— На, прикрой свою дароносицу, босс! Чай, не май месяц, чтоб бубенцами звенеть.
— С-с-с-спсб-б-б! — или что-то в этом роде вытряс из себя босс, но в штанах поверх мокрых трусов ощущения были еще отвратительнее.
— Ладно, на первый раз сойдет, — смилостивились близнецы. — Рекорд не поставили, но результаты есть.
— Д-д-дбл-л-лы.
— Ничего, ничего, скоро привыкнешь! — докрасна растираясь крахмальным полотенцем, пообещал Корнер, а Джордж влил в недотопленного Гарри Бодроперцовое зелье.
В тот вечер Гарри делал уроки, пуская дым ушами, ртом и носом, чем радовал каждого проходящего через гостиную когтевранца.
53. Ты красотка, я пустомеля — вот так пара!
Накал страстей под Рождество достиг апогея. Девчонки-однокурсницы нервировали Гермиону бесконечным нытьем и опасениями: "Кажется, у меня прыщик, Парвати! У меня точно вскочит прыщик на самом видном месте прямо перед балом!" — "Лаванда, а ты уверена, что это платье меня не полнит? Мне кажется, я в нем такая корова!"
"Точно. Священное животное. Ты и в других не газель, жрать надо меньше", — тайком злорадствовала Гермиона, но как бы ни пыталась она уединиться, прячась за пологом своей кровати и отгораживаясь звукопоглощающим заклинанием, ее обязательно кто-нибудь да находил.
— Ге, ты здесь? — (Джинни. Этой-то что неймется? Сидела бы себе в спальне третьекурсниц, наряжалась.) — Можно тебя на минуточку? Я знаю, что ты здесь.
— Ну?
— Посмотри, какие серьги мне лучше — синенькие или лиловые? — прикладывая варианты к уху, вертелась перед зеркалом младшая из семейки Уизли.
— Те и другие — попса. Надень синенькие.
— Почему?! — Джинни захлопала густо намазанными ресницами. От переизбытка туши они где-то слиплись, а где-то, разодранные щеточкой, напоминали лапы акромантула.
— Ты же с Корнером идешь?
— Ну... да, — уныло вздохнула та, до последнего надеявшаяся на приглашение от Поттера.
— Надень синенькие, — Гермиона закрылась книжкой и снова откинулась на подушку.
— Подожди, Ге! Покажи свое платье, а? — Уизли тотчас перепрыгнула к ней на кровать.
— Джин, ну я через несколько часов уже буду одеваться, вот и увидишь.
— Так нечестно, ты мое видела, а я твое нет! И вообще, почему ты такая спокойная? Неужели тебе совсем не интересен бал?
— Интересен. Но что изменится, если я буду суетиться? Он станет более интересным? Или менее?
Джинни перешла на шепот:
— Тогда я знаю: тебе просто не интересен Шаман. Да?
Гермиона промолчала. Она и сама не могла толком понять, интересен ей Куатемок или не интересен. С одной стороны, он и добрый, и умница, и вообще симпатяга, и анимаг к тому же, и к ней неравнодушен, и... и... А с другой... С другой — уговаривай себя, не уговаривай, но сердцу не прикажешь. Наверное, не нужно было соглашаться идти с ним на бал, Акэ-Атль заслуживает большего, чем компромисс из жалости. Пусть бы он осчастливил приглашением кого-нибудь из девчонок, которые вздыхают по нему, причем вполне заслуженно с его стороны. Но кто смог бы отказать человеку со взглядом котика? Это было выше сил пятнадцатилетней ведьмы. Гермиона покосилась на Жулика, нагло растянувшегося мохнатым пузом кверху у нее в ногах, да еще и поперек всей кровати. Ведь не столкнешь же! Так и с Шаманом. Хотя, как сказала Джинни про платье, "это нечестно". С другой стороны, это всего лишь ежегодный школьный бал, и согласие составить кому-то пару вовсе не означает, что кто-то кому-то чего-то должен. Не слишком ли много она рефлексирует на эту тему? Наверное, много, но ей совсем не наплевать на чувства друга, а что-то подсказывало девушке, что Куатемок может принять их совместные потанцульки за шаг навстречу и дофантазировать себе нечто большее...
