Стоит Свеч

Глава 1: Падение человека.

Я натужился, пытаясь лучше осмотреться, но ошейник удерживал меня на месте. Мои руки и ноги тоже были в кандалах, соединённых меж собой толстыми металлическими прутами, из-за которых даже пошевелиться толком не получалось. Ещё и во рту кляп, но хоть не такой тугой.

Пять секунд назад я сдавал тетрадь по окончанию урока английского.

Вокруг меня в тусклом красном свете ряда лампочек были видны другие люди, скованные, как и я. Мы сидели в два ряда, направленные в противоположные стороны; раздавалось громкое гудение, в котором было бы сложно разговаривать, даже если бы не кляп. Этот звук, вкупе с вибрацией и изогнутыми стенами, говорил о том, что я нахожусь в самолёте, хотя я понятия не имел ни куда мы движемся, ни где находимся.

Вокруг — никого знакомого. Я был в классе, на уроке английского, так что, учитывая, что вдруг оказался в кандалах на каком-то самолёте, не было бы удивительно увидеть ещё кого-то из моего класса; однако, хотя окружающие парни и девушки были примерно моего возраста, они не выглядели так, словно посещали школу в Бамблфак, Канзас. Частично из-за причёсок — преувеличенно-показные могавки, яркие цвета — но в основном из-за суровых хмурых лиц, скорее ассоциирующихся с террористами в телевизоре, чем со старшеклассниками.

Мужчина в армейской униформе прошёлся посередине самолёта, между двух рядов колен. Он остановился как раз напротив меня, что позволило мне хорошенько рассмотреть его. Он был чисто выбрит, с сединой на висках, от его подбородка до носа проходил шрам. Его взгляд, когда он смотрел на нас, был исполнен интенсивной, пылающей ненависти, что лишь подчёркивалось скрипом его зубов.

— Мятежники. Предатели. Убийцы. Диссиденты. Воры. Вы — отбросы, всплывшие к поверхности. В менее цивилизованном обществе вас предали бы мечу, как только поймали. Мы, однако, верим в наши идеалы. Сила через преодоление трудностей, праведность через борьбу. Если вы выживете, то станете сильнее. Доберитесь до аванпоста, и вас ожидают должность и прощение преступлений.

С этими словами он ушёл. У меня были вопросы, но я не мог поднять руку, и попытка кричать привела лишь к невнятному звуку из-за кляпа.

Его слова не утешали. Я и так уже был дезориентирован и в прострации, а теперь к этому добавился ещё и страх.

Пацан напротив меня тряс головой из стороны в сторону. Он уже какое-то время это делал, но сейчас начал ускоряться. Дёрганым движением он зацепил кляп за выступ металла, окружающего его шею, и выдернул его. Однако никаких признаков удовлетворения заметно не было; вместо этого он заговорил.

— Нам позволено объединяться — выкрикнул он. — У нас больше шансов на выживание, если будет "мы против них" вместо "каждый за себя". Мы можем...

Его голос заглох, когда брюхо самолёта распахнулось. В миле под нами в тусклом свете сквозь облака виднелись какие-то поля. Я напрягся в своих кандалах и взмолился, чтобы проснуться, хоть и осознавал, что это не сон.

Мои ноги болтались в открытом небе.

Послышался громкий лязг какого-то механизма. Я всё ещё не мог толком повернуть голову, но периферийным зрением видел, как народ падает в небо под нами. Очередь приближалась ко мне, и я видел, что ни у кого из них нет ничего похожего на парашют. В моих ушах звенели слова того армейского — "Сила через преодоление трудностей". Как раз то, что можно сказать перед тем, как убить кого-то.

Затем механизм выпустил меня и я упал, освобождённый от кандалов.

Меня обдало ветром. Желудок свело чувство невесомости. Я почти инстинктивно расправил конечности, пытаясь поймать ветер; в первый момент, когда начал падать, я вскрикнул, но тут же перестал, когда ветер задул в рот.

Я умру, как и все остальные, и ничего не могу с этим поделать. С такой высоты даже вода будет как бетон.

Я взглянул на остальных падающих, надеясь, что у кого-то из них есть решение.

Вместо этого я увидел убийство.

Парень с розовым могавком спикировал и столкнулся с девушкой. Он схватил её, зафиксировав одной рукой и одной ногой, и другой рукой нажал на подбородок. Резкое усилие, и её шея хрустнула, а он отпустил её безжизненное тело, закувыркавшееся в направлении земли.

К своему ужасу я осознал, что он движется в моём направлении. Я понятия не имел, как маневрировать в свободном падении, кроме как "расправить конечности, чтобы замедлить падение, поджать их, чтобы ускорить". Учитывая, как быстро приближался убийца с могавком, я остановился на "быстро" и прижал руки к бокам. Потребовалась пара секунд, чтобы перестать крутиться, но я определённо ускорился.

Что означало — земля устрашающе быстро приближалась. И чем ближе она была, тем, казалось, быстрее приближается. Я задумался было, почему оно так, и добрался до мыслей об угле обзора, но быстро решил, что не хочу тратить свои последние секунды, пытаясь вспомнить физику.

Когда я оглянулся, розововолосого уже не было видно; я заметил лишь несколько других человек, плюс несколько кувыркающихся тел — видимо, трупы.

Земля была уже совсем близко, достаточно близко, чтобы я смог разобрать детали помимо беспорядочной сетки полей и пятен домов. Слева от меня было некое обширное облако, прижимающееся к земле — должно быть, туман — но непосредственно в той зоне, где должно шлёпнуться моё тело, было что-то вроде заправки. Машин видно не было, но виднелись люди; они смотрели вверх, на меня, светящимися красным глазами. Это могло бы быть зловеще, если бы не вся эта фишка с неизбежной смертью. Я закрыл глаза, ощущая, как колотится сердце. По крайней мере, это будет быстрая смерть.

Я продолжал держать глаза закрытыми, пока вдруг не осознал, что ветер слабеет. Осмотревшись, я обнаружил, что смерть отнюдь не так неизбежна, как я думал: падение замедлялось. На моей правой руке проявилась сияющая руна, которой, я мог бы поклясться, пять секунд назад не было.

Когда я принял тот факт, что, кажется, меня всё-таки выбросили из самолёта не чтобы так убить, падение стало уже довольно плавным. Я должен был приземлиться где-то в сотне ярдов от заправки, на большом поле. Поблизости было четверо красноглазых, но они двигались в сторону девушки, которая уже приземлилась. Сейчас я видел, что у этих ребят мертвенно-бледная кожа и рваная одежда; всё это вкупе со спотыкающейся походкой прямо-таки кричало "Зомби!". Десятифутовыми неоновыми буквами.

Как только мои ноги коснулись земли, я услышал мелодичный перезвон, и передо мной появился текст.

Достижение Разблокировано: Спустился, Но Не Выбыл...

Я проморгался, и сообщение исчезло. Понятия не имею, что это за фигня, но сейчас есть проблемы побольше, вроде бредущих ко мне зомби.

На мне были чёрные джинсы, белые кроссовки, кожаный пояс, и серая футболка. Ничего, чем можно было бы сражаться, но я и не собирался, учитывая, как медленно зомби брели в мою сторону. (Я ещё на секунду задумался, кто, блин, меня одевал — я не ношу чёрные джинсы, и пояса тоже никогда не носил).

Я услышал вопль "Отвали от меня!" слева. Повернувшись, я увидел девушку, которую видел сверху, стараясь держать и зомби в поле зрения.

Каким-то образом девушку успели окружить. Она встретилась со мной взглядом, и выкрикнула:

— Помоги мне!

В её голосе было некое негодование, словно она возмущена тем, что я ничего не делаю.

Я нерешительно замешкался, и в этот момент один из зомби с неожиданной скоростью бросился вперёд. Она сумела вырваться, но я видел, что на её плече кровь.

Я побежал. Не к ней, а прочь, стараясь оторваться от ближайшего ко мне зомби. У меня не было оружия, и в секции карате средней школы у меня был только оранжевый пояс, который они в общем-то выдают всем, кто продержался пару недель. Я услышал женский вопль, и не уверен, на меня или на зомби вокруг неё — а затем вопль оборвался.

Передо мной появился новый текст. На этот раз я вгляделся в него внимательнее, хотя и не перестал бежать. Слова двигались вместе со взглядом, словно дисплей перед глазами; они висели чуть в стороне от центра зрения, что бы я ни делал со взглядом.

И этот текст меня беспокоил.

Новое Поражение: Трусость!

Я трусцой бежал к заправке, стараясь экономить энергию. Рядом с этим зданием зомби не было, и людей — тоже. Было сложно забыть, что я только что видел, как в небе кого-то убивали. Проморгавшись, я заставил исчезнуть сообщение, называющее меня трусом, но я ощущал, что краснею от гнева, думая об этом. Я видел, как кто-то умер, и предполагалось, что брошусь в рукопашку, чтобы помочь кому-то, кого даже не знаю? Это не трусость, это просто здравый смысл.

Я как раз был у заправки, когда выскочило новое сообщение.

Разблокирован Навык: Атлетизм!

Это тоже было непонятно, так что я два-моргнул, убирая сообщение, и взглянул на заправку, или по крайней мере то, что считал заправкой. Вблизи было очевидно, что я ошибался. Были некоторые примечательные черты заправок западных регионов — дешёвая панельная конструкция, и голые металлические двери, однако там, где должны были стоять колонки, из тротуара торчали чёрные глыбы обсидиана. Если бы они не были окружены бетонными бордюрчиками и между ними не были бы равномерно расставлены мусорные баки, я бы мог подумать, что они вылезли из земли.

Были и другие несоответствия, вроде прозрачных бочек перед зданием, и баннеров, рекламирующих свежие ножки фронгалов. Слово "фронгалы" что-то зацепило в моей памяти, но я не понял, что.

Дорога, идущая рядом со зданием, выглядела как нормальный асфальт, с двойной жёлтой линией посередине. Рядом с дорогой стояли столбы электропередачи, на парковке стояли машины, хотя форма у них была какая-то не такая; не просто в стиле пятидесятых, но вообще какие-то не такие капоты.

Всё это выглядело очень запущенным; трава, по которой я бежал, была в пару футов высотой, и в трещины в асфальте проросли сорняки. Здание тоже было покрыто грязью, и два окна разбиты; на земле были видны осколки стекла.

Я остановился, пытаясь понять, что к чему.

— Тотошка, кажется, мы больше не в Канзасе — пробормотал я себе под нос. У моего отца была привычка говорить это каждый раз, когда мы ездили куда-то и пересекали границу штата.

Моим планом было добраться до заправки, и... ну, дальше не знаю. В заправках есть люди, еда, телефоны, и транспорт. Если это здание — не заправка, то у меня была надежда, что хотя бы что-то подобное, но в любом случае проблема в том, что оно давно заброшено. Интуиция подсказывала, что если войти внутрь, я найду испорченную еду и разграбленные прилавки, отсутствие электричества, и нерабочий телефон. А ещё она подсказывала, что внутри любой, или любое, что будет меня преследовать, легко зажмёт меня в угол.

Моё сердцебиение начало успокаиваться. Отставшие зомби продолжали ковылять ко мне, и я видел других, дальше, заметных в основном по красным искрам их глаз. Я взглянул на здание не-совсем-заправки, и попытался взять себя в руки. Может как минимум хотя бы оружие удастся там найти. Или что-то, что можно использовать как оружие. Я подбежал ближе и заглянул в выбитое окно.

Плохая новость: там всё было практически так, как я и боялся. Полки были практически пусты, а вонь, доносящаяся оттуда, словно говорила "Эй, вся эта еда протухшая и мерзкая". У меня ещё оставалась толика надежды, что удастся найти что-то не испортившееся в консервных банках, если, конечно, в здешних местах вообще бывают консервы. Весь этот мир, в который я (в буквальном смысле) свалился, словно на шаг отстоял от реальности, которая была мне знакома. Около 90% его могло быть прямо из Бамблфак, Канзас, если бы все оставили его на пару лет, но последние 10%, вроде красноглазых зомби и чёрных кристаллов... ну, они вызывали озноб по коже.

Я проскользнул внутрь "заправки" — и обнаружил торчащую из-за шкафа человеческую ногу. Чуть не взвизгнул от неожиданности, но сумел сдержаться. Больше всего я опасался, что этот чувак поднимется как зомби, или что обойду и увижу, что его тело кто-то жуёт; оба варианта вполне реальны. Одновременно я думал, что хорошо бы найти какое-нибудь оружие, или ответы. Я уже проверил свои карманы, и обнаружил, что они пусты.

Я подобрал полку для визиток, поднял её над головой, как биту, и прокрался вперёд.

Разблокирован Навык: Импровизированное Оружие!

Звук, сопровождавший появление текста, заставил-таки меня взвизгнуть. Признаю, я был порядком на взводе.

И сразу после этого я увидел, как нога дёрнулась.

Я всегда был на дальнем конце "Дерись" шкалы "Дерись или беги". Я говорю это не для того, чтобы показаться крутым; скорее, чтобы объяснить тот факт, что как придурок пробежал за угол и принялся дубасить труп на полу, что, учитывая обстоятельства, нельзя было назвать умным поступком. Я дважды врезал ему по голове, прежде чем полка треснула, и ещё дважды, после чего она окончательно сломалась.

Навык повышен: Импровизированное оружие, ур 1!

Труп всё ещё двигался, медленно поднимаясь на ноги. Я заметил под его торсом рукоятку и схватил её; к моему удивлению, и удовольствию, я обнаружил, что держу нечто вроде ржавого мачете.

Разблокирован Навык: Одноручное Оружие!

Я заморгал сообщение и обрушил мачете на зомби, как раз в тот момент, как он повернул голову в мою сторону и отсутствующе уставился на меня светящимися красным глазами. Мачете ударило его в лоб со всей силой моего веса. Я услышал треск раскалывающегося черепа...

Критическое попадание!

Навык повышен: Одноручное оружие, ур 1!

...и мачете застряло в его лице, прямо между светящихся глаз.

Если бы в мире была толика справедливости, то в этот момент он бы и перестал двигаться. Его красные глаза угасли бы, как в конце Терминатора, и он бы обрушился на пол. Вместо этого он с открытым ртом побрёл ко мне. Единственное, что спасло меня от укуса (поскольку я был слишком ошарашен, чтобы реагировать), это тот факт, что я ещё держал мачете, застрявшее в его голове. И этого было достаточно, чтобы держать его на расстоянии.

Когда я пнул его, отбрасывая, появилось сообщение, говорящее что-то о безоружном бое, и я вложил все силы в ногу, продолжая сжимать рукоять мачете. Оно выскочило из его головы с влажным чмоком и приличным количеством тёмной крови, в то время как зомби кувыркнулся и упал в кучу мусора. Впрочем, он неожиданно быстро вновь оказался на ногах, и уставился на меня своими светящимися красными глазами, не обращая внимания на пустоту между них.

Разве не так убивают зомби? Все комиксы и фильмы, что я видел, сходились в этом вопросе; единственный надёжный способ — разбить голову, потому что в любом другом случае они продолжают двигаться. Однако если это его не убило, то что мне делать?

Я отступил он него; он проковылял вперёд. Быстро выглянув в окно, я увидел, что поблизости было больше зомби, чем раньше, хоть они были и не так близко, чтобы было невозможно убежать. Я перевёл взгляд обратно на чувака с разрубленным лицом, и сжал рукоять мачете. Я не так глуп, чтобы решить, что смогу разобраться со всеми этими зомби, не допустив ошибки, но если придётся, мне нужно знать, как их убивать. Моё сердце колотилось, как бешеное, но я взял себя в руки.

Эти безумные сообщения, выскакивающие перед глазами, походили на игру, это я заметил. Возможно, как раз потому я и решил, что удар в голову убьёт разрубленного. Однако это не сработало. Так что, если бы я играл в игру, и разрубание головы противника его не убило, что я сделал бы? Ну, это признак того, что дизайнер пытается оригинальничать, идя против ожиданий игрока. Если об этом подумать, я и сам однажды такое делал, в первоуровневом подземелье.

Разрубленный всё ещё брёл ко мне, а я глупо размышлял о D&D. Как я поступил, когда сделал головы зомби неважными: Я перенёс их слабое место в сердце, вот что. И я дал им светящиеся красные глаза, просто для понта в описании.

Бл*.

Я направил мачете в сердце разрубленного, и как раз вовремя, поскольку долю секунды спустя он бросился на меня — и напоролся на лезвие, прямо в грудь. Он почти мгновенно перестал двигаться, и бухнулся на пол. Мачете так и торчало из него.

Затем красные глаза угасли, став мутно-белыми.

Навык повышен: Одноручное оружие, ур 2!

Зомби побеждён!

Достижение Разблокировано: Рэмбо

Уровень повышен!

Последнее сообщение сопровождалось ощущением, которое я могу описать только как экстаз. Золотое сияние выплеснулось из меня волной, поднявшей ветер, и я ненадолго поднялся в воздух. Было такое чувство, словно кто-то воткнул провод под напряжением прямо в центр удовольствия моего мозга.

Через секунду это окончилось, оставив меня дрожать.

— Я что, уровень взял?.. — вопросил я пустоту. Ничего из происходившего с того момента, как я оказался в самолёте, не имело смысла, но то, очертания чего я видел, было так странно, что в этом почти появлялся смысл.

Прежде всего: я в игре, или по крайней мере в чём-то, похожем на игру.

Второе: в этой игре присутствуют элементы того, что я сам создал. Не только красноглазый вариант зомби, которых нужно бить в сердце; я был уверен, что помню эти чёрные кристаллы перед зданием. Я назвал их "Черношипы", и они использовались для обеспечения энергией древнего некрополиса. Фронгалов я тоже вспомнил: это гигантские лягушки, которых выращивали и забивали как свиней.

Естественно, это поднимало дальнейшие вопросы. Я на секунду закрыл глаза и вздохнул, и тут увидел свой лист персонажа.

PHY

3 2 POW 1 Unarmed Combat 2 One-handed Weapons 0 1 Improvised Weapons

2 SPD 0 0 0 0

2 END 0 0 0 0

MEN

3

2 CUN 0 0 0 0

2 KNO 0 0 0 0

2 WIS 0 0 0 0

SOC

3

2 CHA 0 0 0 0

2 INS 0 0 0 0

2 POI 0 0 0 0

0 LUK 0 0 0 0

...Определённо, 0 Удачи — именно то, что есть.

Примечание. В оригинальном тексте при наведении мыши появлялось описание статов, здесь оно приводится отдельно.

PHY: Physical (Физра) — Тело и физические способности. Основной стат для всех физических навыков и трёх физических способностей.

POW: Power (Могущество, Мощь) — Физическая сила. Используется, чтобы вышибать двери, гнуть пруты, и отпихивать кого-нибудь с дороги.

SPD: Speed (Скорость) — Как быстро вы двигаетесь. Используется, чтобы жонглировать ножами, бегать по крышам, или делать сальто.

END: Endurance (Выносливость) — сколько всего можете вынести. Используется, чтобы предотвращать отравления, двигаться в затяжных походах, или идти против течения.

MEN: Mental (Ментал) — Разум и ментальные способности. Основной стат для всех ментальных навыков и трёх ментальных способностей.

CUN: Cunning (Хитрость, Смекалка) — Насколько вы умны. Используется, чтобы разгадывать головоломки, обучаться новому, и решать, какой провод перерезать.

KNO: Knowledge (Знание) — Как много всего вы знаете. Используется, чтобы находить связи между разными концепциями, вспоминать что-то, или запоминать десятизначные числа.

WIS: Wisdom (Мудрость) — Ментальная Выносливость. Используется, чтобы предотвращать стрессовые реакции, принимать решения без эмоций, или медитировать.

SOC: Social (Социальность) — Ваша личность и понимание других. Основной стат для всех социальных навыков и трёх социальных способностей.

CHA: Charisma (Харизма, Обаяние) — Насколько вы нравитесь другим. Используется, чтобы убеждать принцесс, торговаться с официантками, или вымаливать свою жизнь.

INS: Insight (Инсайт, Прозорливость) — Насколько хорошо вы читаете людей. Используется, чтобы раскрыть секрет царственной особы, раскусить блеф кардинала, или избежать удара в спину.

POI: Poise (Самообладание, Выдержка) — Насколько хорошо вы переносите других людей. Используется, чтобы выдержать допрос, сохранить выражение лица на суде, или не плакать на свадьбе.

Luk: Luck (Удача) — Насколько вы везучи. Влияет на всё, не правит ничем.

Глава 2: Развитие.

Лист персонажа появлялся, стоило три секунды подержать глаза закрытыми. Это не просто оборот речи, я присел и замерил после того, как он выскочил в первый раз. Он был таким же, как выскакивавшие сообщения о навыках и достижениях — как бы я ни поворачивался с закрытыми глазами, весь лист оставался в фокусе. Если я переводил глаза в сторону, то он переключался на по большей части пустые "страницы", на которых местами было подписано "Доблести", "Компаньоны", "Известные Заклинания", и тому подобное. В итоге я нашёл страницу, озаглавленную "Поражения", в которой числилось "Трусость", но непохоже было, чтобы она что-то делала, по крайней мере описания не было. Довольно удивительно, но инвентаря не было, хотя имелась довольно бессмысленная страница, на которой было моё описание. Единственной существенной информацией там было то, что мой уровень — 2, о чём я и так уже догадался.

(Не стану растолковывать своё описание. Мой приятель Грег как-то сказал, что я выгляжу как кто-то, выбравший "По умолчанию" во всех пунктах редактора персонажа; я пытался над этим посмеяться, но вообще-то задело за живое. Я не был симпатичным, не был уродом; никаких выделяющихся черт, синие глаза, карие волосы, средний рост... После того, как Грег это заметил во время одной из наших игр по D&D, ещё какое-то время моё прозвище было "По умолчанию", пока я не перестал притворяться, что считаю это забавным, и даже после этого мои приятели стебались надо мной в этом духе, высказываясь в духе "Самый обычный человек в мире", "Масло масляное", или "Человек-эквивалент ванильного мороженого". Не то, чтобы я был меньшим засранцем по отношению к ним).

Я открыл глаза и осмотрел "заправку", а затем зомби рядом с ней. На мой взгляд, они ещё были достаточно далеко, чтобы пока что не беспокоиться, так что закрыл глаза, хоть часть меня (вероятно, WIS) и говорила, что это очень скверная идея — стоять не глядя. Ну, я всё равно это сделал; я хотел толику ответов.

Проблема, насколько я её видел, была в том, что эта система мне незнакома. Это можно счесть неким высокомерием, словно я считал "да всё будет нормально, если это пятое поколение D&D", но вообще — это по крайней мере то, с чего можно начать. В пятёрке сложнее манчкинствовать, нежели в Pathfinder, но по крайней мере я разбирался, что к чему в ней, и это уже было бы огромным преимуществом. Это сразу пришло мне на ум, и когда я обнаружил, что если всмотреться в аббревиатуры, то появляются подсказки (прямо в моей голове!), эта мысль только укрепилась.

Тут имеются способности и навыки, что уже достаточно знакомо, однако "Способностей" было аж тринадцать, что многовато. Ещё имелось четыре ряда по десять слотов, для суммарно сорока навыков. Похоже, прежде чем их можно будет повышать, их нужно разблокировать. Тридцать шесть навыков были "замазаны" серым, и как бы я ни всматривался, не мог разобрать их названия. Впрочем, если эта игра похожа на другие, то я могу предположить некоторые из них...

Но тут есть свой риск. Я открыл глаза и взглянул на зомби, с их светящимися красными глазами. Эти зомби были моей идеей, которую я использовал в одной из игр по D&D, и здесь они воплотились в жизнь. Я подверг себя риску, решив, что мистер Треснувшая Голова — такой же, как зомби из телевизора. Будь я игровым дизайнером (и я в каком-то смысле считал себя таковым, поскольку в основном я был Данжн Мастером во время наших игр), то я создал бы подобного зомби и поместил его у начала игры, в качестве предупреждения "Не стоит полагаться на знания из игр". Что он, похоже, и делал.

Я вытащил мачете из тела зомби. Меня обдало вонью, и затошнило, но я сумел удержаться от рвоты.

Я вернулся в переднюю часть здания, осторожно шагая и стараясь не издавать ни звука. Быстрый взгляд на холодильники показал, что они в скверном состоянии; не думаю, что в них можно найти что-то ценное, только мучать желудок из-за вони. Я бы хотел убраться отсюда, но, к сожалению, поля и длинная пустая дорога снаружи не настолько подпадали под определение "убраться отсюда", как мне хотелось бы. Я попытался вспомнить, что там сказал военный на самолёте, но не удалось.

Я снова закрыл глаза, и взглянул на то, что начал считать "глазным меню". В верхнем правом углу имелись маленькие сияющие символы "+2", как раз за пределами листа персонажа. Когда я на секунду задержал на них взгляд, лист персонажа всколыхнулся и изменился, слегка растянувшись, чтобы было место для плюсов и минусов возле показателей способностей и статов. Это меня несколько утешило; я повысил уровень, так что появились очки для распределения.

Однако я не знал, с чего начинать. Если Правило 1 — "не рассчитывать, что дизайн игры повторяет другие игры", то Правило 2 — "не рассчитывать, что дизайн разумный". Я играл в достаточное количество непродуманных игр, чтобы знать, что временами бывают чересчур мощные абилки и бесполезные статы, но одного знания, что в системах бывают изъяны, недостаточно, чтобы знать, где они. Всё, что я мог — это взглянуть на лист персонажа, и попытаться сделать парочку предположений.

Треть способностей были социальными; их я сразу опустил, поскольку в настоящий момент моя главная забота — зомби. Треть — ментальные; их тоже неохотно отверг, поскольку они обычно важны для магии, которую я не разблокировал, и если здесь применимо правило "Линейные бойцы, квадратичные маги", то мне основательно надерут задницу, прежде чем я смогу стать сильным.

Так что оставалось всё в группе PHY. Что любопытно, я мог повысить как PHY, так и три связанные с этим способности — POW, SPD и END. Подсказки не сообщали, какая математика тут используется.

Когда я попытался вложить очко в PHY, я увидел, как оба они исчезли, а стат поднялся на единицу, что привело к повышению на один и трёх способностей.

О.

По мне, очень неплохая сделка; практически, удвоение очков, или плюс пятьдесят процентов, если PHY сам по себе ничего не даёт. Если дизайн игры разумный, то это, полагаю, выбор специалист/универсал, но чтобы иметь возможность противостоять немедленным (и по большей части неизвестным) проблемам, с которыми я имею дело, более уместным кажется подход универсала.

Когда я открыл глаза, зомби были уже тревожаще близко. Я сжал мачете и вышел через переднюю дверь "заправки". Зомби были медленными, достаточно медленными, чтобы от них можно было оторваться пешим шагом, но трюк в том, что они не останавливаются, и попытка убить их не лишена риска, особенно если они могут заражать через царапины или укусы.

(Если я действительно оказался в игре, то базовые принципы дизайна предписывают, что игра не должна убивать игрока чем-то, о чём они не знают и не могут выяснить. Но, разумеется, Правило 2 — нельзя полагать, что дизайн хорош, и существуют некоторые жанры и школы, в которых такое приемлемо, как в "Зов Ктулху", где смертельная болезнь — норма вещей. Всё же, будь моя воля, я бы сделал источником зомби что-то вроде некроманта, вкладывающего усилия в поддержание ополчения из нежити, или какую-нибудь занятную фигню вроде эффекта некротического поля).

Всего их было около тридцати, ближайший — в двадцати футах. Я медленно пошёл в его сторону, осторожно держа мачете перед собой. Я вспомнил, что протыкать сердце неожиданно сложно, поскольку нужно, чтобы клинок не уткнулся в грудину или рёбра. Что ещё хуже, мачете предназначены для того, чтобы размашисто рубить. Пытаться проткнуть им что-то — всё равно что пытаться проделать дыру мясницким тесаком. Базовая функция мачете — рубить заросли в джунглях либо сахарный тростник, а не протыкать сердца.

(Я не упоминал это раньше, но можно мне заметить, что мои всего 2 в KNO — просто чушь собачья? Я не особо атлетичен, не слишком хорош в социалке, и даже не назвал бы себя таким уж умным, но я впитывал информацию из Википедии, словно умирал от жажды, и прочитал гору книг).

Я размахнулся и рубанул по шее зомби. Как раз в этот момент она бросилась вперёд, и вместо шеи я попал по плечу. Я отпихнул её, не давая меня схватить, и мои пальцы прикоснулись к неожиданно тёплой плоти; словно приложил руку ко лбу в горячке.

Я снова рубанул зомби, в этот раз попав в ключицу. Треск кости заставил меня вздрогнуть, но я всё равно замахнулся снова; моя рука на миг закрыла обзор, и зомби снова атаковала. Я присел, избегая её руки, и отскочил, создавая себе пространство.

Разблокирован навык: Уклонение!

Ну, не могу сказать, что особенно удивлён. Я снова замахнулся по зомби, на этот раз ударив в висок, и один из её глаз угас. Не уверен, что это значит; когда я создавал свою версию этих зомби, их глаза ничего особенного из себя не представляли, и эффект свечения был чисто косметическим.

Другие зомби приближались к нам, так что я атаковал снова, исполненный решимости поджать хвост и сбежать, если это не сработает. Моё мачете опустилось в двуручном замахе, за которым стояла вся моя сила, и ударило как раз в то место, где ключица была сломана. Послышались два влажных треска, когда мачете прорубило рёбра, а затем второй глаз тоже погас. Я сумел удержать мачете в руках, когда она бухнулась на землю.

Навык повышен: Одноручное оружие, ур 3!

Зомби побеждён!

Я надеялся убить ещё несколько, прежде чем смываться, в основном ради левел апа, но сейчас они слишком плотно скучковались, и я хотел слинять, пока ситуация не стала напряжной.

Я без проблем проскочил мимо них, пока не оказался на шоссе, и зашагал по нему быстрым шагом.

Тут такое дело — я на самом деле не знал, делают ли в реальности все эти статы что-то. Когда я махал мачете, я не ощущал разницы между уровнями два и ноль, и не было заметно связи между числами и результатом, по крайней мере мне (за исключением самого левел апа). И это означало, что попытка остаться на одном месте и поубивать относительно легко убиваемых тварюшек остаётся слишком большим риском с непредсказуемым результатом, по крайней мере пока не узнаю больше.

На дороге у меня был выбор, но я решил направиться к отдалённым зданиям вместо ровной, словно бесконечной, равнины. Небо было затянуто облаками, так что я не видел солнца, и без этого понятия не имел, в каком направлении иду. Вроде было что-то про мох, как помнится, но я не помнил, что именно. Всё равно не то, чтобы ориентация по сторонам света помогла — я даже не знаю, в каком я мире.

Я старался поддерживать ровный темп движения, достаточно быстро, чтобы суметь добраться куда-нибудь, но достаточно медленно, чтобы не уставать. О, и зомби всё ещё преследовали меня; я видел позади множество красных глаз. Они медленные, но если они так продолжат, мне понадобится найти какое-то укрытие, чтобы спать. Они вроде не очень сильные, хотя временами и выдают рывки, как тогда, когда Расколотая Голова встал, или когда бросаются. Дверь может их сдержать, но достаточно ли долго, чтобы я смог поспать? А ещё понадобится план отступления. Военный сказал добраться до аванпоста, что казалось разумной целью (и началом квеста), но он не назвал ни направления, ни расстояния. В любом случае, я не думал, что смогу добраться туда прежде чем понадобится сон, так что найти безопасное место важно.

Навык повышен: Атлетизм, ур 1!

Угу, быстрая ходьба считается атлетизмом, это хорошо. Я этого ожидал, и на этот раз действительно заметил изменение. Мои шаги стали чуть более уверенными, чуть более быстрыми, и я немного выпрямился. Я задумался, что из этого, если вообще что-то, чисто психологическое. В любом случае, это даёт толику информации об игровой системе, что приветствуется.

Однако у меня не было времени, чтобы это обдумывать, поскольку я приблизился к группе зданий достаточно, чтобы взглянуть на них. Они выглядели как любой маленький городок, которые можно найти на западе в целом, и в Канзасе в частности, место, существующее в основном на основании того, как далеко фермеры готовы ездить за покупками, бензином, и причёсками. Над городом нависали три огромных элеватора, но и здесь был элемент экзотики в виде торчащей у них сбоку большой антенны, помеченной висящими в воздухе вращающимися сигилами, видимыми из-за излучаемого ими неземного голубого сияния.

И тут я заметил людей, бегущих по дороге. Впереди — девушка, коротковолосая блондинка, а за ней гнались двое парней с розовыми могавками. По крайней мере, так я сперва подумал, пока не заметил преследующую их тварь. Это было почерневшее существо, составленное из трупов, с глазами размером с фонарь и телом таким большим, что ему трудно было бы спрятаться за заправкой. Оно двигалось быстрее, чем зомби, волоча себя на руках; одна его нога была искривлена, сломана.

Я оказался между молотом и наковальней. Впереди — огромный некромонстр, позади — орда. Не думаю, что кто-то из них мне по силам, но по крайней мере впереди были здания, в которых я могу спрятаться, и, возможно, обшмонать, пока большой парень отвлечён.

Поражение: Трусость ур2! (WIS -1, POI -1)

— В каком месте это трусость? — вопросил я, но тут же понял. Я заполучил "Трусость", когда убежал от девушки, атакованной четырьмя зомби, сразу после приземления. А сейчас передо мной была ещё одна девушка, убегающая от страшных чуваков с могавками и зомби, и я даже не подумал о том, чтобы броситься ей на помощь.

— Это не трусость, это скорее уж эгоизм — произнёс я в пустоту. Ответа не последовало. Не то, чтобы я его ожидал.

Я протрусил в сторону города. Ближайшее здание выглядело как некая автомастерская; выходящая на дорогу большая складная дверь, и хотя машины на парковке проржавели, у некоторых из них были сняты двери и распахнуты капоты, что говорило о том, что некоторые поломки были ещё до того, что тут произошло. Главным аргументом в его пользу было то, что это было ближайшее укрытие от Большого Трупонога, исчезнувшего из моего поля зрения.

Зомби видно не было, и быстрый погляд в окошко в боковой двери показал, что там меня ничто не ожидает. С ржавым мачете в руке я медленно открыл её, и изо всех сил постарался воспроизвести то, что видел в исполнении команд SWAT по телевизору, поворачиваясь из стороны в сторону (техника, имеющая куда больше смысла, когда у вас в руках дробовик или ружьё). Помещение, в котором я оказался, было некоей зоной ожидания, из тех у нас на западе, где неудобные кресла, пресный кофе и пара устаревших журналов, и воздух наполнен запахом машинного масла и резины. Очень специфичная атмосфера. Здесь было почти то же самое, только что вместо кофейника стоял чайник (хотя чашечки сливок и пакетики сахара были вполне привычные).

Запах здесь был ужасный, вероятно, из-за тела. На одном из этих неудобных стульев сидел труп одного из парней с розовыми могавками. Я бы напрягся, ожидая, что он восстанет из мёртвых, если бы на его теле не было двух очень точно расположенных дырок размером с монетку, одна на лбу, другая в центре груди. Ниже груди он был практически пропитан кровью.

Думаю, только мой опыт охоты на оленей и разделки добычи удержал меня от рвоты. Ко мне вернулось то неприятное чувство подташнивания, что было одним летом, когда я подстрелил оленя в живот и преследовал его по холмам, пока он истекал кровью, но я справился тогда, справлюсь и сейчас.

Я прошёл дальше в здание мимо грязных окон в поисках чего-нибудь полезного, но в основном пытаясь разобрать, есть ли у силуэтов, что я вижу, конечности либо головы, и отблески света от металла или от глаз. Я старался шагать как можно тише, но всё это казалось невозможно громким...

Разблокирован Навык: Обман!

Перезвон, с которым возникло сообщение, заставил меня напрячься на миг, сердце заколотилось в груди. Прошло уже какое-то время с последнего появления этих сообщений, так что я почти забыл.

Я постарался выбросить из головы вопросы, которые оно подняло. (Эта система использует один навык для скрытности и лжи? Какой стат влияет на Обман, SPD или CHA? Выполнение какого условия вызвало разблокирование?)

А вот и следующая дверь. По моей прикидке от формы здания, она должна вести в саму мастерскую. Я глубоко вздохнул, медленно нажал ручку, и приоткрыл дверь ногой лишь настолько, чтобы заглянуть в щель.

У рабочего стола, среди разнообразных деталей и банок с неизвестными жидкостями, стояла самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.

Признаться, не уверен, как тут лучше выразиться. В смысле, я не хочу показаться озабоченным или что-то в этом роде, так что, возможно, мне лучше придерживаться максимальной прозаичности и сказать о том, как её тёмно-рыжие волосы были затянуты в косу, о льдистой синеве её глаз, какой обострённо-бдительной она выглядела, всматриваясь в детали перед ней, о её испачканной в смазке одежде...

Вообще-то кроме глаз я ни на что это не обращал внимания. Мой разум был поглощён её изгибами, буграми её сисек в запачканной кровью футболке, полнотой её губ и тому, как они изящно расходились — и да, это было достаточно убойно, чтобы пятно крови на её футболке не заслуживало особого упоминания. Я был поглощён взглядом на неё и мыслью о том, насколько она роскошна, пока не заметил, насколько сильно она на меня подействовала, и с этим часть моего разума продолжала предаваться ощущению привлекательности, в то время как другая сосредоточилась на её изучении.

Представьте, что кто-то потратил несколько лет на изучение того, что вам нравится, и что нет, наблюдал за вами, составляя психологический профиль и изучая реакции. Затем они уселись с этими данными, и лучшие специалисты по фоторедактуре в мире составили абсолютно идеальную картинку, которая заставит ваше сердце подпрыгнуть, вызовет дрожь в спине, бабочек в животе, и холодный пот на руках. Затем представьте, что они сделали это снова и снова, с лёгкими вариациями, пока у них не получилось полноразмерное 3D видео высокого качества, и показали вам.

Наблюдая за ней, я ощущал примерно это.

(И если эта аналогия кажется вам чутка пугающей, то я описал правильно, поскольку часть меня была напугана тем, как она красива, другая часть была сердита, что кто-то смог вызвать у меня такую реакцию, и маленькая, неизученная часть меня мгновенно напряглась, испытывая подозрительность к любому, кто может так влезть мне в мозг, как сделала она).

Она возилась с деталями на верстаке, время от времени поворачивая. Она подняла одну из них, маленький плоский прямоугольник с чем-то вроде рукоятки. Плавным движением она вытянула руку и отвела её в сторону, пока маленькая дырка в этой штуке не оказалась направлена на меня. Дырка была размером примерно с те, что были в мертвеце из приёмной, и даже в моём состоянии я осознал, что штука, которую она держит, плоская вертикальная пушка.

— Не двигайся — произнесла она.

— Но... — произнёс я. Вернее, я хотел сказать "но", начать каку-то фразу, но она застряла у меня в горле.

Разблокирован Навык: Романтика!

(Ха-ха, игра, ха-ха).

— Имя — произнесла она.

В конце концов шестерёнки моего разума встали на свои места и он заработал, и я понял, что она спрашивает у меня моё имя.

— Джун — произнёс я.

— Джон? — переспросила она, подняв бровь.

— Нет, Джун — ответил я. — Сокращённое от Джунипер.

Она смотрела на меня, сжав зубы. Была в том, как она держится, некая напряжённость, словно лук, готовый спустить стрелу.

— Кто такой? — спросила она.

— Эм, — медленно произнёс я, пытаясь потянуть время. У меня было неприятное подозрение, что как раз для таких ситуации и нужно POI, а у меня она аж одно очко из-за штрафа.

— Кто такой — повторила она, поджав губы.

— Студент — произнёс я. Я понятия не имел, чего она от меня хочет; возможно, сказать, что мой отец пилот вертолёта, а мать работает на фабрике коробок, было бы полезней.

Она осмотрела меня сверху вниз, по крайней мере насколько могла из-за всё ещё прикрытой двери.

— Какой афиней? — спросила она.

— Я, эм, не знаю, что это такое — произнёс я. Это было правдой, когда я это сказал, но сразу после проблеск памяти напомнил мне термин: это было термином для места литературы и обучения, основанным на имени греческой богини Афины. Я использовал его в кампании D&D, когда партия отслеживала гоблина-рейнджера в залах покинутого Афинея Перьев и Крови.

— Почему тебя сунули в самолёт? — спросила она. Я понимал, что мой ответ об афинее не заработал мне плюсов. Её пушка оставалась направлена на меня, что лишь слегка приглушало её привлекательность.

Что там говорил парень на самолёте? Диссиденты.

— Меня поймали раздающим листовки — произнёс я, отчаянно надеясь, что она не станет копать дальше.

Навык повышен: Обман, ур 1!

Я не мог определить, поверила она мне или нет, но она слегка опустила пушку, так что она оказалась направлена мне на живот вместо груди.

— Выйди из-за двери — произнесла она. Я так и сделал, подняв руки над головой и демонстрируя мачете так, чтобы она видела, что я не угрожаю.

— Брось мачете — произнесла она. Я сделал, как она сказала.

— Вместе с нами высадилась группировка Фуксия — произнесла она. — У них миссия в Землях Восставших, и часть этой миссии — прикончить всех, кто их видел. Обычно в пути до аванпоста выживает один из ста, но Цветная Банда постарается обеспечить, чтобы у вас не было и этой надежды... если только мы не будем работать вместе.

Ну, это весьма шокирующе прямолинейный крючок.

— Я в деле — произнёс я. — Что нужно сделать?

Квест принят: Семь Колоколов для Семи Адов!

Глава 3: Персональная ответственность.

— Это душецикл класса ХС — произнесла самая красивая девушка в мире. Штуковина, на которую она указывала, стояла на полу мастерской. Она выглядела более-менее как мотоцикл, но вместо резины на колёсах был металл, и а вместо бензобака — пустой цилиндр из толстого стекла. — Комфорт обобран подчистую, и я полагаю, что это наш лучший шанс получить рабочее транспортное средство. Без тебя я не справлюсь.

— Два вопроса — произнёс я. — Прежде всего, ты не назвалась.

— Это не вопрос — ответила она. Но если ты Джунипер, то можешь называть меня Сайприсс. (пр. переводчика. Juniper — можжевельник, Cypress — кипарис).

— Второе, кто или что Комфорт? — спросил я.

— Комфорт — это название города, и насколько я видела, когда падала, это единственное заметное место на мили вокруг — ответила она, подняв бровь. — Ты пропустил огромный знак?

— Полагаю, отвлёкся на всех этих зомби — ответил я.

Разблокирован Навык: Комедия!

Однако, определённо, юмора она не уловила, поскольку она снова подняла пушку и направила мне в грудь.

— Что ты сказал? — прошипела она.

Я сглотнул.

— Мы, эм, не произносим слово на "з"?

Она снова медленно опустила свою пушку, в то время как её синие глаза изучали моё лицо.

— Я тебе не поверила, когда ты сказал, что ты диссидент. Я знаю, что дела идут скверно, особенно для бедных, но... есть традиции, которые стоит поддерживать. Есть правила, которым стоит следовать.

Она отвела взгляд, задумавшись о чём-то.

— Эм, — сказал я — ладно. Я правда ничего такого не имел в виду. Я не знал, что называть их з-эм, так, что-то из себя представляет.

— В том и проблема — выплюнула она. — Это всё равно что выплеснуть с водой ребёнка, полагать, что нет причин.

— Нет, я имею в виду, я не из этих мест — произнёс я. — Я из Бамблфак, Канзас. Первое, что я увидел в этом мире, это внутренности самолёта прямо перед тем, как нас сбросили. Не знаю, я был магически перенесён сюда, или что, но я даже не из этого мира.

Разблокировано Достижение: Полное Раскрытие.

Сайприсс снова осмотрела меня, что дало мне ещё время подумать о том, какая она красавица, не то, чтобы мне это было нужно. Я начинал сам на себя раздражаться, но это меня не останавливало.

— Понятно — наконец произнесла она. — Ты грёзотёртый.

— Эм... Что? — спросил я.

— Всё нормально — произнесла она. — Это не помешает выбраться, и я могу найти тебе помощь, в которой ты нуждаешься.

Она говорила медленно, словно с ребёнком.

— Я не "грёзотёртый" — ответил я. — Я из места под названием Земля.

Сайприсс кивнула.

— Я знаю — произнесла она. — Там семь континентов, два больших океана, и это вращающийся шар со льдом сверху или снизу. Верно?

Я медленно кивнул.

— Это грёза, что стирает — произнесла она. Заправила прядь волос за ухо. — Все мысли и воспоминания мгновенно стираются, заменяясь грёзами о Земле и другой жизни там. Судьба, что лишь немногим лучше смерти.

Она покачала головой.

— Ты всё равно можешь помочь. Нам всё ещё нужен рабочий душецикл, чтобы скрыться от Группировки. Это просто чуть усложняет ситуацию.

Я покачал головой.

— Нет, извини, мне нужно... — я помедлил, собираясь с мыслями. — Мне нужно больше. Сколько всего грёзотёртых? Они все считают, что придумали это место? Они все видят игровые панели? Они левелапятся, как я?

Она прикусила губу. Было в её синих глазах нечто новое, некая более мягкая эмоция.

— Было что-то около тысячи грёзотёртых — произнесла она. — О них заботятся и изучают в Афинеуме Предположений и Исследований. Насколько мне известно, их фантазии только о жизни на Земле. Ты считаешь, что создал Аэрб?

Аэрб. Это как раз тот тип лени, который я продемонстрировал бы, если бы игрок спросил меня о названии мира, а у меня не было бы предусмотрено.

— Части этого мира выглядят похожими на идеи, которые у меня были на Земле — произнёс я. Я ещё не знаю всего масштаба, но пока что было четыре или пять точек сходства, и я видел лишь очень маленький кусочек мира. Только бы здесь не было Фел Сида...

Сайприсс нахмурилась. Очень обаятельно нахмурилась.

— Как нарциссично — произнесла она. — Ничего личного, очевидно, я просто думаю в контексте фантазии. Что интересно в грёзотёртых, это то, что их записи о Земле совпадают, даже если они никогда не общались друг с другом. Но внести в твою фантазию элементы этого мира... если, точнее когда, мы выберемся отсюда, тебе нужно будет проконсультироваться с Афинеумом Предположений и Исследований.

Квест принят: Двойственные Миры!

Я ничего такого не делал, но начал понимать, что точность языка — не самая сильная сторона игровых панелей. (пр. переводчика: в названии квеста использовалось слово "Straddling", "Straddling Worlds". У него несколько значений, большинство из которых не подходят к названию квеста, и даже "двойственные" — это американский слэнг, относящийся к политике.)

— Что насчёт игровых панелей? — спросил я. Она вопросительно глянула на меня, и я пояснил. — У меня в поле зрения появляется текст.

— Никогда о таком не слышала — произнесла она. Она взглянула на мотоцикл — вернее, она назвала его душециклом. — Что бы там с тобой ни было... Это может подождать. Сейчас мы здесь в безопасности, полагаю, пока Группировка не атакует массой, но это просто вопрос времени. Нам нужны эти проклятые души, чтобы душецикл работал.

Она подошла к верстаку. Я обратил внимание, что она продолжает держать свою пушку одной изящной рукой.

Она подняла стеклянную баночку с толстыми стенками, сунула в неё длинный шип, и передала мне. На миг наши пальцы соприкоснулись.

— Ты когда-нибудь пользовался... нет, извини, твоя память пропала, так что ты не помнишь, пользовался ли. Воткни шип в голову или сердце трупа, и он вытянет душу. Если видишь, что кто-то умер, у тебя есть что-то около трёх минут прежде чем они поднимутся как нежить, но душу ещё можно добыть, если прибить их в течение получаса.

Она вернулась к верстаку и взяла стеклянную пробку.

— Держи банку закрытой, когда души в ней, иначе они рассеются. Думаю, нам понадобится семь, чтобы добраться туда, куда мы направляемся.

Семь Колоколов для Семи Адов. Это было первым, что сумело повлиять на моё впечатление от Сайприсс. Она убила чувака в комнате ожидания, я был в этом практически уверен, но это меня не тревожило. Она направляла пушку мне в лицо, горло, пах, живот, и грудь, но в таком месте готовность защищать себя следует уважать. Однако уничтожать души, чтобы снабдить топливом мотоцикл, который увезёт нас отсюда... ну, это вызывало неприятное ощущение.

— Погоди, так загробная жизнь существует? — спросил я.

Губы Сайприсс сжались в тонкую линию, когда она посмотрела на меня.

— Я была серьёзна, когда говорила, что у нас немного времени, Джун.

Звук моего имени на её губах вызвал мурашки по моей спине.

— Ладно — сказал я. — Ты хочешь, чтобы я прошёлся и пособирал. Я могу это сделать. — Я взглянул на пушку, которую она продолжала расслабленно держать у бока. — Полагаю, я справлюсь лучше, если не придётся лезть в рукопашку.

К моему удивлению, Сайприсс протянула мне свой пистолет. Видимо, моё удивление проявилось на лице, поскольку она указала на верстак.

— Я сделаю другой — произнесла она.

Разблокирован Навык: Пистолеты!

Я взглянул на пушку в моей руке. Коробка была размером примерно с колоду карт, чуть больше и угловатей. К ней была приделана прорезиненная рукоять со спусковым крючком; это был не обычный спусковой крючок, который нажимаешь пальцем, а что-то вроде того, что бывает на бутылках спрэя, этакий рычаг длиной с саму рукоять, который нужно нажимать всеми пальцами. Я взглянул на дырку в коробке, но внутри ничего не было видно. Механизма для подачи боеприпасов тоже видно не было.

Я меня была куча вопросов к Сайприсс, но меня беспокоило, что она сочтёт их тупыми. Вопросы вроде "как, бл*, ты собрала пистолет за что-то около часа, что мы здесь находимся?" Или "чем вообще стреляет эта пушка?" Или "а не сложновато ли из неё стрелять, учитывая, что нужно нажимать всей рукой? И, учитывая это, как ты сумела подстрелить чувака точно в центр лба из этой штуки?" Она знала, что я ничего не знаю об этом мире, а всё равно предложила мне пушку, без подробных объяснений, так что я решил, что вопросы только вызовут у неё раздражение, а ответов всё равно скорее всего не получу.

— Семь душ — произнёс я. — Вернусь, когда их добуду.

Лояльность Повышена: Амариллис ур 0!

Я вышел тем же путём, по которому пришёл, через тёмный коридор в приёмную. Труп оставался на месте, прованивая окрестности. Я чуть помедлил, оценивая ситуацию.

Теории о том, что за хня творится.

1. Теория глюка: я или сплю, или в коме, галлюцинирую, или свихнулся. Это не похоже на сон, и я ничего не могу поделать, если эта теория верна, так что... учтено, но отброшено.

2. Теория симуляции: я играю в некую игру, с гиперреалистичным изображением и полной поддержкой осязания, обоняния и вкуса, в мире, созданном на основе элементов моего воображения. Это объясняет панельки, плюс почти оргазмный левел ап, плюс существование кого-то вроде Сайприсс (Амариллис?). Это, однако, не объясняет переход от урока английского к месту в самолёте... тому, что, если подумать, было стартовым роликом. Плюс технология, необходимая для настолько погружённой и персональной симуляции, требует наступления технологической сингулярности.

3. Теория реальности: это место существует, и я попал сюда благодаря неизвестной магии/технологии, которая засунула меня в тело, идентичное моему собственному (что подтверждают веснушки на моей руке). Совершенно не объясняет игровые панели.

4. Теория грёзотёртости: я на самом деле парень с Аэрба, страдающий от фантазий о том, что он из места под названием Земля, вкупе с воспоминаниями о моём ручном хомячке Милдю, телефонном номере китайской закусочной в Бамблфак, о том, что Канзас называют Великой Стеной, о том случае, когда бабушка отругала меня за использование салатной вилки во время обеда, и сотнях подобных мелочей и не мелочей. Сайприсс сказала, что такое уже бывало, так что может быть, но это тоже не объясняет игровые панели.

Разумеется, истина может быть смесью нескольких теорий. В любом случае, главный вопрос не столько что я считаю правдой, сколько как мне изменить своё поведение в зависимости от возможностей. Я считал вероятность того, что Аэрб — глюк, довольно высокой, но это не особо помогало с выбором действий. Да ничего не помогало, в общем-то. Если это игра, то её правила непрозрачны, и то, с Земли я или с Аэрба непосредственного значения не имело, разве что метафизически. Я давненько не смотрел на иерархическую пирамиду Маслоу, но был уверен, что метафизика там изрядно высоко, куда выше более базовых вещей вроде "не дать зомби убить себя".

В качестве части оценки положения я закрыл глаза и взглянул на свой лист персонажа. Он заполнился ещё немного по мере того, как я разблокировал навыки, но меня больше беспокоили штрафы к WIS и POI, из-за чего оба показателя упали до единички. Эта хрень "Трусость", похоже, прогрессивна, что означает — если она снова активируется, то я рискую упасть до нуля в обеих абилках. В различных редакциях D&D падение любого стата до нуля вызывает особые эффекты; вы не просто становитесь отстойны в чём-то, а оказываетесь парализованы, в коме, или умираете, в зависимости от того, какой стат. Ну, я не знал, есть ли здесь такое, но учитывая, что речь идёт о смерти, я не могу так рисковать, тем более что паралич или кома в общем-то гарантируют смерть.

Но я схлопотал два уровня "Трусости" за то, что считал эгоистичными, но вполне рациональными действиями. Я был напуган, когда увидел, как девушку окружают зомби (и воспоминание о хрусте костей заставило меня вздрогнуть), но не думаю, что это было причиной, побудившей меня бежать. Проблема, однако, в том, что если игровое дополнение наказывает меня за то, что я не помчался на выручку, как хренов пафосный герой, то, возможно, тут всё наоборот. По мне так бросаться в бой, который не можешь выиграть, просто потому, что боишься наказания в виде смерти, это как-то не особо храбро.

А ещё я был малость раздосадован тем, что согласие помочь Сайприсс, бросившись в опасность, не считалось достаточно героическим, чтобы снять хотя бы один уровень "Трусости", но я предположил, что у меня будет больше прав на ворчанье, когда действительно что-то сделаю, вместо того, чтобы просто сидеть в комнате ожидания в компании с трупом. Кстати, об этом...

Я подошёл к телу. Если не считать розовый могавк, он был обычно одет, в светло-коричневые штаны, словно из какого-то брезента, и простую футболку без украшений. Я достал из кармана баночку (которую было довольно неудобно там держать, словно таскаешь с собой банку газировки), вытащил из неё шип, и медленно приблизился. Не уверен, как долго он мёртв, но кровь ещё не свернулась, так что можно было надеяться. Я не был уверен в процедуре, но засунул шип в дырку в груди, стараясь при этом не дотрагиваться до него. Наконечник шипа почти коснулся пропитанной кровью рубашки, когда он начал сиять бледно-зелёным сиянием. Я смотрел на него, не зная, что происходит. За полсекунды образовался шарик света, который затем упал; я сумел подхватит его банкой, прежде чем он упал на окровавленные колени трупа.

Прогресс Квеста: Семь Колоколов для Семи Адов, 1/7

О. Удобно, мгновенное информирование. Я вытащил потерявший активность шип из трупа, вытер его об относительно чистую часть рубашки, сунул шип в банку, закрыл ей, и выдохнул — даже не замечал, что всё это время задерживал дыхание.

Похоже, я только что поймал чью-то душу.

Я подошёл к двери, с пушкой в руке и с мачете, болтающимся на поясе. Вроде всё чисто, но в видеоигре это было бы идеальным моментом для внезапного нападения. Я толкнул дверь ногой и вышел под давяще серое небо.

Итак, это город Комфорт. Я больше обращал внимание на огромного монстра, чем на здания, а когда он исчез из виду, сосредоточился на автомастерской. Сейчас, когда я обращал больше внимания, заметил то, что упустил раньше: половина зданий были построены из булыжника, с соломенными крышами. В прошлый раз совсем не обратил на это внимания. Не знаю, спутал с чем-то, или просто не заметил, но это было ещё одним напоминанием, что я не в Канзасе.

Итак, в видеоиграх обычно, когда некий непись даёт игроку то, что явно основной сюжетный квест, первое, что делает любой нормально мыслящий игрок, это полностью его игнорирует. Можно сказать, что видеоигры приучили игрока к этому; неважно, как бы там не шумел непись про крайнюю срочность задачи, мы все знаем, что на самом деле это не срочно, если только на экране не появляется таймер, и даже в этом случае не обязательно. Считается скверным игровым дизайном наказывать игроков за желание осмотреться и исследовать мир.

В настольных RPG это в какой-то мере зависит от того, какой у вас Данжн Мастер, ДМ. Лично я не боялся обрушивать на игроков молот, если они не реагировали на слово "срочно" с подобающей оперативностью. На мой взгляд, если предупреждения для вас ничего не значат, то вы стреляете в ногу реалистичности. Конечно, в настолках обычно можно достаточно просто перенаправить события к другой сюжетной точке, если деревня сгорела, и я понимаю дизайнеров игр, у которых нет роскоши в виде возможности переписывать сценарий после каждого провала, но это было частью того, из-за чего я считал настолки лучше.

Так что да, была часть меня, вопившая, что адекватная реакция на пребывание в игре — сбегать в зону с зомби и нагриндить уровней, пока не стану настолько крут, что смогу раскатать весь Комфорт. Но если это место было в какой-то степени порождено или вдохновлено моими мыслями и идеями, то разве не вероятно, что игровая система согласится с моим мнением?..

Я какое-то время проторчал у двери, думая об этом вместо того, чтобы двигаться, парализованный не падением WIS, а моими собственными нерешительность и слишком глубоким копанием. Кто знает, может, я так и остался бы торчать там, если бы из-за угла не появились двое чуваков с розовыми могавками.

Они пришли в движение почти в тот же момент, как я их заметил, оба стались пригибаться к земле и прятаться за укрытиями, какие есть. Я направил на них свой пистолет, держа его обеими руками. Нужно было потратить немного времени в мастерской на практику вместо того, чтобы сводить себя с ума раздумьями, или пускать слюни на Сайприсс.

У одного из них была в руках труба, в то время как у другого почему-то меч. Я прицелился в того, что с трубой, пока он шнырял между машин — первый раз целюсь из реальной пушки в человека — и спустил крючок.

Пистолет издал негромкое "пвип", но ожидаемой вспышки не было, и отдача была не сильнее взмаха пёрышка. Сперва я решил, что с ним что-то не то, но чувак, в которого я целился, споткнулся, и я заметил кровь там, где он был.

— Пустотный туннеллер! — выкрикнул он. — Бл*!

Естественно, эти слова для меня ничего не значили. Я осторожно наблюдал за машинами в поисках движения, и благодаря этому едва успел присесть, избегая брошенного мне в голову кирпича.

Навык повышен: Уклонение ур1!

Парень с мечом не тратил времени. Он выпрыгнул из-за машины, за которой укрывался, и бросился ко мне. Это могло бы сработать, если бы кирпич в меня попал, но я смог оправиться достаточно быстро, чтобы направить пушку на него и нажать спуск. Ещё одно негромкое "пвип", и из его груди хлынула кровь, но он хоть и споткнулся, всё равно двигался ко мне. Я нажал спуск второй раз, но пистолет только пикнул.

Кровь стремительно пропитывала рубашку мечника, и я практически видел его сердцебиение в том, как она вытекала. Он побежал ко мне, не обращая внимания на свою рану, и я отступил в мастерскую, продолжая держать пистолет перед собой. Я ждал, сколько мог, пока он не оказался меньше чем в пяти футах передо мной, а затем выстрелил ему в грудь.

Навык повышен: Пистолеты ур1!

Миньон Группировки Фуксия побеждён!

Он опрокинулся на землю, выронив меч и издав булькающий стон. Я шагнул вперёд и отбросил ногой меч от него, а затем повернулся и увидел его приятеля как раз перед тем, как его труба обрушилась на мою руку. Я услышал хруст кости (Новое Поражение: Сломанная Кость), и выронил бы пушку, если бы не держал её обеими руками. Его следующий удар пришёлся мне в плечо, но не той руки, которой я держал пистолет, и я наклонил пушку и из-под руки, в упор выстрелил ему в живот.

Он завыл от боли, и это дало мне время отступить от него. Он попытался броситься на меня, как сделал и его товарищ, но я был к этому готов и пнул его промеж ног. Я получил сообщение об безоружном бое, он упал на бок, и сжатие длинного спускового крючка пистолета вызвало очередной "пвип", проделавший дырку над его ухом.

Навык повышен: Пистолеты ур2!

Миньон Группировки Фуксия побеждён!

Уровень повышен!

Снова возникло золотое свечение, с ветром, сдувшим прочь обрывки газет, и я ощутил тот же славный экстаз, словно противоположность удара в лицо сковородой. Меня приподняло на пару дюймов, и когда я снова опустился, остаток этих ощущений даже заставили забыть о сломанной руке.

По крайней мере, так я подумал, пока не попытался пошевелить рукой. Она ощущалось совершенно нормальной, и осторожное прощупывание быстро превратилось в грубое прощупывание, когда я пытался найти место перелома. Я закрыл глаза, и три секунды спустя смотрел на свой лист персонажа, передвигая взгляд в сторону, чтобы сменить панели, пока не добрался до озаглавленной "Поражения". "Трусость" оставалась здесь, но "Перелома" видно не было.

Похоже, для исцеления сломанной кости мне достаточно левел апа. Я снова открыл глаза, и облегчённо вздохнул. Когда я был в шестом классе, я сломал руку, выполняя глупый трюк, и провёл восемь недель в гипсе, что сделало то лето одним из самых скучных в моей жизни. Здесь же сломанная конечность — это практически смертный приговор. Если бы не левел ап... ну, нет смысла об этом думать.

Я взглянул на два тела, а затем на пушку в моей руке. Это была очевидная самозащита, но понимание этого не убирало уколы вины и ужаса. Я понятия не имел, что за хрень с этой Группировкой Фуксия, но даже если они действительно собирались меня убить, я не думаю, что они заслуживали смерти. На их безжизненные глаза было трудно смотреть, так что я постарался сосредоточиться на чём-то другом, что привело меня к стеклянной банке, всё ещё неудобно болтающейся в моём кармане. Верно. У меня есть работа, которую нужно сделать.

Того, что с трубой, я подстрелил в голову, так что им занялся в первую очередь. Шип был чуть меньше проделанной пистолетом дырки, так что было легко его всунуть, и на этот раз я был готов, так что душа упала в банку без проблем.

Прогресс Квеста: Семь Колоколов для Семи Адов, 2/7

Парня, напавшего на меня с мечом (мечом!) я подстрелил в грудь, и судя по углу был неплохой шанс, что я попал в сердце. Я сунул шип, ещё красный от крови предыдущего, прямо в рану и немного подождал. Ничего не происходило, так что я схватил пистолет, направил его ему в лоб...

...Его глаза раскрылись, оба сияли красным светом. Я почти немедленно нажал спуск, что проделало в его голове дырку размером с монету, но почти тут же сообразил, что этим зомби их головы не важны. Я отступил от него и достал своё мачете, затем сообразил, что у меня тут рядом, бросил мачете, и подобрал вместо него меч. Как только зомби поднялся на ноги, я был рядом, и вонзил меч ему в грудь рядом с предыдущей проделанной мной дыркой. Его глаза угасли, и он упал — снова.

Я пару секунд понаблюдал за ним, тяжело дыша. Ещё секунда на раздумья, и я подобрал свою пушку, подошёл к тому, что с трубой, выстрелил ему в сердце, и вернулся к мечнику забрать его душу, надеясь, что она осталась после того, как он превратился в зомби.

Прогресс Квеста: Семь Колоколов для Семи Адов, 3/7

"Полдела сделано" — подумал я, и хоть это не совсем так, но было приятно так думать.

Глава 4: Похититель.

Ну, вы наверняка хотите услышать больше о секси-мотомеханике, или бандитах-панках, или гигантских зомби, но прежде чем углубляться в это, я должен рассказать вам о своей D&D-шной компании. Знаю-знаю, но — столь многое в Аэрбе отражение моих записей во время ДМ-ствования, так что в этом есть смысл. Не беспокойтесь, постараюсь придерживаться главного.

Начать с того, "D&D-шная компания", пожалуй, неправильное название, поскольку мы много во что играли, не только в D&D, и с нами была та же история, что и с Кораблём Тесея — народ приходил и уходил, и оставались только мы с Артуром, а в итоге один я. В общем-то, единственным, что было с начала до конца, была Коллекция. Коллекция, вообще, даже старше нашей группы; когда брат Артура отправился в колледж, он оставил Артуру две стопки книг по различным системам настолок, хотя около половины из них были по D&D. Со временем мы расширяли Коллекцию, оставляли в книгах свои имена и временами забирали их домой, но по большей части Коллекция оставалась в доме Артура, и занимала сперва одну, а потом и две аж проседающих книжных полки в его полуподвальном логове.

Артур был стержнем группы. Даже когда он не отыгрывал лидера, он всегда старался поддерживать ход сюжета. Он был тотальным гиком, но он знал, что он гик, и вроде как не заморачивался, что о нём думают. Когда мы играли, обычно он был единственным, кто придерживался отыгрыша. Я был тем, кто создавал миры, но Артур — тем, кто вдыхал в них жизнь, поскольку он обладал способностью вкладывать себя в то, с чем имел дело.

К тому же он хорошо меня понимал. Была у меня такая привычка — появляется идея, и начинаю кампанию с энтузиазмом, а потом через пару недель она мне наскучивает, и продолжаю по инерции, больше не ощущая вдохновения. Артур всегда выручал меня, по типу "Может, начнём на следующей неделе что-то новое?", не привлекая внимания к тому, что потерял тему. Когда он сделал это первые пару раз, я просто облегчённо вздохнул, не замечая, что он действовал в моих интересах. Он был классным парнем, всегда по уши занятым практически всей неспортивной активностью, что была в нашей школе (академическое десятиборье, математлетика, тестовые экзамены, и тому подобное), но всегда поддерживал меня, несмотря на это.

Прошлым летом Артур проезжал через перекрёсток без светофора, и в его автобус врезался грузовик, нёсшийся с превышением скорости. Он пролежал в коме одиннадцать дней, а затем умер от осложнений.

Были моменты, месяцы спустя, когда я ел ланч в школьной столовой и оборачивался сказать ему что-то — чтобы осознать, что мой мозг работает на автопилоте, и его здесь нет, и не будет, и какую бы глупость я ни хотел ему сказать, она просто добавляется к куче вещей, которые он никогда не испытает. Я привык думать, что когда люди говорят "смерть оставляет дыру", они говорили о ролях и ответственности, но после того, как Артур умер, я начал видеть это в другом свете. Это было скорее как если бы он стал частью меня, персоной столь важной в моей жизни, что мои взаимодействия с ним были на уровне инстинкта. С его смертью часть схем в моём мозге стали барахлить.

В любом случае. Коллекция переехала в мой дом. Его родители предложили нам продолжить использовать его логово, но моя мама сказала мне, что для них будет нехорошо, если друзья их мёртвого сына будут приходить дважды в неделю (и да, я передаю практически дословно). Мы продолжили играть, хотя это очевидно было уже не то. Артур был де факто лидером группы, а сейчас эта роль легла на мои плечи, и не только я был загружен управлением игрой, но и был в не лучшем ментальном состоянии.

Я рассказываю это, поскольку Аэрб обладает свойствами, взятыми из моих игр, и вся хрень, которую я больше всего боялся, плод пост-Артуровой эры. Фел Сид, Найтсмок, бороговы, мимси... Я отправлял партию в молотилку, поскольку злился на мир. Это было больше, чем просто делать стычки слишком сложными и мир нечестным, это было больше, чем тот факт, что я сделал всё гримдарком, это было пропитывающим всё безнадёжным отчаяньем. Я вводил злодеев, чьи злодеяния было не исправить, чьё убийство будет просто вопросом безнадёжной мести, и ситуация в мире будет не исправлена.

И сейчас я беспокоился, что мне придётся иметь с ними дело.

* * *

Собрав души убитых мной людей, я остановился, чтобы ещё раз взглянуть на свой лист персонажа. У меня снова были два очка, которые можно потратить, как пожелаю. Я просмотрел другие страницы, но ничего не увидел, не считая того, что на странице "Компаньоны" числилась "Амариллис" с нулём рядом и замазанным квадратиком снизу. По крайней мере, ожидание оправдалось, и если это действительно окажется её именем, то, вероятно, могут быть ситуации, в которых игра будет давать мне подсказки, опережающие события.

Было соблазнительно вложить очки в WIS и POI, учитывая, что они обе были по единичке, и я не знал, что будет, когда они достигнут нуля... но это слишком неэффективно, учитывая, что они не помогают мне спасать мою жизнь, как физические способности, и я не получу бонуса. Так что вместо этого я вложил оба очка в PHY, что заодно повысило POW, SPD и END. В этот раз я был настороже и внимательно следил за своим телом; и я ощутил изменение. Это было, словно я выпрямился и принял правильную позу, но без реального изменения позы. У меня изначально не было много жира, но я ощутил, как тот, что был, растаял, и мышцы слегка напряглись, подрастая. Ещё я ощутил себя чуть повыше, и задумался, будет ли это продолжаться, если я продолжу повышать физические способности.

Я оставил мачете лежать на земле и взвесил в руке меч. Это был короткий меч, с клинком примерно в полтора фута длиной, изогнутой гардой, и обёрнутой кожей рукоятью. У Группировки Фуксия не было оружия, когда они спускались, по крайней мере я не видел, когда мы падали, и если бы было, я бы обратил внимание — меч выделяется, так же, как и каменные здания с тростниковыми крышами. Я бы назвал это ленью в миростроительстве. Если у вас есть массово производимые штукатурные плиты и дорожный асфальт, то не должно быть зданий, которые собраны из булыжника и покрыты тростником, если только они не для туристов. А Комфорт не выглядел туристическим поселением. Аналогично, только у каких-нибудь реконструкторов или фэнтези-гиков будут мечи, если существуют пистолеты — разве что существует нечто вроде эффекта Хольцмана из Дюны.

Меч весил немного, но в то время как я смог подвесить мачете на пояс, я опасался, что меч достаточно остёр, чтобы разрезать его. Я подобрал пистолем, прикидывая, каково будет держать их оба в руках.

Разблокирован Навык: Двойное Оружие!

Впрочем, я понимал, что было бы идиотизмом пытаться сражаться ими обоими одновременно. Мне были нужны ножны или кобура, желательно то и другое, а ещё рюкзак, чтобы удобне носить банку с душами. И это приняло решение за меня: пришло время отыскать офис шир-рива.

Улицы города Комфорт не особо удобны, чтобы скрытно красться по ним. Были аллеи, но широкие, и за вычетом главной улицы здания разбросаны поодаль друг от друга, с узкими тротуарами рядом с ними. На улицах стояли брошенные машины, такие же, как у "заправки", с причудливыми капотами, и большинство окон и витрин представляли из себя куски разбитого стекла. Не было никаких признаков уборки, или попыток исправить урон. Что бы здесь ни произошло, это было быстро. Я видел прежде города-призраки, но обычно они приходили в такое состояние медленно, по мере того, как люди уезжали, и бизнес останавливался из-за отсутствия клиентов.

Здание, которое я искал, стояло рядом с маленьким, двухэтажным зданием администрации. Оно лишь слегка напоминало здания администрации дома; оно выглядело как обрезанная пирамида, и вместо псевдогреческих колонн в нём были арки от пола до потолка. На нём оставался флагшток со рваным куском красной ткани, и перед ним стояла большая бронзовая статуя, так что я был достаточно уверен, что это действительно административное здание.

Я понятия не имел о правительственной структуре Земель Восставших, но Комфорт, хоть он и маленький, следовал знакомой мне схеме. Он был окружён фермами и полями, стоял поодаль от других городов. Причина существования этого города — то, что немногочисленному населению окрестных районов нужно было место, где можно приобрести важные вещи, которые они не могут вырастить или сделать самостоятельно. Я был уверен, что где-то здесь есть магазин сельскохозяйственного инструмента, и скобяной, где можно купить гвоздей и молоток. Но город вроде Комфорта не может быть просто собранием магазинов и домов людей, работающих в этих магазинах, здесь требовались и госуслуги. Так что — администрация, чтобы, когда понадобится проверить документы на землю, или брачный сертификат, не нужно было гнать шесть часов до местного эквивалента Вичиты. Я знал, основываясь на размере Комфорта, что здесь должно быть такое, но мне нужна была не администрация, а офис шир-рива рядом с ней, поскольку если фермеру нужно, чтобы госуслуги были доступны на расстоянии получаса езды, то ему определённо понадобится и страж закона по крайней мере так же близко.

(Повторюсь, 2 в KNO — чушь собачья).

Ещё одна причина по которой я предположил, что оно здесь будет, помимо дедукции, это то, что я включал шир-ривов практически во все игры, которые вёл как ДМ. Шир-рив — это просто устаревшая форма "шерифа", но я считал, что в этом именовании есть некий оттенок фэнтезийности, и заодно это показывало энтимологию слова, что для меня было маленьким личным удовольствием. На здании, которое я искал, был символ гриба в треугольнике вместо шестиконечной звезды, которую использовали шерифы в Америке, и машины перед ним были покрашены в чёрно-голубую полоску. Не было причин, по которым их здесь называли бы "шерифами" или "шир-ривами"... но когда я приблизился к зданию, я смог разобрать выцветшие буквы на окне, действительно гласившие "Офис Шир Рива Герцогства Алистер". Хм.

Стеклянная дверь была разбита, и в проходе лежал труп с осколками стекла в животе. Кровь была ещё свежая, так что это произошло недавно. Я подошёл ближе, держа пистолет в правой руке и всматриваясь в окружающие окна. У двух чуваков, с которыми я столкнулся ранее, было холодное оружие вместо пушек, что я воспринял как обнадёживающий знак. Меня как-то не особо интересует стрельба, если я не единственный, у кого есть пушка. С другой стороны, Сайприсс сказала, что она сделала пушку (из кучки деталей?), что означало, что и другие могут их сделать.

Меня так никто и не заметил, пока я подбирался к трупу, и я присел рядом с ним. Все, кого я видел на самолёте, были по крайней мере так же молоды, как я, и этот парень не был исключением. Я его не узнал, но и не ожидал этого.

С гримасой я поднял пустотный туннеллер и выстрелил ему в голову, внимательно наблюдая, и увидел, что моя гипотеза верна: он не выстреливал пули, просто каким-то образом делал дырки. Это знание не было немедленно полезно, и поднимало новые вопросы, но вопросы на вопросах к этому моменту были нормой вещей. Я сунул шип в его голову, надеясь, что заполучу ещё одну лёгкую душу.

Прогресс Квеста: Семь Колоколов для Семи Адов, 4/7

Я выпустил безмолвный дрожащий вздох облегчения, закрыл бутылку и снова взял оружие в руки.

У меня не было иллюзий, что офис шир-рива не будет ограблен. Это было первым местом, куда отправится любой, кто оказался в Комфорте. Какое бы оружие или броня тут ни хранилось, всё это забрали те, кто был здесь раньше меня, и если Земли Восставших использовались как свалка для нежелательных элементов достаточно долго, чтобы Сайприсс могла назвать пропорцию выживших... ну, это означало, что шансы найти в офисе шир-рива полезное оружие практически нулевые. Люди его забрали, затем погибли от рук неведомых ужасов, бродящих в ночи, и оружие оказалось разбросано по воле ветров.

Однако даже так, оставались другие вещи. Я не был уверен, что смогу найти кобуру, которая подойдёт к угловатой пушке, сделанной (вероятно) Сайприсс, но я надеялся найти что-то из длинного списка вещей, которые я хотел бы заполучить, прежде чем покидать Комфорт.

А ещё у меня было более мрачное дело. Мне всё ещё нужно собрать несколько душ, прежде чем смогу вернуться к Сайприсс и снабдить топливом её душецикл, и если я хотел избежать конфликта (чего я очень, отчаянно, хотел), то это означало, что нужно найти недавно умерших. И как показывал труп у двери, в любом месте, подающем народу идею отправиться туда, я найду себе работу падальщика.

Я прокрался в офис, с двумя оружиями в руках, хоть это и выглядело бредовато. Я оказался в приёмной; передо мной был заваленный бумагами стол. За столом на стуле сидел труп, но он был таким старым, что кожа на черепе усохла и оставшиеся пряди волос выцвели добела. Для надёжности я выдал ему "бвип" из пистолета, но он даже не вздрогнул. Календарь за его спиной демонстрировал картинку высокого белого шпиля, торчащего из острова, который был лишь чуть больше его основания; я почти немедленно опознал один из Белых Шпилей из моей кампании "Утонувшие долины", но не стал задерживаться, чтобы рассмотреть.

Я продолжил двигаться, высматривая признаки присутствия людей, тел, и зомби. В одном из офисов был давно мёртвый мужчина с заметной раной напротив сердца, и на его бедре была одна из вещей, которые я искал: ножны для короткого меча. Я снял их насколько мог осторожно, но он всё равно упал на бок, и голова отвалилась. Ушло пара минут, но я был рад (и слегка удивлён), что мой меч подходит к ножнам. Я привязал их, чтобы они свисали с бедра, и попрактиковался доставать меч.

Я продолжил медленно двигаться по офису шир-рива, выискивая сейф, в котором может быть оружие и другое снаряжение. Я пытался сохранять тишину, на тот случай, если здесь кто-то был (в конце концов, трупу у входа было меньше получаса)...

Навык повышен: Обман ур2!

Я замер, как только появилось это сообщение. Изначально я разблокировал этот навык, когда крался по автомастерской, и получил уровень в нём, когда соврал (скверно) Сайприсс. То, что навык повысился, могло означать одно из двух. Первое — осторожное шныряние по Комфорту медленно повышало некое скрытое значение, которое как раз перевалило нужный порог. Второе — что мои навыки повышаются только тогда, когда активно используются для чего-то... и Обман повысился, поскольку кто-то был достаточно близко, чтобы навык применялся.

Я отступил в угол пустой комнаты, в которой находился, и спрятался за какими-то шкафчиками, стараясь дышать как можно ровнее и не издавать шума. Меч и пушка вместе были очень неудобны, и, поразмыслив секунду, я сунул меч в ножны, отчётливо осознавая шуршание металла по коже.

Навык повышен: Обман ур3!

Я внимательно прислушивался, напрягая уши в попытках что-то услышать. Если повышение навыка зависело от того, чтобы кто-то находился поблизости, это заставляло задуматься о дистанции. Полблока? Меньше? Отсутствие звука означало, что или они далеко, или они сами крадутся...

Я увидел, как ствол ружья появился в комнате, прежде чем увидел держащего его человека. Ствол поводил туда-сюда, и затем в мою комнату вошёл ещё один член Банды Фуксия. Я был в целом скрыт шкафчиком, но чем дальше в комнату он пройдёт, тем лучше меня будет видно. Я поднял пистолет, направил ему в голову, и выстрелил. Он заметил движение, и обернулся, но в его голове появилась дыра, прямо через нос. У меня быстро появились три сообщения, каждое со своим перезвоном, почти заглушившие звуки хрустящего стекла и скрипящих досок снаружи помещения.

Я присел, оставаясь за шкафами. У чувака на полу были длинные розовые волосы, затянутые в пучок; он трясся, истекая кровью, словно в приступе. Его ружьё лежало на полу рядом с ним; оно выглядело куда более традиционно, нежели мой пистолет, за исключением изогнутого магазина, торчащего сверху, а не снизу, и слабо светящегося красного символа сбоку.

Ситуация для меня была неважная. Снаружи кто-то был, возможно, несколько человек, и у меня было около трёх минут, прежде чем парень на полу восстанет как зомби. Насколько я мог судить, они ничем не рисковали и могли просто дождаться, пока я выберусь наружу.

В комнате было грязное полусломанное окно наружу, но это мне не помогало, поскольку я заполучу нож в спину, как только они услышат, что я пытаюсь открыть окно. Выманить их казалось единственным вариантом, но прежде чем я смог это сделать, кто-то бросил в комнату маленький пурпурный кристалл.

Он был присоединён проводами и чем-то вроде жевачки к маленькой батарейке размером с монетку. Он упал рядом с телом. Я инстинктивно присел за шкафчиком ещё до того, как в моей голове возникла мысль "граната"; думаю, я среагировал на сам факт броска, а не на то, как выглядел предмет.

Взрыв был маленьким и негромким, но подействовал немедленно: всё вокруг меня начало рушиться. Ковёр и пол возле центра комнаты отсутствовали, и быстрый взгляд в сторону тела показал, что от него осталась лишь тонкая влажная полоска. Противоположная стена офиса по большей части отсутствовала, не взорвана, а просто исчезла без обломков. Не давая себе времени на раздумья, я бросился наружу из проделанной гранатой дыры, ощущая при этом влажное холодное пощипывание на плече и бешено озираясь в поисках угроз. Когда я оказался за укрытием стены, я повернулся в сторону дыры, из которой выбрался, и поднял пистолет — как раз вовремя, чтобы подстрелить в грудь появившегося чувака. Он простонал, но направил в меня собственную пушку; я бросил свой пистолет наземь и попытался достать свой меч.

Разблокирован Навык: Парирование!

Навык повышен: Парирование, ур1!

Вместе с сообщениями раздался грохот стрельбы, а мой меч болезненно дёрнулся в руке со звуком лязга пули о металл. Я бросился вперёд с мечом в руках и под неуклюжим углом ткнул чувака передо мной в руку (вообще-то я целил ему в грудь). Кровь хлынула из его груди, пропитывая рубашку, и в его дыхании послышалось бульканье. Я снова рубанул его по руке, когда его пистолет снова направился в мою сторону, и ощутил удар о кость. Он попытался заорать, но из его рта хлынула кровь, и он упал на спину.

Я подхватил с земли свой пистолет и направил его в сторону дыры в стене, но никто не появился. Я тяжело дышал, и моя рубашка становилась всё более влажной; полагаю, от крови, если судить по щиплющей боли от холодного воздуха, которую я ощущал на плече. Я рискнул обернуться, и увидел, что в моей рубашке не было куска размером с ладонь, вместе с кожей под ней.

Я подкрался к дыре и заглянул внутрь, держа пушку перед собой.

Офис был разрушен. У шкафчиков отсутствовали передние части, как и большая часть бумаг в них, кроме тех, что лежали сзади. Я видел то место, где стоял, и дырку в шкафчике, за которым укрывался, в котором была "проедена" дырка почти того размера, что щиплющая рана на моём плече.

Я вернулся к парню снаружи и выстрелил ему в сердце. Мне ни к чему зомби за спиной. Заодно воткнул шип.

От тела в офисе мало что осталось; я попытался приложить шип к куску черепа, но сияния не было, и я сдался. Однако в коридоре я обнаружил сюрприз: там был третий розововолосый член Группировки, с мечом в руках и очевидно мёртвый. Большая часть стены рядом с ним была уничтожена гранатой, кроме нескольких мест; я предположил, что электропроводка или трубы водопровода блокировали часть взрыва, но недостаточно, чтобы спасти этого парня, у которого в нескольких местах недоставало доброго дюйма плоти, включая его череп. Я подстрелил его в сердце, чтобы не восстал, и собрал его душу.

Прогресс Квеста: Семь Колоколов для Семи Адов, 6/7

Это означало, что осталась одна, прежде чем можно будет возвращаться к Сайприсс. Я задумался, почему именно семь, а не шесть или восемь; она мне не сказала, а я по глупости не спросил. Если души — это топливо, значит, нам нужно семь, чтобы добраться туда, куда мы отправляемся? Она слишком красива, и это моя проблема. Ну, или недостаточная ясность ума с моей стороны. Рядом с ней определённо сложно думать.

Я прокрался по оставшейся части офиса шир-рива. Единственное оружие, которое удалось найти, принадлежало Группировке Фуксия; ружьё было практически полностью уничтожено тем, что я с изрядной уверенностью счёл пустотной гранатой, а пистолеты стреляли традиционными пулями, и выглядели худшим оружием, нежели то, что было у меня. Впрочем, я изменил мнение, когда обнаружил труп с пустой кобурой. Она была слишком узкой для пустотника, но я был не против носить дополнительный вес ещё одной пушки, если она у меня на бедре.

Основным содержимым здания были бумаги. У меня не было времени, чтобы уделить им больше чем взгляд, хоть я и горел от любопытства относительно этого мира, не только потому, что это могло помочь с моим выживанием, но и из-за того, что Сайприсс назвала нарциссизмом. Во всём этом было так много элементов того, что было моим. Я боялся того, что придумал, да, но всё равно хотел увидеть их все, увидеть отпечатки своего разума, воплощённые здесь. К моей досаде, единственная найденная газета покрывала только события в Герцогстве Алистер, и хотя были намёки на другие вещи, упоминания Короля Колыбели и Эдикта Цирюльника (оба которых были мне знакомы), она была написана для тех, кто уже знал основы.

Моя рана ещё не совсем подсохла, но по крайней мере покрылась коркой густеющей крови. С ходом времени она болела всё сильнее, и я понимал, что в следующем бою мне придётся сложнее, поскольку любое быстрое движение вызывало жгучую боль. Игровые панели не показывали никаких очков здоровья, только достаточно серьёзные поражения, и определённо это таковым не считалось.

Моя рубашка липла к спине.

Я вышел из офиса шир-рива, чувствуя себя измотанным, частично из-за того, что адреналин боя выдохся, и частично из-за кровопотери. Я не ел с... ну, с того момента, как съел гамбургер и картошку фри в столовой Старшей Школы Бамблфак, и я не уверен, считается ли это. Воды не было примерно столько же.

Так что когда тварь, собранная из трёх десятков трупов, вышла из-за здания и почти сразу же повернула ко мне свою кривую голову, взглянув на меня пылающими красными ямами, обрамлёнными расчленёнными руками и ногами, я конечно был напуган, но часть меня решила, что у меня недостаточно энергии на то, чтобы скрыться. Так что я обернулся и побежал обратно в офис шир-рива, надеясь, что что-нибудь придумаю.

Глава 5: Горайон.

Эта штука, насколько я видел, была просто скоплением трупов. Не было швов, стягивающих их вместе, никакой обматывающей их колючей проволоки, ни даже видимых нитей неземного пурпурного сияния. Было непонятно, как трупы скреплены вместе, поскольку они не хватались друг за дружку, и не было какого-то то порядка в их расположении. Я понятия не имел, как оно было создано или возникло, но выглядело это так, словно кто-то взял огромную отливочную форму существа с четырьмя конечностями и залил в неё трупы. Некоторые составляющие части продолжали подёргиваться.

Я уже думал о том, как убить эту хрень. Зомби убивались протыканием, или каким-нибудь ещё уничтожением их сердец, но у этой штуки, похоже, нет чёткого аналога, и даже если есть, оно укрыто по крайней мере футом плоти. Пустотник вроде как далеко не бьёт, баллистический пистолет тут тоже не потянет, и даже если бы я сумел воткнуть в этого Зомби-Вольтрона меч по рукоять, мало шансов, что это сработает. Так что оставалось... мало что, в общем-то. Электроподачи в Комфорте нет, так что электрошок — не вариант. Рабочих машин вроде как тут нет, так что не сбить машиной. Я не видел никаких ям, в которые можно было бы (в теории) его спихнуть, никаких обрывов, никаких озёр, чтобы утопить, и не видел чего-нибудь достаточно горючего, чтобы (опять же, в теории) сжечь. Единственное подходящее, что я видел, это граната, которую в меня кинули ребята из Группировки, и я не знаю, как такую заполучить.

Если бы это была видеоигра, я бы не меньше часа мучался с таким боссом, пробуя различные стратегии, пока не разобрался бы с атаками и не сумел его заколупать. Если бы это была настолка, я бы убил партию за попытку связаться с чем-то, что, как я несколько раз намекал, им не по уровню. В любом сценарии для меня это верная смерть, и я не готов положиться на возможность дополнительных жизней или реролла персонажа.

Так что я сбежал, отчаянно надеясь, что не схлопочу ещё один уровень "Трусости" и не окажусь в ступоре из-за 0 WIS, после чего окажусь сожранным.

Я слышал хруст кирпича и стекла, когда Зомби-Вольтрон погнался за мной по коридору офиса шир-рива. Я прошнырнул налево, в комнату, где столкнулся с членом Группировки, и быстро оглянулся. Как я и надеялся, Зомби-Вольтрон замедлился из-за того, что ему приходилось ломиться через стены, словно грёбаному маньяку. Я перепрыгнул через проделанную гранатой дыру в полу, но неловко приземлился и ощутил резкую боль в лодыжке, а затем споткнулся и кувыркнулся на пол.

Критический провал!

Новое Поражение: Вывих лодыжки ур2! (SPD -2, Атлетика -5, Уклонение -5)

Я как мог быстро захромал вперёд, стараясь игнорировать боль; пострадала моя левая лодыжка. С каждым шагом было такое чувство, словно в ногу вгоняли гвоздь, но я слышал, как Зомби-Вольтрон за моей спиной крушит себе путь через здание, так что у меня не было особого выбора. Когда я только оказался в этом городе, я видел, как он гнался за людьми, и они вроде как были быстрее его, но с ногой в таком состоянии мои шансы дерьмовые. На другой стороне улицы стояло здание с вывеской "Зоомагазин", чья дверь висела на одной петле, и за неимением лучшего выбора я похромал к нему.

Зомби-Вольтрон вырвался из офиса шерифа; хотелось надеяться, что вывихнул при этом свою лодыжку. "Ноги" это громоздкой твари на самом деле представляли из себя всё тот же неуклюже слепленный набор трупов, и они разваливались, не из-за гниения, а из-за того, что каждый его шаг рвал плоть и заставлял ломаться кости.

Зоомагазин внутри оказался настоящим кошмаром светящихся красных глаз, которые все смотрели на меня. Я не останавливался взглянуть на них, но они сияли из клеток с беличьими колёсами, вольеров, устланных искусственными листьями и ветками, и сотнями смотрели на меня из мутных аквариумов. Я прохромал мимо их всех, стараясь не обращать внимания, мотивированный хрустом и грохотом позади — Зомби-Вольтрон вступил в контакт со зданием. (Однако я не мог не задуматься о том, обратились зверушки в том апокалипсисе, что накатил на Комфорт, или все они умерли от голода в своих клетках и восстали как зомби после этого).

Через дверь со рваным занавесом я прохромал в заднюю часть здания, затем через заполненную ящиками кладовку, и наконец через чёрный ход к свету. Я остановился, осознав, что не слышу ничего сзади. Зловеще, однако.

За магазином имелась маленькая парковка и зона разгрузки, а за ними — широкая аллея. Это означало, что между мной и главной улицей был ряд магазинов, а дальше ещё где-то пара блоков до мастерской, где ждёт Сайприсс. Я сглотнул и захромал дальше, стараясь не стонать от боли с каждым шагом.

— Тсс! — послышалось из одного из зданий в аллее. Я развернулся и направил пушку в этом направлении, но смог удержаться от выстрела.

Из окна высунулся пацан, нагнувшись, чтобы видеть меня. К моему удивлению, я его узнал: тот самый, что кричал о том, что мы все вместе в этом перед тем, как нас сбросили.

— Давай сюда! — прошептал он, достаточно громко, чтобы я услышал.

Я захромал к нему, держа рукоять пистолета с её спуском так, чтобы можно было в любой момент выстрелить. Боль в моей лодыжке усиливалась, и я чувствовал на спине свежую кровь.

— Внутрь — произнёс он, и дверь рядом с ним открылась. Я поковылял к неё, матерясь про себя.

Очень всё это подозрительно. Я всегда был склонен смотреть дарёному коню в зубы, с того случая, когда моя бабушка сказала мне, что в церкви будут конфеты, и заставила меня отсидеть двухчасовую проповедь, чтобы их получить. Хотя, конечно, суть поговорки в появлении халявы... вообще, не думаю, что кто-то просто проигнорирует конские зубы. Они же жвачные животные, их зубы важны!

В любом случае. Это был магазин одежды, и в нём скрывались ещё двое людей — мертвенно-бледный паренёк, сжимающий рану на животе, и девчонка со шрамом от края рта до уха. Это она открыла мне дверь, и закрыла её, как только я вошёл. Она уделила короткий взгляд моей лодыжке, и более долгий — моему оружию, но ничего не сказала.

Из соседней комнаты выполз парень, который меня окликнул. Он вроде как моего возраста, мускулистый блондин, выглядит словно сошёл с вербовочного плаката нацистов. Он натянуто улыбнулся мне и протянул руку.

— Поул — произнёс он.

Я осторожно пожал его руку и ответил.

— Джун.

— Это Бекка и Слай — произнёс Поул, указывая сперва на девчонку, затем на парня.

— Слай не вытянет — произнесла Бекка. Она присела и охватила свои колени. Рядом с ней в полу торчал кинжал.

Слай слабо усмехнулся.

— Это точно — он кашлянул. — Вступлю в армию нежити.

Поул поморщился.

— Мы что-нибудь придумаем — произнёс он, но не смотрел при этом в глаза Слаю.

Какой-то момент висела тишина, а затем он повернулся ко мне.

— Вместе с нами сбросили банду, как будто Земли Восставших и так не достаточно скверное место. — Он глянул на самодельный пистолет в моих руках, затем на меч у меня на поясе и пистолет на бедре. — Ты выглядишь опасным парнем.

— Не в моём текущем состоянии — произнёс я. — Плюс даже на пиковом состоянии я не думаю, что смог бы справиться с горой трупов снаружи.

Бекка уставилась на моё оружие. Её шрам явно был глубоким, поскольку нахмурилась только половина лица.

— Что это за оружие? — спросила она.

— Пустотный туннеллер — произнёс я.

Поул скривился, а Бекка втянула воздух через зубы.

— Не стоило удивляться — произнёс Поул. — Карантинной Зоне плевать на Имперский запрет. — На его лице появилась натянутая улыбка. — Ну, это подтверждает, что ты опасный парень. Это ты его собрал?

— Да — немедленно ответил я.

Навык повышен: Обман, ур 4!

Довольно сложно сохранять выражение лица, когда прямо перед тобой возникает сообщение, называющее тебя лжецом. Я немедленно решил, что прокачаю Обман как можно быстрее, хотя бы для того, чтобы не дёргаться от этих табличек.

(Надеюсь, очевидно, почему я соврал. Я ещё не доверял этой компании, и даже если бы доверял, это не значит, что я могу предать доверие Сайприсс. А ещё, наш мотоцикл — двухместный, и это хороший побудительный мотив к предательству).

— Какие планы? — спросил я, в основном чтобы сменить тему.

— Никаких — произнесла Бекка, но Поул уже качал головой.

— Сейчас тут два фронта — произнёс Поул. — Это играет в нашу пользу, пока они убивают друг друга. Лучший выбор — оборонительная стратегия, поскольку наши шансы увеличиваются с каждым убитым с любой стороны.

— Удобно в том плане, что минимизирует риск — произнесла Бекка. — Но мы умрём от голода.

— Мы можем поискать съестное — сказал Поул.

— Нет — кашлянул Слай. Его голос был слабым. — Мой дядя делал расчёты, послал их мне в тюрьму за пару дней до того, как нас сбросили. — Он был заметно бледнее, чем когда я вошёл. — Пропорции выживших уверенно сокращаются, месяц за месяцем, год за годом. Всем становится сложнее покинуть Земли Восставших. А те, кто сумели вернуться, рассказывают, что почти вся сохранившаяся еда съедена. Все работавшие машины забрали в самом начале, и обратно их никто... — он кашлянул и взмахнул рукой, а затем продолжил кашлять, пока на его губах не показалась кровь. Я ждал, пока он остановится, но он продолжал, пока Поул не подошёл и не положил руку ему на плечо. Когда Слай перестал кашлять, он просто лежал, не пытаясь вытереть кровь со рта. Когда он говорил, его грудь тяжело вздымалась, но сейчас она была неподвижна.

— Дерьмо — сказал Поул.

— Он восстанет — произнесла Бекка. Её слова были тихими, и словно неохотно срывались с её губ.

Я поднял свой пустотник.

— Отойдите — произнёс я. Проковылял вперёд, и тщательно прицелился; Поул отступил за мою спину. "Пвип" казался громче, чем обычно, но это могло быть просто моим воображением.

Я взглянул на проделанную аккуратную дырку, где плоть исчезла из тела. Может, я засранец, но первой моей мыслью было "Ну, это седьмая душа, которая мне нужна".

— Бл* — произнесла Бекка.

— Я не знаю никаких последних ритуалов — произнёс Поул.

— Я тоже — произнесла Бекка. Она сунула руку в карман своих джинсов. — Но я подобрала пару монет. Подумала, что нам может понадобиться обол.

Она протянула Поулу серебряную монету размером с полтинник, который открыл Слаю рот, бросил туда монету, и закрыл рот снова. Он повернулся ко мне.

— Последние ритуалы?

Я сглотнул и сфокусировался на теле.

— Да обратится твоя тьма светом. Да спадут обузы с твоей бессмертной души. Да найдёшь ты быстрый путь в рай и к миру.

Я не успел закончить, когда заметил движение сбоку, и увидел, как Бекка вытаскивает кинжал.

— Что за х*йня, какой ещё рай? — спросила она через сжатые зубы.

— Успокойся — рявкнул Поул. Он отвернулся от неё и осмотрел меня, словно увидев впервые. — Это было определённо... неортодоксально.

— Извините — быстро произнёс я. — Я не... Я не отсюда, я грёзотёртый. Я не знал... Извините. Я ничего такого в виду не имел.

— Грёбаный культист — выплюнула Бекка.

— Нам нужно работать вместе — произнёс Поул. — Ты же заметила, что он тут парень с оружием, верно?

Это было чувствительно. Мне определённо нужно было быть умнее, и сказать, что тоже не знаю никаких ритуалов, но я вспомнил свои годы ДМ-ствования. Я несколько раз придумывал различные последние ритуалы по разным поводам. Однако, определённо, вместо того, чтобы их утешить, я выставил себя засранцем. Стеклянная банка с шестью душами в моём кармане чувствовалась особенно тяжёлой и неуклюжей. Я задумался, как они среагировали бы на неё; Бекка почти готова была меня убить за неправильную молитву.

— Нам всё ещё нужно решить, что делать — произнесла Бекка. Она встала и выглянула через вешалки на улицу. — Нежити становится больше. И, нравится это нам или нет, но без Слая двигаться будет проще.

Моя лодыжка при упоминании движения вспыхнула болью.

— Мы можем подождать денёк — произнёс Поул. — Этого времени хватит, чтобы они перестали бродить по улицам.

— У Группировки есть причина быть здесь — произнёс я. Я аккуратно помассировал свою лодыжку, но она была распухшей и чувствительной. — И, это их цель или нет, но они охотятся.

Поул и Бекка переглянулись.

— Повтори это, но медленнее — произнёс Поул.

— У них есть причина быть здесь — произнёс я. Я практически ощущал, как краснею. Сперва эта хрень с ритуалом, а теперь они смотрят на меня так, словно я отрастил вторую голову.

— Ты сказал "Группировка" — произнесла Бекка. — В смысле, "Группировка Фуксия"?

— Да — ответил я. — Часть Цветного Бунта, кажется?

Термин "грёзотёртый" для них ничего не значит, похоже, и это проблема. Мне повезло, что первой я встретил Сайприсс.

— Ё* твою мать — пробормотала Бекка.

— Было достаточно скверно, когда мы думали, что это просто банда — произнёс Поул, покачав головой. — Но я всё равно считаю, что нам нужно держать себя в руках. Цветному Бунту нет причин посылать сюда одну из своих когорт... Ады, провести их на самолёт под носом Хозяина? Они не стали бы это делать, если бы просто пытались убить нас. И если это действительно Группировка Фуксия, мы не можем позволить себе связаться с ними.

Я покачал головой.

— Не знаю, что о них рассказывают, но я уже убил четверых из них. Возможно, пятерых, смотря как считать. Их не могло остаться так уж много.

— Да кто ты, бл*, такой? — спросила Бекка. Лицо Поула побледнело.

— Я знаю безопасное место — произнёс я, игнорируя вопрос Бекки. Я взглянул на улицу, и хотя видно было не очень, я слышал звуки бредущей орды. — И хотя я прямо сейчас слишком медленный, чтобы туда добраться, думаю, есть способ это исправить.

* * *

— Он чокнутый — пожаловалась Бекка.

— Он хорошо вооружённый — возразил Поул. — Ты думаешь, что он дожил бы до этого момента, будь он безумен?

— Да — ровно сказала Бекка.

— Ну, в этом случае — медленно произнёс я — это по крайней мере выгодная форма безумия. — Грёзотёртый. — Вы можете предоставить это мне, и мы можем встретиться позже, но я думаю, что это более рискованно.

— Мы сбежим при первых признаках того, что всё катится в жопу — сказала Бекка. — Мы не собираемся ждать, пока тебя завалят числом, и помогать не будем.

— Договорились — произнёс я. Я встал проковылял в переднюю часть магазина. Зомби не увидели меня немедленно, что дало мне время направить пустотник на ближайшего и прицелиться в центр его груди. Пришлось немного опереться на лодыжку, что было болезненно, но я надеялся, что это ненадолго.

Бвип.

Навык повышен: Пистолеты, ур 4!

Зомби побеждён!

Я пытался игнорировать сообщения, в основном потому, что они ничем не помогали. Лист персонажа определённо делал что-то, но это было раздражающе неопределённо и явно не показывало всю игровую механику, особенно учитывая, что у меня даже не было хитпоинтов или полоски здоровья. (И я ненадолго задумался о том, как мне определять, насколько я близок к смерти, пока не подумал "так же, как делал это на Земле, тупица").

Бвип.

Бвип.

Зомби побеждён!

Я узнал кое-что полезное: пустотнику нужно четыре секунды на перезарядку. До того я был с ним осторожен, не желая слишком его мучать, поскольку опасался сломать, и потому предпочёл не проверять. Здесь и сейчас, однако, у меня была определённая возможность контролировать условия этого боя. Новые зомби поворачивались в мою сторону, мой пистолет издавал негромкий звук, но окна в магазин одежды были не на уровне земли, и зомби нужно преодолеть стену, чтобы добраться до меня.

— Ты сказал, что владеешь магией — произнесла Бекка.

Я проигнорировал её и переключился на следующего зомби. Они были медленными, но всё же шагали с приличной скоростью, что означало определённые сложности при стрельбе по ним. Если бы можно было стрелять им в головы, могло бы быть иначе, но моей целью были их сердца, которые существенно меньше.

Бвип.

Зомби побеждён!

С последнего левел апа я убил уже трёх зомби и двоих членов Группировки Фуксия, и полагал, что близок к четвёртому уровню. К сожалению, зомби начали массово двигаться в мою сторону, и я, похоже, недооценил их количество. И я встревоженно узнал одного из зомби; у него были джинсы разорваны в промежности, и я вспомнил, что видел его у "заправки". Это означало, что преследовавшая меня орда догнала и оказалась в Комфорт. Дерьмово.

К тому времени, как я убил ещё троих, я начал беспокоиться. Я оглянулся на Бекку и Поула, и увидел, что они стоят у двери, Поул оглядывается, не появился ли кто, а Бекка сверлит меня взглядом. Я увидел, как её глаза на секунду расширились, и переключился обратно на происходящее перед магазином, где зомби начали вести себя иначе.

Там, где они сталкивались друг с другом, они начали как-то координировать действия, наползая друг на друга или отступая. Толпа образовала тугой узел зомби, которых, казалось, больше интересовали друг дружка, нежели я. Они даже немного отступили.

Я понял, что происходит, когда снова выстрелил и подстрелил ближайшего неупокоенного. Однако я мало что мог сделать; нежить сливалась воедино, поднимая грубые очертания торса и разводя конечности. Передо мной медленно формировался Зомби-Вольтрон 2.

Бвип.

Критическое попадание!

Навык повышен: Пистолеты, ур 5!

Зомби побеждён!

Уровень повышен!

В этот раз я был готов к тому, как левел ап ударит в голову, и смаковал его, глубоко вдохнув медовый ветер, что заставил развеваться рваную одежду, висящую на манекенах в магазине. Когда это прошло, боль в моей лодыжке исчезла, и моё плечо стало чистым.

Я побежал от зомби, когда двое из них перевалились через стену в магазин. Бекка уставилась на меня с открытым ртом, когда я бросился к ней, но сумела взять себя в руки и раньше меня выскочила на улицу. Мы втроём бежали вместе; я отдал Поулу свой баллистический пистолет, поскольку он настаивал, что если зомби меня убьют, то они вдвоём останутся практически беззащитны.

Не было слышно грохота разрушаемого магазина одежды, но мы всё равно бежали со всех ног. До автомастерской было полтора блока, что я неохотно и сообщили Поулу с Бекки. Мне всё ещё не хватало души, но я не посмел забрать её из трупа Слая в их присутствии, точно не после того, как они среагировали на мою попытку провести последний ритуал. (Это можно было назвать трусостью или осторожностью, как посмотреть, но игровая система не засчитала это против меня).

Мы придерживались аллеи, на полной скорости мчась по улице, мимо бредущих зомби, поворачивающихся к нам своими красными глазами. Мы преодолели половину блока, когда на его конце на вид появилась огромная фигура. На секунду я решил, что второй Зомби-Вольтрон каким-то образом обогнал нас, но затем с нарастающим ужасом осознал, что расположение трупов выглядит знакомо. Это был не тот, что только что собрался, это был оригинал. Что означает, что Зомби-Вольтрон 2... да, быстрый взгляд подтвердил, что она у нас на хвосте, перекрывает другой конец аллеи.

— Налево! — выкрикнул я, и бросился в сторону одной из тонких дорожек-тротуаров, окаймляющих здания. Поул следовал сразу за мной, Бекка — за ним, но когда я обернулся, я увидел, как её юбка зацепилась за торчащую из земли трубу. Юбка порвалась, но это отбросило её, и она упала на землю, ударившись головой о цемент.

Это был момент, которого я больше всего боялся. Если предположить, каково правило для Трусости, то, вероятно, это "не помочь людям в опасности, дабы увеличить собственные шансы на выживание".

Я повернулся к Бекке и помчался, пронесясь мимо продолжающего бежать Поула. Мой пустотник был в руке, и направлен в аллею.

Когда я оказался рядом с Беккой, один из Зомби-Вольтронов уставился на нас. Вблизи его красные глаза почти слепили.

Я выстрелил в него. Бвип — попадание в левый глаз. Он угас, но трупы рядом с глазом принялись переформировывать его.

Я схватил Бекку левой рукой за ногу и потянул, вытаскивая из-под удара; трупоруки Зомби-Вольтрона пронеслись между зданий и обрушились туда, где полсекунды назад была её голова.

— Й в п-рядке — произнесла Бекка, пока я её тащил. Или она неожиданно лёгкая, или я не знаю собственной силы.

Я досчитал про себя до четырёх, а затем снова выстрелил в Зомби-Вольтрона. Дырки видно не было, и эта тварь не среагировала. Бекка дёрнула ногой и попыталась встать, но, попытавшись сделать шаг, она споткнулась и оперлась на стену, а затем снова попыталась встать на ноги.

Я подошёл к ней и помог опереться мне на плечо, придерживая за пояс. Я на половину поддерживал её, и на половину нёс. Мысли о том, чтобы спорить, её оставили; она лишь пыталась держаться на ногах. Пространства между зданиями было едва достаточно, чтобы мы вдвоём могли пройти, и то могли бы застрять, если бы шли рука об руку, а не она на моём плече.

Когда мы оказались между зданий, Поула уже не было видно. Я боялся, что другой Зомби-Вольтрон мог обойти и взять нас в коробочку, но, похоже, они не обладали должными скоростью или координацией.

Мы снова оказались на главной улице, с её ржавыми машинами и бредущими к нам зомби. Бекка сильнее оперлась на меня, а я думал, как быть — и эти мысли обрубил Зомби-Вольтрон, появившийся из-за зданий и побредший к нам. Обратно вернуться мы не могли: другой Вольтрон, извиваясь, пробирался в узкий для него проход.

Тот, что был на улице, бросился к нам. Я, матерясь, снова выстрелил из туннеллера.

Критическое попадание!

На миг у меня появилась надежда, но всё, что произошло — это один из трупов, составляющих некротическую мерзость, свалился на землю. На этот раз я видел дырку, в груди этого зомби... о. Пробивание сердца зомби его убивает, эта тварь собрана из зомби, так что всё, что нужно сделать, чтобы его убить, это пробить все их сердца. Один есть, осталось пятьдесят.

Я сунул пустотник за пояс штанов, поднял Бекку, перебросив её через плечо, как пожарный, и побежал. Хотя "побежал" — это приукрашение, учитывая, что я нёс больше сотни фунтов.

Я старался двигаться между машин, надеясь, что Зомби-Вольтрону будет сложно двигаться между них, и это компенсирует мою проблему со скоростью. Я слышал, однако, как оно преследует меня, и влажные звуки разрываемой плоти трупов, когда оно прикладывало слишком много усилий. Судя по звуку, оно меня догоняло. Единственным, что было в мою пользу, было то, что я двигался в направлении автомастерской, где, надеюсь, Поул и Сайрисс смогут меня чуток прикрыть, но нужно было преодолеть ещё два здания, и я двигался болезненно медленно. Какой бы боевой дух не оставался в Бекке, сейчас он выдохся, и она обмякла на мне, отчего нести её было ещё сложнее.

Я услышал громкий звук очень близко за моей спиной, и рискнул обернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как ко мне приближается рука Зомби-Вольтрона. Покорёженной плоти, составляющей его ноги, больше не было, и вместо них торчало множество двигающихся рук.

Оно было слишком близко ко мне, и я был слишком медленным. Одна из рук схватила руку Бекки, и сдёрнула её с моего плеча. К первой руке зомби присоединились другие, хватающие её за горло, волосы, плечи — всюду, куда дотягивались. Я ухватил её за ногу, прежде чем её совсем утащили, но масса зомби потянула её с такой силой, что чуть не вывихнула мне руку. Она вырвалась из моей хватки, и я с ужасом увидел, как сложенная из трупов рука хлестнула в сторону, ударив Беккой о металлический мусорный ящик. Его край угодил ей в спину и разрубил тело надвое, расплескав по земле кровь и внутренности.

— Нет! — заорал я.

Поражение: Трусость устранено!

Я ощущал, как кровь пульсирует в висках, и зрение плывёт. Я прежде, бывало, злился, бывал поглощён ослепительной яростью, но она никогда не совпадала так идеально с приливом адреналина. Дрожащей рукой я выхватил пустотник и направил его на Зомби-Вольтрона... а затем повернулся и побежал, поскольку это было разумным поступком.

Я матерился на бегу, проклиная несправедливость, чистую нечестность полного провала попытки поступить правильно. Это было как тогда, когда умер Артур, яростный гнев на этот столь безразличный к нам мир, жгучее желание найти бога и дать ему по морде за то, что позволил такому произойти.

Я бежал, пока не решил, что оторвался, а затем обернулся и присмотрелся. Ярость угасала, превращаясь в твёрдую решимость перебить здесь всех грёбаных зомби, прежде чем отправлюсь дальше. Я схвачу этот грёбаный мир за глотку, если понадобится, я переплавлю его в нужную форму, невзирая на протесты, пока он не окажется избавлен от такого дерьма.

На земле я чувствовал подобное шесть месяцев после того, как умер Артур. Это чувство было эхом того, или, возможно, просто пробудило те старые мысли, которые я думал, что оставил позади. Я был знаком с Беккой всего с полчаса, и вернулся, чтобы спасти её, только потому, что опасался за собственную жизнь. Часть меня, что не рычала на мир, видела, что этот срыв корки на старой ране был просто реакцией на смерть Бекки, но это не меняло моих чувств.

Я убил ещё с пяток зомби по пути к мастерской, скорее от злости чем потому, что они представляли реальную угрозу. "Бвип" было досадно тихим, хоть и было некое удовлетворение от появлявшихся панелек. Признаков Зомби-Вольтрона не было, и я был этому рад: мне потребовалось сознательное усилие, чтобы не остаться там и сражаться с ним, пока оно меня не прикончит. Членов Группировки Фуксия я тоже не видел.

Когда я добрался до автомастерской, я услышал, как кто-то произнёс "Тсс!". Поул вышел из-за угла и подошёл ко мне, пригибаясь. Он осмотрелся и открыл рот, чтобы задать вопрос, но остановился.

— У двери было трое зомби — произнёс он вместо этого и похлопал по пистолету на боку. — Я решил, что эта штука слишком громкая, не хотел привлекать внимания, так что отманил их в сторону и вернулся сюда. Ты... В порядке?

— Угу — произнёс я. — Бекка не справилась.

— Дерьмо — произнёс Поул.

Я подошёл к двери и открыл её. Обдало вонью; труп в комнате ожидания продолжал зреть. — Заходи, я вас представлю.

Сайприсс приветствовала меня так же, как при нашей первой встрече; у неё была новая пушка, на этот раз ружьё, которую она направила на меня. Она присела за самодельным укрытием из дверей машин, собранных вместе. Я и забыл, насколько она привлекательна; этот факт превратился просто в запись в моём разуме, не передававшую вызывающее ей влечение.

— Я слышала какую-то суматоху снаружи — спокойно произнесла она. — За тобой хвост?

— Нет — произнёс я. — Но я привёл компанию.

Сайприсс мотнула головой в сторону, универсальный жест, означающий "В таком случае, отойди".

— На тебя направлен пустотный туннеллер — произнесла она, когда Поул выступил вперёд. — Каким бы ни было моё доверие к Джуниперу, на тебя оно не распространяется.

Поул на это не ответил. Он уставился на Сайприсс.

— Срань господня — произнёс он.

Угу, я тоже это подумал, но я по крайней мере был достаточно вежлив, чтобы не произносить это вслух.

Однако я его неправильно понял. Поул упал на колени и поклонился. Я поднял бровь, Сайприсс закатила глаза.

— Принцесса Амариллис — произнёс Поул с земли. — Клянусь служить вам.

Глава 6: Холодный Комфорт.

Прострация Поула, похоже, не заработала ему благосклонности со стороны Сайприсс, которая, как выяснилось, не просто Амариллис (о чём уже сообщил мне мой лист персонажа), а принцесса Амариллис. Это подняло целую кучу вопросов, главным из которых было — как вообще она оказалась на самолёте, полном преступников.

— Джунипер, душецикл может увезти максимум двоих, и это при том, что один из нас будет за рулём — произнесла Амариллис. — Не думаю, что ты продумал логистику.

— Я об этом не подумал — произнёс я. — Просто не мог бросить их на смерть.

— Их? — спросила Амариллис, подняв бровь.

— Его — ответил я, сглотнув. Я хотел бы, чтобы она продемонстрировала печаль, или хоть что-то, что продемонстрировало бы, что она понимает подтекст и симпатизирует, но она снова переключила внимание на Поула.

— Имя — медленно произнесла она. — Мне нужно знать, как тебя называть.

Не думаю, что кто-то упустил из виду тот факт, что она продолжала держать ружьё направленным на него. Это заставляло меня нервничать. Меня учили дисциплине обращения с оружием, и это было её серьёзным нарушением. Никогда не направляй оружие на то, что не готов уничтожить. Или, возможно, её вполне устраивает его убийство. Но я хотел, чтобы это было притворством, прикрывающим мягкость.

— Поулус Камбрия — произнёс он.

— Кто такой? — спросила она. Поул на какое-то время умолк.

— Солдат — наконец, произнёс он. Амариллис нахмурилась.

— Как ты здесь оказался? — спросила она.

— Я бы предпочёл не говорить — ответил он.

— Прискорбно — произнесла Амариллис. Её палец уже был на спуске, и я видел, что он слегка движется, добавляя давления. Я хотел бы, чтобы это было блефом, тактикой, чтобы заставить его говорить, но Поул оставался в коленопреклонённой позе, лицом к полу, и такой жест был бы напрасен.

— Я был осуждён военным трибуналом за изнасилование — произнёс он.

Амариллис поджала губы.

— В наше время за это нечасто наказывают — произнесла она. — Общий Совет изменил закон, потребовав двух свидетелей помимо жертвы. В твоём случае были долгие разбирательства?

— Нет — ответил Поул.

— Ну, в таком случае — произнесла Амариллис. — Джунипер, есть какая-либо хорошая причина оставлять его в живых?

— Он мне помог — произнёс я, хотя, сказав это, понял, что это не совсем так.

— Сентиментальность значения не имеет — произнесла Амариллис. — Поулус, есть причина, по которой тебе следует жить, а не умереть?

Он довольно долго молчал, достаточно долго, что я подумал, что Амариллис пристрелит его за то, что не отвечает, но хоть она и угрожала ему смертью, она делала это с терпением, а не злобой. Я не совсем понимал тонкости их разговора, но определённо Поул был виновен в том, в чём его обвиняли.

— Здесь Группировка, моя леди, и я полагаю, что им нужны вы — наконец, произнёс он. — По Землям Восставших бродит нежить, некоторые из которых превыше даже ваших существенных сил без компетентной помощи. Вы сказали, что на этом душецикле два места? Ну, я могу заявить, что я лучший компаньон, нежели Джун. Я прошёл армейское обучение, и до своего позора был на хорошем счету с отличием в...

Мой рот приоткрылся, когда я понял, что он делает, хоть я и затруднялся с тем, что сказать. Меня выручило вмешательство Амариллис.

— Заткнись на минутку — сказала она ему. — Джунипер, как ты там справился?

Я сунул руку в карман и достал стеклянную банку. В ней плавали шесть маленьких зеленоватых душ, кружащих вокруг магического шипа, который я держал там за неимением лучшего места.

— У меня шесть из семи.

— При каких обстоятельствах? — спросила она. Она всё ещё держала ружьё направленным на Поула, который сохранял неподвижность.

— Две добыты из уже умерших — произнёс я. — Ещё четыре... Из членов Группировки Фуксия.

Убийства всё ещё были мне неприятны. Это была самозащита, но я не мог полностью убедить себя, что это было правильно.

— Джунипер, если место только для двоих, ты бы предпочёл, чтобы со мной отправился ты или он? — спросила она.

— Моя леди... — начал Поул.

— Молчание — сказала Амариллис.

Я сглотнул. Я не думал на самом деле, что она просто возьмёт и хладнокровно убьёт его, но всё равно испытывал нерешительность.

— Я отправлюсь с тобой — произнёс я.

Бум.

Поул упал на пол, и из его головы хлынула кровь.

— Что за?.. — вырвалось у меня. — Нельзя же просто... нельзя же просто взять и сделать так!

Амариллис проигнорировала меня. Она встала из-за своей самопальной баррикады и спокойно подошла к трупу Поула; затем пнула его, перевернув на спину, опустила ружьё и выстрелила ему в грудь.

— Банку, пожалуйста — произнесла она.

Я уставился на неё, и не по обычной причине. Я не думал, что она его действительно убьёт, и я не хотел его смерти, даже после того как узнал, что он насильник, и даже после того как он, фигурально выражаясь, пытался столкнуть меня под автобус.

Я не спешил отдавать ей банку.

— Мы могли его отпустить — произнёс я.

— Да — ответила Амариллис. — Мы могли его отпустить, но он был готов предать тебя, что означало, что будет готов предать и меня. Я не хотела рисковать шансом того, что он достаточно глуп, чтобы попытаться обратиться к Группировке Фуксия с информацией обо мне, моих ресурсах, где я скрываюсь, куда могу отправляться... и с кем я была.

Мне нечего было на это ответить. Я пытался найти какой-то другой вариант, который она не заметила, какую-то другую возможность, но находил лишь оптимистичное мышление. Я протянул ей банку и наблюдал, как она извлекает душу Поула.

— А теперь его душа будет уничтожена — медленно произнёс я.

Амариллис помедлила, и, нахмурившись, глянула на меня.

— Знаешь, почему я тебе доверяю? — спросила она. Я подумал о своём листе персонажа, и о том, что он говорил о ней. "Лояльность 0".

— А ты мне доверяешь? — спросил я.

— Доверие — сложная штука — произнесла она. — Впрочем, в какой-то мере я тебе доверяю, и надеюсь, что ты тоже продолжишь доверять мне.

Она позволила душе Поула упасть в банку к остальным. (Квест выполнен: Семь Колоколов для Семи Адов!). Были между ними лёгкие различия, но в целом их было почти не различить.

— Ты не выполнил бы мою просьбу и не вернулся бы сюда, если бы не доверял мне. На каком-то уровне ты учитывал худший вариант, что я убью тебя, как только ты войдёшь.

Я об этом совсем не думал.

— Причина, почему я тебе доверяю, это потому что ты раскрыл, что ты грёзотёртый — сказала она. — Агент под прикрытием мог бы выдать много разных историй, но оперативникам различных королевств в голову не придёт использовать такое прикрытие — слишком выделяется, и слишком никакое. К тому же в мире немного агентов, способных одновременно сыграть незнание мира и продемонстрировать знание истории и культуры Земли.

— Не уверен, к чему ты ведёшь — произнёс я. Мои мысли, пока она говорила, поплыли в сторону, в то время как мой взгляд сфокусировался на безупречном изгибе её ключицы.

— Я знаю о грёзотёртых больше, чем большинство — сказала Амариллис. — Было время, когда я интересовалась космологией, и Земля всегда оставалась одним из висящих вопросов в этом поле. То незнание, что ты только что продемонстрировал... это фирменный знак Земли, почти гарантированное доказательство происхождения.

Она подняла банку с душами.

— Ты считаешь, что уничтожение души — это плохо.

— А разве нет? — спросил я.

— Как ты считаешь, что происходит с людьми после смерти? — спросила она, подходя к душециклу.

— Я... Не знаю — произнёс я. — Я никогда...

Я подумал минуту о культурном провале между нами, и о том, как сказать то, что хотел, без допущений о её знаниях. Тот просчёт с последним ритуалом заставлял действовать осторожнее... и описание Земли от Амариллис было скорее в духе сколько там континентов и океанов.

— На Земле есть такая вещь, как религии — начал я.

— У нас они тоже есть — произнесла Амариллис. — Организации, построенные вокруг богов?

— На Аэрбе существуют реальные боги? — спросил я. — Реальные в смысле... существуют неопровержимые свидетельства их существования, не просто естественные феномены, приписываемые им?

Я напрягся; моя персональная концепция богов — что они, в общем, Лавкрафтовской природы, древние сущности невероятного могущества и непостижимых целей, и да, эта интерпретация богов распространяется на большинство мировых религий. И этот взгляд отражался и на мирах, которые я создавал для D&D. Если я нахожусь в мире, где подделки под Ктулху реальны...

— Существует пять богов — произнесла Амариллис. Она отвинтила толстый стеклянный элемент от бака душецикла и вылила туда семь душ. Они улеглись на дне, и я не мог не заметить, что бак был заполнен всего на одну десятую, и если судить по стеклянным бочкам, которые я видел в городе... ну, это означало охренительное количество душ.

Толика напряжённости оставила плечи Амариллис, когда она снова завинтила бак.

— Троих из них я встречала во плоти.

— Ладно — произнёс я, когда она не продолжила. — Ну, на Земле нет доказательств, что кто-то из богов существует, и я один из тех, кто считает, что их нет. И как часть этого, я не думаю, что что-то происходит с людьми, когда они умирают, они просто... перестают существовать.

Я ощутил, как сжимается горло при мысли об Артуре, и отодвинул её, пока не переполнили эмоции.

— Но у нас на Земле нет бессмертных душ, по крайней мере которые кто-то смог бы обнаружить.

— Хмм — произнесла Амариллис. Она отвлеклась от душецикла и взглянула на меня. Я чувствовал биение своего сердца, когда наши взгляды встретились. Она без эмоций убила Поула, и казалось оскорблением морали, что я всё ещё могу смотреть на идеальность изгиба её губ и ощущать такую тягу к ней. — Знаешь, это не тот ответ, которого я ожидала. Большинство грёзотёртых считают, что есть загробная жизнь как награда, и как наказание. Они рассматривают уничтожение души схоже с тобой, поскольку основываются на предположении, что посмертие будет хорошим, а не плохим.

— И? — спросил я. — Вы используете души в качестве топлива, поскольку в вашем обществе нет такого предположения?

— Существует девять тысяч адов — сказала Амариллис. — Высочайший ад чуть лучше Комфорта в его текущем состоянии. Наши инферноскопы достают только до пятитысячного ада, но там существуют лишь краткие передышки от пыток и боли, и эти передышки отмечены страхом и тоской.

Мне не понадобилось много времени, чтобы свести одно с другим. Как там сказала Бекка — "Что за х*йня, какой ещё рай?" Это было вполне резонным вопросом, если он не входит в вашу стандартную космологическую модель.

— Вы не верите в рай — произнёс я. — У вас даже нет такого слова.

— У нас есть слово — сказала Амариллис. — Мы называем их "антиады". Это термин, который можно найти в научных документах, но даже там это рассматривается как некая ересь.

Похоже, она в это верила. И всё же... мне было сложно поверить, что мораль и удобство настолько совпадают. Это как если бы гигантские грохочущие фабрики индустриальной революции делали всех умными и здоровыми вместо изрыгания смрадного дыма, отравляющего лёгкие нескольких поколений. Не то, чтобы я считал, что в разных мирах всегда всё одно и то же, но как-то всё это подозрительно.

— Ладно — произнёс я вместо того, чтобы затягивать этот разговор. — Итак, какой у нас план?

— Мы едем — просто произнесла она. — Семь душ дадут нам где-то пятнадцать миль в час. Это позволит добраться до Сильмар-сити в пределах двух дней, если будем останавливаться на ночь. Нас двое, так что сможем меняться, кто за рулём, но спать на душецикле сложно.

Квест Принят: Из огня!

Я подождал, но она принялась изучать металлические колёса душецикла.

— Что в Сильмар-сити? — спросил я.

— Это сложно — ответила она. Отвернулась от колеса и глянула на меня. — Ты мне доверяешь?

— Да — ответил я.

— В таком случае, ты идиот — ответила она. — Ты понимаешь, что я послала тебя на смерть, когда просила добыть эти души? Это настоящее чудо, что ты вернулся с ними. Я знала это, когда отправляла тебя, но подсластила свои слова надеждой и мёдом. У тебя нет причин мне доверять.

— Я уже говорил, я вижу слова и числа — ответил я. — Твоё имя там. Ты числишься как мой компаньон.

— О — произнесла Амариллис.

— У меня есть доказательство — ответил я. — Когда я закрываю глаза, я вижу дополнительную информацию. Кое-что из этого могу менять. И когда я это делаю, есть результат в реальном мире. Смотри на меня внимательно.

Я закрыл глаза и подождал три секунды, чтобы взглянуть на мой лист персонажа, первый раз за довольно приличное время.

PHY

5 4 POW 1 Безоружный Бой 3 Одноручное Оружие 0 1 Импровизированное Оружие

4 SPD 0 0 Двойное Оружие 5 Пистолеты 0

4 END 0 0 1 Парирование 3 Атлетизм

MEN

3

2 CUN 1 Уклонение 0 0 0

2 KNO 0 0 0 0

2 WIS 0 0 0 0

SOC

3

2 CHA 0 0 0 0

2 INS 0 0 0 0

2 POI 0 0 0 0 Комедия

0 LUK 0 Романтика 0 4 Обман 0

Я испытывал изрядный соблазн вложить два оча в MEN или SOC, в основном чтобы предотвратить падение каких-либо способностей до нуля, но когда я сказал Амариллис, что она увидит изменение, уже было решено на PHY. Когда я открыл глаза, она уставилась на меня широко открытыми глазами.

— Что — что за... — она запнулась. — Я... Я уже видела этот трюк.

Я поднял бровь.

— Не думаю, что я смогу объяснить, насколько это должно быть невозможно. Если бы это было не настолько мгновенно, я бы решила, что ты умелый маг крови или кости, но я внимательно следила, и ты изменился меньше чем за мгновенье между одним и другим состоянием. Небольшое изменение, но...

Она покачала головой.

— Где ты видела этот трюк раньше? — спросил я.

— Инврейзен — сказала она. Когда увидела мой пустой взгляд, добавила:

— Бог Моря и Льда.

Квест Принят: Доставала Богов!

Я даже не знал, как на это реагировать. Простой, очевидный вывод, который можно из этого сделать — что я бог, но это казалось почти наверняка неверным. Могут ли боги быть грёзотёртыми? Но это предполагает, что вся моя жизнь на Земле — ложь, чего я не хотел принимать, и не объясняет форму игровой системы. Или, возможно, я в какой-то форме использую божественную силу, не будучи богом, или боги и я используем схожие источники силы. Или, может, просто выглядит похоже.

— Нам нужно двигаться — внезапно произнесла Амариллис. — Здесь нам небезопасно, и нам нужно будет начать искать укрытие, пока ещё светло. Тем более, я не уверена, что ночью будет безопасно ехать — дороги в Землях Восставших не ремонтируют.

— Снаружи много всего, что хочет нас убить — произнёс я.

— Я соберу мины — сказала она. — Возможно, к выходу из Комфорта придётся пробиваться с боем.

Квест Принят: Зона Комфорта!

У меня было к ней множество вопросов, но я подумал, что она права в необходимости спешить. Образ разрубленной Бекки я ещё нескоро забуду, как бы ни старался.

Я взглянул на тело Поула, мрачное напоминание о том, что Амариллис не совсем та, кем я хотел бы чтобы она была. Она продемонстрировала сочувствие при нашей первой встрече, а потом всё равно отправила на то, что считала моей смертью. Было бы куда проще иметь с ней дело, не будь она образцом физического совершенства.

Пока Амариллис доставала что-то с потолка в коридоре, я начал искать монетку, чтобы положить ему в рот. В этот раз я подберу более подходящий последний ритуал.

* * *

Амариллис заминировала коридор маленькими пурпурными кристаллами вроде того, что взорвался в офисе шир-рива. Ко всем ним были подсоединены провода, ведущие в гараж, к какой-то конструкции, которую я не заметил за дверями машин, за которыми она укрывалась. Могу предположить, что ей требовалось лишь нажать ногой кнопку, и всё в коридоре было бы напрочь уничтожено.

Она увидела мои манипуляции с Поулом, но ничего не сказала. Я попытался сложить некую молитву, но ничего не казалось честным, нужным, и добрым.

— Это пустотные бомбы — произнесла Амариллис, осторожно держа одну из них на открытой ладони. Остальные были завёрнуты в кусок мягкой кожи. — Они чрезвычайно опасны.

— О, так вот почему кто-то кинул в меня такую — произнёс я.

Навык повышен: Комедия, ур 1!

— То есть ты знаешь, насколько они опасны? — спросила она. Я не знаю, не дошла до неё шутка, или она решила, что это не смешно. Если полагаться на прошлый опыт, скорее всего второе.

— Да — сказал я, думая о пропавших с моего плеча коже и плоти.

— Сейчас они отсоединены, но у меня готовы активаторы для них, это не займёт больше пяти минут — сказала она. — Пустота пронзит во все стороны, так что убедись, что между нами и детонацией что-то есть. Она преодолевает около шести дюймов плоти и кости, полдюйма стали, или пятьсот футов воздуха. Всё понятно?

Я кивнул. Похоже, оно более-менее основано на плотности.

Когда она подсоединила активаторы и передала один мне, я обнаружил маленький сюрприз.

Разблокирован Навык: Метательное оружие!

Мне не нравилось, что приходится иметь дело с этими штуками с нулём в навыке, но пока что я неплохо справлялся. Мой самый первый удар одноручным оружием оказался критом, расколовшим голову зомби надвое, не то чтобы это как-то повлияло на итог.

Я вернул ей эту штуку, и она положила её в кусок кожи.

Когда Амариллис завела душецикл, я был не совсем готов к этому. У Грега, одного из парней в нашей D&D-шной группе, был один из этих здоровенных мотоциклов, которые называют "кабанами"; душецикл походил на него, так что я ожидал, что и звучать будет похоже — грохот, из-за которого сложно разговаривать. Вместо этого он издал звук, похожий на раскат грома, а затем на колёсах вспыхнули короткие, с палец, молнии, и он приподнялся над землёй. Так и завис в нескольких дюймах над полом, с колёсами, окутанными мерцающей прозрацной голубой аурой.

— Зажигание оказалось громче, чем я надеялась — сказала Амариллис. Она забрала у меня пустотный туннеллер, накинула на плечи сумку, стоявшую возле верстака, и уселась на душецикл, который просел на долю дюйма. — Хватай ружьё, и подстреливай всё, что приблизится.

Я подобрал ружьё...

Разблокирован Навык: Ружья!

...но это сообщение не особо радовало, поскольку означало, что оба мои метода атаки были с нулевым навыком.

(Было кое-что в игровой системе, что меня напрягало: она предполагала, что я начинаю практически с нуля. Я был в неплохой форме, достаточно, чтобы не облажаться на физкультуре, так почему навык Атлетизма разблокировался только когда я начал бежать? Аналогично, я ходил на охоту практически каждую осень с тех пор, как мне исполнилось десять лет. Ружьё, собранное Амариллис, отличалось от тех, но какого хрена игровая система решила, что у меня нулевой навык с ружьями в целом?)

Я забрался на душецикл, за спину Амариллис, и попрактиковался в прицеливании из пустотного ружья, плюс очень аккуратно испытал тугость спуска. Я не снимал меч с бедра, но Амариллис ничего не сказала, и игровая система, кажется, намекала, что он ещё пригодится.

— Бомбы в мешочке — сообщила она — Амариллис, я имею в виду. — Обращайся с ними осторожно, поскольку одной достаточно, чтобы убить нас обоих. Готов?

— Дверь закрыта — заметил я, глядя на дверь гаража.

— Мы пойдём другим путём — сообщила Амариллис. Она повернула газ, и душецикл проплыл через гараж, мимо тела Поула, и по коридору. Я держал ружьё двумя руками, что означало, что за душецикл держусь только ногами, как на лошади без рук. Даже на малой скорости это было страшновато, частично из-за электрических (или что это там) искр, появляющихся из мерцающего сияния вокруг колёс. Я вдруг понял, что хотя душецикл и тихий, но сияющие колёса, молнии, и бак с сияющими душами делают нас очень заметными.

Дверь уже была приоткрыта; должно быть, это сделала Амариллис, когда забирала бомбы. Она слегка притормозила, одной рукой подняла пистолет, и распахнула им дверь. В двадцати футах от нас стоял одиночный зомби, глядящий на нас своими красными буркалами. Амариллис прицелилась, и с "бвип" он упал. А затем она прибавила скорости.

Это было... Невпечатляюще. Как она и предположила, душецикл выжимал максимум пятнадцать миль в час, чего было достаточно, чтобы обогнать преследующего нас бегом человека, и определённо означало, что мы можем оторваться от Вольтронов. Однако это было меньше, чем я мог бы выжать на велосипеде, и в сравнении с машиной это было практически неспешной прогулкой.

Мы преодолели всего полблока, когда окно машины рядом с нами разлетелось на осколки. Амариллис поворачивала руль душецикла ещё до того, как до нас донёсся звук выстрела; я вцепился ногами в душецикл, изо всех сил стараясь не кувыркнуться.

— Бл* — произнесла Амариллис. Она повернула в одну из ответвляющихся от главной улиц и оставила между нами и стрелком здание как раз в тот момент, как по полям разнёсся звук нового выстрела.

— Баллистика — сообщила она мне. — Их дальность втрое больше нашей, может и больше.

Она продолжала управлять душециклом, резко поворачивая с улицы на улицу. — Если мы направимся в их сторону, нам хана. Идеи есть?

— Прорываемся через Комфорт — сказал я.

— А если у них стрелки по направлению нашего движения? — спросила она. Это был очень хороший вопрос, на который у меня не было хорошего ответа.

— Придётся рискнуть — ответил я.

Когда она кивнула, я ощутил сосущее чувство. Поскольку я понимал, что это не очень хороший план, тот факт, что она согласилась, означал, что это наш лучший шанс. Насколько я видел, единственной альтернативой было засесть где-то и надеяться, что сможем найти хавчика и продержаться, укрываясь от зомби и поисковых групп. Тактика партизанских набегов могла бы сработать в нашу пользу, но достаточно было бы одной неудачи. Единственная причина, почему я ещё жив, это то, что левел апы дважды возвращали меня к идеальному состоянию здоровья после серьёзных травм.

Когда мы повернули на следующую улицу, мы увидели троих членов Группировки Фуксия, стоящих на крыше двухэтажного здания; один из них стрелял в конгломерат зомби, который пытался смахнуть их со здания. Ритмичное бвипанье было слышно через издаваемые душециклом звуки.

Группировка немедленно заметила нас, и двое парней с розовыми волосами и длинными ружьями подняли своё оружие, чтобы выстрелить в нас. Я поднял своё собственное пустотное ружьё и прицелился в них, одновременно с тем, как они целились в меня.

(Мы были не так уж далеко друг от друга, но я двигался, не управлял своим движением, пытался поддерживать баланс, сжимая ногами сиденье, и использовал незнакомое самодельное оружие, основанное на неизвестной мне технологии. Ещё до того, как выстрелить, я понимал, что стреляю в общем-то ради прикрывающего огня, надеясь, что они увидят, как я целюсь, и укроются, что даст нам толику времени).

Бум.

Критическое попадание!

Навык повышен: Ружья, ур 1!

Снайпер Группировки Фуксия побеждён!

Я удивлённо моргнул. Один из стрелков повалился вперёд и свалился с края крыши, неуклюже упав на соединённых зомби, которые схватили его высунувшимися из их коллективного тела руками. Когда я глянул вверх, оба остальных исчезли из вида, скорее всего прячась от того, что посчитали безумной меткостью.

(— Я всегда считал это дуростью — сказал Реймер. — Выбрасываешь 20, и это автоматически попадание? То есть первоуровневый обыватель с церебральным параличом выходит против величайшего воина всех времён, облачённого в магические полные латы с грёбаным башенным щитом и парящими вокруг него маленькими щитами, и у него есть пять процентов вероятности, что он попадёт? В каком месте это не тупо?

— Тут дело не в симуляции — ответил Артур. — Ты не должен думать, что весь мир состоит из персонажей с уровнями, действующими в соответствии с абстрактными законами, вот это... ну, не хочу сказать "тупо", поскольку понимаю, что это может некоторым нравиться, но обычно суть этих игр не в этом. Они — это рассказывание маленькой импровизированной истории, которую не узнает никто, кроме горсти людей. Правила вроде автоматического попадания при двадцатке — просто опора для повествования.

Он повернулся ко мне.

— Джун, расскажи нам эту историю.

— Какую историю? — спросил я. — Про первоуровневого обывателя и лучшего воина в мире?

Артур кивнул. Он тянул меня, и мы оба это знали, но это было частью наших отношений. Артур считал это частью негласного договора игроков и ДМ.

— Ладно — сказал я. — Обывателя звали Моксит, у него был церебральный паралич, и он практически всю жизнь зависел от чужой доброты. Он ненавидел это, но других вариантов для него, в общем-то, не было. Затем в город явился Керланд, большой плохой воин. Он знал, что он практически неуязвим для этих людей, почему ему и нравились такие захолустные места, где даже нет друида, способного послать птицу с просьбой о помощи. Ну, местные жители знали, что им не справиться с Керландом, так что немедленно были готовы сдаться, и отдать Керланду жареных кур, хлеб, деньги и если он надавит, то одна из деревенских девушек может вызваться согревать его постель. И когда Моксит это увидел, он разозлился. Все эти люди, кого он знал всю свою жизнь, ведут себя беспомощно. Моксит всегда боролся, пытался найти, чем он мог бы заниматься, старался не быть обузой. А сейчас все эти люди просто сдаются. Так что, когда Керланд стоял в центре посёлка, Моксит вышел из здания с луком наготове. Керланд видит это, и встаёт в оборонительную стойку, поскольку хоть он и невероятно силён, но не настолько глуп, чтобы без причины позволить кому-то просто свободно атаковать. Моксит выпускает стрелу...

Я бросил кости за панелью; 15, что я быстро заменил на 20, а затем продемонстрировал группе.

— Его стрела выпущена в идеальный момент, и хотя сперва кажется, что она промахнётся, она попадает точно под нужным углом, прямо над башенным щитом перед Керландом, мимо маленьких парящих щитов Ромока, и попадает в одно из слабых мест доспеха, в мягкую кожу между пластин. Стрела не убила Керланда, и близко того нет, но она ранила его, и в этот момент Керланд ощутил реальный страх, поскольку понял, что под коллекцией магических предметов, стоящих маленького королевства, и телом, которое заставит Бога Мощи позеленеть от зависти, Керланд всё ещё просто человек.

— Натяжка — сказал Реймер. — И обыватель с той же вероятностью мог выбросить единицу, а затем боец эпического уровня убивает его одним взмахом меча, а заодно кого-то, кто стоял рядом, просто для наглядности.

— В этом случае это была бы другая история — заметил Артур. — Про безнадёжность сражения, или об эго, или что-то в этом роде. Существует множество путей, кости просто сдвигают с одного на другой, с одной истории к другой.

А затем принесли пиццу, и спор был более-менее забыт).

Я проследил взглядом от крыши здания до Зомби-Вольтрона, интегрировавшего труп подстреленного мной снайпера. Он повернулся взглянуть на нас своими ярко-красными глазами, и через миг, когда, видимо, что-то вроде мысли появилось в его чём-то вроде мозга, он убрал руки со здания и начал двигаться в нашу сторону.

— Бомбы — произнесла Амариллис. Её голос был ровным, точно так же, как и когда она прострелила голову Поулу. Я повесил ружьё на плечо и потянулся к мешочку, хватая два маленьких кожаных шарика, в каждом из которых была бомба. — Поворачиваю — сообщила Амариллис, и я схватился свободной рукой за неё, чтобы не соскользнуть. — Бросай, когда я скажу.

Зомби-Вольтрон появился из-за угла следом за нами. Он был медленнее нас, но нам приходилось объезжать зомби и машины, в то время как он просто игнорировал их, лишь слегка замедляясь. У меня сердце ушло в пятки, и страх снова нахлынывал каждый раз, когда душецикл замедлялся для маневра.

— Сейчас, за ту машину! — выкрикнула Амариллис.

Я нажал переключатель и бросил бомбу, попав в бок машины и заполучив уровень навыка. Я снова схватился за Амариллис, оборачиваясь посмотреть, ещё одна бомба оставалась в моей руке. Зомбячная тварь оказалась у машины, и на миг я подумал, что таймер слишком долгий, но затем услышал приглушенную детонацию и увидел, как слои плоти мгновенно исчезли с зомби у его спины. Некоторые из них попадали на землю, но это не остановило тварь.

— Достали его? — спросила Амариллис. Я повернулся вперёд как раз в тот момент, как зомби на длину руки не дотянулся до нас.

— Нет — произнёс я. — Ещё одну?

Амариллис выпустила одну сторону руля и подняла пистолет. Она быстро выстрелила в человека, которого я не замечал, пока он не кувыркнулся на землю, сжимая свою ногу.

— Нам нужно укрытие — отозвалась она. — Подожди его.

Город Комфорт был не особо длинным, и мы быстро приближались к его краю. Меня беспокоило, что будет, когда мы покинем его и окажемся на открытой дороге; знакомые мне ружья могут стрелять на расстояние нескольких футбольных полей, и непохоже, чтобы здесь было иначе. Движущиеся цели сложнее подстрелить, особенно если они специально движутся непредсказуемо... но минуту назад я выдал почти невозможный выстрел, и смертельно боялся, что это работает в обе стороны.

Как оказалось, мне следовало больше беспокоиться о том, что происходит за моей спиной. Второй Вольтрон присоединился к первому, и оба они гнались за нами. Препятствий, которые нам приходилось огибать, становилось меньше, но было что-то в красном свете их глаз, что вызывало у меня тревогу.

Я облегчённо вздохнул, когда они внезапно остановились, но затем две груды трупов соприкоснулись и начали сливаться. Я представил, что за нами погонится существо размером с двухэтажный дом, однако на самом деле масса тел разошлась, открывая нечто, что было меньше любого из них.

Если они выглядели так, словно были небрежно слеплены из груды трупов, эта новая тварь выглядела результатом аккуратной сборки, словно кто-то выбрал десяток самых сохранившихся трупов и по инструкции собрал их. Спереди было три направленных на нас человеческих головы, их тела образовывали ноги и торс этой твари. Оно огляделось красными буркалами, сделало шаг, а затем — побежало.

— Оно быстрее нас — окликнул я Амариллис. Я убрал бомбу, положив её между нами, и прицелился из ружья, неловко выкручиваясь на сиденьи и стараясь не свалиться. Было сложно сказать, попал ли мой первый выстрел, но "Гончая смерти" не остановилась и даже не замедлилась. Подбить сердца. Это был простой план, сложный в исполнении, особенно с учётом того, что пустотное ружьё не могло пробить больше шести дюймов плоти.

— Что быстрее? — спросила Амариллис. Она снова подняла пушку и стреляла во что-то, чего я не видел.

— Найди укрытие — сказал я. — Я брошу ещё одну бомбу.

Она снова выстрелила из пистолета. Мы уже покинули город, и на дороге впереди виднелись лишь отдельные здания.

— Машина впереди — произнесла она. Я мотал головой туда-сюда, пытаясь подобрать момент и дистанцию. Гончая смерти была слишком близко к нам, если я повторю бросок как в прошлый раз, она проскочит зону поражения, не пострадав.

Я щёлкнул переключатель на бомбе и бросил её вперёд, перед нами. Я увидел, как она покатилась и ударилась о колесо машины, и стал бы считать, если бы думал, что у этого самодельного оружия есть точный таймер. Однако я продолжал следить за пустотной бомбой, надеясь, что она нас не убьёт.

В последний момент я обернулся к Гончей и снова воспользовался ружьём. Мы обогнули машину, и в этот момент я услышал приглушенную детонацию, почти одновременно — я почти решил, что нас накроет взрывом.

Вместо этого, однако, Гончая смерти развалилась на части. Руки, ноги и головы закувыркались по дороге.

Больший Умбральный Зомби побеждён!

Квест Выполнен: Зона Комфорта!

Уровень повышен!

Можно было бы подумать, что к этому моменту золотой свет был мне уже знаком, но он всё равно застал меня врасплох, и волна экстаза не стала менее сладостной из-за того, что я это уже испытывал. Я приподнялся над сиденьем, слегка, и опустился обратно, не потеряв баланса. Должно быть, Амариллис ощутила что происходит со мной, поскольку душецикл повело в сторону, а затем она выправила направление в другую сторону; мы слегка качнулись, выправляя баланс.

— Ты — произнесла Амариллис через какое-то время. — Нам нужно выяснить, что ты такое.

Глава 7: Двадцать вопросов.

Через два часа езды от Комфорта Амариллис заметила дом с амбаром, и мы свернули на пыльную неровную дорогу, заросшую сорняками, которая вела туда. Мы проверили местность на предмет зомби, убили двоих найденных, а затем укрыли душецикл и стали искать чего-нибудь поесть. Кухня была полна давно испорченной еды; я был голоден настолько, что почти готов попробовать.

Ещё там были шкафы со сломанными дверцами и перевёрнутые жестянки, явные признаки того, что здесь уже обчистили всё ценное.

В конце концов я вышел на двор и осмотрел заросли. Не понадобилось много времени, чтобы найти, где прежде были грядки, и там я и нашёл наш ужин из малины, томатов и лука.

Разблокирован Навык: Садоводство!

Прежде всего, Амариллис настояла, чтобы я рассказал ей о магии, которой я обладаю, и моих фантазиях. Мы вдвоём сидели на крыльце под светом заходящего солнца, пока его не сменили отблески лунного света через всё ещё укрывающие небо тучи. Я вкратце описал ей всё, пока не добрался до настольных ролевых игр.

— Мой друг описывал их, как спектакль, в основе — произнёс я. Я редко произносил имя Артура, поскольку это вызывало комок в горле. — За исключением того, что это пьеса без сценария, и вместо того, чтобы просто придумывать по ходу дела, полагаешься на числа и кости в качестве проводника.

Амариллис кивнула.

— В Пяти Шпилях есть похожая форма публичных представлений — сказала она.

Пять Шпилей существуют, подумал я, откладывая это на будущее. Я видел один из Белых Шпилей на календаре в Комфорт, так что это было не особенно удивительно.

— Они используют кости? — спросил я. Одной из любимых шуток Грега было, когда его персонаж доставал карандаш и кости, чтобы сыграть в игру-в-игре. Временами я ему подыгрывал, когда думал, что это забавно. Понятия не имею, попало ли это сюда.

Амариллис покачала головой.

— Спектакль останавливается в определённых точках, чтобы один из персонажей вышел и спросил у зрителей совета по важному решению. Когда зрители определяются с решением, обычно криками, спектакль продолжается. Все возможные решения написаны заранее, и традиционно ведут к тридцати двум возможным концовкам. Это низкий жанр. Эти игры похожи?

— Нет — сказал я. — Ваше скорее в духе того, как если бы Твитч играл Шекспира.

Амариллис выдала пустой взгляд.

— Объясни.

— Эм... — ответил я. — Неважно, мы тут на всю ночь.

Я помедлил.

— У вас на Аэрбе есть компьютеры?

(В офисе шир-рива или каких-либо магазинах, где я был, я их не видел, но не факт, что это что-то значит. Земли Восставших — карантинная зона, и делать предположения об остальном мире, основываясь на том, что я видел здесь, это как если бы пришельцы высадились в Чернобыле и пытались понять, что из себя представляет человечество, основываясь на том, что там увидели).

— Да, у нас есть компьютеры — сказала Амариллис.

— Ну, нужно ещё упомянуть, что хотя в эти игры изначально играли с бумагой, карандашами и костями, позже многие из них перенесли на компьютеры, сперва по возможности адаптируя правила, и через какое-то время они постепенно превратились в нечто отдельное. Я упоминаю это, поскольку полагаю, что это как раз то, что имитируют числа и текст в моей голове. Тут, эм, много чего нужно объяснять.

Она выдала ещё один пустой взгляд.

— Я не понимаю, при чём тут компьютер — сказала она. — Ты говорил, что с этими листами персонажа связана математика, но у меня сложилось впечатление, что всё это делается вручную.

— Угу — произнёс я, не уверенный, где возникло непонимание. — Так что вместо этого, все расчёты берёт на себя компьютер. Погоди, компьютеры здесь дорогие? На Земле они стоят... с недельную зарплату, при работе обслуги.

По крайней мере, мой нетбук стоил столько.

— Как долго? — спросила Амариллис.

— "Как долго"? — переспросил я.

— Если потратить недельный заработок, как долго будет работать компьютер? — спросила она.

— Сколько продержится, но большинство людей их заменяют через два-три года — ответил я. Я ощущал, как растёт непонимание, но не представлял, где оно. Если у них тут только масштабные системы, то это имеет смысл. — Низкая цена означает, что их много.

Амариллис вздохнула.

— Когда я говорю "компьютер", я имею в виду женщину, по крайней мере три года обучавшуюся в Афинее Математики и Метафизики, обычно нанимаемую для сложных математических расчётов, связанных с криптографией, физикой, или некоей эзотерической магией. Что ты имеешь в виду?

— О — произнёс я. — На Земле это слово когда-то тоже это значило. Без афинеев или магии, просто "тот, кто вычисляет".

Я как-то использовал это в сюжете короткого приключения в стимпанковской кампании.

— У нас есть электронные компьютеры — Амариллис подняла бровь. — Расчёты более сложные, чем в настолке, поскольку если ты взмахнул мечом с определённой силой под определённым углом, то можно рассчитать, попал ли он в другой меч, движущийся под другим углом и скоростью, и компьютер просто делает всё это, не заставляя тебя задумываться, и просто сообщает, парировал ты или нет.

— Не думаю, что это нам помогает — сказала Амариллис. — Было около тысячи грёзотёртых, и всех их много раз расспрашивали и тестировали в Афинее Предположений и Исследований. Детали об этих механических компьютерах интересны в академическом смысле, но даже примерно не объясняют физические эффекты твоей персональной магии, или управляющей ей логики. В этом столько вопросов, что это начинает меня раздражать.

— Ты думаешь, это раздражает? — спросил я. — По крайней мере, у тебя есть некие знания о Земле и контекст к моему состоянию, даже если я полагаю, что ты скорее всего ошибаешься. А у меня целый мир Аэрб, о котором я ничего не знаю, и половина его кажется связанной с тем, что уже было в моей голове. И мне нравится говорить о ролевухах, частично потому, что это позволяет мне не думать о людях, которых я убил сегодня, но и потому, что ты не слишком-то открыта с информацией.

Как только эти слова прозвучали, я ощутил, что зашёл слишком далеко. Я и на Земле время от времени срывался на людей; после смерти Артура это происходило практически каждый день несколько недель. Меня тревожило, что она отвернётся и скажет что-то вроде "нам нужно отдохнуть", но она лишь взглянула на меня.

— Мы оба хотим информации — сказала она. — Вопрос за вопрос, не больше пары минут на ответ, и дополнительные вопросы считаются следующим ходом. Афинеи рекомендуют придерживаться структуры. Ты можешь начать первым.

Я какое-то время размышлял.

То, о чём нужно спросить Сайприсс Амариллис.

1. Как мне изучить заклинания?

2. Какими силами обладают боги?

3. Что случилось с Землями Восставших?

4. Почему ты была на том самолёте?

5. Принцесса чего ты?

6. Насколько велик Аэрб в сравнении с Землёй?

7. Как быстро развивается технология, если вообще развивается?

8. Что грёзотёртые говорят о Земле?

9. Существует ли Фел Сид?

10. Существуют ли мимси?

11. Существует ли город под названием Найтсмок?

12. Почему не произносят слово на "з"?

13. Что такое кристаллы пустоты, и почему они запрещены?

14. Откуда берутся души?

Наверное, я мог бы продолжать. Каждые тридцать секунд в моей голове возникал новый вопрос. Я видел определённый смысл в том, чтобы отвечать вопрос на вопрос. Это не просто равенство в разделяемой информации, это ещё и гарантировало, что оба человека сперва спросят о главном. Однако я понимал, что мы не можем потратить всё время на разговоры, что в свою очередь означало — нужно определиться с приоритетами.

В итоге я начал с того, что даже не вошло в изначальный список.

— Что в Сильмар-сити? — спросил я.

— Это слишком много вопросов — произнесла Амариллис, но слегка улыбнулась при этом, так что я придержал язык. Это была первая улыбка, которую она продемонстрировала. — Короткая версия — Сильмар-сити был целью атаки, создавшей Земли Восставших, он заполнен ходячими мертвецами, и когда-то там было учреждение, занимавшееся изучением эффекта некротического поля, в котором, как я полагаю, содержится ключ, который мы можем использовать, чтобы телепортироваться в безопасность.

Я открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но затем вспомнил, что мы отвечаем по очереди.

— Ладно, твой ход.

Лояльность Повышена: Амариллис, ур 2!

— Какие навыки записаны в твоём листе персонажа? — спросила она.

Я закрыл глаза и зачитал их, чуть помедлив на трёх последних. "Комедия, уровень 1; Обман, уровень 4; ... и Романтика, уровень 0".

Она глянула на меня, подняв бровь. Я был уверен, что покраснел. (И да, я был в смертельной опасности, отрезан от известного мне мира, и убивал людей, но она была настолько, настолько красива, и может, я просто болван, или пытался найти утешение в чём мог).

— Твоя очередь — произнесла она.

— Ладно — быстро произнёс я, стараясь не запинаться. — Откуда берутся души?

— Серьёзно? — спросила она. Я кивнул. Этот вопрос был неважен для моего персонального бытия, но он меня грыз. — Могу я спросить, почему ты хочешь это знать? Можешь засчитать вопрос в мой счёт, если хочешь.

— Нет, нет нужды — сказал я. — По моей прикидке, бак на душецикле должен вмещать около семидесяти душ, может, и сотню. Везде, где я был, я видел пустые стеклянные баки, которые, похоже, содержали души. Даже простая математика говорит, что это сли-ишком много душ в мире.

Амариллис вздохнула... это был не совсем вздох.

— Душа появляется через шесть дней после зачатия, хотя считается, что она не способна попасть в ад, пока не пройдёт примерно месяц после формирования. Ты прав, что наши потребности в душах в качестве источника энергии значительно превышают то, что доступно от естественных смертей, так что наши лаборатории разработали техники для создания душ на основе образцов добровольцев. Почти все запасы происходят от комбинации Техники Подснапа и Процесса Бокановского.

Это звучало знакомо, но я не мог вспомнить. Души и посмертие в большинстве фэнтезийных игр есть по умолчанию, так что меня не удивило бы, если бы я придумал что-то подобное... но припомнить не удавалось, и меня отвлекло внезапное понимание вытекающего.

— Вы создаёте души, чтобы обречь их на ад — сказал я.

Амариллис некомфортабельно поёжилась.

— В теории — начала она. Затем остановилась. — Ложь, которую мы говорим себе, это что души будут созданы, а затем израсходованы без наличия сознания. Обычно это правда, но случаются аварии и нападения. Достаточно большая бомба, взорвавшаяся в городе, не только заберёт жизни людей, но и обречёт искусственные души на ад. Тысячи их, возможно — миллионы.

— Дерьмо — произнёс я. Что происходит, когда кто-то попадает в ад? У них есть тело? Тысячи новорождённых младенцев просто падают с неба? У меня так свело желудок, что я решил, что не хочу сейчас спрашивать.

— Ладно — сказала Амариллис. — В играх, в которые ты играешь, какие ещё навыки, кроме тех, что ты уже "разблокировал", ты бы прежде всего ожидал увидеть?

— Эм — я сглотнул, пытаясь переключить шестерёнки. Закрыл глаза и взглянул на свой лист персонажа. — Одноручное оружие подразумевает двуручное оружие, парирование и уклонение подразумевают блокирование щитом, пистолеты и ружья означают, возможно, автоматическое оружие или дробовики, садоводство новое, но заставляет думать о чём-то вроде крафтерских или добывающих навыков, вроде кузнечного дела или шахтёрства. И социальные навыки... заметил отсутствие Убеждения, и я полагаю, что уже получил бы его, но это оставляет запугивание, угрозы. И в зависимости от того, как работает магия, думаю, должен быть как минимум один магический навык.

— Попытайся мне пригрозить — сказала Амариллис. Она откинулась назад и с ожидающим видом на лице посмотрела на меня.

— Эм — произнёс я. Поднял кулак. — Ты, ты лучше... Даже не думай, чтобы спать во время своей вахты. А не то!..

Разблокирован Навык: Запугивание!

Критический провал!

Я надеялся, что Амариллис рассмеётся, или хотя бы снова улыбнётся, пусть даже слегка, но вместо этого она просто подняла бровь.

— Это сработало? — спросила она. — Ты на секунду отвлёкся от меня.

— Да, это сработало — сказал я. — Спасибо. У меня был критический провал.

— Да, я видела — сказала Амариллис. Она не улыбнулась — она ухмыльнулась, но это было достаточно близко, чтобы я снова покраснел.

Навык повышен: Романтика, ур 1!

— Сейчас твоя очередь или моя? — спросил я.

— Твоя — спокойно ответила она. Я был уверен, что она может читать меня, как открытую книгу.

Я попытался вспомнить свой список, но на меня влиял её последний ответ. Мне спать в этом жутком доме.

— Принцесса чего ты? — спросил я.

— Конкретно сейчас? — спросила Амариллис. — Ничего.

Она увидела, как я нахмурился, и заправила волосы за ухо.

— Я была частью Двора Потерянного Короля... — она остановилась и покачала головой. — Могу я в качестве прелюдии рассказать историю?

— Конечно — ответил я. Я как раз заметил, что порядком устал, и готов отказаться от наших вопросов в пользу сна. История, которая позволит мне передышку от интенсивных размышлений в этой игре, это неплохо.

— Однажды был великий и могущественный король — сказала Амариллис. Её голос, когда она рассказывала, звучал иначе, и у меня было чувство, что это подобающая История, а не просто пересказ произошедших событий. — Он был всем, чего могут желать от короля — добр и справедлив, благороден и чист, обаятелен и добродушен, был словно любящим отцом всему королевству. У него было два сына, один — воин, всегда на поле боя, а другой — школяр и администратор. Оба принца были умелыми по своему, и каждого отец любил наравне.

— Однажды король отправился в великий и опасный поход. Он так и не вернулся.

Квест принят: Потерянный король — найден?

Я немедленно сосредоточил всё внимание на рассказе, который Амариллис продолжала.

— Пока отца не было, за королевство отвечал администратор, но старшим, и потому истинным наследником, был воин. Недели сменялись месяцами, и воин начал подталкивать администратора к тому, чтобы объявить их отца мёртвым. Администратор отказался, поскольку их отец был столь мудр и могуществен, что ни за что не отправился бы в столь важный поход, чтобы затем потерпеть поражение. Братья долго спорили, пока месяцы не превратились в годы. Это было мирное время, выкованное королём, что означало, что заботой воина были в основном мелкие угрозы и демонстрация силы. Реальной властью в долгое отсутствие короля обладал администратор.

— В конце концов, пришло к неизбежному. Два брата сразились... пожалуй, это я пропущу, поскольку как оно обычно рассказывается, это занимает уйму времени, но достаточно сказать, что администратор трижды одолел воина, и с вопросом было покончено. Чтобы избежать гражданской войны, и гарантировать, что вопрос действительно решён, они совместно объявили, что их отец, этот мудрый и славный король, не передаст свою корону, пока он не вернётся или не будет найдено его тело.

Амариллис вздохнула.

— Это было пятьсот лет назад. С того момента все наследники обоих братьев называются Принцами или Принцессами, и нас сотни практически на всех важных административных позициях, так что не думаю, что у меня есть шанс когда-нибудь унаследовать титул Королевы. Я видела, как не один иностранец допускал эту ошибку.

Она протянула руку.

— Амариллис Пенндрайг, десятая своего имени, Особый Представитель по Экзистенциальным Проблемам Королевства Англицинн, да стоит оно вечно.

Я слабо пожал её руку. Моя кровь похолодела.

— Потерянный Король — медленно произнёс я. — Как его звали?

Она посмотрела на меня так, словно ожидала, что я сейчас упаду в обморок.

— Утер Пенндрайг — медленно произнесла она.

— О — прошептал я. Я узнал это имя. Только в этот раз это было не одной из моих идей.

* * *

— Том, имя персонажа? спросил я.

— Элхарт Клоакшилд — ответил он своим самым напыщенным голосом, который оставлял для эльфов и типа-эльфов. — Фирменный приём: взмах плащом с использованием его в качестве щита.

— То есть он решил, что не стоит пропадать имени "Клоакшилд"? — спросил я. (пр. переводчика: Cloakshield, "Плащещит").

— В правилах нет буквально ничего, что позволяло бы этому работать — сказал Реймер.

— Может, Клоакшилд — династическая фамилия? — спросил Артур. — Фамилия "Смит" происходит от поколений кузнецов, так что неудивительно, что они получили фамилию, соответствующую их самой яркой боевой способности.

— Способности, которой, повторюсь, правила не предусматривают — сказал Реймер.

— Ну, мы можем засчитать её как слабый магический предмет — ответил я. — Я потом прикину. Артур, имя персонажа?

— Утер Пенндрайг — ответил он с улыбкой. — По механике он довольно стандартный боец с мечом и щитом, но позже я возьму уровни паладина, просто предупреждаю.

Я записал это в свою записную книжку. В начале кампании мои записные книжки всегда были более организованны, и первая сессия начиналась с аккуратно разделённой страницы, чтобы можно было записывать детали обо всех персонажах игроков. Только потом мои записи превратятся в каракули про имена и места, которые я через пару дней уже не буду помнить.

— Артур Пендрагон? — спросил Реймер. — Я думал, мы не копируем имена.

— Я сказал, что ты не можешь быть войнокованным по имени Метатрон — ответил я, закатив глаза.

— Он лидер Десептиконов! — сказал Реймер.

— Технически, я выбрал Утера, который канонически отец Артура — сказал Артур. — И я выбрал Среднеанглийскую версию "Пенндрайг", чтобы меньше рушило погружение. Но да, я всегда хотел отыграть персонажа, который что-то вроде копии Артура. Не то, чтобы я считал себя Королём Артуром, или что-то подобное, но я вырос с этим именем, и всегда думал, что есть связь с известными людьми, с которыми делишь имя, в духе того, что если твоё имя Александр, тебя может интересовать Александр Великий, или если твоё имя Бенджамин, ты можешь задумываться о Бенджамине Франклине.

— Разве у него не было сифилиса? — спросил Том. — К слову, почему нет известных людей по имени Том?

— Том Хэнкс? — спросил Реймер.

— Исторических Томов, в смысле — сказал Том.

— Томас Аквинский — сказал я, подняв палец. Продолжил. — Томас Джефферсон, Томас Эдисон.

Мы ещё какое-то время это продолжали, пока в итоге Крайг не нагуглил список всех Томов со времён Нового Завета. Артур наклонился ко мне, пока список зачитывался.

— Я могу изменить имя — сказал он.

— Нет, всё нормально — ответил я. — В смысле, очевидно, ты не можешь начать как Король Англии, но я прикину, что можно сделать насчёт меча из воды.

И это было более или менее началом того, как Артур начал свой путь к становлению Лучшим Королём, что Когда-либо Существовал.

* * *

А теперь Утер Пенндрайг был здесь, в этом мире, частью этой игры, или что это такое. Мне не следовало так удивляться; во всех мирах, что я создавал, потоптались игроки, так почему их не должно быть здесь? Но я всегда считал, что игроки — это скорее вторжение в мир, чем его часть, и он всегда прогибался под них, даже под Артура, пусть и немного. Меня окатило новой волной страха, когда я подумал о присутствии здесь некоторых персонажей Реймера.

И этот квест, "Потерянный король — найден?". Если здесь Утер Пенндрайг был реальной личностью... Он не будет Артуром, я просто не могу этого представить, и он пропал уже пятьсот лет как, но игра не даст мне квест, который невозможно выполнить, не так ли? У меня закружилась голова от надежды при одной мысли об этом. Даже если Утер не был Артуром, это было его творение, персонаж, начавший как подражание, и ставший самостоятельной личностью.

— Ты хочешь первую вахту или вторую? — спросила Амариллис. — Сегодня будем спать здесь, поскольку я не видела на горизонте красных глаз. Но может понадобиться встать посреди ночи, чтобы зачистить их.

У меня ушёл момент на то, чтобы осознать, что она позволила вопросам-ответам заглохнуть, даже не упоминая этого.

— Вторая смена — произнёс я. — Если тебя это устраивает.

Стало холодновато, а годной постели в доме не нашлось. Я задался вопросом, смогу ли вообще спать, учитывая всё, что произошло этим днём. Я постарался устроиться удобнее на жёстком полу, пока Амариллис сидела рядом и несла вахту, но это было холодно и неуютно. Я потратил какое-то время на разглядывание потолка этого покинутого места, затем повернулся и уставился на стену.

Это продолжалось около получаса, пока Амариллис не наклонилась, положила руку мне на лоб, и не произнесла слово, которое выскользнуло из моего разума как катящееся по столу яйцо. Я отключился даже раньше, чем успел подумать "магия".

Глава 8: Бриллиант и железо.

Я проснулся от шёпота Амариллис. Она стояла рядом на коленях и прикасалась к моему лицу. На миг я растерялся, увидев её, а затем мир вернулся в фокус, и я понял, где я.

Разблокировано Достижение: Под Луной Первой Ночи.

— Твоя очередь нести вахту — прошептала она. — Ты проснулся? Ты меня понимаешь?

— Да — ответил я. Я поднялся на ноги и осмотрелся, моргая. Небо больше не было закрыто облаками, так что стало намного светлее, чем было, когда я ложился спать. Открылись многоцветные звёзды, всех цветов спектра — розовые, зелёные, синие, оранжевые. Астрофизическая невозможность. Не было видно знакомых созвездий, но было что-то вроде Млечного Пути, область, где звёзд было так много, что было сложно разобрать отдельные цвета; словно щель в небе. И луна... на луне не было пятен, не было знакомых кратеров, но она была покрыта геометрическими линиями, сходящимися там, где должно было быть Море Спокойствия.

— Селестар — выдохнул я. Прежний дом эльфов, прежде чем они были вынуждены бежать. В этом мире есть эльфы.

— Остаточное знание? — спросила Амариллис.

Я хотел сказать, что нет, возразить, что Селестар — моя идея, вечный монумент тому, что потеряли эльфы, ясно видимый всем каждую ночь... но вместо этого я сказал:

— Возможно.

И добавил.

— Ложись спать.

— Разбуди меня на рассвете — сказала она. — Моя вахта была чистой, надеюсь, ты сможешь сказать то же.

Она легла там, где был я, сложила руки на груди, и замерла. Я осмотрел её, а потом отвернулся, поскольку чувствовал себя извращенцем.

По моей прикидке, вахта займёт часа четыре. С крыльца, на котором мы сидели, открывался свободный вид на поля. Обороняться здесь было бы не так удобно, как мне хотелось бы, но красных огней глаз зомби не было видно на мили кругом, а Группировке, если они будут преследовать, будет известно направление, в котором мы покинули Комфорт, но больше ничего, никаких сведений о том, куда мы направляемся или где можем остановиться.

Нести вахту было жутко скучно. В большинстве игр, что настольных, что компьютерных, вахту просто пропускают и сообщают только если произошло что-то интересное. Игры не предназначены для симуляции скуки, чем более-менее и являлась ночная вахта. Через какое-то время — по моей прикидке, полчаса, хотя на самом деле скорее всего минут десять, я начал напрягаться.

Три секунды, чтобы открыть мой лист персонажа. После левел апа у меня появилось ещё два очка, которые можно потратить. Я отчётливо осознавал, что с закрытыми глазами затруднительно вести дозор, так что время от времени отвлекался от меню и осматривался, а затем возвращался к нему.

Пока что моим модус операнди было просто вкладывать очки в PHY, что повышало POW, SPD и END. Я уже ощущал изменения от этого, когда двигаюсь; сейчас я был более мускулистым, чем был на пятом уроке, занятиях по английскому, достаточно, чтобы ребята дома спросили, не хожу ли я в качалку, но не думаю, что с этим был бы лучшим в классе по силе, скорости и выносливости — по крайней мере, пока что.

Проблема была в том, что я не знал кривую характеристик этой игры. Если они здесь сублинейные, то бишь с каждым вложенным очком эффект всё меньше, то почти наверняка лучше распределять очки равномерно. Если линейны, то бишь с каждого очка одинаковый эффект, то всё равно лучше распределять равномерно из-за уменьшающейся в процентах с ростом эффективности (по принципу, что разница между способностью прыгнуть на 10 футов и на 12 больше, чем разница между 200 и 202). Если же эффект экспоненциальный... ну, тогда я, вероятно, уже облажался, поскольку если бы вкладывал все очки в SPD, то уже мог бы догнать её до десятки.

Проблема, однако, была в том, что система не была открыта.

— Настройки — прошептал я. — Помощь. Опции.

Ничего не произошло. С другой стороны, я никогда не использовал для игровой хрени голосовые команды. Подсказки появлялись, когда я смотрел на что-то достаточно долго, я перелистывал страницы движением глаз, и использовал бонусные очки, глядя на плюсики. Ничего не показывало, что путь к успеху лежит через озвучивание.

Я открыл глаза и взглянул на поля, выглядывая движение и свет в своём жутко скучном долге. Я продолжал это с минуту, а затем вернулся к своему листу персонажа.

Все игровые взаимодействия производились глазами. В таком случае, как мне просигналить, что мне нужно некое главное игровое меню? Какой эквивалент Ctrl+Alt+Del с управлением глазами? Это должно быть что-то, что не сделать случайно, но что можно сделать достаточно легко. Я всё ещё не рассчитывал на то, что тут соблюдаются базовые принципы дизайна, но в идеале это должно быть нечто осмысленное, поскольку очевидно я не могу воспользоваться секретным кодом.

Я попробовал много разного, пока глаза не заболели от дёрганий ими. И почему нельзя было сделать что-то вроде кнопки в верхнем левом углу?

В итоге я решил, что ответ, скорее всего, лежит в направлении кодирования. Игра распознавала моргания — я ими убирал сообщения — распознавала движения вправо-влево, и хотя это вроде бы ничего не делало, но страницы по крайней мере немного двигались, когда я пытался двигать взгляд вверх-вниз. Если бы я хотел использовать какой-то код... ну, если бы это делал я, и для себя, а не типовая система для других людей...

Вверх, Вверх, Вниз, Вниз, Влево, Вправо, Влево, Вправо...

И я даже не успел подумать, как сделать остальное, поскольку передо мной тремя вертикальными столбцами выскочила панель настроек.

Настройки

х Режим "Железный человек" х Режим правдоподобия х Запись квестов

х Хардкорный Режим "Железный человек" о Миникарта о Подробная запись квестов

х Бриллиантовый Хардкорный Режим "Железный человек" о Карта мира х Запись достижений

о Погружение в ад о Быстрое путешествие о Хитпоинты

о Страховка мертвеца о Маркеры квестов о Манапоинты

Я внимательно и осторожно прочитал всё, стараясь не задерживаться на метках включено/выключено слишком долго, чтобы не изменить что-то случайно. А затем я выругался — про себя, чтобы не разбудить Амариллис. Подсказки сообщили мне скверные новости. С одной стороны, я уже действовал, полагая, что смерть — это плохо (хе), но увидеть "вы умрёте реально", написанное так чётко и однозначно, и увидеть неотключаемость... ну, это было как оплеуха. Похожим образом, "Режим правдоподобия" был заблокирован во включенном режиме, и это лишало меня множества возможностей, которые были бы исключительно полезны. Не знаю, как работает "Быстрое путешествие", но теперь и не узнаю, поскольку застрял в Режиме Правдоподобия.

"Погружение в ад" подтверждало существование адов, но это вело в философскую кроличью дыру. Что лучше — умереть, или жить жизнью, наполненной вечным страданием? Я не думал, что смогу на это ответить. Амариллис сказала, что высочайший уровень ада немногим хуже Комфорта, что казалось терпимым, даже в долгосрочном плане. Всё же, я немедленно решил не активировать эту опцию. Похожим образом, "Страховка мертвеца" убьёт меня, если я окажусь в ситуации хуже, чем смерть. На поверхности это казалось похоже на предыдущее, выбор между смертью и страданием, но это оставляло вопрос "хуже по чьему определению?".

Я включил "Подробная запись квестов", а затем "Хитпоинты" и "Манапоинты", поскольку в теории они дают больше информации, а больше информации — это хорошо.

Когда я открыл глаза, в нижнем правом углу моего поля зрения была маленькая красная полоска. Вроде бы на самом краю периферийного зрения, но при этом всё равно остаётся в фокусе. Когда я уделял ей толику внимания, она показывала два числа со слэшем между ними, "27/27", и рядом с ними вертикально пробегало слово "Здоровье". Это было не особо полезно, и подсказка говорила, что на механику это не влияет, что для меня было не особо осмысленно. Привычные шаблоны подсказывали, что справа будет синяя полоска для маны, но пока что я не знал никакой магии.

Я осмотрелся в поисках зомби, но их всё ещё не было.

Хоть я и открыл страницу настроек, там не было ничего, что могло бы мне помочь. Там не было ничего, проясняющего механику игры, даже со включением хитпоинтов, поскольку они были просто числовым отображением моего здоровья, и, походу, уступало той оценке, что можно сделать по ранениям.

И, кстати, по моей прикидке до конца моей вахты было ещё часа три, может больше.

Однако тот факт, что механика не была видна напрямую, не означает, что её невозможно выяснить. Игра не поясняла, что прикоснувшись к оружию разблокируешь навык, однако после двух раз в этом можно быть уверенным.

Я проверил, спит ли ещё Амариллис, затем схватил пустотник и вышел в ночь.

Бвип. Бвип. Бвип. Бвип. Бвип. Бвип. Бвип.

Навык повышен: Пистолеты ур. 6!

Я подошёл к своей мишени, помятой алюминиевой банке с этикеткой столь выцветшей, едва смог разобрать только что-то красное. Сейчас в ней были видны дырки, идеально круглые, словно просверленные с машинной точностью. Я был не слишком метким; промазал дважды, и видел, что один раз попал в деревянную изгородь, на которую поставил банку. Я дважды перевернул её, поставил обратно, и отошёл чуть дальше, всё время проверяя горизонт. Хорошо бы иметь глушитель, но я понятия не имел, как соорудить хотя бы хреновенький для подобной пушки. Она не очень громкая, но даже с лёгким бризом, шелестящим травой, это был самый громкий звук в округе.

Я порядком удивился, обнаружив, что могу повышать навык, стреляя в банку. Нет, логически, люди улучшают связанные со сражениями навыки в основном интенсивными тренировками вне боя. У профессиональных бойцов ММА что-то около десяти минут боя в год, а между ними — месяцы интенсивных тренировок. Реальные сражения, конечно, имеют ценность, но в первую очередь важны месяцы тренировок. Но это скучно, так что игры всегда находили способы минимизировать это, поскольку игра, заставляющая заниматься скучными вещами — плохая игра. В конце концов, так будут те, кто будут стрелять по банкам, пока не поднимут навык до максимума и будут способны отстреливать крылышки мухе за сотню ярдов.

Я продолжал стрелять — Бвип. Бвип. Бвип. — и в итоге понял пару вещей. Во-первых, старание имело значение; если я направлял пистолет в сторону, и закрывал лицо, это ничего не давало. Во-вторых, чем выше навык, тем медленнее он поднимался, чего я более-менее ожидал. Третье, я почему-то не получал ни критов, ни промахов. И четвёртое...

Навык повышен: Пистолеты, ур. 12! (Максимум навыка ограничен утроенным значением первичного стата SPD.)

Это было после того, что казалось парой часов стрельбы, у меня даже пальцы онемели. Ещё не наступил рассвет, но уже было заметно светлее, так что звёзды начали исчезать.

В сообщении не было понятно, является ли SPD первичным статом для этого навыка, или это вообще один из первичных статов. Тем не менее, это было крайне важно для понимания системы, поскольку теперь я не только наверняка знал, что способности связаны с навыками, но и знал, насколько они важны. Мой план вкладывать всё в PHY фактически оказался подстрелен, поскольку пренебрежение ментальными и социальными способностями будет означать, что я останусь отстоен в связанных навыках. Другими словами, не получится компенсировать нехватку хитрости высокой прокачкой навыков, связанных с хитростью.

Я потряс рукой, опустил пушку, и задумался, что дальше.

И в этот момент мне в голову прилетел камень. Я выругался, присел, и схватился за пушку, когда услышал голос Амариллис:

— Ты мёртв.

Я потёр слегка кровоточащий висок. Мои хитпоинты опустились до 24/27, что не казалось правильным. Я встал, поднял пушку, и подошёл к Амариллис. Если бы она стояла у дома, у меня могла бы быть отмазка, что не заметил её до того, как в меня попал её камень, но она была на противоположной стороне дома, что означало — она незаметно прокралась мимо меня.

— Извини — произнёс я, вытирая окровавленные пальцы о рубашку. Затем запоздало сообразил, что у меня нет сменной одежды, так что это пятно со мной надолго.

— Ты был на вахте — сказала Амариллис.

— Я знаю — ответил я. — Я сторожил, просто хотел улучшить свои навыки к Сильмару.

Амариллис помедлила, и её лицо слегка смягчилось.

— И получилось?

Я кивнул.

— Меньше промахов, лучше кучность, и с большего расстояния от цели.

— Неестественное улучшение? — спросила она.

— Да — ответил я. — Мне так кажется.

— Ты оставил меня, когда я спала — нахмурившись, сказала она. — Когда я была максимально уязвима. Если я смогла незаметно подкрасться к тебе, то мог бы и кто-то другой. Мне могли перерезать глотку, поскольку ты нарушил наш договор. Больше так не делай.

Она отвернулась.

— Ладно, нам пора двигаться.

* * *

Как правило, карты, что я рисовал, были как можно менее детализированными. Самый минимум миростроения в настолке — стартовая локация и цель, и больше ничего кроме этих двух точек и соединяющей их линии. Конечно, мир, в котором существуют только эти две минимальных необходимости, выглядит пустым и безжизненным, так что я добавлял вещи, создающие впечатление живого мира. Линия отмечает реку, которую нужно пересечь, что подразумевает мост; лес проходит рядом с предположительно полями, и есть другие дороги, кроме идущих между двумя "реальными" локациями, которые уходят вдаль и ведут (предположительно) к другим местам. Когда придерживаешься простой карты с множеством предположительных элементов, это помогает переходить от одного приключения к другому, поскольку одну из этих линий можно провести к новому месту, которое я придумал. Не намечая слишком много заранее, я оставляю себе свободу импровизации, когда игроки задают мне вопросы вроде "здесь поблизости не найдётся башни волшебника?" или "где ближайшее место, где можно найти троллей?" Детальная карта вызывала бы сложности с изменениями, когда понадобится, чтобы мир отличался от того, что я задумывал изначально.

Я упоминаю это в основном потому, что зона, через которую мы проезжали, была почти именно той непримечательной территорией, что разделяет две важные точки. Это была плоская равнина с (бывшими) фермами, насколько достаёт взгляд, однообразие которой временами нарушали лишь ручьи и рощицы. Ещё временами попадались дома фермеров и заправки, и столбы электропередачи. Это мог бы быть Канзас, или Небраска, или буквально где угодно на западе страны. Если бы это место было персонажем, оно было бы банальнейшим из неписей, торговцем, продающим вам свои товары без малейших намёков на характер или мотивы.

Я время от времени постреливал в движении из ружья. Идея Амариллис. В конце концов, мы двигались всего на пятнадцати милях в час, и хотя зомби редко попадались, пока мы держались в стороне от скоплений зданий, я мог целиться в дорожные знаки, деревья, и камни.

В этот раз сообщение появилось куда быстрее.

Навык повышен: Ружья, ур. 6! (Максимум навыка ограничен утроенным значением первичного стата CUN.)

Это заставило меня нервничать насчёт правильности моих выборов до этого момента, и с некоторой неохотой я вложил свои два очка в повышение MEN (и соответственно CUN, KNO и WIS). Это не только вопрос ружей; я очень не хотел лишиться возможности использовать магию.

Мы остановились через четыре часа пути, посреди длинного отрезка дороги без кого бы то ни было в поле зрения. Мои ноги и спина меня убивали, и я был голоднее, чем когда-либо на Земле. У меня появилось поражение "Голод", но оно вроде как не несло никаких штрафов. Я полагал, что как и "Трусость" оно станет хуже, если с ним ничего не делать, но постарался игнорировать и голод, и возможные грядущие статусные эффекты.

— Добыть что-то съестное по мере приближения к Сильмару должно становиться проще — сказала Амариллис. Она выполняла какую-то гимнастику, незнакомую мне; плавные движения и остановки в позах, выглядящих неудобными. Она выглядела бы потрясно даже просто кушая сэндвич, но во время этой гимнастики я ощущал, как ускоряется моё сердце. Возможно, часть моего мозга думала, что она танцует для меня.

— Думаешь, найдём чего-то поесть? — спросил я, стараясь игнорировать это.

— Сильмар был центром атаки, создавшей Земли Восставших — сказала Амариллис. — Сюда, со всех сторон, годами сбрасывали народ, но если хочешь выжить — держишься подальше от Сильмара, так что он в целом нетронут. Большая часть еды всё равно испортилась, но шансы найти что-то не испорченное выше. К тому же эффект поля у эпицентра был выше, что означает — птицы и крысы тоже подверглись воздействию.

— И... это хорошо? — спросил я. Прежде чем она смогла ответить, я понял, о чём она. — Это значит, что животные не успели всё съесть, поскольку превратились в зом... в нежить со светящимися глазами.

Я подумал ещё.

— Если я правильно понял, более слабая версия воздействует на более крупных существ?

Амариллис пожала плечами.

— Это академический вопрос — сказала она. — Я бы предпочла придерживаться вопросов, которые могут в критический момент спасти наши жизни, нежели вдаваться в эзотерику эффектов некротических полей, присутствующих в Землях Восставших.

Возможно, если бы меня не отчитали так за несерьёзное отношение к вахте, я бы надавил, но я опасался увидеть сообщение о падении лояльности. Амариллис была кем-то, кого игра считала важной фигурой, и я полагал, что если потеряю её, то я, считай, покойник.

— Думаешь, Группировка Фуксия последовала за нами? — спросил я.

— Если смогли — ответила она, наклоняя голову и открывая шею. — Часть причины, почему мы направляемся в Сильмар-сити, это то, что я ожидаю от них попытки перехвата с других сторон. Я бы даже сказала, что у них есть шансы поставить на колёса транспорт, если вообще у них в заначке нет чего-то эквивалентного.

— В заначке? — спросил я.

— Это моё предположение — сказала Амариллис. — На самолёте у них не было оружия, и то, чем они были вооружены, не выходило за пределы того, что можно было найти, но выглядит подозрительным, что так много из них нашли оружие. Есть законы, запрещающие полёты над Землями Восставших, но их не особенно соблюдают. Однако это было бы не так уж просто... Кто-то потратил приличное количество персонального и политического капитала, чтобы организовать мою смерть таким образом, чтобы это впоследствии можно было уверенно отрицать. При Дворе Потерянного Короля приемлемо убивать своих оппонентов, пока никто не узнает, что ты это делаешь. Так что да, я полагаю, что Группировка Фуксия снабжена лучше, чем можно ожидать от тех, кого сбросили в эти пустоши с одной одеждой.

— Мы тоже снаряжены лучше, чем можно ожидать — заметил я, глядя на пистолет и ружьё, лежащие рядом с мотоциклом, работающем на человеческих душах. Я заметил, что в баке их оставалось семь.

— Наши враги допустили критическую ошибку, недооценив Пенндрайг — сказала Амариллис. Она встала, перебрала плечами, и зашагала обратно к душециклу. — Хотя это заставляет задуматься, сколько Пенндрайгов погибло сразу после такого заявления.

Примечание переводчика: подсказки по пунктам меню настроек.

Режим "Железный человек": Смерть персонажа постоянна, действия нельзя отменить. Когда игра начата, режим неотключаем.

Режим правдоподобия: выключает большинство игровых возможностей, нарушающих погружение. Если режим правдоподобия включен в режиме "Железный человек", то он не отключаем.

Запись квестов: показывает, когда квест принят, обновлён, или выполнен.

Хардкорный Режим "Железный человек": если умираете в игре, играть снова не можете. Когда игра начата, режим неотключаем.

Миникарта: карта окружающей зоны радиусом в одну милю, подвержена туману войны. Выключена в режиме правдоподобия.

Подробная запись квестов: показывает подробную информацию, когда квест принят, обновлён, или выполнен.

Бриллиантовый Хардкорный Режим "Железный человек": если умираете в игре, умираете реально. Когда игра начата, режим неотключаем.

Карта мира: карта мира, подвержена туману войны. Выключена в режиме правдоподобия.

Запись достижений: показывает достижения и прогресс выполнения достижений.

Погружение в ад: когда вы умираете, вы оказываетесь брошены в один из девяти тысяч адов на вечные муки. Обладает приоритетом над ограничениями режимов "Железный человек".

Быстрое путешествие: возможность путешествовать в ключевые места через карту мира. Выключена, если выключена карта мира. Выключена в режиме правдоподобия.

Хитпоинты: числовое представление того, насколько вы близки к смерти. Не влияет на геймплей.

Страховка мертвеца: если вам угрожает судьба хуже смерти, вместо этого вы умираете.

Маркеры квестов: маркеры, показывающие, куда двигаться, чтобы выполнить ваш квест. Выключено в режиме правдоподобия.

Манапоинты: числовое представление вашей способности использовать магию. Если получаете доступ к различным типам магии, у каждой будет свой показатель. Не влияет на геймплей.

Глава 9: Делаем магию.

Мы сделали ещё одну, последнюю, остановку, когда Сильмар-сити показался на горизонте. В общем-то, всё, что я видел, это то, что он куда меньше отражал свет, чем было мне привычно; из чего бы ни были сделаны высокие, тянущиеся к небу здания, основным материалом было не стекло, а нечто серое. Впрочем, это можно было отложить на потом, сейчас я хотел кое-о чём поговорить с Амариллис.

Наш план, сказать честно, не заслуживал называться таковым.

Как уже упоминалось, Англицинн создал в Сильмар-сити базу, исследующую эффекты некротического поля. Частью их вложений был ключ телепортации, который вроде как крайне ценная и незаменимая магическая штука, позволяющая телепортацию органических существ, летальную без одного из этих магических предметов. (Амариллис не называла их магическими предметами, но я что вижу, так и называю). Амариллис была частью совета, создавшего эту базу, и когда она перестала отвечать, было что-то вроде паники, в основном из-за того, что требовалась операция по возвращению ключа телепортации, а в чёрном бюджете не было денег на её финансирование, и попытки собрать средства потребуют разрешения других советников, что привлечёт значительное ненужное внимание к фракции в Англицинне, которая...

"Бла-бла, политика", как сказал бы Реймер.

Я не хотел относиться к тому, что она рассказывала, как к создающему фон тексту, но Амариллис, похоже, была не в настроении для урока социологии и политики, и я тоже не испытывал особого энтузиазма к распутыванию всех этих предположений и сложностей в том, что она рассказывала. К тому же было то, что имело куда большее значение — например...

— Если предположить, что вы нашли бы деньги для операции по возвращению ключа, как она выглядела бы? — спросил я.

Амариллис нахмурилась.

— План обсуждала бы группа советников — сказала она. — Тем не менее, хотя я и могу упускать что-то важное, но скорее всего это была бы команда из пяти или десяти членов, поскольку это кратность, с которой работают телепортационные ключи. Среди них трое кастеров разных типов, чтобы обеспечить перестраховку для возвращения, один громила, возможно тоже кастер, душесвязанный, чтобы принимать удары на себя, плюс как минимум один воин, связанный с клинком, чтобы прорубаться через меньшие угрозы. Они зачистили бы путь до учреждения, попытались оценить угрозу, будучи готовы телепортироваться обратно, если ситуация им не по силам, а затем, в зависимости от того, что там найдут, проникли бы внутрь и постарались найти ключ, основываясь на выданных им заблаговременно планах базы.

— О — медленно произнёс я. — Ты уверена, что мы хотим это сделать?

Это был вопрос, который я часто задавал как ДМ, в основном как сигнал партии, что они собираются сделать нечто чрезвычайно глупое.

— Да — ответила она. — Я оценила варианты, и в этом наименьшая вероятность того, что я окажусь в неглубокой могиле.

— Ладно — ответил я. — В таком случае, прежде чем мы отправимся, я хочу, чтобы ты научила меня магии.

— Это невозможно — произнесла Амарилис, покачав головой. — Даже простая магия, вроде того, на что я способна, требует годы изучения. Я знаю три заклинания, ни одно из которых ты не сможешь освоить без месяцев интенсивного изучения.

— А если моя сила применима и к магии? — спросил я.

Амариллис помедлила.

— Мы можем потратить полчаса — сказала она. — Время важно только потому, что есть вероятность преследования со стороны Группировки, и я думаю, что мы можем выделить толику времени на тестирование. Скажи мне, что ты знаешь о магии крови.

— Эм — я помедлил. — Ничего. В смысле, я могу сделать пару предположений, но сходу ничего на ум не приходит.

— Попробуй предположить — сказала она.

— Ну... Могу предположить, что это что-то вроде того, что я видел на Земле — произнёс я. — Так что это может быть способность телекинетически контролировать кровь, или может быть использование своей крови для сохранения заклинаний из других источников. Или, может, связь со стихийным планом крови, или, например, когда пьёшь кровь, чтобы впитать силу крови. Или когда проливаешь кровь в качестве жертвоприношения, чтобы запитывать различные эффекты.

Амариллис странно посмотрела на меня.

— Хоть что-то было правильно? — спросил я.

— Нет — сказала она. — Глубина грёзотёртости меня временами поражает.

Я нахмурился, и она поспешила продолжить.

— Нет, магия крови черпает чистую жизненную эссенцию тела, зачерпывает и придаёт ей форму для других целей. Самые умелые из магов крови могут распространять свою силу вовне тела, придавая ей форму инструмента или оружия.

— И это оружие... Кровавые кнуты, или что? — спросил я. По мне, это было изрядно похоже на телекинез.

— Кнуты были бы практически невозможны — сказала она. — Энергия тела неохотно подчиняется законам физики. Нет, чаще всего бывают копья. Впрочем, подобная магия — это не мой уровень, и я говорю об этом только ради наглядности. Пока что, закрой глаза и ощути течение крови в тебе. Прислушайся к биению своего сердца и ощути свой пульс, не пальцами, а как он течёт в твоей шее, в руках, в ногах. Открой глаза.

Когда я открыл глаза, она стояла ближе ко мне, и если бы я не мог ощутить свой пульс до того, то после этого определённо ощутил бы прилив крови.

— Следующая часть обычно вызывает толику раздражения — сказала она. — Когда ты сумеешь ощутить свою кровь, реально ощутить её, не просто как некую часть тебя, которая действует автоматически без твоего вмешательства, нужно суметь думать о ней частями. Думай о теплоте своей крови, думай о том, как будут ощущаться твои пальцы, если перетянуть их нитью и обрезать циркуляцию, затем думай о вновь распространяющейся в них теплоте крови.

Я сделал, как она сказала.

— Это упражнение, которое мы практиковали, но у нас сейчас нет времени на него, на то, чтобы выполнить его подобающе, и я не хочу рисковать твоими пальцами.

Я кивнул, всё ещё пытаясь ощутить то, о чём она говорила. Это звучало всё более похоже на некую систему ки.

— А теперь — сказала Амариллис — призови теплоту своей крови и направь её в свои пальцы.

Она сконцентрировалась на своих указательном и среднем пальцах, которые загорелись пламенем. Она позволила мне понаблюдать несколько секунд, а затем огонь исчез без заметных последствий.

— Теперь ты попробуй.

Я сделал, как она проинструктировала, ощущая свою кровь, ощущая её движение, ощущая её теплоту, а затем направил её в свой палец — который загорелся пламенем.

Разблокирован Навык: Магия Крови!

Достижение Разблокировано: Гуще, чем Водица.

Открыто заклинание: Касание Аарде!

Амариллис уставилась на мой зажжённый палец. Я уставился на свой зажжённый палец. Маленькая кроваво-красная полоска выскочила в нижней правой части моего поля зрения. Когда я отпустил ментальное чувство давления, направленное в мой палец, огонёк угас. Клёво.

— Кто такой Аарде? — спросил я.

— Бог — ответила Амариллис. — У меня ушли месяцы, чтобы освоить это заклинание. Месяцы. У меня были лучшие учителя в мире, и буквально века знаний о том, как помочь кому-то понять. У тебя... Была я, дающая тебе примерный урок на основе неполных воспоминаний, в течение нескольких минут, и мы оба при этом голодны. Это должно быть невозможно, если только...

Она остановилась, опустив взгляд.

— Если только? — подтолкнул её я.

— Если только ты не знал магию крови в своей предыдущей жизни, и стирание не было неполным — ответила она.

— Нет, я думаю, это игровая фишка — сказал я. Я поднял палец и снова его зажёг. Во второй раз это было гораздо проще, и потребовало не больше усилий, чем щелчок пальцами. Полоска маны совсем не двигалась, и вроде бы не показывала чисел. — Каков ограничивающий фактор в магии крови?

— Персональное мастерство — сказала Амариллис.

Я нахмурился. Я был порядком уверен, что игра не стала бы показывать полоску маны, основанную на персональном мастерстве. Я распространил пламя по кончикам пальцев, затем покрыл им всю кисть, пока она не запылала, как факел.

— Так что я могу поддерживать это бесконечно? — спросил я. — Оно делает ещё что-то, кроме освещения?

Навык повышен: Магия Крови, ур. 1!

При этой демонстрации рот Амариллис слегка приоткрылся, что, стоит признать, было приятно.

— Производимый им свет — отражение используемого тобой тепла — сказала она. — Оно не особенно полезно, хотя можно обходиться без зажигалки. Могу поклясться, что единственная причина, почему в афинее было хоть как-то распространено, это потому, что оно позволяло демонстрировать свой навык.

Я кивнул, а затем позволил огню отступить и угаснуть.

— То есть хочешь сказать, что мы могли развести огонь прошлой ночью? — спросил я.

— Огонь, ясно видимый на мили во все стороны, да — сказала Амариллис.

— О — ответил я. — Резонно. Погоди минутку, хочу взглянуть, как заклинание выглядит в моей голове.

Я закрыл глаза на три секунды, а затем пролистал лист персонажа до страницы, где числились "Известные заклинания". С прошлого раза страница немного изменилась; сейчас здесь был раздел "Магия Крови", а в нём — "Касание Аарде".

Касание Аарде:Направляет теплоту крови, чтобы создать маленький огонёк на кончиках пальцев, не обжигающий вас. Подожжённые или нагретые объекты всё же могут причинить вам вред. Вытягивает телесное тепло и может заставить ощущать озноб, если используется слишком долго. Потребляет 0 капель крови.

— Хм — произнёс я, открывая глаза. — Это заклинание... Как-то оно непонятно. Огонь же результат кислородного окисления, верно? В смысле, в этом мире это не изменено?

— Тебе нужно посетить Афиней Перьев и Крови, если хочешь узнать больше — сказала Амариллис, и хотя это был практически идеальный образец фразы непися, на этот раз квеста не выскочило. — Меня интересуют подобные вещи, но я новичок... хотя если ты просто задаёшься вопросом, вызван ли огонь кислородным окислением, то да, обычно так и есть.

— По моей прикидке, полчаса ещё не прошли — сказал я, воспламеняя свою руку и затем позволяя ей угаснуть, когда моя концентрация ослабела. — И ты сказала, что знаешь три заклинания.

Амариллис кивнула.

— Хорошо, в таком случае перейдём к кое-чему более продвинутому из царства магии крови — сказала она. — Ощути, как твоя кровь струится по венам, затем ощути свой пульс, ощути его движение.

Она сложила свои тонкие пальцы в кулак, что почему-то совсем не выглядело угрожающе, хотя всё, что я о ней знал, говорило о том, что она более чем способна надрать мне задницу.

— Теперь подними руку, и со следующим ударом своего сердца, когда ощутишь, как кровь течёт в твою руку...

Её кулак мелькнул, рассекая воздух и издавая звук взмаха бейсбольной биты.

— Используй силу своего сердца. Если справишься, скажи, какую информацию ты изучил.

Я сжал руку в кулак и сконцентрировался на своей крови. Прежде, на Земле, я не пытался сосредоточиться на пульсации крови в венах, и определённо не мог определить, когда и как она движется, тем более, что она течёт в обе стороны. Но здесь, на Аэрбе, я мог её ощущать, почти обострённо, когда сосредотачивался. Я отвёл руку, попытался подстроиться к ритму биения сердца, и...

Навык повышен: Магия Крови ур. 2!

Открыто заклинание: Багровый Кулак!

Было такое ощущение, что я вложил в удар огромную силу, и я потерял равновесие, слегка споткнувшись.

— Оно называется "Багровый Кулак" — сказал я.

Амариллис кивнула. Она не выглядела довольной.

— И ты освоил его с первой попытки, при том, что ознакомился с концепцией магии крови всего за полчаса до того — сказала она. — Это тревожит. Я более чем когда-либо убеждена, что важно вытащить тебя отсюда и доставить куда-нибудь, где тебя можно будет безопасно... продиагностировать.

Эта долгая пауза — вот это проблемно. Впрочем, я отложил это на заднюю полку и закрыл глаза, чтобы взглянуть на заклинание.

Багровый Кулак:Направляет силу вашей крови на получение кинетической энергии в форме удара кулаком. Ваш кулак не защищён этим заклинанием. Слишком частое применение этого заклинания может вызвать чувство заторможенности. Потребляет 3 капли крови.

Я открыл глаза и взглянул на полоску маны в нижней правой части поля зрения. При этом она приобрела подпись, "Кровь", и появились числа, 75К/75К. Я попытался сделать быстрый подсчёт, но математика никогда не была моей сильной стороной. В теле что-то около десяти пинт крови, я это знал из изучения материалов, которое проводил к разовой игре по Vampire: The Masquerade. В пинте 7 500 капель? Звучит резонно.

В любом случае, полоска не сдвинулась, и числа были недостаточно подробными, чтобы увидеть их изменения.

— Возможно, что ты ошибаешься насчёт ограничений? — спросил я. — Описание показывает стоимость в крови.

Амариллис нахмурилась.

— То есть с твоей перспективы, тебе просто сообщает сведения эта... игровая система, ты говорил?

— Да — ответил я. — Она сообщила мне твоё имя до того, как... — Поул, которого ты убила. — До того, как мне его назвали.

— Есть некоторая стоимость в крови, да — сказала Амариллис. — Но обычно она считается столь пренебрежимо малой, что об этом не стоит и думать. Есть также аспекты дискомфорта, но это можно пережить.

Она помедлила.

— Чтобы использовать кровавый меч, нужно вытягивать кровь из тела, но традиционно способный на это маг крови будет обладать достаточным навыком, чтобы вернуть себе свою жизненную эссенцию без потерь. Если правила прогрессии для тебя отличаются, я не имею понятия, что может произойти. Это может быть опасно.

Она обернулась взглянуть на Сильмар-сити на горизонте.

— Назначенное время вышло — сказала она. — Единственное оставшееся заклинание, что я знаю, для сна, и оно не только не привязано к школе, но и я не вижу способа безопасно продемонстрировать или попрактиковаться в нём, по крайней мере в нашей текущей ситуации. И к тому же оно не поможет нам там.

Мне бы очень хотелось разблокировать ещё одну магию, чтобы начать её прокачивать, но я понимал, что часть этого — просто желание быть готовым к тому, что лежит впереди.

С поисками еды у нас было неважно, хватило лишь на то, чтобы не схлопотать ещё один уровень голода. В любом случае, так или иначе — мы отправлялись в Сильмар.

* * *

Я ожидал, что Сильмар-сити будет похож на Витчиту или Омаху, отличаясь в основном деталями; в конце концов это общая тема того, что я видел в этом мире пока что. Вместо этого здесь было не меньше шести тридцатиэтажных замков вместо небоскрёбов, и двадцатифутовая стена кольцом окружала город. За городскими стенами не было ничего похожего на пригород, и вообще было очень мало зданий; собственно, только многоуровневый гараж поодаль от ворот, и то, что выглядело как административное здание рядом с ними.

— Дерьмо — произнесла Амариллис, замедляя душецикл. — Ворота не открыты.

— Это... неожиданно? — спросил я. Ворота перед нами были сделаны из металла, и на них были сияющие сигилы вроде тех, что я видел на зернохранилищах в Комфорте.

— Не совсем — сказала Амариллис. — Большинство городов закрывают ворота на ночь. Но нам придётся найти другой вход. И... ады, если все ворота закрыты, то у нежити не было возможности выплеснуться в окружающие поля. Это объясняет лёгкость приближения, полагаю, но и означает, что их там миллионы.

— И когда они образуют группы, они сливаются в новую форму — медленно произнёс я. — У нас... на самом деле нет надёжного метода убиения здоровяков. Или быстрых вроде того, что нас почти догнал. И они, похоже, становятся умнее с увеличением, по крайней мере способны на рудиментарную тактику. И если они бывают больше того, что я видел, и эти большие обладают интеллектом на уровне человека...

Я остановился. Ну, у нас могут быть большие проблемы.

— Что-нибудь придумаем — сказала она. Повернулась на сиденье и взглянула на меня; наши лица были тревожаще близко. Я видел искры серебра в её льдисто-голубых глазах. — Это твой последний шанс соскочить. Я могу отдать тебе душецикл, и ты можешь уехать. Сейчас мы дальше от аванпостов Хозяина, по крайней мере на пару дней, но я не могу заставлять тебя рисковать своей жизнью, чтобы спасти мою.

— Я тебя прикрою — сказал я.

Лояльность повышена: Амариллис, ур 3!

Это оставило меня с ощущением теплоты, и я ощутил, что снова краснею. К счастью, она отвернулась, прежде чем это увидела, и посмотрела на ворота, которые были шириной с четырёхполосный хайвей.

— Сигилы на них предотвращают большинство форм повреждений — сказала она. — Впрочем, для нас это не имеет большого значения, поскольку у нас всё равно нет ничего, чем можно было бы их разбить. Пустотное оружие в конечном итоге может их пробить, но если эта дверь толщиной в фут... У нас уйдёт весь день на то, чтобы проделать дырку, в которую едва можно будет пролезть, и я не настолько уверена в этом оружии, чтобы не ожидать поломки, прежде чем закончим.

— Так что мы попробуем обойти — произнёс я.

Прогресс квеста: Из огня — Главные ворота Сильмар-сити блокированы, и у вас нет возможности пройти через них. Найдите тайный вход, чтобы попасть внутрь.

— В Сильмар-сити есть тайные входы? — спросил я, прочитав текст.

— Если и есть, мне о них не известно — ответила Амариллис. Она на секунду сжала руки на рукоятях душецикла. — Твоя сила тебе что-то говорит?

— Она упомянула тайные входы — ответил я. — Я надеялся, что это подтолкнёт твою память.

Амариллис покачала головой.

— Я знала об этом месте в основном из-за здешней базы — сообщила она. — Я не посещала её до ей падения, и очевидно не посещала после.

— Ты знаешь, для чего нужны эти стены? — спросил я.

Она озадаченно глянула на меня.

— Они в основном для защиты. Зачем ещё нужны стены?

— Защиты от чего? — спросил я. — Если это была защита от нежити, то они должны были оставить дверь, через которую нежить не сможет пройти, верно? — Не говорить слово на з. — Очевидно, они не готовились защищаться от нежити, но готовились защищаться от чего-то, или зачем было тратить столько времени, денег, и возможностей развития на эти стены?

(Вообще-то было не совсем верно говорить, что у стен должна быть причина. В играх, даже тех, что я вёл, бывали детали, которые не имели смысла. В Аэрбе я такого пока что не встречал, только то, объяснения чего пока не знал, если улавливаете разницу. Я не собирался порицать сеттинг за отсутствие очевидного ответа, только за отсутствие возможного без кучи натяжек ответа).

— Для защиты в целом — ответила Амариллис. — Подобную стену несложно построить и поддерживать корпусу магов стали, во всяком случае в пост-Бессемерскую эру, и они могут передвигать её буквально по желанию, чтобы обеспечить возможность развития. К тому же удобно, когда в городе есть чётко определённые точки входа и выхода, не только для налогообложения, но и для контроля перемещения населения.

— Это звучит как подозрительно необоронительное применение стен — заметил я. — Если стена нужна, чтобы не давать народу избегать налогов, то я бы ожидал, что у контрабандистов будут свои методы входа и выхода из города.

— И как мы их найдём? — спросила Амариллис.

— Это... Хороший вопрос — признал я. — Не здесь точно, не так близко к тому, что является аналогом пограничников, но если покружить вокруг, может, и найдём что-то. Не обязательно туннель, но...

— Это должно быть нечто, что гипотетические контрабандисты скрывают от города — сказала Амариллис. — Что означает, оно будет скрыто и от нас. И контрабандисту с длинной лестницей будет несложно перебраться через стену.

Тем не менее, я был уверен, что игра мне не лжёт, поскольку пока что она этого не делала. Если предположить, что нам будет слишком сложно найти эти пути контрабандистов, то что может означать "тайный вход"? Амариллис, должно быть, тоже это обдумывала, поскольку она умолкла. Меня это устраивало; меньше думать вслух.

Города — живые сущности. Они поглощают пищу и материалы, и выплёвывают отходы и готовую продукцию. К сожалению, существование магии телепортации усложняло всё это. Амариллис сказала, что телепортация летальна без ключа, но множество вещей, которые нужно перевозить, уже мертвы. Дорога в Сильмар-сити выглядела узковатой для его размера, но в этом был смысл, если учесть, что громоздкие транспортники почти совсем не используются. Я ещё не видел железной дороги, и практически не было машин-грузовиков.

— Что не телепортируют? — спросил я.

— Хм? — спросила Амариллис.

— Вы же используете телепортацию для транспортировки товаров между странами, верно? — спросил я. — Какие вещи не телепортируют?

— Воду — немедленно ответила она. — Она слишком тяжела в сравнении со стоимостью. Жидкости в целом проблематичны, но вода... Её почти никогда не поставляют. Проще набрать из реки.

— Здесь поблизости есть река? — спросил я.

— Саркан — ответила Амариллис. — Она течёт мимо Сильмар-сити, с противоположной от нас стороны. Насколько я помню, стены захватывают часть берега, и есть мост. О чём ты думаешь?

— Вода как-то должна доставляться в город — сообщил я. — Предположительно, отходы тоже должны смываться схожим образом. Возможно, у них есть решётки, в зависимости от подхода к защите, но могу предположить, что их нельзя будет сравнить с этими стенами и воротами, особенно на истечении. Мы направляемся в одно из самых стереотипных игровых мест всех времён: канализацию.

— У нас немного других вариантов — пробормотала Амариллис. — Но стоит сперва проверить другие ворота и убедиться, не сможем ли проникнуть через них. Что до проникновения через канализацию... Ну, полагаю, это не должно быть особенно опасно, поскольку нежить не полезет в труднодоступное место без причины.

Полчаса спустя мы смотрели на набор труб истечения, торчащих над водой реки Саркан.

Прогресс квеста: Из огня — Канализация Сильмар-сити относительно незащищена. Проберитесь через неё в заражённый город.

Глава 10: Канализационная крыса.

У меня были вопросы относительно системы квестов. Что она сделала бы, если бы мы решили пробиваться в город грубой силой? Что, если бы мы потратили пару часов на то, чтобы вернуться за лестницей, а потом притащили её к Сильмар-сити? Что, если бы нашли верёвку и приделали к ней крюк? В системе квестов есть внутренняя информация среды, в которой мы существуем, но откуда берётся эта информация? Это, как минимум, тревожило, и я воспринимал это как аргумент в пользу того, что я действительно в игре, пусть даже это игра, основанная на непостижимой технологии, в которую меня засунули, выдернув из жизни, и в которой на кону стояла жизнь.

Потребовалось несколько минут, чтобы преодолеть решётку с помощью пустотника, но это было достаточно легко. Решётка упала на землю, и мы заглянули в трубу, которая была достаточно большой, чтобы идти, не пригибаясь.

— Что с душециклом? — спросил я, оглядываясь на него. Моя задница болела от езды, но бросать его было жаль.

— Резонный вопрос — заметила Амариллис. Она подошла к нему и вытащила длинную резиновую трубку, которую затем замкнула, образовав кольцо. Она надела её на шею, как ожерелье.

— Вот так — произнесла она. — Теперь никто не сможет его забрать. Не то, чтобы мы будем за ним возвращаться.

— Что насчёт душ? — спросил я, глядя на бак, в котором оставались всё те же семь душ. Тоже вызывает вопросы; непохоже было, чтобы они как-то истощались, что означало ошибку в моём изначальном сравнении с бензином.

— Они растают через пять лет — сказала Амариллис. — Сомневаюсь, что к тому времени в Землях Восставших что-то изменится.

Она направилась к канализационной трубе.

— Я бы хотел забрать их с собой — я сам себя удивил этими словами.

Амариллис бросила на меня взгляд, затем пожала плечами.

— Как угодно — произнесла она. Достала из своей сумки пустую стеклянную банку, которую захватила с собой. — Ты же понимаешь, что мы не можем вернуть их к жизни, верно? Даже если бы хотели, а мы не хотим.

— Я понимаю — кивнул я. — Это просто для моего спокойствия.

Извлечение душ отняло больше времени, чем мне хотелось бы, поскольку бак определённо разрабатывался для того, чтобы помещать в него, а не доставать из него. Амариллис стояла рядом и не предлагала помочь, хотя это и отнимало наше время. Должен признать, это меня немного раздражало, хоть и дало мне некоторую оценку того, что на самом деле означает Лояльность уровня 3.

Когда я закончил, мы наконец вошли в канализацию.

Я шёл впереди, в одной руке — пустотник, в другой — огонь, наш единственный источник света. Меч был у меня на бедре, хотя я отчаянно надеялся, что не окажусь в ситуации, когда понадобится им воспользоваться. Амариллис следовала за мной с ружьём. Признаю, это заставляло меня нервничать; насколько я видел, у неё было всё в порядке с выдержкой и точностью, но если мы на что-то наткнёмся, я окажусь между её дыроделом и целью. Не думаю, что она выстрелит мне в спину, но она была заметно раздражена моим мастерством с Касанием Аарде, и явно не имела моральных сдержек по отношению к убийству. Я надеялся, что это не повлияет на её прикидки, стрелять или нет.

По трубам текла тонкая струйка воды, достаточно, чтобы видеть, в каком направлении она течёт. Благодаря этому было просто ориентироваться — достаточно двигаться вверх по течению. Я надеялся добраться до водоочистной станции или какой тут местный аналог (тема, относительно которой Амариллис призналась в неведении). Оттуда мы могли попасть в город, выбив двери или окна, и начать двигаться к цели.

Первым признаком проблем был крысиный труп, частично разложившийся и сильно изувеченный. Я уставился на него на долгие несколько секунд.

— Что там? — спросила Амариллис, остановившаяся за моей спиной.

— Крысиный труп — произнёс я. Присел рядом, чтобы взглянуть поближе. — По тому, что ты сказала, крыс здесь должно было накрыть сильным эффектом поля?

— Да — медленно произнесла Амариллис. — Хотя крысы всё равно поднялись бы как нежить после смерти. Я говорила в основном о самой атаке. Все крысы по всему городу должны были обратиться в нежить. То же относится к птицам и людям.

— Угу — произнёс я. — Так как, блин, погибла эта крыса?

— Думаю, это не тот вопрос, ответ на который мы хотим узнать — сказала она.

Однако что-то насчёт этой крысы продолжало зудеть в моём разуме, помимо простых вопросов "что её убило, и что тут водится". Ещё я задумался о том, какую ментальную способность нужно поднять, чтобы поймать эту мысль, если оно вообще так работает.

Прошло несколько минут, когда я увидел красные огоньки на другом конце туннеля, движущиеся пугающе быстро. Обычные зомби почти не являются угрозой, если есть оружие; большие, Зомби-Вольтроны, достаточно медленны, чтобы от них можно было убежать. Реально пугали меня средние вроде того, которого мы видели, покидая Комфорт, особенно в здешних клаустрофобичных условиях. У нас осталась всего одна пустотная бомба, и я полагал, что наш источник света будет притягивать нежить, как бабочек на огонь.

Я остановился, увидев пару красных глаз, и Амариллис за мной тоже остановилась. Я напряжённо ожидал, когда оно приблизится, но оно, должно быть, двигалось по одному из боковых туннелей, почти перпендикулярно к нам. Был шанс, что оно нас не заметило... но и звука тоже не было, ни соприкосновения мёртвой плоти со стенами, ни шлепков ног по воде.

— У нас контакт — прошептал я, и услышал, как Амариллис за мной сдвинулась в сторону, в то время как я поднял руку выше и вложил больше жара в Касание Аарде, так что огонь объял всю мою кисть от кончиков пальцев до запястья. Было всё ещё не особенно светло, к тому же я ощущал холод, о котором предупреждало описание заклинания, но в настоящий момент это было несущественно.

Я подождал ещё несколько секунд, а затем прокрался вперёд, держа пушку перед собой. Моя рука слегка дрожала, из-за чего дрожало и оружие, что, в свою очередь, ещё больше напрягало меня, поскольку я понимал, что будет сложнее попасть в цель. Я чуть не потерял остаток выдержки, когда игра снова не вовремя выдала сообщение, на этот раз о моём навыке в магии крови.

В конце концов я добрался до пересечения труб, где заметил проходящую мимо нежить. Я глубоко вздохнул и быстро повернул за угол.

Я выстрелил — "бвип" — за мгновенье до того, как оно начало двигаться, даже прежде, чем смог его рассмотреть.

Оно состояло из трупов крыс, сотен, если не тысяч их, с четырьмя конечностями, но шло на двоих. Оно выглядело как груда влажной шерсти и извивающихся хвостов, с торчащими между тел ногами и головами, всё это образовывало единое целое. Одна из... штук, которые я сомневался, можно ли назвать руками, потянулась вперёд, вытягивая множество крысиных когтей. Я отдёрнулся, но оно зацепило мою левую руку, оставив несколько рядов глубоких царапин.

Новое Поражение: Крысиная Гниль! (END -1, CUN +1)

У меня не было времени задумываться об этом, поскольку я пытался отступать и пинать крысотварь, чтобы оно не могло ко мне приблизиться. Когда я во второй раз попытался пнуть её в грудь, моя нога словно погрузилась в неё: крысиные трупы немного расступились, а затем вернулись на место, поймав мою ногу. Я отдёрнулся, потеряв ботинок и упав на задницу в мелкую воду на дне трубы.

Я услышал звук выстрела ружья Амариллис и оправился как раз вовремя, чтобы избежать ещё одного взмаха конечности, покрытой маленькими когтями. Видно было, как куски твари осыпаются, но, крысиная колония переформировалась и сделала новый замах.

Я поднял меч для блока, но оно всё равно врезало напрямую, не обращая внимания на разрубаемых крыс. Когти вцепились, разрывая мою плоть на внутренней части руки, прямо у локтя, и я заорал от боли, отступая, и нанося неловкий удар мечом.

Новое Поражение: Кровопотеря! (END -1)

Навык повышен: Одноручное Оружие, ур. 4!)

Рука, которой я держал меч, была влажной от крови. Я отступил ещё на шаг, и масса крыс не выглядела пострадавшей. Я услышал еёщ один выстрел Амариллис, на этот раз пугающе близко, и увидел, как кучка крыс опадает с дырки, которую даже не видел в скудном свете своей горящей руки. Я ударил снова, неуклюже, поскольку стукнулся локтём о бок трубы, и разрубил стаю крыс от "плеча" до "ноги".

Поражение: Кровопотеря, ур. 2! (PHY -1, END -1)

Я чувствовал холод и головокружение, и полоска, показывавшая мой запас кров, заметно просела. И когда крысотварь взмахнула в мою сторону лапой, я не смог среагировать достаточно быстро, чтобы уклониться или парировать. Она рассекла мой живот, разорвав футболку и оставив длинные красные линии.

Амариллис оттолкнула меня в сторону, из-за чего я окровавленным кулем упал на изогнутую стену трубы. Она шагнула вперёд и ударила рукой в центр крысотвари, двигаясь так быстро, что меня обдало ветром прежде чем её кулак врезался в цель с влажным хрустом. Я болезненно простонал — это должно было быть предупреждением, что так с этой тварью не получится — но она убрала руку от крыс, и в следующую секунду послышался приглушенный звук взрыва пустотной бомбы. Крысы грудой осыпались на землю, у большинства из них недоставало частей.

Умбральный Крысиный Зомби побеждён!

Я опасался, что они завалят нас массой, пока не увидел, какие они тормозные. А затем попытался двигаться и понял, какой я тормозной, и это вызвало у меня некоторую панику. Я продолжал истекать кровью, достаточно сильно, чтобы видеть, как она вытекает и как сокращается полоска "маны".

Амариллис одну за другой затаптывала крыс, пока они все не перестали двигаться. Затем она подошла ко мне и осмотрела меня. Её собственная рука, которой она ударила крысотварь, была поцарапана и слегка кровоточила, но двигалась она не обращая на это внимания.

Поражение: Кровопотеря, ур. 3! (PHY -2, END -1, MEN -1, SOC -1)

— Ты врезала этой штуке гранатой? — спросил я. Головокружение усиливалось.

— Заткнись и не двигайся — сказала она. Сунула руку в сумку и достала пояс, который немедленно обмотала вокруг моей раненой руки, затянув болезненно туго. Затем она достала отвёртку, которую приложила себе к мизинцу. Глубоко вздохнула, и её палец окутался огнём. Она прижала его к отвёртке, морщась от боли и заметно вспотев, пока в воздухе не появился запах жжёной плоти, а отвёртка не раскалилась докрасна. Я знал, что последует, и закрыл глаза, стараясь не думать.

Раскалённая отвёртка прикоснулась к ране у моего локтя, где, должно быть, оказалась вскрыта вена, и прижгла её с болью, которая сперва была на удивление приглушенной, а затем настолько острой, что всё моё тело непроизвольно сжалось. Я почти пропустил звук шипения моих плоти и крови.

— Ты говорил, что повышение уровня тебя исцеляет? — спросила она.

Я слабо кивнул, а затем осмелился глянуть на свои хитпоинты. 1/8. Мило.

— Ну, нам нужно обеспечить это в ближайшие полчаса, иначе, думаю, что-то сделать будет мне не по силам. — Она достала из своей сумки полосу ткани, которую быстро обмотала вокруг своего пальца, даже не поморщившись. Если бы не то, как она стиснула зубы, я бы даже не подумал, что ей больно. — У нас не осталось пустотных бомб, ты ранен, и мы всё ещё не знаем, приблизились ли к поверхности, а тем более — что там найдём. И встреча с ещё одной такой тварью — она помедлила и раздавила ногой крысу, оказавшуюся близко ко мне скорее всего будет означать нашу смерть.

Она опустила взгляд на свою раненую руку.

— Плюс, я думаю, есть большой шанс, что было заражение.

— Мы справимся — произнёс я, пытаясь встать на ноги. Много усилий и мало эффекта. Впрочем, в итоге встать удалось-таки.

По моей примерной прикидке, основанной на шкале крови, я потерял пару пинт (шкала сообщала 61К/75К, что было не слишком информативно). Я не был уверен, заполнится ли она при левел апе. У меня было, что исчезал перелом и связанное с ним поражение, но "Трусость" оставалась несколько уровней, пока я не попытался спасти Бекку.

Амариллис встала во главу, и я поплёлся следом за ней. Мой пистолет промок, но стрелял нормально — он бы в куда лучшей форме, нежели стрелок. Я не хотел смотреть на свой лист персонажа, в основном потому, что сделать с ним всё равно ничего не мог, но если статы работают так, как я думаю, то моя END упала до двух очков, и комбинация Кровопотери и Крысиной Гнили эквивалентны потере четырёх уровней.

Поражение: Голод, ур. 2! (PHY -1, MEN -1, POI -1)

Бл*.

— Мне нужно взглянуть на мой лист персонажа — произнёс я. Потребовалось усилие; я практически задыхался.

— Давай быстро — сказала Амариллис. — Нам нужно двигаться.

Быстрый взгляд подтвердил мысленную математику: сейчас четыре моих стата упали до нуля, все ментальные кроме MEN, плюс POI. Я облегчённо вздохнул, обнаружив, что это меня не убивает. Взгляд на навыки продемонстрировал ещё одну хорошую новость: то, что навыки ограничивались статами, не означало, что уменьшение статов уменьшает навыки.

— Ладно, можем двигаться — прохрипел я. Жжение на руке было мучительным. — Мне просто нужно было взглянуть...

— Береги силы — сказала Амариллис.

Не знаю, как долго мы брели по туннелям; моё восприятие и сознание плыли. Сердце бешено колотилось, из-за страха смерти и из-за того, что оно работало с меньшим количеством крови, чем обычно.

Мы натыкались на несколько крыс-зомби, но не на тех монстров, что было хорошо, поскольку определённо погибли бы. Ещё нам попадались другие раздавленные крысиные трупы, что я наконец понял. Крысомонстр использовал трупы в качестве ног, и при каждом шаге на нижних приходились сотни фунтов веса.

В конце концов мы добрались до лестницы, ведущей к решётке, и эта решётка привела нас в место куда-то, что отдалённо напоминало место, предназначенное для людей, с металлическими дорожками и негорящими лампами над головой. Что важнее, здесь имелась дверь, которая подразумевала другие двери, одна из которых выведет нас на поверхность. Я присел, опустив голову на поручень, а затем указал на неё.

— Смотри-ка, мы нашли дорогу к новым зомби — сказал я.

— Не говори это слово — прошипела Амариллис.

— Извини — ответил я. Моё горло едва работало.

— Мне нужно обеспечить, чтобы ты их убивал? — спросила она. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чём она.

— О, нет, не думаю — ответил я. — Я получил сообщение, когда ты убила ту тварь.

— В таком случае, я оставлю тебя здесь — сказала Амариллис. Поправила ремень ружья. — В одиночку я смогу двигаться быстрее, так что смогу разведывать и пользоваться тактикой налёта и отскока. Если то, что я буду делать, поможет тебе выжить, и мы разделимся...

— Встретимся — сказал я, кивая, потому что не мог удержать шею прямо.

— Встретимся — согласилась Амариллис. Я видел, как она сжала челюсти. — Тридцать первый этаж замка Сориана, там учреждение. Я... Я постараюсь ждать, сколько смогу, если не смогу вернуться.

И она без дальнейших слов ушла в дверь. Я закрыл глаза, устало вызвал меню настроек, и включил опцию "Погружение в ад". Заодно попытался выключить некоторые другие опции, вроде той, что сообщала о том, что это моя единственная жизнь, но, разумеется, они оставались блокированы во включенном состоянии, как и ожидалось.

После этого я просто ждал какое-то время, глядя во тьму, поскольку мне было слишком холодно, я был слишком уставшим и потерял слишком много крови, чтобы использовать Касание Аарде для освещения. Я подумал "вот что чувствуешь, когда умираешь", потом поправился "вот что чувствуешь, когда умираешь от кровопотери", а потом поправился снова "вот что чувствуешь, когда потерял много крови, независимо от того, умираешь или нет", потому что я же не знал наверняка, что умру, верно же? В том, что я всё ещё воспринимал как реальный мир, люди ежедневно выживают с куда более тяжёлыми травмами. Я проверил свои здоровье и ману; здоровье 2/4, кровь — 59К/75К. Я вернул одно очко, вероятно благодаря тому, что не умирал достаточно долго, чтобы раны чуть подзатянулись. То же происходило после того, как Амариллис бросила мне камнем в голову.

Если я чего-то и ждал, так это появления сообщения о том, что Амариллис что-то убила, но ничего такого не видел. Через где-то полчаса на неудобном полу этого индустриального помещения в полной темноте, я решил, что то, мне не приходится винить Амариллис (и ей не приходится винить себя) за то, что она оставила меня практически умирать, не означает, что я действительно должен здесь умирать. Так что я поднялся на ноги, чувствуя, как открываются раны на животе и руке. Попробовал воспользоваться магией крови, чтобы осветить себе путь, но кровяное давление было слишком низким, чтобы ощущать пульс. Вместо этого я поковылял вперёд, держась за ограждение и вознося про себя молитву тому, что в Сильмар-сити было местной версией администрации по охране труда и здоровья.

Это заняло много времени, достаточно, чтобы из меня вытекла ещё тысяча капель крови, но я добрался до двери и открыл её, что обеспечило толику тусклого света из коридора. Я направился к свету, опираясь о стену. Через сотню футов наткнулся на труп; было как раз достаточно света, чтобы увидеть идеально ровную дырку в его груди. Её фраги мне не засчитываются. Великолепно.

Ещё поворот по коридору, и я оказался на свету. Здесь было порядочно трупов, и судя по их виду они превратились обратно из немёртвых в мёртвых благодаря любезной помощи кого-то с пустотным ружьём, кто бы это мог быть. Свет проникал в окошко наверху, слишком высоко, чтобы я мог в него выглянуть, даже если бы был в достаточно хорошем состоянии, чтобы встать на цыпочки.

Новые двери, новые коридоры. Когда это было очевидно, я двигался по тому пути, где шла Амариллис. Мне не попадалось зомби, только оставленное ей побоище. Было нечто пугающее в её методичности, в точности её выстрелов, достаточно, чтобы слегка развеять туман в моей голове. Конечно, зомби медленные, и большой проблемы не представляют, но всё же нужна сила воли, чтобы противостоять им, выжидая идеального момента.

Наконец я добрался до широких двустворчатых дверей с матовыми стеклянными окнами на них. Потребовались все мои силы, чтобы нажать ручки и открыть их.

Передо мной лежал Сильмар-сити, за мной стояли его высокие стены. Я видел кусок лужайки, а за ней над офисными зданиями возвышались шесть громадных замков. Однако не они привлекли моё внимание.

Впереди стояла ещё одна сложенная из трупов тварь, настолько высокая, что её голова была видна из-за трёхэтажного здания. Её красные глаза горели так ярко, что напоминали маяк.

Квест выполнен: Из огня! Вы добрались до Сильмар-сити!

Уровень Повышен!

Квест принят: В пламя! В тайном исследовательском учреждении на верхних этажах Замка Сориана, одного из шести корпоративных замков Сильмар-сити, находится ключ телепортации. Добудьте ключ, найдите Амариллис, и покиньте это место, пока не появились её друзья.

Я упал на колени, когда меня окатило золотой волной блаженства, но меня подняло, удерживая от падения, пока моё тело дрожало от экстаза. На этот раз это ощущение, казалось, продлилось дольше, достаточно долго, чтобы я ощутил его хватку. Когда это прекратилось, я ощутил некую холодную пустоту, словно меня пожалели. Однако это чувство не продлилось долго, поскольку я был цел, не подвержен травмам и поражениям, вся моя кровь снова была в теле, и я даже больше не был голоден.

Я потянулся, улыбнулся, и направился на поиски Амариллис.

Глава 11: Извилистый Путь.

Не думаю, что в состоянии описать, насколько хорошо, когда вся кровь на месте. Это почти заставило испытывать сочувствие к вампирам, поскольку — если настолько хорошо вернуть всю свою кровь обратно в тело, то насколько же будет классно добавить ещё больше крови? Разумеется, делиться этими мыслями ни с кем на Аэрбе я не собирался, поскольку вампиры здесь наверняка существуют, учитывая, как часто они появлялись в моих играх. Полагаю, можно только надеяться, что они будут из тех, которых я использовал в Контратто, со своей слабостью у каждого клана вампиров.

Магия крови сейчас ощущалась как нечто естественное. Мне достаточно было подумать о жаре моей крови, чтобы получить огонёк на пальцах. Я был совершенно уверен, что у магии крови есть и другие применения, учитывая, что успел увидеть, но не был уверен, смогу ли изучить их без посторонней помощи, или, учитывая предупреждения Амариллис, хочу ли я изучать их без посторонней помощи.

Прежде чем отойти далеко от водоочистной станции, я остановился, чтобы вложить очки в MEN, в основном потому, что сейчас знал — есть навыки физического боя вроде Ружей, которые основаны на этом, ну и частично потому, что работа факелом в канализации догнала мою Магию Крови (которая, как оказалось, основывалась в основном на WIS) до капа. От вложения этих очков не было заметного эффекта, в отличие от PHY, после повышения которого я становился сильнее и быстрее; досадно.

Закончив с этим, я задумался, что дальше. Очевидно, первый шаг — найти Амариллис. Могло бы быть иначе, если бы на её шее не было ключевого соединительного шланга к душециклу и в сумке — стеклянной банки со всеми семью душами, но обе эти вещи были у неё. Это означало, что спасение из города становится намного более сложным, чем всего лишь вернуться через канализацию, надеясь, что не наткнусь на пропущенных в первый раз крыс.

(У меня была мысль так поступить. Возможно, после того, как найду какой-нибудь еды — или можно положиться на достаточно быстрые левел апы, чтобы бороться с голодом — однако это казалось как-то... не могу объяснить, но неправильно. Как ДМ, я всегда ощущал озноб, когда партия решала что-то вроде того, что они займутся выращиванием гигантских коз вместо того, чтобы спуститься в Пещеры Кастрато, как хотела от них дварфовская матрона. Частично потому, что я был готов к урезанию истории преступников-дварфов, но ничего не знал о выращивании коз. И, можно сказать, я считал, что между игроками и игрой есть некий договор, и у меня — есть квест добыть ключ и найти Амариллис. Бросить этот квест и смотаться куда-то — наплевать в лицо игры, и я слишком уважал игры, чтобы так поступить.

И я не стану отрицать, что мне не хотелось, чтобы усилия, приложенные для проникновения в город, пошли насмарку.

И... ну, не хотелось бы это говорить, поскольку делает меня похожим на девочку-фанатку, но Амариллис реально красотка, и было в холодно прагматичных принцессах нечто, что я определённо находил привлекательным.

В общем, можно подытожить, что в моей мотивации было больше чувств, чем логики, но у меня были свои причины).

Проблема с поиском Амариллис была в этом, что этот дурацкий режим Правдоподобия включен, и это означало, что у меня нет маркеров квеста или линий на миникарте, или как бы там это выглядело, будь оно включено. Всё, на что я мог ориентироваться, это "тридцать первый этаж замка Сориана". Я даже не был уверен, что направиться туда — лучший вариант, поскольку не был уверен, что Амариллис направится прямо туда. Она сумела изготовить пустотные бомбы из... ну, чего-то, что она сумела добыть где-то в Комфорте. Я понятия не имел, где она раздобыла пустотные кристаллы; слышал только, как Поул говорил что-то про имперский запрет, что не очень полезно.

Так что вместо того, чтобы направиться в сторону местного эквивалента делового района, я решил заняться старой доброй добычей лута, и на ходу составил себе "список покупок", включающий такие вещи, как карта, новая, не порванная и не окровавленная, одежда, новая обувь, не пропитанная канализационной водой, и рюкзак, в котором можно держать вещи.

Одной из странных особенностей произошедшего в Землях Восставших было то, что всё по большей части сохранилось целым. Здания оставались подвержены воздействию стихий и зомби, как и тех людей, кого сбрасывали с самолётов, но зомби, похоже, не увлекались бессмысленными разрушениями, если только на их пути не было людей, а здания строят так, чтобы они выдерживали нормальную погоду. Я не был уверен, сколько лет прошло с того момента, как эти места стали известны под названием "Земли Восставших", но временами можно было подумать, что это было вчера, или город вовсе не брошен — просто люди куда-то вышли.

На Земле мой отец занимался помощью при чрезвычайных ситуациях, и я несколько раз сопровождал его, когда он возил свой грузовик и инструменты на помощь пострадавшим от торнадо по всему Канзасу. Помню, как в 2011 году мы отправлялись в Ридинг, и я помогал разбирать товары на складе тканей, выбирая уцелевшее после того, как сорвало крышу и всё залило дождём. Это был довольно скверный торнадо, практически с эпицентром в городе — и тем не менее, когда через пару лет мы проезжали через Ридинг, практически всё, кроме деревьев, стояло на своих местах, хотя в тот раз было разрушено полгорода.

Так что я брёл по Сильмар-сити, высматривая места, в которых можно что-то раздобыть и думая о городе и том, что с ним произошло, и что всё это говорит об этом мире. В Землях Восставших погибло около полумиллиона человек, а затем эту территорию объявили карантинной зоной, бросив гнить инфраструктуру на триллионы долларов. Не только куча валяющегося барахла; фермы и земля, остающаяся плодородной. Всё это оставалось в карантинной зоне, в которую никто не заходит. Почему?

Я сбился с мысли, когда высокие здания, которые я считал фабриками или офисными зданиями, уступили место магазинам. Улицы Комфорта были выстроены удобной упорядоченной сеткой, как я привык, но в Сильмар-сити использовался "Парижский" подход — неуклюже понатыканные здания, и паутина улиц. Для того, кто привык, что улицы тянутся, пока не упираются в фермы, протягивающиеся к горизонту, это было порядком клаустрофобично. Так что когда я увидел магазин одежды, я воспринял это как дар небес и передышку от пустых улиц.

Дверь была заперта, но справиться с этим легко помогло быстрое "бвип" пустотника. Блин, я уже люблю эту штуку...

Я осторожно вошёл; прежде чем пробовать что-то опасное вроде примерки новых штанов, нужно убедиться, что всё чисто, и для надёжности я потратил минут десять на попытки прятаться, просто чтобы проверить, не появится ли сообщение о повышении Обмана.

Я определённо был в индустриальной части города, поскольку одежда в магазине была рабочая: тяжёлая ткань, крепкие пряжки, и у прилавка — набор инструментов. За двадцать минут я нашёл практически всё, что хотел из одежды, от пары ботинок со стальными подошвами, до плотных джинсов, тоже пары, которые, можно надеяться, немного защитят от когтей нежити. Здесь имелись упаковки чистых носков и нижнего белья, из того разряда, что продают сразу помногу, и хотя они попахивали, но выглядели целыми и прочными. Сейчас был местный эквивалент лета, так что плотная одежда была неудобна, но я решил, что это цена, которую стоит заплатить за защиту, особенно с учётом того, что я нашёл флягу для воды и сумку, в которую можно всё сложить. Из моего списка остались ненайденными только еда, питьевая вода, карта, и мультиинструмент.

Разумеется, всё немного отличалось от того, к чему я привык. Символом валюты был "?", стоящий после арабских чисел. Нижнее бельё было упаковано в тонкий брезент вместо привычных мне пластиковых вакуумных упаковок. Нигде не было молний; вместо этого они использовали пуговицы. Наконечники шнурков на моих новых ботинках были металлическими, а не пластиковыми, и я не думаю что это просто такая модель, поскольку на остальных было то же самое. Я знал, что на Аэрбе есть пластик, но видел в основном или твёрдую пластмассу, или резину; у них нет полиэтиленовых пакетов?.. Даже в мусорке под прилавком был бумажный пакет вместо пластикового, и да, я специально проверял — любопытно же.

Эти усилия изучить и понять мир частично были вызваны моим желанием отвлечься от всех проблем, что стояли передо мной, но я действительно отчаянно хотел понять этот мир. У меня здесь было четыре квеста, но самой важной моей целью было понять природу этой новой реальности, в которой я оказался. Метафизические вопросы не имеют сейчас смысла, с этим я определился почти сразу, но если бы у меня был самостоятельно поставленный квест, то это было бы "разобраться, что из себя представляет этот мир". Он слишком уж пропитан моими мыслями и слишком напоминает Землю...

Я продолжил свой путь по городу, лишь ненадолго останавливаясь прислушаться, не движется ли кто-то, когда подходил к перекрёстку, или когда хотел прочитать вывеску над магазином. Моё внимание привлекли Услуги Быстроты Сильмара, Татуировки Плануса, Предсказания Экхарта, но я шёл дальше, не обнаружив внутри ничего немедленно интересного. Я понимал, что могу годами исследовать этот город со всеми его странностями и особенностями, даже если игнорировать все места, которые очевидно просто едальни.

Когда я был в нескольких блоках от одного из нависающих башнями замков, я наконец обнаружил то, что больше всего искал: книжный магазин. На окне, грязном, но не разбитом, было написано "Эйбл & Адлер, книготорговцы", и за ним были видны выставленные книги, плюс ряды книжных полок дальше. Я отпер дверь, прострелив в ней дыру, а затем вошёл внутрь посмотреть, что тут можно найти.

У меня перехватило дыхание, когда я нашёл целую секцию, озаглавленную "Магия".

Я принялся просматривать названия, однако затем вспомнил, что здесь могут быть зомби, и неохотно проверил окрестности, прежде чем вернуться к чтению. Тур по элементным планам, Откровения о Белых Шпилях, Бессемер: История в стали, и так далее, каждая следующая всё более интригует. Расставлены они были как попало, хоти и были труппы по теме. В конце концов я достал Гид обывателя по магии Ревизии и начал читать (исполненный надежды, что получу сообщение о разблокировании навыка).

| Маги Ревизии — мастера времени, способные обращать его течение одной силой воли. Афиней Когтя и Часов — одно из самых маленьких образовательных учреждений, его члены и выпускники известны

| склонностью к затворничеству и нелюбовью к демонстрации своих самых прославленных способностей.

| Для меня было большой честью получить приглашение госпожи Аудрей Лаволен обсудить магию Ревизии, её роль в делах Аэрба, и некоторые распространённые заблуждения о том, на что она

| способна, и на что — нет; последнее было для неё особенно важно. Также я чрезвычайно признателен Джорге Аурелио, чья помощь в написании этой книги неоценима.

Я немного пролистал, пока не добрался до главы, озаглавленной "Взаимодействия".

| Общее правило — ревизия не может стереть что-то, прекратить существование; лишь разбить объекты на компоненты, и даже это лишь благодаря доскональной ревизии процесса, создавшего оный

| объект (см. Гл. 4). Когда речь заходит о взаимодействии с другими системами магии, важно помнить, что, как правило, магию невозможно обратить, только эффекты этой магии.

| Например, маг стали может создать стену, иммунную ко вмешательству мага ревизии, поскольку магию, поддерживающую существование стены, невозможно убрать, и маг ревизии не может откатить

| стену ко времени, когда её не существовало. То же относится к набору схожих эффектов, которые мы называем телепортацией, поскольку маг ревизии не может де-телепортировать что-то или кого-то,

| что уже прибыло, что серьёзно ограничивает, насколько далеко они могут откатить телепортированный объект. Некоторые подробности этого мы обсудим в этой главе.

| С другой стороны, магия быстроты почти полностью сконцентрирована на создании эффектов, которые являются для мага ревизии лишь некоторой сложностью, связанной скорее со скоростью реакции,

| нежели с реальной тратой сил. Магия татуировок...

Я добрался до середины фразы, когда окна магазина разлетелись вдребезги, и, обернувшись, я увидел, как ко мне поднимается собранный из трупов монстр. Я споткнулся и побежал в панике.

Должно быть, то, что до этого времени зомби в Сильмар-сити мне не попадались, вызвало у меня ложное чувство безопасности, поскольку я пренебрёг планом бегства из книжного магазина. В итоге я бежал между полок, в то время как трупомонстр гнался за мной, опрокидывая полки. Добежав до задней стены, я резко развернулся и помчался обратно, двигаясь между опрокинутыми, как домино, полками, и наступая на книги.

Я перепрыгнул через опрокинутый выставочный прилавок на улицу, а затем, на миг замешкавшись, повернулся обратно туда, откуда пришёл, что казалось безопасным вариантом. Бежать в плотной одежде было куда тяжелее, я быстро перегревался, но надеялся быстро оставить монстра позади, как сделал в Комфорте. К сожалению, скорость — это только полдела, и я быстро обнаружил, что нахожусь на незнакомой улице, что было именно тем, чего не хотелось бы. Я присел за лестничным пролётом и принялся ждать с пушкой в руках, надеясь, что достаточно напетлял по запутанным улицам.

Примерно через минуту ожидания я встал и зашагал снова, пытаясь определить, где нахожусь относительно центра города и так называемых корпоративных замков, по солнцу. Я отчаянно хотел вернуться в книжный и продолжить читать, в основном для того, чтобы прикинуть, сколько магических систем может содержать один мир. Я обругал себя за то, что не поступил умно, положив несколько книг в сумку, прежде чем начать читать.

Я продолжал идти, на этот раз осторожнее, чем раньше. Я искал Амариллис, но если она и оставила какие-то признаки, что проходила здесь, я их не видел. Это оставило меня в сущности без цели, до того момента, как я нашёл на углу магазинчик с запасом выцветших карт с общей раскладкой Сильмар-сити.

В первую очередь я заметил, что улицы не подписаны. Вместо этого названия были у блоков, а улицы были просто не имеющей значения пустотой между ними. Это японская адресная система, и я уверен, что запутался бы, если бы не знал о ней и использовал в нескольких метрополисах в моих играх по D&D.

Вторым я заметил Замок Сориана, удобно подписанный как самостоятельный блок недвижимости. Я облегчённо вздохнул и подобрал с прилавка карандаш, чтобы пометить его, но тут понял, что в этом странном карандаше, завёрнутом в бумагу вместо дерева, чёрное ядро высохло и рассыпалось, когда я попытался им писать. Заметка себе: если застряну здесь надолго, нужно попытаться изобрести графит.

Я медленно двигался в направлении замка. Не думаю, что те многоэтажные трупомонстры смогут подкрасться ко мне лучше, чем мог бы Годзилла, но они были не единственным, что бродит по этим тихим улицам. Отсутствие обычных зомби несколько тревожило; во-первых, я не мог подстреливать их для повышения навыка, а во-вторых, это означало, что все они слились в увеличенные версии.

Я прошёл около трёх блоков, когда из-за угла выбежала женщина в военной униформе, прямо на меня. В её руках был лук высотой почти с неё саму. Увидев меня, она улыбнулась и отсалютовала.

— Лучше двигай за мной! — произнесла она, пробегая мимо. Секунду спустя я понял, почему: за ней следовало двое зомбимонстров размером с грузовик. Естественно, я побежал. И только на бегу заметил, что уши женщины заострены.

Она была быстрее меня, но когда я последовал за ней на соседнюю улицу, она стояла там со стрелой на тетиве, направленной прямо на меня.

— В сторону! — скомандовала она.

Мне не нужно было говорить дважды. Я отбежал на тротуар, и пробежал дальше, оставив её позади; только тогда обернулся. Естественно, я был уверен, что лук — чрезвычайно неэффективное оружие против такого существа. Чтобы оно развалилось, нужно пробить сердца множества зомби, и даже очень точно нацеленная стрела хорошо, если пробьёт два сердца. Впрочем, я этого не сказал, поскольку не хотел выглядеть засранцем, указывающем другим, когда ещё ничего не знаю.

Когда она отпустила тетиву, стрела прошила воздух. Отдалившись на десять футов, она на лету разделилась на две идентичных стрелы, а ещё через десять футов обе они разделились на две, и так далее, пока не образовалась целая туча стрел, держащихся вместе. Они врезадись в зомби со звукам пронзаемой сотню раз плоти, и оба умбральных зомби споткнулись и рассыпались. Часть отдельных зомби, бывших их частями, встали — в некоторых из них торчали стрелы — но они двигались медленно, спотыкаясь, и в общем-то не представляли угрозы, если только не зажмут в угол.

Эльфийка схватила лук обеими руками и с зевком потянулась, держа его над головой.

— Пожалуйста — произнесла она.

— Спасибо — сказал я. Я осмотрел её. На её униформе не было герба или знаков различия. Она была блондинкой, примерно моего роста, с веснушками на лице; в целом гладкая, безупречная кожа. Мой взгляд привлекли её уши, вытянутые и заострённые. — Хотя вообще-то ты привела этих тварей ко мне.

— Хм, ну да — ответила она. Неспешно подошла ко мне и взглянула на бредущих к нам красноглазых зомби. — Что вообще делаешь в этом районе, хууман?

— Эм — сказал я. Не самое лучшее моё затягивание времени. Мне нужно действовать с умом и не выдавать ничего важного. — Вообще-то я хотел спросить у тебя то же самое.

Угу, вот так.

— Ну, как я вижу, ты заметил уши — сказала она. — И зубы тоже, э?

Она улыбнулась мне, и чтобы там она ни думала, что я увидел, её улыбка не помогла мне ничего понять, поскольку её зубы выглядели нормальными, разве что чуток неестественно белыми.

— Полуэльф — произнесла она.

— Угу — медленно произнёс я.

— Так что твоим вопросом вместо этого должно было быть "Что делаешь в этом районе, полуэльф?" — продолжила она, ожидающе глядя на меня.

Меня почти парализовало набором вещей. Во-первых, я стою перед реальной, живой, натуральной эльфийкой (или по крайней мере полуэльфийкой), как видел в сотнях книг и фэнтезийных картинках. Думаю, я чувствовал бы то же самое и впервые встретив дварфа.

Во-вторых, и это уже реально важно, я немедленно насторожился по отношению к ней. Шансы того, что я наткнусь на кого-то в этом городе, были... ну, сложно рассчитать, учитывая, что я не знаю, сколько народу может находиться в Сильмар-сити в любой конкретный момент. Но в моём квесте было "пока не появились её друзья", и я не упустил из внимания эту формулировку.

— Ну, я мародёрствую — сказала она. — Нарушение имперского закона, конечно, но если империя просто позволяет всему этому добру гнить, то я не считаю большим преступлением спереть толику.

Она помедлила.

— И вот мы подошли к тому месту, где ты объясняешь, что ты здесь делаешь.

— Я — начал я — просто брожу тут.

Навык повышен: Обман ур. 5!

Я даже немного обиделся. На самом деле я и не врал.

— Бродишь — кивнула полуэльфийка. — Я тоже зачастую оказываюсь бродящей в городах в сердце карантинной зоны с самодельными пистолетами в руках. Есть нечто освобождающее в том, что заблудился, не находишь? Радость вызываемая оторванностью от понимания, где вообще находишься, хмм?

— Угу — ответил я. — К слову... Клёвый у тебя лук.

Разблокирован Навык: Лесть!

Это как-то странно. Я разве ни разу не говорил Амариллис комплиментов? Если подумать, не могу вспомнить ничего конкретного, но она, блин, так впечатляет, что кажется невозможным, чтобы я никогда ничего не говорил, или хотя бы не проговорился, насколько она красива.

— О, спасибо — сказала полуэльфийка. — Фамильное наследие, очень ценный, но у девушки иногда бывает желание выпустить уйму стрел. А твой... пистолет? Он очень... самобытный.

Я взглянул на пистолет в моей руке.

— Знаешь, я, эм, ищу друга, с которым разошлись — произнёс я. — Ты не видела... — я подумал об Амариллис и о том, как её описать, а затем передумал. — Кого-нибудь?

— Не думаю, что мы подошли к той точке, где свободно обмениваемся информацией — ответила она. — И, уж извини, но в этом толика твоей вины. Есть какая-то особая причина, по которой мы не можем быть друзьями?

— Нет — ответил я. Мой взгляд непроизвольно вернулся к её луку, первому настоящему магическому предмету, который я видел пока что (если не считать пустотное оружие). Я задумался о том, как часто она может выстреливать этот град стрел, и насколько мёртв я буду, если он в меня попадёт. Можно предположить, что очень мёртв. — Слушай, если честно... Я здесь с самолёта.

Она подняла бровь и присвистнула, а затем глянула на зомби, бредущих к нам.

— И твой друг тоже? — спросила она.

— Угу — ответил я, поскольку не думал, что смогу тут убедительно соврать.

— Ну, в таком случае — произнесла полуэльфийка, продолжая следить за зомби. Она протянула мне руку. — Меня звать Фенн Грингласс.

— Джунипер Смит — ответил я, пожимая её руку. Я был уверен, что в этом мире не существует записей, которые могли бы подтвердить моё имя.

Она повернулась ко мне и улыбнулась.

— Ну, мистер хуман, согласись, путешествовать в одиночку по Сильмар-сити один из самых безумно опасных поступков, которые кто-то может совершить, так что я хотела бы представить тебя моей партии, и ты можешь путешествовать с нами, по крайней мере пока не найдёшь своего друга. Не заставляю, но так всем нам безопаснее.

Дерьмо. Я ей не доверяю.

— Я планировал отправиться к Замку Сориана — сказал я. Да, я ей не доверяю, но если ничего не делать, то ничего не добьёшься.

— Меня устраивает — пожав плечами, произнесла Фенн. — Посмотрим, сможем ли договориться с остальными, но мы пару раз туда ходили. И если нет, возможно, кто-то из них видел твоего друга.

Глава 12: Жизнь в пати.

(Пр. переводчика. В общем-то, большинство названий глав — игра слов, но в данном случае, возможно, стоит пояснить. Party — это и "пати/партия", в данном случае команда приключенцев, и "вечеринка".)

— Ну и что бы ты делал, если бы за тобой погналось что-то из умбральной нежити? — спросила Фенн, пока мы шли туда, где вроде как ожидала её партия.

— Я довольно легко могу их обогнать — сказал я. — Как и ты.

— Больших — само собой — ответила она. — Они могут порождать тварей поменьше, меньше тел, но лучше сложены, и этих даже я не могу обогнать, что означает, что у тебя нет шансов. Могу предположить, что ты таких не встречал, поскольку иначе знал бы, что твой план — самоубийство.

Я пожал плечами.

— Не то, чтобы у меня было много вариантов.

— Верно, верно — сказала Фенн. — Конечно, вариант номер один, который выбирают большинство сбрасываемых, это не приближаться к Сильмар-сити. Хозяин предлагает неплохую сделку, если суметь до них добраться.

— Угу — сказал я.

— Так ты попал сюда по ошибке? — спросила Фенн.

У меня не было ответа на это, так что я промолчал.

— Слушай, я не хочу тебя пугать, но ребята, в компании которых я провожу этот прекрасный день, захотят ответы, любые ответы, и сказать им, что ты бродил в округе — не вариант — мягким тоном произнесла она. — Не обязательно сразу говорить правду, хотя очевидно это было бы предпочтительно, но ты можешь сказать что-то вроде ну, не знаю, пришёл в Сильмар-сити потому что решил, что здесь есть чем поживиться, есть что-то, чем можно воспользоваться, чтобы спастись.

— Самолёты сбрасывают народ не первый год — произнёс я. — Мой родственник сказал, что процент выживших падает с каждым годом, поскольку всё полезное давно забрали. Так что... Мы пришли сюда, поскольку сюда никто не приходит.

— Эм, ну, это совершенно неубедительно — сказала Фенн. — И не только потому, что я знаю, что ты врёшь.

— У тебя есть причина мне помогать? — спросил я. Если ты вообще это делаешь. — Не то, чтобы я возражал.

— Демон подсказал — весело ответила Фенн.

— Э... Демон? — спросил я. Я изо всех сил старался не сказать что-то, что выдаст моё незнание Аэрба, но Фенн делала это сложным. В обычных условиях я предположил бы, что демоны — часть этого мира, но такая открытость относительно инструкций от демона... ну, создаёт впечатление, что я упустил что-то большое.

— Разве это не человеческая присказка? — спросила Фенн. — Когда делаешь что-то, что знаешь, лучше не делать, говоришь "демон подсказал"?

— О. — Произнёс я. — В смысле, "Чёрт дёрнул".

— А, точно — сказала Фенн. — Я знала, что что-то близкое. Ну, мы почти пришли, я буду говорить.

Мы повернули за угол (учитывая странные формы улиц, Сильмар-сити почти полностью состоял из углов) и обнаружили сидящую группу мужчин и женщин. Они мгновенно насторожились, как только мы появились на вид; руки потянулись к оружию, и позы сменились на оборонительные. Лишь самую малость расслабились, когда Фенн окликнула их.

Лучший способ описать этих четверых — классическая пати приключенцев. Во-первых, здоровенный детина, по моей прикидке все семь футов, с ног до головы укрытый латами, с массивным щитом, который он поднял с земли, завидев нас, и пистолетом втрое больше моего, хорошей работы; это танк. Рядом с ним было крысоподобное существо с иглами на голове — хм, скорее дикобраз — одетое в балахон; его рука лежала на рукояти того, что я определил как катану. Дэмейж дилер. Остальные двое, походу, некие маги, оба — люди (и да, я заметил, что с этого момента биологический вид имеет значение); женщина носила обтягивающую красную мантию с патронташами, на которых был набор костей, в то время как лысый мужчина был почти голым, и покрыт татуировками. Амариллис вроде упоминала мага костей?.. И последнее, что я прочитал в книжном, было о "магии татуировок".

И вдобавок к тому, что это было очень близко к классическому формату команды приключенцев, моего внимания не избежало то, что их состав был очень близок к тому, что Амариллис описывала как идеальная ударная сила: пять человек, кастеры разных типов, громила, клинок... Выделялась разве что Фенн, но если бы я вообще верил в то, что она простой мародёр, сейчас на это можно было бы забить. Разве что такие в этом мире простые мародёры, и в этом случае мне жопа.

— Я нашла друга! — воскликнула Фенн. — Я как раз рассказывала ему, что мы тут мародёрим.

Это было самым очевидным предупреждением "Объясняю, что сказала ему, так что не противоречьте", что я когда-либо встречал, настолько очевидным, что я решил относиться к истории о мародёрстве как к вежливой форме отмазки "не твоё дело".

— Ты сегодня много оступаешься — произнёс дикобраз-самурай. — Не оставляй нас снова. И мы не подбираем дворняг.

— Извини, Джунипер, он очень грубый — сказала мне Фенн. — Иголки, Джунипер разделился со своим другом и я надеялась, что мы сможем ему помочь. Чем больше, тем веселее, верно?

— Нет — произнёс Иголки (имя, которым я не рискну его называть, пока не услышу с его собственных губ). — У нас здесь дело, в которое не следует никому соваться.

— Ой, ну, если ты так это ставишь... — ответила Фенн, закатив глаза. — Джунипер упал с самолёта, и его друг тоже. Это меняет твоё мнение?

Она добавила в сторону, мне:

— Иголки интересуется падающими с самолётов.

"Иголки" глянул на меня.

— Опиши своего друга.

— Эм, у него короткие светлые волосы, и хрупкое телосложение — ответил я. — Когда я его видел в последний раз, у него на спине было ружьё, но он мог его и потерять после того, как мы разошлись.

Навык повышен: Обман, ур. 6! (Дальнейшее повышение навыка через ложь ограничено сопряжённым первичным статом POI).

— Ты самый неуклюжий лжец, которого я встречала за всю жизнь — сказала Фенн. Она опустила руку мне на плечо; я сдержал порыв стряхнуть её. — А меня воспитывали лесные эльфы. Слушай, ты можешь сказать нам правду, больше твои проблемы всё равно уже не станут.

— А у меня проблемы? — спросил я.

— Ты посреди карантинной зоны — буркнул мужчина в доспехе. Его шлем скрывал лицо и приглушал голос.

— Не, серьёзно — сказала Фенн. — Ты ищешь своего друга, и мы можем помочь, но это невозможно, если ты даже не даёшь описания, не так ли?

— Рыжие волосы, бледно-голубые глаза, дева, исполненная решимости — произнесла маг кости. Её пальцы пробежались по костям в патронташах. — Умная, находчивая, отважная.

— Ну, это куда больше похоже на описание, чем то, что я получила — надувшись, произнесла Фенн. Она повернулась ко мне. — Похоже на твою подругу? Я так понимаю, Иголки хотел бы задать ей пару вопросов.

— Фенн, умолкни — произнёс Иголки. — Джунипер, как ты познакомился с этой девушкой? Ответ на этот вопрос должен быть достаточно безвреден для тебя, и может направить нас в продуктивное русло беседы.

Глаза мага татуировок озарились, в буквальном смысле засияли жёлтым светом, а затем с шипением угасли, и одновременно исчезла маленькая татуировка на его груди.

— Нам нужно двигаться — спокойно произнёс он.

— Куда идём? — спросил Фенн Иголки. Она крутанула пальцев в воздухе и указала вниз по улице, а затем, ничего не сказав, побежала трусцой в этом направлении. Остальные последовали за ней, кроме Иголки, который остался со мной.

— Ты идёшь с нами на новое место — произнёс он.

Я не спрашивал, что иначе, поскольку не хотел закреплять свою позицию в качестве их пленника, и вместо этого просто побежал вместе со всеми. Иголки бежал рядом со мной. Как я понял, я был в одном ударе от смерти, и это зависело от того, насколько по его мнению я могу пригодиться.

Мы перегруппировались в горелом магазине, сильно пахнущем пеплом. Я немного удивился, что без человеческого вмешательства не сгорел весь город, но стены здесь толще, чем на Земле, и состояли из камня, а не дерева или стен сухой кладки.

— Здесь безопасно? — спросил Иголки. — Ты уверена?

— Пока что — пожала плечами Фенн. — Ты же знаешь, что я только полуэльф, верно?

— Организуй нам периметр — сказал Иголки магу татуировок.

— У меня осталось шесть — ответил тот.

— Понимаю — кивнул Иголки. Маг татуировок отошёл, и он повернулся ко мне. — Откуда ты знаешь эту девушку? — спросил он. Он внимательно смотрел на меня, а я смотрел на него, пытаясь прочитать его, как он очевидно читает меня, но он, блин, грёбаный антропоморфный дикобраз, и это слишком отвлекало. — Вы встретились на самолёте? Нет, вы были связаны и с кляпами. Вы встретились на земле?

— Да — произнёс я, чтобы спасти себя от позора, когда меня читают, как открытую книгу. Я не настолько хорош во лжи, по крайней мере пока что, и явно не стану лучше в ближайшее время, если верить сообщению о лимите навыка. — Она назвалась фальшивым именем, Сайприсс, но у неё был план, как нам выбраться. Группировка Фуксия там убивала народ, так что вариантов получше у меня не было.

— В это втянут Цветной Бунт? — спросила маг кости. Она вздохнула. — Эта миссия становится всё более за*бись.

Она снова протянула руку с костям, прикасаясь к ним по одной.

— У нас есть хорошая прикидка миссии, и необходимые для неё инструменты. У нас есть багаж — она махнула рукой в сторону Фенн — но это учтено и скорее всего сработало бы, если бы мы на полпути не влезли в эту грёбаную хрень. Миссии так не выполняют. Если есть две цели, которых необходимо достичь, то не растягиваешь силы средней команды, надеясь, что удастся достичь обеих; определяешься с приоритетами и выбираешь ту, которой реально достичь.

— Закончила? — спросил Иголки. Маг кости кивнула. — Во-первых, ты слишком много болтаешь перед нашим гостем, которому нет нужды грузиться сложностями мелких контрабандистов. Во-вторых, мы переключили фокус с одной задачи на другую, для которой, соглашусь, мы неважно снаряжены, именно потому, что она должна быть проще, и, что важнее, время поджимает. В-третьих, задачи связаны между собой. Она знает, где оно.

— И откуда она это знает? — спросила Фенн. — Кто, бл*, эта девка, которая вам нужна?

— Я бы сказал, если бы тебе нужно было знать — сказал Иголки.

Я держал рот закрытым. Я сказал ему, что Амариллис назвала мне фальшивое имя, и он, похоже, купился на эту деталь правдивого обмана. У меня было такое чувство, что я с одного этого поднял бы уровень навыка. Насколько же она известна, если Поул опознал её с одного взгляда? И почему она так известна, если принцев и принцесс буквально сотни? Это же как если бы кто-то узнал, не знаю, сенатора, или что-то в этом роде. В данном случае это не было одним из академических вопросов из разряда "Интересно, почему в этом мире так", которые иногда у меня возникают; в данном случае мне реально нужно это знать, чтобы понять, как вести себя с этой группой.

— Куда она направлялась? — спросил Перья. Один из длинного списка вопросов, на которые я не хотел отвечать.

— Замок Сориана — ответил я. Помедлил секунду, пытаясь сообразить, что бы сказать, что не выдаст меня как грёзотёртого, не будет крайней глупостью, или ещё как-то меня не подставит. — Что вы собираетесь с ней делать, когда найдёте?

Вопрос казался безопасным, и пока что Иголки не относился ко мне так, словно я не заслуживаю ответов.

— Он тебе скажет, если тебе нужно будет знать — сказала Фенн с больше чем ноткой горечи в голосе.

— Фенн переступает свои границы — сказал Иголки. — Это одна из худших привычек, что она успела продемонстрировать, помимо других. Сайприсс, как ты её называешь, будет допрошена и затем освобождена.

Угу, то есть они собираются её убить. Потому что если бы не собирались, он бы мог просто сказать, что доставят её на безопасную территорию. Погодите, волшебное число для телепортации — пять, что означает, что если они решат взять её с собой, то одному из них придётся остаться. Видимо, у ключей телепортации есть некие ограничения, так что даже с ними нельзя таскать сколько угодно народу, поскольку Амариллис упоминала кратные размеры групп.

— Но вы забираете ключ телепортации? — спросил я, обратив внимание на удивление Иголок и остальных. — Она сказала мне о нём, почему я и согласился отправиться в этот город. Этот ключ должен был быть нашим билетом на выход. Это ваша основная миссия, но вы не знаете, где он, что как минимум часть того, почему она вам нужна.

Я надеялся, что не сказал слишком много. Была определённая выгода в том, чтобы прикидываться ничего не понимающим дурнем, но я не знал, что их обучение или цели миссии говорят о тех, кто изжили свою полезность.

— Я могу вам помочь — продолжил я. — Я путешествовал с ней два дня, я знаю, как она действует, какие трюки использует. Мы действительно подружились. Я могу с ней поговорить, убедить её отдать вам то, что вам нужно, если она сама так не решит.

— И твоя цена? — спросил Иголки. — Ключи перемещают по пятеро, и мы не сможем вернуться за тобой.

— Защита на время путешествия — сказал я. — Возможно, оружие, если сможете выделить, когда уйдёте.

Я взглянул на двоих магов.

— Магия, чтобы увеличить мои шансы выбраться из Земель Восставших.

Иголки осмотрел меня.

— Мы заберём твоё оружие — сказал он. — И Леонольд повяжет тебя. С этим я принимаю твоё предложение.

Маг татуировок шагнул вперёд и протянул ко мне руку. Вблизи было видно, что татуировки движутся по его груди, очень медленно, но движутся, извиваясь, словно живые существа. Там было несколько пейзажей, но в основном татуировки изображали существ, предметы, и сложные узоры. Одна из них, шипастая, обернулась вокруг его кисти, и она вращалась, двигаясь быстрее остальных.

— Не сопротивляйся — произнёс он.

Я взял его руку, и он крепко сжал мою. Шипастая татуировка прикоснулась ко мне — на ощупь как металл — а затем я увидел, как она появилась на моей руке, продолжая вращаться.

Разблокирован Навык: Магия Кожи!

Разблокировано Достижение: На толщину кожи.

Однако там она не осталась. Вместо этого она проползла по моей коже и исчезла под жакетом. Однако я чувствовал, как она движется — по локтю, через плечо, а затем обернулась вокруг шеи.

Квест принят: С плеч Мага Кожи. Леонольд поместил на вашу шею Ошейник Глупца. Нейтрализуйте его, убейте мага, или избавьтесь от него прежде чем он вас убьёт.

— Не имел прежде дел с магией кожи — медленно произнёс я.

Леонольд поднял бровь.

— Ценю уважение, — кивнув, произнёс он — но ты ошибаешься. Я ещё чувствую выгоревшую руну на твоей правой руке.

Точно, с самолёта. Она не разблокировала навык, поскольку это было частью опенинга?

Я прикоснулся к шее, где ещё ощущал полоску холода.

— И что оно делает? — спросил я.

— Если я его активирую, для чего достаточно мысли, он примерно на полдюйма врежется в твою плоть — спокойно произнёс он. — Ты знаком с расположением сонной артерии?

— Чистая предосторожность — поспешил сообщить Иголки. — Когда мы уйдём, он выдохнется.

Я кивнул, стараясь не слишком паниковать из-за управляемой мыслью удавки на моей шее.

— Я займусь пареньком — сказала Фенн. — Объясню, что к чему. Бесплатная услуга, о благороднейший из дикообразов.

— Дикобразов — отозвался Иголки. — Уверен, причина того, что ты так невинно измываешься над речью, в твоём дикарском происхождении. Мы отправляемся в Замок Сориана. Что полезного можешь о нём рассказать? — спросил он.

(Пр. переводчика. В оригинале Фенн назвала его porcine вместо porcupine, на что дикобраз указал, что это означает свинью. Обругала в ответ на предыдущее, в общем.)

— Корпоративные замки — смертельные западни — сказала Фенн. — Как ни странно, их разрабатывали без учёта возможности внезапного обращения живых в нежить. В каждом из них жили сотни человек. Когда отрубилось энергоснабжение, они переключились на резервное питание, а когда отрубилось и оно, все двери открылись в качестве меры пожарной безопасности. Ну, это означает, что нежить может бродить свободно, но то, как они движутся, означает, что все они оказались в одних и тех же местах, а поскольку все они жили и работали вместе, это означает больше умбральной нежити, чем можно ожидать от плотно населённой зоны.

Она пожала плечами.

— Помимо этого, это типичный случай ближнего боя с врагами, которых можно убить только точностью или большой огневой мощью, плюс он в пределах охотничьей территории Громадины, вся суть которого сводится к истреблению посторонних. Так что, как я понимаю, человеческое выражение тут "раз плюнуть"?

Маг кости выругалась и сжала одну из косточек у груди, словно наготове швырнуть её в стену.

— Это идиотизм — произнесла она.

— Я учту твоё мнение, Това — сказал Иголки. Кажется, это действительно его имя. — Мы знали, что это будет сложно.

— Сложно — выплюнула маг кости. — Не самоубийственно. И нас должны были снабдить более полной информацией.

— Должны были — кивнул Иголки. — Как я понимаю, политическая ситуация в столице более нестабильна, чем мы полагали, и определённые планы, на которых была основана эта миссия, полностью провалились. Что оставляет нас в неудобном положении.

— Ладно — буркнул здоровяк в доспехе. — Я задам вопрос, о котором, полагаю, все мы думаем. Мы собираемся добыть ключ телепортации и воспользоваться им, чтобы отбыть. В случае провала миссии мы должны были подать радиосигнал об эвакуации.

Повисла краткая пауза.

— Если ты посчитаешь миссию проваленной, полагаешь, нас эвакуируют?

Нос Иголки дёрнулся.

— Критерии провала миссии...

— Просто ответь на грёбаный вопрос — сказал Леонольд, маг татуировок.

— Я не слышал ничего конкретного об этом, но, полагаю, мы предоставлены себе — ответил Иголки. — Возможно, было бы иначе, достигни мы нашей вторичной цели.

Похоже, всем это пришлось не по вкусу — кроме Фенн, которая сдерживала улыбку. Она заметила мой взгляд, пожала плечами, и ухмыльнулась мне.

— К замку Сориана! — воскликнула она. — Да преуспеем мы с доблестью, или погибнем в бесчестьи!

— Не будет бесчестья — тихо произнёс Иголки. — Эта миссия будет погребена под таким количеством слоёв секретности, что наши имена просто никогда не всплывут.

Глава 13: Таймаут.

Вскоре после этого свет в глазах мага татуировок угас, так мы потопали дальше, следуя указаниям Фенн и в этот раз направляясь в сторону Замка Сориана, от которого находились не слишком далеко. Я уже видел его на карте, и он был не намного больше, чем то, к чему я был готов — всего лишь невероятно громадным, заслуживающим называться городом внутри города. Высокие стены с бойницами для стрелков, начиная со второго этажа, а ниже этого — сплошные каменные стены. На мой взгляд — идиотизм, учитывая, что обзор посреди города дерьмовый, и вообще сложно представить здесь осаду, хотя, конечно, я могу чего-то не знать (что очень вероятно).

Естественно, я продолжал чувствовать, что нахожусь не на своём месте, но кроме того, я больше не ощущал себя в игре.

Группа персонажей, каждый со своими сильными и слабыми сторонами, которые оказались среди врагов и могут полагаться только на себя, и единственный путь вперёд лежит через опасную зону... ну, это основательно хоженая территория. Проблема в том, что я не являюсь частью этой истории. Если бы это была игра, то я был бы неписем, которого игроки захватили, чтобы использовать для чего-то, и я ДМил таки ситуации более чем достаточно раз, чтобы знать, как оно бывает. Я не могу активно действовать, поскольку это приведёт к моей смерти. Не только потому, что от оппонентов можно ожидать тотального превосходства в снаряжении, знаниях, и подготовке, но в первую очередь из-за татуировке на моей шее, которая, как игровая система сообщила мне практически прямым текстом, рано или поздно меня убьёт — и скорее рано, чем поздно.

Я даже не мог уверенно сказать, что они плохие парни, только "союзники врагов Амариллис". Я не знаю, можно ли считать Амариллис хорошим человеком, так что называть злодеями тех, кто хотят её убить, было бы натяжкой, учитывая доступную информацию. Скорее всего, если в этом мире присутствуют параллели с тем, что я создавал для D&D-шных кампаний, тут на одной стороне оттенки серого, а с другой — кромешная тьма.

Итак, ситуация не в мою пользу. Что у меня есть? 1. Амариллис, скорее всего, ещё где-то здесь, и, вероятно, поможет мне, если сможет... вероятно. 2. Фенн очевидно участвует в этой миссии не добровольно, возможно, если выяснить, какой рычаг воздействия к ней применили, удастся этим воспользоваться. 3. Все кроме Иголки демонстрировали недовольство этой миссией и тем, как к ней отнеслось руководство, кем бы оно ни было, и хотя они вряд ли сцепятся друг с другом, но междоусобицы — полезное отвлечение. 4. Они забрали мой пустотник, но не меч, что, вероятно, означает его бесполезность или по крайней мере неэффективность против них. Это и логично, если маг кожи может перерезать мне глотку одной мыслью, но всё же на мой взгляд было классическим случаем недооценки. 5. У меня есть игровые элементы, вроде способности исцеления всех ран при левел апе, плюс способность изучать всякое намного быстрее, чем должно быть возможно, плюс подсказки, которые временами выдаёт игровая система.

С этим последним я и начал работать, когда мы направились к Замку Сориана. Когда я заполучил ту татуировку, это разблокировало Магию Кожи, что означало, что я обладаю зачатками способностей, продемонстрированных Леонольдом. Я не знал заклинаний, но на, или может в, моей коже, была толика магии.

(В этом месте можно сказать себе "Джунипер, ковыряться в убивающем ошейнике — плохая идея", и в обычных условиях я бы согласился, но полученный мной квест упоминал возможность нейтрализации. И да, прислушиваться к сообщениям в голове — действительно лучший метод действия).

Чувство холода появлялось только тогда, когда я о нём думал. Если я сосредотачивался, то мог ощутить его точные границы, края и шипы; это чувство не было естественным ощущением тепла и холода. Я сосредоточился на нём, пытаясь воздействовать по этому каналу в обратную сторону.

Навык повышен: Магия Кожи, ур. 1!

Должен сказать, это меня удивило. Татуровка ничуть не сдвинулась, но моё восприятие её немедленно обострилось. Я снова мысленно надавил, чуть сильнее. Она проползла по моей руке, чтобы добраться до шеи, и если её функция связана с расположением, на что я отчаянно надеялся, то её перемещение сделает разрез на полдюйма нефатальным. Леонольд не проверял меня на способности мага кожи, прежде чем повязать, и я надеялся, что этот ещё один пример недооценки даст мне толику пространства для маневра.

Когда мы оказались у входа в Замок Сориана, я поднял Магию Кожи ещё на два уровня, но сдвинуть татуировку всё так же не удавалось. Заодно я заполучил уровень Обмана, что меня порядком удивило, учитывая предыдущее сообщение. Это потому, что я незаметно отрабатывал магию кожи, что ли?..

Перед Замком Сориана была опущена массивная решётка добрых двадцати футов в высоту. Впрочем, её угол был выгнут наружу, и в эту дыру мог бы проехать микроавтобус.

За ней лежал внутренний двор, и только тут я увидел ожидаемое от небоскрёба остекление, хоть оно и было укрыто от глаз, и большая часть стёкол разбиты. На третьем этаже замка, который с того места, где я стоял, казался состоящим скорее из колонн, чем из стен, что-то светилось.

— Нежити нет — пробормотал Иголки.

Фенн шагнула вперёд и подошла ко мне. Она спокойно подхватила меня под руку и прижалась ко мне, придерживая свой лук другой рукой.

— В этом ничего удивительного — сообщила она. — Они как-то патрулированием не увлекаются, и если тут кто-то проходил, то оттянул на себя в город всех, кто стояли у входа. А если кто-то вбежал внутрь, обгоняя низших умбралов, то они все последовали внутрь здания.

Говоря это, она сжимала мою руку. Короткое сжатие, два длинных, пауза, два коротких... продолжалось в том духе, и я понимал, что это скорее всего азбука Морзе, но понятия не имел, что она пытается сказать. Я взглянул на неё, и с последним сжатием она мне мило улыбнулась, на что я ответил озадаченным взглядом.

Фенн вздохнула.

— Нам остаётся только войти. Я начинаю ощущать, что нам не стоит тут задерживаться.

— В таком случае мы двигаемся, медленно и осторожно — сказал Иголки. — Я впереди, Това с Леонольдом сзади. Фенн, держись рядом с Джунипером и будь готова использовать артиллерию по моей команде. Джунипер, мы не будем специально стараться тебя защитить.

Он положил когтистую руку на бронированного здоровяка.

— Удачи, Картер.

Однако прежде чем мы смогли начать двигаться, из-за угла появилась волна трупов. В жуткой тишине оно опустило одну из множества своих конечностей, осторожно избегая машин и фонарных столбов. Оно было почти в двух блоках от нас, но сердце заколотилось у меня в груди. Эта хрень только примерно напоминала какое-то существо; мертвецы в нём образовывали руки и ноги, и глаза были настолько ослепительно яркими, что было сложно смотреть в его сторону.

— Двигаемся — произнёс Иголки, начавший бежать ещё до того, как это произнёс. "Здоровяк" поднял одну из своих рук, состоявшую из такого количества мертвецов, что она походила скорее на некий вырост. Оно неожиданно быстро взмахнуло конечностью, снова и снова, и каждый раз в нашу сторону неожиданно быстро неслось тело.

Иголки вытащил свой меч и разрубил один из трупов, не теряя скорости, и я впервые смог взглянуть на его длинную узкую катану. Он отбросил половинки в стороны, и новый труп врезался в здоровяка, Картера, вернее в его здоровенный щит, но он принял удар без заметных усилий. Остальные ударились о землю, разбрасывая плоть и внутренности под звук хруста костей. Лишь из-за того, что я был парализован нерешительностью, я увидел как один из брошенных трупов угодил в Леонольда, врезавшись в не защищённого доспехом человека с такой силой, что ему должно было сломать шею, или даже оторвать голову — но это даже не заставило его пошевелиться. Вместо этого — вместо него — Картер отдёрнулся, как от удара. Душесвязанный, чтобы принимать удары на себя, как сказала Амариллис.

Я наконец пришёл в себя и побежал. Я порядком отстал от остальных, что обеспечило мне крошечное преимущество в виде того, что я не находился в зоне, по которой вёлся "обстрел". Иголки разрубил ещё несколько тел в воздухе, иногда чуть задерживаясь, чтобы защитить остальных. Картер двигался быстрее, чем я ожидал от человека в полном доспехе, даже учитывая все прочитанные мной материалы, опровергающие его громоздкость. Два мага поймали ещё пару мелких попаданий фрагментами тел, и я видел, как они отражались на Картере во внезапных неловких движениях. Фенн... Это не выглядело так, словно она именно уклоняется; вместо того, чтобы смотреть, куда летят трупы и реагировать на это, она просто словно всегда находилась там, где не было метательных снарядов.

На бегу я вытащил свой меч, стараясь отслеживать летящие со скоростью мчащегося автомобиля тела. Когда один из них оказался близко, я быстро перекатился по земле, надеясь, что не попаду прямо под удар.

Навык повышен: Уклонение, ур. 2!

И я снова побежал, всё ещё отставая от остальных, которые уже добрались до сломанной решётки. Она по крайней мере обеспечивала прикрытие от обстрела трупами, хотя если внешняя часть Замка Сориана кишит зомби, мы окажемся в клещах.

Шальной трупоснаряд врезался в машину рядом со мной, и его верхняя часть, вращаясь, полетела в мою сторону. Я поднял меч и поймал его в рёбра; этого хватило, чтобы его остановить.

Навык повышен: Парирование, ур. 2!

Я заметил, что зомби ещё жив, вернее немёртв, поскольку его глаза светились и он двигался. Я сбросил его с меча и поторопился вперёд; разрыв между нами увеличился ещё больше.

— Артиллерия! — выкрикнул Иголки, когда я пробежал за решётку. У нас впереди была компания, трое Зомби-Вольтронов, и один более стройной разновидности; все они направлялись к нам во двор из-за разбитых окон.

Фенн натянула тетиву своего лука, прищурившись, закрыла один глаз, а затем выпустила стрелу. Её стрела снова разделилась — на две, затем на четыре, затем на восемь, пока в нежить не врезался целый поток стрел. Двое Вольтронов рассыпались, но в третьего она не попала, и стройный, составленный из десяти трупов зомби перекатился в сторону и укрылся за одним из подбитых стрелами. Остальные стрелы, и их было много, врезались в здание позади зомби.

Иголки, не снижая скорости, побежал прямо к Зомби-Вольтрону, держа меч за собой. Приблизившись, он крутанулся, выставив меч; от прорубленной линии на землю посыпались части тел. Когда оно замахнулось на него своей "рукой", он разрубил и её, а затем рассёк его "ногу", что заставило тварь упасть на землю.

— Бежим! — выкрикнула Фенн и последовала собственному совету, исчезая в лобби замка. В отличие от остальных я и не останавливался, и избегал сражения, лишь на миг оглянувшись, чтобы убедиться в том, что подозревал: Здоровяк направлялся к решётке. Оно выпускало части себя, маленькие в сравнении с ним, но вполне узнаваемые как быстрые соединения, вполне способные нас догнать.

Мы побежали. Внутри тоже были зомби, но у Иголки был меч, способный, похоже, прорубить что угодно, и опасных соединённых разновидностей видно не было. Мы в почти полной темноте взбежали по центральной лестнице — здоровяк, Картер, подотстал — потом по ещё одной лестнице, потом по третьей, пока не оказались на четвёртом этаже.

— Лео, таймаут — выкрикнул Иголки.

Маг татуировок остановился на месте и поднял руку, а затем пробежал по кругу шириной не больше десяти футов, держа руку за собой. На его руке появилось синее сияние; оно разгоралось, пока вся рука не оказала окутана ярко-синим свечением. Он почти закончил, когда я сообразил, что все, кроме меня, внутри круга; я сделал шаг, и Фенн протянула руку, чтобы подтянуть меня внутрь — как раз вовремя. Круг замкнулся, и всё окутала тьма.

Я ощущал пульс своей крови — весьма буйный — и зажёг на пальце огонёк, осветивший нас шестерых, пол, на котором мы стояли, и ничего за пределами очерченного Леонольдом круга.

— Ты сжигаешь наш кислород, засранец — сказала Това. Её волосы были растрёпаны, и в патронташах не хватало косточек.

— Магия крови не использует реакцию окисления, если только он не подожжёт что-то — сказал Иголки. — Это лучший источник света из того, что нам доступно. Хоть что-то хорошо.

К моему удивлению, он слегка поклонился в мою сторону.

— Леонольд, что с целостностью заклинания?

— Каст был поспешный — ответил маг татуировок. — К тому же нас тут шестеро, а не пятеро, что урезает наше время. По моей прикидке, полтора часа, после этого бы будем не в форме, чтобы сражаться.

— Что это за хня, где мы? — спросила Фенн. — На мой взгляд, выглядит как нигде.

Она протянула руку к черноте вокруг нас, но Иголки хлопнул её по руке.

— Мы вне времени — сообщил он. — Не прикасайся к границе, если не хочешь потерять палец. Картер, статус?

Картер наконец снял свой шлем, впервые за всё время. Он был безволосым и синекожим; один из кашунк, если я правильно помню созданные мной расы. Его лицо было окровавленным и в синяках, и один глаз опух так, что не открывался; из него текла белая жидкость.

— Сломанное запястье, сломанные рёбра, разбитое лицо, сломаны все пальцы на левой руке, в синяках с головы до ног, чувствую себя отбивной. Мне понадобится половина исцеления Товы, чтобы просто продолжать двигаться.

— Значит, так и сделаем — сообщил Иголки, и Картер немедленно начал снимать свой доспех, что было неудобно для нас всех, поскольку места для шестерых было маловато. Това взялась за кости на своих патронташах, осматривая их и откладывая некоторые. Пока они этим занимались, Иголки повернулся ко мне.

— Мы по большей часть полагаемся на твои слова — сказал он. — Есть что-то, о чём ты умолчал? Какие-то идеи о том, где она находится в замке?

Я постарался успокоить дыхание. Я дышал их воздухом, и моя полезность быстро уменьшалась. Кое-какие знания об Амариллис не помогут, если мы её не найдём, и я не мог представить, каким образом она могла пробраться мимо того, что встретило нас во дворе. У меня было мало кусочков информации, которые можно им скармливать, и когда они закончатся, я, скорее всего, буду мёртв. Если их удерживать, скорее всего результат будет тот же.

— Я не знаю, что вы знаете — ответил я. — Она сказала, что на двадцать первом этаже было секретное учреждение. Хотя игровая система сообщила, что она на верхнем этаже, и я не уверен, что это было об одном. Оно должно было изучать эффект некротического поля, но они... потеряли контакт, или что-то в этом роде, и с ними остался их ключ.

Иголки повёл носом из стороны в сторону.

— Я погляжу, она тебе действительно доверяла.

Я кивнул.

— Возможно, зря.

Я хотел позволить огоньку на моём пальце угаснуть, чтобы скрыть моё лицо. Я просто сделал то же самое, что сделала она, когда оставила меня умирать: провёл расчёты, и она оказалась на не той стороне. Но это всё равно заставляло меня чувствовать себя дерьмом.

— Так кто, бл*, такая наша загадочная девица? Которая оказалась заброшена в Земли Восставших, и при этом знает всё о секретных организациях, нарушающих карантин? — спросила Фенн. Она проманеврировала в тесном пространстве, пока не оказалась рядом со мной. Её рука опустилась на моё плечо, а сама она взглянула на Иголки.

— Амариллис Пенндрайг, Принцесса Англициннская, Особый Представитель по Экзистенциальным Угрозам — ответил я. Я был достаточно уверен, что Фенн — единственная, кто этого не знает, и сейчас, по крайней мере, я мог получить толику информации от Иголки.

— О — произнесла Фенн. — Ну, бл*.

Её взгляд на миг оказался на Леонольде, затем на мне, затем перескочил к татуировке на моей шее.

Она повернулась обратно к Иголки.

— То есть ты хочешь дружески поболтать с этой девочкой, высшей в линии наследования Пенндрайгов, а потом весело отправить её на смерть посреди Сильмар-сити? Потому что на мой взгляд мы должны или убить её, или вытащить отсюда, и если второе, то это, полагаю, плохая новость для наименее ценного члена команды.

Она взъерошила мои волосы рукой, которой придерживала свой лук, а затем подхватила его, не давая упасть.

— Без обид к нашему приблудному, которому достался бы этот титул, если бы он был членом.

Иголки всё ещё не вложил свой клинок в ножны, и продолжал держать его в руке.

— Это не имеет значения — произнёс он. — Мы её не найдём. Эта миссия сведена к попытке выживания.

Я не хотел давить, и к моему удивлению Фенн, похоже, тоже не хотела. Вместо этого она повернулась и чмокнула меня в щёчку, а затем текучим движением упала на пол и уселась на нём.

Навык повышен: Романтика, ур. 2!

— Ты остаёшься с нами, пока что — сказал мне Иголки. — Я связанный-с-клинком; мы клянёмся блюсти своё слово. Но предупреждение, которое я уже давал, что мы не будем специально стараться сохранить твою жизнь, тоже верно.

С этими словами он отвернулся от меня, сел, и принялся очищать свой клинок.

Това ещё работала над Картером; одной рукой она прикасалась к его обнажённому телу, а другой держала кость, пока та не начинала дымиться. Исцеление ещё не было завершено; его раны выглядели уже лучше, но синяки оставались.

Когда одна кость выгорела, она отбросила её и выбрала другую, осторожно проходясь по его телу (сейчас он был в одних шортах) и временами задавая тихие вопросы, на которые получала односложные ответы.

Леонольд наносил себе татуировку при свете моего огня, пользуясь маленькой чернильницей и иглой. Он стискивал зубы, но не издавал ни звука. Определённо, это было частью процесса для мага кожи, или мага татуировок. Я не знал, это разница в терминологии, или действительно разные практики, но в любом случае не хотел мешать человеку, чья магия обернулась вокруг моей шеи.

Так что за неимением лучшего занятия я сел рядом с Фенн.

— Полагаю, ты задаёшься вопросом, почему я тебя поцеловала — заметила она.

— Не особенно — ответил я. — Я решил, что это было просто... поддёвкой такой. Надо мной или над Иголки.

Я говорил тихо, но пространство вне времени, в котором мы находились, было маленьким, и Картер занимал изрядную его порцию.

— А ты милашка — сказала Фенн. Она говорила так же тихо, как и я. — Не в том, что сейчас сказал, это было почти обидно, а в целом, по внешности и поведению. Есть в тебе нечто очень человеческое, тебе этого никогда не говорили?

— Нет — ответил я. — Но... У меня не очень широкий круг общения.

— Ну... — сказала Фенн. Она подтянулась ближе ко мне; прижалась и положила голову на плечо. Я крайне отчётливо ощущал прикосновение её заострённого уха. — Возможно, я как раз это и имела в виду.

— Не играй со своей едой — сообщил Леонольд с другой стороны.

— Я всего лишь полуэльф — ответила Фенн, не поднимая головы с моего плеча. — Я мало кого употребила.

Она слегка сдвинулась, затем села и посмотрела на меня.

— Есть нечто уютное в близости смерти, не находишь? Когда за дверью воют волки и это вызывает озноб по коже? Или это просто реакция моей эльфийской стороны?

Она наклонила голову и слегка ткнула меня носом, а затем поцеловала в щеку. Я не мешал. Я чувствовал усталость, не столько физическую, сколько ментальную, вероятно, из-за того, что приходилось очень быстро обдумывать очень многое, плюс стресс из-за угрозы смерти. В любом случае, это было приятно, но я слишком выдохся, чтобы оценить. Она наклонилась ко мне прикоснулась губами к моему уху.

— Они убьют нас обоих — прошептала она едва слышно. Отодвинулась, тернув щекой о мою щеку, и посмотрела на меня. В этих тёмно-зелёных глазах не было ничего игривого или соблазнительного. Я не слишком хорош в том, чтобы читать людей, не настолько, чтобы прочитать её микромимику, но уже напряжение во взгляде было пугающим.

— Конечно, было много написано по теме предбоевого соития — вслух произнесла Фенн, поворачиваясь к остальным. — Некоторые придерживаются мнения, что оно подтачивает боевой дух, в то время как другие считают, что оно успокаивает разум. Лично я полагаю, что толика подначивания может подтолкнуть мужчину к величию.

Она вздохнула и отделилась от меня; сейчас мы просто сидели рядом.

— Так ты говоришь, что круг общения у тебя небольшой. Впервые видишь живой щит? — она взмахнула рукой в сторону Картера.

— Я... слышал истории — произнёс я. — Но лично не видел, это да.

Его что, реально так называют? Этот мир серьёзно настолько странный?

— Он связан через душу с остальной командой, и принимает на себя все приходящиеся на них удары — сказала Фенн. — Забавная хрень, можно дать по морде Тове, а почувствует Картер. Хотя, конечно, на нём броня, так что скорее всего отобьёшь себе руку, что, полагаю, уже не так забавно, разве что для сторонних наблюдателей. Да, и пока ты не попробовал что-то, конкретно со мной он не связан, поскольку по какой-то причине мне наши дружелюбные контрабандисты не доверяют.

— Хватит болтать — сказала Това. — И Джунипер, тут добавь света.

Она помедлила секунду и добавила:

— Пожалуйста.

Я прибавил огня, пока он не окутал мою руку, и получил сообщение, что снова достиг текущего максимума в магии крови. Това достала самую толстую кость из оставшихся в её патронташах и провела пальцами по синей груди Картера. Эта кость завоняла сильнее остальных, заполняя наше закрытое пространство резким запахом. Впрочем, на половине Картер буркнул и откинулся на спину. Това, закончив свою работу, тяжело дышала.

— Сделала всё возможное — сообщила она. — У меня осталось около одной пятой от моих резервов — она указала на кости. — Достаточно на один бой, или для того, чтобы залатать критические раны при необходимости.

Картер принялся надевать свою броню. Я задумался о том, как часто он оказывается ранен ради остальных, как часто проходит подобный процесс исцеления, чтобы снова вернуться в бой. По мне это отдаёт мазохизмом.

Однако Фенн сообщила мне о его связи с остальными не ради того, чтобы удовлетворить моё любопытство; она сказала это потому, что они собираются убить нас обоих. Она сказала мне о Картере, потому что если я хочу выжить, мне нужно разобраться с Леонольдом, и чтобы это сделать, сперва нужно разобраться с Картером. На самом деле я не был уверен, почему мы ещё живы, если Иголки с компанией действительно плохие парни, но я доверял Фенн больше, чем им. Я не то, чтобы планировал хладнокровное убийство Картера и Леонольда, но это частично потому, что у меня не было реальных идей, как это провернуть.

— Нам нужен план — произнёс Иголки, быстро вставая. — В настоящий момент мы на четвёртом этаже, с бесчисленным множеством нежити впереди и бесчисленным множеством нежити на хвосте. Между нами и нашей целью — семнадцать этажей. Това, ты некомбатант если только Картер не умрёт, в каком случае ты используешь все оставшиеся силы как охранение тыла. Леонольд... Статус?

— Обычные мелочи, но если говорить о существенном, то две Неуязвимости Принца, пять Псевдо-Периметров, которые скорее всего здесь даже не сработают, ещё один Ошейник Глупца, и один Мерцающий Канделябр — сообщил Леонольд, указывая на участки своей кожи.

Пока он говорил, я сосредоточился на своём ошейнике, снова давя на татуировку. На восьмом уровне Магии Кожи я наконец-то сумел её сдвинуть, но "сдвинуть" было в масштабе сантиметров, вместо того, чтобы убрать её с моей шеи, а уровни сейчас поднимались куда медленнее.

— Неуязвимость принца, это которая длится около шести секунд? — спросил я. — Покрывает шестерых?

Леонольд уставился на меня.

— Да — сказал он. — Откуда ты знаешь?

Ну, видишь ли, есть такая игра, "Подземелья и драконы", в месте под названием Земля, которое может существует, а может и нет, и есть заклинания, созданные Гари Гигаксом и "Волшебниками Побережья", а ещё есть люди, которых называют "Данжн Мастер", которые могут создавать собственные заклинания и наделять ими волшебников, и конкретно это придумал я, прежде чем попасть сюда.

— Читал где-то — медленно произнёс я.

— Где? — спросил Леонольд.

— Это не важно — сказал Иголки. — Начались головные боли, значит, времени мало. Джунипер, больше не говори.

Я закрыл рот, хотя у меня и появлялась идея. Неуязвимость принца была ошибкой, одно из заклинаний, которые я считал клёвыми, но которые вывернули игру набекрень. Проблема была не в механике аспекта предотвращения всего урона, а в последовавших эксплойтах; в самой первой игре после его введения, партия устроила драматический побег, активировав неуязвимость, а затем спрыгнув с парапета замка лича.

(И да, это вызвало кучу споров о том, доминирует ли реальная физика над правилами D&D, когда они глупые и нереалистичные, плюс расчёты коэффициента лобового сопротивления на онлайн-калькуляторах, плюс кучу шуток о скорости негружёной ласточки).

— Фенн — спросил Иголки. — Сколько артиллерийских выстрелов?

— Один — ответила она, нахмурившись. — Скажи, и будет сделано, но выбирай момент с умом. Кстати, если подсчитываем резервы, то, пожалуй, стоит учесть и мой шарм. Я ещё не пробовала обаять нежить, но можем попробовать в крайнем случае, верно?

— Я больше надеюсь, что нам поможет твоя удача — ответил Иголки, покачав головой. — Джунипер, ты в какой-то степени владеешь магией крови, но, могу предположить, ограниченно?

Я в буквальном смысле только сегодня ей научился.

— Немногим больше, чем простой трюк — ответил я. — Но...

Я помедлил, не уверенный, как быть. Я многое не знаю об этом мире, и не мог задавать вопросы, не выставив себя дураком, или хуже того, безумцем.

— Нам стоит воспользоваться лифтом — произнёс я.

— Возможно, друг-человек, ты упустил из внимания, что электричества нет — сказала Фенн. — Конечно, это легко упустить.

Однако несмотря на её язвительность, я облегчённо вздохнул, поскольку она подтвердила, что двери, которые я мельком заметил на этаже лобби были действительно дверями лифтов, и к тому же эти лифты работали на электричестве, а не на какой-нибудь безумной системе рун.

— Ты хочешь, чтобы мы взобрались по шахте — сказал Иголки, покачав головой. — Хуже, чем лестница, поскольку наши варианты в случае преследования будут ограниченны, и в случае атаки сверху мы упадём и разобьёмся.

— Нет — ответил я, начиная ощущать приятное чувство возбуждения от плана, который может сработать. — Я хочу нас запустить.

Глава 14: Факты о ЛИФТЕ.

Благодарим за то, что вы подписались на информационную рассылку "ЛИФТЫ"!

О современных лифтах следует знать, что в них используется много средств обеспечения безопасности.

1. Лифт держится не на одном тросе; их около восьми, каждый из которых способен удержать полностью загруженный лифт в одиночку.

2. Кабина лифта и связанный с ней противовес обычно идут по рельсам, чтобы обеспечить трение в случае катастрофического отказа.

3. В кабине лифта есть средства безопасности, активирующиеся при том, что в мануале обозначено эвфемизмом "случай превышения скорости", другими словами, если она движется быстрее, чем должна.

4. Тележка на вершине шахты лифта — то самое, что заставляет лифт и противовес двигаться, и на ней есть стопор, запирающий тележку, если она слишком разгоняется из-за превышения лифтом скорости.

5. На дне шахты лифта обычно есть что-то для смягчения падения, недостаточно, чтобы наверняка предотвратить травмы или смерть, но достаточно, чтобы увеличить шансы.

Это всё, что я знаю. В другом случае я бы ещё добавил, что 2 KNO — чушь собачья, но к этому моменту моё KNO было уже 4, и, честно сказать, я не был уверен, что смог бы всё это вспомнить пару дней назад, спроси меня кто-то. Это была отрезвляющая мысль; первый реальный показатель, что игровая система действительно химичит с моим разумом.

В любом случае, перейдём к тому, что я знаю о лифтах на Аэрбе:

1. ???

(Ну, немного преувеличиваю, поскольку являюсь убеждённым сторонником идеи, что схожих целей достигают схожими средствами, и к этому миру это тоже относится, неважно, создан он из идей в моём разуме, или мои иллюзии о Земле были вдохновлены погребёнными воспоминаниями. Даже если на Аэрбе не было Элиши Отиса, принципы дизайна лифтов всё равно будут в целом теми же, с учётом возможностей магии. У лифтов есть системы торможения, поскольку это предотвращает падение и разбивание, а не потому, что это земная фишка. Ну, да, на Аэрбе есть то, что я назвал бы "физика плюс", но то, что я видел до сих пор, говорит о том, что у них тут нет халявной энергии, так что её нужно экономить, а значит, у лифтов будут противовесы, чтобы уменьшить необходимую для их движения энергию).

К сожалению, остальные тоже особо ничего не знали, и это означало, что я продвигаю план, как минимум частично основанный на незнании. Было возможно, что наверху шахты есть стопор, который замкнётся, когда противовес начнёт двигаться, и то, что отсутствие электричества заблокирует лифт и противовес — тоже возможно.

— Риск и награда — пробормотал Иголки, когда мы немного пообсуждали идею. — Если это сработает, мы пропустим семнадцать этажей тяжёлых сражений. Если провалится... мы потратим ресурсы, которые не можем позволить себе тратить. Нежить доберётся до нас, и нам придётся её убивать вместо того, чтобы просто убегать. И всё же, в плане баланса... Леонольд, Неуязвимость Принца нас защитит?

— Да — кивнул Леонольд. — Шесть секунд, не больше, не меньше. Если будем подниматься дольше, мне придётся активировать его дважды. И если провалимся, то ничего не поделать.

— В таком случае, я — за — сказал Иголки. — Двигаемся к лифтам, с удачей добираемся до вершины и оттуда отбываем. Фенн, мы используем твой последний артиллерийский выстрел. Возражения?

Картер неуютно переступил с ноги на ногу, но ни он, ни кто-то ещё ничего не сказал. Лично я начинал остро ощущать эффект замкнутого пространства; головная боль обострилась, и я вспотел. По идее, мне должно было быть жарко, но я целый час поддерживал огонь, используя свою кровь.

И тем не менее, даже когда мы определились, что делаем дальше, мы остались в пузыре времени. (Нужно ли указывать, что я очень хотел научиться это делать? В смысле, надеюсь, я не кажусь идиотом, так что да, я хотел научиться ставить игру на паузу).

Одной из "обычных мелочей" из арсенала Леонольда была двухсотфутовая верёвка, которую он вытащил из татуировки на запястье, и с которой затем обращался как с совершенно реальной. В смысле, навязал на ней узлов, что явно лучше делать в безопасности, чем когда у нас на пятках зомби.

А затем, после всего этого ожидания, большую часть которого я использовал, чтобы пытаться сдвинуть татуировку на моей шее, мы вдруг были готовы двигаться. Все встали на позиции; я ощущал, что моё сердце колотится в груди и дыхание ускоряется. Впрочем, это могло быть из-за углекислого газа.

Когда пузырь времени выдохся, возникла вспышка света, заставившая меня проморгаться, и нас обдало ветром. Осматриваться, однако, времени не было, поскольку мы немедленно помчались к лифтам.

Когда мы оказались перед ними, Иголки стремительно проделал три разреза в двери лифта, а затем Картер пнул треугольник металла, который отлетел внутрь и упал на четыре этажа, поскольку лифта не было. Я сунул в дыру голову и подсветил огоньком на руке, а затем облегчённо вздохнул.

— Четвёртый внизу! — выкрикнул я, хоть они и стояли рядом со мной. Первый проблемный момент прошли; здесь был лифт на той высоте, что нам нужна.

Мы оказались у него как раз тогда, когда троица "стройных" трупомонстров появились на виду. Иголки вызвал артиллерию, и Фенн выполнила указание, её стрелы принялись разделяться каждые десять футов. Однако мы находились относительно близко, так что атака оказалась не такой уж мощной, и только одна из тварей превратилась в подушечку для иголок. Оно развалилось и пропустило двух других вперёд. Иголки дорубил дверь лифта, а затем обернулся, чтобы встретить их.

Моей ролью было помочь Леонольду с приготовлениями, частично потому, что я создал им впечатление человека, имеющего представление о том, что мы там найдём, и частично потому, что я мог обеспечивать свет. Я последовал за ним в лифт, а затем пролез за убранную им решётку.

Ну, на Земле я никогда не был наверху лифта, и даже не видел её кроме как в фильмах, так что если скажу, что всё выглядело точно как на земле, к этому следует относиться с толикой сомнения. Уверен, какая-то разница была, но не знаю, какая. Кабина ходила по рельсам, имелись рельсы и для противовеса, и восемь тросов уходили в темноту. Всё это выглядело хорошо сохранившимся, минус толика пыли, которая могла присутствовать ещё тогда, когда этот замок был активен. Что вполне разумно, учитывая, что это место неизвестно сколько лет было в нафталине. В любом случае, с этим мы прошли проблемный момент номер два: лифт выглядел именно так, как нужно, чтобы этот план сработал.

— Если ты облажаешься, я тебя убью — шепнул мне Леонольд.

Я кивнул и постарался игнорировать дрожь в своих руках, помогая ему готовиться. Тросы уходили в каркас лифта; нам нужен способ удержаться на них, когда кто-то, предположительно Иголки, обрубит их концы. Для этого мы обвязали их верёвкой, оставляя свисать заготовленные петли, в которых могли разместиться все мы. Я работал одной рукой, поскольку вторая поддерживала огонь; в целом, просто помогал Леонольду.

— Выдержит? — спросил я его, хотя во время планирования мы уже задавались этим вопросом. Маг татуировок мне не ответил. Его верёвка была не особо прочной, даже не настолько, как верёвка скалолаза, но от неё и не требовалась особая прочность, учитывая, что её присобачивали так, чтобы нагрузка распределялась.

— Готово? — окликнул нас Иголки, когда мы заканчивали.

— Почти — отозвался Леонольд. — Проблем нет.

— Канделябр! — выкрикнул Иголки.

Леонольд немедленно спрыгнул в лифт и активировал заклинание, которое я лишь наполовину рассмотрел. Оставалось дождаться его — но я не просто ждал, а изо всех сил старался сдвинуть Ошейник Глупца. На Земле худшее, что может выйти из-за татуировки на всю шею — это что её все увидят. На Аэрбе это было только вторым по скверности, но всё равно скверно, поскольку в этом случае даже если я её сдвину, это сразу будет видно — если только, конечно, я не был в тёмной шахте лифта, контролируя единственный источник света. Она сдвигалась медленно, но я наконец ощутил, как холодная лента магических чернил скользнула в сторону, как раз в тот момент, как Леонольд вернулся. Это больше не был ошейник, скорее кольцо на плече, и хотя всё равно будет болезненно, но это лучше, чем перерезанная глотка.

Леонольд быстро вернулся к своей работе. Он и раньше на меня не смотрел, и к моему облегчению это не изменилось; он просто продолжил вязать узлы. Тем не менее я разместил свет так, чтобы меня освящало как можно хуже, и позволил ему слегка потускнеть.

Закончив, он влез в петлю, разместив её в подмышках, а потом отошёл на полшага, натягивая верёвку. Слегка наклонился, проверяя её.

— Можно двигать — выкрикнул он. А потом негромко обратился ко мне. — Мне не стоило говорить, что убью тебя. Просто нервы. Эта миссия... ты даже половины не знаешь. А теперь она скатилась в это безумие.

— Всё нормально — произнёс я, ощущая комок в горле.

Остальные поднимались к нам, сперва Фенн, затем Това, Иголки, и наконец поднялся потрёпанный и неровно держащийся на ногах Картер, пиная что-то внизу.

— Быстрее — произнёс он, и в этот момент кабинка содрогнулась от удара. Леонольд помог накинуть на него петлю, и поддержал его. Из решётки высунулась рука с отслаивающимися и отваливающимися ногтями.

При слабом свете Касания Аарде Иголки нанёс удар, прорубая крышу лифта. Насколько я мог судить, или у связанных-с-клинком абсурдно острые и прочные клинки, или они считают традиционную физику не очень интересной. Когда за первым ударом последовал второй, металл заскрипел, а после третьего лифт упал. Кусок металла, на котором мы стояли, изогнулся; Иголки резко выдохнул и поднял свой клинок.

— Неуязвимость по счёту три — сказал он. — Один, два...

Копья золотого света ударили из большой татуировки, которая сейчас находилась на груди Леонольда. Они ударили в каждого из нас, соединяя с ним, а затем угасли.

— ...Три — произнёс Иголки, обрушивая свой меч.

Я думал, что мы будем подниматься быстрее. Я представлял, что мы взлетим, как монетка из рогатки, но на самом деле хоть это было и не то, чтобы медленно, но я успевал считать этажи. Как только мы пришли в движение, я погасил огонь, и сейчас держался за две верёвки, свою и Товы, сдерживая тошноту от качки.

— Готовь каст! — провозгласил Иголки.

Шесть секунд прошли, и мы всё ещё поднимались в темноте. К подташниванию добавилось болезненное давление на груди. Верёвки стянули нас всех вместе, прижимая плоть к плоти, и я ощущал жаркое дыхание Фенн. Я всё ещё считал этажи по слабому свету, просачивающемуся из-за закрытых дверей лифта. В любом случае, мы прошли третью проблему, поскольку стопор не сработал, и мы продолжали подниматься.

* * *

— Есть такая штука, как гарантия неозвученного плана — сказала Тифф. Она повернула свой стул в сторону, и положила ногу на стул Реймера; ему это не нравилось, но он не возражал. — В целом, это означает, что если в книге, в кино, или в телешоу говорят о плане, то этот план провалится, а если не провалится, то столкнётся с неожиданными сложностями.

— Не уверен, что понимаю — сказал Артур. — Мы не связаны традиционными правилами повествования.

— Да, я тоже не понимаю — сказал я. — Гарантия неозвученного плана существует потому, что когда план уже известен, отсутствует напряжённость неизвестности. В настолках её обеспечивают кубики.

— Кубики обеспечивают долю напряжённости — ответила Тифф. — Но если план достаточно хорош, то возникает та же проблема, и у нас тут за столом есть человек, чья работа, по крайней мере в большей степени, чем у остальных, делать так, чтобы это занятие было интересным, и при этом обладает возможностью по желанию устаивать непредвиденные осложнения.

Сложила пальцы пистолетом в мою сторону и издала звук "пуф". Я улыбнулся и закатил глаза.

— То есть ты хочешь сказать, что мы должны держать секреты от ДМ? — спросил Реймер. — По моему опыту, это неважно работает.

— О, ну, не большие секреты — сказала Тифф. — Мы должны оставлять маленькие секреты, мелочи, которые оставляем в резерве и не говорим о них громко, надеясь, что Джун о них забудет, или части плана, которые окажутся для него неожиданностью, так что ему не нужно будет вставлять в игру всякое, чтобы сделать её поинтереснее.

— Это кажется немного противоречивым — ответил Артур. — В настолке, как модели эффективности... ну, полагаю, можно использовать тот же аргумент, что эффективность выше, если демонстрируется некий аспект скрытого.

— Или — сказал Том — мы можем вообще ничего не планировать.

Он постучал себе по виску.

— Если нет планов, то и скрывать ничего не нужно.

* * *

Мы были в районе пятнадцатого этажа, когда достигли точки провала три с половиной. Я был единственным, кто о ней знал, потому и такая неуклюжая нумерация.

Я прислушался к биению своего сердца и к своему пульсу, а затем направил жар в свою сжатую руку, внимательно присматриваясь, сколько света просачивается. Я крепко держался за верёвку, и если понимаю правильно, этот огонь не такой, как настоящий огонь, так что даже во тьме шахты лифта света практически не было видно. Я добавил чуть больше жара крови в руку, затем ещё, и ещё немного.

Через секунду жар стал неприятно горячим, а на вторую это стало болезненно. Я бы сказал, что это невыносимо, но я выносил, поскольку приходилось. А затем, когда я едва не застонал от ожогов, которые вызывал на своей руке, держащая Тову верёвка порвалась, и она с воплем упала. Затем стремительно принялись возникать игровые сообщения.

Навык повышен: Обман, ур. 8!

Инге Картер побеждён!

Лояльность повышена: Фенн, ур. 1!

Разблокировано достижение: Микрогитлер

Това Фейдлимит побеждена!

Лояльность повышена: Фенн, ур. 2!

Новая Доблесть: Безжалостность!

Я ощутил тошноту, читая их, и немедленно замаргивал, как только видел. Това не упала прямо вниз, она приложилась о стену шахты, вероятно, ударившись о какой-то выступ. Я не был рядом с Картером, но ощутил, как он дёрнулся, а затем закачался. После этого я услышал звук её падения на дно. Даже без игрового сообщения было бы понятно, что она мертва. Даже если падение её каким-то образом не убило, это сделали бы зомби, так что я был по крайней мере благодарен, что её смерть была быстрой.

Очень, очень хочется надеяться, что она это заслужила.

И мы всё ещё поднимались, быстрее, чем прежде, почти у самого верха.

— Неуязвимость — мрачно произнёс Иголки.

И снова от Леонольда возникли копья света, но в этот раз они коснулись лишь троих — Иголки, Фенн, и меня. Они дали достаточно освещения, чтобы увидеть, как Иголки быстро перерезал верёвку Картера, позволив ему упасть. Через две секунды мы врезались в потолок шахты лифта; я упал одной ногой на что-то металлическое, в то время как руки болтались в пустоте. Верёвка оставалась на моей груди, но я не был уверен, куда она тянется.

Когда я пришёл в себя, меня почти парализовало болью в обожжённой руке, так что я остался на месте, не смея двигаться.

— Проверка состава — сказал Иголки. Его голос был ровным и уверенным.

— Я в порядке — сообщил Леонольд.

— Лучше не бывает — закашлявшись, ответила Фенн.

— Джунипер? — спросил Иголки; я пытался успокоить дыхание. Я знал, что из-за огня будет больно, но не ожидал, что настолько. Что хуже, я был абсолютно уверен, что это будет заметно, так что меня поймают на горячем.

— Това — прошептал я. — Она была рядом со мной.

— Дай нам свет — произнёс Иголки.

Я положил руку на металл подо мной, стараясь не прошипеть от боли, а затем воспользовался здоровой рукой, чтобы создать огонёк. Я видел, как Иголки с обнажённым мечом держится за стойку, Леонольд вслепую шарит по креплениям тележки, а Фенн спокойно сидит на краю дорожки.

— Что произошло? — спросил Иголки. Я бы облегчённо вздохнул из-за того, что вопрос был направлен Леонольду, а не мне, но моей руке становилось всё больнее.

— У плана было слишком много слабых мест — сквозь сжатые зубы произнёс Леонольд. — Мы должны были напороться на одно из них.

И теперь я вне опасности, пока не выйдем на свет и они увидят мою обожжённую руку и смещённую татуировку.

— Но я всё равно хотел бы проверить верёвки.

Бл*.

Я позволил свету угаснуть сильнее и замерцать.

— Не уверен, сколько ещё я смогу его поддерживать — сказал я. — У меня уже озноб.

В основном он был из-за излучаемой ожогом боли. Я задумался, насколько он глубок, что я увижу, если взглянуть на него. Я вложил достаточно жара, чтобы прожечь верёвку, или по крайней мере её достаточно повредить; что это сделало с моей рукой?

— Причины смертей сейчас неважны — сказал Иголки. Леонольд подозрительно глянул на меня в тусклом свете, но моя рука была высоко поднята, и тени от головы по большей части закрывали шею. Иголки встал, держа меч в руке и не обращая внимания на то, что нависает над пропастью в двадцать этажей, как минимум. Он спустился к двери лифта под нами, встал на узкий выступ, и четырьмя взмахами меча вырубил в двери квадратную дыру. Кусок металла соскользнул и упал в шахту лифта, с грохотом ударяясь о стены.

— В плюсе — верхние этажи должны быть относительно чистыми — сказала Фенн. Они не были жилыми, и нежити подниматься сложнее, чем спускаться, что означает, с их манерой передвижения многие из них спустились на нижние этажи. Осталось только найти ключ, и вуаля.

Леонольд спустился и выбрался в дверь, следом за Иголки, а за ними с кошачьей грацией последовала Фенн. Я снял с себя верёвку, ощущая жалящую боль в руке, когда прикоснулся к верёвке, а затем медленно и болезненно спустился по служебной лесенке, которой остальные даже не воспользовались, стараясь не поддаваться головокружению. При движении я прижимал пострадавшую руку к груди, надеясь, что смогу как-то уболтать их, когда обнаружат травму.

Но когда я шагнул на пол, я ощутил резкую боль в плече, когда татуировка врезалась в него, а затем...

Леонольд Павран побеждён!

Квест Выполнен: С плеч Мага Кожи. Леонольд Павран пытался убить вас, умирая, но вы вовремя сумели передвинуть татуировку.

Уровень повышен!

Меня окутало мягкое объятье золотого сияния чистой силы, боль в плече и кисти исчезла, словно и не бывало. Мой разум наполнило чувство, подобное чистой, блаженной любви, исчезнувшее, как только левел ап опустил меня обратно на ноги.

Я был уверен, что Фенн и Леонольд уставились бы на меня, если бы Леонольд не лежал на земле с кинжалом в виске. Так что вместо этого Иголки с мечом в руках двигался в сторону Фенн.

Фенн побежала, и Иголки последовал за ней. Происходило слишком много всего, чтобы я мог переварить всё сразу, но мы находились в залитой солнечным светом приёмной верхнего этажа Замка Сориана, у одной стены стоял стол, и на стене был сине-жёлтый герб с изображённым на нём барсуком. Фенн направилась к ближайшей из двух дверей, толкнула её, и я уверен, что там бы она и погибла, будь дверь заперта. У неё был лук, и магический при том, но в нём не осталось магии, а у него был меч, способный разрубить практически что угодно.

Я побежал за ними, не зная, что могу сделать против Иголки, даже если сумею застать его врасплох.

Я оказался в просторной комнате с куполообразным потолком добрые две сотни футов длиной. Мебель за ним была разбросана в стороны. Я едва не врезался в него, когда он остановился и поднял меч, не в мою сторону, а в сторону знакомого лица, присевшего за импровизированной баррикадой в сотне футов перед нами.

Бац.

В узком клинке, который держал Иголки, возникла идеально круглая дырка, и он простонал. Я, раскрыв рот, уставился на Амариллис, спокойно присевшую с ружьём в руках на другом конце комнаты, прикрытую лежащим на боку толстым деревянным столом. Иголки сругнулся и перекатился в сторону, опустившись за мягким диваном. Фенн подобным образом спряталась за тем, что выглядело как образец лабораторного оборудования, со стрелой на тетиве. Её прицел был... не сказать, чтобы на Иголки.

— Назовитесь — произнесла Амариллис, повысив голос, чтобы было слышно с расстояния.

— Браунснут Иголки-в-руке — сказал Иголки. — Связанный-с-клинком, лидер, теперь бывший, Огневой Команды Чёрное Сердце, служу Королевству Англицинн, да стоит оно вечно.

— Фенн Грингласс — ответила Фенн. — Я технически консультант Огневой Команды Чёрное Сердце, но у нас сейчас небольшой спор относительно открывшихся в последнее время в команде вакансий, некоторые совсем недавно, если вы меня понимаете. Ценю, что вы меня не подстрелили, когда я вошла.

— Только потому, что это было неожиданно. Браунснут, кто из потомков Потерянного Короля тебя послал? — спросила она.

Возникла длительная пауза.

— Приказ был от Принца Ларкспура Прентисс, моя леди.

— Ты хотел мне соврать, но передумал — сказала Амариллис. — Зачту это как очко в твою пользу.

— Они собирались убить вас, принцесса — ответила Фенн. Я видел, как она поглядывает туда, где за укрытием спрятался Иголки, прикидывая, стоит ли попробовать выстрелить. — Лично я бы засчитала это как минимум одним очком против него.

Я вдруг сообразил, что я единственный, кто не вовлечён в противостояние. Я стоял у двери, не прячась за чем-то. Я пока что хранил молчание, наблюдая и ожидая.

Я закрыл глаза на три секунды и старался прислушиваться, глядя на страницы. У меня были очки, которые можно потратить, но мне нужна была панель "Компаньоны". Я видел сообщения, так что не удивился, увидев здесь Фенн. Здесь присутствовала краткая биография, и, к моему удивлению, у Фенн тоже. Интересно, когда это произошло. Эту панель я нечасто проверял.

| Фенн Грингласс, лояльность ур. 2

|

| Фенн — полуэльф, рождённая от эльфийского отца и человеческой матери. Её детство проходило по месяцам то на острове Эверсаммер, то в колонии Рогботтом. В то время как её уши | среди людей отмечали её как опасную и экзотическую, её зубы отмечали её как отвратительный позор среди эльфов. Она никогда не ощущала себя дома в любом из миров, и

| притворялась, что понимает меньше, чем на самом деле, подчёркивая свои отличия перед теми, кто их упоминали. Повзрослев, она занималась разными подработками, пока не | остановилась на рейдах в карантинную зону Земель Восставших, собирая всё, что не приколочено. Эта жизнь закончилась, когда её арестовали за продажу контрабанды. Когда | Англицинну понадобился проводник по Сильмар-сити, её выпустили из тюрьмы и предоставили второй шанс.

— Фенн зачислена как компаньон — сказал я Амариллис. — Иголки — нет.

— Ты голосуешь за неё? — спросила Амариллис.

— Да — ответил я, надеясь, что выданная игровой системой биография не лжёт. Всё равно я уже рискнул положиться на Фенн. Возможно, если бы со стороны команды Иголки было меньше угроз, или, может, если бы они не указывали так очевидно, что моя жизнь для них бесполезна... блин, если бы математика ключа телепортации работала иначе, и они могли притвориться, что для меня есть место, всё это могло бы сработать иначе.

— Браунснут, почему вы прибыли? — спросила Амариллис.

Иголки на секунду умолк.

— Джунипер и Фенн знают достаточно, чтобы я не мог соврать, смягчая историю — произнёс он. — Я бы предпочёл обойтись без этого.

Он выпрыгнул из-за дивана и перекатился ко мне.

Бац.

И схватил меня за рубашку, проворачивая и прикрываясь мной от Фенн и Амариллис. Его меч, в котором появилась вторая дырка, был у моей шеи. У него на груди была кровь, но это была лишь толика красной влаги, а не струя. Он учащённо дышал, и пах гнилым деревом.

А затем мы пришли в движение. Иголки держался как можно дальше от меня, оставаясь на достаточном расстоянии, чтобы меня рубануть. Его катана была длиннее, чем мне казалось, добрые три фута, и он встал так, что легко мог сблизиться.

— Я полагаю, обеих этих дам вполне устраивает моя смерть — сообщил я Иголки. — Не знаю, на что ты рассчитываешь.

— Я могу справиться с Фенн — сказал Иголки. Он говорил достаточно громко, чтобы все могли его слышать. — Выпускной у связанных-с-клинком включает в себя наступление на лучников, когда приходится отражать их стрелы, чтобы добраться до них. Я выбрал выйти против пятерых, и справился, не пострадав. Фенн, ты знаешь, что в твоих интересах. Ты ничего не добьёшься, потратив стрелы, которые я с лёгкостью отобью.

Фенн пожала плечами и поставила лук на пол.

— Ты прав — сказала она. — Не моё сражение. Фишки не в мою пользу.

— Что до принцессы, она тебя ценит — продолжил Иголки. Сейчас его голос был тише, его слова обращены только ко мне. — У неё здесь оборонительная позиция, на создание которой нужно было время. Ключ уже у неё. Могу предположить, что она ждала тебя.

— Возможно — сказал я, хотя не особо в это верил, после того, что видел от неё. — Это не помешает ей выстрелить.

— Уже останавливает — ответил Иголки. — Мне нужно только сблизиться.

Амариллис держала ружьё направленным на меня, пока мы приближались. Ладно, может и не на меня как такового, но на цель, находящуюся прямо за мной. И Иголки был прав, она позволяла нам приблизиться, шаг за шагом. Частично, возможно, чтобы подгадать более удобную возможность для выстрела, учитывая, что у неё четырёхсекундная пауза между выстрелами. В теории, для неё лучшей стратегией было бы подождать, пока не станет возможно сделать два выстрела, прежде чем он доберётся до неё. Чтобы это сработало, нужно убрать меня с линии огня, возможно просто крикнуть мне двигаться, ожидая, что я это сделаю, неважно насколько вероятно, что меня разрубят. В интересах Иголки было как можно дольше держать меня перед собой, чтобы нужно было блокировать своим клинком только два выстрела; скорее всего при этом снова получит лёгкие ранения, но затем сможет её убить. А в моих интересах было продолжать медленно двигаться вперёд, и надеяться, что произойдёт что-то неожиданное. У меня в голове были пара теоретических трюков, которые можно было бы провернуть, пара полусформировавшихся идей о магии крови, которые могли бы что-то сделать, но у меня будет только один шанс.

Мы проделали почти полпути, когда Фенн заговорила.

— Кхм — произнесла она. Мы с Иголки дружно повернулись взглянуть на полуэльфийку, которая молча подняла свой лук и натянула тетиву. Иголки продолжал держать меня за рубашку, и подтянул меня ближе; мы замерли на месте.

— Думаешь, это что-то даст? — спросил Иголки. — Это только замедлит наше движение, ничего больше.

— Полагаю, мы это выясним — сказала Фенн. Стойка Иголки изменилась, его меч поднялся, чтобы встретить её стрелу, и я упал на пол за ним (чистая удача или некое наитие, не знаю).

Полагаю, Иголки планировал отбить стрелу и продолжать двигаться, или просто подождать, пока у неё закончатся стрелы. Отбивание мечом стрел на лету определённо было частью его комплекса хреновой магии меча, так что это было не так глупо, как может показаться.

Но когда стрела оказалась в десяти футах от её лука, она разделилась на две, а затем снова на две, и снова, и к тому времени, когда стрелы долетели до него, их было добрых пять сотен. Я лежал на полу, а не всматривался, так что не видел этого, но в моём воображении его глаза расширились в понимании того, что грядёт; понимает, что происходит, но ничего не может с этим сделать. Скорее всего, скорость стрел была около 150 миль в час, и его синапсы буквально не успевали их все зарегистрировать, даже если среди его способностей связанного-с-клинком было отражение стрел.

Он обрушился на пол, нашпигованный стрелами, и я вскрикнул от боли, поскольку невозможно выпустить пятьсот стрел в чувака и не попасть заодно в того, кто скрывается за ним.

Браунснут Иголки-в-руке побеждён!

Квест выполнен: В пламя. Враги мертвы, ключ в руках, и путь свободен... но путь куда?

Лояльность Повышена: Амариллис, ур. 5!

Лояльность Повышена: Фенн, ур. 3!

— Извини! — произнесла Фенн, подбегая ко мне.

Я дрожал от боли, глядя на стрелу, пробившую мне лодыжку. В меня прямо попало три штуки, и задело ещё по крайней мере двумя. У меня была кровь на виске, на боку, и в животе торчала стрела, которая на удивление мало беспокоила. Однако при всём этом полоска крови в нижнем левом крае поля зрения пока что не уменьшилась, и полоска здоровья показывала семьдесят пять процентов.

— Ты, бл*, меня подстрелила — буркнул я Фенн.

— Ты кажешься довольно крепким парнем — сказала Фенн. — К тому же, полагаю, это лучше, чем альтернативный вариант — оказаться разрубленным злобным дикобразом, чем бы в итоге закончилось. Иголки — тот самый парень из четверых, с кем я меньше всего хотела бы близкого общения, и это не связано с его колючками.

— Ты, бл*, меня подстрелила — снова буркнул я. — Не хочу показаться неблагодарным.

Навык повышен: Комедия, ур. 2!

— Ну, не могу сказать, что не сделаю этого снова — сказала Фенн. Она наклонилась взглянуть на мои раны. — Знаешь, твоя принцесса всё ещё направляет на меня пушку. Как думаешь, сможешь её убедить, что я выгляжу симпатичнее без дырки в голове?

— Амариллис! — окликнул я. — Она мне жизнь спасла. Мне нужна твоя помощь.

— Ключ у меня — отозвалась она. — Ты ей доверяешь?

— Нет! — ответил я. — Она, бл*, меня подстрелила!

Я простонал от боли.

— Но она убила ребят, которые собирались убить нас. — мне становилось трудно дышать из-за усилий, которых требовала громкая речь. — Так что я думаю, что нам стоит выбираться отсюда вместе.

— Знаешь, — сказала Фенн — ты слишком уж зациклился на этом "подстрелила", это не очень-то мило. Я использовала шилообразный наконечник, рада помочь.

В общем, подытоживая дальнейшее, Амариллис подошла и залатала меня, насколько могла. Все три попадания, что я словил, прошли мимо крупных артерий, и шилообразные наконечники наносили меньше повреждений, чем большинство других. На самом деле, самой опасной была царапина на виске; не из-за самого ранения, а из-за того, что если бы чуть левее, то стрела вышибла бы мне мозги.

— Итак — произнесла Фенн, когда я был в более-менее приемлемой форме. — В настоящий момент я персона нон грата в Королевстве Англицинн, и насколько я понимаю политическую ситуацию, вам тоже возвращаться неразумно, так что куда мы отправляемся, моя леди?

Амариллис окинула Фенн взглядом.

— Ты сказал, что она компаньон — произнесла она. — Так же, как и я.

— Игра считает, что она лояльна — ответил я. — Метрика говорит, что её лояльность такая же, как была у тебя в канализации. Хотя меньше, чем у тебя сейчас.

Амариллис подняла бровь. Про метрику я ей не говорил.

Фенн просто улыбнулась, словно знала, о чём мы говорим. Я задумался, что будет, если Амариллис скажет "нет"; ключ был последним автобусом из Сильмар-сити, и я не стану винить Фенн, если она будет бороться за него зубами и ногтями.

— В таком случае, будем держаться вместе, пока что — сказала Амариллис. Она достала что-то из сумки на боку: маленький золотой диск с сияющим зелёным центром. Она слегка прижала к нему палец, и он пульсировал в ответ. — Мы направляемся в Пустынную Драгоценность.

Она бросила взгляд на Фенн.

— Возражения не принимаются.

Я узнал это название; город посреди пустыни, поддерживаемый магией, полный головорезов, и отрезанный от современного мира. Не уверен, как это выглядит в Аэрбе, с его доступом к радио и телепортации.

— Кому-то что-то нужно, прежде чем мы отправимся? — спросила Амариллис.

— Шмон — сказала Фенн. — Я сперва хотела бы осмотреться тут и прихватить ценностей, которые можно будет сбыть в Драгоценности.

Она принялась шнырять по большой комнате, которая, судя по оборудованию, и была исследовательской базой. А до того — можно только гадать; судя по лобби, это был офис какой-то шишки, но всё остальное говорило о жилище короля или генерального директора.

— У меня есть вопросы — сказал я. — Но ничего, что не могло бы подождать, пока мы окажемся в безопасности.

Амариллис положила руку на мою руку.

— Мы ещё долго, долго не будем в безопасности. — Она закрыла глаза и вздохнула. — Извини, что не вернулась за тобой.

— Нет, это...

— Я оставила тебя умирать с едва достаточными шансами, чтобы меня не мучала совесть — сказала она. — Ты наверняка это понимал. Только взобравшись сюда, я смогла признаться себе, что не буду за тобой возвращаться. Рада, что ты жив, Джунипер. Ты очень приличный человек.

— Благодарю — сказал я. — Погоди, ты что, взобралась по стенам замка?

Однако Фенн вернулась, прежде чем я смог получить от Амариллис что-то кроме кивка, а затем диск в её руке принялся вращаться, и мы отбыли к следующей части того, что я щедро решил называть приключением.

Разблокировано Достижение: Обучение Завершено!

КОНЕЦ КНИГИ 1

Глава 15: Почему и для чего.

— Город Драгоценность Пустыни лежит в сердце пустыни Датура, со всех сторон окружённый милями песчаных дюн и скалистых утёсов. Это город головорезов, где стража или отворачивается, или в доле, место, где в тенях рыщет могущественная магия, но где достаточно цивилизации, чтобы богатые всё ещё могли восседать на спинах бедных. Вы поднялись на вершину холма и впервые взглянули на него, как раз перед наступлением ночи, когда городские огни после вашего долгого путешествия кажутся почти манящими.

Я читал с экрана лэптопа, что всегда было неловко, даже когда я предварительно репетировал.

— Это просто модель — сказал Том. Он говорил это после практически каждого описания большого города, и всё равно каждый раз это оказывалось неожиданно и смешно.

— Погодите, мы в пути встречали караваны? — спросил Реймер.

— Нет — сказал я. — С Драгоценностью Пустыни практически нет торговли.

— Но тогда... почему он существует? — спросил Реймер. — Нет, как он существует? Как они получают пищу и воду?

— Легко, "Создать Пищу и Воду" — сказал Крэйг.

— Это не... — начал было Реймер, но затем открыл книгу и принялся читать, не закончив фразу.

— На это потребуется уйма магии — заметил Артур. Я пожал плечами.

— Так и есть. Пустыня Датура не всегда была пустыней, когда-то здесь были процветающие фермы и тихие леса. Всё это изменилось, когда начала распространяться ползучая чума, убивающая растительность и скот. Маг Альвион пожертвовал своей жизнью, чтобы создать в городе, который затем стал Драгоценностью Пустыни, источник магии, позволяющий городу процветать даже после того, как окружающие земли вымерли.

— У-уу, мне нравился Альвион — сказал Том.

— Он... историческая фигура? — спросил я.

— Ты спутал с Альвино — сообщил Артур. — Который был в кампании Разбросанного Пепла, и даже не был магом.

— Ладно — сказал Реймер. — "Создать Пищу и Воду" — третьеуровневое заклинание клерика, они получают одно на пятом уровне, плюс ещё одно, если их домен — творение, так что один среднеуровневый клерик может обеспечить пищей и водой на 24 часа допустим тридцать человек, и клерик двадцатого уровня упирается в потолок примерно на двух тысячах, если это буквально единственное, что они делают своей магией.

Он поднял взгляд от открытой книги.

— Так что это не сработает, если в городе нет большой диспропорции могущественных клериков.

— Вообще-то мы это уже проехали — сказала Тифф. — Джун сказал, что там есть некая магия, позволяющая городу не беспокоиться о пище и воде.

— Все кастеры в партии с этого момента способны использовать "Создать Пищу и Воду" как клерик пятого уровня раз в сутки — сказал я. — Вы ощущаете магию в своих костях, как только оказались на территории города, во исполнение обещания великого мага Альвиона, что не придётся голодать из-за ужасной чумы, покрывающей то, что сейчас известно как Пустыня Датура.

— Эм, ладно — сказал Реймер. — Но почему здесь кто-то живёт? Почему бы не переехать куда-нибудь?

— Угу — сказала Тифф. — Почему люди живут во Флинте, Мичиган, почему не переезжают туда, где есть чистая вода и рабочие городские услуги? Почему умирают от голода в Африке, когда могли бы просто прилететь в Америку у купить еды здесь в супермаркете? Почему эти тупые китайские крестьяне горбатятся на фабриках, собирая дешёвые смартфоны за пенни в час вместо того, чтобы просто переехать в Сан-Франциско?

И это привело к тому, что Тифф и Артур углубились в одну из их знаменитых "дискуссий", когда они спорили о вертикальной мобильности и позднем капитализме, или о чём-то подобном. Это было образцом того, что я называю "Тифф-Артурской эпохой" нашей D&Dшной группы, поскольку у Тифф всегда было своё мнение, а Артур любил поспорить.

Я, впрочем, особо не обращал внимания, поскольку спешно вносил правки в свои заметки по Драгоценности Пустыни, чтобы всё укладывалось в то, что я только что сымпровизировал.

* * *

PHY

6 5 POW 1 Безоружный Бой 3 Одноручное Оружие 0 1 Импровизированное Оружие

5 SPD 1 0 Двойное Оружие 12 Пистолеты 0

5 END 9 Ружья 0 2 Парирование 9 Атлетизм

MEN

5

4 CUN 0 0 0 0

4 KNO 0 0 Садоводство 0 0

4 WIS 0 12 Магия Крови 0 0

SOC

3

2 CHA 0 0 0 0

2 INS 0 8 Магия Кожи 0 0

2 POI 0 0 0 2 Комедия

0 LUK 2 Романтика 0 Запугивание 8 Обман 0

* * *

Квесты

[] Двойственные Миры: Существуют другие подобные вам, те, кто грезит о месте под названием Земля. Так называемых грёзотёртых изучают в Афинее Предположений и Исследований. Вы можете отправиться туда, чтобы узнать больше.

[] Доставала Богов: В этом мире существуют боги, титаны мощи и хозяева доменов, каждый — особое существо со своими особыми правилами. Будьте осторожны с ними, особенно если хотите однажды вступить в их ряды.

