Потом Молли и ее подружки узнали, что родной брат той девочки в детстве переболел драконьей оспой, выжил, но начались осложнения на мозге, и с каждым годом ему становилось только хуже. Природа одарила беднягу несметной колдовской силищей, а научить его контролировать стихийные выбросы было невозможно. Отдавать его в Мунго родители не хотели, прятали в специальной комнате, но он всё равно пару раз в год, когда особенно был не в себе, обращал дом в руины. Когда Абигайль уезжала на каникулы, она не знала, в каком виде застанет свое жилище, и не знала, вернется ли обратно целой и невредимой.
— После этого мы перестали посещать Нюнилку, — со вздохом подытожила миссис Уизли. — Но Абигайль была уверена, что есть кто-то, кому хуже, чем даже ее семейству...
Не успел Гарри посмотреть на ее назидательно вскинутый перст и обдумать идею, по какой логике проблемы брата Абигайль или еще чьи бы то ни было нужно уважать больше собственных, как со стороны мистера Уизли послышалось невнятное восклицание, а потом — тирада:
— Вы только послушайте! "Выпустила василиска из Тайной комнаты"! — он зачитал еще несколько абзацев. — Интересно, кого же они подразумевают под этой девочкой?!
— Э-э-э... Миртл? — озадаченно спросил Фред, радуясь, что мама наконец-то закончила свою лекцию, а сестра отвлеклась от их с Джорджем ушей и окраса.
— Но речь идет о живой студентке!
Все переглянулись. В это время в двери Норы робко постучались, и с порога донесся серебристый голосок нараспев:
— Кажется, ваш упырь снова потерял в саду свою нижнюю челюсть!
В комнате возникла белокурая живая студентка с чьей-то костью в тонких пальчиках. На чердаке тем временем зашумело, по лестнице, ковыляя, спустился уизлевский домашний дохляк, отобрал у Луны деталь своего скелета и, что-то буркнув — не то в благодарность, не то "чтоб вы все сдохли", — утащился обратно наверх. Миссис Уизли хмыкнула, пожимая плечами и наполняя похлебкой еще одну миску:
— Угощайся, детка! — а потом так посмотрела на мужа, что тот сразу понял, что к чему, и опустил журнал под скатерть.
— А где Мертвяк? — спросила Лавгуд, усаживаясь на скамейку возле Гарри.
— Черт его знает, с утра не видно. Вы давно приехали?
— Нет. К папочке должны приехать гости, а я пошла гулять, — будто проснувшись, она еще раз обмерила скользящим взглядом лица обитателей Норы. — Доброго дня! Фред, Джордж, а вам идет зеленый к цвету волос. Научите меня, как вы это с собой сделали? Я тоже хочу.
— Тебе не па-а-айдё-ё-ёт, дорогая, — манерничая, заявил Джордж, а Фред сделал вид, будто укладывает локоны и поправляет ресницы перед воображаемым зеркальцем. — Ты бла-а-андинка, тебе нужно синенький...
— Ну что ты, Джорджина! — толкнул его локтем брат. — Какой же ей синенький? Только розовенький!
Перси пробормотал под нос что-то крайне неполиткорректное, сгреб в охапку свою газету, тарелку с куском пирога, блюдце с чашкой и, не спрашиваясь, ушел наверх вслед за упырем.
— Детка, а папочка твой часто видится со своими корреспондентами? — елейным голосом уточнил Артур Уизли, заталкивая "Придиру" между своей спиной и спинкой стула.
— Не очень. А что? — пропела Луна, но так и не взялась за ложку.
— Любопытные ребята пишут ему статьи, — усмехнулся отец семейства, покачивая начавшей седеть и редеть, но всё еще огненно-рыжей шевелюрой. — Не припомню я среди штатных журналистов магических изданий такого, как Отмороженный заяц...
Девочка и глазом не моргнула:
— Папа иногда получает статьи по воздушной почте. И даже из других стран. Там, в выходных данных, он всегда печатает строчку о том, что мнение редакции журнала может не совпадать с мнением авторов статей. Он говорит, что это не противоречит внутреннему законодательству, если не содержит в себе дурных призывов.
