— О — произнесла Амариллис. — Так это просто снова плагиат? Слова, повторённые им, но не имеющие значения?
— Не знаю — сказал я. — Я добавлю это к своему списку на прочтение, но...
Я провёл пальцем по кругу, с которым был хорошо знаком, поскольку Артур был с ним знаком. Его биография упоминала даже Отказ Зову. Если подумать, Вервэйн, вероятно, был его Ментором, Пересечение Порога будет... хм, первая попытка забрать меч из камня? Мне нужно прочитать обе книги, чтобы с этим разобраться.
— И как выглядит твоя примерная раскладка?
— Для него, или для нас? — спросила Амариллис.
— Для него — сказал я. — Я не понимаю раскладку истории, учитывая, что он так долго жил на Аэрбе. Традиционно, история была бы окончена, когда он победил Тёмного Короля и захватил власть в Англицинне.
Амариллис покачала головой.
— Он писал о циклах повтора и установленных циклах — сказала она. Она перелистала несколько страниц и показала другую диаграмму. На этой было множество кругов, некоторые цепями, некоторые — круги в кругах. — Он пишет, в общем, что нарратив возможно бесконечно расширять, что любой конфликт и его разрешение можно разложить на некоторое количество меньших конфликтов и разрешений, некоторые из которых происходят одновременно. Если есть такое желание, можно написать сиквел к любой истории, пока кто-то остаётся в живых, поскольку путешествие героя начинается в месте комфорта и возвращается к нему с неким изменением, после чего всё готово к началу следующего путешествия.
— Это звучит почти нигилистично, если принять за контекст что Утер говорит о своей собственной жизни — сказал я. — История никогда не заканчивается, поскольку всегда есть что-то ещё, пока не пришла смерть.
— Это жизнь — заметила Амариллис. — Он делает этот вывод в нескольких местах: концовки историй, на его взгляд, просто условность, нечто вроде контракта между автором и аудиторией о том, где остановить непрерывные циклы. Если взглянуть на его жизнь и разложить всё в соответствии с этими "путешествиями", на мой взгляд, точки разделения этих кругов вполне очевидны.
— Он считал, что наши мозги заточены под истории — сказал я. — В смысле, Артур.
Сейчас было проще сказать его имя, поскольку в этом мире он реален, где-то — по крайней мере, был.
— И с этой заточкой народ то и дело видит истории в том, что не истории — продолжил я. — Мозг настроен на истории, и подгоняет всё достаточно близкое в форму истории.
— Хочешь сказать, что не всё — истории? — спросила Амариллис. Фенн улыбнулась и подняла руку хлопнуть ладонями, но Амариллис не ответила на этот жест.
— Я хочу сказать... — я остановился и сделал паузу, чтобы подумать; Фенн хлопнула себе сама. — Я не знаю. Если Артур счёл это непреодолимым, то к нему, вероятно, стоит прислушаться, поскольку это он рассказал мне это про мозг, и он приложил бы все усилия, чтобы не попасться в эту ловушку.
— Расскажи ему теорию — сказал Грак.
Амариллис нахмурилась, но снова повернулась ко мне и начала говорить.
— Предположим, ты Утер Пенндрайг — сказала она. — Ты считаешь, что твоя жизнь — серия нарративов, не в том смысле, что можно разложить схемы повествования в события жизни, а, может быть... есть некая управляющая сущность, ответственная за сплетение новой истории. Ты часть игры, возможно, но это игра, пытающаяся продемонстрировать эти круги. Как ты это проверишь?
— Зависит от жанра — ответил я. — Ты сама сказала, что жизнь в общем-то никогда не заканчивается, всегда есть другая борьба, другой конфликт. Если только ты не бог, невозможно полностью завершить любой из них, возможны только... перерывы, возможно, или передышки. Места, где напряжённость ослабевает.