[] Потерянный король — найден?: Пятьсот лет назад Утер Пенндрайг, легендарный король Англицинна и предок Амариллис, исчез из этого мира во время архиважного похода. У этой давней тайны должен быть ответ для тех, кто достаточно храбры или глупы, чтобы стремиться к нему, не так ли?

* * *

Амариллис Пенндрайг, Лояльность ур. 5

Амариллис — самая прямая из потомков Утера Пенндрайга, Потерянного Короля, что обеспечивает ей особое право претендовать на приличное количество его движимого и недвижимого имущества, связанного правилами кровного родства, первородства, старшего наследника, и раздела собственности без объявления наследника. Когда-то она была ключевым членом блока при Дворе Потерянного Короля, но сейчас стала изгоем через полулегальные и откровенно преступные действия врагов. Её родина, Англицинн, для неё сейчас закрыта, по крайней мере пока она не собрала достаточно сил, чтобы вышибить кое-какие двери.

* * *

К моему удивлению, телепортация была чрезвычайно болезненной, и это говорит человек, который за прошедшие пару дней схлопотал перелом руки трубой, вывихнул лодыжку, убегая от скопления трупов, потерял пару пинт крови по милости крыс-нежити, прошёл поспешное прижигание разорванной вены, прожёг кисть руки, и был прострелен тремя стрелами дружеского огня. Ключ телепортации в руке Амариллис мигнул зелёным, и мы больше не были в Замке Сориана, оказавшись вместо этого сидящими в песке возле скалистого утёса; вся боль произошла в промежутке, что должно было быть невозможно, поскольку я совсем не ощутил, чтобы прошло сколько-то времени. Этот эффект определённо напрягал.

— Итак — сказала Фенн, осматривая свой лук и проверяя, всё ли с ним в порядке. Полуэльфйка оставалась одета в ту же армейскую униформу, что носила при нашей встрече, только что сейчас на ней было больше крови. — У нас есть друзья в Драгоценности Пустыни, или мы просто вломимся на этот праздник жизни?

— Нет друзей, — ответила Амариллис — но и нет врагов.

— Ты не могла закинуть нас в город? — спросила Фенн. — Ворота не будут опущены, потому что они никогда не бывают опущены. Они вроде как в прошлом веке заржавели.

— Ключ телепортации настолько ценный, что это угроза нашим жизням — сказал я; Амариллис сунула его в свою сумку. — Я не знаю, насколько хорошо можно его контролировать, но если бы кто-то заметил наше появление во вспышке света, или как там, то у нас немедленно возникли бы неприятные сложности.

Я был рад увидеть, как Амариллис кивает.

— Да, но теперь у нас есть другая проблема. Нужно или перебираться через стену, или переговорить со стражниками и убедить их, что впустить нас без обыска — идея лучше, чем забрать наше барахло и ткнуть заточкой — сказала Фенн. Она вздохнула и сняла рюкзак, который, скорее всего, сняла с трупа Леонольда. — У меня есть кое-что на продажу, но мне нужно попасть в город, чтобы это сделать. Без денег мы не можем снять комнату, и Джунипер, хоть ты и достаточно крепкий, но, полагаю, тебе понадобится время, чтобы прийти в форму.

— Что скажешь? — спросила Амариллис.

— Я исцелился прямо перед тем, как мы наткнулись на тебя — ответил я. — Если только мы не ввяжемся в бой, в ближайшее время это вряд ли.

Фенн смотрела на нас с ухмылкой.

— Вам, наверное, стоит кое-что знать обо мне — сообщила она. — Я как-то так люблю узнавать секреты.

— Да это в общем и не секрет — сказал я. Я не сказал об этом Огневой Команде Чёрное Сердце, но там дело было скорее в покрытии того факта, что я, блин, нихрена не знаю. — В смысле, разве что должно им быть?

— Да, — сказала Амариллис — должно. То, что я видела с твоей стороны, делает тебя огромной ценностью для афинеев, некоторых частников, корпораций, или стран. Часть этого зависит от твоего потенциала роста, но пока мы в Драгоценности Пустыни, это должно оставаться таким же секретом, как и моя личность.

— Вы двое специально меня дразните? — спросила Фенн, скрестив руки. — Да ладно, мы же вместе в этом деле. Я компаньон, так что, думаю, будет честно, если я буду знать то, что знают все.

— Нам следует двигаться — сказала Амариллис. — Мы сейчас в десяти минутах от стен, они сразу за утёсом. Джунипер ранен.

— Я грёзотёртый — сообщил я Фенн. Попытки Амариллис ограничивать информацию обречены на провал, и я лучше могу судить о своих ранах. — К тому же у меня есть некая особая способность изучать всякое быстрее, чем должен бы, и я обладаю информацией, которой не должен бы.

Заметка себе: придумать, как озвучивать всё это, чтобы звучало точно, но менее безумно.

— Какой информацией? — спросила Фенн, подняв бровь.

— В детстве ты по месяцам проводила время попеременно на острове Эверсаммер и в колонии Рогботтом — сказал я.

Фенн и так была бледной, но когда от её лица отлила кровь, она стала практически белой.

— Как назывался корабль, который меня отвозил? — спросила она.

— Не знаю — сказал я. — Всё, что у меня есть, это параграф описания. И там в основном то, что я и так уже понял.

— У меня есть описание? — спросила Амариллис.

— Сейчас есть, раньше не было — сказал я. — Я не знаю, что изменилось. Вероятно, наша связанность.

Я помедлил.

— Я прочитаю их вам обеим приватно, когда будет время.

Лояльность повышена: Фенн, ур. 4!

Это оказалось для меня неожиданностью, особенно с учётом того, что у Амариллис лояльность была всего на пятом уровне. Я задумался, сводится ли это к общению с ними, или к их личностям.

— Как работает ключ телепортации? — спросил я. — Ты думаешь о месте, в которое отправляешься, и оказываешься там?

Амариллис покачала головой.

— Можно отправиться или туда, где физически был раньше, или последовать за притяжением камня касания. Использовать можно раз в два часа, не чаще.

— Как можно этого не знать? — спросила Фенн.

— Грёзотёртый — сказал я. — У меня нет воспоминаний раньше чем три дня назад. Или, вернее, у меня есть воспоминания, но они с альтернативной Земли. Эм, то есть с альтернативнога Аэрба, извини. Эм, безмагического.

Я повернулся к Амариллис, стараясь игнорировать озадаченный вид Фенн.

— Так ты уже была здесь раньше? — спросил я, глядя на уходящую в бесконечность пустыню впереди и утесы за нами.

Амариллис кивнула.

— Есть идея?

— Не уверен, стоит ли она чего-то — сказал я. — Нам нужна комната в Драгоценности Пустыни, место, где сможем задержаться на несколько дней, если не недель. Я ранен, и больше всех из нас бросаюсь в глаза, плюс у меня нет базовых знаний... да всего, в общем-то. Обычаи, деньги, язык, я в сущности чистый лист. Так что если нам нужна комната, вам двоим стоит отправиться вместе, а потом вернуться и телепортировать меня прямо в комнату, поскольку взобраться по стене я не смогу.

— Насколько ты ранен? — спросила Амариллис. — Сможешь прождать на жаре и ветре два часа?

— Хм — ответил я. — Если подавать в числах, то я бы оценил своё состояние на одиннадцать из двадцати семи. Впрочем, не теряю заметное количество крови.

Навык повышен: Комедия, ур. 3!

— Я только что получил за это очко в навыке — заметил я. Лучшие шутки — которых больше никто не понимает.

— Поздравляю — ответила Амариллис. — Это всё ещё оставляет нас с проблемой, как мы будем перебираться через стену.

— Такая же высокая, как в Сильмар-сити? — спросил я.

— Сам взгляни — ответила Амариллис, шагая вперёд. Фенн последовала за ней, и я поковылял следом; моя нога пульсировала от боли там, где извлекли стрелу.

Драгоценность Пустыни был не таким, как я его представлял. У меня в воображении это было что-то вроде Аграбы, место с Мурской архитектурой и купольными минаретами. Вместо этого стена высотой в двадцать футов (с парапетами, но без дозора) окружала угловатые здания с неуклюже протянутыми между ними проводами. Я видел только часть их, учитывая, как высока была стена, но в них не было ничего особенно Средневосточного. Скорее казалось, что архитектура здесь вообще отсутствует; высокие здания не выглядели так, словно в них учитывали удобство проживания или эстетику, разве что в том плане, что их сдвинули к краю. Заставляет задуматься, откуда в названии взялось слово "Драгоценность".

— Какая красота — вздохнула Фенн. — Я сама здесь никогда не была, но слышала истории, и они неспособны передать всего.

Она указала на узкое здание, возвышающееся над остальными, самое высокое в городе, по крайней мере с нашей точки обзора.

— Если бы это здание было персоной, то оно было бы убийцей во тьме.

Амариллис поморщилась.

— Я надеялась, что возвращаться сюда не придётся. Джунипер, твой план?

— Я могу быстро бить рукой, используя магию крови, Багровый Кулак — сказал я. Амариллис кивнула. — Есть причина, по которой нельзя сделать того же с ногами?

— Нет — ответила Амариллис. — Существует стиль боя магов крови, полагающийся больше на ноги, чем на руки.

— Это не совсем то, что я имею в виду — сказал я. — Я планировал подтолкнуть вас обеих через стену.

Нам потребовалось какое-то время, чтобы всё устроить, и когда я прислушивался к звучанию своего сердца с ногами Фенн на моих руках, Амариллис предложила, чтобы я сперва попробовал с камнями. Я сделал это дважды, приноровляясь, и на второй раз сумел подбросить стофунтовый камень на пятнадцать футов, что вызвало короткую вспышку невыносимой боли в моей ноге.

Открыто заклинание: Багровая Нога!

Багровая нога:Направляет силу вашей крови на получение кинетической энергии в форме удара ногой. Ваша нога не защищена этим заклинанием. Слишком частое применение этого заклинания может вызвать чувство заторможенности. Потребляет 3 капли крови.

Открыто заклинание: Багровый Всплеск!

Багровый Всплеск: Направляет силу вашей крови на получение кинетической энергии в форме прыжка. Ваше тело не защищено этим заклинанием. Слишком частое применение этого заклинания может вызвать чувство заторможенности. Потребляет 5 капель крови

Хух. Два заклинания и испытания одного — это щедро, но, возможно, это потому, что мои усилия не были в точности покрыты тем, что было в игре.

— Думаю, можно отправляться — произнёс я. Несмотря на боль, моя полоска здоровья не просела.

Фенн отправилась первой, в ровной, выдержанной позе, с луком, привязанным к рюкзаку. Она встала на мои руки, слегка прикасаясь к стене для баланса. Она была тяжелее, чем камень, и порядком, учитывая её груз. Я прислушался к биению своего сердца, постарался ощутить пульс в ногах, а затем начал ритмичный обратный отсчёт про себя. Когда добрался до единицы, поднялся ногами и вложил инерцию в руки, заставив её воспарить, после чего она ловко ухватилась за край стены. Я прошипел от боли в раненой ноге, и в отличие от прошлого раза, в этот раз боль не утихала. Я стиснул зубы и сжал кулаки, наблюдая, как выполняет акробатическое взбирание на стену. Закончив с этим, она продемонстрировала нам большой палец.

— Ты уверен, что ты в порядке? — спросила Амариллис. Она насторожённо смотрела на меня.

— Бывало хуже — произнёс я, и немного задумался.— Собственно, даже сегодня бывало хуже.

— Ладно — сказала Амариллис. Она сняла со спины своё пустотное ружьё и поставила его у стены. — Оставляю его с тобой. Технически, Драгоценность Пустыни — маленькая часть империи, и запрет здесь в силе. Используй его, если понадобится. Попрактикуйся.

Она облизнула губы.

— Прости, что снова тебя оставляю.

— Ты ждала меня в Сильмаре — сказал я. — Нечего прощать, но если и было, то прощено.

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь — сказала Амариллис.

Я недоумевал об этом, когда она вставала мне на руки. Она держалась менее уверенно, чем Фенн, но и весила меньше — меньше ростом, и меньше груза. На секунду её волосы попали мне в лицо, когда я присел; она пахла канализацией, через которую мы вместе пробирались, и я был уверен, что я сам не лучше, разве на мне что чуть больше запаха крови.

В этот раз было сложнее уловить ритм моего пульса. Не уверен, из-за того, что рядом с Амариллис моё сердце бьётся быстрее, или из-за обновившейся боли, но прошла целая минута, прежде чем я, простонав, подбросил её вверх. Она удивлённо пискнула от неожиданности, но ухватилась за край, и я увидел, как появляются бледные руки Фенн, чтобы помочь ей. А потом я упал на спину у стены, ощущая боль ран и жар солнца.

В играх такого не бывает. Или вообще в любой истории, собственно. Герой не оказывается застрявшим за стеной, ожидая, пока его компаньоны вернутся и вытащат его в безопасное место. Если бы я был очень проактивным протагонистом, то, наверное, вскочил бы на ноги, стиснул зубы, перебарывая боль, и использовал Багровый Всплеск, чтобы запрыгнуть на стену самому.

Или, если бы я был другим типом протагониста, реагирующим на события вокруг него... ну, посмотрим, в этом случае, очевидно, когда я подбрасывал Амариллис я увидел бы что-то странное — её ухватили руки в броне, или тентакль, да пофиг что, или я услышал бы её крик боли, а потом был вынужден что-то делать. Или, может, появились бы стражники, и бросили меня в темницу, из которой пришлось бы сбегать. Или я увидел бы, как моё здоровье уменьшается, или истекаю кровью из-за какой-то раны, открывшейся, когда подкидывал компаньонов на стену. Что-то в этом духе, что-то, что заставило бы меня действовать и реагировать, чтобы история продолжала катиться.

Я немного подождал, но не было ничего, кроме негромкого гула города с другой стороны стены, и неприятно тёплого бриза, так что я продолжил неподвижно лежать на месте.

Я устал. Не физически, поскольку час назад поднял уровень, и это обеспечило мне эквивалент ночи хорошего сна. Нет, я устал от всей этой хрени, от того, что оказался пойман в странном мире, словно сложенном из смеси моих придумок, от незнания всего чего только можно не знать, от лжи, убийств... господи, убийств. С Картером и Товой было хуже всего, потому что я их знал, но к этому моменту я убил уже семерых человек. Я и снова не стал бы поступать иначе, но от этого всё равно подташнивало.

"Микрогитлер", достижение, которое я получил, когда умер Картер. Его Крэйг объяснял, и я не помню, откуда он это взял, скорее всего с 4chan. Гитлер убил шесть миллионов человек, так что убиение шести миллионов человек можно определить как один гитлер. Ну а если применить стандартные префиксы системы мер, то убиение шести человек — это один микрогитлер.

(Если бы Тифф была в группе во время того разговора, я абсолютно уверен, что она приняла бы своё лучшее гермионовское выражение лица, и сказала, что на самом деле гитлером нужно называть убиение одиннадцати миллионов человек, поскольку это были не только евреи, но и цыгане, гомосексуалисты, и т.д., и т.п., и на самом деле Гитлер не убивал их напрямую, он отдавал приказы, и если вы считаете, что нацисты были просто марионетками, исполняющими приказы, то вы спорите с Нюрнбергскими принципами).

Достижение "Микрогитлер" подразумевало другие, более сложные достижения, и мне было не по себе от мысли о том, что это игра, где игроку возможно убить шесть миллионов человек. Или ещё хуже, это может быть игра, где я буду вынужден убить столько народу.

Я нашёл утешение в том факте, что в настоящий момент эта игра не особенно походила на игру. Никакая известная мне игра не станет уделять несколько часов на тихие меланхоличные раздумья, лёжа на песке. Я устал от этого места, но оно наконец перестало подкидывать мне события, по крайней мере пока что.

Я проснулся, и только тут понял, что уснул. Когда я открыл глаза, Амариллис слегка похлопала меня по лицу. Было приятно по пробуждении видеть перед собой её голубые глаза и симпатичное лицо, обрамлённое длинными рыжими волосами. Её одежда поменялась; сейчас она была облачена в длинный белый балахон с подпругой на поясе и лентой на капюшоне. Впрочем, она всё ещё пахла канализацией.

— Цел? — спросила она, осматривая меня.

— Угу — ответил я. — Вы?

— В порядке — сказала она. — С другой стороны залезть проще. Готов?

Я глубоко вздохнул.

— Угу.

Снова это мгновенье боли, которое произошло словно когда я был нигде, и время не шло. Она не столько прекратилась, сколько полностью остановилась, оставив лишь воспоминание. А затем я был в тускло освещённой комнате с большой и маленькой кроватями, с одной стороны стояла Фенн, ухмыляясь мне, и свечи мерцали, встречая нас.

— Человеки вернулись! — произнесла Фенн с толикой реальной радости. — Джунипер, ты там с кем-то подрался, или так плохо выглядел ещё когда мы тебя оставили?

— Если в числах, сейчас я себя чувствую на десять из двадцати семи — сказал я. — Так что да, на четыре процента хуже.

Я лёг на пол, не желая пачкать простыни. Пол был каменный, холодный; приятненько. Я перегрелся на солнце, пока спал.

— О, я потерял, хм... два или три процента крови.

— Похоже, было безответственно оставить его пропекаться — сказала Фенн, побарабанив себе по подбородку. — Гонит, похоже.

— У него в голове числа — сказала Амариллис. Она присела рядом со мной и принялась осматривать мои раны. — Похоже, они движутся не в том направлении. Нам нужно исцеление, и, вероятно, чем раньше, тем лучше.

Она взглянула на свои руки, на одной обожжённый палец, на другой — царапина от когтей зомби.

— Мне тоже, если на то пошло.

Фенн кивнула.

— Пока тебя не было, я поспрашивала, и у нас есть выбор между неуважаемым магом кости и неуважаемым магом крови. Уверена, у высших классов есть свои целители, но нам, наверное, не стоит выделяться, учитывая все эти сочные секреты. Слушай, тебе не кажется нечестным, что у меня нет секрета?

Амариллис проигнорировала её.

— В общем, нам нужно идти. Я предпочитаю мага кости; их услуги надёжнее, и меньше риска.

— И дороже — вставила Фенн. Она сунула большой палец в рот и прикусила ноготь. — У нас есть кое-какие деньги с того, что я нашмонала, но сделка была так себе, учитывая, что я очевидный чужак без контактов. Если мы здесь задержимся, лучше будет придержать лут для продажи, пока не будет некая опора, как думаете?

— Джунипер — мудрец — сказала Амариллис. — Он изучил базовые принципы магии крови за несколько минут этим утром, а к обеду уже помог нам перебраться через стену, используя эти принципы в другом виде. Не знаю, распространится ли это в такой мере на другие навыки, но если он будет продолжать такими же темпами, то через месяц будет соперничать с богами.

— Ты ставишь свои фишки на него — кивнула Фенн. — Вот это я понимаю. Это ставка, но не глупая. Джунипер, ты согласен, что сможешь соперничать с богами?

— Эм, — произнёс я — насколько просто магу кожи передвигать татуировки?

Амариллис уставилась на меня, приоткрыв рот.

— ...ты действительно изучил магию кожи за те три часа, на которые мы разошлись?

Она немного запнулась в последней части фразы, чуть-чуть, полагаю потому, что не хотела упоминать, что оставила меня умирать.

— От мага кожи ожидается, что он сможет контролировать свою кожу достаточно, чтобы передвигать немагические татуировки, к окончанию их первого года обучения — продолжила она. — Собственные татуировки они обычно могут передвигать свободно, но нанесённые другими... когда вступаешь в афиней как ученик, они размещают на твоей шее татуировку, известную как Ошейник Глупца...

— Угу — сказал я, слабо щёлкнув пальцами. — Она самая.

Амариллис какой-то момент смотрела на меня, а затем повернулась к Фенн.

— Джунипер — рычаг, которым можно перевернуть мир.

— Ну, это по крайней мере объясняет, почему ты его ждала — заметила Фенн с ехидной улыбкой. Амариллис нахмурилась, но не отрицала этого. — Ладно, повидаемся с магом кости.

Глава 16: Славные Кости.

Когда я заполучил достижение "Обучение Завершено", я был слишком занят другим, но даже с уделённой ему долей внимая удивился — какого хрена обучение занимает три дня, и включает в себя кучу смертельно опасных ситуаций? Если только не предполагалось, что игрок будет многократно умирать, или игра задумывалась убийственно сложной (RPG-аналог Super Meat Boy?), то, что период с падения из самолёта до ухода из Сильмар-сити является обучением, как-то глупо.

(Была тут кроличья нора, от которой я пытался себя отвлечь: вопрос о том, что произошло бы, действуй я иначе. Игра заклеймила меня трусом за то, что я не поспешил на спасение той безымянной девчонке сразу после приземления. Если бы я поспешил на выручку и сумел избавить её от зомби, спас тогда... что произошло бы? Или когда я ушёл с заправки, что произошло бы, если бы я направился прочь от Комфорта, а не к нему? Что, если бы я убил Амариллис вместо того, чтобы принять её квест? Что, если бы я как-то убедил её направиться к аванпосту Хозяина, вместо того, чтобы согласиться с её предложением отправиться в другую сторону?

Дизайнеры видеоигр не могут создать так много разных путей, это неэффективно, особенно учитывая, что большинство игроков проходят игру только один раз. В видеоиграх есть много способов симулировать элемент выбора, чтобы игроку казалось, что их действия имеют значение, но в основном изменения чисто косметические, разве что в итоге получаешь разные концовки, или два разных пути ведут через те же места, где общаешься с теми же персонажами.

Так что в видеоигре попытка отправиться в неизвестное когда должен направляться в Комфорт скорее всего привела бы меня к некоей непреодолимой стене, которая заставила бы направиться туда, куда нужно игре. Я не уверен, что именно могло бы произойти, но, например, появилась бы Группировка Фуксия, или множество зомби, которых не победить, или, если дизайнер игры ленив, просто невидимая стена, разрушающая погружение.

А вот в настолке достаточно просто можно импровизировать. Если партия не хочет отправляться в Комфорт, то пожалуйста, можете отправиться по длинной дороге, и в конце концов что-нибудь придумаем. Если бы я был ДМ, я бы запланировал, что Амариллис находится в Комфорте, и если партия не хочет туда идти, или убили её при встрече, или ещё что-то такое, то и ладно, она остаётся мёртвой и я придумаю другую подводку к этому квесту, или учту намёк от партии и придумаю совсем другой квест.

Или, если ты хитрожопый ДМ, то можно сделать то, что делают дизайнеры игр и отнять толику выбора, сделав некоторые выборы не имеющими значения. Если игрок решает, что хочет направиться прочь от Комфорта, а не к нему, то в итоге окажется у города Прелесть с тем же базовым дизайном и всеми теми же квестами, неписями, и врагами. Блин, если игроки не видели знака с надписью "Комфорт", то его даже не нужно переименовывать.

Но самое ох*ительное — это можно делать и с людьми. Скажем, вы хотели, чтобы игрок встретился с важной принцессой из Англицинна, недавней жертвой чего-то вроде государственного переворота и основным движителем сюжета. Что я сделал бы? Поместил бы её рядом с игроком в самом начале игры, окружённую зомби и кричащую просьбы о помощи. Если бы всё это было настолкой, то умный ГМ мог бы запланировать то, что я увижу эту первую девушку, и она будет Амариллис. После того, как я сбежал вместо того, чтобы ей помочь, мне влепили штраф, и поскольку я о ней ничего не знал, другая девушка могла стать Амариллис, и вся вселенная переписалась вокруг этого изменения. Если подумать, я схлопотал второй штраф трусости после того, как не побежал на помощь другой девушке, и вполне возможно, что если бы я побежал за ней и отбил её от нападающих, она бы со временем оказалась Амариллис Пенндрайг. И вообще-то Амариллис сперва назвалась фальшивым именем, когда мы встретились, так что если бы она умерла, или я решил к ней не возвращаться, то оставалась возможность переписывания, до того момента как я вернулся с Поулом и он её узнал.

В некоторых настолках реальность крутится и подстраивается под игрока, и мосты строятся по мере надобности.

Из-за того, в какие глубины ведут такие мысли, я и называю такое "кроличьей норой", как в Алисе, и глубины паранойи, в которые можно погрузиться, задумываясь об этом, одна из причин, по которым я старался не задумываться о природе этой реальности слишком сильно. По крайней мере, пока не придумаю что-то, что можно проверить, а с этим у меня пока что не очень).

Однако когда я оказался в Драгоценности Пустыни — и укрылся белым балахоном с капюшоном, скрывающим большинство моих ранений — меня приложило значением достижения "Обучение завершено". До того я убегал из одного места к другому, с чёткими целями и относительно немногими фигуральными сторонними улицами, в которые можно заглянуть. Шагая же (если честно, ковыляя) по улицам Драгоценности Пустыни, я был поглощён зрелищами и звуками, и больше того, возможностями.

Мы прошли мимо существа с хитиновым панцирем и мандибулами, прямоходящего, как человек, и с длинным древковым оружием на спине. Мимо нас прошли трое эльфов с поджатыми губами, все на голову выше меня, одеты в красные плащи с золотым подбоем, и Фенн прижала свой капюшон, чтобы скрыть от них свои уши. Я видел, как существо, похожее на черепаху, покупает банку красного порошка у в целом нормально выглядящей женщины с кожистыми крыльями, сложенными за её спиной. В толпе был просвет, и я решил, что это свободное пространство, но когда мы приблизились, я увидел, что это карлы — не маленькие люди, а дворфы, низкие, плотные, плосконосые дворфы с заплетёнными косичками и узорными доспехами. Большинство виденного народа были людьми, и большинство из них были в белых, чёрных или синих балахонах, но были также и странные, причудливые зрелища. Я хотел бы забить на свои раны и последовать за голубым кристаллом размером с тостер, летевшим по своим делам куда-то по улице, или за долговязым мужчиной, в котором было футов восемь даже несмотря на то, что он шёл пригибаясь, чтобы не задеть паутину проводов электро передачи, пересекающихся над нашими головами.

И да, Драгоценность Пустыни — тот ещё зажопинск. Все цвета словно были зарезервированы за народом, а здания одного и того же белого цвета, в основном лишённые украшений, если не считать вывески и надписи. Водосточные канавы воняли сильнее, чем я, временами попадались груды гниющего мусора. Мой отец сказал бы про провода над головой, что они раздражают, и про американскую противопожарную безопасность здесь не слышали. Тут и там были нищие, безногие-безрукие калеки, поднимающие руки, и маленькие дети, бежавшие за мной, выпрашивая монетку, которой у меня не было, пока Фенн не хлопнула одному из них по уху.

Но вокруг было столько всего, и это совсем не было похоже на видеоигры, где подобный фон и неписи в общем-то просто ограничивающие путь препятствия, а здания — просто маски с неоткрываемыми дверями. Всё это было реальным. Мир Аэрба никогда не создавал впечатления, что он заставляет меня что-то делать, нет, но прежде было продвижение, а сейчас... Я был волен чертить собственный путь по Аэрбу и решать, что для меня важно.

Обитель мага кости была типичным образцом архитектуры Драгоценности Пустыни, как я её видел: тот же белый материал, из которого тут (и в Сильмар-сити) сложены стены, и прямоугольная, довольно неуклюжая, дверь. В петлях было множество щелей, и я решил, что или установщик облажался, или её много раз меняли. Это определённо было нужное место, поскольку над дверью был знак с грубым изображением кости, и на двери от руки написано "Славные Кости". Здесь были окна, но они были высоко. Впускают свет, но не позволяют в них заглянуть.

Фенн вошла, не стучась; мы с Амариллис последовали за ней. Здесь не было нормального второго этажа, хотя здание было достаточно высоким. Вместо этого до потолка, на котором свисали тысячи костей, словно гроздья чеснока в итальянском ресторане, тянулись две длинные лестницы. На стенах тоже были кости, на маленьких полочках, а на полу стоял набор шкафов с полками, помеченными подписанными от руки бумажками. На одном из этих шкафов курилось благовоние, наполняющее помещение слегка цветочным запахом, не совсем прикрывающим более глубокий известковый запах.

Кроме этого здесь была кушетка с поворачивающимися частями, по грудь высотой, и бледная женщина с чёрными пятнами, идущими от ушей до воротника, где исчезали под её балахоном. Она сидела за маленьким столом с какими-то бумагами.

— Добро пожаловать в Славные Кости, я Магус Борманн — произнесла женщина с лёгким поклоном, сложив руки. — Чем могу помочь?

— Мы пришли за исцелением — сказала Фенн. — Моего приятеля случайно подстрелила несколькими стрелами сторона, которая останется неизвестной.

— Это была ты — сказал я. — Ты меня подстрелила.

— Раздевайтесь, и дайте взглянуть — сказала Борманн. Она взглянула на Фенн. — Консультация бесплатна, но я могу предположить, что вы будете платить?

— Неохотно — пожала плечами Фенн.

Я снял балахон, открывая свои драные джины, рваную футболку, и окровавленные раны. Мы об этом говорили, но решили не переодевать меня во что-то другое, частично потому, что я не хотел пачкать одежду кровью.

— Раздевайтесь полностью, если это не слишком болезненно — сказала Борманн. — Вы раньше лечились у мага кости?

— Нет — ответил я. Я взглянул на Фенн и Амариллис (веселье и безразличие, соответственно), и начал снимать одежду, морщась, когда отрывал присохшую кровь. Я сел кушетку и снял джинсы, сругнувшись, когда отрывал их от лодыжки. По крайней мере, было приятной неожиданностью обнаружить, что моё тело изменилось к лучшему; не сказать, что стал качком, но кубики были видны, когда не сидел. Я на Земле не был толстым или пузатым, но моему отцу находилось применение для слова "тощий".

— Хм — сказала Борманн. Она потыкала пальцем в рану на животе, на ноге, и перешла к порезам от стрел, которые прошли вскользь. — Вы хотите позаботиться только о самых серьёзных ранах, или обо всех?

— Всех — сказала Фенн. — Повторюсь, неохотно.

— В таком случае, полагаю, это можно сделать за полмиллиона тчер — сказала Борманн, обращаясь к Фенн. — Он в хорошем состоянии, помимо самих ран, никаких очевидных осложнений, и не вижу магии, которая могла бы вызвать помехи.

Фенн буркнула, сунула руку в свою сумку, и достала горсть банкнот, которые Борманн приняла и быстро пересчитала.

— Ложитесь, и приступим. Это должно занять пару часов, или около того.

Она взглянула на Фенн и Амариллис.

— Вы можете уйти и вернуться потом, если у вас есть какие-то дела.

Фенн тихо ушла, Амариллис осталась.

— Это... — начал было я. Я хотел сказать "как-то долго", но я сравнивал эту женщину с Товой, зловещей женщиной, работавшей под давлением и предположительно с доступом к ресурсам.

— Если у вас есть вопрос, я могу ответить — сказала Борманн. — Подобная работа к этому моменту моей карьеры не требует особого внимания.

— Я задаюсь вопросом, что нужно, чтобы научиться магии кости — сказал я. — Вернее... Вообще хотелось бы о ней что-то узнать. Я видел, как её использовали однажды, в чрезвычайной ситуации, но...

— Позвольте мне сперва взять кости — сказала Борманн. Она подошла к одному из шкафчиков и достала несколько костей, которые разложила на столике рядом с кушеткой. Затем она принялась поднимать их по одной. — Основной аспект исцеления — жизненная сила, так что для этого отбираем из живучих существ. В данном случае — восточная почтовая чайка, или, точнее, её рёбра, соответствующие вашему торсу, и его кости ног, соответствующие вашей ноге, плюс несколько других для более мелких ран.

Она взяла в руку узкое ребро не длиннее пальца, а другую руку положила мне на живот, рядом с раной. Кость засветилась, очень слабо, и от неё поднялся крошечный дымок без запаха.

В конце концов она отложила кость в сторону и взяла другую, идентичную, повторяя процесс. Я ощущал, как с моим животом что-то происходит, но это было медленно.

— Я провела пять лет в Афинее Кости и Плоти — сказала Борманн. — Это минимум, необходимый, чтобы называть себя настоящим магом кости. Учёба состоит в основном из изучения скелетов различных животных и их связи с аспектами, вместе с изучением аспектов и смертной формы. Мы не начинаем изучать вытягивание из костей до второго года.

Пока она говорила, было израсходовано ещё три кости, и боль в животе несколько утихла.

— Почти закончила с этой секцией, дальше перейдём к вашей ноге — сообщила Борманн, поджав губы. — Разговор вас успокаивает?

— Да — ответил я. — Так, ой, вы вытягиваете аспекты существ из их костей?

— В общем так — ответила Борманн. — Наиболее широко используется жизненная сила, поскольку эффекты выдыхаются, когда эссенция извлечена из кости, а с жизненной силой концентрированное исцеление остаётся. Другие четыре аспекта — быстрота, сила, фокус и интеллект.

Когда она закончила фразу, рана на моём животе наконец полностью закрылась; она стёрла полотенцем засохшую кровь и переключилась на мою ногу.

Жизненная сила, быстрота, сила, интеллект, и фокус. Или, в другом порядке, сила, быстрота, жизненная сила, интеллект, ... , и фокус. Что очень близко к мощи, скорости, выносливости, хитрости, знанию, и мудрости, которые стоят аккуратными рядами в моём листе персонажа.

— Что насчёт знания? — спросил я.

— О, вы слышали истории — сказала Борманн. В её руке были кости ног, и она занималась моей раной. — Маги кости вытягивают воспоминания из черепа, в том духе?

Я осторожно кивнул.

— Ну, это не так драматично. Если потянуть слишком глубоко, то это будет сразу множество неупорядоченных воспоминаний, а если слишком мелко, то они слишком кусками, и невозможно ничего понять. И в любом случае их нужно быстро записывать или надиктовывать, пока не выдохлись, что создаёт собственные проблемы. Народ всегда думает о том, что выгребают их секреты, но на практике оно так не работает. В любом случае, это не является значимым направлением, и редко изучается.

Амариллис впервые заговорила.

— Джунипер, если у тебя есть дальнейшие вопросы, тебе лучше отложить их, пока у нас не будет возможности поговорить.

Борманн подняла бровь, но она казалась достаточно профессиональной, чтобы не расспрашивать кого-то, заявившегося с несколькими ранами от стрел, так что продолжила свою работу без комментариев.

Скорее всего, Амариллис была права, что остановила меня от дальнейших вопросов, поскольку вполне возможно, что я был в трёх секундах от вопроса, который выставил бы меня или незнающим того, что знают все, или знающим то, чего никто не должен бы знать. Первое — не большая проблема; я не напрягался по поводу того, что меня могут счесть идиотом, хоть и не хотелось бы, чтобы обращали внимание, конечно. А вот второе может нас и убить, особенно учитывая, как скудны наши ресурсы.

Так что вместо этого я умолк и задумался об магии кости. Описанные Борманн аспекты очевидно совпадали с атрибутами на моём листе персонажа, минус социальные атрибуты и удача (возможно, или они как-то иначе категоризировали). Это позволяло легко внедрить магию кости в игровую систему; нужно только некое логическое правило вроде "когда используешь кость, выбери атрибут, который был у этого животного при жизни, и добавь к своим". Полагаю, это на деле несколько сложнее, но у меня было бы огромное преимущество в магии кости даже без моей способности повышения навыков, поскольку я был бы в состоянии видеть изменения в числах.

— А есть другие способы научиться магии кости? — спросил я. Я заметил, как Амариллис слегка нахмурилась, но даже не покачала головой, так что я решил, что бреду в безопасных водах. — Существуют учителя вне афинеев?

— По имперским законам это нелегально — широко улыбнувшись, ответила Борманн. Должно быть, моё пустое выражение лица продемонстрировало, что шутка до меня не дошла, поскольку её улыбка исчезла.

— Используется аргументация — начала Амариллис — что в мире есть ограниченное количество хороших, пригодных для использования костей, и хотя всё время появляются новые, всё равно остаётся лимит, сколько их создаётся каждый год, через естественные процессы и на фермах. Посредственный маг вытягивает из кости меньше, чем превосходный, что означает расход большего количества костей слабым магом, истощение ограниченного ресурса и повышение цен на исцеление в долгосрочной перспективе. Уверена, игроки в этой игре тебе очевидны.

Эм, нет?..

— Афиней Кости и Плоти существенно увеличивает своё влияние, если они единственный источник аккредитованной магии кости, существующие маги кости избавляются от конкуренции и поддерживают высокие цены. Афиней Перьев и Крови посередине, поскольку с одной стороны когда исцелением занимаются только аккредитованные маги кости, это уменьшает конкуренцию для магов крови, но с другой возникают проблемы престижа из-за борьбы за эту привилегию. А ещё есть фермеры, охотники, и тому подобная публика, которая зарабатывает в том числе и поставками костей, и разумеется они против изменения этого имперского закона, поскольку оно повлияет на них, и так далее, и так далее. Множество голосов в поддержку закона, и в итоге всё определяется комбинацией денег и влияния вместо того, хорошо это или плохо.

Я практически слышал Реймера с его "бла-бла, политика". Однако моей проблемой было то, что я не знал контекста, чтобы всё это было осмысленно. Могу предположить, что афинеи — что-то вроде сверхвлиятельных университетов с выпускниками в руководстве различных компаний, политических полей, и возможно армий. Хм, империя?.. В общем-то, всё, что я знаю — что есть некий "имперский закон", который Борманн почему-то считала смешным.

И тут я понял, что Амариллис не объясняет, а прикрывает меня. Я не понял шутку Борманн, она это заметила, и Амариллис обеспечила отвлечение и объяснение моего непонимания. Я был не идиотом, который не понимал, что имперский закон заслуживает насмешки, у меня очевидно вызывали недоумение политические причины запрета нелицензионных магов кости.

— Вы одна из тех, к кому нужно обращаться, если у меня проблемы, требующие политического решения? — спросила Борманн. — Большинство моих клиентов ремесленники, нечасто встречаются те, кто понимают, что на самом деле происходит в империи.

Она продолжала свою работу, и закрыла рану на ноге, пока не осталась лишь маленькая розовая точка там, где вошла стрела, а затем переключилась на мелкие раны.

— Хотя, сказать по чести, одна из вещей в афинее, по которым скучаю меньше всего, это то, как все погружены в имперскую суету.

И с этим дипломатическим окончанием разговора мы снова умолкли. Я чувствовал себя намного лучше, хотя и оставалась некоторая недостача крови, и намеревался держать рот закрытым, не задавая больше вопросов. Недолго осталось, пока появится время наедине с тем, что я начал принимать как свою партию.

Впрочем, чем ничего не делать, я закрыл глаза и взглянул на свой лист персонажа — однако никакие числа с применением костей не менялись. Когда глаза были открыты, я видел временами, как поднимаются хитпоинты, но это было числовым представлением аналогового процесса, или может вообще примерная прикидка того, насколько я здоров. (Я не повышал себе END с того момента, как включил хитпоинты, но когда это сделаю — обращу внимание).

— Выглядишь намного лучше! — сказала вошедшая Фенн. — Хотя, полагаю, должен бы, за полмиллиона-то.

— Ему повезло — сказала Борманн. — Стрела в ноге не попала в бедренную артерию, а та, что в животе, не пробила никакие внутренние органы. Что бы вы ни делали, я бы настоятельно рекомендовала не делать этого снова... хотя если всё-таки сделаете, надеюсь, не забудете обо мне.

Она положила кость в металлический поддон, затем окунула руки в маленькую чашу с водой и принялась их вытирать.

— Работа выполнена.

Все мои раны закрылись, оставив лишь маленькие розовые участки новой плоти. Насколько я мог судить, маг кости не столько магически срастила мою плоть, сколько на несколько порядков ускорила процесс естественного исцеления.

— Даму тоже — сказала Фенн. — У неё порезы на руке, и ожог, кажется.

Борманн подошла к Амариллис и осмотрела её руки, нахмурившись.

— Этот ожог... магия крови?

Амариллис пожала плечами.

— Мне нужно знать, чтобы как следует вас исцелить — сказала Борманн.

— Что именно нужно, чтобы было не нужно знать? — спросила Фенн.

Борманн нахмурилась.

— Двойная плата, если хотите, чтобы я влила больше магии и надеялась на лучшее. И никаких гаранитий на качество исцеления.

Она взглянула на другую руку Амариллис и вздохнула.

— Судя по виду, вы заполучили эти раны сегодня. Ваши ногти тогда уже были жёлтыми?

Амариллись внимательнее взглянула на свою руку.

— Нет — осторожно произнесла она. — Инфекция?

— Это может быть крысиная гниль — сказал я. Они втроём оглянулись на меня. — У меня это было однажды. Мне сказали, что это так называется.

— Я с этим незнакома — сказала Борманн. — Пятьдесят тысяч тчер за ваши раны, половина этого, если расскажете больше, чтобы я могла сделать оценку. И если крысиная гниль это болезнь, я не знаю, что понадобится, чтобы выжечь её из вас. Это было бы хорошим способом набить карманы, если бы я была из тех целителей, кто любит выжимать всё.

— Что насчёт конфиденциальности? — спросила Фенн.

— Нет — ответила Борманн. — Если городская стража постучится с вопросами о людях, которые вовлечены во что-то, во что не должны были, помимо простой стрельбы друг в друга стрелами, то я расскажу им всё, что знаю, без малейшего нажима.

— В таком случае мы заплатим полную сумму — сказала Фенн. — Если вы обязаны рассказывать, то вам лучше не знать. А о крысиной гнили потом позаботимся, если понадобится.

Когда мы закончили, Фенн достала из сумки одежду для меня, и я её надел. Ничего особенного, просто футболка и штаны не по размеру, всё несколько мешковатое, но мой балахон всё равно это прикрыл. Борманн любезно предложила выбросить мою старую одежду, и мы направились своей дорогой.

— Итак — произнесла Фенн. — Я думаю назначить нашей следующей остановкой баню, где можно будет смыть вонь наших похождений.

Она зевнула, потянулась, и прикоснулась к луку на своей спине, словно чтобы убедиться, что он на месте.

— Кстати, Джунипер, ты будешь рад узнать, что я выяснила, почему мы здесь на самом деле. "Нет друзей, но нет и врагов" применимо к множеству мест, куда мы могли бы отправиться. Есть более глубокая причина, почему Драгоценность Пустыни совсем-совсем не обсуждалась.

Она улыбнулась, но её глаза не улыбались, и в голосе не было юмора.

— Нам стоит говорить потише — сказала Амариллис. — Мы сможем обсудить это приватно. Я всё равно это планировала после того, как передохнём.

— Как угодно.

Фенн пожала плечами, глянула на меня, подняв бровь, а затем отвернулась.

Мы молча направились обратно к гостинице, и хотя я больше не хромал, внезапная напряжённость в группе тоже неплохо справлялась с тем, чтобы подтачивать во мне восхищение экзотикой улиц.

Глава 17: Блоки голосования.

— Итак — сказала Фенн, как только мы прошли в дверь нашей комнаты. — Я наконец-то поняла, что мне напоминает эта фигня с компаньонством: кхарасс, эльфийская культурная фишка. Попросту говоря, это группа персон, которые космологически связаны друг с другом вампетром, что, как бы это сказать... "цель" близко, но тема, возможно, ближе. У меня всегда было хреново с переводом.

— Мы хотели поговорить о том, почему мы на самом деле в Драгоценности Пустыни — сказал я.

— Ой, цыц, я к этому подхожу — отозвалась Фенн. — Видишь ли, я тут чуток подумала о нас как о трио, и о том, что может быть нашей темой, что может нас объединять. Принцесса, мародёр, и кто-то, у кого проблема с головой? Маловато общего. Однако через какое-то время до меня дошло, что мы все не на своём месте. Возможно, вы заметили к этому времени, что я полуэльф, что оставляет меня между мирами. Джунипер считает, что он зимилянец, застрявший здесь на Аэрбе. И Амариллис — принцесса без королевства, аристократка среди бедняков.

— И? — спросила Амариллис после паузы в монологе Фенн.

— И я думаю, что мою ситуацию не решить. Я никогда не буду эльфом, я никогда не буду человеком, и для полуэльфов нет убежищ, да и я бы не пошла туда, если бы были. Меня выбросили из двух домов, к которым принадлежу, просто из-за природы моего рождения. Аналогично, у ситуации Джунипера нет решения. Не существует места под названием "Зимиля", так что ему невозможно вернуться домой, его пребывание не на своём месте такое же постоянное, как и моё. Однако вы, принцесса, вы хотите вернуться домой, и хотя это может быть реализуемо с преимуществами вашего рода и с помощью Джунипера, это не часть нашего вампетра. И не может быть, поскольку ни Джунипер, ни я никак с этим не связаны. Так что скажите нам, почему мы должны связываться с магососами пустыни и возвращать дом ваших предков.

Я поднял руку.

— Могу я спросить? Ты специально произносишь "Земля" неправильно?

— Я не хочу возвращать Каэр Лага — сказала Амариллис. — Там находится значительное количество магических предметов, и все они должны быть моими и повязаны ко мне.

— В любом случае — сказала Фенн. — Ты собираешься втянуть нас в план "Амариллис получает то, что хочет", и хотя Джунипера это может устраивать, поскольку ты молодая, чрезвычайно привлекательная женщина его вида, лично я должна озвучить свои взгляды, особенно если мы объединены космологической целью.

— Я упускаю пару вещей — произнёс я. — Прежде всего, что такое "магососы"?

— Это существо, питающееся магией — сказала Амариллис. — Пустыня Датура была бы опасна, даже если бы речь шла просто о четырёх сотнях миль горячего песка без воды или растительности, но до уровня карантинной зоны опасность поднимают магоискатели. Действительно, чтобы добраться до Каэр Лаги придётся рисковать столкнуться с ними, но я уверена в наших способностях, пока у нас есть время на подготовку, которое, полагаю, у нас есть.

Она повернулась к Фенн.

— Ты сама призналась, что занималась мародёрством. Я ожидала от тебя меньше возражений.

— Я занималась мародёркой не из любви к этому занятию — сказала Фенн. — Ну, можно сказать, мне нравится находить зарытые сокровища, и, гм, с археологической точки зрения рыться в чужих вещах, и нравится выживать, полагаясь на свои хитрость, удачу, и уберкрутой лук. И мне определённо нравится работать над этим в одиночку. Но при всём этом я не идиотка, которая занималась бы этим, если бы была доступна профессия получше.

— Это не та причина, по которой ты не хочешь этим заниматься — сказал я. — Если бы дело было в этом, ты бы сказала "это сложно и опасно".

— Можем мы поговорить о слоне в комнате? — спросила Фенн. Я кивнул. — У нас в руках хренов ключ телепортации.

— Эм, я вообще-то не владею контекстом для этого — сказал я. — Амариллис сказала мне, что это наш билет из Земель Восставших, и что он ценная штука, но... он кажется очень ценным, и я понимаю, что он незаменим, я просто... ну, не понимаю суеты вокруг него.

— Грёзотёртый — выплюнула Фенн, словно ругательство. — Эх, это не весело.

Затем она немного приободрилась.

— Погоди-ка, ты же не знаешь никаких Аэрбских шуток, верно? Утка заходит в бар и спрашивает: "Винограда не найдётся?"

— Изначально, когда их только создали, ключей телепортации было тысяча — сказала Амариллис. Некоторые со временем оказались утрачены, несколько — уничтожены. В настоящий момент их чуть больше девятисот, но это если включать предположения о тех, которые находятся в руках частников, или засекречены. Пять человек, двенадцать раз в день, то есть пятьдесят четыре тысячи человек каждый день могут свободно перемещаться по миру. Это хребет внутриимперских путешествий. Это клей, позволяющий империи функционировать. Дальше; плата за телепортацию одной персоны — около десяти тысяч оболов, что означает ежедневную ценность ключа телепортации в шестьсот тысяч оболов.

— Определи обол — сказал я. — В стоимости... Куска хлеба. Сколько оболов стоит кусок хлеба?

— Откуда это знать избалованной принцессе? — встряла Фенн.

— Зависит от того, какой хлеб — сказала Амариллис, закатив глаза в сторону Фенн. — Дешёвый хлеб стоит что-то около одной десятой обола за порцию. Нормальный хлеб, из пшеничной муки, ближе к двум или трём оболам. Что-то, испечённое мастером, будет дороже.

Я кивнул. Довольно непонятно.

— Ладно, попробуем другую меру. Сколько платят в час, скажем, уборщику? Не профессионалу, просто за подработку?

— Оболов пять, думаю — сказала Амариллис. И это примерно минимальная плата. И это, полагаю, означает, что стоимость обола достаточно близка к доллару, чтобы я не ошибался сильно, прикидывая в них.

— Благодарю за контекст — сказал я. — Думаю, я понимаю... за вычетом того, что магу кости мы платили тчерами.

— Это действительно вопрос, о котором стоит сейчас говорить? — спросила Фенн. — Лично я думала, что мы пытаемся обсуждать, о да, тот факт, что у нас в руках хренов ключ телепортации. Или это только меня интересует?

— Меня интересует — ответил я. — Но насколько просто на нём заработать? Ты раньше говорила, что они могут отправлять или к камням касания, или туда, где ты уже был. Могу предположить, что мы не хотим отправляться к любым камням касания, поскольку нас увидят и украдут наш чрезвычайно ценный ключ телепортации, которого у нас не должно быть. Это оставляет места, где мы уже были, и тут снова вступает в игру моё незнание, но... Ещё мне сказали, что телепортация неживого относительно дешева, и у вас есть технология радио, что означает, что работа курьерами вероятно отпадает, даже если бы мы смогли заниматься ей незаметно, так что остаётся... Контрабанда?

— Вот видишь? — спросила у Фенн Амариллис. — Джунипер был в этом мире три дня, и уже видит связанные с этим проблемы. Контрабанда? Мы начинаем с ничем, и придётся иметь дело со всеми бандами, картелями, синдикатами и тому подобной публикой Аэрба, которая уже занимает эту нишу. И на их стороне системы производства, распределения, и экономики.

Фенн пожала плечами.

— С прискорбием вынуждена согласиться.

— Так что вопрос в том, как воспользоваться ключом телепортации, не привлекая к себе ненужного внимания и не устроив себе проблем — сказал я. — Остаётся мародёрство, не так ли? Мы можем вернуться в Замок Сориана и забрать всё, что не прибито гвоздями.

— Не уверена, что это разумно — сказала Фенн. Она повернулась к Амариллис. — Ты знала, что ключ там. Огневая Команда Чёрное Сердце знали, что он в городе. Чёрное Сердце вычёркиваем, но кто ещё будет его искать? Если мы туда телепортируемся, насколько вероятно, что окажемся окружены злыми мужиками с пушками и мечами?

— Мне понадобится день, или даже до недели, чтобы получить новости из Англицинна — сказала Амариллис. — Внутреннюю политику сложно отслеживать снаружи. Если только обстоятельства не вынудят нас полагаться на удачу... шансы, что кто-то будет нас ждать, или что там будут установлены обереги, чтобы поймать нас, неприемлемо высоки, и с ходом времени увеличиваются.

— И тем не менее, — сказала Фенн — Каэр Лага манит.

Амариллис сильно прикусила губу и поморщилась от боли.

— Ладно — сказала она. — Могу я нормально подать?

Я кивнул, а Фенн откинулась на большую кровать, прежде чем произнести:

— Давай.

— Джунипер, сперва тебе нужно очень быстро кое-что узнать — сказала Амариллис. Фенн фыркнула. — Как и в твоём мире, в Аэрбе есть мастера, изготавливающие разнообразные вещи — быстро продолжила Амариллис. — Иногда, по причинам, которых никто не понимает, кто-то из них впадает в ремесленную горячку, когда их охватывает некая идея, и они направляют на её реализацию все силы вплоть до игнорирования денег, репутации, сна, пищи, и т.п. Когда работа закончена, они приходят в себя, и на их верстаке, или что там у них, лежит штуковина, которую они не знают, как сделали, окутанная невиданной магией и совершенно, вечно уникальная. Это энтады. Пока что ты видел два из них, лук Фенн и ключ телепортации.

— Но ты сказала, что ключей было тысяча — сказал я.

— Вся тысяча была создана за раз — сказала Амариллис. — В течение одной ремесленной горячки. Вроде бы это была сложенная из ключей башня. В любом случае, энтады разнятся от полезных до невероятно мощных; но главное, одна из их особенностей то, что право на обладание ими не так-то просто изменить.

— О — произнёс я. — Некоторые связаны правом первородства, а другие — по равному разделу собственности без завещания.

Амариллис уставилась на меня.

— Это было в твоей биографии, которую мне всё ещё нужно тебе прочитать. Но я вроде понимаю, есть магические предметы, передающиеся по наследству, на которые ты имеешь фактическое право, и часть из них по какой-то причине остаются в Каэр Лага.

Амариллис помедлила, обдумывая свои слова.

— Каэр Лага была оставлена моим прадедом с функционирующими оберегами и кучкой фамильных реликвий, в основном из-за того, что содержать её в Датуре было накладно. Моя кровь даёт мне право пройти через обереги в сопровождении вас двоих. Внутри не должно быть ничего, и мы должны быть способны использовать ключ телепортации, чтобы уйти, так что опасность только в том, чтобы пройти через Датуру, рискуя встречей с магоискателями.

Квест принят: Нафталин. По словам Амариллис, одна из обителей её предков стоит пустой и содержит в себе принадлежащие ей богатства. К сожалению, она находится на порядочном расстоянии посреди враждебной территории. Подготовьтесь тщательно.

— Я в деле — произнёс я. — Если позаботимся о подготовке.

— Я бы сперва хотела знать, что в этом для меня, во-вторых, что именно ты хочешь с этого получить, а конкретно — какие именно энтады, и в-третьих, я хочу знать, каков вампетр нашего кхарасс. Впрочем, полагаю, важность стоит наоборот, так что инверсируй этот список — сказала Фенн. Не похоже, чтобы её беспокоило моё быстрое согласие.

— Я не думаю, что вампетр и кхарасс применимы к нам — сказала Амариллис. — Разве что в том плане, что они представляют из себя удобные термины, чтобы создать временную или постоянную команду. Что до остального, ответ тот же. Три из семи реликвий, которые, как я полагаю, находятся в Каэр Лага, могут быть использованы всеми нами, или выданы вам через пожалование во владение.

— Ну, вот это привлекло моё внимание — сказала Фенн. — С этого и надо было начинать.

— Я бы так и сделала — со льдом в голосе произнесла Амариллис. — Но ты вошла сюда с речью об эльфийских традициях и о том, что меня слишком заботят свои интересы.

— О, я всё ещё так думаю — ответила Фенн. Она лежала на кровати и говорила в потолок, однако сейчас поднялась и направила палец на Амариллис. — Ты с этого получаешь больше, чем мы, и наши приобретения связаны с твоими успехами или неудачами. Например, скажем, ты пожалуешь Джуниперу понтовый новый меч, и через пару недель или месяцев вы с ним поругаетесь. Этот понтовый меч был конфеткой, который ты помахала перед ним, а стал рычагом влияния на него.

— Это и есть природа пожалования — сказала Амариллис, потирая лицо. — Я не понимаю, почему ты так упираешься. Что ты сама предлагаешь?

Фенн нахмурилась.

— Нам лучше сразу со всем разобраться — сказала она. — Я уже путешествовала с группой, взаимовыгодное партнёрство, и если просто весело направиться к закату, то ночью ситуация уйдёт не туда. Я в деле в этом путешествии к Каэр Лага, но за то, чтобы всё было в открытую.

Амариллис уставилась на неё с отвисшей челюстью.

— Ты... ты с самого начала была готова идти?

— А то ж — сказала Фенн.

— ...Ладно — сказала Амариллис, проглотив что бы там она не собиралась сказать. — В таком случае нам нужно перестать тратить время и перейти к планированию.

— Вы двое воняете, — сказала Фенн — и я сама тоже не благоухаю. Так что, раз уж время не поджимает, предлагаю найти баню, выспаться, и планировать с утра, когда восстановим толику ясности ума.

* * *

Амариллис наставала на том, чтобы я никуда не ходил без пары недель образовательной программы о том, чего не делать в Драгоценности Пустыни, но Фенн продолжала отпускать шуточки о канализационном запахе и жаловаться, что придётся выкинуть один из наборов новой одежды, которую она нам купила. Вероятно, Амариллис была так же близка к своему пределу, как и я, поскольку она сдалась.

— Лучше, если ты не будешь ни с кем говорить — сказала Амариллис. — Думаю, ты достаточно умён, чтобы понимать, почему. Мы будем раздельно при переодевании, и думаю, это самый опасный момент, но в остальное время мы вдвоём сможем тебя прикрыть.

— Думаю, ты слишком усложняешь — сказала Фенн. — Слишком много паранойи.

Я усмехнулся.

— Это вызывает у меня желание никуда не ходить — сказал я. — Те, кто говорят, что паранойи слишком много, всегда недостаточно параноидальны.

— Это такая Зимилянская фишка? — спросила Фенн, почесав нос.

— Угу, ты точно специально говоришь неправильно — ответил я. — И нет, это, в общем, не земная фишка. Я в общем-то не тот, кто может говорить о правильных или неправильных уровнях осторожности. С магом кости вроде нормально вышло.

— Ты едва себя не выдал — сказала Амариллис. — Просто не разговаривай. Вопросы можно будет задать потом, нам, приватно.

После этого оставался вопрос ключа телепортации, стоящего на уровне миллиардов долларов в потенциальной прибыли. Амариллис тщательно охраняла его, и то и дело прикасалась к своей сумке, достаточно часто, чтобы, если бы я был вором, у меня от одного этого заблестели глаза. Отправиться в баню означало оставить его с одеждой, что не вариант. Оставить в гостинице тоже было не вариантом, поскольку не стоило полагаться, что пожилые владельцы не пороются в наших вещах (по крайней мере, если верить Фенн).

Моей идеей было снова перелезть через стену и спрятать его в пустыне, но это потому, что я не знал, что эту проблему можно решить при помощи магии.

Маг татуировок был на мой взгляд слишком уж рад видеть Амариллис, по крайней мере пока не принюхался. Маг кости не жаловалась, но у неё в заведении было благовоние, и она специализировалась на медицине.

После коротких переговоров с Амарилис и оплаты от Фенн, он приступил к татуированию на внутренней стороне её левой руки. К моему удивлению, он использовал вполне современно выглядящую машинку для татуирования, включенную в стену. У меня самого татуировок никогда не было, но я ходил с Тифф, когда она хотела сделать себе в память Артура. Главной разницей между тату-салоном в Бамблфак, Канзас и тем, что в Драгоценности Пустыни, были усилия по обеспечению гигиены; татуировку Амариллис наносил парень, который, походу, никогда не слышал о латексных перчатках, перекрёстном заражении, болезнях крови или о чём-то подобном.

Амариллис закрыла глаза, и он нарисовал на её коже круг, продолжая смотреть на неё широко открытыми глазами. Любая похотливость, что была сперва, оказала заменена опаской, граничащей со страхом.

— Можем поговорить? — прошептала Фенн, подхватив меня под руку. — Это надолго.

— Конечно — ответил я. Она вытащила меня наружу.

— Итак, насколько ты в неё влюблён? — спросила Фенн. Пожалуй, это была самая серьёзная Фенн, что я видел, кроме того случая, когда она сказала мне, что Иголки с его друзьями собираются нас убить.

— Эм, я не влюблён — ответил я.

— Ладно, по шкале от нуля до девяти, насколько ты в неё влюблён? — спросила Фенн.

— Есть много разных способов разделять любовь — ответил я. — Физическая привлекательность, эмоциональная привлекательность, сочувствие, всякое такое. Я понимаю, что ты считаешь, что я не соображаю, поскольку я тинейджер, но...

— Нет — сказала Фенн. — Я опасаюсь, что я буду третьим колесом в этой нашей маленькой группе. Я вижу, как ты на неё смотришь, и вижу, как ты не смотришь на меня, даже когда я выдаю эти поцелуйчики.

— Это не...

— Всё нормально — сказала Фенн. — У меня нет заблуждений, как я выгляжу на фоне принцессы, — слова, покинувшие её губы, были едва шёпотом, настолько тихими, что я бы их скорее всего не уловил, если бы не видел движения её губ — и я знаю, что полуэльфы интересуют только извращенцев.

— По-моему, ты симпатичная — сказал я.

Навык повышен: Лесть, ур. 1!

— Ой, извращенец — усмехнулась Фенн. — Ну, ты на это напросился, верно?

— Слушай — сказал я. — Ты, наверное, беспокоишься о том, как будет в дороге, верно? Если всё сложится в, эм, том месте, куда мы отправляемся, то это сцементирует нашу команду, пусть даже дело просто во взаимной выгоде. Ты считаешь, что если я по уши в неё влюблюсь, то против тебя всегда будет два голоса из трёх, и это вполне резонный страх.

Ненадолго повисло молчание.

— Исключая что? — спросила Фенн. — Разве это не тот момент, когда ты делаешь заявление о том, что ты такого никогда не сделаешь?

— Я не знаю — ответил я. Я наблюдал за проходящей мимо публикой и на секунду офигел, увидев всадника на птице размером со страуса. — Я в этом мире три дня. Мне не хватает кучи знаний о том, как он работает, и что в нём за народ. На мой взгляд, твои опасения оправданны. Если попытаться дать тебе некие гарантии, полагаю, можно сказать, что наша спутница меня чутка пугает, что она слишком безучастна, чтобы чувствовать с ней какую-то связь кроме того, о чём говорит мне моя способность, и что я куда больше сосредоточен на...

Я остановился. Здесь, наверное, стоило бы сказать, что я сосредоточен на возвращении домой, но, сказать по правде, дома было хреновато. Дом — место, исполненное гнева и скорби. Это место, где люди говорили, что со временем станет легче, и они были правы, но я, типа, всё равно им не верил. Аэрбе же — свежий и новый, сложный, выдержанный, проработанный мир, но здесь я свободен от шрамов, и мой груз эмоций сброшен, по крайней мере пока что. Меня тревожило, что в итоге Аэрб заставит меня встретиться с тем, с чем я не хотел бы встречаться, но до того, пока я обладаю суперсилами и не так уж опасно, я на самом деле не хочу возвращаться домой.

— Лично я — сказала Фенн — хочу большой старый замок со множеством слуг, симпатичными мальчиками у моих ног и рук, экзотической пищей и волнующими сценами, и запасом вина, в котором можно утонуть. Неплохая цель, если выбирать.

Я ни на секунду в это не поверил. Частично потому, что у персонажей в фильмах, книгах и играх никогда не бывает такая простая мотивация, даже когда они это заявляют. У наёмника всегда есть некая трагическая история, требующая разрешения, или некая глубинная проблема, из-за которой они никогда не будут счастливы, даже если заполучат свой позолоченный замок. И я не поверил ей, когда она сказала, что мародёрство в карантинной зоне — единственный доступный ей в жизни путь.

— Нам стоит вернуться — сказал я. — Я не хочу, чтобы она решила, что мы сбежали. Я учту то, что ты сказала, и могу по крайней мере заверить, что в настоящий момент не думаю, что мы близки к созданию нерушимых блоков голосования.

Фенн кивнула и хлопнула меня по плечу.

— Знаешь, иногда такое успокаивает больше, чем гарантии. По крайней мере это показывает, что ты думаешь.

Лояльность повышена: Фенн, ур. 5!

Когда мы вернулись в тату-салон, там как раз заканчивали. Не знаю, заметила ли Амариллис, что мы уходили, но её глаза оставались закрытыми, а лицо спокойным, когда татуировщик завершил сложный круг на её коже. Закончив, он прикоснулся к нему голыми пальцами. Хотя кожа была красной и чувствительной, Амариллис на это не прореагировала.

— Контейнер? — спросил татуировщик.

Амариллис открыла глаза, потянулась в свою сумку, и достала ключ телепортации, завёрнутый в белую ткань и перетянутый верёвочкой. Он без слов принял его и, прищурившись, принялся вкручивать в её кожу. Я внимательно наблюдал, как ключ входил в кожу, почти без сопротивления; когда он закончил, чернила пришли в движение, и образовали неподвижное изображение перевязанного верёвочкой свёртка.

— Готово — произнёс татуировщик. — Чтобы достать, возьмитесь за край и сосредоточьтесь на нём.

— Я знаю — сказала Амариллис, разминая руку. Краснота татуировки полностью исчезла, и как только она вновь надела свой балахон, было невозможно определить, что в её коже спрятан магический предмет на миллиард долларов.

И с этим мы пошли в баню.

Глава 18: Коммуналка.

Самым близким к публичной бане, что я испытывал, была раздевалка в старшей школе, с рядами душей и отсутствием приватности. Я бы сказал, что "очевидно, души были разделены по полам", но это явно не было очевидно жителям Драгоценности Пустыни. Я заплатил деньгами, которые мне дала Фенн, сунул свою одежду в шкафчик, вышел с полотенцем, которым меня снабдил служитель, и меня приветствовало море плоти.

Снаружи публичная баня была большим уродским зданием, неокрашенным и неукрашенным, с такой текстурой стен, словно сдерёт кожу, если её погладить. Внутри, однако, было широкое открытое пространство с высокими, резными колоннами, поддерживающими стеклянный потолок, пропускающий остатки угасающего света. Через регулярные промежутки стояли канделябры, каждый с особым пламенем, некоторые из них были такими высокими, что я задавался вопросом, как их зажигают. Всё было цветным, от бирюзовой и золотой плитки, до красно-зелёных фресок на стенах, изображающих детальный пасторальный пейзаж. В каком-то смысле, это было противоположностью Драгоценности Пустыни; там я видел серые здания с движущимися меж них цветными людьми, а здесь был красивый, созданный с любовью интерьер с обычными людьми без украшений, все или голышом, или с простыми белыми полотенцами.

Хотя нельзя сказать, что народ здесь был непримечательным, поскольку я видел цвета кожи, не встречающиеся на Земле, людей со странными пропорциями и странными выростами — мужчины с бивнями, женщины с перьями, и временами попадались прямоходящие животные в мокрой шерсти. Большая часть народа выглядела людьми, но те, кто нет, привлекали моё внимание.

— Грубо так глазеть — сказала рядом Фенн, заставив меня подскочить. Она была завёрнута в полотенце, благодаря чему была более-менее прикрыта. Взглянув на её руки, я понял, что никогда не видел их не прикрытыми. По её рукам от стыка плеча до середины предплечья шли келоидные шрамы; причудливые узоры, выглядящие почти естественными, но полностью идентичные на обеих руках.

— Вот видишь, я сказала, что грубо так глазеть, и что ты делаешь? — спросила Фенн.

— Красиво — сказал я. Фенн отвернулась и пожала плечами.

— Не мой выбор, вообще-то. И они нерабочие, если интересует.

Меня не интересовало — до этого момента, поскольку я не дотюкал, что одним из различий между "магией кожи" и "магией татуировок" может быть то, что возможны и другие виды магии, связанной с кожей. Если я прав, предполагая, что магия кожи распространяется на ритуальное шрамирование, то что ещё может быть? Растягивание кожи? Пирсинг? У меня восемь уровней в навыке, но я об этом практически ничего не знаю. Я хотел было спросить Фенн ещё, даже учитывая её очевидный дискомфорт, но затем я увидел Амариллис, которая сбросила своё полотенце и вошла в воду.

У меня недостаточно опыта, чтобы сказать, что это относится ко всем публичным баням, учитывая, что эта в Драгоценности Пустыни — единственная, в которой я был, но она не сказать, чтобы сексуальное место. Здесь купались семьи, вокруг которых бегали маленькие дети, и хотя нельзя было сказать, что на Аэрбе есть эпидемия ожирения, как на западе Америки, но здесь было много народа, чьи тела были далеки от эстетически приятных (собственно даже, были те, кто выглядели недоедающими).

Возможно, из-за этого контекста я нашёл зрелище Амариллис на самом деле не самым эротичным, что видел в жизни, а только вторым с небольшим отрывом. О первом я распространяться не намерен, но достаточно сказать, что на Земле у меня была подружка, и она прикладывала усилия к соблазнению, хоть в этом и не было нужды.

Амариллис не пыталась быть сексуальной, или по крайней мере очень хорошо в этом притворялась. Она вошла в воду, затягивая на ходу волосы в пук, что продемонстрировало мускулы её рук. У неё были веснушки над попой, и заметные мышцы на рёбрах, сокращающиеся, когда она двигалась. Если она действительно взобралась по стенам Замка Сориана, нет ничего удивительного, что она в потрясающей форме, но её изгибы всё равно были мягкими и соблазнительными. Она обернулась в мою сторону, затягивая волосы и прикасаясь пальцами к своей шее, и у меня словно сердце остановилось, когда мы встретились взглядами, а затем снова пошло, заметно прибавив скорости. Аж дух захватило.

(Слушайте, я представляю, что вы тут думаете — классика же, приписывать сексуальные мотивы тому, в чём их нет. Тифф была единственной девчонкой, с которой я о таком разговаривал, и она говорила, что одна из самых отстойных вещей в отношениях парень/девчонка это, что парни, особенно старшеклассники, увидел как девчонка потягивается, и не просто оценивающе смотрит на её сиськи, но и убедил себя, что это некая показуха специально для него, или неозвученная увертюра к чему-то большему. Серьёзно, иногда просто нужно потянуться после того, как полтора часа сидишь за партой. Я старался учитывать всё это, когда смотрел на Амариллис, так что не думаю, что всё это было некоей демонстрацией для меня).

Я вошёл в воду по пояс, и попытался отмыться, думая о чём-то, что не связано с обнажённой Амариллис поблизости от меня. Это сработало куда лучше, когда Фенн передала мне кусок мыла с пропущенной через него верёвкой. Сама Фенн тоже сбросила своё полотенце, открыв своё стройное эльфийское тело, и с ухмылкой подмигнула мне, когда мой взгляд на миг скользнул ниже её уровня глаз.

Я как раз успел отмыться, когда началась драка. Прежде всего, меня схватили за руку и потянули; я попытался освободиться, но хватка была мёртвая, а когда я повернулся к напавшему, понял, что это Фенн, которая оказалась куда сильнее, чем выглядит. Она брела в воде и тащила меня следом с таким видом, словно я самый тупой в мире, что не следую за ней сам.

И тут я заметил кровь в воде, а затем последовали крики и вопли окружающих. Этого было достаточно, чтобы я зашевелился со всей энергией, что была. Обернувшись к воде, я увидел битву магии; скорее всего, замер бы в трепете, чтобы понаблюдать, если бы не рука Фенн на моём запястье. Так что у меня остались лишь мимолётные впечатления — голый мужчина, высоко подпрыгивающий над водой и обрушивающий на толпу красный свет, обнажённая женщина, на гребне волны устремляющаяся прочь, и в одном месте словно время шло назад. Были там и люди в одежде, вооружённые пушками и мечами, и прорубающиеся через людей.

Мы бежали, Фенн впереди, держа меня за руку одной рукой и хватая руку Амариллис другой. Мы изначально держались поблизости от края воды, и выбрались из неё одними из первых, частично потому, что Фенн начала двигаться до того, как появились признаки проблем.

— Хватайте свои вещи, встретимся снаружи! — выкрикнула Фенн, и с этими словами выпустила мою руку, оставив меня бежать к раздевалке самостоятельно. Однако, когда я там оказался, я увидел служителя, дававшего мне полотенце, мёртвым на полу с перерезанным горлом, и троих ожидающих вооруженных мужчин с суровыми взглядами.

Не задумываясь, я поднял кулак и вложил в него всю силу своего бешеного пульса. Мужчина, на которого я нацелился, определённо не ожидал, что голый парень атакует его магией крови, поскольку его единственной реакцией, прежде чем я разбил ему лицо и словно половину костей в своей руке, стал удивлённый вид.

Критическое попадание!

Новое Поражение: Сломанная Кость!

Член Нарастающего Гнева побеждён! (пр. переводчика: Risen Bile, альтернативно переводится как "подступающая тошнота").

Мы обрушились на пол вместе, я — потому что не подумал о том, чтобы затормозить, он — потому что я, похоже, врезал ему достаточно сильно, чтобы убить. Поднимаясь, я ощутил острую боль в ноге, но это была не атака двух остальных, а я порезался об упавший меч. Я подобрал его мокрой левой рукой и повернулся к двум остальным, но в раздевалке уже появлялись новые люди, и этой парочке пришлось иметь дело с человеческим потоком. С расстояния послышалось стаккато стрельбы.

Ну, полагаю, вы сочтёте это глупостью, но я бросился на этих двоих — голышом, мокрый, раненый, и используя левую руку. Может, я бы этого и не сделал, если бы не видел, как они убили ребёнка. Может, это из-за резкого перехода от напрягающей попытки адаптации к местной культуре к бегству, спасая свою жизнь, или, может, некая часть меня хотела исправить неправильное, но я нанёс удар мечом по одному из них, и хотя он был достаточно одоспешен, чтобы меч не врезался в его тело, я заставил его обернуться ко мне, в то время как его приятель удерживал проход.

Впрочем, дальше этого я не думал... я вообще не думал.

Он напал на меня, словно безумец, перекрикивая звуки битвы и размахивая мечом, словно каждым ударом пытался меня пересилить. Я парировал и уклонялся, и на третий раз понял, что он вообще-то не очень хороший мечник, собственно, хуже меня. По сути, в его пользу были только кожаная броня да свирепость, плюс тот факт, что он использовал основную руку, и хотя это вполне существенно, но он был первый попавшийся мне противник, с которым, на мой взгляд, я мог бы справиться в честном бою.

Я уклонился ещё от трёх рубящих ударов, обретая всё больше уверенности с каждым и игнорируя появляющиеся сообщения, пока не заметил возможность и бросился вперёд, целясь ему в грудь. Вместо этого я попал ему в горло, пробив его, и потерял меч, когда он в панике крутанулся, отчаянно замахав руками.

Член Нарастающего Гнева побеждён!

Вот после этого я и побежал, оставив свою одежду в шкафчике, поскольку не было времени на то, чтобы её искать. По коридорам, и через главный вход бани. Я оказался на улице Драгоценности Пустыни, всё ещё совершенно голый, и в крови. Я стоял на прохладе, тяжело дыша и оглядываясь; на меня бросали взгляды, но я был первым, выбравшимся наружу, и, похоже, никто не понимал, что внутри происходит нечто ужасное. Я хотел звать на помощь, но не знал, что сказать, и через пару секунд понял, что допрос местным эквивалентом полиции — совсем не то, что мне нужно.

Меня спасло от нерешительности появление из бани Фенн и Амариллис, обе — в своих балахонах. Фенн глянула на меня и рассмеялась, а потом бросила мне полотенце, которое держала.

— Двигаем — сказала она. — Съ*бываем отсюда.

* * *

— Ладно — сказала Фенн, когда мы оказались в безопасности дома, и она убедилась, что её лук там, где она его оставляла. — Думаю, спрятать этот ключ в татуировке было как бы не самым умным, что кто-то когда-то делал.

— Что за хрень там произошла? — спросил я, баюкая свою руку. Я сидел на полотенце на меньшей из двух кроватей. Из-за того, что пришлось идти по улице босиком, мои ноги бы в скверном виде; хорошо хоть, ни на что не наступил.

— Твои догадки ничем не хуже моих — сказала Фенн. — Это было одной из самых безумных вещей, что я видела в жизни.

— Думаю, у них было по крайней мере две цели — сказала Амариллис. — Им были нужны несколько конкретных персон, но также они убивали без разбора.

Она покачала головой.

— Сперва я решила, что они направлены на нас — она повернулась к Фенн. — Нам очень повезло.

Фенн пожала плечами.

— Или очень не повезло, как посмотреть — ответила она.

Я перевёл взгляд с одной на другую.

— Не хотелось бы доставлять вам неудобств, но я тут немного пострадал. — Осторожное движение пальцем вызвало резкую боль в руке. Насколько я мог судить, в моей руке была сломана только одна кость, хотя когда это произошло, чувство было такое, словно куда больше. — Думаю, в планах ещё один визит к магу кости.

Мои ноги воняли из-за пробежки по улицам, и если бы первый визит в баню не закончился катастрофой, я бы, вероятно, предложил вернуться туда.

Фенн скривилась.

— Наши финансы небезграничны. Будет несложно найти оплачиваемую работу, чтобы добыть порцию тчер, но это займёт какое-то время. К тому же, ты же вундеркинд магии крови, не можешь просто исцелить себя?

— Возможно — сказала Амариллис. — Основы он изучил быстро.

Она повернулась ко мне.

— Я не обучалась исцеляющей стороне магии крови, так что придётся ограничиться тем, что есть. Если ты освоишь это так же быстро, как всё остальное, то должен быть способен залатать эту кость минут через десять.

— Угу — я поморщился. — Это было бы неплохо.

— Ладно, большая часть работы хирурга, особенно в случае переломов костей...

— О, так мы сейчас занимаемся уроками? — спросила Фенн. — Потому что в этом случае я пойду поищу хавчика. У меня нет магических мозгов осваиваю-таланты-по-простому-описанию, и я нахожу уроки довольно скучными.

— Принеси нам что-нибудь — сказала Амариллис. Она перебрала плечами и потянулась. — Надеюсь, это не займёт много времени.

Когда Фенн ушла, Амариллис потратила толику времени на осмотр моей руки, несколько раз заставив меня прошипеть от боли, прежде чем бережно опустила её обратно. На ней появился синяк.

— Большая часть работы хирурга, особенно в случае переломов костей, это обеспечение телу возможности нормально исцелить себя — сказала Амариллис. — Это естественное исцеление — то, что стимулируют низшие уровни магии кости, как ты уже испытал. Как я понимаю, с магией крови схоже. Кровь в твоём теле снабжает питательными веществами и кислородом, она закрывает раны, и обеспечивает основу для исцеления, когда ты ранен. Так что схожим образом с тем, как ты используешь жар своей крови для Касания Аарде и пульс своей крови для Багрового Кулака, тебе нужно сфокусироваться на целебных свойствах своей крови. Я... сама никогда этого не испытывала, поскольку я не настоящий практик, и не знаю полезных аналогий.

— Ладно — медленно произнёс я, глядя на свою руку. — Просто... Почувствовать исцеление. Обещаешь, что не будешь раздражаться, если у меня не получится?..

— С чего бы я стала? — спросила Амариллис, но её, похоже, раздражал уже вопрос.

— Неважно — ответил я. Я сфокусировался на своей руке, особенно на сломанной кости, на среднем пальце. (Как там она называется, пястная кость, метакарпал? Слишком похоже на название покемона, чтобы было правильно). Я пытался думать о крови, исцеляющей меня, закрывающей рану... делающей свою хрень магии крови, которую должна делать. Я пытался думать о том, как ощущалось исцеление моей сломанной руки на Земле, но это заняло восемь недель, слишком медленно, чтобы что-то заметить, кроме того, как чешется под гипсом, и как глухо пульсирует боль.

Я занимался этим минут десять, без уменьшения боли или сообщений о повышении навыка, пока моя сосредоточенность не поплыла, и только ещё минут через пять я заговорил.

— Удача действительно существует? — спросил я.

— Ты должен был сосредотачиваться на исцелении — сказала Амариллис. Она сузила глаза. — Ты это сделал и когда должен был нести вахту. У тебя проблемы с вниманием?

— Нет — сказал я. — Не обычно. Я просто... думал, что это будет проще.

— Ты думал, что у тебя уйдёт меньше пятнадцати минут на то, для чего другим требуются годы интенсивной учёбы? — спросила Амариллис.

— Ну... угу, типа того — ответил я. — Я освоил магию крови и магию кожи очень быстро, и мне казалось, что на них тоже нужны годы интенсивного обучения. В играх временами есть требования для определённых заклинаний, например, атрибуты или навыки. Обычно я получаю сообщения, но тут всё далеко от нормы. Так что тот факт, что я не получил его быстро, говорит о том, что, возможно, потребуется другой подход.

— Тебе следует нарисовать мне этот "лист персонажа" — сказала Амариллис. — Вероятно, лучше получить физическую версию, с которой можно работать и помечать.

Меня немного шокировало, как быстро я переключаюсь от попыток думать несексуальные мысли об Амариллис на убийство людей, остающихся для меня загадкой, а затем к раздражению на хозяйское отношение Амариллис к моим способностям. Она была права, вполне разумно записать всё, особенно то, что не очевидно по рассмотрению самой панели, вроде того, какая способность ограничивает какой навык. Лог сообщений был бы полезен, особенно учитывая, что много всего происходит. Но всё же это была моя странная игровая хрень, не её, и я не настолько доверял Амариллис, чтобы с открытыми руками приветствовать "мы в этом вместе".

— Определи удачу — сказала Амариллис.

— Эм, — ответил я — не уверен, что могу.

— Эльфы везучи — сказала Амариллис. — Если играть с ними в орлянку, проиграешь в девяти случаях из десяти. Если в них стрелять, пули промахиваются чаще, чем должны, хотя и всё ещё в пределах возможного. Половина этого основана на изменениях мира, которые они не имеют очевидной возможности вызывать, а другая — на их действиях, причины которых не всегда ясны для них самих.

— Фенн потащила нас из бани ещё до того, как что-то пошло не так — сказал я.

— Да — ответила Амариллис. — На Аэрбе есть много тех, кто заблуждается о том, как устроен мир, кто думают, что есть такая вещь, как удача, применимая во всевозможных обстоятельствах, чему нет никаких свидетельств. Игроки говорят про полосу удачи, или нечто подобное, и хотя Афиней Математики и Метафизики провёл достаточно исследований, чтобы это опровергнуть, мифы живучи. Это относится к таким вещам "на удачу", как носить с собой кость фронгала, или плюнуть в фонтан.

— Сегодня мы прибыли в Драгоценность Пустыни — ответил я. — Баня, в которой мы были, сегодня была атакована. Это просто ужасное совпадение? Потому что на мой взгляд, непохоже.

— Ты говоришь, что это невезение — произнесла Амариллис. — Не просто невезение, а эффект, который, предположительно, можно измерить?

— Я не знаю — ответил я. На самом деле я думал, что это похоже на игровое событие, только что с нами это, похоже, было не связано. В игре нападавшие были бы посланы из-за некоего загадочного пророчества, или потому, что у них был какой-то способ отследить Амариллис, побуждая нас к действию, или, может, потому что Фенн — крот, снабжающий врага информацией. Но им были нужны не мы, по крайней мере этого не было заметно, и мы ушли без чьего-либо монолога для нас, или обнаружения некоей важной улики. Это было очень похоже на совпадение, но было как-то бесцельно, почему я и задумался о своём нуле в LUK.

Фенн вернулась, когда я был погружён во второй заход попытки исцелить свой перелом; палец покраснел и опух. Я был рад отбросить безрезультатные усилия в пользу еды. Это была уличная еда, какое-то маленькое жареное животное, обёрнутое в тонкую вощёную бумагу. Фенн не сказала, что это такое, помимо "еда", и я не испытывал желания допытываться.

— Фигня в бане, походу, работа группы под названием "Нарастающий Гнев" — сказала Фенн, прикончив свою порцию зверушки. — Стража прочёсывает город, но непонятно, что они будут делать. На улицах говорят, что их раздражало, что сексапильные женщины вроде меня и Мэри купаются на виду у похотливых мужчин, но я не уверена, что куплюсь на это.

— Мэри? — спросил я.

— Нужно же как-то её называть на публике — сказала Фенн. — Эми, Мэри, или Лисс, и я выбрала вариант, который мне больше нравился.

— Мне на самом деле неважно, как меня называют. К слову, с магией крови безрезультатно — сказала Амариллис.

— Почему я и захватила косточек — с улыбкой произнесла Фенн, помахав крошечным рёбрышком.

— Некому его учить — сказала Амариллис. — И прежде чем ты это предложила, мы не будем возвращаться к магу кости, чтобы научиться.

Она взглянула на меня.

— Ты же не получил магию кости, пока там был, верно? Я думаю, о таком ты сообщил бы нам.

— Нет, не получил — сказал я. — Но я и магию крови получил не просто от того, что услышал о ней. То же самое с магией кожи, как бы. Просто увидеть татуировки и знать, что они делают, недостаточно; это было ощущения татуировки, скользящей по моей коже. Думаю, если бы я был внимательнее, скорее всего активировал бы навык с татуировки парашюта. Впрочем, это только теория.

Я взял косточку из руки Фенн.

— Полагаю, сейчас хороший момент, чтобы её протестировать.

Я попытался сделать то, что видел в исполнении магуса Борманн: одной рукой держу кость, концентрируюсь на своей травме. Она описала это как вытягивание, но это слово мало что для меня значит. Возможно, значило бы, если бы я мог ощутить некую силу в кости, но она ощущалась просто как жирная кость.

— Что это за животное? — спросил я, надеясь, что не пожалею об ответе. Лишь бы не крыса, не после того, что мы видели в канализации.

— Это ганзель — сказала Фенн. — В некоторым местах их держат как домашних питомцев. Здесь в Драгоценности Пустыни они очень популярны, поскольку едят испорченную манну.

— Ману? — спросил я. — Как в магии?

— Манна — сказала Амариллис. — Двойное н. Также называется пустынным хлебом. Полагаю, можно заодно научить тебя словам силы.

Она подняла руку перед собой.

— Бесонет.

Открыто заклинание: Плоть Альвиона!

И, без церемоний и показухи, из ниоткуда ей на руку упал маленький ломтик хлеба.

— Преизрядная гадость. Это мы не будем есть, если будет альтернатива. Молоко более сносно.

Она сложила руку ковшиком у рта.

— Илимонет.

Открыто заклинание: Кровь Альвиона!

Молоко полилось из руки Амариллис прямо ей в рот. Она проглотила его, кашлянула, и скорчила гримасу.

— Удивлена, что принцесса вообще пробовала пустынное молоко — сказала Фенн. И в этот раз это не было сказано как шутка или издёвка.

— Когда-то я подумала, что важно знать, что едят и пьют беднейшие из бедных — сказала Амариллис. — Это полезно в контексте публичной политики понимания реальности народа, которым управляешь. Пустынное молоко и пустынный хлеб — фундаментальная пища бедных, и даже средний класс иногда использует её, чтобы растянуть свой бюджет.

— Итак, это ганзель — сказал я, пытаясь вернуться к теме. — Они обычно питаются остатками манны? Перед тем, как стать уличной едой, они мусорщики в городе?

— Нет — моргнув, ответила Фенн. — Думаешь, продавцу есть смысл полагаться на животных-мусорщиков, попавшихся в ловушки, или что-то в этом роде? Это несерьёзно. Из тебя был бы отстойный бизнесмен.

— То есть... Фермы? — спросил я. — Кто-то держит их в клетках, говорит заклинание, чтобы создать им питьё и пищу, а потом собирает?

В моём воображении немедленно возник образ фабрики.

— Более-менее — ответила Фенн. — В деталях я сама не уверена, Знаю только то, о чём спрашивала. Не думаю, что тебе нужна история жизни животного, чтобы освоить исцеление.

Я тоже не был уверен, но попытался думать об этом существе, поворачивая кость в руке. Я попытался представить, какова жизнь для ганзеля, и, провалив это, попытался представить жизнь курицы, которую держат в клетке и кормят самой дешёвой едой. Моменты страха, когда приходят редко видимые хозяева, неудобные ограничения в клетке, возможно, желание свободы, хотя, скорее, просто воля жить и расти, несмотря на всё это. Даже не обязательно в разуме, если у ганзелей или кур есть что-то подобное, но усилия тела превратить помои в кости и мускулы. По идее, это и есть сердцевина END — живучесть тела, и именно это я и пытался вытянуть.

Разблокирован Навык: Магия Кости!

Разблокировано Достижение: Палки и Камни.

Открыто заклинание: Переливание Физического!

Я ощутил, как магия покидает кость, исчезает, стоило за неё взяться, словно поцелуй на ветру. Моей сломанной кости не полегчало, и я не заметил в себе никаких изменений. Однако я ощутил магию кости, всего на миг, и, что важнее, игра подтвердила, что я на правильном пути.

— Мне понадобятся ещё кости — с улыбкой произнёс я.

Глава 19: Монтаж!

Повышен навык: Магия Кости, ур. 10!

Открыто заклинание: Переливание Мощи!

Открыто заклинание: Переливание Скорости!

Открыто заклинание: Переливание Выносливости!

Повышен навык: Магия Кости, ур. 12! (Навык ограничен утроенным значением первичного стата KNO).

Поражение: Сломанная Кость устранено!

У меня ушло добрые восемь часов, чтобы догнать магию кости до капа, и полностью исцелить мою руку. Фенн ушла добыть ещё костей, когда стало очевидно, что я переработаю сотни доступных от ганзелей. Каждая кость содержала лишь кроху силы, даже когда я вытягивал изо всех сил. Наблюдение за работой Борманн заставило меня думать, что так делать менее эффективно, так что я попытался вытягивать силу из костей как можно медленнее, что дало ещё меньший эффект, но более долго, что, полагаю, в итоге означает больше исцеления.

Только с десятым уровнем навыка я получил способность вытягивать из кости конкретно выносливость вместо всех физических статов, и это помогло мне ускорить процесс исцеления. Однако даже так понадобились все имеющиеся кости, чтобы полностью исцелить мой палец, и всё равно ощущалось что-то не так, некое утолщение. Было бы ещё несколько часов и сотня-другая косточек, и я бы, возможно, сумел полностью вернуть его в норму, но к тому времени, как я закончил, Амариллис и Фенн давно спали. Фенн устроилась первой, бесцеремонно раздевшись до нижнего белья и захватив большую кровать, а Амариллис присматривала за моей работой, чтобы я оставался сфокусирован, пока не стала так зевать, что это отвлекало. Они разделили большую кровать меж собой, и Фенн охватила Амариллис одной рукой за пояс; я довольно-таки уверен, что это была подсознательная попытка её подоставать. Только тогда я наконец сменил полотенце на купленную для меня Фенн одежду.

А сам продолжил. Я ощущал желание спать, но не необходимость. Я не был уставшим, хотя и был уверен, что если попытаюсь, то усну на маленькой кровати за считанные минуты. Не уверен, каково географическое положение Драгоценности Пустыни относительно Сильмар-сити, и какая у них разница по времени, если вообще есть, но вполне возможно, что я испытывал некую комбинацию разницы часовых поясов и магии левел апа. К тому же я вздремнул на солнце.

Было приятно получить толику времени, чтобы подумать. Мои мысли снова и снова возвращались к бане; было несколько вещей, которые меня беспокоили. Во-первых, "Нарастающий Гнев" с его альтернативным значением "Подступающая Тошнота" — отстойное название, не то, которым себя называешь, если только не относишься к панк-банде или показушным злодеям. Второе, слухи, которые подхватила Фенн, говорят, что они устроили эту террористическую атаку из-за некоего моралистского крестового похода, но мы видели, что они нацеливались на конкретных персон. В-третьих, двое чуваков, с которыми я сразился, были слабее, чем я ожидал, учитывая демонстрацию магии внутри, и это заставляет думать, что они были пешками или козлами отпущения. Четвёртое, меня не должно было там быть. В этом мире определённо удача реально существует, и хотя я учёл слова Амариллис о том, что удача есть только у эльфов, я знал и то, что она не всё знает о моей силе, а та говорит 0 LUK.

Я попытался силой воли вызвать квест, чтобы получить больше ответов из описания, но эта затея предсказуемо провалилась.

Воспользовавшись добытыми для меня Фенн карандашом и бумагой, я принялся записывать содержимое моего листа персонажа, а затем всё то, что сообщала игра, но нигде не сохранено, с фокусом на капах навыков. У меня всё ещё оставались два очка, которые можно потратить, и я не был уверен, куда их вложить. Тот факт, что в Магии Кости разблокировалось нечто по достижении круглого числа немного изменило направление моих мыслей, поскольку с этим достижение этих круглых чисел становится более ценным.

Заполнив страницу этими наблюдениями, я принялся заполнять другую страницу, на этот раз мыслями и вопросами о том, как игра связана со всем, что я создал как ДМ. Пока что я сдерживал вопросы об этом, частично — поскольку не хотел загружать Амариллис неважным, и частично потому, что были там вопросы, на которые я не хотел ответов. Однако сейчас я ощущал, что достаточно тянул, и, честно говоря, у меня немного прибавилось уверенности в способности этого мира справляться с проблемами, учитывая магию в его распоряжении.

Я заполнил страницу на три четверти, когда Фенн внезапно проснулась и отпустила Амариллис, которая на секунду открыла глаза, а затем устроилась удобнее и снова уснула. Фенн потянулась и выскочила из постели, всё так же едва одетая. Она немного приоткрыла окно, достаточно, чтобы я расслышал отдалённые звуки стрельбы, а затем снова его закрыла. Это её разбудило? Звуки стрельбы, слишком слабые, чтобы я их услышал, пока писал? Я добавил к своему списку вопрос о природе эльфов.

— Чё пишешь? — спросила Фенн, подходя и уставившись на страницу.

— Накинь что-нибудь — сказал я. Я был уверен, что она специально стоит рядом в таком виде.

— Заставь — сказала Фенн. Она наклонилась над моим плечом, и пробежалась пальцем по моему списку. — Перечисляешь карантинные зоны? — Её палец остановился на Фел Сид. — Или просто пытаешься вызвать у себя негатив?

— Он реален — медленно произнёс я. — В этом мире есть Фел Сид.

— Ты не веришь легендам? — спросила Фенн. — Или, погоди, у тебя вывихнутый мозг, считающий, что изобрёл кучу всего в этом мире с нуля. Так ты считаешь, что придумал Фел Сид? В каком контексте?

— Это долгая история — ответил я. И не сказать, чтобы приятная. — Он... Его убили?

— Неа — сказала Фенн. — Всё ещё сидит на своём троне в Городе Тысячи Невест. Не уверена, уцелела ли эта часть твоего мозга, но он не тот, о ком говорят в вежливой компании.

Я покачал головой.

— Он был создан, чтобы поглотить этот мир. Если бы он был в процессе этого, или был убит, это было бы понятно, но... он ещё жив, и делает... свою работу?

Фенн похлопала меня по голове.

— Ты очень странный хууман — сказала она. — Что, по твоему, карантинная зона?

— Эм, что-то вроде Чернобыля, это место на Земле, где произошёл ужасный инцидент — сказал я. Зона отчуждения, карантинная зона — терминология та, которой я воспользовался бы, если бы разрабатывал этот мир, как, похоже, в какой-то мере и есть. — Те, кто отправлялись в её центр, страдали от рака, а затем умирали, или умирали от яда прямо там.

— И то, что не даёт Чернобылю распространять — правило карантина, верно? — спросила Фенн. Она провела рукой по своему уху. — Иначе весь мир стал бы Чернобылем.

— Эм... — сказал я. — Это... не совсем верно, применительно к Чернобылю. В смысле, есть такая штука, как ядерное оружие...

— О, Синие Поля? — спросила Фенн.

Я помедлил с приоткрытым ртом.

— В этом мире есть ядерное оружие?..

— Было. Но его карантинировали — ответила Фенн. — Боги, а то, скорее всего, от Аэрба бы ничего не осталось. В Синих Полях можно им воспользоваться, если так уж хочется сделать это целью жизни, но это как-то глуповато, даже для хуумана.

На миг мой разум оказался переполнен мыслями о том, что всё это значит. У них было ядерное оружие, что кажется вершиной технологий, что я видел на Аэрбе, но его каким-то образом заставили перестать действовать... что-то вроде сценария "Огонь Гаснет"?.. Некое изменение законов вселенной?

— Итак, Фел Сид не может распространяться, — медленно произнёс я — поскольку он... Карантинирован. Отчуждён. Каким-то образом.

— Угу — сказала Фенн. — Он, его заложники, и его порождения, карантинированы от цивилизованного общества. Хотя у нас тут самих нечто вроде гражданской войны, так что — кто бросит палку, как вы, человеки, говорите.

— Кто бросит камень — поправил её я. Мой взгляд поплыл в сторону её талии, и я перевёл его на бумагу передо мной. — То есть ты говоришь, что большинство этого — карантинные зоны, места, где распространяющиеся болезни или зло были остановлены?

— Ну да — сказала Фенн, оперевшись о меня. Её рука, когда она указывала на бумагу, была рядом со мной, и я бросил короткий взгляд на извивающийся узор шрамов. Едва сумел сдержать желание попросить потрогать. — Фел Сид, Найтсмок, да, Парсмонт, да, Город Постоянной Крови, технически да, Стеклянные Поля, большое да... но у тебя тут есть вещи вроде белых шпилей, которые не вредоносны, и некоторые я не знаю, вроде этого "Города Зубов", и в целом тут изрядный бардак.

— Сколько всего карантинных зон? — спросил я.

— Пятьдесят три — ответ пришёл с кровати. Амариллис спустила с неё ноги, проморгалась, а затем встала и недовольно мосмотрела на свою мятую одежду. — Рука исцелена? — спросила она меня.

— Ага — ответил я. — Пятьдесят три?

— Официально, да — сказала Амариллис. — Не стану наскучивать имперской политикой в отношении этого. И раз уж мы все встали, есть другие дела, которыми нужно заняться, вроде подготовки к Каэр Лаге. Фенн, я оценю, если ты оденешься.

Фенн надулась, но принялась натягивать свои штаны и рубашку. Я был уверен, что попу в моём направлении она при этом выставила не случайно. Заметил, как при этом нахмуриась Амариллис, но изо всех сил старался не обращать внимания.

— Всё по порядку — произнесла Амариллис, когда все мы были одеты. — Думаю, нам следует потренировать Джуна.

* * *

Если бы это было фильмом, здесь был бы монтаж.

После того, как Амариллис взглянула на мой написанный от руки лист персонажа, она принялась расспрашивать меня о деталях того, что заставляло эти навыки повышаться. Я немного подстегнул разговор, предложив упражнения, которым могут поднимать эти навыки в контролируемом окружении нашей комнаты в отеле, и после некоторого обсуждения того, что важнее, с общим согласием, что лучше всего сфокусироваться на бое, я потратил около недели на то, чтобы замаксить все свои навыки кроме пистолетов и ружей, которые сложно прокачивать не устроив шумихи, и садоводства, для которого не придумали простого способа.

Я изучил навык Луки, просто прикоснувшись к луку Фенн, но она не позволила мне стрелять из него, и в итоге потратила приличную сумму на лук, из которого я стрелял в комнате. Это считалось только тогда, когда были очень маленькие мишени; если не было сложности, то игра ничего не давала.

Впрочем, в процессе я узнал несколько интересных вещей об игре.

Навык повышен: Парирование, ур. 10! (Навык ограничен пятикратным значением вторичного стата INS.)

Новая Доблесть: Рождающийся Связанный-с-клинком!

Во-первых, достижение 10 уровня в навыке действительно временами разблокировало что-то, хоть и не всегда. Второе, навыки опирались в кап или при трёхкратном значении основного стата, или пятикратном — вторичного, что давало дополнительное ограничение того, насколько высоко могут подниматься навыки, и делало социальные навыки важнее, чем я от них ожидал.

В процессе я получил ещё несколько доблестей, но когда я посмотрел их на панели "Доблести", их эффекты оказались очень маленькими. Безоружный Бой 10 дал мне "Твёрдые Кулаки", уменьшающие нагрузку от безоружного боя (без чисел, просто словами). Двойное Оружие 10 дало Обоерукость, странное чувство одинакового умения пользоваться любой рукой, убирающее привычку (что я немедленно проверил письмом; было очень странно писать своё имя левой рукой). Метательное Оружие 10 дало "Определитель Дистанции", способность проще определять, насколько далеко что-то расположено. Импровизированное Оружие 10 дало "Структурную Оценку", способность держать и использовать импровизированное оружие так, чтобы оно не ломалось, впрочем, в пределах естественного.

Как я уже сказал, не было ничего, что вызывало бы восторг, просто мелкие преимущества. Если бы их бутылировали, можно было бы продать за денежку, особенно Обоерукость, но я сомневался, что они станут решающими между жизнью и смертью.

Самыми неловкими, полагаю, были социальные навыки.

— Ладно — сказала Фенн, потирая руки. — Польсти мне.

— Эм — сказал я. — Не думаю, что в этом есть смысл. Мы отправляемся в брошенный замок, и по пути сражаемся с безмозглыми тварями, верно?

— Магососы не безмозглые — сказала Фенн. — Они хитры, и это делает их опасными. Но нет, вряд ли можно будет на них повлиять, сказав, какие прекрасные синие глаза у них. А вот я, с другой стороны, более податлива.

— Твои глаза зелены — сказал я.

— И насколько они красивы? — широко улыбнувшись, спросила Фенн.

— Твои глаза... — я помедлил, подбирая слова. — Я мог бы заблудиться в красоте твоих глаз, когда они сияют на утреннем свете, и когда я вижу твою улыбку, как она касается этих изящных глаз, у меня дыхание застревает в горле и сердце колотится в груди.

Навык повышен: Романтика, ур. 3!

Навык повышен: Лесть, ур. 4!

— Ладно — вздохнул я — это сработало.

— Ура! — сказала Фенн. Она прикусила губу. — А теперь сделай комплимент, допустим... Моему языку.

Она высунула язык.

В общем, всё это было очень глупо и неловко, но, к счастью, не продлилось долго, поскольку мои социальные навыки ограничивались шестёркой. С Романтикой было хуже всего, частично потому, что я не представлял, чтобы когда-нибудь пользоваться этим навыком, и частично потому, что Фенн, похоже, нравилось флиртовать. Я не мог определить, есть у неё какой-то реальный интерес ко мне, или она просто развлекалась за мой счёт, или то и другое вместе; в любом случае, я не собирался ничего делать, и мог лишь чувствовать смущение. Впрочем, практиковаться в Лести и Романтике с Фенн всё-таки лучше, чем делать это с Амариллис.

Кроме этого? Не знаю, что сказать. Это была неделя моей жизни, прожитая в основном в комнате отеля, поскольку на улицах продолжались вспышки насилия, и Амариллис — сейчас Мэри — считала, что мне неразумно выходить, когда я так несведущ относительно мира.

Они старались ликвидировать толику этого незнания, но это означало поспешно впихнуть в меня целую жизнь знаний, и это смешивалось с тем, что я помнил из D&D, что зачастую вызывало путаницу. К тому же было слишком много всего, о чём стоило спросить, и слишком много того, что они обе считали одинаковым между мирами.

Общеизвестные Факты об Аэрбе.

=============================

1. Аэрб примерно в десять раз больше Земли, плоский вместо сферы, в форме шестиугольника. Если достаточно далеко двигаться на север, окажешься на юге, и так с любой стороны. (Амариллис назвала мне меры Аэрба, и я прикинул размер Земли примерно, учитывая, что помнил только ширину континентальных Соединённых Штатов).

2. На Аэрбе нет часовых поясов, поскольку солнце было на одной высоте, где бы ты ни находился, без параллакса. Несмотря на это, времена года были, поскольку солнце становилось меньше зимой и больше летом. Были и региональные различия погоды из-за чего-то под названием "слой проекции", атмосферного феномена, о котором Фенн не знала, а Амариллис знала немного.

3. Существует примерно 200 "смертных рас", плюс Анималия, антропоморфные животные вроде Иголки. Было пять отдельных волн миграции с Селестар, каждая из которых считается отдельным видом. Существуют дворфы, но они как правило держатся сами по себе под землёй. Не существует "злых видов" как таковых, но есть злые культуры, состоящие исключительно из одного вида разумных, что Амариллис считала важной разницей, а Фенн просто закатывала глаза.

4. Существует тридцать семь различных видов магии, и это только официально. Неофициально есть много разновидностей наследственной, расовой, или ещё по каким-то причинам недоступной широким кругам. Рассматривая мой лист персонажа и предполагая, что он создан здраво, я предположил, что у меня может быть доступ максимум к пятнадцати из них, хотя вероятно, что меньше. (Мне очень хотелось узнать о них побольше, но Амариллис считала, что всё легкодоступное уже собрано. Это не остановило меня от того, чтобы задавать вопросы, но она была права в том, что имелись существенные барьеры, которые не могла превозмочь моя способность быстро изучать всякое, ну и некоторые были бы бесполезны без существенных вложений ресурсов).

5. Когда кто-то говорит об "империи", они имеют в виду нечто вроде Объединённых Наций, в том плане, что это довольно беззубая организация, чья реальная власть основана на согласии стран-участниц придерживаться стандартизированных законов или вводить глобальные (хотя они, по очевидным причинам, говорят "гексальные") санкции против друг друга. Официальный титул — "Империя Общих Интересов", но народ называет просто "империя" или "Третья Империя", по историческим причинам, которые я не думаю, что особенно важны.

— Ладно — произнёс я после одного из этих информационнонакачивающих уроков. — Но есть одна вещь, которую я вообще-то не понимаю.

— Всего одна из всего во всём мире? — спросила Фенн. Её начинала раздражать вся эта фигня с грёзотёртостью, это было очевидно, как она сама и предсказывала.

— Вот смотрите, ремесленная горячка происходит случайным образом и равномерно на душу населения, верно? — спросил я. Амариллис кивнула. — Ну, я не понимаю, почему Потерянный Король и Англицинн всё ещё обладают таким могуществом, если только они не сгребают все энтады и реликвии, созданные в Англицинне, или привозят их откуда-то. Но даже так, я бы не ожидал, что даже самый прямой наследник будет обладать особым могуществом.

— И почему ты так считаешь? — спросила Амариллис. — Почему собранное могущество не должно сохранять свою ценность? Ну, оно несколько разбавится, поскольку наследование реликвий идёт по разным правилам, но я не уверена, к чему ты ведёшь.

— Ладно — сказал я. — Ну, каждый год создаются новые магические предметы...

— Почему? — спросила Амариллис.

— Потому что... ремесленников становится всё больше со временем? — спросил я. — Или есть проблемы из-за механизации?

— С чего бы ремесленников станет больше? — терпеливо спросила Амариллис. Её эта грёзотёртость тоже начинала раздражать, но она держалась намного лучше.

— В каждом году народа больше, чем в предыдущем — сказал я, и тут понял, что это не обязательно относится к Аэрбу. — Ладно, объясни вот что: глобальное население растёт или сохраняет уровень?

— Во время правления Утера Пенндрайга, пятьсот лет назад, численность населения в мире была двадцать миллиардов — сказала Амариллис. — Сегодня — пять миллиардов.

— На мой взгляд, народу нужно больше тра*аться — сказала Фенн. — По крайней мере, я слышала, что дети так появляются.

— Секс не помогает, когда пользуются предохранением — сказала Амариллис. — И это сложный вопрос, затрагивающий не только темпы воспроизводства. Карантинные зоны — проблема, которая становится всё сложнее, и происходят разовые события, бьющие по численности населения, от которых мы не можем оправиться.

— Аэрб умирает — сказал я.

— Ну, это слишком сильно сказано — сказала Фенн. — Селестар — вот что значит "умер".

— Сложно сказать, умирает, или нет — сказала Амариллис. — Общий тренд — на понижение. Оптимисты считают, что в итоге график будет сигмовидным — долгий период стабильности перед Первой Империей, период нестабильности, а затем второй длительный период стабильности.

После этого мы перешли к другим вещам, но это заставило меня думать "срань господня, да это же гримдарковый мир". Нет рая, только девять тысяч адов, и сам Аэрб превращается в бледную тень себя былого. Мне было очевидно, что это отражение моего собственного разума; после смерти Артура я как-то не верил в "долго и счастливо", и даже до того всегда делал свои миры немного сумрачными, чтобы герои могли сиять ярче.

И эта мысль давала мне надежду. Если я создал этот мир, то, возможно, я был в нём героем, одним из тех людей, чья цель — возжигать свет и прогонять тьму.

* * *

Фенн и Амариллис взяли на себя большую часть подготовки, собирая припасы по городу, когда бои немного затихли. Периодически всё ещё случались перестрелки, слышимые при открытых окнах, и временами в воздухе ощущался металлический запах крови. Чем бы ни были "Нарастающий Гнев", городская стража их истребляла. Фенн говорила, что стража несколько увлекалась, что вызывало потери среди гражданских, которые никого не радовали. Учитывая это, и мародёрство после некоторых нападений, город был не лучшим местом для проживания. Возможно, если бы татуировка Амариллис не была одноразовой, она достала бы ключ, и мы занялись подготовкой в каком-то другом месте, но я почти ощущал, что нестабильность нам выгодна.

Мы заполнили рюкзаки пищей и водой в дорогу. Фенн купила (или, возможно, украла) мне меч, и принесла пустотное ружьё, которое, к моему удивлению, оказалось тем самым, которое я неделю назад оставил за стеной; она вернула его мне. Фенн заполнила свой колчан стрелами и раздобыла новый кинжал, обосновавшийся на её бедре, заменяя тот, которым она пырнула Леонольда. Я не знал, что из наших запасов было украдено Фенн, и что честно куплено, но это и не имело значения. В ночь перед тем, как мы отправились, она вошла в нашу комнату и выгрузила мешок костей для меня, и я был уверен, что добыла их не честным образом.

В общем, со всем этим мы перебрались через стену и направились в Каэр Лага.

Глава 20: Пустынный маршрут.

Мы двигались по пустыне вместе, бредя по пустыне в наших белых балахонах, двигаясь след в след, чтобы скрыть нашу численность чтобы кто-то мог изображать первопроходца, переходящая роль. Мне объяснили, что магию в общем смысле можно разделить на три категории: латентная, пассивная, и активная. Магоискатели (или магососы, смотря кого из членов моей партии спросить) могут ощущать и выискивать пассивную и активную магию на невероятном расстоянии, но латентная магия в целом безопасна, если только они не совсем рядом.

В луке Фенн была латентная магия, если только она не использовала его особую способность, и в этом случае магоискатели скорее всего увидят его, как маяк на горизонте. Схожим образом, магическая татуировка на руке Амариллис, скрывающая ключ телепортации, остаётся латентной магией, пока она не стянет её, доставая ключ. А пустотные кристаллы были "обычными", хотя я до мозга костей был уверен, что это колдовство.

Оставался я и не такая уж маленькая магическая мощь, которую я носил с собой. У меня был мешок с костями, но их нельзя использовать, если только не ввяжемся в бой. В моих венах текла кровь, но даже думать нельзя было о том, чтобы использовать её силу без крайне серьёзной причины. Магию кожи я в общем-то и не мог использовать, поскольку у нас не осталось денег на татуировки. С этим оставалась моя уникальная игровая хрень, про которую мы не знали, считается ли она магией. И это мы хотели выяснить заранее, поскольку если я притягиваю магоискателей, то об этом следует знать до того, как мы окажемся слишком далеко от безопасности Драгоценности Пустыни, когда ещё можем отступить от путешествия в Каэр Лага.

— Мне странно, что вы вообще разделяете магию и не магию — сказал я, когда мы ели свой первый путевой обед, нечто под названием "портативный суп", изрядно напоминающий мне рамен минус макароны. — На Земле магией называют нечто загадочное или сверхъестественное, но изучению магии крови вроде как целый университет посвящён.

— Никогда не называй афиней университетом — сказала Амариллис.

— Правило номер 137 для выживания на Аэрбе — сказала Фенн. На самом деле она не считала выдаваемые мне Амариллис правила, но число всё время возрастало, и я подозревал, что она придумывает способы эксплуатировать эту шутку в будущем.

— Ладно — ответил я. — Но на мой взгляд эта так называемая "магия" изучена настолько, что потеряла ощущение сверхъестественности и всю загадочность. В смысле, для меня-то ещё остались, поскольку афинеи для меня закрыты и в ближайшее время небезопасно обращаться даже к нереспектабельному учителю, но основной-то массе населения это не так. Даже есть магазинчики, продающие "магические" татуировки.

— Тогда каким словом нам называть? — спросила Амариллис.

— Не знаю — ответил я. — Просто подумал об этом.

Фенн уселась и принялась хлебать из собственной миски супа, который оставляла настояться.

— Ну, лично мне думается о магососах, бегущих по пустыне, чтобы выцарапать нам глаза — сказала Фенн. — Впрочем, думаю, сейчас всё чисто, но мы за пределами действия Слова Альвиона, так что нам лучше двигаться, как только закончим.

Так что мы шагали по пустыне, и рюкзаки у нас на плечах становились легче по мере того, как мы подъедали и выпивали наши резервы. Каждый раз, когда я пил воду, я был рад, что уменьшение несомого веса приближалось на одну остановку помочиться. Когда мы ещё были в отеле, у меня появилась отличная идея применить ракетное уравнение Циолковского к путешествию по пустыне; чтобы преодолеть определённое расстояние, нужно определённое количество воды, но нести эту воду — значит двигаться медленнее и потреблять больше воды, так что нужно больше воды, чтобы добраться дальше, и всё это нужно учитывать в расчётах. В итоге оказываешься на милости пустынного уравнения. (Вообще-то само уравнение я не помнил, так что, возможно, что-то серьёзно путаю; в конце концов, я был фэнтезийным гиком, а не космическим). Нам нужно было пройти всего около пятидесяти миль плюс-минус, пять дней на дорогу, то бишь по десять миль в день по песчаным дюнам и выступам камня, галлон в день, галлон весит восемь фунтов, то есть сорок фунтов одной только воды, плюс меч, плюс ружьё, плюс еда, плюс одежда, плюс кости.

— Мне нужно было построить парусные сани — пробурчала Амариллис вечером первого дня.

— О? — спросила Фенн. — Мне кажется, с этим была бы та же проблема, что и с моим предложением ехать верхом на воетса — их нужно как-то перетащить через стену. К тому же я не уверена, какой ветер ты хочешь использовать, поскольку воздух практически неподвижен.

— И всё же — сказала Амариллис.

— По крайней мере, мы всё ещё не видели ни одного магоискателя, верно? — заметил я. — Если мы сможем добраться до Каэр Лага, не наткнувшись на них и без инцидентов, то практически дело в шляпе, верно?

— Не думаю, что нам так повезёт — сказала Фенн. — Но... А вдруг?

У меня оставалось ещё два очка, которые можно потратить на что-нибудь. Как только Фенн узнала, что есть такая штука, как LUK, она предложила мне вложить эти очки в неё. Амариллис считала, что мне следует выбрать первичный и вторичный атрибуты, связанные с наиболее ценным навыком, и забить на бонус от вкладывания очков в три базовые способности. Меня не радовали оба варианта. Я оставил эти два очка нетронутыми, частично потому, что страдал от нерешительности, и частично потому, что надеялся на открытие игрой Единственного Истинного Пути. Были навыки, которые я ещё не открыл; я не хотел вложить очки во что-то, чтобы обнаружить, что упустил возможность для чего-то классного.

Я не стал отвечать на комментарий Фенн, и мы устроились спать в неожиданно холодной пустыне. Нет ничего удивительного, что в пустыне по ночам холодно, поскольку здесь нет растительности или влаги в воздухе, чтобы удерживать температуру, да и я знал, что в пустынях так. И тем не менее даже с учётом всего этого холод удивлял.

Идём, идём, останавливаемся, едим, идём, идём, отдыхаем. В начале пути Фенн много болтала, но к середине второго дня она по большей части молчала, фокусируя усилия на переставлении ног. Амарариллис держалась более ровно.

Что же до меня... Было нелегко, но одним из достоинств моей странной способности было то, что повышение Атлетизма до 15 подниманием грузов в нашей комнате в отеле сделало меня вполне способным преодолеть путь по пустыне, хоть я и был уверен, что это никак не связано с мускулами. Я почти предложил забрать себе часть груза одной из девушек, но в итоге отказался от этого, поскольку последнее, чего хотелось бы — переоценить свои силы и как идиот свалиться от переутомления из-за желания вести себя по рыцарски.

Мы шли днём и спали ночью. Были аргументы в пользу обратного, но температура днём была не так уж высока, а ночью была плохая видимость. Нашей главной заботой были магоискатели, а не жара или нехватка воды, и по балансу мы решили, что будет лучше оставаться на ночь в одном месте с несением вахты, чем плестись в темноте, поднимая шум. Магососы прибавят скорости, почуяв активную магию, и засекут пассивную магию за мили, но меня заверили, что не задумываясь атакуют и в случае, если наткнутся на латентную. В этом мире это означало всё, у чего есть кожа, кости, или кровь, и так уж вышло, что у нас было всё из этого.

Что бы там не говорила Амариллис, у меня нет проблем с вниманием, но я страстно ненавидел несение вахты. На Земле я был в чем-то фантазёром, и годы в школе отточили умение отвлекаться и думать о чём-то постороннем. Было достаточно сложно сохранять внимание и бдительность, но главной проблемой было то, что когда я оставался предоставлен себе, мои мысли брели в сторону вещей, о которых я не хотел думать, как это было и в последние девять месяцев на Земле.

* * *

Комната Тифф была на втором этаже её дома, с окном, направленным на крышу из заднего крыльца. В первый раз, когда я к ней приходил, она высунулась из-за занавески, и отвела меня на крышу полюбоваться с ней звёздами.

(Тифф всегда создавала такое чувство, словно она приехала в город в середине старшей школы, но это на самом деле не так. Она выросла в Бамблфак, Канзас, как и мы все, просто она выросла в деревне и в основном держалась сама по себе, со своей группой подруг. Эта девичья группа распалась где-то в первом году старшей школы, когда сперва уехала Лаурел, ключевой член группы, а затем ещё две девчонки начали встречаться с парнями на пару классов старше. Несколько месяцев Тифф была на плаву, а потом стала тусоваться с нами. То, каким путём она попала в нашу D&D-шную группу всегда оставляло у меня ощущение, что её не было в Бамблфак до той первой игровой сессии с нами. Когда мне напоминали, что она всегда была где-то рядом, это казалось неуклюжим ретконом, потому что — ну как я мог её не замечать?)

Мы сели на крышу её крыльца, где она разложила для нас одеяло. Я лежал на спине, глядя на звёзды и пытаясь вспомнить созвездия, но не в состоянии сосредоточиться. Она свернулась рядом, в одном из отцовских свитеров, который бы ей велик на три размера, так что прикрывал руки это холодной ночью. Её голова лежала на моей груди, поднимаясь и опускаясь с моим дыханием. Немного раньше она плакала, но сейчас по большей части перестала, её дрожащее дыхание вернулось в норму. Это было через месяц после смерти Артура.

— Я беспокоюсь о тебе — тихо сказала она.

— О? — спросил я.

Она подняла руку, которой охватывала меня, и ткнула меня в грудь.

— Ты страдаешь.

Я пожал плечами, насколько это было возможно, не сбрасывая её.

— Он был моим лучшим другом — сказала я. — Естественно, что страдаю. Я должен бы быть грёбаным социопатом, чтобы ничего не чувствовать.

— Я беспокоюсь, что ты — она остановилась и прикусила губу. — Я беспокоюсь, что часть тебя тонет в этом. Это... ну, мой дядя, у него есть лицензия на скрытное ношение оружия, и то, как он об этом говорит, о возможности однажды воспользоваться, это словно упивается возможностью однажды застрелить кого-нибудь.

— Ты думаешь, что я хотел, чтобы Артур...

"Умер", но я не смог этого произнести. Слова звучали монотонно, лишённые гнева, который должен был в них быть.

— Нет — сказала Тифф. — Нет-нет-нет, это, я хочу сказать, что ты словно пытаешься показать, как ты страдаешь. И я это понимаю. Я тоже хочу кричать, спрашивать, как могут спокойно продолжать, когда он...

"Мёртв", но она тоже не смогла этого произнести.

— ...Его нет. И я понимаю что я тут посторонняя, я не была его лучшим другом, я знаю, что тебе тяжелее.

Какое-то время она молчала, замаргивая новый раунд слёз.

— Меня тревожит, что ты страдаешь, и что в страдании есть нечто манящее, поскольку это праведная, осмысленная боль.

Новый вздох и глубокое, выравнивающееся дыхание.

— ...не хочу, чтобы ты продолжал идти по этому тёмному пути.

— Ты думаешь, что понимаешь меня лучше, чем на самом деле — сказал я ей.

Она умолкла на какое-то время.

— Возможно — тихо произнесла она. — Но я стараюсь. Я знаю, что эту пустоту не заполнить. Я знаю это. Для меня так же...

— Не так же — почти рефлекторно ответил я.

Она снова замолчала, пока не начала плакать, но на этот раз это был тихий, спокойный плач, а не рыдания. Я поднял взгляд к звёздам, но не видел их, поскольку замаргивал слёзы. Она хотела, чтобы я сказал, что я скучаю по Артуру, но по крайней мере мы можем утешить друг друга. Я, однако, не мог этого сказать, поскольку в тот момент не думал, что это так.

Тифф пропустила следующую сессию D&D из-за назначения у доктора, и следующую из-за семейных дел, а потом перестала придумывать отговорки и просто не появлялась, что, возможно, и к лучшему, учитывая, как проходили эти сессии.

* * *

Так что мои холодные ночи в пустыне были порядком тяжёлыми, поскольку прекрасно справлялись с работой по возвращению этих неприятных воспоминаний. Может, это изоляция, может, дикая местность, или холод, или, возможно, висящая в многоцветном небе Селестар напоминала мне, что временами что-то бывает разрушено и невозможно исправить.

Днём было лучше, частично потому, что у меня была компания, и частично потому, что ходьба погружала меня в этакое состояние дзен, в котором время шло быстро. Мы ориентировались по солнцу, или, скорее, это делала Фенн, и Амариллис определяла темпы движения. Мне оставалось только глядеть вдаль, прикрывая глаза белым балахоном, смотреть в никуда.

Мы заметили Каэр Лагу на четвёртый день. Пустыня была не полностью пустой, в ней просто не было растительности, воды, почвы или зданий. Это оставляло песок и скалы. Каэр Лага была построена на одной из этих скал; её фундамент находился на высоте в добрую сотню футов без заметного пути вверх по утёсу. Это была закруглённая крепость без зубчатых стен, с округлой крышей, накрывающей всё строение. Были окна, но маленькие, удобные для обороны. Мы были ещё в дне пути до неё, но по крайней мере наша цель была уже видна.

Вскоре после этого Амариллис споткнулась.

Мы обходили скалистый край одной из дюн, попавшихся на нашем пути, надеясь обойтись без взбирания или долгого обхода. Одна секунда — я в своём полузабытьи, другая — смотрю, как она кувыркается.

— Бл* — пробормотала Фенн, последовавшая за мной вниз; она проскользила по песку, и я повторил за ней на рюкзаке.

— Ты как? — спросил я, когда Амариллис остановилась. Её рюкзак прижал её к песку; она явно дышала, но не двигалась.

— Лодыжка — сказала она. — Болит.

— Ну, я не ожидала такого окончания этого приключения — сказала Фенн. — Я думала, это будет скорее что-то, связанное с когтями и зубами.

— Помогите мне встать — сказала Амариллис. Мы так и сделали, в основном я; сперва сняли с неё рюкзак, а потом перевернули её, так что она лежала на песке на спине. — Не уверена, что это всё.

— А есть варианты? — спросила Фенн. — Мы не можем рисковать исцелять тебя, а до Каэр Лаги ещё восемь миль, причём придётся изрядно карабкаться.

— Шесть миль — сказала Фенн. — Варианты есть. Мы можем обогнать магоискателей. Или можем сразиться с частью, и обогнать остальных. Мы близки.

— Или — сказала Фенн — ты можешь достать ключ из своей руки, мы можем вернуться в Драгоценность Пустыни, и можем понаслаждаться комфортом, а потом вернуться сюда, когда на таймере выйдет два часа.

— Где нас будут ждать магоискатели — сказала Амариллис. Этот разговор был для нас не нов, поскольку мы обсуждали стратегии отступления ещё до того, как отправляться в пустыню. Снятая в Драгоценности Пустыни комната оставалась за нами, на полу была отмечена секция, куда мы телепортируемся, и оставлены чёткие инструкции ничего не трогать.

— Идти можешь? — спросил я.

Амариллис попыталась встать на ногу и тут же упала, простонав от боли.

— Не думаю.

— Ладно — сказал я. — Я голосую за то, чтобы отнести Мэри к утёсу и исцелить её там, а потом вскарабкаться вовне досягаемости магоискателей, пока они до нас не доберутся.

— Сколько времени у тебя займёт её исцеление? — спросила Фенн. — На твою руку ушло восемь часов. У нас нет столько времени.

— Тогда я не был так хорош, и кости были хуже — ответил я. — Это точно не займёт восемь часов. Однако сколько... Я не знаю. Я всё ещё новичок в магии кости.

И игра всё так же жадничает на числа.

— В любом случае, я считаю, что перейти к утёсу — хорошая идея. Мы уже прикончили большую часть еды и воды, можно переложить содержимое рюкзака Мэри в мой, и сделать из её рюкзака волокуши, чтобы тащить её.

Фенн цыкнула.

— Мы планировали на пять дней, и мы справлялись, а теперь замедляемся, но... Если бы у нас не было карты "освобождаетесь из тюрьмы бесплатно", или от меня ожидалась дополнительная работа, я могла бы возражать сильнее. Ладно. Так и сделаем.

Всё это было проще сказать, чем сделать, частично потому, что Амариллис явно было больно, и я не хотел её трясти, и частично потому, что она хотела помочь, особенно с волокушами, что мы пытались сделать. Было очевидно, что одна из специальностей Амариллис — инженерия, но когда она выдавала мне указания, это несколько раздражало.

Разблокирован Навык: Инженерия!

Это сняло порцию раздражения, впрочем.

Пять часов спустя мы заметили нашего первого магоискателя. Он сидел на вершине холма, глядя вдаль, но не в нашу сторону. С расстояния я лишь едва разобрал его рыжую собакоподобную форму. Впрочем, мне описывали — жуткие когти, зубы торчат из пасти наружу, и здоровенные ноздри. Я вроде даже разобрал зубы, но больше ничего.

Мы спустились, укрывшись от его взгляда за склоном, и после этого держались меж холмов. С тяжёлыми рюкзаками и осторожной навигацией, мы выдавали не больше мили в час; когда приходилось тащить Амариллис, получалось ещё меньше. Четыре дня в пути меня вымотали, и я тащил сто двадцать фунтов принцессятины, плюс всё, что оставалось в её рюкзаке. К концу дня она материлась на каждом бугре или сдвиге веса, а нам оставалось ещё около двух миль.

— Что ты предлагаешь? — спросил я, когда мы остановились передохнуть. Я сделал ей миску портативного супа с кусочком пеммикана. Её лицо вспотело; лодыжка сильно вспухла, и я с тревогой заметил, что её правая рука стала выглядеть намного хуже, чем была во время визита к магу кости. Ногти стали толще, чем были, почти полностью желтыми, и треснули посередине; из трещины сочилась прозрачная жидкость. То, что раньше я этого не замечал, говорило, что она скрывала это от нас.

— Продолжим — сказала Амариллис. — Мы недалеко.

Фенн взглянула на меня, подняв бровь. Я заметил, как она проартикулировала губами "блоки голосования". Однако это был не тот момент, когда стоит обсуждать лояльности, или мне поддаваться желанию угодить кому-то. Я скрытно продемонстрировал ей средний палец, на что она улыбнулась.

— Перед нами непредусмотренное скалолазанье — сказал я. — Знаю, что мы захватили клинья и верёвку, и знаю, что ты отличный скалолаз, но меня беспокоит, что мы вымотаемся, когда окажемся там. Даже если я смогу тебя исцелить, слишком много риска, и мы пытаемся вскарабкаться ночью. Я думаю, что нам следует телепортироваться. Мы сможем восстановить силы в Драгоценности Пустыни, и если их привлечёт запах телепортации, мы можем просто подождать, а потом вернуться и отбиваться от них, продвигаясь к Каэр Лага.

Амариллис вздохнула.

— Ладно. — Она потянулась и прикоснулась к своей татуировке. — Фенн, полагаю, ты не передумала?

— Как бы ни было забавно наблюдать, как корячится Джун, нет, не передумала — ответила Фенн. — Уматываем отсюда нахрен.

Амариллис прикоснулась к краю татуировки своими треснувшими жёлтыми ногтями, слегка вжав их и поморщившись от боли, и потянула за кожу. Я ожидал, что татуировка анимируется или придёт в движение, вроде того, что видел, когда Леонольд доставал из руки верёвку. Вместо этого мы просто сидели на месте, пока Амариллис, поджав брови, безрезультатно пыталась подцепить татуировку сломанными ногтями.

— Не работает — наконец, произнесла она.

— Ты это правильно делаешь? — спросила Фенн.

— Я не первый раз пользуюсь татуировкой — ледяным тоном сказала Амариллис. — Это татуировка не работает.

— Из-за крысиной гнили? — спросил я.

Амариллис сжала руку в кулак, скрывая ногти.

— Не думаю — сказала она. Тем не менее, она попыталась неуклюже провернуть руку и прикоснуться к татуировке здоровыми пальцами. Ничего так и не произошло.

— Если ты специально придуриваешься... — начала Фенн.

— Я этого не делаю — сказала Амариллис. Её лицо покраснело. — В чём смысл? Я могла бы сейчас притвориться, что татуировка не работает, чтобы было по моему, если бы я была вздорным ребёнком, которым ты меня считаешь, но что мне делать, когда мы окажемся на утёсе, или будем внутри Каэр Лага? Если бы я была социопаткой, можешь мне поверить, я бы думала о будущем и не использовала очевидную ложь. Оно не работает.

— Итак — осторожно произнёс я. — Похоже, у нас проблема, поскольку мы в сорока с чем-то милях от Драгоценности Пустыни, и у нас осталось, примерно, на день пищи и воды.

Квест Принят: Стратегия Отступления. Вы посреди пустыни с ограниченным количеством пищи и воды, без доступа к магии, если не хотите быть разорваны магоискателями, и с вами раненый член команды. Остаётся надеяться, что вы готовы!

— Эм, — произнёс я — я только что получил квест. Вкратце — дела хреновы. Чтобы выполнить квест, полагаю, нужно выбраться из пустыни. Там говорится... Там говорится "остаётся надеяться, что я готов".

— Мы были готовы — ответила Амариллис. — Нам следует двигаться.

— Дерьмо — сказала Фенн. — В Каэр Лага? Ты сама сказала, что нет причин считать, что ты сможешь достать ключ там, если не можешь вытащить здесь. По тому, что ты говорила, это место было закрыто и брошено больше сотни лет назад, что означает, что пищи или воды там тоже не будет. Даже если мы тебя исцелим, взберёмся на утёс, и окажемся внутри, что это нам даст?

— Реликвии — сказала Амариллис.

— Погоди — произнесла Фенн, слегка прищурившись. — Доспех, меч для тебя, меч для Джуна, коробка, перчатки для меня, амулет, горшок для нас... ты говорила, что горшок обладает целебными свойствами?

Амариллис кивнула.

— Если я права, и он там, и я смогу его повязать, то да.

— И ты считаешь, что исцеление поможет нам от голода? — спросил я.

Амариллис нахмурилась.

— Я не знаю. Но... Не думаю, что это имеет значение. Наши варианты сейчас — попытаться вернуться в Драгоценность Пустыни на четверти рациона пищи и воды, или направить вперёд и надеяться, что сможем найти спасение. По балансу путь вперёд даёт больше шансов.

* * *

Возможно, мне стоит немного отступить и выдать толику истории, которая поможет рассеять некоторые загадки. (Если вы один из людей "бла-бла, история", то встретимся в следующем сегменте).

Загадка #1: Каким образом Амариллис — самый прямой потомок Утера Пенндрайга, если по возрасту она примерно как старшеклассница, а принцев и принцесс Пенндрайг существуют тысячи? Ну, полагаю, вы это и сами поняли; поколения сменяются с разной скоростью. Прошло около пятисот лет с того момента, как Утер Пенндрайг оставил своих двух взрослых сыновей, чтобы отправиться в некий предположительно скверно обернувшийся поход, оставив после себя то, что, как я медленно начал понимать, было невероятно обширным арсеналом магии. Амариллис отстояла от него на десять поколений, так что получается что-то около пятидесяти лет на поколение.

Из этого можно догадаться, как выглядела её фамильная линия; имя несли в основном мужчины, они были долгожителями по человеческим стандартам, и детей заводили очень, очень поздно. Это не просто случайность, не после четвёртого поколения; это была репродуктивная стратегия, нацеленная на использование правил наследования реликвий Утера Пенндрайга. Как ранее говорилось, магические реликвии следуют правилам наследования, но они различаются у разных реликвий.

Линия Амариллис была предпочтительной у правил наследования, дававших приоритет братьям или сёстрам над сыновьями или дочерями, и правилами наследования, дающими приоритет более старым поколениям над более новыми, и правилами, разделяющими всё поровну среди поколения. Это означало, что в руках одной юной особы оказалось изрядное количество магической силы.

"Но что насчёт её матери и отца?", можете спросить вы. Ну, её отцу было восемдесят два, когда она родилась, и он умер, когда ей было четыре года. Её мать стала самостоятельной силой, поскольку некоторые реликвии предпочитали мужей и жён детям, но она умерла (предположительно, убийство), когда Амариллис было десять лет. Большую часть этого я узнал от Фенн, которая порасспрашивала там-сям, поскольку обожала совать всюду свой нос.

В любом случае, это подводит нас к...

Загадка #2: Почему мы не могли просто телепортироваться в крепость, забрать вещи, и отбыть? Это было моим первым вопросом, поскольку невозможность это сделать мне казалась тупой игровой логикой. Ответ был в том, что ключ телепортации позволял перемещаться или к одному из камней касания (о которых я думал как о магических маяках наведения), или к месту, где ты уже был, и Амариллис никогда не была в Каэр Лага. Её отец и/или мать, вероятно, взяли бы её туда, чтобы отметиться, но они умерли, когда она была совсем юной.

Однако это поднимало другой вопрос, а именно...

Загадка #3: Даже если Каэр Лага была брошена в сохранности, почему там оставили магические предметы? И ответ на это оказался довольно глубоким. Видите ли, Каэр Лага была в процессе строительства, когда на территории, ставшей впоследствии пустыней Датура, начала распространяться чума. У них было время, чтобы закончить фортификации и установить мощные магические обереги в камнях крепости. Крепость посреди пустоши, где нет ресурсов, или путей, которые требуется защищать, может показаться глупой и бессмысленной, пока не вспоминаешь, что при Дворе Потерянного Короля убийства не редкость. Крепость посреди карантинной зоны на самом деле очень неплохое место, чтобы залечь, если ты атакован, вдвойне удобное, поскольку если ты там был, то туда можно телепортироваться с помощью ключа телепортации, а если не был, то у тебя проблема — ну, в общем-то остаётся примерно то, что мы и делали, только с лучшими ресурсами и большей командой.

И, естественно, если у тебя есть куча магических предметов, большинство из которых работают только у тебя и твоих ближайших союзников, то ты хранишь часть из них в своей суперсекретной крепости, обустроенной для того момента, когда случится дерьмо. Точная информация об этих магических предметах не записывалась, вероятно для секретности и предполагая, что это будет пересказано Амариллис лично. Но не было, поскольку история жизни Амариллис списана, вероятно, с Лемони Сникет.

(Часть меня, которая вначале фыркала из-за того, что это приключение было слишком уж стереотипными, всем этим оказалась по большей части удовлетворена, но я всё ещё пытался найти изъяны в мире, некие несовпадения мириадов правил и фактов с тем, что я наблюдал).

* * *

Мы двигались вперёд, даже когда тьма опустилась на пустыню. Я тащил Амариллис, стараясь делать это аккуратно, но всё равно временами слышал звуки боли. Фенн вышла немного вперёд, присматривая, чтобы всё было чисто. К тому времени, как мы добрались до утёса через три часа, я был измотан и всё болело. Это было бы прекрасным моментом, чтобы вытянуть силы из кости и взбодриться, или, ещё лучше, левел апнуться.

— Итак — сказала Фенн. — Магососы нас не учуяли.

— Нам нужно прикинуть путь по утёсу — сказала Амариллис. — На мой взгляд, это несложно. Джун, если ты достанешь пустотное ружьё и начнёшь стрелять в утёс, чтобы обеспечить места, за которые можно ухватиться или вбить клин, это будет хорошим использованием простоя.

Прежде чем мы вышли, она сделала ряд модификаций, которые "теоретически" уменьшали шанс поломки.

Я поднялся, взял ружьё, и принялся стрелять в утёс. Бац, бац, бац. В паузах я потягивал воду, стараясь не обращать внимания на то, что осталось от наших припасов. Камень поднимался на сотню футов до подножия стены Каэр Лага, эквивалент десяти этажей, и меня совсем не радовало это восхождение.

— Он весь день тащил тебя по пустыне — сказала Фенн. — Нам стоит отдохнуть здесь, заночевать, и карабкаться с утра.

— Ты не беспокоишься о магоискателях? — спросила Амариллис.

— Разумеется беспокоюсь — ответила Фенн. — Но меня больше беспокоит возможность того, что кто-то из нас свалится вниз, когда мы сообщим им о своём присутствии. Я полагаю, человеческая фраза тут "гарантированная смерть", и здесь не то место, где кто-то сможет собрать и погасить твою душу. Обращаюсь с петицией отдохнуть до рассвета, ваше высочество.

— Ладно — сказала Амариллис, глядя на свою лодыжку. — На рассвете. Не думаю, что я сегодня буду толком спать, так что возьму первую вахту.

Я воспользовался этой возможностью, чтобы улечься на песок и похавать пеммикана, что начинало входить в привычку. Так я и уснул с полным ртом протеинов и жиров.

Предсказуемо, разбудили меня крики.

Глава 21: Забег по утёсам.

Рассвет ещё не наступил, но пустыню Датура окутали сумерки; достаточно, чтобы прогнать с неба многоцветные звёзды. Оставалось недолго до того момента, как солнце (каким-то образом) поднимется над бесконечной плоскостью тесселирующего Аэрба (нет, серьёзно — как?..), и вновь окатит нас светом.

Меня, однако, больше беспокоил крик, который издавала Фенн, и когда я его увидел, всё моё внимание переключилось на зверя, мчащегося по дюнам прямо к нам. Занятный факт о магоискателях, которым я с вами ещё не поделился: они очень, очень, бл*, быстрые. Разгоняются они хреново, но дайте им достаточно времени на разгон, и их мощные мышцы позволят им обогнать практический любую форму транспорта, кроме телепортации. Этот конкретный магоискатель увидел нас, и двигался к нам.

Я услышал тунк пустотного ружья, и взглянул на Амариллис, положившую рюкзак за своей спиной, чтобы было на что опереться. Она с ледяным спокойствием смотрела в ствол своего самодельного оружия. Фен, разбудившая меня криком, стояла рядом со стрелой на тетиве. Как раз в этот момент она спустила стрелу; та пролетела и попала в магоискателя без очевидного эффекта.

Я поднялся на ноги и подобрал свой меч. Я ещё просыпался, но было понятно, что против такого зверя, как магоискатель, меч — не то, оружие, которое я хотел бы использовать.

— Никакой магии — сказала Фенн, выпуская в сторону зверя ещё одну стрелу.

Мне хватило времени только на то, чтобы вспомнить сказку на ночь, которую рассказывал мне отец, и которая всегда меня чертовски пугала, хотя должна была быть забавной — "У него были ужасные бивни и ужасные когти, и ужасные клыки в его ужасной пасти" — и в следующий момент оно уже было рядом. Оно пролетело у нас над головами и врезалось в утёс. Не знаю, почему я ожидал от него стремительного разворота, зная, что у него проблемы с разгоном... Я слышал хруст кости, когда оно врезалось в камень и кувыркнулось на землю, где снова встало на ноги. Я поднял меч, и он вылетел из моей руки, сопровождаемый брызгами крови — в основном из отсечённых с моей руки острыми когтями двух пальцев. Я завопил от боли.

Критический провал!

— Ложись! — выкрикнула Фенн с расстояния, и я упал на землю без лишних слов. В следующую секунду знакомый поток стрел пролетел над моей головой и врезался в магоискателя, мгновенно убив его.

Магоискатель побеждён!

— Ладно, я тут чутка стрельнула, — сказала Фенн — но, походу...

— Нам нужно двигаться — сказала Амариллис. — Немедленно. Джун, исцели меня?

Я подошёл к ней, стараясь не смотреть в шоке на свои отсутствующие пальцы, и принялся подбирать кости рядом с ней. Я истекал кровью, хотя и не так сильно, как показалось — вероятно, потому, что разрез был не таким уж ровным. Я положил свою окровавленную, изувеченную руку на её лодыжку и прикоснулся другой к костям.

Я потянул силу в кости изо всех сил, выбирая находящийся в ней аспект выносливости, затем выбрал другую, и продолжал процесс, пока первая не рассыпалась в прах.

Фенн уже взбиралась на утёс. Там уже были места, за которые можно было ухватиться, и это на самом деле не была вертикальная стена, но я явно неважно воспользовался пустотным ружьём, поскольку дырки в камне были разбросаны неудобно, где-то есть, где-то нет. В любом случае, Фенн воспользовалась тем, что было, и быстро двигалась, не останавливаясь чтобы выровняться или присмотреться. На миг я подумал, что она нас бросает, но, поднявшись на тридцать футов, она нашла небольшой выступ, на который можно было встать, и снова натянула тетиву.

— Хороший денёк для скалолазания — произнесла Фенн, обращаясь к нам. — Когда вы к этому готовы, в смысле. Кстати, осталось два выстрела.

Я сжёг ещё одну кость и ткнул пальцем в ногу Амариллис; она скривилась и помотала головой.

— Я бы сказала "не спешите", — продолжила Фенн — но к нам со всех сторон приближается компания, шесть — нет, семь в сумме. Могу предположить, что вскоре появятся ещё.

Потребовалась исцеления ещё с двух толстых костей, чтобы Амариллис встала на ноги и начала взбираться, с пустотным ружьё на спине, оставив всё остальное на земле. Я последовал за ней, стараясь взбираться одной рукой; я опасался, что если попытаюсь воспользоваться второй, то зацепы станут скользкими. Я двигался медленно, медленнее, чем Амариллис, взбиравшаяся по вертикальной поверхности так естественно, словно просто шла, словно с неё всё было в порядке. Фенн оставалась на выступе, уже с натянутой тетивой; она поглядывала на нас и что-то бормотала себе под нос. Я оставил свой меч позади. Столько волок с собой по пустыне, а в итоге только потерял пальцы.

— Стреляй, когда сможешь — сказал я Фенн.

К этому моменту я отчаянно хотел, чтобы магоискатели оказались скверными скалолазами, но полагаться на это явно не стоило. На что я надеялся, так это на левел ап. Давно пора бы уже, учитывая, что последний я получил ещё в Сильмар-сити, когда Фенн убила Леонольда, и с того момента я выполнил квест и убил двоих, плюс ещё подстреленные Фенн. Я полагал, что с магоискателя на него хватит, но ничего не произошло, и я не был уверен, что левел ап отрастит мои потерянные пальцы, но очень на это надеялся.

Фенн выпустила ещё один свой артиллерийский выстрел, целясь куда-то вдаль. Я услышал, как они свистят в воздухе, размножаясь на лету, а затем стрелы вонзились в плоть и песок. Я не останавливался взглянуть на результаты, поскольку игра услужливо выдала сообщение.

Магоискатель побеждён!

Магоискатель побеждён!

И всё ещё нет левел-апа. У Фенн остался всего один артиллерийский выстрел, и ей требовалось приличное расстояние, чтобы его использовать, но я слишком сфокусировался на взбирании по утёсу, чтобы думать о том, насколько у нас хреновая ситуация.

Я заморгал сообщения, и немедленно услышал звуки глухих ударов, несколько подряд — магоискатели врезались в камень. Угу, они самоубийственно нацелены на то, чтобы прикончить нас, приятно знать. А затем я взглянул-таки вниз, и обнаружил, что они взбираются следом за мной, не особенно изящно, и не могут использовать опоры так же эффективно, как я, но всё равно двигаются быстрре меня.

— Звиняй, Джун — выкрикнула Фенн, забрасывая лук на плечо и снова принимаясь взбираться вверх. Это вполне разумно, её обычные стрелы очевидно неэффективны, а артиллерийский выстрел вблизи бесполезен, так что если бы она осталась на выступе, могла бы оказать разве что моральную поддержку.

Я принялся взбираться чуть более безрассудно, не проверяя вес на опорах и не отрабатывая переход от одной к другой. Сказать по правде, я бы, наверное, кинул очки в PHY, если бы у меня было на это время.

Я услышал снизу новые звуки ударов и хруст, и ощутил их через камень, к которому прижимался. Фенн озвучила "семь", но на семи они не закончились; они всё прибывали и прибывали. Впервые за долгое время я глянул выше следующей опоры, и увидел, как Амариллис заглядывает за край возле высокой стены Каэр Лага, а Фенн отстаёт от неё на двадцать футов. Она не говорила, где именно расположены обереги, но я надеялся, что там, поскольку боль в руке начинала перевешивать адреналин.

Я был в сорока футах от вершины, когда что-то ударило в мою левую ногу с достаточной силой, чтобы едва не сбросить меня со скалы. Я заорал от боли; бритвенно-острые когти рассекли мой ботинок и ногу. Я глянул вниз, и увидел, как магоискатель поднимается для нового удара; кровь с моей ноги капала прямо ему на морду.

Я успел вовремя увернуться, избегая замаха, но если будем так продолжать, я остановлюсь на месте, а там подбираются и другие.

Ладно, время для глупостей.

Моё сердце колотилось в груди, подстёгиваемое необходимостью компенсировать кровопотерю и той смесью нейротрансмиттеров, которую мой мозг счёл необходимой применить при угрозе смерти. Мне не пришлось долго искать пульс, и я оттолкнулся от опор руками и ногами как раз в тот момент, как настроился на него. Сила магии крови подбросила меня на двадцать футов в воздух рядом с поверхностью утёса.

Меня спасло в основном то, что утёс на самом деле не был вертикальным, но было близко. Моя раненая рука соскользнула с опоры, а раненую ногу свело; я удержался на одной руке. Потребовалось какое-то время, чтобы снова найти опору и выровняться, время, которым магоискатели воспользовались, чтобы карабкаться по утёсу. Я едва слышал их сквозь своё тяжёлое дыхание. Мне оставалось ещё двадцать футов до Фенн и Амариллис, стоявших возле Каэр Лага, так что я собрался, и воспользовался силой своей крови для ещё одного сверхъестественного прыжка.

Фенн и Амариллис ждали меня; они обе лежали на скале, протянув руки. Фенн схватила меня за правую руку, Амариллис за левую, но моя правая рука была в крови по локоть, и быстро выскользнула из её хватки; меня повело в сторону, и я потянул за собой Амариллис. Я опустился одной ногой на выпирающий камень и сумел удержаться от падения. Амариллис наполовину съехала с утёса; она продолжала держать меня, но сама не держалась.

— Поднимаюсь — сказал я, а затем ещё одним приливом магии крови оттолкнулся от опоры и приземлился в кучу-малу на ровной поверхности. Я поднялся на ноги и взглянул на приближающихся магоискателей. Мы практически не видели их по пути в Каэр Лага, но при первом же применении магии они, похоже, собрались со всей пустыни. Их была уйма, возможно сотни, и новые продолжали прибывать. С такой высоты была видна даже Драгоценность Пустыни, хоть и выглядела просто пятнышком на ровной поверхности пустыни.

У меня наконец появилась возможность проверить свои показатели жизни, и я обнаружил, что у меня 15/27 здоровья, и 69К/75К крови, лучше, чем я рассчитывал. За нашими спинами стояла стена, слишком ровная, чтобы по ней взобраться, с окнами, находящимися слишком высоко, чтобы до них достать, и идти некуда. Магоискатели быстро приближались.

— Нам нужно укрыться за оберегами! — выкрикнул я.

— Мы уже — ответила Амариллис.

Я увидел, как лапа одного из здоровенных рыжих зверей поднялась над краем утёса — и у меня отвисла челюсть: лапа испарилась. Невзирая на это, магоискатель бросился вперёд, и я увидел, как он разрушается в движении, словно по нему прошёлся дезинтегрирующий луч, обнажающий кость и плоть. Лапы, морда, голова — всё исчезало одно за другим; задние ноги и половина торса упали, так и не поднявшись к нам.

Магоискатель побеждён!

Я выдохнул. Даже не заметил, что задерживал дыхание.

Остальные магоискатели, взбиравшиеся вверх, замерли на месте, и те, что столпились у подножия скалы, тоже, кроме тех, что ещё бежали к нам по пустыне — но и они замедлились, врываясь когтями в песок, чтобы затормозить, или кувыркаясь по дюнам, чтобы погасить инерцию. Не отступили, однако; просто уставились на нас.

— Ну, это, блин, жутковато — сказала Фенн. — Мы уверены в этих оберегах?

— Да — сказала Амариллис. — В основном. Каэр Лага поколениями стоял брошенным, но обереги не должны деградировать со временем.

Было такое впечатление, что это не всё, но развивать мысль она не стала.

— В таком случае, займёмся делом — сказала Фенн. Она взглянула на Каэр Лага. — Изрядная стенка, взобраться проблемно. И с окнами не очень.

Она указала на узкие окна.

— Полагаю, того, что это место было построено посреди карантинной зоны на высоте сотни футов недостаточно. Окна тоже нужно было сделать в виде бойниц, на тот случай, если какой-нибудь хренов мудак решит... ну, я даже не знаю, что думали твои предки.

— Они не такие уж узкие — сказала Амариллис. — Думаю, мы сможем пролезть, если я смогу туда подняться.

Она сняла своё ружьё и начала стрелять в стену, аккуратно создавая опоры. Хотелось бы знать, насколько она уверена в своих модификациях пустотного ружья. Не знаю, как будет выглядеть его катастрофическая поломка, и как-то не хочется это выяснять.

— Ты как, Джун? — спросила Фенн. Тунканье пустотного ружья раздавалось снова и снова; её внимание было направлено на магоискателей, устилающих камень. — Тебе стоит научиться взбираться лучше.

— Мне стоит научиться лучше владеть мечом — ответил я, и взглянул на свою руку, с которой продолжала капать кровь. На моей правой руке отсутствовали мизинец и безымянный палец, и она тряслась. После того, как я отошёл от немедленной угрозы жизни, она разболелась сильнее. — Бл*.

— Жить будешь — сказала Фенн. — Я думала, ты должен получить какое-то своё магическое исцеление.

— Угу — сказал я. — Я... Не уверен, в чём дело.

Я сел, оперевшись спиной о тёплую стену Каэр Лаги. Кровопотеря снова станет проблемой, это было понятно, и если у меня будет головокружение, стоит держаться подальше от края утёса.

— Надеюсь, это не из-за того, что ты сделала большую часть работы.

— Ну, если игра тебя наказывает за умный подход, но по мне это дерьмовая игра — сказала Фенн.

— Угу — сказал я. — Но если ты делаешь игру, в которой персонажи становятся сильнее, убивая гоблинов, то...

— Не говори так о гоблинах — сказала Амариллис.

— О — произнёс я. Заметка себе: нужно будет потом спросить о гоблинах. Здесь какой-то книжный вариант? Или это просто некая фэнтезийная политкорректность? — Ну, представь, что сделала игру, где кто-то должен убивать нежить, но вместо того, чтобы красться с ружьём и отстреливать их, игроки построили огромную ловушку и заманили нежить в неё. Естественно сказать "не-не, так не считается".

— Почему? — спросила Фенн. — Это какая-то человеческая фишка? Ты устанавливаешь цель, но её нужно достичь неким кружным путём, и бьёшь по рукам, если кто-то придумывает хитрый трюк?

— Несказанные правила — сказала Амариллис. Тунк. — Нам как-то пришлось убрать генерала во время маневров за их нарушение. — Тунк.

— В общем, — сказал я — будь это я, я бы поставил штраф экспы за то, что убито силой этого лука. Пока что укладывается в это предположение, так что... Я не говорю этого не делать, просто если будем им всё решать, то я не думаю, что многое с этого получу.

— Фи — сказала Фенн. — Ну, уродские зверюги продолжают на нас смотреть. Я надеялась, что они сдадутся.

— Я закончила с опорами — сообщила Амариллис. — Но они не особо. Я отправлюсь первой, пока что одна.

— Нам здесь безопасно? — спросила Фенн. — Обереги не активируются на нас, если ты будешь слишком далеко?

Амариллис на миг замешкалась.

— С вами всё должно быть в порядке. К тому же здесь несколько оберегов, я ощущаю их, когда через них прохожу. Этот, в который врезались магоискатели, думаю, был предназначен только для них, направлен вне физической структуры для дополнительной защиты. Для людей другие, и они начинаются от стен. Моя воля должна вас за них пропустить. Как я сказала, с вами всё будет в порядке.

Фенн вздохнула и села рядом со мной.

— Дай знать, когда нам последовать.

Она опустила голову и закрыла глаза.

Я смотрел, как Амариллис взбирается. Я знал, что она мускулистая (в моём разуме возникла картина её в бане, этот образ того, как она оглядывается на меня, затягивая волосы, сохранён в моей памяти, словно муха в янтаре), но то, как она взбиралась, вызывало трепет. Она использовала не только проделанные в стене дырки размером с монетку, но и маленькие неровности камня, и временами казалось, что она держится на совершенно ровной поверхности. Или — временами она подтягивалась только руками, удерживая свой вес одними пальцами. И при этом пустотное ружьё оставалось на её спине. Определённо, скалолазанье было одной из вещей, в которых она очень, чрезвычайно хороша.

Она добралась до нижнего окна, осторожной последовательностью движений сняла ружьё со спины одной рукой, направила ствол на определённое место, а затем той же рукой сжала спуск на рукояти. Тунк. Если бы меня попросили проделать то же самое на уровне земли после десяти минут практики, уверен, что провалил бы в девяти случаях из десяти. Обе мои спутницы выше меня уровнем.

Когда Амариллис проскользнула внутрь, Фенн заговорила.

— Итак — произнесла она. — Каковы шансы, что она нас бросит?

— Один процент — сказал я.

— Ладно, — ответила Фенн — ставки приняты.

— У меня нет денег — ответил я. — У меня вообще нет ничего, кроме одежды на мне, и даже полботинка я потерял.

Я взглянул на кровоточащую пятку.

— Так что не уверен, в чём ставки.

— Неопределённая услуга — сказала Фенн. — Если она не вернётся, ты должен мне сотню услуг. Если она вернётся, я должна тебе услугу. Ты же сказал сто к одному, верно?

— По-моему, ты просто обещаешь мне услугу — ответил я. — Если она просто притворялась, что татуировка не работает, и намеревалась бросить нас тут умирать, то ты же всё равно не сможешь ими воспользоваться, верно?

— Как знать — сказала Фенн. — Мы можем оказаться в одном аду. Смерть эту ставку не отменяет, Джун. Если мы тут умрём от голода, или обереги нас прикончат, то я тебя найду и заставлю расплатиться.

Когда прошло двадцать минут, я начал немного нервничать. Не что Амариллис нас бросила, а что внутри что-то случилось. Висела мёртвая тишина; магоискатели оставались внизу, на точно тех же местах, ожидая, пока мы к ним придём, или что они там думали (если вообще думают). Фенн молчала, и я был слишком изранен, чтобы разговаривать. Давай уже, левел ап.

Амариллис выбралась из окна, когда прошло полчаса, к моему облегчению. Я толкнул Фенн, которая успела уснуть (или притворялась).

— Одна услуга — шепнул я.

— Долго ты — сказала Фенн.

— Перчатка у меня — сказала Амариллис, доставая из кармана одиночную чёрную перчатку. Она скинула свой балахон, а так же ружьё и туфли, оставшись в футболке и штанах. Перчатка была самой чёрной штукой, что я когда-либо видел, настолько чёрной, что я переставал различать её форму, когда её части налагались друг на дружку.

— Я думала, это должны были быть две перчатки? — спросила Фенн.

— Видимо, нет — сказала Амариллис. Она надела перчатку. — Всё, что я о ней знаю, это слово "экстрамерная", но пока что она, похоже, всасывает то, к чему прикасается, и выплёвывает по команде. Это способ доставить вас двоих внутрь. Джун в таком состоянии взобраться не сможет.

Фенн нахмурилась.

— Ты хочешь засунуть нас в перчатку — сказала она.

— Ненадолго — сказала Амариллис. — Я смогу взобраться, прежде чем у вас закончится воздух, если он внутри перчатки заканчивается.

— Насколько это безопасно по твоему мнению, если выразить в числах? — спросил я. 1 в 1d20? 1 в 1d100? Полагаю, к этому моменту я согласился бы на один процент, если бы не было вариантов получше.

— Я проверила её внутри — сказала Амариллис. — Там помещается как минимум два накрытых кресла, и оба вернулись без каких-либо повреждений. Обычно реликвии не дают катастрофических провалов, если их лимиты превышены. Босиком я смогу взобраться быстрее, у вас не должно быть проблем за это время.

— Я бы был спокойнее с верёвкой — ответил я. Амариллис помрачнела. — Не то, чтобы я тебе не доверял, но у нас есть время.

— Я нашла и горшок — сказала Амариллис. — Он был запечатан, и на нём предупреждение. Вся наша еда у подножия утёса, который всё ещё покрыт магическими зверями, стремящимися нас убить, и их, похоже, вполне устраивает ожидание. Если бы я нашла верёвку, то уже сбросила бы её вам. Чем быстрее мы окажемся внутри, тем быстрее сможем разделиться и поискать что-то, что позволит нам продлить время, которое нужно, чтобы умереть от голода.

— Убедила ещё на "от голода" — ответил я. Это старая D&D-шная шутка, которую моя компания затёрла до дыр. Ни Амариллис, ни Фенн, однако, не улыбнулись, и никто из них не произнёс традиционное "но это было последним, что я сказала".

— Ладно — сказала Фенн. — Джунипер, если я умру, отомсти за меня.

Амариллис закатила глаза.

— Задерживайте дыхание как можно дольше, и не пытайтесь выбраться, я не хочу, чтобы вы выпали из перчатки, пока я взбираюсь, поскольку это может убить нас всех. Она заряжается десять секунд, так что постарайтесь подготовить своё дыхание.

Фенн отправилась первой; она сделала глубокий вдох, в то время как Амариллис положила руку в перчатке ей на лоб. Когда прошло десять секунд, Фенн исчезла без спецэффектов. Амариллис тут же подошла ко мне, и я принялся глубоко дышать, стараясь подгадать вдох. Через девять секунд я задержал дыхание, и через десять мир окутала тьма.

Я немедленно обнаружил выход, почти инстинктивно. Это было словно я находился в пространстве, не более прочном, чем мыльный пузырь, и чтобы выскочить наружу нужно было лишь направить мысль. Если бы не это, я бы, возможно, запаниковал, но я ощущал возможность выхода, если понадобится. Я не особо клаустрофобичен, но там было совершенно темно, я задерживал дыхание, и я был невесом, даже одежда куда-то уплывала, если её не держать.

Я начал считать, за неимением лучшего занятия, и пытался представить, на каком месте стены Амариллис, если судить по её предыдущему восхождению. Сейчас она будет двигаться быстрее, поскольку путь уже есть, и несёт груз с ограничением по времени. Как долго человек может задерживать дыхание? В D&D — на удвоенное значение CON, то есть около двадцати шестисекундных раундов, или две минуты, если ты среднестатистический человек. Не знаю, что использует для этого моя система, хотя подозреваю, что END. Очевидно, я не мог взглянуть на формулы или проконсультироваться с книгой правил, но надеялся, что смогу продержаться по крайней мере минуту, возможно — две.

Я считал тем быстрее, чем дольше оставался здесь, и пытался сознательно замедлить это, чтобы компенсировать, но в любом случае начинал испытывать паническое желание сделать вдох, когда подобрался к трёхзначному числу. А ещё становилось жарковато; здесь не было вакуума, но теплу тела всё равно было некуда деваться.

Я вернулся в мир дезориентированным и задыхающимся, с внезапной вспышкой боли, когда мои раны обдало свежим воздухом. А затем вся эта боль оказалась смыта сиянием света.

Квест выполнен: Нафталин. Вы прибыли в Каэр Лага и добыли реликвии в нём. Вы можете вернуться в Каэр Лага в любой момент при помощи своего ключа телепортации.

Уровень повышен!

Давненько я не ощущал прикосновения этого света, нежного касания его пальцев к центрам удовольствия моего мозга. Когда он угас, я ощутил некую пустоту, и с этим сожалением возвратился к реальности.

Мы находились в каменном коридоре, более спартанском, чем я ожидал, без каких-либо украшений на стенах. С другой стороны, это место было построено в спешке, в то время, как окружающие земли превращались в пустыню, верно? У них не было причин роскошествовать.

— Лучше? — спросила Амариллис. Я кивнул и размял руку, на которую возвратились пальцы, целую. Я задумался, можно ли найти внизу дубликаты пальцев.

Фенн стояла рядом с Амариллис, держа руки на коленях и тяжело дыша.

— Знаете, — сказала она — эльфы могут задерживать дыхание на час. Полагаю, отцовских лёгких мне не досталось. Да, и ещё: давайте больше никогда не будем путешествовать перчаткой.

— Пойдём — произнесла Амариллис. — Позвольте показать вам плоды наших усилий.

Глава 22: Нужно бросать кости.

Пока мы пытались отдышаться, она целенаправленно провела нас через несколько коридоров. По пути я заметил несколько комнат; большинство пустые, но в некоторых была мебель. Здесь идеальные условия для того, чтобы всё оставалось в сохранности, поскольку в Датуре редко меняется погода — почти всегда тепло и сухо. Я задумался, не станет ли это место нашей базой, которая нужна для любой хорошей видеоигры. Я практически уже видел квест по реанимации этого места, организовать доставку персонала и товара за большие деньги... хотя это откровенно непрактично, почему это место изначально и было законсервировано.

В конце концов мы оказались у открытого металлического хранилища, заполненного пьедесталами, крючками и полками, большинство которых были пусты. У задней стены стояли три манекена, только на одном была броня — изящные полные латы со стилизованным изображением наковальни спереди. Ещё было два меча; у одного — металлическая гарда-корзинка, и я бы назвал его рапирой, если бы лезвие не выглядело слишком острым для оружия, специализированного на выпадах. Второй — совершенно обычный, немного тусклый клинок; он выглядел настолько обычно, что казалось, что он что-то скрывает.

Были там и другие вещи. На пьедестале лежал амулет с синим камнем, имелась облицованная слоновой костью деревянная коробка, и керамический горшок с изображением играющих фей, крышка которого была затянута красной лентой. С перчаткой выходило семь предметов.

— Думаю, нам не стоит открывать этот горшок, пока не будем готовы — сказал я.

— У тебя есть какая-то подсказка? — спросила Амариллис.

— Я не знаю, как он правильно называется, — ответил я — я, эм, так и не придумал. Но если это то, что я думаю, он наполнен феями из марципана. Когда мы его откроем, они нападут.

— В чём, бл*, смысл этого? — спросила Фенн.

— Думаю, они нападают только в первый раз — сказал я. — По крайней мере, так было, когда я его придумал.

— В этих твоих фантазиях — сказала Фенн, поджав губы.

— Раньше он уже оказывался прав — сказала Амариллис.

— Марципановые феи — сказала Фенн, подняв бровь. — И они... Исцеляют?

— Если их съесть, угу — ответил я. — Горшок постепенно создаёт новых, но после первого раза остальные должны быть смирными.

Я дал партии этот предмет, чтобы частично компенсировать тот факт, что никто не хотел играть целителем; убийство фей в итоге стало постоянной шуткой. Им нужно сворачивать шеи, чтобы не извивались.

— Ладно — сказала Амариллис. — Мы можем к этому подготовиться. В таком случае, эти феи будут нашим источником пищи. Надеюсь, этого хватит, чтобы побороть голод на какое-то время.

— Думаю, этот доспех — это латы неподвижности — сказал я, указывая на броню. — В целом, жезл неподвижности в форме доспеха. Останавливает любое движение.

Я указал на коробку.

— А это, вероятно, копировальный набор, который может создавать копии любых стандартных приключенческих наборов, хотя я не уверен, как это будет реализовано здесь.

Амариллис и Фенн уставились на меня.

— Ну, блин, — сказала Фенн — полагаю, остаётся проверить, чокнутый ты или нет.

— Это первый раз, когда ты делаешь конкретные, проверяемые предсказания — сказала Амариллис, что было достаточно похоже на согласие, чтобы было обидно.

— Ну, это же неправда — сказал я. — У меня было много информации, которой не должно было быть, учитывая, что я грёзотёртый.

— Да — сказала Амариллис. — Но это в основном была информация, доступная широким кругам, или полученная от появляющегося перед глазами текста, что я числю отдельно. Если я слышу тебя верно, это первый раз, когда будут проверены твои воспоминания о создании этой игры. Всё остальное могло быть порождено нетипичным стиранием. Ты помнил о Драгоценности Пустыни, но это не совпадало с грёзой о Земле, так что стирание исказило твой разум, изобретя эту игру, в которую ты играл, и разместив Драгоценность Пустыни в этой фикции. Если ты окажешься прав насчёт этих предметов, эту гипотезу можно будет вычеркнуть.

Я глянул на них.

— Вы это обсуждали?

— Разумеется — сказала Фенн. — Мы же команда. Ты думаешь, что мы не обсудим между собой члена команды, который сам признался в ментальной болезни? Я не настолько безответственна.

— Мы не имели в виду ничего плохого — сказала Амариллис. — И не говорили ничего, чего не можем сказать перед тобой. Просто были... решения, к которым нужно было подготовиться.

— О — ответил я. Вздохнул. — Ладно, я понимаю.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 6!

— Понимаешь? — спросила она.

— Угу — ответил я. — В конце концов, что вы слышали? "Я с друзьями создал большую часть элементов этого мира в качестве игры, и теперь пойман здесь". Я сам, если бы мне кто-то такое сказал, посчитал бы говорившего психом, даже с теми способностями, что я демонстрировал. Осторожность — превыше всего. Было бы тупо с моей стороны наезжать на вас за то, что я и сам бы сделал.

— Это... Взрослый подход — сказала Амариллис.

— В последние месяцы я многое прошёл — ответил я, пожав плечами. Однако комплимент Амариллис заставил меня покраснеть.

— Хууманы, не то, чтобы мне не нравилось это шоу, но мне обещали перчатку, и вы знаете поговорку — сказала Фенн.

— Утром стулья, вечером деньги? — спросил я. Я улыбнулся, а затем рассмеялся над собственной шуткой, в которой ни одна из них не видели ничего даже отдалённо смешного. Мне от этого было ещё смешнее. (Пр. переводчика: в оригинале было 'No glove, no love?', "Нет перчатки — не любви").

Амариллис отдала перчатку и подошла к мечам (и несмотря на напыщенное название "пожалование во владение", определённо под ним стояла обычная передача магического предмета кому-то другому). Амариллис прикоснулась к одному мечу, затем к другому, и передала мне подозрительно обыкновенный. В моих руках он немедленно ожил, изменяясь и принимая другие формы; он становился толще, тоньше, острым, потом тупым, длинным, потом коротким, не задерживаясь ни в одной форме. Несмотря на это, он всё время сохранял прекрасный баланс, формируя на рукояти противовесы, которые нейтрализовывали дёрганья от изменения формы клинка.

— О, клёво — сказал я. — Это же Всеклинок.

Я направил на него мысль и трансформировал его из меча в топор, обёрнутый декоративными золотыми волосами, затем в маленький кинжал с черепом на рукояти, затем в бронзовый хопеш. Когда я превратил его обратно в обыкновенный среднестатистический меч, он подуспокоился, лишь лениво меняя формы. Я остановил это мыслью.

Амариллис снова уставилась на меня. Её собственный меч, пока я играл со Всеклинком, ничего заметного не демонстрировал.

— Сколько магических предметов ты придумал? — спросила Фенн. Она смотрела на Всеклинок с завистью во взгляде.

— Во-первых, ты не можешь его взять — сообщил я Фенн. — Во-вторых... думаю, ближе к сотням, если речь только о тех, которые я придумал, а не о тех, которые взяты из книг правил или адаптированы из какого-то другого канона. Если включить все производные, то я бы сказал около тысячи.

Я попытался быстро подсчитать в уме. Четыре игрока, умножить на восемь лет, умножить на две сессии в неделю, умножить на пятьдесят две недели в году, один магический предмет за сессию на игрока, примерно округляя, около трёх тысяч двухсот. Учитывая пропуски некоторых недель, нехватку игроков, не всегда был ДМ, плюс дубликаты, будет намного меньше.

— Точно не скажу. А что?

(Сказать по правде, я был очень доволен. Я получил свою долю лута, и фундамент неплохо складывался, особенно относительно Фенн и Амариллис. Чувство, что я знаю что-то, чего они не знают, и это действительно полезно, а не просто элемент "Зимилянской" поп-культуры, было приятным).

— Мэри, сколько в мире магических предметов? — спросила Фенн. Она направила палец на Амариллис, но смотрела на меня.

— Я нахожу раздражающим то, что ты ожидаешь, что я буду это знать — нахмурившись, произнесла Амариллис. — К тому же мы говорим об энтадах, и фамильных реликвиях, "магические предметы" — это более широкий класс...

Фенн приложила руки ко рту, изображая хлопающие губы.

— Примерная прикидка — миллиард, один на каждые пять персон, но тут применим Принцип Парето, и восемьдесят процентов энтадов находятся в руках двадцати процентов населения.

— Парето — это же земное — произнёс я. — Он был земным математиком.

— Нет, она была уважаемой компьютером — сказала Амариллис.

— В любом случае — произнесла Фенн. — В мире есть миллиард магических предметов, и Джунипер утверждает, что придумал сотни, может быть тысячи из них. Если он прав насчёт того, что делают эти предмета, и я думаю, он скорее всего прав, то... ну, подсчитать может кто-то другой, но на мой взгляд это поразительное совпадение.

Амариллис заправила волосы за ухо и нахмурилась. Только заметив движения её губ, я понял, что она и правда подсчитывала. Я даже не уверен, с чего тут начинать.

— Действительно, потрясающее совпадение — наконец, произнесла Амариллис. — Один на квинтиллион, или около того. Для этого нужно искажение вероятности превыше сил даже старейших эльфов.

После этого повисла тишина.

— Ну, добавим это к нашей куче загадок — улыбнулась Фенн. — Благодаря мне!

— Нам стоит побыстрее сразиться с феями — произнёс я. — Если я правильно помню, они генерируются медленно, и если мы здесь задержимся, то нам нужно как можно больше их.

— Сперва доспех — произнесла Амариллис, сбрасывая футболку и направляясь к манекену. Момент шока, и я отвёл взгляд. Мы неделю делили комнату, и я видел Фенн голой больше раз, чем могу сосчитать, поскольку ей нравилось наблюдать за моей реакцией. Амариллис не то, чтобы была скромной, но она обычно предпринимала некие шаги для сохранения приличий, если не для себя, то для меня. Она красавица, и хоть я и пытаюсь, но не полностью удаётся убедить себя, что я просто её компаньон по путешествию, когда вижу её без одежды.

Я повернулся к ней спиной и переключил внимание на Всеклинок, решив проверить пределы его способностей. Он мог превращаться только в клинковое оружие, но определение "клинкового оружия" было весьма свободным, и я мог использовать любые украшения для меча, топора, или другого клинкового оружия, в которое его превращал. Изменения происходили не совсем со скоростью мысли, но достаточно близко, чтобы я решил, что изменение формы можно выгодно использовать во время боя. Всеклинок принадлежал роге Реймера, и у Реймера были манчкинские наклонности, которым я любил потакать в меру разумного. Я постарался вспомнить, что он пробовал, и что я позволял. Я представил, и из рукояти вырос ключ. Я улыбнулся, и подумал, что Реймеру здесь понравилось бы, наверное.

Меня ткнули в спину; я обернулся и увидел Амариллис в её латах.

Знаете эту сцену в стереотипных молодёжных фильмах, когда размалёванная девчонка без чувства фасона, или пацанка, которая носит мешковатую одежду, или ещё что-то такое — горячая актриса, про которую все притворяются, что она не горячая, поскольку она должна быть горяча, чтобы фильм продавался, но по сюжету непривлекательная — в общем, у неё кастинг, или свидание, или что-то в этом роде, так что она делает причёску, надевает платье, снимает очки, и делает макияж. И, вуаля, большое откровение — оказывается, она действительно красотка.

Амариллис в магическом доспехе красивее не была.

Это был красивый доспех, и она определённо красотка, но это был нормальный полный доспех, что означало — не видно ни изгибов, ни кожи. Нет, вместо красивой Амариллис стала выглядеть смертоносной. В смысле, она уже была смертоносной, мускулистой и подтянутой, при нашей встрече она спокойно направила пушку мне в лицо, и я видел, как она убила много народа, и всё же... Пока я не увидел её в латах, с магическим мечом в руках, с завязанными в пук волосами и с сияющим синим амулетом на шее, я этого так не воспринимал. Амариллис — не та, на кого стоит залупаться. Она прорубит себе дорогу через армию и встанет на гору трупов, если посчитает это необходимым. Она убьёт без жалости и предупреждения. Она проявит столько же сочувствия и сожаления, как противопехотная мина.

(И, надеюсь, понятно сравнение с молодёжным фильмом, поскольку у нас уже был эквивалент сцены, когда главгероиня снимает очки, а главгерой поправляет ей волосы и говорит: "знаешь, а ты, пожалуй, симпатичная без очков". Правда, в нашем случае это был момент, когда она хладнокровно убила Поула, поскольку на её мотоцикле не помещались трое, и я подумал "знаешь, а ты, пожалуй, чутка хладнокровная убийца").

Первой мыслью, появившейся в моей голове, было "Срань господня, как хорошо, что она на моей стороне", и это смягчило испытанную встряску страхом и беспокойством. Вторая мысль была куда менее успокаивающей: "Погодите, а насколько я уверен, что она на моей стороне?" Ответ на это, конечно, 6. Я был на 6 уверен, что она на моей стороне; 6 возможно из 10, возможно из 100, может, даже больше. Моим единственным утешением было то, что у Амариллис и Фенн лояльность примерно одинаковая, что на самом деле совсем не утешение, особенно учитывая, что они обсуждали меня за моей спиной.

— Классно выглядишь — сказал я.

— Не в виде дело — ответила Амариллис. Она провернула меч, а затем подняла его перед собой. Клинок исчез, оставив её лишь с рукоятью в руке, а затем снова появился. Она на секунду нахмурилась. — Эффект меча небольшой, но может пригодиться в сложной ситуации.

— Эм — произнёс я, не уверенный, стоит ли давать ей хороший совет. — Он действительно отсутствует, когда исчезает? Что произойдёт, если он вернётся, когда на его месте что-то есть?

Амариллис снова заставила клинок исчезнуть и направила рукоять к ближайшему манекену. Клинок возник, наполовину вонзённый в грудь. Амариллис выдернула его, осмотрела, а затем нанесла пугающе быструю серию ударов по манекену, оставивших набор глубоких разрезов.

— Благодарю — произнесла она, слегка улыбнувшись мне.

— Остаётся только амулет — сказала Фенн. — Полагаю, у него нет силы, способной вывести из пустыни? Потому что даже если мы сможен прожить на феях из миндаля, мы здесь застряли.

— Амулет пассивен, и сейчас нам толком не поможет. Сперва распечатаем фей — сказала Амариллис. — Потом попытаемся разобраться с планами. Джун, возможно, тебе придётся вложить всё в магию татуировок. У тебя сейчас должно быть четыре очка, которые можно потратить?

— Да — ответил я. Её сохраняющаяся склонность по хозяйски распоряжаться моей силой всё ещё напрягала. — Я держу их в резерве. Очевидно, пока что я не хочу идти этим путём.

— Ладно — сказала Амариллис. Она надела шлем, бывший в комплекте с латами, и он с шипением сам по себе закрепился. — Идём.

* * *

На самом деле, прежде чем открывать горшок, мы немного повозились с копировальным набором. Приятным сюрпризом было то, что мы все могли им пользоваться, так что выходило один предмет мне, один Фенн, два общих, и три Амариллис. Неприятным — набор был довольно привередливым. Работал он так: держишь коробку (размером примерно с рюкзак, но угловатую) в обеих руках, думаешь о некоей достаточно стандартной профессии, и коробка выдаёт набор предметов, связанных с этой профессией, который можно в определённой степени определять, сосредотачиваясь на нужном.

Мы пробовали разные вещи, которые могли бы позволить нам выбраться отсюда, например попытались получить от набора ключи телепортации, думая о тех, кто профессионально их используют, но это не сработало. Копировальный набор мог создавать еду, если мы думали о поварах или официантах, но мы наткнулись на одно из ограничений, которых я и ожидал: всё, созданное копировальным набором, требовало оплаты.

— В общем, проблема в том, что телескопы, типа, в D&D безумно дорогие — сказал я. — И я допустил ошибку, сказав, что да, она может создавать телескопы, которые стоили... эм, эквивалент минимальной заработной платы за год, или что-то вроде того, не знаю, в играх экономика туповатая, если её не прорабатывать как следует. В любом случае — я вздохнул — чтобы это придавить, когда игроки решили, что ни просто создадут кучу телескопов и продадут их, я сказал, что ящику нужно платить. Другими словами, чтобы он снова работал, нужно возвращать вещи в него, или дать ему что-то равной ценности.

— И коробка стоит больше как магическая коробка, чем, я не знаю, сделать ящик самоцветов? — спросила Фенн.

— Какая профессия, по твоему, таскает с собой кучу самоцветов? — усмехнулся я.

— Маг самоцветов, о головоушибленный хуман — ответила Фенн. — Они таскают с собой.

— Эм — произнёс я. — Действительно. Но в наших играх их не было, вероятно потому, что никто не считал хорошей идеей привязать классовую способность к материальному богатству.

Ну, по крайней мере, помимо того, что уже есть в игре.

— Даже без фей копировальный набор позволит нам какое-то время бороться с голодом — сказала Амариллис. — В зависимости от того, как набор определяет ценность, мы можем использовать многое из того, что осталось в Каэр Лага, или воспользоваться набором, чтобы увеличить ценность предметов. Пока что же нам нужна сеть.

За этим последовал ряд попыток получить сети. Мы пытались получить достаточно мелкую, чтобы ей можно было поймать марципановую фею. В конце концов Фенн вспомнила профессию ловца бабочек, которые, оказывается, в какой-то далёкой стране были деликатесом, и хотя по мне это звучало как чушь, копировальный набор выдал нам прекрасную мелкую сеть.

Мы положили сеть на горшок, сняли крышку, и вот тут всё покатилось в задницу, поскольку то ли я забыл, насколько сложным сделал бой с феями, то ли решил, что хреновы феи, состоящие практически из одних мёда и миндаля нам не угроза. Возможно, я просто не был подобающе параноидален, поскольку не думал, что феи будут действовать скоординированно.

Первая волна, два или три десятка (сложно считать быстрых существ размером с палец) сорвала сеть, со всеми силами сдёрнув её в сторону. мы не закрепили её как следует, поскольку мы были неподготовившимися идиотами. Как только они позаботились о сети, остальные феи потоком вылетели из горшка, расправив крылышки толщиной с паутинку. Какой-то момент они порхали по комнате, а затем атаковали.

Меч Амариллис замелькал в воздухе, появляясь и исчезая; она рассекала массу фей, и порядочное их количество оказалось разрублено и попадало на пол. Несколько из них потыкалось в её доспех, а затем оставили её и направились к нам с Фенн. Я взмахнул мечом, но отдельные феи были маленькими и вёрткими, и мечи вообще-то для такого не приспособлены. Я попытался придать Всеклинку другую форму, но ничего не приходило на ум, частично потому, что меня облепили феи.

Они щипали и кусали меня, нацеливаясь на глаза, рот, нос и уши, хватали за пальцы и лезли под одежду. Я выронил меч и захлопал себе по лицу, сбив нескольких и поранившись в процессе, поскольку они хватались за веки и ноздри. Я хлопал по местам, где чувствовал боль, расплющивая фей, пока квинтет фей не атаковали мой рот. Прежде чем я сообразил, что происходит, они открыли мои губы и проскочили за зубы, руками и ногами пробираясь в горло. Тут меня меньше стали беспокоить феи, которые кусались и пытались что-то оторвать; куда больше беспокоила возможность задохнуться насмерть. Я сжал челюсти, перекусывая фей, пробирающихся через зубы, и сунул пальцы в рот, пытаясь ухватить тех, которые уже активировали рвотный рефлекс. Одну я поймал за ногу и сумел вытащить, после чего перекусил, но вторая слишком глубоко забралась, и я задыхался.

В следующий момент рядом оказалась Амариллис. Она отбрасывала фей от меня, но я всё равно задыхался, поскольку одна уже была у меня в горле, и старательно пробиралась глубже. Я уже паниковал и пытался делать глубокие вдохи, чтобы получить воздух, но когда она ухватилась за какую-то внутреннюю часть глотки, ту складку, что не даёт еде попадать в лёгкие, я издал задыхающийся стон.

Амариллис, в доспехе, толкнула меня на пол и прижала грудь коленом. Она подняла рукоять меч надо мной, направив вниз, и мои глаза расширились от страха и понимания. Клинок материализовался, и его острие прошло через моё горло, пронзая фею внутри.

Я подавился и перевернулся, выплюнул склизкую фею на пол, высматривая других и пытаясь глубоко дышать, в то же время дрожащими руками защищая рот. Я был весь в крови от сотни укусов, особенно на лице.

Комната погрузилась в тишину. Полумёртвая фея вздрогнула на полу, и Амариллис придавила её бронированной ногой. Пол был устлан трупами фей и заляпан кровью.

— Бл* — сказала Фенн. — Бл

* * *

.

Она лежала лицом вверх на полу, глядя на потолок, и выглядела так, словно ей несколько раз заехали граблями по лицу. Всё её лицо было в крови, кусочки его выдраны, и отсутствовал кусочек уха.

— Джун, если ты действительно изобрёл эту штуку благодаря какой-то метафизической хрени, я отрежу тебе конечности и съем.

— Нам следует съесть их — попытался сказать я, но у меня в горле была дыра, так что вышло "аа эи" и кашель с кровью на полу. Я сунул фею в рот, свирепо прожевал её, и проглотил, стараясь игнорировать жгучую боль, когда марципан проскользил мимо дырки в горле. Впрочем, почти немедленно мне стало лучше, и я увидел, как моя шкала здоровья увеличилась на двоечку. Я схватил с пола ещё один окровавленный труп феи (моя кровь, не феи) и сунул её в рот. Потребовалось некоторое время, и ещё восемь фей, но мои раны закрылись, и я чувствовал себя намного лучше.

Фенн воспользовалась примером и сделала то же самое, хотя ей понадобилось меньше времени, чем мне. Возможно, благодаря тому, что она не подверглась экстренной трахеотомии.

— Ну, — сказал я — это был горшок фей.

— Почему ты создал такую вещь? — спросила Фенн. — Что в этом может быть весёлого?

— Это сложно ответил я, хотя на самом деле ничего сложного. Мы просто были подростками в Канзасе во времена мира и процветания, и горшок фей-убийц — просто часть вымышленного мира с вымышленными последствиями.

— Ну — сказала Амариллис, снимая свой шлем. Она заглянула в горшок. — Похоже, с этим разобрались, и если Джунипер прав, то у нас есть значительно более удобный источник исцеления, нежели маг кости или крови, а так же пищи, чтобы не умереть от голода. Единственная цена — боль.

— Тебе легко говорить, ты-то не пострадала — ответила Фенн.

— Да, это так — примиряюще кивнула Амариллис. — Моей линии рода принадлежат и другие доспехи, и некоторые из них я могу пожаловать вам. Когда выберемся отсюда, нужно будеть заняться этим.

— То есть взятки, э? — спросила Фенн. Она взглянула на свою чёрную перчатку. — Ну, отдам тебе должное, ты знаешь путь к сердцу полуэльфа. Но я куда меньше уверена, что отсюда есть выход. Раздеться и снова попробовать татуировку может быть неплохой идеей, и я всегда говорила, что руки — лучшее, что в тебе есть.

Амариллис вздохнула и начала снимать доспех, что, похоже, было непростым делом.

— Погоди — произнесла Фенн, внезапно напрягшись. Её длинные уши дёрнулись. — Ты, часом, не организовала для нас спасательную экспедицию перед тем, как мы вышли?

Амариллис покачала головой, и я увидел, что она прислушивается, как и я. Чуть позже я услышал отдалённый ритмичный звук; он доносился снаружи и становился всё громче, но хотя звучал знакомо, я не мог определить, что это, пока не заговорила Амариллис.

— Вертолёт?.. — произнесла она.

— Угу — ответил я. — И если ты его не организовала, то... ты говорила, что отправляться в Замок Сориана неразумно, поскольку там могут быть установлены обереги, чтобы поймать нас? Возможно...

— Да — сказала Амариллис.

— Эльфийские чувства просто вопят — сказала Фенн. — Обычно я слушаю, но сейчас несколько неразборчиво, что всегда нехороший признак.

— Человеческие чувства тоже вопят — ответил я и подобрал Всеклинок с пола. — Насколько именно эти обереги надёжны? Насколько они могут нас защитить?

Амариллис надела шлем.

— Будем надеяться, что наши враги снова допустили ошибку, недооценив нас.

Глава 23: Осада.

Магия оберегов, судя по всему, чрезвычайно комплексная штука, по крайней мере со слов Амариллис. Меня не особо интересовали низкоуровневые аспекты установки оберегов, вроде того, как определяются формы, только высокоуровневые фишки, вроде того, как (гипотетически) крепость защищают от вторжения, и как вторгающиеся могут обойти такую защиту. Амариллис жаловалась, что я прошу её описать века игр в кошки-мышки между магами оберегов, и по большей части не удовлетворила мою потребность знать, основываясь на предположении, что я всё равно не придумаю ничего умного в ближайшие десять-пятнадцать минут.

На мой взгляд, это очень раздражает, так что уделю вам толику информации, чтобы вы не были так раздражены, как я.

Обереги обеспечивают обобщённую основанную на определённых правилах контрмагию. На Аэрбе это было очень круто, поскольку здесь "магия" включает в себя абстрактные категории и концепции, включая "кровь", "кости" или "воду". Или даже "скорость". Особенно учитывая, что обереги могут работать с так называемой латентной магией. Объяснения всех стоящих за оберегами правил будут слишком долгими и слишком скучными, даже если только придерживаться законов Гоэттла, но я могу сделать выжимку.

1. У зданий старше двухсот лет обычно бываю перманентные обереги, в то время как у более новых — периодически обновляемые. (Объяснение с заманухой, скорее всего, было бы озаглавлено "Как Бессемер убил перманентные обереги").

2. Большинство дорогих зданий обладают оберегами от телепортации, оставляя временами только специальное помещение для телепортируемых товаров (или, реже, людей).

3. Большинство дорогих зданий обладают оберегами от высокой скорости, что делает их устойчивыми, если не неуязвимыми, к баллистике и взрывчатке.

4. Обереги в общем действуют как или барьеры, или зоны обнуления, обычно с оставляемыми некими ограничениями, модифицирующими функциональность. Следствием этого было то, что как только оказываешься в зоне действия оберега, оказываешься под его полным влиянием (если только он не сигнальный, в котором случае вскоре появляется компания).

5. Умелый маг оберегов может разрушить обереги, но это требует много времени и денег, плюс прямой доступ к самому оберегу, что зачастую может быть проблемой.

6. Маг оберегов может довольно легко модифицировать зону действия оберегов, но затем они вернутся к прежнему состоянию (обычно обереги неподвижны). Это самый распространённый метод обхода оберегов.

7. Хотя в большинстве случаев обереги используются как барьеры, некоторые достаточно мощные уничтожают соответствующую магию. Мощный оберег против крови может уничтожить попавшую в него кровь, и соответственно убить человека.

8. Маги оберегов обучаются в афинеях и используют индивидуально привязанный инструмент, который они сами собирают около шести месяцев. Напоминает джедаев, собирающих свои световые мечи, и это, вероятно, главная причина, почему я не разблокировал магию оберегов, или как там будет называться навык.

А если конкретнее, в Каэр Лага был оберег, через который не могла пройти кровь, что не давало бы войти никому, если бы не тот факт, что хитрый обережник оставил в нём "дырку" специально для наследственной линии крови и тех, кто мысленно отмечены как друзья. Это была наша основная защита от вторжения. Она ничего не сделает атакующим, просто сдержит их... если они не смогут изогнуть или сломать оберег и просто пройти.

— Могло быть хуже — сказала Фенн, когда мы быстро спустились по лестнице в хранилище. — Они прибыли в вертолёте, а не просто телепортировались сюда, так что мы о них знаем.

— И они не могут висеть там вечно — сказал я. — Если здесь нет вертолётной площадки, или они готовы рискнуть приземлиться на неровную площадку или на крышу, нужно просто подождать пару часов, пока они не улетят.

Мой отец работал пилотом вертолёта, и я был рад, что подхватил у него пару вещей.

— Души — сказала Амариллис. Её голос звучал приглушенно из-за шлема. О. Верно. Здешние вертолёты не используют нефтепродукты, они используют души. Мы два дня гнали на одной десятой бака, семь душ, и даже одну не истратили. Можно предположить, что они смогут висеть здесь почти неограниченно.

— Мы же не планируем запереться в этом хранилище? — спросила Фенн, когда мы оказались в том месте, откуда забрали магические предметы. По очевидным причинам окон мы избегали.

— Я не знаю — ответила Амариллис. — Здесь мощные обереги, мощнее, чем в остальной Каэр Лаге. Если они будут ломать обереги, то это приличное место, чтобы противостоять большинству оппонентов, с которыми можем иметь дело. Если они будут только прогибать обереги, то не думаю, что они смогут добраться сюда, искажения будут слишком сильными для этого. Однако у них есть радио, и наверняка они сообщили, что прибыли, так что мы пойманы здесь ещё сильнее, чем раньше.

— Меньше — сказал я. — Мы можем украсть вертолёт.

— Никто из нас не умеет им управлять — начала Амариллис.

— Мой отец летал на них на Земле — сказал я. — Понимаю, что здесь они другие, и даже на Земле я не осили бы взлёт или посадку, но, думаю, я смогу управлять достаточно хорошо, чтобы доставить нас обратно к Драгоценности Пустыни и обеспечить грубую, но выживаемую посадку, особенно с латами иммобильности. Мы ближе к возможности выбраться отсюда живыми, чем были пять минут назад.

Меня раздражал шлем Амариллис. Он отлично сделан, но из-за него я мог видеть лишь её глаза через прорезь. Я и раньше неважно её читал, а сейчас это вообще было невозможно.

— Ладно — наконец, произнесла она. — Мы выясним, с кем именно имеем дело, потом убьём всех на вертолёте, и каким-то образом сделаем это так, чтобы в процессе он не разбился. И всё ещё нужно опасаться магоискателей, поскольку они могут высоко прыгать за воздушными судами.

Дерьмово. Прежде я "управлял" вертолётами в том смысле, что мне позволялось браться за стик управления под присмотром отца в спокойную ясную погоду, поскольку что такое небольшое грубое нарушение правил авиационной безопасности между отцом и сыном? Я прекрасно понимал, что: А) Летать на Аэрбском вертолёте — не то же самое Б) Я совершенно не готов к маневрам уклонения, если магоискатель прыгнет на нас в небо и В) если в этой игре вообще есть навык вроде Вертолёты или Пилотирование, я его не разблокировал, не то что прокачал.

И самое неприятно, я всё равно не был уверен, что "угнать вертолёт" — не лучший план из доступного.

— Так что, полагаю, нам нужна разведка — сказала Фенн. — И, полагаю, это будет не тот, кто в полных латах, и, вероятно, не тот, у кого почти нулевой опыт в скрытном прошмыгивании, так что остаётся только ваша покорная слуга.

— У тебя есть перчатка — сказала Амариллис. Мы воспользовались двадцатью секундами, чтобы поместить в неё горшок фей и копировальный набор. — Будь осторожна. Если сможешь, придумай какую-нибудь историю, но мы не знаем, кто они, и что знают.

— Надо же — сказала Фенн. — Ты меня временами удивляешь. Я бы подумала, ты...

— Иди — сказала Амариллис. — Времени мало.

— О, вот и оно — улыбнулась Фенн. — Джун, обязанности по мщению остаются на тебе.

— Я бы предпочёл убить их до того, как они убьют тебя — ответил я. — Ты мне должна услугу.

— Иди — сказала Амариллис. Фенн улыбнулась и выскользнула за дверь.

Как я уже делал, я осветил это место огнём на руке. Прошло немало времени с той ситуации, когда мы с Амариллис действовали вдвоём, и ещё больше, когда мы были наедине, освещаемые светом моей крови. Я чувствовал неловкость. Может, из-за доспеха, или, может, потому, что был уверен, что она меня прикончит, если я буду слишком мешать её планам. Доспех прекрасно справлялся с работой скрытия от меня её лица и тела; я задумался, насколько сильно её смазливость влияла на то, как я интерпретировал всё в ней.

Она потянула защёлку сбоку на шее и сняла шлем, открыв слегка вспотевшее лицо. Угу, она всё ещё достаточно красива, чтобы я ощутил слабость в коленях.

— Тебе нужно определиться, в чём будешь специализироваться, и лучше раньше, чем позже — сказала она.

— Я знаю — ответил я. — Хотя сейчас это большого значения не имеет, поскольку у меня всё равно нет времени тренироваться в чём-то.

— На мой взгляд, это означает, что следовало решить неделю назад — сказала Амариллис. — Я не хочу подталкивать тебя делать что-то, о чём ты пожалеешь, но у тебя сейчас уже четыре очка, которые можно потратить. Этого достаточно, чтобы удвоить твои способности в магии крови, или если ты хочешь стать связанным-с-клинком, можешь сделать и это, но, Джун, тебе нужно перестать ждать, поскольку есть шанс, что мы умрём в следующий час из-а твоей нерешительности.

Это приложило меня, как пинок в сердце. После того, как умер Артур, люди всегда говорили мне, что это не моя вина, и я знал, что это так, но всё равно думал обо всём, что мог бы сделать иначе, обо всём, что могло бы предотвратить его смерть, всех волнах во времени всего, что я когда-либо делал, что привело Артура в то место и время.

И Амариллис была права. Мы можем умереть, поскольку я решил, что лучше придержать эти очки вместо того, чтобы их потратить. По моему опыту, до этого времени игра регулярно подкидывала проблемы, которые я едва переживал, мою жизнь спасали левел апы и сильные союзники. Это не аргумент в пользу ожидания и сохранения.

— Ладно — сказал я. Это словно прозвучало более неприязненно, чем я хотел. — Твоё предпочтение?

— Всё в мудрость — ответила она. — Сила магии крови на высоких уровнях может быть пугающей, но даже на более низких уровнях ты должен быть недалёк от возможности исцелять себя. В перспективе, полагаю, отправить тебя в афиней, чтобы отточить твои навыки, будет правильным выбором, и я провела достаточно времени в Афинее Перьев и Крови, чтобы уверенно помочь тебе там ориентироваться.

Мне это не нравилось. Не тот факт, что у неё есть планы на мой счёт, хотя это тоже не радовало; идея магии крови как долгосрочной перспективы просто не казалась соблазнительной. Магия крови — это в сущности магия "ки", и её высшие достижения, насколько я слышал, связаны с созданием мечей из своей крови и вливанием энергии в раны, чтобы их исцелять, что меня не особо интересовало. Вернее, это было интересно, но это не то, что расколет мир, и если я не расколю мир, то по крайней мере хотел что-то, что меня зацепит.

У меня не было проблемы, которая была у некоторых моих друзей, постоянно создававших новых персонажей. Вместо этого у меня была проблема с постоянным созданием новых миров. Получаю всё веселье, что можно выжать, и манят новые горизонты. Сменить класс моего персонажа или создать нового персонажа здесь не вариант, по крайней мере со включенной опцией "Режим Алмазный Хардкорный Железный Человек", так что я был уверен, что в конце концов столкнусь с этой проблемой тяги к новому, но даже сейчас магия крови мне не особо нравилась. Частично из-за этого чувства слабости и тошноты, связанного с кровопотерей, с которым я становлюсь слишком уж хорошо знаком, и частично потому, что она выглядела бледно в сравнении с некоторыми другими, особенно когда у меня уже есть способность прыгать на двадцать футов.

Решить идти по этому пути было как... ну, я хотел сказать "как изучать язык вместо компьютерных технологий", но, полагаю, даже если вы терпеть не можете компьютеры и любите литературу, это всё равно неплохой выбор, учитывая рынок труда. Или можно было сказать "как играть целителем вместо того, что предпочитаешь, поскольку он нужен партии", но я видел, что случается, когда партия действует без способа восстанавливать здоровье. Сказать по правде, в консервативном, скучном, осмысленном варианте что-то есть, и я бы на это мог пойти, если бы хотя бы описание самого стата WIS было более заманчивым, или намекало на что-то продвинутое. Мудрость — Ментальная Выносливость. Используется, чтобы предотвращать стрессовые реакции, принимать решения без эмоций, или медитировать. Ну, полезно, наверное, но делает ли это мудрее в традиционном смысле? Выглядит скорее похоже на ментальный эквивалент END или POI, учитывая описание.

На самом деле я думал о Иголки — катана в руке, разрубает двери лифта, словно они бумажные, и смог атаковать лучников, разрубая стрелы на лету. Амариллис говорила, что в стандартную команду входит один из них, не так ли? Это означало, что они по крайней мере не уступали другим типам магии, если только это не было результатом какого-то глупого политического давления афинеев, или чего-то в этом роде, принуждающего к неоптимальному составу команд. Это было бы довольно типично для Аэрба.

— Думаю, я выберу связанного-с-клинком — сказал я, осознавая, что скорее всего упускаю возможность повысить её лояльность.

— Как пожелаешь — сказала Амариллис. — Главное, чтобы ты сделал что-то.

Я закрыл глаза и вложил два очка в PHY, поднимая его и все го дочерние статы на 1, а затем два очка в INS. Я получил доблесть "Новорождённый Связанный-с-клинком", повысив Парирование, и оно не поднимется выше, пока я не подниму его вторичный стат, INS. Его повышение на два очка означало, что я упрусь в кап на 20, если не считать того, что первичный стат ограничивал утроенным значением, так что мне нужно выяснить первичные статы для Парирования и Уклонения, скорее всего, когда они упрутся в 18.

Это было одним из вариантов, которые я уже какое-то время обдумывал. С одной стороны, физические повышения, скорее всего, будут полезны для моего выживания, даже если в итоге я стану неким волшебником. С другой стороны, я не думаю, что в этой игре можно забить на социальные навыки, особенно если тут будут внутрипартийные конфликты. INS, на мой взгляд, лучший из трёх социальных навыков, не только потому, что он необходим для повышения Парирования и Уклонения (заблаговременной готовностью к атаке?), но и потому, что лучшее понимание людей, полагаю, должно решать многие из тех же проблем, что решало бы CHA, и одновременно понимание и сопереживание теоретически должно сделать низкое POI меньшей проблемой.

(Другой причиной было то, что я хотел как минимум одну социальную способность немедленно; лицом партии были Фенн или Амариллис, и мне не нравилось, что это давало им слишком много возможности рулить, особенно с учётом того, что я всё ещё не мог разобрать, каковы их личные планы и мотивы).

PHY

7 6 POW 15 Безоружный Бой 15 Одноручное Оружие 15 Двуручное Оружие 15 Импровизированное Оружие

6 SPD 15 Метательное Оружие 15 Двойное Оружие 12 Пистолеты 12 Луки

6 END 10 Ружья 0 10 Парирование 15 Атлетизм

MEN

5

4 CUN 10 Уклонение 0 Инженерия 0 0

4 KNO 0 0 Садоводство 0 0

4 WIS 0 12 Магия Крови 12 Магия Кости 0

SOC

3

2 CHA 0 0 0 0

4 INS 0 8 Магия Кожи 0 0

2 POI 0 0 6 Лесть 6 Комедия

0 LUK 6 Романтика 6 Запугивание 8 Обман 0

Я надеялся, что получу некий невероятный прорыв, удвоив свою INS. Я пытался разобраться, что будет давать каждая из способностей, если её замаксить, и на мой взгляд INS сделает меня чем-то вроде Шерлока Холмса, только что эксклюзивно для социальных ситуаций. Способность определить, что у кого-то нерешённые проблемы с отцом по тому, как он дважды стукнул ручкой, подписывая контракт.

Ничего подобного я не получил.

Разумеется, я уже знал Амариллис. Её отец был стариком, когда она родилась, и он умер, когда ей было два года. Не нужно дедуктивных способностей Шерлока Холмса, чтобы понять, как она к этому относится; он будет тенью над её жизнью. Человек, которого её культура определяет как защитника, исчез, прежде чем она смогла его узнать, и, возможно, она его за это презирает — или примирилась с этим, или даже почитает за то, чего он добился, и благодаря тому, что его никогда не было рядом, чтобы облажаться и продемонстрировать, что он человек. Или, может, она просто никогда о нём не думала, поскольку была слишком сосредоточена на текущих и будущих нуждах, чтобы беспокоиться о прошлом.

Я задумался, насколько я смог бы продумать всё это пару минут назад, когда моё INS было 2, а не 4. Полагаю, суперспособности с бонуса одного уровня не получить, но что-то же должно быть, верно?

— Хорошо — сказала Амариллис. — Теперь, если мы умрём, по крайней мере я буду знать, что это было не потому, что мы берегли ресурсы для будущих сражений. Холодное утешение в аду, конечно.

— Мы справимся — ответил я. — Я ещё не провалил квест.

Я улыбнулся, и она слабо улыбнулась в ответ, чего было достаточно для меня, чтобы решить, что Лояльность 6 что-то да значит.

Фенн испортила момент, проскользнув в комнату. Её дыхание было слегка неровным.

— Ладно — сказала она с улыбкой. — У нас есть кое-какие хорошие новости. Во-первых, там только четыре человека, плюс пилот, остающийся позади, так что мы наравне. И если вы умеете считать, то вы думаете, что я сказала "четыре" в то время как нас трое, но вторая хорошая новость — один из четырёх их маг оберегов, и они только изгибают обереги, не ломают их. Так что если мы будем сражаться внутри, то это будет трое на троих. Третья хорошая новость — они не профессионалы, в отличие от того, что ожидала Мэри. Если они были наняты теми же засранцами, которые отправили меня на смерть в Сильмар-сити, я куплю шляпу. И четвёртое — они только взялись за обереги, так что кружат вокруг в поисках новых окон, поскольку проход, который они делают в оберегах, отстоен.

— И плохие новости? — спросил я.

— Я не говорила, что есть плохие новости — ответила Фенн. Она сняла свой лук со спины и спокойно проверила тетиву. — Хотя, когда ты это упомянул... их лидер — маг золота из Драгоценности Пустыни.

Маг золота? Это было частью моего недельного брифинга, но... Это те, что обращают время? Нет, это маги ревизии, маги золота как-то используют реальное металлическое золото, и я не мог припомнить подробностей, частично потому, что в моей голове была спутанная куча идей об этом, и я не был уверен, что правильно. Я был довольно уверен, что они не содраны с Туманорождённого, но на Аэрбе существуют племена металлов на основе этого сериала, где-то в собственном регионе этого мира.

— Телекинез не защитит его от пустотного ружья — сказала Амариллис. О, точно, тактильный телекинез, вот в чём фишка магов золота. Она держала меч, но ружьё висело за спиной.

— Ну да, маги золота не обладают защитой от пустоты, это верно, если только не считать возможность швырнуть монетку тебе в голову, прежде чем сможешь выстрелить — сказала Фенн. — Но вторая плохая новость — с ними маг ревизии. Он не большая шишка, судя по тому, как с ним обращаются, но я уверена, что он вполне способен залатывать дырки быстрее, чем ты сможешь их делать, по крайней мере если мы говорим о ружье.

— И третья плохая новость? — спросил я.

— Не могу винить тебя за то, что следуешь тенденции, мой маленький друг-человек — сказала Фенн. — Но последняя член их маленькой группы не сделала и не сказала ничего, что позволило бы мне что-то о ней понять. Согласна, что это само по себе скверно. У неё есть клинок, но есть и пистолет, что заставляет надеяться, что она просто мускулы, поддержка для мага золота.

Амариллис прикусила губу.

— Соглашусь, что эти люди, скорее всего, не из Двора Потерянного Короля — сказала она. — Ты уверена, что этот золотой маг из Драгоценности Пустыни? Он не может быть откуда-то ещё?

— Это был он — сказала Фенн. — Акцент, одежда, и описание — всё совпадает. Я в первый же день там изучила территорию.

— В таком случае, кто эти люди? — спросил я.

— Мы думали, что кто-то из Двора Потерянного Короля, скорее всего кто-то из людей Ларкспура Прентисса, прибыл сюда, установил сигнальный оберег, а потом отбыл — сказала Фенн. — Они должны были знать о ключе телепортации, чтобы подумать о Каэр Лага, но это возможно, поскольку сцена, оставленная в Замке Сориана могла бы быть и не такой яркой.

Она провела рукой в чёрной перчатке по своим светлым волосам.

— Однако нет причин, почему кто-то другой не мог установить вокруг Каэр Лага сигнальный оберег.

— Ресурсы, которые потребуются для этого... — начала Амариллис, а затем остановилась, задумавшись. — Маг золота, чья резиденция в Драгоценности Пустыни, везёт мага оберегов, которой не нужно платить за работу... возможно.

— Личное участие — сказала Фенн.

Я потёр лицо.

— Не уверен, что понимаю это — сказал я. — Если они не нацелены на нас, то что они здесь делают?

— Ну, никто не говорил, что им не нужны мы — сказала Фенн. — Если бы я была одним из десяти богатейших и могущественнейших людей в Драгоценности Пустыни, и делала бы инвестицию, летая сюда каждый год или около того с доверенным магом оберегов, то я бы делала это для того, чтобы подкрасться к к одной из отпрысков Пенндрайга, когда она больше всего нуждается в моей силе и ресурсах. Удобная позиция для обмена или контракта, всё такое.

Она помедлила.

— Альтернативно — чтобы захватить или убить этого отпрыска в обмен на награду от её врагов.

Амариллис закрыла глаза и вздохнула.

— Думаю, ты права. Ещё я думаю, что в текущей ситуации этот бой невозможно выиграть, только избежать. Что означает — время для дипломатии.

— Ты пропустила ту часть, где я говорила, что он может быть здесь для того, чтобы тебя убить? — спросила Фенн. — Ауманн считается весьма безжалостным.

— Дай мне знать, если у тебя есть вариант получше — сказала Амариллис.

Фенн скривилась.

— Я предпочитала подход "убьём всех" — сказала она.

* * *

Мы прошли через Каэр Лага, который в большинстве мест был частично освещён солнечным светом, проходящим в узкие окна. В стены были вделаны осветительные приборы, но какой бы источник энергии не использовало когда-то это место, сейчас он давно был в спячке.

— Они перед нами — прошептала Фенн; её уши слегка вздрогнули. Лук был в её руке, и стрелы наготове. — Если судить по тому, что я видела раньше, они не смогут пробиться дальше того, где мы сейчас. Идеальные условия.

Амариллис прочистила горло и заговорила в направлении искривления в коридоре, повысив голос.

— Исаак Ауманн — произнесла она. — Моё имя Амариллис Пенндрайг, десятая её имени, Принцесса Королевства Англицинн. Я фактическая обладательница Каэр Лага, одного из домов моих предков, куда вы вторгаетесь.

Какой-то миг была тишина.

— Прошу простить меня, принцесса, — прозвучал спокойный голос — но, похоже, наш проход в ваших оберегах не позволяет нам говорить лицом к лицу. Уверен, это просто совпадение, нежели недоверие с вашей стороны. Не были бы вы так любезны отметить меня как друга, чтобы я мог взглянуть на вашу легендарную красоту?

— Думаю, пока что нам лучше не встречаться лицом к лицу — сказала Амариллис, сохраняя жёсткий тон. — Мага золота по его природе невозможно обезоружить.

— О, я даже не думал просить вас поставить себя в неудобное положение — ответил Ауманн (предположительно). — Если у вас есть оружие и доспехи, я бы не настаивал на разоружении и разоблачении, как может предписывать вежливость. Друзья позволяют друг другу свободу грубости.

— И вы считаете себя моим другом? — спросила Амариллис.

— Все незнакомцы должны считаться друзьями, пока нет причин делать иначе — ответил Ауманн. — Это же слова Потерянного Короля, не так ли?

— Эта цитата апокрифична — сказала Амариллис. Впрочем, я посчитал её подлинной; когда Артур отыгрывал Утера Пенндрайга, он часто это говорил. — Я хотела бы знать, зачем вы прибыли к Каэр Лага, чтобы мы могли обсудить условия.

Снова молчание.

— Полагаю, к этому моменту вы заметили определённые сложности с телепортацией — произнёс он. Амариллис взглянула на нас двоих, но, разумеется, никто из нас не знал, о чём он говорит, разве что только он заставил мага татуировок саботировать ключ телепортации, что... ну, это в принципе похоже на один из запутанных планов из видеоигр, направляющих сюжет, если подумать. — Мой маг оберегов мог бы объяснить это лучше, чем я, но оберегам Каэр Лаги сотни лет, и они содержат дефекты, которых нет в более поздних оберегах, конкретно — барьеры от телепортации. Короче говоря, вы не можете отсюда уйти без содействия моего оберегателя.

Амариллис сузила глаза.

— Вы установили ловушку, чтобы заняться вымогательством следующего члена моего рода, который прибудет сюда — сказала она. — Вы... действуете не на основе последней информации?

— Несчастливое совпадение — ответил Ауманн. — Я понимаю, что у вас меньше возможностей заплатить мне, поскольку вы, в последнее время, обнищали. Тем не менее, не думаю, что вы прибыли сюда без реликвий. Передайте их мне, и я сниму вторичное вмешательство, что позволит вам отбыть.

— Они для вас бесполезны — сказала Амариллис. Она стиснула зубы. — Реликвии отвечают только моей линии крови, и вы не сможете доверять тем, что были переданы через пожалование.

— О, ну, ценность вещей не в том, как их можно использовать лично, а в том, какую ценность вкладывают в них другие — ответил Ауманн. Я практически слышал улыбку в его голосе. — Я, естественно, буду готов продать их вам обратно, когда мы оба будем в менее конфронтационном настроении.

Амариллис сжала кулак. Понятия не имею, что было у неё на уме, кроме разве что унижения от шантажа в том, что должно было быть безопасной базой. Ещё я был немного растерян; причина, по которой мы не могли телепортироваться — то, что татуировка не работала (или была саботирована), и это была магия кожи, а не магия телепортации. Мы были в милях от Каэр Лага в первый раз, когда пытались достать ключ из татуировки, и на мой взгляд крайне маловероятно, что вмешательство распространяется так далеко.

Что означает... ну, что татуировка была саботирована, и что Каэр Лага был саботирован отдельно другой стороной, считавшей, что играет с нами в другую игру?

* * *

Я поставил свою банку Mountain Dew, продемострировал группе свою лучшую злодейскую ухмылку, и начал хихикать.

— Глупцы, так легко поверили, что я оставлю ваше прошлое позади, так готовно поверили, что другие попадутся на самодовольную чушь, что вы наплели. — Я сложил руки кончиками пальцев. — Обед, который вы только что съели, отравлен. И с этим, смерть моего сына отмщена.

Тифф сложила руки в форме "Т", что мы использовали в качестве "таймаут, сейчас говорю не от персонажа". Сейчас мы были вчетвером, Артур был на тестовом экзамене. Крайг появился позже, к ночи, без объяснений, как он делал зачастую.

— Да? — спросил я.

— У нас же ещё есть языковёртки, верно? Те жучки, которыми мы заменили свои языки, вместе с гламуром на них? — спросила она. — Насколько я помню, они должны были поедать все яды, или что-то в этом роде, с их чуждой биологией.

— Да, они у вас — ответил я.

Реймер просмотрел свои записи.

— Они обеспечивают иммунитет к ядам.

— Да, всё так — сказал я.

— В таком случае... — сказал Том, перед чем тоже сложил руки в "Т". — Я не понял, почему он нас травит?

— У вас был долгий разговор об этом — ответил я. — Вы убили его сына во время эпидемии вервольфов, прежде чем выяснили, что существует лечение.

— Нет, — сказал Том — я имею в виду...

— Он пытается нас отравить — сказала Тифф. — Он просто выбрал стратегию, которая не сработает, поскольку никто кроме нас не знает об языковёртках. С его точки зрения всё разумно.

— Давно, блин, пора — сказал Реймер. — Помните этого рогу, которого я сделал, а потом мы три месяца реального времени провели, сражаясь только с существами, у которых иммунитет к удару в спину? — Он часто это вспоминал. — Должно же иногда что-то быть в нашу пользу.

— Дело не в этом, на самом деле — ответил я. Хотел бы я, чтобы Артур был здесь, поскольку я знал, что он смог бы сформулировать это лучше, и я понимал, что сейчас слишком оттяну занавес. — Не всё связано с вами, люди идут своими путями, и не способны идеально противодействовать вашим стратегиям, поскольку не обладают всеми ресурсами и информацией. Так что представьте графа Гарднер, скорбящего о своём сыне, сердитого на Вибратос за ваше прощение, и планирующего свою месть. Он ненавидит вас, рассматривает вас как тех, кто устанавливают собственные законы, что фактически так и есть, и хочет, чтобы вы умерли, верно? Так что он решает, что вы все достаточно глупы, чтобы отобедать с ним, если он произнесёт подходящий монолог о том, как ему понадобилось какое-то время, чтобы оставить прошлое позади. Он провёл свое исследование ядов, поговорил с различными алхимиками, вытащил подпольных торговцев из своих темниц, чтобы они приобрели для него, и потратив сколько-то денег и времени на планирование, он устроил так, что вы все съели молотый рог зелёного лося, вкус которого идеально замаскирован комбинацией специй в обеде, который вы только что съели. Он назвал вас самодовольными, но сейчас это его грех. Более умный человек, или менее поглощённый своей местью подождал бы, пока вы будете мертвы, и не стал хвастаться. А потом отравление проваливается, по непонятным ему причинам.

— Я встаю и произношу командное слово, материализующее мой клинок — сказал Реймер — Не сегодня, граф Гарднер.

— Нам понадобятся улики всего этого — сказала Тифф. — Полагаю, не разумно будет убить ещё одного аристократа и располагать только устными показаниями.

— В любом случае, бросайте кости на инициативу — ответил я.

* * *

Если попытаться немного экстраполировать, план Ауманна был таков:

1. Использовать эксплойты на непропатченных оберегах, чтобы установить второй анти-телепортационный оберег поверх первого, который позволит телепортироваться внутрь, но не наружу.

2. Установить сигнальный оберег, чтобы выяснить, когда кто-то прибудет в Каэр Лага.

3. Подождать, пока кто-то телепортируется.

4. С триумфом прибыть в Каэр Лага и заняться вымогательством.

Это не выглядело отстойным планом, если не считать тот момент, что он делает врагами могущественную ветвь могущественной семьи, и ту часть, что ему придётся противостоять тем, кто прибудут в Каэр Лага. Проблема была в том, что нам было нужно больше, чем просто снятие помехи телепортации; нам нужно было, чтобы он подвёз нас на вертолёте. Сказать ему это было бы, вероятно, плохой идеей, поскольку он будет знать, что у него больше рычагов давления, чем он считал.

— Твоя главная цель в этом — деньги — сказала Амариллис. — Не власть?

— Вы знаете, что для мага золота это одно и то же, принцесса — сказал Ауманн.

— Вы знаете, что для моей семьи наступили тяжёлые времена — сказала Амариллис. Она повернулась и принялась жестикулировать Фенн, протянув правую руку и прикоснувшись к амулету, а затем указывая на мой меч. — Кроме этих реликвий, ожидавших в хранилище, которых было всего двое, я мало что могу вам дать.

Фенн уже действовала. Прикоснулась к амулету, десять секунд — и он исцез в перчатке. Затем пустотное ружьё на спине Амариллис, затем её лук, затем подошла ко мне. Я, однако, не больно-то хотел расставаться со Всеклинком; вместо того, чтобы отдавать меч, я уменьшил его до размера зубочистки, сделал клинок как можно более тупым, и сунул в рот, прижав зубами. Фенн пожала плечами, заставила исчезнуть свой колчан (который смотрелся бы крайне подозрительно без лука), а затем сняла чёрную перчатку и сунула её в свой грязный балахон.

— Если вы заберёте у меня эти две реликвии, то у меня не останется ничего — сказала Амариллис. — Маловероятно, что у меня когда-нибудь будут деньги, необходимые, чтобы выкупить их у вас за сумму, которую вы найдёте приемлемой. Я прибыла в Каэр Лага, чтобы получить опору для могущества и богатства, опираясь на которую смогу вернуть то, что осталось от моей собственности по миру. Если я отдам вам своё наследство, для меня будет всё кончено, и если всё кончено для меня, вы ничего не приобретёте из этого предприятия.

— Ладно — сказал Ауманн. — В таком случае отдайте ключ телепортации.

Часть меня задалась вопросом, почему он не потребовал его изначально, если считал, что он у нас есть (что технически правда).

— У меня его нет — сказала Амариллис. — Я пришла сюда пешком от Драгоценности Пустыни, и взобралась по утёсу. Если вы покружите вокруг Каэр Лага, то найдёте мою кровь и открытое окно.

Только тут я заметил, что Амариллис использует только "я" вместо "мы" в своей речи. Сейчас она заявляла, что моя кровь — её. На мой взгляд, это ослабляло её позицию в переговорах, особенно учитывая то, что в конце концов ей придётся это упомянуть, и хотя в плюсе оставалось то, что мы — карта, которую ещё можно сыграть в нужный момент... ну, я не был уверен, что это сможет помочь, учитывая, что было "это сражение невозможно выиграть" ещё до того, как мы заначили своё оружие.

Ауманну потребовалось какое-то время, чтобы ответить.

— Похоже, вы говорите правду, или по крайней мере её часть — сказал он. — Прискорбный факт, что ваша семья утратила благодать, сделал это предприятие куда менее выгодным, чем я ожидал. Разве что вы что-то можете предложить?

— Я хочу доставку вертолётом обратно в Драгоценность Пустыни, в качестве демонстрации доброй воли с вашей стороны — сказала Амариллис. — После этого... Я уже сказала, что намеревалась сделать Каэр Лага первой ступенькой в своём возвышении обратно к могуществу. Я готова заключить альянс. Существует четыреста восемьдесят шесть реликвий, привязанных к моему роду. Двести тридцать семь из них могут быть пожалованы или разделены каим-либо другим образом. Я предлагаю могущество, если сможем добиться взаимного доверия.

Я видел, как Фенн показывает губами "нет". Амариллис подняла скрещённые пальцы. Это что, настолько универсальный жест "я вру", что даже на Аэрбе есть? В любом случае, Фенн, кажется, это устроило.

— Хорошим первым шагом к взаимному доверию было бы, если бы вы позволили мне проход через этот оберег — сказал Ауманн. — Я начинаю уставать говорить, не видя вашего лица, и я уверен, что моему обережнику тоже не доставляет удовольствия держать этот туннель открытым так долго.

Амариллис скривилась. Её рукоять меча была у неё в руке, клинок скрыт в экстрамерном пространстве, или куда там он девается, когда исчезает. Она взглянула на меня и Фенн, подняв бровь. Фенн немного отставила руку и помахала ей; я медленно, нерешительно, поднял большой палец.

— Ладно — сказала Амариллис. — Но только вы.

Через считанные секунды из-за угла высунулась голова лысого мужчины с пятнистой красно-белой кожей. Он улыбнулся, увидев нас, и зашагал вперёд. Он носил браслеты, состоящие из маленьких металлических шариков, и ожерелье такого же дизайна. Костюм был почти обтягивающим и сшит вроде бы из шёлка; его ноги были босы.

— Вы не упоминали друзей — сказал Ауманн, осматривая нас. — Четвертьэльф? — спросил он, глядя на Фенн. Его взгляд на миг остановился на её одежде, запятнанной кровью и с дырами там, где её покусали феи. Моя собственная одежда была в схожем состоянии.

— Полуэльф — ответила Фенн. — Фенн Грингласс. Приятно познакомиться.

— Хмм — произнёс Ауманн. Он взглянул на меня, но определённо не счёл достаточно интересным, чтобы прокомментировать. — Ваша доставка в Драгоценность Пустыни не включает этих двоих.

— Включает — сказала Амариллис. — Они доверенные компаньоны, бесценные для меня.

Ауманн напоказ почесал подбородок.

— В вертолёте больше нет места — сказал он. Я его ещё слышал, но звучало более отдалённо. Видимо, набрали высоту, чтобы избежать унюхавших его монстров.

— В таком случае, два рейса — сказала Амариллис. Она сняла шлем и держала его в одной руке.

— Я вижу, почему о вас так говорят — сказал Ауманн. — Вашу красоту упоминают каждый раз когда ваше имя появляется в газетах, что в последнее время бывает часто, по крайней мере для тех из нас, кого интересуют иностранные дела.

Он взглянул на нас с Фенн.

— Два рейса? На мой взгляд, честно, хотя это включает некие риск и затраты.

— Разумеется, один из ваших людей должен будет остаться с ними — сказала Амариллис.

— Зачем? — спросил Ауманн. Затем он рассмеялся. — О, понимаю, страховка. Вас беспокоит, что я могу отказаться от сделки и оставить их здесь в той же ситуации, что была до моего появления. Скажите мне, как вы планировали покинуть это место?

— Мы полагались на появление могущественного незнакомца — сказала Фенн. (Я решительно держал рот закрытым. Частично потому, что в нём был меч).

— Ну, боюсь, я не соглашусь оставить одного из моих людей в качестве заложника — сказал Ауманн. — Я не против этого партнёрства, но пока что тут слишком много непредсказуемого, чтобы ввязываться.

— Боюсь, я должна настаивать — сказала Амариллис. Её хватка на рукояти меча не то, чтобы сжалась, но её тон был достаточно многообещающим. Я надеялся, что это блеф, поскольку судя по тому, как вели себя девушки, выиграть бой с ним, если до этого дойдёт, мы не можем.

Ауманн ухмыльнулся.

— Если я уйду, вы надеетесь, что прибудет ещё кто-то, чтобы спасти вас?

— Мы что-нибудь придумаем — сказала Амариллис.

Ауманн поднял руку, и металлические шарики, составляющие его браслет, поплыли и разделились, следуя по его коже, пока не выстроились на его руке. Судя по реакции Амариллис, для тактильного телекинеза это был эквивалент направления на нас заряженной пушки. Она была слишком далеко, чтобы нанести удар мечом, к тому же её шлем был снят, и если воспринимать металлические шарики на его руке как пули... ну, ситуация выглядит неважно.

— Мне очевидно, что любые отношения между нами в основном будут выстроены вокруг того, что я буду ожидать удара в спину, как только вы накопите достаточно могущества. У вас есть два варианта — сказал Ауманн. — Я могу убить ваших миньонов двумя импульсами силы, а затем забрать вас с собой силой, возможно, после краткого боя, который вы почти наверняка проиграете, или вы можете сдаться моему гостеприимству и позволить этим двоим, как вы сказали, что-нибудь придумать.

Амариллис нерешительно замерла. 4 INS было недостаточно, чтобы понять, что происходит у неё в голове, так что я мог только гадать. Её варианты в любом случае неважные. Я был уверен, что если Ауманн и продвигает идею альянса, то это потому, что намерен использовать её в качестве разменной фишки в переговорах с теми, кому она нужна мёртвой. Был и более зловещий вариант — подвергнуть её угрозам и пыткам, чтобы выжать из неё всё возможное.

Она положила рукоять меча на пол, и клинок материализовался.

— Итак, — сказала Фенн — правильной стратегией было подождать, пока они уберутся.

— Помолчи ты хоть раз в жизни — сказала Амариллис. Она повернулась ко мне. — Джунипер, надеюсь, ты знаешь, что моё доверие к тебе простирается превыше чисел. Мы не прощаемся.

Я кивнул. Дерьмо, она действительно считает, что я могу её как-то спасти.

— Идём — сказал Ауманн. — Я обещаю хорошее обращение, если не будете кусаться.

Я смотрел, как Амариллис уходит с ним, и это наполняло меня болезненным но не незнакомым чувством беспомощности. Ауманн всё это время следил за нами, пока они не оказались за углом.

— Могло бы пройти лучше, если бы она не подставила шею ради нас — фыркнув, произнесла Фенн.

— Лук всё ещё у тебя — сказал я. — Мы можем последовать и прикончить его.

— Если бы я думала, что это сработает, я бы сделала это и без твоих слов — сказала Фенн. Она села на пол и скрестила ноги. Я слышал, как за углом разговаривают, но сдержал порыв последовать за Амариллис. Она приняла сделку и выбрала лучший из двух вариантов. — Похоже, мы остались вдвоём.

— Она всё ещё может их побить — прошептал я, когда голоса затихли. — Они в вертолёте, и у неё латы иммобильности. Всё, что ей нужно сделать — подождать, пока они разгонятся, и включить их.

— Что, в лучшем случае, разобьёт вертолёт и выбросит её в пустыне, где будут ждать магоискатели — сказала Фенн. — Сядь, расслабься, и когда они отбудут, сможем подумать обо всём.

— Всё неправильно — сказал я. — Я должен был управлять этим вертолётом. Шаблоны повествования указывают, что я должен был пилотировать этот вертолёт, в моей предыстории, бл*, есть очень специфичный навык, упомянутый вам обеим, и при этом, что за хрень, я не пилотирую этот вертолёт? Бред же. Даже боя не было.

Звук вертолёта приближался. Я хотел крикнуть Фенн, чтобы она схватила свой лук и подстрелила его, но это только вызовет бой, который, как считают они с Амариллис, нам не выиграть, и при неидеальных условиях.

— Ты же понимаешь, что это не игра, верно? — спросила Фенн. — Мир не следует шаблонам повествования, какая бы чёрная магия не обеспечивала твоё быстрое обучение и невероятное исцеление.

Она вскочила на ноги.

— Её нет. Она обеспечила, чтобы у нас были подарки за наши хлопоты. Если только ты не считаешь, что она развернёт положение и вернётся, чтобы нас спасти, что, зная ей, не совершенно невозможно, но на ближайшее время мы остались с тобой. И это означает, что ты должен понимать, что фигня, в которой мы сейчас находимся — реальность. Перестань думать, что ты в игре, или в истории, или что там, поскольку это нам не поможет, ладушки?

Звуки вертолёта принялись затихать.

Новое Поражение: Трусость!

Квест принят: Ваша принцесса в другом замке. Амариллис была захвачена золотым магом Драгоценности Пустыни, Исааком Ауманном. Найдите её, спасите её, и, возможно, в конце даже будет поцелуй.

Глава 24: Как перчатка.

Это был первый раз, когда я серьёзно чувствовал, что Арб меня подвёл. Оно и раньше было не то, чтобы весело, хотя в отдельных местах и было; и определённо не было легко. И при всём этом я бы даже не сказал, что было особо похоже на игру, просто, как бы, в духе игры. А эта хрень? Это вообще было похоже на проскриптованную сюжетную сценку, где Амариллис забирают, и я ничего не могу сделать.

Возможно, я должен был удариться в анимешно-сёненовский шаблон. Или, услышав, что мы не можем выиграть этот бой, мне следовало произнести стимулирующую речь о том, что нет ничего невозможного и забить на здравый смысл.

Однако мне было очень сложно поверить, что в результате этого могли бы одержать победу. Ауманн даже не знал, кого найдёт в Каэр Лага, но всё равно прибыл сюда, вероятно потому, что полагал себя достаточно сильным, чтобы сразиться с любым, кто бы тут ни был.

Пока я продолжал стоять у стены, жалея себя и отстранённо меняя формы Всеклинка, Фенн достала чёрную перчатку и принялась выкладывать на пол вещи.

— Вот — сказала она, когда копировальный набор стукнулся о пол. — Нам придётся работать с этим. Ящик, который делает что-то из чьей-то профессии, горшок, медленно наполняющийся исцеляющими марципановыми феями, артиллерийский лук, амулет, который мы не знаем что делает и никто из нас не может использовать, пустотное ружьё, и экстрамерная перчатка. Плюс меч, который может быть любым мечом, которым захотим его сделать, что кажется не намного полезнее обычного кинжала.

— Очевидного плана в голову не приходит — сказал я. — Всё это у нас было и когда Амариллис ещё была здесь. Если был какой-то способ спастись из Каэр Лага и вернуться в Драгоценность Пустыни, мы бы ещё тогда его нашли.

— Ситуация тогда была не настолько мрачная, да и другие дела были — сказала Фенн. — Слушай, я в болтовне ни о чём не очень, так что если можешь просто представить, что я тебя утешила по тем вещам, что тебя напрягают, полагаю, это будет к лучшему для нас обоих.

— Извини — сказал я. — Я просто не вижу вариантов.

Я взглянул на выложенные предметы.

— Хотя ты кое-что упускаешь. Ещё у нас есть Каэр Лага и его обереги, у нас есть мебель, у нас есть всё остальное, что здесь запасено... По крайней мере, копировальный набор может создавать нормальную еду, так что не придётся питаться феями.

— Вот видишь, разве не лучше на чём-то сосредоточиться? — спросила Фенн. — Я думаю, ключ к успеху тут — обмануть копировальный набор. Нам просто нужно представить нужную профессию, связанную с путешествиями. О, или мы можем создать самоцветов!

— Самоцветы — сказал я.

Фенн прикоснулась к крышке копировального набора, сосредоточенно сморщила лицо, а затем открыла коробку. Внутри лежали восемь маленьких самоцветов, шесть из них — цветов радуги, разложены в виде круга на деревянном дне коробки, и в центре — прозрачный бриллиант рядом с чёрным камнем.

— Та да! — сказала Фенн. — Чудно, а теперь делай своё дело.

— Эм — ответил я. — Я прав, полагая, что ты хочешь, чтобы я изучил магию самоцветов, здесь и сейчас?

— Да — сказала Фенн. — Это же твоя фишка, верно? Причина, по которой у принцессы был, или есть, такой могучий стояк, направленный в твою сторону? Её послушать, так ты смог обеспечить себе трёхгодовой курс в трёх различных видах магии за часы времени практически без инструкций.

— У меня было впечатление, что магия самоцветов — скорее, инструмент атаки — сказал я. Я сунул руку в копировальный набор и достал бриллиант. Осмотрел его. Я не эксперт по огранке самоцветов, но этот казался неприятно асимметричным, и очень мелким.

— Да — сказала Фенн. — Но главное слово здесь не "атаки", а "инструмент", в том плане, что это то, что мы сможем использовать, если понадобится. Если ты будешь достаточно силён, чтобы использовать бриллиант чтобы стрелять белым светом, то этого может быть достаточно, чтобы отбиваться от магоискателей пару часов. Это не решение, но может быть его частью.

Я сжал бриллиант в руке. Так уж вышло, что я видел мага самоцветов — тогда, в бане. Он был тем голым парнем, что подпрыгнул и выстрелил широким лучом красного света в кого-то, предположительно нападавшего. Огранённые и полированные самоцветы обладают силой, в основном в виде света, варианты которого зависят от цвета, гранения, чистоты и размера. Это была одна из наиболее систематичных форм магии, о которых я узнал на Аэрбе, хотя я и не знал всех управляющих ей правил, или с чего вообще начать.

Я попробовал ряд аналогий, поскольку в прошлом они помогали. "Думай о X как о Y" было неплохой стартовой точкой для попыток концептуализации большинства видов магии, на которые я пока что натыкался, возможно, потому, что это использовало знакомые ментальные образы. Я бы не удивился, если бы оказалось, что эти аналогии фундаментально ошибочны, как и бывает с большинством аналогий, но они всё равно помогали получить навык.

В этот раз, однако, ни одна из аналогий, приходивших мне на ум, не помогали. Серьёзно, я надеялся, что ответом будет первое пришедшее мне на ум, поскольку Аэрб был пронизан моими воспоминаниями, предпочтениями и предположениями, или, по крайней мере, был искажён таким образом, что я мог делать предсказания о мире.

Из камней не выливался свет, они не были фильтрами, они не были лазерами, они не были кранами, они не были концентратом силы, они не были колесом цвета, или чем-либо ещё, что я пробовал. Что бы я ни делал, я не ощущал в них ни малейшей толики латентной силы, даже на миг, что означало — мне не удаётся, щёлкнув пальцами, открыть магию. Возможно, одна из этих аналогий действительно была правильной, и я просто не достаточно сосредоточился, но в любом случае через полчаса усилий я убрал самоцветы. Если подумать, было слишком оптимистично решить, что я смогу изучить новое направление магии просто по базовым принципам и кучке материалов.

В это время Фенн обшаривала Каэр Лага в поисках полезных вещей. Она принесла всё, что не было прибито, в большую комнату рядом с холлом, в котором я практиковался, шумно доставая вещи из перчатки.

— Эта перчатка великолепна — сказала Фенн, наблюдая, как я кладу камни обратно в коробку. — Однако ей нужно имя, у всех лучших магических предметов есть имена. Теневые пальцы? Траурная Ладонь? Не, ни то, ни другое не катит. Ещё подумаю. Судя по отсутствию обжигающего света можно предположить, что с камнями не повезло?

— Увы — ответил я. — Ты нашла что-нибудь, что мы можем использовать?

— Мебель в основном — сказала Фенн. — Вышедшая из моды пару сотен лет назад, насколько я знаю моду среди богатых и знаменитых. Есть несколько произведений искусства, но насколько я могу судить, они забрали всё, что чего-то стоило, оставив то, что не стоило цены перевозки. Я нашла обыкновенную оружейную, вероятно, где наёмники держали своё снаряжение. Большая часть того, что там было, отсутствует, но кое-что осталось, вероятно на случай экстренного отступления. Есть кухня, без ничего, есть сухие ванные, и трубы ведут к пустой цистерне наверху крепости, и есть спальни без матрасов.

Оружейная — это дар небес, а в остальном примерно как я и ожидал.

Фенн подняла руку в перчатке, и рядом с ней на пол обрушился металлический ящик.

— А ещё я нашла сейф с ценными бумагами, золотом, и бумажными деньгами на полмиллиона оболов — с улыбкой сказала она. — Обычно такая находка заставила бы моё сердце буйно биться, но сейчас у нас нет способа вернуться и потратить их. Пока что.

— Мы можем скормить их набору — сказал я. Помедлил. — Это изрядно денег.

Я хотел сказать ей, что в первых редакциях D&D опыт давался в зависимости от полученных золотых монет, но сдержался, поскольку это было интересно только мне. Раздражало, что не с кем поделиться подобными вещами. Я бы сказал, что скучаю по своим друзьям, но на самом деле у меня осталось не так уж много друзей на Земле.

— Для таких как мы с тобой — это изрядно денег — сказала Фенн. — Для правящего класса Англицинна — не особо. Полмиллиона годами лежит запертым? Ну, не проблема, там, откуда они пришли, ещё много. Я не просто так дразнила её избалованной.

— Её взяли в плен — сказал я. — Я бы оценил, если бы ты была чуть сдержанней.

— Полагаю, я могу постараться, для парня, с которым, скорее всего, умру — сказала Фенн. — Но знаешь что, я думаю, мы найдём, если вернёмся в Драгоценность Пустыни? Думаю, если мы поднимемся на вершину высокого замка, в котором она по нашему мнению заточена, то увидим двадцать-тридцать расчленённых тел, среди которых стоит твоя принцесса в своей понтовой броне и со своим понтовым мечом в крови.

Она говорила всё быстрее и эмоциональнее.

— Потом она выключит меч, кровь упадёт на пол идеально ровной линией, и она посмотрит на тебя и скажет: "Чего так долго?"

Н-да, то ещё у неё впечатление от Амариллис.

— Я думаю, её ситуация несколько более опасна — сказал я. Взглянул на копировальный набор, затем на её перчатку. — Как ты думаешь, экстрамерное пространство перчатки считается латентной или пассивной магией?

— Понятия не имею — сказала Фенн. — Наша дорогая Мэри, будь она благословенна, наверняка знает.

— Думаю, это зависит от того, как на действует — медленно произнёс я. — Я не знаю, каково определение экстрамерного пространства на Аэрбе, но если перчатка магически искривляет пространство вокруг неё, то можно предположить, что это пассивная магия, а если отправляет вещи куда-то, и затем возвращает, то латентная, когда её не используют, и активная, когда убирает или возвращает. Это же та разница, которая имеет значение для магоискателей, верно? Твой лук для них не магический, пока не сделает что-то магическое, как и моя кровь просто латентная, пока я не сделаю что-то с ней. Ну, перчатка очень чёрная, но я не уверен, что сверхъестественно чёрная, поскольку у нас на Земле есть подобное.

— И о чём конкретно ты думаешь, хуман? — сузив глаза, спросила Фенн. — Очевидно, что мы не можем доставать вещи из Обсидиановой Длани, пока мы в пустыне, из страха привлечь магососов. Мы можем забрать всё, что захотим, из Каэр Лага, поскольку я ещё не нашла максимального предела того, что можно засунуть в Лапу Ворона, но чем это поможет?

— Тебе нужно назвать её одним словом — сказал я. — Конструкция из прилагательного и существительного говорит о том, что ты слишком стараешься. Просто назови её Траур.

— И что ты хочешь сделать с Трауром? — спросила Фенн.

— Ну, — сказал я — помнишь, как ты сказала, что мы больше никогда не должны путешествовать перчаткой?

— Да — медленно произнесла Фенн.

— Ну, я думаю, что мы можем суметь путешествовать перчаткой все пятьдесят миль до Драгоценности Пустыни — сказал я.

— Это — сказала Фенн. — Я пытаюсь подобрать слово, но "глупо" не совсем описывает. Ты должен... ну, прежде всего...

Она снова остановилась, не уверенная, с чего начать.

— Я могу перечислить возражения — сказал я. Я на секунду ощутил раздражение из-за отсутствия ручки и бумаги, а затем вспомнил, что перед нами есть копировальный набор. Я положил руку на него и попытался представить, какая профессия снабдит меня тем, что я хотел. Писец? Я открыл коробку и обнаружил перо, закрытую бутылочку чернил, и стопку бумаги. Я снова закрыл коробку, не удовлетворённый этим, частично потому, что не умею пользоваться пером. Компьютер, здесь же это профессия, верно? Я открыл коробку и обнаружил узкую ручку и тонкую бумагу.

1. Магия перчатки латентна или пассивна?

2. Можно ли использовать перчатку на её владельца?

3. Каким образом мы можем переместить перчатку на пятьдесят миль...

...в нужном направлении...

...без способности управлять?

4. Каким образом нам дышать достаточно долго, чтобы добраться до Драгоценности Пустыни?

5. Как обеспечить, чтобы нас не достали магоискатели?

— Итак, — сказал я — есть две вещи, которые можно довольно легко проверить, и несколько проблем, которые нужно решить, но мы ближе к решению, чем были.

— Как мы проверим, почуют ли нас магоискатели? — спросила Фенн. — Ты знаешь об оберегах даже меньше, чем я, а я понятия не имею, сможем ли мы войти обратно сюда, если выйдем. Амариллис дала нам что-то вроде гостевого права, но разве обычно гостям позволяют свободно приходить и уходить?

— Ладно — медленно произнёс я. — Значит, нам понадобится шнур.

— Ты не станешь выбрасывать эту перчатку из окна — сказала Фенн. — Это мой друг. Я дала ей имя.

— У тебя есть идея получше, как перебраться через пустыню? — спросил я.

— Спустимся с утёса и пойдём пешком — сказала Фенн. — Как если бы мы не были реальными, легитимными кретинами. У нас есть копировальный набор, и он может создать нам столько пищи и воды, сколько понадобится, особенно с учётом того, что у нас сейчас есть деньги, которые можно скормить ему, когда он проголодается.

— И ты готова оставить перчатку здесь? — спросил я. — Потому что если перчатка привлекает магоискателей, мы не сможем идти с ней. В любом случае придётся это определить.

— Ненавижу, когда другие оказываются правы — пробормотала Фенн. — Ладно, но мы поработаем с копировальным набором, пока не получим реально хороший шнурок.

* * *

На самом деле, копировальный набор — тот ещё геморрой. У него нельзя запросить конкретные предметы, можно только думать о профессии, у которой этот предмет есть как часть "стандартного" набора инструментов и материалов. Невозможно просто взять шило, нужно подумать ему "кожевенник". Это само по себе не так уж плохо, но существуют профессии, которые слишком специфичны или просто не распознаются. Помимо этого, мы использовали его, генерируя набор и забирая из него отдельную часть, а потом "выплачивая" набору за то, что мы взяли.

— Две проблемы — сказала Фенн. — Во-первых, эта хрень не выдаёт нам сдачу, а во-вторых, он нас бессовестно обдирает.

— Вероятно, чтобы предотвратить перепродажу — ответил я и получил в ответ пустой взгляд. — Одна из проблем с магическими предметами, которые могут создавать вещи, это то, что люди попытаются продавать эти вещи. У копировального набора уже есть ограничение на это, в том плане, что за созданное нужно платить, но это всё равно может привести к другим проблемам. Скажем, ты знаешь, что копировальный набор оценивает пассатижи в 12 оболов, и ты нашёл место, где их можно продавать по 14. Всё, что тебе нужно делать, это сидеть там, создавать наборы с пассатижами, доставать их и продавать. Часть денег возвращаешь в ящик, и так можно продолжать бесконечно.

— Ну, пока у тех, кому ты их продаёшь, не будет достаточно пассатижей — сказала Фенн.

— Ну да — ответил я. — Но тогда отправляешься дальше и придумываешь что-то ещё, и это становится твоей профессией: выяснять, во сколько коробка оценивает вещи, и находить тех, кто покупает их за большую сумму. А это... ну, не то, о чём игры. По крайней мере, в D&D.

— Бред же — сказала Фенн. — Это получается мир, в котором... эм, магические предметы не имеют ценности?

— Нет — сказал я. — Совсем не так. Просто их ценность всегда важна для приключений, а не для того, чтобы открыть где-нибудь магазин и стать скучным торговцем, который проводит свои дни, засунув нос в бумаги. Или гроссбухи, что вы здесь используете.

— Но это не этот мир — сказала Фенн. — Народ с магией постоянно открывает магазины, это практически весь смысл магии. Я всё время забываю, что вся твоя жизнь в этом мире укладывается в две недели, но Огневая Команда Чёрное Сердце — это НЕ норма. Амариллис — не норма, она... у вас Зимиле есть эквалисты?

— Я не уверен, что это, но вероятно есть корреляция, да — ответил я. — И, кстати, это произносится "Земля", и я думаю, что мы достаточно долго знакомы, чтобы ты могла перестать притворяться, что не знаешь этого.

— Амариллис Пенндрайг — всё, против чего протестуют эквалисты — сказала Фенн. — Она практически воплощение привилегий, рождена с властью, передаваемой в её роду, и с уймой денег, собранных её предками. Большая часть денег идёт, прямо или косвенно, от реликвий, передаваемых со времён Утера Пенндрайга. Видишь, к чему я веду? На Аэрбе магические предметы не такие, как ты описываешь.

— Если не считать этот — сказал я, кивнув в сторону копировального набора. — И есть другие способы ограничить использования, если хочется. Ключ телепортации чрезвычайно ценен, настолько ценен, что мы даже не можем на нём зарабатывать, из-за риска, что кто-то попытается его у нас забрать. Или, в случае некоторых других, рынок уже может быть насыщен благодаря тому, что магия может делать определённые вещи, или магия заменяет его функции, или что-то в этом роде. Горшок фей? Мы можем использовать его, чтобы исцелять народ и брать за это плату, но мы действительно сможем нормально заработать? Когда маги кости и крови могут делать то же самое.

— Да, сможем — ровно сказала Фенн. — Ты же понимаешь, что исцеление — штука недешёвая, верно? Если бы я смогла устроить где-то магазин по продаже мёртвых фей, я могла бы жить комфортной жизнью. Не богатой, но комфортной.

— И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты бы этим занималась? — спросил я.

— Нет, конечно — сказала Фенн. — Я через неделю умру со скуки. Скорее всего я бы наняла кого-то заниматься этим, а сама отправилась на поиски чего-то покрупнее и получше, но это же я, верно? Мне можно дать гусыню, несущую золотые яйца, и я, скорее всего, убьюсь, пытаясь достать вторую. Полагаю, как раз поэтому я сейчас в заброшенном замке пытаюсь найти способ вернуться к цивилизации вместо того, чтобы нормально работать в Драгоценности Пустыни.

Она фыркнула.

— Полагаю, по той же причине я в деле в плане спасения принцессы.

— Серьёзно? — спросил я. — Тогда давай выбросим перчатку в окно.

Впрочем, на самом деле всё было не так просто. Первой проблемой было найти подходящий материал, чтобы закрепить перчатку. В итоге мы остановились на толстом кабеле, чтобы получить который потребовалось тридцать попыток. Вторая — как закрепить на нём перчатку, так, чтобы быть абсолютно уверенными, что она не соскользнёт, когда выбросим её в окно. В процессе создания крепления для перчатки поднялся мой навык инженерии, что привело к...

— Тебе нужно попрактиковаться в этом — сказала Фенн. — Если твоя жизнь на кону, ты выйдешь против кого-то с тремя мечами, когда могло бы быть десять мечей, если бы отложил на пару часов?

— Три уровня и десять уровней? — спросил я. Она кивнула. — Ну, полагаю, нет...

— В таком случае, тебе нужно обеспечить, чтобы число в твоей голове было как можно выше, прежде чем мы это попробуем, и мы сперва проведём тестирование, с другой, немагической перчаткой — сказала Фенн. — И не надо так на меня смотреть, я знаю, что я слишком осторожничаю.

— Не в этом дело — ответил я. — Толика паранойи — это хорошо, я просто... не ожидал этого от тебя. Меня немного беспокоит сколько времени на всё это уйдёт, особенно учитывая, что может происходить с Амариллис.

— Она продержится, даже если они прибегнут к пыткам, чего она вряд ли допустит — сказала Фенн. — Я понимаю, что у тебя к ней слабость, но нам придётся положиться на то, что она сможет продержаться. А пока что займёмся дурацкими экспериментами с перчатками.

— Она знает обо всём, что осталось у нас — сказал я. — Отставив в сторону вопросы эмоций и лояльности, чем дольше мы ждём, тем вероятнее, что она откроет, что у нас здесь, что означает новый визит мага золота, который... скорее всего неважно для нас закончится, не так ли?

— Бл

* * *

— сказала Фенн. — Ладно, очко в твою пользу. Но я не позволю тебе потерять эту перчатку.

* * *

Навык повышен: Инженерия, ур. 10!

Новая Доблесть: Анализ материала!

"Анализ материала" предположительно должен позволять мне видеть "слабые точки", хотя я не заметил ничего откровенно очевидного, когда стал оглядываться (что заставило меня надеяться, что это не было одной из вещей, втихую выключенных "режимом правдоподобия"). По крайней мере, ничего не подсвечивалось красным и не появлялось прицелов. Я видел слабые места Фенн, куда можно ударить, чтобы нанести максимум вреда, но я видел их и до того, как получил доблесть. Впрочем, лучше, чем ничего.

Навык повышен: Инженерия, ур. 11!

Навык повышен: Инженерия, ур. 12! (Навык ограничен утроенным значением первичного стата CUN).

— Думаю, сейчас прекрасный момент, чтобы вложить очки в хитрость — сказала Фенн, когда я сообщил ей об этом факте. Тут я понял, что ещё не сказал ей.

— Я уже потратил эти очки — сказал я.

Она нахмурилась.

— Амариллис заставила, верно?

— Я бы не стал это так формулировать — сказал я. — Мы не знаем, с чем столкнёмся, и я не хочу сдерживаться, когда уже слишком много раз проходило впритык, так что... да, она поговорила со мной, и я потратил очки.

— Ух — сказала Фенн. — И, конечно, ты потратил их не на что-то, полезное в нашей текущей ситуации?

— Нет — медленно произнёс я. — Я вложил их в направлении становления связанным-с-клинком.

— Болван — надулась Фенн. — Или хитрость, или знание, или удача, эти три были нужны, и нужно объяснять, что удача — то, на что этот план целиком полагается? Разве в описании хитрости не сказано, что она насчёт ума и решения проблем? Разве это не то, на что мы потратили хрен знает сколько часов? И я даже не соглашалась на это! Я всё ещё думаю, что лучше будет просто пройти пешком.

— Я думаю, мы недооценили магоискателей — сказал я. — Мы наткнулись на одиночного, и не смогли с ним разобраться, не притянув к нам ещё кучу, воспользовавшись ограниченным ресурсом. Если бы это произошло на полпути по пустыне, мы бы все умерли. Ты думаешь иначе?

Часть этого была из-за моего критического провала, но точно не всё.

— Нет — сказала Фенн. — Но я помогу тебе тренироваться, прежде чем мы отправимся, что бы мы не решили. Тебе нужно стать лучше с мечом.

Это я и так уже решил. Я же не просто инженерию прокачивал; я использовал инструменты и материалы из копировального набора, чтобы построить ракету, и она была по большей части готова. У меня было маленькое преимущество в виде кратковременного участия в школьном ракетном клубе (в основном по настоянию Артура), но у меня не было интернета, чтобы консультироваться с мануалами, и копировальный набор не хотел или не мог производить книги. Мой план, тем не менее, начинал детализироваться; построить ракету, сделать ей крылья, обеспечить ей возможность самостоятельного полёта, планирования, разобраться, как преодолеть дистанцию в пятьдесят миль, и тогда...

— Как она попадёт в сторону Драгоценности Пустыни? — спросила Фенн. — Я не доверяю твоей меткости в отношении чего-то, что находится в пятидесяти милях отсюда.

— Радио — сказал я. Пришлось повозиться, чтобы заполучить от копировального набора рацию с собственным источником энергии, но в итоге я заполучил её от "лесничего". — Я ещё не уверен, как это сделать, но в Драгоценности Пустыни есть радиобашни, к которым мы и полетим...

— Внутри магической перчатки — с непроницаемым выражением лица сказала Фенн. Она сама проделала тест; да, она может использовать её на себе, перемещаясь в экстрамерное пространство. Перчатка при этом падала на пол.

— ...и тот факт, что мы ориентируемся на радиосигнал, нам помогает, поскольку я могу установить на глайдере рефлекторы, которые позволят полностью аналоговое управление рулём без необходимости ручного управления. В теории, нам не нужно ничего делать.

Фенн уставилась на меня.

— Насколько тебе помогла прокачка инженерии? — спросила она.

— Это просто план — сказал я. — Проблема будет с его реализацией. Можно что угодно говорить об установки условий контуров, но вот реально сделать это, причём так, чтобы оно могло пережить хотя бы некоторые неожиданности... Это гораздо сложнее.

— Однако вчера ты бы всё это не продумал — сказала Фенн.

— Нет — ответил я. — Определённо нет. Я думаю, инженерия может быть как магия, в смысле, что немного тренировки позволяет мне пропустить несколько лет, которые были бы нужны, чтобы это освоить. У меня пятнадцать в одноручном оружии, но по твоим словам я лишь чуть выше компетентного. А вот в магии крови я гораздо лучше, чем Амариллис, а она была в афинее три года. Если я стал, скажем, эквивалентом бакалавра в механической инженерии, подняв навык до двенадцати... Я не уверен.

— Компетентность относительна — сказала Фенн. — С мечом ты лучше, чем большинство людей, которые когда-либо его держали. Их в наше время в армиях особо не используют, но ты против среднего солдата — я бы ставила на тебя. Даже не учитывая твой магический клинок. Скорее всего, ты вскоре превзойдёшь мои способности. Хотя, конечно, моё дело скорее луки, по очевидной причине, и тебе ещё придётся поработать, прежде чем этого достигнешь.

Вскоре после этого мы наконец выбросили чёрную перчатку в окно — после трёх разных тестов, чтобы убедиться, что мы сможем вывести её за барьер и потом вернуть обратно. Всё это прошло гладко, и магоискатели не появились, что было последним барьером сопротивления со стороны Фенн. Думаю, страх перед магоискателями был тем, что наконец подтолкнуло её в моём направлении; было очевидно, что она не сможет отбиться даже от одного без использования магии.

Глава 25: Ракетчик.

Прошло три дня, прежде чем мы были готовы отправляться, так что План Ракета-Перчатка на самом деле не сэкономил нам времени в сравнении с пешим переходом по пустыне, но по крайней мере частично задержка была из-за времени, потраченного по настоянию Фенн на тренировки. Мне это совершенно не нравилось; я всё время представлял, что плохого могло случиться с Амариллис, и приходилось убеждать себя, что она достаточно сурова, чтобы справиться со всем самостоятельно.

— Хууман, это был твой тупой план, сосредоточиться на клинках — сказала Фенн. Она держала в руке слегка ржавый меч из оружейной. — Хрена с два мы попробуем этот план спасения без того, чтобы ты стал максимально хорош.

— Я в этом уже лучше тебя — сказал я. Я поддерживал Всеклинок в виде простого длинного меча, но проверка показала, что я равно хорош с любой его формой. Навык был "Одноручное оружие", не просто мечи, что означало — я могу так же легко пользоваться топором или кинжалом. Чувство переключения между ними было несколько напряжным, поскольку появлялась мускульная память о том, чего я никогда не делал.

— Да, сейчас ты лучше меня — сказала Фенн. — Но тебе придётся иметь дело не со мной, а с самоубийственным свирепым зверем, который в прошлый раз отсёк тебе два пальца и едва не убил.

Это было резонным замечанием, и после этого я придерживал жалобы. Я даже предпринял толику самостоятельной тренировки, проверяя возможности магии крови про ускорению бега. Потребовалось просто использовать Багровый Всплеск с каждым шагом, и направлять его под таким углом, чтобы получать горизонтальную скорость, а не вертикальную. Я надеялся, что открою новое заклинание, но, похоже, это не считалось. На каждый шаг расходовалось шесть капель крови, и это означало, что я могу пострадать от кровопотери, если попытаюсь бежать на полную.

Оценить свою максимальную скорость не удалось, поскольку самые длинные коридоры Каэр Лага были изогнуты, и даже самые большие комнаты — слишком короткие.

Впрочем, не всё время было посвящено конструированию и тренировкам. Естественно, у нас были перерывы на еду и сон, но помимо этого мы и разговаривали.

— Могу я спросить о шрамах? — спросил я. Мы закончили раунд мечемахания, и оба порядком вспотели и тяжело дышали. Я, как и планировал, догнал Парирование до капа, 18, что открыло его первичный стат, SPD. Мелкий и предсказуемый кусочек новой информации.

— Можешь спросить — сказала Фенн. — И, насколько я понимаю, только что это сделал.

— Ты сказала, что они нерабочие — сказал я. — Мне особо ничего не говорили о магии шрамов.

— О — сказала Фенн. — Какую-то секунду я беспокоилась, что ты пытаешься узнать меня получше.

— Это как пожелаешь — я пожал плечами. — Я хочу узнать о тебе, но это если хочешь об этом говорить. Так что ты или говоришь "вот что я могу сказать о магии шрамов" и я улавливаю намёк и не лезу дальше, или говоришь мне что-то личное.

— Можешь засчитать это как услугу, которую я тебе должна? — спросила Фенн.

— Ни в жисть — усмехнулся я. — Знаешь, я серьёзно беспокоюсь, что однажды мы ввяжемся в сражение, и ты остановишься со стрелой на тетиве и спросишь меня, считается ли выстрел в атакующего меня чувака за услугу.

— О, а это хорошая идея — сказала Фенн. Она негромко усмехнулась, а затем ненадолго умолкла. Я позволил воцариться тишине, давая ей время собраться с мыслями.

— Эльфы — начала она, а затем остановилась, нахмурившись. — Говорят, что эльфы перестают стареть, когда достигают совершеннолетия, но это далеко не всё. Когда эльфу наступает около сорока лет, это совершеннолетие, и совершеннолетие означает, что их физический облик пожизненно фиксирован, если только им не отрубят руку, или не заклеймят — ну, что-то в этом роде. Люди? Они постоянно меняются, набирают мускулы, набирают жир, худеют от недоедания, загорают, обгорают на солнце, много всего. Эльфы мог становиться сильнее или слабее, они могут умереть от голода, но их тела не меняются, никогда.

Она выпустила дыхание.

— Ну, в общем, магия шрамов. Короткий ответ — получаешь шрамы на коже, и они дают тебе способности. Это форма пассивной магии, довольно мощная. Проходишь через боль шрамирования в определённых узорах, и когда закончено и они зажили, можешь пробить камень кулаком или прыгнуть на несколько этажей. Проблема тут, помимо точности техники, необходимой, чтобы нанести шрамы правильно, в том, что шрамы должны располагаться в определённом порядке, очень точном, и если кожа слишком меняется, то магия утрачивается.

— То есть эльфы используют это больше, чем другие расы — сказал я.

— Я бы хотела сказать, что только эльфы это используют, но на самом деле не знаю — сказала Фенн. Она села и сняла свою рубашку, обнажая руки и демонстрируя покрывающие их узоры — работа мастера, судя по всему. Они были по своему красивы, но я не был готов ей это сказать, пока она не закончила свою историю. — У разных типов эльфов свои фишки, но среди лесных эльфов это ритуал инициации. Ты получаешь свои шрамы с совершеннолетием, и теперь ты неизменен, и это часть этой культурной фишки под названием "фяаш", которая... ну, это сложно, но в общем эльфы придают большое значение неизменности.

Она нахмурилась.

— Эльфы меня терпеть не могли. Большая часть моего детства, в общем, сплошные издевательства, и, полагаю, мне стоит быть благодарной за то, что большая часть всего этого прошла мимо меня, поскольку я толком не понимала эльфийскую культуру. Шрамы, однако... я знала, что никогда не буду идеальной и неизменной, как они. Бл*, у меня веснушки, в конце концов, и мне регулярно приходится подстригать волосы, так что я не идиотка, было очевидно, что шрамы у меня будут просто шрамами. И мне даже не было сорок, мне было семнадцать, но они хотели плюнуть мне в лицо, так что решили, что я пройду ритуал рано. Я отказалась. Они меня опоили и всё равно сделали это.

— Извини — сказал я.

— Самое хреновое — это работало, что-то около недели — продолжила Фенн. — Я была такой сильной, такой быстрой, и это было так клёво. А потом моя кожа изменилась, всего чуть-чуть, и шрамы потеряли свою силу, и с тех пор живу с ними как с орнаментом. В целом, это клеймо, гласящее "эта, она не эльф".

— Я бы сказал "на*уй эльфов", но боюсь что можешь не так понять — ответил я.

— Не, на*уй эльфов — ответила Фенн. — Не то, чтобы другие были намного лучше. Я выросла, выслушивая множество речей от эльфов, насколько ужасны люди, и множество демонстраций от людей решительно старались доказать правоту эльфов.

Она встала и потянулась.

— Ну, вот такая вот фишка со шрамами. Доволен?

— Угу — сказал я. — Спасибо. Иногда сложно, как бы это сказать... понять, что ты думаешь, то ли ты серьёзно, то ли прикалываешься.

— Я? — спросила Фенн. — Да ты что, ни в жисть.

Она помедлила.

— У меня лояльность подскочила?

— Нет — ответил я. — Ты думала об этом?

— Ну, это приходило мне на ум — сказала Фенн. — Я никогда никому об этом не рассказывала, обычно говорю, что медведь погрыз. Я просто подумала, ну, знаешь, постыдная персональная травма, это должно стоить хотя бы очко, верно?

— Я думаю, моя лояльность тебе подскочила на пару очков — сказал я. — Но игра не отслеживает в этом направлении.

Лояльность повышена: Фенн, ур. 8!

Фенн тепло, искренне улыбнулась, и постаралась скрыть это, надевая рубашку. Я решил не говорить ей о повышении лояльности, частично потому, что опасался, что это перечеркнёт то, что я сказал. Я не пытался выжимать всё из системы, но, возможно, она подумает так.

В итоге я целиком построил второй глайдер. Работа над ним прошла гораздо быстрее, чем над первым, особенно учитывая, что сейчас у меня была фактически целая мастерская, полная инструментов и деталей, в главном обеденном зале Каэр Лага. На это ушло ещё время, и я беспокоился, что мы услышим звук вертолёта на расстоянии, или, поскольку маги золота могут использовать свой телекинез, чтобы летать, что просто увидим Ауманна, идущего по коридору. Однако ничего из этого не произошло, и я запустил первый ракетный глайдер из самого высокого окна, которое мы смогли найти.

Мы наблюдали в подзорные трубы (от щедрот копировального набора), как он устремился вдаль. Я был слегка удивлён тем, что смог оценить, насколько он далеко, но у меня имелась доблесть "Оценка дистанции", которая определённо распространялась на ракеты. В итоге я потерял её из виду, но она продолжала лететь по прямой даже после того, как горючее было израсходовано.

— Дерьмо — сказала Фенн. — То есть мы реально это сделаем?

— Да — ответил я. Я ощущал, как мои руки дрожат. Если бы я был ДМ, и мои игроки попробовали что-то подобное, я бы это позволил, верно же?

* * *

— Всё, что нам нужно, это солнечный свет — сказал Крэйг. — У нас же есть связанные порталы, верно? Так что мы просто можем взять один, и положить другой под прямой солнечный свет.

— Их радиус действия — миля — сказал Реймер. — Лондон окутан туманом на гораздо большем пространстве.

— Ладно, тогда мы просто отправим портал вверх — ответил Крэйг.

— Как? — спросил Артур. — Мы не можем летать. Да, мы говорили о том, чтобы один из нас стал вампиром и внедрился к ним, но конкретно в этом случае это всё равно не поможет, поскольку нужно лететь в солнечный свет.

— Шаг один, украсть пушку — сказал Крэйг. — Шаг два, направить её точно вверх. Шаг три, выстрелить вместо ядра половинкой портала.

— В то время, как мы внутри, сражаемся с Дракулой? — спросил Артур. — Ну, полагаю, мы можем убедить кого-то сделать это за нас, приурочив к колоколам Святой Марии...

— Джун, насколько высоко простирается магический туман? — спросил Реймер. — И насколько высоко мы можем выстрелить из пушки?

— Максимальная дальность Наполеоновской двенадцатифунтовой — три сотни ярдов, и туман поднимается примерно на триста футов, так что Собор Святого Павла как раз едва возвышается над ним — ответил я.

Где я планировал провести климакс этой арки, но, похоже, мы этого не будем делать.

— Ну вот, раз плюнуть — сказал Крэйг.

— Если не считать тот факт, что мы подвергаем магический предмет баллистическому ускорению — сказал Реймер.

— Какой бросок нужен, чтобы узнать, уцелеет ли портал? — спросил Том.

— Тайные знания — ответил я. Он бросил кости, выпало 19. — Ты считаешь, что он скорее всего уцелеет, особенно если у вас будет время магически укрепить его, но вы не можете контролировать его падение или предотвратить падение, скажем, в Темзу, или что-то подобное.

— Ладушки, то есть мы не можем провести испытания и у нас всего одна попытка, но это гарантированный вынос, если сработает — сказал Реймер, ущипнув себя за нос. — И мы, скорее всего, потеряем портальные кольца, но эту цену я готов заплатить, учитывая их ограничения. По моим расчётам, нам понадобится некий парашют, чтобы замедлить падение, когда достигнет высшей точки...

Они согласились на план, и перешли к следующему пункту — где найти пушку и как доставить её в Уайтхолл, где обосновался Дракула. Я в это же время пытался сообразить, как быть с этим их хитрожопым планом. Я не мог просто сказать им, что у них всё вышло, поскольку это было бы произволом ДМ, но и сказать, что они провалили не мог по той же причине. Однако я никогда не любил предоставлять переломные моменты броску костей, когда мы так далеко зашли за пределы систем, в которых играли.

Так что я решил разделить разницу.

* * *

Фенн всосала всё в Траур, и мы с ней носили дыхательное снаряжение, которгое получили, подумав копировальному набору "ныряльщик за жемчугом". Я прикоснулся к перчатке, закреплённой на рокетоглайдере, Фенн закрыла глаза, и через десять секунд я был в пустоте.

Не думаю, что могу достойно описать, насколько это было жутко. Траур была пожалована Фенн, не мне, и это означало, что всё, подготовленное мной, должна сделать она.

В этот раз я был снаряжен для пребывания в перчатке, и потратил какое-то время на то, чтобы осмотреться вокруг, просто чтобы отвлечься от того, что происходит снаружи. У меня были карманные часы, фонарик, и Всеклинок, плюс маленький бурдюк с водой. На моей груди был патронташ с пятью мёртвыми феями. Фонарик был в основном для того, чтобы иметь возможность видеть без использования Касания Аарде; я хотел быть в пиковом состоянии, когда выберусь из перчатки.

Мы раздельно проверили всё, что могли. Я какое-то время повозился с радиоотражателями, поворачивая конструкцию туда-сюда, в сторону Драгоценности Пустыни и от, и наблюдая, как соответственно поворачиваются рули. Я провёл часы внутри перчатки с дыхательным снаряжением, просто чтобы убедиться, что не задохнусь или не схлопочу судороги. Даже так многое оставалось не покрытым; мы не знали наверняка, сможет ли глайдер добраться до Драгоценности Пустыни, мы не знали, смогут ли установленные для этого механизмы вовремя остановить... Не знали и что будет, если перчатка окажется уничтожена, но проверить этого никак не могли.

Взгляд на часы показал, что прошла минута, так что мы, видимо, уже были в пути, с безумной скоростью рассекали небо, сжигая горючее. Я старался сохранять спокойствие, но ощущал накатывающую клаустрофобию. Сейчас выбраться наружу означало рухнуть в песок пустыни, так что мне было доступно только то, что было у меня с собой, пока не будет безопасно выбираться из перчатки — а информация снаружи до нас не доходила, так что мы могли ориентироваться только на время.

Разблокировано достижение: Вне рамок.

Разблокировано достижение: В бесконечность и дальше!

Я уставился на два сообщения, пытаясь их расшифровать. Про Базза Лайтера, вероятно, из-за того, что я лечу, хотя это мир с самолётами, так что это не уникально для меня, и я в самом начале игры упал с неба, что обычно и имеют в виду смотревшие "Историю игрушек", используя эту фразу. Подразумевается "Упал со стилем".

"Вне рамок" меня немного беспокоило. Это было комментарием игры по поводу моего метода бегства из Каэр Лага? И если так, каково было "запланированное" решение, если оно вообще было? Как понимать "Вне рамок"? Я не настолько понимаю чувство юмора этой игры, чтобы определиться, было ли это сарказмом.

В общем, я потратил толику времени на размышления об этом, а потом попытался отстранённо размышлять, когда не смотрел на часы. Мы договорились о часе; к этому времени глайдер определённо уже должен был упасть, что означало, что можно выходить. В теории, лежащий в дюнах глайдер в безопасности от всего, кроме разве что приблудного магоискателя, так что нет большой разницы, выбираться сразу после падения, или через полчасика. Я сидел в пустоте, дышал воздухом из металлического цилиндра, ощущая возможность выхода, и я не был мёртв, так что уже неплохо. Я испытывал клаустрофобию, но в целом был спокоен, пока не прошло полчаса.

Прогресс квеста: Стратегия Отступления. Ваша самодельная ракета разбилась, недолетев пять миль до Драгоценности Пустыни из-за попавшего в рули песка. Хотя магоискатели пока что не заметили вашего присутствия, они бросятся к вам, как только вы выйдете из Траура.

Моё сердце бешено заколотилось, когда я увидел это. В этот раз присутствовало необычно много конкретности, вплоть до названия, которое мы дали волшебной перчатке. Больше чем когда-либо это выглядело так, словно Данжн Мастер вмешивается в ситуацию. Я бы позволил ракетному глайдеру сработать, будь я ДМ? Ну, да... но добавил бы затруднение. Когда Крэйг решил выстрелить портальное кольцо в небо над магическим туманом, чтобы они смогли через другой конец направить на Дракулу солнечный свет, я решил, что это сработает... но не полностью, не настолько, чтобы само столкновение ничего не значило.

Магия, защищающая всю Драгоценность Пустыни, называлась Слово Альвиона, и она распространялась на милю за пределы городских стен. Это означало, что нам нужно преодолеть примерно четыре мили, четыре мили по песчаным дюнам, с преследующими по пятам магоискателями, которые бросятся к нам, как только мы покинем перчатку. Сколько времени у нас было с того момента, как Фенн выпустила свой артиллерийский выстрел до их появления? Достаточно, чтобы исцелить Амариллис, достаточно, чтобы Фенн взобралась и присматривала, и хотя казалось, что очень мало, но я находился под давлением и спешил, так что... небольшое однозначное количество минут?

Когда я использовал свою кровь, чтобы бежать, я двигался быстрее, чем Фенн, и у неё нет причин выбираться из перчатки ещё полчаса, поскольку она не получала сообщений напрямую от того, что я могу описать как своё личное божество. Я могу подождать, пока она выберется наружу, но всё равно ей придётся вернуться обратно, чтобы я мог её нести, и если не совпадём по времени, то потеряем ценное время, которое можно было потратить на бег.

Я максимально уменьшил Всеклинок, снова делая его как можно более маленьким и тупым, чтобы снова сунуть в рот. Отстегнул бурдюк и кислородный баллон. Я серьёзно это делаю? Пытаюсь обогнать существ, способных превосходить сотню миль в час?

Я шагнул из экстрамерного пространства перчатки, и отстёгнутые вещи обрушились на землю. Глайдер наполовину зарылся в песок, но чёрная перчатка была видна, и я одним движением вытащил её из футляра, а затем направил всё движение моей крови в ноги, взбираясь на дюны, чтобы осмотреться.

Заметив на горизонте пятно Драгоценности Пустыни, я прыгнул снова, стараять преодолеть как можно большую дистанцию по горизонтали. Я приземлился на верхушку другой дюны, восстановил равновесие, и прыгнул снова, стараясь войти в ритм, но это было сложно, поскольку дюны стояли неравномерно. Впрочем, ещё три прыжка, и я смог бежать по ровному участку присыпанной песком земли.

Я был неожиданно быстр, даже учитывая эксперименты, проделанные в Каэр Лага. Там у меня не было места, чтобы набрать скорость, но в ровной пустыне было легко набрать скорость. Вскоре главной сложностью стал не песок, гасящий силу моих ног, а сопротивление воздуха. Я вспомнил прочитанное — на низких скоростях у машин основное трение создают шины, а на больших главным становится отталкивать воздух в сторону. Дизайн машин разрабатывается с учётом воздушных потоков, а я был просто мускулистым тинейджером, не обладающим подспорьем в виде современного аэродинамического дизайна.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как за мной гонится магоискатель. Его когтистые лапы лишь на миг соприкасались с вершинами дюн, которые остались позади. Я понятия не имел, насколько быстро двигаюсь, но его относительная скорость создавала впечатление, что практически стою на месте. Я достал изо рта Всеклинок и придал ему форму узкого кинжала, маленького и лёгкого. Я тоже пытался прибавить скорости, но воздух ощущался слишком плотным, чтобы был какой-то эффект. (Почему у магоискателей нет такой проблемы? Магия, видимо. Кривозубые ублюдки).

Большой проблемой (помимо магоискателя и его приятелей, которые наверняка тоже сейчас появятся) было то, что я не мог следить за ним и одновременно смотреть на землю передо мной, и я нёсся настолько быстро, что толком не мог рассмотреть, куда ставлю ноги. Когда магоискатель приблизился, я стал прыгать, используя краткое время, которое был в воздухе, чтобы обернуться и оценить расстояние до него. Последним прыжком я приземлился прямо перед ним, и со всей силой своей магии крови бросился влево...

Критический успех!

...едва успев уклониться. Его когтистая лапа пронеслась рядом со мной, и, как я видел на утёсах, эти твари хреново контролировали набранную огромную инерцию. Оно пронеслось по песку и закувыркалось, пытаясь вцепиться когтями в песок.

Но уже были видны другие, сходящиеся на испускаемой мной магии, и, взглянув на Драгоценность Пустыни, я мог определить, что она ещё в двух милях от меня, что означало милю до безопасности, что означало... ну, меня порежут на ленточки, если я не предприму что-то отчаянное. Они двигались слишком быстро, и так же, как я мог получить критические успехи, были и критические провалы. Последнего, который я схлопотал на бегу, хватило на вывих лодыжки.

Я потянулся к источнику силы, который очень не хотел трогать. В моей крови была магия, остающаяся латентной, пока я не зачерпывал её, но я уже черпал её настолько интенсивно, насколько мог. Я стиснул зубы и сконцентрировался на другом источнике латентной магии: моих костях.

Я высосал силу из рёбер, одно за другим, черпая из каждого скорость, и рывки движения, получаемые из этого, опьяняли. Это, однако, была не просто стремительность, это не была скорость, это было SPD, правящий атрибут для ловкости, изящества, и проворности. Не то, чтобы время замедлялось, а скорее я словно получал лучшее знание, как использовать каждую доступную секунду. Каждое выпитое ребро оставляло ощущение лёгкой пустоты, и каждое сопровождалось сообщением о поражении, но я не тратил времени на их прочтение, поскольку ещё один взгляд назад показал, что я всё ещё не в безопасности, и тут ещё закончились рёбра. Но сейчас я нёсся слишком быстро, проталкиваясь сквозь пытающийся остановить меня воздух, плотный, как стена, и если я потеряю SPD, то определённо споткнусь и упаду, так что я начал вытягивать из пальцев своей левой руки, а когда эти косточки закончились — из костей в ладони.

Я закончил с костями левой руки как раз в тот момент, как ощутил холодную боль в спине — и получил ещё одно сообщение — и кувыркнулся вперёд, в песок. Эквивалент аварии на мотоцикле с хайвейной скорости...

Когда я остановился, моя спина горела, а лицо было ободрано о песок, но дикий взгляд в сторону магоискателей показал, что они больше меня не преследовали. Я остановился прочитать длинное сообщение перед глазами.

Квест выполнен: Стратегия Отступления. Добравшись до Драгоценности Пустыни, вы оказались под надёжной защитой Слова Альвиона и избежали угрозы голода. Возможно, здесь вас ожидает и не безопасность, но по крайней мере другая, более человечная опасность.

Я упал спиной на землю и слабой рукой потянулся в патронташ. Достал фею, съел её, и снова, и снова, пока не съел всех пятерых, и каждая закрывала раны. Моё дыхание постепенно выровнялось, и сердце больше не угрожало взорваться в груди, но я ощущал пустоту внутри. К моему удивлению, мои рука и грудь ощущались нормально, несмотря на то, что были выпиты магией крови, но в то же время я ощущал, что там больше не осталось магии. Я проверил перчатку, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, затем удлинил Всеклинок, чтобы им можно было пользоваться, но надеясь, что сражаться не придётся. Три секунды, и я открыл меню, чтобы проверить, что случилось с моими костями, но всё, что увидел —

Поражение: Выпитая кость (х51)

Какое-то время полежав в песке, я поднялся на ноги и побрёл в сторону Драгоценности Пустыни, которая оставалась в миле от меня. Квест рано засчитался выполненным; я вполне мог там погибнуть, особенно если бы у меня не было фей для быстрого (пусть и неполного) исцеления. Ещё я потерял целые шесть тысяч капель крови, часть на бег, часть из-за рассечённой спины, и феи её ничуть не восстановили.

Чего хотелось бы, так это левел апа, ощутить этот золотой вкус, быть освежённым телом и духом. Он не убирает все поражения, и я сомневался, что уберёт нечто столь отчаянное, как использование собственных костей в качестве топлива, но просто ощутить это, пусть на миг... разве это не было большим квестом? Разве я не заслужил этого?

Я был в сотне шагов от стен Драгоценности Пустыни, когда Фенн выскочила из перчатки, которую я нёс, и упала задницей в песок. Она осмотрелась, затем сняла свою дыхательную маску и забрала у меня перчатку, а затем со вздохом облегчения надела её.

— Мы это сделали! — выкрикнула она. — ...Что за хрень с тобой случилась?

Глава 26: Супермен.

Я поедал содержимое горшка фей, сжимая крошечные тела и раздавливая их марципановые внутренние органы, пока я не оказался полностью исцелён, снова на 36/36 хитпоинтов. Моя шкала здоровья удлинилась, когда я вложил очки в PHY, но я не знал формулу, и толком не понимал, что значить иметь хитпоинты, поскольку совсем не ощущал себя более живучим. Впрочем, эту загадку пришлось отложить на другой раз, поскольку мы с Фенн перебрались через стену (воспользовавшись копировальным набором, чтобы заполучить чистые балахоны) обратно в Драгоценность Пустыни. Предупреждение в описании Багрового Всплеска о заторможенности определённо было правдивым, и это было не только из-за потери крови, потраченной на забег.

— Нам нужно найти другое место, где можно остановиться — сказал я ей. — Старое стоит навестить, да, проверить, нет ли там сообщений, но всё, что знает Амар... эм, Мэри, следует считать скомпрометированным. Вполне ожидаемо, что они спросят её, где она остановилась, и она им скажет, поскольку это не имеет большого значения.

— Мы в любом случае не будем оставаться в той лачуге, спасибо большое — сказала Фенн. — Нет, мы с тобой заживём нормально. Мы же богаты, помнишь?

Её лук был у неё за спиной, и полный колчан стрел с ней, но перчатка слишком выделялась, так что отправилась в её карман. А в перчатке находился ящик, содержащий целое состояние. Мы потратили приличную часть его, оплачивая различные вещи копировальному набору, но даже так денег было навалом.

— Я боюсь, что они могут понадобиться, чтобы вытащить Мэри — сказал я.

— Ты сейчас не в форме, тебе нужен отдых — сказала Фенн. — И чего ты всё время так ранишься? Даже с феями ты находишь способы повредить себе таким образом, чтобы они не могли исцелить.

— Я спас нас обоих — ответил я. — Думаю, это заслуживает лучшего отношения.

— Уверена, это было очень героично — сказала Фенн. Она нахмурилась. — Я на секунду подумала о том, чтобы побыть серьёзной и поблагодарить тебя, но тут сообразила, что вместо этого могу вести счёт. Я спасла твою жизнь, сколько, четыре раза уже? Против твоего — я тут щедра — одного раза?

— Я слишком устал, чтобы даже думать об этом — сказал я. — Но уверен, что ты считаешь неправильно, поскольку у меня должно быть два раза, считая этот.

— Это как? — спросила Фенн.

— Может, сперва найдём, где остановиться? — спросил я.

Большая часть жилья в Драгоценности Пустыни была предназначена для обитателей города. Это было вполне разумно, если учесть, что телепортация стоит эквивалентно 10000$ за каждого пассажира, отнюдь не дёшево. По очевидным причинам Драгоценность Пустыни не была туристическим местом, так что у большинства из тех, кому мог бы понадобиться отель, мотель, ночлежка или что-то подобное были особые обстоятельства, искали новое место для жизни или ждали, пока закончится строительство или ремонт. В прошлый раз мы остановились в здании с примерно двадцатью комнатами, владельцы которого, вероятно, молились о бедствиях, которые позволят им заполнить комнаты.

Однако несмотря на сё, всё-таки были те, кто телепортировались в этот город, и у них не всегда были влиятельные знакомые с обставленной гостевой, так что в Драгоценности Пустыни имелось по крайней мере одно место, обслуживающее таковых. К которым относились и мы с Фенн.

Первым, что я заметил в лобби — там были растения.

Я не считал дни, но прошло что-то около двух с половиной недель с того момента, как мы покинули чёртову территорию Сильмар-сити и прибыли в другую чёртову территорию, то бишь Драгоценность Пустыни и прилежащие земли. Обе — карантинные территории, но по крайней мере в Землях Восставших были растения, деревья, и трава, некоторые из которых прорастали в трещины в асфальте или проникали в здания. В пустыне Датура не росло ничего, и чума распространялась на саму Драгоценность Пустыни. Так что я уже порядочно времени не видел растений.

Фенн схватила меня за руку и аккуратно оттащила меня в сторону, когда я подошёл взглянуть на одну из пальм в углу.

— На этот раз я это прощу, поскольку ты в скверной форме — тихо сказала она. — Не трогай ничего.

Фенн заплатила за нашу комнату наличными — ну, это естественно, не так ли? На Аэрбе же ещё нет компьютеров. Хотя... На самом деле, кредитные карты появились до компьютеров. Использовалась копировальная бумага и машина, считывающая выбитые буквы, или что-то в этом роде. Так что вполне возможно, что на Аэрбе есть кредитные карты, полагаю.

Даже если отставить растения, лобби было впечатляющим; напомнило мне о бане. Это такая фишка Драгоценности Пустыни, что уродская внешность скрывает внутреннее роскошное, сияющее убранство?

— Скоро будем в комнате, дорогой — сказала Фенн. — Это был долгий день — пояснила она консьержу.

Благодаря копировальному набору у нас была свежая одежда, но за всё время нашего пребывания в Каэр Лага вместо ванной обходились влажными губками. Я никогда не был поклонником ванных, слишком это... отмокаешь в собственной грязи, но сейчас я многое отдал бы за возможность нырнуть в тёплую воду. Чувство кровопотери и общая заторможенность, нахлынувшая на меня, были дополнительной причиной особо не вкладываться в магию крови. Я не могу так жить.

Фенн провела меня к лифту, и мы молча стояли рядом со служителем лифта, поднимаясь.

— Намного лучше, чем наш прошлый раз в лифте — сказала Фенн.

— Во всяком случае, меньше смертей — ответил я. Служитель лифта глянул на меня, но это даже не заставило его поднять бровь. Фенн закатила глаза, но на её лице была лёгкая улыбка, и она подхватила меня под руку, хотя это, возможно, потому, что я покачивался.

Когда мы оказались в комнате, я плюхнулся на белую кровать, даже не снимая балахона. Было лишь чуть позже полудня, но я определённо хотел выспаться. И местечко выглядело комфортным для этого. Кремовые стены с синей окантовкой, гладкая, слегка прохладная плитка. Однако вместо того, чтобы сделать это, я присел — более-менее — и взглянул на раздевающуюся Фенн.

— Не теряешь времени, когда у нас появилась кровать, э? — спросил я.

— Это не для тебя — сказала Фенн, раздеваясь до нижнего белья. — Если только...

Она прикрыла рот рукой и взглянула на меня широко раскрытыми глазами. Слегка отвернулась.

— Ты делаешь мне предложение? Потому что я польщена, но...

— Отвали — пробормотал я, отворачиваясь.

— Ладно, ладно — засмеялась она. — Я заплатила за горячую воду, и собираюсь ей воспользоваться.

Она сняла нижнее бельё и шагнула в ванную — разумеется, она ну никак не могла сделать этого в обратном порядке. Я услышал звуки душа, и откинулся на кровать, закрыв глаза.

Мне был пожалован Всеклинок, Фенн была пожалована Траур, и нам обоим — горшок фей и копировальный набор. Пожалование — сложная штука, различающаяся от реликвии к реликвии, но меня заверили, что у нас есть по крайней мере месяц, прежде чем мы рискуем потерять что-то из этих четырёх предметов, и скорее всего они будут с нами, пока Амариллис или не обрежет магический ментальный поводок, или пока она не умрёт.

Я мог утешаться тем фактом, что продолжение работы наших четырёх магических предметов было слабым свидетельством того, что Амариллис ещё жива, где-то в городе. Тот факт, что нас не навестил вертолёт мага золота тоже говорил в пользу того, что с ней всё хорошо, поскольку мы были расходны, если она была под давлением, особенно учитывая, что наши шансы выглядели скверно. С другой стороны, то, что она не прислала нам подмогу, означало, что она всё ещё поймана.

Нам нужно будет изучить этого золотого мага Ауманна, и придумать способ или побить его, или украсть её, чтобы он не узнал, но мы знали, что у него есть маг оберегов и ревизионист, вероятно и другие тоже, и как раз на этом остановились мои рассуждения, когда я погрузился в сон.

Когда я проснулся, Фенн сидела на кровати рядом со мной, ещё мокрая после душа, и завёрнутая в полотенце.

— Душ открыт для тебя, вонючий хууман — сказала она. — Отдохнёшь после этого, не прованивай кровать.

— Не уходи, пока я буду мыться — сказал я. — Нам есть о чём поговорить.

Фенн плюхнулась на кровать.

— Я сняла эту комнату на нашу честно заработанную добычу, и собираюсь наслаждаться этим, по крайней мере сейчас.

Я отправился в душевую, ещё заполненную тёплым паром после Фенн, закрыл дверь, разделся, и включил воду. Балахон был относительно чистым, но рубашка была в крови и с дырами, и всё пропитано потом после долгого бега. Тёплая вода душа отеля... Впервые после печально закончившегося похода в баню я, наконец-то, мог помыться, смыть с тела все эти пот, грязь и песок. Конечно, это не то что дома — давление не то, и у воды был лёгкий запах, система фильтрации не справляется — но это всё-таки был приватный, горячий душ. Я положил голову на плитку стены, и, возможно, даже вздремнул пару секунд.

Когда я вышел из душа, с полотенцем на поясе, Фенн уснула на кровати, полуприкрытая — но недостаточно, чтобы это выглядело прилично, поскольку одежды на ней не было — одеялом. Рядом с ней на маленьком столике, которого прежде не было, стоял металлический поднос с двумя большими металлическими крышками-куполами; полагаю, сервис в комнате. Я открыл обе, и выбрал то, что выглядело как бургер со слишком красным мясом вместо супа с куском чего-то жареного.

Я прикончил возможно-бургер в рекордный срок, поскольку он бы на голову выше уличного хавчика из нашей прошлой комнаты, рационов в дороге, и того, что мы смогли получить от копировального набора в Каэр Лага. Нарезанные жареные овощи вскоре присоединились к нему в моём желудке, и я начал поглядывать на суп-жаркое, когда Фенн проснулась.

— О, хавчик — сказала она, зевнув и выгибая спину.

(Я много говорил о том, как красива Амариллис, но не о том, как красива Фенн, и вообще-то предпочёл бы вообще об этом не говорить, поскольку важно что за люди, а не насколько они мне кажутся красивыми. Очевидно, сравнивать их нечестно по отношению к Фенн, поскольку Амариллис просто идеально соответствует моим вкусам, превыше того, насколько красива в целом. Я думаю, это довольно убедительный аргумент в пользу того, что внешность Амариллис была создана специально, но как-то это неправильно говорить о женщине "О, она была создана специально для меня". Так что даже если это правда, я бы этого не сказал.

Фенн была худой, почти тощей, слегка плоскогрудой и не особо мускулистой, хотя с её удара так и не скажешь — поскольку эльфы смеялись в лицо мускульной массе, а полуэльфы по крайней мере усмехались. Я считал её шрамированные руки симпатичными до того, как она рассказала свою историю, и сейчас тоже считал симпатичными, даже красивыми, но это слегка окрашивалось "бл* на этих эльфов за то что оставили на тебе метку", и я знал, что она не хотела бы слышать ни то, ни другое.

Мне нравились её веснушки, сосредоточенные у скул и переносицы; сейчас, после дней в пустыне, больше чем при встрече. Мне нравилась форма её ушей, её слегка изогнутые и нечеловечески белые зубы, и всё это было больше, чем сумма частей, особенно в том, как она улыбалась и шутила. Она была симпатичной, и я не хотел принижать это, сравнивая её с другими.

И всё это — очень долгое объяснение, почему я, всего на миг, взглянул на её сиськи — нечто, что я обычно опустил бы, поскольку не нужно знать обо всём, что бывает у меня на уме... если бы она меня не поймала).

— О боги — сказала Фенн — со смехом прикрываясь рукой. — Так ты действительно хотел предложить?

Я ощутил, что краснею, не только из-за её слов, но и потому, что оказался пойман на неджентльменском поведении. Я отвернулся от неё и взглянул на еду.

— Это не... Я же объяснял, что в моей культуре всё иначе, я не... Могла бы давать и больше понимания.

— О, уверена, ты бы хотел, чтобы я давала — рассмеялась Фенн. — Если улавливаешь, о чём я. Это же такой человеческий сленг, верно? В смысле секса?

— Ты это прекрасно знаешь — сказал я. Моё лицо оставалось красным. — Просто ешь свою еду.

— По шкале от 0 до 9, насколько ты в меня влюблён? — спросила она. Наклонилась и подхватила свою тарелку еды и столовые приборы, чтобы есть на кровати, так и не одевшись.

Где 0 совсем не влюблён, а 9 — вечная преданность телом и душой...

— Ты серьёзно думаешь об ответе? — спросила Фенн с полным ртом еды.

— Тебе обязательно абсолютно всё опошлять? — спросил я. -Не можем мы для разнообразия разок серьёзно поговорить, вместо того, чтобы превращать всё в шутку?

Именно в этот момент это меня раздражало. Сейчас я понимал достаточно, чтобы осознавать по крайней мере часть ответа, а именно — если бы это было шуткой, то не было бы так серьёзно. Её биография говорит за себя.

— Джун, у нас было та-ак много серьёзных разговоров — ответила она. — Даже в первый день, как мы встретились, когда я сказала тебе, что Иголки и компания собираются нас убить, помнишь это? Я не пыталась превратить это в шутку.

Она говорила, продолжая есть, с едой во рту.

— Да, но — начал я, а затем остановился. — Не обязательно же быть под угрозой смерти, чтобы серьёзно поговорить.

— О чём? — спросила Фенн. — Даже если у тебя начала появляться некая жалкая привязанность ко мне, и ты смог опустить те мои элементы, что более эльфийские, чем человеческие...

Я повернулся взглянуть на неё. Она всё ещё была обнажена, с одеялом на коленях и обедом на нём. В одной руке она держала ложку, на полпути ко рту, на пальцах другой руки был суп, так что она держала её чуть в стороне, чтобы ни на что не попало. Это выглядело несколько абсурдно, и заставило меня слегка сдуться. Она глянула на меня, а затем поднесла суп ко рту и громко всосала его.

— Я объяснял, что у нас на Земле есть представление об эльфах — сказал я. — Как я тебе говорил, эльфы, по Толкиену, в целом идеальные существа, нестареющие, практически бессмертные, всего на шаг отстоящие от ангелов. Может, здесь все и ненавидят эльфов из-за военных преступлений или просто типичной эльфийской спеси, догнанной до 11, или они здесь мудаки, но на Земле народ любит эльфов, хотят быть эльфами... Увлечённость эльфами так распространена, что целые группы спорят, что эльфы представляют собой нереалистичные стандарты красоты, и, конечно, всё это происходит в интернете... эм, глобальной сети соединённых электронных компьютеров... извини, сбился с мысли.

— Ты говорил, что в твоей культуре считать полуэльфов привлекательными — норма, а не извращение — сказала Фенн.

— Это было для тебя проблемой в прошлом? — спросил я. — Тебя преследовали потому что ты полуэльф, а не из-за твоего личного?

В этом я могу видеть и земные параллели.

Фенн пожала плечами.

— Может, на седьмом уровне лояльности и скажу — сказала она. — И мы игнорируем слона, который не в комнате, которого мы всё ещё собираемся спасать. Вот что тут главное, и что делает реальный, серьёзный разговор о "чувствах" болезненным для меня и неловким для тебя, если просто выложим всё, как дворфы.

— А дворфы так делают? — спросил я, частично из любопытства, и частично чтобы сменить тему. Я не совсем помнил, с чего начался разговору, но где-то по пути я потерял опору, и хорошо ещё что её лояльность не упала.

— О да — сказала Фенн. — Дворфы известны прямотой в том, как видят мир.

Она отхлебнула ещё супа.

— Предлагаю сделку. Я попытаюсь уважать твою культуру и её стандарты скромности, пока это для меня не слишком хлопотно, что не должно быть, пока мы пытаемся разобраться, как помочь Амариллис. Сейчас я уже знаю как вертятся эти конкретные шестерёнки в твоей голове, так что буду джентльвумен и постараюсь специально их не крутить. В обмен, я хочу с твоей стороны расслабленной и ненапряжной атмосферы, насколько это возможно, пока мы злоумышляем против и пытаемся спасти союзницу, которая может быть, а может не быть, под угрозой неизвестных пыток.

Она помедлила.

— И ещё ты должен мне услугу.

— Ты просто пытаешься выцыганить у меня услугу — ответил я.

— Ну, иначе получается слишком шоколадно — ответила Фенн. — Я даю тебе то, чего ты хочешь, и то, чего ты должен хотеть.

— Ты уже должна мне услугу — сказал я.

— И? — спросила Фенн. — В таком случае, мы должны друг другу по услуге, услуги отменяют друг друга в человеческой культуре?

— Понятия не имею — сказал я. — Ладно, договорились.

Я протянул руку, и она её с улыбкой пожала — рукой в супе — а потом, продолжая улыбаться, подняла одеяло, прикрываясь полнее.

Ничего этого на самом деле ничего не решило, но отложило на полку, по крайней мере пока что.

* * *

Давайте немного поговорим о комиксах, ладушки?

Супермен создал архетип супергероя "летающий кирпич"; быстрый, сильный, почти неуязвимый, и способный летать. Всё это неплохо, но не всё соблюдает тему, и Супермен, как и его наследники, регулярно ломал законы физики такими образами, которые не должна была позволять его сила. Были гики, которые раздражённо трясли головой, когда Супермен ловил падающую с неба женщину, поскольку очевидно при этом всё равно её спина переломилась бы. Или Супермен ловил самолёт, чьи двигатели отказали, и эти гики писали бы длинные комментарии о том, как корпус самолёта не способен удерживать весь самолёт на одной точке опоры.

Решение обеих проблемы, и единства способности, и с физикой, сводилось к одной силе: тактильный телекинез. Супермен на самом деле не неуязвим, у него просто есть телекинетическое силовое поле, распространяющееся на несколько миллиметров от его кожи, противодействующее направленным на него силам. Супермен на самом деле не силён, он просто подсознательно использует свою телекинетическую силу крайне малого радиуса действия, чтобы вкладывать силу в свои удары. Он летает, используя телекинез на себе. Он может распространять свой телекинез на других людей, прикрывая их, предотвращая их смерть от ускорения, и может покрыть самолёт, сохраняя его структурную целостность.

Золотые маги обладают тактильным телекинезом, и когда я это услышал, Супермен был первым, что пришло на ум. (Вообще-то это у Супербоя, а не Супермена, был официально тактильный телекинез, и был ряд проблем с его применением именно к Супермену, просто из-за других его способностей, вроде лазерных глаз или холодного дыхания, и необходимости для него инстинктивно использовать его определённым образом, не понимая, что делает).

Причина, почему их называли "магами золота" — то, что их сила напрямую связана с количеством золота, которым они владеют, где обладание определяется магическим ритуалом, проводимым над золотом каждый месяц. У золотых магов почти всегда есть хранилища, в которых они могут надёжно содержать своё золото, в которые они могут возвращаться каждый месяц, чтобы обновлять свою заявку на обладание.

Всё это мне объяснила Амариллис во время недельного курса по Аэрбу.

— Так что нам нужно, чтобы я смог изучить магию золота? — спросил я.

— Как минимум, понадобится фунт золота — сказала Амариллис. — Ритуал обладания в общем-то не секретный, но потребуются время, усилия, и деньги, чтобы найти копию. После этого — двадцать минут твоего времени, чтобы всё проделать, что даст тебе толику сил. Но даже если бы было достаточно денег, чтобы ввести тебя в ряды магов золота, есть подвох. Магия золота многого от тебя ожидает. В первую очередь требуется поддерживать определённое количество золота в своём хранилище, но помимо этого есть некоторые другие требования.

— И если я не смогу или не стану? — спросил я.

— Ты можешь навсегда потерять доступ к магии — ответила Амариллис. — В настоящий момент я не думаю, что есть смысл задумываться об этом типе магии, и мы вряд ли с ней столкнёмся. Перейдём к магии цветов.

* * *

— Итак, допустим, я хочу убить мага золота — сказал я Фенн на следующее утро, после того, как мы наконец выспались (в одной кровати, но кое-как избегая контакта). Мы снова заказали обслуживание в номер, и я смог получить очень нормально выглядящий завтрак из бекона и яиц, пусть даже бекон был толщиной в полдюйма.

— Придержи коней — сказала Фенн. — Зачем тебе убивать мага золота?

— Я... Один из них удерживает Амариллис — начал было я, но остановился, сообразив, о чём она. — Ты считаешь, что мы должны пробраться, забрать её, и смыться.

— Я думаю, что нам нужно послушать, что говорят на улицах — сказала Фенн. — Убить золотого мага не наша цель. Я понимаю, что это, вероятно, лучший способ тебе заполучить ещё один левел ап, и, видят боги, это может быть необходимо, но чего мы действительно пытаемся достичь — это вернуть Амариллис. В основном для того, чтобы быть уверенными, что наши игрушки продолжат работать.

— Гипотетически, — медленно произнёс я — если бы нашей целью было убить Ауманна, как нам это сделать? Достаточное количество пуль или стрел, чтобы превозмочь его силу? Залить воду ему в глотку, чтобы утопить? Яд? Что-то ещё?

— Залить воду не поможет, он сможет от неё избавиться — сказала Фенн. — Ударить достаточно сильно сработает, но нам нужна оценка его силы, для чего, снова, нужно узнать, что говорят на улицах. Что до яда, он скорее всего нашёл какое-то решение для этого.

— Магия крови или кости? — спросил я. Оба варианта выглядели подходящими.

— Не скажу наверняка — Фенн пожала плечами. — Скорее всего, он надыбал на аукционе парочку реликвий.

— Дерьмо — медленно произнёс я. — То есть возможно, что у него не только вариант сил Супермена, но и другая магия, о которой мы не знаем, часть которой он мог купить специально для того, чтобы противостоять планам его убийства, и о которой мы не узнаем, пока не попытаемся применить эти планы.

Я вспомнил графа Гарднера, непися, который как раз по таким причинам не сумел убить партию.

— И, естественно, мы не особенно хотим его убивать — сказала Фенн. — В смысле, не то, чтобы я была против, и, уверена, ты хочешь свои очки, но он же, сука такая, не даст себя просто так убить, так что чего заморачиваться?

— Уровни — это то, как я становлюсь лучше — ответил я. — Но даже отставив это... В игре я бы не стал ожидать, что мы отправимся на миссию спасения и не столкнёмся с именованным антагонистом.

— В игре забрали бы у тебя Амариллис? — спросила Фенн.

— Возможно — ответил я. — Зависит от игры. Я не говорю, что его обязательно убивать, просто когда будем задавать вопросы, стоит учесть, что можем в какой-то момент оказаться вынуждены. Я бы предпочёл сражаться с ним на собственных условиях, а не чтобы он появился, когда мы отопрём дверь её камеры, или что-то в этом роде.

Я потёр подбородок.

— Пустотное оружие его ранит?

Фенн вздохнула.

— Да. Всё, что не противодействуется силой напрямую. Или мы можем отрезать его связь с золотом, хотя я думаю, что это первое, что кто-то попытается сделать, так что к этому он больше всего готов, особенно если у него есть свой оберегатель, способный обезопасить хранилище. И, не хотелось бы разжёвывать, но до тебя, похоже, не доходит. Мы не должны с ним сражаться. Есть причина, почему мы не делали этого в Каэр Лага. Джун, помнишь его шарики, которые он направлял на нас? Он мог выстрелить ими со скоростью пули. А выпущенная в него пуля просто остановится у его кожи.

— Ладно, — сказал я — я тебя понял.

— Наконец-то — надулась Фенн. — Что нам с тобой нужно сделать, так это выйти пособирать информацию. По радио говорят, что мир и порядок в городе были восстановлены после того, как разобрались с Нарастающим Гневом, так что можно будет передвигаться чуть менее осторожно.

— Итак, что нам нужно узнать, это жива ли Амариллис, где её держат, какими силами или ресурсами обладает Ауманн. Ещё что-то? — спросил я.

— Ты кое-что забыл — сказала Фенн. — Как раз то, с чего я хотела начать, кстати.

Она потёрла кулаки и продемонстрировала злобную ухмылку.

— Один татуировщик должен нам кое-что объяснить.

Глава 27: Страхи.

Моя левая рука слегка онемела, но помимо этого не ощущалось негативных последствий вытягивания из её костей латентной магии. Я то и дело разминал её, продолжая ожидать проявления других проблем из-за этого. Борманн, скорее всего, будет знать, но я не знал, как начать этот разговор, поскольку "вообще-то после прошлой встречи с вами я освоил магию кости" подняло бы слишком много вопросов. Я не уверен, насколько это может быть опасно, и не горел желанием выяснить. Безусловно, ответы нужны, но пока что у нас были другие дела.

Татуировщик был тощим парнем с обнажёнными руками, покрытыми татуировками. Впрочем, не сплошняком — это был набор отдельных картинок, с границами из чистой кожи между ними. Под его рубашкой на груди тоже были видны татуировки, до плеч. Вообще-то его заведение было более-менее таким же, как то, чего можно было ожидать на Земле, только что он, похоже, не занимался пирсингом, и наверняка провёл несколько лет в Афинее Чернил и Усердия. В первый раз я не обращал на него особого внимания, поскольку больше наблюдал за Амариллис, а в нём меня скорее беспокоило то, как он смотрел на амариллис, чем интересовало что-то его.

(Вообще, насколько я понял, маги татуировок ближе всего к традиционному D&D-шному визарду, по крайней мере по механике. D&D-шный визард готовит свои заклинания в начале дня из списка известных ему заклинаний, и на протяжении дня использует для различных целей. Все заклинания описаны в книгах, и делают разные вещи, не всегда следующие логике. Было заклинание, создающее невидимую силовую руку, и заклинание, издающее пугающие звуки, но нельзя объединить два в один эффект, нужно просто применить два заклинания. Маги татуировок похожи; ограниченное количество фиксированных заклинаний, ограниченная возможность соединять эффекты, но широкое разнообразие заклинаний с различными эффектами. Главная разница в том, что они записывают свои заклинания на своей коже вместо медитации над книгой заклинаний; но после того, как маг татуировок потратил свои запасы, ему нужно передохнуть и восстановиться, как и визарду).

Татуировщик как раз занимался сложной работой на чьей-то спине, когда мы вошли. Он среагировал на нас слегка замедленно.

— Я сейчас занят — сказал он. Голос был слегка неровным. — Вернитесь через пару часов.

Большой, бородатый мужчина повернул голову к нам и нахмурился. Его глаза были жёлтыми, и на носу были гребни, но в целом достаточно близок к человеку, чтобы это не имело значения на мой взгляд. Его ухо выглядело так, словно кусок откусили. Я не уверен, из-за нас ли он хмурился, поскольку он то и дело это делал, когда игла двигалась по его спине.

— Думаю, у каждого афинейского мага здесь в Драгоценности Пустыни есть своя история — сказала Фенн. Естественно, мы не собирались возвращаться сюда позже, чтобы ему было удобно. — Такое уж это место, сюда дорого попасть, и дорого покинуть. Две сотни миль докуда либо, так что тебе, походу, пришлось заплатить системе ключей, и я задаюсь вопросом, почему.

— Бывает, что за тебя готовы заплатить — гулко произнёс мужчина на столе. — Это само по себе история, полагаю.

— Я же сказал, я занят — сказал маг татуировок. — Для этого нужна концентрация.

— До этого ты разговаривал — сказал мужик, которого он татуировал.

Фенн улыбнулась.

— Зеке, верно?

— Да — ответил маг татуировок. Он продолжал оставаться сосредоточенным на своей работе, или по крайней мере притворялся.

— Ну, Зеке, у нас с тобой есть маленькая проблемка, поскольку я заплатила тебе за услуги, и оказалось, что это не работает — сказала Фенн. — Я девушка грамотная, мир повидала, и таково не должно было быть. Собственно, если бы хотя бы вероятность такая была, я бы тебе не платила.

— Мне нужно взглянуть на татуировку — сказал Зеке. Его голос дрожал.

— Боюсь, сейчас это не вариант — сказала Фенн. — Не вариант именно потому, что ты нас поимел.

— Я этого не делал — сказал Зеке.

— Если у вас тут разборки, я потом вернусь закончить — сказал мужчина на столе, оглянувшись. — Не запори линии из-за того, что пытаешься придумать, как бы прикрыть свою задницу.

— Зеке раздражённо вздохнул.

— Ладно, в таком случае сегодня закрываюсь рано.

Он протёр спину мужчины куском ткани и прикрыл её. Мужчина накинул свою рубашку и направился к двери, на секунду задержался у окна, закрывая жалюзи, а потом перевернул табличку на двери с "Открыто" на "Закрыто".

— Не убивайте его — сказал мужчина Фенн. — Ему ещё тигра заканчивать.

Это то, что я думаю?

А затем он оставил нас наедине с магом татуировок.

— Итак — сказала Фенн. Она помедлила, затем повернулась ко мне. — Хочешь попробовать?

— Хм — ответил я, а затем прочистил горло и повернулся к Зеке.

Запугивание ограничивалось INS; единственный из моих социальных навыков. Я, в принципе, понимал стоящую за этим логику; в D&D Запугивание основывалось на Харизме, но здешняя игровая система разделила все социальные навыки в разных направлениях. Запугивание — не Шарм, скорее его противоположность, и определённо не Самообладание, поскольку тут фишка совсем не в том, чтобы держать лицо. В запугивании были элементы того и другого, но в основном суть в том, чтобы озвучивать убедительные угрозы и донести до персоны то, чего он боится.

И когда Фенн натянула свою перчатку, столь чёрную, что поглощала свет, от которой несло магией, я понял, что предложение мне поговорить с Зеке было частью её стратегии запугивания. Она, по сути, говорила "ты такой мелкий, незначительный кусок мусора, что я передаю это дело другому, чтобы он попрактиковался".

— Ты нас поимел — сказал я Зеке. — Ты знаешь, что нас поимел. Сейчас мы здесь, смотрим на тебя, и нам очевидно, что ты нас поимел.

Я обнаружил, что действительно злюсь на него, тем больше, чем больше об этом думаю.

— Я чуть не сдох в грёбаной пустыне, потому что ты решил устроить какую-то хрень.

Навык повышен: Запугивание, ур.7!

— Эй, погодите — сказал Зеке. — Это может быть интерференция от...

Я шагнул вперёд и врезал ему в живот изо всех сил. Он согнулся и закашлялся, глотая воздух. Я наклонился и схватил его за шею.

— Она была моим компаньоном, ты, мелкое дерьмо. Возможно, она мертва из-за... — я вспомнил, что мне нужно не выбить дерьмо из этого чувака, а получить от него информацию. — Скажи мне, что ты сделал, и почему это сделал, и я позволю тебе жить.

Навык повышен: Запугивание, ур. 8!

Зеке продолжал кашлять, но попытался подняться.

— Это вариант — сказал он, задыхаясь. Я и не знал, что сейчас могу бить так сильно. — В качестве ключа... я.

Я схватил его за палец руки.

— Ты помедлил — сказал я. — Вероятно, потому что решил, что я тебя убью, если не будет мотивации оставить в живых, верно?

Я сильно сжал его пальцы, и он попытался отдёрнуться. В его коже была магия татуировок, так что он не был беззащитен, и это было частью причины, почему важно заставить его думать, что эскалация приведёт к его смерти.

— В отличие от тебя, я держу своё слово. Я сказал, что если ты скажешь, как и почему, я оставлю тебя в живых. У тебя есть ещё ровно одна возможность.

Навык повышен: Запугивание, ур. 9!

Я был приятно удивлён тем, как быстро повышался навык. На уровне 8 начинается замедление, и с десятого идёт гринд. Может, помогала повышенная Прозорливость, или это потому, что я не пытался надурить систему, отыгрывая ролевые сценки с однопартийцами, но в любом случае было заметно быстрее.

— Пожалуйста — сказал он, снова пытаясь освободить пальцы из моей хватки. — Это вариант, в качестве ключа — слово. Новая версия, обнаружена в последние годы, Кожа и Усердие не хотят его распространения, потому что считают, что это ослабит ремесло, я даже не должен был об этом знать.

— Ты думал, что мы — лёгкая добыча — сказал я Зеке, глядя ему в глаза. — Мы были молоды, очевидно не находились под чьей-то крышей, легко вооружены, не демонстрировали магии, и тратили прилично денег, так что ты решил... что сможешь заняться вымогательством.

— Или выдать историю о том, что нужно доплатить, чтобы исправить что-то пошедшее не так — сказала Фенн. — То же вымогательство, вид в профиль. Не лучшая стратегия на перспективу.

— Я наскребаю деньги, чтобы смыться отсюда — сказал Зеке. Он взглянул на свои пойманные пальцы и скривился. — Вы правы в том, что за тем, как я сюда попал, стоит история, это...

— Мне плевать — перебил его я. Не хватало ещё, чтобы он мне квест выдал. Игорные долги, похищенная сестра, бегство от чего-то... Если бы я рассказывал эту историю, у него была бы некая предыстория, оправдывающая его действия и направляющая игроков чему-то, что они могут сделать, помимо простой мести. Однако я не хотел рисковать. — Скажи мне нужное слово.

— Азалия — сказал он. Я заглянул в его глаза, пытаясь понять, не лжёт ли он. Какие расчёты идут в его голове? Сейчас для него должно быть очевидно, что мы намного круче, даже без демонстрации всех наших способностей и оснащения. Однако это не означало, что он скажет нам правду, если посчитает, что это большое преимущество, от которого не следует отказываться.

— Ну, меня это устраивает — сказала Фенн. Она отошла от его рабочего стола и положила руку в перчатке на деревянный ящик, наполненный припасами.

— Что ты делаешь? — спросил Зеке.

— Я забираю это — сказала Фенн, и ящик исчез. — Ну, я не хочу, чтобы ты потерял работу, поскольку ты нам помог.

Она осмотрелась и заметила второй татуировочный пистолет. Схватила его, осмотрела, и он исчез в перчатке.

— И, наконец, думаю, мы заберём половину твоей, как это называется? Книга рисунков?

Она снова осмотрелась, а потом достала из-под шкафа книгу и принялась листать. Вернее, это была папка с тремя кольцами, с надетыми на них листами.

— Нет, они мне необходимы! — сказал Зеке, когда Фенн открыла кольца и забрала примерно половину страниц.

— Они тебе необходимы? — спросил я. Я врезал ему в горло и отпустил, уронив на пол. — Должно быть, отстойно, когда нужно что-то, что держат в заложниках — выплюнул я. — Мы вернём всё, если только ты нам не соврал. А до того времени у тебя есть ещё половина твоих вещей.

Я немного помедлил, рука чесалась достать Всеклинок из кармана.

— Скажешь кому-нибудь, что мы здесь были, и я постараюсь творчески подойти к твоей смерти.

Навык повышен: Запугивание, ур. 10!

Зеке лежал на полу, кашляя и задыхаясь, так что я не был уверен, что он меня услышал. Фенн сняла Траур и вернула её в карман, а затем направилась к двери, мимоходом оглянувшись на меня. Я быстро последовал за ней, чувствуя некую неловкость из-за того, что просто оставил его так. В моей голове это не было частью плана.

— Ты немного перестарался с ним — сказала Фенн, когда мы вернулись на людные улицы. — Слишком давил. Если так угрожать, чувак может решить, что его жизнь на грани, и если так решит, то может воспользоваться всей магией, что ему доступно. Да что я объясняю, ты сам так вчера сделал.

Я покраснел.

— Извини. В следующий раз учту.

— Ну, я обычно бывала на другой стороне подобных переговоров — продолжила Фенн. — Стража всегда хочет, чтобы ты знал, что они сломают тебе пальцы, если не будешь сотрудничать. Не то, чтобы криминальный мир был особо добр к дерзким полукровкам.

Она насвистела какую-то мелодию.

— Ты бы его убил?

Улицы всё ещё были наполнены зрелищами, привлекающими моё внимание, но сейчас в этом уже было повторение, и появлялось чувство знакомого. В первый раз когда я увидел дворфа, это был шок, но во второй этот шок был приглушен.

— Это было бы неразумно — ответил я.

— О, ну, с этим я могу согласиться — сказала Фенн. — Но был шанс, что ты всё равно это сделаешь?

— Это было нечестно — сказал я. — Если сталкиваешься с проблемами, это не должно быть из-за того, на что никак не можешь повлиять.

— Это звучит чрезвычайно идеалистично от того, кто ударил парня в горло — сказала Фенн.

— Он заслужил и большего — ответил я. К тому же это из того разряда поступков, на которые игровая система, похоже, смотрит с одобрением. — Но я говорю об играх. Если это хрень со случайными числами или в том духе, это ещё ладно, это можно учитывать в планировании. Но зачем организовывать что-то, что имеет тебя вслепую? И это, блин, второй раз, когда с нами такое происходит. Противодействующие сюжеты — это ладно, но не тогда, когда игрок о них понятия не имеет.

— Кто-то сунул шершня в твою шляпу — сказала Фенн. — И, ты достаточно меня знаешь, чтобы знать, что я не понимаю половину того, что ты говоришь, верно?

— Я знаю, просто спускаю пар — ответил я.

— К тому же — сказала Фенн — я за последние несколько недель в третий или четвёртый раз оказываюсь в таком положении. Ты вообще представляешь, как выглядела история с Сильмар-сити с моей стороны? Меня вытащили из камеры и сказали, что я буду работать гидом на каких-то очень опасных ребят в очень опасном месте. Когда мы оказались там, информация, которую нам должны были предоставить, так и не прибыла, и из-за других историй, идущих где-то на другом конце света, мы в сущности оказались предоставлены себе, если не считать того, что помимо всего была эта девчонка, которую они хотели найти, сама информация о которой была угрозой моей жизни, поскольку они не могли оставить меня в живых, если бы я знала, что они её убили. Ты представляешь, сколько историй тут переплелось? Не, это следует ожидать от Двора Потерянного Короля, но, пожалуйста, не жалуйся на то, что возникают неожиданности, после того, как на одной удаче выбрался из Сильмара.

— Ты слишком всё списываешь на удачу — сказал я.

— Не думаю — ответила Фенн. — Можешь представить, что было бы, наткнись ты на Чёрное Сердце без моего присутствия? Они бы извлекли из тебя всю пользу, что смогли, а потом растёрли в мелкую пасту. Блин, да поездка на лифте была полностью на эльфийской удаче.

— Чего? — спросил я. — Ты... это я был! Ты всё это время думала, что я ничего не сделал?

— Более-менее, да — сказала Фенн. — Что ты имеешь в виду под "это был я"?

— Я пережёг верёвку — сказал я. — И заодно свою руку чуть насквозь не прожёг.

Мы двигались в направлении Борманн, для разговора, который меня совсем не воодушевлял. Моей руке не стало лучше, она всё ещё была онемевшей, и я ощущал нечто подобное в груди. Ещё и от кровопотери страдал, хотя питание в хорошем отеле сотворило для меня чудеса.

— Ну, откуда мне было это знать? — спросила Фенн. — О, так вот почему ты говорил, что спас мне жизнь дважды? Ну, думаю, засчитаю это тебе. Но тебе всё равно ещё догонять.

— Ты тогда говорила "четыре к одному"? — спросил я. Потёр левую руку, пытаясь вернуть ей чувствительность. — Что за четыре?

— Ну, номер один — как раз когда мы встретились — сказала Фенн. — Номер два...

— Я бы от них убежал, я не был в опасности — сказал я.

— Номер два — продолжила Фенн — это когда я убила Леонольда, прежде чем он смог использовать против тебя Ошейник Глупца. Фатальный изъян этой конкретной татуировки в том, что она заставляет людей очень хотеть убить тебя, чтобы избавиться от неё.

— Я передвинул татуировку — сказал я. — И она сработала, несмотря на твои честные усилия убить его быстро.

Я понимал, что мы занимаемся чем-то не тем, разговаривая об этом посреди людной улицы на ходу, но её было еле слышно, и в настоящий момент у нас технически не было врагов, поскольку я уверен, что по прошествии пяти дней Ауманн списал нас со счёта, если не вообще сразу, как только вертолёт отбыл.

— О? — спросила Фенн. — О, точно, фишка с исцелением. Это тебя спасло от рассечения плоти?

— Да, именно — ответил я. — Не благодаря тебе.

— А что вызвало твой левел ап? — спросила Фенн. Она смотрела вперёд, не на меня, что делало её улыбку ещё более раздражающей.

— Ладно, это засчитаю тебе — сказал я.

— Ну а два остальных можно не обсуждать — сказала Фенн. — Я подстрелила дикобраза и магоискателя, оба специально для тебя.

— Ладно — сказал я. — Но даже так получается три к двум, мне нужен всего один раз, чтобы догнать, и, жаль тебе это говорить, но я становлюсь лучше быстрее, чем ты.

— Тебе ну совсем не жаль — рассмеялась Фенн.

Было приятно, что она вернулась к шутливому настрою после нашего разговора в отеле о том, что мой мозг воспринимал как драму об отношениях школьного уровня. Конечно, если это место было отражением меня, или моих мыслей, или что там, то подобного уровня следовало ожидать, наверное. Впрочем, в гипотезе "Аэрб — это я" было больше чем несколько вывертов, и один из них — клеймо "Трусость".

Мы прибыли в "Славные Кости" и обнаружили Борманн сидящей за своим столом. Когда мы вошли, она отложила какое-то бульварное чтиво, которое читала, и удивлённо взглянула на нас.

— Снова инцидент с дилетантской стрельбой из лука? — спросила она со слабой улыбкой.

— У нас был пьяный спор, который мы хотели бы разрешить — сказала Фенн.

— Вы не выглядите пьяными — сказала Борманн.

— Ну, пари нужно уважать, даже если оно было смазано выпивкой — улыбнулась Фенн. — Я более чем готова заплатить вам за ваше время и опыт, если вы согласитесь помочь.

Борманн улыбнулась.

— Не помню, чтобы кто-то из вас был магом какого-либо рода, но есть определённые секреты, которые мы соглашаемся не разглашать, когда завершаем обучение. Ну, законы в Драгоценности Пустыни не так строги, как в других местах, но я выяснила, что закрытый рот — ценный навык в моей профессии, и предпочитаю так и делать по возможности.

— Мы, вообще-то, секретов не ищем — ответила Фенн. — Скорее нас интересует, как бы это сказать... необычные ситуации, то, что будет знать маг кости, но не обычные клиенты вроде нас.

— Понятно — кивнула Борманн. — Ну, буду рада ответить на ваши вопросы, но, надеюсь, вы понимаете, что есть вещи, на которые я не могу ответить. Будь то по причинам обещаний, которые я ещё уважаю, вашей безопасности, или моей собственной. И, очевидно, ничего о предыдущих пациентах.

Фенн кивнула и взглянула на меня. Я прочистил горло.

— Ладно. Гипотетически, может маг кости вытягивать силы из собственных костей?

Я уже знал, что может, поскольку сделал это, но я хотел взглянуть её реакцию на это прежде чем задам реальный вопрос.

— Это возможно — сказала Борманн. Её губы были плотно поджаты. — Это случается, временами, если маг кости в такой скверной ситуации, что каннибализация собственного тела ради краткого прилива сил выглядит разумной.

Она взглянула на Фенн, и её глаза слегка расширились.

— Без обид.

— Никаких обид — сказала Фенн. Видимо, она заметила мой взгляд, поскольку пояснила:

— Эльфы практикуют ритуальный каннибализм, в основном на худших из худших. Это второе по серьёзности оскорбление у эльфов, первое — заставить кого-то есть себя.

— Ясно — сказал я, бледнея. — Так что происходит с костями, если из них вытягивается сила, когда они ещё в теле?

Пожалуйста, только не говори, что некроз.

— Ничего такого, что можно было бы заметить снаружи — сказала Борманн. — Кости после этого становятся более хрупкими, и костный мозг в них не работает, как должен, что может привести к проблемам с кровью вроде анемии, лихорадки, риска инфекций, в том духе.

Бл*.

— Самое интересное изменение — в самой магии кости. Тело компенсирует потерю, дайте ему несколько месяцев, и усилит оставшиеся кости, и в какой-то степени плоть вокруг них.

Она указала на несколько костей покрупнее, висящих в её заведении.

— Есть специализированные фермы, которые проводят эту процедуру над животными, усиливая другие кости, после чего из бойни их поставляют таким как я.

— То есть, — медленно произнёс я — у того, кто выжег магию своей грудной клетки, там будет слабое место? Но это со временем будет компенсировано другим?

— Вы говорите об экстремальной ситуации — сказала Борманн. Она внимательно смотрела на меня. — Не то, чтобы кости сами по себе были магическими, они связаны с, и обеспечивают, сырую эссенцию существа. Я очевидно занимаюсь предположениями, но если бы это была вся грудная клетка, все двадцать четыре кости, то другим костям будет мало возможности компенсировать. Слабость лёгких, сердца, всей пищеварительной системы... это будет зависеть от конкретной персоны, особенно от жизненной силы, но я бы спрогнозировала значительное ухудшение самочувствия.

Бл*. Бл*.

— Возможно, если бы я знала детали этого пари, то смогла бы рассудить.

— Джун слышал историю — сказала Фенн. — Не помню всех деталей, но суть в том, что чувак выжег около пятидесяти костей, все свои рёбра и все кости в кисти. Я сказала, что маг кости так не сможет, и даже если бы мог, то вскоре после этого умрёт. Но вы говорите, что он будет цел, просто чутка болен?

— Болен всю оставшуюся жизнь — кивнула Борманн. — Рёбра особенно важны для производства крови. Но это не будет фатально, не обязательно.

— И как это исправить? — спросил я. Я снова ощущал слабость, не только от кровопотери, но и от дурных новостей. — Существует, не знаю... пересадка костей?

— Ну, это уже за пределами моей компетенции — сказала Борманн. — Полагаю, существует некое решение, мир большой, но найти его — другой вопрос.

Квест принят: Костеит. Вы истратили силу в ваших костях, и она не вернётся без применения серьёзной магии.

Бл*, бл*, бл*. Выскочившая панелька квеста означала, что это, вероятно, не пройдёт со временем или левел апом. И это не только создаст мне слабое место, пока проблема не будет решена, не только ухудшит самочувствие, но и вмешается в мою способность эффективно использовать магию крови.

Фенн похлопала меня по плечу.

— Чего такой мрачный? Ты выиграл обе части пари. Это двадцать тысяч тчер из моих закромов в твои.

Она повернулась к Борманн.

— И для вас, поскольку вы мне нравитесь, и поскольку меня восхищают ваши беспристрастность и благоразумие, и поскольку нам может понадобиться ваша помощь в ближайшие дни, в конце концов дилетантская стрельба из лука такой опасный но манящий спорт, пятьдесят тысяч тчер.

Фенн сунула руку в свой балахон и достала деньги.

— Это очень щедро — сказала Борманн. Впрочем, не настолько щедро, чтобы она отказалась.

— Что будем делать? — спросил я, когда мы покинули Славные Кости.

— Мы найдём Мэри — сказала Фенн. — О каком количестве она говорила, что-то около двухсот, которые можно передать? Уверена, где-то там есть решение.

Она слегка повернулась и указала на высокое цилиндрическое здание в серой облицовке.

— Это хата Ауманна. Я наполовину надеялась, что пройдясь по своим следам, мы найдём сообщение для нас, но пока что нет такой удачи. Так что пока что навестим наш старый отель, но, скорее всего, придётся найти способ проникнуть в это фаллическое здание.

Глава 28: Чертовская гостиница.

Мы сидели за столиком в задней части "Чертовской гостиницы", каждый со своим стаканом чего-то под названием "кефир" — жидкий, слабоалкогольный йогурт, который я понемногу потягивал, пытаясь распробовать. Получалось не очень. Впрочем, ничего страшного; в конце концов, "Чертовская гостиница" — моя первая фэнтезийная таверна, и я старался ничего не упустить.

На Аэрбе имеется предположительно около двухсот "смертных видов", но в Драгоценности Пустыни доминировали люди, и по всему миру они были большинством. Даже так, я постоянно замечал кого-то нового, некоторых узнавал, некоторых нет, плюс Анималия, антропоморфные животные. Их формы, как у Иголки, обычно ограничивались минимальными изменениями, чтобы обеспечить прямохождение — все они чрезвычайно далеки от людей.

В Чертовской гостинице (скорее всего, названной так для игры слов, поскольку, как я понял, комнаты здесь не сдавали) имелся настоящий, реальный чёрт, сидящий в клетке перед баром. Это было жалкое существо, с острыми концами везде — уши, нос, суставы. Он протягивал руки в решётку и выпрашивал поесть-попить, и хотя я видел, как некоторые ему давали, это не останавливало его попрошайничества. Фенн объяснила мне, что эти существа время от времени появляются из адов, но это определённо "не проблема, так что не стоит и заморачиваться". Похоже на то, если кто-то может держать одну из этих тварей в качестве аттракциона во второсортной таверне, и народ не хватается за оружие.

Народ в основном держался себе подобных, как я заметил. Был стол хоббитов, все они сидели тесной кучкой на удлинённых стульях, потягивая крошечные напитки. Трое лысых женщин с синими руками, витрики, выпивали и тихо разговаривали, наклоняясь друг к другу, чтобы расслышать сквозь шум. Пара больших существ с зелёными полосками на пятачках сидели на специально укреплённых стульях; немного понаблюдав за ними, я решил, что они на свидании, если конечно правильно понял язык тела.

— Не все места так удобны, как это — сказала Фенн, проследив мой взгляд. — Это одна из причин, почему народ обычно держится в гетто. Особая диета, особые сиденья, особые туалеты, особое всё. Слишком много возни, так что большинство мест строятся просто для самых частых клиентов, людей, и на этом всё. Меня устраивает, но могу представить, что неудобно, если тебе всё время мешает хвост. Конечно, Драгоценность Пустыни — особый случай, поскольку это скорее место, где народ оказывается, чем то, куда отправляются. Так что, насколько я понимаю, разнообразие здесь с годами потихоньку усохло.

Я кивнул.

Фенн была в балахоне, натянутом, как хиджаб, чтобы подчеркнуть лицо и скрыть уши. Не то, чтобы я что-то имел против её ушей, но на мой взгляд она так выглядела привлекательней; это сводило внимание к её лицу, к тёмно-зелёным глазам, к тому, как она поджимала губы, осматривая толпу, и к созвездию веснушек.

Естественно, вслух я этого не говорил.

Мы находились в Чертовской гостинице, чтобы собрать информацию, что начали разговором с барменом и просьбой посылать народ к нам. Наша легенда — мы извне города, и планируем заняться бизнесом с Ауманном, но сперва нам нужно больше узнать о нём и его делах. Бармен знал, кто такой Ауманн, но не больше того, однако улыбнулся, когда Фенн дала ему щедрые чаевые, и мы слышали, как он расспрашивал по нашему запросу, не упоминая нас по именам. Впрочем, пока что никого к нам не прислал.

(Этот план был не лишён риска; однако альтернативой была идея Фенн. Она хотела слоняться у здания, а когда кто-нибудь выйдет, догнать и завязать беседу, постепенно подведя к Ауманну. Мне этот план не понравился, в основном потому что она должна была неопределённые сроки действовать в одиночку, и она сдалась без боя. У нас всё ещё сохранялся элемент неожиданности, и Ауманн был единственным, кто видел наши лица в Каэр Лага, так что я посчитал, что встречаться с народом в таверне более-менее безопасно).

— Итак, — сказала Фенн — Пока мы ждём, расскажи мне земную историю. Я их не слышала.

Я огляделся. Никого достаточно близко, чтобы слышать, не было.

— Я рассказывал тебе много историй с Земли — сказал я. — К тому же ты не веришь, что Земля — реальное место.

— Ты рассказывал об играх, в которые вы с друзьями играли — сказала Фенн. — И ты очень пространно распространялся о правилах этих игр, и сеттингах, и концепциях, и всяком таком. Но если Земля — реальное место, или по крайней мере полноценный вымысел, то там должны быть собственные истории, не так ли? Расскажи мне одну из них. Историю твоего народа.

Я помедлил, задумавшись. А затем начал рассказывать одну из историй, которые скорее всего смогу изложить верно, и у которых минимум бэка, который нужно объяснять. Какое-то время Фенн слушала, пока мы наблюдали за народом, потягивая свой кефир, но с какого-то момента она стала обращать больше внимания, сосредоточенно хмуря брови.

— И тогда — продолжил я — Стоя над ямой, с отсечённой рукой, Люк Скайуокер сказал, "Ты убил моего отца!", и тёмный лорд Вейдер ответил, "Нет, я твой отец".

— Могу я тебя на минутку прервать? — спросила она.

— Конечно — ответил я. — Правда, мы где-то на двух третях, извини, нужно было выбрать что-то покороче.

Серьёзно, мне стоило остановиться в конце "Новая Надежда", но мне было весело, и она впервые заинтересовалась "Земным".

— Ты не читал никаких книг на Аэрбе? — спросила она.

— Только пару параграфов одной — сказал я. — Я бы хотел это изменить.

— И, могу предположить, Амариллис тебе не рассказывала историй с Аэрба? — спросила Фенн.

— Я хотел бы знать, к чему ты ведёшь — сказал я.

— Твоя история — сказала Фенн. — Это пересказ "Звёздных Войн". Не просто общий сюжет, но и некоторые имена, и отдельные куски, по крайней мере все известные, прямо из спектакля.

Я откинулся на спинку своего стула.

— О как — сказал я. Отхлебнул ещё кефира и поморщился; к нему так сразу не привыкнуть. — Ладно, я вижу несколько объяснений этого.

— Номер один — сказала Фенн. — Неполное стирание, превратившее воспоминания о пьесе в историю из места, из которого ты себя считаешь.

— Или, — сказал я — это может быть пасхалкой, оставленной разработчиками, чем-то, что я замечу, усмехнуть, и пойду дальше.

— Если весь мир был создан для тебя — сказала Фенн. — Ты же понимаешь, почему я не хочу удостаивать вниманием эту чрезвычайно нарциссистичную фантазию, верно?

— Угу — ответил я. — Погоди-ка. Есть же другие грёзотёртые, это здесь признанное медициной состояние, верно? История могла прийти от кого-то из них.

Это не казалось невозможным, и давало убедительное объяснение пасхалке — типа, это не разработчик вламывается в мир, добавляя отсылку... но раньше подобных вещей я не замечал.

— С этим есть одна проблема — сказала Фенн. — Автор пьесы знаменит, и он жил за сотни лет до тебя. Он написал много пьес, так уж бывает.

— И? — спросил я. — Всё это совпадает с гипотезой грёзотёртости.

— Он был не просто театральным автором — сказала Фенн. — Он был правителем, королём. Его называли Поэт-Воитель, прежде чем выяснился его род, а после того называли Король-Поэт.

Она наблюдала за мной. У меня было такое чувство, что меня испытывают, но я не знал даже вопроса, не то что ответа.

— Конечно, это было до того, как он отправился в какой-то великий поход и не вернулся. Сейчас его обычно называют Потерянным Королём. Человек, написавший Звёздные Войны, Побег из Шаушенко и Волшебник страны Оз, помимо множества, как бы не сотен, других — это Утер Пенндрайг, пра-пра-пра-сколько там-дед — она остановилась и осмотрелась — аристократии Англицинна.

— Срань господня — произнёс я с широко раскрытыми глазами. — Он был грёзотёртым.

— Что? Нет! — воскликнула Фенн. — Как ты вообще пришёл к этому выводу? Я тебе говорю, что этот человек не мог быть каким-то чокнутым из другого мира, без обид...

— Обидно — сообщил я. — Давай так, представь, что Земля реальна, даже если это невозможно доказать.

— Ладно, я это сделаю как услугу тебе — сказала Фенн.

— Нет — сказал я. — Ты сделаешь это, потому что я стараюсь не предлагать версию, что Аэрб искуственный, и мы оба не хотим из-за этого ругаться.

— Бурк-бурк — сказала Фенн, помахав рукой. — В любом случае. Утер Пенндрайг был лучшим мечником в истории. Он основал Первую Империю. Если ты когда-нибудь встретишься с кем-то из его потомков, они будкт истекать магическими предметами, и это лишь толика того, что он собрал при жизни. Он основал два Афинея, и был мастером восьми разных магий. Грёзотёртость может объяснить то, что он был поэтом, писателем, певцом, и художником, но он был куда больше, чем это. Да, и если наша подруга Мэри спросит, сделай вид, что я думаю, что он не так уж велик. Полагаю, это слишком подольёт ей самодовольства.

— То есть ты говоришь, — сказал я, потирая подбородок — что Утер Пенндрайг был рычагом, перевернувшим этот мир?

Фенн вздохнула.

— Ух. Очко в твою пользу.

Она отхлебнула кефира и поморщилась.

Я подумал об Артуре. Я не говорил о нём Фенн или Амариллис. Когда Амариллис впервые рассказала мне об Утере, я был уверен, что моя реакция была заметна, но она так и не спросила, вместо этого предложив лечь спать. Не обратила внимания, поскольку это была та ночь, когда я облажался со своей вахтой, тренируясь? Или... или, что более вероятно, больше совпадает с тем, как она действует, она заметила, и решила, что лучше оставить эту карту несыгранной?

(Вероятно, многое говорит о том, как я воспринимаю Амариллис то, что я могу представить, что мы готовы поругаться, и как раз когда я сердито собираюсь уйти, или сказать, что между нами всё кончено, она говорит, что её пра-пра-пра-как там-дед был таким как я. И она, вероятно, знает об Утере больше, чем кто-либо, кого я смогу встретить, и это позволит ей снова связать нас, или воспользоваться своим предком в качестве контекста к сделанному, если необходимо, или, может просто сбить меня с настроя. Это представление об Амариллис было довольно жёстким, но она уже дважды оставляла меня умирать, и когда я её представляю, то это картинка её со шлемом, с оружием и в броне, готовой убивать без пощады, если сочтёт необходимым).

Но мои мысли возвращались к Артуру. Если он оказался в этом мире, как я, что он сделал бы? Он бы стал отыгрывать роль, как всегда делал за столом. Обычно он играл рыцаря или бойца, но временами использовал барда. Суть D&D для меня всегда была в мирах, заморочках мест и народа, но для Артура суть была в историях. Очень в его духе было бы воспользоваться западной культурой и оставить здесь свою метку, петь песни, которые он слышал по радио, когда вырастал, и хотя нет, California Gurls Кэти Перри скорее всего никого на Аэрбе не зацепит, но были и другие, котоые вполне себе, особенно когда он был королём и за каждым его капризом следил целый двор. И как бы Артур назвал себя в этом новом мире? Ну конечно же он выбрал бы имя своего любимого персонажа, Утера Пенндрайга.

