— Всё это можно решить, сир, — спокойно ответил маг, к которому Этельстан обратился за содействием незадолго до таинственной кончины брата. — Ты взойдешь на трон, и никто больше не осмелится чинить тебе помех. Успех будет сопутствовать любому твоему начинанию. Но в обмен ковен потребует от тебя сослужить нам равносильную службу. Если будешь неотступно следовать нашим советам, станешь великим королем...
Салазар Слизерин на этой иллюстрации был виден куда лучше, чем на картине-оригинале. Говоря с будущим королем Англии, здесь он почти не отворачивался от зрителя. Непривычно молодой и безбородый, как на том портрете из воспоминаний в дневнике Тома Реддла, и довольно надменный в обращении с маглом, он взирал на вельможного простеца свысока, даром что был ниже него ростом и куда тщедушнее сложением. Этельстан внимал ему, как божеству, и безоговорочно соглашался со всеми его условиями. Кто были те, "другие" из ковена, которых упомянул, излагая свои условия, маг Салазар, он так никогда и не узнал. Но с тех пор удача улыбалась ему во всем: за время своего правления Этельстан заполучил все семь английских земель, диктовал свою волю другим государствам, удачно выдавал своих сестер замуж в стратегически выгодные ему страны, а под конец вторгся и на территорию современной Шотландии. Именно здесь, под защитой магловских войск, гор и темного леса, четыре мага из британского ковена без помех занялись возведением крепости, впоследствии ставшей школою Хогвартс. Особое покровительство, как известно, Этельстан оказывал каменщикам: немало простых рабочих было задействовано на всех уровнях при строительстве этого грандиозного здания. Процесс возглавляли две женщины и двое мужчин, одним из которых являлся непосредственный покровитель Этельстана, маг Салазар — весь архитектурный проект принадлежал ему, и только он полностью знал каждый вход и выход, потайные помещения, хитрые лазейки, тупики и ловушки Хогвартса. Остальные трое занимались обстановкой внутри замка, учебной программой и внешними дипломатическими вопросами. Большинство сложностей связано было с предполагаемыми учениками школы. Памятуя о временах и нравах, нельзя воображать, будто здесь всё обстояло просто и гладко. Уход языческой эпохи и насаждаемая в Европе новая агрессивная религия сказались самым дурным образом на жизни магов — им всё чаще приходилось скрывать свои способности от обращенных в новую веру простецов. Родившиеся волшебниками в немагических семьях и подавно стали яблоком раздора для Основателей Хогвартса.
Дело в том, что очень быстро стало понятно: как только баланс нарушится — ведь Этельстан не вечен, а поди найди еще одного такого же сильного и пользующегося славой в народе короля, который оценит всю выгоду сотрудничества с магами, не зажрется и не начнет со временем творить произвол, — Хогвартс окажется под ударом. Второй мужчина-Основатель, рыжий Годрик Гриффиндор, настаивал на засекречивании школы. При этом он утверждал, что отказываться от приема в школу детей-волшебников, рожденных в магловских семьях, неразумно, поскольку племя магов и без того малочисленно. Слизерин спорил с ним и обвинял в непоследовательности: если засекречивать школу и уходить в подполье, то и маглорожденных следует полностью изымать из их семей, дабы оградить себя от разглашения тайн ковена. Но в таком случае, продолжал он, автономия чревата полным вырождением самих волшебников, которые, обособившись, начнут вариться в наглухо задраенном котле, соединяться в близкородственных браках и отставать от всего мира на десятки, а то и сотни лет в общественном развитии. Поэтому одно из двух: либо никаких маглорожденных в среде магов, либо полное — и жесткое — подчинение маглов колдунам. Иначе стычкам с толпами суеверных идиотов не будет конца, и в итоге простецы задавят магов исключительно своей массой, уж это они умеют в совершенстве. Его оппоненты в ковене — а их было большинство — возражали Салазару. Они не хотели конфликтов, а это оказалось бы неизбежным, поскольку для мирного сосуществования с маглами необходимо было бы полностью искоренить вколоченную в них магоненавистническую религию. "Войны веры, — говорили остальные мастера ковена, — последнее, что стоит затевать в нашем положении". "Думаете, играя в поддавки, вы их избежите?" — насмешливо проронил Слизерин и хлопнул дверью Хогвартса.
