— А что еще ты таскаешь в своей сумочке? — поинтересовался Гарри, всё-таки опасаясь, что там может найтись и что-нибудь ядовитее роданида ртути. — Ну, чтоб я знал, к чему готовиться...
Это был самый необычный день из всех, когда-либо проведенных Гарри в Литтл-Уингинг. И когда, проводив гостий в семь вечера, он вернулся домой, готовый к головомойке от родственников, его встретила чем-то воодушевленная тетка, а братец рыскал поблизости и только после того, как Поттер пошел к себе, поймал его на лестнице.
— Да погоди ты! — с досадой отпихивая руку Гарри, которую тот рефлекторно выставил перед собой, Дадли показал, что не собирается сводить с ним счеты. — Как ее зовут?
— Кого?
Толстяк заметно покраснел:
— Ну... эту, рыжую. Она говорила, я не запомнил...
Гарри стало любопытно:
— Гермиона. А... что?
— Она еще приедет?
Пожалуй, вот теперь-то тете Петунье пора начинать бить тревогу...
* * *
Накануне дня экскурсии к Гарри прилетела незнакомая сова. Вернее, маленькая пустынная совка. В конверте, который она принесла, была вложена лишь фотография с припиской "Как обещал". Но изображение исчерпывало все вопросы: на фоне египетской фрески красовался Гилдерой Локхарт с уже выздоровевшей рукой, помахивая пальцами которой он манерно приветствовал зрителя. На безупречном лице его лежал южный загар, еще выгоднее подчеркивая синеву глаз и золото кудрей, с художественной небрежностью ниспадавших из-под платка-гутры. Хоть картину пиши. При этом подпись под колдографией — арабской вязью, а также в переводе на английский — заостряла внимание не на отставном профессоре, а на фреске: изображенные там в древнеегипетском стиле мужчина и женщина звались принцем Гармахисом и Хармианой. [2]
______________________________________
[2] Prince Harmachis & Charmion. Персонажи из романа Генри Хаггарда "Клеопатра" (1889 г.) — египетский престолонаследник Гармахис (егип. — Хоремахет, "Гор обоих горизонтов", настоящее имя гизского Сфинкса) и его дальняя родственница Хармиана, служанка-шпионка у Клеопатры, пытавшаяся помочь отверженному принцу вернуть власть египетской ветви царей. Думается, именно эта история отчасти послужила созданию сюжета к/ф "Мумия" 1999 года. Ради исторической справедливости стоит указать, что оба эти персонажа выдуманы Хаггардом, в реальности такого принца не существовало, хотя Клёпа в плане мужиков и походов налево действительно была знатная затейница, да и планы по ее свержению строились нередко.
— Локхарт мне фотку прислал, — поделился Гарри с Ржавой Ге, когда они встретились с нею и ее мамой на Чарринг-Кросс-Роуд, неподалеку от входа в "Дырявый котел".
Гриффиндорка сразу скуксилась.
— И тебе? — разочарованно спросила она. — Покажешь?
Они одновременно достали конверты, причем Гарри точно знал, что изначально она ничего показывать не планировала и просто таскала колдографию с собой в своей необъятной сумке. Снимок был тем же самым, различались только приписки: вместо "Как обещал" у Гермионы стояло "Воспользуйся с умом!" Настроение Грейнджер заметно испортилось, и, шагая до "Котла", она попинывала мелкие камешки, встречавшиеся на пути. Миссис Грейнджер к ней не приставала, и они просто переглядывались с Гарри и Мертвяком за спиной у девчонки. Поттер подумал, что, наверное, это как-то связано с тем самым "подростковым кризисом", о котором в доме Дурслей говорилось теперь всё чаще. Гермионе в сентябре уже стукнет четырнадцать, поэтому в ее раздражительности нет ничего необычного.
Уже в Косом, минуя лавку Олливандера, мальчик вспомнил, что давно уже планировал заглянуть к старому мастеру волшебных палочек за кое-какими разъяснениями. Ему не хотелось отвлекать подругу и ее маму от их маршрута, и он предложил встретиться у входа в банк, но Ржавая Ге с возмущением сказала, что если уж пришли вместе, то нечего разбредаться. А вот Мертвяк тут же заявил, что хочет наведаться к своей продавщице из зоомагазина и немного попугать ведьму, наврав, будто его опять выгнали и он вернулся к ней.
