— О, нет — ответила Фенн. — Не надо мне тут этих планирований, в наших отношениях планировальные обязанности — твои, я просто сопровождаю и стреляю в то, что тебе мешает.
— В смысле, что есть у тебя в перчатке, что мы можем использовать вместо машины? — спросил я, когда мы подошли к задворкам города, где дороги были пошире. У нас было по крайней мере полчаса, чтобы вернуться туда, где нас должны бы ждать Мэри и Грак, если они ещё там. Я не был уверен, останется ли она или пойдёт своим ходом, когда мы не появимся. По плану наш визит в Парсмонт не должен был занять больше трёх часов включая время в дороге, так что когда доберёмся, будем опаздывать на несколько часов. В Амариллис была прагматически параноидальная жилка, но я не знал, как именно она среагирует.
Фенн подняла руку, разведя пальцы, и перед нами появился очень знакомо выглядящий мотоцикл, со стеклянным баком, полным душ.
— Душецикл класса XC? — спросил я, глядя на него.
— Это то, что сказала Мэри — ответила Фенн. — Я украла его в Клюквенном Заливе, а Мэри вскрыла зажигание, ещё когда мы были в бутылке.
— О как — пробормотал я. — Только один?
Я с трудом сдержал желание спросить её, как долго она его скрывает, поскольку это могло прозвучать обвиняюще. Неозвученные планы, составленные без меня.
— Преступление возможности — ответила Фенн, похоже, не поняв сути моего вопроса. — У нас есть деньги, чтобы купить ещё, если захотим потратить ресурсы.
— Нет, всё нормально — ответил я. — Мы не можем разместить на нём Мэри и Грака, но у них есть, эм, другие методы, если они там, где мы их оставили.
— За исключением того, что она не захочет его использовать, поскольку это наше "самое ценное достояние" — ответила Фенн, запрыгивая на душецикл. — Не возражаешь, если я за рулём?
— Вперёд — ответил я, усаживаясь за ней и охватывая руками за пояс.
* * *
У душецикла, на котором мы с Амариллис пробирались по Землям Восставших, было семь душ в баке, и он двигался не особо быстро. Этот был заполнен, и Фенн выжимала из него всё.
Душецикл она для нас спёрла, но шлемов не прибрала, по крайней мере не предложила. Мы мчались по шоссе, лавируя между машин, пока я не похлопал её по плечу в нескольких милях от леска, где мы сбросили Амариллис и Грака.
— Что такое? — спросила она, остановившись и обернувшись. Я слез с душецикла, и она последовала за мной, потягиваясь; выглядело это маняще.
— Я тут подумал — сказал я. — Мы опаздываем, и настолько, что если ещё немного задержимся, большой разницы не будет. Магия души у меня всё ещё разблокирована, что означает, что я должен быть способен войти в свою душу, но навык на нуле, так что у меня определённый затык. Здесь, сейчас, пока у нас есть время, я хотел бы чуть поднять навык, а потом проверить Амариллис, чтобы не нужно было придумывать причину сделать это если или когда мы с ней встретимся, потому что Грак ещё не знает о связи душ.
— Я бы согласилась и с менее многословным предложением — сказала Фенн. — Используй столько времени, сколько тебе нужно, меня беспокоит разве что чтобы дневной свет не закончился, и если возникнет такая проблема, могу просто отшлёпать тебя.
— Ты — прелесть — сказал я с улыбкой. Фенн широко улыбнулась мне.
— Ты всё ещё должен мне то свидание, не думай, что визит в эту жуткую белую башню считается.
— Жуткую? — спросил я. — Не думаю, что это было так плохо.
— Угу — сказала Фенн, отворачиваясь. — Я немного думала о том, что ты раньше говорил, о растерянности на твоём лице.
Она сглотнула.
— Как я поняла, башня делает нас добрыми, так?
— Вроде того — я пожал плечами. — Вероятно, скорее просто подталкивает наши мысли в определённом направлении.