Ко мне возвращалось головокружительное чувство надежды. Тот квест, Потерянный король — найден? стремительно поднялся на вершину моего списка приоритетов. Мне нужно изучить книги, прочитать его жизнеописание, чтобы узнать, что он из себя представлял, подтвердить мои подозрения, что он был не просто королём, не просто грёзотёртым, а игроком в этой игре, что он был Артуром, которого я последний раз видел в коме, с потемневшими глазами, в бинтах и с порезами на лице. Артур, мой лучший друг, Артур, умерший молодым.

— О чём думаешь? — спросила Фенн.

— Мне нужна библиотека — прохрипел я. — Или книжный магазин.

— Из-за Утера Пенндрайга? — спросила Фенн.

— Да — ответил я.

— Я уже засчитала тебе очко, не нужно самодовольства... хотя обсудим это позже, у нас компания — сказала Фенн, переключаясь. Она помахала рукой приятной молодой женщине с парой маленьких рогов на голове. Я был почти уверен, что она то, что в D&D называют "тифлинг", кто-то с примесью демонической крови. То, как она с сочувствием взглянула на чёрта в клетке делало это ещё более вероятным. На ней был белый балахон с парой пятен возле края; она нерешительно подошла к нам.

— Квинтен говорит, что вы... делаете запрос? По Ауманну — сказала она, стоя рядом с нашим столом.

— Угу, это мы — сказала Фенн. — Не беспокойся, мы просто проводим обычную проверку прежде чем организовать встречу с ним сообщила она. — Мы не собираемся спрашивать о чём-то, из-за чего можешь рисковать работой, и можешь уйти в любой момент, если решишь, что пересекаем черту, которую лучше не пересекать.

Она достала из своего балахона банкноту в пять тысяч тчер и выложила её на стол.

— Разумеется, мы компенсируем потраченное время, и можешь свободно сообщить своему работодателю обо всём, если захочешь, хотя мы предпочли бы больше времени на сбор информации, прежде чем сделаем свою подачу.

Она секунду поколебалась, взглянула на меня, а затем взяла банкноту и уселась, складывая её.

— Что вы хотите знать? — спросила она. — Я просто служанка, так что не уверена, что смогу существенно помочь.

— Я Эмили, это Сэм — сказала Фенн.

(Мне пришлось отговаривать Фенн от анаграмм, игры слов, или кодовых имён в пользу обычных, скучных человеческих имён, на которые никто не обратит внимания. В итоге она согласилась, что выдавать что бы то ни было глупо. Самый умный псевдоним — тот, который абсолютно ничего не говорит об истинной личности, не выдавая даже того, что это псевдоним).

— Вэнити — сказала она, старательно игнорируя то, как я на неё смотрел.

— Башня Трифлес — сказала Фенн. — Она его?

Вэнити кивнула. Когда Фенн позволила молчанию затянуться, Вэнити заговорила.

— Он её переименовал. Раньше называлась Башня Часовщиков, пока Ауманн не завладел ей десять лет назад.

— На тот момент он уже давно был магом золота? — спросила Фенн.

— Нет — сказала Вэнити. — Двенадцать лет, или около того.

Снова молчание, что снова заставило её продолжить.

До того в Драгоценности Пустыни было три мага золота, постоянно сражавшихся друг с другом, временами менявшихся. Потом пришёл Ауманн и захватил их хранилища, одно за другим. Но это было до меня.

— Есть какие-то идеи, как он это провернул? — спросила Фенн.

— Его друзья говорят, что он был хитрее, а его враги — что он был коварнее — пожала плечами Вэнити. — Я знаю, что там не было побед в прямом бою. Похоже, он этим гордится.

Фенн поморщилась.

Угу, потому что это означает, что он умнее, чем можно подумать, и, как минимум, знает, как можно победить мага золота.

— Я не совсем уверена в сути этого "зова золота", но как я понимаю, это в каком-то смысле постоянная потребность в накоплении. Ты знаешь, как Ауманн с этим справляется?

— Думаю, ему делают поставки — сказала Вэнити. — Но я не совсем уверена. Среди персонала ходят разговоры.

Она поёрзала на стуле.

— Есть беспокойство, что он не сможет вечно справляться.

— Говоришь, у него есть враги? — спросила Фенн. — Те, кто могут усложнить бизнес-договор?

Я бы, наверное, не подумал добавить последнюю фразу.

— Нарастающий Гнев — сказала Вэнити, сплюнув в сторону. — Другие... Более мелкие. Соперники по бизнесу, политики — насколько я понимаю, мэр его не любит. Хотя назвать его врагом было бы слишком сильно.

Фенн нахмурилась.

— И что ты знаешь о его бизнесе? — спросила она. — Просто в общих чертах, уверена, полный обзор он сам даст.

— У него пальцы во многих пирогах — сказала Вэнити. — Две сырных фабрики — его, это я знаю. Он выиграл аукцион по бане, так что она тоже скоро будет его. У него порядочно служащих, среди которых достаточно талантливый оберегатель, и он сам использует свою силу, помогая, когда нужны мускулы.

Она окинула нас взглядом.

— Но всё это вы можете узнать от любого, кто работает на него.

И, собственно, большую часть этого мы уже знали.

— Нарастающий Гнев — сказала Фенн. — Я так полагала, они все мертвы.

— По большей части — пожала плечами Вэнити.

— То есть зачистки ещё идут — сказала Фенн. — И почему моральные крестоносцы выступили против него? Он же не заполучил эту баню до атаки, верно?

— Он их порвал — сказала Вэнити. — Он предложил свои услуги городской страже, бесплатно, и быстро разбирался с ними, как только находили новую группу.

Фенн, хмурясь, постучала пальцами по столу.

— Ну, тогда последний вопрос, полагаю. Был кто-то ещё вроде нас? Новые лица извне города, пытающиеся заключить сделку, или ещё как-то оказаться в его зоне влияния?

Вэнити провела взглядом между нами. Быстро прикоснулась к своим рогам, к одному, затем к другому, затем к своей груди напротив сердца.

— Двадцать тысяч тчер — тихо произнесла она. Фенн спокойно достала деньги из кармана и словно невзначай передала их Вэнити, которая немедленно спрятала добычу в своём балахоне.

— Пять дней назад он отбыл в своём вертолёте — тихо сказала она, наклонившись вперёд. — Когда он вернулся, с ним была женщина. Рыжие волосы, очень красивая. Кто бы она ни была, башня начала кипеть активностью, и это не прекращается. Народ бегает туда-сюда, некоторые отправляются в командировки.

Она встала со стула.

— Это всё, что я знаю.

— Благодарю — кивнув, сказала Фенн. — Думаю, очевидно, что мы не будем упоминать этот разговор во время наших дел с твоим нанимателем, и, как ты и сказала, это мог бы рассказать кто угодно из башни.

Вэнити кивнула и поспешно ушла в сторону двери.

— Итак — сказала Фенн. — Хочется сказать, что всё это было ни о чём.

— Она жива — сказал я. — Это не ничего.

— Была жива, пять дней назад — ответила Фенн. — Что мы и так знали. Хотя "активность" может означать, что Ауманн ищет сокровища, и наша подруга вероятно выдала ему карты, что... ну, полагаю, можно засчитать в нашу пользу, если так уж этого хотим.

— Итак, каков план? — спросил я. — Я всё ещё хочу посетить книжный, раз уж ситуация в городе успокоилась, и у нас есть деньги. Мы можем создать самоцветы для магии самоцветов, проблема только в том, как их активировать, и это, надеюсь, я смогу понять по книгам.

Плюс, я серьёзно хотел детальную биографию Утера Пенндрайга.

— Мы не станем ограничиваться одной персоной — сказала Фенн. — Сэм, мы с тобой проторчим тут всю ночь. Воспользуемся информацией, которую только что получили, чтобы просунуть пальцы в другие трещины. Сейчас мы можем изменить свою историю, сказав что-то вроде "мы знаем, что в последнее время в башне Трифлес увеличилась активность и народ бегает туда-сюда, и хотели бы знать, почему, прежде чем отправляться с предложением к твоему боссу".

— Слишком очевидно — сказал я. — Даже мне.

— Ты даже не слышал моё предложение — улыбнулась Фенн. — Я хотела предложить существенное уменьшение цены путешествия.

Я сузил глаза.

— И как же?

— Я могу обойти ограничение ключей телепортации — сказала она. — Они должны перемещать по пятеро, не больше, но я могу перевозить кучу одним билетом.

Она изобразила надевание перчатки.

— О как — сказал я. — А это сработает?

— Понятия не имею, но выглядит вероятным, не так ли? — заметила Фенн. — Очевидно, мы не можем на самом деле встречаться с Ауманном, и очевидно, он может знать о перчатке, но для других это убедительно, так что может сработать как прикрытие. Надеюсь, они просто возьмут деньги и не будут рыть глубоко.

Я нахмурился.

— Погоди, такое часто делают? — спросил я. — Эта перчатка не может быть единственным магическим предметом, использующим экстрамерное пространство.

— Какой жизнью я по твоему жила, Джун? — спросила Фенн. — Я за всю жизнь путешествовала ключом четыре раза, и при одном из них ты присутствовал. Это дорого. Не, после того, как мой отец был убит, я побродила, но большую часть времени я провела, бродя по Землям Восставших и от них — найти лута, вернуться к цивилизации, продать.

— Хм — произнёс я. — Походу, ложные предположения...

— В смысле, что я побродила по всей империи, изучая виды? — спросила она. Покачала головой. — Хотела бы я, чтобы это было так, поскольку означало бы, что моя жизнь куда лучше. Ну, меня обучали эльфы, которые меня ненавидели, но искренне верили в то, что любую работу нужно делать хорошо, и я встречалась с приличным количеством опасного народа, но нет, всё это для меня в новинку. В основном в хорошем плане, хотя я бы не возражала, если бы угроз жизни было поменьше.

— Я с тобой солидарен — сказал я. Слегка прикоснулся к своей груди. Я чувствовал себя неплохо, но я сидел, и беспокоился, что когда встану, может закружиться голова. Это было, можно уверенно сказать, симптомом кровопотери, а не запоротой чакрой, или что там я сделал со своим скелетом. — Ты не против пока что позаниматься этим в одиночку?

— И куда ты направишься, мой юный компаньон? — спросила Фенн, подняв бровь. — В комнату для мальчиков?

— В книжный — сказал я. — Нет смысла нам обоим сидеть здесь всю ночь. Наше ограничение по времени стало более жёстким, чем было этим утром.

— Ты уже устал от моей компании? — с улыбкой спросила Фенн, но это была не смешная шутка, и был в ней оттенок грусти, столь слабый, что могло и показаться.

— Ты мой лучший друг в этом мире — сказал я чистую правду. — Я вернусь, и заметить не успеешь.

Фенн сунула руку в свой балахон и достала несколько тысяч тчер, которые передала мне.

— Я не буду матушкой-наседкой, как была бы наша Мэри, но... Будь осторожен. Я тебя прикрыть не смогу.

— Я не собираюсь влезать в драку, с которой не справлюсь.

Я улыбнулся, и ушёл, прежде чем она смогла возразить. Она очевидно предпочла бы, если бы я остался, но провести всю ночь, ожидая появления тех, с кем можно будет провести короткие разговоры... Ну, это не то, как я представлял приятное времяпровождение, особенно если пьём кефик, который наверняка сделали из Пустынного молока.

Я бродил, ориентируясь на заметные детали местности. Улицы Драгоценности Пустыни были такими же запутанными, как в Сильмар-сити, и следовали естественным разветвляющимся путям вместо привычной американской сетки. Очевидно, город возник до появления автомобилей, или даже вообще до планирования городов. В Драгоценности Пустыни почти не было машин, хотя я видел маленькую трёхколёсную моторизированную фиговину; насколько я помню, у неё дурацкое название, что-то вроде "тук-тук". Животные тоже попадались, верховые птицы и один раз ящер, хотя они тоже были редкостью, и, насколько я видел, скорее символом статуса, чем практичным транспортом.

Я нашёл старый, потрёпанный книжный магазин под названием "Ещё Глава". Куча книг, и продавец рядом с кассой, сосредоточивший внимание на потёртой книге в мягкой обложке. Книги были почти не упорядочены, но нехватка порядка компенсировалась объёмом. Проходы между полками были узкими, чтобы помещалось больше книг. Я был на полпути в одном из них, читал названия, когда продавец заметил, что кто-то прошёл мимо него. Он окликнул меня.

— Могу я вам помочь? — спросил он. Я заметил, что его палец остаётся в книге.

— У меня есть список — сказал я. — Он начинается с биографии Утера Пенндрайга.

Час спустя в моих руках была груда из четырнадцати книг.

* От фермера до основателя — биография Утера Пенндрайга, написанная через пару десятков лет после того, как он стал Потерянным Королём, хотя в той копии, что была у меня, язык был обновлён до "более современного". (Занятный факт — определённо на Аэрбе был лингвистический дрейф, что вызывало растерянность, учитывая, что народ явно разговаривал на английском).

* Полное собрание творчества Утера Пенндрайга — книга, собравшая всё, что Утер написал при жизни, включая стихи и песни. Она была толщиной в добрую тысячу страниц, и краткий взгляд на оглавление показал, что там была уйма адаптаций земных произведений, а так же несколько оригиналов, в основном связанных с военным делом, магией, или политикой.

* Стирающая Грёза — ну, тут можно догадаться о теме. Первой страницы было достаточно, что получить впечатление о книге — научно-популярная книга в стиле Гладуэлла, но это была единственная книга по теме.

* Портрет Многих Адов — книга с чёрно-белыми иллюстрациями из инферноскопов, хотя большую её часть составляли текстовые описания.

* Семь книг из серии "Руководство для чайников". По словам Ясина, хозяина магазина, они скорее развеивали суеверия о магии, чем обучали ей; этим в основном занимались афинеи.

* Книга Крови — описание различных рас Аэрба, их взаимоотношений, и большая часть книги покрывала скрещивание, определённо очень сложный вопрос. (Увы, о магии крови там ничего не было).

* Принцип Отчуждения, седьмая редакция — частично каталог карантинных зон, включая карту на внутренней части обложки, и частично (порядком устаревший) анализ того, что такое "карантинная зона".

* Пальцы Небесной Длани — мне описали это как пять досье богов, и, проверив, я обнаружил, что там было довольно мало биографии. В основном там было о пяти богах как о мировых силах, что меня куда больше интересовало.

Ничего из этого не было полезно прямо сейчас, кроме разве что "Руководств Чайника", из которых очень уместными выглядели Магия Оберегов и Магия Ревизии.

— Весьма эклектично — сказал Ясин. — Нет художественной литературы, кроме творений Пенндрайга?

Он цыкнул языком.

— Я могу понять необходимость учиться, но разве не будет уместно немного отдыха от реального мира, пока вы в моём магазине?

Я рассмеялся.

— Полагаю, у вас и так уже продажа куда больше, чем бывает обычно.

— Да уж — улыбнулся Ясин. — Но дело не только в торговле, это для вашего удовлетворения.

Он потянулся к своему стулу и поднял книгу в мягкой обложке, а затем добавил её к моей куче.

— Бесплатно, для вас.

Я взглянул на название. "Принц и служанка".

— Вы её ещё читали — сказал я.

— Я знаю, как она заканчивается — с улыбкой произнёс Ясин.

Пока я отсчитывал, сколько ему должен, он упаковал мои книги, сперва завернув их в бумагу, а затем обмотав верёвкой. Когда я подошёл забрать их, заметил, что на стопке лежит карточка "Ещё Глава", с подписью от Ясина — он написал "Рад был помочь".

Направляясь по улицам обратно к Чертовской гостинице, я был изрядно доволен собой. Я выполнил задачу, в одиночку, не ввязавшись в проблемы и не спрашивая ни у кого. Я знал о мире достаточно, чтобы не поднять никаких флагов во время пути к магазину. Это была мелкая победа, но приятная. Я всё ожидал каких-то затруднений — происшествия в аллее, которое придётся остановить или рискнуть схлопотать ещё один уровень Трусости, или кто-то меня узнает, или вор попытается украсть мои книги, но моя паранойя не оправдалась.

Когда я вернулся в Чертовскую гостиницу, Фенн была погружена в разговор с дворфом, потыкивающим стол кинжалом. Я медленно подошёл к ним, не желая мешать, но Фенн слегка покачала головой, предупреждая, когда заметила меня. Меня это более чем устраивало; я распаковал книги и достал биографию Утера Пенндрайга, которую и принялся читать.

Глава 29: Грэйчапел. (Серая Часовня).

| Историю Утера Пенндрайга можно начать с разных мест, но чтобы понять его становление, лучше всего пройти его жизнь вместе с ним, год за годом.

|

| Его урождённое имя — Исия из Колма, маленькой фермерской деревушки, где фамилии были не в ходу. Его мать умерла при родах, оставив его с отцом, который снова женился, когда Исии было

| два года. Его отец был фермером, и Исия, вместе с двумя сводными братьями и двумя сводными сёстрами каждое лето работал на полях. Очень мало написано об этом времени в жизни Утера

| Пенндрайга, и он практически никогда об этом не говорил.

|

| Когда Исии из Колма было шестнадцать, завоевательная кампания Тёмного Короля выплеснулась в Англицинн. Тёмная армия, состоящая в основном из гоблинов, орков, и дворфов, прошла через

| Колм, забирая из хранилищ всю еду, что смогли найти, и убивая или забирая всех мужчин, способных сражаться. Исия из Колма был в лесу возле фермы его семьи, когда проходила армия, и,

| вернувшись, обнаружил разгром, учинённый против его семьи.

|

| Во многих историях именно тогда Исия из Колма взял меч и начал сражаться, и хотя этот образ вполне убедителен, обладая логикой повествования, исторические исследования его не

| подтверждают. Оставив в стороне показания свидетелей, есть два дополняющих друг друга источника, отслеживающих эту арку жизни Утера. Первый — множество всё ещё стоящих в Колме

| надгробий, реликвий передвижения тёмной армии, отмечающих год смерти 1138 (9 ДИ). Второй — в 1142 (5 ДИ), когда Утер Пенндрайг вошёл в Грэйчапел и попытался извлечь Авенджион из

| камня, в котором он находился. Помимо этих двух источников и множества показаний свидетелей, сделанных через годы, если не десятилетия после событий, нет записей об Исии из Колма

| или Утере Пенндрайге на этот примерно четырёхлетний период, ни в записях, оставшихся от Тёмного Короля, ни в письмах Англициннского сопротивления.

|

| Этот четырёхлетний провал — некая загадка. Конечно, шестнадцатилетнему сыну фермера понадобится некое время, чтобы нормально обучиться владеть мечом, но для нормального обучения

| нужен кто-то с соответствующими навыками, а единственный ментор, которого Утер упоминал применительно к этому времени — цветочный маг Вервин, который определённо не мог бы научить его

| всему, что он демонстрировал во время своего первого визита в Грэйчапел, даже с неутомимым стремлением Утера к совершенству, его естественными атлетическими талантами, и врождённым

| умением обращаться с мечом.

|

| Есть ещё одно свидетельство, которое я сомневаюсь, стоит ли приводить. Несколько лет назад в Англицинне были найдены сценарии пьес от неизвестного автора. Все они написаны одной рукой,

| и исполнялись Эрствайлскими Актёрами, труппой, активной во время завоеваний Тёмного Короля и затем оккупации Англицинна. Через такое время практически невозможно отследить

| перемещения труппы, и все они были повешены в 1141 (6 ДИ) за нарушение воли Тёмного Короля, конкретно за пьесу под названием "Братство Кольца", письменных копий сценария которой не

| сохранилось. Другие сценарии, оставшиеся от труппы, однако, похожи на более поздние работы Утера Пенндрайга, равно как и почерк, которым они написаны.

|

| Невозможно сказать наверняка, был ли Утер Пенндрайг членом Эрствайлских Актёров, или был ли он автором обнаруженных сценариев. Если был, то это обрисовывает совсем другую картину его

| пути к восстанию против Тёмного Короля. Театральная труппа во время оккупации Англицинна не была бы нейтральна по отношению к Тёмному Королю, он платил им; это было частью активных

| усилий по воздействию на общественное мнение, одна из инвестиций Тёмного Короля в захваченные территории. Возможно, Исия из Колма просто использовал время, проводя вечера в

| тренировках с деревянными мечами и планируя месть тем, кто убили его семью.

|

| Однако в собственных пьесах Утера и написанных им комментариях он фокусируется на Зове Приключения юного героя, и зачастую Отвержении Зова, обе фразы всегда с заглавной буквы.

Я отложил книгу, чтобы подумать. Артур, если это был Артур, оказался в этом мире с семьёй, отцом и братьями-сёстрами, а затем произошло стереотипное событие — появился Тёмный Король и убил его семью. На этом начинается традиционное, настолько-шаблонное-что-никто-этого-не-использует путешествие героя, когда некое ужасное событие направляет героя на путь исправления зла.

И Артур (если это был Артур) сказал "пошло всё на" и отправился искать свою удачу с театральной труппой, воспользовавшись своим талантом к отыгрышу вкупе со своими широкими знаниями поп-культуры... На три года? Может быть, если он был умён и избегал встреч, если держался незаметно, если, если, если. Или, может, он становился сильнее самым безопасным способом, который мог придумать. Я мог основываться лишь на паре фраз догадок из биографии, написанной намного позже всех этих событий. Но в любом случае, ни один герой не может долго отвергать зов приключения, поскольку в какой-то момент их снова грубо пихнут на рельсы судьбы.

В истории Утера Пенндрайга это будет концовкой первого акта, и во втором акте он встретит своего Мерлина.

Я взглянул на Фенн и увидел, что она всё ещё погружена в активный разговор с дворфом. Она улыбалась, немного хищно, и я надеялся, что это означает, что она добилась от него чего-то хорошего. Я вернулся к своей книге, всё ещё в поисках ответов, чего-то, что однозначно подтвердит, что это действительно был он.

| Утер Пенндрайг прибыл в Каледвич полностью сложившимся. Что бы ни произошло с ним за четыре года после смерти его семьи и его первым входом в ворота тогдашней столицы, он стал умелым

| мечником и оратором, исполненным решимости и целеустремлённости творить благо. Он встретился и обеспечил верность двоих из его исторических семи компаньонов, которые позже станут его

| Рыцарями Квадратного Стола. С ним были Вервин, маг цветов, и Сорок Два, чэйнджлинг скверной репутации, недавний друг. Оба они к этому моменту поклялись ему в верности сердцем и душой.

Сорок Два был одним из персонажей Реймера, незапоминающийся одиночка оборотень-ассасин. Его имя было частью скучной трагической предыстории, в которую я не стану вдаваться. Проблема в том, что это вставило палку в колёса моих расчётов "Утер это Артур". Я очень хотел, чтобы Артур прошёл в портал пятьсот лет назад и воссоздал одного из своих персонажей, поскольку это означало бы, что он жив. Но если здесь были другие персонажи из наших игр, то что это означает? Сколько персонажей Реймера было в Аэрбе? Был ли кто-то из них грёзотёртым, или реальными людьми, которых я знал, оказавшихся в своих персонажах?

Тот факт, что Сорок Два был исторической фигурой, заставил меня начать сомневаться; придётся изучить ещё одну биографию, если в этой о нём будет недостаточно информации. Если он был просто Сорок Два, не Реймер-как-Сорок-Два, то это было слабой уликой против того, что Утер — это Артур-как-Утер. Ещё было то, что фамилия Пенндрайг уже существовала, а не была выбрана возможно-Артуром, что означало, что мир ожидал его с готовой предысторией.

Я продолжил читать. Интересная штука, не только из-за истории, но и из-за мелких деталей, описанных пунктирно, которые нужно было понимать по контексту. Я продолжал искать чёткие доказательства того, что это был Артур, что я читаю не просто о приключениях невероятно одарённого короля, но единственными ниточками были написанные им истории и пьесы. Я хотел найти фразу, где Утер говорил о своём лучшем друге Джунипере Смите, но так её и не нашёл.

Я одолел примерно четверть книги, когда Фенн подошла ко мне. Частично потому, что она очень долго разговаривала с дворфом, и частично потому, что я быстро читаю. Могу выдать краткую версию:

Фамильная линия Пенндрайгов была стёрта до последнего ребёнка, когда Тёмный Король захватил Каледвич. Последнее, что сделал Константин Пенндрайг, когда напавшие стучали в его дверь, это привёз в Грэйчапел огромный камень, в который вонзил свой меч. Уникальная магия меча сделала меч и камень практически неуязвимыми, и меч могла извлечь лишь рука кого-то из рода Пенндрайг. Константин хотел сделать из этого большое "фак ю" для Тёмного Короля, которому придётся потратить время и силы на то, чтобы избавиться от этого оскорбления его власти, но Тёмный Король обратил это в противоположное, сказав "Эй, старый король мёртв, его род мёртв, и вот доказательство тому. Если кто-то хочет достать меч из камня, пожалуйста, пытайтесь, но остальным это напоминание, что наследников королевского рода не осталось".

И, конечно, Исия из Колма действительно был сыном тайной принцессы, и он въехал в Каледвич с планом — достать меч, что обеспечит ему сразу право на Англицинн и клёвый меч, а заодно даст всем сигнал о начале реального сопротивления Тёмному Королю. Когда я это читал, подумал, что как-то тупо со стороны Тёмного Короля, что он не убрал камень из Грэйчапел, как раз по этой причине... и тут добрался до части, где Утер попытался вытащить меч из камня, и не сумел, после чего попал в засаду и был вынужден с боем прорываться к выходу вместе со своими союзниками.

Как оказалось, Тёмный Король по крайней мере частично соображал, что к чему, и под прикрытием тьмы заменил камень с Авенджионом специально сделанным идентичным камнем с копией меча в нём. Меч в камне был не просто свидетельством того, что Пенндрайгов не осталось в живых; пока народ считал меч в камне подлинным, это было свидетельством против любых потенциальных кандидатов, а заодно приманкой для потенциальных героев.

В общем, это было представлением Утера Пенндрайга миру. На что ушло около двух глав, половина из которых расписывала его генеалогию, что меня не особо интересовало; всё, что мне было нужно знать, это что он был тайным наследником трона.

После этого Утер около года оправлялся от боя, собирал более сильных союзников, включая ещё двоих Рыцарей Квадратного Стола (один — маг кожи, названный по визарду, которым играл Том, но не особо схожий с персонажем, а другой — клерик, хотя Аэрбианские клерики изрядно отличаются от традиционных D&D-шных). После этого он снова отправился за Авенджионом, местонахождение которого выяснил. Тёмный Король сунул огромный неуязвимый камень в озеро, и Утеру пришлось воспользоваться помощью магической русалки, чтобы его добыть. Биограф не называл её Владычицей Озера, но я мог читать между строк; кто бы ни писал историю, они использовали Артурианские легенды.

К этому моменту Утеру был двадцать один год. Первая Империя была основана в 1147 (0 ОИ), что произошло всего через четыре года, и короткий взгляд на оглавление показал, что этот срок покрывает около четверти его биографии. Его два сына родились вскоре после основания Первой Империи, а затем он исчез с лица Аэрба в походе в возрасте пятидесяти пяти. Я изо всех сил старался ничего не пропускать, особенно потому что под конец вряд ли будут какие-то ответы, но меня уже мучали вопросы, на которые ответов, скорее всего, не будет. Если это действительно был Артур, то каким он будет после сорока лет здесь, большую часть которых он провёл как ультра-могущественный король?

Хотел бы я, чтобы Амариллис сидела рядом, не только потому, что тогда нам не придётся заниматься опасным квестом по её спасению, не только потому, что она красотка, но потому, что разговор с ней мог бы помочь. Я не спрашивал её об Утере, когда мы были вместе, и сейчас жалел об этом, но я не думал, что он был Артуром, и всё это было древней историей, настолько же далёкой, как Мартин Лютер с его 95 Тезисами.

Я снова оторвался от книги и уведел, как Фенн прошла мимо в компании с дворфом. Он был около четырёх футов ростом, но широкоплеч, и, похоже, под его плащом из шкур скрывались изрядные мускулы. У него на боку был топор, украшенный завитками, которые я через секунду опознал как волосы. Его густая борода была затянута в серые косички. Нос с горбинкой, и он подозрительно осматривался.

Я проведу краткий обзор дворфов Аэрба, но в целом к ним можно относиться как к стандартным фэнтезийным дворфам. Они — вторая по численности раса Аэрба, после людей, их численность около миллиарда, хотя этого и не подумаешь, взглянув на карту или пройдя по крупному городу. Дворфы — комбинация шахтёров и фермеров, из-за тестяного лишайника, который они разводят на стенах, и который выедает камень, превращая его в нечто съедобное, по крайней мере для дворфов. Возможность превращать камень в еду означает, что им нет нужды подниматься на поверхность, так что большинство из них этого никогда и не делают. Существует около тысячи дворфовских городов-государств различных размеров, в некоторые из которых невозможно войти кроме как через телепортацию, а некоторые ограждены и от этого.

О, и ещё кое-что о дворфах: у них нет женщин, только мужчины. Вроде бы когда-то дворфы вырезали своё потомство из камня, но на них было наложено великое расовое проклятье, которое сделало их биологически воспроизводящейся расой, что они могут делать как друг с другом, так и самостоятельно. Они все на самом деле не мужчины, поскольку это означало бы различие полов, но у них были мужские вторичные половые признаки, так что буду называть их "он" и "его".

(К слову, я вспомнил, что создавал таких дворфов. Это было после того, как к нашей группе присоединилась Тифф, когда её собственные интересы к роли секса и пола в обществе привели меня к некоторым любопытным путям в миростроительстве. Дворфы-которые-вырезают-своих-детей-из-камня и дворфы-у-которых-один-пол на самом деле были в двух разных кампаниях, но на Аэрбе они слились воедино).

— Джунипер, пока ты зарывался в книгу, я нашла друга — сказала Фенн. Я взглянул на дворфа, который не выглядел другом. — Его зовут Грак, и он поможет нам с нашим ограблением.

К вечеру таверна стала более шумной, по мере того, как столы заполнялись, но я всё равно поморщился, услышав, что она воспользовалась моим реальным именем. И меня не проинформировали ни о каком ограблении, разве что это было частью некоей попытки надурить дворфа. Я не был уверен в отношениях между дворфами и эльфами, но, похоже, для Фенн это всё равно не имело значения, если только это не было откровенной враждой.

— Зовут Гракхуил Лидбрэйдс — поправил Грак. Он принюхался, раздувая ноздри, и взглянул на меня. — Твой компаньон уже огласила условия.

— Условия — я кивнул. — Фенн... Хорошая работа.

Фенн коротко кивнула мне.

— Рада помочь — она потянулась. — Уже поздно, и у нас есть другие дела, но мы встретимся здесь завтра рано с утра — сказала она Граку. — Понадобятся определённые приготовления, займёмся ими в ближайшие дни. Подробности можно будет обсудить завтра.

Грак кивнул нам обоим, и ушёл.

— Можешь ввести меня в курс? — спросил я Фенн.

— Оказалось, что у Ауманна есть враги — сказала она. — Я тебе расскажу в комнате, за едой.

* * *

Фенн нахмурилась, когда я заказал тот же псевдобургер, что был в прошлый раз.

— Где твоё чувство приключения? — спросила она. — Когда мы спасём Амариллис и она вернёт себе своё место на троне Англицинна, она будет водить тебя по всяким понтовым банкетам, где от тебя ожидается есть всякую всячину. Лучше заранее расширять горизонты.

Я нахмурился.

— Мои горизонты достаточно расширенны — сказал я. — Но ладно, я возьму... лосиные полоски. Здесь одомашнили лосей?

— Зачем их одомашнивать? — спросила Фенн.

— ...Неважно — ответил я. — Ладно, расскажи мне про этого дворфа.

— Один момент, заказ сделаю — сказала она. Спрыгнула с кровати, где мы с ней сидели, и подошла к дисковому телефону на стене. Смесь технологий на Аэрбе всё ещё царапала меня временами, поскольку моему мозгу было сложно переключиться с "я говорю с реальным дворфом, дворфы здесь — это нормально" на мысли об линиях электроподачи, лифтах, и радио. Я задумался, отличалось ли во времена Утера, чувствовалась ли тогда высокая фэнтези.

— Ладно — сказала Фенн, положив трубку. — Наш приятель дворф — кстати, он компаньон?

Я закрыл глаза на три секунды и прошёлся по меню, стараясь не обращать внимания на текст на экране "Поражения". Я чувствовал себя не очень, но полагал, что в основном это просто слабость из-за кровопотери. В любом случае, экран "Компаньоны" всё ещё показывал только Фенн и Амариллис, у обеих были те же описания, что были прежде.

— Неа — ответил я. — Всё как было.

— Ну, дерьмово — сказала Фенн. — Я надеялась. Наш дворф-приятель-но-не-компаньон Грак на миссии со своей родины, ему нужно украсть кучу золота, и он не может вернуться, пока этого не сделает.

Я нахмурился.

— Ты говорила, что он враг Ауманна.

— Тебе короткую версию или длинную? — спросила Фенн. — Потому что короткая версия — он хочет украсть золота.

— В таком случае, давай длинную версию — сказал я. — Его к тебе отправил бармен?

— Угю — сказала Фенн. — Плюс ещё двоих, хотя они были менее полезны, в основном, полагаю, просто хотели наших денег. Но вот Грак — ценный приз. Длинная версия — у дворфов сложная культурная история с золотом и магами золота. По словам Грака, дворфы издавна считали золото сакральным металлом, чем-то почитаемым и уважаемым. А потом однажды, сотни, если не тысячи лет назад, они выяснили, что другие смертные виды на поверхности тоже любят золото, и дворфы поддались соблазну расстаться со своим золотом в обмен на комфорт для тех ям, в которых они живут. Только потом дворфы обнаружили проклятье на золоте, за которое они ощущают некую ответственность, и которое повлияло на них через серию бесконечных войн.

— Хмм — сказал я. — У меня было впечатление, что у дворфов города-государства, а не реальная нация. Можно ли говорить о них, как о едином целом?

— Это сложно — сказала Фенн. — Полагаю, дворфы чувствуют видовое единство сильнее, чем другие виды Они не являются прямой частью Империи Общих Интересов, у них есть собственное подобие правительства, которое имеет дело с империей, что-то вроде буфера.

Она фыркнула.

— Н-да, хотелось бы, чтобы Амариллис была здесь, а то у меня такое чувство, что я невнятно излагаю.

— То есть, Грак здесь, чтобы вернуть золото, чтобы предотвратить некое проклятье? — спросил я. Фишка с ацтекским золотом? У нас тут "Пираты Карибского моря"?

— Попробуй угадать, что за проклятье — сказала Фенн, улыбаясь и прикусив губу. Очень привлекательно смотрелась.

— Ну, если ты так подаёшь, то речь наверняка о магах золота — сказал я.

— В точку — ответила Фенн. — Грак, и определённо некоторые другие дворфы, достаточное количество, чтобы его финансировали, считает, что это дворфы были причиной появления золотых магов, когда выбросили в мир свои запасы золота.

Я нахмурился.

— Вообще-то я не вижу, где тут проклятье, в привычном смысле этого слова.

— Я думаю, они имеют в виду зов золота — сказала Фенн. — Маги золота сильны, но они связаны в том, что могут делать с этой силой, поскольку если они не посвятят себя зову золота, то не справятся. Речь не просто о том, чтобы каждый месяц добавлять в хранилище фунт золота; нужно фунт в первый месяц, потом два фунта во второй, потом четыре в третий, и так далее.

— Повышение не может быть таким резким — сказал я. — Ауманн — маг золота уже двенадцать лет, если бы требованием было удвоение каждый месяц, это было бы эм, больше фунтов золота, чем песчинок в Аэрбе. Что вряд ли. График должен быть не таким крутым.

— Не суть — отмахнулась Фенн. — Ты понял, о чём я. В любом случае, через какое-то время маги золота начинают ощущать серьёзное давление, так что исторически, по крайней мере со слов Грака, у них остаётся два основных варианта — украсть золото у кого-то ещё или организовать/захватить золотой рудник. А учитывая, что дворфы добывали золото с незапамятных времён, маг золота может убит двух зайцев одной пулей, нацелившись на один из холдов дворфов. Украсть всё золото, а потом поработить дворфов и заставить их добывать тебе ещё золото.

— Ладно то есть дворфы считают магию золота своей виной — сказал я. — Они продали золото другим смертным видам, и были наказаны существованием магов золота.

Я понятия не имел, насколько это обоснованно, но на мой взгляд не казалось особо вероятным.

— Ну, на самом деле не все дворфы. Не больше, чем можно было бы говорить за всех людей — сказала Фенн. — Клан Грака особо сурово огрёб от мага золота несколько веков назад, пока золотые жилы не оказались полностью истощены. В любом случае, это его миссия, и поэтому он готов работать с нами.

— Ладно — медленно произнёс я. — И что он положил на стол?

— Тебе это понравится — сказала Фенн с искрами в глазах. — Он разбиватель оберегов.

— Хм — сказал я. — Полагаю, поскольку маги золота и оберегатели идут рука об руку, если у тебя квест по возвращению золота, будешь заинтересован разбиванием оберегов. Меня это устраивает... но ты мне всё время говорила, что наша цель — вернуть Амариллис, а не убить или нейтрализовать Ауманна. Это меняется с участием Грака?

— Эм — сказала Фенн. — Я, возможно, дала понять Граку, что знаю, где находится склад золота Ауманна, и я, возможно, сказала, что у меня есть конкретная информация, что оно там же, где держат Амариллис. Что, заметь, достаточно резонное предположение.

— Мы знаем, где держат Амариллис? — спросил я. Моё сердце забилось быстрее. Принцесса Шрёдингера давила на меня, даже с учётом того, что было резонно предполагать, что она в плену, но в целом с ней всё в порядке. — Мы знаем, что она жива?

— А, да — сказала Фенн. — Совсем забыла сказать. Она на этаже под пентхаусом, за серьёзными оберегами, непострадавшая, но недовольная, по крайней мере насколько известно слугам. Ауманн и его внутренний круг единственные, кто знают её личность, но он не делал секрета из того, что у него есть гостья.

— То есть план — воспользоваться Граком, чтобы добраться на вершину Башни Трифлес, затем разрушить обереги на Амариллис, а потом сбежать? — спросил я. — И надеяться, что он не будет взбешён, когда узнает, что золота там нет? Ты говорила ему об Амарилис?

— Неа — сказала Фенн. — Но он знает, что нам нужно не только золото, и золото всё-таки может быть там, так что не то, чтобы мы водили его за нос. Не сильно, во всяком случае.

— А если золото не там? — спросил я.

— Ты собираешься морализаторствовать по этому поводу? — спросила Фенн. — А то когда это, ах да, этим утром ты избил чувака ради информации, а я украла его барахло.

— Он это заслужил — сказал я. — Но я предпочёл бы не добиваться помощи обманом.

— Ладно — сказала Фенн. — Тогда завтра утром я отправлюсь в Чертовскую гостиницу и скажу ему "звиняй, но у тебя нет реального повода помогать нам", да?

Я почувствовал, что начинаю злиться. Всего пару месяцев назад я бы, вероятно, ответил праведной яростью, сказал бы ей что да, она должна сказать ему правду, даже если это будет нам стоить. Дело даже не в том, что я так уж склонен придерживаться моральных принципов; просто мы были на противоположных позициях. Так что я отступил и попытался всё обдумать.

Да, это было вполне приличной догадкой — предположить, что Ауманн держит все свои ценности, людей и деньги, в одном месте, поскольку есть предел тому, сколько надёжных убежищ можно содержать, особенно если тебе постоянно приходится вливать деньги в свой источник силы. Лично для нас это было, в принципе, не страшно, поскольку магия оберегов мало на что способна в плане атаки, и не то, чтобы наша репутация от этого пострадает. Главной проблемой было то, что это дерьмовый поступок.

— Ты права — со вздохом сказал я. — Я бы предпочёл этого не делать, но если нам в руки падает такой ресурс, то... Наша цель достаточно важна, чтобы пойти на уступки себе.

Амариллис бы так и сделала.

Лояльность Повышена: Фенн, ур.9!

— О — сказала Фенн.

— В смысле, если хочешь, мы можем поругаться по этому поводу — сказал я. — Определённо, впечатление такое, что ты хочешь поругаться. Но я изо всех сил стараюсь не спорить только потому, что у меня есть крепкая позиция.

— О как — сказала Фенн. — Это такая человеческая фишка, ругаться, потому что речь не о чём-то важном?

— Угу — сказал я. — И ты наполовину человек, так что ты мне скажи. Есть какая-то особая причина, чтобы ругаться?

Фенн нахмурилась.

— Неа, я говорила "расслабленная атмосфера", так что её и будем придерживаться.

— Часть меня беспокоится по поводу того, что будет, если мы её действительно вернём — сказал я.

— И почему же, маленький хууман? — спросила Фенн.

— Во-первых, я больше тебя — ответил я. — Во-вторых, когда мы заказывали еду, ты была раздражительна, и говорила, что "я", а не "мы" буду на банкетах. Раньше ты уже говорила, что беспокоишься о том, что Амариллис отодвинет тебя в сторону. Резонно, что ты об этом всё ещё беспокоишься, возможно, даже больше, учитывая, что со своими реликвиями она получила на нас рычаг влияния. Ты не хочешь, чтобы тебя оставили позади.

И тебя, в общем-то, отбросили обе части твоей семьи, почему у тебя всегда были скорее знакомые, чем друзья. Сейчас ты считаешь меня своим реальным другом, ты беспокоишься, что потеряешь меня, поскольку не сможешь просто отмахнуться, сделав вид, что тебе никогда не было дела.

Однако всё это было лишь догадками с моей стороны, и я не знал, как сказать это так, чтобы звучало позитивно и сочувствующе, а не цинично.

Фенн поморщилась.

— Ладно, я малость беспокоюсь, полагаю. Но сделай вид, что я этого не говорила.

Я взглянул ей в глаза.

— Фенн, ты мой компаньон. Это написано в моём листе персонажа. Если будут какие-то напыщенные светские обеды или банкеты, на которые вынудят идти обстоятельства или Амариллис, ты пойдёшь с нами, разодетая до девяток.

— "До девяток"? — спросила Фенн.

— Это... вообще-то не знаю, как объяснить — ответил я. — И в любом случае ты всё ещё должна мне услугу, помнишь?

Я улыбнулся ей.

— Не могу же я позволить тебе сорваться с крючка, не воспользовавшись этим, не так ли?

Фенн открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут в дверь постучались, и к тому времени, как она принесла поднос с едой, она уже или отвлеклась, или решила не продолжать эту линию разговора.

— Ну, — сказала она, начав есть что-то макароновое и набором разнообразных разноцветных овощей. — Есть интересные книжки?

— Типа того — сказал я. — Книги по магии должны быть полезны. Я надеюсь, что копировальный набор и "Путеводитель Чайника по Магии Самоцветов" вместе позволят мне разобраться с этой хренью. Я примерно на четверть одолел биографию Утера, и она... менее полезна, чем я ожидал, по крайней мере в формировании гипотезы. Остальные в основном книги, которые можно использовать в качестве пояснения отсылок, или, я надеюсь, позволят мне лучше изучить мир.

Фенн подняла из кучи "Принц и Служанка".

— А эта? — спросила она.

— Подарок хорошему клиенту — сказал я. — Можешь почитать, если хочешь, я сомневаюсь, что у меня будет время расслабиться, и я уверен, что ты всё равно будешь сидеть и ждать, пока я закончу.

— Кстати говоря — сказала Фенн, доставая Траур из кармана и надевая на руку. — Вскоре тебе понадобится научиться делать татуировки.

Она принялась выгружать вещи на кровать — сперва пистолет, затем ящик с чернилами, затем книгу иллюстраций.

— По мне так следовало сразу грабануть того чувака подчистую.

— Все мы задним умом крепки — ответил я.

— Бе, — сказала Фенн — не мешай мне торжествовать мои ретроспективные победы.

Я съел пару кусков лосятины, которая была достаточно похожа на оленину, слабо поджаренной и сильно присыпанной специями, но особого аппетита у меня не было. Вместо этого я отставил тарелку и взялся за татуировочный пистолет. Пора освоить парочку заклинаний.

Глава 30: Сюжетно значимое.

Разблокирован Навык: Искусство!

Навык повышен: Искусство, ур. 6! (навык ограничен утроенным значением первичного стата CHA).

Навык повышен: Магия Кожи, ур. 10!

Новая Доблесть: Изменчивая Кожа!

Навык повышен: Магия Кожи, ур. 12! (навык ограничен утроенным значением первичного стата KNO).

Ледяной дьявол: окутывает вашу руку морозом, на следующие три минуты наделяя её способностью заморозить то, к чему вы прикоснётесь. Одиночное применение. Необходимый размер — примерно 1 квадратный фут.

Чаша Лжеца: Позволяет вам вытягивать из своего тела слабые токсины, такие как босклиф, алкоголь, кофеин, террабленд, никотин, или гранчар, и незаметно передавать их прикосновением. Только для себя. Необходимый размер — примерно 2 квадратных фута.

Распутная Лоза: Создаёт маленькую тонкую лозу, которая может опутать любой вход, такой как дверь или окно, на период двадцати четырёх часов. Вы будете знать, если кто-то пройдёт через кольцо лоз. Одиночное применение. Необходимый размер — примерно половина квадратного фута.

Поверхностные Ножны: Объект, прижатый к татуировке, войдёт в неё и станет частью магии кожи, позволяя затем вернуть его, потянув за край татуировки. Объект необходимо вставить в течении тридцати минут после завершения татуировки. Требуемый размер зависит от размера сохраняемого объекта.

Змея: Неядовитая змея оживает и соскальзывает с вашей кожи. Она обладает нормальным змеиным интеллектом, симпатия к вам отсутствует. Одиночное применение. Только для себя. Размер татуировки определяет размер змеи. Уход за змеёй — большая ответственность!

У магии татуировок было скрытое ограничение — она зависела от моего навыка Искусство, о существовании которого я не знал, пока не попытался нарисовать что-то татуировочным пистолетом. Я не использовал собственную кожу; вместо этого потратил немного времени, провозившись с копировальным набором, пока он не выдал мне кусок свежей кожи (профессия "дубильщик"). У самих татуировок были точные спецификации в плане углов, дуг, чернил, и относительных размеров отдельных элементов. Это напомнило мне работу в классе Искусств, когда нужно было сделать векторный логотип; они должны быть чётко узнаваемыми и масштабируемыми, так что каждая часть должна быть определена в математических терминах, позволяя неограниченное воспроизведение. Маг татуировок рисует на коже не просто дьявола, который оживает и хватает за руку; он рисует очень конкретного дьявола.

Как оказалось, у меня просто недостаточно умения обращаться с татуировочным пистолетом, чтобы нарисовать что-то кроме пяти самых простых татуировок из примерно тридцати в стыренной Фенн половины книги. Тем не менее, пара часов практики позволили мне нанести на свою кожу несколько татуировок, и полученная мной новая доблесть позволила перемещать их по своей коже в другие места простой мыслью, и это означало, что я могу наносить все татуировки на относительно большие участки кожи на моём бедре, передвигая их в другие места, когда заканчиваю.

Учитывая всё, толку с этого было маловато, так что я перешёл к магии самоцветов.

Судя по "Руководству по магии самоцветов для чайников", в магии самоцветов вообще не было аналогий. Вместо этого у неё было три разных оси эффекта, и каждому самоцвету может быть назначено цифровое значение в каждой из этих осей на основе их цвета. Книга не называла это цветовой моделью RGB, но она использовала слова "красный, зелёный и синий".

(Можно и не говорить, но это как-то бредово. В смысле, вся причина появления модели RGB, это то, что в глазу человека только три типа сенсоров цвета, реагирующих на эти длины волн. Было бы вполне возможно, чтобы были другие пики на других длинах волн, или другие сенсоры цвета. Блин, на Земле есть существа с четырьмя типами цветодетекторов, и можно даже не упоминать, что среди 200 смертных видов Аэрба были такие, которые воспринимают цвета не так, как люди; собственно, это было прямо упомянуто в одном из дополнений книги. Однако, определённо, магия самоцветов в этом мире была разработана на основе человеческих определений цветов).

Всё цвета были атакующими, проецирующими силу в мир, и различались количеством залпов, расхождением, скоростью, перезарядкой, и кучей других вещей. Я толком не въехал, пока в книге не привели пример (хотя это и заставило меня ощутить себя чайником).

* Чистый красный самоцвет будет испускать непрерывную проекцию силы, половина которой будет направлена обратно на пользователя. У луча будет нулевое расхождение.

* Чистый синий самоцвет будет выстреливать раз в восемь секунд, излучая пятьдесят снарядов с расхождением в 180 градусов, которые затем изменят направление в сторону определённых пользователем целей до 90 градусов.

* Чистый фиолетовый самоцвет будет выстреливать раз в четыре секунды, излучая двадцать пять снарядов с разбросом в 90 градусов, которые затем изменят направление в сторону определённых пользователем целей до 945 градусов. Четверть силы залпа будет направлена обратно на пользователя.

Разблокирован Навык: Магия Самоцветов!

Разблокировано Достижение: Объединёнными Силами.

Я был немного раздражён, когда думал о том, что к магии в самоцветах позволяет доступ проходящий через них свет, поскольку это было вторым, что я попробовал. Конечно, сейчас я знал о магии самоцветов больше, чем тогда, включая толику знаний о том, каким эффектом должны обладать грубые самоцветы, созданные копировальным набором, но аналогию-то я уловил, верно? Самоцветы — связано со светом, если они выдают свет и это связано со значениями RGB. Возможно, аналогия в этом случае не имеет значения, важно знание, но это реально выглядело как что-то, что я должен был освоить самостоятельно.

Я заполучил ещё одну полоску, выскочившую рядом с полоской, измеряющей кровь. Эта была синей, и пульсировала слабым свечением. Быстрый взгляд показал, что она озаглавлена "Ментальное Истощение". Её значение было 9/12, утроенное значение любого из моих ментальных статов кроме самого MEN. Ещё бы я мог продемонстрировать что-то серьёзное, прежде чем закончится ментальная энергия, но фиг там. (Да, я был разочарован способностью пускать магические лазеры с рук. Избаловался).

Вообще-то комната в гостинице — не лучшее место для практики в магии самоцветов, что я осознал после первого залпа красного света, который опрокинул стол. Фенн этому поапплодировала, но она читала "Принц и Служанка", и вернулась к своей книге, как только стало ясно, что я больше не собираюсь ничего громить.

Я сделал мишень из пары подушек с нашей кровати и цитруса с толстой шкуркой, который мы получили к обеду, а потом принялся использовать красный камень, чтобы сбивать его. Камень был не совсем чистым, и мне стало очевидно, что это очень важно — если и не в плане непосредственно чистоты, то в удобной комбинации эффектов. Это напоминало случайно генерируемые в Borderlands пушки. Я надеялся, что тут больше, чем сумма частей.

А ещё нужно было учитывать не только цвет, поскольку множество аспектов самоцветов изменяли их эффект в разном, и всё это пересекалось друг с другом. Большой самоцвет мощнее маленького, но ментальное утомление возрастало пропорционально размеру. Огранка может быть разных типов и уровней симметрии, которые изменяли метрики. Одни отрицательно, другие позитивно, но в основном — то и другое вместе.

И всё это было, бл*, бесполезно, поскольку копировальный набор отказывался выдавать мне что-то кроме восьми камней, которые мы получили в самый первый раз, как бы я ни пытался. Судя по тому, что написано в книге, у всех магов самоцветов уникальные наборы, так что, возможно, копировальный набор не мог сообразить, что было бы у "мага самоцветов", почему и создавал всё время одно и то же.

Я сделал несколько залпов по фрукту, каждый раз возвращая его на место. Было облегчением видеть, что использование самоцвета не стоило мне трёх единиц ментального утомления каждый раз, но это означало, что "ментальное утомление", которое использует игра, числовое представление моего реального ментального утомления, и именно его использовала магия самоцветов. Я не был уверен, как к этому относиться, особенно потому, что был уверен в том, что завтра мне понадобится ясный ум, и, как обычно, игра не давала никаких подсказок, как быстро я оправлюсь от ментального утомления.

Сделав достаточно залпов, чтобы поднять Магию Самоцветов до 5 уровня, я оказался на 6/12 в этом плане, и это было достаточно низко, чтобы решить остановиться на этом. Я испробовал все восемь камней, которые выдавали различные (но скорее похожие, чем уникальные) эффекты. Я не смог заставить работать только чёрный и бесцветный; если основываться на RGB, то у белого все значения будут 255, а у чёрного — 0, но определённо они были "особыми", и превыше моих способностей. Чёрный был контрмагией для самоцветов, и способен нейтрализовывать атаку в пределах характеристик камня; бриллиант не обладает атакующими способностями, и вместо этого использовался для усиления магии самоцветов, хотя "Руководство Чайника" и не описывало, как именно это должно работать, учитывая, что можно использовать только по одному камню за раз. Возможно, нужно действовать парой?

Достаточно сказать, что магия самоцветов меня тоже разочаровала. Ну, лучше ей владеть, чем не владеть, но на мой взгляд пистолет лучше, по крайней мере с моими камнями и способностями. И, что ещё хуже, самоцветы дороги, скорее всего дороже, чем мы можем заплатить копировальному набору, учитывая его цены, и это означало, что если я буду ими пользоваться, то придётся забыть об использовании копировального набора.

— Ты съел не всю лосятину — сказала Фенн, когда заметила, что я уставился на самоцветы в своей руке.

— Угу, не особо голоден — сказал я. Взял одну из полосок, и положил её обратно.

— Перекусил чего-то по дороге, когда ходил в книжный? — спросила Фенн.

— Нет — ответил я.

— Ну, тебе стоит поесть — сказала Фенн. — Особенно если ты болен. Ты облажался со своими костями и у тебя нехватка крови, лосятина будет полезна, в ней много железа.

— Угу — сказал я. Я потерял пятнадцать фунтов после смерти Артура, но в тот раз потеря аппетита была вызвана депрессией, а не тем, что происходит со мной из-за магически нефункциональной грудной клетки, или что там. У меня были похожие разговоры, о том, что нужно есть, с моей мамой, с отцом, и с Тифф. В итоге я просто запихивал еду в рот, стараясь игнорировать то, что на самом деле не хочется. Так что я решил, что Фенн, пожалуй, права, и отрезал четыре куска лосятины; быстро прожевал их и проглотил.

— Ты в порядке? — спросила Фенн.

— Думаю, когда речь идёт о плане спасения, лучше действовать быстрее — сказал я. Потёр руку. Кажется, она стала чуть слабее, но сложно сказать наверняка, поскольку это моя левая рука, и обоерукость я заполучил лишь недавно.

— Грак тоже готов действовать — сказала Фенн. — Он уже месяц пытается с этим разобраться. Я дала ему пару намёков на наши ресурсы, что его порядком простимулировало.

Она посмотрела, как я ем.

— Если хочешь, могу заказать тебе другую еду — предложила она.

— Не, всё в порядке — ответил я. Взглянул на книгу, которую она читала. — Есть там что-то интересное? Или... значимое для истории?

— Плохой парень побеждает — пожав плечами, ответила Фенн. Помедлила. — В каком смысле "значимое для истории"?

— В смысле... не знаю, была там подсказка? Или что-то подобное? — спросил я.

— Как ты получил эту книгу? — спросила Фенн, подняв бровь.

— Продавец читал её, когда я вошёл в магазин — сказал я. — Когда я уходил, он сказал что-то о том, что мне нужно и развлекательное чтение, а потом добавил её к куче, бесплатно.

— И ты думаешь, что это как-то... связано? — спросила Фенн. — Ты думаешь, что продавец читал эту конкретную книгу, потому что вселенной было предназначено, чтобы ты её получил, поскольку у неё есть некая космическая связь с чем-то неизвестным?

— Это возможно — сказал я. — В смысле, почему нет. Это же в дух эльфийской удачи, разве нет?

— Да я бы не сказала — сказала Фенн. — Там скорее чувство движения с течением, по определённому пути, в духе "несчастье и благо". А не случайные чуваки дают вам книги, в которых есть подсказки. Говоришь, так работают игры?

— Так работает повествование — ответил я. — Антон Чехов был театральным автором в 1800-х, и он определил, что в целом у любого элемента спектакля должна быть причина. Если в первом акте висит ружьё, то из него выстрелят в конце третьего акта, потому что иначе нафига было его изначально вешать. Насколько я помню, у Эрнеста Хемингуэя это тоже было.

Я размял пальцы левой руки; чувствовалось как-то не так.

— В играх, впрочем, иначе, потому что невозможно гарантировать, что все заготовки выстрелят, если только не лишить игрока элементов выбора, или обеспечить набор вариантов для каждой заготовки. В смысле, в настолке можно повесить ружьё в начале сессии, а потом события могут переместиться куда-то в другое место, и ГМ ничего не может с этим поделать. Моя собственная персональная стратегия — просто заложить как можно больше деталей, а потом использовать их по возможности.

Фенн терпеливо слушала.

— Ты и правда любишь свои игры, верно? — спросила она. — Нам стоит как-нибудь поиграть.

— Серьёзно? — спросил я. — В смысле, да, было бы клёво, если бы у нас появилось время, когда у нас не заканчиваются еда или деньги, и нас не пытаются убить или замучать, или... ну, ты поняла, та хрень, с которой приходится иметь дело.

А потом я окажусь в ещё одном фэнтезийном мире, который придумал для игры-в-игре. Вау!

— Но к чему я веду, по крайней мере слегка, это что некая порция игровой логики может быть применима, из-за моей собственной разновидности чего-то вроде удачи, так что если в "Принц и Служанка" есть некая подсказка, то что это за подсказка?

Фенн подняла книгу и пролистала её, пока не добралась до самого конца.

— Какая твоя фамилия? — спросила она.

— Ты серьёзно не знаешь? — спросил я. — Не могу понять, шутишь ты или нет.

— Ладно, — сказала Фенн — ты говоришь мне свою фамилию, и я говорю, шутила или нет.

— Фенн, мы вместе уже почти три недели, как может быть, чтобы ты не знала мою фамилию? — спросил я.

— Так речь же никогда не заходила! — сказала Фенн. — Вот ты знаешь мою фамилию?

— Грингласс — почти немедленно ответил я.

— Ты грязный жулик, у тебя в глазах написано — почти так же быстро ответила Фенн. Она усмехнулась. — Но серьёзно, какая?

— Смит — сказал я.

Фенн кивнула, а потом села рядом и указала на кусок текста.

| Свадьба прошла в садах Замка Чернвит, одной из старых крепостей Утера Пенндрайга, где ещё расли посаженные его твёрдой рукой растения. Самым большим из них был можжевельник,

| тень от которого затмевала большую статую великого кузнеца Мершена Эделя. Говорят, Утер временами приходил сюда, и в той же тени, где стоял его величественный предок,

| пронизанной древней историей Англицинна, наследием его и его невесты, Принц наконец женился на его Служанке, закрепив брачные клятвы поцелуем.

— Как я уже сказала, плохой парень побеждает. Принц — засранец, отравивший парня, в которого была влюблена служанка, и она тоже я б сказала п*зда, потому что как только он ослаб от яда, она потеряла интерес и вернулась к принцу. — Фенн снова указала на текст. — Но вот, можжевельник и кузнец, похоже на то, что могло бы быть подсказкой. (Пр. Переводчика: ГГ зовут Juniper Smith, Можжевельник Кузнец).

— Это свидетельство — медленно произнёс я. — Свидетельство, что он меня знал.

— Утер Пенндрайг тебя знал? — спросила Фенн. Я слышал в её голосе скептицизм, но она не отвергала этого, как я ожидал, и как она обычно делает, когда речь заходит о Земле.

Я не говорил ей об Артуре. Я не произносил его имени вслух с того момента, как оказался здесь. Я не хотел произносить его имя, поскольку от этого у меня в горле появлялся комок, а на глазах слёзы. И, возможно, была часть меня, считавшая его священным, и что любая надежда, что он может ещё быть жив где-то в этом фэнтезийном мире, окажется смыта, как только я признаю, что он вообще существовал. Но всё это бессмысленные глупости, порождённые моим мозгом, я это понимал, и сейчас был момент, когда это нужно было сказать, потому что мне понадобится помощь, если я собираюсь найти Потерянного Короля.

Так что я рассказал ей об Артуре.

* * *

Фенн была хорошей слушательницей. В смысле, в целом она не была хорошей слушательницей, скорее уж ужасной, даже учитывая, что часть этого было игрой или её чувством юмора, но когда я рассказывал ей об Артуре, она сидела рядом и слушала, кивая, когда меня нужно было подбодрить, и беря за руку, когда мой голос становился пустым.

— Прости — сказала Фенн.

— Угу — ответил я. Умолк на какое-то время. — В любом случае, это был он. Утер был его персонажем, Лучшим Королём В Истории. У меня есть квест найти Потерянного Короля. И он... он посадил можжевельник рядом со статуей кузнеца, и приходил туда подумать обо мне. Я знаю, что всё это просто моя версия, что это может говорить грёзотёртость

— Нет, — сказала Фенн — я тебе верю.

— Серьёзно? — спросил я. — Во всё это?

Фенн держала меня за руку, но сейчас расцепила наши пальцы.

— "Всё" — сильное слово — сказала она. — Я думаю, существует место под названием Земля, и твоя душа, со всем её опытом, оттуда. Возможно, это и есть стирающая грёза, одна личность затирает другую, как палимпсест.

Она помедлила.

— Но ты столько всего говоришь, что из твоих игр, или как-то взято из твоего мира, и... я не понимаю, как в этом может быть смысл, потому что это будет означать, что весь мир крутится вокруг тебя и только тебя. Это бы значило не только что я твой реальный, фактический компаньон, но и что я существую чтобы быть твоим компаньоном.

Она сжала кулак.

— Извини, я правда не хочу сейчас говорить об экзистенциальной фигне, но... это капает на мозги.

— Всё в порядке — сказал я. — Для меня всё это тоже... бьёт по мозгам.

— Угу — сказала Фенн. — Пожалуй.

Она взглянула на "Принц и Служанка", лежавшую на полу.

— Так в чём был смысл этой книги? Навести нас на этот разговор? Или... Дать тебе конкретные детали об Утере?

— Разбираться нужно — сказал я. — Может, это просто я пытаюсь соединить точки.

— Ну и ладно — сказала Фенн. — Не то, чтобы у меня были какие-то хорошие планы на мою остальную жизнь. Но когда мы найдём Потерянного Короля, лучше бы у него были для меня мускулистые ребята в масле.

Глава 31: Эльфийская лояльность.

Гракуил Лидбрэйдс прибыл в Чертовскую гостиницу прежде нас, и когда мы прибыли, он отвёл нас в заднюю комнату, кивнув бармену и скривившись в сторону чёрта в клетке, маскота таверны.

— За эту комнату я продаю свою профессию — принюхавшись, произнёс Грак, садясь на один из стоящих у стола трёх стульев. Я заметил, но не прокомментировал, приподнятое сиденье, дающее ему дополнительные несколько дюймов. В комнате было мало места, но нам хватало. Грак разложил на столе бумаги, на большинстве которых было что-то нарисовано.

— Здесь должно быть безопасно, настолько безопасно, насколько может обеспечить оберегатель за короткий срок.

Я допоздна читал "Путеводитель по магии оберегов", и достаточно разобрался в ограничениях в работе оберегателя. На Аэрбе уйма разных типов магии, и поскольку обереги в корне своём — противомагия, обереги от "латентной магии" позволяли распространять их действие в зоны, которые, казалось бы, не магические. Существуют маги скорости, маги воды, маги ветра, маги вибраций, маги стали, маги цветов, маги ревизии, список продолжался и продолжался. Помимо этого, были индивидуальные "заклинания", независимые от школ, плюс магия, существующая только в карантинных зонах, плюс магия, доступная только монстрам, плюс уникальная магия в магических предметах. Блокировка звука, можно предположить, неким барьером против латентной магии вибраций.

— Я изучил Башню Трифлес, насколько это вообще возможно снаружи — сказал Грак. У обережников есть обережные монокли, позволяющие им физически видеть обереги. — Шериот разместил сильные обереги у всех входов. На входе для слуг обереги слабее и неряшливей, я их уже проверил и легко могу подправить. Мы пройдём через вход для слуг, не разбивая тамошние обереги. Когда будем подниматься в башню, я позабочусь об оберегах, а вы двое убьёте всех, кто окажется у нас на пути.

При слове "убьёте" Фенн бросила взгляд на меня. Уверен, в её голове всплыло слово "моралист", но я не собирался говорить ничего, что заставило бы Грака фыркнуть. Он нам нужен, и если он попросит нас сделать что-то аморальное, вроде того чтобы убить увидевшую нас служанку, мы можем просто отказаться. Охранники — морально-серая зона; они даже могут не знать, что Амариллис у Ауманна, просто люди делают свою работу... и я практически уверен, что я помедлю, прежде чем их сразить, но сражу, нелетально, если возможно. Хотя даже когда я об этом думал, "нелетально" казалось наивной мыслью.

— Что насчёт Ауманна? — спросила Фенн.

— Мы подождём, пока он отбудет — сказал Грак. — Он всегда путешествует с магом ревизии, чтобы прикрыть слабости своей магии золота. Его оберегатель не будет проблемой, если она будет там.

— А что насчёт других? — спросила Фенн. — На улицах говорят, что в его компашке есть и другие серьёзные ребята, в том числе маг неподвижности и маг скорости. Маг скорости, если он существует, сможет быстро среагировать, если они узнают, что мы там. И должна сказать, мне не нравится идея просто ждать, пока Ауманн отбудет.

— Эшерт — его маг неподвижности — сказал Грак. — Он проводит время на сырной фабрике. Лида — его маг скорости. Она никогда не входит в Башню Трифлес из-за тамошних оберегов от скорости.

При этой демонстрации большей осведомлённости Грака Фенн что-то пробурчала, признавая его достижение.

— Нам следует самим отвлечь Ауманна — сказал я. — Думаю, у нас есть ресурсы, чтобы устроить для него отвлечение, что-то, что заставит его отбыть на какое-то время. Маги золота любят золото, верно?

Грак поднял густую бровь.

— У вас есть золото? — спросил он. Взглянул на Фенн. — У вас есть золото?

Фенн вздохнула, и это звучало как болезненное шипение.

— У нас есть три фунта — сказала она. — Только для экстренных случаев.

Грак напряжённо подвигал челюстью.

— Он почувствует его — наконец, сказал он. — И направится к нему, если оно будет достаточно близко достаточно долго. Будет вынужден идти к нему. Где золото сейчас?

Фенн сунула руку под свою рубашку и достала чёрную перчатку, которую положила на стол.

— Там, и я могу достать, когда потребуется. Это тот предмет, о котором я тебе говорила.

Грак слегка расслабился; сейчас вместо крайней настороженности он выглядел всего лишь так, словно ему сунули палку в задницу.

— Могу я проверить? — спросил он.

Я хотел ему отказать, поскольку Траур не просто очень полезный магический предмет, но и содержит большую часть текущего имущества нашей партии, но Фенн бросила перчатку ему. Грак достал из-под своих шкур жезл и провёл им линию на столе, а затем помахал перчаткой туда-сюда над ней.

(Жезл выглядел вычурным, и был ещё одной фишкой обережников; насколько я понял, это было эквивалентом джедайской лучевой сабли, собираемой самостоятельно, исключая тот факт, что обережники практически бесполезны без своих инструментов. По крайней мере, пока не смогут изготовить новый жезл, уникально настроенный на их душу, в сложном многомесячном процессе. Вторым инструментом в наборе обережника является монокль, для создания которого аналогично требовался сложный процесс, и который позволяет им видеть обереги).

Когда Грак закончил, он стукнул по столу там, где провёл линию, а затем бросил Траур обратно Фенн, которая надела её.

— И? — спросила она.

— Перчатка блокирует золото — сказал Грак. Что означает, та линия была слабым оберегом против латентной магии золота. Удобно. — Вы правы. Мы сможем устроить ловушку, чтобы заманить Ауманна.

— Это шестьдесят тысяч оболов золотом, которые мы по сути отдаём врагу — сказала Фенн. — Я единственная, кому это не нравится?

— Мы будем мертвы, если этот план провалится — сказал я. Грак кивнул.

— Нет — ответила Фенн. — Вы неправильно думаете о будущем, есть много вариантов, при которых план может развалиться, не открывая нас. А вот если мы поставим отвлечение, использующее наши буквально шестьдесят тысяч оболов золотом, то это будет означать, что мы всецело нацелились на дело ещё до того, как вошли в двери, и не можем дать обратный ход, по крайней мере не потеряв свои финансы.

— Ты права — нахмурившись, произнёс я. Взглянул на Грака. — Это некий зов золота сообщит ему, где золото, верно? Ты можешь его блокировать?

Грак перевёл взгляд с Фенн на меня и втянул носом воздух, а потом потянул себя за одну из косичек на бороде.

— Ты хочешь обрушить оберег с расстояния — сказал он. — Хитро.

Лояльность повышена: Грак, ур. -1!

Это заставило меня проморгаться. Так, мне нужен способ незаметно закрыть глаза на несколько секунд и проверить лист персонажа. Если Грак теперь компаньон... погодите, если у Грака отрицательная лояльность, то... я вообще-то не уверен, что означает отрицательная лояльность, но это определённо не хорошо.

В итоге я решил, что Фенн меня прикроет.

— С ним всё в порядке? — спросил Грак.

— Он думает — ответила Фенн. — Он учился у Элон Гар, но всего ничего, потом выгнали. Единственный реальный трюк, который он выучил, это думать чуть лучше, на секунду отрешаясь от мира. Не сомневаюсь, когда он откроет глаза, у него будет для нас что-то умное.

Гракуил Лидбрэйдс действительно числился в "Компаньоны"; биография была закрыта, и в Лояльность стояло -1. Это был первый раз, когда игра выдала мне отрицательное число, так что ура первопроходцам.

Ну, по крайней мере, насколько я понимаю, Грак не был активно нелоялен нам. (Или он настолько лоялен, что это вызвало переполнение стека, но это вряд ли).

— У нас есть три фунта — сказал я. — Мы может установить их в трёх разных местах в городе, чтобы отвлечь Ауманна. В зависимости от того, насколько сильно его тянет к золоту, насколько хорошо он может его ощущать... нам следует провести подготовительную работу, ненадолго доставая золото из перчатки и пряча его обратно, чтобы он привык.

Я повернулся к Фенн.

— Мы доставали золото с момента... нашего прибытия?

— Нет — сказала Фенн, потирая подбородок. — Большинство спрятали бы его, обладая ресурсами.

Ни Фенн, ни я не хотели обсуждать с дворфом наше время в Каэр Лага, по очевидным причинам. Я решил, что освою обереги, как только у меня появится месяц на создание необходимого оборудования, поскольку споткнуться о невидимый оберег или иметь дело с теми, которых никогда раньше не видел, не лучшая идея, на мой взгляд. Конечно, если Грак — компаньон, то согласно правилам, которые я давным-давно установил как ДМ, ему найдётся занятие в партии.

— То есть походим по Драгоценности Пустыни, доставая золото на срок достаточный, чтобы он почуял кровь в воде, а потом убирая его — сказала Фенн. — А на следующий день Грак установит обереги вокруг как можно большего количества кучек золота, обереги, для разбития которых понадобится маг золота, и пока он будет бегать и собирать, мы поднимемся по башне и заберём приз.

— Сколько может унести перчатка? — спросил Грак.

— Верхний предел неизвестен — с довольной улыбкой сообщила Фенн.

— Мы положим в неё всё золото — сказал Грак. — Он или дегенерирует, или полностью потеряет силы. Мы сможем уйти, даже не встречаясь с ним.

— Он узнает — сказала Фенн. — Как только первый слиток покинет его хранилище, он будет знать, и это если его обережник тебя не засечёт и не сообщит, что мы здесь, тырим его имущество.

— Мы можем выйти в окно — ответил я. — Я знаю, что путешествие перчаткой никому не нравится, но... это уместно. Мы можем просто подождать, пока она упадёт на землю, и выскочить, дыхательные устройства не понадобятся.

— Мы не знаем, кто будет в башне — сказала Фенн. — Даже если сам большой парень будет отсутствовать, вдали от нас, и его сильнейших миньонов не будет, мы не знаем, что найдём.

— Что ты предлагаешь? — спросил Грак.

— Больше времени — сказала Фенн. — Время поговорить с народом, время собрать информацию, возможно, сходить в сити-холл и заполучить старые документы с планами этажей, всякое такое.

— Это Драгоценность Пустыни — сказал Грак. — Здесь такого не делают.

Фенн малость сдулась.

— И почему мне всегда предлагают придумать альтернативный план? — пожаловалась она. — По-моему, это нечестно. В смысле, я бы предложила наняться в Башню Трифлес, но Ауманн уже видел наши лица, так что пришлось бы надеяться на то, что он нас не узнает или не станет лично заниматься мелкими работниками, и при этом велики шансы, что так всё равно не сможем попасть на верхние этажи.

Она взглянула на Грака.

— И я сомневаюсь, что он наймёт дворфа.

Грак кивнул.

— Где именно хранилище?

— Мы соврали — сказал я.

— Джун, ради... — начала Фенн.

— Он компаньон — ответил я.

— Вы соврали — сказал Грак, предлагая мне продолжить.

— Ауманн держит в заложниках нашу подругу, принцессу Амариллис Пенндрайг Англициннскую — сказал я. — Он хочет использовать свои ресурсы и её информацию, чтобы собрать больше денег и больше золота. Мы знаем, где она, и предполагаем, что его хранилище золото будет рядом с этим местом, и кроме того, вершина башни в целом наиболее вероятное место.

Я ставил на тот факт, что дворфы ценят прямолинейность.

— Нам нужна твоя помощь, поскольку мы не можем сделать этого без тебя. Думаю, тебе тоже нужна наша помощь, раз ты был здесь месяц.

Грак что-то буркнул, задумавшись; Фенн жгла меня взглядом. Но не то чтобы я пог прерваться от разговора с ним, чтобы обсудить, говорить ему или нет, не только потому, что это было бы неловко, но и потому, что приватный разговор подорвёт доверие. Чего я сейчас больше всего хотел, так это повышения его лояльности.

Лояльность повышена: Грак, ур. 0!

— Я был прав, что не доверял вам — сказал он, что было по сути противоположностью того, что сообщала игра. Я ожидал "но", но оно так и не прозвучало, поскольку определённо это было всё, что хотел сказать Грак, однако...

— Однако ты всё ещё сидишь за столом — сказала Фенн.

— Твой квест — вернуть золото? — спросил я. — Любое золото, или конкретно Ауманна?

Грак слегка сменил позу.

— Тысяча фунтов — моё покаяние перед кланом — ответил он.

— Или около двадцати миллионов оболов — сказал я. — Ладно, если ты поможешь нам спасти Амариллис, мы можем это обеспечить, если окажется, что на верхних этажах башни нет золота. Очевидно, если золото там, то ты разобьёшь обереги и мы обнесём его подчистую, но если нет, то Амариллис Пенндрайг сможет оплатить твои услуги.

Фенн всё ещё жгла меня взглядом, но Грак сейчас выглядел куда более расслабленно.

— Вы хотели меня обмануть — сказал он. — Мы можем работать вместе, пока работаем в общем направлении.

Фенн подняла бровь.

— Так просто?

Грак снова чуть сменил позу.

— В культуре дворфов всё иначе — сказал он. — Большинство других смертных видов позволяют неурядицам сохраняться в воздаяниях и недоверии.

Он взглянул мне в глаза.

— Другие считают нас наивными.

— Потому что это плохо масштабируется — сказал я. Я вспомнил эту культурную черту; я наделил ей хоббитов, не дворфов. — Это работает в маленьких сеттингах, где важно, чтобы не было постоянных вражды и эскалаций конфликтов, но в городе с миллионным населением постоянно натыкаешься на тех, кого больше никогда не увидишь. Противовес прощения первой обиды — то, что сурово судишь вторую, но в городе это просто не вариант, поскольку со второй обидой просто уже не столкнёшься.

— Ты изучал культуру дворфов? — спросил Грак.

— Нет — ответил я. — Изучал просто культуры в целом.

Лояльность повышена: Грак, ур. 1!

И я хотел бы изучить культуру дворфов, особенно чтобы понять, как они решают внутреннее противоречие стратегии "зуб за зуб с прощением" с посыланием народа красть золото .

Я повернулся к Фенн.

— Прошу прощения, что не посоветовался с тобой сперва, но ты же понимаешь, как бы это выглядело, если бы я попытался приватно поговорить с тобой, прежде чем сказать ему правду, верно? Словно мы договариваемся, что говорить, чтобы звучало складно.

Фенн ущипнула себя за нос.

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Мы всё ещё придерживаемся плана потратить наше золото на отвлечение, чтобы подняться на башню?

— Я открыт предложениям получше — ответил я. — У нас ещё есть время. Нам нужно проверить, как быстро Ауманн среагирует на присутствие золота в городе, так что нужно будет сделать несколько прогонов и записать его передвижения.

* * *

Фенн, как и ожидалось, злилась на меня. Когда мы наконец покинули комнату в Чертовской гостинице, она не стала поднимать эту тему, и меня вполне устраивало позволить ей это переварить, пока я обдумывал, как пойдёт ссора. Возможно, она назовёт меня предателем, или скажет, что я наивен, или... что-то вроде этого, возможно, учитывая, что она говорила прежде. Она не поднимала тот факт, что Грак может только притворяться, что будет работать с нами, чтобы продать нас, но я видел, как его лояльность поднялась дважды, и это казалось достаточным свидетельством против злонамеренности. Его показатель лояльности не поднимался бы, если бы он злоумышлял против нас, не так ли? (Правда же?..)

Мы вместе шли по городу, оставляя позади народ, магазины, уродские здания, и неряшливые провода. Мы ничего не говорили друг другу, даже когда вошли в лобби отеля, и единственным, что Фенн сказала в лифте, был номер нашего этажа. Я сел на один из стульев в номере, а Фенн плюхнулась на кровать, и я ждал, пока она что-то скажет, наверняка персональное, а не профессиональное. Что-то о том, что я не посоветовался с ней, в чём источник её гнева, чувство того, что её не ценят, точно не результат встречи, разве что может бы что-то вроде "в итоге-то всё неплохо, но риск был неприемлемым".

— Сколько компаньонов ты собираешься заводить? — спросила потолок Фенн.

— Эм — ответил я, поскольку это было совсем не то направление разговора, которого я ожидал. — У Утера Пенндрайга было семеро, так что это неплохая версия.

— То есть, возможно, осталось найти ещё четырёх — сказала потолку Фенн. — Блин, мне придётся прочитать биографию Утера Пенндрайга, верно? Мне нужно разобраться, как они с этим управлялись.

— С чем? — спросил я.

— Со сваливанием в твою колею — сказала Фенн. Она поднялась в сидячее положение и взглянула на меня. — Ты развернулся на пятачке, потому что игра так сказала, и это означает, что мы развернулись на пятачке.

Она вздохнула.

— Меня просто задело, это всё.

— Ты хотела, чтобы он был компаньоном — ответил я. — Ты сама это сказала, когда представила его мне.

— Угу — сказала Фенн. — Но я думала, что это мы будем его втягивать, а не... так. Не ты принимаешь единогласное решение, и да, я понимаю, почему ты сделал этот выбор, почему ты решил, что важно не договариваться со мной, и я достаточно неплохо читаю Грака, что бы считать, что он на самом деле доволен, но... Я чувствую себя персонажем второго плана.

— Ты... беспокоишься о своём месте в повествовании? — спросил я.

— Лояльность вообще падает? — спросила Фенн.

— Я не видел, чтобы это происходило, нет — ответил я. — Вообще, в общем... по разному, но как правило большинство игр удовлетворяют желание увидеть, как числа растут, так что нет, обычно лояльность поднимается, не падает.

— Ты понимаешь, почему, если принять твою версию реальности, это может быть жутко? — спросила Фенн.

— Потому что люди не так устроены — ответил я. — Угу, я понимаю.

— Я думаю, что должна бы больше на тебя сердиться, чем есть — сказала Фенн. — Мы говорили о том, какую историю скормим Граку, а потом ты решил, под влиянием момента, всё равно сказать ему, хотя у нас был отдельный разговор о том, что мы не будем этого делать. Меня это разозлило, но я ощущала, как этот гнев угасает, и к тому моменту, как мы покинули таверну, он уже прошёл.

Я уставился на неё.

— Погоди, так ты злишься на меня за то, что ты не злишься на меня?

— Ух, когда ты это озвучил, это звучит так тупо... — сказала Фенн. Плюхнулась обратно на кровать.

— Я понимаю — сказал я. — Ты же знаешь, что в моём мышлении происходят изменения, верно? Я вложил очки в свои ментальные статы, и сейчас задумываюсь о том, что — я, и что было модифицировано игрой. Когда я собирал ту ракету в пустыне, я изо всех сил старался не думать о том, откуда я всё это знаю, как много извлечено из моего опыта на Земле, и как много было просто вставлено по необходимости самой игрой. Я сомневаюсь в своей прозорливости, и сейчас когда думаю о ком-то, всегда есть соблазн подумать "о, это просто игра скармливает мне информацию, влезая мне в голову". И если это не так, то я фундаментально, необратимо изменён на ядровом уровне.

— И как ты с этим справляешься? — спросила Фенн, снова глядя в потолок.

— В основном никак — я пожал плечами. — Я двигаюсь вперёд, стараясь не думать об этом, фокусируюсь на других вещах, делаю то, что нужно сделать. Не думаю, что это вопрос, на который есть ответ, так что просто... игнорирую это, полагаю.

С моего угла я едва заметил её улыбку при этих словах.

— Гениально — сказала она. — Игнорируй проблемы, отшучивайся... задача, под которую я была создана.

Её улыбка увяла.

— Я правда надеюсь, что не была для этого создана.

— Да уж, я тоже — ответил я.

Лояльность повышена: Фенн, ур. 10!

Разблокирована Пассивка Компаньона: Сдвоенные Души (Фенн)!

Я сдержал порыв сказать "бл*", и вместо этого закрыл глаза, просматривая экраны, чтобы разобраться, что это делает. Оно числилось на экране "Компаньоны", под биографией Фенн.

Сдвоенные Души: Фенн — лояльный компаньон, сейчас ставшая официальной частью вашего кхарасс, и не будет отставать от вас в относительной силе, пока остаётся членом вашей партии.

Э?.. Это... вообще-то очень неплохо. Я — универсал, с билдом универсала, так что пока продолжу набирать уровни (что я был полностью намерен делать), ситуация выглядела так, что Фенн будет не особо нужна, по крайней мере в плане боевых способностей, поскольку я уже был лучшим мечником, чем она, и последние уровни Уклонения и Парирования было сложно набрать, поскольку не было особого вызова в спаррингах. Оставался вопрос, что ей сказать, а это вовсе не вопрос.

— Ты только что добила лояльность до десятки — сказал я. — Игра сообщает, что у тебя есть фишка, с которой твои силы остаются на уровне с моими, когда я левел апаюсь.

Фенн на миг затихла.

— Клёво! — наконец, произнесла она. Она снова села, а потом закрыла глаза. Мне понадобился момент, чтобы понять, что она делает. — Уу, полуэльфам панелей статов не дают — произнесла она, открыв глаза и взглянув на меня. — Итак, если ты на пути становления следующим Утером Пенндрайгом, то я на пути становления, гм, величайшей лучницей в истории? Самой обаятельной полуэльфийкой в мире? Слово "силы" малость расплывчато, скажи своей игре быть поконкретнее, пожалуйста.

И с этим напряжённость оказалась разрушена, по крайней мере частично, чему я был рад. У меня были предложения, как измерить силы, крутящиеся в основном вокруг выполнения простых, однообразных задач, у которых был шанс неудачи, которому мы могли назначить метрику, но Фенн считала, что это самое скучное дело в мире. От этого мы перешли к другим темам, к историям Земли и Аэрба, историям из блужданий Фенн по Землям Восставших в поисках сокровищ, и в целом всё вернулось в норму.

Глава 32: Моё сердце остановилось.

Два дня спустя мы вошли в Башню Трифлес через служебный вход, — моё состояние немного ухудшилось — после того как Грак минут десять повозился с оберегами, держа руку напротив них, как-то подчиняя или изменяя их. Мы достаточно долго наблюдали снаружи, чтобы знать, что к чему; нижние две трети Башни Трифлес были эклектичной смесью квартир, офисов и магазинов, что означало, что нам нет нужды в маскировке. Большая часть трафика в здании шла через центральный лифт, так что с долей удаче на лестницах мы ни с кем не столкнёмся.

Оказавшись на лестнице, мы достали снаряжение, которое было неразумно демонстрировать на улице, вроде патронташей с дохлыми феями и костями.

Когда мы поднялись до седьмого этажа, Грак остановил нас.

— Оберег — сообщил он. Прищурился в своём монокле, глядя на что-то, невидимое нам. Подошёл ближе и потыкал во что-то жезлом, затем ухмыльнулся и убрал жезл. — Ничего существенного, базовый оберег-детектор против набора магий, предназначенный предупреждать, если постучатся большие пушки. Только вот мы — не те большие пушки.

Я поморщился. Грак не в курсе моей уникальной ситуации.

— Можно подробнее? — спросил я. — Он сообщит о магии кожи? Магии самоцветов?

— Любопытство или осторожность? — спросил он.

— У меня есть трюки в рукаве — сказал я и передвинул одну из змеиных татуировок, пока голова змеи не высунулась из-под длинного рукава. Когда Грак её увидел, я поднял руку и зажёг кончик пальца пульсом своей крови. — Ничего грандиозного.

Грак осмотрел меня.

— Этот оберег сообщит ей о высоких скоростях, соотносящихся с огнестрелом или магом скорости — сказал он. Слегка передвинул руку, хотя никто из нас не мог определить, на что он указывает, поскольку монокль был у него. — Это обнаружит латентную магию в самоцветах, золоте, панцирях, цветах, огне, кристаллах, прыщах, дьяволах или демонах, а так же пассивную или активную магию крови, кости, кожи, дерева, или золота. Что из этого важно?

Я помедлил.

— Это только барьер здесь, или относится ко всему зданию?

— Что, из этого, важно? — стиснув зубы, спросил Грак.

— У нас в перчатке есть самоцветы — сказал я. — У меня есть одна татуировка пассивной природы (которую я, если подумать, не знаю, как убрать) но я хотел бы знать, не сможем ли мы обойти это, если я войду в перчатку, Фенн пройдёт оберег, и я выйду из перчатки.

Грак принюхался, что я начал воспринимать как его версию нервного тика. Он словно считал, что принюхавшись сможет лучше понять ситуацию.

— Должно сработать — сказал он. — Перчатка может одурачить многие обереги. Вам следовало сказать мне.

Он был прав, но я доверял "Путеводителю Чайника по Магии Оберегов", в котором говорилось, что обереги кожи используются почти исключительно для предотвращения физического проникновения.

— Ты лучше обучен, чем я ожидал — сказал Грак.

— Угу — ответил я. — Обычно сохранение этого в секрете является преимуществом.

— Ты обучен лучше, чем должно быть возможно, учитывая твой возраст — сказал Грак, продолжая смотреть на меня.

— У нас нет времени на этот разговор — ответил я. — Даю своё слово, что после того, как закончим с возвращением Амариллис, я тебе всё расскажу.

Я старался не подчёркивать "своё"; Грак симпатизировал мне больше, чем Фенн, и доверял мне определённо больше, чем ей, по очевидным причинам.

— Ладно — сказал Грак. — Ты слышал, что я сказал о демонах и дьяволах?

Я кивнул и ответил.

— Не чернокнижник. Даже не встречал их никогда.

Грак буркнул, что временами делал в качестве знака согласия. Я ощутил руку на своём плече, заметил краем глаза черноту, и начал упражнения по управляемому дыханию, которые практиковал в последнее время — вместе с кучей чтения и тренировками. Плюс сбор информации о Башне Трифлес, плюс поиски мест для наших отвлечений и их установка, плюс моменты, когда хреново себя чувствовал. (Вероятно, я прислушался бы к Фенн, говорившей, что мы слишком спешим, но вчера я сломал два пальца на левой руке, пытаясь открыть банку. Чтобы их вылечить я убил и съел пару фей, но это было мрачным напоминанием о том, что с ходом времени я становлюсь менее полезным).

Я провёл во тьме Траура не больше десяти секунд, прежде чем меня выплюнуло обратно на лестницу. Сейчас мы двигались по ней медленней, и Грак был ещё осторожнее, чем прежде.

Лестница была не совсем традиционной пожарной, но было сходство, в основном в плане голых стен и редких лампочек. Я был ещё в достаточно хорошем состоянии, чтобы не чувствовать себя измотанным подъёмом, но это всё равно было утомительно, и определённо к Граку это тоже относилось. Я был уверен, что некоторые его остановки с вглядыванием в монокль были для того, чтобы перевести дыхание.

— Контакт, участок А — сказал Грак, когда мы поднялись до тринадцатого этажа.

Это означало, что активная магия золота прошла через оберег, который мы оставили в снятой нами комнате на северном конце города. Когда Ауманн окажется там, по нашей прикидке ему понадобится от пятнадцати до двадцати минут, чтобы грубой силой проломить обереги вокруг золота, может, чуть больше, а затем он или вернётся в башню, или направится к одному из остальных участков.

Проблема была в том, что по плану мы должны были какое-то время подождать наверху лестницы, пока он не доберётся до одного из участков; однако он двигался гораздо быстрее, чем мы ожидали, или, возможно, мы двигались гораздо медленней. Нам оставалось ещё семь этажей до вершины.

Мы поспешили вверх по лестницы, напрягая ноги, особенно Грак. Пока что мы никого не видели и не слышали на лестнице, так что скрытная часть плана продвигалась неплохо, и этим можно было воспользоваться, чтобы компенсировать временной аспект.

Мы добрались до вершины лестницы и остановились на минутку перевести дыхание.

— Дерьмо — прошептала Фенн. — Это девятнадцатый этаж. В Трифлес же должно быть двадцать этажей, верно?

Разумеется, все мы это знали, поскольку после того, как определились с планом, прошли всю информацию взад и вперёд. Определённо, гостья Ауманна удерживалась на верхнем этаже, рядом со спальней самого Ауманна, но полный план здания был нам неизвестен. Нехватка этажа означала проблему.

— Обереги на двери — тихо произнёс Грак, глядя в свой монокль. Он скривился. — Три разновидности испарения, на нас не действуют, но говорит неприятные вещи о навыках Шериот. Она лучше, чем я думал.

— Обнаружение есть? — спросила Фенн. — Или можно пройти?

Грак помедлил, а затем снял с крепления свой топор и снял с топорища кожаный кожух. Обережники, как правило, бесполезны в любом сценарии боя, где не подготовили территорию заблаговременно. Я не был уверен, на что способен Грак, но надеялся, что раз уж он мой компаньон, то на что-то способен.

— В таком случае, прорываемся, ожидая бой — сказал я. — Если о нас вообще с самого начала не узнали.

Я помедлил и взглянул на дверь. Она открывалась наружу, на площадку перед лестницей.

— Секундочку.

Всеклинок сейчас был маленьким кинжалом в скрытых ножнах под моей рубашкой, но когда я достал его, превратил в тонкий жёсткий нож с закруглённым остриём, достаточно тонкий, чтобы им можно было снять крепления, удерживающие петли двери. Без них дверь ничего не держало.

— Фенн? — произнёс я.

Она протянула Траур и приложила перчатку к двери. Потянулись десять секунд, и я старался не задерживать дыхание, поскольку был хороший шанс, что мне понадобится весь доступный кислород, чтобы иметь дело с тем, что было на другой стороне этой двери.

Когда дверь исчезна, перед нами оказались два человека в маленьком коридоре без украшений. Женщина прислонилась к стене, лицом к нам, одна нога приподнята, рука на плече мужчины, возле его нагрудника. Он наклонялся к ней, от нас, и между их лицами почти не было пространства.

Я лишь едва успел разобрать, как исчезла улыбка на лице женщины, когда топор Грака пронёсся через воздух и разрубил голову женщины надвое. Мужчина в шоке и ужасе повернулся к нам, с кровью на лице, и поймал в упор стрелу в глаз, отбросившую его к стене.

Сопутствующий ущерб. Мой батя всегда ненавидел эти слова, то, как они сбрасывали ответственность за людей, погибших лишь по той причине, что стояли на дороге выполнения задачи. Я знал, что у нас это может случиться, но не думал, что будет так скоро. Это была как раз одна из тех морально серых ситуаций, которые я всегда устраивал своим игрокам, так что не стоило бы удивляться, что столкнулся с одной из них здесь.

— С обережницей разобрались — негромко произнёс Грак. Он протянул руку, и топор полетел обратно, опасно быстро вращаясь, пока не опустился на его руку. Я уставился на него.

— Шериот — сказал он, указывая топором на женщину, чьё лицо было разрублено надвое. Естественно, он был прав, и я мог бы сам это знать, если бы сосредоточился на выдаваемых игрой словах.

Шериот Трости побеждена!

Охранник Башни Трифлес побеждён!

— Никто не идёт — шёпотом сообщила Фенн. Она достала из Траур металлический гвоздь с рунами и ненадолго сунула его сперва в мозги Шериот, а потом охранника, вытягивая их души и бросая их в стеклянную бутылочку. Потом ей пришла в голову мысль, и она, прикоснувшись к телам на требуемые десять секунд, их тоже переместила в Траур. — Нам нужно двигаться.

Я оставил свои мысли при себе, стараясь побороть диссонанс. Нет, это не была случайная служанка или консьержка, флиртующая с охранником в коридоре, это была женщина, которая помогла Ауманну похитить Амариллис, и разве это, бл*, не удобно, достаточно, чтобы я ощущал, как растёт злость на то, как меня дёргает за ниточки игра. Не просто случайность, которая привела нас к нереально удобному внезапному нападению, но моральное удобство убийства кого-то, кто этого заслуживает.

Мы двинулись по коридору с Граком во главе, временами он прикладывал монокль к глазу, высматривая обереги. Временами мы заглядывали в комнаты, Фенн держала лук наготове, я с пустотным ружьём за ней, но это оказывались спальни или комнаты ожидания; один раз была кухня. Похоже, этот этаж — место, где Ауманн держит свою ближнюю команду, большинство из которых либо присматривают за его бизнесом, либо телепортировались из Драгоценности Пустыни искать сокровища, о которых могла рассказать Амариллис. Я был уверен, что растянутые силы Ауманна были одной из причин, почему Фенн не особенно спорила насчёт скорости, с которой мы взялись за это дело; это был ещё один факто, в котором время играло против нас.

Коридор, по которому мы шли, в итоге повернул за угол и открылся в большую комнату с широкой лестницей, ведущей наверх. Она была неожиданно красивой и детализированной; "зов золота" вроде как должен быть постоянным давлением на мага золота, чем-то, что давит на них, и, как я ожидал, вызывает жмотское поведение. Однако здесь вместо этого было проявление вкуса и изящества, говорившее о невероятных деньгах, тех, которые позволяют простые вещи, поскольку вы знаете, что они совершенны.

Рядом с лестницей стоял одиночный охранник, расслабленно читающий книгу в мягкой обложке, повернувшись слегка в сторону от нас. Фенн подняла свой лук, достала из Траур стрелу, и безмолвно выпустила её. Стрела пробила его голову, прежде чем он среагировал на звук тетивы. Убийство было не таким уж чистым; он дезориентированно повернулся, и когда заметил нас, что-то вроде слова донеслось из его рта. Он схватился за голову там, где в неё попала стрела, и Фенн выпустила вторую, заставившую его упасть.

Охранник Башни Трифлес побеждён!

Мы помедлили, ожидая, что кто-то вбежит, но никого не было. Это вызывало у меня дурное предчувствие; не только из-за отвращения к тому факту, что мы убивали охранников, простых служащих на зарплате, но и из-за того, что всё это казалось слишком уж просто. В реальном мире иногда бывает, что всё просто, но в игре "слишком просто" обычно означает, что задаётся тон к тяжёлой битве.

Мы быстро и тихо обсудили наш план. Было логично воспользоваться большой лестницей, но на этом этаже был ещё один коридор. Напротив лестницы был лифт, которым большинство посетителей воспользовались бы, чтобы попасть на девятнадцатый этаж, и я как раз подумал, что стоит разместить Распутную Лозу у двери лифта, чтобы было предупреждение о вторжении, когда мы услышали звук прибывающего лифта.

Фенн среагировала первой; она бросилась к лестнице, а затем развернулась и выпустила стрелу как раз в тот момент, как двери открылись. Стрела разделилась, так что когда они оказались у лифта, их было уже больше двух сотен. Лифтёр, пацан с волчьими ушами, на вид лет двенадцати, стоял так, что частично находился в укрытии, и провернулся в сторону, когда пара стрел попала в руку и ногу. Другой человек, находившийся в лифте, был мужчиной в деловом костюме и очках, и в него попала по крайней мере сотня стрел.

Однако там, где наконечники стрел попали в него, они полностью остановились. Какую-то секунду он стоял, выглядя, словно подушечка для иголок, стрелы прикасались к нему но не пронзали его одежду.

А потом все они попадали, не заставив его и глазом моргнуть.

В следующий момент он достал пистолет и открыл огонь по нам.

Мы бросились в укрытия. Маг неподвижности, Эшерт, стрелял в Фенн, поскольку она была чёткой и очевидной угрозой. Его выстрелы оглушительно гремели, но она была достаточно везуча или достаточно быстра, чтобы три выстрела прошли мимо, прежде чем она укрылась за диванчиком. Грак перевернул стол, создавая укрытие, и взялся за жезл, создавая оберег, но я не представлял, сколько времени на это понадобится.

Я поднял пустотное ружьё, и выстрелил с громким звуком "тнк". В его левой руке образовалась дырка, заметная в основном по хлынувшей из неё крови. К сожалению, это переключило внимание на меня,

Я сорвал с пояса трёх фей и сунул их в рот — как раз в тот момент, как первая пуля попала мне в грудь. Возможно, мне казалось — у меня было ощущение, словно кровь в венах потекла не в ту сторону — но боль сломанного ребра точно не показалась. Я прожевал и проглотил фей, стараясь двигаться, чтобы его следующий выстрел в меня не попал, но мы были слишком близко друг к другу, и у пустотного ружья четырёхсекундный кулдаун. Я вложил пульс своей крови в Багровый Всплеск, что позволило мне уклониться от ещё одного выстрела и двинуться к укрытию, но маг неподвижности тоже двигался, пытаясь сократить дистанцию между нами.

Топор Грака влетел магу неподвижности в шею. Полагаю, смысл был просто в том, чтобы его отвлечь, поскольку вся фишка магии неподвижности в остановке вещей, но хоть топор и остановился, эффект от него был: в глаза Эшерту попал добрый фут дополнительных волос.

Я снова выстрелил в него, на этот раз попал в живот. Не то, куда целился. Он простонал от боли и бросился ко мне, не обращая внимания на рану и пытаясь дотянуться до меня. Я не знал, сколько у него осталось патронов, но понимал, что он хочет схватить меня, чтобы остановить, а потом спокойно прикончить. Я отбросил пустотное ружьё, поскольку понимал, что ещё раз выстрелить не смогу, и бросился навстречу ему, что заставило его замешкаться. Когда я схватил его за шею, он растерянно уставился на меня. Естественно, я замер на месте, это же природа его магии, практически инстинктивная с его стороны. Однако это не помешало мне использовать мою татуировку, Ледяной Дьявол, окутавшую мою руку льдом.

В следующую секунду он убрал свою обездвиживающую хватку, пока ему не заморозило мозги, но я не перестал его держать. Он попытался поднять свой пистолет, и я блокировал его второй рукой; он выстрелил мне в ногу чуть выше бедра, и это было больно, словно удар бейсбольной битой, оставивший во мне жгучую боль, но ему это ничем не помогло. Он снова обездвижил меня, пытаясь бороться к продвигающемуся к его мозгу холоду, и поднял свою пушку выше, пытаясь направить её мне в голову. Я чувствовал ещё что-то, желание убийства с его стороны, направленное на мою грудь. Одним из способов, которыми маг неподвижности может убивать, является остановка сердца на достаточное время, но некоторые могут этому противостоять, и пока что, похоже, я прокинул спасбросок на выживание.

Эшерт Халдерсон побеждён!

Хватка неподвижности спала вместе с донёсшимся справа "тнк". Я схватил всех оставшихся на патронташе фей и сунул их в рот, падая на пол. Мне реально нужно перестать давать себя подстрелить, и у меня слишком давно не было левел апов.

Магия фей взялась за работу по исцелению моих ран, и я осмотрелся в поисках остальных. Они оказались у лифта; Фенн достала из Траур фею и сунула её в рот пацану, но он был обмякшим и мелко дышал. Она пыталась заставить его жевать, пыталась заставить его проглотить марципан, но это не работало. Я подхромал к ним, ощущая, как закрываются мои раны и поглядывая на полоску хитпоинтов; она упала до 5/36, но сейчас уверенно росла.

Я достал из патронташа кости и воспользовался исцелением, но он был тяжело ранен, а я посредственен в магии кости, и это означало, что моих усилий было недостаточно. Я захватил их с собой не для исцеления, для этого у нас были феи, я захватил их для приливов скорости или силы. Не понадобилось много времени, чтобы опустошить все десять костей; я одну за другой выбросил их.

— Дайте мне труп — сказал я.

Фенн взмахнула рукой с Траур в мою сторону, и передо мной материализовалось, тут же упав на пол, тело мага оберегов, Шериот. Я скривился и сунул пальцы в её изувеченное лицо, ощутил неровный край там, где был расколот её череп, а потом потянулся к пареньку с мохнатыми ушами и положил на него руку. Грак немедленно сообразил, что я делаю, и принялся рубить Шериотт своим топором, прорубаясь к костям, чтобы я мог вытянуть из неё END и вложить в пацана. Каждый раз, когда он наносил удар по трупу, её волосы отрастали на фут, пока на полу не образовалась спутанная груда.

— Контакт, участок В — сказал Грак, как раз когда я заканчивал. Я одну за другой выпил восемь костей из трупа Шериот, и кровотечение по большей части остановилось. Фенн выглядела мертвенно-бледной, то ли потому, что не хотела убивать пацана, то ли из-за уймы крови.

— С*бываем отсюда — сказала Фенн. — Он стабилен?

— Угу — сказал я, хотя и не был уверен, что не говорю ей вежливую ложь. По крайней мере, игра не сообщала мне, что мы победили случайного подростка-лифтёра, и он ещё дышал, со слабым пульсом.

Мы поднялись на двадцатый этаж, и я был достаточно уверен, что по крайней мере никто новый к нам не идёт. Пистолет стрелял достаточно громко, чтобы это было слышно на нижних этажах, и если бы кто-то подходил, они бы уже появились к этому моменту. На всякий случай я снова заполнил свой патронташ, но Ауманн был у второй приманки, предположительно вместе с магом ревизии, так что оставалась только маг скорости, которая вроде как не появляется в Башне Трифлес. Конечно, если ей позвонят, она сможет немедленно прибыть...

Верхний этаж Башни Трифлес был одной большой, открытой комнатой с большой кроватью, дверями, ведущими на балконы, кухней, полками и обоями на стенах, поднимавшихся на добрые тридцать футов, пока не сходились в остром шпиле. Впрочем, у меня не было времени рассматривать что-то из этого, поскольку Амариллис стояла у двери маленькой комнатки, которая, похоже, была отгорожена от остального пространства.

Прошедшие с нашего расставания дни не были к ней добры. Её правая рука была слишком тонкой и ужасно жёлтой, усохшей, словно состарилась на сотню лет. Ногтей на этой руке больше не было, лишь красная корка на концах пальцев. У неё были тёмные мешки под глазами, и скомкавшиеся волосы. На ней была простая рубашка, в которой она выглядела бесформенно.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 8!

Её рот двигался, но мы не слышали слов.

— Обереги — сказал Грак, поднимая свой монокль. Он повернулся и взглянул на нас. — Ищите золото. Шериот самостоятельно не смогла бы поставить испаряющие обереги против крови, кости или кожи, так что вы не наткнётесь без меня на что-то смертельно опасное.

Он постучал жезлом об обереги над дверью и нахмурился.

— Мы сматываемся отсюда — сказала Фенн. Она частично сняла Траур, так что держала пальцами за край, и взмахнула через оберег; Амариллис поймала за пальцы. Десять секунд, Амариллис исчезла, и в следующую секунду она стояла на другой стороне оберега.

— Ключ у него — сказала Амариллис без каких-либо благодарностей, взгляда в сторону Грака, или признания невероятности того, что мы здесь с ней. — Татуировка всё ещё запечатана, но она на его теле. Он не знает, что внутри.

Глава 33: Десятый.

— Я тебя тоже рада видеть — сказала Фенн. — Спасибо.

Грак упал на колено.

— Принцесса Амариллис, для меня честь встретиться с вами.

— Нам нужно двигать — произнёс я. — Неизвестно, как скоро он вернётся.

Я повернулся к Фенн.

— Лично я за перчатку в окно.

— Мои вещи в его хранилище — сказала Амариллис. — Оно этажом ниже. По десять секунд на клинок и доспех, когда пробьёмся через обереги.

— Простите меня, принцесса — сказал Грак, поднимаясь на ноги. — Но я не думаю, что это будет так просто, как с теми, которые заточали вас. Абсолютный оберег против скорости не даст этому трюку сработать.

— Значит, мы что-нибудь придумаем — сказала Амариллис.

— Вот — сказала Фенн, доставая фею из Траур и протягивая её Амариллис. — Ты выглядишь так себе.

— Если у нас мало времени, то нам нужно спуститься к его хранилищу сейчас, пока ещё можем — сказала Амариллис. Она откусила фее голову и проглотила, не жуя.

— Нет, нам нужно уматывать — сказала Фенн. — Мы не можем его побить, и твоё барахло тебе не поможет, если ты будешь мертва.

— Согласен — сказал я. — У меня квест на твоё спасение, он ещё не завершён, что означает, не факт, что мы сможем смыться.

Грак странно посмотрел на меня, но он был бы идиотом, если бы после того как увидел всё, что я делаю, у него не появилось бы вопросов. Я больше сосредоточился на том, как вытащить нас всех отсюда, потому что если бы я вёл эту игру, я бы точно не удержался от соблазна устроить финальную конфронтацию с главным антагонистом, если это вполне возможно по ситуации.

— Контакт, участок С — сказал Грак. — Во второй раз он был куда быстрее.

Фенн протянула Траур и схватила кислородный баллон (с дыхательной маской) возникший из неё.

— Сейчас же.

— Его золото в этом хранилище — сказала Амариллис. — Мы можем покончить с ним.

Я видел, как замерло лицо Грака, и как Фенн закатила глаза. У нас в партии нельзя сказать, чтобы была демократия, и у нас не было каналов решения конфликтов, которые было бы неплохо иметь, и это означало, что это разрешится или спорами, или напором, и у нас не было времени ни на то, ни на другое.

— Идём к хранилищу — сказал я. Лучше так, чем ничего не делать.

Лояльность повышена: Грак, ур. 2!

Я видел по челюстям Фенн, что она злится, но тем не менее она направилась к лестнице, и на ходу дыхательный аппарат исчез в перчатке.

На этот раз мы спустились в другом крыле. Прошли мимо нескольких комнат, пока не оказались перед цельнометаллической железной дверью. Грак немедленно провёл своим жезлом у пола у нас за спиной и потратил ценную минуту нашего времени на воздвижение оберега против высоких скоростей, прежде чем повернуться к двери, на которую мы смотрели. Надев монокль, он взглянул на дверь и скривился.

— Тяжёлые обереги, абсолютный от скорости, кровь и кость, чтобы остановить нас, но все три разрушаемы за пять минут. Есть ещё несколько, которые не имеют значения, проблема в физической двери.

Грак потянулся и прикоснулся к тяжёлому замку, ключ к которому наверняка постоянно при себе у Ауманна.

Я шагнул вперёд и достал Всеклинок, изменяя форму рукояти в ключеподобную, а затем сунул её в замочную скважину. Я знал, что Всеклинок не предназначен для такого, но ещё я знал, что Реймер постоянно так делал, пока у меня каждый злодей не начал использовать двухфакторные замки.

Было не особо сложно ощутить сопротивление пружин и повилять рукоятью, хотя, полагаю, это было бы намного быстрее, если бы это было одной из вещей, в которых я практиковался. В конце концов я добился своего, повернул меч, и хранилище открылось.

Внутри были три доспеха, пять оружий, несколько других предметов, предположительно магических, раз они тут находятся (среди них были моток верёвки и кресло), и, прямо посередине, куча золота. Я был уверен, что вся она уместится в несколько кубических футов, возможно даже один кубический фут. Это были далеко не несметные сокровища дракона (хотя они всегда были нереально большими), но всё равно стоило миллионы долларов. Не знаю что там с "зовом золота", но было почти соблазнительно стать магом золота, если можно получить столько сил от такого (визуально) маленького количества.

Там было какое-то количество золотых монет и ювелирки, но в основном просто проштампованные слитки золота.

Грак принялся работать с оберегами, а Фенн осторожно ощупывала их пальцами. Я не был уверен, почему она это делает, поскольку она как и я знала, что абсолютный оберег от скорости не позволит провести через него палец перчатки — остановит любое движение на границе. Пустотное ружьё может его преодолеть, поскольку пустота проходит через препятствия без скорости (по мне так чушь собачья, но пустота это "не магия"), и свет, походу, не считался обладающим скоростью (иначе помещение было бы совершенно тёмным), но помимо этого мало что могло его преодолеть.

Амариллис с пустотным ружьём в руках сидела на полу коридора, поглядывая в него и слегка нажимая на спуск указательным пальцем её усохшеё жёлтой руки. Красная ямка, где был ноготь сочилась прозрачной жидкостью.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Нет — сказала Амариллис. — Когда закончим с этим, нам понадобится поискать очень дорогое лечение. "Крысиная гниль" прогрессирует.

— Я в смысле... Что с тобой было — сказал я.

— Не сейчас, Джун — сказала Амариллис. Помедлила, словно вспоминая, как быть человеком. Она никак не могла проглядеть лужи крови на полу у лифта. — Спасибо.

Фенн рассмеялась.

— Я бы сказала "не стоит благодарить", но ты почти это и сделала.

Я хотел сказать что-то, объяснить, сколько сложностей нам пришлось пройти, или как я думал о ней, или даже спросить её, знала ли она, или подозревала, что Утер Пенндрайг был грёзотёртым, но Грак закончил свою работу.

— С оберегами разобрался, обошёл их — произнёс он с хищной улыбкой, которая смотрелась как-то неправильно с ровными широкими зубами дворфа.

Фенн немедленно оказалась внутри и направилась прямо к доспехам, что я счёл странным, пока не сообразил, что их будет сложнее всего двигать. Пока Траур один за другим засасывала их, я достал из татуировки на руке сложенный мешок, и принялся загружать в него золото, по одному слитку. Золотые слитки были чрезвычайно тяжёлыми, даже несмотря на то, что я заранее знал, что золото очень плотное и таскать его неудобно. Цельный кубический фут золота весит что-то около 1200 фунтов.

Грак стал мне помогать, и мы переложили около половины, по одному двадцатифунтовому слитку за раз, когда Фенн подошла и схватила мешок своей чёрной перчаткой. Траур требуется около десяти секунд, чтобы что-то всосать, и она не может всасывать сразу несколько вещей, но "вещь" — понятие расплывчатое, что было заметно по тому факту, что она не раздевала нас, когда мы оказывались в ней. Это было одной из причин, почему я использовал несколько штук Поверхностных Ножен, чтобы запастись мешками. Когда один мешок золота отправился в перчатку, я достал второй, который мы с Граком принялись наполнять.

Тнк.

При звуке пустотного ружья я оставил это дело и выбежал из хранилища в коридор, доставая Всеклинок и вытягивая его на длину кинжала. Как раз вовремя: я увидел, как Ауманн падает с дырой во лбу. Его браслет и ожерелье развалились и покатились по полу, мышцы под его пятнистой красно-белой кожей расслабились.

...А затем я увидел, как эти шарики покатились обратно к нему, а он поднялся с пола движением, которое было невозможным — физика работала задом наперёд. Я бросился вперёд с мечом в руках, не слишком оптимистично настроенный по своим шансам, и обрушил Всеклинок в виде двуручника, едва не прорубив потолок, как раз в тот момент, когда дыра во лбу Ауманна заполнилась плотью.

Всеклинок ударил его в голову и отскочил, вывернувшись в моих руках. Ауманн дезориентированно глянул на меня, а затем отмахнулся тыльной частью кисти, выбив его из моих рук и сломав несколько костей в моей руке. А затем он прикоснулся ко мне, и мир опрокинулся.

Поражение: Трусость устранено!

Я пришёл в себя от боли. Моя левая рука не была сломана, так что я воспользовался ей, чтобы потянуться в патронташ дрожащей окровавленной рукой и достать ещё фей, которых сунул в к счастью тоже не сломанные челюсти. Жевать, впрочем, всё равно было больно, а глотать вообще мучительно, поскольку у меня остался всего один хитпоинт, и состояние моего тела это отражало. Реймер всегда говорил, что здоровье не имеет значения, пока ты не потерял последний хитпоинт, и хотя в моём случае это было очевидно не так, но по крайней мере всё можно было поправить.

Я поднялся на ноги с комком приторного марципана во рту, простонав от давления на свежеисцелённые ноги. Я был в каком-то офисе, кругом разбросаны книги и бумаги, а в стене дыра примерно моего размера. Я понятия не имел, сколько времени прошло с момента моей отключки, но не могло быть много, поскольку кровь моя ещё не засохла. Я захромал вперёд, продолжая глотать фей; второй раз за день опустошил весь патронташ.

Я был почти у дыры в стене, когда увидел, как мимо пролетели металлические шарики, быстро словно пули, а затем мужской голос, Ауманна, произнёс "Тут оберег".

Это было первым, что дало мне надежду. Ауманн был силён, достаточно силён, чтобы швыряться металлическими шариками, как пулями, достаточно силён, чтобы его телекинез ударил меня как автомобиль, и с ним был маг ревизии, который предположительно держится рядом, но он не видит обереги, а маг оберегов опаснее всего, когда у него было время подготовить поле боя. Конечно, Грак не подготовил поле боя, но Ауманн этого не знал, и он видел, как его пули замедлились до нелетальной скорости.

Барьерные обереги были самым простым и самым распространённым типом оберегов, но существуют и обереги, покрывающие зону, вроде тех, которые используют для блокировки телепортации, и если бы я был Ауманном, я бы очень беспокоился об отрицании магии золота, которая не позволит мне быть Суперменом, или о чём-то, что не даст магии ревизии исцелить меня после ещё одного выстрела из пустотного ружья. И если бы я был Граком, я бы установил эти обереги как можно быстрее, у границы хранилища, в котором все они предположительно прячутся.

Траур не отсекает "связь" Ауманна с золотом, но я был уверен, что наша сторона выиграет войну на истощение, поскольку даже если Траур не считается в плане убирания золота из-под его контроля, то уж уничтожение золота точно сработает. И Ауманн знал, что у нас есть пустотное ружьё, и он должен достаточно хорошо представлять нас, чтобы понимать, что мы готовы пожертвовать золотом, чтобы лишить его сил, а значит он ограничен временем.

Так что оставался я, стоящий в разгромленном офисе, без оружия кроме татуировок на моей коже, и без реального плана. Всеклинок куда-то отлетел, полагаю, Амариллис, Фенн и Грак прячутся в хранилище, и Ауманн... если бы это была ведомая мной игра, и Ауманном играл кто-то хоть умеренно осторожный, то как раз сейчас он бы достал одиннадцатифутовый шест.

Ещё один шарик пронёсся мимо, но через пару секунд я увидел, как он летит обратно. Магия ревизии, проверяет наличие невидимых оберегов, что означает, что линия обзора мага ревизии — по коридору. Пока маг ревизии остаётся там, Ауманн может уверенно двигаться по коридору, и проверять на предмет оберегов от магии золота, а когда обнаружит, что их нет, ничто не остановит его от того, чтобы ворваться в хранилище и убить всех там.

Я осмотрелся в поисках оружия, и увидел на столе тяжёлое металлическое пресс-папье, которое подобрал и взвесил в руке. Против мага золота это будет бесполезно, но против мага ревизии... ну, у них есть откровенно абсурдная способность ревизить себя в случае смерти, травмы, или нокаута, что делает его практически неубиваемым (за некоторыми исключениями, но они не относятся к парню с пресс-папье).

Так что я уселся там, возле дыры в стене, пытаясь обеспечить себе максимально хороший вид на хранилище и прячась так, чтобы если (когда) Ауманн будет проходить мимо, я не был в его поле зрения. Пресс-папье оставалось наготове, словно может для чего-то пригодиться.

Дыхание застряло у меня в горле, когда я увидел, как приближается Ауманн. В его вытянутой руке была трость, которой он помахивал из стороны в сторону, словно слепец. Вглядевшись, я заметил, что он на самом деле не держит трость, она телекинетически "прилепилась" к его руке. Можно предположить, что она окутана его полем тактильного телекинеза, так что как только упрётся в оберег против магии золота, он сможет ощутить это и остановиться.

Через дыру в стене я видел следующего за ним мага ревизии. Он был слегка растолстевшим мужчиной с затянутыми в хвост волосами на голове, одетым в коричневый жакет, застёгнутый на все пуговицы, и хаки. Мы наблюдали за башней Трифлес, отслеживая, насколько быстро Ауманн реагирует на золото, и я несколько раз видел мага ревизии, Колвина, улетающего вместе с Ауманном.

С моего места едва видно было как он следует за Ауманном, и прикрытую дверь хранилища.

Когда я увидел кусочек черноты, появившийся из-за двери хранилища, я принялся действовать, и хотя я узнал об этом только потом, одновременно произошло сразу несколько вещей.

Амариллис выскочила из Траур, материализуясь из экстрамерного пространства с пустотным ружьём на плече и рукой на спуске. Она выстрелила через долю секунды после появления, второй раз за день проделав дырку в голове Ауманна. Колвин протянул руку, начиная обращать это, в тот же момент, как это произошло, но как раз тут я появился из дыры в стене и врезал ему по голове Пресс-папье, с усилением магией крови.

Удар расколол его череп и обрушил на пол, но затем мы оба направились обратно во времени, стирая мои воспоминания о произошедшем, и во второй раз он присел, избегая замаха. Я атаковал его снова, возвращая замах в обратную сторону, снова с усилением кровью, врезал ему по основанию шеи, и мы снова вернулись во времени, стирая мою память, но я знал, что это происходит, я читал об этом в "Руководстве Чайника", я знал, что поединок с магом ревизии по сути не имеет смысла, я знал, что эти удары попадают в цель, потому что он никак не мог уклониться от ударов, которых даже не видел.

Но я видел и Амариллис, которая в моём фрагментированном восприятии словно телепортировалась из коридора к нам с рукоятью меча в руке, и после того, как я ударил Колвина в третий раз, я остановился, потому что Амариллис была рядом с ним, и в его голове торчал меч. Я увидел, как он качнулся, и

Исаак Ауманн побеждён!

Уровень Повышен!

Колвин Хёст побеждён!

Квест Выполнен — Ваша принцесса в другом замке: Амариллис в безопасности на ближайшее время, и вам досталась большая куча золота, везучий ты засранец.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 9!

Уровень Повышен!

Разблокировано Достижение: Десятый

Меня окутало золотое сияние, на этот раз с примесью красного, и это было словно богиня достала мой мозг из черепа, вытащила из него все желтовато-белые нервы, потом сунула в рот и провела тёплым языком по каждому нервному окончанию. Это было блаженство, чистое, хоть и не утончённое, и когда оно прошло, я задумчиво взглянул на свои пальцы; было такое чувство, словно кто-то неправильно меня собрал. Я снова поднимался в воздух и создал порыв ветра, но даже не заметил этого.

И тем не менее кости в моих рёбрах и левой руке всё так же были лишены энергии, и квест по их восстановлению не исчез, потому что нет, игра меня не любит, она способна давать мне безграничное удовольствие, но заперла его за краткими моментами, когда решала, что я сделал хорошую работу; она способна полностью исцелять меня, но по какой-то дерьмовой причине решила, что то, что я поступил умно и воспользовался своими костями как топливом было слишком умно, и требует лечения, поскольку жизнь никогда, бл*, не бывает честной, это постоянный марш брутальности и боли и...

— Прекрати — сказала Фенн. Она стояла рядом со мной с рукой на моём плече, глядя мне в глаза. Моя нога прекратила то, что она делала, что, когда я опустил взгляд, оказалось запиныванием лица мага ревизии в кровавое месиво. Я взглянул на Фенн, которая смотрела на меня влажными, обеспокоенными глазами. Она подошла ближе, сдвигая руку, так что сейчас держала меня за шею, и быстро поцеловала в губы.

— Я думала, ты мёртв — сказала она, отступая. — Если ты опять сделаешь подобную глупость, я тебя убью и съем, понял?

Не знаю, она про атаку на мага золота, или про схватку с магом ревизии, но в любом случае она, скорее всего, права. Я взглянул на труп Ауманна, который Амариллис перевернула. Она стащила с него одежду и поднесла нож к его грудной клетке, аккуратно надрезая ещё тёплую кожу рядом с татуировкой.

— Погоди — сказал я, подходя. — Азалия.

Татуировка на секунду засветилась, выдавая синие искры по контурам свёртка, и когда я наклонился и ухватился за неё, она легко сошла с кожи, двухмерное изображение в моих руках расширилось в три измерения. Я потянул шнурок, развернул ткань, и взглянул на ключ телепортации.

— Почему это слово? — спросила Амариллис. Она выглядела истощённой, когда мы её спасли, но сейчас в ней не было огня; что бы её не поддерживало, сейчас этого не было.

— Его выбрал татуировщик — сказала Фенн. — Вероятно, увидел семейное сходство.

Амариллис закрыла глаза и кивнула. Видимо, какая-то культурная фишка, прошедшая мимо меня. Вервайн, маг цветов, был эквивалентом Мерлина для Утера Пенндрайга, и цветочные имена были распространены в роду Пенндрайгов, но я понятия не имел, что там за Азалия, и в настоящий момент это было ну совершенно не важно.

— Нам нужно зачистить остальное — сказал Грак от двери хранилища. — Я так вижу, у нас есть ключ телепортации, это существенно упростит отступление.

Дальше была зачистка, как раз то, чем совершенно не хочется заниматься после того, как закончил что-то сложное. Фенн сложила трупы Колвина и Ауманна, и после того, как мы украли всё, что оставалось в хранилище, сложили всё в перчатку, но даже тогда мы ещё не закончили, поскольку в башне Трифлес, ожидаемо, были обереги от телепортации. В конце концов Грак нашёл зазор в них на балконе верхнего этажа.

Мы покинули башню, — ключом снова управляла Амариллис — и после болезненного мгновенья, заставшего меня врасплох, поскольку я уже забыл об этом, мы стояли в лесу посреди деревьев столь высоких, что рядом с ними красное дерево не смотрелось, в миле от поляны, на которой стоял большой дом с крышей, покрытой травой и дикими цветами.

— Проверьте обереги — сказала Амариллис после того, как потратила секунду на то, чтобы осмотреться. Грак чуть помедлил, и я знал его не настолько хорошо, чтобы точно определить, что он думает, но могу предположить, что он задумался о том, что теперь представляет его жизнь. Находится в компании очевидных психов с загадочными способностями, укравшими золота и магических предметов на миллионы долларов, и спокойно использовавших магию на миллиард, чтобы перемещаться по миру. Но он не сказал ничего такого, и вместо этого достал монокль и принялся оглядываться.

— Что-то вокруг дома — сказал он. — Могу предположить, что встроены в камень, но узнаем, когда будем там.

Амариллис кивнула, замерла на миг, пошатнувшись, и я успел подхватить её, когда она упала.

КОНЕЦ КНИГИ II

Глава 34: Вейк Хандум.

PHY

7 6 POW 18 Безоружный Бой 18 Одноручное Оружие 15 Двуручное Оружие 15 Импровизированное Оружие

6 SPD 15 Метательное Оружие 15 Двойное Оружие 12 Пистолеты 12 Луки

6 END 12 Ружья 0 18 Парирование 18 Атлетизм

MEN

5

4 CUN 18 Уклонение 12 Инженерия 0 0

4 KNO 0 0 Садоводство 0 0

4 WIS 6 Искусство 12 Магия Крови 12 Магия Кости 6 Магия Самоцветов

SOC

3

2 CHA 0 0 0 0

2 INS 0 12 Магия Кожи 0 0

2 POI 0 0 6 Лесть 6 Комедия

0 LUK 6 Романтика 10 Запугивание 8 Обман 0

* * *

— Итак, у нас есть ключ телепортации — тоном светской беседы произнёс Грак, когда мы шли по лесу. Деревья вокруг нависали над нашими головами, закрывая свет. На ходу дворф дёргал себя за косички на бороде и временами прикладывал к глазу монокль, поглядывая в него на дом, к которому мы шли.

Я нёс в руках Амариллис, остающуюся в отключке. На её жёлтую, иссохшую руку с красными пятнами на месте ногтей было болезненно смотреть, так что я смотрел вперёд, а не на неё. Временами она напрягалась в моих руках, на миг открывала глаза, чтобы убедиться, что я ещё несу её, а затем снова погружалась в подобие сна.

— Первое, что я узнала, присоединившись к этой команде, — сказала Фенн — это что не следует ожидать ответов сразу же, и не стоит ожидать, что тебе сообщат то, что было бы неплохо знать.

Она подняла палец.

— Например, я всего три дня назад узнала, что наш приятель Джунипер дружил с Утером Пенндрайгом.

Грак принюхался.

— Мне не нравятся эльфийские шутки — сказал он.

— Это полуэльфийские шутки — сказала Фенн, передёрнув своими остроконечными ушами. — И хочу сказать, что вкус к ним вырабатывается со временем. Пока что только у Джунипера выработался, и ему понадобилось на это порядком времени.

— Нее — ответил я. — Ты мне изначально нравилась.

Нести Амариллис было не так тяжело, как я ожидал, но с другой стороны, я только что взял уровень, и она потеряла вес во время своего заточения. Мне не нравилось видеть её такой хрупкой.

— Ой, ты мне тоже нравишься, маленький хууман — сказал Фенн.

Грак кашлянул в кулак.

— Ходить вокруг да около не в натуре дворфов — сказал он. — Я пытался вежливо дать вам возможность объяснить ключ телепортации самостоятельно. Объясните, откуда он взялся.

— Он принадлежал Англицинну — ответил я. — Они использовали его... ну, полагаю, чтобы нарушать имперский закон о карантинных зонах, или что-то в этом роде, так что старались умалчивать тот факт, что потеряли его. Мы забрали его в карантинной зоне Земель Восставших.

Я пропустил некоторые детали, не потому, что они не важны, и не потому, что сознательно пытался скрыть что-то от Грака, а просто потому, что объяснять слишком долго. По той же причине я и Фенн сказал "неважно", когда она спросила, что такое Рикролл.

— И что это за защищённое место, куда мы идём? — спросил Грак.

Я взглянул на Амариллис, спящую у меня на руках.

— Фенн? — спросил я.

— Понятия не имею — весело ответила она. — Когда мы покинули земли нежити, Амариллис решила отправить нас в Драгоценность Пустыни, где у нас были миленькие похождения в пустыне.

— В пустыне? — спросил Грак, подняв бровь.

— Она выбрала Драгоценность Пустыни, потому что это было место, куда мы могли безопасно телепортироваться, где можно было подлечиться, где никто не будет нас искать, и поблизости от предполагаемо надёжного места, где можно было заполучить ценности — сказал я. — Так что, основываясь на этом, можно предположить, что это место подпадает под схожие критерии, хотя — я осмотрелся, пытаясь найти некую подсказку о том, что лежит за лесом, но нашёл только деревья — я не думаю, что мы здесь поблизости от цивилизации, если не упускаю ничего очевидного, и, вероятно ещё один критерий тут тоже не задействован.

— Так что проверяем обереги — кивнула Фенн. — Возможно, это одно из мест, куда ожидалось что заявится принцесса Амариллис, и куда они отправят народ, когда выяснится, что она жива, или по крайней мере что не мертва. Полагаю, сейчас им известно только то, что нет подтверждения смерти.

— Как долго она была в плену? — спросил Грак, продолжая быстро шагать.

— В сумме семь дней — ответил я.

— Ауманн её допрашивал — сказал он. — Он наверняка ломал ей кости и сдирал кожу, пока она не рассказала всё, что знает. У него был маг ревизии, способный убирать повреждения и память. Он разослал народ в названные ей места.

— Но сейчас он мёртв, так что это не важно... — я остановился. — Неверно. Потому что если он рассылал народ, он мог отправить и сюда, но... ключи отправляют только к камням касания или туда, где ты уже был, что означает, что они отправились в ближайшее доступное место, а оттуда добираются уже своим ходом, так что сейчас могут быть в пути.

Я выругался про себя.

— И если Ауманн не держал всю информацию в большом секрете, а мы знаем, что это не так, то информация об Амариллис могла протечь её так называемой семье.

— И это если Ауманн не сообщил им напрямую — сказала Фенн. — В смысле, если у тебя есть воинственная принцесса, готовая при малейшей возможности выпустить тебе кишки, ты правда станешь держать её при себе, как тигра в клетке, готового атаковать? Я не стала бы, но это частично потому, что я её знаю. Она придумает способ подсыпать яду в мою чашку за полдня.

— Если он рассылал народ по заначкам, то вряд ли собирался продать её тому, кто больше заплатит — ответил я.

— Ещё как собирался — сказала Фенн. — Ты же помнишь, что он сказал — вещи стоят столько, сколько за них готовы заплатить. Ему недостаточно продать Амариллис тем, кто хотят её убить, он сделает это, а затем отправится к следующему в роду потомку Утера Пенндрайга и скажет "Эй, сколько заплатишь за эту волшебную верёвку, которую я украл?"

Я скривился, поскольку она была права — это именно то, как он поступил бы.

Вблизи наша цель выглядела так, словно кто-то построил дачу, а потом накрыл её дёрном, словно одеялом на ночь. Не знаю, был дом построен на равнине, а потом засыпана земля и выросла трава, или его вырезали в холме. Впрочем, местность вокруг была в целом ровная, так что скорее первое. В любом случае, это было красивое, зрелищное место на поляне, покрытой цветами, озаряемой столбом света — прямо лучше не добиться, как ни старайся. Рядом с домом стояла мебель из полированного дерева — длинный стол с расставленными вокруг него восемью стульями, пара скамей у ямы для костра. Цветущий сад, и декоративные камни, разложенные в естественном стиле.

— Мы поняли, что ты богата — заметила Фенн.

И да, это место для пролетариата было словно гигантский указующий перст, не только потому что строительство и содержание должно стоить кучу денег, не только потому, что не видно было дорог, а значит товары и людей нужно телепортировать за ещё одну кучу денег, но и потому, что это место было уютным, уютным по Хоббитонски, в загородном стиле богачей, и мы были посреди леса, но мне на ум пришло слово "облагораживание местности".

— С оберегами ничего подозрительного — сообщил Грак, подняв монокль к глазу. — Отсюда не вижу оберегов обнаружения, только обычные обереги дорогостоящего здания, защита от телепортации и слишком высоких скоростей. Дорогие обереги, работа нескольких магов, несколько из них чисто для удобства.

Он указал на камни, затем на большой стол.

— Обереги от воды, чтобы не промокнуть за обедом.

— Думаешь, войти будет безопасно? — спросил я. Четверть мили назад Амариллис стала тяжеловата, и хоть это не по рыцарски, мне очень хотелось положить её куда-нибудь.

Грак кивнул.

— Это значит, что и остальные смогут.

Мы медленно и осторожно двинулись вперёд, заглядывая в окна. Фенн предложила надеть на Амариллис маску с баллоном и сунуть её в перчатку, чтобы мне было проще идти, но я отказался по очевидным причинам. Я надеялся, что до этого не дойдёт; у Амариллис была причина, почему она отправила нас сюда, и я надеялся, что она полагала это место безопасным но бесполезным — место, где можно передохнуть и запланировать наши дальнейшие действия.

Входная дверь была не просто не заперта — на ней не было замка. Мы вошли, и обнаружили внутри тот же стиль, этакая загородная дача. Огромный камин, окружённый мягкой мебелью с полированными поручнями. Судя по размеру холма, в котором был дом, эта комната с потолком на высоте двенадцати футов была самой большой в доме; из неё в разные стороны вёл набор дверей.

Я опустил Амариллис на диванчик и слегка прикоснулся к её лицу, смахивая волосы.

— Мы на месте — прошептал я.

Она открыла глаза и взглянула на меня.

— Безопасно? — спросила она, вздрогнув.

— Вероятно — ответил я. — Отдохни. У нас будут вопросы, когда ты проснёшься.

Мы втроём прошлись по дому, осматривая по одной комнате; Грак с моноклем искал обереги. Большая часть найденного была бы вполне уместна на Земле: спальни, ванные, большая кухня с обеденным столом, маленькая библиотека со столом, который я определённо попозже проверю. Ничего, что было бы именно Аэрбским. Конечно, конструкция была не сухая кладка два на четыре, и картины на стенах изображали фантастические сцены и загадочных зверей, но не было ничего, что кричало бы о магии или параллельной вселенной — по крайней мере, пока мы не спустились в подвал. Где нашли души.

Там стояла большая стеклянная бочка, наполовину заполненная этими маленькими шариками света, сложенными друг на дружке на дне. Рядом стояло некое устройство, слегка гудящее; звук блокировала толстая дверь подвала. Мне понадобилась секунда, чтобы сообразить, на что я смотрю; это был генератор. Причина, почему здесь есть электричество — потому что на Аэрбе они просто обыденно использовали некие изобретения безумных учёных, чтобы создавать души из эмбрионов, чьё разложение использовали как источник энергии, и их держат рядом с подогревалкой воды, как ни в чём не бывало.

Фенн подошла к бочке, вытащила сверху стеклянную пробку, а потом достала собственную стеклянную бутылку из Траур, своей магической перчатки. Она высыпала шесть душ в бочку к сотням остальных, а потом вернула затычку на место.

— Моё доброе дело на сегодня — сказала Фенн. — Нужно быть редкостным мудаком, чтобы отправить кого-то в ады, каким бы засранцем ни был покойник.

Пожалуй, я с этим соглашусь, но была во мне вероятно-не-столь-морально-оправданная часть, считавшая, что Ауманн заслужил худшего нежели то, что получил.

Единственная оставшаяся комната, заслуживающая упоминания, это кладовая в подвале, огромная комната, в которой эстетика помещений наверху была по большей части забыта. Вместо деревянных полов — потёртый бетон, и открытая зона с аккуратными метками на полу. Я видел нечто подобное в Каэр Лага; сюда можно телепортировать то, в чём есть потребность, что обычно делается большими объёмами. Впрочем, в отличие от Каэр Лага, здесь имелся запас сушёной еды, и здоровенный холодильник, так что нам не придётся прибегать к магии, чтобы быть сытыми. Вдобавок цистерна рядом была полна свежей чистой воды.

Когда мы вернулись в главную комнату, Амариллис уже встала, и как раз закончила разжигать огонь в камине.

— Это место называется Вейк Хандум — сообщила она, ткнув бревно. — Оно известно многим. Возможно, нам стоит покинуть его побыстрее.

Она повернулась к нам, наконец встретившись взглядом с Граком.

— Прошу прощения за мою предыдущую грубость.

— Всё в порядке — ответил Грак. — Дворф понимает.

Он шагнул вперёд и протянул руку.

— Гракхуил Лидбрэйдс, из клана Лидога.

Амариллис пожала ему руку.

— Амариллис Пенндрайг, десятая своего имени, из Королевства Англицинн, да стоит оно вечно.

Я практически слышал, как Фенн закатывает глаза.

— Нам нужно тебя подлечить — сказала она. — Парня тоже.

— Что не так с Джуном? — спросила Амариллис, переключая внимание на меня. — Он поднял уровень перед тем, как мы оказались здесь.

— Магия кости — сказал я. Потёр шею. — Похоже, вытягивать магию из собственных костей — плохая идея.

Я ощущал взгляды Грака и Амариллис на себе.

— Не то, чтобы у меня был выбор, я бежал, спасая свою жизнь, и мне нужен был прилив скорости. Если бы не это, я бы точно умер.

— И феи не помогают — сказала Амариллис, скорее утверждение, чем вопрос, поскольку она не так плохо думала о нас с Фенн, чтобы решить, что мы не подумаем о стоь очевидном. — Симптомы?

— Эм, — сказал я — потеря аппетита, анемия, и я ломаю кости слишком легко.

Я получил двурукость, достаточно подняв навык Двойного Оружия, но сейчас практически не пользовался левой рукой, если была возможность этого не делать. Были, наверняка, и другие изменения, но было сложно сказать, какие именно, поскольку я понимал, что паранойя берёт верх. Было это чувство в животе первым признаком серьёзных неполадок с органами? Была одышка из-за дисбаланса в лёгких? Без доктора определить невозможно, и, вероятно, даже с ним понадобится специалист.

— Ладно — сказала Амариллис, потирая свой лоб. Я заметил, что она предпочитает левую руку, хоть она и правша. — В таком случае, нам нужен план.

— У нас есть почти тысяча фунтов золота — сказала Фенн. — Я уверена, что это одна из проблем, которые можно просто забросать деньгами.

— У вас есть пятьсот фунтов золота — сказал Грак. — Половина содержимого хранилища — моя. Мы так договаривались.

— Ладно — сказала Фенн. — Даже так, у нас есть почти пятьсот фунтов золота, что означает — у нас есть безумная сумма денег, которую можно потратить на исцеление вас обоих.

Амариллис повернулась к Граку.

— Полагаю, когда ключ снова будет готов, вы хотели бы, чтобы вас где-то сбросили? — спросила она. — Очевидно, наши варианты в этом плане ограниченны, но я уверена, что мы сможем договориться.

Грак поменял позу.

— Джунипер предложил мне долю вашего персонального богатства в обмен на мою помощь в спасении.

Амариллис уставилась на него.

— Всё, что у меня есть, хранится в этой перчатке — сказала она, указывая пожелтевшим пальцем на Фенн. — Я больше не обладаю богатствами. С каждым проходящим днём всё больше того, что было моим, оказывается в руках других членов Двора Потерянного Короля. Есть места, вроде этого, и секретные хранилища, оставленные моими предками на времена нужды, но нет банка, из которого я могла бы что-то снять.

Грак пожал плечами.

— На мой взгляд, оставаться с вами тремя — самый прямой путь к оплате покаяния перед моим кланом, если сможем договориться об условиях.

* * *

— Смотрите, вся мотивация моего персонажа — лут — сказал Том. — Ему на самом деле нет дела до культа Эпсилона, и он не верит, что боги позволят им реинкарнировать демона, так что почему он должен соглашаться на "честный раздел" добычи?

Артур нахмурился.

— Вообще-то ты прав — сказал он. — Я делаю это потому, что считаю это правильным, следуя воле своего бога, потому что я считаю, что боги не позволят этого, но я их инструмент для того, чтобы не позволить этого, из-за желания восхвалений и восхищения, изъяна моего персонажа, потому что это необходимо сделать... Я бы занялся этим, даже если бы добычи не быо, так что почему я должен предлагать равный раздел?

Крэйг взглянул на Тома.

— Разве это не опускает нас до уровня наёмников? — спросил он. — Не думаю, что это сработает в плане сохранения команды, когда приключение будет окончено.

— Вот — сказал Реймер, который наконец нашёл нужное место в книге перед ним. — РДМ, страница 135, тут таблица богатства персонажей по уровням.

Он повернул книгу, предлагая всем взглянуть и убедиться, чего никто не сделал.

— Игра предполагает, что количества сокровищ растут соответственно получаемому опыту, что в целом упрощает математику боёв. Если придерживаться моих элайнмента и предыстории, то да, конечно, я откажусь от доли сокровищ, если очень надо, но это запарывает игровой баланс.

— Угу, но если не запорешь игровой баланс, то запорешь персонажей — сказал Артур.

— Я могу это исправить — сказал я. — Вы можете разработать договор персонажей о разделе добычи, а я могу подкрутить со своей стороны, так что вы будете получать меньше лута с приключений, но получите индивидуальную компенсацию от ваших паладинского ордена и круга друидов соответственно.

— Это работает? — спросил Крэйг. — У меня было впечатление, что с этого приключения мы получим тысячи золотых, и если у церкви есть тысячи золотых, которые они могут потратить, то почему бы не потратить их на нас прямо сейчас. Как-то глупо, что они ждут завершения квеста, если считают, что он так важен.

Я вздохнул и потёр лицо.

— Окей, ладно, это повторяющаяся хрень — сказал я. — Для Утер и Закума важно победить культ по их собственным, персональным, морально-социальным причинам, но если они просто откажутся от лута на переговорах, то им постоянно будет не хватать ресурсов, особенно когда наступит следующий раз, и они знают, что соотношение риск/вознаграждение уже достаточно выгодно с равным разделом. И с точки зрения аспекта сохранения команды, наёмники понимают, что сотрудничество с двумя полу-целителями поможет им оставаться в живых и в случае чего поднимет из мёртвых.

— Ладно, — сказал Артур — теперь сделаем всё это от персонажей.

* * *

У нас ушло какое-то время, чтобы договориться. Граку будет выплачен фунт золота за каждые две недели, которые он проведёт с нами, но всё оно будет храниться в перчатке, пока он не захочет его забрать, в основном потому, что ему просто невозможно утащить столько золота. Он получит треть сокровищ, которые мы найдём или украдём, и временный доступ к реликвиям, которые сочтёт подходящими Амариллис, с пониманием того, что в наших интересах обеспечить защиту нашего обережника. Помимо этого ему в общем-то не было дела, что и как. (Фунт золота каждые две недели — это годовое жалование чуть меньше двух миллионов долларов, что на мой взгляд было безумной суммой, особенно учитывая, что мне вообще не платят).

— Ладно — сказала Фенн, когда у нас появился письменный (совершенно не обязующий) контракт. — А теперь мои условия.

— Нам нужно многое сделать — сказала Амариллис. Она уселась в большое кресло у огня, и выглядела так, словно у неё не было сил.

— Присматривать за нашим уловом — одно из этого — ответила Фенн. — И перед этим я хотела бы кое-с чем разобраться.

— Ладно — произнесла Амариллис, взмахнув рукой.

— Прежде всего, Траур остаётся у меня — сказала Фенн, поднимая перчатку, столь чёрную, что было невозможно рассмотреть контуры её пальцев. — Не просто на время нашего квеста по добыче собственности леди Пенндрайг и убиения её врагов, а насовсем. Если потребуются регулярные пожалования, то, Амариллис, я буду тебя навещать, когда время будет на исходе.

Амариллис помедлила. Очевидно, Траур полезнее, чем она полагала изначально.

— Ладно — произнесла она.

— Второе, меня на самом деле не интересует твоё возвращение во власть — сказал Фенн. — Без обид, но политика, как бы это сказать, скучная штука, особенно при Дворе Потерянного Короля, насколько мне известно. Вместо этого я хочу приложить наши усилия в развитие сил Джунипера, что означает — сражаться со всяким и выполнять его квесты. Не просто для его пользы, мы же с ним как-то связаны.

— Что ты имеешь в виду под "как-то связаны"? — спросил Грак.

— Мы толком не знаем — ответила Фенн. — Вероятно, хрень с душами, или, может, Джунипер бог. В любом случае, я не возражаю против того, чтобы навестить несомненно сотни домов вроде этого и ограбить их подчистую, или воспользоваться информацией, которой ты владеешь благодаря бывшей позиции в запутанной политике Англицинна, но с этого момента в первую очередь Джунипер. Договорились?

— Договорились — сказала Амариллис, как-то слишком быстро на мой взгляд. "Джунипер — рычаг, которым можно перевернуть мир", и Амариллис хотела стоять у этого рычага.

— Третье — начала Фенн.

— Сколько ещё? — спросила Амариллис. — Мне нужно прилечь.

Она уже лежала в кресле, опустив голову на спинку.

— Последнее — сказала Фенн. — Третье, я хочу, чтобы мы отправились на остров Эверсаммер и отомстили за моего отца.

Квест Принят: Конец Лета. Вернитесь туда, где Фенн получила свои шрамы, и принесите правосудие эльфам. (Квест компаньона). (Пр. Переводчика: Эверсаммер — "Вечное лето".)

— Я только что получил квест на это — сообщил я.

— Сработало! — воскликнула Фенн, хлопнув в ладоши. — Ладно, потом попробуем это ещё, надыбаем Джуну столько квестов, сколько выдержит его маленький игровой мозг.

— Какой магией обладает Джунипер? — спросил Грак. — Я так понял, ему пятьсот лет.

— Ладно — сказала Амариллис — я сплю.

Она опустила голову и закрыла глаза.

К моему удивлению, Фенн взяла с диванчика одеяло и накинула на неё.

— Джунипер, возможно, тебе пора заняться объяснениями.

Я вздохнул.

— Ладно, в общем я прибыл из места под названием Земля, которое во многом похоже на Аэрб и во многом отличается...

* * *

Должен признать, я уже порядочно времени основываюсь на натяжках, ещё до того, как мы встретили Грака. Было разумно начать с Земли, сказать, что это другой мир, частично совпадающий с этим, обыграть природу совпадений и загадку того, как некоторые вещи похожи друг на друга, притвориться, что многие вещи, которые я видел на Аэрбе, не мои творения (что в общем-то верно, поскольку я видел некоторые отсылки к земным вещам кроме того, что было в моих играх), и только тогда, когда всё это было выложено на стол, сказать:

— Ну и часть того, что особенного во мне, это то, что я вижу в уме числа, соотносящиеся с моими навыками и способностями, которые я могу повышать, когда выполняю квесты, появляющиеся в моём поле зрения.

Я произнёс это очень терпеливо и спокойно, как нечто самое рациональное на свете.

— Есть связь между этими числами и хорошо изученной магией, как сообщила мне маг кости.

— И фирменная магия Джунипера обозначает тебя компаньоном — сказала Фенн, чего я не оценил, поскольку это только усложняет дело.

— Понятно — сказал Грак. Он взглянул на Фенн. — У тебя есть причины верить, что что-то из этого правда?

— Конечно — Фенн усмехнулась. — Джунипер — славный парень.

Я сделал фэйспалм.

— Я совершил по крайней мере шесть невозможных вещей — сказал я. — В смысле... ты не видел мой левел-ап?

— Это что? — спросил Грак.

— Сияние, я полностью исцелился, в коридоре было? — спросил я.

— Когда я вышел из хранилища, ты пинал труп в голову — сказал Грак.

— Ладно, ну... тогда я не могу этого доказать — сказал я. — Фенн может рассказать тебе о том, что я делал, сейчас я в общем-то спец в разных типах магии, что ты сам видел...

— Нет — сказал Грак. — Я видел умение, но если тебе пятьсот ет, это неудивительно, у меня вызвал недоумение только внешний возраст.

— Мне семнадцать — сказал я. Полагаю. Этому телу может быть семнадцать, а может быть нет, поскольку оно, походу, принадлежало кому-то, когда я оказался в нём, если, конечно, этот мир не был создан как есть в тот момент, когда я появился, что вряд ли.

— Фенн сказала, что ты знаком с Утером Пенндрайгом — сказал Грак.

— Это... Фенн, нам нужно будет поговорить о том, какие шутки подобающи перед народом — сказал я. — Но да, я предполагаю, что Утер Пенндрайг был изначально с Земли. Девять месяцев назад я был с ним знаком. Сейчас уже десять, полагаю.

Я взглянул на Амариллис, снова уснувшую. Я надеялся, что это просто симптом её стрессового времени с Ауманном, а не крысиной гнили, поскольку если она останется в таком состоянии, я не смогу выжать из неё подробности.

— На самом деле, это для меня неважно — сказал Грак. — Дуришь ты этих двоих, или говоришь правду, я основываюсь на нашем договоре. Вот если потребуешь действовать, полагаясь на этой странной магии, которую только ты видишь, у нас будет проблема.

— Секундочку — сказал я. Закрыл глаза на три секунды, открывая лист персонажа, а затем на секунду задержался на панели с навыками и способностями. Я дважды левел-апался, что означало, что сейчас должен бы видеть парящее в верхнем правом углу "+4". Однако вместо этого там было "+9". Я откуда-то получил пять дополнительных очков. За достижение десятого уровня? Это казалось вероятным, но игра, как обычно, жадничала на информацию, и игрового журнала записей не было.

— Что он делает? — спросил Грак.

— Получает доступ к мистическим секретам за закрытыми глазами — ответила Фенн.

Я глянул в сторону, переключая панели и спокойно выискивая новые сюрпризы, пока не добрался до страницы компаньонов. К моему удовольствию, биография Гракхуила больше не была замазана, что означало, что она, скорее всего, разблокируется на втором уровне лояльности.

| Гракхуил Лидбрэйдс, Лояльность ур. 2

|

| Гракхуил происходит из в основном партеногенетического клана в Дарили Ирид (пр. перевод — "Золотая Дыра"). Благодаря да над мастерству в игре Рангов и общей эмпатической

| природе да над рода, Грак был выбран, чтобы покинуть Дарили Ирид и отправиться в Афиней Барьеров. Планировалось, что да вернётся, и станет следующим мастером-оберегателем

| дома клана. Вернувшись домой, да над оказался ввязан в редкий договорной союз пары с другим дворфом, и сбежал из Дарили Ирид, отказавшись от Поцелуя в да над ночь уз. Да

| проводит да над время в поисках покаяния за урон, который да над отсутствие вызвало да над клану.

Я открыл глаза и взглянул на Грака.

— Ладно, прежде всего, что означает "да над"?

— Это часть дворфского диалекта, которым пользуется мой клан — сказал Грак. — "Да" — эквивалент "он", а "да над" — эквивалент "его". Ничего, что ты не мог бы узнать другими способами.

— Ладно — сказал я. — Но значение другое, поскольку ты просто считаешься мужчиной для общего удобства?

Грак кивнул.

— Знание этого не является доказательством.

— Просто любопытствовал — сказал я. Вздохнул. — Твой клан происходит из Дарили Ирид, что переводится что-то вроде Золотая Дыра. Ты был выбран отправиться в Афиней Барьеров, поскольку был умелым в игре Рангов, и когда вернулся, оказался вовлечён в договорную свадьбу, с которой сбежал, отказавшись от чего-то под названием "Поцелуй".

Грак уставился мне в глаза, и я надеялся, что не облажался в чём-то.

— Что ещё? — спросил он.

— Ничего, это всё, что у меня есть — сказал я. — Надеюсь, этого достаточно.

— Достаточно — кивнул Грак.

— Ладно! — произнесла Фенн. — В таком случае, займёмся осмотром добычи.

Она выставила руку в сторону, и на пол начали падать предметы.

Глава 35: Дружба — это магия.

Нам пришлось разбудить Амариллис, чтобы изучить лут, поскольку реликвии были завязаны на неё, так что только она могла их активировать или пожаловать.

— Сперва верёвка — сказал я. — Я хочу проверить, не Ропи ли это. (пр. переводчика: Ropey, уменьшительно-ласкательное от "верёвка". Можно было бы назвать "Верёвкин", но это не очень.)

Фенн подняла верёвку и прилежно протянула её Амариллис, которая секунду подержала её в руках, прежде чем та ожила. Она упала и проползла к камину, где поднялась и принялась изгибаться в различные формы. Если бы я не был наготове, то наверняка упустил бы пару первых, но это действительно Ропи, так что я знал, что эти формы — буквы. П-Р-И-В-Е-Т.

— Оно говорит "привет" — сказал я. — Иди сюда, Ропи, будем друзьями?

Верёвка упала на пол, а затем заскользила ко мне, обвившись вокруг моей ноги, и поднявшись по ней на уровень груди, чтобы я мог похлопать по поднятому концу, изображающему его голову.

— Это разумная верёвка — объяснил я.

— Вечная Золотая Косичка — пробормотала Амариллис с дивана. Похоже, разводить огонь было неважной идеей, поскольку она была совсем без сил.

— Угу — сказал я, усмехнувшись. — Я его так назвал, но все называли Ропи. Насколько я помню, была история с его влюблённостью в разумный магический меч незадолго до того, как эту кампанию положили на полку.

— И что именно оно делает? — спросила Фенн.

— О, много чего — сказал я. — Разведка, ловушки, скалолазание, всякое такое. Всё, что может сделать цепкая верёвка. Мне больше не придётся подбрасывать вас через стены, мы можем просто подбросить Ропи, и предоставит ему завязаться в узлы, чтобы было за что хвататься.

Я был очень рад его видеть, в основном потому, что он(о?) было самым целостным и верным из всего, что я создавал. Он, если честно, в основном уступал тому, что у нас уже было, но всё равно было приятно его видеть.

Ещё два предмета были уже известны; не мне, Амариллис. По крайней мере, достаточно, чтобы она могла описать, что они делают.

Первый — метательный кинжал, обладающий двумя раздельными силами. Первая — способность возвращаться в руку, вроде того, что демонстрировал топор Грака, но достаточно быстро, чтобы болезненно било в руку. Вторая способность — если спрятать его на себе, он будет телепортироваться по телу, чтобы оставаться скрытым, пока есть куда переместиться. Это говорило об уровне разумности и восприятия, который мог бы меня шокировать, если бы у нас не было, ну, знаете, мотка разумной верёвки. (Кинжал достался мне, поскольку у меня был навык Метательного Оружия и не было вторичного оружия — не то чтобы я попытался использовать два оружия сразу с моей пострадавшей рукой).

Второе — кожаный доспех, обладающий эффектом замедления и ускорения движений носителя, ненадолго обменивая одно на другое. Фенн заявила, что она будет носить его, если я соглашусь носить другой (остающийся для нас загадкой), и я решил, что стоит бросить кости, в основном потому, что у меня и так было достаточно разных боевых способностей, чтобы не хотелось задумываться во время боя ещё об одной.

Третий, серп с богатой дубовой рукоятью, могла использовать только Амариллис; он был непожалуемым, и это выглядело несколько нечестно, учитывая, что у неё уже был клёвый меч. Мы не имели понятия, что делает этот серп, но она едва удерживалась ото сна, так что это придётся проверить потом.

(Я начал замечать в ней саморазрушительные мотивы, другую стороны монеты неудержимой, несокрушимой женщины-адского пламени, способной прорубиться через что угодно на своём пути, чтобы достичь поставленной цели. Дело не только в том, что она сильна, хотя это так; она испытывала потребность, чтобы её воспринимали сильной. В доме было умеренно прохладно, в принципе, довольно приятно; никто не просил её таскать брёвна и разводить огонь, она сделала это, потому что проснулась и сознательно или подсознательно решила, что является бесполезной обузой, так что нужно или продемонстрировать, что на что-то способна, или задать направления. Или, может, мои 4 INS не так уж хороши в разборе мотиваций, и это была случайная флюктуация крысиной гнили, а не проявление её характера).

В итоге оставались доспех, лук, и короткий меч из хранилища, плюс всё, что мы нашли на трупах, которые собрали в Башне Трифлес — то есть браслет, который носил Ауманн, ожерелье, которое он носил под рубашкой, его карманные часы, и очки мага неподвижности.

Должен сказать, тестирование магических предметов — один из плюсов моего пребывания на Аэрбе. Эквивалентов заклинания идентификации не существовало, но Грак мог определить, обладает что-то латентной или пассивной магией, пару минут поизучав предмет в свой монокль, и изучение магии было естественным ответвлением специализации на контрмагии. Мы так и нашли три магических предмета, которые были на теле Ауманна. Я, к слову не забыл сказать Фенн вытащить его тело из перчатки вне дома, чтобы кровь смыло дождём.

Были, конечно, вещи, которые мы не могли протестировать. Мы вышли наружу с оружием, но я твёрдо настоял на том, чтобы мы не пытались атаковать им друг друга, даже ударами, которые не должны повредить, поскольку я не был уверен, что стрижающий меч не отрубит кому-то случайно голову (пр. переводчика: vorpal sword в D&D обладает фиксированным шансом отрубить голову противника — если она есть), или, более реалистично, что мы не выясним на себе, что меч оставляет кровоточащие раны, на которые не действует магическое исцеление, или ещё что-то в этом духе. Я не особо уверен, где находятся пределы возможного магических предметов; шесть карантинных зон были вызваны теми или иными магическими предметами. Те, что мы испытывали, были или имуществом Ауманна и его компании, или недавно получены из известных Амариллис мест, так что они не настолько могущественны, по крайней мере в большом масштабе... но это не слишком помогало, поскольку возможности всё равно оставались крайне широкими.

Ну, в любом случае это было клёво.

— Ладно — сказала Фенн. — Сейчас лук не делает ничего.

Упомянутый лук обладал хватом, который казался сделанным из песчаника, и испускал порцию пыли каждый раз, когда из него стреляли, но тоньше не становился. Дерево, из которого были изготовлены его плечи, было лёгким, цвета мёда, но "красиво" — не то свойство, которое мы искали.

— Я вот что думаю: вероятно, он реагирует на ключевое слово.

Она подняла лук и прицелилась в сторону лужайки, где она устроила мишени на шкафчик. Шкафчик появился из перчатки, и я был уверен, что она спёрла его из нашей комнаты в отеле.

— Гамбагулон! — произнесла она, и выпустила стрелу.

— Это вообще что-нибудь означает? — спросил я, рассмеявшись. — Ты надеялась, что твоя эльфийская удача поможет тебе случайным образом подобрать нужное слово из всех возможных в мире?

— Это было бы не самым странным, что произошло со мной за последнюю неделю — с улыбкой ответила Фенн. — Ладно, назови мне парочку земных слов.

— У нас один и тот же язык — отозвался я. — Разница только в терминах, отсылках, идиомах, в тому подобном, и больше половины их на Аэрбе просто имеют другое происхождение.

— Ладно — сказала Фенн. — Просто назови мне самое стереотипное слово силы на земном английском. У нас будет что-то вроде "абракадабра".

— Это... На Земле то же самое — сообщил я.

— Чушь собачья — сказала Фенн. — У вас есть та же история?

— Нет — сказал я. — Это просто слово, которое люди говорят, когда творят магию. Ну, вернее, у нас нет магии, так что это говорят, когда притворяются, что творят магию.

Я помедлил.

— А здесь что это значит?

— Классическая пьеса — сказала Фенн. — Вроде как основано на реальной истории, но это было века назад, до времени Потерянного Короля, если ты об этом думаешь. Там был король и его советник-волшебник, кто вообще-то втайне предатель, но король втайне знает, что его советник — предатель, и волшебник немного некомпетентен, так что самый прикол в том, что волшебник устраивает все эти коварные планы, которые король предугадывает. В любом случае, ближе к развязке волшебник находит где-то в книге слово силы, которое гарантированно уничтожит короля. Какое именно — выясняется, когда он наконец произносит его в лицо королю. И, конечно, король уже знал об этой книге, он сам её и подложил, так что зрители смеются над тем, что волшебник всегда на шаг отстаёт от своего оппонента. Так что "Абракадабра" означает бессмыслицу.

— О как — пробормотал я. Похоже на подсказку.

— Знаешь — сказала Фенн — не всё — подсказки.

— Я не говорил, что это подсказка — ответил я. — Ты просто предположила по моему выражению лица.

— Ну, не всё — подсказки — ответила Фенн. — Я знаю, что у тебя твои магические силы и всё такое, но мы реально свихнёмся, если пойдём этим путём. Точнее, я свихнусь.

— Очки окутывают людей в ауру — сказал Грак, сидевший за большим столом снаружи дома, рассматривая остальные предметы. — Вы оба окрашены пурпурным. Эта реликвия переключается с латентной на пассивную, если стукнуть пальцами по сторонам. Пока непонятно, что означает цвет.

— Хм — произнёс я. — Только в поле зрения?

— Да — ответил Грак. Взглянул на лук в руке Фенн. — С вашими есть успехи?

Я надел доспех, металлически-синего цвета, словно нарочито демонстрирующий максимум ремесленного разнообразия — с большим цельным нагрудником, чешуйчатой защитой по бокам и на верхней части рук, с кольчужной сеткой по краям, и подо всем этим кожа и ткань. Он идеально подходил мне по фигуре, что не слишком удивительно, поскольку это было стандартным правилом, кторое мы всегда использовали. Хотя я не смотрел, как она его надевает, но я был уверен, что то же самое магическое изменение размера под фигуру произошло и когда Амариллис надела латы неподвижности, поскольку мысль о том, что в хранилище были латы как раз размером для девочки-подростка была откровенно бредовой (на тот момент я об этом просто не задумался).

Я подвигался в нём, и попытался предположить, какой магией он может обладать. Сделал колесо, пробежался в траве, потом выполнил несколько упражнений с Всеклинком, но довольно быстро отправился посмотреть, что делает Фенн.

По вопросу Грака было понятно, что на самом деле он имел в виду "вы там ещё не закончили страдать фигнёй?", что для стороннего взгляда, справедливый вопрос. Но по мне это всё равно было нечестно, поскольку и нескольких часов не прошло с того момента, как мы убили шестерых, и если я хотел сбросить это с мыслей, развлекаясь с Фенн, то это достойное вложение времени. Я не хотел думать о адреналине, когда направляешься кого-то убить, о медном вкусе крови в воздухе, о том, как неряшливо хлынула кровь из Ауманна, когда в его голове проделали дыру, о том, как я чувствовал себя так, словно заставляю себя чувствовать угрызения совести и сожаление, которых на самом деле не чувствую... я не хотел думать ни о чём этом, и занимался тем, что позволяло уйти от этого, так что с одной стороны Грак оправданно не особо тонко указывал нам, что мы занимаемся не тем, но с другой — я всё равно был этим раздражён.

— Пока ничего — сказал я. — Ты считаешь, что у этого доспеха и пассивные, и латентные способности?

Грак кивнул, и выражение его лица немного смягчилось.

— Но это не говорит ничего конкретного. Изменение размера латентное, если не в процессе, когда это происходит. Если доспех легче весит или проще носить, то это считается как пассивная магия. Это обычное дело в реликвиях, так обычно работает ремесленная горячка.

— Но маловероятно, что это просто очень хороший доспех — сказал я.

— Угу — ответил Грак. Повернулся к Фенн. — А у тебя?

— Слушай, ты не наш надсмотрщик — сказала Фенн. — Если кто-то и есть наш надсмотрщик-распорядитель, то это Мэри, и то только потому, что у неё старшинство. Мы не обговаривали, кто заместитель распорядителя в случае болезни или отсутствия, но лично я рассматривала эту позицию...

— Эльфийский юмор — отмахнулся Грак. — Но это важно. Если мы хотим преуспеть в наших совпадающих целях, нам нужны единство и целеустремлённость.

— Конечно-конечно — произнесла Фенн. — Но это не значит, что мы не можем время от времени развлекаться. К твоему сведению, это я комик команды, Джун пробовался на эту позицию, но он мне и в подмётки не годится.

— Если там есть физический метод активации, он, вероятнее всего, в хвате — сказал Грак. Указал на песчаник. — Это особый материал, его обычно не используют в луках, и он демонстрирует магический эффект при прикосновении.

— Ну, я это пробовала — сказала Фенн. — Я пробовала его тереть, лизать, съесть чуток песка, сдуть песок с руки, прикасаться стрелой к песку, всякое разное, и ничего не работает.

Не знаю, насколько она серьёзно про съедание песка.

— Ты пробовала её повернуть? — спросил я.

Фенн зыркнула на меня.

— Естественно.

Она подняла лук, держа его за хват, и повернула рук; лук повернулся вместе с ней.

— Нет, я имею в виду — я помедлил, думая, как бы это сформулировать. — Используй обе руки, одной держишь лук, другой крутишь центральную часть.

Фенн так и сделала, и это сработало, что только усилило раздражение в её взгляде.

— Глупые бредовые игровые способности — произнесла она.

— Иногда вещи работают так, как я от них ожидаю — пояснил я для Грака. Он, похоже, не знал, как к этому относиться, но через пару секунд его внимание вернулось к Фенн: она выстрелила из лука.

Стрела повисла в воздухе, в футе от лука.

— Опа — произнесла Фенн. — Ну, подождём.

И мы подождали. Я считал в уме, используя метод миссиссипи, и в районе "пятнадцать миссиссипи" моё внимание стало терять фокус. Я начал задумываться, как на Аэрбе называют, когда считаешь секунды, и является ли их секунда точно такой же, как на Земле, или они просто достаточно близки, чтобы не было заметно, и не то, чтобы у меня был способ проверить.

— Возможно, нужно что-то сделать, чтобы она снова двигалась — начал Грак, но тут я добрался до тридцати миссиссипи, и стрела прошила воздух, угодив в кусок мыла, стоявший на шкафчике.

— Тридцать секунд — в унисон произнесли мы с Фенн.

— Ему нужно имя — сказала Фенн. — Но сперва я хочу немного поработать над тактикой, и... о. Погодите.

Она достала из Траур стрелу и выстрелила. Стрела замерла в воздухе, к ней присоединилась ещё одна, и ещё, и ещё, пока их не висел целый десяток бок о бок. К тому моменту, как она выпустила последнюю, первая снова начала двигаться, полетела в цель.

— Угу, хорошо, в этом ограничений нет. С этим можно будет устраивать засады или отвлечения. Это фактор в выборе имени.

— Тебе стоит экономить стрелы — сказал Грак. Фенн подняла перчатку.

— Не хочешь попытаться угадать, сколько стрел у меня в лёгкой досягаемости? — Грак нахмурился. — Избавлю от труда — их две тысячи. Если у меня закончатся стрелы, то, скорее всего, у нас тотальная жопа.

Она повернулась ко мне.

— Тебе ещё нужно разобраться с доспехом, да? Я пойду проверю нашу принцессу.

— Угу — сказал я. Думаю, стоит дать этим двоим отдохнуть друг от друга.

Пока Фенн удалялась, я понаблюдал за покачиванием её бёдер, и наверняка она специально для меня делала это напоказ. Она сказала, что перестанет флиртовать со мной и будет уважать мои культурные нормы, что действительно в основном делала, но бывали моменты, как сейчас, когда она словно проверяла границы установленного.

Внезапно я обнаружил, что Грак стоит рядом со мной. Он изучал мой доспех.

— Когда я покинул свой клан, чтобы учиться в Афинее Барьеров, я словно оказался в другом мире. Это было странно и тревожаще.

— Вижу параллели — осторожно произнёс я.

— В первую неделю у меня появилось двое друзей. Мы втроём были неразделимы. — Грак снял магические очки, сложил их, и положил в карман, а затем достал монокль, чтобы изучить мой доспех. — У большинства смертных видов есть сходство. Мы все привязываемся друг к другу, когда проводим время вместе. Это одинаково для дворфов, эльфов, и людей. Если мы проводим время вместе, можно ожидать, что становимся друзьями, несмотря на различные виды, взгляды, характеры и чувство юмора. Окружающие начинают нам нравиться просто потому, что они рядом.

У меня было чувство, что Грак ведёт к чему-то, но я не понимал, к чему. Это была его самая длинная речь с того момента, как ты встретились. Было что-то в том, как он говорил, что я не мог ухватить, не только в заметном акценте, больше чем его обычное произношение с подчёркиванием гласных, но и в модуляции, создающей каждой фразе чувство твёрдой уверенности. Однако при всём этом он продолжал смотреть на мой доспех и сохранят тишину достаточно долго, чтобы казалось, что он закончил.

— Ну, я надеюсь, что мы будем друзьями — попробовал я.

Грак принюхался и убрал свой монокль, а затем посмотрел мне в глаза, что было несколько неловко, учитывая нашу разницу в росте.

— Я допустил ошибку, попробовав с одним из них экспериментальное соитие — сказал он. — После этого друзьями оставались недолго.

— О — произнёс я. — Понятно.

Хотя фраза "экспериментальное соитие" звучала очень странно и неправильно, и я пообещал себе побыстрее забрать у Фенн свою "Книгу Крови" и проверить инфу по анатомии.

Грак вздохнул, и утратил толику напряжённости.

— Благодарю — сказал он. — Я бы предпочёл избежать такого разговора. Не хочу быть грубым.

Он ткнул доспех, достаточно сильно, чтобы я чуть не потерял равновесие, но доспех упрямо отказывался делать что-то заметное.

— Нет, — сказал я — ты прав, что нам нужно будет побыстрее двигаться, и что насчёт, гм, личных отношений, это... разумная осторожность.

Грак выставил руку в сторону, и топор влетел в неё со стола, на котором лежал.

— Сейчас я тебя ударю — сказал он.

Я приготовился к удару, и услышал звук замаха, но контакта не последовало. Я был достаточно уверен, что мне нужно что-то большее, нежели 18 в Уклонении, чтобы полностью избежать удара, стоя на месте. Опустив взгляд на свой доспех, я обнаружил в нижней части металлически синего нагрудника белую обесцвеченную полосу.

— Он прошёл сквозь — произнёс Грак. — В любом случае, удар был не настолько силён, чтобы серьёзно ранить тебя.

Он снова приставил к глазу монокль и всмотрелся в доспех.

— Это должно будет исчезнуть — наконец, сообщил он, ткнув в белую полосу. — Могу предположить, что этот доспех позволяет удару пройти сквозь тебя, но не дважды в одно место. Нужно будет подождать и проверить, как долго будет исчезать след.

Я взглянул на свой нагрудник и провёл пальцем по белой полосе. Это кажется великолепным увеличением моей выживаемости, особенно учитывая то, что меня больше не подстрелить, по крайней мере если защита распространяется на всю закрытую им зону, включая руки и ноги. В комплект доспеха не входили шлем, ботинки, или перчатки, так что я стоял в произведённых копировальным набором шлёпанцах. Наверняка выглядел по идиотски, но это не имело значения, потому что я был крайне доволен при мысли о том, что реально ношу магический доспех.

* * *

— Она хочет, чтобы мы убили единорога — сказала Фенн, когда мы вошли в главную комнату. Её руки были сложены на груди. Амариллис сидела в кресле, уже не спала.

Квест Принят: Однорогий. Отправьтесь в Рощу Аон Адак и убейте единорога, и позвольте Амариллис испить его целебной крови.

Амариллис влажно кашлянула.

— Напомни мне никогда ничего не утверждать тебе с уверенностью — сказала она.

— Единороги существуют — ровно произнёс я. — Потому что, ну конечно же. И убивать их — очень злой поступок, могу предположить?

— С чего бы вдруг? — спросила Фенн. — Единороги — грёбаные мудаки. На Зимиле есть противоположные единороги, которые не воруют маленьких девочек и не протыкают народ в грудь?

— О, эти единороги — произнёс я. — Я сперва подумал, что речь о другом сорте единорогов.

И хотя я говорил это немного саркастически, но вообще-то это было правдой, поскольку я помню, о каких единорогах говорилось. Я создал их для Тифф.

* * *

— Я не говорю, что D&D сексистские — закатив глаза, произнесла Тифф. — В смысле, основные рулбуки третьей редакции не более сексистские, чем среднестатистический голливудский боевик, со всякой фигнёй вроде того, что женщины в доспехах-секси, а мужчины в нормальной броне или того, какие позы у портретов, но в основном всё бесполо, стараются что-то сделать. Проблема в том, что по умолчанию D&D основываются на мире средневековья, который основан на реальном средневековье, и что книги, что игроки обычно лукавят, делая вид, что в средневековье существовали расовое и половое равенство, но при этом бросаются в глаза остатки из реалий и мифологии средневековья.

Тифф была пожирательницей книг, что вообще-то было нормально для нашей группы, но её вкусы были больше направлены в сторону от художественной литературы, чем было для нас нормой, и она как-то сказала мне, что на каждую художественную книгу прочитала три анализов и комментариев. Она говорила, что чтение того, что другие люди думают о том, что она читала или смотрела, было её версией девичьих сплетен, и какое-то время я воспринимал это всерьёз, пока не сообразил, что она немного стебалась, язва мелкая.

— То есть есть монстры, с которыми ты не хочешь сражаться? — спросил я.

— Нет-нет — ответила Тифф. То, как её хвост раскачивался из стороны в сторону, когда она покачала головой, заставило меня улыбнуться. — Я хочу сказать, типа, в Мануале по монстрам есть карги и суккубы, верно? Ну вот я просто не хочу, чтобы они были закинуты в игру как есть, как взятые от балды средневековые представления о женщинах. Если нам придётся иметь дело, я хочу, чтобы они были продуманными представлениями.

— Угх, господи исусе, пожалуйста, не надо — сказал Рейнер. — Пожалуйста, не проси Джунипера вдаваться в тонкости. Тебя не было здесь, когда мы играли в Длинные Лестницы, это должен было быть простенький рейд по подземельям, где мы были армейскими ребятами, отправившимися в бесконечное фэнтезийное подземелье в Орегоне, но мы, блин, постоянно вязли в этих моральных дилеммах и параллелях с американским империализмом на Ближнем Востоке, в том духе.

— Это было классно — заметил Артур. — Лучшая кампания, которую мы когда-либо играли.

Тифф взглянула на меня.

— Я бы не прочь попробовать это как-нибудь — сказала она. — Звучит клёво.

— Она закончена — ответил я. И, возможно, не была бы, если бы я использовал более простую версию, морская пехота с автоматами против фэнтезийных существ, но с фишкой "мы тут бяки" мало что можно сделать. — Жаль, что тебя тогда с нами не было.

— Не переживай — заметил Крэйг. — Они постоянно говорят о Клюквенных Гильдиях, новые компании в конце концов занимают место старых.

— Угу — сказала Тифф. — Меня это устраивает.

На тот момент Тифф ещё была в группе новичком, и хотя ей нравилось, но это был первый раз, когда сложилось впечатление, что она может стать постоянной участницей. Так что конечно же я создал для неё единорога, величественного ужасного зверя, одержимого девственной чистотой в том виде, которого я ожидал от человека средневековья.

* * *

— Есть место, где можно ожидать найти единорога? — спросил Грак. — И куда можем попасть через незаметную телепортацию?

— Роща Аон Адак — произнёс я. Все уставились на меня. — Только что получил квест на это. Извините, спойлеры. Амариллис, можешь задать нам направление?

Она выглядела уставшей, и я немедленно пожалел, что оставил это на неё.

— Я за, кстати, поскольку у меня квест на это.

— Могу я заметить, что единороги ох*ительно опасны? — спросила Фенн. Она сложила руки на груди. — Мы только что сразились и убили мага золота, что нам удалось только благодаря тому, что у нас была — она бросила взгляд на меня — очень удачная комбинация обстоятельств и совпадений, на которую я бы не стала полагаться снова. У нас, по большому счёту, не было способа ранить Ауманна, кроме пустотного ружья, или насовсем убить его ревизиониста кроме меча Мэри.

— Так что, логически, предметы, которые мы сейчас заполучили — как раз то, что позволит нам убить единорога — с довольной улыбкой произнёс я. — Или подберём необходимое по пути, или что-то в этом роде.

— Если это план, то я голосую против — сказал Грак.

— Я наполовину шучу — сказал я.

— Моя правая рука почти бесполезна для чего-то, кроме ружья — сказала Амариллис. — Распространение болезни ускорилось. Могу предположить, что у нас в лучшем случае десять дней, прежде чем она достигнет моего мозга и причинит ущерб, который будет куда сложнее обратить, если не уже. Когда я была под опекой Ауманна, я убедила его, что что бы он не намеревался со мной делать, живой я стою дороже, чем мёртвой. Некоторые направления исцеления уже были испробованы, в том числе магия крови и кости. Это малоизвестная болезнь неизвестного происхождения, вполне возможно что магическая по своей природе, учитывая, как я её подхватила. Названия "Крысиная гниль" нет ни в одной книге. Часть этой информации от Ауманна, так что спорна, но я полагаю, что он исцелил бы меня, если бы мог, чисто в его собственных интересах.

Фенн кивнула и крутанула пальцами, демонстрируя "давай уже быстрее".

— У нас есть другие варианты — сказала Амариллис. — Они будут стоить нам времени, но может быть смысл попробовать. Чуть позже я их перечислю, но моё мнение вы уже знаете. Единороги — абсолютное лекарство от любой болезни, что делает их в этом плане почти уникальными.

Она бросила взгляд на меня. А я избавился от крысиной гнили с левел апом.

— Когда мне было восемь лет, я встретилась с единорогом в Роще Аон Адак, в дальней северной части Парастеура, где моя мать была с дипломатической миссией. Он убил мою служанку и двух охранников и забрал меня. Три дня спустя я, вместе с другими четырьмя девочками, которых он похитил, была спасена; в этой операции погибли трое из десяти человек, посланных за мной.

— То есть ты хочешь сказать, что это очень, очень опасно — кивнув, сказала Фенн.

— Команда была поспешно собрана и не обладала критически важной информацией — сказала Амариллис. — У них было только несколько научных книг, написанных по показаниям выживших. Эта информация — одно из двух наших преимуществ. Второе преимущество — то, что у нас есть я. Он забирал меня, и он будет хотеть вернуть меня.

Фенн критически взглянула на Амариллис.

— Без обид, — заметила она — но я не уверена, что единорог в тебе увидит.

— Я девственница, которая не отметила свой восемнадцатый день рождения — сказала Амариллис. — Кроме того, он знает меня, что делает меня ещё более привлекательной для него.

Она опустила взгляд на свою руку.

— Я прекрасно осознаю, в каком я состоянии, спасибо.

— Я не в том смысле — заметила Фенн. — Сказала же, без обид.

— Я всё ещё за, но сперва стоит собрать информацию, проверить, нет ли способа попроще — сказал я. — Думаю, мы можем позволить себе потратить на это день.

— Я не знаю, в какие двери стучал Ауманн — сказала Амариллис. — Не знаю, вступал ли он в контакт с моей семьёй, хотя была бы не удивлена. Меня допрашивали, это я знаю, но было несколько вещей, которые я заранее решила умолчать — вроде информации об этом месте, о Джунипере. Болезнь не была среди них. Одно из преимуществ выманивания и убиения единорога Аон Адак — не придётся отправляться по тем путям, где нас могут ждать.

— Мне нужно и о своём состоянии думать — заметил я. — Это тоже нужно изучить, так что можем сразу убить двух зайцев одним выстрелом. Не считая тебя, мы все неизвестные, так что задавать вопросы должно быть не опасно.

— Ты не знаешь мою семью — сказала Амариллис.

— Ну, это моё условие — сперва информация, потом единорог — сказала Фенн. Она убрала руки с груди и потянулась, приспосабливаясь к своему ещё непривычному доспеху. — Хотя, не. У меня много условий. Раз Джунипер повысил уровень, это означает, что его нужно натренировать, лучше сразу чем потом, чтобы он мог достичь своих лимитов до того, как займёмся этим делом с единорогом.

— Не думаю, что это вариант — сказал я. Я чуть не сказал им, что у меня девять очков, которые можно потратить, а не два, как они предполагают, но сдержался, в основном потому, что не хотел советов (и уже знал, что они скажут). — Тренировки становятся всё более сложными по мере повышения. Поднять любой конкретный навык до двадцатки — понадобится как минимум день, полагаю, и навыков нужно учитывать много.

— В таком случае по крайней мере начнём — сказала Фенн. — В целом, скажу, что я неохотно за, но сперва поговорим с народом. Телепортироваться куда-то опасно, это я понимаю, мы не можем позволить кому-то увидеть, как мы появляемся ниоткуда с ключом телепортации в руках, а потом застрять на два часа прежде чем сможем смыться, но это же единорог. Их убиение — достижение, оставляемое для эльфийских старейшин, так что я хочу поискать способ обойтись без этого.

Она повернулась к Граку.

— У Грака есть голос? Мы демократия?

— Я голосую за — сказал Грак. — Я согласен с твоей оценкой Ауманна и его мотивов, для него ты возможность. Он наверняка потратил приличную сумму на то, чтобы поддержать твоё здоровье. Я согласен и с Фенн, нам следует проверить, нет ли способа решить эту проблему деньгами.

А я на самом деле не сомневался, к чему всё идёт, поскольку у меня висел квест.

Глава 36: В Которой Джунипер Смотрит На Свой Лист Персонажа.

Пока Фенн и Грак продолжали своё тестирование магических предметов, я уставился на свой лист персонажа, и попытался определиться, как мне потратить свои очки.

Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

Ну, нет, это не тот вопрос. Реальный вопрос — каков правильный путь к минмаксингу, учитывая доступную мне информацию. С навыками связаны первичные и вторичные способности, которые, вероятно, помогают определять успехи и провалы в соответствии с некими скрытыми правилами, которые мне неизвестны. Моё предположение — шанс Уклонения что-то вроде броска кости плюс навык в Уклонении, умноженные на первичный стат и ещё половину вторичного стата, но ничего из этого мне не показывалось, и проверить очень сложно, особенно если (как я это подозревал) правила изменяются в зависимости от того, в бою я или нет.

Одна из базовых концепций оптимизации персонажа в D&D — избегать ЗаРаС, Зависимости от Различных Статов. Суть в том, что если персонажу важен только один стат, то можно вкладывать всё в него, так что он будет эффективнее того персонажа, который распыляется на разные. Частично это было из-за того, как работают математика и механика D&D; игра усложняла складывание бонусов в один стат, чтобы избегать этой гиперспециализации, но всё равно это оставалось одной из лучших стратегий оптимизации.

Поскольку у меня были первичная и вторичная способности для каждого навыка, было невозможно действительно сосредоточиться на одной способности, поскольку в итоге упрёшься в лимит навыка по вторичной способности. Однако были различные способы разделения различных навыков.

1. Навыки, у которых и первичное, и вторичное в одном классе — PHY, MEN или SOC. Их лимиты можно поднимать, просто вкладывая очки в базовый стат, что даёт отдачу 2:3 (например, у Одноручного Оружия первично и вторично POW и SPD соответственно, и если бы я собирался развивать только этот навык, то я бы вложил очки в PHY, когда навык ограничен по SPD (а если по POW, то в POW), и пытался бы поддерживать соотношение между POW и SPD как 5:3. Если бы я делал это с самого начала, то с моими 23 набранными до этого момента очками, на десятом уровне у меня было бы 11 PHY, 17 POW, 10 SPD и 10 END, и лимит Одноручного Оружия был бы 50. Если вместо этого поднимать только PHY, то в каждом дочернем стате будет по 13, с одним оставшимся очком, и кап будет 39, лучше для универсала, но хуже для специалиста.

2. Навыки, в которых первичная и вторичная способности разошлись по разным группам. В этом случае или придётся вкладывать очки в обе родительских способности, или "терять", вкладывая в конкретные способности (например, у Парирования SPD первичное, и INS вторичное. Если развивать только этот навык, то подход специалиста даст мне 17 SPD и 10 INS с капом 50, но ничего кроме этого. Универсал оставит меня с 9 в PHY и 6 в SOC, но с капом 27 во всех навыках, которые не используют способности из группы SOC.

3. Навыки, связанные с другими навыками. Пока что я знал только об одном, Магия Кожи, для которой нужен навык Искусство, чтобы делать татуировки. Магия Кожи включает в себя не только татуировки, поскольку туда очевидно входит и магия шрамов, но в любом случае, если бы я решил развивать исключительно Магию Кожи, пренебрегая остальными навыками, мне пришлось бы прокачивать четыре разные способности, по две на каждый навык, что могло бы быть сложно, в зависимости от того, какие способности нужны, и, вероятно, этого следует избегать.

Так что, логически, чтобы минмакситься, мне следует сосредоточиться на тех навыках, которые полагаются только на одну группу способностей, и это означает, что мне следует выбрать одно из трёх. А поскольку я изначально не поднимал толком SOC, выбор ограничивался между PHY или MEN.

Проблема была в том, что ментальные статы пока что в основном были связаны с магией, а известная мне магия отстойна. Ну, "отстойна" — слишком сильное слово, но я знаю магию крови, кости, кожи, и самоцветов. Магия кожи — практически образцовый пример ЗаРаС, магия крови — "скрытый" вариант того же, поскольку это в основном магия, ориентированная на рукопашный бой, магии кости постоянно нужен запас костей, и магия самоцветов не только ограничена дорогостоящими самоцветами, но ещё и расходует ментальную энергию. И что ещё хуже, я не знаю вторичные способности для обеих, так что они даже могут не полагаться на одну группу (в магии крови у меня было сильное подозрение на END вместо CUN или KNO).

Но, в общем-то, в этом сеттинге общеизвестно, что основанием цивилизации и прогресса является магия. Насколько я знаю по тому, как шли бои, есть много разновидностей магов, которых невозможно победить в поединке без удачи или хитрости, и удачливым или хитрым не стать без перенаправления очков с PHY. С (возможным) исключением выживаемости, MEN выглядело кандидатурой на роль победителя, особенно в долгой перспективе.

Полагаю, я сомневался в ментальных статах по другой причине, и этой причиной был Том.

* * *

Партия уже какое-то время застряла с головоломкой, но по крайней мере они вместе работали над ней, вместо того чтобы скучать или раздражаться. Головоломка имела вид блоков с линиями на них, выстроенных в определённой последовательности и реагирующих на прикосновение свечением. За этим стоял набор правил, которые следовало выяснить, что они сделали и записали, но после этого оставалось решить эту головоломку, используя установленные правила против разумного противника. По сути это была настольная игра, которую я придумал и затем практиковался в ней, пока не овладел. У меня были преимущества этой практики и того, что не нужно выяснять правила, но я был уверен, что проиграю, поскольку один противостоял пятерым.

— Могу я бросить проверку интеллекта на наш следующий ход? — спросил Том. Он играл гномом-волшебником с 22 в INT; 18 INT как бы максимум для человека, хотя это зависит от редакции. Том был классным парнем, очень понимающим и забавным, но мыслителем он не был, уж точно не сравнить с его персонажем.

— Эм, нет — ответил я. — Возможно, сделаем это, если вы не сможете выиграть самостоятельно.

Том потряс воздетым к небу кулаком.

— Будь проклят мой бесполезный гигантский мозг!

— Череп — это кость — хмыкнул Крэйг (пр. переводчика: тут была игра слов, про которую Крэйг заметил, что это не намеренно: You kind of have to roll with it, что означает что-то вроде "тебе с этим жить", но в то же время "типа, кидай (кости)".) — В смысле, реалистично ты бы сразу разобрался с этой головоломкой, поскольку твой противник Джун, у которого определённо нет 22 инты.

— Эй! — произнёс я. В смысле, это правда, конечно, но нельзя же такое просто пропустить.

— Мы с тобой в одном классе, у тебя в лучшем случае пятнадцать — сказал Крэйг. Поднял палец. — Что вообще-то очень неплохо, что-то вроде стандартного разброса выше нормы.

— На самом деле нет — сказал Реймер. — Среднее для 3d6 — 10.5 со стандартным разбросом в 3, но это для приключенцев, а не обывателей, и если использовать 3d6 для обывателей, то получишь абсурдный результат — вроде того, что у одного из каждых 216 человек будет IQ около 145.

— Я же не буквально — отмахнулся Крэйг.

— То есть хочешь сказать, что 15 — фигуральное отклонение от среднего? — спросил Реймер. — Ты вообще знаешь разницу между фигуральным и буквальным?

— Мы говорим, что у Джуна будет гипотетически IQ около 130 — вмешался Артур. — Что относит его к верхним 3% людей, или что-то вроде того. По мне — ничего невероятного, в нашем классе около полутора сотен человек, так что он будет относиться к пятёрке лучших, или шестёрке?.. В любом случае, суть в том, что Том играет персонажем, у которого IQ 160, что делает его Стивеном Хокингом или Альбертом Эйнштейном, и хотя можно имитировать такой уровень интеллекта, чтобы дойти до тех же вещей, что они, за то же время, нужно действительно быть таким же умным, как они. Том не смог бы дойти до теории относительности просто притворяясь Эйнштейном.

— Ладно — сказал я. — Но я не хочу, чтобы было — я даю вам головоломку, вы кидаете кости, и я сообщаю вам ответ. Это стрёмно.

— Согласен — Артур пожал плечами. — Но, походу, тебе в итоге придётся как-то жульничать, поскольку ты не Стивен Хокинг, и Том тоже.

Мы так и не смогли найти хорошего решения этой проблемы, которая стояла не только с интеллектом, но и с другими аспектами. С мудростью и харизмой было чуть попроще, но проблема всё же оставалась, и у Реймера была с этим дурацкая ситуация, когда он пытался отыгрывать самого обаятельного барда в мире, а сам слова связать не мог.

* * *

Меня беспокоили две вещи.

Во-первых, хотя было очевидно, что игра что-то делает с моей головой, я не знал природы этого вмешательства и как это работает. Сборка ракеты была самым умственно-сложным делом, что я делал, и при этом у меня было такое чувство, словно я привык иметь дело с чем-то подобным. Ну, знаете, когда делал что-то достаточно много раз, чтобы шло уже на автомате? Это обычно бывает с мускульной памятью, но и с другими функциями мозга тоже, и именно так у меня было с инженерией. Но как это происходит? Игра просто вставляет мысли в мою голову как некий посредник? Или действительно меняет структуру моего разума? Если я делаю себя "умнее" или "более знающим", это действительно делает озвученное, или просто повышает частоту и значимость мыслей, вставляемых в мой мозг игрой? (Полагаю, не стоит объяснять, что передавать мои мыслительные процессы не-то-чтобы-незлобной игре не слишком разумно).

И второе — было очевидно, что игра что-то делает с моей головой. Я уже вкладывал очки в MEN (и в меньшей степени в SOC), но всё ещё чувствовал себя собой. Радикальное изменение моей личности — не то, чего хотелось бы, а это кажется итогом повышения моих хитрости, знания и мудрости. Было сложно поверить, что Джунипер, начавший этот процесс, будет тем же, что появится с другого конца. Я уже начал этот процесс, и не чувствовал особых изменений, но большой скачок пугал, каким бы образом не проводились изменения.

Так что я осторожничал. Я составил список задач или вопросов, на которые не знал ответа, некоторые из них — в доменах навыков, некоторые нет, пытаясь распространить их как можно шире по различным зонам ментальной активности, а потом добавил социальные и физические задачи, чтобы определить пересечения. (Я бы хотел стандартизированные тесты, но не смог заставить копировальный набор выдать мне даже один, не то что два сравнимых-но-не-идентичных, которые можно было бы использовать для контроля и экспериментов). Вот примеры вопросов:

* Что из себя представляет ракетное уравнение Циолковского? (KNO)

* Как всегда выигрывать в крестики-нолики, если начинаешь первым? (CUN)

* Что определяет числа, стоящие за повышением НР? (CUN)

* Что определяет числа, стоящие за ментальным утомлением? (CUN)

* Чувствует ли Амариллис ко мне реальную привязанность? (INS)

* На что мне потратить свои очки? (???)

* Как мне вытягивать из костей социальные атрибуты? (Магия Кости, KNO)

* Какой фильм получил Оскара в номинации Лучшая картина в 1994? (KNO)

Разумеется, в плане того, что на что влияет я мог только догадываться, и понятия не имел, насколько эти вопросы сложные или простые, но я хотел некую основу. Список растянулся на полторы страницы, что по крайней мере помогало прояснить некие вещи, даже если в целом окажется бесполезно.

И с этим я перестал затягивать, закрыл глаза, и вложил первые два очка в MEN, что повысило все мои ментальные статы на единицу. А затем открыл глаза, поскольку продуманная мной экспериментальная процедура подразумевала выполнение по шагам.

Ничего не чувствовалось как-то иначе. Я не чувствовал себя умнее. С другой стороны, я вообще не уверен, могут ли люди чувствовать себя умнее или глупее, даже когда они действительно умнее или глупее из-за таких вещей, как нехватка сна, наркотики, ноотропы, и т.п. Можно определять, насколько сложна или легка задача перед тобой, но в отсутствие таких задач интеллект — не то, что ощущаешь Я, может, чувствовал себя чуть менее эмоциональным, что могло быть следствием повышения WIS, но это могло быть и из-за того, что наконец определился с путём и не столкнулся с экзистенциальным ужасом изменения личности на первом шаге. Так что я взглянул на лист задач.

И да, некоторые из них я мог решить, или ответить на них, чего раньше не мог.

Четыре виденных мной значения максимума хитпоинтов были 4, 8, 27 и 36. Между 8 и 27 — довольно существенный разрыв, но это потому, что я не отслеживал постоянно полоску здоровья, когда истекал кровью в канализации Сильмар-сити. Если хитпоинты основывались на одном атрибуте, и этот атрибут END, то 1=4, 2=8, 3=?, 4=?, 5=27, 6=36, 7=?.

Большой подсказкой было то, что повышения не были в простых числах, и после разложения на простые множители расклад получался 2*2, 2*2*2, ?, ?, 3*3*3, 2*3*3*2, или, альтернативно, 1*2*2, 2*2*2, ?, ?, 3*3*3, 3*3*4, так что недостающее будет 2*2*3 и 2*3*3. Были и другие вероятности, но это была самая простая, и основываясь на этом можно было сделать несколько предположений, которые можно проверить. Следующее повышение END должно дать мне максимум хитпоинтов 3*4*4, или 48, и недостающие значения, которые я увижу, если по какому-то скверному повороту судьбы снова истеку кровью, будут 12 и 18.

Ментальное утомление поднялось с максимального 12 до максимального 20, что означало, что оно следует по другой траектории, которую я совсем не мог определить, полагаясь только на два примера, даже если связать со статом WIS. Вероятно, однако, что принцип был схожим, как и с END-хитпоинты; 4=12, 5=20, или 4=2*2*3, 5=2*2*5, то есть следующим будет или 5*6 (30) или 2*2*7 (28) (помимо кучи других вариантов). Первое вероятнее, учитывая, что график вряд ли будет линейным, но фактов было слишком мало. К счастью, у меня оставалось ещё семь статпоинтов, что означало, что вскоре я смогу получить больше данных.

Сперва, однако, я взглянул на самый важный на данный момент вопрос — "На что мне потратить свои очки?" Единственным новым озарением, которое я получил, было то, что сейчас я упёрся в лимит 18 на десяти разных навыках, все которые можно будет поднять, вложив два очка в PHY, и хотя это было краткосрочной инвестицией, но это была краткосрочная инвестиция, которая может мне понадобиться, если мы будем сражаться с единорогом, или наткнёмся ещё на какие-то бои по пути. Я поднял шестнадцать навыков выше 10 и семь раз получил новые (мелкие) Доблести, плюс на десятке Магии Кости я разблокировал кучу всего, что, в принципе, тоже считается. А если бы я был разработчиком игры, то те навыки, которые не получили доблесть на десятке, точно получили бы на двадцатке — и "если бы я был разработчиком игры" оставалось неплохим ориентиром.

Я закрыл глаза и вложил ещё два очка в MEN, а затем открыл глаза и взглянул на лист передо мной. Показатель ментального утомления поднялся с 20 до 30, что означало, что формула, скорее всего, (WIS * (WIS — 1)), или, может, просто "повышение каждый раз увеличивается на два".

Но, опять же, я не чувствовал себя умнее, или мудрее, или более знающим. Чувство было просто такое, словно о некоторых вещах я не подумал достаточно, или упустил их по какой-то причине. Например:

— Соловей, соловей, пташечка Канареечка жалобно поёт... (пр. переводчика: в оригинале было "Blackbird singing in the dead of night, take these broken wings and learn to fly")

Разблокирован Навык: Музыка!

У меня была книга пьес, историй, музыки и стихов, написанных Утером Пенндрайгом, и у меня был навык Искусство, но я просто не подумал попытаться спеть и проверить, не будет ли разблокирован навык. Я не мог представить, каким образом музыка может быть полезна, если только не связана каким-то неизвестным образом с некоей формой магии, но когда я подумал о музыке, стало очевидно, что это следует по крайней мере попробовать, хотя бы для того, чтобы заполнить лист персонажа. И это не только навык, который, скорее всего, можно будет повышать относительно пассивно, напевая, пока занимаюсь другими делами, но и могут разблокироваться Доблести, которые могут быть полезны чем-то не связанным с музыкой.

Я попробовал и стихи:

Однажды был парень с Канзаса

Похищенный прямо из класса

Он попал в самолёт

Нифига не поймёт

А потом пнули в жопу — вперёд! (пр. переводчика: а вот тут — практически дословный перевод :-) )

Впрочем, система, похоже, не сочла эту хрень достойной комментариев, даже не выдала мне сообщения о Критический провал!

Так что, снова просмотрев свои вопросы и не обнаружив ничего достойного упоминания, я закрыл глаза и вложил ещё два очка в MEN, снова повышая свои ментальные статы на единицу.

ВНИМАНИЕ: КОГНИТИВНОЕ УЛУЧШЕНИЕ ВЫЗВАЛО ПРЕВЫШЕНИЕ ПОРОГА ЦЕЛОСТНОСТИ СЕТИ ЛИЧНОСТИ. ОТКАТ И ПЕРЕСМОТР ЭМУЛЯЦИИ В ПРЕДЕЛАХ ПОРОГА ЦЕЛОСТНОСТИ. АКТИВАЦИЯ НАСТРОЙКИ ВНЕДРЕНИЯ ТРЁХСЛОЙНОГО ПСЕВДОИНТЕЛЛЕКТА ДЛЯ КОМПЕНСАЦИИ.

Этот текст ворвался в моё поле зрения, как только я открыл глаза, ярко-красный, заглавными буквами, и другим шрифтом. Как только я их прочитал, слова исчезли, и я уставился на бумаги передо мной, не видя их.

— Ну... Бл* — произнёс я вслух. Это было не то направление, с которого я ожидал появления дозы экзистенциального ужаса. Я читал достаточно книг с описанием сеттинга Eclipse Phase, чтобы понимать, что имелось в виду под эмуляцией, скорее всего; это означало, что мой разум был просканирован или разобран, и работает на некоей немозговой платформе, притворяющейся моим мозгом. Если я эмуляция, то я даже не мозги в банке; я мозги, симулированные с неким уровнем реалистичности на каком-то компьютере, что означало, что всё, что я видел и испытывал, скорее всего тоже симуляция, или что-то в этом роде.

И, возможно потому, что сейчас у меня было 7 WIS, но я охреневал от этого меньше, чем ожидалось бы. Эта хрень, в общем-то, подтверждала теорию симуляции, но это было не так уж удивительно. Это объясняло, каким образом я попал с занятия по английскому прямиком на Аэрб, по крайней мере частично. Кто-то или отсканировал мой настоящий, реальный мозг и воссоздал его на компьютере, сделав правки, вызвавшие амнезию, или, возможно, меня создали с чистого листа, без реального Джунипера Смита на Земле, и, возможно, вообще без Земли.

Для чего? Это определить невозможно. Ну, не невозможно, поскольку теоретически это вопрос с ответом, но вот как этот ответ получить?.. Кто или что засунуло меня сюда? Ну, оно или они интересовались конкретно мной, поскольку этот мир создан на основании моих мыслей и воспоминаний, помимо того, что, вроде как, испытывают грёзотёртые. И в сообщении, про превышение пределов личности, было сказано, что они поддерживают границы, чтобы сохранять меня от превращения в не-Джунипера.

У меня, впрочем, было имя для творца, сразу пришедшее мне на ум: Данжн Мастер. Я играл в его (или её, или их) игру. Я уже бывал на другой стороне создания миров, персонажей, и историй достаточно раз, чтобы понимать импульс — если не как, то почему можно делать такое, без согласия или подстраховки, помимо возможной подлой, гедонистической злобности.

(Всё ещё оставалась слабая вероятность того, что игровая система, или эта новая система за ней, не реальна, просто эффект некоей уникальной магии, но эта версия стала куда менее вероятной, чем была пару минут назад, при том что изначально была не особо вероятной).

И, на самом-то деле, это мало что меняло. Я всё ещё считал Фенн и Амариллис реальными, возможно даже более реальными, чем считал их раньше, поскольку сейчас дело обстояло так, что это не я реальный, а они поддельные, а мы все поддельные, разве что возможно на разных уровнях, или концепция настоящего и фальшивого вообще не имеет смысла. Возможно, одна из них, или обе, были созданы под мои вкусы, или чтобы незримый ДМ имел возможность манипулировать мной, но это просто делает их жертвами. Я не собираюсь строить из себя Томаса Ковенанта, или что-то такое. (пр. переводчика: книга "Хроники Томаса Ковенанта Неверующего".) В настройках игры было предупреждение, что если я умру, то умру всерьёз. У меня не было причин в этом сомневаться.

И Артур. Я более чем когда-либо был убеждён, что он каким-то образом был здесь, на Аэрбе, и что если во всём этом есть окончание, если это не просто бесконечное приключалово с повышением уровней, улучшением снаряжения, и приобретением новых компаньонов, то окончание будет тогда, когда я найду Потерянного Короля.

Я встал, чувствуя необходимость отправиться куда-то и сделать что-то. Я не сомневался, что Данжн Мастер обладает корневым доступом к моему разуму, способностью стирать воспоминания и изменять мысли. В конце концов, это уже проделывала со мной магия ревизии, и если это возможно в рамках Аэрба, то уж тем более возможно для того, кто контролирует эмуляцию моего разума или фальшивой реальности. Я не просто уловил отблеск надигровой системы, мне было позволено уловить этот отблеск. Это не было реверсировано или стёрто. (Если в этом был некий намёк, я его не понял).

Но у мира есть правила, и оно не хотело их нарушать, по крайней мере пока что не продемонстрировало готовности их нарушать. Когда кто-то что-то делает, у этого есть причина. Фракции и люди конфликтуют из-за своих ценностей и убеждений, не просто "добра" и "зла". Фенн — это Фенн, она не кто-то искажаемый капризами игры. Пусть даже мы оба задавались вопросом, что означают числа Лояльности, и как это может влиять на неё, наша растущая близость не выглядела работой незримого Данжн Мастера, это казалось естественным результатом наших разговоров, убеждений, и разделённых проблем.

— Ладно — сказал я в пустоту, так тихо, чтобы никто не смог меня услышать, если не обладает способом отслеживать каждое моё слово. Скорее всего, мне даже не нужно говорить, поскольку чтение моих мыслей определённо не превыше сил Данжн Мастера, но это был вопрос церемонии. Секунду спустя я молитвенно сложил руки, чего не делал очень, очень давно.

— Ты уже знаешь, как я отношусь к Богу — произнёс я. — Ты, вероятно, просканировал или создал воспоминание о том, как я напал на Виктора Кларка, как бешеный зверь, когда он сказал, что пути господни неисповедимы.

Это было через неделю после смерти Артура.

— Ты заставляешь меня страдать, когда мог бы сделать иначе. Ты создал мир страдания вместо радости. Я так и не встречал хороших аргументов, которые опровергли бы божественный идиотизм, и не ожидаю, что на Аэрбе будет иначе. Так что — пошёл ты на.

Я сглотнул.

— Но пока у меня не появится возможность реально что-то сделать, я не буду тратить свою жизнь на плевки в небо. Я продолжу делать то, что делал. Я буду относиться ко всему как к реальности, поскольку ты приложил усилия к тому, чтобы оно было реальным, так же, как я, хочу думать, старался делать мои миры реальными.

Я помедлил, поскольку у меня не было способа повлиять, поскольку я не знал, чего хочет ДМ, так что всё, что я мог сделать, это сказать ему, чего я хочу и на что надеюсь, что он наверняка уже знал.

— Я не хочу, чтобы Фенн менялась из-за того, что повысился её показатель лояльности. Я хочу, чтобы её показатель лояльности, если уж он у неё есть, был просто отражением того, насколько она лояльна, а не невидимым рычагом, контролирующим её. Я хочу, чтобы она была реальной личностью, или по крайней мере настолько же реальной, насколько реален я. И... я не уверен, стоит ли хотеть этого для всех остальных на Аэрбе, потому что иногда существование — это боль, но... Если они не реальны, или по крайней мере настолько как я, то я хочу, чтобы они были достаточно реальны, чтобы нельзя было отличить. Я хочу этого для всего Аэрба, лады? Я хочу потыкать в щели и узнать, что ты думал обо всём. И, помимо всего, я хочу вернуть Артура. Это единственный вариант, при котором игра будет стоить свеч.

Аминь.

Глава 37: Пути.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы взять себя в руки. В итоге я вложил два очка в PHY и ещё одно в LUK, балансируя кратковременное выживание с долговременным развитием. Этот выбор я сделал ещё до того, как получил то сообщение от надигровой системы, но после этого был ещё более уверен в нём, поскольку наверняка этот "псевдоинтеллект" — эквивалент того, как Том кидает проверку Знания, поскольку он не может быть настолько умён, как визард с 22 INT.

PHY в настоящий момент было более важным сверхстатом, и позволит достичь двадцатки практически во всех важных навыках. LUK я поднял в основном потому, что у меня было нечётное количество очков, и, скорее всего, следующее нечётное значение будет на двадцатом уровне, так что нет особого смысла ждать — тем более, если эффективность LUK была сбалансирована с учётом отсутствия бонуса от вложения в "сверхстат" 2:3. К тому же, не вложив хотя бы это очко, невозможно выяснить, как этот стат вообще работает. (Вдобавок размышления обо всём этом помогли мне отстраниться от экзистенциальной хрени, и не буду притворяться, что моё решение не было частично принято из-за нежелания снова связываться с экзистенциально проблемным статом MEN).

У Грака и Фенн с остальными магическими предметами особых успехов не было. Ни ожерелье, ни браслет ничего не делали, хотя Фенн предполагала, что по крайней мере один из этих предметов как-то связан с ядами, поскольку это один из классических способов убить мага золота. Карманные часы показывали Аэрбианский эквивалент широты и долготы, которые, учитывая, что мир плоский, были более простой парой координат, но определять их было куда сложнее, учитывая, что солнце на любом месте Аэрба выглядело находящимся в одной позиции. Так что часы были полезны, но ничего особенного. С креслом мы тоже не разобрались; я подозревал, что оно забросит нас на дно темницы, поскольку я однажды создавал такое кресло, но когда они в него садились, оно ничего такого не делало, и как-то странно хранить кресло темницы в хранилище.

Я пытался влиться в струю на волне их открытий, но моё чувство отчуждённости было не так-то просто преодолеть, тем более что прогресса не было.

Какое-то время я потратил на тренировки, сняв доспех, чтобы случайно не потратить его способность пропускать удары сквозь себя. Я на самом деле не хотел тренироваться, но это было необходимо, а если сидеть и читать или распускать нюни, это не увеличивает мои шансы. В итоге я попытался сделалть тренировку как можно более интенсивной, задействуя максимум навыков.

В итоге это выглядело так: я мчался по лужайке, выпуская из рук огонь и напевая "Never Gonna Give You Up'" Рика Эстли, в то время как Фенн стреляла в меня стрелами с тупыми наконечниками. Ещё Фенн быстро ставила препятствия, выкидывая из своей перчатки предметы мебели, и ещё маленькие мишени, которые мне нужно было поражать мечом. Грак стоял в конце лужайки, готовый спарринговаться со мной, когда я оказывался рядом, а с другого конца лежали несколько арбузов, которые мне следовало бить без оружия.

Меня это достало через пятнадцать минут, но я старался ещё несколько часов, пока не ощущал себя так, словно сейчас упаду без сил. Я полагал, что мне понадобится по крайней мере день, чтобы поднять какой-то навык до 20, но на самом деле вышло быстрее, и скорее всего знаю, почему: подсказка по CUN упоминала "Используется, чтобы ... обучаться новому", так что разумно, что влияет на механику повышения навыков.

Навык повышен: Музыка, ур. 6! (Максимум навыка ограничен утроенным значением первичного стата CHA.)

Навык повышен: Одноручное оружие, ур. 20! (Навык больше невозможно повышать дилетантскими тренировками.)

Новая Доблесть: Обезьянья Хватка!

Навык повышен: Уклонение, ур. 20! (Навык больше невозможно повышать дилетантскими тренировками.)

Новая Доблесть: Волшебное Уклонение!

Две новые доблести были относительно мелкими. "Обезьянья Хватка" давала способность использовать большое оружие "без штрафа"; я и не знал, что был штраф, но держать широкий меч в одной руке больше не было неудобно (эта доблесть называлась так же, как любимый фит Реймера с тем же эффектом). "Волшебное Уклонение" убирало предполагаемый штраф на уклонение от магиии. Похоже, доблести 20-го уровня были (спорно) сильнее, но они не относились к высшим уровням того, что, как я знал, физически возможно на Аэрбе, и я был уверен, что к какому-то моменту они будут позволять то, что буквально невозможно для смертного, а не просто сложно или невероятно.

Ограничение на двадцатке из-за того, как я тренируюсь, было для меня шокирующе скверно. Это означало, что я не могу просто отрабатывать свой навык Уклонения с Фенн и надеяться, что Сдвоенные Души обеспечат паритет её атаки, чтобы оставалось достаточно сложно. Впрочем, слово "дилетантскими" намекало, что профессионал ещё может помочь мне тренироваться, а слово "тренировками" подразумевало, что я ещё могу повышать навыки в реальном бою, или, может, другими методами. Я старался особо этим не заморачиваться, но это были плохие новости в тот момент, когда моя мораль и так низкая.

Мы перекусили запасённой в подвале едой, не заморачиваясь готовкой, а потом зашло солнце и пора было по кроватям — впереди был долгий день. Мы все выбрали себе по комнате из множества доступных. Грак установил у главного входа оберег, который разбудит его, если через тот пройдёт любая кровь, и антителепортационный оберег в подвале, где находился традиционный "зазор" в защите дома. Я использовал шесть вытатуированных на мне Распутных Лоз; одну на входе, ещё одну на двери в комнату телепортации, и по одной у каждой из наших спален. Это могло показаться перебором, но не факт, что в ближайшее время вообще смогу ими воспользоваться.

Это заняло меня на какое-то время, но после я мог лишь сидеть в своей комнате, не испытывая реальной усталости, но понимая, что надо бы ложиться спасть, и пытаясь не слишком задумываться о природе моей реальности. Я начал поддаваться побуждению погрузиться в эту хрень, когда в дверь постучали. Мельком подумалось, что очень удобно — сама вселенная предоставила мне отвлечение, но я придавил эту мысль, как подступающую тошноту.

Впрочем, отвлечение было действительно в тему.

Когда я открыл дверь, за ней обнаружилась улыбающаяся Фенн.

— Есть время поговорить? — спросила она.

— Угу, давай — ответил я.

Она прошла в дверь, что вызвало тревожное ощущение в оставшемся на моей руке листке лозы. Фенн села на мою кровать и расправила простыню. Она сняла свой кожаный доспех, и сейчас была в майке и синих шортах, что стало её стандартным ночным нарядом после того, как она согласилась "уважать мои культурные нормы". Я довольно давно не видел её голышом, и признаю, что чувствовал от этого толику досады.

— Грак сказал мне тебя не *бать — усмехнулась она.

— Прямо так и сказал? — спросил я.

— О, нет конечно — сказала Фенн. — Ну, классический дворф, возможно, так бы и сказал, но Гракуил десять лет учился на обережника, так что достаточно времени провёл в цивилизованном обществе, чтобы выучить, что такую прямоту не одобряют. Так что он пытается быть мягким, потому что знает, что люди любят читать между строк, но у него эти строки так широки, что между них нельзя не прочитать.

— Угу — сказал я. — Он со мной поболтал. Он с тобой использовал фразу "экспериментальное соитие"?

— Чего? — удивлённо спросила Фенн. — Что это значит, вообще?

— Моя "Книга Крови" у тебя — сказал я. — Кстати, я хотел попросить её вернуть.

Она носила Траур, и, полагаю, та уже приближалась к своему пределу, поскольку Фенн не переставала запихивать в неё барахло. Она даже украла все кресла и большой стол на лужайке.

— Одно условие — произнесла она, подняв руку в перчатке.

— Какое? — спросил я.

— На самом деле, два условия — сказала она. — Поскольку ты дал мне время об этом подумать, что всегда опасно.

— Ладно — сказал я. — Какие условия?

— Ну ладно, три условия — со смехом произнесла Фенн. — Поскольку ты не выучил урок.

Я постарался показательно-обиженно вздохнуть.

— Первое условие, запрещаю смотреть статьи об эльфах и полуэльфах — сказала Фенн.

— Могу я спросить почему, или это добавит четвёртое условие? — спросил я.

— Не знаю, что тебе сказал продавец, но "Книга Крови" — штука довольно известная — произнесла Фенн. В её руке появилась книга в красной обложке и с большими буквами. Довольно толстая, что разумно, поскольку это что-то вроде справочника.

Она не спешила отдавать её.

— Алек Сифренд был озабоченным гномом, решившим, что существует нехватка информации о межвидовых взаимоотношениях, где под "отношениями" имеется в виду секс. Он был богатым наследником, так что у него были деньги на то, чтобы попутешествовать по миру и повидать практически все существующие виды, собирать истории и платить различным леди и джентльменам ночи, чтобы получить возможность взглянуть вблизи. Книга оказалась лучшим путеводителем по смертным видам, что был когда-либо написан, но в то же время она потакает похотливым интересам, пусть и с техническими описаниями. Частично поэтому она так популярна.

— Ла-адно — протянул я. — И, почему ты не хочешь, чтобы я читал об эльфах и полуэльфах?

Фенн вздохнула сквозь зубы.

— Это, м, сложно — сказала она. — Можно сказать, что это что-то вроде скромности.

— От тебя? — спросил я и улыбнулся; она не улыбалась. — В смысле, понимаешь же, что раз ты говоришь "не смотри книгу", мне остаётся предполагать, что там есть что-то, что будет мне очень интересно.

— Это не подсказка — сказала Фенн. — Не всё — подсказки. Это личное. Лады?

Я поднял руки.

— Ладно, я обещаю, что не буду смотреть информацию, которую ты сделала такой заманчивой.

Мой разум, однако, бурлил, пытаясь сообразить, почему это для неё так важно и серьёзно. И, разумеется, разум склонен уходить в крайности и создавать худшую возможную историю, в этом случае — что-то вроде "Фенн — жертва травмы гениталий", хотя на самом деле скорее всего тут, как с её шрамами, дело в трясине социально-культурных идей, которые ко мне просто не применимы. Я старался не задумываться об этом, поскольку если бы она хотела это обсудить, то так бы и сделала.

Фенн передала мне "Книгу Крови".

— Ладно, второе условие — сегодня я хочу спать в твоей кровати.

— Ну, книга уже у меня, так что у тебя больше нет рычага влияния — ответил я. — Не слишком разумное ведение переговоров.

— Не, я не думаю, что ты будешь на это возражать — ответила Фенн.

Мы спали вместе в большой, роскошной кровати отеля, и это было нормально. Я ожидал, что когда проснусь, она свернётся рядом, как видел она временами делала с Амариллис, когда мы были в мотеле, но ничего подобного не произошло, и на ней всё равно была по сути пижама. Это было очень платонично, прямо словно говорило "вот видите, насколько всё платонично?".

— Я, как бы, не хочу, чтобы у остальных появились не те идеи — сказал я.

— Тебя настолько беспокоит, что думает Грак? — спросила Фенн с ухмылкой.

— Если ты так уж хочешь спать с кем-то, есть Амариллис — ответил я.

— У неё сейчас жуткая жёлтая рука — сказала Фенн. — Плюс я, как бы, сомневаюсь в её способности защитить меня, если нас атакуют посреди ночи. Гораздо лучше, если на расстоянии руки будет самый опасный член нашей партии.

"По шкале 0-9, насколько ты в меня влюблена?" хотел было спросить я, но... пожалуй, это не тот путь диалога, по которому я хотел отправиться. Не с таким началом, и, возможно, вообще.

— Ладно — сказал я. — Можешь сегодня спать со мной, но когда мы утром встанем, тебе придётся громко и убедительно объяснить Граку и Амариллис, что между нами ничего не было, лады?

Фенн посмотрела на меня.

— Это была шутка? — спросила она.

— Ну, по мне — смешно — сказал я. — Хотя можно поспорить, можно ли это засчитать шуткой.

— По-моему, это было практически антисмешно — сказала Фенн. Словно ты хотел проверить, нельзя ли использовать отсутствие юмора в качестве оружия. Ты пытался разблокировать новый навык? Комедия уже есть, теперь хочешь Антикомедию?

— Ладно, ладно — рассмеялся я. — С двумя условиями разобрались, какое третье?

— О — произнесла Фенн. Она приложила палец к своим поджатым губам. — Эм, дай подумать.

— Потому что у тебя нет третьего условия, я так и знал — сказал я. — Ну, я уже и так изрядно уступил, и эти условия граничат с предоставлением тебе услуги.

— Ладно — сказала Фенн. — Есть кое-что. Но просто чтобы убедиться, мы не занимаемся сексом сегодня? Это не вариант?

Я покраснел. Это было озвучено как шутка, одна из тех заигрывающих шуток, которые она согласилась больше не говорить, но у меня было чёткое ощущение, что ещё это была та шутка, с которой если я проявлю инициативу, это не будет шуткой, или по крайней мере станет смешной по другой причине. (А потом станет глупой, запутанной драмой, это точно).

— Я скучала по возможности заставить тебя краснеть — ухмыльнулась Фенн. — Ну, поскольку мы оба принимаем приказы Грака очень, очень серьёзно, так что это не вариант, то моя просьба — её лицо стало серьёзным — моя просьба, м, чтобы ты попытался понизить мою лояльность.

— Эм, — сказал я — я не хочу.

— Потому что лояльность делает меня сильнее и более управляемой? — спросила Фенн.

— Потому что я за тебя беспокоюсь — ответил я.

— Ладно, это был правильный ответ — сказала Фенн.

— В Башне Трифлес, когда ты хотела уйти, а остальные хотели отправиться за золотом, я думал, что это как раз тот момент — сказал я. — Так что должно быть что-то хуже, верно?

— Я понимаю, почему ты принял это решение — произнесла Фенн. — Я не согласилась с ним, но я не какая-нибудь соплюшка, которой нужно, чтобы всё было по её. Слушай, я просто говорю, что хочу, чтобы ты попытался сделать меня менее лояльной.

— Парадокс получается — заметил я. — Если я попытаюсь понизить твою лояльность по твоей просьбе, то разве не получится, что я демонстрирую, какой я классный парень, так что сделаю тебя более лояльной?

Фенн пожала плечами.

— Я не хочу этого делать. Я не хочу предавать твоё доверие или говорить какие-то гадости. Я не хочу ранить тебя, а если лояльность может уменьшаться, то, полагаю, для этого нужно что-то подобное. Так что нет, не хочу и не заставишь.

Фенн уставилась на меня, скривив губы.

— Ладно, — наконец, произнесла она — два из трёх — уже неплохо. В таком случае, я баиньки.

В общем, в итоге я уснул под звук дыхания Фенн и того, как она временами ворочалась под одеялом, как было тогда, когда мы вместе были в отеле, а когда мы утром проснулись, оказалось, что встали раньше всех, так что не пришлось отвечать, как и почему вышло, что мы провели ночь вместе.

(Фенн-таки рассказала Граку, громко и настойчиво, что у нас с ней не было секса, и потратила какое-то время на подробное описание всех способов, которыми мы не занимались сексом, но она делала это вне слышимости Амариллис. Тот факт, что она устраивала эту шутку передо мной и Граком, но не Амариллис, скорее всего, что-то означал, но я решил не вкладываться в социальные статы, так что магической помощи с разгадыванием этого не было).

(Как я выяснил из "Книги Крови", у дворфов имеется нечто, называемое "клоака", дырка в заднице, служащая универсальным портом для мочи, кала, и размножения. Других гениталий у них нет. Дворфы проводят соитие друг с другом через нечто под названием "клоачный поцелуй", который "Книга Крови" описывала во всех подробностях, но я ограничусь словом "отвратно", особенно часть про "клоачное моргание". Дворфы могут скрещиваться с несколькими другими смертными видами, среди которых люди, используя различные методы в зависимости от того, мужчина или женщина их партнёр. "Книга Крови" их тоже описывала в подробностях, и опять же я полагаю, что описания "отвратно" будет, пожалуй, достаточно. В принципе, я уже по этому мог понять, почему Фенн не хотела, чтобы я читал статью об эльфах и полуэльфах, даже если там сказано что-то безобидное, поскольку Сифренд так писал, что хотелось отмыться).

* * *

При других обстоятельствах ключ телепортации мог бы означать, что перед нами открыт весь мир. Он позволял перемещаться или к камню касания, или туда, где уже был прежде, но в нашем случае камни касания сразу вычёркивались, поскольку все места, где они находятся, наверняка охраняются и прикрыты оберегами, чего мы очень-очень старались избегать, не только потому, что Амариллис была узнаваемой принцессой, которую многие хотели захватить или убить, но и потому, что ключ телепортации безумно ценный, и если кто-то увидит наше прибытие, они могут или попытаться забрать его у нас, или сообщить кому-то, кто попытается забрать его у нас.

Это означало, что мы были ограничены в выборе мест теми, где бывали Амариллис, Фенн, Грак или я, и насчёт которых мы могли быть полностью уверены, что там никого нет, и которые вдобавок в таком месте, из которого и в которое мы могли ходить, не привлекая слишком много подозрений.

И помимо этого, мы хотели конкретное место, то, в котором мы сможем расследовать и задавать вопросы о болезни, которую подхватила Амариллис, а так же о том, как исправить мои выпитые кости.

Это оставило нам, неожиданно, несколько вариантов.

Выбор локации.

==========================================================================================================================================================================

1. Амариллис провела три года в Афинее Перьев и Крови, и считает, что знает несколько мест, через которые мы можем пройти туда (или в окружающий его город Сангуин). Здесь, скорее всего, придётся полагаться на скрытность и обман, хотя охрана вряд ли будет особо серьёзной, по крайней мере вокруг того, что мы ищем. Рейтинг по Крысиной гнили:

* * *

ОО, рейтинг осушённых костей: **ООО, рейтинг опасности: **ООО

2. Каледвич, где Утер Пенндрайг пытался вытащить меч из камня, сейчас был домом одной из крупнейших библиотек в мире вне афинеев. Также Каледвич — пульсирующее сердце Англицинна, и наиболее вероятное место, в котором можно наткнуться на кого-то из Принцев или Принцесс Двора Потерянного Короля. Рейтинг по Крысиной гнили:

* * *

О, рейтинг осушённых костей: **ООО, рейтинг опасности:

* * *

ОО, исторический рейтинг:

* * *

О

3. Клюквенный Залив — дом Афинея Кости и Плоти, и учитывая, что моя личная проблема была связана с костями, а магия кости — основная целительская магия в мире, казалось вероятным, что там мы найдём решение обеих наших проблем. Подвох в том, что у нас не было хорошего варианта для входа; Амариллис посещала Клюквенный Залив, но она была юна и не выискивала тайные места, через которые она могла бы прибыть ключом вне поля зрения. Рейтинг по Крысиной гнили:

* * *

О, рейтинг осушённых костей:

* * *

*, рейтинг опасности:

* * *

* при входе, рейтинг ностальгии:

* * *

*

И это всё, вот такие три варианта. Мы могли бы отправиться в Пять Шпилей, или любой другой большой город, и возможно купить там книг, но одна из вещей, которые поддерживала Империя Общих Интересов — это законы об интеллектуальной собственности. У афинеев было много влияния в империи, и они постарались ввести ограничения, чтобы централизовать обучение магии. Естественно, это было "на общее благо" и просто так уж вышло, что повышает власть и прибыли лоббистов, это просто случайное совпадение.

(Империя, на самом деле, не так уж сильна или эффективна, во многом по тем же причинам, по которым неэффективна ООН, но афинеи были достаточно сильны, чтобы могли использовать империю для продвижения законодательства, которое ввели у себя, или по крайней мере предпринимают действия по введению, все государства-участники).

Это было подкреплено тем, что афинеи пользуются своей властью против партий в империи, пытающихся отступать от "разумных" законов об интеллектуальной собственности и/или схем сертификации. В большинстве афинеев были программы бесплатного обучения и департаменты, занимающиеся трудоустройством их студентов, что означало, что существуют морковка, подписанная "мы заплатим вашей молодёжи за обучение здесь" и палка, подписанная "мы не пришлём вам обученных магов", но с пеной дипломатии поверх этой базовой реальности. И кроме этого, большинство афинеев неприлично богаты, и практически являлись самостоятельными нациями, что означало, что они могут (и так и делают) использовать все стандартные тактики, к которым прибегают корпорации на земле, вроде вкачивания денег в политиков, судебных разбирательств, и тому подобного.

Так что если вы книгоиздатель, вы посмотрите на правительства и афинеи, потом посмотрите на то, как скуден потребительский рынок, и решите заняться чем-то другим. Да и не то, чтобы кто-то действительно мог выучить магию по книге, учитывая, что на изучение даже простейшей магии уходят годы интенсивного обучения под бдительным руководством, не говоря уж об эффективном применении.

Не то, чтобы об этом совсем не было книг. В конце концов, как сказал Стюарт Брэнд, информация хочет быть свободной. Однако в мире без глобального Интернета, информация на Аэрбе куда меньше желает свободы, нежели на Земле, так что бутлегерские книги и подпольные волшебники — редкость.

...На чём это мы остановились? А, да, на выборе, куда отправляться).

По большей части, мы обсудили всё ночью перед отправлением, за простым обедом из расфасованной еды.

— Ну, я голосую за Клюквенный Залив — сказал я. — Это место я знаю лучше всего.

— Мы всё ещё не определились, демократия ли мы — сказала Фенн. — Лично я считаю, что мы должны стать анархосиндикалистской коммунной, по очереди принимая на себя роль исполнительных офицеров.

(Это была цитата из "Монти Пайтон в поисках Святого Грааля", я её узнал, но я был уверен, что если это скажу, то она ответит "ну разумеется это цитата из Монти Пайтон, а ты думал что-то земное?", а потом улыбнулась бы, довольная, что пустила разговор в другую сторону).

— Мы можем проголосовать — сказала Амариллис. — Голос Джунипера будет определяющим. Я хорошо знаю кампус Перьев и Крови, и у меня есть там определённые контакты, хотя и нет тех, кому я могла бы безопасно открыться. Но можно послать кого-то из вас, это упростит сбор информации. Исцеление — побочная специальность магии крови. Я голосую за это.

— Кость и Плоть кажутся более вероятным вариантом решения наших проблем — ответил я. — Если отправляться в Кровь, то придётся делать ставку на связи и на то, что они перевесят близость информации. И ни магия крови, ни магия кости всё равно не могут вылечить крысиную гниль, так что лучше отправиться туда, где акцент на исцелении, которое не в царстве базовой магии, верно? (Я пробовал магию кости, просто для надёжности, но это не сработало; болезни, как уже сказано, вне поля двух стандартных исцеляющих магий).

— Я голосую за Кость и Плоть — сказал Грак. — Кровь всегда была более слабой исцеляющей магией. Связываться с твоими контактами — риск, на который я не хочу идти. Если отправимся в правильное время суток, сможем уменьшить риск свидетелей.

— Ладно, я умираю, так что просто сделаем это — сказала Амариллис.

— Ух-ты, похоже, мы отправляемся в Афиней Кости и Плоти — сказала Фенн. — Всегда хотела взглянуть на Клюквенный Залив.

Она была в этом не одинока. Клюквенный Залив был одним из созданных мной мест, и он был для меня особенным, по очень простой причине: я создал его, когда мне было девять лет, в самой первой кампании, которую когда-либо вёл. Это было простое, невинное место, и единственным вопросом было — во что он превратился в кривом зеркале Аэрба.

Глава 38: Не разделяйте партию.

Когда прошёл миг ослепительной боли, я моргнул и осмотрелся, высматривая свидетелей или угрозы. Никого не увидев, я с облегчением вздохнул, и медленно выпрямился. Проблемный момент уже прошёл, поскольку если сейчас кто-то увидит нас там, где нас не должно было быть, они не подумают немедленно, что мы обладаем предметом на миллиард долларов, за который нации готовы убивать. У нас всё равно будут проблемы, но на уровне "незаконное проникновение", а не "украли атомную бомбу".

Нашей целью был дорогой ресторан с отдельными комнатами, где Амариллис, тогда бывшая куда моложе, едала со своей матерью и гостями. Мы отбыли с утра, до того, как ресторан откроется, в надежде на то, что если там кто-то и будет, так это работники кухни, занимающиеся своей работой, и в идеале мы сможем проскользнуть через вход незамеченными. Это нам удалось довольно легко; я снова воспользовался рукоятью Всеклинка в качестве ключа.

И после этого нас было не отличить от любых обитателей Клюквенного Залива. Амариллис носила традиционную вуаль женщин пустыни Мекади, которая не позволяла узнать её даже тем, кто знает в лицо; также на ней была одежда с длинными рукавами и перчатки, закрывающие её пожелтевшую руку без ногтей. Эта одежда появилась из перчатки Фенн; похоже, там была куча одежды для всех нас, включая Грака. Когда я спросил её об этом, Фенн сказала, что мне не стоит забивать мою симпатичную голову такой ерундой, а когда её спросила Амариллис, Фенн лишь заметила, что Траур практически создана для обноса магазинов, что она, должно быть, и проделала в Драгоценности Пустыни.

План, попросту, заключался в том, чтобы отправиться в Афиней Кости и Плоти поискать в их библиотеке информацию, и найти пару человек, готовых говорить о костях, из которых выпили силу и/или о том, как лечить серьёзные болезни без стычки с единорогом. Мы собирались (вздох) разделить партию, чтобы выполнить всё необходимое как можно быстрее, а потом до заката покинуть город, чтобы никто и не заметил, что мы были здесь. Как только у нас сложился этот план, я немедленно представил заставку с надписью "Три недели спустя", или "Банда оказалась захвачена", или ещё что-то в том духе. Простые планы заставляют меня нервничать.

Тем не менее, мы разделились, и я оказался предоставлен себе, впервые с... ну, с Сильмар-сити, когда Амариллис оставила меня умирать. Сильнейшим аргументом за то, чтобы я не отправлялся в одиночку, было то, что у меня всё ещё остаются пробелы в знаниях, и хотя большая часть к этому моменту была уже заполнена, оставалось множество культурных тонкостей, которые я наверняка упускал. Однако даже так, афинеи — учебные заведения, куда путешествует народ со всего Аэрба, как имперскими железными дорогами, так и ключами телепортации, благодаря чему они куда более социально и культурно разнообразны, чем почти любое другое место в мире. И это означало, что для моих странностей достаточно свободы.

Так что Фенн отправилась дурить кого-нибудь, разбирающегося в выпитых костях, Грак отправился в лоб расспрашивать о крысиной гнили (название, которое пока что, похоже, существует только в игровой системе), Амариллис отправилась передохнуть в снятой в гостинице комнате (ключ телепортации заныкан в татуировку, которую я набил на её коже), а я — прямиком в библиотеку.

* * *

— Дажи наносит удар по тебе, получаешь 23 урона — произнёс я, не поднимая взгляда от своих записей.

Крэйг сделал пару пометок на своём листе персонажа.

— Я повержен — сказал он.

— Вот поэтому и нельзя разделять партию — с нахальным удовлетворением сказал Реймер.

— Мне создавать нового персонажа? — спросил меня Крэйг.

— Флора и Ике в городе — сказал я, указывая на Тифф и Артура. — Финч в паре кварталов от тебя, но он понятия не имеет, что ты был атакован, и в лучшем случае он мог бы кинуть проверку на стабилизацию.

— Что я мог бы сделать, — сказал Реймер — если бы я знал, что ты умираешь, чего я не знаю, поскольку мы разделили партию.

Он взглянул на меня.

— Дальше мой ход?

— Погоди — сказал я. — Крэйг, у тебя нет ничего, что могло бы тебя спасти? Какое-либо особое снаряжение, магические эффекты, о которых ты забыл, что-то вроде того?

— Неа — ответил он.

— Ладно — сказал я. — Ты мёртв. Возможно, твоё тело будет найдено и потом его заберёт партия, так что тебя можно будет поднять из мёртвых, но скорее всего все твои вещи пропадут. Это лучший возможный вариант для тебя в настоящий момент, если испытываешь привязанность.

Крэйг что-то забормотал себе под нос, и это заставило меня чувствовать неловкость, поскольку означало, что он действительно обдумывает это.

— Нет — наконец, произнёс он. — Придумаю что-нибудь другое.

— Теперь я? — спросил Реймер.

— То есть аргумент против разделения партии — то, что вместе мы сильнее, верно? — спросила Тифф. — Типа, если бы мы наткнулись на этого дажи командой, то разделали бы его без проблем.

— Игра сбалансирована вокруг команды из шести персонажей — сказал Реймер. — У них непересекающиеся специализации, так что они не только сильнее вместе, хотя и это тоже, но и вместе способны практически на всё. Сами по себе большинство классов способны только на ограниченный набор задач, кроме высокоуровневых визардов, потому что визарды ОР.

— Вообще-то я думаю, что суть в основном в истории — сказал Артур. — Если разделиться, как бы можно покрыть большую территорию, но на самом деле это не так, потому что на самом деле невозможно выполнять несколько задач одновременно, и игроки всё равно сидят здесь. При этом половина партии вне нарратива, что скучно. Причина, почему партию не следует разделять, не в том, что кто-то может погибнуть а в том, что убираешь "групповая" из "групповая ролевая игра".

— Угу, без обид, Джун, но я хотела бы снова воссоединиться с Реймером как можно быстрее — сказала Тифф.

— Спасибо за соболезнования, ребята — сказал Крэйг.

* * *

Фишка в том, что я на самом деле не знал, применим ли штамп "не разделяйте партию", поскольку почти ничего не знал о механике игры (или том, на чём работает эта игра). Что происходит с Фенн и Амариллис, когда они выпадают из фокуса повествования? Понятия не имею. Это одна из тех экзистенциальных вещей, о которых я старался не думать, опасаясь падения в глубины безумия.

Мой Данжн Мастер обладает неограниченными ресурсами, которые действительно могут включать симуляцию не только двух миллиардов квадратных миль Аэрба и пяти миллиардов его обитателей, но и девяти тысяч адов. Единственное, что говорило в пользу того, что оно не так, это то, что некоторые вещи казались слишком удобными с точки зрения повествования, и это не слишком надёжный аргумент. Но, опять же, это не то, о чём хотелось размышлять.

К счастью, было достаточно легко перевести мысли на что-то другое, поскольку я был в Клюквенном Заливе, месте, где проходило первое приключение, что я написал.

Клюквенный Залив был (очень примерно) основан на Сан-Франциско. Он был построен на полуострове, составляющем одну строну устья залива. Здесь не было огромного моста через залив, но были пирсы, выступающие в холодную воду, остров с тюрьмой максимальной безопасности на нём, и высокие холмы, раздёлённые на цветные кварталы. Каждый год из глубин Клюквенного Залива всплывала клюква, и собиралась большими плавучими сетями, а затем продавалась по всему миру.

(Что вы хотите сказать? С клюквой так не бывает? Причина, почему на буклетах клюква плавает, это потому что её собирают, затапливая клюквенные болота? Ну, я этого не знал, когда мне было девять лет, так что не надо наезжать. Можно предположить, что на Аэрбе клюква устроена иначе, или фрукт, который собирают в Клюквенном Заливе называется как-то иначе, и просто выглядел и на вкус был похож для первопроходцев). (Пр. переводчика: развесистая клюква, в общем :-) )

Ресторан, из которого мы появились, находился на вершине холма, так что передо мной был чудесный вид на город и залив. Аж дух захватило немного. Пока что я успел побывать в Сильмар-сити, безжизненном, некреативном месте, словно списанном с Уичито, и в Драгоценности Пустыни, где не на что посмотреть снаружи и логово швали и бандитов внутри. Клюквенный Залив был другим. В то время, как Драгоценность Пустыни словно хромала по инерции, Клюквенный Залив был городом в расцвете сил, ярмаркой коммерции и культуры. Взглянув, я увидел, что мы оказались здесь как раз ко времени сбора урожая клюквы: залив был окрашен красным, и большие корабли с белыми парусами тащили за собой сети.

Если не считать давшую ему имя клюкву, этот город не слишком-то походил на созданное мной место. Над городом доминировал афиней, и его нельзя было назвать транспортным городом, каким я его обрисовывал, поскольку благодаря магии телепортации не было смысла отправлять товары по миру кораблями, за парой исключений. На кораблях в заливе даже не было расцветок Клюквенных Гильдий, что означало отсутствие сюжета с подпольной торговлей клюквой. У меня не было времени на такой квест, но всё равно было огорчительно. Отсутствовал огромный потенциал для ностальгии, и я задумался, не специально ли это убрано.

Афиней Кости и Плоти было несложно найти; четыре из пяти высочайших зданий в городе находились на территории его обширного кампуса. В Клюквенном Заливе не придерживались единого архитектурного стиля, но два из этих четырёх зданий выглядели так, словно задумывались парой. Оба они походили на огромные замки, пятидесяти или шестидесяти этажей, и по крайней мере внешне выглядели так, словно были построены безумными волшебниками, которым сказали, что они могут строить что и как угодно, при условии, что ничего не придётся сносить. Я никогда не видел такого большого здания, которое выглядело бы таким собранным из чего попало, и немедленно исполнился подозрений, что всё это просто эстетика, маска, чтобы выглядело необычно, но скрывающая интерьер прямых, аккуратных линий.

Было приятно остаться предоставленным самому себе. Я всегда был, в общем-то, одиночкой, и за исключением ночей настолок, предпочитал проводить время дома в одиночестве. Я был одним из тех людей, которые чувствуют облегчение, когда назначения отменяются, поскольку это означает, что освобождаюсь от усилий находиться рядом с другими людьми. Даже когда мы были вдвоём с Фенн, я в общем-то ничего не делал сам, и почти не покидал отель подышать свежим воздухом, по крайней мере без её сопровождения. Мне нравилась Фенн, серьёзно, нравилась, но без неё рядом ощущалась свобода. В игре была полоска, подписанная "Ментальное утомление", и, если судить по раскладке статов, можно предположить, что где-то есть скрытая метрика под названием "Социальное утомление", которой нужно время на перезарядку.

Я не носил свой магический доспех, хотя на груди оставался патронташ с феями, и Всеклинок оставался в форме кольца, готовый превратиться в большой меч по мановенью мысли. Ещё со мной был Ропи, свернувшийся в сумке у меня на боку, плюс мой метательный кинжал, несколько костей на экстренный случай, приличная сумма денег, и флакон жидкого никотина, который, как я надеялся, мне не придётся использовать. Существуют табу против того, чтобы ходить вооружённым и в доспехе, но мало какие нации ввели законы против этого, и Клюквенный Залив (часть Монархической Демократиии Эспландиана) не входил в их число. Если подумать, то и в Америке как-то не очень с законами по части ношения доспехов. Ну, в любом случае это заставило бы меня выделяться, а это совсем не то, что было мне нужно. Патронташ, может, и был малость необычным зрелищем, но не настолько, чтобы привлекать взгляды.

Мне всё время хотелось остановиться и поглазеть на разное. В Драгоценности Пустыни я чувствовал то же самое, но Драгоценность Пустыни — дерьмовая дыра, где я постоянно опасался, что меня ограбят или обокрадут, или по крайней мере наступлю на дерьмо. Клюквенный Залив был чистым, и пусть даже не организован по разумной сетке, но по крайней мере присутствовала толика городского планирования и комплексной инфраструктуры. Это делало исследование тем более соблазнительным, поскольку означало, что выше вероятность того, что всё обойдётся безопасно, если забреду, скажем, вон в то подающее чаи заведение, или в тот магазинчик, перед которым в воздухе парили камни, или решу последовать за зеленокожей женщиной с панцирем на спине, чтобы узначь, в чём её фишка. На панцире стоял миниатюрный город, и она шла так, что все здания оставались параллельны земле. От того, чтобы последовать за ней, меня остановило только то, что она увидела, что я смотрю на неё и улыбнулась мне.

Амариллис умирала. Я, в принципе, не умирал, но моя рука была онемевшей и нескоординированной, мой аппетит был слабым, и время от времени я ощущал тошноту, которая будет совсем не к месту во время боя. Анемия, которая по идее должна была сопровождать эффект, пока что не была проблемой, поскольку я восстановил запас крови с левел апом, но в долгосрочной перспективе дело выглядело скверно. Всё это лежало на чаше весов, так что желание отправиться посмотреть на товары в случайном магическом магазинчике или последовать за женщиной-черепахой было в сущности эквивалентом откладывания домашнего задания до последней минуты, потому что хочу посмотреть аниме или написать описание города для кампании, в которую в итоге так и не будем играть. Было маленькой неожиданностью обнаружить, что эта часть меня не изменилась за три недели на Аэрбе.

В конце концов я добрался до того, что считал "кампусом", не отвлекаясь на мужчин в двухфутовых шляпах, или группу детей с сияющими красными кольцами на шеях.

Афиней Кости и Плоти был ох*уительно огромным. Это было единственное авторизированное заведение, обучающее магии кости, на Аэрбе, и в нём состояло четыре миллиона студентов. То есть оно в шесть тысяч раз больше моей старшей школы. Одним только количеством студентов оно больше Лос Анжелеса, и это не считая всех учителей, уборщиков, поваров, домохозяев, развлечения, и т.д. — всех, кто необходим, чтобы афиней был функционирующей организацией, плюс всех тех, кто задействованы не напрямую и обеспечивают потребности студентов, учителей, и работников.

Было очевидно, что я в кампусе, по тому, что все вокруг носили на себе кости. Наверняка часть из них — просто фасон, поскольку не то, чтобы было так много возможностей практиковать магию кости, и кости достаточно дороги, чтобы их не использовали от балды. Некоторые носили их как Това, в патронташах через грудь, но были и те, у кого они висели на спине, или в колчане у бедра. Большинство костей были крупными, но некоторые предпочитали множество мелких косточек, вроде рыбьих, расположенных для удобного доступа. Я видел несколько значительно выглядящих персон с черепами на тростях, но такое было редкостью.

Среди студентов и обслуживающего персонала было относительно немного людей; в отличие от Драгоценности Пустыни, здесь они были просто большинством, не подавляющим большинством. Было прилично дворфов, в основном группами, но я видел всего пару эльфов. Остальные быль смесью рас, и монолитными группами, и смешанными компаниями, много тех, кого я узнавал, и несколько которых нет. Кроме раздела о дворфах, я ещё не читал "Книгу Крови", в основном потому, что прочитать справочник от корки до корки напряжно, особенно когда есть и другие книги и нужно прокачивать навыки.

Мы заранее выяснили необходимый минимум информации, так что я знал, какое здание мне нужно: одно из больших, находящееся между широкими зелёными вестибюлями. Зал Коеус, самая большая и обобщённая из восьми библиотек афинея. В неё и из неё лились людские потоки, хоть они были и меньше, чем я ожидал. Впрочем, если подумать, оно и разумно: большинство студентов учатся на магов кости, и проходят тот самый пятилетний курс, который упоминала Борманн, что означало одинаковые материалы и наставления, с одинаковыми или похожими учебниками. Библиотеки полезны, если хочешь углубиться в тему и найти эзотерические детали, так что студенты, которые ходят сюда, намерены быть специалистами.

Я вошёл в двери, пройдя несколько оберегов, о которых предупреждал меня Грак (обереги, чтобы удерживать книги внутри, а воду снаружи) и пытаясь выглядеть своим. Это была однозначно самая большая библиотека, в которой я когда-либо бывал, и она выглядела так, словно архитектор выстроил вход таким образом, чтобы это сразу бросалось в глаза.

Библиотека была высотой в сотню футов, и накрыта огромным куполом. Заполненные книжными полками этажи тянулись ввысь, но пустое пространство посередине, похоже, было оставлено специально, чтобы можно было видеть все эти уходящие на десятки этажей полки.

— В первый раз здесь? — спросила женщина в белом балахоне. Она была самым обычным человеком, разве что может чуть ниже среднего ростом, её волосы были стянуты в сложный пучок. Она мило улыбнулась мне.

— Эм, ну да — произнёс я. Осмотрелся, и за длинным, изогнутым столом увидел других людей в белых балахонах, сортирующих и раскладывающих книги. То есть это униформа, а значит, эта женщина — библиотекарь. Жаль, имени на одежде нет.

— Вы рассматривали — произнесла она, взмахнув рукой в сторону купола. — Бывает.

— Архитектор не думал, как вид повлияет на пешую доступность, э? — спросил я.

— Вообще-то он был в состоянии ремесленной горячки — сообщила библиотекарь. — Так что совершенно точно — нет, не думал. Не хотите экскурсию?

— Хотел бы — сказал я. — Но меня, к сожалению, время поджимает, так что...

— Могу вам чем-то помочь? — спросила она.

— Эм... — ответил я. Я не знал политики библиотеки по отношению к не-студентам, и не хотел спрашивать на тот случай, если они не позволены. Неизвестно, что она думает обо мне. — Если я скажу, что я ищу определённую тему, а не определённую книгу, вы сможете мне помочь найти что-то, что стоит прочитать?

— Разумеется — произнесла женщина. Она указала пальцем на себя. — Клара.

— Сэм — произнёс я. — Вы работаете здесь?

-Подработка — ответила она. — Нам нужно будет найти каталоги.

Она направилась к большим рядам шкафов.

— Я не настоящий библиотекарь, я работаю здесь чтобы "отточить характер", по факту — отбиваю часть платы за обучение. Но скорее всего смогу найти то, что вам нужно.

Мы подошли к шкафам и Клара ожидающе взглянула на меня.

— Что вам нужно?

— Я искал информацию об очень специфичной не заразной надеюсь, что не заразной болезни, но я не знаю её названия, только симптомы, плюс где и как её подхватили.

— Ладно, значит, понадобится справочник — сказала Клара. — Скорее всего, будет полезно сузить географический регион, если возможно. Вы уверены, что она не заразная?

— Достаточно уверен — ответил я. — Изначально она передавалась через крысиные когти. А регион, эм, карантинная зона Земли Восставших.

И если она отправится позвать кого-то ещё, то это намёк, что мне стоит сматывать удочки, потому что я совершенно не намерен оказаться под ударом из-за того, что задавал не те вопросы. Я не был уверен, насколько разумно делиться этой информацией, но эта женщина определённо была низкоранговым магом кости на подработке, и какой бы обширный подпольный заговор не был организован против Амариллис (а значит, и против меня), они не могли распространить агентов так далеко, учитывая, что у Амариллис крысиная гниль всего что-то около двух недель.

— Вот как — произнесла Клара. — Если она эндемична для карантинной зоны, у вас может быть проблема. О болезнях в больших карантинных зонах... ну, не заморачиваются. У этого интереса есть какая-то конкретная причина?

Она заметила мою нерешительность.

— Просто любопытство, можете не говорить, если это секрет.

— Вы знаете, что в Англицинне сбрасывают народ в карантинную зону в качестве формы наказания? — спросил я.

— Ух — скривилась Сара. — Да, я хорошо знакома с этим варварством. То есть кто-то смог вернуться, но по пути подхватил болезнь?

— В том духе — ответил я. — Так что я здесь, пытаюсь по крайней мере выяснить, что это за болезнь. Ему осталось жить неделю, что, я надеюсь, объясняет, почему я не хочу терять время на экскурсию.

И если она спросит о расстоянии, которое в районе десяти тысяч миль, я просто скажу, что получил приказы по радио. Не слишком умная история, но я мало что мог сделать.

— Ну, в таком случае займёмся — произнесла Клара. Она принялась доставать из шкафа длинную полку с карточками, и тут я сообразил, что библиотека использует картотечный каталог с реальными карточками, поскольку здесь очевидно нет компьютерной системы. — Ну, будем надеяться, что она не уникальна для Земель Восставших. Они бывшая территория Королевства Франкорум, так что, вероятно, можем начать с — о, вот.

Она достала карточку и продемонстрировала мне.

— Начните с "Мануала по Диагностике Фатальных Заболеваний Континента Бретайнь и Зорянских Островов". Обращайтесь ко мне, если будут сложности.

Она взяла лежащие на каталоге карандаш и бумагу и записала мне информацию.

— Я буду у входа, прикалываться на тех, кто глазеют на верхние этажи.

Она улыбнулась мне и ушла.

Библиотека не использовала десятичную систему Дэви, так что мне потребовалось некоторое время, чтобы найти искомое, но как бы они не классифицировали свои книги, они использовали множество чисел, и пронумеровывали ими полки и книги. Я нашёл искомую книгу тремя этажами выше, толстый зловещий том рядом с другими толстыми зловещими томами, и принялся просматривать оглавление в поисках "Крысиной гнили". Когда это ничего не дало, взялся за поиски, читая краткие описания и просматривая в основном симптомы и направления развития болезней.

Я был посреди этого занятия, когда подошла Клара, ведя за собой мужчину с рыжими волосами, веснушками, и в красном доспехе с чёрной кожей на сочленениях. У него был меч на поясе и щит под плащом на спине, чего было бы достаточно, чтобы понять, что он представляет собой проблему, даже если бы об этом не говорило его лицо.

— Сэм — произнесла Клара. — Это ваш друг?

Я уставился на мужчину и отчаянно пожалел, что не вкладывал очки в социальные статы

— Эм.

Ну вот опять. Мне подкидывают, а я выкидываю. Кому нужна особая магия, когда ты настолько хорош в том, чтобы языком выбраться из проблем?

— Ещё ничего не нашёл по "крысиной гнили"? — спросил он.

Я был абсолютно уверен, что моё лицо меня выдало. Я ощущал напряжённость в животе и лёд в жилах, и был уверен, что в ближайшее время покроюсь холодным потом. Глупые 2 в POI и 8 в Обмане означали, что я выдал всё, даже ничего не сказав. А следовательно, логично будет обеспечить себе возможность сбежать и исчезнуть в городе. Не знаю, друг или враг этот парень, но вероятно-магические предметы, лёгкое фамильное сходство с Амариллис, и тот факт, что он мог узнать о крысиной гнили только от наших врагов, были надёжными аргументами в пользу того, чтобы налепить на него обозначение "враг".

— Клара, не могли бы вы нас оставить? — спросил я. Не стоит подставлять её под неизбежный перекрёстный огонь.

Доблесть: Безжалостность устранена!

Новая Доблесть: Совестливость! (Лесть +5, Романтика +5)

Я изо всех сил постарался не реагировать на эти сообщения. Безжалостность вообще-то ничего не делала, по крайней мере в её воплощении нулевого уровня. Я вообще-то не использовал ни один из навыков, к которым получил бонус, но он был довольно существенным, и это было лучше, чем ничего.

— Разумеется — сказала Клара, хотя взглянула на нас опасливо. Она ушла без дальнейших замечаний, и мужчина передо мной подождал, пока она не оказалась достаточно далеко, прежде чем заговорить.

— Только представьте, как удачно было услышать, что кто-то ещё ищет информацию о болезни из Земель Восставших, переносимой крысой — произнёс он. — Скажи мне, где она.

— Кто? — спросил я. — И, вообще, прежде всего — ты кто такой?

— Ларкспур Прентисс, второй своего имени, Директор Безопасности Иностранных Дел Королевства Англицинн — ответил он. — Могу предположить, что ты Джунипер Смит, компаньон по путешествию моей дражайшей кузины. Скажи мне, где она.

— Прошу прощения, понятия не имею, о чём речь — ответил я. Доспех, меч, плащ, щит, всё скорее всего магическое, плюс он скорее всего получил обучение по крайней мере в одной школе магии, возможно в нескольких, плюс скрытая магия, о которой мне никак не узнать, плюс качественное бойцовское обучение. То очко, что я вложил в LUK, было напрасной тратой.

— Откуда, вообще, ты взялся? — спросил он, осматривая меня. — Доклады разведки в отношении тебя мутные и противоречивые. О Фенн Грингласс я уже знал, собственно, сам её выбирал, и можно не сомневаться, что прискорбная участь Браунснута Иголки-в-руке — дело её рук.

— Я всё ещё не понимаю, о чём ты — сказал я, не заморачиваясь тем, что ложь прозрачна. — Но, похоже, что со своей работой ты справляешься дерьмово.

Ларкспур снова осмотрел меня.

— Думаешь, хамство позволит тебе спастись? — спросил он.

— Я думаю, что мне не нужно спасаться — ответил я. — Могу предположить, что твоя власть как что-то там иностранных дел не включает право войти в афиней и похитить или убить случайного посетителя. Уверен, ты смог бы придумать какую-нибудь историю о том, что я — опасный преступник, которого ты выслеживал, или что-то более умное, но будет куча свидетелей, и могу предположить, что ты так же связан политикой, как любой другой Принц или Принцесса Англицинна.

Во всяком случае, так я оценивал ситуацию, и если я ошибался, то реакция Ларкспура что-то мне скажет, а моё нахальство выставит меня самоуверенным идиотом, что само по себе может быть преимуществом. Я понятия не имел, правильно ли это разыгрываю. Тот факт, что он был здесь один, намекал, и очевидно я знал, что это он тот чувак, который направил за Амариллис огневую команду, и он же хотел добыть ключ телепортации.

— Ты играешь в рискованную игру — сказал он. — Ты думаешь, что политика беспокоит меня больше, чем поимка Амариллис.

Я пожал плечами.

— И снова, понятия не имею, о ком ты говоришь. А если бы и знал что-то о чём-то, всё равно не сказал бы, поскольку ты выглядишь засранцем.

(И, если подумать, вообще-то я не верю, что нас свела просто удача, особенно учитывая, как он об этом сказал. Скорее всего, некая форма манипуляции вероятностями, предвидения, предсказания, или LUK, и тот факт, что он пытался провести это у меня под носом, типа "какой я умный", вызывал у меня ещё большую неприязнь к нему).

— В таком случае, полагаю, у нас пат — произнёс Ларкспур, подтверждая, что политика действительно реальная проблема, и сражение в библиотеке афинея в другой стране поднимет множество вопросов, на которые он не хотел бы отвечать. Он взглянул на книгу в моей руке. — Я не просто болтал, я действительно хочу знать, нашёл ли ты что-нибудь.

Я вернул книгу на полку. Каким бы образом он меня не нашёл, тот факт, что я здесь, дал ему некую конкретную информацию, а именно — что крысиная гниль остаётся проблемой, над которой мы работаем. Он понял это, просто прочитав заглавие книги в моих руках. Сам он допускал утечку информации куда сильнее, чем я, но это не слишком утешало, поскольку я был уверен, что в бою он меня побьёт, даже если пришёл один. Но вот сможет ли побить в гонке?

— Не знаю, чем она тебя держит, — сказал Ларкспур — но если это деньги, я удвою, и если какой-то магический предмет — он бросил взгляд на моё кольцо — я могу предложить больше. Шантаж, заложники, магическое принуждение, что бы там ни было, я могу устранить проблемы.

Ларкспур стоял у входа в проход, с толстыми перилами за его спиной, и провалом на три этажа до пола библиотеки за ним. Я был между книжных полок, недостаточно места для взмаха мечом. Его руки были связаны, по крайней мере частично, политикой, и хотя вытащить меня из библиотеки, вероятно, было вариантом, но он предпочитал его избежать, по очевидным причинам. Я? Ну, как говаривал Реймер, нет смысла вкладываться в стат "политика".

Я побежал прямо на Ларкспура, использую всю до последней крохи магию крови, что мог из себя выжать, в то же время сунув руку в сумку и готовясь воспользоваться татуировкой Ледяного Дьявола, если он попытается меня схватить. Я присел, когда он достал свой меч, и пронырнул под ним, а затем толкнул с силой Багрового Всплеска, пытаясь сбросить его с перил. Он повернулся в сторону, избегая меня, и лишь моё плечо зацепило его живот, отталкивая назад. Я перепрыгнул через край, как и планировалось, и взмахнул разумной верёвкой в сторону перил.

Один конец Ропи обернулся вокруг моего запястья, в то время как другой обернулся вокруг столбиков и завязался вокруг них. Я упал на двадцать футов, так что моё плечо едва не выскочило из своего гнезда, и сломал несколько костей, и врезался в перила на нижнем этаже. Перелез через них, и Ропи упал сверху и принялся обматываться вокруг моей груди; на секунду я запаниковал, но тут сообразил, что он образует для меня верёвочную броню.

Я задержался на втором этаже лишь настолько, чтобы сунуть в рот фей, а затем перепрыгнул через перила и вытянул Всеклинок в его полную длину, восемь футов, оперевшись на него. Мой хитрый план был в том, чтобы уменьшить клинок, когда он упрётся в пол, чтобы так смягчить падение, но услышал внутри хруст ребра и в итоге неловко упал на стол, что было болезненно, но не ослепительно болезненно.

Я поспешно поднялся и побежал, оглянувшись лишь настолько, чтобы увидеть, как Ларкспур спрыгнул с четвёртого этажа. Было бы неплохо, если при падении бы он схлопотал те же боль и травмы, что и я, но когда он был в двух футах от земли, он проделал явный "двойной прыжок" и приземлился на стол, а после этого бросился следом за мной с мечом в одной руке и щитом в другой.

Я выругался и взял себя в руки, добавляя к каждому шагу Багровый Всплеск, синхронизированный с моим колотящимся сердцем. На ходу я потянулся в сумку, схватил первую попавшуюся кость, и досуха высосал из неё END, прежде чем отбросить её и схватить следующую, которая была направлена на SPD. Я мчался среди напуганных и офигевающих студентов и сотрудников библиотеки.

Но, разумеется, было не так просто выбраться, поскольку у входа стояли двое. Первый — здоровяк в полных латах, с полным шлемом. У него на боку был автомат, которым он не воспользовался, вместо этого предпочтя широко развести руки, словно намеревался или блокировать мой путь, или поймать меня. Вторая — стройная женщина с рогами, которая держала и раскручивала сияющий посох, с каждым оборотом всё быстрее, и мне это совсем не нравилось. Я вытянул SPD ещё из одной кости, продолжая мчаться вперёд.

Я бросил в неё кинжал, и не удивился, когда она не прореагировала на попадание остриём в лицо. Вместо этого послышалось "тыньк", и голова чувака в броне слегка откинулась назад; та же хрень со связью душ, с которой пришлось иметь дело в Сильмар-сити.

Кинжал вернулся в мою руку, с болезненной скоростью ударив в ладонь. В этот раз у меня не было удобной шахты лифта, в которую можно было бы сбросить одного или обоих их, и пустотного ружья тоже не было. Впрочем, моя цель была проще, поскольку мне не нужно было их убивать, всего лишь смыться.

Я превратил Всеклинок в алебарду, и помчался на парня в доспехе, а потом в последнюю секунду уперся ей в пол и изо всех сил постарался перепрыгнуть через него, как прыгун с шестом, уменьшив Всеклинок как только взмыл в воздух. Эффект SPD от костей ещё сохранялся, и всё словно было замедленным; я видел, как рука амбала потянулась ко мне, когда он пытался меня схватить, и вывернулся, а затем приземлился у двери как раз в тот момент, когда сияющий посох стал внешне похож на прозрачный диск.

Я выскочил в дверь, не оглядываясь, чтобы взглянуть, на что способна новая форма этого оружия. Бросился налево, как только оказался за дверью, и был вознаграждён звуком ломающегося дерева, когда диск пронёсся там, где я только что был. Я вытащил из сумки последнюю кость, уменьшил Всеклинок до размера кольца, и постарался тянуть SPD как можно медленнее и ровнее, чтобы продержалось дольше. А затем бросил все силы на то, чтобы обогнать их, и попытался сообразить, что делать дальше.

Глава 39: Стратегические резервы.

Навык повышен: Магия Крови, ур. 20! (Навык больше невозможно повышать дилетантскими тренировками.)

Новая Доблесть: Повышенное кровяное давление!

Навык повышен: Атлетизм, ур. 20! (Навык больше невозможно повышать дилетантскими тренировками.)

Новая Доблесть: Бегун на дальнюю дистанцию!

Я перестал использовать Багровый Всплеск с каждым шагом, когда потратил тысячу капель крови. У меня был момент паники при получении доблести "Повышенное кровяное давление", поскольку полоска, отслеживающая кровь, в мгновенье ока из почти полной стала полупустой. Впрочем, числа изменились, и сейчас там было 74K/150K, что показывало, что моё тело может вместить вдвое больше крови, чем раньше. Я надеялся, что заодно получил доступ к дополнительной магии, но сейчас было не время для проверок. На изучение "Бегун на дальнюю дистанцию" я тоже не хотел тратить время, поскольку был уверен, что там всё равно нет причин для восторгов.

Я пытался наугад двигаться по улицам, и продолжал бежать, пока не заболела грудь. Остаётся только радоваться, что вложил дополнительные очки в PHY, поскольку можно быть уверенным, что если бы не это, костеит доставил бы больше проблем.

В конце концов я остановился в аллее и спрятался за квадратной мусоркой.

Проблема ?1: я не знаю, как Ларкспур меня нашёл, или была ли наша встреча чем-то иным, нежели слепая удача. Сложно сказать, о чём он разговаривал с Кларой; если бы я это знал, то по крайней мере мог бы представлять, чего он может ожидать от меня, но не думаю, что есть смысл тратить время на эти догадки, особенно с учётом того, что он наверняка наполовину гнал фигню. Возможно, хоть и маловероятно, что он задавал те же вопросы, что и я, что могло привести к тому, что она спросила, не знакомы ли мы, и в результате свело нас вместе. Ну, в любом случае этого не узнать.

Проблема ?2 — с того момента, как я отправился в библиотеку, прошло не так много времени, мы не планировали встречаться до заката, и я не знаю, где сейчас Фенн или Грак, только их задачи. Скорее всего, Амариллис в безопасности, поскольку Ларкспур спрашивал, где она, чего не делал бы, если бы ему было это элементарно выяснить. Он знал, что я отправлюсь в библиотеку? Или его что-то привело туда, и он не знал, что именно найдёт? Не похоже, чтобы он был готов иметь дело со мной, и я так говорю не только потому, что смог смыться.

Если Ларкспур не знал, что я буду в библиотеке, пока меня не увидел, то моё присутствие дало ему больше информации, чем я полагал, но это всё же не было полным провалом. Я кое-что узнал о нём, его способностях, и о членах его команды, что можно считать плюсом. С другой стороны, это стоило половины моих фей и всех костей в сумке, плюс информация, которую он получил.

Я сунул патронташ в сумку, сказал Ропи, что пока что он мне не нужен в качестве доспеха, и выскользнул из аллеи, осторожно осматриваясь и выглядывая, не ищет ли меня кто-то. Удачно, что все трое, кого я видел, очень выделялись, даже по стандартам мультикультурного конгломерата Клюквенного Залива. Была существенная вероятность, что были и другие, кого я не видел, поскольку для ключей телепортации пять — волшебное число, но если вглядываться во всех, это только привлечёт внимание ко мне.

Я нырнул в магазин одежды и купил первые две вещи, которые по моей прикидке должны сработать, быстро заплатил, и поспешил в примерочную. В итоге я оказался в широких землисто-зелёных штанах, которые едва держались на тугом поясе, и просторной розово-красной рубашке, которая выглядела достаточно похоже на то, что носил народ на улице. В примерочной я сказал Ропи залезть под рубашку, и он прекрасно выполнил указание, свернувшись вокруг рук и груди так, что это было не очень заметно. На виду была только сумка, так что я выглядел обычным невооружённым обывателем.

Я зашагал по улицам Клюквенного Залива, в примерном направлении гостиницы, в которой мы оставили Амариллис. Меня беспокоило, что за мной могут следовать, так что я несколько раз воспользовался Всеклинком в качестве зеркала, чтобы незаметно глянуть назад. Ларкспур дотрагивался до меня, и если он подготовился, то мог поместить на меня некую магическую следилку. Я проверил свою одежду и ничего не нашёл, но просто для надёжности оставил свою старую одежду в примерочной.

Нехватка информации действовала мне на нервы. У меня было неплохое представление о большинстве распространённых магических систем, и даже о некоторых редких, но для высокорангового принца Англицинна, полагаю, нет пределов. Особенно учитывая, что магические предметы, походу, следуют домашней версии правил D&D, которую я использовал, то есть по сути магические предметы могут делать что угодно, пока это клёво, а их крутизна не оказывает особого влияния на мир за счёт того, что их мало. Предмет, позволяющий отслеживать кого-то, до кого дотронулся, определённо не невозможен, но возможности вообще столь безграничны, что практически нет смысла об этом думать.

Я нашёл себе комнату в отеле в трёх блоках от того места, где оставалась Амариллис; моя комната была на втором этаже, с балконом, который позволял высматривать проблемы и быстро смыться (и почему-то когда я расплачивался красно-розовыми бумажными деньгами, это заставило сработать мой детектор странностей, вероятно потому, что мой мозг придерживался мнения, что я недостаточно взрослый, чтобы снимать комнату в отеле). Я поставил стул так, чтобы наблюдать с него за балконом и дверью, которую запер, поставил у неё шкаф, а потом окружил Похотливой Лозой для надёжности.

А потом принялся ждать, с Всеклинком в одной руке, и метательным кинжалом в другой.

А потом ждал ещё, думая, что в любой момент они могут выследить меня и попытаться захватить.

Где-то через полчаса я решил, что если они знают, где я, то выжидают, пока я выйду, но это не имело смысла, поскольку Ларкспур знал, что в игре ключ телепортации, и не знал, где находится Амариллис, так что с его точки зрения я мог отправиться в этот отель, чтобы встретиться с ней и покинуть Клюквенный Залив. Нет, погодите, он мог поговорить с консьержем и спросить о человеке с моей внешностью, но потом... Установить антителепортационный оберег? Я не слишком хорошо представлял, как мыслит Ларкспур, или какие ресурсы ему доступны, и внезапно установить антителепортационный оберег вокруг комнаты на втором этаже отеля кажется затруднительным.

Но в таком случае, где он?

Я подождал ещё четыре часа, прислушиваясь к звукам города, доносящимся через дверь балкона, и временами выходя проверить, нет ли там обережника, отыгрывающего спайдермена и устанавливающего оберег вокруг моего окна. Через какое-то время стало скучно, так что я поупражнялся с возвращающимся ножом, в итоге подняв навык до 20, что было не слишком хорошим применением моего времени. Но никто так и не показался, не было тайной атаки, и когда солнце начало заходить, я отодвинул шкаф от двери и покинул отель.

Я всё ещё сохранял настороженность, когда вернулся к "Розовой Леди", где мы припарковали Амариллис, но уже гораздо слабее. Когда я поднялся в комнату, Фенн, Грак и Амариллис уже ждали меня.

— Ты разве не в другой одежде был? — спросила Фенн.

— Я наткнулся на Ларкспура Прентисс — сказал я. Было заметно, как напряглось при этих словах лицо Амариллис, но Фенн непонимающе глянула на меня. — Тот парень, который отправил ту огневую команду за Амариллис.

— О — произнесла Фенн. — Этот Ларкспур Прентисс.

— Я оторвался от него несколько часов назад, но нам, полагаю, нужно линять — произнёс я. — Думаю, можно не объяснять, что в библиотеке мне не свезло. Возможно, была небольшая свара. А ещё мне нужны ещё феи.

— И это всё, что ты сделал? — спросила Фенн, протягивая Траур и выгружая в мою ожидающую руку мёртвых фей. — Лично я выяснила всё, что можно, о твоих костях, плюс позанималась шоппингом, плюс помогла потерявшемуся пареньку найти его мамочку, плюс поучаствовала и выиграла состязания по стрельбе из лука, и после этого...

— Мы можем поговорить об этом в другом месте — сказала Амариллис. Она подняла рукав и потянула татуировку с кожи, пока в её руке не оказался ключ телепортации. — Пока что вернёмся в Вейк Хандум.

— Нам нужно поговорить о том, как он меня нашёл — сказал я. — Я не думаю, что это было просто совпадение, и мы не определились с визитом в Клюквенный залив до вчерашнего дня, что означает возможное участие неизвестной силы. Амариллис?

Она потёрла лицо здоровой рукой. День отдыха ей не помог; скорее уж она выглядела хуже, чем вчера, даже с учётом того, что её длинные рукава и перчатки скрывали худшее в её состоянии.

— Он тебя ждал? — спросила она.

— Я не уверен — ответил я. — Не думаю. Было такое чувство... Словно он пришёл в библиотеку в поисках той же книги, что и я, и не удивился, обнаружив, что я тоже её ищу.

Амариллис взглянула на Фенн и Грака.

— У Англицинна есть свои государственные секреты — сказала она. — Я должна учитывать, что открываю, если надеюсь вернуться ко власти. Не думаю, что он сможет так просто повторить это достижение, наткнуться на тебя.

— Пока что уже неплохо — произнёс я, сохраняя ровный тон. — Объясни, что он использовал.

Амариллис посмотрела на меня, и я ощутил почти невыносимую жалость к ней. Она была красивой, и красота по большей часть оставалась при ней, но её внутреннее ядро силы, которое я воспринимал как её определяющую черту, было на грани коллапса. Я хотел взять обратно то, что сказал, и оставить её в покое, или вернуться к этому позже, мягче. Будущие политические проблемы из-за информационной безопасности должны бы быть последним, о чём следует думать, но это было её способом держать себя в руках, или притворяться, что она может снова стать тем, кем была.

— Объясни — повторил я, поскольку мне пришло в голову, что POI — способность выдерживать психологическое давление, и я не мог просто поддаться сочувствию из-за того, что не вкладывал очки в социальные статы.

— Это лишь предположение — со вздохом произнесла Амариллис. — Но я подозреваю, что он влез в стратегический эльфийский резерв.

— Во что? — переспросила Фенн.

— Достаточно умелый маг кости способен вытягивать удачу из костей — сказала Амариллис. — Удача — свойство, которым обладают почти исключительно эльфы, так что королевство украдкой собирало их кости уже изрядное время.

— Срань господня — сказала Фенн. Грак нахмурился.

— Ларкспур, однако, не сможет взять оттуда слишком много, и если его удача только привела его к тебе, и через несколько часов он так и не смог снова найти, то я не думаю, что этого следует опасаться — сказала Амариллис. — Есть пределы того, что позволяет даже высококонцентрированная удача. Могу предположить, что он воспользовался некоей техникой, чтобы направить себя в правильном направлении, и от этого отталкивался.

Она всё это знала. Она знала, когда мы говорили об удаче, когда мы вместе изучали мой лист персонажа, когда давала советы, что мне следует делать, она знала и не сказала мне, поскольку считала, что знает лучше. Я ощущал, что начинаю злиться на неё, и снова мои мысли вернулись к 2 POI на моём листе персонажа. Я не знаю, как это взаимодействовало с моей WIS, но надеялся, что смогу воздержаться от того, чтобы сделать или сказать что-то просто потому, что обижен на неё. Я не был уверен, что смогу говорить вежливо, так что промолчал.

— То есть ты хочешь сказать, что Англицинн причастен к глобальному осквернению эльфийских погребений? — спросила Фенн. — В этом подвох?

— Я думаю, Ларкспур, скорее всего, упустил свой шанс — сказала Амариллис. — Но на тот случай, если нет, нам следует отправиться в Вейк Хандум.

Так что мы без дальнейших слов телепортировались, и я приберёг свои обвинения на потом.

* * *

— Я описал болезнь и её симптомы магусу — сказал Грак. — Учитывая доступную информацию, он сказал мне, что это была "мурина путредин", редкое и почти безусловно фатальное заболевание. Я описал состояние принцессы, и он сказал мне, что она почти наверняка умрёт. Его предложением было найти единорога. Он говорил это так, словно не верил, что я смогу. Ещё он сказал, что достаточно умелый маг крови может выжечь болезнь переливанием в пределах первых сорока восьми часов. Не думаю, что это полезно.

— И на это ты потратил свой день? — спросила Фенн. — У меня одной было приключение соло?

Она положила руку на грудь.

— О боже, так это я главгероиня?

— ...Ты же слышала, что у меня была заварушка с принцем Англицинна и его приспешниками, верно? — спросил я.

— Ну да, если так сформулировать, это звучит впечатляюще — сказала она. — Но после этого ты спрятался в отеле и ждал, пока моё приключение закончится, не так ли?

Амариллис "плохо себя чувствовала" и отправилась в свою комнату поспать ещё, что меня слегка раздражало, поскольку я хотел от неё ответов, блин, и слегка вызывало облегчение, потому что мне не нужно думать о том, что она больна (и в нагрузку я чувствовал лёгкое отвращение к себе, поскольку чувствовать облегчение из-за того, что больной человек пропал с глаз, несколько мерзко). Мы намеревались отправиться за единорогом, это уже было решено до того, как я появился, и с моей информацией план не слишком поменялся.

— Признаю, что провёл большую часть дня в комнате отеля, почти такой же, как на Земле — сказал я.

— Звучит скучно — заметила Фенн. — В любом случае, на заливе проводилось состязание лучников, там такие маленькие буи расставили в качестве мишеней, и они дали мне полный гандикап на эльфийскую удачу, что явно нечестно, особенно с учётом того, что там был кашунк, и ему гандикапа вообще не дали, хотя у него бицепсы больше моих ляжек. В смысле, фишка всё равно в меткости, а не в силе, учитывая мишени, но...

— Я не нахожу это забавным, если ты считаешь, что должно было быть — сказал Грак.

Фенн взглянула на меня. Я тоже не улыбался. Может, она действительно участвовала в состязаниях лучников, может, даже и выиграла их, но в любом случае то, что она делала, было разве что слегка забавно, и то только из-за контраста с нашими мрачными обстоятельствами.

— Сложные клиенты — сказала она. — Ладно, хорошо, я сходила в афиней, поковырялась там чуток, и в итоге нашла очень желающего помочь заучку, который все уши прожужжал о том, что называл "теорией плана".

Она подняла перчатку, и в её руке появилась толстая стопка бумаг, скрепленная маленькими металлическими скрепками.

— Это копия доклада по этой теме, которую он сказал можно одолжить. Это, походу, очень продвинутая хрень, на несколько лет выше того, что обычно вообще затрагивают маги кости, поскольку это на самом деле не полезно знать, если только маг кости не выпьет собственные кости, или по крайней мере кости чего-то живого.

Я забрал у неё бумаги; она продолжила.

— В любом случае, идея в том, что в душе содержатся планы тела, а кости — каркас, на котором всё держится, с их собственными локальными копиями плана — сказала Фенн. — Он долго разглаголивался о том, что звучит лучше, "теория каркаса" или "теория плана", хотел моего совета, в том духе, это была очень неудачная трата моего времени. Он считает, что некоторые виды исцеления работают на основе того, что записано в каркасе, а другие — на основе общего плана. Типа, полагаю, как если у тебя сдуло часть кровли с дома, ты знаешь, куда положить новую черепицу просто взглянув, потому что всё очевидно, но если торнадо снесло часть дома, то придётся смотреть на чертёж, чтобы разобраться, как отстроить. Прошу прощения, думаю, я всё запутала.

— Нет, ты хорошо объяснила — ответил я.

— О, хорошо — сказала Фенн. — Но возвращаясь к сути, проблема, походу, в том, что когда выпиваешь кости, ты влияешь не на каркас, или не только на него, ты на самом деле влезаешь в план. Так что твой палец ранен, и спрашивает ближайшую кость: "эй, что мне с этим делать?", но эта кость, в общем, мертва, и не отвечает, что означает, что пальцу нужно обратиться за ответом куда-то ещё, что занимает больше времени и, возможно, в процессе получается лажа из-за расстояния. Во всяком случае, такое вот моё обывательское представление.

— Ладно — сказал я. — Так как это исправить?

Фенн кашлянула.

— Ну, вот выжимка. Я задала тот же вопрос, и первой мыслью было, что это невозможно, поскольку если он прав, то эту схему, или может быть эти схемы можно увидеть только пристально изучая косвенные улики. Ну, так он сказал. Большинство улик — от выпивания костей, так что запороть кажется проще, чем исправить.

— То есть у тебя нет для меня квеста? — спросил я.

Фенн осмотрела меня.

— Ладно, вот два варианта — сказала она. — Вариант номер один — обеспечить тебе новые кости. Тот заучка полагал, что это может сработать, если ты получишь их от кого-то, кто более-менее похож на тебя.

Она помедлила.

— Как там?

— Квеста нет — ответил я.

— Ладно, тогда пропустим все причины, почему это плохая идея — сказала Фенн. — Вариант номер два — попросту говоря, чтобы тебе кто-то влез в душу.

Прогресс Квеста: Костеит. Проблема лежит глубже костей, глубже сердца, прямо в эссенции вашей смертной сути. Найдите кого-то, способного исправить вашу душу, или исправьте её сами; в любом случае, это проект, к которому следует подступаться с осторожностью.

— Угу — сказал я. — Это сработает. Душелазанье... я прямо в восторге.

— Действительно так и называется? — спросил Грак. Он тихо сидел рядом, наблюдая за нами, и я почти забыл, что он тут. Есть у людей такое свойство, говорить что-то просто чтобы быть уверенными, что их слышат, но у Грака, похоже, этого инстинкта нет.

— Нет — ответил я. — Этот квест не совсем квест, просто обновление старого, с предупреждениями.

— Угу, предупреждения тут определённо в тему — сказала Фенн. — Во Второй Империи практиковали магию души, но сейчас с этим не очень, и те, кто на ней специализируются, обычно ребята из того разряда, от которых предпочтёшь держаться подальше.

— Если объявить манипуляцию душой вне закона, этим будут заниматься только преступники — ответил я.

— Не совсем так — сказала Фенн. — Во времена Второй Империи они в основном занимались тем, что извращали невинный народ, превращая в с трудом опознаваемых монстров. И верхние эшелоны ещё используют остатки этой магии, она не совсем нелегальна, просто этот афиней был полностью разрушен и практически все связанные с ним погибли.

— Извини — сказал я. — Это была шутка.

— Бу — сказала Фенн.

Ну, в любом случае это была проблема на другой раз, потому что завтра мы отправлялись охотиться на единорога (или, скорее, мы собирались убить единорога, который будет охотиться на нас).

* * *

— Вы на несколько миль углубились в лес, когда впервые заметили единорога — сказал я.

— Есть какие-либо признаки девушек? — спросила Тифф.

— Я стреляю в него — сказал Реймер, отыгрывающий лучника/клерика, и произносящий слова "я стреляю в него" по крайней мере раз двадцать за сессию.

— Проверка инициативы — ответил я. — Тифф, признаков присутствия девушек не видно.

Когда все назвали свои числа, я выдал им описание.

— Единорог высок и шокирует белизной. Не только на его голове рог почти двух кубитов длиной, но у него ещё и козлиная борода, львиный хвост, и парные копыта как у свиньи, а не у лошади. Он обладает телом огромного жеребца, перевитым мускулами. Его чисто чёрные глаза смотрят на вас четверых, а затем он исчезает за деревом, которое на ваш взгляд никак не могло скрыть его тушу.

Я бросил кости, затем взглянул на свой счётчик ходов.

— Реймер?

— Я его не вижу? — спросил он.

— Нет — ответил я.

— Ладно — произнёс он. — Подготовленное действие стрелять, когда он появится.

— Единорог направляется к тебе, и ты видишь, как он появляется из-за дерева, за которым, снова, никак не мог спрятаться — произнёс я. — Выпускай стрелу.

— 18, попадание? — спросил он.

— Стрела пронеслась по воздуху, но рог единорога переместился, и с громким стуком отбил стрелу, а затем бросился на тебя — ответил я.

— Переместился как? — спросил Артур. — В смысле, он очень быстро двинул рогом, чтобы сбить стрелу, или это был эффект телепортации, или что?

— Кидай восприятие — сказал я.

— 22 — сообщил Артур.

— Ты понимаешь, что у тебя два отчётливых воспоминания — ответил я. — В одном стрела была выпущена из лука и была готова попасть в единорога, но это воспоминание заканчивается прежде чем это произошло. В другом единорог плавно передвинулся, подставляя рог под стрелу, прежде чем стрела была выпущена.

Крэйг бросил кости и нахмурился.

— Ладно — произнёс он. — То есть это как дежа вю, но мы помним оба варианта.

— Дежа фойс вю, полагаю — заметила Тифф.

— То есть не предвиденье или сверхъестественные рефлексы — сказал Артур. — Скорее что-то вроде... искажения реальности.

— Или коллапса таймлайнов — сказал Крэйг. — Он видит, что его сейчас подстрелят, а затем выбирает таймлайн, где в него не попали, и сливает с этим, заодно затягивая нас.

— Нет, это бессмысленно — сказал Реймер. — Почему мы это помним? Мозг так не работает. И в любом случае, это нам не особо полезно, поскольку не даёт подсказок, как его побить. По моему мнению, он сможет делать это с каждой выпущенной в него стрелой?

— Я не знаю, а ты как думаешь? — спросил я, что было моим ответом каждый раз, когда этот хорёк пытался вытянуть из меня ин формацию. — Но в любом случае, это было твоё подготовленное действие, так что ещё его ход, и он мчится прямо на тебя, выставив рог.

Я снова бросил кости за экраном, мимолётно глянул на них.

— Его рог пронзает твой доспех, словно масло, и пробивает твоё плечо. Он вновь сдвигается прочь от тебя, и у тебя два воспоминания, в одном он мчится вперёд и протыкает тебя, а в другом останавливается перед тобой. Его рог чист, не в крови, но ты всё ещё ранен. Получаешь 16 урона.

— Ладно — сказал Артур. — Эта тварь похитила тринадцать девочек и убила двадцать мужчин, некоторые их которых были предположительно лучше нас. Сейчас у нас есть прикидка его возможностей, у кого-нибудь есть идеи, как его убить?

Глава 40: Женская загадочность.

Мы телепортировались в Рощу Аон Адак в доспехах и с оружием наготове. Если бы не тот факт, что в окрестностях бродит единорог-убийца, я бы, пожалуй, посчитал её приятным местом. Берёзы, трава по колено, синие бабочки летают над скоплениями жёлтеньких цветочков...

Мы находились на поляне, до ближайшего дерева было шестьдесят футов. Мы все стояли спиной к спине, но Грак стремительно принялся действовать; он воздвигал вокруг нас оберег, на десять футов вокруг. Одна из вещей, которой Грак посвятил свой день, были поиски информации об единорогах, конкретно относительно оберегов. Он был достаточно уверен, что оберег от латентной магии кожи, то бишь от кожи, сработает на единороге, так что его и поднимал. Но он предупредил нас, что вполне возможно, что поскольку единороги — очень магические существа, наш дружок-единорог, как упорно называла его Фенн, может или обладать кожей, насыщенной единорожьей магией вместо латентной магии кожи, или у него вовсе кожа только на вид.

Убиение единорога обладало толикой поверхностного сходства с убиением мага ревизии. В случае мага ревизии, в принципе, необходимо гарантировать, что он не сможет отмотать время до той точки, где он не был мёртв, или убив его чем-то, с чем его магия не может взаимодействовать, или гарантировав, что никакое количество отматывания или изменений его действий не смогут предотвратить его смерть. Большой разницей было то, что вмешательству в таймлайны или что там делал единорог, походу не было дела до магии. Оно ничего не отменяло, просто уводило в сторону, вливая в таймлайн, где этого вообще не делали.

Так что всё это, в общем, означало, что нам нужно убить его таким образом, что мы не могли не убить его, сколько бы таймлайнов он не пытался сливать.

Хорошей новостью было то, что Амариллис уже спасали из-под "опеки" единорога, а потом она, когда была постарше, прочитала доклад о её спасении. Мы по крайней мере частично полагались на то, что она запомнила, хотя по её словам прошло четыре года, и она не слишком уверена в своей способности вспомнить подробности, поскольку изначально читала не для того, чтобы запоминать. Раздвоение воспоминаний, о котором докладывали отправленные убить единорога, всегда укладывалось в три секунды, и это означало, что нужно лишь гарантировать, чтобы три секунды единорог не мог сделать ничего, чтобы выжить.

Плохая новость в том, что эту силу, или магию, или что там, он мог использовать неограниченное количество раз, и помимо этой масштабной, напрягающей и смертоносной способности у единорога были и другие. Например, он мог телепортироваться от дерева к дереву, что позволяло ему атаковать нас практически с любой стороны. И в то время как моим естественным ответом на манипуляции временем было бы использование яда (если, конечно, удастся найти способ его применить), в данном случае это было бесполезно, поскольку естественное единорожье исцеление обеспечивало полный иммунитет к ядам и болезням.

Грак закончил свой оберег от кожи и присоединился к нам с топором в руках. Мы всё ещё не видели единорога.

— Говоришь, ты достаточно уверена, что этот единорог не умер? — спросил Грак.

— Да — ответила Амариллис. Мы уже обсудили это в Вейк Хандум, и желания повторять сказанное там она не испытывала. Если здесь нет единорога, то непонятно, что и делать. Информация о единорогах не сказать, чтобы распространена, и охотников на них находится немного.

Фенн принялась действовать, прежде чем я что-то заметил. Она достала стрелу из перчатки, натянула тетиву, и принялась выцеливать что-то невидимое в лесу. Секунду спустя я заметил, как мелькнуло что-то белое.

— Эльфийская удача ещё работает — сказала она. — Контакт с врагом, кстати.

— Готов — ответил я.

Единорог появился из-за ближайшего к нам дерева, девять футов конины, каким-то образом скрывавшихся за берёзой в фут шириной. Я задался вопросом, как это возможно; не только о телепортации, но мы же с разных направлений смотрим, верно? А учитывая это, тут не только с физикой заморочка, но и со зрением.

Фенн выпустила стрелу в единорога. Я видел, как она поплыла к нему — а потом у меня было другое воспоминание, в котором он пришёл в движение одновременно с тем, как Фенн спустила стрелу. Он сбил её своим шестифутовым рогом и презрительно фыркнул, выпуская в холодный воздух завитки пара.

— Ну, точно как ты его обрисовал — сказала Фенн. — Хорошая работа, Джунипер.

(На самом деле, нет. В моей версии у него был вариант Отражения Снарядов, основанные на его роге, и он срабатывал только раз в раунд, плюс возможность делать то же самое с рукопашными атаками, опять же раз в раунд. Его было легко превозмочь концентрацией усилий или использовать против него заклинания AoE, а "новые воспоминания" были в основном декоративным элементом, для соответствия теме).

— Он должен бы атаковать — сказал я, наблюдая за ним. Он стоял неподвижно, глядя на нас четверых. — Думаете, он чувствует оберег?

— Он осторожен — сказала Амариллис. — У него на боку можно увидеть, где его ранили.

Я взглянул, куда указывала её рука в перчатке, и заметил тонкий серый шрам сквозь белую шерсть.

— Дерьмо — сказала Фенн. — Непохоже, чтобы это дело шло в нашу пользу. Мне выстрелить в него снова?

— Попробуем пустотное ружьё — ответил я. Снял его со спины и прицелился в единорога, который следил за мной, время от времени притопывая раздвоенным копытом. Я уже был готов нажать спуск и подстрелить его, но тут кое-что подумалось. — Почему вообще он просто стоит и позволяет мне его подстрелить? Моя единственная версия — он собирает информацию.

— Возможно, издевается над нами — заметила Фенн.

— Не знаю — сказала Амариллис. Она носила свои латы неподвижности, со шлемом, и меня очень раздражало, что приходится ориентироваться на один голос. Эта тварь похитила её и убила трёх человек, с которыми она была, когда ей было восемь лет. — Оно любит, когда его жертвы знают и понимают, что оно сильнее, но... Вы трое — не жертвы, вы угрозы, препятствия.

Я нажал спуск и увидел, как в груди единорога возникла дырка размером с четвертак, а затем снова это чувство, альтернативная память, в которой он повернулся и метнулся за дерево. В этом воспоминании я попытался подстрелить его, но он двигался слишком быстро и мой выстрел проделал дырку в дереве.

Он бросился на нас с совсем другой стороны, набирая скорость, с опущенным рогом. За секунду он преодолел пятьдесят футов и врезался в оберег, рог взмахнул в паре футов от нас. А затем внезапно у всех нас было новое воспоминание, в котором он вместо того появился за другим деревом и просто уставился на нас.

— Ладно, — сказал я — он определённо прощупывает нас. Мы уверены в этом обереге?

— В течении двух часов, да — сказал Грак. — Сейчас более уверен, чем когда он создавался. Он доказал, что оберег его остановит.

— Остановить его недостаточно — сказала Амариллис.

Она была права. Условием успеха, как гласил квест, было убить единорога и дать Амариллис выпить его крови. Двухчасовое сидение за барьером, играя в гляделки с единорогом, пока не выйдет таймер ключа телепортации, чтобы мы могли отступить, ничего не даёт.

Логически, в игре должен быть способ обеспечить работу единорожьей манипуляции таймлайнами в игре. Я не знаю, как работает сама игра, но хотя симуляция всего Аэрба выглядела натяжкой, а симуляция всех девяти тысяч адов — это вообще нереально, я был достаточно уверен, что симуляция реальных альтернативных таймлайнов в принципе возможна. Было бы проще, если бы симулировалось только моё окружение, только то, что находится в зоне моего внимания, но если Данжн Мастер так халтурил, то уж точно не стал бы заморачиваться с симуляцией множества таймлайнов, особенно если его интересовали только те, где единорог побеждает.

Главным вопросом было получает ли единорог информацию из будущего. Было возможно, что если единорог ранен, или вот-вот будет ранен, его ментальное состояние отправляется на три секунды в прошлое, и он делает повтор с этой информацией. Также было возможно, что вместо этого время отматывается на три секунды, а потом события разыгрываются с другим броском костей (или что там), что означает, что единорог получает информацию только о том альтернативном таймлайне при слиянии.

Эти варианты не были одинаковыми, если существует предел вероятности. Если способность единорога можно озвучить как "повторяй сценарий, пока не победишь", то его невозможно убить, поскольку могут происходить глупости вроде того, что все умирают от внезапных кровоизлияний в мозг, или умелые бойцы совершают глупые ляпы, или что-то в этом роде. В D&D-шных аналогиях, это как возможность перекидывать кости сколько угодно раз, так что не будет ситуации, когда не можешь выбросить 20.

Возможности решения зависели от того, с чем мы имеем дело. Возможно, нам не нужна смерть, от которой он никак не может спастись, возможно, нам просто нужна смерть, от которой он не может спастись, поскольку не обладает информацией, чтобы среагировать на неё.

— Ладно — сказал я. — Нам нужно разобраться, получает единорог информацию из будущего или нет. Может да, а может, он просто выбирает что-то, что действительно произошло, из случайного набора возможностей.

— И как же, расскажи пожалуйста, мы это определим? — спросила Фенн.

— Артиллерийский выстрел — ответил я. — В прошлый раз он среагировал на твой выстрел тем, что подождал, наблюдая, а потом воспользовался своей магией чтобы отправить нас в мир, в котором он отбил стрелу, верно? Очевидно, он очень-очень быстрый, мы это уже видели, возможно даже достаточно быстр, чтобы ему не было необходимости использовать его способность, но он, скорее всего, не сможет сделать так с артиллерийским выстрелом, поскольку стрел будет слишком много.

— С такого расстояния только от восьми до шестнадцати — сказала Фенн.

— Думаешь, он сможет отбить восемь стрел? — спросил Грак.

— Если может, это стоит выяснить — сказала Амариллис.

— Угу — сказал я. — В общем, я хочу, чтобы ты прицелилась в него, подождала шесть секунд с натянутой тетивой, а затем выстелила. Если увидишь, что он хоть как-то двигается, или если твоя эльфийская удача подскажет, что он собирается двигаться, то стреляй до того, как выйдет время, но только через три секунды. Лады?

— Эм, ладно — сказала Фенн, подумав об этом. — Ты хочешь убедиться, что он не может вернуться к моменту до того, как я натянула тетиву.

— Угу — согласился я. На самом деле, это не было надёжной проверкой того, получает ли единорог информацию из будущего, но было самым близким из возможного. У меня в голове была схема возможных вариантов, и сбор информации — это то, чем следует заниматься, учитывая, что нас не атакуют.

— Он хочет меня — сказала Амариллис. Я заметил лёгкую дрожь в её голосе.

— У нас есть время — сказал я.

Фенн наложила стрелу и оттянула тетиву, закрыв один глаз. Одна миссисипи. Две миссисипи. А затем единорог рванулся с места, исчезнув за деревом и возникнув в другом месте. Фенн повернулась, отслеживая его. Одна миссисипи. Две миссисипи. И снова он пришёл в движение, метнувшись за деревья. Его движения напоминали скорее лань, чем лошадь, в том плане, что он мог прыгать как вперёд, так и в сторону. Возможно, это из-за парных копыт.

— Ладно — сказал я. — Он достаточно умён, чтобы избегать ситуации, где его варианты ограниченны, он держится у деревьев, чтобы всегда иметь выход, и даже так не остаётся на месте достаточно долго, чтобы иметь дело с чем-то неизбежным. Могу предположить, что он не получает информацию из будущего, только информацию из параллельных таймлайнов при слиянии, что означает, что нам достаточно загнать его в ситуацию, в которой он не ожидает смертельного удара.

— Единственная причина, почему оно остаётся здесь, это потому, что оно хочет меня — сказала Амариллис.

— Или потому что оно не знает о ключе телепортации и ожидает, пока оберег выдохнется — сказал Грак. — Мне пришлось бы перерисовывать его уменьшенным.

— У тебя есть что-то умное, Джунипер? — спросила Амариллис.

Я помедлил.

— У меня есть флакон никотина — ответил я. — Если я его выпью, то, возможно, с помощью Ропи я смогу схватиться за единорога и...

— О, мы рассматриваем идиотские самоубийственные сценарии? — спросила Фенн. — А то мой — я заколю его в глотку, но я настолько хороша в закалывании в глотку, что совершенно невозможно, чтобы он меня проткнул вместо того, чтобы просто сдохнуть.

Она повернулась к Амариллис.

— В общем, это мой, мы знаем, что у принцессы есть её, так что, Грак, у тебя есть?

— С достаточным количеством исцеляющей магии может быть возможно поймать единорога в искривлённый оберег — сказал Грак.

— Нет, — сказала Фенн — это должно быть что-то как у Джуна или Мэри, где ты тянешь весь вес приключения на своём хребте.

— Это я умираю — сказала Амариллис. Она сняла шлем, и я взглянул в её впавшие глаза. Она приняла душ и магическое исцеление, но это мало чем помогло. — Я знала, что дойдёт до этого. Мы все знали, что я — ключ.

Она положила шлем на землю, и двинулась вперёд, безоружная. Оберег защищал нас, но не от рога, и через три шага она оказалась за той точкой, где он может её проткнуть. Фенн снова начала поднимать лук, и я положил руку на её руку, останавливая её.

— Это я — произнесла Амариллис, обращаясь к единорогу. Она шагнула вперёд, протянув дрожащую руку. Её голос был выше, более сладким, чем обычно. — Я твоя милая маленькая девочка, твоя дорогуша вернулась к тебе, всё ещё чистая и невинная, всё ещё нетронутая мужчиной, всё ещё непробуждённая удовольствиям плоти, ты же этого хочешь, верно? Твоя дрожащая, девственная, оленеглазая красавица вернулась, чтобы ты снова мог захватить?

(У меня прямо живот свело от этих слов. Вся эта хрень с "невинной маленькой девочкой" всегда была мне неприятна, с примесью стыда, пожалуй. Чать этого было влиянием на меня Тифф. Если бы она была здесь, она бы отчитала меня насчёт мужской одержимости чистотой и молодостью Но это и было причиной, почему я изначально создал единорога).

Единорог прыгнул вперёд и помчался к Амариллис. Я всё ожидал, что он остановится, или по крайней мере Амариллис попытается уклониться, но она лишь слегка вздрогнула под конец, прямо перед тем, как оно пронзило её насквозь своим длинным белым рогом.

А затем это стало просто альтернативной версией того, как могло быть, а в нашем таймлайне оно остановилось перед ней.

— Да — выдохнула она дрожащим голосом. — Ты можешь убить меня, спасибо что показал это, ты такой большой и сильный и красивый, поэтому я вернулась к тебе, поэтому я здесь чтобы ты мог забрать меня от этих людей, чтобы ты мог использовать свои большие сильные мускулы и длинный мощный рог, чтобы защитить меня от всех, кто может попытаться осквернить меня.

Единорог был полуразумным, но не понимал английского, так что она говорила в основном чтобы передать эмоции и намерение. Лжец из неё был лучше, чем я полагал; даже с перебарщиванием темы, было что-то подкупающее в её словах.

Вновь единорог опустил рог и рванулся вперёд, пронзив её, и снова кровь и шок от смерти Амариллис стали лишь воспоминанием о том, чего не было.

— Я знаю, что меня забрали у тебя — сказала Амариллис, напрягшаяся, и затем расслабившаяся в момент интеграции. — И я знаю, что тебе было одиноко в этой роще, потому что все прячут от тебя своих дочерей, но это те вредные люди забрали меня у тебя, хотя я царапала землю, пытаясь остаться с тобой. Я оставалась чистой и скромной, ожидая, пока смогу вернуться к тебе, к единственному существу, которое может меня защитить.

Она сделала ещё шаг вперёд и опустила руку на рог единорога, а затем осторожно шагнула вперёд и провела по нему пальцами в перчатке.

Уже дважды оно проткнуло её, затем сделав это лишь воспоминанием, и я напряжённо ожидал, что решит зверь. Ничего не останавливало его от того, чтобы убить её реально, кроме того факта, что он испытывал это страстное псевдосексуальное желание её. Я беспокоился, что доспех делает её непривлекательной, или что он почует от неё болезнь, или может просто что она не была чиста и невинна, вернее, была только в том смысле, что никогда не занималась сексом.

Но единорог позволил ей приблизиться, и она продолжила движение вперёд, проводя рукой по рогу, пока не прикоснулась к оберегу от кожи.

— Грак — сказала Амариллис, не оглядываясь. — Тебе нужно убрать этот оберег, чтобы я могла воссоединиться с единорогом.

Её голос был всё тем же, лёгким и высоким. Она была осторожна со словами с того момента, как мы оказались в роще, и сейчас был критический момент.

— Он останется с тобой, если я нарисую новый для нашей защиты? — спросил Грак.

— Не могу сказать — ответила Амариллис. — Вы в его роще. У него все права вас убить. Он не любит мужчин.

— Я не совсем мужчина — сказал Грак.

— Что бы ты ни делал, делай это быстро — сказала Амариллис. — Мы так долго были разделены.

Единорог чуть отодвинулся, когда Грак медленно и осторожно создавал второй оберег внутри первого, но не пытался атаковать, или даже создать воспоминание об атаке. Не было ясно, насколько разумен единорог, но я решил, что он понимает, что мы собираемся выпустить Амариллис к нему. Однако он определённо не был достаточно умён, чтобы увидеть ловушку, или, если был, то его желание Амариллис было достаточно сильным, чтобы превозмочь осторожность.

Когда на земле был нарисован второй оберег, существенно меньше первого, Грак поднял свой жезл обережника и взмахнул им. Единорог пришёл в движение, преодолев расстояние между ним и Амариллис и уткнувшись носом в её руку. Она наклонилась и коротко, нежно поцеловала его.

— Будем только ты и я — сказала она, так тихо, что я едва расслышал. — Я могу помочь привести под твою опеку ещё девушек, я могу привести их в эту рощу с собой, чтобы мы все были твоими, вместе.

Она опустила голову, прикоснувшись к голове единорога. Там, где её рыжие волосы прикоснулись к его рогу, он изменился, приобретя сияющий, призрачный вид.

— Могу я сесть на тебя верхом?

(Я затаил дыхание).

Единорог опустил голову, прикоснувшись рогом к земле, и Амариллис подошла к его боку. Он стремительно повернулся к ней и обрушил на неё копыто, на лицо, единственное место, не защищённое доспехом. А затем это, вновь, было лишь воспоминанием, воспоминанием, говорящим "я славный парень, но я могу, бл*, с тобой покончить, и так и сделаю, если меня предашь".

Амариллис на миг замерла у бока единорога, когда её догнало это воспоминание, а затем она положила руку ему на бок. Он слегка присел при её прикосновении, и она взобралась с лёгкостью, которая говорила об опыте с лошадьми.

Амариллис сжала его ногами и наклонилась вперёд, охватывая шею руками. Она шепнула что-то ему на ухо, слишком тихо, чтобы я мог расслышать, но я больше внимания обращал на счёт. Одна миссисипи, две миссисипи, три миссисипи.

— Сейчас! — выкрикнула Амариллис, и единорог попытался рвануться с места, но обнаружил, что заморожен на месте руками вокруг его шеи; доспех неподвижности застыл вокруг него. А затем последовало не одно воспоминание, а целый каскад, все о том, как он пытается её сбросить, а она держится, крепко замкнув доспех вокруг его шеи.

Я рванулся в действие. На миг замешкался из-за дезориентации таймлайнами, поскольку не сидел, считая, в реальности я двигался с того момента, как он пытался взбрыкнуть, а она замкнула его на месте. Я поднял пустотное ружьё и прицелился в центр его массы, стараясь гарантировать, что нет вероятной реальности, в которой я попал в неё вместо него, и нажал спуск.

Навык повышен: Ружья, ур. 21! (Навык ограничен утроенным значением первичного стата CUN.

Новая Доблесть: Компенсатор!

Критический Провал!

Последовал новый дезориентирующий поток воспоминаний о том, как единорог попытался и не сумел избежать выстрела. Несколько мыслей пришли одновременно, из нескольких параллельных таймлайнов, первое — у меня было 12 в Ружьях, и у меня были воспоминания о разных сообщениях, что означало, что я прокачивал навык со всех таймлайнов, и второе — единорог определённо перебирает таймлайны в поисках подходящего, пытаясь снова и снова.

И тем не менее, пустотное ружьё проделало в нём дыру, чуть в стороне от центра груди, и я помнил те случаи, когда ему доставалось хуже, когда шестидюймовой раны было достаточно, чтобы убить его вместо того, чтобы просто оставить рану, не задевшую ничего жизненно важного. Она почти немедленно принялась закрываться, и через секунду это была просто серая точка.

Грак убрал оберег, и Фенн встала рядом с ним, двигаясь со скоростью, обеспечиваемой её доспехом, а затем аккуратно прицелилась. Единорог откинул голову, пытаясь ударить Амариллис, и я видел, как она дёрнулась от удара, но почти вся сила ушла в её доспех, что никуда не вело. Воспоминания сейчас приходили непрерывно, и мне было сложно отслеживать, что происходило и что — нет. Я положил руку на кость, торчащую из моего патронташа, и принялся вытягивать из неё SPD; вытащил змею из татуировки и присоединился к Фенн.

Навык повышен: Магия Кости, ур. 21! (Навык ограничен утроенным значением первичного стата KNO.

Навык повышен: Магия Кожи, ур. 21! (Навык ограничен утроенным значением первичного стата KNO.

Когда Фенн выстрелила, я, должно быть, пережил эти три секунды несколько сот раз. Она отодвинулась настолько далеко от единорога, насколько возможно, и когда выстрелила, стрелы разделялись, разделялись и разделялись, и у меня было месиво воспоминаний о том, как это происходило, стрелы вонзались в бок единорога. В истинной реальности, в которой мы оказались в итоге, шесть из них оказались в единороге и две — в ноге Амариллис, шансы на это были астрономически малы, но и этого было недостаточно, чтобы спасти единорога.

Он замедлился, отчаянно фыркая и вставая на дыбы, временами бросая нас в другие таймлайны, давая нам воспоминания о том, что происходило чуть иначе. Лицо Амариллис было в крови, она кровоточила там, где единорог сумел её достать, но она стиснула зубы и ждала, пока мы прыгали по реальностям а единорог выдыхался, пока наконец он не осел так, что лишь передняя часть тела стояла, поддерживаемая запором Амариллис и её доспеха неподвижности на его шее.

Единорог побеждён!

Она неаккуратно свалилась и чуток перекатилась, а затем болезненно выдохнула и приблизилась к единорогу. Амариллис выдернула одну из стрел из его бока, игнорируя собственные раны, и прижала губы там, где вытекала кровь. Я подошёл к ней и взял предложенную Фенн маленькую чашу; попытался собрать кровь из других ран единорога. Когда я предложил чашу Амариллис, она одним махом опустошила её, запачкав губы и зубы серебристой жидкостью. Стрелы в её ноге выскочили, порезы и ушибы на лице зажили, а затем она дрожащей рукой сняла перчатку. Её рука, прежде жёлтая, сейчас была такой же красивой и идеальной, как была раньше.

Она взглянула на меня с маниакальной ухмылкой на лице, и тут я заметил, что её зрачки безумно расширены, придавая ей вид, который был бы мультяшным, если бы не кровь (её и его) на лице. Она потянулась ко мне рукой, схватила за шею, а затем притянула для некомфортного поцелуя; сминанье губ, стук зубов.

Когда она отстранилась, она встала с колен и с криком подняла руки в воздух.

— Вуууууу! — она направила палец на единорога. — Фааааак ю, фак ю, тупой грёбаный конь!

Квест Выполнен: Однорогий. Кровь единорога вычистила болезнь из Амариллис и вылечила весь нанесённый урон. Не беспокойтесь, опьянение не продлится дольше 1d4 часов.

И приготовился к левел апу, но его не последовало, и я упал духом.

— Я чувствую себя ЗА*БИСЬ! — выкрикнула Амарилис и принялась снимать свой доспех. — Я всегда чувствовала себя так хорошо? — спросила она, говоря быстро и не ожидая ответа. — Нет, нет, я никогда не чувствовала себя так хорошо, это говорит единорожий сок, но ФЕНН, не хочешь пробежаться со мной по лесу голышём, потому что я больше не умираю и вероятно хорошая идея сжечь толику единорожьей крови во мне чтобы могла мыслить трезво и Джунипер извини что тебя поцеловала но я знаю что ты хочешь чтобы я...

Она остановилась, борясь с одной из застёжек доспеха неподвижности без особого успеха.

— Ну, теперь я, типа, хочу это попробовать — сказала Фенн. — Но нам понадобится по крайней мере двое здравомыслящих. Джун, твоя очередь.

Я взглянул на труп единорога, а затем сделал то же, что и Амариллис — вытащил стрелу и всосался в рану. Я уже испытал толику вкуса, когда Амариллис меня поцеловала; металлический, слегка горьковатый, не ожидаемая амброзия. Я на самом деле не ожидал, что она поможет моим костям, но даже не попробовать определённо не вариант, даже с учётом реакции Амариллис. Фенн была рядом, внимательно наблюдая за мной, когда я пил, и прежде чем я успел среагировать, она отбросила меня на спину и уселась на грудь.

Я ожидал этого, и ощутил, как эффект начал прорываться через мой разум, и похрен на порог целостности моей личностной сети.

Глава 41: Правда и примирение.

Я пришёл в себя в тёплой постели. Последним, что я помнил, было как я прикладываю рот к ране единорога и высасываю кровь. Хотя нет, было ешё что-то после этого... Фенн садится мне на грудь и улыбается, точно.

Когда я осмотрелся, увидел её на кровати рядом со мной; она свернулась в клубок и выглядела довольной.

Мы были в Вейк Хандум; я узнал свою комнату. Доспех с меня сняли, он лежал на полу рядом, вместе с остальным моим снаряжением. Я не мог не заметить, что на мне были только мои шорты, и, стянув покрывало, я обнаружил, что Фенн топлесс, что заставило моё сердце биться быстрее. Я взглянул на неё, пытаясь сообразить, что произошло в промежутке между тем, как я выпил кровь единорога, и когда оказался здесь, а потом просто уставился на неё, ни о чём особо не думая.

Когда она заворочалась, я отвернулся. По свету в коридоре можно было понять, что только-только наступил рассвет.

— Ты как? — спросила она, слегка запнувшись спросонья. — Сколько времени?

— Я в порядке — произнёс я. — Думаю, ты только легла?..

— Похоже на то — сказала Фенн. — Нам понадобилось какое-то время, чтобы разобраться с единорогом, мне и Граку. Он на фут больше, чем может осилить перчатка, и это без рога. К слову, оказалось, что кишки у него белые.

Она села и потянулась, а потом взглянула на свою грудь.

— Тебя это напрягает? — спросила она.

— Не особо — ответил я, но сам чувствовал, что краснею, и это "напрягает" не совсем то слово. — Всё равно рано или поздно придётся приспосабливаться к культурным нормам Аэрба. Не проблема. Я, эм, приспосабливаюсь.

— Вы с Амариллис кое-чего наговорили — сказала Фенн.

— О?.. — спросил я. Потёр голову; похмелья не чувствовалось. Как бы на мои мозги не повлияла кровь единорога, побочных эффектов кроме отключки не заметно.

— В смысле, естественно, я не буду тебе рассказывать, что именно — усмехнувшись, сообщила Фенн. — Полагаю, Грак может рассказать, хотя я заставила его пообещать молчать. Ему совершенно не понравилось ухаживать за Мэри. В конце концов он просто поднял вокруг неё оберег, чтобы не сбежала, а потом ещё один от звука.

— А я? — спросил я.

— Ты выглядел достаточно довольным, что на тебе сидят — ухмыльнулась Фенн.

— Эм, — я сглотнул — мы...

Я помедлил, глядя на свою одежду на полу.

— Я тебя трахнула, пока ты был под кайфом от крови единорога? — нахмурившись, спросила Фенн. — Да ладно, ты же достаточно меня знаешь, чтобы так не думать.

— Угу — сказал я. — Извини, я просто... Я не пью, даже на Земле, напрягает отключка. Всегда концептуально напрягало. Не знать, что сказал или сделал этот чувак, который вообще-то не я... и, в смысле, я думал, что, может, сказал тебе что-то, или попытался сделать, не зная культурные нормы Аэрба даже в этом, гм, отношении...

— Не та тема, о которой сейчас хотелось бы говорить — сказала Фенн. — Просто скажем, что я бывала на другой стороне этой оградки пару раз, хотя, к счастью, не настолько, чтобы быть не в состоянии позаботиться о себе.

— О, так ты уже участвовала в охоте на единорога — сказал я.

Фенн слабо улыбнулась.

— Это был долгий день. Много разговоров с Граком, что отнимает изрядно сил, и много разговоров с... назовём его Кунипером. Будем менять букву на следующую каждый раз, когда ты набухаешься кровью нового животного.

— И ты не расскажешь, о чём я говорил? — спросил я.

— Честно говоря, в основном ты говорил о том, в чём для меня нет никакого смысла — сказала Фенн. — Много было о Подземельях и Драконах. Ты потратил двадцать минут на монолог о как там... свече инвокации?

— О как — произнёс я. — Ну, это не так плохо. В смысле, скучно для тебя, но ничего страшного.

— Было и другое — сказала Фенн. — Разные мелочи.

— Мелочи, которыми ты меня будешь пытать? — спросил я.

— Дразнить, не пытать — поправила Фенн. — Зачем ещё нужны компаньоны?

— О — произнёс я. Потыкал свою левую руку пальцем правой. — Кровь единорога мне не помогла, к слову.

— Ну, всё равно веселуха для всех была ещё та — заметила Фенн. — Слушай, может, поговорим об этом с утра? Как бы ни была я рада заполучить обратно моего Джунипера, мне правда нужно поспать.

— Конечно — сказал я, ощущая жар на щеках от этого "моего Джунипера". — Я пойду перекушу.

Фенн откинулась на спину и закрыла глаза, а я накинул одежду. При этом я заметил пропажу ещё одной змеиной татуировки; ещё одна жертва Кунипера, что бы он там ни думал. Прежде чем выйти из комнаты, я обернулся взглянуть на Фенн, и задумался о причине её раздетого состояния. Это из-за чего-то, что я ей сказал? Что-то вроде того, что скучаю по её флирту? Это похоже на то, что я мог бы сказать без тормозов.

Я попытался представить самое прямолинейное и откровенное, что мог сказать, и скривился, потому что получалось что-то вроде "я думаю, ты симпотная и секси, и я типа немного влюблён в тебя, и я просил Единого Истинного Бога этого места сделать тебя реальной на тот случай, если не уже, потому что ты ещё и мой лучший друг". Я не был уверен, было бы лучше или хуже, если бы добавил к этому ещё и пояснения с уточнениями. Но даже это не худший вариант, потому что могло быть, что я сказал какую-то неправду, и вот это уже проблема настолько большая, что даже думать не хочется. Нужно поговорить с Граком; не думаю, что Фенн действительно заставила его поклясться в молчании.

Когда я вернулся в главный зал, там потрескивал огонь. Амариллис сидела рядом с ним на кушетке, поджав ноги. Все следы крови были смыты с её лица, и по влажным волосам можно было понять, что она только что принимала душ. Она была босой, носила шорты и простую футболку, в руках держала кружку чего-то испускающего пар. Она правда была шокирующе красива, почти достаточно, чтобы я забыл о том, что нужно поговорить с ней о паре вещей. Я сел напротив неё, что вызвало короткий взгляд с её стороны; затем она снова уставилась в огонь.

Потом я прочитал надпись на её футболке и засмеялся. Там было написано "Кинем Кости", с гербом Афинея Кости и Плоти под надписью. (пр. переводчика: в оригинале было "Born to Bone". Одно из значений — "Рождена вызывать стояк".).

— Вся моя одежда в перчатке Фенн — пояснила Амариллис. — Эту она достала для меня в Клюквенном Заливе. Я знала, что буду проклинать тот день, когда дала ей эту перчатку.

Она с улыбкой повернулась ко мне, и я продолжил смеяться, поскольку Фенн подбирает её гардероб, и я был уверен, что это был всего лишь открывающий залп.

— Да ладно уже.

— Извини — сказал я. — Просто представил, что ещё она могла для тебя припасти.

Амариллис понимающе кивнула, и ненадолго воцарилась тишина; её улыбка угасла.

— Как я понимаю, я тебя поцеловала. Приношу извинения.

— Без проблем — я взмахнул рукой. Вспомнил поцелуй с некоторым напрягом. Это был неудачный момент, и она поцеловала меня поспешно, неловко, словно я был первым, кого она когда-либо целовала, и она хотела, чтобы это был поцелуй из поцелуев. Мне это не понравилось. Возможно, из-за вкуса смеси человеческой и единорожьей крови. — Ты вообще-то уже извинялась сразу после этого, это одна из последних вещей, что я помню.

Но что она сказала? Она сказала, что думала, что я этого хочу, а не она хочет.

— И как оно было? — спросила она, сохраняя лёгкий тон.

— Эм — произнёс я, не уверенный, к чему это ведёт, и чувствуя себя некомфортно. — Ну, типа, напоминало мой первый поцелуй.

Повисла натянутая тишина, и я поспешил заполнить её, словно это требовало пояснений.

— На первом курсе я часа три сидел рядом с Алисией Аарон, а потом она предложила подвезти меня до дома с её родителями. Когда мы подъезжали к моему дому, я наклонился, и... угу. Это было... Я не знаю.

Не особо? Хорошо только потому, что я её хотел несколько месяцев? А потом у нас было одно свидание, и она сказала мне по телефону, что не хочет со мной гулять.

Амариллис повернулась к огню и какое-то время смотрела на него.

— Нам нужно поговорить о будущем.

— Нашем с тобой? — спросил я.

Она повернулась ко мне и подняла бровь, словно я был полным идиотом — что, в принципе, честно.

— Я имею в виду будущее группы — сказала она. — Фенн сказала мне, что ты хочешь найти Потерянного Короля.

— О — произнёс я, чувствую, что мои щёки краснеют. Естественно, она не хотела поговорить о нашем будущем. У меня было такое чувство, словно когда я её увидел, у меня был план, а сейчас этот план таял. О чём там была речь?.. А, да, она только что сказала, Потерянный Король. — Ты знала, что Утер Пенндрайг был грёзотёртым?

Лицо Амариллис никогда не было особо выразительным, не считая инцидента с кровью единорога, но сейчас оно вообще потеряло какое-либо выражение.

— Я подозревала — произнесла она. — Ещё до встречи с тобой, я подозревала. В Афинее Предположений и Исследований видели около тысячи грёзотёртых, но это не значит, что их всего было тысяча. Если тысячу занесли в каталоги, сколько погибло, прежде чем кто-то понял, что с ними не так? И, более редко, сколько достаточно хорошо скрывали своё незнакомство с миром, чтобы приспособиться, устроиться, и никому не открывать то, что помнили о Земле? В афинее есть теории о некоторых из них. О том, какие исторические фигуры могли быть грёзотёртыми.

— И что-то заставило Утера выделиться — сказал я. — Слова, что он говорил, идиомы, что он использовал, что-то в этом роде? Или это были песни, пьесы, новеллы, все с особой линией тем и идей, словно он занимался плагиатом целой культуры?

— Когда в голове появляется некая идея, от неё сложно отделаться — сказала Амариллис. — Всё начинает казаться доказательствами. Чуждые идеи о том, как следует управлять народом, отдельные ошибки, которые выглядят очень странно, если нет объяснения, что он действовал вслепую, языковые моменты, не соответствующие окружению... это было, в каком-то смысле, очевидно.

— Но не общепринято — произнёс я. Я ощутил, что сжимаю кулаки. Она знала, и решила мне не говорить. — Это было заметено под ковёр афинеями, или его наследниками, или что?

— В этой теории было слишком много дыр — сказала Амариллис. Она отпила немного из своей кружки. — Я сделала немного кофе, не хочешь?

— Нет — ответил я. Нет, я не хочу отвлечений.

— Было слишком много совпадений — сказала Амариллис. Если она и заметила мою напряжённость или услышала её в голосе, она на это не реагировала. — Одно дело сказать, что гений в магии, сражениях, политике, науке и искусствах был грёзотёртым, это могло быть достаточно раз. Но он был не только этим, он был тайным наследником королевства, последний из рода, считавшегося уничтоженным, и если он был грёзотёртым, то как-то очень уж удобно, что все, кто знали его в его старой жизни и могли выдать были уничтожены Тёмным Королём. И, разумеется, он должен был за всю жизнь ни перед кем не проколоться, даже перед теми, кто были ему близки. Он должен был быть почти идеальным лжецом.

— А потом ты встретила меня — сказал я. — И в какой-то момент поняла, что объяснение того, что произошло с Утером, стоит прямо перед тобой. История повторяется. Должно быть, ты поняла, когда увидела мою реакцию на его историю, когда я спросил тебя, как звали Потерянного Короля. Ты это знала, и, бл*, не сказала мне.

— Ты злишься — сказала Амариллис, сохраняя голос спокойным и лёгким. Я ощутил порыв подойти и врезать спокойной красотке оплеуху.

— У меня было право знать — выплюнул я. — Он был моим лучшим в мире другом. Он был всё для меня.

— Я... Я этого не знала — сказала Амариллис, впервые демонстрируя некую растерянность. — Я думала, что есть некая связь, но...

— Так что ты ничего не сказала, поскольку хотела, чтобы было проще меня контролировать — произнёс я. — Ты хотела, чтобы у меня не было собственной опоры в мире, чтобы я был привязан к тебе и твоему квесту по возвращению власти. Или ты хотела, чтобы в нужный момент было чем помахать у меня перед носом, намёк на истину, если буду слишком дёргаться на поводке.

— Так ты обо мне думаешь? — спросила Амариллис. Её маска треснула, и из неё просачивались тревога и удивление, но я не мог доверять и этому, поскольку это могло быть частью её плана, плана вернуть меня в колею.

— Я спросил тебя об удаче, и ты рассказала мне только половину того, что знала — сказал я. — Почему? Единственная причина, которую я могу представить, это что ты хотела сделать этот вариант менее привлекательным для меня.

— Ты перестал воспринимать то, что я говорю, как есть? — спросила Амариллис. Её голос всё ещё был мягким, но она говорила быстрее и громче, чем раньше. — Открытие государственных секретов в Англицинне преступление, наказуемое смертью, и в этом плане уже достаточно основ для приговора, учитывая, что я сказала тебе о засекреченном исследовательском учреждении. Уже достаточно вещей, которые мне придётся замести под ковёр, и...

— И ты не думала, что удача того стоит — обрубил я. — Ты хотела, чтобы я выбрал мудрость.

Амариллис спокойно и плавно поставила свою кружку на поручень кушетки.

— Джун, ты спас мою жизнь меньше чем двадцать четыре часа назад просто для того, чтобы на меня поорать?

— Я не ору — произнёс я, делая сознательное усилие, чтобы понизить тон. — Мне нужно, чтобы ты рассказала всё, что умалчивала до этого времени, государственные секреты или нет, даже если это стыдно, даже если выставляет тебя в дурном свете. Начни с Утера Пенндрайга.

Амариллис окинула меня взглядом.

— Я не знала, что он был так важен для тебя — сказала она. — Ты никогда ничего не говорил об этом своём друге, и никогда не упоминал о связи между вами. Общение — когда общаются две персоны, а не просто одна говорит другой. Что ты хочешь знать?

— Он когда-либо упоминал меня? — спросил я. Я хотел, чтобы она перестала быть такой, блин, резонной. Я накачал себя, и сейчас ощущал, что сдуваюсь. Сердиться — легко, у меня более чем достаточно опыта с этим, но не тогда, когда она сидит напротив и спокойно отвечает на мои вопросы.

— Он посадил порядочно можжевельников — сказала Амариллис. (пр. переводчика — напоминаю, "можжевельник" по английски "джунипер".) — Насколько мне известно, он никогда не говорил и не писал твоё полное имя, и я не знаю никаких скрытых отсылок в его делах или произведениях. Если что-то найдёшь, можешь поверить мне, что я об этом не знала?

— Нет — сказал я. — С чего бы?

— Джун, есть вещи, которые я тебе не говорила, но я никогда, насколько мне известно, тебе не лгала — сказала Амариллис. Она повернулась на своей кушетке, первое существенное движение с того момента, как я сел. — У тебя же есть число рядом с моим именем, показывающее лояльность, не так ли?

— Есть — я вздохнул. Это было самым главным аргументом в её пользу, который я игнорировал, чтобы поддерживать пламя гнева горящим. — Проблема в том, что я не знаю, как определяется в игре лояльность, и вполне возможно, что есть скрытые числа лояльности по отношению к другим вещам. Возможно, твоя лояльность к трону Англицинна на двадцатке, и пока твоя лояльность ко мне не обойдёт это, я всегда буду вторым.

— Ты этого хочешь? — спросила она, опуская руки себе на колени.

— Нет — сказал я. — Ну, может быть. Зависит от природы конфликта. Я не хочу, чтобы игра перезаписывала твои ценности, но я хочу, что бы ты... Не знаю, не ударила мне в спину.

Я помедлил.

— Извини, что наорал.

Амариллис пожала плечами.

— Удивлена, что ты вообще извиняешься. У тебя есть право раздражаться, я была не слишком откровенна. Есть ещё кое-что.

Она сунула руку в карман и достала ключ телепортации.

— Ты знаешь, как именно работает ключ телепортации?

— В каком смысле? — спросил я. — То, что я спрашиваю, скорее всего означает, что не знаю.

— Большинство предполагают, что нужно подумать о месте, и отправляешься туда. Это было твоим предположением, и я тебя не поправляла. На самом деле он показывает зелёную линию, отслеживающую все места, в которых ты когда-либо был — сказала Амариллис.

— Ладно — медленно произнёс я. — О. Ты не хотела, чтобы я видел места, в которых я был, на тот случай если это подскажет мне, кем я был до стирания. Это некрасиво, но у меня нет никакой связи с, эм, кто бы этот чувак ни был. Полагаю, это могло бы быть интересно, но...

Я пожал плечами. Я видел, что что-то упускаю, но какова бы ни была её перспектива, я её не видел.

— Думаешь, он может показать Землю?

— Я думала, что может быть такой шанс. Афиней Математики и Метафизики изучает нечто под названием "условная вероятность" — начала она.

— У нас на земле это есть — сказал я. — То есть умножаем шанс того, что ключ телепортации действительно отследит мою мировую линию до Земли на шанс того, что я решу использовать ключ, чтобы вернуться на Землю... и ещё, полагаю, умножаем это на ценность ключа для тебя, которая высока до небес, и да, я понимаю, что ты посчитаешь это неприемлемым риском.

— "Мировая линия" — произнесла Амариллис. — У вас на Земле это известно?

— Ну, как теория — сказал я. Я использовал её в игре однажды, в качестве оригинальной формы провидчества, где людей представляли этакие змеи, чья длина зависела от дней.

— Ну, тут не только шанс того, что ты уйдёшь — сказала Амариллис. — Если ты увидишь линию, ведущую обратно на Землю, как бы её тебе ключ не отобразил, то мысль об этом всё время будет оставаться у тебя на краю разума. Даже если решишь меня не бросать, то это будет выбором, и на твой взгляд я буду тебе должна за это.

То есть хочешь сказать, что ты это хорошо обдумала — сказал я. — В смысле, по крайней мере ты не просто соврала, а хорошенько подумала, где и как соврать.

Она не стала указывать, что это технически не было ложью; я нахмурился.

— Не могу сказать, что это меня утешает. — Я взглянул на ключ телепортации. — Ты думала о другой вероятности? Или, полагаю, о более интересной из двух других вероятностей? Или мировая линия начинается в воздухе, в тот момент, как я оказался в самолёте, что не особо интересно, или отслеживает того, кому принадлежало это тело. Я не особо хочу знать, какого несчастного приговорённого идиота я заменил, но...

— Но Утер Пенндрайг был тайным наследником трона Англицинна, и если твоя жизнь — отражение его, то кем можешь быть ты? — спросила Амариллис.

Я об этом не подумал.

— Ты подумала о такой возможности — сказал я. — Но не сказала мне.

Амариллис протянула мне ключ телепортации, и я осторожно взял его.

— Извини — сказала она. — Ты понимаешь, как я нервничаю, когда вижу ключь в чьих-то чужих руках? Я не понимаю, как ты не чувствуешь ужаса, видя, как я держу ключ. Было бы так легко просто взять и уйти, бросить всё, оставить позади.

Я пожал плечами.

— Я более склонен доверять, полагаю. Или, может, больше склонен принимать судьбу. Если бы ты бросила нас здесь в Вейк Хандум, это было бы отстойно, но я бы что-нибудь придумал.

Или, может, я не склонен доверять, а просто не так боюсь, что меня бросят. Сила психолога-дилетанта, активация!

— Ты не хочешь взглянуть, куда он указывает? — спросила Амариллис, старательно отводя взгляд от ключа телепортации. — Не напирай слишком сильно, или оставишь меня. Нас.

— Угу — сказал я, хотя не особо надеялся, что он доставит меня на Землю, даже если бы хотел туда попасть. Моя тамошняя жизнь не особо хороша, хотя и было то преимущество, что никто не пытался меня убить. Если я увижу мировую линию, ведущую на Землю, в класс английского, к чему мне возвращаться? В нашей D&Dшной группе остались только Том и Реймер, в основном потому, что я запорол отношения практически со всеми. Я пытался исправить с Тифф, и это почти работало... ну, в общем-то и всё, полагаю.

И если я вернусь на Землю, то это почти наверняка будет просто симуляция Земли, а ещё появляются мысли, останутся ли мои способности, и что будет с моей жизнью, если да, и всякое такое прочее вроде того, будет ли работать магия, и в конце концов гораздо разумнее просто проверить, есть ли вообще смысл думать обо всём этом.

Когда я закрыл глаза, ключ телепортации представил мне поле маленьких жёлтых точек, между которых была разбросана горсть зелёных, с одной зелёной линией. Я подождал три секунды, чтобы появился лист персонажа, но определённо игра была достаточно умной, чтобы не смешивать (или, возможно, это был тот же интерфейс, который использовала заблокированная система быстрого путешествия — я бы так сделал). Я едва не спросил, что за жёлтые точки, но тут сам сообразил: я видел карту Аэрба, со всеми его сорока четырьмя континентами и всеми крупными городами, и было очевидно, что жёлтые точки почти точно соответствуют городам. То есть это камни касания.

Это означало, что зелёная линия там — и когда я вгляделся в неё, масштаб уменьшился. Я мог поворачивать обзор мыслью, не только по осям x и y, но и по z. Я принялся изучать её с одного конца, по идее Замка Сориана, судя по вертикальной дистанции. У интерфейса не было пояснений, и он не показывал здания или территорию. Всё, что там было, это мировая линия, путь, проделанный мной в том, что я щедро решил называть своими приключениями. Вниз по лифту, блуждания по городу, в канализацию, потом по Землям Восставших на душецикле, назад во времени вдоль мировой линии.

Я мог определять места, в которых провёл какое-то время, поскольку там линия спутывалась, отслеживая меня, когда я ходил в туалет, или искал чего бы похавать, или присаживался поговорить с Амариллис. С позиции удобства интерфейс ключа был просто абсурдным, но когда понимаешь, что к чему, можно быть уверенным, что можно разобраться, как сделать так, чтобы попасть туда, куда хочешь. Найди укромное местечко, пройдись по спирали, и это послужит неплохим маркером.

Наконец я нашёл то, что должно быть Комфортом, и отследил линию, отображающую мой путь по нему, запутанную в автомастерской и в магазине одежды, где встретился с Поулом. И дальше назад, до заправки и моего первого поверженного противника, и ещё дальше, пока линия не уходила в воздух, почти вертикально. Почти прямая линия до сброса к земле, и незнакомые искривления, должно быть когда меня погружали в самолёт. Тут я помедлил, поскольку меня в самолёт не грузили; это был кто-то другой, и это означало, что все мысли о возвращении на Землю можно отбрасывать.

Тем не менее, я продолжил следовать за мировой линией. Дальше был узор — длинные, в целом прямые линии, временами пересекающиеся, но всегда по сетке. Проживание в госучреждении? Преступник в тюрьме? Если так, то пре-Джунипера, должно быть, несколько раз перевозили; этот узор в целом повторялся три раза.

А затем я оказался у другого конца зелёной линии, в месте по моей прикидке размером с маленький город, где линии были такими густыми, что практически создавали полноценную карту. Одна линия доминировала над всеми остальными, кластер, нет, одна линия, отслеживаемая на протяжении полутора декад. Там, где он жил.

Квест Принят: Говорят, Домой Не Вернуться. У него была жизнь до вас, и у вас была жизнь до этого.

Я взглянул на слова, а затем открыл глаза. Амариллис смотрела на меня.

— Ты надолго завис — сказала она. Слегка поёрзала. — Могу я получить ключ обратно?

Я передал его ей.

— Земли нет — сказал я. — Но я нашёл его дом, того парня, который был грёзотёрт. Думаю, я получил квест отправиться туда.

— Мы не можем — сказала Амариллис. — Ты знаешь, что это слишком опасно.

— Я знаю — сказал я. — Я не хочу туда отправляться. Не вижу смысла. Если его родители ещё живут там... по моему, это жестоко.

Я опустил взгляд на свои руки, взглянул на веснушки на них. Они у меня были, сколько себя помню. Я помнил, как Тифф однажды ночью прикоснулась к ним, когда мы сидели у неё на крыше, глядя на звёзды, и сказала, что они похожи на пояс Ориона. На этом теле были такие же веснушки.

— Ты в порядке? — спросила Амариллис.

— Угу — ответил я. — Просто задумался.

Она кивнула и дала мне время, которое я потратил в основном на размышления о симуляции и о том, что она пытается мне сказать, если пытается. То, что они здесь — это было предостережением для меня? Непохоже, чтобы я заменил какого-то случайного чувака. Если мы разделяем одно и то же тело, вплоть до размещения волосков, то разве это не означает, что он был для этого предназначен? Или мои воспоминания лишь грёза, собранная для тела, в котором я оказался? Мне хотелось наорать на Данжн Мастера, и сказать ему прекратить *бать мне мозги.

— Между нами всё нормально? — спросила Амариллис.

— Угу — ответил я. — Я это прошёл. Если только ты не скрываешь ещё что-то.

— Я была на довольно высоком посту в правительстве — сказала Амариллис. — У меня много секретов. Но ничего, что, на мой взгляд, тебе стоит знать, и ничего, молчание о чём может быть вредно для нашего партнёрства, по крайней мере насколько мне известно. Я, правда, хочу отстроить отношения.

Она помедлила.

— И, как бы это ни было неприятно, но нам нужно поговорить о будущем и о наших дальнейших шагах. Лучше всего будет с утра, когда все будут доступны. Можно будет провести голосование.

— Угу — ответил я. — Постараюсь немного вздремнуть, чтобы не сбивать ритм. Поговорим с утра.

Я побрёл обратно в свою комнату, чувствуя себя, как бы это сказать, не в струе. Я не слишком хорошо провёл этот разговор. Я снова и снова прокручивал его в голове, думая о том, что ещё стоило сказать, как ещё выразить своё недовольство. Возможно, дело в том, что речь шла об Артуре, что она знала, что он был в этом мире, и не дала мне знать. Часть меня испытывала к ней недоверие из-за того, как она себя вела, словно ссора с криками была бы честнее. Мои родители всегда так разбирали конфликты. Я чувствовал себя плохим парнем, хотя это она изначально пыталась контролировать и манипулировать мной.

Я слегка удивился, обнаружив Фенн в своей кровати, но потом вспомнил, что она тут спала. Я снял с себя одежду и улёгся рядом с ней, а потом долго смотрел в потолок, размышляя.

Глава 42: Приятная интерлюдия в Канзасе.

Тифф вызвалась отвезти меня домой после D&D. Она жила не поблизости от меня, но она сказала, что живёт в такой глуши, что пара лишних миль роли не играет, и я, естественно, согласился, потому что это же Тифф.

— У меня есть вопрос о единорогах — сказала она.

— Единорогах в общем? — спросил я.

— Нет, о твоих единорогах, жутких монстрах-насильниках — сказала она.

— Они на самом деле не насильники — сказал я. — Только на грани насилия. И это было давно, так что я не уверен, что смогу всё вспомнить.

