Они вывалились на перрон, а рядом послышалось еще несколько трансгрессионных хлопков. Мужика не расщепило. Он сдавил ее до хруста в костях, и к ним, что-то крича, бежали незнакомцы, явно маги. Лили разобрала только, что они хотят ее обездвижить, а вонючий рычащий подельник им мешает. И стоило ему ослабить хватку, она рванула ворот пальто, вцепилась в амулет Северуса и вдавила палец в углубление на нем, другой рукой в то же время снова наколдовывая Протего на себя и мрачный возврат урона — на врагов. Моргнуть не успела, как вокруг них заметался лихой черный ураган. Свирепого отшвырнуло на рельсы, остальных закрутило, опрокидывая навзничь.
Асфальт пошел трещинами, и только тут в эпицентре смерча, похожего на мушиный рой, Лили разглядела силуэт Северуса. Легко и плавно, будто входя в воду и пробуя ее руками, он полуприсел на одно колено, почти коснулся длинными пальцами земли под собой, подхватил в пригоршни что-то невидимое. Распрямился и почти нежно отправил из ладоней призрачный посыл в сторону каменной тумбы.
— ...airetam enis mamrof mauqila esse elibissopmi tse non nemaT. oipicnirp omirp a setnatsid tnus douq mudnuces sie tidicca coh, airetam ni isin esse tnussop non eauq, eamrof eauqila rutnainevni is des, mairetam da maitnedneped amrof tse douQ... — слышит Лили невнятную скороговорку, а тумба, ведущая с платформы девять и три четверти на вокзал Кингс-Кросс, начинает сотрясаться, как будто под нею роет землю гигантский червь. Видя это, Сев обрывает речь и припечатывает финальным четким: — egrusxE! Ах-х-х-х!
Асфальт перрона проваливается, из-под земли что-то лезет — перемазанное в глине, бесформенное, неестественно передвигающееся... Над вокзалом плывет запах тлена. Время для Лили замирает на одной точке. Она стоит и смотрит, как восстает армия иценов, мертвых вот уже две тысячи лет. Потому что это воины королевы Боудикки, а во главе них на колеснице, запряженной четверкой фестралов, возвышается она сама — истлевшая почти до костей, с облезлыми грязно-рыжими волосами, собранными в косу, и воздетым над головою мечом.
Кавалькада вырывается наружу с оглушительным грохотом. Грациозно, как танцор на поклоне, всплеснув руками в приветствии, Северус безмолвным, но властным жестом указывает инферналам на врагов. Первым, прямо по рельсам, уносится в пасмурную даль тот грязный мужик-хищник, преследуемый кельтской колесницей...
...Что было с остальными, Лили уже не видела. Обернув ее своей мантией, Сев перенес их сначала на какую-то пустошь, затем, ни секунды не отдохнув (она успела лишь выдохнуть: "Гарри!"), — к какому-то озеру. Последним пунктом их перемещения стала съемная квартира, где они сейчас жили. Прямо та комната, где спал Гэбриел. И продолжал безмятежно спать, нежно-румяный, точно персик, раскинув конечности и понятия не имея, чем занимались его родители вне дома.
Северус вытолкнул ее за дверь. В соседней комнатушке оба они сползли по стене.
— Всё, всё, — шептал он, обнимая за плечи жену, которую только сейчас начинала колотить дрожь.
— Я д-думала... они его... А те — за мной...
— Нет, нет, он спит, ты же видишь.
— Д-да...
Он провел ревизию своих бесчисленных потайных карманов и начал вливать в Лили содержимое флаконов: седативное, седативное, седативное... Кажется, даже перестарался, потому что через пару минут она ощутила себя как облепленная ватой.
— Я посмотрю, что случилось? — спросил дозволения Сев.
Она медленно кивнула, совсем расслабляя сознание, и даже не заметила, как легилиментным заклинанием он вторгся в ее память и считал все подробности стычки. А через несколько минут успокоительные сделали свое дело — Лили отключилась почти на сутки...
