Я сделал перекат под массивным кулаком, и встав, провёл ещё один мощный замах, повергший очередного земляного голема, что вознаградило очередным системным сообщением, а затем повернулся к гориллаголему, который бегом на кулаках сокращал дистанцию между нами. Я снова отступил, что, к сожалению, разорвало дистанцию между мной и Амариллис, но это было практически неизбежно, и было очевидно, что план сражаться спиной к спине не работает.
Я атаковал гориллаголема очередным мощным замахом, вкладывая в него практически всё, кроме разве что выжигания кости. Я начисто разрубил его руку, но оно бухнуло культей по отсечённому кулаку и снова их соединило, а затем замахнулось на меня другой рукой, едва не попав. Я бросился навстречу, оседлав пульс своего стремительно бьющегося сердца, и воткнул меч прямо в его кишки, а затем изменил форму меча внутри него, наделив его шипами и волнами. Присел, избегая удара; голем врезал кулаком в собственную грудь.
Потребовались все мои силы, чтобы выдернуть меч из голема, но я был вознаграждён его хлынувшими мне на ноги полужидкими внутренностями, когда плотная земля разошлась. Я успел выскочить из-под него, когда он обрушился.
Земляной Голем-Громила побеждён!
Амариллис танцевала среди земляных големов, обходя их в маневренности, уходя от их ударов, словно её броня весом в пёрышко, и временами на миг замирая, позволяя её доспеху застыть и принять удар без риска для неё. Она справлялась лучше, чем в предыдущей битве, с более чёткими ритмом и течением. Я сам мчался на адреналине и возбуждении битвы, порыве вопить и реветь над трупом свежеповерженного врага, и глядя на неё я на миг ощутил нечто вроде гордости.
А затем вернулся к истреблению големов в яме, стараясь вкладывать свою кровь в каждое движение, чтобы закончить бой как можно скорее. Время от времени я вытягивал из костей в патронташе, обычно END, чтобы бороться с усталостью, поскольку мощные взмахи, которые я использовал, отнимали уйму энергии, тем более с настолько большим мечом, каким я его делал. Впрочем, мы быстро прорубались через ряды врага, и этого множества было недостаточно, чтобы нас остановить.
Было несколько вещей, на которые я не обратил должного внимания. Во-первых, цветочные големы, держащиеся позади, но я видел, как время от времени в них летели стрелы, и пока они ничего не делают, я не собирался с ними связываться. Я полагал, насколько хватало на догадки ментальной энергии, что они — и стоящий рядом с ними голем-громила — ожидали, пока мы выдохнемся.
Вторым, на что я не обратил должного внимания, была вода, собирающаяся на дне высеченной каскадом пустоты каменной чаши. Я видел, как вода течёт из разрушенных труб, и хотя в начале битвы воды не было, это было легко списать на эзотерические системы тюрьмы, если бы у меня было время подумать о воде. Однако моя голова была заполнена лишь мыслями о движении моего меча, ритме моего пульса, и бое, поглощающем все чувства.
Первым признаком того, что что-то не так, было сокращение сразу всех моих мышц (совет по жизни: это весьма крупный признак того, что что-то не так, даже если вы не в разгаре битвы). Это было болезненно и горячо, словно всё моё тело вибрирует, и я отстранённо заметил, что выронил меч, наклонившись над водой, что только увеличило жар и боль. Долго это не продлилось, но когда я начал приходить в себя, один из земляных големов врезал мне в голову, а другие окружили, пока я пытался снова прийти в норму.
Я прикоснулся к кости и вытянул из неё SPD, подскочил на ноги и проскользнул между големами, но был недостаточно быстр, чтобы спастись, не получив ещё один удар по доспеху. Я встал, безоружный и слегка прихрамывающий, а големы направились ко мне. Быстрый взгляд показал, что Амариллис остаётся на ногах, но она, должно быть, использовала для этого свой доспех, поскольку была окружена големами, колошматящими её латы неподвижности. Пока что он держался, но второй большой голем-горилла наконец двинулся в нашу сторону. Он истекал жижей от кучи торчащих в нём стрел, но это его практически не замедляло.
