— А-ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха-ха! Крыса прихлопнула Крысобоя! Вот пассаж! Аластор Грюм только что подох, и это нужно отметить! — в истерике не то рыдала, не то ликовала она. — Паршивец, ты отличился, Повелитель наградит тебя сегодня! А-ха-ха-ха!
Гарри хотелось, чтобы она заткнулась, чтобы всё это оказалось страшным сном и чтобы эта невыносимая боль в голове от притока крови прошла. Неужели это снова галлюцинации? Так нечестно, он прошел испытание от начала и до конца!
— Дай-ка и я уже как следует взгляну на эту знаменитость, — послышался низкий, почти безэмоциональный голос. — Фиксум!
Гарри снова дернуло, как беспомощную куклу, перевернуло обратно и пришпилило к высокому мраморному кресту. Только теперь он обнаружил, что это старое и как будто даже заброшенное кладбище, а среди могил стоит несколько жутких черных фигур с головами-конусами невероятной длины. Глаза их мерцали в темноте, словно у стаи шакалов. Он не мог понять, люди это или какие-то монстры, как не мог оторвать ни руку, ни ногу от холодного камня. Всё это мало походило на игры разума — слишком правдоподобно для фантазий. Только верить в это и в смерть профессора Грюма ему не хотелось.
Со словами "Темновато тут, ничего не видно" одна из фигур наколдовала над ними Люмос Максима. Это были люди — в черных одеждах, колпаках и масках. Они подошли ближе, вглядываясь в Гарри, а Гарри напрасно извивался в приступе паники, отчаянно дергая зафиксированными в виде распятия руками и ногами. Кругом стоял жуткий запах, как в мортуриуме.
— Вот ты какой... преемник... — по-прежнему без особых интонаций продолжал замаскированный; он, да еще какой-то маленький и тщедушный человечек, стояли ближе всех к памятнику, на котором висел Гарри. — Кто бы мог подумать... смотреть не на что, а столько шума вокруг этого имени...
Не успел он договорить, как на границе света и мглы что-то полыхнуло, повалил дым или белый пар. Из ниоткуда выступили еще двое. Гарри не поверил своим глазам: один из них, идущий на полшага впереди второго, был мистером Краучем, тем самым Краучем, который организовывал этот проклятый Турнир!
Замаскированный отреагировал моментально: он выкинул руку в сторону чиновника и послал убивающее заклятье. Крауч упал, точно подкошенный, преградив дорогу своему спутнику. Тот вынужденно остановился. Ахнув в едином порыве, все припали к земле на одно колено и склонили головы.
Второй был высоким и очень тонким, казавшимся еще тоньше из-за одежды, тесно обволакивавшей его, как змеиная кожа. На голове его извивался венец из множества переплетшихся между собой змеек — или это шевелились змеи его ворота, подпиравшего затылок? Несколько седых прядок в черных, зачесанных назад волосах намекали о его возрасте, угадать который по лицу было невозможно: ему могло быть и сорок, и восемьдесят, поскольку сомневаться в немыслимом могуществе этого волшебника не приходилось — окружающая его коконом магия электризовала даже воздух, которым он дышал.
Мужчина равнодушно проследил взглядом за падением Барти Крауча, посмотрел на развороченный гроб с разложившимся трупом и повернул лицо к тому, кто Крауча убил.
— Надеюсь, Роджер, это твое приветствие предназначалось не мне?
— Я... сэр... — запинаясь, пробормотал тот и поспешно опустился на колено снова.
Перешагнув тело чиновника и прошествовав дальше, прямо по мертвецу в гробу, чьи кости громко захрустели, когда он наступил, венценосный небрежно и тихо бросил на ходу через плечо:
— Восстаньте.
И тотчас же позади него оба трупа начали двигаться и подниматься — даже тот, у которого не осталось для этого ни мышц, ни суставов.
— Ты погорячился, Роджер, — мужчина подошел вплотную к замаскированному и улыбнулся краешками губ. Позади ковыляла суетливая нежить. — Поднимись, взгляни на меня, — добродушно попросил он. — Это был не тот Крауч, о котором ты подумал, мой старый соратник. Ведь ты всерьез решил, что кому-то под силу пленить меня — я правильно тебя понял?