Все переглянулись, и даже Артур наморщил лоб. Позже Гарри краем уха услышал от взрослых Уизли об опознании стиля и связях какой-то Риты, но к тому времени они с Лавгуд уже собрались уходить: всё-таки не каждый день в Подлунную башню наведываются гости, а там, ко всему прочему, после ремонта гномьей отпугивалки не мешало бы прибраться в прихожей...
Однако еще на подступах к саду они заметили, как что-то закопошилось в кроне дикого клена у окна дома. Скрытая листвой и старыми гроздьями семян-"вертолетиков", по веткам неуклюже прыгала крупная птица. На поверку она оказалась Мертвяком, который поспешил навстречу хозяину:
— Вы потише, там сейчас шеф школьных авроров с рейхсфюрером слизерюгенда!
Когда-нибудь эта птица докаркается, и Крэбб (или Гойл, без разницы) опробуют на ней заклинание Бомбарды...
— А ты что делал? — Гарри кивнул на клен и приоткрытое окно.
— Само собой, подслушивал! — возмутился ворон. — Есть что пожрать? Как нет?! Я тут на него ишачу не покладая крыльев, а он не мог Мертвустику даже пару траханных рыбешек поймать?! Так, убери немедленно палочку! Тебе нельзя колдовать на гражданке, босс!
— А о чем они говорят?
Троица спряталась в летней беседке, и, глядя на ребят свысока, Мертвяк приосанился.
— Не понял я. Треплются — ни о чем и обо всём... Я задремал со скуки, чуть с дерева не упал...
— А если я туда залезу, меня увидят... — Гарри покусал нижнюю губу. — Вот блин... Ну ведь неспроста же они приехали? Там точно Снейп, тебе не показалось?
— Ты сам понял, что сказал? Да если снейпы начинают мерещиться, это ж-ж-ж... диагноз уже... почти что! Хуже только чужие голоса в твоей голове...
Тут Луна решительно ухватила Гарри за руку и потянула за собой:
— Идем. Это окно папочкиного кабинета, а он находится как раз над типографией. И там я знаю одну лазейку.
Архитектура Подлунной башни и на первый взгляд, и на второй отличалась бестолковостью, но только теперь, поднимаясь из типографии вслед за Луной по какой-то лесенке в узком, будто печная труба, коридоре, Поттер до конца осознал — насколько. Распугав по дороге семейство летучих мышей, они очутились под крышей и через решетку круглого вентиляционного хода в кабинет мистера Лавгуда получили возможность наблюдать как на ладони всё, что происходило у рабочего стола.
В небольшом медном котле, установленном на подоконнике, что-то булькало, но хозяин с гостями окружили стол с видом стратегов, обсуждающих исход предстоящего сражения. О чем бы они ни говорили, чуть склонившись над бумагами, от Гарри не ускользнуло то пугающее сходство, что так роднило этих троих, абсолютно не похожих друг на друга, людей. Они отличались всем — цветом волос, глаз, чертами лица, голосами, характерами, поведением... И всего одна примета — преждевременная и глубокая морщина скорби, одинокой тонкой струной врезавшаяся в переносицу между бровями — сводила на нет их различия. Мужчины выглядели в точности так, как выглядят на похоронах близкие родственники умершего, которые пока не успели смириться с утратой. Им не хватало только траурных смокингов и цилиндров с черными лентами. Хотя одного Снейпа было достаточно, чтобы с лихвою соблюсти дресс-код сразу за всех собравшихся.
— ...если практиковаться, — как раз закончил он свою наверняка содержательную фразу и, не глядя, брошенным через плечо заклинанием отправил в котел уже нарезанный на доске лирный корень.
— Никогда не был в этом силен, — удрученно признался Ксенофилиус.
Мистер Макмиллан сказал что-то насчет небольшой степени сложности, но мистер Лавгуд возразил, что из уст "жрецов Кетцальбороса" это звучит насмешкой. Жрецов Кетцальбороса? Гарри уже где-то слышал это название, но сейчас не мог вспомнить, где.
— Если повторишь несколько раз, то и сам удивишься, насколько Джофф прав, — с удивительной смесью пренебрежения, превосходства и равнодушной иронии, свойственной только интонациям профессора зельеделия, ответил Снейп Лавгуду.
