— Ты же прекрасно помнишь, что по закону Магической Британии волшебники признаются совершеннолетними в семнадцать.
— Значит, для органов опеки от меня потребуется согласие на его отъезд?
— Не только. Я хотел бы попросить тебя еще об одном одолжении...
Она перебила:
— И я. Мне хочется встретиться с ним напоследок. Вы же ссылаете его туда навсегда?
— С чего ты взяла? — Северус не сумел справиться с удивлением от хода ее мыслей.
— Сопоставила оброненные там-сям слова, знаешь ли. Где-то в свое время проболтался Фишер, что-то говорил Ксенофилиус, о чем-то писал племянник... Ты вот тоже... суетишься слишком много... У вас там всё совсем плохо, да?
— Да. Но это не... — он хотел опровергнуть ее слова о ссылке мальчишки, однако Петунья снова заткнула его на полуслове:
— Мы, в смысле — обычные люди, теперь тоже под угрозой?
— Пока нет. Но всё может измениться в любой момент. Я не шутил, когда давал тебе амулет, — Снейп кивнул на ее шею, — поэтому хочу, чтобы ты относилась к ситуации серьезно.
Но Петунья вдруг ощетинилась, как обозленная кошка, и стала чем-то похожа на разгневанную Лили — правда, та была куда опаснее:
— Знаешь, Снейп, не учи ученого! Это вы не относились к ситуации серьезно, когда вместо того, чтобы лечить психопата, дали ему в руки пистолет... то есть палочку! Зачем его взяли в школу, как нормального? Зачем учили волшебству?
— Дамблдор говорил, что не распознал в нем скверны...
— Ну так грош цена тогда вашему Дамблдору как педагогу! С его опытом преподавания и в его возрасте любой магл стал бы психологом-виртуозом и читал бы мысли у детей без этой вашей... легими... лелиги... как там она называется... да неважно! Не верю я этим отговоркам! Всё он знал! Вы сами взрастили злодея и сами сделали из него пугало, чтобы было на кого спихнуть все свои гадости! А теперь...
— Стоп! — рявкнул он и, когда она запнулась на полуслове, добавил совершенно спокойным голосом: — Будь любезна — заткнись, пожалуйста.
Петунья оглянулась, переживая, не прибежит ли на его окрик напуганный Дадли. Ей было невдомек, что Северус закрыл комнату звукопоглощающими чарами, и она немного встревожилась, когда не дождалась реакции от сына.
— Он нас не слышит. Пет, я хочу, чтобы ты понимала, — Снейп уселся на стул и положил локоть на край стола. — Всё намного сложнее. Дело давно уже не в этом колдуне...
— А в ком, если не в этом колдуне? — не сводя глаз с его лица, она машинально повторила вслед за ним все движения, медленно подвинув к себе другой стул и опустившись на сидение, отделенная от не слишком желанного гостя обеденным столом. — Только и разговоров, что о Том-кого-нельзя-называть... Он у вас просто какой-то фетиш? Вы им детей по ночам пугаете, как крошкой Вилли Винки? [6]
__________________________________________
[6] Вилли Винки, герой английского фольклора: http://www.bolshoyvopros.ru/questions/1880580-chto-predstavljaet-soboj-villi-vinki-personazh-anglijskogo-folklora.html А вот как раз темная ипостась этого персонажа хорошо представлена в рассказе австралийской писательницы Марго Ланаган "Винки". А еще мне всегда было интересно, есть ли какая-то связь между Вилли Винки и Вилли Вонка, но ответа я пока не нашла. Возможно, просто созвучие имен, без подтекста.
Северус поморщился. Постепенно она успокоилась, и тогда он поведал ей план, возникший у него в голове по пути сюда — после рассказа Друида. Как говорится, нет худа без добра: лишь после этой помехи всё встало на свои места, определив способ, которым можно будет без лишних хлопот отправить множество маглорожденных студентов Хогвартса в школы других стран, не уведомляя об этом магические власти заранее. От самой главной его просьбы Петунья испытала легкий шок и с недоверием задавала много вопросов, не веря, что он в самом деле готов сделать с собой такое. Одновременно она мучилась от любопытства, как всё это будет выглядеть наяву.