— Я ненавидела себя — сказала Фенн, всё так же глядя в сторону. — Не ту меня, что была на тот момент, в башне с тобой, а ту, кем я была в прошлом. Я всё думала о том, кем я была, о том, что крала, о тех, кого убила, о том, что думала, и это просто... наполняло меня отвращением и ужасом.
Я шагнул к ней и взял её за руку, на что она ответила шагом навстречу и поцелуем в губы.
— Это было реальной оплеухой, скажу я тебе. Когда я имела дело с судебной системой Англицинна, перед тем, как попала в тюрьму, я всегда ощущала презрение к тому, как на меня смотрели, к жалости судей, снисходительности адвокатов, даже моего собственного адвоката, охранникам, клеркам, на меня всегда бросали такие взгляды из-за того, что я полуэльф, на меня плевали больше раз, чем могу сосчитать...
— Плевали? — спросил я. — Я, конечно, дилетант в здешних культурных особенностях, но это... ну, говнюки же.
— Ну, ладно, на меня три раза плевали, на самом деле могу сосчитать, но в мою сторону плевали больше, чем могу сосчитать, обычно просто на землю, это... не суть, совсем. — Сказала она. — Суть в том, что в жерновах системы, и в тюрьме, на меня так смотрели, словно я отброс, и я думала, что они просто свою вонь нюхают, ну, понимаешь?
Я усмехнулся, и она улыбнулась. Улыбка, однако, быстро исчезла.
— В той башне я их понимала. Я разделяла их чувства. Я была ими, я была словно сторонний наблюдатель, оглядывающийся на свою жизнь и думающий "вот бл*, дерьмовая я личность". Говорил в основном ты, а я просто старалась следовать в твоей колее, но стоило мне покатиться по пути воспоминаний, и чуть остановлюсь, как вижу себя просто... злыднем.
Она вздохнула.
— И часть меня не хотела покидать башню, потому что я думала, что я просто снова стану злой, так что я решила, что встану на путь добра, вместо того, чтобы быть злой, но это ускользнуло, когда мы спускались на лифте.
— Ты не злая — сказал я. — Я бы назвал тебя, пожалуй, хаотичной нейтральной.
— D&Dшная штука? — спросила она.
— Угу — ответил я.
— Ну, — продолжила Фенн — когда мы ехали, я думала о том, что ты, похоже, такого не чувствуешь, и поняла, что ты, вероятно, просто персона лучше меня, меньше за что отвечать.
— Буду честен — ответил я.
— Видишь? — перебила Фенн. — Уже показываешь, что ты хороший.
Я покачал головой.
— Я на самом деле просто не думал о прошлом. Мне есть за что отвечать, возможно, не так серьёзно, как у тебя, но на Земле, по стандартам города, в котором я жил, я... ну да, я был плохим, особенно после, — я облизнул губы — после Артура. Я был гадким, я ранил людей, не только в плане того, как уничтожил свою дружбу со всеми, но и реально, физически ранил, потому что думал, что это будет приятно, и это было приятно.
Я взглянул на свои руки, вспоминая, как болели кулаки, когда я сидел в полиции после того, как напал на Виктора Кларка.
— Но я не думал ни о чём этом в башне, потому, полагаю, и не испытывал того, что ты, и даже если бы... Я, на самом деле, сейчас другой человек. В смысле, ещё до того, как я оказался на Аэрбе, я более-менее добрался до дна, и начал выбираться обратно, типа, вывел зло из организма, и это чувство ненависти и отвращения к себе и тому, что я делал... я это долго чувствовал, так что не было бы ничего нового.
— А то, что ты делал на Аэрбе? — спросила Фенн. — Ауманн и его люди? Бл*, мы вместе прикончили Огневую команду Чёрное сердце, ты сбросил половину из них в шахту лифта, и даже до прибытия в Сильмар-сити за вами с Амариллис тянулся след тел. Я понимаю, там было убей или будь убит, но...
Она остановилась.
— Я не говорю, что ты плохая персона. — Она подняла взгляд к небу и нахмурилась. — Извини, не хочу, чтобы это выглядело нападками на тебя, но я просто не понимаю, как нам свести разный опыт в башне. И у нас толком нет на это времени.
