Под воздействием зелья "Вижу невидимое" Локхарт разглядел Поттера, бесшумно проскользнувшего в комнату вслед за Септимой. Гарри считал, что его никто не заметил. В лице мальчишки не было ни кровинки. Хотя он всегда отличался от сверстников особенной, фарфоровой бледностью, сейчас она казалась болезненной, потому что кровь отлила даже от губ. Профессор непритворно вздохнул и убедил себя, что в качестве компенсации "за моральный ущерб" поможет парню обрести по крайней мере одного из двух родителей, так что надо сосредоточиться на задаче вместо того, чтобы укорять себя за жестокий план. Поворачивать теперь некуда, Рубикон перейден, жребий брошен.
— Я уже думал, что ты не придешь... — сказал он, и Поттер, сбросив эффект заклятья, шагнул к нему.
А потом они, петляя по коридорам, добирались к закрытому туалету на втором этаже, и если бы не трофейная карта, отмечающая на плане замка всех его обитателей поименно, их не один раз могли задержать рейдящие тут и там — тоже под дезиллюминационными чарами — мракоборцы. Также высока была вероятность столкнуться с преподавателями и ассистентами, и то, что самый опасный из них осматривал подземелья, задачу упрощало не слишком.
* * *
Они подошли к раковине со змейкой. Гарри посмотрел в ощерившуюся медную морду рептилии и холодно прошипел что-то, что не имело ничего общего с бесплодными потугами Гилдероя "обучить" свистульку. Умывальник начал трансформироваться, как тогда — перед появлениями василиска. Локхарт на всякий случай изготовился при первом же признаке угрозы опустить повязку для сна на глаза студента, но ничего не случилось, а Поттер с некоторой опаской отступил от него на шаг:
— Да, и на всякий случай, профессор... Обливиэйт на меня не действует.
Гилдерой взглянул на мальчишку и рассмеялся. Решил, значит, договориться на берегу. В предусмотрительности ему не откажешь, особенно если учитывать возраст.
— Вот злодей! — сказал он, а затем, похлопав Гарри по плечу, всё-таки признался: — Представь себе, я в курсе.
— Просто... я не хочу, чтобы в вас срикошетило... Мало ли что. Сэр... а не лучше ли мне снова заменить палочку? — усомнился Поттер, всё еще медля перешагивать через бортик в темный лаз, который вел в неизвестность. — Как вы считаете?
Пришлось напускать на себя серьезность и даже строгость. Хотя драматический тон подростка веселил неимоверно.
— И думать забудь. Ты будешь сидеть в безопасном углу и вмешаешься только тогда, когда понадобится отпугнуть василиска. Если понадобится, если!
— Как это — отпугнуть?!
— Так. Наколдуешь приток воздуха в свистульку, поскольку дунуть через маску ты не сможешь. Либо зашипишь на него на вашем замечательном наречии и расскажешь пару анекдотов. Но никаких палочек, запомнил? Ни во что не ввязывайся.
— Да, сэр. А вдруг...
— Никаких "вдруг", милейший! Девочку ищу я, и когда прикажу возвращаться, мы возвращаемся. С нею или без нее. Хорошо?
— Хорошо, сэр, — поник юный герой, а про себя громко и отчетливо подумал: "Раскомандовался, пижон!". Значило ли это, что по факту он мог устроить непредусмотренный сюрприз, выкинув какой-нибудь фортель, Гилдерой уточнять не стал.
Они ступили в коридор, последний раз видевший живого человека больше сорока лет назад. Гулкое эхо их шагов, остро впечатываясь в каменные стены узкого тоннеля, отлетало куда-то под уклон, в черную глубину. Спуск был почти незаметен. Подсвечивая дорогу Люмосом, молодой профессор чутко прислушался, не доносится ли откуда-нибудь характерного шелеста тысячелетней чешуи. Карта не показывала уже ничего, как будто ее составители и не догадывались о существовании подземной комнаты. Видимо, так оно и было: не догадывались. Пришлось сложить и убрать ее во внутренний карман камзола. Внезапный ток леденящего воздуха был дурным предзнаменованием. Гилдерой молча остановил мальчика, не оборачиваясь и просто удержав его упершейся в грудь ладонью. Гарри замер на полушаге.