— Ну, в таком случае ты можешь придумать что-то для меня — сказала она. — Тут такое дело, я не въезжаю в эту абилку со временем.

— О — произнёс я. — Ну, единорог, типа, сливает альтернативные реальности, чтобы оказаться в позиции...

— Нет, извини, я имею в виду как оно физически работает понятно, или по крайней мере мне так кажется, я просто не понимаю, почему у единорогов такая способность — сказала Тифф. Она смотрела на тёмную дорогу перед нами, а я — на неё. Она сосредоточенно морщила лоб, и это был один из её наиболее привлекательных видов. — Не нужно слишком поднимать вуаль, и не говори Артуру, что я спрашивала, но почему ты дал им способности, связанные со временем? Я думала, что это просто от балды, но ты обычно так не делаешь.

— Эм, это тупо, и вообще-то не имеет отношения к нам — сказал я. — Просто, как бы, фишка такая, бывает.

— Можете приступать — сказала Тифф тоном капитана Звёздного Флота.

— Ну, у меня единороги, типа, сверхмужественные, одержимые чистотой собственники, так? — спросил я. — Это было заметно?

— Угу — сказала Тифф. — Мне это реально понравилось.

— Ну, способность с временем должна была больше указывать на манипуляцию и затенение — сказал я. — В смысле, у меня была идея об единороге как о чуваке, который издевается и бьёт свою жену или дочь, а потом делает вид, что ничего не было, или говорит, что это потому, что он их так любит, или... ну, вроде того. В том духе, что жертвы задаются вопросом, что реально, наверное?..

— Ладно, но мы спасли девушек, и ты сказал, что с ними всё нормально — сказала Тифф. Она подрулила к моему дому, непримечательному синему зданию, вид из окон которого по большей части закрывали пара деревьев. Была поздняя ночь, и свет не горел.

— Угу — сказал я, глядя на свой дом. — Я струсил. Мы приближались к концу сессии, и я просто не хотел оставлять такую стрёмную, сложную концовку, от которой у всех останется негативное ощущение. — Я не спешил выходить из машины. — У меня такие часто бывали, и, думаю, они только мне нравились, потому что это было, типа, как в реальном мире — нет хороших концовок, и иногда даже если кого-то спасаешь, то у них остаются проблемы, может и не обязательно шрамы, но им нужно разбираться самостоятельно. Не всегда есть панацея.

— Не хочешь заходить? — спросила Тифф, поскольку я продолжал смотреть на свой дом.

— Эх — сказал я. — Завтра церковь. Отец перестал туда ходить, и это постоянно...

На этом я остановился, поскольку не видел смысла продолжать. Последние несколько лет я хотел, чтобы мои родители просто развелись уже наконец, но непохоже, чтобы они уже дошли до этой точки.

— Не хочешь провести ночь у меня? — спросила Тифф. Я повернулся взглянуть на неё. Под отражённым светом фар автомобиля её почти не было видно.

— Угу — сказал я. Машина снова пришла в движение, и я отвёл от неё взгляд лишь настолько, чтобы написать отцу СМС-ку, которую, как я знал по опыту, он не прочитает до утра, избегая подробностей. — Твои родители не будут возражать против этого?

— Они в Тулузе до конца недели, так что я одна — сказала Тифф. Она прочистила горло. — Только, эм, не пойми не так. В смысле, я знаю что там у твоих родителей, и уже поздно, так что ты можешь этого избежать. Просто не забывай что для девушки это уязвимая позиция.

— О — произнёс я. Моё сердце забилось быстрее, и я стал глубже дышать. Тифф только что пригласила меня провести ночь с ней, родаков нет, и она не хочет, чтобы я "думал что-то не то", но всё в моём подростковом мозге вопило, что если у меня есть шанс с ней, то это он.

Какие бы ни были проблемы дома, внезапно у меня в голове для них не осталось места.

— У меня реально плохо с сигналами — сказала Тифф. — Я сама это о себе понимаю. Но стыдно же прямо говорить, верно?

Обычно она более многословна.

— Угу — сказал я. — Или нет. "Стыдно" — это не то, что я чувствую. По мне это как идти по минному полю, и очень напрягает, потому что такое чувство, словно один неверный шаг, и подорвусь нафиг.

Какое-то время мы ехали молча, удаляясь в глушь, лишь временами мимо проплывали яркие знаки, отражающие свет.

— Я не хочу делать ситуацию в группе неловкой, но я в тебя втюрился по уши — сказал я. Я мысленно репетировал это три или четыре раза, и мою грудь словно сдавило, когда я это сказал. — Я просто думаю, что ты должна знать, потому что, возможно, для нас обоих будет проще, если я не буду у тебя на ночь, так что я не буду мучать себя мыслями о минном поле.

— О — сказала Тифф. Повисла долгая пауза. — Ну, ты мне тоже нравишься.

Повисла ещё одна пауза, и на моём лице начала расплываться ухмылка.

— В смысле, нравишься.

— Ну, — сказал я — это хорошо. Рад слышать.

Я был уверен, что моя улыбка слышна в голосе. Меня окатило облегчением, поскольку я шагнул в минное поле и ногу не оторвало, по крайней мере пока что.

— Когда я говорила, что не хочу, чтобы сейчас, сегодня, думал что-то не то, я имела в виду — Тифф говорила быстро, её голос был неровным — я имела в виду, что когда девушка приглашает парня на ночь, когда её родителей нет дома, определённо будут мысли, тем более если они только что признались в чувствах друг к другу. И я не хочу, чтобы ты думал, не то, чтобы ты это делал, что это некое предложение, или обещание с моей стороны, на некое согласие — она вздохнула. — Вот видишь? Чрезвычайно стыдно. Я словно растаять готова.

— Ты говоришь, что мне не следует пытаться тебя поцеловать, или что-то в этом роде — сказал я. Моё сердце трепыхалось в груди, как рыбка на берегу, потому что фундамент оставался ненадёжным. Было ли достаточно, что я ей нравлюсь? Она не говорила, что хотела бы сходить на свидание, и я не спросил её, и я могу представить множество причин, почему это было бы плохой идеей, вроде того как оно будет, если не сложится, и того факта, что Артур по уши в неё втюрился — все это знали, но что насчёт неё? Я понятия не имел, как ему всё объяснить, если мы с Тифф окажемся, да не может такого быть, парой, о чём я месяцами фантазировал но ни слова никому не говорил.

— Я скорее думала о "или что-то в этом роде" — сказала Тифф. Она прочистила горло. — Ты можешь попытаться меня поцеловать.

Так что я потратил следующие пять минут нашей поездки на то, чтобы убедиться, что моё дыхание свежее, губы не потрескались, вспоминая всё, что знал о поцелуях (немногое), планируя, составляя стратегии и отыгрывая сценарии, пока голова не закружилась.

А потом, когда мы остановились на клочке земли, служившем парковочным местом, я вышел, подошёл к её стороне, где она меня ждала приподняв подбородок и приоткрыв губы, и, может, это было предвкушением в поездке, или перспективой не только провести ночь вместе, но и всех ночей, что могут лежать перед нами, но поцелуй с Тифф каким-то образом сумел не просто превзойти мои ожидания, а превысить настолько, что я вообще забыл о том, что у меня были ожидания.

А потом мы целовались ещё в её доме, и она отвела меня на крышу, где мы смотрели на звёзды, и я время от времени целовал её в голову, потому что теперь мог это делать. Я не пытался зайти дальше поцелуев, даже когда при поцелуе ощущал, как её тело прижимается к моему, или её руки прикасались к моей шее, когда мой язык входил в её рот.

Утром она подбросила меня до дома, после того как я поспал на диванчике, и всю дорогу я не мог перестать смотреть на неё и улыбаться.

* * *

Это может показаться тупым, но мы так и не рассказали Артуру или группе, что мы встречаемся. Сперва — потому что не хотели, чтобы что-то вышло не так. Мы предполагали, особенно поначалу, что это может не продлиться долго. Частично причиной было желание приватности, или сегрегации социальных ролей, поскольку если мы вдруг будем встречаться во всех контекстах, то это поместит нас под большое давление, все начнут расспрашивать и выяснять. И да, частично это было из-за Артура.

— Угу, я знаю, что я ему нравлюсь — сказала Тифф однажды ночью, когда мы вместе лежали на диване, а за его углом мелькали картинки в DVD плэйере. — Обещаешь не ревновать?

— Разум — странная штука — ответил я.

— Он мне нравится — сказала Тифф. Говоря это, она смотрела на моё лицо. — Особенно поначалу, когда у нас были те большие споры, он был таким страстным относительно всех этих глупых мелочей.

Она положила палец на мою ключицу.

— Ты тоже такой был, но о других глупых мелочах, и это временами сложно заметить, потому что твои мысли — как айсберги, и ты демонстрируешь только верхушки.

— Только верхушки — сказал я. — Только чтобы взглянуть, как оно чувствуется.

Она игриво шлёпнула меня, а потом поцеловала.

— Я говорила. О, и как твой странный разум?

— Нормально — произнёс я. — Ты говорила, что он тебе нравился.

— Да — сказала Тифф. — И я знала, что я ему нравлюсь. Я всё ждала, пока он меня пригласит на свидание, или просто признается, но шли месяцы, а он этого не делал, и мой интерес начал увядать, поскольку был и другой симпатичный парень, так что что тут сделаешь?

— Проявить инициативу? — спросил я.

— Не проявлять инициативу — женская привилегия, которой я с удовольствием воспользуюсь — сказала Тифф. — Я холодею от одной мысли об этом. Вот, потрогай, как похолодела.

Она протянула руку, и я сжал её в своей.

— Не сказал бы, что ты похолодела — заметил я.

— Нет, но мне нравится, когда ты ко мне прикасаешься — сказала она с притворно-застенчивой улыбкой.

— Тебе никогда не становилось плохо от переизбытка милоты? — спросил я.

И в любом случае, всё это были игры и развлечения. Было что-то очаровательное в секретных свиданиях в духе "плаща и кинжала", передавании друг другу кодовых сообщений, в том духе, и никто не догадывался, что означало, что нам не нужно говорить группе или Артуру и делать ситуацию неловкой или болезненной для всех. Мы продолжали так пять месяцев.

А потом Артур попал под машину, через одиннадцать дней после этого умер, и всё полетело к чертям.

* * *

Мы играли в доме Реймера, и я появился на полчаса раньше, поскольку нужно было подготовиться к сессии. Мы начали новую, временную кампанию, когда с Артуром случился этот инцидент, поскольку никто не хотел, чтобы он пропустил сессии начатой кампании (и если бы он не был в коме, мы бы, наверное, постарались играть во время посещений). Я решил, что это будут Длинные Лестницы, Том 2, поскольку то, как армейские ребята продвигаются по бесконечному фэнтезийному подземелью, казалось как раз той фигнёй, которой можно занять время. После того, как он умер, я продолжил эту кампанию, поскольку от одной мысли о том, чтобы вернуться к нашей старой кампании и просто зарубить его линию истории мне хотелось разрыдаться.

— Ну, и как долго вы с Тифф встречаетесь? — спросил Реймер, пока я просматривал свои записи.

— Несколько месяцев — сказал я. Я не спрашивал его, как он это узнал, да и меня это не особо интересовало. Я даже не пытался отрицать. Привлекательность "плаща и кинжала" себя изжила, так что мы особо не заморачивались.

— По-моему, это то, о чём нужно было всем рассказать — сказал Реймер.

— Отвянь — ответил я.

— Ты хотел бы сказать Артуру, прежде чем он умер? — спросил Реймер.

Я подобрал новенький чёрный d20, твёрдый акрил, размером с мой кулак, и изо всех сил швырнул в него. Он прикрылся рукой и крякнул от боли, когда он врезался ему в руку.

— Ну ты и засранец — прорычал я.

— Угу, я такой — сказал Реймер, потирая руку. — Разница между нами в том, что я знаю, что я засранец, а ты ведёшь себя так, словно ты был его лучшим другом в мире. Вы с Тифф могли бы и сказать ему, он бы обиделся, но по крайней мере вы бы не выставляли его дураком. Он умер девственником, оставаясь нацеленным на неё, а вы просто смеялись за его спиной, какой он дурак.

— Ты знаешь, что было не так — сказал я. Я ощущал, как накапливается ярость, и прошло не больше недели после того, как меня арестовали за нападение на Виктора Кларка за ту фигню с " у бога есть планы". Но на фоне смерти Артура словно ничего не имело значения, и я задумался о том, как было бы неплохо дать Реймеру в рожу. — Он был моим лучшим другом.

— Возможно, ты это перерос — сказал Реймер. — И после этого твоим лучшим другом была Тифф, поскольку ты выбрал её, а не его.

Вскоре после этого появился Том, молча вошёл и спросил, всё ли в порядке, на что мы оба ответили, что всё нормально. Сказанное Реймером глубоко резануло, поскольку я сам уже думал об этом, и не то, чтобы можно было делать заявку на девушку, они же не чья-то собственность, но в то же время, почему я не сказал ему, если знал, что он всё ещё был нацелен на неё?

В этой сессии я убил персонажа Реймера восемь раз, рекорд за всё время, с большим отрывом. Иногда даже не глядя на кости, а один раз даже вообще не дав ему бросить их. После второй смерти он перестал создавать новых персонажей и просто возвращал старых с новыми именами, а я продолжал его убивать различными способами, не обращая внимания на правила, повествование, или всё более некомфортную атмосферу в комнате. Реймер просто принимал это, ничего не говоря, и партия продолжала брести, сражаясь с бесконечными ужасами Длинных Лестниц, пока не находили его очередного персонажа, заблудившегося морпеха или ещё что-то столь же притянутое, который умирал через несколько минут.

— Весёлая сессия — сказал Реймер в конце, без следа юмора или теплоты во взгляде. — В то же время на следующей неделе?

Когда Тифф спросила, что это было, я отмахнулся от её вопроса, потому что не хотел повторять то, что он сказал мне.

Что забавно, хоть мы с Реймером так и не помирились, но мы продолжали играть, и в итоге, к тому моменту как я покинул Землю, он и Том оставались единственными, кто ещё хотели играть со мной. В случае Реймера это было потому, что он был немного мазохистом в плане настолок, не говоря уж о том, что упрямым засранцем, а Том, полагаю, потому что он был славным парнем, считавшим, что окончательная смерть группы до того, как мы все отправились в колледжи, была бы неправильна, или, может, просто оскорблением памяти Артура.

Оглядываясь на то время, я задаюсь вопросом, насколько Реймер был засранцем, и насколько просто пытался по своему перенести скорбь, так же как я набрасывался практически на всех по малейшему поводу, который можно было счесть неуважительным по отношению к Артуру. Я был его лучшим другом, а он — моим, так я видел себя после его смерти, и я наложил на наши отношения максимум краски, так что становилось сложно вспомнить, что я был чем-то иным нежели идеальный друг.

Мои отношения с Тифф были одной из первых жертв. Было сложно радоваться её поцелуям, когда я ощущал, что не заслуживаю их. Было сложно утешать её, когда это ощущалось предательством памяти Артура. Он мог бы хотеть, чтобы я был счастлив, но я не хотел, чтобы я был счастлив, и это, вероятно, было смертельным ударом нашим с Тифф отношениям. Мы по дюйму отплывали друг от друга, пока она не сидела на ланче поодаль, и последнее текстовое сообщение от ней (безответное "Как ты там?") было месяцы назад.

Глава 43: В поисках квеста.

Я так и не мог уснуть, пока Фенн не сунула лениво руку под одеяло, положив её мне на грудь. Не знаю, сделала ли она это инстинктивно, случайно, по эльфийской удаче или потому, что сквозь сон заметила, как я смотрю в потолок и думаю, но в любом случае это успокаивало.

Когда я проснулся с утра, её сторона кровати была пуста, а мои одежда и доспех разложены, доспех отдельно. Через открытую дверь спальни донёсся запах завтрака, и я поспешно оделся, решив не натягивать броню. Сейчас я чувствовал себя куда лучше, чем ночь, голова была куда яснее.

Фенн готовила блинчики с беконом, и уже успела устроить на кухне бардак. Когда я подошёл к обеденному столу, который стоял в той же большой комнате, Амариллис толкнула в мою сторону большую кружку кофе, в котором плавал тёмно-жёлтый квадратик чего-то, видимо масла. Она подняла бровь, глядя на меня, и, решив, что она спрашивает, всё ли в порядке между нами, я кивнул.

— Итак, раз уж мы все тут собрались, нам следует откушать блинчиков и обсудить будущее — сказала Фенн. Она поставила на стол большую тарелку, наполненную блинами, а потом ещё одну, с беконом. Грак немедленно подхватил добрую треть стопки блинов и положил на свою тарелку, после чего принялся есть их руками. — Наслаждайтесь щедростью холодильника и кладовой Вейк Хандум, да продлится она вечно.

— Моя финальная цель — найти и спасти Потерянного Короля, где бы он ни был — сказал я. — Полагаю, это будет сложно, поскольку можно представить, что множество других людей, которым доступно больше ресурсов, уже пытались, но я знаю его, так что это по крайней мере даёт мне некое преимущество.

— Джун осуществляет мощную подачу! — произнесла Фенн. — Сумеет ли наша принцесса провести более крутое контр-предложение?

— Потерянный Король, скорее всего, мёртв — сказала Амариллис. — Прошло пятьсот лет. В лучшем случае он в одном из адов, в худшем — его душа и тело давно уничтожены. Даже если предположить наиболее благоприятный сценарий, остаётся резонным оригинальный план, составленный когда я была больна — нам следует постараться выполнить как можно больше квестов Джунипера, чтобы сделать его сильнее. Это очень поспособствует поиску и возвращению Потерянного Короля.

Она сложила руки, и я заметил, что на ней уже другая футболка; на этой было написано "Стояк у Залива". (пр. переводчика: снова игра слов со словом bone, кость. В оригинале — 'Boning by the Bay'). Мне почти удалось сдержать смешок.

— Ни то, ни другое не планы — сказал Грак, вытирая рот рукой. — Что в списке квестов?

Я закрыл глаза и взглянул на свой лист персонажа, а затем зачитал их по одному.

Квесты

[] Двойственные Миры: Существуют другие подобные вам, те, кто грезит о месте под названием Земля. Так называемых грёзотёртых изучают в Афинее Предположений и Исследований. Вы можете отправиться туда, чтобы узнать больше.

[] Доставала Богов: В этом мире существуют боги, титаны мощи и хозяева доменов, каждый — особое существо со своими особыми правилами. Будьте осторожны с ними, особенно если хотите однажды вступить в их ряды.

[] Потерянный король — найден?: Пятьсот лет назад Утер Пенндрайг, легендарный король Англицинна и предок Амариллис, исчез из этого мира во время архиважного похода. У этой давней тайны должен быть ответ для те, кто достаточно храбры или глупы, чтобы стремиться к нему, не так ли?

[] Костеит: Проблема лежит глубже костей, глубже сердца, прямо в эссенции вашей смертной сути. Найдите кого-то, способного исправить вашу душу, или исправьте её сами; в любом случае, это проект, к которому следует подступаться с осторожностью.

[] Конец Лета: Вернитесь туда, где Фенн получила свои шрамы, и принесите правосудие эльфам. (Квест компаньона)

[] Говорят, домой не вернуться: У него была жизнь до вас, и у вас была жизнь до этого.

(Последний я опустил, поскольку это было крипово, и я не хотел его выполнять).

— Ладно, ну, думаю, мы все знаем, какой из них предпочитаю я — сказала Фенн, подхватывая с тарелки кусок бекона. — Приятно чувствовать себя лучшим, самым важным компаньоном.

— Амариллис важнее — сказал Грак.

— Грак, разве мы не товарищи по присмотру за этими двумя хууманами? — спросила Фенн. — Разве мы не заполнили несколько банок единорожьей кровью, работая в идеальной гармонии, разве мы не разделывали вместе этого зверя, разве я не хихикала маниакально, наблюдая, как ты пытаешься догнать нашу нагую пташку?

С последними словами она указала на Амариллис, с ухмылкой на лице.

— Ну ладно, согласна, что хихиканье могло бы не таким уж сближающим, с твоей точки зрения.

— Амариллис контролирует дарование реликвий — сказал Грак. — Вдобавок она больше всех путешествовала, что даёт нам наибольшее пространство использования ключа.

Он откусил ещё шмат блина, пережевал его своими широкими зубами.

— К тому же вторая наименее раздражающая, после меня.

Фенн сузила глаза.

— Предатель.

— Нам следует выполнять их в порядке сложности — сказал я. — И стоит учитывать, насколько сложно добраться до места. Думаю, в какой-то момент будет иметь смысл воспользоваться нормальной транспортной системой, которую все используют, чтобы не привлекать внимания.

— В таком случае, Двойственные Миры — сказала Амариллис. — Но Костеит важнее в плане того, чтобы поддерживать твоё здоровье.

— На самом деле, всё не так плохо — сказал я. — Думаю, повышение END придавило проблему. Худшее, что я чувствовал, было во время тренировки, и... Мне нужно записать обновлённый лист персонажа и список обнаруженных правил, но, походу, я буду ограничен в возможностях, если мы будем просто придумывать упражнения.

— Как формируются квесты? — спросил Грак.

— Я сам не слишком уверен — сказал я. — Иногда я их получаю, когда кто-то что-то говорит, или когда меня просят что-то сделать, а некоторые квесты идут по частям, в смысле я получаю следующий, когда выполнена текущая часть.

Я вздохнул.

— Так что если у кого-то есть что-то, что по вашему мнению может быть квестом, можете попытаться предложить это и расширить наши варианты.

— Мне нужна тысяча фунтов золота для моего покаяния — сказал Грак.

— Ух — сказала Фенн. — Прежде всего, мы это уже знаем, во-вторых, квест не так представляют.

Она прочистила горло, и заговорила, изображая дворфа.

— Джунипер Смит, я ужасно опорочил мой клан, и должен вернуться к ним с целым состоянием в золоте в качестве покаяния. Меня не ждёт тёплое приветствие по возвращении. Твоё присутствие рядом со мной при моём возвращении в Дрилли Ирд будет лучшим возможным завершением этой главы в моей жизни.

Квест Принят: Всё То, Что Блестит. Вернитесь в Дарили Ирид с Гракуилом, когда да соберёт достаточно золота, чтобы удовлетворить да над самоназначенное покаяние перед да над бывшим кланом. Поговорите с Граком, чтобы узнать больше. (500/1000) (Квест компаньона).

— Это... действительно сработало — сказал я. — Возможно, разница в том, что меня пригласили? Тут поменялось с того, что он собирался делать это самостоятельно, на то, что мы будем делать вместе.

— Я не приглашал тебя — сказал Гракуил. — Это личное дело.

Ну, это было очевидно по тексту квеста, а слово "самоназначенное" принесло сразу и пояснение, и вопросы о том, чего он на самом деле хотел, кроме золота.

— Ну, на это понадобится ещё пятьсот фунтов золота — сказала Фенн. — И я готова драться с любым, кто хочет использовать для этого партийный лут.

— У меня нет возражений против нашего договора — сказал Грак, сложив руки на груди.

— И у тебя всё ещё нет квеста по моему возвращению ко власти? — спросила Амариллис. — Думаешь, это сработает лучше, если я попрошу тебя быть моим рыцарем?

Я вздохнул.

— Сказать по правде, я думаю, что это может пересечься с квестом Потерянного Короля — сказал я. При этом я смотрел в её льдисто-голубые глаза, надеясь заметить предательские мысли. — Вся политическая структура Англицинна последние пятьсот лет строилась на том факте, что Принцы и Принцессы правят только заменяя его, если он вернётся, то в лучшем случае будет масштабная реформа.

Идея о том, чтобы вытащить Артура из той дыры, где он там прячется, и вернуть его из мёртвых, только для того, чтобы он продолжил править Англицинном, вызывала во мне некий диссонанс. Какова моя финальная цель после его возвращения? Не думаю, что могу вернуться на Землю, и определённо не хочу оказаться в симуляции Канзаса. Не думаю, что и Артур этого хотел бы, но после целой жизни на Аэрбе, возможно, он и не согласился бы. Я, собственно, и не был уверен, что игра на этом не закончится; на мой взгляд, это явно был финальный квест.

— Соглашусь, что это возможно — сказала Амариллис. Она сложила руки на груди, как Грак, хотя выражение её лица было мягче, чем его вечная нахмуренность.

— Не обязательно же это должны быть персональные квесты, верно? — спросила Фенн. — Это может быть что угодно?

— Судя по известному, это просто должно быть нечто, чего я могу достичь — я потёр шею. — Так что, насколько я могу судить, они даже не обязательно должны быть особо разумными.

— И если ты прав насчёт природы этого мира, то ты напрямую отвечаешь за всё, от нежити до единорогов, верно? — спросила Фенн. — Так что кто-то мог бы сказать, что у тебя есть моральная ответственность зачистить бардак, который ты устроил.

Мне не нравилось, куда она вела, да и моё воображение — это просто моё воображение. Не моя вина, что Данжн Мастер Аэрба сделал его реальным (по крайней мере, более реальным).

— Ты хочешь сказать, что я должен исправить всё в мире? — спросил я.

— Нет, ничего такого — сказала Фенн. Она направила палец на Амариллис, не глядя на неё. — Девушка-энциклопедия, скажи мне, сколько...

— Я терплю, когда меня называют Мэри, и терплю несомненно бесконечную серию жуткой одежды, которую ты для меня подобрала, но я принцесса Англицинна и ближайший потомок Утера Пенндрайга, и я НЕ "девушка-энциклопедия" — сказала Амариллис.

— Ты на этом провела линию? — удивлённо спросила Фенн. — У кого-то дурное настроение с утра. Да будет так, Принцесса Амариллис Пенндрайг Королевства Англицинн, десятая её имени, Убийца магов золота, Пившая Единорогов, Недвижимая Женщина, я скромно прошу сказать, со сколькими большими или малыми карантинными зонами может покончить собранная на скорую руку группа героев.

— Ни с одной — сказала Амариллис.

— Чушь собачья — сказала Фенн.

— Если бы это мог сделать кто-то один, или даже маленькая группа, то это уже было бы сделано — сказала Амариллис. — Ты думаешь, интернациональное сообщество настолько пропускает всё сквозь пальцы, что позволило бы Фел Сиду сидеть на его троне в Городе Тысячи Невест, если бы был другой вариант? Его совершенно невозможно убить, никак, даже в теории.

Квест принят: Пропащее Семя. Есть место на Аэрбе, что считается хуже первых четырёх тысяч адов. Фел Сид сидит на троне живой плоти, неспособный распространяться за пределы своего домена, но правящий ужасом в его пределах. Вы знаете его слабость.

— Бл* — сказал я.

— Ты намеренно дразнила судьбу? — спросила Фенн.

Амариллис пожала плечами, и я заметил крошечную улыбку, почти сразу исчезнувшую.

— То есть это возможно?

— Игра так считает — сказал я. — А ещё она считает, что я знаю его слабость, что, эм, может быть проблемой, потому что на самом деле я не знаю. Давайте не будем им заниматься.

— Ну, я не самоубийца — сказала Фенн. — В отличие от вас троих, я основательно вкладываюсь в проект выживания. Если мы дадим мозгу Джунипера сотню квестов, их не обязательно выполнять, но иногда игра даёт подсказки, которые могут быть полезны.

Я был согласен с её логикой, но очень не хотел, чтобы квест Фел Сида висел у меня в голове, потому что если игра поместила туда этот квест, то это означает, что по крайней мере есть шанс, что это не невозможно, и даже если я не в ответе за него, у меня есть моральная обязанность покончить с ним, если я — единственный, кто может это сделать. Он, скорее всего, не реален, и на симулированных людей, которых он пытает, скорее всего не выделены реальные вычислительные ресурсы, они не обладают реальными жизнями... и тем не менее, тут применима условная вероятность, шансы на то, что они реальны, умножаются на их боль и страдания, и определённо эти числа указывают, что я должен по крайней мере подумать об этом.

— Тринадцать — сказала Амариллис. — Ты не сможешь ничего сделать с чем-то вроде Стеклянных Полей или Пустыни Датура, но есть тринадцать персонализированных карантинных зон, которые ты возможно способен победить, если поднимешься до высот, достигнутых Утером Пенндрайгом.

Квест принят: Убийца Ужасов. (0/13).

— Ладно — сказал я. — Ну, я получил мета-квест на это, но я не испытываю тяги к самоубийству, больше не испытываю спасибо, и, думаю, для разнообразия можно сделать что-то простенькое. Есть же люди, с которыми можно встретиться, места, которые можно посетить, дела, которые можно сделать и которые не связаны со сражениями, или по крайней мере где бой с теме, у кого нет реальных шансов меня убить.

— Думаю, есть ещё пара заначек предков, до которых Ауманн мог не добраться, даже если знал о них — сказала Амариллис. — Одна в карантинной зоне, другая почти тоже. Замок в Стеклянных Полях защищён оберегами и покрыт бритвенно-острыми осколками стекла, и видрики наверняка атакуют нас, как только увидят. Он восходит ко времени сразу после исчезновения Утера, что должно делать его особо интересным для тебя. Я даже не думала о том, чтобы добыть то, что там находится из-за возможной цены. Не просто так никто не грабит Стеклянные Поля.

Квест принят: Сквозь Секущее Стекло (пр. переводчика: оригинальное название — "Through the Lashing Glass", отсылка к "Through the Looking Glass", "Зазеркалье"). В глубине карантинной зоны Стеклянных Полей, единственного места на Аэрбе, где ещё работает магия стекла, лежит покрытый осколками замок. Сокровища в нём неизвестны миру, но вы можете добыть их, если отважитесь.

Я поднял большой палец, и она кивнула.

— Ещё одна на глубине трёх миль в Безграничной Яме, брошеная с тех времён, как туунг захватили Яму, но ограждённая от них — сказала Амариллис. — Я полагаю, там должен храниться доспех с ограниченными возможностями пожалования, если обереги не были разбиты, и туунг не предприняли усилий отделить её от стен Ямы, что они вполне могли сделать. Это место было построено архитектором в ремесленной горячке, и обладает собственными оборонительными системами, которые делают его сложным для завоевания; поскольку Вейк Хандум ненадёжен, и надёжность не обеспечить, я бы предложила сделать Куум Доону нашей новой базой, если сумеем до неё добраться, хотя только глупец станет относиться к противостоянию с туунг легко.

Квест принят: Моя Собственная Комната. Безграничная Яма шириной в милю и бесконечно глубока; пропасть, из которой мало кто возвращается. Туунг называют её своим домом, и имперский закон согласен с ними, но бесконечность — большое место, и надёжный дом остаётся торчать у стены, ожидая, пока вновь сможет озариться активностью. Куум Доона ожидает.

— Ладно, этот я тоже получил, но я не уверен, что стоит заканчивать каждый вариант квеста суровым предупреждением о том, насколько это безрассудно или смертельно опасно — сказал я.

— И пусть зловещий мрак ожидает смельчака, кто решится на это, но мы можем поискать мне какую-нибудь клёвую магическую шляпу — сказала Фенн, усмехнувшись мне.

— Ну, ладно — сказал я. — На самом деле, не думаю, что это реально расширило наши варианты, если только кто-то не хочет отправиться в ещё одну карантинную зону.

— Безграничная Яма — не карантинная зона — сказала Амариллис, слегка нахмурившись. — У этого термина очень конкретное значение, даже если не соглашаться с имперскими определениями.

— Ладно — сказал я. — И учитывая, что мы не можем оставаться здесь без постоянного беспокойства о том, что кто-то может появиться и найти нас, я думаю, что это вполне резонная почти приемлемая цель. Однако у меня по идее близок уровень, и в идеальном мире я бы добил его без сражений, особенно учитывая, что мне всё ещё нужно исцелить кости. Для меня это означает, что наш следующий шаг — или найти кого-то, кто владеет магией души, или заняться квестами Двойственные Миры либо Доставала Богов. Поскольку Доставала Богов вряд ли закончится на простой встрече с богом, это означает, что мы отправимся в Афиней Предположений и Исследований, или понадобится найти кого-то, кто сможет взглянуть на мою душу.

— Если только у Мэри нет телефончика полностью надёжного мага души, я голосую за афиней — сказала Фенн.

— Я тоже — сказал Грак. — Я бы не стал доверять умелому манипулятору душами.

— Учтено — сказал я.

— Нам всё ещё следует беспокоиться о Ларкспуре — сказала Амариллис. — Я не думаю, что он снова залезет в государственный запас эльфийской удачи, но это вероятность, к которой мы должны быть готовы. Что важнее, он обладает властью в Англицинне и Импери Общих Интересов, которой может воспользоваться, чтобы усложнить нам жизнь, даже если мы не действуем против него. С этого момента он наверняка будет пытаться убить меня, или захватить вас, чтобы убить меня. Так что пока у нас на пятках БИД, нам придётся бегать, как крысам, опасаясь света. С ним нужно что-то делать, если — она помедлила — я хочу, чтобы у меня было будущее в Англицинне.

— Ты хочешь сказать, что мы должны его убить — сказала Фенн. — Найти способ выманить его как-нибудь, а потом отсечь его дурную башку.

Квест принят: Отсечь Его Дурную Башку. Вам всё ещё нужно опасаться Директора Иностранной Безопасности Англицинна, Ларкспура Прентисса. Пока он жив, вы будете вынуждены бегать как крысы, опасаясь света. Найдите способ выманить его куда-то, а затем поступите как гласит заглавие квеста.

Я уставился на сообщение, а затем заморгал его.

— Что-то произошло? — спросила Фенн.

— Нет — сказал я. Просто текстовое цитирование вас двоих. Они пишутся на лету, или темы разговоров вставляются в беседу Данжн Мастером? Очень надеюсь, что первое. — Просто у меня квест его убить.

— Обереги обнаружения, что я ставил, только что среагировали — сказал Грак, вставая со своего кресла. — Они в полумиле отсюда, нам следует уходить, пока никто не прибыл.

Я нахмурился, но поспешил действовать. У нас был план на такой случай, и я не собирался от него отклоняться, так что взбежал по лестнице в свою комнату, в то время как остальные отправились в свои, а потом побежал вниз, в подвал, в единственную комнату в Вейк Хандум, где не была блокирована телепортация. Грак установил там собственные обереги, чтобы гарантировать, что никто не пройдёт через чёрный ход, и когда я прибыл, он махал своим жезлом, снимая оберег.

— Хотела бы я взглянуть, кто это — сказала Фенн, входя в комнату; Амариллис шла следом за ней. — Но не настолько, чтобы рисковать поймать пулю в голову.

— Куда мы отправляемся? — спросила Амариллис, закрывшая и запершая за собой дверь. В футболке и шортах она выглядела несколько несоответствующе; серьёзное выражение на её красивом лице, и возбуждённая энергия, которая, как я знал, в любой момент может обратиться смертоносной, если ей понадобится.

— Консенсус был на Предположениях и Исследованиях — сказал я. — Если мы крысы, то на краткосрочную перспективу это меня устроит.

— Я никогда там не была — сказала Амариллис, доставая ключ. — Мы не можем использовать камень касания.

Она закрыла глаза, и я видел быстрые движения под её веками.

— Я могу закинуть нас в место в сотне миль оттуда, на железной дороге. Посреди нигде, в лучшем случае какие-нибудь фермеры поблизости. Туда, или возвращаемся в мою комнату в Клюквенном Заливе?

(За комнату было заплачено до конца недели, со строгими инструкциями не беспокоить, как раз на подобный случай, но был шанс, что достаточно широко раскинутая сеть может отследить это место и организовать засаду, или по крайней мере поднять тревогу).

— Железная дорога меня устраивает — сказала Фенн. — Я приготовлю свои экспертные навыки уклонения от поездов.

— Давай это — сказал я.

И несколько секунд спустя, через краткий миг ослепительной боли, мы стояли на железной дороге между двух больших, ровных рядов цветов. Перед нами не было спешащего поезда; вместо этого была низенькая женщина в плаще из листьев и с длинным посохом, зеленокожая и со светло-коричневыми волосами, раса "крантек", если память мне не изменяет. Она стояла среди цветов, глядя на нас без удивления на лице.

Лук Фенн был в её руке с перчаткой, и через долю секунды у неё появилась стрела, когда она переложила лук из руки в руку серией плавных движений. Я поместил свою руку перед стрелой, как только увидел, что происходит.

— Я практически уверен, что это наша следующий компаньон — сказал я.

Низенькая женщина улыбнулась нам и дружелюбно помахала.

Глава 44: Mairzy Doats and Dozy Doats (пр. переводчика: это название песни, и непереводимо.)

Что мы так и не обсудили, так это вопрос компаньонов. У Утера было семеро его Рыцарей Квадратного Стола, и экстраполируя от этого, у меня тоже должно бы быть по крайней мере ещё несколько. Что на Амариллис, что на Фенн я наткнулся случайно, а Грака мы встретили, заложив приманку. У меня была мысль, что может иметь смысл найти как можно больше компаньонов, но потом я понял, что логистика не на нашей стороне, учитывая, что ключ телепортации перемещает только по пять человек за раз.

(Мы ещё не проверяли теорию "перчатка Фенн может обходить ограничение", поскольку это на мой взгляд было слишком рискованно. Находящиеся в перчатке вещи оставались в ней после телепортации, но у меня в голове стоял кошмарный сценарий, в котором мы засовываем кого-то в перчатку, пытаясь обойти ограничение, и игра наказывает нас, отсоединяя экстрамерный пузырь. Станет ли игра убивать компаньона за такое? Я не был уверен, но не хотел рисковать, тем более что были возможны и другие варианты, вроде долгого квеста по возвращению их оттуда, куда вышедший из строя экстрамерный пузырь выплюнет своё содержимое).

Я мог по крайней мере сделать пару предположений о том, что может представлять из себя новый компаньон, и какова будет его роль, основываясь на том, что пока что видел, и что мог предполагать об игре и том, как мыслит Данжн Мастер. Компаньон ?4 будет отличаться от компаньонов ?1-3, с как можно меньшим сходством, что означает, что он или она (вероятнее он, учитывая, что у нас половой дисбаланс (смотря кем считать Грака)) не будет дворфом, не будет полуэльфом, и скорее всего не будет полным эльфом или человеком, хотя в этих двух я был не так уверен. Люди здесь самая распространённая раса, и полный эльф может стать причиной напряжённости с Фенн (совершенно нежелательной), но в плане расклада традиционной партии D&D было бы лучше использовать что-то другое. Компаньон ?4 скорее всего не будет обережником, поскольку Грак закрыл эту позицию, и вероятно не будет лучником, поскольку это работа Фенн. Роль Амариллис в группе, если смотреть через линзы классической D&D-шной партии, это быть лицом, тем, кто берёт на себя все разговоры и политику, но я не думал, что она действительно подходит на эту роль. Вместо этого она скорее паровоз сюжета, выдаватель информации, и источник богатства, но это не является партийными ролями. В любом случае, я мог предположить, что Компаньон ?4 будет владеть некоей магией, которой я не обладаю сейчас (и, возможно, не буду никогда).

Наконец, оставался ещё вопрос магических предметов. У Амариллис, когда я её встретил, не было ничего кроме пустотного туннеллера, у Фенн был её артиллерийский лук, а у Грака были его инструменты обережника и магический топор. Это было похоже на тренд, и это примерно соответствовало тому, как работают партии D&D; новые персонажи не добавляются не снаряжёнными, поскольку в этом случае будут слишком слабы и потребуют слишком мног нового лута, так что они должны обладать чем-то существенным, чтобы держаться на уровне партии. А если они держатся наравне с партией несмотря на то, что у них ничего нет, то они станут слишком сильны, когда начнут получать снаряжение, что представляет из себя другую проблему.

Так что когда мы наткнулись на загадочную зеленокожую женщину-крантек в причудливом плаще, которая выглядела так, словно ожидает нас, моё чувство компаньона немедленно дало о себе знать.

* * *

Фенн всё ещё держала стрелу на тетиве, но ослабила натяжение.

— Здоров, подруга! — окликнула она зелёную женщину.

— Приветствую — ответила та с небольшим поклоном. Как и Фенн, она говорила достаточно громко, чтобы было слышно через цветочную поляну. — Возможно, вам стоит сойти с этих рельс. Не думаю, что сейчас пройдёт поезд, но это заставляет меня нервничать.

Цветочные поля, на которых мы стояли, были возделываемыми, частью чьей-то фермы; для чего они — могу только предполагать, хотя мне немедленно вспомнились голландские тюльпаны семнадцатого века (хотя скорее всего они используются для красителей). За ними находился лес, а за ним виднелись высокие, тёмно-пурпурные горы с белыми вершинами. Поблизости никого не было, и кто бы ни ухаживал за этими полями, здесь они не поставили даже сарая. Это было странно идиллическое место для встречи.

Амариллис сошла с насыпи, приближаясь к женщине, и я последовал за ней, Фенн двигалась чуть позади.

— Твои глаза показывают, что она компаньон, или это было просто твоё предположение? — негромко спросила Амариллис.

— Она пурпурная, так же как вы трое — сказал Грак. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что он говорит о своих магических очках, которые он достал из футляра и надел. — Думаю, пурпурный означает друга. Люди Клюквенного Залива были между синим и жёлтым

Он снял очки и направил на зелёную женщину монокль; она терпеливо ждала с лёгкой улыбкой на губах.

— Посох магический, плащ магический, женщина магическая — сообщил он.

— Серьёзно? — спросила Фенн. — Плащ магический? Слава богам, что ты с нами.

Это был очевидный сарказм; плащ состоял из набора различных листьев, которые сверху были зелёными, а к низу постепенно меняли цвет, и на высоте лодыжек были красными. Не было заметно нитей, швов, или ещё чего-то, что держит их вместе. В целом это был, пожалуй, самый очевидно-магический предмет, который я успел повидать на Аэрбе.

— Сбавь немного — сказал я, стараясь говорить негромко. — Грак, спасибо, что проверил.

— Звиняй — сказала Фенн. Повернулась к Граку. — Знаешь, когда ты сказал, что я раздражаю, это меня задело.

Она повысила голос, обратившись к зелёной женщине.

— Эй, леди, ты раздражаешь?

— Да нет, вроде — отозвалась женщина.

— Блин — пробормотала Фенн.

— Джунипер? — спросила Амариллис. — Она подтверждена как компаньон?

— Нет — ответил я. — Я согласен, что это подозрительно. Она очевидно ожидала нас. Даже если она компаньон, часть нашего кхарасс, должна быть причина, почему она здесь. Снова влезание в эльфийскую удачу?

Женщина продолжала терпеливо ждать, опираясь на посох; на его вершине имелся птичий череп, вделанный в неровное дерево.

— Я не знаю — ответила Амариллис. Она продолжала стоять в своих футболке и шортах, и когда бросила взгляд на Фенн, мне показалось, что она жалеет, что не надела доспех. — Возможно, нам стоит перестать быть невежливыми и представиться.

Крантек были расой, которую я проработал, а потом использовал только в одном арке истории, и я был уверен, что 7 в KNO — единственная причина, почему вообще смог их вспомнить, поскольку не особо тщательно читал "Книгу Крови". Они были низкими и зеленокожими, естественный ареал обитания — граничная зона между лесами и полями. Их кожа позволяет фотосинтез, но этого недостаточно для всего, так что они ещё и жвачные, питаются сложноусваиваемой растительностью.

Нормальный образ жизни для крантек — отправиться в лес, набрать зелени пожевать, а потом найти солнечное местечко и сидеть жевать жвачку. У меня было распланировано, что из себя представляет общество крантек, как они переносят зиму, что делают в дождливые дни, когда солнце не светит, их верования об их месте в пищевой цепи, и ничего из этого не пригодилось. Всё, что удалось задействовать, это крантека-старейшину, у которого была привычка отрыгивать и жевать жвачку, когда задумывался.

Зелень кожи крантек была приятного светлого оттенка, и сама она была довольно милой, со слегка детской внешностью, я такими всегда представлял хоббитов. Это меня немного смущало, потому что крантек не должны были быть привлекательными для людей, по крайней мере в том виде, как я их обрисовывал. С чего бы им? Разные виды (расы, если по D&D-шному) не должны бы быть привлекательны друг для друга если только не способны скрещиваться, и это было моей мыслью, когда я обрисовывал крантек.

Эта женщина не соответствовала моему дизайну в нескольких моментах. У неё были уши, а не просто ямки по бокам головы, и её зубы были более-менее человеческими, по крайней мере насколько мне удалось рассмотреть, когда она говорила, что было странно для жвачного. (И да, я уже представлял отмазки и объяснения которыми я, и предположительно "Книга Крови" воспользовались бы чтобы сделать крантек привлекательными для людей, но это меня всё равно смущало, потому что я создавал их не такими).

— Ооранг Солэс — произнесла она с поклоном, когда мы приблизились достаточно, чтобы не нужно было повышать голос. — Можете называть меня Солэс.

— Вы знали, что мы появимся — сказала Амариллис. Она спрятала ключ телепортации в тот же момент, как мы появились здесь, и больше не держала его. — Вы ожидали нас.

— Да — кивнула Солэс. — Я потратила последний год на ваши поиски.

Я бросил взгляд на остальных. Насколько мне известно, в прошлом году я ещё не существовал, а моё тело было в некоем госучреждении или тюрьме. Фенн тоже была в тюрьме, или, возможно, ещё не арестована за разграбление карантинной зоны, Амариллис ещё была занята принцессинской деятельностью, а Грак... чем-то занимался, но не слишком важным в общем плане вещей.

— И кто мы такие, по вашему? — спросил я.

— О, — с улыбкой произнесла Солэс — этого я не знаю. Использованное мной заклятье искало не конкретно вас, а кого-то, кто и готов, и однажды сумеет помочь мне спасти мою друидскую рощу.

— Вы друид? — спросил я. Я и не думал, что на Аэрбе есть друиды.

— Вы не друид — сказала Амариллис. — Последний локус был уничтожен во время Второй Империи. Они не могли двигаться, так что не могли скрыться, и у них было недостаточно огневой мощи, чтобы отбиться. Друидов не существует три сотни лет.

Я заметил, как Солэс взглянула на футболку Амариллис ("Стояк у Залива") и нахмурилась.

— Я так понимаю, это то, чему сейчас учат в афинеях. Хотите увидеть доказательство?

Она достала из своего плаща большую, пятигаллоновую бутыль с толстыми стеклянными стенками, и поставила её на землю перед собой. Моего внимания не избежало то, что она прятала бутыль в этом плаще, что по крайней мере намекало на то, какой магией он обладает. Сама бутылка тоже была магической, это можно было понять, взглянув на неё, потому что внутри был маленький лес с поляной в центре. Я бы мог подумать, что это диарама, если бы не детали.

Амариллис уставилась на бутылку, а Грак достал монокль, чтобы взглянуть на неё. Перед нашими взглядами лежал пейзаж, целая экосистема в контейнере.

— Клёвая бутылка — сказала Фенн.

— Вы носите локус с собой? — спросила Амариллис с широко раскрытыми глазами. — Это вообще возможно? Он выживает в этой бутылке последние три сотни лет?

Я поднял руку.

— Очевидно, вы действительно друид — сказал я. — Что за заклятье привело вас в это место и время, так что вы оказались именно там и тогда, чтобы увидеть наше прибытие, когда мы сами считанные минуты назад не знали, что будем здесь?

На мой взгляд это было самым важным, поскольку я хотел быть уверен, что Ларкспур не сможет воспользоваться тем же методом, чтобы найти нас. И, во-вторых, я хотел знать, нельзя ли воспользоваться им, чтобы найти Артура.

— Это было заклятье Зорисад Ёсивун, Глубокое Искание — произнесла Солэс с небольшим поклоном. — Оно требует год на применение, и в конце то, что ищется, оказывается найдено. Если оно не может быть найдено, то заклятье стоит кастеру жизни. Я искала тех, что будут готовы и однажды способны помочь мне. Заклятье завершено, я не мертва, и на мили вокруг есть только вы четверо, так что могу лишь предположить, что вы будете теми, кто мне поможет.

Я нахмурился.

— Как заклятье оценивает готовность и способность "однажды"? — спросил я. — Как оно... Каким образом оно, предполагается, это знает?

Что мешает нам просто умотать отсюда? Я знал D&D-шный ответ — всё в любой момент может пойти не так, и ДМ просто делал предположения о том, что может быть в будущем, но я серьёзно надеялся, что её ответ будет проясняющим.

— Зорисад Ёсивун работает по разному в зависимости от того, чего просишь — сказала Солэс, вновь с маленьким поклоном при произнесении названия заклинания. — В случае разумных, оно ищет в сердцах и разумах и производит оценку. Оно однозначно привело меня в это время и место.

— Это был очень нетехнический ответ — сказал я.

— Друиды и были нетехническими — сказала Амариллис. Она сидела у бутылки, а сейчас встала и осматривала Солэс. — Они были могущественны рядом со своим локусом, одни из сильнейших магов во времена Потерянного Короля, но даже до того, как Вторая Империя начала свою кампанию против них, они начали отставать от других школ магии.

Солэс кивнула.

— Революции Первой Империи были несовместимы с друидскими принципами. — Она подняла тонкую руку в сторону одного из рядов цветов и поманила; один из синих цветков принялся расти, стебель удлинялся в противоречие принципам ботаники и физики, пока не замер у неё под носом. Она принюхалась и довольно фыркнула, а затем снова проделала жест в сторону цветка, и он вернулся в прежнее состояние. — Глубокое Искание было лишь тех, кто готовы и возможно способны, оно не давало обещаний о будущем. Есть то, что я могу предложить вам — мою помощь как друида и мага цветов небольшой силы, и магию, что роща накопила за века.

— Ладно — сказал я. — Мы это сделаем.

— Джунипер — натянуто произнесла Амариллис. — Ты не можешь единогласно решать такое.

— У нас демократия, блин! — сказала Фенн. — Но я голосую за, и ты дала Джуниперу право решающего голоса, так что будем считать это очередной победой демократии.

Амариллис вздохнула.

— Вам придётся объяснить нам, что, конкретно, вы считаете мы можем сделать — сказал я Солэс, глядя как Грак постукивает пальцем по бутылке, с моноклем у глаза. — Или, полагаю, раз вы просто воспользовались магией, чтобы найти нас, то вам придётся подробно объяснить нам, в чём ваша проблема, чтобы мы могли определить, какие у нас есть инструменты для её решения, или какие можем приобрести в будущем.

— Триста лет назад мы поместили локус в эту бутылку — сказала Солэс. — Среда внутри саморегулируется, и является естественным домом локуса, хотя территория, которую может содержать бутылка, и ограниченна. Я последняя из друидов, ухаживающих за ней, и без меня, полагаю, земля внутри умрёт, и последний локус вместе с ней. Глубокое Искание показало, что вы готовы и однажды будете способны найти решение этой проблемы.

Квест принят: Укоренение. В мире есть лишь один друид, ухаживающий за единственным локусом. Поскольку локус заточён в магическую бутылку, новые друиды не могут быть инициированы, но извлечение может оказаться фатальным. С вашей помощью друиды могут вновь начать ходить по земле. (Квест компаньона)

Внутри этой бутылки впечатляющие обереги — сказал Грак. Он протянул руку к верхней части бутылки, и прижал толстый палец к горлышку. Солэс не пыталась его остановить. Бутылка наклонилась, но земля и деревья внутри остались на месте, не соскальзывая и не двигаясь, даже когда Грак наклонил бутылку на пятнадцать градусов.

— Обереги статичны — сказал он. — Они заякорены на внутреннее экстрамерное пространство, не на реальность.

— Это проблема? — спросил я.

— Нет — сказал Грак. — Это говорит о мощном коллективе совместно работающих обережников.

— Эта друидская роща не в первый раз использует Зорисад Ёсивун — сказала Солэс с небольшим поклоном.

— Вы же понимаете, что это не то, что мы можем сделать прямо сейчас? — спросил я. Солэс кивнула. — И дело не в отсутствии желания, а просто потому, что мы понятия не имеем, как это вообще сделать.

Тот факт, что у меня был квест, показывал, что это должно быть возможно, а тот факт, что это был квест компаньона, означал, что она действительно компаньон, что подразумевало определённый уровень доверия (хотя я не забыл, что лояльность Грака начиналась на негативном значении).

— Я не просила о тех, кто готовы и способны прямо сейчас — члегка пожав плечами, ответила Солэс.

— Есть причина, почему так? — спросил я.

— Как я сказала, это не первый раз, когда эта друидская роща использовала Зорисад Ёсивун — сказала Солэс. Её голос был мягким, но я читал подтекст. Если заклинание не могло найти то, что искало, то это стоило кастеру жизни. Сколько раз этот круг друидов создавал чары со всё более пессимистичными формулировками, пока не дошло до этого? Я не знал, верно ли прочитал, но при всём её спокойствии не думаю, что Солэс стояла бы перед нами, будь у неё много вариантов получше.

— Не хотите встретить его? — спросила она, указывая на бутылку.

— Локус? Там? — спросила Амариллис, бросив взгляд на бутылку, где крошечные деревья колыхались под ветерком, который определённо был чисто внутренним. Её взгляд был исполнен любопытства. — Да.

— Похоже на ловушку — сказала Фенн. Она всё ещё держала лук и стрелу наготове.

— Помочь ей — квест компаньона — сказал я. Говоря это, я смотрел на лицо Солэс. Я не знал, как она воспримет всю эту хрень с "ты навечно связана со мной", и хотел придержать этот разговор. Она ещё и понятия не имела, кто мы, и если она была готова к нашему прибытию, то ей должно бы быть не слишком сложно убить нас на месте.

— Всё ещё похоже на ловушку — сказала Фенн. — Мы с Граком останемся снаружи. Грак, начинай поднимать столько оберегов, сколько сможешь.

— Я подниму те, что вероятнее всего предотвратят засаду — произнёс он, нахмурившись.

Солэс встала перед бутылкой и приложила палец у края горлышка. Её тело исказилось и вытянулось, моментально втянувшись в бутылку и превратившись в крошечную фигурку, которую было практически невозможно рассмотреть.

— Ладно — сказала Амариллис. Все следы выражения восхищения, что было на её лице, исчезли, и она подошла к бутылке. — У нас есть момент, чтобы переговорить свободно. Я согласна с Фенн, что это похоже на ловушку, но мы, похоже, познакомились с практиком магии, давно считающейся мёртвой, что была бы чрезвычайно полезна, и это вызывает у меня подозрения.

Она взглянула мне в глаза своим испытующим синим взглядом.

— Говоришь, она компаньон?

Я закрыл глаза и заговорил, ожидая, пока появятся панели.

— Я получил квест на восстановление рощи — сообщил я. — Он подписан как квест компаньона, но глядя на экран компаньонов...

Я замешкался, поскольку экран компаньонов был не таким, каким я его оставлял.

Амариллис была всё ещё на 9 Лояльности, Грак поднялся до 3, а у Фенн было 16. Первое свидетельство того, что лояльность действительно может превысить 10. И показатель того, что Фенн каким-то образом набрала аж шесть очков с последнего раза, когда я проверял. Игровые сообщения нигде не сохраняются, и не задерживаются надолго даже если их не замаргивать, так что, возможно, я их набрал, пока спал, и даже не заметил... или что-то произошло, пока я был под кайфом от единорожьей крови.

— ...она не показана как компаньон, пока что, что означает, что я не вижу её лояльность, и мы знаем, что она может начинаться в минусах.

Я надеялся, что пауза меня не выдаст. Нам с Фенн явно нужно поговорить, в идеале — приватно.

Грак принюхался, втягивая воздух в свои широкие ноздри.

— Полагаю, это был я — сказал он. — Фенн планировала меня предать. Было бы глупо не иметь планов против вас.

— Вода под мостом — отмахнулась Фенн.

— Я думаю, это риск, на который стоит пойти — сказала Амариллис. — Вторая Империя выступала против друидов, но Империя Общих Интересов может работать с ними. Существую небольшие карантинные зоны, где локус сможет ожить почти полностью. Если мы сможем добиться их воспроизведения...

Она помедлила и взглянула на меня.

— Думаешь, это результат твоей силы?

— Эм... — произнёс я. Я полагал, что Данжн Мастер подзамутил появление нового игрока в начале новой сессии, но это связано с моим местом в контексте этого мира как симуляции, а не с продемонстрированными или потенциальными способностями. — Сложно сказать.

Сложно сказать, есть ли потенциальные компаньоны, на которых у нас высокие шансы наткнуться, или существует фиксированный набор, из которого появляются по расписанию, или что-то ещё более странное.

— Хорошо — сказала Амариллис. — Мы входим, остальные держат оборону.

Она шагнула вперёд и без дальнейших слов прикоснулась пальцем к бутылке. Снова произошла та же магия, на секунду исказившая и искривившая её образ, а затем всосавшая внутрь.

— Ладно — сказала Фенн. — Мы можем переговорить свободно.

Она взглянула меня с показушно-серьёзным выражением на лице, имитирующим выражение Амариллис. Оно продержалось секунду. — Ну, личто мне сказать нечего, но, может, кому-то из вас есть?

Она бросила взгляд на Грака.

— Не забывай, клятва молчания, не говорим о единорожьей крови.

Грак закатил глаза, но ничего не сказал.

Я шагнул к бутылке, мотивируя себя, и приложил палец к горлышку. Не было физического ощущения искривления (и съёживания?) моего тела, когда я втянулся в бутылку; казалось, что изменяется мир вокруг — кроме бутылки, которая просто увеличивалась. А потом я падал, вокруг были стеклянные стены, которые затем разошлись там, где заканчивалось горлышко. Внизу был лес, который я видел снаружи, расходящийся прилегая к стеклу, от края до края пролегала речка, а я падал на поляну.

Я не задумывался о том, что сделать, чтобы смягчить падение. Полагал, что или в магической бутылке есть некое средство смягчения падения, или Солэс меня спасёт, или локус спасёт, или там есть обереги, которые предотвратят травмы, или, может, травмы от падения с высоты, аналогичной миле, просто исцелятся. Однако после падения на несколько сот футов меня пробрало, и я задумался, как быть в случае сценария по худшему варианту. Я оставил свою сумку с Ропи в ней на земле у цветочных полей. У меня были кости, из которых мог насухо высосать END, если конечно останусь в сознании, когда врежусь в землю, и я, вероятно, мог снять Всеклинок с пальца и придать ему некую форму, которая позволит замедлить падение, и это...

У меня выросли крылья.

Они прорвали футболку, заставив порадоваться, что Фенн забрала мой доспех, и я вдруг осознал, что могу управлять ими мыслью. Они были огромными, каждое протянулось как минимум на девять футов, но даже так я понимал, что они позволят лишь парить, но не реально летать. Я мысленно потянулся к крыльям, пытаясь ощутить кости в них, как мог в собственных плоти и крови, но с огорчением не нашёл там ничего. Больше того, крови в них тоже не было, какая бы магия их не создала.

В любом случае, я мог планировать, и тишина это действия, беззвучие, нарушаемое лишь ветром, навевала воспоминания о ночных поездках на мотоцикле. В сравнении с парением на этих огромных крыльях, пилотирование вертолёта было фигнёй, частично потому, насколько легко ими пользоваться. Мне не нужно было задумываться о каких-либо аспектах полёта, это было настолько интуитивно, словно эти крылья были у меня с рождения. Вероятно, это подразумевало некий уровень ментального взлома, но я не позволил этом испортить мне кайф.

Заметив отблеск длинных рыжих волос, я опустил взгляд. Амариллис подняла взгляд на меня, и, покружив вокруг неё, с каждым оборотом теряя высоту, я увидел, что в её футболке тоже дыры. Солэс не было видно, но у речки стояло высокое одиночное дерево, и из сухой ветви, возвышающейся над его кроной, поднимался дымок.

Я приземлился рядом с Амариллис, остановившись и упав на последние двадцать футов, погасив инерцию последним взмахом крыльев. Нагрузка на рёбра была куда болезненней, чем я ожидал, но я сумел обойтись без переломов ослабленных костей. Крылья быстро втянулись в мою спину.

— Ладно, теперь, когда мы наедине, мы наконец можем поговорить свободно — сказал я.

— Нет — ответила Амариллис. — Считаем, что здешние ветра отнесут все слова ей в уши.

— Извини, это была шутка — сказал я. Которая не работает вне контекста шутки Фенн, если подумать.

— О — сказала Амариллис. — Понятно, сообразила.

Она не улыбнулась, не то что смеяться.

— Ты хочешь что-то сказать, чего не сказал прошлой ночью? Чего не мог упомянуть перед Фенн или Граком?

— Нет — ответил я. — Хотя... Есть кое-что. Ты забрала из хранилища Каэр Лага амулет со светящимся синим камнем. Мы с Фенн так и не выяснили, что он делает, и он был настроен на тебя лично, так что, я не говорю, что это что-то, что ты от нас скрываешь — хотя это именно так — но это одна из вещей, о которых я собирался тебя спросить, когда ты поправишься.

— Это копия моего прадеда — сказала Амариллис. — Его ношение позволяет мне общаться с факсимиле. Я полагаю, что могу втиснуть в него собственную сущность, что удалит его и создаст мою копию, но, как можно понять, я не стремлюсь этого делать.

— О как — сказал я. — По-моему, об этом было бы полезно знать. Очень полезно. Четыре головы лучше, чем три.

— В настоящий момент он бесполезен — сказала Амариллис. — Позже я найду время на него, но он хочет испытать меня, чтобы убедиться, что я та, кому нужна его помощь.

Она взглянула на высокое дерево, из ветки-трубы которого шёл дым. С земли было видно, что там имеется довольно много естественных отверстий и пустот, и интерьер освещён.

— Я стараюсь быть с тобой честной и откровенной, но сейчас у нас есть другие заботы.

— Всё так — сказал я. — В смысле, я сперва просто пытался пошутить, но — ты права. Пойдём.

Мы зашагали к дереву/дому, и я на ходу изучал бутылку. Гравитация щущалась так же, чего по идее не должно бы быть, и свет снаружи бутылки казался таким же ярким, каким был, когда мы были снаружи. Мои глаза сейчас были меньше, так что в них должно бы попадать меньше света, верно? Очевидный ответ — магия компенсировала это, но важным казалось как она это делает, пусть даже лишь в плане того, что может открыть механизмы симуляции, в которой я определённо нахожусь.

(Снаружи бутылка была одиннадцать дюймов в обхвате, а изнутри я мог взглянуть на стены, получить очень близкую прикидку от Определителя Дистанции, а затем воспользоваться простой тригонометрией, чтобы скорректировать к тому факту, что я смотрел на стены вверх, поскольку на уровне земли мешали деревья. Мой быстрый подсчёт, который я определённо не смог бы провести без ВольфрамАльфа до того, как догнал CUN до 7, сообщал, что диаметр внутренней части бутылки ~1.2 мили, что означало, что масштаб был примерно 1:7000. Деревья были отнюдь не крошечными; на самом деле, настоящие исполины).

Солэс ждала нас у широкой дыры в дереве, не вырезанной, а выглядящей полностью (невозможно) естественной, учитывая текстуру древесины. Окна дерева-дома были такими же, и если бы вы никогда не видели дом, то могли бы подумать, что это просто такое странное дерево.

— Вы действительно друид — сказала Амариллис. — На этой земле, на этой четверти квадратной мили территории, действительно обитает локус, который вы носите в своём магическом плаще. Вы можете путешествовать, не теряя сил, поскольку никогда не отдаляетесь от своего локуса дальше, чем на расстояние пальца.

— Да — сказала Солэс со слабой улыбкой. — Вам это нравится из-за могущества в моих руках, или из-за величия забытой магии?

Амариллис помедлила.

— То и другое — произнесла она. — Друиды являются, или стали — она остановилась. — Вы знаете. Вы можете свободно путешествовать, так что должны знать, что означает для народов Аэрба слово "друид".

— Нечто утраченное — кивнула Солэс. — Символ принесённых Второй Империей смерти и святотатства, памятка обо всём, что было безвозвратно утрачено. Да, я знаю.

— Тогда почему — начала Амариллис, прежде чем остановиться вновь. — Империя Общих Интересов приветствует локус, тем более передвижной, с открытыми руками. Почти любая нация в империи будет готова бросить деньги и персонал на задачу реабилитации рощи.

— Оказаться под чьим-то контролем — не путь друидов — сказала Солэс. — У меня лишь один мастер, и это мой локус.

— И вы скорее умрёте, чем окажетесь под управлением королевства? — спросила Амариллис.

— Вы не понимаете природы локуса — сказала Солэс. — Оказаться под управлением королевства может быть достаточно, чтобы его убить, даже если земля, на которой он будет, будет обширной, здоровой и в целом нетронутой смертными видами. Мой локус был заточён в этой бутылке в пределах одной квадратной мили почти три сотни лет.

— И к тому же это то, для чего вы использовали Глубокое Искание — сказал я.

Солэс на секунду глянула на меня, затем кивнула.

— У этого локуса слишком мало земли, чтобы включать в рощу новых друидов — сказала она. — Понадобилось три смерти от Зорисад Ёсивун, чтобы мы прекратили попытки найти королевство, которое было бы нашим спасением.

И каждая из этих смертей — вложение в вопрос года времени. Каждый давал вам информацию, пусть и негативную, объясняя, что то, чего вы просили, невозможно, что бы вы не думали.

Меня беспокоило, что всё ещё не было сообщения о компаньоне. В прошлом через какое-то время выскакивало сообщение о лояльности, и после второго уровня лояльности я мог видеть биографию. Не то, чтобы были какие-то гарантии, и были сложные теории, но я правда считал, что сейчас уже должно бы было выскочить такое.

— Так где локус? — спросил я.

— За вами — с улыбкой ответила Солэс.

Когда я обернулся, я увидел лань, высотой в шесть футов до плеча, со шкурой настолько бледно-коричневой, что она была почти белой, и с шестью глазами, глядящими на меня. Оно подошло ближе, дёрнув ухом, а затем опустило голову к земле чтобы отъесть травы, всё так же не отводя от меня взгляда.

Лояльность Повышена: Шестиглазая Лань, ур. 0!

Глава 45: Магия должна оставаться странной.

Я уставился на Шестиглазую Лань; Амариллис подошла к ней. Оно было слишком массивным для оленя, и при этом, походу, плевало на закон куба-квадрата. В смысле, я тоже плевал на закон куба-квадрата, но это одна из вещей, которые следует учитывать, когда разрабатываешь существ, поскольку кто-нибудь вроде Реймера начнёт задавать вопросы, каким образом муха размером с дом создаёт подъёмную силу, и "это магия" работает как объяснение ограниченное количество раз, прежде чем народ начинает думать, что ты не понимаешь, о чём говоришь.

Я остался на месте. Я, собственно, не понял, зачем Амариллис подходит к этому существу. Определённо, имели место быть культурные и исторические моменты, о которых я понятия не имел, учитывая что "магия, считающаяся мёртвой" не была высоко в списке моих приоритетов на чтение/изучение (хотя, если об этом подумать, казалось очевидным, что следовало как раз такой магией и заняться, поскольку это же практически идеальный образец сюжетного магнита). Я не мог определить, являются ли очевидные благожелательность и восторг Амариллис по отношению к локусу фальшивыми, или они восходят к положению друидов в культуре Аэрба. Она имитировала эти эмоции снаружи бутылки, а затем отбросила их, как только Солэс удалилась, или она действительно их испытывала, и придавливала, когда они доставляют неудобство? Я уже порядком путешествую с Амариллис, но всё ещё её толком не понимаю.

Нельзя сказать, что я терпеть не могу оленей, но большую часть времени я смотрел на них над стволом ружья, и, в общем-то, считал дичину единственной причиной, по которой стоило терпеть их существование. Даже если отставить в сторону охоту, большая часть моих взаимодействий с оленями была негативной; они или объедали сад, или едва не попадали из-за них в аварию, потому что они слишком тупые, чтобы быть осторожными у дороги.

(И вообще, Данжн Мастер пытается что-то сказать, сделав это существо оленем, а не чем-то другим? Если половина Аэрбских фишек основана на моих идеях, на моих придумках или отражениях моей жизни, то почему грёбаный олень из всех возможных вариантов? Это было просто на уровне "эй, ты охотился на оленей", глупая поверхностная отсылка, или некое реальное замечание? В подобных вопросах был смысл, они давали надежду в итоге понять Данжн Мастера, но я был весьма далёк от решения этой головоломки).

— Они все так выглядят? — спросил я Солэс.

— Да — сказала Солэс. — Потому что это единственный образец.

Она улыбнулась мне, когда я открыл рот, чтобы попытаться смягчить неловкость.

— Всё в порядке — сказала она. — И нет, они не выглядели так все, когда их были сотни.

Я чуть не сказал, что это изрядно, а затем вспомнил, что Аэрб в десять раз больше Земли, а на Земле если их десятки, то это означает, что они далеко в списке существ под угрозой вымирания. Даже на пике процветания они были изрядно редкими.

— Я практически ничего не знаю о друидах. Или локусах — сказал я.

— Это нормально — кивнула Солэс. — В наше время мало кто знает. Триста лет отсутствия оказывает эффект. Да и в любом случае друиды никогда не стремились к знанию.

— Вот как — сказал я. — У этого есть причина?

Солэс пожала плечами.

— Знание губительно для искусства — сказала она. — Я дала вам крылья, чтобы вы не умерли от падения, но это могло бы быть невозможно для меня, если бы у меня было конкретное представление о том, как крылья работают на самом деле. С друидами такое часто бывало, пытались лучше понять, и в итоге лишь теряли интуитивную связь.

— То есть вроде того, как игрок на пианино может играть только тогда, когда не думает о том, что делают его пальцы — сказал я.

— Что такое пианино? — спросила Солэс, подняв бровь. Амариллис вернулась и присоединилась к нам, закончив тереться с оленем. Я решил, что она слушала наш разговор.

— Эм, это музыкальный инструмент, на котором играешь так — сказал я, подняв руки так, словно собираюсь нажимать на клавиатуру. — Нажимаешь чёрные и белые кнопки, которые поднимают молоточки, которые бьют по струнам, а они издают звук?.. (SOC я не прокачивал, угу...)

— Он имеет в виду клавикордию — с улыбкой произнесла Амариллис. Она повернулась к мне. — Ударяют на самом деле лезвия, а не молоточки.

— Угу — сказал я. — Но у друидов должны же быть некие ограничения, верно? Мне просто любопытно, какие.

— Кто-то из вас не хотел бы однажды стать друидом? — спросила Солэс. — Это может быть возможно, когда задача будет выполнена и локус сможет вводить новых членов.

— Да, — сказала Амариллис — думаю, я бы хотела.

А вот тут я знал, что она врёт, потому что от одной мысли о том, что Амариллис посвящает себя лесу, или духу леса, или что там, у меня выскакивала куча сообщений об ошибках. (Чтобы прояснить, я не в буквальном смысле. У меня настала такая пора в жизни, когда следует уточнять такое).

— В таком случае я воздержусь от этого ответа, Джунипер — сказала Солэс.

Я на секунду напрягся, прежде чем некая отдалённая часть моего мозга сообщила, что Амариллис уже произносила моё имя перед ней.

— Прошу прощения, мы же так и не представились — сказал я. — Я Джунипер, это Мэри.

Губы Амариллис чуть исказились, когда я использовал не её реальное имя; лишь настолько, что бы я видел её реакцию.

— И кто вы, на более глубоком уровне? — спросила Солэс, всё ещё с дружелюбной улыбкой. — Я всё так же практически ничего о вас не знаю. Три расы среди четверых вас, запас магических предметов, и обережник приличного мастерства? Не так много вариантов, кто мог бы соответствовать такому даже примерно. Если у вас четверых действительно есть ключ телепортации, то... ну, я не представляю, что из этого вытекает.

— Джун? — спросила Амариллис. Я слышал в её голосе незаданный вопрос. Можем мы ей доверять?

— Всё сложно — сказал я.

Я повернулся взглянуть на локус. Шестиглазая Лань, как её назвала игра, она была моим реальным компаньоном, не Солэс. И если бы я был гейммастером, у которого есть игрок со способностью в буквальном смысле видеть уровни лояльности всех в команде, уж можете поверить, я бы дал им кого-то, на кого эта способность не действует. Вопрос был в том, означало ли это, что Солэс должна нас предать, или это была обманка, или, может, я пытался читать слишком глубоко между срок, пытаясь разгадать задумки Данжн Мастера на основе того немногого, что могу видеть.

Я обещал себе, что не буду так относиться к людям, что не буду бросать никого под автобус из-за того, что сомневался в их реальности. Я читал подобные истории, и такое почти никогда не работало в пользу протагониста, но дело было не только в этом; если я отбрасывал что-то как "не реальное", то я могу отбросить и всю свою жизнь, поскольку я не могу доверять и своим воспоминаниям, даже самым отчётливо-реальным.

Итак, можем мы доверять Солэс? Нет, абсолютно нет. Если бы я знал, что она не компаньон, я бы, вероятно, и не отправлялся в бутылку. Она была... слугой компаньона? секретарём? помощницей? Что-то вроде этого, но это добавляло в уравнение цепи доверия, а я и Шестиглазой Лани пока не особо доверял, и не понимал её. Солэс казалась достаточно неплохой, но я не собирался полагаться в своей жизни на Аэрбе на то, насколько славными кажутся люди при встрече. Это не значит, что я собирался отказаться от просьбы, или даже отказаться от неё в качестве компаньона по путешествиям, но доверие нужно заработать, раз уж игра не собирается выдавать мне эту информацию.

— Сложно? — спросила Солэс. Она усмехнулась мне. — Последние тридцать лет я единственный оставшийся на Аэрбе друид. Я пережила попытки истребления Второй Империи. Я кое-что понимаю в сложностях. Я не прошу вас нарушать молчание о том, что вам следует сохранить в тайне, и, Мэри, могу подтвердить, что вы правы; я могу слышать всё, что сказано в домене локуса.

— Погодите, вы говорите, что вам как минимум триста лет? — спросил я. — Как это возможно? Вы были знакомы с Потерянным Королём?

— Этому телу сорок лет — сказала Солэс. — Молодое, по меркам крантек. Когда я становлюсь слишком стара, я провожу ритуал Яксукасу Аксуд, позволяющий мне родиться вновь. Я прожила четыреста восемь лет, в разных телах. Потерянный Король, увы, был до моего времени.

Я вздохнул.

— Ну, по крайней мере это объясняет, каким образом вы можете быть тут, если локус не может вводить никого в рощу. — Ещё это означало, что она является источником ценных знаний, но, пожалуй, не тех, которые могут пригодиться прямо сейчас, особенно если у них фишка с "анти-знанием". — Исцеление в пределах возможностей друида?

— Разумеется — сказала Солэс. — Этим мы были известны. Вне бутылки я существенно слабее, но внутри я могу исцелить практически любые раны и вылечить почти любую болезнь, если она не слишком запущенна. До Второй Империи народ то и дело приносил больных в леса в надежде найти друида, которого можно упросить помочь.

Я нахмурился.

— Ладно, но разве не было бы разумнее просто установить пост, куда народ мог бы обращаться? — спросил я. — Зачем им бродить по лесу? В смысле, зачем друидам, чтобы посторонние у них бродили?

— Вы были правы в том, что не понимаете друидов — сказала Солэс. Она взмахнула рукой в сторону локуса. — Проблема в порядке. Систематизация и понимание — анафема для локуса. Этот мир в бутылке достаточно дик и свободен, чтобы поддерживать локус, но даже он брыкается, когда я занимаюсь своей работой по поддержанию этого места в работоспособности.

Она провела рукой по волосам.

— Вы знаете свою историю?

— Думаю, можно сказать, что нет — ответил я.

— Ну, то, что вы предлагаете, — сказала Солэс — это то, как начинала Вторая Империя. Они рассматривали локусы и друидские рощи как ресурсы, которые следует эксплуатировать, домены — как места, которые следует оградить и контролировать. Это фундаментально идёт в разрез с тем, как действует локус. Его изучение его ослабляет. Вычисления друидских сил вызывает их провал. Это всегда было тем, против чего восставали локусы и их друиды — желание смертных видов понять природу локуса, которая должна оставаться неизвестностью.

Если друид не может пользоваться своими способностями в случае их понимания... Первое, что мне пришло в голову — подняться на уровень выше, попытаться определить, что такое в этом контексте "понимание", и протестировать, что именно заставит срабатывать этот механизм анти-понимания. Очевидно, подняться на уровень же позволено в какой-то мере, так ведь? Иначе Солэс не могла бы сказать нам, что понимание друидской магии её убьёт, и она знала достаточно, чтобы знать, что потеряет силы, если будет понимать механику больше, чем интуитивно. И тем не менее, я был порядком уверен, что стою на грани чего-то запретного, или по крайней мере того, что я бы назвал запретным.

* * *

— Это всегда меня больше всего напрягало в D&D — сказал Артур. — Магия почти никогда не выглядит магической, потому что связана правилами. Джун решает большую часть этой проблемы, выдавая нам странные фишки...

— Это "Инициатива "Магия Должна Оставаться Странной"" — сообщил я.

— Это отсылка? — спросил Том.

— "Портлэнд Должен Оставаться Странным", верно? — спросила Тифф.

— Угу — сказал я, и махнул рукой Артуру, предлагая продолжать. На эту сессию у нас собралось семеро человек, включая младшую сестру Крэйга Мэдди, которая чутка превращала всё в дурдом, особенно когда Артур пытался серьёзно говорить о чём-то.

— Проблема в том, что есть правила, а когда знаешь правила, они тебя не удивляют — сказал Артур. — Это карта, на которой изображены все пути, и больше нечего исследовать. Волшебники должны создавать впечатление волшебства, но у них просто список из нескольких сотен заклинаний, из которых могут выбирать. Когда впервые читаешь об этих заклинаниях, есть чувство волшебного, но быстро привыкаешь.

— Ну, это не исправить — заметил Реймер. — Разве что заняться чистым отыгрышем без правил, а это всегда оказывается отстойно.

— Ну, вообще-то мы это делали в "Реальный Каннибал Шиа Лабеуф", и это прекрасно работало — заметила Тифф.

— Шиа Лабеуф? — спросила Мэдди. Она была на два или три года младше нас, не сказать чтобы ребёнок, но я всегда воспринимал её как "мелкую сестру Крэйга".

— Не говорить, когда не твой ход — сказал Крэйг. Она надулась. — Чей сейчас ход?

— Эм — сказал я, опуская взгляд на свою следилку ходов — хаос карандашных пометок. Почерк у меня был ужасный. — Том, твоя очередь. (И, как обычно, разговор продолжился, пока я пытался разобраться с боем и вопросом Тома). И прислушивался, разделяя внимание, и не мог вмешаться не остановив совсем и без того медленную сессию).

— Вполне возможно сделать магическую систему, полностью управляемую ДМом — сказал Артур. — Игрок говорит, что он хочет сделать, ДМ назначает сложность, а потом игрок кидает кости. Я за две секунды это придумал, наверняка есть способы лучше.

— Но ДМ просто по своей воле назначает сложность? — спросил Реймер. — А игрок должен догадываться, насколько сложно реально использовать заклинание, или сделать какое-то там неструктурированное действие, так получается? В смысле, в какой-то момент придётся вводить правила, даже если это просто правила мета-уровня, вроде как с Желанием или Чудом, а тебе как раз правила и не нравятся.

— Думаю, хороший ДМ мог бы сделать это непрямо — сказала Тифф. — Что-то вроде социального контракта, добиться общего понимания, и работать от этого. В общем, получится, что молишься своему богу, только что богом будет ДМ, и, возможно, у него будут собственные правила, о которых не будешь знать, и знать не положено.

— Не хочешь попытаться организовать такое? — усмехнулся Реймер. — Если ты этим займёшься, думаю, Джун присоединится, а я смогу знатно надо всем поиздеваться.

— Я это слышал! — произнёс я. — Тифф, не смей уходить на тёмную сторону, оставайся в свете с Артуром.

Из этого плана так ничего и не родилось, что по мне и хорошо, потому что я люблю правила. Артур был прав в том, что магия кажется чуть менее волшебной после того, как её разложишь на столе, но для меня она не была менее волшебной, потому что всё, что я придумывал, становилось реальностью, и этот процесс превращения бесплотных идей во что-то конкретное был одной из вещей, которые я больше всего любил в настолках.

* * *

Я был уверен, что никогда не буду друидом, никогда не захочу быть друидом, и даже если бы хотел, я бы, наверное, через неделю потерял все силы, поскольку не смог бы удержаться от изучения пределов этой силы. Но была в этом проблема и побольше.

— Я не могу навредить локусу, думая не те мысли? — спросил я. Вроде, например, мыслей о том факте, что при увеличении размера объём растёт быстрее, чем площадь поверхности, а лань выглядит как обычная лань без структурных изменений, необходимых, чтобы ноги её поддерживали, и у неё шесть глаз, что потребовало бы почти полностью другой череп, нежели у настоящей лани, и шесть глаз не слишком полезны с такой формой головы, разве что улучшают параллакс, и, господи, я не убью лань, думая об этом?..

— Нет — сказала Солэс. — Ты пытаешься проанализировать то, что невозможно проанализировать?

— Я просто... не слишком сочетаюсь с этим местом — сказал я. — И с этой разновидностью магии. Я парень, который всё анализирует, это в моей природе, и если вы говорите, что это мистика, что вы, похоже, делаете, то я начинаю думать о свойствах этой мистичности.

— Из вас вышел бы скверный друид — рассмеялась Солэс. — Но нет, о чём следует больше всего беспокоиться, так это о том, чтобы сказать мне как или почему то, что я делаю, или собираюсь делать, не может работать. Или о том, чтобы открыто оспаривать, как это могло сработать, основываясь на доступных вам знаниях. Что до локуса, важнее что происходит в его домене, и как вы это видите. Оно — существо, ценящее дружбу без структуры, а не письменные или устные договора. Оно, например, не станет вводить в друиды в обмен на некие услуги, они должны даваться без договоров или обмена. Если вы что-то предлагаете, то локус может принять, а может нет.

Я взглянул на Амариллис, задумавшись, знала ли она это. На мой взгляд, из неё тоже друид вышел бы плохой, по крайней мере мне так кажется, но, возможно, она лучше во всей этой экономике подарков, духовном наставничестве, это-просто-шоу-так-что-мне-стоит-расслабиться, чем я подозреваю.

— Ладно — сказал я. — В любом случае, суть в том, что вы предлагаете помощь? Без крючков?

— Хм — произнесла Солэс. — Я бы не стала заходить так далеко. Скажу так: я предполагаю помощь вам, и надеюсь, что вы поможете мне. Я обеспечу вам материалы и личные усилия, которые, на мой взгляд, помогут вам в достижении ваших целей.

— Но, — сказал я — если вы решите, что не приближаетесь к...

— Мы уже согласились, Джунипер — сказала Амариллис. — Или, вернее, если я правильно понимаю Солэс, мы уже объявили свои намерения, и она объявила свои. Не думаю, что тут есть ещё о чём говорить.

— Мэри отвечает за дипломатию — чуть улыбнувшись, сказал я Солэс.

— Это то, чем вы вчетвером занимаетесь? — спросила Солэс. — Дипломатией? Если я буду путешествовать с вами, мы побываем в тех местах, где проходит дипломатия? Должна сказать, вы чрезвычайно хорошо вооружены для дипломатов.

— Мы направляемся в Афиней Предположений и Исследований, чтобы узнать больше о грёзотёртых — сказала Амариллис. — Были бы признательны за любую помощь в сокращении нашего путешествия.

— И ещё кое-что — сказал я. — У меня медицинская проблема с рёбрами и левой рукой, с которой я бы хотел попросить вас о помощи.

Если сможете.

(Я изо всех сил старался не говорить друидке, что она может или не может, и почему это, скорее всего, невозможно. Это не было проверкой как таковой, хотя я всё равно считал, что получу некие данные, и это же не моя вина, верно? А ещё я надеялся, что в этом нет эффекта плацебо; не будет ли друидская магия работать хуже, если я буду считать, что она не сработает? Можно ли спросить про эффект плацебо?)

— Снимите рубашку — сказала Солэс.

Я сделал, как она сказала, после лишь крошечной нерешительности. Всё равно её заклинание прорвало в спине пару дыр.

Я заметил лёгкое изменение выражение на лице Амариллис, когда она взглянула на меня, изменение под маской благожелательности, которую она сейчас носила. Я был уверен, что сейчас выгляжу иначе, нежели в прошлый раз, когда она меня видела. Сейчас я был изрядно более мускулистым; PHY поднялось с 5 до 7. Несмотря на это, я не ощущал никаких странностей, что само по себе было странно, поскольку, казалось бы, должны быть моменты, когда смотришь на себя и удивляешься, насколько изменилось тело. Игровая система, или симуляция, или что там, была столь любезна, что регулировала моё восприятие себя (что, да, напрягало, но я решил, что это лучше, чем чувствовать себя оказавшимся не в том теле).

Солэс положила руку на мою обнажённую грудь. У неё была приятная улыбка, большую часть времени, несмотря на возраст в добрые четыре сотни лет и то, что она перенесла фэнтезийный эквивалент нацистов, не говоря о смертях всех, кто был с ней близок, и жизни скрываясь. Её улыбка начала увядать, сменяясь выражением растерянности на её зелёном лице.

— Вы полностью здоровы — сказала она, не убирая руки с моей груди. Нахмурилась. — Когда вы последний раз ели?

— Хм — произнёс я. — Мм, где-то... вчера утром.

Я с утра не тронул блинчики, бекон, или кофе с маслом. Встал, чтобы перекусить, а потом отвлёкся на Амариллис. А до того был под кайфом от единорожьей крови, потом отключился, так что это был не лучший денёк, чтобы вспоминать о еде.

— Ну, это объясняет недоедание. Но я не совсем понимаю — сказала Солэс. Она передвинула руку, прикасаясь ко мне, сперва прижав пальцы к боку, затем пройдясь по руке. Она ухватила мою левую руку и уставилась на неё. — Ваше тело считает, что здорово, но это неправильно. Это...

Она остановилась и убрала руку, а затем взглянула на Амариллис.

— Что именно с ним произошло? Он знает?

Амариллис выглядела ошарашенной, и я надеялся, что это искренне.

— Не знаю, что вы думаете, — сказал я — но я маг кости. И использовал магию этих пятидесяти одной кости в момент нужды, и то, что вы видите, результат.

— О — произнесла Солэс. Она несколько успокоилась. — Я так и знала, что дело в душе, просто решила... не подумала, что вы сами это с собой сделали. Я предположила, что она маг кости, и они могут касаться души...

Она остановилась и взглянула на меня.

— То, что во Второй Империи делали с душой, одна из причин, почему к ним относятся так неодобрительно, если вы действительно так не знаете истории, как заявляете.

Она покачала головой.

— Прошу прощения, но то, что с вами не так, не из того, что я могу исправить.

— Ладно — сказал я. — Нужно будет записать учебник истории в список покупок, что ли.

Я помедлил.

— Должен предупредить, что исправление этой моей проблемы — в нашем списке планов, и очень вероятно, что для этого понадобится вмешательство в душу.

Солэс скривилась, её светло-зелёная кожа побледнела, из-за чего она выглядела болезненно.

— Я этого боялась — пробормотала она. — Но да, в этом есть смысл.

— В этом есть смысл в плане Глубокого Искания и причин, по которым вы привели нас сюда — сказала Амариллис. — Вы считаете, что спасение может лежать в душе локуса.

— У локуса есть душа? — спросил я. — О, извините, это одна из вещей, о которых не следует спрашивать?

— У них есть души — сказала Солэс. Она нахмурилась. — Вторая Империя была упорна в своих попытках понять мир. Не следует тратить смерти впустую, как они говорили.

Она бросила взгляд на шестиглазую лань, которая продолжала стоять рядом.

— Предпочту разговаривать об этом в другом месте.

Я взглянул вверх.

— Есть выход получше, или мы опять будем отращивать крылья?

— Признаю, это было в основном для зрелищности — сказала Солэс. — У меня не было той оценки вас, что есть сейчас. Я хотела показать вам это место, и его величие, хоть это и всего лишь кроха от того, что когда-то было у локуса, и будет снова.

(Мне казалось странным и каким-то неправильным, что все называют "это" "локус". В чём проблема с именем? Игра назвала его Шестиглазой Ланью, так что этим именем и собирался пользоваться, по крайней мере в приватном пространстве собственных мыслей. К тому же как-то тупо называть лань "оно" вместо "она", учитывая, что слово уже женского рода, ну да ладно).

Солэс шагнула к дереву-дому, и я воспользовался возможностью взглянуть на него, последовав за ней. Там было больше упорядоченности, чем я ожидал, учитывая то, что Солэс сказала о природе друидов, но порядок был органическим. Коробки по сторонам, груды фруктов и шкур, и практически никаких прямых линий.

Солэс подошла к двери, взяла в руку посох, и дважды стукнула по дереву. В нём появилась щель, которая раскрылась, открывая длинный туннель, проходивший через всё дерево в четырёх измерениях.

— Ну, вниз по кроличьей норе... — вздохнул я.

Солэс шагнула в тёмный тоннель, и я последовал за ней, а следом за мной Амариллис. Как только она переступила порог, вход закрылся за ней, вызвав у меня внезапный приступ клаустрофобии и паники. Я был готов зажечь огонь на пальцах, когда увидел, как передо мной появилась стайка жёлто-зелёных точек, которые сперва напомнили мне светлячков, которых я пытался ловить с Артуром в детстве, а затем я понял, что это и есть светлячки. Их появлялось всё больше, и при их свете я смог разобрать, что они появлялись из длинного лиственного плаща Солэс. Они всё появлялись; часть летали вокруг нас, часть садились на крышу тоннеля, пока не стало достаточно светло, чтобы видеть.

(Я был уверен, что это тоже было для того, чтобы впечатлить нас явной демонстрацией магии, как и крылатый спуск в бутылку, и должен признать, что на меня это действовало).

Мы прошли, кажется, сотню ярдов, прежде чем перед нами открылся столб света, освещающий ровный ряд цветов, как я заметил, когда мои глаза привыкли к свету. Солес шагнула в них, и стая светлячков вернулась под листья её плаща.

Когда я вышел из дерева следом за ней, я обернулся, и увидел, что длинный тоннель выходит из дерева, в котором никак не мог поместиться. Взглянув на поле, я увидел стоящих у бутылки Фенн и Грака. Фенн заметила нас и помахала.

— Не могли бы вы пройти первой? — спросила Амариллис. Как только она вышла из дерева, оно закрылось, и сейчас ничем не отличалось от других. — Мы сейчас подойдём, но есть пара вещей, которые я хотела бы обсудить конфиденциально.

— Разумеется — сказала Солэс. Крантек быстро поклонилась нам и зашагала к своей бутылке, не оглядываясь.

— Итак — сказала Амариллис. — "Всё сложно"?

— Да — я кивнул. — Компаньон — локус, не сама Солэс. Очки Грака показывают её пурпурной, что я бы воспринял как хороший знак, но я был бы более уверен, что мы можем ей доверять, если бы она не была миньоном.

— Она обладает могуществом — сказала Амариллис. — Её нужда прямолинейна, и у неё немного требований. На самом деле, в настоящий момент её цели прямо совпадают с нашими; она хочет, чтобы ты был сильнее. Если у тебя нет возражений, я, вероятно, открою ей свою личность, когда мы разложим лагерь на ночь.

Я уставился на неё; то, что Амрариллис спрашивала меня, было несколько странным.

— Без проблем — сказал я. Помедлил, и спросил. — Насколько это было правдиво? Насчёт желания быть друидом? Что-то из этого?

— Что я хочу, и что могу — разные вещи — сказала Амариллис. Она потянулась потрогать дыры в своей футболке. — Я бы хотела новую футболку, в которой не буду выглядеть по идиотски, но сомневаюсь, что Фенн удержится от соблазна попоказушничать перед нашей новой спутницей.

Она вздохнула.

— Я бы хотела быть друидом, бродить по лесам в одиночестве, этой простой, не запутанной... — она взглянула на Солэс. — Нет, не так. Глядя на неё, я не хочу преуменьшать её жертвы и борьбу. В сказках друиды другие. Возможно, это было безопасной мечтой из-за недостижимости.

Она взглянула на меня своими красивыми синими глазами, идеальные губы чуть расступились.

— Ты беспокоишься, что подобные мысли будут мешать?

— Нет — ответил я. — Наоборот.

— О — сказала Амариллис. Она повернулась к остальным. — Пойдём, не хочу, чтобы они думали, что мы замышляем какой-то заговор.

* * *

— Мы замышляем заговор против вас! — сказала Фенн, как только мы воссоединись с остальными. — Это Грак начал. Знаете, что он сказал, как только вы ушли? "А теперь у нас есть возможность поговорить свободно"! Его первая шутка!

— Я понимаю шутки — сказал Грак. — Это была не первая моя.

Он взглянул на Фенн и нахмурился.

— Я немедленно об этом пожалел.

— Солэс как раз рассказывала нам о вашем чудесном опыте в бутылке — сказала Фенн. — Мы же ещё друзья, верно? Всё супер-пупер?

— Угу — сказал я. — Правда, мы, эм, не в полном раскрытии, про пару главных вещей, оставшихся не сказанными.

Я помедлил и понял, что речь может идти о нескольких разных вещах.

— Одно обо мне, одно о Мэри.

— На доверие нужно время, я это понимаю — сказала Солэс. — Мэри, вы спрашивали, могу ли я помочь с путешествием? Что вы четверо скажете о возможности побыть птицами? Мы сможем оказаться у афинея до заката.

Солэс подняла лес-в-бутылке и сунула в свой плащ, процесс, который скорее относился к ловкости рук, чем к магии.

— Звучит неплохо — сказала Амариллис. Повернулась к Фенн. — Фенн, моя футболка порвалась, и я хотела бы новую, пожалуйста.

Фенн ухмыльнулась; попыталась это скрыть и сделать серьёзное лицо, но не смогла.

— Хмм — произнесла она, пошевелив пальцами в перчатке. — Нет, нет, нет... о, то что надо, идеально для наших обстоятельств.

В её руке появилась сложенная розовая футболка, которую она бросила Амариллис.

Я внимательно смотрел, как Амариллис разложила футболку, чтобы взглянуть на неё. На ней было одно слово с восклицательным знаком, фигурным шрифтом с извивами, с блёстками. Слово "Принцесса!"

Амариллис без выражения уставилась на неё на несколько секунд, а затем расхохоталась.

Глава 46: Рынок Крови и Кости.

Солэс обошла нас по одному и слегка стукнула каждому по голове своим посохом с птичьим черепом. При ударе появился плотный туман, полотном упавший и накрывший тело, а когда он рассеялся там стояла птица. Я видел, как это произошло с Граком, а потом с Амариллис, по мере того, как Солэс двигалась по кругу. Птичьи облики выглядели почти идентичными, только что она выглядела более упругой, а он — чуть более коренастым. Цвет перьев был чёрным, с белыми животом и нижней половиной головы.

— Что это за птица, если, ну, знаешь, этот вопрос является неприличным в вашей, эм, профессии? — спросил я, когда Фенн стукнули по голове и её окутал туман (или, возможно, дым без запаха, если эта штука вообще материальная).

Солэс усмехнулась.

— Мы не настолько хрупки, чтобы не быть в состоянии выдержать толику любопытства — сказала она. — Они ласточки.

Угу, так и подумал. Африканские или европейские?

— Со скоростью полёта примерно двадцать пять миль в час? — это был случайный факт, застрявший в моей памяти со времён давних обсуждений за столом D&D.

— На самом деле, не знаю — сказала Солэс, подняв бровь. — Мы не придаём особого значения измерениями, и к тому же то, насколько быстро или медленно двигается животное — даже член смертной расы в форме животного — не то, что можно свести к простому числу. Это делают, но это бессмысленно, и в любом случае на самом деле не совпадает с тем, что мы видим в мире, где есть миллион вещей, способных повлиять на полёт ласточки.

— Ну, не именно миллион — начал было я, а затем остановился. — Из меня действительно вышел бы скверный друид, потому что сейчас я задумался обо всех различных факторах, которые могут повлиять на полёт ласточки.

Ещё я задумался об уровне относительной погрешности и интервале доверия, но это, полагаю, не то, о чём хотел бы слышать друид.

Солэс довольно кивнула, и без лишних слов стукнула меня по голове. Перед моими глазами потёк туман, а когда он рассеялся, я был ласточкой, без заметного перехода между двумя состояниями, даже в плане восприятия себя. Мои руки стали крыльями? Яподнял их, и это был так же естественно, как если бы я родился с ними, а не словно сунул руки в костюм птицы и дистанционно управлял крыльями. Я немного пробежался на когтистых ногах, а затем взмахнул крыльями и поднялся в воздух.

У нас ушло два часа полёта вдоль железной дороги, пока афиней не оказался в зоне досягаемости. Впрочем, он был виден чуть ли не сразу, как я взлетел — бежевое пятно на одинокой пурпурной горе, стоящей чуть в стороне от гряды, на окончании полуострова. А за ней простирался океан, широкий и обширный. Не думаю, что в природе можно увидеть такую скальную формацию; она выглядела почти вызывающе искусственной. По мере нашего приближения стало видно лежащий у подножия горы город среди деревьев, и, едва заметно, тонкую линию огней, сияющих с канатной дороги.

Мы приземлились все вместе среди группы деревьев возле главной дороги, ведущей в Боастре Вино, проходящей параллельно железной дороге. Там практически не было ферм, и никакой заметной индустрии; это заставило меня задуматься, насколько велика неосвоенная часть Аэрба. Двадцать миллиардов человек на два миллиарда квадратных миль означает, что на высшей точке населённости, сейчас пройденной, плотность населения Аэрба соответствовала Земле в 1930-х. На современном Аэрбе была четверть этого, и я не знал, насколько недавнее это сокращение, но впечатление такое, что времени прошло достаточно, чтобы природа начала возвращать своё.

Солэс вернула свой облик первой, а затем стукнула каждого из нас своим посохом, одного за другим возвращая к нашим естественным формам.

— До города считанные минуты ходьбы — сказала Амариллис, как только вместо клюва у нее снова появился рот. — Джунипер, ты всё ещё хочешь действовать легитимно?

— Да — сказал я. — Я грёзотёртый, так что у меня есть причина навестить афиней, что означает, что они должны впустить меня, и, надеюсь, ответить на мои вопросы, верно? На мой взгляд, это быстрее и безопаснее, чем что-то мутить. Меня же не возьмут под опеку государства или убьют, или что-то такое?

Амариллис покачала головой.

— По всему, что я читала, грёзотёртые не содержатся в заточении, поскольку это место для них ближе всего к дому, с земной диетой и с другими, кто считают, что они из одного места родом. За стенами афинея для них нет жизни. Эта свобода заодно позволяет исследователям лучше взаимодействовать с их субъектами. Ты должен быть в безопасности. Впрочем, прежде чем это делать, мы поспрашиваем.

Я выдохнул, пытаясь избавиться от нервного напряжения.

— И, полагаешь, вас всех впустят вместе со мной?

— Да — сказала Амариллис. Она опустила взгляд на свою футболку и улыбнулась надписи "Принцесса!" на ней. — Определённо, у меня уже есть идеальная маскировка. Мы проведём остаток дня в городе, собирая информацию, чтобы убедиться, что это безопасно, и попытаться организовать историю для прикрытия, если понадобится. Я не хочу, чтобы ты отправлялся туда один.

— Думаешь, они пустят нас вооружёнными и в доспехах? — спросила Фенн. — Особенно того, у кого, они считают, проблемы с мозгами?

— Посмотрим — сказала Амариллис. — Я бы предложила с оружием, но без доспехов. Половину нашего оружия можно скрыть в той или иной форме. Они могут проверить нас, но я в этом сомневаюсь, и в худшем случае просто оставим часть в надёжном хранилище.

— Очень надёжном хранилище — сказал Грак, кивнув.

— У нас есть Траур, где можно хранить вещи — сказала Фенн.

— Я не хочу полагаться только на перчатку — сказала Амариллис. — Это будет потенциальным слабым звеном.

— Я не оставлю свой плащ, по очевидным причинам — сказала Солэс.

— Что, в худшем случае, означает, что нам придётся разделить партию — скривившись, произнёс я. — В прошлый раз это для меня вышло боком.

— И что же произошло в прошлый раз? — спросила Солэс.

— Расскажу сегодня за обедом — сказала Амариллис. — Всё равно нам нужно провести разведку и устроить лагерь в отеле. К тому же мы сегодня пропустили ланч.

Я поморщился при этом упоминании; я всё ещё не чувствовал голода, хотя голова слегка кружилась.

Мы топали, пока не оказались перед знакомыми стенами, которые были пока что у границ всех городов кроме Клюквенного Залива. Здешние были чуть выше и чуть изящнее, словно сработанные чтобы впечатлить любого, кто приблизится, даже если он смотрит на лес. Главный вход был поодаль, едва видим, но я видел его с воздуха и, похоже, там был чекпоинт, через который мы не хотим проходить — пришлось бы объяснять, кто мы такие. Грак достал свой монокль и на секунду глянул на стену, а затем сообщил нам, что оберегов на ней нет.

Солэс шагнула к стене.

— Над или через? — спросила она.

— Как... — начал было я, но Амариллис покачала головой. — Нам стоит сперва взглянуть, что с другой стороны — сказал я. — Когда окажемся на той стороне, у нас будет относительная анонимность, а если будет дыра — это риск.

Возможно, было бы лучше перелететь ласточками, но неспособность общаться меж собой была усложняющим фактором.

Солэс кивнула. Вытянула губы, свистнула, а затем горизонтально вытянула посох. Несколько секунд, и на посох опустилась стая различных птиц; она почирикала им, и они взлетели. Прошло немного времени, прежде чем они они вернулись, но я не мог дождаться. Солэс выслушала их всех по очереди, нежно улыбаясь им, и когда они закончили свой доклад, они одна за другой разлетелись.

— Сразу за стеной сервисная аллея со входом на городские улицы — сказала Солэс. — Сейчас там никого нет, хотя это может измениться.

— Птицы сказали всё это? — спросил я.

— О, я понятия не имею, что они говорили — ответила Солэс. Она рассмеялась, увидев выражение моего лица. — Давненько я не путешествовала с другими друидами, и ещё дольше не была в компании не входящих в рощу. Я по этому скучала.

— Придерживай свои вопросы при себе — сказала Амариллис. — Не хочу показаться грубой, Джун, или словно пытаюсь указывать, что делать, но эта друид — ценный ресурс, и попытки анализировать все её демонстрации магии противоречат нашим интересам. Ладно?

— Угу — сказал я. — Я это понимаю, просто...

Я прикусил губу.

— Нужно привыкнуть, вот и всё.

Солэс шагнула к стене, лизнула палец, и провела им вертикальную линию оттуда, куда доставала её рука, до самой земли. Камень слегка вздрогнул, а затем разошёлся, и она не задумываясь шагнула вперёд. Я последовал за ней, сжимая в руке Всеклинок в виде кинжала. У меня на боку в сумке был свёрнут Ропи, в патронташе — свежеубитые феи, и во втором патронташе — кости на тот случай, если понадобятся.

Было удачно, что в аллее никого не было, так что мы пробрались в город незамеченными, но часть меня думала о том, насколько я близок к левел апу, и насколько вероятно, что сражение его обеспечит. Я не собирался настраивать против себя городскую стражу ради этого боя, но его всё равно хотелось чутка, если он подтолкнёт меня через границу следующего уровня.

Шагая по улицам, мы привлекали к себе толику взглядов; полагаю, в основном из-за плаща Солэс. Или, может, из-за того, что мы впятером шли вместе. Я был рад, что мы не носим доспехи, потому что здесь их ни на ком не было, так что это непременно привлекло бы всеобщее внимание.

— Знаешь, я могу положить твой плащ в перчатку — сказала Фенн. — Думаю, это избавило бы нас от толики взглядов.

— Вероятно — сказала Солэс. — Но нет, спасибо.

Пару раз остановившись, чтобы спросить дорогу, мы пришли к высокому отелю, где Фенн сняла для нас три комнаты, передав женщине за столом в передней то, что выглядело толстой стопкой денег.

— Ладно — сказала она, вернувшись к нам. — Наше бизнес-турне начинается. Я сняла две комнаты на две ночи, думаю, больше времени здесь нам не понадобится, и одну комнату на три недели, чтобы было надёжное место, если понадобится. Мэри, вам с Солэс сегодня есть что обсудить, так что вы вместе. Грак, ты храпишь, так что ты один, а у нас с Джуном две кровати вместе.

— Меня устраивает — не моргнув глазом сказала Амариллис. Показное безразличие тому, что мы с Фенн делим комнату, или реальное безразличие? Я понятия не имел, и это меня раздражало. Возможно, я хотел, чтобы с её стороны была хоть какая-то реакция. — А пока что нам стоит разделиться.

Она остановилась и осмотрела нашу маленькую группу, стоящую в лобби отеля.

— Прошу прощения, мы всё ещё демократия.

— Это точно — сказала Фенн. — Мне нужно кое-что продать и кое-что купить, и мне присматривать за Джунипером, потому что упасите нас боги, если его в здешних местах раскроют как чувака с ментальными проблемами. Во всяком случае, я голосую за это.

— Что такое ты собираешься покупать и продавать? — спросила Амариллис.

— Я надеюсь найти покупателя на единорожье мясо — сказала Фенн. — Мы потратили порядочно времени на разделку этой твари. Я придержу бутылку крови для нас, но мы их набрали несколько штук, и они не настолько быстро портятся, чтобы быть бесполезными.

Она взглянула на Солэс.

— Мы убили единорога, не велика проблема.

Солэс кивнула, и определённо это была не та реакция, на которую надеялась Фенн.

— То есть у вас есть аликорн?

— Полагаю, его тоже можно продать, раз уж ты с нами — сказала Фенн. Она улыбнулась Граку. — Похоже, твоё желание исполнится.

Угу, потому что он получает треть лута.

— Буду признателен — сказал Грак. — Я отправлюсь под гору и побеседую с дворфами там. Под Лалон Дохоре есть приличный город. Я давненько не общался со своим народом, и могу поспрашивать их о ситуации в афинее.

— Я бы предпочла прогуляться по городу, если придётся подождать — сказала Солэс. — Думаю, от меня будет больше пользы при самостоятельных действиях, без вопросов.

Которые задают ей или она?

— Тогда я попытаюсь выяснить процедуры приёма грёзотёртых — сказала Амариллис. — Фенн, когда продашь единорога, можешь тоже этим заняться? Мы не совсем знаем, зачем мы здесь в перспективе, и возможно что-то не разглашаемое по официальным каналам.

— Выбить информацию из школяров, ясно — сказала Фенн.

— А если у Ларкспура есть способ нас отследить? — спросил я. — Если он как-то найдёт нас, пока мы разделены?

— Это будет серьёзной проблемой — сказала Амариллис. — Если не будешь уверен, что можешь его побить, убегай. Не сюда. Вместо этого, найди кого-то, кому можно заплатить, чтобы доставил записку в отель. Устраивает?

На этом мы разделились, и я вознёс краткую молитву Данжн Мастеру о воссоединении без инцидентов.

* * *

Мы с Фенн шли рядом, пробираясь по типичным Аэрбским запутанным улицам, отказывающимся дважды сходиться под одним углом. Этот город был порядком меньше Клюквенного Залива, но всё же был в состоянии продемонстрировать достаточно зрелищ и звуков. Фенн остановилась у прилавка, на котором продавали нечто, что на мой взгляд выглядело как щупальце, с которого удалили присоски, проткнули палкой, а потом поджарили с неким тёмным соусом. Она купила четыре штуки, и вручила мне три.

— Ешь — сказала она. — Если не будешь есть, ослабеешь, а если ослабеешь, я могу умереть, так что мне плевать, насколько ты не хочешь есть, ешь чтобы спасти мою жизнь.

Я съел. На вкус было неплохо, но я был уверен, что ничто не простимулирует мои вкусовые сосочки.

— Рад, что у нас появилось время наедине — сказал я. — Я хотел с тобой кое-о чём поговорить.

— Ешь — повторила Фенн. Она наблюдала, как я откусил ещё кусок. — И что же такое на уме у моего маленького хуумана?

— Мне нужно знать, что я тебе наговорил, когда был не в себе — сказал я.

— Хммм — сказала Фенн. — Мы с Граком принесли очень серьёзную клятву молчать об этом, и он даже пошутил, что ему в зачёт, так что я решила его всё-таки не предавать.

Она помедлила.

— Может, это будет нашей фишкой, что я решаю его не предавать, снова и снова? Это уже несколько раз было, а мы знакомы всего неделю.

— Фенн, я серьёзно — сказал я. Я старался есть быстро, чтобы не думать о еде в горле. Потеря аппетита становилась хуже? Я поднял END, но также я увеличил мускульную массу, что теоретически означало, что мне нужно больше калорий, и я начинал опасаться неизбежности долговременного вреда. — Твоя лояльность поднялась с 10 до 16.

— О? — спросила Фенн. — Я предполагала, что она могла подняться.

— И... Почему ты это предполагала? — спросил я.

— Ну, сейчас я более лояльна тебе — с лучезарной улыбкой произнесла Фенн. Она наклонилась поближе и прошептала с ярким, игривым взглядом. — Это из-за того, что ты сказал.

— Это нечестно — ответил я. — Откровенно нечестно. Ты беспокоилась о своей лояльности, о том, чтобы не быть марионеткой. Это то, о чём мы должны поговорить.

— Сейчас я меньше беспокоюсь — пожав плечами, сказала Фенн. — Из-за того, что ты сказал.

— Ладно, но — я нахмурился. — Я всё равно считаю, что это нечестно, потому что это, типа, наши отношения продвинулись, а я нифига не знаю, и учитывая, сколько времени и усилий ушло, чтобы поднять тебя до 10, ...

— Усилий? — спросила Фенн. — Ну, ты знаешь, как заставить полуэльфийку чувствовать себя особенной. Не знала, что моя дружба требует такого труда.

Однако когда она это говорила, она улыбалась, и я бы тоже улыбнулся, но чувствовал себя так, словно выпал из лодки и не знаю, в каком направлении берег.

— Фенн, тебе следует хотя бы часть мне сказать — сказал я, чувствуя, как сжимается моя грудь. — Я правда боюсь, что, не знаю, вымыл часть личности, о которой забочусь. Для меня это не смешно.

Фенн какое-то время смотрела на меня.

— Это самое милое, что мне кто-либо когда-либо говорил — сказала она. — Ну, не считая того, что ты мне сказал, когда был под кайфом от единорожьей крови.

— Так вот что было? — спросил я. — Я говорил что-то приятное?

— И кое-что не-такое-уж-приятное — сказала Фенн. — О, это я могу рассказать, не думаю, что Грак будет особо возражать.

Я подождал, доедая последнее щупальце на палке.

— Ты сказал мне, что тебе не нравятся мои уши.

Я скривился.

— Думаю, я могу это объяснить — сказал я. — Я имею в виду, не то, чтобы я не находил их эстетически приятными на тебе, просто, эм, скорее я считаю их нейтральными, что ли? Они мне понравились, когда мы встретились. В смысле, в основном потому что, не знаю, они выделяются. У них приятный изгиб. Я на них в основном не обращаю внимания больше, но когда замечаю, просто... ну, они там... понимаешь?..

— И если бы ты мог выбрать между тем, чтобы у меня были нормальные человеческие уши или эльфийские уши, ты бы сперва спросил меня, какие я хочу иметь, а потом выбрал это, или если у меня реально, точно нет предпочтений, то тебе возможно было бы слегка комфортнее с человеческими ушами у меня, не потому, что тебе не нравятся эльфийские уши, а потому что они тебе не нравятся, что очень важная и осмысленная разница, но ты всё равно не увлекаешься ушами, так что об этом не стоит и говорить.

Фенн улыбнулась мне.

— Примерно так думал?

— Я уже всё это сказал? — с гримасой спросил я.

— Это короткая версия — кивнула Фенн.

— Извини, это не то, о чём я когда-либо буду говорить, если не окажусь снова в расстройстве ума — сказал я. И тем не менее её лояльность подскочила на шесть очков.

— Говоришь, шесть очков разницы? — спросила Фенн. — Я думала, это будет стоить очко, может, два.

— Э? — спросил я. — Это стоило позитивных очков?

— Ну, я бы объяснила, но не хочу портить настроение — сказала Фенн.

— Я знаю, что для тебя это развлекуха, — сказал я — но я действительно беспокоюсь, что часть твоей личности может быть случайно затёрта.

— Угу — сказала Фенн. — Ладно, но это долго, и я подожду, пока мы не продадим единорожатину, потому что мы уже пришли.

Она взмахнула рукой в сторону большого здания рынка перед нами, откуда доносился запах мяса и крови. Я видел разложенные поддоны с различными видами мяса во льду, и большие вентиляторы, обеспечивающие холодный воздух.

Рынок меня не интересовал. Половина здешнего товара поставлялась мороженым, телепортацией контейнеров, а потом распродавали системой псевдо-аукциона. Впрочем, разнообразие цветов было потрясающее, причём многие виды мяса имели немясные цвета: глубокий коричневый, ярко-зелёный, и какой-то угорь, нарезанный полосками, был небесно-синим. Большая часть мяса, поставляемого в город, была от обычных животных с ферм, и такое на аукционах не продавали, поскольку его каждый день поставляли тоннами. Однако мясной рынок был полон странных животных со всего Аэрба, которых те или иные смертные виды считают деликатесом и которые стоили цены поставок телепортом. Так что и спрос был.

Фенн поговорила с несколькими продавцами, каждый из которых старался от неё отмахнуться, пока она не протянула руку и не заставила из ниоткуда появиться огромный холодильник, наполненный льдом и частями единорога (меня это тоже удивило, поскольку я считал, что мясо просто лежит в межпространственном хранилище и медленно портится). Мясо единорога, как оказалось, было деликатесом, ценимым эльфами; факт, который Фенн давно знала.

— Кости нам нужны самим — сказал я, когда она договорилась о сделке. — Возможно, удастся извлечь из них единорожью магию.

— Я тоже их хочу — сказал дородный детина с каменными наростами на лице. — Если хотите кости, я могу вам разделать, но вы оплачиваете работу, и цена будет ниже.

Последовал новый раунд переговоров, но я практически не обращал внимания. С этого мы получим больше ста тысяч оболов, что было куда лучше, чем я ожидал, и я опасался, что что-нибудь запорю, если позволю проявиться на лице тому, что думал. Хотя в нашей текущей ситуации деньги довольно бесполезны, учитывая, что у нас уже есть миллионы, с которыми мы не знаем, что делать. Впрочем, мысль о том, что можем купить всё, что захотим, была стимулирующей.

— Ладно — сказала Фенн, пожимая руку мясоторговцу. Она повернулась ко мне. — Теперь осталось только дождаться разделки.

— Ты говорила что-то про "портит настроение" — сказал я.

— Я малясь-малясь надеялась, что ты забудешь — она вздохнула. — Когда вообще появится этот Ларкспур?

— ФЕНН — сказал я. — Господи, словно зубы тянуть.

Фенн скривилась.

— Ладно, ладно. Ну... — она поосматривалась. — Ну, я в основном была одиночкой после официального окончания детства, но у меня были, хм, скажем, пять официальных бойфрендов во времена моей юности, которые продолжаются до сего момента. Мужчины, для которых я была больше чем просто мимолётной интрижки. Двое были из разряда "любой порт в шторме", которые находили мою полуэльфийскую натуру отталкивающей, но не настолько, чтобы не считать приемлемой, и эти отношения закончились, поскольку что бы я от них не получала, это не стоило побоев временами или того, как меня скрывали от друзей и семьи, или... ну, как-то так.

— О — сказал я. Я облизнул губы и попытался подумать, что можно сказать сочувствующего, но ничего не приходило на ум. — А остальные трое?

— Любители эльфов — пожав плечами, ответила Фенн. Она смотрела на землю, не на меня. — В разных проявлениях. Один был коллекционером, чувак хотел "отведать женщин всех вкусов", и я об этом узнала только когда он покинул город. Он мне нравился, и я была одурачена его сладкими словами, думала, что у нас было нечто большее, чем галочка в списке. Ещё один всегда гладил мои уши, натирая их до болезненности, и... просто толкал меня к своему представлению обо мне, вместо того, чтобы позволять мне быть собой. Он был одержим эльфами, по крайней мере идеализированными эльфами, как моя мать, и через какое-то время мне от этого тошно стало. А третий... ты читал "Книгу Крови"?

— Ты сказала мне не читать — сказал я.

— Ну, это из-за этого чувака — сказала Фенн. — Он казался достаточно нормальным, по крайней мере по моим тогдашним стандартам, и всё шло неплохо, но когда дело дошло до секса, после того как я разделась, он оказался у меня между ног — смотрел, тыкал и щупал. Словно я для него только это. Даже описать не могу, насколько было отвратительно. Может, он думал, что он... не знаю.

Она помедлила и вздохнула.

— Я с ним порвала, но до того увидела на полке его личную копию этой книги, с торчащей из неё закладкой.

Она взглянула на меня.

— Я знаю, что у тебя куча безумных идей о том, что может быть в книге про полуэльфов. Ты мне объяснил свои теории.

— И... ты сочла это подкупающим? — спросил я.

Фенн неуверенно усмехнулась, и я видел влагу на её глазах.

— Чутка? Может быть? — её голос слегка дрожал. — Ты был очень мил в этом.

— Тебя обнять? — спросил я. Фенн кивнула и приблизилась ко мне, и я охватил её руками. Я бы не назвал это романтическим — на мясном рынке, с запахом крови и мяса в воздухе — но всё равно было приятно.

— Я не плачу — пробормотала она мне в плечо.

— Всё нормально — сказал я. — Мне жаль, что эти чуваки так дерьмово с тобой обходились.

— Угу — сказала Фенн. Она выдохнула и чмокнула меня в плечо. — Это как бои в яме.

— У нас на Земле нет боёв в яме — сказал я.

— Земля дурацкая — пробормотала Фенн. — Ну, ты видишь этих бойцов в яме, и они выбивают дерьмо друг из друга, и один из них проигрывает, но они оба потом продолжат сражаться, верно? И как боец в яме ты можешь позволить себе поражение, это нормально, потому что можешь исцелиться и сражаться снова. Но иногда видишь, как чувак в яме слишком прикрывает бок, хоть его туда ещё не били, и причина обычно в том, что его как-то раз так стукнули, что с тех пор всё время опасается ещё одного такого удара. Или, может, не один раз, а несколько поражений подряд, и он от них исцелился, но в мозгах застряло, что это случится снова, типа, как бы ни шёл бой, но всё равно прилетит в то же место опять.

Она отстранилась от меня, взглянула мне в глаза, а потом отошла.

— Спасибо за обнимашки.

— В любое время — с улыбкой произнёс я.

И разумеется, она вернулась и охватила меня руками, а я — её.

— Дерьмово у тебя с переговорами — сказала Фенн. — Грусть-печаль.

Глава 47: На расстоянии вытянутой руки.

После этого между нами ощущалаясь некая неловкость. Мне всё хотелось услышать от неё шутку, но она всё так же серьёзно забрала плату за мясо, и мы отвезли тележку с костями на чистку. Зверюга весила около восьми тысяч фунтов, и всё это разошло по не меньше чем четырём большим холодильникам.

— Так ты планировала это, когда узнала, что мы отправляемся за единорогом? — спросил я.

— У меня есть своя жизнь помимо нашей маленькой группы — сказала она.

— Это да, но мы в общем-то не делили деньги, если не считать долю Грака — сказал я. — Так что мне как минимум немного интересно, какие у тебя планы, и не нужны ли инвестиции.

Фенн подняла бровь.

— Как ты посмел обвинить меня в том, что я за что-то платила! — сказала она.

Я открыл было рот, чтобы протестовать, но тут же его закрыл.

— Думаю, ты худший вариант, к кому могла попасть эта перчатка.

— Или лучший, потому что думаю наперёд о том, что может нам понадобиться — сказала Фенн. — Я не особо люблю воровство, мне ближе мародёрка и шмон, но если я вижу возможность, то ей пользуюсь.

— И Траур, должно быть, даёт тебе множество возможностей — сказал я.

— Ты не поверишь, сколько — ухмыльнулась Фенн.

На мясном рынке была костечистка, которая оказалась укреплённым баком, заполненным прозрачным зелёным желе. Антропоморфный ворон взял наши монеты и окунул кости в жижу, которая слегка запузырилась и начисто удалила остатки мяса, жира и жил, после чего ворон вытащил кости щипцами с длинными ручками. Это было как раз из тех вещей, которые я всегда мечтал увидеть; не впечатляющая демонстрация магической силы, а как кто-то использует то, что вероятно могло бы быть монстром в подземелье, для обыденного дела. Одна из черт Аэрба, что мне нравились — он населён и на нём идёт жизнь; первым, о чём я подумал бы, наткнувшись на такого слизня, это приручить его и использовать в торговле костями. А тут кто-то уже об этом подумал, приручил, и сейчас это просто часть полотна мира.

После того, как кости были очищены и размещены в перчатке (парочка маленьких косточек оказались в моём патронташе), мы отправились далье, искать покупателя рога. Магия перчатки привлекла меньше взглядов, чем я ожидал, но всё же привлекла. Магия не сказать, чтобы обыденная штука, но и не редкая, и даже с учётом того, что есть ограничивающие законы, у среднестатистического чувака всё равно найдётся пара знакомых, которых можно назвать "магами", и парочка тех, кто обладает по крайней мере одним магическим предметом. Я полагал, что перчатка будет более экстраординарной для тех, кто лучше понимают магию Аэрба, как я начинал понимать, поскольку она была реально, безумно крута. Вероятно, это сложно понять тем, кто даже не читали книги из серии "Руководство чайника".

— Ну, я не люблю сувать нос, — сказал я — но я так понимаю, что ты так среагировала на ту историю про уши, потому что... потому что я не рассматриваю тебя как полуэльфа, и постоянно забываю, что ты технически представительница другого вида, верно?

— Полагаю — Фенн пожала плечами. — Это звучит тупо, когда так рассматриваешь. Словно мне нравится, что ты невнимателен.

— Ну, вообще ты говорила, что это может стоить очко или два, не шесть, так что у меня остался вопрос, откуда взялось ещё четыре — сказал я. Конечно, это если считать, что она вообще права, но нет смысла анализировать её самооценку лояльности — всё равно сравнивать не с чем.

— Я уже сказала слишком много — ответила Фенн. — Я шутила, но мы с Граком действительно решили, что будет лучше сохранять молчание. Он будет ужасно огорчён мной.

На ходу её рука обвилась вокруг моей, и она охватила мой бицепс пальцами в перчатке. Я на миг напрягся, решив, что она по какой-то причине собирается отправить меня в перчатку, а потом вспомнил, что для этого нужно сознательное намерение, а люди иногда используют руки для вещей, не связанных с могущественной магией. После этого я напрягся по другой причине, из-за демонстрируемой ей близости со мной. Она мне нравится, честно, и было очевидно, что я ей тоже, но я облажался во всех отношениях, что у меня были, что романтических, что нет. То, что она сказала мне про бойцов, защищающих пострадавшее место, звучало слишком верно — я даже сперва подумал, что она говорит обо мне, а не о себе.

* * *

— Ну, поэтому женщины в книгах как правило девственницы — сказала Тифф. — Это одержимость чистотой, присущая западной культуре, где мужчины хотят, чтобы женщины были нетронуты никем, чтобы они могли быть первыми, чтобы этот мужчина был фокусом её сексуальной энергии остаток её жизни, и она не могла его с кем-то сравнивать.

Она подняла руку в сторону Реймера.

— И да, я знаю все эво-психологические причины этого, это не означает, что всё это не дурканутое.

(Частью подтекста этого, о чём знали только мы с Тифф, было то, что за пару недель до того у нас с Тифф был секс впервые, что было впервые для нас обоих. Можно было предположить, что как раз поэтому тема разговора ушла от неверного герцога Лагранжа и его плана убийства партии к концепции девственности в попкультуре).

— Ну, если мой аргумент предугадывается, это и хорошо, не нужно говорить — усмехнулся Реймер. — Но у мужчин и женщин разные эволюционные репродуктивные стратегии, и всё, что вы видите, часть этого.

— Я не думаю, что женщины в художественных произведениях обычно девственницы именно поэтому — сказал Артур, поставив свою банку газировки на стол. — Я про аргументацию Тифф, не Реймера. Я думаю, причина та же, почему юные протагонисты обычно сироты.

Он уселся в кресло, не продолжая.

— О, — сказал Крэйг — напомнили, я сделал карточки бинго.

Он сунул руку в свой ранец и достал стопку листов бумаги, на каждом из которых была напечатана сетка пять на пять со словами в каждой.

— Можете поставить крестик на клетке, где написано "Артур поставил очевидную приманку".

— Надеюсь, ты не из-за этого опоздал — сказал я.

— Клёво — сказал Реймер, осматривая лист и ставя метки. — Это считается за "Джун жалуется, что Крэйг опоздал"?

— Очевидно — ответил Крэйг, улыбнувшись в мою сторону.

— "Тифф говорит, что она не феминистка", я серьёзно так делаю? — спросила Тифф. — В смысле, я не считаю себя феминисткой...

— Считается — сказал Крэйг.

— ...Не думаю, что я это так уж часто говорю — закончила Тифф, лягнув под столом в направлении Крэйга и попав мне по колену.

— Герцог Лагранжа с недоумением смотрит, как вы изучаете листы бумаги — сказал я.

— "Джун пытается вернуть игру в русло", тут буквально всё есть — сказал Реймер.

— Артур, что общего у девственниц и сирот? — спросила Тифф. — Мне не нравится, что это осталось висеть.

Она бросила взгляд на меня.

— Извини, Джун.

— Рад, что ты спросила! — с довольной улыбкой произнёс Артур. — Ну, причина, по которой бывает так много сирот, помимо различных элементов сюжета, завязанных на это, это то, что если пишешь книгу или сценарий, всегда нужно как-то быть с вопросом родителей, по крайней мере если протагонист — подросток или юноша. Родители неудобны для многих сюжетов, поскольку у аудиенции остаётся вопрос, почему родители ни на что не влияют или вообще не участвуют, и принцип сохранения деталей означает, что нельзя просто сказать "ну, он не любит своих родителей, или они, типа, отстойные", потому что в этом случае аудиенция начнёт считать, что это важно. Так что писатели просто идут по простому пути и убивают родителей. Это может быть или как-то связано с сюжетом, или просто позволяет персонажу начать с чистого листа, без траты экранного времени. И в этой аналогии предыдущие отношения на том же месте, что и родители.

Я огляделся вокруг стола, задумавшись об историях персонажей. Никто кроме Артура не описывал родителей, братьев-сестёр, или предыдущие любовные интересы. Была толика багажа, квесты, восходящие к их предысториям, впадение в немилость, в том духе, и в случае Тифф и Реймера — умершие родители, но всё это были вещи, которые будут наверняка решены, если игра будет продолжаться достаточно долго.

— И ты не думаешь, что это связано с культурой, которая считает важными чистоту, невинность и наивность, по крайней мере в женщинах? — спросила Тифф, скрестив руки.

— Бинго — сказал Крэйг. — Думаю, эти были слишком простыми, версия два будет лучше.

— Думаю, это определённо часть того — сказал Артур Тифф. — Но ещё я думаю, что если бы я был сценаристом, работающим над девяностоминутным фильмом и у меня был выбор между одной строкой "у меня это впервые" и длинной фигнёй, объясняющей, что обе стороны приносят в свои новые отношения, то я знаю, что выбрал бы. Девственницы повествовательно удобны.

— Погоди — сказал Реймер Крэйгу. — Дай-ка взглянуть на твой лист. Как ты получил бинго?

— Тут и тут — ответил Крэйг. — У Артура и Тифф длинное разногласие по поводу пола, секса — вот, видишь, я их записал отдельно, специально для тебя — расы, или социоэкономики. И ещё одна "сессия продолжается 30 минут, даже вскользь не затрагивая игру".

— Я пытался — заметил я.

— Угу, это я тоже пометил — ухмыльнулся Крэйг.

Только после сессии, когда Тифф отвозила нас домой, она вернулась к этой нити беседы, и на этот раз это были только мы с ней в машине.

— Меня малость зацепило то, что говорил Артур — сказала Она. — О том, что отношения — это багаж.

— Хм? — ответил я. — Я думаю, он говорил в основном о повествовании, не о реальных людях. Для людей повествование начинается, когда рождаешься, и заканчивается когда умираешь, и обычно с этим ничго не поделать.

— Не соглашусь — сказала Тифф. — Для других людей повествование начинается, когда с ними встречаешься, а потом идёт накачка друг друга информацией, чтобы быстренько прояснить сюжет до этого момента, что в основном сводится к тому, в каком месте текущих веток сюжета они находятся. В этом контексте багаж — все существующие сюжетные ветки, которые, всем можно признать, не дойдут до развязки, потому что нет возможности им разрешиться. Так что Артур рассматривает эти прошлые отношения не как определяющие персонажа арки, произошедшие в его прошлом, а как нерешённые сюжетные ветки.

— Буду честен, у меня вообще-то нет собаки для этой драки — сказал я. Может, это личное, может, это потому, что я — парень, а она — девушка, но для меня всё изменилось той ночью, когда мы впервые поцеловались, а не когда занялись сексом. Не то, чтобы это не было событием, но поцелуй словно всё изменил.

— Угу, я знаю — сказала Тифф. Она похлопала по рулю. — Просто спускаю пар. Я всё думаю о тебе, и о том что между нами, и о том, что я сейчас чувствую себя больше персоной, которой всегда хотела быть, понимаешь? И я не хочу, чтобы это было просто багажом.

* * *

Я боюсь, что налажаю с тобой. Нет, слишком прямо, возможно, слишком тяжело. Я беспокоюсь, что как только мы начнём встречаться, или что тут в качестве эквивалента этого, или ухаживания для пары, связанной друг с другом и практически постоянно находящейся вместе, что-то такое в общем, короче, чтобы это ни было, я боюсь, что облажаюсь в самом начале. И я боюсь, что если не начну действовать вскоре, то ты решишь, что я никогда не буду, и это тоже выйдет, что облажался.

— Грак действительно согласился на пакт молчания? — спросил я вместо того, чтобы произнести что-то из этого.

— А то ж — усмехнулась Фенн, сжимая мою руку.

— И почему он на это согласился? — спросил я.

— Ну, тебе его нужно спрашивать, но он не расскажет, потому что это входит в пакт насчёт пактов, который мы заключили — сказала Фенн.

— Я тебе не верю — сказал я.

— Хочу заметить, это была не моя идея — сообщила Фенн. — Он обережник, у них работа такая, думать о том, с какими угрозами можем столкнуться, а не только ставить обереги где сказано, хотя некоторые из них и так работают. Так что когда он согласился, что лучше не слишком распространяться обо всём том, что вы с Мэри наговорили, он заодно покрыл основы и сказал, что если мы не будем говорить, то не стоит говорить и о том, почему не говорим. О чём, если подумать, и речь.

— Нет — сказал я. — Ты говоришь о том, почему вы заключили пакт о пакте, это совсем другое. И ты уже нарушила молчание, так что...

— О, но, мистер Смит, я чувствую себя такой виноватой из-за этого — ответила Фенн, изображая невинность. Затем выражение её лица изменилось с игривого на серьёзное, и она крепко сжала мою руку. — Глубоко вдохни.

Я глубоко вдохнул, и вновь оказался в пустоте Траура, на этот раз без дыхательного аппарата, который мог бы дать мне больше времени. Те, что у нас были, были слишком громоздкими, чтобы поместиться в моей сумке, и я полагал, что не стоит держать один из них в рюкзаке на тот случай, если у Фенн не будет времени, чтобы достать.

Так что я ожидал в темноте, задерживая дыхание и задаваясь вопросом — она что-то увидела, это было чувство удачи, или это просто разыгранная надо мной шутка. Впрочем, шутки из разряда жизни и смерти не в её духе.

Я мог бы в любой момент выбраться наружу, но поскольку не знал, что происходит, лучше было задержаться внутри как можно дольше.

Я придал Всеклинку форму длиного меча и достал из сумки Ропи, старая двигаться как можно медленнее и экономичнее. Ропи обернулся вокруг меня, по концу вокруг каждой руки, чтобы обеспечивать или боевую, или лазательную поддержку. Я прикоснулся свободной рукой к одной из костей в патронташе, всё тем же плавным движением, готовясь вытянуть из неё SPD для улучшения реакции, как только окажусь снаружи. Я воспользовался магией крови, чтобы обеспечить себе освещение, в основном чтобы глаза не привыкали к темноте, и в таком состоянии продолжил ожидание, задерживая дыхание и борясь с паническим желанием сделать вдох.

Я появился в аллее, изо всех сил вытягивая из кости скорость и оглядываясь, чтобы понять, где я; от быстрого глубокого дыхания закружилась голова. Рядом была только Фенн, отступающая от меня; на ней была скрывающая уши шляпа. По улице шёл народ, но они разве что мельком на нас смотрели и продолжали свой путь, и даже эти взгляды прекратились, когда Всеклинок съёжился обратно в форму кольца с лезвием.

— Я увидела чувака, который, походу, был Ларкспуром — объяснила Фенн. — Сперва сработало чувство удачи, почему я и сунула тебя в перчатку, и сразу после этого я заметила его поодаль. Высоковатый парень, меч, плащ, короткие рыжие волосы, серьёзный взгляд, как у нашей Мэри, и с ним ещё трое, тоже выглядящих так, словно готовы что-то устроить.

— Они тебя не заметили? — спросил я.

— Неа — сказала Фенн. — Если, конечно, они не были достаточно умны, чтобы этого не продемонстрировать, и имели какую-то причину не пытаться меня поймать. Но нет, они отправились к зданию, к которому мы шли, магазину "Медицинская Магия", в котором я хотела сбросить аликорн.

— Ладно, у тебя есть маскировка для меня? — спросил я.

Фенн бросила на меня неодобрительный взгляд.

— Серьёзно думаешь, что нет?

Она протянула Траур и продемонстрировала широкополую шляпу с чёрной вуалью.

— Это траурный наряд алтек — сказала она. — Просто притворись, что ты в печали.

Я надел шляпу, которая закрывала вид, но, будем надеяться, скрывала моё лицо. Шепнув Ропи вернуться в сумку, поскольку он тоже выделялся, я снял оба патронташа и их тоже сунул в сумку, а потом передал сумку Фенн, у которой она быстро исчезла в перчатке. С этим выделялось только кольцо Всеклинка, и я быстро переодел его на другую руку, заодно поменяв цвет и форму.

— Ладно — сказал я. — Будем действовать по плану, наймём кого-нибудь отнести сообщение в отель остальным, а потом попетляем и спрячемся. Подождём, прежде чем перегруппировываться.

— Или, — сказала Фенн — или, мы знаем где они, и если Ларкспур вообще меня видел, в досье я была на чёрно-белой фотографии, а ты прикрыт, так что, думаю, будет несложно подобраться к ним достаточно близко, чтобы по крайней мере подслушать. Мы знаем, что у них есть какой-то способ выслеживать нас, сейчас, когда я его увидела, это точно, но мы не знаем, что это за метод, и я бы предпочла выяснить, а не бегать всю оставшуюся жизнь.

— Звучит опасно — заметил я. — Особенно когда с нами только часть сил.

— Ну, в таком случае я рада, что не озвучила первое предложение — подстрелить его, а потом прыгнуть в перчатку и позволить тебе сбежать — ухмыльнулась Фенн.

— Там был большой чувак в полных латах? — спросил я. — Потому что он душесвязанный, ты убьёшь его вместо Ларкспура.

— Всё равно стоило бы того, скорее всего — сказала Фенн. — Но это хорошая возможность для плана подслушать, и возможно единственная, которая у нас будет, потому что неизвестно, когда снова встретим этих ребят, или будет ли прикрытие от них.

Я помедлил. Убить Ларкспура было одним из моих квестов, и хотя этого, возможно, и не было в планах, но это было целью, которая казалась достаточно простой, и могла бы пододвинуть меня вплотную к левел апу, если не взять его вовсе.

— Ладно — сказал я. — Мы это сделаем. Не атаку.

Вообще-то я сомневался, и хотел добавить уточнения вроде "если не будет возможности прикончить Ларкспура и смыться"; впрочем, на половине я решил, что это во мне просто говорит желание левел апнуться. (И постарался придавить полупаникующие мысли о том, не заработал ли я привыкания к левел апам, отложив для последующего изучения; это может быть проблемой, если действительно есть такое).

Я проверил, хорошо ли скрыты её уши, а потом мы вышли из аллеи и направились к магазину, "Медицинская Магия". Снаружи никто не стоял, что я воспринял как хороший знак. Мы подошли ближе ко входу, к двери без окна, и спокойно негромко заговорили ни о чём (Фенн говорила о прочитанной книге, а я то и дело вставлял "угу — ага").

— ...потери в ближней перспективе ради прибретений в дальней — говорил Ларкспур. — Но учитывая эти приобретения в перспективе, и потери в перспективе, которые мы можем понести, если цель не будет захвачена, думаю, имеет смысл продолжать так действовать настолько долго, насколько это возможно.

— Я это и говорю — ответил незнакомый женский голос. — На этой развилке это больше не оправданно. Ты пропускаешь свои обязанности в ДИБ и тратишь деньги, словно это неограниченный ресурс. Это начинает походить на попытку прикрыть неоправданные безвозвратные потери.

— У неё энтад — ответил Ларкспур.

— Вполне возможно. Похоже на то, учитывая связанные расстояния. И чем тебе поможет его добыча? — спросил женский голос, в котором звучал оттенок раздражения. — Это политический переворот, но такой, которым ты не сможешь толком воспользоваться, поскольку это поднимет слишком много вопросов о том, что с ней произошло, не говоря уж о том, как ты её нашёл. Мы уже потратили на это слишком много политического капитала и репутации, больше чем мы хотели, или договаривались изначально.

Ларкспур негромко прорычал.

— Восемь дней до собрания совета — сказал он. — По крайней мере это время у нас есть.

— У тебя есть — ответила женщина. — Я возвращаюсь домой. Удачи с твоим вторым разом в EZ.

— Ты нужна мне там — сказал Ларкспур. — Если Дорис...

— Я знаю — ответила женщина. — И этот груз нести тебе.

Фен потянула меня обратно туда, откуда мы пришли за секунду до того, как из магазина стремительно вышла женщина, от воротника до пяток одетая в кружевное красное платье. Вуаль предоставила мне пределённую возможность взглянуть на неё, и я немедленно заметил семейное сходство с Амариллис и Ларкспуром — рыжие волосы и красивая внешность, но также серьёзное выражение лица. На её голове была диадема с несколькими самоцветами разных цветов, выстроенными в линию. Она не обратила на нас внимания, чему я был рад.

Как только она скрылась в толпе, мы снова остановились спокойно поговорить; я — спиной к магазину, Фенн — уставившись на него.

— Думаю, этого было достаточно — тихо произнесла Фенн. — Нам стоит линять.

— Нет — ответил я. — Мы ещё не выяснили, как они нас нашли. Могу предположить, что некая форма предвидения, но нам нужно знать детали, есть ли некие ограничения, которые мы можем использовать.

— Меня устраивает — Фенн пожала плечами. — Они выходят.

Она двинулась вперёд, спокойным, ровным шагом, и я последовал за ней.

Ларкспур был в своём знакомом мне красном доспехе, чёрном по швам. Рядом с ним были двое, которых я видел в библиотеке — массивный мужчина в полных латах, предназначенный брать на себя удары, и рогатая женщина с посохом (который, пока что, не вращался и не сиял). Мы сохраняли дистанцию, достаточно далеко, чтобы не слышать, что они говорят, если они говорили. Впрочем, не похоже было, чтобы они это делали.

— Какой у нас план? — спросил я.

— Я могла бы подстрелить мясной щит в голову или грудь — сказала Фенн, наклонившись ко мне. — Мой лук может довольно легко пробить латы. Но, с другой стороны, можно предположить, что это магический доспех, и не зная, что там за магия, сложно сказать, насколько разумно будет стрелять.

Она помедлила.

— Думаю, сейчас не лучший момент для артиллерийского выстрела, учитывая народ вокруг.

Я думал о том же, и почувствовал облегчение, когда она это сказала. Её обыденное отношение к воровству меня чутка беспокоило. Возможно, сейчас был бы уместен песчаный лук; нам нужно только подождать, пока они остановятся, после чего она может направить выстрел и мы сможем утопать, пока стрела ещё зависла во времени.

— Они отправились в этот магазин, потому что думали, что мы будем там — сказал я. — Мы были бы там, если бы не сработало твоё чувство удачи. Так куда они идут сейчас? И почему? Мы подбирались к ним пару минут, не больше; с какой информацией они работают, что покинули магазин так быстро вместо того, чтобы ждать нас в засаде?

Мы шли за ними пару кварталов, на каждом перекрёстке поворачивая словно бы случайно, пока не оказались в самом сердце города, где над нами нависали здания высотой в двадцать или тридцать этажей. Ларкспур пару раз останавливался изучить что-то, чего я не мог рассмотреть, и это были напряжённые моменты, поскольку я опасался, что его прихвостни обернутся, или что он использует отслеживающий нас магический предмет и обернётся, чтобы схватить нас. Этого, однако, не произошло; паранойя, она такая — обычно готовишься к тому, чего не происходит.

Однако на мой взгляд Ларкспур с каждым шагом истекал информацией. Я ещё не составил полную картину, но уже видел достаточно, чтобы делать определённые предположения. Подслушанный нами разговор означал, что проблема Ларкспура скорее всего решится сама собой, по крайней мере если он продолжит активно охотиться и пытаться убить нас. Оставались сложности при путешествии и возможность объявления в розыск, но реальный пограничный контроль был игрой, в которой города и нации Аэрба давно признали поражение, по крайней мере когда в игре присутствовала магия. Он действительно сжигал значительные ресурсы, пытаясь найти нас, и этот текущий план долго не продержится. Мы знали, что его провиденье (или что там) было далеко не совершенно, и я предположил, что его поведение с магазином лекарств было из-за того, что у него было много ложных срабатываний.

— Это скучно — прошептала мне Фенн минут через двадцать. Я бросил на неё неодобрительный взгляд. — Ну чего, не говори, что это не так.

— Это важно — сказал я, хотя она была права: напряжение почти выветрилось, и сейчас это было просто монотонной работой. Они не заводили нас в ловушку, они не высматривали, следует ли кто-то за ними, и если кто-то из них был обучен замечать хвост, они этого точно не показывали. Фенн, с её стороны, время от времени уводила нас в переулки для быстрой смены костюма, что было несложно, учитывая, что она явно спёрла целый хренов магазин одежды. (Она мило выглядит в очках).

Временами мы слышали обрывки разговоров, но были слишком далеко, чтобы что-то особо разобрать. Многосложные слова разобрать было чуть проще, поскольку можно было догадаться о недостающих звуках: "вероятностный", "триангуляция", "кандидатуры", "продолжительность". Раздражала невозможность чётко разобрать, о чём они говорят. Я всего лишь хотел, чтобы кто-то сказал "как вы знаете" и подробно описал, что они делают — я слишком много прошу?

Я, однако, пару раз замечал ту штуку, которой он руководствуется; выглядело похоже на карманные часы.

— Дерьмо — сказала Фенн, когда Ларкспур снов взглянул на эту штуку, что стал делать чаще. — Удача реагирует, нам нужно... о бл*.

Я тоже это увидел; наш путь по городу на хвосте принца привёл нас в район ресторанов, и из одного из них выходила рыжая девушка в розовой футболке с надписью "Принцесса!", за которой следовала зеленокожая женщина в плаще из листьев и с длинным посохом. Амариллис и Солэс выглядели бодро и оживлённо беседовали, и было очевидно, что остались немного времени до того, как Ларкспур или кто-то из его людей их заметят.

Вокруг было слишком много народа, чтобы затевать сражение, и мы были не в лучшей форме, учитывая, что ни я, ни Амариллис не носим доспех. По улице медленно из-за народа, словно игнорирующего правила дорожного движения (если они туту вообще есть) двигались два автомобиля и гружёный бочками грузовик. Полноценная битва здесь будет той ещё хренью, особенно если затянется достаточно долго, чтобы прибыл местный эквивалент полиции.

— Дай мне сумку и попробуй выстрелить — сказал я Фенн, подумав секунду, и надеясь, что мы сможем быстро это закончить.

Моя сумка возникла из перчатки, и она перебросила её мне, а затем в её руке появился лук и стрела. Я накинул свои патронташи, и Ропи обернулся вокруг моего тела, обеспечивая защиту и поддержку. Всеклинок вытянулся, принимая форму большого, тяжёлого меча, и в этот момент Фенн выпустила стрелу. Тетива "тыньк"-нула, и стрела стремительно преодолела сотню футов дистанции.

Стрела ударила человека в доспехе почти точно в центр груди, пробив насквозь, и я услышал стон от Фенн за моей спиной. На её груди, в точно том же месте, была кровь, и она пошатнулась; затем сплюнула кровью и в её руке появилась мёртвая фея. Её качнуло, и она смогла удержать равновесие только опершись на лук, а затем сунула фею в рот.

Я хотел остаться с ней и исцелить её магией кости, но рогатая женщина раскручивала свой посох, начинающий сиять, и Ларкспур бежал к нам, сокращая дистанцию, так что у меня не было такой возможности.

Я вытащил из сумки свой метательный кинжал, и метнул в него. Он чуть замедлился и поднял щит; выпуклая металлическая поверхность замерцала и исчезла, демонстрируя перевёрнутую слева направо версию улицы. Мой кинжал пролетел сквозь него и вылетел обратно, пройдя (видимо) сквозь себя. Затем он с болезненным ударом вернулся в мою руку, почти ничего не добившись.

Навык повышен: Метательное оружие, ур 17!

Затем мы с Ларкспуром сблизились — он потому что хотел меня убить, я потому что хотел не дать ему убить Фенн. Послышались первые крики тревоги от людей на улице, когда мой большой меч встретился с его длинным мечом.

После первого контакта я превратил Всеклинок в нечто потоньше и полегче, более маневренное. У него были доспех и щит, и он был душесвязан с мясным щитом, который на удивление оставался на ногах, и это означало, что я немедленно ушёл в оборону. К этому моменту я вообще-то был действительно хорошим мечником, но Ларкспур наседал на меня так, словно тренировался с того дня, как был в состоянии держать меч, что, вероятно, недалеко от истины. Я мог парировать его удары, сбивая его меч с линии атаки и временами принимая удары на плоскую часть клинка вместо лезвия (остаётся болезненно, но не выбивает суставы), но я практически ничего ему не делал, лишь отступал шаг за шагом. За его спиной я видел, как рогатая женщина раскручивает свой посох, сияющий всё ярче, пока не превратился в сияющий круг, и к этому моменту было очевидно, что придётся учитывать и её.

Я схватился за кость в патронташе и мгновенно вытянул из неё SPD. Я видел возможность нанести удар, но с двумя эффектами переноса (от него к мясному щиту и от мясного щита к мне, если это так работает) я не собирался рисковать. Вместо этого я воспользовался моментом чтобы отбить его меч в сторону и выкрикнул, натравливая на него Ропи. Моя любимая разумная верёвка уже ждала, болтаясь на моей руке с мечом, и немедленно бросилась вперёд, оборачиваясь вокруг запястья Ларкспура.

С этого момента это по крайней мере не была проигранная битва, потому что его мобильность была столь ограниченна, что он не мог толком махать мечом. Ему оставалось пытаться бить меня щитом, что было частично эффективно, но у нас была ничья.

Я чувствовал адреналин, ту отчаянную энергию, что приходит в ситуациях жизни и смерти. Моё сердце колотилось, и я нажал на Ларкспура с помощью магии крови, вновь дёрнув его за руку и едва не выбив меч. Я снова услышал звук тетивы лука Фенн, а затем снова, сопровождаемые её возгласами боли. С другой стороны улицы доносились звуки огня из автоматического оружия, и на заднем фоне я заметил, как вращательница посоха замедлилась, а затем замерла на месте, когда из трещин в покрытии улицы выросли лозы и схватили её за ноги. Я понятия не имел, где Амариллис, но было такое впечатление, что если я смогу ещё немного задержать Ларкспура, то с его миньонами разберутся, а затем всё, что останется, это Фенн всадить стрелу ему в глаз.

Должно быть, он это понял, потому что бросил щит и бросился ко мне, быстро и неожиданно. Он поднял левую руку и его меч исчез из его пойманной правой руки, появившись в левой. Я попытался отступит или защититься, но оказался недостаточно быстр, или умел, и меч обрушился на моё плечо, наполовину прорубая сустав. Я заорал от боли и упал на спину, выронив Всеклинок. Ларкспур дёрнул правой рукой, ещё связанной верёвкой, и потянул мою подрубленную руку разрывая плоть, кожу и жилы настолько жутко и болезненно, что я на миг отрубился.

Когда я в следующее мгновение пришёл в чувства, моя рука болталась на полудюйме мускулов и кожи, с моим движением настолько болезненно провернувшись,, что я мог лишь орать. Я смутно осознавал, что Фенн подошла ко мне, неопытно держа в руке меч, и розовая футболка с рыжими волосами приближается прикрыть меня, но я орал и плакал, истекая кровью.

Лерой Кастилло побеждён!

Не знаю, как долго я лежал на земле, но в итоге ощутил, что падаю, меня обдувает ветер, а затем тёплое сияние на моём плече стёрло боль, и птичий клюв, стукнувший по моей голове, погрузил меня в сон.

Глава 48: Лань иль не лань, вот в чём пытанье.

Я очнулся, жадно глотая воздух и дико оглядываясь. Должно быть, мой мозг работал на совсем древних подсистемах, поскольку моя первая мысль была "это не моя комната", пока я не вспомнил, что у меня больше нет комнаты. Я был на Аэрбе, а не на Земле, и на Аэрбе я бродяга без дома, который мог бы назвать своим.

Я опустил взгляд на своё плечо, боясь худшего, но увидел, что оно цело и соединяет руку с торсом, как и делало больше семнадцати лет, до недавнего времени. Был там тёмно-красный след, но только на коже, до мяса не доставал, и подвижность, как я осторожно проверил, лишь слегка пострадала.

Я был не в отеле; я был в доме, встроенном в дерево, внутри бутылки, которая, предположительно, находилась в плаще Солэс. Было темно, но остатки огня тлели в небольшой почерневшей нише. Я встал с груды шкур, которые служили мне постелью, и подошёл к огню согреть руки. В воздухе висела прохлада; можно предположить, что пока бутылка находится в плаще, она не получает солнечного света, так что не поступает тепла... если вообще проигнорировать тот факт, что попадающего на бутылку света никак не может хватать для обогрева квадратной мили леса и равнины. Я воззвал к жару своей крови, чтобы создать огонёк, который чуть лучше осветил окружение.

Я попытался оценить ситуацию, но мои мысли упорно возвращались к одному и тому же.

Один из них мёртв, вероятно, живой щит, а уровня всё нет.

Было сложно отстраниться от этого. Следующий уровень должен быть близок, прогресс можно замедлить по мере набора игроком уровней, но нельзя остановить, это противоречит слишком многим принципам игрового дизайна. Он был так близок, что я чувствовал его вкус, одного убитого должно хватить. Висела мысль о наркотическом привыкании, но я не испытывал его на себе, чтобы иметь возможность сравнить. Формально, привыкание — не просто необходимость в чём-то, а побуждающая сила, управляющая твоей жизнью. Повышение уровня было приятно, в прошлый раз вообще почти болезненно приятно, но я не был уверен, руководствуются ли мои действия побуждением испытать это снова, особенно с учётом того, что повышение уровня крайне важно и по другим причинам. Но, возможно, самообман — тоже часть привыкания, мысль, что можешь остановиться в любой момент, когда захочешь, или придумывание отмазок для того, что делаешь.

Моя сумка была со мной, хотя ручка и была перерублена. Ропи был внутри, и при моём прикосновении он размотался, а затем скользнул к очагу. Я смотрел, как он начал принимать формы букв.

П-Р-О-С-Т-И

— Всё в порядке — ответил я. — Ты сделал, что мог.

На миг он превратился в оружие против меня, когда Ларкспур чуть не оторвал мне руку.

— Ты мне жизнь спас.

Я протянулся и погладил его по голове, и он уполз обратно в сумку. Угу, это я — утешаю кусок верёвки.

Я был почти полностью голым, в одних шортах, но на полу грудой лежала одежда. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что надевать её снова я не буду; после сражения она оказалась покрыта коркой крови, что, полагаю, естественно после того, как тебе едва не отрубают руку. Одежда меня, на самом деле, не беспокоила, поскольку это всё было из того, что набрала Фенн, и мне изначально не особенно подходило. Когда появится такая возможность, не знаю, когда, схожу закупиться вещами, которые мне самому понравятся, и затарюсь с запасом.

Я вскрикнул от неожиданности, когда Шестиглазая Лань сунула голову в окно и уставилась на меня, но тут же опомнился и приложил все усилия, чтобы выглядеть достойно. Она источала собственное сияние, бледный голубовато-белый свет, контрастирующий с оранжевым свечением углей и жёлтым от моей горящей руки.

— Спасибо за помощь — сказал я лани. Она слегка кивнула.

Ну, по крайней мере она меня худо-бедно понимает, уже неплохо. Я покрутил рукой, пытаясь вернуть её в форму. Лань продолжала смотреть на меня; я потянулся к сумке, нахмурившись при виде крови на ручке, и достал из неё патронташи. Сперва снял и съел фею, а потом достал свой набор костей.

— Солэс здесь? — спросил я лань.

Она не двигалась и не отвечала, так что я решил, что или она не поняла вопрос, или ответ "нет". Пережёвывая фею, пока она не превратилась во влажный комок марципана, я попытался обдумать произошедшее. Мои воспоминания о финальных моментах разнились от смутных до полностью отсутствующих. Должно быть, Солэс схватила меня и затащила в бутылку с собой, чтобы получить доступ к лучшей исцеляющей силе. Очевидно, это она спасла мою руку, и наверняка она же меня вытащила.

После того, как я проглотил фею, состояние моего плеча почти немедленно улучшилось, и я на миг задумался, почему Солэс не скормила мне её вместе со своей исцеляющей магией, а потом вспомнил, что мы ей про них не говорили.

Так что на настоящий момент я застрял в бутылке, пока кто-нибудь меня не спасёт, в компании с разумной верёвкой и вероятно-разумной магической ланью. К Ропи претензий нет, но вот Шестиглазая Лань меня напрягала, в том числе потому, что так и стояла, просунув голову в окно и глядя на меня.

Я прикоснулся к одной из единорожьих костей, и бросил взгляд на Шестиглазую Лань.

— Мы убили единорога — сказал я. — Надеюсь, это... в смысле, в этом мире они злые существа, так что не думаю, что будет, но я надеюсь, что тебя это не беспокоит. И, надеюсь, нет претензий к использованию здесь другой магии, но, думаю, всё с этим нормально, верно?

Единственным ответом был лёгкий кивок.

Я вздохнул и перевёл взгляд на кость единорога, крестцовую. Я слегка сжал её в руке, позволил своему пламени угаснуть, и закрыл глаза. Я искал способ вытянуть единорожью магию, поскольку даже одного её применения достаточно, чтобы выиграть сражение, если использовать в нужный момент. А если можно будет использовать эту силу для быстрого повышения навыков, тем лучше.

PHY, POW, SPD, и END были все здесь, наготове и ожидают меня, но в костях было и другое, что в моём разуме ощущалась словно некая магическая страта, разложенная передо мной в ожидании. Существующие атрибуты ощущались каждый по своему, и мне даже не требовалось сознательно думать об этом, чтобы вытянуть; мне нужно было лишь определить это ощущение в кости, или что-то подобное, и я смогу изолировать этот конкретный элемент магии кости, который хочу вытянуть. И сейчас я ощущал здесь другое, то, чего не ощущал прежде.

Открыто Заклинание: Вытягивание Ментального!

Я выучил технику без её реального применения, и это было облегчением, поскольку кости единорога — штуки ценные. Однако я ощущал его — разум единорога, или по крайней мере след его разума, или, возможно, эхо его души. Я прикоснулся к магии, стараясь не вытягивать её. Как и PHY, оно было разделено на три части, хотя эти три части и не покрывали всё — это такой намёк на природу атрибутов, что сверхстаты каким-то образом представляют из себя нечто большее, нежели просто соединение их компонентов? Однако я не знал что такое эта оставшаяся часть — ни с PHY, ни с MEN.

В любом случае, я мог прикасаться к этому комку магии, не вытягивая его, и я уже знал природу этих частей.

Открыто Заклинание: Вытягивание Хитрости!

Открыто Заклинание: Вытягивание Знания!

Открыто Заклинание: Вытягивание Мудрости!

Я был доволен собой, но к вытягиванию магии единорога это меня не приблизило. В кости были и другие вещи, которые, я решил, смогу вытянуть, н после получаса попыток я сдался. Я достиг капа в навыке Магии Кости, и предполагал, что 21 навыка — это примерно соответствует выпускнику; моё мастерство с костями выше чем у кого-то вроде Борманн, учившейся в афинее пять лет, но до высших эшелонов мне ещё далеко. И, что главное, лучше я не стану, пока не подниму уровень, чего сейчас сделать не могу.

Никто так и не появлялся. В худшем случае... ну, возможно, бутылка в плаще Солэс, а сама она мертва, что оставляет единственным предположительно возможным способом выбраться отсюда — взобраться по стенам. Что было бы весьма проблемно, поскольку это полторы мили по стеклянной поверхности без снаряжения, и в зависимости от того, как работает это экстрамерное пространство, в результате я могу просто остаться висеть рядом с бутылкой, всё так же неспособным покинуть её. Другим вариантом было стать друидом, но Солэс сказала, что это невозможно, и я в любом случае не смог бы покинуть бутылку, поскольку задавался бы вопросом о природе магии, которая может позволить мне уйти, и этим сделал бы её бесполезной.

Впрочем, паниковать смысла нет, так что вместо этого я переключился на самосовершенствование (и, честно говоря, будь у меня компьютер с доступом к интернету, я бы, вероятно, потратил время на reddit, поскольку именно так я и поступал с бесчисленными возможностями самосовершенствования на Земле). Проблема была в том, что у меня почти не было ресурсов, и большинство навыков, которые считал существенными, уже догнал до капа. Инженерия оставалась единственным навыком, который я действительно хотел поднять, но обстоятельства для были этого чуть ли не идеально неподходящими.

Я вышел из дерева, не надевая свою потрёпанную одежду, и прошёлся босыми ногами по траве. Было прохладно, но не настолько, чтобы мёрзнуть, поскольку ветра не было. Шестиглазая Лань подошла ко мне, остановившись в шести футах от меня, и опустила голову на уровень моего роста, глядя на меня.

— Хай — сказал я. ответа не последовало.

— Я вообще-то не знаю, как следует общаться с локусом — сказал я. — Может, знать и не следует, и знание разрушит это взаимодействие. Может, это как принцип Гейзенберга, когда можно знать или точную скорость, или точную позицию объекта, но не оба. Так что я могу понимать, как конкретно с тобой разговаривать, но не быть в состоянии это делать, или мочь-то могу, но не знаю, как это делается.

Я помедлил.

— Я из другого мира, под названием Земля, и Гейзенберг тоже оттуда, но могу предположить, что на Аэрбе он гном, или название организации, или какой-нибудь деревни.

Шестиглазая Лань продолжала смотреть на меня.

— Слушая, я не собирать изливать тебе душу, потому что всё время опасаюсь, что ты можешь говорить, или разумнее, чем кажешься, без обид, и по моему опыту на Аэрбе пока что есть такое подозрение, что если я тебе расскажу что-то смущающее, то ты на это ответишь — есть у этого мира привычка заставать меня врасплох, так что я не собираюсь этого делать — сказал я.

Ответа всё ещё не было, если не считать того, что лань моргнула — последовательно, по одному глазу.

— Ладно — сказал я. — Полагаю, ты в курсе, что мы с тобой связаны каким-то образом, который я пока не понимаю. Я думаю, что это, по крайней мере, что-то, что не следует скрывать, поскольку это затрагивает тебя, и это произошло без твоего согласия. Я не хочу сказать, что это моя политика по отношению к компаньонам, поскольку я не думаю, что ты из тех... Существ? Тех сущностей, которым может понравиться быть субъектом какой-то политики, но, возможно, можно просто сказать то, что я сказал Амариллис, Фенн и Граку, и, думаю, буду говорить компаньонам в будущем. К тому же логистически проще, когда все в курсе.

Лань слегка наклонила голову, и, кажется, секунду изучала мой пупок, прежде чем вернуть внимание к моему лицу. Я не мог не подумать об Умном Гансе (пр. переводчика: Clever Hans, лошадь, решавшая задачи. Можете погуглить), хотя это и было довольно некрасиво по отношению к Лани.

— Ты знаешь Артура? — спросил я. — Известного как Утер Пенндрайг.

Я продолжил, не дожидаясь ответа, поскольку понимал, что его не будет.

— Ты первая персона, или сущность, или что там, что мне встречалась, кто мог бы встречаться с ним, или по крайней мере видеть его разок, поскольку ты достаточно стар для этого. Могу представить, что он когда-то посещал твой лес и понял тебя на уровне, на котором я очевидно не могу. Он всегда был больше по величию и чуду.

Я помедлил. В принципе, я уже сдался в плане попыток поднять Лояльность Шестиглазой Лани. Лояльность Фенн поднялась просто из-за того, что я ей сказал, но это было ненамеренно с моей стороны, и по крайней мере в плане того "мне на самом деле неважно, что ты полуэльф", часть эффекта была из-за того, что она знала, что я говорю без тормозов, и было в таком неловком виде, что она поверила. Я понятия не имел, что может повысить лояльность Шестиглазой Лани помимо обещания восстановить её домен подобающим образом, что я уже сделал.

Так что я сел на травяной лужайке, с люминесцентной ланью в качестве единственного источника света, и задумался о том, в чём мы можем пересекаться, что она может во мне видеть, если мы когда-нибудь сможем стать чем-то вроде друзей.

— Я думаю, чувство удивления — это просто более мягкая форма неожиданности — произнёс я. — Мозг так работает...

Я помедлил, поскольку это, вероятно, не то, что хотела бы услышать лань, но затем продолжил, поскольку не знал, как ещё это сказать.

— Причина, почему дети испытывают это чувство удивления, не невинность, а то, что их мозг не привык ко всему этому в мире. Они видят, не знаю, дерево, и их мозг обрабатывает факт, что у дерева ветки, направленные в разные стороны и разделяющиеся на маленькие веточки, из которых растут листья, и у этих листьев похожие, но различающиеся формы, так что мозг ребёнка пытается построить модель того, что такое дерево, и поэтому он смотрит на него с удивлением и восторгом, и почему он думает, что дерево выглядит величественно. Но взрослые, или даже подростки, уже понимают деревья, так что когда их глаза видят дерево, их мозг говорит "ну да, это дерево", и они об этом даже не задумываются. Возможно, временами это то, что мы называем невинностью, возможно, суть не в грубости или испорченности, а просто в отсутствии знания и том, как мозг с этим работает.

Я наклонился и прикоснулся к травинке, слегка согнув её. Лань всё ещё смотрела на меня, как делала всё это время, но я начал к этому привыкать. Я слегка улыбнулся, задумавшись о том, что теряю чувство удивления при виде огромной сияющей лани, смотрящей на меня шестью глазами.

— Я когда-то пытался вызвать в себе это чувство удивления — сказал я. — Я смотрел на травинку, вроде этой, и просто пытался выключить ту часть своего мозга, что категоризировала её как травинку, и отключить все подкатегории, отбросить ненадолго все эти приобретённые в детстве знания и взглянуть на неё так, словно вижу в первый раз, когда не знал, что это. Иногда это работало и у меня был миг повторного изучения, или взгляда без знания.

Я попытался это сделать, с травинкой, которую касался. В каком-то смысле это была медитация, но в другом смысле — реальное ментальное усилие очистить все кэши и найти ментальный процесс, который почти не использовался. Вероятно, психоделики могли бы помочь.

В конце концов мне это удалось, всего на миг, ощутить то чувство трепета и понимания, когда мой мозг заставил себя вновь осознать траву.

Лояльность повышена: Шестиглазая Лань, ур.3!

Лань подошла и медленно, лениво лизнула меня в лицо.

— Спасибо — сказал я, пытаясь стереть слюну. Я изо всех сил старался не думать ни о чём, и просто ощущать величие. Когда это не сработало, я попытался думать в скобках, словно это не то, о чём я на самом деле думал (просто замечание, честно), но я понятия не имел, насколько это успешно.

(Может ли локус читать мысли? Означает ли это внезапное повышение лояльности? Или оно может читать их лишь примерно, так что ощутило этот момент удивления? Я был вознаграждён за момент трепета и восторга чем-то в домене локуса, или дело в усилиях, приложенных к этой перспективе, вне зависимости от того, где это произошло? Была ли лояльность Шестиглазой Лани до того на 0, или она поднялась, пока я был без сознания? И если бы я попытался создать основу, прежде чем вышел наружу поговорить с ланью, это перечеркнуло бы всю работу, поскольку лань почувствовала бы, что я пытаюсь использовать систему?)

В итоге я ещё какое-то время сидел в траве, безуспешно пытаясь вновь уловить это... я сомневался, уместно ли сказать "волшебство", но называть это "обходом функций предсказательного моделирования моего мозга" было как-то стерильно, особенно учитывая (спорные) способности чтения мыслей моей компаньонки.

Прошло не так много времени, и появился свет. После порядочного времени с одним только ланьим свечением это было почти ослепительно. Было сложно видеть, что происходит снаружи бутылки из-за изгиба, неоднородности стекла, и расплывчатости, которая, полагаю, возникала из-за преломления света на грани. Однако там были человеческие фигуры, и я мог примерно разобрать их черты: высокая, стройная со светлыми волосами — вероятно, Фенн; неизвестная низенькая личность, очень низкая женщина с зелёной кожей — наверняка Солэс, и знакомая приземистая, волосатая фигура Грака.

Одна из гуманоидных фигур, зеленокожая, исчезла, и вскоре с неба спустился огромный коршун. Приблизившись к земле, он резко вытянулся, и, разбрасывая перья, превратился в Солэс, шагнувшая из облака перьев, словно это было совершенно нормально.

— Ты очнулся! — с широкой улыбкой произнесла она, приближаясь.

— Угу — ответил я. — Как долго я был в отключке?

— Понятия не имею, как долго ты в сознании? — спросила она. — Я оставила тебя в бутылке около двенадцати часов назад.

— Я проспал десять из них — сказал я. — Хотя не думаю, что мне нужно было столько сна, как только моё плечо наполовину зажило... у нас есть эти марципановые феи, которых мы достаём из волшебного горшка, которые исцеляют раны, включая сломанные кости. Твоё исцеление в сочетании с ними могло поставить меня на ноги куда быстрее.

— Я уже знаю — кивнув, сказала Солэс. — Но на тот момент я считала, что оказываю тебе услугу, действуя быстро и решительно, а когда узнала, что оно не так, уже слишком глубоко тебя усыпила, чтобы было безопасно будить. Впрочем, это неважно. Когда я оставила тебя в бутылке, бой был уже окончен, и с тех пор мы прячемся.

— Чем закончился бой? — спросил я.

— Душесвязанный воин был убит — сказала Солэс. — Ларкспур скрылся, невзирая на все усилия Фенн подстрелить его в спину, когда он бежал. С ним была женщина, но она тоже скрылась, хотя и в другом направлении. С нашей стороны твоя травма была самой серьёзной.

— Фенн и Амариллис целы? — спросил я.

— Фенн заполучила пять стрел в торс и две в ноги — сказала Солэс. — Душесвязанный воин носил некий доспех, что возвращал нанесённый ему вред обратно ей, каковую цену она было готова заплатить, пока у неё есть феи, что можно есть. Амариллис была подстрелена трижды в живот и дважды в руку, но я сумела сохранить её на ногах, и после того, как мы воспользовались ключом телепортации, дабы покинуть место, она исцелила остальное феями. Полагаю, сейчас их имеется нехватка, учитывая, как свободно они поглощались.

Большая часть этого доклада заставляла меня кривиться, но действительно серьёзной проблемой была нехватка магических фей, учитывая, как сильно мы на них полагались. Лучше бы я не ел свою, пока был в дереве, а воспользовался вместо этого костью.

— Грак? — спросил я.

— Он присоединился лишь недавно — сказала Солэс, сделав жест в сторону, где, как я предположил, во внешнем мире был Грак. — Он вернулся в отель и нашёл там наше послание.

— Ясно — я кивнул. Взглянул на стеклянные стены бутылки и мир за ними. — И где мы?

— Согласно инструкциям Амариллис, мы каждый час случайным образом выбираем новое место — сказала Солэс. — Она полагает, что знает, какой метод Ларкспур использует, чтобы отслеживать нас, учитывая, что выяснили вы с Фенн. — Она ухмыльнулась. — Она изрядно разгневана.

— У нас есть дерево, чтобы выйти? — спросил я. — Я в нетерпении увидеться с остальными.

Я взглянул на свой почти голое тело.

— У Фенн вся моя одежда.

— Мы воспользуемся другим выходом — сказала Солэс. Она сделала шаг вперёд, подняв свой посох, и остановилась. — Ты имеешь что-то против мышей?

— Эм... — произнёс я, задумавшись о тех, что на протяжении лет наш кот приносил на крыльцо, и как моей ответственностью стало избавляться от трупов, потому что это был "мой кот". — Нет?.. Дай я сперва свои вещи заберу.

Когда я вышел из дерева, слегка окровавленные патронташи и сумка на теле, тапочки на ногах (тот ещё видок), она шлёпнула меня по носу, и без какого-либо перехода я уже всеми четырьмя лапками цеплялся за конец её посоха. Как я ни старался, но обнаружить перехода в воспоминаниях между бытием человеком и бытием мышью я не мог. Даже диссонанса не было (и да, я чувствовал при этом трепет, но скорее в плане "охренеть...")

Своими крошечными мышиными глазками я видел, как Солэс отрастила пару могучих кожистых крыльев, осторожно сдвинула свой лиственный плащ на бок, и, не уделяя внимания мыши на своём посохе, рванула в воздух. Естественно, я свалился, но она меня поймала, и я ощутил рывок взлёта, стараясь не поддаваться естественному побуждению укусить её.

Вскоре мы оказались снаружи, и меня подбросили в воздух. Я ощутил, как изгибаюсь и падаю — а затем чудесным образом обнаружил себя в человеческой форме, стоящим на земле в окружении моих компаньонов.

Глава 49: Math.random()

— Он заключил сделку с грёбаной Дорис Финч — сказала Амариллис, как только я оказался вне бутылки.

Я уставился на неё; её волосы выглядели иначе, коротко обрезаны, чуть ли не налысо, и они больше не были рыжими, став каштановыми. Она была в своём доспехе, минус шлем, и со всем этим выглядела похожей на парня (но очень привлекательного парня; настолько, что у меня появились странные чувства).

— На футболке написано "Инкогнито" — сказала Фенн. — Но её не видно, потому что кое-кто испортил прикол.

— Я остаюсь в доспехе, пока он не будет мёртв — сказала Амариллис. Похоже, она была не в настроении для юмора. — Мы все остаёмся.

Она кивнула Фенн.

Как я заметил, Фенн носила свою собственную кожаную броню. Она протянула руку в мою сторону, и я принялся ловить вещи, которые она мне кидала: сперва простую белую рубаху, потом трико, которое я носил под доспехом, а потом сам доспех. Я надел всё это со всей возможной поспешностью.

— У нас на хвосте городская стража — сообщила Амариллис, пока я одевался. — Неудивительно, учитывая устроенный бардак. Не знаю, какие могут быть долговременные последствия, но начинать можно со "скверные". Ларкспур мог наплести им что-то, или смыться, прежде чем связали с ним, или просто смыться, уменьшая потери, но я знаю, какой вариант хуже всего для нас, и от этого будем отталкиваться.

— И мы не можем просто уйти? — спросил я. — Телепортироваться?

— Можем — сказала Амариллис. Она чуть поёрзала. — Меня не особо беспокоит стража, учитывая, что у нас свободный доступ к средствам маскировки, а информации на нас у них мало, даже если Ларкспур их проинформировал. Мы можем использовать бутылку, чтобы свободно менять нашу численность, так что пока они ищут четверых или пятерых, мы можем засунуть кого угодно в экстрамерное пространство, скрывая наше количество. Я даже не беспокоюсь из-за Ларкспура, учитывая, что мы знаем, что он делает, и можем продолжать избегать Дорис. Ничего не изменилось, кроме того, насколько низко он пал.

— Простите, но кто эта Дорис? — спросил я.

— Карантинная зона в виде личности, по идее — сообщила Фенн. — Одна из тех, кого мы планируем прикончить.

Квест принят: Убийство в дубликатах. Как только она была открыта не по годам развитою юной девицей, способность личности дублицировать себя была помещена под карантин в пределах тысячи квадратных миль и этой одной личности. Дорис Финч живёт свою жизнь в дубликатах; чтобы покончить с этим карантином, потребуется убить всех её. (0/9.513.912)

— Угу, я получил квест на это — сообщил я, скривившись. На секунду задумался, пойдёт ли это в счёт достижения "Гитлер", убийство шести миллионов человек. — И я так понимаю, иметь с ней дела так же не рекомендуется, как и с любыми другими ужасами? (Я не стал говорить "Но разве она не просто обычный человек, если не считать тот факт, что её девять с половиной миллионов?", поскольку не был круглым идиотом).

— Да — сказала Амариллис. — Не только потому, что она всегда бьёт в спину, не только потому, что Республика Дорис Финч врождённо нестабильна, но и потому, что это одна из вещей, разобраться с которыми функциональное ядро Империи Общих Интересов имеет возможность и мотив. Запрет работать с ней — не один из тех идиотизмов, которые атрофируют власть закона, поскольку нации-члены пишут их на бумаге, а потом забывают. Если мы сможем доказать, что он заключил договор с любой из Дорис, этог будет достаточно, чтобы его казнили, и вдобавок ввели санкции против Англицинна.

— Но вместо этого мы его убьём — с хищной улыбкой сказала Фенн. — Он потерял свой живой щит, и это означает, что он примерно в одной стреле от смерти, и можете поверить — я за любой план, в который входит "подстрелить его". Меня чуть не прибили моими собственными стрелами. Никто не побивает меня моими собственными стрелами.

— И он отслеживает нас некоей... вероятностной хренью? — спросил я.

— Не он, Дорис — Амариллис кивнула. — Я бы предположила, что они поддерживают для этого связь через реликвию. И если это так, то к ней от него идут утечки засекреченной информации, за что, опять же, любое здравомыслящее правительство его посадит, если не казнит. Мы должны быть в безопасности, пока вероятность того, что мы находимся в каком-то конкретном месте, будет невысока.

Я хотел отчитать Амариллис за то, что она не сказала нам об этом раньше, но несмотря на тот факт, что она не любит прозвище "девушка-энциклопедия", я знал, что в её голове скрыт огромный объём информации, так что решил довериться ей в плане определения, что может быть важно. Она уже устроила мне экспресс-курс изучения Аэрба, и насколько я понимал, карантинные зоны не имеют большого значения, пока мы к ним не приближаемся (хотя, возможно, мне стоило выжать из неё больше информации, или внимательнее читать "Принцип Отчуждения").

— Ладно — сказал я. — Итак, у Ларкспура есть некий способ видеть, где мы можем быть, или карта с пометками, или что-то в этом роде? И наш план — воспользоваться этим, чтобы заманить его куда-то и убить?

— Да — ответила Амариллис.

Я вгляделся в лица окружающих, выискивая несогласных. Солэс выглядела спокойной и бесстрастной, словно идея хладнокровного убийства её не трогает (вероятно, так и было), а лицо Грака выглядело столь же каменным, как всегда. У них было время поговорить об этом без меня, и проголосовать, и даже если не было единогласно, итог уже определён.

— Он сказал, что новое собрание совета пройдёт через восемь дней — сказал я. — Или уже семь. Он действительно может вписать нас в список или что-то в этом роде, но он мог уже это сделать. Он засранец, и пытается нас убить, но у него заканчиваются возможности. Чем нам поможет его убийство? Снизит шанс, что мы окажемся в ненужных списках? Туманная возможность того, что станет проще вернуть Амариллис ко власти? На неделю меньше бегать от него? Месть?

— У тебя есть квест на это — ответила Фенн. — Он угроза для нас, и после того сражения на улице у нас пропала мотивация действовать аккуратно. К тому же ты не поднял уровень, потому что я заметила бы, и это означает, что ты близок к нему. Ларкспур подтолкнёт тебя через грань. К тому же он полный мудак.

Я бросил взгляд на Солэс.

— Мне сказали о твоей силе — с лёгким кивком произнесла она. — Я спросила о подробностях, на тот случай, если будет ситуация, требующая сообразной реакции.

— Ясно — произнёс я, нахмурившись. Итак, все на другой стороне, и хотели убить Ларкспура как минимум частично потому, что это поможет мне поднять уровень. Не слишком ли сильно я корректирую направление нежелания позволить тяге к левелапу контролировать меня?.. — Ладно, каков план?

— Есть две вещи, в настоящий момент позволяющие получить наибольшее размазывание вероятности нашего возможного местоположения, и согласно последним докладам разведки, что я видела, Дорис способны определять только местонахождение сущности — сказала Амариллис. Она наблюдала за мной. — Это один из тех государственных секретов, рассказ о которых подвергает меня риску, и можешь мне поверить, я бы рассказала раньше, если бы думала, что это хоть как-то будет существенно.

Я ощутил, как витающее в воздухе напряжение увеличилось на несколько пунктов. Последнее, что сейчас нужно, это выплёскивать в группу наш с Амариллис персональный конфликт.

— Я это понимаю — сказал я. — Было бы лучше знать заранее, но в любом случае придётся доверять твоей оценке, и определённо он заключил сделку с дьяволом, которую ты не думала, что он заключит.

(Почему она столь привлекательна с этой мальчишеской стрижкой и с каштановыми волосами? Единственная женщина с такой причёской, которую я находил привлекательной, это Эмма Ватсон, и хотя тот момент, когда Эмма Ватсон обрезала волосы, был важным в моей юной жизни, но короткие волосы — не то, что мне нравилось. Это было как с травинкой, когда мой мозг определял её красивой достаточное количество раз, чтобы потерять чувствительность к этому факту, и сейчас я испытывал трепет, в то время как нейропути пытались осознать эту новую причёску? Возможно, мой мозг снова и снова подводил моё внимание к её существенной привлекательности из-за изменения?).

Амариллис несколько расслабилась, потеряв толику напряжённости в плечах, и кивнула.

— Первый фактор — мы сделали наши перемещения по городу случайными, и это означает, что наше вероятное местонахождение, обнаруживаемое клонами Дорис, покрывает большое количество вероятностей. Второй фактор — у нас есть ключ телепортации, который мы можем использовать в любой момент. Что означает — если с нами что-то случится, мы можем просто уйти, что и само по себе хорошо, но вдобавок распространяет наше вероятное местоположение ещё шире.

— Каковы пределы? — спросил я.

— Мы не знаем — ответила Амариллис. — Мы не знаем, сколько сущностей можно отслеживать, используя этот метод, что нужно, чтобы их отслеживать, или что лежит в корне этих вероятностей.

Она вздохнула.

— Очень, очень не люблю работать над проблемами со столь ограниченной информацией. Мы даже не знаем, нашёл тебя Ларкспур в библиотеке используя стратегический резерв удачи, или благодаря этому методу, так что у нас нет даже двух примеров, на которых можно было бы основываться.

— Мы знаем, что этот метод несовершенен — сказал я. Потёр свою левую руку. — И можно предположить, что очень несовершенен. Ларкспур отправился в магазин, в который мы собирались войти, и это, вероятно, потому, что Дорис сказала ему, что есть хороший шанс, что мы уже там. Хотя, очевидно, нас там не было. Дорис не смогла и сообщить ему, что мы у него на хвосте. И, учитывая, что он говорил о триангуляции, могу предположить, что карты у них нет, вместо этого они считывают сигналы. Причём если на показанные вероятности влияет чтение вероятностей, а я полагаю что так, то дело ещё хуже.

— Всё, что нам нужно, это оставаться на одном месте — сказал Грак. — Он найдёт нас, и мы убьём его.

— Э, нет — сказал я. — Он, возможно, и не может видеть будущее, но, возможно, способен видеть что-то вроде альтернативных настоящих, и если Дорис может отслеживать его, то это означает, что он может сбирать информацию о том, чего он не делал.

Я увидел, как Амариллис подняла бровь.

— Останови меня, если об этом уже говорили — она покачала головой. — Ладно, итак: прямо сейчас мы движемся по городу, выбирая следующее место с помощью броска костей или что-то в этом роде, верно?

— Колода карт — сказала Амариллис. — Которыми обозначены районы города, где мы можем прятаться. Что, учитывая способность трансформации в птиц, относится практически к всем.

— Ладно — произнёс я. Итак, если мы перестанем двигаться, и просто останемся в этой комнате отеля...

— Это спальня — сообщил Грак. — Мы поискали в газетах сдаваемые комнаты и проникли внутрь. Прежде чем спросишь — здесь обереги от звука.

— Вот как — произнёс я, оглядываясь. Ну, полагаю, мы же действительно бежим от преследования закона. — Ну, если мы просто останемся здесь, Ларкспур в конце концов нас найдёт, верно?

— Верно — сказала Амариллис.

— И тогда мы его убьём — сказала Фенн. — Грак установит набор оберегов, я подберу снайперскую лежку, и это не говоря о тебе, Амариллис, и последнего друида в мире.

— Скорее всего, он просто пошлёт за нами городскую стражу — заметила Амариллис. — И нам придётся уходить, даже не увидев его.

— Ну, по мне так ему даже этого делать не придётся — сказал я. — Если он может отслеживать себя, то он может подбросить монетку, чтобы решить, посылать стражу или нет. Если будет решка... то бишь круг, то он ничего не делает, а если факел, то посылает стражу. А затем, если он посылает стражу, то отправляется в одно из трёх заранее определённых мест, чтобы отразить было ли дело успешно, провально, или нейтрально, или какую там ещё информацию он хочет отправить своему альтернативному настоящему, отслеживая себя и пытаясь раскусить наш план.

— Что означает, что в половине случаев у него всё равно провал — сказала Амариллис. Нахмурилась. — Если только он не пошлёт их после того, как выкинет факел дважды подряд, в том духе, но это зависит от того, насколько хорошо Дорис может видеть вероятности, что остаётся неизвестно.

— Мы можем покинуть город — заметила Фенн. — В этом случае он не сможет использовать против нас городскую стражу. Мы остаёмся здесь только потому, что в любой момент можем воспользоваться ключом телепортации, верно? Но нет информации, воспользовались ли, почему у Ларкспура столько проблем. С его точки зрения, мы могли смыться сразу после боя, когда он сбежал, поджав хвост.

— Нам нужно подобрать территорию для убийства — сказал Грак.

— Верно — отозвался я. — Но это должна быть территория для убийства, о которой он не знает, что это территория для убийства, если он действует с умом. Я не хочу раз за разом готовиться, чтобы он так и не появился, а в итоге вернулся в Англицинн и продолжил устраивать проблемы. Нам и так уже нужно беспокоиться о его сестре.

— Гиацинт Прентисс — сказала Амариллис. — Она его кузина и жена, а не сестра, они поженились после провала оговорённой свадьбы с мной. Она всегда была осторожнее, и ты прав, оценивая её как угрозу, хоть и совсем не такую, как он, особенно если мы его убьём. Его убийство неизмеримо ослабит её позицию.

Информация об оговорённой свадьбе была для меня новостью, но, вероятно, сейчас была не та ситуация, чтобы это рыть, и я представлял, что скажет Амариллис, даже если я попытаюсь давить.

— Ладно — сказал я. — Итак, нам нужно подготовить ловушку, которая не будет выглядеть ловушкой для его одолженного взора вероятности, подробностей о котором мы не знаем. Сверх того, последние двенадцать часов предположительно были проведены в движении, чтобы максимально расширить разброс вероятностей, и это означает, что отклонение от этого привлечёт его внимание. Плюс, он и Республика Дорис могут предполагать, что мы знаем об их способности и принимаем активные меры против неё, верно?

— Я решила, что это приемлемый размен — сказала Амариллис. — Мы в безопасности от него, пока движемся, и единственное, чего это нам стоит — сна.

Она зевнула, и я на миг имел возможность заметить, как она не выспалась, прежде чем энергия силы воли вернулась.

— Конечно, мы не можем делать это бесконечно, но можем спать сменами, продолжая двигаться, если понадобится.

— Ладно, — сказал я — думаю, у меня есть план. Или у вас есть конкретный план, как его заманить и убить, о котором мне не сказали?

Амариллис мотнула головой.

— Итак. Ласточками мы можем одолеть двадцать миль в час. Земля вокруг Боастре Вино в основном не возделываемая, и мы можем использовать колоду карт, чтобы определить случайное направление отсюда. Мы отлетаем на двадцать миль в случайном направлении, приземляемся там, и готовимся встречать Ларкспура. С его точки зрения это будет выглядеть, словно мы убегаем, используя тот же метод маскировки вероятностей, верно?

— Вероятно — сказала Амариллис. Я на секунду задумался, не было ли это шуткой, но она не улыбалась.

— Мы установим ловушку там, где приземлимся — с понимающим кивком сказал Грак. — Это усложняет мою работу.

— Этот парень действительно настолько тупой, чтобы отправляться за нами с одной девчонкой-дьяволом? — спросила Фенн.

— Не думала, что ты станешь так говорить о ком-то смешанных кровей — нахмурившись, произнесла Амариллис. Фенн нахмурилась в ответ, передразнивая её. — Но, отвечая на твой вопрос — я не знаю. Я не представляла и чтобы он заключил сделку с Дорис, но ведь заключил же, похоже. Будь я на его месте, постаралась бы минимизировать потери и сбежать, но он слишком втянулся. Персонал вроде того, кого мы убили прошлой ночью, обученный и верный, это ценный ресурс, ресурс, который он не мог уже исчерпать до дна, но использование которого он должен бы хорошо обдумывать. Если он считает, что мы у него в руках, он может привезти ещё кого-то, но... Наверняка не скажу.

— Это не добавляет уверенности — заметила Солэс.

— Мои мысли — согласился я.

— Джунипер, я понимаю, почему ты это сделал, и даже согласна с этим, основываясь на рассказе Фенн, но в реальности мы имеем дело с полномасштабной битвой с Ларкспуром посреди населённой гродской улицы — сказала Амариллис. — Я не знаю, как он разобрался с происшествием в Кости и Плоти, но здесь и сейчас у него есть возможность выдать нас за склонных к насилию преступников. Он может наплести что-то о том, что прибыл в Боастре Вино в связи со своими засекреченными обязанностями в ДБИД, собрать показания свидетелей, подлинных или проплаченных, выставить своего здоровяка мучеником, и сделать эту историю как можно более публичной. Это привлечёт к нему внимание, вероятно, больше чем ему хотелось бы, но он может сделать это, чтобы поиметь нас. Если мы не предоставим ему цель, и относительно быстро, то шансы на то, что он поимеет нас таким образом станут намного выше.

А если он продолжит свою сделку с Дорис, что бы там ни было, то вполне возможно, что мы не сможем нигде задерживаться дольше чем на день или два. И это перечеркнёт возможность моего обучения в афинеях в обозримом будущем. Это будет означать, что в любое место, где мы ещё не были, придётся добираться лётом, и будет фактически невозможно использовать имперскую телепортационную сеть. Гиацинт, его кузина-жена (фе), будет отдельной проблемой, но она не так упёрта в противостояние с нами, и я уже видел, как она не стала заморачиваться, посчитав дело не стоящим усилий. Ларкспур опасен для нас потому что он непредсказуем, и если мы упустим этот шанс и продолжим прятаться, была очень неплохая вероятность того, что в итоге он нас достанет. И в следующий раз его позиция будет уже лучше.

К тому же я возьму уровень, если мы его убьём.

— Бл* — сказал я. — Ладно.

* * *

В Аэрбской колоде шестьдесят карт; четыре масти — развилки, цветы, чаши, и кости, и дополнительные восемь карт — четыре женщины (дева, матрона, шлюха, карга) и четыре мужчины (хлыщ, школяр, шутник, громила). Изначально я начал делить дугу на пятьдесят две части, а потом взглянул на колоду, и понял, что есть удачная возможность ровно разделить полукруг по количеству карт.

После того, как мы ещё немного переговорили, все отправились отдыхать в бутылку, а затем Солэс появилась вновь. В бутылке появился маленький огонёк, висящий чуть в стороне от центра и медленно поворачивающийся.

— Искусственное солнце? — спросил я, когда она сунула бутылку в свой плащ. Я был снаружи, поскольку хорошо отдохнул и был готов сражаться, а она — потому что должна была. Нехватка сна на неё, похоже, никак не повлияла.

— Что-то вроде того — согласилась Солэс.

— Это могло бы быть мне полезно — заметил я, пожав плечами.

— Очень может быть — Солэс кивнула. — Ты побеседовал с локусом?

— Немного — признал я. — Ты обеспечила мне время с ней?

Это нельзя было назвать обвинением, но у меня были свои подозрения. Очень уж удобно совпало.

— Да — сказала Солэс, чуть наклонив голову. — Ты называешь это "она"?

— Стараюсь этого не делать, но это лань, не олень — сказал я.

Солэс кивнула.

— Слова значат немного. Это всего лишь удобная условность.

Я открыл было рот, чтобы оспорить это, потому что конечно слова имеют значение, потому что конечно условности имеют значение, но придержал язык, потому что большинство людей не любят такие споры, а у Солэс было четыре сотни лет на такое, так что вряд ли мне удастся её переубедить.

По плану мы вдвоём должны были нести вахту следующий час, затем вытащить из колоды случайную карту, чтобы определить, в каком направлении направимся. Мы с Солэс пролетим часик, потом приземлимся в ближайшем месте, пригодном для обороны, где вытащим всех из бутылки и я буду сторожить, пока все остальные не отдохнут чуток. Было бы лучше, если бы все были в лучшей форме, полностью отдохнувшими, но мы опасались, что если мы не дадим ему возможность в ближайшее время, Ларкспур просто сдастся (если уже этого не сделал).

На меня давила мысль, что всё это может быть напрасно, что он мог уже вернуться в Англицинн. Согласно всему, что я знал о логике повествования, он должен появиться на поле боя, как только увидит, что вероятность нашего присутствия где-то ещё сужается. Однако пытаться понять мир Аэрба через линзы повествовательной логики — глупая затея, поскольку Данжн Мастер знает, куда я смотрю, и что думаю, и если игрок пытается делать что-то, основываясь на теории "так оно работает в историях", это твоя обязанность как ДМ шлёпнуть его так, чтобы он в будущем такой хренью не страдал.

А если он всё-таки отправится за нами... ну, что он знает о нас, и что это скажет о наших шансах на успех? Амариллис была уверена, что он не знает, что у нас есть друид, поскольку всё, что делала Солэс, проще приписать различным неизвестным реликвиям, чем друиду, прятавшемуся сотни лет ("думай о лошадях, не о зебрах"). Если у него были какие-либо доклады из Драгоценности Пустыни, то он может знать, что мы работаем с обережником, или по крайней мере работали, и то же самое относится к Вейк Хандум, если там поработал он, а не посланники Ауманна или какая-то неизвестная третья группа. Он знал о Фенн и видел её, и неплохо смог оценить меня, хотя, возможно, предположит, что я выведен из игры, учитывая нанесённую мне травму.

С точки зрения Ларкспура, он ищет группу из четырёх-пяти членов, обладающую мощными магическими предметами и рудиментарными магическими навыками; один из них, возможно, обережник. Я не знал, склонен он к переоценке или недооценке, но могу предположить, что нас он недооценит, поскольку именно так было в библиотеке. Его метод поиска с использованием вероятностной магии тоже выглядел (на мой взгляд) несколько неуклюжим, или по крайней мере предполагающим способность решения конфликтов с позиции превосходства. К сожалению, было вполне возможно, что после двух случаев недооценки в третий раз он поумнеет, и даже если не перестанет считать, что у него преимущество, всё равно поднимет предполагаемую нижнюю границу наших способностей.

Передо мной стояло слишком много неизвестных. Дональд Рамсфилд говорил, что есть известные неизвестные и неизвестные неизвестные, и я всегда думал, что это потрясающе прозорливый взгляд на информацию и планирование. Мы могли, по крайней мере в некоторой степени, принять меры против стратегий и сил, которые могут быть доступны Ларкспуру, вроде "если он притащит мага золота", или "мага бородавок", и мы могли изменять свои планы в соответствии с вероятностями, назначенными каждой возможности, в основном полагаясь на то, что Амариллис знала о Ларкспуре. Но мы не можем строить планы против того, о существовании чего не знаем.

Вот это меня и беспокоило. Я считал, что есть существенный шанс того, что Ларкспур воспользуется своим методом вероятностной триангуляции, как бы там это ни работало, чтобы увидеть, что мы покидаем Боастре Вино, и по расхождению, которое, как я надеялся, карты дадут нашей вероятности, сложится впечатление, что мы пытаемся сбежать, и заночевали в глуши. Возможно, он прибудет поиграть... Но что, если?..

— Что у тебя на уме? — спросила Солэс.

— Я не знаю, как будет выглядеть эта битва — сказал я. — Мы надеемся, что наши способности определять лучше, чем их, или что наша подготовка перевесит их осторожность, и мне просто... Мне это всё ещё не нравится. Слишком много вариативности.

— Да — кивнула Солэс. — Неизвестное может быть сложным.

— Но разве это не твоя фишка? — спросил я. — Иметь дело с неизвестным и побеждать, несмотря на невозможность заглянуть глубже?

Солэс пожала плечами.

— Это один из способов быть друидом — сказала она. — Всё проще, если ты не знаешь причин, почему что-то не может работать, так что некоторые друиды предпочитают — предпочитали, прошу прощения — просто принимать всё как есть, полагаясь на инстинкт и интуицию.

— Но не ты? — спросил я.

— Быть друидом... это расплывчатое понятие — ответила Солэс. Она уселась на кровать, на которой не было ни простыни, ни подушек, и сложила руки. — Но на определённом уровне необходимо выигрывать все битвы, в которых сражаешься, и одних инстинкта с интуицией недостаточно — не тогда, когда приходится сражаться в сотнях битв. Незнание не является ни достоинством друида, ни верой.

Она чуть усмехнулась, и прикоснулась своими светло-зелёными пальцами к своим тёмно-зелёным губам. — Это забавно, но я очень хочу, чтобы ты понял.

— Хм? — спросил я.

— ты терпеть этого не можешь — сказала Солэс. — Ты не понимаешь друидов, и ты не понимаешь локус, твой образ мышления в духе того, что направило Вторую Империю к геноциду, но всё же... Глубокое Искание привело меня к тебе. Я хочу отплатить за твою готовность помочь, дав тебе то ,чего ты желаешь, насколько могу. Я хочу, чтобы ты знал.

— Ну, я не чувствую, что приблизился к пониманию — сказал я. — Если только ты не пытаешься сказать, что главное достоинство друида можно определить только отрицанием.

— Иногда говорили, что знание навсегда отсекает друидов от их искусства — сказала Солэс. — На самом деле обычно суть в том, как друид относится к миру, и как мир отвечает друиду. Ты сказал мне, что скорость полёта ласточки двадцать пять миль в час, помнишь мой ответ?

— Угу — сказал я. — Ты сказала, что это не знание, это просто... способ определить вещи без реального осознания истины, или что-то в этом роде.

— Да — Солэс кивнула. — Это то, как я рассматриваю мир. Это то, что представляет из сбя истинный друид в своём ядре. Неважно, что ты сказал мне то, во что веришь о ласточках, поскольку это верно только в схеме, которую я полностью отвергаю. В этом случае это было для меня просто; в других бывает сложнее. При всех стараниях Амариллис защитить меня, она допускает ту же ошибку, что и ты. Она чётко говорит, что я могу превратить нас пятерых в птиц, и начинает рассматривать это как инструмент в своём наборе инструментов, шестерёнку в механизме стратегии.

— Но оно... не так? — спросил я.

— Так — ответила Солэс. — Так же, как и ласточка преодолевает двадцать пять миль в час. Это линзы, через которые мы можем рассматривать мир, лежащие на дальней стороне желания систематизировать и упорядочить, удалённые от чуда и мистерии реального превращения в птицу.

— О — сказал я. — Я, вроде, понимаю. Наверное. И это двустороннее? Не только как ты лично думаешь о своём искусстве, но и что другие думают? Насколько аккуратно они проделывают работу по засовыванию квадрата в круглую дырку?

Солэс кивнула.

— Это нечётко. Всё в бытии друида нечётко. Но да, когда усилия Второй Империи принести порядок столкнулись с восстанием локусов, они пробовали другие методы, вроде сохранения друидов в неведении относительно их планов и заговоров, или проведения тестов над друидами против их воли. Это тоже не работало.

— Хм — произнёс я. — Нам следует беспокоиться об этом? Ты сказала, что я не могу повредить локусу, думая не о том, но... это кажется не совсем точным.

— Друид и локус — разное — сказала Солэс. — Я практикую искусство друидской магии, но локус — это и есть эта магия. В моём случае риск представляет не столько поиск истины, сколько жёсткость мысли, но я занимаюсь этим четыре сотни лет, и мысль сама по себе — раздражитель, не реальная угроза.

Она окинула меня взглядом.

— Думаю, этого достаточно. Ты понял по крайней мере часть того, что я пытаюсь донести.

— В таком случае, что на самом деле главное достоинство друида? — спросил я. — Двоемыслие?

— Хе — с лёгкой улыбкой произнесла Солэс. — Мы говорили саксуд, но это будет хорошим переводом. Этого недостаточно самого по себе, я не думаю, что друидская магия могла бы работать, будь всё так просто, но это элемент, на который мы полагаемся чаще всего.

Я открыл рот, чтобы задать новый вопрос, но она подняла руку.

— Прошу придержать язык, если только не считаешь это крайне важным.

— Это исторический вопрос, не связанный с твоим искусством — сказал я. Солэс кивнула, позволяя мне продолжать. — Я не уверен, что понимаю, что сделала Вторая Империя, или как они это сделали. Они заанализировали локусы до смерти? И если так, как твоя это пережила?

— О — произнесла Солэс; её глаза чуть расширились. — Нет, они прошлись по друидам своими действиями, своими попытками договоров, своей наукой, но ничего такого, чего мы не могли выдержать. Нет, они увидели земли, которые стоило захватить, и нечто, стоящее на их пути, что нельзя было захватить или продуктивно использовать, и после этого началась их истребительная кампания. Они были некающимися злодеями.

После этого мы умолкли. Солэс смотрела в окно, я игрался со Всеклинком. Я не вполне верил в её версию событий относительно Второй Империи. Было возможно, что в истории Аэрба был период, когда у власти было Чистое Зло, но могу предположить, что на самом деле просто люди были людьми, что означает — народ дерьмово относился друг к другу. Друиды, скорее всего, стали козлом отпущения для какой-то большей проблемы, или отвлечением от скверной политики, или объединяющим призывом к действию, вызвавшим в народе резонанс, которого не дало бы что-то более сложное.

Я задумался, насколько грядущая битва, если она случится, будет зависеть от Солэс. Она была нашим скрытым козырем, чёрным лебедем, наличие которого на нашей стороне Ларкспур не мог (не должен, по крайней мере) точно угадать. Я надеялся, что она продемонстрирует свою истинную ценность.

Глава 50: Роща и грабители.

Я вытащил семёрку развилок, что означало, что мы направляемся в середину шестидесятиградусной дуги, а затем — деву, которая по моей схеме была картой ?75. Эта карта вызывала у меня определённые подозрения, но я изрядно тасовал колоду, и не собирался уменьшать расхождение наших вероятностей из-за суеверий по поводу каббалистических значений карт. Если Данжн Мастер выбрал конкретную карту, которую я вытащу, на основе того, о чём я в последнее время думал, то вряд ли я смогу сделать что-то лучше, пытаясь вытащить другую карту.

Солэс снова превратила меня в ласточку, и мы взлетели вместе, бок о бок. Я слегка расслабился, когда мы перелетели через городскую стену, поскольку это означало, что можно не беспокоиться о засаде в последний момент. Была середина утра, приятный денёк для полёта, и я старался получать удовольствие, отсчитывая минуты.

Через час полёта и (примерно) двадцати пяти миль по прямой от Боастре Вино, мы кружили над рощей с какими-то большим камнями в центре. Грак говорил, что если у нас будет выбор, то нам лучше остановиться в месте, где есть много преград, поскольку в соответствии с законами Гоэттла оберег проще устанавливать, если есть на что его закрепить. Он планировал максимально вложиться в установку оберегов вокруг нас, создав настолько мощные и многочисленные, насколько возможно, ну или по крайней мере устанавливать обереги, пока не появится враг.

Как только мы приземлились, Солэс достала остальных из бутылки, нырнув внутрь её и заставив каждого выскочить из своего дерева. Я обратил внимание, что в этот раз тоннеля не было; на мой взгляд то, что Солэс старалась не повторяться было не просто показушничеством с её стороны. Это было, возможно, способом избегать установления чётких схем, или отношения к друидской магии как к чему-то, что делает что-то одним способом.

Когда Грак взялся за работу, Фенн что-то пробормотала о поле зрения и принялась взбираться на дерево, а Солэс отправилась в обход на разведку территории. Это оставило меня наедине со слегка помято выглядящей Амариллис, которая тёрла свои глаза.

— У Элон Гар есть способ избавляться от необходимости сна — сказала она. — Мастерам достаточно десяти минут тихой медитации в день, и всё. Я впервые спала в доспехе. Не лучший опыт.

— Мы можем поговорить? — спросил я.

— Разумеется — ответила Амариллис; сейчас она выглядела чуть более бдительной. — Что-то серьёзное?

— Эм, — сказал я — это насчёт Лояльности, с большой Л.

Другими словами, в принципе, серьёзно, но не смертельно.

— О. И? — спросила Амариллис.

— Ну, Фенн перевалила через десятку Лояльности. Не знаю, говорила ли она тебе? — спросил я.

— Нет, она этого не упоминала — сказала Амариллис. — И на каком значении в твоей внутренней системе я?

— Девять — сказал я.

— Она на одиннадцати? — спросила Амариллис.

— Шестнадцать — ответил я.

— О — произнесла Амариллис. Помедлила. — Извини.

— Нет — сказал я. — Я об этом заговорил не из-за, ну. Того.

Камня за пазухой. Недоверия.

— Нет, просто когда Фенн перевалила десятку, разблокировалось нечто под названием "Сдвоенные Души", которое скорее всего не имеет отношения к душе в буквальном смысле, но делает так, что она становится сильнее, когда я становлюсь сильнее. Я думаю, это фишка для баланса, чтобы мои компаньоны не отставали от меня. И учитывая, что тебе не хватает всего одного очка, я подумал, что, возможно, есть что-то, что я мог бы сделать, чтобы, не знаю. Помогло с этим.

— Хм — произнесла Амариллис. — Погоди секундочку.

— Разумеется — сказал я. Отступил на шаг и принялся наблюдать за тем, как Грак ходит от дерева к дереву с жезлом в руках, поднимая обереги с деревьями в качестве якорей. Граничный оберег от скорости — в обязательном порядке, учитывая риск обстрела из пулемётов. Всё остальное — на его усмотрение, особенно учитывая, что он в этом разбирался лучше. Как-нибудь поднять лояльность Грака было в списке моих приоритетов, но не слишком высоко в нём, частично потому, что я в общем-то не знал, как повышать лояльность, помимо того, чтобы пытаться быть в целом хорошим, понимающим человеком.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 10!

Разблокирована пассивка компаньона: Сдвоенные Души (Амариллис)!

Я обернулся к Амариллис.

— Что только что произошло? — спросил я.

— Это работает? — спросила она.

— Что ты делаешь? — спросил я. — Как ты... ты осознанно становишься более лояльной?

— Да — сказала Амариллис.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 12!

— Ты не можешь этого делать — сказал я. Могу признать, что испытывал толику паники, возможно потому, что что-то у меня в голове говорило, что если пытаться слишком манчкинствовать, это приведёт к тому, что Данжн Мастер придавит. — Это просто невозможно, поскольку повышение лояльности означает, что в этом есть что-то для тебя, лояльность не так работает!

— Ну, очевидно, ты не так хорош в этом разбираешься, как считаешь — сказала Амариллис. Она опустила взгляд на свои руки, размялась. — Кажется, я чувствую изменение.

— Пожалуйста, — сказал я — скажи мне, что ты сделала, и что вообще думала?

— Ну, как ты уже сказал, — ответила Амариллис — очевидно, моя лояльность потому, что я что-то от тебя получила, не так ли?

В её тоне была некая лёгкая враждебность.

— Ты действительно так думаешь?

— Нет — сказал я. — Я имею в виду, в этом нет смысла, Грак не стал более лояльным, когда мы решили заплатить ему безумные деньги, я просто не думаю, что это связано с буквальными наградами. И я не думаю, что возможно намеренно стать более лояльным, но возможно я в этом ошибался, и если так, то ты стала более лояльной намеренно после того, как я сказал, что в этом есть что-то для тебя, так что...

— Ты меня не понял — сказала Амариллис. — Не думаю, что я настолько сложная, на самом деле.

Она вздохнула и повела пальцами по своим коротким карим волосам. — Ты же понимаешь, что моим планом изначально было как можно сильнее возвысить тебя, так? Как только я увидела, как быстро ты осваиваешь магию крови, насколько легко ты подхватил то, на изучение чего я потратила годы, я решила, что ты — ключ к моему возвращению ко власти.

Она потёрла лицо.

— Это изменилось, со временем, но с самого начало кое-что сидело у меня в голове — если ты такой же, как Утер Пенндрайг, то я никогда не буду одной из твоих рыцарей Квадратного Стола. Даже если я вложу душу и сердце в тренировки, я никогда не смогу сравниться с теми, кого ты соберёшь по пути. В лучшем случая я буду тебе кошельком, или любовным интересом, если... — она остановилась, не дав себе сказать что-то. — Я знала, что не смогу оставаться наравне с тобой, и знала, что то, что я могу предложить, стоит немногого, особенно если мы не сможем вернуть мне власть в Англицинне, и... это тревожило меня почти с момента знакомства.

— Ладно — медленно произнёс я.

— Ты стёр эту заботу — сказала Амариллис. Её поза как-то изменилась, и стала выглядеть более расслабленной. — Ты стёр её, даже не задумываясь об этом. Ты не анализировал, буду ли я полезнее, пытаясь завоевать твоё одобрение, или если буду в положении слабости относительно тебя. Ты не задумывался о динамике силы между нами. Так что... Возможно, я хуже тебя как личность, поскольку я бы об этом задумалась, но в любом случае, да, было кое-что, что мне нужно было отбросить и мысли, от которых я могла избавиться. Итог — лояльность.

Она снова потёрла глаза.

— Извини, я только что проснулась, и вообще нехватка сна.

— Думаю, если говоришь кому-то, что постараешься больше доверять, то нужно так и делать — сказал я. — Так что тут многое мне.

Я окинул её взглядом. Она была права, когда говорила, что я её не понимаю.

— Давай не будем каждый разговор проводить в таком духе. Так... серьёзно.

— Согласна — ответила она с лёгкой улыбкой. Взглянула на вершины деревьев. — Итак, вы с Фен?..

Я ощутил, как грудь сдавило.

— Эм... — сказал я. — Типа того. Не реально, в смысле, эм, мы не... ну, ничего официального, или даже неофициального, но, угу. Мы, типа... думаем об этом. В любом случае, я не могу говорить за неё.

— Думаете, разделяя постель? — спросила Амариллис, подняв бровь.

— А. Если ты про отель, то там будет две раздельные кровати.

— Действительно? — спросила Амариллис, всё ещё с поднятой бровью.

Я ненадолго задумался.

— Если подумать... Скорее всего нет.

С деревьев сверху послышался какой-то звук, и я смог наблюдать, как Фенн спускается, двигаясь с грацией и проворством, которые на мой взгляд выглядели совершенно нечеловечески, хотя я был порядком уверен, что это было из тех вещей, которые увидел на ютубе и думаешь: "вау, народ серьёзно потрясные вещи может делать, если приложит к этому время и усилия". Она даже, похоже, не меняла своей скорости, словно паркурила и использовала каждое действие — отталкивание от ветвей, лёгкие шаги — чтобы обеспечить движение жутковато размеренным темпом.

Лёгкий вздох был единственным свидетельством того, что ей приходилось прикладывать усилия на протяжении её семидесятифутового нисхождения.

— Я правда настолько предсказуема? — спросила она. — Блин, я хотела пожаловаться на случайную путаницу в отеле, у меня целый план был расписан на то, почему нам придётся обойтись общим одеялом...

Она ухмыльнулась мне.

— Знаете, я всё это слышала. И прежде чем вы начнёте, серьёзно, не стоит жаловаться, что вас подслушивают, если видели, как подслушивающий залезает на карниз.

— Подслушивающие сидят под карнизом — нахмурившись, сказала Амариллис. — Ты имела в виду стропила.

— Подслушивание, настропиливание, одна хрень — сказала Фенн. Она улыбалась мне. Я покраснел, и моё сердце заколотилось, поскольку сейчас это было открыто, особенно учитывая, с кем говорю. Не было похоже, чтобы Амариллис было до этого дело, но она хороша в надевании масок, если нужно. Я понятия не имел, есть ли вообще у неё какие-то романтические склонности ко мне; тот единорожий поцелуй только запутал всё ещё сильнее. "Или любовным интересом, если..." ещё висело у меня в голове, заставляя меня задаваться вопросами, но если свести к выбору между ними двумя, то я уже вытянул свой жребий, что принесло улыбку на лицо Фенн, и я чудесно себя чувствовал.

(Может быть, дело (возможно) в грядущей битве с силами, которые может собрать Ларкспур, что само по себе меня напрягало, но идея об официальных отношениях с Фенн казалась возбуждающе-жутковатой. Я успел облажаться и в дружбе, и в отношениях, она была моим лучшим другом, мы связаны загадочной силой, которую толком не понимаем, и насколько я знаю её характер, она не создана для длительных стабильных романтических отношений, или по крайней мере шансов научиться этому у неё столько же, сколько и у меня. Так что было много причин, по которым это, вероятно, плохая идея, но мы, похоже всё-таки идём реально, вместо того, чтобы флиртовать вокруг да около).

— Ну и как долго мы будем ждать появления этого чувака? — спросила Фенн, к счастью меняя тему. Возможно, я себе придумываю, но вроде бы на её бледных щеках был лёгкий румянец. — Весь день?

— Мы двигались раз в час, что, вероятно, перебор, учитывая что не было сближений — сказала Амариллис. Она покрутила в руках шлем. — Могу предположить, что если он и появится, то это будет в пределах от пары часов до полного дня. Чем дольше ждём, тем опаснее для нас, поскольку я не сомневаюсь, что он воспользуется этим временем, чтобы собрать силы, которые сочтёт необходимыми.

И вот это меня беспокоило. Если он появится, на какой риск он готов пойти? Сколько народа он готов вытащить из других проектов, подвергая их опасности, рискуя безопасностью операций, инкриминируя себя? Мы надеялись, что он явится чрезмерно уверенным и недостаточно подготовленным, но эти надежды основывались на пустом месте.

У Грака ушло шесть часов, чтобы закончить с оберегами, в последовательности, которую он назвал обращённой пирамидой потенциальных угроз. Самые важные слои оберегов были закончены за час, а после этого добавлялись всё новые и новые. Ни один из них особо долго не продержится; мы в любом случае покинем это место задолго до того, как они выдохнутся. После того, как Грак разместил последний, он присоединился к нам у камней, слегка вспотевшим. За время этого долгого ожидания Амариллис уснула, прислонившись к камням, и Фенн присоединилась к ней, положив голову на колени Амариллис. Солэс лежала на солнышке, время от времени двигаясь, чтобы оставаться на свету, словно кошка; свой наряд она стянула, чтобы обнажить как можно больше зелёной плоти, что по стандартам моей родины было чрезвычайно неприлично. Я не прописывал крантек нудистами, но я не знаю, что я думал, когда подразумевал, что наполовину фотосинтезистичные существа будут ходить в одежде.

— Я потратил недельный запас гармонии — сказал Грак. — Давненько я такого не делал.

— Думаешь, всё нормально? — спросил я.

— Нет — ответил Грак. — Я думаю, что подготовился от наиболее ожидаемых направлений атаки.

Он принюхался и взглянул на женщин.

— Пустотное оружие — не магия. С ним будут проблемы.

Так что, естественно, если Ларкспур знает наверняка, что у нас есть обережник, или возможно догадывается, основываясь на собранных им уликах, то это будет одним из основных видов оружие, которые он принесёт, и плевать на имперский запрет, поскольку он уже их нарушал.

— Спасибо — сказал я. — Возможно, тебе стоит вздремнуть, пока можно.

— Я просто делаю то, за что мне платят — сказал Грак.

Я взглянул на него.

— Не уверен, что верю в это — сказал я.

— Во что именно? — спросил он, нахмурившись. — Я устанавливаю обереги. Мне платят за установку оберегов.

— Не думаю, что это всё — сказал я. — Думаю, мы тебе щедро платим, и нам нужны твои способности, но... к чему ты стремишься?

— К покаянию за свой клан — сказал Грак, как я и ожидал.

— И ты хочешь принести это покаяние как можно быстрее, чтобы иметь возможность вернуться к ним? — спросил я. Я не упомянул прямо, что его покаяние было самоназначенным, но в полученном на него квесте была эта формулировка.

Грак отвернулся от меня.

— Нет — через какое-то время произнёс он. Я подождал, пока он продолжит, но он этого так и не сделал, так что я мог или попытаться ткнуться в темноту, или оставить тему. Мне, в принципе, больше нечем было заняться, кроме как поговорить с ним, но попытка заставить его открыться в чём-то, о чём я уже дал ему возможность поговорить (отвергнутую), не выглядела перспективной. К тому же я терпеть не мог, когда со мной пытались так делать, и обычно встречал это в штыки.

— Ну, — произнёс я — можешь подучить меня говорить на дворфийском? Или всё-таки хочешь поспать?

Грак громко принюхался.

— Дворфы могут обходиться без сна дольше, чем люди — сказал он. — Мне лучше остаться бодрствующим. Мне нужно будет предупредить, если засеку пересечение оберегов.

Он снова принюхался, раздувая ноздри.

— Он называется Гроглир, а не дворфийский, если тебе нужен общий язык дворфов. Язык моего клана тебе не подойдёт.

— Ладно, Гроглир — сказал я. В школе я немного проходил испанский, но, честно говоря, был не уверен, как вообще следует учить язык, тем более другого мира, тем более язык другого вида. В худшем случае гроглир будет непроизносим для человека из-за различий физиологии; толстые зубы и широкий язык могут быть способны создавать звуки, которые я не смогу различать между собой, или воспроизводить, или даже слышать. Я надеялся, что игра для разнообразия поведёт себя как нормальная игра, и всё обставлено так, чтобы мне не приходилось особо беспокоиться о таких вещах.

Так что Грак взял инициативу на себя, и я принялся изучать набор гроглирских существительных. Он указывал на что-то, и говорил "Дерево, мара, дерево", а я повторял за ним. Время от времени он возвращался к чему-нибудь, и я старался вспомнить, что он там говорил. На какой-то момент, когда я осилил что-то около тридцати гроглирских слов, он перешёл к морфологии существительных, которая была безумно запутанной, частично потому, что гроглир был языком, использующим эргативно-абсолютивные падежи, а не именительно-винительные, как английский. (Технически, на Аэрбе говрят на энглийском, а не английском, но кроме лёгкого различия первой гласной, разницы практически не было). Помимо этого, как в испанском существительные могут быть мужскими или женскими, в гроглиле пять классов существительных, и они (очевидно) никак не затрагивают пол.

Когда он научил меня первому глаголу, далкелор, что значит "открывать", я смог составить своб первую фразу на гроглире, "Гракуил ин ногор далкелор", или "Гракуил дверь открыл", поскольку разумеется в первом изученном на Аэрбе языке использовалась последовательность субект-объект-глагол, для дополнительной путаницы.

— Ты хорошо разбираешься в языках? — поинтересовался я.

— Я изучил энглийский довольно поздно — ответил Грак. — Это было необходимо для обучения в афинее. У моего клана не было денег на готовую татуировку перевода. Дети учат язык естественным образом. Знания и порядок помогают взрослым больше. Я изучил энглийский, используя правила. Моё понимание гроглира руководствуется тем же принципом.

Я задумался, общее ли это для смертных видов, конкретно дворфов, или личное Грака. Для меня самого понимание языка было чем-то интуитивным, почему в нём и развивается столько идиосинкразий. Изучить чёткие правила, а затем пользоваться ими, казалось дворфийским подходом, но было сложно определить, так ли это, поскольку я знаком только с одним дворфом, и он провёл как минимум десять лет вдали от своего клана, достаточно изменившись за это время.

К тому времени, как Фенн проснулась, я уже мог использовать горсть фраз, если не учитывать склонения, и около пятидесяти слов, в основном связанных с вещами, которые были вокруг. Я всё ещё не получил сообщения о чём-то вроде "Эй, ты достаточно поработал, и теперь знаешь дворфийский!", на что не-особо-тайно надеялся.

— Ну, мы не мертвы — зевнув и потянувшись, сказала Фенн. — Как долго это было?

— Восемь часов с нашего прибытия — ответил Грак. — Ничего от оберегов.

— Разбуди Солэс — сказал я Фенн, стараясь не смотреть на обнажённую крантек.

— Я не сплю — сообщила Солэс со своего места на солнышке. — И не спала.

Время уже было после полудня, и солнце светило под углом, но она каким-то образом оставалась полностью на свету. Взглянув на деревья, я увидел, что они склонились, разводя ветки и листья так, чтобы пропускать свет. Она медленно, плавно натянула свою одежду.

— Полевые мыши сказали мне, что всё тихо, и деревья соглашаются.

— Дерьмо — пробормотал я.

— Если он не явится, то всё, что мы потратили, это время — сказала Фенн. — Могу поспорить, у меня ещё будет возможность вонзить стрелу в его черепушку.

— Да — сказал я. — Но это значит, что нам чертовски, блин, долго придётся скрываться. — Я потёр руку, пытаясь вернуть ей чувствительность. С ней с каждым днём становилось хуже, и я боялся, что в конце концов не смогу пользоваться ей инстинктивно. — Не то, чтобы не приходилось даже если он сдохнет, но могу предположить, что без нависающей угрозы ДБИД будет проще.

— У нас ещё есть время — сказала Амариллис. Она встала и потянулась со вздохом. — Перчатконосица, еду, пожалуйста — произнесла она в сторону Фенн.

— Да, ваше высочество — с поклоном ответила Фенн. Она подняла руку, и из пустоты появился маленький столик, вставший на лесную землю. Она слегка пнула его, чуть подвинула, чтобы встал ровнее, а затем принялась выгружать из перчатки огромное количество еды — холодные пироги, толстые ломти мяса, набор разноцветных фруктов, две буханки хлеба, пять тарелок чего-то вроде холодного супа, и, наконец, целый шоколадный торт, украшенный чем-то вроде вытянутых вишен.

— Я думаю, если он не появится, это может быть в нашу пользу — сказала Амариллис, взяв пирог. — Это кое-что говорит о его возможностях и силе, если он не считает, что достаточно силён, чтобы разобраться с нами в такой ситуации.

— Или это плохо, поскольку означает, что он достаточно умён, чтобы понять, что мы остановились здесь не просто прохлаждаться — возразил я. — И это значит, что он более терпелив и хитёр, чем мы о нём думаем, и его устраивает просто сесть и усложнять нам жизнь с расстояния.

— Это не о нём — сказала Амариллис. — И он не может рисковать тем, что я решу тихо осесть где-то и завести детей. Я самая прямая наследница Утера Пенндрайга, но он — самый прямой наследник, что даёт ему право на примерно четверть того, что есть у меня. Гиацинт — вторая наследница, что означает, что вместе они могут прибрать к рукам всё моё. Большая часть этого, могу предположить, уже в их руках. Но разумно предположить, что он никогда не смирится с тем, что придётся отказаться от состояния в виде реликвий и мест с оберегами, настроенными на меня, особенно когда я в любой момент могу забеременеть и усугубить эту проблему.

— Ты думаешь, беременность так работает? — спросила Фенн.

— Я в курсе, как она работает — очень сухо ответила Амариллис.

— Я просто о том, что не думаю, что для нас хорошо, если он не появится — сказал я. — Это даёт нам минимум информации. Сегодня мы избегаем битвы с ним, но, вероятно, завтра она будет более сложной.

— Или мы просто прикончим его — Фенн пожала плечами. — Это тоже сработает.

Солэс подняла бровь.

— Не думаю, что мы занимаемся убийствами — заметил я.

— Разве? — спросила Фенн. — То, что мы тут делаем, организуем ловушку, называя её самозащитой, это так уж отличается от того, чтобы проникнуть в его спальню и перерезать ему горло посреди ночи?

— Я соглашусь с эльфийкой — сказал Грак.

— Полуэльфийкой — произнесла Фенн. Её уши чуть вздрогнули. — Но, думаю, всё это неважно, поскольку у нас компания.

— Вертолёты — сообщила Солэс. Она подняла свой посох и стукнула им по земле, закрыв при этом глаза. — Пять вертолётов, в каждом шесть человек и пилот.

— Можешь определить, есть ли там Ларкспур? — спросила Амариллис. Я видел, что ключ телепортации у неё в руке; по плану на время битвы он перейдёт Фенн, которая тоже нетерпеливо ожидала рядом с ней, позабыв о еде.

— Нет — произнесла Солэс, открыв глаза. На её лице была невиданная прежде концентрация. Это была женщина, повидавшая битвы. — Большинство — люди, вооружены металлическим оружием, две трети в доспехах, остальные, могу предположить, маги. Один из вертолётов особый.

— В каком плане? — спросила Амариллис.

— Я сказала всё, что передали мне ветра — ответила Солэс.

— Тридцать человек — это изрядно — заметил я.

— Действуем или как? — спросила Фенн. — Или я на дерево, выпустить несколько тысяч стрел в их сторону, или мы сматываем нахрен отсюда.

— Действуем — произнесла Амариллис, передавая ключ.

— Я не согласен — произнёс я. — Тридцать человек неизвестной силы? Это больше чем то, что мы обсуждали.

— Мы можем сократить их численность до того, как они прибудут — сказала Солэс. Она крутанула посохом перед собой и поставила его на землю, ухватившись за птичий череп на нём. Немедленно погода принялась изменяться; похолодало на несколько градусов, поднялся ветер, и небо потемнело.

— Я верю в свои обереги — сказал грак.

Без дальнейших слов Фенн отбыла. Телепортационный ключ исчез в её перчатке, а она взобралась на дерево так, словно это было не сложнее, чем пробежаться по ровной земле. Её отбытие было болезненным; то, что мы были полностью настроены на сражение, меня беспокоило. Члены команды меня тихо переголосовали, и если мы всё же отступим, то только после того, как краткая стычка покажет, что шансы определённо не в нашу пользу.

Ветра набирали силу, обдавая нас холодными порывами. Всеклинок был в моей руке, вытянутый во всю длину и готовый к рубке. Роща деревьев, в которой мы находились, не была достаточно густой или широкой, чтобы полностью укрыть нас от окружающих полей, и я продолжал вглядываться и напряжённо прислушиваться, пытаясь расслышать вертолёты. Ветер с этим не помогал, и я очень надеялся, что он не станет настолько силён, чтобы заставить пилотов приземлиться до того, как они окажутся в зоне (хотя с другой стороны очень на это надеялся, поскольку в этом случае, может быть, нам не придётся сражаться).

Я взглянул на высокое дерево, на которое взобралась Фенн, и её совсем не было видно. В её луке оставалось семь артиллерийских выстрелов, как она сказала, и учитывая, что качественная стрела может сделать с латным доспехом, я надеялся, что вертолёту тоже достанется, если он столкнётся с целым потоком. Достаточно одной стрелы в роторы, чтобы он грохнулся.

Я как раз расслышал гудение приближающихся вертолётов, когда послышалось трыньканье тетивы лука Фенн. Я не видел ни её, ни стрелы, но мог представить, как бедолага-пилот вдруг обнаружил взявшуюся словно ниоткуда тучу стрел.

Я видел, как Фенн кувыркнулась с дерева, на миг касаясь веток, чтобы управлять падением, и видел, как вершина дерева взорвалась оранжевым огнём через секунду после этого.

— Кажись, один готово! — выкрикнула она с захватывающей дух улыбкой, приземляясь и перекатываясь. — Да уж, они не шутят.

Две вспышки яркого света явились из-за деревьев, а следом накатили перехлёстывающиеся волны грома.

— И ещё два — сообщила Солэс, поднимая свой посох с земли. Она выглядела слегка дезориентированной.

— Показушница — пробормотала Фенн, но я знал её достаточно хорошо, чтобы видеть, как она нервничает, и видеть напряжённость в её движениях. — Джун, идёшь со мной на фронт?

Она стремительно двигалась меж деревьев, пока мы не оказались у тех деревьев, которые Грак пометил для нас, обозначая якоря своих оберегов и указывая, что безопасно и что — нет.

Мы наблюдали из-за деревьев, ожидая и прислушиваясь. Если вертолёты ещё не сбежали, они будут приближаться осторожно.

Вскоре они показались на вид — три вертолёта, два чёрных (один источал чёрный дым), а третий был непрактично причудливого дизайна, заметного даже с расстояния. Можно было предположить, что его разработал кто-то в состоянии ремесленной горячки, и это означало, что вертолёт обладает некоей неизвестной и предположительно опасной магией.

Фенн выступила из под защиты оберегов на пару секунд, достаточных, чтобы сделать два выстрела, оба — артиллерийские, распустившиеся тысячью стрел. Сейчас было видно, что вертолёты были простого дизайна; я не был уверен, почему ожидал Апачи, учитывая демонстрируемый Аэрбом технологический уровень. Они не были напичканы оружием, и не были так тяжело бронированы, как я ожидал. Они двигались опасно плотной формацией, какой на Земле не было бы, не только из-а необходимого мастерства, но и из-за риска того, что собьют одной ракетой.

Причина столь близкой формации стала очевидна, когда стрелы приблизились к ним: тысячи стрел превратились в искры, когда оказались перед вычурным вертолётом впереди, так много одновременно, что это было почти ослепительно. Щит, или что там это было, был сферическим, сцентрированным на лидирующем вертолёте, который промчался сквозь облако искр, особо не обращая на него внимания. Кто-то высунулся из вертолёта в сторону, из открытой двери, и Фенн шагнула обратно в укрытие оберегов. Как раз вовремя: о них расплескался файрбол, взорвав дерево перед нами. Фрагменты пытающего дерева ударились об обереги, но до нас долетел лишь тёплый ветерок.

Один из двух чёрных вертолётов, тот, у которого не было повреждений, повернул в сторону и стал заходить на посадку. Фен шагнула было вперёд, чтобы выпустить в него ещё один артиллерийский выстрел, но тут же отступила обратно, как раз вовремя чтобы избежать ещё одного файрбола, врезавшегося в оберег прямо перед нами, вновь обдав нас жаром но не накрыв шрапнелью, которая достаточно замедлилась, чтобы это было лишь неприятно.

— Дерьмо — сказала Фенн. Она подняла руку, когда я заметил движение под брюхом вертолёта, и другой рукой утащила меня за толстую металлическую стену, появившуюся из перчатки.

— Знаешь, — сказала она, когда со стороны вертолёта послышалось "тунктунктунк" — я тут думала, что, может, управимся за полдня.

Она маньячески улыбнулась мне.

— Вероятно, тяжёлая автоматическая пустотная винтовка — произнесла она, кивнув в сторону, с которой вёлся огонь. — У меня есть несколько таких стенок, не уверена, стоит ли нам отступать, но оставаться здесь, вероятно, не...

Послышался громкий хруст, и словно бы бесконечное "тунк"-анье прекратилось. Фенн помедлила, приподнялась над металлической стеной, а потом ухватила меня за руку и подняла меня. Вертолёт неуклюже торчал из земли, куски мятого металла и осколки стекла устилали его окрестности. Вместе с порядочным количеством крови.

— Ладно, — заметила Фенн — стоит признать, друидка себя проявила.

Она подняла лук и выпустила стрелу в сторону приземляющихся двух других вертолётов, в двухстах футах от нас, но это была просто проверочная стрела, и она взорвалась искрами, попав в невидимую сферу.

— Если у них есть ещё одна такая пушка, нам хана — сказал я. — Стены продержатся только до тех пор, пока они не зайдут с фланга. Если они смогут двигаться или расколоть эту точечную защиту...

— Отступаем — произнесла Фенн, или потому что ей подсказывало чувство удачи, или потому что пришла к тому же выводу, что и я.

Мы побежали обратно между деревьев, обратно к высоким камням, у которых собрались остальные, обеспечивающим полезное укрытие от пустотного оружия. Дистанция поражения пустотного оружия — пятьсот футов, если хотите нанести им реальный урон, и я надеялся, что с этим мы сможем их как-нибудь обойти.

— Статус? — спросила Амариллис. Она надела шлем, и выглядела соответственно угрожающе.

— Солэс достала ещё один вертолёт — сообщил я. Взглянул на женщину-крантек, опирающуюся на свой посох. — У них есть автоматическое пустотное оружие, и какой-то щит, испаряющий стрелы. Не думаю, что мы сможем победить.

Амариллис включила-выключила свой меч, потом достала из-за спины своё пустотное ружьё и протянула мне. Я уменьшил Всеклинок до формы кольца и забрал его.

— Мы ликвидировали три пятых их сил — сказала она.

— Солэс ликвидировала — ответил я. Глянул на деревья, за которыми внимательно наблюдали Фенн и Грак, потом на саму Солэс. — Можешь ещё что-то такое выдать?

— Не такое — ответила она, покачав головой. (Потому что она не верила, что сделала, из-за риска структурирования, или из-за внутренних ограничений искусства?) — Деревья помогут нам.

— Они преодолели внешний периметр — сказал Грак, поднимая топор.

— Мы впятером не можем убить пятнадцать хорошо обученных персон — сказал я Амариллис. И это, вероятно, было верно, даже если среди них не было магов, которые почти наверняка были. Я содрогнулся от ужаса, подумав, насколько нам жопа, если имеем дело с пятнадцатью чуваками калибра команды Ауманна.

— Уже двенадцать — сказала Солэс, и я услышал вопль на расстоянии.

— Они наступают несколькими группами — сказал Грак. — Хороший момент для засады и отступления.

Амариллис секунду посмотрела на меня и кивнула. Мне это не нравилось, но я был единственным, кто считал, что наших преимуществ недостаточно, так что мы все собрались и прикоснулись к Фенн, поднявшей ключ телепортации. Карта из колоды — джокер — и мы отбыли.

* * *

Мы переместились не далеко, всего на две сотни ярдов, оказавшись в лесу поблизости от места посадки вертолётов. Что круто в ключе телепортации — он позволяет не только мгновенно перемещаться по миру, но и безмолвное, почти мгновенное перемещение по полю боя, особенно с учётом того, что мы поступили умно и подготовили контур вокруг того места, где появился враг. Большим недостатком был, очевидно, лимит в два часа, означающий, что теперь мы были вынуждены сражаться.

Пилоты вертолётов ожидали в своих вертолётах, стоявших так, что их пушки были направлены в сторону деревьев. Если Солэс правильно подсчитала, всего там было двенадцать человек, минус те, кого она убила непосредственно перед нашим перемещением. Если бы можно было держаться на расстоянии, чтобы она выносила их по одному... Но было очевидно, что это невозможно, поскольку она едва держалась на ногах, опираясь на свой посох, и это означало, что у нас соотношение четверо против десяти, в лучшем случае. И если бы я был Ларкспуром, я бы взял всех своих лучших людей с собой в магический вертолёт, где они защищены, и это означало, что нам, скорее всего, придётся иметь дело с лучшими из лучших.

Как раз когда я дошёл до неприятной мысли о том, что Ларкспур мог и вовсе не появиться сам, и всё это было просто убийством его людей, мы заметили его. Он был с рогатой женщиной и гротескным мужчиной, покрытым волдырями. Ларкспур не был в обычном наряде; вместо этого он носил совсем другой доспех, состоящий из нагрудника и наручей, оставляющих предплечья открытыми. Вероятно, некая могущественная магия компенсировала это. Его плащ, впрочем, оставался на месте, и у него было два меча, по одному на каждом бедре, вдобавок к его знакомому зеркальному щиту. Я взглянул на них в подзорную трубу, которую Фенн достала из перчатки, а затем передал её Амариллис.

— Маг бородавок — шёпотом сообщила она. — Кажется, я его знаю.

Она повела подзорной трубой.

— Хорошая новость: остальные, похоже, из Золотого Цета, части Цветного Бунта, тренированные солдаты высокого ранга. Не думаю, что у него с собой есть маг ревизии, он бы уже использовал его.

Я нервничал и потел в доспехе, хотя и не приходилось прилагать какие-то физические усилия. Проблема была не в том, что придётся кого-то убивать, а в том, что народу слишком много, чтобы строить прогнозы. Зомби были страшными, но по крайней мере воспринимались для меня как что-то нереальное, киношное. Индивидуальные бои тоже не были для меня большой проблемой, поскольку в Канзасе я поучаствовал в порядочном количестве драк, и по крайней мере имел некое понимание побиения. Сейчас же мы напряжённо ожидали, противостоя вдвое большему числу народа, имеющего опыт в таком, и они хотели нас убить. Мои инстинкты вопили бежать, и я не был уверен, что они ошибаются.

— Мне нужен проверочный выстрел по вертолёту — тихо сказала Фенн. — Нужно проверить, щит вокруг него, или вокруг Ларкспура.

— Это выдаст нас — сказал я.

— Я могу поднять оберег от звука — сказал Грак. — Думаю, для этого я достаточно отдохнул.

— Ладно — сказал я. — Не целься в вертолёт, пусть стрела просто пройдёт достаточно близко, чтобы было видно, и на противоположной от них стороне.

— Они не смотрят — сообщила Амариллис, снова взглянув в подзорную трубу.

Пара мгновений, и Фенн беззвучно выпустила стрелу — ни треньканья лука, ни звука летящей стрелы. Она прошла в футе от причудливо украшенного вертолёта, но эффекта искр не было, и она спокойно пролетела мимо, исчезнув в кустах. Никто её не заметил.

— Ну... Дерьмово — произнесла Фенн.

— Пустотное ружьё его всё равно достанет — сказала Амариллис. — Если сможем подойти достаточно близко.

— Сейчас мы вынуждены убить их всех — сказал я. — Мы не можем телепортироваться.

— Мы можем спрятаться в бутылке и улететь — ответила она. Затем нахмурилась, взглянув на Солэс и увидев, в каком она состоянии.

— Вероятно — сказала Солэс, отвечая на незаданный вопрос. — Локус менее силён, нежели был когда-то. Возможно, я перестаралась.

— Короче, если мы это делаем, нам нужно разделить Ларкспура с остальными — сказал я. — Файрболами швыряется маг бородавок, верно?

— Они не станут разделяться — сказал Грак. — У них нет для этого причин.

Я потёр лицо.

— И он ограничен наростами, которые создал на себе, вроде варианта мага цветов, только с плотью?

— Мы не сможем выжать его насухо, если ты об этом думаешь — сказала Фенн. — Не в том случае, если он подготовился, хотя, учитывая срочность, мог и не.

— В таком случае какие у нас сейчас варианты? — спросил я. — Подкрасться поближе, чтобы пристрелить мага бородавок в голову, а потом вступить в рукопашный бой с Ларкспуром, надеясь, что остальные его люди не появятся и не пристрелят нас?

— Я могу их убить — сказала Солэс. — Или по крайней мере остановить. Вблизи будет проще, если мы так действуем.

— Я покружу вокруг — сказала Фенн. — Поснимаю их с другой стороны. Лучше сейчас это сделать, пока они двигаются по лесу, опасаясь оберегов.

Она взглянула на меня со слабой улыбкой.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я сейчас лучший стрелок, чем была месяц назад.

Амариллис сказала, что она ощущает силу, идущую от Сдвоенных Душ. Я задумывался об этом, и что это может значить для Фенн, но определённо она тоже заметила эффекты. Мой собственный билд был универсальным, с исключением социальных навыков, но если у Фенн есть статы, и они подобраны так, чтобы обеспечить ей сравнительное преимущество в стрельбе из лука, то — ну, я уже прикидывал числа, и у неё может быть где-то 50 в этом навыке, и даже если у неё нет статов так, как у меня, не будет неразумным предполагать, что она способна на впечатляющие достижения.

Это было первым, что придало мне толику уверенности.

— Ладно — сказал я. — В таком случае, я Амариллис и Грак разберёмся с Ларкспуром и его друзьями, в то время как Солэс и Фенн позаботятся об остальных? Амариллис, ты уверена, что они все из Золотого Цета, сюрпризов не будет?

— Среди них иногда бывают связанные-с-клинком — ответила она. — Мы видели, как Фенн с ними разбирается.

— Я убью пилотов по пути — сказала Фенн. — Труба.

Когда Фенн передала ей подзорную трубу, Фенн приложила её к глазу и взглянула в лес.

— Ларкспур выдвигается, нам нужно действовать немедленно, пока они ещё пытаются понять, что произошло.

Она бросила трубу Амариллис и умчалась за деревья; Солэс без фанфар превратилась в маленькую синепёрую птичку, усевшуюся ей на плечо.

— Мы подождём, пока Фенн убьёт пилотов — сказала Амариллис. — А затем выступим, и будем надеяться, что они не перегруппируются.

— Верните моё тело в Дарили Ирид, если я умру — сказал Грак.

— Разумеется — ответил я. — И если ты падёшь, мы выплатим твоё покаяние.

Лояльность повышена: Грак, ур.4!

Амариллис бросила на меня взгляд, говорящий "Ты же не можешь всерьёз говорить, что мы выплатим 20 миллионов оболов какому-то случайному дворфскому клану, если он умрёт, но ты при этом выглядел серьёзным", или, может, я просто слишком глубоко рою. Но я не гнал пургу, я реально говорил, что думаю. Возможно, мы не отправимся туда сразу, и мы не станем банкротиться ради этого, возможно, я выплачу всё это из собственного кармана, когда стану неприлично богат, но друг — это тот, кто готов нести твой груз. Мы с Граком не совсем друзья, ещё нет, но на мой взгляд так и становятся друзьями: действуя во имя дружбы.

Мы были в пятистах футов от деревьев, размер двух футбольных полей, скрытые среди деревьев и кустов. Я следил, затаив дыхание, как Фенн двигается по открытому пространству к вертолётам, вставая так, чтобы сами вертолёты скрывали её от вида. Она мчалась, совершенно неслышимая за звуком ветра, но полностью открытая взгляду. Когда она добралась до первого вертолёта, я затаил дыхание, ожидая крика боли, который насторожит всех, или звуков боя, но Фенн лишь на миг проникла внутрь, и снова выбралась наружу.

— Готов — сказала Амариллис, придерживая подзорную трубу у глаза. — Она задержалась, чтобы саботировать пустотную пушку — продолжила она, поджав губы. — Не то, что мы обсуждали.

— Я ей доверяю — сказал я.

— Она способный воин — ответил Грак.

Я немного удивился его комплименту, но вообще-то не думал, что он прав. Я никогда о ней так не думал; возможно, она была способна убивать, возможно, даже хороша в этом, но её манера поведения настолько не соответствовала этому, что я не рассматривал её как воина. Она зарабатывала на жизнь ходками в Земли Восставших и их разграблением, что, вероятно, было связано с изрядным количеством убиения зомби, но я задавался вопросом, сколько опыта в подобных вещах у неё на самом деле. (И я осознавал, что "подобные вещи" — это попытка увильнуть от того, чтобы прямо думать фразу "хладнокровные убийства").

— А это второй — сказала Амариллис, тоже выпустив сдерживаемый вздох, когда Фенн отошла от украшенного вертолёта. Какой бы магией ни обладал вертолёт, выживание пилота она в себя не включала. — Она показала мне большой палец.

Амариллис уронила трубу на землю и достала меч. Медленно вздохнула.

— Нам пора выдвигаться.

Мы бросились вперёд, с Амариллис во главе, сохраняя осторожность и стараясь по возможности скрываться за вертолётами, но мы находились несколько в стороне. Я чувствовал себя как мышка, убегающая от ястреба, болезненно открытым и без варианта лучшего, чем бежать как можно быстрее и тише. Я боролся с порывами прибавить скорости с помощью магии крови, или использовать одну из костей в патронташе, поскольку в лучшем случае я оставлю Амариллис и Грака позади. Движения притягивают человеческий взгляд, когда-то это было вопросом выживания для наших предков, и этот факт вертелся у меня в голове, пока мы бежали. В конце концов мы окажемся достаточно близко, чтобы файрбол был для мага бородавок не вариантом, или чтобы я мог просто поднять пустотное ружьё и вынести его, но до этого момента нам жопа, если он лопнет одну из этих бородавок в нашем направлении, и бл* какого хрена я это делаю. Но я продолжал бежать, поскольку сам встал на эту дорогу, и варианта отступить больше не было.

Мы были в сотне футов от них, всё ещё на открытой местности, когда маг бородавок заметил меня из-за деревьев. Он выкрикнул предупреждение и сжал один из желтовато-белых наростов у себя на груди, который выстрелил размером с кулак, медленнее стрелы, но всё же достаточно быстро, чтобы было невозможно уклониться, будь я даже более готовым к этому.

Файрбол ударил мне в живот, но я не ощутил удара, и взрыва так и не произошло. Взгляд показал белый круг размером с кулак на синем доспехе. Меня это ошарашило, и я замешкался на миг, но затем вскинул пустотное ружьё и выстрелил в него с колотящимся сердцем, но твёрдой рукой. Он упал, словно марионетка с обрезанными нитями, дырку было невозможно заметить, учитывая гротескную расцветку его тела, но сообщений о победе не было. Я скакнул в укрытие за деревом и высунул голову взглянуть, что происходит.

Живот мага бородавок вздулся, его ноги и руки затряслись, словно он был спальным мешком, а реальный человек внутри пытался свернуться посередине. Вскоре после того, как он был подстрелен, он вырвался из болезненной, изъязвлённой кожи живота, человек, возрождённый из себя, покрытый кровью. Я снова выстрелил в него, но в этот раз менее успешно, и мне пришлось бежать, поскольку он схватился за свою плоть и отправил в мою сторону ещё один файрбол.

Взрыв сбил меня с ног; я превратил падение в кувырок, встряхнулся, и продолжил движение, пытаясь игнорировать звон в ушах и внезапную боль в груди. Я определённо истекал кровью в нескольких местах, хотя мой доспех и поглотил большую часть шрапнели. Я продолжил бежать, как только снова оказался на ногах, пытаясь обойти мага бородавок полукругом, но мне мешала густая растительность среди деревьев.

Я услышал звук ещё одного файрбола поверх криков, но в этот раз ощутил лишь порыв тёплого воздуха от него. Это вызвало прилив адреналинового возбуждения, поскольку я добрался до установленного Граком внутреннего периметра, и пока я остаюсь на его противоположной от мага стороне, я в порядке.

В этот момент я впервые ощутил эффект LUK. Передо мной открылся путь к конкретному действию, шаг в сторону, который казался таким чуждым, что я едва не остановился. Вращающийся посох скосил деревья; обереги замедлили его, но не остановили, и он попал бы в меня, если бы я не заблаговременно сдвинулся в сторону. Посох, казалось, сейчас упадёт на землю, но вместо этого ринулся обратно, проделав путь через падающие деревья и оставляя в воздухе сияющий след.

Упавшие деревья открыли рогатую женщину, тяжело дышащую и снова раскручивающую свой посох. Я поднял пустотное ружьё и выстрелил в неё, но реакции боли или травмы от неё не последовало. Я отступил за другие деревья, высматривая мага бородавок и Ларкспура, равно как и прикрывая спину от чуваков из Золотого Цета. Я слишком вырвался вперёд, и знал это, но мне была необходима защита оберегов.

Я заметил вспышку металла, которая должно быть была Амариллис, порядком отставшей от меня, и ещё один шаг между деревьев обнаружил мага бородавок, схватившегося с Граком в рукопашную, или, точнее, на топорах. Каждый удар топора Грака разрубал обесцвеченные волдыри, устилавшие кожу мага бородавок, выпуская на волю сполохи дикой магии, и магия топора заставляла его пугающими темпами отращивать волосы. Маг бородавок очевидно проигрывал этот бой. Когда он бросился вперёд и потянулся к большой бородавке, я выстрелил в него, получив сообщение о крите; он упал на спину в грязь. В этот раз Грак немедленно оказался над ним, снова и снова нанося удары, без слов, словно мясник, разделывающий тушу.

Ахмед Лоуренс побеждён!

("И всё ещё нет левел апа", возопила часть моего разума).

Я направился обратно, отчаянно пытаясь найти рогатую женщину, или заметить Ларкспура, оставаясь готовым уклоняться от очередного вращающегося сияющего посоха как только замечу хоть отблеск его, или моя LUK даст малейшую подсказку, что делать. Наконец, я заметил Амариллис и Ларкспура вместе, на поле; она откувыркнулась от его удара. Он держал перед собой щит и наступал на неё, а она, полностью в доспехе, но выглядит пугающе маленькой, отступала от него.

Я снова поднял ружьё и был готов выстрелить, когда увидел сияющий посох, в этот раз движущийся как вертикальный диск. Удача не помогла, и мою жизнь спасла комбинация реакции и тот факт, что бросок не был точно в цель. Сияющий диск прошёл передо мной, я и было решил, что успешно уклонился, когда ощутил лёгкость пустотного ружья в правой руке и обжигающую боль в левом запястье. Опустив взгляд, я увидел свою кисть лежащей на земле, и потянулся к кости, чтобы исцелиться, пока не сообразил, что у меня тут только запястье, жутко безболезненная сияющая рана, которой заканчивалась рука. Я отбросил разрубленное пустотное ружьё, прикоснулся к единорожьей кости как раз в тот момент, когда на меня нахлынула приглушенная боль, и изо всех сил потянул END, а затем перешёл к следующей кости ещё до того, как чувство здоровья и хорошего самочувствия принялось выдыхаться. Мои руки — рука — дрожали, пока я пытался двигаться, и когда боль в обрубке исчезла, я протянул Всеклинок из его формы кольца.

Именно в этот момент я начал получать сообщения о победе над Золотоцетовцами, первые трое одновременно, затем стремительно один за одним, без имён, только роли. По крайней мере, эта часть битвы, похоже, шла хорошо.

Я бежал по лесу в направлении, с которого появился этот сияющий посох, с мечом в руке, стараясь не думать о том, что у меня обрубок вместо левой руки. Наверняка мне остался всего один труп, а затем моё тело окатит удовольствие, и я снова буду целым, освежённым, больше не ослабленным тем фактом, что мне сложно впихивать в себя еду, больше не ощущая слабости от кровопотери при ампутации руки.

Рогатая женщина ещё раскручивала посох, когда я оказался перед ней, и я потянулся левой рукой, чтобы вытянуть из кости SPD, прежде чем вновь осознал, что у меня там нет руки. Вместо этого я воспользовался магией крови, сжигая по шесть капель каждый шаг, пока мчался через кусты и преграды упавших деревьев. Я видел, как её глаза расширились при моём приближении, но она не перестала наращивать скорость вращения посоха, или, возможно, не могла перестать, когда зашло так далеко. Когда я обрушил на неё меч, она отбила его посохом, вроде бы не потеряв при этом разгона, и со вторым моим ударом сделала то же, размахивая вращающимся посохом из стороны в сторону.

Я отступил и позволил Ропи свиснуть с моей руки, вокруг которой он был обмотан, а затем снова атаковал её. Она была или очень хороша в парировании мечей посохом, или за неё работу делала какая бы там ни была безумная магия, которой обладал посох, но каждый раз, когда я пытался её атаковать, даже используя при взмахе магию крови, она отбивала меч. Она блестела потом, и каждое парирование замедляло её, что означало, что наша битва или пойдёт на изматывание, или товарищ...

Она ударила, врезав мне в грудь ценой всего разгона, который набрала в посохе. Я ощутил хруст моих хрупких рёбер, когда они промялись, и она с лёгкостью ушла от моей жалкой попытки рубануть её. Она бросилась в бегство почти в тот же момент, как атаковала меня, и отдалилась на десять футов прежде чем верёвка вокруг её ноги натянулась, и она грохнулась на землю. Когда она достала из одежды кинжал, я швырнул в неё Всеклинок, и боль заставила меня упасть.

Навык повышен: Метательное Оружие, ур. 18!

Критический удар!

Супербия Лаквис побеждена!

Я выругался, когда третье сообщение, на которое я надеялся, так и не появилось. Тот другой фраг был по большей части Грака, но этот был моим, полностью моим. Я снова выругался, и использовал сразу фей и кости, чтобы исцелиться, на что ушло время, которое не факт, что у меня было. Затем я вытащи Всеклинок из её груди, скривившись, когда она слабой рукой потянулась ко мне. Игровое определение "поверженного" было не тем же, что "мёртв", и пока она давилась кровью, я мог определить, что её можно спасти, во всяком случае, с моими возможностями. Я поднял меч и на миг замешкался, сперва пытаясь сообразить, является ли милосердием то, что я делаю, а затем пытаясь сообразить, куда лучше нанести добивающий удар. В итоге я вогнал меч в глаз. Она слегка вздрогнула, а затем замерла.

Новая Доблесть: Милосердие! (CHA +1)

Покончив с этим, я побежал туда, где видел сражающихся Амариллис и Ларкспура. Используя магию крови для придания скорости, я быстро оказался там, и у меня вырвался вскрик, когда я увидел, что Грак лежит рядом с ними, истекая кровью. Я побежал, чуть задыхаясь, пытаясь зайти на позицию, чтобы мы могли взять его в клещи. Он чуть повернулся ко мне, на миг отвлекшись от Амариллис, и в этот миг я увидел, как она рванулась вперёд.

Её клинок появился в его черепе, пронзив нижнюю челюсть и скулу. Он отшатнулся, подняв щит, чтобы защититься от неё; из его рта текла кровь, и он пытался сказать что-то неразборчивое, но вероятно матерное. Я бросил на Грака краткий взгляд, достаточно, чтобы убедиться, что он ещё дышит, а затем шагнул присоединиться к Амариллис, задыхавшейся под шлемом.

Я был хуже Ларкспура как мечник даже до того, как потерял руку, но ему приходилось держать оборону от двух противников, и его доспех больше не был полными латами, что означало что удар по руке его ранит. На это я сперва и нацелился, атаковав сбоку, и он предсказуемо поднял меч, парируя. Что дало возможность Амариллис, и она бросилась вперёд, вновь рематериализуя свой клинок. Ларкспур завопил, истекая кровью из предыдущих ран, когда её меч возник в его руке.

Он попытался отступить от нас, но, видимо, понял, что всё кончено, поскольку попытался заговорить. Однако, видимо, меч отсёк ему язык, когда появился во рту, поскольку послышались лишь неразборчивые звуки с кровью.

Мы с ним разделались. Приятного было мало. Он не мог иметь дело с нами обоими одновременно, и держал меч кровоточащей рукой. Я доставал его Всеклинком, а Амариллис могла атаковать, когда он пытался парировать меня. Когда он поднял свой портальный щит, чтобы блокировать её, она атаковала понизу, продела дырку в его икре, что заставило его споткнуться, ещё более отчаянно пытаясь заговорить с нами.

Я с силой рубанул его по шее, в тот момент, как Амариллис метнулась в сторону, и прорубил наполовину, а затем клинок застрял. Он упал наземь, вздрагивая и истекая кровью.

Ларкспур Прентисс побеждён!

Квест выполнен: Отсечь Его Дурную Башку — Достаточно близко.

Уровень повышен!

Золотая энергия волной прошла по мне, начиная с ног и поднимаясь вверх, и я утонул в этом удовольствии, пытаясь растянуть моё восприятие этого славного момента, пока экстаз не оказался столь всеобъемлющ, что я потерял способность мыслить.

Глава 51: Кровь в воде.

Амарилис била мне пощёчины. И это было довольно-таки больно, поскольку она со мной не нежничала. Я поднял руку, чтобы защититься, и начал приходить в чувства. Я повысил уровень, и это было фантастически, превыше способности мыслить. Меня встревожило то, насколько быстро мысль "да, ещё разок бы" возникла в моей голове.

— Я в порядке — сказал я.

— Тебе следует исцелить Грака — сказала Амариллис. — Немедленно.

Я поднялся на ноги, и взглянул на свою левую руку, которая была... ну, снова целой, но столь же онемевшей, как была прежде, и было с ней что-то странное, словно она не совсем хорошо заменена. Даже просто глядя на неё я понимал, что что-то не так, слегка не те пропорции, кожа где-то слишком растянута, а где-то слишком натянута. Впрочем, у меня не было времени раздумывать об этом, так что я подбежал туда, где лежал Грак, и принялся доставать кости из своего патронташа. (Я ощущал эгоистичное желание понежиться в ощущениях последствия повышения уровня, и хоть не был настолько засранцем, чтобы действительно так поступить, но эта мысль всё же висела где-то на задворках разума).

Грак схлопотал удар в лицо, рассёкший его губы так, что через рану были видны зубы. у меня ушло три кости, чтобы он пришёл в себя и оттолкнул меня, когда я взялся за четвёртую.

— Я в порядке — сказал он. — Об остальном может позаботиться Солэс.

Я обернулся и взглянул на затихший лес. Никаких новых сообщений от игры о том, что там происходит, я не получал, только те, что были, о победах над Золотоцетовцами. Было два о связанных-с-клинком Золотоцетовцах, что утешало, но мы не были уверены в их численности, так что не знали, всех ли вынесли... и сообщит ли мне игра, если погибнет кто-то из моих партийцев? Или, что ещё больше беспокоит, если что-то случится с ценным членом партии, технически не являющимся её частью, вроде Солэс?

Так что я побежал, думая о Фенн и надеясь, что она постаралась оставаться на расстоянии и осыпать их стрелами, что она не столкнулась с каким-то магическим эффектом, с которым не могла справиться. Когда я оказался в лесу, я чуть замедлился, решив, что будет чертовски глупо, если после всего этого схлопочу пулю в лоб от какой-нибудь мелкой сошки.

Я заметил Солэс, бессильно прислонившуюся к одному из валунов в центре рощи. Бутылка стояла рядом с ней, и искусственное солнце внутри ярко сияло. Она чуть улыбнулась мне и дружелюбно помахала, и на этом я позволил себе чуть расслабиться (но только чуть, поскольку всегда оставался шанс, что она что-то упустила, или это ловушка, и я не мог позволить застать себя врасплох просто потому, что отчаянно хотел, чтобы всё это поскорее закончилось). Я видел тела среди деревьев, большая часть — нашпигованы стрелами. Стрелы были разбросаны кругом, и сотни их торчали из деревьев, большинство явно прилетели с одного направления.

— Всё чисто? — спросил я её, приближаясь.

Она слабо кивнула мне. Я вспомнил, что у крантек тёмно-зелёная кровь только после того, как увидел, что она покрывает её лицо и одежду.

Когда я увидел, что она держит, я помчался вперёд, распахнув глаза: у неё была Траур.

— Где Фенн? — спросил, или скорее проорал я.

— Её разрубили пополам — сказала Солэс, положив голову на камень. Я ощутил озноб по спине. — От плеча к бедру, чистое рассечение, так что собрать обратно было проще.

— Она в порядке? — спросил я через стиснутые зубы.

— Нет — ответила Солэс. Негромко кашлянула. — Мне пришлось самой убить связанного-с-клинком. Это стоило мне времени. Она потеряла кровь, вероятно, слишком много. Я затянула её в бутылку, там я сильнее, но он разрубил плечевую кость, половину рёбер, чуть промахнулся мимо сердца, через бедро, это было... не самое худшее, из чего я пыталась кого-то вытащить, но если она переживёт это...

Она умолкла. Если она переживёт это, то это будет самая тяжёлая травма, с которой вмешательство Солэс помогло.

— Я сделаю ей переливание — быстро произнёс я. — У меня остались две феи, у меня есть кости, впусти меня в бутылку.

— Я почти что осушила локус — сказала Солэс. Сзади ко мне подошла Амариллис.

— Фенн? — спросила она.

— Нуждается в переливании крови — сказал я. — Я собираюсь это сделать.

Бл*, у меня группа В+, это означает, что я могу переливать В+ или АВ+, я это знал раньше, или это знание получено от KNO? Неважно. Какая группа у Фенн она сказать не сможет, и надёжного способа определения нет, если только его не появится в магии крови, и вообще у людей с полуэльфами кровь совместима? Вероятно, учитывая скрещивание, но может и нет. Как вообще делать переливание без оборудования? Копировальный набор, вот как.

Я забрал Траур из рук Солэс и ткнул ей в сторону Амариллис.

— Дай мне копировальный набор, я отправляюсь внутрь.

Амариллис замешкалась на долю секунды, но взяла у меня перчатку и на мгновенье прикрыла глаза, принимая контроль над ней. Возник копировальный набор, она протянула его мне, и забрав его я немедленно повернулся к Солэс.

— Впусти меня — быстро произнёс я.

— Это будет последним, что я смогу сегодня сделать — сказала она. — Листья говорят мне, что все мертвы, но если нам понадобится...

— Сделай это — сказал я.

— Всё нормально — сказала Амариллис, кивнув Солэс. — Джунипер, ты знаешь совместимость ваших групп крови?

— Я... Я В+, но... — я запнулся.

— Из пяти факторов — сказала Амариллис. Я растерянно посмотрел на неё, и хотел было сказать что-то о том, что мы должны что-то сделать, но она протянула в мою сторону Траур, и на копировальный набор хлопнулась книга, "Руководство обывателя по магии крови". За этим последовали несколько костей, образовавших горку.

— Давай — сказала она. — И не делай глупостей.

Солэс подхватила свой посох, лежавший рядом на траве, и стукнула им о камень. В этом месте открылась дыра, уходящая в камень на фут, после чего ход переходил в некое другое место, тёмное и зловещее. Солэс упала на землю.

Я помчался вперёд, остановившись лишь на миг, чтобы подхватить её, в другой руке удерживая набор, и пробежал в дыру, в которую едва удалось пройти с моими вещами и маленькой женщиной. Это не было тоннелем через древесное пространство, в котором мы были раньше; здесь было сыро и землисто. Я услышал сзади скрежет закрывающегося камня, оставляющего нас в темноте, и переложил тело Солэс, чтобы её не стукнуть.

Мои глаза слишком медленно привыкали к темноте, так что я зажёг пламя магии крови, осветившее маленькую комнатку с сушёными фруктами и разными видами мяса в нишах в земляных стенах. Лестница из древесных корней вела туда, где был единственный источник света (кроме моего). Я положил Солэс, и как можно быстрее поспешил подняться по лестнице. Я оказался в древесном домике в центре бутылки, положил набор, книгу и кости, и поспешил к Фенн.

На ней всё ещё была её кожаная броня, то, что от неё осталось. Я видел диагональный путь, где меч прошёл через её тело. Это не была прямая линия; вероятно, она частично присела, или поворачивалась, в тот момент когда меч рассёк её тело словно масло. Шов был красным и толстым, как увеличенная версия того, что досталось мне, когда Солэс исцелила моё плечо; он проходил от её ключицы через грудь, чуть слева от пупка, а затем через бедро, и выходил посреди ноги. Она была бледной, настолько белой, что почти синей, и на её лбу выступали бусины пота.

— Дерьмо — тихо произнёс я, а затем повторил, поскольку какого хрена я теряю время на ругательства? Я начал с костей, вытягивая из них, одну за другой, действуя медленно, чтобы эффект исцеления был максимальным. С каждой красная линия выцветала, пока не стала едва видима, но цвет её тела это не улучшил.

Я не читал "Руководство обывателя по магии крови", только пролистал его, бегло прочитав достаточно, чтобы знать, что исцеление проводится через переливание крови, и это означало, что в мире, где есть магические исцеляющие феи из марципана, и кости, из которых можно вытянуть исцеление, с этим слишком много сложностей и возни, особенно учитывая, что маг крови может это делать только когда сам здоров, и это работало только с другими. И когда к нам присоединилась Солэс, я решил, что с наличием аж трёх других методов исцеления исцеление с помощью магии крови не имеет особого смысла. Я всё ещё планировал его прокачать, но отложил на потом.

Всё это оставалось верно, но пролистывая то, что "Руководство обывателя" говорило об исцелении с помощью магии крови, я упустил то, что оно говорило о природе типов крови, которые определённо отличались от того, что было у нас на Земле.

Было сложно сидеть и читать книгу, когда Фенн лежала и умирала, но когда Амариллис сказала мне не делать глупостей, можно было быть уверенным, что она имела в виду, что мне нужно прочитать о переливаниях, прежде чем воспользоваться копировальным набором. И она была права, так что я читал, стараясь сдерживаться от пропуска фраз. По крайней мере, это помогло мне успокоиться, и, пробегая взглядом слова, я ощущал, как мой сердечный ритм возвращался почти к нормальному. Затем я взглянул на Фенн, которая, вероятно, умирала, и которая потеряла, вероятно, две трети крови... Как вообще её мозг не умер?.. или просто на Аэрбе это не так серьёзно с друидом рядом?..

Я вернул взгляд на страницу, где меня ждали глупые скучные слова.

| Даже учитывая вышеупомянутое разнообразие крови, наблюдаемое среди смертных видов, среднестатистический маг крови больше беспокоится о том, под какой из пяти факторов | элайнмента подпадает кровь; это система категоризации, установленная Афинеем Перьев и Крови в 17 FE, среди проводимых Пенндрайгом реформ. Используя комплексные методы | изучения, афиней сумел определить нормальные диапазоны распределения пяти типов крови у почти всех смертных видов, а так же насколько часто отдельные представители этих видов | оказываются вне нормального распределения. При тестировании типа крови вы получите пятибуквенное обозначение, такое как IORUM или LPSEM, хотя тестирование не рекомендуется, за | исключением особых обстоятельств.

| Если вы планируете посетить мага крови с целью исцеления и не знаете свой тип крови, они, скорее всего, проконсультируются с книгами афинея, чтобы убедиться, что ваша кровь | совместима с их. Хотя ваш маг крови может быть достаточно квалифицированным, чтобы сообщить вам о риске, вам следует заранее знать, что у конкретных существ могут быть иные | факторы, нежели показывает их вид, хотя это и редкость и почти всегда отклонение идёт по одному фактору элайнмента. Магам крови строго указано работать только при различии не | более чем одного фактора, что существенно уменьшает риск реакции отторжения.

Было много вещей, о которых книга не сообщала. Она, например, не упоминала, каковы побочные эффекты, не сообщала, как изменяются факторы элайнмента у полукровок, и не сообщала что может, если такое вообще возможно, вызвать отклонение от элайнмента, свойственного для вида. Она не разъясняла пять факторов, или как их определить. Я бы швырнул книгу, но я всегда любил и уважал книги, даже если это почти бесполезный пропагандистский мусор.

Я взглянул на Фенн, с её неглубоким дыханием, слишком бледной кожей, и почти белыми губами. Я ощущал как во мне поднимается знакомое чувство беспомощности, начавшееся, когда я смотрел на Артура в коме, и так долго остававшееся со мной. Я смахнул зарождающиеся слёзы и переключил мысли на то, что можно было сделать, на конкретные вещи, которые я мог совершить, чтобы улучшить ситуацию, даже если она безнадёжна. Это всегда помогало мне в прошлом — и здесь, сейчас определённо было нечто, что я могу сделать.

Я начал с того, что вложил два очка с повышения уровня в MEN. Я был достаточно уверен, что правильно понял о том, что игра давала мне "ложный" интеллект, но ложный или нет, это не имело значения, пока получаю результаты.

Когда это было сделано, я ощутил себя чуть спокойнее, хоть и не настолько, как ожидал от повышения WIS. А затем пришло время переключиться на проблему.

Существуют пять факторов элайнмента крови. Члены одного вида считаются совместимыми друг с другом, отклонения по одному фактору необычны, но не редки. Если бы мы с Фенн оба были людьми, то нет проблем, у нас могут быть неназванные побочные эффекты, но это почти наверняка лучше, чем то, через что она проходит сейчас, и я был готов этим рискнуть, особенно учитывая прогноз Солэс. Но Фенн — полуэльф, что означает, что в худшем случае 1) она получила все факторы элайнмента от отца, 2) все пять из них противоположны тому, что у меня, как у типичного человека, и 3) попытка ввести ей мою кровь приведёт к фатальным результатам. Это была куча предположений, но с чего-то нужно начинать.

Насколько я видел, все пять факторов в их буквенных обозначениях, и это означало возможный набор комбинаций пять по два, или тридцать два. Магам крови приказано работать с различием не больше чем в один фактор, и это делало различие в два фактора "необычным", и предположительно случаи, когда маг крови убивает кого-то переливанием не "необычны", так что это означало зону безопасности, или по крайней мере зону не ухудшения состояния Фенн. Если бы типы крови были полностью случайны, то у меня было бы полное совпадение в одном случае из тридцати двух, в пределах нормы в пяти случаях, и ещё в десяти — с неизвестными побочными эффектами.

Но они не были полностью случайными, они определяются видом, или по крайней мере у разных видов разные варианты, и в основном различающиеся по одному фактору, достаточно ограниченно, чтобы это оставалось полезным инструментом, который регулярно используют целители магии крови. В случае Фенн играли два вида, и тип крови эльфов оставался для меня загадкой, но я по крайней мере мог прикинуть возможности. На это я и потратил пять минут, стараясь удержаться от того, чтобы вновь проверить пульс Фенн, и в целом преуспел в попытках определиться, стоит ли пытаться провести ей переливание.

В конце концов, я решил рискнуть. Я не был уверен в своей уверенности, но по крайней мере был уверен, что делаю это не потому, что делать что-то кажется лучше, чем сидеть и не делать ничего.

Копировальный набор обеспечил мне оборудование для переливания, выглядящее ужасно негигиенично и архаично. Толстые металлические иглы, на мой взгляд слишком большие, и на Аэрбе нет нормального пластика, так что трубки были из толстой, желтоватой резины. мой общий опыт переливаний включал в себя просмотр сериалов и один раз, когда сдавал кровь в спортзале старшей школы. Я молился о том, чтобы мои ментальные статы помогли (хотя не реально молился, поскольку ближайшим, что соответствовало определению бога, был Данжн Мастер, и всё это по большей части его вина).

Я вставил иглу в вену на своей руке, и трубка почти немедленно заполнилась, жёлтая резина зримо потемнела. На другом конце была ещё одна игла, и я попытался поднять её, чтобы уменьшить давление и замедлить течение моей крови, а потом сообразил, что я не обычный смертный, а маг крови, и если я не хочу, чтобы моя кровь вытекала, то могу, блин, просто сказать ей этого не делать. (На самом деле, мне понадобилось немного времени, чтобы сообразить, как это сделать). Когда это было достигнуто, я нашёл вену на руке Фенн, и тщательно изучил кончик иглы, чтобы убедиться, что не введу ей воздух, устроив эмболизм.

А затем, когда игла оказалась в ней, я действительно помолился, поскольку решил, что хуже это скорее всего не сделает.

О Единственный Истинный Бог Аэрба, владыка не только физического слоя, или игрового слоя над ним, но реальности, в которую они оба встроены... нам стоит перестать так встречаться, верно? Я не собираюсь обращаться к тебе со всеми своими проблемами, или даже большей частью моих проблем, но... пожалуйста, не дай ей умереть. Если ты бросаешь кости, или некий их эквивалент, смухлюй для меня разок. Ты же знаешь, что я всё равно не смогу этого заметить. Аминь.

Только после этого я пустил в неё свою кровь.

(Так умер Артур. Попал в аварию, и оказался в коме. Это называли "Церебральная эдема", когда слишком много жидкости в мозге, и это было главной проблемой Артура по ходу времени в коме. Его мозг вздувался, и если мозг слишком вздувается, то начинаются проблемы из-за давления, и ты умираешь. Доктора решили прибегнуть к декомпрессивной краниектомии, что означало удаление части черепа, чтобы мозг мог расширяться, не раздавив себя. Доктора — ну, я на самом деле не знаю всего этого, я не был в помещении, когда они это решали и большую часть узнал уже потом — видимо, видели вздутие мозга, и составили список всех вариантов, которые можно попробовать, взвесив риски и исходы, и в итоге остановились на краниектомии, и может быть иногда делаешь правильный выбор, основываясь на доступной информации, но кости просто выпадают не в твою пользу. Они провели декомпрессивную краниектомию, и так Артур и умер).

Я ощущал свою кровь, чувствовал её, словно в ней плавали нервные клетки, снабжающие меня информацией. Я ощущал, как моя кровь входит в тело Фенн и смешивается с её собственной, мчится по венам к сердцу. Вскоре я ощущал её, как часть себя.

Открыто заклинание: Кровная связь!

Кровная связь: Когда вы вводите кому-то свою кровь,вы можете использовать её, чтобы исцелить или навредить. Примените к цели бонус или штраф до значения ваших POW/SPD/END, ценой собственных, с пятью факторами-модификаторами.

Новое "заклинание" в текущих обстоятельствах было бесполезно. Что ей было нужно, так это сама кровь, не игровые статы, которые я ей уже дал с помощью магии кости. Тем не менее я прилежно прочитал системную информацию, и ощущал способность использовать этот новый навык. Сейчас она ощущалась как часть меня, поскольку её пропитала моя кровь, и я видел другие возможности применения этой связи, о которых система мне не говорила — как я мог провести через неё магию крови, чтобы зажечь её пальцы, словно свои собственные, или как мог использовать её пульс в комбинации со своим собственным, чтобы добавить импульс её движениям, если бы она вообще двигалась.

Я внимательно наблюдал за ней, но никаких очевидных признаков реакции отторжения она не демонстрировала. У меня была доблесть "Повышенное кровяное давление", обеспечивающая мне удвоенное количество крови вместе с увеличенным давлением крови, так что о себе я не беспокоился. Я задумался, насколько всё это могло быть запланировано, насколько удобно, что всего несколько дней назад я получил эту доблесть, и меньше часа назад восстановил кровь левел апом. Я старался не думать о том, было ли это совпадением, удачей, задумкой или подтасовкой. Вместо этого я наблюдал за Фенн.

Цвет вернулся к её губам, затем к коже, изменяясь от почти белого к бледно-розовому, как было всегда. Я продолжал вливать в неё кровь, пока у меня не осталось сорок тысяч капель, поскольку повышенное кровяное давление — это не просто "доблесть", это реальное медицинское состояние с негативными побочными эффектами, о которых я ничего толком не знаю, и которые я не хочу ей ненароком устроить. Я прижал пальцами резиновую трубку и ощутил её пульс, который сейчас был лучше, почти нормальным, и с ровным ритмом. Я вытащил иглу из её руки и воспользовался ещё одной костью, вталкивая в неё END, закрывая прокол, а затем аналогично позаботился о себе.

Она не умирала. Я медленно, с дрожью выдохнул. Я не был уверен, что она поправилась, ещё нет, и не имел понятия, каковы долговременные эффекты потери половины крови, но... она не умирала. Она была жива.

Я заплакал. Слегка. Слёзы медленно поползли по моим щекам.

Её глаза распахнулись, и я уставился на неё. Она растерянно осмотрелась, сперва на меня, затем на свою испорченную броню, потом на древесный домик, в котором мы находились, и излучаемый искусственным солнцем снаружи свет. Она приподняла голову, чтобы осмотреться дальше, глянула на красную линию, бегущую по её коже, и шлёпнулась обратно.

— Блин — произнесла она, глядя на потолок и избегая моего взгляда. Прошло некоторое время, прежде чем она заговорила. — У меня был готов прикол о том, что тут моя лучшая половина, а теперь придётся придумывать что-то другое. (пр. переводчика: в оригинале было "I'm not half the woman I used to be", дословно — "я не половина женщины, которой была", по смыслу без игры слов — "и в половину не так, как было".)

— Фенн — произнёс я. Мой голос едва не пустил петуха. — Ты... Как ты себя чувствуешь?

— Ну, знаешь, — произнесла она, всё ещё не глядя на меня — не так уж полуохо. (пр. переводчика: в оригинале было "Not half bad", дословно — "даже не в половину плохо", по смыслу — "довольно неплохо")

— Фенн — снова произнёс я.

Она наконец взглянула на меня, со слезами на глазах.

— Пожалуйста — сказала она. — Давай не будем об этом говорить? Можем мы просто...

Она подняла дрожащую руку к глазам и с дрожащим вздохом, почти всхлипыванием, смахнула слёзы.

Она проиграла свою битву. Она подошла к смерти настолько близко, насколько это возможно; вероятно, по стандартам Земли она была клинически мертва. Что она видела, когда этот меч рассёк её? Как долго после этого она оставалась в сознании? Знала ли она в этот момент, что находится у порога смерти, видела ли половину своего тела лежащей на земле, не будучи в силах ощутить его, или просто была поглощена шоком и болью? Должно быть, это было ужасающе, как бы оно ни было.

— Ты кофе правой рукой мешаешь? — спросил я.

Фенн растерянно посмотрела на меня, затем на свою руку.

— Я... ну, да... наверное.

— О — ответил я. — А я вот ложкой пользуюсь.

Фенн уставилась на меня приоткрыв рот, а затем улыбнулась сквозь слёзы.

— Господи, Джунипер, я даже не знаю, что было бы более печально — если это твоя лучшая шутка с Земли, или если ты сам это придумал.

А затем она начала смеяться, всё ещё со слезами на глазах, поднялась в сидячее положение и подтянула меня.

— Обнимашки — сказала она, и я её обнял. Моё чувство крови всё ослабевало, но в ней всё ещё было больше моей крови, чем своей собственной, так что я словно мог ощущать её форму одним этим шестым чувством.

— Ладушки — сказала она, когда мы подержались друг за друга какое-то время. Она отодвинулась и спустила ноги с кроватного закутка, а затем встала, лишь слегка пошатнувшись. Она принялась снимать броню, которую определённо придётся выбрасывать. Этот удар вообще разрубил практически всё, что на ней было, включая находившуюся под доспехом одежду. Я отвёл взгляд, поскольку не было впечатления, что она устроила шоу для меня, скорее просто не хотела оставлять напоминаний о том, что с ней произошло. Она не прокомментировала то, что я на неё не смотрю.

— Где Траур? — спросила она.

— У Амариллис — ответил я.

— Коварная сучка — с ухмылкой ответила Фенн. — Воспользовалась тем, что я прилегла вздремнуть, чтобы прибрать лучший магический предмет партии, очень в её духе.

Её тон оставался расслабленным.

— Так с ней всё в порядке?

Сбросив остаток одежды, включая нижнее бельё, она уселась обратно на кровать и скрестила ноги.

— У меня нет одежды — сказала она.

— Я заметил — ответил я. — Вот.

Я принялся снимать свой доспех, лишь на секунду задержавшись взглянуть на чисто-белую отметину там, где он полностью поглотил огненный шар. Сняв его верхнюю часть, я снял рубаху и протянул её Фенн. И не мог не ощутить тёплое чувство от того, как её взгляд задержался на моём прессе (преимущество моего высокого PHY).

Она помедлила и принюхалась, прежде чем надеть рубаху.

— Ну, теперь я буду пахнуть как ты — сказала она. — Но спасибо.

Она чуть помедлила.

— Грак тоже в порядке?

— Со всеми всё нормально — ответил я, сообразив, что не сообщил ей о результатах, и если бы кто-то сделал так со мной, я решил бы, что они придерживают плохие новости. — Солэс выжата досуха, так что нам придётся подождать, пока она перезарядится, прежде чем сможем покинуть бутылку. Я исцелил Грака достаточно, чтобы он сказал мне перестать беспокоиться. Амариллис прошла через это чуть потрёпанной, но в боевой форме. Ларкспур мёртв, вместе со всеми, кого он привёл с собой. Сверх этого не знаю. Бутылка у Грака и Амариллис, и пришёл сюда, чтобы спасти тебя.

— О — произнесла она. — Спасти меня?

— Ты хочешь это слышать? — спросил я.

— Если это о том, как ты героически спасал меня, то да — сказала Фенн.

— Солэс проделала большую часть работы — сказал я. — После того, как ты была... после того, что с тобой произошло, она принесла тебя сюда и собрала воедино, прежде чем ты умерла.

Или, возможно, после того, как ты умерла. На Земле ты не мёртв пока пока не тёпл и мёртв, а на Аэрбе, вероятно, заходило и дальше этого. Возможно, ты не мёртв реально, пока душа не покинула тело.

— Однако ты потеряла слишком много крови, и если у тебя недостаточно крови, чтобы переносить кислород, или поддерживать кровяное давление, то твои сердце и мозг начинают отказывать. Тебя собрали воедино, но тебе была нужна кровь, так что я поделился с тобой своей.

— Ты умеешь это делать? — спросила Фенн, подняв бровь.

— На самом деле, нет — ответил я. — Но, похоже, сработало.

— Похоже, сработало — повторила она. Взглянула на свои руки, размяла их, сжала в кулаки. — Это очень... Интимно.

Она провела пальцем по артериям на своём запястье и слегка вздрогнула.

— Эльфы... — начала она, затем остановилась. — Я тебе говорила про фишку с каннибализмом?

— Угу — ответил я, глядя на неё.

— Это оскорбление — сказала она. Она всё ещё немного подрагивала, всё ещё не вернулась в нормальное своё состояние. — Обычно.

Она закрыла глаза и стукнула пальцем себе по шее.

— Но когда двое эльфов женятся, есть такой момент, когда они суют палец друг другу в рот, обычно большой, а потом вдвоём прикусывают до крови. Это сложно объяснить.

Она прикоснулась своими тонкими руками к своему горлу, ощупывая пальцами пульс.

— В смысле, сложно объяснить не что делают, а, типа, значимость этого. Эльфы одержимы поглощением. Обычный обед состоит из аккуратных, тщательно подготовленных кусков сырого мяса, идеальных во всём. День организован вокруг поедания, разделяется и отмечается им. Для эльфа суть в том, чтобы быть лучше, чем то, чьё это мясо. Поедание — способ сказать "ё**ный кабан, я лучше чем ты". Это подтверждение. В контексте свадьбы, это муж говорит жене "я настолько ниже тебя, что без просьбы дам тебе часть своего тела, чтобы питать тебя", и жена отвечает тем же.

— Так мы, можно сказать, женаты по эльфийски? — спросил я. Почему-то это казалось мне чрезвычайно смешным, возможно потому, что было невероятно затасканно.

— Нет — ответила Фенн. Она всё ещё прикасалась к своей шее и не открывала глаза. — Просто говорю, что то, что ты наполнил меня своей кровью, очень интимно.

Она открыла глаза и взглянула на меня.

— Не в сексуальном смысле, если ты об этом думаешь.

— Но в романтическом? — спросил я.

— Типа того — ответила Фенн. — Суть эльфийской свадьбы не в романтике, вообще-то.

Она покачала головой, и я ощутил, отдалённо, движение моей крови в ней.

— Не знаю, я дерьмово объясняю, да и вообще никогда не была хороша в том, чтобы быть эльфом.

— Я понял — сказал я. — Это имело для тебя значение, которого я не понимал, и ты хотела поделиться этим со мной, чтобы я знал, что ты чувствуешь. Если мы будем... возможно, сейчас не лучший момент для этого, в смысле, говорить об этом.

— Нет — произнесла Фенн. — Меня ещё чутка колбасит из-за этого пополаменья.

Она провела по диагональной линии на себе. Это была, вероятно, наименее убедительная демонстрация расслабленности, которую я видел от неё.

— Я не возражаю оказаться в постели с кем-то, если мы просто разговариваем о, не знаю, маленьких пушистых зверушках или о чём-то в этом роде. Или, может, историях с Земли, если предпочитаешь.

Так что я снял остальную часть доспеха и заполз к ней в кроватную нишу, в одних тонких штанах, которые носил под поножами. Она подвинулась, а потом легла так, что её голова покоилась на моей обнажённой груди, а тело прижалось к моему.

— Давай — сказала она. — Я ощущал её тёплое дыхание на моей груди. — Расскажи мне историю с Земли. Которую я ещё не слышала, не из Пенндрайговых. И, пожалуйста, ничего о Подземельях и Драконах.

Я охватил её рукой, осторожно потирая её спину, когда она прижималась ко мне.

— Хм — произнёс я, раздумывая. — У нас были пикники — у вас на Аэрбе бывают пикники?

Фенн покачала головой.

— Ну, в общих чертах пикник — это когда делаешь дома похавать, а потом ешь где-то на природе, обычно в парке. Когда я был маленьким, мы устраивали пикники в месте под названием Мельников Пруд, рядом с которым был маленький парк. Отец готовил германский картофельный салат, с беконом, а мама огуречный салат, а потом брали в продуктовом куриные грудки со специями и готовили на гриле. Я в это время всегда кормил уток, или рыбачил, пока мама с папой болтали.

Это было до того, как они стали так часто ругаться, что более-менее стало причиной окончания летних пикников. Однако об этом я Фенн говорить не собирался — не сейчас, когда ей нужен комфорт.

— Я решил, что хочу рыбачить. Мельников Пруд с его рыбой принадлежит городу, так что положено выпускать рыбу обратно, если поймаешь, так что это было, в общем, не спортивно, но мне нравилась возможность посидеть и подумать о своём. В тот день я снял туфли и носки и рыбачил, стоя в воде, потому что хотел ощутить ил ногами. Я был ещё маленьким.

Я провёл пальцем по её ключице.

— Я стоял в воде минут десять, и тут увидел как утка плывёт с одним из моих носков.

— Утка? — спросила Фенн.

— Одна из уток с пруда — сказал я.

— Нет, в смысле, что такое утка? — спросила она. — Какая-то Зимилянская фишка?

— Фенн, ты знаешь, что такое утка — ответил я.

— Вот блин, подловил в этот раз — сказала она. Я слышал в её голосе улыбку. — Так утка утащила твой носок?

— Угу — я продолжил. — И уплывала с ним, так что я бросил удочку и погнался за ней, но если ты когда-нибудь гонялась за селезнем в его среде обитания, можешь представить, как оно прошло. В итоге я бухнулся в воду и промок насквозь. Утка решила, что носок несъедобен и бросила его в пруд, и я, раз уж всё равно мокрый, поплыл за ним, надеясь подхватить его, пока он не утонул и не пропал с концами в иле. И я-таки его добыл, но когда направился к берегу, увидел, что мой второй носок у отца, и он старательно изображает утку, пытающуюся его украсть, а мама катается от смеха по столу.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что Фенн уснула, что меня вполне устраивало.

(Солэс поднялась из подвала, потирая шею, несколько часов спустя. Она взглянула на нас двоих, понимающе улыбнулась, а затем ускользнула из дома. Чуть позже в окно заглянула лань, и фыркнула в нашу сторону, что я не знал, как понимать. В конце концов я и сам уснул, и для разнообразия видел приятные сны).

Глава 52: Кульминация.

— Ну, это было быстро — произнесла Амариллис. Я резко проснулся и уставился на неё, стоящую над нами, осознавая, что рядом со мной в кровати лежала Фенн (без одежды), положив голову мне на грудь. Амариллис всё ещё была в своих латах, она выглядела усталой, но довольной. Пожалуй, то, как она на нас смотрела, лучше всего описывалось словами "ехидное веселье".

— Это не то, что ты думаешь — сказал я, не пытаясь подняться. — Если только ты не думаешь, что я сделал ей переливание, а затем мы вдвоём уснули.

— Он прямо всю меня заполнил — сообщила Фенн, поднимаясь и потягиваясь. Она повернулась ко мне и улыбнулась, и я не смог не глянуть на её обнажённую задницу.

— Извращенец! — воскликнула она и выпрыгнула из кровати, прикрываясь одной рукой. И даже не пыталась при этом скрыть улыбку. — Мэри, ты это видела — он смотрел на мою задницу!

Амариллис подняла правую руку, на которой носила Траур, и материализовала нижнее бельё, кое Фенн немедленно выхватила.

— И перчатку — произнесла Фенн, натягивая исподнее. — Женщина не может выглядеть прилично, если её рука не прикрыта магической перчаткой с бесконечным экстрамерным пространством.

Амариллис сняла перчатку и протянула ей; Фенн забрала её и надела с видом триумфа, который превратился в растерянность, а затем она нахмурилась.

— Прошу прощения, мне следовало уточнить, что перчатка должна быть дарована в пользование — произнесла Фенн.

— У меня есть условие — сказала Амариллис. — Больше никаких футболок.

— Договорились — произнесла Фенн. Слишком быстро, и слишком улыбалась при этом.

— Никаких футболок с надписями — уточнила Амариллис. — Футболки мне ещё нужны.

— Ладно, договорились — согласилась Фенн, снова слишком быстро.

— Фенн — сказала Амариллис. — Думаешь, мне это смешно?

— Ну, в тот раз ты смеялась — сказала Фенн. — И это реально ржачно, так что не знаю, ты мне скажи — думаешь, я не думаю, что тебе это смешно?

— Это был не настоящий смех — сказала Амариллис с не-таким-уж-ровным лицом.

— Лгунья — сказала Фенн. — И в любом случае, я согласилась на твои условия, и как истинный друг, я согласилась на твои уточнённые условия, но все знают, что даже истинный друг не позволит вторую поправку к устному контракту.

Амариллис вздохнула, а затем слегка прикоснулась к Траур, после чего улыбка Фенн стала шире. Она прижала перчатку к груди, а затем поцеловала её.

— Я прикасалась ей к трупам — сказала Амариллис.

— Я тоже прикасалась ей к трупам — ответила Фенн. — Есть хороший лут?

— Нет — ответила Амариллис. — Всё было привязано к Ларкспуру, теперь будет привязано к другому кузену. Ими хорошо обладать, и хорошо лишить их, возможно — использовать для обмена, но там нет ничего, что мы могли бы использовать сами.

— Мы ещё в лесу? — спросил я. — Что насчёт вертолёта?

— Я забрала всё, что можно было забрать — сказала Амариллис. — Все души мёртвых в бутылке. Как только ключ телепортации позволил, я перенесла нас. Сейчас мы у подножия Хребта Мира, и должны быть в милях от кого-либо, единственное, чем может похвастаться это место.

— Но я умею управлять вертолётом — сказал я. Ну, вроде того.

Амариллис уставилась на меня.

— И каким образом ты предлагаешь его перевезти? — спросила она.

Я открыл было рот, а затем закрыл, поскольку на самом деле понятия не имел, кроме разве что "воспользоваться абсурдной друидской магией, чтобы засунуть его в бутылку". Возможно, мы смогли бы разобрать вертолёт на части и разместить их в Траур, но для двоих это непосильная задача. И хотя мы могли бы вернуться за ним, но я уже видел возражения этому, в общем-то те же самые, по которым мы не вернулись в замок в Сильмар-сити. И даже если обойти эти возражения, что мы вообще будем делать с вертолётом, будь он магический или нет? (Хотя мне было очевидно, что если в Данжн Мастере есть хоть капля драматичности, на какой-то момент я полечу-таки в вертолёте, особенно с учётом того, что это второй раз, когда я оказался рядом с вертолётом, и не получил возможности на нём полетать).

— Не всё — намёки — поджав губы, произнесла Фенн.

— Но кое-что — определённо — ответил я. — Некоторые вещи обладают, за неимением лучшего слова, космической значимостью. И вертолёты — одна из них. Они — часть моей предыстории... опять же, за неимением лучшего слова. Я не говорю, что всё будет иметь какое-то значение, я просто говорю, что это наверняка намёк, и если мы не вернёмся за магическим вертолётом, или не сможем забрать его с собой, то нам по крайней мере стоит высматривать другие вертолёты. Серьёзно, нам стоит просто отправиться туда и воспользоваться грузовой телепортацией, чтобы разместить его где-то, откуда сможем достать, если понадобится. Оба вертолёта, собственно.

— Даже если бы у нас было заклинание... — начала Амариллис, и в руке Фенн появилась стопка бумаг. Амариллис пронзила её яростным взглядом. — И даже если бы у нас были необходимые ресурсы...

Фенн бросила бумаги на кровать рядом со мной и показушно достала из перчатки корзинку.

— Ты всё это украла? — спросила Амариллис.

— "Украла" — такое сильное слово — сказала Фенн. — Не то, чтобы неверное, просто показывает, какая я сильная и храбрая женщина.

Она вежливо кашлянула в руку.

— Можете, эм, игнорировать слухи о том, что меня разрубили — это очевидная выдумка.

В этот момент в помещение вошли Солэс и Грак, из-за чего тут стало тесновато. Грак низко поклонился мне, а Солэс радостно улыбнулась.

— Могу я спросить, кто присматривает за бутылкой? — спросил я.

— Я поднял обереги, какие смог — сказал Грак. — Мне понадобится с неделю отдохнуть, чтобы быть полезным в этом плане.

— Мы в безопасности? — спросил я.

— Нет — сказал Грак. — Мы не будем в безопасности, пока наши враги не умрут.

— Он преувеличивает — сказала Солэс.

— Главной проблемой сейчас является возможность того, что Гиацинт или Дорис продолжат то, что начал Ларкспур — сказала Амариллис. — Но я не думаю, что это особенно вероятно. Сложно определить мотивы Гиацинт, не зная, что сейчас происходит в Англицинне, но насколько нам известно, она прекратила иметь дела с Дорис, и считает, что Ларкспур уже потратил слишком много времени и усилий на этот проект. Мы добавили к её мотивациям месть, но не думаю, что это многое меняет. Нам следует продолжать беспокоиться о ней в перспективе, но она не Директор Безопасности Иностранных Дел, что означает, что ей доступно куда меньше рычагов. Я не уверена, какова будет её история о том, что с ним случилось, особенно учитывая, что тело у нас, а не у них, но я очень-очень сомневаюсь, что в настоящий момент она представляет для нас опасность.

Амариллись чуть сменила позу и потянулась почесать шею там, где она соприкасалась с доспехом.

— Дорис Финч не может покинуть карантинную зону. У неё есть агенты, но они не очень хороши, поскольку она не доверяет другим персонам, даже себе. Могу предположить, что она знает о том, что у нас есть ключ телепортации, или через её сделку с Ларкспуром, или просто через вероятностные наблюдения за нашими перемещениями. Она опасна, но в другом, более непредсказуемом плане. Я всё ещё считаю, что мы здесь в безопасности.

Она размяла руки.

— Ну, и остаются все остальные. Мы не знаем, кому вообще известно, что у нас есть ключ. Количество желающих мне смерти невелико, ограничено выборкой из моих кузенов. И никто из этой группы врагов не является угрозой того уровня, на котором мы действуем. Так что с моей точки зрения наша основная забота — объявлены мы во всеимперский розыск или нет, и это, по крайней мере, мы можем выяснить достаточно быстро и без особого риска.

— Так мы отдыхаем здесь недельку, или проверяем, есть ли преследование? Или отдыхаем на ходу? — спросил я. — А потом можем вернуться в Боастре Вино и проверить, есть ли на нас розыск?

(пр. переводчика: здесь я вырезал небольшой кусочек, поскольку он непереводим. ГГ использовал аббревиатуру от "разыскивают ли нас", дворф спросил, правильно ли вообще так произносить, принцесса сказала, что это неважно).

— Итак, мы все согласны передохнуть пока что? — спросила Амариллис.

Последовали согласные кивки. В последние пару недель мы все прошли изрядный ад, так что неудивительно голосование за передышку. Я вспомнил как в Земля Восставших, когда стрелял по банкам, думал о бойцах ММА: у них что-то около четырёх десятиминутных боёв в год, равномерно распределённых. За прошлую неделю у меня было четыре боя насмерть, практически без времени переварить это, только вперёд. Я был не на месте кого-то, кто участвует в кровавом спорте как виде развлечения, и мне не нужно столько времени на восстановление, но всё же это было много, и, вероятно, для остальных ещё больше, чем для меня.

* * *

Реальное, настоящее свободное время — это классно. У меня были на Аэрбе моменты, когда типа как бы если посмотреть с определённой точки зрения были похожи на свободное время, но большая его часть была потрачена на тренировки. Я не хочу сказать, что собирался забить на тренировки на всю неделю, но игра, типа, дала мне отмазку; я не мог поднять навык выше 20 без реальной опасности или хорошего учителя. Учитывая, что мы дали себе неделю, я ожидал, что упрусь в кап и без того, чтобы тратить часы на тренировки.

После того, как все мы поели, окунулись в ручей, и сменили одежду, Солэс и Шестиглаза Лань провели нам тур по бутылке. Всего одна квадратная миля, но это означало три с половиной мили прогулки по периметру, и ещё несколько по тропам, неспешным ходом, поскольку дорог здесь не было, а местность неровная. Мы довольно органично разделились на группы, частично потому, что по оленьим тропам нужно было идти по одному. Грака весьма заинтересовали обереги, некоторые из которых, похоже, необходимы для по большей части закрытой системы, и Солэс просвещала его. Фенн, пошептав что-то в ухо Шестиглазой Лани, получила возможность прокатиться верхом, что унесло её далеко от нас, когда локус растянула свои длинные ноги и ускакала. Так что остались мы с Амариллис.

— Это меня не беспокоит — вдруг сообщила Амариллис. — Вы с Фенн.

Я ощутил, как слегка напрягся при этом, в основном потому, что не знал, насколько она говорит правду, или почему это говорит. Как бы я ни старался давать ей второй шанс, я всегда ощущал неуверенность, разговаривая с ней.

— Рад слышать, что не беспокоит — ответил я. — В смысле, рад, что это не будет источником напряжённости, или что-то в этом роде.

— Я заговорила об этом, поскольку не знаю, чего наговорила под воздействием крови единорога — сказала Амариллис. — Фенн и Грак, похоже, договорились не говорить нам, но меня беспокоит, что может вылезти в неподходящий момент, так что хочу быть прямолинейной в интересах недопущения сложностей, которые мы не можем себе позволить.

— О — сказал я. — Понятно. И есть то, что ты могла сказать, что могло заставить меня думать, что тебя беспокоят наши как бы совсем-не-официальные-но-вероятно-ненадолго-типа-отношения.

— Можешь просто сказать, что ты ухаживаешь — сказала Амариллис.

— Угу — ответил я.

Мы с минуту шли молча. Амариллис сейчас была более расслабленной чем когда-либо с того момента, как мы встретились, который, вероятно, было точкой высокого стресса в жизнях нас обоих. Она сняла свой доспех и была одета в белую футбоку без надписей и шорты, с кроссовками на ногах. Она вполне сошла бы за ученицу моей старшей школы, если бы сейчас оказалась героиней обратного попаданства. Были кое-какие детали, которые выдали бы её внимательному наблюдателю, вроде смешения текстиля в её одежде, или отсутствия на ней пластика, или брэнды, но было очень близко. Она привлекала бы взгляды, поскольку была захватывающе дух, так что аж сердце останавливается, красива, но если оставить это в стороне, она до жути вызывала ощущение близости к дому.

— Ты становишься всё симпатичнее с каждым очком, вложенным в физические атрибуты — сказала Амариллис. Это, определённо, было отрепетированной фразой. — Я не чувствовала ничего вроде притяжения к тебе, когда мы только встретились, и видела, что я тебя привлекаю, так что решила, что оставлю этот вариант открытым.

Она шла передо мной в высокой траве, и сейчас обернулась ко мне, возможно, взглянуть, слушаю ли я.

— Я принцесса Англицинна, брак и потомство для нас часть бизнеса. Я всё равно никогда и не ожидала роскоши женитьбы по любви. С твоей способностью, если она настолько сильна, как я представляла, если ты Утер возрождённый, ты был бы настолько хорошей парой, насколько вообще можно было бы найти. Возможно, будь я более мотивированной, или более бесчувственной, то продолжила бы развивать это преимущество. Возможно... возможно, я и есть бесчувственна, просто сомневалась в своей способности провернуть это, когда дойдёт до того. У меня нет опыта с мужчинами. У меня нет и той естественной искры, которой обладает Фенн, этой чистой чувственности, того, как она без усилий привлекает взгляд.

Я внимательно слушал, стараясь не чувствовать себя сбитым с ног тем, что она говорила. Последнее, чего я мог от неё ожидать, так это чувства неполноценности в сравнении с Фенн. То, что я её не привлекал, не удивляло, но всё же ранило. Мне нужно было извиниться за то, как она меня привлекала и всё ещё привлекает? Я ничего не могу с этим поделать, но извинился бы, если бы с этого был какой-то толк.

— Ты понимаешь, почему я говорю тебе это? — спросила Амариллис. — Некоторые вещи лучше делать быстро и основательно.

— Как отрывать пластырь — сказал я, понимая, что эта идиома скорее всего не будет понята. — Ещё что-то?

— Угу — ответила она, вздохнув. — В какой-то момент я решила, что в тебе есть нечто действительно привлекательное. Не в плане персональной эстетики, хотя и это тоже, но...

Она втянула воздух.

— Я не знаю, что я говорила под воздействием крови единорога. Так что собираюсь сказать худшее, что могла сказать, поскольку сейчас у нас есть время, чтобы пройти это. Я не хочу, чтобы у нас снова было расхождение из-за того, что мы не обговорили то, о чём болезненно или неловко говорить.

Я ощутил, как сжимается грудь.

— Можем мы остановиться и присесть? — спросил я. — Мне не нравится, что не могу видеть твоё лицо, когда ты говоришь.

— Разумеется — ответила она. Помахала остальным, погружённым в собственные разговоры, они нам ответили, и мы отошли налево, где был большой камень на который можно было усесться вдвоём. Амариллис охватила себя за колени; у неё было серьёзное выражение лица. Вместо того, чтобы смотреть на меня, она говорила в пустоту. Возможно, ей так было проще.

Она подняла руку, словно для того, чтобы пригладить волосы, но остановилась и просто прикоснулась к ним.

— Я решила, что буду твоим любовным интересом, если ты вырастешь превыше моей способности вносить свой вклад — сказала она. — У Утера были его Рыцари, но у него была и жена, и Зона обладала большей властью, чем любой из них во всём, что имело значение. Все фокусируются на Утере, но она предок всех Принцев и Принцесс Англицинна так же как и он. Она по своему формировала будущее Англицинна.

Я отложил биографию Утера до того, как добрался до того места, где они встретились, но я, очевидно, знал, что он был женат. Мне было странно представлять Артура под тридцатник, женатого и с детьми. Пожалуй, сейчас мне было сложнее уложить в голове это, чем тот факт, что он построил империю, распространившуюся по всему миру.

— Так что я решила, что буду этим для тебя — сказала Амариллис. — Если ты попытаешься поцеловать меня, я поцелую в ответ, и если ты захочешь трахнуть меня, то я... — она посмотрела на меня.

— Вытерплю это — закончила она, не смягчая удара. — Я бы прошла то, что не хочу делать, и научилась получать удовольствие, или по крайней мере не показывать неприязни.

Она положила руки на колени.

— Я понимаю, как это звучит.

— Заставляет меня, типа, чувствовать себя дерьмово — сказал я. И это даже не половина того, что я ощущал. Дело не в том, что она не хотела секса со мной, а в том, что у неё остаётся инстинктивное отторжение. Вот это заставляло сердце сжиматься, не из-за того, что говорило о наших личных отношениях, или нашей дружбе, а из-за того, что говорило о ней.

— Я это предполагала — Амариллис кивнула. — Извини, я ещё не закончила.

Она вздохнула и плотнее сжала колени, всё ещё не глядя на меня.

— Когда мы брели по Датуре, я начала видеть в тебе нечто. Было мерцание настоящей искры, когда я смотрела на тебя, так что я поступила наиболее логичным в этих обстоятельством образом — положила эту искру на растопку и стала поддувать на огонь. — Она помедлила. — Я ошиблась в том, что тебя привлекаю?

Сердце колотилось в моей груди.

— Нет — произнёс я, едва не подавившись этим словом. — Ты должна знать, что я никогда не сделал бы ничего, чего ты могла бы не хотеть.

— Я знаю — Амариллис кивнула с мягкой улыбкой. — Это сделало разжигание пламени проще. Я фантазировала о том, каким мог бы быть поцелуй с тобой, или как ты обнимаешь меня. Я пыталась представить, как ты забираешь мою девственность, и пыталась представить секс с тобой как нечто позитивное, чего я хочу всем сердцем.

— И это сработало? — спросил я. (Я старался быть осторожным в словах, но к такому разговору я не годился).

Амариллис умолкла. Затем взглянула на меня.

— Чуток — сказала она. Поджала губы. — Не знаю, как я могла это выразить, когда во мне была кровь единорога. Возможно, высказалась сильнее. Думаю, я смогла заставить себя чувствовать толику того, что у вас с Фенн друг к другу.

— О — произнёс я, сглотнув. — Рад, что не сработало до конца. Потому что... Фенн.

— Да — Амариллис кивнула. — Я работаю над гашением этого огонька. Я серьёзно говорила, что меня это не беспокоит. Она подходит тебе больше, чем я когда-либо смогу. Вы будете хороши вместе. Думаю, будет немного раздражать, но это же Фенн. Я забочусь о вас обоих, и рада видеть, что вы находите счастье друг в друге.

Она нерешительно помедлила.

— Я думаю об альтернативных настоящих, и о других путях, которые мы могли пройти. Есть некое чувство потери, которое я пытаюсь стряхнуть, словно единорожье видение о прошлом, которое мы прожили, но которого не происходило. Я не хочу, чтобы вы с Фенн расходились, и не хочу быть с тобой, но я думаю о другой версии меня, более готовой доверять, более тянущейся к мужскому теплу, более тёплой и доброй. Если бы я была кем-то весёлым, вроде неё.

Она прикусила губу, достаточно сильно, чтобы поморщиться.

— Извини, от этого нет пользы, я сказала всё, что сказала, чтобы сделать нам прививку от этого в будущем. Думаю, мне не стоит говорить больше.

— Мне нужно ответить? — спросил я. — Мне нужно сказать тебе... всякое?

(Одному богу ведомо, что я говорил про Амариллис, когда был под кайфом от крови единорога, но определённо недостаточно, чтобы остановить Фенн).

Амариллис тихо, пусто усмехнулась.

— Ты очень прозрачен, Джунипер — ответила она. — Нет, я уже в целом всё знаю. Не думаю, что есть что-то, о чём мне стоит беспокоиться в каком-то будущем споре.

— Окей — сказал я, облегчённо вздохнув. — Присоединимся к остальным?

— Дай мне пару секунд — ответила Амариллис. — Я хотела бы немного побыть одна.

Я оставил её на камне и вновь побрёл по тропе. Грак и Солэс сидели вместе поодаль, там, где начинались высокие деревья, поблизости от края бутылки. Насколько я видел, Солэс рассказывала ему историю, с широкими взмахами рук и временами цветными вспышками.

Я не знал, что думать об Амариллис и том, что она мне сказала. С одной стороны, было такое чувство, что я избежал ситуации, поскольку она серьёзно создана прямо под мои вкусы во многом. Возможно, будь у нас больше времени для медленного горения, или не будь с нами Фенн, и я сошёлся бы с ней, ухаживая за этой девушкой, изо всех сил старающейся не чувствовать неприязни когда я её целую. С другой стороны, я ощущал иррациональную тягу как-то исправить её, обнять и утешить, пока она не разморозится и не будет способна, не знаю, испытывать реальную романтическую любовь и радости секса. Я знал, что если бы Тифф услышала от меня что-то подобное, она, вероятно, всю голову бы мне прожужжала о том, что это распущенная мужская фантазия, даже отдалённо не соответствующая реальному миру, но я всё равно чувствовал именно это. Больше всего, однако, это всё просто вызывало у меня печаль. Неудивительно, что её лояльность поднялась, когда я сказал ей, что она никогда не будет отставать от меня в силе.

Пока я предавался раздумьям о параллельных таймлайнах и том, что могло бы быть, Фенн приблизилась ко мне, верхом на Шестиглазой Лани.

— Смотри, какого странного оленя я нашла — сказала она. Локус взбрыкнула под ней, с достаточной силой, чтобы пришлось хвататься изо всех сил, и Фенн рассмеялась. В конце концов локус снова замерла. — Хорошо потрындел с принцессой?

— Угу — сказал я.

— Не расскажешь своей Фенн, о чём? — спросила она, постукивая пальцами по боку лани.

— Это сложно. Всякое из-за единорога — сказал я. — Я надеюсь, что ты уже знаешь всё это, чтобы не понадобилось неловкого и напряжного разговора об этом.

— О — сказала Фенн. — И из-за того, что она сказала, у тебя неважное настроение.

— Чуток — я кивнул.

— Можешь сказать, какое именно настроение? — спросила Фенн. — Я, разумеется, сильная, самоуверенная женщина, которой не требуется, чтобы её почти-бойфренд сказал ей, что их зарождающиеся отношения ещё целы, но, возможно, тебе стоит это проделать, просто для практики, на тот случай, если когда-нибудь будешь встречаться с кем-то бесцельно требовательным и неуверенным в себе.

— Фенн, я понимаю, что это может быть внезапно, но не хотела бы ты как-нибудь сходить на свидание? — спросил я.

Фенн с акробатическим проворотом спрыгнула с оленя и приземлилась рядом со мной. Она продемонстрировала самую широкую улыбку, что я видел от неё.

— Ну, — произнесла она — это было очень неожиданно.

Она подошла вплотную.

— Очевидно, мне нужно об этом подумать.

Изначально мы с ней были примерно одного роста, но сейчас я был на пару дюймов выше, так что если она хочет меня поцеловать, ей придётся наклонить голову. Это она и сделала, и, закончив фразу, оставила губы чуть приоткрытыми. Мне не стоило быть таким неуверенным в себе; я знал, что она чувствует, знал, что я чувствую, и тем не менее во мне была эта нервная, дрожащая энергия когда я наклонился и поцеловал её. Страх и адреналин бурлили во мне — может, не знаю, я её неправильно понял?..

Она растаяла во мне, прижалась ко мне, провела рукой по моей спине, прикоснулась к шее, погрузив пальцы в мои волосы, и я прижал её к себе, целуя. Мы словно слились воедино. Меня удивило моя потребность в ней, и её во мне, но это удивление оказалось смыто чувством её тёплых губ прижатых к моим.

Когда она отстранилась, она тяжело дышала и слегка дрожала; её веснушчатые щёки покраснели. Она уставилась мне в глаза и провела языком по губам, смакуя послевкусие нашего поцелуя.

— Ладно — сказала она. Чуть вздрогнула и обняла меня за пояс. — Я подумала. Одно свидание, а там посмотрим, как оно дальше.

Конец книги 3.

Глава 53: На цыпочках среди тюльпанов.

— Вервин был далеко не первым магом цветов, но он был лучшим из всех, что когда-либо были — сказала Солэс.

В стеклянной бутылке, содержащей домен локуса, не было ничего столь аккуратного и ухоженного, что подразумевается под "садом", но там имелась небольшая секция, отведённая под побочное занятие Солэс магией цветов. В правильном саду всё в ровных, аккуратных рядах, а сорняки, трава, и всё, что не возделываемые растения, удалено. В неупорядоченном участке выращивания Солэс (ну ладно, саду) было сложно понять, какие растения здесь должны быть, а какие — нет. Я видел не так уж много цветов, хотя некоторые растения явно выглядели чуждо: длинные красные лозы с острыми коричневыми концами, невысокое зелёное растение, листья которого имели синие края, разросшееся на целый квадратный ярд пространства, и дерево, в стволе которого, там, где в толстой чёрной коре были трещины, виднелся яркий пурпур.

— У мага цветов обычно есть несколько бережно возделываемых сортов — продолжила Солэс. Она спокойно говорила на ходу, прикасаясь к растениям и время от времени осматривая их, осторожно поворачивая листья. — У меня их восемь. У Вервина, говорят, их было двенадцать тысяч. Считается, что у него не было какого-то большого секрета, он просто был очень хорош в своём деле. Он путешествовал по разным местам и засевал свои семена в идеальных местах, оставляя растения без присмотра, и обладал талантом возвращаться как раз перед тем, как бутоны распускались.

Это... на самом деле было не тем обучением цветочной магии, на которое я рассчитывал, когда попросил научить тому, что она знает. Это было как если бы я спросил кого-то о программировании, и мне начали с лекции об Алане Тюринге.

— По-моему, это выглядит так, словно у него был-таки некий секрет — сказал я. — Предсказывающая магия, или нечто подобное?

— Возможно — Солэс кивнула. Она перешла под дерево, и свет искусственного солнца над головой озарил её светло-зелёную кожу. — Наверняка в народе есть теории, я просто излагаю то, что говорили мне.

— Он жил за сотню лет до тебя? — спросил я.

— Да — кивнула Солэс. — С тех пор он отбрасывает тень на всех магов цветов до или после. Он был плодовит так, как не был никто. Попросту, он был особенным, и тебе нужно это понимать.

— Хм — произнёс я. — Знаешь, я вообще-то ничего не знаю о магии цветов, а Вервин просто парень, о котором я читал в исторической книге, так что... если ты пытаешься мне сказать, что я никогда не смогу достичь его высот, и мне не следует начинать этот путь не ожидая долгих и раздражающих усилий, я понял. Но ещё тебе стоит знать, что я исключителен, и если кто-то сможет сделать то, что делал Вервин, то это я.

Солэс усмехнулась.

— Не думала, что ты так самоуверен — заметила она.

— В настоящий момент, мне кажется, это реалистичная оценка моих способностей — ответил я. Не говоря уж о том, что весь этот грёбаный мир, похоже, был создан для меня, о чём в приличной компании не говорят.

— Ну что же, ладно — сказала Солэс. — Ты говорил, что Амариллис выдала тебе выжимку по магии цветов? Нечто вроде сокращённой версии того, что написано в "Руководстве обывателя по цветочной магии", возможно?

— Ух — произнёс я. — Терпеть не могу эту серию.

(Когда я стану богатым и знаменитым... ну, я уже богат, учитывая, что наша группа владеет примерно двадцатью миллионами оболов в золоте, магических предметах, и том, что наворовала Фенн. Но когда я стану реально богат, и смогу передвигаться, не беспокоясь о том, что международное сообщество выпишет ордер на мой арест из-за всех тех, кого я (вероятно, оправданно) убил, я опубликую собственную серию книг, с названиями вроде "Магия Цветов: Руководство Пользователя", и в них будет написано, как реально использовать магию, в точных терминах, без личных историй, баек, и откровенной пропаганды того, насколько великие личности маги. А потом афинеи начнут охоту на меня, поскольку это изначально они постарались, чтобы у нас были только дерьмовые "Руководства обывателя").

— Амариллис сказала, попросту, что маги цветов носят с собой маленькие бутоны, в каждом из которых своё заклинание, эффекты которых практически невозможно предсказать, если у тебя нет уймы времени на то, чтобы с ними разбираться — сказал я. — Впрочем, она говорила больше с точки зрения персонального боя. Думаю, она просто не хотела, чтобы это оказалось для меня неожиданностью и я не был вынужден разбираться с еженедельной новой фишкой на ходу. У меня сложилось впечатление, что это вообще не тот путь, которым есть смысл идти, поскольку он требует участка возделываемой земли.

Я осмотрел территорию вокруг нас, квадратную милю, на которой обитали всего пятеро персон и магическая лань.

— Она сказала, что можно начать с обычных семян, что займёт чертовски много времени, или получить семена у мага цветов, что должно быть сделано добровольно и всё равно в половине случаев не сработает.

— Задаю себе вопрос, упустила она суть магии цветов, или намеренно выдала тебе скверный обзор — нахмурившись, произнесла Солэс. Она прикрыла глаза рукой и всмотрелась в большое дерево, внутри которого когда-то жила компания друидов, а сейчас разместилась наша группа. — Этой девушке нужно разобраться в себе.

Это заставило меня слегка нахмуриться, поскольку Амариллис — мой друг, и я хотел защитить её, даже от столь безвредного замечания. Возможно, это была присутствующая во мне толика духа белого рыцаря, но мой взгляд на Амариллис изменился за последние несколько дней. Она была не той, кого нужно защищать, и уж точно не от слегка грубых замечаний Солэс, но это понимание не утихомиривало мои инстинкты.

— Вы разобрались между собой? — спросила Солэс, поскольку пауза затянулась. — Грак немного сплетник.

— Я... Не знал о нём такого — сказал я. Потом вспомнил, как он говорил мне не спать с Фенн. — Ладно, вообще-то, пожалуй, знал. Но у нас особо не было возможностей поговорить. В любом случае, между Фенн, Амариллис и мной всё нормально.

Прошло три дня с момента нашего прибытия к Хребту Мира. Всё это время мы сидели за прикрытием оберегов, ожидая атаки, которая, как все были довольно-таки уверены, не произойдёт. Мы с Фенн делили постель, но...

— Я дала Фенн травы, с которыми детей не будет, но они начинают работать через пару недель — сказала Солэс. Я ощутил, как мои щёки краснеют.

— Спасибо — произнёс я. — Но это, на самом деле... мы не спешим.

* * *

Медленно.

Мы с Фенн делили постель с того момента, как начали встречаться, поскольку она "любила компанию" когда спала, и это не изменилось, что означало, что каждая ночь проводилась в прикосновениях, поцелуях и объятьях. Постели располагались в альковах, так что с приватностью было не очень, и олениха то и дело просовывала свою глупую шестиглазую голову в окна древесного дома, что убивало весь мой настрой. Фенн просто здоровалась и возвращалась к поцелуям.

Даже если бы у нас была приватная комната, с реальной дверью, которую можно запереть, мы бы, вероятно, всё равно двигались медленно, поскольку присутствовали эльфийские культурные идеи о "пожирании" и отличия эльфийской физиологии, и оба эти фактора подталкивали меня к тому, чтобы не торопиться, по крайней мере, пока у нас не будет первого подобающего свидания. В наших отношениях присутствовала эта нота безумного, маниакального стремления, отчаянной потребности, которая почти пугала меня, особенно поскольку мы оба это чувствовали. Фраза "словно прорвало плотину" вообще-то имеет не очень хороший окрас, если подумать. Иногда было такое чувство, словно мы неуправляемо вращающийся волчок.

Её лояльность дважды повышалась, один раз, когда я заметил, как она смотрит на меня, и она озарила меня до глупого счастливой улыбкой, и в другой раз, когда я проходил мимо и быстро чмокнул её в голову. У меня были сложные чувства насчёт этих сообщений о повышении лояльности, поскольку они радовали, но в то же время я не хотел видеть наши отношения определёнными в игровых терминах.

Часть меня хотела защитить это, закрыть от вида, объяснить наши отношения но провести черту, поднять занавес над разделяемой нами постелью и оставить всё это приватным. Это говорило моё воспитание, и в каком-то смысле поднятие занавеса означало бы подразумевание, что не о чем тут говорить, что ничего между нами не изменилось из-за этих ночей. А это, если вы хоть что-то знаете об отношениях, очевидная неправда, поскольку не то чтобы сексуальная компонента была отделена от романтической, или дружеской, или других компонентов отношений. Даже если не разговаривать, физическая близость тоже форма общения. Вроде бы в какой-то земной культуре есть идея, что мы превращаемся из людей в животных и обратно, но по моему опыту я не думаю, что это так уж верно.

Так что, вкратце, мы с Фенн проводили ночь прощупывая друг друга, и буквально и метафорически. Я так и не прочитал, что там написано в "Книге Крови" об эльфах и полуэльфах, особенно по теме секса, которая занимала добрую половину любой статьи в этой книге. Так что когда моя рука перестала перемещаться по её телу и скользнула между её ног, я был не просто наполнен нервным возбуждением по очевидным причинам начала отношений. Присутствовало реальное чувство неизвестности. Я полностью сосредоточился на ней, ощупывая её пальцами, следя за её лицом. Я ощущал её волнение, и чувствовал напряжённость её мышц там, где её тело прижималось к моему.

Не знаю, чего именно она боялась — что отпряну в отвращении, или что буду изучать её, как циничный учёный, но она заметно расслабилась, когда я поцеловал её, продолжая ласкать, и я пристально наблюдал за ней, делая то, что вызывало у неё короткие вдохи, или заставляло чуть прикрывать глаза, пока в конце концов не нашёл ритм, который, казалось, хорошо работал, и остановился на нём. Я был вознаграждён тем, что её ноги сомкнулись на моей ноге, и низким, мягким стоном, который наверняка расслышали все в доме. Как только она пришла в себя, она притянула меня к себе и охватила руками, словно не хотела отпускать.

Лояльность повышена: Фенн, ур. 19!

Разблокировано Достижение: Маленький заклад

Я заморгал сообщения так же быстро, как они появились, и ощутил, как во мне медленно поднимается горящий гнев, пока я слушаю успокаивающееся дыхание Фенн. Мне не нужно игрового подтверждения. Мне не нужно грёбаного сообщения о достижении. И что мне уж точно не нужно, так это напоминания о том, что бдительный взгляд Данжн Мастера никогда не покидает меня, что у меня нет ничего близкого к приватности, что я пойман в экзистенциальном кошмаре, который в любой момент может выдернуть из-под меня ковёр.

Когда рука Фенн нежно опустилась на мой живот и она начала целовать мою шею, я бережно подтянул её руку к себе и переплёл наши пальцы, и что бы она об этом ни подумала, но вскоре она погрузилась в довольный сон. Мне на это потребовалось ещё какое-то время.

* * *

— Ключ к магии цветов — понимание — сказала Солэс, меняя тему и прогоняя мои мысли, на которые я отвлёкся. — Возьми семя, посади его в землю, удобряй его, пока оно растёт, и всё это время ощущай это растение, и позволь ему, насколько сумеешь, ощущать себя.

— Я не уверен, что это означает на практике — сказал я. — Пытаешься сказать, что это в сущности социальная фишка, но с растениями?

Это заставило меня нахмуриться. Мои социальные навыки были хуже всего.

— "Социальная" — забавное слово — сказала Солэс. — Я бы сказала, что это требует терпения, прозорливости, и целеустремлённости. Это путь истинного понимания.

Она потянулась в один из своих глубоких карманов и достала толстое чёрное семечко, которое протянула мне.

— Посади это — сказала она.

Я взглянул на семя и повернул его, взглянул на закруглённую сторону, где торчал какой-то стебелёк. Края семечка были белыми, без плавного перехода от чёрного к белому.

— И где его сажать? — спросил я.

— Этого я сказать не могу — ответила Солэс.

— Ты собираешься изображать мистера Мияги? — спросил я.

— Мияги-сенсей был очень мудрым учителем — с лёгким поклоном ответила Солэс.

Я уставился на зелёную женщину, разинув рот.

— Ты... Смотрела "Малыш Карате"? Позволь предположить, это была одна из пьес Утера Пенндрайга?

Солэс кивнула.

— В старые добрые дни до Второй Империи мы не были полностью обособлены от культуры — сказала она. — Мы принимали в своих доменах всяческих странников. Так что да, я видела очень вдохновенную версию его, сыгранную четырьмя актёрами-энтузиастами, какое-то время остававшимися с нами. И эти методы обучения разумны.

— Я вот в этом не уверен — заметил я. — В смысле, эта хрень с "намазывай, потом стирай", по-моему, больше предназначена приучить к нераздумывающему подчинению и приучить к терпению вместо того, чтобы учить наиболее эффективным методом.

— И разве я не сказала, что терпение — путь к пониманию? — с улыбкой спросила Солэс.

Я закатил глаза.

— При этих словах Джунипер испытал озарение.

Однако Солэс было больше четырёхсот лет, и хотя процесс возрождения предположительно означал, что по крайней мере какое-то время она проводила с ловкостью и чувствами новорождённого (заметка себе #432: спросить об этом), это всё равно означало, что она обладает богатым опытом, который будет глупо игнорировать.

Итак, она не говорит мне, где посадить семя. Это значит, что мне нужно разобраться самостоятельно.

Я снова повернул семечко в руке. Само семечко практически ничего не говорило мне о растении, хотя судя по размеру, скорее всего, оно с довольно крупного растения, и это означает, что ему понадобится пространство, чтобы раскинуть корни и развести листья, чтобы собирать свет. Я был довольно-таки уверен, что пытаться предсказать потребности растения на основе того, как выглядит его семя, очень глупо, по крайней мере вряд ли даст хорошие результаты. Впрочем...

— Это урок само по себе — сказал я, поднимая семечко. — Могу я задать какие-то вопросы, не нарушая цели этого упражнения, которое, предположительно, нацелено на процесс познания?

— Тебе самому нужно ощутить свой путь вперёд — сказала Солэс. — Это чувство важно.

Я вздохнул, и принялся осматриваться, выискивая и место, пригодное для посадки семечка, и подсказку о том, что это за семя. В конце концов я нашёл участок с ровной землёй, где была лишь толика короткой травы; выглядело так, словно здесь паслось какое-то животное (в бутылке было довольно много разных животных, только без хищников). Обеими руками я выдернул траву, обнажив плодородную тёмную почву под ней, затем ткнул пальцем, делая дырку, и бросил в неё семечко, заострённым концом вверх, поскольку росток скорее всего появится оттуда. Закончив с этим, я сгрёб землю на это место и уставился на неё.

Навык повышен: Садоводство, ур. 1!

— Пойдёт? — спросил я. Солэс пожала плечами.

— В смысле, что теперь делать? — спросил я. — Посадить ещё семена? Можешь ты, не знаю, — я проделал жест, изображающий молнии с рук Императора Палпатина — проделать какую-то мистическую друидскую фишку?

— Это разрушит вашу связь — сказала Солэс. — Посадка других семян тоже ослабит эмпатическую связь, которая, надеюсь, есть у тебя с этим растением. Традиционно, цветочную магию начинают с одного растения, переходя к большему только после того, как получат растение второго или третьего поколения.

Я уставился на землю. У меня даже не было разблокирования навыка Магии Цветов, хотя вполне возможно, что нужно только Садоводство. В таком случае...

— То есть у меня единобрачие с этим растением, которое вполне может погибнуть, поскольку я посадил его не в том месте, или поскольку его съел червь, или лишайник, или миллион других вещей? — спросил я.

— Часть построения связи — в уходе за ним — сказала Солэс. — В каком-то смысле лучше, если оно полагается на тебя. Проверяй его каждый день, возможно дважды в день, и обеспечивай ему потребные защиту и наставление.

— О как — произнёс я. — В таком случае, могу я ухаживать за другими растениями? В смысле, могу я пройтись с тобой по бутылке и изучить пару уроков? Вообще, могу я в принципе изучить садоводство, не мешая этой конкретной связи?

— Да, это должно быть нормально — сказала Солэс. — Пока ты не создаёшь новые связи с растениями, и не сажаешь их, проблем быть не должно. Я могу отвести тебя к тем, что нуждаются в уходе. Я начала выращивать порядочное количество еды, готовясь к тому, чтобы найти вас, и думала о том, чтобы устроить пир сегодня.

Так что я провёл несколько часов с Солэс, двигаясь среди растений, помогая подрезать ветки, убирая мёртвые листья, пропалывая одни растения и поливая другие. Было приятно обнаружить низкоуровневый навык, который снова можно было быстро прокачать, но я всё ещё испытывал толику неприязни к сообщениями, выскакивающим в моём поле зрения.

В конце концов, когда я поднял Садоводство одиннадцать раз, она осмотрела одно конкретное растение и подозвала меня подойти.

— Вот, это готово к сбору урожая — сказала она. Потянулась к маленькому бутону, сложенные розовые лепестки которого ещё не разошлись в цветок. Её тонкие зелёные пальцы прикоснулись к основанию бутона, и чуть нахмурившись в концентрации она отщипнула бутон от растения. Она подняла бутон, демонстрируя мне.

— Вот, это часть чистой сущности связи, что я выковала с этим растением — произнесла она. — В первый раз, когда сделаешь это, твоё растение, скорее всего, погибнет.

Я взглянул на землю.

— Это... Как-то нехорошо.

— Да — сказала Солэс. — Но — выковывание связи и её использование, это источник силы мага цветов. Когда знаешь, что делаешь, можно вытянуть лишь часть этой связи, когда срываешь бутон.

Я вздохнул.

— Это не кажется быстрым и лёгким — произнёс я. Почему вся магия не может быть как магия крови, которую было легко освоить по паре фраз описания и двум минутам размышлений?

— Нет, становление умелым магом цветов требует времени — сказала Солэс. — Это Амариллис тоже опустила?

— Нет, насчёт этого она была очень ясна — ответил я. — Так что делает этот бутон? И как он делает то, что делает?

— Я не могу ответить, как — сказала Солэс. — Сомневаюсь, что есть хоть одна душа в мире, что может. А что до "что", это зависит от связи, которая, в свою очередь, зависит от вас обоих. Это? — спросила она, поднимая розовый бутон. — Дистиллированная связь, глубокая и сильная, между нашими двумя натурами. В моём случае природа лежит обычно в стойкости, или питании, или выносливости, но бывают и другие. Этот цветок с растения простой породы, сейчас отошедшего от своего истока на множество поколений, поскольку я выводила его порядочное время. Если выразить в словах, это будет упорство, или пластичность, или стремление.

Она чуть прищурилась.

— Не уверена, откуда взялось последнее, но это правильно. И что насчёт того, что оно делает — я чувствую, что это некая защита. В прошлом в таком была буря лепестков, укутывавших меня бронёй, или красная смола, закрывающая мои раны, но манифестация зависит от конкретной комбинации наших натур, и момента, в который бутон используется.

— Это серьёзно не очень-то полезно — нахмурившись, произнёс я.

— Разве? — спросила Солэс. — Разве знать, что ты чего-то не знаешь, не полезно?

— Со временем посаженное мной семя прорастёт и вырастет, и в конце концов, когда достигнет кульминации в форме цветка, я оторву бутон и оно погибнет? — спросил я. — И всё это время и внимание — ради одного заклинания, о природе которого могу только догадываться?

— Да — кивнула Солэс. — Они редко бывают бесполезны, особенно если связь сильна, и они не случайны, если знаешь собственную природу и природу растения, чей бутон ты похитил.

— Это всё ещё оставляет вопрос, как это делал Вервин, если никто больше не мог — сказал я. — Если ему была нужна связь с растениями, как он обеспечивал её везде? В смысле, логически, он же не ухаживал за ними. У него просто... был талант?

— Да — сказала Солэс. — Это то объяснение, что давали мне, вместе с предупреждением, что никто до или после не добивался такого.

— Читер — пробормотал я. А потом, задумавшись, я понял, что ответ может буквально лежать в чите. Насколько мне известно, пока что ещё игра не делала ничего, что нарушало бы её собственные правила, и не подтасовывала кости. Но это не означает, что такого не происходило, просто что пока что всё складывается. Но если Вервин был аналогом Мерлина, и должен был быть мудрым и загадочным, с невероятными силами, особенно Силами, Необходимыми для Сюжета, то вполне возможно, что игра хакнула его, чтобы он был таковым. И если это не так, то, возможно, это стоит изучить. Я был уверен, что были тысячи тех, кто думал так же, но я-то Джунипер Смит, и я...

...вообще-то не сказать, чтобы особо успешен, если хорошенько подумать.

Когда мы уходили, я взглянул туда, где посадил семечко. Солэс пыталась преподать мне урок связи, понимания, и терпения, но я задавал себе вопрос, не пытается ли игра тоже преподать мне урок, вновь привлекая моё внимание к Вервину. Но что бы ни было мне сказано, если было вообще, я этого не понимал.

Глава 54: Циклильщик.

Решение "взять отпуск" воспринималось как-то неловко, поскольку ни у кого из нас не было работы. Ну, в принципе, у Грака была работа, обережник группы, но на эту неделю его работа заключалась в том, чтобы оберегать бутылку от посторонних, что было не слишком сложно. У Солэс был род занятий, друид Шестиглазой Лани, и она всё так же этим занималась; насколько я видел, её работа заключалась в том, чтобы обходить домен, меняя всякие мелочи, обычно с помощью магии, обеспечиваемой локусом. Однако у Амариллис, Фенн и меня были только личные амбиции, и это, разумеется, привело к обсуждению.

— Как прошёл разговор с цветами? — спросила Фенн, когда я вернулся из типа сада. Она вышла поздороваться с улыбкой на лице; похоже, смотрела, когда мы вернёмся. В последние дни она вообще много улыбалась — заразные улыбки, которые сложно сдержать, не только когда видела меня, но и когда разговаривала с другими, или помогала готовить, или купалась.

— Прошло неплохо — ответил я. — Но я не мастер цветочной магии, пока что.

— Какое фи — сказала Фенн. Она потянулась и взяла меня за руку, а затем повела прочь от дома. Солэс улыбнулась мне и подняла бровь; определённо, все мои протесты насчёт "двигаться медленно" были восприняты как откровенная ложь.

Было странно находиться в официальных отношениях с Фенн. Странно в хорошем смысле. Она ничуть не изменилась, не считая серьёзных улучшений в её и так приподнятом настроении, но каким-то образом простое знание, что мы вместе, делало её куда более привлекательной, че я уже находил её. Я много наблюдал за ней, и замечал, как она наблюдает за мной, и иногда мы просто улыбались друг другу, как двинутые. Я часто думал, что любовь, особенно новая любовь, была просто и буквально этим: ментальным сдвигом, вызванным потоком гормонов и нейротрансмиттеров в мозгу. Я всё ещё так думал, но я был влюблён, так что мне не было до этого дела, и я решил, что по крайней мере пока у нас простой я могу пожертвовать парой очков MEN, если это означает счастье.

Она отвела меня в поле к дереву, где некая полуэльфийка, нетерпеливо ожидавшая моего возвращения, расстелила одеяло. Она надела ярко-жёлтое платье, несомненно украденное из какого-то магазина, открывающее её длинные ноги, и её руки, покрытые причудливым узором шрамов.

— Я могла бы быть очень полезна с магией цветов — сказала Фенн, плюхаясь на одеяло. Которое тоже, наверняка, было где-то украдено, поскольку в доме Солэс были доступны в основном шкуры, и не особенно обработанные. — Просто не поверишь, насколько полезна.

Я лёг рядом с ней и окинул её взглядом; она вздрогнула, и мы перешли к поцелуям, и это продолжалось какое-то время.

— Могу я задать вопрос? — спросила Фенн. Как часть процесса изучения друг друга на физическом уровне, я начал понимать её намёки, и то, как она меня целовала, говорило мне притормозить и поговорить, что я немного неохотно и сделал.

— Один поцелуй за один вопрос — сказал я.

— Поцелуй я тебе выдаю, или ты мне? — спросила Фенн.

Это заставило меня замешкаться; я окинул её взглядом, задержавшись на её губах.

— А есть разница?

— О, если я тебя поцелую, ты это заметишь — сказала Фенн. — Пока что я просто позволяла тебе целовать меня. Я целую тебя? Совсем другой опыт, очень отличающийся, но я готова выдать тебе один из моих экстра-особых поцелуев, если ты удовлетворишь мой вопрос.

— Ладно — сказал я. — Но я буду строго судить.

Её тон был лёгким, но я потихоньку осваивал искусство понимать, когда её лёгкость была натянутой — чувство, которое я оттачивал ещё до того, как мы стали встречаться (не то, чтобы у нас уже действительно было свидание).

— Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы остановиться? — спросила Фенн.

— О — произнёс я, чуть отстраняясь от неё. Похоже, мы серьёзны. — В смысле, вместо твоей мечты о большом старом замке со скромными слугами, ожидающими у твоих рук и ног...

— Это будут мускулистые мужчины в масле — поправила меня Фенн.

Я нахмурился.

— А где я, когда ты с этими мужчинами?

— О, ты будешь доступен — сказала она. — Предположительно, в этой версии моего будущего ты большую часть времени будешь заниматься своими делами.

— Но сейчас есть и другая версия? — спросил я.

— Это я спрашивала — сказала Фенн. Её взгляд перемещался по моему лицу.

— Угу — произнёс я. Взглянул на свою деформированную руку. Я был уверен, что она болела бы, если бы не была такой онемевшей. — Предполагая, что исправим мою душу, и это решит проблему с моей рукой и рёбрами?

— Да — кивнула Фенн. — Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы остановиться на точке стабильности?

— Вообще-то нет — ответил я. — Могу я сейчас это сделать?

— Вслух — сказала Фенн. Она поменяла позу, и сейчас сидела передо мной скрестив ноги.

— У меня неважно получается размышлять вслух — заметил я, принимая такую же позу.

— Мне пофиг — ответила Фенн.

— Ладно — произнёс я. — Ну, если под "остановиться" ты имеешь в виду забросить все квесты, попрощаться с партией, вероятно, не на дружеской волне, поскольку все хотят чего-то добиться с нашей помощью... ну, у нас есть около шести миллионов оболов золотом, в зависимости от того, как будем делить с Амариллис, и я не знаю Аэрбских рыночных курсов, но могу предположить, что это обеспечит нам весьма неплохую жизнь вместе, особенно если сможем к запасам добавить работу.

— Вместе? — спросила Фенн, навострив свои заострённые уши.

— Извини — произнёс я. — Нам сперва ещё нужно со свиданием определиться, а потом посмотреть, как оно пойдёт.

— В худшем случае, полагаю, мы можем быть просто живущими вместе платоническими друзьями — сказала Фенн.

— А мы можем целоваться, будучи просто платоническими друзьями? — спросил я. Погодите, на Аэрбе был Платон?

— Блин, да мы, наверное, можем даже сообразить, как платонически заниматься сексом — сказала Фенн, и на её щеках появился нехарактерный для неё румянец. Не от смущения... ну, может, немного и его, но больше нарастающий жар предвкушения.

— С кучкой платонических детей? — с усмешкой спросил я.

