Взмахом палочки Северус подозвал к себе стул и тяжело опустился на сидение. Опухшие от слез зеленые глаза впились в него взглядом. Но что это? Впились не со злостью, а с мольбой, как будто зельевар в состоянии что-то изменить. Точно так же сейчас в Выручай-комнате висела на больной руке Снейпа безутешная Нимфадора Тонкс. И точно так же, как девчонку, Снейпу нечем обнадежить и собственного сына. Глазами которого смотрела Лили, где бы она сейчас ни находилась — на небесах или в небытии. Это ей — в первую очередь ей, а не Гэбриелу — он обязан дать отчет.
— В ближайшее время ты услышишь обо мне много всякого, — заговорил Северус, глядя на криво стоящую у стены ширму. — Всё, что ты услышишь, — всё, до единого слова — будет только дурного свойства. И ты должен по крайней мере смириться с этим, а в лучшем случае — поддерживать кривотолки. Подожди, не перебивай. Моя плохая репутация будет хоть какой-то гарантией того, что я смогу довести дело до конца. Я отдал дневник Тому Реддлу с единственной целью: Дамблдор счел меня лучшей кандидатурой для шпионажа в рядах сторонников Темного Лорда, и мне, чтобы реабилитироваться в глазах Неназываемого, нужно было оказать ему какую-то поистине великую услугу. Дневник не являлся филактерией, или крестражем. Но он тоже представляет собой своего рода слепок его личности, самое главное ее составляющее — память, которую утрачивает каждый прошедший через смерть. Чтобы не стать зомби-инферналом с полным набором ДНК оригинала, но опустошенным самосознанием, ему требовалось восстановить исчерпывающую информацию о себе, и я предоставил ему его мемуары.
— Но ты тем самым... ты же воскресил его! — ужаснулся Гэбриел.
— Воскресил его не я. И если бы это не сделал Крауч, младший Крауч, то это сделали бы Лестрейнджи или кто-то еще... И заняли ключевые позиции при невменяемом повелителе. Неизвестно, что было бы хуже: восставший лич с изувеченным смертью сознанием непредсказуем. Одним этим ходом мне удалось втереться к нему в доверие больше, чем когда бы то ни было прежде, до его смерти. Он так расщедрился, что даже отдал мне использованные записи обратно. Такие шутки в его духе: он уверен, что я не осилю парселтанг, а потому и столь роскошный подарок с плеча господина будет мной не востребован.
— Значит, ты знал, что они сделали портал из Кубка? — прошептал парень.
Снейп чуть не вздрогнул: он ждал этого вопроса. Тысячу раз осыпав себя проклятиями, он медленно, словно идя по раскачивающемуся канату, ответил:
— Н-нет. Я... знал... что они... где-то... готовят ритуал... Ритуал воскрешения Темного Лорда... Но о тебе... речи не шло. И Грюма они там... тоже совсем не ждали...
Упоминание Шизоглаза подействовало на Гарри, как зажженная спичка на сухой порох.
— Его убили сразу. Сразу, только нас туда забросило! — мальчик снова был на грани рыданий, и Северус зажмурился, чтобы хоть несколько секунд не видеть этого. — Убил его Петтигрю, а та женщина, кузина Сириуса, хохотала и глумилась... Она... она кричала, что крыса прихлопнула Крысобоя... Значит, это точно сделал Петтигрю...
Кажется, пора спросить, что было дальше. Зельевар ведь еще не слышал этого рассказа из первых уст — будет проще, если услышит и узнает подробности. Немного отвлекшись от смерти Шизоглаза, Гэбриел сбивчиво рассказал о том, свидетелем чего стал на кладбище.
— У них были такие жуткие одежды и эти... колпаки. Высокие колпаки, как у куклуксклановцев...
— Ку-клукс-клан тут ни при чем, большинство из них даже не знают о нем. Это карочас — позорные колпаки еретиков, в которых их сжигали на кострах в Средневековье. Пожиратели надели это из идеологических соображений: чтобы всегда помнить о том, что делали маглы с нашими предками. Еще на их наплечниках вышиты сами приговоренные, когда они корчатся в огне, окруженные пляшущими бесами. Тоже, как понимаешь, якобы для того, чтобы не забыть свои застарелые обиды на подлое племя...
