От одного из эльфов послышались короткие аплодисменты. Опустив руки, он направился к нам.
— Поздравляю! — произнёс он, обращаясь к нам, стоящим у двери, от центра спортзала.
— Спасибо! — откликнулась Фенн.
— Мы тут обсуждали, сможете ли вы добраться! — сообщил он, быстро сокращая дистанцию.
Если он был Фаллатером, на что нет никаких гарантий, то он был очень опасен. И если он не Фаллатер, то он почти наверняка отправил к нам кого-то очень опасного. Я постарался сосредоточиться на его лице, но мой взгляд постоянно притягивался к его зубам, которые выглядели готовыми и желающими впиться в мою плоть. Он был высоким и несколько женственным, с длинными, заострёнными ушами, которых я к этому времени более-менее ожидал от эльфа. Его лицо, однако, было живым, более подвижным, чем я видел у какого-либо эльфа кроме Фенн, а она в общем-то не считается. В отличие от того, с кем мы встречались в комнате посещений, у этого не было заметно сложных шрамов, используемых в магии шрамов, хотя его грудь была не видна. Он носил белое, с высоким воротником и без рукавов. Край рубахи спускался так низко, что она походила на платье, хотя под ней были белые штаны.
— Вы Фаллатер? — спросила Амариллис.
— Вы Амариллис Пенндрайг, прямейший потомок Утера Пенндрайга, и принцесса Англицинна? — спросил Фаллатер. Я не был уверен, что это действительно он, но шанс был хороший.
— Да, это я — сказала Амариллис, снимая шлем и придерживая его под рукой сбоку. — Мы ищем Фаллатера Вайтшелла. Мы побеседовали с одним из ваших... товарищей.
Пауза была не потому, что Амариллис подбирала слово; это была намеренная подача, сообщающая ему, что она желает быть дипломатичной — этакий высококлассный способ продемонстрировать кавычки пальцами.
— Да — сказал Фаллатер, кивнув. — Я тот, кого вы ищете. Объясните мне, почему я должен вам помогать.
— Что может слышать тюрьма? — спросила Амариллис.
— В этом месте она глуха — сказал Фаллатер. К моему удивлению, я понял, что он картавый; "т" у него звучало криво, а то и вовсе заменялось другим. "Утер" превратилось в "Уфсер". Могу понять, что этот звук может быть сложно произносит, если приходится прижимать язык к острым зубам, но не припомню такой проблемы у других эльфов.
— В таком случае мы предлагаем вам бегство — сказала Амариллис. — Если ваш товарищ точно передал сообщение, то вы знаете, что мы хотим, чтобы вы были учителем. В обмен вы получите свободу.
— Ваш предок, тот, с которым я был знаком, сколько поколений прошло с него? — спросил Фаллатер. — Шесть? Семь?
— Если вы имеете в виду Цикламина, то три — сказала Амариллис. — Он был моим прадедом.
— В таком случае куда меньше, чем я ожидал — сказал Фаллатер. — И вы знаете, каковы были наши отношения?
— Насколько мне известно, он пытался спасти свою семью и своё наследие, когда началась смена режима — сказала Амариллис. — Если между вами была вражда, я о ней не слышала.
— Мы не были близкими друзьями — сказал Фаллатер. — Я знал его, и знал, что он не станет ничего делать для меня, поскольку для него не было в этом выгоды.
Он хлопнул в ладоши.
— Мы с вами тоже не близкие друзья.
— Вопрос доверия и выгоды, признаю, сложен — сказала Амариллис. — У нас есть время для разговора? Будет тюрьма действовать против нас здесь? Попытается ли она переместить вас?
— Вы сильно разозлили Амореукс — сказал Фаллатер. — Но она также была побита и временно вынуждена смириться. Я вложил в неё много работы за годы, склоняя и изменяя её, и мне неприятно говорить, что вы всё это сломали. То, что она пошлёт против вас в следующий раз, не будет столь смягчено.
— Следующего раза не будет — сказала Амариллис. — Мы можем уйти сейчас.
