— Знаешь, а я с нового учебного года перевожусь в Шармбатон.
— Это хорошо, — невозмутимо откликнулась Лу. — Гарри не будет скучно там одному...
Гермионе показалось, что Лавгуд ее разыгрывает:
— Что?! Ты шутишь?
— Нет. Как только ему исполнится семнадцать, его собираются отправить во Францию.
— Но... мне он ничего не говорил... Ничего себе!
Может, зря она так накрутила себя надуманными подозрениями? Может, Гарри просто так переживает по поводу скорого отъезда? Но ведь он всегда был не против уехать отсюда, почему бы сейчас его мнение вдруг поменялось? И кто, опять же, та девица в апартаментах мадам Фьюри?
— Лу... слушай... А ты совсем-совсем никогда его не ревнуешь? — и поторопилась добавить: — Не подумай, это я чисто из любопытства!
Луна взглянула на нее своими космическими глазами, по выражению которых никогда не догадаешься, о чем она думает или что чувствует на самом деле, и с какой-то задумчивой улыбкой снова отрицательно покачала головой.
— Он же уедет черт-те куда, а там все эти сексапильные шармбатонки, умеющие строить глазки! Когда они были у нас, я не раз слышала их разговоры. Да они на спор отбивают друг у друга парней! Для них это всё шуточки, игры, спорт. Неужели ты даже не тревожишься об этом?
— Не-а.
— Но — как?!
— Я доверяю ему.
— Эм-м-м... Вообще-то это вещи, не совсем подчиняющиеся разуму... Это ведь соблазны! А он становится привлекательным, наши болтушки называют его "лапочка Поттер", а уж они, поверь, в этом толк знают!
И зачем она вообще подняла эту тему? Огорчить Лавгуд — это как ударить младенца...
Луна не огорчилась. Ей явно польстило внезапное признание Гермионы в отношении ее парня: раньше они никогда не обсуждали наружность Гарри, а еще раньше Гермиона исключительно всех мальчишек считала уродами и крокодилами. И тут такой прогресс! Лавгуд задорно прищурилась на солнце, подмигнувшее ей из-за кленовой листвы:
— Ну и ладно.
* * *
Веселье Белтейна этим вечером 30 апреля было заметно вымученным. Почему-то воздух был пропитан, даже наэлектризован, предчувствием грядущей неотвратимой катастрофы. Или если не катастрофы, то значительных неприятностей. Настроение у всех было такое, как будто школу окружили орды дементоров и распространяют депрессию, как аварийный ядерный реактор — радиоактивное излучение. С теми же перспективами.
Когда за окнами совсем стемнело, а потолок над пиршественным залом принял вид черного неба с волшебной красы звездными скоплениями, Гарри как бы невзначай подошел к гриффиндорскому столу и перекинулся парой фраз с Роном Уизли и Дином Томасом. Гермиона поднялась и пошла к выходу. Минут через пять они встретились с Гарри у лестницы. Она зажгла слабый Люмос, и в его свете приятель казался невероятно бледным. Что-то шевельнулось в памяти.
— У меня опять дежа-вю, — сказала она только для того, чтобы разрядить эта мрачную обстановку опустелого замка. — Это уже когда-то было. У тебя так бывает?
— Бывает. Пошли.
Они двинулись в библиотеку. Оказавшись внутри наполненного тишиной и мраком помещения, Гермиона попыталась применить то мрачное заклинание с поисковой Тенью, которое, как она ни тренировалась эти дни, у нее не выходило ни в какую. В этот раз у нее получилось, но это была какая-то блеклая тень Тени. Особых успехов от нее ждать не приходилось, и всё-таки девушка отправила ее по заданным параметрам: стеллажи здесь, как и в других частях библиотеки, простирались больше вверх, чем в стороны, поэтому слишком отдаляться от них призванной ею сущности и не нужно — идеальные условия дли поиска.