Звезда короля Этельстана закатилась с его смертью в 939 году, профессиональные объединения маглов-строителей, которых он так лелеял, были засекречены, знак шиповника на кельтском кресте преобразовался в схематическое изображение вписанной в треугольник окружности, которая иногда трактовалась как зрачок человеческого или змеиного глаза. Впоследствии символ удачно совместили с тремя вещами из появившейся позднее сказки о Дарах Смерти. Сама эта сказка имела очевидную аналогию с древними магловскими легендами о четырех артефактах племени Туата Де Дананн — копье Луга, котле Дагды, мече Нуаду и камне Фаль. Ну а еще позже, в ХХ веке, один нидерландский колдун-философ привел знак в соответствие со своими идеями и наполнил его добавочным смыслом. К этому времени британские простецы уже не помнили ни о каких реальных волшебниках. За прошедшие столетия истина превратилась в вымысел, а подлинный вымысел стал управлять жизнью доброй трети населения планеты. Хогвартс был надежно скрыт от глаз тех, кому не долженствовало его видеть. Всё, как хотел Годрик Гриффиндор и большинство мастеров британского ковена.
И тут Гарри поймал себя на мысли, с которой сталкивался прежде: почему же Слизерин, такой могущественный маг — и не пожелал отстаивать свою позицию, а просто махнул рукой и ушел в неведомые дали? В официальных источниках он выглядит непримиримым врагом маглов, который никогда не сдался бы так просто — василиск в Тайной комнате не в счет, полагать змеемонстра инструментом подлой мести Основателя бывшим коллегам слишком глупо. Тем более, что им-то как раз эта рептилия не нанесла никакого урона и проявилась только десять веков спустя из-за случайного стечения обстоятельств. Неправда ли, чересчур отсроченная месть? Фраза прозвучала в голове юноши ироничным тоном Гилдероя Локхарта. Кстати, весь вечер накануне они с Ге провели, сочиняя и шифруя отчет для бывшего профессора ЗОТИ о походе в библиотеку и случившихся там странностях. Судя по всему, он один из немногих, кто сможет, а главное — пожелает — объяснить им, что здесь происходит.
А вот то, что сведения о самом Слизерине в ХХ веке свели к минимуму, как раз хорошо объяснимо. Если хочешь лишить кого-то бессмертия — сделай так, чтобы о нем забыли потомки. Так поступали с царицами Древнего Египта, стирая с лица земли их статуи и скрывая их деяния от будущих поколений. Просто потому, что они родились не того пола, но добились славы собственными силами. Применяйся этот подход к настоящим тиранам, можно было бы сказать, что здравый смысл восторжествовал. Но — увы: громче всего историки кричат именно о подонках. О победивших подонках.
Гарри перевернул еще несколько страниц, разглядывая иллюстрации. Что ж, по крайней мере, становится понятно, зачем "Хроники" изъяты из общего доступа: изложенная в них версия заметно расходится с урезанной и официально принятой в учебниках. Неясно только, почему для полной надежности летопись не уничтожили полностью. Или... не смогли?.. Может, книга зачарована каким-то особым образом? Гарри где-то читал о таких хитроумных способах сохранения информации — некие антивандальные чары. Когда уничтожается оригинал, он воспроизводит несколько идентичных копий, причем эти копии могут возникнуть абсолютно в любом другом месте. Недаром само заклинание так и называлось — чары Hydra of Lerna. Его принцип подобен охранному гринготтскому Gemino Curse, или, как это называют в народе, "горшочек, вари" [6]. Проверить свою версию сразу юноша не мог, так как для этого нужно иметь магию. Он почувствовал злой, болезненный укол в сердце и торопливо подавил дурные мысли, связанные со своей ущербностью. Что ж, если не он — так Ржавая Ге. Достаточно лишь навести ее на мысль, а копать тему она умеет хлеще любого когтевранца. Ну и с магией у нее полный порядок.