— Как? — спросил Фаллатер.
— У нас есть ключ телепортации — сказала Амариллис.
Фаллатер ненадолго умолк; он уставился на Амариллис, его глаза двигались, изучая её лицо с расстояния.
— Англицинн действительно хочет меня? — спросил он.
— Нет — сказала Амариллис. — Мы не говорим за Англицинн, и действуем не в интересах королевства.
— О — сказал Фаллатер. — Странно, что принцесса не говорит за свою страну. В таком случае, амнистия не предлагается? В конце концов, преступление, за которое я оказался здесь, стало преступлением лишь после.
— Это не в пределах моей власти — сказала Амариллис. — Если бы было, я бы предложила амнистию.
* * *
— Ладно — сказал Артур. — Доверьте разговор мне.
— Моя говорить неважно — сказал Том, старательно изображая полуорка.
— Но я хочу говорить — сказала Тифф.
— У Артура лучшие роллы — заметил Реймер.
— Лист — сказала Тифф, протянув руку. Она только недавно узнала, что народ даёт свой лист персонажа, если попросить, до того ошибочно считала, что это приватная информация, и сейчас пользовалась возможностью смотреть, что у кого. Артур с улыбкой передал свой лист, и Тифф сузила глаза, глядя на него. — Ладно, это безумно хорошо, но ты законопослушный нейтральный, я хаотичная добрая, я не могу предоставлять тебе все переговоры.
— Ты не доверяешь мне представлять сводные взгляды группы? — спросил Артур.
— Во-первых, нет — рассмеялась Тифф. — Во-вторых, это же убивает отыгрыш, разве нет? Если ты всегда говоришь, то большинство из нас в лучшем случае говорить будут не в роли.
— Чую лажу — простонал Реймер.
— Ну, я думаю, будет весело — сказал Том.
— Я не говорил, что не будет весело — ответил Реймер. — Джун, я отравляю свои кинжалы, прежде чем войти. У меня есть мои особые ножны, так что я должен суметь это скрыть.
— Ладно, звучит неплохо — ответил я, делая заметку в блокноте.
— Что значит "сводные взгляды"? — спросила Мэдди.
— Ух, пожалуйста, не надо — произнёс Реймер. — Не позволяйте Артуру...
— Я имею в виду, что все наши элайнменты можно разложить на двухмерной сетке, вот так — сказал Артур, быстро нарисовав две линии в своём блокноте и пометив их каждую буквой. — Ось Х-З это Хаос и Закон, Д-З — Добро и Зло. Этим можно воспользоваться, чтобы разметить всех в группе.
Он быстро нанёс на бумагу шесть точек.
— Добавляем ещё пару линий, и получаем базовую сетку элайнмента.
Он нарисовал ещё четыре линии, две вертикальные и две горизонтальные, а затем продемонстрировал бумажку нам.
— И, получив это, мы можем усреднить точки по оси Х-З, затем по оси Д-З, что даст нам новую точку примерно здесь — он ткнул в бумагу примерно посередине точек, возле угла квадрата, традиционно обозначаемого "нейтральное добро".
— Возражение! — воскликнула Тифф, просматривавшая прохождения Феникс Врайт (вместо того, чтобы играть, что было довольно странно). Она ткнула пальцем в свой лист персонажа. — Клеония очень, очень привержена хаосу, и если ты просто усредняешь элайнмент, то такие ребята, как Пландер — ну и имечко, блин —
— Спасибо — вставил Реймер.
— Ребята, которым вообще нет дела до абстрактной концепции закона, считаются как средние — продолжила Тифф.
— Потому что так и есть — сказал Артур. — Каждому элайнменту назначается числовое значение...
— Нет — сказала Тифф. — Это как, если говорит об абортах...
— Нет, пожалуйста, пожалуйста, только не это снова... — простонал Крайг.
— Ты может придерживаться тех же позиций "за жизнь", что и другие, но чувствовать это менее сильно, чем они — сказала Тифф. — Есть люди, чья позиция по абортам центральна для ядра их личности, и есть другие, придерживающиеся той же позиции, которые выдвигают её только если нажать.
