И тут в голове у Гарри начался какой-то ад. Каркающим голосом Мертвяка кто-то убеждал его в необходимости всё бросить и сломя голову бежать в сторону Гриффиндора. Шипящим — рассудительно выбрать Слизерин и не валять дурака. Потом эти двое устроили у него в мозгах склоку друг с другом. "Скульпторы хреновы!" Гарри не выдержал, завопил и, сдергивая с себя Шляпу, крикнул:
— Да пошли вы все к черту! Хочу в Когтевран!
Над залом повисла оглушительная тишина. Шляпа опомнилась не сразу, а опомнившись, проорала:
— КОГТЕВРАН!
Стол под синим панно с гербом орла взорвался аплодисментами. Только тут до Поттера дошло, что его, наверное, сейчас выгонят вон из школы за неслыханную дерзость, и он не на шутку испугался, представив себе уже подзабытую кладовку в доме Дурслей. Ну а что делать, если ему и в самом деле в последний миг стала противна сама мысль числиться студентом любого из этих двух навязываемых факультетов? Забирая ворона у Рона Уизли, Гарри услышал со стороны пуффендуйского стола:
— А что, так можно было, что ли?!
И увидел, как близнецы под гербом Гриффиндора одновременно показали кулаки воодушевившемуся младшему брату. Рон сразу сник.
* * *
Сначала появился запах. Тот же самый, что и в прошлый раз, когда этот бородатый старик прощался с Ксено Лавгудом, уезжая из "Подлунной башни". Запах, под влиянием которого накатывают воспоминания о том, чего никогда не было — о мрачных местах в неведомых странах, о памятниках на погостах, о чем-то древнем и связанном с каким-то религиозным культом. О мертвых. Гарри не слишком хорошо разбирался в религиях, даром что много читал. Всё, что касалось верований во всевозможных богов, у него интуитивно сводилось к одному — к мыслям о смерти и посмертии. Воодушевления это у него не вызывало, и он старался не только не вникать, но и держаться от подобных вещей как можно дальше. Тем более, сейчас от этого запаха даже слегка закружилась голова и начало подташнивать.
Дамблдор появился внезапно, словно из ниоткуда. Только что на возвышении перед учительскими столами не было никого, и вот хлопок, огненный всполох — и директор поднимается со своего трона в президиуме, направляясь к кафедре. Едва оживление, вызванное итогами распределения по курсам, улеглось, как он уже поглядывал на собравшихся поверх своих чуть затененных очков-половинок, дожидаясь, когда даже самые рассеянные, не заметившие его появления, угомонятся и обратятся во внимание. Взгляд его лишь скользнул по Гарри, и шрам у того кольнуло, но не обычной обжигающей болью, а словно ледяной иголкой. И почему-то пришла на память случайно подслушанная фраза Ксенофилиуса, который в своей комнате вел беседу с кем-то неизвестным — так же, как маглы разговаривают по телефону: "Мерлин покарай, старик скоро высосет из меня душу, как дементор. Он, я думаю, догадывается, что я хочу передать свои обязанности. Не знаю, на сколько меня хватит... Но передавать Фиделиус мальчишке, тем более сейчас — это безумие. Нет, нет, я не паникую. Просто думаю, что, быть может, я не та кандидатура: у меня много слабых мест. Взять хотя бы Луну... Случись с нею что-то — и всё, конец"...
Со своей кафедры директор поздравил всех студентов с новым учебным годом, сообщил, как рад всех видеть, а напоследок вымолвил несколько бессвязных слов вроде "олух" и "уловка", смысла которых Гарри не постиг.
— Отстегни-ка мне кусочек во-о-он того стейка, — попросил Мертвяк, жадно обозревая пиршественный стол.
— На, на, только прекрати капать на меня слюной! — шепнул Гарри, стараясь не смущать беседой с птицей девочку-соседку — ее, кажется, звали Лайзой Турпин.
— Это не шлюна, — торопливо уталкивая мясо в зоб, ответил ворон и с умилением всхлипнул, — это шлёжы благодарношти, бошш.