— Если расчертить жизнь Пенндрайга как серию путешествий, зовов к приключению, метафорических смертей и возрождений, а затем возвращений к комфорту, то мы можем определить несколько больших — сказала Амариллис. — И, собственно, существуют драматизации этих путешествий. Пенндрайг против Тёмного Короля — заканчивается его восстановлением на троне. Собрание Семи Мечей простирается от того времени, как он стал королём, до момента вскоре после того, как Первая Империя встала на ноги. После этого — вторжение Ледяных Волшебников, затем Демон Апокалипсиса, затем Бродячая Чума... это основные, из того времени, что мы называем Эрой Основания, когда угрозы являлись одна за другой, чтобы остановить его.
— О как — произнёс я. — Они все были внешними угрозами, встретившими его?
— Да — кивнула Амариллис. — И если мы будем считать мир искусственным, так же фантастически вращающимся вокруг него, как ты считаешь что вокруг тебя — не то, чтобы ты точно был неправ — то что определяет следующую эру?
Я ненадолго задумался.
— Он не мог оставаться в своём замке, с женой и детьми — сказал я. — Он не мог править построенной им Империей. Зависит от жанра, и от "Данжн Мастера", того, кто контролирует историю, но если мир явно намерен бросать в тебя конфликты, новый зов к приключению каждый раз, когда собираешься почивать на лаврах, то попытка оставаться в замке приведёт только к тому, что новый конфликт сам тебя найдёт.
Я лишь бегло проглядел остаток его биографии, но я достаточно знал о том, как он сформировал Аэрб, чтобы знать, что будет дальше. К тому же если мыслить в плане повествования, то это в общем-то очевидно.
— Если сидеть на троне, то это будет означать, что ты в обороне, и вынужден действовать, когда приключение зовёт — сказал я. — Если ты считаешь, что новый сюжет начнётся, что бы ты ни делал, то разумно будет проявить активность и самому найти этот сюжет, чтобы твои семья и королевство не были подвержены риску извне.
— Эра Странствий — сказала Амариллис. — После семи лет противостояния угрозам он поднял свой меч, надел доспех, и отправился в мир дабы исправить всё неправильное, что сможет найти.
— И больше внешних угроз не было? — спросил я. — После трёх больших атак на его дом, королевство, или империю, не было ничего, из-за чего ему пришлось спешить вернуться, ничего, с чем мог справиться только он?
— Ничего — кивнула Амариллис. — Есть, разумеется, альтернативные объяснения, особенно учитывая, как молчалив он был о своих мотивах. Я не нашла в написанном им ничего, что могло бы подтвердить, что он отправился странствовать, чтобы мир перестал бросать на него угрозы. В конце концов, просто безумие думать, что мир может так работать. Но...
— Но он может? — спросила Фенн. — Мы об этом говорим, что мы, возможно, живём в мире, где придётся выискивать сражения, поскольку иначе сражения придут к нам сами?
— Поэтому мы и убили Ларкспура — заметил Грак.
— "Убили" — сильное слово — нахмурившись, ответила ему Амариллис. — И он сам к нам пришёл.
— Но ты говоришь, что нам придётся сражаться вечно? — спросила Фенн.
— Нет — сказала Амариллис. Она встретилась со мной взглядом. — Я говорю, что Джуниперу, возможно, придётся.
Она пожала плечами.
— Ну, если моя гипотеза верна. Если финальная цель Джунипера — выяснить, что произошло с Потерянным Королём, к добру или к худу, то единственная причина, почему я считаю нарратив многообещающей линией исследования, это потому, что никто не пытался ей следовать. А так есть сотни теорий того, что произошло с Утером, и я собираюсь зарыться в них просто чтобы разобраться, какие у кого есть улики. Мы в хорошей позиции. Если предположить, что Утер Пенндрайг был Грёзотёртым, и больше того, членом группы Джунипера, то это даёт нам взгляд на него, которого не было ни у кого.