— То есть есть те, кто твёрдо нейтральны, и те, кто своей нейтральностью не заморачиваются — сказал я.
— Аргумент засчитан — нахмурившись, сказал Артур. — В смысле, мы можем это поправить, превратив каждую точку в вектор, а затем усреднив векторы, но система элайнмента всё равно умозрительна.
— Неа, она механическая — сообщил Реймер. — Если это можно обнаружить заклинанием, то это не просто норма.
— Ладно, хорошо — сказал Артур. Взглянул на график. — Реальная проблема в том, что в каждом конкретном случае нам нужно выяснить, что все об этом думают, и насколько сильно ощущают, а затем как голос группы, поскольку у меня лучшие роллы, я изложу эту позицию неписям.
— Что не сработает, поскольку в половине случаев суть в том, чтобы добыть у кого-то информацию, а не передать им — ответил я. — Так что каждую мою фразу тебе придётся передавать группе, изучать реакции, а затем синтезировать новую позицию, основанную на изменениях.
— Так мы договорились, что я говорю? — спросила Тифф. — Не "каждый за себя", но если Артур не может хорошо предоставить истину и красоту средневекового анархокапитализма?
Вообще-то исторический контекст у нас был ближе к ранней современности, основан на научной революции, но я воздержался от этой поправки.
— Это не важно — сказал Крайг. — Джун может притянуть, и в плане отыгрыша обычно бывает причина не позволять торговцу змеиным маслом быть единственным переговорщиком.
— Я не обижаюсь — сообщил Артур.
— Вообще-то — сказал Реймер — реальная причина, почему это не важно, в том, что мы просто не дотянем до того момента, когда реально начнём этот разговор.
* * *
— А вы? — спросил Фаллатер, переключаясь на меня. Он бросил взгляд на мою руку. — Вы маг кости, чья душа нуждается в экстренном исправлении.
— Да — сказал я, не совсем уверенный, что стоит отвечать. Я не имел понятия, действительно ли Амариллис ему сочувствует, или планирует его убить, как только мы получим от него желаемое. Я надеялся, что не выдам её просто потому, что был всё ещё отстоен во вранье.
— Я могу быстро исправить это, если дадите пару минут — сказал Фаллатер. Я бросил взгляд на Амариллис в поисках помощи.
— Думаю, это неразумно — сказала она.
— Вы хотите, чтобы я научил кого-то технике — кивнув, произнёс Фаллатер. — В наше время я получаю так мало информации из внешнего мира... Природа души всё ещё настолько табу, что вам понадобился я?
— Да — ответила Амариллис. — Хотя вы сможете это изменить, если покинете это место.
Фаллатер гавкающе рассмеялся, и это был, пожалуй, самый неприятный звук, что я слышал от эльфа.
— О, я ещё не купился на идею уходить — сказал он. — Не только есть шанс, что это будет вредно для моего здоровья, но и здесь у меня неплохая жизнь, с товарищами, на доведение коих до совершенства я потратил десятки лет.
Он взмахнул рукой, указывая себе за спину, где стояли остальные. Некоторые разговаривали меж собой, что я воспринял как хороший знак; они не обладали телепатией, и не были единодушны.
— Можем мы как-то договориться? — спросила Амариллис. — Не думаю, что здесь у вас есть всё, чего вы хотите.
— С чего вы взяли? — спросил Фаллатер. — Я прекрасно знаю эту тюрьму, я контролирую рычаги всех внутри неё, могу практически свободно перемещаться внутри, и у меня достаточно времени, чтобы обеспечить комфорт. Материальные блага никогда меня не интересовали так, как моих братьев.
Его картавость начинала действовать мне на нервы.
— Не надо пустословия — спокойно сказала Амариллис. — Есть то, чего вы хотите. У нас есть ключ телепортации, и мы можем доставить вам это, даже если вы не хотите уходить.
