— Я должен дать тебе Непреложный Обет о неразглашении, — с невозмутимым видом дослушав его до конца, как будто ничего не случилось, вдруг сухо заметил Макмиллан.
И Снейп знал эту его манеру. Когда мягкий и дружелюбный по отношению к близким ирландец вдруг начинал говорить таким подчеркнуто-сдержанным тоном, это означало лишь одно: в душе у него сейчас творится ад, и самое малое, что он мог бы натворить, это броситься отвоевывать у мира справедливость. Но поскольку Джофф не был гриффиндурком, да еще и занимал такую должность в Аврорате, непростительно глупая выходка была бы для него чревата. Возражать против Обета зельевар не стал: это практичный и разумный шаг, который обеспечит им доверительные взаимоотношения. Однако стоило им поднести палочки к сцепленным рукам, над запястьями их что-то сверкнуло, отталкивая заклинание.
— Не принимает? — нахмурился Джофф. — Мерлин, какого черта?!
— Этому есть единственное объяснение: ты уже дал мне этот Обет. Я не знаю, когда. Но магия говорит сама за себя.
— Ну вот, хотя бы это я выяснил, — аврор горько усмехнулся. — То, что на мне висит Непреложный, я узнал давно. Но кому я его давал — только сейчас... И я тоже не помню ни-че-го. Северус, ты же понимаешь, что это означает?
— Теперь да. На нас на всех наложены чары Забвения.
— Не просто чары Забвения, Снейп. Не просто. Нам подменили реальность. Иногда что-то похожее практикуют невыразимцы, но очень деликатно, и до сих пор это касалось лишь нарушителей Статута и маглов, увидевших то, что не должны были видеть. А тут... Это... это магия такого уровня, что я даже не знаю, как далеко простираются возможности того, кто эти чары наложил.
— Ровно до столкновения с теми волшебниками, у которых стопроцентный иммунитет к Обливиэйт... Но таких, как известно, в каждом поколении единицы. У нас в стране, во всяком случае, я знаю только о троих, и двоих заставили замолчать при помощи Дислексии, а третий еще настолько мал, что вряд ли что-то помнит и без стирания... Об этом и пыталась сказать Пандора...
Макмиллан закрыл глаза. Морщина между бровей углубилась:
— И из-за этого погибла...
Они замолчали. В камине послышался сигнал о том, что кому-то не терпится выйти на связь с хозяином комнаты. Снейп открыл доступ и убрал все заглушающие заклинания. В огне возникла Минерва и вызвала обоих в пиршественный зал, бросив косой взгляд на Джоффа, который успел трансфигурировать из малахитового Снейпова пресс-папье винный кубок и прикинуться уже достаточно счастливым жизнью.
— Ну идем, попортим настроение красной шайке, — поднимаясь, сказал Северус, чтобы фразу успела услышать отбывающая МакГонагалл. — А то, похоже, заскучали там без меня...
Филиал преисподней действительно выглядел почти так, как, направляясь сюда, представлял его себе зельевар. Все тифлинги давно перемерли бы от зависти, увидев, как контачит этот выводок недоволшебников под скрежет недомузыки. На следующем педсовете нужно будет подразнить Деда, чтобы откомандировал Флитвика в мир маглов на настоящие концерты. Так, глядишь, может, чему-то научатся и здесь. Хотя вряд ли.
Второкурсники врассыпную брызнули с дороги, третьекурсники всё больше сидели по углам, уминали сласти и зубоскалили о выплясывающих "старичках" от четырнадцати до восемнадцати лет. "Старичкам" же особый повод потрясти костями был не нужен: в равной мере охотно они делали это и на метлах во время квиддичных тренировок, и на танцполе в рождественскую ночь. Но пусть уж лучше обтираются друг о друга прилюдно и сейчас. Иначе позже Филчу придется отлавливать их по темным углам, а старушкам-профессорам — охать о развращенной молодежи и отнимать его, зельевара, время запросами сварить десяток галлонов контрацептивного зелья экстренного действия.