— Я должна буду это увидеть!
— Увидишь, — пообещал он. — Только напомни мне выдать тебе перед этим надежное успокоительное.
* * *
Джейн Грейнджер привыкла всегда и всё держать под тотальным контролем. Всё — начиная от штопфера для пломбы в руке и заканчивая международным положением дел в политике, хотя второе ей удавалось лишь в собственном воображении и не без помощи телевизора. С возрастом эта ее черта только усиливалась и выкристаллизовывалась. Не подчиняться Джейн теперь осмеливались только два существа — ее родная дочь и огромный ушастый кот дочери. Но если с дочерью и Францией проблема разрешилась как-то сама собой (что, кстати, подозрительно), то Жулик сдаваться не собирался. Он и во время досмотра в аэропорту "Хитроу" умудрялся, не меняя величественной позы, шипеть из своей транспортировочной клетки на таможенников, чем вызывал у их дамской половины неистовый восторг и обожание, а у Джейн — только досаду. Хорошо хоть не вытворял ничего из набора повадок, которые выдали бы в нем жмыра.
— Ой, какой! Это у вас кто, камышовый кот? — рискнула блеснуть знанием мира животных одна из аэропортовских сотрудниц у стойки регистрации.
Не выспавшаяся Гермиона хмуро взглянула на свою рыжую бестию, подавая женщине ветеринарный паспорт, и буркнула:
— Это тираннозавр, просто он удачно маскируется... Кто мне вчера всю руку разодрал, негодяй? Ага, щуришься лежишь, г-г-гад!
Досадной помехой стало и то, что в итоге совместить отпуск с мужем им не удалось. Остаться в Лондоне решила Джейн. Но провожать домашних, само собой, она поехала вместе с ними, и недосып дочери был делом ее рук, иначе бы эти рохли просто всё проспали, ведь рейс утренний, на одиннадцать. Дай им волю, они бы и встали не раньше семи — и, конечно, опоздали бы всюду, где только возможно, из-за пробок на дорогах. Здесь не магический мир, где волшебникам под силу всё, что угодно... ну, разве что, кроме возможности перестелить кровать в одной комнате с кошкой. И поэтому Джейн завела будильник на полшестого. Потом подумала и перевела еще на четверть часа раньше.
К тому времени, когда в "Хитроу" стали подтягиваться первые пассажиры французского рейса, семейство Грейнджеров околачивалось там уже почти два часа. Муж зевал, дочь ворчала и всё время убегала в уборную, чтобы вдали от посторонних глаз наколдовать кому-то светящиеся сообщения: с семнадцати лет ей разрешили пользоваться палочкой вне Хогвартса, лишь бы не выдавала себя простым людям. Одному Жулику было хорошо — он вальяжно дрых в своей просторной переноске до тех пор, пока не начали досмотр багажа.
На одном рейсе с ними летел целый детский оркестр. Среди юных музыкантов Джейн неожиданно для себя узнала несколько лиц, которые совершенно точно встречала в прошлые годы, когда в конце августа еще ездила с Гермионой в Косой переулок за покупками. И руководителем, а по совместительству, похоже, дирижером у них был мужчина преклонного возраста, карлик. Он почему-то сразу надел концертный фрак и расхаживал повсюду со своей палочкой. На его лице было написано любопытство вкупе с удивлением, как будто всё, что он здесь наблюдал, было ему в новинку.
Последними, уже перед самой регистрацией, прибыли однокурсники Гермионы, которых Джейн хорошо знала, — Гарри и Луна. Их сопровождали двое — представительный темнокожий мужчина с абсолютно лысой головой и моложавая элегантная блондинка с каким-то музыкальным инструментом в руке. Миссис Грейнджер не разбиралась в этом. Возможно, инструмент был флейтой, а может, свирелью или даже саксофоном. Одним словом, дудка. У сильно подросшего со времени их последней встречи Гарри был огромный футляр с виолончелью, а у мужчины — саквояж старинного вида. Наверное, тоже с чем-то музыкальным, типа шарманки.