Гэбриел посмотрел на него так, будто прикидывал, как он выглядит в таком же карочасе, наплечнике и маске. Северус помял пальцами переносицу. Дьявол кроется в деталях. Самое абсурдное — в том, что он сейчас сидит здесь, перед своим сыном, и рассказывает всё это ему, будто так и надо...
— Потом появился Тот-кого-нельзя-называть. Один из Пожирателей убил Крауча, который был с ним. Том Реддл называл этого Пожирателя Веселым Роджером.
— Родерикус Лестрейндж. Самый опасный темный маг после Неназываемого. Учился на курс старше Реддла. Кстати, в Когтевране.
— Как?!
— Так. Не все Пожиратели, как видишь, были слизеринцами. Хотя справедливости ради надо сказать, что оба сына Лестрейнджа поступили в Слизерин. Они окончили школу еще до моего поступления в Хогвартс. А потом пошли по стопам своего почтенного родителя...
— Они всё равно не сравнятся с Реддлом. Ни один из них. Я видел его и теперь понимаю, почему его все так боялись и боятся... У него нет ничего святого, вообще ничего. Он... он поднял из гроба останки собственного отца...
"А я — собственной матери", — мелькнуло в голове, и Снейп теснее сжал челюсти. Гэбриел, наверное, запамятовал, что полвека назад Реддл сам же и загнал туда своего папашу ...
— Потом Неназываемый подошел к этому Роджеру и сказал о какой-то страшной процедуре, которую Крауч учинил над собой... М-м-м... Obsession... obsession...
— Obsession de falsa spiritus — одержимость чужой сущностью. Это когда дух одного колдуна переселяется в тело другого и захватывает над ним контроль. Если второй колдун слабее, он проигрывает поединок, и его сознание изгоняется из собственной плоти, а первый остается в его теле до самой смерти. Процесс одержимости первые дни сопровождается сильной тошнотой и рвотой, иногда удушьем с отеком Квинке, потому что организм пытается отторгнуть чужеродное присутствие... Грюм видел его в тот самый день, когда это произошло, и я удивляюсь, как он со своим опытом и параноидальной подозрительностью не вычислил это по характерным симптомам. Бэгмен тоже присутствовал там, но с него спроса мало. Сын Барти Крауча избежал Азкабана, потому что отец тайно вытащил его из... скажем так: из тюрьмы... Он оставался под домашним арестом, под присмотром их домовика. Но в тот день Барти-младшему каким-то образом удалось перехватить контроль над эльфийкой и заставить ее срочно вызвать отца домой. Тогда-то он и напал на ни о чем таком не подозревавшего Бартемиуса, а потом вернулся в Министерство уже в его теле. С тех пор все общались с Краучем-младшим, считая его старшим. А он тем временем подбирался к Дамблдору, чтобы заполучить палочку Темного Лорда и сделать подношение Повелителю. Его ошибкой было то, что он связался со мной и не связался при этом с Хвостом и Роджером. В итоге Лестрейндж по незнанию принял его за старшего Крауча и, не разбираясь, убил... судя по твоему рассказу, в момент появления вместе с Реддлом на кладбище.
— А где же тогда сейчас мистер Крауч?.. Я говорю о настоящем... то есть, об отце...
Снейп пожал плечами. Спроси что полегче, парень. Такие вещи каждый из нас проверяет эмпирически, но только один — первый и последний — раз. И больше уже ни с кем не может поделиться своим знанием...
— И еще! — озарившись воспоминанием, Гэбриел даже слегка подскочил на подушке. — Неназываемый спросил Беллатрикс Блэк, где отец Драко! Мистер Малфой — тоже Пожиратель!
Он подергал за рукав нахмурившегося отца. Северус вздохнул. Спрашивать о том, в кого у парня такая цепкая память, не приходилось. Это, может быть, Драко или его дружки-дуболомы, вися вот так же на кресте, с перепугу пропустили бы мимо ушей всё на свете. Но только не этот оголтелый когтевранец...
