Раздался грохот: кажется, Грюм в ярости смел что-то со стола. Потом послышалось шипение Снейпа, который, скорее всего, вытащил палочку и нацелил ее в непрошеного гостя:
— Ты находишьс-с-ся в моем кабинете, Ш-ш-шизоглаз-з-з, поэтому возьми с-с-себя в руки и веди с-с-себя прис-с-с-стойно! Иначе вылетиш-ш-ь отс-с-с-юда в два с-с-счета, и мне плевать на твою официальную должнос-с-сть, пс-с-сихованный с-с-с-солдафон!
О какой вороне (или о каком вороне) они спорят? Неужели о Мертвяке? Конечно! Есть ли варианты? "Подсунул мальчишке". Врановых в питомцах у других студентов Хогвартса, да и у приезжих тоже, Гарри как-то не наблюдал. Выходит, Грюм и этот тупой пучок перьев были знакомы раньше? Почему никто ничего не рассказывал ему, Гарри? И почему отец позволяет старому психу так с собой разговаривать? Даже Дамблдор ведет себя с деканом Слизерина тактично, не говоря уж об остальных. Разве что Сириус иногда позволяет себе подначки, но зельевар в долгу не остается, и вообще это у них происходит не всерьез.
— Ладно, Снейп, — то ли сдался, то ли просто взял тайм-аут мракоборец-зотишник. — Я вернусь еще. Да, у тебя тут, кстати, посетители. Имей в виду: узнаю, что из-за меня ты отыгрался на мальчонке — по стене размажу! — и, проходя мимо Гарри, зыркнул на него, прячущегося за портьерой, своим безумным глазом. — Ступай, малец, не бойся, сдавай хвосты. Если что — обращайся ко мне.
Взгляд аврорского гаджета словно прожег насквозь. Гарри, судорожно сглотнув, кивнул. Грюм вывалился в коридор и громко захлопнул дверь. Совершенно обалделый подросток вышел из своего укрытия. На фоне буйных переливов радужника отец молча восстанавливал порядок на столе и выглядел дьявольски злым, взмахивая палочкой так, будто намеревался всадить ее в чей-нибудь глаз.
— Он знал Мертвяка, — протягивая ему реферат, безапелляционно сказал парень. — И ты тоже.
Снейп остановился, приложил рулон пергамента к переносице, зажмурился и помолчал. Лишь потом, облизнув губы, неохотно бросил:
— Я нет. Но когда впервые увидел тебя с твоим попугаем, навел справки через Джоффа, и вскоре мы наткнулись на эту историю.
— А что за история?
— Какая-то мутная. После войны в начале восьмидесятых в Соединенном Королевстве отлавливали скрывающихся от правосудия. Этот м-муд...рец раздобыл где-то громадного ворона и давай его ломать, — в какой-то миг отец не удержался и еле заметно хмыкнул; Гарри тоже почувствовал, что рот предательски кривится от рвущегося наружу смеха; зельевар справился с приступом внезапного веселья, только чуть дрогнувшая в какой-то миг интонация выдала, чего ему это стоило. — Неизвестно, как так получилось, но после этого исторического противостояния без глаза оказалась сама "нянька".
— Значит, ворона он так и не сломал?
— Если и сломал, то не полностью.
— Гм... ну тогда куда уж мне, если это даже Грюму оказалось не по зубам... Но ты ведь в действительности не думаешь, что он "просто ворона"?
— Ну разумеется, нет! — с досадой ткнув палочкой в сторону последней сброшенной со стола книги и попутно починив ее вывернутый с мясом переплет, огрызнулся зельевар. — В нем чувствуется отголосок сильной магии. И, кажется, она мрачная, невыясненной этиологии. Но я позволил оставить его в школе, потому что, кажется, эта чертова птица играет полностью в твою пользу. Хотя это не означает, что с него сняты все подозрения.
— А вот Грюм...
— Ладно, к драным оркам их обоих. Директор дал мне письмо от организаторов Турнира, и я надеялся, что смогу узнать хоть что-то определенное к твоему приходу. Но нет. Письмо зачаровано так, что задание мне откроется прямо перед исполнением, в присутствии свидетелей, что исключит любую утечку информации.