Теперь его тон стал спокойным и зловещим. Но страшнее было другое. Если смотреть на эту фигуру боковым зрением, то можно уловить, что за ее спиной, подобно смеркуту, шевелится неописуемо черная тонкая тень — и часть самого мага, и что-то, чему еще не придумано названия. Она словно вросла в тело колдуна и время от времени выпускала в стороны длинные щупальца, обследуя ими всё в радиусе нескольких десятков футов.
Тот, кого он называл Роджером, выдержал взгляд и кивнул. Венценосный поигрался длинной узловатой палочкой. Гарри с ужасом узнал в ней палочку Дамблдора, и с таким же ужасом за рукой мужчины следил Роджер: его спина просто тряслась от напряжения.
— Что ж, похвально, — засмеялся новоприбывший, и все с облегчением расслабились, словно он дал им команду "вольно", — а твое беспокойство за меня — бесценно, — всё так же со смехом он крепко обнялся с замаскированным и похлопал его по спине.
— Ваш преданный слуга, сэр. Как всегда, мой лорд!
— Отлично, отлично, — мужчина скользнул взглядом по кресту с прицепленным к нему Гарри, но не подал и виду, будто заметил на нем что-то необычное, а вот самого Гарри в этот миг, точно огненным хлыстом, обожгло осознанием: именно это лицо, только намного, намного моложе, он столько раз видел в мемуарах юного Тома Реддла! Не может быть, Реддл ведь давно умер! — Да, возвращаясь к теме преданных слуг...
Маленький и скукожившийся человечек рядом с Роджером — этот, согнувшись, стоял не на одном, а сразу на двух коленях — слегка дернулся, меняя неудобную позу. Реддл не обратил на него никакого внимания. Он продолжал светскую болтовню с Роджером, как если бы дело происходило не на погосте, а на Променад дез Англе.
— Крауч пожертвовал ради меня своей молодостью, он применил к своему отцу необратимую obsession de falsa spiritus и оказался сильнее в этом поединке. Ты знал, что наш старый неприятель Бартемиус провернул чертовски ловкую авантюру и отмазал своего отпрыска от Азкабана, посадив его под домашний арест? И мальчик отплатил старине-Барти глубокой сыновней благодарностью: он попросту вселился в его тело. Но теперь я даже не хочу думать о том, что постигло сознание моего верного Круцифера [4] после твоего заботливого вмешательства, Роджер. Не представляю, на какие муки ты обрек его мятежный дух... Тц-ц-ц-ц! Уж лучше бы его поцеловал дементор. А ведь он помог мне вернуться в этот мир... снова обрести плоть, — Том провел ладонями по груди и по рукам, будто любуясь тем, чего так долго был лишен.
__________________________________________
[4] "Крауч" ("Crouch") в переводе с английского означает "пресмыкаться", "кланяться" и "раболепствовать". Как предполагают фан-справочники по Поттериане, "crouch" в интерпретации Роулинг — видоизмененный вариант англ. слова "cross" и лат. "crux" (в переводе то и другое — "крест"). В связи с этим здесь Том Реддл дает Барти-младшему прозвище Круцифер (Крестоносец). Помимо этого, крестоносцами-линчевателями с презрительным оттенком называли куклуксклановцев.
— Но как, мой лорд? Как же ему удалось то, что не удавалось нам?
— Может быть, вы просто не слишком старались? Но ведь ты о чем-то таком догадывался, правда? Вы с Петтигрю пытались взломать мой дом в надежде найти записи о местонахождении крестражей или сами крестражи, — он отклонил вялый протест собеседника, давая понять, что спорить с очевидным бессмысленно, — но вам и в голову не пришло, что сам Дом может быть крестражем, хранилищем моей личности. Еще один мой верный слуга много лет водит за нос самого Верховного Чародея и всех его прихлебателей. Это он обеспечил меня второй составляющей — моим духом и памятью — благодаря чему я вернулся сюда без каких-либо потерь, как если бы заснул вчера и проснулся сегодня. Не утруждай себя, я знаю, о чем ты — да и вы все — хотите спросить: а где же сейчас этот "верный слуга"? Так вот, вместо того, чтобы красоваться сейчас передо мной в этих карнавальных тряпках, как вы, мои расчетливые экклезии [5], Эс-Ти находится на боевом посту и выполняет свой долг. В данный момент он должен пускать пыль в глаза Старику и остальным на трибунах Хогвартса, в то время как дрессированные пудели Аврората сбились с ног, разыскивая мальчишку и своего... безвременно почившего, — он скроил полную скорби гримасу, — начальника.
