Удар — и заслон проломлен. А в раскол хлынул свистящий вопль, ворвался первозданный хаос, разобщая связи между атомами и молекулами. Отступление, просто паническое бегство в никуда...
...Снейп осознал себя лежащим на камнях пирса. Видимо, его вышвырнуло сюда в последнем рывке — отчаянной попытке спастись. Даже если не дождавшийся его в Доклендсе Макмиллан догадается, что вся затея пошла не так, он просто не сможет найти его.
Грег буйствовал, как никогда, а это значит...
Зельевар попробовал подняться, но что-то мешало. Правая рука отказывалась двигаться и висела плетью, нечувствительная ко всему, со взбугрившимися черными венами. Он даже толком не знал, какое это проклятье, и не сдох еще, вероятно, лишь потому, что тварь, не мешкая, кинулась восстанавливать свой "сломанный домик".
На горизонте, слабо угадывавшемся в туманной дымке, что-то двигалось. И сам горизонт казался каким-то непривычным для гавани, пусть в этом мире вообще отсутствует понятие нормальности. Снейпу показалось, что это поверхность планеты вогнулась, и вокруг вздымаются края кратера, однако мгла чуть расступилась... На него, облизывая небеса, надвигалось самое страшное, что только он мог увидеть в своих кошмарах — исполинская волна. То, во что всегда превращался любой боггарт, очутившись вблизи. И никаких больше следов Лестрейнджа или его напарника.
Сокрушая всё на своем пути, цунами неслось к берегу. Лестрейндж рисковал: если создатель локации погибнет внутри нее, произойдет коллапс, и им с приятелем не выбраться из недр черной дыры никогда. Но погибать Северус не собирался — придется сыграть по навязанным правилам. Зажав палочку левой рукой и прижав поврежденную к боку, чтобы не болталась, он с трудом зашагал навстречу своей фобии. Ноги подгибались — от страха, от слабости, от пульсирующей боли в ушибленном колене — но алхимик постепенно обрел власть над своим телом и стал наращивать скорость. Вскоре он уже бежал, а волна летела ему навстречу, словно невеста на свидание.
А потом они встретились — гора воды, почти отвесной стеной уходящая в небеса, и человечек, крошечная инфузория на ее фоне. Прочитывая заклинание выхода уже на лету, Снейп нырнул в бурую, взбаламученную пучину. Мир завертелся вокруг него и двух гостей, чьи силуэты смутно мелькнули в мальстрёме. Северус успел увернуться от зеленого луча, брошенного кем-то из них, и в ответ швырнул невербальное парализующее, но попал или нет, не узнал. Воронка бешено крутилась, сужаясь ко дну. Запас воздуха в легких заканчивался. И снова чья-то болтающая руками и ногами фигура промелькнула совсем рядом. Ухватив противника поперек туловища, Снейп четко представил себе стройку в Канэри-Уорф, какой видел ее в последний раз прошлым летом, и трансгрессировал через переход. Пусть пленником окажется Лестрейндж! Еще одну зеленую вспышку Северус не увидел, а почувствовал, при аппарации временно слившись сознаниями со своим спутником. Его недавний ужас перед волной был чепухой по сравнению с тем, что испытал в агонии второй лжеаврор...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...И они вывалились под ноги Макмиллану и его сослуживцам. Сердце готово было лопнуть и разорваться на куски, в голове стучала кровь, Грег остервенело грызся с проклятием, поразившим руку. С искаженным от ужаса лицом рядом лежал незнакомый мертвый маг, и это был не Родерикус.
Мракоборцы окружили аппарировавших плотным кольцом, спинами внутрь, с палочками наизготовку. Первым на лежащих оглянулся Джоффри:
— Это который из них?
Он присел и небрежно, кончиком палочки, отодвинул от щеки мертвеца закинувшуюся вверх пелерину мокрой мантии. Опираясь здоровой рукой о холодную глинистую землю, Северус сел и плюнул кровью в сторону. Он не имел представления ни о том, кого из парочки этот тип изображал, когда был жив, ни о том, кем был на самом деле.
