Приятная семейка...
— Так это о ней они с Геллертом разговаривали во время проведения Турнира в Дурмстранге? — Гарри заглянул в лицо насупившемуся отцу. — Помнишь то воспоминание? — добавил он уже вообще почти мысленно.
— О чем это вы там шепчетесь? — с подозрением навострила уши Минерва.
— В сорок пятом, — ответил им Снейп, — Альбус встречался с Голландцем незадолго до их эпохального поединка. И Гринделльвальд позволил Тому Реддлу подслушать их беседу. Ему хотелось выяснить уровень сообразительности этого студента, и он его выяснил.
— Как? Я имею в виду — как это он "позволил Тому подслушать"?! Ты не рассказывал! Но зачем ему это?
На лице зельевара проступила маска ехидной мстительности:
— Куда уж мне постигнуть гений мастера? Спроси Филиуса, зачем оно ему. Меня ты несколько минут назад, помнится, попросила заткнуться.
— Но Альбус знал, что Том их подслушал?
— Еще бы. Геллерт сам сказал ему об этом. Если ты правда хочешь моего мнения, то вот оно. Голландец нащупывал почву, чтобы узнать, насколько Феникс скрывает ту старую историю от людей и как далеко может зайти, чтобы сохранить интимность своих переживаний о гибели сестры. А Том его заинтересовал как возможный последователь — Геллерт наводил о нем справки, и он подходил ему по многим качествам. Но поговорить лично они не успели.
— А что же Альбус? — настаивала Минерва с какой-то избыточной горячностью, и глаза ее светились, как у влюбленной юной девушки; это выглядело так странно!
— Альбус ничего. Понял, что Геллерт будет издеваться над ним до нискончания веков и ничего не скажет — сам не знает наверняка. Стирать память Тому смысла не было, потому что при желании разузнать о тех событиях мог каждый. В то же время Том, явившись к Армандо Диппету якобы для устройства на место зотишника, догадался, кто дал антирекомендацию на него тогдашнему директору. Но он не пошел шантажировать Дамблдора тем подслушанным разговором — никакой ценности эта информация не представляла даже для желтой прессы. Но тем самым Альбус тоже сделал выводы об уме и способности просчитывать ходы у этого юнца. Тогда-то он и почуял опасность. Тогда, не раньше. Мало ли через наши парты проходит вундеркиндов, которые с возрастом превращаются в самые заурядные пеньки...
— О, Мерлин, — прошептала Минерва, снимая очки и прикрывая ладонью глаза. — Бедный! Бедный!
Кажется, Снейп чуть ухмыльнулся, как будто наслаждался ее переживаниями, но тут Регулус вдруг начал зависать в своих вычурных позах, а потом понес обычную околесицу про Две Шестерки и спряжение модальных глаголов в нидерландском языке. Сириус с Джудит, поспешно выведя его из-за стола, втроем удалились наверх.
— Так как же мне быть, когда меня вызовут в Визенгамот? — поглядев на часы, спросил Гарри: время поджимало.
— Скорее всего, ты и сам поймешь это, когда окажешься там и увидишь своих регентов, — заверил его Флитвик. — Но тебе надо будет скрыть отсутствие магических способностей. Повторишь то, что вы устроили на СОВ. Много не понадобится, сил домового эльфа хватит с лихвой для любой проверки, если им вообще приспичит тебя проверять. Процедура выбора регента — редкая, свидетелей чего-то похожего среди живых уже не сыщешь. Ты будешь первым.
— Кажется, паниковать пора именно теперь, сэр.
— Мелкий, фью! Ты еще здесь? — донесся голос крестного с лестницы, а самого его еще не было видно. — Погоди-ка, мисс Шафиг просила задержать тебя на пару слов, она скоро.
— Мне в морг пора, крестный!
Тонкс прыснула чаем на скатерть и заржала в голос. Озадаченный, Сириус свесился через перила вниз головой:
— Что-то ты рановато. Жить бы еще да жить!