— Ты своими глазами видел Люциуса?
— Н-нет... Но...
— Ты слышал его голос?
— Но они же говорили о нем! О том, что он не смог прибыть лишь потому, что за Малфой-мэнором следят мракоборцы! Иначе он тоже был бы в их рядах.
— Но его там не было, не так ли?
— Да. Не было, — мальчишка угас, отстранился и медленно улегся обратно на подушку. — И всё же...
— И всё же тебе стоит привыкать оперировать фактами. Не просто очевидными вещами, а фактами, сердцевиной истины. Все они прекрасно знали, что ты слышишь их разговор, правильно? Почему бы им не играть на публику в твоем лице?
— Может быть, потому, что они не собирались меня отпускать? — побив все рекорды Принцевского сарказма, переспросил Гэбриел. Вот маленький гаденыш! Как бы это ни было неуместно в создавшихся обстоятельствах, Северусу захотелось засмеяться, и сдержался он с трудом.
— Откуда ты знаешь, что они собирались сделать, а что нет? Ты висел там на этой хреновине и смотрел спектакль, который тебе показывали. Может, за это время тебе три раза подправили память или начисто исказили ту картину, которую ты видел на самом деле?
— Мне нельзя подправить память, ты же сам знаешь это. Ты сам проверял мою устойчивость к Обливиэйт!
— Помимо Обливиэйт есть еще масса способов изуродовать человеческое сознание. Маг, устойчивый к Забвению, беспомощен, например, перед чарами той же Дислексии, и это только пример навскидку. Черт тебя дери, Гэбриел, ты можешь понять, что там собрались сильнейшие темные маги этой страны и ждать от них соблюдения моральных принципов или нравственной щепетильности так же глупо, как от потомственных нищих — умения пользоваться столовыми приборами?
— Ну, ты же можешь извлекать правильную информацию. Так извлеки, восстанови и посмотри сам! — возразил парень, упорно держась за свои показания. — Или, по крайней мере, даже если ее не восстановить, ты всё равно ведь сможешь увидеть, вскрывали мои воспоминания или нет? По крайней мере, директор во мне не усомнился!
— Ты рассказывал ему то же самое?
— Нет, не всё. Здесь была толпа, они все галдели, это сбивало. Про мистера Малфоя я как раз и забыл.
— И хорошо. Не компрометируй пока отца своего сокурсника. Поверь мне, так будет лучше для всех нас, — дождавшись, когда колебавшийся в сомнениях сын кивнет, Снейп продолжал: — Как выглядел Реддл, Гэбриел?
Мальчишка помрачнел. Говорить об этом монстре ему было крайне противно. Он уже почти не испытывал ужаса, это было именно отвращение на грани... на грани с восхищением. В свои почти пятнадцать он уже научился, наблюдая, определять мощь других волшебников, но не собирался падать ниц при виде сильнейшего. Скорее кинулся бы фиксировать на бумаге его параметры и проводить вычисления, петляя между Авадами. Когтевран, Северус, это Когтевран, а ты чего хотел? Снейп вообще-то хотел бы скрыть даже от себя, что в некотором роде чувствует извращенную гордость за пацана, но слова из песни не выкинешь: он ее чувствовал.
— Он очень походил на себя из дневника, только старше, злобнее и худее. От него исходила необычайно сильная магия, она окружала его аурой, я никогда не встречал таких могущественных волшебников... А еще за его спиной, если ты смотришь не прямо, а видишь только боковым зрением, всё время двигалась какая-то ужасная тень. Я даже не знаю, что это такое...
— Какой она была?
— Будто бы смеркут, но с выдвижными длинными щупальцами... я не знаю, насколько длинными. Очень длинными. Они всё время шарили вокруг, предупреждая его о малейшей опасности. Без одобрения этой твари он не ступал и шагу, поэтому ничто не могло бы нанести ему вреда...