Локхарт сделал свет поярче и вытянул руку с палочкой как можно дальше. Впереди проявился спуск. Он напомнил путешественнику лестницы в переходах между шахтами в египетских пирамидах: здесь они тоже не предназначались для прогулок. Сквозняк доносился оттуда — следовательно, спуск вел к какому-то выходу из коридора или вентиляционной турбине.
— Пойдем, — еле слышно шепнул он Поттеру.
Лестница оказалась круче, чем они думали вначале, она почти вертикально уходила куда-то вниз. После того как спутники сделали по ней три-четыре шага, послышался лязг. Словно под заклинанием Глиссео, ступеньки исчезли, а горка смерти, в которую при этом обратился спуск, дрогнула под ногами. Издав короткий вопль, профессор и студент кубарем покатились в неизвестность. Пол, потолок, пол, потолок. Грохот... Откуда он?!
В очередном кувырке Гилдерой ухватил взглядом вываливающийся из кладки громадный камень, который неминуемо, по всем законам гравитации, должен был размозжить голову мальчишки. Исхитрившись бросить заклинание во время полета, Локхарт отбил валун, но, увы, это был лишь первый из начавшегося камнепада. Огромные глыбы покидали свои места в стене и катились вниз вместе с людьми. Казалось, всё тело Гилдероя превратилось в единый ушиб, а Поттеру в конце концов всё-таки прилетело по макушке, но, к счастью, камнем помельче первого и вскользь. Неожиданно стало почти светло. В последний миг перед падением мужчина успел погасить скорость, приземлиться на кучу щебня, схватить в охапку бездыханного ученика и откатиться вместе с ним в сторону от эпицентра метеоритной бомбежки. Гарри не шевелился, из носа и ушей его текла кровь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Экспеллиармус! — вслух бросает он в седую бороду.
Так просто. И — конец затяжного противостояния с этой группировкой?.. Похожая на причудливую ветку, длинная суставчатая палочка, вырвавшись из руки бывшего хозяина, прилетает ему в ладонь. Темные глаза Тома смотрят удивленно: "Старик?! Я проиграл Старику?! Что за..."
И тут — зеленая вспышка из укромного уголка за спиной Реддла.
Он не слышит непростительное словосочетание, только видит, как, подломившись, падает на землю убитый подлым проклятием в спину Том, как красивое лицо его искажается гримасой ужаса, хотя сам он испытать предсмертной муки — и вообще каких-нибудь эмоций — не успел. Это страшная печать. Это угроза в назидание другим. Тем, кто увидит убитого Авадой. Даже при одном взгляде на лицо такого покойника ты можешь сойти с ума или умереть от остановки сердца, будь ты маглом, сквибом или слабым волшебником...
Только тень метнулась в развалины древнего каменного забора, махнув напоследок тонким голым хвостом-хлыстом. Как часто, Том, в этой жизни к нам возвращается содеянное нами в позабытом прошлом, словно отразившись от поверхности Запретного зеркала...
Он присаживается возле еще теплого трупа врага, всматривается в меркнущие, почти совсем черные в сумерках глаза, протягивает руку и, отбросив контрзаклинанием взвесь остатков проклятья, проводит ладонью по лицу мертвого мужчины — от гордо раскинутых бровей вниз, к щекам. Веки смежаются, лицо обретает выражение покоя, как глина под пальцами ваятеля.
— Всё возвращается обратно, Том! — не получается удержать пафосную речь; в противном случае будет стыдно признаться самому себе, что в глубине души он сейчас ликует от злорадства: его предсказания сбылись, а зло, как всегда, само пожрало другое зло.