Поттер легонько прищемил пальцами его клюв, прислушиваясь к разговорам старших студентов, которые объясняли новичкам особенности их факультета.
— Это призрак нашей башни, — говорила староста Когтеврана, указывая на бродившее между столами привидение молодой женщины, столь же печальной, сколь и красивой собой. Да и будешь тут печальной, подумалось Гарри, когда у тебя, такой молодой, под ребрами зияет страшная колотая рана с запекшейся навеки кровью. А блондинка-старшекурсница меж тем продолжала: — Серая Дама. На самом деле ее зовут Хеленой Когтевран, она родная дочь леди Ровены.
— Ровены Когтевран? — переспросил кто-то из первокурсников.
— Да. С ней связана жуткая легенда. Когда Ровена Когтевран вместе с тремя другими магами — Салазаром Слизерином, Пенелопой Пуффендуй и Годриком Гриффиндором — тысячу лет назад основали нашу школу, у Ровены родилась дочь, Хелена. Хелена повзрослела, в нее влюбился один из первых выпускников Слизерина. Имя его неизвестно, но сейчас он тоже присутствует здесь, — для пущего эффекта староста нарочно сделала страшные глаза и пошевелила в воздухе скрюченными пальцами. — Дочь Ровены была очень честолюбивой, ей захотелось превзойти мать в интеллекте, и она не нашла ничего лучше, кроме как похитить ее магическую диадему. Ровене было стыдно признаться кому-либо, что ее дочь — воровка. Хелене пришлось бежать подальше от позора, в леса Албании, и перед смертью Ровена попросила того самого влюбленного в Хелену мага найти дочь и вернуть домой, чтобы проститься. Слизеринец отправился на поиски, отыскал ее, но Хелена воспротивилась и спрятала диадему. А маг был вспыльчивым и скорым на расправу. Во время ссоры он выхватил кинжал и зарезал Хелену, а позже, когда осознал, чего натворил, покончил и с собой. С тех пор есть примета, что никто со Слизерина не может составить пару ни с кем, кроме как со своего факультета, иначе союз будет обречен на всевозможные несчастья. Говорят, это проклятие, наложенное умирающей матерью Хелены — Завещание Ровены Когтевран. А вот, кстати, и тот самый маг-убийца.
Все — и Гарри не исключение — с нескрываемым любопытством оглянулись в сторону слизеринского стола, над которым в эту самую минуту возникло грозное видение обагренного кровью молодого мужчины с жуткими пустыми глазницами, слипшимися длинными волосами, в тяжелой призрачной мантии и с кинжалом в руке. Он, молча подбоченившись, завис за спиной у какого-то сквернословящего привидения мерзкого старикашки, который приставал со всякими гадостями к Драко и слизеринским девчонкам-первокурсницам.
— Пивзу сейчас достанется! — захихикал сосед Гарри, то ли второкурсник, то ли третьекурсник.
Наконец старикашка всё-таки услышал позади себя свирепое сопение и, вжав в голову в плечи, громким шепотом спросил у Драко:
— Это Барон?
Давясь смехом, белокурый "ангелок" кивнул, а девчонки прыснули. "Ё-моё!" — буркнул Пивз и мигом исчез. Недолго думая, исчез и призрак Барона. Откуда-то издалека, будто с того света, послышался замогильный вопль и потусторонний грохот.
— Вот это и есть тот самый Кровавый Барон, — закончила свою историю староста Кристал. — А старина Пивз боится только его. Зато боится, как упырь чеснока.
После банкета Пенелопа Кристал вместе со вторым старостой — Робертом Хиллардом — повели студентов своего факультета в башню Когтеврана, попутно устроив новичкам небольшой экскурс в устройство замка.
— В то крыло студентам лучше не соваться, — сказал Роберт, указывая с винтовой лестницы в сторону какого-то коридора на полтора этажа ниже них (Гарри уже вообще перестал ориентироваться, где они находятся). — Как и в Темный лес.
— Почему? — тут же спросил Гарри.
— Страшной смертию помрешь, вот почему! Короче, не расстраивайте завхоза Филча по пустякам, не бродите, где не нужно. Нельзя — значит нельзя. Идемте.
