А вот насчет драконов ползуче-бледная немочь не прогадала. По крайней мере, во сне Виктора один дракон был: он чах над златом на подступах к крепости спящей валькирии, и на шее его висел ключ от крепостных врат, поэтому змеюку предстояло убить, а ключом завладеть. Дурмстранжец напал из засады и пронзил дракона своим посохом — закаленным, точно стальной меч. Когда ящер издох, брызгая вокруг кровью и ядом, Крам сорвал с его шеи громадный черный ключ, подумал и вдруг ни с того, ни с сего вскрыл драконью грудину, чтобы вырвать сердце. Оно еще дымилось, и им Виктор обмазал свои губы (наши модницы издали вопль отвращения). Выползшая из кустов змея зашипела. Болгарин ответил ей таким же шипением.
— Неужели Крам теперь тоже змееуст? — ужаснулась Джинни, пихая меня локтем в бок.
— Если ты еще не заметила, я не Сквибилла, поэтому гадание на кофейной гуще не практикую.
Потом Виктор точно так же, как со змеей, побеседовал и с зайцем, и с селезнем, и с щукой. Видимо, отведав драконьего сердца, он не парселтангом овладел, а получил возможность понимать язык всех зверей. И это помогло ему у великого ясеня, кроной подпиравшего небеса, когда пришел черед сундука со скрытой в нем смертью колдуна-чернокнижника. Трижды взывал Виктор к знакомым ему тварям, и трижды они помогали ему, а последней была рыба — та самая щука, она доставила ему со дна реки яйцо с иглой. Но непростой, ох, непростой была эта рыбина! Я удивилась, почему не заметил этого обрадованный Крам. Очень уж жадно, по-человечьи, разглядывала она золотое кольцо Орисницы...
Меж тем Гарри откровенно завис над вопросом Сфинкса. Мы чертовски разволновались, когда увидели, как волны пылающей лавы медленно окружают гору, где находились эти двое. Всё же несправедливо: почему Крам и Делакур проходят испытание без такого экстрима? Но пенять не на кого, ведь Гарри сам придумал сценарий... Это же Поттер! Поттер никогда не ищет грабель... лежащих зубцами вниз.
Флер долго блуждала по старинному городку, словно вымершему от эпидемии черной смерти после нашествия полчищ грызунов. Ничего не менялось, покуда в витрине одной из лавок с рождественскими товарами она не нашла странный манекен — деревянного болвана, на которого был натянут военный мундир. Увидев Делакур, страшилище клацнуло жуткой челюстью и увязалось вслед за нею, как самый преданный пес. Шармбатонка не знала, как отделаться от надоедливого провожатого. Так, вдвоем, они и выбежали к городской ратуши. Пустая еще миг назад, площадь перед главным зданием Гаммельна вдруг заполнилась людьми, и люди эти были не старше двенадцати лет. Наверное, там собрались все дети городка.
Стоило шармбатонке поприветствовать их, откуда-то издалека донеслись задорные переливы флейты, и точно как в старой легенде, ноги сами собой пошли в пляс. Подпрыгивали крысы, кружились, взявшись за руки, дети, а потом дошла очередь и до Флер. Тщетно борясь с собой, она стала пританцовывать, и вскоре уже выделывала коленца вместе со всеми. Один только щелкун в мундире стоял остолопом посреди площади, как рождественская елка, и таращился на танцующих нарисованными круглыми глазами. Хохочущий хоровод мелькал перед ним, но не мог затянуть, потому что музыка влияла лишь на живых. Неожиданно рядом с ним стал виден и музыкант — желтоглазый мужчина в охотничьем костюме и красной шляпе. Играл он, легко, пританцовывая, вращаясь на месте, полностью отдаваясь своей музыке.
По краям площади начали собираться взрослые зеваки: вот какой-то бюргер подтянул с собой вальяжную и зевающую толстушку. Будто проснувшись, она уставилась на Крысолова свиными заплывшими глазками и поцокала языком. Как будто что-то поняла. Вот другая фройляйн заламывает перед ним руки, принимая соблазнительные позы. Вот какой-то студент пытается записать ноты, напряженно следит за флейтистом, фиксирует какие-то значки на огрызке бумаги огрызком угля... И все пританцовывают, все пританцовывают...