Снейп протянул ему вскрытый конверт и тяжело опустился в одно из кресел. Гарри сел в другое, напротив, и убедился, что лежавший в конверте листок бумаги девственно чист и бел, словно свежий снег.
— Но из всего этого можно извлечь один факт: раз обратились ко мне, суть задания будет как-то связана с зельями или алхимией.
Гарри невесело улыбнулся:
— Поэтому ты и разрешил мне доделать сегодня эликсир Григория?
— А толку-то? Если конкурсное задание в самом деле будет затрагивать эту область... — отец недоговорил, только махнул нервной рукой. — Дамблдор, впрочем, предложил уповать на везение.
— А как же драконы?
Снейп поморщился:
— Какие еще драконы! Что за бред... В общей сложности у нас с тобой есть четыре часа до отбоя, а потом ты будешь обязан хорошо выспаться. За эти четыре часа мы попытаемся как-то заполнить твои пробелы по моему предмету за прошлые годы. Не знаю, что это даст, но других вариантов тебе помочь я не вижу.
И он сдержал слово, в результате чего гонял Гарри по всем ранее пройденным параграфам до девяти часов вечера.
— Ты уже принял какое-то решение? — спросил парень на прощание.
— Я с тобой вот-вот католичество приму, — проворчал Снейп, обнимая его напоследок, а потом, хлопнув по спине, подтолкнул к двери. — И с этого момента, пожалуй, начну нитроглицерин... Никуда не сворачивать, прямиком в спальню, снотворное — и чтобы до утра даже ворочаться не смел.
— Есть, сэр!
Гарри храбрился, но напоследок постарался как можно подробнее запомнить выражение его глаз. Впрочем, долгие расшаркивания не любили они оба.
* * *
Когда дверь за Гэбриелом затворилась, Северус устремился к столу, на полпути передумал и встал столбом посреди комнаты, с ненавистью глядя на пустое письмо. Если бы ад существовал, беспомощность была бы самой коварной пыткой для тебя, лжеучителя и еретика из города Дит! Бесплотным призраком бился бы ты в своей раскаленной могиле, неспособный прогрызть себе путь наружу и что-то изменить. Снейп фыркнул: похоже, сарказм о католичестве сорвался у него с языка неслучайно. Скоро и у него крыша съедет на религиозной почве, такими-то темпами.
Город Дит... Сказочный Проклятый город, из которого нет выхода... Лабиринт... Что-то спрятано за всем этим. Что-то спрятано. Или надобно лишить себя зрения, чтобы начать видеть истинное?
Щиты окклюменции лишь перекрыли доступ эмоциям, но докопаться до ответа не помогли. Обрывочные подсказки путались в извивах мыслей, вхолостую высекая электрические импульсы. Какие-то шоры не давали привести разрозненное к единому знаменателю. Всё пошло вразнос. Нужно чем-то отвлечься, чтобы хоть какое-то время не думать ни о конверте, ни о завтрашнем испытании Гэбриела.
Северус понял, что пришел на свое излюбленное место, только ощутив непривычно яркий, почти дневной свет на крытой площадке Астрономической башни. Он вздрогнул: отделенная от него вращающейся над полом сферой, у мольберта стояла тонкая женская фигурка со светлыми волосами, и в какой-то миг она помстилась ему Пандорой Уолсингем, вернувшейся из небытия, из навсегда утраченного прошлого. Наваждение рассеялось — перед ним была дочка Пандоры, Полумна. Какими заговорами она умастила болотных фонарников собраться в хоровод и мирно освещать ей рабочее место, можно было только гадать. Но ведь это Лавгуд!
— Это хорошо, что вы пришли, сэр, — плавно пропела она, не оглядываясь, и фонарники, оживившись, ответили перезвоном невидимых бубенчиков. — Простите, что я заняла ваше любимое место и помешала вашему уединению. Честно — я не знала, что вы придете сегодня.
— Откуда ты... Ах, да ладно, — Северус махнул рукой, собираясь отойти в другую сторону и постоять на противоположном краю обзорной площадки, где потемнее.