— Профессор Умбрасумус пообещала показать нам сегодня хороший женский труп с патологиями от хронических проклятий отсроченной смерти. Я не хочу опоздать на некропсию, она не пускает опоздавших! Ой, простите, всё время забываю, что такое — не за столом... Простите! — смутился он, опомнившись.
Минерва, кашляя, помахала рукой, ничего, мол, ничего, бывает, Тонкс продолжала ржать и стирать слезы, а отец, Макмиллан и Флитвик уже давно перемигивались о чем-то своем, не обращая внимания на посторонний треп.
— В твоем возрасте, мелкий, я больше интересовался живыми телочками.
— Как там Регулус? — Гарри выбрался из-за стола, и только после этого стул, на котором он всё это время просидел, благополучно исчез.
— Фингал смачный, а сам хреново. Да ничего, отойдет, — сообщила перевернутая башка. — Чего еще ждать от чувака, у которого все стены в детской с самого рождения были обвешаны головами эльфов... ну, в лучшем случае — картинами типа "Сатурна, пожирающего своих детей"?!
— Да ладно, — Гарри подошел к внутренней входной двери — той, что с полукруглым витражом наверху, — это ты еще не видел дядюшку Вернона на постерах с дрелями. У нас одно время вся гостиная была ими увешана, я ночью свет включал, боялся.
При выходе его догнал отец, и в Хогвартс они вернулись вдвоем. Невзирая на то, что по пути он буквально нашпиговал своего отпрыска всевозможными инструкциями относительно будущих действий на процессе в Минмагии, реальность, как обычно, избрала самый непредсказуемый результат.
* * *
В Визенгамот Гарри вызвали первого августа, на следующий же день после того, как ему исполнилось шестнадцать. И это было так: в половине девятого к нему прибывает письмо от секретаря с требованием явиться к девяти часам на заседание, и в без четверти девять с ним уже Добби, а профессора — Снейп, МакГонагалл и оставшийся в замке Флитвик — дают ему последние наставления, и юноше кажется, что он идет на экзамен с пустой головой, а кто-то заталкивает ему в карманы шпаргалки по невыученным билетам. И он знает, что списать будет невозможно, но всё равно кивает и идет.
Никаких проверок ему не устраивали, но невидимый Добби всё равно оставался на всякий случай рядом до самого конца, пусть их и сопровождал целый взвод красных и желтых авроров. Пялиться по сторонам студенту тоже никто не позволил. Его вели по темным коридорам в плотном окружении высоких мужчин с палочками наизготовку, так что временами юноше казалось, что это не его охраняют, а от него. Перед входом в десятую комнату — Зал Вечности — на Гарри просто накинули поверх его целительской робы мантию сливового цвета с серебристой W слева, над самым сердцем, надели ему на голову четырехгранную биретту и вывели в ложу Верховного — продемонстрировать собранию старейшин, что-де вот он, подлинный преемник, в целости и сохранности. Гул роившихся под сводами голосов мгновенно оборвался. Все обитатели амфитеатра жадно впились глазами в темную фигурку на балконе почти под потолком — кто-то из любопытства даже привстал с места. Гарри едва не сделал шаг назад — еще никогда ему не было так жутко от чужого внимания. Он в ужасе провел взглядом по заседателям, никого в отдельности не видя и всех представляя только в образе сплошной колышущейся биомассы, враждебной по своей сути, как армия дементоров. Голова отчаянно закружилась, пол поехал под ногами, но Гарри ухватился за перила и заставил себя опомниться. Потом стоявший рядом долговязый мужчина средних лет — тоже в сливовой мантии и в шапочке судьи, как все присутствующие, — с помощью Соноруса объявил собранию о том, что преемник готов воспользоваться законным правом отвода одного из кандидатов в регенты. Только по голосу, а также корявым фразам юноша и опознал в нем министра Тикнесса, чьи колдографии почти не появлялись на страницах газет и журналов. Некстати вспомнилось, что отец не раз иронизировал на тему косноязычия Пия: такое впечатление, что успешный чиновник — тот чиновник, который хуже всего способен выразить собственную мысль вербально. Тикнесс был идеален в своем карьерном успехе.