Вдруг тональность мотива переменилась. Теперь флейта властно призывала к себе. Щелкун вздрогнул и схватил за руку пробегавшую мимо него Флер. Шармбатонка гневно затрепыхалась, но минутного промедления было достаточно, чтобы она пришла в себя и опомнилась.
— Остановитесь! За ним идти нельзя! — закричала Делакур толпе следующих за крысами жителей Гаммельна. — Он заведет вас неведомо куда, и там вы пропадете! Слышите?!
А те как плясали, так в веренице и поскакали прочь вместе с детворой. И румяная бюргерша с ухажером, и фройляйн, что искала приключений, и любознательный студент, и булочник, и швея, и многие, многие... Не в силах терпеть отчаяние Флер, щелкун бросился вдогонку хороводу. Нелепо размахивая руками, он догнал ребятишек и стал уговаривать их вернуться. Но всё было напрасно: дудка крысолова оказалась сильнее.
— Ах так! — звонко топнула каблучком Флер. — Ну, добро же, искуситель! [2]
___________________________________________
[2] Один из вариантов перевода "rattenfänger" — "искуситель".
Тут с нею стало происходить что-то невероятное. Она будто стала выше ростом, распахнула руки, и порванные в лоскуты белые одежды разлетелись, давая волю преображению. А потом она кричала, громко кричала, и тело ее менялось, и менялась сущность...
Трибуны подскочили. Наверное, подскочил на ноги весь магический мир, следивший сейчас за Турниром.
Над Гаммельнской площадью прямо перед городской ратушей, хлопая огромными крыльями, в воздухе висела вейла. Настоящая вейла, как в группе болгар на недавнем Чемпионате по квиддичу. И женщина, и птица, и ящер. Ужасная и неотразимая. Обе головы вейлы повернулись в одну сторону, клювы раскрылись, и призыв, защититься от которого невозможно, огласил город... и стадион, куда передавали трансляцию.
— Вот дерьмо! — сказал Рон, опускаясь обратно на скамейку и пряча лицо в ладонях. Он сидел на один ряд ниже нас, почти передо мной.
А многие парни уже готовы были мчаться к Флер, толкая друг друга у лестниц...
Первым вернулся на гаммельнскую площадь дурак-щелкун. Но он тоже менялся и больше не был игрушкой. Манекен стал красивым высоким парнем с каштаново-рыжими кудрями и синими глазами. Гриффиндорцы засмеялись, потом смех подхватили и остальные факультеты: преобразившийся щелкунчик был точной копией младшего из парней Уизли. "Damn!" — прошептал Рон, на секунду подняв голову и увидев то, что видели все.
— Она вейла?! — наши девицы умеют в одной фразе уместить и презрение, и зависть — а на сей раз это удалось даже Джинни. Наверное, из-за брата. — Грейнджер, ты знала?
Уизли-младшая стояла передо мной, упирая руки в бока и глядя на меня, как судья на присягнувшего лжесвидетеля. Остальные красотки вели себя так же. Но спас меня Мертвяк. Он разразился тирадой, более или менее приличными словами в которой было только несколько эвфемизмов. Девиц махом сдуло со скамеек, и я, усевшись на место Джинни, похлопала по плечу совсем уже приунывшего Рона. Тот, не оглядываясь, положил ладонь поверх моей руки — наверное, принял за сестру, но это неважно. В такой позе мы с ним продолжили наблюдать за событиями. Ну, вейла. Ну, бывает. Подумаешь! Некоторые с дурами всю жизнь живут — и ничего. Лаванду с Парвати тоже ведь кто-нибудь возьмет замуж рано или поздно. Даже, скорее всего, рано, если будут по-прежнему тупить на уроках зельеделия.
...В это время Виктор Крам наконец-то добрался до стены огня, которая вырастала из крепостного рва вокруг замка спящей валькирии. Защищая лицо от нестерпимого жара одной рукою, дурмстранжец выдвинул перед собой кулак другой. На пальце сверкнуло легендарное кольцо, и в огненном занавесе проступила брешь. Виктор шагнул вперед...