— Кастеры! — выкрикнула Фенн из-за вроде бы ещё держащегося защитного оберега. Я дёрнул головой взглянуть на двух големов с лозами как раз в тот момент, как один из них швырнул что-то в моём направлении, и в этот момент я ощутил, как меня потянула удача; я прикоснулся к поясу, где виднелся кончик змеиного хвоста, и вытащил змею, которой взмахнул в сторону маленькой синей бусины, что летела ко мне. Снаряд попал в змею, которая немедленно ощетинилась высунувшимися из её кожи шипами. Выглядело это хоть и непрактично, но жутко, и было очевидно, что даже переживи я это, сражаться было бы проблематично. Я выбросил её в воду.
Фенн окликнула меня и бросила мне короткий меч, который мы заполучили в хранилище Ауманна но так и не разобрались, что он делает, хотя я пробовал всё кроме подбора магических фраз или его использования в бою. Его рукоять была из твёрдого тёмного дерева с выемками под пальцы, в то время как лезвие — синевато-серебряный металл с волнами на нём. Это определённо было не то оружие, которое я выбрал бы, но Всеклинок был на дне ямы и вероятно под изрядным слоем земли. Второй рукой я попытался достать возвращающийся кинжал из сумки, но с огорчением осознал, что он выпал и потерялся где-то в грязи. Что ещё хуже, в моей руке что-то болталось, и один из пальцев не работал; ощущалось лишь эхо боли сломанных костей. Прекрасно.
Я бросился в сторону приближающегося к Амариллис гориллоголему, подпрыгнув и пробежавшись по нескольким земляным големам, чтобы успеть вовремя. Без Всеклинка вынести его будет намного сложнее, и с опорой у меня сейчас были сложности, да ещё и Амариллис нужно защищать. Я подпрыгнул на пять футов с помощью Багрового Прилива и обрушил клинок на левое плечо голема, вложив в это весь мой вес.
Критическое попадание!
Рука со звуком удара упала на пол, а я проскочил мимо гориллоголема, поймав пару ударов от почти зачищенных нами мелких. Я проткнул одного из них, достаточно сильно, чтобы ему оставалось недолго, прежде чем жижа вытечет. Положил другую руку на спину голема-громилы, ощутив при этом слишком слабый укол боли, и активировал подготовленную татуировку; Ледяной Дьявол начал делать свою работу, промораживая землю под моей рукой.
Я пытался держать руку на одном месте, но земляных големов оставалось достаточно, чтобы быть проблемой, а здоровяк попытался прихлопнуть меня уцелевшей рукой, и я был вынужден присесть. Я продолжил сражаться мечом, противостоя нескольким оставшимся земляным големам, которые не окружили Амариллис и продолжая держать руку на месте; температура в помещении падала. Я ждал, сколько мог, а затем увидел, как лозовый голем бросил в мою сторону что-то маленькое и белое, и я воспринял это как сигнал действовать. Я провернулся, и вогнал короткий меч в голема со всей силой, которую мог собрать, целясь в замороженный участок. Я был вознаграждён громким треском, когда замороженная земля разбилась, и оттуда хлынула жижа.
Земляной Голем-Громила побеждён!
А затем моё поле зрения заполнили бабочки, маленькие и белые, порхающие перед моим лицом. Только вытянув SPD из кости (воспользовавшись морозной рукой, что обдало меня холодом) я смог отмахнуться от них достаточно, чтобы увидеть, что это вовсе не бабочки, а цветочные лепестки, ведущие себя как бабочки.