— Ты слышал сейчас? — может, конечно, ей почудилось, но в тот миг, когда Тень была отпущена на задание, откуда-то издалека, с потусторонним эхом, до слуха донеслось едва различимое карканье вороны... Девушка ненароком даже подумала, что это голос Мертвяка. Карканье стало удаляться и быстро стихло.
— Слышал — что? — тоже шепотом уточнил Гарри.
Гермиона нахмурилась. Какая-то мысль не давала ей покоя. Что-то там, за стеллажами, должно будет произойти или уже происходило. В том местечке, где она на начальных курсах так любила прятаться от мадам Пинс, когда засиживалась допоздна за уроками...
— Давай просто перебирать вручную, — предложил он, без особой надежды запрокидывая голову и оценивая высоту полок. — По идее, нам просто нужна литера "G". И стремянка.
— Ты такой наивный!
— Зачем ты всё время туда смотришь, Ге?
— М-м-м... Не знаю. Мне что-то не по себе. Как будто сейчас оттуда вылезет что-то жуткое.
— Монстр из-под кровати? — тихо засмеялся он, но ей было не смешно: в монстре из-под кровати есть хоть какая-то конкретика. А у нее от неизвестности все волоски на теле встали дыбом, и под ложечкой в тело ввинчивается ледяной штырь. — Короче, ты как хочешь — я буду искать методом научного тыка.
С этими словами Гарри поднял руку и вытянул с одного из стеллажей на "G" книгу с именем автора: Геллерт Гринделльвальд. Вот уж и правда, метод научного тыка! На обложке проступал вензель. Это был стилизованный знак Даров Смерти из сказки, а внутри треугольника и круга, разделенного вертикальной чертой — профили старика и молодого мужчины, сросшиеся затылками и глядящие в разные стороны, как двуликий Янус у древних греков. В левом верхнем углу обложки виднелись выдавленные в коже и позлащенные инициалы "GG", в нижнем правом — порядковый номер тома сочинений, цифра "8". И название — "Доппельгёнгер". Именно в таком написании, о котором говорил Гилдерой: с диерезисом [4] над второй "e". Да, она уже держала в руках эту книгу. Она ее обернет обложкой, чтобы не испортить, и будет пытаться понять, о чем там говорится. О чем же там говорилось? О теневом двойнике и передвижении во времени... Ну-ка!
__________________________________________
[4] Диерезис — один из диактрических знаков (две точки над гласными) в нидерландском языке, который используется для указания на раздельное чтение букв. Но дело в том, что "доппельгангер" на этом языке пишется как "dubbelganger", а в слове "доппельгёнгер" нет дифтонгов, которые следовало бы разделять при помощи диерезиса. Таким образом, получается, что подобное написание — всего лишь прихоть Гринделльвальда, как и указывает Гилдерой Локхарт.
Гермиона пролистала ее и убедилась, что всё так и есть. Гринделльвальд философствовал на тему самой возможности темпоральных путешествий. Воспоминания возвращались. Нет, определенно: когда-то она уже пыталась прочесть что-то из этой книги. Но это совсем не то, что они ищут.
— Поставь на место! — она отдала восьмой том Гарри. — Это не она!
— Но здесь же тоже двуликий! — возразил он. — Вот, прямо на обложке!
— Нам он не нужен. Вернее, нам нужен не он. Не этот. Так оформлялись все его сочинения. Кстати, помнишь? На первом курсе было! Всё, всё, поставь. В его "Доппельгёнгере" этого не было!
— Точно? Мы же тогда не успели ни прочитать, ни сделать... — он сунул том куда придется, и этот момент тоже завладел вниманием девушки настолько, что она даже замерла, наблюдая, как он задвигает фолиант между другими книгами где-то на уровне своего локтя и, развернувшись к спутнице, ждет ответа.
— Да уверена! — Гермиона чувствовала досаду. — Я успела пролистать всё от начала до конца, и там не было ничего о реликвиях древних семейств. Ни слова!
— И даже о кровавом эмеральде?
— И о нем тоже. Там другое. Призыв Тени не даст в нашем случае никаких результатов, она не подчинится нам. И еще хорошо, что у меня тогда ничего не вышло. Мы бы и вчетвером не совладали с этой тварью, если бы она появилась...