— Второй — Лестрейндж, — сухо каркнуло обожженное солью и песком горло. — Старший. Он выжил.
Кто-то присвистнул.
— Сэвидж, кинь сводку в офис. Северус, тебя в Мунго? — Макмиллан взглянул на бывшего однокурсника своими разными глазами и слегка покачал головой. Морщина снова четко пролегла над узкой переносицей.
— Обойдусь. У меня еще есть дело.
— Какое дело? — свистящим, напористым шепотом возмутился аврор. — На тебе смертельное проклятье, если бы не "Лазарус", ты бы уже отбросил каблуки.
— Пусть он и разбирается. Зря я, что ли, его кормлю, — Северус залез в нагрудный карман сюртука, вытащил и увеличил до нормальных размеров пробирку, а затем перекачал в нее серию последних воспоминаний. — Вот тут всё. А я вернусь в школу, когда подлатаюсь.
— Псих.
Но спорить аврор больше не стал, поскольку осознавал всю бессмысленность этого. Он раздраженным движением выхватил склянку из трясущихся пальцев зельевара и поднялся с корточек:
— Забираем этого с собой.
— Эм-м-м... а этого?
— А этого черт заберет. Когда-нибудь. Всё, погнали.
Оглядываясь на копошившегося, как полураздавленный жук, Снейпа, они друг за другом аппарировали с магловской стройплощадки, прихватив с собой труп.
В Малфой-мэнор зельевар переместился тогда, когда тело наконец перестало дрожать. В Мунго это проклятье видом не видывали, а вот в блэко-малфоевском семействе запросто могли что-то знать.
То, что не всё в порядке "в королевстве датском", стало понятно еще при входе в поместье, сразу за антиаппарационным барьером. Над домом разве что молнии не полыхали и гром не гремел, но атмосфера сухой и яростной грозы чуялась в воздухе за милю. Интересно, подумал Северус, что же здесь творилось до того, как он предупредил Люциуса о своем скором визите? Чтобы чопорные Малфои да показали кому-нибудь неприглядные стороны своих взаимоотношений?..
Первым Снейпа встретил эльф Добби, затем мимо них на лестницу метнулся разгневанный Драко.
— Вернись, мы еще не договорили! — голос Люциуса, звучавший из гостиной, отдавал едва сдерживаемым бешенством.
— Добрый вечер, сэр, — не забыл буркнуть мальчишка перед тем, как шмыгнуть к себе наверх.
Снейп ответил молчаливым кивком и, поглаживая ноющую кисть, по цвету напоминающую баклажан, с любопытством перевел взгляд на дверь зала. В проеме показалась высокая фигура хозяина.
— Мир вашему дому, — почти не сдерживая смех, поддел его зельевар.
— И тебе не болеть. Драко, в чем дело? Ты плохо слышишь?
— Я всё равно буду участвовать! — донеслось сверху. — Даже если ты отречешься от меня, не оставишь мне наследство и проклянешь во веки веков.
— Северус, проходи в дом. Я сейчас.
И тяжелой поступью командора Малфой-старший зашагал к лестнице, а Добби с поклоном проводил гостя до двери в гостиную. Судя по запаху, Нарцисса воспользовалась моментом, чтобы накапать себе успокаивающего зелья, но при входе Снейпа не подала и виду, что давеча была чем-то обеспокоена. Улыбка нежной Снежной королевы, как обычно, выражала ровно ту степень приветливости, кою предписывал этикет. Даже рука не дрогнула под его губами, хотя была мертвенно-бледной и ледяной.
— Нарцисса, что у вас случилось? — выпрямляясь, спросил Северус.
— Вы, мужчины, бываете несносны, — полушутливо (но сквозь смешливость слышались нотки раздражения) ответила миссис Малфой. — Но небольшие разногласия с родителями неизбежны, когда ребенок входит в определенный возраст, ты ведь знаешь это как педагог, не так ли?
— Небольшие? Хм, ну хорошо. Так с чем связаны небольшие разногласия между поколениями Малфоев?
