— Чертов змей, — ворчал Куатемок, смеша своим недовольством шагавшего рядом Гарри. — Чтоб ему всю ночь Грюм снился, гадине ядозубой!
— Пожалей Грюма, Шаман! — отозвался Терри Бут. — Вдруг Снейп приснится ему в ответ!
— А прикиньте, он такой приснится Шизоглазу в душе, намыливая башку! — Корнер изобразил жестами, как будто льет себе что-то на голову, и все зафыркали от хохота. — А потом так: йо-йо-йо! "Juliet, the dice were loaded from the start and I bet you exploded in my heart!" [1] Ах-х-х-х-х!
__________________________________________
[1] Британская кантри-рок-группа Dire Straits "Romeo and Juliet". Релиз песни состоялся 9 января 1981 года.
Несмотря на смех, Акэ-Атль всё равно был зол:
— Давно пора, а то на его башке уже можно сажать картошку.
Неизвестно, приснился ли папаша Грюму, а Грюм — папаше, но накануне состязания Гарри увидел очередной престранный сон, после которого, подскочив, еще долго гадал, не повторяют ли организаторы тактику первого этапа и не является ли теперь всё происходящее с ним только галлюцинацией.
Он снова обнаружил себя стоящим у зеркала еиналеЖ, но отчего-то сразу понял, что на нем чары невидимости и о его присутствии никто не подозревает. Не потому, что не увидел своего отражения — он всё равно находился сбоку — а потому что Минерва МакГонагалл была рядом и его не замечала. Во рту появился знакомый сладковатый привкус осени, увядания и смерти, память услужливо подсовывала кладбищенские пейзажи и тоскливый закат над склепами, крестами и памятниками...
— Это форменное безумие, — качая головой, проговорила профессор Трансфигурации, а потом закрыла лицо ладонями. — Мерлин, как же я устала!.. — помолчав и как будто вслушиваясь во что-то, декан Гриффиндора слабо кивнула: — Да, я поняла. Хорошо, пусть будет так. Всё равно это опять закончится тем же, с чего началось... Нет, прости, прости... Я просто уже срываюсь. Невозможно жить в постоянном дежа-вю, не представляю даже, как живешь в этом ты... Да, точно: Мастер дежа-вю... я помню тот ваш спор и их лица... Подожди, — она подняла голову и воззрилась в потолок, — кажется, мы здесь не одни. Почему ты смеешься? И где он? Довольно, что за игры! Нет, я не хочу гадать, скажи мне, как есть! Покажи!
Гарри стало так жутко, как нигде и никогда, будто черная дыра распахнулась перед ним в космическом пространстве. Он замер, понимая, что речь о нем. Неизвестно, чем ответило зеркало, но Минерва вдруг резко развернулась, наставила на него палочку и выкрикнула:
— Фините Инкантатем! Во-о-о-он! Вон отсюда!
Голос ее перешел в оглушительный рев, и, пробкой выскочив из сна, Гарри с ошалелыми глазами подпрыгнул на постели. Он даже подумал сначала, что у него лопнули барабанные перепонки, и мазнул пальцами по ушам, проверяя, нет ли крови.
— Поттер, ну чего ты там возишься, как таракан? — сонно заплетающимся голосом проныл Акэ-Атль в подушку. — Заколдуй к чертям свою кровать, всех же перебудишь... — речь его стала еще более невнятной и, почмокав языком, он перевернулся на другой бок, а там размеренно засопел.
Везет тебе, Шаман... Гарри подумал, что вряд ли уже уснет, не в силах ни забыть, ни вспомнить. Лег... и как-то незаметно отключился.
* * *
Лабиринт простирался вдаль, куда хватал глаз. У Гермионы не было никаких сомнений, что это всего лишь мираж и что площадь его ограничена максимум несколькими сотнями акров, но, если не знать, смотрелся он грандиозно.