__________________________________________
[6] "Cook, little pot, cook!"
Следующим занятием у них была пара с Пуффендуем на Зельях. Гарри собирался под каким-нибудь предлогом задержаться в лаборатории после урока и договориться с отцом о встрече, чтобы рассказать про их вылазку в библиотеку, странное происшествие с книгой, поделиться подозрениями о временном парадоксе и спросить, что теперь делать. Но при виде профессора он мигом забыл обо всей этой ерунде: Снейп выглядел так, словно поднялся со смертного одра и лишь каким-то чудом держится на ногах. Никто не обращал внимания на состояние "ядовитой анаконды", и только Гарри замечал, как тот при каждом удобном случае старается опереться плечом о стену или левой рукой о стол, а правую прячет под рукав мантии и время от времени неосознанно прижимает к себе. То, что сегодня он стал многократно злобнее обычного, только подтверждало очевидное: дела его плохи.
— Профессор Снейп, сэр, позвольте вопрос? — вскинув руку, решился Гарри.
Отец одарил его непередаваемым взглядом. Если не знать, кем они доводятся друг другу, можно подумать, что он готов отвинтить студенту его дерзкий язык, причем вместе с глупой головой. Но Гарри прочел там совсем другое. Он почти бегом кинулся между рядами и, раскрывая свои конспекты, едва слышно, зато напористо зашептал ему на ухо:
— Что с тобой творится? Тебе срочно надо к нашим, слышишь?! Пожалуйста, послушай меня хоть раз!..
Кажется, у профессора не было сил даже посмотреть в его записи и прикинуться, будто они обсуждают тему урока. Его подбородок дернулся, как если бы он пытался приказать Гарри уйти, но не мог разжать челюсти. Парня затрясло от ужаса. Воображение во всех подробностях нарисовало ему картины из его кошмарных снов. Он готов был похерить к чертовой бабушке всю их конспирацию и прямо сейчас силком потащить отца в лазарет, а оттуда, через камин Помфри — в Мунго, но тут профессор всё же справился с собой и выдавил сквозь зубы:
— Вечером поговорим, — неопределенно качнул указательным пальцем куда-то в сторону своего кабинета. — Я знаю, что делаю. Успокойся и сядь.
Кажется, он применил какие-то невербальные чары, потому что ноги Гарри вопреки его воле зашагали обратно к парте. Юноше хотелось выругаться, хотелось заорать на весь класс, что ни хрена он не знает, что делает, а вернее знает — знает, что гробит себя. Но и язык ему не подчинялся, и это было совсем нечестно. Применять магию против того, кто ничего не может ей противопоставить... подло! Да!