Бывший ученик. Лучший ученик. Светлая голова, шелковый характер, превосходное воспитание: никто никогда не слышал от него неприличного слова. Услужлив, улыбчив и беспроблемен — надежда всего педсостава. И такая страшная, неразгаданно-черная душа на поверку...
Он долго разглядывает отнятую палочку. Очень знакомая, запоминающаяся форма... Та была... да, да, тоже, как и эта, пятнадцать дюймов — слишком длинная, слишком брутальная для женщины. С пером феникса внутри, сама из древесины черного эльдера, причудливая, под стать хозяйке. Только обломки той палочки сейчас покоятся где-то в хранилище невыразимцев. Реддл всегда любил эпатировать окружающих любыми доступными ему средствами, вот и не устоял перед экзотикой, скопировал форму...
Со вздохом поднимается он на ноги, прячет чужую палочку под мантию, заткнув за кушак, и идет к дому...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Темнота. Свет. Темнота. Вращение мира — а он его ось. Щелчок в руке, хруст: не выдержав гибельной концентрации магии, его собственное оружие раскололось. К счастью, только тогда, когда уже всё закончилось.
Хнычет ребенок. Кто? Где?
Стоит, таращится по сторонам широко распахнутыми глазами-виноградинами. И подхныкивает от испуга. Откуда испуг? И почему он... почему один он бодрствует?! Что там у него с памятью? Проверить сейчас же... Ах да, палочка пришла в негодность... Но есть трофейная...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Темнота.
..."Энервейт!"
О господи, ну почему так болит голова?!
31. Коль мир земной пред нашими глазами, мы зрители и лицедеи сами
Сначала Гарри услышал звуки. Видеть он стал потом, хотя глаза его были открыты. Даже настежь распахнуты. Слепота отступала, болела и кружилась голова изнутри, дергало шрам снаружи, ныло всё тело, а еще его мутило и трясло. Трясло от ужаса: ему почудилось, что не было прошедшего года, что весь второй курс был только наваждением, а на самом деле он сейчас просыпается в той комнате с зеркалом еиналеЖ, окруженный Квирреллом, Паршивцем и египетской змееподобной гадиной. Шепелявый голос Паршивца, который, видимо, теперь ему не суждено забыть вовеки, слышался и сейчас.
Опять дежа-вю, черт возьми...
— ...лько прыток, — наконец-то донесся до его сознания насмешливый голос профессора Защиты; но не того, о котором мальчик подумал в первый момент, когда очнулся. — Дежурили тут по очереди, что ли?
— Хм... Ожидал увидеть тут кого угодно, только не тебя, придурок, — ответил Паршивец. — Как вообще ты фюда попал?
— Ну не злись, Петтигрю, не злись, что твои охранные чары не сработали. Они сработали. Но всякий, кто бывал в Вирабхадре [1], посмеялся бы над твоими жалкими попытками состязаться во внезапности с самим Шивой. Что ты знаешь о настоящих проклятьях, любитель подворотен и ударов в спину?
___________________________________
[1] Вирабхадра (он же храм Лепакшми) в Индии — самое загадочное сооружение в мире: одна из 70 колонн комплекса висит в воздухе, и под ней можно протолкнуть лист бумаги или лоскут ткани.
Оказывается, добрячок-Локхарт умел измываться над противником покруче любого слизеринца!
Туман перед глазами расступился, и первым, что увидел Гарри, была широкая, но не радостная, как обычно, а злобная улыбка профессора, адресованная нависшему над ним человечишке. Улыбка шута. Джокера.
Паршивец между тем вкручивал кончик своей палочки ему под челюсть, не давая и двинуться на обрушенном камне, к которому придавил собой Локхарта. Молнией мелькнула мысль: Луна! Они с профессором не успели спасти Луну Лавгуд, и она в руках у этих подонков!
Палочка скользнула в ладонь Гарри из рукава. Вскочить, резко выкинуть парализующее проклятье в затылок крысе-предателю. "Не с-с-с-смей! — оглушительно засвистело в ушах, да так, что из ушных отверстий сразу полилось кто-то горячее, а голова затрещала от боли. — Не ш-ш-шевелись. Переведи взгляд правее. Вон туда, еще правее! Увидел?"