В этот раз зрительские трибуны располагались не вокруг поля, как в первом туре, и не подковой, повторяющей береговую линию Черного озера, как во втором, а обычным амфитеатром на манер зала в магловском кинотеатре. Гриффиндор рассадили вокруг президиума в центре, остальные факультеты — подальше от жюри. Грейнджер выпало местечко между помостом организаторов и трибуной Слизерина, в самом верхнем ряду. Чтобы лучше видеть трансляцию, они с подружками взяли с собой волшебные бинокли и, пока объявление о начале испытания не прозвучало, развлекались, осматривая окрестности. Специальные линзы при умелой настройке могли показывать скрытые предметы и существ (кроме фестралов), а если ничего не настраивать, то просто приближали, как обычные бинокли. Гермиона заметила столпившийся на одном из холмов табун кентавров. Их предводитель выглядел свирепым и раздраженным. Еще бы: из-за присутствия вейлы огромный участок вокруг Лабиринта был защищен от них комплексом отпугивающих чар. Считая себя хозяевами Запретного леса, кентавры были уязвлены столь бесцеремонным обращением. Девушка насчитала тридцать голов — и всё это были жеребцы. Где обычно пасутся кобылы и молодняк, не знал никто, но теоретически они должны были существовать и хотя бы иногда пересекаться с особями мужского пола.
Слизеринцы от нечего делать перебрасывались с ее сокурсниками всякими контрабандными вредилками и тоже скучали, но едва на свое место прошел их декан, все сразу подобрались и стали изображать из себя аристократических паинек. Глядя на то, как прямо на глазах преобразился Драко, Гермиона фыркнула. Боится, моль бледная, папенькиного недовольства, если Снейп застукает его за какой-нибудь гадостью и поставит Малфоев в известность о поведении их дражайшего чада. Что, однако, нисколько не мешало ему делать всё то же самое исподтишка. Взглянув в бинокль на зельевара, Грейнджер отметила его мерзкое настроение. В этом с ним сегодня мог бы посоревноваться только вожак кентавров. Снейп умел скрывать такие вещи, но и Гермиона уже научилась считывать в его жестах и взглядах кое-какие приметы, не заметные другим: индивидуальные занятия шли ей на пользу не только в плане тренировок окклюменции. Правда, двигался он немного иначе, чем всегда, но психовал самым что ни на есть классическим Снейповым образом, который в Хогвартсе был притчей во языцех, а в сторону Лабиринта даже не смотрел. Его вниманием, кажется, владел только судейский стол, и туда он поглядывал всё чаще. Видимо, его бесило, что Турнир никак не начинают.
Судьи тоже перешептывались между собой, а одно кресло — мистера Крауча — при этом пустовало.
— А где Крауч? — толкнув Рона локтем, спросила девушка.
— Крауч? А кто его знает. Эй, Фред! Фред! Скоро там Крауч выйдет? Достало уже просто так сидеть! — крикнул он брату через несколько рядов вниз.
— Ронни, а ты меня с Перси не перепутал? — заорал тот в ответ, щитком приложив ладони ко рту. — Мне-то откуда знать?
— Да вы всегда всё знаете, не прикидывайся святой невинностью!
— Я и есть святая невинность, — и в доказательство своих слов Фред повис на шее сидевшего рядом Джорджа, пытаясь придушить, а Джордж тут же принялся боксировать его в бок и выкручиваться из захвата.
— Тьфу, оглоеды. Хм... а правда — где ж его носит? До вечера тут сидеть, что ли? Филча я, кстати, сегодня так нигде и не встретил, — Уизли со значительным видом поиграл бровями.
Вернувшись накануне вечером в гостиную с "минус три балла Гриффиндору", Рон и близнецы рассказали остальным, что видели, как завхоза привели откуда-то под аврорским конвоем. Некоторые им не поверили, но тогда братья выложили козырь, что при этом присутствовали и когтевранцы, которые могут засвидетельствовать то же самое, и сомневающиеся сдались. Утром стараниями гриффиндорского "сарафанного радио" в лице Браун и Патил новость равномерно распределилась по всем факультетам.