Спасли Гермиону от неудобных расспросов Джиневры, как ни странно, две кумушки-подружки — Алисия Спиннет и Кэти Белл. Они вихрем и, как сказал один иностранный поэт, "дыша духами и туманами", ворвались в спальню четверокурсниц с щебетом: "Девчонки, оторвитесь-ка на минуточку от ваших дел, у нас тут важный опрос, нужен свежий взгляд!"
— Оцените, я понравлюсь в этом Яльмару? — Белл завертелась в центре комнаты огненно-алым смерчем, от которого через пару секунд заныли зрительные нервы.
— А ты разве не с Эйвиндом? — удивилась Лаванда. — Он же такой лапочка!
Кэти поморщилась:
— Нет, Йенсен пригласил кого-то из Когтеврана. Падму, кажется.
— Что?! — вторая из сестер Патил вскочила из-за туалетного столика. — Вот коза, а мне она ничего не сказала!
На Спиннет было что-то помпезное и сложносконструированное. Все девчонки бросились разглядывать детали ее туалета, а она наслаждалась вниманием, предвкушая круг вальса с косолапым — Гермиона тихонько хихикнула — Крамом. Поскольку Луна отказалась от его приглашения и он позвал первую попавшуюся старшекурсницу, оказавшуюся гриффиндоркой Алисией Спиннет, то теперь его избранница лезла вон из шкуры, чтобы очаровать болгарскую звезду. Алисии почему-то казалось, что если она разоденется в стиле славянских императриц восемнадцатого века, налепит "мушку" на щеку и станет манерно прикладывать к глазам венецианскую полумаску на палочке, то тем самым просто покорит его сердце. Паричок бы с буклями еще не забыла. Напудренный и многоэтажный. Ах да, и еще алмазные туфельки (хрустальные не выдержат, когда их начнет отдавливать неуклюжий дурмстранжец).
— Мне кажется, тут чего-то не хватает в довершение образа, — страдала Алисия. — Хочу его удивить.
"Купола Софийского собора набей во всю грудь — удивишь, — подумала Грейнджер. — А то подумаешь — какой-то страусиный веер!" На самом же деле ей было немного жалко мрачного болгарина, и она тоже не ожидала, что вместо Виктора Луна выберет кого-то другого, о ком не признавалась даже подругам. Хотя после той случайно подсмотренной сцены с Поттером Гермиона была почти уверена, что это будет он, только Джиневре не говорила, чтобы та из ревности не устроила рассеянной Лавгуд какую-нибудь каверзу: в делах сердечных даже студентки факультета Гриффиндор — немного слизеринки.
Гермиона пошла прихорашиваться всего за сорок минут до начала торжества и уложилась в четверть часа. Когда она вышла из девичьей ванной в полном убранстве, однокурсницы, с нетерпением ожидавшие объявления по внутренней связи и поглядывавшие на часы в общей гостиной, разочарованно выдохнули. Ее платье было закрытым, почти как студенческая мантия. Цвет "электрик" (так назвала этот оттенок мадам Малкин, сама Грейнджер разбиралась в них не слишком), пусть и шел к рыжей феерии ее непослушных волос, игривости образу придавал ничуть не сильнее, чем фартук на робе для уроков в теплицах. Еще меньше внимания девушка уделила боевой раскраске, маникюру и причесыванию, но категорически отвергла предложения Патил и Браун помочь ей в этом вопросе и "хотя бы замазать конопушки".
Несмотря на все надежды, небрежности в ее внешнем облике Шаман не придал никакого значения. Глазами, ярко вспыхнувшими в прорезях маски Пьеро, он отыскал Гермиону в толпе при входе в Большой Зал, пробился к ней, как "Эндьюренс" через антарктические льды, поймал за руку и потащил за собой. Даже в человеческом облике он передвигался абсолютно так же, как это обычно делал Гермионин кошак — с той звериной грацией, что позволяет в максимально короткий срок и без препятствий достигнуть цели. Они будто скользили по извивам невидимого русла, их даже ни разу не толкнули, хотя в вестибюле и коридорах и яблоку упасть было негде.