Она вздохнула и, усевшись за шахматный столик, утомленно подперла голову рукой:
— Драко хочет участвовать в Турнире Трех волшебников, а Люциус не желает об этом слышать. Они ссорятся уже несколько часов, и ни один не желает уступить.
— А ты сама на чьей стороне?
— Разумеется, Люциуса! При всех своих способностях Драко еще слишком юн для таких состязаний и...
— Ну ты же понимаешь, что Кубок не выберет его, если сочтет недостаточно подготовленным?
— А что, если не сочтет?.. Ох, Мерлин, ты же сам понимаешь, насколько это опасно! И отдать свою жизнь только ради того, чтобы потешить сотню-другую зевак и войти в историю нелепых, но героических смертей, — это немного не по слизеринским обычаям, ты не находишь?
— По-моему, носиться верхом на метле над квиддичным полем и подставляться под бладжеры ничуть не безопаснее, а Люциус, тем не менее, всячески потворствует спортивным амбициям Драко...
— Тебе хорошо рассуждать! — Нарцисса вздохнула. — Но признайся, что твоя рассудительность испарилась бы, будь у тебя сын и заяви он тебе, что бросит свое имя в Кубок...
Снейп опустил голову и усмехнулся. Уела, сама того не зная. Пожалуй, этот засранец запросто сделал бы еще и не такое...
Тут Нарцисса заметила его почерневшую руку и заволновалась. Люциус, который вернулся со второго этажа, застал их у окна: оба водили палочками над изуродованным запястьем Северуса и бормотали диагностические заклинания.
— Что там у вас? — постепенно становясь снова аристократически бледным и уже не похожим по цвету на морской анемон, спросил Малфой. — И кто же тебе так удружил?
— Похоже, что Родерикус Лестрейндж.
Супруги переглянулись.
— Ты уверен?
— В лицо я его не увидел, но по модус операнди трудно не узнать.
— Это ведь он одного из своих сынков сватал за нашу Беллу, да? — уточнил Люциус у Нарциссы, и та кивнула. — И где же с ним успел столкнуться ты, если теперь так хорошо знаешь его модус операнди? Ты ведь, вроде, был у Темного Лорда только на счету алхимика?
— Довелось однажды, — сквозь зубы ответил Снейп, не вдаваясь в подробности, знать которые Малфою было пока незачем.
— Интересно... Выходит, Веселый Роджер сбежал из Азкабана... А с сыновьями или без?..
— Я надеялся, ты об этом что-нибудь слышал.
— Я — нет. И — странно — нигде об этом ни слова, ни полуслова. Добби!
Эльф тут же проявился возле них, как будто никуда и не уходил. Люциус велел ему осмотреть повреждения на руке гостя и попробовать опознать, что это за проклятье. Покуда домовик занимался его рукой, Северус завел разговор о Попечительском совете и аккуратно предложил повременить с претензиями к Дамблдору относительно истории с Люпином. Малфой побарабанил пальцами по столу, но к доводам прислушался. В самом деле, сейчас любые поспешные действия грозили либо сыграть на руку злоумышленникам, затеявшим провокацию, либо вспугнуть их и позволить замести следы, в результате чего те нанесут удар оттуда, откуда никто не ждет. Поэтому при всей неприязни к Старику с разбирательствами стоило повременить и понаблюдать из засады, как будут развиваться события.
— Мадам может знать, что это за проклятье, — вдруг сказал Добби, поклонившись хозяйке. — Сестра мадам умела его накладывать и однажды говорила ей про это в присутствии Добби.
Нарцисса оживилась:
— Ты можешь узнать подробнее? Я совершенно не помню, чтобы Белла рассказывала что-то подобное, но я могла и забыть.
— Добби постарается, мадам.
Несколько последующих дней прошли для Снейпа в состоянии сильной лихорадки. Он заперся в своем доме в Коукворте и, как только становилось легче, экспериментировал со смесями, однако помогали они мало. Система "Лазарус" сдерживала распространение некротии на весь организм, но избавить его от мучений, связанных с этой ожесточенной борьбой, не могла. Он рисковал попросту умереть от истощения, потому что ничего из еды в него не лезло, да и воду он пил через силу, из-за спазмов в пищеводе чувствуя себя змеей, проталкивающей в глотку яйцо страуса. Еще и чертов Макмиллан буквально задолбал своими попытками выйти на связь через камин и подослать патронусов с уговорами обратиться в Мунго. И лишь на исходе недели, проснувшись на старом диване, весь в горячечном поту, Северус увидел возле подушки магически скопированную страничку с рецептом зелья и прилагающимися к нему древними заклинаниями.