Когда он снова отошел к подоконнику, чтобы, судя по наполнившему кабинет аромату, добавить в варево патоку ипопаточника, Макмиллан за его спиной чуть пожал плечами, тем самым будто говоря: "Ну, ты же его знаешь". В ответ Ксенофилиус не скрыл печальной, но совершенно не обиженной улыбки. Гарри снова немного удивился, поскольку естественной реакцией, которую алхимик обычно вызывал у других людей, было раздражение.
— Профессор варит для меня лекарства, — шепнула ему на ухо Луна. — Они с мистером Макмилланом почему-то считают, что нарглы и мозгошмыги мне мерещатся, а по ночам я гуляю не по собственной воле. Все хотят меня вылечить, — она прозрачно усмехнулась.
Покосившись на нее, Поттер заметил, как в эту секунду ее слабая улыбка стала похожа на всепонимающую отцовскую.
— Ты ведь пьешь эти лекарства? — осторожно уточнил мальчик.
— Конечно. Но нарглы и мозгошмыги из-за этого никуда не исчезают, потому что они настоящие, как и фестралы. Но в фестралов на моем курсе тоже никто не верит... И всё же папочка хочет, чтобы я пила настойки профессора, поэтому я их пью.
— Это хорошо, — Гарри погладил ее по спине. — И пей, не забывай, — а про себя подумал: "Мозгошмыги исчезнут... со временем... наверное".
Его никогда не отталкивали странности Луны, даже наоборот. Единственно, что пугало — это ее лунатизм. Вслед за Ксенофилиусом Гарри боялся, что однажды она заберется на какую-нибудь опасную верхотуру, проснется и разобьется. Похоже, мужчины в кабинете Лавгуда пытались найти средство именно от этого.
— Еще повесь ей на шею амулет, пусть носит, не снимая — он убережет от падения, — тем временем сказал профессор, протягивая что-то в кулаке. — Это тебе передал Пеббл. Но время от времени на нем нужно обновлять покрытие. Рецепт запишу.
Лавгуд хотел поблагодарить, но Снейп с досадой отмахнулся. Разглядывая подвешенный на вощеном шнуре бледно-голубой камень и время от времени бросая взгляд в инструкцию, которую записывал зельевар на клочке бумаги, Ксенофилиус спросил гостей:
— А чем вы обычно снимаете депрессию?
Снейп с Макмилланом переглянулись и в один голос ответили: "Алкоголем". Первым фыркнул от смеха аврор, потом дошло до Лавгуда, успешнее всех боролся с приступом веселья зельевар, но в итоге не выдержал и он. Видеть и слышать хохочущего профессора — пусть не в голос, пусть он давился звуками еще где-то на уровне груди и горла, не позволяя им вырваться открыто, — для Гарри было из разряда курьезов. Мальчик даже незаметно ущипнул себя за руку. На всякий случай, чтобы проснуться, если это всё же сон.
Поболтав амулетом над головой, Лавгуд исправил оговорку:
— Мерлин! Я имел в виду — дисперсию... Старый эмульсионный слой...
Сквозь смех гости откликнулись, что и устаревшую эмульсию они снимают тем же самым, если под рукой не оказывается никакого спецсостава. Потом мистер Макмиллан заметил, что за такую оговорку и в Подлунной башне не мешало бы высадить пуховый радужник, а потом спросил Лавгуда насчет статьи о Тайной комнате. Снейпа, похоже, это совсем не интересовало, поэтому он так и стоял вполоборота к ним у своего котла, с невозмутимостью помешивая варево и поглядывая в окно, за которым таинственно сгущались вечерние сумерки. Ксенофилиус отшутился в своем духе, дескать, далеко не каждый корреспондент, заслуживший право напечататься в его распрекрасном издании, изъявляет желание показать свое истинное лицо, и он как редактор трепетно охраняет законное право каждого автора.
Мертвяк, которому надоело слушать их трепотню, задремал у Гарри на плече и даже начал похрапывать. Он едва не каркнул от неожиданности, когда Поттер сильно вздрогнул: из темноты между подоконником и спинкой стоявшего рядом кресла, в которое маги сгрузили весь хлам с окна, чтобы поставить туда котел, внезапно проступило смертельно бледное лицо с дико распахнутыми глазами. Оно бестолково барахталось в затененном углу и как будто хотело вывинтиться наружу, но Снейп ничего не замечал, находясь всего в футе от него.