— Если он действительно был Артуром, то он провёл на Аэрбе сорок лет — сказал я. — Я знал его подростком. Весь его формирующий личность опыт был здесь, всё развитие его идей, у него были жена и дети, преданные компаньоны, повторю, почти сорок лет.
— Даже если это так, ты тоже создавал этот мир — сказала Амариллис. Было в её взгляде нечто жёсткое.
— Не совсем — поморщившись, ответил я. — Я бы сказал, что тут понадёргано из множества миров, что я создавал, но... это амальгама, синтез этих идей. Я не создавал Аэрб, я создал кучку прототипов. И некоторые из этих идей даже не мои, они просто... идеи, которые могли бы у меня быть. Или места, которые я содрал у кого-то ещё.
— Ты не думаешь, что ты самое близкое к Утеру Пенндрайгу в этом мире? — спросила Амариллис.
— Нет — сказал я. — Я это знаю.
Я сомневался, что когда-либо буду здесь равным Артуру, но если только вдруг не появятся другие члены нашей группы, то кого-то ближе к определению "подросток из D&Dшной группы из Бамблфак, Канзас" не найти.
— И что бы ты делал, если бы оказался пойман в этом цикле, как он? — спросила Амариллис.
— Полагаю, то же, что и он — сказал я. — Действовал бы активно. Отправился завоёвывать и сражать зло, и если придётся заниматься этим вечно, то так тому и быть.
— Каждый раз едва-етри побеждая? — спросила Фенн.
— Едва-едва — ответил я. (пр. переводчика: снова поговорка. "by the skin of your lips" — "by the skin of your teeth". Тут ещё был обмен фразами "на зубах нет кожи" — "это какая-то фигня из библии", но это не переводится адекватно, так что изменил. К сожалению, кусочек текста, когда в разговор про кожу зубов вступили Грак и Солэс, пришлось убрать.)
— Шахматы? — нахмурилась Фенн.
— Нет, просто присказка — ответил я, пытаясь сменить тему. Такое впечатление, что всё время идут подводки к этой теме, и у меня было такое чувство, что список вещей, которые необходимо знать, всё растёт и растёт. — В любом случае... Фенн заметила верно.
— Про шахматы? — спросил Грак.
— Если бы я оказался пойман в цикле бесконечных конфликтов и разрешений, и не был уверен, что смогу каждый раз побеждать, так что любая битва может оказаться последней, то я бы не хотел продолжать, я бы хотел остановиться и жить где-нибудь в тихом домике. — Я бросил взгляд на Фенн, стоящую рядом, и она чмокнула меня в губы.
— Спасибо — произнёс я. Постаравшись сдержать сердцебиение и не краснеть, повернулся обратно к Амариллис. — Он всегда был более целеустремлённым, чем я. Он был во всех клубах, готовился к колледжу, читал в пять раз больше книг, чем я, был готов защищать любую абсурдную мысль, что приходила ему в голову... он был больше бойцом, чем я. Не буквально, в смысле.
(Я был изрядно уверен, что если бы это я умер, а не он, то идея самоубийства ему и в голову бы не пришла).
— Так что, полагаю, он продержался бы дольше — продолжил я. — Но, возможно, он достиг предела, и в этом случае...
Я опустил взгляд на диаграмму, на круги в кругах, и длинную нить кругов, представляющую бесконечные сиквелы.
— Если это просто бесконечная серия конфликтов и разрешений, но спасения нет. Но, возможно, всё это можно рассматривать как одну огромную сорокалетнюю историю. В таком случае... когда были изобретены инферноскопы?
— 20 ПИ — сказала Амариллис.
— Если он пытался завершить цикл в слое мира, то, возможно, он попытался отправиться в ады и спасти свою семью там, или, может, полностью уничтожить ады — сказал я. Впрочем, это казалось как-то неправильно. — Если бы он был мной, то, возможно, он попытался бы найти бога этого места и поговорить, или сразиться, если потянет.
— Какого из богов? — спросила Солэс. Я покачал головой.