Фенн отвернулась, улыбка мгновенно угасла.

— Четвертьэльфы.

— Извини — сказал я. — Я... Я не вкладывал очки в социальные способности.

— Всё нормуль — Фенн пожала плечами и снова повернулась ко мне. — Это всё всё равно фантазии, верно?

— Ты действительно не хочешь детей? — спросил я.

— Не думаю, что им придётся так тяжело, как мне — сказала Фенн. — Есть места получше чем Рогботтом, и я бы держала их подальше от эльфов, но... может быть, возможно, гипотетический четвертьэльф может скрыть, кто он есть, и сойти за человека. Как получится. И даже если они не смогут это скрыть, возможно, они окажутся среди славного народа, которому нет дела до такого. Я не знаю. Мир — хреновое место по множеству причин. Я изначально не хотела приводить в него ребёнка.

— Ладно — сказал я. — Первым, что я сделаю, когда возвышусь к божественности, это наступлю миру на лицо и скажу "эй, относись к полуэльфам получше".

— Но чтобы это сделать, тебе нужно возвыситься к божественности — сказала Фенн. — То бишь, не останавливаться.

Я помедлил.

— Я не то, чтобы особо целеустремлённый парень — сказал я. — Я не какой-нибудь герой историй, у которых потребность отправиться исправлять пороки, или переворачивать несправедливое общество. Я не был таким на Земле, и не думаю, что буду таким здесь.

— И с этим — пробормотала Фенн, не встречая моего взгляда.

— И с этим, — продолжил я — я верю, до глубины души, что в конце всего этого меня ждёт Артур. Я пойду на что угодно, чтобы вернуть его. Он был моим лучшим другом. Я ему обязан.

Сказав это, я почувствовал вину, поскольку сижу тут на полянке с красивой девушкой, словно забыл про всё это.

— О — сказала Фенн. — То есть... Никаких маленьких домиков в лесу с твоей очаровательной подружкой Фенн?

— Ну, это мы, конечно, устроим — сказал я. — Просто сперва нужно позаботиться о горе всякой хрени.

— Ладно — кивнув, произнесла Фенн. — Не то, чтобы я прям уж хотела остановиться, или что мне не стало бы скучно, но... было это у меня на уме.

— А теперь мне достаётся поцелуй, за ответ на вопрос? — спросил я. — Очень особый поцелуй, как я слышал?

— Да — сказала Фенн. Она чуть помедлила, нерешительно. — Прошлой ночью, всё было... была причина, почему ты удовлетворился, ну... тем? Это было...

— Я получил достижение за это — сказал я. — В смысле, я не пытался его получить, почему и остановился, оно просто выскочило после того, как ты закончила. Это меня, типа, выбесило, что игра влезает.

— О — произнесла Фенн, чуть расслабляясь. — А я была... — Она помедлила, словно я мог закончить фразу за неё, чего я совсем не мог. — Я была в пределах твоих ожиданий?

— Я обожаю прикасаться к тебе — сказал я. — Я обожаю смотреть на тебя, когда прикасаюсь к тебе.

Я не совсем понимал, о чём она спрашивает, понятно было только, что это связано с её сложностями с сексом. Подтверждение её желанности вкупе с долгими ночами внимательных занятий любовью казалось лучшим способом иметь дело с этим. (Насколько я мог судить по прикосновениям, полуэльфийская топология гениталий значительно отклонялась от человеческих норм, но это было не одним из наиболее странных сценариев, которые я был готов принять; на мой взгляд, это не то, из-за чего стоит напрягаться, если только тебе всю жизнь не говорили, что стоит).

— Ладно — сказала Фенн, выдыхая и расслабляясь. — А теперь, чтобы подобающе принять мой особый поцелуй, тебе придётся лечь на спину и снять штаны.

Я парень простой, и сделал как говорят.

* * *

Какое-то время спустя я вернулся в дом, а Фенн отправилась кататься на Шестиглазой лани, обычное дело. Похоже, все симпатизировали магическому оленю куда больше, чем я, и я никак не мог понять, почему. Я знал свои проблемы с ним, такие как то, что оно может лишь выражать примерные эмоции, или то, что оно слишком часто за мной наблюдает, или то, что я вообще не люблю оленей как вид (хотя оно, очевидно, только имеет форму оленя). Чего я никак не мог понять, так это почему остальным оно нравится.

Я задумался, насколько это просто вопрос общей культуры, к которой я был слеп, или культурного веса Второй Империи и их истребительной кампании. Я не мог подобрать применимую земную метафору. Что-то вроде новооткрытия додо, и внимания, которое это получило бы со стороны людей, рассматривающих это как символ колониальной эксплуатации? Или, может, вроде того, как американская культура относится к аборигенам америки, словно они источник концентрированной духовной мудрости, а не бродяги с потрёпанной культурой. Или, может, это как увидеть номер на руке старухи и ощутить шокирующее понимание того, что с ней, видимо, произошло.

Даже Граку, похоже, Шестиглазая Лань была симпатична; он гулял с ней, и вставал на цыпочки, чтобы похлопать её по крупу. Я был порядком уверен, что дворфы с их подземными кланами практически никак не связаны с оставшейся после Второй Империи разделяемой культурной ответственностью за то, что произошло с локусами, но тем не менее — вот он, налаживает отношения с ней.

Это было не совсем академический вопрос. Исторические записи показывают, что у Утера Пенндрайга было семь аналогов компаньонов, его Рыцарей Квадратного Стола (каждый раз издаю мысленный стон, когда думаю об этом названии). Однако, сколько бы ни было доступно компаньонов мне, Шестиглазая Лань занимает один из этих слотов. Больше того, я не знал, какой эффект может быть у повышения её лояльности, а ещё, возможно, для того, чтобы достать её из бутылки, понадобятся более сильные узы между нами. С Солэс я по крайней мере мог найти нечто общее, но с магическим оленем? В лучшем случае я мог практиковаться в медитации и в том, чтобы испытывать чувство трепета, или помогать поддерживать баланс домена в бутылке, но это, по идее очень медленный путь.

(У Амариллис, Фенн и Грака на системной вкладке "Компаньоны" была биография в параграф длиной, появляющаяся, как я уверен, после повышения Лояльности до уровня 2. После моего маленького эксперимента по испытыванию трепета и восторга я закрыл глаза и заглянул на неё, но обнаружил, что вместо текста у Шестиглазой Лани там картинка, уходящая за границы, в которых должна бы находиться. Это был первый раз, когда игровая система показала мне что-то кроме текста, символов, и линий, ограничивающих панели.

На картинке были разные сцены, лишённые чёткой хронологии и перетекающие друг в дружку там, где соединялись. Если всмотреться в неё, изображение увеличивалось, убирая остальную часть игрового интерфейса и заполняя моё зрение только историей в картинках Шестиглазой Лани. Большая её часть мало что для меня значила, поскольку картинки фокусировались на реках и лесах, с отдельными животными временами. Я сосредотачивался на разумных там, где мог их найти, и в итоге перед моим взором появилась полноразмерная оргия с извивающимися обнажёнными телами представителей сотни разных видов. С одной стороны, сверху справа, мужчины в доспехах шли и убивали народ, но ниже сидела группа беременных женщин, а ещё ниже различные женщины рожали, обнажённые дети шли по лесу, и некоторые надевали собственные кожаные доспехи, чтобы сражаться с напавшими.

Это была история локуса, словно бы рассказанная безумным художником, способным реалистично рисовать в масштабах йотапикселей, но понятия не имеющим о том, как обеспечить связное повествование. Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти бутылку, стоящую наособицу, в стороне ото всех. Не было попытки показать это буквально; её размера едва хватало, чтобы туда поместилась Солэс, сидевшая скрестив ноги, с посохом на коленях. Она была совсем маленькой в сравнении с остальным, и в этом, вероятно, и была суть).

Дом в центре бутылки был создан из массивного дерева, которое словно само по себе выросло с внутренним пространством, приспособленным для проживания гуманоидов. Древесина не была вырублена или вырезана, она просто следовала собственному органическому течению, которое, так уж получилось, образовало проёмы для окон, проходы, соответствующие дверям, несколько ровных поверхностей, которые можно использовать как столы, и тянущиеся параллельно корни, на которых можно сидеть. В большой, изогнутой комнате в центре были различные альковы, до некоторых из которых нужно было карабкаться, в которых находились кровати. Слово "кровати" я тут использую примерно, поскольку определённо слово "текстиль" в лексиконе друидов не использовалось, и, разумеется, пружинных матрасов у них тоже не было.

Мы в последнее время заняли пространство на полу. Здесь стоял большой украшенный стол, принесённый из кабинета в Вейк Хандум (дело рук Фенн, очевидно), конфликтующий с остальной, природной, обстановкой. За ним сидела Амариллис, с упорядоченными грудами бумаг и раскрытой книгой перед ней. Она делала записи, а Грак наблюдал. Я слышал Солэс в той зоне, что служила кухней, но её видно не было.

— Что это за книга? — спросил я.

Амариллис положила свой карандаш и повернулась ко мне.

— Я правда не хочу сбивать тебе настрой, но не стоит ли нам установить определённые правила?

— Эм... — произнёс я. — В смысле?..

— Когда я ходила принести Солэс воды, я видела вас с Фенн — сказала Амариллис. Она не сказал, что мы делали, но я был не настолько тормознутым, чтобы не въехать, о чём она.

— О — произнёс я. — Я думал, мы, эм, достаточно далеко.

— Недостаточно — сказал Грак. Он шмыгнул носом. — Я установил оберег от звука вокруг вашего алькова. Но учтите, что он развалится, как только бутылка сдвинется с места.

— Извините — произнёс я, ощущая, как мои щёки краснеют.

— Ну, лично я считаю, что это чудесно — произнесла Солэс, с улыбкой выходя из кухни. — Это место слишком давно было лишено звуков удовольствия.

И тут я покраснел по настоящему, поскольку одно дело — оказаться дважды смущающе подловленным на чём-то, и совсем другое — получить за это от комплимент. Я бы назвал Солэс извращенкой, что подслушивает, но это вообще-то моя вина. Я мог бы попросить Грака об оберегах приватности, но у меня в голове всё ещё оставалось представление, что мы с Фенн продвигаемся неспешно — неправильность которого доказали последние полчаса.

— Я... предпочёл бы об этом не говорить — сказал я. — Мы постараемся учитывать тесноту.

— Это всё, чего я прошу — произнесла Амариллис. — Я правда не хочу вбивать клин — кажется, в её голосе что-то было, но мне могло и показаться — в ваше счастье.

— Так что это за книга? — спросил я, стремясь сменить тему.

— Переиздание "О природе нарратива" Утера Пенндрайга — ответила Амариллис.

Я чуть нахмурился.

— Позволь предположить — это часть обширной коллекции Фенн?

— Мы с Граком ходили в город — сообщила Амариллис.

Я уставился на неё, затем посмотрел на Грака, и наконец на Солэс.

— Мы так не договаривались — сказал я. — Использование ключа телепортации...

— Мы его не использовали — сказала Амариллис. — В последний раз, когда мы перемещали бутылку, я разместила нас в двух милях от непримечательного среднего города без камня касания. — Она чуть прикусила губу. — И ты прав, мне следовало сказать тебе, но у меня была клаустрофобия, и мне нужно было вдохнуть свежего воздуха.

— Извини, но ты пытаешься отчитывать меня за непредупредительность, когда сама ушла, не сказав мне? — спросил я. — Котелок, чайник, т.п. (при переводчика: отсылка к поговорке Pot calls kettle black, аналог нашего "кто бы говорил"/"чья бы корова мычала, а твоя бы молчала"). Ты подвергаешь свою жизнь опасности, а значит и все наши.

— Из-за вашего шума секса это место кажется совсем маленьким — сказал Грак.

— На мой взгляд — мило и уютно — пожав плечами, сказала Солэс.

Я снова покраснел, но хорошего ответа у меня не было, поскольку возражения, что на самом деле секса не было не казались приемлемой защитой. Амариллис сказала, что рада за нас, но казалась немного одинокой, и... ну, да, мы были действительно несколько бесчувственны в этом плане.

— Извините — снова сказал я.

— Я тоже прошу прощения — вздохнула Амариллис.

— За что? — спросила появившаяся из двери Фенн. Она выглядела немного потрёпанной ветром; локус может бегать чрезвычайно быстро, даже быстрее, чем можно подумать по его длинным ногам.

Улыбка, что она продемонстрировала мне, была ослепительной, словно она сошла с самолёта и приветствует меня после недель разлуки.

— За шум прошлой ночью — сказал я.

При этих словах Фенн запунцовела. Она очень привлекательна, когда краснеет, и это напомнило мне цвет её щёк, когда она целовала меня.

— Ну, вините Джунипера — сказала Фенн.

— Угх — произнёс я, хватаясь за грудь. — Предан самым верным компаньоном.

— Утер был одержим нарративом — произнесла Амарилис, чуть быстрее и громче, чем нужно. Она вернулась ко столу и смотрела на книгу. — Этого не заметно в его работах, но если предположить, что большинство этих новелл и пьес были плагиатом или по мотивам земных, то можно ориентироваться на его нехудожественные произведения, которые вероятно тоже основываются на земных идеях, но в его собственной трактовке.

— Амариллис ищет смысл нашего путешествия — сказал Грак.

— Да, но нет. Утер искал смысл своего путешествия — сказала Амариллис. — Его персональная история жизни неплохо совпадает с построенной им моделью универсального нарратива, который современные редакторы воспринимают просто как аспект мифотворчества Утера, или, может, что работы Утера отражают его личность и его путь. Однако когда я читаю это, мне становится довольно очевидно, что Утер не просто абстрактно рассуждал — он что-то уцепил.

— То есть это подсказка? — спросил я.

— Не всё — подсказки — в один голос произнесли Фенн и Грак. Она подошла хлопнуть его по руке, и он неохотно принял жест. У меня начало закрадываться подозрение, что Фенн была популярнее, чем я.

— Да, я думаю, что это подсказка — сказала Амариллис. — Я не думаю, что мы сможем многое предсказать, подгоняя наши приключения под некую структуру повествования, хоть и начала такой процесс, но я думаю, что это может подсказать, как мыслил Утер, и от этого, может быть, удастся оттолкнуться к тому, куда он делся.

Она перелистнула несколько страниц назад, и указала мне подойти ближе.

(Мне казалось немного нечестным, что Амариллис не стала менее красивой теперь, когда у меня была Фенн. Не поймите неправильно, я был с головой в этих новых отношениях, но Амариллис была ошеломительно шикарна, и моё сердце билось быстрее, когда я стоял рядом с ней. Я хотел бы, чтобы в моём мозгу был некий переключатель влечения, который можно выключить, но увы).

— Вот — произнесла она, указывая на страницу. — Это круг. Герой начинает на вершине, в месте комфорта, а затем принимает зов приключения...

— Угу — сказал я. — Это содрано с "Герой с тысячью лиц" Джозефа Кэмпбелла, не отличается от того, что там было.

Я его прочитал только потому, что Артур настаивал. Ещё одно доказательство того, что Утер и Артур — одно лицо, не то, чтобы в нём была нужда.

— О — произнесла Амариллис. — Так это просто снова плагиат? Слова, повторённые им, но не имеющие значения?

— Не знаю — сказал я. — Я добавлю это к своему списку на прочтение, но...

Я провёл пальцем по кругу, с которым был хорошо знаком, поскольку Артур был с ним знаком. Его биография упоминала даже Отказ Зову. Если подумать, Вервэйн, вероятно, был его Ментором, Пересечение Порога будет... хм, первая попытка забрать меч из камня? Мне нужно прочитать обе книги, чтобы с этим разобраться.

— И как выглядит твоя примерная раскладка?

— Для него, или для нас? — спросила Амариллис.

— Для него — сказал я. — Я не понимаю раскладку истории, учитывая, что он так долго жил на Аэрбе. Традиционно, история была бы окончена, когда он победил Тёмного Короля и захватил власть в Англицинне.

Амариллис покачала головой.

— Он писал о циклах повтора и установленных циклах — сказала она. Она перелистала несколько страниц и показала другую диаграмму. На этой было множество кругов, некоторые цепями, некоторые — круги в кругах. — Он пишет, в общем, что нарратив возможно бесконечно расширять, что любой конфликт и его разрешение можно разложить на некоторое количество меньших конфликтов и разрешений, некоторые из которых происходят одновременно. Если есть такое желание, можно написать сиквел к любой истории, пока кто-то остаётся в живых, поскольку путешествие героя начинается в месте комфорта и возвращается к нему с неким изменением, после чего всё готово к началу следующего путешествия.

— Это звучит почти нигилистично, если принять за контекст что Утер говорит о своей собственной жизни — сказал я. — История никогда не заканчивается, поскольку всегда есть что-то ещё, пока не пришла смерть.

— Это жизнь — заметила Амариллис. — Он делает этот вывод в нескольких местах: концовки историй, на его взгляд, просто условность, нечто вроде контракта между автором и аудиторией о том, где остановить непрерывные циклы. Если взглянуть на его жизнь и разложить всё в соответствии с этими "путешествиями", на мой взгляд, точки разделения этих кругов вполне очевидны.

— Он считал, что наши мозги заточены под истории — сказал я. — В смысле, Артур.

Сейчас было проще сказать его имя, поскольку в этом мире он реален, где-то — по крайней мере, был.

— И с этой заточкой народ то и дело видит истории в том, что не истории — продолжил я. — Мозг настроен на истории, и подгоняет всё достаточно близкое в форму истории.

— Хочешь сказать, что не всё — истории? — спросила Амариллис. Фенн улыбнулась и подняла руку хлопнуть ладонями, но Амариллис не ответила на этот жест.

— Я хочу сказать... — я остановился и сделал паузу, чтобы подумать; Фенн хлопнула себе сама. — Я не знаю. Если Артур счёл это непреодолимым, то к нему, вероятно, стоит прислушаться, поскольку это он рассказал мне это про мозг, и он приложил бы все усилия, чтобы не попасться в эту ловушку.

— Расскажи ему теорию — сказал Грак.

Амариллис нахмурилась, но снова повернулась ко мне и начала говорить.

— Предположим, ты Утер Пенндрайг — сказала она. — Ты считаешь, что твоя жизнь — серия нарративов, не в том смысле, что можно разложить схемы повествования в события жизни, а, может быть... есть некая управляющая сущность, ответственная за сплетение новой истории. Ты часть игры, возможно, но это игра, пытающаяся продемонстрировать эти круги. Как ты это проверишь?

— Зависит от жанра — ответил я. — Ты сама сказала, что жизнь в общем-то никогда не заканчивается, всегда есть другая борьба, другой конфликт. Если только ты не бог, невозможно полностью завершить любой из них, возможны только... перерывы, возможно, или передышки. Места, где напряжённость ослабевает.

— Если расчертить жизнь Пенндрайга как серию путешествий, зовов к приключению, метафорических смертей и возрождений, а затем возвращений к комфорту, то мы можем определить несколько больших — сказала Амариллис. — И, собственно, существуют драматизации этих путешествий. Пенндрайг против Тёмного Короля — заканчивается его восстановлением на троне. Собрание Семи Мечей простирается от того времени, как он стал королём, до момента вскоре после того, как Первая Империя встала на ноги. После этого — вторжение Ледяных Волшебников, затем Демон Апокалипсиса, затем Бродячая Чума... это основные, из того времени, что мы называем Эрой Основания, когда угрозы являлись одна за другой, чтобы остановить его.

— О как — произнёс я. — Они все были внешними угрозами, встретившими его?

— Да — кивнула Амариллис. — И если мы будем считать мир искусственным, так же фантастически вращающимся вокруг него, как ты считаешь что вокруг тебя — не то, чтобы ты точно был неправ — то что определяет следующую эру?

Я ненадолго задумался.

— Он не мог оставаться в своём замке, с женой и детьми — сказал я. — Он не мог править построенной им Империей. Зависит от жанра, и от "Данжн Мастера", того, кто контролирует историю, но если мир явно намерен бросать в тебя конфликты, новый зов к приключению каждый раз, когда собираешься почивать на лаврах, то попытка оставаться в замке приведёт только к тому, что новый конфликт сам тебя найдёт.

Я лишь бегло проглядел остаток его биографии, но я достаточно знал о том, как он сформировал Аэрб, чтобы знать, что будет дальше. К тому же если мыслить в плане повествования, то это в общем-то очевидно.

— Если сидеть на троне, то это будет означать, что ты в обороне, и вынужден действовать, когда приключение зовёт — сказал я. — Если ты считаешь, что новый сюжет начнётся, что бы ты ни делал, то разумно будет проявить активность и самому найти этот сюжет, чтобы твои семья и королевство не были подвержены риску извне.

— Эра Странствий — сказала Амариллис. — После семи лет противостояния угрозам он поднял свой меч, надел доспех, и отправился в мир дабы исправить всё неправильное, что сможет найти.

— И больше внешних угроз не было? — спросил я. — После трёх больших атак на его дом, королевство, или империю, не было ничего, из-за чего ему пришлось спешить вернуться, ничего, с чем мог справиться только он?

— Ничего — кивнула Амариллис. — Есть, разумеется, альтернативные объяснения, особенно учитывая, как молчалив он был о своих мотивах. Я не нашла в написанном им ничего, что могло бы подтвердить, что он отправился странствовать, чтобы мир перестал бросать на него угрозы. В конце концов, просто безумие думать, что мир может так работать. Но...

— Но он может? — спросила Фенн. — Мы об этом говорим, что мы, возможно, живём в мире, где придётся выискивать сражения, поскольку иначе сражения придут к нам сами?

— Поэтому мы и убили Ларкспура — заметил Грак.

— "Убили" — сильное слово — нахмурившись, ответила ему Амариллис. — И он сам к нам пришёл.

— Но ты говоришь, что нам придётся сражаться вечно? — спросила Фенн.

— Нет — сказала Амариллис. Она встретилась со мной взглядом. — Я говорю, что Джуниперу, возможно, придётся.

Она пожала плечами.

— Ну, если моя гипотеза верна. Если финальная цель Джунипера — выяснить, что произошло с Потерянным Королём, к добру или к худу, то единственная причина, почему я считаю нарратив многообещающей линией исследования, это потому, что никто не пытался ей следовать. А так есть сотни теорий того, что произошло с Утером, и я собираюсь зарыться в них просто чтобы разобраться, какие у кого есть улики. Мы в хорошей позиции. Если предположить, что Утер Пенндрайг был Грёзотёртым, и больше того, членом группы Джунипера, то это даёт нам взгляд на него, которого не было ни у кого.

— Если он действительно был Артуром, то он провёл на Аэрбе сорок лет — сказал я. — Я знал его подростком. Весь его формирующий личность опыт был здесь, всё развитие его идей, у него были жена и дети, преданные компаньоны, повторю, почти сорок лет.

— Даже если это так, ты тоже создавал этот мир — сказала Амариллис. Было в её взгляде нечто жёсткое.

— Не совсем — поморщившись, ответил я. — Я бы сказал, что тут понадёргано из множества миров, что я создавал, но... это амальгама, синтез этих идей. Я не создавал Аэрб, я создал кучку прототипов. И некоторые из этих идей даже не мои, они просто... идеи, которые могли бы у меня быть. Или места, которые я содрал у кого-то ещё.

— Ты не думаешь, что ты самое близкое к Утеру Пенндрайгу в этом мире? — спросила Амариллис.

— Нет — сказал я. — Я это знаю.

Я сомневался, что когда-либо буду здесь равным Артуру, но если только вдруг не появятся другие члены нашей группы, то кого-то ближе к определению "подросток из D&Dшной группы из Бамблфак, Канзас" не найти.

— И что бы ты делал, если бы оказался пойман в этом цикле, как он? — спросила Амариллис.

— Полагаю, то же, что и он — сказал я. — Действовал бы активно. Отправился завоёвывать и сражать зло, и если придётся заниматься этим вечно, то так тому и быть.

— Каждый раз едва-етри побеждая? — спросила Фенн.

— Едва-едва — ответил я. (пр. переводчика: снова поговорка. "by the skin of your lips" — "by the skin of your teeth". Тут ещё был обмен фразами "на зубах нет кожи" — "это какая-то фигня из библии", но это не переводится адекватно, так что изменил. К сожалению, кусочек текста, когда в разговор про кожу зубов вступили Грак и Солэс, пришлось убрать.)

— Шахматы? — нахмурилась Фенн.

— Нет, просто присказка — ответил я, пытаясь сменить тему. Такое впечатление, что всё время идут подводки к этой теме, и у меня было такое чувство, что список вещей, которые необходимо знать, всё растёт и растёт. — В любом случае... Фенн заметила верно.

— Про шахматы? — спросил Грак.

— Если бы я оказался пойман в цикле бесконечных конфликтов и разрешений, и не был уверен, что смогу каждый раз побеждать, так что любая битва может оказаться последней, то я бы не хотел продолжать, я бы хотел остановиться и жить где-нибудь в тихом домике. — Я бросил взгляд на Фенн, стоящую рядом, и она чмокнула меня в губы.

— Спасибо — произнёс я. Постаравшись сдержать сердцебиение и не краснеть, повернулся обратно к Амариллис. — Он всегда был более целеустремлённым, чем я. Он был во всех клубах, готовился к колледжу, читал в пять раз больше книг, чем я, был готов защищать любую абсурдную мысль, что приходила ему в голову... он был больше бойцом, чем я. Не буквально, в смысле.

(Я был изрядно уверен, что если бы это я умер, а не он, то идея самоубийства ему и в голову бы не пришла).

— Так что, полагаю, он продержался бы дольше — продолжил я. — Но, возможно, он достиг предела, и в этом случае...

Я опустил взгляд на диаграмму, на круги в кругах, и длинную нить кругов, представляющую бесконечные сиквелы.

— Если это просто бесконечная серия конфликтов и разрешений, но спасения нет. Но, возможно, всё это можно рассматривать как одну огромную сорокалетнюю историю. В таком случае... когда были изобретены инферноскопы?

— 20 ПИ — сказала Амариллис.

— Если он пытался завершить цикл в слое мира, то, возможно, он попытался отправиться в ады и спасти свою семью там, или, может, полностью уничтожить ады — сказал я. Впрочем, это казалось как-то неправильно. — Если бы он был мной, то, возможно, он попытался бы найти бога этого места и поговорить, или сразиться, если потянет.

— Какого из богов? — спросила Солэс. Я покачал головой.

— Я имею в виду, что-то принесло его сюда, — или воссоздало его здесь — так что, может быть, он отправился на поиски этой сущности, что бы это ни было. Я... на самом деле не уверен, что эта логика применима, поскольку если мир основан на нарративе... нет, если жизнь Утера следует курсу истории, то, по идее, личность или вещь, втянувшая его в этот мир, будет вне это структуры истории. Как-то нет смысла пытаться закрыть цикл таким способом.

— Мы слишком погрузились в предположения — сказал Грак.

— Согласна — сказала Амариллис. — Нам нужно больше прямых улик, прежде чем сможем указать в полезном направлении. Джун, я бы хотела, чтобы ты подумал об этом ещё, а я помогу чем смогу — она помедлила. — Если ты не против.

— Всё нормально — ответил я. — Ты знаешь свою историю куда лучше меня.

Мне как-то не очень хотелось доверять это ей, но было очевидно, что одна прочитанная мной книга об Утере Пенндрайге лишь едва зацепила поверхность, и я был уверен, что знаю, куда дальше повернёт этот разговор.

— То есть, другими словами — сказала Фенн — можно обоснованно подозревать, что Джунипер тоже не сможет спокойно сидеть на месте? А то к нам заявится демон, повёрнутый на уничтожении мира?

— Я строю таймлайн того, что происходило от Комфорт — сказала Амариллис. — Он ещё не закончен. И Грак прав, мы слишком погрузились в предположения. Мы в любом случае не собираемся задерживаться на месте, это не способствует нашим общим целям — она бросила взгляд на Грака. — Грак — исключение, учитывая его плату.

Грак пожал плечами.

— Главное в раскладке того, что происходит с Джунипером, это разложить то, что происходило с Утером, мысли Утера о нарративе, и как логика того, что происходило прежде, применима к тому, что может произойти после — продолжила Амариллис. Бросила короткий взгляд на Фенн. — Но работа ещё идёт, и я пока не считаю уместным использовать её для прогнозов.

— Полагаешь, я умру? — спросила Фенн. Я взглянул на Фенн и увидел на её лице неожиданную напряжённость, смешанную с гневом.

— Слишком много переменных — сказала Амариллис. — Одни сплошные догадки.

Фенн продолжала хмуриться. Амариллис пролистала книгу, пока не добралась до нужного места, которое и зачитала вслух.

— Универсальная истина: история ненавидит застой. История строится на сомкнутых кольцах конфликта и разрешения; в какой-то степени повествование позволяет застой, в том плане, что возможно повторение колец конфликта, повторное использование того, что с любого взгляда должно бы уже быть разрешено. Однако такое может продолжаться лишь какое-то время, поскольку аудитории это наскучивает, и любой, кого заботит повествование, к этому моменту прибегнет к фундаментальным изменениям, зачастую во вред протагонисту.

— Ладно — сказала Фенн. — Официально заявляю, что я не поклонница этой теории.

Она отвернулась от нас и вышла из дома, только что не топая.

— Ладно — произнёс я, обращаясь к Амариллис. — Думаю, тебе стоит рассказать мне, что случилось с женой Утера.

— Это была не одна его жена — сказала Амариллис. — Это были все остальные.

Глава 55: Связанная девчонка.

— У Утера были погибшие возлюбленные? — спросил я. — В смысле, возлюбленные... кроме его жены?

— Какую версию истории хочешь? — спросила Амариллис.

— Я хочу правду — ответил я.

— Я не знаю правды — сказала Амариллис. — Джунипер, это было пятьсот лет назад, и он был весьма скрытным человеком. И даже если бы не был, тот факт, что он был столь фундаментальной фигурой в основании Первой Империи, не говоря уж о том, что династической главой того, что стало Двором Потерянного Короля, и не говоря о том, что он основал два афинея... он был очень, очень важной фигурой, и его роль в истории быстро стала политическим вопросом. История запутанна.

— Какие у меня есть варианты в плане версий? — спросил я. На самом деле я хотел чёткое, конкретное объяснение, почему Фенн так раздражена, чтобы можно было утешить её и объяснить, что всё будет хорошо.

— Есть две крайности — одна что Утер святой, и другая — что женщины его слабое место — сказала Амариллис. — Соблазнительно сказать, что истина посередине, но я считаю, что так говорят слабовольные, когда имеют дело с двумя вариантами, которые не могут различить. История обычно заметает всё это под ковёр, как несущественное.

— Ладно, давай версию в которой он святой — сказал я. Артур не был идеален, я не настолько ослеплён его кончиной, чтобы так считать, но Амариллис, похоже, намекает, что некоторые считают Утера одним из тех политиков, которые постоянно оказываются втянуты в секс-скандалы, а это определённо не в его характере.

— Его брак с Зоной был политическим — начала Амариллис.

— До того был ещё один — произнесла Солэс. Амариллис нахмурилась.

— Нет — произнесла она, но это звучало почти как вопрос.

— Был — Солэс пожала плечами. — По крайней мере, я об этом постоянно слышала. Если ты слышала иначе, то, возможно, я неправа. За свою жизнь я не раз разговаривала с теми, кто были с ним знакомы, но, возможно, нам следует доверять историям, которые ты читала.

— Я встречалась с тремя богами во плоти — сказала Амариллис. Её голос звучал так, словно она защищается, и она не пыталась этого скрыть. — Я знаю достаточно тех, кто с ним встречались.

— И они упоминали Морану? — спросила Солэс.

— О — произнесла Амариллис. Чуть нахмурилась. — Она не была...

Она повернулась ко мне.

— Морана была шпионкой Тёмного Короля, которую Утер перетянул на свою сторону. Тёмный Король убил её незадолго до того, как в последний раз сошёлся с Утером в поединке. Но Утер и Морана никогда... — Она взглянула на Солэс. — Я не слышала теорию, что они были близки.

Солэс пожала плечами.

— А затем после этого, был политический брак с Зоной — произнёс я, подталкивая её к тому, чтобы продолжить. Я хотел выйти из дома и найти Фенн, но Фенн определённо знает по крайней мере часть этой истории, и если она так раздражена тем, что это может означать для нашего будущего, то я не хочу заставлять её рассказывать мне эту историю.

— Зона Делзора была королевой Зорийских островов — сказала Амариллис. — Они сотни лет были частью Англицинна, но объявили независимость с пришествием Тёмного Короля, и заключили с ним серию договоров, когда он пытался подавить восстания. Зорийские острова препятствовали торговли Англицинна — это было до появления грузовой телепортации — но они тоже были дестабилизированы смертью Тёмного Короля. Объединение двух стран через персональный союз никогда не было простым делом, но по ряду причин это было самым простым решением их проблем.

— А затем они полюбили друг друга — сказал я, потому что очевидно история пошла по этому пути.

— Они оба были непубличны — сказала Амариллис. — Есть слишком много историй о них, являющихся очевидными выдумками.

— Он противостоял ей — сказал Грак. — Она хотела запечатать их брак беременностью. Он отказывался, поскольку не любил её. Им понадобилось время, чтобы полюбить друг друга. Мне рассказывали эту историю, когда меня сговорили на связывание пары. Не знаю, правда ли это.

При этих словах я ощутил озноб. Не только Амариллис несла свою ношу, но и Грак, и в то время как она несомненно пошла бы на политический брак, Грак оставил свой клан вместо того, чтобы принять его.

— Ну, как мне говорили, он горевал по Моране — сказала Солэс. — Зона влюбилась в него почти с того момента, как впервые услышала о его борьбе с Тёмным Королём. Это было политически удобно, но она была влюблена в него, а он сопротивлялся, поскольку не забыл о Моране.

— Есть слишком много разных историй — нахмурившись, сказала Амариллис. — Можно просто так и сказать — есть слишком много разных историй. Это имеет значение, даёт нам понять, кто он был, и что можно извлечь из теории нарратива, но мы не знаем точно. Выдвижение новых вероятностей не помогает.

— А как ты сама думаешь? — спросил я. Она сравнивала себя с Зоной; я хотел лучше понимать, что значит это сравнение.

— Понятия не имею — сказала Амариллис, сложив руки на груди.

— Самое вероятное? — спросил я. Какую-то секунду она смотрела на меня.

— Ладно — наконец, произнесла она. — Если, если он был из той же культуры, что и ты, я бы сказал, что наиболее вероятное объяснение — он испытывал дискомфорт от идеи договорной свадьбы без любви. Это может объяснить, почему он отвергал свой долг.

— Не оплодотворил её сразу же — кивнув, сказал Грак.

— Да — сказала Амариллис. — Общая деталь историй — что им понадобилось какое-то время для подкрепления брака, так что по крайней мере эта часть кажется верной. Если Зона была типичной представительницей своих статуса и культуры, она была бы готова без возражений принять его.

— Но в итоге у них была любовь? — спросил я. — И она дожила до старости?

— Она умерла в возрасте пятидесяти лет, через несколько лет после исчезновения Утера — сказала Амариллис. — Если бы не это, Англицинн, вероятно, не был бы так близок к гражданской войне. Но большую часть жизни она была болезненна.

Она поджала губы.

— Ты хочешь объясниться с Фенн, поэтому завёл речь об этом?

Я кивнул.

— Не то, чтобы мне это не было интересно, но я бы хотел добраться до сути. Почему она думает, что может умереть?

— Что бы там ни было между Утером и Зоной, но она дала ему двух сыновей и дочь, все в очень быстрой последовательности — сказала Амариллис. — Это было во время периода, когда основывалась Первая Империя, но ещё не все нынешние члены присоединились. Через год после рождения Дэйлии вторглись ледяные волшебники, и Зона была похищена. Утер вернул её, но они не смогли провести много времени вместе до того, как прибыл Демон Апокалипсиса и захватил её разум под дистанционный контроль. А затем Бродячая Чума лишила её половины тела, всё ниже грудной клетки. Она целый месяц мучительно удерживалась в живых с помощью могущественной исцеляющей магии, пока Утер не сумел ввести себя в ремесленную горячку — нет, я не знаю, как, он сделал это только один раз — и создал её шесть механических ног, которые приглушили её боль и позволили ей двигаться. Тем не менее с этого времени она была тощей и хрупкой, несмотря на все его усилия.

— Дерьмо — произнёс я. Я понимал, как это ложится на нарратив. Каждый значительный конфликт каким-либо образом втягивал его жену, просто чтобы добавить к происходящему некую личную драму. И судя по тому, что говорила Амариллис, если теория нарративности верна, и его жизнь была таковой, каковой была, по этой причине, то это лучший сценарий для Фенн.

— В истории Утера как святого, — продолжила Амариллис — это та часть, где его жена начинает приводить привлекательных девушек, чтобы обеспечить ему сексуальную удовлетворённость. Он отказывается, поскольку любит её, и... это подаётся как фарс, обычно, с разнообразными обнажёнными женщинами, появляющимися из-за занавеса, устраивая засады на него в самые неожиданные моменты.

Было заметно, что ей это не кажется смешным, но я слышал усмешку Солэс. Фенн определённо тоже нашла бы это забавным, если бы не вероятность аналога в нашей собственной жизни.

— И в итоге он уступил — произнёс я.

— У него была ассистентка — сказала Амариллис. — Она была сильной и способной, одной из первых компьютеров, одарённой организаторшей, за возможность иметь которую рядом многие готовы были бы убить. Она отправилась с Утером, когда он отправился искать приключения. Через три месяца она была освежевана живьём драконом. Любая возможная романтика между ними — вопрос предположений, но это было началом тренда.

— Морана была началом тренда — сказала Солэс, покачав головой.

— А был тренд? — спросил я. — Тренд — это больше трёх, если считать то, что произошло с его женой?

— Двадцать — сказала Амариллис. — Примерно. Он был закрытой личностью, и не всегда понятно, каковы были его отношения с этими женщинами, но это было достаточно ясно, чтобы народ говорил.

— И что-то ужасное произошло со всеми ними? — спросил я. — Двадцать женщин, это примерно по одной в год с возраста тридцати пяти до пятидесяти пяти, он бы заметил тенденцию. Другие заметили бы тенденцию, я... я не понимаю, почему кто-то старше десяти решился бы оказаться в сотне футов от него.

— Коммуникации в те времена были не чета нынешним — сказала Амариллис. — Не было интернациональной радиосети, не было сети телепортации, никаких механизмов, которые делают Империю Общих Интересов слаженной политической сущностью. Была причина, по которой развалилась Первая Империя. Это, вероятно, произошло бы, даже если бы Утер не был незаменим. А что до женщин, есть много теорий о том, что точно происходило. Достаточно распространено мнение, что нет нужды искать глубокое объяснение: Утер путешествовал по миру, выискивая опаснейшие возможные места, и то, что вокруг него умирали — естественное следствие этого.

— Он бы это заметил — сказал я. Я начал ходить взад-вперёд, чтобы куда-то девать энергию. — Если мы придерживаемся теории, что он начал бродить по миру, чтобы держаться подальше от своих жены и детей, то очевидно он это заметил.

— Я полагаю, что это естественное следствие нарративной теории и того, как он интерпретировал свою собственную жизнь — согласилась Амариллис.

— Тогда как он мог? — сорвался я. — Он знал, уж после пятой-то точно, но он просто... продолжал, хотя и знал, что они умрут?

— Тебе нужно прерваться? — спросила Амариллис.

Я остановился и вздохнул.

— Я не знаю — сказал я. — Я надеялся разобраться, что сказать Фенн. Или найти изъян в этой теории, или найти убедительное альтернативное объяснение, или... что-нибудь.

— Оно обязательно должно быть правдивым? — спросила Амариллис.

И этот вопрос заставил меня помедлить, поскольку, полагаю, на каком-то уровне я был глупым засранцем, который просто хочет, чтобы проблема исчезла. Вероятно, был мир, где я сказал, что нет, не обязательно чтобы оно было правдивым, лишь бы было убедительным.

— Да — сказал я. — Оно должно быть правдивым. Или, если не правдивым, поскольку правды мы не знаем, то чем-то, что может означать, что моя жизнь здесь не полное дерьмо.

— Она не твоя жизнь — сказала Амариллис.

Я отвернулся от неё и направился к выходу из дома, а затем обернулся и глубоко вздохнул, разжимая кулаки и пытаясь расслабить мышцы.

— Я это знаю — сказал я. — Я знаю, что это больше и важнее, чем то, что происходит между нами с Фенн. Прошу прощения, что не рассматриваю это рационально.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 13!

Лояльность повышена: Грак, ур. 6!

— Нет, это я прошу прощения — сказала Амариллис. — Мне следовало...

— Всё нормально — сказал я. — Я всё ещё хочу выслушать другие объяснения того, что произошло с этими женщинами. Ты сказала, что есть те, кто не видят нужды рыть глубоко, но что утверждают другие?

— Разное — сказала Амариллис. — Кое-что из этого я прочитала только этим утром, и мне ещё нужно время, чтобы переварить. Если рассматривать Утера как более сложную личность — я ничего не говорю о твоём друге, только о том, как рассматривают очень непрозрачную историческую фигуру — то у него с Зоной был брак без любви, и его бабничество было ещё до её травм, а все истории об их любви сродни пропаганде, или, возможно, буквально пропаганда. И если так, то, возможно, все эти смерти объединяет сама Зона. Лично я в это не верю, но мне нужно изучить вопрос глубже. Мне вообще нужно очень много разбираться. Возможно, у этого мема нет реальных оснований.

— Мема? — спросил я.

— Мем — это концепция или идея, распространяющаяся от персоны к персоне — сказал Грак.

— Нет, я знаю, что такое мем — сказал я. — Я просто не знал, что у вас здесь на Аэрбе есть этот термин. Его тоже ввёл Утер?

Амариллис кивнула.

— Он считал, что идеи важны, и потратил порядочно усилий на распространение полезных.

— Хм — произнесла Солэс. — Возможно, будет лучше сказать, что он распространил идеи, которые считал полезными.

Амариллис, казалось, хотела что-то сказать, но, вероятно, поняла подтекст сказанного Солэс, поскольку в итоге промолчала. Мне подтекст был непонятен, но я мог предположить, что речь о том, что не было бы Второй Империи без Первой Империи, и среди полезных идей, которые я пытался бы распространять, были такие вещи, как глобальные (гексальные) связи, объединение против общих угроз, систематизация информации и знаний, экономические смычки, и упорядочивание общества. Если Артур пинками загнал этот мир в эпоху Просвещения, или по крайней мере заложил основы этого, то могу представить, что друид испытывал бы против этого бунтарские шевеления.

— Что тебе требуется от меня, чтобы получить ответы? — спросил я. — Есть ресурсы, которые я могу уделить для помощи тебе, мыслительная сила, которую могу добавить, что-то, что поможет тебе быстрее во-первых разобраться, есть ли действительно что-то в этой теории нарративности, во-вторых в её границах, и в-третьих, что мне со всем этим делать?

— Мы с Граком работали над этим с утра — сказала Амариллис. — Пока что ничего не готово. Можешь так и сказать Фенн. Возможно, я заставила её тревожиться на пустом месте. Возможно, у неё больше общего с Рыцарями, чем с возлюбленными. Насколько мне известно, у Утера это не совпадало, но мы не можем быть уверены, кто был, и кто не был связан с ним как мы с тобой. Мы с Граком продолжим работать над этим.

Такое положение ничего мне не оставляло.

— Ты не хочешь, чтобы я участвовал? — спросил я.

— Для тебя это слишком личное — сказал Грак. — Ты не можешь рассматривать это ясным взглядом.

— Полагаю, это так — сказал я. Не только из-за Фенн, но и из-за Артура. — Но остаётся вероятность того, что если вы составите теорию, я немедленно смогу её разрушить, поскольку только мне виден её изъян. И к тому же... Не думаю, что истории в пьесах и книгах этого мира помогут ориентироваться, поскольку пока что всё было основано на настольных играх, а там истории устроены несколько иначе. Менее чисто. Я помогу, и постараюсь оставаться рациональным.

— Это должно было быть временем отдыха — мягко произнесла Солэс. — Беззаботность полезна для тела, разума и души, когда есть возможность для неё.

— Я не уверена, что она есть — сказала Амариллис. — Если теория нарративности верна, или по крайней мере в ней есть зерно истины, то есть лимит того, как долго мы можем сидеть на месте. Прояснить этот лимит — важно.

— Ну, что поделать — сказала Солэс. — Очевидно, мы по разному смотрим на понимание.

— Я пойду найду Фенн — сказал я Амариллис. — Дайте мне знать, когда у вас что-то будет.

* * *

Внутри бутылки не так много места; от дома-дерева в центре до краёв было полмили, хотя дом и не совсем в центре. В первую очередь я искал гигантского оленя, что было несложно заметить, а приблизившись я увидел Фенн, в её жёлтом платье и с чёрной перчаткой на руке. Она держала в руках лук и смотрела куда-то вверх, а рядом с ней тихо спала лань.

— Хай — я помахал ей, подходя ближе.

— Хай — отозвалась она, всё так же глядя в небо. — Хочешь увидеть кое-что клёвое?

— А то ж — ответил я.

Фенн подняла лук над головой, материализовала стрелу в руке с перчаткой, а затем выстрелила вверх.

— Ладушки — произнесла она, бросая лук на землю и доставая из Траур яблоко. — Узри и поразись.

Она облизнула губы, глядя вверх и держа яблоко перед собой.

— Фенн, это безопасно?.. — с лёгкой паникой спросил я.

Она подбросила яблоко и убрала руку как раз в тот момент, как стрела безмолвно упала сверху. Она пронзила яблоко в воздухе, а затем вонзилась в землю, с нанизанным на древко яблоком.

— Тада! — произнесла Фенн.

— Это было впечатляюще — сказал я, подходя ближе. Вообще-то это было настолько впечатляюще, что, на мой взгляд, не в пределах возможного для человека.

— Месяц назад я бы так не смогла — сказала Фенн, глядя на пронзённое яблоко. — Я стала лучше без каких-то особых тренировок. И моя удача тоже стала куда сильнее, чем была, что должно бы быть невозможно без прошедшей по крайней мере сотни лет.

Она повернулась ко мне.

— Так что есть плюсы.

— Не включая мою потрясающую компанию? — спросил я.

— Ну, и это тоже — сказала Фенн. Она подняла руку. — Я надыбала эту понтовую перчатку, и был тот доспех, что у меня был до того, как меня буквально разнесло вдвое, запачкав лес моей кровью.

Она пожала плечами.

— О, и ещё в последнее время довелось поубивать порядочно засранцев.

— Тебе это нравится? — спросил я.

— На мой взгляд, раз уж приходится этим заниматься, стоит и получать от этого удовольствие — сказала Фенн. — Я провела большую часть своей сознательной жизни, убивая нежить, так что легко просто воспринимать народ как тела, а не реальных живых существ со своими надеждами и мечтами. Да и в основном это засранцы. Засранские надежды, засранские мечты.

— Я знаю их имена — сказал я, указывая на свои глаза. — По крайней мере, в большинстве случаев. Я не знаю, как игра определяет, какой персонаж именованный, какой нет, но...

— Можешь не называть это игрой? — спросила Фенн. Она сняла перчатку и бросила её на землю.

— Прости — сказал я. — М... Интерфейс?

— Нет, что-то получше — сказала Фенн. — Что насчёт "вашатер", подойдёт?

— Снова эльфийский? — спросил я.

— Это означает нечто вроде игры или системы — сказала Фенн. — Набор искусственных правил. И как ты ещё не выучил эльфийский?

Ва-ша-тер, набор правил, пять слов эльфийского освоено, осталось тысячи, плюс новый набор правил. Угу.

— Я пытался освоить гроглир с Граком. Не пошло так, как я надеялся — сказал я. — Эта, эм, вашатер, похоже, не стремится наделить меня способностью говорить на нём через час-другой, что означает, что я или не набрался достаточно базовых знаний и практики, или, может... не знаю, возможно, это не то, с чем она вообще мне может помочь. В D&D всегда прокатывали концепцию языков. Да и вообще в большинстве игр.

— Нам стоит поиграть в D&D — сказала Фенн. — Мы выделили время на отдых, так почему бы не заняться тем, что тебе нравится? Ты говорил, что лучше всего с одним данжн мастером и четырьмя игроками, так что лучше сделать это сейчас, пока не заполучили ещё одного компаньона. И к тому же Амариллис по уши в это нарративной фигне, но она основывается на пьесах и историях. При всех твоих разговорах — излишних разговорах — об играх, мы в них ни разу не играли.

— Я... хух — произнёс я. — Вообще-то это весьма разумно. Я знал, что не зря держу тебя при себе, есть причина.

— О, только одна причина? — с улыбкой спросила Фенн.

— Ну, возможно, если копнуть поглубже, можно будет назвать ещё парочку — сказал я. Переступил с ноги на ногу и попытался сформулировать то, что хотел сказать дальше. — Хочешь поговорить о недостатках моей компании?

— Не особо — сказала Фенн. — Наша милая локус помогла мне успокоиться, и... ты же работаешь над проблемой, если она вообще есть?

— Да — сказал я.

— У тебя есть квест? — спросила она.

— Я... нет, нету — ответил я.

Я даже не знал, как это может работать. Очевидно, если есть такая штука, как нарратив, предположительно контролируемый Данжн Мастером, то квест о победе над силами нарратива был бы серьёзным смешением слоёв. Это получается уже четыре слоя? Реальность Аэрба, "игровая система" над ней, а затем сверхреальность, в которой всё это симулируется, или если это на самом деле не симуляция, то истинная реальность, где всё находится. Я не был уверен, имеет ли нарратив свой собственный слой; возможно, лучше думать о нём как об агенте с многослойным доступом, вроде Данжн Мастера. Или, может, нарратив — просто воплощение Данжн Мастера.

— Ну, даже если квеста нет, я бы предпочла, чтобы этот вопрос был наверху списка — сказала Фенн.

— Само собой — сказал я. — Фенн, если с тобой что-то случится...

— Я сказала, что не хочу об этом говорить — нахмурившись, ответила Фенн.

— Я не хочу оставлять это бродить — сказал я. Фенн вздохнула.

— Если я буду тратить время на том, чтобы заморачиваться о каждой дерьмовой хрени в моей жизни, то у меня больше ни на что времени не останется — сказала она. — Может, это проблема, может, нет, может, ты можешь что-то с этим сделать, может, нет. Может, я обречена умереть, или по крайней мере быть жутко покалеченной. По крайней мере, сильнее, чем была.

Она бросила взгляд на свои шрамы и на тонкую красную линию, всё ещё отмечающую, где она была разрублена надвое.

— Я полагаюсь на тебя и остальных что вы разберётесь и скажете мне, что лучше для меня. Ну, на Амариллис я только по большей части полагаюсь, как бы она мне не нравилась. Но ты же присматриваешь.

— Мне кажется, тайминг подозрителен — сказал я.

— В смысле, ты прошлой ночью продемонстрировал заметную бестактность, а с утра у неё появилась новая теория, говорящая о том, что мы не можем быть вместе? — спросила Фенн.

— Прости, я продемонстрировал бестактность? — рассмеялся я.

— Ну, это было очень грубо с твоей стороны — произнесла Фенн с лёгкой улыбкой. — Но, если честно, я не думаю, что Мэри часто делает что-то для себя, она сказала, что перережет мне горло, если понадобится...

Фенн заметила выражение моего лица.

— О, нет, это было после крови единорога, перед этим она сказала, что я ей нравлюсь, а после того, как она сказала, что готова меня убить, она добавила, что надеется, что не придётся, так что я реально думаю, что это мило, по своему.

— Думаю, мне нужно с ней об этом поговорить — сказал я.

— Не, не стоит — сказала Фенн. — Это что-то новое в том, что ты о ней думаешь?

— Пожалуй, нет — произнёс я. Амариллис сильнее меня, страшноватым образом; я не был уверен, что когда-либо буду способен её убить, даже если решу, что это разумно. От одних мыслей об этом стало неприятно, так что я остановился.

Фенн подошла ко мне и медленно поцеловала.

— Думаю, хватит пока разговоров. Можем мы забыть обо всём, ненадолго?

Я взял её руку. Она была достаточно близка, чтобы я ощущал её запах, приятный аромат с нотками земли.

— Думаешь, это разумно, учитывая, как оно всё?

Фенн пожала плечами, а затем снова поцеловала меня.

— Думаю, что не хочу думать об этом. — Она потянулась и прикоснулась своими тонкими пальцами к моей шее. — А если мы допустим ошибку, я не против допустить её второй или третий раз.

Глава 56: Отпуск отпусков (Род занятий: Отпуск)

Навык повышен: Парирование, ур. 20! (Навык больше невозможно повышать дилетантскими тренировками.)

Новая Доблесть: Предвидящий Клинок!

Предвидящий Клинок: Вы получаете половину обычного штрафа на парирование пуль, стрел, или других снарядов. Эти атаки всё ещё повреждают ваше оружие, как обычно.

Я был рад получить это в процессе моих тренировок, поскольку Парирование у меня уже порядочно времени висело рядом с софткапом, но хоть это и был хороший бонус, но он вызывал определённую растерянность, поскольку на десятом уровне Парирования я получил доблесть "Рождающийся Связанный-с-клинком". Ситуация прояснилась несколько часов спустя.

Навык повышен: Двуручное Оружие, ур. 20! (Навык больше невозможно повышать дилетантскими тренировками.)

Новая Доблесть: Бьющий в броске!

Новая Доблесть: Неофит Связанный-с-клинком!

Я остановил спарринг и взглянул на сообщения. Я спарринговался одновременно с Фенн и Амариллис, хотя мы все и использовали затупленные клинки; Фенн не слишком хороша с мечом, а Амариллис заметно хуже меня, но когда они действовали вместе, ситуация для меня была проигрышной, и их это вполне устраивало. Я закрыл глаза и переключился на экран доблестей, чтобы взглянуть, что они дают.

Бьющий в броске: Убирает штраф маневренности с длинным оружием. Убирает штраф на ближний бой с длинным оружием. Позволяет быстрее преодолевать дистанцию короткими перебежками и в боевой стойке.

Неофит Связанный-с-клинком: Вы разблокировали способность устанавливать связь с холодным оружием, на что требуется несколько минут медитации. Возможна связь только с одним оружием единовременно. При использовании оружия со связью ваш навык обращения удваивается, шанс парирования удваивается, и вы можете рассекать им, словно оно вдвое острее.

Второй уровень доблести связанного с клинком, на мой взгляд, был очень-очень хорош. Изначально я получил эту доблесть, повышая Парирование; я нахмурился, пытаясь понять, что к чему. Всё, что приходило на ум — для получения доблестей связанного с клинком необходимо поднимать до определённых значений некую комбинацию навыков. Если я правильно помню (и с 8 в KNO должен бы), то Парирование было одним из последних рукопашных навыков, которые я прокачивал, когда пытался пройти во всех черту 10 уровня. А сейчас последним было Двуручное Оружие, так что было логично, что я не получал "халявную" доблесть до этого момента, если требовалось определённое значение в нескольких навыках. Я записал себе это.

(А ещё это открывало возможность существования других синергетических доблестей с другими навыками. Я не знал, сколько навыков входит в комплект связанного с клинком, но как минимум два, а учитывая мои знания о способностях связанных с клинком более вероятным казалось три или четыре. Проблема, однако, была в том, что "связанные с клинком" в этом мире явление известное, но я не слышал о чём-то подобном у тех, кто занимается различными искусствами, или синтезом различных типов магии.

Я мог предположить, что магии кости, кожи и крови могут синтезироваться во что-то, но пока что ничего такого не было, и это означало что либо нужны четвёртая или пятая, либо синергии не предвидится. В это группу было бы логично отнести магию бородавок, путь, которым я, понимаемо, не хотел бы следовать).

Мы ещё немного поспарринговались после того, как я установил связь со Всеклинком, и скачок навыка был очевиден для всех нас; я мог достаточно спокойно сдерживать их обеих одновременно, если они не начинали использовать хитрости. Конечно, ни одна из них не была настоящей мечницей, но если 20 навыка соответствовало чему-то вроде выпускника, то 40 можно сравнить с профессором в науке побивания мечом.

Думаю, из всех навыков, которые я пробегал во время "отпуска", хуже всего было с Магией Самоцветов, в основном потому, что она оставляла чувство ментального истощения, оставляя желание забить на всё и просто улечься посмотреть телик. Правда, телевидение на Аэрбе ещё не изобрели, да и да и приём сигнала в бутылке у подножия Мирового Хребта, полагаю, был бы скверный.

Так что вместо этого после того, как я истощал свои ментальные резервы, сбивая банки с пней на дистанции в пятьдесят шагов, я разыскивал своих товарищей по пати и старался слушать их, в основном просто пропуская слова мимо ушей, и зачастую Фенн устраивалась рядом со мной.

* * *

Солэс больше всех из нас любила разговаривать. Думаю, это потому, что она долго жила в тесном кружке, а когда он исчез, она осталась одна. А ещё ей было четыре сотни лет, и у неё в запасе было множество историй о том, каким был мир. Не знаю, это про её характер, или намеренные усилия, но она редко упоминала плохое из своего прошлого. Как-то упомянула мимоходом, что у неё были дети, но не сказала, что с ними случилось, а у меня не было духу спросить.

Днём мы вместе ухаживали за садом, но он в этом на самом деле особо не нуждался, и я в общем-то не надеялся догнать Садоводство до 20, где меня предположительно ожидала доблесть. Хотя посаженное мной семя проросло в последний день нашего отдыха, уйдут по крайней мере недели, прежде чем я заполучу свою первую дозу цветочной магии... хочется надеяться.

Она проводила большую часть времени снаружи, в основном с Шестиглазой Ланью, хотя зачастую её можно было видеть лежащей обнажённой на траве, впитывая солнечный свет для фотосинтеза.

Во время наших настольных игр по мотивам D&D она играла персонажем по имени Кэйс, перебежчицей от злобных суетелок, чьей целью было снять проклятье, наложенное Богом Суеты на её расу.

* * *

Я продолжил брать уроки языка у Грака, в основном потому, что не мог придумать лучшего способа организовать общение с ним наедине без неловкости. Думаю, я действовал ему на нервы тем, что постоянно отклонялся от темы, но что хорошо в языке — это штука глубоко связанная с культурой, и это давало мне множество возможностей задавать вопросы о том, как было в Дарили Ирид.

Это привело к озвученной им тридцатиминутной лекции о дворфовском самоосеменении, и я на 60% уверен, что её целью было заставить меня прекратить задавать вопросы. К сожалению для него, я нашёл это довольно любопытным, хоть и довольно мерзким.

В итоге я более-менее приемлемо освоил гроглир, достаточно, чтобы пытаться вытянуть разговор и не сразу капитулировать. Сперва я предполагал, что мне нужно выучить сотню слов, прежде чем получу сообщение, а когда в моём словаре было уже уверенные сто пятьдесят, следующим предположением было "пятьсот, тысяча, или вообще не будет". Парень из реального мира по имени Чарльз Огден создал нечто под названием "базовый английский", в котором имелся базовый список из восьмисот пятидесяти слов, которых, как он считал, достаточно, чтобы "нормально говорить", и если я пытался освоить язык на минимальном уровне, то должно быть примерно столько — однако изучение восьмисот пятидесяти слов гроглира, со всеми их вариациями, всё равно требовало изрядно времени, и от потенциального навыка языка, вероятно, не слишком много пользы, если такое понадобится с каждым языком.

Я поднял его лояльность на одно очко, догнав её до 7, когда извинился за возможную неловкость из-за моих отношений с Фенн, но это и всё, чего я получил за свои усилия. У меня была идея о "гринде лояльности", но оно не работало, сколько бы мы не разговаривали. Он, похоже, составил представление обо мне, и пытаться что-то изменить было нелегко, особенно с учётом того, что он знал, что я хочу, чтобы он был более лояльным. Я пытался сказать ему то же, что говорил Амариллис, что он станет сильнее, но в его случае, в отличие от неё, это не сработало.

В нашей настолке он играл Бачевином, крепкой молодой женщиной, пытающейся вернуть утраченную её семьёй честь. Он был не очень хорош в отыгрыше, хотя быстро освоил мою (полностью самопальную) систему, и после нашей второй сессии составил довольно конкретные идеи о том, что из себя представляет Бачевин, которыми подробно поделился со мной. (Все мои попытки помочь он отверг, и лояльность так и не изменилась).

* * *

Большую часть времени я, очевидно, проводил с Фенн. Было так, словно вся эта хрень с "проклятьем возлюбленных" не нависала над нами, хотя она покидала комнату каждый раз, когда Амариллис хотела поговорить со мной об этом, и иногда я ощущал, как она прижимается ко мне, когда мы лежали вместе. Мы это не обсуждали, потому что она не хотела, и неразговаривание об этом помогло подняться её настроению, так что, возможно, это просто её подход к вещам. Будь мы на Земле, народ бы, наверно, сказал "это такая эльфийская фишка?", но после выяснения про полуэльфийскость сказали бы, что это нездоровое отношение к проблемам. Однако я знал, что невозможно силой заставить кого-то разбираться с проблемами, с которыми нужно разбираться.

(В конце концов, теория нарратива оставалась недоказанной, и даже будь она таковой, "сюжетка с мёртвыми возлюбленными" тоже была недоказана. Проблема в том, что не было никаких доказательств роли "истории"; все события выглядели естественными последствиями того, что было раньше, и относительно женщин в жизни Утера это было ещё более заметно, нежели с угрозами, с которыми он имел дело как Король Англицинна).

В конце концов я привык ценить подход Фенн отгораживаться. Учитывая, сколько времени у меня уходило на тренировки, чтение, и обсуждение теорий, было приятно, что есть кто-то, кто по крайней мере делает вид, что ей нет дела до происходящего. Моё время, проведённое с ней, в основном тратилось не на серьёзные разговоры, а с оберегом от шума вокруг нашего алькова мы могли беседовать о довольно интимных вещах.

Со стороны Фенн это были в основном рассказы о её времени в Землях Восставших, пересыпаемые историями о ярких персонах, с которыми она имела дело, продавая добычу. Это было не самое счастливое время её жизни, но это было безопасной темой, поскольку хотя это и происходило с ней, но было не особо личным. Не то, чтобы это были истории ни о чём, но Фенн рассказывала о себе, не открывая о себе. (Мне понадобилось немало времени, чтобы это понять, и было несколько фальстартов, когда я спрашивал её о её родителях, или каково было расти между двух миров; вопросы, от которых она ловко уклонялась). Так что я слышал много чего об убиении зомби, подпольной активности, сомнительных торговцах, и ничего, что рассказывало бы мне о Фенн что-то, чего я не знал.

Когда я рассказывал, старался уходить от темы настолок. Я не упоминал Артура, даже когда он участвовал в истории; частично из-за моего отношения, и частично потому, что в этом мире он был реален, и говорить о нём — значит говорить об Утере. Так что вместо этого я в основном рассказывал о Земле, описывая чудеса, которые она (вероятно) никогда не увидит. Всё это бледнело в сравнении с Аэрбом, но это потому, что все детали Аэрба, в которых была заметна моя рука, были преувеличенными или усиленными версиями того, что я видел. Единственным исключением были технологии, но хотя технология и её воздействие на общество были моим любимым коньком, и она не отказывалась послушать, но не думаю, что её это особо интересовало, так что была некая неловкость. Однажды ночью я так ей и сказал.

— Мне нравится всё в тебе, Джунипер — сказала она, похлопав меня по груди. — Если ты хочешь говорить об межштатовой системе Эйзенхауэра, буду рада послушать.

Она довольно вздохнула.

— Думаю, мне бы понравилась Земля, даже если кое-в чём она кажется скучной, и даже если у вас кругом ядерное оружие. Мы могли бы вместе сходить в МакДональдс.

— Надеюсь, МакДональдс — не единственное, что ты извлекла из сказанного — пробормотал я.

— Джунипер, они обслужили сотню миллиардов, это стоит уважать — прошептала она. Её речь всегда превращается в шепот, когда она засыпает, и иногда она несколько минут ничего не говорит, а потом снова лениво заводит разговор, возвращаясь к теме, но засыпает на середине фразы.

В наших настолках она играла Аднарим, воровкой-пронырой и убийцей, случайно оказавшейся в бизнесе различных подработок. (Фенн сделала себя сестрой-двойняшкой учёной Амариллис, Миранды, что изначально вызвало возражения от принцессы, но в итоге оказалось изрядно весело).

* * *

Осталась Амариллис, первая из моих компаньонов, и та, с кем я больше всего ссорился. Наше с ней время в основном проводилось или в тренировках и спаррингах, или в работе над так называемыми "нарративными паттернами", или мы делились обзорами прочитанного. Я почти никогда не оставался с ней наедине, и даже когда были, это никогда не было приватно, поскольку дом открыт и просматривается. Было то, что я хотел знать, но о чём не хотел спрашивать.

Как-то утром я проснулся, выбрался из постели, и застал её сидящей у стола, размечающей цветными карандашами карту жизни Утера, состоящую в основном из арок различных конфликтов, возникающих и решаемых. Мы оба обратили внимание на заметную деталь: было несколько важных "сюжеток", или "арок повествования", оставленных Утером, когда он исчез, но причина этого была нам непонятна. Она с первого дня готовилась к следующей части нашего приключения; и это была её итоговая карта жизни Утера, на которую она будет ориентироваться, взяв с собой, дистилляция нескольких дней исследований.

— И как оно? — спросил я, пройдя через невидимый барьер от звука. Обычно я просыпался с рассветом, но Фенн оставалась в постели ещё час-два после того, как я встал.

Амариллис глянула на меня и нахмурилась. Я был в своих шортах, Фенн позади была нага.

— Ты потерял вес — сказала она.

— Разве? — спросил я, глядя на свою грудь. С первого взгляда было заметно, что она права, но в этом в общем-то не было нужды, поскольку я и сам заметил пару дней назад. Потеря веса, в этом контексте, штука скверная. Повышение уровня скинуло меня на физическое состояние, в сущности, лучшее в моей жизни, и теряемый вес был, фактически, мышцами, за неимением лишнего.

— Ты нормально ешь? — спросила она.

— Ну да — ответил я, и сам заметил, что это звучит, как будто я защищаюсь. — Ты же за каждым обедом можешь слышать, как Фенн меня обхаживает.

— Она беспокоится, — сказала Амариллис — и я тоже.

Она опустила взгляд на раскрашенную карту истории Утера.

— Если бы я не хотела есть, но это было необходимо для выживания моего и партии, я бы перетерпела неприязнь и заставила себя.

— Как-то очень прямолинейно — сказал я.

— Что? — нахмурившись, спросила Амариллис.

— Извини — сказал я. — Я думал, ты... намекаешь.

— О — произнесла Амариллис. — Это. Нет, я просто говорила, что тебе не следует полагаться на повышение уровня. Если только мы не столкнёмся с быстро последовавшей серией существенных угроз, или квестов, которые проще чем кажутся, но всё равно щедро вознаграждаемы, нам, вероятно, понадобятся недели, а не дни до следующего. Ты теряешь мускульную массу, что означает потерю боевых способностей.

— Я знаю — сказал я. — Я... Ты не думала, что возможно моя пищеварительная система не в порядке, и просто не воспринимает питательные вещества? Мне кажется, я много ем.

— В таком случае дело хуже, чем мы думали — спокойно заметила она. — Нам нужен кто-то, кто сможет исправить нанесённый твоей душе урон, но эта профессия контролируется куда строже большинства других. И что важно, нам нужно найти кого-то надёжного. Если только мы не наткнёмся на ещё одного компаньона, чья специальность именно то, что нам нужно, нам останется или отправиться к кому-то с хорошей репутацией и надеяться, что сможем подкупить, чтобы молчали, или отправиться к кому-то с плохой репутацией и надеяться, что нас не поимеют.

Я был уверен, что она вспоминает мага татуировок.

— Конечно, если мы найдём кого-то, кого можем подкупить, это будет означать, что он изначально ненадёжен.

Я бросил взгляд на амулет, лежащий на столе рядом с ней. Обычно она держала его спрятанным. На этот момент я уже видел несколько раз, как она беседует с ним; с моей стороны это выглядело, словно она задумалась, с сияющими синим светом глазами, в то время как температура в комнате падает на пару градусов.

— Есть советы от прадеда? — спросил я.

— Разговоры с ним изрядно раздражают — сказала Амариллис. — Вообще, он засранец. Наши с ним отношения — не "предок помогает своему потомку", а "он пытается навязывать миру свои ценности из могилы".

— И эти ценности настолько несоответствуют твоим? — спросил я. У меня было впечатление, что призрак её прадеда скорее чрезмерно осторожен, чем ведёт себя наперекор.

— Он поддерживал Вторую Империю — сказала Амариллис.

— О — произнёс я. — Да уж, понимаю, как это может усложнить дело. Но у него есть совет? Если они были известны работой с душой, то может у него есть чем поделиться?

Амариллис нахмурилась и взглянула на амулет.

— Если я скажу тебе, и у тебя появится квест, то можем мы согласиться основательно обсудить с остальными, а не решать, что это хороший вариант действий просто потому, что система так говорит?

— Ты собиралась мне не говорить? — спросил я.

— Нет — сказала Амариллис. — Я стараюсь быть открытой. Я просто хотела времени обдумать это, прежде чем сообщать, желательно всем.

— Ладно — сказал я. Но она всё равно пытается контролировать информацию. Старые укоренившиеся привычки, или что-то другое? — Давай, колись.

— Вторая Империи коллапсировала в 324 ПИ — сказала Амариллис. — К тому моменту она уже какое-то время хромала, в основном в результате экономической политики. Военная интеграция и схемы реформ истощали бюджет, но смертельным ударом стало превращение столицы в карантинную зону.

— Это же был Манифест, верно? — спросил я. Я прочитал "Принцип Отчуждения, Седьмая Редакция", и в процессе получил все убойные квесты в списке "Убийца Ужасов". Это было, мягко говоря, впечатляюще. Манифест — практически бессмертный тип, обладающий способностью массового контроля над населением, и тот факт, что он был ограничен теми, кто находятся в зоне отчуждения, был единственной причиной, почему он считается серьёзной угрозой, а не вестником апокалипсиса. (Пр. переводчика: интересно, это отсылка к тому, о чём я думаю?..)

— О — сказала Амариллис. — Верно, да. В большинстве наций-членов были антиимпериалисты, и когда Империя оказалась по сути обезглавлена, а множество империалистов — грубо порабощены Манифестом, произошёл стремительный сдвиг власти. Мой прадед удержался и смог избежать судов, через которые прошёл Англицинн, но другим не так повезло. Одним из таких был Фаллатер, маг души, заточённый с несколькими другими на самом маленьком из Зоришских островов — технически не их часть, но под их доминионом. Он был эльфом, так что должен ещё быть жив, но тюрьма брошена.

Она немного помедлила.

— Очевидно, будет самоубийственно глупо организовывать побег из тюрьмы, чтобы получить его опыт.

Квест принят: Преступления против души. Отправляйтесь в автономную тюрьму на острове Сулид и вытащите заточённого там преступника Фаллатера Вайтшелла.

— Ты действительно считаешь, что это будет самоубийственно глупо, или сказала это, чтобы активировать квест? — спросил я. — Квест я получил, кстати.

— Я думаю, что это неразумно — сказала Амариллис. — Нам всё ещё нужно выяснить, что думают о нас национальный аппарат Англицинна и интернациональные системы Империи, но... если будет известно, что мы как-то причастны, то это почти гарантированно зафиксирует нашу репутацию. Думаю, шанс того, что об это станет известно, невелик, но учитывать всё равно следует.

— А что насчёт самой возможности это провернуть? — спросил я.

— У нас есть ключ телепортации — сказала Амариллис. — Это единственная причина, почему я считаю, что это может сработать. Тюрьма на острове Сулид была построена архитектором в ремесленной горячке, это коварное место с опасной неизвестной магией. Туда отправляли только на пожизненное. После того, как Англицинн принял программу высшего суда испытаниями, её полностью прекратили использовать.

— Но она остаётся там, и продолжает действовать — сказал я. — В квесте она названа автономной.

Амариллис кивнула.

— Она разумна.

— В таком случае, пришпилим этот вариант, и посовещаемся с остальными — нахмурившись, сказал я. Вообще-то я не видел других реальных вариантов, разве что отправиться к кому-то из лицензированных Имперских магов души. — Думаю, Солэс это не понравится.

— Её всё устроит, если это путь к спасению локуса — сказала Амариллис. — "Понравится" не то слово, но, полагаю, она это примет, если мы решим, что это лучший путь вперёд. Нам нужно обсудить это всей группой.

Я подошёл взглянуть на разложенные ей бумаги.

— Хотел бы я, чтобы у нас было больше материала, с которым можно работать — произнёс я. — По крайней мере, более существенного.

Я оглянулся на Фенн.

— Как думаешь, насколько велика угрожающая ей опасность?

— Понятия не имею — сказала Амариллис. Она закинула руки за голову, переплетя пальцы. — У происходящего всегда были причины. Из двадцати было три, которые можно назвать неудачами, но в остальных случаях всегда была причина, это не было очевидно сверхъестественным. Ты всё спрашиваешь, как он мог продолжать подвергать других опасности, и на мой взгляд это просто не выглядит судьбой. Эльфийская удача в её крайних проявлениях видима, она почти ощутима, шанс один из ста происходит в девяти случаях из десяти. Это — она указала на бумаги — просто люди следуют своим убеждениям и побуждениям, вступают в конфликты, основанные и разрешаемые фундаментальными фактами реальности. Суть не в том, что кто-то оказался не в том месте не в то время, а просто... так уж сложились обстоятельства.

— Что и делает это таким коварным — сказал я.

— Мне это не нравится — сказала Амариллис. Она опустила руки и скрестила их. — Это подразумевает всеведение, или всемогущество, или то и другое. Если Чёрные Экспроприаторы внедрили агента в парламент Милуэ по внутренне резонным причинам, то как всё это может быть подготовкой к прибытию Утера три года спустя? Каким образом это может быть заготовленной сюжетом романтической линией, естественным образом приведшей к её смерти?

— Меня больше удивляет, что мы это раскрыли — сказал я. Взглянул на Фенн, которая ещё спала, приоткрыв рот. — Хотя, возможно, это должно быть предупреждением, или уроком, или подсказкой. Или, может, за теорией нарратива ничего нет, а Утер просто... — я помахал руками — может, это просто результат того, что он верил в нарратив.

Иронично, но это было бы самым ироничным поворотом.

— Возможно — Амариллис кивнула.

Мы молча взглянули на бумаги. Сегодня мы соберём всё это и засунем в перчатку Фенн, и скорее всего больше никогда не увидим. Мы потратили на это время и силы, но впечатление такое, что бесполезно, поскольку если нарратив существует, мы понятия не имели, как с ним справиться.

— Мы можем попробовать манипуляцию — сказала Амариллис. — Если мы предположим, чего хочет от нас нарратив, сможем действовать наиболее драматично.

— Это будет притворством — сказал я. — Он различает.

— Думаешь, он настолько могуществен? — спросила Амариллис. Что-то в ней было не так, и мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это касание страха.

— Нет — сказал я. И добавил, поскольку лжец из меня скверный. — Я не знаю.

Очевидно, Данжн Мастер настолько могуществен.

— Попытки избежать судьбы в историях никогда не работают. В лучшем случае её можно деконструировать, но в нашем случае это даже не судьба, поскольку не дайджитична (пр. переводчика: по поводу этого термина могу только кинуть эту ссылку https://en.wikipedia.org/wiki/Diegesis ). Или, возможно, стала теперь, когда мы это заметили, но я не знаю, считается ли это. Нет, мы продолжим и постараемся не играть с нарративом.

Я снова взглянул на Фенн, словно с ней что-то могло произойти за пять секунд, прошедшие с прошлого раза.

— Будь это я, я бы не хотел, чтобы кто-то игрался с рассказываемой мной историей.

Амариллис кивнула.

— Ты поэтому убил меня прошлой ночью?

На какой-то миг я подвис, но затем преодолел растерянность и сообразил, что она говорит о нашей настолке прошлой ночью.

— Ты поэтому подвергла Миранду опасности? — спросил я. — Я думал, это был отыгрыш, демонстрация любви к сестре, в этом духе.

Амариллис вообще была хороша в отыгрыше, что меня сперва удивило, пока я не подумал об этом немного.

— То и другое — сказала Амариллис. — Я полагала, что мне будет за это некое послабление.

— Эта смерть была результатом того, как я установил правила — сказал я. — Обычно гейммастер может скрыто кинуть кости, и если очень уж нужно подправить их, но у нас только колода карт, разделённая между вами по мастям, так что приходилось тасовать карты против статичного числа для атаки и защиты... в общем, я не мог подправить результат.

— Мог — сказала Амариллис. — Ты сказал, что Правило 0 — гейммастер устанавливает правила. Ты мог сказать, что мортлинг промахнулся.

— Это было бы очевидно — сказал я. — У игры есть правила, все их прочитали, так что их нарушение было бы нарушением священного договора между гейммастером и игроками. Это словно сказать, что жесты важнее реальности. Я бы подтасовал, если бы мог, но...

— Но было важно, чтобы происходящее определяли карты — сказала Амариллис. — Или иллюзия будет разрушена. Спасибо, это всё прояснило.

Она снова взглянула на бумаги. Не уверен, о каком прояснении она говорила, но часть причины, почему мы играли в эти игры, была в том, что так я мог объяснить, чем отличается нарратив настолок. Я мог бы спросить, что она думает, но тут Фенн поднялась с постели, и это было более-менее окончанием разговоров о нарративе.

Глава 57: Ставьте Ваши Фигурки, Господа.

Мы проникли в Англицинн с помощью ключа телепортации, облачённые в доспехи и готовые к бою, но мы находились в лесу, в котором клан Пенндрайг иногда устраивал охоту, не в сезон, и единственным, кто заметил наше прибытие, была весьма удивлённая голубая сойка. Я потратил какое-то время, чтобы нанести на руку Амариллис татуировку, в которой разместили ключ телепортации, разместив её так, чтобы она могла его быстро достать. Когда она надела свою кожаную перчатку, стало невозможно определить, что у неё с собой нечто столь ценное. После этого Солэс превратила нас в чаек, и мы неровной формацией полетели в сторону моря поблизости, к линии островов на горизонте.

Наш разговор о следующих шагах с утра в основном состоял из того, что Амариллис снабдила нас всей информацией, которой обладала, поскольку все согласились, что нашим следующим шагом будет штурм тюрьмы, в основном из-за того, что моё состояние (по их мнению) ухудшалось. К тому же Солэс не верила, что зарегистрированный имперский маг души будет способен сделать то, что нам нужно, особенно в плане мастерства, необходимого для манипуляции локусом. Она поставила два условия — сперва попытаться с ним договориться, прежде чем вытаскивать, и его не допустят в бутылку и не сообщат, что она друид — оба которых я счёл вполне разумными.

Пять основных Зоришских островов торчали из моря Бриллиг. Сказать, что они выглядели неестественно, было бы серьёзным преуменьшением; каждый из них выглядел кончиком огромного пальца, торчащим из вечно холодной, тёмной воды. Когда я прорисовывал их, они были нерушимы, столь твёрдый камень, что даже алмазом не поцарапать, древние объекты, намекающие на сущность высшей силы, мёртвую и погребённою под волнами. Это пришло мне на ум, когда я сидел в ванной, высунув пальцы из воды как раз настолько, чтобы оказались на воздухе. Но мало что из созданного мной пережило контакт с Аэрбом, и Зоришские острова были частично раскопаны, используя пустотные инструменты, прежде чем вступил в силу имперский запрет. Ничего из этого не было видимо с расстояния; только зелень, в основном искусственные посадки, и города у краёв островов, в основном заточённые в завитках отпечатков пальцев, чтобы максимально задействовать плодородную почву на вершинах.

Остров Сулид технически не являлся частью Зоришских островов, он просто находился достаточно близко к ним, чтобы они его контролировали. Когда я впервые о нём услышал, то решил, что он вдохновлён Алькатразом, но он был больше, менее развитым, и вероятно большим вдохновением тут послужил какой-то из островов изгнанников. По большей части там был голый камень, но виднелись и пятна зелени, а в центре находилось огромное сооружение с высокими стенами и одиночным зданием, которое на мой взгляд выглядело как усадьба. По словам Амариллис сюда никто никогда не приходил, а большинство заключённых вероятно умерли от старости, поскольку разумная магическая тюрьма не использовалась по крайней мере сотню лет, если не больше.

День был тёмным и серым, и ветра были неприятны на моих крыльях, так что я был рад приземлиться на краю острова и превратиться обратно в человека в доспехе и шерстяной накидке, защищающих от ледяного ветра.

Мы находились как минимум в миле от тюрьмы, но она всё же нависала над нами своими десятью этажами, в которых использовалось на удивление много, учитывая, что это тюрьма, стекла. В рассеянном свете покрытого облаками неба стёкла выглядели тёмно-синими, однако рамы были бронзовыми, по крайней мере так выглядели, и это придавало зданию величественности. У него было множество куполов, самый большой в центре доминировал над всей структурой. Даже стены, окружающие сооружение, были украшены — на регулярно расставленных башнях находились статуи.

Грак на секунду поднёс к глазу свой обережский монокль, и снова его опустил.

— Здание магическое — произнёс он. Секунду спустя Фенн рассмеялась, и хотя на мой взгляд было совсем не смешно, на губах Грака появилась лёгкая улыбка, так что, видимо, он изначально шутил.

Оно было построено архитектором в ремесленной горячке, одержимым срочной потребностью построить эту штуку, которую толком не понимал, профинансированным правительством, готовым влить деньги, если смогут пожать результаты. Здание было разумно, на более высоком уровне, нежели Ропи, но здесь были следы и другой магии, защиты и системы, удерживающие арестантов, не все из которых были нам известны.

Я взглянул на траву вокруг нас, и с трудом смог разобрать места, где когда-то были фундаменты. Когда-то здесь жили, хотя здесь неважно с природными ресурсами, и помимо тюрьмы нет какого-то смысла здесь жить. Полагаю, после того, как тюрьма была оставлена и стала полностью автономной, начался отток населения, что уменьшило доступные возможности, и снова вызвало отток населения, пока все не перебрались либо обратно в Англицинн, либо на Зоришские острова.

Солэс стукнула посохом оземь, и через полминуты к ней стали слетаться различные мелкие пташки. Она не стала сразу отсылать их; вместо того повернула посох набок и положила себе на плечи, и птицы терпеливо ожидали.

— Отступим сюда, если пойдёт не по плану и мы разделимся — сказала Амариллис. Она надела свой доспех неподвижности, и держала шлем на руке. Её эмоциональная маска была на своём месте столь же плотно, как перед нашим отпуском, скрывая напряжённость, сомнения и страх, оставив лишь спокойную железную волю. Я всё ещё не составил точного представления каково быть Амариллис — заставляет ли она себя, делает вид, что заставляет, или эти эмоции словно плащ, накидываемый по необходимости.

— Я не хочу бежать при первых признаках того, что что-то пошло не так — сказал я. — Возможно, придётся сражаться, но пока это бой, который можно выиграть и исправить последствия, не хочу, чтобы нашим ключевым словом было "отступление".

— Временами не знаешь, что выиграть бой невозможно, пока не проиграл — сказала Фенн. Большинство реликвий обладают ограниченной способностью ремонтировать и восстанавливать себя, но её доспех был непоправимо испорчен, и она носила тот же наряд, что был на ней при нашей первой встрече. Не считая перчатки, и чуть более длинных волос, она выглядела почти так же. Было странно ощущать ностальгию по тому, что произошло всего месяц назад, особенно учитывая, что это было объективно ужасное время моей жизни, но это то, что я чувствовал.

— Ну, я надеюсь, что до боя не дойдёт — сказала Амариллис. — Тюрьма должна быть здравомысляща. Она не позволяет существенного внешнего влияния на её внутреннее пространство, но допускает посетителей, и некий уровень переговоров возможен.

Насколько нам было известно, она не допускает вооружённых посетителей; то, что было у нас с собой, было в основном из-за её репутации несдержанности даже в то время, когда её активно использовали в качестве тюрьмы, и было неизвестно, как век изоляции повлияет на характер. Вполне резонная озабоченность, когда речь идёт о разумных магических предметах (или зданиях). Это делало миссию опасной, но в теории всё может быть просто — вошли, договорились о посещении Фаллатера, и получили достаточно информации, чтобы я смог разблокировать некий навык магии души без реальной необходимости освобождать его.

Так что мы неспешно приближались, время от времени останавливаясь, чтобы Грак мог проверить окрестности на предмет невидимой магии, а затем продолжали путь. Все статуи на вершине стены повернули головы в нашу сторону, и отслеживали нас с открытыми ртами, пока мы приближались. Основываясь на этом, я предположил, что они представляют собой некую активную защиту, хотя это была одна из зон, знаний о которых нам недоставало. Я не рассчитывал на то, что игра будет подбрасывать нам оппонентов, подходящих по уровню, но надеялся, что не станет подводить нас к заходу в TPK (Пр. Переводчика: не представляю, что значит эта аббревиатура. The Player Killer?). Предполагалось, что тюрьма активно предпочитает менее летальные методы. (Не хочу заморачиваться с политкорректной семантикой, но есть огромная разница между "менее летальным" и "нелетальным", когда смотришь на тридцатифутового голема).

Мы уставились на тридцатифутового голема с металлическими глазами, стоящего в качестве ворот у огромной стены, окружающей тюрьму. Не "возле" ворот; "в качестве" ворот. В высокой, украшенной стене просто был проём, и голем сидел там, уперевшись двумя кулаками в землю, и полностью блокируя вход.

Стена была покрыта металлическими пластинами-чешуйками, не монотонно, а узором с завитками изгибами. На вид создание всего этого требовало тысячи человекочасов. В контраст, голем выглядел просто, словно вырезанная от нечего делать фигурка. Если глаза меня не обманывали, он состоял из спрессованной земли, удерживаемой некоей магической энергией. Глаза были единственным, что выделялось — огромные, хорошо отражающие сферы, поворачивающиеся, чтобы следить за нами. Мы остановились в сотне футов от него.

— Какой дружелюбный приятель — пробормотала Фенн. — Грак, он магический?

Грак поднял свой монокль и опустил его.

— Та же базовая магия, что у стен и здания — сообщил он. — Это часть сооружения.

— Тебе нужно было посмотреть на нас скептически и сказать, что он магический — заметила Фенн.

— Извини — ответил Грак. Повернулся к Амариллис. — У меня было впечатление, что автономия не включает мобильных агентов. Я полагал, что оно добивается своих целей через внутренние системы.

— Мы не знаем, насколько оно мобильно — произнесла Амариллис. — Хотя предположение хорошее. И если так, это не то, чего мы ожидали. Нужно провести переоценку?

— Я за то, чтобы продолжать — сказал я.

— Поддерживаю — сказала Фенн.

— Я тоже — Солэс.

— Грак? — спросила Амариллис.

— Амариллис — ответил Грак.

— Двигаемся, или пересматриваем? — спросила Амариллис.

— У нас уже большинство — сказала Фенн. — Не будем подрывать нашу демократию.

— Грак — эксперт по защите — произнесла Амариллис. — И это означает, что он эксперт по анализу угроз. Я хочу выслушать, что он скажет, вместо того, чтобы просто голосовать и не думать.

Это вызвало у меня смущение. Я полагал, что думаю. Мы изначально допускали некую неопределённость, информации у нас было немного, так что пока что ничего особенного не изменилось.

— Что тебе говорят ветра и птицы? — спросил Солэс Грак.

Солэс прищурилась.

— Немногие живут там — сказала она. — Сложно ощутить. Я могу попросить кого-то из моих птиц-друзей взглянуть — она кивнула в сторону птичек на её посохе — но я не хочу злить это место.

— Сделай это — кивнула Амариллис. Это, как я обратил внимание, она не выдвигала на голосование. Она старалась, но по умолчанию она воспринимала себя как командира, и это было, для неё, привычкой, от которой сложно избавиться — не то, чтобы у меня были возражения в данном случае.

Без каких-либо видимых признаков того, что к ней обращались, одна из птичек взмыла с посоха Солэс и помчалась вдаль, вверх и через стену. Одна из статуй на стене стремительно повернула голову; секунду звучал тонкий визг, а затем из её рта выстрелил тонкий зелёный лазер, пронзивший птицу. Её объятое огнём тело полетело вниз.

Статуя повернулась обратно в нашу сторону, направив рот на нас, как и было с того момента, как мы подошли достаточно близко, чтобы это видеть.

Фенн вежливо кашлянула.

— Ещё рано шутить на тему того, что каждой птичке — свой шесток? — спросила она. Я заметил, как её взгляд быстро движется от статуи к статуе, и то, как она держит руку в перчатке, как раз чтобы мгновенно ухватить артиллерийский лук.

— Надеюсь, это будет воспринято как проверка — сказала Амариллис.

— Это была проверка! — сообщила Фенн воротоголему. Тот никак не прореагировал.

— Мы можем слетать на Зоришские острова и попытаться собрать там информацию — сказала Амариллис. — Я знаю, что у Джуна проблемы со здоровьем, но мы брали паузу на исследования, прежде чем отправляться за единорогом. Мне не нравятся наши шансы, если эти статуи будут направлены на нас.

— Я могу отправить ещё птиц — сказала Солэс. Эта идея напрягала её меньше, чем я ожидал, но после цветов я уже знал, что "преступления против природы" её особо не беспокоят.

— Одна — это проверка — сказала Амариллис. — Меня беспокоит, что если попробовать ещё, это будет воспринято как поиски слабостей, поскольку так оно и есть.

— Была секундная пауза — сказал Грак. — Это уже что-то. Не помешало бы знать, сколько времени нужно, чтобы оно могло выстрелить снова.

Он достал монокль из кармана.

— Ещё две птицы. После этого я смогу поднять оберег против этого.

Солэс чуть поморщилась, но ещё две птицы взлетели с её посоха к стене. На этот раз статуи были более активны, и повернулись в сторону воспринимаемой угрозы ещё до того, как птицы пересекли стену. Птицы метнулись в стороны, меняя направления, и сумели уклониться от первого и второго залпа по ним, прежде чем третий их достал; лазерный огонь вели все четыре статуи в зоне досягаемости, с тем же тонким визгом. Когда обе горящие птицы упали на землю, ближайшая к нам статуя повернулась к нам и выстрелила в землю в футе от ног Солэс.

— Ну, это было предупреждение — заметила Амариллис. — Грак?

Грак опустил монокль.

— Секундная пауза перед выстрелом. Три секунды между выстрелами. Это финт; реальная перезарядка быстрее. Если будет время, я смогу оградить от этого эффекта.

— Что может их спровоцировать — сказала Амариллис.

— Я думаю, нам стоит заговорить с вратами — сказал я, кивнув в сторону огромного голема (и отстранённо задавшись вопросом, сколько за него могут дать экспы). — Вполне очевидно, что здесь в любом случае не безопасно.

Мы медленно подошли, наблюдая, как металлические шары, служащие глазами голема, поворачиваются в гнёздах. Я взглянул на кулаки, закрывающие нам путь, обратив внимание, что они в точности того размера, чтобы не могла проскочить даже мышка.

— Приветствую — произнёс женский голос с другой стороны голема. Земляной голем взобрался по спине воротоголема и уселся на его плечо. Он выглядел похоже, но был гораздо меньше, примерно с Солэс размером. Его конечности были более пропорциональны, глаз или глазниц заметно не было.

Зато был рот. С зубами и языком. — Что привело вас пятерых сюда сегодня?

Я взглянул на остальных, и кивнул Амариллис. Дипломатия — это её фишка, не моя, и я надеялся, что это был один из её навыков, усиленных Сдвоенными Душами.

— Вы — голос Тюрьмы Амореукс? — спросила Амариллис, достаточно громко, чтобы было слышно на том расстоянии, где сидел голем.

— Голос — произнёс голем. — Вы прибыли с визитом, или остаться?

— С визитом — ответила Амариллис. Она прикоснулась к доспеху на груди. — Я Амариллис Пенндрайг, прямой потомок Утера Пенндрайга, Принцесса Королевства Англицинн.

— Я не могу сказать, где Утер — произнёс голем.

— Нет — сообщила Амариллис. — Мы ищем не Утера. А заточённого здесь летнего эльфа, Фаллатера Вайтшелла.

— О, да, я знаю его — произнёс голем. — Если вы желаете войти внутрь, вы можете.

Руки воротоголема повернулись и раскрылись, образуя проход между неожиданно тонких ног. За ним был виден ухоженный сад, в котором было больше зелени, чем мы видели на этом каменистом острове.

— Благодарим за гостеприимство — чуть поклонившись, произнесла Амариллис. Она взглянула на меня, подняв бровь, и я зашагал вперёд, возглавив группу.

Было невозможно определить, было ли с тюрьмой и её големами что-то не так, поскольку мы не знали, в каком состоянии она была, когда нормально функционировала. Даже когда она только была построена, наверняка обладала своими тонкостями, в конце концов, это магический предмет размером со здание, а на Аэрбе некоторые из них — странные, невозможные штуковины, не считающие необходимым придерживаться таких концепций, как "здравый смысл". Горшок марципановых фей это наглядно продемонстрировал. Возможно, земляные големы были здесь всегда, а их контраст с остальным декором — просто так уж здесь всё.

Я прошёл через огромные руки, думая о том, как легко они могут меня раздавить, и пытаясь быть наготове двигаться в любой момент, но не показывать недоверия. Пройдя их, я чуть расслабился; безглазый голем спрыгнул со спины своего приятеля и встал рядом со мной.

— Узри — сказал он, указывая на здания перед нами. — Дом для заблудших.

Людей видно не было, только големы, размера ближе к человеческому, чем этот со ртом. Некоторые работали с растениями, подстригая их или выдёргивая сорняки, но большинство просто стояли, наблюдая за нами, у каждого был один серебристый металлический глаз. Они не совсем окружали нас оборонительным полукругом, но близко к тому. Пытаться разобраться с их боевыми способностями на лету, уклоняясь от лазеров — не то, что хотелось бы попробовать.

У меня не потребовали сдать меч, что было плюсом, но в то же время это говорило о тревожащей расслабленности охраны. Для нас было предпочтительно, чтобы охрана была достаточно плотной, чтобы оставшиеся арестанты, не умершие от старости, не были для нас угрозой, но достаточно слабой, чтобы мы могли украсть арестанта. Довольно тонкая линия.

— Как-то мне это не нравится — сообщила Фенн. — Что-то в том, что на меня направлено тяжёлое оружие, заставляет нервничать.

— Паучье чутьё? — спросил я.

— Будь это оно, я бы не стояла здесь, болтая об этом — сказала Фенн.

Какое-то время мы стояли на месте, но "голос" Тюрьмы Амореукс не двигался. Через какое-то время оно начало напевать раздражающе диссонантную мелодию.

— Мы чего-то ждём? — спросила Амариллис.

— Желаемый вами арестант находился в спортзале — сказал голем. — Мы ждём, пока его переведут в комнату посещений, где вы сможете вступить в общение с ним.

После периода молчания его манера речи изменилась, и это заставило меня нервничать больше, чем если бы оно продолжало в той же неуклюжей манере, как раньше. Предсказуемо неисправный разум — то, с чем можно иметь дело, но вот непредсказуемо неисправный — более проблемное дело. Подобные вариации речи не обязательно что-то говорят о разуме (или эквиваленте разума), но впечатление создают.

— Есть какие-то ограничения с посещениями? — спросила Амариллис.

Я протянул руку и поспешно прикрыл рот Фенн, заметив, что она хочет что-то сказать, поскольку видел в её взгляде то выражение, что бывает, когда она хочет пошутить. Она улыбнулась мне и лизнула мою руку, но в целом не возражала этому упреждению.

— Вам доступно общение с пленником до четырёх часов максимально — сказал голем. Вблизи его рот был тревожаще человеческим; это не просто было отображение рта, имелись вся внутренняя мускулатура, мембраны, и зубы, которых можно было ожидать. Возможно, что-то из этого было необходимо, чтобы создавать звук (что предполагало лёгкие, диафрагму, и т.д.), но всё это выглядело перебором, особенно учитывая существование магии. — Вас будет разделять полный оберег, пропускающий только звук между вашими ртами и ушами.

И это было не слишком перспективно в плане возможности вытащить мага души из тюрьмы, или дать ему что-то в обмен на пару уроков. Впрочем, если мы покинем это место мало что узнав, но потратив только полдня времени, на мой взгляд это всё равно неплохо. Немного риска, окончившегося ничем, по мне, вполне приемлемый исход.

Из больших дверей главного здания появился земляной голем и приоткрыл их, чтобы можно было войти. Он неспешно подошёл к нам, направляя на нас свой металлический глаз. Я заметил, что другой земляной голем подошёл к двери и вытер тряпкой грязь на ручке; видимо, именно из-за такого ухода здесь так чисто.

Земляной голем остановился рядом с нами, и слегка поклонился.

— У арестанта было послание, кое он хотел изложить — сказал голем, служащий нам гидом, голос Тюрьмы Амореукс. — Он не мог изложить его на языке, который я могу передать, так что написал на этом...

* * *

— Ладно, я открываю дверь ногой — сказал Артур.

— Угу, кто где стоит? — спросил я.

— Бл* — сказал Реймер.

— Ну, этого говорить не стоило — сказал Грег. — Теперь он знает, что ты собираешься сделать, и попытается это обыграть.

— Это понятно — ответил я. — Но если бы я спросил ваши позиции, когда вы подходите к двери, то вы бы знали, что там что-то такое.

— Угу, как в старых мультиках цел-шэйдингом показывают, что какой-то камень сейчас двинется, и не является частью фона — сказал Артур.

— Так что ставьте свои фигурки — сказал я, указывая на коврик поля боя. — Но делайте это как персонажи, и я напоминаю, что никто не воспринимал это как серьёзную угрозу, так что вы не можете вдруг оказаться настороже и быть расположены оптимально для ловушки слэш стычки.

* * *

Земляной голем, вышедший из главного здания, начал разжимать руку, и Фенн оказалась передо мной за полсекунды до того, как я увидел в его руке маленький пурпурный кристалл. Время словно замедлилось, когда мой разум сперва опознал его как пустотный кристалл, затем определил его как угрозу, и наконец осознал, что Фенн оказалась передо мной. Амариллис и Солэс были дальше от нас, ближе к главному входу, и обе двигались в разных направлениях, но Фенн прикрывала меня своим телом, и я не мог позволить ей —

Из её вытянутой руки возникла стальная стена, и тихий, приглушенный звук срабатывания импровизированной пустотной гранаты последовал сразу за этим. А затем я услышал крик боли Солэс, а затем визг статуй, заряжающихся перед тем, как открыть огонь. Фенн отпрыгнула и поставила за нами ещё одну стальную стену, а я потянулся к кости в патронташе и вытянул из неё как можно больше SPD. Как только визг утих, я был в движении.

Солэс лежала на земле, в луже тёмно-зелёной крови. Её ноги и часть спины отсутствовали, обнажив кости и мускулы. Амариллис не пострадала, и бежала навстречу земляным големам, движущимся к нам, её шлем занял своё место и клинок меча возник на своём. Я заметил кровь на её ноге, где отсутствовала часть брони; в последний момент, когда я видел её перед взрывом, она шла позади говорившего с нами земляного голема. Грак отстал и находился позади; он добрался до установленных Фенн баррикад и укрылся за ними. Он кровоточил в двух местах, но не так серьёзно, как я опасался.

Я подбежал к Солэс и оттащил её тело за баррикаду, оставив на камнях пятно её тёмной крови. Её кожа превратилась в твёрдую кору, но если она пыталась так защититься друидской магией, ей это не помогло. Она перевернула свой плащ и прижала к груди, чтобы защитить своим телом, но была без сознания или мертва, в любом случае не держала его, так что плащ из листев волочился за ней, покрываясь кровью.

Фенн выпустила артиллерийский выстрел в одну из статуй, используя тяжёлый тупой наконечник, а затем нырнула за баррикаду, когда вновь зазвучал визг. Я вытянул ещё SPD из кости и снова выскочил, на этот раз двигаясь туда, где Амариллис вступила в бой с земляными големами. Её меч мелькал, когда она проскакивала между них, приседая, и с каждым движением между ней и статуями их становилось всё больше.

— Цельтесь им в центр! — выкрикнула она, увидев меня.

— Нам нужно двигаться! — Ответил я, вступая в бой со Всеклинком.

Это был мой первый бой с клинком с момента получения новых бонусов связанного-с-клинком, и разница была невероятной. Земляные големы были в основном не вооружены, пытались ударить меня руками или схватить, а я текучими движениями танцевал меж них, проворно уклоняясь и нанося удары мечом при каждой предоставляющейся возможности. По их движениям было видно, что они созданы не для боя, но за их замахами стоял серьёзный вес.

Когда мой меч врубался в них, он застревал в земле, и я мог достать его только быстро уменьшая Всеклинок, а затем возвращая к полному размеру. У Амариллис получалось лучше; у тех, с которыми она сражалась, из нанесённых её дыр текла бурая жидкость, и несколько уже упали на землю вокруг неё. Я сменил тактику и начал использовать Всеклинок в его самой большой форме; Обезьянья Хватка работала даже с двуручным хватом, так что в моих руках было то, что должно было быть непрактично большим шестифутовым мечом. Я взмахнул им так, словно родился с клинком в руке, и когда замах пришёлся в одного из земляных големов, меч наполовину прорубил его тело. Брызнула тёмно-коричневая жидкость, и он обрушился на землю.

Базовый Земляной Голем побеждён!

После этого моей стратегией стало приседать и перекатываться, добиваясь достаточной дистанции, чтобы хорошенько замахнуться массивным мечом. Земляные големы были или слишком медленными, или слишком глупыми, чтобы уклоняться; лучшее, на что они были способны, это поднять руку, защищаясь, но прилива магии крови, усиливающей мой удар, было достаточно, чтобы разрубить руку и сердце. Сила ударов заставила мою правую руку дрожать от боли; левой я не чувствовал. Сообщения появлялись одно за другим, не только о побеждённых големах, но и о навыках, поднявшихся с 20 до 21 и уперевшихся в этот кап.

Несколько ударов я всё же словил. Големы окружали нас с Амариллис со всех направлений, и иногда было необходимо принять удар, или оказаться подавленным и неспособным продолжать стратегию мощного удара, требующую пространства. Каждый раз моя броня поглощала удар, оставляя синий металл белым, но помимо этого никак на меня не воздействуя. Дважды в меня попадал лазер, но он оставлял на металле лишь маленькую белую отметку. Амариллис тоже получала удары, но менее изящно; она могла запирать свою броню на одном месте, но это не было абсолютной защитой от ударов, и каждый раз при этом она замирала на месте, неспособная уклоняться или атаковать.

Это становилось утомительно, но мы побеждали, и каждый побеждённый голем упрощал победу над остальными, пусть я и начинал выдыхаться. Я взглянул на Фенн и Грака, и увидел, как кулак земляного голема врезался в невидимую стену, а затем топор Грака погрузился в его торс. Грак был далеко не так эффективен, как мы с Амариллис, но он находился на укреплённой позиции. Три ли четыре статуи в зоне поражения исчезли, и перед моим взглядом Фенн выпустила ещё один артиллерийский выстрел в четвёртую. Стрелы били достаточно сильно, чтобы камень трескался и раскалывался, и хотя статуя не упала наземь, но замерла на месте с открытым ртом, больше не стреляя в нас лазерами.

Затем я снова взмахнул мечом, заставив ещё одного голема обрушиться наземь

Базовый Земляной Голем побеждён!

и на этом было всё, мы убили всё, что нужно было убить. Я бросил взгляд на воротоголема, но он не двигался, только закрыл свои огромные руки.

Я подбежал к Фенн и Граку и присел, осматривая Солэс, одна рука уже на одной из оставшихся костей. Её кожа больше не была корой, вернулась к нормальному светло-зелёному тону.

— Она мертва — сказала Фенн. — Была уже тогда, когда ты принёс её сюда.

Я видел тёмно-зелёную кровь крантек на руках и одежде Фенн.

— Персона не мертва, пока душа не рассеялась — ответил я. — У нас есть тридцать минут, чтобы что-то придумать, мы может отнести её в бутылку...

Я протянул руку и расстегнул лиственный плащ, надел его на свою шею, и когда он занял своё место, сунул в него руку, словно отсутствующе шаря в кармане. К моему облегчению, мои пальцы нашли бутылку и достали её. Я поставил бутылку с лесом в ней на землю.

— Мы не можем отнести её туда, Джун, там нет магии, чтобы её подхватить, нечему остановить её падение, ты сбросишь её с высоты в милю, труп расшибётся — сказала Фенн.

— У Амариллис есть доспех неподвижности — сказал я. — Она может...

— Нет — сказала Амариллис. — Я буду поймана там, если локус не сможет как-то оживить её. Мы пользовались её магией, чтобы попасть в бутылку и выйти из неё.

Амариллис сняла со спины пустотное ружьё и направила на голову Солэс. Тунк.

— Фенн, гвоздь и бутылка.

Фенн протянула Траур, и появилась бутылочка со стеклянной пробкой, а за ней, как только Амариллис схватила бутылку, гвоздь с рунами. Я онемело наблюдал, как Амариллис вложила гвоздь в проделанную дыру и извлекла душу Солэс из тела. Когда это было проделано, гвоздь и бутылка вернулись в перчатку Фенн, а после этого и то, что осталось от Солэс.

(И во время битвы я действительно испытывал радость от того, как двигался, наслаждаясь своей силой, кайфуя от наносимой боли и урона, и от каждого сообщения о ещё одном поверженном. Я на минуты забыл о том, что с Солэс произошло нечто плохое).

— Итак, план — прорываемся через это место, и убиваем всех внутри? — спросила Фенн.

— Нам нужно двигаться — ответил я. — Перегруппироваться, попытаться...

Я взглянул на бутылку. Последний друид Аэрба мертва, и локус не может инициировать ещё кого-то, когда может назвать своей лишь крошечный, укрощённый клочок земли. И теперь бутылка действительно стала закрытой системой, которая рано или поздно, и скорее рано, выйдет из строя.

Квест Обновлён: Укоренение. Последняя друид мира мертва, оставив последний локус запертым и без ухода. В конце концов несовершенные циклы саморегуляции внутри бутылки подведут, и локус умрёт, если вы не найдёте способ извлечь локус и пересадить его во внешний мир, где он всегда и должен был находиться. (Квест компаньона.)

— Бл* — вырвалось у меня.

— Внимательный наблюдатель может заметить, что Амариллис намеревается остаться — произнесла Фенн. — Будь иначе, когда она подошла сюда, в её руке уже был бы ключ.

— Не начинай с меня — недовольно зыркнув на неё, произнесла Амариллис.

— Прошу прощения — сказала Фенн, пожав плечами. По её виду совершенно не было заметно, чтобы она извинялась. — Я в настроении для убийств, это всегда придаёт мне нахальства.

— Она была славной женщиной — сказал Грак. Его взгляд был прикован к луже зелёной крови. Он поднял свой испачканный землёй топор. — Полагаю, она хотела бы, чтобы мы довели дело до конца.

Я взглянул на них троих, переводя взгляд с одного на другую. Я боялся того, что мы найдём в тюрьме, учитывая, что нужный нам арестант обладает достаточной свободой, чтобы прислать нам пустотную бомбу, и что системы безопасности, или возможно сама тюрьма, были обращены против нас. Но в этот раз нас застали врасплох, и если в будущем будут новые битвы, — блин, кого я пытаюсь обмануть, точно будут — то по крайней мере к ним мы будем готовы и подойдём в полную силу, не опасаясь спровоцировать уже враждебного хозяина.

— Нужно быть готовыми к ловушкам — сказал я. — Не только магическим, но и механическим. И наш приоритет не месть, нам нужно по крайней мере достаточно информации, чтобы запустить моё знание о манипуляциях душой. Мы не можем убить пославшего эту бомбу до того.

— В таком случае, чего ждём? — спросила Амариллис. — Идём.

Глава 58: Паноптикум.

Я попытался думать об этом в критериях тактики.

Солэс была универсалом, способной свободно переключаться между контролем, поддержкой, и огневой мощью. Когда мы сражались с Ларкспуром, она самостоятельно вынесла большую часть противников. Она способна обеспечивать исцеление, значительно превосходящее то, на что способен я, и с её уходом широкий спектр потенциальных травм превратились из исцеляемых в летальные. Особенно в том случае, если понесшим травму буду я. Мы потеряли её способность к разведке, лёгкий доступ внутрь бутылки, и быстрое путешествие в виде птичьего полёта. Так что, тактически, это следовало назвать самой большой потерей, которую могла понести наша группа. Бутылка всё ещё у нас, скрыта в лиственном плаще, который сейчас носит Фенн, но теперь она была лишь ещё одной обузой.

А на личном уровне... Я знаком с ней чуть больше недели, но она мне нравилась, пусть даже друидская магия и несколько сводит с ума, и хотя её взгляд на мир был для меня чужд, даже по меркам Аэрба. Я лишь примерно представлял её роль в команде, что-то вроде "мамочка команды", или "многоопытная", или... не знаю, и в том и проблема — теперь уже не узнать.

(Были и другие знакомые чувства, ассоциирующиеся у меня со смертью — её нечестность, упущенные возможности, ярость на богов, смесь гнева и отвращения к миру, допустившему такое, и глубокая дрожащая скорбь, грозящая превратиться в слёзы. Для меня было невозможно разделить, насколько это относилось к Солэс, и насколько просто смерть Артура переписала функционирование моего мозга. Эти мысли были выжжены в моём разуме его перенапряжением в те девять месяцев, когда я лежал в постели, глядя в потолок, думая всё о том же, неспособный уснуть).

— Не позволяй этому отвлекать себя — сказала Амариллис на ходу к двери.

— Отвлеки меня — сказал я. Мне не нравился вкус слов. — Она мертва. Я мог бы спасти её, если бы действовал достаточно быстро, или... ты говорила, что разложение души в стеклянном контейнере занимает три года, за это время я могу что-то придумать, как соединить две души и сохранить часть неё, или как запихнуть душу в тело, или что-то, какой из меня может выйти бог, если не смогу?

— Утер не был богом — сказала Амариллис. — Он был человеком. Некоторые вещи были ему недоступны. Не было записей о том, чтобы он когда-либо воскрешал кого-то, хотя были те, кого он отчаянно хотел. Если Утер на вершине его могущества не смог вернуть Вервина, то я не думаю, что ты сможешь вернуть Солэс, по крайней мере, если у тебя на это только три года.

Я хотел соврать ей, что у меня есть квест, но я был отстойным лжецом, и это вообще было скверной идеей по множеству причин. Сам тот факт, что я вообще подумал об этом означал, что она скорее всего права — я позволил смерти Солэс отвлечь меня от того, что необходимо решать прямо передо мной, вроде спасения локуса, или исцеления моей собственной души, или, в ближайшей перспективе, обращать внимание на тюрьму и припасённые ей для нас ужасы. Я попытался отвлечься от зелёной крови на моих руках, и игнорировать слабую дрожь, которую заметил в них.

Мы были у больших дверей, тех самых, из которых появился земляной голем с бомбой. Грак взглянул на них через монокль, но изучение мало что дало.

— Мы всё ещё не знаем, была тюрьма одурачена или обращена — сказал он.

— А есть разница? — спросила Фенн. — Кто относятся враждебно, те враги. Я ориентировалась на это правило, когда последний раз была в тюрьме.

— Если она всё ещё работает по правилам, мы сможем воспользоваться этими правилами — ответил Грак. — И если правила есть, то угроза совсем другая, нежели в случае, если кто-то захватил контроль надо всей системой.

— Мы не можем ничему доверять — сказал я. — И не хотим полагаться на рефлексы или признаки атаки в случае ещё одной пустотной бомбы. У Фенн нет бесконечного количества этих дюймовых стальных щитов.

— У меня их ещё пять — сообщила Фенн. — Тот, что поставила закрыться от лазера, практически не пострадал, так что можно сказать, что шесть. Эти лазеры хороши против незащищённых птиц, но не предназначены для пробития стали.

— Так мы прыгаем, прикрываясь щитами по одному? — спросил я. — Или поднимаем их и движемся с ними?

— Слишком осторожно — сказала Амариллис, осматривая дверь. — Сейчас големы исчезли, но готова поспорить, что это не единственный вход, и когда мы окажемся в глубинах этого места, они могут атаковать со всех сторон одновременно в самых неудобных для нас условиях.

— Хочешь устроить блиц? — спросил я.

— Что? — переспросила Фенн.

— Концентрированную, стремительную атаку? — уточнил я. Да ладно, неужто создатель Аэрба не придумал обоснование для импорта этого термина?

— Да — сказала Амариллис.

— Нет — сказал Грак. — Блиц имеет смысл только в том случае, если мы не ожидаем ловушек.

— Если мы ожидаем ловушек и действуем на основании этого, то нас сильнее атакуют системы защиты, о которых мы знаем — сказала Амариллис. — Мы размениваем защиту от известного на защиту от неизвестного.

— И неизвестное только что убило Солэс — сказал я. Мне было не обо что вытереть руки. Мой доспех весь металлический, пластины и сетка, и нигде нет чистого места. Я мог бы попросить Фенн, но не стал, поскольку отрицание реальности — один из способов, которыми я имею дело со смертью.

— Грак, у тебя есть прикидки, что нас ждёт внутри? — спросила Амариллис. — Как много големов?

— Големы различаются — сказал Грак. — Магия одинаковая, но на разной длине волны.

— Что это вообще значит? — спросила Фенн. — Рано или поздно нам придётся пройти через эту дверь.

— Реликвии изменяются со временем — сказал Грак. — У них могут быть разные аспекты. Возможно, произошёл некий дрейф характера. Однако, был и дрейф функций. Если независимо движущиеся существа — текущий дизайн, ранний дизайн мог быть статуями. Или это может быть нечто совсем другое.

— То есть возможны любые угрозы? — спросил я.

— Да — ответил Грак. — Это возможно.

— Дерьмо — произнесла Амариллис. — Ладно, в таком случае... как там оно?

— Блиц — ответил я.

— В таком случае, блиц отменяется — сказала Амариллис. — Будем действовать медленно и осторожно. Фенн, что чувствуешь?

— Гнев и нетерпение — ответила та.

— Я имела в виду в плане удачи — нахмурившись, заметила Амариллис.

— Я знаю — ответила Фенн, сжав лук. — Так мы открываем эту дверь, или нет?

Грак поднял монокль к глазу и кивнул. Я выступил вперёд и сжал рукоять меча; Фенн подняла лук, и я потянул дверь, поднимая меч и ожидая сражения.

Вместо этого перед нами оказался длинный коридор с потолком на высоте в тридцать футов. На верхних двадцати имелись высокие окна, а за коридором ждало большое куполообразное помещение, нависающее надо всем зданием. Там было куда больше зелени, чем я ожидал; целый сад, растущий под серым светом с неба над нами. Не было заметно никакого движения, и никаких признаков земляных големов. Собственно, я не видел даже следов на камнях пола.

Мой взгляд, однако, привлекло не это всё, а четыре доспеха, стоящие в коридоре, в индивидуальных альковах. Бронзовые с синевой, они держали мечи, но были неподвижны.

— Эти доспехи нас атакуют — сказал я, как только их увидел.

— Нет — возразил Грак, опуская монокль. — Они просто декоративные.

— Они нас атакуют — повторил я. — Это очевидно... если принять факт, что этот мир отражает настолки, в которые я всю жизнь играл...

— Не я — сказал Грак. — Они не магические.

Я взглянул на него.

— Но ты не видишь сквозь металл — заметил я. — Там внутри может быть что-то.

— Действую — сказала Фенн. Она подняла лук и выпустила стрелу в ближайший доспех, пробив его торс. Грязи из него не потекло, и вообще не было никакой реакции. — Доволен?

— Нет — ответил я. — Оно... Там внутри нет магии?

— Меньше, чем нормальное значение для этого места — сказал Грак. — Доспехи не будут двигаться. У всех реликвий есть свои точки видимой, сфокусированной энергии.

— Ладно — сказал я. Но если бы здесь была моя старая группа из Канзаса, они потратили бы полчаса на то, чтобы разобрать эти доспехи с расстояния, точно так же, как разбивали черепа всем попадающимся трупам, просто на всякий случай. Я вполне мог допустить, что это не ловушка, это было бы вполне в моём стиле — предоставить очевидную ловушку просто для развода. Если бы не эта мысль, я мог бы возражать сильнее.

И, разумеется, несмотря на то, что сказал Грак, это была ловушка.

Мы были на полпути по коридору, когда Фенн произнесла "Бл*", и выпустила стрелу. У меня не было времени, чтобы ругаться на Грака, поскольку я тоже уже действовал, разворачивая Всеклинок на его максимальный абсурдный размер и обрушивая его на только начавший двигаться доспех. Доспех промялся и покосился, но хотя такой удар, вероятно, заставил бы живое существо вопить от боли, доспех просто встал, плавным движением поднимая меч и вставая в стойку, говорящую о большом опыте.

В последние несколько дней я несколько... исполнился излишней самоуверенности в своём владении мечом, и это стало очевидно, когда пришлось иметь дело с живым доспехом, явно обладающим большим опытом. Я использовал Всеклинок по максимуму, уменьшая и увеличивая его с каждой атакой, иногда изгибая для парирования, но я был вынужден стремительно двигаться, и толком не мог контратаковать, по крайней мере, так, чтобы его пробить. И даже если бы смог, большая вмятина, которую устроил мой первый удар, его даже не замедляла.

Часовой Амореукс побеждён!

— Обезглавливайте! — выкрикнула Амариллис сзади, но я не мог оглянуться, чтобы увидеть, чего от этого ожидать, и совет "бейте в голову" не особо полезен против того, что в сущности эксперт-мечник. Я парировал очередную атаку, и превратил Всеклинок в одноручный меч, а затем прикоснулся к пополненному запасу костей в патронташе своей деформированной рукой. Я их едва чувствовал, но требовалось только касание, так что я дождался возможности и вытянул SPD в, хочется надеяться, нужный момент. Я сделал выпад вверх, максимально сузив меч, и пронзил доспех там, где шлем соединялся с горжетом, вложив в это весь свой вес и прилив силы от пульса моей крови.

Я был вознаграждён треском, словно от раскалывающегося дерева, и доспех кувыркнулся назад, ещё двигаясь, но затруднённо. Я прыгнул на него, меч оставался вонзённым чуть ниже того места, где можно было бы ожидать череп, и приложился со всех сил, снова применив магию крови, и этого хватило, чтобы он перестал двигаться и выронил меч, лязгнувший о пол.

Часовой Амореукс побеждён!

Когда я наконец смог обернуться к остальным, увидел Грака на полу с окровавленным лицом. Амариллис, извлекающей свой меч из шеи одного из доспехов, другой доспех валялся грудой на полу, а Фенн зажал в угол четвёртый; она изо всех сил отбивалась мечом и щитом, и этих сил, честно говоря, не хватало. Волосы прилипли к её вспотевшему лбу, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять — прежде чем помчаться навыручку — что она больше полагается на удачу, чем на навык.

Я схватил доспех сзади и бросил его на пол, а затем принялся обрушивать удары, предназначенные скорее не дать ему встать, чем нанести реальный урон. В его лежачем положении, когда я бил сверху, мы были почти наравне, по крайней мере пока не подошла Амариллис и не принялась проявлять-исчезать свой меч. Вскоре её клинок пересёк что-то жизненно важное, и доспех почти мгновенно замер.

Часовой Амореукс побеждён!

— Нужно было, бл*, слушать — произнёс я, злясь на себя, что не стал упираться.

— Займись исцелением — сказала Фенн. На её щеке была кровь, и она поморщилась, когда за говорила.

Я подбежал к Граку, который всё ещё не двигался. На его щеке был глубокий порез, до кости, но я решил, что вырубил его удар по другой стороне лица, опухшей и красной. Он ещё дышал, и я прошёлся по костям в моём патронташе, одна за другой, наблюдая, как ему на глазах становится лучше. Контузия вообще-то скверное дело для людей, и я полагал, что для дворфов то же самое, но не был уверен, насколько оно лечится с помощью костей.

Навык повышен: Магия Кости, ур. 22!

После пятой кости Грак открыл глаза и принялся хвататься за землю, но обнаружив, что это мы, поднялся в сидячее положение и потёр голову.

— Тебе стоило, бл*, послушать — сказал я, отходя от него к Фенн, баюкающей свои раны в ожидании меня. Она вытащила кости из моего патронташа и заменяла их новыми из перчатки по мере того, как я работал. Я оставил на ней след зелёной крови, и внезапно ощутил порыв упасть в лужу. Сдержался чисто силой воли.

— Мне стоило прислушаться — сказал Грак сзади. — Приношу извинения.

— Мы могли разобраться с этой грёбаной гренью без риска — произнёс я, повернувшись к нему и ткнув в него пальцем. — Мы просто потратили время и ресурсы, поскольку ты отказался видеть то, что было всё это время у тебя перед лицом, то, что я пытался тебе сказать, и потому что все относятся к тебе как к хренову авторитету, потому что я решил не настаивать, мы едва не погибли. Я спас твою хренову жизнь. Это основы приключенства, каждая статуя оживёт, каждый доспех будет двигаться, эту хрень не оставляют валяться, то же самое с трупами, видишь его, делаешь дырку в голове, чтобы не поднялись зомби...

— Джун — произнесла Фенн.

— Знаю — сказал я. — Слово на "з" не используем.

— Ты ведёшь себя как засранец — сказала Фенн. Я повернулся взглянуть на неё. — Он этого не скажет, потому что был неправ, и Мэри не скажет, потому что не хочет снова с тобой ссориться, так что задача сказать тебе, что ты ведёшь себя как засранец достаётся мне. И я тебя люблю, но ты ведёшь себя как засранец.

Я глубоко вздохнул.

— Мы могли погибнуть — сказал я.

— Я приношу извинения — сказал Грак. — Аэрб не должен работать так, как твои игры.

Он слегка втянул воздух носом.

— Ну, он так работает — сказал я. От раздражения едва не пнул один из доспехов, но вспомнил, что на мне кроссовки, а это металл.

Впрочем, Грак был прав. Большую часть времени статуя — это просто статуя, а доспех — просто показушничество и статусный символ. Одно дело говорить, что мир обладает сходствами с играми, которые я вёл как мастер, и совсем другое — утверждать, что он фундаментально выстроен вокруг шаблонов жанра, и не просто стандартных шаблонов, а конкретно моих взглядов на них. Я мог понять, что это сложно принять. А если не принять это, то не видно смысла ожидать, что конкретно эти доспехи оживут, по крайней мере без других свидетельств.

— Почему они были дремлющими? — спросил Грак. Он спрашивал в моём направлении, словно у меня есть подсказки. — Почему они не выступили в атаку сразу, если были мобильны?

Я не мог определить, пытается он оправдаться, или искренне ищет решение проблемы. В итоге решил сдержать раздражение и сделать вид, что второй вариант.

— Не знаю — ответил я. — Если пытаться предполагать, то... Хм.

Ну, потому что если выстраиваешь подобающую данжу, в коей мы по сути и находимся, то нельзя же просто заставлять партию сражаться сразу со всеми. Нужно разделять на большое количество примерно соответствующих по уровню стычек, поскольку иначе получится затяжной махач с горой врагов, за коим следует обнос локации на лут подчистую, а подобающий игродизайн подразумевает как можно большее разнообразие, чтобы когда народу надоедают сражения, была головоломка, или социалка, и всё это подаётся в оптимальных для получения удовольствия порциях.

Однако если в каждой комнате будет свой бой, то естественно появится вопрос "А почему никто не услышал, что там сражаются? Почему, когда для победы логично среагировать всеми силами, этого не делают?", и на это возможно множество ответов, однако ответы должны быть, если не хочешь быть трусом, вскидывающим руки со словами "ну, это же просто игра".

— Ты говорил, что реликвии могут изменяться со временем? — спросил я Грака.

— Да — ответил он. Его взгляд ощупывал большой купол и зелень там. Стоять в этом коридоре было неуютно, но фокусировка на проблеме помогала мне немного остыть, и я надеялся, что к Граку это тоже относится. — Большинство реликвий статичны, но некоторые изменяются. Разумные меняются чаще.

— В таком случае могу предположить, что или есть независимые части тюрьмы, работающие по перекрёстным целям, или части были созданы так давно, что произошло отклонение от тюрьмы в целом. Статуи снаружи отличаются от земляных големов, вполне возможно, что они действуют независимо друг от друга. — Я помедлил. — Плюс те арестанты, что здесь остаются, находятся здесь сотни лет, и если они ещё не смогли сбежать, то наверняка по крайней мере всё тут изучили.

Грак нахмурился.

— Это... возможно — ответил он. Пауза ощущалась неприятно длинной. — Архитектурные реликвии — редкость. Разумной архитектуры на всём Аэрбе, вероятно, около сотни образцов. Не изучал их я.

Впервые за то время, что я его знаю, в его энглийском прозвучала корявость. Он нахмурился, сосредоточившись.

— И что это значит на практике? — спросила Амариллис.

— Кусочные угрозы — кивнув, произнесла Фенн. — Может, нам повезёт, и наткнёмся на конфликтующие фракции.

— В таком случае, двигаемся — сказала Амариллис. — Все подлечены? С костями порядок?

— Осталось чуть больше двух сотен — сказала Фенн, помахав пальцами в перчатке. — Я думала, что этого будет больше чем достаточно, но...

Она остановилась и глянула на меня.

— Я не думала, что Джунипер будет нашим единственным источником повторного исцеления, а феи только для легитимных случаев "щас сдохну".

Потому что в серьёзном исцелении мы полагались на Солэс, а её больше нет.

— В таком случае, будем действовать медленно и осторожно — сказала Амариллис. — У нас простая цель, не стоит усложнять.

— Контакт — произнесла Фенн, как только слова вылетели из уст Амариллис, и хотя не было так уж невероятно, что слова Амариллис совпали с появлением чего-то из-за угла, но это выглядело достаточно неожиданно, если только враг не слушал наш разговор и хотел дать нам возможность закончить.

— Я желаю переговоров! — произнёс высокий женский голос из-за пределов поля зрения. Земляная рука помахала нам из-за конца коридора. Я видел, что острие стрелы Фенн отслеживает её.

Амариллис взглянула на меня и Грака, подняв бровь.

— Мы готовы говорить — ответила она голему. Фенн с преувеличенным вздохом опустила лук, оставив стрелу на тетиве. Мы все были готовы к бою; я достал Всеклинок, даже не задумываясь.

На вид появился земляной голем, его слишком уж человеческий рот продемонстрировал нечто тревожно похожее на улыбку.

— Будьте любезны, если можно — произнесло оно. — Похоже, мы начали не с той ноги.

— Что произошло, с вашей перспективы? — спросила Амариллис. Её меч был в руке, и она исчезнула его клинок, что на мой взгляд было неоднозначным жестом, учитывая насколько летальным может быть его появление, но, похоже, это должно было быть примиряющим жестом. Я опустил своё оружие, но не стал вкладывать в ножны.

— Была проблема с сообщением, которое следовало передать — произнёс голем, чуть повернув голову. — Мой голос оказался потерян, статуи среагировали, и я посчитала лучшим вступить в рукопашную.

Моя теория подтвердилась гораздо быстрее, чем я ожидал: сущность, управляющая земляными големами, отличает себя от статуй.

— И вы передумали? — спросила Амариллис.

— Вы опасные бойцы, раз уничтожили мои творения — произнесло оно, указывая на доспехи. — Погибший среди вас был застан врасплох. И если сопротивление встречает разрушения, то не должно блокировать ваш проход.

— Оно... думает, что не сможет нас побить? — спросила Фенн. — Ну, это удачный поворот.

— Если только это не ловушка — сказал я. — Не думаю, что она, учитывая комплексность ранее встреченных ловушек, — практически никакую — но это не значит, что такой возможности нет.

— Вы не станете нам препятствовать? — спросила голема Амариллис.

— Почему вы пришли сегодня? — спросил голем в ответ.

— Мы уже говорили — ответила Амариллис, сохраняя тон куда спокойнее и приятнее, чем мог бы я. — Нам нужен конкретный арестант, которого по вашим словам перевели в зону посещений, Фаллатер Вайтшелл.

— И только поговорить вы хотели? — спросил голем.

— Да, мы бы хотели побеседовать — сказала Амариллис, что было всего в шаге от откровенной лжи. Мы планировали вытащить его, если понадобится, и полагали, что понадобится, чтобы получить от него то, что нам нужно.

— Тогда идём — сказал голем. — Сюда.

Оно побрело в сторону купола, ровным шагом, помедлив не глядя на нас, когда мы не последовали. Поодаль я заметил глядящих на нас маленьких земляных големов; они уже продемонстрировали, что обладают некоей формой внутреннего молчаливого общения.

— Мы идём? — тихо спросил я.

— Да — сказала Амариллис. — Если мы собираемся продолжать, стоит принять мирное предложение как есть. Пока что.

Глава 59. Вся уйма путей.

Следование по тюрьме за големом выматывало нервы. Когда мы шли, видели других земляных големов, и их было множество. Я беспокоился, что не смогу с ними эффективно разбираться, если они поймают нас в коридоре. Наш голем-проводник шёл молча, и вёл себя более-менее в духе ожидаемого от игрового непися, останавливался, когда останавливались мы, и вообще вёл себя словно по скрипту (кто знает, возможно так и есть).

У каждого нового коридора Грак останавливался и поднимал свой монокль к глазу, но каждый раз, когда говорил, что чисто, бросал на меня взгляд, ожидая подтверждения. После второго раза я начал чувствовать толику вины, поскольку на самом деле не считал, что Аэрб можно полностью предсказывать на основе жанра или условностей повествования. Нужно быть в курсе их, но я всегда старался обходить, инвертировать, или менять штампы столь же часто, как и использовать их. Если мы имели дело с хитроумным визирем, я обдумывал возможность того, что он предаёт своего короля — но так же что он просто верный визирь, или что кажется, что он предаёт своего короля, или множество других возможностей. Это не значит, что знание штампов не помогает предугадывать, только то, что они не являются точными указаниями.

Я не смог предсказать бомбу в качестве приветствия у входа в тюрьму. Я не предвидел смерть Солэс. В ретроспективе это имеет смысл, подходит в различные каркасы, но какой смысл, когда уже произошло? Возможно, поэтому я и не стал давить на Грака, когда он сказал, что доспехи не магические, и потому накричал на него, когда оказалось, что я был прав. Эта чистая бесполезность, то, как я почти ухватил, что происходит, а толку от этого всё равно не было, действовало мне на нервы... даже до того, что случилось с Солэс.

— Там, за проходом — произнёс земляной голем, остановившись и указывая на дверь.

Грак поднял монокль и довольно долго смотрел на дверь, а затем, нахмурившись, опустил его.

— Ничего не вижу. — Он повернулся ко мне. — Джунипер?

Я не имел никакого понятия.

— Просто пройдём.

Впрочем, мы не были идиотами, так что подстраховались. Фенн нацелила в щель стрелу, напротив двери никто не стоял... Впрочем, в комнате на той стороне обнаружились только стол и несколько кресел, на одном из которых сидел эльф. Грак сообщил нам об мощном обереге, протянувшемся от одной стены до другой, разделяя комнату; голем сообщил, что это абсолютный оберег, защищающий от всех возможных типов магии, и он согласился с такой оценкой.

Эльф сидел, сложив руки на обнажённой груди. На нём были шрамы, подобные тем, что есть у Фенн, но куда более обширные, покрывающие его кожу от запястий до основания шеи и вниз по груди узором завитков. Но это были не единственные шрамы на нём; гигантские шрамы, шириной с руку, крестом перечёркивали его грудь. Смысл этого был мне очевиден. Если магия шрамов основывается на неизменной природе кожи эльфов, то чтобы лишить эльфа этой силы, достаточно содрать с него пару полосок кожи.

Мужчина взглянул на нас с тем же непроницаемым выражением лица с поджатыми губами, которое я видел у всех эльфов, мимо которых проходил в Драгоценности Пустыни и Клюквенном Заливе. У него были длинные, текущие волосы, настолько светлые, что почти белые, и более заострённые, чем у Фенн, уши. Не полный и не мускулистый, но я знал от Фенн, что в плане боеспособности это ничего не говорит об эльфах.

Мы медленно, осторожно вошли в комнату. Я занял одно из кресел, Амариллис другое, Грак и Фенн остались стоять.

— Очень... — начал эльф.

— Бл*! — выкрикнул я, едва не выпрыгнув из кресла, поскольку когда он заговорил, я увидел его зубы — длинные, острые, как у пираньи, мгновенно пробудившие во мне первобытный страх.

А затем, оглядевшись и увидев растерянность на лицах у всех, я сел обратно, чувствуя растущий жар на щеках. Никто не удивлён. Просто такие здесь эльфы, и все это знают. Фенн указала, что она полуэльф, когда мы изначально встретились, указав на свои уши и зубы. Очевидно эльфийские уши, очевидно человеческие зубы.

Я кашлянул.

— Что вы говорили?..

Эльф уставился на меня, поджав губы.

— Кто вы такие? — спросил он. Я постарался не отдёргиваться при виде его острых зубов, видимых, когда он говорил.

— Мы ищем вашего опыта в душах — сказала Амариллис. При моей выходке она непонимающе взглянула на меня, а сейчас делала вид, что меня здесь нет.

— О — произнёс эльф. Он улыбнулся нам — конкретно, мне, полностью открывая свои острые зубы. Кажется, это не особо дружелюбное выражение в эльфийской культуре. Просто предполагаю. — И кто вы? Чьи интересы представляете?

Было в его акценте нечто слегка неправильное, что я никак не мог определить.

— Мы группа независимых персонажей — сказала Амариллис.

Эльф покачал головой.

— Нет — сказал он.

— Нет? — спросила Амариллис. — Нет в смысле вы не станете нам помогать, или в смысле не верите?

— Нет, я вам не верю — ответил эльф. — Вы слишком хорошо вооружены, чтобы прибыть в одиночку.

— Мы реально очень богатые персонажи — сказала Фенн. — Наша маленькая труппа очень неплохо выступает.

— И предлагаете бегство? — спросил эльф. — Вы понесли потери, добираясь сюда.

Ну, это было легко заметить; мы все были в различной степени окровавлены, и мой синий доспех был отмечен белым за каждый полученный мной удар. Я использовал магию кости, чтобы исцелить ногу Амариллис, но её больше не закрывали латы неподвижности, и мы ничего не могли с этим поделать.

— В первую очередь мы хотим знаний — сказала Амариллис. — Скажите нам, что вы знаете о душе...

Эльф рассмеялся; это был высокий, мелодичный звук.

— Я знаю всё, что можно знать — сказал он. — Всё, что можно знать вне карантинных зон.

— Достаточно, чтобы мы могли начать самостоятельно — сказала Амариллис, не глядя на меня.

— Вы хотите уроков — рассмеялся эльф. — Стража этого не позволит. Потребуются годы изучения для самого элементарного понимания собственной души, не то что касания к чужой.

Я не сказал "Хочешь проверить?", хотя очень хотел, поскольку Амариллис занималась дипломатией.

— Вы были арестованы и осуждены Королевством Англицинн за ужасы, что совершали под правлением Второй Империи — сказала Амариллис. — Вы не нарушали законов, но власть сменилась, и требовался пример. Я симпатизирую этому, использование законов обратной силой — искажение правосудия. Мы хотим помочь вам, если вы поможете нам.

— И вы предлагаете бегство? — снова спросил эльф, чуть наклонившись вперёд, всё ещё скрестив руки на груди.

Я болезненно осознавал несколько фактов. Во-первых, пустота на Аэрбе магией не считается, так что обереги её не останавливают, и во-вторых, тюрьма до конца не понимала, что несёт пустотную бомбу. Я мог назвать несколько изъянов барьера между нами, но этот был самым откровенным, привлекающим моё внимание. Блин, именно так я планировал его убить, если дойдёт до того. Пустотное ружьё было в перчатке Фенн, и она ждала сигнала.

— Вы понимаете, что стоит вопрос доверия — сказала Амариллис. — Почему нам и нужны сперва основы, самые базовые.

Он сузил глаза и окинул нас четверых взглядом.

— Это проверка — кивнув, произнёс он. — Но знание о том, что это проверка, делает её бессмысленной, поскольку вы знаете, что я знаю достаточно, чтобы её пройти, и если я знаю, что это проверка, я могу притвориться, что сотрудничаю. Что вы знаете.

— Всё же попробуйте — чуть нахмурившись, произнесла Амариллис.

Эльф уставился на неё, а затем моргнул.

— Это не проверка — сказал он, снова оглядывая нас. — Зачем вы здесь?

— Вы торчите здесь сотни лет — сказала Амариллис. — Большинство других арестантов сейчас должны быть уже мертвы. Я полагала, что вы захотите показать себя. Что вас сдерживает?

— Что конкретно вы ищете? — спросил эльф.

Амариллис помедлила. Она не глянула в мою сторону; будь на её месте я, не уверен, что смог бы сдержаться.

— Я знаю мага кости, выпившего несколько собственных костей — сказала Амариллис. — Как я понимаю, маг души может помочь с этой проблемой.

Эльф снова улыбнулся, с той же неприятной демонстрацией зубов.

— Простая проблема — сказал он. — Связанная с собственной душой. Я мог бы исправить её за полчаса, будь на столе бегство.

— Я не говорила, что оно не предусмотрено — сказала Амариллис.

— Как и не упоминали его — ответил эльф.

— Я полагаю, стража, как вы это называете, слушает все происходящие в этой комнате разговоры — сказала Амариллис. — Так что мы не станем прямо говорить, что готовы помочь вам сбежать.

— Вы осторожны — сказал эльф. — Достаточно осторожны, чтобы не позволить мне прикасаться к чьей-то душе, даже ради исправления урона, из страха того, что я могу сделать.

— Разумеется, нет — сказала Амариллис. Она скрестила руки, отражая его позу. — Мы не хотим вовлекать вас в реальную работу. Мы хотим, чтобы вы научили кое-кого, не прикасаясь к душе напрямую.

— И всё равно не будете мне доверять — с одобрительным кивком произнёс эльф. — Моему ученику не будет позволено практиковать ремесло души, пока он не поймёт, что именно делает. Вы будете сперва работать с подопытными, прежде чем прикасаться к вашему ценному магу кости.

— Если понадобится — сказала Амариллис.

— А затем убьёте меня, понимая мою ситуацию — продолжил эльф.

Амариллис нахмурилась.

— Понимаю, что это логичный вывод — сказала она. — Можем мы что-то сделать, чтобы разубедить в этом?

— Традиционно королевства людей использовали заложников — ответил он. — Но, разумеется, подобный обмен не сработает, когда неизвестен расклад ценностей. Вы можете дать мне заложника, до которого вам нет дела, и посчитаете это ценой завершения дела.

— В таком случае, у нас пат — со вздохом произнесла Амариллис. — Если вы не хотите оставаться здесь до конца жизни, вам стоит рискнуть с нами. Я искренне обещаю не убивать вас, или поручать ваше убийство, или даже позволять кому-то убивать вас, пока вы под моей опекой. Вы будете по сути нашим пленником, пока не закончится обучение, но ваши условия содержания будут лучше, чем здесь, и у вас будет доступ к любой желаемой информации о внешнем мире.

Эльф задумчиво взглянул на неё.

— И если бегство — вариант, сколько вы можете взять с собой?

Амариллис помедлила, но наконец разорвала зрительный контакт с ним и взглянула на Фенн.

— Насколько хватает масок? — спросила она.

— Час — ответила Фенн.

— Они изготавливаются набором? — спросила Амариллис. Фенн кивнула. Это означало, что у нас есть практически неограниченный их запас, то есть если будет достаточно времени и координации, в перчатку можно будет засунуть две-три сотни персон.

— Зависит от того, кого именно, разумеется — сказала Амариллис. — Мы, в принципе, можем присматривать за двумя или тремя, но...

— Двадцать — недрогнув, произнёс эльф.

— Друзья? — спросила Амариллис.

— Что-то вроде того — ответил эльф.

Какое-то время Амариллис смотрела на него, нахмурившись. Я не знал, что она думает, но я думал, что даже если мы сможем превозмочь логистические сложности вытаскивания двадцати персон из этой тюрьмы, для чего скорее всего понадобится разрушить все имеющиеся системы безопасности и големов, мы вчетвером никак не сможем контролировать их, кроме разве что их доброй воли. И речь не про двадцать человек, а про двадцать эльфов, которые быстрее и сильнее людей, к тому же прожили достаточно долго, чтобы набраться различных умений.

— Мисс Ред, можно мне мой амулет? — спросила Амариллис, протянув руку в сторону Фенн.

В руке Фенн появился синий амулет, и она бросила его без лишних слов. Я не спрашивал Фенн, как она воспринимает встречу с другим эльфом, но моё предположение "неважно" казалось точным. Она была не в лучшем настроении — не то, чтобы отличалась этим от остальных.

Амариллис держала амулет в голове; её глаза сияли синим, пока она консультировалась с ним. Я ощущал, как в комнате постепенно холодает.

— Что за магию она держит в руке? — спросил эльф.

— Интересует? — спросил я. — Если вас интересуют знания, у нас их достаточно, которыми можем поделиться, в награду за хорошее поведение.

Эльф пожал плечами, но его взгляд оставался на Амариллис, которая не спешила заканчивать общение со своим прадедом.

В конце концов её глаза прояснились, и в комнате немедленно потеплело. Она не глядя бросила амулет обратно Фенн, что было не лучшим обращением с бесценным артефактом, однако судя по тому, как сжались её челюсти, было такое чувство, что разговор прошёл не лучшим образом.

— Он не Фаллатер — сказала Амариллис.

— Я этого никогда и не говорил — ответил эльф с такой откровенной самоуверенностью, что я едва не потянулся врезать ему по морде.

— В таком случае, полагаю, он нам бесполезен — сказала Фенн. Я заметил, как её рука слегка вздрогнула.

— В таком случае, кто он? — спросил я, нахмурившись. — И почему тюрьма считает, что он тот, с кем мы хотели поговорить?

— Я не Фаллатер — сказал эльф. — Он преобразил мою душу по своему образу и подобию.

Квест Обновлён: Преступления против души. Фаллатер Вайтшелл изменил всех оставшихся в Тюрьме Амореукс арестантов, сделав их максимально похожими на него. Для ваших целей подойдёт только реальный Фаллатер.

— Сценарий два — сообщил я Амариллис. Сценарий один был подтверждением того, что Фаллатер — компаньон; сценарий два — изменение квеста; сценарий три — новый квест. — И потому вы хотите вытащить двадцать персон. Фаллатера, и таких как вы.

Эльф кивнул.

— Если это возможно, сделайте это.

— Мы хотим урок — сказала Амариллис. — Но вы не можете пройти этот тест, не так ли?

Эльф помотал головой.

— Ну и хрен с ним — сказала Фенн. — Двадцать штук этого чувака? Он уже один раз пытался нас убить, не настолько он нам нужен.

— У нас есть другие варианты исцеления — сказала Амариллис, глядя на эльфа. — Но это не единственная наша проблема. Фаллатер Вайтшелл может быть единственным, кто может решить другую.

Может. Мы, на самом деле, не знали, понадобится ли магия души для того, чтобы извлечь локус из бутылки и соединить с новой землёй, но Солэс считала это вероятным, и на настоящий момент это предположение было ничем не хуже других. Кроме того, если на тот момент Фаллатер был частью Второй Империи, которая вела кампанию против локусов, и был достаточно важным исследователем, чтобы из него сделали пример, то вполне возможно, что у него есть информация о душе локуса. Впрочем, всё это оставалось лишь предположениями, ради которых я не стал бы рисковать.

— Можете считать, что я заинтересован — сказал эльф, обводя нас взглядом. — Я могу передать ваше сообщение и ваше предложение.

— Мы не делали предложений — сказала Амариллис. — Мы пришли сюда просто поговорить. Мы действительно имеем доступ к приличному количеству магии, но у нас всё ещё нет способа обеспечить рабочие отношения.

— Он вам нужен — заметил эльф, ухмыльнувшись. — Вы рискнули, прибыв сюда. Не развернулись при первом или втором признаке опасности. Не сбежали даже сейчас, когда сложностей становится всё больше.

— Я думаю, мы слышали достаточно, чтобы понимать, что живым нам этот чувак не нужен — сказала Фенн. Она барабанила пальцами себе по ноге.

— Это скверно для переговоров — заметила Амариллис, чуть повернувшись в сторону Фенн, и снова взглянув на эльфа.

Мы всё ещё не знали его имя, но это, определённо, не имело значения, поскольку кем бы он ни был, он был изменён на уровне души, чтобы стать чем-то иным. Я всё ещё не знал, что это подразумевает; воспоминания, способности, ценности, что-то ещё? Надругательство над душой — не то направление, в которое я хотел погружаться, если это заставит меня иметь дело с новыми ужасами. С меня и без того достаточно экзистенциальных ужасов, новой партии Аэрбской хрени мне не нужно.

— Поговори со своим мастером — сказала Амариллис. — Уверена, двадцать голов лучше, чем одна. Скажи ему, что нам нужно провести собственное приватное обсуждение, и что он может больше о нас не услышать. Возможно, понадобится организовать ещё одну такую встречу, чтобы получить информацию о... тонкостях его заточения.

Эльф какое-то время смотрел на неё.

— Мы не рабы — сказал он. — Он может согласиться уйти в одиночку, но остальные из нас так просто его не отпустят. Мы схожи с ним, достаточно, чтобы тюрьма в нас путалась, но мы не клоны, не автоматоны, не идеально верны. — Он встал, развёл руки. Всё это время я опасался, что в его руках может быть пустотное оружие, но это беспокойство было необоснованным; он был безоружен. — Вы обещаете бегство всем нам?

— Я не обещаю бегства — сказала Амариллис. — Но если бы, то учла бы ваши особые обстоятельства.

* * *

— Вы получили, что хотели? — спросил земляной голем, когда мы покинули комнату. В сравнении со ртом эльфа, я находил его детальную имитацию рта почти успокаивающей. — Он сказал что-то интересное?

— Это было познавательно, да — сказала Амариллис. — Но боюсь, что наше дело ещё не завершено.

— Весьма проблематично — ответил голем. — Вы ввели меня в заблуждение. Вы сказали, что пришли поговорить.

— Нам нужно приватно побеседовать между собой — сказала Амариллис. — Мой друг поднимет оберег от звука, чтобы никто не мог слышать.

— Что насчёт чтения по губам? — спросил я.

— Я могу создать оберег от исходящего света — сказал Грак. — Но есть риск перегрева. Я не знаю, как долго мы будем говорить.

— Сообщение встречено неприятием — сказал голем. — Никаких оберегов, в этой тюрьме, ибо — оно остановилось с приоткрытым ртом. — Хорошо, вам разрешено.

Грак начал воздвигать обереги, первый, окружающий нас, немедленно блокировал звук, а второй, сразу за первым, исказил мир вокруг, что выглядело неприятно и слегка дезориентировало. Свет не мог покинуть цилиндр, в котором мы находились, так что метался внутри, пока не попадал во что-то, и временами этим чем-то были мои глаза. Я в целом мог видеть, но приходилось напрягаться.

— Мы не можем позволить локусу умереть — сказала Амариллис, как только второй оберег был завершён.

— Эти обереги продержатся около часа — сказал Грак. — Возможно меньше.

— Условия моих квестов на самом деле не говорят о том, что нам нужен Фаллатер или магия души — сказал я. — Солэс не знала наверняка, что нужна магия души. На этот момент, ситуация выглядит очень опасной. Если он может переписать душу...

— Он не может, не полностью — сказала Амариллис. — Это под карантином.

— Понятно — сказал я. — А я думал, что нам может быть проще, если они все просто марионетки, поскольку впечатление такое, что у них достаточно свободной воли, чтобы они не хотели, чтобы он слинял в одиночку. Не знаю, каким образом он их контролирует, но они лишь достаточно схожи.

— Три фракции — это не слишком много, чтобы сражаться — сказал Грак. Не знаю, как он их считает; вероятно, арестанты, которым влезли в душу, старые статичные защиты тюрьмы, и земляные големы. Хотя, конечно, вполне возможно, что в оценке угроз мы знаем лишь вершину айсберга.

— Я с дворфом — сказала Фенн. — Убить всех, кроме того, кто нам нужен, а потом смыться. Звучит как план.

Она взглянула на обереги.

— У меня от этой хрени голова болит.

— Мы очевидно не можем справиться со всеми ними — сказала Амариллис. — Такая пропорция охраны к арестантам возможна только или благодаря строгим системам контроля, или адекватному уровню социализации, а у нас нет ни того, ни другого, и обеспечить быстро не можем.

— И если не сможем вытянуть реального Фаллатера в одну из этих комнат посещений, то нам придётся искать его, отбиваясь от големов, как минимум — заметил я.

— Обереги включают в себя абсолютный от скорости — сказал Грак. — Перчатка не сможет пройти. Оберег не позволит ему прикоснуться к ней. На первый взгляд, я не думаю, что смогу его обойти.

— То есть план умирает в колыбели — я поморщился. — Я думаю, мы сможем легко справиться с земляными големами, в прошлый раз они превосходили нас числом, но мы справились — однако игра называла их "базовыми", так что я не уверен, насколько это реально.

— Мы делаем всё это, чтобы освободить кого-то, от кого у нас нет оснований ожидать лояльности — сказала Амариллис.

— Но судя по тому, что сказал твой дед, он лучший? — спросил я.

— Прадед — ответила Амариллис. — И да, Фаллатер Вайтшелл выглядит одним из самых способных магов души в истории, если он сумел взять под контроль больше двух десятков мужчин и женщин, будучи в заточении, не говоря уж о постоянном присмотре заточающей сущности.

— Пока что не могу сказать, что тюрьма меня впечатляет — сказала Фенн. — Похоже, нам позволяют творить, что захотим, поскольку она считает, что мы можем надрать её задницу.

— Она завела нас в глубины — сказал Грак.

— Она так сказала — ответил я. Фенн фыркнула, однако со стороны Амариллис и Грака были лишь неодобрительные взгляды. — Прошу прощения.

— Здесь мы более уязвимы для големов, чем были бы где-то в другом месте — сказал Грак. — Они могут атаковать нас с обоих концов коридора.

— Они могут попытаться — сказала Фенн. — Не могу сказать, что лук и стрелы особенно хороши против этих големов, но я готова попробовать.

— То есть в итоге приходим к оценке угроз? — спросил я. — Големы бьют сильно, но они медлительны, и их легко выносить. Мой доспех становится слишком белым, но если вопрос только в том, чтобы прорубиться через земляных големов и их разновидности, меня это устраивает, особенно если это связано с тремя квестами. Однако дело не только в них; тут разные виды угроз, плюс нужно что-то делать с двумя десятками сомнительных персон, которые сами по себе угрозы, если они провели здесь сотни лет.

— Я уже сказала, что я в деле — сказала Фенн. — Я не знаю, то ли это, чего хотела бы Солэс, но это то, чего я хотела бы, будь я Солэс.

— Соглашусь — сказал Грак. Фенн как-то шутила насчёт его самоубийственных тенденций, однако у меня начало складываться впечатление, что в этой шутке есть изрядная доля правды. Для кого-то, чья специальность — установка защиты, он слишком уж яро бросался на новые неведомые вызовы.

— Джунипер? — спросила Амариллис.

— Мэри — ответил я.

— Что ты думаешь? — спросила она.

— Сперва хочу вас выслушать — ответил я. Мы были, по договору, демократией, что означало, что третий голос может сделать четвёртый неважным. Если бы я проголосовал перед ней, она погла проголосовать в согласие со мной в качестве меры манипуляции, даже если не считала этот вариант умным. Она отказывалась от возможности навязать свою волю, но четвёртый голос, во многом, позиция власти, и я не хотел, чтобы она была в её руках, когда столь прозрачно пытается её заполучить.

— С позиции нарратива... — начала она.

— Можете закончить это без меня — сказала Фенн. Она без дальнейших слов вышла за оберег.

— Не знала, что она столь чувствительна к этому слову — сказала Амариллис, глядя за оберег. — Но, полагаю, нам необходимо об этом поговорить, учитывая контекст.

Она вздохнула.

— С позиции нарратива, я не думаю, что у нас в действительности есть выбор. Джун, я знаю, что ты предпочёл бы просто оставить разговор о нарративе и разбираться с вещами как они есть, но... предположим, что повествование правит этим миром. Предположим, что его можно обойти, или изменить, или что-то такое, что оно не абсолютно, ладно?

— Ладно, хорошо — медленно произнёс я.

— Мы прибыли сюда, следуя квесту, полученному через найденный в Каэр Гага амулет — сказала Амариллис. — Когда мы прибыли, Солэс потеряла жизнь, защищая плащ, содержащий локус, тот самый локус, который мы возможно сумеем спасти, используя магию души персоны, ради которой мы здесь. Сейчас перед нами множество антагонистов, в большой зоне, которая во множестве аспектов соответствует подземелью.

— Я понял — сказал я. — Это имеет изрядный повествовательный вес. Но мы абсолютно не можем делать что-то просто потому, что так говорит сюжет. В этом плане — конец обсуждения.

— Помнишь, как рассказывал о кампании Разбросанный Пепел? — спросила Амариллис.

Я поморщился. Кампания Разбросанный Пепел начиналась достаточно обычно, партия собралась во время службы, спасли жизнь принцессы в опасности, и отправились выполнять конфиденциальную работу, поскольку они были бандой умелых эксцентриков, не попадающих в поле зрения шпионской сети королевства — обычное, в общем-то, начало кампании. Проблема была в том, что после первой данжи они нашли улику, указывающую на нечто, угрожающее Восьми Царствам... а потом отправились на другой континент быть ниндзя, полностью забив на сюжет и заставив меня выбросить около двух недель работы.

Однако мой взгляд на миры — они не перестают жить просто потому, что на них не смотрят, или потому что ты куда-то ушёл. Если увиденная партией угроза была реальной, а они её проигнорировали, то угроза не может просто тихо увянуть; с ней что-то произойдёт, или другая группа о ней позаботится, или она будет расти и бродить, но в любом случае в живом, дышащем мире нельзя просто бросить сюжетные нити, поскольку в этом случае мир будет выглядеть неживым.

Так что угроза выросла, медленно и уверенно, и пока партия ходила в ниндзячью школу и втягивалась в ниндзячьи истории, они временами слышали шёпоты и слухи из Восьми Царств, натыкались на изгнанников, и этот оригинальный сюжет, предназначенный для персонажей третьего уровня, рос, пока не понадобилась вся их мощь на одиннадцатом, чтобы его осилить. Всем это понравилось, возможно даже больше из-за того, что они видели, что оно грядёт, поскольку я не позволил им на него просто забить, однако это был мой метод, как иметь дело с игроком, бросившим квест — ладно, пусть бросает, но у этого будут последствия, эхо, и постэффекты.

И если мы просто покинем Тюрьму Амореукс, и попытаемся получить доступ к магии души каким-то другим способом, что сделает Данжн Мастер? Он может вынудить нас идти по рельсам, но даже если нет, он может не захотеть бросать все нарративные нити, или сказать, что иногда вещи бывают бессмысленны, бесцельны, трата времени и ресурсов. Для меня игры, фильмы, телевидение и литература были тем, в чём меня не устраивает блеклая бессмысленность существования.

— Я понимаю, о чём ты — ответил я. — Но если бы это был я, и кто-то сказал "О, ну, полагаю, так и сделаем, поскольку очевидно ДМ этого хочет", то я бы с ним хорошенько, не в отыгрыше, поговорил с ним о том, что дело не в том, что планирует ДМ. И если это не работает, если я по какой-то причине не могу пообщаться с ними вне игры, то я нашёл бы какой-то способ донести в игре, что всегда есть другие варианты, что нормально сходить с колеи.

— Однако ты вернул бы их в оригинальный сюжет — заметил Грак. — Противоречие.

— Разумеется! — я почти кричал. — Всю эту хрень придумываешь на ходу, это процесс примирения различных выученных уроков и ощущения своего пути интуицией. Поэтому я и считаю, что будет фундаментально неразумно следовать тому, что, как мы считаем, сущность, или нарратив, или что там, хочет от нас. Возможно, оно закатывает глаза при этом разговоре.

Или, может, ржёт, хотя это куда менее приятная мысль.

— Ладно — сказала Амариллис. — Оставляя нарратив за бортом, твои навыки ограничены двадцаткой без умелого учителя. Магия души сильна, пусть сейчас и не настолько, как была сотни лет назад. Фаллатер показательно один из сильнейших магов души, к которым мы можем иметь доступ, и с опасностями, связанными с этим доступом, мы можем разобраться, применяя доступные нам силы. Полагаю, чтобы стать лучше него нам нужно или отправиться в одну из карантинных зон, частично ограничивающих магию души, или влезть в зону интересов серьёзных сил Империи. Нам нужно исцелить тебя, и желательно побыстрее, и я знаю, что называла это отвлечением, но если ты хочешь третий путь для Солэс, не забвение или ад, что сейчас ожидают её, то на мой взгляд это один из немногих возможных способов.

Я ощутил неприятное тонущее чувство в груди. Она могла забросить наживку в виде Солэс, и я, вероятно, немедленно поменял бы свой голос.

— Ладно — сказал я. — В таком случае, полагаю, единогласно.

Глава 60: Агрессивные Переговоры.

Когда мы вышли из-за оберегов, Фенн стояла, приобняв голема.

— Продуктивная беседа? — спросила она.

— Мы здесь немного задержимся — сказала Амариллис, обращаясь скорее к голему, чем к Фенн.

Голем чуть накренился в сторону, и Фенн отошла от него.

— Единогласно? — спросила Фенн, бросив взгляд в мою сторону.

— Да — сказал я. — Понадобилась толика убеждения. — Голем продолжал крениться. — Что вы тут делали?

— Девчачьи разговоры — сказала Фенн. Голем упал на землю. — Не думала, что прошла так плохо.

В её руке появился лук.

— То есть могу предположить, что нашей тюрьме-хозяйке не понравилась новость о том, что мы задержимся?

— Думаю, она дала нам поблажку только в интересах того, чтобы отделаться от нас без излишних инцидентов — сказала Амариллис. Во время нашего разговора она сняла шлем, а сейчас надевала его обратно. — Не думала, что наш мирный настрой столь легко разрушить. Готовимся к проблемам.

— И мать Кузьмы големам — ответил я, выращивая меч в руке в полную длину. (пр. переводчика: в оригинале было 'Prepare for trouble.' — 'And make it double')

— В смысле? — переспросил Грак, нахмурив брови.

— Это... Забей — ответил я.

— Земная фишка — кивнув, произнесла Фенн. — У него при этом всегда такой взгляд.

Амариллис глянула в оба конца коридора.

— Нам стоит двигаться. В глубину, или обратно?

— Глубже — ответил я. — Голем сказал, что он в спортзале, начнём там. Хотя я надеялся, что у нас будут некие указания пути.

Я взглянул на груду земли на полу. На мой взгляд, это враждебное действие; единственными вариантами, при которых ответом на угрозу было разрушение голема, могли быть или серьёзная неполадка системы, или продуманное предположение, что голем может выдать что-то важное.

— Нам стоит воздержаться от атака на големов, пока они не проявят враждебность первыми.

— Полагаю, так — сказала Амариллис.

— Малясь проблемно этому следовать, когда у тебя лук — сказала Фенн. — Если никто кроме меня не считал, у меня осталось два артиллерийских выстрела. Если понадобятся, подавайте голос, но если я замечу смачную возможность для выстрела, то ей воспользуюсь, кто бы ни был на пути.

— Пожалуйста, не подстрели меня снова — сказал я.

— О, мы же встречаемся — ответила Фенн. — Мне, в общем, придётся тебя подстрелить, а то народ подумает, что я размякла.

Она усмехнулась мне, я ответил ей улыбкой.

— Я думаю, ты уже размякла — сказал Грак.

— Это просто потому, что мы с тобой знакомы — ответила Фенн.

— Нам нужно двигаться — сказала Амариллис. — Могу предположить, что силы уже выдвинулись на позиции, как только мы закончили первый бой, но если будем двигаться слишком медленно, могут появиться проблемы с освещением.

Так что мы зашагали в глубины тюрьмы, мимо набора комнат посещения, что были основным методом взаимодействия тюрьмы с внешним миром, когда она ещё использовалась. Меня восхитил масштаб ремесленной горячки, породившей это место. Я понятия не имел, сколько времени нужно на создание меча или доспеха, но могу предположить, что в масштабах месяцев. А если речь идёт о здании такого размера, то это должно занять годы, если не десятилетия. Насколько я мог судить, большинство государств будут рады профинансировать ремесленную горячку при условии, что они будут контролировать то, что она создаст, однако в данном случае это была слишком уж крупная штука, особенно учитывая, что Англицинн понятия не имел, что это будет.

Будь это нормальное здание, до спортзала было бы проще добраться, поскольку у нормальных зданий осмысленный дизайн, в худшем случае основанный на предпочтениях дизайнера в функциональности и форме. Эта тюрьма строилась без подобных ограничений. Не настолько, как Загадочный Дом Винчестера, но мы совершенно не могли полагаться на здравый смысл. Часть меня ценила это на уровне дизайна игрового уровня, но также это вызывало некое неопределённое чувство клаустрофобии.

В конце концов мы пришли к маленькому куполу, под которым виднелись три этажа, и множество присматривающих за ними земляных големов. Наши взгляды, однако, привлёк огромный бронзовый доспех, высотой почти в двадцать футов, держащий руки на рукояти молота, чья глава была вдвое больше моей головы. И он, и земляные големы были неподвижны. Двадцать футов... Не самая большая хрень, с которой приходилось сталкиваться, но самая большая, с которой приходилось сражаться напрямую. Нарекаю тебя Колосс.

— Ну, подстрелить его с расстояния? — спросила Фенн. Она говорила тихо, и в это было странно и бессмысленно, поскольку пусть мы и находились на приличном расстоянии от входа под купол, но големы смотрели на нас.

— Необязательно это делать — сказала Амариллис.

— Они не просто так охраняют путь — сказал Грак.

— Я порядком уверен, что удар этого молота сходу прикончит любого из нас — сказал я. — Кроме Мэри, разве что.

— Латы неподвижности не настолько устойчивы к движению в их состоянии неподвижности — ответила она, голос чуть приглушен шлемом. — У них есть свои лимиты.

— Так что превратим его в сыр — сказала Фенн. — Так ведь, правильное слово, Джун? Сыр?

— Эм, да — сказал я. — Но если бы это был я... не так, если бы я был тюрьмой, я бы не стал ставить гиганта с молотом там, где его можно без риска убить с расстояния. Если это ловушка, то это часть ловушки. К тому же сомнительно, что удастся подстрелить с расстояния, если броня такая толстая. Подходящие стрелы могут пробить нормальный доспех, но это не нормальный доспех.

Фенн взглянула на Амариллис.

— А если у нас есть секретное оружие? — спросила она.

— Эм, что? — спросил я, переводя взгляд с одной на другую. — Секрет... От меня?

— Я представляю вам — сказала Фенн, протягивая руку в перчатке — барабанная дробь, пожалуйста.

— Я не понял, зачем вам хранить что-то в секрете от меня — сказал я.

— Ты не любишь сюрпризы? — спросила Фенн, чуть опуская руку.

— Не в бою — ответил я.

— Это слишком опасно использовать в реальном бою — сказала Амариллис. — Это, вероятно, вообще в принципе слишком опасно использовать.

— Грак, можно мне барабанную дробь? — спросила Фенн.

Грак вздохнул, а затем подошёл к ближайшей стене, и принялся ритмично постукивать по ней. Фенн напоказ извлекла из перчатки стрелу, крутанула её, и продемонстрировала мне наконечник, где маленькая электросхема окружала пурпурный кристалл.

— Представляю вам первый результат коллаборации Феллис, пустотную стрелу! — с ухмылкой сообщила Фенн.

— И с артиллерийским выстрелом... — начал я.

— В теории — ответила Амариллис — может не сработать. Мы не хотели тратить ресурсы на проверку.

Я уставился на пустотную стрелу. Всё, что нужно, чтобы заставить пустотный кристалл взорваться, это достаточно мощный электрический заряд, который заставить его излучать пустоту во все стороны, прекращая существование материи. Насколько я видел, стрела была сработана так, чтобы при попадании в цель контур замыкался, детонируя кристалл. Стрелу нельзя выпустить слишком быстро, или механизм просто разобьётся, и вполне возможно, что он в любом случае разобьётся, но если оно сработает, то против небронированной плоти это мгновенное убийство. А артиллерийский выстрел из лука Фенн, с достаточного расстояния, может создать две тысячи.

— Ну, это жутковато — произнёс я, сглотнув внезапный ком в горле. — Но я всё ещё не уверен, зачем оставлять меня не в курсе.

— Мне нужно использовать н-слово, чтобы это объяснить — сказала Амариллис.

Я уставился на неё.

— Э?

— Нарратив — с кивком произнесла Фенн, и это заставило меня закатить глаза.

— Ладно — сказал я. — Вы оставили меня не в курсе, потому что... вы считаете, что это моя история, не ваша, и сохранение пустотной стрелы в тайне от меня до последней секунды будет лучше с перспективы нарратива. Натуральный дурдом, не делайте так больше.

— Не хочу сейчас об этом спорить, но если полагаться на...

— Не хочешь спорить, но хочешь донести свою позицию — сказал я. — Нет, давайте просто выпустим эту крайне опасную стрелу, и закончим с этим.

Шлем Амариллис отвернулся от меня, и она кивнула Фенн.

— Итак, в теории это оружие массового разрушения — сказала Фенн, глядя на бронзового Колосса. — Если предположить, что Мэри собрала эту штуку правильно, на каком расстоянии нам нужно стоять??

Я, на самом деле, и сам задавался этим вопросом; любопытство граничащее с опаской.

— Что происходит, когда эффект пустоты приходится по пустотному кристаллу? — спросил я. — Происходит что-то?

— Если они находятся больше чем в футе друг от друга, то происходит каскад — ответила Амариллис. — Меньше фута, и пустота просто поглощает кристалл без эффекта. Я уже провела подсчёты, нам нужно достаточно расстояния и существенная масса для укрытия.

— Прости, но можешь разжевать мне математику? — спросил я, ущипнув себя за переносицу. Я бросил взгляд на бронзового Колосса, который, к счастью, оставался неподвижным. В настоящий момент разговор, похоже, был свободным действием. — То есть, произойдёт следующее. Фенн выпускает пустотную стрелу, та предположительно разделяется на две, затем на четыре, затем на восемь и так далее, пока не дойдёт до двух тысяч, затем одна из них попадает во что-то и детонирует, что вызывает цепную реакцию остальных...

— Обращая в пустоту те, что находятся в пределах фута сферической пустотной волны, и каскад тех, что вне её, что ограничивает общий эффект пустоты, да — ответила Амариллис. Её было очень сложно читать в шлеме, но я не думал, что можно попросить её снять шлем, чтобы мне было спокойнее с ней говорить, не нарушая ход беседы.

— То есть в лучшем случае общий эффект пустоты равен сколько там получится футовых сфер, каждая из которых приходится центром на стрелу и не пересекаются — сказал я. — И это, если оценивать по стрелам, которые я видел в лесу, может быть примерно, ну, две сотни сфер, что означает, что пустотный эффект в нашу сторону, когда стрела будет выпущена, будет достаточен, чтобы преодолеть что-то около ста дюймов стали.

Я заметил, как Грак и Фенн переглянулись с удивлением и страхом.

— Нет — сказала Амариллис. — Распространение пустоты ограничено законом обратного квадрата, она поглощает одинаковое количество массы на любой дистанции, но в форме проекции это означает, что если представить сферу толщиной в дюйм вокруг снаряда на расстоянии Х, полностью перекрывающем проекцию пустоты, то сфера толщиной в дюйм на расстоянии Х умноженном на два потеряет только четверть дюйма.

— То есть на расстоянии в две сотни футов, которым ограничен лук, будет... полдюйма стали на каждую детонацию, если вблизи?

— Для проекции обычно берётся полдюйма стали или другого достаточно плотного металла на пяти футах от центра проекции пустоты, вне зависимости от размера кристалла, пока он меньше фута — кивнула Амариллис. — Как я сказала, я уже провела расчёты.

— Я хотел проверить ещё раз, чтобы быть уверенным, что никого из нас не убьёт — сказал я. — И, очевидно, это преимущество консультации со мной вместо того, чтобы хранить в тайне. То есть, сорокакратная дистанция даёт 1/1600 эффекта, что означает, что вместо сотни дюймов стали нам нужно что-то вроде одной шестнадцатой дюйма.

Что, вообще-то, было вполне терпимо, и оставляло достаточно запаса в кратном размере. И поскольку стрелы из лука Фенн умножались с расстоянием, у нас оставалась свобода маневра даже при преждевременной детонации.

— Ладно — сказал я. — То есть это всё ещё до глупого опасно, но вероятно, может быть, не так опасно, как сражаться с этой штукой и присоединяющимися к ней мелкими.

— Так я выпускаю это крайне опасную стрелу, или что? — спросила Фенн.

— Сперва все шесть барьеров — сказала Амариллис

Фенн шагнула вперёд и принялась их выгружать, один за другим; мы укрылись за последним. Она подняла лук, наложила стрелу, а затем стремительно присела, не выстрелив.

— Просто тестирование — сказала она. — Насколько быстро движется пустота?

— По сути, мгновенно — ответила Амариллис.

— Ладно — сказала Фенн. Она подняла руки над головой и неуклюже натянула тетиву держа над барьером только руки и лук, горизонтально. — Тут такое дело, я расчётов не вела, так что, типа, доверюсь вам.

— Или, скорее, "не доверяю"? — спросил я.

— Нет-нет, что вы — ответила Фенн. — Но когда ты сказал про сотню дюймов стали, я подумала "знаешь, а звучит верно", а потом ты сказал про шестнадцатую долю дюйма, и я подумала "как-то неубедительно", и я не думаю, что так вот моя жизнь закончится, но ты сказал, что иногда камни падают и все умирают, а я наименее суицидальна из нас, так что...

— Просто выпусти хренову стрелу — сказала Амариллис.

Фенн снова подняла лук, натянув его так же неуклюже, как ранее, и демонстрируя невероятные силу и контроль, больше чем я от неё ожидал бы, если бы не знал её так хорошо. Она заговорила, и её голос был очевидно натянутым.

— Тут такое дело, я тут рискую своими руками...

— Может, хватит уже? спросила Амариллис.

Фенн выпустила стрелу и убрала руки за безопасное укрытие шести дюймов стали. После всего этого нагнетания я был полностью готов к антиклиматичной развязке — например, стрела просто стукнется о бронзовый доспех, или не сможет размножиться, или даже хуже чем антиклиматичность, например, засыпет всё двумя тысячами несдетонировавших бомб.

Однако нас не лишили чего-то особенного, и вместо всего этого послышался громкий звук воздуха, спешащего заполнить вакуум, и какое-то время ветер дул так сильно, что было сложно дышать. Я начал вставать на ноги, затем подумал о том, что ещё могут оставаться несдетонировавшие стрелы, и остался на месте. Впрочем, когда поднялась Фенн, я последовал за ней, и взглянул на разрушения.

Взрыв — или проекция, как наверняка поправила бы меня Амариллис — произошёл на дальнем конце комнаты, каскадом пустоты, который, для начала, устранил из комнаты весь воздух. Перила на верхних этажах исчезли, вместе с изрядной частью самих верхних этажей. Части здания осыпались с тех мест, где исчезли или были повреждены несущие опоры. Бронзовый Колосс полностью исчез. Пола тоже не было, пустотный каскад изрядно его потрепал, и хотя с моей позиции не было видно потолка, я не сомневался, что ему тоже досталось.

— Круто — сказала Фенн. — Мне десяток таких, пожалуйста.

Я потрясённо уставился на учиненные разрушения, в то время как Фенн принялась собирать барьеры.

— Ладно, я всё ещё немного раздражён, что вы хранили это в секрете, но итог говорит за себя.

— Оно неразборчиво — сказала Амариллис. — Мы не сможем это использовать, если только не хотим убить всех или всё в довольно большом радиусе.

— А когда мы этого не хотим? — с нахальной улыбкой спросила Фенн. Её глаза слегка расширились. — Только подумай, как это зашло бы в лесу!

— Мы могли бы использовать её у входа сюда — сказал я. — Если бы я знал о её существовании.

— Прошу прощения — сказала Амариллис.

— Но сделаешь это снова? — спросил я.

— Да — немедленно ответила она, не моргнув глазом. — Можно будет поговорить об этом позже, когда будем в безопасности.

— Я тебе говорила, что она говорила, что она перережет мне глотку, если придётся — сказала Фенн. — Это не должно удивлять.

— Когда я это говорила? — спросила Амариллис. Я мог представить, как она хмурится под шлемом.

— Кровь единорога — сказала Фенн.

Амариллис вздохнула.

— Джунипер, существуют вещи, которые опасно даже знать, и если бы я знала что-то из них, об этом я бы вам тоже не сказала, и вы бы наверняка с этим согласились, верно?

— Инфоугрозы — кивнув, сказал я. Разумеется, на Аэрбе есть инфоугрозы, почему бы им не быть? В описании одного из Тринадцати Ужасов, на которые у меня был квест, стояло [ВЫРЕЗАНО]; это было написано и в тексте квеста, и в описании, которое я читал в "Принцип Отчуждения, Седьмая Редакция", вместе со скобками. Там сильно намекалось, что он становится тем сильнее, чем больше о нём знаешь. Это не говорило о существовании целого класса меметических угроз, особенно если он в карантинной зоне, но, очевидно, стоило предположить, что Аэрб содержит всю хрень, о которой я когда-либо размышлял, пока она хоть как-то в рамках жанра.

Амариллис прервала мои размышления.

— У вас на Земле нет инфоугроз — сказала она, скорее констатация факта, чем вопрос, но в её голосе звучала нотка озадаченности. Кто-то где-то, вероятно, провёл исследование грёзотёртых, чтобы сделать этот вывод, что было резонно, если инфоугрозы существуют. — Их ты изобрёл?

— Нет, просто скопировал кое-откуда — ответил я. — В смысле, некоторые я изобрёл, и... — Я остановился. — Очевидно, конкретно этих здесь на Аэрбе быть не может, поскольку я знаю о них, но со мной ещё не случилось ничего ужасного, но просто для подстраховки я никогда не буду говорить или писать о них.

Все уставились на меня.

— Я их нечасто использовал, поскольку их сложно ввести в игру, где персонаж и игрок разделены, и этого не обойти. Их было всего где-то штук пять.

Я остановился.

— И, в любом случае, Артур знал бы о всех них, не так ли?

Я снова остановился.

— Ладно, оставим это, поскольку мы не можем ничего с этим поделать или даже говорить об этом, если у вас будет какая-то информация, которая может заставить пострадать — которая по вашему мнению заставит пострадать так, как оно не нужно — то я обещаю, что постараюсь не раздражаться из-за этого, если и когда выясню, что вы держали что-то в секрете от меня. Однако это не относится к вашим попыткам манипулировать нарративом.

— Поговорим об этом потом — ответила Амариллис, что точно было не тем ответом, на который я надеялся, и добивая, она зашагала в сторону разрушенного места, где стоял Колосс. Я мог бы возражать больше, если бы не пытался перестать думать о когнитивных угрозах, которые могут быть реальными на Аэрбе.

— К тебе это тоже относится — сказал я Фенн, частично чтобы отвлечься. Я беспокоился, но не так уж сильно, поскольку если пять придуманных мной инфоугроз уже были в моей голове, то уже слишком поздно, и если об этом думать, будет только хуже.

— Эй, ты же знаешь, я люблю секреты — сказала она. — И мне нравится драматизм, а у неё были очень убедительные аргументы, так что, серьёзно, я, типа, остаюсь на её стороне.

— Ну, мы это обсудим — сказал я.

— В смысле, это же сработало, верно? — сказала Фенн. Она подняла свой лук и последовала за Амариллис.

— Могло всё равно сработать — сказал я. — Нам нужно найти какой-то способ двойного закрытия, или по крайней мере провести тестирование на А/Б, но я понятия не имею, как оно может быть на практике, учитывая все дезориентирующие переменные.

— Големы — сказал Грак, с моноклем у глаза. — Они двигаются нам навстречу.

Я ожидал новых переговоров, поскольку тюрьма знала, что мы сильнее её. Учитывая это, разговор шёл ей на пользу. На мой взгляд, будь я магической разумной тюрьмой, попытался бы провести переговоры, чтобы максимально минимизировать ущерб. Всё, что нам нужно — один арестант, так не лучше ли просто отдать его? Разумеется, существует мнение, что не следует уступать шантажу или угрозам, поскольку это означает, что все будут знать, что шантаж и угрозы на вас действуют. Что, если подумать, возможно и было причиной, почему в нашу сторону двигалась уйма земляных големов.

Большинство из них были подобны тем, с которыми мы сражались во дворе, просты создания с металлическими глазами, смысла которых я не понимал, учитывая что те, у которых был только рот, вроде как прекрасно ориентировались в тюрьме без зрения. Не то, чтобы они меня не беспокоили, но по крайней мере я знал, что могу справиться с большим их количеством, пока остаюсь на открытом пространстве и не даю себя измотать. В конце концов, мы с ними уже сражались, и второй раз почти всегда проще, поскольку уже успели изучить, как действует и движется противник.

Но, к сожалению, это были не только земляные големы. С того момента, как игра назвала их базовыми земляными големами, я знал, что встретим и вариации, и сейчас я видел их среди приближающихся. Я видел несколько украшенных лозами и мхом, плюс толика цветов, и немедленно заподозрил в них неких кастеров. А ещё было двое больших, громоздких, движущихся на четырёх конечностях, упираясь в пол большими кулаками. Они были меньше воротоголема, но всё же достаточно большими, чтобы было рискованно оказаться в зоне их досягаемости.

— Двигаемся, или остаёмся? — спросила Амариллис.

— Остаёмся — озвучил Грак, уже воздвигающий оберег в конце коридора, где каскад пустоты нанёс повреждения, но не разрушил стены и опоры полностью.

— Я менее эффективен в тесном пространстве — сказал я, выступая за поднятый им оберег. По мере продвижения пол опускался, так что сражаться придётся по сути в каменной яме, где пустота столкнулась с камнем, из которого состоит остров. Пол был, учитывая хаос каскада, неожиданно ровным.

Земляные големы были не слишком быстрыми, но у нас оставались считанные секунды. Амариллис встала рядом со мной, достав меч. Меня утешало то, что пусть у нас и есть разногласия, но она готова сражаться вместе со мной без нерешительности.

— В этот раз держимся вместе — сказала она. — Ты продолжаешь использовать размахи, я займусь пропущенными тобой.

— А я останусь в укрытии за барьером — сказала Фенн, выпуская стрелу в одного из големов с растениями, открывающий выстрел сражения. Голем продолжил двигаться с торчащей в нём стреле, медленно истекая грязью.

(Вероятно, мы могли бы сбежать, учитывая, что мы быстрее их, но бегство — не путь к победе, когда не знаем, куда нам нужно, и когда у тюрьмы уйма возможностей организовывать ловушки и засады, загоняя нас на них).

Мой собственный удар нёс в себе вес магии крови, вжимая силу пульса в обе мои руки и огромный меч, свистнувший в воздухе. Я разрубил двух големов, и меч на миг застрял в третьем, пока я не съёжил его и вытащил для нового замаха.

Базовый Земляной Голем побеждён!

Базовый Земляной Голем побеждён!

Базовый Земляной Голем побеждён!

Достижение Разблокировано: Тройное Убийство!

Разрубая големов, я следил за ними, в этот раз обращая больше внимания, чем в прошлый, и стараясь не дать адреналину слишком влиять на меня. Внутри них были мешки коричневой жижи, и когда эта жижа начинала вытекать, они начинали барахлить, но не переставали двигаться, пока не потеряно некое критическое количество. Это, на самом деле, не особо помогало моему боевому стилю, но я был уверен, что будет важно для сражения с большими — которые, как оказалось, намеренно двигались медленно, чтобы выдать внезапное ускорение, едва не заставшее меня врасплох.

Я сделал перекат под массивным кулаком, и встав, провёл ещё один мощный замах, повергший очередного земляного голема, что вознаградило очередным системным сообщением, а затем повернулся к гориллаголему, который бегом на кулаках сокращал дистанцию между нами. Я снова отступил, что, к сожалению, разорвало дистанцию между мной и Амариллис, но это было практически неизбежно, и было очевидно, что план сражаться спиной к спине не работает.

Я атаковал гориллаголема очередным мощным замахом, вкладывая в него практически всё, кроме разве что выжигания кости. Я начисто разрубил его руку, но оно бухнуло культей по отсечённому кулаку и снова их соединило, а затем замахнулось на меня другой рукой, едва не попав. Я бросился навстречу, оседлав пульс своего стремительно бьющегося сердца, и воткнул меч прямо в его кишки, а затем изменил форму меча внутри него, наделив его шипами и волнами. Присел, избегая удара; голем врезал кулаком в собственную грудь.

Потребовались все мои силы, чтобы выдернуть меч из голема, но я был вознаграждён его хлынувшими мне на ноги полужидкими внутренностями, когда плотная земля разошлась. Я успел выскочить из-под него, когда он обрушился.

Земляной Голем-Громила побеждён!

Амариллис танцевала среди земляных големов, обходя их в маневренности, уходя от их ударов, словно её броня весом в пёрышко, и временами на миг замирая, позволяя её доспеху застыть и принять удар без риска для неё. Она справлялась лучше, чем в предыдущей битве, с более чёткими ритмом и течением. Я сам мчался на адреналине и возбуждении битвы, порыве вопить и реветь над трупом свежеповерженного врага, и глядя на неё я на миг ощутил нечто вроде гордости.

А затем вернулся к истреблению големов в яме, стараясь вкладывать свою кровь в каждое движение, чтобы закончить бой как можно скорее. Время от времени я вытягивал из костей в патронташе, обычно END, чтобы бороться с усталостью, поскольку мощные взмахи, которые я использовал, отнимали уйму энергии, тем более с настолько большим мечом, каким я его делал. Впрочем, мы быстро прорубались через ряды врага, и этого множества было недостаточно, чтобы нас остановить.

Было несколько вещей, на которые я не обратил должного внимания. Во-первых, цветочные големы, держащиеся позади, но я видел, как время от времени в них летели стрелы, и пока они ничего не делают, я не собирался с ними связываться. Я полагал, насколько хватало на догадки ментальной энергии, что они — и стоящий рядом с ними голем-громила — ожидали, пока мы выдохнемся.

Вторым, на что я не обратил должного внимания, была вода, собирающаяся на дне высеченной каскадом пустоты каменной чаши. Я видел, как вода течёт из разрушенных труб, и хотя в начале битвы воды не было, это было легко списать на эзотерические системы тюрьмы, если бы у меня было время подумать о воде. Однако моя голова была заполнена лишь мыслями о движении моего меча, ритме моего пульса, и бое, поглощающем все чувства.

Первым признаком того, что что-то не так, было сокращение сразу всех моих мышц (совет по жизни: это весьма крупный признак того, что что-то не так, даже если вы не в разгаре битвы). Это было болезненно и горячо, словно всё моё тело вибрирует, и я отстранённо заметил, что выронил меч, наклонившись над водой, что только увеличило жар и боль. Долго это не продлилось, но когда я начал приходить в себя, один из земляных големов врезал мне в голову, а другие окружили, пока я пытался снова прийти в норму.

Я прикоснулся к кости и вытянул из неё SPD, подскочил на ноги и проскользнул между големами, но был недостаточно быстр, чтобы спастись, не получив ещё один удар по доспеху. Я встал, безоружный и слегка прихрамывающий, а големы направились ко мне. Быстрый взгляд показал, что Амариллис остаётся на ногах, но она, должно быть, использовала для этого свой доспех, поскольку была окружена големами, колошматящими её латы неподвижности. Пока что он держался, но второй большой голем-горилла наконец двинулся в нашу сторону. Он истекал жижей от кучи торчащих в нём стрел, но это его практически не замедляло.

— Кастеры! — выкрикнула Фенн из-за вроде бы ещё держащегося защитного оберега. Я дёрнул головой взглянуть на двух големов с лозами как раз в тот момент, как один из них швырнул что-то в моём направлении, и в этот момент я ощутил, как меня потянула удача; я прикоснулся к поясу, где виднелся кончик змеиного хвоста, и вытащил змею, которой взмахнул в сторону маленькой синей бусины, что летела ко мне. Снаряд попал в змею, которая немедленно ощетинилась высунувшимися из её кожи шипами. Выглядело это хоть и непрактично, но жутко, и было очевидно, что даже переживи я это, сражаться было бы проблематично. Я выбросил её в воду.

Фенн окликнула меня и бросила мне короткий меч, который мы заполучили в хранилище Ауманна но так и не разобрались, что он делает, хотя я пробовал всё кроме подбора магических фраз или его использования в бою. Его рукоять была из твёрдого тёмного дерева с выемками под пальцы, в то время как лезвие — синевато-серебряный металл с волнами на нём. Это определённо было не то оружие, которое я выбрал бы, но Всеклинок был на дне ямы и вероятно под изрядным слоем земли. Второй рукой я попытался достать возвращающийся кинжал из сумки, но с огорчением осознал, что он выпал и потерялся где-то в грязи. Что ещё хуже, в моей руке что-то болталось, и один из пальцев не работал; ощущалось лишь эхо боли сломанных костей. Прекрасно.

Я бросился в сторону приближающегося к Амариллис гориллоголему, подпрыгнув и пробежавшись по нескольким земляным големам, чтобы успеть вовремя. Без Всеклинка вынести его будет намного сложнее, и с опорой у меня сейчас были сложности, да ещё и Амариллис нужно защищать. Я подпрыгнул на пять футов с помощью Багрового Прилива и обрушил клинок на левое плечо голема, вложив в это весь мой вес.

Критическое попадание!

Рука со звуком удара упала на пол, а я проскочил мимо гориллоголема, поймав пару ударов от почти зачищенных нами мелких. Я проткнул одного из них, достаточно сильно, чтобы ему оставалось недолго, прежде чем жижа вытечет. Положил другую руку на спину голема-громилы, ощутив при этом слишком слабый укол боли, и активировал подготовленную татуировку; Ледяной Дьявол начал делать свою работу, промораживая землю под моей рукой.

Я пытался держать руку на одном месте, но земляных големов оставалось достаточно, чтобы быть проблемой, а здоровяк попытался прихлопнуть меня уцелевшей рукой, и я был вынужден присесть. Я продолжил сражаться мечом, противостоя нескольким оставшимся земляным големам, которые не окружили Амариллис и продолжая держать руку на месте; температура в помещении падала. Я ждал, сколько мог, а затем увидел, как лозовый голем бросил в мою сторону что-то маленькое и белое, и я воспринял это как сигнал действовать. Я провернулся, и вогнал короткий меч в голема со всей силой, которую мог собрать, целясь в замороженный участок. Я был вознаграждён громким треском, когда замороженная земля разбилась, и оттуда хлынула жижа.

Земляной Голем-Громила побеждён!

А затем моё поле зрения заполнили бабочки, маленькие и белые, порхающие перед моим лицом. Только вытянув SPD из кости (воспользовавшись морозной рукой, что обдало меня холодом) я смог отмахнуться от них достаточно, чтобы увидеть, что это вовсе не бабочки, а цветочные лепестки, ведущие себя как бабочки.

Меня ударили в бок, должно быть, в место, которое уже поймало слишком много ударов, поскольку этот я ощутил, даже несмотря на то, что мои кости почти так же онемели, как и рука. Я кувыркнулся в сторону, в воду, и бабочколепестки последовали за мной вместе с несколькими оставшимися земляными големами. Это неприятно напомнило мне сражение с феями в Каэр Лага, я у меня всё ещё не было защиты от такого. По крайней мере, эти были лишь досадные помехи, без острых зубов или способности разрывать мою кожу. С другой стороны, их было много, достаточно, чтобы закрыть поле зрения, и этого было достаточно, чтобы поймать ещё один удар, на этот раз в грудь. На секунду я дезориентировано упал в воду, но быстро поднялся.

С этого момента я пытался сражаться вслепую, прислушиваясь к какофонии звуков и пытаясь по воде понять, где големы. Я надеялся, что Фенн вынесла оставшегося кастера, поскольку хотя я и мог управляться с големами, но не мог реагировать на кажущиеся случайными эффекты того, что выглядело големом, владеющим магией цветов. Временами мой меч во что-то попадал, а затем застрял, и это вынудило меня попытаться отмахаться от бабочек насколько возможно быстро, чтобы прикинуть, где големы и убраться с их пути. В моём поле зрения выскакивали сообщения, земляных големов продолжали выносить, и я надеялся, ч чтобы там н и делали мои партийцы, этого будет достаточно.

А затем, прояснив наконец взгляд, я увидел, как пал последний земляной глем, открыв стоящего там Грака, тяжело дышащего и сжимающего свой топор. Фенн была в воде рядом с Амариллис, которая была окружена холмами земли, но выглядела целой.

— Это была выматывающе — сказал я. Мои пальцы протянулись к кости в патронташе, и я начал исцеление. Я уже мог оценить, что мне понадобится больше костей, чем есть на себе, но именно поэтому у нас был большой запас.

— Я, блин, бесполезна против этих штук — сказала Фенн. — Даже с широкими наконечниками нужна куча выстрелов, чтобы завалить одного.

— Я провела большую часть боя пойманной в своём доспехе — сказала Амариллис.

— У них не должно было быть другой магии — сказал Грак. — Это была магия цветов.

— Ну, она у них была — сказал я. — Весело. Полагаю, стоит ожидать больше её. Сейчас мы в безопасности?

— У меня нет чувства, что нужно двигаться — сказала Фенн. — Да и коридоры пусты. И если бы я была тюрьмой, я бы пошла на нас во второй раз всем, что есть.

— Исцели меня — сказала Амариллис. — Пожалуйста.

Она сняла шлем, открыв окровавленное лицо, в основном текло из носа. Плюс несколько синяков и шишек.

— Кости — сказал я Фенн.

— Вот смотри, Мэри была вежлива — сказала Фенн, начиная подавать мне запасённые в перчатке кости. — Она сказала "пожалуйста". Ты не можешь даже сказать "пожалуйста" своей чудесной подружке?

— Пожалуйста — сказал я, подходя к Амариллис. Я протянул правую руку и осторожно прикоснулся к ней, указательным пальцем к шее и большим к подбородку. Это было неловко интимно, как и каждый раз, когда я её исцелял. Вытягивая энергию из кости и пропихивая её к ранам, я наблюдал, как её лицо опухает сильнее, краснее, покрывается синяками, а затем возвращается в норму по мере того, как я использовал кости. — Где ещё?

— Левое предплечье — сказала она. Она не смотрела на меня, вместо этого глядя куда-то в стороне — я всегда так же вёл себя с дантистом, чтобы не смотреть в глаза. Я видел вмятину в её доспехе там, где ей, похоже, врезали достаточно сильно, чтобы это граничило с переломом. Исцелять на таком расстоянии было сложнее, но я стал довольно неплох в том, чтобы направлять магию туда, куда хотел.

— Мы измотаны — сказал Грак.

— Да — ответил я.

— Осталось недалеко, если они охраняли этот проход — сказала Фенн. — Всего два или три таких боя, а потом сражение с Фаллатером и всеми его копиями.

— Мы не будем сражаться с Фаллатером — сказала Амариллис. — Нам это не нужно, в конце концов. А если придётся, постараемся его не убить. Весь смысл в том, что нам нужен его навык.

— Просто хотела сказать, что это выглядит вероятным — сказала Фенн. — И он кажется засранцем.

— Ещё что-то исцелить? — спросил я. Амариллис помотала головой. Я начал исцелять себя; с окончанием боя боль стала ощущаться острее, но это было в каком-то смысле и хорошо, поскольку показывало, что моя раненая рука ещё что-то чувствует. У меня было подозрение, что исцеление усугубляет состояние моей руки, однако кости сейчас были такими хрупкими, что ломались снова и снова.

— Нам стоит выступать, как только закончишь — сказал Грак.

— Много миль до сна — ответил я. Ожидал, что Грак поправит меня и скажет, что это не мили, на самом деле, но, полагаю, он начал понимать, когда я делаю отсылку, поскольку он просто отвернулся. — Как думаете, дальше будет сложнее или проще?

— Сложнее — сказала Амариллис. — Ты всегда говоришь, что подталкивал своих игроков до переломной точки, когда всё балансировало на острие ножа.

— И иногда сверх того — ответил я, кивнув. — Но не знаю, подходит ли эта эвристика к тому, что мы найдём в этой тюрьме. Нам не стоит полагаться на то, что всё подстраивается под нас и под то, чтобы битва была интереснее. И нам ну совсем не стоит рассчитывать, что битвы будут честными, или выигрываемыми.

Глава 61: Анимус.

Больше крупных битв не было, но были стычки, четыре штуки, пока мы искали в тюрьме спортзал, или по крайней мере камеру, в которой держат Фаллатера. Три из них были с бронзовыми, и мы в основном имели с ними дело с максимально дальней дистанции. Вообще, если считать, что всё пытается тебя убить, то иметь дело с данжей было на самом деле не так уж сложно, просто отнимало много времени. Мы потратили толику костей на исцеление, получив пару затрещин и царапин, но в целом обошлось без проблем. В сражении с системой безопасности не было реальной драмы, или напряжённости; она была хороша, но мы лучше, и мы прикончили Колосса, судя по всему самою большую и опасную хреновину, что у неё была, с одного быстрого применения сокрушительной силы. Если и был другой, мы его не видели.

Меня беспокоило то, сколько времени у данжи займёт производство свежих големов, и восстанавливает ли оно свои силы, но по мере углубления в тюрьму мы не видели новых, равно как и когда вернулись по своим следам, заметив, что ушли не туда. Мы сразились ещё с несколькими, но их было считаное количество, и выглядело так, словно они неуклюже пытаются нас куда-то заманить, так что мы воспользовались другим путём.

И незамедлительно оказались в спортзале. Моё внимание немедленно привлекли персоны и снаряжение в его центре, но само помещение тоже было примечательно, ещё одно место под высоким куполом, которые, похоже, так любит эта тюрьма.

Главным отличием, помимо того факта, что это было первое место с реальными живыми персонами, было то, что на стенах были огромные, детальные фрески, изображающие боевые сцены, которые казались неподобающими для тюрьмы. Солнце заходило, и проходящий через стеклянную крышу свет был слабым, так что в основном освещение создавала зеленоватая люминесценция из ниш в стенах.

И всё же в первую очередь внимание привлекли арестанты. Все пятнадцать повернулись в нашу сторону, когда вы вошли. Большинство из них были эльфами, но присутствовали и другие расы — инсектоид с разноцветным панцирем, на который были нанесены линии, мужчина с бугристой серой кожей, которого я опознал как влере-гура, и женщина ростом почти семь футов, не принадлежащая ни к одной из рас которые я создавал или о которых читал. Я осторожно наблюдал за ними, выглядывая признаки угрозы.

От одного из эльфов послышались короткие аплодисменты. Опустив руки, он направился к нам.

— Поздравляю! — произнёс он, обращаясь к нам, стоящим у двери, от центра спортзала.

— Спасибо! — откликнулась Фенн.

— Мы тут обсуждали, сможете ли вы добраться! — сообщил он, быстро сокращая дистанцию.

Если он был Фаллатером, на что нет никаких гарантий, то он был очень опасен. И если он не Фаллатер, то он почти наверняка отправил к нам кого-то очень опасного. Я постарался сосредоточиться на его лице, но мой взгляд постоянно притягивался к его зубам, которые выглядели готовыми и желающими впиться в мою плоть. Он был высоким и несколько женственным, с длинными, заострёнными ушами, которых я к этому времени более-менее ожидал от эльфа. Его лицо, однако, было живым, более подвижным, чем я видел у какого-либо эльфа кроме Фенн, а она в общем-то не считается. В отличие от того, с кем мы встречались в комнате посещений, у этого не было заметно сложных шрамов, используемых в магии шрамов, хотя его грудь была не видна. Он носил белое, с высоким воротником и без рукавов. Край рубахи спускался так низко, что она походила на платье, хотя под ней были белые штаны.

— Вы Фаллатер? — спросила Амариллис.

— Вы Амариллис Пенндрайг, прямейший потомок Утера Пенндрайга, и принцесса Англицинна? — спросил Фаллатер. Я не был уверен, что это действительно он, но шанс был хороший.

— Да, это я — сказала Амариллис, снимая шлем и придерживая его под рукой сбоку. — Мы ищем Фаллатера Вайтшелла. Мы побеседовали с одним из ваших... товарищей.

Пауза была не потому, что Амариллис подбирала слово; это была намеренная подача, сообщающая ему, что она желает быть дипломатичной — этакий высококлассный способ продемонстрировать кавычки пальцами.

— Да — сказал Фаллатер, кивнув. — Я тот, кого вы ищете. Объясните мне, почему я должен вам помогать.

— Что может слышать тюрьма? — спросила Амариллис.

— В этом месте она глуха — сказал Фаллатер. К моему удивлению, я понял, что он картавый; "т" у него звучало криво, а то и вовсе заменялось другим. "Утер" превратилось в "Уфсер". Могу понять, что этот звук может быть сложно произносит, если приходится прижимать язык к острым зубам, но не припомню такой проблемы у других эльфов.

— В таком случае мы предлагаем вам бегство — сказала Амариллис. — Если ваш товарищ точно передал сообщение, то вы знаете, что мы хотим, чтобы вы были учителем. В обмен вы получите свободу.

— Ваш предок, тот, с которым я был знаком, сколько поколений прошло с него? — спросил Фаллатер. — Шесть? Семь?

— Если вы имеете в виду Цикламина, то три — сказала Амариллис. — Он был моим прадедом.

— В таком случае куда меньше, чем я ожидал — сказал Фаллатер. — И вы знаете, каковы были наши отношения?

— Насколько мне известно, он пытался спасти свою семью и своё наследие, когда началась смена режима — сказала Амариллис. — Если между вами была вражда, я о ней не слышала.

— Мы не были близкими друзьями — сказал Фаллатер. — Я знал его, и знал, что он не станет ничего делать для меня, поскольку для него не было в этом выгоды.

Он хлопнул в ладоши.

— Мы с вами тоже не близкие друзья.

— Вопрос доверия и выгоды, признаю, сложен — сказала Амариллис. — У нас есть время для разговора? Будет тюрьма действовать против нас здесь? Попытается ли она переместить вас?

— Вы сильно разозлили Амореукс — сказал Фаллатер. — Но она также была побита и временно вынуждена смириться. Я вложил в неё много работы за годы, склоняя и изменяя её, и мне неприятно говорить, что вы всё это сломали. То, что она пошлёт против вас в следующий раз, не будет столь смягчено.

— Следующего раза не будет — сказала Амариллис. — Мы можем уйти сейчас.

— Как? — спросил Фаллатер.

— У нас есть ключ телепортации — сказала Амариллис.

Фаллатер ненадолго умолк; он уставился на Амариллис, его глаза двигались, изучая её лицо с расстояния.

— Англицинн действительно хочет меня? — спросил он.

— Нет — сказала Амариллис. — Мы не говорим за Англицинн, и действуем не в интересах королевства.

— О — сказал Фаллатер. — Странно, что принцесса не говорит за свою страну. В таком случае, амнистия не предлагается? В конце концов, преступление, за которое я оказался здесь, стало преступлением лишь после.

— Это не в пределах моей власти — сказала Амариллис. — Если бы было, я бы предложила амнистию.

* * *

— Ладно — сказал Артур. — Доверьте разговор мне.

— Моя говорить неважно — сказал Том, старательно изображая полуорка.

— Но я хочу говорить — сказала Тифф.

— У Артура лучшие роллы — заметил Реймер.

— Лист — сказала Тифф, протянув руку. Она только недавно узнала, что народ даёт свой лист персонажа, если попросить, до того ошибочно считала, что это приватная информация, и сейчас пользовалась возможностью смотреть, что у кого. Артур с улыбкой передал свой лист, и Тифф сузила глаза, глядя на него. — Ладно, это безумно хорошо, но ты законопослушный нейтральный, я хаотичная добрая, я не могу предоставлять тебе все переговоры.

— Ты не доверяешь мне представлять сводные взгляды группы? — спросил Артур.

— Во-первых, нет — рассмеялась Тифф. — Во-вторых, это же убивает отыгрыш, разве нет? Если ты всегда говоришь, то большинство из нас в лучшем случае говорить будут не в роли.

— Чую лажу — простонал Реймер.

— Ну, я думаю, будет весело — сказал Том.

— Я не говорил, что не будет весело — ответил Реймер. — Джун, я отравляю свои кинжалы, прежде чем войти. У меня есть мои особые ножны, так что я должен суметь это скрыть.

— Ладно, звучит неплохо — ответил я, делая заметку в блокноте.

— Что значит "сводные взгляды"? — спросила Мэдди.

— Ух, пожалуйста, не надо — произнёс Реймер. — Не позволяйте Артуру...

— Я имею в виду, что все наши элайнменты можно разложить на двухмерной сетке, вот так — сказал Артур, быстро нарисовав две линии в своём блокноте и пометив их каждую буквой. — Ось Х-З это Хаос и Закон, Д-З — Добро и Зло. Этим можно воспользоваться, чтобы разметить всех в группе.

Он быстро нанёс на бумагу шесть точек.

— Добавляем ещё пару линий, и получаем базовую сетку элайнмента.

Он нарисовал ещё четыре линии, две вертикальные и две горизонтальные, а затем продемонстрировал бумажку нам.

— И, получив это, мы можем усреднить точки по оси Х-З, затем по оси Д-З, что даст нам новую точку примерно здесь — он ткнул в бумагу примерно посередине точек, возле угла квадрата, традиционно обозначаемого "нейтральное добро".

— Возражение! — воскликнула Тифф, просматривавшая прохождения Феникс Врайт (вместо того, чтобы играть, что было довольно странно). Она ткнула пальцем в свой лист персонажа. — Клеония очень, очень привержена хаосу, и если ты просто усредняешь элайнмент, то такие ребята, как Пландер — ну и имечко, блин —

— Спасибо — вставил Реймер.

— Ребята, которым вообще нет дела до абстрактной концепции закона, считаются как средние — продолжила Тифф.

— Потому что так и есть — сказал Артур. — Каждому элайнменту назначается числовое значение...

— Нет — сказала Тифф. — Это как, если говорит об абортах...

— Нет, пожалуйста, пожалуйста, только не это снова... — простонал Крайг.

— Ты может придерживаться тех же позиций "за жизнь", что и другие, но чувствовать это менее сильно, чем они — сказала Тифф. — Есть люди, чья позиция по абортам центральна для ядра их личности, и есть другие, придерживающиеся той же позиции, которые выдвигают её только если нажать.

— То есть есть те, кто твёрдо нейтральны, и те, кто своей нейтральностью не заморачиваются — сказал я.

— Аргумент засчитан — нахмурившись, сказал Артур. — В смысле, мы можем это поправить, превратив каждую точку в вектор, а затем усреднив векторы, но система элайнмента всё равно умозрительна.

— Неа, она механическая — сообщил Реймер. — Если это можно обнаружить заклинанием, то это не просто норма.

— Ладно, хорошо — сказал Артур. Взглянул на график. — Реальная проблема в том, что в каждом конкретном случае нам нужно выяснить, что все об этом думают, и насколько сильно ощущают, а затем как голос группы, поскольку у меня лучшие роллы, я изложу эту позицию неписям.

— Что не сработает, поскольку в половине случаев суть в том, чтобы добыть у кого-то информацию, а не передать им — ответил я. — Так что каждую мою фразу тебе придётся передавать группе, изучать реакции, а затем синтезировать новую позицию, основанную на изменениях.

— Так мы договорились, что я говорю? — спросила Тифф. — Не "каждый за себя", но если Артур не может хорошо предоставить истину и красоту средневекового анархокапитализма?

Вообще-то исторический контекст у нас был ближе к ранней современности, основан на научной революции, но я воздержался от этой поправки.

— Это не важно — сказал Крайг. — Джун может притянуть, и в плане отыгрыша обычно бывает причина не позволять торговцу змеиным маслом быть единственным переговорщиком.

— Я не обижаюсь — сообщил Артур.

— Вообще-то — сказал Реймер — реальная причина, почему это не важно, в том, что мы просто не дотянем до того момента, когда реально начнём этот разговор.

* * *

— А вы? — спросил Фаллатер, переключаясь на меня. Он бросил взгляд на мою руку. — Вы маг кости, чья душа нуждается в экстренном исправлении.

— Да — сказал я, не совсем уверенный, что стоит отвечать. Я не имел понятия, действительно ли Амариллис ему сочувствует, или планирует его убить, как только мы получим от него желаемое. Я надеялся, что не выдам её просто потому, что был всё ещё отстоен во вранье.

— Я могу быстро исправить это, если дадите пару минут — сказал Фаллатер. Я бросил взгляд на Амариллис в поисках помощи.

— Думаю, это неразумно — сказала она.

— Вы хотите, чтобы я научил кого-то технике — кивнув, произнёс Фаллатер. — В наше время я получаю так мало информации из внешнего мира... Природа души всё ещё настолько табу, что вам понадобился я?

— Да — ответила Амариллис. — Хотя вы сможете это изменить, если покинете это место.

Фаллатер гавкающе рассмеялся, и это был, пожалуй, самый неприятный звук, что я слышал от эльфа.

— О, я ещё не купился на идею уходить — сказал он. — Не только есть шанс, что это будет вредно для моего здоровья, но и здесь у меня неплохая жизнь, с товарищами, на доведение коих до совершенства я потратил десятки лет.

Он взмахнул рукой, указывая себе за спину, где стояли остальные. Некоторые разговаривали меж собой, что я воспринял как хороший знак; они не обладали телепатией, и не были единодушны.

— Можем мы как-то договориться? — спросила Амариллис. — Не думаю, что здесь у вас есть всё, чего вы хотите.

— С чего вы взяли? — спросил Фаллатер. — Я прекрасно знаю эту тюрьму, я контролирую рычаги всех внутри неё, могу практически свободно перемещаться внутри, и у меня достаточно времени, чтобы обеспечить комфорт. Материальные блага никогда меня не интересовали так, как моих братьев.

Его картавость начинала действовать мне на нервы.

— Не надо пустословия — спокойно сказала Амариллис. — Есть то, чего вы хотите. У нас есть ключ телепортации, и мы можем доставить вам это, даже если вы не хотите уходить.

— Я не говорил, что не хочу, только что не купился — сказал Фаллатер. Он побарабанил пальцами по подбородку, затем взглянул на меня. — Кого мне нужно учить?

— Меня — сказал я, глядя ему в глаза. — Сколько нужно времени, чтобы научиться манипулировать собственной душой?

— Человеку? — спросил Фаллатер. — Годы, но не больше десятилетия.

Он сузил глаза.

— Вы человек?

— Да — ответил я, но у меня было предчувствие, каким будет следующий вопрос.

— Вы молоды для выпускника афинея — сказал Фаллатер. Он снова взглянул на мою руку. — Вы пробовали исцеление прежде чем прийти ко мне. Кости были вырезаны и выращены вновь.

— Не намеренно — ответил я, что заставило Фаллатера поднять бровь. Я надеялся, что неопределённость и загадочность его заинтересуют, хотя бы на профессиональном уровне.

— Тело делает, что может — сказал Фаллатер. — Для меня проще простого исправить то, что в вас неправильно. Я делал это не раз.

— Я предпочту научиться самостоятельно — ответил я.

— И потратить на это годы жизни? — спросил Фаллатер.

— Если понадобится — ответил я. Я надеялся, что это займёт часы, но, возможно, это было слишком нереалистично. Я не мог сказать, что это займёт часы, поскольку это потребует объяснений, которые я не могу дать, а по моему мнению Амариллис и так уже выдала слишком много информации. Я не сомневался, что у неё есть план, но мой план не подразумевал сообщать ему, что у нас есть ключ телепортации, если этого можно было избежать.

— А ты, четвертьэльф — сказал Фаллатер, переводя внимание на Фенн. — Почему ты путешествуешь с принцессой и юным талантом?

— Не думаю, что это уместно — поспешно произнесла Амариллис.

— Если мне придётся учить несколько лет, то разумеется уместно — нахмурившись, сказал Фаллатер. — Речь идёт о долговременном договоре, так что разумеется мне нужно знать больше о том, кто вы, и чего хотите, даже если ваш талант сможет изучить то, что ему нужно знать, за месяцы, а не годы.

— Информацией делятся в обе стороны — заметила Амариллис, бросив взгляд на нрод, продолжающий стоять в центре помещения.

— Карты в моих руках — сказал Фаллатер. — Не вижу смысла притворяться и играть словами.

Это было неприятно. Я не слишком-то верил, что его устраивает оставаться здесь, даже если он может управляться с тюрьмой, но было очевидно, что у него есть собственные планы относительно бегства, и это совсем не то, на что я надеялся.

Амариллис кивнула, и сделала жест в сторону Фенн.

— Что хотите знать? — спросила Фенн. Её произношение было более идеальным, чем когда-либо слышанное мной от неё.

— Вы полуэльф? — спросил Фаллатер. — Происходите от лесных?

Фенн кивнула.

— Мой отец был эльфом с Острова Эверсаммер. Моя мать была человеком.

— И какова ваша роль в этой группе? — спросил он. То, как он говорил, меня напрягало, да ещё эта картавость. Он не запинался и не замедлялся на сложных местах, просто произносил неправильно и продолжал.

— Я наш специалист по дальнему бою — сказала Фенн. Она не доставала лук, из-за чего её утверждение выглядело несколько комично, но существует множество способов быть специалистом по дальнему бою без видимого снаряжения, по крайней мере на Аэрбе, и можно надеяться, что загадочность заставит его задаваться вопросами, или по крайней мере заставит задать новый вопрос.

— Сколько вам лет? — спросил Фаллатер.

— Тридцать три — ответила Фенн.

(Это было порядком больше, чем я думал, и мой мозг испытал неприятный момент неудобства и паники при мысли о разнице в возрасте. Не то, чтобы это реально имело значение, это не делало её другой, я уже знал, что она провела несколько лет в тюрьме. Я не спрашивал, поскольку это не казалось важно, и если это не настолько важно, чтобы спросить, то не настолько важно, чтобы думать, когда узнал).

И я немедленно принялся накручивать причины, почему её возраст — это плохо; так уж работает мой мозг. Она покинула эльфов в возрасте семнадцати лет, после того, как они её шрамировали, что означает она была предоставлена себе почти семнадцать лет. Полагаю, в моём разуме был приемлемый отрезок времени на добычу лута в Землях Восставших, несколько лет на поиски себя, но несколько лет — это поиски себя, а полтора десятка — это уже просто кто ты есть. А ещё был вопрос невзрослости Фенн на эмоциональном и социальном уровнях, шутки, которыми она прикрывает свои неуверенности и слабости, то, как она закрывается, даже со мной... Я думал, что я помогу ей, а она поможет мне, и мы вырастем вместе, но у неё было шестнадцать лет, за которые она в общем-то не изменилась, и шесть партнёров за эти шестнадцать лет, что означало — её проблемы с близостью и отношениями тоже серьёзнее, чем я ожидал.

Вообще-то я скорее всего просто переносил на неё земные концепции подобающих возрастов. Я давно был чувствителен к такому, ещё со школы, когда несколько девчонок встречались со старшеклассниками, и разница в возрасте между ними меня коробила, частично потому, что одна из них мне нравилась. Добавьте к этому стандартный культурный набор нашего региона, и можно понять, что я воспринимал мои, семнадцатилетки, отношения с тридцатитрёхлетней женщиной чрезвычайно скандальными.

Конечно, всё это неважно на фоне стоящего перед нами могущественного мага души, но я ничего не мог поделать со своими мыслями).

— То есть ты ещё щенок — сказал Фаллатер. — Изгой эльфийского общества, могу предположить, как и я?

— Фенн пожала плечами.

— Не из разговорчивых — заметил Фаллатер, чуть нахмурившись. Амариллис кашлянула, что не скрыло от меня её мимолётную улыбку.

Фаллатер бросил на Грака короткий взгляд, но вопросов к нему не было. На Аэрбе у эльфов и дворфов не было какой-то врождённой враждебности, в отличие от традиционного фэнтезийного клише, частично потому, что они занимали слишком разные ниши в социокультурной экосистеме.

— Хорошо — сказал Фаллатер, переключаясь обратно на Амариллис. — Я хотел бы толику времени с вашим молодым талантом, чтобы оценить его как ученика.

Амариллис кивнула, и указала мне идти.

— В стороне от остальных, разумеется — сказала она, бросив взгляд на скопление народа в центре.

— Как недоверчиво — нахмурившись, произнёс Фаллатер, но всё равно направился в другой угол спортзала. Я последовал за ним, внезапно занервничав. Мне нужны некие рабочие отношения с этим парнем, если я хочу изучить его секреты, но в настоящий момент у него есть серьёзная мотивация держать меня в заложниках. Эльфы сильнее и быстрее людей, и их удача становится сильнее с возрастом. Я прежде не сражался с эльфом, если не считать спарринги с Фенн, и эта неуверенность была одним из основных источников моего беспокойства.

Фаллатер прошёл за небольшую раскладную стенку, где стояли два кресла, вместе с набором оборудования на тумбочке. Я узнал рунический гвоздь вроде того, который использовал для сбора душ в Комфорт, плюс набор каких-то стеклянных штуковин и ещё чего-то неизвестного мне, плюс несколько образцов обычных докторских инструментов, знакомых мне, вроде зеркальца.

— Я не в курсе вашего имени — сказал Фаллатер. Он сел в кресло, сдвинув ноги и положив руки на колени.

— Джунипер Смит — сказал я. Я внимательно следил за ним и прислушивался к подозрительным звукам из-за стенки.

— И это вы должны быть моим учеником? — спросил он. Его взгляд прошёлся по моему лицу, и остановился на моей деформированной руке. Я постарался не присоединяться к нему в этом; я знал, что увижу. Растянутая, мешковатая кожа, суставы чуть не так, как должны быть...

— Да — сказал я. — Если сможем договориться.

— Что вы делали, что заставило потянуться через кость к душе? — спросил Фаллатер, подняв бровь.

— Убегал, спасая свою жизнь — сказал я. — Я нуждался в быстроте.

"Быстрота" — это то, как маги кости называют SPD, но я не хотел раскрываться перед ним, если этого возможно избежать.

— Я использовал все кости, и даже так едва выжил.

Я решил, что про рёбра тоже не буду ему говорить, пока не узнаю, как исправить мою руку.

— С вами может быть проще работать, учитывая, как вы себя покалечили — сказал Фаллатер. — Сколько вам?

— Семнадцать — ответил я.

— И сколько было, когда начали учиться в Афинее Кости и Плоти? — спросил Фаллатер.

— Вы делаете предположение, что я там учился — ответил я, ощущая его взгляд. Я знал, что придётся предоставить ему набор фактов, кажущихся нереалистичными, но я не только скверный лжец, но и недостаточно знаю, чтобы выстроить ложь.

— И где вы учились? — спросил он.

— У меня был учитель в Драгоценности Пустыни, если вы знаете, где это — сказал я.

— Вне афинеев — сказал Фаллатер.

— И планирую сделать это снова, учитывая плотный контроль над этим искусством — сказал я. Это, по крайней мере, было правдой. Я боялся магии души, но это не значит, что я не хотел её изучить, и если этот чувак — самый короткий путь, так тому и быть.

— Покажите мне свою магию кости — сказал Фаллатер.

Я взялся за кость в патронташе, держа её правой рукой, и слегка нахмурился, задумавшись, как лучше это продемонстрировать. Могу предположить, что он хочет получить понимание, чего я стою, как ученик, или возможно пытается выжать из меня какую-то информацию. На самом деле, я в общем-то не возражал; было всего несколько вещей, которые я не собирался ему говорить.

В итоге я воспользовался Всеклинком, чтобы сделать надрез на руке, почти не ощутив боли, а затем немедленно исцелил себя, оставив лишь след пореза. Я действовал медленно, аккуратно вытягивая вместо того, чтобы одним махом провести всё исцеление, чтобы максимизировать то, что может дать мне кость.

— Удовлетворены? — спросил я.

— И как долго вы обучались, чтобы достичь этого уровня мастерства? — спросил Фаллатер, чуть наклонившись вперёд.

О.

— Вы не поверите, если я скажу — сказал я. — Я быстро учусь.

— Насколько быстро? — спросил Фаллатер.

Это был сложный вопрос с неоднозначным ответом. У меня ушло около часа с простого описания Борманн до возможности делать это самостоятельно, а мой текущий уровень мастерства занял что-то около месяца, хотя он обошёлся без значительных усилий на попытки что-то изучить. Однако сложность была не в реальном таймлайне, а в том, что если сказать "я освоил за час", это будет звучать нереально, и вдобавок может слишком много выдать обо мне. А если он мне таки поверит, то может понять, что на самом деле он не так уж ценен, поскольку нам не нужны от него годы обучения, нам нужны недели, а то и дни.

— У меня ушёл месяц — сказал я. Это казалось хорошим компромиссом, чрезвычайно быстро, но, возможно, не невероятно.

Фаллатер смотрел на меня, нахмурившись.

— Ваше быстрое обучение применялось к другим задачам? — спросил он.

— К нескольким — ответил я. — То, чего мы от вас хотим, не займёт годы вашей жизни, понадобится гораздо меньше времени, если это вас беспокоит.

— Я не человек, чтобы беспокоиться из-за пары лет тут и там — сказал Фаллатер, всё ещё изучая меня. — Ваши другие специальности — магия кожи и магия крови?

Я помедлил.

— Да — наконец, произнёс я. Не знаю, как он понял про магию крови. Возможно, мои вены выпирали чуть сильнее, чем могли бы, и это можно заметить, если у вас достаточно острый взгляд. Что до татуировок... ну, это было достаточно очевидно, если взглянуть на мои запястья. Я не старался их скрывать. Возможно, и стоило, но мои татуировки были достаточно слабыми, чтобы я предпочёл демонстрировать силу, которой не обладаю, вместо того, чтобы держать примитивный трюк в рукаве.

— И другие — сказал Фаллатер.

— Да — ответил я.

Фаллатер откинулся в кресле.

— Вы превзошли своих учителей?

— Да — ответил я. — Хотя я не могу сказать, что у меня были особо хорошие учителя, так что это мало что говорит.

— И этот талант, он естественный или магический? — спросил Фаллатер.

— Не то и не другое — ответил я. Я был уверен, что это нечто на уровни выше натурального и магического, хотя очевидно взаимодействовало и с этими уровнями.

— Очень хорошо — сказал Фаллатер, вставая с кресла. — Думаю, это достаточно интригующе, чтобы подыграть, чего вы и хотели, полагаю. Принцесса контролирует вас...

— Не контролирует — сказал я. — Мы просто друзья. Я позволяю ей вести переговоры, поскольку она в этом лучше меня, но не думаю, что будет разумно пытаться манипулировать ей чтобы манипулировать мной.

— Никогда не связывался с манипуляциями — сказал Фаллатер. — Гораздо проще наложить руку на чью-то душу, чтобы заставить делать то, что нужно.

Я сглотнул. Если он попытается проделать с Амариллис это, затыкаю его до смерти, пока не превратится в груду мяса, костей и органов, но я не знал, как он реагирует на угрозы. С другой стороны, он угрожал мне, или по крайней мере тем, кто мне близок, так что, возможно, это один из тех случаев, где демонстрация готовности применить насилие является подобающей. Однако пока я об этом думал, прошло слишком много времени, так что я решил промолчать.

— Идём — сказал Фаллатер. — Полагаю, пришло время вести переговоры по вопросу моих товарищей, раз уж я решил, что вы будете достаточно интересным учеником.

Мы вернулись обратно к группе; они всё так же стояли вместе. Они разговаривали, но остановились, когда мы подошли. "Товарищи" Фаллатера немного переместились, но продолжали наблюдать за нами.

— Я принимаю базовое предложение — сказал Фаллатер. — Я покину тюрьму с вами, и научу мистера Смита всему, что знаю, о душе и о том, как ей манипулировать.

— С ограничениями? — спросила Амариллис.

— Разумеется — сказал Фаллатер. — И, боюсь, у меня плохие новости. Принесённый вами ключ телепортации не сработает, и это место остаётся безопасным для вас не более часа.

Ну разумеется, потому что иначе было бы слишком легко.

— Тюрьма не закрыта оберегом — сказал Грак, нахмурив брови.

— Это свойство этого места, не оберег — сказал Фаллатер.

— Вы не могли раньше об этом сказать? — спросила Фенн.

— Тогда у меня не было бы этого преимущества — сказал Фаллатер, бросив на неё взгляд. Она почти немедленно разорвала зрительный контакт, но его взгляд продолжил отслеживать контуры её тела. Фенн неоднократно заверяла меня, что эльфы находят её чрезвычайно безвкусной, но Фаллатер явно нетипичный эльф, и он сам назвал себя изгоем. — Через час наступит комендантский час, и конечности тюрьмы придут сюда. Я не могу этого предотвратить.

— Однако запрет телепортации не распространяется за пределы стен? — спросила Амариллис.

— Нет, насколько мне известно — ответил Фаллатер. Он наблюдал за нашей четвёркой, словно это его развлекало. Он согласился покинуть тюрьму и работать с нами, но мы всё ещё не предложили ничего, чего он действительно хотел. Для него наш провал — благо, и это было серьёзной проблемой.

— Вы сказали, что на пути к выходу тюрьма приготовит нам более сложные вызовы — сказал я. — Объясните.

— Последнюю сотню лет здесь было меньше пяти десятков заключённых — сказал Фаллатер. — Последние шесть десятилетий я работал с самой тюрьмой, постепенно подчиняя её своей воле. Слабость земляных конечностей — результат этого. Ещё сотня лет, и я смог бы превратить это место в крепость под моим полным контролем.

— Быстрее, пожалуйста — сказала Амариллис. — Время дорого.

— Тюрьма реагирует на угрозы — сказал Фаллатер. — Подстраивается под них. Когда здесь было две тысячи буйных арестантов, она была страшна. После периода с кучкой смирных арестантов, никогда не нарушающих правил, насколько она видела, она стала той слабой сущностью, что вы видели, добираясь ко мне. А теперь, когда столь основательно спровоцирована, она восстанет вновь. Насколько быстро, не могу сказать.

— Дерьмо — сругнулась Амариллис.

— Да — согласился Фаллатер. — Когда вы прибыли сюда, я полагал, что меня удовлетворит увидеть, как вы все погибнете от рук тюрьмы, но Джунипер заставил меня несколько изменить отношение.

— В таком случае, давайте двигать — произнесла Фенн, скрестив руки на груди.

— Остаётся вопрос... товарищей — сказала Амариллис. В это всё, более-менее, и упиралось. Нам дали часы и сказали об опасности, но нам приходится оставаться здесь и договариваться, пока не договоримся. — Мы не можем забрать их, ключ телепортации позволяет только пятерых.

— Неприемлемо — сказал Фаллатер, пожав плечами. — Моё контр-предложение — забираем всех. Вы можете свободно использовать ключ, это займёт не больше шести перемещений. Разумеется, это придётся делать аккуратно, чтобы гарантировать, что вы не оставите их.

— Мы не можем иметь дело с таким количеством — сказала Амариллис. — Логистически...

— Вопрос в доверии, не в логистике — сказал Фаллатер.

— Да — сказала Амариллис. — Вы правы, приношу извинения. Мы выведем всех, и если дальняя сторона острова в безопасности от тюрьмы, то заберём всех, включая ваших товарищей, которых хотите отсюда вытащить. Никто из них не пойдёт с нами. Я оставлю их в выбранных вами местах, лишь бы подальше от нас.

— Погоди — произнёс я. — Ты говоришь о том, чтобы выпустить их в мир?

— Я веду переговоры — сказала Амариллис, бросив на меня осторожно спокойный взгляд.

— О, юный Джунипер не разделяет вашей веры в несправедливость моего ареста? — спросил Фаллатер.

— Я не знаю подробностей, и не думаю, что у нас есть время на разговор об этом — сказал я. — Ваш товарищ, с которым мы говорили, дал понять, что они не вы, они — я помахал рукой, словно мог отмахнуться от того, что на самом деле понятия не имею, что было сделано с этими ребятами. — И могу предположить, что часть из них оказались в тюрьме по хорошей причине.

— Мы можем поговорить об этом потом — сказала Амариллис. — Нам нужно двигаться, так что нужно срочно прийти к консенсусу.

— Товарищи бесполезны для меня, если окажутся разбросаны — сказал Фаллатер.

— Они будут свободны выполнять ваши цели — сказала Амариллис. — Если этого недостаточно, вы сможете встретиться с ними, когда ваши обязанности перед нами будут завершены.

— Я возьму с собой троих, плюс один не товарищ — сказал Фаллатер. — Разумеется, я не буду находиться в ситуации, где на меня можно давить числом.

— Не товарищ? — спросила Амариллис, сузив глаза.

— Нонанима — сказала Фаллатер. Этот термин был мне незнаком, но я услышал резкий вздох Фенн. — Она уже в цепях.

А это уже зловеще.

— Вы, два товарища, и нонанима — сказала Амариллис.

— И, разумеется, проход для всех моих товарищей — сказал Фаллатер.

Амариллис кивнула, но выглядела недовольной. Я понятия не имел, каковы границы магии души, и толком не понимал, что для него эти "товарищи". Они не совсем клоны, но по крайней мере они были теми, чьи души он сделал подобными своей. Однако было слишком много неуверенности, и беспокоил тот факт, что он спокойно мог врать нам.

Фаллатер отошёл поговорить со своими товарищами. Не знаю, сколько времени оставалось до комендантского часа, но он выглядел чертовски спокойным и пофигистичным. Расслышать, о чём там они говорили, не удалось; они говорили негромко, вне зоны слышимости, и временами бросали взгляды в нашу сторону.

— У тебя есть какой-то хитрый план? — спросил я Амариллис. — Что-то, о чём не говоришь мне из-за н-слова, или...

— Нет — сказала Амариллис. — Я намерена выполнить свою часть сделки.

— Бл* — сказала Фенн. — Меня это не устраивает.

— Может быть проблематично, если кто-то выяснит, что это были мы, и у них есть наши имена — сказал я.

— Да — ответила Амариллис. — Это даёт нам причину не сдавать его, по сути часть сделки.

В этом был смысл, но мне это очень не нравилось. Мы в сущности давали ему материал для шантажа. Конечно, мы уже враги государства, так что шантаж не так полезен, как можно подумать, и это наверняка тоже было частью стратегии Амариллис, которая определённо была более многослойной, чем мне показалось сперва. А ещё это загоняло всех нас в один угол, что она проделала, не посовещавшись с нами. Это было сложно сделать в пылу момента, но всё же несколько напрягало.

— Сценарий? — спросила Амариллис.

— Сценарий ноль — ответил я. Нет новых квестов, нет обновлений квеста, нет достижений, нет сообщений о компаньоне. Я полагал, что Фаллатер может оказаться компаньоном, но если и так, пока что система ничего о нём не говорила. Я бы подумал, что в тюрьме найдётся какой-то компаньон, поскольку это же идеальное место для проявления шаблона "вы нашли запертого чувака, который присоединился к вашей партии".

— Ты не станешь её отговаривать? — спросила Фенн.

— Нет — ответил я. Бросил на неё взгляд; она всё так же стояла, скрестив руки. — Присматривайте за ними на ходу, у них есть все причины попытаться сократить нашу численность или атаковать нас в пылу боя. Это может быть повторением истории с Огневой командой Чёрное Сердце.

Фенн скривила губы, затем кивнула. Я не был уверен, сообразила ли она, что я пытался до неё донести; когда мы с Фенн спутались с Чёрное сердце, ещё до того, как были знакомы, сокращение численности их команды, продвигаясь к нашим целям, было лучшим доступным нам планом действий, поскольку нас точно не оставили бы в живых. У Фаллатера и его группы был мотив ослабить нас, чтобы с нами было проще иметь дело, но у нас имелся тот же мотив.

После небольшой паузы я бросил взгляд на Амариллис, пытаясь понять, сообразила ли она, о чём я, но не желая выглядеть слишком рьяным. Она смотрела на Фаллатера и его товарищей; проследив за её взглядом, я увидел, что она смотрит на извлекаемую из-под стола клетку. Внутри была бледная женщина с белыми волосами, и двое шрамированных эльфов открывали дверь, доставая её.

— Нонанима? — спросил я. Амариллис кивнула, а затем взглянула на меня холодным взглядом.

— Если кто-то из них умрёт по пути к выходу, будет лучше всего, если она будет среди них.

Глава 62: Дрифт.

Мы двигались по тюрьме вместе, наша партия из четверых впереди. Фаллатер шёл среди своих кавычки открываются товарищей кавычки закрываются, сформировавших вокруг него плотный круг. За ним за бронзовые кандалы на руках и ошейник на шее тащили нонаниму.

Она привлекала мой взгляд каждый раз, когда я оборачивался. Она шла с опущенным взглядом, багровые глаза направлены на землю в трёх футах перед ней. В отличие от остальных, на ней была неряшливая одежда, но несмотря на это она была симпатичной, с изящными чертами лица. Белые волосы, бледная кожа и красные глаза очевидно (для меня) напоминали об альбиносах, но я знал, как выглядят реальные альбиносы, и она была не совсем такой.

— Так что такое нонанима? — спросил я Амариллис.

— У неё нет души — ответила Амариллис, оглядывая женщину. — Они склонны к демонической одержимости; без души легко войти в тело. Она не обладает никакой магией, связанной с душой, то есть большинством из них.

— Речь о демонической одержимости? — спросил я. Демоны, и вообще ады, не та тема, в которую я углублялся; в общем-то только полистал "Портрет множества адов", в основном потому, что считал важным разобраться с этой сеттинговой информации. Впрочем, эта книга всё равно не углублялась в подробности относительно демонов или дьяволов.

— Ненадолго, максимум несколько часов, может быть дольше, если они будут по очереди, но у них проблемы с координацией. При одержимости она будет обладать силой обычного человека — ответила Амариллис. — Дьяволы из тех, кто смогут дотянуться до неё и управлять, будут недостаточно убедительны, и если Фаллатер умён, он сказал свои людям дать её по губам, если она попытается кого-то уболтать. Не думаю, что она является угрозой.

— Реальный вопрос — почему она у него — сказала Фенн.

— Он маг души — ответила Амариллис. — Интерес очевиден. Меня больше беспокоит, где он её взял.

Она поджала губы.

— Возможно, он её создал.

У меня было множество вопросов, как обычно, но пока что было достаточно оперативного брифинга "может фактически в любой момент быть одержима демонами или дьяволами, и не владеет магией". Разговор о том, что у кого-то нет душ может подождать, хоть это и подняло множество вопросов о том, чем, конкретно, является душа и что она делает. Я мог бы почитать удачным тот факт, что обзавёлся учителем-магом души, если бы упомянутый маг души мне нравился или заслуживал доверия.

В общем, мы вышли из спортзала, и направились по коридорам тюрьмы, стараясь направляться как можно прямее и придерживаясь формации, при которой наша партия должна принять на себя контратаку Тюрьмы Амореукс. Я вообще-то не считал это честным, но Амариллис определённо не хотела поднимать эту тему, и я доверился её оценке. В этом действительно имелся тактический смысл, если ценить всех наравне, но я хотел, чтобы между мной и возможными проблемами имелась прослойка пушечного мяса (и был рад, что система не влепила мне пенальти за эти мысли).

— Кран ди ин негидор гре ха дехеки — тихо произнёс идущий рядом Грак. В дословном переводе это означало "я его врата о неверие", если не считать, что "негид(ор)" означало не только "врата", но и оберег, и в контексте он определённо имел в виду слова Фаллатера о том, что тюрьма блокирует телепортацию.

Я бросил взгляд на следующих за нами, кажется уже в пятый раз.

— Лир гроглир лонеле лалиле? — спросил я. Стоит говорить на гроглире?

— Лир окр дрил на мо лахон додон о — ответил Грак. И он был прав, есть причины подстраховываться, да и не зря же я учил язык. Одной из причин как раз и была возможность надёжно общаться, а учитывая сложность гроглира и тот факт, что это был ремесленный язык дворфов, было очень маловероятно, что кто-то сможет нас подслушать — плюс то, что Грак говорил тихо.

— На лир лонеле лонеле ди гре? — спросил я, что наверняка было коверканьем гроглира. Я пытался спросить, можем ли мы что-то сделать, чтобы проверить слова Фаллатера о том, что телепортация не работает.

— Ри — сказал Грак. Ничего.

Я и сам пришёл к более-менее тому же выводу. Единственным способом проверки была попытка телепортации, которую мы не могли предпринять из риска того, что она окажется успешной. В лучшем случае мы могли бы уговорить Фаллатера участвовать в тестировании, оставив всех его "товарищей", но сделать это сейчас было бы проблематично, после оговорённых условий. Хотелось бы мне, чтобы Грак сказал что-то раньше, но возможно он не сообразил, или, может, он всё ещё перестраховывается после эпизода с доспехами. Я не настолько владел Гроглиром, чтобы попытаться продолжать этот разговор.

Так что всё, чего Грак добился, это добавил мне беспокойства, не только насчёт блокировки телепортации, но и насчёт всего, что говорил нам Фаллатер. Спасибо, Грак.

Я уже был натянут, когда появились големы. Какие бы внутренние изменения не проходили в тюрьме в ответ на наше прибытие, но в големах было видно чёткое различие: сейчас они носили доспехи из толстых досок поверх плотной земли их торсов. Их было меньше, чем в прошлый раз, но больше опасных, и я был уверен, что добавление даже чего-то столь слабого, как деревянная броня, означает что я не смогу убивать здоровяков самостоятельно.

Тем не менее, я побежал в их сторону с мечом в рука, Амариллис следовала за мной.

К тому моменту, как мы добрались до них, кастеры сделали что-то, сделавшее воздух невыносимо горячим. Горящие листья метались в воздухе, вспыхивая так ярко, что оставались пятна в глазах. Големам это, похоже, не мешало; на них постепенно скапливались угольки. Проблемно, но ничего не поделать, так что я просто вытянул SPD из одной из костей и отрубил руку громилы, а затем отскочил, уклоняясь от обрушившегося кулака.

Ещё заметив их, я ощутил возбуждение, и оно нарастало до момента стычки. Я постепенно учился отдаваться бою, испытывать дзен доверия своим навыкам. Это становилось больше последовательностью решений, нежели чем-то ещё, на каждое уходил лишь миг, особенно на подобном поле боя, где горящие пятнышки грозили испепелить части моего доспеха или впиться в плоть, или что там они делали.

Товарищи Фаллатера присоединились к нам, воспользовавшись оружием, которое мы им выдали. Им не досталось ничего магического, но в перчатке Фенн было запасено более чем достаточно обычного вооружения. Мы не обсуждали раздачу оружия тем, кто могут быть врагами, но на мой взгляд это было ступенькой выстраивания доверия, так же, как было ступенькой то, что они присоединились к нам в бою. Естественно, существуют различные причины выстраивать доверие, и одна из них — чтобы иметь возможность в дальнейшем предать; я это прекрасно осознавал, поскольку сам планировал такое по отношению к Фаллатеру.

Я сражался бок о бок с группой Фаллатера, хотя в основном они провоцировали противников на атаку, а затем вступали мы, используя своё превосходство в скорости и силе, чтобы наносить удары, которые действительно наносят урон. Похоже, големы понимали, что я тут реальная угроза, поскольку в первую очередь атаковали меня, но они не могли игнорировать урон, который наносили им эльфы.

Я впервые видел, как сражаются эльфы, и был не очень-то впечатлён, учитывая их репутацию. Я видел эльфийскую удачу в действии, когда они проскальзывали под сокрушительными кулаками или отпрыгивали от ударов, которые никак не могли видеть, и они определённо двигались с изяществом и проворностью, которые казались невозможными для их мускулов, однако не думаю, что я особо уступал им в плане ловкости. Когда я использовал магию кости для скорости, они вовсе казались медлительными. И даже без магии крови у меня было отчётливое преимущество в силе, хотя к этому моменту я был довольно мощно сложен.

Я оценивал их способности, поскольку думал о том, что говорила Фенн... я был согласен с ней в том плане, что для нас будет лучше, если как можно больше из них погибнет, как и в том, что им имеет смысл попытаться так же обойтись с нами. Я не только сражался с големами, но и следил за сражающимися вместе с нами мужчинами и женщинами, стараясь не подставляться.

Я заметил, как одна из них получила удар в голову от одного из больших бронированных големов, но эльфийка лишь проскользила по полу, не упав, как я ожидал. Секунду спустя я понял, что произошло, заметив, когда быстро огляделся, что стоящий в стороне от боя серый влере-гур сжимает кровоточащую рану на голове. Вся команда Фаллатера, вероятно, была связана через души, так что раны окажутся на тех, кто способны их перенести. Это сделает возможный бой с ними чрезвычайно проблематичным.

И, возможно, из-за того, что я старался следить за тем, что делают окружающие, я позволил одному из горящих лепестков коснуться меня. Он опустился на броню у шеи, где воспламенился с ослепительной вспышкой, и пока я отмаргивался, пытаясь отойти в безопасное место, голем врезал мне прямо в грудь. Я отлетел и упал на пол, задыхаясь от боли и почти слепой.

Грак немедленно оказался рядом, и принялся хлопать по горящим на мне местах; на лету я поймал ещё несколько огоньков. Когла ко мне постепенно вернулось зрение, я заметил Фаллатера стоящим вне боя с шестью товарищами; он с интересом наблюдал за происходящим. Его нонанима стояла за ним, закованная в цепи и удерживаемая на месте, но я видел, что она тоже наблюдает.

Я поспешил исцелить себя. У меня были сломаны рёбра и пробиты лёгкие, но я был не настолько плох, чтобы не быть способным протянуть дрожащую руку к патронташу и прикоснуться к кости. После первой волны исцеления было легко перейти ко второй, а затем третьей, пока Фенн не оказалась рядом, передавая мне новые кости и смахивая дым от костей. Это было болезненно, да, но моя грудь была почти такой же онемевшей, как рука, и какие бы внутренние травмы я ни понёс, всю их силу я не ощущал.

Как только был в состоянии, я вернулся в бой. Пробежал мимо влере-гура, мёртвым лежащего на полу, и заметил, как одна из эльфов отлетела в сторону коридора от невидимого удара, полученного через связь душ. Амариллис была одна, отделённая и от меня, и от команды Фаллатера, но кастеры позади вроде бы все были мертвы, и земля вокруг них устлана эффектами их заклинаний: розовые лепестки, тонкие куски лиан, и горсть камней, паривших в нескольких дюймах над землёй.

Двое из четырёх громил были убиты, большая часть работы проделана моим клинком. Деревянная броня третьего горела, и эльфы медленно добивали её одолженными мечами. Оставался один для нас с Амариллис. Мы атаковали вместе, с разных сторон, и я наполовину прорубил его грубую руку у плеча, в то время как Амариллис сблизилась и принялась мерцать меч. Даже мои сильнейшие удары не преодолевали броню, но я по крайней мере мог обезоружить его, чтобы Амариллис могла проделать свою работу. Уклонившись от новой атаки и отрубив вторую руку, я начал атаковать его сбоку, метя в бреши его брони, но к точным ударам было сложно приложить достаточно силы. В итоге голем погиб от тысячи порезов, расплескивая жижу из сотен дыр, проделанных Амариллис в его броне и внутренностях, пока он не обрушился наземь.

Слабобронированный Земляной Голем-Громила Побеждён!

Сейчас, когда у меня было время обратить внимание на сообщения, вместо отмахиваться от них, как от отвлечения, меня напрягло то, что этим подразумевалось. "Слабобронированны" означало, что грядут сильнобронированные, и я не был уверен, что мы успеем проскочить мимо них. А ещё я не знал, насколько предопределён этот сценарий, или насколько хорошо Данжн Мастер может (или станет) предсказывать наши действия. Возможно, игра подкрепляла предупреждение Фаллатера, или, может, давала подсказку о грядущем.

— Нам нужно двигаться — сказал я, вернув Всеклинку форму кольца.

— Души — сказала Амариллис. Она принялась обходить трупы на земле, направляя рукоять на их головы и проявляя меч. Проделав это, она воспользовалась шипом, чтобы извлечь их души и разместить их в стеклянной банке. Послебоевой ритуал, к которому я ещё не привык.

— Прискорбное количество смертей — сказал Фаллатер, с поднятой бровью глядя на трупы павших. — Несколько из них можно было спасти, если бы они получили немедленную помощь.

Всего он потерял четверых, троих эльфов и влере-гура.

— Я был занят — ответил я. Фаллатер кивнул, но не думаю, что он полностью купился. Мысл о том, чтобы исцелить павших эльфов приходила мне на ум; однако я решил этого не делать, и не только потому, что я был второй по важности боевой единицей в этом бою (после Амариллис), но и потому, что их ослабление — в наших стратегических интересах. А ещё я опасался прикасаться к кому-то, кто может быть магом души; им требуется прикосновение, и хотя обычно нужно время порядка минут, а не секунд, я не хотел рисковать с творениями Фаллатера, учитывая его основания утверждать, что он один из сильнейших магов души в мире.

После этого мы увеличили скорость движения, по ветвящимся коридорам почти бегом, высматривая внезапные засады и вглядываясь в каждый проход. Новый бой близился, я знал, что он будет, но пока что он не просматривался.

— Вы считаете, что они слабые бойцы, для эльфов — сказал Фаллатер.

— Да — сказала Амариллис. — Мы надеялись на большее.

Они говорили на ходу, разговор смешивался с шелестом одежд и звуком шагов. Каждый шаг семифутовой женщины был почти громоподобным, и она тяжело дышала; похоже, быстрое движение отнимало у неё больше всех сил. Она не вступала в битву, хотя я не понимал, почему; она была мощного телосложения, создавая реальное впечатление "смерть от сну-сну".

— Когда-то было обычной практикой вырезать навыки арестантов — сказал Фаллатер. — Я не делал из этих мужчин и женщин бойцов, хотя некоторые из них и были в прошлых жизнях. Сейчас они словно никогда не держали клинка.

— Прискорбно — сказала Амариллис. Я задался вопросом, думает ли она то, что думаю я, в смысле что Фаллатер скорее всего впаривает нам лажу.

Я не был уверен, какие изменения Фаллатер проделал с этими ребятами, если не считать того, что он сделал что-то с их душами, что сделало их относительно послушными и готовыми слушать его приказы, пусть и (как подразумевалось) неидеально, а так же использовал их, чтобы скрывать свою личность от тюрьмы. Даже учитывая его ограниченный запас тел, я не верил, что он полностью пренебрёг возможностью превратить одного из них в нож. Если он не обучил (или выковал) их всех на мага души, то в чём смысл делать их своими слугами? Гамбит выглядит достаточно простым: выбросить несколько тел в первом бою, чтобы убедить нас, что у него нет никого, кто представляет реальную угрозу, и сберечь остальных для удара, когда мы не будем его ожидать. Я бы так сделал.

Пока мы двигались по коридорам, возвращаясь по своим следам, они так и не обернулись против нас, и другая угроза, сама тюрьма, тоже так и не продемонстрировала других сюрпризов, по крайней мере пока мы не выбрались наружу. Мы наконец добрались до прохода, где сражались с бронзовыми доспехами, которые всё ещё лежали на полу там, где мы их оставили, вместе с порядочной толикой нашей крови. Пока мы пробирались по тюрьме, успело стемнеть, и сейчас единственным источником света была моя рука, которую я использовал как факел на магии крови.

— Вероятно, оно ждёт нас на другой стороне — сказала Амариллис. — У него было не так много времени, чтобы всё организовать.

— Не стоит недооценивать это место — сказал Фаллатер. Он сделал жест, и его товарищи разошлись, выдвигаясь вперёд. Один из них передал ему цепь, сковывающую нонаниму. — Оно было слабо, пока спало, но сейчас оно пробудилось.

Он шагнул в сторону одного из стоящих перед ним; тот отдёрнулся.

— Что ты делаешь? — спросил эльф, подозрительно глядя на Фаллатера. Фаллатер взглянул на него, наклонив голову.

— Я верну тебя обратно, если мы оба выживем. Ты знаешь, что без меня тебя ждёт забвение.

Эльф помедлил, затем чуть выпрямился и склонил голову. Фаллатер подошёл и прикоснулся к его лбу большим пальцем. Эльф отступил, глотая воздух, а Фаллатер подошёл к следующему, продолжая, пока не осталось только двое, одним из которых была большая женщина, а другим — эльф без рубашки, с которым мы встречались в комнате посещений. Двое товарищей отправятся с нами, таков был уговор.

— Исцелите их, Джунипер — сказал Фаллатер, указывая на тех, к кому он прикоснулся.

Я взглянул на них.

— Они не ранены.

Я решил заглотнуть разговорную наживку. Понятно, к чему он ведёт.

— Травмы — вопрос того, как душа рассматривает тело — сказал Фаллатер с зубастой торжествующей ухмылкой. — Думаю, вы обнаружите, что они изрядно травмированы.

Я сглотнул и прикоснулся к первому. Я был в достаточной мере уверен, что это не ловушка, но даже если нет, у меня было скверное предчувствие. Эльф был заметно не в себе; до того, как Фаллатер к нему прикоснулся, он демонстрировал опаску, однако сейчас были лишь коровья покорность и притупленность во взгляде. Он совсем не реагировал на моё прикосновение.

Я медленно, ровно потянул из кости, чтобы вытянуть как можно больше, и с трудом сдержал порыв отдёрнуть руку, когда увидел, что его челюсть вывихнулась сама собой. В итоге я закрыл глаза, сжигая кости, но так было ненамного лучше, поскольку я слышал хруст в теле. Так что я открыл глаза и постарался не обращать внимания. Понадобилось десять костей, выпитых с максимальной эффективностью, чтобы он перестал изменяться. Я с ужасом взгляднул на результат.

Аэрбские эльфы были хищниками, охотниками, это мне было очевидно, но они всё же были гуманоидами. Прямоходящими пользователями инструментов, не зверями, и хоть и убийцами, но утончёнными и сдержанными. Существо, в которое Фаллатер с моей помощью превратил этого эльфа, было более изящным но менее человечным, и как только я убрал руку, оно упало на четыре конечности, приняв явно удобную ему позу. Руки были удлинены, запястья адаптированы к удару когтями. Однако присмотревшись я понял, что это на самом деле не когти, а удлиннённые кости, торчащие из последней фаланги, с ногтями на концах. Были и другие изменения, в основном придающие существу менее гуманоидную форму, однако я поспешил перейти к следующему, не сосредотачиваясь на внешности существа.

— Не лучшее оружие, что могло бы быть, учитывая обстоятельства, — сказал Фаллатер — но я всегда предполагал, что если дойдёт до сражения, мне придётся иметь дело с народом, а не с самой тюрьмой, так что подготовил это.

— Что они такое? — дрожащим голосом спросила Фенн.

— Эльфы — со смехом, который никто не разделил, ответил Фаллатер. — Я убрал всё, что не считал необходимым, и использовал это, чтобы перестроить их в нечто свирепое. Это было обычным делом в славные дни Второй Империи. Они воплощение смерти, хотя, конечно, лучше подходят к сражениям против персон.

Я не был уверен, кажется ли мне тут угроза.

Я прошёлся вдоль ряда, "исцеляя" каждого по очереди и изо всех сил стараясь сдержать ком в животе.

— Полагаю, это не то, чему вы хотите у меня научиться, Джунипер? — спросил Фаллатер.

— Изучу, если хотите научить — сказал я, трансформируя ещё одного в монстра. Я пытался рационализировать; на самом деле не я их трансформировал, их на уровне души изменил Фаллатер, я просто выражал это изменение. И не то, чтобы они до того были полноценными персонами — хотя и достаточно, чтобы бояться того, что Фаллатер собирался с ними проделать.

— Нам дали время — сказала Амариллис, глядя на дверь. — Но не уверена, что это нам на пользу.

— Нам нужно лишь покинуть тюрьму — сказал Фаллатер. — Пелер обеспечат отвлечение, по крайней мере, так что мы сможем выбраться.

После того, как я изменил последнего из них, они повернулись и выстроились у двери. Похоже, Фаллатера не особо беспокоило, что мы можем там обнаружить ожидающим между нами и входными воротами. Я ощущал, как разгоняется мой пульс, поскольку это была финальная битва, и именно в такие моменты всё идёт под откос.

Мы открыли дверь и увидели двух двадцатифутовых бронзовых созданий с молотами в крепкой хватке, освещённых сиянием Селестар и многоцветных звёзд, висящих над Аэрбом. Под ними стояло четверо гориллоподобных громил, каждый в бронзовой броне вместо деревянной, прискорбное развитие. Впрочем, горгульи оставались разбитыми, что было единственной хорошей новостью, или скорее единственным отсутствием плохих новостей. Воротоголем всё ещё блокировал главные врата, через которые мы надеялись уйти. По первой оценке, этот бой не выглядит выигрываемым.

Единственным, что было хорошего, был тот факт, что они ещё не атаковали, и причина была проста: они прислали парламентёра. Этот был далёк от земляного голема, которого мы встретили изначально, который со слишком человеческим ртом. Вместо того этот был из тёмного стекла и бронзы, и в нескольких местах — полосы тёмного дерева. Рот, впрочем, оставался таким же, с неуместно смотрящимися губами и зубами.

— Пожалуйста — сказало оно. — Ещё есть время решить мирно.

— И как мы это сделаем? — спросила Амариллис.

— Сложите оружие и сдайтесь — сказал рот тюрьмы. — Иначе вы гарантированно погибнете.

Я слышал звуки громкого дыхания пелер. Что бы ни было сделано с их лёгкими и ртами, под тишину Фаллатер их не оптимизировал. Я не считал сдаться тюрьме вариантом, но бой тоже вариантом не выглядел, особенно учитывая, что это будет последней, идеальной возможностью ударить нам в спины.

Я не собирался отступать на этой точке, выбрасывая на ветер всё, что мы прошли в этой данже, но ещё я смотрел на бронзовых гигантов и не видел способа их побить. Нет, это неправильный образ мысли, и в этом моя проблема; смысл этого боя не в том, чтобы уничтожить врага, нам на самом деле нет дела до тюрьмы помимо того факта, что она препятствует нашим целям. Всё, что нам на самом деле нужно, это выбраться на ту сторону стены, где, предположительно, работает ключ телепортации. Фаллатер сам это говорил, нам нужно лишь покинуть тюрьму.

Я пододвинулся к Амариллис.

— Затяни — прошептал я ей, надеясь, что она расслышит меня через шлем. Я подошёл к Фаллатеру, когда она начала разговаривать с големом, используя вежливый, бессмысленный, дипломатический язык, словно изначально к этому готовилась.

— Тюрьма считает, что вы все — одна персона? — спросил я его. Он поднял бровь.

— Нет — ответил он и указал на пелер. — Они больше не подобны мне.

— Вы не боитесь этого сражения? — спросил я. На фоне голем отвечал на длинный монолог Амариллис.

— Я убрал у себя страх, насколько это возможно — ответил Фаллатер. — Не думаю, что наши перспективы хороши. Скорее всего, вы погибнете, а я останусь заточён с меньшими ресурсами, чем были до вашего появления.

— У меня есть план, но он потребует доверия — сказал я. — Мы засунем вас внутрь перчатки.

Фаллатер нахмурился.

— Оставив снаружи товарища, чтобы замаскировать моё местоположение? Да, это может сработать. Ещё осталось несколько менее ценных в стратегических позициях.

(Я так и подумал, учитывая различие чисел; говорилось про двадцать, но в спортзале было только пятнадцать).

Я отошёл от него и убедился, что Амариллис ещё общается с големом. Кажется, она пространно говорила о моральности заточения за преступления, совершённые до того, как деяние стало нелегальным. Это, по крайней мере, привлекло внимание тюрьмы. Я понятия не имел, насколько хорошо она может слышать, или насколько способна понимать услышанное и действовать на основании этого, но пока что не предпринимала мер против нас.

— Фенн, помнишь прогулку на ракете? — спросил я, остановившись возле неё.

— Помню, что оно прошло не лучшим образом — сказала она. — Вообще, как я помню, вышло настолько лажово, что тебе пришлось бежать по пустыне, сжигая свои кости, что и привело нас к текущей хрени, собственно. К тому же у нас нет ракеты.

— У тебя есть песочный лук — сказал я. Бросил взгляд на стену, что была высотой в тридцать футов и находилась на расстоянии футбольного поля от нас. Для кого-то столь умелого, как Фенн, выстрел будет проще простого.

— Ты чокнутый — сказала она, но широко улыбнулась мне. Её взгляд быстро прошёлся по вершине стены, и я вместе с ней посмотрел туда, где она снесла гаргулий. Мы уже знали, по посланным Солэс птицам, что лазерные гаргульи были основным методом воспрепятствования перемещениям через стену. — Однако недостаточно масок, и как бы ни была хороша Мэри, сомневаюсь, что она сможет затянуть достаточно надолго, чтобы мы смогли сделать ещё.

Мы создали несколько во время недельного отпуска в бутылке, так что на руках было пять штук, достаточно, чтобы покрыть всю партию, однако если мы планировали придерживаться своей части сделки, этого было недостаточно.

Я повернулся к Фаллатеру.

— Нам придётся оставить их — сказал я, указывая на пелер. — Переговорам не подлежит.

— Удобно для вас — сказал Фаллатер, внимательно глядя на меня. Я был с ним согласен, это было очень удобно для меня, но от этого не становилось менее верно. Достаточно скверно, что забираем его и ещё троих, почти одинаковое количество, только что нонанима не считается, но не выпускание дополнительных Фаллатеров в мир по-моему однозначный плюс, учитывая, на что он способен. — Хорошо.

— Подождите десять минут, прежде чем пытаться выбраться, мы вытащим вас, если будет чисто — сказал я. Я задумался, не примет ли он это за ловушку, поскольку я так бы и подумал, однако, похоже, я был настолько плох во вранье, что это пошло мне на пользу, поскольку он кивнул.

Фенн удивила меня, выйдя вперёд и протянув ему дыхательный набор из перчатки. Я даже не заметил, как она подошла. Он принял его с секундным недоумением, но всё же надел. Фенн прикоснулась к нему рукой в перчатке, и я подошёл к Амариллис, стараясь не думать о том факте, что они соприкоснулись, и не беспокоиться слишком сильно о том, что это давало ему доступ к её душе, или о том, что он может сделать за десять секунд. Десять секунд ничего не дадут, судя по всему, что мы знали о магии души, но он занимался своими исследованиями сотни лет. Это тревожило.

— Через пять секунд может быть проблема — сказал я. Я не был уверен, как тюрьма среагирует на исчезновение Фаллатера, пусть даже с её точки зрения и всего лишь одного из многих.

— Думаю, мы к чему-то подходим — сказала Амариллис.

Я бросил взгляд на Фаллатера, и как раз в этот момент он исчез в перчатку. Я начал превращать меч из кольца в двуручник, но остановился, когда взглянул на голема и обнаружил, что он никак не среагировал. Срань господня, это может и правда сработать.

Мы одного за другим переместили всех в перчатку — сперва Грака, затем высокую женщину, затем эльфа с выдранными из его шрамирования полосами, которого встречали в комнате посещений. Оставались только Амариллис, нонанима, и пелер, которых мы не собирались брать с собой. Я не знал, какие приказы оставил им Фаллатер, если вообще контролировал их, но пока что ни не двигались, так что пока шло удачно.

— Ладно — сказал я нонаниме, глядя в её красные глаза. Они были стеклянистыми и расфокусированными, она в общем-то не смотрела на меня, хотя я и был прямо перед ней. Я держал в руке последний дыхательный набор, с толстым резиновым шлангом и подсоединённым баллоном. — Я надеваю это на тебя, а потом не двигайся, пока не отсчитаешь пять минут.

— Фаллатер был готов оставить её — сказала Фенн. Она приподняла руку, и в ней появилось пустотное ружьё.

Я закрыл нонаниму собой.

— Джун — вздохнула Фенн. — У нас остались считаные минуты, и она может быть одержима прямо сейчас.

— Она невинна — сказал я.

— Дерьмо — выругалась Фенн. — Она грёбаная Джунонаживка.

Однако каковы бы ни были её возражения, пустотное ружьё исчезло в её перчатке. Она достала песочный лук, а затем достала стрелу, подобных которой я прежде не видел, с толстым металлическим центром. Она отвинтила оперение и провела пальцем.

— Знаешь, — сказала она, снимая перчатку и закатывая её — нонанима не подсказка, она угроза.

Она засунула перчатку в трубку-стрелу, а затем снова завинтила ту.

— Очень надеюсь, что вес не слишком повлияет, но перчатка достаточно лёгкая, а удача на нашей стороне.

Она ткнула в маленький кусочек перчатки, торчащий наружу.

— Засовывай её в перчатку, поспешим.

Нонанима ничего мне не сказала, и когда я надел на неё маску, оставив цепи и ошейник на своём месте, она приняла это без жалоб. Фенн без дальнейших комментариев переместила её в перчатку.

— Итак, моя прекрасная компаньонка, как там болтовня? — спросила Фенн, хлопнув Амариллис по плечу. Амариллис остановилась на полуфразе; она говорила что-то о легальной структуре Англицина и то, куда подпадает Тюрьма Амореукс в этой схеме.

— Готова — сказала Амариллис, прикасаясь к перчатке.

— Что это значит? — спросил голем, оглядывая нас троих. Каким бы риторическим заклинанием Амариллис его не окрутила, оно было нарушено, но мы всё ещё не были атакованы.

Амариллис исчезла в перчатке, затем Фенн протянула её мне. Я помедлил.

— Я могу перебраться через стену сам — сказал я, глядя на стрелу. — Смогу, сжигая кости.

— Ой, да блин — сказала Фенн.

— Я не позволю вам уйти — сказал голем. — Вы совершили преступления против меня, за которые должны понести ответственность, нелегальные действия, которые...

— Я могу перебраться через стену, я могу сжечь кости, со мной Ропи и Всеклинок, и если что-то пойдёт не так со стрелой, если выстрел сорвётся, если будет перехвачен, то кто-то должен будет...

— Всё это ты мог озвучить раньше — нахмурившись, сказала Фенн. Она натянула лук и выпустила стрелу с полной натяжки; та зависла в воздухе в футе от лука. Она подошла и прикоснулась к чёрному фрагменту, торчащему из стрелы. — Я доверюсь тебе, и поговорим после. Ты обещал мне, что не будет самоубийственных тенденций.

— Не будет — ответил я, сохраняя взгляд на висящей в воздухе стреле. Затем Фенн исчезла. Я продолжал смотреть на стрелу и считать, временами поглядывая на бронированных големов и двадцатифутовые бронзовые статуи с их огромными молотами. Меня больше всего беспокоила возможность того, что один из бронзовых колоссов подпрыгнет, как баскетболист, сбивая стрелу, или просто бросится вперёд, перехватывая её. Однако они всё ещё не двигались, и с каждой секундой я начинал немного расслабляться, если не считать тот факт, что мне всё ещё нужно прбежать мимо всей этой хрени. И если план со стрелой сработает без осечек, то я буду выглядеть довольно глупо.

(Я старался не давать себе думать о гарантии неозвученного плана, что было реальной причиной, почему я стоял, наблюдая, и подвергал себя опасности. Меня раздражала аргументация, основанная на мета-уровне, и наполовину хотел, чтобы можно было выбросить её из головы. Но в прошлый раз, когда мы пробовали похожий план, всё пошло скверно, и не знаю, нарратив это или нет, можно ли считать капризами Данжн Мастера, стремящегося сделать интереснее. Я надеялся, что направляю игру в конкретном направлении, но изо всех сил старался не думать об этом, поскольку если это было просто мышление на мета-уровне, можно было быть уверенным, что Данжн Мастеру такое не понравится.

Я не был уверен в том, что то, что я остался на страже в качестве резервной стратегии, имеет смысл само по себе, без учёта мета-соображений, но было слишком сложно оценивать ситуацию "на лету" и пытаться выделить слой информации и событий, который явно присутствовал. В гипотетическом мире, где я не знаю, что я в игре, действовал бы я так же? Объявил бы я себя самым способным сбежать членом партии, лучшим вариантом на тот случай, если стрела и перчатка не долетят, и их нужно будет перебросить вручную? Или просто позволил бы Фенн прикоснуться ко мне этим углом перчатки? Я честно не имел понятия).

Двадцать пять миссисипи, двадцать шесть миссисипи...

Нонанима возникла возле стрелы, всё с тем же ничего не выражающим взглядом, с руками в кандалах, ошейником на шее, и маской на своём месте. На миг она взглянула на меня, а затем стрела умчалась прочь, перелетела через стену и исчезла из вида.

— Что-то пошло не так — сказал голем. Я заметил, что огромные бронзовые колоссы пришли в движение. — Прекратите то, что делаете.

— Ладно — сказал я нонаниме. — Я вытащу тебя отсюда.

— Нет — сказал голем. — Прекратите.

Я потянулся, осторожно, чтобы не напугать её, и начал открывать замки Всеклинком.

— Что вы делаете? — тихо спросила она, широко раскрыв глаза. Голос был слегка приглушен маской, которую я снял, как только избавился от кандалов. Она осторожно потрогала своё запястье. До этого момента я не был уверен, что она умеет говорить.

— Я вытаскиваю тебя отсюда — сказал я. Джентльмен спросил бы разрешения, но у нас не было времени на это, так что я подхватил её и перебросил через плечо в стиле пожарника, а затем помчался к стене.

Ну, это было реально глупо, даже я сам это понимал. И тем не менее собирался это сделать. Я готовился к другим сценариям, пытался строить план, как лучше пробраться мимо различных врагов, пытался прикинуть, где упадёт стрела, если собьётся с курса или будет сбита, как до неё добраться... а имеющееся усложнение значительно снижало мои шансы пережить следующие пару минут. Гораздо лучше было бы предоставить её себе, оставив с пелер, чтобы её ликвидировали.

Но нет, я побежал с ней на плече, благодарный, что она по крайней мере не сопротивляется. Я считал, что преодолеть стену будет не слишком сложно; она высотой тридцать футов, во мне около шести футов, плюс ещё два на руки, что означало — нужно подпрыгнуть примерно на двадцать два фута. Самый высокий зарегистрированный вертикальный прыжок что-то около четырёх футов (информация, о которой я знал, что не знал её, так что она определённо введена в мой разум высоким KNO) — однако у меня была комбинация магии кости и крови. В Драгоценности Пустыни я смог подбросить Фенн и Амариллис достаточно высоко, чтобы они достигли вершины двадцатифутовой стены, а тогда я был слабее, чем сейчас.

И если это провалится, я планировал использовать Ропи, чтобы перебраться, для этого даже не нужен крюк, а если не сработает это, то заманю одного из здоровяков, чтобы он врезался в стену, и если не сработает это, то, вероятно, смогу что-то сделать со Всеклинком, или воспользуюсь алебардой как подступом, или воткну его в стену. И даже если ничего из этого не сработает, я был уверен, что смогу что-нибудь придумать; было достаточно очевидно, что у врагов высокие Выносливость и Мощь, но низкая Скорость, так что мне просто нужно продолжать бегать и не попадаться под удар.

Однако проблема была в том, что ни один из этих планов не подразумевал, что я буду нести сотню фунтов груза, который тоже нужно доставить через (или сквозь) стену, и она очевидно замедляла меня. Гориллаголемы потопали в мою сторону, и бронзовые колоссы топали вместе с ними, подняв молоты. Моя мёртвая рука ухватила кость в патронташе, и я вытянул из неё SPD, затем уклонился от ударов двух больших големов, едва избежав мощного удара, проплывшего над моей головой. Однако я был прав, големы были медлительны, и уклоняться было просто. И если их основа не слишком улучшена, то одного удара "гориллы" будет не достаточно, чтобы меня убить, если попадёт по доспеху.

Мне нравилась скорость. Мне нравилось быть быстрее, быть способным обгонять других, не беспокоиться об ударах, поскольку меня уже не будет на месте, когда удар придётся туда. Девушка у меня на плече меня замедляла, но я был достаточно хорош в магии крови, чтобы вкладывать пульс моей крови в каждый шаг, и в сочетании с дополнительной скоростью из кости избегать их атак было почти элементарно.

— Сожми ноги, когда я тебя брошу! — крикнул я, надеясь, что она достаточно в себе, чтобы понять меня. — Хватайся за край стены!

Я остановился у стены; обернулся, оценивая, сколько есть времени. Отлично, големы занялись пелер, взявшими на себя отвлечение (вернее, выполнявшими приказ). Правда, это облегчение немедленно скисло, когда я увидел, как один из них погиб; они были личностями, заточёнными здесь, а затем Фаллатер десятилетиями манипулировал их сущностью или дольше, пока они не оказались выброшены, как пушечное мясо. И один из двух колоссов всё ещё приближался к нам.

— Сожми ноги — сказал я, и поднял девушку. На секунду задумался, затем сунул кость себе в рот. Неприятный вкус. — Я тея бъосаю.

Она взглянула на верх стены, затем на меня, и я ощутил, как её ноги выпрямляются. Она не выглядела сильной, но я надеялся, что она справится.

— Аз, гва, хри — произнёс я и запустил её в воздух изо всех сил, используя всё, что давали кость и кровь. Она взлетела выше, чем я ожидал, и приземлилась точно на вершину стены, едва заметная сейчас, когда я погасил свой огонь.

— Оставайся там! — окликнул я её. Взгляд на колосса показал, что у меня около секунды. Я вытащил Ропи из сумки и раскрутил, прежде чем бросить; он упал ей на ноги и обернулся вокруг неё. Я надеялся, что он поймёт, что ей нужно помочь спуститься, но Ропи всегда был надёжным.

Я перекатился в сторону, избегая удара колосса; он был быстрее, чем я надеялся, но сейчас я ничего не нёс. Я бросил взгляд на запас крови; он наконец упал ниже половины, что было нормальным объёмом моего тела. Всё это я потратил на скачки и взмахи меча, плюс полученные удары.

Я внимательно наблюдал за приближающимся колоссом, за тем, как он заносит свой огромный молот. От этого удара я тоже уклонился с минимумом усилий.

Пелер умирали один за другим, им разбивали черепа или растаптывали, но нельзя сказать, чтобы это меня сильно напрягало, тем более что поле боя — не то место, где стоит заставлять себя испытывать эмоции к тем, кого только что встретил.

В какой-то миг я вдруг понял, что пытаюсь сделать, и отследил цепь мыслей, формирующуюся в моём разуме: я бросаюсь спасать их, вынужден убивать големов, и определённо это приблизит меня к левел-апу.

Колосс взмахнул молотом, и мне пришлось потратить больше усилий на то, чтобы убраться с пути с помощью своевременного Багрового Прилива. Нужно обращать больше внимания на бой.

Я прокатился между его ног, оказавшись за спиной. Ударил Всеклинком в его самой большой форме по лодыжке, но в бронзе едва осталась вмятина. Мне нужно перебраться через стену, это всё, что нужно для победы, однако я всё приближаюсь к действию. Второй колосс отбросил одного из пелер и направился в мою сторону; его партнёр, под которым я проскочил, стал поворачиваться.

Я побежал, просто чтобы дать себе время подумать. Перебраться через стену казалось слишком легко, словно за это будет некий штраф, но не потому ли я так думал, что беспокоился, что лишаю себя левел апа, оставляя позади эти медлительные источники экспы? Я не знал, могу ли доверять себе в рациональности.

Я услышал звук и поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как гаргулья открывает рот в мою сторону. Я поднял Всеклинок в виде короткого меча и парировал выпущенный в мою сторону зелёный лазер.

Я развернулся и побежал в другую сторону. Единственно причиной, почему гаргулья оказалась в игре, было то, что я забрался слишком далеко, отойдя от тех, которых вынесла Фенн. Я видел на земле у големов изломанные, окровавленные трупы, и големы направлялись в мою сторону. Пелер их немного потрепали, оставив следы на бронзе, но все их жизни ушли на то, чтобы купить мне время. Возможно, Фаллатер это и вложил в них, когда их изменял. И всё, что я думал, глядя на своих врагов — какая напрасная трата.

Я бросился в сторону стены, а затем прыгнул, кость и кровь бросали меня выше, чем кто-либо на Земле прыгал когда-либо. Этого было недостаточно, но я превратил Всеклинок в древковое оружие с крюком, который зацепился за край стены. Я ударился о стену, приложившись лицом, и начал взбираться по древку. Добравшись до вершины, я снова превратил Всеклинок в кольцо и последний раз взглянул на тюрьму. Под светом Селестар и многоцветных звёзд она выглядела зрелищно.

Один из бронзовых колоссов откинулся и швырнул в меня свой молот, чего я никак не ожидал. Я соскочил с другой стороны стены, держась руками за край, и молот пронёсся надо мной. До земли отсюда было двадцать футов, но я всё равно спрыгнул, в последний момент оттолкнувшись от стены, а затем перекатываясь по земле, чтобы погасить инерцию. Перекатываться в доспехе проблемно, как я уже знал, но у меня ещё оставалось три кости.

Квест выполнен: Преступления против души. Вы вытащили Фаллатера Вайтшелл из Тюрьмы Амореукс и готовы начать новую жизнь как его ученик, с новым компаньоном в нагрузку.

Левел апа не было.

Я подхромал к нонаниме, которая растерянно смотрела на Ропи, на ходу исцеляя свои мелкие травмы. Мне приходило на ум, что она может быть новым компаньоном, но между ней, Фаллатером, и семифутовой женщиной... Ну, она была третьим вариантом.

— Джун! — с расстояния воскликнула Фенн, едва видимая под светом луны.

Я помахал ей.

— Фенн, у меня новый друг!

— Почему вы меня спасли? — тихо, приглушенно спросила нонанима.

— Было неправильно дать тебе умереть — сказал я. На самом деле подозреваю, что попытался тебя спасти, поскольку хотел испытать экстаз, обеспечиваемый мне игрой, в которой мы находимся, но я не на сто процентов уверен.

Лояльность Повышена: [Null Pointer Exception] lvl 2!

Глава 63: Химическая история свечи.

Бамблфак в Канзасе был того размера, чтобы наша старшая школа предлагала ровно один вариант дополнительных занятий по компьютерным наукам, и в первом семестре второго года я его взял. Едва закончил программирование дико амбициозной игры в шашки на Бейсике финальным проектом, чем заработал свою единственную А в этом семестре (мои оценки никогда не были выдающимися, а во втором году ещё ухудшились по причинам, которые на этот момент должны быть очевидны). У игры была чрезвычайно грубая графика, не было ИИ, так что играть нужно было с кем-то, и управление было через указание пронумерованных клеток, в которые делался ход. Даже в дамки нельзя было пройти. О, а ещё там не было никакой проверки на ошибки, так что если вводишь неверный ход, игра его спокойно выполняла, и всё лажалось, если вообще вся программа не висла (что она в любом случае время от времени делала, по причинам, так и оставшимся для меня непонятными).

В смысле, угу, я крут в программировании.

Оставляя шутки в стороне, я по крайней мере знал, что такое "исключение нулевой отсылки", "null reference exception": программа пытается найти некую переменную, и выясняет, что там, где должен быть адрес переменной, нуль (пустота). Это заставляет программу выкинуть исключение нулевой отсылки, с которым или программист как-то разбирается, или оно вешает программу.

Если бы это было шуткой, я бы её понял, и в системе уже было много реально тупых мелочей вроде этого (некоторые заставляли меня усмехнуться, другие просто заставляли закатить глаза). Если это не было шуткой, или даже если было, то система выставляла передо мной своё устройство, и это может быть полезно. У безымянной нонанимы была толика лояльности ко мне, но её имя указывало на нулевое значение. Если это не было шуткой, то какие ещё части её отсутствовали на взгляд системы? Что произойдёт с ней, когда она достигнет 10 лояльности, и случатся Сдвоенные Души, учитывая, что у неё нет души? Амариллис сказала, что большая часть магии на неё не действует, но я хотел знать подробности, а так же почему оно так. Это казалось важным, словно рычаг, которым я могу воспользоваться, чтобы разделить различные слои, составляющие реальность.

— Почему она с тобой и без цепей? — спросила Фенн, приближаясь к нам. Она держала в руке свой артиллерийский лук, со стрелой на тетиве, направленной на Нуль.

— Сценарий пять — ответил я. Новый компаньон, но не Фаллатер.

— Да бл* — сказала Фенн. Она двигалась медленно, чтобы удерживать прицел, но сейчас перестала это делать и быстро сокращала дистанцию. — Смотри на неё, Джун!

Я повернулся и взглянул на Нуль, которая смотрела на меня широко открытыми глазами.

— Эм, я смотрю?..

— Они могут использовать меня в любой момент — сказала Нуль, чуть повесив голову. — Вам не следовало меня развязывать.

Я взглянул на приближающуюся Фенн, подняв бровь.

— Амариллис сказала, что она не сильнее обычного человека. Я достаточно уверен, что могу справиться с девяностофунтовой девчонкой.

— Вау, а можно попробовать не искушать судьбу? — спросила Фенн. Её лук исчез в перчатке, а затем возникли наручники. Она подошла к Нуль, которая добровольно протянула руки.

— Это действительно необходимо? — спросил я.

— Давай, мы тут закончили, Мэри и Грак держат форт, двое на трое, давай двигаться — сказала Фенн.

— Ты в порядке? — спросил я Нуль. Она кивнула, и бросила на меня ошеломлённый взгляд, который немедленно заставил меня задуматься, сколько заботы стоит ей демонстрировать. Если она родилась в тюрьме и всю жизнь была заперта, то это может привести к чрезмерной привязанности.

— Мэри, к слову, взбешена — сообщила Фенн, когда мы шли от тюрьмы. Она ткнула большим пальцем в сторону Нуль. — Полагаю, страдашка положения никак не улучшит.

— "Страдашка" это литературное выражение? — спросил я. Странное впечатление, когда слышишь на Аэрбе что-то из слэнга, который считал чисто земным. (пр. переводчика: в оригинале было слово "woobie", что в данном случае означает "персонаж, вызывающий жалость и сострадание"). Как правило, в таких случаях я не задавал вопросов, просто принимая, но сейчас у нас было время, и мен больше беспокоило то, что я могу использовать какие-то слова и концепции неправильно, чем их происхождение.

— Большое животное — сказала Фенн. — Сидит в лесу и издаёт страдальческие звуки, приманивая добычу.

— О — произнёс я. — То есть ты не используешь это как общий термин для относительно невинных, переносящих боль и страдание, которых хочется защитить.

— Только если они собираются тебя убить — сообщила Фенн, пожав плечами. — Может, не стоит вести кросскультурный обмен рядом с душе*бом?

— Да уж — согласился я. Снова взглянул на Нуль, и обнаружил, что она смотрит на меня под лунным светом. Я думал, что она отвернётся, однако она этого не сделала, и в итоге я прервал зрительный контакт, что оставило меня с неприятным чувством, словно она продолжает смотреть мне в затылок. — Однако сценарий пять.

— Да, это приведёт нашу Мэри просто в восторг, ты же её знаешь — фыркнула Фенн.

Амариллис и Фенн держали в руках оружие, в то время как Фаллатер сидел на земле с вежливой улыбкой, не открывающей его зубов. У него оставалось двое товарищей, именно столько, на сколько он договорился, семифутовая женщина, чей вид я не мог определить, и эльф с выдранными из шрамов полосами, с которым мы встречались в комнате посещений.

— Кто-то из моих пелер выжил? — спросил Фаллатер.

— Нет — ответил я. Бросил взгляд на Нуль. — Вы ожидали, что выживут?

— Нет — ответил Фаллатер. — Но они так или иначе были обречены, если мы не вместе. Мы поговорим об этом больше во время вашего обучения.

Я ощутил секундный дискомфорт, который постарался сдержать. Что бы он ни сделал с ними, это не то, что я хотел изучить. Я изучу это, если будет такое предложение, отказываться от дополнительного инструмента было бы глупостью, но я не хочу.

— У нас нет безопасной базы — сказала Амариллис. — Сейчас, когда опасность прошла, и ключ снова должен работать, я предлагаю половине из нас найти место, где можно устроиться, другая половина останется здесь. Через два часа я вернусь, и ещё через два часа мы перегруппируемся. Что до групп, изначально я считала, что нам следует придерживаться одинаковых чисел, четыре и четыре. Я возьму с собой Джунипера и Фаллатера, так у нас будет время для начальных уроков во время двух часов, которые понадобятся, чтобы вернуться с остальной частью нашей группы. Очевидно, мы не можем взять нонаниму, так что остаются Рета или Леэпенн.

Она взмахнула рукой в сторону высокой женщины и другого эльфа, определённо их представили, пока меня не было.

— Сценарий пять — сказал я Амариллис.

Она моргнула, а затем бросила взгляд на Нуль.

— Ладно — сказала она. — Это...

Она помедлила, бросила ещё один взгляд на Нуль, затем нахмурилась и взглянула на Фаллатера.

— Насколько она опасна?

— Там, где граница между мирами крепка, практически не опасна — сказал Фаллатер. — Насколько продвинулось космологическое картографирование за последние несколько сот лет?

— Я не знаю — сказала Амариллис. — Нам нужны специализированные тексты, чтобы понять, куда её безопасно допускать, или по крайней мере ограничивающие средства получше, и в идеале плотные затычки для ушей.

— Что такое сценарий пять? — спросил Фаллатер.

— Ничего, о чём вам сейчас стоит задумываться — сказала Амариллис. — Это неважно в короткой перспективе, и понадобится много времени, чтобы объяснить. Да и не хотим объяснять там, где могут слышать.

— Мы поговорим об этом, и о другом, позже — спокойно произнёс Фаллатер, слегка кивнув. — Я бы предложил, чтобы я и Джунипер остались здесь, с нонанима и вашим дворфом или полуэльфом.

— Фенн — сказала Фенн, указав пальцем на себя. — Грак — указывая на Грака. — Если это позволит отделаться от этого засранца, я всецело за путешествие.

— Фенн — произнесла Амариллис предупреждающим тоном. Я был уверен, что напряжённость между ними закипит, какие бы шаги для её минимизации мы не предпринимали, но не знал, какую форму примет это закипание. Мне не хватало времени наедине с Фенн, и одним из вопросов, который я хотел ей задать, был о её мнении о Фаллатере. — Я собираюсь отправиться в Парсмонт, полагаю, возьму Фенн, Рету, и Леэпенн?

Я не был уверен, что это идеально, но предложения получше у меня не было. Это было, в каком-то смысле, вариантом головоломки о волке, козе и капусте. С собой переправить через реку можно за раз только что-то одно, но волка нельзя оставить наедине с козой (потому что он съест козу), а козу — с капустой (поскольку коза съест капусту). Аналогично, из-за общего недоверия и способности Фаллатера влезть в душу нам нужно было соблюдать осторожность в плане кого с кем оставить.

Для меня самой проблемной частью предложения Амариллис было то, что Фенн останется наедине с Ретой и Леэпенном, и я не был уверен, что они не владеют магией души тоже. Их боевые способности тоже оставались неизвестны, так что я не был уверен, сумеет ли Фенн отбиться, если они её атакуют, даже со всеми припасёнными в перчатке трюками. Тем не менее, я был согласен, что это вероятно лучший доступный нам вариант, даже если учитывать разделение на три и пять — особенно учитывая, что нам нужно нарабатывать доверие, вместо накачивания паранойи.

Прежде чем они отбыли, Фаллатер прикоснулся к Леэпенну и Рете, первому к голове, второй к обнажённой коже на груди. На каждого он потратил по пять минут, молча прикасаясь к ним с закрытыми глазами; я видел, как Амариллис и Фенн приглушенно переговариваются, пока это происходит. Я, со своей стороны, по большей части держал Нуль в поле зрения, держа вашту на тот случай, если она во что-то превратится.

Прежде чем Фенн ушла, она меня поцеловала, быстро и по большей части целомудренно. Это меня не совсем устраивало. Я не хотел, чтобы Фаллатер знал, что её можно использовать для давления на меня, но очевидно Фенн хотела, чтобы он знал, или может просто решила, что поцелуй стоит утечки информации. То, что из-за Фаллатера приходится скрывать наши отношения, меня несколько раздражало.

— Увидимся в Парсмонте — сказала Фенн. — Не делай ничего, чего я не стала бы.

Она подняла руку в перчатке и выронила большой, тяжёлый мешок припасов, затем шагнула к Амариллис и через пару секунд исчезла, так что я остался наедине с Фаллатером, Нуль, и Граком.

— Грак, можешь установить обереги, чтобы держать её внутри? Я бы предпочёл не брать на себя присмотр.

— Обереги от скорости — единственные, которые на неё подействуют — сказал Грак, подходя к ней и доставая жезл. — Их сложно создавать. Понадобится время.

Я подошёл к припасам и принялся доставать вещи. Сперва бурдюк, из которого хорошенько отпил, затем пару складных деревянных кресел, одно из которых поставил Фаллатеру. Бросив короткий взгляд, достал рационы, и принялся есть пеммикан. Не лучший обед, даже когда голоден, а в моём случае, даже несмотря на все нагрузки, приходилось просто впихивать в себя еду маленькими кусочками, стараясь сдерживать тошноту.

— Хотите начать обучение? — спросил Фаллатер, внимательно глядя на меня под лунным светом.

— Да — я кивнул. — Могу понять, если у вас нет плана уроков или чего-то подобного, но всё может помочь создать основу.

— И этого вам может быть достаточно? — спросил он.

— Нет — ответил я. — Природа моего таланта сложна, но мне легко освоить основы чего-то, если мне есть за что зацепиться и есть время обдумать. Однако даже если я смогу так с магией души, полагаю, мне всё равно понадобится ваше наставничество, чтобы прогрессировать дальше этих самых основ.

— Восхитительно — сказал Фаллатер. — Я с большим интересом наблюдал за вашим сражением. Есть несколько вариантов объяснений, но самое простое — что вы говорите правду. Мастерство магии кости, магии крови, и обучение владению мечом, всё в столь юном возрасте. Сколько там вам было?

— Семнадцать — ответил я, откладывая остаток пеммикана. Чувство было такое, словно долго ем, но на самом деле отъел всего ничего. Взгляд на Грака показал, что он ещё работает над оберегом. — Так что вы можете сказать мне о душе? Что такое душа?

Фаллатер приятно, мелодично рассмеялся; это было так внезапно, что я вздрогнул. Эта мелодичность ему не подходила, если не считать того, что он эльф.

— Начинаем сразу с таких глубин?

— Я не хочу приносить свои предположения — сказал я. Тем более, что большинство моих предположений родом с Земли.

Фаллатер приложил палец к своим губам.

— Существует книга о свече, написанная в 97ПЭ, подробно описывающая её. Упомянут каждый изъян свечи, все её возможные меры, и состав свечи вплоть до диеты кабана, чей жир пустили на её изготовление. В ней четыре сотни страниц.

— Ладно — медленно произнёс я. — То есть душа — это нечто вроде... списка информации о персоне?

— Часть информации о свече была процедурна — сказал Фаллатер. — Детали того, как она создавалась, какие процессы использовались для переработки жира, информация о конструкции формочки, и тому подобное. Душа — совсем другое. В душе не записано ничего, что скажет, как личность стала такой, какая она есть, нет истории, лишь метки, которые можно использовать, чтобы проанализировать и сделать выводы.

Я нахмурился.

— Ладно — сказал я. — Это список... перечисление, или неупорядоченно?

— Неупорядоченно — сказал Фаллатер, глядя на меня.

— Неупорядоченное собрание атрибутов, определяющих личность — сказал я. — И если это так, то всё, что на самом деле делает магия души, это переписывает эти атрибуты.

Фаллатер кивнул.

— Именно так.

— И всё? — спросил я. — Это всё, что есть душа? Это... набор атрибутов?

Я немедленно увидел метафору программирования, и не то, чтобы в игре не было внутрисеттинговых объяснений, отражающих игровую механику, но... душа — это просто ещё один лист персонажа? Я уже имел доступ к своему листу персонажа. Я уже мог видеть список определяющих меня атрибутов, задействованных в игре. Это не было чем-то новым, чем-то, что могло исправить мои кости.

— А если я скажу, что этот список продолжается сотни, если не тысячи страниц? — спросил Фаллатер. — Если скажу, что все формы магии тем или иным образом взаимодействуют с этими атрибутами?

Не было похоже, чтобы его разозлило моё неуважение к работе его жизни в поле магии души, скорее ему было любопытно. Я был довольно-таки уверен, что любопытство было единственной причиной, почему мы сидим напротив друг друга. Он от многого отказался ради этого, учитывая, что его не особо интересовала возможность покинуть тюрьму. Он выбросил множество жизней и десятилетия работы просто чтобы понаблюдать за мной. Я всё ещё толком не понимал его.

— Просто... — начал я, а затем остановился, нахмурившись. — Я ожидал чего-то более мистического.

— Никакой мистики — сказал Фаллатер. — Я учёный, а не мистик. Я мог бы обрядить истину в пышные одежды, но это не пошло бы вам на пользу как моему ученику.

— Ладно — сказал я. — Так как мне получить доступ к моей душе?

— Это было бы очень просто показать одним прикосновением — вздохнув, произнёс Фаллатер.

— Нет — твёрдо ответил я. Он только что напомнил мне, что он опасен. — Скажите мне, как мне увидеть или ощутить душу, как вносить в неё изменения, без вашего вмешательства.

— Представьте, что в вас существует книга о вас — сказал Фаллатер. — Не история, а каталог всего, что в вас существенного.

— Ну, ладно — ответил я, пожав плечами. Я попытался представить эту книгу, начиная с простого, моих физических мер, прочности волос, объёма крови в моём теле, длины костей... я взглянул на свою деформированную руку. — Это не обязательно соответствует телу — сказал я.

— Нет — кивнул Фаллатер. — У души есть собственные атрибуты, не всегда совпадающие с присутствующим в теле.

— Остаточный образ себя — пробормотал я.

— Остаточный? — спросил Фаллатер, как-то очень внимательно взглянув на меня.

— Не обращайте внимания — сказал я. Как в Матрице, это фильм с Земли, который вы вероятно не видели, разве что его передранную Артуром копию. Я продолжил компилировать Книгу Джунипера, пытаясь сообразить, как можно впихнуть в неё всё, не упоминая прошлое или как я сложился. Не Артур или Тифф, но произведённый ими на меня эффект, не атрибуты, упоминающие их, но атрибуты, что позволят знать, что они существовали, если ты чрезвычайно умён и можешь отследить по неполной информации.

— Я не понимаю, как это возможно — сказал я. — Разве память не часть души?

— Да — ответил Фаллатер. — Хотя она почти недоступна для попыток манипуляции.

— В таком случае как вы изменили своих рабов? — спросил я, выбрасывая на минутку из своего разума метафору книги. Я бросил взгляд на Грака, который закончил свой оберег и ел пеммикан перед Нуль, повесив свой топор на пояс.

— Я не изменял их воспоминания — сказал Фаллатер. — Я изменил их значения, ценности, чтобы они совпадали с моими, вместе с максимально возможным количеством путей.

— Пути — это не атрибуты — заметил я.

— Нет, это они — сказал Фаллатер. — Вы поймёте, когда углубитесь, когда поймёте ощущение души.

— То есть они неполные клоны — сказал я. — Они просто... персоны, с воспоминаниями, отличающимися от ваших, разделяющие образ мысли.

Фаллатер пожал плечами.

— Я никогда не говорил, что они клоны.

— И вы сказали, что без вас их ждёт гибель — сказал я.

Фаллатер улыбнулся, демонстрируя мне свои острые зубы, и это выглядело отчётливо угрожающе.

— Вы пытаетесь углубиться за пределы своего урока — сказал он. — Эти атрибуты возможно изменять, но со временем они возвращаются в исходное состояние.

Я едва не возразил, что это не выглядит "гибелью", однако затем задумался об этом. Если бы мне сказали, что я стану тем, кто ценит то, чего я не ценю, кто мыслит не так, как мыслю я, кто разделяет со мной в общем только воспоминания, я могу посчитать это гибелью. Вообще, учитывая, что Фаллатер изменил их ценности, он мог просто заставить их бояться изменения. А затем, когда перед ними будет выбор между потерей себя и превращением в монстра, он знал, что они пойдут на превращение в пелер.

Я вернулся к строительству своей метафорической книги, определяющей меня до мельчайших деталей, что позволят клонировать меня, если ты маг души лучше даже Фаллатера и хочешь такое проделать. Пока что игнорируем память, игнорируем "пути мысли" (что бы это ни было), думаем только о всём конкретном, вроде мускульной памяти, том, что на физическом уровне, или о самих значениях, взвешенных и измеренных в вызывающих головокружение массивах, которые даже не обязательно чёткие, поскольку у людей есть предвзятости, и это, полагаю, тоже должно быть встроено...

И в этот момент я ощутил это в своём разуме, словно поднялся угол ковра, и я осознал, что в комнате не только ковёр, под ним тоже что-то есть. Так что я потянул его, это чувство, что во мне есть больше, и моё поле зрения заполнила белизна, на которой через пару секунд проявились буквы и цифры.

Я смотрел на свой Истинный Лист Персонажа.

Навык разблокирован: Эссенциализм!

Глава 64: В Которой Джунипер Смотрит на свой Лист Персонажа (Снова).

Для начала, интерфейс был другим. Он управлялся не взглядом (номинально), как другой, это производилось полностью мысленно, и я потратил несколько секунд просто на то, чтобы с этим освоиться. Моя душа... Была ещё одним листом персонажа, более глубоким и комплексным, куда больше информации, чем я мог бы просмотреть даже за весь день, но это всё ещё были узнаваемый структурированные данные, то есть просто лист персонажа.

Слева был показан скелет моего тела, кости рёбер и левой руки выделены красным и отсутствуют на картинке. Я мог мысленно изменять этот дисплей, проявляя на нём органы и вены, слои мышц, добавляя кожу, пока я не оказался смотрящим на себя. И едва узнавал; он выглядел слишком мускулистым, слишком подтянутым, со слишком решительным взглядом. Я всегда считал, что выгляжу скучающим, когда расслабляюсь.

Над изображением тела была комплексная сеть линий и точек; я увеличил её и чуть не заблудился. Сфокусировавшись на точке, я оказался в определённом моменте, поглотившем все мои чувства; я стоял у себя во дворе, у кустов, и пытался есть соты, как учил отец. В этот момент я ощущал сладкий, цветочный запах и лёгкий ветерок. Когда этот миг закончился, меня не выкинуло, поскольку меня ожидали другие воспоминания, каким-то образом связанные с этим, но я был уверен, что если отправлюсь по шоссе воспоминаний, то на весь день с этим застряну.

Я отступил из воспоминания, затем из кустов воспоминаний, пока не смотрел вновь на лист персонажа. Это был комплексный кошмар текста и чисел... и за этим я видел ещё, тонкие линии, уходящие куда-то, две штуки. Порыв заставил меня последовать по одной из них. Я повторял себе, что не следует ничего трогать, что это моя душа, и любое изменение следует немедленно обратить, пока я не буду уверен, что не устрою изменениями какой-то хрени.

Первым, что я увидел, прибыв на другой конец линии, была Амариллис, обнажённая, и над ней парила масса точек и линий, а сбоку текст и числа. То есть это её лист персонажа. Сдвоенные Души соединяют нас больше чем на фигуральном и механическом уровне; оно открыло мне её душу. Видимо, другая линия ведёт к Фенн.

Я немедленно отступил от её листа персонажа, не задерживаясь взглянуть на что-то, опасаясь случайно покалечить её или изменить.

Вернувшись обратно и чуть потыкавшись в свой лист персонажа, я испытал толику облегчения, поскольку многое оказалось заблокировано, так что я не мог залажать. В отличие от моего обычного листа персонажа, здесь недоступное можно было прочитать, текст был серым, но всё же выделялся достаточно, чтобы быть читаемым. Кое-что было выделено зловещим тёмно-красным, единственный цвет в монохромном море, кроме лёгкой синевы на некоторых фрагментах текста. Я искал навыки...

С этой мыслью в моём поле зрения разложилась панель; не только те, что я разблокировал, не только сорок на моём другом листе персонажа, но больше, чем могло вместиться на лист. Я быстро пересчитал края упорядоченной сетки и нахмурился. Тут было, если вижу правильно, двести пятьдесят шесть навыков, и чуть больше половины из них помечены красным.

Некоторые из них были выделены тем же тёмно-красным, что я видел в нескольких других местах во время исследования интерфейса, и мой взгляд привлекла "Магия Льда". Я расширил её, чтобы изучить внимательнее. Вместо числа она была перечёркнута наискось, и текст рядом гласил "Ограничено, Карантин #16". На секунду я нахмурился; нужно будет проконсультироваться с "Принцип Отчуждения, Седьмая Редакция", но я был уверен, что магия льда считается утраченным искусством, не карантинным.

Под этим значились первичный и вторичный атрибуты, Хитрость и Выносливость, со знакомыми числами в них, и то, что выглядело как маленькая серая кнопка, озаглавленная "Гестальт".

Я отступил от этого обзора и поспешно взглянул на другие, чтобы проверить то, что надеялся подтвердится; здесь были показаны первичный и вторичный атрибуты, и хотя реальная математика показана не была, это уже было крайне полезным даром магии души (или Эссенциализма, как назвала это система), даже без возможности влиять на что-то из этого. Я всё ещё старался соблюдать осторожность и ничего не трогать, только смотреть, но уже начинал ощущать доступные возможности.

Всего здесь было 256 навыков, а у меня только 40, из которых лишь 25 разблокированы — сейчас 26, с добавлением Эссенциализма. Было достаточно просто разобраться; синим были отмечены навыки, которые у меня уже есть, и из них те, что ещё не разблокированы, перечёркнуты. Я просмотрел оставшиеся синих перечёркнутых четырнадцать навыков, которые, по моему предположению, были теми, что есть в моём листе персонажа, но ещё не разблокированы.

У меня были Дробовики, которые я не проверял, но будет легко освоить. Четыре штуки были навыками ремёсел и искусств — Алхимия, Животноводство, Кузнечное дело, Работа с деревом. Пять навыков, доступ к которым я ожидал: Магия Золота, Магия Ревизии, Магия Стали, Магия Скорости, и Обереги. Ещё там была Магия Воды, чего я не ожидал, поскольку она считалась наследственной магией. О Библиотечной Магии я даже не слышал никогда, хотя был уверен, что знаю обо всех известных Амариллис видах магии, а это должны быть все они. А что за Дух я вообще понятия не имел.

Там был навык Язык, с первичным KNO и вторичным CHA, но никаких указаний на то, что нужно для его разблокировки. Пока я смотрел на него, ощутил нить, которую можно потянуть, и когда сделал это, нырнул глубже в навык, пока не оказался в облаке слов. С каждым из них были связаны данные, числа и слайдеры, подписанные например "Частота" или "Тонация", все из которых, кажется, отображали как часто и как именно я использую слово "почтение" или "огурец". Они были связаны друг с другом, как именно — нужно будет потом разобраться, если это окажется важно.

Быстрый взгляд на другие навыки теперь, когда я знал, где нажимать, продемонстрировал нечто подобное, но вместо просто слов и статических правил, управляющих этими словами, там были фрагменты процедурного и декларативного знания, отображаемые или текстом, или размеченными цветом демонстрациями простых, прототипных действий. То есть навыки существуют как конструкты в душе, но по крайней мере частично они состоят из других дискретных элементов.

Однако моё внимание привлекло не то, что содержит мой лист персонажа, или даже природа навыков, а другие навыки, которые не входят в мой лист персонажа, какой бы ни была причина. Большинство красных были той или иной магией; Магия Стекла, "Ограничено, Карантин #112", Грув Кастинг, (пр. переводчика — Groove Casting, слишком много вариантов перевода, без дополнительного контекста не понять) "Ограничено, Карантин #217", Магия Сдавливания, "Ограничено, Карантин #18", и так далее. С некоторыми даже было непонятно, магия это или нет, вроде Ex Nihilo (пр. переводчика: "Из Ничего", однако это латынь, а не английский, так что оставил как есть) "Ограничено, Карантин #216", и я даже не знал, как вообще понять, что должен делать навык с таким названием.

Я видел, что здесь было больше "ограничений", чем карантинных зон, упомянутых Амариллис, хотя её определения взяты из политической терминологии Империи Общих Интересов, а есть много навыков, вышедших из обихода. В любом случае, я не пробовал (пока что) сделать их синими.

Другие, обычные, серые навыки были мне менее интересны, разве что в плане того, что они сообщали об игре. Там был, как выяснилось, набор навыков доспехов: Лёгкая Броня, Средняя Броня, Тяжёлая Броня, Бездоспешный, и Щиты. Это, однако, было непонятно, поскольку было очевидно, что доспехи всё же делают что-то для меня, и я прошёл период акклиматизации к броне, так что у меня должно бы быть что-то кроме отсутствия навыка в ней. Если бы я писал книгу атрибутов о себе, то это в ней должно быть, так же? Нельзя просто оставить ноль в этой графе, если пытаешься полностью описать меня.

Были там и другие навыки, о которых я уже знал, что их у меня нет, и которые не были назначены, из разряда, который я считал "ремёсла и искусства". Того типа, которые берёшь больше для отыгрыша (и чтобы позлить Реймера, поскольку они неоптимальны) — Вышивание, Собирательство, Швейное дело, и тому подобное, их порядком. Были навыки транспортные, такие как Мореходство, Пилотирование, Верховая езда, вместе с прикладными/профессиональными навыками вроде Оценки, Менеджмента, Лидерства, Логистики и Математики, некоторые из которых привлекли мой взгляд, и ещё несколько отсутствующих у меня социальных навыков.

Всё это оставляло у меня вопрос, почему в моём листе персонажа были эти конкретные сорок навыков. У меня давно было чувство, что кто-то подготовил для меня игру, с того момента, как я впервые взглянул на опции и увидел, что активирован режим Алмазный Хардкорный Железный человек. Я мог бы принять, если бы эти навыки соответствовали тому, что я знал или делал в реальном мире, однако это было не так — чему свидетельствовал тот факт, что Пилотирование не было одним из моих навыков, хотя я мог более-менее управлять вертолётом. Ну, и вся доступная мне магия.

Так что я мог предположить, что всё организовал Данжн Мастер, и я понятия не имел, почему он выбрал именно эти навыки. В какой-то момент в будущем мне придётся воспользоваться магией ревизии, потому она и была в списке? Просмотрев другие доступные мне варианты, я отчаянно хотел поменять мои навыки, но если передо мной был такой путь... ну, определённо он лежит через Эссенциализм, так что не нужно особо беспокоиться. Но тогда почему Данжн Мастер дал мне специфичные навыки, от которых я ожидаемо избавлюсь, если считать, что он знал?

Я собирался уйти от своих навыков, поскольку в моей душе нужно было исследовать ещё многое (весьма многое), но на секунду остановился и взглянул на Обман. Как только оно оказалось у меня на виду, я получил красное сообщение об ошибке.

Ошибка: Недопустимая конструкция, Гестальтинг Ограничен, Карантин #4.

Навык сообщил мне, что он на самом деле гестальт Лжи и Скрытности, с двумя первичными атрибутами и двумя вторичными, однако не давая реальной информации о том, что это значит. В терминах D&D "гестальт" означал слияние двух вещей, обычно классов, так что они были больше, чем сумма их частей, но я не был уверен, что это полностью применимо здесь. Проблема с гестальтом в том, что он обычно повышал уровень сил, и если это было позволено, редко была причина этого не делать. И, определённо, это не было позволено, однако я бегал с ним всё своё время на Аэрбе, и я не хотел этого менять, если можно было обойтись.

Последний навык, на который я взглянул, был озаглавлен "Ручная настройка", и был красным. Как и в случае Духа, с ним не было ассоциировано навыков, но там, где обычно был текст, были кнопки. Очень похоже было, что это навык из разряда "брось собственный", который включаешь на тот случай, если кто-то хотел нечто совсем неожиданное. Для меня, впрочем, это явно не было вариантом, поскольку он был "Ограничено, Карантин #17".

Я отступил от навыков и продолжил изучать свою душу, не столько целеустремлённо исследуя, чтобы собрать информацию, сколько просто прикидывая расклад территории. Мне нужно будет вернуться позже и изучить всё детально. Фаллатер говорил, что значения — часть души, и это значит, что их можно как-то просматривать, и возможно изменять. Я полагал, что должно быть и нечто вроде социальной сети, некая концептуализация моего представления о различных людях, а так же физических моделей различных вещей, позволяющих моему мозгу знать, что когда мяч взлетает, он снова упадёт.

По большей части я считал, что люди устроены не так.

Люди реально охренительно сложные. Они не просто список атрибутов, или аккуратные кучки декларативных и процедурных воспоминаний, они неряшливые, запутанные создания, не всегда осмысленные, с концептуальными сдвигами и уймой неряшливых моделей и скрытых предположений, не просто числа. И насколько я видел, в представленной мне душе отсутствовала половина картины, представляющая, как все эти фрагменты действуют. Насколько я видел, в "душе" не было процессов, или алгоритмов, или любых систем принятия решений, лишь грузы, которые можно поставить на весы некоего древа решений, или нейросети, или что там использует эту статическую информацию, чтобы что-то делать.

У меня ушло какое-то время, чтобы найти, где хранятся значения, отображаемые в кругах различных размеров, собранных в плотно ужатые кластеры. Я ошарашенно взглянул на это не только потому, что круги были крайне неудобны для визуализации данных. Самый большой, и с приличным перевесом, был озаглавлен просто "Повышение Уровня". Он не был больше, чем два следующих по размеру, "Тифф" и "Фенн", вместе, по крайней мере насколько я мог судить, но человеческий взгляд скверно различает площадь кругов, и было непонятно, визуализацию нужно оценивать по площади или диаметру.

Усилие мысли, и всё это переформировалось, вместо кругов продемонстрировав мне простой упорядоченный список, высший приоритет наверху, низший — внизу. К этому нужно будет привыкнуть, что представленная мне информация изменчива, и её можно переставлять как угодно, чтобы видеть то, что я хочу видеть, без какой-либо очевидной стоимости. Список казался бесконечным, но быстрый взгляд на круги демонстрировал, что присутствует некая закономерность. Однако мне не очень то нравилось смотреть на список, поскольку в нём было слишком много суровых истин. Артур был шестым, и что это говорило обо мне, как о личности? Что говорил обо мне тот факт, что Тифф всё ещё была так велика? И я видел, что здесь и Земля, и Аэрб, огромные концептуальные сущности, но всё ещё ниже тех, кто были для меня важнее всего.

Я внимательнее взглянул на подпись "Аэрб", поскольку это выглядело достаточно нейтрально, и получил больше информации об этом, такие переменные, как "Вес", "Масштаб", "Предельная полезность", и "Соотношение по времени". Я отступил, не читая больше, а затем убрал взгляд от значений, чтобы не смотреть на Артура на шестой позиции.

Я продолжал думать люди не такие. Скажем, можно пропустить кого-то через триллион различных тестов, парных сравнений вроде "Что вы предпочтёте через год, съесть гамбургер от Кульвера, или потратить двадцать минут на игру в Тетрис"?, а затем утрамбуете всю эту огромную информацию. Полученный результат даже не будет толком осмысленным, поскольку люди не осмысленны, концепции изменчивы и текучи, я могу изменить мнение о человеке, основываясь на последнем слове, что он произнёс, или сеттинге, в котором нахожусь, или ещё что-то. Это то, по крайней мере насколько я понимаю, как работает человеческий мозг.

Душа, в том виде, что была мне представлена, имела смысл как нечто, что можно вытянуть из мозга, если обладать неким гипертехом и желанием чуть упростить себе работу в плане картографирования мозга. Невозможно, на самом деле, записать всё, однако, вероятно, можно проставить числа во временном соотношении, а затем составить график, который уже будет несколько полезнее. Душа имела смысл как доклад, не как визуализация. Однако не то, что должна бы делать душа; она должна работать как разум, а не просто доклад о нём, и изменение души означает изменение разума. Здесь был некий скрытый процесс конверсии? Игровой интерфейс просто покрывал нечто гораздо более сложное, чем демонстрируемые мне данные? Или меня действительно можно разложить на это вот и то, на чём оно работает?

Я ощутил прикосновение руки к моему колену.

Я лишь смутно осознавал своё тело, и вдобавок был слеп, но ощущал некое давление там, и задёргался — тело, к счастью, оставалось под моим контролем — пытаясь отстраниться от интерфейса.

Пытаясь.

Ошибка: Недопустимая конструкция, Гестальтинг Ограничен.

Я начал паниковать — немного. Я ощущал своё тело, мог им двигать, но мой взгляд продолжал смотреть на душу, и было такое чувство, что мой взгляд заблокирован на субстанции души. Хотя я осознавал, что в опасности рядом с Фаллатером, но ощущал, как эта мысль ускользает, сменяясь возвращающимся созерцательным настроем. Я изо всех сил пытался его стряхнуть; сейчас, уверен, я стоял, и ко мне ничего не прикасалось, не считая земли у ног, хотя это чувство было столь отдалённым, что было сложно сказать наверняка.

Я пробежался по своим навыкам, навёлся на Обман, который очевидно был источником проблемы, и нырнул в меню, где была доступна кнопка "Разделение", вместо "Гестальт", что был на других навыках. Я мысленно нажал её, что предоставило мне предупреждения.

Внимание: Разделение навыков сбросит оба до 0.

Внимание: Изменение навыков возможно раз в (100 уровней/навык Эссенциализма).

Однако я всё равно сделал это, поскольку был слеп и едва осознавал своё тело, и чем больше времени смотрел на меня, тем больше это от меня уходило, словно было неважно, что я беспомощен перед кем-то, кому ну совсем не стоит позволять ко мне прикасаться. Так что, несмотря на предупреждения, я продолжил.

Ошибка: Недопустимая конструкция, выбранное количество навыков превышает 40.

Я убрал Работу с деревом, не думаю, что когда-либо этим воспользуюсь, и собирался сделать ещё одну попытку выйти из души, но затем на секунду остановился.

(Меня беспокоило предупреждение о том, что смена навыков возможна только раз в каждые сто уровней, делённые на навык Эссенциализма, который, как показала быстрая проверка, сейчас был 5. В зависимости от того, считаются или нет предыдущие уровни, снова я смогу изменить навыки или на 20 уровне, или на 30. Очевидно, я ещё смогу прокачать Эссенциализм, но в этой математике эффект сильно уменьшался, особенно если округление идёт не в мою пользу.

(Ещё одна быстрая проверка Эссенциализма показала, что там KNO/WIS в качестве первичного/вторичного атрибутов, что я посчитал хорошими новостями, поскольку это означает, что я могу продолжать со своей спорной стратегией пренебрежения SOC, если захочу).

В любом случае, было жёсткое ограничение того, когда я снова смогу поменять навыки, даже с умеренно оптимистичной оценкой, и если изменение навыков для исправления ошибки гестальта считалось изменением навыков, то в следующий раз я смогу поменять навыки примерно через четыре уровня, если только система не позволяет накапливать неиспользованные смены, и в этом случае получается просто трата очень ограниченного ресурса, а не гандикап, который может продлиться несколько месяцев).

Так что я начал удалять, сперва то, в чём не видел смысла и даже не разблокировал — Алхимия, Кузнечное дело, Животноводство — затем то, что не разблокировал и считал посредственным — Магия Золота, Дробовики, Магия Стали, Обереги, и т.п., освобождаю место, а затем Музыка и Искусства, поскольку они просто стиль, не прикладное. Получил сообщение об их сбросе до 0, но в любом случае не большая потеря. И наконец, Пистолеты, которые я не заморачивался прокачивать, учитывая, что я почти всегда на расстоянии использую ружья, а вблизи — холодное оружие. Нафиг.

В итоге освободилось десять слотов, и я мог убрать ещё парочку, вроде Духа, который был непонятно зачем, и Библиотечной Магии, о которой я никогда не слышал, но предпочёл не лишать себя возможностей, о которых не знаю.

(Было соблазнительно удалить социальные навыки, Комедия, Романтика, и Лесть, и освободить место для чего-то ещё, но мои социальные способности и так посредственны, и мне скорее нужна парочка недостающих, чтобы компенсировать этот дефицит, учитывая, что я не всегда смогу полагаться на Амариллис, даже если она будет физически присутствовать).

Так что я начал добавлять навыки. Щиты, Бездоспешный, Средняя Броня, Тяжёлая броня — всё это добавит выживаемости; затем разновидности магии, которых у меня не было, некоторые из которых оставались загадкой — Магия Вибраций, Магия Неподвижности, Древесная Магия, Магия Огня. И наконец два навыка, насчёт которых я сомневался, но затем быстро добавил — Анализ и Дебаты. Не уверен, что они на самом делают, но завязаны на ментальные статы).

Если честно, чего я стараюсь придерживаться, я не уверен, как долго этим занимался. В любом случае, я медленно вышел, и начал ощущать сперва свой пульс, затем конечности, а затем постепенно вернулось зрение. Я стоял, достав меч и держа его перед собой, глядя на Грака, вставшего между мной и Фаллатером. Его топор был занесён для удара; не знаю, как долго он стоит в этой позе. Как только он заметил, что я в себе, он подошёл ко мне, встав так, чтобы всё ещё стоять чуть передо мной, прикрывая. Бросив взгляд, я заметил Нуль, сидящую в созданном для неё Граком коробе оберегов.

— Что произошло? — напряжённо спросил Грак.

— Я сам хотел об этом спросить — сказал я, глядя на него, а затем на Фаллатера.

— Я не думал, что вы действительно это сделаете — сказал Фаллатер. — Вы недооценили глубины своего таланта. Есть соблазнительность во взгляде на свою душу, соблазнительность, которой в дни расцвета Второй Империи учили сопротивляться параллельно с другими занятиями, позволяющими магу души получить доступ к своей душе.

— Кто ко мне прикасался? — спросил я.

— Я — ответил Грак. — Пытался привести тебя в чувства.

Я кивнул.

Да, я слишком погрузился и сосредоточился, затем Грак увидел, что я сижу как дурак, возможно спросил что-то у Фаллатера, этот засранец вероятно такого ожидал. Грак дотронулся мне до колена, пытаясь заставить меня очнуться или по крайней мере убедиться, что я в порядке, и я среагировал, замахав руками как безумец, что естественно возбудило его подозрительность.

Это вполне вероятный расклад событий.

К сожалению, это также расклад событий, размещающий Фаллатера в наиболее благоприятном для него свете.

— У нонанимы есть имя? — спросил я.

— Нет — ответил он, бросив на неё лишь краткий взгляд.

— Нонанима, ты хотела бы иметь имя? — спросил я её.

Она взглянула на меня и медленно кивнула.

— Что ты думаешь? — спросил Грак.

— Секундочку — спросил я. Прочистил горло и взглянул на Нуль. — Какое имя ты хотела бы? — спросил я её.

Лояльность Повышена: [Null Pointer Exception] lvl 4!

— Я не знаю — тихо произнесла она, почти слишком тихо, чтобы я расслышал.

— Ну, пока не выберешь, я хотел бы тебя как-то называть, так что буду называть — ...Тифф... нет, не это, блин, почему придумывать имена на лету так сложно?.. — Валенсия, или коротко Вал, это означает "сила" у меня на родине. Если захочешь, чтобы я называл тебя иначе, просто дай знать, хорошо?

— Хорошо — ответила она.

— Что ты делаешь? — спросил Грак.

— Она нейтральный наблюдатель — сказал Фаллатер. — У неё нет души, так что на неё можно положиться в плане того, чтобы точно изложить события без вмешательства с моей стороны. Не то, чтобы я смог пройти через созданный вами оберег, чтобы прикоснуться к ней.

Было что-то дискомфортное в том, что противник излагает мой план, и заверяет, что план хороший и умный. Я уже видел в нём дыру, в том, что Нуль — нет, сейчас она Валенсия — на самом деле не надёжный источник информации, она провела большую часть жизни под опекой Фаллатера, она настолько сломленная личность, насколько я вообще когда-либо видел... и даже если Фаллатер не продумал наперёд момент с совпадающими историями, Грак уже сказал то, с чем ей нужно согласиться. Вообще мне стоило разделить всех и поговорить с ними индивидуально, но когда я выбрался из тумана, задаваясь вопросом, что произошло, этого уровня паранойи у меня не было. Что хуже, не было деталей, за которые я мог бы зацепиться, особенно учитывая, что известно, насколько плохо свидетели вспоминают подробности даже через секунды после события.

— Ты беспокоишься, что я могу быть скомпрометирован — сказал Грак.

— Да — ответил я. Взглянул на Валенсию, стараясь пристроить это новое имя у себя в мозгу. "Нуль" слишком уничижительное имя, слишком близкое к тому, чтобы называть кого-то Ничто, только Нуль хуже, потому что это меньше чем ничто. Валенсия. Я не должен был быть тем, кто даст ей имя, не так. — Валенсия, можешь сказать, что произошло?

Она взглянула на Фаллатера.

— Было как он сказал.

Была это верность, или кондиционирование, или что-то ещё? Или она просто говорит правду? Меня беспокоило, что нет возможности узнать, однако её показания — слабое свидетельство в пользу официальной версии.

— Я не знаю, скомпрометирован ли ты — сказал я Граку. — И не знаю, в какой степени магия души способна скомпрометировать персону.

В этот момент я ощутил непривычную тоску по Земле, когда некие остатки моего внутреннего программирования заставили потянуться в карман, чтобы достать сотовый и проверить время — то ли нервная привычка, то ли способ собраться. Однако я даже нормальных штанов-то не носил, только поножи, которые сейчас были больше белыми, чем металлически-синими, какими были с утра.

— Ты прав — сказал Грак. — Меня следует отделить от Фаллатера и всех остальных.

Я взглянул на него, пытаясь оценить. Его слова были верными, и ещё одним слабым свидетельством, но ничего, на что можно было бы положиться.

— Ладно — сказал я. — Мы разделим нас четверых, пока Амариллис не вернётся забрать.

— Он сказал, что душа возвращается в исходное состояние со временем — сказал Грак. — Нам нужно просто подождать.

— Да, но проблема в том, что это он сказал — ответил я. — Тот же парень, что не сказал мне, что я могу застрять в разглядывании своей души.

Губы Фаллатера дёрнулись.

— Я вам не враг — сказал он. — Наши отношения учителя и учения не могут выжить, если вы продолжите думать обо мне так.

Я пожал плечами.

— В будущем, если будет подобный риск, даже такой, с которым мы по вашему мнению не столкнёмся, мне нужно знать о нём до того, как без предупреждения столкнусь лично.

Я не стал этого говорить, но если это случится снова, я не буду особо заморачиваться и просто прикончу его.

Я подобрал с земли раскладной стул, выправил его, а затем уселся перед Фаллатером.

— Ладно. Продолжим урок.

— Ты серьёзно? — спросил Грак.

— Да — ответил я. — У нас ещё есть время до возвращения Амариллис, и чем больше я буду знать о душе, тем лучше.

Фаллатер знал, что я видел свою душу, хотя не думаю, что наше отображение души одинаково, учитывая, как мой был в терминах игровой механики.

— Думаю, на сегодня уроков достаточно — сказал Фаллатер, оглядывая меня. — Мне нужно подумать, какие угрозы могут вас ожидать, в вашем ускоренном путешествии становления магом души.

— Моя рука — сказал я, поднимая её. — Это то, что нужно исправить.

Я всё ещё не сказал ему о рёбрах, и пока что планировал сохранить это в секрете.

— Вы видели душу — сказал Фаллатер. — Думаю, большая часть этого вам непонятна, но там есть порция, посвящённая телу.

— Да — сказал я. — И как именно мне это исправить? Как перевести существование образа тела в душе в исправление нанесённого урона?

— Нужен ли я вам для чего-то ещё? — спросил Фаллатер. — Останется ли смысл во мне как в учителе помимо этого простого ремонта?

— Да — ответил я, надеясь, что я достаточно плохой лжец, чтобы он поверил мне, что я говорю правду.

Какой-то момент он смотрел на меня, сузив глаза.

— Вам понадобится научиться это делать, но у вас две руки — сказал он, держа руки перед собой, направив ладони в ночное небо. — Кости правой обеспечат схему, которую можно отзеркалить.

Я взглянул на свою левую руку, и то, как кожа не совсем правильно облегала кости не совсем той длины. Нахмурился.

— Мои руки не симметричны — сказал я. — В смысле, даже раньше не были.

— Будут — сказал Фаллатер.

Я собирался возразить, что вены и артерии не будут правильно расположены, что будут повреждения нервов... но душа уже содержит всю информацию об этих частях, это в костях не хватало того, что я считаю локальной копией этой информации. Я даже не был уверен, на каком уровне душа хранит эту информацию, поскольку по идее по крайней мере часть её может быть основана на базовом знании о человеческом теле, и если строишь эффективную структуру данных, проще использовать различия между "средним", "универсальным" образом тела, и конкретным телом.

— А если нет правой руки? — спросил я.

Фаллатер поджал губы.

— Душе требуется какое-то время, чтобы признать существенное повреждение тела — сказал он. — Могут пройти годы, прежде чем шрамы окажутся отмечены на самой душе, и иногда душа навсегда сохраняет противоречащую реальности картину тела.

— Гипотетически — сказал я. Я выдавал ему нечто, обеспечивая возможность давления, но я думал о своих рёбрах, анемии, потере аппетита, и том факте, что использовал рёбра с обеих сторон, что означало отсутствие простой возможности скопипастить и отзеркалить.

— Гипотетически, можно забрать из чужой души — сказал Фаллатер. Он смотрел на меня, и видел гримасу, которую я не пытался скрыть. — "Забрать" — это неточный термин. Термин "скопировать" может быть лучше. Но для этого понадобится доступ к чужой душе, или того, чьё тело совместимо с вашим собственным, или осторожно скорректировать эти концептуальные кости перед вставкой. Процесс будет гораздо более сложным и с риском неудачи, особенно без моей помощи.

Амариллис появилась поодаль от нас, больше чем в сотне футов, с негромким хлопком и краткой вспышкой, очень яркой посреди ночи. Она была в доспехе, с надетым шлемом, мечом в руке, и готова к бою. Она нерешительно взглянула на нас.

— Статус? — окликнула она.

— Грака следует считать скомпрометированным — отозвался я.

— Бл* — расслышал я, как она сругнулась под нос, приближаясь к нам. Она остановилась примерно в двадцати футах от нас, продолжая держать меч. — Ты понимаешь, что это означает, что ты тоже считаешься скомпрометированным — сказала она.

— Это... да — ответил я. — В теории, нам следует считать всех скомпрометированными.

— Какое недоверие — сказал Фаллатер, не пытаясь скрыть своё веселье.

— Теперь я знаю толику магии души — сказал я.

— Достаточно, чтобы тебя починить? — спросила Амариллис.

— Нет — ответил я. — Это возможно, если продолжить работать, но я ещё не на том уровне, и даже процесс взгляда на свою душу делает меня более уязвимым, чем ожидалось.

— О — сказала Амариллис. Её шлем скрывал глаза, но я мог предположить, что она задумчиво оглядывает нас. — Нонанима — ненадёжный свидетель — произнесла она.

— Да — ответил я.

— Что насчёт Вечной Золотой Косички? — спросила она.

Я замер, поскольку даже не подумал об этом. Я потянулся в свой мешок и достал Ропи. Я был почти уверен, что у него нет души, так что из него получится отличный дозорный. Проигнорировать это было почти непростительно, но я был уверен, что Амариллис тоже о нём не подумала, поскольку иначе мы изначально могли мы использовать его в качестве страховки от подобной хрени.

— Он был в моём мешке с того момента, как мы спустились со стены.

— Подозрительно неудобно — сказала Амариллис. Меч оставался в её руке.

— Плохое планирование — сказал я. — Со стороны нас обоих.

Амариллис вздохнула.

— У нас есть время, два часа до того момента, как ключ снова будет готов. До того момента мы останемся изолированы друг от друга.

— Это мы уже решили — сказал Грак.

— Магия души не так сильна, как вы считаете — сказал Фаллатер. — Будь она такой, Вторая Империя не развалилась бы, как это произошло.

— Мы не знаем, чего достигли ваши исследования — сказала Амариллис. — Уверена, вы понимаете наши взгляды на этот вопрос.

— Да — кивнул Фаллатер. — Довольно весело понимать, что ничего не было сделано, и все эти усилия напрасны.

— Я хотел бы, чтобы мы поговорили с Валенсией — сказал я, кивнув в сторону нонанимы. — Я выбрал ей более достойное имя.

Амариллис нахмурилась.

— Она ненадёжна.

— Да — сказал я. — Но...

Я помедлил, не уверенный, как сказать, тем более что Фаллатер слушает. — Я сомневаюсь, что она идеальный лжец, и надеялся, что смогу приобрести её лояльность.

Амариллис кивнула, металл её шлема лязгнул о нагрудник.

— Не идеальное решение — сказала она. — Но стоит попробовать.

Глава 65: Родственная Душа.

Мы отделили Грака от Фаллатера, отодвинув их друг от друга на сотню футов. Фаллатер откровенно веселился, или потому что наша паранойя его действительно развлекала, или потому что он знал, что наши меры ничем не помогут, или, возможно, блефовал.

— Я согласен с разделением — сказал Грак. — Если я был изменён, мы не знаем, как долго это будет выветриваться, если вообще будет. Нам следует думать о долговременном решении. Мои обереги сейчас для вас ненадёжны.

— Непохоже, чтобы тебя это беспокоило — заметил я.

— Это стандарт, которому нам необходимо следовать — сказал Грак, втянув воздух своими широкими ноздрями. — Должно работать без доверия.

— Или скорее "доверяй, но проверяй" — кивнув, сказал я.

Грак нахмурился, услышав это — вероятно, здесь не было такого выражения — но кивнул.

— Расскажи мне, что произошло — сказала Амариллис, когда мы оказались достаточно далеко, чтобы он нас не слышал. Сейчас все существенные фигуры, кроме нас с Амариллис, находились на расстоянии друг от друга. Она сняла шлем, ожидая моего ответа, и я видел усталость на её лице.

— Фаллатер дал мне достаточно хорошее описание магии души, чтобы я смог получить доступ к своей душе — сказал я. — Похоже, с этим связан компульсивный эффект, вроде песни сирены, если здесь есть такое выражение.

— Да, у нас на Аэрбе есть сирены — сказала Амариллис.

— Фаллатер не сказал мне об этом эффекте заранее, так что я, как бы... увлёкся, что ли, слишком погрузился в исследование. Полагаю, это можно назвать состоянием дзен.

Амариллис чуть наклонила голову.

— Ну, эм, то чувство, когда неосознанно плывёшь по течению. В любом случае, это затянулось на неопределённое время, пока я не ощутил, что кто-то прикасается к моему колену. Я был ещё в состоянии, в котором мог реагировать, но был слеп, и потребовалось какое-то время, чтобы выйти из обзора души, опять же неопределённое, хотя полагаю меньше, чем первый период.

— Дерьмо — сказала Амариллис. Она взглянула на Грака. — То есть это или он, или вы оба.

— Оба? — спросил я, нахмурившись. — А, потому что ты считаешь, что если мы оба его невольники, его стратегией может быть бросить подозрение на Грака, чтобы вывести меня. Несколько сложновато, учитывая, что он мог просто заставить нас обоих вести себя обычно.

Полагаю, у подхода хороший коп/плохой коп есть свой шарм, но на мой взгляд это переусложнённая схема.

— Согласна — с усталым вздохом сказала Амариллис. — Мне нужно было попросить у Фенн стимуляторов, прежде чем ушла. Пойдём поговорим с нонанимой.

— С вашей стороны всё нормально? — спросил я. — Фенн в порядке?

— У нас есть где остановиться в Парсмонте — сказала Амариллис. — Купили неоправданно дорого, но со всем необходимым, чтобы залечь на дно, и без соседей. Я рассчитывала на обереги Грака, но они больше не надёжны. Придётся обойтись без них.

Мы подошли к Валенсии, которая смотрела на нас, широко открыв глаза. Я зажёг свою руку магией крови, чтобы обеспечить нам немного света.

— Она может быть одержима, даже прямо сейчас — сказала Амариллис, игнорируя тот факт, что Валенсия стояла прямо перед нами, глядя на нас и слушая, что мы говорим.

— Сейчас я не одержима — сказала Валенсия.

— Единственная информация, которую содержит это утверждение, что ты не демон — сказала Амариллис. — Поздравляю с этим.

— Не будь стервой — сказал я, и немедленно пожалел о сказанном, поскольку у нас с Амариллис не те отношения, чтобы она воспринимала такое распекание. Возможно, я устал сильнее, чем думал.

— Извини — сказала Амариллис, потирая лицо. — Я устала, и это... — она махнула рукой в сторону Валенсии — плохая идея.

— У неё инвалидность — сказал я. — Я не собираюсь обесценивать её из-за того, над чем она никак не властна.

Лояльность Повышена: [Null Pointer Exception] lvl 6!

Её лояльность поднималась очень быстро. Я надеялся, что с получением имени она получит имя и в системе, но не повезло. Ещё меня немного беспокоило, что произойдёт, когда она достигнет 10 лояльности. У Амариллис и Фенн были со мной Сдвоенные Души, а у Валенсии нет души для сдваивания. Я не думал, что эта игра может зависнуть, но всё же несколько опасался.

(На самом деле я не думал, что исключение нулевой отсылки "реально", учитывая, что симуляция практически во всём остальном демонстрировала крайнюю реалистичность, и по идее чтобы нечто подобное работало, код должен быть чистым... но с другой стороны, нельзя утверждать наверняка, что различные слои игры не были собраны разными агентами с разными целями, и было вполне возможно, что я живу в эквиваленте ААА-игры, на которую кто-то установил кучу недоделанных модов).

— К тому же, — продолжил я — должно быть достаточно просто определить, одержима ли она, нам просто нужно подготовить кодовые слова.

— Одержимость включает доступ к памяти — сказала Амариллис.

— Эм... — сказал я. — Дерьмо. Для нонанимы, или для всех?

— Насколько мне известно, вселившемуся дьяволу очень сложно прочесать память одержимого, особенно если делать это во время разговора — сказала Амариллис. — Но в случае нонанимы воспоминания словно их.

— Дерьмо — снова сказал я, глядя на Валенсию. — Что значит мы не можем использовать кодовые слова, поскольку они будут немедленно скомпрометированы.

Я взглянул Валенсии в глаза.

— Есть идеи, как можно это обойти?

— Нет — сказала она, помотав головой. — М-мне очень жаль.

— Всё нормально — ответил я. — Что-нибудь придумаем. Могу я спросить, ты осознаёшь происходящее, когда одержима?

— Да — кивнула Валенсия. — Хотела бы я, чтобы нет.

Я открыл рот, чтобы заговорить, но она опередила.

— Это словно я перчатка, в которую кто-то сунул руку.

— Я постараюсь найти способ это прекратить — сказал я.

Лояльность Повышена: [Null Pointer Exception] lvl 7!

— К допросу — зевнув, сказала Амариллис. — Джун, ты же понимаешь, что если она одержима дьяволом, этот дьявол точно даст нам неверные ответы?

— Да — сказал я. — И если оно может читать память, как собственную, то это серьёзная проблема. Я думал, что мы просто сможем переспрашивать, но это не сработает, поскольку второй дьявол сможет воссоздать историю, рассказанную первым, и даже противоречия особо ничего не значат, поскольку дьяволы могут противоречить друг другу просто чтобы добавить недоверия.

— Ты не воспринимаешь её как проблему в достаточной мере — сказала Амариллис. — Слишком научный подход. Демоны и дьяволы существуют почти исключительно для того, чтобы причинять боль и страдания.

— Почти? — спросил я.

— Они так же несовершенны, как и люди — пожав плечами, ответила Амариллис. Она повернулась к Валенсии. — Не так ли?

Валенсия медленно кивнула.

— Итак, расскажи мне, что произошло, пока меня не было — сказала Амариллис.

— Дворф, Гракуил, поднял вокруг меня оберег — сказала Валенсия. — Он сел передо мной, и ел, наблюдая. Он не предлагал мне еды. Он слушал Фаллатера и Джунипера. Когда они перестали говорить, он подошёл проверить, почему. Фаллатер всё говорил, что Джунипер погрузился в транс души, и его стоит побыстрее вытащить. Гракуил продолжал задавать вопросы, которые никуда не вели. Он подошёл и попытался привести Джунипера в чувства, Джунипер агрессивно среагировал на касание. После этого Гракуил и Фаллатер долго разговаривали, но всё ни о чём, в основном про транс души. Джунипер очнулся самостоятельно. Фаллатер не прикасался ни к одному из них.

Амариллис потёрла глаза, вздохнула, и посмотрела на меня.

— Ну, пользы от этого не было. По двадцатибалльной шкале, насколько мы можем ей доверять?

— Семь — сказал я. — С условием, что она не одержима.

Учитывая обстоятельства, лояльность сейчас была менее ценной метрикой, чем обычно.

— Так высоко? — спросила Амариллис.

— Да — кивнул я, и повернулся к Валенсии. — Но... Без обид, Валенсия, но ты была с Фаллатером всю свою жизнь?

— Да — сказала она. — Я родилась в тюрьме.

Она огляделась, а затем взглянула на стены тюрьмы.

— Впервые вижу мир.

Это серьёзно приложило меня, поскольку мы всё ещё были на маленьком, плоском, лишённом примечательных черт острове. Мы удалились от стен тюрьмы не больше чем на несколько сотен ярдов, и это было дальше, чем она когда-либо была в жизни. К сожалению, можно было быть уверенным, что следующий шаг её жизни не будет посвящён прогулкам по Аэрбу и развлечениям. Мы даже не могли безопасно снять с неё кандалы без оберегов, а оберегам мы больше не могли доверять.

— Или она нам лжёт, или одержима дьяволом, который нам лжёт, или действительно всё чисто — сказала Амариллис.

— То есть шанс два из трёх — сказал я. Амариллис нахмурилась. — Шучу.

— Да, я в курсе — сказала Амариллис.

— Вопрос в том, что нам делать — ответил я.

— Это не то, что мы станем обсуждать перед ней — сказала Амариллис. Она зашагала прочь, не спрашивая моего мнения по вопросу, и я бросил Валенсии извиняющийся взгляд.

Лояльность Повышена: [Null Pointer Exception] lvl 8!

Её лояльность повышалась пугающе быстро.

— Ладно — сказала Амариллис, когда мы оказались вне зоны слышимости. — В настоящий момент наша главная проблема — то, что Грак скомпрометирован, что означает необходимость спать вахтами, поскольку мы не можем просто поднять обереги, чтобы защититься от Фаллатера и его команды.

— А им не нужно спать вахтами, так что в этом у них преимущество — сказал я. — Хотя возможно и небольшое, учитывая, что срочных дел кроме моего образования у нас нет.

— Мы все измотаны — сказала Амариллис. — Ты меньше чем я, похоже. Трое на пятерых, и мы не можем оставить Грака с ними, и это усложнение, которого мы не можем себе позволить.

Она взглянула на Фаллатера, сидящего поодаль в позе лотоса с закрытыми глазами.

— Самоуверенный мудила. Фенн считает, что нам стоит прикончить его, как только ты разблокируешь навык, и я склонна согласиться.

— Но я уже его разблокировал — сказал я.

— Да — сказала Амариллис, не сводя взгляда с Фаллатера.

— Что важнее, я не знаю, насколько сложно будет поднять навык выше ограничения в 20 без учителя — сказал я.

Амариллис перевела на меня своё усталый взгляд.

— Ты же понимаешь, как это звучит для меня?

— О — сказал я. — Да уж, это звучит, словно я пытаюсь его защищать, поскольку он меня достал.

Амариллис кивнула.

Я потёр лицо. Я тоже ощущал себя измотанным, хотя считал, что какие-то ресурсы ещё остались.

— Я думаю, что смогу исцелиться без дальнейшей помощи с его стороны, поскольку Эссенциализм — это название навыка — поднялся просто от тыканья и изменения пары вещей...

— Чего — скала Амариллис.

— Пришлось — сказал я. — В этом плане у меня не было выбора. Эссенциализм — это второй игровой интерфейс, или может третий, смотря как считается, и там были системные сообщения, которые не давали мне выйти, пока я не исправил нечто, что явно было изначально. Делая это, я произвёл несколько мелких изменений, поскольку интерфейс сообщил, что я не смогу их проделать следующие несколько уровней, как минимум. Исправить нужно было навыки, и они — всё, что я изменял. Я ограничен не сеткой на сорок, их двести пятьдесят шесть.

Ну, на самом деле 257, поскольку я отделил друг от друга Ложь и Скрытность. Можно предположить, что их два в восьмой степени, плюс Ручная настройка для самостоятельного создания навыков. Однако Ручная настройка под карантином, как и целая куча навыков, так что на неё можно забить. Мне нужно будет записать всю новую информацию, и разобраться, как она сочетается с письменной историей. Уже можно предположить, что карантины пронумерованы по порядку их введения, и это скорее всего совпадёт с изложенным в "Принцип Отчуждения", но нужно проверить — а ещё навыков под карантином перечислено куда больше, чем есть карантинных зон.

— Ладно — сказала Амариллис, с явным дискомфортом поёрзав и выдохнув через сжатые зубы, прежде чем снова успокоиться. — Могу я вежливо попросить не теребить свою душу снова, пока находишься под присмотром Фаллатера, и пока у нас не будет возможности это обсудить?

— Угу — сказал я. — У меня не было других вариантов, и сама система сообщила, что если понадобится, это можно будет впоследствии отменить.