— Я не говорил, что не хочу, только что не купился — сказал Фаллатер. Он побарабанил пальцами по подбородку, затем взглянул на меня. — Кого мне нужно учить?
— Меня — сказал я, глядя ему в глаза. — Сколько нужно времени, чтобы научиться манипулировать собственной душой?
— Человеку? — спросил Фаллатер. — Годы, но не больше десятилетия.
Он сузил глаза.
— Вы человек?
— Да — ответил я, но у меня было предчувствие, каким будет следующий вопрос.
— Вы молоды для выпускника афинея — сказал Фаллатер. Он снова взглянул на мою руку. — Вы пробовали исцеление прежде чем прийти ко мне. Кости были вырезаны и выращены вновь.
— Не намеренно — ответил я, что заставило Фаллатера поднять бровь. Я надеялся, что неопределённость и загадочность его заинтересуют, хотя бы на профессиональном уровне.
— Тело делает, что может — сказал Фаллатер. — Для меня проще простого исправить то, что в вас неправильно. Я делал это не раз.
— Я предпочту научиться самостоятельно — ответил я.
— И потратить на это годы жизни? — спросил Фаллатер.
— Если понадобится — ответил я. Я надеялся, что это займёт часы, но, возможно, это было слишком нереалистично. Я не мог сказать, что это займёт часы, поскольку это потребует объяснений, которые я не могу дать, а по моему мнению Амариллис и так уже выдала слишком много информации. Я не сомневался, что у неё есть план, но мой план не подразумевал сообщать ему, что у нас есть ключ телепортации, если этого можно было избежать.
— А ты, четвертьэльф — сказал Фаллатер, переводя внимание на Фенн. — Почему ты путешествуешь с принцессой и юным талантом?
— Не думаю, что это уместно — поспешно произнесла Амариллис.
— Если мне придётся учить несколько лет, то разумеется уместно — нахмурившись, сказал Фаллатер. — Речь идёт о долговременном договоре, так что разумеется мне нужно знать больше о том, кто вы, и чего хотите, даже если ваш талант сможет изучить то, что ему нужно знать, за месяцы, а не годы.
— Информацией делятся в обе стороны — заметила Амариллис, бросив взгляд на нрод, продолжающий стоять в центре помещения.
— Карты в моих руках — сказал Фаллатер. — Не вижу смысла притворяться и играть словами.
Это было неприятно. Я не слишком-то верил, что его устраивает оставаться здесь, даже если он может управляться с тюрьмой, но было очевидно, что у него есть собственные планы относительно бегства, и это совсем не то, на что я надеялся.
Амариллис кивнула, и сделала жест в сторону Фенн.
— Что хотите знать? — спросила Фенн. Её произношение было более идеальным, чем когда-либо слышанное мной от неё.
— Вы полуэльф? — спросил Фаллатер. — Происходите от лесных?
Фенн кивнула.
— Мой отец был эльфом с Острова Эверсаммер. Моя мать была человеком.
— И какова ваша роль в этой группе? — спросил он. То, как он говорил, меня напрягало, да ещё эта картавость. Он не запинался и не замедлялся на сложных местах, просто произносил неправильно и продолжал.
— Я наш специалист по дальнему бою — сказала Фенн. Она не доставала лук, из-за чего её утверждение выглядело несколько комично, но существует множество способов быть специалистом по дальнему бою без видимого снаряжения, по крайней мере на Аэрбе, и можно надеяться, что загадочность заставит его задаваться вопросами, или по крайней мере заставит задать новый вопрос.
— Сколько вам лет? — спросил Фаллатер.
— Тридцать три — ответила Фенн.
(Это было порядком больше, чем я думал, и мой мозг испытал неприятный момент неудобства и паники при мысли о разнице в возрасте. Не то, чтобы это реально имело значение, это не делало её другой, я уже знал, что она провела несколько лет в тюрьме. Я не спрашивал, поскольку это не казалось важно, и если это не настолько важно, чтобы спросить, то не настолько важно, чтобы думать, когда узнал).
