Мама словно бы кого-то поджидала. Через некоторое время кусты возле ажурной кованой решетки беззвучно расступились. Из них выскользнул тускло светящийся силуэт большого зверя, похожего на кошку. Луна немного струсила: не со всеми хищниками можно договориться, учил ее папа. Иногда лучше убежать. Но мама была спокойна, она кивнула громадной кошке и растаяла в стылом ночном воздухе, а зверь обрел очертания человеческой фигуры. Мальчик. Ненамного старше самой Луны. Цвет волос и глаз не разобрать — серебрятся, как и всё тело.
"Привет, а ты кто?" — спросила она мальчика.
"Я Шаман. Идем, я проведу тебя в Хогвартс".
"А можно?"
Тут Луна поняла, что теперь она свободно проходит сквозь невидимый щит, держась за руку Шамана.
"Как у нас с тобой получается так ходить? И даже летать..."
Мальчик повернул к ней бледно сияющее лицо. Наверное, он тоже призрак умершего.
"Это потому что мы — это не тело, мы — это наш нагуаль, то, что скрыто внутри. У тебя получилось покинуть тело, но без проводника ты можешь здесь заблудиться и не найти обратной дороги".
"Если я не умерла, то я сплю и вижу всё это во сне, правда?"
"Нет, это не так. Это сон, но он общий для всех. Это сон, в котором ты можешь менять события, и они будут меняться на самом деле. Но этому надо долго и много учиться".
"А ты уже выучился?"
"Конечно, нет. Но я хочу этому учиться, только жалко, что в Хогвартсе нет таких предметов. Мне придется брать уроки у своего деда-шамана, если я собираюсь стать таким, как он. И если ты захочешь, то я могу попросить его и за тебя... А вот мы и на месте".
Луна увидела величественный фасад и главный вход древней школы. Здесь было так тихо и красиво...
"Все наши уже улеглись спать, и я спокойно покажу тебе замок. Только постарайся не отставать, меня предупреждали, что в Хогвартсе много сложных ловушек. Некоторые из них могут увести в другие измерения. Дед будет очень недоволен, если в первый же день учебы ему придется всё бросать и бежать к нам на выручку".
Так Луна сообразила, что Шаман — совсем не призрак. Гарри однажды сравнил призраки и живые портреты с какой-то магловской штукой — кажется, голого... голорагм... Мудреное словечко. Но он объяснил тогда, что так называются в его мире изобретения будущего из сказок для взрослых — создания, способные, как попугаи, произносить слова, которым их научили, и не больше. Только делают это они не через волшбу, а с помощью магловской механики. А мальчик, Шаман, говорит сам от себя и столько, сколько считает нужным. Нет, он не призрак и не эта... как ее... гог-рло-ра-ма...
В ту ночь он показал ей часть замка, которую уже успел освоить за несколько часов после приезда в Хогвартс. Показал гостиную Когтеврана, где висел портрет Хелены Когтевран, привел даже в спальню первокурсников, чтобы она увидела, как он, Шаман, выглядит на самом деле. Они подобрались поближе к его кровати, и Луна в тусклом свете ночника разглядела спящего черноволосого мальчишку, смуглого и крепко сложенного, не чета посапывавшему на соседней постели Гарри Поттеру. Тот из-за бледности и худобы, даже пребывая в собственном теле, изрядно смахивал на привидение. Луна попробовала погладить его по голове, но рука ее прошла насквозь. Да вдобавок ко всему у окна, за пологом балдахина, неожиданно что-то зашуршало. Она вскинула глаза и увидела такое, что от испуга метнулась за спину своему проводнику.
Так бывает, если заглянуть в бездонный черный провал, по неведомой причине возникший на фоне безмятежной глади моря, и ты не знаешь, какой глубины эта подводная пропасть. Так бывает, когда среди солнечного дня на тебя падает тень, и ты, подняв голову, видишь уходящую в небеса воронку смерча, который неотвратимо приближается к тебе. И, наконец, так бывает, когда тебе снится кошмар, от которого ты с воплем подскакиваешь с подушки и еще несколько дней не можешь забыть свой ужас, хотя толком ничего не видел и не помнишь.
