— Они хотели обмануть нас, — горячо, торопливо, сбивчиво и при этом всё равно нараспев шептала она, помогая ему между поцелуями и ласками стаскивать с нее одежду, — эти люди... Я чуть не поверила, что это ты... твой голос... а потом мы увидели профессора Стебль, и с ней тоже был "ты", и тоже звал меня твоим голосом. После этого обмана Тенебрус не отпустил меня даже к Хагриду!..
— Да! Да, да, да!
— Мы просто летали над холмами, но потом собралась гроза, и он перенес меня к замку... Я...
— Угу.
Избавившись от остатков одежды, он накрыл губы девушки поцелуем и опустился на нее сверху. В груди творилось что-то невероятное — казалось, там сейчас или что-то полыхнет, или что-то лопнет. В паху было не лучше, но совсем, совсем по-другому — знакомо и понятно. От нежного запаха молочной, словно мерцающей кожи девичьего тела в голове поднялся гул. Сердце колотилось, как молот, а кровь шумела в ушах. Гарри никогда не видел Лу полностью обнаженной, и она его — тоже. Никогда не мог, как сейчас, свободно пробежаться поцелуями от ее чуть проступающих ключиц до маленькой упругой груди, обвести языком съежившийся бутончиком сосок, вернуться обратно и, чуть покусывая кожу тоненькой гибкой шеи, подняться к ушной раковинке, порозовевшей от возбуждения, как жемчужина на рассвете. Русалка, прекрасная юная русалка извивалась в его руках...
— Это не сон? — спросил Гарри, почти прижимая губы к самому ее уху. — Нет?
— Я так тебя люблю! — выдохнула Лу, взмахивая палочкой в сторону входной двери, а потом окончательно роняя ее под кровать. И это была последняя членораздельная фраза между ними — он смог ответить ей только глухим стоном.
Гарри почувствовал, что она уже совсем ушла из тех воспоминаний и теперь целиком и полностью принадлежит ему. Но оставалась одна сложность, от которой тоже следовало бы ее отвлечь. Во всей этой круговерти он растерялся и не мог придумать, как сделать, чтобы от боли она не испугалась и не запаниковала снова. Он и сам волновался не на шутку, не хватало только, чтобы Лу догадалась, что он медлит, потому что не уверен. Завел руку вниз и направил себя в нее, как нужно, оставалось только сделать резкое движение вперед.
— Давай же! — взмолилась девушка, нетерпеливо, приглашающе насаживаясь на него, поэтому тянуть дальше было бы верхом тупости.
Ничего ужасного не произошло. Луна лишь впилась ногтями ему в лопатки (боли от этого он не ощутил — "анестезия" была слишком упоительна), и внутри нее оказалось тесно, скользко и горячо. От нее сильнее запахло желанием — тот самый волшебный мятный аромат, которому нельзя противостоять. Ему инстинктивно хотелось толкнуться туда снова и снова, а тело само провоцировало его войти еще глубже в ее лоно. Это было так приятно, что не с чем и сравнить: любые книжные описания меркли перед реальностью. Они оба не сразу поняли, что случилось, и, на миг остановившись, уставились друг другу в глаза. Ее космические зрачки сияли. От этого шального взгляда Гарри накрыло горячей волной. Он еле сдержался, чтобы всё не закончилось сей же момент. Эта победа над собой, новичком, добавила ему уверенности, что всё не так сложно, как он себе напридумывал. И теперь, когда страшное позади, можно перестать переживать. Можно и нужно отключить мысли насовсем. Что он и сделал.
Когда же Луна вдруг изогнулась, запрокинула голову, простонала его настоящее имя и, задыхаясь, стала беспорядочно цеплять руками покрывало, подушки над собой, перила изголовья, Гарри снова услышал раскат грома, только где-то в своем сердце. Перед глазами замерцала молния, и яркий свет устремился от них вверх. Кажется, он отрывисто выкрикнул несколько бессвязных слов, не отдавая себе отчета, о чем кричит. В угасающих конвульсиях Гарри успел привстать на руках, чтобы заглянуть в лицо Лу и полюбоваться тем, как исказило блаженство тонкие, почти неземные черты его прекрасной русалки. Она закусила наискосок нижнюю губку, закрыла потерявшие всякую осмысленность глаза и расслабленно стихла под ним. Гарри тоже необоримо затягивало в теплое озеро сна.