— Когда Гарри успел увлечься музыкой? — уточнила Джейн у дочери.
Гермиона зевнула:
— Он у нас тот еще... артист.
— Какой разносторонний молодой человек. А Полумна тоже летит с вами?
— Нет, мам, просто провожает Гарри. Они встречаются.
— Надо же! Я не знала. Он так повзрослел! Познакомь нас с миссис Дурсль — это ведь она?
— Она. Только, мам, она уже не Дурсль, а вернула себе девичью фамилию. Эванс.
Тетя Гарри тоже выглядела очень мрачной, но не из-за ранней побудки. Если вспомнить об их отношениях с племянником, ее, наверно, злила необходимость присутствия здесь в качестве опекуна. А темнокожий спутник, вероятно, был новым Петуньиным кавалером после развода, но и он не мог сгладить ее недовольство, поэтому старался держаться в отдалении, внимательно вглядываясь в проходивших мимо людей. На вопросы Джейн Петунья отвечала односложными репликами, как будто от кожи отрывала, и вообще вела себя с Грейнджерами крайне нелюбезно. Муж решил не настаивать, и они с Гермионой ушли в кафе. Тут объявили, что из-за погодных условий вылет рейса "Хитроу" — "Шарль де Голль" откладывается на час. Ну вот, дочка и без того жаловалась, что за то время, пока они тут торчат, можно было бы слетать по этому маршруту дважды — туда и обратно... Теперь еще и задержка вылета, как некстати!
— Из-за погодных условий, — ядовито процедила Петунья и окинула своего компаньона значительным взглядом.
Тот беспрекословно поднялся с кресла и сразу же куда-то ушел. Странные у них всё-таки отношения! Ну так Гермиона и рассказывала, что Дурсли вообще семейка с прибабахом, чему тут удивляться! Если Петунья выйдет за этого типа, в новой семье наверняка будут царить те же самые правила: погоду там делают явно не мужчины.
Сидя поодаль, Гарри и Луна тем временем о чем-то шептались. Он тихонько говорил, а она слушала, положив голову ему на плечо и закрыв глаза — лишь иногда слегка кивала в ответ. Утешает ее и пытается развеселить. А Джейн-то думала, что он ухаживает за Гермионой! Не поймешь эту молодежь, особенно современных парней, волшебники они или простые ребята. Нет, Полумна симпатичная девочка, никто не спорит — но Гермиона же куда лучше! И умнее. И интереснее. И родители у нее адекватные, обеспеченные, а у Луны отец — редактор-неудачник с большими тараканами в голове.
— А это у вас флейта? — миссис Грейнджер решила еще раз попытать счастья и разговорить суровую миссис Эванс.
— Кларнет.
Тут Джейн услышала какой-то непонятный звук. Как будто со стороны дудки кто-то не то хохотнул, не то каркнул — "Карл!". Наверно, показалось.
— Отложенный в связи с погодными условиями рейс "Хитроу" — Париж" возобновлен. Регистрация начнется через пять минут! — на весь павильон прозвучало бодрое объявление диспетчера.
Петунья кивнула, взглянула на часы и вытащила из своей сумочки початую бутылку "Пепси". Джейн и подумать не могла, что чопорная тетка Гарри склонна употреблять подобные напитки. Однако ее обостренное обоняние уловило престранный запах — как будто нашатырный спирт смешали с тухлой капустой и добавили еще что-то малосъедобное. Если это исходило от питья Петуньи, то вряд ли стоило его даже нюхать. И всё же Петунья отхлебнула пару глотков, чуть поморщилась от недовольства и спрятала бутылку обратно. Проскакавший мимо дирижер жизнерадостно отсалютовал им обеим палочкой, встретил у эскалатора возвращающегося жениха Петуньи, отсалютовал и ему, а потом протащил в обратном направлении целый хоровод своих разновозрастных учеников-музыкантов. Все они организованно, гуськом посеменили к стойкам регистраторов.
