаки просто обожали оперировать идеями, в основе своей логичными и способными подкреплять их собственные взгляды. Говорят, так поступал и Волдеморт, но Северус самопровозглашенного Властелина Тьмы помнил очень смутно — то ли из-за того, что никогда не был чересчур приближен к его темнейшеству, то ли по той простой причине, что после судебного процесса ему, отмазанному Альбусом Дамблдором, авроры затерли какие-то воспоминания, касающиеся подробностей службы у магического фюрера. А может, Снейп и сам извлек самые тяжелые и обличительные из них, когда погибла Лил...