__________________________________________
[5] Экклезии — "вызванные".
В толпе со всхлипом хохотнула всё та же истеричка. Гарри молил только об одном: проснуться и забыть весь привидевшийся бред. Но тщетно. Вместо этого, уже заговорив о мертвом Грюме, Реддл решил "заметить" и похищенного юношу.
— Красивые декорации, — оценил он. — Мне нравится. С фантазией.
Роджер слегка поклонился. Неназываемый окинул взглядом склоненные перед ним колпаки.
— Довольно. Поднимитесь, — он прошелся по кругу, иногда останавливаясь то перед одним замаскированным, то перед другим, и дольше всего задержался перед рослой женщиной с выбивавшимися из-под колпака и маски неопрятными лохмами волос. — Белла! — протянул он изменившимся голосом, который стал слаще патоки. — Милочка!
— Да, мой господин! — в экстазе прошептала она, снова сгибаясь перед ним и припадая губами своей маски к его изящной руке.
— Где же твой зять, Белла? Где твоя сестрица? Неужели я зря надеялся увидеть их в такой чудесный и теплый летний вечер? Что заставило их манкировать моим приглашением? Ты была недостаточно убедительна, милочка?
— За их домом наблюдают авроры, мой господин, — задыхаясь, отвечала та, которую он именовал Беллой — наверное, это была Беллатрикс Блэк. — Даже я не смогла войти туда незамеченной и вынуждена была убраться восвояси. Не гневайтесь на Нарциссу, сэр! Они с мужем побоялись привести за собой красных ищеек и испортить всё дело.
— Что ж, сегодня прощаю. Но я не вижу также Дружище Кэрроу. Только не говорите мне, что этот бродяга тоже побоялся привести кого-нибудь на хвосте. Роджер?!
— Мой лорд, боюсь, что Амикус уже никогда больше никого и никуда не приведет: кто-то перерезал ему глотку пару недель назад в одном из хогсмидских притонов.
Неназываемый постоял спиной к нему, а потом круто развернулся. Полыхнула тень-смеркут, взметнулись полы его узкого облачения, сплетенные змеи зашипели над головой:
— И вы до сих пор не установили имя убийцы?
— Мы работаем над...
— Вы плохо работаете! — в несколько скользящих шагов Реддл пересек поляну с затоптанными старыми надгробиями и снова возник перед Роджером. Маленький сосед Роджера скукожился и попытался спрятаться за чьей-нибудь спиной. Зомби не отставали от своего хозяина ни на шаг. Разложившийся мертвец скрипел костями и раскачивался из стороны в сторону, теряя гнилые ошметки, свежеубитый Крауч просто стоял, тупо глядя в пустоту и не шевелясь. — Вы плохо работаете, — уже спокойно повторил Неназываемый, и модуляции его голоса снова смягчились. — Кто-то режет моих людей, как гусей на Рождество, авроры потеряли страх и лезут туда, где им не место, а вы, мои преданные сторонники, забились по углам и дрожите за свои шкуры. Бравые вояки, ничего не скажешь! Меня не было почти четырнадцать лет — и что, за эти годы вы так и не сумели обратить мальчишку? Я не слышу, Роджер. Ты что-то сказал?
— Нет, сэр, я молчал. Разрешите объяснить. Мы все вынуждены были скрываться после вашей смер... после вашего исчезновения. Я был в бегах, мои сыновья — в Азкабане, Паршивец прятался в норах Гринготтса, пока из дальних краев не вернулся Ургхарт.
— Роберт тоже мертв? — тусклым тоном проговорил Реддл: это был полувопрос-полуутверждение.