Провожая его, знакомый голос на границе яви и небытия вкрадчиво-насмешливо произнес: "Наконец-то до тебя дошло! Раньше ты казался сообразительнее. Ну, с возвращением, мой маленький маленький принц!"
* * *
От вспышки молнии Луна распахнула глаза и замерла. Где она?! Проснулась в объятиях спящего Гарри... Смутно, обрывками вспоминалось, как она сюда попала и что произошло затем. И так хорошо сразу стало на душе! Гарри! Наконец-то они были вместе... Девушка медленно отвела прядь волос с его лица, ласково коснулась горячей щеки, провела пальцем до подбородка, и он, затрепетав ресницами, улыбнулся сквозь ускользающий сон.
— Можно мне воспользоваться твоей палочкой? — всё еще притворяясь дремлющим, хрипловато спросил Гарри.
— Конечно. Акцио палочка!
Закатившаяся под кровать, та сразу же легла ей в ладонь.
— Холодно здесь, — объяснил он и сделал легкий пасс, не сказав при этом ни слова.
Покрывало, на котором они лежали, легко выпросталось из-под них и укрыло обоих. Ей и без того было тепло от его тела, но теперь стало еще уютнее, как в птичьем гнездышке. Луна вообще чувствовала себя невероятно здорово, словно проспала много часов, видела замечательные сны и выспалась на год вперед. Гарри целовал ее нежно-нежно, едва касаясь, и внизу живота снова разлилась истома — угадав это, он переместил ладонь с ее талии на бедро и начал было спускаться между ног, как тут до нее дошло главное. Она дернулась назад:
— Гэбриел! Ты же только что колдовал?!
Он рассмеялся, одним "хищным" броском опрокинул ее навзничь, чтобы продолжать целовать и тормошить, и уже не нежно, а очень даже игриво и требовательно. Взвизгивая от щекотки, смеясь и плача, Луна задыхалась от безмерного счастья, которого даже не ожидала вот так — вдруг и разом. Они снова надолго выпали из реальности, теперь еще более бурно, чем прежде. Когда всё утихло, а силы к ним вернулись, Луна ощупью отыскала среди скомканного белья палочку и втолкнула ему в руку.
— Еще! Еще! Колдуй еще!
— Экспекто Патронум! — воскликнул тогда Гарри.
Отталкиваясь от стен и мебели, по комнатам заметался яркий, как комета, серебристый лис. Они глядели на него, будто на чудо. Набегавшись всласть, патронус подбежал к ним и вспрыгнул на постель. Гарри трепал его, как обычную живую лисицу, ласково приговаривая:
— Ренар! Я скучал, дружище! Я так скучал! — приподнявшись на локте, он подставил лоб, чтобы лис боднул его в ответ — это было их постоянное приветствие. Луна весело засмеялась, и они оба уставились на нее. — Да, я чуть не забыл, зачем тебя призвал, приятель! Сгоняй к МакГонагалл и скажи, что Луна в безопасности. Беги, дружище!
Пушистый прохвост тут же был таков. Одевая по очереди то Луну, то себя, юноша размеренно водил палочкой в воздухе. Волхвующий Гарри — такое привычное и в то же время долгожданное зрелище, что ей хотелось длить это вечно. Он и сам наслаждался вернувшимся даром. Великолепен в каждом своем движении, небрежно-отточенном, как у опытных взрослых магов...
— Сейчас сюда устроят целое паломничество, и нам с тобой нужно скорей освободить номер, — похожий на своего патронуса, он лукаво взглянул на нее чудесными зелеными глазами и подмигнул: — чтобы они сильно удивились.
Луна подумала, что надо бы очистить покрывало от кровавого пятнышка, но оказалось, что ткань каким-то образом уже очистилась сама.