Выздоравливал он долго и, несмотря на нежелание появляться в школе больным, всё же вернулся в Хогвартс на исходе июля, чтобы в ночь с тридцатого на тридцать первое наведаться в лазарет. Снейп не посмел прикоснуться к мальчишке проклятой рукой и, протянув здоровую, левую, неловко поправил его слишком отросшие волосы, а потом замер, готовый сбежать, стоило Гэбриелу шевельнуться во сне.
23 августа Макмиллан принес ему изученную в Аврорате палочку этого юного недоразумения и сообщил о странных трансфигурационных заклинаниях, которые извлекли из нее посредством Приори Инкантатем. Справиться с гневом Северус не смог, как бы ни взывал к своим окклюментным навыкам. Он кинулся к мальчишке, уже зная, что не остановится ни перед чем, пока не вытрясет из него всё, что тот скрывает. Однако Гэбриел дал ему такой отпор, какого никогда не умел давать на их тренировках. И в какой-то миг Снейпу почудилось, будто он имеет дело не с четырнадцатилетним сосунком, а с сильным и взрослым волшебником. Это было чертовски знакомое ощущение — позже, анализируя произошедшее, зельевар вспомнил, где успел испытать его ранее. А было это в ночь Хэллоуина почти три года назад, в учительской, когда он во время дознания вот так же покопался в мозгах у Грейнджер, а в ответ получил окклюментный заслон от человека, куда более старшего, чем маглорожденная первокурсница. Он так и не смог разъяснить этот момент, но понадеялся, что аккуратно наложенный на нее и ее спутников Обливиэйт вместе с памятью о том приключении сотрет и сам неразрешимый парадокс. Теперь же всё запуталось окончательно.
И хуже всего было то, что Гэбриел откуда-то успел узнать, кто его настоящий отец.
Через неделю школа погрузилась в очередной круг ада, оттеснившего на второй план прочие проблемы. В четверг, первого сентября, коридоры Хогвартса, как обычно, напоминали бесконечное туловище кивсяка, блуждающего по древнему замку. И столь же интеллектуально одаренного.
Словом, наступил новый учебный год.
45. Где ты была, когда пылала Троя, которой боги не дали защиты?
Из личных записей в дневнике Гермионы Грейнджер, студентки IV курса факультета Гриффиндор
В конце июля — начале августа мы с родителями и Жуликом были в круизе по всему Средиземному морю. Кота пришлось взять с собой без вариантов, и мама с папой не спорили даже ни минуты, только вздохнули и помогли со всеми необходимыми прививками. Искусанные и исцарапанные наравне с бедными ветеринарами, но зато довольные, мы собирали вещи, а пушистый негодяй дулся на нас в углу и кусал каждого, кто проходил мимо, за пятки. Надо было ради его укрощения взять на передержку Мертвяка, но меня опередила Лавгуд, и он сам тоже захотел к "нормальным волшебникам", а не к "дурацким маглам". Ладно, получишь ты еще у меня вкусняшек, вздорный пучок перьев!
Мы подходили к Барселоне, когда мне буквально на голову свалился ушастый филин с письмом из Саккака. То, что оно из Саккака, я узнала позже. Пока я вскрывала красно-белый конверт — на нем не было никаких надписей или иных опознавательных знаков, кроме бело-красного круга, изображающего флаг Гренландии, — Жулик и сова успели поругаться. Моего рыжего припекло так, что своими воплями он воззвал к морским глубинам и привлек внимание нескольких праздных нереид, а филин зашипел на него, отодвинулся на перилах палубного бортика, насупил брови-уши и обреченно спросил меня: "Уху-ху?", что я перевела как "ждать ли мне ответа?".