Затем с балкона удалились все, оставив Гарри в одиночестве. Откуда-то подул ветер и нагнал пышных, как вата, облаков. Эти облака окружили ложу плотным слоем, полностью скрыв ее и того, кто в ней находился, от посторонних глаз.
— Добби, ты тут? — почти беззвучно шепнул парень, и в ответ что-то прикоснулось к его руке. — Не уходи никуда, прошу.
Если бы у него хотя бы оставались магия и палочка! Без них Гарри ощущал себя и обманщиком, и жертвой в одном лице.
Внутри этой "хлопковой коробочки" перед ним внезапно стал ткаться столб из белоснежных кораллов. Шевелясь, словно под водой, новые ветки полипов прибывали и прибывали, как свежие наросты на атолле, с той разницей, что в природе это длилось бы десятки лет. Когда изменения прекратились, вместо навершия на этой причудливой колонне возникла большая перламутровая раковина-тарелка. Очень мило, приторно мило — жди подвоха, Гэбриел Принц, жди подвоха! В раковине единственным темным пятном образовалась гладкая и абсолютно черная жемчужина размером с черешню. Подождав немного, она завибрировала, просясь в руки. Юноша опасливо взял ее двумя пальцами, и в этот же миг по обе стороны от него, у самых перил, материализовались два хрустальных шара. Как будто кто-то стащил их в кабинете Трелони и применил Энгоргио.
Внутри шаров прокатилась радуга. Едва все цвета солнечного спектра угасли, в центре каждого выросло по фигуре. При виде той, что справа, Гарри вскрикнул и шарахнулся назад.
— Хозяин Гарри! Хозяин Гарри, они ненастоящие! — встревоженно зашептал невидимый Добби, но и его голос дрожал, потому что он видел в правом шаре то же самое, что и преемник.
В кресле — скорее даже, на троне, ибо как трон оно и выглядело — восседал сам Неназываемый. На этот раз на нем не было никаких устрашающих артефактов. Из одежды — обычная, пусть и очень дорогая, мантия — черная с кожаными оторочками и фиолетовым подбоем, подозрительно напоминающим оттенок судейских облачений, — черные брюки со стрелками самой оптимальной длины, чтобы поза "нога на ногу" смотрелась элегантно, а узконосые черные туфли не выглядели несуразно большими по контрасту с худощавыми лодыжками. На поверхности "его" шара проступили огненные буквы с настоящим именем — Томас Марволо Реддл. Он с насмешкой смотрел на Гарри бархатно-карими глазами персидского шаха, как будто не было той сцены на кладбище. Просто какой-то благочинный аристократ-филантроп среднего возраста, а не Темный Лорд собственной персоной!
Мысли юноши окончательно перепутались. Внутренний голос по-прежнему молчал — и как же его не хватало сейчас здесь!..
Гарри уже хотел швырнуть в этот шар черным жребием, указав тем самым отринутую кандидатуру, но Добби молча коснулся его руки и слегка потянул в сторону левого шара: "Взгляните и на него, хозяин Гарри! Таков порядок, Добби обязан напомнить об этом".
Второй претендент на регентство был неопределенного пола и возраста — не то женообразный мужчина, не то мужеобразная женщина с очень жидкими и тонкими, как паутина, песочного цвета волосами средней длины и без малейшего намека на растительность на лице. Головного убора на нем не было так же, как и на Реддле. Сухощавый, под стать похожему на скелет сопернику, но в противоположность ему — с совершенно не запоминающейся внешностью. Таким хорошо работать в разведке или госбезопасности: не надо и Обливиэйт применять, чтобы растаять в памяти свидетеля, едва только тот отвернется. И всё-таки это был мужчина — буквы на шаре сложились в имя и фамилию: "Асмодиус Даркмен". Даркмен сидел за основательным столом "мечта бюрократа" и делал вид, будто что-то сосредоточенно пишет.