— Тоже мертв. Правда, по собственной глупости: он переоценил свои силы и подверг себя опасной процедуре, которая завершилась для него плачевно. Многие же из нас до сих пор заточены в тюрьме и не смогли прибыть...
Неназываемый сложил руки на груди и помолчал. Вокруг стояла такая тишина, что слышны были только легкие потрескивания излучаемого им магического поля.
— Четырнадцать лет назад один из вас предал меня и стал причиной моей смерти, — он безразлично посмотрел на свою палочку, вертя ее в длинных тонких пальцах, и внезапно повысил голос почти до крика: — Но я вернулся. Я вернулся, чтобы узнать, КТО эта крыса! И, когда я это узнаю...
Несколько человек зашевелились, будто невзначай отодвигаясь от щуплой фигурки. Стало слышно, как в полной тишине толчками ухает чье-то сердце.
— Ты должен был прикрывать меня, Паршивец, — Реддл переключил внимание на оставшегося в одиночестве замухрышку, и тот, как подкошенный, снова рухнул на колени. — Во время нашей встречи со Стариком в Годриковой Впадине ты должен был позаботиться о безопасности моих тылов, пока остальные сражались с людьми Булста и Кейсинджера.
— Фэр, позвольте мне оправдатьфя, сэр! — заныл Петтигрю, готовый лизать его обувь. — Предатель ударил из-за угла, я ничего не уфпел фделать, не уфпел даже понять, кто это был! Мы вфе были в фмятении из-за вафей гибели, нам прифлофь отфтупать.
— Легилименс, — Неназываемый какое-то время нависал над жалкой фигуркой, затем отступил, и Паршивец обессиленно завалился набок, держась за голову. — Р-р-р-рас-с-спинаю!
С воплями "За что? За что?" анимаг извивался в судорогах у него под ногами. Он походил на уродливого паука, которого бросили на раскаленную сковородку. Реддл между тем лишь повторял непростительное, всё усиливая концентрацию и откровенно наслаждаясь мучениями слуги. "Хоть бы он убил Петтигрю, а все остальные напали на него самого и перебили друг друга в заварухе!" — молился Гарри, но все просто стояли и смотрели на экзекуцию. Никто не предпринял ни малейшей попытки вмешаться, а ненормальная Беллатрикс даже постанывала, мерзко водила руками по своей груди и промеж ног, сминая черный плащ, и бормотала: "Да, да, о-о-о, да-а-а!". Когда вопль Паршивца взлетел до ультразвука, где и оборвался, она без сил стекла на землю, дергаясь в отчаянных конвульсиях, крича, кусая собственные запястья и стеная от наслаждения. Мужские фигуры, не глядя, просто отодвинулись, пока она приходила в себя. Петтигрю тем временем бессильно лежал ничком возле просевшей могилы и задыхался.
— Вставай, — с отеческой заботой Неназываемый коснулся его плеча и помог подняться. — Сюда, идем сюда, мой бедный слуга. Вот тут. Копай.
— Ф-фто копать, фэр?
— Могилу, Питер. Могилу. Уютную маленькую норку. Начинай, а мы посмотрим. Ты ведь мастер в этих делах, не так ли?
Том нехорошо, суховато засмеялся, и все засмеялись тоже. Особенно усердствовала Белла. Подойдя к тому месту, на которое ему указал повелитель, потерявший свой колпак Петтигрю вытащил палочку и уже собрался прочесть заклинание, когда Реддл остановил его: "Нет. Руками, Питер. Руками. И поспеши, времени у нас не так чтобы много". Подвывая, Паршивец рьяно кинулся исполнять приказ, как будто Неназываемый наложил на него Империо. Видимо, так оно и было. В приливе ужаса Гарри снова затрепыхался на надгробии, но никто не обратил на него внимания. Он пытался невербально призвать к себе свою палочку, да не получалось: Фиксумом к кресту приклеило не только его самого, но и всё, что на нем было, включая оружие. Рук и ног он уже не чувствовал, голова крошилась от боли в шраме, и временами на него накатывали малодушные мечты о быстрой избавительнице-смерти.