Они направились к другим стеллажам, и неприятное чувство слежки стало покидать девушку. Как будто только что кто-то сверлил взглядом ее спину, и вдруг это прекратилось.
— А зачем ты тогда ее вызывала? И как?
— Да я не Тень вызывала. Там у него было написано что-то про "слугу" — проводника по времени. Мы о чем-то поспорили тогда с Роном, и я решила, что самое подходящее время для проведения опыта по книге с вызовом "слуги" — Хэллоуин. Вот и пошла в тот туалет рисовать всякие сигилы, не зная броду...
— Он всерьез об этом писал? — продолжая перебирать книги на полках параллельного стеллажа, спросил Гарри.
— Сейчас мне кажется, что это только теория. Путешествия во времени нереальны, ты же не хуже меня знаешь о Фиаско Мин... — и тут ее озарило, память свалилась на нее снежным комом, едва не сбив с ног: — Слушай, а я ведь тогда нашла эту книгу совсем не там, где ты ее нашел сначала, а... внизу! Гарри! Там, куда ты ее сейчас только что поставил!
— Так правильно, отец же тогда отобрал ее у нас и вернул обратно в библиотеку. Наверно, поставил наверх, где ей и положено стоять...
Гермиону трясло:
— Гарри! Гарри! Как ты не понимаешь?! Всё, что мы с тобой сейчас делали и о чем говорили, я уже видела тогда! Я видела это во сне, теперь я знаю точно, со мной такое бывало, особенно в детстве. Просыпалась и не понимала, где был сон, а где явь. Мы приснились мне такими, как сейчас. И говорили о том же, о чем говорили только что! И я проследила, куда ты поставил книгу, а потом стащила ее оттуда!
— Ну, бывают совпадения...
Она чуть не оглушила его за тупость каким-нибудь Петрификусом Тоталумом. Как можно быть таким лопухом, учась в Когтевране? Он почти не слушал ее, рылся на полках, думал, что так вот сразу и найдет без магии то, что Локхарт искал целый год с целым арсеналом знаний, умений, опыта и сноровки. И способностью колдовать, конечно.
— Гарри! Какие совпадения? Ты понимаешь, о чем говоришь? Эта книга всегда стояла там, где она должна стоять. Куда ее поставил профессор Снейп, когда отнял у меня, потому что именно там ее место, это собрание! И только сегодня ты запихнул ее лишь бы куда, на три полки ниже! Се-год-ня: тридцатого апреля девяносто седьмого! Дошло?
Гарри перестал двигаться, как будто его и впрямь приложили Петрификусом. Потом медленно развернулся к ней на каблуках ботинок. Глаза его были совершенно ошалелыми:
— И ты в девяносто первом взяла ее с той полки, куда я поставил ее сейчас?!
— Дошло наконец!
— А ну-ка пошли! — он ухватил ее за локоть и резво поволок в соседний ряд, к прежнему стеллажу; спотыкаясь, Гермиона почти бежала за ним, но Гарри ничего не замечал, да и ей было так жутко, что она сама ничего не замечала, только бы не отстать, иначе кто-то, кто здесь прячется, настигнет ее в одиночку. — Куда я ее ставил? Ага, сюда... Посвети-ка! — приятель склонился к полке, скользя длинными тонкими пальцами по корешкам книг, иные из которых в ответ издавали угрожающее рычание и прочие малоприятные звуки. — Правее! Вот сюда я ее ставил. Точно, вот — даже пыль стерта только что. Видишь?
— Где она? — девушке хотелось бы думать, что она прошептала это вслух, но, кажется, голос сел настолько, что рот открывался, а звука не было: книга отсутствовала! Вместо нее между "Генетическими уродствами вследствие проклятий" Генри Гиссинга и "Антропоморфными чудовищами лимба" Гловера Глазербрука чернел заметный промежуток.