Над кроватью Гарри на шесте сидело нечто, чему не было описания и объяснения. Оно поглощало свет. Весь, который его достигал. Оно, как и замок Хогвартс, пребывало сразу в нескольких измерениях. Его извивающиеся черные перья медленно двигались на сквозняке, словно обещая схватить неосторожную жертву за горло, как глубоководный спрут щупальцами.
"Я тоже чуть не обделался, когда увидел это в первый раз, — признался Шаман. — Но он вроде мирный. Только спать в его присутствии я что-то пока боюсь".
"Кто это?"
"Это его ворон".
С тех пор и на протяжении четырех месяцев Шаман, он же Акэ-Атль, учил Луну тому, что узнавал от собственного деда, живущего сейчас в Латинской Америке, но способного преодолевать огромные расстояния ради встреч с внуком. Ребята уже немного умели влиять на предметы — дотрагиваться до них, постукивать, извлекая пусть и слабый, но реальный звук, заставлять слегка колыхаться самые легкие перышки, будто от еле заметного дуновения ветра. Здесь им для этого не нужна была ни волшебная палочка, ни магия. Акэ-Атль объяснил однажды, что шаманизм — это переходная ступенька между маглами с сильным жизненным полем и магами со слабым уровнем волшебства, и что пользоваться этой формой сможет даже номэджи, если хорошенько подготовится и предварительно примет специальные зелья. Мама иногда появлялась в комнате Луны или провожала их с Шаманом в Хогвартс, но вступать с ними в длинные беседы не могла, как не могла и ответить на мучающий девочку вопрос. Однокурсник Гарри пообещал, что если у них все получится, то со временем они и сами смогут разгадать тайну ее гибели, погрузившись в пучины иного мира.
В рождественскую ночь, отправив сову к одному другу, Луна позвала другого, самостоятельно добравшись до ворот школы. Шаман пришел не сразу. Он услышал ее во время праздничного пира и решил, что с нею что-то случилось. Пришлось выдумывать предлог, чтобы подняться в спальню и перейти в "третье" состояние — и на всё это требовалось время. Луне показалось, что Акэ-Атль недоволен, но он старался не показывать ей этого. Она все равно поняла, спросила. Тогда мальчишка не стал кривить душой и признался:
"Если бы ты только видела этот шикарный пудинг! Мои домашние в жизни такого не сделают!"
"Я не знала, прости!" — протянула расстроенная Луна, хотя ей было невдомек, как можно переживать из-за какой-то глупой еды.
"Да не беда. Может, останется что-то на утро. Попробую раздобыть немного перед отъездом".
"Ты тоже уедешь на каникулы?"
"Да, у нас уезжают почти все. Из наших останутся только Гарри и еще, кажется, кто-то из девчонок".
Луне стало жалко Гарри: ему коротать целую неделю в полупустой школе среди всей этой пыльной древности со странным вороном под боком...
"Я хотела бы его проведать. Можно?"
Отказывать Полумне Акэ-Атль не умел никогда. Вот и теперь они отправились на поиски Поттера, но нашли, как всегда, одного Мертвяка, дрыхнущего на своей жердочке возле пустой кровати хозяина.
"Значит, пошел искать приключений. Идем, спросим принца Гэбриела, давно ли он ушел".
Надо сказать, портреты и привидения Хогвартса видели их так же отчетливо, как если бы те оставались в своем обычном виде, но в разговор желали вступать далеко не все. Серая Дама при входе даже не интересовалась паролем, и они спокойно проплывали сквозь запертую дверь гостиной. Кровавый Барон недовольно хмурился, но тоже позволял им шастать по слизеринским казематам. При этом он строго следил, чтобы они ничего не трогали и ни перед кем, кто не спит, не появлялись. Толстая Леди Гриффиндора начинала петь и требовала, чтобы они выслушали ее арии, чем повергала обоих в спешное бегство, потому что на вопли тут же сбегались старосты факультета — те еще паникеры. А самыми радушными были картины и привидения Пуффендуя.
