Следующая четверть часа прошла в дискуссии под тихо вращающейся в прозрачном глобусе бомбой. Они трое до пены у рта спорили о том, что предпринять, чтобы эти невыносимые дети трех волшебных школ не смогли протащить в Хогвартс какую-нибудь опасную игрушку. И особенно это касалось, конечно, маглорожденных и полукровок, воспитывавшихся в магловских семьях. Их накаленную добела беседу нерешительно прервал новый секретарь Крауча, этот рыжий... как его? Словом, мальчишка, вчерашний выпускник.
— И-извините, мистер Крауч, — сказал он, заглядывая в дверь и пытаясь определить, что это такое подвешено под потолком. — Здесь домовый эльф, назвался Винки. Я не пускаю ее, но она твердит, что служит у вас и что у нее безотлагательное дело.
Бартемиус бросил мимолетный встревоженный взгляд в сторону Грюма, за плечом которого на секретере взвился вредноскоп, но сразу же справился с собой и кивнул:
— Хорошо. Скажи ей, что я сейчас буду, — свист вредноскопа сошел на нет, волчок закачался, верхушка его загуляла, останавливая вращение. — Господа, я оставлю вас на некоторое время.
— Барти, если я могу чем-то помочь... — Людо приподнялся, но Крауч замотал головой:
— Продолжайте, продолжайте. Я скоро.
Спорить с Крысобоем один на один Людовику было не с руки. Он просто слушал лекцию параноика и в душе ругался на запропавшего Барти. Крауч отсутствовал около получаса. "За такое время запросто можно домой смыться, пообедать и смыться обратно! Готов держать пари, что этот жук именно так и поступил!" — не раз и не два подумалось начальнику Департамента магспорта. В ответ на мысли о еде в животе Бэгмена заурчало. Но когда Грюм уже достал Людо пуще скаредного гоблина, свершилось чудо: Бартемиус вернулся на рабочее место. Вредноскоп повизжал для приличия, однако Крауч посоветовал аврору заткнуть эту адскую машинку и сослался на плохое самочувствие. "У твоего, Аластор, прибора какая-то невероятная сверхчувствительность. Если бы маглы ставили такое на своих каретах для перемещения, то оно верещало бы день и ночь, мешая спать жителям ближайших кварталов! Представляете, что они хотели бы проделать с хозяином такой кареты?" Выглядел Барти и впрямь не лучшим образом: осунувшимся, бледным, к тому же то и дело прижимал к губам носовой платок, как будто его тошнило. Грюм машинку свою, конечно, заткнул, но не забыл при этом нагрубить. Крауч его брюзжание проигнорировал и, усевшись во главе стола, предложил вернуться к теме разговора и вкратце посвятить его, Бартемиуса, о чем они вдвоем здесь договорились. Было видно, что ему хочется поскорее закончить заседание. Это желание у них с Бэгменом было обоюдным, а Крысобой не стал возражать на предложение Крауча запретить в Хогвартсе попросту всё магловское, "не мудрствуя, — как однажды выразился Корнелиус Фадж на какой-то полуофициальной вечеринке, — руками".
На том и порешили.
* * *
Гарри озадаченно шмыгнул носом, перебирая в уме слова, которыми лучше всего было бы начать разговор.
Снейп вернулся в лазарет вечером того же дня, когда они повздорили из-за трансфигурационного заклятия, выявленного через Приори Инкантатем. Тщательно прикидываясь египетским Сфинксом, зельевар наблюдал, как мадам Помфри меняет повязку на лодыжке Гарри.
...До момента чемпионской жеребьевки между претендентами на участие в Турнире Трех волшебников оставалось чуть больше двух месяцев...
Завершив процедуру, целительница несколькими лаконичными пассами палочки свернула весь инструментарий и покинула палату. Гарри показалось, что мужчина тоже сделал движение к двери. Мальчик поспешно набрал в грудь воздуха, чтобы остановить его любым словом, уже и неважно каким. Но Снейп уходить не собирался, а продолжить фразу пришлось.
— Я неправду ск-казал, — хрипло проговорил Гарри и, кашлянув в кулак, поправился: — Сказал. Я не ненавижу т-тебя. Я просто разозлился.
