— Что у вас болит? Почему вы так кричали? — накинулась на мальчика колдоведьма.
— Всё, — прошептал Гарри, часто моргая и наслаждаясь избавлением от боли, которая быстро ослабила тиски и вскоре совсем отпустила. — Но уже прошло...
— Вам что-то приснилось? — строго спросила Помфри, вливая в него успокоительную настойку. — Очень странно, я ведь давала вам слабый раствор Сна-без-сновидений... Возможно, надо было послушать профессора и увеличить дозировку...
Потом опять была череда снов и пробуждений из-за Акэ-Атля. На рассвете Шаману стало лучше, и все наконец получили возможность поспать. Позже приятель рассказал Гарри, как Кематеф едва не отобрал его душу во время схватки и как трое магов, призвав на помощь деда-шамана, целую вечность отбивали мальчишку у твари: дед — в тонком мире, Макмиллан, Снейп и Малфой — в материальном.
— Прикинь, меня спасал отец Драко! — всё никак не мог свыкнуться с этим фактом Куатемок. — Между прочим, они выглядят очень интересно, если смотришь на них оттуда. Мистер Макмиллан вообще не человек...
— А кто? — спросил Гарри, ощутив, как вздыбились волосы на загривке и мороз пробежал по хребту.
— Он вроде тени зверя. Териантроп...
— А Снейп, поди — змей еще хуже Кематефа?
— Снейп — вообще как всегдашний Снейп: черный весь, только в капюшоне. И когда голову поднимает, оттуда, из-под капюшона, вместо лица — что-то светящееся, ослепнуть можно. Как будто нарочно, чтобы с толку сбить. А мистер Малфой как вода. То водопад, то ливень, то волна, то лед, то пар — не поймешь его. Только когда я словами сейчас это рассказываю, всё не так, как там их чувствовал. Это нельзя словами объяснить, получается неправда. Вот Луна поняла бы...
Сама же Луна, когда ей рассказали, какой переполох наделало ее исчезновение, так и не смогла вспомнить, почему осталась в сторожке. Припозднилась из-за ливня, а потом, когда дождь прошел, сама не заметила, как заснула.
Нелегко далось Гарри признание Гермиониной правоты. Но он взял себя в руки, уткнул взгляд в пол и на одном дыхании повинился перед мисс Всезнайкой, признавая свое поражение: "Извини, я протупил. Ты не зря подозревала, что Миртл меня разводит! Она сама призналась, что нарочно тогда придумала историю с этим взглядом, чтобы я стал считать себя всемогущим и полез хоть к черту в пасть". Вместо того, чтобы ликовать и злорадствовать, Ржавая Ге вдруг мягко ему улыбнулась, совсем не по-грейнджеровски обняла, чуть задержалась, когда Гарри вдруг всё понял и робко ответил на этот странный порыв, и только потом отпустила. Было в этом что-то такое взрослое, великодушное и дружеское, что им не понадобилось никаких слов. Зато потом она со смехом рассказывала, как пыталась удержать от подвигов Рона, свихнувшегося от тревоги за братьев, как до посинения спорила с ним под портретом зевавшей Полной Дамы и смирилась с мыслью, что придется ей всё-таки сопровождать упрямого товарища, чтобы не наломал дров. Наблюдая ее смятение и жеманно прикрывая губы громадным веером, портрет утешил: "Привыкай, деточка! Мужчины в любом возрасте — уж такие дураки!" И Дама открыла им дверь. И они выдохнули и пошли. И стоило рыжим высунуться в коридор, их тут же перехватили Тонкс и Филч, так что в результате оба гриффиндорца заработали под конец года серию отработок у завхоза.
В свою очередь Поттер рассказал ей о том, как его спас от Авады Добби, и девчонка на радостях предложила начать кампанию по избранию крутого эльфа президентом домовиков Хогвартса.
— Да ладно, ну какой из Добби президент! — засмеялся Гарри. — Ты его видела?