Пролетая мимо стайки когтевранок, Грейнджер краем глаза заметила Виктора, который вместо маскарадного костюма надел на праздник свой обычный алый мундир, и Луну в остроконечном колпаке-геннине. Она не была уверена, не показалось ли ей, что дурмстранжец пытается вручить Лавгуд какую-то большую книгу. То есть книга ей точно не почудилась — уж что-что, только не это! — а вот намерения Крама и Луны так и остались под вопросом. Но эта картинка быстро выскочила из головы при мысли о том, что сейчас начнутся танцы и ей, гриффиндорской заучке, придется выплясывать какой-нибудь вальс в обнимку с Акэ-Атлем. В его умениях она не сомневалась: всерьез занимавшийся на досуге актерским мастерством и всем, что с этим связано, Уизли наверняка обучил своих приятелей хотя бы самым азам танцевальных движений. Гермиона сомневалась в том, выдержит ли она сама несколько часов пустого времяпрепровождения в бешеном грохоте, где ни словом обмолвиться, ни партнера послушать.
Студенты сбивались в пары, подчас настолько неожиданные, что гриффиндорка буквально роняла челюсть, увидев того же смущенного (но откровенно счастливого) Невилла под ручку с Рионой О'Нил, которая тоже прямо расцвела и кивала ему в ответ. Эти, вероятно, также, в отличие от них с Акэ-Атлем, заранее договорились о костюмах и масках, чтобы сочетаться друг с другом в паре. Надо же, учась на одном факультете, они не встречались, но стоило Лонгботтому перевестись в Пуффендуй — и вот, пожалуйте. Трудности закаляют.
— Ты очень красивая, — сказал Шаман уже у самых дверей при входе в Зал. — Тебе здорово идет этот цвет. Хорошо, что ты не стала надевать никаких масок.
Он это серьезно? Кажется, да. Наверное, за время учебы Акэ-Атль уже порядком отвык от нормальной одежды, которую носили девчонки в магловском мире, и ему теперь в радость любой костюм, чуть менее строгий, нежели ряса монашки. Никак иначе это не объяснить. Ладно какой-нибудь Малфой, который и маглов-то, наверное, в глаза не видел, но для полукровки, всё детство прожившего на другом материке, где изоляция волшебников была незначительна, восхищение застегнутым до самого горла синим мешком, под которым не разглядишь даже синих чулок, смотрелось как минимум странно.
— Это у Лайзы платье красивое, а у меня вполне обыкновенное, — ответила Гермиона, кивая на однокашницу Шамана, на которой действительно был модный сейчас (опять же, по магловским меркам) дискотечный наряд и не менее модная прическа с уложенной гребнем косой челкой надо лбом и пышно залакированными прядками, высветленными в виде перьев.
— Да, наверное, — без интереса скользнув взглядом по смелому декольте и броскому макияжу Турпин, он снова въелся искрящимся взглядом в свою спутницу, а потом и вовсе сбросил скуксившуюся белую маску с черной слезинкой на щеке.
"Ну что за..." — с отчаянием подумала Грейнджер. Это всегда так, что ли — тот, для кого ты с радостью надела бы еще и не такое, как Лайза, даже не рассматривает тебя в качестве своей девушки, а вот тот, кого ты сама не видишь иначе, чем своим приятелем, готов виться для тебя ужом и лезть на небо за луной со звездами? Стараясь поменьше контактировать взглядом с Акэ-Атлем, девушка озиралась по сторонам. Так она заметила и двоих гриффиндорских старшекурсников в костюмах палача и Дракулы. Втайне от своих девушек эти ребята многозначительно сигналили Финнигану, что где-то раздобыли настоящую выпивку (при этом они показывали ему из-под полы своих плащей вполне себе внушительные фляжки). Увидела она и бегающего вокруг с колдокамерой Колина Криви — он то и дело разбивал пары, затесываясь между девушкой и парнем, чтобы сделать удачный кадр; трагично-минорная Луна была в своем амплуа, то есть одета в готической манере, зато ее партнера Гермиона угадала верно; Рон и Флер не отходили друг от друга ни на шаг, и было видно, что эта мадемуазель в платье наполеоновских времен и бравый гусар Уизли с нетерпением дожидаются, когда пройдет торжественная часть и можно будет от души повыделывать коленца на танцполе. Все — и хогвартцы, и шармбатонцы, и дурмстранжцы — были такие нарядные и в приподнятом настроении, что девушка ощутила себя какой-то ветхой старушенцией, которая обманом закатилась на молодежную вечеринку и теперь критически брюзжит себе под нос по каждому поводу. Ей было немного завидно и совершенно не весело.