Меня ударили в бок, должно быть, в место, которое уже поймало слишком много ударов, поскольку этот я ощутил, даже несмотря на то, что мои кости почти так же онемели, как и рука. Я кувыркнулся в сторону, в воду, и бабочколепестки последовали за мной вместе с несколькими оставшимися земляными големами. Это неприятно напомнило мне сражение с феями в Каэр Лага, я у меня всё ещё не было защиты от такого. По крайней мере, эти были лишь досадные помехи, без острых зубов или способности разрывать мою кожу. С другой стороны, их было много, достаточно, чтобы закрыть поле зрения, и этого было достаточно, чтобы поймать ещё один удар, на этот раз в грудь. На секунду я дезориентировано упал в воду, но быстро поднялся.
С этого момента я пытался сражаться вслепую, прислушиваясь к какофонии звуков и пытаясь по воде понять, где големы. Я надеялся, что Фенн вынесла оставшегося кастера, поскольку хотя я и мог управляться с големами, но не мог реагировать на кажущиеся случайными эффекты того, что выглядело големом, владеющим магией цветов. Временами мой меч во что-то попадал, а затем застрял, и это вынудило меня попытаться отмахаться от бабочек насколько возможно быстро, чтобы прикинуть, где големы и убраться с их пути. В моём поле зрения выскакивали сообщения, земляных големов продолжали выносить, и я надеялся, ч чтобы там н и делали мои партийцы, этого будет достаточно.
А затем, прояснив наконец взгляд, я увидел, как пал последний земляной глем, открыв стоящего там Грака, тяжело дышащего и сжимающего свой топор. Фенн была в воде рядом с Амариллис, которая была окружена холмами земли, но выглядела целой.
— Это была выматывающе — сказал я. Мои пальцы протянулись к кости в патронташе, и я начал исцеление. Я уже мог оценить, что мне понадобится больше костей, чем есть на себе, но именно поэтому у нас был большой запас.
— Я, блин, бесполезна против этих штук — сказала Фенн. — Даже с широкими наконечниками нужна куча выстрелов, чтобы завалить одного.
— Я провела большую часть боя пойманной в своём доспехе — сказала Амариллис.
— У них не должно было быть другой магии — сказал Грак. — Это была магия цветов.
— Ну, она у них была — сказал я. — Весело. Полагаю, стоит ожидать больше её. Сейчас мы в безопасности?
— У меня нет чувства, что нужно двигаться — сказала Фенн. — Да и коридоры пусты. И если бы я была тюрьмой, я бы пошла на нас во второй раз всем, что есть.
— Исцели меня — сказала Амариллис. — Пожалуйста.
Она сняла шлем, открыв окровавленное лицо, в основном текло из носа. Плюс несколько синяков и шишек.
— Кости — сказал я Фенн.
— Вот смотри, Мэри была вежлива — сказала Фенн, начиная подавать мне запасённые в перчатке кости. — Она сказала "пожалуйста". Ты не можешь даже сказать "пожалуйста" своей чудесной подружке?
— Пожалуйста — сказал я, подходя к Амариллис. Я протянул правую руку и осторожно прикоснулся к ней, указательным пальцем к шее и большим к подбородку. Это было неловко интимно, как и каждый раз, когда я её исцелял. Вытягивая энергию из кости и пропихивая её к ранам, я наблюдал, как её лицо опухает сильнее, краснее, покрывается синяками, а затем возвращается в норму по мере того, как я использовал кости. — Где ещё?
— Левое предплечье — сказала она. Она не смотрела на меня, вместо этого глядя куда-то в стороне — я всегда так же вёл себя с дантистом, чтобы не смотреть в глаза. Я видел вмятину в её доспехе там, где ей, похоже, врезали достаточно сильно, чтобы это граничило с переломом. Исцелять на таком расстоянии было сложнее, но я стал довольно неплох в том, чтобы направлять магию туда, куда хотел.
— Мы измотаны — сказал Грак.
— Да — ответил я.
— Осталось недалеко, если они охраняли этот проход — сказала Фенн. — Всего два или три таких боя, а потом сражение с Фаллатером и всеми его копиями.