— Ты только в Гринготтс без меня не ходи. Как выйдешь отсюда — свисти, — наказал ворон, беря лапой цепочку с привешенным к ней свистком; Гарри всегда небрежно забрасывал эту штуковину за спину вместе с еще несколькими амулетами, которых ему надарили от щедрот и на прошлый, и на нынешний дни рождения. — Пристрастился я что-то в этих вагонетках гонять. Кайфушечки!
Мимир улетел. В полутемное, пропахшее древесиной, волшебным клеем и еще сотней странных ароматов помещение они вошли втроем.
— Ах! Ах! Остролист и перо феникса! — Олливандер, ничуть не изменившийся за эти два года, вынырнул из-под прилавка и уставился на Гарри серебристыми глазами, а затем плавно перевел взгляд на Гермиону: — Виноградная лоза, сердечная жила дракона, десять и три четверти дюйма!
Грейнджер присвистнула:
— Вы что, вот так, навскидку, помните все проданные палочки и их хозяев, что ли?!
— Конечно, юная мисс, конечно. И палочку-близнец той, что у мистера Поттера, я тоже помню так, как будто держал ее в руках только вчера. Впрочем, ту вообще трудно забыть. Но я отвлекся. Что у вас? Неужели вас разочаровали предыдущие приобретения? Или желаете выбрать еще — так сказать, про запас? — старик взглянул на миссис Грейнджер, однако женщина лишь пожала плечами, всем своим видом давая понять, что совершенно ничего не понимает в магических делах.
— Нет, сэр, я просто хотел бы продиагностировать свою старую, — и Гарри ловким жестом выловил палочку из рукава, тем самым заставив мастера удивленно крякнуть: не всякий студент-третьекурсник оттачивал навык молниеносного извлечения оружия, чаще всего юные покупатели долго ковырялись в сумках и карманах, прежде чем доставали то, ради чего явились. — Вы не могли бы посмотреть, в чем дело? Обычно она работает просто на десять баллов из десяти, но бывают случаи, когда дает сбои. Например, если кто-то отбирает у меня палочку... — Поттер кашлянул в кулак, надеясь, что Олливандер не попросит развить эту тему, — то она отзеркаливает направленное в меня заклинание обратно...
— Ах, вот вы о чем! — с облегчением рассмеялся мастер и махнул кряжистой рукой. — На это у меня уже есть ответ! Здесь никакой мистики, и ваша палочка не барахлит — напротив, работает великолепно, так, как должна. Помните, когда вы приобретали ее, у вас с собой был выпавший молочный зуб?
И тут Гарри осенило. Как же он мог не подумать о таком простом решении?
— Да, да, молодой человек. Я окончательно "замкнул" эту палочку на вас, и даже перо феникса в ней сразу же срослось с вашей частицей, обеспечив тем самым более надежную защиту, чем в обычных палочках. Но, знаете, я попросил бы вас, молодые люди, не слишком распространяться об этом... при посторонних. Некоторые консервативные представители Министерства до сих пор не одобряют подобные... э-э-э... вольности.
— Но это ведь не относится к аспектам темной магии! — удивилась Гермиона.
— Темной — нет. Но всё равно это скользкая тема, и лучше ее не афишировать. Я рад, что наше усовершенствование спасло вам жизнь или здоровье, единственно — жаль, что вы сразу не пришли ко мне посоветоваться. Надеюсь, эта палочка и в дальнейшем отразит любую угрозу, направленную в ваш адрес, — с этими торжественными словами старик протянул палочку обратно Гарри, и при этом она недовольно разбрызгивала фиолетовые искры, успокоившись и приветливо фыркнув снопом серебристых, на манер бенгальского огонька, только после того, как вернулась в руки хозяина.
Ладно, хотя бы одной головной болью меньше. Гарри поблагодарил Олливандера и уже хотел было уйти, как вдруг вспомнил еще кое-что:
— Сэр, а вы вот и тогда, и сейчас упомянули какую-то палочку-близнец моей. Что это за палочка? Она здесь?
— Увы, нет, нет... — старый мастер опечалился и присел на высокий табурет у прилавка. — Ту приобрели ровно за три дня до начала большой магловской войны, но ее ждала незавидная судьба. Скорей всего, ее обломки закончили свое существование в спецпечи Визенгамота или пылятся вместе с сопутствующими документами в тайниках невыразимцев... В любом случае, след ее затерялся в десятилетиях...