— Джейн, представляешь себе — там был такой туман, а сейчас не осталось ни облачка! — воскликнул вернувшийся муж, а Гермиона, подойдя к своим однокурсникам, что-то им сказала, и лицо у нее выражало крайнюю степень таинственности.
Проводив своих, Джейн смотрела вслед сначала им, а потом и уходящим по той же галерее Гарри с лысым мужчиной. Все свои вещи они сдали в багаж, и миссис Эванс, словно вдруг спохватившись напоследок, всучила племяннику свой кларнет. Обняв на прощание сначала тетку, а потом — в который раз — Луну Лавгуд, Гарри налегке поспешил за своим спутником. Джейн хотела было предложить Петунье подвезти их с девочкой в Лондон, но те успели отойти уже далеко к выходу из терминала и на несколько секунд скрылись за информационным стендом. С другой его стороны затем не вышла ни одна, ни другая. За стендом их тоже не было — как сквозь землю провалились!
Недовольная тем, что ей так и не удалось ни о чем расспросить невежливую Петунью, миссис Грейнджер выехала на трассу М4 и через час была на работе.
82. Подойди, сестра, погляди: с утра бедный Том не ел ни крошки
Выбирая профессию, помните: на этой планете может оказаться каждый!
Выдержки из личных записей в засекреченном дневнике Гермионы Грейнджер, бывшей студентки Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Летние каникулы 1997 года.
О моем отъезде искренне и бескорыстно сокрушались, по-моему, только профессор Вектор и профессор Бабблинг — они обе возлагали на меня большие надежды в сфере своих наук, и мне самой было ужасно жаль покидать их. Дорогие мои профессора, я часто буду вспоминать наши с вами занятия! И всегда — с той горьковато-тоскливо-сладостной ноткой, с какой вспоминают хорошие деньки беззаботного детства, зная, что это уже никогда-никогда не повторится... Остальные если и вздыхали, то лишь из-за того, что теперь будет не у кого списывать. Да и сама обстановка была такой, что мой отъезд затерялся среди более актуальных событий.
По возвращении в школу с похорон я окунулась в целое море новостей, главной из которых для меня была магия Гарри. С каким-то туземным улюлюканьем мы с ним кинулись наперегонки сооружать целые связки самых невероятных заклинаний, каким позавидовали бы и два брата-акробата Уизли. От радости я даже не так сильно прониклась историей с арестом наших студентов — в определенной мере подбитая рожа Малфоя скорее веселила, чем огорчала, а он бравировал боевыми отметинами и ни в какую не соглашался лечиться у мадам Помфри. Да что там Помфри, такую ерунду легко залечил бы и он сам, и его Джинджер! Но это был бы не Малфой, потому что Малфой — это выпендреж на миллион галлеонов. Джинни делала вид, будто ей абсолютно до лампочки, правда, она из рук вон плохая актриса, и гордость за хорька перла из нее во все стороны, как будто он и в самом деле победил всех "плохих парней". Малфой. Победил. Плохих. Парней. Ну а что, хорошо, когда у тебя папа может себе позволить. Даже, если надо, победить "плохих парней", чтобы заработать себе баллы (голоса, галлеоны — нужное подчеркнуть). Младшая из клана Уизли со смехом рассказывала, как профессор БаБах рявкнул на начальника авроров и вместе с папашей и мамашей Драко Малфоя потребовал немедленного освобождения всех студентов Хогвартса без всяких разбирательств и прочей галиматьи. А Рон как будущий актер поведал в лицах историю об одной озабоченной поддатой ведьме, которую загребли вместе с остальными прямо из "С дуба на кактус" и которая приставала к молоденьким (и не очень) мракоборцам с таким пылом, что они сами потом не знали, как от нее отделаться. Убираться из Аврората на все четыре стороны она категорически отказывалась и грозила проклясть всех и каждого, кто отвергнет ее нежные чувства.