Да, Гарри увидел. В стороне, на фоне гигантского каменного лика, стоял змееподобный Кематеф в египетском одеянии, и взорами двух пар глаз блуждал по внутренности помещения, будто в поисках чего-то или кого-то. И, увидев потустороннюю гадину, мальчик понял, что после приземления Локхарт успел припрятать союзника под чары невидимости своего изобретения, которые теперь скрывали его даже от всевидящего ока змея, не говоря уж про Петтигрю. Но было заметно, что умертвие нисколько не сомневается в присутствии Поттера, только пока не определилось, где он может быть.
— А ты, фмельчак, фбежать хотел, как только наф увидел? — крысюк и ухом не повел в ответ на оскорбление. Вернее — в ответ на констатацию очевидного факта. Он тоже потешался над Локхартом. — Без побрякуфки, которую ифкал напрафно? Еще и фтудента втравил в фвою авантюрку...
"Ты вмешаеш-ш-шьс-с-ся только в с-с-самом крайнем с-с-случае! Как велел тебе твой учитель! Что бы ни говорил и ни делал этот урод. Уяс-с-снил?" — "Да", — "Тогда жди знака от профес-с-сора".
— Когда я понял, ради чего ты тут кружишь, вфё вфтало на фвои мефта. Надо было только вынудить тебя притащить фюда фопляка. Два раза — флышишь? — два раза Кематеф направлял к тебе афпида, чтобы до тебя дошло, как это фделать. Так где же мальчишка?
— Ты кого больше боишься — мальчишки или его отца?
Крысюк рассмеялся сухим, как бы задыхающимся смешком:
— А кого больше боишьфя ты — директора или его Тени? — он снова надавил на свою палочку, определенно задавшись целью прокрутить дыру в холеной шее Локхарта.
— Да уж, директор ваш — тот еще жулик, — игнорируя боль, ответил профессор, а Гарри трепетал в ожидании сигнала и гадал, что понадобится раньше: свистулька или палочка. Про директора и своего отца он не понял ни единого слова, но похоже на то, что Питер Петтигрю имел неслабый зуб на своего школьного друга, которого затем предал, а нынче докатился до того, что преследует его сына-подростка. Однако всё это ерунда. Сейчас важнее, где Луна и что с нею. Остается надеяться на резервный план Локхарта или шулерские козыри, которыми пижон наверняка забил оба своих рукава. А если нет? Вдруг не предусмотрел?
За спиной крысюка послышался шум, и из ниоткуда на сырые плиты выступило два замаскированных неизвестных с палочками наизготовку, и обе были нацелены на профессора ЗОТИ. К удовольствию Петтигрю улыбка сошла с вечно всем довольного лица Локхарта. Сдаваясь, тот поднял обе руки, между ладонью и большим пальцем правой была зажата его идиотская палочка с голубеньким бантиком. Крысюк ругнулся и дернул было ее к себе, но, заклятая, она отоварила его чем-то вроде хорошего электрического разряда, из-за чего жидкие и клочковатые, как слежавшаяся шерсть грызуна, волосенки вскинулись дыбом на голове. Похожий на ходячую дугу Теслы, Петтигрю в ярости отсушил руку профессора каким-то невербальным (тот закусил нижнюю губу до крови). Палочка отлетела далеко в сторону, и ее подобрал мгновенно переместившийся туда Кематеф. Его, к сожалению, током не ударило.
— Убей его, — велел змею крысюк, но тут Локхарт отчаянно завопил, ткнув пальцем левой руки в сторону каменного лика Салазара:
— Стойте! Вон мальчишка! Гарри, беги!
Все, даже египетская нежить, повернулись и дернулись в указанном направлении. В ладонь профессора скользнула запасная палочка, он мельком взглянул в сторону настоящего укрытия Гарри, и в голове того соткался символ "бежать", а потом — смутный план лабиринта катакомб, заполненных водой. Луна там?