— Странно, — отец уселся на этот проклятый стул, с которым у Гарри уже прочно срослись самые неприятные ассоциации: кто бы сюда ни садился, те или отчитывали его, или посвящали в печальные откровения, или, как целители, причиняли боль при осмотрах и лечении. — После того, что ты там увидел...
— Я увидел много странного. И, честно говоря, я ни фи... ничего не понял. Короче, я просто разозлился. Я поспешил с выводами, но потом стал думать...
Снейп постучал пальцем по нижней губе и, сдерживаясь, погрузил подбородок в ворот мантии.
— Да-а-а! — возмущенно воскликнул Гарри. — И не нужно надо мной прикалываться!
Снейп опустил голову еще глубже в воротник. Даже не нарочно умеет он разозлить! Гарри разрывался от противоречивых эмоций: ему было досадно, что этот его новоиспеченный папаша откровенно насмехается, в то же время он и сам хорош — так словесно подставиться этой желчной ехидне! И ко всему прочему стало весело: Снейп не орет и не обвиняет, а сидит и более или менее спокойно слушает. Непривычная ситуация...
— Когда Римус вернулся из леса, — неожиданно ровным голосом заговорил он, снова подхватывая взгляд мальчика своими чернущими глазами, которые сейчас хоть и полыхали огнем, но это был скорее домашний огонь камина, чем извержение вулкана, как нынче утром. — Утром, уже в человеческом облике... Спасло его только то, что я вырубился после такой ночи, какую вы нам всем устроили.
— Но он же...
— Давай договоримся не перебивать друг друга? Признаться, мне трудно подбирать нужные слова, обычно я не слишком-то заморачиваюсь дипломатичностью...
Гарри поспешно закивал:
— Да, да, знаю, знаю. Ты прав.
— Тому, кто подстроил всё это, будет лучше попасться сразу в руки красным аврорам. Потому что если он попадется сначала мне...
Гарри ошпарило отголоском ледяной ненависти. Он чуть не ахнул. Никогда, даже в самые отчаянные моменты их совместных тренировок, Снейп не допускал утечки разрушительных эмоций. Мальчик и не представлял, что он на это способен. Что же тогда могут вытворять настоящие черные маги?
Зельевар неосознанным движением потер предплечье правой руки. На первый взгляд, кисть выглядела обычно, но что-то с ней было не так. Если бы он сломал запястье, потом кое-как заживил, а травма еще доставляла бы ему неудобства или кость не совсем правильно срослась — вот тогда, наверное, жесты были бы именно такими.
— А ты... при всех этих обстоятельствах... Ты постоянно оказываешься ровно там, где легче всего словить смерть. Как прикажешь мне относиться к этому?
Гарри отвел взгляд и пожал плечами. Он же не специально. Ну или не всегда специально. Так получалось. Понятно, что для Снейпа это не аргумент.
— Ты с самого начала знал, кем я тебе прихожусь, или?.. — в ответ зельевар медленно, едва заметно, покачал головой. — Там, когда я заглянул, было слишком сложно, и я не смог разобраться... Ты ведь помнишь меня совсем маленьким...
— Это только обрывки. Нет, Гэбриел, я не знал с самого начала. Я вообще узнал недавно. И было бы лучше, если бы еще какое-то время об этом не узнал ты.
— Почему?! — мальчик с трудом подавил всплеск возмущения: то есть, он должен был истратить еще кучу драгоценного времени жизни, считая себя сиротой? Но отец так посмотрел в ответ, что он догадался: под этими предосторожностями кроется что-то большее, нежели суеверия, и тот неспроста избегает его. Уж точно не потому, что стесняется пересудов.
— Потому что всё это связано с очень дурными вещами, при этом у нас у всех искажена память, и мы не лучше слепых котят в помойном ведре. В любом случае, не от нас зависит, как быстро на нас выплеснут воду, в которой мы захлебнемся.
— И ты думал, что я сын Джеймса Поттера?
— Я старался не думать об этом, — устало отозвался Снейп. — Я старался вообще не думать о тебе, но разве ты позволишь кому-то о тебе забыть?