— Не позволите ли вы позаимствовать ваш облик для моего персонажа, сэр? Вам не нужно будет позировать, я просто иногда буду посматривать на вас и сверяться, чтобы выходило хоть немного похоже...
— Для какого еще персонажа? — он не пытался притвориться любезным, да Лавгуд обычно и не озадачивалась такими мелочами при общении: это у нее тоже от матери.
— Из вас получился бы самый лучший бог войны, — девочка вскользь улыбнулась ему.
Снейп не ответил, но не стал и протестовать. Хочет — пусть рисует, ему-то что. Он взглянул через парапет на винтовую лестницу, хитрым образом оснащенную так, чтобы все двадцать четыре символа, размещенные отсюда и до самого первого этажа, с этой точки просматривались как полный набор знаков верхнего и нижнего зодиакальных кругов [3]. На самом дне колодца слабо переливался стилизованный диск солнца с извилистыми лучами, как рисовали на старинных гравюрах.
___________________________________________
[3] В зороастрийской традиции зодиак состоит из 24 знаков: https://naturalworld.guru/article_znaki-verhnego-zodiaka.htm
На высоте ощутимо хозяйствовал студеный ветер. Зельевар поддернул воротник зимней мантии и зябко скрестил руки на груди. Девчонка заняла лучшую сторону — с видом на Запретный лес и холмы, а ему досталась та часть, что выходила на замковый комплекс. Видеть опостылевший Хогвартс сейчас было особенно противно.
— Мисс Лавгуд! — Северус и сам удивился тому, что услышал собственный голос, добровольно обращенный к одной из студенток вовсе не с целью сделать внушение, задать вопрос по учебе или снять баллы за проступок. Когда она приветливо откликнулась, он продолжил: — Что вы делаете, когда вам страшно?
Луна не задумывалась ни мгновения:
— Я рисую, сэр.
— Я не умею рисовать. Что бы вы посоветовали для такого безнадежного случая, как мой?
— Все умеют рисовать, — чуть-чуть оглянувшись, слабо улыбнулась ему когтевранка. — Пока не начинают думать о том, как надо рисовать.
— Те, кто не задумываются о том, как надо, — жалкие дилетанты, — всё как много лет назад: они просто так, ни с чего, зацепляются языками с Пандорой и дискутируют у котлов до посинения, а Джофф и Лили стоят и слушают, вертя головами от одного к другой. И обратно. Разве только Пандора никогда не обращалась к нему "сэр". — Браться за то, что не умеешь... с-с-смехотворная глупость.
— Не все обязаны разделять наши увлечения, сэр. Вот вы, например, хотели бы, чтобы все так же, как вы, любили алхимию. И тех, кто ее не любит и не понимает, вы считаете глупыми.
— Нет, — но внутренний голос тут же подправил: так и есть, посмотри на себя. — Ладно, да. Но это можно просто выучить... посидеть с учебником и поработать головой.
В необыкновенных серебристых глазах Лавгуд, когда она бросила на него короткий взгляд, мелькнула непередаваемая юморинка — на этот раз ее собственная, не от Пандоры и не от Ксено.
— Тогда и состав красок можно просто выучить — и в каких пропорциях их смешивать на палитре, и какими заклинаниями их оживлять на холсте... Но вы же понимаете, что ничего необыкновенного из этого не выйдет, если нет дара? Зато рисовать для себя или друзей может любой человек. Не обязательно сочинять ораторию — достаточно и частушки...
— Мы ведь вроде начинали о рисовании?
— А какая разница?
Она страннее Доры, но... Северус с удивлением обнаружил, что начал видеть в ней, как и в Гэбриеле, удивительную, чуждую, непонятную, но личность. Только Гэбриелу приходится отвоевывать это право у мира, а у Полумны всё получается как бы... само собой, что ли... Она просто берет, как должное, и не думает о счетах. Женщина. Маленькая, несформировавшаяся, но уже со своим уставом в любом монастыре.
Он посмотрел на холст, а там уже вырисовывалось чье-то лицо. Вряд ли его, но, наверное, Лавгуд считает иначе. Интересно, что она затеяла?