Гарри задержался, разглядывая оконный витраж с желтым человеком, плачущим дождем. Мертвяк проснулся и недовольно встряхнул перьями:
— Чего залюбовался образиной? Шевели ногами. Давай, давай.
Поттеру показалось, что птице не очень-то приятно находиться рядом с этим окном, но надо было догонять остальных, и мальчик через полминуты уже забыл о витраже, равно как и задать о нем вопрос ворону.
— А теперь самое главное, — останавливая процессию возле двери, представлявшей собой сплошное полотно из старинного дерева, без ручки или намека на замочную скважину, зато с бронзовым молотком в форме орла, сказала Пенелопа Кристал. — Для входа в гостиные остальных факультетов просто требуется сказать пароль — и привратник вас пропустит внутрь. У нас всё не так. Здесь, чтобы войти, вам понадобится гибкое мышление, логика и нестандартный подход. Это то, чем отличается истинный когтевранец. Всякий раз вам будет задан новый вопрос. Если ваш ответ удовлетворит дух, который охраняет этот вход, он откроет дверь.
— А чей это дух? — поинтересовалась Лайза Турпин.
— Серой Дамы, само собой! — улыбнулась Пенелопа и постучала в дверь подвешенным молотком. — А теперь слушайте.
В ответ на стук по коридору разнесся властный женский голос:
— Что мы увидим, если создадим всесокрушающее заклятие, способное разрушить несокрушимую стену?
— Ого! — оторопело зашептались первокурсники.
— Никто не хочет блеснуть? — насмешливо подначил Роберт Хиллард, оглядывая сверстников Гарри. — Мы увидим Всадников Апокалипсиса, леди!
На полотне двери на миг прорисовалась старинная гравюра с мчащимися четырьмя всадниками, и Серая Дама пропустила их внутрь.
— Что-то я не просёк тему, — признался ворон. — А ты?
Гарри пожал плечами. Логической связи между вопросом и ответом старосты не уловил и он, однако объяснять ее старшекурсники явно не торопились, заводя их в просторный зал с изящными арочными окнами, шелковыми занавесями и расписанным бронзовыми звездами куполообразным синим потолком. Ребята постарше разбрелись по комнатам, и в итоге в гостиной остались одни новички во главе с Кристал и Хиллардом. Гарри не утерпел раньше других, которые явно стеснялись спросить и тем признать себя тупицами. Как твердил магловский учитель мистер Брадшо, "если что-то не понимаете — спрашивайте, нет зрелища более жалкого, чем невежда, который всю жизнь изображает знатока, выдавая глупости за свое авторитетное мнение".
— Так почему мы увидим Всадников Апокалипсиса? — спросил Поттер, и его однокурсники сразу оживились.
Старосты обменялись взглядами и пожали друг другу руки. Роберт признался:
— Я почти поспорил с Пенни, что это сделаешь ты! Спросишь. Потому что для многих довольно умных людей нет ничего труднее, чем признаться в своей некомпетентности. Так что это в каком-то роде... подвиг. Ну а ты же... Гарри Поттер!
— Всесокрушающее заклятие и несокрушимая стена просто не могут существовать одновременно в одном измерении, — вставила Пенелопа, подмигивая напарнику. — Если мы соединим их, то вывернем пространственно-временные законы наизнанку. А это чревато серьезными последствиями. Такими, например, как конец всего сущего. И поэтому, умудрившись создать такое заклятие, что, конечно же, на практике невозможно, мы увидим напоследок вырвавшихся из преисподней Всадников Апокалипсиса.
— Круто! — признала смуглая девочка, которую перед отбором Гарри успел заметить в компании очень с нею похожей сестры-двойняшки, но ту, вторую, Шляпа отправила в Гриффиндор, сочтя ее недостаточно серьезной для Когтеврана; их фамилии тоже начинались на "П", и они прошли отбор почти перед тем, как МакГонагалл пригласила Гарри.