Портрет мрачного принца в когтевранской гостиной выслушал мысленный вопрос Шамана и так же, не растворяя губ, ответил, что студент Поттер ушел меньше часа назад и отследить его путь можно по едва заметному серебристому шлейфу магии, оставляемому палочкой. У каждого этот след был особым, и при желании узнать тот, что принадлежал Гарри, не составляло труда, особенно для анимага.
Светящаяся, видимая только в "третьем" состоянии ниточка привела их к библиотеке, однако, чуть не достигнув ее, свернула и ушла прямо в стену. Не собираясь тратить время на поиски официального входа, Луна и Шаман проникли прямо сквозь каменную кладку и очутились в заброшенном классе. Центр комнаты был расчищен, парты громоздились друг на друга у стен, а вдали, под бахромой паутины, высилось гигантское, от пола до потолка, старинное зеркало в золоченой раме. И напротив него, тускло отражаясь в искривленной поверхности, стоял Гарри, держа в руке сорванные с носа очки. Он что-то видел там помимо собственного двойника, потому что дыхание его было встревоженным и частым, а зеленые глаза горели.
Луна попыталась прочитать то, что было выгравировано на завитушках золотого обрамления, однако это были не слова, а какая-то абракадабра. Или это происходило потому, что читать и понимать человеческую речь в бестелесном состоянии иногда оказывалось ужасно трудно.
"Что он там такое увидел?" — замечая, что Гарри не собирается отходить от своего отражения, спросила Луна.
"Я не знаю. Может, ему во время пира близнецы Уизли подлили нарциссическую настойку? — предположил Шаман и вдруг насторожился. — По-моему, сюда идут!"
Они высунулись по пояс в коридор и обнаружили, что с той стороны находятся разговаривающие Филч и профессор Снейп. Взрослые как раз прощались, завхоз отправился дальше, а вот алхимик...
"Вот черт! Сейчас эта ядовитая анаконда вломится к Гарри!"
Не теряя ни секунды, Шаман втянулся обратно в класс, подлетел к зеркалу и встряхнул раму, а Луна помахала у Поттера за спиной в надежде, что если он ее и не увидит, то хотя бы почувствует. Неизвестно, что именно помогло, но Гарри встрепенулся и, опуская, дернул пыльный шелковый занавес, который явно скрывал зеркало до его появления здесь.
Дверь резко раскрылась, но Луну в тот же момент как будто прошило молнией. Она подумала, что умирает — это было больно, страшно, тем более — отовсюду нахлынула темнота. Шаман как в воду канул, а ее призывов о помощи не слышал никто. Луна металась в поисках обратной дороги. Ей почему-то казалось, что где-то вдалеке кто-то трясет ее, но это было такое непонятное ощущение, что она не могла оценить, правда это или только фантазия. Целую вечность спустя она услышала мамин голос, потом кто-то взял ее за руку и повлек за собой. Когда впереди показалась Подлунная башня, девочка различила их эльфа-домовика. А потом он просто перенес ее в спальню — так же, как обычно это делала она сама, когда возвращалась из "третьего" состояния...
* * *
— Поэтому, папочка, меня вообще нельзя тормошить, когда я вот так лежу. Со мной всё в порядке, и если что-то нужно, ты всегда можешь отправить за мной Воби или Юму, — завершила Луна свою историю, медленно и сонно взмахивая длинными ресницами.
Лавгуд перецеловал потеплевшие пальчики дочери — все по очереди.
— Как же ты напугала меня, малышка!..
Он и сам не знал, как относиться к этому новому веянию — злиться ли на призрак супруги или же принять всё как должное и хорошо обдумать меры безопасности. Может быть, со временем дочка и вовсе перестанет ходить во сне, научившись во сне летать?
А сама Луна уже безмятежно уснула и не могла ему ответить.