Гермиона подумала, что именно эти странные события и навеяли ей прошедшей ночью сон, от которого она проснулась под утро в холодном поту и еще долго чувствовала себя страшно униженной. Ей снилось, что Гарри учится на одном факультете с ними и что он и Рон... как бы это помягче выразиться?.. вряд ли впечатлили бы своим IQ даже огра. К тому же ленивы и неуправляемы. А она, Гермиона Джин Грейнджер, дает им списывать домашки и контрольные, лишь бы хоть кто-то согласился с нею дружить. Подскочив на кровати, она дала себе зарок перестать выпендриваться перед учителями, чтобы ее не возненавидела вся школа, как это было в том сне. Раньше она считала, что только Снейп морщится, когда она постоянно тянет руку на занятиях, потому что он гад. Но теперь, увидев себя как будто со стороны, вдруг осознала, что это в принципе ужасно-ужасно-ужасно. Правда, утром, на завтраке в Большом зале, девушка всё же с опаской поглядывала на Уизли и Поттера, пока новый день окончательно не затер воспоминания о ночном кошмаре.
Лица членов жюри казались озабоченными: они ждали начальника Департамента магсотрудничества. Вокруг президиума вился профессор Грюм, то и дело вступая в спор с Дамблдором. Гермиона многое отдала бы, чтобы слышать, о чем они пререкаются. Дамблдор качал головой, МакГонагалл поджимала губы, следя за ними со своего деканского места. За Грюмом обреченно таскалось трое авроров в красном и двое в желтом, остальные, вероятно, находились в инвизе и выполняли свои должностные обязанности.
Наконец Людо Бэгмен поднялся из кресла, чтобы объявить о начале, потому что тянуть дальше, имея в активе такую толпу разновозрастных подростков, было уже неразумно — студенты, особенно младшекурсники, откровенно не знали, куда девать свою дурную энергию, и даже бегавшие между ними ассистенты преподавателей с восстановлением дисциплины справлялись плохо.
Над Лабиринтом развернулось трансляционное поле, разделенное на три секции, в каждой из которых отображался один из чемпионов, стоявших наготове у своего входа в турнирную зону. Гермиона, конечно же, навела бинокль на крайнюю правую, где в синей форме с общим гербом школы Хогвартс на куртке ждал сигнала Поттер. Он был погружен в свои мысли и даже не задумывался о том, что сейчас его кто-то видит. Волновались и Флер с Виктором — она в центре, Крам слева — но тоже старались не показывать этого, глядя на кованые завитушки калитки, отделявшей их от гравийной дорожки, с двух сторон огороженной непролазной стеною колючих зарослей ежевики и терновника. Гермиона подумала, что эта троица чем-то напоминает лошадей перед скачками, и тихонько хихикнула. Интересно, если бы они правда были лошадьми, то каких пород? Гарри, наверное, пони (хи-хи!). Ну а что, бодренький такой гнедой уэльский пони с белой молнией на лбу вместо звездочки. А Делакур — серый в яблоках андалуз на выездке. Гарцует, расчесанной гривой трясет, ножки старательно выставляет — цок-цок, цок-цок копытцами. А кто же Виктор Крам? О, вот: чешский упряжной, такой же вороной масти, угрюмый и горбоносый!..
От глупых мыслей ее отвлекло жужжание крыльев какого-то насекомого. Подняв голову, Грейнджер заметила крупного жука, вьющегося над гриффиндорской трибуной в поисках безопасного приземления. Видно, он только что пытался присесть на поля Гермиониной шляпы, но промазал и пошел на второй заход. Какой целеустремленный парень!
На полпути жук передумал и умчался в сторону президиума, где, приставив палочку к горлу, по-прежнему витийствовал Бэгмен. Вскоре прозвучал сигнал. Все три калитки распахнулись...
* * *
Стоя на старте перед калиткой в Лабиринт, Гарри вспоминал напутствие мистера Лавгуда, прибывшего поддержать участника вместо его родственников-маглов, которые не пожелали бы этого даже с "зеленой картой" Министерства, позволявшей лишенным магии увидеть Хогвартс в его истинном обличии. Ксенофилиусу разрешили заменить их, чтобы не ущемлять право чемпиона на свидание с близкими: в одиночестве ему наверняка было бы грустно видеть Крама и Делакур в окружении родственников. "Помни, независимо от того, выиграешь ты или проиграешь, мы все будем счастливы, когда увидим тебя выходящим из Лабиринта", — сказал Лавгуд, пожимая ему руку на прощание.