Тут гостиная огласилась странным — вроде бы мужским, но при этом каким-то сдавленным и комичным, как у дятла Вуди — голосом:
— Просьба к кому-нибудь из старост факультета Когтевран проводить в учительскую комнату студента Поттера!
— Это профессор Флитвик, наш декан, — сказал Роберт. — Я провожу. Гарри, оставь вещи тут, ребята заберут в комнату.
Теперь они мчались по другим лестницам, какими-то запутанными темными коридорами, до потолка увешанными картинами старых мастеров. Вернее, картинами, напоминающими работы старых мастеров, поскольку в магловском мире герои холстов обычных художников не ходили друг к другу в гости и не пытались пообщаться со зрителями. Правда, после того, как призрак Почти Безголового Ника продемонстрировал фокус со своей головой, сюжет с библейской Юдифью уже не производил должного впечатления даже на движущемся полотне. В такт подпрыгивающей походке Гарри у него на плече подпрыгивал и сонный горе-мимир.
— Профессор Флитвик, сэр, я его привел, — вталкивая Гарри с вороном в просторный кабинет с двумя дриадами у входа, отчитался староста.
— Благодарю, мистер Хиллард, вы свободны, — произнес маленький, похожий на карлика, седой человечек.
И Гарри очутился посреди круглого, как чердак Лавгуда, зала, увешанного часами всех видов и размеров, будто в антикварном магазине. Осоловевший Мертвяк недовольно щурился на ярком свету под взглядами доброй дюжины преподавателей. На самом массивном стуле восседал, конечно, Альбус Дамблдор, подле него стояли Минерва МакГонагалл и маленький Флитвик, Квиррелл в своей дурацкой чалме ютился в уголочке, а ядовитый алхимик, который так и сочился желчью, полубоком пристроился к краю подоконника и скрестил руки на груди.
— Здравствуй, Гарри, — заговорил директор голосом Санта-Клауса. Да он и сам был похож на Санта-Клауса, какой-то... ненастоящий. Гарри не мог понять причину своих ощущений, слишком уж кружилась голова от приторного запаха, который то ли привлекал, то ли отталкивал и которого не было в реальности. — Мы пригласили тебя, чтобы решить вопрос дисциплинарного характера, поставленный профессором Снейпом, — Дамблдор кивнул в сторону окна, и алхимик надменно покривил губы. — Видишь ли, ворон, да еще и такой крупный экземпляр — достаточно опасная птица. Не говоря уже... э-э-э... о гигиене...
Тут в душе Гарри неожиданно проснулась тетушка Петунья, которая сейчас непременно сказала бы: "О боже мой, и это говорит директор, у которого вся школа бегает, вооруженная пистолетами!" Ведь, в сущности, волшебные палочки в умелых, а тем более неумелых руках были опаснее любого огнестрельного оружия. Но об этом, а также о крысах, ядовитых пауках и жабах, которых таскали в карманах студенты Хогвартса, он, конечно же, промолчал. Отдавать Мертвяка на совятню ему не хотелось.
— Господин директор! Мой ворон в самом деле очень умный, он не такой, как обычные птицы! Ему будет плохо на чердаке, он любит общаться на человеческом языке с людьми! — вместо этого скороговоркой выпалил Поттер, умоляюще глядя то на директора, то на алхимика.
— Но, милое дитя, — вмешалась невысокая пышная женщина с большими жилистыми руками, слишком загорелыми для кабинетного работника, — но это все-таки животное! А если он кого-нибудь покалечит своим клювом? Вы представляете себе...
Тут Дамблдор поднялся с места:
— Ну что ж, в инструкции по содержанию птиц есть одна оговорка... Мы можем позволить вам держать в общей комнате интерната певчую птицу...
Тут не выдержал и Снейп, хлопнул себя ладонью по ляжке.
— Профессор, но это же смешно! — воскликнул он уже не таким самодовольно-тихим голосом, как прежде, а вполне раздраженно и резко. Из-за этой перемены он показался Гарри еще моложе — теперь он выглядел ровесником Ксено Лавгуда — и чуть симпатичнее. Если такое вообще применимо к человеку подобного типа.
