Журналисты "Ежедневного пророка" всегда держали нос по ветру. Наибольшего их внимания удостоилось, как это ни странно, самое что ни на есть рядовое дисциплинарное слушание по делу Уизли. В результате стажеры — близнецы Уизли — были уволены из Министерства с занесением в блэклистинг [1], а Артур Уизли и старший его сын из этой троицы — Персиваль — получили значительное понижение по должности. Обоих сместили до уровня шестерок-письмоносцев. Теперь они бегают по кабинетам и подмахивают бумажки с никому не нужными резолюциями. Питер давно так не смеялся. Кто-то из внештатных корреспондентов "Придиры" прокукарекал насчет того, что никого из этого семейства даже не попытались выслушать и разобраться — дескать, на того же Персиваля с полной очевидностью было наложено проклятие Империо и, кто знает, быть может, на младших братьев — тоже. Но разве станут слушать журналиста этого никчемного издания?
__________________________________________
[1] "Черный список", хотя по смыслу здесь больше подошел бы "волчий билет", не будь это махровым русицизмом.
В свою очередь расследование Мельхома Стирмайерса — журналиста, о котором говорили, что он занял в "Пророке" нишу Риты Скитер, — вскрыло жуткую тайну Пожирателей Смерти. Оказывается, организация Того-кого-нельзя-называть финансировалась из-за рубежа. Заинтересованные в развале Магической Британии политические воротилы континентальной Европы, Азии, а также австралийские и американские волшебные правительства вступили в сговор еще после большой магловской войны в сороковых. Поскольку подбиравшийся к будущему Верховному чародею МагБритании Геллерт Гринделльвальд потерпел полное фиаско, их ставленником сделался Неназываемый. Только этим и можно объяснить столь стремительное восшествие никому прежде не известного, не имевшего никакого отношения к политике мага-полукровки. Получается, для борьбы с его организацией британские волшебники должны сплотиться и сказать "нет" всему чужеродному, что навязывают враги. Сначала над сказочными выкладками Стирмайерса посмеялись. Но посыл внезапно поддержали в окружении министра, и... борьба началась.
— Слышал, чего болтают?.. — шептались между собой примкнувшие из других кланов новички в организации. И на каждом углу с придыханием клялись в верности Повелителю, раздувая его славу еще быстрее, чем это делали средства массовой информации и специально обученные сторонники Лорда, которые выполняли обязанности мистера Лестрейнджа во время его "болезни".
Гоблины из Гринготтс насторожились в попытке правильно оценить события, и вся Магическая Британия держала равнение на них: покуда банк в Косом работает, жизнь продолжается. Гоблины, артисты и проститутки из Лютного были ходячими барометрами погоды в этом маленьком, прячущемся от диких маглов, мирке.
Одним зимним вечером во время сильной метели, когда, по магловским поверьям, миром овладевают потусторонние силы, Темный Лорд удостоил Паршивца правом поприсутствовать — не то в качестве охраны, не то как наблюдателю — при его разговоре с одним благородным магическим семейством. "Хочу услышать, что скажешь о них ты, Петтигрю", — сказал он, с виду не вкладывая в это изречение двойного смысла, но как знать... Питер перекинулся в крысу и притаился наготове у камина в маленькой комнате хогсмидской гостиницы. В случае чего он был готов как вступить в бой, так и слинять — всё в зависимости от обстановки. "Почему я? Почему он выбрал для этого меня?" — то и дело вертелся в мозгах грызуна назойливый вопрос.
Семья Стреттонов явилась через камин. Сразу все, вчетвером — полувыжившая из ума старуха, супруги и их сын, Джереми. Старая ведьма походила на мадам Марчбэнкс из отдела Образования, только та с мозгами дружила и выглядела элегантнее, чем этот сноп тряпок, приправленный чопорной недалекостью. Питеру смутно вспомнилась его собственная прабабка по отцу — их как будто в одной реторте делают, этих бабок... "А вот в наши времена было не то, что в ваши!"