— Ты права, мне нужно гриндить Эссенциализм — ответил я. — Но... Думаю, я знаю, почему мы испытывали разное.
— Потому что я злая? — спросила Фенн с натянутым смехом.
— В Башне Добра интересно не то, что она заставила нас думать добрые мысли или что-то такое, а то, что она привязала к ним направление мысли — ответил я. — Я не просто думал, что мне не следует врать, я думал о причинах этого, отличающихся от того, что я думал бы сам. Это была не просто мораль, но некая моральная система, включающая по крайней мере толику логики.
Фенн нахмурилась.
— То есть разница между нами...
— Я прикладник — ответил я. — Моральная философия не моё форте, но Артуру эта тема нравилась достаточно, чтобы он отыгрывал адвоката дьявола...
— Отыгрывал что? — спросила Фенн, нахмурившись сильнее.
— Хреновы идиомы — ответил я. — Он любил спорить, возможно больше, чем что-либо ещё в жизни, и это было одной из лучших его черт, частично потому, что он мог приводить очень доставляющие, хорошо обдуманные аргументы. Зачастую он спорил с позиции, с которой на самом деле не был согласен — он считал, что это лучшая практика, если хочешь реально понимать мир — и, в любом случае, он всегда поддевал меня, пытаясь заставить меня объявить моральную позицию, которую он мог бы атаковать.
Если оглянуться на те времена, вероятно, ему это было веселее, чем мне, но часть дружбы в том, чтобы потакать эксцентричности друг друга.
— То есть ты говоришь, что много думал о добре и зле — сказала Фенн, всё ещё хмурясь.
— Я говорю... ничего, что говорила мне башня, не было на самом деле чем-то новым — ответил я. — Я не выдающийся прикладник, возможно даже можно сказать, что скверный, но по крайней мере я достаточно долго имел дело с этими вопросами, чтобы понимать, что для меня наиболее осмысленно. Так что когда в мою голову пролез этот другой взгляд, временно заменив то, что было, возник диссонанс. А для тебя...
Я пожал плечами. Не хотелось обвинять её в безразличности к добру и злу, но на мой взгляд башня воздействовала сильнее на неготовых.
— У меня нет защиты от этого — кивнув, ответила Фенн, наконец перестав хмуриться. — Вот как.
— Просто теория — ответил я.
— Угу, но смысл есть — ответила она. Размяла плечи. — Ладно, теперь чувствую себя гораздо лучше. Отправляйся в свою душу и изучи уроки по новой, а потом в дорогу.
И тут у меня возникла проблема.
* * *
— Прошло полчаса — сказала Фенн, глядя на солнце. — Чувство такое, что больше. Мы можем просто забить, и потом попробуешь снова открыть.
— Я должен быть способен это сделать — ответил я. — Навык разблокирован, и остаётся на нуле, лист персонажа это подтверждает, разблокированность должна означать, что я могу войти в свою душу и начать процесс прокачки.
Я нахмурился, взглянув на свои руки, которые хоть и не связаны с процессом погружения в душу, зато доступны для того, чтобы хмуриться на них.
— У тебя в перчатке есть карандаш и бумага?
Фенн закатила глаза, поскольку разумеется у неё там есть карандаш и бумага. Она поспешила вручить мне их, и я присел рядом с душециклом, чтобы была твёрдая поверхность.
— Что делаешь? — спросила Фенн.
— Рисую — ответил я, бросив на неё короткий взгляд для образца. Изгиб шеи переходит в подбородок, изгиб подбородка переходит в губы, её нос, щёки, глаза, быстрые точки веснушек, волосы длиннее, чем при нашей первой встрече, и заметно, так что...
Я отшагнул и поднял рисунок, глядя на него. Он был кривоватым и поспешным, с использованием плохих материалов, но на неё было похоже, по крайней мере немного.
— Ты проверяешь свой навык — сказала Фенн. — Пытаешься проверить, что осталось, когда навык показывает, что он на нуле?