Потом на своем коронном месте, как всегда, появился Дамблдор, поздравил коллег и студентов с Рождеством, Йолем и Ночью Матерей [1], затем к его поздравлениям присоединились и Каркаров с мадам Максим, и весельчак Людо Бэгмен, и натянуто улыбавшийся, вечно чем-то озабоченный Бартемиус Крауч. После этого объявили бал, а в одной из стен, как всегда, появилась арка. Она вела в соседний зал, поменьше, где стояли банкетные столы, тщательно сервированные школьными домовиками. Так можно было безболезненно совмещать пирушку и пляски.
__________________________________________
[1] Modranecht или Модранит, древний английский праздник, который отмечался примерно тогда же, когда другие германо-скандинавские народы справляли свой Йоль, а позже христиане ввели "в программу" Рождество.
Довольно скоро Гермиона поняла, что всё совсем не так тяжко, как ей казалось вначале. Танцевали они не только со своими партнерами, да и приглашенные музыканты на этот раз были куда талантливее прежних — во всяком случае, их музыка не пыталась вынести присутствующим барабанные перепонки и почти походила на нормальную, временами даже красивую, музыку. От шармбатонцев пошел слушок, что эта команда прибыла напрямую из Швеции, но это не точно. Угощения были вкусными, и многие сладкоежки так и зависли в банкетном зале, почти не появляясь в главном. А Шаман вел себя настолько непринужденно, что девушка и вовсе забыла о своих былых опасениях и болтала с ним обо всём, как раньше.
— Хороший праздник, правда? — спросил ее Гарри, когда Гермиона и Луна поменялись спутниками.
Он в самом деле как будто светился: и глаза сияли, и бледное лицо подернулось легким румянцем, и длинные темные волосы, змеясь, падали на плечи, неожиданно придавая его хрупкому облику байроновской романтичности — особенно в сочетании с этой сдвинутой на лоб, чтобы закрыть шрам, черной полумаской. Даже теперь, оказываясь поблизости от танцующих Акэ-Атля с Лавгуд в ее забавном колпаке, Гарри чуть шею не сворачивал, обмениваясь с нею или просто взглядами, или какими-то короткими жестами, или подмигиваниями. Им обоим явно нравилась эта игра. Подражая им, Шаман тоже подмигнул Гермионе, но она лишь хмыкнула в ответ и повернулась к Поттеру.
— На тебе классно сидит средневековая одежда!
Гарри не расслышал из-за шума, и ей пришлось повторить, почти прокричав то же самое ему на ухо. Поттер засмеялся и сказал, мол, такая одежда пойдет всем. Гермиона немедленно начала спорить, что на том же Пухлом она будет смотреться как лисья шуба на мандрагоре.
— Мне тетка сегодня прислала, — нахохотавшись над колкими сравнениями подружки, Гарри вытащил из внутреннего кармана туники магловскую фотографию, запечатанную чарами несминаемости. — Мама.
Они подхватились и убежали в соседнее помещение, где света было побольше. Там как раз усмиряли свои аппетиты Крэбб с Гойлом, и только благодаря их увлеченности пирожными Поттер и Грейнджер были избавлены от дурацких подначек или чего похуже.
С фотографии на Гермиону смотрела веселая девчонка того же возраста, что и они сейчас, а может, чуть старше. Гриффиндорка невольно удивилась, насколько Поттер оказался похожим на свою маму, только глаза у Гарри грустные, особенно когда он о чем-то задумывается и не знает, что за ним наблюдают. Вот как сейчас, когда он смотрит на Лили, такую озорную, юную и еще не ведавшую, что ее ждет. Вместо того, чтобы что-то говорить, Гермиона обняла его, и Гарри доверчиво подался к ней, чтобы неподвижно постоять так до конца очередной песни.