Стреттоны благоговейно расшаркивались перед Повелителем, покуда его это не утомило. Он каким-то странным, очень пристальным взглядом рассматривал Стреттона-младшего — приземистого парня лет шестнадцати с плебейской, несмотря на чистокровное происхождение, внешностью.
— Ты учишься в Хогвартсе, — в конце концов перебив на полуслове мистера Стреттона, обратился Повелитель к Джереми. — В какой дом тебя распределили?
Запинаясь от волнения, молокосос ответил, что учился в Когтевране, но не успел сдать СОВ — ему пришлось бежать из школы по причине гонений со стороны противников Лорда, захвативших власть в Хогвартсе. Повелитель заинтересовался и потребовал подробностей. Родители хотели было ответить вместо мальчишки, но Лорд дернул рукой, чтобы заткнулись. Джереми что-то там трындел о безобразиях, которые вытворяла компания Поттера за спиной школьного инспектора, в Выручай-комнате. Сбиваясь, блеял о том, как внедрился в группу, где отрабатывали запрещенные инструкциями заклинания и позволяли себе пренебрежительно отзываться о Повелителе и его идеологии. Как доложил о них профессору Амбридж...
— Расскажи мне о моей идеологии, — спокойно велел Лорд, отклоняясь на спинку кресла и не сводя с Джереми немигающих глаз с огромными, отливающими сталью, словно полированный гематит, паучьими зрачками.
Начинается. Мистер Реддл всегда любил эти игры.
Стреттон-младший быстро запутался. Начал он с общих слов и лозунгов, как если бы зачитывал методички "милочки" Амбридж, но уточняющие вопросы Повелителя сбили его с толку. Он терял нить разговора, всё сильнее краснел, хватался ладонью за потный лоб и всё отчаяннее призывал на помощь родителей, бросая в их сторону умоляющие взгляды. Сполна насладившись его беспомощным барахтаньем, Темный Лорд прекратил эту пытку и повернулся к старшим членам семейства. Мать залопотала что-то насчет волнения, из-за которого "мальчик" сбился — "Но я клянусь вам, сэр, каждый из нас готов служить вам. Вы единственная надежда оставшейся горстки достойных людей, которые вынуждены жить в ужасных условиях! То, что навязывают нам маглолюбы из правительства — это преступление против всех волшебников! Неужели им мало наших страданий на кострах инквизиции? Уже из-за одного этого мы готовы бороться за отмену позорного Статута, пусть маглы знают свое место!"
— Да, я нуждаюсь в надежных людях, — согласился Повелитель, на сей раз ментальной атакой заставив схватиться за голову и ее, отчего улыбка удовольствия скользнула по его губам. — Особенно в надежных людях за пределами Соединенного Королевства. Я вижу, справляться с обязанностями тайных информаторов — это ваш семейный талант, — и безо всяких предисловий он заговорил с нею на французском. Петтигрю различил только нечто вроде "Дун, ву сервих нотх охганизасьон келькю паа... дизон э Суиссь" [2]. В человеческом облике язык лягушатников Питер знал на приемлемом уровне, однако, будучи крысой, понял лишь то, что Лорд толковал ей о Швейцарии.
__________________________________________
[2] "Поэтому вы послужите нашей организации где-нибудь... скажем, в Швейцарии".
— Бьен сьёх, мон сеньёх! — обрадованно прочирикала в ответ миссис Стреттон, даже, кажется, не обратив внимания на смену языка.