— Я же не могу всю жизнь просидеть в чулане под лестницей!
— Иногда я сам себе говорю то же самое. Но часто добавляю "к сожалению".
Они засмеялись, и Гарри испуганно встрепенулся:
— Черт, Помфри же услышит!
Зельевар сквасил снисходительную мину. Ну а что, еще месяцок без палочки, и Гарри вообще забыл бы, что такое волшебство!
— Значит, тебе, мне и многим другим исказили память? Ведь не только мы с тобой не помним, как всё было на самом деле, но и...
— Тебе не исказили. У тебя иммунитет к этому. И у Блэка, твоего крестного, тоже. Ты просто был слишком маленьким, поэтому не можешь помнить отчетливо. Блэку перед Азкабаном наложили селективную Дислексию — это заклятье, которое хоть и не убирает воспоминания, зато не дает поделиться ими с кем-либо, кто не в курсе.
— И это сделал Тот-кого-нельзя-называть?
Снейп отвел взгляд. Ох и сложно же ему признаваться перед собственным студентом, что он в чем-то некомпетентен! Гарри представил, как далеко слизеринец уже послал бы его за такие расспросы, будь между ними всё как прежде. То есть являйся он и самом деле только студентом, а тем более Поттером.
— Возможно.
— А мама? Ты знаешь, как она погибла на самом деле?
Помолчав, зельевар отрицательно покачал головой. Гарри сел по-турецки, и нога откликнулась слабой болью. Стоит ли бередить и отцовские раны пустыми предположениями? Он посмотрел на Снейпа и всё-таки решился:
— Ты не думал о том, что мама может быть жива?
По угловатому лицу прокатилась судорога. Гарри даже пожалел, что сделал это без подготовки. Но ведь прошло столько лет, как же тогда Снейп жил, если до сих пор...
— Я думал. Твоя тетя и крестный тоже надеются на это. Последние месяцы я всё время пытался найти какие-то следы, но...
— Я помню зеленую вспышку и ее крик. Мне часто это снится. Но я не помню ее смерти, я не видел ее...
Гарри говорил и говорил, взахлеб вываливая на своего немыслимого собеседника версию за версией, которые мучили его с тех пор, как на Сокровенном острове он увидел то фото. Он примечал и смятение в темно-карих глазах, и скорбную морщинку на переносице, но оттого напор его становился лишь сильнее. В какой-то миг мальчик вдруг прочел в отцовском взгляде то, что таилось за зеркальной непроницаемостью этих глаз, словно за рубежом того и этого миров: Снейп даже не слушает, о чем ему говорят, он отправляет слова сына в какую-то специальную кладовочку в мозгах, чтобы потом, в одиночестве, вытащить и бережно изучить каждое. А сейчас он просто пытается впитать эти мгновения, которые, как он боится, неповторимы — растают, точно утренний сон за секунду до пробуждения. Гарри воодушевился и уже смелее и членораздельнее пересказал все свои видения с участием обоих родителей или одной только мамы. Даже то, в котором он на всё смотрел как будто бы глазами папы.
— Еще там у меня на пальце было кольцо. Большое, с зеленым камнем, который в темноте становился красным. Я смотрел по минералогическим каталогам, и, по-моему, это был александрит — самоцвет, который нельзя подделать!
При упоминании о кольце Снейп будто очнулся. Он вздрогнул и нахмурился:
— Как оно выглядело?
— Змейка, держащая зубами камень. И знаешь, где я видел это же кольцо... или похожее? На первом курсе, когда на меня напали Квиррелл с тем мужиком, который превращался в крысу, и еще это их умертвие с четырьмя глазами! Кольцо по призыву Квиррелла выкатилось на столике прямо из зеркала. Они хотели, чтобы я взял его. Но я думал, что оно проклято. Они пытались меня заставить. А когда прибежал ты, шкатулка с кольцом уже укатилась назад в зеркало еиналеЖ. Еще раньше оно находилось в другом месте. Помнишь, ты застукал меня в той комнате? Я еще даже пытался рассказать тебе, что там увидел, но ты, как всегда, не захотел меня слушать. А я видел в отражении себя с тобой и мамой, только лиц ваших разглядеть не мог. А еще я видел себя взрослым и в этом кольце на пальце! И мама стояла рядом со мной! Живая!