— Если так рассуждать и разглядывать, то какой президент из любого президента?! И чем Добби хуже? Сначала ты в наволочке, а завтра глядишь — и в политике! Добби заслужил свою свободу и мировое признание! — возразила она, но Поттер поспешил скорее замять тему, пока эта идея не укоренилась в изобретательной голове гриффиндорской отличницы. — Кстати, а чей он домовик? Школьный?
Гарри пожал плечами. А ведь и правда, Добби так и не признался ему, где служит. Значит, хогвартский. Скорее всего.
Потом они услыхали об отставке профессора Локхарта. Гарри бросился к нему в кабинет, однако бывший профессор ЗОТИ повел себя странно, прикинувшись, будто едва его узнает. И то ли притворялся он, как всегда, в высшей степени искусно, то ли в самом деле что-то с ним было не так, но разговора не получилось. Взгрустнула и Гермиона. Оказывается, у них со златовласым притворой был общий проект, на который оба возлагали большие надежды.
— Помнишь, я всё время жаловалась, что искать нужные сведения в нашей библиотеке — гиблое дело? Акцио таким образом не работает, а мадам Пинс столько не живет, чтобы знать каждую книгу по содержанию. И даже у колдуний память не резиновая. Однажды я несколько часов кряду промучилась с поиском вспомогательной литературы в зале маганализа, пока туда не заглянул профессор Локхарт. Вдвоем мы всё же нашли то, что мне было нужно по заданию Вектор, и в конце концов профессор предложил мне разработать систему чар, чтобы совершать поиск по маске...
Сев на любимого конька, Грейнджер завалила Гарри подробностями, из которых он понял только суть: они с учителем почти создали сеть заклинаний, которую хотели назвать "Факториалом 70" (ну конечно же, идея с названием принадлежала ей — кто бы еще, кроме Гермионы, так отважно полез в математические дебри?). Правда, пока "Факториал" работал некорректно: запросив информацию, ты рисковал оказаться похороненным под кучей фолиантов, в которых просто присутствовало искомое слово или словосочетание, а насколько оно отвечает условиям твоей заявки — неважно. И это никуда не годилось. Выкапывая друг друга из книжных сугробов и залечивая ссадины и ушибы после каждого неудачного эксперимента, преподаватель и студентка всё же не теряли запала найти решение — и вот тебе на! Как только всё стало получаться, он решил уйти с должности и даже не оставил ей перед отъездом слов напутствия, как будто совершенно забыл о проделанной работе! Сказать, что Гермиона обиделась, — это не сказать ничего. Джинни по секрету призналась брату, а тот уже — другим в их компании, что гордость факультета даже разревелась со злости в девичьей спальне и чуть было не сожгла все записи и расчеты, которые они делали с профессором в течение многих месяцев. Правда, потом одумалась, буркнула "Ну и пусть, я и без него всё сделаю!" и аккуратно сложила пергаменты обратно в тубус.
— Уж лучше бы она провела кампанию для Добби... — вздохнул Гарри.
Корнер и Голдстейн назвали ее психанутой, а Луна вообще не стала тратить времени на чепуху, сразу пошла, отыскала подругу, заболтала и увела погулять у озера. И, что самое невероятное, не просто увела — они улетели на метлах; проще было встретить на Трафальгарской площади инопланетный корабль, чем по собственной воле севшую на метлу Гермиону. Только Куатемок выглядел каким-то мрачным, но уж точно не из-за увольнения Локхарта.
Потом они той же компанией, что навещали туалет Миртл в тот памятный февральский вечер, пытались разгадать секрет записной книжки, найденной Гарри в останках Миртл.
— Может, там отродясь ничего и не было? — сдался Куатемок, зевая и таращась на пустые желтоватые страницы. — Если на нем даже Апарекиум не срабатывает!
— Апарекиум — стандартное заклинание, — возразила Гермиона, — а здесь явно какой-то хитрый подвох. Я не верю, что в руки трупа засунули бы пустую тетрадку.
Мертвяк удовлетворенно каркнул на плече у Гарри и взъерошил перья. Шаман покосился на него, как будто ворон мог дать более удачную подсказку, чем Грейнджер.