Темный Лорд поднялся с кресла и заскользил по тесной гостиничной комнатушке. Нечто бесплотное, окружающее его лилово-черную фигуру, так давило на всё вокруг, что Стреттоны, включая бабку, поневоле опустились перед ним на колени и склонили головы. Это был какой-то невидимый пресс огромной силы — когда Повелитель раздумывал, он часто и сам не замечал, что происходит, и изредка даже удивлялся, возвращаясь к реальности и обнаруживая всех своих подчиненных корчащимися у его ног. Расхаживая, он продолжал думать вслух — по-прежнему на французском. Питер перевел для себя только слова "Женева" и "шпионить", остальное слилось в единый поток чужой речи. В конце концов прогуливаться Лорду наскучило. Он остановился, сложил руки ладонь к ладони и снова вернулся к английскому:
— Пожалуй, мы поступим с вами следующим образом. Порт-ключ до Женевы вы получите через месяц. При пересечении границы некоторые ваши воспоминания будут синхронно подменены другими. Это надо для того, чтобы минимизировать риск вашего провала, поскольку вас могут подвергнуть легилименции в швейцарском Аврорате. Когда будет нужно, вам дадут знак, ваша память восстановится и вы сможете работать полноценно.
Мистер Стреттон поклонился и стал отступать к камину, увлекая с собою за локоть жену. Лорд насмешливо воззрился на Джереми, который так и торчал в оцепенении посреди комнаты.
— Я не задерживаю.
Стоило видеть, как мальчишка рванул вслед за родителями, позабыв о ковылявшей на клюке бабке! Жаль, в крысином обличии не похохочешь, а вернувшись в человеческое, не похохочешь перед Повелителем.
А из-под пола плавно выпросталась тень огромной когтистой лапы и небрежным жестом крест-накрест перечеркнула за ними дорогу. Каминное сообщение блокировалось.
Петтигрю торопливо кутался в мантию, а в камине всё еще догорали зеленые искры летучего пороха. Лорд махнул рукой в сторону кресла напротив себя:
— Сядь, — и, когда Питер, содрогнувшийся от воспоминания о теневой лапе, которая двигалась в точности так же, как эта рука, уселся на краешек сидения, улыбнулся. — Как ты их находишь?
— Фэр?!
— Ну, стал бы ты доверять этому молодому когтевранцу, Питер?
Петтигрю обомлел. Он чуть было не ляпнул с разбегу "ни в коем флучае, фэр", но осознание прошило его коротким разрядом: Повелитель спрашивает не просто так.
— Я-я-я-а-а... ефли вы, мой Лорд, и в фамом деле интерефуетесь моим фкромным мнением... Я дал бы ему шанф пофлужить общему делу, фэр...
— Ты слышал его рассказ, Питер? — Темный Лорд не лез ему в голову, но хватало и пристального взгляда этих ужасных гематитовых глаз. — Ты понял, о чем он говорил? Тебя ничего не смутило?
Как же хотелось перекинуться обратно в грызуна и шмыгнуть в какую-нибудь щель! Но Паршивец не смел даже зажмуриться и только быстро-быстро моргал, собираясь с мыслями.
— Нет, фэр, не фмутило. Ведь он фделал это во имя ваф, мой Лорд!
— По-твоему, что-то помешало бы ему так же точно втереться в доверие к нам, как он втерся к этим бездельникам в Хогвартсе? Вопрос всего лишь в размере ставки...
— Вы же не вферьез это говорите, фэр? Где вы — и где какой-то недонофок Поттер? Уфкользнет ли от вашего зоркого глаза притворфтво фтудента, ефли он вознамеритфя шпионить у наф?
Повелитель засмеялся. Потом он взмахнул палочкой, подбавляя огня в камине — значит, из ветхого окна в самом деле сквозило. А Петтигрю-то всё думал, что трясется просто с перепугу. В комнате стало чуть теплее и немного светлее. Черты лица Лорда проступили из полутьмы, и теперь уже не только блестящие глаза паука, но и весь облик Повелителя навевал необъяснимый ужас. Питер видел всякое, многие страшные вещи умел делать и делал сам. Но почему-то именно Темный Лорд всегда стихийно напоминал ему о том, что тайное прошлое может вернуться и возникнуть перед тобой в виде непредсказуемого ходячего мертвеца. Да, Петтигрю ни на мгновение не мог забыть, что Повелитель, который движется, говорит, колдует... с которым, черт бы ее побрал, спит эта извращенная сука Шаронь!.. по сути своей является противоестественным явлением. И чего он насобирал там, где находился в течение тринадцати лет, было страшно даже вообразить. Насобирал — и увлек за собой в мир живых, а теперь сидит в той же комнате, что и ты, смеется, как человек, говорит, как человек. А оттуда, из этих двух отверстий, которые имитируют глаза, на тебя смотрит нечто... То, что нельзя называть...