— Снова даешь интервью, Поттер? — со смехом подколол их в коридоре Драко. — Твоя слава вознеслась до небес! Хотя я не думаю, что желтому "Придире" ты будешь интереснее этих... как их? Морщерогих нарглов и Зелёновых Туво.
— Достает? — доверительно, со своей неповторимой печальной улыбкой тихо спросил Ксенофилиус, когда Малфой, гордо задрав нос, прошествовал мимо в обществе Крэбба и Гойла.
— Если честно — да, — Гарри сунул себе два пальца под челюсть.
— Зато ты будешь в желтом "Придире", а он — нет.
Лавгуд подмигнул, и они засмеялись. "Придиру" тайком, дабы не быть уличенными в дурновкусии, почитывали все.
Затем в комнате чемпионов Гарри выдали дубликат утраченной золотой цикады: что делать с этой штукой, он должен будет разобраться уже в Лабиринте. "Только не засовывай ее опять в плавки, — несколько панибратски подмигнув, посоветовал весельчак-Бэгмен. — Сомневаюсь, что мы располагаем еще одной копией!" Поговорить с отцом, как назло, не удалось: тот несколько раз промелькнул на параллельных лестницах, всегда окруженный множеством людей — даже не окликнуть и не помахать рукой...
...За несколько секунд до гонга у самого уха Гарри послышалось низкое жужжание. Юноша инстинктивно выпустил палочку из рукава в ладонь, но в тот же миг понял, что это всего-навсего какой-то жук, который, похоже, завалился в капюшон его ветровки и неуклюже там барахтался. Гарри встряхнул куртку за воротник, но тут грянул сигнал к началу, калитка распахнулась — и ему стало уже не до флоры и фауны. По крайней мере, не до такой: безобидный жук не шел ни в какое сравнение со взрослым откормленным соплохвостом, который с азартом сторожевого пса кинулся поливать гостя лавиной огня и вонью протухшей рыбы. Освежив зверя заклинанием Аква Эрукто, слегка поджаренный Гарри пришпилил его к изгороди Фиксумом, после чего распылил в разные стороны Авифорсом. С дикими воплями огромная стая волнистых попугайчиков разлетелась по Лабиринту. Только после этого Гарри залечил свои ожоги. Если так пойдет и дальше, к цели он доберется только к глубокой старости.
Здесь было удивительно тихо, глухо и сумрачно. Как будто это снова дно Черного озера. Ни звука не долетало со стороны трибун, но парень понимал, что посредством следящих чар устроители Турнира передают каждое движение участников на громадный "экран" над Лабиринтом. Поэтому медлить было нельзя, чтобы всякие малфои не начали зубоскалить, вопя, что Поттер-де струсил.
Он попытался воспользоваться методом Тремо, но, к счастью, вовремя обнаружил, что оставляемые им пометки на земле и на ветвях зарослей исчезают, как только делаешь несколько шагов вперед. Пришлось идти по правилу "одной руки", сворачивая всё время направо. "Одну из аллей я так, конечно, пропущу, но в центре этой штуки побываю, а мне того и нужно", — раздумывал он, пыля ботинками по щебенке. Пока не было никаких помех, это казалось хорошей идеей, но Гарри сомневался, что магия Лабиринта ограничится соплохвостом и всё пройдет так легко.
"А что, если твои соперники уже у цели?" — вкрадчиво дала о себе знать зловредная мыслишка.
Думать об этом ему совсем не хотелось, и опасение занозой засело в голове. Он вспомнил, как Крам ухлестывал за Луной и, между прочим, не мытьем, так катаньем пытается это делать до сих пор, когда Гарри нет с ней рядом. А Делакур? Она привыкла получать желаемое с помощью смазливой внешности и чар вейлы: захотела заиметь в ухажеры чистокровного красавчика Уизли — и заимела, пуркуа па? И оба они выпускники, то есть старше, умнее и умелее четверокурсника-Поттера...