Всю пару он просидел, не в состоянии собрать из написанных в рецепте букв слова, а Майклу приходилось по три раза повторять, какой ингредиент нужно подготовить для каждого из следующих этапов, и в итоге они почти разругались. Корнер отвязался на нем, обозвав тупицей, а Гарри послал его туда, куда часто отправлялись неприятели Мертвяка — по крайней мере, отправлялись по мнению самого Мертвяка. Обида на профессора сменилась досадой и злостью: "Взрослый, а сам как подросток! — парень сжал кулаки, мечтая запустить в папашу стоявшей возле Корнера банкой с вялеными тараканами. — Никогда ничего не сделает по-человечески, куда ни ткни — всё через жопу! А потом шипит на всех, когда получает по заслугам! Старый остолоп, ненавижу тебя! Ахрхрхрхр!.. Черт, да что ж тобой такое, пап? Что у тебя с рукой, почему ты ее прячешь? Да провалиться тебе, эгоист — на всех тебе насрать! Ну и сиди один, как полудохлый сыч! Ни слова тебе больше не скажу!" Он растравлял и растравлял себя. Раздражение копилось, ближе к звонку превратившись уже в огромную мусорную кучу. И когда под конец урока все засуетились, прибираясь на столах и очищая котлы, Гарри внезапно почувствовал еле заметное прикосновение к плечу. Он обернулся. Позади него стоял профессор, вроде бы разглядывая варево, приготовленное Майклом при активной помехе Гарри, и при этом чуть заметно сжимая ладонью плечо сына. На лице его при этом было что-то вроде раскаяния, хотя, возможно, это просто следы доканывающей его хвори... Да нет, он в самом деле дает понять, что сожалеет о своем поступке. Сожалеет он! Что толку в твоих сожалениях, когда ты сейчас попрешься на следующее занятие вместо того, чтобы бежать к Прозерпине?! Гарри качнул бровью и вопросительно взглянул в ответ. Снейп согласно опустил веки, почти прикрывая глаза. На сердце сразу стало легче. Ну ладно, посмотрим, как ты выполняешь свои обещания, когда дело касается тебя самого, а не кучи всяких придурков, которым плевать на тебя и которые знать не знают, что ты ради них рвешь задницу, точно ошалелый! Правильно говорит про тебя мистер Макмиллан, что... да ладно, как бы там ни было — главное, чтобы ты сейчас выкатился отсюда и пошел к камину мадам Помфри...
Дождавшись того часа, когда они обычно встречались с отцом в подземельях и уходили на Сокровенный остров (Гермиона уже отправилась к родителям, и Гарри на прощанье успел лишь в общих чертах рассказать ей о прочитанном в "Хрониках былого"), он спустился к кабинету зельевара. Дверь пропустила его, как всегда, но хозяина в комнатах не оказалось. Юноша покусал губы, прикидывая, как поступить дальше, и уже собрался было к Джудит, но тут в кабинет вбежала светящаяся призрачная кошка. Патронус Минервы МакГонагалл коротко велел ему подняться к директрисе, назвав горгулье пароль "Прялка Афины".
МакГонагалл встретила его прямо возле вращающейся лестницы и сказала, что профессор Снейп был вынужден отправиться к своим знакомым, поскольку ему понадобилась специфическая помощь, оказать которую в Мунго ему были бы не в состоянии. Гарри перевел дух. Что ж, куда бы Снейп ни ушел, главное — это связано с его состоянием, и тут отец действительно лучше знает, кто способен помочь, а кто нет. Похоже, ему было настолько плохо, что он не смог сам создать патронус и попросил директрису оповестить Гарри, с которым они договаривались о встрече.
— Что с ним, мэм? — откликаясь на приглашение зайти в кабинет, спросил юноша. — Почему он это скрывает?
При виде него Фоукс приветливо замахал большими крыльями, а когда Гарри сел в кресло, перелетел на кресельную спинку и принялся ворошить клювом его густые волосы. Сговорились они, что ли, с мимиром, или просто все птицы одинаковы?
Минерва МакГонагалл тоже уселась в кресло чуть поодаль и серьезно посмотрела на студента:
— Северус не хотел бы, чтобы я говорила тебе, но мне кажется, ты должен это знать. Конечно, я не тешу себя надеждой, что ты сможешь ему чем-то помочь — этого не сможет никто... Но ты имеешь право быть в курсе как его близкий родственник...
Сердце ёкнуло. Этот убийственный тон, похоронный вид... Так медики обычно сообщают о неизлечимой болезни пациента его близким. Гарри снова затрясло — уже не первый раз за сегодня — и он неосознанным жестом отмахнулся от феникса. Фоукс ненадолго отстал и переключился на собственные перья. А директриса рассказала о некоем безымянном проклятии, сжирающем организм профессора Снейпа именно за счет его собственных защитных сил.