— Угу — ответил я, хмурясь. — И, очевидно, что-то я ещё могу... Я хотел сказать, что сохранил способность, которая была на Земле, но никогда не был так хорош в изображении людей. Я думал, выйдет отстойно.
— И ты не подумал спросить, была ли я хороша в рисовании? — спросила Фенн, подняв бровь.
Потребовалось пара секунд, чтобы до меня дошло, а затем я хлопнул себя по лбу.
— Симбиоз — сказал я. — Я идиот.
— Ну, я об этом не говорила — сказала Фенн. — Обучение у эльфов, не самое приятное дело.
— Я видел это, когда смотрел на твою душу — ответил я. — Навык был не настолько высок, чтобы я обратил внимание, ты во многом хороша.
— Ну, спасибо — сказала Фенн с улыбкой. — Но в чём бы ты ни пытался разобраться, сомневаюсь, что рисование поможет.
— Нет, не поможет — со вздохом сказал я. — Это словно я пытаюсь вспомнить всё, что Фаллатер говорил мне о душе, и помню, как работал с этим, но ничего из этого больше не имеет для меня смысла. Это был ключ, открывающий дверь, и теперь ключ больше не работает. Я даже не вижу в этом ключа. Это... бессмыслица какая-то.
— Фаллатер говорил, что маги души устраняли навыки у тех, кого отправляли в тюрьму, верно? — спросила Фенн. — Логично, что маг крови не может просто вспомнить свои уроки и вернуть силы.
— Но это как-то глупо — ответил я. — Память на самом деле не... На Земле память не статична, каждый раз, когда ты что-то вспоминаешь, ты вспоминаешь вспоминание этого, ты достаёшь папку из картотеки, а потом ксерокопируешь её и кладёшь обратно, но ксерокс — это копировальная машина — пусть и создаёт ошибки, но понятные, а не абсурдные.
— Допустим — ответила Фенн, подняв бровь.
— Так что мешает мне повторить тебе урок Фаллатера, а потом чтобы ты повторила его мне? — спросил я.
— Хочешь попробовать? — спросила Фенн. — Мы настолько выбились из расписания, что на мой взгляд волноваться можно разве что о том, что Амариллис вернётся на ферму, хотя она вряд ли это сделает. Мы достаточно обсуждали.
И мы попробовали. Я озвучил ей метафору, которую говорил мне Фаллатер, о душе, как подробной книге, и она вернула мне этот урок, слегка подстроив под собственное понимание, и собственный взгляд на мир. Она думала о душе как о картине, возможно потому, что подтолкнул наш предыдущий разговор.
— Ну, как щека — сказала Фенн, указывая на свою щеку, а затем на бумагу. — У тебя здесь достаточно, чтобы показать щеку на лице, но этого недостаточно, чтобы показать саму щеку, поскольку не хватает деталей. Но в итоге добираешься до уровня, на котором сказал всё, что нужно сказать, и нарисованная картина неотличима от реальности, хотя на самом деле не такая комплексная, как реальность.
Я нахмурился, поскольку не был уверен, что она говорит то же, что говорил Фаллатер, но его метафора тоже была неидеальна, и я реально хотел вернуть свою магию души, прежде чем придётся иметь дело с мастером магии души.
— Попробуй эту медитацию — сказала Фенн.
И, как ни странно, это сработало. За какие-то минуты я снова оказался в своей душе, и когда прошёл к своим навыкам, мог видеть, как Эссенциализм снова начал медленно подниматься, просто от пребывания в душе. Опасаясь снова застрять в трансе души, я старался держать в голове необходимость выйти, пока делал дело: прошёл к ценностям, настроил значение "Повышение Уровня" обратно вниз, откуда оно поднялось, а затем снова вышел из души.
— Это не должно было сработать — сказал я.
— Но сработало — ответила Фенн. — Разве не это главное?
— Думаю, это подразумевает важные вещи — сказал я. — Уменьшение навыка не устраняет память о том, как изучил и использовал этот навык, но каким-то образом влияет на процедурную память, или... что-то. Хрень какая-то. А ещё это означает, что я не могу слишком много раз использовать трюк невладения магией души, что и так было стрёмной суперспособностью.