— Я к Дамблдору, — буркнул Северус, сосредоточенно пополняя запасы своих карманов какими-то склянками, появившимися у них в доме, пока она спала. — Мелкого кормил час назад. Из вон той бутылки, и это последнее из твоих запасов. Но он протестует и требует сама-знаешь-чего.
Лили была полностью солидарна с лисёнчиком: за это время грудь ее успела увеличиться раза в три и огрубеть, как будто туда набили булыжников. Стоило задвигаться, с обеих сторон внутри пронзительно и горячо защипало из-за новой порции прибывшего молока, тогда как и от старого несцеженного саднило так, что хоть вой, а футболка уже промокла насквозь. Мог бы, между прочим, и подложить Гэбриела ей под бок, пока дрыхла. Она бы даже не заметила. Но нет, куда нам, гениям, догадаться!
— Сев!
— И слышать больше ничего не желаю.
— Я не об этом. Почему на того дядьку не действовали мои заклинания?
Северус остановился, поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза сквозь свесившиеся на лицо сосульки волос. Ощущение, что он продолжает читать ее мысли, только усилилось.
— Лил, ты меня удивляешь.
— А если подробнее? — она села в постели и обвила руками коленки, заботливо укутанные одеялом. От прилипшей к телу мокрой майки стало противно, а еще страшно хотелось в туалет, но Лили знала, что Сев воспользуется даже короткой ее отлучкой и улизнет из дома, чтобы избежать разговоров о Дамблдоре. Пришлось терпеть. — Ты хочешь сказать, что он оборотень, конечно? Ну да, ты же помешан на них, еще бы... Вот только не срастается! Почему-то на Римусе всё работало превосходно, сколько раз у нас были с ним спарринги на ЗОТИ — и ничего, летал только так.
Напоминание о Люпине заставило его поморщиться.
— Этот сукин сын — жалкий щенок по сравнению с матерым ликантропом. Сивый — тот самый зверь, который обратил твоего разлюбезного Римуса. Он способен пребывать в промежуточном состоянии между человеком и волком постоянно. За счет этого он и заразен почти в любой из дней месяца, и практически неуязвим для классической и мрачной магии. Он существо тьмы, пробить его можно только темной ворожбой, другим волка не одолеешь. В человеческой форме он колдует, как мы, и поддается колдовству, как мы, зато в трансформе это иное существо.
— Ладно... тогда, — Лили замялась, — ну, может, ты научишь меня... — она нервно покусала губы, до того ей не хотелось этого произносить, зато жутко хотелось по-маленькому, — каким-нибудь... защитным темным?
Он только хмыкнул и опять занялся своим алхимическим арсеналом:
— Если бы ваша МакГонагалл не пудрила вам мозги враками, ты, возможно, еще в школе усвоила бы, что "защитных" темных проклятий не бывает. Любое темное так или иначе связано с атакой. Это магия агрессии. Всегда.
— Тогда научи... — она споткнулась, — научи эффективному атакующему против оборотней.
— Да, Лилс, научу. Когда вернусь.
— Я знаешь чего не могу понять? Зачем оборотню было надо нападать на меня? Они же существуют отдельной... стаей?..
После того, как мистер Люпин-старший заплатил слишком высокую цену за свой призыв к геноциду оборотней, в прессе начали осторожно величать общность ликантропов "диаспорой", но после пережитого Лили не хотелось идти ни на какие уступки, несмотря даже на свою симпатию к Римусу, и она назвала вещь своим именем.
Северус почти безразлично пожал плечами:
— Многие считают, что Сивый подмазывается к регентам и выполняет их поручения в надежде стать членом какой-нибудь из сильных свор.
— А кто были те, остальные из "своры"?