— Смотри, — шепнул Гарри, когда сердце снова застучало, и указал мимиру вниз. Луна, кажется, ничего подозрительного не увидела, как и профессор. — Вон там, за креслом!
— Хренассе! — ворон уцепился когтями за решетку и прямо распластался на ней, чтобы разглядеть получше. — Домовик, что ли?
— Нет, точно что-то другое... Блин, исчезло.
— А если призвать кого-нибудь из домовиков, чтобы узнали?
— Тише! Не надо, ты же знаешь, как они хлопают, когда перемещаются, нас сразу спалят...
— О чем вы там шепчетесь? — спросила девочка, но Гарри совсем не хотелось ее пугать, и он ответил: "Померещилось".
Тем временем Ксенофилиус, которому было попросту страшно хоть на минуту остаться в доме единственным живым взрослым, начал упрашивать своих гостей поприсутствовать на ужине:
— Сегодня ведь одиннадцатое... Скоро приедут прежние друзья Доры. Художники, музыканты, артисты... Оставайтесь и вы, она была бы рада видеть вас... снова... Может быть, даже больше, чем их всех...
Снейп был склонен отказаться, но аврор и отец Луны насели на него, убеждая, что это вовсе не надолго.
— Друид, на пару слов, — наконец сдался зельевар и утащил Макмиллана за дверь.
В тот же миг Гарри снова почудилось движение между подоконником и спинкой кресла, но теперь, когда огонь под котлом не горел, а на улице наступил вечер, в углу сделалось совсем темно. Однако у Поттера не было сомнений, что там по-прежнему таится это жуткое существо, только и ждет удобного момента, чтобы выскочить наружу...
Лавгуд устало упал на стул напротив портрета сэра Френсиса. Пра-пра отложил перо, отодвинул свиток и внимательно поглядел на мужчину черными глазами. Кусая ногти, Ксенофилиус откинул со лба свесившуюся белую прядь. Абсолютно больным взором он уставился на картину:
— Это был единственный способ оправдать перед ними его появление здесь. Я не смогу закрыть свое сознание настолько хорошо...
Сэр Уолсингем медленно кивнул. Глаза его по-прежнему ничего не выражали. Что-то подобное Гарри видел в школе — у призрака Кровавого Барона.
— Помогите мне, сэр Френсис. Хотя бы отвлечь остальных, чтобы в общей суматохе...
— Я сделаю, что должно, — проговорил портрет, как будто невзначай не позволив мистеру Лавгуду закончить фразу. — Уже само то, что он по собственному почину явился сюда, внушает надежду...
Странный диалог был прерван возвращением гостей. Снейп казался чем-то недовольным, но поскольку это являлось его обычным состоянием, то ничего из ряда вон между ними с Макмилланом за дверями не произошло.
— Сегодня у мамы день рождения, — шепотом объяснила Луна. — Ей исполнилось бы тридцать три года...
* * *
Откуда вдруг появились Поттер с девчонкой Лавгуд, Северус не отследил. Меньше всего он ожидал встретить здесь Поттеровского сынка, однако мальчишка выпрыгнул, как чертик из табакерки, да еще в комплекте со всей этой толпой богемных недоделков, разрушивших легкие чары помехи, которыми Снейп защитил Полночную башню на время своего присутствия... Угораздило же принять идиотское приглашение Ксенофилиуса! Как только умнейшая из женщин, Пандора, могла водить знакомство с такими крикливыми и наглыми ублюдками? Но отказаться профессор не мог. Он пришел сюда в первую очередь ради того, чтобы попытать судьбу и, если повезет, найти в доме какие-то подсказки от Уолсингем. Во вторую — действительно передать Лавгуду амулет от Альберта Пеббла. Минеролог всучил ему зачарованный аквамарин уже после отъезда учеников, когда узнал о снохожденческих проблемах девчонки. Однако встреча с Поттером в доме Ксено и Полумны стала для зельевара неприятным сюрпризом: Дед не говорил ему, что мальчишка проведет каникулы не у родственников-маглов. Вот же орочья срань, куда ни ступишь — вечно вступишь...