— Ты хорошо сказал, Питер! Хорошо! Что ж, я послушаюсь тебя, и да будет так. Иногда для равновесия нужны камень и перо. [3] Ты займешься этими людьми до их отбытия в Женеву. А теперь кое-кому не мешало бы провести инспекцию в этой проклятой школе: я думаю, Джереми Стреттон не соврал насчет клуба "Неверующий Томас"...
— Э-э-э... прошу прощения, Повелитель!..
— Что?
— Ф вашего позволения, фэр, Стреттон профто неправильно понял название. Не Томаф. "Фома Неверующий". "Орден Фомы Неверующего", мой Лорд. Фвоей крамолой фопляки замахиваютфя куда дальше, чем может показатьфя на первый взгляд.
Смотревший из полутьмы лик Повелителя остался непроницаем, словно резиновая маска. За плечами его, над головой, неуловимо двигалось Нечто. Он несколько секунд пристально изучал Питера, покуда тот не заерзал, а потом оказалось, что он вовсе не глядел на слугу, а размышлял о чем-то своем. С размаху поднявшись на ноги, Темный Лорд чуть не стал причиной инфаркта у Петтигрю, но, едва ли обратив на это внимание, он снова заскользил по комнате:
— "Фома Неверующий"... Этими сказками маглов меня донимали в детстве, и я был бы рад забыть всю эту галиматью. Да, ты прав, на этот раз школьники заигрались. Пожалуй, у меня будет несколько вопросов к отцу Драко Малфоя и к Эс-Ти...
В одиннадцать вечера 31 декабря уходящего 1996 года Родерикус Лестрейндж пришел в себя в самой большой спальне дома на холме поселка Литтл-Хэнглтон. Пробуждение его началось с короткого вскрика: "Норна?! Ты?! Пусти меня! Оставь меня, Эйлин! Заклинаю!" Потом от раскрыл бешено вращающиеся глаза, но пошевелиться не смог, так и лежал парализованный, покуда дыхание не успокоилось. Петтигрю был первым, кто подал ему стакан воды и помог напиться. Веселый Роджер стал совершенно седым стариком, обросшим и исхудалым, как вурдалак с погоста. Неизвестно, что видят люди во сне после такого — сами они или не помнят, или теряют разум...
__________________________________________
[3] "Sometimes it takes a rock and a feather for balance" (англ. поговорка, по смыслу аналогичная "кнуту и прянику").
76. Я пью за них двоих, не зная, кто на троне: законный ли король иль претендент в короне
Выдержки из личных записей в засекреченном дневнике Гермионы Грейнджер, студентки VI курса факультета Гриффиндор. Текст дневника был подвергнут автором асимметричному шифрованию с закрытым ключом.
— Еще раз! — профессор Снейп был неумолим, хотя Гарри просил у него передышки, видя, что я вот-вот рухну.
Не знаю, почему он так уперся в идею обучить меня именно этому приему. Как назло, "обмен душами" мне и не давался среди целого арсенала других сложносотворяемых заклинаний. В качестве слабого утешения для меня — не давался он и самому профессору. Мистеру Снейпу претило сознаваться перед своими студентами в том, что он чего-то не умеет, но он совершил почти невозможное. Мы были предупреждены, что учиться будем не у него, а с ним. То есть я и он — на практике, а Гарри пока в теории. Беда в том, что в отличие от нас с Гарри сам профессор был семижильным монстром. Семижильным и безжалостным: если я еще не упал и не помер, извольте и вы, мисс Грейнджер, стоять на ногах и колдовать со мной.
(Запись на полях, поперек основного текста, для прочтения применяется другой ключ: "Наверное, он меня ненавидит. Я же гриффиндорка".)