— Мы не будем сражаться с Фаллатером — сказала Амариллис. — Нам это не нужно, в конце концов. А если придётся, постараемся его не убить. Весь смысл в том, что нам нужен его навык.
— Просто хотела сказать, что это выглядит вероятным — сказала Фенн. — И он кажется засранцем.
— Ещё что-то исцелить? — спросил я. Амариллис помотала головой. Я начал исцелять себя; с окончанием боя боль стала ощущаться острее, но это было в каком-то смысле и хорошо, поскольку показывало, что моя раненая рука ещё что-то чувствует. У меня было подозрение, что исцеление усугубляет состояние моей руки, однако кости сейчас были такими хрупкими, что ломались снова и снова.
— Нам стоит выступать, как только закончишь — сказал Грак.
— Много миль до сна — ответил я. Ожидал, что Грак поправит меня и скажет, что это не мили, на самом деле, но, полагаю, он начал понимать, когда я делаю отсылку, поскольку он просто отвернулся. — Как думаете, дальше будет сложнее или проще?
— Сложнее — сказала Амариллис. — Ты всегда говоришь, что подталкивал своих игроков до переломной точки, когда всё балансировало на острие ножа.
— И иногда сверх того — ответил я, кивнув. — Но не знаю, подходит ли эта эвристика к тому, что мы найдём в этой тюрьме. Нам не стоит полагаться на то, что всё подстраивается под нас и под то, чтобы битва была интереснее. И нам ну совсем не стоит рассчитывать, что битвы будут честными, или выигрываемыми.
Глава 61: Анимус.
Больше крупных битв не было, но были стычки, четыре штуки, пока мы искали в тюрьме спортзал, или по крайней мере камеру, в которой держат Фаллатера. Три из них были с бронзовыми, и мы в основном имели с ними дело с максимально дальней дистанции. Вообще, если считать, что всё пытается тебя убить, то иметь дело с данжей было на самом деле не так уж сложно, просто отнимало много времени. Мы потратили толику костей на исцеление, получив пару затрещин и царапин, но в целом обошлось без проблем. В сражении с системой безопасности не было реальной драмы, или напряжённости; она была хороша, но мы лучше, и мы прикончили Колосса, судя по всему самою большую и опасную хреновину, что у неё была, с одного быстрого применения сокрушительной силы. Если и был другой, мы его не видели.
Меня беспокоило то, сколько времени у данжи займёт производство свежих големов, и восстанавливает ли оно свои силы, но по мере углубления в тюрьму мы не видели новых, равно как и когда вернулись по своим следам, заметив, что ушли не туда. Мы сразились ещё с несколькими, но их было считаное количество, и выглядело так, словно они неуклюже пытаются нас куда-то заманить, так что мы воспользовались другим путём.
И незамедлительно оказались в спортзале. Моё внимание немедленно привлекли персоны и снаряжение в его центре, но само помещение тоже было примечательно, ещё одно место под высоким куполом, которые, похоже, так любит эта тюрьма.
Главным отличием, помимо того факта, что это было первое место с реальными живыми персонами, было то, что на стенах были огромные, детальные фрески, изображающие боевые сцены, которые казались неподобающими для тюрьмы. Солнце заходило, и проходящий через стеклянную крышу свет был слабым, так что в основном освещение создавала зеленоватая люминесценция из ниш в стенах.
И всё же в первую очередь внимание привлекли арестанты. Все пятнадцать повернулись в нашу сторону, когда вы вошли. Большинство из них были эльфами, но присутствовали и другие расы — инсектоид с разноцветным панцирем, на который были нанесены линии, мужчина с бугристой серой кожей, которого я опознал как влере-гура, и женщина ростом почти семь футов, не принадлежащая ни к одной из рас которые я создавал или о которых читал. Я осторожно наблюдал за ними, выглядывая признаки угрозы.