Покуда продвигались к учительским столам, где в своем кресле с высоченной спинкой восседала МакГонагалл, Макмиллан успел уйти в невидимость и куда-то подеваться. Усевшись на свое место, Снейп выхватил взглядом Люпина, который игрался со столовым ножом, но не ел. Зельевар машинально представил себе разметку лунного календаря. Нет, в запасе еще четыре относительно спокойных ночи. Будто услыхав его, Римус обернулся и кивнул. Боковым зрением Северус уловил еще чье-то внимание со стороны, направленное на них, и тут же отследил источник. Вернее, сразу два источника, и оба женского пола: первой была метаморфиня-Тонкс, а второй — старшекурсница-пуффендуйка Эпплби. И обе девицы, кажется, довольно настойчиво изучали оборотня, рискуя пропилить в нем дырку пылкими взорами. Не знаю, как мои двери, Лунатик, но твои, похоже, скоро осадят. Лишь бы это не были двери Визжащей Хижины...
* * *
Непонятно, откуда Дамблдор выудил сведения об "особой" активности бывших Пожирателей, которые, по его словам, опять начали стягивать силы. Снейп теперь использовал все возможности, чтобы видеться с Люциусом как можно чаще, но Малфой-старший вел себя как ни в чем не бывало, разве что сильно злился на Рубеуса Хагрида:
— Если и после этого ходатайства Попечительского совета в Министерстве не примут никаких мер, я буду крайне удивлен, — говаривал он, и Снейп не мог понять, каких мер ждет старый приятель: что ему поймают на Диких горах Шотландии того самого грифона и устроят зверю показательную декапитацию на глазах у всего Хогвартса? Хагрид и без того на время разбирательств отстранен от преподавания, вместо него Уход за магическими преподает Вильгельмина и очень этим недовольна.
Никаких свидетельств относительно объединения Темных кланов пока не было. Несомненно, что-то такое, на уровне предчувствий, в воздухе витало. Но предчувствия, как известно, в пробирку не положишь и под микроскоп не загонишь. Наиболее влиятельные семьи наверняка оказывали давление на министерских, и оттого законы из-под пера некоторых чинуш выходили на редкость идиотскими. Особенно в тех областях, что были связаны с жизнью маглов и контактами с их миром. А выслуживались в Минмагии просто наперегонки, будто их отмечали галочкой в какой-то специальной книге. Но Снейп имел доступ далеко не ко всем, кто до падения Темного Лорда был лоялен в отношении Пожирателей или активно поддерживал их позицию, а после — остался на свободе. Поэтому претендовать на полноценную статистику алхимик не мог. Выглядели эти кланы покуда разрозненно и не слишком пассионарно. Можно допустить, что Дед сейчас просто перестраховывается. Но это и к лучшему: хотя бы здесь он не допускал гриффиндорской безалаберности...
* * *
С попытками призвать Патронуса у Поттера всё застопорилось на неудачах. Мальчишка переживал не лучший возраст, и Северус хорошо помнил, каково было ему самому в эти же годы — когда надо и учиться, и куда-то стравливать дурь, которая из-за обилия подростковых гормонов копится в тебе и прет во все стороны. Как похлебка в волшебном котелке, а ты забыл заклинание отмены. Однако зельевар ловил себя на том, что отчасти завидует ему, потому что вернуться туда, в те свои годы, невозможно даже на пару минут.
— Знаете, Поттер, ну их гремлинам, этих ваших патронусов, — сдался наконец и Снейп. — Наша задача — обратить вспять дементоров. Как правило, большинство задач имеют несколько способов решения. Давайте попробуем теперь заклинания пепельников. Чем черт не шутит — большинство из них предназначены для упокоения нежити...
Глаза мальчишки вспыхнули радостью, и он с тройным рвением кинулся осваивать мрачное заклятье, которое услышал от учителя еще на первом курсе. И, разумеется, у него ничего не получалось из-за незнания основ. Снейп покусывал губы. Чтобы объяснить ему принцип действия этих чар, не обойтись без экскурса к самым истокам. А значит, придется привести для сравнения и законы "темной волшбы", что вне всяких сомнений вызвало бы протест у... нее. Но иначе до парня не дойдет. "Прости, Лили".