Меня больше беспокоило, что конкретные навыки, с которыми я начал игру, могут каким-то образом оказаться жизненно важными, и мы столкнёмся с их скрытой целью до того, как у меня будет новый шанс перенастроить свои навыки.

— Есть ещё какие-то сюрпризы, которые я сочту неприятными? — спросила Амариллис.

— Наши души связаны, вероятно этой фигнёй "Сдвоенные Души", которая стала усиливать вас на десятке лояльности, учитывая, что связь только с тобой и Фенн, с Граком и Локусом нет... как и с Валенсией — сказал я. — Я могу получить доступ к твоей душе на расстоянии.

— Бл* — сказала Амариллис. — Что означает, если ты скомпрометирован, то мы с Фенн тоже.

— Полагаю, это значит, что тебе следует считать, что я не скомпрометирован — сказал я. — Потому что если Фаллатер меня достал, то ты ничего не можешь с этим сделать.

— Могу убить тебя, полагаю — сказала Амариллис, оглядывая меня сверху донизу. Она не выглядела серьёзной, это звучало не как угроза, а как обдумывание вариантов вслух.

— Ты можешь попытаться убить меня — ответил я. (Я не представлял, чтобы до такого дошло, но я не просто хвастался. У неё лучше доспех и лучше меч, но у меня больше магии, и насколько я могу судить, лучше навыки рукопашного боя).

— Ладно, согласна — сказала Амариллис. — Всё равно не думаю, что смогла бы изолировать вас с Граком от Фаллатера, учитывая, что это двое против шестерых.

— Если только я не лгу про связь — сказал я. — В этом случае я просто сказал удобную ложь, чтобы пробраться в курятник.

Амариллис кивнула.

— Верно. Я начинаю думать, что план с Фаллатером был ошибкой.

— Угу — сказал я. — Хочешь знать всё, что я знаю о душе, то, что я выяснил, взглянув на свою, вместо того, чтобы слушать Фаллатера? Я полагаю, что то, что вижу я, отличается от того, что видит он, и это может дать нам преимущество.

— Разумеется — сказала Амариллис. — Но тебе, вероятно, придётся повторить это всё Фенн и Граку — ты не говорил Граку?

— Нет — сказал я. — Он предполагается скомпрометированным.

— Просто проверяю — сказала Амариллис. Сдержала зевок. — Тебе придётся повторить всё это для них, если понадобится их помощь, как только проясним с ним. И я не в лучшем состоянии, чтобы слушать.

Я всё равно рассказал ей, частично потому, что особо нечем было заняться, кроме разве что попыток перекрёстных проверок истории Грака с Валенсией и Фаллатером, но я не полагался на показания свидетелей, и даже противоречия нам не особо помогут. Не было возможности, чтобы что-то сказанное оправдало Грака, так что соблюдать предосторожности придётся в любом случае. К тому же, я основывался на предположении, что если у Фаллатера было с полчаса для работы над Граком, и некий уровень влияния на Валенсию, он не допустит откровенных ошибок.

Когда я закончил, Амариллис какое-то время сидела молча. Я видел по её позе, что она заблокировала броню, что позволяло не напрягать мышцы для сохранения позы.

— Если предположить, что его обзор отдалённо схож с твоим, то числовые значения кажутся кратчайшим путём для перевода Грака на его сторону — сказала Амариллис. — Всё, что ему нужно сделать, это найти Фаллатера в списке ценностей, и повысить число.

— Я не уверен, что он видит числа — ответил я. — Он не дал собственного описания души, только аналогию. Но да, я думаю, это первое, на что стоит взглянуть, если я смогу заглянуть в Грака. И это самый быстрый способ гарантировать, что он чист, не говоря о том, что у него нет резонных причин возражать.

Я чуть нахмурился. Всего этого можно было бы избежать, если бы он был более лоялен мне. Сдвоенные Души избавили бы от необходимости осведомлённого одобрения.

— Позже нужно будет изучить твой полный список вариантов, когда будет время записать всё и создать каталог того, что нам известно. Уверена, ты согласишься, что допустил несколько ошибок?

Амариллис подняла бровь, и я неохотно кивнул. Я не был уверен, что действительно допустил ошибки, учитывая ограниченное время, давление, и нехватку информации, но я был уверен, что когда в следующий раз смогу поменять навыки, буду действовать на основании конкретного плана с оптимизированным билдом.

Амариллис достала ключ телепортации и повернула его в руках.

— У нас ещё есть немного времени — сказала она. — Ты проверял себя?

Я покачал головой.

— Транс души меня пугает. В смысле, думаю, вдобавок к тому, что страшновато, вероятно не стоит сейчас пробовать снова.

— Ты один раз вышел из него — сказала Амариллис. — Больше времени в нём означает более высокий навык Эссенциализма, учитывая то, что ты говорил, а это должен быть тот навык, что влияет на твою способность из него выходить.

— Я уже знаю, что он на меня не повлиял — сказал я. Мне плевать, выживет он или умрёт, интересует только способность помочь мне.

— Я бы хотела, чтобы ты проверил неочевидные признаки — сказала Амариллис. Она помедлила и прикусила губу. — Не знаю, как много ты увидел в моей душе...

— Я вышел, как только понял, что это — ответил я.

— Спасибо — сказала Амариллис. — Мы... Я не знаю, что там записано, но нам может понадобиться поговорить, просто для того, чтобы всё прояснить. И если у тебя есть время, может быть разумно проверить Фенн и меня через связь.

При этих словах она скривилась, не пытаясь скрыть неприязни.

Я оставил Ропи присматривать, а затем снова погрузился в свою душу.

* * *

Я люблю книги. Из всех форм масс медиа, книги — самое персональное и самое интимное, не только потому, что они требуют больше времени для переваривания, за исключением разве что сезонов телесериалов, но и потому, что чтение — это то, чем занимаешься приватно. И, возможно, помимо этого в чтении был элемент интерпретации, который редок в кино и телевидении, поскольку книги больше завязаны на воображение, у них, по самой природе, менее чёткая и конкретная картина.

Так что в первый раз, когда я пришёл к Тифф домой, за месяцы до того, как мы начали встречаться, я обратил особое внимание на её книжную полку. Мы вместе работали над нашей половиной группового проекта, только мы с Тифф, одни в спальне но с открытой дверью, и мне было достаточно скучно, чтобы отвлекаться.

Большая часть содержимого полки была не художественной литературой, этакие руководства для чайников по разным темам: книги вроде "Мир — плоский", "Короткая история почти всего", "Мышление, быстрое и медленное", и "Пушки, микробы, и сталь". Между них — более старая классика, "Богатство наций", "Происхождение видов", "Республика" Платона, и "Дневник юной девы" Анны Франк. Группа книг привлекла моё внимание: "Второй пол", "Половая политика", и "Дельта Венеры", судя по названиям, феминистские книги, все основательно зачитанные, судя по корешкам. Художественная секция была менее интересна, учитывая, что там не было ничего особо неожиданного, и почти не было фэнтези или фантастики кроме обязательных серий "Властелин Колец", "Хроники Нарнии", "Песнь Льда и Огня" и "Гарри Поттер", которые в общем-то и не считаются, поскольку я считал их часть стандартной культурной грамотности.

Но ничто из этого не интересовало меня так, как набор из десяти тонких тетрадей, на каждой из которых были её инициалы.

— Дай знать, если хочешь что-то одолжить — сказала Тифф. — Я вообще-то не библиотека, но всегда рада поговорить о книгах.

— Это?.. — спросил я, указывая на тетради.

— О — сказала Тифф, немного выпрямившись. — Я веду дневник с двенадцати лет. Точно не для одалживания, но можешь заглянуть, если хочешь.

Это казалось ловушкой, но я понятия не имел, какой именно ловушкой. Я потянулся и вытащил одну из тетрадей; открыл её на случайной странице. Вместо текста я обнаружил набор комбинаций точек и линий. Какое-то время я рассматривал это, пытаясь что-то понять, затем сдался и взглянул на Тифф.

— Это шифр! — с улыбкой сказала она. Прикусила губу, словно сдерживая улыбку от неприлично широкого расползания. — Придумала его, когда мне было одиннадцать, когда заметила, как мама заглядывает, до официального начала ведения дневников — их тётя подарила, лучший подарок в жизни. Совершенно невзламываемый.

— Это... кажется маловероятным — сказал я.

— Это была шутка — нахмурившись, сказала Тифф. — Помнишь обсуждение на той неделе, про то, что ты не придумываешь свой код?

У нас было длинное обсуждение этой темы после того, как партия вломилась в мавзолей и вынесла пять из моих шести заготовленных головоломок за час. Это был разговор, который наверняка вызвал бы фэйспалм у кого-то, сведущего в вопросе. (На последней головоломке они застряли где-то ещё на час, до того момента, как стало скучно, что делает её плохой головоломкой).

— Угу, извини — ответил я. Взглянул на тетрадь на коленях, полистал её, глядя на точки и линии. Понадобилось какое-то время, чтобы заметить первый паттерн: из точек и линий составлялись глифы, в каждом не больше четырёх точек и четырёх линий. Позиции линий и точек, похоже, имели значение, не только количество. — Тем не менее, самодельный шифр означает безопасность через неизвестность, и учитывая, что оно на бумаге в твоей комнате, он, вероятно, надёжен. — Я ещё полистал страницы. — Глифов тут больше, чем букв в алфавите.

То есть это не простой шифр с заменой символов. Пробелов тоже не было, что означало, что один из глифов означает пробел; мне казалось, что его должно быть несложно определить, но, как ни странно, сходу заметно не было.

— Ну, определённо не стану тебе одалживать — сказала Тифф. — Ты явно не удержишься от того, чтобы расшифровать.

— Там есть что-то, что мне интересно? — спросил я, снова перелистывая. Тут и там были картинки, простые каракули в нарисованных от руки рамках, отделяющих их от текста.

— Не, это личное — пожав плечами, ответила Тифф. — Большинству людей личное неинтересно, разве что из-за того, что личное. Типа того, как большую часть жизни ни на кого особо не обращаешь внимания если это не близкие друзья, да и тогда вряд ли.

— Думаю, я обращаю внимание на тебя — сказал я. — В смысле, подобающее количество внимания.

— Мы близкие друзья? — подняв бровь, спросила Тифф. — Не то, чтобы я говорила, что не так...

— В смысле, ты часть группы — сказал я. — Мы проводим что-то около, не знаю, десяти или пятнадцати часов в неделю вместе вне школы, плюс ещё несколько часов за ланчем, плюс ещё на занятиях. Это уровень дружбы как с подработкой.

— Угу — сказала Тифф, немного выпрямляясь. — Я иногда чувствую себя пятым колесом.

— Артур, я, Реймер, Крэйг, Том — произнёс я, быстро считая на пальцах. — Ты будешь шестым колесом.

Ещё у нас были и другие участники, появляющиеся нерегулярно, которых можно было считать седьмым, восьмым, и девятым колесом.

Она схватила с кровати подушку и швырнула в меня.

— Это выражение такое, болван.

— Просто шучу — сказал я, отбивая подушку. — И мы считаем тебя одной из ребят.

— Фе — сказала Тифф, высунув язык. — Терпеть это не могу.

— "Ребят"? — спросил я.

— Не, обычно "ребят" это нормально — сказала она. — Но в этом контексте оно явно гендерное.

— О — сказал я. Отложил дневник в сторону.

— Это то же, что говорить, что я могу быть частью группы, пока притворяюсь мужчиной, подразумевает указание или предложение в сторону мальчишества, что само по себе нормально, но ко мне-то не относится — сказала Тифф. Мне на это было нечего сказать кроме "извини", что казалось слишком слабым, так что я промолчал. — Артур клюнул бы на эту наживку.

— Разве? — спросил я. — И это была наживка?

— На Артура — пожав плечами, ответила Тифф. — Вот видишь, поэтому я и не считаю себя частью группы. Просто... Неопределённость.

Она сложила руки на коленях.

— Это самое сложное в поисках новых друзей, нет этой сработанности, притёртости. Не знаешь толком, как говорить друг с другом о чём-то вне обычной каждодневной болтовни.

— Угу — сказал я. — В смысле, я на самом деле такого не чувствую, поскольку всегда это в нашу группу народ приходит, а не мы... "внедряемся" не то слово.

— Словно я шпион? — Тифф улыбнулась мне.

— Эй, я же сказал, что не то слово. Интегрируемся? — спросил я. — Слишком большая ассоциация с Джимом Кроу.

Я постучал пальцем по дневнику.

— Иногда хочется, чтобы был возможен прямой сброс данных. В смысле, в каком-то смысле было бы возможно хорошо узнать тебя, прочитав четыре или пять лет записей в дневниках, но тогда и тебе нужно было бы сделать так же со мной, и не думаю, что появилась бы та самая сработанность и притёртость.

На мой взгляд, это прозвучало слишком интимно, учитывая воображение и про трение, так что я немедленно пожалел о сказанном.

— И в любом случае, дневник на самом деле не описывает тебя, это набор составляющих тебя элементов, но не вся ты. Хотя, возможно, он может помочь с реконструкцией Тиффани.

Тифф смотрела на меня взглядом, который заставил немного напрячься.

— Что? — спросил я.

— Ничего — сказала Тифф. — Я тебе говорила, что считаю тебя интересным?

— Буквально никто никогда мне этого не говорил — ответил я. — Меня обычно называют персонажем по умолчанию.

Тифф рассмеялась, прикрыв рот.

— Извини, но я полностью это понимаю.

— Угу — сказал я.

— Но это не ты на самом деле — продолжила она. — Думаю, это то, что можно увидеть, прочитав дневник — там увидишь всю ту фигню, что совершенно типична для кого-то моего возраста, совершенно невинные, взаимозаменяемые вещи, а посреди них можно найти открывающие меня искорки. И потому я не чувствую себя одной из вас — вы знакомы достаточно давно, чтобы видеть эти искры истины друг в друге.

— Это как сигнал в шуме, угу — сказал я. Снова взглянул на зашифрованный дневник, один из многих на полках. — И ты уверена, что не хочешь, чтобы я это расшифровал?

— На сто процентов — сказала Тифф. — Высшая секретность, только посмотреть. Если хочешь меня узнать, придётся идти по сложному пути.

Позднее была у меня маленькая игра, когда я пытался понять, флиртует она со мной, или просто говорит то, что имеет двойное значение. Она была, по её собственному признанию, плоха в подаче сигналов, и в том состоянии влюблённости (и позже любви) я видел намёки в каждом разговоре. Было сложно понять, когда я просто надумываю себе, вспоминая эти разговоры.

Она была права насчёт дневников. Не думаю, что они содержали всё важное, поскольку мои собственные дневники вероятно были бы столь же неинтересными, и она была готова сказать мне всё, что я хотел о ней знать. Но из-за того, что там была ждущая разгадки головоломка, и из-за того, что это была информация, к которой у меня не было доступа, каждый раз когда я к ней приходил, мой взгляд привлекали её дневники.

* * *

Первым делом я взглянул на свой список ценностей, поскольку судя по тому, что я знаю о душе, это было первым, что я изменил бы, если бы хотел быстро манипулировать кем-то. Список было возможно на лету сортировать по параметрам каждой ценности, но было проще думать о каждой концепции и смотреть её позицию в списке. "Фаллатер" был там, с негативным значением, и на мой взгляд этого было достаточно, чтобы снять подозрение с себя. Просто на всякий случай я проверил несколько связанных концепций, вроде "Магия души" и "Эльфы", но ничего из этого не было особо высоко в списке, и точно не выше того, чего я ожидал, равно как эти значения не противоречили моим воспоминаниям о том, что я чувствовал по отношению к этим вещам.

Я полагал, что Фаллатер не всемогущ, поскольку если он мог переписать все мои ценности, и мои воспоминания и отношения к этим ценностям, то я в любом случае ничего не мог сделать, чтобы обнаружить вмешательство или как-то ему противодействовать.

Я и так ожидал, что он сильнее того, что исторически известно о магах души, но у всего есть пределы. Исторически говоря, магу души необходимы минуты контакта, но это были маги-рабочие, не элита вроде Фаллатера. Если он может изменить кого-то небрежным прикосновением, то мы уже в жопе, и были с того момента, как Фенн сунула его в перчатку, не говоря уж о том, что ключ телепортации требует прямого контакта. Так что мы уже поставили всё на идею того, что богоподобной силой он не обладает. Ну, "Это не должно быть возможно" не особо убедительный образ мысли, особенно когда имеешь дело с неизвестным, но это то, что мы имеем.

Я посмотрел на другие части своей души, пытаясь поддерживать половину внимания направленной на реальный мир. Там была Амариллис, и я знал, что фигнёй страдать она не будет (какими бы ни были её недостатки), плюс Ропи был обёрнут вокруг моей руки и на этот раз нёс дозор. Тем не менее, я старался справиться побыстрее, просто просмотреть, а не изучать саму душу, или подробно рассматривать данные. Я нашёл нечто, что выглядело социальной моделью, и быстро проверил её; Фаллатер там был, но ничего в тэгах и полях данных не выглядело особо подозрительно, особенно учитывая, что ничего из этого не создавало его лестную картину. В нём не было ничего, что мне нравилось бы, и определённо его картавость значила для меня больше, чем я был готов признать, хоть это и заставляло меня кривиться при мысли о том, насколько это мелочно.

Впрочем, всё было в порядке, по крайней мере в том, которого я ожидал. Я не спешил делать изменения в образе моего тела в душе, или в моих ценностях, поскольку это казалось именно тем, что может быть технической ловушкой, которая усложнит моё положение. Со стороны Фаллатера было бы резонно провернуть нечто подобное, поскольку в его интересах было сделать себя незаменимым, а заставить меня облажаться — кратчайший способ получить доступ к моей душе.

Так что с этой мыслью я проследовал по нити к Амариллис, проверить, что припасено у неё в душе.

Я насколько это возможно проигнорировал её тело, хотя и ощущал реакцию при взгляде на него — сердце билось быстрее, и грудь сжимало, даже с притупленными здесь чувствами, через транс души. В реальном мире Амариллис была упакована в доспех, пропотела, устала, и измотана сражением, но как показывала её душа, она была просто идеальна. Я ощущал вину от взгляда на неё, и повернулся к другим уголкам её души, проверяя её.

Её навыки были более общими, чем я ожидал, хотя и не настолько разбросанными, как мои собственные. Я был умеренно удивлён тому, что у неё есть навыки, душа выглядела вполне способной включать навыке вне организованной системы в моей собственной душе. У неё, похоже, не было того ограничения, что есть у меня, поскольку я видел больше сорока навыков со значениями, что поднимало вопросы, о которых как-нибудь потом нужно будет задуматься. У меня вообще была уйма вопросов; если душа может записать прототип защитного маневра с мечом, зачем вообще присоединять числа? Тут целая система, к которой игровую словно просто прилепили, чтобы это было больше похоже на игру.

Я оторвался от навыков, пока не слишком втянулся в их осматривание, и перешёл к её ценностям, которые всё ещё считал самым вероятным участком, где можно увидеть изменения. А ещё это было место, которое по идее может утолить моё любопытство.

При сортировке по важности наверху её списка ценностей было "Амариллис", вторым "Независимость", затем "Власть", затем "Жизнь", и только когда я дошёл до десятого места в списке, появилось нечто, что не было персональным или абстрактным (или вместе): там был я, под номером 10. Я не был уверен, как воспринимать этот список ценностей, учитывая, что с каждой было связано несколько переменных — вероятно, влияющих на их оценку. Мои собственные, испытываемые, ценности лишь примерно совпадали с увиденным списком. Я надеялся, что у Амариллис так же, и что тут просто тонкости систематизации и оценки концепций. В любом случае, я проверил Фаллатера, и обнаружил у него негативное значение, что на мой взгляд было достаточным свидетельством против вмешательства.

Я не ощущал, чтобы кто-то ко мне прикасался, и оставался уверен, что смогу выйти, так что вернулся по линии к собственной душе, а затем прошёл к ожидающей в тысячах миль вдали душе Фенн.

Я был удивлён увидеть шрамы на её руках, вместе с тонкой линией на её теле от разрубания, но в этом был смысл, поскольку магическое исцеление их не стёрло. Впрочем, я быстро отошёл от её тела, не потому, что смущался или стыдился, а просто потому, что хотел убедиться, что с ней всё в порядке в том плане, что имеет для меня значение. Я скучал по ней, и хотел провести время наедине. У нас не было достаточно возможностей поговорить с момента пришествия в тюрьму, и хотя прошёл всего день, чувство было такое, словно дольше.

Её навыки были более узко сфокусированы, но я недолго на них смотрел, только что слегка прифигел, увидев, что у неё есть 50 в Луках, и заметил схему специализации, которая подразумевала или странное распределение статов, или нечто совсем иное. В том немногом, в чём она была хороша, она была реально хороша, но это вроде как противоречило принципам дизайна, который подразумевал более низкие значения из-за завязанности на набор разных статов.

Впрочем, целью моего визита было не это. Я хотел убедиться, что её не затронул Фаллатер или его приспешники, что ничего не было очевидно изменено, и что мы в худшем случае чуть изменены.

Её ценности были местом для проверки этого, и я взглянул на них с большей напряжённостью, нежели когда смотрел на список Амариллис.

В то время как у Амариллис было множество абстрактных или высокоуровневых ценностей, список Фенн выглядел более похожим на мой, сфокусированным больше на близких персонах, чем на концепциях. Она была на вершине своего списка, что на мой взгляд было вполне резонно — из нас троих это я был странным в этом плане, поскольку ценил себя меньше — а после этого было "Неллан", затем "Джунипер", затем "Амариллис", "Солэс", "Грак", и "Шестиглазая лань" (кто, блин, такой этот Неллан?). Я пересортировал список, чтобы найти Фаллатера, и его значение оказалось не просто негативным, а настолько высоким негативным, что я чуть не испугался. Если я правильно оцениваю эти значения, то Фенн готова дорого заплатить, чтобы иметь возможность убить его.

Я пересортировал список, на этот раз от низких значений к высоким, и увидел поле имён, большинство которых были типично эльфийскими. Это заставило меня скривиться. Её квест компаньона был отправиться на остров Эверсаммер, и могу предположить, что это скверно для них закончится. То, что я видел, было просто подтверждением этого, но всё равно было неприятно, поскольку даже если Аэрбские эльфы были универсально засранцами, часть меня восставала против идеи перебить всю деревню.

Я ощутил прикосновение к плечу, и немедленно вышел из обзора души, мгновенно превращая кольцо в полноценный меч.

— Пора отправляться — сказала Амариллис.

— Ропи? — спросил я верёвку, обёрнутую вокруг моей руки. — Мне есть о чём беспокоиться?

Один его конец повернулся ко мне и заплёлся в узел, который покачался из стороны в сторону. Я осмотрелся, взглянул на Фаллатера, Валенсию, Грака; все они оставались на тех же местах, где и были. Переключился обратно на Амариллис.

— Ненавижу это — сказал я.

— Это необходимо — сказала Амариллис. — Демоны и дьяволы, близкий друг, которому больше не можем доверять, и муж, что может мгновенно разорвать наши души. Не лучшие приятели. Когда немного посплю, попытаюсь снова договориться с Фаллатером. Если сможем сбросить Рету и Леэпенна, наша позиция может улучшиться.

Она помедлила.

— В моей душе было что-то, о чём нужно поговорить?

— Нет — ответил я. — По крайней мере, ничего из того, что я видел. Ты была примерно то, что я и ожидал.

— Ладно — сказала Амариллис, нахмурившись. — Хорошо.

Однако у меня было чёткое впечатление, что она надеялась на другой ответ. Впрочем, прежде чем я смог спросить, она отвернулась и окликнула Грака, затем Фаллатера, и о чём бы там она ни беспокоилась, я решил, что это нить, которую можно будет потянуть потом, когда мы оба будем в лучшем состоянии, или я просто поищу в её душе, пока не найду то, что она ожидала я там найду.

Обсудив размещение, мы вернули Валенсию в кандалы, и с изрядной долей опаски с нашей стороны мы отправились в Парсмонт, Город Равных Позиций.

Глава 66: Долгая ночь.

Как только боль от телепортации исчезла, и я убедился, что с Фаллатером чисто, Фенн охватила меня объятьем. Я ответил тем же, в то же время стараясь следить за окружением. Телепортация была болезненной и дезориентирующей, так что это лучший момент для засады.

Возле Парсмонта было ещё темно (естественно, поскольку на Аэрбе нет часовых поясов), и облака закрывали многоцветные звёзды и Селестар, так что нашим единственным источником света была лампа, которую Фенн поставила в траву. За её спиной находился большой фермерский дом, который естественно смотрелся где угодно на Среднем западе — двухэтажный, деревянный, с широким крыльцом. За ним стоял высокий сарай с пятнадцатифутовой аркой, уходящей внутрь. Амариллис не шутила, когда говорила, что соседей нет. Я задумался, как мы его заполучили, хотя можно было предположить, что куча денег поспешно перешли из рук в руки. Надеюсь, это не привлечёт внимания, особенно с учётом того, что мы не можем быстро двигаться группой в восемь человек.

А с другой стороны находился Парсмонт, "монт", "гора" в его названии была на самом деле скорее большим холмом. Она была покрыта зданиями, видимыми в основном из-за расположенных между них огней уличного освещения. Я не был уверен, сколько именно сейчас времени, но после полуночи, и вероятно существенно после. Однако даже в это время по городу двигались автомобили, легковые и грузовики, видимые из-за их фар. Всё это выглядело так по земному, что у меня снова возникло чувство попадания в другой мир, по крайней мере пока я не взглянул на полуэльфийку в моих руках.

— Ещё живой? — спросила Фенн, чуть отстраняясь, ровно настолько, чтобы поднять руку к моему лицу и взглянуть мне в глаза. — Всё ещё Джунипер?

— Ты же понимаешь, что не можешь получить ответ на этот вопрос? — спросил я. — Мой ответ в любом случае будет тот же. В смысле, очевидно я ещё жив, но насчёт того, я ли это, совру.

— Угу, всё ещё Джунипер — сказала Фенн, чмокнув меня в губы.

— Ты же знаешь, что этого недостаточно, верно? — спросил я.

Она закатила глаза и улыбнулась мне.

— Давай, у нас есть комната.

— Грак скомпрометирован — жёстко произнесла Амариллис.

— Под подозрением — поправил её Грак. — Они в любом случае не могут определить.

— Ладно — сказала Фенн, оглядывая нас пятерых. — В смысле?..

Она провела пальцем по горлу, подняв бровь.

— План не в том, чтобы меня убить, нет — чуть фыркнув, произнёс Грак.

— Ну, ладно — сказала Фенн. — Не то, чтобы я собиралась, ну, ты понимаешь.

— Ты заставила бы Мэри это сделать — сказал Грак, чуть улыбнувшись.

— Я заставила бы Мэри это сделать — согласилась Фенн. — Пойдём, проведу экскурсию.

Она направилась к дому, потянув меня за собой. Освещение было только в одной комнате, и когда мы вошли в неё, она помахала рукой.

— Дом, милый дом, на ближайшее время — сказала Фенн. — Вы знали, что если предложить кому-то абсурдное количество денег, они позволят вам остаться в их доме?

— Это меня беспокоит — сказал я.

— Мэри это тоже беспокоит — пожав плечами, сказала Фенн. — Их было двое, маленькая старушка и почти ветхий старик, отправились к своему сыну дальше по дороге, и забрали все памятные вещи, что могли унести. Мы с ними договорились на половина сейчас, половина потом, уйма денег по любым стандартам, но всё равно щекотливое дело. Но Мэри всё равно решила, что это лучше, чем отправляться в город поздно ночью и рисковать привлекать к себе лишние взгляды.

Я взглянул на картины на стенах, украшения, сухие цветы, и охотничьи трофеи, большинство из которых — незнакомые мне виды. Были двери, ведущие в другие комнаты, но я бывал в достаточном количестве подобных домов, чтобы меня не особо интересовало, что там. На секунду мой взгляд привлекло нечто вроде маленького святилища, но что бы там ни находилось, сейчас оно явно отсутствовало — пустота, окружённая сухими цветами и несколькими незажжёнными свечами.

— Выбрали это место наугад? — спросил я.

— Мы прошлись по дороге, глядя на знаки, пока не нашли парочку с одной фамилией. Решили, что так выше шанс, что не доставим проблем — сказала Фенн. — За пределами города, но достаточно близко к нему, с утра отправимся пополнить припасы. Мы в общем-то заплатили полную цену этого дома. Но здесь мы должны быть в безопасности, по крайней мере какое-то время.

К нам присоединилась остальная часть группы, сперва Валенсия, затем Грак, Фаллатер, и наконец Амариллис, следующая за ними на отдалении.

— Фаллатер и Валенсия сегодня останутся в сарае, Рета и Леэпенн уже там — сказала Амариллис. — Грак останется с нами в доме.

— Вы не можете продолжать относиться ко мне как к взведённой гранате — сказал Фаллатер, слегка улыбаясь. — Это скверный способ построить рабочие отношения.

— Это просто временно — сказала Амариллис. — Мы уже оставили вам возможность уйти. Мы понимаем, что силой заставить вас учить не получится.

Согласиться пойти с нами его заставило любопытство, это (скорее всего) правда, но мне всё равно было несколько неприятно от мысли, что он может уйти, что мы выпустим его в мир. На самом деле, это вопрос принципа, поскольку у нас нет ни персонала, ни организации или оснащения чтобы держать его и его приспешников под охраной, разве что очень короткий срок. Может, и могли бы, если бы знали наверняка, что у нас есть Грак, но Грака у нас нет. Я знал всё это, но всё равно сводило живот.

— Вы должны понимать, что мы несколько нервничаем из-за количества боли и усилий, понадобившихся, чтобы вытащить вас из тюрьмы.

— Не стану благодарить вас за спасение — сказал Фаллатер. — Слишком много моих долговременных проектов было потеряно в процессе, а мир никогда меня особо не интересовал. Пока что наши интересы совпадают, но я не стану притворяться, что благодарен вам за что-то.

Это заставило Фенн закатить глаза, но она ничего не сказала.

— Завтра разберёмся лучше — сказала Амариллис. — Мы посетим город и найдём более постоянное жильё, чтобы продолжить тренировки Джунипера, и когда он приобретёт достаточный навык в магии души, таких проблем доверия больше не будет.

На это Фаллатер кивнул. Я задумался, не слишком ли много это выдаёт, но возможно Амариллис полагается на то, что Фаллатер уже это понял. Когда у меня будет знание магии души получше, я смогу гарантировать и защиту своей души, и защищать от изменений чужие души — по крайней мере, в теории. Его окно возможностей сужалось, и он предположительно не знал о связи душ между нами тремя.

— Нам всем стоит немного отдохнуть — сказал Фаллатер с коротким кивком. Он потянулся ухватить цепь от кандалов Валенсии, но она отдёрнулась от него.

— Я соврала! — выкрикнула она. Фаллатер сумел схватить цепь, удерживая её на месте. — Я соврала, он прикасался к Граку, прижал его к земле и прикасался к его душе, пока он не перестал двигаться, а потом они говорили, Джунипер, прости, но я соврала, будь осторожнее! — Слова были поспешными и сбивчивыми.

— Верьте во что хотите — пожав плечами, сказал Фаллатер. — Не было как она говорит, но в таком поведении нет ничего необычного для одержимости.

— Заберите её — со вздохом сказала Амариллис.

— Вы должны мне поверить, Джунипер, пожалуйста! — сказала Валенсия.

— Мы можем это как-то проверить? — спросил я. — Детали, которые ты не могла знать, если это не правда?

— Нет — сказала Валенсия, произнеся это слово так, словно я пырнул её ножом.

Я чуть кивнул ей, и Фаллатер увёл её, она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, но не сопротивлялась.

— Это бессмысленно — сказала Амариллис. — Мы не можем ничего проверить, не можем ни на чём основываться, ничего нового, и вполне может быть результатом одержимости.

— Это не правда — сказал Грак. — Насколько стоят мои слова.

— Похоже, ты произвёл впечатление на девчонку — сказала мне Фенн с фальшивой улыбкой и тычком в рёбра.

— Джунипер не разделяет наши культурные ценности — сказала Амариллис, чуть покачав головой. Она медленно моргнула. — Мне нужен сон, хоть немного, прежде чем проведём брифинг.

Она повернулась к Граку.

К сожалению, тебя мы вынуждены исключить из этих разговоров.

Грак нахмурился.

— Если моя душа затронута, он уже знает всё, что я знаю — сказал Грак.

— Да — сказала Амариллис. — Но ты не знаешь всего, что мы знаем, пока что.

Грак снова нахмурился.

— Я согласен, что нужна осторожность. Однако должны быть лимиты. Я не могу быть вечно исключён из принятия решения и разделения информации.

— Ты слишком важен, чтобы исключать насовсем — сказала Амариллис. — Однако нам придётся дождаться, пока у Джунипера будет необходимый уровень навыка, чтобы убедиться, что ты Грак, которого мы знаем.

— И любим — добавила Фенн.

— А пока что, ты спишь в другой комнате — сказала Амариллис. — Джунипер закроет тебя Распутной Лозой.

— Позвольте мне поднять обереги — сказал Грак. — Считайте их ненадёжными. По крайней мере, мне будет спокойнее.

Амариллис потёрла глаза.

— Нет — сказала она. — Если ты работаешь против нас, то сможешь превратить это место в ловушку и сделать ситуацию невыгодной для нас в случае атаки. По этому коридору и направо, пожалуйста.

— Достаточно честно — кивнул Грак, быстро глянув на нас троих, а затем направившись по коридору. Я последовал за ним.

— Извини за всё это — сказал я, когда он оказался в маленькой спальне. Я ожидал увидеть стёганое одеяло, как у моего деда, однако на кровати использовалась некая ткань явно машинного, массового производства. На стене были изображения чьей-то семьи, и в комнате стоял старый шкаф, который выглядел так, словно его вырезали из цельного куска дерева. Кровать была слишком высокой, чтобы Граку было удобно на неё забраться, и я немедленно посочувствовал ему. — Если — начал было я, но затем остановился, поскольку Грак не знал о связи душ, и я не мог ему сказать. — Я найду способ проверить твою душу.

— Неприятная идея — сказал Грак, сложив руки на груди.

— То есть ты откажешься? — спросил я.

— Нет — ответил он. — Вполне возможно пойти на нечто неприятное.

— Можем сейчас попробовать — сказал я, протягивая ему руку. Он помедлил, затем взял её. Эссенциализм у меня сейчас был на 7, но я не представлял, как нужно получать доступ к чужой душе. Я попробовал несколько вариантов, представил, что следую за нитью, как делал с Амариллис и Фенн, или что открываю книгу Гракуила, но ничего не работало, и после того, что воспринималось как вечность держания его руки в коридоре, я отступил.

— Извини — сказал я, покачав головой. — Спасибо, что так разумно относишься к этому, даже если это просто план, которому сказал следовать Фаллатер.

Я хотел, чтобы это было шуткой, но прозвучало не так, и Грак не демонстрировал даже умеренного веселья.

В его комнате не было окон, что было плюсом, поскольку это означало, что хватит всего одной Похотливой Лозы. Я посмотрел на дверь, пытаясь избавиться от неприятной, но верной мысли. По крайней мере это он, а не Фенн или Амариллис.

Возможно, есть хорошая причина, почему он не лоялен ко мне.

* * *

— Лично я считаю, что приятно снова делить спальню — сказала Фенн, когда Амариллис сняла свои латы. Мы делили главную спальню на втором этаже, к которой примыкала душевая, и что важнее, её легко защищать от вторжения. — Навевает воспоминания о старых добрых днях, когда мы кучковались в Драгоценности Пустыни.

— Я приму быстрый душ, чтобы смыть пот и кровь, и спасть — сказала Амариллис.

Я уже прикрыл дверь ещё одной Похотливой Лозой, сползшей с моей кожи и окружившей дверную раму ярко-зелёными листьями, а затем придвинул к ней тяжёлый шкаф. В том случае, если придётся спешно бежать, воспользуемся окном.

Я отвёл взгляд от Амариллис, снявшей остатки лат и бельё, оставшись полностью обнажённой. Подождал, пока она закроется в душевой, а затем сел на кровать с Фенн. Она поцеловала меня в шею, затем положила голову мне на плечо, а потом передумала и упала на одеяло. Лиственный плащ, унаследованный от Солэс, был осторожно отложен рядом.

— Тот ещё денёк — сказала она.

Я лёг рядом с ней. Мне тоже нужно принять душ перед сном.

— Угу — ответил я.

— Давай не будем добровольно отправляться в такие места, где я так бесполезна — сказала Фенн. — У тебя бывали сны, когда бьёшь кого-то, но чувство такое, словно твои кулаки бьют грязь?

— Сильно подозреваю, что у всех такое бывает — ответил я. — Мозг не получает ответа от нервных окончаний, так что изобретает подходящую к данным интерпретацию.

— Ну, это то, что я чувствовала весь день — сказала Фенн. — Стреляю и стреляю, а толку нихрена.

Она перекатилась ко мне и поцеловала.

— Тебе тоже нужно принять душ, особенно если мы делим постель.

— Достаточно честно — сказал я, глядя в потолок. — Думаю, мы должны убить Фаллатера.

— Ты разблокировал магию души? — спросила Фенн.

— Угу — ответил я, вздохнув. — Очевидно, он ещё многому может меня научить, и я уже наткнулся на несколько вещей, которые меня беспокоят, но... он опасен. Я даже не уверен, стоит ли выпускать его из вида.

Наш изначальный план был не таким, но проблема с необходимостью в чьих-то интеллектуальных способностях в том, что невозможно заставлять работать под прицелом, если некем заменить.

— Он извращенец — сказала Фенн. — Не уверена, насколько ты в это въезжаешь.

— Ну да, он безумный учёный — согласился я. — Это довольно очевидно.

— Нет — сказала Фенн. В смысле, насколько это бывает с эльфами, он... кричаще несовершенен, даже не пытается. Наука — это пробы и ошибки, анафема для эльфов. Он картавит, ни один эльф в здравом уме не допустит такого. Культура эльфов, под каким соусом её не подавай, вся завязана на совершенство, я... я даже не знаю, как объяснить, насколько он фундаментально неправильный.

— О — сказал я. — Ну, он первый эльф, с которым я реально имею дело.

Я чуть помедлил.

— Мне нужно как-нибудь в ближайшее время почитать "Книгу Крови". Наверное, мне стоило настоять.

Фенн приподнялась и взглянула на меня.

— Так ты на самом деле не читал её? — спросила она.

Я покачал головой, нахмурившись.

— Ты же сказала, что не хочешь, чтобы я читал.

— И поэтому ты не знал о зубах — сказала Фенн.

— Я рад, что не налажал ничего из-за этого — сказал я. — Полагаю, в книге такое должно было быть упомянуто.

— Хух — сказала Фенн. — Я, типа, подумала, что ты... когда мы были вместе, откуда ты знал?

Я поднял бровь. Она покраснела.

— Откуда у тебя, эм, умение?

— Погоди, ты думала, что я обманул и прочитал книгу? — спросил я.

— Ну, не знаю — сказала Фенн. — Да, полагаю, это то, что я подумала. Я не собиралась жаловаться, учитывая результаты, но...

Она остановилась на полуфразе и взглянула мне в глаза.

— Мне как-то не приходило в голову, что ты не нарушал этот договор. Я знаю, что ты любопытен, и это мелочь, так что я просто типа... — она пожала плечами, продолжая смотреть на меня.

— То есть хочешь сказать, что я лучше, чем ты думала? — спросил я. Фенн кивнула.

— Ты на меня не злишься? Не будем устраивать из-за этого большую тупую ссору?

Я покачал головой. Я понимал, что это могло бы произойти, может, в другой вселенной, но я достаточно раз предавал доверие, чтобы не сердиться из-за того, что кто-то предположил, что я поступил так. Фенн наклонилась и поцеловала меня в губы.

Лояльность повышена: Фенн, Ур. 20!

Разблокирована Пассивка Компаньона: Симбиоз (Фенн)!

— Погоди — сказал я, положив руку на её грудь и нежно оттолкнув её. Пояснил. — Игровая фигня.

Симбиоз: Теперь вы и Фенн связаны на более глубоком уровне, где отброшены последние остатки неприятия. Когда вы вместе, вы можете использовать или свой навык, или половину навыка другого округлённую вниз — что выше.

— Какая игровая фигня? — спросила Фенн. Я открыл глаза и взглянул на неё. — Лояльность 20?

— Угу сказал я. — Думаю, мы оба стали лучше в... куче всего, на самом деле. Думаю, ты сейчас можешь владеть толикой магии.

Пока я был с ней, разгестальтнутые Ложь и Скрытность были для меня практически бесполезны, поскольку я мог просто использовать её. С этой новой пассивкой мой взгляд на оптимальный билд, который я даже ещё не выработал, снова изменился. — О, и теперь я могу видеть твой лист персонажа, или что-то близкое к нему.

— И ты не начал с этого? — спросила она. — Вот, сейчас подам карандаш и бумагу, нужно всё записать.

— Позже — послышался голос из прохода. Амариллис вытерлась полотенцем, и я снова отвёл взгляд. — Полный брифинг проведём, когда я буду для этого достаточно бодрствующей. Фенн, у тебя моя одежда.

— Именно так — с зубастой ухмылкой согласилась Фенн.

— Ладно, я в кровать — сказала Амариллис. — Джун, укладывайся или как хочешь. С лозами, баррикадой, и присмотром верёвки я готова рискнуть поспать без охраны. Угроза Фаллатера будет не столь прямолинейной.

С этими словами она нырнула под одеяло и воспользовалась сонным заклинанием, вырубив себя словно выключателем.

(Это было первое заклинание, что я увидел в своей жизни, ну ещё была татуировка замедленного падения, тут смотря как считать. Это было одно из немногих универсальных заклинаний, не принадлежащих ни к одной из школ. Я не смог найти ему непредназначенных применений, и Амариллис смотрела на меня как на идиота, когда я предположил, что его может быть возможно эксплуатировать. Оно не работает, если не хочешь уснуть, и этого даже нельзя обойти).

— Она пытается не уступать тебе — сказала Фенн, кивнув в сторону Амариллис.

— И неплохо справляется — ответил я.

— Ты обошёл её в физической силе, зоне поражения, и учитывая наши спарринги, в навыке тоже — сказала Фенн. — Думаю, у неё лучше меч, но реально сближает то, сколько усилий она вкладывает.

— О — сказал я.

— Я просто хотела, чтобы ты знал, поскольку знаю, что социальные навыки сейчас не твоя фишка — сказала Фенн.

Я хотел сказать, что они не настолько плохи, но я не понимал, что Амариллис так себя загоняет, или того, что это может быть из-за того, что она старается не отставать от меня. Не то, чтобы я точно знал, что Фенн права, но мне даже мысли об этом на ум не приходило.

— Спасибо — сказал я.

— Тебе нужна компания в душе? — спросила она. Секунду посмотрела на мои губы, а затем поцеловала. — Я думаю, что может быть неплохо сбросить раздражение, накопившееся из-за того, как прошёл этот день.

— Я подозреваю, что под доспехом воняю — сказал я. — Поможешь очиститься?

Фенн энергично кивнула.

* * *

— Ладно — сказал Реймер. — Но будь ясен. Объясни в терминах механики.

— Нельзя же сразу к механике — сказал я. — Это убирает всё интересное.

— Да нет, не должно — нахмурившись, сказал мне Артур. — Да, это уменьшает таинственность, но в этом месте интересно в основном не то, как работают правила, а то, как эти правила влияют на мир.

— Кроме того, — сказал Крэйг — предположительно все в Парсмонте в курсе правил, они должны знать их от а до я, так что мы можем просто поговорить с рыбаком, или в том духе.

— С рыбаком? — переспросил я. — От балды взял? Там рыбаков нет, это же город на холме, в лучшем случае речная рыба. Это город мяса и зерна.

— Я просто хочу знать правила, блин — сказал Реймер.

— Мы вроде как только что договорились найти рыбака — с усмешкой заметил Том.

— Нет, вето — сказал Реймер. — Я знаю, что у меня нет права вето, но вето.

— Мы нашли рыбака? — с улыбкой спросил меня Артур.

— Я... — я взглянул на свои записи о Парсмонте, а затем на таблицу случайно сгенерированных имён, которые использовал в таких случаях. — В конце концов вы встретили Хомелерона, кандрийского купца, продающего речную рыбу, поставляемую ему из Пеллманс. Кандрия находится у моря, и Хомелерон — тот парень, к которому идут все кандрийцы, когда испытывают ностальгию и хотят приготовить что-то из своих традиционных блюд, пусть и с заменой ингредиентов. Вы считаете, что он парень со связями.

Куча поспешной хрени, и я надеялся, что никто не станет обращать внимания на то, что я только что говорил, что в Парсмонте нет рыбаков.

— Приветствую, Хомелерон — сказал Артур. — Вы кажетесь сведущим человеком.

— Возможно — с усмешкой произнёс я. Я не старался менять голос в игре, хотя бы потому, что никогда не знал, как надолго задержится этот персонаж, к тому же некоторые голоса, которые я отрабатывал перед зеркалом, довольно сложно изображать. В моеё голове почти немедленно возник образ Хомелерона, и толика этого проникла в мою речь; он был необразованным, но многое знал, человек со множеством связей, и возможно большим самомнением, нежели это позволяло. Бедный, решил я, но бедный только в том смысле, что его лавка маленькая, и собственности немного, а не в том, что с трудом набирает на выплату налога или арендной платы.

— Я бы хотел список механик — сказал Реймер. — У меня есть карандаш и бумага, и я хочу, чтобы вы записали всё, что знаете о принципе действия орба в центре Парсмонта и способностях, которые он даёт обитателям города. Я заплачу... десять золотых.

— Его глаза загорелись — ответил я, внутренне простонав. — Ну, я не так хорошо знаю буквы, но могу рассказать вам что захотите, ответил он.

— У всех есть право голоса, верно? — спросил Артур. — Что от нас требуется, чтобы голосовать?

— Ну, вы же чувствуете это, верно? — спросил я, как Хомелерон, играя роль того, кто притворялся шокированным их незнанием. — В голове, у затылка, право голоса?

— Я осторожно прикоснулся к затылку — сказал Артур.

Я гортанно усмехнулся в роли Хомелерона.

— Нет, в голове, словно смотрите назад, не пользуясь глазами.

— Ладно, я делаю это — сказал Реймер. — Походе на то, что немедленно замечаешь, если у тебя 18 в Wis.

— Вы видите в своём разуме два углубления, в одном сотня мерцающих самоцветов, другое пусто, но места в нём куда больше — сказал я.

— Я передвигаю самоцветы из одного углубления в другое — сказал Крэйг.

— Ты мгновенно умираешь — сказал Реймер.

— Нет, ты не умираешь — со вздохом сказал я. — Ничего не происходит, ты не можешь этого сделать.

— Ладно, тогда я пытаюсь переместить мои самоцветы — один из моих самоцветов, точнее — в теоретическое приёмное углубление в голове Бербера — сказал Артур.

— Бербер — сказал я, поворачиваясь к Крэйгу. — Ты видишь, как в пустом углублении появляется один самоцвет.

— Я чувствую какую-то разницу? — спросил Крэйг.

— Нет, не особо — ответил я. Повернулся к Артуру. — Ты всё ещё ощущаешь слабую связь с этим самоцветом, словно можешь вытянуть его обратно, если захочешь.

— Я делаю это — чуть нахмурившись, ответил Артур.

— То есть тот, кто соберёт больше всех самоцветов, будет крут, но народ в любой момент может забрать свои самоцветы? — спросил Реймер. — Это значит, что вся власть в Парсмонте преходяща.

— Ты меня спрашиваешь, или Хомеларана? — спросил я.

— Хомелерона? — переспросил Артур.

— Угу, Хомелерона — сказал я. Я уже забыл его биографические детали, и попытался создать их по новой. Он был усталым торговцем рыбой, продающим доставляемый издалека товар, теряющий в процессе свежесть. Это было не то, что я решил сперва, но ничего из этого всё равно не было открыто игрокам.

— Угу, я спрашиваю его, как выглядит структура власти — сказал Реймер.

— О, народ приходит и уходит — сказал я как Хомелерон. — Но меньше, чем можно подумать, поскольку верхушка сражается друг с другом, и немногие хотят ввязываться в эту борьбу, так что в основном это голосование за того, у кого по вашему мнению лучшие шансы победить того, кто вам не нравится.

— Они буквально сражаются друг с другом? — спросил Реймер. — Используя пока-ещё-неизвестные силы?

— Время от времени — ответил я. (пр. переводчика: тут был непереводимый прикол, который пришлось вырезать) — Чаще они просто преследуют свои цели, и стараются, чтобы народ был достаточно доволен, чтобы сохранялись голоса.

— Это говорит Хомелерон? — спросил Артур.

— Нет, это я — сказал я. — Ладно, рыбу никто покупать не будет?

— Всё, чего я хочу, чтобы ты перестал дразнить и добавил чёткости — сказал Реймер. — Немногого прошу. С красивостями же уже разобрались, верно?

— И теперь хотите конкретностей — со вздохом произнёс я. Ночь шла не в мою пользу, и я не мог толком понять, почему. Иногда игровая сессия просто идёт куда-то не туда. — Ладно, тысяча самоцветов даёт +1 к навыкам, складывается до +10, две тысячи даёт бонус +1 к Классу Брони, складывается до +10...

Это продолжалось какое-то время, пока я зачитывал свой список. На высших уровнях, с полной поддержкой миллиона, непись не совсем становился эпического уровня, но это было единственным ограничением.

— Ну, в таком случае как мы собираемся побить этих ребят? — спросил Крэйг. — Яд?

— Ответ всегда "яд" — кивнув, произнёс Артур.

— Только что нет, потому что D&Dшные яды отстойны — сказал Реймер. — И я сомневаюсь, что Джун снова позволит нам использовать домашние правила.

— Вы же все понимаете, что ваша цель не в том, чтобы поубивать начальство в каждом городе, в который приходите? — спросил я. — Пожалуйста, кто-нибудь, скажите мне, что вы это знаете. У вас есть квест.

— Угу, мы здесь чтобы заполучить МакГаффин (пр. переводчика: если кто-то не в курсе, так называют сюжетный предмет) — сказал Крэйг. — Так что вот что я думаю: поработаем с народом и заполучим их голоса.

И если до того мы висели на краю, то с этого момента сессия полетела в тартарары.

* * *

Я проснулся, такое чувство, что в бл* часов утра. Небо было бледным, солнце ещё не закончило выползать из-за холма. Я проморгался и огляделся, приходя в себя медленнее, чем хотелось бы, Всеклинок в руке, высматриваю угрозу. Шкаф оставался перед дверью, и лоза всё так же обвивалась вокруг рамы, здоровая и зелёная.

— Я хотела дать тебе ещё немного поспать — тихо произнесла Амариллис. Она была наполовину облачена в латы; Фенн оставила ей смену нижнего белья, концессия в направлении практичности. Поножи и ботинки уже были на ней, но верхняя часть оставалась на полу, так что она смотрела на меня в холодном полусвете в одной майке.

— Может, ещё усну — сказал я, глядя на ещё спящую рядом со мной Фенн. — Ты рано. Думал, тебе нужно поспать.

— Я поспала — сказала Амариллис. Однако я видел, что она всё ещё не в лучшей форме, с мешками под глазами. — Нам нужна стабилизация.

— В каком смысле? — спросил я. Ропи лежал на кровати, свернувшись и подняв один конец, и я протянул к нему руку. — Всё чисто? — спросил я его; он кивнул, и я немного расслабился.

— Ты хочешь продолжить обучение у Фаллатера, чтобы быть уверенным, что не совершишь некоей опасной ошибки — сказала Амариллис. — Однако его ценность сомнительна, учитывая, что он можен тебя дезинформировать.

— Я знаю — сказал я. — Я уже исправил бы свою руку, если бы ему доверял. Суть не в обучении в буквальном смысле, а в том, чтобы использовать его для преодоления капа в 20.

— Нам нужно придумать, как это организовать — сказала Амариллис. — Всё, на перспективу. Не только обучение души, нам нужно перестать двигаться от события к событию.

— Я не уверен, что у нас будет свободное время, учитывая обстоятельства — сказал я. Скорее всего, Данжн Мастер не хочет, чтобы оно у нас было, и когда поднимется один Дамоклов меч, его место займёт другой. Погодите, это плохая метафора, Дамоклов меч — это постоянно присутствующая угроза, так что меч — это нарративные силы, или сам Данжн Мастер, а меняется только форма этого меча.

— Я говорю не о свободном времени — сказала Амариллис. — Сейчас мы в реактивном паттерне, с того момента, как Ауманн меня забрал. У тебя был кризис необходимости спасти меня, затем кризис необходимости вылечить меня, затем кризис необходимости вылечить твою собственную проблему, а теперь у нас кризис Фаллатера, не говоря о попытках спасти локус. Нам нужно отколоться от циклов кризиса. Нужно прописать свой собственный путь.

— О — ответил я. — Это довольно сложно сделать, когда ещё гасим пожар.

— Согласна — сказала Амариллис. — Проблема в том, что огней становится всё больше. Об этом я и беспокоюсь, когда говорю о стабильности. Нам нужно сдерживать наш огонь. Делать его эпизодическим.

— Н-слово — с гримасой ответил я. — Не уверен, что это возможно.

— Мы прибыли в Парсмонт, поскольку они приветствуют гостей и слабо связаны с Империей Общих Интересов — сказала Амариллис. — Мы прибыли сюда не ради какого-либо взаимодействия с их системой власти. Мы не пытаемся что-то изменить, мы не пытаемся решать проблемы, мы здесь просто потому, что это относительно безопасное место. Мы не можем позволить втянуть себя во что-то.

— Я всё это знаю — сказал я, стараясь сохранять вежливость. — Я просто опасаюсь, что нас засосёт... что-то.

— Движение вперёд — сказала Амариллис, надев нагрудник. — Думаю, часть проблемы в том, что мы не сосредотачивались на квестах.

— С точки зрения нарратива? — спросил я. Я реально не хотел действовать, ориентируясь на нарратив, и не только потому, что опасался толчка от Данжн Мастера.

— С любой — пожав плечами, ответила Амариллис.

— Я это учту — сказал я. — Скорее всего, в Парсмонте есть что-то для нас, но я не думаю, что мы обязаны браться за каждый предложенный квест. Взять хотя бы Нарастающий Гнев в Драгоценности Пустыни — наверняка там был квест.

— Они атаковали нас — сказала Амариллис.

— Ну да — сказал я. — Но после этого залегание на дно вполне себе сработало. Что бы нам ни попалось, постараемся прибегнуть к той же стратегии, пока имеем дело с Фаллатером.

— Если он ещё здесь — сказала Амариллис, надевая остаток брони. — Если он сбежал посреди ночи... по крайней мере, ты разблокировал магию души, и если он собирался нас бросить, то всё равно не стал бы тебя учить, так что, полагаю, это неплохой итог.

— Похоже на "зелен виноград" — заметил я.

— "Зелен виноград"? — переспросила Амариллис, подняв бровь. Сейчас она была полностью в доспехе, со шлемом в руке — настоящий воин. Было в ней так нечто красивое, более пугающее, но и более соответствующее ей. Я представлял, что когда ей будет лет сорок, народ будет замечать, что не могут представить её подростком. Не то, чтобы она выглядела старой, просто куда более закалённой, чем должен быть кто-то моего возраста.

— У вас нет басен Эзопа? — спросил я. — Ну, там лиса не может дотянуться до винограда, так что говорит "а, он всё равно наверняка ещё зелёный"?

— Ты считаешь, что я практикую самообман — сказала Амариллис, чуть поджав губы и слегка нахмурившись.

Я вообще-то просто говорил, не задумываясь, но это слово, "самообман", подтолкнуло мой разум на другую колею, и внезапно всплыло воспоминание о том, как она говорила мне, что пыталась меня любить. Не уверен, что она думала, но эта мысль на миг ошарашила меня.

— Скоро узнаем, остался ли он — продолжила Амариллис, сбивая эти мысли. А от мысли, что он мог не остаться, мне было неприятно. — Единственная причина думать, что он ушёл, это базовый пессимизм.

— И мы не возражаем против того, чтобы выпустить его в мир? — спросил я.

— Магия души сейчас слабее, чем была на пике Второй Империи — сказала Амариллис. — К ней применены карантины, части её больше не работают. Он далеко не безвреден, но с другой стороны, он никогда не был хищником, по крайней мере насколько я могу судить. Большая проблема в том, какой эффект он может оказать на нас на сцене мира.

— Если мы сможем на неё попасть — ответил я.

* * *

Мы провели брифинг, когда Фенн проснулась. Слушая, как мы говорим, она одевалась и ворчала.

— Ты взял Магию Деревьев, не зная, что она делает? — спросила Амариллис. У неё были её записки, и она расписывала на бумаге мой лист персонажа.

— Там куча магии под карантином — сказал я. — Магия деревьев и Библиотечная магия две неизвестных школы магии, что означает, что они или важны, или сильны, возможно то и другое. То же с Духом, хотя это, возможно, и не магия на самом деле.

— Тебе не стоило брать три разных типа брони — сказала Амариллис, глядя на лист. — Бездоспешность и Тяжёлая броня — осмысленные выборы, учитывая, что не всегда есть возможность двигаться в доспехе, но...

— Нет смысла сейчас спорить о каждом принятом мной решении — сказал я, глядя в окно сарая. Фаллатера видно не было, но было ещё раннее утро, только взошло солнце. Грака мы ещё не будили; то, о чём сейчас говорили, не для его ушей. — Я думал, что не знаю на самом деле, что считается лёгкой, средней, или тяжёлой бронёй, и в плане брони я ограничен нашим доступом к магическим предметам, так что есть смысл поставить на это, поскольку выживаемость крайне важна в режиме Железного Человека... полагаю.

— И ты сбросил Искусство — сказала Амариллис. — Искусство, которое нужно, чтобы набивать новые татуировки.

— Это твоё последнее возражение? — спросил я. Амариллис взглянула на бумаги. — Это уже сделано, нет смысла отчитывать меня за это, или заставлять объясняться.

— Есть, конечно же — сказала Амариллис. — Если ты допустил ошибку, ты должен понимать эту ошибку, чтобы не допускать её в будущем.

— В следующий раз, когда я буду выбирать навыки, у меня будет больше времени — сказал я. — Буду действовать по плану. Ты думаешь, что блокировать свой набор навыков на ближайшие четыре уровня — хорошая идея? Мне нужно было выбирать, и действовать быстро.

Навык разблокирован: Дебаты!

Я внутренне улыбнулся. Когда будет время, нужно будет прокачать это (хотя как раз времени у нас нехватка).

— Это лишь подвергает вопросу твою способность решать на лету — сказала Амариллис. И добавила: — Без обид.

— Всё нормально — ответил я. Взглянул на свою деформированную руку, результат ещё одного принятого на лету решения. Результат был скверный, однако я был уверен, что во всяком случае в тот раз результатом бездействия была бы смерть.

— Так почему ты сбросил Искусство? — спросила Фенн. Она стояла у окна, держа бутылку на свету. У нас больше не было Солэс, способной создавать миниатюрное солнце, так что если бутылка находилась в темноте, это означало падение температуры, и это, соответственно, означает гибель того, что внутри. Мы собирались найти решение, и побыстрее, или хотя бы найти способ попасть внутрь, чтобы оценить, что там происходит, вместо просто обзора с высоты птичьего полёта.

— Татуировки полезны, но сейчас у меня запасено их изрядно — со вздохом произнёс я. На самом деле я не представлял, как оно было бы, не расскажи я им о своих способностях, но временами чувствовал тоску по этому альтернативному таймлайну. — И моё Искусство было на шестёрке, и поднять его, не вкладываясь в связанные статы, было нельзя. Ну и помимо этого у меня есть толика умения в том, что система не считает моими навыками, так что я надеялся, что этого будет достаточно. Это достаточно безболезненный и конкретный способ проверить, что остаётся после изъятия навыка из списка.

— И как оно? — спросила Амариллис.

— Не было возможности проверить — сказал я.

— Похоже, этому придётся подождать — сказала Фенн, отходя от окна и возвращая бутылку в унаследованный от Солэс лиственный плащ. — Если только Искусство не важнее, чем то, что наш душе*б выходит из здания.

— Пойдём за Граком — со вздохом произнесла Амариллис. — Пора проверить, сможем ли заставить всё работать.

Глава 67: Рука помощи.

Второй урок Фаллатера проходил в сарае, в основном потому, что там было много свободного пространства. Ропи был со мной для подстраховки, но помимо него — Амариллис, Фенн, и Грак (как бы там с ним ни было), и нас с Фаллатером разделяло приличное пространство. Валенсия была в подвале, прикована к котлу, а двоим миньонам Фаллатера Амариллис неохотно разрешила сходить в город.

— Я не знал, что буду учить такое количество — с улыбкой сказал Фаллатер.

— Только меня — сказал я. — Мне нужно меньше объяснений, чем кому-либо. Я бы хотел, чтобы вы провели меня через процесс исправления моей руки, и с позиции теории, и конкретного процесса, вместе со связанными рисками.

Я был в полном доспехе, запятнанном белым там, где он вчера поглотил удары. Всеклинок был в моей руке, в форме кинжала.

— Баш на баш — сказал Фаллатер. — Расскажите мне о вашей интригующей способности обучаться. Она приобретённая, или врождённая?

— Врождённая — сказал я.

Навык повышен: Ложь, ур.2!

После разгестальта Обмана Ложь и Скрытность пришлось качать с нуля, но к счастью у Фенн Ложь была за тридцатник, так что благодаря Симбиозу у меня Ложь была выше десятки, пока она рядом. К тому же то, что я сказал, не было действительно ложью; зависит от определения "рождения". Я был достаточно уверен, что моя душа существует только с момент моего появления на самолёте над Землями Восставших.

— И к каким доменам применим ваш талант? — спросил Фаллатер. — Только магия, или и другие зоны тоже?

— Применимо к конкретным доменам, не все из которых я обнаружил — сказал я. Навык Лжи снова поднялся. И опять же это была, технически, правда, учитывая что несколько моих навыков оставались для меня тайной. — Впрочем, магия чаще.

Фаллатер кивнул.

— Вы можете делать то, чего очевидно не знали, или ограничены только тем, что вам адекватно объяснили?

— Пока что вопросов достаточно — ответил я. — Скажите мне, как магия кости пересекается с магией души.

Фаллатер помедлил, глядя на меня, затем кивнул себе.

— Мои вопросы не просто для удовлетворения моего любопытства — сказал он. — Вы не учились в афинее, и ваше знание магии кости может не совпадать с тем, что преподают там.

— Это правда — признал я, чуть поёрзав на стуле. Большую часть того, что я знаю о магии кости, я узнал из "Путеводителя по магии кости для чайников". — Да, я обладаю неким уровнем знаний вне того, что мне говорили или чему учили, и чего не мог просто экстраполировать из базовых принципов.

Фаллатер кивнул.

— То есть вы не индоктринированы догмой афинеев — сказал он. — Вероятно, это к лучшему. В моё время между Гильдией Сущности Души и Афинеем Кости и Плоти была напряжённость. Они не хотели признавать, что их искусство — расширение нашего. Вы знакомы с концепцией аспектов?

Я кивнул. Насколько я знал, аспекты магии кости один к одному соответствуют системным статам, по крайней мере в PHY и MEN.

— Они указатели в направлении информации, записанной в душе — сказал Фаллатер. — Магия кости, в основе своей, всего лишь краткосрочное добавление чьей-то души к своей.

— Эм... — произнёс я. В этом объяснении есть ряд дыр, учитывая то, что я знаю.

— По вашим собственным словам, я самый сведущий маг души, оставшийся в мире — сказал Фаллатер. — Но пожалуйста, — добавил он, ухмыляясь острыми зубами — объясните, в чём я неправ.

Я вздохнул. Терпеть не могу Сократовы диалоги.

— Большинство костей, которые используют маги души, берутся...

— Термин "душа" неточен — сказал Фаллатер. — Вы, вероятно, думаете о маленькой белой штуке, вытягиваемой из сердца или головы после смерти? — он указал сперва себе на висок, затем на грудь. — Это анима экса, физическое воплощение души, уникальное для смертных рас, но не синонимичное с анима ипса.

Я нахмурился.

— Может, я наивен, но в этом нет смысла. Вы говорите, что душа продолжает существовать в костях, даже когда кто-то отправляется в ад?

— Нет — сказал Фаллатер. — Я говорю, что все доступные мне методы свидетельствуют, что доступ к душе сохраняется после смерти, даже в случае тех, чей переход в посмертное существование засвидетельствован инферноскопом.

Я услышал движение за моей спиной.

— Если это правда... — начала Амариллис.

— Это правда — ответил Фаллатер.

— Тогда должны быть метафизические следствия этого — сказала Амариллис. — Если душами находящихся в адах можно манипулировать методами Аэрба, мы...

— Нельзя — сказал Фаллатер.

— Почему? — спросила Амариллис.

— Принцип планарного разделения — сказал Фаллатер. — Это было весьма обсуждаемой темой в Гильдии Сущности Души, до её низвержения и смерти девяноста процентов её членов, когда была создана карантинная зона Манифеста.

Его лицо на секунду стало задумчиво-тоскующим.

— Очевидно, в Амореукс я не мог проводить исследований планарного разделения, и мне не позволили захватить в тюрьму копию исследовательских документов, но все доступные свидетельства указывают, что душа неспособна пересечь границу планов. — Он помахал рукой. — Большая часть этого не имеет отношения к обсуждаемой теме.

— Ха-ха — сказал я, приподняв свою деформированную руку.

— О костях можно думать, как о посредниках — сказал Фаллатер. — Если душа — комплексная, чрезвычайно длинная книга, то кости — мужи, что изучают эту книгу и дают ответы тем, кто их ищет. Каждый из них обладает глубокой связью с душой, и общается по своей теме.

— Но когда сжигаешь кость, это влияет на душу — сказал я. — Так что это не похоже на хорошую метафору, на мой взгляд.

— Метафоры редко бывают хорошими — пожав плечами, сказал Фаллатер. — Мы — я говорю "мы", но по вашему свидетельству осталось немного тех, к кем я мог бы осведомлённо обсудить эту тему — не понимаем в точности, что происходит при использовании магии кости. Впечатление такое, что она воздействует на донора и реципиента на уровне души, результатом чего становятся другие эффекты, однако механизм этого непрозрачен, несмотря на множество проведённых тестов.

— Каких тестов? — спросил я. Фаллатер усмехнулся.

— Не думаю, что вы оцените эти научные исследования — сказал он. Он наблюдал за мной, и я старался ничего не выдавать, но понятия не имел, насколько успешно. — Я дал вам достаточно, скажите мне больше о вашей способности и о том, как она работает. То, что я вам сообщил — улучшило ли это измеримо ваши способности в магии души?

— Нет — ответил я. И тут же сообразило, что надо было помедлить перед ответом, или дать неопределённый ответ. Быстрое "нет" говорило о том, что я осознаю, когда моя способность работает, а это была информация, утечки которой я не хотел. (Ну, по крайней мере я понял, что произошла утечка. Было в Фаллатере что-то, что пугало меня, помимо того, что я о нём знал, что-то, что заставляло меня думать, что он основательно читает меня по всему, что я говорю и делаю, и я беспокоился, что выдаю что-то даже не замечая этого).

— Я определённо хотел бы взглянуть, когда вы сможете исправить свою руку — сказал Фаллатер, чуть наклонившись на своём стуле. — Я вас настолько напрягаю, что вы будете сопротивляться?

— Нет — сказал я. Если это ловушка, мы можем просто убить его. Шансы того, что моя попытка заменить одну кость в левой руке окажется столь катастрофичной, что понадобится обращаться к нему за спасением были очень-очень низкими, особенно учитывая, как он ставил бы на этот момент. Так что пока я не запутаюсь в своей душе или не окажусь пойман в ней, и ни то-ни другое не кажется вероятным, он нам не понадобится, а если что-то из этого произойдёт, то его помощь будет столь ненадёжна, что нам будет проще его убить. — Я не прошу вас описывать процесс, поскольку это лишает смысла вашу просьбу, и я хотел бы неких рабочих отношений с неким уровнем (quid pro quo, на Аэрбе есть такое выражение?) "баш на баш", но каких рисков мне следует ожидать, если сделаю что-то не так? — спросил я.

— Ваши руки человеческие, и не идеально симметричны — сказал Фаллатер. О быстро провёл тонким языком по острым зубам. — Душа вынослива, и должна выдержать вашу попытку, но я готов признать, что всякое возможно, учитывая, что вы используете версию искусства со сверхъестественной поддержкой. В этом случае, худшее что произойдёт — вы потеряете руку, но это не что-то, чего нельзя исправить правильной магией души.

— Угу — сказал я. Хренушки. — Ещё какие-то возможные проблемы?

Фаллатер улыбнулся мне.

— О, если говорить о возможностях, их множество — сказал он. — Вы используете силу — уникальную?

— Да — сказал я, прежде чем осознал, что это ложь. Ещё Артур.

— Вы используете уникальную силу, которой обладаете только вы, чтобы взаимодействовать с корнем всей магии — сказал Фаллатер. — Возможности бесконечны, учитывая наши обоюдные зоны незнания. Возможно, вы попытаетесь скопировать паттерн одной кости, и вместо этого прихватите нервы руки, случайно вытащите их и не сможете вернуть обратно. Это, должен признать, является возможность, как и многие другие сценарии.

— Но это должно быть исправимо — заметил я.

— В душе лишь идея тела — сказал Фаллатер. — То, что отображено в душе, не тело, но то, что душа считает паттерном, коему тело должно соответствовать. Любой нанесённый вами урон, даже полное удаление концепции тела, может быть исправлен мастером.

Это заставило меня нахмуриться. Я понимал его позицию, но в моём случае это не пройдёт, и это было хорошо.

— Амариллис, Фенн, дайте мне два часа, и если я не вернусь из души, постарайтесь привести меня в чувства.

* * *

Душа становилась мне привычна. Это был, в некоторых аспектах, просто ещё один интерфейс, пусть и лежащий на крайне личной и сложной механике. Я всегда был хорош в освоении новых интерфейсов, возможно потому, что видеоигры дали мне много опыта переключений между ними. Я навёлся на отображение тела, а затем взглянул на свою правую руку, в которой ещё были кости.

У меня на уме было сказанное Фаллатером об ошибках, когда я рассматривал слои своего тела. Было непохоже, чтобы я мог случайно прихватить что-то не то, поскольку было возможно изменять отображение так, чтобы были показаны только кости. Всё это производилось мысленными усилиями, так что я старался не думать об изменениях, только о наблюдении. Я осторожно приблизил кончик мизинца, изолируя крайнюю кость, дистальную фалангу. Я глубоко вздохнул, а затем мысленно "ткнул" в неё.

Обзор слегка изменился, демонстрируя призрачные образы кончика пальца, где были кожа, ноготь, нервы, отпечаток пальца и капилляры, окружающие саму кость. Я не хотел двигать или изменять кость, или делать что-то с окружающими тканями, только скопировать её. Каких-то опций или меню заметно не было, но судя по тому, что сказал Фаллатер — не то, чтобы я ему доверял — должно быть возможно скопировать её. Я направил волю на эту задачу, и это наконец вызвало появление меню.

Переместить / Скопировать / Изменить / Удалить

Какое-то время я смотрел на эти опции. Очевидно, мне нужно было копирование, но три других позволили мне предположить, каким может быть реальный провал изменения, которое я пытаюсь сделать. Не знаю, что видит Фаллатер, когда смотрит в свою душу, но не думаю, что это, и, возможно, он считал, что я облажаюсь так, что мне понадобится его помощь; случайно удалю одну из костей из пальца, оставив себя без замены, или сделаю модификацию, которую не смогу отменить.

Усилием воли я выбрал "копирование", и ощутил, как что-то появилось слева, чуть за гранью поля зрения. Сместив фокус, я обнаружил висящую в воздухе кость. Я переключился обратно к скелету своей руки, затем отдалил картинку и переключился на левую руку, где отсутствовали кости. Взглянул на кость слева, усилие воли, и снова возникли те же четыре опции. На этот раз я силой разума передвинул её и вставил в нужное место. Возникло новое меню.

Объединить / Адаптировать / Заменить / Отменить

Я уставился на это, пытаясь сообразить, что означают эти команды. Кость ещё нужно отзеркалить, но даже так скорее всего будет несоответствие, поскольку две половины моего тела не идентичны, как и сказал Фаллатер. Опции, к сожалению, были не слишком очевидны, исключая отмену. Я глубоко вздохнул, рефлекторное действие, напоминающее, что в реальном мире у меня ещё есть тело. Я мог выйти из души и спросить Фаллатера, но не хотел ничего ему выдавать, если есть такая возможность.

Это была всего лишь одна кость, кончик мизинца, наименее важная часть меня. Если сделаю что-то не так, походу можно будет попробовать снова, поскольку моя правая рука оставалась в идеальном рабочем состоянии. Я выбрал Адаптировать, и увидел, как кость мгновенно изменилась, идеально приняв форму красного контура. Секунду я смотрел на неё, задаваясь вопросом, не случится ли что-то, но нет, она выглядела так же, как и в другом моём мизинце.

— Ладно — сказал я, чуть моргая и осматриваясь в сарае. — Ропи? — спросил я. Он сформировал руку и продемонстрировал мне большой палец; я улыбнулся.

— Готово? — спросил Фаллатер, подняв бровь. — Так быстро?

— Я не знаю — сказал я, поднимая свою деформированную руку. Я проверил её магией кости, и вновь ощутил, что она жива, связана с моей душой. — Нужно проверить.

Я потянулся к патронташу и вытащил из него кость, а затем медленно сжёг её, фокусируя исцеляющую энергию на своём мизинце. Я заметил изменение, пусть и слабое, когда кость чуть изменила форму и кожа выправилась. Я внимательно осмотрел её, беспокоясь, что она побелеет из-за проблемы с кровоснабжением, или ещё что-то плохое случится.

Прогресс квеста: Костеит. Вы исцелили душу от её поражения, по крайней мере частично, и начали возвращать своё тело в ту форму, что оно имело. Осталось лишь завершить работу.

Поражение: Выпитая Кость (х50)

— Поздравляю — кивнув, сказал Фаллатер. — Вы за один день достигли того, что другие изучали годы.

— Каковы лимиты? — спросил я.

— Лимиты? — ответил Фаллатер.

Я облизнул губы, пытаясь сообразить, как это сказать.

— Насколько во времена Второй Империи было распространено смешивание магии души с магией кости? Если можно сжечь кость, а затем таким образом заменить её, то это означает, что практик обеих школ будет обладать, так сказать, возобновимым ресурсом.

— Во Второй Империи это практиковалось — сказал Фаллатер. — Но маги души были редки, и обычно оно не стоило времени, поскольку кости широко доступны.

— О — сказал я, чуть расслабившись. Это был вопрос экономики, не практичности. Естественно, я не мог доверять тому, что говорит Фаллатер, но это скорее всего сможем проверить, или поговорив с кристаллом, содержащим мёртвого прадеда Амариллис, или посмотрев книги по истории. И это, в свою очередь, уменьшало шансы на то, что Фаллатер врёт.

В общем, я занялся остальными костями. По одной, поскольку не нашёл способа действовать быстрее, все двадцать семь костей. Это заняло порядочно времени, и было довольно нудно и одновременно напрягало нервы, поскольку я всё время думал о последствиях ошибки. Закончив, я открыл глаза, осведомился у Ропи, а затем исцелил свою руку, глядя, как она возвращается в норму. Впервые за неделю я снова её чувствовал.

Поражение: Выпитая Кость (х24)

Остались только рёбра.

— Спасибо — сказал я Фаллатеру.

Он пожал плечами.

— Это было противоестественно мало работы. — Он взглянул на меня. — Прежде вы спрашивали о гипотетическом, как справиться с проблемой без такой симметрии, которую можно было бы использовать. Если я понял правильно, это не просто гипотетический вопрос.

— Мои рёбра — ответил я. Учитывая исправленную руку, я был готов сообщить ему это.

— Все? — спросил Фаллатер без выражения на лице.

— Все — с кивком подтвердил я. Я испытывал соблазн как -то оправдаться, сказать, что ситуация была отчаянной, что у меня не было обучения мага кости кроме того, что дала мне моя способность, но это просто инстинктивное желание оправдаться, не было смысла говорить ему то, чего ему не нужно знать.

Похоже, Фаллатер ненадолго задумался.

— С вашей грудью будет сложнее, поскольку она формирует связь с внутренними органами и не с чего брать, но учитывая, с какой скоростью вы продвигаетесь, должно понадобиться всего несколько дней, и на этом наши первичные дела будут завершены.

— Что подразумевает наличие вторичных — сказала Амриллис.

— Насколько я знаю, Джуниперу всё ещё нужен учитель — сказал Фаллатер. — Я заинтересован в его обучении, пока в качестве компенсации мне будет позволено изучить его.

— Абсо-бля-тно нет — сказала Фенн.

— Мы должны обсудить это всей группой — сказала Амариллис. — Приватно. А пока что, полагаю, на сегодня уроков достаточно.

— Мы едва начали — пожаловался я. — Я даже не уверен, насколько это можно назвать уроком.

— Я много лет не преподавал — сказал Фаллатер. — Но когда я этим занимался, всегда считал важным понимать своего ученика.

— Вы были учителем? — спросил я с искренним любопытством. Это не слишком соответствовало моему представлению о нём как о безумном учёном.

— В Гильдии Сущности Души были элементы дисфункции — сказал Фаллатер. — В более совершенном мире те, кто преследуют собственные линии исследований, не были бы вынуждены взаимодействовать с неофитами. Не было должной сегрегации, и раз уж я был вынужден тратить порцию своего времени не на реальную работу, я старался быть делать это хорошо. Всегда были один-два ученика, что были многообещающими кандидатами в ассистенты, а позже — соперники.

Он усмехнулся, не показывая зубов.

— Вы хотите сказать, что не можете передавать навыки напрямую? — спросил я. — Не можете просто... передать знание другой персоне?

— Вы видели это в своей душе? — спросил Фаллатер.

— Я говорил с магом кости, подразумевавшим, что это возможно — сказал я, что было полуправдой. — Не то, что знание можно передавать, но что знание в каком-то смысле существует в костях, и его возможно вытянуть.

— Но вы видели это? — спросил Фаллатер, чуть наклоняясь вперёд.

— Да — ответил я, решившись.

— Вы не хотите выдавать слишком много ваших способностей, даже с магией души — сказал Фаллатер. — Не будь этот настрой направлен против меня, я счёл бы его похвальным.

Он смахнул с колена пылинку.

— Отвечая на ваш вопрос, когда-то было возможно передавать навыки таким образом, на рассвете магии души. Эта возможность была отчуждена, помещена под карантин, до моего рождения.

Я нахмурился.

— Не думаю, что местонахождение этой карантинной зоны является общеизвестным.

— Эта зона — загадка — сказал Фаллатер. — Всё, что известно, это то, что нечто было возможно приличное время, а после стало невозможно. Кто, где, или что — не те вопросы, что получили ответы в моё время. Что осталось, это возможность вырезать такое из кого-то, с наличием обучения и достаточного времени.

— И вы можете научить меня защищаться от таких атак — сказал я, наблюдая за ним. — Вы говорили, что арестантов лишили навыков, когда поместили в тюрьму, но вы сохранили ваши способности мага души.

— Есть несколько методов защиты, — сказал Фаллатер — но ни один не абсолютен. В моём конкретном случае, те, кто должны были проводить удаление знали меня, и они уважали и боялись моих навыков, включая способность бороться с ними, вступи наши души в контакт.

— Гарантированное взаимное уничтожение? — спросил я.

— Вполне себе вариант описания, полагаю — сказал Фаллатер. — Мы с вами можем достичь этой точки, чтобы вы больше не боялись меня.

— Если только мне не нужно будет спать — ответил я.

— Татуировку Глаза Кеннера больше не используют? — спросил Фаллатер.

— Её использование стало более контролируемым — ответила Амариллис, прежде чем я сказал какую-то глупость. — Необходимые материалы стали несколько более редкими после Страстной Войны. Мы планируем обеспечит по одной каждому, но это займёт какое-то время.

Я кивнул, хотя понятия не имел, о чём она говорит.

— Есть предосторожности, которые вы можете предпринять, чтобы гарантировать, что у меня не будет возможности вмешаться в ваши души — сказал Фаллатер, пожав плечами. — Что бы вы ни думали о моих мотивах.

— Спасибо — сказал я. — К созданию рабочих отношений будет долгий путь.

Я помедлил.

— Есть ещё кое-что, что поможет, если поможете научиться получать доступ к чужой душе.

Фаллатер поднял бровь, затем бросил взгляд на Грака.

— Нет — сказал он. Он встал со стула, и я расслышал очень слабый звук натяжения лука Фенн. — Не сегодня. Вы не позволите мне доступа к вашему компаньону, что означает, что я не смогу исправить любые ошибки, которые вы можете случайно совершить, а если попытаюсь действовать после вас, могу не разобраться, что именно было сделано. Прикасаться к чужой душе опаснее, и я не хочу, чтобы вина пала на меня, когда неофит, пусть и исключительно быстро обучающийся, совершит одну из типичных ошибок.

— Чушь собачья — сказала Фенн.

— В любом случае, мой ответ — нет — сказал Фаллатер. Думайте что хотите. На этом мы закончили.

* * *

— Я не хочу задерживаться здесь дольше чем на день-два — сказала Амариллис. — Следует предполагать, что это поднимет вопросы, на которые мы не хотим отвечать. Парсмонт для нас не безопасное место, но сейчас мы можем отправиться в город, не привлекая внимания, и найти, где можно поселиться на более долгий срок.

Наша группа из четверых (да, Грак был с нами) сидела в главной спальне. Фенн сидела рядом со мной на кровати, Грак в тяжёлом деревянном кресле-качалке, болтая ногами над полом, а Амариллис была на ногах, и прохаживалась туда-сюда.

— Пока что, на мой взгляд, его помощь была минимальной — сказал я. Бросил взгляд на Грака, как уже делал три раза, проверяя его реакцию. — Полагаю, реально помочь он сможет только когда докачаюсь до двадцатки. В том разговоре не было ничего, к чему я не мог бы прийти самостоятельно, по крайней мере в плане магии души. Историческая информация же ещё.

— Ты полагаешь, что это так работает — сказала Амариллис. — Мы ещё не проверяли теорию наставника.

— Там были слова "дилетантскими тренировками" — ответил я. — "Дилетантскими" явно имеет значение, иначе было бы просто "тренировками".

— Возможно — сказала Фенн, пожав плечами. — Или, может, нам не стоит доверять системе, которая изначально втянула нас во всю эту хрень.

Амариллис глянула на меня с намёком, наверняка означающим, что она не забыла о нонаниме в подвале.

— Ну, я достаточно уверен, что без этой системы все мы были бы мертвы — сказал я. — Так что стоит ей немного доверять.

— Я ещё был бы жив — сказал Грак.

— Ты напал бы на башню Ауманна в одиночку? — спросил я.

— Нет — сказал он. — Я подождал бы хорошей возможности. Если бы вы умерли, я бы вас не встретил. И всё ещё ждал бы.

— Ну, ладно — сказал я. Конечно, такой ответ не поможет с повышением его лояльности, но я не собирался играть на чисто стратегическом уровне, тем более когда он без причины противоречит, или ведёт себя так, словно объединяться с нами было не лучшей идеей.

— Мы отправляемся в Парсмонт, не выделяемся, и найдём более постоянное и менее нестандартное место, где можно остановиться — сказала Амариллис. — Я не хочу оставлять никого наедине с Фаллатером, и, очевидно, остаётся некое беспокойство насчёт состояния Грака, — "некое" это очень дипломатично... — так что предлагаю отправиться в Парсмонт всем нам четверым вместе, оставив Фаллатера здесь. То есть придётся оставить его без присмотра, но тут уж придётся.

— Чтобы он мог трахнуть в душу соседей? — спросила Фенн. Она слегка нахмурилась. — Погодите, в таком виде звучит как по согласию. Изнасиловать в душу?

— Насколько это большая проблема — зависит от того, насколько мы верим сказанному им — ответила Амариллис. — Если он не может передавать другим навыки, и изменения со временем исчезают, то, полагаю, это риск, на который стоит пойти.

— Я не уверен, можем ли мы ему верить — ответил я. — В смысле, да, я не думаю, что он может быстро полностью переписать личность, поскольку если бы это было возможно, Вторая Империя выглядела бы совсем иначе. И я думаю, что он скорее всего не может подгонять навыки, учитывая, что эльфы, которые сражались вместе с нами, были не лучше нас, как и пелер, а предполагать, что всё это было срежиссировано, чтобы обеспечит прикрытие обману... не хочу говорить "слишком параноидально", но кажется слишком переусложнённым и ненадёжным. И не совпадает с его словами о том, что изменения выдыхаются — это соврать просто и безболезненно, с потенциально большой выгодой.

Я снова бросил взгляд на Грака, встретившего мой взгляд своим, что быстро стало некомфортно.

— Вскоре ты сможешь заглянуть в душу Грака — сказала Амариллис. — Как только сделаешь это, это должно очистить его от подозрений, и мы сможем сообщить ему то, что знаем. Если мы отправимся в город вчетвером, ты сможешь воспользоваться свободным временем, чтобы попрактиковаться с душой, и этого может быть достаточно, чтобы заглянуть в душу Грака без инструкций.

— И в этом случае мы можем перерезать Фаллатеру глотку — сказала Фенн. — Проще простого.

Она бросила взгляд на бутылку, выставленную на свет.

— Всё, что нам нужно в городе, это найти место, где остановиться, верно? Где можно будет заниматься тренировками и обучением без лишнего риска? А то если так, думаю, мы с Джуном с этим справимся, а Грак и Мэри могут пока телепортироваться куда-то, чтобы сохранить эту бутылку.

— Мне не нравится риск телепортации — сказала Амариллис. — Двухчасовое окно, когда у нас нет гарантированной возможности отступления, заставляет меня нервничать. Но... если у нас есть время на поиски подходящего места в Парсмонте, это должно сработать.

— Согласны? — спросила Фенн, глядя на меня и Грака.

— Вполне резонно — сказал Грак. — Я могу поднять обереги, чтобы защитить бутылку. Тебя больше всего беспокоит свет?

— Угу — сказала Фенн. — Без солнцёнка внутри, нам по крайней мере стоит держать её на свету.

— Не уверен, имеет ли это значение — заметил я. — В теории, на бутылку всё равно падает мало света, и он распространяется по квадратной миле, так что...

Я умолк, сперва потому что прикидывал, а затем потому, что результат прикидки был мрачный.

— В зависимости от того, как работает магия бутылки, там уже может быть эквивалент двух дней без солнца.

Впрочем, я не знал, нет ли в бутылке некоего вторичного магического эффекта, поскольку там не было впечатления, что на нас попадает лишь фракция света, и я не совсем верил, что мы действительно уменьшались.

— Ладно — сказала Амариллис, на миг прикоснувшись к рукояти своего меча. — В таком случае, можем отправляться. Двух часов ожидания перезарядки ключа должно быть достаточно, чтобы снова связаться с моим предком и проконсультироваться по поводу того, что Фаллатер говорил о душе.

— Я бы хотел поговорить с Валенсией, прежде чем отправимся — сказал я. — Она... — Я бросил взгляд на Грака. В принципе, он уже в курсе, хотя я и допускаю небольшую утечку информации. — Одна из нас.

— Я с тобой — сказала Фенн, спрыгивая с кровати.

— Нет, но спасибо — сказал я. — Я рад твоей компании, но...

Фенн отмахнулась.

— Понимаю, я могу раздражать. Но если она будет входить в банду, то мне рано или поздно нужно будет с ней пообщаться.

— Она не будет "входить в банду" — сказала Амариллис, демонстрируя пальцами кавычки. — Если только не решим проблему одержимости. Каждый раз, когда ты говоришь с ней, или просто в её присутствии, информация попадает к большому количеству дьяволов, чья цель — учинить как можно больше боли и разрушений. А если в ней окажется демон, с ним придётся сражаться, и это означает, что она всегда должна быть в кандалах.

— Но она же обладает лишь силой довольно слабой человеческой женщины, верно? — спросил я.

— Представь солдата, тренировавшегося тысячи лет, в разнообразных телах, полностью готового убивать — сказала Амариллис. — Признаю, это худший случай. Мне всё ещё нужно посмотреть ту книгу по инфернальной топологии.

— Ты действительно считаешь, что я в опасности? — спросил я.

Амариллис помедлила.

— Я хочу быть уверена, что ты воспринимаешь это всерьёз, и не лезешь в ситуацию, не понимая представляемой ей опасности.

— Можешь быть спокойна — ответил я.

— Ещё я не уверена, что повышение её лояльности — хорошая идея — сказала Амариллис. — Между нашими душами очевидно есть некая связь, и я не хочу, чтобы ты был связан с дьяволом.

Я слегка нахмурился.

— В теории, у неё нет души — сказал я. Мы опасно приближались к тому, о чём не могли говорить перед Граком. — Но я постараюсь не быть слишком милым. Мне просто нужна информация. Игра не просто так её вставила.

Глава 68: Вижу красное.

Я отправился в подвал, осторожно шагая с Всеклинком в виде ножа в правой руке, используя левую как факел. Было так приятно снова иметь две рабочие руки, что время от времени я шевелил пальцами левой руки просто чтобы подвигать ими. Насколько я видел, каких-то сложностей из-за применения на себе магии души не было, и я уже раздумывал о том, чтобы снова сжигать эти кости в бою, что освободит патронташ для более интересных костей, со специфичными свойствами, вместо обычно находящихся там коровьих. Очевидно, грудь была важнее, чем рука, учитывая, что она скорее всего убьёт меня, если не вылечить, но я радовался тому, что есть.

— Там есть выключатель — сказала Валенсия, как только я спустился по лестнице в подвал. Она была прикована к трубе, идущей от большого котла, и выглядела жалко. Свет моей пылающей руки придал ей более тёплый вид, чем было естественно для её бледной кожи и белых волос. Опустив взгляд, я увидел, что на ней один тапок, шлёпанец, который дала ей Фенн. Я постарался обеспечить ей толику удобства, подложив одеяло и оставив еды на тот случай, если она проголодается. Результатом этого стало ещё одно очко лояльности, так что было 9, на грани получения Сдвоенных Душ с кем-то, не обладающим душой.

Я обернулся и поискал выключатель, стараясь в то же время держать её в поле зрения. Между нами было достаточно пространства, чтобы я не беспокоился об атаке с её стороны, но я старался воспринимать сказанное Амариллис всерьёз, даже если казалось, что потенциальный демон в теле Валенсии не мог ничего сделать, чтобы ранить меня.

Я включил свет и погасил огонь. Осмотрелся, нашёл лежащий на полу шлёпанец, и поднял его в сторону Валенсии.

— Почему ты выключила свет? — спросил я.

— Я не выключала — ответила она, надевая тапок. — Временами когда никого нет рядом они вредничают. В основном просто не воспринимают меня личностью.

— О — сказал я. — Это... С чего бы это.

— Потому что у меня нет души — сказала Валенсия, опустив голову и не глядя на меня.

— На самом деле, не думаю, что души так уж важны — заметил я. Она подняла взгляд на меня.

— Они важны.

— Ты, типа, свидетельство того, что нет — ответил я. — Ты... маггл, в общем-то, лишена доступа к магии, но всё ещё обладаешь личностью и памятью, навыками, предположительно, или способностью изучать навыки... у тебя есть какие-то навыки?

Валенсия покачала головой.

— Ну, ты можешь разговаривать, это навык — сказал я. — Не думаю, что ты получила образование, эм, взрослея, но над этим можно поработать.

— Ты меня любишь? — спросила она со слезами в глазах.

— Э... — произнёс я, делая полшага назад.

— Потому что я тебя люблю — сказала она. — Ты такой милый и добрый и понимающий, больше чем кто-либо был когда-либо в моей жизни, и я всё время беспокоюсь, что потеряю тебя, и это, должно быть, и есть любовь.

Я осмотрел её, задумавшись, не одержима ли она.

— Ты думаешь, не одержима ли я сейчас — сказала Валенсия, на лицо которой медленно наползала маниакальная улыбка. — Полагаю, разок упрощу тебе, и скажу, что да.

— О — сказал я, хмурясь. — Признаюсь, никогда не разговаривал с дьяволами.

— Разговаривал — сказало существо в теле Валенсии; её улыбка сейчас была очень широкой. — Через тело этого существа.

Она принялась раздеваться, хотя всё ещё была в кандалах и прикована к трубе, так что это шло не слишком гладко.

— Не понимаю, зачем сообщать мне, что ты дьявол — сказал я, глядя, как оно управляет её телом. Нужно было решить, смотреть или нет, как оно снимает её платье. Базовые приличия требовали не смотреть, но это даст дьяволу знать, что мне есть до этого дело, и не только этому, но и всем остальным. И к тому же реальная Валенсия знает, что происходило, когда она была одержима, и она увидит, что я отворачиваюсь, и будет знать, что я смущаюсь или стыжусь.

— Так зачем говорить мне? — спросил я.

— Это правда, что она думает, что любит тебя — сказал дьявол. Оно сняло платье вверх, и работало над снятием трусов вниз. — Всегда лучше всего говорить то, что болезненно и правдиво, сильнее всего цепляет. Она видела твоё лицо, когда это было сказано, видела твою реакцию на эту любовь, видела, как в твоей голове проворачиваются шестерёнки, вся эта разбивающая сердце фигня.

— Так ты считаешь её личностью? — спросил я.

— Нет — ответил дьявол с улыбкой, не подходящей к лицу Валенсии. — Но ты считаешь, так что работает всё равно.

Оно сняло её бельё и осталось нагишом. Я понятия не имел, что мне делать. Уйти? Попытаться остановить её? Мне не приходило в голову, что кляп во рту, вероятно, был для Валенсии милосердием, когда наступает одержимость.

— Как-то это примитивно — вырвалось у меня.

— Примитивно? — спросил дьявол.

— Ты пытаешься принести в мир боль и страдание — сказал я. — Твои единственные возможности сделать это во время одержимости — манипуляция тела или вброс информации, даже если эта информация ложна.

Дьявол, контролирующий Валенсию, покосился на меня.

— Хм? — спросило оно.

— Проблема в том, что ты временно обитаешь в теле, о котором я знаю, что в нём временами бывают дьяволы, и я знаю, что информация от этого тела временами неверная, так что... зачем мне слушать? Со стратегической перспективы... дьяволы просто не могут координироваться друг с другом? Вы поэтому не стараетесь планировать надолго?

Валенсия перестала обнажаться, и её платье упало обратно. Она отвернулась от меня, посмотрев в сторону котла.

— Оно ушло — сказала она. — Не думаю, что им нравится сомнительное отношение.

— Ладно — я кивнул, не зная. верить ли ей.

— И ты мне не веришь — сказала она. Она повернулась обратно ко мне, в её глазах были слёзы. — Ты не веришь мне, потому что я даже себе не принадлежу!

Она начала плакать, прислонившись к трубе, к которой была прикована. Я ждал, глядя на ней, и понимая, что если это действительно Валенсия, то я должен бы сказать ей что-то, чтобы утешить, но понимая и то, что это, вероятно, не Валенсия.

— Прости, Валенсия — сказал я.

Она подняла взгляд, и откинулась вытереть слёзы.

— Тебе не за что извиняться — сказала она.

— Прости за то, что мир такой, какой он есть — сказал я. Это частично, вероятно, моя вина. — Прости, что у нас нет решения получше, чем оставить тебя в кандалах в подвале.

Пока что.

— Я думаю, одно из решений этой проблемы в том, что хотя передача информации от тебя ненадёжна, передача информации от нас до тебя доходит, поскольку ты в курсе того, что происходит, когда ты одержима. Не то, чтобы это действительно помогало нам общаться, но когда я что-то говорю, я всё ещё могу быть уверен, что говорю это Валенсии, даже если кто-то другой может контролировать её уши.

— Почему ты заботишься обо мне? — спросила она.

Это был вопрос с подвохом, особенно учитывая, что он может быть от дьявола, или что дьявол может услышать ответ в будущем и использовать его против меня.

— Не знаю — ответил я. — Но я забочусь.

(На самом деле, вероятно, ответ был в том, что мной манипулировала игра, знающая, на какие кнопки нажимать, чтобы вызвать у меня нужную реакцию. Я беспокоился о ней, потому что она была очевидно молода, и потому, что она была девушкой (что бы там ни говорила гендерная политика). Самым важным, полагаю, было то, что она была прямо передо мной, но я был не настолько хорош в социальной фигне, чтобы сказать что-то из этого так, чтобы хорошо доходило. "Потому что ты здесь, передо мной, вызываешь страсть, поскольку больше никто в мире о тебе не заботится").

— Ладно — она кивнула. — Я тоже о тебе забочусь, поскольку ты один из немногих, кто когда-либо относился ко мне хорошо. Но я на самом деле тебя не знаю.

Я кивнул.

— И я тоже не знаю тебя. Это будет сложно, учитывая, что неизвестно, что идёт от тебя, и что — от них. — Я чуть помедлил. — Фаллатер случаем не знает способа определять, одержима ты или нет?

— Нет — сказала она, чуть помотав головой. — Когда ему нужно что-то у меня узнать, он просто спрашивает снова и снова, и пытается вывести среднее.

— Хм — произнёс я. Не знаю, правда ли это, но вполне возможно спросить у Фаллатера. — Ну, раз не знает...

Я помедлил, задумавшись, насколько это хорошая идея, потом задумавшись, насколько хорошая идея поднять её лояльность, но я не думал, что игра запорет мне всё из-за помощи кому-то, учитывая штрафы трусости, которые я получал за то, что не помогал девушкам в опасности, и вообще игровая хрень раньше всегда работала в мою пользу.

— ...Если надёжно только одно направление нашего общения, возможно, мне стоит немного рассказать тебе о себе?

— Они слушают — сказала Валенсия. — Когда они придут, они смогут ранить тебя тем, что ты скажешь.

— Я знаю — сказал я, пожимая плечами. — Я не собираюсь говорить ничего важного, просто мелочи.

— Мелочи? — спросила она.

— То, что будет не важно, если дьяволы будут об этом знать, если позволит тебе с кем-то поговорить — ответил я. — Вроде... В нашем доме готовила в основном моя мама, но отец всегда отвечал за обеды по большим событиям, когда народ собирался на барбекю или большой Благодарение? праздничный обед, или что-то подобное, и это всегда было точкой трения между них, потому что он ожидал, что она будет убираться за ним. Странно, что это всегда начиналось после, когда приходило время уборки, вместо того, чтобы до, когда батя был в процессе, оставляя грязные тарелки.

— Для меня никто никогда не готовил — сказала Валенсия.

— Серьёзно? — спросил я. — Полагаю, вас кормила тюрьма?

Она кивнула.

— Мать говорила, что пищу нам обеспечивают сады и магия.

— Я... не знал, что у тебя есть мать — сказал я. — В смысле, у большинства персон есть мать, если они не дворфы, полагаю, но обстоятельства твоего рождения мне не ясны. Фаллатер как бы подразумевал, что он создал тебя.

Валенсия снова кивнула.

— Моя мать была в тюрьме с ним. Он изменил её чтобы она была как он, насколько он мог, а затем сделал её беременной.

— О — сказал я, стараясь не выдавать эмоций. Затем немного расслабился, поскольку не хотел, чтобы между нами было такое, если она будет компаньоном. — Это трагично.

Она молча смотрела на меня большими красными глазами.

— Это... ну, по крайней мере идеал, как я это вижу, что дети должны быть продолжением любви пары, самое близкое... смешение душ я не знаю, я просто хотел бы, чтобы с тобой было лучше.

Я помедлил, затем продолжил.

— Ты разговариваешь лучше, чем я ожидал.

— Разве? — спросила она. — Мне кажется, не очень. Фаллатер поручил моей матери обеспечить, чтобы я была нормальной, чтобы он мог говорить со мной, когда ему нужно. Он сделал её как я, но это временами выдыхалось, потому что он отвлекался на много народа.

Я кивнул, желая иметь возможность доверять информации о лимитах Фаллатера, что она выдавала. Впрочем, это не было целью этого разговора, и это следовало помнить.

Мы разговаривали какое-то время, почти полностью ни о чём. Я ни разу не упоминал Землю, или что-то слишком близкое к Земле. Очевидно, я не упоминал игру, или Данжн Мастера, и изо всех сил старался избегать всего связанного с остальными моими компаньонами, поскольку не хотел подвергать их риску. Вместо этого я говорил о местах, которые видел на Аэрбе, поделился кое-чем из того, что мне нравилось в этом мире, пытался описать особенно яркие сцены, как их запомнил. Валенсия задавала вопросы, обычно не очень глубокие, но достаточно, чтобы у меня не было чувства, что говорю со стеной.

— Я тебе действительно нравлюсь? — спросила Валенсия, когда я встал, собираясь уходить.

— Я не знаю — ответил я. — Мы недостаточно долго знакомы, и плюс все эти сложности с дьяволами. Но... Я думаю, это было приятно, и не представляю, с чего бы дьяволам хотеть, чтобы было приятно, так что, угу.

Однако как только эти слова сорвались с моих губ, я сообразил возможные причины. Они могут играть в долгую игру, или подготавливать почву для удара, пытаясь обрести моё доверие или заставить расслабиться.

— Сделаем это снова, и, может, что-то придумаем.

— Пока ты не закончишь с Фаллатером — сказала Валенсия.

— О — ответил я. — Нет, я намерен взять тебя под свою опеку.

Лояльность повышена: [Null Pointer Exception] ур. 14!

Разблокирована Пассивка Компаньона: [Unknown Reference Error]!

Запрос...

Перезапуск...

Лояльность повышена: Валенсия Красная ур. 14!

Разблокирована Пассивка Компаньона: Инфернальный Захват!

Сообщения быстро выскакивали одно за другим, так быстро, что я едва успевал их прочитать, прежде чем их сменяли новые. Я уставился на последнее сообщение, и слова "Инфернальный Захват", пытаясь это переварить. Когда я взглянул на Валенсию, она смотрела на свои руки.

— Что произошло? — спросила она, поднимая взгляд на меня.

— Эм — сказал я. — А что-то произошло?

— Оно всё ещё во мне — ответила она, снова опустив взгляд на свои руки, а затем опять глядя на меня. — Я всё ещё одержима, но оно... ты соврал мне, когда спросил, произошло ли что-то, ты знал, что что-то произошло, и ты как-то с этим связан.

Я уставился на неё.

— Откуда ты это знаешь? — медленно спросил я. В ней что-то изменилось. Очевидно, я ожидал, что это будет одним из естественных эффектов обретения ей Сдвоенных Душ, учитывая, что она почти бесполезна, как член партии, однако вместо этого она получила нечто другое, и я не понимал, что именно происходит. Хорошо или плохо для неё (или меня) это "Инфернальный Захват" оставалось слишком непонятно.

— Я не знаю! — сказала она, и её голос звучал беспомощно и болезненно. Она остановилась и взглянула на меня. — Ты знал, что это может произойти со мной — сказала она, с лёгким трепетом. — Ты ожидал некоего изменения, но не одержимости, чего-то другого, и это... не то, чего ты ожидал, и ты пытаешься понять, хорошо это или плохо для... нас. Нас?

— Откуда взялась эта информация? — спросил я, стараясь удерживать голос спокойным и ровным.

— Я думаю как один из них — сказала Валенсия, отступая и взявшись за цепь от её кандалов. — Я умна так, как они всегда бывают, и... я чувствую его внутри меня, оно всё ещё носит меня, словно перчатку, но... я контролирую, двигаю рукой внутри меня. Кормлюсь... кормлюсь?.. кормлюсь им. Дьяволом там.

Она взглянула на меня.

— Ты мне не веришь. Ты думаешь, что это может быть проворачиваемый дьяволом трюк.

— Это возможно — сказал я. — Слушай... если это реально, то, думаю, будет лучше, если Фаллатер не будет знать об этом. Можешь ты... станешь ты это скрывать?

— Я могу — кивнув, сказала Валенсия. — С ним внутри меня, я...

Она остановилась.

— И если оно уйдёт, он всё равно никогда мне не доверял, если ты собираешься убить его и забрать меня с собой...

Её речь была поспешной, прерывающейся, со спутанными на ходу словами.

— Я не собираюсь его убивать — сказал я.

— Ты лжёшь — сказала Валенсия, осмотрев меня. — Но ты лжёшь, потому что не хочешь, чтобы я проговорилась ему, и я думаю, что это нормально, наверное.

— Дьявол помогает тебе думать? — спросил я.

Валенсия кивнула, сглотнув.

— Ладно — сказал я. — Так, дай мне пару секунд.

Я закрыл глаза, не дождавшись ответа, подождал три секунды, пока не появился лист персонажа, а затем быстро перешёл в секцию компаньонов.

| Валенсия Красная, Лояльность ур. 14

| Валенсия — нонанима, гуманоид без души, созданная эссенциалистом Фаллатером Вайтшеллом в Тюрьме Амореукс, где она прожила первые семнадцать лет своей жизни. До недавнего

| времени она была подвержена регулярной одержимости демонами и дьяволами, но сейчас, затронутая вашей магией, она стала чем-то, вызывающим страх по иной причине, нежели прежде.

| Во многом она почти новорожденная, пытающаяся встать на ноги.

И там же, под биографией:

Инфернальный захват: Валенсия — верный компаньон, теперь — подобающий член вашей кхарасс, хоть и остаётся без души. Нонанима, тянущаяся к большему, неестественный конструкт, пытающаяся найти свой путь в мире. Сила, впервые в её жизни, попала ей в руки.

Я открыл глаза и взглянул на неё. Раньше в её биографии было всё тоже "исключение нулевой отсылки", но сейчас биография была заполнена, что казалось хорошими новостями. Сообщение о перезапуске... ну, это было более проблемно, как и сообщение о запросе, но что бы там ни произошло, другой информации у меня не было. Я снова закрыл глаза, на этот раз ныряя в свою душу.

Я почти немедленно нашёл линию Валенсии, отходящую от моей души так же, как у Амариллис и Фенн, однако последовав за ней, я обнаружил, что она вьётся в пустоте, уводя в никуда. Я нахмурился, затем вышел из обзора души и снова взглянул на Валенсию.

— Возьми меня с собой — сказала она.

— Не могу — ответил я. — Не прямо сейчас, не без вопросов со стороны Фаллатера, вопросов, ответ на которые я не хочу, чтобы он нашёл.

Я не хотел оставлять её в подвале, раз она только что слевелапнулась, но реально не видел вариантов. Я надеялся, что Фаллатер просто будет держаться в стороне от неё; я бы оставил на всякий случай у двери одну из последних своих лоз, но не знал, насколько велика их дальность.

— Ты вернёшься за мной — сказала Валенсия. — Ты собираешься убить его, когда он покажет, что знает.

— Ты так это говоришь, словно точно знаешь — сказал я.

— Это написано на тебе — сказала Валенсия, удивлённо глядя на меня. — Вот так дьяволы видят людей?

— Я не знаю — сказал я. — Мне нужно идти, но я помогу тебе разобраться, когда вернусь.

— И ты вернёшься — сказала Валенсия, кивая, словно точно это знает. — Я действительно тебе нравлюсь. Ты думаешь обо мне, как о...

Она помедлила; на её лице было разочарование.

— ...Сестре.

На её лице была растерянность. Что бы там она ни говорила о том, что может читать меня как книгу, её собственные эмоции были совершенно очевидны. Что бы ни делал дьявол внутри неё, он не давал ей умения лгать.

Хотя, погодите.

— Попробуй соврать мне — сказал я.

— О чём? — спросила она, подняв брови.

— О чём угодно — сказал я. — Просто чтобы мы оба знали, что это ложь.

Я прикоснулся к своему нагруднику.

— Скажи мне, что он красный с чёрными полосками.

— В смысле? — сказала Валенсия; на её лице была растерянность. — Ты же вроде хотел, чтобы я соврала? Какого он цвета, по твоему?

Я опустил взгляд, затем поднял его и посмотрел на неё. Вместо растерянности на её лице была широкая улыбка, и она сжала трубу, к которой была прикована, за неимением другого способа выразить своё ликование.

— Я сделала это! — сказала она. — Я теперь знаю, как оно, как это делать, как говорить не то, что правда, ты мне поверил!

Я кивнул.

— Ты каким-то образом используешь способности дьявола.

— Я же говорила — сказала Валенсия, снова быстро выстреливая слова. — Я перчатка, в которую оно сунуло руку, но теперь эта рука моя, потому что я её перчатка.

Я понимал это как метафору, но не то, как это работает на практике. Однако, похоже, проблема одержимости разрешилась.

— Так что насчёт Грака? Он его трогал?

Валенсия застыла.

— Да — сказала она. — То, что я сказала прошлой ночью было правдой. Я была одержима, когда говорила это, но это правда.

— То есть до того ты мне солгала — ответил я.

— Я... Я не знала, что ты собираешься меня спасти, я думала, что ты уйдёшь, как он всегда говорил случится если кто-то захочет меня забрать — сказала Валенсия. — И он знал, что ты не будешь знать, дьявол ли это, что правда и что нет, у него были планы, и идти против них... — она остановилась и снова вгляделась в меня. — Ты не злишься.

— Я не уверен, могу ли тебе доверять — сказал я. — Но я доверяю тебе больше, чем когда спустился сюда, и думаю, что это хорошая платформа, с которой можно начать, что бы ни было в прошлом. Я не собираюсь сердиться из-за того, что ты не проявила немедленную верность мне.

— Хорошо — сказала Валенсия, что прозвучало совершенно неубедительно. Она чуть наклонилась, продолжая смотреть на меня. — Хорошо — повторила она, но этот раз с облегчением и принятием. Я не мог понять, переварила она то, что я сказал, или решила мне солгать, но отвернулся прежде чем моё лицо могло выдать эту мысль.

— Постараюсь сильно не задерживаться — сказал я, ступая на лестницу.

— Когда ты вернёшься, я буду в этом лучше — сказала Валенсия. На секунду обернувшись, я увидел, что она стоит на месте, глядя на свои руки.

Меня беспокоило то, насколько лучше она будет, но я оставил эту мысль при себе.

Глава 69: На конгрессе взаимности.

На ферме было два автомобиля, один забрали приспешники Фаллатера, а вторым воспользовались мы, чтобы попасть в Парсмонт. На полпути туда, пока мы ещё оставались в фермерских угодьях, Фенн остановила машину и выпустила Амариллис и Грака, чтобы они могли пройти к одной из линий деревьев, что служили ветроломом для полей, и телепортироваться, не беспокоясь о том, что кто-то увидит их, когда они вернутся. Амариллис забрала лиственный плащ с собой, Ропи, после обсуждения в машине, остался со мной: предположительно, он технически принадлежит Амариллис, и она может заставить его солгать. Она не упоминала этого с утра, и это слегка заставило меня беспокоиться. Я думал о нём как о моём, или если не моём, то независимом. Это не было логистической проблемой, поскольку я мог заглянуть в её душу, если понадобится, но всё же напрягало.

Я не сказал Амариллис о Валенсии, частично потому, что не хотел снова избавляться от Грака, чтобы он не услышал, что само по себе было утечкой информации, и частично потому, что я не хотел выслушивать отчитывания о таком сильном повышении лояльности Валенсии.

— Наверняка она скажет тебе, что это было опасно и глупо — сказала Фенн, когда я рассказал ей всё. — Что резонно, но я не уверена, что согласна, поскольку игра не то, чтобы хочет, чтобы ты провалился, она просто любит издеваться над тобой.

— Не то, чтобы это было хорошо — заметил я.

— Но это основа отношения ДМ и игроков, как я понимаю — сказала Фенн, продолжая следить за дорогой. Я впервые оказался в Аэрбской машине; она казалась слишком узкой, но этот странный бугор на крыше изнутри не так мешал. — Ты хочешь, чтобы игроков потрепало, но в итоге они вышли из всех этих боли, увечий и ужаса с триумфом, добыв девчонку и сразив дракона.

— Девчонку обычно не добывают — ответил я. — Во всяком случае, не в моих кампаниях, оно всегда ощущалось странно. Да и боль персонажей или что-то такое не ощущают. Это же фантазии, а не пытка.

— Мне кажется, "пытка" — это слишком сильно — сказала Фенн, нахмурившись. — В смысле, у тебя же есть я, верно?

— Фенн, свет очей моих, огонь души моей, ты предельно далека от "пытки" — ответил я. Я протянул руку и положил ей на бедро. — Я не хотел сказать, что ты не прелесть, ты знаешь, что я о тебе думаю, просто... ну, меня сбросили с самолёта на землю нежити, так что, возможно, мой взгляд на Аэрб немного искажён.

— Говоря об огне твоей души — сказала Фенн. Она щёлкнула пальцами, и на их кончиках появился огонь. — Я смогла заставить эту фишку работать, пока у тебя была тайная встреча с другой женщиной. Вне поля зрения нашего друга-дворфа.

— Я впечатлён — сказал я, кивнув.

— Ты не особо впечатлён — сказала Фенн, погасив огонь. — Ты это освоил за пару минут после того, как тебе об этом рассказали.

Её взгляд оставался прикован к дороге.

— Нет, я впечатлён, просто... когда я видел описание Симбиоза, я думал, что будет несколько более впечатляюще — ответил я. — Думал, что у тебя будет от нуля до десяти за секунды.

— Ну, как бы там ни было — сказала Фенн. — Я заставила эту шнягу с кровью работать, и шняга с костью тоже работает...

— И это тоже? — спросил я, на этот раз действительно удивлённый.

— Угу — сказала Фенн. — Я притворилась, что прибираюсь, что, вероятно, было бы подозрительно, знай Грак меня лучше.

— Я думал, он неплохо тебя знает — сказал я.

— Ну, не то, чтобы смог догадаться — сказала Фенн. — Я всё ещё надеюсь, что твоя маленькая мисс неправа насчёт него.

Я сжал её бедро.

— Нам нужно об этом поговорить? — спросил я. — Ты... Ревнуешь?

— Твоя дорогуша Фенн? — спросила Фенн, положив руку на грудь, чтобы продемонстрировать, как она шокирована. Я не улыбнулся, и она перестала. — Она наживка на Джуна — сказала она. — И не то, чтобы не было конкуренции и без того. Я так уже имею дело с тем, что не являюсь прекраснейшей, как-то не очень хочется, чтобы обходили с двух фронтов.

— О — сказал я. Амариллис. — Ты же понимаешь, что тебе не о чем беспокоиться, верно?

— Угу — сказала Фенн. Она опустила руку и положила её на мою. — Я просто... ты мне очень-очень нравишься. И у эльфов это иначе. Они не "встречаются". Идея, что эльф пробует отношения, чтобы посмотреть, будет ли это работать... ну, есть причина, почему они не больно-то любят другие виды, и в основном это связано с эльфийским подходом ко всему. Ты не практикуешься махать мечом, пока не овладеешь, ты делаешь это правильно с первого раза, и делаешь это так же, идеально, каждый раз после этого. Свадьба, для эльфа, просто встраивание в чью-то жизнь, идеально и полностью, без гаданий и тыканья наугад, как у людей.

— И поэтому Фаллатер противоестественен для эльфа — сказал я, кивнув. — Он готов совершать ошибки, как человек.

— Я вообще-то не хочу сейчас о нём говорить — сказала Фенн. Она стиснула руль так, что пальцы побелели, и я умолк. — Знаешь, я привыкла думать, что многие эльфы притворяются в этом.

— Я как раз об этом задумался — сказал я. — Говорят на публику, что не брались за меч до того, как сделали идеальный разрез, но это не вся картина, поскольку многие из них практикуются приватно, вне чужого поля зрения, или отцы помогают сыновьям, и это скорее культура, изображающая отсутствие нужды в практике или тренировках. Но ты говоришь, что это не так. Они просто... медитируют над тем, что собираются делать, или что-то в этом роде, а затем делают это.

Фенн кивнула.

— Я пыталась это имитировать — сказала она. — Пару раз попалась, а потом перестала пытаться, что, естественно, означало, что все ненавидели меня за моё несовершенство, не то чтобы они и так этого не делали, потому что я была видимо несовершенна.

Она прикусила губу, и чуть наклонилась взглянуть на обогнавшую нас машину.

— У меня такое чувство, что если бы ты был эльфом, я бы постоянно объясняла, как делают люди. Думаю, раздражало бы.

— Это позволяет мне больше узнавать о тебе — сказал я, пожав плечами. — Мне не особо нравится то, что я слышу об эльфах, но мне нравится слушать, как ты рассказываешь, каково тебе было расти в этом маленьком кусочке мира.

— В любом случае, я подхожу к сути — сказала Фенн, бросив на меня короткий взгляд.

— Вот как? — спросил я.

— Суть в том, что я никак не ожидала, что у меня когда-либо будут отношения вроде тех, что бывают у женатых эльфов — сказала она. Какое-то время сказанное висело в воздухе, пока она следила за дорогой. Мы приближались к Парсмонту, городу на большом холме, и это требовало больше внимания к трассе.

— Ты сказала, что в свадьбах эльфов суть не в романтике — сказал я.

— Я не это имела в виду — сказала Фенн. — В смысле, это больше типа двое эльфов просто вдруг складываются вместе, соединяются и больше не разделяются, и не в романтике дело, просто ну так уж оно.

— Это звучит очень романтично — заметил я.

— Разве? — спросила Фенн, снова бросив на меня взгляд. — Я всегда думала о романтике как о человеческой фишке, ухаживание и приглашения, открыться кому-то, позволить оценить себя, оценить их, у меня немного опыта со всем этим, но... я всегда думала, что для людей суть в том, чтобы найти кого-то, чьи достоинства перевешивают недостатки, или убедить себя в этом, и это и есть романтика, в общем.

— Это... неважное описание романтики — сказал я.

— Ну, как бы там ни было — ответила Фенн. — Суть не в этом, я о том, что я никогда не чувствовала, что у меня будет кто-то, с кем я сочетаюсь, кто-то, кто будет тенон к моему мортисе, и у меня такое чувство, что я нашла это в тебе, но продолжаю думать обо всём, в чём наверняка ошибаюсь.

Я понятия не имел, что такое "тенон" и "мортисе", но неплохо освоил навык пропускать чисто Аэрбские слова.

— Если есть что,то, что я сделал, что заставляет тебя думать... — начал я.

— Нет — сказала Фенн. — Нет, просто, я думала о том, какой бесполезной была в тюрьме, а потом это усиление прошлой ночь... не ощущается заслуженным.

— Ты чувствуешь себя неспособной? — спросил я. — Ты-то? Ты буквально лучший член команды, что у меня есть.

— Это очень мило с твоей стороны — сказала Фенн. — Но это в основном из-за того, что наиболее лояльна тебе, а большая часть этого — из-за того, что ты решил, что я нравлюсь тебе достаточно, чтобы иметь отношения, и вот этого я не чувствую, что заслуживаю. Даже если им предначертан ужасный конец. Возможно, особенно если будет ужасный конец.

Она глянула на какой-то дорожный знак.

— Здесь припаркуемся.

Она повернула руль и повела по улице, сейчас, в городе, медленнее, и затем повернула на парковку, где служитель поднял руку, указывая нам подождать.

— Н, наши планы на эту поездку...

— Мы так просто и оставим на этом? — спросил я. — Ты не чувствуешь, что стоишь моего времени, и мы просто на этом остановимся? Ты говоришь о моей подружке, я не могу оставить такую грубость без внимания.

Фенн вздохнула, похоже, сказанное мной её не утешало.

— Я провела декаду, грабя одну из зон отчуждения — сказала она. — Я была чуток загульной. А сейчас, ну, знаешь, сижу в машине с парнем, который час назад случайно выключил мир а потом его перезапустил.

— Не совсем так было — ответил я. — И не то, чтобы я был кем-то особенным до того, как оказался здесь. Я был, пожалуй, одним из наименее важных людей в Бамблфак, Канзас, и мой город был совершенно неважен для штата, который, в свою очередь... ну, его называли "пролётный штат", поскольку по большей части контактировали с ним пролетая на самолёте, и может быть думая "блин, какой плоский и скучный штат".

Лояльность повышена: Фенн, ур.21!

— А ещё лояльность может повышаться выше 20 — добавил я.

— Спасибо, что помог мне почувствовать себя лучше — сказала Фенн. Она тепло улыбнулась мне. — Мы поищем способ, эм, гриндить эту лояльность, если понимаешь, о чём я. И, полагаю, мы задолжали наше первое реальное свидание, которое, надеюсь, Парсмонт сможет обеспечить.

* * *

— Ладно, то есть ты планируешь завезти народ? — спросил я Крэйга. — Как ты собираешься это сделать?

— Мы заплатим им по серебряной за их время, соберём в большие старые телеги, и привезём, чтобы они проголосовали за нас — сказал Крэйг. — Мы практически миллионеры с кучей налички.

— Нет, по большей части наше состояние в оружии, доспехах, и другом магическом снаряжении — возразил Реймер. — Если нормально играть, всего несколько процентов состояния получается в золоте.

— Ладно, ладно — сказал Крэйг. — Мы миллиардеры с миллионами в виде денег, с которыми не знаем что делать, поскольку у нас нет ипотеки, детей, или налогов.

— Не подавай Джуну идей — рассмеялся Реймер.

— В тот момент, когда кто-то наложит налог на мой честно награбенный лут, я начну персональную гражданскую войну — сказал Крэйг. — Я сожгу эту хренову страну дотла.

— Учтено, запомню на тот случай, если понадобится, чтобы вы, ребята, начали гражданскую войну — ответил я. — Вы не принадлежите к государству, что несколько усложняет ведение военных действий, но... Ладно. Этот план с завозом, ты не думал, что другие это уже пробовали?

— Неписи не так умны — сказал Крэйг.

— Это буквально первой, что попробовал бы любой — ответил я.

— Не я — сказал Том. — Погодите, я спрошу парня с рыбой об этом, могу я получить серебряный за мой голос.

— По идее, нет — сказал Артур. — Голоса преходящи. В смысле, можно предположить, что если ты можешь видеть голосовальные самоцветы, или голоцветы, если хотите, в своей голове, то возможно можно подтвердить передачу этих голоцветов, прежде чем народ... погодите, самоцветы остаются проголосованы, когда голосовавший покидает зону?

— Угу — ответил я. — Когда они переданы, единственное, что может их убрать, это воля проголосовавшего забрать их обратно.

— Даже смерть? — спросил Том.

— Пожалуйста, очень прошу, путь у тебя не появится идей, когда я скажу, что да, они остаются даже когда отдавший их умирает.

— Это не связано с обсуждением, но нам стоит убить тех, кто за нас проголосует, после голосования — сказал Реймер.

— И как это сработает, если они могут отменить голосование, когда меч окажется у их горла? — спросил Артур.

— Пригрозить их семьям, очевидно — фыркнул Реймер.

— Какой у тебя элайнмент? — нахмурившись, спросил я. Я чертовски хорошо знал, какой.

— Я пытаюсь думать как преступник — сказал Реймер своим самым благочестивым голосом. — Очевидно, эти мерзкие негодяи попытаются использовать любой грязный трюк, и часть моей работы в том, чтобы их предугадать и остановить.

— Не думаю, что завоз сработает — сказал Артур. — Преходящая природа самоцветов делает этот метод слишком неудобным и нерабочим в большем масштабе, поскольку нужно персонально проверять каждую передачу, а потом ещё нужен какой-то способ гарантировать, что народ не заберёт свои голоса обратно, если снова окажутся в Парсмонте.

— К тому же вы здесь не для этого — ответил я. — Вы здесь, чтобы добыть МакГаффин.

— Время нас с этим не поджимает — заметил Артур.

— Итак, Хомлэнд...

— Хомелерон — вмешался я.

— Итак, Хомелерон — сказал Том. — Кто получает больше всего голосов в Парсмонте? Это как гора Олимп, с кучкой персон, которых все любят, или скорее, как там оно называется — он сделал жест рукой.

— Кривая нормального распределения? — спросил Артур.

Том щёлкнул пальцами и указал на Артура.

— Да, именно.

— Это не должно быть нормальное распределение — сказал Артур. — В смысле, оно возможно, с центром примерно в сотню самоцветов или с чем там мы начинаем, но бугры распределения, вероятно, выглядят иначе.

Он повернулся ко мне.

— Закон степени?

— Хомелерон не знает, что это такое — ответил я. — Но он говорит вам, что в Парсмонте есть много тех, кто обладает силой повышенной степени, их сотни, возможно даже тысячи, но почти вся сила и власть в руках всего двоих, Абсвифта и Бендона, это не столько люди, сколько посты, к которым люди возвышаются, две силы, сдерживающие друг друга.

— Клёво — сказал Реймер. — Давайте их убьём.

Он улыбнулся мне.

— Это то, что я сказал бы, будь я злодеем.

* * *

Мы оставили машину на парковке. Там не было пандуса, вместо этого служители размещали машины по местам, перенося их через деревянную ограду с помощью гигантской моторизированной конструкции. Вообще-то я не доверял этой фигне, в основном потому, что она выглядела, словно была построена в тридцатые годы, но мы только недавно купили, и нам не нужно было оставаться, пока они этим занимаются, так что я придержал язык.

— Итак, на что можно посмотреть в Парсмонте? — спросил я, шагая по улице.

— Понятия не имею — ответила Фенн. — Всё, что нам нужно, это снять непримечательное местечко для проживания. Я, пожалуй, знаю об этом месте меньше, чем ты. Ты чувствуешь эту фигню в голове?

"Эта фигня" была двумя углублениями, которые я ощущал в своём разуме, одно заполено самоцветами, другое пустое. Большую часть времени я их не замечал; я мог забыть о них так же, как забывал о том факте, что вижу свой нос в периферийном зрении. Я мог ощущать их на ферме, но менее чётко, чем в городе. Придуманный мной Парсмонт обладал чёткой границей, однако здесь она была расплывчата, и я не знал, это фундаментальное различие в подходе между мной и Данжн Мастером, или результат конверсии Парсмонта в Аэрбский регион.

Мы рука об руку шли по городским улицам. Я был без доспеха, посчитав, что он привлечёт слишком много внимания, и Фенн была аналогично без доспеха. Нам нужно будет наёти какую-нибудь защиту для неё, однако после того, как её последний доспех разрубили, ничего подходящего у нас не было. Она надела шляпу, чтобы скрыть свои остроконечные уши, что делало её на первый взгляд человеком.

Она весело болтала о том-о сём, сперва жаловалась, что чёрные перчатки ни к чему толком не подходят, а потом о зданиях и персонах, мимо которых мы проходили. Парсмонт придерживался куда более единообразного стиля, нежели Клюквенный Залив, плоские наклонные крыши и довольно много растительности в садах на крышах, чистый аккуратный стиль и взрывы цвета там, где были выделенные для граффити стены. Все граффити были достаточно схожи, чтобы я решил, что они часть одного проекта, или, возможно, созданы одним коллективом. Широкие линии, яркие цвета, абстрактный стиль, такие большие картинки, что не умещаются на стенах.

Улицы были узкими, и немногочисленные легковушки и грузовики, проскалтывающие среди толп, тоже были узкими; я не видел двуместных, и большинство из них были настолько узкими, что я мог бы охватить их руками. Стало понятно, почему Фенн оставила нашу машину в гараже. Было в эстетике Парсмонта нечто, что мне очень нравилось, может быть то, как холм придавал городу форму, может быть общий настрой, или, может, то, как его узкие улочки и скудость автотрафика делали его более "человечным". У него были свои политические проблемы, учитывая, что он по крайней мере частично основан на прописанном мной Парсмонте, но это было неплохое место.

Мы нашли большой книжный магазин и какое-то время просматривали его содержимое, пока не наткнулись на большое собрание детальных карт Аэрба, включая секцию об инфернальной топологии. Аэрб был массивен, в десять раз больше Земли, и это означало, что карта всех сорока четырёх континентов — довольно редкая штука. Вместо этого сборник карт был разделён на секции с разными зонами. Прежде чем купить книгу, я поискал Парсмонт, который находился посреди огромной зоны, по большей части состоящей из покрытой фермами равнины, зона, эквивалентная размером всему Зерновому Поясу Соединённых Штатов. На карте инфернальной топологии Парсмонт был помечен тёмно-красными полосками, означавшими, что ады близко, и плотно ужаты друг к дружке. Судя по тому, что я знал об адах, тут играло роль некое расстояние в четвёртом измерении, и в Парсмонте они были довольно близки к нам.

Англицинн я тоже проверил, и увидел, что он отмечен серым, и он, и большая часть окружающего континента, включая Зоришские острова. Согласно легенде, когда Демон Апокалипсиса поднял голову, Утер предпринял долгий квест по поискам молота Марсиона, который все считали апокрифичным. Он вернулся в Англицинн в последний момент и врезал Демону Апокалипсиса так, что он пробил все слои ада и с такой силой ударился о дно, что это навсегда отбросило все ады от Англицинна, словно четырёхмерный кратер. После этого демоны и дьяволы больше не были проблемой, с которой не могло справиться хорошо вооружённое ополчение, по крайней мере так гласила история.

Когда мы заплатили за книгу (плюс ещё пара вещей, привлекших мой интерес), мы отправились на поиски подходящего места для проживания, но когда отошли на полквартала от книжного, перед нами приземлился мужчина. На нём были ярко сияющие полные латы, меч длиной футов восемь, однако моё внимание привлекла ухмылка на его лице, его идеально прямые, жемчужно-белые зубы, и то, как улыбка достигала его глаз. Он был одним из самых привлекательных мужчин, что я когда-либо видел в реальной жизни (насколько мою жизнь сейчас можно назвать реальной).

— Прошу прощения — сказал он, когда я убрал Всеклинок, который инстинктивно достал (чем выстрелил в ногу элементу внезапности). — Я не хотел вас напугать.

— Всё нормально — ответил я. — Мы не местные. Вы, должно быть, Абсвифт?

Он кивнул, улыбка не покинула его лицо.

— Не знал, что вы приветствуете проходящих туристов.

Моё сердце колотилось в груди. Он был слишком чистым, вероятно имба-сильным, и он определённо не должен был с нами говорить.

— Время от времени у меня появляется особый интерес — сказал Абсвифт. Его улыбка не увядала. — Скажите, откуда вы?

— Мы остановились на ферме чуть в стороне от города — сказала Фенн. — Так вы, типа, полиция, или что? Я так и не поняла, как оно здесь работает. Мы вам должны дать на чай самоцветами разума?

Абсвифт рассмеялся, громко и уверенно в себе. Вокруг нас начала формироваться маленькая толпа, что мне совсем не нравилось, не то чтобы я мог сбежать. Мой разум метался, я пытался понять, почему он говорит с нами. Нас заметили? Хозяева фермы доложили? Фаллатер как-то предал? Его приспешники побывали в городе до нас, так что это возможно.

— В вас есть дерзость — сказал он, покрутив пальцем в направлении Фенн. — Я бы хотел, чтобы вы двое прошли со мной, могу заверить, что это обычное дело.

Угу, ни на секунду на это не куплюсь. Парсмонт — большой город, и в нём слишком много народа, чтобы один из двух самых могущественных персон случайным образом брал интервью у туристов. Да и "обычное дело" не та фраза, что вселяет уверенность; то, что кто-то следует плану не означает, что дело не серьёзное.

— У нас есть выбор? — спросил я. Я заметил, как Фенн бросила на меня взгляд, и ощутил, как её рука сжала мою, давая знать, что мы в этой лодке вместе.

Улыбка Абсвифта на миг поблекла.

— Я бы предпочёл не принуждать, используя свою власть, но считаю вопрос достаточно важным, чтобы воспользоваться этой властью, если придётся. Могу заверить, что для вас пройдёт лучше, если вы будете содействовать.

Я ощутил что-то в разуме, и переключил внимание на это, не прерывая зрительного контакта с человеком с абсурдным восьмифутовым мечом. Там в большом объёме возникали самоцветы, чего я никак не ожидал. Впрочем, полагаю, это не должно было меня удивлять, учиывая, что Амариллис смогла рассказать нам про это место, и то, что я помнил по своим сессиям. Абсвифт стоял на одной стороне, а на другой — Бендон, и это означало, что всегда найдётся достаточно народа, готового встать против любого из них, пусть и опосредованно. Толпа вокруг нас росла, и некоторые из присутствующих очевидно поддерживали меня.

— Я не хочу никаких проблем — сказал я. — Но если вы хотите отнять моё время, то я настаиваю, чтобы вы сделали это официально. Иначе мы уходим.

Я заметил на лице Абсвифта отбеск раздражения. Свой меч он держал плашмя на плече, но сейчас опустил его, двигая этим массивным куском металла с пугающей лёгкостью.

— Властью, коей меня наделили граждане Парсмонта, вам приказано следовать за мной под страхом смерти, на благо этого города.

Я не мог читать подтекст, но собравшейся публике это определённо не понравилось. Куча самоцветов во мне росла, в оппозиции этому парню, пользующемуся своей властью. Я определённо боялся, но ещё находил это интересным; Абсвифт и Бендон, которых я создал, были в сущности преступниками, только что со стоящей за ними силой правительства, и им на само деле не было нужды заботиться об отношении людей, поскольку все поддерживающие Абсвифта по сути были вынуждены поддерживать его из-за имеющейся системы, и то же относилось к Бендону. Не сказать, чтобы это было тонко с моей стороны, но в моё оправдание — мне было четырнадцать, и я как раз читал о законе Дювергера и базовой политической теории.

— И вы не можете сказать мне, почему? — спросил я. — Меня арестуют без какого-либо объяснения?

Признаю, тут я немного тыкал дракона, но у этого была цель, не просто вызов ему без причины; я хотел взглянуть, как он поступит с этим вызовом, и выдаст ли что-то, чтобы удовлетворить народ.

— Я не могу говорить об этом по причинам безопасности — сказал Абсвифт, хмурясь. — Вы настолько не уважаете Парсмонт и его граждан, что вынудите меня убить вас посреди улицы?

— Нет — ответил я, подняв руки. Я видел, как он взглянул на моё кольцо, Всеклинок, но он ничего не сказал. — Насколько я успел увидеть, это милый городок, однако это выглядит странно.

— Не так уж странно в последнее время — послышался голос из толпы, что вызвало перешёптывания. Я заметил, что куча самоцветов стала чуть меньше. Могу предположить, что часть тех, кто импульсивно вложили свою поддержку в меня направили свои "голоса" говорившему.

Абсвифт при этом поморщился, но ничего не сказал, и снова указал нам своим абсурдным мечом встать перед ним. Я шагнул вперёд, Фенн рядом, и увидел, как толпа расступается перед нами.

— Можете сказать, куда мы идём, раз уж идём с ножом у спины? — спросила Фенн.

— К моей башне — ответил он. — Взгляните направо, и увидите её, та, что белая.

Я взглянул на вершину холма, и увидел, о чём он говорит; это был скорее шпиль, чем башня, тонкая как игла штука, которую я прежде принял за некий элемент инфраструктуры. Её масштаб было сложно оценить, но учитывая, что это не был аналог радиобашни, должно быть, она была в высоту футов четыресто или пятьсот. И когда мы прошли мимо здания, частично закрывающего вид, я увидел её компаньонку, чёрную башню.

Бл*.

Глава 70: Моральное агентство.

Мы шли по улицам Парсмонта, и Абсвифт следовал за нами с мечом на плече, давая указания, "поверните здесь" или "вокруг телеги". Впрочем, следовал за нами не он один. Большая часть толпы разошлась, но кое-кто остались, держа дистанцию вне зоны досягаемости меча Абсвифта. Были отдельные вспышки камер, что меня напрягло, в основном потому, что я впервые видел камеру на Аэрбе. Они были большими и громоздкими, размером с коробку для ботинок с маленьким прозрачным кубом сверху, излучавшим почти болезненно яркие вспышки и заменяемыми после каждого фото. Мне это не нравилось, как и то, что эти ребята наверняка репортёры. В конце концов, в других частях мира мы остаёмся разыскиваемыми преступниками.

Я следовал указаниям Абсвифта, ничего не говоря, и к моему умеренному удивлению Фенн делала то же. В какой-то предыдущий момент моего времени на Аэрбе я мог бы широко раскрытыми глазами смотреть на народ и места, мимо которых мы проходили — широкие площади, разнообразие среди узких улочек, или разрывы в монотонности по большей части человеческого населения Парсмонта — среди которых были лягушка-Анималия, курящая трубку перед лавкой мясника, темнокожая женщина с огромными оленьими рогами, украшенными самоцветами, и череп, висящий в гуманоидной фигуре из воды. Однако вместо того, чтобы удовлетворить своё желание разглядывать все интересности, мимо которых мы проходили, и сравнивать их с тем, о чём читал в своих книгах, я пытался думать.

Прежде всего: у Абсвифта и Бендона были башни-иголки, абсурдно тонкие, одна белая, другая чёрная. Это не было просто особенностью их культуры или символом их власти, это было Подсказкой, поскольку я придумал эти башни — только не для Парсмонта.

Они появились в кампании, которую я вёл, когда увлёкся микромирами, такими, где можно проехать всё сущее от края до края на машине за полдня (хотя и не буквально, поскольку мы редко играли в настолки по системам, где есть машины). Угловой Овоид был миром добра и зла, в котором конкретные количества добра и зла были прямо пропорциональны тому, насколько к "северу" или "югу" уходишь. Не буду вдаваться в детали, но на северном полюсе находилась башня высшего добра, стоящая в центре метрополиса, а на южном полюсе соответственно башня высшего зла, стоящая в центре вопящих полей вечных мук. Мы на самом деле не провели там полную кампанию — Угловой Овоид был одним из миров, висящих в бутылках в мастерской бога, через которую проходила команда. Они не провели там больше одной сессии, так что я не слишком прорисовал этот микромир.

Так какого хрена эти башни делают посреди Парсмонта, рядом друг с другом, и определённо являются местом жительства двух самых могущественных и важных персон города? Я понятия не имел, но знал, что эти башни обладают могущественной магией, и это меня напрягало.

Отложив пока что эту загадку, я задумался о другом большом вопросе — как Абсвифт нас нашёл, и откуда знает, кто мы. Он не говорил наши имена. Он знает наши имена? Есть у него некое досье на нас? Некая отслеживающая нас магия? Наш список врагов, на самом деле, короткий; Гиацинт Прентисс — раз, Фаллатер Вайтшелл — два. Было ещё несколько болтающихся нитей, вроде того мага скорости Ауманна из Драгоценности Пустыни, но я не считал никого из них подозреваемыми, и вообще опасался их только потому, что когда был ДМ любил возвращать ранних второстепенных врагов. Ещё была Дорис Финч, девять с половиной миллионов её, и у неё был некий способ отследить нас, пусть и не очень хороший, но не то, чтобы у неё была реальная причина этим заниматься, особенно учитывая, что ей необходимы посредники.

Между Гиацинт и Фаллатером я склонялся к Фаллатеру, но не мог понять, какова его цель. Пытается создать проблему, от которой только он может спасти? Насколько я видел, это было в его стиле. Если дать кому-то достаточно верёвки, чтобы повеситься, это даёт достаточно влияния, когда ты тот, кто может разрезать эту верёвку, и это был его модус операнди, по крайней мере относительно меня. Сейчас, однако, было сложнее, поскольку указание властям Парсмонта оставляет след, по которому можно выйти на него, и создаёт неуправляемую им последовательность событий. У него была возможность, через его миньонов, когда они были в городе, но я не понимал его мотив.

Пришлось идти наоборот. Можно было уверенно предположить, что если это работа Фаллатера, он выполнил её через своих миньонов. Какая информация у него была, когда он их отправил? Я попытался вспомнить весь разговор, но он был коротким, и всё моё внимание было сосредоточено на возможности того, что его два миньона начнут кампанию влезания в души, вместо того, чтобы просто отправиться в полицию.

Разблокирован навык: Анализ!

Наконец-то, блин. Я вздохнул. Я потратил какое-то время, пытаясь его разблокировать, и каждый раз, когда глубоко задумывался, полагал, что уж сейчас-то засчитается как анализ. Я снова пробежался по тому, о чём думал, пытаясь понять, что система увидела в том, что и как я думаю.

Навык повышен: Анализ, ур.1!

Абсвифт был практически богом, или может быть полубогом, по крайней мере в пределах Парсмонта, так что я сомневался, что миньоны Фаллатера добрались до него. Он был не тем парнем, которого можно схватить за горло и утащить в переулок, чтобы влезть в его душу. Это не значит, что у него нет приспешников, которых должно быть проще обратить, но это снова оставляет открытым вопрос, чем это поможет Фаллатеру с его целями, какими бы они ни были. Я думал, что он хочет мою силу, но если он сдал меня полиции, непонятно, зачем устраивать то, из-за чего я окажусь в руках Абсвифта.

В случае Гиацинт это было несколько более прямолинейно. После смерти Ларкспура неизвестно нам она решила, что нас всё-таки стоит найти, и либо работая с Дорис Финч, или используя стратегический резерв эльфийских костей, или каким-то другим неизвестным методом она нашла нас и натравила на нас Абсвифта, предположительно чтобы найти и убить Амариллис, после чего сможет унаследовать огромный арсенал наследственного лута.

Навык повышен: Анализ, ур.2!

Я надеялся, что, возможно, смогу использовать моменты повышения навыка Анализа, чтобы понять, когда нахожусь на верном пути, но похоже оно так не работало, поскольку направления мысли при повышениях указывали в разных направлениях, а в идее о том, что Фаллатер работает вместе с Гиацинт слишком много дыр.

Вокруг белой башни была стена, достаточно высокая, чтобы закрывать даже от гиганта. Возле железных ворот народ устроил пикет, но когда мы подошли, они расступились. По моим (признаю, ограниченным) наблюдениям, существует несколько разных типов протестующих: те, кто испытывают жгучую ярость, которую выражают куклами и криками, те, кто рассматривают протесты как развлечение и проявление товарищества, и те, кто относятся к ним как к некоей работе. На мой взгляд, протестующие перед белой башней выглядели как последние. У них были выражения лиц, которые я видел у протестующих перед женской клиникой в Вичите, не горят яростью, а пришли, поскольку это необходимо сделать.

Пара охранников открыли ворота, завидев Абсвифта, и мы прошли по окружающей башню площади. На ней не было ни людей, ни растений, только гексагональные плитки, напоминающие мне боевую карту.

— Ладно — сказала Фенн, остановившись на полпути к башне. — Мы уже вне досягаемости ушей масс, за кого вы нас приняли, и чего от нас хотите?

— Продолжайте идти — сказал Абсвифт. — Мы поговорим в моём офисе наверху.

— Нет — ответил я, остановившись рядом с Фенн. Мы вдвоём повернулись к Абсвифту, с его сияющим доспехом и абсурдно большим мечом. — Нам будет слишком легко исчезнуть в этой башне. Здесь, по крайней мере, есть свидетели.

— В свидетелях и проблема — сказал Абсвифт. — Читающие по губам так дёшевы, что Бендон может окружить ими башню, а есть варианты и хуже, пока мы остаёмся вне моего офиса. На вашем месте я бы хорошенько задумался, кто вы, и что я могу о вас знать. Полагаю, есть вещи, которые вы не хотите, чтобы разошлись ко всем значимым персонам этого города, особенно если они окажутся ложными.

Фенн взглянула на меня.

— Он пытается нас провести — сказала она.

— Провести? — спросил я. — Или просто пытается заключить сделку, которая ему выгоднее, чем нам.

— Это и есть "провести", олух — сказала Фенн, скрестив руки. Повернулась к Абсвифту. — Нам нужны некие уступки, чтобы подняться на эту башню.

— На самом деле, нет — сказал я. — Мы не делали ничего недостойного, а он просто выполняет свою работу.

Признаю, это было очень щедрое допущение.

— Мне не нравится эта ситуация, особенно поскольку нам ничего не объясняют, но я не хочу её усложнять или потратить на неё лишнее время, и не думаю, что нам стоит пытаться извлечь из неё выгоду.

Я надеялся, что небольшой отыгрыш хороший арестант/плохой арестант сыграет нам на руку, и что Фенн не будет слишком ругаться. Ещё я, стоит признаться, немного беспокоился насчёт того, насколько этот парень на самом деле ограничен пиаром, и не вырубят ли нас, когда мы окажемся внутри.

Фенн вздохнула мне, а затем кивнула Абсвифту.

— Ладно, мы поднимемся на вашу дурацкую башню.

* * *

Мы шагнули в башню через открытый вход, в котором не было и признака того, что здесь когда-либо были двери. Ослепительно белые стены сменились приглушенно освещённым интерьером с потолком высотой в пятнадцать футов и регулярно расставленными балками из тёмного дерева. Башня была не слишком широкой при её высоте в сотни футов. Помещение внутри было большим и просторным, но это была всего лишь одна комната, в которой был виден изгиб стен башни. За рядом столов находились четыре персоны, все они остановили свои дела и посмотрели на нас. Женщина начала вставать, но Абсвифт остановил её, помотав головой. Тем не менее, никто из них не вернулся к своим делам, что сделало молчание ещё громче.

На дальнем конце находился лифт, более грубый, чем те, что я видел тут и там по Аэрбу, но искусно изукрашенный, словно кто-то пытался создать что-то красивое без нужных инструментов. Можно было предположить, что это просто реликт прошлой эры, поскольку сама башня выглядела чрезвычайно старой.

— Мы поднимаемся — сказал Абсвифт, скорее народу за столами, чем нам. Он снял свой громадный меч с плеча и поставил его в стойку у входа, а затем зашагал к лифту, не оглядываясь проверить, следуем ли мы за ним. Фенн бросила взгляд на меня, и я пожал плечами. Будь у нас ключ телепортации, и это могло бы быть моментом, когда я просто ушёл бы, нежели приближаться к панчлайну, но вариантов у нас было немного. Было очевидно, что Абсвифт сильнее нас, и достаточно быстр, чтобы догнать. К тому же нам нужна была информация, и она у него.

У лифта была сдвигающаяся металлическая дверь с пятигранными "бриллиантовыми" смотровыми отверстиями. Мы принялись подниматься; Абсвифт стоял за нами, Фенн стояла лицом к нему, а я пытался рассмотреть, что возможно, на этажах, мимо которых мы проезжали. Я видел ещё столы, на этот раз без людей, комнату с рядами книг, хранилище со шкафами документов, но интереснее увиденного было то, чего не было видно. Не было жилых комнат, кухонь, ванных, диванов, удобных кресел, никаких комнат отдыха, и точно никаких кроватей. То есть башня — деловое и функциональное место, почти религиозно.

Однако после шести этажей такого мы оказались в другой части башни, в которой вообще не было комнат, только провал, быстро ставший пугающе глубоким до потолка шестого этажа внизу. Выглянув в решётку и глянув вверх, я заметил наш вероятный пункт назначения далеко вверху, едва освещённый несколькими маленькими окошками башни.

— Я бы хотел ответов — сказал я.

— Когда окажемся на вершине — ответил Абсвифт.

На верху небоскрёбов бывает лёгкое покачивание, которое иногда вызывает у людей "небесную болезнь", аналог морской болезни. У моего отца был тяжёлый случай, и он часто об этом говорил, поскольку находил это смешным, этакий сухой юмор. Он был пилотом вертолёта, прекрасно себя чувствовал в турбулентности, но стоило оказаться в достаточно высоком здании, как начинал зеленеть. У меня такого никогда не было, но я вспоминал об этом, когда оказывался на высоте. В замке Сориана было такое, немножко, хотя я там был отвлечён сперва угрозой жизни, а потом тем, что меня подстрелили. В башне Ауманна определённо было это раскачивание, хотя она даже не такая уж высокая, но я опять же отвлекался на пытающийся убить нас народ. (Если подумать, высотки Аэрба оказались для меня не лучшим опытом).

В тонкой как игла башне ничего такого не было. Она была стабильна, как скала, и была подвержена слабым покачиваниям не больше, чем вбитый в землю столб. Из чего бы ни была создана эта башня, она не двигалась. Не уверен, заметил бы я это, если бы не готовился. И это было ещё более впечатляюще, учитывая слышимый снаружи вой ветра и абсурдность дизайна башни. Насколько я видел, стены были не толще фута, и внутренних опор не было, то есть это была буквально просто труба из некоего невероятно прочного белого материала. Другими словами, это место просто разило магией.

Верхние этажи были по большей части такими же, как нижние, с толстыми деревянными балками, которые не имели опор. Интерьер был украшен мебелью, которая выглядела чрезвычайно тяжёлой и монолитной, особенно учитывая высоту и насколько геморройно должно было быть поднимать её сюда. Лифт не выглядел достаточно широким, чтобы поднимать столы или стулья.

Широкая панель разделяла помещение; за ней я заметил угол качественной кровати, первый и единственный признак того, что здесь живут, а не только работают. Над нами потолок поднимался к самой вершине, острию башни, и восемь окон, достаточно широких, чтобы пропустить человека, впускали порядочно света.

Я, однако, особо не всматривался во всё это; мой взгляд приковало сообщение, которое я получил, когда лифт остановился.

Поражение: Добряк!

* * *

— Мы не будем убивать ребёнка — сказала Тифф.

— Знаешь, я как-то даже удивлён, что Джун так долго не натравливал на тебя "злобного ребёнка" — сказал Реймер. — Размяк он к старости.

— Это злой ребёнок — сказал Артур. — Злых детей убивают. Ты же убьёшь ребёнка-Гитлера, верно?

— Нет? — сказала Тифф, скорее как вопрос. — Если у меня будет доступ к ребёнку-Гитлеру, я могу просто похитить его и воспитать не быть злодеем. Большинство его авторитарно-фашистских тенденций, вероятно, восходят к опыту в окопах...

— Ладно, представь, что твои варианты — или убить ребёнка-Гитлера, или оставить как есть — сказал Артур.

— Но это сложно — пожаловалась Тифф. — Лично я считаю, что Вторая Мировая Война всё равно случится, просто не так же, и если она произойдёт после изобретения ядерного оружия, то...

Артур открыл рот, чтобы возразить.

— Да, я знаю, я говорю что вполне возможно, что мы живём в лучшем таймлайне, и ты хочешь знать, ожидаю ли я, чтобы он был лучше в среднем, а я говорю, что не знаю, каким будет результат воздействия. Я на самом деле не слишком люблю теорию о роли личности в истории, важны структурные силы и фоновые эффекты, так что... нет, я не стану убивать ребёнка-Гитлера. И я не думаю, что мы должны убивать этого демонического ребёнка.

— Классическая ошибка — сказал Реймер, качая головой.

— Это путь законопослушных добрых — кивнув, сказал Артур.

— Это на самом деле не демон — пробормотал я. Это был пенадран, придуманное существо, через которых они прорубались этим вечером, скорее паукодракон, чем демон.

— Я не думаю, что это законопослушно доброе — сказала Тифф. — Я не говорю "не убивайте ребёнка-Гитлера, потому что законы против этого", я говорю не делать этого, потому что это неправильно.

— То есть доброе или хаотическое доброе — сказал Том.

— Система элайнмента всё равно тупая — сказал Реймер. — Почему от неё и избавились в пятой редакции.

— От неё не избавились — возразил я.

— Во всём, что имеет значение, её нет — отмахнулся Реймер. — В пятёрке она просто для вкуса, а вот здесь — он ткнул свой лист персонажа 3.5 — это реальная, конкретная штука. Есть заклинания, которые обнаруживают элайнмент и защищают от него. Мы можем буквально проделать тест с ребёнком-Гитлером, если у нас есть D&Dшная машина времени, и вселенная даст нам чёткий ответ, злое ли это деяние.

— Разве это не боги определяют? — спросил Том.

— Нет — ответил Артур. — Боги вступают в дело только когда речь о паладинах, и в некоторых других случаях. Реймер прав, по крайней мере в контексте игры.

— То есть существует объективно правильный ответ, является убийство этого ребёнка-демона добрым, нейтральным, или злым? — спросила Тифф, поворачиваясь ко мне.

— Технически, да — сказал я. Тифф нахмурилась.

— Ну, это тупо.

* * *

Этот эффект, "добряк", я на самом деле не ощущал, и без сообщения системы не знал бы о нём. Я последовал за Абсвифтом; он сел за свой большой стол, а я, пытаясь всё обдумывать, уселся в одно из больших кресел. Фенн села рядом со мной, скрестив ноги, и положив руки в перчатках на колени в как-бы-строгой позе.

— Прошлой ночью мы получили анонимное сообщение, что Парсмонт планирует посетить незарегистрированный маг души — сказал Абсвифт. — Нас снабдили описанием четырёх личностей, два из которых соответствуют вам двоим. Помимо этого нас снабдили последовательностью глифов, внешним видом, и моделью автомобиля, который по их словам появится с юговостока, которые соответствуют машине, на которой вы въехали в город.

Грёбаный Фаллатер.

— Хм — сказала Фенн, бросив взгляд на меня. — И есть причины, по которым вы считаете необходимым верить в это?

— Откровенно говоря, я настроен скептически — сказал Абсвифт. — Однако серьёзность и конкретность заявления означает необходимость некоего расследования. Вас кратко изучил обережник, достаточно, чтобы подтвердить, что вы обладаете набором магических предметов, что повышает правдоподобность сообщения.

— Как вы собираетесь выяснить, являюсь ли я магом души? — спросил я.

— У нас есть специалист, который встретится с вами — сказал Абсвифт. — Пока он не прибыл, я задам несколько вопросов.

Он достал из стола ручку и лист бумаги. Всё это выглядело неожиданно обыденно, для парня в сияющем доспехе, предположительно обладающего силой полубога. Помимо его падения с неба я в общем-то понятия не имел об его способностях, но не собирался просить демонстрации.

— Ваши имена? — спросил он.

— Мы арестованы? — спросила Фенн.

— Технически, нет — ответил Абсвифт, не моргнув глазом. — Вы под моей опекой на срок до недели, с проживанием и питанием, обеспеченными городом Парсмонт. По истечению недели, или до того, на моё усмотрение, вы будете освобождены, если я не предъявлю обвинения против вас. Несмотря на ваше нежелание идти со мной, я не намерен выдвигать обвинения, и не планирую использовать своё право продлять опеку на полную неделю.

Он произнёс это ровным, отработанным тоном, и вообще выглядел как целеустремлённый гражданский служащий, так что почти вызывал симпатию.

— Каковы будут последствия, если я незарегистрированный маг души? — спросил я. Абсвифт помедлил, задержав ручку над бумагой.

— А вы им являетесь? — спросил он.

Я в это время обращал внимание на свои мыслительные процессы, изо всех сил стараясь определить, где ответы, которые я собирался ему дать, отличались от тех ответов, которые я дал бы до того, как вошёл в эту комнату и заполучил этот статусный эффект, чем бы он ни был. Я обнаружил, что хочу сказать ему правду, и осознал, что в лифте вероятно правды говорить не стал бы. С чего бы мне говорить ему правду? Он кажется достаточно приличным парнем, за ним стоит Парсмонт, он ведёт себя вежливо и дружелюбно, хоть и не обязан... нет, у его поведения возможны и циничные объяснения, но по какой-то причине я не хотел перескакивать на них, и это было непохоже на меня.

— Нет, я не маг души, зарегистрированный или нет — ответил я. Мне было неприятно ему врать, но я ничего о нём не знал, и к тому же это была проверка, я хотел выяснить, позволит ли "Добряк" мне врать, не нахожусь ли я в некоей зоне правды или под чем-то вроде Веритасерума (жуткая, искажающая мир магия, появляющаяся и в настолках, и в земной литературе, но по мнению Амариллис не существующая). Ложь, однако, далась мне достаточно легко, что ответило на мой вопрос. Я не хотел врать, но мог.

Абсвифт нахмурился, затем записал ответ на бумаге.

— И ваши имена?

— Самюэль Стерлинг — сказал я, ещё одна ложь, о которой пришлось сознательно задуматься, что выдало сообщение о повышении навыка, на которое я постарался не реагировать. Было возможно, что таинственный информатор выдал другое имя, но мне было плевать.

(Проблема была в том, что нежелание врать не появилось ниоткуда, у него была причина. Сказать правду казалось лучшим подходом, который даст нужные мне результаты. Я чувствовал веру в людей там, где такого чувства не было прежде, и когда я подвергал эту веру сомнению, то начинал думать, что даже если другие и не таковы, мне следует быть образцом правдивости, поскольку если кто-то не сделает первый шаг, то весь мир продолжит круговую поруку отклонения от добра. Единственной причиной соврать было то, что я сделал бы это до того, как вошёл в эту комнату — и, фактически, планировал задолго до того).

— Элиана Стерлинг — сказала Фенн, лишь коротко глянув в мою сторону. — Нас же не занесут в какой-то гроссбух, в котором так и останемся под присмотром бегающих глазок бюрократов?

Беспокойство в её голосе было потрясающим, идеальная картинка кого-то, кого больше беспокоили возможные бюрократические кошмары, чем возможность того, что она что-то сделала не так. Она была гораздо лучше меня во вранье.

— Об этой встрече будет сделана запись, в целях учёта — сказал Абсвифт. — В широкий доступ она не попадёт, и полиция Парсмонта доступа к ней не получит, если только там не будет чего-то, что им следует видеть. Ещё раз повторю, я хотел бы, чтобы вы оба знали, что я не планирую выдвигать обвинения против вас, даже за мелкие преступления, которые могу обнаружить в ходе этого интервью.

— Почему нет? — спросил я, нахмурив бровь.

— В интересах Парсмонта чтобы народ был готов прийти на допрос — сказал Абсвифт. — Есть города и страны, где полиция готова наложить всевозможные штрафы и ограничения на тех, кто не хотят сотрудничать, или просто чтобы заполнить свои кошельки. Я не думаю, что это разумно в перспективе, и не считаю, что это Добро.

Последнее слово он произнёс так, словно "добро" — это конкретная, физическая сущность.

— Вы так и не ответили, что было бы со мной, будь я незарегистрированным магом души — сказал я.

— А вы им не являетесь? — спросил Абсвифт.

— Нет — ответил я. Кажется, в этот раз ложь вышла лучше, и я получил ещё одно сообщение о повышении, что всё равно оставляло меня ниже бонуса от пассивки Симбиоз Фенн. — Меня беспокоит, что какой бы там метод вы не использовали, чтобы определить, маг души ли я, он окажется неверным, и оставит меня без способа оспорить это.

— Есть несколько уровней досмотра — сказал Абсвифт. — Не у всех из них есть потенциал для ошибки. На определённом уровне вы будете экстрадированы в Империю Общих Интересов, и на этом моменте я буду больше не властен над ситуацией.

— Просто чтобы понять — сказал я. — Вы знаете, что происходит с незарегистрированными магами души, когда они оказываются в хватке Империи?

— Я ни в коей мере не эксперт — сказал Абсвифт. — Вам предоставят консультацию, в том случае, если вы мне лжёте и провалите тесты, или провалите тесты по некоей непредвиденной причине. Традиционная кара — смерть, но насколько я понимаю, зачастую это отменяют, чтобы не терять таланты, особенно в случае сотрудничества со стороны мага в раскрытии источники неавторизированного обучения.

— Понятно — ответил я, ощущая, как кровь стынет в жилах. Абсвифт может быть вежлив, и выглядит достаточно приличным человеком, но моя жизнь на кону, особенно учитывая, что указать я могу только на Фаллатера, и не думаю, что за него мне будет какое-то послабление, поскольку я освободил его из тюрьмы. Я попытался придумать, как можно выкрутиться из этой ситуации, но я не знал ни какого специалиста они вызывают для первого досмотра, ни какую магию этот специалист будет использовать для диагностики. Были варианты возражений, но я не думал, что они сработают, особенно учитывая, что я понятия не имел, насколько легальная система Парсмонта близка к американской.

— Почему вы прибыли в Парсмонт? — спросил Абсвифт. Он старательно улыбался, и обычно я счёл бы это манипуляцией, однако сейчас чувствовал, что это скорее попытка с его стороны разрядить несколько напряжённую ситуацию.

— Мы считали, что это будет место, приветствующее чужаков — сказал я. — Оно более-менее известно этим.

— Иронично, не так ли? — добавила Фенн. Я был достаточно уверен, что она подвержена тому же эффекту, что и я, однако она прекрасно справлялась. У неё не было того предупреждения, что у меня, но по крайней мере она следовала моему примеру.

— Однако вы прибыли в город на машине — сказал Абсвифт. — Не на поезде, не ключом телепортации, а на машине, причём на машине, зарегистрированной в городе-государстве.

— Мы остановились на ферме за городом — ответил я. — Машина ещё пару дней назад, пока мы не купили её у них, принадлежала её хозяевам.

С правдой, как правило, проще, особенно поскольку я полагал, что у них есть записи, по которым они могут проверить.

— И как вы попали на эту ферму? — спросил Абсвифт.

— Приехали — ответил я. — По Золотому шоссе, следуя вдоль реки Пеллманс. Поскольку вы об этом спросите, мы прибыли из Калхэйма, а до того были в Англицинне.

Он записал всё это. Я надеялся, что карта, которую я изучал, была не слишком устаревшей. У меня начал складываться план, но я не был уверен, насколько он хороший, и я постоянно сравнивал свою логику с тем, что, по идее, делал бы до того, как оказался в этой комнате и под воздействием (вероятно) определения добра, навязанного мне башней.

— Вы поменяли машины, когда прибыли на ферму? — спросил Абсвифт, ручка которого продолжала двигаться по бумаге.

— Да — ответил я.

— И двое других, которые были с вами, сейчас на этой ферме? — спросил он.

— Нет — ответил я. — Они отправились в другое место. Не знаю, куда именно.

Я помедлил, пытаясь снова просмотреть свою линию мысли, взвешивая, какова будет его реакция.

— Один из них дворф, из клана Дарили Ирид, особой важности не представляет. Другая — принцесса Амариллис Пенндрайг, ближайший прямой потомок Утера Пенндрайга, и недавняя политическая изгнанница из своей страны. Я хотел бы официально попросить убежища от её имени.

— Ну, это довольно нагло, стоит признать — пробормотала Фенн.

Абсвифт уставился на меня.

— Понятно — сказал он. — Очевидно, это создаст множество сложностей для Парсмонта. Это привлечёт внимание Империи Общих Интересов, а политикой Парсмонта всегда было как можно меньше связываться с ними, по возможности.

Он постучал ручкой по бумаге, глядя на меня. Я заметил, что его ручка перестала двигаться, когда я произнёс имя Амариллис, что я воспринял как хороший знак.

— Вы планировали просить убежища до того, как оказались в этой башне?

— Нет — ответил я. — Если бы вы не остановили меня на улице, мы, вероятно, воспользовались бы Парсмонтом как путевой остановкой. Я её основной защитник, и если я буду задержан на неделю...

— То есть это шантаж — сказал Абсвифт, положив ручку. — Вы шантажируете меня, в Башне Честности.

— Это не шантаж — осторожно произнёс я. — Принцесса в опасности, реальной опасности, с которой мы лучше всего можем иметь дело оставаясь как можно незаметнее. Если это провалилось, необходимо чтобы её защищал как можно более сильный госаппарат, и в нашем случае это означает город-государство Парсмонт, которому придётся взаимодействовать с Империей Общих Интересов. Сообщить, что я вижу вариантами, не шантаж.

Я знал, что угрожаю ему политическим кошмаром, учитывая, что у Парсмонта всегда были довольно напряжённые отношения с Империей, это собственно было одной из причин, почему мы прибыли сюда. Единственным реальным вопросом было не станет ли его реакцией бросить принцессу волкам, однако я не думал, что такое будет популярно, а его это беспокоило, и не то, чтобы я просто сдавал её.

Мне было жаль Абсвифта, поскольку не похоже было, чтобы он этого заслужил. Перед стенами башни стояли протестующие против него, и были те, кто были готовы бросить свои голоса в мою сторону, даже не зная обо мне ничего кроме того, что я противостою ему. И почему? Я полагал, что дело в голосах и связанных с этим трибализме. Тот факт, что город противопоставлял двух своих правителей против друг друга не мог не вызвать что-то подобное. Я не был уверен, излучает ли та другая башня зло, но если да, то это объясняет изрядную долю напряжённости между Абсвифтом и Бендоном.

— Вы ставите меня в сложное положение — сказал Абсвифт. — И в такие моменты я всегда считаю правильным поступать так, как лучше для Парсмонта.

Дерьмо.

— Этому городу не следует ввязываться в интернациональную борьбу, даже краткую, чтобы убедиться, что ваша принцесса отправится в другую страну, желающую предоставить более постоянное убежище. Как и не следует Абсвифту игнорировать предупреждение из-за того, что это политически удобно, особенно если существует публично доступная информация об этом.

Я помедлил.

— О. Вы беспокоитесь, что мы не будем молчать.

— Кто-то сообщил о вас, являетесь вы незарегистрированным магом души или нет — сказал Абсвифт. — Если я отпущу вас без дальнейших проверок, поскольку счёл, что это в интересах Парсмонта, что, по вашему, произойдёт дальше?

— Они свяжутся с прессой, или возможно с Бендоном — ответил я. — И добавят некие обвинения, в результате чего или вам придётся лгать, что морально неприемлемо...

Я поймал себя, и тут же понял, что это было ошибкой.

— Что имеет свою цену для вас, и соответственно для Парсмонта.

— Вы заметили эффекты башни — сказал Абсвифт. — Вы лгали о магии души, и возможно о том, откуда вы. Возможно, даже о ваших именах. Если бы башня была на пике своей силы, вы бы не смогли сопротивляться, но увы.

Он переложил свои бумаги, ища сделанные записи.

— Эффекты башни — плохо хранимый секрет, и зачастую их переоценивают. Однако она лучше действует на злых, чем на добрых, и я склоняюсь к тому, чтобы засчитать вашу способность обойти побуждение башни в вашу пользу.

Он взглянул на нас.

— Но? — спросил я.

— Как я понимаю, маги души способны устранить собственную способность к искусству — сказал Абсвифт. Постучал ручкой по бумаге перед ним. — Полагаю, это позволит вам пройти первый досмотр, или возможно второй, примерно через два часа, после чего вы будете свободны.

— Вы просите его стереть часть себя — сказала Фенн.

— Башне это не нравится — Абсвифт кивнул. Я ощущал это, инстинктивное отторжение этой идеи, но оно было слабым, почти несуществующим, поскольку магия души на самом деле не была частью меня. — Но нет, я ни о чём не прошу, всего лишь, как вы сказали, сообщаю то, что вижу как ваш вариант. Я не знаю наверняка, маг души вы или нет, но если будут лишь остаточные показатели того, что вы когда-то практиковали магию души, этого будет достаточно, чтобы позволить вам уйти. Разумеется, в ваших интересах будет покинуть Парсмонт как можно скорее.

— Ладно — я кивнул, облегчённо выдохнув. Я на самом деле не знал, как уменьшить навык, но очевидно попытаюсь разобраться в ближайшие пару часов. Моя грудь ещё не была исправлена, и я очевидно не собирался отказываться от магии души, но сброс на ноль, если справлюсь с этим, это проблема, которая измеряется часами, а не годами, как думал Абсвифт. — Благодарю за прямолинейность, и прошу прощения за проблемы, которые мы могли вызвать.

— Я собираюсь вздремнуть — добавил я, а затем закрыл глаза и отстранился от мира.

* * *

Мне не нравилось вмешиваться в свою душу. Мне не нравилось это ещё до того, как я оказался в башне, а тут ещё и Добряк влиял в какой-то степени, по крайней мере насколько я мог понять в сравнении с тем, что думал о магии души прежде. Я был рад, что я в какой-то степени интроверт, благодаря чему было немного полегче.

Я немедленно направился к навыку Эссенциализма, однако там не было заметно никакого механизма понижения навыка. Я знал, что есть по крайней мере один верный способ это сделать, убрать навык полностью, но даже если широко трактовать правила, у меня ограниченное количество смен навыков, и я не был уверен, что широкая трактовка верна, так что я предпочёл придержать коней. Однако Эссенциализм медленно поднимался, и это означало, что лишь вопрос времени и практики, прежде чем я получу доступ к новым способностям. Десятка в Эссенциализме не дала мне новых способностей (для проверки чего пришлось с раздражением выйти из обзора души, поскольку в душе это нигде не показывалось), что означало, что почти наверняка получу на двадцатке.

Я отошёл от висящих рядов навыков к своим ценностям, и в первую очередь к озаглавленной "Повышение Уровня". Я откладывал это, из страха прикоснуться и сломать что-то в моей душе так, что не смогу легко исправить, но я сумел починить свою руку, и чувствовал себя немного более уверенно. В плане изменения этой ценности меня больше всего беспокоило то, что я не знал, что конкретно означает "Повышение Уровня".

Очевидно, я ценил всё возрастающее чувство трансцедентального блаженства, сопровождающее повышение уровня, но ещё каждый уровень повышал мои лимиты в навыках, и делал меня лучше. Были обе эти вещи частью ценности в списке? Эта ценность, насколько я мог видеть, ни на что не указывала и не имела определения "Повышения Уровня". Если она связана с обоими этими аспектами, то возможна и связь с какими-то другими, менее очевидными. Повышение уровня — путь к могуществу, и, возможно, ценности учитывали это. Чем больше я повышаю уровень, тем вероятнее, что снова увижу Артура.

Я не чувствовал себя наркоманом. Амариллис была согласна, что повышение моей силы — самое разумное, что мы можем делать. Был там аргумент, что я должен ценить повышение уровня выше всего остального? Вероятно, но это был слабый аргумент, учитывая, что с важными для меня людьми там не было связано кластера других ценностей. Я даже свою жизнь не так высоко ценю.

Я тянул время, и сам это понимал. Частично это было из-за идеи о сакральности души, и о том, что влезание в неё влечёт вечное проклятие, и я был уверен, что это просто влияние башни, учитывая, что я ничего не воспринимал как сакральное, и что уже вмешивался в свою душу с утра. Но другая часть нерешительности была из-за понимания, что снижение ценности "Повышения Уровня" может означать то, что я буду повышать уровень не так быстро, что я могу тянуть с квестами, или осторожничать, что отложит следующий взрыв удовольствия и окутывающего меня тёплого света.

Собрав волю, я снизил число, и по мере снижения это становилось всё легче. Мой фокус на списке ценностей оставался на "Повышении Уровня", так что я видел, как она опускается через другие ценности, когда я её снижал — мимо всех моих школьных друзей, мимо фэндомов, мимо воспоминаний, что я ценил настолько, что они имели собственные названия. Я остановился, когда она оказалась между "Мороженой с мятно-шоколадной крошкой" и "Хроники Нарнии", и внимательно взглянул на неё.

Она ползла вверх, была прямо под "Маунтин Раш" (которое имитация "Маунтин Дью" от Шасты), а примерно через минуту (могло быть больше, учитывая, как пропадает время в душе) поднялось, оказавшись прямо под "Фантазиум Арквелла", недочитанной мной книгой. Двигалась медленно, и значения здесь были низкими, но тем не менее она несомненно поднималась.

Очевидно, это было проблемой, но это подтверждало сказанное Фаллатером. Изменения со временем откатываются. Я мог снизить ценность "Повышения Уровня", но даже со сниженным её значением я всё ещё помнил, как оно ощущалось. Я подозревал, что Фаллатер говорил не всю правду, и что были методы изменения, оставляющие кого-то в стабильном, не откатывающемся состоянии, поскольку возможно видеть и предположительно изменять воспоминания, даже если интерфейс для этого выглядит скудным. Даже так, возможно, есть некие другие части души, которые понадобится изменить, если только сама душа не содержит всё, что составляет личность. Всё же, у меня было решение — я мог регулярно повторять правку, и это снимало груз с моих плеч.

Мне понадобился какой-то момент, чтобы вспомнить, что у меня там есть тело, от которого доносятся приглушенные ощущения, но это уже не ново, и я оставался в той же позе, в которой был, когда начинал. Я слышал разговор, но лишь настолько, чтобы понимать, что он идёт, а затем и это ускользнуло. Фенн говорила с Абсвифтом, и я доверился ей в этом, даже под влиянием башни. Мне нужно воспользоваться предложенным мне Абсвифтом методом спасения.

К моему удовольствию, Эссенциализм достиг 19, и к ещё большем удовольствию перешёл в 20. Было неприятно терять весь этот прогресс, но по крайней мере Эссенциализм проще догнать до софткапа, чем некоторые другие навыки. Я отошёл от навыка и начал искать очевидные изменения, хотя чтобы увидеть, что там за доблесть, придётся выйти из души. Впрочем, изменение я нашёл достаточно быстро; рядом с моим телом (видимым в душе) появились тринадцать чисел, каждое с трёхбуквенным обозначением. Даже не проверяя я ощущал их; это были мои статы, PHY, MEN, SOC, теперь и здесь на втором листе персонажа, но в этот раз изменяемые.

Я переключился на реальный мир (ну, насколько он реальный), и перевёл взгляд с Фенн на Абсвифта; они оба смотрели на меня.

— Готово? — спросил Абсвифт.

— Ещё нет — ответил я, закрывая глаза. — У нас есть время? — спросил я, ожидая, пока появится лист персонажа.

— Немного — ответил Абсвифт.

Новая доблесть называлась "Скольжение в душу", и описание было очень расплывчатым. Всё, что оно говорило, это что я смогу делать новые модификации и размены в душе, и изменять то, что было неизменяемым, что не слишком полезно, учитывая, насколько обширна душа.

Я открыл глаза и снова взглянул на Абсвифта.

— Я ещё вздремну — сказал я.

На этот раз я навёлся на Эссенциализм быстрее, и в этот раз опция была там, не видимый текст или кнопка, а регулятор, появившийся, когда я взглянул на число. Какую-то секунду я смотрел на него, пытаясь сообразить, нужно ли что-то сделать, прежде чем отброшу себя на двадцать уровней.

Я задумался, не было ли всё это частью плана, или Фаллатера, или Данжн Мастера. Не так уж невозможно, что Фаллатер сдал меня как мага души, надеясь, что в итоге я устраню свою способность, чтобы избежать проблем, и в процессе сброшу весь прогресс. Были переменные, над которыми у него нет контроля, и информация, к которой у него нет доступа, но это кости, которые он мог бросить. Я всё ещё не видел его цели, если только он не надеялся, что я поврежу свою душу так, что только он сможет это исправить. Мне понадобится максимум два дня, чтобы вернуться к тому, что было, и я сомневался, что уйдёт даже столько времени.

Я прошёл по линиям к Амариллис и Фенн, быстро проверил обеих, просто чтобы убедиться, что всё в порядке. На Амариллис я потратил больше времени, поскольку она была в большей опасности, а с временным исчезновением магии души понадобится каое-то время, прежде чем я смогу снова её проверить. Впрочем, всё выглядело нормально, по крайней мере насколько я мог судить.

Когда я взглянул на Фенн, снова увидел это имя, Неллан, и ощутил лёгкий укол ревности, но заметных изменений в её душе не было, даже под воздействием башни.

Я вернулся в собственную душу и отмотал Эссенциализм до нуля, одним быстрым действием, опасаясь, что если попытаюсь двигать понемногу, то потеряю способность вообще это делать. И когда это движение закончилось, я обнаружил себя в реальном мире, глядящим на Абсвифта.

— Специалист скоро прибудет — сказал мне Абсвифт. — Если вы маг души, природа моей помощи будет вынужденно изрядно отличаться, и я снова должен предупредить, что моя власть не распространяется за пределы Парсмонта.

— Посмотрим, что скажет специалист — ответил я.

Словно по сигналу, лифт пришёл в движение.

* * *

Инспекция заняла полчаса, и на протяжении этого времени Абсвифт молча сидел и смотрел. Моим проверяющим был высокий ящеролюд, с тройными зрачками, которые словно вращались, когда он прищуривался, что было довольно часто. Я был удивлён, что Абсвифт готов тратить столько времени на нас с Фенн, учитывая важность его позиции, но решил, что ситуация деликатная, и учитывая реакцию на него людей на улицах, не могу сказать что виню его за желание провести толику времени в относительном одиночестве на вершине башни.

— Он был магом души, прежде — сказал ящеролюд; из его рта высунулся раздвоенный язык. — Сейчас, он не владеет навыком.

— Вы уверены? — спросил Абсвифт.

— Уверен, сейчас — сказал ящер.

— Благодарю — сказал Абсвифт, кивнув. — Это соответствует их официальной истории.

— Есть ещё кое-что — сказал ящер. — Он маг, четырежды, ощутимого мастерства.

Абсвифт нахмурился.

— Его раса — человек?

— Да, и всегда была — ответил ящер. — Его возраст — семнадцать.

Абсвифт кивнул.

— Благодарю, вы можете быть свободны.

Ящер поклонился каждому из нас, так низко, что едва не прикоснулся носом к полу, а затем побрёл к лифту. Я задумался, сколько ему заплатили за такой сервис; наверняка кучу денег.

— У меня есть вопросы — сказал Абсвифт. — Но такие, на которые вероятно лучше не знать ответов ради вашей безопасности, моей, и народа Парсмонта.

Он положил руки на стол и встал; луч света упал на его сияющий доспех, и это выглядело так, что я был готов поверить, что он практиковался.

— Наши дела завершены — сказал он. — Анонимный доклад, который мы получили, был очевидно основан на ложной информации, и вы пока что не причинили никакого вреда городу Парсмонт. На этом и остановимся. Чем раньше вы покинете город, тем лучше. Если те, кто прислали эту анонимку, пришлют ещё одну, с моей стороны будет меньше учёта ваших обстоятельств.

— Надеюсь, больше не встретимся — сказала Фенн, кивнув.

Я не мог не подумать, что она дразнит судьбу.

Глава 71: Душа осмотрительности.

— Ну, это было, бл*, жутко — сказала Фенн, когда мы шли по площади перед башней.

— Что именно? — спросил я, поднимая бровь. Мне, в общем-то пригрозили смертью, но Абсвифт казался вполне резонным парнем. — Он что-то тебе сказал, пока я был вне доступа? Хотя, лучше придержать это, пока не окажемся в приватной обстановке, на тот случай, если он был прав насчёт чтецов по губам и подслушивания.

Фенн нахмурилась, взглянула на ворота, затем на толпу за ними.

— Мы покидаем Парсмонт? — спросила она. — Всё это приключение выбило нас из расписания. Мэри, вероятно, волнуется.

— Мы покидаем — я кивнул и бросил взгляд на чёрную башню, находящуюся не так уж далеко. — Меня беспокоит, что устроит второй, но мы постараемся смыться. Придётся бросить машину, поскольку они наблюдали за нами с момента прибытия в город, и у них была добрая часть трёх часов...

— Четырёх часов — сказала Фенн.

— Больше чем достаточно времени, чтобы сделать с машиной что бы они ни хотели. Я не знаю, как в этой глуши со шпионской аппаратурой, но сомневаюсь, что у них нет чего-то достаточно маленького, чтобы можно было спрятать в машине, а ещё в наших способностях это найти, учитывая, что я ничего не знаю о машинах.

— Ну, у меня в рукаве, возможно, что-то найдётся — сказала Фенн, помахав пальцами в перчатке.

Охранники открыли нам ворота, и мы оказались под давлением толпы, многие в которой задавали вопросы. Я отвечал на них "Без комментариев", и это превратилось в мою литанию, когда мы с Фенн удалялись от башни. За нами последовало всего несколько персон, да и то недалеко, хотя ещё несколько раз нас сфотографировали, что мне совсем не нравилось. В конце концов они потеряли интерес, и мы несколько раз проскользнули переулками, стараясь убедиться, что у нас нет хвоста, хотя это не было экспертным полем ни для кого из нас.

— Итак, каков план? — спросил я Фенн, как только мы решили, что горизонт чист. Она поменяла шляпу, и достала накидки для нас обоих, так что мы сменили внешность достаточно, что на беглый взгляд казались другими людьми.

— О, нет — ответила Фенн. — Не надо мне тут этих планирований, в наших отношениях планировальные обязанности — твои, я просто сопровождаю и стреляю в то, что тебе мешает.

— В смысле, что есть у тебя в перчатке, что мы можем использовать вместо машины? — спросил я, когда мы подошли к задворкам города, где дороги были пошире. У нас было по крайней мере полчаса, чтобы вернуться туда, где нас должны бы ждать Мэри и Грак, если они ещё там. Я не был уверен, останется ли она или пойдёт своим ходом, когда мы не появимся. По плану наш визит в Парсмонт не должен был занять больше трёх часов включая время в дороге, так что когда доберёмся, будем опаздывать на несколько часов. В Амариллис была прагматически параноидальная жилка, но я не знал, как именно она среагирует.

Фенн подняла руку, разведя пальцы, и перед нами появился очень знакомо выглядящий мотоцикл, со стеклянным баком, полным душ.

— Душецикл класса XC? — спросил я, глядя на него.

— Это то, что сказала Мэри — ответила Фенн. — Я украла его в Клюквенном Заливе, а Мэри вскрыла зажигание, ещё когда мы были в бутылке.

— О как — пробормотал я. — Только один?

Я с трудом сдержал желание спросить её, как долго она его скрывает, поскольку это могло прозвучать обвиняюще. Неозвученные планы, составленные без меня.

— Преступление возможности — ответила Фенн, похоже, не поняв сути моего вопроса. — У нас есть деньги, чтобы купить ещё, если захотим потратить ресурсы.

— Нет, всё нормально — ответил я. — Мы не можем разместить на нём Мэри и Грака, но у них есть, эм, другие методы, если они там, где мы их оставили.

— За исключением того, что она не захочет его использовать, поскольку это наше "самое ценное достояние" — ответила Фенн, запрыгивая на душецикл. — Не возражаешь, если я за рулём?

— Вперёд — ответил я, усаживаясь за ней и охватывая руками за пояс.

* * *

У душецикла, на котором мы с Амариллис пробирались по Землям Восставших, было семь душ в баке, и он двигался не особо быстро. Этот был заполнен, и Фенн выжимала из него всё.

Душецикл она для нас спёрла, но шлемов не прибрала, по крайней мере не предложила. Мы мчались по шоссе, лавируя между машин, пока я не похлопал её по плечу в нескольких милях от леска, где мы сбросили Амариллис и Грака.

— Что такое? — спросила она, остановившись и обернувшись. Я слез с душецикла, и она последовала за мной, потягиваясь; выглядело это маняще.

— Я тут подумал — сказал я. — Мы опаздываем, и настолько, что если ещё немного задержимся, большой разницы не будет. Магия души у меня всё ещё разблокирована, что означает, что я должен быть способен войти в свою душу, но навык на нуле, так что у меня определённый затык. Здесь, сейчас, пока у нас есть время, я хотел бы чуть поднять навык, а потом проверить Амариллис, чтобы не нужно было придумывать причину сделать это если или когда мы с ней встретимся, потому что Грак ещё не знает о связи душ.

— Я бы согласилась и с менее многословным предложением — сказала Фенн. — Используй столько времени, сколько тебе нужно, меня беспокоит разве что чтобы дневной свет не закончился, и если возникнет такая проблема, могу просто отшлёпать тебя.

— Ты — прелесть — сказал я с улыбкой. Фенн широко улыбнулась мне.

— Ты всё ещё должен мне то свидание, не думай, что визит в эту жуткую белую башню считается.

— Жуткую? — спросил я. — Не думаю, что это было так плохо.

— Угу — сказала Фенн, отворачиваясь. — Я немного думала о том, что ты раньше говорил, о растерянности на твоём лице.

Она сглотнула.

— Как я поняла, башня делает нас добрыми, так?

— Вроде того — я пожал плечами. — Вероятно, скорее просто подталкивает наши мысли в определённом направлении.

— Я ненавидела себя — сказала Фенн, всё так же глядя в сторону. — Не ту меня, что была на тот момент, в башне с тобой, а ту, кем я была в прошлом. Я всё думала о том, кем я была, о том, что крала, о тех, кого убила, о том, что думала, и это просто... наполняло меня отвращением и ужасом.

Я шагнул к ней и взял её за руку, на что она ответила шагом навстречу и поцелуем в губы.

— Это было реальной оплеухой, скажу я тебе. Когда я имела дело с судебной системой Англицинна, перед тем, как попала в тюрьму, я всегда ощущала презрение к тому, как на меня смотрели, к жалости судей, снисходительности адвокатов, даже моего собственного адвоката, охранникам, клеркам, на меня всегда бросали такие взгляды из-за того, что я полуэльф, на меня плевали больше раз, чем могу сосчитать...

— Плевали? — спросил я. — Я, конечно, дилетант в здешних культурных особенностях, но это... ну, говнюки же.

— Ну, ладно, на меня три раза плевали, на самом деле могу сосчитать, но в мою сторону плевали больше, чем могу сосчитать, обычно просто на землю, это... не суть, совсем. — Сказала она. — Суть в том, что в жерновах системы, и в тюрьме, на меня так смотрели, словно я отброс, и я думала, что они просто свою вонь нюхают, ну, понимаешь?

Я усмехнулся, и она улыбнулась. Улыбка, однако, быстро исчезла.

— В той башне я их понимала. Я разделяла их чувства. Я была ими, я была словно сторонний наблюдатель, оглядывающийся на свою жизнь и думающий "вот бл*, дерьмовая я личность". Говорил в основном ты, а я просто старалась следовать в твоей колее, но стоило мне покатиться по пути воспоминаний, и чуть остановлюсь, как вижу себя просто... злыднем.

Она вздохнула.

— И часть меня не хотела покидать башню, потому что я думала, что я просто снова стану злой, так что я решила, что встану на путь добра, вместо того, чтобы быть злой, но это ускользнуло, когда мы спускались на лифте.

— Ты не злая — сказал я. — Я бы назвал тебя, пожалуй, хаотичной нейтральной.

— D&Dшная штука? — спросила она.

— Угу — ответил я.

— Ну, — продолжила Фенн — когда мы ехали, я думала о том, что ты, похоже, такого не чувствуешь, и поняла, что ты, вероятно, просто персона лучше меня, меньше за что отвечать.

— Буду честен — ответил я.

— Видишь? — перебила Фенн. — Уже показываешь, что ты хороший.

Я покачал головой.

— Я на самом деле просто не думал о прошлом. Мне есть за что отвечать, возможно, не так серьёзно, как у тебя, но на Земле, по стандартам города, в котором я жил, я... ну да, я был плохим, особенно после, — я облизнул губы — после Артура. Я был гадким, я ранил людей, не только в плане того, как уничтожил свою дружбу со всеми, но и реально, физически ранил, потому что думал, что это будет приятно, и это было приятно.

Я взглянул на свои руки, вспоминая, как болели кулаки, когда я сидел в полиции после того, как напал на Виктора Кларка.

— Но я не думал ни о чём этом в башне, потому, полагаю, и не испытывал того, что ты, и даже если бы... Я, на самом деле, сейчас другой человек. В смысле, ещё до того, как я оказался на Аэрбе, я более-менее добрался до дна, и начал выбираться обратно, типа, вывел зло из организма, и это чувство ненависти и отвращения к себе и тому, что я делал... я это долго чувствовал, так что не было бы ничего нового.

— А то, что ты делал на Аэрбе? — спросила Фенн. — Ауманн и его люди? Бл*, мы вместе прикончили Огневую команду Чёрное сердце, ты сбросил половину из них в шахту лифта, и даже до прибытия в Сильмар-сити за вами с Амариллис тянулся след тел. Я понимаю, там было убей или будь убит, но...

Она остановилась.

— Я не говорю, что ты плохая персона. — Она подняла взгляд к небу и нахмурилась. — Извини, не хочу, чтобы это выглядело нападками на тебя, но я просто не понимаю, как нам свести разный опыт в башне. И у нас толком нет на это времени.

— Ты права, мне нужно гриндить Эссенциализм — ответил я. — Но... Думаю, я знаю, почему мы испытывали разное.

— Потому что я злая? — спросила Фенн с натянутым смехом.

— В Башне Добра интересно не то, что она заставила нас думать добрые мысли или что-то такое, а то, что она привязала к ним направление мысли — ответил я. — Я не просто думал, что мне не следует врать, я думал о причинах этого, отличающихся от того, что я думал бы сам. Это была не просто мораль, но некая моральная система, включающая по крайней мере толику логики.

Фенн нахмурилась.

— То есть разница между нами...

— Я прикладник — ответил я. — Моральная философия не моё форте, но Артуру эта тема нравилась достаточно, чтобы он отыгрывал адвоката дьявола...

— Отыгрывал что? — спросила Фенн, нахмурившись сильнее.

— Хреновы идиомы — ответил я. — Он любил спорить, возможно больше, чем что-либо ещё в жизни, и это было одной из лучших его черт, частично потому, что он мог приводить очень доставляющие, хорошо обдуманные аргументы. Зачастую он спорил с позиции, с которой на самом деле не был согласен — он считал, что это лучшая практика, если хочешь реально понимать мир — и, в любом случае, он всегда поддевал меня, пытаясь заставить меня объявить моральную позицию, которую он мог бы атаковать.

Если оглянуться на те времена, вероятно, ему это было веселее, чем мне, но часть дружбы в том, чтобы потакать эксцентричности друг друга.

— То есть ты говоришь, что много думал о добре и зле — сказала Фенн, всё ещё хмурясь.

— Я говорю... ничего, что говорила мне башня, не было на самом деле чем-то новым — ответил я. — Я не выдающийся прикладник, возможно даже можно сказать, что скверный, но по крайней мере я достаточно долго имел дело с этими вопросами, чтобы понимать, что для меня наиболее осмысленно. Так что когда в мою голову пролез этот другой взгляд, временно заменив то, что было, возник диссонанс. А для тебя...

Я пожал плечами. Не хотелось обвинять её в безразличности к добру и злу, но на мой взгляд башня воздействовала сильнее на неготовых.

— У меня нет защиты от этого — кивнув, ответила Фенн, наконец перестав хмуриться. — Вот как.

— Просто теория — ответил я.

— Угу, но смысл есть — ответила она. Размяла плечи. — Ладно, теперь чувствую себя гораздо лучше. Отправляйся в свою душу и изучи уроки по новой, а потом в дорогу.

И тут у меня возникла проблема.

* * *

— Прошло полчаса — сказала Фенн, глядя на солнце. — Чувство такое, что больше. Мы можем просто забить, и потом попробуешь снова открыть.

— Я должен быть способен это сделать — ответил я. — Навык разблокирован, и остаётся на нуле, лист персонажа это подтверждает, разблокированность должна означать, что я могу войти в свою душу и начать процесс прокачки.

Я нахмурился, взглянув на свои руки, которые хоть и не связаны с процессом погружения в душу, зато доступны для того, чтобы хмуриться на них.

— У тебя в перчатке есть карандаш и бумага?

Фенн закатила глаза, поскольку разумеется у неё там есть карандаш и бумага. Она поспешила вручить мне их, и я присел рядом с душециклом, чтобы была твёрдая поверхность.

— Что делаешь? — спросила Фенн.

— Рисую — ответил я, бросив на неё короткий взгляд для образца. Изгиб шеи переходит в подбородок, изгиб подбородка переходит в губы, её нос, щёки, глаза, быстрые точки веснушек, волосы длиннее, чем при нашей первой встрече, и заметно, так что...

Я отшагнул и поднял рисунок, глядя на него. Он был кривоватым и поспешным, с использованием плохих материалов, но на неё было похоже, по крайней мере немного.

— Ты проверяешь свой навык — сказала Фенн. — Пытаешься проверить, что осталось, когда навык показывает, что он на нуле?

— Угу — ответил я, хмурясь. — И, очевидно, что-то я ещё могу... Я хотел сказать, что сохранил способность, которая была на Земле, но никогда не был так хорош в изображении людей. Я думал, выйдет отстойно.

— И ты не подумал спросить, была ли я хороша в рисовании? — спросила Фенн, подняв бровь.

Потребовалось пара секунд, чтобы до меня дошло, а затем я хлопнул себя по лбу.

— Симбиоз — сказал я. — Я идиот.

— Ну, я об этом не говорила — сказала Фенн. — Обучение у эльфов, не самое приятное дело.

— Я видел это, когда смотрел на твою душу — ответил я. — Навык был не настолько высок, чтобы я обратил внимание, ты во многом хороша.

— Ну, спасибо — сказала Фенн с улыбкой. — Но в чём бы ты ни пытался разобраться, сомневаюсь, что рисование поможет.

— Нет, не поможет — со вздохом сказал я. — Это словно я пытаюсь вспомнить всё, что Фаллатер говорил мне о душе, и помню, как работал с этим, но ничего из этого больше не имеет для меня смысла. Это был ключ, открывающий дверь, и теперь ключ больше не работает. Я даже не вижу в этом ключа. Это... бессмыслица какая-то.

— Фаллатер говорил, что маги души устраняли навыки у тех, кого отправляли в тюрьму, верно? — спросила Фенн. — Логично, что маг крови не может просто вспомнить свои уроки и вернуть силы.

— Но это как-то глупо — ответил я. — Память на самом деле не... На Земле память не статична, каждый раз, когда ты что-то вспоминаешь, ты вспоминаешь вспоминание этого, ты достаёшь папку из картотеки, а потом ксерокопируешь её и кладёшь обратно, но ксерокс — это копировальная машина — пусть и создаёт ошибки, но понятные, а не абсурдные.

— Допустим — ответила Фенн, подняв бровь.

— Так что мешает мне повторить тебе урок Фаллатера, а потом чтобы ты повторила его мне? — спросил я.

— Хочешь попробовать? — спросила Фенн. — Мы настолько выбились из расписания, что на мой взгляд волноваться можно разве что о том, что Амариллис вернётся на ферму, хотя она вряд ли это сделает. Мы достаточно обсуждали.

И мы попробовали. Я озвучил ей метафору, которую говорил мне Фаллатер, о душе, как подробной книге, и она вернула мне этот урок, слегка подстроив под собственное понимание, и собственный взгляд на мир. Она думала о душе как о картине, возможно потому, что подтолкнул наш предыдущий разговор.

— Ну, как щека — сказала Фенн, указывая на свою щеку, а затем на бумагу. — У тебя здесь достаточно, чтобы показать щеку на лице, но этого недостаточно, чтобы показать саму щеку, поскольку не хватает деталей. Но в итоге добираешься до уровня, на котором сказал всё, что нужно сказать, и нарисованная картина неотличима от реальности, хотя на самом деле не такая комплексная, как реальность.

Я нахмурился, поскольку не был уверен, что она говорит то же, что говорил Фаллатер, но его метафора тоже была неидеальна, и я реально хотел вернуть свою магию души, прежде чем придётся иметь дело с мастером магии души.

— Попробуй эту медитацию — сказала Фенн.

И, как ни странно, это сработало. За какие-то минуты я снова оказался в своей душе, и когда прошёл к своим навыкам, мог видеть, как Эссенциализм снова начал медленно подниматься, просто от пребывания в душе. Опасаясь снова застрять в трансе души, я старался держать в голове необходимость выйти, пока делал дело: прошёл к ценностям, настроил значение "Повышение Уровня" обратно вниз, откуда оно поднялось, а затем снова вышел из души.

— Это не должно было сработать — сказал я.

— Но сработало — ответила Фенн. — Разве не это главное?

— Думаю, это подразумевает важные вещи — сказал я. — Уменьшение навыка не устраняет память о том, как изучил и использовал этот навык, но каким-то образом влияет на процедурную память, или... что-то. Хрень какая-то. А ещё это означает, что я не могу слишком много раз использовать трюк невладения магией души, что и так было стрёмной суперспособностью.

— Суперспособность это... как у Флэша или Человека-Паука? — спросила Фенн. Она вынужденно стала чем-то вроде знатока поп-культуры.

— А я — Капитан-не-маг-души, наделённый клёвой способностью не быть магом души — с улыбкой ответил я.

— Везёт тебе, милашка — ответила Фенн. — Но если сила души вернулась, то нам реально нужно двигать, поскольку, уверена, нашей Мэри одиноко.

Солнце почти зашло, и это означало, что нам, вероятно, придётся ехать в темноте, и она ожидает машину, а не душецикл.

— Я её не проверил, просто сразу вышел, не хотел снова застрять — сказал я.

— Проверь её — ответила Фенн. — Не стоит рисковать. Если ты застрянешь, мы потеряем толику времени, но расписание всё равно уже пох*рили.

Я сделал, как она сказала, нырнул обратно в свою душу, прошёл по линии к Амариллис, и отвёл взгляд от её тела, чтобы облегчить свою совесть из-за влезания в её душу. Я взглянул на её ценности, прошёлся по двадцати самым высоким, и увидел, что все они такие же, какими я их помню, затем вытянул набор ключевых слов, которые по моему мнению использует Фаллатер, если будет тут лазать. Большой проблемой было то, что ценности казались фрактальными, часть из них содержат другие, и если Фаллатер умён, то с наличием достаточного времени он может что-то где-то спрятать.

Будь это я, я бы вероятно попытался накрутить так, чтобы множество компонентов, связанных с Джунипером высоко ценились, в то время как реальная ценность "Джунипер" остаётся низкой, в зависимости от того, как это работает. Ещё у ценностей были настройки, с которыми вероятно можно что-то сделать, вроде того, что вызвать числовую перегрузку, которая вызовет поведение, которого не будешь ожидать, если ты не эксперт. Возможно, на пике Второй Империи, когда существовал кабал магов души, они обнаружили паттерны обнаружения, подчинения, контр-подчинения и т.д., но я понятия не имел об этих паттернах.

Не то, чтобы было невозможно частично реконструировать их с нуля, учитывая, что у меня есть доступ к трём душам, но с этим были проблемы, и этические, и практические. Если пытаться разобраться во всём без попыток модификации, может понадобиться уйма времени, чтобы прийти к какому-либо реальному выводу, но...

Я ощутил пощёчину и мгновенно вышел, меч почти рефлекторно возник в моей руке из кольца. Я взглянул на Фенн, которая ничуть не выглядела встревоженной.

— Это было ох*ительно долго — сказала она.

— Прости — сказал я, потирая лицо. — Ещё немного, шлёпни меня, если затяну дольше чем на, скажем, десять минут.

— Предвкушаю — ответила она.

И я снова нырнул, вновь отследив путь к Амариллис, в этот раз тщательнее стараясь осознавать приглушенный внешний мир. Я провёл остаток проверки, перепроверил её навыки, затем перешёл к социальной модели, где можно было увидеть её идеи относительно других. Фаллатер был там, так же, как был и в моей собственной душе, модель в модели. Это были, частично, данные о персонах, но также мера осознания этих данных, картина того, что ты думаешь о других. Для Амариллис надо всем нависал потенциал предательства Фаллатера, больше, чем я думал по разговорам с ней. Его навык эссенциализма был второй по значимости его чертой, по крайней мере с её перспективы. Не похож было, чтобы он ей нравился, и даже её уважение к нему было довольно жалким. Ничего из этого на мой взгляд не выглядело изменённым.

Я испытывал соблазн заглянуть глубже. Там, на периферии, была видна социальная модель меня, но хотя можно было предположить, что Фаллатер мог изменить восприятие меня, если он как-то наложил руки на неё, но был более сильный аргумент, что магия души не даёт мне прав лазить где захочу, тем более что у неё такой способности нет, она не может прочитать мой дневник, как я читаю её. Я и так уже воспринимал её чтение неприятно личным делом.

— Она чиста — произнёс я, выйдя. — Полагаю, это хороший знак.

* * *

Амариллис была более-менее там, где мы её оставили, и менее раздражена, чем я ожидал, хотя стоит заметить, что всё равно была заметно раздражена. Она вышла из леса, когда мы остановили душецикл. Сейчас, когда солнце зашло, кроме нас на дороге никого не было.

— Вы поздно — сказала она, глядя на душецикл. — Действия врагов?

— Да — ответил я. Перевёл взгляд с неё на Грака. — У вас всё нормально?

— Достаточно хорошо — буркнул Грак. — Бутылка в безопасности и хорошо освещена. Но эти меры — лишь подпорка.

— Что с вами случилось? — спросила Амариллис. Она вновь взглянула на душецикл, нахмурившись.

— Нас подобрал Абсвифт, который хотел поговорить с нами о... том, что я маг души, полагаю — ответил я. — Мы прошли в Башню Честности, вытерпели умеренно неприятную мозго*блю, о существовании которой на Аэрбе я не был проинформирован, а затем устранил свою способность использовать магию души, чтобы притвориться, что невиновен.

Я повернулся к Фенн.

— Вроде всё.

— Где машина? — спросила Амариллис.

— В Парсмонте, пока что — ответила Фенн. — Туда могли сунуть бомбу, пока мы были заняты.

— Или подслушивающее устройство, или отслеживающее заклинание, или уйму других вещей, которые мы не можем проверить — добавил я, пожав плечами. — Я вызываюсь добровольцем на доставку в перчатке, если понадобится линять на душецикле, но по моему мнению мы можем просто телепортироваться на пару континентов вдаль.

Амариллис уставилась на меня.

— Думаешь, это был Фаллатер? — наконец, спросила она.

— Определённо — ответил я. — Это было чертовски неприкрыто, практически нагло. Это очевидно часть какого-то его плана, не уверен, какого, но предпочту не выяснять, если есть такая возможность.

— Мы не можем просто оставить его здесь — сказала Амариллис. Она бросила взгляд на Грака, затем снова посмотрела на меня. — Ты же понимаешь, что он могущественный нелегальный маг души, знающий наши имена? Это было частью нашей с ним сделки, чтобы у него было меньше мотивов предать.

— Предательство уже произошло — я пожал плечами.

— А что насчёт вреда, который он может причинить? — спросил Грак.

Я нахмурился, пытаясь вспомнить значения ценностей в моей голове и прикинуть, как долго "Повышение Уровня" будет возвращаться на прежнее место наверху. Неделю? Две? Относительно Грака ничего не изменилось. Второе предупреждение Валенсии о нём делало более вероятным то, что он скомпрометирован, но я не очень ей доверял, особенно учитывая тот факт, что она говорила со мной с навыками дьявола в обмане.

— Ты всё ещё мне не доверяешь — сказал он. Чуть отступил. — Вероятно, это мудро с твоей стороны, учитывая твою информацию. Тем не менее, в том, что я говорю, есть смысл.

— Мы его вытащили, так что мы в какой-то мере в ответе за него — сказал я со вздохом. — Ключевые слова тут "в какой-то мере". И Валенсия всё ещё там, и...

Не знаю, что там с ней было за прошедшее время, но я надеялся, что с ней всё в порядке. Её новая версия меня немного пугала, но мы не могли её бросить.

— Дерьмо. Есть идеи, как с этим быть? — я помедлил. — С боем?

— Нет — ответила Амариллис. — Он нам всё ещё нужен, особенно если у тебя больше нет доступа к магии души.

Она помедлила, бросила взгляд на Грака, а затем снова посмотрела на меня.

— Её полностью нет?

— Да — ответил я. — Пока что.

Ложь пришла легко и быстро, полагаю, из-за передачи мне половины существенного навыка Фенн. Я едва не облажался, помедлив, так что оставалось только сдержаться и пытаться понять, почему я инстинктивно соврал, однако продолжил я не спотыкаясь, и без оглядки на Фенн, чтобы проверить её реакцию.

— Однако мы можем найти учителя получше Фаллатера, такого, который даст мне то, что мне нужно, без необходимости постоянно следить за спиной.

Я бросил взгляд на Грака.

— Наша способность обеспечивать доверие ограничена, это гандикап, затевает ли он что-то или нет. И это особенно верно сейчас, когда я вернулся на стартовую позицию.

(Почему я соврал? Если идти в обратную сторону, причину было легко найти; Грак — потенциальный канал информации к Фаллатеру, и если я мог дать Граку ложную информацию, то Фаллатер получит ложную информацию, и это может во-первых позволить мне получить свидетельство того, обернули ли Грака против меня, и во-вторых даст нам преимущество в конфронтации с Фаллатером.

...но это были рассуждения постфактум, а не причина, почему я это сделал по ходу разговора. Что-то подсознательное? Или мой аугментированный разум выкинул где-то высокий бросок, и скормил мне идею соврать? Я старался не смотреть на Амариллис. Я лгал ей, было это моим изначальным намерением, или побочкой от придерживания информации от Грака?

Проблема в том, что я очень хорош в придумывании убедительно звучащих оправданий моих действий. После смерти Артура половина моего времени на это уходила, и сейчас было то же чувство, попытка найти какое-то оправдание для чего-то, что я сделал по неясным, вероятно эмоциональным причинам, доказать, что это было лучшее, что я мог сделать в имеющихся обстоятельствах.

Отмахиваться от Тифф, когда она искала Утешения? Ну, Артур был моим лучшим другом, и она чувствует лишь каплю того, что чувствую я, может, это поможет ей понять мою боль. Напасть на пацана в школе, потому что он сказал, что смерть Артура — часть плана божьего? Ну, играешь в дурные игры — получаешь дурные награды, людей нужно наказывать, если говорят такое, за отсутствие сочувствия и поклонение богу, вызывающему страдания и смерти людей вроде Артура как часть некоего хренова неведомого плана. Все друзья, которых я прогнал, все гадости, что я говорил, инцидент Фел Сид, Мэдди, всё это, у меня всегда был способ рационализировать своё поведение. Оглядываясь на то время, худшим было то, что я почти постоянно чувствовал, что я прав, через всю боль и скорбь, что я ощущал, и причинял другим, когда я метался, как раненое животное, я оправдывал всё перед собой как единственное, что можно было сделать.

Вспоминать это, и ощущать снова, было неприятно).

— Ты настаиваешь, что нонанима — часть группы? — спросила Амариллис.

— Её имя Валенсия — нахмурившись, ответил я. Было непонятно, пытается она подчеркнуть, или просто вернулась к стандарту мышления. — Но нет, я думаю, что её неразумно бросать. У неё есть своё применение.

— Вот как? — спросила Амариллис, чуть сменив позу.

— Можем обсудить это позже — ответил я. — Мы и так знаем мнения друг друга.

Я не говорил ей о глюке системы, или новых способностях, которыми обладает Валенсия, но я не собирался говорить об этом перед Граком, учитывая, что мы собираемся вернуться к Фаллатеру. Меня немного беспокоило то, что она принимает поспешное решение, основанное на неполной информации, но я надеялся, что у нас есть какое-то время.

— То есть мы возвращаемся на ферму? — спросил Грак. — Сделаем вид, что ничего не произошло?

— Похоже на то — ответил я. Взглянул на душецикл. — У нас есть два места, думаю, их стоит занять мне и Амариллис.

Что обеспечит мне какое-то время наедине с ней.

— Граку и Фенн придётся отправиться перчаткой.

— Поддерживаю — сказала Фенн. Она усмехнулась. — Нет ничего лучше путешествия в перчатке, Джун это знает, только я и баллон кислорода, познакомимся с ним поближе.

Она подняла руку, и в ней появилась одна из водолазных масок, которые мы получили из копировального набора. Она бросила её Граку, который, нахмурившись, поймал её.

— Я права голоса не имею? — спросил он.

— Неа — ответила Фенн. — Даже если будем голосовать, будет три против одного. Или два против двух, с решающим голосом у Джуна.

Она бросила взгляд на меня.

— Как ты вообще его получил?

— Хитрость и шарм — ответил я. Я не мог не обратить внимание, что Амариллис не прокомментировала тему голосования, и вспомнил, как когда мы ещё начинали Фенн говорила, что боится, что мы с Амариллис сформируем монолитный блок голосования. Оно так не вышло, но если взглянуть на динамику, баланс в группе шатается. Если добавить Валенсию, боюсь, будет ещё хуже.

Грак послушно надел маску, а затем терпеливо подождал, пока Фенн держала руку на нём, и он исчез, переместившись в перчатку. Фенн достала ещё одну маску с баллоном, и надела её, после чего исчезла; Траур упала на землю. Я поднял её и передал Амариллис, которая секунду помедлила, а затем надела её.

— Ты хотел приватно поговорить о чём-то? — спросила она.

— Валенсия — сказал я. — Она переступила порог лояльности, пока мы были в подвале. Насколько мы смогли разобраться, она может использовать способности дьяволов, не будучи управляемой ими. Она кажется... могучей, что ли. Способна напрягающе хорошо читать меня, способна умело врать и не попадаться. Не так... — я помедлил, не уверенный, как сказать. — Среди того, что я видел в твоей душе, был твой набор навыков. Ты хороша во Лжи, я знаю что ты это знаешь, ты знаешь что я это знаю, я не думаю, что это плохо. Полагаю, Валенсия сейчас в этом лучше тебя, хотя, в принципе, не видел, чтобы ты выкладывалась по максимуму.

— Или выкладывалась, но была так хороша, что ты не заметил — сказала Амариллис. — Но ты считаешь, что она лучше?

— Да — ответил я. — Я не знаю лимитов её способности, цены, слабостей, всё такое, но я хотел тебе сообщить. Учитывая сомнение о Граке, я не думал, что стоит говорить, потому что если его отошлём, он поймёт, что что-то не так.

— Мне это не нравится — сказала она. — Мне не нравится, когда меня оставляют не в курсе.

— Я знаю — ответил я. — Возможно, я мог сделать лучше, осторожнее, возможно, нам стоило связаться, прежде чем я пришёл сюда, чтобы можно было передавать информацию так, чтобы факт этой передачи не был информацией сам по себе. Не знаю. Понимаю, что тема Валенсии тебя напрягает.

— Это да — Амариллис кивнула. — Но я готова дать ей шанс.

— Она сказала, что Грак скомпрометирован — сказал я. — Когда она вроде как полностью контролировала себя, она сказала, что правдива эта версия её истории. Я не готов настолько ей доверять, чтобы убрать Грака из команды, и даже если она права, может быть ценна возможность скормить Граку ложную информацию, чтобы он передал её Фаллатеру... не знаю, всё очень запутанно.

— У тебя была причина считать, что он скомпрометирован, но ты всё равно отправил меня с ним? — спросила Амариллис, подняв бровь. Она не выглядела сердитой, скорее интересующейся.

— Я знаю, что ты можешь о себе позаботиться — ответил я, пожав плечами. — И знал, что ты в любом случае будешь настороже, не станешь расслабляться только потому, что имеешь дело с неопределённостью, а не конкретными доказательствами. Ты самый компетентный человек, что я знаю.

— Спасибо — ответила Амариллис. Взглянула на душецикл. — Отправляемся?

— Угу — ответил я. — Как в старые добрые деньки.

Она подняла бровь.

— Думаешь, это нарратив? — спросил я, указывая на душецикл. — Когда Фенн его тебе показала... когда я его увидел, я решил, что это отсылка, а не просто случайность, ностальгичный элемент вроде тех, что я люблю засовывать в свои игры. Что-то вроде "о, это же то, что в тот раз было".

— Временами ты слишком легкомысленный — сказала Амариллис. Она подошла к душециклу, пару секунд изучала его, а затем уселась и завела. — Давай, погнали.

Я поднялся на борт и занял место, на котором был, когда мы ехали по Землям Восставших, и в каком-то смысле это действительно было как в старые времена, пустая дорога, я и она.

Когда мы оказались на ферме, Фаллатер ждал нас.

Глава 72: Разговоры в трёх частях.

Амариллис остановила душецикл в пятидесяти футах от того места, где стоял Фаллатер, ближе, чем я хотел бы. Он стоял под светом одного из уличных фонарей фермы, слегка улыбаясь нам, улыбкой достаточно широкой, чтобы открыть острые зубы у него во рту. Я не то, чтобы бояллся, но опасался. Он натравил на меня полицию, и могу предположить, что целью этого во много было добиться того, чтобы я обрезал свою способность использовать эссенциализм. Могу предположить, что любой маг души устранил бы навык, если бы оказался под угрозой смерти, и, возможно, я сделал бы это даже если бы не смог так удачно договориться с Абсвифтом. И тем не менее, не думаю, что это вся картина того, что планирует Фаллатер.

Амариллис слезла с байка, нехарактерно нервно взглянула на меня, а затем посмотрела на Фаллатера.

— Нам нужно приватно побеседовать, втроём — сказала она, обращаясь ко мне, но достаточно громко, чтобы Фаллатер не мог не услышать.

Я взглянул на неё, в магическом доспехе, короткие волосы слегка растрёпаны ветром во время поездки, и постарался не бросать взгляд на рукоять в кожаной петле у её пояса. Однако я знал, что она там. Если она скомпрометирована, то в битве между нами двумя мне почти наверняка жопа, особенно учитывая, что мой доспех в перчатке на её руке. Фенн, если что, тоже там, и она не станет выходить, не зная, что происходит снаружи, учитывая, что мы можем на приличной скорости мчаться по дороге. Я взглянул на лицо Амариллис. Скомпрометирована? Было невозможно определить, просто глядя на неё, но другого объяснения я не видел.

— Почему? — негромко спросил я.

— Мы с Граком поговорили — ответила Амариллис, всё ещё очевидно достаточно громко, чтобы Фаллатер слышал. На том расстоянии, на котором он стоял, в тишине фермы (только звуки насекомых и были) даже обычный разговор не пропустить; Амариллис, однако, намеренно говорила громко, как сигнал или мне, или Фаллатеру, возможно — обоим. — Как я сказала, нам нужно поговорить, втроём.

— Это возможность для внезапного нападения — ответил я, осматривая её. Засада, или обращена на его сторону, но я не больше двадцати минут назад смотрел в твою душу, и не понимаю, как Фаллатер это сделал, если сделал. — И почему ты не хочешь выпустить Фенн?

— Она его ненавидит — сказала Амариллис. Её голос был спокойным и ровным, словно она пытаестс успокоить лающую собаку, которая, как она знает, слышит только тон. Она уже пару раз использовала на мне этот голос, и мне это всегда не нравилось. — Разговору будет мешать её вмешательство.

— Или её возражения — ответил я. Бросил взгляд на Фаллатера, который всё ещё стоял под светом. Сейчас его улыбка была не такой откровенной.

— И это тоже — ответила Амариллис. — Идём.

Я остался на месте, пытаясь сообразить, какие у меня есть варианты. Насколько я доверяю Амариллис? Изрядно. Насколько я доверяю Амариллис, когда наш союзник/противник — эксперт по изменению персоны на фундаментальном уровне? Ответ на это зависит от того, что, по моему мнению, произошло между ней и Граком, когда они были одни, если только она не была запятнана влиянием Фаллатера ещё раньше.

А вот этому здесь, тому, что она делала, оставляя Фенн в буквальной и метафорической тьме, пытаясь провести разговор с Фаллатером, к которому я не был готов и о котором не был предупреждён, вот этому я не доверяю.

— Мы уходим — сказал я ей. — О чём бы ты ни хотела поговорить, сможем поговорить об это где-нибудь в другом месте. Трёхсторонний разговор слишком неудобен.

— Ты думаешь, он заполучил меня? — спросила Амариллис. — Это не так. Джунипер...

— Ты знаешь, что всё, что ты говоришь, бессмысленно — ответил я. Мои руки потели, и я остро осознавал кольцо на пальце, защиту, к которой придётся прибегнуть, если ситуация накалится. Я мысленно обругал себя за то, что не вернул доспех, когда было время, но так не должно было быть, я убедился, что она чиста. — Нет никаких гарантий, которые ты можешь предоставить, у всех нас есть действия и механизмы доверия, и ты... заполучил он тебя, или нет, ты знаешь, что это сейчас нарушение моего и Фенн доверия.

— Аргументы остаются верными — ответила Амариллис. — Если он заполучил меня, изменил до ядра в каком-то плане, то это не помешает мне делать резонные аргументы, верно?

Я помедлил.

— Это будет сложнее, намного сложнее, чем если бы я мог тебе доверять, а я сейчас не могу. Выпусти Фенн. Выпусти Грака. Тогда поговорим.

— У нас разные позиции в разговоре — сказала Амариллис. — Фенн будет помехой, и ты это знаешь. Я могу выпустить Грака, но, думаю, это только добавит тебе подозрительности, поскольку ему ты тоже не доверяешь, и он... он был скомпрометирован, не вероятно, фактически. Он сказал мне это, пока мы были там. Об этом я и хочу поговорить.

— Бл* — сказал я, глядя на неё. Мой навык владения мечом выше, чем у Амариллис, но у неё меч получше. Всё, что ей нужно, в общем-то, это приблизиться, навести на меня рукоять, и проявить меч. Это сработало бы даже если бы на мне был доспех. А ещё у неё и перчатка, и зная Фенн, её доступна чёртова уйма вооружения, если она я попытаюсь сбежать, а она решит меня вынести. И у неё Фенн, и ключ телепортации. Я не видел реалистичного способа сбежать от этого разговора, но я не видел, что хорошего может принести этот разговор, если только...

Я могу потянуть время. Фенн в конце концов начнёт задаваться вопросом, почему её не достают, и несмотря на риск появиться в воздухе в то время как перчатка движется над дорогой на скорости в шестьдесят миль в час, она вылезет. Или, если она не сделает этого выбора, баллоны не безграничны, и она решит, что выбираться лучше, чем задохнуться, выбор будет сделан за неё. Время на моей стороне, относительно Фенн... но даже когда она появится, мы на самом деле не будем в безопасности. У неё не будет её лука, её лук в перчатке, но это будет двое против двоих — двое против троих, если Грак выберется, и ещё двое миньонов, которые, вероятно, просто прячутся, что значит двое против пятерых.

Не то, чтобы Фенн в любом случае появится в хорошей позиции, она будет рядом с Амариллис, дезориентирована и растеряна, и к тому моменту, когда соберётся, физически и когнитивно, по ней уже может быть нанесён удар.

Навык повышен: Анализ, ур. 3!

— Ладно, хорошо, поговорим — сказал я, решив, что вариантов получше у меня нет. Непонятно, работает время на меня или против меня, но появление Фенн и Грака было неизбежно, и это по крайней мере что-то изменит. Если они... — нет, я не могу заходить так далеко, начинать считать Амариллис и Фаллатера слаженной командой, ещё нет — если Амариллис не беспокоится об изменении ситуации, то, возможно, это мне стоит беспокоиться.

Навык повышен: Анализ, ур. 4!

Мне не нравились эти повышения навыка. Они шли слишком быстро, и я думал, что знаю, почему: навыки повышаются быстрее, когда я в опасности, когда навыки используются для чего-то жизненно важного вместо тривиального. Мне не нравилась мысль, что этот разговор будет жизненно важным. Я и так был напряжён, и без намёка от системы на то, что это важно. Моё сердце колотилось, и я использовал толику магии крови, чтобы чуть притормозить его, надеясь, что это поможет мне оставаться сфокусированным вместо того, чтобы подскакивать на адреналине.

— Ты влез в душу Грака — сказал я Фаллатеру. Я оставался у душецикла, Амариллис отошла от меня. Получился треугольник — Фаллатер под фонарём, я в белом сиянии душ из бака душецикла, и Амариллис в относительной тьме.

— Я изменил её, да — кивнув, сказал Фаллатер. — Между нами нет доверия, и нет реальной возможности для доверия, так что как только у меня появилась возможность, я предпринял действие. Мне нужна была информация, и он её обладал. Единственное изменение, что я сделал — сделал его лояльным мне, чтобы гарантировать, что он не откроет того, что я сделал. Это изначально планировалось как краткосрочная мера.

— Это должно нас успокаивать? — спросил я.

— Это успокаивает меня — ответила Амариллис. Её руки были сложены на нагруднике. — Грак объяснил это мне. Он чист. Считаешь, это не должно нас успокаивать? Это правда, правда, которую он не обязан был нам выдавать. Это шаг в правильном направлении.

— Нет — ответил я. — Раньше было неопределённо, а теперь — конкретно. Мы не можем ему доверять. Извинение заслугой не считается.

(На самом деле, считается, и я осознал это, пытаясь подобрать подобающе кусачее сравнение, но я надеялся, что мы прокатим эту ошибку в моей логике. "Извинение заслугой не считается" — это то, что я долго говорил себе, чтобы избегать извинений и держаться за старые обиды. Старая привычка, в общем).

— Всё, что он хочет — взглянуть на твою способность — ответила Амариллис.

— Для чего ему нужно взглянуть на мою душу — ответил я. — И он может валить, есть считает, что я когда-либо по своей воле дам ему доступ к моей душе.

— Это необязательно — сказал Фаллатер. — Существуют различные техники, которые могут позволить мне доступ к вашей душе, не давая мне способности что-то в ней менять. Это одна из вещей, которые я хотел бы с вами обсудить.

— Я не смогу доверять этим техникам — ответил я. — И, вдобавок, я ничего от этого не получу, поскольку вы больше не мой учитель.

— Нам нужно его обучение — сказала Амариллис. — Тебе всё ещё нужно исправить кости, и нам всё ещё нужно найти решение, как восстановить локус.

Я взглянул на неё.

— И каким образом он будет исполнять роль моего учителя?

— Дистанционное общение — решённая проблема — ответила Амариллис. — Ты уже сказал, что не допустишь его прикосновения к тебе, и если этот аспект обучения отпадает, то нет смысла оставаться рядом. Учитывая потенциальные проблемы, которые я готова полностью признать, нам нет причин оставаться на одном континенте.

— Он хочет нечто немедленное, я хочу нечто длительное — сказал я, сложив руки на груди и ещё раз проверив, что Всеклинок остаётся на моём пальце. — И, откровенно говоря, мысль о том, что Фаллатер получает мою способность просто слишком жуткая, чтобы даже думать о таком, так что он не будет её изучать ни в каком виде, конец истории.

— Вы злитесь из-за вашего друга — сказал Фаллатер. Он делал то же, что и она, использовал успокаивающий голос, и это действовало мне на нервы. По крайней мере, его оправдывало то, что он об этом не знал. — Эффект на Граке выдохнется.

— Нет, я не из-за этого злюсь... из-за этого тоже, но я говорю так не из-за этого — ответил я. — Я них*я не буду делать то, что ты считаешь решением проблемы доверия, этот разговор окончен, если ты не можешь выдвинуть что-то намного, нафиг, получше. Думаешь, я об этом не думал? Думал, и уже пришёл к своему выводу. Если хочешь меня переубедить, скажи что-нибудь новое.

Я перевёл взгляд с Фаллатера на Амариллис. Пока что "что-то новое" — это то, что он походу и на неё наложил руки.

— Не хотите выслушать методы, которыми я могу понять ваши способности? — спросил Фаллатер.

Я взглянул на Амариллис. Она не двигалась. Я не мог бросить всю свою команду, что произойдёт, если я сбегу. Поимели её в душу или нет, она способна заставить меня остаться, просто оставаясь на месте. Взгляд на душецикл показал, что я, вероятно, смогу его завести; вместо ключей зажигания там торчала рукоять отвёртки. Впрочем, это всё равно вряд ли было вариантом — я видел, насколько быстро Амариллис может пересечь дистанцию в пятьдесят футов.

— Ладно, почему нет — ответил я. — Выслушаю.

— С воспоминаниями сложно работать — сказал Фаллатер. — Сложно, но не невозможно. Ваших воспоминаний о том, что вы видели и ощущали в своей душе будет достаточно для моих целей.

Он поднял руку, когда я открыл рот, чтобы озвучить очевидное возражение.

— Мне не понадобится прикасаться к вашей душе. С вашим навыком вы сможете передать эти воспоминания в душу посредника, который затем встретится со мной, на другом континенте, как предложила Амариллис.

— Мне придётся контактировать с посредником — ответил я. — Не вижу, почему ты не сможешь поиметь меня через него.

Фаллатер имел наглость рассмеяться.

— Вы думаете, магии души так легко научить? — спросил он. — Не все могут обойти годы обучения за минуты. Если бы могли, вы бы не были достаточно особенным, чтобы тратить на вас время.

— Польщён — сказал я, закатив глаза. Где Фенн? Как только она появится, ситуация изменится, и мне нужно быть наготове.

— Мне сказали, что у вашей магии души есть лимит, после которого я буду вам нужен — сказал Фаллатер. — Вы видите числовое значение?

Я не ответил. То, что он "будет нужен" — небольшое преувеличение, подумал я.

— Я готов убить Рету и Лепенна перед вашими глазами, оставив себя без поддержки. Нонанима мне не союзник, но если хотите, покончу и с ней. Никто из них никогда не обучался магии души, но если это даст вам меру безопасности, я это сделаю. — Он уловил что-то на моём лице. — Или что-то менее летальное, если предпочитаете? Их помощь мне будет пренебрежима, если вы будете учиться дистанционно.

— Ты реально меня не понимаешь, если считаешь, что это убийство меня расположит — ответил я.

— Если хотите, могу сказать вам, кем они были до того, как я начал усилия по их преображению — ответил Фаллатер. — Они и сами могут сказать, если будет время их позвать. Возможно, это успокоит ваши моральные соображения.

— Это не важно — ответил я. — Мы не будем делать эту передачу, доверию никак не поможет, если ты получишь, что хотел, и исчезнешь, и я не представляю, чтобы ты предложил меня учить без шансов заполучить то, что хочешь, если только не планируешь меня предать — предать снова, поскольку ты уже сделал это дважды.

— Дважды? — спросил Фаллатер, подняв бровь.

— Грак, и анонимка властям Парсмонта — сказал я.

— И этот мой план был успешен? — спросил Фаллатер. Я был почти в восхищении тем, насколько это было откровенно.

Почти.

— Он убрал свою способность использовать магию души — ответила Амариллис.

Я снова взглянул на неё, на этот раз широко раскрыв глаза. Это было финальным подтверждением того, что она была скомпрометирована, как бы это ни произошло, поскольку я не видел ни единой причины ей это говорить, даже как часть какого-то плана.

— О — с улыбкой произнёс Фаллатер. — В таком случае, полагаю, предложив сахарный кубик, могу попробовать применить и хлыст. Была определённая опасность бесплодной войны при контакте, если вы сохранили свои способности, в которой я не уверен, что смогу избежать проблем.

Он сделал шаг вперёд.

— В таком случае, Джунипер Смит, вы знаете, что душа Гракуила была изменена, и к этому моменту знаете, что то же было проделано с Амариллис, или так упрямы, что не имеет значения, знаете ли.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и Фаллатер махнул рукой, указывая ей молчать. Ей поза при этом изменилась, и она сфокусировала внимание на мне; рукоять без клинка в руке и готова к материализации.

— Гракуил и Амариллис были проинструктированы покончить с собой, если я умру, или вы преуспеете в попытке бегства — сказал он, приближаясь ко мне. — Амариллис, дорогая, прежде чем покончишь с собой, постарайся изо всех сил прикончить полуэльфийку и нонаниму, будь так любезна.

— Да, сэр — сказала Амариллис, кивнув. Её маска оказалась полностью сброшена, оставив лишь холодный расчёт под ней. Я просто не мог понять, как это возможно, учитывая, что я видел в её душе. Одно дело — если бы было некое очевидное изменение, но что бы он ни сделал, это было так незаметно, что я полностью это упустил.

— Итак, вот моё предложение, Джунипер Смит — сказал Фаллатер. Он двигался медленно но уверенно, если и испытывал опаску из-за того, что я вооружён, заметно это не было. — Позволь мне доступ к своей душе без помех, и я пощажу твоих друзей, и навсегда исчезну из твоей жизни.

— Как только у тебя будет доступ к моей душе, — ответил я, сглотнув — у тебя не будет причин держать обещания.

— Это правда — ответил Фаллатер. Он продолжал приближаться. — Но какие у вас варианты? Убежите, бросив всё? Вы обречёте их на смерть.

Должен признать, что это казалось лучшим вариантом. Я сомневался, что он действительно убьёт такие ценные ресурсы, особенно если он прикоснулся к душе Амариллис и видел ведущую ко мне нить (хотя в этом я сомневался, учитывая, что он не воспользовался ей, чтобы захватить меня). В моём метафорическом колчане было всего две стрелы; первая — тот факт, что моя магия души всё ещё при мне, и Фаллатер считал, что это важно, а второе — Фенн, когда она появится из перчатки.

И, словно по сигналу — возможно, действительно по сигналу — она появилась перед Амариллис. Она согнулась, тяжело дыша, и сорвала маску, чтобы впустить воздух, дико оглядываясь. Я предупреждающе вскрикнул, но это ничего не дало, поскольку Амариллис была на расстоянии руки. Она прыгнула на Фенн и схватила её за руку, выкручивая за спину. Не знаю, кто из них сильнее, но Амариллис меньше ростом, и она воспользовалась своей позицией, сев на спину Фенн, прижимая её своим весом. А затем направила рукоять меча на затылок Фенн.

— Дай ему то, что он хочет! — крикнула она мне. Фаллатер ускорился, всё ещё сохраняя уверенность, и моё внимание было разделено между ним и Фенн, продолжающей бороться, пытаясь сбросить её.

Я пытался собраться и приготовиться к борьбе с Фаллатером с использованием магии души, борьбе, в которой придётся учиться на лету, он продолжал уверенно приближаться ко мне, а я пытался вспомнить, что точно он сказал, о том, что он не уверен, что обойдётся без проблем, возможно, он подготовил мой провал, но Фенн была в одной грёбаной мысли от меча в голове, и...

Что-то не так. Я снова взглянул на них.

Амариллис пыталась сохранить позицию, в то время как Фенн брыкалась и извивалась под ней.

Амариллис, дёргается, когда на ней хренов доспех неподвижности.

Я подождал, пока Фаллатер оказался рядом со мной, а затем превратил Всеклинок из кольца в кинжал, сжёг разом четыре кости в левой руке, и добавив прилив крови, вогнал кинжал в его живот.

Возможно, я подсознательно размышлял о том, как славно было бы проткнуть этого у*бка, или как хорошо было бы покончить со всей хренью и с ним. Когда я решил ткнуть его, возможно, я думал об этом, вместо того, как быть дальше, и поэтому, когда он неожиданно ловко уклонился, я споткнулся и потерял баланс.

Я рубанул, оставив неглубокий порез у него на боку, и он сжал его, поморщившись от боли, а затем достал из-за спины собственный кинжал и сжал его, держа перед собой. Я мог сказать по его стойке, что он не некомпетентен, но у меня было недостаточно опыта, чтобы понять, насколько хорош.

На моей стороне была уйма преимуществ. Магия крови, магия кости, Всеклинок, Ропи, набор доблестей, среди которых самая важная "Связанный-с-клинком" — и немалое количество праведного гнева, подталкивающего меня к действию из-за угроз моим друзьям и причинённого им вреда. Я бросил взгляд на Амариллис, успев увидеть, что она отбросила рукоять и пытается вбить лицо Фенн в землю. Она не использовала доспех или клинок, потому что не могла, потому что она на самом деле не Амариллис, что объясняет, почему взгляд на душу Амариллис не показал признаков предательства.

Фаллатер был быстрее меня, и сперва я решил, что это единственное его преимущество, но вскоре стало ясно, что играло и ещё что-то, поскольку удары, которые должны были попасть в цель, отклонялись с минимальными усилиями с его стороны, и он уклонялся от атак, которые не должен был даже видеть. Удача, понял я. Его возраст — сотни лет, и эльфы накапливают удачу с возрастом.

Тем не менее, он едва справлялся с защитой. Я же получал сообщения о повышении навыка, что означало, что я становлюсь лучше как боец и маг по мере хода битвы. Всеклинок обеспечивал мне зону поражения, которой было сложно противодействовать, и дополнительная скорость и мощь от магии крови, в соединении с приливами от костей, которые я время от времени выдавал, означали, что долго он не протянет. Похоже, он тоже это чувствовал.

— Амариллис у меня — наши клинки снова скрестились, когда я парировал его попытку удара понизу и последовал контратакой — её удерживает — наши клинки снова скрестились, на этот раз он парировал, идеально отбив мою атаку вверх, но я изменил форму Всеклинка, чтобы не дать его кинжалу слишком отбросить меня, и он отскочил, избегая моего обратного замаха — Рета, если вы...

Всеклинок, принявший форму скорее косы, чем меча, рассёк воздух обратным замахом и вонзился в его шею лезвием достаточно острым, чтобы рассечь кость. Я ощутил сопротивление, когда клинок наткнулся на позвонок, но оно было не слишком сильным, и он споткнулся и упал, когда кровь хлынула из его горла. Он схватился за него, и вроде бы пытался что-то сказать, но я переключил внимание на Фенн вместо того, чтобы пытаться понять, чем он пытается мне угрожать или убеждать.

Фаллатер Вайтшелл побеждён!

Квест выполнен: Ответственность души. Вы убили Фаллатера Вайтшелла, которого освободили из тюрьмы, прежде чем он смог причинить миру серьёзный вред.

Квест, сообщений о котором я вообще не видел, сейчас был помечен выполненным; есть о чём задуматься. В другой раз).

У Фенн тоже шло неплохо. Она сидела на предположительно-самозванке Амариллис, и била её кулаками по лицу. Я подбежал к ним, бросив короткий взгляд на Фаллатера, чтобы убедиться, что он не встанет, и быстро вогнал Всеклинок, которому придал форму копья, в глаз фальшивой Амариллис.

Лепенн Айронвуд побеждён!

— Самозванец — сказал я, на миг ощутив, как свело живот при мысли о том, что я допустил ошибку, даже с тем, что мне сообщила система. Оно выглядело как она, та же красота, испорченная нанесённая нами с Фенн уроном. Когда я выдернул копьё из её головы, это всё равно ощущалось как-то неправильно, словно мой мозг не мог связать то, что я видел, с тем, что, как я логически знал, было правдой.

— Мы уверены? — спросила Фенн.

— Системное сообщение — сказал я, прикоснувшись пальцем к своему виску. — До того не на сто процентов, но она не использовала свои магические предметы, и... может, это инстинкт, или Удача, или игра закинула мне в голову.

Бой с Фаллатером изрядно потрепал мне нервы, пусть это и не было столь сложной битвой, как те, в которых я сражался раньше.

— Бл*, я думала, что изобью её до полусмерти — сказала Фенн, глядя на свои окровавленные руки. Пара секунд, и она принялась стаскивать перчатку с руки "Амариллис". — Что за хрень случилась?

— Не уверен — ответил я. Меня подташнивало. Взглянул на ферму, а когда обернулся, тела "Амариллис" уже не было, отправилось в перчатку. Я действительно не знал, что произошло, но мог попытаться восстановить события. Тот факт, что Фаллатер смог превратить своего миньона Лепенна в чертовски хорошую имитацию Амариллис, похоже, говорит о том, что на какой-то момент у него был доступ к её душе. Я не уверен в точном механизме, как это делается через магию души, но копирование костей возможно, и это, вероятно, указывало направление (если только он действовал не как с пелер, только более мастерски и тонко). Что же до "почему", тут немного сложнее. Я проверял её душу, чтобы взглянуть не произошло ли с ней чего-то, и она знала, что у меня есть метод и мотив это проделать — так что она немедленно сообщила об этом Фаллатеру, как только он сделал себя самым важным в мире для неё, что он под угрозой утечки информации ко мне.

Навык повышен: Анализ, ур.5!

На этот момент в моих знаниях множество пробелов, часть из которых вероятно можно заполнить, но было по крайней мере два жизненно важных момента. Первое, по идее, мы могли решить.

— Грак всё ещё в перчатке — сказал я. — Достань его.

Фенн протянула руку, и Грак появился перед ней, дико оглядываясь и держась за свой баллон. Я бросился вперёд, прежде чем у него появился шанс собраться, и бросил в него Ропи. Пока верёвка обёртывалась вокруг него, я вытащил с его пояса топор и отбросил его, а затем прижал его к земле.

— Заткни ему рот — сказал я.

Фенн достала из перчатки кусок ткани и запихнула ему в рот. Разок стукнула его по затылку, чтобы заставить открыть рот, а затем плотно завязала ткань. Бросила взгляд и поморщилась.

— У него кровь, должно быть, прикусил язык.

— Фаллатер говорил, что предусмотрел страховку мертвеца — ответил я. — Скорее всего, это оно. Я надеялся, что он соврал об этом. За неимением вариантов после смерти Фаллатера он пытается покончить с собой. Можешь достать тело?

Фенн встала и выполнила просьбу; на землю упало очень реалистичное воссоздание тела Амариллис. Я обшмонал его, быстро проверяя места, где она хранила то немногое снаряжение, которое держала при себе. Нашёл кристалл на шее, и принадлежавший Солэс плащ из листьев. Я надел его, потянулся внутрь, но хотя ощущал экстрамерное пространство, которое он содержал, ни ключа телепортации, ни бутылки там не было.

— Ключа телепортации нет — сказал я.

— Ну, дерьмово — ответила Фенн. Перевернула Грака; он смотрел на неё убийственным взглядом. — Не беспокойся, Джун тебя починит.

— Отсутствие ключа телепортации означает, что они могут быть где угодно — сказал я. — Буквально где угодно на Аэрбе.

— Угу, я уже сказала "дерьмово" — ответила Фенн, пожав плечами. — Чего ещё ты от меня хочешь?

Я нахмурился и подошёл к Фаллатеру, который перестал двигаться. Тем не менее, голову я ему всё равно проткнул. Всегда нужно делать контрольный, это же очевидное правило. Я обыскал тело, проверяя, что там у него при себе, но у него ключа телепортации тоже не было.

— Бл* — сказал я. — Пойду заберу Валенсию.

И я побежал в дом с мечом в руке.

Однако когда я оказался в подвале, обнаружил, что он пуст.

* * *

— Ладно, думаю, я поняла — сказала Фенн какое-то время спустя. Грак был связан и с кляпом, хотя мы старались сделать это как можно менее неудобным.

Я вернулся в свою душу и скопировал кости, исправляя урон, который причинил себе во время боя. Возможность многократного использования, которую это давало, меня удивляла, но я был ей крайне рад, особенно учитывая, что обыскав связанного (и очень злого) Грака мы обнаружили, что его доля фей отсутствует.

— Мне не следовало доверять связи душ — ответил я. — Кодовые фразы нам, вероятно, не помогли бы, поскольку если есть доступ к душе, чтобы сделать дубликат, можно просто выкачать информацию, прежде чем восстанавливать как было, но... блин, мы могли воспользоваться идентификацией по предметам, нечто вроде простой демонстрации наследственных предметов работало бы, если бы мы... — я остановился. — Можешь продемонстрировать мне свой лук?

Фенн вздохнула.

— Я буквально была с тобой весь день — ответила она. — Ты видел, как я использую перчатку. У тебя есть полный доступ к моей душе. У артиллерийского лука ограниченное количество зарядов, и ты просишь потратить один из них, чтобы доказать то, что должно быть совершенно очевидно? Когда вообще меня могли подменить?

Я нахмурился.

— Ладно, засчитано — ответил я. — Полагаю, буйство паранойи.

Я размял руки и осмотрел Фенн. Самым сложным в использовании магии души для модификации костей, чтобы исцелить кого-то в физический дубликат, вероятно были те части, где душа не соответствует телу, мелкие ранки и царапины, которые ещё не зажили. Одежду достаточно легко украсть, а информацию легко извлечь, если можешь править ценности и социальные модели, но сейчас, когда этот вектор атаки был мне известен, мне нужно подумать о способах защиты от этого. (И, в конце концов, в этом сеттинге есть доппельгангеры, с которыми мы в будущем тоже можем столкнуться, пусть даже меня уверяли, что Утер Пенндрайг полностью уничтожил секрет их создания).

— Ладно — сказала Фенн, доставая из перчатки лук. Прежде чем я успел возразить, что на самом деле не нужно, она выпустила стрелу, которая превратилась в две, затем четыре, затем восемь, пока облако стрел, пролетевшее над фермой, не исчезло из вида.

— Не стоило — сказал я.

— Чтобы ты так и задавался вопросом до конца дней? — спросила она. — Нет, спасибо, лучше уж просто потрачу выстрел. Есть идеи, как найти принцессу и демонячью девчонку?

Не дождавшись ответа, она ткнула меня в рёбра.

— Давай уже, обычно ты полон ярких идей, или по крайней мере идей.

— Нет — ответил я, глядя на Грака. — Идей нет.

Глава 73: Амариллис.

Амариллис смотрела, как машина отъезжает, отслеживая её, пока она не скрылась с глаз. Разумеется, она запомнила последовательность глифов, ещё когда они купили ферму и провели инвентаризацию, но никогда не повредит подтвердить. Было сложно представить сценарий, в котором это будет важно, но у Амариллис хорошая память, и это ей ничего не стоит.

— Пойдём — сказала она Граку. — Нам нужно отойти, прежде чем переместимся. Не больше пяти минут. Просто хочу, чтобы у нас было место высадки, о котором они не знают.

— Ты им не доверяешь? — спросил Грак.

— Они могут стать другими персонами, пока нас не будет — ответила она. Грак кивнул.

— А я? — спросил он.

— Если ты тот, кого я знаю последние несколько недель, — ответила она, что в общем-то не было ответом — то ты знаешь, что спрашивать о моём доверии бесполезно.

— Учтено — сказал он, кивнув.

Во время телепортации она была настороже. Требовалось держать ключ на виду, с физическим контактом с ненадёжным союзником, и даже если использовать быстро, оставалось как минимум несколько моментов, в которые не осознаёшь окружение. А ещё это был, вероятно, самый ценный предмет, которым она может обладать, намного ценнее любого индивидуального наследия, на которые у неё есть права. Ключи были не особо хрупкими, но она не могла не держать его как нечто хрупкое. (Ну, на самом деле могла, если надо, было бы несложно преодолеть инстинкт, просто такой нужды никогда не было, так что она уступала чувству ценности).

Телепортация, как всегда, была болезненной, но боль быстро исчезла, и как только она пришла в себя, ключ скрылся в Плаще Листьев.

Перед ней стоял Хребет Мира, закрывающий горизонт, хоть они и находились во множестве миль от подножия. Воздух здесь был чище и свежее, чем на ферме у Парсмонта, и сдобрен ароматом природы, а не агрикультуры. Они были неподалёку от того места, где она была несколькими днями ранее. В тот раз она отметила подходящее место, пройдя по спирали, которая была легко видима из обзора, предоставляемого ключом телепортации.

— Нам нужно место с хорошим освещением — сказала она, оглядываясь — Думаю, лучше этого не найдём.

Горы тянулись параллельно курсу солнца, и это означало, что можно не беспокоиться о том, что бутылка окажется в тени Хребта Мира. Это было идиллическое место, хотя ему не повредила бы толика упорядоченности. В диких уголках мира есть своя красота, но это неидеальная красота; хаос случайного процесса может приносить приятный результат, но человеческие руки всегда могут его улучшить.

— Доверишь мне обереги? — спросил Грак.

— Тебе начало действовать на нервы? — спросила она в ответ.

— Это был просто вопрос — сказал Грак.

— Приму это как "да" — ответила она. Дворфы были, как правило, одним из самых прямолинейных смертных видов, но это в основном культурное, а Гракуил Лидбрэйдс был довольно отдалён от культуры своего рода. Он провёл достаточно времени в афинее, чтобы частично ассимилироваться, и достаточно изучил энглийский, чтобы неплохо им владеть. У него оставался заметный акцент, и больше того, его манера речи оставалась характерно дворфийской, но он больше не был дворфом кланов, он был эмигрантом.

Его было сложно читать. На неродном языке проще лгать, если только его знанием не наделила татуировка перевода или некая более редкая форма магии с эквивалентной функцией, вроде языковых колец Эллсиона или Терридокских линков. Говорящие на неродном языке временами делают паузы, чтобы подобрать слова, так же как те, кто лгут, и отдалённость от слов, которые произносишь — хороший способ не чувствовать силу своей лжи. Вдобавок к этому большая часть лица Грака была скрыта густой бородой, и его выражения лица были те, что свойственны клановым дворфам, отличались от человеческих. Идиома "каменное лицо" не просто так появилась в энглийском в то время, как Англицинн начал широко взаимодействовать с дворфами.

Для Амариллис попытки читать Грака были как пытаться читать книгу, автор которой всё время использует незнакомые слова и фразы, которые нужно понимать по контексту.

Это не было невозможно, лишь очень сложно, и в последние несколько дней она прикладывала куда больше усилий, чем обычно, чтобы понять, не скрывает ли он что-то. Главной сложностью в этом деле было то, что помимо самой проблематичности чтения Грака, если он притворялся, то притворялся собой, и по опыту Амариллис это самая простая ложь.

— Так мне ставить обереги или нет? — спросил Грак.

— Ставь — ответила Амариллис.

Риски были очевидны. Если Грак был под влиянием Фаллатера, то он мог установить обереги так, что сможет взять локус в заложники, что даст ему рычаг в будущих переговорах. Обереги, как правило, невидимы, и только другой обережник может проверить работу, что в данном случае было не вариантом по очевидным причинам. Амариллис решила, что готова рискнуть этим, ещё до прибытия сюда. Если не использовать обереги, которые может обеспечить Грак, то случайное животное или человек может наткнуться на бутылку и унести её, или стихия может подвергнуть её и локус внутри опасности. Эти риски на её взгляд перевешивали угрозу обретения Фаллатером преимущества, особенно учитывая, что это преимущество будет вынужденно очевидным.

Второй риск был ещё проще. Если она не будет внимательно наблюдать за Граком, он может попытаться окружить её и поймать в обереге, но она планировала внимательно наблюдать за ним, и следить, чтобы его жезл оставался в пределах нескольких футов от бутылки.

Она будет счастлива, когда всё это закончится, и она сможет относиться к нему просто как к другу и союзнику.

— Ты всё время будешь за мной наблюдать? — спросил Грак, проводя свои обереги. По плану они должны будут провести здесь два часа, затем вернуться туда, где должны ждать Джунипер и Фенн.

— Хочешь поговорить о том, что тебя беспокоит? — спросила Амариллис.

— В этом нет смысла — ответил Грак. Раздражение, отвращение, эти эмоции Грак и раньше легко демонстрировал.

— Ты вроде бы легко принимал принятые нами из-за неопределённости ситуации решения — сказала Амариллис. — Я бы спросила, что изменилось, но полагаю, что ответ просто время и изоляция. Никому не понравится быть отрезанным от группы, даже если они часть этой группы только потому, что им платят золотом.

Грак буркнул, и выпустил воздух из своих широких ноздрей.

— Ты всё ещё планируешь покинуть нас, когда добудешь свои тысячу фунтов покаяния? — спросила Амариллис. Вопросы служили двум целям, первая — очевидная, поверхностная, а вторая — возможность понаблюдать за тем, как он отвечает, чтобы лучше его прочитать.

В каком-то смысле это напоминало её время при Дворе Потерянного Короля, работа на разных уровнях, невозможность никому доверять, необходимость полагаться на известные и демонстрируемые стимулы, чтобы понимать, что на самом деле планируют окружающие. Это была жизнь, которой она жила с рождения до заключения в тюрьму, и здесь, хоть и без прежних ресурсов, она играла в те же игры. Это было не слишком приятным для неё сравнением, учитывая, как закончилась её последняя активность в политике.

(((Вероятно, на этом месте вы задумались — "разве не от лица Джуна ведётся рассказ? Откуда он всё это знает, и почему говорит от третьего лица?" И здесь, в надёжном укрытии трёх скобок, я могу вам сказать: часть из этого, возможно, в реальности произошло не именно так. У нас и так уже понятие "произошло в реальности" довольно расплывчатое, но я имею в виду "могло не происходить" не в том смысле, что народ исчезает, когда я на них не смотрю, и их история пишется для них Данжн Мастером в соответствии с требованиями повествования, когда они снова становятся для меня важны. "Могло не происходить" я тут имею в виду в том смысле, что это некая моя попытка воссоздания событий, основанная на той информации, которой у меня не было на момент конца прошлой главы, и не будет на момент конца этой. Тут такое дело — если бы вы узнали это как узнал я, то это была бы затянутая и непонятная путаница, так что я взял на себя свободу интерпретировать и литературно расписать всё, чтобы предоставить нечто членораздельное. Надеюсь, вы не возражаете))).

— Я думаю о том, чтобы уйти — сказал Грак. — Плата лучше, чем где-либо. Опыт был интересен. Опасен. Связь с Джунипером...

Он прервался, что с его стороны было демонстрацией приобретённой тактичности.

— Никто из Рыцарей Утера Пенндрайга никогда не переставал ему служить, во всяком случае надолго — сказала Амариллис. — Время от времени они уходили в отставку, но всегда возвращались на последнее приключение, иногда больше чем одно. И иногда они умирали. Я толком не обсуждала с ним этот аспект нарративной теории, но мой интерес к этому должен быть очевиден.

Грак фыркнул, но ничего не сказал. Она провела с ним недостаточно времени, чтобы различать его фырканье на том уровне, который что-то ей говорил бы. То, как он выглядел нежелающим продолжать разговор, тоже не было нехарактерным для него; однако это было очень удобно для него, если он что-то от неё скрывал. Она полагала, что если с его душой было проделано некое изменение, он будет это знать и активно скрывать от неё, но это было мягким предположением, не твёрдым. Так же вполне возможно, что он просто Гракуил Лидбрэйдс, та же персона, кем был с момента встречи с ним в башне Ауманна.

— Это начинает утомлять — сказал Грак после паузы.

Она не ожидала, что он продолжит разговор, и думала о том, что будет неплохо создать ещё оду метку для ключа телепортации, пройдясь по спирали поменьше, чтобы в следующий раз было место для высадки.

— Подозрения? — спросила она, сохраняя мягкий и симпатизирующий тон, внимательно наблюдая за ним, но не напрягая мышц лица. Он продолжал свою работу, временами хмурясь, когда отступал и изучал через монокль, что усложняло задачу его чтения.

— Мне нужно следить, что говорю — ответил он. — Я не могу выдвигать никаких предложений из страха, что они меня подставят. Это раздражает больше, чем я ожидал. Предосторожности разумны. Я хотел бы, чтобы не я был их целью. Вы самое близкое к друзьям, что у меня есть.

— Прошу прощения — сказала она. — Вскоре Джунипер будет способен заглянуть в твою душу, и это больше не будет нужно

Грак кивнул.

— Мне это не нравится.

— Даже несмотря на то, что это выведет тебя из-под подозрения? — спросила Амариллис. Грак наконец глянул на неё.

— Я боюсь давать кому-то такую власть надо мной.

Это заставило Амариллис кивнуть. Она тоже, но этот рубикон уже был пройден.

(((Ну, ладно, это снова допущение с моей стороны, и Амариллис вряд ли подумала бы о Рубиконе, поскольку Рубикон — это река, которой нет на Аэрбе))).

Она оставила его работать, регулярно оглядываясь, и направилась к одному из холмов возле лужайки, где деревья укроют её от взглядов любого, стоящего на страже, но позволят видеть бутылку — и тех, что могут быть поблизости, когда она вернётся её забрать, хочется надеяться в ближайшие несколько дней. У всей этой экспедиции, с её точки зрения, было три цели. Во-первых, она позволяла ей поговорить (и допросить) с Граком в попытке прояснить ситуацию с возможным обращением. Во-вторых, это позволяло разместить бутылку на свету, что необходимо, чтобы поддерживать гомеостаз экосистемы, находящийся в сложной ситуации из-за смерти Солэс и отсутствия способного заменить её друида. В-третьих, после обеспечения безопасности локуса они смогут открыто поговорить о нём с Фаллатером, и получить его совет по этому вопросу.

Она на пару минут потеряла Грака из вида, а затем взглянула на лужайку с вершины холма; он всё ещё устанавливал обереги. Она не спрашивала о природе этих оберегов, но могла предположить, что он выберет. В прошло она в нескольких ситуациях спрашивала его, но ему, похоже, не слишком нравилось говорить о своём ремесле, и её понимание оберегов было достаточно неразвитым, чтобы было слишком сложно найти контекст технических деталей.

Выбранный ей для отметки места паттерн, видимый через ключ телепортации, определялся в основном деревьями, но ей не нужно было что-то комплексное, поскольку место недалеко от большой спирали, которую она уже сделала на лужайке. Ей было больше особо нечем заняться. Ей не нравилось надолго отводить взгляд от Грака, даже если она больше не считала, что вероятность его скомпрометирования Фаллатером высока. Она думала, что его история сперва чужака в странной земле, а затем чужака, вернувшегося домой, делала его лучшим лжецом, чем большинство дворфов, и у него были врождённые качества, усложняющие его чтение, но она не думала, что он сможет стать совершенно другой личностью так, чтобы она не заметила. Тем не менее, полностью отбрасывать бдительность она не была готова.

В конце концов, какое-то время понаблюдав с расстояния, она направилась обратно. Судя по позиции солнца на небе, был ещё час до возвращения в Парсмонт. Она решила попрактиковаться в магии крови, пока Грак продолжает поднимать обереги; между временем, потраченным на установку оберегов, и их прочностью была связь, и поскольку у них было всего два часа, Граку понадобится всё доступное время.

Когда она была моложе, ей было сложно ждать, в основном из-за того, что бытие аристократа состояло из этого. И она не столько решила эту проблему, сколько укротила. Хотя импульс беспокоиться или действовать неосторожно оставался, он существовал лишь как импульс, не влияющий на её действия. Она села на траву в двадцати футах от того места, где Грак ограждал бутылку от всех возможных угроз, и начала медитативные упражнения, которые изучила в афинее, всё это время держа Грака на виду. Из-за чего медитация была не слишком успешной.

Примерно минут через двадцать, когда она передвигала огонь с одного пальца на другой, Грак пришёл в движение. Он использовал свой жезл, держа его у земли, и ведя относительно маленький круг — который, если продолжится, окружит её. Она немедленно встала.

— Что ты делаешь? — спросила она, отступая и хватая рукоять меча на поясе. Её вопрос нашёл ответ, когда она наткнулась на невидимую силовую стену позади. Она обернулась и прикоснулась к ней, пытаясь ощутить её форму, и быстро пришла к мрачному выводу. Что бы ни делал Грак сейчас, он уже окружил её. Она достала из плаща ключ телепортации и немедленно воспользовалась им, нацелившись по карте на Парсмонт, но когда активировала, обнаружила, что всё ещё остаётся на лужайке.

— Грак, что ты делаешь? — снова спросила Амариллис, позволив толике паники проникнуть в её голос, в надежде что если он решит, что она в отчаяньи, то ослабит бдительность. Она присела, подобрала с земли камень размером с кулак, и изо всех сил бросила ему в голову.

Камень ударил его в подбородок, гораздо слабее, чем если бы у него не было такой густой бороды, и он остановился, на миг оглушённый, но затем взглянул на неё и продолжил. Когда она бросила второй камень, он был готов лучше, и поднял руку, защищаясь, ухнул от боли, но не остановился. После этого камни в зоне досягаемости, или скорее в пределах оберега вокруг неё, стали меньше, так что скорее раздражали, чем представляли собой угрозу.

Её инвентарь был маленьким, только доспех (который был бесполезен, если только она не хотела оставаться на одном месте, чего она отчаянно не хотела), плащ (в котором мало что находилось, поскольку его вместимость довольно ограниченна, две марципановых феи (сейчас бесполезны), кристалл (бесполезен), и её меч (единственная вещ, от которой может быть какой-то толк). Она подняла его и попыталась сообразить, как его лучше использовать, но Грак осознавал его зону досягаемости и намеревался её избегать. Она проявила клинок и метнула его, целясь в руку с жезлом, надеясь, что сможет его разрубить, но Граку лишь вскользь зацепило руку, что вызвало лёгкое кровотечение но не остановило его.

Когда он завершил свой контур, создал ещё один, а затем ещё один. Наблюдая за ним, Амариллис старалась не слишком сосредотачиваться на том, как он создал изначальные обереги вокруг неё, один, очевидно, барьер от латентной магии крови, а другой явно предотвращал срабатывание ключа телепортации. Она была достаточно уверена, что он создал обереги вокруг бутылки, а затем толкнул их к ней, инверсия того, что сделал обережник Ауманна в Каэр Лага, что позволило ему войти, не разрушив обереги. Грак не раз говорил о туннелинге, но это было логической инверсией того подхода, выталкивание границ оберега, как палец через грязь. Именно так Грак окружил её, не сходя с места и на посторонний взгляд не отвлекаясь от задачи создания оберегов вокруг бутылки. В ретроспективе... нет, нет смысла тратить время на мысли о том, могла ли она это предвидеть. Если это было возможно, время ругать себя или раздумывать о вариантах найдётся потом — по крайней мере, она на это надеялась.

— Мы должны встретиться с Фенн и Джунипером меньше чем через час — сказала Амариллис.

Грак не ответил и продолжил работать над оберегами; когда он закончил, было пять контуров. Она знала об оберегах достаточно, чтобы понимать, что он строит тюрьму для неё; то, в чём он поймал её, было временным, но эти новые путы были прочнее, эффективнее, созданные на длительный срок.

— Что планируешь? — спросила она.

— Я доставлю тебя к Фаллатеру — сказал Грак. — Он изменит тебя для своих целей.

Он встал перед оберегами.

— Если отдашь ключ телепортации, мы сможем сделать это сейчас. Иначе я подожду, пока окажешься истощена от голода и нехватки сна, и заберу у тебя ключ.

Амариллис сунула ключ в свой доспех, разместив на груди, скверная идея с точки зрения распределения удара, но максимально надёжно. Она активировала способность доспеха запираться... и ничего не произошло. Со вздохом она вытащила ключ обратно.

— Оберег от крови, чтобы не дать мне выйти, оберег от телепортации, оберег от доспеха неподвижности? — спросила она, стараясь не допускать в голос гнев и напряжённость; они сейчас не помогут. — От чего четвёртый и пятый обереги?

— Ты достанешься Фаллатеру — сказал Грак, игнорируя её вопрос. — И когда это произойдёт, ему не понравятся попытки сопротивления.

Амариллис кивнула. Она была уверена, что это правда, что не делало ситуацию менее пугающей. С тем, как сейчас обстоят дела, ей полная, тотальная жопа. Даже если они не вернутся в Парсмонт, и Джунипер с Фенн насторожатся из-за того, что что-то пошло не так, это ей на самом деле не поможет, поскольку без ключа телепортации нет возможности организовать спасение. У неё, учитывая её навыки и снаряжение, минимум вариантов. Она может попытаться убедить Грака, но это вряд ли сработает. Что ещё остаётся? Тянуть время, пытаться переконфигурировать свою душу, чтобы послать сообщение Джуниперу, надеяться, что Грак будет достаточно неосторожен, чтобы предоставить ей возможность... Ничего из этого не казалось многообещающим.

Самоубийство было вариантом. Превращение в инструмент против твоих собственных интересов, который радостно разорвёт всё, что важно, казалось хуже, чем смерть, но смерть бывает разной, и нет никаких гарантий, что если она сумеет убить себя, она будет бутылирована и рассеется, а не отправится в ад на вечные муки. В душе*бстве, однако, было одно преимущество; это не навечно. Джунипер может её спасти.

Линк между их душами был главным вопросом. Если он работает в обе стороны, и Фаллатер может получить к нему доступ, то он заполучит и Джунипера, а через Джунипера — Фенн, что не оставит возможности спасения. Здесь требовался расчёт, неприятные взвешивания вероятности и цены, не только потому, что она подвергает других риску, но и потому, как будут выглядеть последствия, когда они поймут, что она подвергла их риску. Но если связь душ не позволит Фаллатеру изменить Джунипера с расстояния, то она даёт серьёзную вероятность дать Джуниперу некое преимущество в грядущей конфронтации, особенно потому, что он может исправить что бы там ни делал с ней Фаллатер.

— Ладно — сказала она. — Если выбирать между компрометацией и гранью смерти, а затем компрометацией, то я выбираю просто закончить с этим.

Что наконец подтолкнуло её к решению, это мысль, что возможная попытка бегства вероятнее преуспеет, если она будет на пике своих возможностей, и лучший шанс для бегства бывает во время транзита. Она бросила Граку ключ телепортации, и он поймал его одной рукой.

Она произнесла по молитве каждому из пяти богов, а затем финальную, шестую молитву Данжн Мастеру, которого Джунипер считал единственным истинным богом Аэрба. У молитв богам были собственные структуры, с мотивами и иконографиями, соблюдение которых ожидалось от благочестивых, даже если сами молитвы были практически бесполезны. Молитва Данжн Мастеру заставила задуматься, поскольку не существовало стандартов молитв тому, что является лишь теоретическим божеством.

Данжн Мастер, если уж я на твоих рельсах, то позволь мне прокатиться по ним весело. Если мне придётся бросать кости, знай, что я не против твоего мухлежа. Размести передо мной данжу, и я пройду её. Размести передо мной дракона, и я сражу его. Я, превыше всего, твой игрок.

Грак подобрал её меч, затем попросил её плащ, и доспех. Она подчинилась; он определённо не спешил. Когда плащ, и всё, что в нём хранилось, оказался на его спине, он сжал оберег от магии крови, настроенный только на неё, пока она не оказалась сжата так, что едва могла двигаться. Только тогда он взял её за руку и использовал ключ телепортации.

Это был её шанс. Боль ещё не исчезла, и она ещё не поняла, куда он её доставил, но она изо всех сил врезала ему в лицо. Они были в закрытом пространстве, комната с кроватью и шкафом обыденного вида, ничего, что можно было бы использовать как оружие, единственный выход — дверь, и она врезала ему снова, чувствуя вспышку боли в руке, когда сломала что-то в его лице. Он ухнул и перекатился, быстрее, чем по её предположениям был способен дворф. Она уже решила, что убьёт его, если предоставится возможность, даже если это не его вина, даже если это означает потерю ценного союзника, но когда она шагнула к нему, встретилась с барьером. Проверка показала, что он пересекает комнату, которая, при близком рассмотрении, оказалась той, где он спал прошлой ночью. Они вернулись на ферму, на место, в котором у него было много времени на приготовления; она обменяла одну тюрьму на другую. Отсутствие предметов, которые можно использовать как оружие было, очевидно, намеренным.

Граку понадобилось какое-то время, чтобы подняться с пола и прохромать на выход. Амариллис снова задумалась о мудрости самоубийства, или возможно того, чтобы поранить себя достаточно, чтобы Фенн или Джунипер заметили, но времени для этих мыслей было немного, поскольку Грак вернулся с Фаллатером.

Эльф внимательно наблюдал за тем, как Грак изменяет обереги, а затем без слов взял её зафиксированную руку.

* * *

— У Джунипера связь душ со мной — сказала Амариллис, как только взгляд Фаллатера снова сфокусировался на мире. Ему понадобилось десять минут, чтобы изменить её, но даже на полпути она ощущала, как испаряется решимость выполнять свои планы, что бы там ни чувствовала. — Можешь это видеть? — спросила она. — Он описывал это как тонкую линию, она позволяет ему просматривать и изменять мою душу на расстоянии. Он планирует использовать её как инструмент наблюдения, чтобы быть уверенным, что со мной ничего не произошло.

— О — произнёс Фаллатер, потирая подбородок. — Проблемно. Я не видел такого. Позвольте мне взглянуть снова.

Прошло ещё пять минут. Она держала рот закрытым, но осмотрела Грака. Он не съел даже одну фею в кошеле у него на бедре, и сейчас, когда она прошла те же изменения, что и он, она понимала, почему. Она не станет легко расходовать ресурс, который может быть использован для Фаллатера, если не уверена, что это в его интересах.

То, что она всё ещё чувствовала себя собой, удивляло. Фаллатер исказил её, и все её мыли, казалось, были повёрнуты в его направлении, но это всё ещё были её мысли, и под тем, что она чувствовала к нему, ощущался неприятный диссонанс. Потому что Фаллатер — это имя должно быть написано большими яркими буквами, достаточно большими, чтобы затмевать любую другую мысль, потому что такую позицию он сейчас занимал в её разуме — связан с таким множеством концепций, воспоминаний, что даже в то время как она была готова умереть за него, как бы он не затмевал все другие заботы, были точки трения. Её моральная система всегда была довольно гибкой, подчиняющейся прагматической необходимости, но сейчас она изгибалась так, что это откровенно раздражало. Новая она сводилась к "делать то, что хорошо для Фаллатера", но она была не только этим — у неё оставалось желание самосохранения, хотя она и умрёт за него, если понадобится, и она хотела быть лучшей и самой важной среди его союзников, не только чтобы лучше служить ему, но и из чистого желания автономии.

— Я не видел признаков этого — сказал вернувшийся Фаллатер. — Расскажи мне всё, что знаешь о Джунипере, начиная с самого важного, и предполагая, что Гракуил уже открыл всё, что знал.

Она поняла, открывая секреты, что то, что он сделал, имеет лимиты. Она хотела сказать ему правду, но не обязана была, и она понимала, что если действительно думала, что для Фаллатера лучше будет сказать ему ложь, она сделает это. Тем же образом она могла отказать ему, или противостоять ему, или даже ранить его. Была абстрактная концепция Фаллатера Вайтшелла, и вопрос определения, который тихо грыз её разум, пока она говорила, рассматривая все способы, которыми могла исказить и обернуть это определение для её собственных целей. Она хотела не только того, что хорошо для Фаллатера, она всё ещё заботилась о своей кхарасс и о себе, и о обитателях Аэрба — и все эти ценности не обязательно совпадали, и хотя если нужда заставит, она всегда выберет его, оставалось пространство для маневра.

— ...и остаётся вопрос пересекающегося нарратива, который, как Грак вероятно уже сообщил, направлен против вас. Скорее всего, фундаментально.

Она сама не понимала этого, пока не сказала; Утер Пенндрайг сталкивался с поражениями и травмами, но они почти всегда были временными, и никогда не были отплачены стократно. Если кто-то начинал своё пребывание в истории Утера с того, что наносил ему удар в спину и заставлял уползать, то заканчивал он уничтожением работы всей своей жизни, сожжением замка дотла, и оборачиванием всех друзей и союзников против него — и, разумеется, смертью, обычно жуткой. За своё время на Аэрбе Джунипер начал накапливать собственный список завершений историй, большинство которых заканчивались тем, что кто-то умирал. Он познакомил их с термином "бродяга-убийца" (пр. переводчика: murderhobo, ироничный англоязычный термин для приключенцев), который, вспоминая их путешествия, выглядел подходящим.

— Вы оба воспринимаете это так серьёзно — сказал Фаллатер. — Свидетельства слишком слабы. Задаюсь вопросом, нет ли некоего другого влияния, которое проще объяснит ваши совместные фантазии.

— Чем дольше мы остаёмся здесь, тем выше шанс, что он заглянет в мою душу и поймёт, что произошло со мной — сказала Амариллис. — Нам нужно как можно скорее придумать планы, на тот случай, если он будет знать, и на тот, если не будет. В идеале, следует найти мирное решение, или поворот ролей, или некую меру, с помощью которой история может быть завершена без вашей смерти.

(И если Фаллатер умрёт? Она сделает всё, что в её силах, чтобы воскресить его, пока изменения в её душе не выдохнутся, как, чувствовала она уже сейчас, произойдёт. Она решила, что найдёт другого мага души, и постарается заставить его снова изменить её душу, поскольку без неё он почти наверняка будет навечно обречён на ад, или застрянет в бутылке на поясе Джунипера.

— Вы не думаете, что я действительно могу стать его учителем? — спросил Фаллатер. — Договориться, или даже сдаться?

— Не после того, что вы сделали с нами — сказала Амариллис. Краем глаза она заметила, как Грак кивнул. — Даже если это отмените. Если сможете обратить то, что сделали, и стереть наши воспоминания...

— Нет, с воспоминаниями почти невозможно так работать, даже свежими, по крайней мере пытаться манипулировать ими через механизм души — сказал Фаллатер. — Что насчёт обращения того, что я сделал... Ваши души в настоящий момент нестабильны, поскольку проделанные мной изменения не укладываются в душе. Они в основном обратятся сами, если им это позволить.

— Но вы можете это сделать? — спросила Амариллис. — Временно, со мной, чтобы обмануть Джунипера?

— Да — кивнул Фаллатер через пару секунд. — У меня появилась идея. Встретимся с Лепенном.

* * *

Она любила Фаллатера краткий миг, и этот миг прошёл. "Любовь" — неточное слово, сделанное ещё более неточным природой магии, которую он использовал. У неё не было никакого романтического интереса к нему, ни семейной связи, и она не относилась к нему как к другу, но она всё же воспринимала его как нечто настолько важное, что термин "любовь" казался подходящим.

Она помогла с планом, который, как надеялась сейчас, провалится. Держалась спокойно, пока её кости копировались, смотрела, как Лепенн съел всех их фей (кроме одной, зарезервированной для Грака), чтобы исцелиться в её форму, и дала сколько могла советов и информации, как вести себя как она. Лепенну придётся полагаться на подсказки Грака, и был существенный шанс, что Джунипер просматривал её душу, пока она была скомпрометирована, но Фаллатер сделал ставку на то, что шанс войти в его внутренний круг слишком ценен, несмотря на неотъемлемый риск.

Амариллис спорила, что сам Фаллатер должен занять её место. Ни Рета, ни Лепенн не владели магией души — он не лгал об этом, к её удивлению — что ограничивало их полезность как агентов. Но Фаллатер был непреклонен в его отказе; в конце концов, если Лепенн умрёт, это всего лишь Лепенн, слуга с душой настолько стабильной, насколько мог сделать Фаллатер, но в сущности заменимый.

Она согласилась на то, чтобы её связали и заткнули рот, и даже дала совет, как это сделать — как она могла этого не сделать, когда это могло помочь Фаллатеру? — и затем Фаллатер отменил изменения в её душе.

— Вы — инструмент давления — сказал ей Фаллатер, словно это было для неё новостью. Это она объясняла, что она что-то значит для Джунипера, что он может пойти на глупости, чтобы спасти её. — Но не думайте, что это всё, что вы есть, и если мы сможем прийти к некоему мирному решению, я надеюсь, что мы сможем работать вместе в будущем.

Это было очевидным безумием, но она не могла понять, было ли это потому, что он принадлежит культуре, столь отличающейся от её, из-за его заблуждения, или он просто издевается.

Они все вместе телепортировались к ветролому у дороги. Без её предыдущего решения оставить более скрытый подход это было бы слишком рискованно, но её предосторожность обеспечила им возможность, и Фаллатер испытывал оптимизм по поводу того, что Джунипер и Фенн задержатся (время встречи уже прошло, но они по крайней мере не появились на ферме). Он остался на ферме, ждать их там, но отправил нонаниму, так же как и Амариллис связанную и с кляпом, телепортироваться вместе с ними. Амариллис отметила её как компаньона, в которую Джунипер вроде бы вложился (пр. переводчика: на русском звучит весьма пошло :-) Но вообще-то там было and one that Juniper seemed invested in — "в которую Джунипер делал вложение на будущее", но это звучит хуже); нонанима доже была инструментом давления.

По прибытии, Грак и Лепенн-как-Амариллис осторожно проползли проверить, не ждёт ли машина, и никого не нашли, после чего остановились ждать. Амариллис положили рядом с нонанимой так, что она ничего этого не видела, и Рета, миньон Фаллатера, стояла над ними, сжимая ключ телепортации. План был проработан с помощью Амариллис, учитывая различные возможности, насколько возможно изолируя Фаллатера от риска, давая ему рычаги, которые невозможно забрать у него, просто убив его. Был приличный шанс, что Лепенн будет убит при первом контакте, но если нет, способность Джунипера заглядывать в её душу будет активно работать против него, дав ему ложный негативный сигнал. Это открывало путь для других планов, других контингенций, и, в итоге, захвата Джунипера.

Через два часа, которые Амариллиса провела лицом в землю некомфортабельно близко к нонаниме, Рета снова использовала ключ телепортации. В этот раз, когда боль исчезла, они оказались в каком-то совершенно ином месте, которое, с ограниченной точки обзора Амариллис, выглядело состоящим в основном из гладких камней различных цветов, каждый размером с руку. Это было не слишком комфортное место, чтобы задержаться надолго. Она начала тужиться и извиваться, насколько позволяли путы. Через несколько минут этого, Рета, мускулистая женщина восьми футов роста, подняла её и вытащила кляп.

— Не плеваться — сказала Рета.

— Мне нужно в туалет — сказала Амариллис. — Я не собиралась на тебя плевать.

— Ты выглядишь как плевальщица — сказала Рета. После того, как её подняли, Амариллис могла видеть больше территории, но это никак не изменило её изначального впечатления о том, что это место, состоящее в основном из гладких камней. Где-то вдали стадо зверей размером с автобус вроде бы собирали эти камни в рот.

— Идём — сказала Рета, однако в команде не было нужды, поскольку она несла Амариллис в одной руке.

Помощь её тюремщицы с туалетом была умеренно неприятна, и в процессе она приобрела мало какую информацию, хотя к удивлению Амариллис её кляп не вернулся на место, когда её уложили на камни рядом с нонанимой. Рета, со своей стороны, выглядела скучающей — обычное дело для всех охранников. Амариллис задавалась вопросом, насколько эта женщина на самом деле подходит для этой работы; в тюрьме было мало смысла создавать кого-то для специализированной роли громилы, к которой на первый взгляд можно было отнести Рету.

— Мне неудобно — сказала Амариллис. — Думаю, и Валенсии тоже.

Называть нонаниму по имени — привычка, которую стоит вырабатывать, если их группа когда-либо воссоединится. Если Джунипер увидит сквозь ложь, пробьётся через планы, и выиграет сражение. Здесь, говорить "Валенсия" было попыткой гуманизировать её в глазах их общей тюремщицы, хотя Рета, вероятно, знает её с рождения.

— Мне плевать — сказала Рета.

— Наиболее вероятный исход всего этого — что Фаллатер снова обратит меня на его сторону — ответила Амариллис. — У меня нет оружия, и нет имеющего значения обучения, худшее, что я могу сделать — сбежать в негостеприимную пустошь, и это если ты будешь так глупа, чтобы снять все мои верёвки, чего я даже не предлагаю. Просто ослабь их, чтобы я могла двигаться и не затекала. Так я буду ценнее для Фаллатера.

— Ты пытаешься мной манипулировать — сказала Рета. Она поёрзала; очевидно, на камнях ей было неудобно.

— Я пытаюсь найти некий общий интерес — сказала Амариллис, что было лишь в шаге от откровенной лжи. Она помнила, каково было воспринимать Фаллатера самым важным, и это давало ей представление, как формировать аргументы. Истинная манипуляция может быть позже.

Рета задумалась на пару секунд, затем ослабила пару узлов, достаточно, чтобы Амариллис могла сесть и найти более удобную позицию. Это было многообещающе, и давало ей нечто, с чем можно работать, именно то, почему Рете следовало ей отказать.

Когда она откинулась назад, она на миг прикоснулась к нонаниме, и хотя инстинкт призывал отдёрнуться, она позволила прикосновению задержаться. Нонанима была непредсказуема, однако это не означало, что она не может быть инструментом.

Амариллис заговорила.

— Это было не то, чего я ожидала, когда была порабощена им — сказала она.

— Порабощена? — спросила Рета. Амариллис ощутила порыв облегчения при этом ответе. Женщина сохраняла любопытство, и могла скучать из-за работы охранником. По словам Фаллатера, её душа была стабильна, но Амариллис полагала — надеялась — что в комплекте с этим шла менее чем идеальная преданность Фаллатеру, или по крайней мере с большей свободой для особенностей.

— "Порабощена" не совсем то слово — сказала Амариллис. — Фанатична? Преданна?

— Преданна — кивнула Рета.

— Я всё ещё была собой — сказала Амариллис. — Это убирает долю удара из того, что с тобой сделано. Не настолько аморально, как просто стирание разума.

В каком-то смысле это было хуже. Секреты, проливающиеся из её рта, те, о ком она заботилась, отброшены — она ощущала, как при мысли об этом поднимается гнев, и она придавила этот гнев. Её пальцы прикоснулись к нонаниме, ощупывая её верёвки. Прощупывание показало, что она не могла дотянуться до узла, не двигаясь, не то, чтобы она действительно собиралась освобождать нонаниму, что бы там ни нашёптывали силы Джунипера.

— Но всё равно аморально? — спросила Рета, когда прошло немного времени.

— Я так не думала, когда была преданна ему — сказала Амариллис, старясь сохранять голос мягким. — Я думала, что всё, что ценно для него, хорошо. Сейчас... Я думаю иначе.

Рета закатила глаза.

— Меня никогда особо не интересовало, что хорошо и что плохо.

— Кем ты была до того, как попала в тюрьму? — спросила Амариллис.

— Почему? — спросила Рета. Она смотрела на животных, глотающих камни вдали. — Не кажется важным.

— Просто разговариваю — ответила Амариллис. Она снова прикоснулась к верёвкам, и подумала о том, чтобы прожечь их, как сделал Джунипер в шахте лифта. У неё была магия крови, пусть и несколько менее эффективная, чем была у него даже тогда, и её руки окажутся почти бесполезны, не говоря уж о том, что любая реакция нонанимы выдаст её (реакция, которую может выдать дьявол, или нонанима в ответ на боль ожога). Вариант, но не хороший. — У меня были другие интересы, другие идеи, когда я была преданна.

— Пытаешься найти общие интересы? — спросила Рета. Амариллис кивнула. — Я тебе не доверяю.

— И не надо — ответила Амариллис, насколько это было возможно в её связанном состоянии пожав плечами. Это было ещё и способом проверить, сколько у неё свободы движения; немного, но она не думала, что сможет снова попросить ослабить верёвки, по крайней мере пока что. Она была связана одной верёвкой, обмотанной вокруг лодыжек и запястий, соединёнными на длине, позволяющей толику свободы.

Рета топнула ногой по одному из камней, нахмурилась, затем подняла его и бросила вдаль.

— Я была членом почётной стражи давно мёртвого сейчас короля — сказала она. — Мой народ — воины. Были воинами, если больше не существуют. Король воздерживался, когда начала восходить Вторая Империя, но его брат был более чем готов на переговоры. Это мои предположения. Король был убит во сне неизвестными агентами, и я была арестована по указу Двора Потерянного Короля.

Она повернулась взглянуть на Амариллис.

— Любопытно, как ты обернёшь это себе на пользу, принцесса.

— Просто убиваю время — сказала Амариллис, стараясь сохранять бесстрастный вид. Тюрьма Амореукс была изрядное время место для скидывания неугодных Англицинна, и правящий класс Англицинна почти полностью состоял из её родственников, по большей части дальних. Шансы на то, что любой из находящихся там будет иметь зуб на кого-то её происхождения, был весьма высок, но судя по тону большой женщины это, вероятно, означало, что заручиться её благосклонностью было не вариантом. Набор потенциальных линий разговора закрылся. — Можешь ослабить верёвки моей подруги?

— Она тебе не подруга — ответила Рета.

— Друг друга — сказала Амариллис. — Она имеет космическую важность.

— Нет — сказала Рета. Она отвернулась осматривать камни. — Я закончила с разговорами.

Амариллис сохраняла спокойствие. Дверь за дверью закрывались. Если она снова попытается заговорить, вероятно, кляп вернётся ей в рот. По плану они должны оставаться здесь до ночи, затем телепортироваться обратно в Парсмонт, в случайно выбранное Ретой место. После этого они используют кодовые сообщения, которые можно посылать и получать, не зная местонахождения обеих групп. Это было её идеей; способ сохранить её как инструмент давления, не давая Джуниперу возможности решить всё убийством, резервная стратегия на тот случай, если все другие пути провалятся.

Долгое молчание оказалось нарушено, когда нонанима стала извиваться и издавать звуки через кляп. Рета глянула на неё, а затем вернула взгляд к полю гладких камней. Существа, что ели камни, исчезли, но их место заняли несколько птичек, клюющих камни.

— Ей нужно в туалет — сказала Амариллис. — Мы тут задержимся на какое-то время, и думаю, нам обеим будет лучше не нюхать, если она обгадится. Я наполовину подозреваю, что дьявол сделает это просто назло нам.

Рета вздохнула и встала, затем подошла и подняла нонаниму на ноги, потянув за верёвку. Она отнесла её на какое-то расстояние, не демонстрируя напряжения от переноски, затем бесцеремонно стянула её бельё и подняла платье. Всё это наглядно показало Амариллис, насколько сильна эта женщина; это было ожидаемо, учитывая восемь футов роста, однако подразумевало, что в физической конфронтации вряд ли удастся победить. Однако какие другие варианты у неё есть? Рета была, учитывая всё, посредственным охранником, однако не было даже неочевидных слабостей, которые можно было бы использовать.

Когда нонанима закончила облегчаться и они стали возвращаться, Амариллис повернула руки к своим верёвкам и начала прожигать их, одна рука освобождала лодыжки, другая — запястья. Быстро последовала боль, и с этого момента главным было изо всех сил сдерживаться и не показать признаков боли, одновременно сохраняя достаточно концентрации на магии крови. Это решение было несколько поспешным, но даже если бы у неё было время на размышления, возможность отступит миновала в тот момент, когда она обожгла себя.

Под конец боль на миг превозмогла её, и она ощутила, как слёзы катятся по щекам, но затем она закончила. Сквозь слёзы она увидела, как Рета смотрит на неё, но не могла разобрать выражение лица огромной женщины. Вид того, как нонанима падает на камни был достаточным предупреждением о то, что готово произойти. Амариллис встала, чуть шатаясь — каждое движение было агонией в её руках, как Джунипер это сделал? — и смахнула тыльной стороной ладони слёзы, достаточно, чтобы взглянуть на Рету.

— Ты что делаешь? — спросила Рета.

Амариллис встала в боевую стойку на неровных камнях. Она держала руки перед собой, испытывая ослепительную боль, сменившую агонию. Она всегда была слаба в безоружном бою. А сейчас вдобавок имела дело с противником, имеющим преимущество в три фута роста, двести фунтов веса, и по крайней мере фут зоны досягаемости.

— На что ты надеешься? — спросила Рета. Амариллис почти видела нахмуренность сквозь слёзы в глазах, но недовольство было достаточно очевидно в голосе.

Амариллис дрожала от боли, и непрошеные слёзы ещё больше усложняли дело. Она попыталась перенаправить поток крови прочь от рук, в надежде на то, что нехватка циркуляции заставит их онеметь, и это постепенно начало работать, сдержав боль достаточно, чтобы она смогла сконцентрироваться. Рета всё ещё стояла перед ней, глядя на неё, и Амариллис осознала её проблему ещё до того, как она заговорила.

— У меня нет ещё верёвки — спокойно произнесла великанша. Она взглянула на нонаниму. — Похоже, одной из вас придётся отдать свою одежду.

Рета протянула руку и принялась вытаскивать нонаниму из её платья, на миг остановившись, чтобы разорвать его.

Амариллис выбрала этот момент, чтобы атаковать, поскольку если уж ты собираешься сделать нечто вроде сжигания существенного количества собственной кожи и плоти, ты уж точно не станешь после этого сдаваться на полпути. Она бросилась вперёд, омыв разум свежей болью, вызванной движением, с запахом горелой плоти в носу, и проскочила под замахом Реты.

Существовало нечто вроде школы боя, которой учили всех девиц по Аэрбу, если они аристократки или дочери кого-то важного, или просто их родители были осторожны. Согласно легенде, Утер Пенндрайг изобрёл этот стиль, когда родилась его собственная дочь, и он принялся изучать все формализованные правила физической агрессии, что смог найти, создав фундаментальную серию принципов и маневров, нарушающих все возможные правила, предназначенные делать бой честным.

Амариллис нацелилась на глаза, рискованный ход, учитывая, что это означало проскользнуть под защиту другой женщины, а урон её рукам означал, что такая атака будет чистой пыткой даже с онемевшими руками. Её пальцы едва работали, но внутренние повреждения её рук по большей части пощадили сухожилия, заставляющие её большие пальцы двигаться, так что она хлопнула руками по сторонам головы Реты — яркая, острая боль, раскалённая добела даже сквозь онемение — и вжала большие пальцы. Ей немедленно отбросили отмахивающимся ударом, но когда она оправилась (упала на камни, и ушиблась до костей), то получила пробирающее удовольствие от вида того, как Рета трёт лицо и спотыкается.

С этого момента это был бой калек, Амариллис по большей части не могла пользоваться руками, Рета по большей части не могла пользоваться глазами. Она не была полностью ослеплена, поскольку даже несмотря на то, что глаза неожиданно хрупки, к ним сложно приложить достаточно силы. Тем не менее, видеть ей было сложно, и хотя тело Амариллис болело, она была в достаточно приличной форме, чтобы сражаться с кем-то, чьи замахи по большей части уходили в молоко.

Наконец Амариллис получила преимущество после пинка точно в нужный момент, нацеленного в колено Реты, когда весь её вес был на этой ноге. Амариллис потребовалось вложить в этот пинок почти все силы, безрассудная атака, однако послышался неприятный хруст, и нога Реты потеряла баланс на камнях, чуть пошатнулась, а затем колено вывернулось назад. Реты вскрикнула от боли и упала, и Амариллис упала на неё, снова и снова нанося локтём удары великанше в голову. Каждый удар посылал новый разряд боли по руке Амариллис.

Убийство было совершено после того, как Рета потеряла сознание. Амариллис подобрала запястьями один из камней, и изо всех сил вогнала его в центр лица Реты. Она проверила пульс (до смешного сложно без использования пальцев) и дыхание, и не обнаружив их, наконец-то смогла ненадолго расслабиться.

И расслабление означало боль. Кровь вновь прилила к её рукам, и покалывание вернувшегося кровообращения было предвестником букета боли.

Какое-то время она кричала и плакала, поскольку было хорошо кричать и плакать, но в итоге она прекратила и вновь поборола боль, чтобы изучить окружение.

У неё были ключ телепортации, труп восьмифутовой женщины, и связанная нонанима, смотрящая на неё широко раскрытыми глазами.

— Не уверена, что я должна была сама себя спасать — сказала она. Она собрала силу воли, чтобы руки перестали дрожать, поскольку это ухудшало боль, но они не слушались.

Единственный вопрос был в том, куда телепортироваться. Джунипер где-то там почти наверняка был готов попасться в ловушку Фаллатера, но не зная, где он, она мало что могла с этим сделать. Телепортация куда-то была сопряжена с опасностью, просто из-за того, какую ценность представляет ключ телепортации, однако оставаться в этой земле гладких камней было не вариантом, учитывая, что у неё не было ни воды, ни пищи, ни убежища, ни медицинской помощи. Она выпустила дрожащий вздох. Боевое напряжение оставило её, и было такое ощущение, что осталась лишь побитая и обожжённая шелуха. Она нуждалась в помощи.

Она бросила взгляд на нонаниму.

— Бл* — сказала она, затем встала и побрела к ней. Учитывая состояние её рук, вытащить кляп было крайне сложно, и когда наконец справилась, засунуть его обратно было бы просто невозможно.

— Я союзник — сказала нонанима.

— Вот как? — произнесла Амариллис. Она снова попыталась заставить свои руки перестать дрожать, и на этот раз они немного послушались. Солнце начинало заходить.

— Что-то произошло в подвале, когда я была с Джунипером — сказала нонанима. — Что-то во мне изменилось. Я получила силу, и свободу от одержимости. Похоже, он ожидал чего-то подобного.

— Он идиот — ответила Амариллис. Она хотела лечь и уснуть, как бы сложно это ни было, учитывая, насколько ей было больно. В таком состоянии рациональная оценка сложна, а против дьявола ей нужно быть в лучшем состоянии. Подходя, она думала, что может справиться, но попытка работать с логическими следствиями того, что сказала нонанима оказалась сложной. Дьяволы могут быть хитры, мастера социалки, идеальные лжецы, но больше всего сейчас Амариллис была нужна помощь, и это казалось риском, на который ей придётся пойти. Джунипер, вероятно, поднял её лояльность выше десяти, против совета Амариллис, но это не означает, что она сказала правду. Он очевидно не освободил её из подвала, что означало, что он тоже не был полностью уверен. И он ничего не сказал о повышении лояльность. — Есть какие-то доказательства?

— Нет — ответила нонанима. — В том, что он говорил, не было ничего, чего я не могла бы узнать другими способами.

Амариллис кивнула.

— Угу, потому что это было бы слишком просто. — Она взглянула на свои дрожащие руки и снова попыталась заставить их остановиться. Похоже, они начинали снова, когда она переставала обращать на них внимание. — Грёбаные дьяволы.

— Если ты меня освободишь, я могу тебе помочь — сказала нонанима. — Думаю, я могу захватить какого-нибудь с медицинскими знаниями.

— Мне нужна магия — сказала Амариллис. — Лучшее, что мы можем сделать, это обмотать их тканью.

— Тебе нужна пара рук — сказала нонанима.

— Угу — со вздохом сказала Амариллис. Она бросила взгляд на труп в нескольких футах от неё. Если бы она обладала магией кости, проблему пульсирующей боли в её руках можно было бы решить за считанные минуты. Симбиоз, как это называлось; Фенн получила магию кости как прокси. Она попыталась поднять свою лояльность, прийти к персональному откровению, которое позволит ей получить доступ к новым способностям, но если это и сработало, немедленного эффекта не было.

— Ты страшный боец — сказала нонанима. — Я думала, ты умрёшь.

— Она не хотела меня убивать, что дало мне преимущество — сказала Амариллис. А ещё я сражалась лучше, чем должна бы, гораздо лучше, чем позволяло полученное обучение. Я дралась, как опытный ветеран мордобоя. — Ты сказала, что в подвале что-то произошло?

— Что-то, что он знал, что оно произойдёт — сказала нонанима. — Это было не то, что он думал может быть, но он не уточнял. Это обратило расклад, превратило меня в питаемую ими топку. Я ем демонов.

— Дерьмо — сказала Амариллис. Разве Джунипер не сказал бы ей, если бы что-то такое произошло? Возможно, нет, поскольку там был Грак, или учитывая её предыдущее мнение по этому вопросу. Могут ли дьяволы понять нечто такое, как повышение Лояльности без пояснений Джунипера? Неизвестно. Стал бы Джунипер пояснять? Тоже неизвестно. То, что говорила нонанима — Валенсия, он дал ей имя — укладывалось, если полагать, что сила Джунипера почти всегда работала на его благо, и если полагать, что бесполезных компаньонов он не получит.

Сидя на неудобных камнях, покрытая ушибами, глядя на свои обожжённые руки и пытаясь игнорировать боль, или по крайней мере сохранять ясность мысли несмотря на неё, Амариллис задумалась об этом последнем предположении. Какие бы силы ни действовали, они не предотвратили вызывание компаньонами проблем. Чёрт, да с его быстро эволюционирующим набором навыков, Джуниперу, вероятно, было бы лучше отправиться на границу Земель Восставших, чем встречаться с ней. С её перспективы, проведённое ими вместе время было литанией провалов и отбрасываний назад — поймана Ауманном, заразилась крысиной гнилью, преследуется Ларкспуром, а затем захвачена и обращена Фаллатером, что само по себе было серией провалов, смешанных вместе.

(((Ладно, тут я немного преувеличиваю, но она призналась мне, что так чувствовала, после того, как мы снова оказались вместе. Эм, спойлеры, полагаю, но вы уже знаете, что я в порядке и Фаллатер мёртв, а после смерти мага души его двух миньонов вопрос только в том, что случилось с Амариллис и Валенсией, и как они воссоединились со мной, о чём, полагаю, вы тоже уже догадались, потому что как ещё я обо всём этом узнал?

Но о чём она не говорила — это о мертворождённой романтике, которая, полагаю, тоже была частью её размышлений. Почему она мне об этом не говорила — достаточно очевидно, но я полагал, что это было включено в её список провалов, если она переживала по поводу себя и своих способностей в качестве члена команды. Тем не менее, есть лимиты того, что я готов сказать о мыслях в её голове.

Ладно, возвращаемся к истории.)))

— Что для тебя Джунипер? — спросила Амариллис.

— Я не знаю — сказала Валенсия. — Он сказал, что хочет быть другом. Помочь мне. Я знаю не очень много людей. Большинство из них — Фаллатер. Джунипер может выглядеть менее, когда я буду знать больше, но я не думаю, что будет.

Она не сказала, менее что.

— Я тебя освобожу — со вздохом сказала Амариллис. Она взглянула на свои руки. — Это может занять какое-то время.

Временами кажется, что должен быть лимит того, насколько что-то может болеть, прежде чем ваше тело решит "ладно, думаю, ты уже поняла, так что пока что заткнусь".

В конце концов, работая в основном большими пальцами, Амариллис сумела достаточно ослабить узлы, чтобы Валенсия смогла освободиться. Меньшая персона, нежели Амариллис Пенндрайг, могла бы уступить судьбе, но Амариллис оставалась настороже, словно она могла что-то сделать против бойцовских способностей демона в смертной форме.

— Ты мне не доверяешь — сказала Валенсия, потирая свои запястья и лодыжки.

— Нет — сказала Амариллис.

— Тогда почему ты меня освободила? — спросила Валенсия.

— Необходимость — ответила Амариллис. Впрочем, это было не совсем правдой. — Это то, что сделал бы Джунипер. Его инстинкты для таких вещей лучше.

— Вещей, связанных с людьми? — спросила Валенсия, наклонив голову.

— Нет — сказала Амариллис. — Другие вещи. Я объясню потом, если... если будет безопасно.

— Ладно — тихо сказала Валенсия. Прикоснулась к разрыву в своём платье. — Мы будем как сёстры?

Амариллис могла бы недовольно вздохнуть, но она держала руки перед собой, чтобы они ни к чему не прикасались, и мускулы её тела ныли от напряжения борьбы с болью, не говоря уж о полученных ей ушибах.

— Пойдём — сказала она. — Мне нужно, чтобы ты обыскала тело и нашла ключ телепортации, а затем передала его мне. Мы уходим отсюда.

— На ферму? — спросила Валенсия. — В Парсмонт?

— Нет — ответила Амариллис. — В более рискованное место.

* * *

С того момента, как они с помощью ключа телепортации спаслись из Земель Восставших, Амариллис сохраняла бдительность. Она предпочитала тёмные аллеи, особенно такие, где по сторонам были небольшие ниши, образуемые, скажем, запертой дверью, или застроенным проходом, или редко используемым служебным проходом. Когда она замечала такое место, она заходила туда, обходила его пределы насколько возможно, а затем возвращалась обратно по своим следам. Все эти места были отмечены на обзоре, предоставляемом ключом телепортации.

Когда они прибыли, Валенсия уже двигалась, вставая перед Амариллис в боевую стойку, которую можно было опознать как таковую только потому, что не было другого объяснения, что она делает. Амариллис могла бы её остановить, если бы не пыталась подавить вспышку боли, сопровождающей использование ключа.

— Тебе из-за этого больно? — спросила Валенсия, расслабляясь и поворачиваясь к Амариллис.

— Угу, это больно — ответила Амариллис. Она держала ключ телепортации между запястий, и, боясь худшего, передала его Валенсии, просто потому, что других вариантов не было. Валенсия, однако, сунула ключ в маленький кармашек на одежде Амариллис, похоже, не понимая значимости этого жеста. — Пойдём, нам нужно увидеться с магом кости.

Изображать туземцев было достаточно просто; Амариллис держала руки перед собой, временами прося подаяния, которого, она была уверена, не получит. Платье Валенсии было разорвано, и ни одна из них не носила обуви (Обувь Амариллис досталась её двойнику, вместе со всей бронёй, а Валенсии — осталась где-то там). Ещё до того, как шагнули на улицы Драгоценности Пустыни, они были грязными. Тем не менее, взгляды на них бросали; даже как нищенки, даже ужасно раненые, они были парой молодых привлекательных женщин.

Они добрались до маленького заведения с костью на вывеске над дверью, и вошли без стука. Амариллис уселась, в то время как бледная женщина с чёрными пятнами встала из-за своего стола.

— Экстренный случай — сказала Амариллис, откидываясь назад. Она устала до костей — боль имеет такой эффект, если терпеть её достаточно долго. — Заплачу позже.

— Она... — произнесла Борманн, нахмурившись оглядывая Валенсию.

— Нонанима? — спросила Валенсия. — Нет, просто не повезло происходить из дурного рода.

Её акцент радикально изменился, потеряв слабый след эльфийского, который у неё был, и став образцовым Англицинским энглийским. Она мрачно усмехнулась. — Как будто в наше время кто-то позволит нонаниме пережить младенчество.

— Некоторые матери позволят — сказала Борманн, но она выглядела удовлетворённой объяснением. Она подошла к Амариллис, и без замечаний взялась за работу, сперва осмотрев её руки, затем другие травмы. — Обычно я не принимаю пациентов, которые не могут заплатить.

— Но то, что я была откровенна об этом, помогает, верно? — спросила Амариллис. Юмор никогда не был её сильной чертой, так что шутка не зашла даже близко.

— Снова сомнительное использование магии крови, как в прошлый раз? — спросила Борманн, чуть откинувшись на своём кресле и осматривая Амариллис.

— Учитывая обстоятельства, оно не было сомнительным — сказала Валенсия, и Амариллис против своей воли ощутила благодарность за то, что не нужно искать силы, чтобы ответить самой. — Мы сможем заплатить вам двойную цену от обычной платы в течение двадцати четырёх часов. Как вы понимаете, приоритет был в том, что бы в первую очередь попасть сюда.

Снова другая личность, окутывающая её словно плащ.

Борманн бросила взгляд на неё, затем снова на Амариллис.

— В таком случае, счёт будет четыре миллиона тчер — сказала она, и встала со своего места, чтобы достать кости. — Вам следует поблагодарить свою подругу, полуэльфийку, за установление хороших рабочих отношений.

Кости постукивали и дребезжали, когда их снимали с нитей, на которых они висели, и Амариллис на секунду закрыла глаза, наконец позволив себе расслабиться.

Глава 74: Устье длинной реки.

— Как долго мы будем здесь ждать? — спросила Фенн, когда прошёл час.

У нас был поздний обед, холодное кушанье из полосок мяса и рассыпчатого сыра на кусках хлеба, которое почти, но не совсем, можно было назвать сэндвичами. Я заставил себя поесть; со смертью Фаллатера исправление моих рёбер на какое-то время откладывалось. Я надеялся, что новое повышение до 20 позволит мне сделать это, поскольку я убил самого умелого учителя, что мне доступен.

— Всю ночь, думаю — ответил я. — Меня беспокоит, что Абсвифт может заскочить. И ещё больше беспокоит, что Бендон может появиться. Я на самом деле не уверен, как на самом деле работает правительство Парсмонта. Если у них есть номер машины, возможно, они смогут прочесать свои досье чтобы выяснить, на кого машина зарегистрирована, что приведёт их сюда.

— Возможно, мне стоит быстренько научиться убирать кровь — сказала Фенн. — Ну, или помолиться о дожде. Фаллатер оставил изрядную лужу.

— Угу — сказал я, скривившись. Оба трупа были сохранены в её перчатке, их души — в раздельных бутылках. — Мне от этого дискомфортно. До самого конца... даже несмотря на то, что у него был Грак, даже несмотря на то, что Амариллис была... ну, что там с ней было, полагаю, даже тогда у меня было чувство, что он действительно пытается найти некий компромисс со мной.

— Ты такой болван — сказала Фенн. — Хорошо, что у тебя есть я, тебе нужен кто-то из уличной шпаны. Но вообще я перевоспиталась, просто чтобы ты знал.

— Перевоспиталась? — спросил я. — Впервые слышу.

— Я не уверена, во что перевоспиталась — сказала Фенн. — Или, скорее, перевоспитываюсь.

— Дай знать, если могу с этим помочь — сказал я. Я сидел у окна второго этажа, и смотрел во двор, освещённый уличными фонарями. Дальше лежала ведущая к ферме дорога, и если Амариллис как-то сможет вернуться к нам, я полагал, что она вероятно воспользуется этой дорогой.

— Должны быть какие-то пределы того, сколько может для тебя значить один человек — сказала Фенн. Она не стала уточнять, и я позволил её словам повиснуть в воздухе, надеясь, что она скажет больше, но должен признаться, что я думал о другом. Партия была в раздрае, трое здесь на ферме возле Парсмонта, а трое других — где-то ещё. Признаю, одна из них — большой пугающий олень, а Валенсия на испытательном сроке, но всё равно возникало чувство неполноты.

— Тебе её не хватает? — спросила Фенн.

— Я беспокоюсь — ответил я. Пока что моей единственной идеей было попытаться пытать Грака, чтобы получить у него ответ. Однако мысль о реальной пытке вызывала у меня такую неприязнь, что это было не вариантом, и я сомневался, что это было бы эффективно даже если бы я был готов пасть так низко, однако были и другие способы до него достучаться. Душа Фаллатера была у нас в отдельной бутылочке, так что мы могли сделать Граку предложение о том, что с ней сделаем.

— Но тебе её не хватает? — спросила Фенн.

— Угу — ответил я. Отстранённо стукнул пальцем по окну. Мне показалось, что я заметил что-то на дороге, но при ближайшем рассмотрении обнаружились только поля чего-то, достаточно близкого к кукурузе, чтобы я почувствовал себя как дома.

— Мне тоже — сказала Фенн. — Не то, чтобы её не было действительно долго, но такое чувство — когда мы снова её увидим? А я не попрощалась.

Я заметил слабое изменение освещения, и, обернувшись, увидел, что Фенн держит одну из бутылочек с душой.

— Солэс — пояснила она. — Если наша принцесса мертва, или хуже, просто... её нет, я — она покачала головой. — Я напишу письмо Данжн Мастеру. Не стесняясь в выражениях.

Я ощутил, как моё сердце пропустило удар. Было возможно, что Амариллис мертва. Это не то, что я когда-либо делала как ДМ, но это было возможно, особенно учитывая, что мы погрузились в нарратив. Я чувствовал потребность сделать что-то, быть полезным, не просто сидеть и ждать, надеясь, что Амариллис вернётся домой.

— Я попытаюсь прокачать магию души — сказал я. — Посмотрим, может, удастся починить Грака, если смогу вернуть её до двадцатки, и тогда, может... не знаю. Если у них ключ, они скорее всего далеко. Так что это вероятно бессмысленно.

— Я буду присматривать — сказала Фенн. — Удачи, развлекайся.

Я нырнул в свою душу и принялся бесцельно перебирать её, позволив себе заблудиться в трансе души. "Повышение уровня" поднялось в списке, хотя и не настолько, чтобы серьёзно соперничать с вещами, которые я считал ядровыми, и я опустил его обратно. Прошёлся к душе Фенн, просто чтобы подтвердить, что она чиста (и взглянуть на ценность "Неллан", про которую её ещё не спросил), затем к душе Амариллис, чтобы убедиться, что она жива, или по крайней мере что её душа ещё доступна. Я не был уверен, что произойдёт с линками, если кто-то из них умрёт, особенно учитывая, что эти линки не выглядели естественными функциями душ.

После этого я вышел и попросил у Фенн карандаш и бумагу, которые она извлекла из перчатки, а затем принялся входить и выходь из души, делая записи о том, что там было; я полагал, что Амариллис оценит это, когда вернётся. Навык Эссенциализма поднимался, но медленнее, чем я надеялся; я не делал им ничего полезного. Я попытался сжечь кости и заменить их, чтобы навык рос быстрее, но, похоже, это было как раз то гриндовое манчкинство, которое система активно не одобряла, так что поднять удалось только на единичку.

— Погоди — сказала Фенн, когда я снова вышел из души. Она наклонилась и открыла окно.

— Друг или враг! — выкрикнула она. Повисла долгая пауза.

— Друг! — послышался ответ.

— Они говорят, что они друзья — сказала Фенн. — Их там двое, пробираются по полям.

Она указывала пальцем в окно, во тьму, и должно быть её глаза лучше моих, поскольку я ни черта не видел.

— Никто из них не восьми футов ростом, так что, полагаю, это можно считать причиной для празднования, если только у нас тут не ещё один подменыш.

Воссоединение было осторожным, из-за подозрительности с обеих сторон. Они были, очевидно, Амариллис и Валенсией, и мы были, очевидно, Джунипером и Фенн, но учитывая всё, что произошло, мы все были понимаемо осторожны. Амариллис попросили продемонстрировать контроль над её наследиями, и я трижды проверил, что её душа в порядке. Мой Всеклинок был пожалован мне Амариллис, так что я мог доказать, что я — это, изменив его форму, плюс за меня мог проголосовать Ропи. Амариллис хотела, чтобы Фенн выстрелила из своего лука, и Фенн весело сообщила ей, что она может отвалить, но продемонстрировала свои навыки лучника, которые, могу представить, почти невозможно подделать всем, кроме очень немногих (и у нас, насколько мне известно, нет среди врагов сверхъестественно умелых лучников). Последней была Валенсия; ради завершённости я попытался переместить одну из своих татуировок на её кожу, и обнаружил, что на неё она не переходит, как и ожидалось. У неё нет души, в ней нет ничего магического, кроме разве что дара, которым наделила её система.

— Грак в порядке? — спросила Амариллис, когда мы закончили процесс проверки.

— Я не знаю, как долго будут выдыхаться эффекты — ответил я.

— Фаллатер говорил об этом в терминах стабильности — сказала Амариллис. — Грак не чувствует к Фаллатеру ничего фундаментального, так что это должно выдохнуться быстрее, если я понимаю правильно.

— В следующий раз давайте будем сражаться с чем-нибудь тупым — сказала Фенн. — Голосую за какого-нибудь монстромедведя, что-то, что смогу подстрелить с расстояния, и предпочтительно без брони.

Что-то изменилось между Амариллис и Валенсией. Это было понятно уже тогда, когда я увидел Валенсию без цепей или верёвок, но видеть их вместе было иначе. Даже то, как они стояли: Амариллис наклонялась так, чтобы подразумевалась включенность Валенсии в разговор. У меня ещё оставались сомнения насчёт Валенсии, и я видел потенциальные проблемы с ней, но тот факт, что Амариллис вроде бы приняла её облегчал мои заботы.

— У нас заканчиваются безопасные места — сказала Амариллис. — У нас есть час до перезарядки ключа, и я думаю, что нам лучше не оставаться здесь.

— Согласен — сказал я.

— А ещё нам нужно вернуться в Драгоценность Пустыни — сказала Валенсия. Она держалась прямо и пыталась звучать уверенно, но эта попытка очевидно была лишь попыткой. То есть сейчас не использует свою инфернальную суперсилу.

— Что в Драгоценности Пустыни? — спросила Фенн, подняв бровь. Её взгляд с любопытством и опаской прошёлся по Валенсии.

— Мы должны магу кости за её услуги — сказала Валенсия, бросив взгляд на Амариллис. — Четыре миллиона тчер.

Она опустила взгляд на своё платье, которое, как я заметил, было порвано.

— И нам нужна одежда, если у вас есть.

При этих словах Фенн наконец широко ухмыльнулась.

— Думаю, у меня найдётся что-то как раз твоего размера.

* * *

Я достиг двадцатки Эссенциализма на следующий день, когда "медитировал" на большом плоском камне посреди какого-то пустого леса. Я снова получил доблесть Скольжения в душу, и получил больше свободы исследования своей души. У доблести оставалось всё такое же крайне расплывчатое описание, но я надеялся, что одно из свойств, которое "изменение того, что было неизменяемо", позволит мне починить Грака. Прежде чем идти туда, где он находился, связанный, я взглянул на свою душу, туда, где выстроились числа статов. Я не мог ничего изменить, не снизив капы на некоторых своих навыках, а из моих навыков так много было на капе, что я не мог сделать это безопасно. Я полагал, что должен бы быть близок к новому уровню, так что решил подождать до этого момента, когда у меня будут очки и не будет риска снизить свои навыки, если это то, что происходит при снижении капа.

Вторым, что я сделал, это прошёл к одному из своих неиспользуемых навыков, Луки, и снизил его на одно очко. Когда я снизил Эссенциализм, меня вышибло из души, что было резонно, учитывая, что я обнулил навык и временно потерял его. Сейчас я пытался проверить, даст ли мне что-то снижение навыка, поскольку описание "Скольжения в душу" упоминало обмен. Прочувствовав внутреннее пространство секции навыков в моей душе, я в итоге понял, что ощущаю там нечто скользкое, и усилием воли могу приложить это к одному из других навыков. Я приложил это к Одноручному Оружию, которое было на капе, и поднял его до 22.

Одним из раздражающих моментов пребывания внутри души было то, что я не получал системных оповещений, которые есть в "реальном" мире, однако в моё списке Поражений было две новых записи.

Превышение капа: Навык будет снижаться на 1 каждые 10 минут, пока не опустится ниже капа.

Обмен навыков: Навык будет снижаться на 1 каждые 10 минут, пока не вернётся к нормальному значению.

То есть не постоянно. Через пять минут я проверил свои навыки, и увидел, что Луки всё ещё снижены на очко, а Одноручное Оружие вернулось к 21, что подтверждало, что тайминги кумулятивны, и что приходится платить полу-постоянную цену. Я надеялся, что это не относится к обмену очков статов, поскольку это один из самых ценных системных ресурсов, что у меня есть; даже мысль о попытке заставляла меня нервничать.

Однако смысл прокачки Эссенциализма был не в том, чтобы получить эти возможности; он был в том, чтобы проверить, смогу ли я что-то сделать с Граком.

Когда я подошёл к нему, он неважно выглядел. Мы не доставали кляп из его рта, потому что боялись, что он попытается откусить себе язык, и это означало, что мы не могли накормить его или напоить. Под его глазами были тёмные круги, и волосы на лбу слиплись от пота. К тому же мы держали его связанным, и хотя Фенн прибралась за ним, запашок оставался; долго держать кого-то связанным сопряжено со сложностями. Он лежал в одной из наших палаток, разложенной, чтобы защитить его от дождя.

— Эй — сказал я. Потянулся и положил руку ему на голову. — Я попытаюсь вернуть тебя в норму.

Он попытался завопить через кляп, и я видел, как его зрачки расширились, но я постарался отбросить всё это и сконцентрироваться на ощущении его кожи, прикасающейся к моей. В коже есть латентная магия, и многие виды магии связаны с душой, так что я решил, что это достаточно приличная точка старта. Если твои кости как-то связаны с душой, то и кожа, вероятно, тоже, пусть и даже лишь через силу воли, которой активируются татуировки. Я искал нить, или туннель, или что-то, через что можно пройти, что-то, что приведёт меня к его внутренней структуре.

У меня ушло четыре часа на то, чтобы пробраться. После часа касаний к его потному лбу, я воспользовался Всеклинком, чтобы сделать надрез на своём большом пальце и его запястье, затем попытался смешать нашу кровь и найти связь таким образом, и когда это не сработало, я попытался найти его душу сперва прожигая свою кость, чтобы исцелить его, а затем прожигая одну из его костей. Это в конце концов и сработало, но всё равно понадобилось два хреновых часа попыток потянуть за метафорическую нить, прежде чем я оказался в его душе.

Когда я наконец добился этого, оно отличалось от опыта в душах Амариллис и Фенн. Те были, в каком-то смысле, продолжением моей собственной, управляемым той же логикой, по крайней мере с моей точки зрения. По аналогии, если моя душа была огромным листом бумаги, то душа Грака была ещё одним листом поверх этого, и этот без надписей. Мне приходилось часто переключаться между двумя, поскольку в его душе не было порядка, который есть в моей. Чувство было такое, словно сидишь у телевизора с распечаткой, пытаясь следовать FAQ по игре, и снова и снова переключаясь с инструкций на экран и обратно.

В конце концов я нашёл Фаллатера в его душе, и после тройной проверки я сделал глубокий вдох, который едва ощущал, и отправил его глубоко в минус. Я решился на это только потому, что видел, как значение опускается; я лишь ускорил процесс, который произошёл бы самостоятельно и без меня.

Когда я вытащил кляп изо рта Грака, он произнёс слово на гроглире, которое, судя по контексту, было ругательством.

— Развяжи меня — сказал он после этого. Я не заморачивался тем, чтобы сохранить верёвку, и воспользовался Всеклинком, чтобы рассечь путы на его руках и ногах. Он принялся потирать запястья, и я прикоснулся к нему, чтобы исцелить — однако он оттолкнул мою руку.

— Мне не нравится, когда прикасаются к моей душе — сказал он.

— Я собирался тебя исцелить — ответил я. — Вредно так долго быть связанным. Отёки, нарушение кровоснабжения.

Мог бы и поблагодарить, но говорить этого я не стал.

— Как ты себя чувствуешь? Вернулся в норму?

— Нет — ответил Грак без пояснений. Я позволил ему сесть и помассажировать места, где его стягивали верёвки. — Я был... У меня была цель.

— Служить Фаллатеру — сказал я.

— Это была не служба — сказал Грак. — Это было желание чего-то большего, чем я сам.

— Амариллис описывала это иначе — ответил я.

— Да — сказал Грак. Он перестал растирать свои запястья и лёг на землю. — Это она. Она большая личность, чем я.

— Большая личность? — спросил я. Это, в каком-то смысле, воспринималось как самый искренний разговор, что был у нас когда-либо, несмотря на все мои попытки.

— У неё есть цель — сказал он. — Фаллатер дал ей другую цель. Она чувствует облегчение от возвращения на свой предыдущий путь.

— А у тебя нет пути — кивнув, сказал я. Я понимал, каково это, но не хотел этого говорить. Здесь, на Аэрбе, лежит множество путей, но в Канзасе были моменты, когда я чувствовал себя несомым волнами, даже до того, как всё пошло к чертям. — Что произойдёт, когда ты доставишь свою тысячу фунтов золота в Дарили Ирид? — спросил я.

— Ничего сказал Грак, глядя мимо меня.

— У меня есть квест на это — сказал я, но он отвернулся ещё дальше. — Я действительно не понимаю тебя.

— Нечего особо понимать — ответил Грак.

— Как скажешь — сказал я, внимательно глядя на него. Я хотел сказать, что всего этого можно было бы избежать, если бы он просто был более лоялен мне, или что я пытался пробиться к нему, пытаюсь даже сейчас, и раздражает не получать от этого никакой отдачи, но это, вероятно, не то, что может помочь, и если мне нужно спустить пар по этому поводу, то лучше делать это с кем-то другим.

— Я не люблю, когда мне говорят, что я часть чего-то — сказал Грак, нарушая молчание. — Тогда, в Драгоценности Пустыни, когда мы встретились. Мне это не нравилось. Вы как семья мне.

— Семья — сказал я, перекатывая слово во рту. — Семья, потому что с семьёй ты застрял, и у тебя есть обязанность, или они думают, что у тебя есть обязанность, и если бы ты мог выбирать... если бы можно было выбирать семью, то не выбрал бы ту, с которой оказался.

Это то, что я чувствовал к своим родителям, когда они ругались, что бывало часто. Временами даже когда они не ругались.

— Ты оставил свою семью, чтобы стать обережником. А когда ты вернулся, они бросили тебя в свадьбу, которой ты не хотел. Так что ты ушёл. Я тебе такая семья?

— Нет — сказал Грак, возвращая взгляд ко мне. — Ты не та семья, которую я выбрал бы, но ты и не как мой отец.

Лояльность повышена: Грак, ур. 8!

Я хотел спросить, что тогда со мной, но было такое впечатление, что этот разговор будет меня только раздражать. Можно положиться на Грака в том, чтобы испортить всё удовольствие от прорыва в магии души и его починки.

* * *

Фенн нашла нам добычу в Клюквенном Заливе, мужчину, которого она нашла сидящим в таверне, пьющего пиво с друзьями. Чтобы соблазнить его пойти в комнату отеля, где мы остановились, потребовалось показать деньги, и когда он увидел меня, подумал не о том, так что ей пришлось закрыть дверь и заговорить с ним.

— Он целитель — сказала она. — Любые мелкие травмы, что ты понесёшь, он их исцелит. Ты, вероятно, хочешь спросить, в чём его выгода, поскольку ты уже знаешь, что твоя — в куче денег, которые получишь просто за то, что будешь здесь сидеть. Для него, это изучение анатомии, которое он может провести без неудобств для тебя, просто придётся посидеть здесь, за что, повторяю, тебе хорошо заплатят.

— То есть я выиграл лотерею? — спросил он, явно не покупаясь на это.

— Вообще-то да — сказала Фенн. — Есть один аристократ, которого я не стану называть, который недавно заболел. Слишком много ночных визитов к дамам, но от меня ты этого не слышал. У него есть проблемы, для исправления которых нужен умелый медик, а мой приятель как раз умелый медик, но ему всегда проще работать, если знает, что его наниматель считает "здоровым".

Фенн прикоснулась пальцем к груди мужчины.

— Работа срочная, так что я поторопилась найти первого, кто подходит. Ты человек, у тебя подходящая ширина плеч, ширина груди, и рост, и ты, на мой взгляд, выглядишь достаточно разумным, чтобы не смотреть дарёному коню в зубы, когда он сам тебе в руки падает.

Он не обратил внимание на спутанные поговорки, и, к моему удивлению, без дальнейших споров уселся. Пока я работал, Фенн включила радио, передававшее какую-то пьесу — телевидение было изобретением, по которому я скучал больше всего после интернета и сотовых — и хотя я по крайней мере теперь знал, что искать, найти нить всё равно было самой простой частью. Даже с тем, что сейчас у меня, вероятно, был аналог докторского звания в магии души, у меня ушло полтора часа на то, чтобы получить доступ к его душе и войти в транс.

Копировать кости было жутко. Иметь ограниченный доступ на чтение-запись к базовой структуре данных моего физического и ментального существования в мире — или чего-то, что притворяется базовой структурой данных достаточно, чтобы реально оказывать эффект на то, что есть я, что бы там ни означала разница — это не то, чего я когда-либо хотел. Я порядком издевался над компьютером на Земле, но редактирование реестра всегда напрягало.

Когда я закончил, мы отослали "донора", ставшего заметно богаче, прочь.

— Сработало? — спросила Фенн.

— Ещё не знаю — ответил я. — Не хотел проводить исцеление, пока он здесь.

— Ну, а что если он нам снова понадобится? — спросила Фенн. — Что если, не знаю, понадобится переделать?

— Если выйдет настолько плохо, думаю, я скорее всего умру — сказал я.

— Ну, это, бл*, просто чудесно — ответила она, сложив руки на груди. — Главное, чтобы я сохранила свои способности, если ты умрёшь.

— Бяка — сказал я, понимая, впрочем, что её шутки — просто способ иметь дело с жизнью. — Ладно.

Я ощущал кости в руке, готовый сжечь их, чтобы исцелить свою грудь. В идеале, моя душа должна быть уже исправлена, и всё, что я делаю — снова привожу душу и тело к единству.

— Как-то оно еб*ануто, что я мог промыть ему мозги, сделав своим рабом, верно?

— Просто исцеляй уже, я начинаю напрягаться — сказала Фенн.

Я положил обе руки себе на грудь и сконцентрировал свою силу, прожигая кости с левой стороны, чтобы запитать исцеление своих рёбер. Понадобится какое-то время, чтобы вправить эти кости, но сейчас это уже было не проблемой. Изменения наступали быстро, сперва в мою кожу снова вернулось осязание, затем наконец начал пробуждаться гложущий голод от вернувшегося аппетита. У меня не случилось внезапного сердечного приступа, как я боялся, и каково бы ни было восприятие душой граничных зон, у плеч и бёдер не произошло ничего ужасного вроде разрыва плоти.

Квест, однако, не засчитался засчитанным. Когда я понял, почему, я хлопнул себя по лбу: я выпил кости, чтобы завершить исцеление. Быстрого погружения в душу было достаточно, чтобы это исправить, и я вернулся достаточно быстро, чтобы увидеть сообщения, прежде чем они исчезли.

Поражение "Выпитая Кость" устранено!

Навык повышен: Эссенциализм, ур. 23!

Квест завершён: Костеит. Ваше тело вернулось в норму, и сейчас находится под вашим контролем в куда большей степени, чем в ваших самых диких трансгуманистских мечтах, если готовы пойти на риск запороть его.

Уровень Повышен!

Конец книги 4.

Глава 75: Статы для нердов.

PHY

8 7 POW 20 Безоружный бой 21 Одноручное Оружие 21 Двуручное Оружие 20 Импровизированное Оружие

7 SPD 20 Метательное Оружие 20 Парное Оружие 2 Скрытность 15 Луки

7 END 21 Ружья 20 Парирование 20 Уклонение 21 Атлетика

MEN

9

8 CUN 12 Инженерия 1 Щиты 3 Бездоспешный 9 Средняя броня

8 KNO 0 14 Садоводство 0 0

8 WIS 24 Магия Крови 24 Магия Кости 20 Магия Самоцветов 0

SOC

3

2 CHA 0 0 0 0

4 INS 21 Магия Кожи 23 Эссенциализм 0 2 Дебаты

2 POI 7 Анализ 0 6 Лесть 6 Комедия

1 LUK 6 Романтика 10 Запугивание 6 Ложь 0

* * *

Квесты

[] Двойственные Миры: Существуют другие подобные вам, те, кто грезит о месте под названием Земля. Так называемых грёзотёртых изучают в Афинее Предположений и Исследований. Вы можете отправиться туда, чтобы узнать больше.

[] Доставала Богов: В этом мире существуют боги, титаны мощи и хозяева доменов, каждый — особое существо со своими особыми правилами. Будьте осторожны с ними, особенно если хотите однажды вступить в их ряды.

[] Потерянный король — найден?: Пятьсот лет назад Утер Пенндрайг, легендарный король Англицинна и предок Амариллис, исчез из этого мира во время архиважного похода. У этой давней тайны должен быть ответ для те, кто достаточно храбры или глупы, чтобы стремиться к нему, не так ли?

[] Конец Лета: Вернитесь туда, где Фенн получила свои шрамы, и принесите правосудие эльфам. (Квест компаньона).

[] Говорят, Домой Не Вернуться: У него была жизнь до вас, и у вас была жизнь до этого.

[] Всё То, Что Блестит: Вернитесь в Дарили Ирид с Гракуилом, когда да соберёт достаточно золота, чтобы удовлетворить да над самоназначенное покаяние перед да над бывшим кланом. Поговорите с Граком, чтобы узнать больше. (500/1000) (Квест компаньона).

[] Сквозь Секущее Стекло: В глубине карантинной зоны Стеклянных Полей, единственного места на Аэрбе, где ещё работает магия стекла, лежит покрытый осколками замок. Сокровища в нём неизвестны миру, но вы можете добыть их, если отважитесь.

[] Моя Собственная Комната: Безграничная Яма шириной в милю и бесконечно глубока; пропасть, из которой мало кто возвращается. Туунг называют её своим домом, и имперский закон согласен с ними, но бесконечность — большое место, и надёжный дом остаётся торчать у стены, ожидая, пока вновь сможет озариться активностью. Куум Доона ожидает.

[] Укоренение: Последняя друид мира мертва, оставив последний локус запертым и без ухода. В конце концов несовершенные циклы саморегуляции внутри бутылки подведут, и локус умрёт, если вы не найдёте способ извлечь локус и пересадить его во внешний мир, где он всегда и должен был находиться. (Квест компаньона).

[] Убийца Ужасов (0/13):

[ ] Убийство в дубликатах: Как только она была обнаружена девочкой-подростком, способность персоне дублицировать себя немедленно была карантинирована в пределах тысячи квадратных миль и этой одной персоны. Дорис Финч живёт дубликатами; чтобы покончить с этой карантинной зоной, необходимо убить всех её. (0/9.511.346)

[ ] Манифест Судьбы: Падение Второй Империи было, по одним мнениям, неизбежностью, однако по другим мнениям — результатом одного инцидента. Точная природа магии, позволяющей бессмертному, называемому Манифест, управлять своими подданными с расстояния, неизвестна, как и его точное местонахождение, но очевидно, что с карантином его зона действия ограничена лишь Ланквоном, некогда Имперским городом, а ныне городом Манифеста. Победить его — невозможная задача, но вы взяли её на себя.

[ ] Дверь в душу: Калдуэлл Гэйтсмит имеет сомнительную честь быть ответственным за два карантина. Через свои порталы он наблюдает за своим доменом. Если он заметит вас, и вы его не устроите, порталы рассекут краями, режущими время и пространство.

[ ] З-слово: Капитан Синий-в-бутылке — причина, почему никто его не говорит. Это его слово.

[ ] Всеед: Скорее монстр, чем человек. Ни разу за четыреста лет не было, чтобы кто-то видел лицо Рова и пережил это. Он сидит в центре полумили земли, плоти, и мусора. Если вы убьёте его, вы будете первым, кто пережил контакт с ним.

[ ] С циклами лучше: Из-за неизвестной магии юноша восемнадцати лет снова и снова переживает один и тот же месяц, смерть лишь возвращает его в то же морозное весеннее утро. В этой карантинной зоне время не ведёт себя прилично, и лишь постоянное завершение его жизни вернёт нормальность этой зоне. Остерегайтесь, не застряньте в цикле.

[ ] [ВЫРЕЗАНО]: Чем больше вы [ВЫРЕЗАНО], тем больше вы [ВЫРЕЗАНО], пока не [ВЫРЕЗАНО]. Даже простое знание его имени делает его [ВЫРЕЗАНО], и даже всего лишь его пол — информация, которую вы можете предпочесть не знать, если [ВЫРЕЗАНО]. Лучше броситься вслепую.

[ ] Недрогнущий: Изначально говорили, что этот гоблин вдохновляет на верность, пока не стало очевидно, что он делает это более буквально, чем фигурально. Чтобы убить его, вам придётся сразиться с серьёзной армией его верных слуг, если сам не станете одним из них.

[ ] Кузнец плоти: Тысячелетие ковка плоти была благородным ремеслом Пендлехама, практикуемым мастерами и дилетантами. Когда маленький кабал завёл ремесло слишком далеко, возник карантин, превративший Пендлехам в Город Плоти, куда никто не смеет забредать.

[ ] Боли и равнины: (пр. переводчика: в оригинале Aches and Plains, игра слов Plains-Равнины и Pains-Боли. Aches тоже означает "боли", в общем.) Фермерство может показаться слишком невинным делом, чтобы вводить карантин, однако учитывая время и внимание, обращаемое на него миллиардами разумов, было неизбежно, что кто-то пробьётся к его глубинным секретам. Земля Пай Шем ныне охраняется одним воином-фермером, его поля непроходимы, его власть абсолютна.

[ ] Страж Нижнего мира: Умнейшая машина, просочившаяся в тело сломленного человека. Жители Аэрба пока не сумели пройти его тесты, но, возможно, кто-то из иного мира обладает средствами, чтобы получить дозволение попасть в его святилище.

[ ] Палец солнца: Когда эльфы разрушили Селестар, осталась небольшая группа тех, кто продолжили свои исследования. Продукт их усилий принёс лишь боль.

[ ] К Семени: Есть на Аэрбе место, что считается хуже, чем первые четыре тысячи адов. Фел Сид сидит на троне живой плоти, неспособный распространиться за пределы своего домена, но правящий ужасом внутри него. Вы знаете его слабость.

* * *

Амариллис Пенндрайг, лояльность ур. 15

Амариллис — самая прямая из потомков Утера Пенндрайга, Потерянного Короля, что обеспечивает ей особое право претендовать на приличное количество его движимого и недвижимого имущества, связанного правилами кровного родства, первородства, старшего наследника, и раздела собственности без объявления наследника. Когда-то она была ключевым членом блока при Дворе Потерянного Короля, но сейчас стала изгоем через полулегальные и откровенно преступные действия врагов. Её родина, Англицинн, для неё сейчас закрыта, по крайней мере пока она не собрала достаточно сил, чтобы вышибить кое-какие двери.

Фенн Грингласс, лояльность ур. 21

Фенн — полуэльф, рождённая от эльфийского отца и человеческой матери. Её детство проходило по месяцам то на острове Эверсаммер, то в колонии Рогботтом. В то время как её уши среди людей отмечали её как опасную и экзотическую, её зубы отмечали её как отвратительный позор среди эльфов. Она никогда не ощущала себя дома в любом из миров, и притворялась, что понимает меньше, чем на самом деле, подчёркивая свои отличия перед теми, кто их упоминали. Повзрослев, она занималась разными подработками, пока не остановилась на рейдах в карантинную зону Земель Восставших, собирая всё, что не приколочено. Эта жизнь закончилась, когда её арестовали за продажу контрабанды. Когда Англицинну понадобился проводник по Сильмар-сити, её выпустили из тюрьмы и предоставили второй шанс.

Гракхуил Лидбрэйдс, Лояльность ур. 8

Гракхуил происходит из в основном партеногенетического клана в Дарили Ирид (пр. перевод — "Золотая Дыра"). Благодаря да над мастерству в игре Рангов и общей эмпатической природе да над рода, Грак был выбран, чтобы покинуть Дарили Ирид и отправиться в Афиней Барьеров. Планировалось, что да вернётся, и станет следующим мастером-оберегателем дома клана. Вернувшись домой, да над оказался ввязан в редкий договорной союз пары с другим дворфом, и сбежал из Дарили Ирид, отказавшись от Поцелуя в да над ночь уз. Да проводит да над время в поисках покаяния за урон, который да над отсутствие вызвало да над клану.

Шестиглазая Лань, лояльность ур.3

[После моего маленького эксперимента по испытыванию трепета и восторга я закрыл глаза и заглянул на неё, но обнаружил, что вместо текста у Шестиглазой Лани там картинка, уходящая за границы, в которых должна бы находиться. Это был первый раз, когда игровая система показала мне что-то кроме текста, символов, и линий, ограничивающих панели.

На картинке были разные сцены, лишённые чёткой хронологии и перетекающие друг в дружку там, где соединялись. Если всмотреться в неё, изображение увеличивалось, убирая остальную часть игрового интерфейса и заполняя моё зрение только историей в картинках Шестиглазой Лани. Большая её часть мало что для меня значила, поскольку картинки фокусировались на реках и лесах, с отдельными животными временами. Я сосредотачивался на разумных там, где мог их найти, и в итоге перед моим взором появилась полноразмерная оргия с извивающимися обнажёнными телами представителей сотни разных видов. С одной стороны, сверху справа, мужчины в доспехах шли и убивали народ, но ниже сидела группа беременных женщин, а ещё ниже различные женщины рожали, обнажённые дети шли по лесу, и некоторые надевали собственные кожаные доспехи, чтобы сражаться с напавшими.

Это была история локуса, словно бы рассказанная безумным художником, способным реалистично рисовать в масштабах йотапикселей, но понятия не имеющим о том, как обеспечить связное повествование. Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти бутылку, стоящую наособицу, в стороне ото всех. На было попытки показать это буквально; её размера едва хватало, чтобы туда поместилась Солэс, сидевшая скрестив ноги, с посохом на коленях. Она была совсем маленькой в сравнении с остальным, и в этом, вероятно, и была суть.]

Валенсия Красная, Лояльность ур. 14

Валенсия — нонанима, гуманоид без души, созданная эссенциалистом Фаллатером Вайтшеллом в Тюрьме Амореукс, где она прожила первые семнадцать лет своей жизни. До недавнего времени она была подвержена регулярной одержимости демонами и дьяволами, но сейчас, затронутая вашей магией, она стала чем-то, вызывающим страх по иной причине, нежели прежде. Во многом она почти новорожденная, пытающаяся встать на ноги.

Глава 76: Ночь свидания.

Фенн разоделась в пух и прах, в чёрное платье, обтягивающее её фигуру и подчёркивающее ноги, спину, и причудливо шрамированые руки так, что моё сердце бешено колотилось. Она надела чёрные туфли с высокими каблуками, и сверкающие серьги, привлекающие внимание к её остроконечным ушам. Я не слишком разбирался в женском фасоне на Земле, и ещё хуже — на Аэрбе, но что бы там она ни носила, это выглядело на ней великолепно. А ещё я впервые видел на ней косметику. Однако её волосы...

— У тебя длинные волосы — сказал я. Когда мы впервые встретились, её волосы были скорее короткими, едва хватало, чтобы затянуть в хвост, и хотя за проведённое нами вместе время они несколько отросли, но... сейчас они свисали до спины.

— Ой, отъ*бись — сказала Фенн. — Это всё, что ты хочешь сказать?

— Ты выглядишь роскошно — сказал я. — Ты и так была роскошна, но сейчас ты самая красивая версия тебя, что я могу представить. Не то, чтобы я не думал, что ты симпотная, когда спишь рядом в майке и нижнем белье, или нагишом, или... мне определённо не стоило об этом, не так ли?

Она покачала головой, из-за чего её серьги засверкали на солнечном свете, однако при этом улыбалась мне.

— Я просто хотел сказать, что ты красавица, и мне с тобой очень повезло.

— Ой, да ладно, ты тоже не так уж плох — ответила она, оглядывая меня. — Хорошо помылся.

— Вот видишь, у меня было такое чувство, что если бы я это сказал, ты восприняла бы это как оскорбление — сказал я с улыбкой. Протянул руку. — Отправляемся?

Знаете, если подумать, в мужском фасоне я тоже не особо разбираюсь. Для меня было достаточно шортов и футболки летом, и куртки с капюшоном и джинсов зимой, плюс то да сё. Несколько дней назад я взял из нашего убежища кошелёк, полный оболов, и отправился в Клюквенный Залив купить новую одежду, не то барахло, что висит на вешалках в любом магазине одежды, а три дорогих наряда, сшитых на мои мерки экспертом (опыт, который я, пожалуй, размещу на шкале "вторжения чужаков в моё личное пространство" между стрижкой и чисткой зубов). Тот, что я носил, был чёрного цвета, в тон платью Фенн, жакет с пуговицами на одну сторону, воротник, выглядящий так, словно я пытаюсь скрыть шею, и фалды длиной в фут. У портного я по большей части молчал, предоставив говорить Амариллис, но у меня создалось впечатление, что это была переделка официального одеяния какой-то культуры, распространившаяся как пожар по всей Империи Общих Интересов.

Нашим пунктом назначения был выбранный Амариллис ресторан, Купона, и если бы я заморачивался тем, чтобы научиться разбираться в ценах, то мог бы возразить, узнав, сколько здесь стоит обед. Мы всё ещё жили на золото, которое забрали у Ауманна, большая часть которого была обращена в деньги, и хотя мы тратили много на убежища, пока что ещё было впечатление, что до того момента, когда можно будет начинать беспокоиться, далеко. Так что сегодня мы баловали себя, поскольку это было наше давно ожидаемое Первое Свидание.

(После событий нашего краткого визита в Парсмонт, Амариллис официально объявила себя нашим счетоводом и квартермейстером, позиции, которые она приняла с рвением того, кто пытается искупить прошлые ошибки. Я принял её рапорт по итогам событий, и изо всех сил постарался убедить её, что она, в общем, человек, на которого никто не захочет наезжать, однако её ответом на это было то, что она притворилась, что чувствует себя лучше, маска, на которую она тратила не слишком много усилий. Впрочем, говорить ей об этом казалось контрпродуктивно).