— Понятия не имею, я их не разглядывал, — более резко, чем хотелось бы, ответил он: ему хватило и того, что эта мразь покушалась на Лили, чтобы отныне вся вселенная сошлась для него клином на единственной цели — найти и уничтожить Фенрира Сивого. — Гэбриела сегодня не корми, в одном из тех растворов, которые я тебе давал, был бромид натрия и еще много всякого...
Лили издала возмущенный вопль и, когда муж выходил, попыталась запустить ему вслед подушкой. Ну да, взмахом палочки грудь от лактостаза не спасешь, да еще и с такими комками. Придется повозиться. Как же она это ненавидела!..
...Дамблдор встретил его в своей большой темной прихожей с отчетливым налетом старины и тайн. Она была чем-то похожа на его рабочий кабинет в Хогвартсе. Северус не удивился, что в разгар учебного года директор оказался вне школьных стен: это на младших курсах ему казалось, что все преподаватели сидят в замке, как прикованные, всю свою жизнь. В реальности у Верховного чародея много обязанностей и помимо сферы образования.
— Я согласен на ваши условия, сэр, — хрипло сказал молодой волшебник старому, и старый сощурился.
— Что же навело тебя на путь истинный, Северус? — с понимающей улыбкой спросил он.
Северус повернул голову и уставился в темный угол с настроением коменданта, сдавшего врагу осажденную крепость, но персонально признавать поражение не согласного.
— Жена за хлебом сходила.
Дамблдор мелко покивал, вздохнул и шагнул к нему, жестом приглашая войти в гостиную. Северус отстранился, чтобы тот, чего доброго, даже случайно, краем одежды, не коснулся его, и, стараясь не выдать и тени волнения (хотя внутри бушевал тайфун), сделал несколько шагов в указанном направлении. Директор шел, чуть отставая, всё такой же высоченный и победоносный, как обычно.
— Ты пользуешься какими-нибудь магловскими документами? — спросил он, и, огорошенный вопросом, Северус остановился в совершенно пустой комнате.
— Да. А что? — с подозрением уточнил он.
— Понадобятся все, — коротко отозвался Дед. — Магические мы уже изменили, но на всякий случай теперь настала пора привести к единообразию все.
Северус встряхнул головой и наморщил лоб. Он не понимал, о чем толкует Дамблдор, и тот со вздохом пояснил:
— Я поменял дату твоего рождения. В соответствии с нею ты теперь на полгода моложе, и двадцать один тебе исполнится только будущим летом. Какая-никакая, но отсрочка. Было бы, конечно, спокойнее омолодить тебя на год-полтора, но, по нашим сведениям, на Реддла работают твои сокурсники, и вряд ли они не удивятся этому факту, если собирать сведения о тебе он поручит им.
— Но... к чему вообще вам это было нужно — что-то менять?
— Твоего предшественника мы потеряли именно по этой причине. Он погиб не оттого, что Том его раскусил, а во время боевой вылазки... Но благодаря его информации мы теперь точно знаем, что Реддл использует молодых в качестве... как это называют в известных кругах?
— Не знаю, — огрызнулся Северус. Тоже еще — нашел представителя "известных кругов". Хотя чего там, и правда нашел. — Шестерок?
Голубые глаза директора озорно блеснули:
— Вот! Именно — в качестве шестерок. Или эксплуатирует какие-либо другие их полезные таланты, не связанные с боевой практикой.
— Хотите сказать, Реддл столь гуманен, что не зашлет в бой молокососа? — непонятно, что сейчас ощущал молодой маг в большей мере — скепсис или злость.
— Он не гуманен, но он не склонен рисковать собой и своими лучшими боевиками в случае, если "молокососа" рванет на пленэре из-за перебора с магией. Стычки же у них бывают весьма серьезными. Я хотел бы обезопасить тебя, насколько это возможно, чтобы Том покуда ограничился в твоем лице зельеваром и школьным шпионом.
— Вы говорите, что уже поменяли дату моего рождения. Когда же это вы поняли, что я приду к вам? Я сам не был уверен до вчерашнего дня...