...Гарри дал первый ответ Сфинксу: "Если я возвращаюсь в прошлое и совершаю всё так, как совершаю, значит, это и должно было случиться. Я не могу изменить сценарий и кого-то убить вопреки предначертанному. Если же я смог это сделать, то что-то здесь не так". — "Что, например?" — "Дед не тот, например! А я возвращаюсь в прошлое и передаю сам себе секрет путешествий во времени. Я вынужден повторять это действие и создавать прошлое в том виде, в котором оно известно в моем родном мире" — "Хорошо, продолжай. Что, если дед — тот?"...
...Жители городка благоговейно окружали поющую вейлу. Пляска святого Витта, терзавшая их бедные ноги, прекратилась, и они вставали на колени пред чудесным языческим созданием, явившим себя у мрачной церкви, бессильной против чар Крысолова. На крыс влияние вейлы не распространялось, и грызуны покинули город все до одного...
...Огненная крепость пала: под ноги Крама опустился мост через ров, и он прошел по нему до самых врат, а там, со скрежетом провернув черный ключ Дракона в замочной скважине, шагнул внутрь замка. И здесь его уже поджидали...
...Если Виктор победил пламя, то во сне Поттера огонь наступал, смыкая кольцо расплавленной магмы вокруг последней уцелевшей горы. Гарри ни с кем не сражался и ни в кого не превращался. Но за него мне было страшнее, чем за Флер с Виктором, и это вовсе не потому, что он "наш", а эти двое — иностранцы. Просто я не знала, чем грозит ему поражение. Ничем хорошим, во всяком случае. Ведь даже сидящие в президиуме судьи выглядели очень тревожными, когда включалась трансляция со Сфинксом, и только Игорище Поганое, как прозвали директора Дурмстранга на нашем сверхделикатном факультете, едва заметно кривил губы в усмешке, щурил колючие синие глаза да слегка подкручивал пальцами бородку. Конечно, что Каркарову чужой студент! Одним соперником Крама меньше...
— Можно сесть рядом с вами? — пропели рядом неожиданно мелодичным девичьим голоском.
Кутаясь в отороченный черным мехом зимний плащ с капюшоном, возле меня стояла Луна Лавгуд. Ворон Поттера самодовольно хмыкнул, и только теперь я заметила, что вокруг меня и Уизли образовалась мертвая зона в обе стороны наших с ним рядов. Все куда-то слиняли, покинув нас, как зачумленных. Только Полумна тихо присела рядом и с непроницаемым видом снова воззрилась на изображения над полем. И чего она распереживалась? Ее "Витя" — который не Витчбрюм, а Крам — уже в шаге от победы. Вот с Гарри всё было не так просто.
— Во втором варианте своим переходом я создаю новую, параллельную, вселенную, а мое время остается в старой, — объяснял он получеловеку-полульву. — И там я могу делать всё, что угодно, даже убивать двойника своего деда, никуда при этом не исчезая...
Гора просела под напором лавы. Изображение плыло в мареве, и теперь я едва могла различить даже лицо Гарри, который, почти теряя сознание, согнулся пополам. Тогда Сфинкс вскочил на своем постаменте и прорычал:
— Третий! Третий вариант!..
...Навстречу Виктору из замка вылетел черный вихрь и, спрыгнув из воздуха на брусчатку, обратился длинным, костлявым и мрачным стариком. Кажется, он готов был рассыпаться прахом и едва ли выглядел живым, но всего один взмах худой кистью — и Крама отшвырнуло к воротам.
— Вон отсюда, плебей! — пренебрежительно зарычал ходячий скелет. — Ты станешь кормом для моих червей!
Дурмстранжец нацелил на него свой посох и невербально накастовал какое-то проклятье. Старик тут же исчез в том месте, чтобы появиться в другом — на нише между бойниц, а заклинание Крама разбилось о камни стены. Некромант ударил черной молнией, и Виктора опрокинуло навзничь. Из трупа старого колдуна повалились черви и прытко помчались к поверженному молодому. Я покосилась на Луну, но она по-прежнему не проявляла никаких чувств, только один раз медленно моргнула. В то же время Крам вскочил на ноги и довольно прытко для своей обычной косолапости бросился в укрытие за ближайшей гранитной колонной...