— Ч-черт! Запусти выше! — Гарри распрямился, указал пальцем вверх, и огонек ее Люмоса переместился вместе с его рукой. — Ге! Смотри!
У нее клацали зубы не то от холода, не то от вымораживающего страха. Она передвинулась вслед за ним и инстинктивно прижалась к его боку, ища хоть какой-то защиты, а Гарри так же инстинктивно обнял ее за плечи, пряча под свою мантию. "Доппельгёнгер" стоял на прежнем месте. Там, откуда он его снял в самом начале. Там, куда его поставил Снейп после изъятия у них.
— Это какой-то парадокс, Ге, — Гарри шептал тоже сильно изменившимся голосом, а глаза его при этом лихорадочно блестели. — Пространственно-временной парадокс. И я не имею понятия, как его объяснить...
80. Нашла приют средь тишины здесь Леди из Шалота
I'm not afraid of anything, I just let it go.
Emigrate
Totgesagte leben länger Denn sie kämpfen bis zum Schluss.
Oomph!
Город Женева, столица швейцарского кантона Женева, парк Ариана, Дворец Наций, тайное крыло здания, принадлежащее штаб-квартире Международной конфедерации магов и в соответствии со Статутом о секретности скрытое от глаз маглов, а также от непосвященных волшебников, четверг, 1 мая 1997 года, без четверти три пополудни.
Всем известно, что первый и третий этажи во Дворце позволяют пройти по всей длине комплекса, но лишь немногие знают, что через неприметную дверь, открывающуюся, если постучать волшебной палочкой по стене возле самого светлого из гвоздевых экспонатов Гюнтера Юкера из серии "От тени к свету" [1], можно попасть к магам Конфедерации. Правда, посетителю должно быть назначено либо он является сотрудником организации. Да, да, местные волшебники никогда не ограничивают себя в удовольствии спуститься по эскалатору в бар "Серпан" [2] и выпить там чашку магловского кофе. Просто они умеют одеваться так, чтобы и безо всякого посредства магии не обращать на себя внимание посторонних. Здесь этому условию вынуждена подчиняться даже британская делегация — наиболее консервативные волшебники Западной Европы, конкурировать с которыми по части традиций не могут ни турецкие факиры, ни израильские волхвы.
__________________________________________
[1] Günther Uecker "De l'ombre à la lumière", инсталляция из вбитых в щиты гвоздей.
[2] От фр. serpent — "змея". Изначально этот бар служил местом, где можно быстро перекусить в перерывах между сессиями, ведь именно рядом с ним находятся около десяти больших залов для заседаний. И вот английское "snack-bar" (закусочная) сначала плавно эволюционировало в "snake-bar" (т.е буквально с английского — "змеиный бар"), а затем уже вполне логично превратилось во французское "bar serpent".
Именно из этой самой двери вышли двое — преклонных лет высокая женщина в сером платье с отложным воротником, похожая на строгую учительницу, а за нею — очень смуглый и грузный мужчина помоложе, на котором вполне уместно смотрелся современный деловой костюм. Негромко беседуя по-французски о чем-то своем, они направились в сторону стеклянной галереи, что вела в зал Потерянных шагов. Женщина больше слушала собеседника и, соглашаясь, кивала, а ее спутник, жестикулируя, объяснял свою мысль. Но оба они прервали разговор, когда их окликнули, а эхо отразилось от стен огромного зала так же резко и громко, как звук шагов дамы, которая носила высокие тонкие каблуки с металлическими набойками. К ним торопился еще один мужчина — молодой блондин, тоже одетый на магловский манер, однако именно в таких костюмах щеголяли все сотрудники службы безопасности Дворца, и он ничем не отличался от них. Разве что был волшебником.
— О нем я говорил вам на днях, мадам, — подсказал грузный. — Это и есть Лоуренс Валлин, новый сотрудник Отдела тюрем, специализируется по делам мигрантов...
— Вы обо всех этих случаях "странных прозрений"? — кивая догнавшему их блондину Лоуренсу, сказала дама. — Что ж, я рада нашему знакомству, мсье Валлин.