— Тут вся комната такая, — объяснил Гарри и, пошевелив в воздухе скрюченными пальцами, скорчил гримасу. — Комната для идеального преступления.
Они фыркнули и снова расхохотались. За окнами бушевала гроза, а тут было совсем тихо. Луна не знала ни одного похожего помещения в Хогвартсе — может быть, только Выручай-комната? Когда их одежда была приведена в полный порядок, Гарри, сосредоточившись, произнес имя эльфа Добби. Тот мгновенно, с легким хлопком эльфовой аппарации, возник перед ними, рухнул на колени и, вывинчивая собственные уши, заголосил:
— К хозяину Гэбриелу вернулась магия! Добби — самый счастливый домовик на свете!
— Прикинь, Добби, я теперь смогу освоить EoS! Лу, и аппарацию тоже смогу, представляешь?! — он опять сгреб ее в объятия, чтобы потискать — их ненасытную натуру так и тянуло друг к другу. — Смогу честно сдать все свои экзамены!
Они схватились за руки и втроем запрыгали хороводом по комнате, как пляшущие тролли Варнавы. Луна не могла отвести от Гарри глаз. Он всегда был красивым, но сейчас он казался прекрасным жителем Сида. Ей хотелось обнимать его и целовать до бесконечности, ведь он и сам не ведал, до чего хорош!
— Теперь стоп! Добби, перенеси нас отсюда в лабораторию Снейпа.
Они не успели моргнуть, как уже стояли в кабинете зельевара. Добби откланялся и исчез по своим делам.
— А зачем именно сюда? — Луна с любопытством огляделась.
— Нам с тобой сейчас вот прям срочно придется сварить одно зелье. Это я говорю тебе как лекарь. Да, и — Акцио моя палочка!
Конец шестой книги
Книга седьмая. Vain. Сахасрара. Si (B)
A Prince in exile here in Hell...
A Ghoul Writer "Majesty"
Seven devils all around me, seven devils in my house
See they were there when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Florence + The Machine "Seven devils"
81. Один старикашка с косою гонялся полдня за осою
Ты сразу вспомнил эту сцену — словно точное, до состояния "дежа-вю", повторение стычки восемнадцатилетней давности. Но они, весь этот сброд, из-за спеллхоппла не помнят ничего, а Эс-Ти — тот не участвовал в прошлом бою: тогда он еще не шпионил на тебя в Хогвартсе. Только твой дневник и связывает его с былыми временами, не зря же ты свободно расстался с "крестражем", когда тот выполнил свою задачу в глазах собравшихся на кладбище экклезий.
Даже расстановка сил сейчас была похожей. Тогда переговоры обломались из-за психованного Удо. Точно так же Кейсинджер повел себя и на этой встрече, даром что минуло почти двадцать лет — ума он с возрастом не нажил, выскочка и есть. Даже Булст уже готов был совместно, на твоих условиях, выявить зачинщиков всех этих провокаций в Косом, на Уайтхолл и в таверне Хогсмида. Даже Брианна Юманс выдвинула версию, что начинать поиски стоит в недрах Визенгамота, а не среди своих. Проученный в прошлом году и несколько присмиревший Веселый Роджер клялся всеми своими потрохами, что он здесь ни при чем, подковерных игр не ведет и никаких команд экклезиям в обход Повелителя не давал. И тут выпендрился Удо Кейсинджер.
— Снова твои грязные махинации, Реддл! — выдает он и незамедлительно посылает проклятье в твою сторону.
Тебе не приходится утруждаться: Эс-Ти немедленно отбивает удар с проворством опытного аврора и закрывает тебя и себя щитами, прежде чем вам с ним убраться с открытой площадки под звездным небом.
Все выхватывают палочки и рассредоточиваются по руинам Данстанборо.[1] Случись это днем, здесь пострадало бы множество туристов-маглов.