— Сядьте, Поттер, и подключите к ушам ваш мозг, насколько это возможно сделать. Знаете ли вы, чем принципиально отличаются темные заклинания от обычных?
Тот покачал головой. Что ж, у него хотя бы хватило ума не ляпнуть первое, что пришло на ум, а таким, как он и его папаша, в голову первым делом приходит сентенция "Темные — всегда отвратительны, чистые — наш выбор".
— Когда вы творите обычные чары, то практически не пропускаете их через себя. Это лишь дело техники: правильно поставленной руки, правильного жеста, правильной вокализации — не имеет значения, вслух или про себя... Всё это вам преподают профессор Флитвик и профессор МакГонагалл. Именно для классической магии однажды изобрели проводник в виде этих вот палочек, — Снейп повертел свою в пальцах, даже слегка дунул на кончик, как однажды увидел в магловском фильме, где ненастоящий гангстер подул в ствол ненастоящего револьвера, — скипетров, жезлов, посохов и так далее. Пользуясь ими, маги практически не тратят в процессе волхования собственную магию. Или, как говорят на Востоке, "прану". Даже в самом напряженном бою без применения темных заклятий маг может устать лишь физически.
Он взмахнул палочкой, создавая над тренировочным полем у башенки полупрозрачный купол, а пару валунов трансформировал в колесо и размещенного внутри окружности очень условного человечка. Из самого зенита купола в макушку человечка сочился чистый серебристый поток. Фигурка в колесе теперь напоминала рождественскую игрушку на елке и так же слегка покачивалась из стороны в сторону.
— Классическая, или "чистая", магия — это нисходящая по своей направленности энергия, Поттер. "Магия высших сфер", как выразился один древний поэт. И обычно мы пользуемся именно ею, не слишком задумываясь о технической стороне.
Поток свободно проходил по позвоночному столбу человечка, омывая все семь сияющих узлов сущности, устремлялся к земле и пропадал в камнях. Мальчишка смотрел то на купол, то на самого Снейпа, и тут зельевар понял, что Поттер уже знает, о чем пойдет речь дальше, и трепещет в предвкушении: губы его слегка растворились, зрачки расширились. Он знает, и он жаждет это услышать. Сын проклятого ханжи-Поттера и чистоплюйки, которая отвернулась от "Пожирателя" из-за его взглядов, жаждет узнать о Темном искусстве! И эта жажда сопровождается теми же ощущениями, что возникали у тринадцатилетнего Северуса, когда он искал ответы и делал колоссальные для уровня своего разума открытия. Вот это поворот! Снейп прищурился. Когда ты встречаешь кого-то, кто уже прошел тот же путь, что ты, или идет по нему, кто наполняет себя знаниями тех же источников, к которым когда-либо припадал ты сам, когда видишь незамутненную, искреннюю реакцию как результат внутренней умственной работы, и реакция эта неотличима от твоей, у тебя уже нет ненависти к этому человеку, будь он даже сын твоего соперника от женщины, которая так и не стала твоей. И ты уже ничего не можешь с этим поделать. Он твой духовный двойник, желаешь ты того или нет.
— А теперь я расскажу о противоположном, и, если вы испытываете хоть малейшее сомнение в том, стоит ли вам это услышать, разворачивайтесь и уходите уже сейчас-с-с-х-х, — Северус сам удивился тому, как глухо и низко прозвучал его голос при этих словах, и, чуть захлебнувшись, резко выдохнул, заставив мальчишку вздрогнуть и воззриться на него. На его памяти в такой манере всегда разговаривал Повелитель — природа магии сама диктует способ проявления на материальном плане.
— Нет... Я готов, сэр.
Снейп окинул его взглядом сверху вниз и продолжил, глядя всё так же свысока из-под полуопущенных век.