Самообладание начало возвращаться. Гарри всё еще трясло, но риска промахнуться из-за этого жребием и случайно попасть не в тот шар уже не было. Он начал вспоминать советы профессоров и цепляться за них, как утопающий за соломинку.
Очевидно же, что его подталкивают к выбору в пользу этого неизвестного Даркмена, кем бы тот ни был! Неужели кто-то мог хоть на мгновение предположить, что преемник оставит шанс Темному Лорду? Кто вообще протащил его сюда? Министр или судьи из Визенгамота? И как это допустили? Он же государственный преступник! Нет-нет, они всё понимают. Всё подстроено нарочно!
А Даркмен? Кто этот человек? Гарри вообще никогда о нем не слышал. От Волдеморта хотя бы понятно чего ждать... Старый враг лучше... неизвестного типа, набивающегося тебе в друзья. Гарри представил себе реакцию толпы на сенсационную новость с передовицы "Ежедневного пророка": "Гарри Поттер поддержал кандидатуру регента! Отныне исполнять обязанности Верховного чародея Визенгамота будет легитимно избранный Томас Реддл! "Мистер Реддл, скажите, а как вы прокомментируете ваше темное прошлое?" — "Ну-у-у... я больше не буду..." — "Прекрасно! Мирись-мирись и больше не дерись! Поздравляем вас с назначением, господин регент..."
Реддл и Даркмен — или же их иллюзии — уставились на него с одинаковым недоумением, и только тут Гарри понял, что совершенно по-идиотски улыбается своим мысленным картинкам. Выяснил он наконец и еще одно: что такое выбор без выбора.
Срочно! Думать! Не мечтать! Что посоветовал бы в его случае Гилдерой? Гарри поднял руку, приглядываясь к жребию и прикидывая, куда бы его зафутболить, чтобы никто не нашел и ему не пришлось позориться с этим фарсовым голосованием. На помощь тут же пришел домовый эльф, словно прочитав мысли подопечного:
— Добби может съесть жеребьевую жемчужину. Добби приходилось глотать и не такое, всё прекрасно выкакивается!
Гарри очень живо представил себе этот процесс, в ужасе проморгался и сказал, что вряд ли старейшины ограничатся одним жребием, а делать из Добби погремушку в его планы не входило даже ради спасения своей репутации.
Гилдерой в его голове почему-то настойчиво советовал не выпендриваться, а просто послушаться первого порыва. Гарри уже не знал, чему верить, разглядывавшие его Даркмен и Реддл нервировали не на шутку, а время шло. У Даркмена были безжизненные водянистые глаза утопленника, еще и навыкате, как у Добби, и он ковырял ими похлеще, чем хирург ланцетом. Ну и что, а может, он зато детей любит и животных по ночам спасает, как Хагрид? Не повезло человеку с внешностью, не лишать же его заветного шанса!
— Я готов выразить свое несогласие с одной из кандидатур! — стараясь говорить как можно более внятно и канцелярски коряво (не пропали даром увещевания МакГонагалл), объявил Гарри.
От кораллового столба к хрустальным шарам пролегли две дорожки-канавки, заканчивавшиеся лузами, точно в гольфе. Какое счастье, что не надо приближаться или целиться, чтобы бросить жребий! И на том спасибо.
Гарри отправил черную жемчужину в канавку справа. Когда она провалилась в лузу, шар с Неназываемым пошел черными трещинами, потемнел, развалился, раскрошился и, лопнув, разлетелся осколками. Гарри нырнул за коралловую колонну, но представление действительно было иллюзорным от начала и до конца: все куски хрусталя растаяли, как лед на солнце, едва взлетев в воздух. Исчез и шар второго претендента — правда, тихо и без спецэффектов.
На следующий день "Пророк" объявил о назначении регента, который отныне будет исполнять обязанности Верховного чародея. Им стал никому не известный до этого момента Асмодиус Даркмен, какой-то там личный секретарь пятого или шестого старейшины второго уровня. Об участии во всем этом действе преемника Верховного не обмолвилось ни одно печатное издание. Даже "Придира". И Гарри был им душевно благодарен за молчание.