__________________________________________
[1] Этот когда-то самый большой в графстве замок был построен в 1313-1325 годах и первоначально принадлежал графу Томасу Ланкастеру, племяннику короля Эдуарда II. Данстанборо стоит вдали от дорог, и причиной такого расположения замка, вероятно, было желание Томаса уберечься как от набегов шотландцев, так и от гнева короля, с которым граф имел разногласия по поводу королевского фаворита Пьера Гавестона, графа Корнуэлльского. В итоге Томасу, который к тому же принимал участие в мятежах против короны, не удалось избежать мести короля — в 1322 году он был казнен. В 1362 году Данстанборо перешел в собственность Иоанна Гентского, четвертого сына короля Эдуарда III, который значительно перестроил замок. Во время Войны Алой и Белой розы цитадель Ланкастеров подверглась обстрелу, в результате чего замок был разрушен.
— Кейсинджер, ты рехнулся! — чуть выглядывая из оконного провала, прижимаясь спиной к обломанным кирпичам и морщась от боли, ты усиливаешь голос Сонорусом. — Все эти годы, пока меня не было, ты жил под заклинанием спутанности памяти и считал, что так и надо. А тут вдруг проснулся: тебя обставляют! Ты чертовски жалок!
В ответ под аркой слышится треск разрядов, чей-то вопль, топот... Эс-Ти покидает тебя и перемещается по внутренней лестнице на ярус выше. Вместо него из темноты выскакивает Беллатрикс и с улыбкой бывалого суккуба прижимает палец к губам. С нею вдвоем вы аппарируете на другую сторону руин, и четко в ту же минуту голос Кейсинджера выкрикивает Аваду, а зеленая вспышка освещает уже пустой провал в окне. Где-то затесалась еще одна крыса. Не Паршивцем единым...
— Удо, опомнись! — Брианна подает голос откуда-то снизу. — Если сейчас не договоримся, инквизиторы разыграют свою партию, тебе не останется даже крошек с их стола! Томас предлагает дело. Упустим сейчас — не наверстаем никогда. Это решающий момент!
— Инквизиторы будут считаться с нами, Юманс. В любом случае. Мы их заставим считаться, перевес уже на нашей стороне.
— Без Смертожоров? Не смеши!
Но Кейсинджер слышит только себя, как любой кукарекающий петух на заборе:
— Держу пари, что Реддл со Смертожорами нас всех пустят на фарш, когда это станет выгодно ему!
Что ж, насчет нехватки у него ума ты погорячился: когда Кейсинджер спасает свою задницу, ею же он анализирует ситуацию вполне сносно. Familiarity breeds contempt...[2] Того, кто потерял страх, увидев тебя слишком близко, необходимо устранить, пока он не отравил своей дерзостью разум остальных. Тебе с перебором хватает и Лестрейнджа-старшего.
__________________________________________
[2] "Чем ближе знаешь, тем меньше почитаешь" (англ.).
— Инквизиторы пустят тебя на фарш первым, Кейсинджер, — вмешиваешься ты, подключая эхолокационную обманку, чтобы не выдать ваше с Беллой истинное местоположение. — Неуправляемые псы им не нужны.
На звук бросается несколько расходных пешек Удо, чем с головой выдают себя и собственными головами же расплачиваются прямо во дворе замка. Сыновья Лестрейнджа напрягались не слишком, но после удачных выстрелов они на всякий случай моментально сменяют укрытие. Что ж, примерное нахождение самого Кейсинджера уже ясно — самое время испытать силы Кундалини. Безликий Luminous Darkness за твоей спиной загробно вздыхает и скукоживается: все твои ресурсы уходят на воссоздание могущественной змеи, и вот она возникает перед тобой, вернее, над тобой, вытянувшим указательный палец в нужном направлении. Разворачивая свой воротник, шипит: "Повинуюсссссь!" и исчезает за поворотом. Ты провожаешь ее, слегка сделав ручкой вослед. Прощай, Удо.
Белла испуганно-впечатлена тем, что увидела. Где ей было увидеть такое раньше? Даже ты убил на это почти весь минувший год...
— Том, — впервые вступает в разговор молчаливо-мрачный Булст; его густой, вечно простуженный бас накрывает развалины замка тяжелым облаком, — сейчас не время для ваших игр. Готов ли ты поклясться, что никто из ваших не приложил руку к этой истории?