— А кто засунул? — спросил Акэ-Атль.
Гарри и Луна слушали их пикировку молча, не вмешиваясь, а Уизли в конце концов не утерпел:
— Наверное, кто убил, тот и засунул. Зачем-то. А убил какой-то Том, и все это было сто лет назад.
— Не сто, а только сорок шесть, — Грейнджер всегда отличалась точностью, но мальчишки, не исключая Поттера, ее не поддержали и возмущенно отмахнулись:
— Какая разница! Так и так его уже не найти. Может, он давно умер или сидит в тюрьме?
— А почему же ты не рассказал об этом министерским? — спросила она Гарри. — Пусть бы они искали этого Тома и расследовали убийство. Там бы уж точно смогли проявить записи!
Поттер смутился. Он сам с трудом мог бы объяснить, что удержало его язык от малейших упоминаний о дневнике. В то, что это был дневник того самого парня, как предположил Рон, Гарри не верилось: с какой стати убийце оставлять такую улику на теле жертвы? Но он точно помнил этот шипящий голос, который настоятельно попросил его заткнуться, стоило их разговору с чиновниками подойти к опасной черте. Этому голосу вторила и фраза Снейпа: "Будьте добры в разговоре с ними сначала думать, а потом отвечать". И юный, но скрытный когтевранец ограничился рассказом о василиске и о мумии Миртл, а также о героическом противостоянии раненого профессора Локхарта бандитам, которые выпустили змею-убийцу из Тайной комнаты.
А потом все разъехались на каникулы. Гарри с Луной добирались до Оттери-Сент-Кэчпоул в компании с шумными Уизли, а на развилке деревенской дороги пообещали Рону проведать Нору в ближайшие пару недель.
Мистер Лавгуд выглядел нездоровым. Его глаза сильно ввалились в глазницы и тускло блестели угасающим светом. Он обрадовался приезду ребят и немного оживился, но как же часто мальчик ловил на себе и на Луне его осторожные, полные тревоги взгляды! Иногда это было даже страшно. Отец подруги знал что-то, чего не знали они, но берег их от этих известий. Потом он попросил помощи дочери, и они куда-то уехали — Ксенофилиус туманно пояснил, будто хочет показать Полумну какому-то хорошему целителю.
Предоставленный себе, Гарри перечитал всё, что смог раздобыть в незапертых шкафах библиотеки Подлунной башни. Затем — разобрался наконец-то с репеллером для садовых гномов, заменив гудящую пластинку, которая вышла из строя еще прошлым летом, на новую, и теперь она завывала, имитируя вздохи и стенания альраунов. Так сама собой и подошла очередь Норы Уизли.
Джинни всё еще дулась на него за школьные проступки, а вот Рон обрадовался, что теперь есть с кем размять мышцы. Он совместил правила магловского футбола и магического квиддича, поэтому теперь обычный резиновый мяч летал по воздуху, а мальчишки, сидя на метлах, пинками загоняли его в воздушные кольца вместо наземных ворот.
— К тебе уже прилетала школьная сова? — поинтересовался Уизли во время передышки, подставляя раскрасневшееся пятнами лицо под дождевые струйки.
— Нет, а должна?
— Ну вообще к опекунам должна, но коль уж ты у Лавгуда, то, значит, сюда. Профессор Умбрасумус собирает группу в Музей Магии в августе. Пойдешь?
— Ты еще спрашиваешь! Конечно!
Рон скептически усмехнулся:
— Рано радуешься. Не знаю, как Прозерпина, но Бинс был кошмарным экскурсоводом... буэ-э-э! — он сделал вид, будто хочет засунуть два пальца себе в глотку.
— Ты что, ходил уже туда?
— А кто моим мнением интересовался? Конечно! — Уизли скривился, как от сжеванного лимона. — Правда, до сих пор удавалось куда-нибудь свинтить с Фредом или Джорджем примерно после третьего зала...
— Ну, я всё равно пойду.
Рон фыркнул:
— Да и я пойду, куда тут денешься... Это они только для вида сову присылают, ну а с моими предками от этого похода вообще никто не отвертится. Меня туда с пяти лет таскали...