— Понятно. Это Luminous Darkness. Придуманное им самим и очень им любимое заклинание.
— Некромантское?
— Да, безусловно. Рядовому волшебнику будет не под силу всё время поддерживать Светящуюся Тьму в активном состоянии. Она часть самого Реддла, его астральная проекция. Эта дрянь — разведчик. Она на расстоянии может распознавать яды, вкус еще не испробованной пищи, температуру отдаленных предметов, может видеть невидимое, ловушки... Идеальная защита. Кроме того, Темный Лорд — бесконечно сильный легилимент, против него не выстоит никто.
— Даже ты?
— Боюсь, что в определенных обстоятельствах — и я тоже...
Глаза Гэбриела наполнились ужасом:
— Но ведь тогда... он однажды проникнет в твою голову, узнает, что ты шпион, и убьет тебя!
— Если у него будут веские причины лезть туда и копаться. И я тебе доложу, что никакой легилимент не станет связываться с сильным окклюментом просто так. Как ты уже знаешь, это обоюдно малоприятный процесс даже на минималках, а на высшем уровне может прилететь такой отдачей, что повредить мозг в этом случае — пара пустяков. Именно поэтому мне и надо сделать так, чтобы у Лорда не появилось веских причин проверять меня. И чтобы он довольствовался только тем, что я ему подсуну на поверхностном уровне считывания. Но речь сейчас не обо мне. Как тебе удалось вырваться?
— Когда я там висел... я думал, как сбежать, и догадался, что если выход там же, где вход, то обратным порталом может стать всё тот же Кубок. Я помню, однажды вы с крестным говорили о порталах и аппарации — чтобы не расщепило, надо точно знать маршрут, откуда и куда перемещаться. А я не знал и не знаю, что это было за место...
— Литтл-Хэнглтон, — тихо сказал Снейп. — Место, откуда всё началось...
— Это всё из-за меня, да? Тебе и другим приходится жертвовать всем из-за меня?
Только не это. Северус рассчитывал услышать поток обвинений в свой адрес, готовился к недоверию и отпору. Но того, что мальчик обернет всё это против себя, он не ожидал.
— Твоя роль здесь второстепенна, — балансируя при помощи окклюменции на границе отчаяния и бесстрастия, ровным голосом ответил зельевар, снова уставившись на кривую ширму у стены: так ему было легче восстанавливать свои щиты, не впадая в паническую агонию — он чуял, что такой итог сегодняшнего вечера уже не за горами, песочные часы его сил роняли последние песчинки, а смотреть в глаза сына и врать ему при каждом слове было невыносимо. — Они держат тебя за разменную монету в своих подковерных играх. Когда ты был маленьким, у них были все шансы отнять тебя и обратить на свою сторону, чтобы потом поставить во главе Визенгамота и твоими руками вершить свою политику. Сейчас, по мнению Лорда, моя задача — идеологически обработать тебя и перетянуть на его сторону. Нет, успокойся, он не знает, кем мы с тобой приходимся друг другу. Никто из них не знает и упаси Мерлин, чтобы узнали.
— Кроме Петтигрю. Он-то знает.
— Да. Но Крысе невыгодно открывать это другим, у него слишком много конкурентов. Он пытается вести свою игру, чертов идиот.
— Наверное, Том Реддл заподозрил это — он пытал Петтигрю и подверг легилименции.
— И?..
— По-моему, Питеру удалось провести Того-кого-нельзя-называть.
Снейп дернул бровями и с трудом сдержал непрошеную улыбку:
— Вот как? Силен Хвост. Но как по мне, так Темный Лорд просто не рассматривает его в качестве серьезного врага. А зря. Врагов не следует недооценивать, даже если за спиной тебя страхует Luminous Darkness. Думаю, при случае я намекну ему, на что способен мой старый гриффиндорский дружочек.
— Почему Питер помнит то, что забыли все? Он что, такой же, как я — с резистентностью к магии Забвения?
— Нет, он помнит это по другой причине: в то время, когда произошел переворот, Хвост был в своей анимагической форме, а сознание зверей неподвластно таким заклинаниям.