— Как вы это сделали?
— Что?
Снейп указал на плечо темной фигуры — божества? демона? — выглядевшее так, словно оно и в самом деле не плоское, а выпуклое. И это еще до того, как картинка закончена и оживлена.
— Игра света и теней, сэр. Чтобы заработало светлое, нужно заставить работать тень, как здесь...
Он вздрогнул. В какой-то миг ему показалось, что она уже всё знает. Но глупость, какая глупость! Откуда бы ей знать? Это у него натуральный заворот мозга, вот и мерещится. Может, и правда начать рисовать? Хорошенькая альтернатива несуществующей алхимической панацее...
— А почему вы вообще здесь после отбоя, мисс Лавгуд?
Она вздохнула:
— Я не нашла ответ для Серой дамы, профессор. И кто-то снова спрятал мою обувь...
Снейп отступил на шаг и взглянул на ее ноги, но длинная мантия скрывала ступни. Лавгуд стояла на каком-то трансфигурированном подобии коврика, и всё же...
— Мисс! Покажите немедленно, что на вас обуто!
— Я же говорю, сэр: кто-то опять спрятал мои спортивные туфли. Они явно сверяются с нашим расписанием, ведь когда у нас нет тренировок, я ношу только шнурованные сапоги, а их не так уж легко с меня снять ...
Луна слегка приподняла подол мантии, и Северус ошарашенно посмотрел на ее прозрачные от холода узенькие босые ступни.
— Ч-черт их раздери! — злобно прошипел он, сам не зная, кого конкретно имеет в виду — наверное, всех ненавистных учеников школы разом. — Скоты проклятые. Немедленно наденьте это, — Снейп превратил ее "коврик" в пару шерстяных носков с толстой подошвой (третьекурсники этого вида трансформации, вероятно, еще не проходили, иначе что бы ей помешало сделать то же самое без его помощи?), — и живо на свой этаж. С Серой дамой разберетесь как-нибудь своими силами.
— Благодарю вас, сэр, — улыбнулась она, мгновенно упаковывая краски и складывая мольберт; фонарники разочарованно зароптали, погасили свои огоньки и исчезли; наступила благодатная тьма. — На самом деле это было лучше, чем бояться завтрашнего дня в нашей гостиной.
Северус остался наверху. Он не заметил, сколько прошло времени, и очнулся лишь тогда, когда по внутришкольной связи его вызвали в комнату чемпионов. Там его уже дожидались Бэгмен, Крауч, директора Дурмстранга и Шармбатона, Дамблдор и — почему-то — Минерва. В углу Снейп заметил полностью оснащенное рабочее место для зельеварения и вопросительно взглянул на Людо. Бэгмен показал ему свой конверт. Только чудом сдержав дрожь в руках, Северус вытащил письмо. Строчки проступили, едва он развернул пергамент. Дед и МакГонагалл смотрели на него как никогда настороженно. Зельевар похолодел. Судя по всему, у него есть все шансы сделаться убийцей родного сына — выходит, это он отправит его завтра на верную смерть...
* * *
Когда Гарри разбудили, он решил, что уже рассвет. У него было впечатление, что эти двое толклись здесь уже давно и в дурманной дремоте он ощущал их присутствие, но окончательно проснуться смог только сейчас. Наверное, последствия приема качественного снотворного.
Парень с силой потер ладонью лицо, шрам на лбу, взъерошил волосы и, еще ничего не соображая, сел в постели. Рядом стояли Людо Бэгмен и Бартемиус Крауч, и оба очень серьезно смотрели на него. Он почувствовал себя приговоренным к казни, за которым явились в темницу его палачи. Спальню освещали только Люмосы министерских чиновников: на самом деле всё еще длилась ночь. Гарри удивился, заметив, что его кровать в комнате единственная.
— А где все? — хрипло спросил он и кашлянул в кулак.
— Вам пора, мистер Поттер, — Бэгмен держал в руке школьную метлу Гарри, а Крауч протягивал на ладони плоскую бронзовую емкость, похожую на женскую пудреницу. — Разденьтесь донага и смажьте всё тело этой мазью. Что делать дальше — вы знаете.