— Почему?
— Я не знаю всех обстоятельств. Слышал — причина кроется в том, что палочка была изъята в связи с убийством...
— И вы не помните ее хозяина, сэр?
— Как же я могу не помнить? Каждая созданная мной палочка — это как ребенок, второй такой нет. Спросите о том же какого-нибудь талантливого лютье — помнит ли он свои скрипки — и он обидится.
— Простите, сэр, я не подумал...
— Ничего, ничего, вы еще слишком молоды, поэтому я и не заподозрил бы вас в преднамеренной бестактности, — в серебристых глазах Олливандера промелькнул какой-то жесткий и холодный огонек, доказывая, что при всей снисходительности к покупателям садиться ему, знаменитому мастеру, на шею он не позволит никому. — У первой палочки был не хозяин, а хозяйка. Некая мисс Принц. И любопытнее всего то, что внешний вид у этой палочки был куда более внушительным, чем у ее обладательницы. Да что там — это был один из моих первых шедевров. Вот!
Он выхватил свою палочку, взмахнул ею в сторону, и откуда-то из промежутка между стеллажами выехала и развернулась обычная школьная доска. Невидимый мелок вмиг начертил на ней палочку с несколькими узелками вдоль рабочего основания, напоминавшими суставные сочленения одного из "лучей" в крыле большого крылана. Нарисованная палочка медленно вращалась, давая возможность рассмотреть себя со всех сторон.
— Пятнадцать дюймов. Древесина черного эльдера, перо феникса. Того же феникса, чье перо начиняет и вашу палочку, мистер Поттер. Вот так-то.
— Красивая, — восхищенно пробормотала Гермиона.
— Жутковатая. Как у злых колдунов в фильмах, — всё-таки не удержавшись, прокомментировала миссис Грейнджер и, когда все повернулись в ее сторону, покраснела: — Прошу прощения.
Олливандер холодно улыбнулся:
— Ничего, ничего, в этой лавке перебывало немало родителей из числа лишенных магии. Поэтому я слышал и не такое. Всего хорошего.
Они выбрались на улицу.
— Я уже который раз встречаю эту фамилию, — задумчиво произнес Гарри, пощипывая пальцами нижнюю губу.
— Принц?
— Угу. Гэбриелом Принцем звали Кровавого Барона до того, как он сделался призраком, — Поттер оставил в покое губу и стал отгибать пальцы. — О профессоре Сенториусе Принце, работавшем при Гринделльвальде, мне сказал Дамблдор, когда подсунул ту подшивку. Там о его эксперименте напечатана целая статья. Теперь вот еще какая-то Принц...
— А что тебя удивляет? Знаешь, сколько тех же Блэков в магической Британии и даже за ее пределами? Это старые фамилии, что-то вроде дворянских в немагическом мире. Как Норфолки, Оксфорды, Аррана, Пальмерстоны, Линкольны, Мортимеры... Вагон и маленькая тележка!
— Да нет, удивлять-то ничего не удивляет. Но почему-то есть странное предчувствие, что они как-то связаны между собой и имеют отношение к... я даже не знаю, к чему. Но вот чувствую, что существует некое пропущенное звено в этой цепочке, и всё. Назови это интуицией. И еще одна странность... Вот как объяснить ее, я не понимаю вообще. Помнишь наши состязания на Сокровенном острове в Валентинов день? Локхарт тогда зачем-то забрал у меня мою палочку и подсунул свою. И тогда у меня впервые получилось отправить атакующее заклинание в Снейпа, причем оно сработало. Очень даже сработало! С чужой палочкой! Хорошо, допустим: меня моя палочка защищает и не позволяет причинить мне вред. Но какого черта она не атакует Снейпа? Она и ему не хочет причинить вред?
— Э-м-м-м... А ты с ним об этом говорил?
— С кем? Со Снейпом? Мне проще было бы поговорить с трехголовым Пушком Хагрида.
— Но это ненормально. А профессор Снейп когда-нибудь брал у тебя твою палочку?