15. Всё волшебство ее ушло, разбилось зеркала стекло
До Хогвартса Гарри определял наступление рождественско-новогодних праздников исключительно по завалам подарков кузену под домашней елочкой. Дурсли выбирали ее всегда одинакового размера, пышности и формы веток. Тетка подходила к покупке елки с той же, вероятно, тщательностью, с которой древнеегипетские жрецы подыскивали нового быка для жертвенного ритуала.
Это двадцать четвертое декабря тоже началось для Гарри с запаха хвои, но с самого утра всё пошло наперекосяк. Гигантскую лесную ель в главный зал школы приволок Хагрид, однако похвастать своей гигантоманией толком не успел. Паскудник Пивз, прорвавшись через все ловушки Кровавого Барона, пальнул в дерево содержимым нескольких сероводородных хлопушек. Теперь в замке пахло так, словно кто-то додумался инсценировать магловский детский анекдотец. И Мертвяк, разумеется, не преминул озвучить эту чудесную идею перед как можно большим количеством слушателей:
— Ну йопта! Ты глянь, прям как будто под елочкой насрали! Мерри Кристмас, детишки! И вам не сдохнуть, профессор Трелони... Что там, жрать еще не подавали?
Все зажимали носы и пятились на лестницы подальше от зловонного облака, что медленно расползалось из центра помещения.
— Как только в такой вони у него могли возникнуть мысли о еде?! — недоуменно спросил Драко Малфой у Поттера, который отступал в коридор вместе со всеми, и прикрыл нижнюю часть лица надушенным кружевным платочком с вышитым вензелем "М".
— Ему-то что, он же ворона. В природе они вообще падалью питаются, — ответил Гарри и сделал вид, что не заметил скривившейся от омерзения физиономии слизеринского сокурсника.
— Ворона в твою мантию одета! — Мертвяк, если хотел, мог услышать что угодно, откуда угодно и в какой угодно суматохе. — Я ворон, босс! И попр-р-рошу!
Ликвидировать последствия чрезвычайного происшествия быстро не удалось. Тогда директор велел подать завтрак каждому факультету в соответствующие башни. Пивз упивался триумфом и стыренным где-то огневиски, оглашая победными воплями коридоры школы, так что можно было подумать, что он, по меньшей мере, выиграл кубок на мировом чемпионате по квиддичу.
Совы с подарками и поздравлениями ученикам от их семей стали прилетать в гостиные ближе к концу трапезы. Сверток от лесника материализовался возле локтя Гарри сам по себе. В нем мальчик обнаружил самодельную дудку, и Тони Голдстейн сказал, что это настоящий ирландский вистл. Инструмент издавал какой-то странный, немного дикий, немного волшебный звук — так, словно доносился издалека, из глубин космоса или иного мира.
— Это очень прикольно! — оценили мальчишки — и, конечно, все по очереди подудели в него, пока Поттер распаковывал аккуратную коробку от Лавгудов. Те прислали ему сладостей, созданных Луной собственноручно, новенький телескоп — в него "в определенные дни месяца при ясной погоде можно увидеть летательные корабли пришельцев" — и письмо, написанное Ксенофилиусом, где тот в своей высокопарной манере просил прощения за необходимость их с дочерью скорого отъезда из Подлунной башни: "Мы с Луной очень ждали этой встречи с тобой, но обстоятельства складываются так, что с 25 декабря мы должны будем отлучиться на пару недель в Уэльс"...
Если Гарри и расстроился, то не слишком сильно: даже перспектива остаться в полном одиночестве в Хогвартсе была бы лучше визита в дом родственничков на Тисовой. Но на самом деле провести каникулы в интернате собирались и другие студенты — как его одногодки, так и постарше. Так что без компании он точно не останется. Рональд, во всяком случае, уже сообщил, что никуда не уезжает. И сладкие пилюли Полумны оказались чудо какими вкусными! Гарри даже пожадничал с кем-нибудь ими делиться и решил растянуть себе удовольствие на много-много дней.