— Она отличается от "чистой" магии тем, что ее не получится практиковать бесстрастно, — тихо и медленно говорил он. Из-под земли ударил огненно-алый луч и прошел вдоль позвоночника искусственного человечка в направлении, обратном серебристому потоку. Вырвавшись из макушки, луч устремлялся к небесам, и на пару с нисходящим они создавали непрерывное движение вверх и вниз, а фигурка покачивалась на них, будто бусина на готовых лопнуть от напряжения струнах космической арфы. — Чтобы практиковать Темное искусство, маг должен всем своим существом желать добиться нужного ему результата посредством самых простых и сильных эмоций, которые люди получили с доисторических времен. И вы знаете, что это за эмоции, верно?
— Да, сэр.
— Они просты и эффективны. Но, вопреки стереотипам, отнюдь не всегда направлены во вред. Но сейчас мы не будем говорить об этом — я не хочу отвлекать вас и морочить вам голову излишними сложностями. Возьмем самые простые, именно направленные во вред: вы ненавидите врага и хотите видеть его мучения. И всю силу своей ненависти вы вгоняете в заклинание пытки, мысленно распиная его. И вот это, — Снейп вскинул палочку, — многократно усиливает ваш посыл. Делая так, вы должны делиться с этой магией каким-то кусочком собственного чувствования. Это жертвоприношение, плата за обретенную животную мощь. Вы видите, она достается нам из земных недр, она зарождается в огненных глубинах и ищет выхода любым путем, не через живое существо, так через кратер вулкана... Ею крайне сложно управлять, и тем она опасна. Хотя, повторюсь, направлена во вред кому-либо не всегда. Даже далеко не всегда. Это просто магия. Это просто магия Земли, а не горних высот. Но слабым в ней делать нечего, слабого она пожрет.
Поттер сглотнул. Зрачки его совсем потемнели. Есть такие откровения, от которых глаза у людей темнеют, а дыхание пресекается, словно от бега. Даже слушать об этих тайнах — не объяснять — стоит напряженного труда. А у самого Северуса и подавно тряслись поджилки, словно это не через наколдованную фигурку проходил сейчас гудящий от напряжения ток двух стихий, а через него самого, и на лбу и спине, невзирая на ледяной зимний ветер, выступил пот. Жар и холод, слитые воедино противоположности — вот то, что владело им в эти минуты.
— И есть третий вид магии, — тут алхимик сделал подкручивающий жест палочкой, потоки магии завихрились и свились друг с другом, продолжая циркулировать каждый в своем направлении через игрушечного человечка. — Самый сложный, Поттер. И самый загадочный в своей неизученности. Он пришел к нам из Азии времен синто.
— Мрачные заклятья... — одними губами завороженно прошептал сын Лили.
— Эту магию называют еще Морочной магией, а некоторые... особенно одаренные... — Снейп ухмыльнулся, вспоминая слова студента-Блэка, — "замороченной". По причине ее невероятной сложности. В отличие от Академической магии эта для выполнения потребует не менее интенсивных эмоций, чем Темная. В том и состоит их схожесть. Посему ни одна классификация никогда не причислит ее к "чистому" искусству. Волхвуя мрачные заклинания, ведьма или колдун открываются всем мировым течениям. В результате они могут получить серьезную отдачу вплоть до собственной гибели. Что нередко и происходит с молодыми и неопытными целителями, которые нарушают предписания наставников-"пепельников" и лезут в воду, не ведая броду. Но сложна Мрачная магия не только этим. Взывая к силе Земли, маг должен уметь на все сто процентов желать своему пациенту блага и выздоровления вместо мучений и смерти, которые так просто наслать с помощью Темной науки. Оперировать энергией разрушения во имя созидания. Причинить боль тому, кто обратился к тебе за помощью, чтобы распознать принцип действия болезни и затем усмирить ее. Полюбить того, кого исцеляешь — пусть лишь на время процедуры, но полюбить даже злейшего врага. Суметь причинить боль, стопроцентно желая затем принести ему благо. Это как идти по раскачивающемуся канату над пропастью, а внизу — по одну сторону лава, по другую ледяная пучина. И эту магию способен освоить поистине самый сильный и бескорыстный из чародеев. Вот почему "пепельников" можно пересчитать по пальцам. Она дается единицам.