— Так, пара просьб — сказала Фенн, когда мы уселись. — Номер один: о работе не говорим.

— В смысле, "о работе"? — спросил я. — Мы безработные.

Фенн пожала плечами. Сегодня она действительно выглядела красиво... Платье подчёркивало завитки шрамов на её руках; похоже, тесёмки специально для этого сделаны. Вообще, было обнажено изрядно кожи.

— Скажем так, не говорим о нарративе, листах персонажей, тренировках, логистике, деньгах, планировании, и вообще ни о чём, напрямую связанном с операциями, которые были бы нашим бизнесом, если бы это был бизнес.

— Но можем мы говорить о наших бизнес-партнёрах? — спросил я.

— О, да, об этом — определённо — усмехнувшись, сказала Фенн. Официант, наряженный в коричневую униформу, остановился рядом и аккуратно поставил на стол пару гранёных стаканов с молочно-пурпурной жидкостью. — В смысле, эта компашка — единственное, что у нас на самом деле есть общего, и я не хочу убирать со стола всё.

Она подчеркнула свою фразу, подняв один из стаканов и отпив из него.

— Номер два: никаких отсылок к старушке Земле.

— Но... — начал было я.

— Только отсылок — сказала Фенн. — Обычно я нахожу в них некий шарм, но сегодня я хочу, чтобы в разговоре не было такого чувства, словно ты веселишься за счёт того, что я не знаю о моих базах.

— Твоих базах? — спросил я, чувствуя растерянность, и задумываясь, не подкалывает ли она меня.

— Что-то о том, что все мои базы принадлежат тебе? — спросила Фенн, нахмурив брови.

— Все ваши базы принадлежат нам? — спросил я, стараясь не улыбаться. — Я даже не помню, чтобы говорил это.

— Мы только закончили с первым убежищем, когда ты это сказал — ответила Фенн. Она смотрела на меня, попивая своё пурпурное молоко. — И это было мило! Но ещё я временами думаю, что ты делаешь это для одного себя, тебе-то весело, но меня, типа, чутка отталкивает.

Она слегка нахмурилась.

— Третьей просьбой было не говорить о наших отношениях, но сейчас я вижу, что с этим малость облажалась.

На стол аккуратно поставили две тарелки, на каждой еды — на один укус. Наш официант выдал подробное описание, которое я слушал в пол-уха — какое-то мелкое животное очистили от костей, разложили на тарелке, и запекли в горячем масле, после чего разложили вокруг крайне мелко нарезанные овощи разных цветов. Мы не делали заказов; это место было из тех, где ешь то, что приготовит тебе шеф-повар.

— Извини — сказал я. — Я не хотел тебя отчуждать, или заставлять чувствовать, что хотел бы, чтобы ты была с Земли.

— Да нет — сказала Фенн. Она наколола на вилку кусочек еды. — Я не имела в виду... Мне нравится, когда ты объясняешь мне Земные фишки, не только потому, что тебе очевидно нравится об этом говорить, но и потому, что у тебя получается интересно.

— Но? — спросил я.

— Ладно — сказала Фенн. — Объясни мне эту фишку с базами.

Она закрыла глаза, смакуя мясо на вилке.

— Это... древний интернетовский мем — сказал я. — Была одна ранняя шестнадцатибитная видеоигра, в которой был реально скверный перевод, и народу это было достаточно весело, чтобы разошлось вирусно.

Я объяснял осторожно, стараясь быть уверенным, что Фенн знает все эти слова, и мне не нужно будет их разъяснять.

— Вот видишь, и, типа, об этом и говорила — сказала Фенн. — Я не имею в виду всю Землю, мне нравится слушать о твоих друзьях и твоей жизни там, но мемы... больше чем мемы, культурное наследие?

Она помедлила.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноким. В смысле, я знаю, каково это, в моём случае это было быть с людьми и думать об эльфах, или наоборот, и понимать, что это не перевести...

Она умолкла и съела ещё кусочек.

— Так ты ушла в гиперкоррекцию? — спросил я. — Когда мы встретились, ты реально отыгрывала эту фишку с полуэльфийскостью. Сейчас меньше.

— Хм — сказала Фенн. Она взяла ложку и соскребла с тарелки оставшийся соус.

Пока она жевала это, официант вернулся и умыкнул наши тарелки (я свою опустошил, пока Фенн говорила — было солёно, кисло, и хрустяще, но мгновенно исчезло, и я был голоден), а затем вернулся с новой тарелкой, на этот раз заполненной нарезанными овощами, лежащими в многоцветной лужице.

— Это блюдо — трупофрукт и копчёные ростки кроводрева с гарниром из молодого...

— Знаете, — сказала Фенн — я тут правда расслабляюсь, и не хочу быть грубой, но можем мы поесть без этих перебиваний? Просто еду.

— Разумеется, мэм — ответил официант, быстро поклонившись, и почти немедленно исчезнув. Мы заплатили за обед вперёд, включая то, что я посчитал довольно щедрыми чаевыми; мы находились в обособленной секции ресторана, и я сказал себе, что это из-за этого, а не потому, что Фенн — полуэльф.

— Ещё думаешь? — спросил я, попробовав неаппетитно названный трупофрукт. Было слаще, чем я ожидал.

— Вроде того — ответила Фенн. — Эта еда шокирующе хороша. Сложно поверить, что мы переключаемся между походным супом и чем-то вроде этого.

Она проткнула росток кроводрева, посмотрела, как он кровоточит, а затем крутанула вилку.

— В смысле, ты прав насчёт полуэльфийскости, легче просто быть откровенной насчёт этого, или шутить, или просто раздражать тех, что всё равно будут раздражаться, но мне не нравится сравнение.

— Не нравится? — спросил я.

— Есть разница между тем, чтобы говорить "Эй, я другая", и культурной прпастью, знаешь ли — сказала Фенн.

— Угу — ответил я и поднял руки, признавая поражение. — Считай, убрали.

— С другими я тоже это чувствую — сказала Фенн, когда нам принесли новую смену блюд, на этот раз крошечную коллекцию трёх разных жареных мяс. — Это разделение.

— Я всё ещё толком не понимаю дворфов — сказал я. — В смысле, я понимаю структуру их общества, и в какой-то степени — то, как оно их формирует, не хочу говорить, что я их создал, но...

— Но ты их создал — с улыбкой сказала Фенн. — Какая скромность.

— У меня в голове дворфская культура возникла вокруг их альтернативной формы фермерства — сказал я. — Я знаю, как вырастают многие фермеры, и, типа, картографировал это в своём разуме, с добавление партеногенетических родов. В смысле, изначально у меня было две ветки дворфов, Менди и Талди, у одних практиковались пары, а у других один родитель... извини, это скучно, полагаю.

— Ты говоришь о буквально творении мира — сказала Фенн, чуть наклоняясь вперёд. — Думаю, иногда ты забываешь, насколько ты особенный. В смысле, ты не бог, но я могу указать на что-то от балды и спросить тебя, почему оно так, и реально получить ответ. Плюс эта божественная хрень не выглядит недосягаемой. Ты можешь говорить о лягушках, и мне всё равно это будет нравиться.

— Ты заставляешь меня краснеть, хорошо, что я могу контролировать кровоток — ответил я. — Но я серьёзно, пропасть между мной и Граком так велика, что я никак не смогу её преодолеть.

— Больше, чем между тобой и локусом? — спросила Фенн.

— Очко в твою пользу — сказал я. — Знаешь, временами мне хочется, чтобы наша пати была, ну, имела более архетипичный расклад. Такое впечатление, что у нас безумный разброс и в личностях, и в способностях.

— Вероятно, в какой-то момент нам нужно будет поговорить о Вал — сказала Фенн. Во время разговора мы очистили тарелки, и нам принесли новую смену, маленькие прозрачные шарики, красные, пурпурные, и оранжевые. — Она, блин, чокнутая.

Я поморщился.

— Я стараюсь держать дистанцию. Мне её жаль, но я реально не хочу, чтобы она думала, что я... больше, чем я, для неё. Больше, чем я хочу быть.

— Она поцеловала Мэри, не знаю, в курсе ли ты — сказала Фенн. Она старалась этого не показывать, но в её глазах была заметна улыбка, которую она пыталась скрыть.

— Серьёзно? — спросил я. — Почему?

— Мэри пыталась её социализировать — сказала Фенн. Она перестала пытаться скрыть своё веселье. — Вал несло, ну, в зависимости от того, есть ли в ней гость, и даже тогда.

— Этот эвфемизм ужасен — сказал я.

— Я пытаюсь — ответила Фенн. — В любом случае, Мэри взбрело в голову, что Вал нужет интенсивный курс того, как быть человеком, или по крайней мере более нормальной разновидностью смертных видов, поскольку у Мэри большой комплекс по поводу того, чтобы быть "продуктивной", и шанс того, что Вал облажается в реальном мире, довольно велик, особенно если её связь оборвётся, или она слишком сильно прожуёт своего гостя. Так что, в общем, был урок о физических границах, и, полагаю, наша Мэри сказала что-то вроде того, что при приветствии делается целомудренно, а что-то больше зарезервировано для тех, кого действительно любишь.

Фенн зачерпнула ложку шариков, и продемонстрировала второй рукой жест "бла-бла".

— Вот как — сказал я.

— Ну, ты же понимаешь? — спросила Фенн. Я был довольно-таки уверен, что она думает не о том, о чём я. — В любом случае, они целовались несколько секунд — угу, я спрашивала об этом, определённо Мэри думала, что сказать "целуй тех, кого любишь" и немедленно оттолкнуть Вал может быть не лучшим обхождением с бедной страдашкой.

— Страдашкой в твоём определении, или в моём? — спросил я. Хищное существо, имитирующее жалобный крик о помощи, или невинно страдающий, нуждающийся в защите?

— Оба — сказала Фенн. — Мэри ей несколько потакает, и в этом есть смысл, раз уж она не собирается перерезать нам ночью глотки или обратить друг против друга, по крайней мере так, как она была раньше.

В её голосе не было враждебности, но на лице оставалась, хоть и всего лишь в виде дрогнувших бровей.

— Всё нормально? — спросил я.

— В общем, после того, как они поцеловались, Амариллис объяснила, что это вообще-то неподобающе, и провела объяснение о романтической любви, что это, Вал об этом что-то знала только через своих гостей, и это не то образование, что мы хотим для неё, верно? И её ответом на урок было "О, так мне следует целовать только Джунипера?"

— О — произнёс я, вздохнув. — Нет, Амариллис мне об этом не говорила... вероятно, чтобы мы с тобой могли об этом поговорить. Ты же понимаешь, что это не... что у меня к ней нет интереса?

— Нет? — спросила Фенн. — Она видит в тебе своего спасителя и прислушивается к каждому слову. Если хочешь её, достаточно просто сказать. Вероятно, тебе даже этого не нужно делать, если она решит, что сможет так доставить тебе удовольствие. Симпатичная девчонка, проскальзывающая нагишом в твою постель, поскольку рвётся тебя удовлетворить?

— Ну, когда так подаёшь... — произнёс я с улыбкой, на которую Фенн не ответила. — Я думаю ты переоцениваешь её, эм, одержимость мной.

— Возможно — сказала Фенн. Перед нами появилась новая тарелка, и меня начинало раздражать, как мало еды было на каждой из них, насколько бы шедевральна ни была каждая порция. — Вот видишь, поэтому я и не хотела говорить о нас, я полагала, что будет выглядеть так, словно я считаю, что весь мир против меня.

Он ткнула в еду вилкой.

— Хотя, должна сказать, у тебя сейчас пять компаньонов, и четыре с половиной из них женщины, из которых по крайней мере троих ты интересуешь, что не очень похоже на совпадение.

"Трое" — это Фенн, Валенсия, и Амариллис. Я реально надеялся, что сложность с последней уже испарилась, но не собирался спорить с Фенн об этом, поскольку это тема, которую мы с Амариллис старательно избегали. Однако четыре с половиной женщины?

— Ты считаешь локус или Грака половиной женщины? — спросил я. — Или обоих на три четверти?

— Я думала о Граке — пожав плечами, сказала Фенн. — Локус представлена как самка.

Я протянулся над столом и взял её за руку.

— Фенн, я ни при каких обстоятельствах даже думать не стану о сексе с гигантским шестиглазым оленем.

— Но сейчас ты задумался о технической стороне такого, не так ли? — спросила Фенн, нежно похлопав меня по руке.

— Ты слишком хорошо меня знаешь — ответил я, возвращаясь обратно. — Я начинаю соглашаться, что стоит вложить очки в социалку.

— Я тоже — сказала Фенн. — На самом деле, нет, если это только для того, чтобы ты не запинался. Только представь, насколько будет тупо, если я погибну из-за того, что хотела, чтобы у тебя рядом со мной было чуть больше такта и изящества?

— Кажется, мы уходим в рабочий разговор — ответил я.

— Ты прав — сказала Фенн. — Сегодня ночь для нас. Ты не против развлечь меня игровой историей?

— Эм, как скажешь — сказал я. — Хотя ты вроде как уже слышала все интересные. Разве что — я уже рассказывал тебе историю про астероиды?

— Звучит незнакомо — сказала Фенн. — Хотя, вероятно, придётся объяснить, что такое астероид.

Так что я рассказал ей историю про астероиды (короткая версия: камень упал, все умерли), и после этого она рассказала мне о своей первой вылазке в Земли Восставших под руководством ментора, с которым она потом рассталась, и мы сумели вернуть ночь обратно на рельсы, в то время как экстравагантные (но крошечные) блюда продолжали сменять друг друга. Было приятно быть вместе наедине, сделать перерыв от планирования и приготовлений, которыми мы занимались в составе большей группы, и мы не возвращались к обсуждению внутренней политики, что было облегчением.

* * *

Киномарафоны были для нас с Артуром чем-то вроде традиции, ещё со времён до того, как начали играть в настолки. У Артура была глубокая и прочная любовь к сериалам и сиквелам, но особенно трилогиям, и он часто говорил, что часть нашего культурного долга — лично просмотреть как можно больше классики, вместо того, чтобы просто слышать о ней пародии на изложения или что-то полузапомненное.

— Не знаю — сказал я Артуру во время паузы в нашем марафоне по расширенной версии Властелина Колец. — Там есть кое-какие идеи, которые кажутся интересными, но на самом деле таковыми не являются.

— Объясни — сказал он. — Это всё равно, что сказать, что кто-то выглядит красивым, но на самом деле не красив, логическое противоречие. Хотя, возможно, можно сказать, что это иллюзия, или что-то такое.

— Да, верно, именно оно — сказал я. — Это иллюзия. Смотришь на симпотную девчонку, а при ближайшем рассмотрении понимаешь, что она — мираж.

— Или на ней уйма косметики — сказал Артур.

— Это... — начал было я, но моё возражение скончалось, когда я понял, что мы скорее всего примемся обсуждать социокультурную роль косметики вместо более интересной темы, о которой я хотел поговорить. — Ну, пожалуй. То есть есть идеи или задумки, которые кажутся интересными, но когда за них берёшься, оказывается, что это не так.

— Ты говоришь просто о различии глубокое слэш мелкое? — спросил Артур.

— Возможно? — спросил я. — Ну, может и нет, поскольку есть разные типы глубины, и я не уверен, что мы сейчас говорим об одном.

— Ладно — сказал Артур. — Табу "глубокий", табу "мелкий".

На тот момент это была новая фишка — объявлять определённые слова табу, чтобы приходилось полнее объяснять концепции, на которые указываешь. Как-то раз он сказал мне, что все споры, в сущности, сводятся к спорам об определениях, но на мой взгляд это звучало как одно из того, что люди говорят в общих чертах вместо конкретности.

— Хотя, вообще-то табу "интересное".

— Ладно, но мне нужно немного подумать — сказал я.

— Нормально, мы почти добрались до Айзенгарда — ответил Артур.

В общем, я сидел, в полглаза смотрел фильм, который уже три раза видел, и наполовину думал о том, как бы объяснить. Моим любым аспектом просмотра фильмов с Артуром было наличие времени для молчания и мыслей; у меня всегда было чувство, что отстаю от него, когда мы вдвоём говорим.

— Ладно — сказал я, когда экшн закончился. — Думаю, дело может быть в минимальной описательной длине.

— Угу, МОД — сказал Артур.

— Для меня хорошая, увлекательная идея может описываться несколькими словами, однако эффекты и результаты этого короткого описания будут иметь очень, очень длинную МОД — сказал я. — Или по крайней мере это стартовая точка для описания того, что я, вероятно, имею в виду, когда говорю, что что-то может казаться интересным только поверхностно.

— Тут есть проблемка — сказал Артур. — В том, что МОД — расплывчатый термин.

— Угу — сказал я. Я знал, что с этим будет проблема.

— В смысле, можно перефразировать как "точка снижения снижения описательной эффективности" — сказал Артур. — Думаю, это сработает чуть лучше, в духе того, что можно сказать, что Мерри — хоббит-мужчина, и это даст много концептуальной силы в расчёте на каждое слово описания, но в итоге приходишь к точке, когда говоришь не о его волосах, а о индивидуальном расположении волосяных фолликул. Но тогда нужно принимать в учёт культуру и культурные словари, вроде, например, "хоббит", когда запихиваешь большое описание в маленький термин — прикол специально для тебя, Джунипер — и это потому, что кто-то уже проделал для тебя сложную описательную работу.

— Ну, да — сказал я. — В общем, проблема, к которой я пытаюсь вести, в том, что есть некие короткие, интересные идеи, у которых есть много последствий, но у этих последствий описательная длина меньше, чем можно подумать, просто взглянув на них. Они могут быть эвокативными, но когда за них берёшься, мяса на костях нет.

— И ты думаешь, что Безграничная Библиотека — одна из этих идей? — спросил Артур.

— Не знаю — сказал я. — В смысле, ядровая идея библиотеки, заполненной книгами, которые ещё не были написаны, хороша, но я, типа, ушёл куда-то в сторону с этим подсюжетом о библиотекарях, и если речь просто о политической борьбе, в чём смысл библиотеки?

— То есть не плохая идея, а плохое исполнение — сказал Артур.

— Ой — сказал я. Я всегда считал, что в сравнении с исполнением идеи практически не имею ценности. Задумался, помнит ли это Артур; это я всегда невзначай обижал людей, не в его духе так меня задевать, даже если это правда.

— Ты мне говорил, что каждая сессия — провал, на котором можно учиться — ответил он, пожав плечами и сохраняя взгляд на фильме. — И, для ясности, не то, чтобы оно было плохо, просто мало что содержало. Типа, если хочешь, чтобы было о судьбе — пусть будет о судьбе, или если хочешь чтобы было, не знаю, о сложности совместной работы тех, у кого минимум общего, то об этом и должно быть. Проблема была не в борьбе библиотекарей, а в том, что за этой борьбой ничего не стояло. Был тот поверхностный уровень о схемах библиотечной классификации, но это было неинтересно, и это была просто прокси-война, до которой им не было дела, поскольку они — фракции, соперничающие в том, кто сможет поставить своего парня на пост главного библиотекаря. Но фракции были просто фракциями, народ, ненавидящий друг друга по личным причинам, и нам до них тоже не было дела.

(Артур был лучшим. Иногда мы играли без него, и народу всегда было сложно вспомнить, что происходило раньше, кто их персонажи, и что они должны делать. Артур делал записи, сохранял своих персонажей, и, главное, он обращал внимание. Он обладал способностью поглощать и переваривать сюжеты, а затем выплёвывать их в доработанной форме. Наш учитель искусств говорил о том, как скульпторы видят скульптуру в куске камня, и у меня в каждой игре было такое чувство, что мы все смотрим на камень, а он видит в нём формы.

Этот разговор, для него бывший просто к слову, продемонстрировал, что он понимает сюжет лучше, чем я когда-либо, и хотя на тот момент воспринималось почти ядовитым слышать, что я создал что-то скучное, потратив на это часы своего времени, позже я понял, о чём он. Тот случай, вероятно, был ближе всего к тому, чтобы мы поругались, и единственной причиной, почему этого не произошло, было то, что Артур — лучший).

— Так что ты предлагаешь? — напряжённо спросил я.

— Очевидно, мы не можем снова её играть, очевидно ты не можешь снова её запустить, так что... — он пожал плечами, продолжая смотреть телевизор. — Честно говоря, я бы сделал эту историю больше о библиотеке, вроде того, что есть одна фракция, которая считает, что библиотека должна сортироваться на основе людей, а другая считает, что на основе объективной, не связанной с людьми истины. Или, там же книги, которые ещё не написаны, так что есть активисты-библиотекари, пытающиеся корректировать историю, что изменяет библиотеку, и консервативные библиотекари, которые хотят как можно меньше изменений, поскольку опасаются, что эффекты изменений сделают будущее хуже, и, может, несколько человек в этом лагере, которые просто не воспринимают его как свой. Это замуты, которые, мне кажется, будут интересны, поскольку Реймер, вероятно, назовёт одну из групп тупыми, а Том, возможно, попытается их примирить, а я с Тифф устроим большой спор об объективной истине или о том, как консерватизм имеет смысл как политическая философия, или что-то такое.

— И это твоя идея о веселье? — спросил я, всё ещё чувствуя себя несколько раненым. — Все за столом ругаются?

— Угу — сказал Артур. Он наконец оторвался от экрана. — Думаю, это то, чего нам в последнее время не хватало. Мы все знаем друг друга, и наши характеры, так что внутренние конфликты и пересекающиеся цели имеют больше веса, чем что либо другое. Не знаю, можешь назвать меня королевой драмы, но это то, чего мне не хватает.

* * *

После нашего обеда у нас были зарезервированы места в большом театре, который не особо отличался от тех, что я видел дома, за исключением микрофонов — вместо петличных использовался громоздкий аппарат, частично скрытый в передней части сцены, и передающий не самый чистый звук аудитории через огромные динамики. Если бы я знал заранее, попытался бы найти местечко поменьше и поинтимнее, но в пользу этого театра шло ещё кое-что помимо близости к ресторану: он показывал классику Утера Пенндрайга.

"Звёздная Война" была оригинальной трилогией Звёздных Войн, сжатой в чуть больше четырёх часов, с двумя антрактами там, где в оригинале были разделения фильмов. В выданных нам буклетах было написано, что временами три акта исполняются раздельно, или последовательными ночами, или разными сезонами, но Оксикоккус Орфеум, похоже, гордился длинной постановкой. Это были Звёздные Войны, записанные по воспоминаниям Артура, а затем отфильтрованные почти пятьюстами лет культуры.

Когда Фенн отправилась в туалет во время первого антракта, я подслушал, как мужчина выдаёт свой анализ Звёздной Войны своим друзьям. Он был высоким и хорошо одетым, как и я, и говорил с акцентом похожим на акцент Амариллис, чётким и ясным.

— Во времена Первой Империи это рассматривали как предупреждение — сказал он. — Потерянный Король давал урок народу Аэрба, как он зачастую делал, и этот урок — о том, что империи гниют с головы, что власть может развращать, если ей позволить, и что в этом случае ответственность даже нижайших из нас — восстать.

— Но Люк же сын Дарта Вейдера, разве нет? — спросила женщина из группы. — Вряд ли его можно назвать нижайшим корруптной империи, учитывая доставшееся ему наследие и магию его рода.

— Хотя сложно заглянуть в разум Потерянного Короля, но, возможно, это было послание, предназначенное его детям — сказал мужчина. — Возможно, он говорил им, что он может стать злом, которое им однажды придётся победить, или вернуть от грани. Неясно, лучше рассматривать Утера как Дарта Вейдера или как Императора Рейгана, хотя возможно, что он обе стороны одной и той же монеты.

Император Рейган? Я заглянул в программку, но там он был обозначен просто как "Император". Впрочем, я улыбнулся, поскольку это выглядело очередным отпечатком пальца Артура. Вся эта отсылка к СОИ была тупой, но это была тупость того типа, что мне нравился, и в контексте того, о чём мы с Фенн недавно говорили, это выглядело тем, что я и сам сделал бы на его месте. Отсылка, вставленная ради отсылки, потому что была связана с культурным наследием, которого никто вокруг него не понимал. Это порадовало меня, но ещё и вызвало чувство одиночества.

— Статус? — спросила Фенн, вернувшаяся из своего путешествия в туалет.

— Могла бы просто спросить, как я — сказал я. — Хорошо, полагаю, просто... немного ностальгично, больше, чем ожидал.

— Но никаких бяк? — спросила Фенн. — Сценарий ноль?

— О — сказал я. — Угу, никаких признаков того, что, эм, время поджимает.

Относительно этой ночи свидания мы больше всего опасались, что что-то случится из-за игровых капризов, но пока что ничего не происходило. Амариллис знала наш маршрут, и она сказала, что будет держаться в квартале от нас, в зоне досягаемости на тот случай, если будет какая-то крупная проблема или бедствие. Валенсия и Грак были вдвоём в убежище, скрывались за целым набором оберегов и сохраняли бдительность. Я изо всех сил старался не позволять всему этому портить мне удовольствие от ночи наедине с Фенн.

— Хочешь уйти? — спросила Фенн. — Я знаю, что осталось две трети, но я всё это уже видела, ты всё это уже видел, и если тебя зацепило — ну, смысл этого вечера точно не в этом.

— Со мной всё будет нормально — сказал я. Это было добрым предложением, но необдуманным, словно это не особенный вечер для нас обоих. Я потянулся и взял её руку. Смысл всего вечера, подумал я про себя. Это платье реально творило для неё чудеса, и я всегда был поклонником экстравагантно длинных волос. Она сделала всё это для меня. Я наклонился и поцеловал её, медленно и долго. — Пока я с тобой.

— Народ смотрит — пробормотала Фенн. Она дышала тяжелее, чем обычно, и, может, её и волновало внимание окружающих, но её взгляд оставался на мне. Впрочем, она была права; народ действительно смотрел, включая высокого мужчину, говорившего об Императоре Рейгане.

— Хрен с ними — сказал я. Я взял её под руку и повёл на наши места досматривать шоу, которое, после толики времени, чтобы привыкнуть, стало вызывать у меня ностальгию в хорошем смысле.

* * *

Когда спектакль закончился, было уже поздно, что и не удивительно, учитывая четыре часа представления и два антракта. Ночь накрыла Клюквенный Залив, и с ней пришла прохлада. Уличных фонарей было меньше, чем я привык, и они были более тусклыми, но из-за количества народа окрестности выглядели безопаснее и оживлённее. Мы с Фенн шли рука об руку, направляясь к отелю длинным зрелищным путём через шесть кварталов и участок парка.

— Хочешь накинуть мой жакет? — спросил я, ощутив, как она вздрогнула.

— Да, пожалуйста — сказала она. — Раньше ночью я чувствовала себя весьма секси, но сейчас мне холодно, и ноги убивают, и это как-то не очень приятно.

Она приняла жакет и накинула на плечи, оставив меня в белой рубашке, а затем присела, сняла туфли, и пошла босиком.

— Не уверен, что стоит это делать на улице — сказал я.

— О, свет моей жизни, мы не простые смертные, чтобы беспокоиться о таком — сказала она, рассмеявшись. — Ноги у меня будут грязные, когда доберёмся до отеля, но я всё равно планировала принять душ, прежде чем.

Прежде чем. Солэс давала ей травы, предотвращающие беременность, но она говорила, что они начинают действовать через пару недель. Сейчас прошло несколько недель, и хотя мы вообще-то не говорили об этом, определённо думали. И, если подумать, она сказала то, что сказала, чтобы было очевидно, что сегодня та ночь.

Мы шли по парку, освещённому лунным светом и сиянием окружающего его города, почти не разговаривая. Мне нравилась тишина, и я задумался, не стоит ли мне взять её на руки, когда заметил движение за деревом впереди.

— Кто-то прячется впереди — прошептал я Фенн, стараясь изображать, что это просто болтовня ни о чём.

Она рассмеялась, приятный звук, словно колокольчик, и прошептала в ответ:

— Их шестеро.

Я ощутил озноб по спине. Естественно, я был вооружён, учитывая, что Всеклинок легко замаскировать, но на мне не было доспеха, и при мне не было моих обычных магических предметов вроде Ропи. Фенн не носила Траур, частично потому, что она не сочеталась с её нарядом, а ещё потому, что мы оба не хотели воспринимать наше свидание как тщательно запланированную и потенциально смертельную миссию. Сейчас я ощутил укол сожаления; мне следовало знать, что игра не позволит такому пройти без инцидентов. Единственным вопросом было насколько сложным окажется бой перед нами. Нет вопросов, что любой из нас справится со случайным грабителем в парке, даже при соотношении шесть к двум, но было неизвестно, кто они, и насколько хороши.

Ещё мне был доступен набор разнообразной магии, включая недавно приобретённый сапфир отличного качества и размера, позволяющий мне использовать эффективную магию самоцветов, обладающую изрядной летальностью. Я планировал не сдерживаться, учитывая, что мы понятия не имеем, с чем имеем дело.

Мужчина, которого я заметил за деревом, выскользнул из-за него, когда мы были в тридцати футах; его расслабленный вид меня раздражал. В его руках был кинжал, достаточно большой, чтобы я сомневался, подходит ли тут вообще слово "кинжал", и он крутанул его, встав на дорожку.

— Приятная ночь? — спросил он. Было холодно как раз настолько, чтобы было видно его дыхание. Я остановился, не приближаясь к нему.

— О, пока что просто великолепная — сказала Фенн. Я не мог понять, притворяется ли она. — Семнадцать перемен блюд в Капоне, вся сага "Звёздная Война" в Оксикоккус Орфеум, роскошно даже по нашим обычным стандартам, и мне сложно представить, что могло бы сделать её лучше.

— Ну, не хочу заканчивать вашу ночь на кислой ноте, но мне нужны ваши деньги, ваши драгоценности, и другие ценности, что у вас при себе — ответил он. Реакция Фенн сбила его с толку; изначально на его лице была усмешка, однако сейчас она исчезла.

— На кого вы работаете? — спросил я. Остальные стали появляться из-за деревьев. Не уверен, были ли мы окружены, когда я заметил первого, но сейчас определённо были.

— Разговоры меня не интересуют — сказал мужчина, сжимая кинжал. Я взглянул на его ботинки, затем на его руки, пытаясь понять, нет ли там каких-то подсказок. Хорошие ботинки могли бы означать, что он профессионал, однако они были, как и его костюм и штаны, обычными для низших классов Империи: одежда, вероятно, изготовленная на силовом станке и поставляемая телепортацией.

— Для ограбления не нужно шесть человек — сказал я. — Хотите, чтобы я поверил, что вся банда просто ждала здесь, надеясь, что пройдёт кто-то с деньгами?

— Вообще-то, возможно, они просто ждали окончания "Звёздной Войны" — сказала Фенн. Я услышал стук, когда она бросила свои туфли на землю, и напряжённо наблюдал, как она сделала пару шагов вперёд.

— Драгоценности, деньги, немедленно — сказал мужчина. Прежде он просто держал кинжал, но когда она приблизилась, чуть изменил стойку — одна нога чуть вперёд, тело наклонено. Он плюнул в сторону. — Хренова полукровка.

— Дорогой, я думаю, эти ребята действительно просто хотят нас ограбить — сказала Фенн, рассмеявшись. Она хлопнула в ладоши с весельем, которое я редко в ней видел.

— Не воспринимай это так легко — сказал я.

— Нет, ты прав — сказала Фенн. — Это платье было дорогим, не хочу, чтобы на него попала кровь.

Она наклонила голову.

— Мне снять платье и сражаться в нижнем белье, или как ты думаешь будет лучше?

— Фенн — сказал я, пытаясь звучать предупреждающе. Она не сменила позу и не ответила, так что я перевёл внимание на чувака с кинжалом. Остальные приближались к нам (к моему неудовольствию, у двоих были пушки), но он был их лидером. Я сунул руку в карман. — У меня есть две тысячи оболов. Хватит с вас?

— У твоей девчонки тот ещё рот — сказал чувак с кинжалом. — Её серёжки тоже.

Он помедлил, окидывая меня взглядом.

— И твоё кольцо.

— Ой, отъ*бись, я заплатила за эти серьги — сказала Фенн. — Я реально заплатила для них, для меня это был большой шаг.

Она расстегнула пуговицы на моём жакете и сбросила его на землю.

— Фенн — снова произнёс я.

— О — сказала она, поворачиваясь ко мне. — Похоже, у нас урок этики.

— Чё, бл*? — произнёс чувак с кинжалом.

— Я думал, ты не хочешь чтобы я учил тебя быть хорошей? — произнёс я. Несмотря на направленные на меня две пушки, я начал расслабляться. Профи атаковали бы, когда у них был элемент внезапности, если хотели нас убить.

— Ну, Мэри и Вал здесь нет... это была хренова шутка, я не учусь у Вал, не надо этого вида — сказала Фенн. — Этих чуваков лучше убить, или просто попытаться обезвредить?

— У них был шанс — сказал чувак с кинжалом. Он сделал шаг вперёд и ткнул Фенн кинжалом, не дожидаясь ответа от остальных. Он целил ей в бок, под рёбра; она поймала его за руку, даже не глядя в его сторону.

Я превратил Всеклинок в кинжал как раз вовремя, чтобы парировать первый выпущенный в меня выстрел, и пришёл в движение в сторону ближайшего из нападающих. Фенн что-то сказала, но я не расслышал, поскольку в ушах звенело; однако заметил, как она ударила головой чувака, которого держала за руку, а после этого оказался поглощён собственной половиной сражения.

Прошло чуть больше недели с того момента, как я убил Фаллатера, но на моих боевых способностях не было заметной ржавчины, да и я не думал, что ко мне применимо "используй это, или потеряешь". Я крутанулся, расширяя Всеклинок в его полную длину, метнулся к ближайшему парню в выпаде; он ещё поднимал пушку. Использование магии крови для ускорения движений сейчас было уже автоматическим, а использование магии кости — почти, и то, что Фенн сказала о том, чтобы не убивать их, достигло моего мозга как раз вовремя, чтобы я превратил главу своего оружия в нечто больше похожее на молот, чем на лезвие. Я услышал хруст кости, когда удар пришёлся рядом с ухом чувака, но по крайней мере это было менее летально, чем наполовину проткнуть его череп.

Я парировал ещё одну пулю, действуя полностью инстинктивно, доверяясь клинку, которые нашёл его местоположение. Мужчина, что стрелял, отслеживал меня, но я вытягивал из костей Скорость, и он словно двигался в замедленном воспроизведении. Взмах моего оружия пришёлся в его запястье, ломая кость и отправив его третий выстрел далеко в сторону, и когда он упал, я уже сближался со следующим. У этого был нож, узкий, но я просто сблизился, прежде чем он смог среагировать, и ударил его кулаком в горло. Он отдёрнулся, я схватил его за руку с ножом, и вывернул её, заставив выронить оружие и подхватив его на лету.

(По моему счёту, было 74 из 206 костей в моём теле, которые было безопасно сжигать магией кости; оставались, у которых не было симметрии лево-право, или те, что как раз были симметрией, необходимой для ремонта. Двигаться на моей скорости было недёшево, в плане прожигания костей, однако это было необходимо для быстрого разрешения угрозы).

Я повернулся, чтобы отправиться на подмогу Фенн, но обнаружил, что она закончила более-менее одновременно со мной. Мужик, который всё начал, орал от боли на земле, второй пытался отступать со сломанной ногой, а у третьего в груди было две стрелы, и он орошал землю кровью. На руке Фенн была Траур, а в руке — артиллерийский лук.

— Пушка — сказала она, перекрывая голосом вопли и звон от трёх выстрелов в моих ушах. Прежде чем я смог среагировать, она подняла лук и выпустила стрелу, просвистевшую в шести дюймах от меня. В последний момент я сознательно сдержал инстинкт парировать её. Сзади послышался двойной звук удара, и, обернувшись, я увидел, как чувак, чью руку я сломал, плачет от боли. Его вторая рука была пришпилена к земле стрелой, в футе от лежащего на земле пистолета. — Он тянулся к пушке.

— Где ты прятала Траур? — спросил я. На том платье, что было на ней, карманы были не предусмотрены.

— Если бы ночь шла, как я хотела, ты бы её нашёл — сказала Фенн, напоказ подмигнув. Она повернулась к лидеру группы и произнесла: Хватит орать, я тебя не убью.

К моему удивлению, он послушался, и звуки превратились во влажное, задыхающееся хныканье.

Я осмотрелся. Четверо раненых, некоторые — тяжело, и двое проблемных — тот, кому я врезал в голову, и тот, в котором две стрелы.

— Ладно — сказал я. — Нам стоит их исцелить.

— Серьёзно? — спросила Фенн. — Я стреляла не насмерть, думаю, этого уже более чем... если ты, бл*, опять потянешься к этой пушке, я тебе член отрублю.

Последнее было направлено парню за моей спиной, который, против всего разумного, вытащил стрелу из земли и снова потянулся к пушке со всё ещё торчащей в руке стрелой.

Как раз в этот момент появилась фигура в доспехе, быстро приближающаяся в нашем направлении — не полиция, среагировавшая невероятно быстро, а Амариллис в своём доспехе неподвижности, двигающаяся куда быстрее, чем это должно бы быть возможно.

— Что случилось? — спросила она, снимая шлем и осматриваясь.

— Думаем, это просто грабители — ответил я, подходя к тому, что истекал кровью.

— Смотри! — сказала Фенн. Я краем глаза заметил, как она крутанулась в своём платье. — Ни капли крови!

— Кто вы, бл*, такие? — спросил один из головорезов на земле.

— Мы Команда Криттер — сказала Фенн. — Я — Лисица Вульпес, сексуальная соблазнительница, это Жёлтая Канарейка, которая сражается силой песни, и наш доблестный лидер... — она подняла лук и выпустила ещё одну стрелу в потянувшегося к пушке чувака, подстрелив его в плечо — Синяя Гончая, галантный герой.

— Почему ты их исцеляешь? — спросила Амариллис.

— Я не хочу никого убивать, если этого можно избежать — ответил я, налагая руки на истекающего кровью. Он потерял изрядно крови, и этого я исправить не мог, но всё же я вытащил обе стрелы и принялся прожигать кости, закрывая раны.

— У нас есть три или четыре минуты, прежде чем появится полиция — сказала Амариллис. — Нам стоит убить их всех. Фенн может избавиться от тел меньше чем за минуту.

— Я реально не хочу этого делать — сказал я. Бэтмен бы так не сделал.

— Они видели ваши лица и способности — сказала Амариллис. — Враг узнает.

— Какой враг? — спросил я.

— Любой из них — ответила Амариллис.

— Я не скажу н-ни с-слова — сказал лидер с земли. Судя по тому, как он задыхается, вероятно, Фенн основательно приложила его в живот или в грудь.

— Кто вас нанял? — спросил я, отходя от бледного тела человека, которого удовлетворительно исцелил. Оставался шанс, что он не вытянет, но я сделал практически всё, что мог, за исключением быстрого переливания.

— Никто! — выкрикнул он.

Фенн шагнула к нему, и поставила ногу на его плечо, прижимая к земле. Я заметил, что на неё снова были туфли с каблуками. Она со вздохом достала из Траур пару стрел и натянула тетиву.

— Скажи мне, кто вас нанял, и останешься сегодня всего лишь с калечащими травмами — сказала она. — Соврёшь снова, и я не только убью тебя, но и отдам твою душу моему ручному демону.

— Я, б-б-бл*, мамой клянусь, н-н-никто нас не нанимал, мы п-просто ждали лёгкую д-добычу без охраны — запинаясь, произнёс он.

Фенн выпустила стрелы. На миг я решил, что она подстрелила его в глотку, но обе стрелы попали в землю, по сторонам от его шеи. Он, должно быть, тоже решил, что его подстрелили, поскольку я заметил пар, поднимающийся от его ширинки; он обмочился.

— Вас не нанимали, но кто-то предложил вам быть здесь — сказала Фенн. Ещё одна стрела возникла из её перчатки, и она плавным движением натянула тетиву. Против своей воли, несмотря на стоны вокруг, я восхитился её контурными мускулами, удерживающими тетиву.

— Никто — сказал он. — Никто.

Он был практически в слезах.

Фенн повернулась ко мне.

— Лично я ему верю — сказала она. Тетиву, впрочем, не расслабляла. — Мэри?

— Пусть Джун решает — сказала она.

— Пусть живут — твёрдо сказал я. — И, пожалуй, уматывают, пока не пожаловала полиция. Мы забираем пушки. И если эти ребята заговорят, полиции, или ещё кому-то, я уступлю желанию жестокого насилия и экстремального воздаяния.

Это было скорее ради них, чем ради Фенн.

— Ладно, достаточно честно, но только ещё кое-что — сказала Фенн. Она вернула лук и стрелу обратно в перчатку, а затем направилась к чуваку, который дважды пытался поднять свою пушку. Он лежал на земле с двумя стрелами в левой руке, и по крайней мере несколькими сломанными костями в правой кисти.

— Фенн, нет — сказал я.

— Ну смотри, если говоришь, что отрежешь член кому-то, если он что-то сделает, а потом он это делает и ты не отрезаешь ему член, то кто вообще будет тебя дальше воспринимать всерьёз? — спросила Фенн. В её руке появился украшенный кинжал.

— У нас нет времени — сказала Амариллис.

— Ладно — буркнула Фенн. — Ладно, чувак, как тебя там, член я тебе всё-таки отрежу, только не сегодня, лады?

Мы поспешили покинуть это место; Фенн увела нас в кусты в стороне от главного пути, как раз перед тем, как мимо промчалась машина с сине-белой мигалкой. Её чувство удачи определённо стало сильнее чем когда мы только встретились, хотя даже тогда было достаточно сильным, чтобы это было заметно. Амариллис попыталась встать, но Фенн покачала головой и произнесла "ещё одна". После того, как мигалка пронеслась мимо ещё раз, мы встали и направились своим путём.

— Ты серьёзно собиралась отрезать ему член? — спросил я на ходу.

— Твой член — единственный, к которому я хочу прикасаться — сказала Фенн. — Я знала, что ты меня остановишь. Но хорошо для запугивания.

— Нам нужно вернуться в убежище, а затем покинуть Клюквенный Залив — сказала Амариллис. — Мы не можем рисковать, они могут рассказать полиции, или просто полиция может нас искать.

— Это же ночь свидания — сказала Фенн. — У нас снят пентхаус, за который мы заплатили кучу денег.

— Слишком рискованно — сказала Амариллис. Мы придерживались взятого ей темпа. Фенн снова шла босиком, и шагала по траве так, словно её ноги были созданы для этого. Амариллис, в контраст, носила полный доспех, и хотя такой доспех позволял неожиданную подвижность (а её ещё и магический), но всё же требовал определённых усилий.

— Ты серьёзно беспокоишься, что полиция прочешет все отели в городе, разыскивая нас посреди ночи, основываясь на показаниях тех чуваков? — спросила Фенн.

— Именно об этом я и беспокоюсь — сказала Амариллис.

— Всё будет в порядке — сказал я. — Сегодня наша ночь вместе.

— Джун — начала Амариллис.

— Мы дадим привратнику щедрые чаевые, и даже если он нас продаст, нет шансов что обычные полицейские сотрудники готовы иметь дело с нами — ответил я. Мы вышли из парка на главную дорогу, где проезжали одиночные машины. До нашего отеля оставался всего один квартал.

— Вы идёте на риск — сказала Амариллис. — Вся эта ночь была риском, но...

— С нами всё будет в порядке — повторил я. -Возвращайся в убежище, и мы или появимся завтра с утра, или свяжемся. У нас есть планы на такой случай.

Мы подготовили коды, газеты, в которых можно разместить объявления, и бары в нескольких городах, где барменам заплатили, чтобы они были нашим сервисом передачи сообщений. На Аэрбе правило "один телефонный звонок" работало не везде, да и вообще системы правосудия были разные, но если что-то не так пойдёт с законом в любом из подготовленных мест, у нас имелись доступные каналы.

— Ладно — сказала Амариллис. Её вздох был виден на ночном холоде. — Берегите себя. И... Развлекайтесь.

К тому времени, как мы с Фенн добрались до отеля, мы снова были в приподнятом расположении духа. Бой был, в каком-то смысле, весёлым, лёгким выносом противника, с тем преимуществом, что произошёл, когда я всю ночь наполовину ожидал серьёзных проблем. Фенн, похоже, доставляла идея того, что банда опытных преступников оказалась не в том месте не в то время, и наш разговор свёлся к обсуждению событий (которое в чём-то напоминало мне мои старые приключения за игровым столом).

А когда мы оказались в пентхаусе, остаток ночи мы особо не разговаривали.

* * *

Прогресс достижения: Ключ к семи замкам (1/7)

* * *

Когда я проснулся с утра, я всё ещё злился на игру. Исключая сражение — возможно, даже включая — у нас была чудесная совместная ночь, а затем влезла система, намекая, что есть достижение за секс со всеми семью моими компаньонами. Насколько я мог вспомнить, это был первый раз, когда система сообщала о прогрессе достижений, вместо того чтобы просто выдавать его, когда требования были выполнены, и это чувствовалось как экстра-специальный пинок в зубы, исполненный специально для меня.

Я не сказал Фенн об этом, когда это произошло, и чем больше проходило времени, тем меньше собирался говорить. Можно подумать, что я выучил урок после того, что было с Артуром и Тифф, и я думал, что действительно выучил урок насчёт открытости и честности с тем, о ком забочусь... но сказать Фенн, что игра реально подставляла меня под некий причудливый гарем, после того, что было одной из лучших ночей, что мы провели вместе, влезая в эту интимность игровой хренью, после всего, что я говорил о беспокойстве... Я всё думал об этом, пытаясь представить, как ей это сказать, и говорить ли. Сохранить этот секрет было бы проще простого. Я сказал ей о достижении "Маленький заклад", но это в общем-то никак не влияло на наши отношения, и я обдумывал возможность умолчать об этом.

Мы надели свежую одежду, предоставленную перчаткой, и к моему умеренному огорчению, Фенн остригла свои волосы, обрезав их до плеч.

— Такие длинные волосы мешают в бою — сказала Фенн. — Извини, я тебя люблю, но я не стану рисковать жизнью, чтобы выглядеть мило.

— Ты всё ещё выглядишь мило — сказал я. — Симпотно, роскошно, заманчиво, я могу продолжать.

— Давай, давай — с улыбкой сказала она.

— Могу я спросить... ты второй раз говоришь "я тебя люблю", но оба раза было "я тебя люблю, но", и я на самом деле не, эм — я замешкался. Она слегка покраснела.

— На самом деле не любишь меня? — спросила она.

— Нет, я не это хотел сказать — ответил я. — Ты говоришь это как шутку, или как если бы говорила, что любишь сэндвичи, или словно смягчая удар. И я люблю тебя, но хочу, чтобы ты могла свободно говорить мне, что любишь меня, без этого гашения.

— Я тоже тебя люблю, но такое чувство, что мы оба делаем одно и то же — сказала Фенн, широко улыбнувшись.

— О, ну, я тебя люблю, но в этом и был смысл — ответил я. Я улыбался, и это помогало смыть остатки недовольства от мыслей о системе.

— Хм — сказала Фенн. Она приблизилась ко мне. — Я люблю тебя.

— Но? — спросил я. Она ущипнула меня за задницу.

— Я тоже тебя люблю — ответил я.

* * *

Амариллис, Грак, и Вал ждали нас в убежище. Убежище в Клюквенном Заливе было куплено с мебелью, и хотя оно было маловато, учитывая, что мы ожидали в итоге формирования группы из восьми персон (или семи, в зависимости от того, что случится с локусом), для наших текущих целей его было более чем достаточно. Поесть, поспать, телепортироваться. Нас ждал завтрак из яиц, бекона, и клюквенных тостов, и я взял большую тарелку, готовясь к длительному разговору. Еда не была холодной, так что мы не заставили долго ждать.

— Карты на стол, я думаю, в первую очередь нужно заняться локусом — сказала Амариллис. — С ним поджимает время.

— Насколько сильно? — спросил я.

— Сложно видеть внутри бутылки — сказал Грак. — Сложно оценить. Часть деревьев умирает.

— Так много, что заметно снаружи? — спросил я. В прошлый раз этого не было.

— Да — сказал Грак. — Не знаю, проблема в свете, температуре, влажности, или в воздухе. Что-то из этого мы могли бы исправить.

— Оно — один из наших компаньонов — сказала Амариллис. "Наших" компаньонов, не "твоих" компаньонов. — "И даже не будь этого, оно — последнее из своего рода, и даже не будь этого, оно могущественно. Если бы Солэс была с нами, одной её силы было бы достаточно, чтобы оправдать приоритетность.

— Солэс не с нами — сказал я.

— У нас есть её душа — сказала Амариллис. — Сейчас у тебя есть Скольжение в Душу. Размен один к одному, то есть ценой обнуления одного из неиспользуемых навыков брони, Луков, Садоводства, и возможно магии самоцветов, ты сможешь поднять Эссенциализм выше сотни. По крайней мере, в теории. Это даст тебе или способность помочь локусу, или возможность воскресить Солэс, возможно то и другое.

— Понадобится день, чтобы поднять эти навыки до софткапа — ответил я. — И даже так, я получу пять минут на очко. Выше сотни я буду всего около двадцати минут. Рискованная ставка.

— Да — кивнула Амариллис. — Мы организовали убежища, провели кое-какую фоновую работу, которую я сочла необходимой, укрепили наши протоколы, добыли снаряжение, и сейчас у нас закончилось то, что мы можем сделать без доли риска.

Она не произносила слова "нарратив", поскольку знала, что мне это не нравится, но я считал, что достаточно её понимаю, чтобы понимать, о чём она думает. Передышка не продлится вечно, и чем дольше мы почиваем на лаврах, тем выше шансы, что нас найдёт Сюжет.

— Пока отложим гамбит с Эссенциализмом, какие ещё варианты у нас есть? — спросил я.

Амариллис нахмурилась.

— Стеклянные Поля — ответила она. — Мы владеем лишь толикой снаряжения, на которое у меня есть право. Большая часть его в руках различных групп интересантов по всему Англицинну, и хотя возможно похитить часть этого, особенно с навыками Грака, но есть риск поднять тревогу.

Она поджала губы.

— Конечно, если тебе есть дело до поднятия тревоги.

— Однако в замок в Стеклянных Полях можно залезть, не опасаясь этого — сказал я, кивнув.

Нам нужны доспехи для Вал, Грака, и Фенн, и оружие для Вал — сказала Амариллис. — Я не знаю, что находится в Стеклянных Полях, учитывая, что никто не был там сотни лет, но испытываю надежду.

Она пожала плечами.

— Куум Доона в Безграничной Яме — ещё один вариант, но я считаю, что он из этих двух более сложный. У нас есть квесты на оба. "У нас", не "у тебя".

— Более сложная перспектива, чем Стеклянные Поля — пробормотал Грак, покачав головой.

— Я не знаю — сказал я.

— Есть и другие варианты — сказала Амариллис. — Один из них — Предположения и Исследования, но я опасаюсь, что они там могут тебя ожидать. Мы можем найти бога и начать эту цепь квестов, но там много неизвестных, которые мне очень не нравятся, и мы позволим игре вести нас за нос. Но я по твоему лицу вижу, что всё это тебе не нравится, так что почему бы на не подойти к сути — что ты хочешь сделать?

Она скрестила руки на груди.

— Я хочу найти Артура — ответил я.

Амариллис чуть смягчилась.

— Джун, я знаю, что ты...

— Мы сбились с пути — сказал я. — Всё время что-то происходило, со времени... блин, с Драгоценности Пустыни, месяц назад, когда мы просто собирались проникнуть в Каэр Лага и забрать то, что там припасено. Я не буду говорить, что всё происходившее после не имело смысла, или что это было ненужно, но в последний раз когда я позволил материальным благам указывать, результат оказался для меня не слишком хорош.

— Про спасение компаньонов ты то же скажешь? — спросил Грак.

Я сделал кислое лицо.

— Не хочу вставать на реактивную беговую дорожку — сказал я.

— Беговую дорожку? — спросила Вал.

— Такая штука, чтобы бегать, оставаясь на месте — пояснил я. — Я говорил, что есть возможность, что мы просто будем реагировать на одно, потом на другое, снова и снова, не делая ничего своего.

Лояльность повышена: Валенсия Красная, ур.17!

Это было одной из причин, почему я старался держать дистанцию с Валенсией. Её лояльность повышалась с полпинка, и хотя с игромеханической точки зрения высокая лояльность — это хорошо, меня реально беспокоило то, что у неё может вырабатываться эмоционально нездоровая привязанность ко мне, не говоря о том, что двадцатка может развить её силу в то время, как она ещё учится обращаться с полученной на десятке. Пока что были моменты, когда она была чисто Валенсией, и я полагал, что это хорошо для неё, и хорошо для наших попыток её социализировать.

— С чего бы хотеть бежать на одном месте? — спросил Грак, нахмурив брови.

— Чтобы собрать силу животного — ответила Амариллис, прежде чем я успел. Она повернулась ко мне. — Ты хочешь найти своего друга Артура, который, как мы считаем, вероятно был моим предком, Утером Пенндрайгом.

Думаю, она сказала это в основном для Валенсии; её ввели в курс дел после того, как она сообщила нам, что дьяволы и демоны умирают после того, как она их использует (съедает их, её словами).

— Вероятно, наши лучшие направления — Стеклянные Поля или Предположения и Исследования.

— Не думаю — сказал я. — Я хочу найти Артура так же, как нас нашёл Ларкспур. Дорис Финч.

— Мы не станем заключать сделку с грёбаной Дорис Финч — сказала Амариллис.

— Я и не предлагаю — ответил я. — Мы отправляемся в карантинную зону, хватаем одну из них с периферии её территории, а потом связываем, чтобы я мог влезть ей в душу.

— Как Фаллатер — сказала Вал.

— Это безвкусно... — начал было я.

— Это нелегально — сказала Амариллис.

— Это аморально — сказала Фенн.

— Это тот вид нелегальности, что обрушивает на вас молоты богов — сказала Амариллис.

— Это тот вид аморальности, что меня серьёзно напрягает — сказала Фенн.

— Мы освободили Фаллатера из тюрьмы — сказал я. — Вы же не можете говорить, что это более аморально. И я уже маг души, как и Фенн, и, как я понимаю, Валенсию убьют едва завидев, если кто-то будет знать, что она нонанима.

— Карантинная зона Дорис Финч находится под тщательным присмотром — сказала Амариллис. — Тут весь риск освобождения Фаллатера без потенциальных преимуществ. Все Финч отличаются друг от друга, шансы на то, что попадётся способная сказать что-то полезное, особенно в плане её вероятностной магии, ничтожны. Нам придётся отправиться прямо в центр города, и можешь мне поверить, это не то, что мы хотели бы делать не выглядя как Дорис Финч.

— Технически — начал я, и остановился. Технически, мы можем замаскироваться под Дорис Финч, поскольку я могу скопировать всё её тело, как сделал Фаллатер. Это оставит вопрос наших оригинальных тел, которые мы очевидно не хотим бросать, но если добудем достаточно Дорис, то сможем в сущности использовать их как переменные хранения, чтобы потом переключиться обратно.

— Технически? — спросила Фенн.

Проблема была в том, что чем больше я думал об этом плане, тем более злым он казался, и вдобавок куда более сложным, чем стоит связываться.

— Просто размышляю — сказал я со вздохом. — Амариллис, твои возражения резонны, Фенн, твои возражения резонны, Валенсия, мне следовало учесть твои чувства, прежде чем выдвигать это предложение.

Лояльность повышена: Грак, ур.9!

— В таком случае, каков план? — спросила Амариллис. — Можем проголосовать?

— Разумеется — сказал я. — Подвариант моментального голосования Смита устраивает?

— Назвал в свою честь? — со смехом спросила Фенн.

— Не связано — ответил я. — Он был профессором математики, а подвариант Смита восходит к набору Смита, самый маленький из непустых наборов кандидатов, где каждый кандидат в наборе выигрывает парное состязание с каждым членом вне набора. А затем проводится моментальное голосование в наборе Смита. И судя по вашему виду, могу предположить, что эта чудесная система голосования каким-то образом не попала на Аэрб, хотя присутствует не меньше чем в восьми разных сеттингах настолок, которые я создал.

— Почему бы нам просто не проголосовать нормально? — спросил Грак.

— Сколько у тебя есть времени? — спросил я.

— Если я понимаю эту схему правильно, результаты этого подварианта Смита будут эквивалентны результатам обычного голосования, если все проголосуют за их реальный первый выбор вместо того, чтобы голосовать стратегически, и если предполагать, что существует победитель по большинству из трёх голосов — сказала Амариллис.

— Локус тоже должен иметь голос — сказала Фенн. Амариллис зыркнула на неё. — Чего, правда же! Один компаньон — один голос, у Джунипера право вето, поскольку он особенный.

— Локус не может голосовать — сказал я. — Оно не может сообщить свои желания, и мы не можем толком их понять. Я даже не уверен, что оно может нормально мыслить.

— Ты сказал, что откладываем, а не что не будешь этого делать — сказала Амариллис. — Хочешь поставить гамбит с Эссенциализмом на голосование?

— Меня беспокоит, что это приведёт к чему-то большему — ответил я. — Я перевалю за сотню Эссенциализма, это приведёт к какому-то другому пути, по которому придётся идти, и Артур просто — останется мёртв. Я сглотнул вместо того, чтобы произнести это. — Я знаю, что есть эта культурная фишка насчёт локуса, которую я не понимаю, я знаю это, просто... меня беспокоит, что всё опять будет приостановлено, если я сделаю локус своим первым приоритетом.

Амариллис нахмурилась.

— Эссенциализм, Стеклянные Поля, Куум Доона, Предположения и Исследования, я ничего не упустила, за что кто-то планирует проголосовать? — последовало молчание. — Я голосую помочь локусу.

— Голосую так же — сказал Грак.

— Куум Доона — сказал я.

— Куум Доона — сказала Фенн.

Вот поэтому и используют подвариант Смита, и поэтому проводят голосование вслепую, когда никто не знает, как голосуют остальные. Мне не стоило озвучивать Куум Доона так быстро, но я знал, что Фенн вероятно последует за мной, так что мне нужно было сделать выбор первым, чтобы ей было за чем следовать. А теперь, учитывая, что мы сделали этот выбор, и Амариллис с Граком сделали свой выбор, возможно, предпочтением группы были на самом деле Стеклянные Поля (к которым я легко мог бы склониться), но туда мы не отправимся. В любом случае, учитывая, что у нас два на два, единственный вариант при котором голосование не склонится в мою сторону, было если Вал проголосует против меня, и это...

— Я хочу спасти локус — сказала Вал.

Бл*.

Глава 77: Бывает ложь, а бывает наглая ложь.

— Ты на меня злишься? — спросила Вал, когда собрание оказалось распущено. Она не стала ждать, пока все уйдут, и я видел, как Грак с Амариллис переглянулись.

— Пойдём, поговорим об этом в моей комнате — сказал я, указывая ей идти впереди.

Мы прошли по коридорам убежища; она знала это место лучше, чем я, поскольку я гораздо чаще уходил, или помогал с другими убежищами, или Фенн собирать припасы, или тренировался где-то, где достаточно места. Убежище Клюквенного Залива (на самом деле просто дом, но по крайней мере Грак установил скромные обереги) было довольно обычным по стандартам Аэрба, и было достаточно близко к современной Америке, чтобы можно было не заметить разницы. Вероятно, самым заметным были электросистемы — толще провода, массивнее выключатели, и лампочки, которые выглядели и хрупкими, и тяжёлыми. Я скучал по светодиодному освещению.

Картины на стенах достались нам вместе с домом, я ощутил соблазн остановиться и рассмотреть их. Всё же я прошёл мимо этих пейзажей сбора клюквы в заливе, которые, вероятно, были классикой для тех, кто не чужак в чужой земле. Мы прошли в комнату, которую я делил с Фенн, и которая по очевидным причинам имела оберег от звука, и я достал стул из-за раскладного стола, предоставив ей сесть на кровать.

— Ты на меня злишься? — снова спросила она.

— Нет — сказал я. — Но я хочу понять, почему ты так проголосовала, и, полагаю, немного поговорить.

Вал пожала плечами. Я надеялся, что она что-то скажет, но она просто сидела, глядя на пол. Я взглянул на неё; длинные белые волосы, красные глаза, кожа такая бледная, что в сущности белая. Она носила синее платье с цветочным орнаментом, которое ей кто-то подобрал, хотя я и не мог определить, на чей это было вкус. Было в ней что-то колдовское под пробивающимся через окно светом, словно я смотрю на призрака.

— Ты сказала, что хочешь спасти локус — подтолкнул я.

— Да — сказала Вал, кивнув.

— Ты знаешь, что такое локус? — спросил я.

— Мэри сказала, что оно единственное в своём роде — сказала Вал. — Существо ненавидимое и преследуемое.

— Как ты — сказал я. Вал пожала плечами.

— Можешь ты... в тебе сейчас нет дьявола? — спросил я.

— Нет, я не ем кого-то из них — сказала Вал. Она подняла взгляд на меня. Мэри сказала, что мне лучше этого не делать, если только не понадобится, чтобы преодолеть какие-то сложности. Она сказала, что в группе мне не следует их использовать в обычных разговорах, потому что я ещё учусь, и вы все поймёте.

Я слегка нахмурился.

— Вероятно, она права — сказал я. — Обычно бывает. Но чтобы данный разговор был продуктивен, думаю, это может быть полезно, если только Мэри не считает, что есть причина, по которой нет.

— Мне нужно учиться и расти самостоятельно — сказала Вал. — И, слишком легко говорить, когда есть дьявол, из которого можно тянуть.

— Слишком легко? — спросил я.

— Слишком легко и слишком сложно — сказала Вал. Она легла на спину и уставилась в потолок. — Легко видеть, что можно сказать, чтобы было по моему, есть воспоминания, к которым я могу потянуться, когда чего-то не знаю, но дьяволы...

Она беспомощно помахала руками в воздухе перед собой, что могло бы выглядеть забавно, если бы она не выглядела столь страдальчески.

— Но ты же контролируешь дьяволов? — спросил я.

— Они просто набор частей — сказала Вал. — Больше не дьяволы, когда проходят через мою глотку.

— Ладно... — медленно произнёс я, стараясь переварить этот образ. — Что насчёт того, что взять дьявола сейчас, чтобы помочь объяснить?

Вал поменяла позу на сидячую и взглянула на меня.

— Я беспокоюсь, что скажу всякое.

— Я не буду воспринимать лично — сказал я. — Ты же действительно ещё учишься.

Лояльность повышена: Валенсия Красная, ур. 18!

— Ладно — тихо сказала она.

На её лице проявилось некое лёгкое изменение, и она выпрямилась, меняя позу. Пододвинулась к краю кровати, и пристально взглянула на меня своими багрово-красными глазами. Изящная рука убрала белые волосы от лица, идеально оформив его. Она словно ожила.

— Так я чувствую себя гораздо лучше — сказала Вал. Она протянула руки в стороны, а затем свела их вместе, сжав свои груди, на что я попытался не обращать внимания. — Что я пыталась сказать — что они на самом деле больше не дьяволы, даже если иногда есть такое впечатление, они части и фрагменты, которые я могу использовать. Без них у меня отсутствуют фрагменты меня. Амариллис думает, что корнем этого может быть моё воспитание, а не то, что я нонанима, но она знает недостаточно, чтобы быть уверенным в том или другом, а мне не попадалось дьявола, который знает достаточно, чтобы подтвердить.

— О — ответил я.

Она смотрела на меня внимательным взглядом. Когда она потянулась, её руки оказались на коленях, и всё ещё сжимала груди, демонстрируя больше выреза, чем обычно позволяло платье. Она широко улыбнулась мне.

— Уверенность фальшивая.

— Фальшивая? — спросил я.

— Я не чувствую её внутри, но есть часть дьявола, которая знает, как манипулировать человеком и притворяться уверенным, так что я могу использовать это, если считаю, что смогу получить то, чего хочу, притворившись — сказала Вал.

— Вал — медленно произнёс я. Я едва не спросил её, чего она хочет, но это было настолько очевидной ловушкой, что было поразительно, что я в неё едва не попался. Она бы сказала "тебя", со всей соблазнительностью, на которую она способна, и можно предположить, что сейчас это изрядно.

— Ты сказал, что не будешь воспринимать это лично, поскольку я ещё учусь — сказала она, наклонив голову.

— Я мог неверно оценить риск — признал я. Моё сердце колотилось в груди, и я пытался убедить себя, что это страх и напряжённость.

— Я готова делить тебя с Фенн, или быть твоим секретом — сказала Вал. Она остановилась с растерянностью на лице. — Нет, это...

Она взглянула на меня.

— Я слишком сильно полагаюсь на дьявола, позволяю ему вести меня, это сработало бы, но это не я. Амариллис объяснила мне биологию, я знаю как, просто воспринимается неприятно.

Она перестала держать позу и взглянула на свои руки. Подняла взгляд на меня.

— Думаю, это то, что я пыталась сказать.

— Слишком легко и слишком сложно — ответил я, кивнув. Моё сердце успокаивалось.

(Если бы сейчас Тифф могла заглянуть в мой разум, она, вероятно, испытывала бы или ярость, или отвращение, возможно то и другое. Или, нет, она вероятно не была бы в ярости или отвращении, она сказала бы, что я вырос в культуре, которая зачастую изображала инфантильность сексуальной, и что или биология, или культура выработали во мне инстинкт защищать и опекать женщин, сопрягая это желание помогать и защищать с романтическими или сексуальными мыслями. Так происходит в фильмах Тифф, вероятно, не винила бы меня за мои желания и эмоции, только за действия. Это я испытывал ярость и отвращение).

— Слишком легко видеть пути передо мной, слишком сложно понять, какой выбрать — сказала Вал. — Ничего из частей и кусков не помогает мне понять, кто я, или что я чувствую.

Она взглянула на меня.

— Я люблю тебя — сказала она. — Я знаю, что ты пока не отвечаешь мне тем же, и Амариллис говорит, что это просто непонятая привязанность, что-то, что я оставлю позади, но у неё её собственные проблемы с тобой, так что я не уверена, насколько хорош её совет.

Я сглотнул. Блин.

— Дьяволы, или части дьяволов, они не помогают тебе с оценкой.

— Нет — сказала Валенсия. Поджала губы, взглянула на стену в паре футов слева от меня так, словно злится на неё. Возможно, этот разговор был для неё проще, когда она не смотрела на меня. — Я могу изобразить. Возможно, притвориться. Но это будет пустым.

— Скажи мне, почему ты хочешь направить наши усилия на спасение локуса — сказал я. Вал взглянула на меня.

— Наверное, я просто больше не хочу быть самой странной.

Я начал смеяться, всё сильнее.

— Это была шутка — сказал я. Вал кивнула, чуть улыбнувшись.

— Я умею шутить.

— Но какова реальная причина? — спросил я. — Что-то получше, чем просто Амариллис объяснила тебе, когда в тебе не было дьявола, чтобы видеть её насквозь?

— Моя позиция в этой семье неловкая — сказала Фал. — Фенн я не нравлюсь, потому что я влюблена в тебя, и не хочу так притворяться, что ничего нет, как Мэри. Грак кислый и недовольный, и это означает, что он недоволен мной просто по определению. Мэри старается, но во мне должен быть очень глупый дьявол, чтобы это не было столь прозрачно.

— Прозрачно в каком смысле? — спросил я, позволив любопытству взять верх.

— Я вижу, о чём она думает — сказала Вал. — Других людей так просто понимать. Она сказала мне не говорить о том, что я могу видеть в людях.

Она окинула меня взглядом.

— Ты согласен с ней, но всё равно хочешь знать. Сказать тебе?

— Нет — ответил я. — Её просто... мне почему-то очень сложно читать. Грака тоже, но иначе. Походу, социальные суперспособности могли бы весьма пригодиться.

— Видеть людей насквозь бывает неприятно — сказала Вал. Ей взгляд встретился с моим, и на этот раз я захотел отвести взгляд.

— Если ты обо мне... Не буду отрицать, что ты можешь видеть меня насквозь, но мы не всегда можем быть такими, какими хотим быть, даже когда знаем, кем хотим быть — сказал я. — Вероятно, тебе тоже будет с этим сложно.

— Я говорила не о тебе — сказала Вал, улыбнувшись и покачав головой. — Всё, что я вижу в тебе, прекрасно, даже изъяны. Ну, возможно, не сами изъяны, но то, как ты с ними борешься. Мне очень нравится.

— Эм, это хорошо, наверное — сказал я. — В смысле... Я не очень в таких разговорах.

— Я знаю — ответила Вал. — Это мне тоже нравится.

— Несмотря на то, что ты всё равно видишь людей насквозь? — спросил я.

— Амариллис реагирует, стараясь говорить защищаясь, скрывая себя и свои секреты, стараясь уводить меня от того, чего не хочет открывать — сказала Вал.

— Но, разумеется, слишком поздно — сказал я. — Ты уже всё видела.

Вал кивнула.

— Ты просто открываешься и позволяешь видеть эту уязвимость без смущения или стыда. Ты признаёшь, что виноват. Ты время от времени делаешь шаг назад, чтобы взглянуть на себя. Большинство так не делают. Фаллатер не делал.

Я обратил внимание, что она сказала "Фаллатер", а не "мой отец", и задумался, было это инстинктом дьявола, или показывало, как она о нём думает.

— Ну, я достаточно интроспективен, чтобы понимать, что нахожу этот опыт жутковатым, и достаточно открыт, чтобы сказать это — сказал я. — И я всё ещё не понимаю, в чём твой интерес к локусу.

— Есть так много вещей, что я могу сказать, которые убедят тебя — сказала Вал. Она слегка нахмурилась.

— Но они не правда? — спросил я.

— Я пытаюсь понять — сказала Вал. — Проблема в том, что они звучат так хорошо, что я почти убедила себя.

— Не пытайся меня убедить — сказал я. — Мы уже проголосовали, сперва займёмся локусом, я хочу знать, почему тебе есть до этого дело, потому что хочу тебя понять, какой бы непонятной сейчас для тебя не была концепция "тебя".

Лояльность повышена: Валенсия Красная, ур. 19!

— У меня нет души — сказала Валенсия. — Меня беспокоит, что это будет определять меня. Тебе это безразлично, кажется, даже считаешь, что об этом не стоит и думать, вероятно потому, что не привык к существованию душ, но ты единственный, кому безразлично. На этой неделе Амариллис говорила, какие варианты у меня есть, чтобы замаскировать внешность, поскольку меня убьют не задумываясь, если будут знать, чем я была, даже если это больше не то, что я есть. Я надеюсь, что локус, когда мы встретимся, будет вторым человеком, которому искренне безразлично.

Это не человек, однако я промолчал. Это не то, что стоит говорить тому, кто только что закончил объяснять, что на всю её жизнь давит то, что её не воспринимают человеком, личностью. Я надеялся, что она не сможет прочитать это по мне, а потом понял, что делаю именно то, на что она жаловалась в исполнении Амариллис — отдёргиваюсь от всевидящего ока.

— Мне на самом деле локус безразличен — сказал я. — Извини, в смысле... так же, как безразлично то, что Фенн — полуэльф, и безразлично то, что ты нонанима, я не в той культуре вырос, чтобы воспринимать это как аэрбец. Иногда это к лучшему, иногда нет. Для меня это просто мистический олень, и ни мистичность, ни олени меня не радуют, так что...

— Нет нужды мне объяснять — сказала Вал. — Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я твоя, полностью. Если кто-то другой когда-либо тебя подведёт, если будет казаться, что весь мир против тебя, знай, что я в твоём углу.

Я помедлил, улыбнулся, и попытался решить, будет ли это забавно, если произнести вслух.

— Если только это не голосование, которое вышло не по моему?

К моему облегчению, Вал рассмеялась.

* * *

— Как оно у тебя прошло? — спросила Амариллис, когда я вернулся в общую зону. Вал вернулась в свою комнату; Фенн и Грак отправились в город.

— Утомительно, но хорошо — ответил я.

— С дьяволом, или без? — спросила Амариллис.

— По большей части с — ответил я.

— Джунипер, я хочу, чтобы ты воспринимал меня всерьёз, когда я говорю, что это очень опасно — сказала Амариллис.

— Угу, я это на своей шкуре испытал — сказал я. — Не знаю, какой тип демона она прожевала, но это было весьма, эм, стрессно, как будто не будь я осторожен, и она уговорит меня на... не знаю.

Хотя вообще-то знаю. Фе, плохой мозг, плохой!

— Дьявола, не демона — сказала Амариллис. — Дьяволы — мыслители и мастера слов, демоны — бойцы.

— Угу, я знаю — ответил я.

— И я имею в виду, что это опасно для неё, не для тебя — продолжила Амариллис. — Ей нужно расти и становиться собой, и меня весьма беспокоит, что может произойти с ней как с личностью если она будет постоянно полагаться на дьяволов. Ты понял, что вполне возможно, что она лжёт?

Я нахмурился.

— Хотел спросить "о чём", но предполагаю, что ответ будет "обо всём".

— Я думаю, она говорит правду о своей способности — сказала Амариллис. — Мы не знаем наверняка, поскольку описание расплывчато. Ещё я думаю, что она говорит правду о том, полагается сейчас на инфернальное понимание или нет. Однако то и другое не гарантированно верно. И если она постоянно держит в себе дьявола, то она может просто имитировать базовое состояние.

— Я вижу её повышения лояльности — сказал я. — Не думаю, что она может имитировать их.

— Это правда — сказала Амариллис. — Я просто беспокоюсь. Я провожу с ней больше времени, чем кто-либо другой, и не только потому, что мы вместе были пленницами. Думаю, из нас четырёх я знаю её лучше всех.

— Вероятно, это так — я кивнул. — Постараюсь следовать твоим словам.

— И ещё я полагаю, что нам стоит немного быть настороже — продолжила она. — Не думаю, что это особо вероятно, но учитывая продемонстрированные ей способности, по крайней мере возможно, что она проголосовала так, чтобы спровоцировать тебя провести время с ней, и о чём бы вы ни говорили, результат тот, в сторону которого она направляла, особенно в итоге было "хорошо".

— Я так надеялся, что после смерти Фаллатера можно будет забыть о подобных проблемах... — пробормотал я.

— Я тоже — сказала Амариллис. — И всё ещё надеюсь. Я считаю, что Вал именно такая, какой выглядит, маленькая и потерянная, растерянная и нуждающаяся в поддержке, отчуждённая от мира и пытающаяся ухватиться за столп поддержки... и когда в ней дьявол, часть проблем исчезает, а часть смешиваются.

— Хочу сказать, твоё отношение к ней развернулось на сто восемьдесят градусов.

Волосы Амариллис слегка отросли, уже не была та почти обритая голова. Она не красила волосы снова, и я видел рыжее у корней. И она, несмотря на отсутствие очевидных усилий, вложенных в это, выглядела хорошо.

— Она помогла мне — сказала Амариллис. — Я же говорила.

— Ты изменила отношение с того, что думала о ней как о "нонанима", до, не знаю... как к сестре. Или словно ты её мать.

Я не был уверен, как точнее.

— Ты считаешь, во мне есть материнская сторона? — спросила Амариллис, подняв бровь. Я покачал головой, и оставил это. — Она нонанима, у которой отсутствует основная причина, делающая их жуткими. Есть объективная причина, по которой если они рождаются, их убивают прежде чем у матери появляется шанс увидеть новорождённого. Каждый из них — способ худшим из адов войти в наш мир. Те, кого все помнят, успешные, неразрывно связаны с инфернальным, инструменты объективного зла.

— Но они всё ещё личности — сказал я.

— Да — медленно и нерешительно сказала Амариллис. — Но я не уверена, что это имеет значение.

— На мой взгляд, то, что делают, и чего не делают, сильно зависит от личности — ответил я.

— Не в их случае — сказала Амариллис. — Личности они или нет, решение остаётся то же. Учитывая жизнь, которую будет жить нонанима, то, что они будут видеть, смерть и разрушения, вызванные ими? Было, и есть, лучше покончить с ними.

— Возможно, не стоит говорить это рядом с Вал — сказал я, нахмурившись.

— Я не говорила, но она и так знает — ответила Амариллис. — От неё ничего не скрыть.

— Угу — я поморщился. — Даже если просто пытаешься быть хорошим парнем. Будем надеяться, что она получит от локуса что хотела.

Глава 78: Жертвоприношение.

Понадобился день тренировок, чтобы поднять мои навыки достаточно высоко для того, о чём я начал думать как о "жертвоприношении". Мне не нравилось разбирать бумажную копию листа персонажа с группой, потому что это был мой лист персонажа, но я видел мудрость в этом, и сопротивлялся побуждению придумать себе оправдания, почему мне лучше принять решения самостоятельно. Мы решили, что разменять нужно четыре навыка, поскольку это поднимет Эссенциализм выше предполагаемой вехи в сотню, и когда определились, что будет четыре, оставалось только выбрать, какие именно. Я наложил вето на магию самоцветов, поскольку хотя я её особо и не использовал, но её будет геморройно прокачивать обратно, и примерно такое же отношение было к Садоводству. В итоге мы остановились на Луках, Бездоспешности, Безоружном бое, и Щитах. Первые два были довольно простыми выборами, поскольку у Фенн был высокий навык в обоих, так что благодаря Симбиозу я оставался на приемлемом уровне. Безоружный бой и Щиты оба имели то достоинство, что почти не использовались, плюс их просто тренировать.

Я занимался тренировками в пятом убежище, маленькой избушке в пятнадцати милях от ближайшего города и в десяти от ближайшего соседа. Это было наше убежище "в еб*нях от цивилизации". Туда даже не попасть на машине, учитывая, что кто-то (кхе-кхе) свалил здоровенное дерево, перекрыв путь. Ключ телепортации делает все места равноудалёнными, если побывал там разок, так что такое убежище было довольно удобным.

(Большую часть убежищ планировала Амариллис, и хотя каждое служило своей конкретной цели, я в итоге всё же обратил внимание на тот факт, что она намеренно выбирала самые непримечательные и неинтересные места, и давала им самые скучные имена, что только возможно. Это, очевидно, было нарративной фишкой; если убежища не были особенными или важными, и у нас нет к ним особой привязанности, то их нельзя использовать как эмоциональные рычаги, и, возможно, из них не выйдет хороших мест битвы. Сравните по большей части анонимный коттедж посреди леса со спартанской обстановкой и огромный собор со звучным названием, когда-то принадлежавший мёртвому богу, и можно будет понять ход её мысли).

Я получил доблесть за Луки на двадцатке, и за Щиты и Бездоспешность на десятке.

Ровный прицел: Полностью убирает штраф за стрельбу из лука на ходу. Вдвое уменьшает штраф за стрельбу из лука под давлением или в сложных условиях. Утраивает время, которое вы можете удерживать лук на максимальном натяжении.

Бастион: Щит в ваших руках имеет удвоенную прочность. Если на ваш щит воздействует сила, сдвигающая вас с места, вы сдвигаетесь только на половину обычной дистанции, уменьшение сдвига ограничивается десятью футами.

Укреплённая кожа: Уменьшает получаемый вами физический урон. Слегка усиливает естественное исцеление. Повышает силу, необходимую для пробития кожи.

И когда Бездоспешность поднялась до двадцатки, была ещё одна доблесть:

Воин-обезьяна: Сражаясь без оружия и доспехов, вы можете парировать атаки так, словно держите оружие, уклоняться на уровне удвоенного навыка, и автоматически перепрокидываете травмы, если они в нижних пяти процентах вероятностей (сохраняете более низкий бросок).

Это был третий раз, когда я получил дополнительную доблесть, первые две — Новорожденный и Неофит Связанный-с-клинком. В этом случае было немного понятнее, откуда взялась эта, учитывая отсылки к "уклонению", "безоружности" и "бездоспешности". Однако она слишком ограничивала в сравнении с тем, что давала, и если только я не окажусь в ситуации, в которой не смогу воспользоваться доспехом или оружием, я всё равно не ожидал, что смогу воспользоваться этим перком. Ничего, что я не был бы готов пожертвовать на алтарь сотни Эссенциализма.

В итоге я вложил два очка в MEN ещё до того, как мы отправились к бутылке. Фенн уже усиливала мои социальные навыки благодаря Симбиозу, и если Амариллис поднимется до двадцатки лояльности (чего хотели и она, и я), то у меня в целом будет весь набор. Так что выбор был между PHY и MEN, и хотя у меня было больше навыков с требованиями по PHY, но навыки MEN более ценны, особенно учитывая, что я разделял половину их уровня с Фенн. Приоритетом было разблокирование остальных магий, и несколько из них были вполне достижимы, однако поиски мага воды, который мог бы меня научить, казалось как раз той затеей, что может заставить пробудиться зловещий нарратив.

С определённым напряжением я воспользовался магией души, чтобы настроить эти очки, пока что не рискуя поднять навык выше капа. Я отступил от интерфейса души и быстро проверил поражения, но там ничего не появилось. После подталкивания от Амариллис я решился попытаться убрать очко из MEN, что снизит капы и оставит несколько навыков превышающими их, но не опустит их ниже 20... однако обнаружил, что не могу. Очень, очень осторожное тестирование показало, что я могу перекладывать только два очка статов (или одно, если в мастер-статы). Я предполагал, что могу "перекладывать" количество очков, равное одной десятой Эссенциализма, но это было всего лишь предположение.

(У нас был короткий разговор о реструктуризации всего билда моего персонажа. Я записал все 256 навыков, показанных в душе, вместе с их первичными и вторичными атрибутами, которые Амариллис проштудировала и сверила со всеми навыками, показанными в душе Фенн и с её собственными, которые, как я заметил, поднялись, когда я поднялся до двенадцатого уровня. В итоге у Амариллис так и не сложилось достаточно сильного предпочтения какого-то конкретного билда, хотя, разумеется, она запланировала множество изменений. Я не могу сказать, что был полностью доволен тем, что выбрал, но в отсутствие конкретных знаний о том, что может нести будущее, и со сложностью разблокирования некоторых магий (особенно магии Ревизии и магии Неподвижности, для которых мне, вероятно, придётся по крайней мере временно зачислиться в афинеи), меня устраивало держаться выбранного курса. Менять что-то в ограниченном окне, доступном мне как магу души, казалось скверным использованием ресурсов, особенно учитывая, что "транс души" мешал следить за временем снаружи).

Мы спустились в бутылку все вместе, группой. Для меня, Грака и Вал это была старая программа путешествия перчаткой, в то время как Фенн держалась за Амариллис, спускающую нас в доспехе неподвижности. Фенн отказалась отправляться в перчатку, сказав, что у неё было слишком много связанного с этим плохого опыта, и Амариллис почему-то пошла ей навстречу, хотя это и означало, что спуск продлится дольше, чем было бы иначе.

Впрочем, я и опомниться не успел, как выскочил из перчатки, оказавшись неподалёку от большого дерева в центре, где мы провели более-менее идиллическую неделю. Я ожидал, что будет холодно, однако было без очевидной причины душно и жарко — хотя я полагал, что нехватка солнечного света снизит температуру мини-биома.

Шестиглазая Лань была здесь, смотрела на нас с высоко поднятой головой, однако что-то в том, как она двигалась, было слегка не так, словно она старалась показать нам, что сильна. Я всё ещё считал её жутковатой; моя неприязнь к оленя оставалась сильна. Вообще, не могу представить другое млекопитающее, к которому у меня столько инстинктивной неприязни. Может, крыса? Я достаточно работал на ферме дяди, чтобы испытывать приязнь ко всем видам фермерских животных — от коров до свиней и овец. Ну, пожалуй, Шестиглазая Лань симпатичная с эстетической точки зрения, но я не мог не добавить "для оленя". Каждый раз, когда я смотрел на неё, я думал, как круто было бы, если бы был шестиглазый медведь. Это же лань, у неё даже рогов нет.

Пока всё это пробегало в моей голове, Валенсия осторожно шагнула к локусу. Мы остались позади, объединённые невысказанным согласием (или возможно, учитывая, что я был в курсе только около трети разговоров между членами моей партии, оговорённым договором). Вал подняла руку, когда была в десяти футах, и так и продолжила идти, слегка дрожа. Меня беспокоило, что делать, если с ней что-то случится; магия кости на неё не действует, поскольку у неё нет души, и я сильно подозревал, что феи тоже не действуют. Для неё перелом кости — серьёзная проблема, на исправление которой понадобятся недели, а не нечто тривиальное (пусть и очень болезненное).

Когда её дрожащая рука была в нескольких футах, Шестиглазая Лань наклонила голову, сделала шаг вперёд, и лизнула её в лицо. Вал издала звук "иии!", а затем рассмеялась, когда лань ткнулась в неё носом. Несколько минут этого тыканья носом, а затем локус опустила голову ещё ниже, на уровне ног Вал, и прежде чем я смог предупредить или попытаться остановить, Шестиглазая Лань подняла Валенсию, и тряхнув головой плюхнула её себе на спину. Как только та собралась и ухватилась за бока Шестиглазой Лани, та отбыла, помчавшись по внутреннему пространству бутылки. Вал держалась изо всех сил и визжала от удовольствия.

(И хотя я видел, как это произошло, но всё равно не мог понять, как локус провернула этот трюк — поднять Вал головой и кувырком по шее отправить на идеальную сидячую позицию без заметных усилий со стороны обеих участниц. Когда я задумался об этом, это изрядно действовало мне на нервы, поскольку очевидно было из того же разряда хрени, которую я привык ожидать от локуса — "забей, это магия").

— Лучше, чем ожидалось — сказал я, глядя, как Шестиглазая Лань исчезает на расстоянии. — Хотя нужно, чтобы они вернулись, чтобы начать.

— Ой, цыц — сказала Фенн. — Я не видела её счастливей.

Я бросил взгляд на Фенн, и увидел, что она улыбается. Что бы там ни было, но она казалась довольной тем, что двое наших чудил ладят друг с лругом.

— Дадим им время — сказала Амариллис. Когда мы прибыли, в ней была напряжённость, но сейчас она выглядела расслабленной. — Локус была в одиночестве, думаю, общение пойдёт на пользу.

Она помедлила.

— Не знаю, знает ли оно о Солэс.

Фенн подняла руку в перчатке, и в ней появился бутылёк.

— Каковы шансы на то, что ты сможешь её спасти? — спросила она.

— Если бы Утер мог воскрешать из мёртвых, он не раз делал бы это — сказала Амариллис. — Это не значит, что это невозможно, но маловероятно.

— Скажем, десять процентов — добавил я. Мы уже говорили об этом; я полагал, что Амариллис права. — Нам стоит всё разложить. Кости единорога, кости эльфов, все имеющиеся у нас души, всё, что может мне понадобиться в ограниченный период времени после Жервоприношения.

— Хватит говорить об этом так зловеще — сказала Фенн. — Чтобы вернуть их, понадобится всего несколько дней. Не будь нытиком.

— Фенн? — произнёс я, поднеся руку к сердцу. — Мой самый верный товарищ? Как могла ты так ранить меня?

— Я — самоназначенный придворный шут — сказала Фенн. — Моя роль — говорить королю то, чего никто не может, потому что если скажет кто-то другой, он будет злиться. Так что — ты ноешь по поводу своих почти божественных сил.

— И не в первый раз — пробормотал Грак, достаточно громко, чтобы я расслышал.

— Извините — сказал я. — Однако, по-моему, у этого есть изрядное основание, поскольку я не знаю, насколько быстро смогу вернуть навыки. Когда я слил Эссенциализм в ноль, вернуть его обратно было сложно.

— Да, целых несколько часов — сказала Фенн с улыбкой. — Жуть какая.

— Нет, у него резонное замечание — сказала Амариллис. — Если это иссушает способность изучать навыки, что вполне возможно... Эссенциализм рос медленнее?

— Да — сказал я. — Впечатление такое. Сложно сказать наверняка, поскольку я делал разные вещи, а транс души усложняет отслеживание времени, да ещё сообщения в это время не появляются, но... да, я так думаю.

— Количество раз, которое мы способны использовать этот трюк, может быть ограничено — сказала Амариллис, пожав плечами. — И, возможно, выяснится, что оно не стоит того из-за связанных поражений, которые могут быть более серьёзными на высоких уровнях. Мы имеем дело с набором "впервые".

Она повернулась ко мне.

— Но я всё равно считаю, что это разумно.

— Я с этим смирился — сказал я. — Да и даже если бы нет, невозможно поддерживать демократию, если готов отступить от неё, как только голосование оказывается не в твою пользу.

— Ну, я готова в любой момент — сказала Фенн. Она достала из перчатки и разложила изрядно вещей — кости, души, и несколько реликвий.

— Я хочу сделать всё возможное прежде Жертвоприношения — сказал я. — И это означает попытаться по крайней мере взглянуть на душу Шестиглазой Лани обычным образом. Есть много вариантов, каким образом что-то может пойти не так, и я хочу их минимизировать.

— Похоже, они возвращаются — произнёс Грак. Он прикрыл рукой глаза от солнца, и смотрел туда, где рассекали Шестиглазая Лань и Вал. Они приближались к нам медленно и неспешно, то и дело останавливаясь поиграться.

Пора решаться. В последние несколько дней я честно старался, но из этого ничего не вышло.

— Грак, есть что-то, что я могу сказать или сделать, или о чём мы можем поговорить, что поможет с твоей лояльностью? — спросил я. — Она сейчас на девятке. Ещё одно очко даст мне быстрый доступ к твоей душе.

— Так высоко? — спросил Грак, осматривая меня. — Спрашивать не поможет.

— Я знаю — ответил я. — Я пытался прикладывать усилия, установить связь с тобой, сделать это естественно, но это очевидно не работает. Я спрашиваю сейчас, потому что возможно придётся действовать быстро, и это поможет нам обоим.

— Не уверена, что сейчас подходящий момент, Джун — сказала Фенн.

— Всё нормально — сказал Грак. Провёл рукой по своей бороде. — Джунипер, ты относишься к миру так, словно он тебе что-то должен. Ты относишься ко мне так, словно я должен тебе внимание, привязанность, и лояльность.

Я на секунду задумался, подбирая слова, прежде чем ответить.

— Ой, да не надо этой хрени — сказал я.

Грак фыркнул, с заметной под усами лёгкой чуть самоуверенной ухмылкой.

— Я вложил в это столько усилий — сказал я. — Больше, чем с кем-либо ещё в партии. Я постоянно пытаюсь найти некие общие интересы, или поговорить с тобой, или просто... не знаю, что-то, что позволит прийти к взаимопониманию.

— В этом его проблема — сказала Фенн, вмешавшись в разговор. — У него, типа, такое чувство, что если попытался поговорить, то это делает друзьями, а потом раздражается, когда это не работает. И поскольку он считает, что поговорить пытаешься только с этими ожиданиями, у него изрядная сопротивляемость к тому, что пытаешься сделать.

— Спасибо, Фенн — сказал Грак, кивнув.

— Это тупо — сказал я. — Я получаю штраф за то, что пытаюсь? Ни одна разумная социальная система не может так работать.

— Речь не о приложенных усилиях — сказал Грак.

— Смотри, я реально думаю, что стоит выложить карты на стол — сказала Фенн.

— Твои усилия всегда направлены на получение награды для тебя — сказал Грак. — И я должен обеспечивать награду, иначе ко мне претензии. Это коробит.

Я поднял руки.

— Ты попытался решить эту проблему за пять минут — сказал Грак. — Подумай об этом.

Я взглянул на гарцующую с Валенсией на спине Шестиглазую Лань. Они не приблизились к нам. Солэс была способна слышать всё в домене локуса, и я предполагал, что к локусу это тоже относится. Даже если оно не понимало полностью то, что мы говорили, оно, вероятно, способно понимать тон, так что держалось поодаль — и держало поодаль Вал. Хорошо.

— Ладно — сказал я. — Тут как ты сказал, мы семья. Мы друг друга не выбирали.

— Я тебя выбрала — сказала Фенн.

— Это... спасибо — ответил я. — Но я имел в виду нас с Граком. Если бы система ничего не сказала, мы бы использовали его, чтобы подняться в башню Ауманна, спасли Амариллис, а затем отправились дальше без него, оставив в канаве.

— Ну, это, бл*, грубо — сказала Фенн, нахмурившись.

— Это был твой план — ответил я.

— О, точно — сказала Фенн, осветляясь лицом. — Давно было.

— Вода под мостом — кивнул Грак.

— Но суть в том, что единственная причина, почему Грак — часть группы, это потому что система так сказала, и единственная причина, почему он остаётся с нами — это потому, что мы ему платим — сказал я. — И даже если он установил связь с вами обеими, со мной он её не создал — никогда не пытался, но это и не удивительно, поскольку попытка, как выяснилось, грех.

— Я открылся тебе — сказал Грак. — Похоже, ты не считаешь это существенным.

Я уставился на него.

— Когда? Если это какое-то глупое непонимание...

— В Вейк Хандум — сказал Грак.

— То... та история про твоих, эм, друзей в афинее? — спросил я. Я едва не сказал вслух, но в последнюю секунду понял, что возможно это на самом деле не то, чем он делился с другими. Мы говорили об этом группой? Я не помнил, но попытавшись перебрать проведённые вместе недели, к своему потрясению понял, что похоже что нет.

— Да — сказал Грак. Его руки были сложены на груди. — Всё нормально. Такой уж ты. Это не вдохновляет на лояльность.

— Дай мне секундочку — сказал я. В моей голове кипели мысли, но я не хотел разбираться с ними, оставаясь социально ущемлённым. Я нырнул в свою душу, действие, ставшее почти автоматическим, и переместил очки с Mental в Insight, а затем открыл глаза и попытался продолжить думать.

Было очень мало персональных деталей, которые я знаю о Гракуиле Лидбрэйдс, и большую часть их я узнал из его биографии. Единственная персональная история, которую он когда-либо мне говорил, была тогда в Вейк Хандум, история, которая, как я думал, была просто проявлением его крайней прямолинейности насчёт странной хрени, до которой мне нет дела, способом сказать мне не спать с Фенн. И моим ответом на это было сказать "угу", а затем уже на следующее утро Фенн дразнила его, очень подробно, как именно у нас не было секса. Что ещё хуже, я начал прикладывать какие-то усилия к повышению его лояльности только после того, как узнал о Сдвоенных Душах; вообще-то у меня не было такого намерения, но понимаю, как это выглядело.

— Бл* — произнёс я. Закрыл глаза, чтобы не видеть остальных, что отвлекало, и скривился, пытаясь найти какой-то ответ. — Ладно, теперь понимаю. Буду надеяться, что на какой-то момент смогу объяснить, что творится в моей голове, но мне понадобится какое-то время, чтобы всё обдумать, как это выглядит с твоей перспективы, и где вмешивается разница культур. И даже если я смогу описать это идеально, вероятно, этого будет недостаточно, поскольку с тобой я облажался. Мне просто нужно... больше слушать, полагаю, и меньше сосредотачиваться на целях, по крайней мере когда это касается нашей кхарасс.

Я открыл глаза.

Лояльность повышена: Фенн, ур.22!

Лояльность повышена: Амариллис, ур.16!

Лояльность повышена: Грак, ур.10!

Разблокирована пассивка компаньона: Сдвоенные Души (Грак)!

Честно говоря, эта стопка сообщений несколько сбила мой настрой. В каком-то смысле это было словно извинение бросили мне в лицо, то же чувство, как если кто-то берёт твоё признание вины, что был неправ, и тыкает им тебе в лицо. Не то, чтобы они это делали, поскольку сообщения были от системы, но всё равно немного царапало.

— О — сказал Грак. Он опустил взгляд на свои толстые, мясистые руки с чем-то напоминающим восхищение во взгляде. Я внимательно наблюдал, как он достал свой монокль обережника, на секунду поднёс к глазу, а затем медленно вернул его обратно в карман. — У меня зрение обережника.

Я попытался вспомнить, что читал в (совершенно бесполезном) "Путеводителе обывателя по оберегам", но ничего не приходило на ум.

— Монокль обжигает сетчатку, если его слишком много использовать — объяснил Грак. — Он больше мне не нужен. На то, чтобы развить зрение, требуется тридцать-сорок лет интенсивного обучения. Это метка истинного мастера.

— Поздравляю! — сказала Фенн. — Возможно, сможем как-нибудь заскочить в Афиней Барьеров, сможешь попоказушничать перед друзьями.

— Этот навык незаслужен — сказал Грак. Он осматривался, быстро крутя головой и изучая увиденное. Что бы там ни было с его глазами, он ещё приспосабливался к этому. — Я ему рад, но он не заслужен. Я не стану притворяться мастером из-за этого дара.

— Ну, лично я собираюсь продолжать выигрывать состязания лучников — сказала Фенн.

— Я рада за тебя, Грак — сказала Амариллис. Она глянула на Шестиглазую Лань, приближающуюся к нам с Вал на спине. — Похоже, они наконец закончили. Как раз вовремя.

Вал спрыгнула со спины лани, приземлившись на мягкую землю. Из-за развевающегося платья это выглядело легко и беззаботно.

— Я ей нравлюсь — с застенчивой улыбкой сказала Вал. — И она мне нравится.

— Хорошо — сказал я, кивнув. — Однако нам придётся поработать.

— Она попыталась втиснуться в мою пасть — сказала Вал.

— Оно... что? — переспросил я.

— Она видела, что я пуста — сказала Вал. — Так что она попыталась втиснуться в меня, просто чтобы изучить. Мне пришлось держать пасть открытой, чтобы не укусить её.

— Локус... пыталось использовать одержимость? — спросил я. Я бросил взгляд на Амариллис, нашу эксперта по всему, но она выглядела такой же ошарашенной, как и я.

— Она ничего такого не имела в виду — сказала Вал, заметив мой взгляд. — И когда я всё объяснила, она отступила. Она — она не дьявол, я не хочу, чтобы вы так думали, мы просто в её домене, и она обладает силой здесь, и эта сила может проникать в меня, потому что я пуста.

Она перевела взгляд с меня на Амариллис, и выглядела слегка огорчённой.

— Если я что-то сделала не так...

— Нет, ничего — сказала Амариллис. Её голос был мягким. — Локус — загадочная сущность, мы просто не ожидали, что между вами будет взаимодействие. Это... возможно, первый раз в истории, когда нонанима встречается с локусом.

Амариллис нахмурила брови. Я задался вопросом, не о Второй Империи ли она думает.

— И, это. Может локус... Блин.

Я не знал, как это сформулировать. Возвращение к локусу и старание учитывать его желание оставаться окутанным тайной действовали мне на нервы. Я хотел знать, может ли локус наделить силой Валенсию, и если может, то может ли это работать вне бутылки, пока она достаточно близко, раз это работает у друидов. Но локус восставал против определений и описаний, и я не хотел разрушать эти странные магические отношения между ними чрезмерным анализом.

— Нам не нужно знать больше — сказала Амариллис, похоже, уловив моё направление мысли. — Мы будем стараться не изучать его слишком глубоко, и не задавать слишком много вопросов без ответов.

— Ладно — сказала Вал, всё ещё переводя взгляд между нами и сохраняя обеспокоенный вид.

Фенн шагнула вперёд, с бутылкой в руке. Душа Солэс, белая как лилия, двигалась внутри.

— У нас плохие новости — сказала Фенн. — Солэс...

Локус подняло свою голову к небу и закричало — странный звук, от которого сводило зубы. Это продолжалось какое-то время, пока Амариллис не шагнула вперёд и не обняла локус, положив голову ему на грудь. Когда Шестиглазая Лань опустила голову, из всех шести глаз текли слёзы, абсурдно большими каплями, словно поверхностное натяжение вышло из под контроля — каждая слезинка размером с мой кулак.

(Оно не знало, или это как мать, увидевшая прибывший из-за моря гроб сына, выплеск эмоций, когда смерть стала реальной?)

Грак слегка подтолкнул меня, и это заставило меня двигаться. Мы окружили лань, утешая её, и в итоге оно легло. Я чувствовал себя неловко и некомфортабельно, поглаживая её, и изо всех сил старался бормотать что-то утешающее, но у меня всегда было плохо со скорбью.

* * *

Тифф надела чёрное платье, спускающееся до лодыжек, и чёрные туфли с небольшим каблуком. Она вошла в мою комнату без стука, и села на кровать рядом со мной, не сказав ни слова. Её губы дрожали; судя по её глазам, она плакала, и хотя её щёки были сухими я сомневался, что они останутся такими.

— Почему ты не пришёл? — спросила она. Её голос дрожал.

— Я — начал я, а затем остановился, поскольку не хотел плакать. На мне были чёрные носки, чёрные штаны, чёрный галстук, и белая рубашка, застёгнутая на все пуговицы. Это был наряд, который мы выбрали вместе с Артуром, когда я был свидетелем на предварительном слушании. Он считал, что это будет весело, нечто, что мы можем сделать вместе, но я этого не понимал.

— Люди спрашивали, а мы не знали — сказала Тифф. Она протянула руку и положила её на мою.

— Никогда не считай человека мёртвым, пока не увидишь его тело — сказал я. — Он любил это цитировать. "Дюна", кажется.

Я пытался звучать цинично, находить утешение в отстранённости. Это не работало.

— Джун — сказала Тифф. — Ты мне нужен.

— Я знаю — сказал я. — Я просто... Я не могу. Я оделся, и весь вспотел, было такое чувство, что сейчас вырвет. Все эти люди. И они не знали его, как я, для них он просто кто-то, кого видели в коридоре.

— Он был во многих клубах — сказала Тифф. — Активность.

Я не был уверен, возражает она мне или нет.

— Угу — ответил я. Это должен был быть я. Он был краеугольным камнем. Если бы это был я, заметила бы только наша D&Dшная группа. Никто не понимал его как я, но он по крайней мере оставил свою отметку.

— Ты будешь в порядке? — спросила Тифф.

— Нет — ответил я. Непонятно даже, почему она это спрашивала.

— Пожалуйста, не говори так — сказала Тифф. Она наклонилась и обняла меня. Она плакала, с прерывающимся дыханием, и это были слёзы того, кто уже много плакал.

— Он не вернётся — сказал я. — Такого, как он, больше не будет.

Я не был уверен, что она понимает всё значение этого. Как она могла?

— Я не могу потерять и тебя — сказала она. Она мотала головой, и схватила меня за руку. — Не тебя тоже.

Самоубийство. До меня постепенно дошло, о чём она. На самом деле не "ты в порядке", а "ты не собираешься вредить себе". Я мог бы вспомнить наши прежние разговоры, если бы не был таким онемевшим. Те времена, когда я говорил ей, что чувствую потерянность и безнадёжность даже когда всё хорошо, стоя на краю дока у домика моего дяди и думая о том, как было бы неплохо исчезнуть под водой и больше не появляться. Лучше бы я молчал во время наших ночей вместе, не открывал так много о себе.

— Со мной всё будет нормально — сказал я. Это звучало как самая очевидная ложь в мире.

Тифф обняла меня, но это было неловко из-за того, как мы сидели. Это был не первый и не последний раз, когда она приходила ко мне в поисках утешения лишь чтобы осознать пропасть между нами.

В конце концов она потеряла и меня. Пришлось, ради неё самой.

* * *

Мы провели с оленем довольно долгое время, утешая его всей группой. Кажется, я был единственным, кому было неловко и дискомфортно, я не знал, как быть. Я не знал, сколько времени уделим локусу, то ли пять минут, то ли два часа.

После словно вечности моих неловких попыток приласкать оленя, я положил руку на него и попытался привлечь внимание Амариллис. В итоге она взглянула на меня, и я провёл рукой по боку лани, намекающе глядя на руку. Амариллис пожала плечами, и когда я поднял брови, оно коротко кивнула, демонстрируя то ли согласие, то ли одобрение. Так что пока мы все тут сидим, постараюсь проникнуть в душу локуса.

Попытка заглянуть в чужую душу без помощи короткого пути Сдвоенных Душ оставалась болезненно сложным процессом. Я надеялся, что с локусом будет проще, однако на самом деле было скорее сложнее. Я мог чувствовать душу у смертных видов, как она протекает сквозь кожу, течёт по венам, поскольку эти виды магии неким образом связаны с душой, манифестация через прокси, неразрывная связь — почему и нет латентной магии в крови, кожи или костях Валенсии. С локусом было иначе. Если у него вообще и была кровь, я её не чувствовал, и если можешь наплевать на физические законы с высокой колокольни, зачем заморачиваться кровью? Так что я пытался искать вслепую, пытаясь нащупать что-то, что похоже на душу.

Это заняло три часа. Валенсия была единственной, кто оставался рядом всё это время. Я изо всех сил старался отвлечься от происходящего вокруг, но видел, как остальные шляются по окрестностям, и временами шёпотом переговариваются, пока я работаю. Они держались поблизости, и я в чём-то предпочёл бы, чтобы они этого не делали, поскольку могло бы быть проще сосредоточиться, если бы до ушей не доносился едва слышимый шёпот. В конце концов, однако, моё чувство души наткнулось на что-то, и это ощущалось так очевидно, что я решил, что локус наконец поднял для меня некую мачту, чтобы можно было ухватиться.

Его душа была не похожа на мою. Там не было ни текста, ни чисел; вместо того там была картина, того же вида, что и в биографии, калейдоскоп сливающихся вместе сцен, выглядящих скорее сюрреалистично, чем реально. Однако в этой картине была менее опознаваемая история, чем в биографии, напоминало мне как мы в восьмом классе делали исторические диорамы, а потом составили вместе, только здесь часть накладывались друг на друга, и располагались не сеткой, а как попало. Большая часть изображала природу: деревья, животные, погода, солнечный свет, сырая земля, временами по непонятной мне причине повторяется. Были и смертные, отдельные и группами, а временами — некие импрессионистские сцены с народом в них. Я быстро прошёлся по всему этому, пытаясь хоть что-то во всём этом понять, а не концентрируясь на чём-то конкретном.

Можно и не говорить, что ничего из этого не было мне полезно в моём квесте восстановления локуса к его прежнему величию. Душа должна быть чистыми данными, или по крайней мере так описывал Фаллатер, и так она отображалась для меня, даже без Сдвоенных Душ. Если локус хоть в чём-то был таким, то тут я имел дело с поверхностным слоем, интерпретирующим все эти красивые, аккуратно упорядоченные числа в буквально непостижимые картинки. Даже если бы мне удалось найти, скажем, конкретную сцену, представляющую меня, я совершенно не представлял, как её редактировать, и какие изменения может принести это гипотетическое редактирование.

А что мне нужно было сделать — это переместить локус во внешний мир, предположительно благодаря вмешательству в его эссенциальную связь с землёй внутри бутылки, возможно, создав новую связь с землёй у подножия холмов Хребта Мира. Это казалось изрядной задачей.

— Ладно — сказал я. — С душой локуса, эм... сложно работать, мягко говоря. Там сплошной набор абстрактных мистических картин, которыми я даже не знаю, как манипулировать. Так что, полагаю, переходим к Жертвоприношению.

Вот план, который мы разработали, в четырёх кратких частях:

1. Наблюдение. Взглянуть на Эссенциализм, проверить, уперся ли он в абсолютный жёсткий лимит, или может подняться выше 100. Очень быстро просмотреть душу, проверить, не появилось ли новых функций, которых не было раньше. Пару секунд взглянуть на связанные души. Выйти из души, быстро взглянуть на внешний мир, проверить новые доблести на листе персонажа.

2. Стабилизация. Если это выглядит возможным, и не автоматически, сделать полу-постоянные настройки, чтобы Эссенциализм оставался как можно более высоким не уменьшаясь. Временного перемещения всех доступных очков статов, включая сброс PHY и SOC до 0 (ниже их стартовых значений) должно быть достаточно, чтобы у меня было 24 очка KNO и 14 WIS, что даёт кап Эссенциализма в 70. Из-за этого все мои навыки, основанные на PHY и SOC, окажутся выше своих капов, но это может стоить того, если даст мне больше времени.

3. Починить локус. Как-нибудь. Подножие Хребта Мира — неплохое место для его нового домена, или для распространения домена наружу, если оно останется в бутылке; это было частью логики выбора этого места когда мы ещё устраивали здесь лагерь (две с половиной недели назад, с того момента много чего произошло).

4. Проапгрейдить всех. Было неясно, в какой мере это возможно (или безопасно), но если я мог, например, взять пару костей единорога, использовать их чтобы дотянуться до души единорога, а затем адаптировать их к себе, чтобы дать себе способности единорога... о да, я, бл*, это сделаю. Возможно, я пойму как сделать себе дополнительные руки, что казалось возможным для Эссенциализма, или, может, максимизация этого навыка позволит мне повысить другие навыки, или упорядочить воспоминания, чтобы обеспечить себе абсолютную память, или ещё что-то равно клёвое.

Было неясно, сколько времени понадобится, чтобы проделать всё это. Мы договорились, что Фенн будет похлопывать мне по бедру каждые две минуты, чтобы помочь следить за временем; при тестировании это неплохо работало. Оптимистично — у меня будет 104 Эссенциализма, и он останется выше 100 20 минут. Менее оптимистично — остановится на 100 или 99, и даст мне примерно пять минут максимально, или около часа выше 90. Пессимистично? У меня может быть несколько секунд бытия убермагом души, или это может вообще не сработать. Совсем пессимистично — сама попытка что-то запорет на постоянной основе.

Когда все были готовы, и всё, что может понадобиться, было разложено передо мной, я нырнул в свою душу и приступил к Жертвоприношению, один за другим снижая выбранные навыки и вкладывая все очки в Эссенциализм. Потратив все до последнего, я взглянул на навык Эссенциализма, и увидел, что он изменил цвет; 104 было ярко-синим, слегка пульсирующим. Пока что я проигнорировал это, и поспешил к другим частям души в поисках новых функций.

Сейчас я знал больше. Было меньше Нео в "Матрице", и больше Джейсона Борна в "Идентификации Борна". Знание было под рукой, когда оно нужно, но само не лезло во внимание, и было много того, о чём я не знал, что это знаю, пока что-то не подтолкнёт. Это было одной из сложностей, которые мы ожидали; Сложности Фенн с освоением всей доступной ей благодаря Симбиозу магии были прецедентом.

Я нашёл своё Истинное Имя, которое не буду здесь приводить. Я нашёл запись о своём роде, с незнакомыми именами над моим, скорее всего — корневой механизм, по которому реликвии определяют, кому они принадлежат. Были записи о предметах, которые были пожалованы мне Амариллис, мой доспех, кинжал, Всеклинок, в уголке моей души, который со всего лишь этими тремя выглядел практически пустым. Интересно, но ничего, что могло бы помочь. Я знал, словно давным-давно зазубрил, что моё Истинное Имя нельзя изменить, и что невозможно взломать моё род, чтобы я был старшим сыном Утера Пенндрайга; сейчас такое было карантинировано и невозможно, хотя так было и не всегда.

Было столько всего, чего я не мог сделать. При мысли о том, что я хотел попробовать, я видел стены передо мной, почти всегда ограничение, введённое карантином, а не то, чего магия души не может по своей природе. Я воспринимал карантины-отчуждения как нечто вроде патчей к игре, и если так, то магия души была причиной целой кучи патчей:

* Я не мог менять первичные и вторичные атрибуты своих навыков.

* Я не мог копировать свою душу.

* Я не мог удваивать никакую информацию в своей душе.

* Я не мог копировать навыки другим.

* Я не мог создавать дополнительные кости в своём теле.

* Я не мог снижать статы ниже нуля.

* Я не мог снижать навыки ниже нуля.

* Я не мог запирать состояние своей души.

* Я не мог изменять свой род.

* Я не мог изменять свой биологический вид.

* Я не мог получить уникальную магию из чужой души.

* Я не мог создавать навыки.

Всё это когда-то было возможно, по крайней мере судя по моему магически дарованному знанию, и всё это было заблокировано, пропатчено, исключая отдельные конкретные уголки мира, или исключая одну конкретную личность, и учитывая, как я в прошлом нашёл множество карантинов, не совпадающих с известными карантинными зонами, некоторые вещи были пропатчены так, что об этом даже никто не знал.

Я всё ещё был на первом шаге плана, наблюдении, когда ощутил второй хлопок по бедру, что означало, что прошли четыре минуты. Взглянув на Эссенциализм, я увидел, что он на 102, то есть по две минуты на очко — лучше, чем я ожидал.

Взглянув на линии из моей души, я замер и уставился на них. Там должно было быть четыре, три целых (Амариллис, Фенн, Грак), и одна порванная и развевающаяся на ветру (Валенсия). Вместо этого их было восемь. Одна, вероятно, относилась к Шестиглазой Лани, полученная даже без необходимой лояльности, в то время как ещё две принадлежат двоим ещё не найденным компаньонам. Восьмая была не белой, а чёрной и жилистой, совершенно непохожей на остальные.

Я последовал по ней.

Дистанция в этом месте не имела смысла, однако чтобы добраться до конца потребовалось больше времени. Нить — шнур, на самом деле, бугристый и кривой, как я представлял пуповину — становился всё толще по мере того, как я отслеживал его к источнику, пока чернота не протянулась от горизонта до горизонта, и сверх того, нависая над моей головой; я двигался в чёрной пустоте с лишь расплывчатым чувством направления. У меня была мысль, что мне стоит отступить, что это нечто опасное, но я не мог остановиться. Я буквально не мог остановиться, хотя и не представлял причины продолжать.

Чернота мгновенно сменилась белизной, оставив меня стоять на твёрдой земле, окружённым рассеянным белым светом. У меня снова было тело, и я похлопал по нему, растерянно и непонимающе, что произошло. Тело, воплощённое в моей душе? Или в чьей-то ещё?

Собравшись, я заметил другого парня. Он появился, словно оказался снят ментальный блок, не дающий мне его видеть. Он был одет в тёмно-серую куртку с капюшоном с надписью 'Mr. Dice Guy' (пр. переводчика: игра слов между dice и nice, "парень с кубиками/костями" и "славный парень"), синие джинсы, и кроссовки, явно не с Аэрба. В районе тридцати пяти лет, полная борода, карие волосы, синие глаза, чуть кривоватый нос, и ехидная улыбка. Не только его одежда говорила о Земле.

— Прювет (пр. переводчика: не ошибка), Джунипер — с улыбкой сказал он. — Я подумал, что, возможно, нам пора побеседовать.

Глава 79: Правило Ноль.

— Ты Данжн Мастер — сказал я, осматривая его

— Я предпочитаю "ДМ" — ответил он, усмехнувшись. — Так короче.

— Ты... Не я — сказал я, уставившись. Между нами были сходства, не только джинсы и куртка, которые он носил, — довольно классический прикид для меня, когда я был на Земле — но и его цвет волос, цвет глаз, и цвет кожи. Но глядя на его губы, нос, и глаза, я не мог видеть себя в нём, даже с допуском на то, что он старше.

— Это кое-что говорит о тебе — сказал он. — Что ты полагал, что тот, кто стоит за всем тем, что ты считаешь неудачами, может быть тобой.

— Это мой мир — сказал я. — Мои творения. Мои отношения, мои интересы, мои дизайновые решения, отпечатки моих пальцев во всех аспектах Аэрба.

Данжн Мастер пожал плечами.

— Достаточно честно.

Я остановился, пытаясь сообразить, что сказать, какой вопрос задать.

— Почему там боль? — спросил я.

— Потому что я хотел, чтобы была боль — ответил он.

— Ты монстр — сказал я, скрестив руки. — И меня время поджимает, момент не лучший.

Он щёлкнул пальцами.

— Вот, теперь у нас есть всё время в мире. Доволен?

— Ты абсолютный засранец — сказал я. Я ощущал, как нарастает гнев, и не пытался его сдерживать. — Грёбаный триллион народа в адах, разлагающийся мир, руки Фенн шрамировали в семнадцать чтобы плюнуть на неё, как на полукровку, Амариллис воспитывалась в гнезде гадюк, потому что ты убил её отца и мать, когда она была просто маленькой девочкой, Артур, пропущен через дерьмо сотню раз подряд, без возможности передохнуть, как ты, бл*, мог?

Он смотрел на меня, и я ощущал, как моё сердце колотится, а кровь кипит.

— Каждая грёбаная смерть — на твоих руках, каждый голодающий ребёнок, каждый акт насилия, каждое изнасилование, каждое убийство, все мерзости, которых в этом мире сполна, всё это на твоей совести. Будь я богом, я бы остановил всё это.

— Тогда чего ждёшь? — спросил Данжн Мастер. — Стань богом.

Я бросился вперёд и атаковал его, схватив за куртку и врезав в лицо. Он вскрикнул от боли и отшатнулся, но потому я и схватился за куртку. Он попытался вывернуться, я ударил его снова, затем бросил на землю и запрыгнул на него; снова ударил, на этот раз в грудь, пытаясь прижать к земле, пока продолжаю атаку. В белую пустоту брызнула кровь, всё больше с каждым ударом, пока его движения не стали замедляться. Я схватил его за волосы и ударил головой о землю, снова и снова, пока он не перестал двигаться, пока я не стал задыхаться. А ещё я плакал, что неудивительно.

— Пошёл нах — сказал я в пустоту.

Он не был мёртв. Тело подо мной не имело пульса, и не дышало, но хрена с два я действительно поверю, что я его убил, или хотя бы ранил, да хоть вызвал какую-то боль. Чёрт, да я был удивлён, когда первый удар пришёлся в цель, шокирован, что он не уклонился со скоростью звука, или поглотил удар, словно сделан из теста, или ещё что-то, демонстрирующее его могущество. И я был прав насчёт демонстрации могущества, но ошибся насчёт формы, которую оно примет; он позволил мне "убить" его.

Я встал и пнул его в голову.

— Ладно, давай поговорим.

Труп не двигался. Я ожидал, что он появится позади меня, или мёртвое тело встанет и заговорит, искажённой из-за сломанных костей и возможно попавшей в горло кровью речью, или, может, он просто появится передо мной, целенький, словно ничего и не было. Это были варианты, которыми я воспользовался бы, и пока что его вполне устраивало тырить мои подходы. Хотя, конечно, был и длинный список различий между нами.

Я осмотрелся. Это была белая пустота, с рассеянным освещением, словно идущим отовсюду, и без горизонта. Единственными деталями были я, тело Данжн Мастера, и кровь из этого тела — небольшая лужа под головой, и разлетевшиеся капли.

Я зашагал. Мои руки болели, и я был отрезан от магии кости. Я не мог получить доступ к своей душе, но это тоже было неудивительно. Быстрая проверка показала, что остальная магия тоже не работает, и тоже неудивительно. Я продолжал идти, за неимением ничего лучшего, что можно было бы сделать.

Я пытался нести свой гнев с собой, повторяя литанию о грехах Данжн Мастера, пытаясь засчитать ему всё плохое, что когда-либо происходило на Аэрбе, поскольку он обладал властью остановить это, и когда это перестало цеплять, я переключился на его грехи именно как Данжн Мастера — различные неувязки, сюжеты, нелогичные без информации, полученной после факта, случаи, когда я против всех шансов выкручивался, предметы, которые я добыл, чтобы через пару дней найти для них идеальное применение.

В конце концов прошло достаточно времени, чтобы я ощутил жажду, а затем голод. Мне нужно было поспать. Я продолжал идти, стараясь придерживаться прямой. Временами я оглядывался на тело Данжн Мастера, но в итоге оно оказалось за пределами взгляда.

Мозги состоят из нейронов, омываемых химическим супом, и у химического супа есть та фишка, что ему сложно поддерживать высокие уровни любых эмоций. Не то, чтобы вы перестали испытывать гнев, просто в вашем мозге закончились химикаты, отвечающие за ощущение эмоции гнева, и всё, что вы чувствуете, это онемение, поскольку ваш мозг не может заставить вас ощущать то, что вы должны бы ощущать. Так что в конце концов мой мозг выжал из себя весь гнев, который мог, оставив лишь жалкую струйку, остающуюся от вырабатываемых и немедленно используемых химикатов гнева.

— Ну что, стало лучше? — спросил Данжн Мастер. Он появился передо мной без фанфар, снова так, словно всё, что он сделал — снял ментальный блок, которые не позволял мне его увидеть. Он восстановился, и выглядел точно так же.

— Нет — сказал я. Опустил взгляд на свои руки, которые были неповреждены, без следов крови.

— Можешь убить меня снова, если хочешь — сказал он.

— Так и сделаю, как только найду способ сделать это насовсем — сказал я. — Когда смогу взять вожжи, не запоров систему. Когда буду богом.

— Достаточно честно — сказал он.

— Какого хрена ты хочешь? — спросил я. Я чувствовал себя усталым, не в том смысле, что нуждался во сне, но в том, что в моём мозгу закончились химикаты, необходимые, чтобы ощущать что-то кроме безразличия ко всему. Если подумать, изо всех сил пытаться поддерживать праведную ярость было не лучшей идеей.

— Я хотел спросить у тебя то же — сказал он.

— У тебя мой мозг, ты можешь вытащить из него всё, что хочешь — сказал я.

— Ты так предпочитаешь? — спросил он.

— Нет — сказал я со вздохом. Закрыл глаза. — Я хочу... — Я открыл глаза и взглянул на него. — Пирог в небе?

— Без проблем — сказал он.

— Я хочу, чтобы никто не получал ран и не испытывал боли — сказал я. — Я хочу неограниченные ресурсы, доступные всем, кому они нужны. Я хочу эмоционального, социального и ментального здоровья для всех. Я хочу вернуть Артура. Я хочу вернуть его, чтобы он мог прожить полную и здоровую жизнь.

Я ощущал, как слёзы катятся по моему лицу.

— Я хочу Тифф. Две её, одну для него, одну для меня... она меня убьёт, если это услышит. И хочу как-то исправить всё, сделать так, чтобы я не совершал столько ошибок, столько вещей, что не могу поверить, что она их вытерпела.

— А Фенн? — спросил он.

— Да пошёл ты — сказал я. — И Фенн я тоже хочу, блин, ты, бл*, создал её специально для меня. Я с самого начала знал, что Амариллис слишком красива, жутко красива, мне следовало увидеть это и в Фенн, что ты просто...

Я покачал головой. Манипулируешь мной, но делаешь это полноценной личностью, которую даже нельзя винить в этой манипуляции, которую я полюбил несмотря на тот факт, что она была создана, чтобы быть со мной.

— Пошёл ты — сказал я.

— Ты мне не поверишь, но я этого не организовывал — сказал Данжн Мастер.

— Хочешь это сказать? — спросил я. — Что Амариллис Пенндрайг не была создана для меня?

— Она была — ответил он. — Все они были. Но они были заготовлены в первую очередь как компаньоны, и только во вторую как любовные интересы, а сейчас, когда они в реальном мире, так сказать, я не вмешиваюсь.

— Чушь собачья — сказал я.

— Я же сказал, что не поверишь — ответил он. — Но я с тобой хотел поговорить не из-за твоей любовной жизни.

— Ладно — сказал я. — Закончим с этим. Скажи мне то, что хотел сказать, жуткий маленький монстр, а потом я свалю в твой болезненно фальшивый маленький мирок и притворюсь, что ничего этого не происходило.

— Ой — ответил он. — Удар прямо в миростроение, самое чувствительное место.

Он улыбался, но улыбка была лёгкой, вопросительной, словно он ожидал ответа.

— Это всё равно мой мир — сказал я. — Мои идеи, мои планы, просто собранные вместе не так, как планировалось изначально. Это не извинение, ты всё равно дерьмовый ДМ.

— Ты так и собираешься всё время дуться? — спросил он.

— Что могу поддерживать — ответил я. — Мозговыми химикатами.

— Ладно — сказал Данжн Мастер. — Я не хотел этого делать, но попробуем снова.

Он щёлкнул пальцами.

* * *

— Это мой мир — сказал я. — Мои творения. Мои отношения, мои интересы, мои дизайновые решения, отпечатки моих пальцев во всех аспектах Аэрба.

Данжн Мастер пожал плечами.

— Достаточно верно.

Я остановился, пытаясь сообразить, что сказать, какой вопрос задать.

— Что это за место?

Он щёлкнул пальцами, и перед нами появились два кресла, старые, потёртые кресла красного винила с узором из пуговиц на спинках и подлокотниках, заканчивающихся львиными головами в руку шириной. Между креслами стоял маленький столик, с жёлтым блокнотом и механическим карандашом на нём.

— Присаживайся.

Я сел. Кресло было не особо удобное.

— Прошу прощения, где мои манеры — сказал он. — Не хочешь пить? У нас есть Маунтин Раш.

— У тебя есть бесконечные силы и газировка-имитация? — спросил я.

Он рассмеялся.

— Просто шучу.

У меня даже не дрогнули губы.

— Ну, по мне так смешно. Можешь заказывать что угодно.

— Серум бессмертия — сказал я.

— Только что закончился, извини — ответил он с широкой улыбкой.

— Феликс фелисис — сказал я. Он закатил глаза.

— Без всякой фигни из Гарри Поттера.

— Боговарево — сказал я.

Он нахмурился.

— Это ещё что?

— Ты серьёзно не знаешь? — спросил я. Он помотал головой, и я ему не поверил. — Из кампании Контрбаланса. Превращает выпившего в полубога.

— В таком случае, нет — сказал Данжн Мастер.

— Я, типа, на тебя зол, просто предупреждаю — сказал я. — Это очень непродуктивная ярость, но... ты знаешь всё, за что должен ответить, прежде чем я отпущу эту ярость. У тебя очень многое накопилось.

Я понял, что сжимаю кулаки.

— Ты же знаешь, что отношения ДМ-игрок — не отношения противников — сказал он.

— Если ты знаешь меня, то знаешь, что не всегда так, даже когда это действительно D&Dшная кампания, а не чья-то грёбаная жизнь — сказал я, выплюнув последние слова. — D&D — это фантазии. Притворство. Это, Аэрб, это...

Повисла пауза. Хотел ли я ответа на невысказанный вопрос? Не сломается ли что-то во мне, если я узнаю, что Фенн — просто маска?

— Ты хочешь знать, насколько всё это реально? — спросил он.

— Да — ответил я, пытаясь приготовиться к ответу. — Ты должен мне это.

— Я подталкиваю вещи, там и тут — ответил он. — Иногда что-то подтасовываю, когда не думаю, что это будет слишком очевидно для тебя. В Клюквенном Заливе не должно было быть состязания лучников, когда вы там были, но я немного заглянул вперёд, и увидел, что могу помочь Фенн заполучить маленькое приключение, заплатив магу воды, чтобы он чуть подправил погоду за пару недель до того, что заставило комитет конкурса передвинуть дату, и с этого момента вопрос был только в том, чтобы она об этом услышала, для чего понадобилось ещё пару раз подтолкнуть.

— Это... зачем, блин, тебе кому-то платить? — спросил я. — Почему не попросту изменить погоду самому?

— Да ладно — сказал Данжн Мастер с улыбкой. — Ты бы тоже заставил загадочного старого волшебника манипулировать событиями на фоне, если бы мог.

— Ты бог — сказал я. — Фенн разрубили надвое, и ты бл*, ничего для неё не сделал.

— Кто-то всегда страдает — сказал Данжн Мастер. — Кто-то может умереть. Ты можешь умереть, и одна из вещей, которые я хотел, чтобы ты знал — если это случится, я не буду тебя спасать. Это называется "ставки". Ты помнишь, когда Артур был ДМ?

— Даже не говори мне его имя — сказал я. Я был не в позиции, чтобы угрожать, и знал это, но я был зол.

— Он был слишком снисходителен — ответил Данжн Мастер. — Ты всегда знал, что в итоге всё получится, и игра из-за этого была гораздо хуже. Тупой риск окупался, потому что ты знал, что он не позволит тебе просто умереть, так что в итоге и был сплошной тупой риск, и это быстро надоедало.

— С удовольствием поменяюсь — сказал я, сжимая кулаки. — Мне плевать, захватывающе это или скучно, ты понимаешь, сколько костей я сломал за время на Аэрбе? Сколько крови я потерял, сколько пролил? Призрак смерти над моей головой... Ты явно этого не понимаешь, потому что если бы понимал...

— Крайне глупая аргументация — ответил он. — "Очевидно я прав, и я настолько прав, что ты должно быть не понимаешь меня, потому что если бы ты понимал мой превосходный аргумент, то ты бы с ним согласился".

Он произнёс это, подражая моему голосу.

— Да ладно, я же знаю, что тебе и самому это не нравится, так что не надо этой хрени. Я понимаю твою перспективу, и не согласен с ней. Немного боли и страданий...

— Нет — сказал я. — Триллион душ в адах.

— Это называется "ставки" — сказал Данжн Мастер. — Если они тебе так важны, то прокачайся и спаси их. Стань богом. Это в пределах твоих сил. Я не стану тебя останавливать.

Я уставился на него.

— И что потом? — спросил я. — Эскалация? Придётся сражаться с другими богами других вселенных?

— Нет, кампания закончится, и всё прекрасно и чудесно — сказал Данжн Мастер, пожав плечами. — Я отключаю игровую систему, если не захочешь её оставить, я отключаю компенсаторы личности, если не захочешь их оставить, и оставляю тебя в покое. Ты будешь богом, насколько я бог, с единственным ограничением твоей силы — невозможность выследить и убить меня.

— У меня нет причин тебе доверять — сказал я. — Даже если всё произойдёт как ты говоришь, даже если я окажусь в раю, что сам выбрал, мне придётся беспокоиться о том, что ты снова появишься.

— Это верно — Данжн Мастер кивнул. — Но должен сказать, что скорее всего тебе не придётся разбираться, как жить с этой паранойей, поскольку скорее всего где-то по пути облажаешься и погибнешь.

— Погибну из-за поставленного тобой передо мной препятствия — сказал я.

— Или устроенного тобой самим — он кивнул. — Ты мне, вероятно, не поверишь, но я на самом деле не прикладываю активных усилий, чтобы тебе подгадить. Я устанавливаю персонажей и препятствия, подталкиваю тут и там, а затем жду твоих выборов, и выборов всех остальных. Я часовщик, проверяющий, как идут часы, но старающийся не совать в них пальцы слишком часто.

Я сложил руки на груди.

— Я не хочу, чтобы ты провалился, я хочу получать своё удовольствие, наблюдая, как ты реагируешь, как ты сходишь с рельсов, преуспеваешь против шансов, разбираешься со своими товарищами по команде... я хочу, чтобы ты победил.

Он остановился и взглянул на меня.

— Но я не собираюсь подыгрывать, чтобы ты победил — сказал он. — Я вообще практически не вмешиваюсь. Это одно из того, что я хотел, чтобы ты знал.

— Я не давал своего согласия — сказал я, откинувшись назад и сложив руки.

Данжн Мастер улыбнулся.

— Ты думаешь, я тебя не спрашивал? Давай покажу.

* * *

Я потрогал винил кресла, потрёпанный и потёртый, а затем взглянул на чувака, сидящего напротив в таком же кресле. Он держал в руках жёлтый блокнот и механический карандаш. Он был старше меня, где-то в районе тридцатника, с бородой. На нём была синяя куртка с капюшоном, с надписью на ней "Dice to Meet You" (пр. переводчика: снова та же игра слов, но на этот раз обыгрывающая "кости/кубики" с "Приятно встретиться").

Пять секунд назад я сдавал тетрадь по окончанию урока английского.

— Что за херня — сказал я.

— Привет, Джунипер — сказал он. — Эта встреча может наблюдаться или записываться для целей обеспечения поддержки качества. Ваше продолжение участия в этой встрече считается выражением согласия с наблюдением или записью.

— Чё — вырвалось у меня. Я осмотрелся; вокруг была лишённая деталей белая пустота. Я опустил взгляд на кресла, затем обратно на него. — Я... в Матрице?

— Понимаю, почему ты об этом подумал — ответил он. — Но нет, не совсем. Я здесь, чтобы сделать тебе предложение, от которого ты можешь отказаться. Если откажешься, вернёшься на урок английского, и останется лишь яркий, но быстро забывающийся сон, о котором, вероятно, забудешь через неделю-две. Если захочешь уйти, в любой момент, просто щёлкни пальцами.

Я взглянул на свои пальцы, осторожно стараясь не делать никаких движений, которые можно воспринять как щелчок пальцами.

— Я слушаю — ответил я.

— Ты не понимаешь — сказал он, постучав карандашом о блокнот. — Это нормально. Вот условия. Во-первых, ты на неопределённый срок отправишься в фэнтезийный мир, в целом соответствующий твоей эстетике. К твоей душе будет прикреплён лист персонажа — у тебя имеется душа, они там обычное дело — который позволит накопить огромную силу за очень-очень короткий период времени. Как оно тебе, пока что?

— Чувствуется подвох — ответил я. Это было не похоже на сон или галлюцинацию, тем более что я успел себя чувствительно ущипнуть.

— Много подвохов — сказал он, кивнув. — Для начала, будет сложно, и в чём-то неприятно. Тебе придётся научиться сражаться, но ты сможешь стать умелым воином за считанные минуты. К окончанию месяца, вероятно, будешь входить в тысячу лучших бойцов или магов мира. Можешь быть ранен, но в этом мире присутствует разнообразная исцеляющая магия. Можешь умереть, и смерть будет перманентной.

— И есть другие подвохи помимо этого — сказал я.

— Да — ответил он. — За тобой будет вестись наблюдение, без приватности.

Он указал концом карандаша на себя.

— Наблюдать буду я, никто другой не увидит мои записи и не получит доступа к моим данным, если ты не захочешь. Эти данные будут включать твои личные мысли и чувства.

— Ясно — сказал я. Несколько напрягает, но не отличается от пребывания в Матрице. — Я на самом деле толком не понимаю... ничего из этого. Я не понимаю, зачем я тебе нужен.

— Ты мне не нужен — ответил он. — Я могу исправить все проблемы на Аэрбе самостоятельно, если бы захотел, а в настоящий момент Аэрб — одна огромная куча проблем. Однако я не хочу исправлять Аэрб; я хочу, чтобы ты это сделал. Ты не обязан это делать, когда окажешься там, но, полагаю, тебя естественным образом потянет к этому, если правильно тебя оцениваю.

— Я тебя знаю? — спросил я.

— Мы с тобой родственные души — ответил он.

Я взглянул на свои пальцы. Щелчок, и уйду. Но я уже знал, что не стану этого делать. Что там, на Земле? Мои родители? Реймер и Том, мои единственные оставшиеся друзья, и то едва? Тифф, если она сможет простить меня за то, как я себя вёл? Колледж, работа, средняя Америка... нет.

— Я это сделаю — сказал я. — Могу я... что случится со мной, когда я оставлю Землю? Я бы хотел оставить записку, или что-то такое. Если я действительно был здесь, была ли Земля вообще реальна? Я не хочу никого ранить.

— [ВЫРЕЗАНО] — ответил он.

— О — сказал я. — Ладно, полагаю, это сработает. Если только не [ВЫРЕЗАНО]?

— В этом случае [ВЫРЕЗАНО] — сообщил он.

— И это вся сделка? — спросил я. — Я отправляюсь в это место Аэрб, играю роль героя, исправляю всё, если смогу, и в обмен... мне не нужно беспокоиться о Земле?

— Есть ещё один последний подвох — сказал он. — Я хочу убрать твои воспоминания об этом разговоре, сохранить их на потом, чтобы ты отправлялся ничего не ожидая, вслепую. Я не хочу, чтобы ты спасал мир потому что я тебе так сказал. Я верну тебе воспоминания, когда сочту, что формулировка этого предложения или то, как я тебе всё представил, не будут на тебя влиять.

— Ладно — ответил я. Если это реально. — Привет, будущий я, полагаю.

* * *

— Есть части, которые ты опустил — сказал я, закончив переживать воспоминание. — Мои родители думают, что я мёртв?

— Меня беспокоят потенциальные спойлеры — ответил Данжн Мастер.

— Имеет смысл — сказал я. Возможно, тут имело смысл играть от отстранённой иронии; я был буквально уверен, что ничего не получу от этой встречи. — То есть ты хотел предупредить меня, что опасность реальна? Это всё?

— Хм, дай-ка посмотреть... — произнёс он, заглядывая в свой блокнот, который был совершенно пуст. — Я хотел сказать тебе, что тебе нужно опасаться смерти, объяснить, что твоя жизнь на Аэрбе лучше, чем была на Земле — я это донёс?

— Я с этим никогда и не спорил — сказал я.

— Отнюдь, спорил — ответил он. — Имеются случаи. Ещё вопрос согласия — знаю, слабо, учитывая забирание его обратно и отсутствие информации, но ты согласился бы, даже если бы я рассказал обо всё, произошедшем до этого момента.

— Это ложное противопоставление — сказал я. — Речь не о выборе между вернуться на Землю-остаться на Аэрбе, это не единственные два варианта, с той силой, который ты обладаешь, ты можешь...

— Ты можешь злиться на меня, сколько хочешь — сказал он, пожав плечами. — Я предложил тебе эти два варианта, и ты продолжил бы делать этот выбор практически всегда, кроме разве что самых тёмных моментов. Возможно, даже тогда. Помнишь, когда умирал от кровопотери в канализации Сильмар-сити? Ты ни разу не подумал "Пожалуйста, верните меня на Землю".

На это я не ответил. Он был прав.

Он снова взглянул в блокнот и постучал по нему карандашом.

— Последнее, что я хотел сказать — тебе не нужно беспокоиться о нарративе. Ты уже не раз отклонился от моих планов, просто не заметил.

— Когда? — спросил я.

— Помнишь, как Крэйг ДМил — спросил Данжн Мастер. Помахал рукой. — Знаю, что помнишь, это был риторический вопрос. Когда ты заканчивал данжу, он всегда так рвался рассказать обо всём луте, который ты упустил, обо всех секретах, на которые не сделал проверки, а с дипломатией было ещё хуже, поскольку он хотел объяснить все варианты, как мог пойти разговор, но не пошёл. Это изрядно портило опыт.

— Ты вытянул это из моей головы? — спросил я.

— Джунипер, я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя — ответил он.

— Если это должно было успокоить, работает хреново — сказал я, сжимая кулаки.

— Ну, это не должно было успокаивать — сказал он. — Это просто факт, который ты и так уже знаешь, но, похоже, нуждаешься в напоминании.

— Но в чём смысл всего этого? — спросил я.

Он снова взглянул в блокнот.

— Неа, сегодня это не в плане обсуждения. — Он улыбнулся мне. — Впрочем, ты демонстрировал относительно неплохие результаты, так что я готов удовлетворить кое-какие просьбы. Может, три желания? Ты же на самом деле не вычеркнул вариант, что я джинн.

— Желаю больше желаний — сказал я.

— Ладно, даю тебе ещё сотню желаний, но их можно использовать только на то, чтобы пожелать стандартный школьный хотдог — сказал он с улыбкой. — Ошибка новичка же, я ожидал, что ты умнее этого. И в любом случае я не буду исполнять подобные желания. Маленькие вещи, не ломатели сюжета.

— То есть сюжет есть — сказал я.

— Есть запланированные направления — сказал он. — Есть сюжеты, которые кажутся мне интересными, дороги, по которым, надеюсь, ты пройдёшь. И, возможно, ты пропишешь что-то своё вне строк, и я гляну на возможные варианты будущего, и прикину, где можно подтолкнуть, если это подобающе. Ещё думаешь над желаниями?

— Я желаю... есть два типа джиннов, те, кому можно доверять, и те, кому не следует загадывать желаний — сказал я. Данжн Мастер помахал рукой.

— Если не хочешь ничего просить — не проси, но сохранить их я не позволяю. В худшем случае я откажу. Думай о "небольшом". О "том, что не сломает сюжет".

— Ладно — сказал я. Набрал воздуха в грудь. — Я желаю не иметь гарема.

Данжн Мастер нахмурился.

— У тебя нет гарема — сказал он. — У тебя есть подружка, и несколько девушек, испытывающих по отношению к тебе запутанные, сложные, и в некоторых случаях неприятные чувства. И если ты хочешь, чтобы я это исправил, я отказываюсь с двумя основаниями. Во-первых, я наблюдаю за действиями твоих компаньонов, но у меня правило не вмешиваться напрямую. Во-вторых, если действительно хочешь это сделать, у тебя Эссенциализм выше максимума, всё, что нужно сделать, это войти в душу Амариллис и сделать пару правок на выбор. Можешь обнулить её либидо, сделать её эксклюзивно гоморомантичной и гомосексуальной, сделать что захочешь, чтобы решить задачу.

Он потёр подбородок.

— Признаю, сделать это с локусом будет изрядно сложно, а у Исключения Нулевой Отсылки нет души, но я уверен, что ты сможешь что-нибудь придумать. Знаешь что, я засчитаю это выполненной просьбой, поскольку сказал тебе, как помочь себе.

Я уставился на него.

— Почему? — спросил я. — Зачем вообще это было?

— Это слишком о многом скажет — сказал Данжн Мастер. Улыбнулся. — А я пока что собираюсь оставаться прозрачным ровно настолько, насколько нужно. Впрочем, они не будут ждать вечно. у Амариллис это пройдёт, если ты ей позволишь. Исключение Нулевой Отсылки тоже — она пластична.

А Грак? И Шестиглазая Лань? Я не стал спрашивать. Я не хотел знать. Лучше продолжать считать, что Грак — парень нормальной ориентации, у которого просто, так уж вышло, нет пениса.

— Артур — сказал я, облизывая губы. Иногда произносить его имя было просто, иногда — нет. Сейчас был тот случай, когда сложно.

— Это не вопрос — ответил Данжн Мастер.

— Я пытаюсь сообразить самый ценный вопрос, на который ты действительно ответишь — сказал я. — Я... предполагая, что всё это — симуляция, я не понимаю, каким образом это будет он. В моём случае, например, я могу быть заморожен достаточно надолго, чтобы кто-то изобрёл технологию разморозки, сканирования в компьютер, я буду несколько старше семнадцати, но... возможно, это будет возможно. Артур был мёртв. Он был кремирован. Я не понимаю, каким образом он существует в этом мире кроме как неточная реконструкция по моим воспоминаниям.

— Это всё ещё не вопрос — ответил Данжн Мастер. Его голос был мягче, нежнее. Каким бы аморальным монстром он ни был, похоже, ему было до этого дело.

— Скажи мне, реален ли он — сказал я. — Нет, скажи мне, каким образом он реален, как это вообще возможно, потому что он умер за девять месяцев до того, как я оказался здесь, и тогда у нас не было этой технологии.

— Он реален — сказал Данжн Мастер. — Я знаю, как много он для тебя значит. Я не скажу, как это возможно, но ты можешь строить свои версии, если решишь, что я не лгу. И он там, где-то на Аэрбе или на одном из других планов. Он провёл большую часть жизни на Аэрбе, он будет не таким, каким ты его помнишь — ты это знаешь, так что это не новость — но Артур, пришедший на Аэрб, не был просто Артуром твоих воспоминаний. Он настоящий, тот Артур, который реально существовал.

Тон Данжн Мастера наконец стал серьёзным.

Это было невозможно, если только какие-то мои предположения не были ошибочны, однако это звучало как именно то, что я хотел услышать, так что я не стал цепляться. Всё равно ответа лучше я не получу.

— Ладно — сказал я. — Скажи мне, что будет, когда я умру. Скажи мне, что будет с моими членами партии.

— На мой взгляд, это желание, потраченное впустую — сказал Данжн Мастер. — Ты же не собираешься покончить с собой, верно? Уверен, что не хочешь, скажем, рюкзак, из которого можно доставать обычные вещи с Земли?

— А это можно? — спросил я, расширив от удивления глаза. Затем нахмурился. — Погоди, как это вообще будет работать? Я просто как-то достану рюкзак из своей души?

— Я что-нибудь придумаю — ответил он. — Приятно, что ты думаешь о том, что будет с твоими партийцами, но в этом случае, полагаю, бытовой комфорт из дома — лучший выбор. Не то, чтобы я в любом случае к чему-то подталкивал, выбор твой.

— Ладно, беру рюкзак — сказал я. Осмотрелся в белой пустоте. — Ты мне не нравишься — сказал я Данжн Мастеру. — Ты не прощён. То, что ты сделал, непростительно. Ты в ответе за всё зло, что творится на Аэрбе. Я знаю, что ты знаешь это, и я знаю, что тебе плевать, но я должен это сказать.

— Хорошо, как угодно — сказал Данжн Мастер. — Выход ты знаешь.

Когда он произнёс это, я понял, что он прав. Я щёлкнул пальцами и вышел.

Глава 80: Принцесса и горошина.

Когда я вернулся в свою душу, какой её знаю, я обнаружил, что жутковатая чёрная пуповина, ведущая к белой пустоте Данжн Мастера, исчезла — и, что несколько тревожило, исчезли и две белые линии, которые предположительно вели к двум другим компаньонам. Он что-то изменил? Или я что-то изменил во время этого визита? Я ощутил хлопок руки по лодыжке, вспомнил об ограничении по времени, и постарался отложить вопросы, все эти догадки буду перебирать потом. Сейчас у меня миссия, в конце концов.

Я полностью вышел из своей души, и был шокирован миром вокруг. Мои компаньоны были окутаны сиянием разных цветов, красное у Фенн, белое у Амариллис, пурпурное у Грака, и зелёное у локуса, чей цвет распространялся вне тела на травы вокруг нас, и даже дальше, до деревьев у краёв бутылки. У Валенсии цвета не было, и это было тем, что подстегнуло некую часть моей памяти, которой я не пользовался — я видел души.

— Джун? — спросила Амариллис.

— У меня в этом деле лажа — сказала Фенн, сложив руки на груди. Её эффект Симбиоза не распространяется на перемещённые очки.

— Работает — сказал я. — Две минуты на очко, сейчас сто два.

Я закрыл глаза, подождал болезненно долгие три секунды, и взглянул на список доблестей.

Взгляд души: Дарует визуальное отображение душ, каждая уникального цвета, который возможно различать с остротой вне лимитов глаза. Относится и к душе, и к любой магии, значимо взаимодействующей с душой.

Насыщение души: Знание вашей души позволяет ей полностью пропитать вас, давая ряд преимуществ широкому набору магий. Ваша кровь работает как инъекция для целей магии бородавок. Вы можете использовать свою кровь, словно это магические чернила (4 С/mL) (пр. переводчика: здесь было не С, а греческая дзета, то бишь обозначение какой-то своей меры) для целей магии чернил. Ваши кости считаются деревом для целей магии дерева. Требуемая соединяющая сила для растений уменьшена вдвое. Вы можете убирать свою душу из частей вашего тела для прохождения через обереги. Любые магические предметы или магии, чья проекция или применение ограничены глазами, руками, ногами, или ртом, могут быть проецированы или применены с любой части вашего тела. Ваша кожа и/или панцирь считаются кожей и/или панцирем для целей магии кожи и магии панциря, в зависимости от того, что выгоднее. Руны могут быть начертаны на вашей коже, словно на подготовленном пергаменте. Дополнительные преимущества возможны в конкретных карантинных зонах; подробности смотрите в мануале.

Скафизм души: Вы можете вырезать части других и использовать их для своих целей. Все выгоды временны; все стоимости постоянны.

Симбиот души: Удваивает значение вашего навыка магии кости, магии крови, магии панциря, магии бородавок, и аспекта Садоводства, связанного с магией цветов, но не выше 75. Удваивает эффективность вашей связи с любым магическим предметом, взаимодействующим с вашей душой, если только это не имеет негативного эффекта. Повышает ваш навык в любой специальности или подшколе магии, использующей душу, на 20, но не выше 50.

Я не стал тратить время на разглядывание этого; ничего полезного прямо сейчас там не было, и я не собирался использовать Скафизм без хороших идей о том, в каком направлении можно это сделать. В каком-то плане была соблазнительна идея выскрести друидскую связь из души Солэс и попытаться использовать её, чтобы решить проблему с помощью некоей комбинации друидских сил и суперпробаффаного Эссенциализма, но с другой стороны... это просто жутко.

Я вышел из меню и осмотрелся, обратив внимание на детали, показываемые Взглядом Души: не только уникальные цвета персон, но и магические предметы у них. Большинство были с белыми тонами души Амариллис. Каждая из разложенных бутылированных душ тоже демонстрировала свой собственный цвет, уникальный и чётко различимый, хотя моё чувство цвета никогда не было особо хорошим.

— Возможно, я смогу вернуть Солэс — сказал я. Повернулся к Валенсии. — Может быть, вы с локусом сможете имитировать друидскую связь?

— Й-я её пораню — сказала Валенсия.

— О чём ты думаешь? — спросила Амариллис.

— Я... дерьмо, кажется, я снова упал ниже сотни — сказал я. — Яксукасу Аксуд, ритуал возрождения, думаю, я могу его исполнить. У меня было некое озарение о нём, это подшкола друидской магии, которая не навык из списка как таковая, но считается достаточно близкой, чтобы быть отмеченной способностью. Однако у меня нет реальной друидской связи, и я думаю, что могу временно взять связь Солэс, но, думаю, в этом случае мы получим её обратно как не-друида, если я всё правильно понимаю. Извини, пытаюсь действовать быстро, у меня есть другие навыки, которые могу сдать, чтобы оставаться в зоне.

— Ты можешь проделать это с одной лишь душой? — спросила Амариллис.

— Оно так и делается — ответил я, потянувшись поднять банку с душой Солэс. — Думаю, мы можем сделать это сейчас, если Валенсия сможет взять толику силы локуса, чтобы создать заклинание.

— Я не хочу её ранить! — сказала Валенсия, повышая голос.

— Ранить, чтобы спасти — ответил я. — Я быстро выдыхаюсь, очко каждые две минуты, насколько вижу, и у меня нет времени присматриваться, но впечатление такое, что Яксукасу Аксуд — наш лучший вариант.

— Это создаёт дополнительные проблемы — сказал Грак. — И это не решает проблему локуса в бутылке.

— Мы можем вернуть Солэс — ответил я. — Это решение текущей проблемы, имбаланса в бутылке, и должен сказать, что без неё не уверен, что смогу решить большую проблему, и уж точно не в оставшееся у нас время, сколько там — я взглянул на увядающую в удушливой жаре траву — дней или недель.

— Но... это же полноценное рождение, верно? — спросила Фенн. — Типа, кто-то из нас должна быть беременна Солэс, и, ну, знаешь...

Она чуть присела и сделала жест руками, демонстрируя выпадающего ребёнка.

— Я вызываюсь добровольцем — сказала Амариллис. Она повернулась к Фенн. — Мне нужна "Книга Крови", пожалуйста. Мне нужно проверить совместимость с крантек на случай проблем. Продолжайте без меня, я поддерживаю Джунипера, и времени мало.

Фенн достала книгу и передала её.

— Я в целом уверена, что даже Амариллис не может сделать ребёнка за считанные дни, и даже если бы могла, новорождённая Солэс будет всё ещё новорождённой, не мастером-друидом, которую мы знали и, спорно, любили.

— У этой проблемы должны быть решения — сказал я. — Что-то вроде противоположности магии ревизии? Бросить бутылку в карантинную зону цикла, чтобы купить время?

Я заметил, как при этом предложении лицо Грака стало кислым, и поспешил выдвинуть альтернативные идеи от балды.

— Некий эффект Нарнии где-то? Гиперболическая палата времени?

— В Куум Доона есть такая — сказала Амариллис, на секунду оторвавшись от книги.

— В месте, на которое у нас есть квест, есть гиперболическая палата времени? — спросил я, уставившись на неё. — И она буквально так называется?

— Да — сказала Амариллис. Захлопнула книгу. — Я не могу гарантировать, что она заряжена, хотя должна бы быть спустя такой долгий срок, и это ещё одна проблема, решение которой мы сможем найти позже, если это действительно проблема. Крантек и люди совместимы, если это имеет значение для ритуала.

— Этот план слишком поспешный — сказал Грак.

— Приходится спешить — ответил я. — Иил хочешь подождать ещё несколько дней, пока я натренирую навыки для вливания в Эссенциализм, когда время и так поджимает?

— Я голосую против — сказал Грак.

— Я голосую за — ответил я.

— Я голосую за — сказала Амариллис.

— Я тоже голосую за, если мне не нужно быть беременной — сказала Фенн.

Хорошо — сказал я. Повернулся к Валенсии, сказать ей приготовиться, и увидел, что по её щекам текут слёзы. Бл*.

— Эй, ты в порядке? — спросил я; я говорил чуть быстрее, чем хотел бы, не совсем контролируя свой тон.

— Я не хочу её ранить — сказала Вал, глядя на Шестиглазую Лань, стоящую рядом, вроде бы не понимая значимости задачи.

— Я правду считаю, что локус умрёт, если ты этого не сделаешь — ответил я. — Иногда приходится делать то, чего не хочешь, потому что это то, что будет правильно сделать. Ты можешь жаловаться, озвучивать свои возражения, и спускать пар, но даже если это сложно, всё равно нужно поступать правильно.

Вал кивнула, и тихо произнесла "ладно...".

— Я скажу когда и что делать — ответил я. Потянулся в свою душу, и почти начал уменьшать очки, когда опомнился и вышел. — Душу Фаллатера, пожалуйста — сказал я. Фенн нахмурилась, но подала мне бутылку; я был чрезвычайно признателен, что мы предусмотрительно выделили ему его собственную бутылочку, что, полагаю, с этого момента станет стандартной практикой.

Я прежде уже пытался законтачить с чистой душой, но с 24 в Эссенциализме ничего не вышло. Можно подумать, что это будет проще, а не сложнее, но касание к душе завязано на связи, большинство из которых были в форме излучаемой душой магии, создающей концептуальные нити, за которые я мог потянуть. Чистая душа, анима экса, как её назвал Фаллатер, почти не имеет связей с миром, единственная связь состоит только из её чистой физической формы, которую мне было ухватить непросто — собственно, с 24 Эссенциализма оказалось невозможно.

С 91 в Эссенциализме связь была почти мгновенной.

Я помедлил, самую малость, прежде чем выскрести из него весь его навык Эссенциализма. Это казалось злым поступком, так вот забрать работу всей его жизни, и определённо было из тех вещей, которые классическая система элайнмента D&D посчитает некромантией — но, логически, это же не хуже, чем позволить его душе рассеяться, верно же? Согласно Фаллатеру, души на самом деле не покидают Аэрб, отправляясь в ады, и в этом есть определённый смысл, учитывая, что магия кости работает, даже когда души не осталось, но я не был уверен, что что-то должен душе, у которой нет и не будет тела, особенно если это душа Фаллатера.

(Я разрушал возможность будущего использования Фаллатера. Радикально изменить его душу, а затем запихнуть обратно в тело, было вариантом, и возможно всё ещё оставалось с правильной комбинацией магий... но я просматривал эти возможности своим новым пониманием Эссенциализма, и нашёл кучку методов возвращения кого-нибудь к жизни, которые все были блокированы тем или иным карантином. Я даже был немного рад, что логичным вариантом было не "промыть Фаллатеру мозги и пригить его душу к трупу"; это воспринималось несколько слишком злым).

С выскребанием из Фаллатера его Эссенциализма — странно неощутимое чувство, учитывая, насколько это серьёзно и необратимо — я поднялся до 180 Эссенциализма, что помогло дальнейшему процессу пройти гораздо более гладко, особенно поскольку мне не нужно было останавливаться, чтобы перезарядиться. Скафизм принёс и ещё одно поражение, минус очко каждые десять минут, так что мои очки навыка поедали сразу четыре поражения — Обмен навыка, Превышение капа, Двойное превышение капа (увеличенный штраф за значение вдвое выше капа), и Скафизм. Тем не менее у меня оставались часы времени выше сотни, благодаря Фаллатеру.

Яксукасу Аксуд был комплексным, и, что хуже, вечноизменчивым. У меня не было чёткого списка инструкций, с которым нужно было работать, лишь примерное чувство, что делать дальше, изменяющееся и искажающееся по ходу дела. Ингредиенты были достаточно простыми, в основном доступными на земле вокруг нас, а недостающие мы могли получить из копировального набора, немного повозившись. Я инструктировал Вал, которая делала большую часть работы, плюс толика приготовлений (снять кору с ветвей тиса, смахнуть землю с камней, в том духе) легли на Фенн и Грака. Это был раздражающий процесс, и он занял куда больше времени, чем должен был по моим ощущениям, частично потому, что ритуал всё время искажался и изменялся, вынуждая переделывать проделанную уже больше чем несколько раз работу.

Валенсия проплакала большую часть времени. Её руки дрожали, что не помогало с ритуалом. Шестиглазая лань тоже плакала, и временами болезненно блеяла, что почти всегда заставляло Валенсию перестать делать то, что она делала, и прошептать вымучанное извинение — и временами, то ли из-за того, что она останавливалась, то ли потому, что прошло слишком много времени, но ритуал требовал от нас чего-то иного. Новый набор цветов, сорванный на дальнем конце бутылки, трижды крутануть душу против часовой стрелки, или нечто столь же тупое, что казалось "одна видимость, никакой сути". Амариллис была в ответе за то, чтобы успокаивать Шестиглазую Лань, и она неплохо с этим справлялась; мы в какой-то момент сказали Граку поднять оберег от звука, но это лишь заставило Валенсию оглядываться каждые пару минут.

Для меня это было очень тяжело. Какая бы квазимистическая хрень между ними не происходила, Шестиглазая Лань страдала, а Валенсия страдала из-за понимания этого. Мы решили это сделать, но часть меня злилась из-за того, что из-за этого страдания процесс затягивался, и был шанс, что вовсе провалится. Я не выражал эту злость, в основном потому, что это было бы полностью контрпродуктивно, но ещё и из-за того, что это вызывало у меня неприязнь к себе. Я хотел быть образцом сочувствия, а вместо этого приходится это имитировать.

На проведение ритуала Яксукасу Аксуд у нас ушло полтора часа. Когда он был завершён, или по крайней мере завершён согласно дарованному мне пониманию, Валенсия упала на землю, а Шестиглазая Лань поднялась на ноги. Локус пробрёл в то место, что мы использовали для ритуала, наполненное набором торчащих палок и разложенных кругами камней, покрытое пеплом множества сожжённых трав, утоптанное из-за того, сколько раз мы там проходили раскладывая вещи и когда я указывал Валенсии, как действовать. Площадка ритуала не выглядела мистической или грандиозной — скорее, как нечто, что мы с Артуром могли бы сделать, когда были детьми, если бы больше времени тратили на уличные игры.

Шестиглазая Лань подошла к центру концентрических кругов, и осторожно вытащила ртом из бутылки стеклянную пробку, демонстрируя изящество, которым ну никак не могла обладать. Затем она ухватила бутылку губами и подняла в воздух, наклонив голову, пока душа не исчезла во рту лани. Шестиглазая Лань выпустила бутылку изо рта и провела взглядом по всем нам по очереди. Моё понимание искажающегося, изменчивого ритуала закончилось; если и был следующий шаг, я его не знал.

Амариллис шагнула вперёд, и Шестиглазая Лань приветствовала её. Они разделили поцелуй, Амриллис подняв голову, локус — наклонив, и между их ртов на миг просиял ослепительный свет, переливающийся всеми цветами — я видел душу, более чистую, чем анима экса, самую чистую сущность Солэс, и хотя в тот момент я был мастером Эссенциализма, я понятия не имел, что на самом деле произошло.

Лояльность повышена: Шестиглазая Лань, ур. 5!

Когда Амариллис отступила, она была бледной, словно потеряла галлон крови, и я поймал её, прежде чем она упала. Я и забыл, какая она лёгкая. Цвет и бодрость быстро вернулись к ней, и она оттолкнула меня, вставая на ноги самостоятельно. Фенн достала из Траур стул, и усадила на него Амариллис.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я. Амариллис прикоснулась к своему животу.

— Нормально — сказала она. — Хорошо.

— Я реально, реально рада, что ты прыгнула на эту гранату — сказала Фенн. Повернулась ко мне. — Как думаешь, "Беременная принцесса-девственница" — хорошее название для поп-группы?

Квест принят: Беременная принцесса-девственница. Амариллис приняла дар Яксукасу Аксуд. Через девять месяцев она (воз)родит Солэс, и в мире снова будет друид — если будет локус, чтобы обеспечить ей рощу. (Квест компаньона).

* * *

У меня оставалось ещё несколько часов с повышенным Эссенциализмом, и я не хотел потратить эту возможность впустую. Довольно долго я пытался понять, как мы будем вытаскивать локус из бутылки. Большой проблемой было то, что у локуса просто было недостаточно досягаемости и могущества, чтобы вытащить себя из бутылки; когда оно отправилось в неё, у него были сотни миль территории, и подготовленное внутреннее пространство было почти по определению его собственным, в него было просто проникнуть и просто завладеть. Сейчас, когда бутылка была единственным его доменом, оно было поймано в ловушку, неспособно выбраться наружу, поскольку слишком слабо. Солэс была способна проделывать туннели в домен локуса, вроде того, когда прошли через центр дерева, или когда проскользнули в дыру в камне, но она сравнивала их с тоненькой соломинкой, через которую можно пить.

С моим Взглядом души я мог видеть слабое сияние земли, оттенок зелёного, отображающий локус, наподобие того, что с магическими предметами Амариллис, только что у неё был конкретный оттенок белого. Его домен каким-то образом связан с его душой, и в общем-то всё, что нам нужно сделать, чтобы позволить выращивать свой домен, это каким-то образом позволить признать зону вокруг бутылки тоже частью его домена. Как говорила нам Солэс, объясняя проблему, это было не так-то просто; домен следовал "естественным" границам, и во внешнем мире это означало, что он останавливался у подножия гор, берегов рек, или там, где заканчивался лес (всё это очень расплывчатые определения). Так что, если речь о бутылке, тут имелась очень, просто предельно чёткая граница, не только в буквальном смысле, но и в качестве метки того, где заканчивается одно и начинается другое.

Солэс и другие друиды пытались решить эту проблему множеством способов, ни один из которых не принёс успеха, и это было сложно, поскольку "правила" вообще-то та штука, с которой у локуса не лучшие взаимоотношения, так что ожидаемо, что попытки манчкинства случайным образом могут преуспеть или провалиться... однако всё, что они пробовали, чтобы мистически уговорить локус вернуться в мир, однозначно провалилось. Солэс зачастую говорила метафорами или с примесью мистичности, но в последнем она была весьма ясна; её особый ритуал привёл её к нам, но ничего другого, что они пробовали на протяжении сотен лет не принесло никакого успеха.

Эссенциализм не помог. Солэс полагала, что есть возможность, что поможет, но к нам её привёл загадочный ритуал предвиденья, который не прояснял конкретный механизм того, как мы сможем ей помочь. Мне нужно стать друидом, а затем снова замаксить Эссенциализм? Я видел душу Солэс достаточно ясно, чтобы заметить друидскую связь, но перемещать её было бы разрушительно и перманентно; я рисковал бы разрушить последнюю друидскую связь на Аэрбе, и это не тот риск, на который я был готов пойти, особенно учитывая, что друид из меня будет отстойный.

И что остаётся, в таком случае? Сделать что-то с самой бутылкой? Некий массивный портал? Если мы сможем сбросить где-то всё содержимое бутылки, возможно, это сработает, но я не знал, как это сделать, и судя по моему пониманию ритуала Зорисад Ёсивун, который Солэс использовала, чтобы найти нас, это должно быть что-то связанное с самой игрой, или с моей способностью быстро изучать магию, или с чем-то, поскольку иначе её мистическое предвидческое заклинание нашло бы кого-то другого. Решение не может быть просто в том, чтобы отправиться к специалисту по магическим стеклянным бутылкам, поскольку иначе Солэс нашла бы такового, верно?

У нас даже не было обновления квеста; "Укоренение" оставалось в том же состоянии, как и было, и гласило, что нам нужно пересадить локус. После моего разговора с Данжн Мастером я не думал, что мы обречены на провал, но полагал, что, возможно, Солэс не туда смотрела. Описания квестов были подсказками, намеренными утечками информации, и то, чего они сейчас не говорили само по себе было говорящим. Тем не менее, судя по жаре в бутылке, казалось, что временные меры сейчас правильный подход, если только все мы не упустили некую подсказку.

Так и не найдя ответов на проблему локуса, который казался неизвлекаемым, я вернулся и группе и отвёл Фенн в сторону. Амариллис негромко разговаривала с Граком, держа руку на животе; к моему облегчению, Вал свернулась на Шестиглазой Лани.

— Ладно — сказал я. — У меня есть идея. Ты мне доверяешь?

— Для тебя, любовь моя, что угодно — сказала Фенн. Она бросила взгляд на остальных. — А ещё тебе стоит поговорить с Мэри обо всей это хрени с беременностью, у неё слишком уж много энтузиазма. А ещё, я люблю секреты, это секрет?

— Типа того — сказал я. — То, о чём я хочу поговорить, может быть чуток опасно. Мне нужно твоё одобрение, и я не хочу, чтобы другие влезали.

— Если хочешь что-то делать, делай — сказала Фенн. Он бросила на меня взгляд, на секунду задержав его на моих губах. — Моя душа — твоя.

— Нет — сказал я. — Это стрёмно, твоя душа — твоя.

— Не весело с тобой — сказала Фенн. — Просто делай. Удиви меня.

Я прикоснулся к её груди и закрыл глаза, соединяясь с её душой. Без особого удивления я ощутил, как она передвинула мою руку ниже, так что я прикасался к её сиське, и мог представить, как она подмигивает, если кто-то заметит, как мы неподвижно стоим в этой позиции. Прикосновение всё равно было скорее символическим, чем практическим; у меня уже был прямой путь в её душу, когда пожелаю.

Я взглянул на её тело, отображаемое в душе. Я действительно обожаю её; надеюсь, 42 Магии Кожи будет достаточно. В Сильмар-сити мы забрали душу мага татуировок Леонольда, но она давно уже утрачена, ещё до того, как появились хоть намёки на то, что она может пригодиться. Вероятно, закинули в бак генератора в подвале Вейк Хандум, или, может, продали на улицах Драгоценности Пустыни. Сейчас пригодилась бы, но я в каком-то смысле был даже рад, что это не было ружьё Чехова, всё это время ожидавшее своего выстрела.

Формулировка описания Симбиота Души была та же, что и у Связанного-с-клинком, "значение навыка". Новых доблестей это не давало, но я всё равно ощущал её шрамы. Сила души излучалась из кожи, и это давало силу татуировкам, в сочетании с входящими в них магическими реагентами. Шрамы работали иначе, они захватывал и перенаправляли излучаемую энергию, изгибы и завитки собирали её и запихивали обратно особым образом.

(В моеё голове возникла идея обтягивающей оболочки, натягиваемой на мою кожу и улавливающей всю эту излучаемую энергию, словно мобильная сфера Дайсона для души... но я немедленно понял, что понадобятся годы на поиски редких ингредиентов и бюджет нации среднего размера, даже если оставить в стороне тот факт, что у меня мало времени, прежде чем все знания выдохнутся).

Я не думал, что смогу создать шрамирование с нуля, но я мог исправить шрамы, репозиционировать их, чтобы они улавливали энергию правильно. Я был не столь уязвим к трансу души, как прежде, но всё ещё чувствовал, что погружаюсь в работу. Переместить шрамы, исправить почти невоспринимаемые искажения и несовпадения узоров, вызванные нормальными процессами роста и износа. Я исправил всё это, ориентируясь на то, что уже имелось. Это было словно мастер-плотник наткнулся на дом, оставленный гнить, оседать и разваливаться на двадцать лет, и приложил все усилия на то, чтобы осторожно заменить каждую доску, отшлифовать каждую поверхность, покрасить — и всё это, имея лишь зыбкое представление о том, что такое дом.

Закончив, я открыл глаза, оставил руку на Фенн, и сжёг кости, чтобы исцелить её. Изменение позиционирования её шрамов было столь крошечным, что я вероятно не заметил бы, что что-то происходит — однако у меня был Взгляд души, и окутывающее её красное сияние заметно потускнело.

— Сработало? — спросила Фенн. Она протянула руку прикоснуться к моей. — Или ты не знаешь?

— Можешь попробовать прыгнуть так высоко, как сможешь? — спросил я.

— Будет сделано, босс — сказала Фенн, отдав мне максимально ленивый салют. Она присела, а затем швырнула себя вверх, завизжав от восторга, когда поднялась на тридцать футов в воздух. Я бросился ловить её, готовясь к удару, однако она отбросила меня и приземлилась на одну ногу с грацией и позой балерины.

— О, да.

Она прыгнула ко мне и сжала в сокрушительном объятье.

— Рёбра — прохрипел я.

— Извини — ответила Фенн. Отступила и взглянула на меня. Её глаза сияли. — Как долго это продержится?

— Неделю — сказал я. — Как и в прошлый раз.

Её лицо вытянулось.

— Может, больше, поскольку ты, вероятно, сейчас растёшь меньше, чем когда шрамы были нанесены. Извини, клетки отмирают, другие клетки вырастают им на замену, ничего из этого не возвращается точно таким же, каким было прежде, ты это знаешь. — её лицо всё больше вытягивалось. — Но есть вариант решения, который я хочу попробовать.

Я подошёл к банке душ — массовое производство, из эмбрионов — и достал одну. Войти в неё — вопрос мгновения, как было с Фаллатером, и я взглянул на тело внутри, маленькое и несформированное. Это было некомфортабельно и неприятно, видеть душу так, жизнь, вырезанную в интересах питания машин и поездов. Без этого спроса душа не была бы создана, но всё же — было в этом нечто печальное, душа, что останется пуста.

Я скопировал в неё тело Фенн, тот же процесс, что я проводил, когда копировал рёбра, и который Фаллатер использовал, чтобы создать имитацию Амариллис. Образ тела в душе зависел от тела; шрамы на руках Фенн присутствовали в душе, потому что у них была возможность закрепиться, и любая травма может быть записана в душе, по мере того как душа адаптируется к реальности жизни с этой раной. У этой души никогда не было тела, и записанный мной образ тела Фенн никогда не изменится.

Я вернул душу обратно в её контейнер.

— Не знаю, когда я смогу снова войти в эту душу, но когда смогу, я должен бы быть в состоянии вернуть тебе силы шрамов. В сущности, это заморозит твоё состояние в текущем виде, если тебя это устраивает...

— Всё нормально — сказала Фенн. Она поцеловала меня и снова обняла. — Вообще всё нормально.

Я сделал предложение и остальным, но потребовалась толика объяснений, и порядочно убеждения.

— Это будете не вы — сказал я. — Просто способ сохранить все ваши части, которые я могу достать. Душа в бутылке протянет несколько лет, так что это не постоянно, но кто знает, что может произойти даже в следующие несколько месяцев.

— Какие части? — спросил Грак. Он сидел рядом с Амариллис, возле остатков ритуала, сложив руки на груди.

— В основном тело и воспоминания — ответил я. — Навыки переместить нельзя, поскольку это под карантином, ценности можно, но не вижу особого смысла, то же с социальными моделями, наследие перемещать или изменять нельзя, как и истинные имена, атрибуты не копируются, уникальные магии часть души, но не переносятся, хотя в нашем случае это вроде как всё равно неважно... очевидно, я спрошу вашего разрешения прежде чем действительно применять изменения, так же как сейчас спрашиваю.

— Меня это тревожит — сказал Грак.

— Меня тоже — сказала Амариллис. — Хотя я полагаю маловероятным, что мы наткнёмся на ещё одного мага души.

— Я не участвую в этом разговоре — сказала Валенсия, и в её голосе звучала толика горечи. Она прислонилась к локусу; они обе вроде бы немного оправились, и, похоже, произошедшее между ними не испортило их отношений.

— Я согласна — сказала Амариллис. — Я просто сообщила, что меня это тревожит. Я изначально не могу сказать, что отношусь совершенно спокойно к наличию у тебя прямой линии в мою душу. Сделай это сейчас, пока не иссякла сила.

Грак кивнул вместе с ней.

Три души одна за другой отправились в свои собственные закупоренные стеклянные бутылки, и каждая получила подписанную мной этикетку: мэри.bak, грак.bak, и фенн.bak.

Последним я попытался взять часть души локуса и скопировать её... но его душа состояла из образов, многие из которых были абстрактными и спутанными меж собой, и, похоже, весь Эссенциализм в мире не помогал мне с тем, чтобы понять, как схватить и переместить что-то из этого. Несмотря на открытия Второй Империи, я на самом деле не был уверен, что у локуса есть душа; то, что у него там, казалось родственным, но слишком отличающимся, чтобы заявлять, что находится в одной категории. Я не мог найти способа сохранить даже маленькую часть этого, и, вероятно, не смогу понять, как копировать это обратно, если бы захотел. Тот факт, что это было невозможно с настолько высоким Эссенциализмом, походу, говорил о том, что Эссенциализм — неподходящий инструмент для этой работы.

Глава 81: Размышления о Старшем Боге.

Поскольку больше делать было толком нечего — процентов девяносто возможностей Эссенциализма блокировано различными карантинами — я попытался перевести часть моих очков из Эссенциализма обратно в другие навыки, однако оказалось, что система засчитала их очками, задействованными в поражении "Умелый обмен". Довольно базовый и прямолинейный античит; иначе можно было бы на пару минут получать больше сотни в любом навыке, заплатив всего одним очком.

Мы отступили к дереву в центре бутылки, место, которое было для нас домом больше, чем какое-либо другое на всём Аэрбе. Валенсия хотела остаться снаружи с Шестиглазой Ланью, но когда я сказал, что нам всем нужно кое-о чём поговорить, сошлись на компромиссе: локус просунет голову в окно, и Валенсия будет стоять рядом.

— Я оцениваю этот результат на четыре из десяти — сказал я, когда Фенн достала из перчатки прохладительные напитки и расставила их на столе. Внутри дерева было жарко, как и снаружи.

— Хуже — сказал Грак. — Мы не смогли достичь поставленных целей.

— Мы вернём Солэс — сказал я. — Не хочу считать провалом, если есть этот результат.

— Это повело нас по цепочке — сказал Грак. — Как ты и говорил.

— Верно — сказал я. — Но она ведёт в направлении, куда мы всё равно собирались отправиться, и мы получили-таки из этого кое-что, что уже больше, чем я ожидал. Когда я высказывал предупреждение, я думал скорее о том, что придётся взглянуть в глаз бездны и сразиться со Старшим Богом.

Я чуть кашлянул.

— Кстати, об этом...

— Ты без меня сражался со Старшим Богом? — спросила Фенн. — И, кстати, что значит "Старший Бог"?

— Я говорил с Данжн Мастером — сказал я.

Комната на миг умолкла; я заметил растерянные взгляды.

— Это твоё имя для сущности, которая, как ты считаешь, создала и контролирует всю реальность? — спросила Амариллис.

— Да — ответил я.

— И ты говорил с ней? — спросил Грак.

— Да — снова ответил я. — С ним. Ну, он просто принял человеческий облик, полагаю, но думаю, что это "он". У меня сложилось впечатление, что он есть то, что изображает.

Руки Амариллис сжались на столе.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты был дипломатичен.

Я помедлил, пытаясь сообразить, как это выразить словами. У меня было два набора воспоминаний о том, как это прошло, и я мог выстроить их последовательность из-за того, как закончились одни из этих воспоминаний.

— Ну, мы не готовились ко встрече с всезнающей сущностью, которая контролирует этот мир — сказал я. — Началось так себе — слушайте, я думаю, в целом это был позитивный, продуктивный разговор, но... я спросил его о проблеме боли, и он был, типа, мудаком в этом плане, так что я избил его до смерти.

— Нет — сказала Амариллис. Она закрыла глаза и помотала головой. — Нет, Джунипер, ну зачем, я же сейчас беременна и даже напиться не могу.

— Ну, он на самом деле не мёртв — сказал я.

— О? — сказала Амариллис, открывая глаза. — Серьёзно? Всевидящая сущность, контролирующая реальность, не умерла от того, что ты избил её? Кто бы мог догадаться?

— Я был зол — сказал я, пожимая плечи и стараясь не показывать, что на самом деле чувствую (пытаюсь оправдаться, пожалуй). — Проблема боли для меня чувствительное место.

— И тем не менее разговор был... продуктивен? — спросил Грак.

— Я не понимаю, что за проблема боли — сказала Валенсия.

— Не думаю, что сейчас подходящий момент, чтобы вдаваться в теодайсию — сказал я.

— Возможно, именно подходящий, если это объяснит, какого х*я ты решил, что избиение всемогущего сверхбога — хорошая идея — сказала Амариллис. — "Тео" означает "бог", "дайсию" означает... что, вообще?

— Я понятия не имею о происхождении этого слова — сказал я. — Но это в общем изучение проблемы боли, вопрос о том, можно ли считать бога праведным или всеблагим, учитывая, что в мире есть страдание.

— Демонов и дьяволов недостаточно в качестве ответа? — спросила Валенсия. Она казалась растерянной.

— Богам решительно не хватает праведности — сказала Амариллис, скрестив руки.

Я вздохнул.

— Ладно, хорошо, дам очень краткую выжимку в интересах уменьшения культурного разрыва. На Земле... ну, вернее, в конкретной части Земли, где я вырос, нас воспитывают верить в существование единого бога, создавшего всё во всём мире, написавшего все законы физики, установившего правила, по которым работает мир, всемогущего и всеведущего, и наконец, всеблагого, то бишь настолько хорошего, насколько это возможно.

— На мой взгляд, звучит очень неплохо — сказала Фенн, чуть нахмурившись. — Я бы предпочла жить в таком мире.

— Я бы тоже — сказал я. Пока оставим вопрос свободной воли. — Проблема в том, что я жил на Земле, и на мой взгляд такой бог не имеет смысла в контексте всего, что творится на Земле.

Я ощущал, как нарастает мой гнев.

— Так что, когда мне было десять лет, я лежал в постели, и тут у меня произошёл... вероятно, эта концепция здесь отсутствует, но кризис веры.

— Она существует — сказал Грак.

— Она существует — согласно кивнула Амариллис. — Просто не в контексте богов.

— О — сказал я. — Верно. Дерьмо, извините.

Грак отмахнулся.

— В моём случае кризис веры был в том, что я просто сидел, думал, и так злился на бога за то, что он ничего не делает, ну, знаете, с тем, как умирают от голода, или тем, что в лесу нашли тело ребёнка, или... на Земле было очень просто получать информацию, обо всём и в любое время суток, так что даже пусть в целом тренды были позитивны, но можно было прочитать как парень лет двадцати умирает от рака, или женщина плачет из-за ребёнка, родившегося с анацефалией, или... да что угодно, что лично на тебя может оказать эффект, и продолжаешь об этом читать, и оно не заканчивается, потому что всегда найдётся что-то новое.

Я возвращался к старым чувствам, и понимал, что смешиваю в кучу, но я просто хотел выговориться, и уставился в центр стола, продолжая говорить.

— И во всём этом, в окружении всего этого, где был бог?

Когда мама с папой орали друг на друга за дверью моей спальни, слов не разобрать, только чистая враждебность, когда я молился богу, почему в ответ было лишь молчание?

Я глубоко, дрожаще вздохнул.

— Это про Артура — сказал Грак.

— Нет — ответил я, помотав головой. — Нет, это было задолго до его... до того, как он умер. Я был маленьким, и вся эта боль, в основном доносимая телевизором и интернетом, и ответы, которые я получил, когда пытался поговорить с пастором, были просто ответами, которые я ненавижу. "У бога есть план". "Пути господни неисповедимы". Если ты всеведущ, насколько дерьмов ты должен быть в планировании, если любой из твоих планов связан с убийствами миллионов детей каждый год?

— Джунипер, со всем уважением, — сказала Амариллис — но впечатление такое, что это про Артура.

— Нет — сказал я, на этот раз надавив. — Это про всё дерьмо, что происходило когда-либо с кем-либо. Артур многое значит... значил для меня, но когда он... умер умер, это было не ново.

Это слово оставляло отвратительное послевкусие.

— Это просто вернуло все застарелые ненависть и гнев, которые уже были во мне, поскольку там, откуда я родом, когда люди умирают, особенно молодые, появляются все эти идиоты, которые говорят, что у бога есть какой-то глупый *баный план, требующий того, что по сути убийство, или что пути господни неисповедимы, или, ну, — я остановился и усмехнулся — что он в другом, лучшем месте.

— Что так и есть? — спросила Амариллис, подняв бровь. Я видел, что всё это до неё не доходит.

— Нет — сказал я. — Я бы не сказал, что на Аэрбе во времена власти Тёмного Короля было лучше. Насчёт другого места, впрочем, спорить не буду.

— Погоди — сказала Фенн, нахмурив брови. — Я запуталась, с чего бы тебе злиться? С чего вообще считать, что этот бог всевидящий? Может, плохие вещи происходят, потому что они вне его контроля? Нельзя же просто злиться на кого-то, кого не знаешь за то, что у него недостаточно могущества, чтобы тебя защитить.

— Вообще-то можно — возразила Амариллис, сложив руки. — Если защищать вас было их работой, и они провалились.

— Ну, каковы бы ни были твои проблемы, думаю, было бы больше смысла сказать, что на самом деле этот бог на самом деле не всевидящий, не всезнающий, и не всемогущий, или возможно не существует, что ты уже говорил — сказала Фенн. — Я не думаю, что-когда-нибудь бесилась из-за того, что не существует, а я много раз бесилась.

— Я не знаю — сказал я. Поднял руки. — Реально не знаю, думаю, я просто был так убеждён, что бог есть, и самым слабым местом казалась всеблагость, а не всеведение, потому что кто-то же должен был создать мир, так что...

Я пожал плечами.

— Я не говорю, что это особо осмысленно, просто пытаюсь объяснить с позиции персональной перспективы, моего личного взгляда на вопрос. Потому когда я столкнулся лицом к лицу к тому, что максимально близко к такому богу, я, угу, чутка сорвался.

— Ты сказал, что убил его — сказала Амариллис.

— Избил до смерти голыми руками, угу — сказал я. — Изрядно пооскорблял его, чуть наорал, а затем избил до смерти. Когда он вернулся, непохоже было, чтобы это его напрягало. Какое-то время, думаю, несколько дней, я бродил в белой пустоте, вероятно, чтобы выдохся.

— И всё это за несколько минут? — спросил Грак.

— Он остановил время — сказал я. — Его слова. В любом случае, мы порядком поговорили, когда я не был занят тем, что злился на него за то, что он позволил существовать боли, или за то, что создал ады, или за... не знаю, много личного, что меня бесит. Я немного поорал. Назвал его засранцем и дерьмовым ДМ.

Амариллис вздохнула и приложилась лицом к рукам.

— Ты сказал, что было продуктивно.

— Это звучит не особо продуктивно — сказала Фенн.

— Да — ответил я. — Он сказал, что он не враг, он Данжн Мастер. Он хотел сказать мне не беспокоиться о нарративе, поскольку он не возражает против слома этой формы, и не особо беспокоиться о экзистенциальном ужасе, поскольку он только подталкивает. Он сказал мне, что я могу провалить и умереть, и что он не станет спасать меня, если это произойдёт, но всё в моих руках. О, и он сказал мне, что в конце концов кампания закончится, и если я справлюсь, то стану богом, хотя я полагаю, что он имел в виду богом как он, а не шестым богом Аэрба. Полагаю, это позволяет в какой-то мере расслабиться.

— Даже несмотря на то, что всё это может быть ложью? — спросила Амариллис.

— Если он мне наврал, то и ладно — сказал я. — Непохоже было на ложь. Он назвал нас родственными душами, и было такое впечатление, что это правда.

— Ты сказал, что он был засранцем — сказал Грак. Я кивнул.

— Угу. И он был засранцем в том же плане, как я иногда бываю засранцем, в том, как он спорил со мной... он — не я, но близко. Не знаю, как ещё это описать. Отражение меня? Я, но с шагом влево?

Я остановился, пытаясь понять, как сформулировать следующую часть.

Я знал, что Амариллис промоет мне косточки по поводу желаний, поскольку она старательно подобрала бы надёжное желание, а когда оно было бы отвергнуто на основе того, что слишком круто или это не то, что имел в виду Данжн Мастер, она бы изо всех постаралась выжать все возможные преимущества. Я понимал, что это могло бы быть умно... но если Данжн Мастер похож на меня, родственная душа, ему бы это не понравилось. Я прежде уже оказывал услуги игрокам, и итоговый результат мне всегда не нравился — напряжённые переговоры о том, что я сделал просто как знак вежливости. (Я пожелал больше желаний просто назло, а не потому, что думал, что это сработает).

— Ещё что-то? — спросила Амариллис, внимательно глядя на меня.

— Кое-что личное — сказал я. — То, чем я не хочу делиться, и то, чем не думаю, что есть смысл делиться. И... полагаю, высматривайте рюкзак. Он сказал, что будет магический, способный доставлять вещи с Земли, жест доброй воли.

Шестиглазая Лань внезапно подняла голову и издала громкий звук, похожий на скрип двери. Опустив голову, оно кашлянуло, и выплюнуло что-то на пол, а затем взглянуло на нас с видом, похожим на удивление. Я подошёл и поднял рюкзак.

— Ну, походу, вот и он — пожав плечами, заметил я.

* * *

Иногда бывает такое чувство, что наши обсуждения продолжаются вечно. Амариллис старалась выжать из меня все возможные детали, и если бы могла выжать полную посекундную роспись, наверняка так бы и сделала. У меня сложилось такое чувство, что она относится к Данжн Мастеру так, словно он дьявол, только хуже, идеальный лжец, который может напрямую влезть тебе в мозги и без ограничений изменять воспоминания и чувства. Впрочем, она не давила в этом направлении, и я не хотел об этом говорить.

Вообще, Амариллис старается держать всё своё при себе, но при этом любит всё обговаривать. Я воспринял наш разговор перед ритуалом как согласие отправляться в Куум Доона, но для неё это было согласием с тем, что у нас есть несколько вариантов в плане ограничений по времени на возвращение Солэс. Она действовала быстро и решительно в интересах ритуала, а не соглашаясь на что-то конкретное.

Так что мы говорили, и говорили, и в конце концов Фенн надоело и она ушла, а Грак решил, что предпочтёт получить изложение того, чем мы занимались, когда определимся, и я понял, что Валенсия и Шестиглазая Лань на какой-то момент смылись, поскольку их не было видно.

— Для разнообразия хочется, чтобы прошло легко — сказал я, когда мы остались одни.

— Ты совсем забыл, что недавно говорил Грак, о том, что ты считаешь, что мир тебе что-то должен? — спросила Амариллис, нахмурившись.

— Извини, пожалуй, не так сказал — ответил я. — Я бы хотел, чтобы всё было более прямолинейно, чтобы был один логический вариант вместо восьмидесяти разложенных перед нами, которые бесконечно обсасываем.

— На какой-то момент нам нужно будет что-то сделать с твоими повторяющимися проблемами со вниманием — сказала она. — К способности выбирать не следует относиться спустя рукава.

— Я знаю — сказал я. Взглянул на четыре страницы, заполненные её аккуратным почерком. — Просто есть столько способов ускорить беременность, или замедлить распад внутри бутылки, и ни один из этих способов не является очевидно верным.

— Если я рожаю Солэс как нормально для крантек или людей, как гласит квест, то я не думаю, что останавливать бутылку — хорошая идея — сказала Амариллис, быстро заглянув в свои записи. — Даже если отбросить самые неортодоксальные прикидки, вроде заброса бутылки в Лунную карантинную зону.

Эта та, что имитирует День Сурка.

— С этим мне придётся полноценно перенести беременность, и я очень сомневаюсь, что мы сможем девять месяцев покоиться на лаврах. Я знаю, что я не самый ценный член команды...

— Прекрати это — сказал я. Она слегка нахмурилась.

— Извини — сказала она. Поджала губы, словно хотела что-то сказать, но промолчала.

— Поэтому мы этим занимаемся? — спросил я, указывая на бумаги.

— Это важная работа — сказала Амариллис.

— Я думаю, мы перевалили за точку продуктивности час назад — ответил я. — Ты стараешься ради того, чтобы стараться. Мы отправимся в Куум Доона, поскольку это достаточно близко к вашим мировым линиям, чтобы мы смогли добраться туда меньше чем за неделю, и потому что это убивает два квеста одной пулей, и потому что там скорее всего сможем получить некий лут, вдобавок к надёжной базе, и, возможно, раскрыть некие тайны прошлого. Нас сейчас серьёзно поджимает время, даже поездка на поезде до Безграничной Ямы вызывает озабоченность. Некоторые из других вариантов...

— Я хотела быть основательной — сказала Амариллис.

Я вздохнул.

— Я знаю. Я беспокоюсь о том, что ты основательна по неверной причине. Ты взваливаешь уйму всего на свои плечи с того момента, как... да в общем-то, сколько я тебя знаю, но меня беспокоит то, что ты рассматриваешь себя как слабую, и... мне знакомо саморазрушительное поведение, и я не хочу видеть это в тебе.

Я старательно избегал упоминания того, как она с готовностью взяла на себя обузу рождения Солэс.

Амариллис нахмурилась.

— Ты говорил с Фенн, Граком, или обоими?

— Об... Этом? — спросил я. — Нет.

— Дерьмо — сказала Амариллис. Она взяла бумаги на столе и скомкала их. — Я постараюсь сбавить обороты. Делать работу, которую не нужно делать — один из величайших грехов, что возможно совершить.

— Не думаю, что это так — сказал я.

— Так любил говорить один из волхвов — ответила она. — Я тогда была в не лучшем состоянии, и старалась делать всё больше и больше, просто потому что мне нужно было... Не знаю.

— Быть полезной? — спросил я. Она пожала плечами.

— Я была фишкой в играх Двора Потерянного короля, и не знала, как сделаться игроком, так что сфокусировала внимание на других вещах, и старалась делать их очень хорошо, поскольку так могла достичь хотя бы чего-то. Оглядываясь назад — это было глупо. — Она взглянула на записи. — Так же, как глупо это. Работа ради работы, обсуждения, потому что это кажется полезным, а не потому, что действительно полезно.

Она положила руки себе на колени, а затем взглянула на меня.

— Извини.

— Не извиняйся — сказал я. — Я понимаю этот импульс. Ты не можешь сделать того, что действительно хочешь, так что направляешь энергию куда-то ещё.

Я указал на скомканные бумаги.

— Это, вероятно, не то, куда стоит направлять эту энергию. Как и убежища, на самом деле, как бы они ни были полезны. Ты не думала о том, чтобы завести хобби?

— Хобби — произнесла Амариллис, глянув на меня пустым взглядом.

— В моём случае это было миростроительство — сказал я, пожав плечами. — Если не складывалось с моими родителями, или в школе, или даже иногда с друзьями, я всегда мог работать над своими мирами. И это на самом деле не было бесполезно, поскольку я по крайней мере создавал что-то, или искал информацию. Ты можешь заняться, не знаю, вязанием, что ли.

— Не думаю, что я стану заниматься вязанием — с лёгкой улыбкой ответила Амариллис. — Впрочем, ценю заботу. Твой подход изрядно отличается от подхода наших друзей.

— И что они предложили? — с любопытством спросил я.

— Грак сказал, что мне нужно медитировать — ответила Амариллис. — У дворфов есть специфичная форма медитации, когда они ощупывают камни, вкладывая всё внимание в кончики пальцев, которыми отслеживают каждую ямку и бугор поверхности, запоминая их. Это не слишком подходит под мои вкусы. Фенн предложила нанять проститутку.

— Эммм... — сдавленно вырвалось у меня.

— Это тоже не в моих вкусах — улыбаясь, сказала Амариллис. — Я тут подумала, учитывая, что ты можешь перемещать очки, вложишь их в социальные или ментальные способности. Похоже, выбрал ментальные?

— Поймала врасплох — заметил я, скрестив руки.

— Я не собиралась дразнить — сказала Амариллис. Положила руки на стол и вздохнула, её улыбка исчезла. — Среди личных вещей, о которых ты спрашивал Данжн Мастера, было что-то обо мне?

— Немного — сказал я. — Ничего, что я хотел бы повторить, просто хотел убедиться, что ты настолько самостоятельная личность, насколько возможно, и что ты можешь быть счастлива.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 17!

— Спасибо — сказала она. — Это многое для меня значит. И что он сказал?

— Он в общем-то ничего не сказал — ответил я. — Я знаю, что ты скептически настроена по отношению ко всему этому, и, полагаю, правильно делаешь, но... он сказал, что ты должна была быть в первую очередь компаньоном, и во вторую — любовным интересом, и если будет время, оставишь меня позади.

Я помедлил.

— Я вообще-то не уверен, что стоило тебе об этом говорить.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 18!

— Меня продолжает удивлять, как свободно ты обращаешься с правдой — сказала Амариллис. — Ты когда-нибудь думал, как оно было бы, если бы ты оставил игру в секрете от меня?

— Повышения уровня было бы сложно замаскировать — ответил я. — Да и не уверен, что смог бы врать достаточно хорошо.

— Я никогда не смогла бы определить правду самостоятельно — сказала Амариллис. — Я бы просто думала, что ты частично грёзотёртый с потрясающей способностью быстрого обучения.

Она взглянула на прислонённый к столу рюкзак.

— И, похоже, Земля реальна?

— Возможно — сказал я. — Полагаю, она так же реальна, как и Аэрб, что для меня достаточно реально. Я тут думал, что хочу всем вам показать, раз уж теперь есть связь.

Я пытался достать лэптоп, и получил записку на странице из блокнота, моим почерком, гласящую "никаких лэптопов, звиняй :-(", и решил, что тесты могут подождать, если это всё равно не будет что-то, способное сломать игру.

— Есть что-то, что может тебя порадовать?

— Порадовать? — спросила Амариллис, словно сама концепция была ей чужда. — Попробуем нечто фривольное. Земные конфеты.

Я начал со своих любимых, Jelly Belly, Reese's minis, Warheads, Sour Patch Kids, а затем перешёл к другим вещам, которые на мой взгляд должны бы ей понравиться; Артур всегда был поклонником Twizzlers, но Амариллис они не понравились, как и мне. Доставая вещи из рюкзака, я объяснял, стараясь обеспечить культурный контекст всего. Она немного застряла на обёртках, поскольку они были изготовлены из полимеров, недоступных на Аэрбе, но помимо этого, похоже, получала изрядное удовольствие от толики фривольности и времени, проведённого в компании друг друга без какой-то конкретной цели.

Через какое-то время вернулись остальные, и мы устроили совместный пир, вся лучшая нездоровая еда, которую может предложить Земля, с опробованием одиннадцати разновидностей газировки в банках, слишком сладкой на наши вкусы, даже мой, поскольку я провёл достаточно времени на Аэрбе, чтобы мои вкусы адаптировались к местной кухне. Это было таким же семейным мероприятием, как игра в настолку с ними пару недель назад, и я поблагодарил Данжн Мастера, хоть он и засранец.

С утра мы телепортировались в Клюквенный Залив, где сели на поезд, который по Львиной Гриве доставит нас к Безграничной Яме.

Глава 82: На борту Львиного Хвоста.

Путешествие поездом было необходимо, поскольку у нас не было лучшего способа добраться до Безграничной Ямы. Примерно в двадцати минутах пешего хода от неё имелся камень касания, но если воспользоваться нашим ключом телепортации, чтобы попасть туда, это по сути вынудит убить кучку охранников и привлечёт к нам внимание, а оплата телепорта опять же привлечёт внимание упомянутой охраны. Ключи телепортации очень ценны, так что в систему их использования встроено множество проверок, балансов, и в целом паранойи.

Поезда, с другой стороны, были обычным видом транспорта для обычного народа, билеты доступны за относительно небольшие деньги, и документы добыть нам тоже достаточно просто. Фенн собиралась по быстрому найти кого-нибудь, кто сможет их подделать, но я напомнил ей, что видел в её душе навык Подделка документов, и действительно, с помощь копировального набора она смогла изготовить нечто, что сочла приемлемо похожим на подлинное, по крайней мере для того уровня досмотра, с которым, как мы ожидали, придётся иметь дело. Всё это её немного напрягло; я думаю, она рассматривала улучшение навыков владения луком как благо, но появление ниоткуда нового навыка в результате моего повышения уровня воспринимала как слишком внешнее влияние. Я-то уже привык к незаработанным навыкам, но для неё это было ещё ново.

Поездка на поезде займёт два дня, но мы остановимся прямо перед Безграничной Ямой, и в теории спуск до Куум Доона займёт день, возможно меньше, и в идеале палата времени позволит вернуть Солэс за день. Прикидочные четыре дня — самый быстрый вариант её возвращения, и, можно надеяться, после этого сможем стабилизировать домен локуса.

(Что интересно, воздушные путешествия на Аэрбе редкость. Железнодорожные линии были построены во времена Утера, один из больших проектов Первой Империи, продолжавшийся ещё долго после его исчезновения и даже после коллапса самой Первой Империи. Железные дороги помогали развивать торговлю, как ничто иное, особенно учитывая, что у их строительства приоритет был выше, чем у строительства и ремонта обычных дорог. И они же уничтожали культуры и организации, поскольку сделали устаревшими и ненужными десятки, если не сотни, различных методов транспорта. Веками для транспорта использовали огромных нелетающих птиц, и вдруг их заменили железные дороги. Сеть лей-линий королевства на дальнем севере стала невыгодной, и когда высох поток финансов, эта магия тоже вымерла. Традиция сплава на плотах, существовавшая в пяти королевствах вдоль реки Лира, разрушилась за два поколения, и историки указывали, что это стало ключевым фактором развития состояния непрекращающейся войны в регионе.

Прошло не так много времени после того, как железные дороги взяли за горло транспортировку товаров, когда появилась грузовая телепортация, и едва не уничтожила железные дороги. Спасло их то, что телепортировать живых существ этим методом нельзя, что означало сохранение доли грузовых перевозок и всех пассажирских. Железнодорожные операторы, общественные и частные, постарались приспособиться к новым условиям, и хотя некоторые из них закрылись, поскольку причина их создания по сути исчезла, в целом Аэрбский железнодорожный бизнес остался на плаву, и пассажирские перевозки стали выгодополучателями в результате произошедшего с грузовыми.

Причин, почему воздушные перевозки "не взлетели" (каламбур), было несколько. Местный эквивалент процесса выплавки алюминия Холла-Эру открыли поздно, так что дешёвый алюминий появился настолько позже аэропланов, что огромное количество инфраструктуры, процессов, и организаций уже было создано, и всё было заточено под гораздо более тяжёлые воздушные суда, перевозящие более тяжёлые грузы на более короткие дистанции, в основном предназначенные для определённых категорий грузов, которые нельзя доставлять грузовым телепортом, или для конкретных маршрутов, где поезда не подходят. Аэрб не обладает технологическими возможностями создавать такие воздушные суда, как те, что есть у нас на Земле, но они способны создавать алюминиевые пассажирские суда легче воздуха — однако этого было недостаточно, чтобы иметь преимущество перед развитой системой пассажирских железных дорог, да и переоборудовать имеющуюся авиацию не могли.

И всё это даже не вдаваясь в политические проблемы с Драконьей Конфедерацией. На Аэрбе существуют драконы, огромные и могущественные древние существа, как раз такие, которые мне нравятся — жадные, самодовольные, упрямые, и достаточно умные. На Аэрбе их всего около пятисот, но у них есть нечто вроде союза, созданного в ответ на основание Утером Первой Империи. У них не так много общих интересов, но одним из них была вера, что небо Аэрба принадлежит драконам, и все остальные могут летать с их разрешения. На практике это означает, что полёты нужно утверждать не только у диспетчеров воздушного контроля, но и у драконов, которые действовали с эффективностью, которую можно ожидать от тысячелетних организаций, пытающихся взаимодействовать друг с другом. Это было не просто вопросом бюрократии; несколько худших катастроф в истории авиации Аэрба были вызваны драконами, атаковавшими летунов, не получивших должных разрешений, и это, очевидно, не лучшим образом влияло на воздушный транспорт.

(И, кстати, я не сомневался, что рано или поздно у нас будет сражение с драконом, но, к счастью, было впечатление, что до этого ещё долго)).

Мы прибыли на станцию и выбрали "Львиный Хвост", и после немного напряжённой проверки наших настоящих билетов и фальшивых документов, мы нашли наши купе, которые, учитывая, что билеты мы брали в последний момент, были разбросаны по всему поезду. Грак был сам по себе, в том, что на кассе назвали "купейка", мы с Фенн делили одно купе, а Амариллис с Вал — другое в паре вагонов от нас.

Поезд пришёл в движение, и я получил возможность полюбоваться быстро исчезающими видами Клюквенного Залива. По большей части поезд будет идти на скорости больше сотни миль в час, следуя вдоль Львиной Гривы, географического элемента, который похож на голову льва, если прищуриться и наклонить голову; вода образует морду, а земля — гриву, а огромные острова изображают глаза, нос и пасть. Ну и ещё архипелаги могут сойти за усы. Правда, нужно сильно прищуриться.

— В смысле, ты никогда раньше не был на поезде? — спросила Фенн, когда мы уселись в кресла в нашем купе. Мой взгляд прошёлся по интерьеру, сочетание кожи и дерева, и толстые стёкла в окнах, которые определённо станут смертельно острыми, когда разобьются. Всё было таким солидным, в стальных каркасах и с подбоем, словно тот, кто строил этот поезд, осознал выдаваемую душедвигателями мощь и решал разойтись от всей души. — Ты же говорил, что на Земле есть поезда.

— Угу, есть — ответил я. — И пассажирские тоже. Но там, откуда я, железные дороги в основном используют для грузовых перевозок, а если нужно куда-то добраться, едешь на машине. Впрочем, не везде по миру так, думаю, это в основном связано с уровнем технологий на момент постройки города и некими структурными силами. Как транспортом поездами пользуются нечасто. Я сомневаюсь, что большая часть населения моего города когда-либо ездили на поезде.

— Лучший способ путешествия — сказала Фенн. — Спокойно, расслабленно, всегда есть куча народа, которых можно посмотреть и подоставать, гул и качка помогают уснуть... ты знаешь, что у меня ни разу не было секса в поезде?

— Занятное совпадение — сказал я с улыбкой. — У меня тоже.

Прежде чем мы смогли что-то с этим сделать, появилась Амариллис в компании Валенсии.

— Наше купе будет комнатой собраний? — нахмурившись, спросила Фенн.

— Нам нужно где-то обсуждать приватно, а ваше купе как раз посередине — сказала Амариллис. Она временно убрала латы неподвижности на хранение, в основном потому, что не хотела привлекать к себе внимания, и была одета в весьма консервативный синий наряд. Воротник почти полностью закрывал её шею, а длинные рукава — руки, и платье цвета морской волны спускалось до солидно выглядящих чёрных ботинок. Она снова поменяла причёску, воспользовалась топором Грака, чтобы отрастить волосы, покрасила их в тёмно-коричневый, граничащий с чёрным, а затем стянула в пук.

Валенсия носила очень похожий наряд, более светлый, и крой чуть иной, но в целом выглядело так же. Мы покрасили её волосы в тот же тёмно-коричневый цвет, а с глазами дело исправили синие контактные линзы — не такие, как бывают на Земле, эти изготовлены из тщательно отполированного стекла, и окраска влияла на её зрение и делала зрачки пурпурными. Это было не совсем лучшим, что мы могли сделать, чтобы замаскировать её истинную природу, но было близко.

— Есть что-то конкретное, что нужно обсудить прямо сейчас? — спросила Фенн. — Мы с Джуном были заняты. Или, вернее, собирались быть заняты.

Амариллис поджала губы.

— Нам нужно быть настороже — сказала она. — Мы с Вал закончили разведку поезда, по крайней мере, насколько это возможно. Здесь всего двадцать пять вагонов, больше, чем мы могли нормально покрыть, но мы заметили по крайней мере несколько примечательных пассажиров, одна из которых меня серьёзно беспокоит. Она принцесса.

— Англицинна? — спросил я, напрягшись. Двор Потерянного Короля был домом уймы принцев и принцесс, большинство из которых вероятно смогут опознать Амариллис, возможно даже через её маскировку, и большинство из тех, кто не хотят её смерти для их собственных целей, с удовольствием её сдадут. У Амариллис было несколько союзников среди родственников, но никто из них не был достаточно надёжен, чтобы она рискнула обратиться к ним, особенно если мы откладывали возвращение ей её позиции в правительстве Англицинна (на неопределённый срок, что заставляло меня чувствовать вину, но таковы уж дела).

— Нет — сказала Амариллис. — Не настолько плохо. Она туунг, возвращается на родину после обучения в афинее. Она и её свита занимают три первые вагона.

Туунг — люди-лягушки с широкими ртами, огромными глазами, скользкой кожей, обычно голубой или серой, и постоянно потребностью в воде, которая означала, что если увидите кого-то из них, у него почти наверняка будет бак на спине, трубка, и спринцовка. Не особо популярный смертный вид, что частично связано с сопровождающей их сыростью (за ними всё время остаются сырые кресла и книги), и частично с философией, которую разделяет большинство из них, "превосходство существования", сводящейся к идее, что лучше существовать, чем не существовать, даже если существование означает боль и страдания (и да, это включает существование в адах). Отдельные туунг бывают членами Империи Общих Интересов, если являются гражданами наций-членов, но три крупнейших (и поддерживающих некие взаимоотношения) государства туунг были независимыми, и между ними и империей были определённые трения.

— Ну, ладно, на этом поезде есть две принцессы — пожав плечами, сказала Фенн. — Не уверена, какое нам до этого дело.

— Я — принцесса — сказала Валенсия. Она свела брови, и на её лице было выражение задумчивости.

— В каком вообще смысле ты можешь быть принцессой? — со смехом спросила Фенн.

— Фаллатер был среди ватепе, что означает, что я, как его единственная дочь, становлюсь частью ватепе в мой четырнадцатый день рождения — сказала Валенсия. Она говорила осторожно и чётко, словно зачитывала по памяти. — Это делает меня принцессой.

— Абсолютно нет — сказала Фенн, помотав головой. — Четверть всех эльфов ватепе, ещё больше, если ты лунный эльф, и это не совсем аристократия, это скорее... землевладельцы, пожалуй, по крайней мере для лесных эльфов, но я думаю, у лунных похоже. Извини, но если следовать твоей логике, то я принцесса.

— О, так ты принцесса? — спросил я с улыбкой.

— Это неправильное слово? — спросила Валенсия. Она бросила взгляд на Амариллис.

— Это вопрос перевода — сказала Амариллис, сложив руки на груди. — Ватепе обладают позицией старшинства, наделяющей определёнными правами, и в ранние дни отношений людей с эльфами, обладающий старшинством, ватеп, рассматривался людьми, не разбирающимися в тонкостях, как король. Из-за того, что позиция передаётся обладающему старшинством члену сообщества, вы обе можете стать тем, что Англицинн считает королевой, за исключением того, что вы не достигли возраста. Исторически, не было бы ничего удивительного в рассмотрении вас обеих как принцесс, особенно если вы близки к тому, чтобы принять титул ватеп, но в современной эре мы, вероятно, просто воспользуемся эльфийским словом.

Пока она говорила, в комнату вошёл Грак, которого после стука впустила Валенсия. В нашем купе было как раз достаточно места для пятерых, только потому, что кровати были сложены и не мешали.

— И с чем связано это обсуждение? — спросил Грак.

— На борту этого поезда принцесса — сказала Фенн. — Мэри считает, что это означает проблемы.

— О — сказал Грак. — Потому что мы все принцессы?

— Чего? — спросил я, уставившись на него.

— Принц, в моём случае — сказал Грак, чуть кивнув. — Хотя энглийские пола неточны и используются для удобства.

— Погоди — сказал я. — Прости, но... ты принцесса?

— Или принц — сказал Грак, кивнув. Взглянул на Амариллис. — Это титул, исторически наделяемый мне в энглийском.

Он помедлил.

— Король или королева, сейчас.

— Твой отец... — начал я.

— Я не хочу об этом говорить — сказал Грак. Он звучно выдохнул через нос, и судя по движению бороды, вероятно, стиснул зубы.

— У дворфов Дарили Ирид используется система "чистейшего" — сказала Амариллис, уводя тему от того, что Грак не хотел говорить о своём отце. — Дарили Ирид был основан одним дворфом, у которого было шесть детей через партеногенез, и спустя несколько поколений плюс пришедшие извне, большинство из них отклонились от сходства с основателем, кроме одного рода, итоговым результатом которого является Грак.

Она повернулась к Граку.

— Я правильно изложила?

Он кивнул.

— Это обычная система среди кланов с основателем-одиночкой. Иначе будет риск отклонения.

— Так что с определённой перспективы кхарасс состоит почти целиком из принцесс — сказала Амариллис. — И учитывая критерии, которые ты очертил для потенциальных новых компаньонов, я решила, что стоит обратить твоё внимание на эту конкретную принцессу.

— Но она... — я остановился, и попытался собраться с разбежавшимися мыслями. — С ней, эм, эскорт? Извини, ещё, локус же не принцесса в любом возможном определении этого слова, верно?

— Я её не видела — сказала Амариллис. — Только слышала о ней от обслуги поезда. Её держат под замком, пока не доберёмся до Безграничной Ямы, и насколько я слышала, при ней куда больше вооружённой охраны, чем стоило бы ожидать от такой поездки. Есть предположения, что её или удерживают здесь и транспортируют против воли, или что они ожидают каких-то проблем, хотя и неясно, каких именно.

— Мэри была неизлечимой сплетницей — сказала Валенсия, чуть улыбнувшись. Я улыбнулся ей, и она ответила мне лучезарной улыбкой.

— Ты считаешь, что пахнет сюжетом — сказал я. — Она пахнет как компаньон, обстоятельства разят квестом, и всё это происходит как раз когда мы отправились в путь в том же направлении, которое так или иначе связано с туунг?

— Я знаю, что ты воспринял свой разговор с Данжн Мастером как откровение — сказала Амариллис.

— Мы раньше уже избегали очевидных сюжетных моментов — сказал я. Я пытался донести это до неё прошлой ночью; иногда задумки оказываются скомканы и просто не используются, это в природе настолок, и когда я попытался отойти и взглянуть через эти линзы, действительно было впечатление, что в нескольких случаях видны эти швы. Ну да, на этом поезде может быть принцесса, и она даже может быть сюжетной нитью, но это не значит, что мы должны за ней гнаться. У меня сейчас открыто двадцать три квеста, и этого достаточно, чтобы убедить меня, что у меня есть определённая свобода маневра, даже если это и не очень сюжетно.

— В таком случае, будем рассматривать это как тестовый случай — сказала Амариллис, кивнув. — Я просто подумала, что тебе следует знать. Посмотрим, сможем ли не попасть в проблемы следующие сорок восемь часов.

Глава 83: Знакомое и чуждое (Фамильяр и иностранец).

У рюкзака были свои ограничения, которые я частично изучил вчера. К счастью, при попытке нарушить эти ограничения я просто получал записку моим почерком на листке из блокнота. У меня уже собралась небольшая стопка. Хотя общие правила рюкзака были непонятны, но было много конкретных примеров, и по ним можно было экстраполировать правила. Вкратце, с информацией было довольно свободно — я мог свободно доставать из него книги — но в плане более утилитарных вещей он жадничал, особенно с электроникой и оружием, и могу предположить, что ценность тоже была ограничена, учитывая, что я не смог вытащить золотой слиток или мешок бриллиантов. Что забавно, стопку стодолларовых банкнот, бесполезных на Аэрбе без поддержки правительства Соединённых Штатов, мог.

Амариллис восприняла книги с ощутимым возбуждением, в основном обзоры истории и технологий Земли. Это было не совсем оффлайн-Википедия, славу которой, полагаю, она всё равно не понимает, но мы смогли доставать толстые справочники, включая книги по схемотехнике и компьютерному программированию. К моему удивлению, она попросила и святую книгу моего народа, и я неохотно снабдил её Библией с комментариями, проинструктировав не читать её, пока не сделает домашнее задание (она закатила глаза, но когда отворачивалась, я заметил улыбку).

Валенсия тоже унесла стопку книг, других, часть из перчатки Фенн, часть из рюкзака. Я был умеренно удивлён тем, что она умеет читать без помощи пережёванного дьявола, однако это был один из навыков, которым Фаллатер счёл уместным научить её через своих миньонов, хотя они научили её только энглийскому, и ничему больше. Книги, отобранные мной и Амариллис, частично должны были позволить ей изучить культуру, и частично социализировать. Было неидеально учиться по книгам, но это гораздо лучше, чем учиться, пытаясь собирать по кусочкам из того, как дьяволы имитировали и манипулировали людьми, и мы не могли тратить буквально весь день на то, чтобы пытаться учить её.

Моим вкладом было дать ей первые две книги Гарри Поттера; я предположил, что она сможет найти полезные параллели. Артур (как Утер) написал собственные версии их, которые я пролистал, но я не был согласен с некоторыми выборами в его адаптации; он прописал Гермиону слишком Мэри Сью, а Рона слишком уж туповатым второстепенным персонажем-помощником, и в последней книге, "Гарольд Плоттер и Смертные Дары", Гарри умер, пожертвовав собой. Я не стану заходить так далеко, чтобы назвать это фанфиком, но меня царапнуло, что Артур переписал серию, чтобы она больше соответствовала его вкусам. Большинство скопированных им работ были верны оригиналу, по крайней мере насколько этого можно было ожидать, учитывая, что они были написаны по памяти и требовали адаптации к средневековой культуре, но в этом случае были намеренные изменения, отражающие его жалобы и замечания об этом сериале, которые я слышал от него. Пытаться психоанализировать его действия на Аэрбе было почти невозможно, учитывая, как далёк я от него. Он "писал" "Гарольд Плоттер" в районе начала того, что Амариллис назвала "эрой странствий". Это вызвало у меня некое раздражение, не только из-за осквернения книжной серии, на которой я вырос, но и из-за того, что это может говорить об Артуре. Так что раз у меня были земные оригиналы, написанные Роулинг, я предпочёл, чтобы Валенсия прочитала их.

(Кстати, стоит отметить кое-что, что не работало: попытки достать книги, которых не существовало, когда я покинул Землю. Я полагал, что вполне во власти Данжн Мастера создать копию "Ветров зимы" или "Дверей из камня", но рюкзак выдал мне записки, гласящие, что не может или не станет. Это распространялось и на справочники, изданные после 2017).

Помимо книг, самым полезным, что можно было достать из рюкзака, были пластики и медикаменты. Мы запасли в перчатке Фенн приличное их количество, а затем собрали аптечку первой помощи, на тот случай, если понадобится. Меня тут прежде всего беспокоила Валенсия; на неё не действовали ни марципановые феи, ни магия кости, что означало отсутствие возможности позаботиться о её здоровье, если с ней что-то случится.

А ещё были бытовые мелочи и удобства, которые я мог разделить с группой — конфеты, напитки, и развлечения. Я вытащил блурэй со "Звёздные Войны: Новая Надежда", а затем огорчённо уставился на него, поскольку не было возможности его воспроизвести. Даже если бы я смог с нуля создать телевизор (на самом деле, вероятно, не так уж сложно, особенно со справочниками), и блурэй-проигрыватель (практически невозможно из-за отсутствия микропроцессоров), мне пришлось бы ещё и с нуля написать кодек, если только не найду копию на бумаге. Вообще-то я всё равно считал, что это возможно, но потребует годы времени, огромные ресурсы, и прокачанную насколько это вообще возможно Инженерию.

— Не понимаю я этого — сказала Фенн с МакДональдсовским гамбургером во рту, который я ещё тёплым достал из рюкзака. Она была в состоянии частичной раздетости; когда остальные ушли, мы таки оторвались, и сейчас сидели рядом, одетые настолько, чтобы если кто-то постучится, можно было быстро принять приличный вид. — Типа, это нормально для уличной еды, но ты говоришь, что это из ресторана?

Она сняла обёртку и заглянула в неё.

— Продано сто миллиардов? Это так... мерзко.

— Массовое производство — сказал я. — Я на самом деле удивлён, что на Аэрбе такого нет, учитывая, что у вас есть индустриализация, и с массовой транспортировкой лучше, чем на Земле.

Я сидел в кресле с одной из книг по культуре в руках, но не слишком далеко в ней зашёл.

— Как думаешь, ниша свободна? Может, я могу изобрести фастфуд?

— Наша еда быстрая — сказала Фенн. (пр. переводчика: если кто-то не в курсе, "фастфуд" — это "быстрая еда") — Тебе дают палку с мясом, которое лежало над горелкой, как это можно назвать медленным?

— Может, мне стоит поискать книгу по современному — современному земному — управлению ресторанами — сказал я, понимая, что практически гарантированно не стану этого делать. — Утер был Королём-Поэтом, а меня будут называть Королём Бургеров.

Фенн прикоснулась к полусъеденному гамбургеру пальцем в перчатке, и десять секунд спустя он исчез в обширной пустоте перчатки. — Можем мы поесть реальной еды?

— В рюкзаке всего много — сказал я, указывая на него. Он не был настроен конкретно на меня, хотя я больше всех знал, что доступно на Земле. Он не слишком капризен, но представляя желаемое нужна мера точности, пусть и не обязательно совсем точно. Я бросил взгляд на свою книгу, затем снова на Фенн. — О, вообще-то... хм, заказ на вынос из Великой Стены вероятно будет слишком сахарным на твой вкус, но я хочу, чтобы ты как-нибудь его попробовала.

— Позволь мне перефразировать — сказала Фенн, сделав недовольную гримасу. — Мне скучно, я хочу изучить поезд, и я хочу, чтобы ты отправился со мной, потому что ты мой чудесный бойфренд.

Я закрыл книгу и чуть натянуто улыбнулся ей.

— Ладно — сказал я.

— Есть какая-то проблема? — спросила Фенн.

— Нет — сказал я. — Просто, после — я указал на свою нижнюю половину — я бываю, как бы... в состоянии ясности. Не то, чтобы антисоциален, но, эм, более склонен к анализу, менее — к эмоциям. (пр. переводчика: "После соития всякая тварь печальна", или "Juniper Smith and the Philosopher's Time" :-D )

— Даже со мной? — спросила Фенн.

Она сделала печальное щенячье лицо, карикатурно преувеличенно, но я понимал её достаточно хорошо, чтобы понимать, что частично дело в том, что так она маскирует, когда её действительно задело, в духе "ха-ха, только подумай как абсурдно было бы, если бы это меня действительно задевало". Я хотел объяснить ей, что дело не в ней, я всё ещё её люблю, это просто биохимия моего мозга, но я знал по прошлому опыту, что перевод на нейробиологию неверный ответ на эмоциональную реакцию. Вероятно, поймал бы себя даже если бы два "плавающих" очка не были у меня сейчас в SOC.

— Фенн, любовь моя — сказал я, вставая. — Давай исследуем этот поезд вместе, рука об руку.

Она просияла улыбкой, вызвавшую у меня облегчение и реальное счастье, и мы закончили одеваться вместе почти без помех. Мы не совсем шли рука об руку, поскольку проход был недостаточно широк для этого, но я отвёл руку назад, и она держала её.

Большая часть вагонов была заполнена купе с пассажирами, у хвоста поезда — тесные спальники для тех, кто не могут позволить себе роскошь, с которой путешествовали мы, и один вагон был выделен под ряды сидений и пару кабинок для тех, кто сходят до наступления ночи. На нашей линии было три остановки, в крупных городах по пути к Безграничной Яме.

Добравшись до одного из двух вагонов-ресторанов, мы остановились и нашли столик. Солнце начинало заходить за горы, составляющие эту часть Львиной Гривы, и большая часть пассажиров уже поели. В вагоне были только мы, трое туунг, сидящих за собственным столиком, и пара мужчин дальше по вагону, погружённых в жаркий спор. Я сказал просто "мужчин", но они были обычными только по стандартам Аэрба, что означало, что их одежды, волос, цвета кожи, или аксессуаров на Земле было бы достаточно, чтобы головы поворачивались в их сторону, и хотя я старательно изучал "Книгу Крови", я не мог быть уверен, что кто-то из них человек.

— Итак, я встречаюсь с принцессой — с широкой улыбкой сказал я, когда мы уселись.

— Тебя это прёт? — спросила Фенн с улыбкой, которая напоминала о хищной природе эльфов. Я улыбнулся в ответ.

— Извини, что нахожу это забавным.

— Ну, по крайней мере кому-то из нас весело — вздохнула Фенн. — Лично я всегда испытывала отвращение к благородному классу, не то чтобы эта концепция действительно была применима к эльфам, что бы там ни говорили Вал или Мэри.

— Не ожидал, что у тебя есть политические мнения — сказал я. — Рядом остановился официант и принял наш заказ; на Аэрбе, где я лишь примерно знаю названия вещей, и ингредиенты в описании мало помогают, это всегда интересный опыт. — Мы когда-нибудь раньше говорили о политике?

— Нет, если я могла этого избежать — сказала Фенн. — Как там ты иногда говоришь? "Бла-бла, политика"?

— Это была фраза Реймера — ответил я, нахмурившись.

— Это который, напомни? — спросила Фенн.

— Слегка засранец — сказал я. — Он часто носил шапки — бейсбольные кепки... бейсбол это игра, где бьёшь битой по мячу и бегаешь кругами — очки, светлые волосы... он любил правила, особенно если мог использовать эти правила, чтобы что-то сломать.

— Угу — сказала Фенн. — Думаю, он мой любимый земной персонаж.

— Угх — ответил я, скорчив гримасу. — Каково это, иметь ужасный вкус? И, они не персонажи.

Фенн отмахнулась.

— Ну, я никогда с ними не встречалась, и вряд ли встречусь — кроме Артура, успокойся — так что они могут быть и персонажами, верно? И в историях, которые ты рассказываешь, Реймер всегда парень, который пытается делать всякие вещи. Плюс он бунтовщик, что мне нравится.

Это заставило меня рассмеяться.

— Он не бунтовщик. Он был образцовым студентом. И в игре он тоже не был бунтовщиком, он был бродягой-убийцей, за парой исключений. Он не воспринимал персонажей реальными, он относился к ним как к моим марионеткам.

— Он любил шапки, я люблю шапки, дело закрыто — сказала Фенн.

— У меня такое чувство, что это пятый раз, когда ты намекаешь, что хочешь, чтобы я купил тебе шапку — сказал я, глядя на её непокрытую голову.

— Ты заметил только пять намёков, э? — она улыбнулась. — Тебе нужно больше стараться.

— Стараться? — растерянно спросил я. (пр. переводчика: "You're really going to have to step up your playing.")

Фенн вздохнула.

— Просто вставь подходящий земной слэнг. — Она воспряла. — О, у тебя есть в этом рюкзаке словарь земного слэнга?

— Эм, вероятно — сказал я. — Я правда не уверен, что нам стоит просто таскать из него информацию с Земли от балды.

— Ты хочешь загрести себе все странные идиомы и загадочные отсылки — сказала Фенн, кивнув. — Ты хочешь — она наклонилась вперёд — присвоить их, э? (пр. переводчика: она использовала слово bogart.)

На её лице разошлась широкая улыбка. Я улыбнулся ей.

— Ты откровенно гордишься тем, что запомнила это, не так ли?

— А то ж — сказала Фенн. Она потянулась, подняв руки со сцепленными пальцами. Я попытался вспомнить, говорил ли ей, что самое привлекательное и безобидное, что может сделать девушка, поскольку был довольно-таки уверен, что это кошачье потягивание было намеренным и для меня. — А если ты надыбаешь нам работающий теллервизор, возможно, сможем свернуться вместе и посмотреть "Каббабланку".

Я рассмеялся, достаточно громко, чтобы двое парней в конце вагона на секунду остановились взглянуть на нас.

— Я тебя люблю — сказал я.

— Разве это не нормально на Земле? — спросила Фенн, представляя собой образец невинного недоумения. — Расслабление под Каббабланку?

— Временами я невольно забываю, насколько ты классная — сказал я ей. — Можешь сказать, что ты тоже меня любишь?

— О, ну, не слишком ли это рано для наших отношений? — с улыбкой спросила Фенн. — Знаешь, как говорят, зачем покупать корову, если можно, чтобы она бесплатно сказала "я тебя люблю", верно же? Мне стоит придерживать свои карты.

Я не успел ответить: один из двух мужчин за дальним столиком встал и подошёл к нам. Фенн сидела спиной к ним, и заметив мой взгляд, она достала из сумки маленькое ручное зеркальце взглянуть, на что там я смотрю, а затем сложила его и убрала обратно в сумку.

— Никто из вас случайно не маг кости? — спросил он, переводя взгляд между нами. У его кожи был слегка зеленоватый оттенок, достаточно заметный, чтобы я предположил, что он нечеловек. В его чёрные волосы были вплетены полоски лазурной ткани, удерживаемые бронзовыми кольцами; всё это походило на тюрбан. Его туника и бриджи были того же цвета, и опустив взгляд, я заметил кинжал в ножнах и пушку с изогнутой деревянной рукоятью на его поясе. Я не мог определить его вид, но предположил, что он полукровка, как Фенн, хотя смесь кого с кем — непонятно.

— Так уж вышло, что мы оба, в пути из афинея, как наверняка есть и другие на этом поезде — сказала Фенн. — Он из нас лучше, намного — она кивнула в мою сторону. — У нас есть кости, если у вас есть монета.

— Мы собирались поесть — сказал я, стараясь звучать извиняющеся и твёрдо одновременно.

— Глупости — Фенн улыбнулась мне. — Часть радости путешествия на поезде в том, чтобы встречаться с новыми интересными личностями, сошедшимися вместе на определённый срок, потому мы и здесь, а не сидим засунув носы в книги в комнате.

Она повернулась к мужчине, задавшему вопрос.

— Так что вы хотите?

Он сунул руку в складки своей туники и достал крошечный череп, который положил на стол, рядом с маленькой корзинкой нетронутого хлеба. Череп был не больше сливы размером.

— Этот ящер был связанным фамильяром — сказал мужчина, кивнув на череп. — Мы хотим знать, был ли он счастлив.

— Эм — сказал я. Взглянул на другого мужчину в конце вагона-ресторана. Он повернулся на стуле, чтобы посмотреть на нас, и кивнул мне, когда увидел, что я смотрю. Он был лыс, и его губы были настолько ярко-красными, что я решил, что у него толстый слой помады. — Зачем?

— Чтобы разрешить пари — ответил мужчина. Он выглядел слегка смущённым этим вопросом. Я не стал прикасаться к черепу, и он продолжил. — У нас серьёзные разногласия по поводу того, являются ли связанные фамильяры счастливыми слугами, или несчастными манипулируемыми марионетками.

— Вот как — сказал я. — Интересный вопрос, на самом деле.

"Связанные фамильяры" были не тем, на что я надеялся, когда услышал о них; они оказались всего лишь животными, следующими базовым командам, вводимыми в это состояние довольно дорогим и длительным заклинанием. Я на самом деле не видел в них смысла, за исключением того, что это типа круто, но проблема в том, что они всё ещё питомцы, и нужно заботиться о корме, воде, отходах, и вообще о самочувствии. Я протянул руку и прикоснулся пальцем к черепу ящера. — Вы же знаете, что если я это сделаю, есть риск для черепа, он будет сожжён магией кости, и я могу не получить ответа?

Он кивнул, что заставило несколько колец переместиться.

Я раньше не вытягивал воспоминания. Борманн описала это как сложное и практически бесполезное дело, но я сейчас был лучшим магом кости, нежели она, и хотя Фаллатер говорил, что с воспоминаниями в душе сложно работать или понять их, у меня была определённая надежда, что у двух навыков будет по крайней мере толика гармонии меж собой.

Я потянул из черепа, нацелившись на слой KNO кости, действуя максимально медленно. Судя по тому, что я знал о вытягивании знания, постепенная тяга приведёт к тому, что воспоминания будут импрессионистскими и несвязанными меж собой, что мне и было нужно, поскольку я хотел знать лишь то, был ли этот ящер доволен жизнью в качестве фамильяра. Я ощущал, как воспоминания падают одно за другим, и Борманн была права, это была фрагментированные отблески жизни ящера.

— Он кажется... исполненным долга, пожалуй — произнёс я, озвучивая приходящие вспышки воспоминаний. — Не слишком эмоционально, но там есть, пожалуй, можно сказать, удовлетворение от хорошо сделанной работы? Не привязанность, на самом деле, нет реальных эмоций или сознания. Он был ближе всего к счастью, когда заканчивал выполнять какое-то поручение для... — лицо в его воспоминаниях было искажённым, но это была повторяющаяся фигура, которую я мог опознать по полоскам ткани в волосах. — Вас? — спросил я.

— Да — кивнул мужчина. Я поймал достаточно искажённых образов с точки зрения ящера, чтобы видеть тесную комнату, где заполнялись или сортировались бумаги, и больше чем несколько таких, в которых он писал в книгах или читал эти бумаги.

— Что до вопроса, я не думаю, что это марионетка — сказал я, убирая палец с черепа. Я был достаточно осторожным, чтобы оставить его в целом не повреждённым; был лишь лёгкий запах дыма, и единственной меткой стало пятнышко там, где был мой палец. — Счастье... полагаю, будет точнее сказать, что ему нравилось чего-то добиваться.

Мужчина коротко поклонился мне, поднял череп, и вернул его обратно в свой балахон. Когда его рука появилась снова, в ней была горсть монет, которые он аккуратно положил на стол.

— Очень щедро с вашей стороны — сказала Фенн, кивнув, и это было хорошо, потому что я понятия не имел, что нам взять за такую услугу.

— Благодарю за услугу — сказал он, снова поклонившись. Он вернулся на свой конец вагона-ресторана, вроде с улучшившимся настроением, но когда он сел, я увидел, что спор начался снова, такой же горячий. Я заметил, что туунг смотрят на меня; один из них ушёл, так что осталось только двое, и когда я встретил их взгляды, они принялись обрызгиваться распылителем и говорить на незнакомом мне языке (предположительно, туунгский).

Наша еда прибыла сразу после этого, или благодаря космической манипуляции, чтобы организовать удобный тайминг, или потому что официант наблюдал с расстояния и не хотел вмешиваться.

— Не уверен, почему ты согласилась — сказал я Фенн. У неё было нечто очень похожее на бургер, хотя мясо было лаково-красным, а булка больше напоминала английскую булочку, чем традиционную бургерную. Мой собственный набор состоял из четырёх разных мисок, в одной из которых было нечто вроде тортильи, в другой испускающее пар мясо, в третьей мелко нарезанные овощи, а четвёртая была заполнена горячей водой с двумя сложенными полотенцами, частично погруженными в неё. Я понятия не имел, как это есть.

— Почему нет? — спросила Фенн. Она откусила кусок своего гамбургера, продолжая говорить. — Это правда, более-менее. Возможно, обманчивая правда, но не уверена, можно ли меня считать ответственной за то, как меня понимают.

— Эм, определённо можно — сказал я. Взглянул на свои тарелки, пытаясь понять, как с ними быть.

— Но ты же соврал? — спросила Фенн. — Эм, извини, но что ты делаешь со своим обедом?

Я достал тортильеподобную штуку (толще и тяжелее, чем тортилья, скорее как хлеб) и ложкой накладывал на неё мясо и овощи, собираясь завернуть всё это рулоном и так съесть.

— Просто покажи мне, как с этим нужно обращаться — сказал я со вздохом. Она потянулась, взяла кусок хлеба, разломала его надвое, и подняла кусками, как клещами, щепоть овощей и кусок мяса. Плюхнула всё это в рот, и весело глянула на меня.

— По моему вполне сработало бы — сказал я. Впрочем, всё же последовал её примеру. Каждый кусочек был вроде минисэндвича. — И да, я бы соврал, но в основном потому, что мы не можем позволить попасться на этой стадии, и открыть себя как магов кости...

— Волхвов — поправила Фенн.

— ...в поезде, где их, вероятно, порядком, это риск, на который нет смысла идти — сказал я. — Кто-нибудь начнёт задавать вопросы о том, какого мы года, или у кого учились, и это не те вопросы, на которые мы можем ответить, поскольку не посещали афиней.

— И? спросила Фенн. Она откусила ещё кусок своего бургера.

— И... Ну, полагаю, я недостаточно разбираюсь в местной юриспруденции, чтобы ответить — ответил я. — Мы сейчас путешествуем по территории Монархической Демократии Эспландиана...

— Неа — сказала Фенн. — Мы пересекли границу, пока — она сделала жест, соединив указательный и большой палец кольцом, а затем сунув-вынув в него другой указательный палец. — Сейчас мы в Драбиан, хотя проскочим к тому времени, как ляжем спать.

— Ну, в таком случае я совсем не знаю местной юриспруденции — сказал я. — Афинеи жёстко держат доступ к своим магиям в кулаке, что распространяется на обучение, публикации, и практику, но на Земле из-за обладания навыками медика проблем не бывает, проблемы бывают, если называешь себя доктором, что является аферой, или пытаешься практиковать медицину, что без лицензии будет преступлением.

— То есть мы пришли к выводу, что я изначально была права? — спросила Фенн, подняв бровь. — Люблю, когда такое бывает.

— Ну, я понятия не имею — сказал я. — Пожалуй, заткнусь и поем.

Проблема с тем, чтобы сказать правду, в том, что правда за*бенно странная, и я был одновременно достаточно силён, чтобы привлечь внимание могущественных персон, и достаточно слаб, чтобы эти могущественные персоны могли запугивать, угрожать, или убить меня, или тех, о ком я забочусь. Проблема с ложью Фенн была в том, что она в нескольких смыслах указывала на истину, в то время как моя ложь была тупиковой. Для нас было бы вполне реалистично не быть магами кости, пусть даже была и вероятность этого, учитывая, откуда мы ехали. И на этом разговор бы закончился.

И тогда я упустил бы возможность взглянуть на воспоминания ящера, и шанс разрешить небольшой вопрос, который парочка продолжала горячо обсуждать, и мир был бы чуть менее интересным.

* * *

— Некромант отшатнулся от вашей атаки и выронил свой злой том, а затем взмолился о пощаде! — выкрикнул я. Я был юн, десять лет, ранние дни нашей D&Dшной группы, так что представьте, что меня играет ребёнок-актёр, который выглядит не совсем так, как Джунипер, которого вы знаете и любите.

— Я хочу это услышать — ухмыльнулся Грег. Это его топор нанёс смертельную рану.

— Пожалуйста! — воскликнул я. Наклонился над столом, сложив ладони вместе. — Пожалуйста, о могучий воин, пощади мою жизнь, я исправлюсь, покаюсь, сделаю что хотите!

Его ухмылка превратилась в улыбку.

— Я заношу топор над головой и бросаю его ему в ли...

— Погоди — сказал Рики. — Что захотим?

— Что угодно! — сказал я.

Рики протянул руку ко мне.

— Присоединяйся к нам.

— Он некромант — сказал Артур с преувеличенным вздохом.

— Поправка — ухмыльнулся Грег. — Он наш некромант. Мы сражались с кучей скелетов и зомби, когда пытались сюда добраться. Это могут быть наши скелеты и зомби. Он может заниматься некромантией для нас.

— Зачем нам что-то связанное с некромантией? — спросил Артур.

— Вы говорите всё это перед ним? — спросил я.

— Да — сказал Рики. — Давай, делай своё дело.

— Я не собираюсь всё это время упрашивать — ответил я. — Он просто смотрит на вас, пока вы говорите, полагаю.

— Я держу свой топор наготове — сказал Грег. — Пусть не рыпается.

— Я подбираю его книгу и пролистываю её — сказал Рики.

— Я не понимаю, зачем нам некромант — сказал Артур. Он сложил руки на груди. — Нас послали убить его.

— Потому что это весело? — спросил Грег. — Ты серьёзно хочешь всё время поступать правильно? Мы можем делать, что захотим. Что-то новое? Типа, сколько раз ты видел приключенцев, у которых есть приятель некромант?

Даже в десять лет, это привлекло внимание Артура.

— Джун, могу я сделать пару изменений своему персонажу? — спросил он.

— Что за изменения? — спросил я.

— Просто бэкграунд — сказал Артур. — И мой элайнмент. Я не могу быть законопослушным добрым, если мы собираемся это сделать.

— Эм, ладно — сказал я. Обвёл взглядом их троих. Мы потеряли нашего четвёртого, Ната, две недели назад, и я опасался, что D&D, свет в конце недели, закончится.

— Нам нужно будет что-то сказать герцогу — сказал Рики, нахмурившись. — Джун, нам нужно было принести его голову, или что?

— Угу, его голову — сказал я, пытаясь что-то придумать. — Но когда ты это произнёс, некромант, остающийся на коленях, сказал, что если вам нужна голова, то у него их много, и если у него будет время, он сможет сделать одну из голов зомби достаточно похожей на его.

— Клёво — сказал Рики.

— Так что ему понадобится, чтобы работать на нас? — спросил Грег.

— Он... — Я остановился, а затем начал снова. — Он на самом деле просто хочет работать. Тела, с которыми он работал, он в основном выкапывал из могил, но, полагаю, со свежими трупами будет работать гораздо лучше.

— Я вообще-то не хочу убивать невинных — сказал Артур, перестав писать что он там писал.

— "Невинных"? — спросил я, стараясь подобрать голос персонажа... неудачно. — Нет, есть же бандиты, герцог объявил награду за их головы, как и за меня, всё, что вам нужно, это принести тела сюда, и я смогу с ними работать.

Я остановился, подумал, и добавил:

— А со свежими телами можно сделать гораздо больше.

И, каким-то образом, игра снова ожила. Мне понадобилось порядочно времени, чтобы понять, что пошло не так, где я начал терять людей, и в итоге — годы спустя, когда я уже усвоил урок — я пришёл к выводу, что дело было в элементах убедительности и выбора, и в том, чтобы следовать пути развлечения. Партия начала делать разные вещи для некроманта, воровать снаряжение, убивать его соперников, приносить ему тела, и это, как-то так получалось, было лучше, чем принимать очень похожие приказы от короля. Частично дело было в новизне, но ещё — в том факте, что я позволял им рулить.

* * *

— Мэри считает, что мы — самые важные персоны в мире — сказала Фенн.

— О? — произнёс я. — Это... Может быть правдой.

— Мы говорили о морали — сказала Фенн. — И вынесенных мной уроках.

— У меня сейчас есть куча книг, которые я могу тебе дать — сказал я. — Целый рюкзак, собственно.

— Она пыталась уговорить меня на кражу — сказала Фенн. — Знаешь, она оказывает дурное влияние. Я содрогаюсь от мысли о том, какой вырастет Валенсия с Мэри в качестве материнской фигуры. А ещё и бедная Солэс!

— Что она хотела, чтобы ты украла? — спросил я, нахмурившись. Я впервые об этом слышал.

— Ничего конкретного — сказала Фенн. — Она просто сказала, что удобно, что я подбираю вещи, и это во многом помогает нашей группе.

— Ладно — медленно произнёс я. Я добил свою еду, и воспользовался горячей водой по определённо очевидному назначению, вымыв пальцы.

— В общем, она говорила, что раз мы самые важные персоны в мире, но это ради высшего блага — сказала Фенн. — Типа, если стоит выбор между концом света и кражей взрывчатки, то следует выбрать кражу взрывчатки, верно?

— Верно — медленно произнёс я.

— Так что, в общем, комфортные условия практически любого, у кого я могу что-то украсть, бледнеют в сравнении с тем, чтобы сделать тебя достаточно сильным, чтобы перерасти силы богов — сказала Фенн. — Как бы там это ни произойдёт. И поскольку мы не знаем будущего, только то, что ты важен, нам следует делать всё, что увеличит наши шансы на успех.

— О как — пробормотал я. — Я вот думая о том же пришёл к противоположному выводу.

Фенн нахмурилась.

— Объясни мне, как это может быть.

— Мы не идеальны — сказал я.

— Говори за себя — улыбнулась Фенн.

— Мы не, и попытка прописать оптимальный путь, который максимизирует ожидаемое количество блага, которое мы принесём, провалится, если будем притворяться, что мы идеальны — сказал я. — В гипотетическом оптимальном пути к божественности — убер-божественности — мы даже не будем обедать в вагоне-ресторане, или разговаривать друг с другом, мы останемся в купе и вероятно будем читать книги, возможно, попытаемся прокачать мою Инженерию. Секса, вероятно, тоже не было бы.

Фенн нахмурилась.

— По-моему, нужно же оставлять сколько-то места для вещей, которые не скучны или альтруистичны.

— Верно — я кивнул. — Это должно быть встроено в прокладываемый для себя путь, поскольку если просто скажешь "ладно, я потрачу восемь часов на сон и шестнадцать на работу", придётся танковать продуктивность, поскольку все эти системы связаны с тем, чтобы поддерживать "тебя" в рабочем состоянии, и множество из них — ментальные системы, так что если будешь слишком напирать, то не достигнешь того, чего хотел.

Я помедлил.

— Но Мэри так не считает?

— Мы об этом ещё не говорили — сказала Фенн. Она бросила на меня любящий взгляд. — И почему я не хотела с тобой о таком говорить?

— Потому что я типа дерьмов в этом? — спросил я. Я усмехнулся, но ей, похоже, смешно не было. — На Земле я был, в общем, изрядным мудаком, и на Аэрбе у меня в этом плане дела не ахти, даже если учесть послабление на обстоятельства и личное несовершенство. Но если серьёзнее, ты не хотела говорить со мной о таком, потому что ты сказала, как так, "есть предел того, что может для тебя значить один человек".

— Не "может" — сказала Фенн. — "Должен". Хоть я и чувствую маленькую искру симпатии к тебе...

Я щёлкнул её по лежащей на столе руке, и она ухмыльнулась мне.

— Я не хочу быть растением, которое ты выращиваешь из семечка, всем весом опирающимся на твою подпорку. Не только из-за страха того, что случится, если тебя не станет, хотя очевидно это часть.

— О — я опустил взгляд на пустые миски передо мной.

— Это было не о тебе и Артуре — сказала Фенн. Она выглядела нервничающей, что для неё было необычно. Как правило, то, что она нервничает, можно было понять по тому, как он прикрывается шутками.

— Угу — сказал я. Закрыл глаза, и попытался отстраниться от мыслей.

* * *

"Что, если бы пришлось выбирать между ним и мной?" — представил я, как спрашивает Фенн.

"Он был моим лучшим другом" — мог бы начать говорить я, но она перебила бы меня.

"Ты говорил мне, что я твой лучший друг" — вмешалась она.

"Ну да" — скажу я. — "Но его жизнь была прервана так рано..."

"Когда он стал Потерянным Королём, ему было пятьдесят пять" — возразит она. — "И в его время на Аэрбе он прожил больше, чем большинство людей за сотню жизней".

"Я не говорил, что я выберу его" — скажу я, тогда я могу начать плакать, потому что я не был уверен, что выберу его, и что это говорит обо мне? Каким дерьмовым, ужасным другом я буду, если скажу "о, нет, думаю, я пойду с девчонкой, с которой знаком месяц"? Даже если я её любил.

И я хотел сказать, что нечестно с её стороны даже спрашивать меня об этом, но всё это было в моей голове.

* * *

— Что насчёт лёгкого и воздушного? — спросила Фенн вместо того. — Если бы ты заводил фамильяра, какого бы хотел?

— Что-то самодостаточное — ответил я. — Некое существо, способное само искать еду, пить свою воду, находить себе место для сна, и в целом привязанное ко мне но не нуждающееся во мне. Кошка, возможно, но буду чувствовать, что это глупо, если не заполучу некую экзотическую разновидность.

— Я, думаю, завела бы птицу — сказала Фенн. — Мне всегда нравились птицы. Слушай, если этот замут с Солэс выгорит, может, снова полетаем! И мы сможем вернуться к нашей кампании Арчес, плюс Вал. Правда, несколько портит распределение ролей, ей нужно как-то обеспечить пару.

— Ты правда хочешь снова сыграть? — спросил я.

— У Аднарим осталась целая арка персонажа — сказала Фенн. — Особенно после смерти её сестры-двойняшки.

— Ладно — сказал я. — Было сложно понять, насколько народ действительно развлекается, и насколько просто уступили мне.

— Граку очень понравилось — сказала Фенн. — Удивлена, что ты этого не заметил. Ну, не то, чтобы действительно удивлена, но на мой взгляд это было вполне очевидно.

— Похоже, ему нравятся некоторые фишки персонажей — сказал я. — Особенно его персонажа. Не знаю, его сложно читать.

— Это да — сказала Фенн. — Но я знаю, что он будет за, и я знаю, что я за, и Мэри отчаянно нужно потратить с годик на расслабление. Вообще-то, если подумать, Солэс вероятно будет младенцем, или карапузом, что-то такое, так что играть будет проблемно.

— Зависит от того, сколько времени запасено в палате — сказал я. — В теории его может быть много, так что есть возможность догнать её до подросткового возраста. Достаточно взрослой, чтобы сошла за взрослую.

— Вот что я тебе скажу — сказала Фенн. — Я не буду менять или стирать грязные пелёнки.

— Стирать?.. — спросил я, а потом сообразил. — А, тканые пелёнки. Мы на Земле используем одноразовые. В смысле, используем в моей части мира. Использовали.

— Эльфы просто держат свой молодняк над туалетом — сказала Фенн. — Но эльфы всё равно какают где-то раз в неделю, и младенцы появляются размером с мою ладонь.

Она подняла руку, демонстрируя, и на секунду уставилась на неё, чуть нахмурившись.

— Максимум полфунта, не те монстры, что появляются из человеческих женщин. — Она покачала головой. — Я правда надеюсь, что Мэри не пожалеет об этом решении.

— Я думаю, с ней всё будет в порядке — сказал я. — Нам доступно лучшее исцеление, что можно получить за деньги, и не то, чтобы Солэс будет настоящим ребёнком, всё равно.

— Ты это знаешь из-за магии, или просто надеешься? — спросила Фенн.

— Всё равно у нас есть палата времени — ответил я. — Даже если она окажется настоящим младенцем.

— Угу, но в ней всё равно придётся побывать — сказала Фенн. Помедлила. — Мы же не договариваемся заранее оставить Мэри в палате времени?

Прежде чем я смог поделиться своими мыслями об этом, дверь вагона открылась, и один из туунг — кажется, тот, что раньше ушёл — подошёл ко мне. Его длинные, мощные ноги ступали так, что пятка не касалась земли. Его штаны были обтягивающими и довольно сырыми, а в туфлях были раздельные части для каждого из трёх пальцев, так что они были больше похожи на перчатки, чем на туфли. В туунг было нечто похожее на древесных лягушек, хоть они и не Анималия, и среди моих заметок о культуре Аэрба было напоминание, что мало кому из смертных видов нравится, когда их путают с Анималия.

— У Эмомэйн приглашение для вас — сказал он, положив на стол письмо с восковой печатью. Не дожидаясь ответа, он отошёл к своим компаньонам.

Я взглянул на Фенн, пожал плечами, и поднял письмо.

Дорогие Сэр и Мадам,

Я Принцесса Эмомэйн, пятая дочь Эсуноунинуол, текущего монарха Безграничной Ямы. Я возвращаюсь на борту Львиного Хвоста в Безграничную Яму после десяти лет углублённой учёбы в Афинее Кости и Плоти, где специализировалась на медицинских процедурах, необходимых либо при этических проблемах от использования магии, либо при невозможности использования магии по какой-либо причине.

Когда я вернусь в дом предков, мне скорее всего будет крайне не хватать мультикультурного компаньонства, к которому я привыкла в Клюквенном Заливе, и я решила организовать последнее ура на время двух дней путешествия до Хидвоте и Безграничной Ямы. Для этого я приглашаю интересных персон посетить мой вагон, где путешествую со стилем с различными закусками, продолжающими тему мультикультурализма.

Не заинтересует ли вас присоединиться ко мне? Все мои охранники и слуги были проинструктированы направлять подходящих пассажиров к моему приватному вагону.

Ваша Эмомэйн.

Я передал письмо Фенн, и задумался, пока она его читала.

— Квест? — спросила она, закончив. Она говорила тихо; туунг разговаривали меж собой за соседним столиком, но они определённо подслушивали, по крайне мере явно слышали, как мы говорили с мужчиной, чьего фамильяра я проверял.

— Квеста нет — сказал я.

— Хм — произнесла Фенн. Взглянула на свою пустую тарелку. — Я могла бы справиться с десертом.

— Фенн, мы, эм — я глянул на туунг и попытался понять, слушают ли они. Они, часом, не слышали весь разговор о том, что мы на самом деле не посещали афиней? Они были в поле моего зрения, но я особо не обращал на них внимания. — Меня беспокоит, что нас могут раскрыть.

— И снова, и? — спросила Фенн.

— Мы говорим о царственной особе из того места, которое мы вскоре посетим — сказал я.

— Аргумент — сказала Фенн, нахмурившись. — Но она определённо разослала множество этих приглашений, и мы можем просто изменить нашу историю, верно?

Она всё ещё говорила тихо. Мне нужно обзавестись татуировками перевода, которые позволят нам говорить на непонятном для окружающих языке. На Аэрбе такое было, но это было дорого, особенно учитывая, что нужны будут персональные, а не стандартные татуировки, позволяющие говорить на одном из стандартных языков.

— Ты спрашиваешь, что я делал бы, если бы весь остальной мусор не был бы фактором? — спросил я. — Или что я хочу сделать, учитывая его?

— Ну, туунгская принцесса, даже такая себе, может быть хорошим союзником — сказала Фенн. — Заметь: союзником, не компаньоном, что могло бы быть более проблематично для нас. Место, в которое мы отправляемся, в трёх милях глубины в Безграничной Яме, и у меня сложилось впечатление, что это будет означать толику стрельбы из лука, но если мы сможем этого избежать, то тем лучше. Я предпочту не убивать народ, который просто защищает свой суверенитет.

— Ладно — сказал я. — Ты права. Это потенциальная дипломатическая дверь, которую мы можем открыть.

Если не считать того, что я буду удивлён, если выйдет так просто.

— Обсудим с Мэри и Вал.

Фенн закатила глаза.

— Я её люблю, но боюсь, что она заговорит нас насмерть.

Глава 84: Маршрут вечеринки.

Амариллис открыла дверь с книгой в одной руке, и указала нам входить, не отпуская её. Купе было меньше, чем наше с Фенн, узкое, чтобы вместить их в вагон побольше, пространства едва хватало, чтобы не было некомфортабельного телесного контакта.

— Привет, Джун — сказала Валенсия, поднимая взгляд от своей книги. Она уже одолела изрядную часть "Гарри Поттер и Философский Камень".

— Я могу сделать всё это — сказала Амариллис, махнув книгой, которую держала. На странице, которую я видел, было изображено нечто вроде микрочипа. — Аэрб такой медленный в сравнении с Землёй, я этого не понимаю.

— Я могу выдвинуть штук тридцать разных версий — сказал я. — У меня было хобби, обосновывать средневековый застой.

— Но я могу сделать всё это — сказала Амариллис. — Интегрированные контуры, магнитное хранение, телевидение — на Земле от радио до телевидения прошло тридцать лет, знаешь?

— Вроде как. Я не то чтобы знаком с таймлайном развития Аэрба — начал я.

— Радио появилось вскоре после Второй Империи — сказала Амариллис. — Сто тридцать лет, и мы так и не сделали прыжок.

— Это... Не думаю, что у нас сейчас есть время вдаваться в шаблон средневекового застоя, и как оно на Аэрбе — сказал я. — Могу предположить ловушки развития, неверные ветви развития, отсутствие интереса, активное подавление, нехватку ресурсов, нехватку интеллектуального капитала, конкуренцию с альтернативами... я реально могу набрать три десятка, а потом проверить, что из этого применимо. Но не сейчас, поскольку у нас есть приглашение посетить туунгскую принцессу.

— Как? — спросила Амариллис. — Почему?

— Могу я прийти? — спросила Валенсия.

— Не думаю, что это хорошая идея — сказала Амариллис, поворачиваясь к ней.

Готовность мгновенно превратилась в горе; Валенсия выглядела так, словно вот-вот заплачет.

— Ну, почему бы вам не запереть меня в шкафу под лестницей! — выкрикнула она. Отвернулась от нас, и вернулась к своей книге, с силой сжав страницы.

Амариллис ошарашенно глянула на неё и повернулась ко мне.

— Гарри Поттера запирали в шкафу под лестницей злые приёмные родители — объяснил я.

— Потому что он не такой, как все — сказала Валенсия, не отрываясь от книги, в которой словно пыталась проглядеть дыру.

— Я не читала сериал "Гарольд Поттер" — сказала Амариллис, медленно. Она окинула Валенсию взглядом, и потянулась положить руку ей на плечо. — Вал, то, что ты отличаешься от нас, на чисто прикладном уровне для нас очень-очень хорошо. Даже если бы ты мне совсем не нравилась, а это не так, я бы считала тебя ценным ресурсом. Проблема в том, что выпускать тебя рискованно пока ты ещё учишься быть собой. У твоего отличия есть своя цена. Тебе придётся научиться скрывать это, чтобы не узнали.

— Как Гарри узнали по его шраму — сказала Валенсия. Амариллис взглянула на меня, и я кивнул.

— Ну да — ответила она.

— Эта вечеринка кажется хорошим вариантом, чтобы попрактиковаться — сказала Фенн с довольной улыбкой.

— Фенн — начала Амариллис.

— Мэри — ответила Фенн. — Ставки низкие, наличие большого количества народа позволяет слиться с фоном, она всегда может воспользоваться дьяволом, если понадобится приврать, и если что-то пойдёт не так, ну, мы всё равно планировали нелегальный спуск в Безграничную Яму, верно? Что может быть худшим вариантом?

— Нас выкинут с поезда, что будет стоить лишнего дня или двух, так что мы вернём Солэс поздно, после того, как локус испустит дух — сказала Амариллис. — Хотя это на самом деле не худший вариант, в худшем случае мы все будем мертвы, "выкинут с поезда" просто самый вероятный из плохих вариантов.

— Приглашение было Фенн и мне — сказал я. — Я не уверен, насколько они будут проверять, или сколько им есть дела, но не уверен, что они пустят плюс один.

Амариллис потребовала более подробного рассказа, что я и проделал. Ей очень не понравилось, что мы покинули своё купе ради еды, особенно учитывая, что могли достать её из рюкзака, и ещё больше не понравилось, что Фенн раскрыла меня как мага кости.

— Поэтому не следует разделять партию? — спросила она.

— Частично — ответил я.

— Ладно — сказала Амариллис. — Я умеренно согласна, что по крайней мере части из нас стоит отправиться, несмотря на очевидный риск. — Она вздохнула. — Лучше это будем я и Джунипер...

— Нет — сказала Фенн. Она достала приглашение и передала его Амариллис. — Она дважды использовала слово "мультикультурный". Думаю, половина причины, почему мы получили это приглашение — потому что я полуэльф. Может и больше половины. Если бы ты была ей, и считала, что будешь проводить дни при дворе, в окружении других туунг, и хотела испытать смесь всего разного, которую может предложить Клюквенный Залив, ты бы не хотела заполнять вечеринку, без обид, старыми скучными людьми.

Амариллис нахмурилась.

— Засчитано — сказала она. — Однако если будете только вы с Джуном, боюсь, вы будете не так эффективны в попытке заручиться её помощью. Мы видим по нашим душам, что мои социальные навыки лучше, и я принцесса, как и она...

— Я тоже — сказала Фенн. Кажется, ей доставляло бросить это в лицо Амариллис.

— Я пойду с вами — сказала Валенсия. Похоже, она подуспокоилась. — Мэри, ты говорила, что с дьяволом я почти лучше тебя, но ты лгала, потому что думала, что я лучше. Я могу притвориться, что я сестра Джуна.

Амариллис провела по нам взглядом. Думаю, она надеялась, что я буду голосом рассудка, но я в этом случае был не то чтобы на её стороне. Разговор с Фенн высвободил что-то во мне; пытаться держать Вал закупоренной — способ создать проблему, поскольку если будем пытаться так действовать, в конце концов она сорвётся. Её поманили свободой, но она её всё ещё не получила. Вместо того мы держим её под замком, поодаль от широкого мира, позволяя видеть всё лишь через разговоры с узкой группой из четырёх персон, и в зоне, ограниченной изолированными от внешнего мира убежищами. (Собственно, возможно, это и было её срывом, наконец проявившейся ответной реакцией на много раз повторённые сообщения, что ей не позволено делать того, на что она по всему должна быть способна. Или, может, дело в том, что она только и читала из художественной литературы первую половину "Гарри Поттер и Философский Камень").

— Ладно — сказала Амариллис.

— Серьёзно? — спросила Валенсия, заметно ободряясь.

— Да — сказала Амариллис. — Я даже не стану настаивать на своём участии, частично потому, что считаю, что Фенн права.

— Она сошла с ума — сказала Фенн.

— Не думаю, что я сделаю ситуацию лучше — сказала Амариллис. — Прыжок в незнакомую ситуацию никогда не был моим форте, и если взглянуть на мой список провалов, все они начинались с этого. Я аристократка, но не того же типа, и не могу этого раскрыть из-за серьёзных и болезненных последствий. Так что — она взглянула на книги — я предсказываю, что всё это скверно обернётся. Насколько я понимаю по приглашению, принцесса из того типа безвкусной, потакающей себе аристократии, которую я терпеть не могу, и на первый взгляд нет причин, почему эта вечеринка не будет откровенно скучной. Возможно, для вас троих обернётся к лучшему. По крайней мере, не вижу очевидных причин ожидать, что вас атакуют и выбросят с поезда.

Она чуть поёрзала, положив руку на свою книгу.

— Я надену доспех, перепроверю, что готова к самым вероятным из худших исходов, а затем буду проводить время, планируя следующую научно-технологическую революцию.

— О, ну, в этом есть смысл — сказала Фенн. — Единственной причиной, почему наша принцесса пропустит вечеринку, может быть если есть какая-то более важная работа.

— Ты уверена? — спросил я Амариллис.

— Нет — ответила она. — Но я полагаю, что моё побуждение отправиться с вами по крайней мере частично вызвано потребностью контролировать, а не реальной пользой, которую я могу принести, и в интересах того, чтобы не делать вещи просто ради того, чтобы их делать, я предпочту остаться здесь.

Она прикоснулась к книге, словно к возлюбленному.

— И попытаешься единолично распланировать будущее всех науки и технологии Аэрба, в соответствии с тем, что написано в стопке книг с Земли — ответил я.

— Оставь рюкзак и копировальный набор со мной — сказала Амариллис. — Я надеюсь получить лучшую картину ситуации на Земле, погрузившись в набор разных источников, и есть кое-какие вещи, которые я хочу попробовать.

— Хорошо — сказал я. — И ты будешь доступна как вооружённая и бронированная поддержка на тот случай, если ситуация пойдёт совсем не туда?

— Естественно — сказала она.

— И я могу пойти? — спросила Валенсия.

— Я вообще-то не отвечаю за тебя — сказала Амариллис. — Всё, что я могу, это возразить, и не думаю, что у меня есть основания для этого. Самая успешная нонанима, которую знал мир, должна бы быть более чем способна посетить мелкую вечеринку практически без социальных ожиданий, особенно основанную на идее смеси культур и незнакомцев.

Она наклонилась и поцеловала Валенсию в лоб.

— Доверюсь вам, что вы постараетесь.

* * *

— Вот видишь, заговорила досмерти — сказала Фенн, когда мы направились по вагону. — Вечеринка, небось, уже закончилась.

— Вообще-то на приглашении время не указано, мне это показалось странновато — сказал я. — Надеюсь, нам не устроят от ворот поворот.

— Это приключение! — сказала Валенсия. — Как когда Гарри и Рон убили тролля, и после этого стали лучшими друзьями.

— Нам нужно будет поговорить о вымысле и реальности — сказал я, а затем рассмеялся, поскольку Аэрб собран из сотни разных кампаний настолок.

— Нам стоит договорить насчёт наших историй — сказала Фенн. — Джунипер, ты учёный, изучающий грёзотёртых, недавно предпринял путешествие в Афиней Кости и Плоти, чтобы поговорить с экспертами-медиками, и это путешествие оказалось бесплодным. Я твоя любящая жена, Валенсия — твоя младшая сестра, мы с тобой, поскольку посчитали, что путешествие будет интересным, и поскольку как у многих учёных у тебя есть лишние деньги.

— Амариллис может быть моей управительницей — сказала Валенсия.

— Почему нет — сказала Фенн. — Вполне сработает. Но ключ к успешной истории в том, что не подаёшь сразу всё, нужно выдавать понемногу, по частям, ладно? Ниточки, за которые тянут, а не сразу цельное полотно.

— Но мы собираемся попросить эту даму о помощи? — спросил я.

— Посмотрим — сказала Фенн, пожав плечами. Мы прошли два вагона, на секунду грохот поезда и ветер стали слишком громкими, чтобы говорить. — Учитывая наши обстоятельства, не думаю, что она будет обижаться за обман, и ты можешь продемонстрировать набор магий, чтобы доказать, что какая-нибудь безумная история "правда".

Сколько есть тех, кому я рассказал правду? Амариллис, Фенн, Грак, Солэс, и Валенсия? Фаллатер знал, поскольку заставил Амариллис и Грака рассказать. Ауманн мог что-то знать, поскольку Амариллис предположительно пытали с применением магии ревизии, и я бы не винил её, если она сломалась. Моей политикой было вводить компаньонов в курс дела, учитывая, что это напрямую влияет на их жизни и является информацией, которую им необходимо знать, но это был не тот секрет, который вечно может оставаться секретом, особенно если мы хотим стать частью общества, а по мере того, как всё больше народа будет знать, секрет свободно утечёт в мир. Я не был уверен, сделает это наши жизни сложнее или проще, но, вероятно, сложнее.

Когда мы добрались до первого из трёх вагонов туунг, два охранника остановили нас в полузакрытом проходе между вагонов. У них был бак обрызгивателя, который они вроде бы делили между собой, и нагрудники в конкистадорском стиле, с выступом в центре. Хотя очевидного оружия у них заметно не было, для туунг было обычным делом иметь способность мгновенно призывать оружие, одна из особенностей, делающих их опасными бойцами. (Я хотел собственный призываемый клинок, но это было тщательно охраняемым секретом туунг, пережившим века).

— У нас есть приглашение — сказала Фенн, демонстрируя конверт. Один из охранников забрал его, не читая, и открыл нам дверь.

Вагон перед нами был полностью открытым, без внутренних стен. Не знаю, был ли этот вагон специально построен для этой поездки — очень сомневаюсь, учитывая, что она всего на два дня — но определённо создавался для подобных целей, развлечения богачей. Богачи прогуливались туда-сюда, ел крошечные порции закусок с крошечных тарелок, сидели на нескольких диванчиках и креслах, закреплённых на полу. Я видел и охрану, туунг в такой же броне, как у тех, что нас впустили. У одной стены стоял буфет, заполненный различными печёными, жареными и пузырящимися штуками, а в углу женщина с четырьмя изящными руками играла на незнакомом стоячем струнном инструменте.

Осмотревшись, я исправил "богачи прогуливались" на "народ прогуливался". Фасон — не моё форте, но это даже не было тем, что я привык воспринимать как "стандартный Аэрбский фасон", культурная смесь Империи Общих Интересов, всего на пару шагов влево отстоящая от того, что можно найти на Земле. Это была кучка представителей разных культур, некоторые из которых были явно одеты в одежду, произведённую в ремесленной горячке, и соответственно не отвечающую никаким культурным стандартам. Женщина с длинной шеей, изогнутой в виде U, чтобы не биться головой о потолок, носила лазурное платье, колышущееся и метущее по полу, закрывающее почти всю её, кроме тощих рук, длинной шеи, и головы. У зеленокожей женщины на спине была ракушка, покрытая крошечными садами и деревьями высотой в дюйм, создающая впечатление живого места, миниатюрного мира (я и расплывчато припоминал, что уже видел нечто подобное, но не мог вспомнить, где). Два дворфа беседовали меж собой на одном из диванчиков, оба в совершенно разных стилях, один в костюме, словно покрытом травой, масккостюм гилли, совершенно не подходящий к ситуации, и даже его волосы выкрашены в соответствующий зелёный, а у другого борода была окрашена в серый, и топор с изображением волос... Грак?

Он встретил мой взгляд, показывая, что заметил меня, а затем продолжил свою беседу, словно всё нормально. Фенн подхватила меня под руку, и я понял, что слишком уставился; впрочем, оправился вовремя, как раз когда к нам подошли двое туунг, одна одета в простую бесформенную белую одежду, с баком на спине, другая в сыром розовом платье с жабо.

— О, ещё гости! — воскликнула она, протянув руку Фенн; та приняла её с улыбкой. — Добро пожаловать на этот маленький званый вечер, мою лучшую имитацию имперской эстетики, которую позволяют мои финансы. Я извиняюсь за неподобающе присланное приглашение, хотя даже не знаю ваших имён, но так и заводят друзей в урбанистических центрах мира, не так ли, хм? Небольшая наглость простительна?

Фенн кивнула продолжающей говорить туунг. Я впервые более-менее долго наблюдал туунг вблизи, и заинтересованно смотрел на её рот, её длинный язык, словно прыгающий и перекатывающийся по всему рту, внутренние выступы вместо зубов, и её относительно огромные глаза, так широко расставленные, что при взгляде на что-либо вблизи взгляд перекрещивался.

— Мы признательны за возможность делать что-то кроме как сидеть в наших купе — сказала Фенн. — Мне нравится путешествовать поездом, но найти компанию может быть сложновато, особенно из более высоких слоёв общества.

— Крайне верно! — взвизгнула принцесса. — Однако простите мои манеры, я принцесса Эмомэйн, как, уверены, вы уже поняли. Это моя горничная, Эсуэн.

— Тантия Шумахер — сказала Фенн, положив руку себе на грудь. — Мой супруг, Эрнст Шумахер, и его сестра, Глория. Мы отправляемся в Безграничную Яму, как и вы. Мой муж — нечто вроде странствующего учёного.

— Не "нечто вроде" — я нахмурился. Полагаю, это та роль, которую Фенн хочет, чтобы я играл, придирчивый учёный, защищающий свои интересы и увлечения с толикой скрупулёзности. — Вы слышали о феномене грёзотёртости?

Принцесса Эмомэйн покачала головой.

— Вы учились в Кости и Плоти? — спросила она. — Как я говорила в приглашении, я только недавно закончила свою учёбу там, получила диплом первой степени, с фокусом в основном на немагическом исцелении, которое полагается полностью на естественные методы вместо сверхъестественных, что, разумеется, имеет значение для моего народа, учитывая развивающуюся политическую ситуацию в Безграничной Яме, о которой вы несомненно в курсе.

— Вообще-то нет — ответил я, удивлённый и довольный тем, как быстро она ушла от моего вопроса о грёзотёртых. — Между различными фракциями туунг, или между Хидвоте и Безграничной Ямой?

— Ну, вы же по крайней мере в курсе главной философии туунг? — спросила Эмомэйн. Её горничная прикоснулась к её локтю, но Эмомэйн отмахнулась. — Если вы учёный, то с какой целью отправились в Яму?

— Побеседовать с туунг и учиться у них — сказал я. — По моему мнению, обычно лучше вступать в контакт с новыми культурами без особой подготовки, чтобы мой взгляд на них не был запятнан внешними интерпретациями, которые, как вы несомненно знаете, зачастую ошибочны.

Я собирался продолжить, но Эмомэйн, похоже, восприняла то, что я произнёс две фразы за себя, как начало борьбы за контроль над разговором. Фенн слегка похлопала меня по руке, и отошла, направившись в сторону еды.

— О, существуют жуткие стереотипы о нас — сказала Эмомэйн. Было в её манере речи нечто такое... словно это карикатура на энглийский высшего общества. — Знаете, мужчин в сотню раз больше, чем женщин, так что разумеется есть эта абсурдная идея, что они как как мужчины людей, соперничают меж собой, сражаются за женщин, борются за партнёршу, все эти очень неряшливые традиции, столь распространённые у других смертных видов. Но мы совсем не такие, у мужчин туунг нет таких инстинктов, ни к случке, ни к отцовству — в культуре туунг не существует таких концепций. Что-то вроде романтики, как вы её понимаете, в них пробуждается только после того, как мы отмечаем их своим запахом. Разумеется, виноват в основном Блэкстоун, написавший как бы авторитетную книгу о нашем виде, и Сифринд с его "Книгой Крови" не приложил усилий для исправления дела, хотя он и видел картину куда лучше, чем можно подумать, прочитав его книгу. И эти бесконечные пьесы и книги, заявляющие место действия среди туунг, но ничего из них не имеет даже клочка точности.

— А политика? — спросил я. Во время этого монолога Валенсия тоже ушла; сейчас она сидела рядом с Граком и другим дворфом, её тонкая фигура занимала лишь долю диванчика. — Всё, что я знаю, это что есть нечто называемое "превосходство существования", но учитывая, что вы сказали, я могу быть дезинформирован.

— О, ну, это — достаточно верно — сказала Эмомэйн. — Но, разумеется, имеет куда больше нюансов, нежели можно ожидать, прочитав книги, если вообще столкнётесь. Столько лет в Клюквенном Заливе, и вечно эти газеты, ну, понимаете, потому что я была не просто студентом, но послом моего народа, и учитывая, что я была одной из немногих хорошо известных туунг, от меня ожидалось, что я буду давать комментарии, даже связалась с газетами Клюквенного Залива, если будут вопросы, но за всё время в афинее ко мне обращались всего два или три раза, и то, полагаю, больше из элемента новизны, нежели реального усердия. Должна сказать, моё мнение о масс-медиа изрядно упало.

Она совсем не ответила на мой вопрос о политике. К этому моменту я пытался понять, как от неё отделаться, как закончить этот разговор, не показавшись грубым, но хотя мои два перемещаемых очка были в SOC, я никак не мог найти хороший выход. К счастью, Фенн вернулась, держа две палочки с белыми кубиками на них (они выглядели больше всего похожими на тофу, хотя вблизи была заметна некая текстура).

— Вкусная штука — сказала Фенн, передавая один мне. — Хорошо поболтали?

— Прекрасно — сказала Эмомэйн. — Я как раз делилась с Эрнстом опытом с газетами, я говорила, что туунг редко появляются в новостях, несмотря на всё, что я слышу из дома, и хотя я предложила газетам своё экспертное мнение, они не проявили интереса к тому, что я могу сказать по этому вопросу.

К этому моменту я очень, очень надеялся, что она не компаньон, или вообще кто-то, с кем придётся более-менее долго общаться. Мне всегда крайне не нравилось слушать одно и то же дважды.

— Вы не знаете, что это? — спросила Фенн, взмахнув своей палочкой с мясом. — Некое мясо, полагаю, но я вроде бы раньше его не пробовала. Исключительно вкусно.

Я откусил кусочек, и хотя было неплохо, я бы не назвал исключительным. Оно было сочным и мягким, легко откусывалось, но всё же это было явно некое мясо.

— О, когда я увидела, что вы пришли, я намеревалась показать вам это — сказала Эмомэйн. — Это деликатес, чрезвычайно редкий на рынке, но когда я закупалась в приготовлении к этой вечеринке, торговец экзотическим мясом узнал о том, что недавно появилось большое количество, и смог добыть для меня толику.

Она наклонилась с горящим взглядом.

— Это мясо единорога.

Фенн перестала жевать, а затем рассмеялась с полным ртом. Принцесса Эмомэйн перевела взгляд между нами с напряжённой улыбкой.

— Приватная шутка — извиняющимся тоном произнёс я. — Мы недавно приобрели кость единорога, почти наверняка от того же существа.

— Мясо было стерилизовано грузовой телепортацией? — спросил высокий мужчина в мантии, присоединившийся к кругу разговора. Это был определённо первый орк, которого я видел, его кожа была коричневато-зелёной, изо рта слегка выпирали клыки. Во времена Утера Пенндрайга у орков был союз с Тёмным Королём, и он обезглавил их матриархальное правительство незадолго до финальной разборки с самим Тёмным Королём. Они так от этого и не оправились, частично из-за санкций, введённых против них Англицинном, а затем Первой Империей.

— Стерилизовано? — спросила принцесса Эмомэйн. — Полагаю, но...

— Стерилизация — бич еды — сказал орк, взмахнув стаканом, наполненным неким синеватым напитком. — Большая часть традиционной пищи смертных видов основана на ферментах, которые не переживают процесс транспортировки. Еда, которую мы едим, даже лучшая, столь мертва, что её сложно назвать едой, никаких бактерий, нет жизни в мясе, и столько еды исчезло из диеты мира тем, как эта еда перемещается. Ужасно жаль, но, разумеется, экономика правит миром.

— Экономика? — спросила Эмомэйн. — Ну, я не думаю, что это так, собственно, если взглянуть на мировую историю...

Я ускользнул прочь, признательный, что её внимание переключилось на кого-то другого, и направился туда, где сидел Грак, с другим дворфом с одной стороны, и Валенсией с другой.

— Эрнст! — сказала Валенсия. — Это Гракуил Лидбрэйдс и Магорон маРохон, Эрнст — мой старший брат, я путешествую с ним и смотрю мир.

— Привет — сказал я, протянув руку сперва одному, затем другому. — Вы путешествуете вместе? Судя по именам, могу предположить, разные кланы?

(Магорон. Маг? Магор? У меня уже было приличное понимание гроглира... магор означает "выдохнутое", а суффикс -он означает "тот, кто", но я не был уверен, по каким правилам сокращаются используемые в именах слова, если вообще. Имя Гракуил означает нечто вроде "половина серии", но это старое имя, и его значение не столь буквально).

Магор рассмеялся.

— Фамилии? О, ну, это скорее вопрос политики, чем нечто ещё. Видите ли, "маРохон" переводится нечто вроде...

— "Того, кто чинит или исправляет" — сказал я. Поднял руку. — Я знаю гроглир достаточно, чтобы опозориться.

— О, всё не так плохо! — сказал Магор. — Это редкий язык для человека... вы же человек? — я кивнул. — В любом случае, буквальность была довольно долго в моде, согласно теории, что значение важнее, чем звучание, так что на энглийском это Лидбрэйдс (пр. переводчика: "Свинцовые локоны"), но на гроглире...

Он указал на меня.

— Хаймелхакнил. Так, или Хайодохакнил — сказал я. Возможно, я пропустил слово, или ошибаюсь с переводом.

— Первый вариант был правильным — сказал Магор. Взглянул на Грака. — Хотя учитывая бороду, полагаю, можно понять, почему вы подумали о втором. Но, разумеется, в этом и вся проблема, поскольку перевод невозможен, просто нет соответствия один к одному. Особенно в гроглире, упускаются определённые нюансы. Потому я и использую маРохон как фамилию, а не как указание на клан.

— Ну, каждый день узнаёшь что-то новое — сказал я.

— Иногда много всего — сказала Валенсия.

Магор рассмеялся.

— И, разумеется, между нами есть и другие различия. Насколько я понимаю, мы оказались на этом поезде, следуя прямо противоположными путями, Гракуил — клановый традиционалист, оказавшийся в Третьей Империи по необходимости, хотя я и не знаю всей истории, я сам агкриоглиан третьего поколения, ставший нео-традиционалистом.

Он положил руку на колено Грака, чего Грак очень старательно не заметил.

— И если у вас есть знания о культуре дворфов, то вы знаете, что я нечто вроде нежеланного бастарда для большей части нашего вида, а Гракуил — принц.

— Вероятно, мой учитель пропустил пару вещей — сказал я, пытаясь понять, что у них такое. — Можно сказать, что у нашей хозяйки вышло несколько больше мультикультурализма, чем она ожидала?

Валенсия рассмеялась, затем подняла ко рту чашку некоего искрящегося красного напитка, пытаясь скрыть улыбку, но Магор тоже рассмеялся, и в итоге и Грак тоже.

— Прошу простить — сказал Магор. — Я слишком много говорил о себе и о моём временном компаньоне по путешествию, похоже, мои манеры оставляют желать лучшего. Безопасным и пресным вопросом было бы, почему вы путешествуете к Хидвоте, но, полагаю, более интересный вопрос — откуда вы знаете гроглир. Ответьте на то, что больше нравится.

Однако прежде чем я смог это сделать, свет в помещении погас. Солнце давно зашло, и это оставило нам лишь свет многоцветных звёзд, плюс Селестар где-то далеко сверху, но этого было недостаточно для видимости, по крайней мере пока глаза не привыкли к темноте. Я мог бы воспользоваться магией крови, чтобы осветить помещение огнём на руке, но я представился учёным, с толикой познаний в магии кости, и пока не услышу, как кто-то достаёт оружие, хотел избегать привлечения к себе внимания, насколько это возможно.

Я ощутил, как что-то прикоснулось к моей груди, но не сильно, и я позволил краткому контакту пройти неотмеченным. Из всех присутствующих в вагоне, сколько могут видеть в темноте? Я полагал, что достаточно, чтобы никто не мог устроить скрытную атаку в темноте, и это не было подготовленным Данжн Мастером сценарием для обнаруженного в запертой комнате тела.

Когда свет снова загорелся, я опустил взгляд и ничего не увидел на груди. Я бросил взгляд на Грака, который уставился на мою грудь и поднял бровь в мою сторону. Я пожал плечами в ответ; определённо, тот, или то, что прикоснулось к моей груди, воспользовались некоей магией, но меня это не особо беспокоило, если только в этом вагоне вдруг не обнаружится мага души, более могущественного, чем Фаллатер.

<Не оглядывайтесь> — произнёс голос в моей голове. — <Эффект временный, не больше часа. Это безвредно. Ответьте, если понимаете.>

— Вы собирались ответить на обычный вопрос или на личный, прежде чем отключился свет — подтолкнул меня Магор.

— Думаю, я предпочту обычный — ответил я. — Я учёный, специализирующийся на редком феномене под названием "грёзотёртость". Прошу простить на секундочку, моя сестра может рассказать вам больше, кажется, что-то из буфета имеет собственное мнение.

<Ладно. Кто вы?> — спросил я, выглядывая в помещении Фенн. Нас тут было восемнадцать, плюс двое охранников и двое официантов. Очевидно, Грака, Вал и Фенн можно было исключить, но и так оставалось порядочно подозреваемых. Принцесса — самая очевидная, если она просто очень хорошо притворялась... но я в этом сомневался.

<Мне нужна ваша помощь> — пришёл ответ. Шагая в сторону Фенн, я старался отмечать, кто разговаривает, и кто нет. Не было гарантий, что находящийся на другом конце психической связи, кто бы это ни был, испытывает её так же, как я, но я не думал, что лично я смогу одновременно говорить нормально и мысленно. — <Говорю же, не оглядывайтесь>.

<Я склонен помогать тем, кто в этом нуждаются> — ответил я, подойдя к Фенн и подхватив её под руку. Она стояла рядом с женщиной с раковиной на спине, которая достала зеркало на длинном проводе, и объясняла различные детали пейзажа на её спине маленькой толпе из пяти персон. — <Однако мне нужно знать, кто и как. И почему я>.

<Вы не учёный> — ответил голос. — <Вы назвали фальшивое имя>.

Я попытался понять, как кто-то мог это узнать. Имена, которые мы назвали принцессе, не совпадали с теми, что были на подделанных Фенн документах, но как мне объяснили, списка пассажиров на самом деле нет, только проверка билетов... и тем не менее говоривший знал, или потому, что у него есть список пассажиров, которого не должно существовать, или потому что у них есть магический способ определения правды. Или, может, меня выдала некая деталь. Всё же, обман насчёт моего имени не должен бы стать причиной проблем. Вот подделка документов для приобретения билетов может доставить проблем, но я сомневался, что речь сейчас об этом.

<Я временами называю фальшивые имена> — сказал я. — <Уверен, вы понимаете, раз хотите хранить свою личность в секрете от кого-то, кто готов вам помочь>.

<Мы установим способ связи передачей посланий> — сказал голос. — <Условия, оплата за вашу помощь, метод подтверждения ваших принадлежности и способностей. Под вторым столом справа вагона-ресторана, в сторону поезда. Подробности будут ждать там>.

Мой взгляд бродил вокруг, и я снова увидел, как туунгская принцесса говорит, пока голос говорит со мной. Её горничная, однако, молчала, и когда наши взгляды на миг встретились, она отвернулась. Старый гамбит Призрачной Угрозы, горничная притворяется принцессой.

<Ладно> — ответил я. — <На поезде у меня четверо союзников, могу я поделиться этим с ними? Чего бы вы ни хотели, нам, вероятно, понадобится их помощь>.

<Главное, сохраняйте молчание об этом, пока не наступит время> — ответил голос. — <Пока на этом всё. Свяжитесь через письмо.>

Я кивнул, словно прислушивался к тому, как женщина с раковиной на спине объясняет, как она убедительно имитировала текущую в центре её ракушки воду, для чего потребовался набор различных инструментов, чтобы работать под неудобным углом. Мне даже не нужно было притворяться, что интересно; мне всегда нравились миниатюры и крошечные вещи в целом, хотя я больше смотрел ютуб, чем сам тратил время на раскрашивание фигурок или создание территории.

Послание, второй стол справа. Не квест.

— Думаю, на меня достаточно — прошептал я на ухо Фенн.

— О? — спросила она, вглядываясь в моё лицо. — Мне нравилось.

— Полагаю, нет причин, почему мы не могли бы задержаться, но у меня есть другое дело, которое, эм, поджимает.

Я не знал, насколько поджимает, но, вероятно, с этим нужно закончить до того, как прибудем в Хидвоте, город, находящийся над Безграничной Ямой.

— Дерьмо — сказала Фенн. — Только скажи, и я сделаю, что хочешь.

Какой бы серьёзной она ни воспринимала ситуацию, сдержаться от подмигивания она не могла.

— Мы пока что остаёмся — сказал я. — Мне нравится, по большей части.

Я взглянул на Грака; рука на его ноге оставалась на месте.

— Похоже, у этого дворфа появился поклонник.

Взгляд Фенн прошёлся вслед за моим, и её глаза расширились.

— Теперь мы точно не можем уйти — сказала она.

* * *

Когда мы наконец вышли из вагона вечеринки, было уже очень поздно. Фенн немного перебрала с выпивкой. Валенсия много перебрала с выпивкой, и стояла на ногах в основном благодаря дьяволу, которого в какой-то момент поймала в себе, что на самом деле не делало её менее пьяной, но позволяло лучше компенсировать опьянение, из-за чего она была более пьяной, чем могла бы. Грак и Магор ушли задолго до нас, и хотя мы притворялись незнакомыми, мне казалось, что было некое увиливание в том, как он ушёл, не привлекая внимания к себе.

— Я люблю тебя, Фенн — сказала Валенсия. Мы шли по тускло освещённому коридору, и она опиралась на меня.

— Я тоже тебя люблю — счастливо вздохнув, ответила Фенн. — Сегодня был хороший день.

Она повернулась ко мне.

— Ты ещё трезвый, жук июньский?

— Угу — ответил я. — И, кстати, объясни, что ещё за жук июньский, поскольку на Аэрбе нет месяца под названием июнь.

Почти наверняка было бы быстрее, если бы я просто понёс Валенсию, но она не просила, так что это было бы неуютно. Итак было достаточно проблемно, что на меня опираются.

— У вас есть месяц, под названием Джун/Июнь? Буквально целый месяц, названный в твою честь? — спросила Фенн. — Это тупо. Земля такая тупая. Даже МакДональд — не хорошо.

— Смысл МакДональда — в цене и доступности — сказал я. Мы пришли к одной из дверей между вагонов. — Держись крепче, не хотелось бы, чтобы ты свалилась за борт.

— Ммм-хмм — произнесла Валенсия, прижимаясь плотнее ко мне. — Мне понравилось быть твоей сестрой сегодня. Из тебя брат лучше, чем из Дадли.

Я помог ей преодолеть переход, признательный, что мы были уже в её вагоне.

— Буду счастлив, когда ты преодолеешь больше трети книги — сказал я. — Со временем, особенно если окажешься в палате времени и больше нечем будет заняться, ты можешь набраться достаточно культурного наследия, чтобы сойти за грёзотёртую.

— О, я уже это могу — сказала Валенсия. — Мне просто нужно прожевать большого, могущественного дьявола. Я могу пошевелить своими усиками в адах и попытаться найти одного такого, просто на всякий случай.

— Ты, бл*, пугаешь — сказала Фенн.

— Могу я сказать вам секрет? — спросила Вал. — Они начали замечать, сегодня я достала дьявола, который знал, он слышал слух о том, что кто-то важный исчез, и дьяволы почти никогда не умирают, так что это было большое важное событие, но они ничего не могут с этим сделать. А ещё он тоже думал, что я ох*уенно пугаю. Было несколько секунд, когда я его ела, думаю, он мог понять, что происходит, но ничего не мог с этим сделать.

— Это вообще-то беспокоит — ответил я.

— Я всю свою жизнь была их марионеткой! — выкрикнула Валенсия. Она слабо оттолкнула меня и чуть споткнулась, а затем прислонилась к стене.

— Я знаю — сказал я. — Я просто говорю, что что бы ты там ни делала с ними на фактическом объектном уровне, для них это, вероятно, жутко, и я считаю, что сочувствие даже объективно злым существам — хорошо, пока не затуманивает твою оценку того, кто и что они.

— Я сейчас возьму демона — сказала Валенсия. Она на секунду остановилась, затем выпрямилась, все признаки опьянения исчезли.

— О — сказала она. — Это просто медленные рефлексы. Обратная связь. Джун не нужен.

Она отмахнулась.

— Ну, мы на месте — сказал я. Стукнул в дверь, и через пару секунд она открылась, пролив свет в тёмный коридор и открыв Амариллис в доспехе. — Вал сейчас не в лучшей форме.

Амариллис вздохнула, и впустила Валенсию. Та с кошачьей грацией подошла к койке, а затем бесцеремонно обрушилась на неё.

— Просто немного пьяна — сказал я.

— Много пьяна — сказала Фенн. Она прислонилась к двери купе. — Я пыталась её остановить, но она хитрая девчонка, когда хочет.

— Вечеринка была продуктивной? — спросила Амариллис. — Я не слышала грохота из передних вагонов, и не видела дыма за окном. Я бы сказала, что носить доспех несколько часов, читая и пытаясь быть наготове, не лучший вариант времяпровождения, и я ожидала, что вы будете раньше.

— У нас кодированный призыв о помощи — сказал я. — Я пойду забрать послание по пути к себе.

— О, совсем забыла об этом — сказала Фенн. Протолкнулась мимо меня. — Мэри, ты не поверишь, но у Грака бойфренд. Или гёлфренд, или как назовёшь.

— Крин — сказал я. — И их отношения вообще-то неясны.

— Джун желает, чтобы у меня была клоака — сказала Фенн в худшей попытке конфиденциального шёпота, что я когда-либо видел.

— Я этого не говорил — ответил я, закатив глаза. — Я сказал, что если бы у тебя была клоака, я был бы открыт к возможности, это не было бы причиной разрыва.

Я изо всех сил старался не смущаться, поскольку это действительно не казалось чем-то экстремальным, однако если бы я сказал нечто подобное в школе, меня бы назвали чудилой, если не извращенцем. Я имел в виду это как выражение любви к Фенн, но она определённо вынесла не это.

Она повернулась ко мне.

— Но своим ртом? — Она повернулась обратно к Амариллис. — Не хочу заставить тебя ревновать, но Джунипер...

— Ладно, хватит этого — сказал я. Бросил взгляд на разбросанные кругом книги, вместе с тем, что выглядело как полусобранные электронные платы. — Фенн, твоей работой будет собрать всё это и подготовить вещи, чтобы Мэри могла поспать, пока мы с ней поговорим в коридоре, лады?

— Лады — сказала Фенн. — Поняла. Я вздремну вместо того, чтобы это делать.

Когда мы оказались в коридоре, и Амариллис осмотрелась, она скрестила руки и взглянула на меня.

— Квест, компаньон, или что-то другое?

— Что-то другое — ответил я. — В основном мы просто развлекались. Однкао вскоре после того, как мы там оказались, свет выключился, кто-то приложил что-то к моей груди, и со мной кто-то связался. Она — предположительно, она — сказала мне, что нуждается в моей помощи, и организовала обмен посланиями, за коим я собираюсь зайти по пути в наше купе. Если этой ночью нужно будет что-то сделать, я, вероятно, сделаю это один, или с твоей помощью, поскольку Фенн совсем не в форме. Полагаю, технически я мог бы провести перенос через мою татуировку Чаши Лжеца и передать алкоголь Вал, но в какой-то момент нужно станет проблемой алкогольное отравление, если не уже.

— Это принцесса? — спросила Амариллис.

— Похоже на то — сказал я. — Так что ты была права насчёт этого. Но несмотря на то, что я говорил с ней и согласился помочь, системного текста не было.

— И как ты думаешь, чего она хочет? — спросила Амариллис.

— Чтобы её вытащили, могу предположить — ответил я. — Она не выглядела довольной возвращением в Безграничную Яму, и судя по тому, что я слышал об этом месте, это не особо удивительно.

— И что мы имеем с её спасения? — спросила Амариллис.

— Я не знаю — ответил я. — Гнев туунг и союзника без политического капитала? На мой взгляд, дерьмовый размен. Она сказала, что в послании будут условия. Может, будет что-то заманчивое.

— Может быть — сказала Амариллис, с сомнением глянув на меня. — Связываться с придворной политикой незнакомого двора... но если мы говорим о вытаскивании, создании принцессы в изгнании, возможно, это можно будет проделать, особо не раскрываясь. Но в таком случае я не знаю, в чём будет выгода.

— Похоже, у туунг не очень здоровое общество — ответил я. Амариллис скорчила гримасу.

— Превосходство жизни.

— Нет — сказал я. — Не это, это я понимаю, и в какой-то степени им симпатизирую.

— Если ты умрёшь, ты хочешь отправиться в ады? — спросила Амариллис, подняв бровь.

— Я... да — сказал я.

— Боги, почему? — спросила Амариллис, чуть отступив.

— Я больше боюсь забвения, чем смерти — сказал я. — Я думаю, что переносить боль и страдания, в итоге, верный путь, какими бы ни были боль и страдания, пока остаётся хоть крошечная надежда, что станет лучше.

— О, ты надеешься, что мы совершим невозможное и спасём тебя — произнесла Амариллис с облегчением.

— Нет — сказал я. — Я надеюсь на... не знаю, нечто вне того, знаю возможного. И я, вероятно, через несколько часов поменяю мнение и буду желать, чтобы сделал другой выбор, но часть причины, почему решения принимаются заранее, когда ситуация спокойная, в том, что решения нужно принимать, когда твой мозг работает нормально.

— Я... — Амариллис уставилась на меня. — Не могу обещать, что буду уважать твои желания.

Я пожал плечами.

— Я не фанатик — ответил я. — Я не ожидаю, что мои желания будут иметь вес, когда меня не станет. Ты, вероятно, какое-то время будешь держать мою душу в бутылке, пытаясь найти способ вернуть меня, и я за это, но если ты не найдёшь способа применить ко мне ритуал перерождения, и ничего другое не сработает... у тебя останется выбор, и вспомнив этот разговор, возможно, ты сделаешь то, чего я хотел, а не то, что считала правильным.

— Ты говорил об этом с кем-то ещё? — спросила Амариллис.

— Нет — ответил я. — Но могу, если зайдёт речь. Я знаю, что это не то, что твоя культура считает правильным, и не хочу вдаваться в философские споры об этом, так что... просто доверюсь твоей взвешенности.

Какое-то время Амариллис ничего не говорила, а затем приоткрыла дверь в купе, заглянув внутрь.

— Вал и Фенн обе спят, можем мы отправиться забрать это послание вместе? Всё равно они в бою будут бесполезны.

— Разумеется — сказал я.

Амариллис заперла дверь в купе, и мы вместе пошли по вагону, я впереди. Её доспех будет заметным, если не нелегальным, но была ночь, и почти все уже уснули.

— Я говорил, что их политическая ситуация на мой взгляд кажется нездоровой — сказал я на ходу, достаточно громко, чтобы можно было расслышать сквозь шум поезда. — Сотня мужчин на каждую женщину, правление немногих над многими, изоляционизм, внутренние конфликты, вращающиеся вокруг их экстремистской философии... Я ещё толком не вижу общей картины, но в сочетании с тем, что я узнал на вечеринке и прочитал в книгах, такое впечатление, что это общество, которое будут хотеть покинуть, и я не хочу просто отказывать из-за того, что придётся чуть высунуться. Я стал довольно сильным. Если мы можем помочь, вероятно, стоит так и сделать.

— Одна персона — сказала Амариллис, помотав головой.

— Иногда одиночка нужен, чтобы возглавить — сказал я.

— Ты хочешь привлечь имперское внимание? — спросила Амариллис.

— Не знаю — сказал я. — Возможно. Артур так говорил.

— О, одинокий герой возглавляет атаку — Амариллис кивнула. Мы прошли сцепку, так что наш тихий разговор на секунду утонул в окружающем шуме.

— Нет — сказал я. — Это было не об игре, он просто имел в виду, ну, знаешь, что кто-то должен быть тем, кто делает, и если все будут оставлять кому-то другому, то ничего не будет сделано. Кто-то должен взять груз на себя, и почти всегда лучше, если его берут быстро и решительно.

Он терпеть не мог, когда народ спрашивал, в чём интерес что-то делать.

— Предполагая, что то, что принцессе от нас надо, действительно стоит делать, вне зависимости от того, будем ли мы теми, кто будут это делать — сказала Амариллис.

К вагону-ресторану мы подошли молча. Большая часть освещения была выключена, остались лишь отдельные лампочки, освещающие столики, достаточно света, чтобы можно было пройти, но не больше. Я двигался осторожно, опасаясь, что послание окажется засадой. Хотелось, чтобы с нами был Грак, способный проверить на ловушки, особенно учитывая, что сейчас ему для этого не нужен монокль (хотя он говорил, что на поезде довольно бесполезен, учитывая сложность создания оберега, заякоренного на поезд, а не на землю).

Я прикоснулся к нижней стороне второго стола справа, вытягивая SPD и готовый к взрыву или чему-то хуже, но мои пальцы в итоге лишь нащупали приклеенный бумажный конверт. Я оторвал его, несколько раз повертел, а затем открыл, готовясь к белому порошку или некоему экзотическому Аэрбскому контактному яду. Вместо этого, однако, там было лишь письмо, которое я прочитал, осмотревшись и убедившись, что никто не смотрит.

Я не знаю, кто вы, только то, что вы приобрели место на этом поезде в последнюю минуту, и назвали фальшивое имя на вечеринке. Насколько могут предположить службы безопасности туунг, единственная причина, почему вы и другие могут быть на этом поезде, это интерес к внутренним делам туунг, и учитывая, что вы не сообщили о контакте между нами, я отчаянно надеюсь, что вы не связаны ни с одной из внутренних фракций Безграничной Ямы.

Моё имя Эсуэн. Я горничная Эмомэйн, и её вторая кузина, мелкая фигура в политике Безграничной Ямы. Пять лет я училась рядом с Эмомэйн, получала собственное образование в афинее в надежде продвигать интересы туунг. Вы слышали достаточно её бахвальства, чтобы сложить собственное представление о принцессе; знайте, что мы очень разные. В то время как принцесса видит в Империи Общих Интересов декаданс и удовольствия, я вижу в ней урок необходимости роста туунг. Я достаточно изучила историю, чтобы видеть, что процветают те, кто растут и изменяются. Рост и изменение, боюсь, недостижимы для туунг в их текущем состоянии.

Я хочу уйти и начать собственную жизнь вдали от туунг. Ради этого я готова предложить всё возможное в моих ограниченных силах. Если ваши шпионы не знают уже все наши секреты, я готова их слить. Если вам нужна помощь с работой духовных клинков, я её обеспечу. У меня впереди три десятка репродуктивных лет, и с выделенными ресурсами я могу произвести до пятисот тысяч потомства, в любой предпочитаемой пропорции полов. Подвох всего этого в том, что я буду действовать только в интересах туунг. Просто так уж вышло, что то, что я считаю лучшими интересами, может быть предательствам в глазах моих соперников.

Я выложила свои карты, по крайней мере частично. Мне нужно больше знать о вас, кого вы представляете, какие ресурсы вам доступны, и как вы готовы потратиться чтобы заполучить меня. Я предпочитаю, чтобы Эмомэйн не пострадала. Мужчины туунг, составляющие службу охраны, могут быть околдованы моим запахом, но это будет иметь немедленные последствия. Если у вас есть план, дайте мне знать.

Если эта точка обмена скомпрометирована, оставьте ответ под последним сиденьем смотрового вагона. Буду ждать ответ в пределах двенадцати часов по завершении вечеринки.

Глава 85: Великое ограбление поезда.

— Наша краткосрочная цель — Куум Доона — сказала Амариллис, закончив читать письмо. Мы сидели в вагоне-ресторане, чтобы было где поговорить без нужды ходить между вагонов. Рядом с нами никого не было, так что можно было говорить конфиденциально. — Наша долгосрочная цель — получение могущества, с базовым принципом "обретение могущества — необходимое требование для всего, чего мы можем захотеть достичь". К сожалению, у нас нет квеста на извлечение этой горничной из её общества.

— Не должно иметь значения — сказал я. — По крайней мере, судя по словам Данжн Мастера. Я не знаю, отошли мы от сценария, или сценарий от нас скрывают, но мы должны быть вознаграждены за деяния, каковы бы ни были эти деяния, пока действуем по хорошей причине. Стимуляция того, чтобы не стояли на месте, но без штрафа за это, помимо связанных с локусом обстоятельств. И в этом контексте... когда кого-то удерживает против воли общество, в котором она воспитана, но с которым больше не согласна, это выглядит как нечто, что нам следует сделать, особенно если риск в общем-то минимален.

— Хотела бы я, чтобы у нас был способ отслеживать очки опыта — сказала Амариллис, нахмурившись. — Это помогло бы понимать, что мы делаем.

— Ты смотришь на это наоборот — сказал я. — По крайней мере, наоборот от того, что я делал как ДМ. Очки опыта — награда за совершение того, чего пытаешься добиться, они на самом деле не должны быть стимулом ходить и сражаться.

Я помедлил.

— Это можно считать вопросом философии ДМ.

— То есть если мы хотим стать сильнее... — Амариллис нахмурилась. — Нам просто нужно заниматься, чем захотим? Мы игнорируем игру, нарратив, и Данжн Мастера?

— Возможно — я пожал плечами. — По крайней мере, похоже, это то, что он пытался донести до меня. Очевидно, есть давления, как с локусом, и я уверен что и другие, и есть болтающиеся перед нами морковки, но это не одно и то же.

— В таком случае, что произошло с Артуром? — спросила Амариллис. Её льдисто-голубые глаза внимательно наблюдали за мной, и она произнесла это имя с определёнными силой и намерением, которые я находил неприятными. Она пыталась давить на одну из моих кнопок.

— Нам нужно больше о нём узнать — сказал я. — Я правда надеюсь, что в Куум Доона будет какая-то ниточка, за которую можно будет потянуть, тайный дневник было бы фантастически хорошо, но я не уверен в нашей способности понимать его по историческим записям, которые, как ты сама говорила, имеют определённые сложности, когда связаны с ним.

— И ты хочешь помочь этой горничной? — спросила Амариллис.

— Учитывая, что я знаю о туунг, могу понять, почему их не любят — сказал я. — Если это шанс создать изменения в их обществе, думаю, стоит это сделать, особенно если одновременно это поможет нам добраться до Куум Доона и заполучить её, что возможно.

Или, может, я слишком воспринимаю её как перебежчицу из Северной Кореи, беженку, которой нужно помочь, потому что иначе буду слишком бесчувственным.

Я указал на письмо, и список предложений в нём.

— Если она готова выдать секреты, то, вероятно, готова поделиться и информацией о крепости, которая у неё есть.

Амариллис наблюдала за мной.

— И ты находишь её привлекательной?

— Нет — сказал я. Я надеялся, что её способность читать по лицу покажет, что я говорю правду. — Нет, не нахожу.

— Твои эстетические предпочтения и вкусы буквально вплетены в то, как создан и действует мир — сказала Амариллис. — Вопрос резонный.

— Полагаю — сказал я. — Но ответ "нет". Туунг для меня активно непривлекательны. И я не припомню, чтобы их создавал, хотя у них и есть узнаваемые черты, особенно баки опрыскивателей и перекос в пропорции полов. К тому же, тебе стоит понимать, что мои эстетические предпочтения временами уходят в сторону гротескного — не в том плане, что я нахожу это более привлекательным, а в том, что я нахожу более выбери-определение-какое хочешь. Взять магов бородавок — они словно родом из кошмаров, но не просто среднестатистических кошмаров, а конкретно одного из моих кошмаров.

— Ладно — сказала Амариллис. — У меня всё время такое чувство, что когда буду знать тебя лучше, мир станет намного понятнее.

— Ты уже меня знаешь — сказал я. — В смысле, мы относительно долго путешествуем вместе. Мы прошли кое-какое дерьмо вместе, мягко говоря.

— Ну да — сказала Амариллис. Пожала плечами. — Это то, что я чувствую, не думаю.

— И что ты чувствуешь относительно извлечения горничной? — спросил я.

— Мы не государство — сказала Амариллис. — Мы не обладаем авторитетом правительства. Ады, нам даже некуда её деть, кроме убежищ, а они недостаточно надёжны на мой вкус.

— Это мысли, не чувства — сказал я.

Амариллис вздохнула и постучала пальцами по столу. Как правило, она не тот человек что испытывает нерешительность. Однако она выглядела уставшей, и я остро осознавал, насколько сейчас поздно.

— Я чувствую, что книги, которые я достаю из рюкзака, мой смысл жизни. Если тридцать лет технологического развития на Земле равняются сотне здесь, каковы бы ни были корневые причины, то у нас есть три века прогресса, готовые и ожидающие применения. Я уже на девяносто процентов подошла к рабочему прототипу телевизора.

— Серьёзно? — спросил я. — В купе поезда? С коробкой хлама?

— Не хлама — сказала Амариллис. — Рюкзак не может создавать электронику, но может создавать электронные компоненты, и то, чего я не могу получить из него, получаю из копировального набора, в более громоздком варианте. Однако есть проблемы с разными стандартами, особенно учитывая, что единицы измерения в книгах отличаются от тех, к которым я привыкла. Вероятно, мне придётся остановиться на чём-то одном, но копировальный набор капризен в том, что решит выдать, и временами с двух попыток выдаёт предметы, использующие разные Аэрбские стандарты. Империя Общих Интересов должна была привести всё под единый стандарт, но...

Она взмахнула рукой.

— Достаточно об этом. Это моя собственная проблема, над которой я надеюсь поработать на протяжении лет в палате времени.

— О — сказал я. — Я об этом толком не подумал. — Впрочем, стоило задуматься, и я понял, насколько хорошо рюкзак состыковывался с её навыками и по крайней мере девятью месяцами в комнате, отрезанной от внешнего мира. — Ты собираешься выйти оттуда с друидом-младенцем и планом изменения мира?

— Я не знаю — сказала Амариллис. Она потёрла лицо, и я снова видел усталость на нём. — Непохоже, чтобы это хорошо состыковывалось с бытием твоим компаньоном. Если ты будешь отправляться в приключение за приключением, а я буду пытаться управлять компанией, производящей электронику, или исследовательской лабораторией, как это у нас будет работать?

— Да ладно — сказал я. — Давай напишем ответ и уложим тебя в койку. Ты слишком много работаешь.

— Я собиралась продолжить работу над телевизором, когда вернусь — сказала Амариллис. — Это доступный плод. И если это не сработает, то даст мне лучшее понимание того, с какими силами я имею дело.

— На всякий случай — я вздохнул. — Ты знаешь, если это пройдёт как нормальная беременность, ты, вероятно, не сможешь так зарабатывать себя? А ещё, вероятно, стоит достать тебе из рюкзака витамины для беременных.

Амариллис прикоснулась к своему животу, закрытому доспехом.

— Согласна, что выкидыш был бы трагедией.

— Вероятно, нам всё равно нужно посоветоваться с остальными — ответил я. — Если у нас есть двенадцать часов от окончания вечеринки, то это означает, что всем есть время поспать и быстро посовещаться. Впрочем, я практически уверен, что Фенн и Грак проголосуют помочь ей, учитывая, что её ситуация в какой-то степени отражает их.

— Пойманы в обществе или культуре или доме, в котором не хотят находиться? — спросила Амариллис. — Это можно отнести к любому из нас. Это общая тема у всех в нашей группе. Мои записи по нарративу в перчатке Фенн, но да, мы все — персоны, лишённые дома.

Она казалась скорбной, когда говорила это, хотя это было только в тоне, не на лице, которое всё ещё выглядело в первую очередь уставшим. Я надеялся, что с Куум Доона у нас наконец будет нечто похожее на дом, вместо места, где просто можно переночевать.

Я ощутил порыв сказать нечто о настолках, что почти необходимость для персонажа потерять дом и остаться без неудобных привязанностей, потому что иначе появляется слишком много вопросов, но, возможно, разница между SOC 2 и SOC 3 была в том, что я понял, что лучше придержать язык. Можно быть уверенным, что она и так это понимает.

Усталость обрушилась на меня, когда мы вернулись в её вагон, и поскольку Фенн не продемонстрировала признаков, что собирается просыпаться, мы с Амариллис решили разделить койки — я с Фенн в одной, Амариллис с Вал в другой.

* * *

Е,

Я помогу. Завтра ночью, я залезу в ваше окно и воспользуюсь реликвией, чтобы извлечь вас. Всё, что требуется от вас — открыть окно достаточно широко, чтобы можно было просунуть палец, а затем прикасаться к этому пальцу на протяжении примерно десяти секунд. Это позволит мне переместить вас в чёрную безвоздушную пустоту. Очень важно, чтобы вы не пытались покинуть пустоту, поскольку это может привести к вашей смерти. Вам потребуется задержать дыхание; если это возможно, вы можете открыть окно достаточно широко, чтобы я мог передать вам дыхательную маску и кислородный баллон. Я извлеку вас из пустоты, когда окажусь в безопасности вне вашего вагона. Чтобы этот план сработал, мне нужно знать, где находится окно, у которого мне нужно с вами встретиться, а так же время встречи либо какой-то сигнал по вашему выбору. Если всё пройдёт хорошо, никто не узнает о вашем исчезновении до утра, и я могу спрятать вас в своём купе, пока не прибудем в Хидвоте на следующий день, а затем незаметно переместить в надёжное место в городе.

Вам следует знать, что я не представляю никакое правительство или организацию. Мои компаньоны и я представляем существенную силу, но это не сила на уровне нации. Если ваша главная цель — реформация общества туунг, вам понадобится больше помощи чем та, что можем предоставить мы, но когда вы будете свободны, у вас будет возможность преследовать эту цель самостоятельно — возможно, с нашей помощью.

Есть информация, которую вы можете нам предоставить, но она не является предварительным условием нашей помощи.

Надеюсь на ответ до наступления ночи, доставленный в одно из двух ранее обговорённых мест.

Дж (Пр. переводчика: там было J, первая буква Juniper)

— Ладно — сказала Амариллис, перечитав письмо в третий раз. — Думаю, неплохо.

Она выглядела бодрой, в отличие от остальных. Было раннее утро, только рассвело, и мы втиснулись в купе, номинально принадлежащее нам с Фенн. У Фенн было похмелье, которое она без особых успехов пыталась поправить магией крови, а Вал вообще выглядела, как сама смерть. Амариллис забрала Грака из его купе, и он был непривычно неухожен; он всегда не особо следит за собой, но обычно это выглядело умеренно, не как сейчас. Моё состояние было неплохим, если не считать лёгкую невыспанность, но я никогда не любил вставать с утра.

— Мы уверены, что этим займётся Джун? — спросила Фенн. Она достала из перчатки стакан воды и какое-то время пила, а затем вернула его в перчатку. — Я могу это сделать, если подождём до утра.

— Я могу — сказала Вал, чуть поморщившись из-за требуемого для речи усилия. — С демоном. Даже пьяной могу.

— Нет, ты не можешь — сказала Амариллис. Её голос был мягким. — Перчатка требует пожалование пользователю, от меня, а тебе пожаловать предметы невозможно.

— О — сказала Вал. Она свернулась и закрыла глаза, а затем, поскольку это явно было недостаточно, прикрыла их рукой. — Дайте знать, если смогу помочь.

— Главный вопрос — стоит ли вообще с этим связываться — сказал Грак.

— Нет, главный вопрос — кто был тот дворф, с которым ты был — сказала Фенн. — Я слышала имя, но не в курсе всей истории.

— Это не твоё дело — сказал Грак, чуть втянув воздух.

— Со всем уважением, тебе не стоило сообщать настоящее имя — сказала Амариллис.

— Я не знал, куда заведёт нас ночь — сказал Грак. — Я не знал, что мы присоединимся к вечеринке.

— Походи, ты пришёл с ним? — спросила Фенн. — И ушёл с ним?

— Это не наше дело, если Грак не хочет делиться — сказал я. Он кивнул мне. — Не то, чтобы я был против выслушать, естественно, но предпочту не выжимать из него что-то личное, надеюсь, вы все понимаете.

— Я разделил с ним купе — сказал Грак. — В моём четыре койки. Занята кроме моей только его. Он был разговорчив. Дружелюбен. Я сообщил ему своё настоящее имя, поскольку не хотел рисковать называть клан, который он знает.

За исключением того, что ты мог назвать имя кого-то другого из своего клана. Я подождал, ожидая, что кто-то укажет на это, но никто этого не сделал.

— Мы вместе посетили смотровой вагон. Один из туунг дал нам приглашение. Я согласился, поскольку было одиноко. После вечеринки мы вместе вернулись в наше купе.

Повисло молчание, когда мы ожидали продолжения.

— Так вы подружились задницами, или как? — спросила Фенн.

— Фенн — сказал я.

— Джунипер — сказала Фенн, высунув язык.

— Вал — сказала Вал, на секунду открыв глаза. Фенн рассмеялась, и Вал улыбнулась, прежде чем снова закрыться.

— Грак... — начала было Амариллис, но Фенн её перебила.

— Мэри! — провозгласила она, и на миг забыв о похмелье, на её лице расцвела улыбка.

— Ладно, хватит этого — сказал я.

— Оу — сказала Фенн. — Но весело же.

— Дворфы дружат задницами? — спросила Вал, продолжая закрывать глаза.

— Нет — сказала Амариллис.

— Расскажем, когда подрастёшь — сказала Фенн.

— Вообще-то я могу съесть дьявола, который знает — заметила Вал.

— Это всё не по теме — сказал я. — Если Грак завёл платонического друга — прекрасно, рад за него. Если Грак завёл крин — прекрасно, рад за него. Если это просто кринрэл — тоже неплохо, и мы поддержим его в том, чего он хочет или не хочет, не влезая, потому что это должно быть стандартом, которого мы все придерживаемся, и потому, что так должны поступать друзья, и ради сохранения здравого рассудка в группе, с которым у нас очевидные сложности.

Лояльность повышена: Грак, ур.11!

Лояльность повышена: Амариллис, ур.19!

— Нам нужно доставить это письмо в одну из точек обмена — сказала Амариллис. — А потом постараемся максимально хорошо подготовиться к извлечению.

* * *

И так примерно восемь часов спустя я шёл по поезду, собирая решимость, чтобы выйти из поезда, добраться до левого среднего окна переднего вагона туунг, перетащить горничную в Траур, а затем вернуться в безопасное место, прежде чем у неё закончится воздух. Я бы передал ей дыхательную маску и баллон, но в её ответе не было об этом, и мы не были уверены ни в том, будут ли окна такими же, как в нашей части поезда, ни в том, сможет ли она раскрыть их достаточно широко, не привлекая к себе внимания. В плане на этом месте был знак вопроса, который мне весьма не нравился, поскольку без бака мне понадобится вывести нас в безопасное место в пределах минуты, что было непросто, учитывая, что я старался оставаться незаметным.

Сцепки — переходы между вагонами — были частично открыты, с цепями по обеим сторонам, чтобы никто не свалился, и козырьками от вагонов, закрывающими от дождя.

Я остановился посередине сцепки, в четырёх вагонах от локомотива, и взглянул в ночь. Поезд проходил часть Львиной Гривы, где по обеим сторонам было порядочно воды, и слева я видел простирающийся вдаль океан, освещённый многоцветными звёздами, на которые я не уставал смотреть. Побережье устилали несколько маленьких городков, видимых по ещё горящим огням, но всё равно ночь выглядела спокойной и тихой, что я решил считать хорошим предзнаменованием.

Хотя для меня всё было не так спокойно и тихо, учитывая, что мне придётся двигаться против ветра, дующего со скоростью восемьдесят миль в час. Я глубоко вздохнул, и принялся взбираться.

Ветер обрушился на меня, как только моя голова поднялась над крышей, и мне пришлось приложить усилие, чтобы взобраться целиком. Учитывая, что на переходе в вагон, где проходила вечеринка, были охранники туунг, мне пришлось начать за вагон до, и мне не нравилось, как много времени это займёт.

Я двигался, прижимаясь к крыше поезда, надеясь, что издаваемые мной звуки скроют ветер и грохот поезда. Двигаться так было опасно, но я подготовился настолько, насколько мне позволяли восемнадцать часов и куча магии. У меня на каждой руке был тяжёлый и мощный магнит, неодимовый, с Земли, благодаря рюкзаку, с ручками и подкладкой, чтобы можно было держаться, и звук был приглушен, когда скольжу их вперёд. Ропи обернулся вокруг меня, свернув две выступающие над моими плечами петли, помогающие мне цепляться, и ещё две у пояса. Со мной был Всеклинок в форме кольца, хотя это было на крайний случай; по плану, если я как-то сорвусь, то смогу изменить его форму и зацепиться за поезд, хочется надеяться, не вывихнув при этом плечи. Вдобавок ко всему этому, со мной были мои патронташи, плотно затянутые, и мой метательный кинжал в ножнах на поясе, плюс балаклава на голове, просто на всякий случай.

По плану всё должно произойти без единой царапины или свидетеля.

Я был на полпути к заднему вагону туунг, когда увидел их позади. Двое туунг в их серебристых нагрудниках поднялись на крышу и ползли ко мне, их мощные ноги, и пальцы, предназначенные цепляться за скользкие камни, помогали им двигаться против ветра. Я изо всех сил старался двигаться тихо, но, видимо, справлялся хуже, чем думал, или они более бдительны, чем я от них ожидал, поскольку сейчас двое охранников, которые меня больше всего беспокоили, двигались ко мне по крыше вагона. У одного из них был обнажён клинок, серебристое лезвие, и рукоять достаточно длинная, чтобы почти сошло за копьё. Ветер перед выставленным вперёд остриём видимо расступался, и после того как он выкрикнул что-то другому охраннику, оказались извлечены клинки у обоих, что позволило им уменьшить проблему набегающего ветра.

Я хотел объяснить, что моя цель не принцесса, только горничная, что я не хочу их убивать, что я хороший человек с хорошими намерениями. Ветра сделали любой разговор невозможным, и даже не будь этого, я был почти уверен, что это не тот случай, когда можно решить разговором. Охранники не были явно невинными, но они и не были соратниками откровенных злодеев, как те, которых я встречал (и убил) в Башне Трифлес.

Я решил попытаться по возможности решить без насилия, как раз в тот момент, когда один из туунг швырнул в меня свой меч. Он попал мне в ногу и вонзился в неё, ударившись о кость бедра, а затем исчез и мгновенно вновь оказался в руке охранника. Я сжёг пару костей пальцев, усиливая END и закрывая рану, однако кровь успела пропитать штанину. Я обругал себя за то, что не надел доспех, решив, что он слишком будет мешать незаметности и проворству. Когда он бросил меч во второй раз, я отпустил одну из опор и повернулся в сторону, пропуская его мимо меня. Они не пытались меня спрашивать, — что, впрочем, всё равно было невозможно на ветру — они собирались просто убить меня, и потом разобраться, кто я, если не знали уже.

Туунг поменьше, который вторым достал меч, бросил свой меч, и я снова провернулся в сторону, на этот раз вытягивая SPD из костей руки. Моя реакция была достаточно хороша, а меч достаточно медленным, чтобы я смог схватить его на лету. Я не был уверен, что это даст, и через мгновенье оказалось, что ничего; меч исчез из моей руки, оставив влагу и туман, мгновенно развеянные набегающим ветром, и вновь возник в руке туунг.

Я принялся двигаться назад, сокращая дистанцию между нами. Я мог исцелять наносимые ими раны, и у меня было достаточно крови, но в итоге у меня закончатся кости, и тогда у меня будут проблемы. Я продолжал получать раны и исцелять их, пока не оказался в двадцати футах от них. Они перестали бросать мечи, возможно, неправильно поняв природу моего исцеления, которое с их точки зрения не было похоже на магию кости, учитывая, что я не держал кости. Мои штаны были в лохмотьях, и крыша поезда была покрыта моей кровью, большая часть которой попала на туунг. Поезд и до того был опасен, а сейчас, скользкий от крови, он был откровенно смертелен. Магниты были единственным, что не давало мне сорваться, и я чувствовал, что они держали не так надёжно, как поначалу. Если они начнут скользить, придётся прибегнуть к экстренным мерам.

Я воспользовался для атаки Ропи, бросив его назад и позволив обернуться вокруг запястья туунг побольше. Я дёрнул его, сбивая с равновесия, и ощутил, как скользит подо мной магнит, повинуясь третьему закону Ньютона. Я увидел, как верёвка неестественно изогнулась на ветру, избегая рубящего удара туунг, но это было последнее безнадёжное усилие. Туунг поскользнулся на крови, и какую бы там опору ни обеспечивали его ноги, этого было недостаточно; он упал, и соскользнул назад, а затем свалился с поезда. У меня не было удобного угла обзора, чтобы увидеть, как он на скорости в восемьдесят миль в час упал на землю, и любые издаваемые звуки сдул ветер.

(Сообщения, что он побеждён, не было, и это давало мне надежду, что я избежал его убийства).

Остался тот, что поменьше, смотрящий на меня широко раскрытыми глазами. Он бросил свой меч, и я снова вытянул SPD, чтобы его поймать, а затем отбросил в сторону и толкнул локтём, отрывая магнит, на котором ещё держался за крышу поезда. Я проскользил на ветру по своей крови, пока не столкнулся с туунг, а затем снова хлопнул магнитом, останавливаясь. Прежде чем туунг понял, что происходит, я уже боролся с ним, и Ропи помогал, обвив витками руки и мощные лягающиеся ноги. Я превратил Всеклинок в ошейник вокруг его горла, а затем разветвил острие в три, направленные в его лицо. После этого он перестал бороться, и его мечь, которым он пытался рубануть меня, пока я пытался его прижать, исчез туда, откуда его доставали.

— Я не хочу тебя ранить! — выкрикнул я туда, где, как полагал, его ухо. Он на это не ответил. Я держал его одной рукой, другой отчаянно сжимая свою импровизированную опору, чуть соскальзывающую каждый раз, когда поезд проезжал по неровностям.

Они подняли тревогу? Если да, то миссия провалена, поскольку горничная не будет меня ждать, охрана утащит её от окна. Однако ничьих голов не появилось, и на сцепке стояло только двое охранников, что дало мне надежду.

Я отпустил охранника, полагаясь на удерживающего его Ропи и Всеклинок, обёрнутый вокруг его шеи и втройне направленный в лицо. Свободной рукой я достал из Траур флягу, неловко откупорил, а затем залпом опустошил полную флягу чистого спирта, скривившись. Затем я вновь прикоснулся к туунг, и магией татуировки Чаши Лжеца передал алкоголь ему, прежде чем он толком подействовал на меня.

Когда он отрубился, проблема стала куда более управляемой. Я позволил нам соскользнуть дальше до перехода, проверил, убедившись, что внизу чисто. Тот факт, что там было пусто, означал, что извлечение всё ещё можно провести, как планировалось. Я очень осторожно спустил туунг на переход. Он был достаточно закрытым, чтобы не бояться, что туунг свалится и погибнет, но если кто-то будет идти, сразу заметят. Впрочем, это лучше, чем убивать его.

* * *

— Ладно, пока Артур и Тифф спорят из кустов, я собираюсь прошмыгнуть и убить охрану — сказал Крэйг.

— Ты не можешь этого сделать — сказала Тифф, нахмурившись.

— Джун? — спросил Крэйг.

— Тифф, ты не можешь диктовать действия других — сказал я. — Кстати говоря, Крайг играет Мяуном, это полностью в духе персонажа, и даже не будь так, я не люблю играть роль полиции персонажей.

Тифф нахмурилась мне.

— Ну ладно, тогда я кидаю Восприятие.

— Это я кидаю Восприятие — сказал я. Я бросил кости за своей ширмой ДМ, красный для Артура, Зелёный для Тифф, и синий для Мэдди, на тот случай, если она хотела в этом участвовать. Низкие числа у Тифф и Артура, высокое у Мэдди. — И Крэйг, ты кидаешь Скрытность. Судя по тому, как ты сказал, полагаю, ты намереваешься скрываться от партии.

— С бонусами, 25 — сказал Крэйг, бросив кости. Он улыбался, довольный результатом.

— Ладно — сказал я, поворачиваясь к Мэдди. — Рэйвен, ты единственная, кто заметил, что твой брат выдвинулся с позиции, используя укрытия, чтобы сблизиться с охранниками, в то время как остальные члены партии скрытно перешёптываются. Что ты делаешь?

Мэдди улыбнулась мне. Ей всегда нравилось быть в центре внимания группы, но она никогда не старалась его привлечь. Я часто задумывался, будет ли она вести себя иначе без своего брата рядом, но она появлялась только тогда, когда Крэйг решал её привести. Это был вопрос, ответ на который мне пришлось ждать годы.

— Могу я использовать заклинание "Призрачные звуки", не привлекая внимания?

— У него есть вербальный компонент — сказал я. Проверка на Слух DC 0, плюс один за каждые десять футов, и ты в 120 футах, так что для них DC 12, чтобы услышать.

— У неё есть Безмолвное Заклинание — сказал Крэйг.

— Мэдди, эти охранники живые люди — сказала Тифф.

— У твоего персонажа разговор с Титоном — сказал я. — Если это безмолвное заклинание, ты не сможешь его услышать, так что можешь разве что увидеть, и я позволю тебе бросить Восприятие против Скрытности Мэдди, но...

— Я собираюсь говорить не от персонажа — сказала Тифф. Она смахнула с лица прядь волос, и повернулась к Мэдди. — Стража маркграфа не заслуживает смерти, и тем более мы не должны быть теми, кто их убьёт.

— Это я их буду убивать — сказал Крэйг. — Она просто обеспечивает мне прикрытие, верно, Мэдд?

— Думай о том, что сделала бы Рэйвен — сказала Тифф.

— Ты же знаешь, что это не настоящие люди, верно? — спросил Крэйг.

— Для Аттикуса — настоящие — сказала Тифф, сложив руки на груди. Хронологически это было до того, как мы начали встречаться, и даже до того, как у меня появились к ней чувства. Она мне всегда нравилась, и я всегда видел, что видит в ней Артур, но было время, когда она была просто другом противоположного пола.

— Лучшим аргументом было бы, что эти ребята записались в стражу — сказал Артур. Заметил взгляд Тифф. — Я не говорю, что это хороший аргумент, но они получают жалование, зная, что будут защищать маркграфа даже ценой своей жизни.

— Это ужасно — сказала Тифф. — У них вероятно есть родители, заботящиеся о них. Возможно, они женаты и имеют детей. И даже если они сироты без кого-либо и чего-либо, я не хочу их убивать.

— Ты их не убиваешь, я их убиваю — сказал Крэйг. — И Артур прав, они записались в силы маркграфа, должны были знать, что он мудак, что посеешь, то и пожнёшь.

— Ради справедливости, он на самом деле не мудак, просто не поверил вам про рог — сказал я. Крэйг закатил глаза.

— Я не думаю, что тебе уместно говорить, мудак он или нет — сказал Артур. — Это вопрос интерпретации, не фактов.

— Я не могу сказать, каким задумывал персонажа? — спросил я. — Я просто... Я не хочу, чтобы всё пошло не туда из-за того, что я запорол персонажа. Он не должен был быть мудаком, он просто не поверил вам, потому что у вас не было доказательств. (В этом был весь смысл сюжетной линии, которая сейчас была, определённо, заброшена. То, что маркграф сказал, что он не отдаст рог без неких доказательств, должно было подтолкнуть партию к поискам доказательств. Затея украсть рог соткалась из этой ткани, и я был рад, что партия втягивается в бои, поскольку это давало мне время, чтобы приготовить для них нечто новое, выставить персонажей и сцены, опережая их вопросы).

Артур пожал плечами.

— Если ты запорол персонажа, мы просто последуем этому, это нормально, так работает импровизация — сказал он. Повернулся обратно к Крэйгу. — Титон не станет тебя поддерживать, если это обернётся скверно.

— Аттикус тоже не будет — сказала Тифф. Она выглядела раздражённой, но я ничего не мог с этим сделать, разве что выдать Крэйгу строгую отповедь, которую, как я уже решил, обстоятельства не требовали.

— Ладно — сказал я. — Оставляя в стороне всё это, что не от персонажей что вообще-то должно быть интерпретацией персонажей, а не просто прямо высказано, если честно, Мэдди, ты собиралась создать безмолвное "Призрачные звуки", предположительно для отвлечения.

— Да — сказала она. — Я делаю это.

— Ладно, где? — спросил я. — Как это звучит?

— Как — произнесла она, жестикулируя и добрую минуту пытаясь сообразить. — Как стук? Словно кто-то стучится в дверь с другой стороны.

— Хорошо — сказал я. — Мяун, ты видишь, как охранники отворачиваются от тебя. Титон, Аттикус, вы слышите стук, но не видите нигде Мяуна.

— Я сохраняю молчание, наблюдая, с холодным предчувствием того, что готово произойти — сказал Артур.

Тифф нахмурилась, оставив руки скрещёнными.

— Аттикус? — спросил я. — Какая-то реакция?

— Полагая, что я могу связать одно с другим? — спросила она. Я кивнул. — В таком случае... Аттикус сохраняет молчание. Если у нас потом будет время, я разыщу семьи этих ребят и анонимно пожертвую им денег, просто чтобы чувствовать себя менее виноватой.

— Так я наконец могу атаковать? — спросил Крэйг.

— Угу — сказал я. — Как ты хочешь это сделать?

— Какого они уровня? — спросил он.

Я вздохнул.

— Ты понятия не имеешь. Ты знаешь, что они из рядового состава маркграфа, и вряд ли в это время он станет выставлять своих лучших людей. Они чуть более бдительны из-за стука, но они не кажутся особо хорошо тренированными, и их доспехи и оружие демонстрируют признаки износа, не того, что от регулярных сражений, а скорее от многолетнего доставания и укладывания без особых действий.

— То есть низкоуровневые — сказал Крэйг, кивнув. Я пожал плечами. — Я бросаю кинжал в одного, затем в другого, те, что у меня на бёдрах.

Он бросил кости, не дожидаясь, пока я что-то скажу.

— 19 и 23, попадание и попадание? В обоих случаях должна быть атака из скрыта.

— Можешь не кидать урон — сказал я. — Они оба падают, один с кинжалом в горле, у другого между глаз.

— Бл* — сказала Тифф, откидываясь.

— Могла остановить меня, если это тебя так заботит — сказал Крэйг, пожав плечами.

— Я бы так и сделал, если бы так заботило — сказал Артур. — Иногда охранник просто оказывается не в том месте не в то время, и я не так далеко по оси хаос/закон, чтобы решиться танковать миссию. Однако не рвись убивать снова, не обговорив это.

* * *

Я снова двинулся по поезду, на этот раз без помех. С возвращением второго магнита двигаться стало проще. Я останавливался у каждого перехода, высматривая охрану, однако несмотря на произошедшее на крыше было непохоже, чтобы меня кто-то искал. То, что они вообще выставили охрану у первого перехода, было паранойей; ставить их на переходах между контролируемых вагонов было бы паранойей неоправданной.

Меня беспокоило, что оставленный позади туунг очнётся и что-то сделает в опьянении, или предупредит других, или убьётся, и не был уверен, что хуже. Я беспокоился из-за упавшего с поезда туунг и отсутствия сообщения о том, что он побеждён. Я надеялся, что он выжил, но боялся возможности, что он каким-то образом сумел остаться на поезде.

(Было бы так легко убить их, и возможно потому я этого и не сделал. Я мог просто протянуть Траур и выбросить кучу хлама, который обрушил бы на них ветер. Я мог воспользоваться метательным кинжалом, и устроить схватку на метательном оружии, которую уверенно выиграл бы. В перчатке было пустотное ружьё, вместе с другим оружием, которое я мог нацелить с другого конца поезда и без проблем убить обоих охранников. Не то, чтобы я раньше не убивал, даже убивал охранников, но сейчас обстоятельства выглядели другими. Охранники Ауманна знали, на что подписываются, у них, вероятно, были варианты по всей Драгоценности Пустыни, однако охранники туунг были продуктом общества, диктующего их роли, и я почти наверняка слишком глубоко рою, но тот, что поменьше, выглядел как некий молодой глупый пацан, завербованный на Вьетнамскую войну.

Или, может, я так и не смог переварить убийство охранников Ауманна, и это сейчас сказывалось. Я достаточно долго был на терапии, чтобы понимать, что мне это не нравится, но была часть меня, которая начала думать, что было бы неплохо, если бы была нейтральная третья сторона без своих интересов, с которой можно поговорить, учитывая, сколько всякой ментальной хрени накапливается).

Я добрался до переднего вагона туунг без инцидентов. Позади полосы крови, магниты держатся за стальную крышу вагона. Я скользнул вперёд и остановился над окном, а затем свесился с края. Это было до чёртиков опасно, в бок бьёт ветер, снизу проносится земля. Я протянул Траур и достал зеркало на длинной ручке, одна из множества заготовленных заблаговременно, на всякий случай, вещей, и опустил его, чтобы заглянуть в тёмный вагон. Я увидел стоящую там горничную, и рядом с ней охранник туунг.

Я выругался себе под нос, звуки оказались сдуты ветром, едва покинув мои губы.

Я позволил Трауру забрать зеркало из моей руки, затем достал пустотный пистолет и принялся опускаться, доверив держаться обернувшейся вокруг меня разумной верёвке. Судя по игре теней в помещении, я был уверен, что от взгляда охранника меня ничто не закроет, но я всё равно собирался действовать быстро. Как только купе оказалось в моём поле зрения, я протянул пустотный пистолет и придал его к стеклу.

Прежде чем я смог выстрелить, горничная увидела меня. Её глаза расширились, и она бросилась вперёд, схватив охранника за плечо и провернув его, так что оказалась передо мной. Я остановился и убрал пистолет обратно в перчатку, глядя на них и готовый мгновенно действовать. Охранник не выглядел удивлённым увидеть меня, и меч не появился в его руке.

Горничная подошла к окну и приоткрыла его. К моему удивлению, и существенному неудовольствию, руку высунул охранник. Я ничего не слышал, и сомневался, что они хотят допустить шум, но горничная жестами указала, что мне нужно забрать охранника. Ну, бл*. Я был не в том положении, чтобы вести переговоры, или сказать ей, что это не то, на что мы договаривались.

Я достал из Траур баллон и маску, и когда горничная открыла окно шире, передал их, а затем второй комплект для охранника. Они с минимальными сложностями надели их, и после того как провели проверку дыхания, я возвращался обратно по поезду, с дополнительным неожиданным пассажиром.

Глава 86: Хидвоте.

— Дополнительный пассажир — сказал я, когда снова оказался в нашем купе. — С ней был охранник, которого она хотела захватить.

— Такое быстрое изменение условий не предвещает ничего хорошего — сказала Амариллис. Она была наряжена в латы и готова к сражению, но это не понадобилось. Пока что присутствовали только мы с ней; остальные разошлись по поезду, и старались не привлекая к себе внимания наблюдать, всё ли в порядке. Я проходил мимо Фенн и Грака, сидевших в полутёмном вагоне-ресторане; наверняка они заметили мою смену одежды, и возможно то, что мои руки были влажными после быстрой помывки водой из Траур, но я быстро прошёл мимо, кивнув им. Окровавленная одежда исчезла в перчатке, где не будет меня выдавать, вместе с использованными мной инструментами. — В остальном прошло гладко?

— Столкнулся с охранниками — сказал я. — Двое, те, что были в первом переходе. Не знаю, подняли они тревогу или нет, но не похоже.

— Это не идеально — сказала Амариллис.

— Один свалился за борт — сказал я. — Сообщения от системы, что он побеждён, не было, и я не знаю, что об этом думать. Другой лежит пьяным в переходе, благодаря Чаше Лжеца. Не думаю, что он сможет меня опознать, учитывая маску, но использованные мной реликвии были примечательны.

Амариллис вздохнула и ущипнула себя за переносицу.

— Ладно, это тоже не идеально. Что-то, что смогут узнать от других? Что-то использовали на поезде?

Я поднял руку.

— Траур, возможно. Фенн носит её на публике, что, полагаю, стоит пока что перестать. Впрочем, я не был у него на виду, когда её использовал, и он сразу после этого схлопотал надеюсь не летальную дозу алкоголя, которой хватило, чтобы он отрубился. Он видел Всеклинок, но его мне легко скрыть. И верёвка, естественно, пока что останется в Траур. — Я помедлил и прочистил горло. — По пути туда или обратно в коридорах не было никого, кто мог бы меня опознать. Думаю, я чист.

— Ладно — вздохнула Амариллис. — Я уверена в наших способностях обойти расследование, если оно будет. Главный риск в том, что поезд могут остановить, пока они будут пытаться разобраться, но мы достаточно близки к Хидвоте, чтобы я не думала, что они это сделают. Они могут опечатать поезд, когда мы окажемся там, но почти наверняка не станут устанавливать оберег от телепортации, учитывая, насколько это маловероятно.

Она покачала головой.

— Не знаю, всякое возможно. Ситуация не лучшая, но по крайней мере ты не мёртв.

— Спасибо, я о тебе тоже забочусь — сказал я. — Мне её выпустить?

Амариллис кивнула.

— Охранника оставь.