...Детвора Гаммельна во главе с бывшим щелкуном теперь водила хоровод вокруг Флер. Делакур уже приняла свой человеческий вид, однако наваждение всё еще не отпускало простой люд. Рыжий встал перед нею на одно колено, и парни из нашего факультета, оглядываясь на Рона с нижних скамеек, опять бурно развеселились:
— Ну и кралю ты себе отхватил, Рон! Родители-то знают?
— Ох, да заткнитесь вы уже! — посоветовала я Симусу и Дину, сильно сожалея о том, что наложенные на территорию стадиона чары высветят любого из болельщиков, кто осмелится пользоваться палочкой, и нарушитель будет с позором удален. Но в случае чего дать кулаком в нос я пока еще в состоянии. Флер тоже хороша: это же надо додуматься нафантазировать Уизли в роли Щелкунчика! Ему теперь у нас прохода не дадут — задразнят в доску. Хотя и Гофмана не читали, и балета никогда в жизни не видели. Гриффиндор вообще очень дружный факультет, особенно когда надо дружно над кем-нибудь поприкалываться. Попроситься, что ли, в Когтевран? Я невольно покосилась в сторону синей трибуны и встретилась взглядом с Акэ-Атлем. Оказывается, он тоже смотрел на нас, но едва я это обнаружила, поспешно отвернулся.
...Когда черви подлого чернокнижника были сожжены магическим пламенем, Виктор выдернул приколотую к подкладке своего кафтана иглу, которую прежде достал из принесенного щукой яйца. Старик хрипло закричал, и Крам разломил иголку пополам. Сверкнула молния, грянул гром. Колдун заклубился черным дымом, распался грязной пеленой. Первый же сквозняк вытянул его вон из замка. Перед дурмстранжцем проявилась невидимая до тех пор лестница, и он бросился по ступенькам наверх.
Посреди затянутого пыльной паутиной чердака стоял каменный гроб. Намахнувшись, Виктор расколол его крышку своим всемогущим посохом. Осколки полетели во все стороны. В гробу вечным сном спала бледная белокурая девушка, и снова зрители — особенно четверокурсники Хогвартса — оживленно загалдели от узнавания. Да, без всяких сомнений, героиней истории Крама была Луна Лавгуд, и ее, склонившись, Виктор поцеловал в губы. Дрогнули длинные ресницы...
...Гарри ответил на третий вопрос Сфинкса, когда оплавленная скала уже сползала в море огня...
...Площадь опустела, и над одной из крыш замерцала радуга. Поигрывая флейтой, в окаймлении радуги возвышалась призрачная фигура Крысолова. Флер и Щелкунчик, задрав головы, уставились на него. Таинственный музыкант крикнул им что-то на старонемецком...
...Едва река сомкнула свои воды над брошенным в нее перстнем, перед Сигурдом-царевичем и пробужденной валькирией возникла Орисница. Она тоже произнесла какое-то слово на не известном мне языке...
Все три чемпиона очнулись в своих креслах одновременно и озирались по сторонам, не понимая, что происходит. Ночной купол над стадионом истаял, и всё вокруг залило холодными лучами ноябрьского солнца. Мы вскочили, мы хлопали так, что мои ладони болели потом целую неделю, мы кричали, срывая голос, мы размахивали флажками и, уже не боясь удаления с трибун, посылали в небо салюты из разноцветных искр. Это было какое-то безумие, но ведь всё магическое население планеты, смотревшее эту трансляцию вместе с нами, безумствовало точно так же! Кажется, хлопала даже Лавгуд. Надо признать, когда она достигнет того же возраста, что и приснившаяся Виктору валькирия, эти двое станут достойной парой.
А потом Людо Бэгмен объявил о праздничном пире.
По дороге в замок я стала проталкиваться к чемпионам, окруженным плотной толпой преподавателей, и даже случайно отдавила ногу Аргусу Филчу. Завхоз тихо выругался и громко велел мне явиться вечером на отработку, хотя я перед ним со всем смирением извинилась.