— Я имею в виду, что-то принесло его сюда, — или воссоздало его здесь — так что, может быть, он отправился на поиски этой сущности, что бы это ни было. Я... на самом деле не уверен, что эта логика применима, поскольку если мир основан на нарративе... нет, если жизнь Утера следует курсу истории, то, по идее, личность или вещь, втянувшая его в этот мир, будет вне это структуры истории. Как-то нет смысла пытаться закрыть цикл таким способом.
— Мы слишком погрузились в предположения — сказал Грак.
— Согласна — сказала Амариллис. — Нам нужно больше прямых улик, прежде чем сможем указать в полезном направлении. Джун, я бы хотела, чтобы ты подумал об этом ещё, а я помогу чем смогу — она помедлила. — Если ты не против.
— Всё нормально — ответил я. — Ты знаешь свою историю куда лучше меня.
Мне как-то не очень хотелось доверять это ей, но было очевидно, что одна прочитанная мной книга об Утере Пенндрайге лишь едва зацепила поверхность, и я был уверен, что знаю, куда дальше повернёт этот разговор.
— То есть, другими словами — сказала Фенн — можно обоснованно подозревать, что Джунипер тоже не сможет спокойно сидеть на месте? А то к нам заявится демон, повёрнутый на уничтожении мира?
— Я строю таймлайн того, что происходило от Комфорт — сказала Амариллис. — Он ещё не закончен. И Грак прав, мы слишком погрузились в предположения. Мы в любом случае не собираемся задерживаться на месте, это не способствует нашим общим целям — она бросила взгляд на Грака. — Грак — исключение, учитывая его плату.
Грак пожал плечами.
— Главное в раскладке того, что происходит с Джунипером, это разложить то, что происходило с Утером, мысли Утера о нарративе, и как логика того, что происходило прежде, применима к тому, что может произойти после — продолжила Амариллис. Бросила короткий взгляд на Фенн. — Но работа ещё идёт, и я пока не считаю уместным использовать её для прогнозов.
— Полагаешь, я умру? — спросила Фенн. Я взглянул на Фенн и увидел на её лице неожиданную напряжённость, смешанную с гневом.
— Слишком много переменных — сказала Амариллис. — Одни сплошные догадки.
Фенн продолжала хмуриться. Амариллис пролистала книгу, пока не добралась до нужного места, которое и зачитала вслух.
— Универсальная истина: история ненавидит застой. История строится на сомкнутых кольцах конфликта и разрешения; в какой-то степени повествование позволяет застой, в том плане, что возможно повторение колец конфликта, повторное использование того, что с любого взгляда должно бы уже быть разрешено. Однако такое может продолжаться лишь какое-то время, поскольку аудитории это наскучивает, и любой, кого заботит повествование, к этому моменту прибегнет к фундаментальным изменениям, зачастую во вред протагонисту.
— Ладно — сказала Фенн. — Официально заявляю, что я не поклонница этой теории.
Она отвернулась от нас и вышла из дома, только что не топая.
— Ладно — произнёс я, обращаясь к Амариллис. — Думаю, тебе стоит рассказать мне, что случилось с женой Утера.
— Это была не одна его жена — сказала Амариллис. — Это были все остальные.
Глава 55: Связанная девчонка.
— У Утера были погибшие возлюбленные? — спросил я. — В смысле, возлюбленные... кроме его жены?
— Какую версию истории хочешь? — спросила Амариллис.
— Я хочу правду — ответил я.
— Я не знаю правды — сказала Амариллис. — Джунипер, это было пятьсот лет назад, и он был весьма скрытным человеком. И даже если бы не был, тот факт, что он был столь фундаментальной фигурой в основании Первой Империи, не говоря уж о том, что династической главой того, что стало Двором Потерянного Короля, и не говоря о том, что он основал два афинея... он был очень, очень важной фигурой, и его роль в истории быстро стала политическим вопросом. История запутанна.