Дамблдор развел руками. В пустой светлой, очень светлой комнате, залитой каким-то неправдоподобно белым излучением, он напоминал всемилостивого магловского боженьку на облачке.
[Теперь это был слишком неестественный свет, чтобы аврор Джоффри Макмиллан, просматривающий воспоминание, не заподозрил здесь банальную "склейку".]
— Когда твоя Лили уже не смогла скрыть от меня своего положения. Я поменял дату уже тогда — во всех документах, проходящих через наши многочисленные инстанции. Но искать то же самое в магловских учреждениях слишком сложно даже для неплохих магов... — усмехнулся он. — Нет такого заклинания, которое было бы эффективно против бюрократии.
Северус прикрыл глаза и несколько раз вдохнул и выдохнул. Его почти трясло от ярости. Дед догадался полгода назад и продолжал морочить им голову, а они с женой бегали по этим гребанным чиновникам, скитались по разным квартирам, когда она была уже на сносях... На что-то надеялись... идиоты!
— Вы ждали рождения Гэбриела, чтобы окончательно убедиться, он это или не он? — сквозь зубы процедил молодой волшебник.
— Да, — честно и просто признался Дамблдор. — Потому что примерно в то же время ждала прибавления и чета Лонгботтом. У них в роду, как ты наверняка знаешь, были, хоть и не напрямую, и Блэки, и Яксли, так что пророчество о "темном" семействе, из которого станет выходцем Верховный Чародей МагБритании XXI века, в некоторой мере могло быть применено и к ним.
— И как же вы установили, что это не они?
— Когда в конце июля родился их сын, я устроил Фрэнку поездку во Францию. На это задание должен был поехать другой член сопротивления, но оно лучше некуда подходило для проверки моей гипотезы. В личной беседе я посоветовал Лонгботтому прихватить с собой Алису и новорожденного, чтобы развеяться и отдохнуть в мирной обстановке. Я вообще был бы только за то, чтобы она и ребенок остались там. Они уехали без малейших проблем, в отличие от вас с Лили. Так я окончательно убедился в своей правоте.
— Но мисс Рейвел... то есть миссис Лонгботтом... как я понимаю, во Франции не осталась?
— Увы, нет, — с прохладцей в голосе констатировал Дед и живо вернул разговор в прежнее русло: — Словом, после того, как ты снова окажешься в строю, я жду от тебя всех возможных документов немагического происхождения, начиная от метрики и школьных табелей и заканчивая действующим удостоверением личности.
— Снова окажусь в строю? О чем вы?
— Мы с тобой сейчас переместимся в другое место. Я не мог расположить установку здесь. Там я всё подробно тебе расскажу.
Северус был заинтригован. И еще ему не терпелось поскорее покинуть эту стерильную комнату.
[Угасший белый свет дал Макмиллану сигнал об окончании "склейки" фрагментов истинных и ложных воспоминаний.]
Насколько удалось понять будущему шпиону Дамблдора, квартира, куда они аппарировали, находилась где-то в Хогсмиде. Дед коротко изложил принцип не так давно изобретенной и пока еще экспериментальной программы для внутреннего использования в среде мракоборцев. Правда, система была настолько непроверенной, что испытать ее на себе рискнули немногие. В частности — полностью отбитый Аластор Грюм по прозвищу Крысиный Волк. И, поскольку уровень его отбитости был и без того предельным, выявить побочные эффекты не удалось. Эксперимент чистым не засчитали, несмотря даже на то, что Грюм по сей день жив за троих и здоров за четверых. Остальные испытуемые, как видно, тоже не выдали надежных показателей. Но что абсолютно точно — никто из них до сих пор не умер. В бытность студентом, дорвавшись до лабораторных опытов, Северус рисковал собой еще и не так, поэтому всё это его впечатлило не особенно, и он пожелал узнать сам принцип изобретения. Дамблдор только того и ждал.