Дождь перестал, и их почтила своим присутствием Джиневра, изнывавшая от безделья и только поэтому наступившая на горло собственным принципам. Но Гарри она по-прежнему отвечала с вызовом, как капризная малолетка, чем разозлила брата, но у самого Поттера вызвала только ухмылку.
— Джинни, будешь продолжать — сиди дома! — наконец рявкнул Рон. — Заколебала!
— Ладно, не буду, — подозрительно легко смирилась девчонка, тайком кидая взгляд в сторону гостя и делая круг на метле. — Ой, мама обедать зовет! — она ткнула пальцем в сторону двух прошлогодних стогов, которые мирно догнивали у диких зарослей на кромке поля.
С той стороны к ним неспешной рысью трусила коротконогая рабочая лошадка, серебристым свечением похожая на призрак. Патронусов взрослых магов Гарри уже видел, только не знал, что у миссис Уизли именно такой. Остановившись напротив ребят, кобылка голосом тети Молли официально пригласила к столу "вас обоих... и, конечно, Гарри", на последнем слове не выдержала и расплылась в широкой лошадиной улыбке. Джинни улетела вперед, а Рон слегка придержал Поттера за рукав:
— Сестрица к тебе того... немного неровно дышит. Только ты смотри не проболтайся, а то она меня убьет.
Гарри удивленно вскинул брови: даже зная девчачью непоследовательность, никогда бы ее не заподозрил. Проще поверить в нежные чувства к нему со стороны Гермионы — и многие думали именно так, поддразнивая странную парочку. Но гриффиндорец кивнул, мол, не сомневайся. Поттер всё равно не слишком-то поверил в свой успех у Джинни, но сказал, что тогда ее можно будет взять в разведку.
— Зачем? — не понял Уизли-младший.
— У маглов есть такая поговорка.
— Я бы не стал. Плохо ты ее знаешь! Вдруг мы в плен попадем, а она нам всё удовольствие от разведки и от плена испортит...
За столом уже сидела вся рыжая семейка, исключая самого старшего из братьев, а с места близнецов доносились преувеличенные ахи и охи — это Фред с Джорджем незадолго до ланча опять испытывали свое очередное изобретение, но что-то, как всегда, пошло не так. В результате их физиономии переливались всеми оттенками малахитового месторождения, а уши выросли до размеров воронки Жестяного Дровосека, причем у одного они были больше, чем у второго. Будь здесь Луна, она навсегда бы уверилась в существовании своего инопланетного Зеленового Туво и его собратьев, а Джинни дразнилась: "Два лягуши отрастили уши". Миссис Уизли, пересыпая любезности в отношении гостя окриками в адрес непутевых сыновей, рассказала поучительную историю о том, что как бы плохо тебе ни было, всегда есть кто-то, кому еще хуже.
— Когда я еще училась, — начала она издалека, делая вид, будто не замечает кислой мины Перси и Рона, слышавших эту присказку уже раз сто, и дочери, утомленно заводящей глаза к потолку, — у нас с девочками был свой тайный уголочек в факультетской гостиной — ну, под гербом, за рыцарями, вы знаете...
— Гарри еще не знает, — промычал мистер Уизли, вчитываясь в свежий номер "Придиры" и прихлебывая чай из старой кружки "Артуру от Молли", — расскажи ему.
— О, Мерлин! Папа!!! Ну ты-то хоть!.. — сквозь зубы полубеззвучно взмолились Рон и Джинни, однако миссис Уизли с концами унеслась в свою бурную юность, где они собирались с подружками в этом закутке за доспехами в гриффиндорском общем зале (Гарри примерно представлял себе, где это) и жаловались друг другу на неудачи.
— Мы называли эту комнатушку Нюнилкой. И была среди нас девочка, Абигайль, которая всегда молчала, только слушала наше нытье. Мы скулим-скулим, а она молчит и слушает. Мы ей — эй, а тебе разве нечего сказать? Давай, пожалуйся, мы же для этого здесь! Но она только улыбалась и качала головой.