— Ты знаешь принцип действия еиналеЖ... — тусклым голосом отозвался отец. — Это и сейчас не имеет никакого смысла. Только шарлатан возьмет за труд толковать иллюзии, которые подсовывает людям эта дрянь.
— Но она же не "подсовывает" то, что мне совсем не знакомо, она же знает, чего я хочу, даже если я сам об этом не особо догадываюсь. Как будто показывает мне мои собственные сны!
— Вот именно. И чаще всего — несбыточные сны! Когда ты увидел сон, разумнее подумать, что хочет сказать тебе твое подсознание, а не бежать к гадалкам. Ищи ответ в себе, Гэбриел. Но... ты вообще уверен, что столик и шкатулка с кольцом были в реальности? Ты держал это кольцо в руке и мог бы поручиться за то, что оно не мираж?
— Нет, я так и не взял его, оно уехало обратно прямо сквозь поверхность зеркала! Но с чего бы мне о нем знать в то время?
— Например, с того, что ты видел его на мне ежедневно, когда был маленьким, а наш мозг на самом деле не забывает ничего даже после Обливиэйт. Тем более, если это заклинание на тебя совершенно не действует.
— Значит, ты не веришь, что в той комнате кольцо было реальным?
— Какая разница, верю я в это или нет, Гэбриел? Я много раз перебрал те же варианты, что и ты, и даже более невероятные...
Дурацкий скепсис Снейпа просто бесил. Ну почему же он такой упрямый осел? Так отрицает, как будто готов отречься от самой главной своей мечты — вернуть маму! Вот что за характер? Если бы кольцо было мороком, с чего бы тогда шепелявый крысюк и Квиррелл пытались заставить Гарри взять его из шкатулки? Это уж совсем ни в какие ворота!
Видимо, папаша всё-таки понял, что перегнул со своими сомнениями, и слегка сдал позиции.
— Будь Лили жива, за эти годы она с другого конца земли пешком, ползком добралась бы сюда... — не то чтобы извиняющимся тоном, но гораздо мягче прежнего объяснил он. — Ты плохо ее знаешь, поэтому просто поверь мне. Я не хочу думать, что она мертва, не хочу. Но приходится признать эту проклятую истину: она уже вернулась бы к нам, если бы была живой.
Тогда Гарри, вымотанный его пессимизмом, уцепился за последний довод, который, в сущности, убедительности не имел ни на гран:
— Но ведь если и тетя Петунья, и крестный предположили то же самое, вдруг существует хоть какая-то надежда? Может быть, ее действительно выслали в другую страну, а не возвращается она потому же, почему ты не помнил обо мне?
Взгляд Снейпа совсем померк:
— Давай будем думать покуда так. Это лучше, чем...
— Но при этом ты не веришь?
— Нет, — мужчина обреченно покачал головой. — Это слишком сложно. Убить всегда проще.
— Давай встретимся и поговорим с крестным? Ты случайно не знаешь, где он прячется?
Зельевар не то чтобы усмехнулся, но во взгляде мелькнул легкий намек на иронию:
— Совершенно не случайно — знаю.
— То есть, ты же и приложил к этому руку? — мальчик перевел дух и, ощутив, как схлынуло напряжение, сел поудобнее. — Я знал, что ты лучше, чем кажешься.
— Не советовал бы тебе этим обольщаться. И сам блохастый, и его чокнутый братец пока что попросту нужны мне живыми, — и, когда Гарри заливисто рассмеялся, гадая, как удалось крестному сломать Снейпа в Снейпе, недовольно дернул бровью: — Как бы там ни было, ты увидишься с ним не раньше, чем заживет твоя нога. Осенью, возможно. Кстати, будь осторожен, когда поедешь к тетке. Петунья в этой истории беззащитнее всех нас, и мы не имеем права ее подставить. Никто не должен знать, что она помнит. Ни у кого не должно возникнуть также и мысли, что мы с тобой обо всём знаем! Если уж так вышло, что ты узнал — заметь, я делал всё возможное, чтобы этого не случилось!..