Гарри пожал плечами:
— Ну да! Когда из нее застрелился Квиррелл. Да. Он ее отобрал и какое-то время держал в руках, после него ее смотрели авроры, потом отдали обратно мне...
— Вот тебе и ответ! Возможно, в тот раз профессор как-то настроил ее и на себя. Или она сама почему-то решила, что если Снейп прибежал тебя защитить и тоже отправил заклятье в того, кто покушался на твою жизнь, то он "свой человек". Я не знаю, как еще объяснить это. У меня таких палочек не было.
— Нет, если бы Снейп сам ее перенастроил, он бы знал и не злился всякий раз, когда у меня ничего не выходило на тренировках... Зачем ему создавать мне помеху и зря тратить свое время? На шутника он смахивает меньше всего. Может, ты и права: палочка почему-то приняла его за своего. Снейпа! Уф-ф-ф!
— Перестань, с ним вполне можно ладить. Вот Луна у него вообще любимица.
— Что?!
— Ну, это надо знать особенности профессора, — хихикнула в ладошку Ржавая Ге. — А вообще она умеет расположить к себе людей. Ты замечал?
— И как выражается его... хм... симпатия к Луне?
— За прошлый год он трижды начислял Когтеврану по пять баллов. И два раза из них — благодаря ей. А она не раз говорила, что профессор Снейп — "хороший".
Они расхохотались, но тут миссис Грейнджер обернулась и спросила, по какой дороге им нужно направиться, чтобы выйти к банку. Гарри опомнился, свистком призвал к себе Мертвяка, и когда тот, громко хлопая крыльями, примчал с соседней улицы, все они зашагали к высокому белому зданию. Что ж, Луна — это Луна. А палочка, видимо, действительно задурила после того случая с Квирреллом...
* * *
Ассистенткой экскурсовода профессор Умбрасумус выбрала пуффендуйку-шестикурсницу — точнее, теперь уже семикурсницу — Тамсин Эпплби. Это была уже совсем взрослая восемнадцатилетняя девушка атлетического телосложения, несколько лет подряд состоявшая охотником в сборной по квиддичу от своего факультета. Держалась она уверенно, как и следует будущей помощнице преподавателя, однако проскальзывало в ее лице что-то беспокойное, словно ей было что скрывать от других. Нет-нет да озиралась она встревоженно по сторонам, а потом вновь закрывалась маской невозмутимости и силы.
— В японской галерее сегодня будет жарко, — обмахиваясь пятерней, с кривой усмешкой сообщил окружившим его слизеринцам Драко и сделал вид, будто не замечает, как выстрелила в него взглядом Тамсин.
— О чем это он? — не поняла Джинни Уизли.
Корнер сложил руки на груди и в ответ Малфою изобразил позу интеллектуального превосходства, как это называли в Когтевране. Словом, задрал нос и выдал на-гора информацию о том, что Прозерпина Умбрасумус является дальней родственницей знаменитого Абэ-но Сэймэя [3], оммёдзи эпохи Хэйан, что примерно совпадало с Временами Основателей школы Хогвартс.
______________________________________
[3] Абэ-но Сэймэй (21 февраля 921 — 31 октября 1005 гг.) — один из самых сильных, при этом полулегендарных представителей традиционного японского оккультного учения об инь и ян (оммёдо), пришедшего в Японию из Китая в начале VI века н.э. как система совершения гаданий. Само учение является смесью даосизма, синтоизма, буддизма, китайской философии и естественных наук. Человека, практикующего оммёдо, называют оммёдзи. К умениям оммёдзи относят всевозможные гадания, изгнание злых духов и защита от проклятий. В помощь себе оммёдзи призывали духов, заточенных в бумажном листе — сикигами. Абэ-но Сэймэй — занимал ряд высоких должностей при дворе императора. Он же придумал использовать пентаграммы в делах учения. На вооружении оммёдзи были "Книга перемен", учение фэн-шуй, календари и астрономия. Подробнее о Сэймэе: ru.wikipedia.org/wiki/Абэ-но_Сэймэй. К слову, один из таких духов-сикигами был представлен в аниме Хаяо Миядзаки "Унесенные призраками", наколдованный ведьмой Дзенибой и как шпион проникший в купальни Абура-Я сначала на чешуе обращенного в змеедракона Хаку, а дальше — на одежде Тихиро, в конце же миссии он выступил как двойник Дзенибы.