Я поднял руку и вытолкнул Эсуэн из перчатки, стараясь обеспечить такое её положение, чтобы она встала на ноги. Она возникла с негромким хлопком, и стащила кислородную маску, оглядываясь. Там, где была маска, на её лице осталось медленно исчезающее углубление; я задумался, каким аспектом физиологии туунг такое оказалось вызвано всего за пару минут.

— Спасибо — сказала она, поклонившись мне. Достала шланг своего бака опрыскивателя и немедленно обрызгала себя, позволив каплям воды упасть на кожу.

— Мы не ожидали двоих — сказал я.

— Где он? — спросила она. Я поднял перчатку.

— Что бы вы делали, если бы я не смог унести вас обоих? — спросил я.

Когда она нахмурилась, уголки её широких, лягушкоподобных губ опустились, более выразительно, чем могло бы быть у человека.

— Я дала ему свой запах неделю назад — сказала она. — Он повязан ко мне. Не уверена, что у нас достаточно времени на объяснения.

— У нас есть время — сказала Амариллис мягким голосом.

— Мужчины туунг находятся в дремлющем состоянии, пока не примут запах, не испытывая интереса к женщина превыше академического — сказала Эсуэн. — После, они оказываются в состоянии вроде течки, наполнены отчаянной необходимостью спариться. У них есть месяц, по вашему календарю, прежде чем умрут. Соуно был главой службы охраны, и без его помощи я бы не смогла организовать этот побег.

Услышав это, я предположил, что это он выключил свет, и вероятно он же дал ей список пассажиров, в котором она нашла нас. Возможно, он даже предложил пригласить нас на вечеринку.

— Вы обрекли его на смерть? — спросила Амариллис.

— Да — кивнула Эсуэн. — Мужчины принимают это, когда приняли запах, пока могут спариться.

— Но... они не принимают это до того, как приняли запах? — спросил я.

— Некоторые принимают — сказала Эсуэн. — Я понимаю, что по имперским стандартам то, что я сделала, отвратительно. По стандартам туунг тоже, хотя и по другим причинам.

— Вы хотели, чтобы он отправился с вами, чтобы вы могли простить себя — сказал я с внезапным пониманием. — Вы планируете спариться с ним, удовлетворить его потребность.

— Да — кивнула Эсуэн. — Есть и другие, практические причины. Было проще не лгать ему, и если бы мы оставили его, он рассказал бы о том, что я ему говорила, о чём было необходимо его проинформировать, чтобы обеспечить моё бегство. Вы спросили, что я делала бы, если бы вы не смогли или не захотели его забрать? Я бы убила его, если бы смогла заставить себя сделать это.

Она взглянула на меня.

— Это вопрос будущего моего вида.

— Мы понимаем — сказала Амариллис, говоря за меня. Я был с ней не согласен, даже попытавшись перевести в земные реалии. — Поезд прибудет в Хидвоте завтра. Я достаточно уверена в нашей способности скрыться, если ситуация усложнится, а если не усложнится, мы найдём для вас место, где можно залечь. Помните, что мы предлагаем помощь в обмен на информацию и помощь с вашей стороны, чтобы обе стороны могли получить желаемое. У нас есть дело в Безграничной Яме.

— Вы это упоминали — кивнула Эсуэн. — Я бы предпочла обсудить вопросы, когда будем уверены в мере безопасности. Однако, не могли бы вы пояснить, о чём идёт речь?

— В трёх милях глубины в Безграничной Яме есть крепость — сказал я. — Куум Доона. Мы намерены захватить её.

— Она перемещается — сказала Эсуэн. Её взгляд перемещался между мной и Амариллис. — В один день она появляется на одном участке скалы, в другой на другом, иногда задерживается, иногда стремительно перемещается. Я могу сообщить вам то, что знаю о ней, её защите, знание о том, как она работает, но не смогу вас провести. У туунг есть туннели в стенах, эквиваленты дорог, но они серьёзно охраняются.

— Я и не ожидала большего — кивнув, сказала Амариллис. — Я бы хотела обсудить ваши политические цели, и как мы можем помочь вам их достигнуть.

— Я бы хотела, чтобы Соуно достали оттуда, где он сейчас — сказала Эсуэн, снова поклонившись в мою сторону. — Нам многое стоит обсудить, но час поздний.

Она осмотрелась в маленьком купе.

— Могу я спросить о нашем размещении?

— Пока что мы остаёмся на поезде. Я буду нести вахту — сказала Амариллис. — Я отдыхала большую часть дня, так что ночью буду свежей. Вы с Соуно можете спать в этих койках. Для приватности возможности не будет, пока не обеспечим безопасное место в Хидвоте.

Я поднял Траур и достал охранника, о котором она говорила, Соуно. Его меч оказался в руке в тот же момент, как он появился в купе с нами, и он обернулся осмотреться, прежде чем выпустил его обратно в эфир. Он поклонился мне, затем Амариллис.

— Вы сказали, что не являетесь представителями никакой организации — сказала Эсуэн. Судя по тому, как она это сказала, у меня сложилось чувство, что она ожидала появления Соуно, прежде чем заговорить об этом вопросе. — Однако не объяснили, кто вы, или каковы ваши интересы.

— Мы путешественники — сказала Амариллис. — Независимые богатые искатели приключений. В Куум Доона находятся богатства, которые мы надеемся использовать, если сможем преодолеть туунг и собственную защиту крепости. Впрочем, это не все причины, почему мы вам помогаем.

Она бросила взгляд на меня.

— По нашему мнению, то, что вас удерживают против воли, сродни рабству, а это не то, что должны терпеть в пределах Империи, даже если Империя так смотрит на вопрос.

Эсуэн кивнула, но нерешительно.

— Мне нужно подумать об этом.

— Вам, вероятно, понадобятся пушки побольше — сказала Амариллис. — Кто-то, кто сможет дать вам подходящую землю, которую вы сможете назвать своей, и некую военную или экономическую власть, чтобы гарантировать, что никто не придёт за вами и не будет вами помыкать. Если не это, то кто-то, чьими вассалами вы сможете стать, или кто будет работать в ваших интересах более близко.

— Да — Эсуэн кивнула, более уверенно. — И у вас есть такие связи?

Всё это время Соуно не сказал ни слова. Его руки покоились на плечах Эсуэн, и она стоял позади неё, словно ощущал необходимость быть готовым защитить её. Он один раз опрыскал себя из бака, но и всё.

— Со связями сложно — сказала Амариллис. — Я знакома с персонами довольно высоко в Империи, возможно, среди них есть те, кто смогут вам помочь, но я не уверена, что Империя захочет брать это на себя, учитывая договора о невмешательстве. Если они помогут вам против воли Безграничной Ямы, за оружие могут взяться не только туунг, но и множество, возможно сотни других мелких королевств, которые отказались присоединяться по той или иной причине. Все они почувствуют угрозу. Никто не хочет возникновения контр-Империи. И в любом случае, Имперский бюджет на такие вещи крошечный, учитывая, какую территорию они покрывают, не говоря уж о неспособности наций-участниц нормально кооперироваться по практически любому вопросу.

Эсуэн выпучила один глаз, что, полагаю, было туунгским эквивалентом выражения скептицизма, учитывая, что у них нет бровей.

— Простые искатели приключений? — спросила она.

— Я достаточно знакома с тем, как всё устроено, чтобы обходить — сказала Амариллис. К её чести, она соврала достаточно хорошо, что я бы наверняка ей поверил, если бы не знал, как оно на самом деле. — Мы поговорим подробнее позже, когда вы будете в безопасности, по обоим вопросам.

Она взглянула на меня.

— Думаю, дальше моя работа.

— Я хотел бы узнать о списке пассажиров — сказал я, поворачиваясь к Соуно. — Кто его видел, кто знает о несоответствии, и насколько нам стоит беспокоиться?

— Я был уже под влиянием Эсуэн, когда забрал его у железнодорожной компании — сказал Соуно. — Я единственный, кто знает о вашем преступлении. — Его голос был более глубоким, чем я ожидал, и его энглийский был лучше, чем у любого из других охранников, с которыми я говорил. — Он был уничтожен по плану нашего бегства.

— Хорошо — сказал я, кивнув. Меня устраивает. Я поклонился Эсуэн настолько низко, насколько позволяло ограниченное пространство, в основном потому, что не хотелось пожимать её влажную руку. — Надеюсь, всё получится.

— Как и мы — сказала Эсуэн. Её рука поднялась к руке Соуно, лежащей на её плече.

* * *

Несмотря на мои опасения, поезд не остановился посреди ночи, и хотя мы со своей наблюдательной позиции в вагоне-ресторане видели, как охранники туунг туда-сюда обходят поезд следующим утром, они на нас даже не смотрели. Фенн и я сидели с одной стороны, Вал и Грак — с другой.

— Как думаете, что там такое? — спросила Фенн. Её глаза сияли, когда она наблюдала за туунг.

Я пожевал губу.

— Вероятно, просто готовятся к Хидвоте — сказал я.

— Знаете, в следующий раз нам нужно будет взять соседние купе — сказала Фенн. — Мне не нравится разбросанность.

— Взяли то, что было — сказал Грак.

— Ну, в твоём случае вышло к лучшему — сказала Фенн с улыбкой. — Всё ещё считаешь, что это временно, или у нас появится приятель по путешествию?

— Это временное — сказал Грак. Он слегка фыркнул и принялся есть свои яйца с куда большей сосредоточенностью, чем было прежде.

— Не надо его задирать — сказала Вал. Она ничего не заказывала на завтрак, и вместо этого читала, пока остальные ели. Я был немного напряжён, и лежащая у всех на виду книга с Земли не помогала, как и тот факт, что мы сидели в вагоне-ресторане вместе. Насколько могли судить окружающие, у нас была причина сидеть вместе, если Вал должна быть моей сестрой, а Фенн была моей фальшивой женой. Если спросят Грака, он мог сказать, что мы познакомились на вечеринке принцессы. Однако я нервничал, и книга стала фокусом этого. UPC на обложке больше всего выдавал, и первые несколько страниц для любого, кто на них взглянет, будут полны незнакомых мест и легального жаргона.

— Я не задираю — сказала Фенн, закатив глаза.

— Задираешь — сказала Вал, отрываясь от своей книги. — И это нехорошо.

— Это дружеское подначивание — сказал я. — Не задирание.

— В чём разница? — спросила Вал, чуть почесав нос.

— Это тонкая линия — сказал я. — Большая часть разницы в том, что Грак знает, что Фенн глубоко заботится о нём. Часть в тоне. Во многом в том, что если это делают твои друзья, то не стоит сразу думать, что они бяки, стоит полагать, что они просто поддразнивают. Вроде, если я скажу тебе, что ты ботан, раз читаешь Поттера, тебе нужно понимать, что я это в хорошем смысле, даже если не передал тоном понятно.

Лояльность повышена: Валенсия Красная, Ур. 20!

Разблокирована пассивка компаньона: Захват души!

— Обновление — сказал я, закрывая глаза.

Захват души:Если у Валенсии есть доступ к душе, анима экса, она может поглотить её, чтобы забрать силы, которыми она обладает, схоже с практикой Скафизма Души Эссенциалиста, но с большими шириной и глубиной. Длительность зависит в основном от того, насколько интенсивно она использует эту душу.

Я открыл глаза. Все смотрели на меня.

— Теперь это применимо к душам — негромко произнёс я. — Их выпивание, пожалуй.

— О — сказала Вал. Она помедлила, заложив книгу пальцем. — Мне не нравится идея этого.

— Это кажется чутка откровенно злым — Фенн кивнула. — Не то, чтобы я была экспертом, или что-то такое. Это тема Второй Империи.

— Нам не нужно ничего такого делать — сказал я. — Думаю, применение этого в основном... не знаю, использование чьих-то реликвий, словно ты из их рода? Возможность использовать некоторые типы магии, если будем тщательно подписывать все собранные души?

— Я не хочу этого делать — сказала Вал, помотав головой. — Я не дементор.

— Что это? — спросил Грак.

— Тебе стоит прочитать книги — сказала Вал, указывая на "Гарри Поттер и пленник Азкабана".

— Народ, нам стоит организовать книжный клуб — сказала Фенн. — Разве не здорово будет?

Разговор ушёл от новой (и по большей части нежеланной) способности Вал, частично потому, что никто не хотел о ней говорить.

Я хотел, чтобы игра вернулась. Если бы я сказал это вслух, Грак, вероятно, справедливо отчитал бы меня за жалобы на то, что голос всего творения не говорит в мои уши так часто, как прежде, особенно учитывая, что я прямо говорил, что хочу этого. Однако отсутствие оповещений по квесту с Эсуэн действовало на нервы, и не было никаких показаний того, что она компаньон. Всё это попахивало некоей заготовкой Данжн Мастера, вроде того, что он где-то подтолкнул, чтобы я оказался на одном поезде с горничной, однако я этого не видел.

Я всё ещё ощущал напряжение, когда поезд подъезжал к Хидвоте, городу над Безграничной Ямой. Железная дорога изгибалась так, что у нас был приличный вид на низину, в которой находилась яма. Она была шириной во много миль, в основном тёмно-серые камни формировали утёсы и бугры; зелёные мхи и травы росли, где могли. В низину текла река, широкая и быстрая, и она была достаточно старой, чтобы проточить собственную небольшую долину. Это был не просто ручей; это был Буол, река, собирающая воду с большей части всего континента к востоку от Ямы, составляющего этот край Львиной Гривы. Буол в том месте, где протекал мимо Хидвоте и падал в Безграничную Яму, был больше мили шириной. (По легенде, Безграничная Яма была прорезана мощью Буола, который не мог сдержать океан, но я был уверен, что какая бы тут ни была хрень геологическая или гидрологическая, дело не в этом. Данный случай определённо был более мифологическим, чем обычно на Аэрбе).

Хидвоте не был метрополисом, ничего сравнимого с Клюквенным Заливом или даже Сильмар-Сити, хотя и был достаточно большим, чтобы несколько зданий тянули на небоскрёбы. Он протянулся по одной стороне Буола, большинство зданий побольше находились ближе к краю Ямы, и город в целом создавал впечатление скомканного и сжатого, несмотря на широкое открытое пространство вокруг него.

Я был готов почти ко всему, когда мы спустились на станцию вокзала, но все наши сценарии оказались ни о чём, когда двери открылись, и мы смогли свободно выйти. Амариллис присоединилась к нам как раз когда поезд остановился, разместив горничную и её охранника в перчатке финальным шагом наших приготовлений. Будучи среди немногих без багажа, мы могли двигаться свободнее, и вскоре покинули вокзал. Амариллис была в доспехе, что привлекло толику мимолётного внимания, но латы не были нелегальны, и хотя это было необычно, но не настолько, чтобы ожидать, кто-то нас остановит.

Хидвоте был богат отелями, поскольку двумя основными функциями города были туризм и дипломатия, и обе они создавали изрядный спрос на временное место проживания. Мы выбрали самый большой отель, а затем приобрели семейный номер на седьмом этаже; трёх кроватей маловато, но пока что сойдёт как база операций. Мы договорились, что Грак прибудет отдельно и выберет и оплатит номер поменьше на том же этаже для туунг. Нашей историей прикрытия на поезде было, что мы с ним не знакомы, и это пока что выглядело удобно.

Главной сложностью было то, что мы не хотели, чтобы наши временные гости знали о ключе телепортации, что серьёзно ограничивало то, как и где мы можем передвигаться.

Немногим больше чем через полчаса после того, как мы сошли с поезда, Фенн надела перчатку и вытащила Эсуэн и Соуно в семейном номере. Они осмотрелись, Соуно проверил периметр, ненадолго останавливаясь, чтобы проверить места, которые счёл подозрительно удобными для сокрытия возможных врагов. Грак уже проделал то же, просматривая глазами, способными буквально видеть магию, но мы не стали этого упоминать.

— Спасибо — выдохнула Эсуэн. Она подошла к окнам и взглянула на пейзаж, который был одной из причин, почему этот отель вообще существовал. — Мы всё ещё в тени зверя, но самая сложная часть бегства окончена.

Она взглянула на Фенн, затем на Грака, затем на Валенсию.

— Я не знаю, хотите вы представиться, или намеренно скрываете имена — сказала она.

— Намеренно — сказала Амариллис. — Чем меньше вы о нас знаете, тем лучше. Не будь это столь неудобно, я предпочла бы, чтобы вы и лиц наших не видели.

— Оперативная безопасность — кивнул Соуно.

— В настоящий момент нас поджимает время — сказала Амариллис. — В Куум Доона есть палата времени, доступ к которой нам нужен в срок дней, не недель или месяцев. По этой причине дебрифинг будет несколько ужатым. В идеале мы отправимся в Куум Доона этой ночью.

— Это очень быстро — сказала Эсуэн, слегка нахмурившись. — Слишком быстро, чтобы я договорилась с кем-то о моей безопасности и защите. Что будет со мной, если вы не вернётесь?

— Мы оставим вам существенную сумму денег и снаряжение — сказала Амариллис. — Поможем чем можем обеспечить вам бегство поездом или машиной, насколько это возможно за несколько следующих часов. Нам крайне важно отправляться как можно скорее.

Она помедлила.

— Пожалуйста, что вы можете нам рассказать.

Эсуэн окинула нас пятерых взглядом, потормошила спринцовку на боку, увлажнила свою кожу, а затем вздохнула.

— Мы называем её Бродячей Усадьбой — сказала Эсуэн. — Это место великой магии, больше, чем можно было бы ожидать от места, созданного ремесленной горячкой, даже от того, коим некогда владел сам Пенндрайг. Его окружает защита, которую почти невозможно вскрыть. Сотни солдат туунг потеряли жизни, пытаясь, и вдвое больше чужаков. По слухам, род Пенндрайг потерял контроль над ней ещё до того, как был достигнут договор с Империей, оставивший крепость полную сокровищ для тех, что сможет их забрать.

Я бросил взгляд на Амариллис.

— Я не слышала об этих слухах — сказала она. Поджала губы и сузила глаза. — Как мне говорили, её законсервировали из-за связанных расходов, которые в основном связаны с вызванными туунг сложностями.

Большая часть информации была или от оставленных её отцом книг, или из того, что сказал ей призрак её прадеда, когда она общалась с ним. Оба эти источника были из времени до консервации (или, возможно, оставления) Куум Доона.

— У неё есть заякоренные обереги? — спросил Грак.

— Полагаю — сказала Эсуэн. — Мало кто смог приблизиться достаточно, чтобы выяснить. Она доставила туунг немало проблем. Временами она появляется в важных местах, блокируя пути или мешая собирать урожай. Однажды она целый месяц атаковала один из наших городов, регулярно обстреливая из пушки с другой стороны стены ямы.

— Она... разумна? — спросила Амариллис.

— По крайней мере, обладает сознанием — сказала Эсуэн. — Есть упорные слухи, что кто-то всё ещё живёт там, и управляет ей. Некоторые даже говорят, что это Потерянный Король.

Она пожала плечами.

— Я не знаю, как вы планируете туда попасть, особенно не зная точно, где она, и в такой короткий срок. Вы впервые в Безграничной Яме?

Когда она переводила взгляд между нами, я видел вопрос на её лице. Мы отправлялись без должной подготовки, это было понятно по нашим вопросам. На самом деле, в этой ситуации нужно было бы месяцок потратить на исследование, с опросом свидетелей и изучением архивов; однако у нас не было возможности потратить столько времени.

— Это наш первый раз, да — сказала Амариллис. Она повела плечами. — Я уверена в нашей способности позаботиться о себе.

— Полёты в Яму ограничены — сказала Эсуэн. — Имперская Армия попытается остановить любого, кого смогут, по их мнению, и туунг по имперскому закону не ограничены в применении силы против любого, кто нарушает их суверенитет, проходя через Устье Ямы.

Она помедлила, глядя на нас, и мой взгляд последовал за её, пытаясь увидеть, что видит она. Фенн скрестила руки, приподняв одну бровь. Грак нахмурился и поправляет косички на своей бороде. Амариллис спокойна и ничего не выражает... и Валенсия, стоит прямо, руки за спиной, прямо картинка стоического, хорошо тренированного солдата, который уже слышал мрачные предупреждения, и всё равно отправлялся в дерьмо. Я полагал, что это работа дьявольских навыков обмана.

— Итак, как вы рекомендуете действовать? — спросила Амариллис.

— Вы можете летать? — спросила она.

— Нет — сказала Амариллис.

— Пока нет — сказала Фенн.

Больше нет, подумал я, но не сказал. Было бы хорошо, если бы с нами была Солэс, но в этом и смысл того, что мы делаем, помимо предполагаемых богатств, хранящихся века.

Эсуэн снова осмотрела нас.

— Существует транспортная реликвия, используемая в основном для экскурсий — наконец сказала она. — Туунг позволяют ей летать, пока она держится на расстоянии от стен Ямы, а тех, кто на борту, проверяют на магию их обережники, а их маги размещают Ошейник Глупца.

Ух.

— У владельцев хорошие рабочие отношения с матриархами.

— Туризм? — спросила Амариллис.

— Да — сказала Эсуэн. — Иногда Империя покупает билеты с целью дистанционного наблюдения. Очередь длинная.

— У нас есть деньги — сказала Фенн. — Много денег.

— В таком случае у вас остаётся только проблема того, чтобы нанять транспорт и заставить его приблизиться к враждебной разумной крепости — сказала Эсуэн.

— Вы настроены скептически — сказала Амариллис. — Я могу это понять. В игре есть некие факторы, которые я не могу вам раскрыть. Просто поверьте, что мы знаем, что делаем.

Я был достаточно уверен, что одним из факторов было её наследие, которое теоретически позволит нам безопасно приблизиться, а так же пройти через обереги, которые могут её окружать. Однако это неопределённое уверение, похоже, не слишком помогло успокоить озабоченность Эсуэн.

Амариллис положила руку на плечо Валенсии.

— Мы оставим с вами В. Она самая способная из нас, и если не пройдёт как планировалось, она сможет помочь вам выбраться в безопасные места, вне досягаемости туунг. Или мы вернёмся в пределах недели, или она будет более чем способна позаботиться о вас, особенно с ресурсами, которые мы планируем вам оставить.

Валенсия кивнула словам Амариллис, не демонстрируя возражений. Я видел по крайней мере некую логику; Валенсия будет раскрыта, если на неё взглянет обережник, учитывая, что в её коже нет латентной магии, и маг кожи, особенно пытающийся поместить на неё татуировку, тоже поймёт, что она такое. Я задумался об этом, пока Эсуэн выдавала нам дополнительные подробности о Безграничной Яме, большую часть которых я уже знал.

Глава 87: Вниз и из.

"Вниз и из" находился на краю дока, торчащего над Безграничной Ямой, тщательно охраняемого группой туунг. Корабль, если его можно так назвать, был плоским сверху, с широкой палубой, прикрытой толстым брезентом, на которой находилась маленькая закрытая кабинка, в которой находился пилот с неким необходимым оборудованием. Его нижняя часть была изогнутой, и сделана из стекла, разделённого жёсткими структурными элементами на треугольники. Напомнило мне о кости d20, хотя это и не был обычный полиэдр, оно имело скорее овальную форму. Амариллис заметила, что выглядит как канделябр, но на мой взгляд было не слишком похоже. Цена, которую мы заплатили, была грабительской, хотя мы не поднялись в списке. Вместо этого владельцы получили специальное разрешение провести второй полёт в этот день. Обычно владельцы спускают корабль вниз, а затем поднимаются, рассчитав всё так, что свет полудня падает в Безграничную Яму, когда они в надире пути (пр. переводчика: противоположность зенита, низшая точка), однако время от времени оставалась возможность успеть слетать ещё раз, ценой толики дружеских отношений с туунг. Владелец приветствовал нас достаточно тепло, или довольный дополнительным заработком, или просто по природе позитивный. Когда мы спрашивали в окрестностях, его и его жену несколько раз называли "странной парочкой", и когда я их увидел, понял, о чём была речь: он был человеком, а она — пернатой Анималия.

Мы планировали угнать их корабль, по крайней мере временно.

— Понимаю, что ошейники — это неудобство — сказал Тафт с искренней улыбкой, когда мы оказались на борту. Он был лысым и худым, с большими пуками волос по сторонам головы, и его нос был почти таким же широким как у Грака, на гораздо менее мясистом лице. Он носил плащ и широкополую шляпу, влажную от исходящего от Буола тумана. Река опустошала себя не больше чем в сотне ярдов от нас, и из-за её шума приходилось говорить громко, чтобы быть услышанными. — Мы имеем возможность смотреть на Безграничную Яму по воле туунг, и большая часть того, что можем увидеть — их общество. Вы посещаете одно из последних нескольких запретных мест Аэрба, думайте об этом таким образом. Какими бы угрожающими не были ошейники, за историю этих туров они использовались всего дважды, и в обоих случаях по веским причинам.

— Каким причинам? — спросила Фенн, излучая невинность и на секунду прикоснувшись к окружающей её шею татуировке. Убрать её было тривиально для нас обоих, как и исправить нанесённый урон, если она сработает до того, если не отрубимся.

— Довольно мрачная история — сказал Тафт, покачав головой. — Достаточно сказать, что Безграничная Яма, при всей её красоте, за годы привлекала достаточно народа, больше интересующегося прибылью, и у многих из них были скверные намерения. Ошейники — реакция на это, пусть и несколько излишняя.

Он взмахнул рукой.

— Не стоит об этом беспокоиться. Вы здесь ради единственного тура по Яме, который можно купить за деньги, а не чтобы слушать страшные истории о скверных вещах.

— Я здесь по обоим причинам, вообще-то — сказала Фенн. Она держала глаза широко раскрытыми. — Я надеялась, что вы сможете рассказать нам о туунг, пока мы спускаемся. До места же будем добираться достаточно долго, верно?

— Как много вы читали? — спросил Тафт, подняв одну бровь. — Ну, большая часть прочитанного вероятно в той или иной степени ерунда, но для основы?

Амариллис прочистила горло.

— Я читала "Существа Бесконечного" Блэкстоуна, соответствующую главу "Р-отбор, история" Кяна, почти всё, что писали об экскурсии Пенндрайга в Безграничную Яму, и довольно посредственный перевод "Соун Миену" Эмини, которая, полагаю, ближе всех к истине.

— А ещё у нас были разговоры с туунг в поезде по пути из Клюквенного Залива — с улыбкой сказала Фенн.

— Ну, — сказал ничуть не огорчённый Тафт, улыбаясь им двоим — думаю, можно сказать, что вы знаете вероятно больше, чем я, по крайней мере на бумаге. Но я работал с туунг практически всю свою взрослую жизнь, и я наблюдал за ними с детства — довольно-таки давно это было — когда этим кораблём управляли мои отец и мать. Так что, возможно, смогу заполнить пробелы.

Мы достаточно подготовились, чтобы большая часть сказанного им не была для нас новостью. Он начал с верхушки вместо дна, что меня немного раздражало. Чтобы правильно понимать туунг, нужно понимать их биологию: то, что женщины могут выбирать пол их детей, массово откладывают икру, и сексуально дремлющие мужчины могут быть вогнаны в "течку" — фундаментальные основы их общества. Эти правила контролировали всё остальное, в то время как Безграничная Яма, бесконечно глубокая, расширяющаяся по мере спуска, и становящаяся всё темнее, была контекстом, на котором применялись эти правила.

Тафт, однако, начал сверху, со всего ясного и видимого, что может, стоит признать, быть полезнее в обыденной жизни, вроде матриархальной политики, главного импорта (самая дешёвая еда, что только возможно, в основном из Драгоценности Пустыни) и экспорта (реликвии, минералы из рудников, уникальные флора и фауна Ямы), государственные законы туунг, и немного истории, особенно связанной с взаимодействием туунг и трёх имперских эр.

(Для простоты мы говорим "туунг", но на самом деле были ещё два места, которые они называют домом. Существует не так много мест, гостеприимных для туунг, учитывая, сколько влаги им постоянно необходимо. Они вполне в состоянии жить в негостеприимных местах, но это будет означать необходимость таскать с собой бак опрыскивателя и обеспечивать специальные условия для сна, что представляет собой проблему для расширения в местах, которые не являются хронически сырыми. По D&D другие относительно союзные группы туунг были бы подрасами, так же, как есть пять раздельных миграций эльфов с Селестар, каждая со своими отличиями).

— Один момент — сказал Тафт, остановив рассказ о воздушных силах туунг. — Я поговорю с женой, проверю, как там оно.

Он оставил нас на палубе, а сам, пригнувшись, прошёл через арку в кабинку, где находилась система управления кораблём. Я с того момента, как мы оказались на борту, пытался подсмотреть, но всё, что удалось разобрать в жене Тафта — что она некая пернатая Анималия, возможно, ворон. Её длинный клюв торчал из-под синего капюшона, и хотя у неё на спине были крылья, сложенные над стулом, оставляющим для них место, также у неё были руки и ноги, заканчивающиеся беспёрой, чешуйчатой чёрной кожей и чёрными когтями. Она очень коротко представилась как Рэттл-Клэк (пр. переводчика: Дребезг-Лязг, но имена обычно не переводятся), а затем повернулась к управлению, не удостоив нас лишним взглядом.

— Не нравится мне этот план — тихо сказала мне Фенн.

— Угу — сказал я. Подошёл ближе к борту и взглянул вниз в Безграничную Яму, в основном закрытую брызгами реки, а ниже укрытую тенью. На "Вниз и Из" были прожекторы, но польза от них будет ограниченной, когда мы окажемся на уровне, где Яма заполнено речным дождём и туманом — только воду в воздухе и будут освещать. Грак считал, что сможет заметить Куум Доона, если мы окажемся в миле от неё, учитывая его новообретённое магическое зрение, и я очень надеялся, что он прав, особенно учитывая, что нас поджимает время, а потом туунг поймут, что что-то происходит. — Хорошие персоны.

— Хорошие персоны — пробормотала Фенн. — Славный маленький бизнес мамочки и папочки, напоминает мне мою любимую гостиницу в Англицинне, "Петушок и Бык".

Амариллис подошла ближе к нам и положила руку на локоть Фенн.

— Волнуетесь? — спросила она, с минимальной долей "не вздумайте, бл*, болтать о нашем плане угнать эту штуку" в её улыбке.

— О, разумеется — сказала Фенн. Тафт вышел из кабинки.

— Должно остаться недолго — сказал Тафт. — Мы ещё ждём последнего разрешения.

— Я думала, мы уже получили последнее разрешение?.. — заметила Амариллис.

— Мы получили предварительное разрешение — сказал Тафт. — Достаточно, чтобы можно было проверить вас, позволить подняться на борт, и начать готовиться. По протоколам, оговоренным с туунг, мы получаем последнее разрешение по радио, прежде чем отбыть, и этого мы и ждём. Обычно это не так долго, но сейчас особый рейс, и, похоже, момент неудачный. Сейчас происходит какая-то ерунда, но они не говорят, что именно. Я стараюсь прислушиваться, о чём говорят, но они склонны секретничать, и большинство туунг, живущих и работающих в Хидвоте не в курсе дел.

Он извиняющеся пожал плечами.

— На чём я остановился?

— Вы рассказывали про воздушные силы туунг — сказал Грак.

— А, да — сказал Тафт. — Невесомые крылья, мы думаем, что это эффект некоей реликвии, которую они нашли пару десятков лет назад, хотя подробности, ожидаемо, окутаны тайной. Вероятно, мы увидим кого-то из них на лету, матриархи любят немного попоказушничать, и это половина нашего с ними договора.

— То есть мы не увидим подбрюшья? — спросил я. (пр. переводчика, не представляю, как это лучше точно перевести. Underbelly, дословно — "подбрюшье, низ живота". ГГ тут имел в виду, судя по всему, нетуристическую жизнь местного населения).

— Подбрюшья? — рассмеявшись, спросил Тафт. — Мы не будем заходить в гости, просто проведём тур по некоторым примечательным местам Ямы и городов на стене, если они хотят что-то скрыть, то сделать это для них не проблема. Не то, чтобы не бывало провалов, например, время от времени бывает, что в колониях что-то случается с висячими или вырезанными структурами, но это из тех вещей, которые я не собираюсь вам показывать.

Я знал достаточно, чтобы понимать, что он отбеливает. Вероятно, мы не увидим результатов войн матриархов, и вероятно не станем свидетелями погребальных церемоний туунг, в которых они извлекают душу из тела и бросают её в Яму.

— Простите, но почему считается, что реликвия — источник крыльев? — спросила Амариллис.

— Количество демонстрирует линейный рост — ответил Грак, прежде чем это смог сделать Тафт. — Соответствует правилу периодического наделенья способностью. Это одна из вещей, о которых я говорил со своим другом Магором.

— Я предпочту не участвовать в догадках — сказал Тафт с улыбкой. — Хидвоте полнится подобными слухами, и я держу уши открытыми, но...

— Готовы! — послышалось из кабинки.

— ...но нам всё равно стоит заканчивать эту часть разговора — закончил он, шагнув в сторону середины судна. Скамьи под брезентом изгибались в форме овала, там было достаточно сидячего места для десятерых. Маленькая лесенка возле кабинки вела на нижнюю палубу, где можно было смотреть в направленные вниз окна. — Мы идём налегке, поскольку это специальный тур только для вас, и освещение для осмотра Ямы не лучшее, но мы сто лет этим занимаемся...

— Сто лет! — послышался крик из кабинки.

— ...и сможем провести удовлетворительный тур.

Он улыбнулся каждому из нас по очереди, и корабль принялся спускаться. Тафт позволил нам прочувствовать это ощущение нескованного парения, а затем начал явно заготовленную речь, которую, вероятно, повторяет каждый день всю свою трудовую жизнь.

Она была достаточно интересной, но я заставил себя отвлечься, чтобы подумать, что дальше. Нам нужно будет обезвредить их обоих, прежде чем захватить корабль, и эта перспектива меня не воодушевляла. Физически это было просто, даже без нашего снаряжения (большая часть которого была упакована в перчатку, которая, в свою очередь, сложена и спрятана в нижнее бельё Фенн), но неизбежное объяснение "ничего личного", которое я мысленно прикидывал, мне не нравилось.

Помимо этого, остальная часть плана мне тоже не нравилась. Он слишком полагался на удачный расклад, мы рассчитывали на наши способности импровизировать, если возникнут проблемы, или просто на то, что не произойдёт ничего страшного. Мы подготовились насколько могли в доступное время, но на какой-то момент соотношение потраченного времени к получаемой пользе снижается. Амариллис привела аргумент, что попытка потратить день в Хидвоте, пытаясь найти эксперта по Куум Доона, или кого-то, кто сможет протащить нас, привлекая меньше внимания, настолько маловероятно станет успешной, что не стоит риска. Мы забронировали тур, затем несколько часов поискали, но несколько часов поисков в незнакомом городе, где у нас нет контактов, мало чего стоят.

(Единственным, что было в пользу плана угона "Вниз и Из" было то, что он лучше альтернативных вариантов, которые мы довольно подробно обсуждали. Самым многообещающим из них было дать Эсуэн доступ к ключу телепортации и проверить, позволит ли её мировая линия оказаться нам поблизости от Куум Доона, что казалось натянутым. На другие варианты, вроде собрать по быстрому самодельное воздушное судно, или спрыгнуть, воспользовавшись Доспехом Неподвижности, было наложено вето ввиду малореалистичности).

Мы спускались возле западной стороны Ямы, держась поодаль от водопада, однако возможности избегать его были ограничены, и брызги от него постепенно распространялись на всю Яму, даже с её расширением. Небо стало дырой над нами, а затем его закрыл туман в воздухе, пока в итоге нас не окутал сумрак. "Вниз и Из" двигался неспешно, не быстрее нескольких миль в час, так что изменения были плавными, и Тафту было что сказать обо всём, мимо чего мы проплывали. Его жена, Рэттл-Клэк, вела нас блуждающим курсом, снижая скорость там, где было что-то интересное, и хотя я ценил то, что мысленно обозначил как "детали миростроения", в то же время я воспринимал это как непропускаемую катсцену.

В итоге вы увидели летающих туунг, взвод-стаю больше чем в сотню голов, у каждого — короткие крылышки, как у насекомого, похожие на стрекозиные. Крылья были слишком короткими и тонкими, чтобы быть способными держать туунг в воздухе; каждый из них, впрочем, носил лишь лёгкую защиту, и на них не было заметно ни рюкзаков, ни оружия, что вызывало облегчение. Когда Тафт наконец включил прожекторы, они словно из ниоткуда появились перед нами; я был уверен, что это пропагандистский приём, и так делают перед каждой группой посетителей. Я искренне надеялся, что нам не придётся с ними сражаться, особенно учитывая их тотальное воздушное превосходство, но если Куум Доона станет долговременным приобритением, с этим, вероятно, будет ничего не поделать, разве что будет возможно воспользоваться обладаемым ей методом перемещения, чтобы спуститься в глубины Безграничной Ямы вне зоны досягаемости туунг, которая, как я читал, уходит примерно на сотню миль.

Туунг были основным аттракционом, но в Безграничной Яме были и другие чудеса, привлекающие мой интерес — огромные животные, ползающие по каменным стенам (умеренно раздражённые прожекторами, они махали хвостами в нашу сторону), и попадающиеся временами покинутые поселения, остатки попыток занять территорию. Часть из них сейчас заняли туунг, другие так и остались брошены, когда прежние владельцы решили их покинуть. Безграничная Яма была Тайной, одной из многих на Аэрбе, и притягивающей за века разных личностей, желающих потыкать в край реальности. Впрочем, конкретно сейчас я был не в настроении для тайн; я хотел, чтобы всё было просто и прямолинейно.

— И на этом мы подходим к концу нашего путешествия — сказал Тафт, спустя часы после отбытия, но всё равно слишком рано на мой вкус. "Вниз и Из" отошёл от стен, и прожекторы освещали только воду в воздухе. — Сейчас мы спустились больше чем на семь миль, и стены сейчас на в четыре раза большем расстоянии друг от друга, чем были в начале пути. Я сам никогда не был ниже двадцати миль, но туунг уверяли меня, что Безграничная Яма соответствует своему названию, и все ресурсы, вложенные в это Третьей Империей, подтверждают это. Поскольку этот рейс был поздним, и наверху, вероятно, почти закат, — он указал вверх, где можно было увидеть расплывчатый круг света, если высунуться из-под брезентового покрытия — я собираюсь выключить весь свет, чтобы вы могли увидеть, каково здесь в темноте.

Он подошёл к панели на боку кабинки, связанной с прожекторами. Я полагал, что она и несколько других систем были присобачены уже после создавшей корабль ремесленной горячки, поскольку они не совсем соответствовали эстетике. Несколько щелчков переключателей, и прожекторы выключились, погрузив нас во тьму.

— Так живёт большинство туунг — сказал Тафт. — По ночам эта часть яма близка к кромешной тьме, и днём не намного светлее. У большинства туунг нет электричества, как у нас на поверхности, так что они работают при не больше чем оттенках чёрного. Некоторые живут и работают в пещерах, но остальные по необходимости вынуждены лазать по стенам, занимаясь фермерством или собирательством.

Он прочистил горло.

— Представьте, каково будет упасть, погружаясь во тьму в меркнущих остатках света. Время, что потребуется на падение сюда от Хидвоте? Сорок восемь секунд. Представьте, что вы один из туунг, увидевших падение одного из своих братьев, или просто сидите в своём общежитии, ожидая их возвращения, которого не происходит. Такова жизнь туунг тысячи лет. Когда они говорят, что лучше жить в адах, чем исчезнуть в ничто, я думаю, что...

Его речь оборвалась, оставив корабль в полной тишине.

— У вашего горла нож — сказала Амариллис. — А теперь, я хочу, чтобы вы включили свет, очень медленно и очень осторожно, чтобы мы могли поговорить. Мы не хотим вам вредить, но готовы, если придётся.

— Ну вот же... — со вздохом произнёс Тафт, однако через секунду свет включился, осветив сцену.

Фенн стояла в задней части корабля, перчатка на руке, лук натянут. Амариллис была за спиной Тафта, с кинжалом у его горла, как она и сказала, настолько спокойная, насколько я когда-либо её видел. Жена Тафта повернулась спиной к нам, и хотя она смотрела на Тафта, она видела направленный на неё лук со стрелой. Я сам держал ружьё, которое дали мне в руки в темноте, но я направлял его вниз, держа палец в стороне от спуска, в основном из-за уроков безопасного обращения с оружием.

— Сэм, татуировки, пожалуйста — сказала Амариллис. Свою я уже переместил, с шеи на кончик мизинца, и быстро собрал три оставшиеся. Когда подбирал татуировку Фенн, снова услышал Амариллис. — Не смейте прикасаться к этому радио.

— Я должна — сказала Рэттл-Клэк. — Они требуют периодических докладов.

— Я их не слышала — сказала Амариллис.

— Я говорила на частоте, неслышимой людьми — сказала Рэттл-Клэк — Знак вежливости к нашим гостям, чтобы не приходилось слушать это.

— Выйдите из кабинки, пожалуйста — сказала Амариллис. — Не думаю, что расписание настолько тугое, что из-за пары минут будет какая-то разница.

Рэттл-Клэк закрыла рот и встала со стула, а затем с поднятыми руками вышла из кабинки, хотя и гораздо более лениво, чем Тафт.

— Честно говоря, я жду, пока моя жена скажет "я же говорила" — сказал Тафт.

— Я же говорила — ровно произнесла она.

— О, вот — сказал Тафт, улыбаясь ей. — Какое облегчение.

— Когда проверки? — сказала Амариллис, не убирая нож. — Какая информация передаётся?

— Каждую милю — сказала Рэттл-Клэк. — Всё, что я им говорю — нашу глубину, и на какой части тура мы сейчас.

— И если не доложитесь? — спросила Амариллис.

— Я не знаю — ответила Рэттл-Клэк. Она наклонила голову и моргнула третьим веком. — Думаю, они вышлют силы.

— Я всегда полагал, что у нас на хвосте висит эскадрон, на таком расстоянии, чтобы оставаться вне поля зрения — сказал Тафт. — Их крылья это позволяют. Отпустите меня, и мы сможем вернуться на поверхность без проблем для вас.

— Мнения? — спросила Амариллис в моём направлении.

— В варианте позволить им доложиться есть потенциальные ловушки, некоторые — импровизация, что мы сможем заметить, некоторые заготовлены заранее, и их не сможем. Я не хочу выдавать слишком много своих идей, и ты, вероятно, меня всё равно уже опередила — сказал я. Я был уверен, что Рэттл-Клэк не просто слушала на высокой частоте, но и докладывала на ней, что открывало ей множество возможностей, в зависимости от того, как настроена её рация и чего ожидают туунг на другом конце линии. — Мы в двух милях от того места, где нам нужно быть. Я не уверен, на что способно это судно, но...

— Три мили в час, при хорошей погоде — сказала Рэттл-Клэк.

— Хекни, — обратилась Амариллис к Граку (его фальшивое имя буквально означало "имя" на гроглире) — попробуй разобраться, как пилотировать эту штуку и насколько быстро она может двигаться, на нужно поспешить найти Куум Доона.

Он двинулся без слов, проскользнув мимо Анималия, отступившей в стороны; как обережник, он играл роль нашего эксперта по магическим предметам, в основном потому что мог видеть их лучше.

— О, так вы все безумны — сказал Тафт. — Ну, это многое объясняет.

— Вы даже половины не знаете — сказала Фенн. Её улыбка была натянутой; я видел, что эта роль, целиться в невинных, нравится не больше, чем мне. Тем не менее её лук был натянут и направлен на Рэттл-Клэк, магия её шрамов позволяет ей держать лук натянутым практически неограниченно.

— Нас собьют прежде чем вы сможете к ней приблизиться — сказала Рэттл-Клэк.

— Оценим любую помощь с вашей стороны — сказала Амариллис. Это замечание изрядно умалял нож, который она продолжала держать у горла Тафта.

— Подходите сверху — сказал Тафт.

— Не смей им помогать — сказала Рэттл-Клэк, наконец опустив поднятые руки и сложив их на груди.

— Я присматриваю за своим кораблём — сказал Тафт, улыбаясь своей жене. Он не мог повернуть голову, но направил взгляд в мою сторону. — Большинство успешных попыток подхода к Куум Доона были сверху, поскольку в этом случае нужно избегать только молний, без пушечных ядер. Хотя, конечно, "успешных" означает, что они смогли только высадиться, после чего пришлось иметь дело с тем, что покончило с остальными посланными туда командами, но по крайней мере у моего корабля больше шансов уцелеть.

— Можешь ты воспринимать это серьёзно? — спросила Рэттл-Клэк.

Корабль снова пришёл в движение, на этот раз под управлением Грака, слегка покачнувшись, когда он проверял управление, а затем выпрямился и принялся спускаться. Я мог судить только по движению воздуха вокруг нас, большую часть которого блокировал брезент, но было похоже, что они говорили правду: "Вниз и Из" был чертовски медлительным (что и логично, учитывая, что более быстрое судно можно было бы использовать для чего-то кроме расслабленного тура, но это было для нас проблемой).

— Думаю, нам стоит позволить ей доложиться — сказал я. — С точки зрения баланса, этот вариант кажется лучше.

Амариллис наконец отошла от Тафта, и верёвка самостоятельно обмотала его. Ропи не особенно силён, но он мог затягивать свои узлы достаточно хорошо, чтобы они могли удерживать меня, не то что оператора тура.

— В таком случае, доложитесь — сказала Амариллис, кивнув Рэттл-Клэк. Кинжал в её руке поплыл и превратился в тонкий меч, и только тут я осознал, что она использует Всеклинок.

— Весело — сказал Тафт, проверяя свои путы. — Полагаю, сейчас выясним, прав ли я был насчет следующего за нами эскадрона.

— Неправы — сообщил Грак из кабинки. — Я увидел бы их магию.

— О — сказал Тафт, чуть скривившись.

Амариллис ненадолго вошла в кабинку к Граку, в основном чтобы проверить и настроить радио. Они вдвоём обсудили это; мы хотели слышать, что будет говорить Рэттл-Клэк, но она способна говорить на неслышимой нами высокой частоте, и изменение настроек микрофона могло изменить сообщение так, что выдаст нас, даже если она не будет пытаться этого делать.

Рэттл-Клэк подошла к Тафту, и они принялись переговариваться вполголоса. Я слышал достаточно неплохо, чтобы понять суть; она ругала его за жадность, театральность, и само-саботаж, поскольку он не планирует попытку бегства. Я подошёл к Фенн, продолжая направлять ружьё в пол, а не на парочку.

— Как-то мне напряжно — сказала Фенн. — Не нравятся эти летающие вокруг туунг. Слишком напоминает о неприятном опыте в Землях Восставших.

— Напоминает? — спросил я.

— Птицы — сообщила Фенн с кивком. — Вокруг всей территории сдерживающая стена, но птиц не удержишь снаружи, а еды со всеми этими брошеными полями для них много. Потом они умирают, и появляются стаи нежити.

— Это то зрелище, которое я рад, что упустил — сказал я.

— Угу — сказала Фенн. — Ну, если нам не повезёт, то близко познакомимся с проблемами сражения с противниками в небе.

Она нахмурилась.

— Я хороша с луком, реально ох*ительно хороша, но у всего есть лимиты. Да и как-то не тянет отправлять солдат в ады.

— Но сделаешь это? — спросил я.

— Само собой — Фенн кивнула. — Хотя после этого, вероятно, понадобятся вино и обнимашки. Помогает то, что они страшны как смертный грех. Не должно помогать, полагаю, но тем не менее.

Когда Амариллис сообщила, что с радио закончено, Рэттл-Клэк подошла к нему доложиться. Единственным ответом было резкое "принято, отбой", что, по её словам, обычный ответ туунг на радиосвязь. Проделав это, она присоединилась к своему мужу, и Ропи связал их вместе, после чего Фенн наконец отпустила тетиву.

После этого мы принялись облачаться. Всё наше снаряжение хранилось в перчатке, и Фенн выбросила доспехи на палубу, что вызвало жалобу Тафта, который казался не слишком озабоченным угоном, несмотря на то, что мог видеть нас как тяжело вооружённую и весьма умелую группу наёмников. Амариллис надела свои латы неподвижности, а я свой доспех поглощения, плюс свой стандартный набор патронташей, которым в последнее время пренебрегал, учитывая, насколько хорошо работали вместе магии души и костей, делая кости и фей избыточными.

(Я выдвигал предложение, что нам нужно просто притащить Вал в перчатки с несколькими баками кислорода, чтобы хватило на несколько часов, но Амариллис выдвинула практичное возражение что мы вряд ли окажемся в ситуации, где Вал именно то, что нужно, и у этого есть свои риски, и оставление её успокаивало горничную, и лучше оставить кого-то присмотреть за тем, чтобы площадка для возвращения телепортом была чиста. Валенсия тоже возразила, в основном на персональной основе; она хотела толику независимости и личного времени, даже если собиралась потратить его в основном на чтение оставшихся книг "Гарри Поттера" в комнате отеля, и, может быть, планировала заказать обслуживание в номер).

Мы летели сорок минут, когда с одной из проверок произошло изменение. Вместо ответа "Принято, отбой" было "Принято, подождите". Услышав это, Рэттл-Клэк наклонила голову и взглянула на микрофон.

— Проблема? — спросила Амариллис.

— Необычно — сказала Рэттл-Клэк.

— Мы на нужной глубине — сказал Грак. — Я начинаю кружить у краёв Ямы.

— Повторите, приём — послышался трещащий голос из радио.

— Это "Вниз и Из", мы на курсе возвращения, глубина пять миль, приём — сказала Рэттл-Клэк. Мы все, кроме Тафта, стояли рядом и ожидали.

Довольно долго в радио была тишина, достаточно долго, чтобы я задумался, не случилось ли чего-то с прибором, однако я получил ответ, что происходит, когда ощутил острую боль в мизинце, который немедленно начал кровоточить там, где Ошейник Глупца рассёк плоть. Я носил все их на этом пальце, и они сработали один за другим, рассекая плоть до кости. Я прикоснулся к кости в патронташе и сжёг её, исцеляя себя. Амариллис смотрела на меня, широко открыв глаза.

— Это было бы международным инцидентом — сказала Амариллис. — Что они, бл*, вообще думают?

— Вероятно, они ждали, пока мы поднимаемся — сказала Рэттл-Клэк, пожав плечами. — Они знали, что я лгу, и хочется надеяться, поверят, что я солгала под давлением.

— Если мы выживем достаточно долго, чтобы то имело значение! — сообщил связанный Тафт.

— Принято, повторите статус, приём — послышался голос из радио.

Рэттл-Клэк повернулась от радио к Амариллис.

— Что мне сказать?

— Будем сохранять молчание — сказала Амариллис. Она вздохнула. — Хекни, сможешь управлять этим судном в темноте?

— Да — ответил Грак. — Свет для меня не имеет значения.

Я был достаточно близко, чтобы взглянуть на управление, которое, на удивление, состояло всего из шести разных рычагов, все в разных положениях, и два из них были зафиксированы металлическими штуками, которые, как и радио, очевидно не были часть оригинального дизайна. Наклон по одной оси, наклон по другой оси, поворот, наклон и поворот заблокированы, в таком случае остальные три рычага — движение по осям x, y и z? Как бы это ни работало, я был рад, что нам не приходится полагаться в управлении на заложников.

— Я выключаю свет — сказал я.

Мы двигались во тьме, доверившись магическому зрению Грака в доставке нас туда, где нам нужно быть. Судя по прошлым обсуждениям монокля, он должен бы быть способен видеть всё, в чём есть латентная, пассивная, или активная магия, что относится к 95% всего, включая почти все магические предметы и большинство живых существ (кроме нонанима).

(Мы пытались достать из рюкзака очки ночного видения, но он отказал; точка отказа по технологиям, похоже, была где-то в районе перед Второй Мировой войной, хотя рюкзак вполне себе выдавал нам современные справочники и большую часть достаточно простых современных деталей. Амариллис считала, что сможет собрать что-то работающее, если у неё будет неделя, которой у неё не было).

— Кажется, вижу её — сказал Грак после напряжённых сорока пяти минут полёта во тьме. Должно быть, он переключил рычаг, поскольку корабль остановился в воздухе, чуть покачнувшись. — Она в провале. Подойти сверху невозможно.

— Я бы хотела уйти — сказала Рэттл-Клэк. — Я могу летать самостоятельно, достаточно хорошо, чтобы спланировать к одному из городов туунг. Не буду спешить, так что когда туда доберусь, вы будете или мертвы, или внутри.

— А ваш муж? — спросила Амариллис. Что-то в этой темноте делало её голос тише.

— Он всю свою жизнь провёл на этом корабле без плана бегства — ответила Рэттл-Клэк.

— Это правда — сказал Тафт. — Факт, о котором мне напоминают каждый день с момента свадьбы. — Несмотря ни на что, он выглядел весёлым. Я не думаю, что мы смотрели в лицо смерти, но он — определённо, и всё равно каким-то образом сохранял оптимизм. Я начинал по новому оценивать, что говорил народ, называя его странным.

— У нас есть парашюты — сказала Фенн. — Мы можем сбросить и вас, возможно, с фонариком.

— Капитан тонет вместе со своим кораблём — усмехнувшись, сказал Тафт.

— Сэм, свет?.. — произнесла Амариллис.

— Сейчас — ответил я. Я извлекал жар из своей крови пошагово, сперва заставив огонь появиться на кончике пальца, затем на всём пальце, пока наконец он не окутал всю мою руку, обеспечив нам достаточно света, чтобы можно было видеть, каждый шаг позволял глазам привыкнуть. Тафт и Рэттл-Клэк были освещены, связанные вместе; её выражение лица было сложно читать, но Тафт выглядел где-то между удовлетворённым и капитулировавшим.

— Я готова позволить вам улететь — сказала Амариллис, держа Всеклинок перед собой в виде полноценного меча. — Я бы не хотела вашей крови на наших руках.

Когда Амариллис приказала Ропи освободить её, Рэттл-Клэк, быстро клюнула Тафта в щеку.

— Надеюсь увидеть тебя снова, муж.

— Я тебя тоже, жена — ответил Тафт, кивнув. — Может, если я умру, смогу сказать тебе, что на дне ямы, когда окажусь в адах.

Она шагнула на край корабля, затем спрыгнула, сложив руки по бокам и расправив крылья; мы какое-то время слышали звуки её крыльев, пробивающиеся сквозь постоянный шум водопада, но они быстро исчезли.

— Я предпочёл бы быть развязанным — сказал Тафт, когда она отбыла. — Будет неприятно, есои вы все погибнете, и оставите меня под обстрелом, а корабль без пилота.

— Мы не погибнем — сказала Амариллис.

— Мы скорее всего не погибнем — сказала Фенн.

— Суть одна — сказал Тафт. — Я предпочёл бы встретить свою судьбу лицом к лицу, а не связанным и беспомощным. Буду вести себя хорошо, слово капитана, а если нет, можете выкинуть меня за борт.

— Ладно — сказал я, прежде чем Амариллис смогла ответить. Когда я это сказал, Ропи принялся разматываться, освобождая его от пут, а затем словно змея прополз по палубе и обернулся вокруг моего пояса, на привычном месте; это дополнительное удобство было, вероятно, лучшим аргументом в пользу освобождения Тафта.

— У меня есть карта — сказал Грак, появившись из кабинки, где сидел с Фенн. Он держал лист бумаги, слегка сырой в вечном тумане. На нём была изображена диаграмма здания, нарисованная серией очень прямых линий, словно он копировал низкополигональную модель здания, или так и не научился рисовать изгибы. На ней был изображён большой участок скалы, треснувший посередине, и там, наверху, находилось здание, в высоту больше, чем в ширину, и словно идеально пристроенное к занимаемому месту. Я не знал, насколько хорошо Грак может видеть с расстояния в милю, но у здания было несколько деталей, которые, как я полагал, он увидел, а не просто добавил от себя. У фундамента здания была дверь, открывающаяся вникуда, группа узких окон-бойниц, и несколько маленьких кружков, которые, видимо... что-то. "Шкура" здания словно состояла из чешуй, которые были детально прорисованы отдельной картинкой сбоку.

— Что это? — спросил я, указывая на круги. — Пушки?

— Я не знаю — сказал Грак. — Там много разных форм магии, многие из них налагаются друг на друга. Я последовательно менял обзор. С расстояния сложно сказать, но там шестнадцать оберегов.

Он не сказал вслух, что это были обереги, настроенные на Амариллис, но мы на это надеялись. В идеальном мире мы потратили бы последние двадцать минут на пересечение последней мили до крепости, и какой бы там смутный разум ни управлял защитой, но он как-то узнал бы Амариллис и впустил её без проблем. Если этого не произойдёт, придётся воспользоваться более сложным подходом, избегая его атакующих и защитных способностей, и доставив Грака туда, где он сможет или пробить обереги, или обойти их достаточно, чтобы мы могли попробовать что-то ещё.

— Входящие — сказал Грак. Он поднял взгляд и смотрел вверх и вдаль. Я погасил огонь моей крови; всё равно уже начал ощущать лёгкий озноб.

— Туунг? Сколько? — спросила Фенн.

— Больше сотни — сказал Грак. — Вижу на одном монокль обережника, они найдут нас даже без света.

— Бл* — сказал я. — Попытаемся добраться до крепости, или сразимся с ними?

— У нас есть две минуты — ровным голосом сказал Грак. Он вошёл в кабинку и поднял один из рычагов, что вновь заставило корабль покачнуться. Сделав это, он вернулся. — Мы на курсе столкновения. Кому-то нужно будет остановить судно, если со мной что-то случится.

— Ну, дерьмово — сказал я. Амариллис включила прожекторы, и они меня на миг ослепили — но лучше сейчас, когда ожидаем приближения врагов, чем в бою.

— Вот — сказал Грак, указывая в небо.

— Использую артиллерию — сказала Фенн. В её руке появилась стрела, и она натянула лук. При всём том, что она говорила раньше, нерешительности в ней не было. Возможно, было проще, поскольку они попытались убить нас ошейниками. — Там?

— Чуть ниже — сказал Грак.

Фенн выпустила стрелу, превратившуюся в облако стрел, исчезнувшее из вида. Она ожидающе взглянула на Грака.

Множество имён, побеждён! возникло в моём зрении, заставив меня вздрогнуть; я довольно давно этого не видел, и как-то отвык от этих панелей. У каждого туунг было имя, не просто безымянные солдаты, и я был слишком занят, чтобы пытаться понять, почему это.

— Теперь меньше сотни — сказал Грак, вздохнув. — Высоко взяла.

— У вас впечатляющий набор магии — сказал Тафт.

— Умолкни — сказала Фенн. Она вздохнула, снова подняла лук, и выпустила ещё одну стрелу, на этот раз не прибегая к подсказке Грака. Было нечто жуткое в звуке размножающихся на лету стрел, и том, как они исчезали. Всё это было похоже на выстрел из дробовика в темноту, надеясь, что с достаточной огневой мощью можешь во что-то попасть. Я не мог не представить, насколько жутко столкнуться с штормом стрел, когда летишь вслепую. Туунг видели в темноте гораздо лучше, чем я, но тем не менее, не то, чтобы можно было уклониться от такого количества стрел, даже если их видишь.

— Они разлетаются — сказал Грак. — Но всё ещё движутся к нам.

— Припасу оставшиеся два выстрела до того момента, когда их можно будет видеть — сказала Фенн. Она выглядела бледной, и её словно подташнивало.

Я поднял ружьё на плечо, ожидая; Амариллис подняла собственное ружьё, которое Фенн поставила у двери. Это было пустотное ружьё её собственного дизайна, которое она значительно улучшила за прошедшее с Земель Восставших время; прежних деталей было так мало, что я даже не был уверен, можно ли его считать тем же ружьём. Дальность поражения пустотного оружия в сравнении с ружьём или луком мала, но оно способно пробить очень многое, и если с ними обережник, то я уверен, что они припасли для нас по крайней мере один сюрприз.

Фенн начала стрелять, прежде чем я что-то смог увидеть, не артиллерийские выстрелы, но сразу по две-три стрелы, с быстротой и обыденной грацией, с которой не могло бы сравниться ничто на Земле, чему помогал тот факт, что стрелы могли появляться в её ожидающих пальцах со скоростью мысли. Её зрение было лучше моего; она стреляла прицельно, в то время как для меня то, во что она стреляла, было лишь расплывчатыми пятнами. Одного из туунг я смог разобрать достаточно хорошо, чтобы заметить стрекозиные крылья на его спине, и увидеть, как он дёрнулся и принялся падать.

— Они заходят под корабль — сказал Грак. — Собираются атаковать снизу.

— Уже работаю — сказала Амариллис. Она подошла к люку, ведущему вниз в наблюдательную зону, и я последовал за ней; дзыньканье тетивы Фенн наполняло воздух. Когда я спустился, Амариллис уже разбивала стёкла прикладом пустотного ружья, или чтобы вид был лучше, или чтобы не уменьшало дальность пустотного ружья. Я последовал её примеру с собственным ружьём, стараясь не думать об устраиваемом нами разрушении. Обзорные места тут выглядели жутко — подвешены над стеклом, и вызывают чувство опасности.

Я выстрелил, заметив, как один из туунг поднимается из-под корабля, и тут сообразил, что не захватил наушники; было громко настолько, что больно. Мой выстрел попал в его нагрудник, и это остановило его подъём. Я выстрелил снова, попал куда-то в голову или в плечи, и увидел, как он падает, крылья больше не хлопают.

Хиан Цал побеждён!

Последовали другие. Звук моего ружья превратился в стаккато, лишь ненадолго прерывающееся, когда не было целей. Моё сердце бешено колотилось, когда я убил одного, затем двоих, автоматически выискивая цель в черноте Ямы, лучше, чем когда-либо на Земле, спокойно и по военному, хоть часть моего разума и отшатывалась от того, насколько отстранённы и методичны мои убийства. Я старался не обращать внимания на сообщения с их именами.

После шести выстрелов мне понадобилось перезарядить ружьё, что дало мне время выслушать тунканье пустотного ружья Амариллис рядом. Когда я вставлял магазин, в меня полетел один из копьемечей. Я поднял ружьё и выстрелил в туунг, который его бросил, попав ему в грудь и отправив, кувыркаясь, в пустоту.

Ини Нга побеждён!

Их было слишком много. Даже если бы я сбивал по одному каждым выстрелом, чего не было, они слишком быстро сокращали дистанцию. Пустотное ружьё, с его кулдауном, было ограничено одним выстрелом каждые четыре секунды, что было слишком медленно при таком их количестве. Я снова выстрелил, касательное попадание по нагруднику возле плеча, а мой второй выстрел в него промахнулся, в основном из-за того, что среагировав на выстрел он изменил направление. Третий попал ему в нос, и он был достаточно близко, чтобы фонари осветили брызги крови. Были другие цели, я видел уже пару десятков, но если мы останемся и будем сражаться, они нас догонят, и даже с прожиганием своих костей, я не думал, что достаточно хорош, чтобы пережить это сражение, даже если смогу захватить с собой множество их.

Я повернулся к Амариллис сказать, что мы сражаемся в проигрышной битве, и как раз в этот момент заметил, как взрыв над нами пролил жидкий огонь в помещение, где мы находились. Он был ярко-синим, криоогонь, пламя, горящее холодом вместо жара, нечто, что я придумал, сидя на уроке математики мистера Сорбо, и что на Аэрбе стало заклинанием магов бородавок. Я отступил от него, не желая оказаться замороженным, и крикнул Амариллис делать то же. Часть жидкого криопламени протекла по стеклу, составляющему нижний этаж, и упала в пустоту под нами. Его длительность ограниченна, но это было скверным свидетельством происходящего наверху.

Я поднял своё ружьё и снова принялся стрелять в солдат туунг, которые были уже достаточно близко, чтобы я мог видеть белки их глаз, больше десятка в поле моего зрения. В их руках были духовные клинки, и по выкрикнутой команде "Огнь!" (пр. переводчика: в оригинале было Fai!, что, вероятно, короткое искажённое от "огонь!", но могу ошибаться) они швырнули своё оружие в меня — слишком много снарядов, чтобы я мог с ними справиться.

Я сжёг кости, исцеляясь, ещё до того, как понял, куда именно ранен. Один клинок пробил мне горло, пролив кровь, другой ударил по голове с достаточной силой, чтобы перед глазами поплыло. Когда ружьё выскользнуло из моих пальцев, я понял, что попали и в руку, разрубив некие соединительные ткани и заставив потерять хватку, не говоря о том, что ружьё намокло от крови. Оно выпало из разбитых окон и тоже закувыркалось в пустоту, оставив меня только с метательным кинжалом.

Прежде чем они смогли сделать ещё один залп, и пришёл в движение, проскочив через криопламя и продолжая исцелять себя. Я увидел, как один из духовных мечей попал мне в бок и оказался поглощён доспехом, в то время как остальные ударили вокруг меня. Я не был уверен, смогу ли пережить что-то попавшее мне в мозг, поскольку это серьёзно повлияло бы на мою способность исцеляться. Однако времени на обдумывание этой мысли у меня не было, поскольку меня окатило холодом криопламени, замораживающего всё, чего касалось, словно высунул руку в морозную, ветреную зиму. Я ощутил, как свело мышцы, несмотря на то, что я пытался противодействовать морозу жаром моей крови.

Я был на полпути к лестнице наверх, когда ступеньки под моими ногами раскололись, и когда я поскользнулся и упал на верхние ступени, они тоже разбились, промороженные до такой степени, что потеряли прочность. Я прожёг все кости в своей ноге, которую ментально назначил резервом на крайний случай, и попытался решить проблему с помощью достаточной SPD. Это было максимальное количество, что я когда-либо вытягивал, и мир немедленно словно перешёл на медленное воспроизведение. Я заметил одну из балок, держащих стеклянные треугольники, и успел ухватиться за неё за миг до того, как свалился бы за точку невозвращения. Осколки замёрзшего стекла вонзились в мою руку, и плечо едва не вывихнулось; я завопил от боли, но потянулся ухватиться второй рукой.

Прежде чем я успел, в меня полетел рой духовных клинков. Несколько поглотил мой доспех, но на нём было достаточно белых пятен, чтобы хотя бы один попал в меня. Доспех блокировал одно попадание, но сила удара дёрнула меня, что ещё сильнее рассекло мою руку стеклом, и я не удержался.

Я упал всего на десять футов, прежде чем не остановился выворачивающим желудок рывком, сжавшим меня по поясу. Десять футов верёвки соединяли меня с кораблём, оставляя меня подвешенной мишенью для туунг, метающих свои духовные клинки. Я достал кинжал из ножен, а затем натянул кожаный ремешок с сапфиром в нём, прижав его к коже моей ладони.

Я парировал один из духовных клинков, и поймал ещё несколько ударов в доспех, один из которых он не поглотил. Меня дёрнуло и крутануло на верёвке, из-за чего попасть в меня было сложнее, но и мне тоже было сложнее попасть во что-то, не говоря уж о парировании.

Я сжал руку на самоцвете и направил через него абстрактную концепцию света, как только, вращаясь, смог заметить туунг. Выстрелило сорок два снаряда, их углы вокруг меня разошлись по широкому конусу. Я не видел, куда они направились, но мне и не нужно было; магия самоцветов интуитивно определяла цели через некий процесс, остающийся тайной, превыше "делай то, что я имею в виду".

Нгай Тиу побеждён!

Хене Ца побеждён!

Нгуно Ца побеждён!

Я увидел, как показатель ментального утомления протикал до 67/90, и начал считать секунды до момента, когда смогу использовать это снова. Я бросил кинжал в ближайшего туунг, которого видел, швырнув изо всех сил, а затем воспользовался освободившейся рукой, чтобы ухватиться за верёвку в попытке остановить своё качающееся, вращающееся движение, но к тому времени, как кинжал вернулся, успеха особо не достиг.

Я поймал попадание в ногу, на которой оставался кроссовок, и ощутил, как клинок прошёл между пальцев. Я парировал один клинок, затем сразу второй, снова прожигая скорость, чтобы сделать это, и почти закончив запас костей, которые могу безопасно использовать. Я то и дело бросал взгляды на верёвку, на Ропи, хотя и не мог позволить себе тратить на это внимание, беспокоясь, что кто-то из туунг удачно для них разрубит его, оставив меня падать в бесконечную бездну.

Я пережил ещё семь секунд, и выпустил новый залп сапфирной магии. В этот раз было больше сообщений с именами, поскольку то же количество снарядов было выпущено в сторону меньшего количества врагов. Я крутился достаточно медленно, чтобы суметь заметить их попадания, синие точки с тонкими следами за ними изменяли направление в поисках своих целей. Туунг разошлись в стороны, избегая огня из ружей, и это сейчас прекрасно работало против них, поскольку дробовиковый разброс синевы находил цели, куда бы ни был направлен.

Ропи ослабил витки вокруг меня, и я встревоженно дёрнулся, но затем понял, что он делает: сделал петли для моей ноги, а затем опустил на полфута в более удобную позицию для взбирания. Мне всё ещё нужно было взобраться практически одной силой рук, но на определённый момент верёвка переконфигурировалась так, чтобы взбираться было удобнее. Я на секунду освободил руку, чтобы выпустить новый залп снарядов за спину, не глядя на результаты и доверив магии делать свою работу. Это был большой самоцвет, и я уже ощущал, как он высосал из меня силы, то, как мысли работали не так быстро, что влияло на мои способности ориентироваться и принимать решения, и на набор моих способностей.

— Забирайся! — крикнула мне Амариллис, когда я наконец ухватился за металлические ступеньки, пальцы вновь порезались о стекло. Она стреляла из пустотного ружья, не заботясь о белых следах криопламени в не больше чем шести дюймах от неё. На её доспехе были отметины, как и на дереве и подушках вокруг неё, но доспех неподвижности — настоящие латы, и духовные клинки просто не были достаточно мощными, чтобы его пробить. Я ощутил волну облегчения, поняв, что она цела, и вероятно будет цела, если только её не сбросят с корабля, а затем поднялся к лестнице наверх, осторожно пробуя каждую опору прежде чем приложить к ней вес.

Я добрался до верхнего уровня корабля, едва способный двигать пальцами, а там творился пандемониум. Фенн была прижата к кабинке, с натянутым луком, в то время как один из туунг приближался к ней с поднятым мечом. Грак сражался своим топором с тремя туунг, двигаясь между них быстрыми, уверенными движениями, нанося удары и уклоняясь. Он был весь в крови; и я не сразу понял, что он сражается одной рукой — его левая рука заканчивалась окровавленным обрубком.

Я бросил кинжал в туунг возле Фенн, и немедленно понял проблему, когда он остановился у его затылка, а затем упал. Если это не работа некоей реликвии, то он маг неподвижности, обученный в афинее. Как только я пришёл к этому выводу, Фенн выпустила стрелу; она заставила туунг на секунду остановиться, достаточно времени, чтобы она материализовала пустотный пистолет и выстрелила в него. Он упал на землю, и Фенн немедленно бросила пистолет мне. Я поймал его одновременно с возникшим сообщением, и повернулся в сторону сражения Грака. Выстрелил, как только пистолет был снова готов, насколько бы плохой идеей не была стрельба в рукопашном сражении.

Твип.

Мани Тан побеждён!

Стрела попала в голову ещё одного, и Грак поймал третьего ударом снизу в подбородок, частично прорубив голову. Как только тело упало, Грак провернулся, выискивая других, и швырнул свой топор за борт корабля, попав в туунг, который как раз перевалил за борт. Топор вернулся в руку Грака секунду спустя, и он вгляделся в пустоту, выискивая цели.

И внезапно воцарилась тишина, оставив лишь звон в ушах.

— Они отступают — сказал Грак, громко, но всё равно едва слышимо. Он дрожаще вздохнул, и стиснул рукоять своего топора так сильно, что пальцы побелели.

Я хотел подойти к люку проверить Амариллис, но когда повернулся к нему, она уже поднималась, с помощью протянувшей руку Фенн. Я сжёг ещё одну кость, фокусируясь на своих ушах, и через несколько секунд снова смог нормально слышать, настойчивый звон вдруг утих, и звуки снова вернулись в фокус. Я переключил внимание на Грака, и занялся его исцелением; однако я понятия не имел, как быть с отсутствующей рукой, поскольку полное отращивание было вне моих текущих способностей.

— Маг бородавок убит. Маг неподвижности убит. Обережник ещё жив и отслеживает нас — сказал Грак. — Осталось двадцать, доклад закончен.

— Что? — спросила Амариллис, говоря слишком громко. Я подошёл к ней, положил руку на плечо, и сжёг кость, помогая со слухом, а затем погрузился в свою душу, чтобы восстановить запас, пока есть возможность; я сжёг две трети костей, которые могу безопасно использовать. Следить за разговором из своей души я не мог, но не сомневался, что восстановление костей — лучшее применение моего времени. Когда я вышел, разговор уже поменял тему.

— Нет, или мы их разбили, или они ждут подкреплений — сказала Амариллис. — Возможно, то и другое.

— Мы в зоне досягаемости усадьбы — сказал появившийся из кабинки Тафт. Его руки дрожали, а зрачки были расширены, но он всё ещё улыбался, хоть и слишком уж широко.

— Каким, блин, образом ты ещё жив? — спросила Фенн.

— Я укрылся в кабинке — сказал Тафт. Он провёл взглядом по нам четверым. — Это похоже на конец, не так ли?

— Просто заткнись, или я сама тебя убью, ты, чудила-птице*б — сказала Фенн. Она сжала кулаки, её лук сейчас был снова скрыт в перчатке. Я видел, как напряглись мышцы её шеи.

— Фенн — сказал Грак. Она открыла рот, чтобы сказать что-то в ответ, а затем закрыла его, взглянув на отсутствующую руку.

— Что значит "в зоне досягаемости"? — спросила Амариллис. Её голос был ровным, лишённым эмоций.

Вспышка молнии расколола небо, на миг ослепив меня, а последовавший гром оглушил (а я только восстановил слух...)

— Предупреждающий залп! — выкрикнул Тафт, широко улыбаясь. Это закрепило мою мысль о том, что с ним что-то глубоко не так, или реакция на стресс, или форма фатализма.

Секунду спустя выяснилось, что он был неправ: часть кабинки взорвалась, швырнув в нас острые осколки дерева. Не знай я заранее о пушечной стрельбе, не понял бы. Звук долетел чуть спустя.

Грак достал свою диаграмму из доспеха, и протянул её Фенн. Она была запятнана кровью.

— Мы не успеем. Тебе придётся стрелять.

Мне понадобилась секунда, чтобы понять ход его мысли: он предлагал сделать нечто подобное тому, что мы сделали, чтобы сбежать из тюрьмы. Переместить себя в перчатку, которую затем запустить стрелой с задержкой из песчаного лука.

— Обереги? — спросила Амариллис.

— Обереги от скорости замедлят — сказал он.

Фенн повернулась в сторону, куда направлялся корабль, нахмурившись темноте.

— Я вижу её, но едва. Не тот выстрел, на который хотела бы ставить наши жизни, если там в итоге оберег, который может всё запороть.

— Стреляй в стену над ней — сказала Амариллис. — Я могу упасть без особого риска, если я...

Из крепости ударила ещё одна молния, на этот раз попавшая в судно. Шансов уклониться не было. Удар пришёлся в кабинку; та загорелась, стул разлетелся на части, и часть управления расплавилась.

В руке Фенн появился песчаный лук, и она протянула руку к нам.

— Надевайте маски — громко из-за молнии сказала она. — Мэри права.

Надеть дыхательные маски из перчатки — дело секундное, и когда ремни баллонов были на моих плечах, я прикоснулся к пальцу перчатки Фенн, отсчитывая десять секунд, которые позволят мне оказаться в перчатке. Я чувствовал усталость от использования магии самоцветов, словно прошёл экзамены на три часа, и ничего не хотел, кроме как усесться на диванчик и посмотреть что-то по телевизору, что не требует умственных усилий. Я почти упустил тот факт, что Тафт стоит в стороне, ему не предлагают маску, и он не просит, просто глядит с борта корабля вниз в Безграничную Яму.

Была часть меня, что хотела надавить, убрать руку, и потребовать, чтобы мы спасли его, даже если непохоже, чтобы он хотел спасения, даже если его устраивало погибнуть с разрушающимся кораблём, но мне понадобилось слишком много времени, чтобы заметить, а затем я уже был в чёрной пустоте перчатки, месте столь знакомом, что оно почти стало домом.

Глава 88: Дом одиночества.

После спасения из плена и окончания похождений с Фаллатером, Амариллис и Фенн потратили какое-то время на попытки выработать лучший способ использования трюка перемещения стрелой, и как его можно адаптировать к разным сценариям. Сейчас была комбинация этих сценариев и проводимого ими тестирования. Выпущенная из песчаного лука стрела будет оставаться неподвижной относительно Аэрба, те же правила, по которым действовали латы неподвижности. Это означало, что в сценарии, когда мы уже движемся, у нас была достаточно серьёзная проблема — стрела не будет двигаться вместе с нами.

Протоколом на тот случай, если "телестрелу" нужно выпускать с чего-то движущегося, было — Амариллис загружает всех в перчатку, выпускает стрелу, а затем в тот же момент, как стрела замирает, запирает свой доспех. Если бы она стреляла нормально, то это оставило бы стрелу вне её досягаемости, так что по протоколу она выпускала стрелу назад, целясь более-менее через плечо, что убивало дистанцию, но по крайней мере позволяло ей войти в перчатку в стреле, если сперва снимет перчатку и наруч.

(К слову, мне очень не нравилось название "телестрела". Его выдвинула Фенн, но префикс "теле-" означает "дально-", и все стрелы, почти по определению, перемещаются на большое расстояние, и плюс телестрела летит не дальше, чем нормальная; собственно, из-за веса, баланса, и более скверной аэродинамики скорее летит на меньшую дистанцию. Правильным термином для неё, если хотите смешать "стрела" и "телепортация", было бы "стрелопортация", что точно отражает то, что она делает. Однако Фенн решила, что звучит слишком похоже на "аэропорт", и к тому же она уже изобрела её с помощью Амариллис и назвала, и упрямо отказывалась менять название).

Разумеется, Амариллис стреляла из лука гораздо хуже, чем Фенн, особенно с учётом того, что шрамы Фенн снова работали. Фенн была не просто мастером-лучницей, она была пугающе сильна, способна натянуть тетиву до такой степени, что, как полагала, обычная тетива порвалась бы. Реликвии (обычно) более крепкие штуки, и в этом конкретном случае нам были нужны и дистанция, и точность, которые могла обеспечить Фенн.

К счастью, корабль двигался не слишком быстро, так что когда до этого дошло, Фенн смогла сделать выстрел на ходу, чтобы держаться на позиции со стрелой, запрыгнуть на Амариллис, сделавшею себя неподвижной, и на десять секунд прикоснулась к перчатке.

Амариллис освободила обе руки от доспеха. В то время как одна прикасалась к перчатке, в другой были часы, отсчитывающие секунды. Её взгляд двигался между часами и Тафтом, временами на миг задерживаясь в направлении, где на горизонте лежала Куум Доона. Тафт, со своей стороны, просто стоял на краю "Вниз и Из", который получил ещё одно попадание из пушки, пока она смотрела. Когда оставалось три секунды, и Тафту будет очень сложно что-то сделать, Амариллис вошла в перчатку.

Для использования телестрелы, чтобы попасть в цель сверху, использовался совсем другой протокол. Его применение, на взгляд Амариллис, могло понадобиться, если нам нужно будет спешно попасть на вершину чего-то, и полёт нас всех в стреле мог сработать, что сэкономит нам минуты, если не часы, восхождения. Она взбиралась по Замку Сориана в Сильмар-Сити, и одним из подходов Амариллис было рассматривать прошлые ситуации и находить способы иметь с ними дело, если придётся снова. Неотъемлемой проблемой при стрельбе во что-то вроде скалы или высокого здания было то, что стрелы созданы для пронзания, а большинство статических структур созданы так, чтобы не пронзаться, пусть и не специально. Стрела, выпущенная в стекло, металл, или камень скорее всего отскочит, что в лучшем случае закончится тем, что мы выйдем из телестрелы обратно на уровне земли, где и начинали, или ещё хуже, в каком-то опасном при выходе месте.

Амариллис испробовала множество различных решений, чтобы стрела прилипла, или по крайней мере остановилась, но в итоге остановилась на чём-то очень близком к зоне намеренной деформации машин: наконечник был хрупким, предназначенным разбиться при ударе, что замедлит несущее перчатку древко стрелы. Перед выстрелом на стрелу наносится быстрозастывающий клей, и в идеале она прилипнет к стене, что позволит Амариллис выбраться из перчатки, запереть себя на месте латами неподвижности, забрать стрелу, а затем или упасть, или взобраться куда-то в достаточно безопасное место, где смогут выбраться остальные. При тестировании (без перчатки) стрела прилипала примерно в одном случае из трёх.

В то время как часть плана с "входом в стрелу" прекрасно сработала, часть с "выходом из стрелы" не сработала, фактически, совсем.

Амариллис выскочила из пустоты через считанные секунды после того, как вошла в неё, положившись на свои часы и примерную оценку того, сколько времени понадобится стреле, чтобы пересечь дистанцию. Это была серия резких переходов — сперва неподвижно стояла в нескольких десятках футов от ярко освещённого корабля, затем оказалась в чёрной пустоте, освещённой только огнём на руке, и наконец снова смотрела на корабль, а перед ней освещённая пламенем её крови крутящаяся стрела, и обе они падают.

Она выхватила стрелу, а затем воспользовалась доспехом, чтобы остановиться. Со снятым шлемом лат неподвижности, она могла осматриваться, и видела бесконечную каменную стену за своей спиной, а снизу, видимую краем глаза, Куум Доона, выпустившую ослепительно яркий разряд молнии, оставивший в её периферийном зрении абстрактный синий след. Она взглянула на стрелу, пытаясь бегло проанализировать; на первый взгляд, воздух был слишком сырым, что негативно сказалось на клее. Ещё один напряжённый взгляд на каменную стену позволил прикинуть, что расстояние до неё около двадцати футов. Расщелина, в которой находилась Куум Доона, была ещё в пятидесяти футах ниже. Было непонятно, откуда именно шла молния, но она предполагала, что подвергается риску, если её заметят. Она погасила пламя крови в тот момент, как схватила стрелу, что оставило её в почти полной темноте, освещённой в основном остатками света от "Вниз и Из".

Амариллис разобрала стрелу, достала перчатку, осторожно оторвала липкое древко от своей руки, и бросила его в Яму, а затем надела перчатку. Если молния не ударит в неё, у неё есть все инструменты, необходимые, чтобы пробраться в обереги Куум Доона, и когда она будет внутри, останется только задача обеспечения того, чтобы дом не желал причинить им вреда; похоже, он уже убил многих.

Первым шагом было добраться до каменной стены. Для этого у Амариллис были специализированные инструменты, не только верёвки, колышки, и ремни безопасности, купленные в Драгоценности Пустыни для штурма Каэр Лага, но и арбалет, заряженный тяжёлой стрелой, на конце которой была закреплена длинная и тонкая верёвка эльфийской работы, купленная за немалые деньги.

Повернуться лицом к стене Ямы было довольно проблемно. Её руки были свободны, что означало, что она может обеспечить толику углового движения. Она отставила одну руку, другая — через нагрудник, и насколько могла быстро замахала ими в сторону. Затем она отключила неподвижность доспеха, остановила руки, чтобы инерция как можно эффективнее передалась телу, и снова сделала доспех неподвижным, прежде чем упала слишком далеко. Это стоило высоты, коя была ресурсом, который она изо всех сил старалась сберегать, но она смогла выполнить задачу.

Стальная стрела была выпущена из своего специализированного арбалета, пролетела относительно короткую дистанцию до стены, а затем отскочила от неё и упала. Амариллис потянула за верёвку, поднимая её, чтобы снова зарядить. Всё, что ей было нужно, это что-то, за что можно потянуть, что позволит ей сблизиться, быстро включая и выключая неподвижность; если ускорение верёвкой будет быстрее гравитационного, она сможет добраться до стены, не потеряв слишком много высоты.

На второй выстрел стрела снова отскочила от камня, и на этот раз когда она её подтянула, кончик стрелы оказался отколовшимся — неудачный удар. Она замерла, какую-то секунду глядя на это, а затем вернула её в перчатку и повторно оценила свою позицию. Стрельба из пушки снизу прекратилась, как и разряды молний. "Вниз и Из" виднелся внизу, крутящийся и горящий, магия реликвии наконец отказала. Крепость не предпринимала никаких мер против неё. Она её не видела? Опознала кровь на таком расстоянии? Действовала на основе некоего другого набора протоколов, когда угроза стала ближе?

Было соблазнительно просто воспользоваться ключом телепортации и забить. Они могли перегруппироваться в отеле Хидвоте и вернуться на эту же позицию через два часа, подробно обговорив ситуацию и оправившись от битвы. Риск, естественно, был в том, что когда они вернутся, Куум Доона здесь уже не будет.

Амариллис достала из перчатки тридцатифунтовую гирю на тонкой мифрильной цепи. Раскрутила её, и когда она набрала скорость, подобрала момент отключения неподвижности так, что гиря потянула её в нужном направлении. В теории, с помощью этого метода она могла бы взбираться в воздухе, но на практике на то, чтобы достаточно раскрутить гирю, уходило слишком много сил. К тому моменту, как она добралась до стены, она вся вспотела, хотя рукам из-за ночного времени в сырой Яме было холодно.

Для последнего продвижения она воспользовалась Всеклинком, вытянутым в некое древковое оружие и надёжно вбитым в ближайшую трещину в камне. Она продвигалась по дюймам, циклически используя способность доспеха, чтобы не слишком падать, делая перерывы, когда мышцы уставали. Одной марципановой феи, извлечённой из перчатки и быстро поглощённой, хватило, чтобы избавить её от большей части физической усталости, когда она оказалась достаточно близко, чтобы прикоснуться к камню и начать спуск.

Амариллис была хороша в скалолазании. Афиней Перьев и Крови был построен на высоком плато, и скалолазание было частью традиций школы, спорт, продвигаемый до крайностей, которые позволяет магия. На скалолазных стенах школы были пути, которые можно пройти только будучи умелым в магии крови, способным бросать себя пульсом своей крови от одной опоры к другой. Были соревнования, и кланы скалолазов; это было одним из главных дополнительных курсов школы. Амариллис была в афинее всего три года, чего было достаточно, чтобы кое-чему научиться, но не так долго, чтобы она считала себя магом крови. Скалолазание было одним из того, чем она намеренно занялась, частично ради того, что оно позволяло социальный доступ к старшеклассникам, и частично потому, что давало ей меру возможности побыть одной. (У большинства склонов для скалолазания имелись многослойные обереги от скорости, устроенные так, что при падении замедляли до скорости падения с ног на земле, и это означало, что не было нужды в наблюдателях).

Она спускалась насколько возможно осторожно, в одной руке Всеклинок в виде устройства-когтя, способного принимать форму опоры и закрепляться в любой трещине или выемке. Было кромешно темно, так что ориентироваться приходилось на ощупь, а не зрением; она беспокоилась, что свет привлечёт внимание Куум Доона или туунг, если они где-то там, хотя она была уверена, что для обережника будет сиять от магии. Скала была крайне неровной, одна из худших поверхностей для скалолазания, и постоянно приходилось цепляться изо всех сил.

Она ощутила, как проходит через обереги, и вздохнула с молчаливым облегчением. Что бы там ни происходило с Куум Доона, обереги всё ещё были настроены на её линию крови, и пропускали члена её ветви семейного древа.

Она достигла Куум Доона не больше чем через две минуты, наконец прикоснувшись к ней рукой. Пока что она видела лишь толику этого места, и сейчас ощущала структуру здания, странные выступы и петли из металла, которые, как она постепенно поняла, были сцеплены как в кольчуге, каждое звено размером с монету. Кольчуга под металлическими пластинами, а под ней дерево или камень. Она провела пальцами по поверхности, пытаясь понять это. Кто-то покрыл это здание сразу латами и кольчугой, или, возможно, оно изначально было построено таким во время ремесленной горячки. Это сделало спуск быстрее, за что она была благодарна. Она спустилась мимо окон, все — разных формы и размера, некоторые разбиты, оставив у краёв осколки стекла, словно зубы.

Когда её ноги прикоснулись к земле, она осторожно проверила опору, прикладывая всё больше веса, пока не встала на пол полностью, не держась руками. Она съела ещё одну фею, чтобы избавиться от усталости, подождала, пока дыхание и сердечный ритм вернутся в норму, и лишь затем рискнула создать пламя, чтобы взглянуть, где она, готовая в любой момент прийти в движение.

"Шкура" Куум Доона была довольно странной штукой. Обширное изгибающееся полотно металла, с симметричными сварками и скрепами, там и тут видны повреждения, следы попаданий. В тех местах, что не закрывали металлические пластины, была кольчуга из звеньев размером с обручальное кольцо, соединённых меж собой. Там, где не было пластин или кольчуги, было дерево, серое и потрескавшееся, сырое от тумана, или камень, кирпичи были бессистемно разбросаны, словно элементы головоломки, вместо того, чтобы лежать ровными рядами. Комнаты были странной формы, и стены не были ровными, но Куум Доона не создавала впечатления неуклюжей постройки, собранной из разношёрстных элементов, в расположении комнат проглядывался некий смысл, пусть и лишённый симметрии.

Главным входом в Куум Доона был набор двойных дверей из некоего экзотического тёмного дерева, на поверхности которого была вырезана фреска. Это Амариллис узнала; слева был фермер, ухаживающий за своей фермой, а справа — король в своём дворце. Вариации этой темы были распространены в Англицинне; это была часть мифологии Утера Пенндрайга, который вырос фермером, и занял своё место, как король. Здесь фреска была треснувшей и посечённой, шрамы битвы.

Перед дверью лежала небольшая дорожка из камня, заканчивающаяся на десяти футах. На ней Амариллис и стояла, глядя на крепость, что была её по факту объявления обладания. Крепость была неподвижна и тиха. Она не выпустила в неё разряд молнии, и пушки не стреляли, какой бы там механизм ни позволял это. Амариллис оставалась на месте, изо всех сил стараясь сохранять стальное спокойствие (и никто не может сравниться с Амариллис в умении сохранять стальное спокойствие).

Медленно и решительно, она начала доставать нас из перчатки.

* * *

— Мы в безопасности? — спросила Фенн, осматривая структуру. Она держалась рядом с Амариллис, на расстоянии вытянутой руки, что было, вероятно, благоразумно; у Амариллис были и латы неподвижности, и ключ телепортации. Перчатка, однако, вернулась на руку Фенн, заключённая ранее сделка чтилась. Всеклинок тоже вернулся на своё обычное место на моём пальце, в виде кольца с клинком.

— Мы ещё не были атакованы — сказала Амариллис. — Это подразумевает некий уровень безопасности. Можешь встать перед одной из пушек, если хочешь это проверить.

— Это не пушки — сказал Грак, указывая на что-то, чего я не видел в свете фонарика, хотя и направил его туда, куда он указывал. — Это пистолеты, установленные в больших гнёздах. Замаскированные.

Иногда он, казалось, пережёвывал слова, словно подбирал идеальное, и смаковал найденное.

— Я видел, как несколько из них подстраиваются.

— Пистолеты, стреляющие пушечными ядрами? — спросила Фенн, нахмурившись.

— Я не знаю — сказал Грак.

— О — сказал я. — Эм, это было из кампании, эм, пиратской кампании, что мы проводили.

На самом деле, не совсем пиратской, это была кампания по Веку Просвещения, превратившаяся в пиратскую несмотря на все мои усилия.

— Три раза в день, с взрывом при критическом провале, пистолет может выстрелить ядром. Как я это вводил, они не были автоматизированы, и не были частью здания.

Амариллис нахмурилась.

— Адаптация.

— Возможно — сказал я. Осмотрел Куум Доона. — Я на самом деле не понимаю это место. Ему словно не хватает... эм, центральной темы?

Я не был уверен, понятно ли выражаюсь, или выразил свою мысль слишком невнятно. Чувство было такое, словно делаю ментальный эквивалент пробы вод.

— У тюрьмы не было центральной темы — сказала Фенн. — Бронзовые и земляные чуваки.

— Там было разное в разное время, смешивающееся в настоящем — сказала Амариллис. Она смотрела на дверь, и потрёпанную фреску на ней. — В мета-смысле, там было о идентичносте, связывало происходящее с Фаллатером. Там были големы, использующие цветочную магию, это тематически о связи.

— Ты слишком много ему отводишь — ответил я. — Данжн Мастеру, в смысле.

— Я достаточно уверена, что она отводит всемогущему богу недостаточно — сказала Фенн. — Но, без проблем, продолжай ругать Данжн Мастера, я просто не забуду стоять в стороне от тебя.

— В таком случае, какая здесь тема? — спросил я.

— Понятия не имею — сказала Амариллис. Она смотрела на фреску, или, может, просто на дверь.

— Это личность — сказал Грак.

— Личность в доспехе? — спросила Амариллис, осветив своим фонариком металлическое покрытие. Когда Грак указал на это, я тоже, типа, заметил это.

Грак кивнул.

— Скорее всего, оно разумно.

— Если это личность, то проблемная — сказала Фенн, указав ногой на повреждённый камень, почти пнув его.

Одна из двух дверей, та, на которой был изображён замок, со скрипом открылась. Мы все уставились на это.

— Впрочем, у всех нас есть свои недостатки — сказала Фенн, натянув на лицо улыбку. — У меня так их уйма. Я осуждённая преступница в бегах, убившая около получаса назад сотню народа, я...

— Нам стоит войти — сказал я.

Амариллис подняла фонарик и направила луч света в проход.

— Там внутри тела — сказала она. Я взглянул туда, куда она указывала, и увидел там тёмные формы, с отблесками металла.

— Старые — добавила она, озвучив мои мысли.

— Другие команды, прибывшие сюда в поисках сокровищ? — спросил я.

Амариллис взмахнула фонариком и коротко кивнула. Она слегка нахмурилась, сузив глаза.

— Были и другие, имперские силы, пытающиеся взять это место под контроль. По крайней мере, по слухам.

— Нам стоит войти — снова сказал я. — Открытая дверь — это приглашение.

— Можешь возглавлять — не моргнув глазом, ответила Амариллис.

Я шагнул вперёд, держа фонарик перед собой. Это был земной фонарик, с более ярким и сфокусированным лучом, чем что-либо, что можно достать на Аэрбе из немагического. Я перешагнул порог, стараясь не задумываться об этом, что было легко, учитывая, что ментальная усталость от использования магии самоцветов оставалась в полной мере. Если это место хотело нашей смерти, я был уверен, что мы были бы покойниками, и стояние у двери было не в нашу пользу.

Дверь вела в большое фойе с двумя лестницами, уходящими под разными углами, и с тремя дверями, одна из которых была выбита, другая слегка покосилась, и только третья в нормальном состоянии и на своём месте — и заколочена. Ковёр на лестнице был потрёпанным и гнилым; дерево потрескавшимся и покорёженным. На полу были чёрные и белые плитки, бегущие изгибом. Этот узор делал проблемы, места, где плитки были разбиты или отсутствовали, ещё более заметными.

Если я посчитал правильно, тел было восемь. Ни одно не было свежим; участки кожи потемнели, вместо глаз — дыры. Было сложно сказать, что с ними произошло, но картина была мрачная. Вероятно, раньше в фойе висела люстра, поскольку сейчас она была на земле, с телом под ней. На одной из стен было пятно красного, настолько тёмное, что почти чёрное, отмечающее что-то неприятное, источником чего могло быть тело под ним. У ещё одного тела отсутствовал торс; оно лежало на полу, руки и ноги на местах, голова откатилась в сторону, и от неё тянулся тёмный след, утончающийся по мере того, как приближался к открытой двери.

— Извини, что назвала тебя проблемной! — сказала Фенн в дверь. — Ты та ещё милашка!

— Здесь действительно есть такая идиома? — спросил я. — "Проблемная"? (Пр. переводчика: в оригинале было hot mess. Подобрать что-то более удачное не удалось).

— Следи за тем, что говоришь — ответила Амариллис. Она сняла свой шлем, давая себе остыть и поту — высохнуть, но снова надела его, прежде чем заглянуть в дверь. Временами такое ощущение, что она проводит в доспехе больше времени, чем без него, закрывшись от мира.

— Мы о многом говорили перед дверями — сказал Грак.

— Да — ответила Амариллис. — Это место не должно было быть разумным. Не настолько, чтобы понимать речь. Мой прапрадед говорил, что она, в лучшем случае, на уровне собаки, а не...

Она остановилась и прочистила горло.

— Я Амариллис Пенндрайг, десятая моего имени, Принцесса Королевства Англицинн, самый прямой потомок Утера Пенндрайга, и хранитель Куум Доона по факту объявления права принадлежности.

Она произнесла это как объявление, но не повышая голос.

Ответа из крепости не последовало.

— Ладно — сказала Фенн, когда прошло немного времени. — Так мы пойдём в жуткую заколоченную дверь слева, жуткую дверь с кровавым следом справа, или по одной из лестниц, или как?

— Мы можем каждый пойти по своему пути — сказал я. — Большую площадь покроем.

Опустилось молчание.

— Это была шутка — сказал я.

— Не смешно — сказала Фенн.

Изнутри прозвучал пустой смех, доносящийся из правой двери, в которую, вероятно, был утащен расчленённый торс.

— Ладно, я буду той, кто это скажет — сказала Фенн. — Мы можем забить на это длинное, болезненное похождение, и слинять отсюда нахрен.

— Один из оберегов — от телепортации — сказал Грак. Его взгляд прошёлся по окрестностям, впитывая информацию, которую я не видел. — На придётся спрыгивать.

— Мы не впустую прибыли сюда — сказала Амариллис. Она стояла снаружи, но наконец пересекла порог, и встала рядом со мной у входа в фойе.

— Похоже на ловушку нежелания невозвратных потерь — сказал я.

— Нет — сказала Амариллис. — Потери уже понесены, но это означает, что остаточная цена завершения поисков и добирания до палаты времени низка. Мы остаёмся вместе, обыскиваем комнату за комнатой, и у нас не должно уйти больше дня на то, чтобы найти её. Цена практически никакая, если считать, что Куум Доона не хочет нас убить, а я не считаю, что она хочет.

— На чём это основано? — спросила Фенн. — На том факте, что ещё этого не сделала? У меня была кошка, которая могла тратить часы на убийство мыши, если я ей позволяла. Она их бросала, ранила, догоняла, и расчленяла только тогда, когда они переставали развлекать.

Амариллис издала негромкое "ммм...", признавая, что такая возможность есть.

— В любом случае нам стоит сделать контрольный этим телам — сказал я. Протянул руку к Фенн, и она бросила мне пустотный пистолет. Она всё ещё не вошла в Куум Доона.

Я подошёл к телам, стараясь отогнать накатывающие эмоции. Что мне больше всего не нравилось в магии самоцветов, так это то, что чувство ментального истощения вроде как было фиксировано по процентам, а не по статичным интервалам, так что оставшаяся четверть очков, как отображал показатель в моём интерфейсе, вызывала у меня диссоциативное, плывущее ощущение, которое я прежде связывал или с депрессией, или с нехваткой сна. Я был чувствительнее к окружающему миру, воспоминания и чувства накатывали легче, чем обычно, не настолько, чтобы было проблемой, но раздражало.

В моей памяти всплыл звук пустотного ружья, когда Амариллис казнила Поула в мастерской механика в Комфорт, то, как холодно и механически она это проделала, что отражало отстранённость, с которой я двигался. Я подумал о кривом веселье за игровым столом, когда трупы и статуи вновь осквернялись, чтобы не могли ожить и причинить кому-то вреда, задача, к которой Крэйг и Реймер всегда подходили с необузданной креативностью. Я подумал о своём деде в его гробу, кожа да кости после долгой борьбы с раком, и о семи днях, которые мы провели в Южной Дакоте, ожидая его смерти. По крайней мере, запах в фойе был приглушенным, слегка пахло хомячками и плесенью, и это напомнило мне о моём первом реальном пете.

Я даже не был уверен, есть ли какой-то смысл стрелять в трупы. Будь я Реймером, я, вероятно, потратил бы время на то, чтобы расчленить трупы, отделить важные кости друг от дружки. Вероятно, эта работа была бессмысленной, но никто меня не останавливал, они лишь приглушенно разговаривали дуг с другом.

— Ты в порядке? — спросила Фенн, когда я закончил. Её рука прикоснулась к моему локтю.

— Угу — сказал я. — Слишком много магии самоцветов. Не в лучшей форме сейчас.

Я остановился. Вопрос появился не сразу.

— А что? Странно себя веду?

— Немного — сказала Фенн. — Я думала, что усталость от боя.

— О — сказал я. — Резонно.

Я отстранённо задумался, будет ли такое у меня в статусе или нет. Если бы было, на мой взгляд, каноничное же статусное поражение.

— Нам просто нужно продолжать двигаться — сказала Амариллис. Я терпеть не мог, когда шлем закрывал её лицо. Может, удастся найти магический предмет, который сделает её шлем невидимым. Я мысленно попросил об этом Данжн Мастера. — Найти палату времени, доставить меня в неё, это наша единственная цель, пока что. Любые оставшиеся наследия вторичны, а сделать это место постоянной безопасной базой операций — третьим.

— Нам стоит пройти по следу крови — сказал я, указывая на слет, ведущий от отрубленных рук и ног. — Это было проделано после его смерти, намеренно, перемещено в какое-то важное место.

— Это было проделано хочется надеяться после его смерти — сказала Фенн. — Разве не ты всегда говоришь о худших вариантах?

— Угу — сказал я. — Верно.

— Должно было быть больше крови — сказал Грак, который наконец присоединился к нам. Я повернул фонарик к нему, чтобы увидеть его, и заметил нечто напрягающее.

— Ты закрывал дверь? — спросил я.

Он повернулся к двери, вместе с Фенн и Амариллис. Она была плотно закрыта.

— Нет — сказал он.

— Без театрального захлопывания, запирающего нас здесь? — спросила Фенн. — Я почти немного разочарована.

— Стоит попробовать открыть её — сказала Амариллис.

— На тот маловероятный случай, если это действительно сработает — заметил я.

Грак подошёл и проверил дверь. Она открылась свободно, без сопротивления, и открыла взгляду стену камня.

— Мы переместились — сказал Грак.

— Не ощутив этого? — спросил я.

— Похоже на то — сказала Фенн. — Что означает, если я правильно понимаю, что мы попались, если не сможем найти другой выход?

— Да — сказал Грак. — Возможно, я смогу нейтрализовать оберег, если мы сможем найти зазор. Внешняя граница для нас блокирована. В норме внутри бывает защищаемая комната, вход и выход.

— Ну, у меня дурное предчувствие насчёт... бл*!

В руке Фенн возник лук, миг спустя возникла и стрела, и она выпустила её прежде чем я смог увидеть, на что она смотрит.

Когда я взглянул туда, увидел отрубленную голову, откатившуюся на несколько футов. Стрела пробила её через глазницу, пришпилив к полу.

— Она сдвинулась — сказала Фенн. — Она катилась.

— Катилась от нас? — спросила Амариллис.

— Угу — сказала Фенн. Она подошла к голове, осторожно ступая по плиткам, и наступила на неё, прежде чем выдернуть стрелу. Она была покрыта чёрным ихором; Фенн отбросила её. Когда она подняла ногу с головы, та осталась на месте, а затем снова покатилась, к открытой двери, по пути, отмеченному следом крови от торса.

— Эм, от нас ожидают, что мы последуем за этим? — спросила Фенн. — В смысле, дом честно ожидает, что мы последуем за катящейся головой?

Новый призрачный смех эхом прозвучал из коридора.

— Может, мы и тупые, но не настолько же тупые — сказала Фенн.

— Я бы сказал, что стоит пройти — сказал я.

— Согласна — сказала Амариллис. — Это коммуникация с этим местом, пусть и нестандартная. Если мы станем с ним бороться, не уверена, что сможем достичь наших целей здесь, особенно превращения этого места в надёжную безопасную крепость.

— Ты чокнутая, если считаешь, что я проведу здесь ночь — сказала Фенн. — Даже одну ночь, не то что жить.

— Возможно, выбора у нас не будет — сказал Грак, глядя на дверь, открывающуюся в камень.

Мы медленно прошли по коридору. Я был во главе, поскольку я мог проще перенести удар, а Грак — следом за мной, поскольку он мог видеть магию.

— В этом месте больше магии, чем я видел в чём бы то ни было раньше — сказал Грак. — Многослойная магия. Разнообразная. Я думаю, Джунипер прав.

— Прав в чём? — спросил я, нахмурившись.

— В магии бежит тонкая общая нить — сказал Грак. — Больше, чем я бы ожидал.

— Ты говоришь о центральных темах? — спросил я.

— Нет — сказал Грак. — Слегка фыркнул. — Да. Магам не понравилась бы эта интерпретация.

— Ну, мне пока что визит сюда не нравится — сказала Фенн. — И этот разговор не делает это блуждание приятней.

— Так не должно было быть — сказала Амариллис. — Если бы мы знали, что дом — мыслящая сущность, возможно...

Она остановилась и начала снова.

— Мне нужно знать больше, понять, почему оно стало таким.

— И почему твой предок тебе солгал? — спросил я.

— Да — сказала Амариллис. — Это место числилось в семейном гроссбухе как законсервированное, закрытое из-за расходов, не как неуправляемая сущность. Мой прапрадед это подтвердил. Я всегда полагала, что с ним просто больше проблем, чем толку, и не только я, но и другие. В какой-то момент звено в цепи попечения разорвалось. Или... Было подпилено.

— То есть у нас поверх всего добавилась ещё и семейная тайна? — спросила Фенн. — Угу, совсем не помогает. В основном дело в том, что мы следуем за хреновой катящейся головой в кромешной тьме в девяти милях под землёй, возможно, это убило мой настрой.

Голова продолжала катиться. Когда мы делали паузы, в основном чтобы Грак что-то проверил, она останавливалась, ожидая нас. Как оказалось, головы неважно катятся, учитывая, что они не сферические, так что движение головы временами прерывалось, когда она накатывалась на нос, или на ухо, или попадала на неудобное место меж искривлённых досок пола. Когда она покатилась, это было жутко, но в итоге в это появилось нечто комическое. Я задумался, была ли такая цель, или это была провалившаяся попытка нагнать жути.

Мы проходили мимо дверей и окон, большинство из них были закрыты. По взаимной договорённости, в двери мы не входили, но светили в них фонариками, освещая сцены смерти и разложения. Иногда там были разложившиеся тела на мебели, иногда только пятна. Общей темой были расчленение и увечья; у кого-то отсечён палец, или отсутствует рука, или глаза из черепа. Я воспринимал эту крепость как участок Суперфонда (пр. переводчика: вкратце, мусорная свалка), и даже если контролирующий её разум возможно привести под контроль, или убедить сотрудничать, понадобятся месяцы на то, чтобы очистить её и сделать жилой, не говоря уж про миллионы оболов, которые вероятно понадобятся на замену прогнивших досок, ковров, мебели, и т.п. Навеяло воспоминание о доме моей тёти после её смерти, где находили старые ссохшиеся вещи. Это место было замусорено мертвецами, и с ними нужно что-то сделать. И всё это не говоря о работе по добавлению таких удобств, как электрическое освещение и водопровод, признаков которых я не видел. Впрочем, это и неудивительно, учитывая, насколько это место старое.

Голова вкатилась в большую комнату и остановилась у ножки обеденного стола. Мы поводили фонариками, осматриваясь. Стол был длинным, солидным, за ним могло разместиться изрядно народа, и хотя он был самой заметной деталью интерьера, ещё у одной стены был бар, с подгнившими диванчиком и креслом у очага. Над каминной полкой находился пыльный зуб, достаточно большой, чтобы мне, вероятно, было сложно его поднять.

На столе стояли четыре стакана, каждый наполнен прозрачной жидкостью. На секунду мы остановились, без слов рассматривая их, а затем продолжили осматриваться, пытаясь понять, что ещё есть в комнате, и почему нас сюда привели. Я отвёл свой фонарик от стола, направив его на ряды пыльных бутылок, поднимающиеся до потолка в двадцати футах, и лестницу, по которой нужно взбираться, чтобы добраться до вещей на верхней полке. Когда мой фонарик вернулся обратно, пересекая лучом стол, на нём сидела девушка.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы узнать её, в то время как остальные вскрикнули от неожиданности и пришли в движение. Ей было шестнадцать или семнадцать лет, длинные каштановые волосы, затянутые в хвост; мне всегда нравилось, как он покачивается, когда она качает головой. У неё был маленький рот с пухлыми губами; я немедленно вспомнил, каково было её целовать. В доме было холодно, и слегка сыро, но она носила футболку и короткие шорты, как обычно одевалась летом. Даже сандалии были. Словно чтобы подчеркнуть это, футболка была знакомая мне, с надписью "Канзасский Заплыв", со стилизованным изображением плывущей женщины на полугребке. Она была в команде плавания, футболка досталась бесплатно, с какой-то конференции, или от организации, или что-то такое.

Тифф.

Глава 89: Лицо места.

— Вы аватара дома — сказала Амариллис. Её рука лежала на руке Фенн, опуская лук в позицию, с которой Фенн не могла выстрелить. Судя по тому, как Фенн пыталась бороться, большую часть по предотвращению выстрела выполняли латы неподвижности.

— "Аватара" подразумевает определённый подтекст — сказала Тифф. — Я бы предпочла "икона".

Её голос вызвал озноб по моей спине. Та же каденция, тот же тон, всё, как я помнил. Однако это царапало; не было ноток печали, которые я привык от неё слышать, того подтона депрессии, и даже без этого, даже когда она была счастлива, она никогда не была столь... царственна. Я бросил взгляд на её лодыжку; там не было татуировки. Это должен был быть сигил, который Артур создал для одной из наших длинных кампаний, стилизованный угловатый крест, но он отсутствовал.

— Могу я спросить, что видят все остальные? — спросил я.

— Молодая девушка, моего возраста, невозможно чистая, носит футболку с надписью "Канзасский Заплыв" — сказала Амариллис.

— Твой тип, могу предположить — сказала Фенн, демонстративно нахмурившись. Я не был уверен, описывал ли когда-либо ей Тифф, но возможно она провела связь и без того, учитывая футболку.

— Магия — сказал Грак. — Магия реликвии. Нет кожи, костей, или крови.

— Я вижу перед собой классический набор приключенцев — сказала Тифф. Она подняла палец и по очереди указала на каждого из нас. — Обережник, лучник, громила, и мускулы. Насколько угадала?

Я был "мускулы" в то время как Амариллис "громила".

— Я мультидисциплинный маг — сказал я. — Помимо прочего.

— Мэри — менеджер — сказала Фенн. — Два из четырёх, не так уж плохо.

— Менеджер — не одна из ролей-архетипов — сказала Тифф.

— Я не менеджер — сказала Амариллис.

— Ну, как бы там ни было — сказала Тифф. Она подняла один из стаканов, взглянула на него, и поставила обратно. — Вы здесь по делу или из интереса?

— Твоя футболка — сказал я. — На ней написано "Канзас".

— Да — кивнула Тифф. В её взгляде не было узнавания, когда она смотрела на меня. Было в ней что-то не так, помимо того, где она находилась. Не только отсутствующая татуировка, были и другие детали, не соответствующие тому, как я её помнил. Её нижний зуб был чуть кривоватым, не настолько, чтобы ставить брекеты, но достаточно, чтобы она как-то сказала мне, что ей это в себе не нравится. Это... привидение, за неимением лучшего слова, в этом плане не совсем совпадало. Я попытался найти другие детали, и вновь увидел, что копия отличается от оригинала. Я очень любил Тифф; и во время проводимых вместе ночей тщательно её изучил.

Это не была Тифф, оно просто по какой-то причине выглядело как она.

— Мы здесь по делу — сказала Амариллис. — Уверена, вы это уже слышали. Насколько мне известно, должна существовать палата времени где-то в Куум Доона...

— Мне не нравится это имя — сказала Тифф.

— Приношу извинения — сказала Амариллис. — Есть имя, которое вы предпочитаете?

— Зона, если не сложно — сказала аватар дома, носящая форму Тифф. Я узнал имя, после нескольких секунд щекотки в мозге. Зона было именем жены Утера Пенндрайга. Полагаю, этот псевдоним — не совпадение. Что до того, что за ним лежит, однако, это было определить сложнее. Он оставлял свою жену, чтобы отправляться в приключения, изменял ей, если верить историям, с её благословения или без. Любил её, возможно. Я не был уверен, что тут нужно учитывать, если она взяла своё имя от жены Утера. Или, может, по какой-то странной магии, она была женой Утера.

— Извини — сказал я. — Эта форма, ты застряла в ней, или можешь её изменить?

Я заметил, что Амариллис слегка напряглась при этом вопросе.

— Почему? — спросила Зона, подняв бровь.

— Это — я покачал головой — сложно. Отвлекает.

Тифф, здесь, во плоти, была не тем, что сейчас было мне нужно. Это окатило как раз тогда, когда я был н ев состоянии справиться.

— Это тебя напрягает? — спросила Зона, подняв бровь. — Вы обрежете волосы, если я скажу, что они выглядят глупо?

— Эм, да? — произнёс я. — Вероятно, обрезал бы.

Я не понимал, почему она так выглядит. Очевидным ответом был Артур, но это наводило на всяческие неприятные мысли. Куум Доона принадлежала ему, пятьсот лет назад, и я надеялся, что получу какие-то подсказки о том, что с ним произошло, или кем он был на Аэрбе, что-то большее, чем могут рассказать книги по истории. Но это... Тифф, как аватар дома Артура, или икона, её словами, не говорило ничего хорошего, и все невинные объяснение, что я мог придумать, казались пустыми.

— Здесь где-то есть палата времени, не так ли? — спросила Амариллис. — У нас срочная потребность в ней.

— Я не буду вести переговоры с тобой — сказала Зона. Она откинулась в кресле и положила ноги на стол, точно как делала Тифф. — Она — сказала она, указывая на Фенн. — Она не умеет держать языка за зубами, пожалуй, буду говорить с ней.

— Эм — сказала Фенн. — Мэри, более-менее, наш переговорщик.

— Переговорщик, менеджер, громила — сказала Зона, кивнув. Указала на меня тонким пальцем. — Однако твой взгляд всё время уходит к нему. Джунипер, как дерево.

— Он, эм — Фенн взглянула на меня — мой бойфренд.

— Со всем уважением, причина, по которой нам нужна палата времени — начала Амариллис.

— Нет — сказала Зона. — Ты — указывая на Фенн.

— Тебе нужно знать, зачем она нам? — спросила Фенн.

— Да — сказала Зона.

— И если я тебе не скажу, ты?.. — Фенн умолкла.

Зона постучала пальцем по столу и обвела нас взглядом.

— Убью вас всех.

Фенн кивнула, словно ожидала этого ответа.

— Должна сказать, мне не нравится, когда мне угрожают. В духе того, чтобы "сожжём это хреново место дотла" не нравится.

Зона рассмеялась; звук эхом раздавался из открытых дверей комнаты, вместо её рта.

— Думаете, этого ещё не пробовали?

— Если можно, я просто... — начала Амариллис.

Молнии затрещали между пальцев Зоны, и она с отстранённым интересом взглянула на них. Между большим и указательным пальцами дважды быстро сверкнул разряд, оставив повисший в воздухе звук.

— Итак, — сказала она — эта — указала на Фенн — не любит, когда ей угрожают, а эта — указала на Амариллис — не любит, когда её направляют. Любопытно взглянуть, каковы остальные ваши изъяны как группы.

Губы Амариллис сжались тонкой линией.

— Амариллис беременна — сказал я. — Важно, чтобы ребёнок родился в ближайшие несколько дней. И, полагаю, в идеале подрос на несколько лет.

— О — сказала Зона, нахмурившись. Реально, сходство было бесспорное, но то, что были и различия, поднимало вопрос о том, как оно было достигнуто. Возможно, будь оно идеальным, я бы просто принял его как нечто, вытянутое из разума Артура магией, которую он не мог контролировать, но я не думаю, что он бы передал хмурящуюся Тифф неправильно. — Почему?

— Ребёнок будет последним друидом последнего выжившего локуса — сказал я. Взглянув, заметил, что Амариллис прикусила губу. Полагаю, слишком много информации слишком быстро.

— Что случилось с локусами? — спросила Зона, нахмурившись. Её взгляд был сфокусирован на мне.

— Эм — сказал я. — Вторая империя их уничтожила.

— Хм — сказала Зона. — Я всегда считала их родственными душами, в каком-то смысле.

— Этот ребёнок — лучший шанс, что у нас есть, на спасение последнего из них — сказала Амариллис, прикоснувшись к своему животу, прикрытому латами. Она была слишком прямолинейна, но это просто мой взгляд, и она была способна лучше оценивать оппонента, чем я когда-либо смогу. Она сняла свой шлем, чтобы выглядеть более неугрожающей; если дом мог стрелять молниями внутри, чем вроде и угрожала, то всё равно шлем не поможет.

— Скажите-ка, что за "Данжн Мастер"? — спросила Зона, меняя тему. Я бросил взгляд на Амариллис; её рот оставался закрыт. Когда я взглянул на Фенн, она смотрела на меня. Грак особо не прислушивался к разговору; он смотрел на то, чего я не видел, пытаясь решить некую тайну магии, которая оставалась, пока что, невидимой.

— Ты знала Артура? — спросил я.

Зона всмотрелась в меня глазами Тифф.

— Артура? — спросила она.

— Артур Исаак Блюм — сказал я.

— Нет — сказала Тифф, помотав головой и качнув хвостиком. — Он Данжн Мастер? И вы... думаете, что я его знаю?

Я упал духом. Предполагалось, что у неё есть ответы; имя должно было быть ключом, чтобы открыть её, общей точкой, секретом, который я не мог знать. Это была информация, которую я припас на подобный случай, для кого-то, кто близко знал его.

— Нет — сказал я. — Я думал, что, может... если ты его знала, я смог бы объяснить лучше. Данжн Мастер — что-то вроде бога, полагаю. Вроде, эм, Скадуви?

— Я знаю богов, спасибо — ответила Тифф. Нет, Зона, не Тифф. Было сложно не забывать об этом, когда я говорил с ней, слышал её голос, смотрел на неё, она была настолько похожа на неё, что мой разум сам заполнял щели, игнорируя то, что не соответствует. Она повернулась к Амариллис. — Вы хотите жить во мне.

Она меняла темы, словно шла по намеченному маршруту. Возможно, слушала нас достаточно долго, чтобы у неё действительно был список того, что привлекло её внимание. Однако это царапало, важные темы отставлялись в сторону.

Амариллис помедлила.

— Могу я сказать? — спросила она. Зона лениво взмахнула рукой.

— Нам нужна база операций — сказала Амариллис. — Мы прибыли сюда ради палаты времени, и если мы сможем уйти, воспользовавшись ей, этого будет достаточно, чтобы я считала путешествие стоящим наших времени и ресурсов. Второй причиной было собрать снаряжение, оставленное моими предками на чёрный день...

— Его больше нет — сказала Зона.

Амариллис невозмутимо кивнула, не задавая очевидных вопросов (куда оно делось? как это произошло?).

— Но нашим третьим критерием было некое место, защищённое от вторжения извне. Это место закалено сражениями, способно на большее, чем кто-либо ожидает, обладает древними, мощными оберегами, и, очевидно, управляется разумом, способным решать возможные проблемы, если захочет. Начало у нас было не лучшее, но я полагаю, что мы можем договориться.

Зона сделала "пфф...", выпустив воздух. Внимательно наблюдая за ней, я заметил, что она на самом деле не дышит, что поднимало вопрос о том, как она издаёт звуки. Магия, вероятно.

— Полагаю — сказала Зона. Она бросила взгляд на меня, и это было как тогда, когда Тифф пыталась понять, что я имею в виду, глядя на моё лицо. Или, может, Зона просто выглядела достаточно похоже, чтобы мой мозг поднял эту связь.

Зона указала на стаканы.

— Вот, это антидот.

— О — сказал Грак. — Вот что в воздухе. Яд.

— Яд? — спросила Фенн. — Что за дерьмо?

— То, что из тебя выйдет минут через — Зона взглянула на своё запястье. Часов там не было; это была любимая шутка Тифф, посмотреть на пустое запястье, проверяя время — двадцать, если не выпьешь.

— Ты это видишь? — спросила Грака Амариллис.

— Да — сказал Грак. — Латентная магия, пропитывающая водяные пары. Было сложно заметить. Я не знал, что это.

— Этот "антидот" может быть тоже ядом — сказала Фенн, указывая на стаканы. — Я же не единственная, кто это понимает, верно?

Зона вздохнула.

— Раньше мне это нравилось — сказала она.

— Тебе нравилось... отравлять народ? — спросил я.

— Да — она кивнула. Взглянула на стаканы. — Кого-то убивала на подходе, кому-то позволяла колотиться в обереги, кого-то впускала внутрь, одурачивая их обережников, чтобы думали, что смогли пробить мою защиту, а затем...

Она умолкла и постучала пальцами по столу.

— Катящиеся головы, скрипящие двери — сказала Фенн. — Жуткий смех.

— Приношу извинения — сказала Зона. — Я сработала на "и так сойдёт". Если бы я старалась, кто-то из вас, вероятно, умер бы по пути ко мне. Возможно, нечто кровавое, или может тихое и незаметное, перерезанное непонятным образом горло. С большими группами проще, демонстративное убийство одного не ослабляет их настолько, чтобы они сломались. Это хуже всего, когда они просто зажимаются в угол и ждут конца.

— И это, эм, то, чем ты занималась последние несколько сот лет? — спросил я. Я старался не показать отвращения. Тела, что мы видели в коридорах, были её работой, это я уже понимал, но то, как она об этом говорила, было отвратительно.

— Считаешь моё поведение недостойным? — спросила Зона, подняв бровь. Взглянула на Фенн. — Твоя подружка хвасталась убийством сотен туунг.

— Это... это её способ справляться с ситуацией — сказал я. — Это не спорт.

— Спорт? — спросила Зона. Она слегка нахмурилась, а затем повернулась к стаканам. Её палец прикоснулся к краю одного из них, и она толкнула его, наклонив так, что жидкость внутри грозила пролиться на стол. — Пожалуй.

Она убрала палец, и стакан упал в прежнее положение; жидкость заколыхалась.

— Вам стоит выпить, осталось мало времени, прежде чем проявятся симптомы, и после этого антидот не устранит вреда.

Я шагнул вперёд и поднял один из стаканов, а затем опустошил его одним глотком. На вкус было как тоник, кисловато, но без пузырьков. Я поставил стакан обратно на стол и кивнул Зоне.

— Готов побыть морской свинкой — сказал я остальным.

— Мне незнаком этот термин — сказала Зона. Она внимательно смотрела на меня.

— О, я грёзотёртый — сказал я. — Я прибыл из места под названием Земля.

— Джунипер — сказала Амариллис. Я слышал в её голосе боль. — Пожалуйста, можем мы просто...

— Я знакома с этим феноменом — сказала Зона. Она внимательно смотрела на меня, и хотя я думал, что это может быть опасно, но в тоже время я был рад привлечь её внимание. У неё были ответы, которые я отчаянно хотел, начиная с того, почему и каким образом она выглядит как Тифф. — И тем не менее, при этом маг? Многих дисциплин?

— Джун, сценарий? — спросила Амариллис.

— Всё ещё ноль — ответил я и снова повернулся к Тифф. — Я готов поговорить, если ответишь тем же. Насколько я понимаю, у нас будет время, пока Амариллис использует палату времени. Есть кое-какие вещи, которые, надеюсь, ты знаешь.

— Утер — сказала Зона. Это слово было тяжёлым, словно свинец, и в её голосе прозвучала нотка враждебности, хотя я и не понял, к нему или ко мне.

— Да, Утер — сказал я. Я ощутил, как Амариллис положила руку на мой локоть, предупреждая меня, но несмотря на мутность от боевой усталости, ментальное истощение, то, как мне было сложно не воспринимать её как Тифф, и что там ещё, это казалось мне правильным путём. Я ненавидел обман, необходимость следить, кто что должен знать, формулировку фраз таким образом, чтобы два разных человека воспринимали два разных смысла. Это было утомительно, и подвержено риску провала.

— Скажи своим друзьям выпить — сказала Зона.

Амариллис выступила вперёд первой. Она выпила антидот, или что там это было, без следа эмоций или реакции. Я надеялся, что каким бы там ни был яд, он не повредит беременности, и она обойдётся без побочных эффектов. Грак был следующим, слегка поморщившись то ли из-за вкуса, то ли из-за шанса, что ему дали второй яд. Когда я взглянул на Фенн, она сложила руки на груди, но через секунду сдалась.

— Мне стоит начать составлять список жалоб — сказала Фенн. Она подошла и одним быстрым движением опустошила стакан. — Чтобы, когда у нас будет ежегодный обзор, можно было их все зачитать.

— "Ежегодный обзор"? — спросил Грак.

— Земная фишка — сказала Фенн, осматривая стакан. Не уверен, что она пыталась найти. Выгравированное на дне "Вы отравлены"? Меня бы это не удивило; Артур как-то подарил каждому в нашей группе по такому стакану на Рождество, два года назад.

— У нас тоже есть ежегодные обзоры — сказала Амариллис. — Я проводила их со своей командой.

Она повернулась к Зоне.

— Мы готовы.

* * *

— Лишь очень редко всё это был яд — сказала Зона, когда мы шли по длинному коридору, наполненному дверями. Мы всё ещё использовали фонарики, хотя она в них, похоже, не нуждалась, и временами обходила выступающие гвозди прежде чем я их замечал. — Иногда он в одной из чаш, иногда во всех кроме одной, иногда смесь. Временами яда не было ни в одной, или я решала не отравлять воздух.

— Ты можешь этого не делать? — спросил я. — То есть ты собиралась нас убить?

— Можно сказать, привычка — сказала Зона. — Но вы говорили о том, чтобы поселиться во мне, о чём веками никто не задумывался. Я решила, что возможно, время моих одиноких развлечений подошло к концу.

— Это никак не связано с тем, что я самый прямой живой потомок Утера Пенндрайга? — спросила Амариллис.

— Я не подданная Англицинна — сказала Зона. — Я не склоняюсь перед его принцами или принцессами.

Она без предупреждения повернулась, и я последовал за ней, изо всех сил стараясь не бояться. Я был несколько выбит из равновесия, в ментальном плане, но страх определённо проявлялся, и было сложно стереть пот на руках, поскольку доспех этому не способствовал. У меня на поясе был Ропи, но он тоже разумен, и спас мою жизнь на "Вниз и Из", и я не хотел унижать его вытиранием об него вспотевших рук.

— Какая бы там ни была историческая враждебность... — начала Амариллис.

Зона резко повернулась, заставив меня остановиться.

— Ты мне не нравишься — сказала она. — Из тех, кто сделал это место своей могилой, такие как ты всегда больше всего не нравились. Ты притворяешься, что всё контролируешь. Занимаешь позицию. Иногда это поведение — маска, надеваемая ради поддержания морали или социального доминирования, и временами просто истинная личность, но в любом случае мне это не нравится.

Она снова повернулась в том направлении, куда шла, но не двигалась.

— Не могу сказать ничего хорошего о различных ветвях Пенндрайгов, но я постараюсь не держать это против тебя, пока не будешь притворяться, что у тебя есть какое-то особое влияние на меня.

Она снова зашагала, вновь без предупреждения, и я поспешил за ней. Мы прошли через комнату с прогнившей кроватью с балдахином, и подошли к спиральной лестнице и истёртых посередине каменных плит.

— Тебе ещё стоило упомянуть, что она слишком красивая — сказала Фенн.

— И это тоже — ответила Зона со смехом, раздавшимся сразу отовсюду.

— Не надо задирать — сказал Грак, когда мы стали подниматься по лестнице. Взглянув на него, я на миг испытал шок, увидев, что у него отсутствует рука; со всем, через что мы прошли, я сумел забыть.

— Вообще-то это скорее комплимент — сказала Фенн.

Мы вошли в большую комнату с двумя тяжёлыми дверями у одной стены, и идущими от неё несколькими проходами. Мой взгляд, однако, привлекли двери, и столбы песка по сторонам от неё. В одном из столбов были песочные часы, каждая половинка размером с мою голову, и весь песок лежал в верхней части, отжатый от горловины, словно гравитация давила в противоположном направлении.

— О, благодарение богам — вздохнула Амариллис, оказавшись наверху лестницы.

— Ты мне не доверяла? — спросила Зона.

— Я беспокоилась, что она не будет заряжена, что вы её использовали, или... — Амариллис остановилась, покачав головой.

— Мне никогда не нужно было время — без выражения на лице сказала Зона. Она сделала шаг вперёд и прикоснулась к верхней колбе, лаская стекло. — К тому же она не действует на меня, поскольку я содержу её. То, что находится внутри, когда она работает, движется слишком быстро, чтобы я могла следить.

Она слегка стукнула по стеклу пальцем.

— Запасено две сотни лет, и готовы для использования. — Она взглянула на нас. — С условиями.

Фенн выругалась себе под нос.

— Какие условия? — спросил я, увидев, что Амариллис не отвечает.

— Я осмотрю все ваши реликвии, включая те, что в перчатке — сказала Зона. — Из них выберу три для себя, со скидкой на их важность и сентиментальную ценность для вас.

— Многие из них привязаны к линии крови — сказала Амариллис.

— Я в курсе — ответила Зона. Она указала на доспех Амариллис. — Недвижные Латы часто носил Утер, когда исследовал Безграничную Яму. Их ценность для вас сентиментальная или практическая? Могу предположить, что в основном второе, учитывая, как ты использовала их во время спуска ко мне.

— Они позволили мне пройти множество испытаний — сказала Амариллис. Она окинула нас взглядом, оценив, какие реликвии у нас есть, и потерю каких мы можем себе позволить, а затем повернулась обратно к Зоне. — Этому осмотру придётся подождать, пока не завершится наше самое срочное дело, и после этого всё моё внимание будет на том, какие реликвии мы подарим тебе.

— Мэри, да ладно, это же шантаж — сказала Фенн. — Ты же не собираешься всерьёз склониться.

— На мой взгляд, подарок — это честно — сказала Амариллис. — Мы говорим о разумном существе, делающем нам одолжение, позволяющем нам использовать его ресурсы, и идущем на партнёрство.

Я не мог понять, Амариллис играет роль адвоката дьявола, и они играют совместный спектакль, или Амариллис просто использует возражение Фенн. Амариллис демонстрировала мягкость, и делала это с момент появления Зоны. Я понятия не имел, насколько это притворство.

— Ты назвала это "подарком" — сказала Зона. — Занятно, это не то слово, что я использовала.

— Это взаимность — сказала Амариллис. — Но нам сперва нужно использовать палату времени, и когда родится дитя, по крайней мере одному из нас нужно будет вернуться к локусу. Осмотр можно будет провести в это время, когда будет разрешён самый поджимающий вопрос с локусом. Очевидно, то, что двое или трое из нас останутся здесь развеет беспокойство о том, что мы можем уйти, не отдав тебе должного.

Зона нахмурилась, затем слегка кивнула.

— Ты хитра.

— Но не настолько, как мир, похоже, требует от меня — ответила Амариллис.

Зона шагнула к одной из двух дверей, ведущих в палату времени, и открыла их. Внутреннее пространство было меньше, чем я думал; я представлял нечто вроде спортзала, а это было скорее как жилая комната, и не самая большая, не больше чем двадцать на двадцать футов. Она выглядела непримечательно, и была в куда лучшем состоянии, чем другие части Куум Доона, с белыми стенами, белым потолком, и деревянным полом. Можно было бы принять за комнату где-то посреди Америки.

— Должна предупредить: девять месяцев, проведённых в этом маленьком пространстве, будет формой пытки — сказала Зона. — И, разумеется, я предполагаю, что вы принесли собственные источники пищи, воды, воздуха, и способ избавления от нечистот, плюс способы позаботиться о личной гигиене.

— Это у нас есть — сказала Амариллис. Она смотрела в это пространство, маленькую палату, в которой она проведёт существенный кусок жизни. Мы на самом деле не обсуждали, кто там будет с ней; я полагал, что мы все вместе, но я ожидал, что палата времени будет больше. — Время цикла вверх и вниз?

— Пять минут и десять минут, соответственно — сказала Зона.

— И максимальная скорость? — спросила Амариллис, продолжая смотреть в палату.

— День в минуту — сказала Зона.

— Ладно — сказала Амариллис. — То есть пять часов на беременность. Еженедельные проверки добавят ещё примерно десять часов, и я не уверена, насколько они могут быть полезны. Сделаем так, или ежемесячно, то есть два часа на цикл, плюс возможно ещё час, если мне понадобится больше помощи, чем я ожидала.

— Придержи телефон — сказала Фенн. — Ты собираешься быть там одна?

— Фенн, я прожила с тобой достаточно долго, чтобы знать, что я буквально убью тебя, если проведу с тобой больше недели в маленькой комнате — сказала Амариллис.

— Ты можешь попытаться убить меня — сказала Фенн. — В смысле, картина беременной женщины, пытающейся воткнуть нож мне в кишки, реально забавная.

— У меня есть кое-какой опыт повитухи — сказал Грак. — Я хотел бы провести с тобой последние два месяца. Только один последний, если считаешь, что я буду действовать тебе на нервы.

— Ты был повитухой? — спросила Фенн. — Но, типа, у дворфов, верно?

— Одной из моих обязанностей было присматривать за рождениями — сказал Грак. — Я участвовал больше чем в сотне. Сам повитухой не был, только ассистировал.

— Но... для дворфов, верно? — спросил я. — Анатомически...

Я остановился, поскольку знал о дворфах недостаточно, чтобы спорить (да и, откровенно говоря, даже в плане человеческих женщин это не та тема, в которой я разбирался).

— Разве дворфы не откладывают яйца? — спросила Фенн. — Могла бы поклясться, что читала это где-то.

— Мы этого не делаем — сказал Грак. — Главная задача повитухи — поддержка. Я могу обеспечить это, несмотря на анатомические различия.

— На последние два месяца — сказала Амариллис. — Можете быть уверены, что я почитаю по этой теме, и снабжу Грака соответствующей литературой, чтобы покрыть основы.

— Литературой? — спросила Зона.

— В смысле книги — ответила Фенн.

Зона рассмеялась, гулким смехом, эхом отдающимся по всему дому.

— Я просто выражала недоверие тому, что вы четверо собираетесь помогать с родами по книгам.

— Фенн, мне понадобится перчатка — сказала Аариллис.

Фенн вздохнула и сняла Траур, а затем почтительно положила её на протянутую руку Амариллис.

— Знаешь, это моя перчатка, мы ещё тогда на это договорились. Как-то это нечестно с твоей стороны забирать её на девять месяцев.

— Уверена, как-нибудь переживёшь — ответила Амариллис.

Она шагнула в палату, и выглядела не напрягающейся по поводу своей судьбы. Возможно, она была довольна, что получила время наедине с собой; я был уверен, что её Великий План Модернизации Аэрба обретёт форму за время, что она проведёт там, возможно даже через сорок пять минут, когда для неё пройдёт субъективный месяц.

Повернувшись закрыть двери, она бросила на нас последний взгляд.

— Увидимся через месяц — сказала она.

А затем закрыла двери, исчезнув из взгляда.

Глава 90: Глава дома.

Зона шагнула вперёд и проверила песочные часы. Песок в них сверху пришёл в движение, но ещё не то чтобы падал через горловину.

— Она напоминает мне его — сказала Зона. Повернулась ко мне. — Решительность. Бесстрашие.

Я много чего мог бы сказать про Артура, но не "бесстрашный". Хотя, конечно, я и про себя этого не сказал бы, но был уверен, что со стороны найдутся те, кто так могут сказать обо мне. Частично это было из-за обеспечиваемой мне магией прочности, и частично из-за ощущения нереальности, которое всё ещё туманом нависало надо всем. А ещё — то, что я многое прошёл, и был способен неплохо оценивать, с чем справлюсь, а с чем — нет.

— Ты хотел узнать о нём? — спросила Зона. — Очевидно, есть то, что я могу рассказать. У нас порядочно времени на разговоры, пока ждём.

— У меня есть другие вопросы — сказал Грак.

Зона подняла бровь, и взглянула на меня, ожидая реакции.

— Срочные вопросы? — спросил я.

— Более срочные, чем судьба человека, пропавшего сотни лет назад — сказал Грак. Я придержал язык и взмахнул рукой, указывая ему продолжать. Фенн подошла ближе ко мне, и переплела свои пальцы с моими. Её пальцы были тонкими, мозолистыми от использования лука, и теперь уже хорошо знакомыми. Я знал, что она толком не понимает, что значит для меня Артур, но по крайней мере я мог рассчитывать на её поддержку.

— Обережники всегда проблемны — со вздохом сказала Зона. — Ты определился с тем, о чём раньше говорил?

— Имеешь в виду объединяющую тему? — спросил Грак. Зона кивнула. — Нет — ответил он. — Я что-то упускаю. Нет, я хотел спросить о манипуляции оберегами.

— Да? — спросила Зона.

— Ты сказала, что обладаешь способностью изменять их — сказал Грак.

— Да — ответила Зона. Грак поёрзал. Похоже, ему было сложновато с этим диалогом.

— Как? — наконец, спросил он. — Для реликвии это теоретически невозможно.

— Теории всё ещё так жутко неточны? — спросила Зона. На её лице была сухая улыбка, того рода, что используют в качестве более вежливой формы откровенной насмешки.

Грак сделал долгий выдох через нос, глядя на неё.

— У тебя нет души — сказал он.

— В душе нет нужды — сказала Зона.

— Для согласованности есть — ответил Грак. — Должно быть что-то потрачено, чтобы создать оберег.

— В теории, да — сказала Зона, всё ещё улыбаясь.

— У тебя нет инструментов — сказал Грак.

— Если ты имеешь в виду монокль и жезл, у меня есть то и другое — сказала Зона. — Даже по несколько того и другого.

— Это действительно важно? — спросила Фенн. — Потому что если да, можете продолжать, но у меня есть собственные вопросы.

Я взглянул на неё, и заметил на её лице недовольство. Меня беспокоило, куда могут завести её вопросы. Я был довольно свободен с информацией, но я реально не хотел поднимать тему сходства Зоны, и сильно подозревал, что Фенн ведёт к этому.

— Это важно — сказал Грак. — Это влияет на нашу безопасность.

— Я простояла без проблем века — сказала Зона.

— И не раз внутрь проникали — сказал Грак.

— По моей собственной воле — ответила Зона.

— Почему? — спросил Грак.

— Не спорт, на самом деле? — спросила Фенн.

— Информация — сказала Зона. Её лицо скорчилось в показную гримасу, когда она произнесла это слово. — Вы действительно намерены здесь жить? Несмотря на всё, что видели? Даже в моём состоянии? Хотя я планировала вас убить, и предприняла определённые усилия к этому?

— У нас есть квест — сказала Фенн.

— От кого? — спросила Зона. На секунду обвела нас взглядом. — О, Данжн Мастер, естественно.

— Естественно — сказал я. — И да, мы собирались использовать это место как нашу базу операций. Амариллис, похоже, всё ещё собирается. Обычно мы выдвигаем такое на голосование. В настоящий момент я не уверен, как оно пройдёт. Если ты не охотишься на людей в качестве спорта, то я хотел бы знать причину, поскольку как сейчас есть я за то, чтобы убраться отсюда после обмена ресурсов.

Зона взглянула на меня.

— Почему моя форма тебя беспокоит? — спросила она.

— Это долгая история — сказал я. — Которая, возможно, многое тебе прояснит. Однако ты меняешь тему.

— Я ответила — сказала Зона. — Информация. Естественно, в этом есть элементы спорта, желание воспользоваться моим существенным могуществом против тех, кто желают причинить мне вред, или по крайней мере украсть у меня. Не стану притворяться, что мне не нравится этот аспект. Это было воздаяние, месть. Но были и другие причины, и одна из них — сбор информации. Обычно я оставляю одного в живых, или двоих, если удаётся без особых сложностей разделить их, а затем появляюсь перед ними и заставляю отвечать на вопросы о состоянии мира. Это стало менее важно, когда я получило радио от одной из групп рейдеров, но я старомодна, и время от времени предпочитаю узнавать лично.

— То есть ты... оставляла в живых и пытала ради информации? — спросил я.

— Полагаю, это не добавляет желания жить во мне? — спросила Зона.

— На самом деле, помогает — сказала Фенн. — Ты груба и жестока, но не безумна. Я думала, что это может быть подготовкой к некоему ужастику, в духе того, что мы открываем палату времени и находим Мэри освежёванной у стены, а ты начинаешь хихикать.

— О, я делала подобное — сказала Зона. — Дверь захлопывается, запирая одного члена партии отдельно от остальных, и я делаю его смерть насколько могу показательной, чтобы когда основная группа пришла на спасение, от него осталось жуткое зрелище из артерий и органов. Несколько таких нужно будет вычистить, они разбросаны по комнатам. Полагаю, это ещё одно очко в пользу того, чтобы иметь постоянных жителей.

Я ощутил озноб по спине. Зона была, практически, домом с привидениями, злобный разум, убивший вероятно сотни народа. Я не думал, что она представляла для нас угрозу, по крайней мере сейчас, но оставаться здесь не хотелось. Если правда то, что она не может видеть внутри палаты времени, возможно, стоит найти способ попасть туда и провести приватную беседу с Амариллис.

— Я ответила на твои вопросы, дворф? — спросила Зона.

— Нет — сказал Грак. — Много вопросов остаётся.

Зона кивнула.

— Тем не менее, это направление беседы начинает мне надоедать, и есть определённые темы, которых, как вы наверняка заметили, я хочу избежать. — Она повернулась к Фенн. — Но ты не хочешь погружаться в эзотерику оберегов, не так ли?

— Нет — сказала Фенн. Я сжал её руку, пытаясь предупредить её не говорить о Тифф, но она сжала мою руку в ответ, или неправильно поняв, или отвергая мою просьбу. Она взглянула на меня. — Джун, спроси её, или это сделаю я.

Зона ожидающе посмотрела на меня. Я вздохнул.

— Ты знаешь, чей облик носишь? — спросил я.

Зона не ответила. Она замерла, не просто неподвижно остановилась на месте, но застыла, словно фильм на паузе. Ни дыхания, ни пульса, но мелких движений одежды.

— Я... нечто вроде знатока, если речь идёт о Потерянном Короле — сказал я. — Я знаю Утера Пенндрайга лучше, чем большинство. Это сходство... Я не знаю, извлекла ты его из его разума, или из его снов, или из его воспоминаний, но...

— Его рисунки — сказала Зона, вновь приходя в движение.

— О, верно — ответил я. — Я забыл, что он был артистом.

— Необычно для знатока забыть такую деталь — сказала Зона. Она смотрела на меня с пронзительной интенсивностью, непохожей на выражения, что когда-либо были у Тифф, даже когда она сильнее всего напрягалась. — Ты грёзотёртый.

— Как и Утер — сказал я. — И я был знаком с ним на Земле.

Зона снова застыла, не двигаясь ни на волос. Это продолжалось достаточно долго, чтобы мы с Фенн Переглянулись.

— Ты сломал наш дом в первый же день? — спросила Фенн.

— Ну, ты бы сказала это, если бы не я — сказал я.

— Не всё, просто, она же Тифф, верно? — спросила Фенн. — Мы спустились на девять грёбаных миль в Безграничную Яму, прошли через смерть, разрушения, и тайну, и кто ещё это может быть, как не твоя бывшая?

— Угу — сказал я со вздохом.

— Она не такая, как я ожидала — сказала Фенн. — Физически, в смысле. Я думала, она будет более... Амариллис Пенндрайг. Симпотней.

— Она была... — я попытался сообразить, как это сказать дипломатично. — Она была симпатичной по стандартам нашей старшей школы, в которой в выпускном классе было около стапятидесяти человек. Так что, вероятно, в лучшей четверти из семидесяти пяти девчонок? В то время как Амариллис...

Я остановился, осознав, что готов сказать прежде чем сказал, но недостаточно быстро, чтобы моя мысль не повисла, очевидная для окружающих. Фенн не выглядела сердитой, только раздражённой.

— Амариллис создана под мои вкусы, вероятно, специально, как и ты.

— Ты говоришь слишком свободно — сказал Грак.

Фенн взглянула на Грака, затем на Зону. Она потянулась и щёлкнула пальцами перед неподвижным лицом Зоны, затем ткнула её в плечо. Палец прошёл сквозь неё.

— Всё нормально — сказала Фенн. — Джун её сломал.

Она повернулась ко мне.

— Ты правда считаешь, что Мэри — самая красивая женщина в мире?

— Нет — сказал я со вздохом. — Я думаю, что...

— У нас есть более важные вещи, которые нужно обсудить — сказал Грак.

— Угу, ты прав — сказал я. — Есть идеи, с чем именно мы тут имеем дело?

(Я собирался сказать, что Амариллис идеально подогнана к моим вкусам, а мои вкусы достаточно типовые, чтобы она из-за этого опережала множество других женщин, особенно учитывая, что большая часть этого — просто физическая форма, молодость, и здоровье, что сходу обрезало процентов девяносто девять соперниц. Красота достаточно субъективна, чтобы на самом деле не существовало "самой красивой женщины в мире" (хотя, возможно, это можно определить с помощью парного ранжирования, если будут необходимые данные для работы, но это зависит от системы голосования, и разные процессы будут давать разные результаты). Я считаю Амариллис красивой, достаточно красивой, чтобы временами замирать, но я нахожу Фенн особенно очаровательной, и как бы там ни действовала химия в моём мозгу, но она делала её более привлекательной для меня. Знаете, говорят про некоторых детей, что у них такие лица, которые может любить только мать? Это вполне реально, слепота родителей к внешности своих детей из-за гормонов и загадочной работы мозга.

Для меня это романтично, но меня скорее всего не так поняли бы).

— Ты слышал об мета-реликвиях? — спросил Грак.

— Нет — ответил я. — Но судя по слову, это будут магические предметы, воздействующие на другие магические предметы?

Грак кивнул.

— Они почти всегда могущественны. Это объяснило бы несколько моментов, вызывающих у меня растерянность.

— Вроде того, почему она хочет наше барахло, и что произошло с вещами, которые должны были быть здесь — сказала Фенн. — А ещё и расчленённые трупы. У чувака в лобби не было торса, потому что она вырезала с него нагрудник.

Это складывалось, насколько я видел. Что именно она делала с реликвиями можно было только догадываться, но наличие у неё кучи разных способностей внезапно обретало смысл. Вопрос центральной темы тоже был решён одним мазком; темы не было, но была мета-тема.

— О как — пробормотал я. Я старался мыслить чётко, и хотя мне было лучше, чем тогда, когда мы только вошли, но я всё ещё был не в лучшей форме, мыслил не так ясно, как обычно. Мне нужен был отдых, и желательно прямо сейчас.

— Ладно, — произнёс я — это действительно полезно знать.

— Это теория — сказал Грак.

— Угу, как скажешь — сказал я, махнув рукой в его сторону. Опустив руку, я прикоснулся к верёвке, обмотанной вокруг запястья. Ропи вообще двигался с того момента, как мы пришли в Куум Доона? Он спас мою жизнь на корабле, но после этого... не думаю, что мы его раскрыли. Естественно, если Зона может видеть магию, как обережник, она знает, что верёвка магическая, но я не уверен, достаточно ли хорош анализ магии обережником, чтобы она знала, какая именно тут магия. Грак мог делать предположения, но не вскрывать код. — Могу предположить, что процесс необратим, так что проверить сложно, но я задаюсь вопросом, что будет, если дать ей разумный магический предмет.

— Сложно сказать — ответил Грак, чуть кивнув мне. — Амариллис считала, что это место не разумнее собаки. Повышение интеллекта может объяснить это несовпадение. Мы знаем недостаточно, чтобы определить.

— Но если всё это правда, почему этого не было в фамильных гроссбухах? — спросила Фенн, нахмурившись. — Она сказала, что её прадед знал ненамного больше, чем она. Так откуда взялась фальшивая история?

Она взглянула на всё ещё застывшую на месте Зону.

— И почему она выглядит как твоя бывшая? И чем её так бесит Утер? — Она пару раз щёлкнула пальцами перед Зоной. — Я готова к тому, чтобы она пришла в себя.

Однако она оставалась так ещё несколько минут, пока мы ждали окончания первого раунда Амариллис в палате времени. Я был рад, что она управлялась изнутри, поскольку иначе с выведенной из строя (или отвлёкшейся) Зоной пришлось бы на ходу разбираться, как ей управлять. А так мы просто ждали, времени было достаточно, чтобы я заскучал, но недостаточно, чтобы можно было заняться чем-то продуктивным, особенно когда перчатка и большая часть нашего снаряжения внутри палаты времени. А ещё стоило беспокоиться о Зоне; аватар не двигался, но это не значило, что мы можем говорить свободно, особенно учитывая, что это вполне могло быть хитростью.

Когда палата времени закончила раскручиваться (или что там нужно было для разгона), песчинки начали падать, достаточно медленно, чтобы мой взгляд мог отслеживать каждую из них. Смотреть на это было не слишком интересно, но я осмотрел разок, в основном чтобы собрать возможную информацию. Песочные часы, похоже, отображали и оставшееся время, и состояние палаты. Когда Зона вернулась, песчинки словно стали падать медленнее.

— Он был грёзотёртым — сказала Зона. Она стояла передо мной, не заморачиваясь притворяться, что ей нужно пересекать пространство от одного места к другому. — В этом нет смысла.

— Есть — сказал я. — Ты слышала, как он разговаривает, вероятно, читала истории, если не слышала их лично, в нём всегда было нечто иномирное.

— Я не об этом — сказала Зона. — Улики складываются, вывод неизбежен, если его искать, но... грёзотёртые не особенные, у них нет никаких особых свойств. Это место было его домом большую часть года, я видела его с его ближайшими друзьями и конфидантами. Его Рыцарями. Они никогда этого не упоминали. Он никогда не говорил об этом. Мы были... мы были близки, это — она указала на свою форму, Тифф. — Ты знал её.

— Знал — я кивнул. — И готов рассказать о ней, если хочешь, и о нём, каким я знал его.

— Если я расскажу тебе, что знаю я, в обмен — кивнула Зона.

— Нет — сказал я. — Не в обмен. Есть... знаешь фразу "экономика подарков"?

— Разумеется — сказала Зона.

— Я бы хотел, чтобы так было у нас — сказал я. — Мы делаем что-то друг для друга, потому что так решили взаимодействовать друг с другом, а не потому, что у нас есть строгие договорённости, которые рискуем нарушить. Утер что-то значил для тебя, даже если в итоге ты пришла к ненависти, или если ваш статус отношений просто "это сложно".

— Джунипер всё равно постоянно говорит об этом — сказала Фенн. Предательница... Я бросил на неё выразительный взгляд. — И мне это нравится — добавила Фенн. — Просто к слову.

Дверь в палату времени со скрипом открылась, открыв Амариллис. Она изменилась за месяц, проведённый там, сорок пять минут для нас. Её волосы отросли, краска выдохлась, так что получилось довольно некрасиво — рыжие у корней, дальше светло-каштановые, и всё это затянуто в хвост. Она была в своей розовой футболке "Принцесса!", сейчас довольно потрёпанной, выцветшей и потёртой. Она тепло улыбнулась нам, и эту улыбку не поколебал даже хмурый взгляд Зоны.

Палата за ней больше не была чистой и голой, но и неряшливой не была. Там был стол, определённо украденный из Вейк Хандум, покрытый стопками книг и бумаг. В большинстве книг имелось множество цветных закладок. У другой стены стояла кровать, простая и маленькая, вероятно, Фенн украла её из одного из отелей, в которых мы останавливались. Имелась и кухонная зона, чего я не ожидал; у Амариллис был рюкзак, обеспечивающий сколько угодно еды, и я предполагал, что она будет питаться фастфудом или чем-то подобным. Но нет, там на столе имелась маленькая плитка с одной горелкой, рядом с ней — раковина, вода в которую поступала из банки сверху, и сливалась в другую банку снизу. Я с интересом обратил внимание, что там были и растения, под светильниками, на полках до потолка. Я не видел, что она использовала для душа и избавления от отходов, но с перчаткой вообще-то нет причин постоянно держать расклад комнаты тем же. Палата выглядела маленькой, а со всеми её вещами — катастрофически маленькой.

— Я ждала этого всю неделю — сказала Амариллис со вздохом. Она шагнула вперёд и обняла Фенн, затем Грака, и затем меня. Это был первый раз, когда мы обнимались? Походу, да.

— Ну, ты не свихнулась — заметила Зона, глянув на палату времени.

— Нет — сказала Амариллис. — Ты могла бы предупредить о кошках.

— О — сказала Зона. — Вообще-то я не знала, что они туда пробрались.

— Всё нормально — сказала Амариллис. — На самом деле, они даже в плюс.

— Кошки? — спросил я.

— Кошки — ответила Амариллис. — Когда открываешь книгу и читаешь её, появляется кошка и сидит на страницах.

Она пожала плечами.

— Я видела много кошек. Много. Не проблема, на самом деле, поскольку их можно пересаживать на колени.

Том Призыва Кошек. Я неплохо помнил его, хотя вроде бы скопировал его откуда-то. Это было ещё одним очком в пользу теории Грака. Если Том Призыва Кошек перешёл на Аэрб как реликвия, и Зона его съела, то из этого можно было сделать интересные выводы о том, как работает её сила. Нужно будет потом поговорить об этом с Граком, если будет возможность. Я предполагал, что всё, что мы говорили, пока она была застывшей, всё равно было услышано, это же просто здравый смысл, но были лимиты того, что я хотел говорить перед ней.

— Ну, я по тебе скучала — сказала Фенн. — Самые долгие сорок пять минут в моей жизни.

— Чувствуешь себя нормально? — спросил Грак.

— Физически — нормально — ответила Амариллис. — Думаю, сейчас даже не смогла бы определить, что беременна, если бы не знала. Давление крови в норме, сердечный ритм в норме. У меня есть набор выставляемых принадлежностей, с которым я управляюсь с внутренним пространством, чтобы делать из палаты разные комнаты. Медицинский набор достаточно понятен, и всё, что я могла проверить, показывает нормальные параметры. Будь иначе, я вышла бы.

— А эмоционально? — спросил я. — Как повлияла на тебя изоляция?

— У меня были кошки — сказала Амариллис. — Они помогают. Детские книги создают котят. И — она бросила взгляд на Зону — если я действительно нуждалась в разговоре, был Цикламин.

Мне понадобился момент, чтобы вспомнить, кому принадлежит это имя: её прадеду.

— Мы, в общем, начали понимать друг друга, полагаю. Но я рада передышке, пусть она и недолгая.

Она бросила взгляд на палату времени, ставшую её домом на месяц; нахмурилась, и повернулась обратно.

— Здесь как? Без проблем?

— Они сказали мне, что Утер был грёзотёртым — сказала Зона.

— О — сказала Амариллис. Я беспокоился, что она расстроится, или что у нас будет ещё один разговор постфактум о том, что не стоит посвящать всех подряд в секреты, но с её стороны было только "о", в смысле "о, я так и предполагала, что это будет".

— Это всё? — спросила Фенн. — Не то, чтобы я собиралась тебя бесить, но, знаешь, бесить тебя — одно из великих удовольствий жизни.

Она взглянула на меня.

— Кстати, это Джунипер виноват.

— Всё нормально — сказала Амариллис. — Ты забываешь, что у меня был месяц на то, чтобы обо всём подумать. Я составила список худших вариантов, что вы можете сказать, и... Я знаю, что Джунипер поспешен с доверием, он практически всё рассказал мне, как только мы встретились. Это было далеко от худшего сценария.

— Худший сценарий — что мы все мертвы, верно? — спросила Фенн.

— Да — сказала Амариллис, бросив взгляд на Зону. — Без обид.

— Никаких обид — сказала Зона. — Вполне резонное беспокойство. Я так делала в прошлом.

— Можешь ты перестать говорить такое? — спросила Фенн.

— Ты проводила кого-то в палату, а затем убивала их группу? — спросил я.

— Иногда это была долгая игра — сказала Зона. — Разделить группу, или дождаться, пока они проделают это сами, и когда найдут тело, сделать расчленёнку как можно зрелищней.

Она чуть помедлила, и вроде бы игнорировала выражения наших лиц (отвращение, ужас, спокойный анализ).

— Убийство всегда было самой сложной частью, обеспечить, чтобы тело правильно упало, чтобы брызги крови не выдали до идеального момента, это целое искусство.

Она взглянула на Амариллис.

— Я не собиралась этого делать, но если бы делала, самым сложным было бы ограничение по времени, постараться обеспечить максимальную эффектность до того, как ты выйдешь.

— Ну, — сказала Амариллис — мы ценим, что ты этого не сделала.

— О, я знаю, что никто из вас этого не поймёт — сказала Зона. — Это искусство, сделать это прекрасно-будоражаще, затрагивая чьи-то души разрушением кого-то перед ними. Гротескно, жутко, и бесчеловечно.

— Я это понимаю — сказал я. Зона взглянула на меня. "Сомнение" было бы неправильным словом; это подразумевало бы некую неуверенность с её стороны. Она мне откровенно не верила. Она не верила мне настолько решительно, насколько я когда-либо видел на чьём-то лице. — Не всё это, не убийства, как ты это делала, даже если они вторженцы, даже если ты была в своём праве...

— У реликвий нет прав — сказала Зона. Я повернулся к Амариллис.

— Это так?

— Юридические тонкости — сложное дело — ответила она.

— То есть если я... — я остановился, едва не сказав имя Ропи. Я потянулся и потянул верёвку за один конец; она повисла в моей руке. — Вот, если бы эта реликвия была разумной, мыслящей, говоришь, не было бы юридических последствий за причинение ей вреда?

Я надеялся, что достаточно понятно донёс свою линию мысли, передав сообщение Амариллис. Она не продемонстрировала понимания, однако я и не ожидал. Я не смел рискнуть взглянуть на Зону.

— Это сложно, Джунипер — сказала Амариллис. — Империя Общих Интересов действует на основе юридической системы, предназначенной управлять взаимодействием между государствами, которая медленно проникла в обычную жизнь... собственно, много параллелей с твоими Соединёнными Штатами, минус Гражданская Война. У индивидуальных государств есть собственные юридические системы, некоторые из которых скопированы у других, некоторые — потомки других традиций, у некоторых у других заимствованы элементы, это невероятный бардак, хуже, чем что-либо на Земле. И да, во множестве мест реликвии — собственность, точка, даже если они обладают чётко прослеживаемой волей, противоречащей владельцу. Впрочем, разумные реликвии — редкость, а действительно независимые — особенно. Реформы законодательства, необходимые, чтобы привести все смертные виды на одно поле, и так были монументальной задачей, и Империя её даже не полностью завершила. Ты говоришь о законах, которые будут применимы к от силы десятку. Нет мотивации заставлять юридические колёса вращаться, очень мало тех, кто выступает за это, это... сложно.

— Ты помнишь монолог о политике имперского закона в Славные Кости? — спросил я.

— Да — сказала Амариллис, улыбнувшись чуть шире. — И да, это, в общем, то же самое.

Тогда она делала это, чтобы прикрыть меня, одновременно перевести внимание Борманн на другую тему, и донести до меня, что мне стоит заткнуться о том, что может меня выдать. Сейчас она использовала сравнение, чтобы сказать то же, не о том, что мне нужно заткнуться, но что она понимает, к чему я веду, даже если не понимает мотива.

— Ну, не могу просить лучшей феи объяснений — ответил я, подвязав обратно обмякшую верёвку.

— Ты говорил, что понимаешь меня — сказала Зона.

— Угу — сказал я. — Извини, что ушли в сторону, я говорил... Я знаю, каково создавать то, что предназначено ранить других, каково, не знаю, прорабатывать всё так, чтобы был как можно более негативный эффект. Гротескное, жуткое. Это был вымысел, но...

— Вымысел — произнесла Зона, словно отмахиваясь от мухи.

— Да — ответил я, сглотнув. Сейчас я испытывал меньше уверенности, чем когда начал этот разговор, но она говорила о том, что я, полагал, понимаю. — Я говорю о желании ранить других, не физически — в смысле, это тоже — но причинить страдания, сделать нечто...

Я покачал головой.

— Извини, возможно, лучше поговорить об этом потом, кажется, я не могу донести то, что хотел.

— Или просто говоришь глупости — сказала Зона. — Как думаешь, что более вероятно?

Фел Сид, хотел сказать я, но это потребует слишком много объяснений, потому что придётся объяснять слишком много бэкграунда, и очевидно я не убивал никого в моих кампаниях D&D, и никого не пытал, всё, что я на самом деле делал, это срывался на своих друзей. Это не было состязанием, но даже так я был ей не соперник. Всё, что я в общем-то хотел сказать — что я понимаю импульс, и он вполне человечен.

— Ты права — сказал я. — Я ещё не избавился от эффектов сражения с туунг, прошу простить.

— Джунипер — архитектор Аэрба — сказала Фенн.

Амариллис вздохнула.

— Архитектор? — спросила Зона. — В смысле?

— Грёза, что стирает — сказала Амариллис. — В грёзе Джунипера о Земле, он был творцом, ответственным за создание всех худших элементов нашего мира.

— Вымысел — сказала Зона, на этот раз с меньшей уверенностью.

— Вымысел — Амариллис кивнула. — В каком-то смысле. Это позволило ему обладать знанием здесь, в нашем мире, которого у него не могло быть.

Она взглянула на палату времени.

— Ты не можешь входить?

— Нет — сказала Зона. — Я чувствую тебя там, двигаешься слишком быстро, чтобы отслеживать, но если я попытаюсь появиться, увидишь только неподвижное изображение. Ты собиралась поговорить со мной приватно?

— Суть скорее во времени, чем в приватности — сказала Амариллис. — Если Джунипер хочет ввести тебя в курс всего, это займёт... дни, вероятно, дни, которые у меня есть, если я могу сделать это там.

Она пожала плечами.

— Если это невозможно — не проблема, мы всё равно намерены здесь задержаться, если посчитаешь это приемлемым. Полагаю, ты всё равно предпочла бы других.

Зона какую-то секунду смотрела на неё, а затем кивнула.

— У тебя меньше тяги к похвалам, чем ожидаемо от твоего архетипа.

— Благодарю — Амариллис кивнула.

— Ойй, теперь вы друзья? — спросила Фенн. — Вот что с людьми месяц вместе делает.

— Я по тебе скучала — сказала Амариллис, обращаясь к Фенн. Снова взглянула на палату времени. — Однако я сказала себе, что проверка будет короткой.

— Не думаю, что из-за получаса будет большая разница — сказал я. — Если тебе нужно... не знаю, люди, или пространство.

— Со всем уважением, не думаю, что полчаса чем-то помогут или повредят моему рассудку — сказала Амариллис. — На самом деле, мне нужно несколько часов, возможно целый день, разделённый с другими обед, послушать, как другие разговаривают, время, чтобы накопившиеся мысли утекли в мир... и мы не можем быть уверены, что у нас есть время на адекватную декомпрессию, если нужно будет делать это девять раз. А если Солэс нужно будет время, чтобы вырасти, то мы можем говорить о нескольких днях.

— Выходи раньше, если будет нужно — сказал я.

— Проверки нужны для оценки состояния — сказала Амариллис. — По крайней мере, я так решила думать о них за прошедший месяц, полагаю, мы на самом деле не обсудили это подробно. Если я буду вести себя странно, если будете считать, что я близка к тому, чтобы сломаться, вы трое можете сказать мне об этом, и составим новое расписание, или придумаем ещё что-то, что по вашему мнению может мне помочь — остаться снаружи дольше, или кто-то из вас отправится со мной.

Она глянула на палату времени. Это становилось похоже на что-то вроде нервного тика.

— Однако места там мало, и по моей самооценке с кошками и моим прадедом я получаю достаточно социализации, чтобы вытянуть.

Грак был первым, кто подошёл и обнял её, но сразу после этого Фенн присоединилась, и я — последним, что было несколько неловко, особенно поскольку она словно на секунду замешкалась, когда я перестал её обнимать. Она никогда не демонстрировала тяги к прикосновениям; у меня даже на миг появился соблазн заглянуть в её душу, чтобы убедиться, что на неё не было какого-то воздействия, но это во мне просто говорила моя социально тупая часть.

Когда она наконец отстранилась, она стёрла слезинку с края глаза.

— Прошу прощения — сказала она. — Полагаю, проявляются перепады настроения.

— Если тебе нужно больше времени — начал Грак.

— Нет — сказала Амариллис. Она шагнула к открытым дверям палаты времени, и окинула нас взглядом, словно делая ментальный снимок. — Увидимся через сорок пять минут.

С этими словами она вошла и закрыла двери, вновь оставив нас ожидать.

— Я единственная, кто думает, что она ни в жизнь не вытянет полные девять месяцев, не то что сколько там понадобится, чтобы Солэс забегала? — спросила Фенн. — Она сорвётся.

— Она вышла без своего доспеха — сказал Грак. — Это было небрежно.

— Доспех не защитил бы её от меня — сказала Зона.

— Твои точные способности остаются загадкой — сказал Грак. — Амариллис из тех, кто параноидальны в предосторожностях.

— Угу — сказал я. — Она должна была готовиться к ситуации, когда придётся срываться в битву в тот момент, как откроет дверь, и носить доспех.

— Она трескается, как яйцо — сказала Фенн. — Ну, меня вот вполне устраивает одиночество, но в этом разница между фальшивой принцессой и настоящей.

Была в её голосе некая напряжённость, которую я не понял. Я достаточно хорошо её знал, чтобы напрячься, когда она слишком много шутит, но сейчас у меня был не тот настрой, чтобы пытаться разбираться в ней.

— Нам нужно начать готовить резервные планы — сказал я. — На тот случай, если палата времени не сработает, как планировалось.

— Если проблема в беременности, вы можете посадить её на успокоительные — сказала Зона. — Человек может это пережить, если о других потребностях позаботятся.

— Уф, ещё один кошмар до кучи — сказала Фенн. — Вся беременность на успокоительном? Ты пытаешься добиться, чтобы меня стошнило?

Она помедлила.

— Погоди, серьёзно пытаешься?

Зона лишь улыбнулась.

— Мы обсудим планы с Амариллис, если возникнут проблемы — сказал Грак. — Или воспользуемся палатой времени, чтобы найти решение.

— А в это время я хотела бы поговорить о Земле — сказала Зона. — Об Утере.

— Я, типа, в той же лодке — ответил я. — Хочу узнать об Утере. Локус... это на самом деле не наша цель как группы, это просто... нечто, произошедшее по пути. Это важно, да, но это не то, что свело нас вместе. Если для нас есть финальная цель, то это найти Потерянного Короля.

Зона взглянула на меня, оценивая.

— Ладно, у нас есть время. Я расскажу тебе об Утере Пенндрайге.

Глава 91: Открытый дом.

Когда Омар Антоун стал одержим идеей построить дом на краю Безграничной Ямы, мир был другим. Не было таких вещей, как "Путеводитель чайника", или "Книга Крови". Не было печатного пресса, массово производящего такие книги и делающего их доступными для среднестатистического гражданина. Вне древних афинеев велось очень мало организованных исследований, и с публичным образованием, доносящим находки этих исследований до масс, тоже было плохо. Разумеется, и связаны разные части мира между собой тоже были хуже, так что то, что было общеизвестно в одном месте, не всегда было очевидно в другом, и учитывая состояние цивилизации, "общеизвестное" зачастую было ошибочно, продукт пересказов и суеверий.

Омар Антоун был простым плотником, занимающимся постройкой сараев, или, чаще, ремонтом. У него была маленькая лавка в городке среднего размера, примерно двенадцать тысяч населения, с ассистентом и подмастерьем, давно используемым набором инструментов, и мулом, которого он использовал для доставки древесины и снаряжения для маленьких работ, не требующих фургона. Он был скромным человеком негромкой речью, неженатым и достаточно старым, чтобы окружающие считали, что он так и останется холостяком, что одновременно заставляло поднимать брови и привлекало некоторое внимание к предлагаемой им позиции подмастерья, поскольку молодёжь надеялась, что бизнес останется им, когда Омар будет слишком стар, чтобы работать.

Проявления ремесленной горячки бывают разными, но в случае Омара она набирала силу медленно. Это началось с наброска на бумаге, к которому на протяжении дня добавлялись детали. Оно было высоким и гордым, слегка сужающимся кверху, этажи накладывались друг на друга, так что для передвижения с одной стороны на другую требовались короткие соединительные лестницы. Оно было асимметричным, кроме центральной вертикальной линии, вокруг которой всё было собрано, но всё же в размещении структурных элементов было нечто намеренное, мысль и забота, что позволяли одному элементу перетекать в другой.

Омар считал это мимолётным полётом мысли, когда рисовал, не понимая, как много времени тратит с наброском. Последовали другие наброски, развитие базового дизайна, уточнение деталей интерьера, пометки о размерах и планах строительства, идеи, какие материалы использовать. В этом была направленность, передняя часть смотрела на что-то. Безграничная Яма находилась в двадцати милях, вниз по Буолу; как каприз (или то, что им казалось) Омар нарисовал ещё один набросок, в котором его дом находился там, окна его множества комнат смотрели в бесконечную дыру в земле. Закончив этот рисунок, он откинулся в своём кресле, и понял, что должен это построить.

Ремесленная горячка не была известна в городе, что был домом Омара, и её не умели распознавать. Если спросить там, откуда берутся реликвии, знающие могли бы сказать о музе, или описать мистический опыт, или связь с богами, или нечто подобное. Возможно, кто-то из десятка тысяч жителей города создавал реликвию, и мог бы посочувствовать страстному желанию, что поразило его. Но даже так, большинство реликвий были мелочами, работа над которыми занимала от дней до недель. Горшки, кинжалы, или даже верёвку достаточно просто создать ремесленнику с инструментами под рукой, даже если понадобятся более экзотические материалы или техники.

Омар отменил работы, или отложил их на неопределённый срок. Там, где мог, перекладывал их на своего ассистента и подмастерье. Он полностью оставил свою лавку и потратил непозволительные деньги на путешествие к Безграничной Яме, где он быстро выбрал участок и принялся зачищать зону для фундамента. Он всегда был честным, открытым человеком, что означало возможность воспользоваться чужим расположением и репутацией. За шесть месяцев он буквально обанкротился, и жил в первых двух комнатах места, которое он назвал Куум Доона, на едва завершённом фундаменте.

Со стороны одержимость Омара этим зданием казалась пониманием мужчины без жены и детей, что он ничего после себя не оставит, и панической попыткой сделать что-то.

Через шесть лет после того, как он начал работу над Куум Доона, Омар Антоун всё ещё работал над зданием, проект, о котором любой сторонний наблюдатель немедленно посчитал бы, что он останется незаконченным, когда жизнь Омара подойдёт к концу. Он жил бедно, питаясь лишь чтобы выжить, носил поношенную одежду, выглядел почти одичавшим. Куум Доона требовала материалов, которые он не мог надеяться добыть, и рабочей силы, которую он не мог обеспечить.

А затем на сцене появился Утер Пенндрайг.

Утер явился восседающим на призрачном жеребце, что был быстрее ветра, его компаньоны не отставали на собственных. Он носил сверкающий доспех, что словно ловил все лучи солнца, терновую корону Англицинна, и пятифутовый клинок, чьё лезвие было открыто, на спине.

Он закончил переговоры с Королём Мосенола, приведя эту страну в состав Первой Империи, что было отдельным приключением. По завершении этих переговоров, он решил взглянуть на Безграничную Яму, дабы немного отвлечься. Он увидел полузавершённое здание, и из любопытства подошёл к нему; так он встретился с Омаром. "Встретился", пожалуй, слишком сильное слово; Омар не хотел тратить дыхания на речь, он хотел только работать, делать, что может. Его ответы были краткими и безразличными, или их вовсе не было, когда он игнорировал вопросы, которые не считал относящимися к теме здания. Стало получше, когда Утер присоединился к работе; Король Англицинна и Секретарь-Генерал Первой Империи занимался физическим трудом, выполняя приказы человека, которого большинство считали безумцем.

Ремесленная горячка была не совсем чужда Утеру Пенндрайгу, хотя в те дни её изучением не занимались, и это было до того, как он сам испытал на себе этот феномен. Он разговаривал с рядом испытывавших её, хотя и не в процессе творения, только после. Реальный пережитый опыт всегда несколько искажался в воспоминаниях, когда перенёсшие горячку пытались осмыслить её тягу, и тот факт, что они создали нечто, чего не понимают. Омар представлял собой особый случай, и это вызвало интерес Утера, так что Король Англицинна отложил свой большой тур по Аэрбу, чтобы потратить несколько дней на исследование.

Он вернулся на следующий день, после того, как переговорил с местными жителями и нашёл бывшего ассистента Омара, сейчас фактически (хотя и не юридически) хозяина плотницкого бизнеса. Утер привёл его с контрактом, написанным властью самого Короля Мосенола. В обмен на маленькую армию рабочих и столько материалов, сколько потребуется на завершение дома, Утер Пенндрайг и те, кого он назначит, будут единственными жильцами дома. Земля была выкуплена у Королевства Мосенол, что означало, что даже если Омар решит оспорить сделку, у него не будет оснований, за которые можно зацепиться (и это не говоря о том, что споры по контрактам рассматривались при дворах местных правителей, где Утер обладал значительным влиянием). Омар подписал контракт, даже не глядя, что в нём; его единственной целью было завершить здание, которым он был одержим последние шесть лет.

* * *

Утер вернулся семь лет спустя, совсем другим человеком. К этому моменту уже родились все его дети, его жена была покалечена, он прошёл ещё сотню приключений, Первая Империя возмужала и больше не нуждалась в его прямом внимании. Его доспех казался покрытым чёрной пеной, что приняла форму, близкую к его мускулистому телу, и изгибалась с его движениями. Его меч был из кристалла или стекла, с фрактальными узорами на поверхности, что сияли зелёным, когда их касался чей-либо взгляд. Корона Англицинна исчезла, сменённая тонким обручем платины, окружавшим его голову, не касаясь кожи.

Призрачного жеребца не было. Вместо того его прибытие провозгласило открывшееся в пустоте кольцо, металл возник в точке и вытолкнул себя наружу, а затем со вспышкой соединился с неким другим местом.

Утер шагнул через него в компании со своими компаньонами. Какое-то время они стояли вместе, глядя на строение. Когда кольцо, через которое они прошли, сложилось, оно пролетело и наделось на руку Утера без усилий или даже внимания со стороны того.

— Я всё ещё не понимаю, почему мы здесь — сказал Вервин. Маг цветов выглядел древним, как всегда, белая борода свисала почти до пояса. Его глаза были полностью серыми, от зрачков до белков; за время с их прошлого визита к Безграничной Яме он был ослеплён демонами и излечен.

— Я владею этим местом — сказал Утер, осматривая здание своими холодными синими глазами.

— Ещё одна летняя дача? — спросила Алисия, подняв бровь. Она была последней из его Рыцарей, в тот раз — тощей девчонкой, а сейчас — угрожающе мускулистой женщиной. Она была витриком, лысая, с синими руками, достаточно сильна в магии её вида, чтобы её вены были вздувшимися от электричества.

— Нет — сказал Утер. Повернулся к остальным. — Место для проживания, на какое-то время, чтобы я мог исследовать Безграничную Яму. Мне стоит пообщаться с архитектором, если смогу его найти, и если он ещё жив. Я изначально хотел, когда пройдёт горячка, я хотел вернуться, но...

Он помедлил, и все рядом с ним понимали вес этого. За прошедшие несколько лет он пережил столько всего, что этого хватило бы на несколько жизней. В него постоянно одно за другим вцеплялось что-то, требующее его внимания. Его жена сейчас передвигалась на шести механических ногах. У него было трое детей, которых он едва знал.

Он и его рыцари заселились. Портальное кольцо на его пальце возможно было использовать раз в неделю, что означало необходимость задержаться здесь по крайней мере на этот срок, или воспользоваться другими, менее эффективными формами транспорта. Утер потратил два дня на поиски секрета дома, попытки раскрыть тайну его магии, прикасаясь к различным местам, проводя руками по дереву, тыкая в плитки и флажки, и в итоге прибегнув к созданной им технике, которую он назвал словарной атакой. Однако наткнуться на тайное слово силы, активирующее эффект, ему не удалось.

В итоге секрет Куум Доона раскрыли, создав карту дома и обратив внимание на линии, создаваемые неортодоксальным расположением комнат. Если провести линию от верхнего края комнаты, она пересекалась с нижним углом другой комнаты дальше по коридору, и если взглянуть на все края и углы, и отследить изгибы, то можно обнаружить набор путей, похожих на созвездия, вещих к одному непримечательному шкафу в длинном изогнутом коридоре.

Потребовалось какое-то время чтобы понять, что именно делает шкаф, но через несколько часов Утер оставил в шкафу реликвию и закрыл дверь. Это было одно из его запасных оружий, Нож-Бабочка, способный создавать бабочек при взмахе. Когда он открыл шкаф, ножа не было.

Не понадобилось много времени, чтобы понять, что нож исчез совсем, и так же быстро выяснилось, что взмах любым клинком в здании может производить тот же эффект следа из бабочек, если сосредоточиться на этом. В шкаф положили вторую реликвию, пару наручей, позволяющую пользователю свободно переносить инерцию от одной руки к другой, и снова немедленно стало очевидно, что эффект применим к любому, кто находится в здании, носят они наручи или нет.

— Это место обладает невероятным могуществом — сказал Утер. — Даже если считать, что реликвии утрачиваются навечно, безвозвратно, способность умножать возможности в этих стенах бесценна.

— Оно неподвижно — сказал Монтран. Он смахнул пряди волос с лица. Их приключения измотали его больше, чем кого-либо из них, даже Утера. Его брат и сестра умерли в прошлом году, и с тех пор громила группы пребывал в меланхолии. — В нашем арсенале очень немного предметов, что станут лучше, оказавшись прикованы к одному месту.

— Мы можем сделать это место мобильным — сказал Вервин.

— Скормить ему портальное кольцо? — спросила Рэйвен. — Разве это не позволит просто создавать порталы в пределах здания любым кольцом?

— Это вопрос природы — подчеркнул Вервин. — Эффекты применимы не только к тем, кто находятся внутри, но и к самой структуре.

Он встал и прошёл через большую комнату, где они находились, в которой находился принесённый ими круглый стол и кресла вокруг него. Он положил руку на край ближайшей двери и закрыл глаза.

— Наблюдайте.

Он захлопнул дверь, его хрупкое тело двигалось с неожиданными скоростью и мощью. За движением двери следовали бабочки, маленькие и синие.

— И с наручами это тоже работает? — спросила Рэйвен. — Можно закрыть одну дверь и открыть другую?

— Да — сказал Вервин. Он снова сел, оперевшись о стол. — Я полагаю, что следствием наделения этой реликвии портальным кольцом станет возможность перемещать всё здание.

— Хмм — сказал Утер. Он побарабанил пальцами по столу, и на секунду поджал губы. — Я отдам ему Сосканну.

Сосанна было полуразумным мечом с длинной историей, добытым из сокровищницы дракона три года назад, когда Утер стал одним из первых смертных, сумевших убить дракона. Оно было умным примерно как человек двух лет от роду, способным произносить простые фразы напрямую в голову своего носителя. По сложным темам ему было сложно общаться, а ещё у Сосканны были собственные цели, как зачастую бывает у разумных реликвий. Когда оно было выковано, была установлена его цель: оно желало убить Короля Палмэйна. Правда, за те века, что меч пролежал в сокровищнице дракона, королевство оказалось сменено сенаторской республикой, что сделало невозможным выполнение его задачи. Утер решил эту проблему, когда было свободное время как-то с утра, угрозами заставив сенаторов временно вернуть монархию, после чего высшей властью наделили арестанта, приговорённого к казни, каковая и была проведена, не успели ещё чернила обсохнуть. До того Сосканна было настойчиво насчёт своей цели, но после того, как долго ожидаемое убийство было совершено, меч уснул, и говорил лишь тогда, когда к нему обращались, став почти невыносимо покладистым — и у Утера и его компаньонов были другие, более могучие мечи, так что меч отправился в арсенал, где ожидал применения.

Когда его добавили в Куум Доона, здание наконец обрело сознание.

* * *

— И это была ты? — спросила Фенн.

— Нет — сказала Зона. — Я это место, не меч.

— То есть тогда ты пробудилась? — спросил я. Я молчал, пытаясь распутать мысли в голове, или сложить то, что она говорила, с тем, что я читал в книгах. Я прочитал большую часть "От фермера к Основателю", однако она была написана тем, кто не входил во внутренний круг Утера, и, собственно, через порядочное время после того. А ещё в её истории были отвлекающие моменты, вызывающие узнавание; когда она сказала об архивисте Рэйвен, мне на ум пришла персонаж Мэдди; если судить по книгам, у них общий исток. — В смысле, мы подошли к моменту, от которого события не просто с услышанного, или предположения?

— Ты мне не доверяешь? — спросила Зона.

— Я... Я просто задаюсь вопросом, каким образом ты знаешь некоторые вещи из этого — сказал я. — Как ты разделяешь факты и вымысел.

— Я встретилась с Омаром Антоуном, моим создателем, через несколько лет после того, как Утер покинул меня — сказала Зона. — Частично это от него, с моими исправлениями предвзятости в его версии.

— Он считал, что заключил плохую сделку? — спросил я. Зона кивнула.

— Он потерял восемь лет жизни, и в обмен получил скудное финансирование, которое покрывало только то время, которое он прямо работал на Утера. Он определённо согласился бы и на более плохую сделку, учитывая, в каком был состоянии, а Утер обладал всей властью в мире — но именно потому Омар считал, что о нём должны были позаботиться. Утеру это стоило бы немного.

Она пожала плечами.

— Воспринимай эту часть истории как хочешь, я ещё не добралась до того, что связано со мной.

— История? — сказала Амариллис. Я повернулся взглянуть, и увидел, что дверь в палату времени открылась, достаточно широко, чтобы она могла выскользнуть наружу, не привлекая нашего внимания.

— Ты вернулась — сказал я. Осмотрел её. Она снова обрезала волосы накоротко, не длиннее дюйма, и коричневая краска полностью отсутствовала. Стрижка была менее симпатичной, чем та, что была в Боастре Вино, хотя если подумать, в тот раз, возможно, это было дело рук Фенн. Она выглядела немного не в форме, словно не выспалась; я привык видеть её собранной и бдительной, но сейчас этого было не заметно. — Ты нормально?

— Так себе — сказала Амариллис. — Ещё семь месяцев.

— Больше — сказала Фенн. — Через семь месяцев или около того Солэс родится, но мы довольно уверены, что она будет просто младенцем, верно? То есть тебе ещё её кормить придётся.

— Угу, верно — сказала Амариллис. Она села на пол у двери и положила на неё голову, закрыв глаза. — Я об этом не жалею.

— Но? — спросил я.

— Просто отвечаю на незаданный вопрос — ответила она, открывая глаза. Подняла руку прикоснуться к волосам у плеча, но пальцы ушли в пустоту. Я задумался о том, как недавно была сделана стрижка, если она допустила такую ошибку. — Это сложно, но это необходимо, и сидение в комнате в одиночестве — не самое сложное, что я делала во имя необходимости.

— Мы отправимся с тобой — сказал Грак.

— Там четыре сотни квадратных футов — сказала Амариллис. — Мне и одной мало места, добавление ещё кого-то только усложнит, даже если и облегчит долю изоляции.

Она вздохнула.

— Я много об этом думала, но всё ещё не за это.

— В таком случае, переключимся на еженедельные проверки — сказал я. — И больше времени на декомпрессию и разговоры.

— То, о чём ты говоришь, добавит ещё один день, минимум — сказала Амариллис. — Я вышла не для того, чтобы снова это обсуждать, мы не знаем, есть ли у нас этот день. Если есть пятипроцентный шанс, что добавление лишнего дня станет причиной смерти локуса, то это не тот риск, на который я готова пойти.

Она говорила быстро, более эмпатично, чем обычно.

— Спокойнее — сказала Фенн. — Ты вышла и не для того, чтобы покричать на нас.

— Я... угу — сказала Амариллис. Она снова вздохнула. — Извините. Я не кричала.

Она на секунду умолкла, глядя на свои босые ноги, а затем подняла взгляд на нас.

— Снаружи всё ещё всё нормально? Что была за история?

— Я не стану её повторять — сказала Зона. — Вкратце, она была об участии Утера в строительстве этого места и открытии того, как работает его магия.

— Она может забирать реликвии и добавлять их уникальные магические свойства к своим собственным — сказал я.

— И ты просто свободно предложила эту информацию? — спросила Амариллис. Зона пожала плечами.

— С наличием компетентного обережника, вы непременно сами разобрались бы, если уже этого не сделали.

— В таком случае, ты... — Амариллис остановилась и сузила глаза. — У меня было два месяца, я должна была это сообразить. — Она нахмурилась. — Любые реликвии?

— Любые, которые поместятся в шкаф на четвёртом этаже — сказала Зона. Она внимательно наблюдала за Амариллис. Часть враждебности оставила её, и осталось лишь любопытство. Это было то же выражение, что было на её лице, когда она спрашивала, что случилось с локусами.

Амариллис вернулась в комнату и достала Траур, которую надела на одну руку. Она подняла её, держа на осторожно отмеченной высоте в два фута над полом, и появился большой ящик. На одной его стороне была стеклянная туба, заполненная душами, видимо источник энергии, а на другой — металлический микрофон. Спереди имелись большие, громоздкие кнопки, находящиеся над двумя катушками, которые начали вертеться, когда она нажала кнопку.

— Буду надеяться ,что это работает — пробормотала она. Взглянула на нас. — Это аудио рекордер, использующий магнитную запись, полностью аналоговый.

— Это не то, что используют на Аэрбе? — спросил я.

— Нет — сказала Амариллис. — Мы используем воск или электробумагу, это — концепт, который я смогу показать производителю, чтобы получить аванс.

Она взглянула на устройство.

— Я смогу прослушать то, о чём вы говорили за сорок пять минут между циклами, мне однозначно нужно было подумать об этом в первый месяц, но тогда казалось более выносимо. Думаю, и с изоляцией должно мне помочь, если смогу всё слышать.

— Так вот на что ты тратила время? — спросил я.

— Это хорошее использование моего времени — сказала Амариллис, сложив руки на груди.

— Нет — сказал я. — Извини, я не в том смысле, что "не могу поверить, что ты тратишь время на такие глупости", я искренне хочу знать, что ты там делаешь. Потому что я твой друг, и беспокоюсь о тебе?..

— Извини — сказала Амариллис, опустив руки. — Я просто пыталась посвятить своё время продуктивным вещам — тренировки, обучение, чтение, и когда делала перерывы, всегда было такое чувство, что трачу время впустую. Я составила график того, как трачу время, и результаты мне не нравились.

— Никто не ожидает, что ты будешь трудиться до мозолей — сказала Фенн. — Серьёзно, просто проведи следующий месяц, расслабляясь, и... не знаю, что там можно делать, может, почитать какую-нибудь хрень?

— Я не думаю, что ей следует возвращаться туда без чьего-то сопровождения — сказал Грак. Он повернулся к Амариллис. — В прошлом месяце ты говорила, что цель этих проверок — оценка состояния.

— Это будет тридцать дней, которые придётся разделять четыре сотни квадратных метров — сказала Амариллис.

— Я вызываюсь добровольцем — сказал Грак.

— Я тоже неожиданно для себя сказал я.

— Я предпочту отказаться — сказала Фенн. — Я провела достаточную часть жизни в одиночном заточении, спасибо большое.

— Грак, Джун, никто из вас не будет настаивать? — спросила Амариллис.

— Я буду — сказал Грак, прежде чем я смог ответить. — Я проведу следующую неделю с тобой. Нам всё равно нужно проверить условия, если ты хочешь, чтобы я оставался с тобой последние два месяца. Если всё будет хорошо, я задержусь на дольше.

— Это... резонно — сказала Амариллис. — У меня есть план на твоё пребывание, думаю, твой взгляд пригодится. Я не хочу делать еженедельные проверки, поскольку так мы теряем время, которе не факт что у нас есть, но месячная проверка, прежде чем будут поздние стадии беременности, имеет смысл.

Она помедлила.

— Спасибо.

— Дворфы привычны к тесноте — сказал Грак.

— Ты дворф только в какой-то степени — сказала Фенн. Грак уставился на неё. — В смысле, ты не живёшь с кланом, ты тратишь большую часть времени в отелях или убежищах с нами, ты не занимаешься шахтёрством или фермерством или как вы там это называете с камнем.

— Храл — сообщил я.

— Это верно — сказал Грак. — Я дворф только в какой-то степени.

Её слова в его исполнении звучали странновато, и немного печально.

— Однако мне всё ещё комфортно в тесноте.

— Ладно, в таком случае идём — сказала Амариллис.

— Так быстро? — спросил я.

— Джун, я знаю, что ты по мне скучал, но... — начала Амариллис, а затем остановилась. — Это была шутка. Извините, неудачно вышло.

— Да нет, было забавно, я просто беспокоюсь о тебе — сказал я. — Беспокоюсь, что ты слишком загонишь себя, беспокоюсь, что ты неважно с этим справляешься, или справляешься насколько можешь хорошо, но это сложно, просто... если нужно, мы можем потратить пару часов на путешествие к бутылке и обратно, взглянуть, как держится локус, получить ещё одну точку отсчёта для того, чтобы знать, насколько быстро идёт ухудшение.

— Я позабочусь о ней — сказал Грак.

— Хорошо — сказал я.

Амариллис шагнула вперёд и обняла Фенн. Какое-то время стояла так, крепко сжимая её. Однако мне она лишь пожала руку, что показалось мне очень странным, настолько, что я едва не спросил об этом. Фенн подняла бровь, вне поля зрения Амариллис, но ничего не сказала, и я сделал вид, что всё совершенно нормально. В смысле, это было совершенно нормально по стандартам до того, как она отправилась в палату времени, но я задумался, насколько изменилось её мышление во время второго месяца.

— Один месяц — сказал нам Грак. — Я сделаю полный доклад.

Помахав нам, они шагнули в палату времени, и закрыли дверь за собой.

— Тебя ещё интересует Утер? — спросила Зона. Пока мы говорили с Амариллис, она молчала, наблюдая за нашей беседой.

— Да — сказал я. — Извини, вмешательство было... неизбежным, типа, и будет снова.

— В таком случае, продолжу тебя просвещать — сказала Зона.

* * *

Меч Сосканна мог видеть, и так когда оно стало частью Куум Доона здание тоже смогло видеть, не реальное зрение, как у человека, но восприятие света, тьмы, и цветов, распространяющееся на сотню футов от каждой поверхности.

Меч Сосканна мог говорить с теми, кто прикасается к нему, и это тоже стало применимо к Куум Доона; каждая поверхность была потенциальной линией связи; стены, полы, двери, окна.

И меч Сосканна мог мыслить, пусть и был не слишком разумен, черта, приобретённая Куум Доона.

<Сосканна?> — спросил Утер, приложив руку к дверному проёму возле шкафа.

<Нет> — ответила Куум Доона. Оно всё ещё пыталось освоиться со всем, что оно могло видеть, не только зрение, дарованное мечом, но и другие чувства, что всегда были, позиции, скорости, инерция всего в доме. Оно лишь позже узнало, откуда всё это; это всё было наследием предыдущих реликвий, необходимой информацией для работы их магических эффектов.

<В таком случае, как мне тебя называть?> — спросил Утер. — <Куум Доона?>

<Да> — ответила Куум Доона. — <Кто ты?>

<Моё имя Утер Пенндрайг, Король Англицинна> — ответил Утер. — <Ты мой дом.>

<Я?> — спросила Куум Доона.

<Да> — ответил Утер, в его телепатическом голосе была твёрдость. — <Ты помнишь убийство Короля Палмэйна?>

<Нет> — ответила Куум Доона. — <Я не помню ничего>.

Утер убрал руку от двери и взглянул на Вервина.

— Сработало как я и надеялся.

— Как такое обычно и бывает — ответил Вервин.

— Не начинай — огрызнулся Утер. — Нам нужно найти подвох.

— Монтран уже сказал, что это место неподвижно — сказал Вервин. — Возможность дать ему возможность передвигаться имеет свою цену, и даже если мы это сделаем, его размер серьёзно ограничивает нас.

— Нет — сказал Утер. — Будет ещё что-то, некое мрачное напоминание о том, насколько сломленным может быть этот мир. Крепость, чей единственный изъян — что она большая и громоздкая, не подходит к картине.

Вервин поморщился.

— Меня ранит, когда ты так говоришь.

— Я знаю — сказал Утер. — Но с каждым днём меня всё меньше заботит то, как тебя ранит правда.

Вервин покачал головой.

— У тебя странные идеи о том, каким должен быть мир.

— Не "должен быть" — сказал Утер. — "Какой есть". Если бы я мог, я остановился бы, когда стал королём, но в мире так много несправедливостей, которые необходимо исправить, столько нитей, которые необходимо вытянуть. Это привело меня на путь, по которому мы сейчас идём.

— Так ты считаешь, что есть подвох? — спросил Вервин. — Некая причина, по которой это место нам не подойдёт?

Утер кивнул.

— Необходимая цена — сказал он. — Сложность.

Он положил руку на дверную раму и закрыл глаза, чтобы лучше сконцентрироваться на связи.

<Куум Доона, в следующие несколько дней я добавлю тебе ещё. Мне нужно твоё содействие, чтобы определить точные границы того, что ты можешь и чего не можешь делать с новыми аспектами, которые мы добавим к тебе.>

<Я не хочу, чтобы добавляли> — ответила Куум Доона. Утер слегка нахмурился.

<Почему?>

<Это сложно> — ответила Куум Доона. — <Слишком много всего вижу>.

Это заставило Утера поднять бровь. Он сунул руку в свой доспех, сквозь чёрную пену, расталкивая её в стороны, а затем достал два белых камушка. Он передал один Вервину, оставив второй в своей руке. Когда они заговорили, из слова было невозможно понять. Куум Доона было сложно читать выражения лиц, но разговор казался жарким.

Час спустя, Вервин покинул Куум Доона, воспользовавшись припасённым бутоном, а Утер принялся загружать реликвии в Куум Доона.

Глава 92: Тени.

— Камни болтовни — сказал я, когда Зона умолкла. — Держишь такой в руке, и всё, что говоришь, для любого слушающего будет бессмысленным набором звуков. Но если кто-то держит парный, то сможет всё понимать. Не особо могущественная штука, но бывает полезно.

— Они у тебя есть? — спросила Зона, словно очнувшись от транса.

— Нет — сказал я. Я даже не знал, что они существовали на Аэрбе. — Я даже не знаю, где их искать.

Я почесал подбородок.

— Сложно понять, как относиться к тому, что ты нам рассказываешь — сказал я. — Очевидно, есть вопрос предвзятости, и точности, и... не то, чтобы я тебе не верил, но я могу упускать контент, с которым его действия обретают смысл. Особенно если были разговоры, содержания которых ты не знаешь.

— Что тут ещё объяснять? — спросила Зона. — Я сказала ему, что не хочу больше, поскольку с реликвиями приходит слишком много чувств, слишком много дезориентирующей информации. Нож-Бабочка был способен ощущать скорость как часть его базовой функции, и когда это стало самостоятельным, это стало автоматическим с комбинацией воли его владельца и достаточного движения. Как часть меня, это ощущение движения стало частью моих чувств.

— Хух — сказала Фенн. — Джунипер, могу я одолжить Всеклинок?

— Зачем? — спросил я.

— У меня нет оружия, всё моё в перчатке, а я хочу создать бабочек — сказала Фенн.

Я протянул ей Всеклинок с пальца, придавая ему форму тонкого меча. Фенн не сможет изменять его форму, поскольку он был пожалован мне Амариллис, и без неё изменить это пожалование мы не можем, но Фенн сошло и так. Она пару раз взмахнула им, оставляя бабочек. Я не упустил того, как Зона старательно не обращает внимания на оружие.

— Так если он знал, что тебе это тяжело, почему он это сделал? — спросил я.

— Он поступал продуманно — сказала Зона. — Он пытался придать мне задуманные свойства, добавлял реликвии, помогающие решить проблему, в то же время следя за тем, чтобы не дать мне слишком много могущества. В плюс ему то, что он много со мной разговаривал, пытаясь объяснить, что это всё на благо. В минус ему то, что он отказывал моим повторяющимся просьбам прекратить.

Фенн снова взмахнула мечом, но в этот раз бабочек не появилось.

— Эй, что за? — спросила она. Вокруг неё было существенное облако бабочек, рассеивающееся с каждой секундой.

— Мне начало надоедать — сказала Зона.

— Сейчас ты это контролируешь? — спросил я. — Ты можешь блокировать конкретные эффекты, или ограничивать свои чувства до терпимой степени?

— Да — ответила Зона. — В той степени, как компоненты реликвий могут действовать у владельца, они могут действовать у меня. У Утера была диадема, которую он в итоге добавил, чтобы проверить, наделит ли она меня способностью фокусироваться на чём-то, которую она давала носителю. Это было только после добавления других восьми, в процессе проверки реакции. Я была изрядно отвлечена.

— О — сказал я. — Извини. Это... непохоже на него, каким я его знал.

Я не доверял её оценке без контекста. Я не был уверен, считал ли Артур мораль применимой к разумному магическому предмету. Когда мы играли, считал, но кто знает, пережило ли это мнение его путешествие здесь

Я попытался взглянуть на рассказанное ей с точки зрения Артура, предполагая, что она рассказывает мне нечто близкое к правде. Мне не нравилось её описание того, как Артур воспользовался положением кого-то, кого можно считать умственно отсталым, и действительно было впечатление, что ему стоило сделать больше, чтобы компенсировать эти сложности, учитывая, что за ним стояла экономическая мощь королевства. Но, возможно, это было просто чувство честности, желание, чтобы для всех было наравне, чтобы не было щедрости тому, кто перед ним, за счёт тех, с кем он не встречался. Он говорил об этом раньше, я уверен, что не следует помогать кому-то просто потому, что рассказали слезливую историю.

— Ты хочешь осмотреть наши вещи, чтобы забрать что-то себе — сказала Фенн. — Есть тут некое quid pro quo? (пр. переводчика: "одно за другое", но раз она выразилась на латыни, я решил оставить как есть). Или, может, та хрень про экономику подарков? Можем мы получить полный список твоих способностей? Потому что если судить по телам, мимо которых мы проходили, у тебя немного ограничений.

— У меня меньше предметов, чем вы думаете, и больше лимитов, чем можете представить — сказала Зона. — Я придерживаюсь мнения, что я проклята, поскольку у рейдеров никогда не бывает нужных реликвий.

— И что для тебя "нужное"? — спросил я.

— Мощный телекинез — сказала Зона. — Дальнее перемещение. Способность уменьшаться, или как-то изменять мою форму, возможно, достаточно, чтобы я могла замаскироваться под кого-то из смертных видов.

Она кивнула в сторону Всеклинка.

— Нечто подобное для меня крайне полезно.

Я ощутил, как желудок свело. Всеклинок долго был со мной, достаточно долго, чтобы я ощущал связь с ним. Это был не самый мощный из наших магических предметов, по моей прикидке даже в тройку не входит, но он был мой, и он весьма универсален.

— Мы проведём обзор того, что у нас есть, и посмотрим, останется ли он среди твоего выбора лучшего — сказал я. — У него имеется толика сентиментальной ценности, и без него мне придётся найти другое оружие, с которым установить связь.

— Ты связанный-с-клинком? — спросила Зона.

— Угу — сказал я. Наживка сработала, и увела нас к другой теме разговора, но я не был уверен, насколько хочу делиться насчёт игрового аспекта вещей. Казалось проще и легче притвориться, что всё это глубокая жуткая магия. — Долгая история. Когда я сказал "мультидисциплинный", я реально имел это в виду.

— Как он — сказала Зона. Я кивнул.

— Во многом как он. Это одна из причин, почему мы пытаемся его найти. И учитывая, что ты мне сказала... Есть кое-какие вопросы, которые я хочу ему задать.

Она указала на себя.

— И это? Ты хотел знать, почему и как я приняла эту форму?

Я кивнул, хотя не был уверен, что хочу знать. Я пытался убедить себя, что это просто одна версия событий от менее-чем-надёжного рассказчика, но насколько я мог судить, Зона нам пока что не лгала, только угрожала и, до того, как мы нормально встретились, предприняла враждебное действие, которое сама же и обратила. Я внимательно слушал, пытаясь найти швы, где могли скрываться непонимание или ложь.

* * *

<Как ты себя чувствуешь?> — спросил дом Утер. Это были долгие несколько дней для них обоих. Он был единственным, кто жил в доме; Вервин куда-то отправился, Алисия забрала Монтрана в ближайшую деревню, Эверетт, Сорок-Два и Долмада исследовали край Безграничной Ямы и вступили в контакт с туунг, жившими под огромным водопадом, а Рэйвен поставила свой магический шатёр в нескольких сотнях ярдов от дома, где находилась наготове в ожидании вызова.

<Нормально> — ответил дом. — <Нормально> — повторило оно, зная, что ответ не совсем верен, однако у него не было опыта, знаний, или самопонимания для более точного ответа.

<Хорошо> — сказал Утер. Он сидел в комнате, которую определил под студию, окружённый книгами, и на каждой из них, что была открыта, сидело по кошке, кроме тех кошек, которых он пересадил себе на колени. Разговаривая, он просматривал книги. — <Я решил отправиться в квест на дно Безграничной Ямы.>

<О?> — спросила Куум Доона. — <Она очень глубока.>

<Глубока, но вряд ли бесконечна> — ответил Утер. — <С нужной комбинацией реликвий я смогу преодолеть почти три тысячи миль в день.>

<Понятно> — сказала Куум Доона.

<Я отправлюсь один, без остальных> — сказал Утер. — <Им всем нужен перерыв от приключений, и это должно позволить им несколько недель отдыха и расслабления, пока я занят делами, не требующими их. Тебе, похоже, нужно время, чтобы привыкнуть, и я не хочу оставлять тебя в одиночестве, но я и не хочу оставлять тебя в состоянии уязвимом для моих врагов. Мы можем попробовать добавить больше...>

<Нет> — сказала Куум Доона. — <Пожалуйста.>

<Диадема же помогла?> — спросил Утер.

<Да> — ответила Куум Доона. — <Если я использую её, чтобы фокусироваться на одном аспекте за раз, это не так плохо.>

— Хмм — сказал Утер. — <Тебе нужно научиться использовать сразу много аспектов> — сказал он. — <Если это место будет используемой для обороны крепостью, ему нужно быть в состоянии воплощать всю атакующую и защитную магию сразу.>

<Я не хочу быть используемой для обороны> — сказала Куум Доона. (пр. переводчика: здесь небольшая тонкость. Defensible — "пригодной для обороны", "обороняемой", "удобной для обороны")

<Нет?> — спросил Утер. — <Ты хочешь, чтобы могли разбить твои двери и ограбить тебя? Тебе может не быть дела до богатств, которые я храню здесь, но они заберут ручки дверей, или порубят тебя на дерево. Ты же этого не хочешь, не так ли?>

<Я — дом> — ответила Куум Доона. — <Чтобы жить в нём.>

Утер продолжил смотреть в книгу, не удостоив ответом. В студии повисла тишина, и в доме в целом, растянувшись достаточно надолго, чтобы Куум Доона переключила внимание на что-то другое, сменив фокус силы диадемы с разговора с Королём Англицинна на простые игры, которым её научили, комбинирующие магические эффекты.

В распоряжении дома было пять фунтов телекинетической силы, и Утер продемонстрировал, как в сочетании с переносом инерции это может создавать существенную силу. Пять фунтов силы могут повернуть рычаг, который поднимет несколько сот фунтов веса, который затем можно отпустить. Инерцию затем можно перенести на другие цели, позволяя дому выполнять задачи, которые невозможны с одними пятью фунтами силы.

Были и другие упражнения, вроде попыток контролировать кошек, созданных силой Тома Призыва Кошек, однако это оказалось одной из наиболее неуправляемых сил, добавленных к дому, и появляющиеся кошки обладали собственным разумом. Куум Доона принимала свойства поглощённых реликвий, но результаты иногда бывали уникальными, особенно когда реликвии обладали причудливыми эффектами. Утер, казалось, полагал, что любую силу можно взять под контроль. Некоторые эффекты были непроизвольными, активирующимися при совпадении условий, и он полагал, что они могут быть активированы или деактивированы сознательным контролем. Куум Доона частично удалось с бабочками, но не с кошками.

<Я работаю над историей> — сказал Утер. Куум Доона перестала передвигать грузы и переключила фокус на разговор. Оно не понимало, почему Утер говорил мысленно, когда мог просто сказать вслух.

<Историей?> — спросила Куум Доона.

<Это история о человеке, для которого ничего не имеет значения> — сказал он. — <Его действия, на благо или на зло, не имеют остающихся последствий. Что он сделал, как полагаешь?>

<Я не знаю> — ответило Куум Доона. Ему было достаточно сложно предсказывать действия даже реальных персон.

<Что, по твоему, сделал бы я, если бы мои действия не имели остающихся последствий?> — спросил Утер.

<Я не знаю> — ответило Куум Доона.

<Подумай об этом и попробуй предположить> — сказал Утер.

Куум Доона задумалось.

<Ты вернулся бы к своей семье> — ответило оно.

<И почему ты так считаешь?> — спросил Утер.

<Вервин так сказал> — ответило Куум Доона.

— Хмм — пробормотал Утер. — <Но если моя жена никогда не изменится, и мои дети никогда не вырастут? Если они не будут помнить, что я делал вчера, хорошее ли, плохое ли?>

<Я не знаю> — ответило Куум Доона. Утер вернулся к своей книге, нахмурив бровь, и Куум Доона задумалось о вопросе. Ему было указано не говорить с Утером, если у них не идёт беседа, и оно не могло сообразить, окончена ли эта беседа или нет.

<Ты будешь читать книги> — наконец, ответило Куум Доона. — <Я вижу, что ты часто читаешь книги>.

Утер слегка поднял голову.

<А когда книги закончатся, что тогда?> — спросил он. Куум Доона хотело сказать, что не знает, но промолчало и сперва подумало.

<Ты напишешь ещё книги>.

<Ради собственного развлечения?> — спросил Утер.— <Возможно. А когда закончится, о чём писать?>

<А оно закончится?> — спросило Куум Доона. Оно недостаточно знало о книгах, чтобы определить, возможно ли это.

<Я не знаю> — ответил Утер. После этого ответа он не вернулся к своей книге, и вместо этого просто устремил взгляд вдаль, не фокусируясь на чём-то конкретном, так надолго, что Куум Доона стало скучно, и оно вернулось к своим упражнениям.

На следующее утро Утер Пенндрайг перешагнул край Безграничной Ямы и начал свой спуск.

(Пр. переводчика: это определённо снова отсылка к "Монти Пайтон в поисках Святого Грааля". "Я не знаю..." и в пропасть :-) )

* * *

— Мне не нравится то, что ты делаешь — сказала Рэйвен. Она скрестила руки на груди, и хмурилась, глядя на сидящего в своей студии Утера. Он вернулся из своей первой экспедиции в Яму, и сказал достаточно в поле слуха Куум Доона, чтобы оно знало, что будет вторая экспедиция, и возможно третья. Он и архивист сидели в студии Утера.

— Это достаточно безопасно — сказал Утер.

— Насколько быстро ты падаешь? — спросила Рэйвен. — Можешь ты быть уверен, что сможешь вовремя остановиться, если увидишь что-то впереди?

— Скорость свободного падения около ста двадцати миль в час — сказал Утер. — Я вижу на милю вперёд. У меня будет тридцать секунд, чтобы активировать доспех, этого более чем достаточно. Можешь быть уверена, я не погибну из-за того, что столкнулся с чем-то, что живёт там внизу.

— Ты используешь зрение обережника — Рэйвен нахмурилась. Она была низкой, и на взгляд Куум Доона выглядела почти ребёнком, хотя одета и не как ребёнок. Куум Доона никогда не видело детей, но всё равно каким-то образом знало, как они выглядят, часть большого хранилища фоновых знаний, взявшихся ниоткуда. Утер предполагал, что это может быть от Сосканна. — Что, если там будет что-то немагическое?

— Нечто парящее посреди Безграничной Ямы, в тысячах миль внизу, что не излучает латентную, пассивную, или активную магию? — спросил Утер. Он покачал головой. — В такое сложно поверить.

— Я не понимаю, в чём смысл — сказала Рэйвен.

— Это уже совсем другой аргумент, не так ли? — спросил Утер. — Тебе это не нравится, ты думаешь, что это небезопасно, и ты не понимаешь этого. Обычно ты так не разбрасываешься.

Рэйвен нахмурилась.

— Тебе не стоило знакомить меня с концепцией перевода темы, если ты собирался ей постоянно пользоваться — сказала она. — Обычно я могу понять, что заставляет тебя идти на риск, но в этом случае не вижу проблемы, которую может решить только великий Утер Пенндрайг. Нет никого нуждающегося, и нет ничего конкретного, что выглядело бы как нечто, что затрагивает твои интересы.

— Меня заинтересовала Яма — сказал Утер. — Это всё, что тебе нужно знать.

— А дом? — спросила Рэйвен.

— Оно нас слышит — сказал Утер.

— Я в курсе — сказала Рэйвен. Она чуть повернулась, взглянула на стены. — Камни болтовни?

— Нет — сказал Утер. — Я пытаюсь учить его. А для этого ему нужно слушать.

Рэйвен поджала губы.

— И снова я прихожу к вопросу, что вызывает твою одержимость...

— Не используй это слово — сказал Утер. Его голос был громким, а тон — резким.

— Мои извинения — сказала Рэйвен. — Это была неудачная фраза. Я хотела знать, почему ты пытаешься учить дом, в чём твоё, эм, какое там твоё любимое слово?

— Стремление — сказал Утер. (пр. переводчика: в оригинале — endgame, "итоговая цель", но во-первых одним словом, как сказала Рэйвен, а во-вторых это ещё и "конец игры", так что понятно, почему Утер любил это слово)

— К чему твоё стремление с этим? — спросила Рэйвен. — В последнее время тебя подхватило настроем, но ты редко позволяешь себе увлекаться, если не видишь некую цель, даже если она может быть скрыта от всех остальных.

Утер взглянул в даль.

— Суть в поиске ответов, полагаю — наконец, сказал он. — Выяснить, в чём цель всего. Скажи мне, в твоих архивах есть какие-то свидетельства того, что кто-то нашёл ответ на это?

— Нет — сказал Рэйвен. — Я бы упомянула это, если бы были. Есть многие, кто заявляют подобное, но у этих заявлений нет подкреплений. Возможно, кто-то и сумел, и их не отличить от безумцев или шарлатанов.

— Именно тот ответ, которого я и ожидал — сказал Утер со вздохом. Он повернулся взглянуть на стопку бумаг на своём столе. — Я работаю над историей, но у меня сложности. Она о мужчине, который пойман, неспособен как-то воздействовать на мир, оставить изменение. Что бы ты сделала в такой ситуации?

Рэйвен не спешила ответить, так что Утер продолжил.

— Ты не можешь изменить, что делают люди, как они реагируют на ситуации, или будут они жить или умрут. Разговоры с утра к ночи выветриваются из памяти. Это проклятье, с которым, похоже, невозможно покончить никакими действиями с твоей стороны. И мир просто остаётся статичен, не изменяется и не реагирует, за исключением мелочей, исчезающих на следующий день.

— Ты это чувствуешь? — спросила Рэйвен, её голос был мягок. — Я знаю, что мы прошли через многое, особенно ты, но реальное, с долговременными последствиями, благо для Аэрба, принесённое нами — это нечто, к чему любой должен стремиться и чем вдохновляться. Империя, реформы, даже если я приму мнение, что всегда будет новая угроза, поднимающая голову, я всё равно скажу, что пока мы сдерживаем эти угрозы, мир становится лучше.

— Я ценю твои попытки подбодрить меня — сказал Утер. — Но это просто история, не больше, не меньше. Оригинальная концовка, которую я задумывал, была о том, что лишь после того, как он стал хорошим его действия снова стали иметь последствия, не просто хорошим, но идеальным и альтруистичным. Однако мне кажется, что если он действительно считал, что его действия не имеют смысла, это будет не тем выводом, к которому он пришёл бы, и больше того, что может быть интересно взглянуть, какова будет его реакция, когда его попытки делать добро не приносят результата.

— Понятно — сказала Рэйвен. — Вернее, непонятно. Это кажется изрядно нестандартным, даже по твоим стандартам. И у тебя сложности с тем, что делал бы этот мужчина, учитывая, что ничего, что он делает, не имеет значения? Или по крайней мере, учитывая, что он считает, что ничего не имеет значения?

— Гедонизм, злодейство, саморазрушение — сказал Утер, взмахнув рукой. — Честно говоря, я мог бы дописать до вечера, но у меня сложности с поворотом к свету. Он знает, что ничего, что он делал, не давало долговременного эффекта, так что он изнасиловал женщину, и — Утер пожал плечами — становится неисправимым в глазах читателей.

— То есть ты решил, что он этого не делал? — спросила Рэйвен.

— Возможно, лучше, если он убивает вместо изнасилования — сказал Утер. — Но если он был в отчаяньи, сотни лет, пока мир вокруг него оставался в точности тем же, думая, что ничего, что он делает, не имеет никакого эффекта, я бы предположил, что он попробует что-то злодейское, просто чтобы проверить, не снимет ли это его проклятье. И куда он идёт от этого? Какое искупление возможно для него, даже если он решит снова стать хорошим?

— Я не знаю — сказала Рэйвен. — Ты уверен, что это не ты, не проекция твоих проблем в работу?

Она положила руку на его руку.

— Утер, я не уверена, что пребывание в одиночестве во тьме на много дней хорошо для тебя.

— Если и есть какая-то опасность, она в том, что одиночество в кажущейся бесконечной тьме — это симптом, а не причина — сказал Утер. — Но я уверен, что я доберусь до дна этой тайны, шутка намеренная, и эта глава моей жизни закончится.

* * *

Первое путешествие Утера в Яму продлилось день, после чего он вернулся через портал. Его второе путешествие было дольше, больше четырёх дней, достаточно долго, чтобы его компаньоны пришли поговорить с домом и задавали ему вопросы, на которые дом не мог ответить — когда он вернётся, и что он говорил. После того, как Утер вернулся из второго путешествия, он провозгласил третье, последнее, на этот раз настолько глубокое погружение, насколько он сможет, не останавливаясь, пока он не найдёт ответ на тайну. Его компаньоны просили его не делать этого, некоторые из них говорили, что в том, что он делает, нет смысла, или, более эгоистично, что им будет скучно, пока его нет. Он ушёл всё равно.

Пока его не было, Куум Доона практиковалось. Он наделил дом способностью создавать иллюзии, свет и звук в воздухе, в пространстве передвижного десятифутового куба, и проинструктировал дом практиковаться в принятии формы персоны, конкретно его, чтобы послужить наживкой или отвлечением. Реликвия, наделившая силой иллюзии, также наделила определённым пониманием света и звука, и естественных движений ткани и волос, лёгкой прозрачности кожи, морщинок на лице, и тысячи других вещей, что грозили переполнить простой разум Куум Доона. Однако но становилось всё лучше, улучшения с каждым проходящим днём, частично потому, что было нечем заняться кроме как выполнять установленные Утером упражнения.

Прошли три недели без Утера. Его компаньоны время от времени навещали дом, проверить, нет ли новостей от него, но они не задерживались, чтобы поговорить, и не говорили меж собой там, где Куум Доона могло бы видеть или слышать.

Однажды Куум Доона решило просмотреть бумаги и книги, оставленные Утером. Оно прогрессировало достаточно, чтобы не так сильно полагаться на способность фокусироваться, и могло позволять мыслям уходить в сторону от установленной для себя задачи. Утер контролировал дом, и определял, какие вещи отправятся в шкаф, чтобы слиться с Куум Доона. Он всё ещё оставался загадкой, не только потому, что даже в лучших обстоятельствах сложно определить, что будут делать другие люди, но и потому, что он предпринимал усилия для сохранения секретов.

Его бумаги были по большей части бесполезны. Куум Доона нашло историю, над которой он работал, под названием "День Сурка", хотя название, похоже, ещё не было финальным. Концовка была написана, затем частично вычеркнута — версия, в которой предсказательница погоды влюбилась и сняла с него проклятье. Куум Доона не понимало, почему эта история так важна для Утера, или почему он считал, что с концовкой что-то не так.

Ничего из записанного им не казалось важным. В основном это было искусство, частично законченные пьесы, новеллы, поэмы и истории, и среди них разбросан набор рисунков пером. Куум Доона прочитало бумаги, хотя в большинстве случаев недоставало контекста, чтобы понять, и везде присутствовали полузаконченные мысли. Куум Доона сфокусировалось на нарисованных Утером картинках, и попыталось воспользоваться ими в упражнениях по созданию реалистичных иллюзий. Это была сложная работа, создать иллюзию, затем взглянуть на иллюзию с позиции стороннего наблюдателя, а затем попытаться заставить иллюзию двигаться. Это требовало качественно иных уровня фокуса и навыка, с которыми у Куум Доона были сложности, даже с использование дарованной диадемой силы сосредоточенности.

Среди рисунков Утера повторялось изображение девушки, стройного подростка. Куум Доона воспользовалась этим образом, чтобы практиковаться, проделав сложную работу перевода статичных линий в двух измерениях в движущийся трёхмерный образ. Куум Доона вложило весь свой фокус в эту задачу, и она постепенно становилась проще, пока в итоге оно не уперлось в стену в том, что могло сообразить самостоятельно. Девушка на рисунках редко улыбалась. На большинстве из них она смотрела вдаль, или разминалась, слегка хмурясь, или шла, глядя чуть в сторону. Куум Доона делало собственные предположения о том, как она будет улыбаться, учитывая мышцы лица, распределение жира и кожи, и копируя виденные домом улыбки.

Утер вернулся через месяц. Его портал открылся в студии, с порывом ветра, и он упал на колено, выйдя. Он был окровавлен и задыхался, но в конце концов встал на ноги. Куум Доона желало, чтобы он не возвращался; оно ждало, не выдавая своего присутствия, надеясь, что король позабыл о нём. Тот беззвучно двигался по дому, волоча ноги, но к огорчению Куум Доона направлялся к шкафу, в котором оставил уже множество реликвий. На его ожерелье было множество подвязанных нитью миниатюрных объектов, и он сорвал одеяло, вернувшееся в его руке к полному размеру. Он беззаботно бросил его в шкаф и побрёл в комнату, которую объявил своей спальней, а затем лёг на кровать и уснул, не сказав ни слова.

Алсида прибыла к дому ударом молнии на следующее утро, и проверила; когда она услышала, что Утер вернулся, она поспешила в его комнату и попыталась его разбудить, но все её усилия были напрасны, и Куум Доона видела, что женщина-витрик не могла его даже пошевелить. Добавленное им одеяло, очевидно, было реликвией, и его эффектом, похоже, было то, что он недвижим и защищён, пока спит. Куум Доона полагало, что может снять эту защиту, если захочет, но не стало.

Алсида ушла, исчезнув ушедшим в даль разрядом молнии. Она вскоре вернулась, ещё одним ударом молнии перед дверью, на этот раз с двумя другими, Эвереттом и Долмадой. Почти сразу, сбросив их, она исчезла, а они направились в дом, осторожно двигаясь, пока не подошли к спящему Утеру.

— Дом? — спросил Эверетт, прочистив горло.

— Что я могу для вас сделать? — спросило Куум Доона. Оно появилось рядом с ними, в форме, которую отрабатывало. Это был первый раз, когда оно пыталось показать это кому-то, хотя попытки выглядеть гуманоидом оно предпринимало в ежедневных упражнениях.

Эверетт ойкнул от неожиданности и осмотрел её.

— Ады?.. Ты... дом?

— Чья это внешность? — спросила Долмада, осматривая облик Куум Доона сверху донизу.

— Я не знаю — ответила Куум Доона. — Зоны?

— Неа — сказал Эверетт. — Она никогда так не выглядела, даже когда была подростком.

— Я не знаю — повторила Куум Доона. — Он нарисовал её.

— Ну, добавим это в кучу загадок — сказала Долмада. Она указала на спящего Утера. — Есть идеи, что с ним?

— Он оплачивает Глаз Кеннера — сказал Эверетт. — Это, по крайней мере, очевидно. Месяц бодрствования означает неделю сна, может больше. Есть определённые побочные эффекты, но ничего, с чем он не справился бы. Реальный вопрос — почему мы не можем его сдвинуть.

— Это была реликвия — сказала Куум Доона. — Одеяло.

— О — сказал Эверетт. — Он отдал Одеяло Защиты.

Он чуть откинулся назад.

— Ну, в таком случае никаких проблем.

— Исключая тот факт, что наш лидер на месяц спрыгнул в бездонную яму, пойдя против советов практически всех — сказала Долмада. — А когда он вернулся, не счёл нужным никому об этом сообщить. Он сходит с ума, если не был уже. Я случайно подслушала, как он разговаривал с Вервином о том, что его жизнь — история, серьёзно, это было одной из самых напрягающих вещей, что я когда-либо слышала — и ты знаешь меня.

— Дом слушает — сказал Эверетт. Он взглянул на Куум Доона.

— Пускай — ответила Долмада. — То, что делает Утер, проблема совсем другого уровня.

— Что значит "Канзас" на твоей футболке? — спросил Эверетт, повернувшись к проецируемой Куум Доона иллюзии.

— Я не знаю — сказала Куум Доона.

Прибыли другие, и разговор стал столь раздробленным, что Куум Доона было сложно за всем этим следить. Даже со всей очевидной мощью шести компаньонов, они на самом деле ничем не могли помочь Утеру, поскольку всё, что ему было нужно, это поспать, да и в общем-то он сам уже обеспечил, чтобы любой, кто спит в доме, был защищён превыше их способностей. Никто не спрашивал Куум Доона, может ли оно снять защиту, и оно не предлагало попробовать.

Вервин прибыл последним, он был не перенесён молнией, как остальные, но появился в облаке чёрных лепестков у передней двери. Когда он вошёл в комнату, разговоры остановились.

— Глупец — пробормотал Вервин, взглянув на Утера.

— У тебя есть идеи, чего он пытался добиться? — спросил Эверетт.

— Месяц — долгое время для отсутствия Генерального Секретаря — сказала Рэйвен. — Народ начал задавать вопросы в первую неделю, и они так и не перестали.

— Прежде требовались месяцы на то, чтобы письмо добралось с одного края Аэрба до другого, если оно вообще добиралось — сказал Вервин. — Как быстро мы разучились терпению. Они продержатся.

— И где ты был, о мудрый волшебник? — спросил Монтран.

— Делал дела волшебные — ответил Вервин, нахмурившись. Он потянулся к кровати и ткнул Утера в щеку; плоть была тверда, как камень. — Отсыпает Глаз Кеннера, и отдал дому одеяло?

— У нас три одеяла — сказала Алсида.

— Ты знаешь, о каком я — сказал Вервин, взмахнув рукой. — Ничего не поделать. Встретимся через неделю. Я пока что буду спать у его кровати.

— Он хотел, чтобы нас не было в доме, чтобы он стал владельцем — сказал Монтран.

— Он уже стал — сказал Вервин. — Связь сильна, на этот момент нерушима, так что половина его квеста выполнена. Когда он проснётся, возможно, окажется, что и вторая тоже выполнена. Будьте готовы к путешествию, ибо тарелки, что мы крутим, начали шататься (пр. переводчика: отсылка к "жонглирования" тарелками на палках. Ну и к политической ситуации), как сказала Рэйвен.

— Ты сказал, что они продержатся — сказала Рэйвен.

— Одно и то же — сказал Вервин. — А теперь оставьте нас.

Труппа покинула комнату и дом, направившись завершать свои дела, какими бы они там ни были. Куум Доона осталось; оно не могло проецировать образ тела вне дома, и могло лишь создавать впечатление приватности, не её саму.

— Ты читаешь его книги, как я погляжу — сказал Вервин, когда они остались одни.

— Да — сказало Куум Доона. — А ты читал?

— Да — сказал Вервин. — Однажды, когда возник вопрос, действительно ли он Утер. Я искал метод подтверждения.

Куум Доона промолчало. Оно было не очень хорошо в разговорах; не с кем было практиковаться.

— Интересно взглянуть, какова будет его реакция, если он увидит тебя так — сказал Вервин, его голос был почти шепотом. — Это может пойти ему на пользу.

* * *

Утер проснулся через неделю после того, как лёг в кровать, как и было предсказано. Случайно, или намеренно, но в этот момент Вервина в комнате не было, что оставило Куум Доона свидетелем того, как Король Англицинна протирал глаза и зевал, потягиваясь. Он побрёл к туалету рядом и задержался там, казалось, на несколько минут, а затем появился, одетый в одни трусы. Он остановился, увидев облик Куум Доона, его глаза на миг расширились, а затем он уселся в кресло, выглядя спокойным.

— Ты нашло мои рисунки — сказал он. — Иллюзия полна изъянов, но лучше, чем ожидалось.

— Где ошибки? — спросило Куум Доона.

— Вероятно, ничего, что ты знаешь как исправить — сказал Утер. Он помедлил. — Я могу помочь тебе сделать её более точной, если выберешь её как свой аватар.

— Мне думалось, что ты будешь сердиться — сказало Куум Доона.

— Но всё же ты решило показаться в таком виде — сказал Утер со вздохом. Он осмотрел Куум Доона от головы до ног и обратно. — Нет, я не могу сказать, что сержусь. Артистизма не хватает, но... всё это по нарисованным мной картинкам? Мы можем сделать тебя намного чем-то большим, чем ты есть, начиная с аватара. Пройдись, покажи мне, как ты движешься.

Так Утер Пенндрайг начал своё первое утро после пробуждения. Одеяло обеспечивало полный иммунитет ко вреду, пока персона под ним спит, что устраняло такие мелкие проблемы, как затекание, голод, жажда, или любые другие причины, по которым было бы скверной идеей проспать неделю, не двигаясь. Он выглядел спокойным, довольным стоящей перед ним задачей — научить разумный дом двигаться и вести себя как человек.

— Ты слишком изящна — сказал Утер. — Она временами может быть изящной, но как правило нет.

— Кто она была? — спросила Куум Доона, пытаясь двигать образ девушки менее изящно, не дёргано, но как кто-то, кого не заботило, как выглядит недостаток координации. Это было чрезвычайно сложно.

— Она никто — сказал Утер. — Друг детства.

— У тебя много картинок с ней — сказала Куум Доона. Она прошлась взад-вперёд по спальне, пробуя разные методы ходьбы, изменяя походку и следя за реакцией Утера.

— Просто друг — сказал Утер со вздохом. — Просто мечтания старика о том, что всё могло бы быть иначе. Старика, желающего вернуться домой.

Он не был стар; начало четвёртого десятка, идеальное физическое состояние, высокий и мускулистый. Его взгляд прошёлся по её облику. — Можешь сделать хептику? (пр. переводчика: в общем, форма виртуальной реальности).

— Я не знаю это слово — сказала Куум Доона.

— Я его только что изобрёл — с улыбкой заявил Утер. — Ты можешь прикладывать силу. Можешь прикладывать её сопряжённо с визуальной иллюзией?

— Это кажется сложным — ответила Куум Доона, остановившись. — Контролировать свет и звук, чтобы создать эту девушку, очень сложно, когда приходится ещё и думать о том, что я говорю. Сомневаюсь, что смогу делать три таких сложных действия одновременно.

— В таком случае не говори — сказал Утер. — Подойди, проведи пальцем по моей руке, пока не беспокойся о словах.

Какое-то время так и шло, Утер инструктировал дом, как должно действовать его тело, в тонкостях прикосновения. Было в его взгляде нечто, чего дом не понимал, когда он смотрел на форму, созданную по его книгам.

* * *

— Извини — сказал я. — Могу я тебя тут остановить?

Я чувствовал лёгкую тошноту. Я видел, куда идёт эта история, и мне это очень не нравилось.

— Не хочешь выслушать окончание? — спросила Зона.

— Я просто... неважно себя чувствую — сказал я. — Извини, это не... он был другом. Остаётся другом. Есть смягчающие обстоятельства.

— Не уверена, чего ты так раздражаешься — сказала Фенн. — Мы же знали, что он изменял своей жене, верно? Или они были в открытых отношениях, или что-то?

— Не в этом дело — сказал я. — Просто... сколько ему было? Тридцать три? И он всё ещё цеплялся за неё? И даже не это... это была ты, инфантильное существо, кого он использовал, и...

Я покачал головой. Мой живот всё ещё сводило. Это воспринималось как совращение детей.

— Мне на тот момент не было дела — сказала Зона. — Что значит для меня нагота, когда это просто проецируемая мной иллюзия?

Она указала на облик Фенн.

— Это не моё тело, дом моё тело, если хотите растянуть аналогию. Даже когда я стала достаточно умна, чтобы понимать, сексуальные отношения меня не беспокоили. Нет, дело в очевидном стыде, который он ощущал, в сделанных после угрозах, в том, как он отбросил меня, когда я отслужила его целям.

— И так он сделал — я сглотнул. — Это было... он заставил тебя.

— В той степени, насколько я была способна — сказала Тифф — Зона. Моё сердце замерло. — Не тем утром. Ему понадобилось какое-то время. И затем ему определённо этого было достаточно. Он сказал Вервину, что понял урок, который должны были преподать ему дом и яма.

Я закрыл глаза.

— Я сожалею — сказал я.

— Удивлена, что ты всё ещё носишь эту форму, учитывая всё — сказала Фенн.

— Я практиковалась с ней и изучала её — сказала Зона. — После, он хотел чтобы я изменилась в нечто иное, старательный, вышколенный, бесполый дворецкий. Мне не следовало ни с кем говорить о девушке; это могло стать чёрной меткой на Короле-Поэте, и сейчас я думаю, что дело больше в том, что он не хотел сталкиваться со стыдом и разочарованием. В конце концов, когда стало очевидно, что он не вернётся, я вернулась к девушке, из мелочного детского чувства противоречия, а затем из тщетной надежды, что смогу получить ответы.

— На что ушло всего-то пятьсот лет — сказала Фенн. — Так что — поздравляю, пожалуй.

— Мне нужно немного времени — сказал я. Сел на пол. — Просто... немного тишины, немного времени наедине с собой, без всяких происшествий.

Через несколько секунд дверь палаты времени со скрипом открылась, и я внутренне простонал.

Глава 93: Эпизод бутылки.

— Как оно? — спросила Фенн, когда Грак и Амариллис появились из палаты. Насколько я видел комнату, она выглядела совершенно иначе, что не удивляло, учитывая, как легко перчатка позволяла переставлять мебель, и насколько отличались потребности двоих. Кажется, у них была двухъярусная кровать, стояла в углу, завешенная простынями, закрывающими от света. На столе было больше книг, чем прежде, высокие стопки, и в них больше закладок. Одна из них была открыта; на ней спал пятнистый кот.

— Продуктивно — сказал Грак. Он взглянул на меня, сидящего на полу. — А у вас как?

— Ему нужно время — сказала Фенн, ткнув большим пальцем в мою сторону.

— Время в палате — сказала Амариллис, кивнув. — Мы с Граком говорили об этом. Мы хотим установить расписание, по одной персоне в палате со мной за раз. С уменьшением времени, если будут сложности по личным причинам.

— Я вообще-то имела в виду не время в палате — сказала Фенн. — Просто, ну, час или два в стороне от народа, вздремнуть, выпить чашечку чаю, что-то в этом роде.

Амариллис взглянула на рекордер, подошла к нему и принялась с ним возиться, заменив катушку новой из перчатки.

— Полагаю, достаточно скоро узнаю, в чём дело, изо рта коня.

— Это каламбур был? — спросил я. Амариллис улыбнулась и пожала плечами.

— Ты в любом случае можешь присоединиться ко мне, если нет каких-то возражений.

Я бросил взгляд на Фенн, прежде чем понял, что этот взгляд что-то значит. Я немедленно понял, что не стоило, но урон был уже нанесён.

— Я не хочу разделяться с Фенн — сказал я.

— Ойй, как мило — сказала Фенн, закатив глаза. — Со мной всё будет в порядке, если с тобой всё будет в порядке.

— Я не хочу создавать проблем — сказала Амариллис. — Однако есть кое-какие вещи, по поводу которых я бы хотела узнать мнение Джуна, помимо просто компании.

— Ладно — ответил я. Сглотнул. — Всё будет нормально. Нужно что-то обсудить перед этим? Или что-то, о чём нужно поговорить всей группой? Я понимаю, если ты хочешь вытянуть ноги.

Когда я это сказал, Амариллис потянулась. Она носила шорты и футболку, ту, на которой "Стояк у Залива", и когда она потянулась, я поискал взглядом бугор ребёнка. Если и было, я не заметил, но она была ещё на третьем месяце, и я знал о беременности достаточно, чтобы знать, что рост экспоненциален.

— Конечно — сказала она. — Пойду вдохну — она бросила взгляд на разлагающуюся обстановку дома — свежего воздуха, вернусь через десять минут.

Она взглянула на Зону.

— Могу я попросить...

— Да — сказала Зона.

— Я надеялась, что будет проделана какая-то работа в мою пользу — сказала Амариллис. — Хорошо.

Она вышла в одну из дверей, прекрасно справившись с задачей казаться блаженно неосознающей опасности.

Я ощутил руку Фенн на своём локте.

— Не хочешь попрощаться? — спросила она.

— Конечно — сказал я.

Она провела меня в комнату в противоположной стороне от того, куда пошла Амариллис, где была вспышка некоего огня, испепелившего кровать. Я понятия не имел, как давно это произошло, но по крайней мере десятилетия назад.

— Не хочу быть грубой, но можешь ты быть максимально социабельным? — спросила Фенн.

— Я и есть — ответил я. — В смысле, я уже.

Она говорила о двух статпоинтах, которые я могу перемещать; я вложил их в SOC, как только была возможность, когда было впечатление, что нам придётся иметь дело с домом скорее как с личностью, чем как с физическим препятствием.

Фенн впечатала своё лицо в ладонь.

— Да, этого я и боялась.

— Извини — ответил я. — Я сейчас вообще не в лучшей форме, по ряду причин. — Я помедлил. — Это действительно чтобы попрощаться, или?..

Фенн обняла меня, и поцеловала в щеку.

— Я хочу, чтобы ты знал, что никто о тебе плохо не подумает, если решишь свалить раньше. Я не буду задавать вопросов, и уверена, что Грак тоже не будет. Лады?

Она отступила от меня, настолько, чтобы взглянуть в глаза.

— Угу — сказал я. — Ладно. Если ты беспокоишься о... о чём-то...

— Беспокоюсь — сказала Фенн. — Но если ты не можешь застрять на месяц в комнате с Амариллис без того, чтобы её трахнуть... если я не могу позволить тебе на месяц отправиться в комнату с ней, не сорвавшись... то угу, я собираюсь решить верить в лучшее в тебе, в ней, и в себе.

— Я не стану... — начал я.

— Нет, я знаю — сказала Фенн. — Но вот что: подумай о единороге. О миллионе таймлайнов, где хрень случается по другому, или подумай о Данжн Мастере и его подталкиваниях, и... я люблю тебя, я доверяю тебе, но я не уверена, что я доверяю тебе настолько, понимаешь, о чём я?

— Я... Угу — сказал я. — В настоящий момент я просто надеюсь, что у меня будет время побыть одному и подумать, если честно.

— Артур — Фенн кивнула. — Я понимаю. В смысле, не понимаю, но понимаю. Если ты останешься снаружи, вероятно, придётся слушать ещё всякое дерьмо от этого дома, которая его не любит, или имела с ним скверный опыт, а потом будет ещё несколько часов прежде чем родится Солэс, что само по себе то ещё, и не будет возможности передышки.

Она вздохнула.

— В общем, я этого не понимаю, но у меня никогда не было такого друга, каким тебе был Артур. С семьёй тоже было не очень. Это самое близкое, что когда-либо было. — Она приложила к одному глазу палец, и я понял, что она на грани того, чтобы заплакать. — Я люблю тебя, Джунипер, просто, пожалуйста, не облажайся с этим?..

— Не облажаюсь — сказал я. Я чувствовал раздражение из-за того, что она так обо мне думала, и стыдился, что часть меня была согласна с этой оценкой. Я запорол достаточно отношений в своей жизни, чтобы признавать, что это моя "заслуга".

— Извини — сказала Фенн. Она стёрла полусформировавшуюся слезу, и охватила меня столь крепким объятьем, что было физически больно. — Должно быть, меня зацепило гормонами беременности.

Я отодвинулся от неё.

— Ты же не...

— Это была шутка, Джунипер — сказала Фенн, усмехнувшись.

Мы собрались у входа в палату времени, где Амариллис установила кое-какую обстановку, чтобы сделать ожидание более терпимым; там было четыре кресла и столик, на котором стояла тарелка с сыром, мясом, и крекерами.

— Я сказал ей, что ей не обязательно это делать — сказал Грак. Амариллис отмахнулась.

— Ничего страшного — сказала она. — Вам здесь ждать ещё четыре или пять часов, как минимум. Есть хороший шанс, что в итоге вам понадобятся все ваши силы.

Она взглянула на меня.

— Готов? Всё нормально?

— Угу — сказал я. Поцеловал Фенн напоследок, и мы шагнули в палату времени.

* * *

— Нет — объяснила Амариллис. — Реальная проблема в жаре, особенно когда здесь два человека. Палата времени в сущности идеально изолирована от внешнего мира, и это было бы нормально, если бы не тот факт, что мы производим много тепла просто через метаболизм.

— Мне нужно всё это знать? — спросил я. — Может, просто скажешь "эй, я умная, я решила все важные проблемы в первый день здесь", и на этом остановимся?

— Граку я тоже провела этот курс — сказала Амариллис. — Если что-то случится, я хочу, чтобы у тебя было достаточно опыта, чтобы исправить. И даже если не случится, эти системы требуют обслуживания, с которым мне может понадобиться помощь когда или если я не смогу справиться. Не говоря о том, что ты всё равно стал бы спрашивать, когда увидишь как я таскаю горшки воды и блоки льда. Хорошо?

Так что мы прошлись по всем системам, которые установила Амариллис — избавление от отходов, фильтрация и обмен воздуха, поглощение тепла, детектор углекислого газа и пожарная тревога, огнетушитель, освещение — пока я не был уверен, что в какой-то момент начну вызывать у неё раздражение, спрашивая обо всём, что забыл. Для неё это была смена стражи, но для меня только прошлой ночью я сражался с охранниками туунг на крыше поезда, и всего несколько часов прошло после того, как я едва не умер на "Вниз и Из".

— Ладно — наконец, сказал я. — Могу я теперь поспать?

Я заметил, как её щека слегка дёрнулась.

— Разумеется — сказала она. — Я выстроила расписание так, чтобы время сна у нас более-менее совпадало, но сейчас я немного напряжена, и есть кое-что, что хотела бы сделать побыстрее. Впрочем, ничего, что не могло бы подождать до так сказать утра.

Она установила таймер на регулятор яркости света, что создавало некую имитацию изменения времени суток.

— Угу — сказал я. — Я знаю, понял, просто я измотан.

— Грак установил обереги, койки звукоизолированы — сказала Амариллис. — Я, пожалуй, немного задержусь.

— Эм, один момент — сказал я. — Я не принимал душ уже, не знаю, несколько дней, как тут с этим?

— Губки — ответила Амариллис. — Если нужно помыть голову, есть таз, который я использую для этого, и для стирки.

— И, эм — сказал я. — В плане приличий?

— Это... Вообще-то об этом я не подумала, извини, нужно было — сказала Амариллис. — Полагаю, можно повесить занавес, устроит? Очевидно, с Граком такой проблемы не было.

— Угу, я знаю — сказал я. — Пуританские взгляды среднего запада, в том духе.

— Можем потом об этом поговорить — сказала Амариллис, пожав плечами. — Как можешь предположить, я много читала о Земной истории. Думаю, сейчас я лучше понимаю твой образ мысли. — Она на секунду умолкла. — Я подготовлю всё, чтобы ты смог помыться, не разбрызгав повсюду воду, и заодно пройдёмся по процессу установки и разборки.

Уже вскоре я обтирался, избавившись от доспеха. В поезде я делал нечто подобное, чтобы избавиться от крови, и было сложно не думать об этом, когда я смывал с себя вонь битвы. Губка и тепловатая вода — не то, чего я хотел; я хотел горячего душа в моём доме, месте, о котором почти не думал с момента прибытия на Аэрб. Мне повезло, что получаемые мной раны преходящи, в достаточной мере, чтобы было сложно их вспомнить; впрочем, я временами ещё посматривал на свою левую руку, просто чтобы убедиться, что она не деформирована.

Решение физических проблем, однако, не слишком помогало, поскольку реальные проблемы оставались рыскать. Мне было сложно не воспринимать Утера как Артура. Я обнаружил, что пытаюсь представить персону, с которой вместе вырос, как величественного легендарного короля. Когда я пытался переварить идею о том, что он занимался сексом с фальшивой версией Тифф, было сложно не видеть просто их двоих.

Сон не шёл, несмотря на тяготы дня, но было заклинание сна, и я не испытывал нерешительности в его использовании.

* * *

Когда я проснулся, Амариллис босиком стояла в "кухне", делая блинчики с яйцом, используя доставаемые из рюкзака продукты. Она поставила стол посреди комнаты, со стулом для каждого из нас. Я даже не был уверен, откуда Фенн их спёрла, но они совпадали.

— Вот — сказала она, поставив мне тарелку на стол. — Себе потом сделаю, ты ешь первым, и поговорим, пока я готовлю себе.

— Какие тонкие — сказал я, потыкав их вилкой. — Не то, чтобы я жаловался, просто привык к более пышным.

Я нахмурился, глядя на них.

— Вроде ж Фенн уже готовила блинчики?.. По Аэрбу распространены разные вариации блинчиков?

— Сорт такой — сказала Амариллис. (пр. переводчика: в оригинале было They're crepes против pancakes, но на русский то и другое переводится одинаково. Правда, обычно под вторым имеется в виду нечто более близкое к оладьям, потому ГГ и удивился)

— О — сказал я. — Ну, да, у нас на Земле тоже разные есть.

— Я знаю — сказала Амариллис, бросив на меня взгляд. — Они по Земному рецепту, я пыталась устроить себе культурное погружение. Большей части хорошего с Аэрба на этот момент уже несколько месяцев, и хотя у нас есть несколько паллет скверного — вроде стерилизованного пустынного хлеба — я лучше достану из рюкзака свежую еду.

Она смахнула блинчик со сковороды на свою тарелку, а затем подлила на сковороду масла. — Есть лимиты того, что можно здесь готовить, естественно, поскольку в таком маленьком пространстве дым — проблема.

Блинчики были хороши, особенно когда Амариллис поставила на стол добавки; у неё были кленовый сироп, масло, и какое-то фруктовое пюре. Яйца были на мой вкус несколько непрожарены, но я не стал ничего говорить. У меня на уме было другое, и если завтрак должен был помочь мне сфокусироваться на чём-то другом, это не работало.

— Ну, — начала Амариллис, присаживаясь — я с утра прослушала запись.

— О — сказал я. — Блинчики хорошие.

— Спасибо — сказала Амариллис. Она положила вилку на выемку в краю тарелки. — Джун, если хочешь поговорить об этом, о том, что она сказала, я выслушаю.

— Угу — сказал я. — Это... была такая игра, "Симсы". Видеоигра на компьютере, ты контролируешь маленькую семью, или просто одного человека, у них есть всякие показатели, это было... вроде как играть в куклы, Уилл Райт вёл Образовательную Беседу, где назвал это структурной игрой, такой, где пользователю не важна история, поскольку все эти взаимодействующие внутренние системы позволяют человеческому мозгу зацепиться... ладно, не туда ушёл. Суть та, что это было похоже на игру в куклы, полагаю, и одна из вещей, которые народ часто делал — мы делали — это создавать в игре всех наших друзей.

Я прочистил горло.

— В любом случае, Артур никогда не был жесток, в смысле, было много способов убивать народ в игре, и я многое из этого делал, можно заставить персону заработаться до истощения и до того, что обмочится — я увидел её выражение лица. — Это было мультяшно, не предназначено для того, чтобы воспринимать всерьёз, анимация и модели были упрощёнными, и ни в какой мере не приближалось... ну, к тому, чем является этот мир, если ты об этом думаешь.

— Ладно — сказала Амариллис.

— Суть в том, что для него это было не так — продолжил я. — Для него главным были истории, которые он мог передать, используя наших друзей, или знакомых. Например, он создавал знакомых девчонок, и флиртовал с ними своим персонажем, и это было...

Я остановился и вздохнул, только сейчас заметив, что задерживал дыхание.

— Это было, когда мы были моложе, лет десять или одиннадцать, из тех дел, на которые потом оглядываешься и смущаешься.

Я взглянул на Амариллис, наконец встретив её взгляд.

— Я не знаю, это то, о чём я думал. Я пытался взглянуть на это с разных сторон, взвесить свидетельства.

— Проблема в том, что он не рассматривал дом, как человека, или в том, что Тифф была твоей подружкой? — спросила Амариллис.

— Я не знаю — сказал я. — Если судить по этой истории, на тот момент он прошёл изрядное дерьмо, и я хочу сделать ему скидку на это, но всё же... мерзковато.

— Мне тоже — сказала Амариллис. Она съела ещё блинчик. — Даш мне знать, если будут ещё мысли? Или если захочешь выговориться?

— Угу — сказал я. — Чувствую себя довольно дерьмово, что пришёл сюда, и говорю о своём, я должен был здесь тебя поддерживать. — Амариллис пожала плечами. — Как ты, вообще?

— Нормально — сказала Амариллис. — Присутствие Грака cказалось лучше, чем я думала. Если ты о палате в целом, я провела большую работу. Не знаю, насколько всё это может тебя заинтересовать, но потом могу поделиться, изложить более структурированно. О, и я вела некое культурное исследование Земли, что было... интересно, полагаю.

— О? — спросил я. — Есть что-то, о чём я знаю?

— Почти наверняка — сказала Амариллис. — В том и смысл был, в общем-то. Это сложно, поскольку большая часть информации на Земле хранится или хранилась в цифровом виде, или в глобальном интернете, и у меня нет хороших способов доступа к нему. Тем не менее, я собрала путеводители по отсылкам и списки самого главного, которые позволили мне набираться знаний о Земле, особенно в тех зонах, которые Утер не скопировал напрямую, и местах, которые ты лишь слегка затронул. Я прошлась по сотне лучших фильмов Американского Кинематографического Института. Думаю, я начинаю понимать это.

— Погоди — сказал я. — Ты смотришь фильмы? Как?

— О — сказала Амариллис. — Да, у меня есть кинопроектор. По большей части я смогла получить физические копии кинолент в коробках. Сам проектор был проблемой, думаю, он просто слишком большой для рюкзака, так что пришлось доставать части по раздельности и собирать их, а потом оказалось, что мне нужны новые линзы, поскольку не получалось настроить нужный фокус на таком маленьком расстоянии, и это было отдельное испытание. Получилась та ещё самопальная фигня, но оно работает, так что если чувствуешь ностальгию, можем устроить ночной кинопросмотр. У меня в списке следующий "Звуки Музыки", определённо музыкальный фильм. Не знаю, нравится тебе такое.

— Не особо — ответил я. — Но я впечатлён, и немного удивлён, что ты проделала эту работу, особенно если тебе это не в кайф.

— Мне понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к сменам сцены — сказала Амариллис. — Смотришь на кого-то, а в следующую секунду перед глазами нечто совсем другое. Не смейся.

— Я не смеюсь — сказал я, но я улыбался. — Просто ты так говоришь, словно тебе много-много лет.

— В плохом смысле? — спросила Амариллис.

— Типа того — сказал я. — Мне серьёзно не стоит смеяться, поскольку ты пытаешься изучать нечто, что эволюционировало на протяжении нескольких поколений, это благородно, но... мысль о том, что кому-то не нравятся смены сцены, или что их не понимают, забавна.

— Я их понимаю — сказала Амариллис, скрестив руки. — Концепция эпизодической камеры мне ясна, просто мне больше нравятся фильмы, когда камера явно движется, а не перепрыгивает постоянно от одного к другому. Они делают это даже во время разговоров, и такое впечатление, словно режиссёр пытается показать картину с точки зрения гиперактивного телепортера. Мне не нравится, когда точка взгляда так быстро меняется. Я задаюсь вопросом, насколько универсален такой взгляд; если необходима эволюция, когда дети вырастают с этим, то определённо будут некоторые проблемы с выводом наших товаров на рынок.

— Я Упустил шаг — сказал я. — Ты планируешь продавать фильмы? Конкретно, Земные фильмы?

— О, всё это — сказал Амариллис. — Утер был невероятно плодовит, но то, что он принёс с Земли, было покоцанными версиями того, что он смотрел или читал подростком, и в сравнении со всем с Земли его канон крошечный. И, что важно, ничего из этого не требует нашего прямого внимания, чтобы это эксплуатировать. Мы можем нанять работников для копирования и массового распределения, а нам останется только работа по выбору того, какие книги, фильмы, и песни доставать.

— О как — сказал я. — Можно мне сказать нечто, что ты можешь посчитать крайне тупым?

— Всегда — Амариллис улыбнулась. — Честно говоря, я по этому немного скучала.

— Я считаю эту фигню с продажей культуры, типа, скучной — сказал я.

— Это не тупо — сказала Амариллис. — Было бы тупо не делать этого просто потому, что ты считаешь это скучным, но само по себе считать это скучным — просто вопрос вкуса. К тому же, как я уже сказала, нам практически не нужно в этом участвовать, главное найти тех, кому сможем доверять, и кто будут заниматься этим для нас. Есть кое-какие важные вопросы о том, как мы это сделаем — я составила список — но степень твоего реального участия может быть близка к нулю. Это в основном способ сбора капитала для других проектов, которые я хочу запустить.

— Есть прогресс в попытках разобраться, почему Аэрб отстаёт от Земли развитии? — спросил я.

Амариллис вздохнула.

— Нет, в общем-то. У нас в общем-то нет нефти и угля, что серьёзно повлияло, и в какой-то степени афинеи вытягивают мозги, перенаправляя их с других направлений. Разнообразие видов на Аэрбе тоже может быть проблемой... извини, не проблемой, но возможным объяснением, почему мы прогрессируем так медленно. Разные культуры, разные разумы, разные подходы, всё то, о чём можно думать, что оно вносит вклад в рынок идей, но в реальности, полагаю, лишь создаёт множество трений, и устраняет многих с пути изобретателя. Дворфы живут почти эксклюзивно под землёй, им не особо полезны радиотехнологии, эльфы в сущности статичны кроме немногочисленных отклонений, существуют группы вроде туунг, которые намеренно регрессивны, изрядное месиво.

Она слегка нахмурилась.

— Но ты не думаешь, что это объясняет всё — сказал я.

— Нет — ответила она с новым вздохом. — Меня это грызёт. Возможно, это просто комбинация факторов. Или, может, это Данжн Мастер где-то поставил ногу на весы, или потому, что хотел, чтобы мир выглядел определённым образом, или потому, что он хотел оставить эту возможность нам.

— Я думаю, он бы организовал более бесшовно — сказал я.

— Я не уверена, что это в его стиле — сказала Амариллис. — Я находила многое, что просто вызывает стон. На самом деле, это во многом напоминает тебя.

— Например? — спросил я.

— Ну, я читала работу Альфреда Кинсли о человеческой сексуальности, и это имя всё время меня царапало — сказала Амариллис. — Потом я достала "Книгу Крови", и ты помнишь, кто её написал?

— Сифринд? — спросил я.

— Алек Сифринд — ответила Амариллис. — Что является анаграммой Альфреда Кинси.

— О как — сказал я. — Угу, признаю — я этого не заметил. Но это на самом деле не шов, в том смысле, как я их воспринимаю, это просто... подмигивание, полагаю.

— Пожалуй — сказала Амариллис. — Но этих подмигиваний тысячи, и это, в общем, заставляет задуматься о том, что здесь происходит.

— Знаешь, когда мы только встретились, ты сказала, что я просто частично грёзотёртый, что это Землю придумали на Аэрбе, а не наоборот — сказал я.

— На тот момент это казалось резонным — сказала Амариллис. — Сейчас я в этом не слишком уверена. Возможно, дело в том, что я поглотила много американского медиа, истории, и политической теории, и понимаю, как много Утер скопировал из известного ему мира. Заставляет задуматься, не относится ли это и к остальному, что наш мир в некоторых аспектах просто отражение вашего.

— Угу — сказал я. Я прикончил последний кусочек своего завтрака, который успел немного остыть, пока мы говорили. — Спасибо, что помогла мне немного разгрузить мысли.

— Не проблема — сказала Амариллис. — Тебе это было нужно. Мне всегда нравилось с тобой разговаривать.

— Вот не надо — сказал я.

— Ну, пожалуй, не всегда — сказала Амариллис. — Особенно поначалу. Полагаю, у меня лёгкий случай розовых очков. Грак тоже это сказал, что я немного романтизирую нашу группу.

Она прочистила горло.

— Но мне действительно приятно, что ты здесь.

— Ладно — сказал я. — Давай начнём расчерчивать будущее мира, раз уж так.

Большая часть "работы" заключалась в том, что я сидел, а Амариллис объясняла. У неё была доска для рисования, которую она достала из перчатки и поставила к стене, и маркеры с Земли. Доска была просто листом стекла с белой подложкой, и я решил, что она из местных материалов, поскольку слишком велика, чтобы достать её из рюкзака. У Амариллис было ко мне множество вопросов, большинство из них записаны в блокнот, и она делала записи в нём и на доске, когда я отвечал, хотя я и не думал, что мои ответы были такими уж содержательными.

Планом было заработать как можно больше денег, чтобы оказаться в позиции, которая позволит нам первыми продвигать все доступные нам технологии. В идеале сразу купить фабрику, затем нанять команду инженеров, чтобы эта фабрика производила товары, которые мы посчитаем самыми важными. Это было медленным методом распределения технологий, но он позволит нам максимально пожать персональные награды, часть из которых будет направлено на "приключенческие" цели, если это ещё будет нужно (мы были согласны, что будет).

— В идеале, у нас будет полная поддержка государства — сказала Амариллис. — На самом деле, в идеале, мы будем государством, поскольку это единственный способ иметь истинную вертикальную интеграцию сверху донизу.

— Ты говоришь о возвращении трона Англицинна? — спросил я.

Амариллис рассмеялась.

— Ну, у меня никогда не было трона Англицинна, и это откровенно скверный вариант по ряду причин, вроде юридического каркаса, размера и охвата страны, глубинных институтов, политики... нет, я думала о чём-то маленьком, с законниками, которых будет легко прижать к ногтю нашими силой и влиянием.

— О как — сказал я. — Это... Сурово.

— Ну да — сказала Амариллис. — В смысле, я же действительно говорю о создании олигополии с нами наверху. Я наткнулась на фразу "пожизненный добродетельный диктатор". Очень подходяще. В любом случае, я думала об этой палате времени, в которой должно остаться чуть меньше двухсот лет, когда мы закончим, и о том, что сказала Эсуэн. За тридцать лет она может произвести пятьсот тысяч потомства. Что означает, в сущности, что мы можем получить нашу собственную нацию за однозначное количество лет.

— Господи Исусе — вырвалось у меня.

— Фе, Исус -сказала Амариллис, закатив глаза. — Как-нибудь ночью, когда у нас не будет более важных тем для обсуждения, я определённо выговорюсь тебе насчёт Библии. Не представляю, почему я решила, что её стоит прочитать. — Она помедлила. — Иметь собственную страну — одна из тех вещей, которые ты считаешь безвкусными, но всё равно делаешь? Или ты действительно против этого?

— Это просто... больше, чем что-либо, что мы делали — сказал я. — Ты говоришь о том, чтобы реально войти в международную политику.

— Это должно было произойти рано или поздно — сказала Амариллис. — Весь смысл этого, всего этого, практически с самого начала, был в том, чтобы мы изменили мир. Как я всё вижу, если мы сможем использовать поддержку созданной нами нации, официально признанной Империей Общих Интересов, мы сможем с самого начала устанавливать все правила, как захотим. Мы отправляемся к тем, кто захотят поддержать беглых туунг, придерживая имеющуюся у нас информацию, они организуют всё, чтобы использовать нас в качестве рычага против других туунг, а потом, прежде чем кто-то успеет сообразить, во все города по миру поставляется дешёвая электроника, и мы получаем долю.

Иногда я нахожу Амариллис пугающей.

* * *

Мне нужно было войти в курс многого, но мало что из этого было новым. Зачаточные планы Амариллис были сложены в толстые папки, заполненные напечатанными мыслями и идеями. У неё было множество затыков, ограничений из-за необходимой из внешнего мира информации, или мест, где она не понимала технический жаргон и ей нужно было больше времени для изучения, но всё это было то, чем она, как уже говорила, собиралась заниматься в палате времени.

Было, впрочем, несколько сюрпризов.

— Вот — сказала она. — Это анализ твоего расширенного листа персонажа, с примечаниями по продвижению к оптимальному билду в следующий раз, когда будешь изменять. Очевидно, "оптимальность" зависит от того, чем будешь в итоге заниматься, но я полагаю, что тебе следует сосредоточиться или на социальных, или на ментальных способностях, особенно тех, которые слабо доступны обычным людям.

— Вот как — сказал я. — Ладно, могу я это потом прочитать?

— Конечно — сказала Амариллис. — Спешить некуда, времени у нас куча.

Ну, в общем... Амариллис прописала планы по разблокированию всей оставшейся магии, доступ к которой должен у меня быть, отсортировала их по обыденной и боевой полезности, и по тому, что по её мнению необходимо для их разблокирования. На некоторых она написала "потенциальный квест?", поскольку она считала, что для их разблокирования понадобится довольно много усилий. Магия ревизии шла в списке первой; инициация мага ревизии была довольно проблематичной, но самым проблемным аспектом было требуемое время, которое мы могли крайне сократить, воспользовавшись палатой времени.

Были там и другие идеи, которые нравились мне куда меньше.

— Мы можем ускорить Солэс — сказала Амариллис. — Когда она родится, ты заглянешь в её душу, и если будет выглядеть, что всё, кроме её тела, как должно быть, то ты сможешь провести полную замену её физической формы. После чего останется только исцелить её в эту форму, сделав её полностью взрослой, и способной друидкой, через несколько минут после родов.

— Это... в этом есть смысл — сказал я. — Однако могут быть проблемы с массой. Ты не знаешь, магия кости возмещает потерянную массу?

— Наша единственная книга отсылок по магии кости — "Путеводитель Обывателя по Магии Кости", который, что не удивительно, в эту тему не вдаётся — сказала Амариллис. — И да, это следует проверить, прежде чем пробовать. Очевидно, если магия каннибализирует другие мышцы, жир, или кости, мы не сможем превратить шестифунтового младенца в стофунтовую женщину. Однако что ты думаешь в общем?

— Я бы сказал, что это кажется противоестественным, но мы изначально говорим о результате жутковатого ритуала, проведённого над душой мёртвой женщины с помощью нонанимы и квадратной мили разумного леса, так что, полагаю, концепция "нормального" изначально была выброшена в окно — сказал я. — Всё зависит от того, сможем ли мы проделать это безопасно.

— Полагаю, в теории, если она будет в состоянии, Солэс сможет провести менее рискованную версию того, что я предлагаю — сказала Амариллис. — Но это вопрос того, что могут и чего не могут друиды, что всегда сложно. Логически я полагаю, что она должна бы быть способна на это, но логика не всегда в меню, когда речь о друидах.

— Я могу понять нежелание оставаться здесь так долго, чтобы Солэс смогла развить моторные и языковые навыки естественным образом — сказал я. — Но если я загляну в её душу и в процессе она многое потеряет, то может понадобиться выращивать её в палате времени, по крайней мере достаточно долго, чтобы она пришла в себя.

— Угу — Амариллис нахмурилась. — Я это понимаю, просто меня это не воодушевляет. Даже если скормить ей формулу и выращивать по сменам, всё равно это дополнительное время в этой крошечной комнате.

— Ты справишься? — спросил я.

— Возможно — сказала Амариллис. — Я изучала земные медицинские тексты, пытаясь найти информацию о том, как вызвать роды, и насколько рано это допустимо проделать. — Она покачала головой. — Очевидно, стресс нахождения здесь — то, о чём следует позаботиться и применительно к Эсуэн, и меня беспокоит, что если я, как экспериментальный субъект, не справлюсь, то не смогу просить её это сделать. Туунг откладывают икру, так что, вероятно, можно в какой-то степени ускорить, но это тоже тот случай, когда ограничивает проблема нехватки информации.

Она вздохнула.

— Ладно, думаю, на сегодня закончили.

— Закончили? — спросил я. В комнате не было настенных часов, только маленькие в кармане Амариллис, которые она проверяла неохотно.

— Закончили — ответила Амариллис. — Разве я не прошлась по структуре дня?

— Неа — ответил я.

— Утро — для коллаборации, обмена информации, и т.п., потом у нас ланч, после чего несколько часов ты работаешь самостоятельно, занимаясь тем, на что считаешь лучше всего направить усилия. Потом у нас поздний обед, и остаток дня тратим на обязательный отдых. Мы с Граком это разработали, основываясь на моём предыдущем расписании, когда я была соло. Полагаю, я открыта для изменений, если хочешь.

Её тон, вообще-то не подразумевал, что она открыта для изменений.

— Нет — сказал я. — Всё нормально.

На ланч были жареные макароны с овощами и двумя огромными креветками, больше, чем любые креветки, что я когда-либо ел, но определённо с Земли. Амариллис была неожиданно хорошим поваром, и я задавался вопросом, насколько этот навык освоен за её время в палате. Она ела быстро, почти ничего не говоря, а затем принялась прибираться, пока я доедал. Как бы там она ни описывала сложности деликатного баланса температуры и воздуха в палате, я находил её не слишком отличающейся от душноватой комнаты в доме без кондиционера.

Я потратил время на прокачку навыков до их софткапа, насколько это было возможно сделать без помощи Амариллис. Большая их часть уже была до него догнана, и довольно давно, так что я занялся теми, с которыми было сложнее, вроде Садоводства и Инженерии, используя материалы из рюкзака. Я пытался вспоминать уроки Солэс, работая с растениями, но было сложно настроиться на то, что я полагал нужным образом мысли, не находясь на природе. Истинные маги цветов склонны к неупорядоченным, естественным садам, хотя и не в такой степени, как это было у Солэс.

На обед Амариллис достала из духовки горшок, поставленный туда перед завтраком, наполненный картошкой с говядиной.

— Домовитая ты — сказал я. — Будь это Фенн, она бы, вероятно, питалась одним фастфудом.

— Фенн умеет готовить — сказала Амариллис. — Иногда у меня такое чувство, что ты её недостаточно ценишь.

— Нет, я знаю, что она умеет готовить — сказал я. — Просто не думаю, что она стала бы, если бы была на твоём месте. Ты можешь достать что угодно из рюкзака, и я точно знаю, что горячая приготовленная еда ему вполне по силам.

— Я думаю, что вкуснее, если делаешь сама — сказала Амариллис, пожав плечами. — Предпочитаешь, чтобы я не готовила?

— Я ценю усилия — сказал я. — Я просто... может, не понимаю? Типа, Фенн не готовит, поскольку любит лениться, когда это возможно, и я думал, что ты не станешь готовить, поскольку любишь эффективность, а время, потраченное на готовку — это время, которое можно потратить на что-то ещё.

— Мне нравится готовить — сказала Амариллис, пожав плечами. Нахмурилась. — Но да, это взято из бюджета времени.

— Извини, еда хорошая, я не имел в виду, что тебе не стоило, я просто — я остановился и заткнулся. — Просто это непохоже на тебя, фокусироваться на чём-то эстетическом и преходящем.

— Пожалуй, посчитаю это комплиментом — сказала Амариллис. — Судя по тому, что ты мне говорил, на Земле ты фокусировался исключительно на эстетическом и преходящем.

— Ой — сказал я. — Сурово, но честно.

— Разве это не то, как ты описывал игры, в которые играл? — спросила Амариллис. — Ты сравнивал их с представлениями.

— Я уже сказал, что честно — ответил я. — Но я думал больше о времени, которое проводил онлайн.

Я съел ещё жаркого, задумавшись об этом.

— Знаешь, думаю, ты бы любила интернет.

— У меня есть часть его — сказала Амариллис. — Рюкзак не даёт мне доступа к компьютеру, лаптопу, или умному телефону, но он позволяет распечатку сайтов.

— Это... на самом деле не то, поскольку ты упускаешь интерактивность — ответил я. — Но, полагаю, это самое близкое, что у нас будет. Нашла что-нибудь интересное?

— Многое — сказала Амариллис, кивнув. — Невероятно, как много всего Утер принёс с Земли. Когда я начинала, я думала, что найду несколько месте, где было очевидное влияние того, с чем он вырос на Земле, но почти ошарашивает, сколько имеется параллелей. Даже его имя взято из Земной легенды, знаешь?

— Ну, обычно это "Пендрагон", но угу, я знаю — ответил я. — Но его нельзя за это судить, сложно винить подростка за выбор имени. Имя Пенндрайг просто ждало его здесь, на Аэрбе. По крайней мере, он не назвал себя Мегатрон.

— Я не уверена, что ты понимаешь, кем был Утер Пенндрайг — сказала Амариллис, нахмурившись. — То, как ты говоришь о нём, это словно ты знаешь все детали, но не осознаёшь, как он выглядит для нас.

— Он — самый важный человек в истории — сказал я. — В ответе за Первую Империю, и по некоторым свидетельствам, случайным образом отвечает за Вторую Империю, вызвал небольшую научную революцию, продолжившуюся даже без него, возглавлял миллионы, если не миллиарды народа — угу, я знаю.

— Ты знаешь, но ты не знаешь — сказала Амариллис. — Ты повторяешь факты, но для тебя он всё ещё твой друг детства. Плёнка могу я говорить об этом?

— О том, что говорила Зона? — спросил я. У меня снова возникло ощущение подташнивания, и я отставил то, что осталось от моей еды. — Конечно.

— О нём всегда были слухи — сказала Амариллис. — Он был... Он был Донни Осмондом, Шекспиром, Джонни Ф. Кеннеди, Никола Тесла, все они вместе. Любым, кто значим, важен, популярен?.. Ну, разумеется будут слухи и истории, даже если ничего из этого неправда. Это просто как народ взаимодействует с величием, они ощущают потребность разорвать его, чтобы не давило так, или создать отговорки, почему это величие на самом деле не достижение. Говорят, что он продал душу, чтобы достичь содеянного, или что это всё враньё, или даже что он был глубоко порочным человеком, который тем не менее многое сделал для мира.

— Что-то из этого может быть правдой — сказал я, сглотнув. — Угу, я... я никогда не считал его идеальным, дома на Земле. Хорошим, возможно, лучше меня, определённо, но не идеальным. Я просто думал, что изъяны будут, не знаю. Не в этом направлении. Не то, что он использует других. Я думал, что может быть неуверенность, отсутствие целеустремлённости, что-то вроде этого. Или, может, отдавание предпочтения семье и друзьям вперёд остального. Невнимательность к другим? Не знаю. Что-то, с чем я мог бы справиться чуть лучше.

— Ты не можешь справиться с тем фактом, что он не тот человек, которого ты знал — сказала Амариллис. — Или, скорее, просто не хочешь этого признавать.

— Я не знаю — сказал я. — Прошли десятилетия, да, но он же не мог полностью измениться, верно?

— Ты думаешь, что будешь хоть отдалённо схож с тем, каким был в школе, после того, как проживёшь на Аэрбе ещё сорок лет? — спросила Амариллис.

— Нет — сказал я. — Вероятно, нет. — Я не был уверен, кем я буду, но инстинктивно ощущал, что останутся лишь мизерные частицы моей старой жизни. — Наступит момент, когда я был на Аэрбе дольше, чем на Земле.

— Я иногда думаю об этом — сказала Амариллис. — Не о тебе, а о себе. Я была в этой комнате дольше, чем знакома с тобой. Большая часть моего времени как члена этой группы будет потрачена на ожидание прогресса беременности. И мои взгляды на вас четверых тоже изменятся, с достаточным временем на размышления.

— О? — спросил я. — Ты поэтому меня не обняла?

— В прошлом месяце? — спросила Амариллис. Она слегка отвернулась и не смотрела на меня. — Не хочу, чтобы ты думал обо мне хуже.

— Не буду — сказал я. Моё сердце забилось быстрее. Я взглянул на стену, где было управление палатой времени. Это был рычаг, ничего сложного. В зависимости от того, что она скажет, я могу уйти. — Если ты имеешь дело с чувствами, то, думаю, тебе стоит о них поговорить.

— Грак тоже так думал — сказала Амариллис. — Погоди, дай приберусь, если ты закончил.

Она протянула руку в перчатке и прикоснулась к своей тарелке, которая исчезла через десять секунд, а затем проделала то же со столовыми приборами, салфетками, и, наконец, столом.

— Стулья тоже — сказала она. — Думаю, сегодня посмотрим фильм, и даже если нет, хорошо иметь свободное пространство.

— Разумеется — медленно сказал я, глядя, как она убирает стулья в перчатку. Она подошла к стене и установила на столик кинопроектор, а потом поставила перед ним диванчик.

— Ты тянешь время? — спросил я.

— Немного — сказала Амариллис. — Я собираюсь с мыслями, в пятый или шестой раз.

— О — сказал я. Присел с ней на диванчик. Он был синий, набивной, достаточно большой, чтобы между нами было пространство, за что я был признателен.

— Ты будешь думать обо мне хуже — снова сказала Амариллис.

— Скорее всего, нет — сказал я.

— Ну, я об этом беспокоюсь — сказала Амариллис. — Я бы думала. Уже думаю.

Она прочистила горло.

— Есть часть меня, которая думает, что случится, если Фенн умрёт. Такое чувство, что мы уже какое-то время выживаем на лезвии ножа, и Фенн прошла ближе всех. Когда её разрубили... это было до того, как мы разобрались между собой, но я не думала, что она выживет, и я думала, что ты найдёшь утешение в моих руках.

Она помедлила поджав губы.

— Часть меня в тебя влюблена. — Она бросила взгляд на меня, просто на миг, и я заметил в её глазах влагу зарождающихся слёз. — Из нас вышла бы ужасная пара. Мы оба это знаем. Бывают моменты, когда из нас даже друзья посредственные.

Она сложила руки на коленях и взглянула на них, вместо того, чтобы смотреть мне в глаза.

— И есть часть меня, которая рассматривает тебя как нечто завершающее меня, словно романтика между нами — нечто недостающее в моей жизни. Я вижу теплоту, что ты даёшь Фенн, и рада за вас, но ещё и завидую.

Моё сердце колотилось. Хотя наверняка часть этого просто реакция "бей или беги".

— Я обсужу всё это с Фенн — сказал я. — В смысле, я расскажу, поскольку хочу, чтобы она сделала то же, если кто-то скажет что-то такое ей.

— Понимаю — сказала Амариллис. — Это сложности. Это плохо для группы. Я бы просто оставила, но это не помогает, и с месяцами здесь... Я не уверена, что смогу вытянуть, если сброшу этот камень, так что вот. Извини.

— Нет, всё нормально — сказал я. — Ну, не нормально, очевидно, отстойно, но нам лучше обговорить, чем оставить бродить. Может, сможем прийти к какому-то катарсису.

— Может быть — сказала Амариллис. — У меня было три месяца, чтобы это пройти, или разобраться самостоятельно. Я не просто тянула, пыталась понять себя. Я видела это — вижу это — как личную проблему, дефект, который могу устранить, как устранила многие другие. Это слабость.

— Но не повезло? — спросил я.

— Я читала книги с Земли — сказала Амариллис. — Потому и читала работу Кинси: это было частью обзора работ по романтике и сексуальности. На Аэрбе есть свои книги по этой теме, но, думаю, достаточно сказать, что у нас нет такой глубины исследования. Есть много разных видов, что усложняет исследования, а исследования какого-то отдельного вида менее экономически выгодны и менее научно важны.

— И? — спросил я. — Что-то из этого помогло тебе понять себя?

Я не стал упоминать, что Кинси несколько сомнителен как исследователь. Или она уже это знала, или говорить ей это — подрывать то, что она, по её мнению, поняла о себе.

— Я сделала обзор себя — сказала Амариллис. — Я попыталась представить, как ощущаю вещи, сексуальные, романтические, физические. Попробовала разные эмоции. Я никогда не была читательницей этого типа, кто проецируют себя в персонажей и живут ими, но я действительно попыталась, и выяснила, что могу это сделать, если приложить усилия, что помогло мне понять, что что совместимо и что нет с моим собственным разумом.

— То есть... ты читала романтические романы? — спросил я.

— Да — Амариллис кивнула. — Не только их, очевидно, но я относилась к ним как к форме заботы о себе. Очевидно, книги не отображают романтику как она есть, но они предназначены вызывать у читателя эти чувства, так что я посчитала, что они будут в какой-то степени полезны.

Она слегка потянулась, а затем положила руки себе на колени.

— Я привыкла считать себя сломленной.

— Я так не думаю — сказал я. — Ты просто... асексуальна?

— По большей части — сказала Амариллис. Она нахмурилась. — Ты это понял раньше меня?

— После нашего долгого разговора в бутылке это казалось одним из двух вероятных вариантов — сказал я, пожав плечами. — Другой — что ты лесбиянка.

Я не хотел влезать или строить предположения, но я честно надеялся, что её неприязнь к сексу со мной была не просто потому, что со мной.

Амариллис безразлично пожала плечами.

— Немного.

— Не то, чтобы с этим было что-то не так — поспешно добавил я. (от переводчика: ... Ну как же без этой священной мантры, блин)

— Мило с твой стороны это сказать — сказала Амариллис с лёгкой улыбкой.

— На самом деле нормально, по стандартам моей культуры — сказал я. — Очевидно, есть проблемы, когда ты часть пятивековой линии наследования.

— Очевидно — ответила Амариллис, улыбаясь сильнее. — Знаешь, что одно из того, что мне в тебе нравится?

— О? — спросил я.

— Ты любишь забегать вперёд — сказала она. — И даже когда твои наблюдения поверхностны, я нахожу очаровательными энергию и энтузиазм, с которыми ты это делаешь.

Она снова отвернулась от меня, нахмурившись.

— Это не помогает.

— Извини — сказал я. — Хотя бы разговор помогает? Выражение мыслей?

— Может быть. Не особо — сказала Амариллис. — Сейчас чувствую облегчение, но это не решает долговременную проблему. (пр. переводчика: гарем решает проблемы... :-D)

— Иногда, когда захлёстывают эмоции, нужен просто клапан спуска — сказал я. Слегка нахмурился. — Я не хочу менять тему, если тебе есть что ещё сказать.

— Ничего, давай — сказала Амариллис. — Я собиралась поделиться своими находками из чтения земной литературы о человеческой сексуальности, но полагаю, что тебе это будет скучно, и это само по себе смена темы. Говори уж, что там у тебя на уме.

— Я хотел сказать, что, возможно, для Артура Куум Доона была спусковым клапаном — сказал я. — Возможно... это определённая трактовка с моей стороны, но возможно Артур спустился в Безграничную Яму, поскольку хотел сбежать от своей реальности, или вернуться домой. В последней ходке его не было месяц, и это означает что или у него там были реальные приключения, или он просто падал что-то около ста тысяч миль. Что бы он там ни нашёл, или не нашёл, это было крушением. И когда он вернулся... Куум Доона не была Тифф, но и Тифф не была Тифф, она была просто образом дома, или оставленной им жизни, того, чего он так и не сделал. Для него это было возможностью выпустить накопившееся.

Когда я произносил это, ощущалось правильным, но под конец я начал сбиваться, поскольку звучало слишком похоже на оправдания того, что было слишком близко к сексуальному домогательству.

— Тебе нужна возможность выпустить накопившееся? — спросила Амариллис.

— В каком плане? — спросил я.

— Артур — ответила она. — Или чувства о доме, которые ты не можешь выразить. Или что угодно, в общем-то. Я ценю то, что ты потратил время на выслушивание меня — я серьёзно, очень ценю, больше, чем могу выразить словами. Меня беспокоило, что ты будешь злиться на меня, или, ещё хуже, что...

Она умолкла и сложила руки.

— Это было бы ошибкой по многим фронтам — сказал я.

— Да — ответила Амариллис.

Она не сказала "но тем не менее...", но я задал себе вопрос, не подумала ли. Во мне определённо была часть гормонального подростка, которая думала "вперёд, и пофиг на последствия".

Несколько секунд мы сидели молча. Что бы там ей ни нужно было сбросить, похоже, она с этим уже закончила, и я перенёс шторм. Я всё ещё нервничал, впрочем. Я не был влюблён в Амариллис, или даже увлечён, но она оставалась невероятно привлекательной, и с готовностью признавала, что что-то ко мне испытывает. Я бы хотел верить, что Амариллис пытается меня соблазнить, я бы оттолкнул ей и покинул палату, но чем больше я об этом думал, тем больше казалось, что я просто фантазирую, а не тревожусь. Всё это вызывало у меня ощущение неудобства и напряжения.

— Это заставляет меня задуматься — сказал я, чуть нахмурившись. — Заставляет задуматься о выборах, с которыми пришлось столкнуться Артуру, и о том, как он имел с ними дело.

Я выпустил дрожащий вздох.

— Что меня в этом больше всего беспокоит, так это то, что всё это лишь вершина айсберга. Что это лишь одна песчинка на пляже, что чем дальше мы будем углубляться, тем больше увидим, и я выясню, что он был уничтожен этим местом, возвращён из мёртвых, но затем стёрт.

Я сглотнул.

— Или, может, что-то хуже. Я не знаю.

На этом наш разговор иссяк, и Амариллис поставила плёнку с фильмом в проектор. Она выбрала День Сурка, по очевидным причинам, и хотя это был не совсем тот фильм, для которого у меня было настроение, я знал его достаточно хорошо, чтобы не тратить много ментальных усилий на попытки следить.

На протяжении фильма Амариллис задавала вопросы, достаточно, чтобы я почти мог убедить себя, что она действительно хотела, чтобы я был с ней в палате просто на роли культурного переводчика.

Глава 94: Оттенки серого.

Месяц в палате времени пролетел быстро и медленно. Упорядоченное расписание, составленное Амариллис, заставляло дни пролетать быстрее, поскольку оно немного сокращало мой взгляд; я всегда ожидал следующую секцию дня, вместо того, чтобы считать сами дни. Но в то же время эти раздельные куски времени словно растягивались, особенно в первой части моего времени в палате, когда я работал над прокачкой моих навыков, ещё не упершихся в кап. Пару раз Амариллис помогала с тренировками, что делало их более терпимыми; некоторые из навыков, особенно социальные, практически невозможно прокачивать без партнёра.

На третий день в палате я предложил взять на себя половину бытовых дел.

— Почему? — спросила Амариллис, подняв бровь.

— Эм, — сказал я — не думаю, что тут есть что-то подозрительное. Просто вроде как обычная вежливость, разделение труда, мне стоило с самого начала предложить, я просто подумал, что ты предпочитаешь делать по своему. Я не против выполнять физическую работу.

Мне немного действовало на нервы то, как она таскает здоровенные горшки с водой, но в прошлый раз, когда я упомянул её беременность, я огрёб глубоко проанализированную лекцию о женском здоровье, и о том, что, согласно научным исследованиям, имеет и не имеет негативных последствий для матери и ребёнка.

Лояльность повышена: Амариллис, ур. 20!

Разблокирована Пассивка Компаньона: Симбиоз (Амариллис)!

— Ладно, я это ценю — сказала Амариллис. — Спасибо.

— Знаешь, — медленно произнёс я — в последнее время идёт тренд честно оскорбительных повышений лояльности.

Глаза Амариллис загорелись.

— Серьёзно? — спросила она. — Это наконец произошло?

Думаю, счастливей я её не видел; она практически дрожала от возбуждения.

— То же, что заполучила Фенн?

— Симбиоз, угу — сказал я. — Но повышение лояльности заставляет считать, что то, что я сказал, что буду делать за тебя долю физической работы, заставило тебя думать обо мне лучше. Это, типа, ранит.

— Извини, Джун — сказала Амариллис. Она поморщилась. — Тебе объяснить, или я могу пока что просто немного порадоваться? Я уже какое-то время планировала этот момент.

— Да без проблем — сказал я. — Дай знать, если тебе нужно с чем-то помочь. Я немного помог Фенн, и я тут как бы эксперт по изучению навыков без работы над этим.

Амариллис улыбнулась мне, что неплохо помогло развеять досаду от повышения лояльности за простое предложение выполнять свою долю работы. На самом деле, нам не обязательно об этом говорить; я полагал, что это восходит к первой ночи, которую мы провели вместе, когда я вместо того, чтобы нести дозор принялся прокачивать навыки. Я знал, что она рассматривает меня как человека, не вкладывающегося в работу, что я считал честным; это был образ мысли, схожий с тем, что выразил Грак, в смысле, что я считаю, что мир мне что-то должен. Я был рад, что она немного изменила своё мнение в этом отношении, хотя и желал, чтобы в этом изменении изначально не было нужды.

* * *

Что насчёт личных отношений, такой интенсивности, как в первый день, не было. Я в первую очередь старался действовать так, чтобы не возникало ситуаций, которые в романтической комедии были бы очевидным зачином для этой самой комедии. То есть — ничего, что включало бы физический контакт, ничего сколько-то интимного, минимум обсуждений наших чувств (что всё равно было бы повторным проходом по истоптанной тропе), и максимально жёстко платонические отношения, насколько это вообще возможно.

Я всё время вспоминал то, как Амариллис сказала, что ненавидит себя за то, что чувствует. Я это понимал; я сам себя ненавидел за то, что эти предосторожности выглядели необходимыми. Однако я действительно любил Фенн, и был готов делать то, что сохранит наши отношения.

Иногда это вызывало неловкость; Амариллис ответно старалась избегать прикосновений, и временами нам обоим было очевидно, что мы это делаем. Вроде — потянемся к чему-то на столе во время обеда, и оба отдёргиваем руки, прежде чем соприкоснутся, словно другой из лавы. Мы об этом не говорили, даже когда были такие неловкости, и я так и предпочитал; мы понимали свои позиции.

Время от времени мне снилась Амариллис. Сны всегда следовали одной канве — мы вдвоём в каком-то месте, которое не удушающе маленькая палата времени, и Амариллис агрессивно соблазнительна. Она говорит что-то вроде "Я была создана быть всем, чего ты когда-либо хотел, хочешь увидеть, что в это входит?", прикасаясь ко мне, и временами я отдёргивался, а временами просто принимал, пока не нужно говорить с Фенн и объяснять ей, что произошло. Я всегда просыпался от этих снов, ощущая вину и подташнивание, словно в чём-то виноват.

Амариллис я про эти сны не говорил.

* * *

Амариллис акклиматизировалась к своими новоприобретённым способностям гораздо быстрее, чем Фенн, став магом души, кости, крови, и т.д. в половину моих способностей за несколько дней. Она задавала мне множество вопросов, на большинство которых я не мог ответить.

— Это потрясающе — сказала Амариллис. Она сидела на подушке в позе лотоса, только что вышла из транса души. — Задаюсь вопросом, не смогу ли я превзойти тебя.

— Понятия не имею — сказал я. — По правилам пассивки не должна бы, но я не знаю, насколько они жёсткие. Вполне возможно и то, что ты можешь сделать больше с тем, что у тебя есть, я бы не удивился. Если уровень навыка напрямую соответствует мастерству, то не сможешь, но я довольно-таки уверен, что это не так. Некоторые техники, которые я изучил, были следствием достижения новой вехи в этом навыке, но другие были разблокированы, когда я пробовал что-то новое, или получал информацию от кого-то. Багровый Прилив, например. Всё, что я сделал, это адаптировал технику Багрового Кулака в прыжок.

Я сузил глаза, глядя на неё.

— Не пробуй ничего напряжённого, и не влезай в свою душу. Пожалуйста.

— Я собиралась кое-что попробовать — сказала Амариллис. Она почти дулась. — Тебе нужен прямой физический контакт, чтобы прикоснуться к чужой душе, верно? Это всё?

— Да... — медленно произнёс я. — Ты — я остановился, подумал. — Ты хочешь взглянуть на душу Солэс?

Амариллис широко улыбнулась и кивнула.

— Как думаешь, сколько женщин в истории Аэрба это делали?

— В смысле... большинство из них ничего не увидят, верно? — спросил я. — Младенцы ничего не знают, могу предположить, что эмбрионы в общем-то пусты. По крайней мере, массово производимые души, на которые я смотрел, были такими.

— Я на тринадцатой неделе, она не эмбрион, она плод — сказала Амариллис. — И да, ты прав, в большинстве случаев не думаю, что это будет особо интересно, но это интересный момент для обучения. Если подумать, возможно, беременная маг души была источником информации о том, что души не появляются до шестого дня. Я вроде бы не задавалась этим вопросом.

— Ну, — сказал я — это определённо менее жуткая версия того, как Вторая Империя это выяснила.

Мне всё ещё было неуютно от мысли о массовом производстве душ, служащих основным источником энергии по Аэрбу. Вместо разливов нефти здесь были инциденты, в которых тысячи, если не миллионы эмбрионных душ оказывались в адах.

— Ну, я попытаюсь найти Солэс и выяснить, в каком она состоянии, пожелай мне удачи — сказала Амариллис.

— Удачи — сказал я. Она закрыла глаза, и я попытался продолжить заниматься своими делами. Мне было сложно прикоснуться к чужой душе. Понадобились часы, прежде чем я смог войти в душу Грака, чтобы отменить то, что сделал с ним Фаллатер, и у меня Эссенциализм был вдвое выше, чем у неё сейчас, хотя с другой стороны я действовал вслепую. А ещё я подозревал, что добраться до Солэс будет проще, учитывая, что эти двое в каком-то смысле делят тело.

(Числовые навыки были составлены из дискретных частей, видимых внутри души как комплексная сумма всего, что входит в этот навык, а при ближайшем рассмотрении имелись и усики, ведущие в других направлениях. Как показало исследование, они вели или к воспоминаниям об использовании этого навыка, или тому, где два разных навыка работали вместе. Было достаточно пространства для того, чтобы двое с одинаковым числовым значением навыка имели сильно различающиеся способности, что, в теории, давало возможность специализации, и это было высоко в моём списке приоритетов, учитывая, что Амариллис и Фенн обе обладают более слабыми версиями доступных мне магий).

Лично я работал над магией крови. Я уже поднял её настолько высоко, насколько позволяли мои статы, но были вещи, на которые маги крови предположительно способны, но у меня не было времени на то, чтобы засесть и попытаться разобраться, пока я не шагнул в палату времени. Гемокинез всегда был одной из моих любимых способностей в настольных играх, и я создал не одного злодея, основанного на этой концепции (кровавые личи, кровавые зомби, кровавые порталы, и кровавые барды (пр. переводчика: последнее переводится ещё и "хреновы барды" :-) )). На Аэрбе маги крови способны вытягивать кровь из своего тела, чтобы создавать оружие, что казалось полезной способностью в определённых обстоятельствах, особенно если я смогу применять к этому все свои бонусы связанного-с-клинком.

Удерживать мою кровь в теле было сравнительно проще, поскольку кровь словно "хотела" двигаться по венам вместо того, чтобы проливаться. Я сделал надрез на запястье, вскрыв локтевую артерию, и попытался поддерживать течение крови, одновременно извлекая часть её. Я пытался представлять течение крови как реку, чьё направление я изменяю, чтобы она протекала вне моего тела. Я получил петлю крови на два дюйма из запястья, а потом потерял контроль и залил всё кровью. Воспользовался костью, чтобы закрыть рану, обтёрся, и попробовал снова.

Час спустя я дотянул до шести дюймов, удерживая ровно, но сообщения о навыке не получил, и так и не понял, как мне создать нечто вроде копья. Возможно важнее то, что системного сообщения я тоже не получил.

— Бл* — нахмурившись, произнесла Амариллис, выходя из позы лотоса и вытянув ноги. Она взглянула на меня, и на петлю крови, текущую в воздухе над моим запястьем, плюс кровь на полу и на моей одежде. — Ты тут цел?

— В порядке — сказал я, втягивая петлю в себя, а затем закрывая рану магией кости. — Думаю, продвигаюсь к чему-то, пусть и несколько медленно. Похоже, у тебя дело не очень пошло? Мне понадобилось много времени, тебе нужно терпение.

— Нет, дело не в этом — сказала Амариллис. — Я вошла, просто... она там не вся. Кусты воспоминаний урезаны, навыки на минимуме, и в её ценностях бардак. Никакой концептуальной специфичности, которую я вижу в своей душе.

— Возможно, нужно время? — спросил я.

— Или она потеряла часть себя в процессе, и её нужно будет воспитывать как ребёнка, прежде чем она сможет воссоединиться с локусом — сказала Амариллис. Она сжала кулаки так сильно, что костяшки побелели. — Дерьмо. — Она закрыла глаза. — Я не хочу застрять здесь на годы.

— Эй, всё нормально — сказал я. — Мы с тобой.

Амариллис открыла глаза.

— Ценю отношение, но если нам придётся её выращивать, кому-то придётся этим заниматься. Если наша веха — пять лет, момент, на который она сможет нормально говорить и возможно быть способным друидом, то это будет означать, что каждому из нас понадобится провести здесь больше года. Если я не буду частью ротации, то это будет означать ещё большую обузу для каждого из вас. Соиспользование палаты времени и так уже давит на границы того, чего можно требовать от группы.

— Если мы будем по очереди — начал я, а затем остановился. — О, это же на самом деле так не работает, верно? Грак провёл здесь месяц, затем пробудет снаружи палаты субъективные несколько часов, прежде чем вернётся, чтобы присматривать остаток беременности. — Я вздохнул. — Угу.

— Невозможно организовать реальный перерыв без проблем с нашим графиком — сказала Амариллис. Стукнула кулаком по полу. — Вот же хрень.

— Ты можешь увидеть, сохранилась ли связь с локусом? — спросил я.

— Полагаю — сказала Амариллис. — Я вообще хотела спросить, не позволишь ли взглянуть на твою душу, чтобы мне было с чем сравнивать. В настоящий момент у меня только я и она, и она весьма нетипична.

— О — сказал я. — Это... я немного опасаюсь позволять кому-то смотреть на мою душу после истории с Фаллатером.

— Ты не позволил Фенн? — спросила Амариллис, подняв бровь.

— Она над этим не работала, насколько мне известно — сказал я. — Как только получила Симбиоз, занялась кровью и костью, а потом было всё это дерьмо с Фаллатером, и я думаю, что она возможно не хотела связываться с Эссенциализмом, учитывая, как оно вышло. Я его на самом деле использую только когда полностью необходимо, что бывает нечасто; в основном, перемещение очков.

— Ты мне не доверяешь? — спросила Амариллис.

Я вздохнул.

— Доверяю. Но это всё равно заставляет меня нервничать. Тебя не заставляет?

— Есть такое — Амариллис кивнула. — У меня не было возможности сказать "нет", и связь, похоже, не работает в обе стороны.

Я поднял руку, и Амариллис подошла ко мне, достаточно близко, чтобы взять её, но достаточно далеко, чтобы у этого жеста было как можно меньше интимности. Я ощущал, что моё сердце бьётся быстрее, частично из-за первого физического контакта за несколько дней, и частично из-за идеи о её входе в ядро моей сущности.

Это заняло некоторое время. Наши руки вспотели, и я поправил позу, чтобы не было так неудобно. Она всё это время держала глаза закрытыми, как и я, когда практиковался, поскольку я старался блокировать внешние стимулы и сфокусироваться на экстросенсорном восприятии души.

В конце концов мне стало скучно, и я подобрал книгу, которая была достаточно близко, чтобы её схватить; Амариллис читала Земные книги, а я взялся за чтение Аэрбских. В данном случае это была "Принцип Отчуждения, Седьмая Редакция", с набором закладок в ней. Амариллис обнаружила земные офисные принадлежности в свои первые месяцы в палате, и широко их использовала, особенно маркеры и липкие листки. Таймлайн в конце книги был полон пометок, и между последней страницей и обложкой была сложенная бумажка, которая связывала карантинные зоны с информацией, которую я выписал из своей души.

Кот возник примерно через минуту после того, как я начал читать, как обычно. Этот был чёрным, с белым пятном на шее, и с тёмно-зелёными глазами, молодой и стройный. Появившись, он стоял на страницах, но почти сразу лёг; я поднял его свободной рукой и положил на колени, что для него казалось приемлемым компромиссом. Пока я читал, он время от времени протягивал лапу и хлопал её по страницам, просто чтобы дать мне знать, что он ещё здесь.

Так называемые карантинные зоны бывают трёх основных форм, все ограниченны географически. Нормальные карантинные зоны — нечто вроде Земель Восставших, где какая-то магия (или физика) продемонстрировала проблему с ней, и оказалась заперта от остального мира некоей неизвестной силой или сущностью (в книге это называлось просто "принципом отчуждения", способ уклониться от вопроса о том, что в действительности происходило за сценой). Персонализированные карантины слегка отличались, поскольку магия была заперта в одной персоне вдобавок к запиранию региона, а карантинные реликвии — то же самое, но с магическим предметом вместо персоны.

(Я подозревал, что дом — часть карантина, учитывая его могущество и тот факт, что оно не решило отправиться куда-то ещё, однако у меня было недостаточно информации, чтобы определиться. Нужно будет спросить об этом, когда выберусь наружу).

Ели отправиться в карантинную зону Стеклянных Полей, было вполне возможно, что я смогу изучить Магию Стекла, но она будет работать только там, и вся карантинная зона покрыта дегенерировавшей магией стекла, так же как Земли Восставших поглощены дегенерировавшим, вышедшим из-под контроля эффектом некротического поля, а Датура полностью лишена жизни и прочёсывается магоискателями.

Соотнесение карантинных зон, перечисленных в "Принцип Отчуждения" со списком, вынесенным из моей души, показывало, что существует порядком больше карантинов, чем то, что кому-либо известно. Магия льда не была утраченным искусством, она была под карантином, а место, в котором находится карантин, остаётся загадкой. По прикидкам Амариллис, мы обладаем ответами на некоторое количество давних исторических тайн, многие из которых ещё со времён Пенндрайга.

Мой зародыш теории — что Утер был причиной большинства карантинов. Из-за того, как исторические записи о карантинах совпадали с нумерацией карантинов в моей душе, было достаточно легко делать догадки в этом направлении. Магия Льда была "Ограничено, Карантин #16", и это означало, что оно хронологически произошло после так называемого "Вторжения Ледяных Волшебников", которое произошло в 4 ПИ. Я не был полностью уверен, что за это в ответе Утер, но его историки писали о том, что он взобрался на Ледяной Минарет, чтобы встретиться с правящим советом волшебников, и после того, как он их победил, Магия Льда стала утраченным искусством. Возможно, он и не был причиной, но определённо участвовал.

Помимо этого, некоторые карантины, перечисленные в моей душе, казались применимыми только к кому-то вроде меня. В чём вообще смысл для обычного обитателя Аэрба иметь Ручную настройку навыка, или Гестальт двух навыков? Я смотрел на души народа вне нашей группы, и когда делал это, приходилось использовать свою душу как путеводитель, поскольку у них всё не было так упорядоченно выстроено, разделено на пронумерованные и озаглавленные куски. И в то же время некоторые карантинные зоны должны были быть, логически, вызваны теми, кто не были, за неимением лучшего термина, игровыми персонажами. Дорис Финч не попадала в ту же форму, что и мы с Утером, как и Фел Сид, или Манифест.

Я мог лишь предположить, что на игровом уровне карантинные зоны были частично миростроением (место, где всякое плохое, плюс лутабельные сокровища и некие угрозы среды, и логическая причина, почему какая бы там в них ни была серьёзная угроза, она не сбежала и не сожрала мир), и частично анти-манчкинством (способ остановить ситуацию от выхода из-под контроля, если присутствовал изъян или эксплойт). На практическом, внутримировом уровне, карантинные зоны были деянием Данжн Мастера, самое заметное явление, подразумевающее власть более высокую, нежели пять богов, которых все знают, и, спорно, любят.

(Собственный анализ Амариллис был куда более практичен. У неё был определён список карантинных зон, которые мы можем эксплуатировать, планы атак на каждый из Тринадцати Ужасов (хотя там было много знаков вопроса), и написанное крупно, трижды подчёркнутое, большое предупреждение, что мы никогда не должны делать ничего, что вызывает риск превращения одного из нас в персонализированную карантинную зону, вместе с её мыслями о том, как обеспечить, чтобы этого не произошло. Я, впрочем, об этом особо не беспокоился, учитывая, что с Утером этого не произошло).

Амариллис медленно отстранилась от меня, опустив руку себе на колени.

— Ну как, развлеклась? — спросил я, закрывая книгу. Когда я это сделал, кот исчез с моих колен, и тёплое место внезапно стало холодным.

Лицо Амариллис сосредоточенно нахмурилось.

— Можешь рассказать мне о Тифф?

— Что ты хочешь знать? — спросил я. Мне было немного неуютно. — По словам Фенн, и слишком много говорю о своих Земных друзьях. Я, типа, думал, что ты тоже так считаешь.

— Если мой таймлайн верен, ты закончил отношения с ней за девять месяцев до пришествия на Аэрб? — спросила Амариллис. — Я задаюсь вопросом, что делает её столь важной для тебя.

Она прочистила горло.

— Ты не говоришь о ней так, как говоришь об Артуре. К обоим есть теплота, но к ней нет почтительности. И тем не менее...

И тем не менее, она была выше в рейтинге в моей душе.

— Я на самом деле не доверяю тому, что говорит душа — сказал я. — Я думаю, она сложнее, чем просто строгий набор чисел. Тифф... полагаю, она оставила на мне свою отметку. Артур тоже, не хочу сказать, что он этого не сделал, но она была... был период, когда я только о ней и думал. Я был одержим ей, и она была одержима мной, и... У меня есть идея о мозге, и как он работает, что можно впечатать в него паттерн, если достаточно часто думать об одном и том же, или достаточно напряжённо, и у меня определённо было это с Тифф. Когда мы расстались... когда мы, полагаю, разошлись в разные стороны, это была вторая потеря, следующая по пятам первой, которая... Я сам себе кажусь засранцем, но возможно ей меня приложило сильнее? Не потому, что я заботился о ней больше — хотя возможно это и так, учитывая, что я встречался с ней за спиной Артура, и если бы меня спросили за день до происшествия с ним, возможно, не знаю, я бы определённо выбрал её. — Но это всё было моей виной, что произошло между нами, хотя на тот момент так и не чувствовалось.

Я ощущал, что нахожусь на грани слёз, и вытер глаза. Это были старые раны, но они не так зарубцевались, как я надеялся.

— Я всё равно не понимаю — сказала Амариллис. — Ты всё время нажимаешь, чтобы мы следовали за Артуром, ты не хочешь возвращаться на Землю, это... Я хочу понять тебя, даже если мы будем просто друзьями, и я думаю, что это один из недостающих фрагментов.

Даже если мы будем просто друзьями. Я задался вопросом, почему она сказала это, и было ли это сознательно.

— Я не знаю — сказал я. — Мысль о возвращении на Землю, чтобы увидеть её, просто оставляет у меня пустоту, потому что даже если мы помиримся, мы не вернём того, что у нас было, я слишком сильно всё запорол для этого, это было бы как сиквел, которого никто не просил, пытающийся поймать магию оригинала. — Я не был уверен, понятна ли ей эта аналогия, но это было наиболее подходящим, что пришло мне на ум. — Но с Артуром...

Я помедлил, мой разум против моей воли провёл параллели.

— Бл*.

— Не будет так же — сказала Амариллис, заканчивая мою мысль. — Он не будет тем же человеком.

— Мне всё равно нужно его найти — сказал я. — Возможно, даже больше, если он был... если он изменился. Ты это понимаешь?

— Да — ответила Амариллис. Она сложила руки на коленях. — Ты же понимаешь, что никто не будет тебя винить, если она для тебя важнее? Я не стану судить тебя за то, что твоя первая любовь значит для тебя больше, чем друг. Фенн тоже не станет.

Я ощутил озноб при мысли о возможности сказать вслух, что я больше забочусь о Тифф, чем об Артуре.

— Я знаю — сказал я. — Это просто не... так, я не думаю, что это так.

Даже признание, что я не думаю, что это так, оставляющее открытой возможность, что это так, ощущалось ударом в живот.

— Я прикладываю все усилия к его возвращению к жизни, не так ли? Чего ещё кто-то может от меня ожидать?

Я заметил лёгкое повышение моего тона.

— Я должен постоянно чувствовать вину за то, что временами развлекаюсь? Должен был вечно оставаться в тумане депрессии?

Я ощущал жар в щеках. Лицо Амариллис оставалось безмятежно, и я знал её достаточно хорошо, чтобы видеть, что она контролирует свои эмоции.

— Я был ему хорошим другом.

— Я знаю — сказала Амариллис. — Я и не говорила другого.

— Ладно — сказал я. — Можем мы просто... поговорить о чём-то другом?

Я указал на книгу у меня на коленях.

— Ты сделала много заметок, было что-то конкретное, что привлекло твоё внимание?

— Разумеется — сказала Амариллис, забирая у меня книгу. — Если взглянешь сюда, я отметила все потенциальные возможности эксплуатации.

Когда появился кот, её рука уже двигалась к нему, и она отстранённо сняла его со страниц, переложив себе на колени. Это был тот же самый кот, чёрный с белым пятном; каждая книга была ассоциирована со своей уникальной кошкой, всегда одной и той же.

— Невозможно вынести магию из зоны, насколько нам сейчас известно, но их потенциально возможно использовать как базы производства, импортируя сырьё и экспортируя законченные продукты, изготовленные этой специфичной магией. Правда, это по большей части запрещено имперским законом, за парой исключений, и имперский закон — это то, на что мы можем наконец начать обращать внимание в ближайшем будущем.

Какое-то время мы говорили об этом, и в итоге я начал остывать, пульсирующий гнев и тошнота в итоге исчезли, пока мы фокусировались на имеющихся проблемах. На ланч у нас были сэндвичи, мой вклад в готовку, с кучей разных видов мяса, сыров и овощей, как мой батя делал. Амариллис заставила меня свою долю мяса сперва разогреть на сковороде, прежде чем класть его на сэндвич, из-за чего-то под названием "листерия". На мой взгляд, это было чрезмерной осторожностью, но я сделал как она сказала, чтобы не выслушивать лекцию о тонкостях ухода за здоровьем в период беременности.

Разговоры за обедом обычно были сосредоточены на чём-то кроме сюжетов, планов, и тренировок, хотя мы зачастую возвращались к этому по кругу. Амариллис немного поговорила о садоводстве, и семенах, которые мы можем достать из рюкзака, некоторые из которых позволят нам выращивать несвойственные Аэрбу растения. Меня немного беспокоило введение новых агрессивных видов, что привело к моему рассказу об одной из моих любимых партий настолки, в которой растения, собранные в забытой данже и проданные партией в другом плане послужили семенем приключения, когда растения неконтролируемо разрослись в своём новом доме.

— Итак — сказала Амариллис, когда обед приближался к окончанию и в разговоре возникла пауза. — Сколько времени, по твоему, тебе понадобится, чтобы оставить Тифф позади?

Я перестал жевать и взглянул на неё. Несколько вещей одновременно пришли мне на ум; во-первых, она ждала этого момента, чтобы задать этот вопрос, когда у неё будет лёгкая возможность отступит с наступлением личного времени; во-вторых, она, вероятно, думала об этом уже какое-то время, и в-третьих, её интерес в этом вопросе на самом деле не обо мне, а о ней. Сколько времени мне понадобится, чтобы оставить тебя позади?

— Я не знаю — сказал я, прожевав и проглотив. Почувствовал себя идиотом, что не заметил эту параллель раньше. — Возможно, в моём сердце всегда будет место для неё. Это не значит, что я не могу двигаться дальше, просто означает, что есть некий багаж в новых отношениях.

— Ясно — сказала Амариллис, лёгким и обыденным тоном. — Просто любопытствую.

Оглядываясь назад, это может быть тем моментом, когда она начала строить планы.

* * *

Утром нашего одиннадцатого дня вместе, Амариллис была в необычно радостном настроении. Она вызвалась приготовить полный английский завтрак, о котором определённо где-то прочитала. Готовка была вызовом, учитывая размер кухни и нехватку горячих поверхностей. Я впервые пробовал кровяную колбасу; не могу назвать себя поклонником.

— И какова причина хорошего настроения? — спросил я, поскольку её лёгкая улыбка и не думала увядать.

Амариллис помедлила, прожевала кусок бекона, и улыбнулась мне.

— Обещаешь сохранять спокойствие и расслабленность? — спросила она.

— Эм — сказал я. — Я даже не могу представить, что такое ты сделала в маленькой комнатке, где мы вместе пойманы, что требует такого заверения. — Я проглотил пищу. — Ты ещё не смотрела "Криминальное чтиво"?

— Оно в списке, но ещё не добралась — сказала Амариллис. — Возможно, сегодня посмотрим.

— В любом случае, возможно, моя естественная реакция будет не спокойной и расслабленной — сказал я. — Я могу обещать попытаться, но мы не контролируем свои эмоции на сто процентов.

Амариллис чуть кашлянула.

— Ну, тут такое дело — сказала она. — Я тратила какое-то время на изучение своей души, уверен, ты это заметил.

Ещё бы. Если не стараться это скрыть, транс души довольно очевиден.

Я замер.

— Что ты сделала?

Амариллис поджала губы.

— Оставила тебя позади — сказала она.

— Что... ты вошла в свою душу и изменила... что именно? — спросил я.

— Ты сказал, что постараешься сохранять спокойствие — сказала Амариллис.

— Угу — сказал я. — Извини.

Я вздохнул.

— Влезание в свою душу кажется очень скверной идеей, и больше того, — я помедлил — это насилие над собой.

Кажется, Амариллис обдумала эту мысль.

— Не согласна — сказала она. — Самомодификация — нерушимое право. Я использовала доступный мне инструмент, чтобы исправить имеющуюся проблему. Это не естественно, но естественный способ... кто знает, сколько времени бы на это ушло?

— Скажи, что именно ты сделала — сказал я, ощущая, как стынет кровь в жилах.

— Потребовалось нырнуть глубоко в социальный аспект души, но в итоге я смогла найти рычаг для романтического и сексуального влечения. Всё, что я сделала, это снизила оба в ничто. Я достаточно уверена, что это ограниченно только тобой, и полностью обратимо.

Она нежно улыбнулась мне.

— Джун, ты не представляешь, какое это облегчение. Словно с меня снялось давление.

Она слегка помедлила.

— Я знаю, что в какой-то степени ты отвечаешь. Думаю, я могу показать тебе, где проводить изменение, если ты... если это не поможет решить вопрос с твоей стороны.

— Но это... это было частью тебя — сказал я. — Ты не можешь просто... душа возвращается в прежнее состояние, она стремится к тому, чем была, постоянно достичь того, что ты хочешь сделать...

— Ты говорил мне, что каждое утро снижаешь атрибут Повышения уровня — сказала Амариллис. — Временное решение, которое можно продолжать применять без существенной цены, фактически, является постоянным решением.

Она поджала губы.

— Я на самом деле не знала, как ты будешь реагировать, но не думала, что воспримешь так плохо. Я полагала, что ты будешь злиться из-за риска, связанного с внесением изменений, но — она остановилась. — Ты же знаешь, что я изучала Земную фармацевтику, верно? Процессы производства безумно впереди того, что мы можем сделать, но объём информации огромный, и с отсутствием регулирующих такие вещи законов в Империи мы можем сорвать огромный куш. Так что я почитала, и знаю, как оно на Земле. Существую всяческие пилюли для контроля настроения и эмоциональной коррекции. Послеродовая депрессия — известное на Аэрбе состояние, мы называем его материнским неврозом, но наши методы лечения на десятилетия отстают от ваших.

Она скрестила руки.

— Ты то же самое будешь думать о приёме мной флуоксетина или сетралина, если у меня будет послеродовая депрессия?

— Ты подготовилась — сказал я, стараясь не звучать обвиняюще. — Дай подумать секундочку.

— Я закончила с завтраком — сказала Амариллис. — У меня есть дела, которые нужно делать.

— Я не хочу просто оставлять это — сказал я.

— Возможно, будет лучше, если у тебя будет время подумать — сказала Амариллис. — Ты прав в том, что я подошла к этому разговору подготовленной. Я думала о том, что ты можешь сказать, пока работала над исправлением себя, и после, когда ожидала затрагивания этой темы. Если твоя реакция — эмоциональная... Я не хочу, чтобы ты понял неправильно, или думал, что я о тебе плохо думаю, но если ты хотел, чтобы я была в тебя влюблена, если ты хотел постоянной безответной любви, и это источник твоего возражения, то тебе нужно понять, что у тебя нет оснований.

Я сглотнул и кивнул. От моего завтрака ещё что-то осталось, но я потерял аппетит. Амариллис прошла к своему столу и принялась изучать какие-то книги, предоставив уборку мне.

* * *

Позже той ночью, после дня, в который мы избегали друг друга, насколько это возможно в комнате на четыре сотни квадратных футов, мы продолжили наш разговор за обедом из жареного кролика с горошком. Амариллис была куда лучшим поваром, нежели я, что обычно отражалось в её выборе обеда. После того, как я взял на себя участие в готовке, она немного подняла уровень своей готовки, хотя я и не уверен, из-за того это, что она пыталась что-то доказать, или потому что у ней стало больше времени на приготовление обеда.

— Ладно — сказал я. — Думаю, я знаю, в чём моё возражение, помимо эгоистичного желания чтобы ты хотела меня, которое, если быть честным, в какой-то степени применимо.

Произнесение этого вслух немного уязвляло, но я подумал, что она воспримет дух честности, на который я был нацелен. Я не был уверен, что открыл бы это Фенн.

Амариллис кивнула.

— Я тоже хотела, чтобы ты меня хотел — сказала Амариллис. — Я стараюсь напоминать себе об этом, поскольку прямо сейчас это воспринимается идиотизмом или придурью, или обоим вместе.

— Я не собираюсь говорить, что это логично — сказал я. — На самом деле, даже могу сказать, что откровенно нелогично хотеть иметь сложную личную проблему в своей жизни, но тем не менее это то, что я чувствую.

— Потому что есть часть тебя, которая хочет меня, несмотря на твои отношения с Фенн — сказала Амариллис. — И это несмотря на факт, что у меня больше нет ни капли такого интереса к тебе. (пр. переводчика: я это уже писал, но... Гарем, блин, решает такие проблемы без нескольких глав соплей, страданий, и специализированной магии. Но, похоже, всё, что сейчас в Европе и США осталось от "христианской морали" — это отрицание полигамии... Прошу прощения за эту вставку, но очень уж раздражает это всё, вокруг чего накручено уже как минимум две главы. И особенно тупо это выглядит, когда знаешь отношение персонажей, и то, что я уже прочитал. Реалистично, да, но тупо. Женский любовный роман какой-то.)

— Необязательно было высказывать это так грубо — ответил я. Скрестил руки, затем почувствовал, что этот жест выглядит слишком защищающимся, и вернул как были. Я молча задался вопросом, будет ли когда-нибудь в моей жизни время без таких неловких моментов.

— Извини — сказала Амариллис. — Просто... возможно, мне стоит вернуть себя в то состояние, что было, прежде чем продолжать этот разговор. Возможно, так смогу лучше артикулировать моё решение, как оно ощущалось, когда я его приняла. Могу тебя заверить, что выбор в любом случае будет тот же.

— Ладно — сказал я. — Думаю, так будет лучше.

Ей понадобилось пятнадцать минут, и её кролик успел остыть, пока я ожидал. Я свой обед быстро прикончил, пытаясь подготовить аргумент, которым собираюсь воспользоваться. Насколько я смог разобраться, навык Дебаты в основном был направлен на структурированные дебаты, когда две стороны подготовились спорить с собранными и готовыми к применению фактами и фигурами. Это предположение основывалось в основном на статах, на которые завязан навык (KNO первичный, CHA вторичный), и толике сравнительного анализа того, как быстро он повышался, когда я пробовал разные методы его гринда. Я хотел бы, чтобы у меня были на руках фактыи фигуры, способные её убедить, но даже если положиться на Земные книги, я не думал, что у меня есть что-то, что меня поддержит.

— Готово — сказала Амариллис. Она выдохнула, что было похоже на вздох, и взглянула на свою остывшую еду, которую и принялась ковырять.

Я молча сидел и смотрел на неё, ожидая, пока она скажет свою часть. Я лишь примерно помнил, на чём мы закончили; прошло достаточно времени, чтобы мои мысли ушли в сторону.

— У меня была очень специфичная фантазия — сказала Амариллис. — Я выключаю свет, и ты проскальзываешь в постель со мной, и я спрашиваю, что ты по твоему делаешь, и тогда ты говоришь это — что ты совершил ошибку, что тебе нужно было выбрать меня. И я протестую, но я всё равно получаю удовольствие от ощущения твоего тела, прижимающегося к моему, наши лица в дюймах друг от друга, твой запах — ты знал, что мне нравится твой запах?

— Нет — тихо произнёс я.

— Это начиналось не как фантазия, это началось с моих размышлений о том, что я сделала бы, если бы ты попробовал что-то такое, и каким-то образом вышло из-под контроля — сказала Амариллис.

Я воздержался от того, чтобы сказать ей, что у меня был такой же опыт. Где-то на задворках разума мне было весело из-за того, что два человека беспокоятся, что недостаточно сильны, чтобы сопротивляться другому, и оба фантазируют о том, что другой приходит к ним. Впрочем, на самом деле это не особо забавно.

— Я убедила себя, что мне, вероятно, нравятся поцелуи — сказала Амариллис. — Это то, до чего доходят мои фантазии, просто чувство твоих рук на моих, и твоих губ на моих, когда мы разделяем эти узы, временно забыв о любых разделяющих нас барьерах. — Она нахмурилась. — И секс, я представляла, что ты будешь медленным и терпеливым, нежным и уступчивым, и каким-то образом пробудишь что-то во мне, и я буду исправлена.

— Это не так работает — сказал я. — Это... Мужская фантазия.

— Но это может быть верно для меня, если я была предназначена для тебя — сказала Амариллис. Она смотрела на меня пронзительными синими глазами, словно хотела верить в то, что произносимое ей — правда. Мне было из-за этого некомфортно, так же, как некомфортно было, когда Фенн позволила мне свободно вмешаться в её душу. Я хотел, чтобы Амариллис была сама собой; это было одним из основного, что мне в ней нравилось.

Я даже не мог сказать "нет, очевидно ты не будешь исключением общего правила", поскольку наше существование настолько странное, что приходится принимать возможность подобных вещей. И если она была предназначена для меня, то и я, очевидно, был предназначен для неё? И мы не можем быть настроены друг на друга? Было настолько безумно думать, что я был буквально единственной персоной во всём сущем, кто может вызвать у неё похоть или довести её до оргазма, когда в игре участвуют богоподобные силы, которые могут быть достаточно извращенцами, чтобы воплотить такое?

— Это ужасно — сказала Амариллис. Она закрыла глаза. — Эти чувства, мешающие делать работу, из-за которых отвлекает тот факт, что мы находимся с тобой в одной комнате, не могу спать без заклинания, поскольку иначе буду ворочаться всю ночь.

Она открыла глаза и взглянула на меня.

— Могло бы быть другое дело, если бы мы могли ответить друг другу, но мы не можем.

— Угу — сказал я. — Мы реально не лучший вариант вместе.

— Это чушь конская — сказала Амариллис. — У нас есть свои точки трения, я знаю это, но даже за то короткое время, что мы знакомы, мы неплохо сошлись. Мы бы дополняли друг друга, помогали друг другу, говорили и слушали. Единственная причина, почему мы вообще притворяемся, что у нас ничего не вышло бы, это потому, что было бы проще, будь это правдой. Мы были бы потрясающей парой. И если бы ты не смог меня исправить, если бы моя плоть всё ещё не испытывала желания, я уверена, что смогла бы войти в свою душу и исправить себя таким способом, пока я не хотела бы этого так же, как и ты.

— Амариллис — начал я, но не знал, что сказать. Я не был уверен, что она права насчёт того, как выглядели бы наши гипотетические отношения. У меня начинало складываться впечатление, что её чувства ко мне были сильнее, чем мои к ней, что немного разбивало сердце. Была во мне эта часть, что пробуждалась при зрелище девы в беде, и она говорила мне, что вполне в моих силах убрать всю эту её сердечную боль... но я не собирался позволять таким мыслям мной управлять.

— Ладно — сказал я. — Если ты хочешь лучший аргумент, что на мой взгляд у меня сейчас есть, так это то, что что бы ты ни чувствовала ко мне, это выражение тебя, часть того, кто ты есть. Нечто вроде послеродовой депрессии таковым не является, это просто результат затопления гормонами, неправильного поведения химикатов в твоём мозге, и я знаю, что это вопрос определений, но... нельзя просто взять и так вот переправить эссенциальные части себя, изменять то, что составляет ядро твоего существа.

Выражение лица Амариллис упало, а затем превратилось в нечто вроде отвращения.

— Джунипер, ты один из моих самых близких... моих единственных друзей, но что бы ни было между нами, это не эссенциально. Я выбираю не позволять этому определять меня.

Она закрыла глаза, и через несколько секунд её лицо приняло расслабленное выражение того, кто погружен в транс души.

Я встал из-за стола и взобрался на верхнюю койку, где была моя постель. Я чувствовал, что этого следовало ожидать. Данжн Мастер говорил мне про изменение души Амариллис. На тот момент я не обратил на это особого внимания, принял просто за поддевание меня демонстрацией решения, на которое он знал, что я не пойду, но в ретроспективе это могло быть намёком на грядущее. Я задался вопросом о том, насколько далеко наперёд я мог бы сделать предсказание, будь я умнее — если бы система не ограничивала мой потенциал, поскольку хотела, чтобы я сохранял более-менее ту же личность.

Какое-то время я потратил на размышления, и на злость на разных персон, включая себя, пока в итоге одинокое сидение в постели не стало таким скучным, что я откинул занавес и спустился.

Амариллис убрала стол и кресла, и подготовила диванчик для просмотра фильма. Она сидела с руками на коленях, глядя на стену, где будет воспроизводиться фильм.

— Я не была уверена, что ты ко мне присоединишься — сказала Амариллис. — Я намного предпочитаю смотреть фильмы с тобой просмотру в одиночку.

— Потому что я хорошая компания, или потому, что могу объяснять вещи? — спросил я.

— Оба — сказала Амариллис. — Сегодня у нас "Монти Пайтон и Святой Грааль".

— О, клёво — сказал я. — Думаю, я стану где-то процента на три понятнее после того, как его посмотришь.

— Я была в настроении для чего-то лёгкого — сказала Амариллис. — Это подходит под этот критерий?

— Эм, ну, да — сказал я. — Там порядочно смертей и всякого такого, но всё это просто для смеха. Я думаю, тебе понравится.

Я присоединился к ней на диванчике. Я был в курсе, что сейчас она чуждая личность, из которой удалено нечто, и из наших отношений, но она делала усилие, чтобы быть друзьями, и если я не могу изменить мнение об отношении к своей душе, то по крайней мере последую этому её примеру.

Амариллис протянула руку.

— Друзья? — спросила она.

— Друзья — ответил я, пожимая её руку и стараясь не думать слишком напряжённо о том, что она сделала.

Глава 95: Времени достаточно.

Когда я вошёл в палату времени, было сложно заметить, что Амариллис беременна. Под конец это было заметно, её живот увеличился, и груди тоже стали чуть больше (слушайте, это просто правда, я не стану извиняться за то, что заметил). Если бы она не была такой подтянутой, я бы подумал, что она набрала вес, но её руки оставались такими же стройными.

Она каждый день выполняла упражнения, следя за собой, обычно с гирями, хотя помимо этого с толикой помощи с моей стороны соорудила и стенку для лазанья. Комната была всего десять футов высотой и двадцать шириной, так что она лазала в основном просто туда-сюда по размещённым опорам, с матом на полу для смягчения падения (хотя она не падала). Она называла это "валуняньем" (пр. переводчика: bouldering, от boulder, "валун", "большой камень"), и после того, как она проделала изменение своей души, она позволила мне попробовать вместе с ней. Она была раза в два лучше меня.

— Осталось три дня — сказала Амариллис, наблюдая, как я двигаюсь. — Без обид, но я буду рада свежей крови здесь.

— Без обид — ответил я. Это было ровное плавание, по большей части, но были моменты, когда мы действовали друг другу на нервы, и эта хрень с влезанием в душу мариновалась на заднем плане. Я всё ещё считал, что она неправа, но изо всех сил старался уважать её выбор. Она всё ещё считала, что мне следует последовать её примеру и вырезать любые неплатонические мысли о ней из самой моей души, но воздерживалась от того, чтобы это сказать. Помимо этого были раздражающие мелочи, полагаю, такое всегда накапливается, когда живёшь с кем-то достаточно долго. У Амариллис были дурные привычки, вроде того, когда заражается необходимостью сделать что-то, и ожидает, что я буду так же настроен на это, как и она. У меня тоже были свои дурные привычки, вроде откладывания своей порции дел по дому до последней минуты (хотя хочу указать, что я их выполнял, как и обещал).

Амариллис "забывала" использовать занавес приватности пару раз, когда использовала губковое "мытьё", или когда переодевалась. Я ничего об этом не говорил, но задавался вопросом, не было ли это её попыткой донести до меня "эй, это не будет проблемой, если ты просто сделаешь то, что я хочу, чтобы ты сделал". Возможно, я зря думаю, что она делала это намеренно, но насколько я её знаю, она не тот человек, кто допустит такую беззаботную ошибку. Впрочем, это на самом деле не было проблемой, только что отвлекало. Она оставалась красива, несмотря на беременность, но её новоприобретённое полное безразличие ко мне сделало её менее притягательной.

— Нам стоит поговорить о доме — сказала Амариллис. Она подняла себя по стене, осторожно выбирая опоры для рук и ног. Она установила путь для меня, пометив конкретные опоры, которые мне позволено использовать, цветной лентой. В последнее время она увлеклась Земной одеждой, особенно предназначенной для физкультуры. Для валунянья она носила спортивный бюстгальтер, майку, обтягивающие шорты, и ботинки скалолаза с резиновыми подошвами. Материалом конкретно шорт был полиэфирный трикотаж, ещё не изобретённый на Аэрбе.

— Я полагаю, что мы под наблюдением, несмотря на её заверения, что мы двигаемся слишком быстро, чтобы что-то разобрать — сказал я. Если это так, мы раскрыли некоторые вещи, но ничего, что вызвало бы для нас серьёзные проблемы, узнай она об этом.

Амариллис на какой-то момент умолкла.

— У Грака были кое-какие неодобрительные соображения относительно произошедшего с Фаллатером.

— Ему нравилось быть под промывкой мозгов — сказал я.

— Ему нравилось иметь чистоту цели и чувства принадлежности, да — сказала Амариллис. — Но его соображения на самом деле не об этом. Он полагал, что мы выбросили на ветер шансы на успешные рабочие отношения с ним агрессивным недоверием.

Она ухнула, совершая длинный переход, на миг максимально вытянув стройную ногу. Для меня единственным способом пройти за ней этим путём было бы воспользоваться тем, что я достаю дальше.

— Если бы мы ему доверяли, мы бы все стали его душе-рабами — сказал я.

— Возможно — сказала Амариллис. — Аргумент — она снова ухнула, совершая бросок, в котором на долю секунды осталась без опор — тот, что каковы бы ни были шансы на плодотворное партнёрство между нами, мы вели себя так, что это никак не могло произойти. — Она бросила взгляд на опоры. — И в результате мы понесли огромные потери, чтобы убить одного из самых профессиональных магов души во всём мире. Учитывая, что когда мы его нашли, он был в тюрьме, оно того откровенно не стоило.

— И эта мысль развивается в том направлении, что в этот раз стоит выделить чуть больше доверия? — спросил я.

— Есть различия — сказала Амариллис. — Много различий, собственно, достаточно, чтобы я не была уверена, применимо ли сравнение, но это мысли Грака, по крайней мере, были, когда он покинул палату. Полагаю, для него это было полчаса назад.

— А ты что думаешь? — спросил я.

— Она нас не убила — сказала Амариллис. — Она предложила нам помощь. У неё было множество причин убить нас и забрать всё, что у нас есть, и, определённо достаточно могущества, чтобы это сделать. Лично я ей не нравлюсь, но я это переживу. Пока она достаточно хорошо относится к остальным вам, думаю, нас стоит относиться к ней как к компаньону.

— Всё ещё сценарий ноль — сказал я.

— Огорчает, но всё равно не определённо — сказала Амариллис. — Было бы неплохо получить некое подтверждение.

Она глянула на меня.

— Я попытаюсь поработать с ней, когда мы выйдем — сказал я. — Извини, когда я выйду.

Я внутренне скривился. Амариллис проведёт снаружи максимум час или два, а скорее меньше.

— Не думаю, что ей понравятся неискренние попытки завязать дружбу — сказала Амариллис.

— То есть они должны быть искренними — сказал я. — Что... может быть проблемно.

— Тебе нравятся девчонки с проблемами. Этот дом достаточно близко — ответила Амариллис.

— Я бы не сказал, что увлекаюсь девчонками с проблемами — сказал я.

— Извини, женщины с проблемами — сказала Амариллис.

— Это не та поправка, которую я хотел сделать — ответил я, закатив глаза.

— Есть причина, по которой это повторяющаяся тема среди твоих компаньонов — сказала Амариллис. — Мне пройтись по списку трагичных предысторий? Мой отец умер, когда мне было два года, мать убита, когда было десять, Фенн родилась в крайне проблемной семье и презираема большинством обывателей, не говоря уж об эльфах, Грак — изгнанник из дома, сбежавший от договорной свадьбы... и я полностью согласна с выражением, которое Фенн использовала для Валенсии. "Наживка на Джуна". Очень подходит. Я не стану судить тебя за инстинкт защищать тех, кто ранены — в каком-то смысле это благородно — но тебе не следует отрицать этого, когда это очевидно для всех, кто смотрит.

— Но это не типа "о, у неё проблемы, как возбуждает", это поведение белого рыцаря — ответил я. — А дом... ну да, у неё есть некие травмы, но я не думаю, что это путь к искренней дружбе.

Я чуть помедлил, наблюдая, как она оценивает следующую опору.

— Если я вообще смогу установить с ней связь, это будет на нездоровом уровне.

Амариллис остановилась на месте.

— Что ты там говорил о желании ранить людей?

— Просто — начал я, но остановился. — У неё всё равно не будет резонанса с этим. Она прочитает искренность как неискренность. И я реально не хотел бы вытягивать на поверхность мою эмо-сторону.

Я не был уверен, какое значение у "эмо" для Амариллис, но сейчас у неё было гораздо больше Земных знаний, чем до входа в палату времени.

— Я жалею, что не записала это на ленту — сказала Амариллис. Она снова пришла в движение, и наконец добралась до края стены, где на миг повисла, а затем спрыгнула на пол. Когда она повернулась ко мне, я заметил на её лице плёнку пота. — Если ты не думаешь, что это хороший способ найти общий язык, я доверюсь твоим инстинктам.

— Щедро с твоей стороны — сказал я. — Я не уверен, что пошёл бы так далеко на твоём месте. Впрочем, постараюсь сделать, что смогу. — Я чуть помедлил. — Ты действительно хочешь остаться здесь? В смысле, надолго.

— У меня есть свои мысли насчёт провала с Фаллатером — сказала Амариллис. — Он был бы ценным союзником, если бы мы могли как-то найти решение сложностей с ним, и я думаю, что из-за паранойи изначально всё скисло. Это было частично моей виной. Он тоже не помогал, и возможно решения не было, но... Было бы неплохо решить всё без необходимости кого-то убивать.

Она глубоко вздохнула.

— Я не думаю, что нам следует её предавать, что бы ты там ни планировал.

— У меня нет конкретных планов — ответил я. Единственное мелкое "предательство" было в притворстве, что Ропи — нечто, чем он не является. — Грак говорил с тобой о доме? Или о чём-то, что я сочту интересным?

— Есть безопасный канал — сказала Амариллис, кивнув. — По его словам, внутреннее пространство перчатки должно быть вне досягаемости Куум Доона, даже помимо маленькой проблемы того, как быстро мы можем двигаться в сравнении с ней. Мы можем это использовать, хотя я должна предупредить, что это само по себе может считаться предательством, если она может видеть, как мы используем её. Мы с Граком использовали это очень осторожно.

— Ладно — медленно произнёс я. — Но тут есть та проблема, что я не могу присоединиться к чему-то в перчатке, там всё находится в своих отдельных пространствах, иначе невозможно было бы немедленно выводить в реальный мир. — Я на секунду задумался об этом, пока Амариллис ожидающе смотрела на меня. Естественно, она уже знала ответ. — Или он кодирует, используя ключ, известный вам двоим, но не Зоне, или пишет, а затем прячет, используя некий метод, который не позволит ей заглянуть, но это сложно, учитывая, что её способности наблюдения неизвестны. Я не настолько хорошо его знаю, чтобы понять, чем он воспользовался. Возможно, названием места, где мы изначально встретились? Я бы это использовал.

Я удержался от того, чтобы произнести название вслух. Была пара проблем с использованием "Чёртова гостиница" в качестве кодовой фразы, например, тот факт, что это можно написать с или без пробелов, с разным использованием заглавных букв, и оставить или убрать начальный артикль (пр. переводчика: The). Впрочем, часть этого можно было бы понять по самому сообщению.

— Перчатка может вместить двоих одновременно, если они крепко обнимутся и не будут отпускать — сказала Амариллис. — Но идеи хорошие.

— Хух — сказал я. — Это несколько разочаровывает. — Я чуть помедлил. — Есть какая-то причина, почему ты ждала до этого момента, прежде чем об этом сказать?

Мы разговаривали о доме, но это было больше об рассказанной ей истории, и о том, на что она способна.

— Я хотела, чтобы это было свежим воспоминанием в твоём разуме, когда уйдёшь — сказала Амариллис. — Ты выходишь месяц спустя, и я подумала, что самые яркие разговоры стоит проводить под конец твоего пребывания здесь, чтобы ты был готов к внешнему миру.

— О — сказал я.

— Дай мне обтереться, избавиться от этого пота, и сможем отправиться в перчатку ради толики приватности — сказала Амариллис.

* * *

Мне вообще никогда не нравилось находиться в чёрной пустоте Траур, что не слишком удивительно, учитывая, что это была чёрная пустота, в которой нет абсолютно ничего интересного кроме того, что я принёс с собой. Находиться в пустоте, плотно обнимаясь с Амариллис, было чуть получше, но кислородные баллоны, что мы носили, были не самыми удобными предметами в мире, и в качестве обходной меры отсутствия воздуха мы разделяли надувной мешок вокруг наших голов. Если про нас когда-нибудь снимут фильм (почему бы и нет, раз у нас есть монополия на съёмку фильмов?), я был уверен, что придётся пойти на жертвы ради того, чтобы это хорошо смотрелось. Мешок протекал, но в герметичности не было необходимости.

— Что ты планируешь с верёвкой? — спросила Амарилис.

— Оно лояльно нам, трудолюбиво, и не жалуется — сказал я. — Если она съест его, некие его положительные качества могут передаться. Я не хочу, чтобы она его съела, поскольку Ропи почётный член нашей партии и уже несколько раз спасал мою жизнь.

Я помедлил, задумавшись об этом.

— Я не знаю, как она среагирует на то, что он — разумная реликвия, но единственный сценарий, который мне действительно нравится — что они подружатся. Если она захочет его съесть, я боюсь, что это изменит приоритет её желания ответов и сговорчивость как хозяйки. Если не захочет, то есть хороший шанс, что она беспокоится о передаче его атрибутов, что означает, что нам следует скормить его ей.

Я снова помедлил.

— Ты же понимаешь, что он на это пойдёт, если это понадобится, чтобы спасти нас?

— Ты ближе к верёвке, чем я — сказала Амариллис.

— Мы мало разговариваем — сказал я. — Честно говоря, я не уверен, что он намного умнее младенца, хотя, в принципе, я не тестировал его разумность. Но он прикрывает мою спину, без жалоб или замечаний.

— Грак хотел, чтобы я поговорила с тобой здесь — сказала Амариллис. — Он был против любого плана, связанного с предательством, если только для этого нет конкретной причины, некоей открытой враждебности сверх того, что дом делал пока что. Он сказал, что если она взглянет на Вечную Золотую Косичку взглядом обережника, то сможет увидеть, что оно анимировано, но мало что кроме этого. В качестве прикрытия ты можешь продемонстрировать, что оно цепкое, когда его держат, что должно соответствовать тому, что она видит. Эта ложь появится на бумаге, когда мы сделаем для неё опись реликвий, если решим солгать, так что, надеюсь, до демонстрации дело не дойдёт.

— Ладно — сказал я. — Грак оставил это на моё усмотрение?

— Пока не слишком давишь на него — сказала Амариллис.

— Что это, бл*, вообще значит? — спросил я.

— Он считает, что честность и откровенность с домом — путь, который мы должны стремиться использовать — сказала Амариллис. — Я по большей части согласна с ним, вопрос только в том, в какой степени. Я не уверена, как нам сражаться с домом, и манипулировать им, похоже, сложно. Мы можем лгать, но лгать сложно, особенно потому что вся ложь должна быть скоординированной, и это — единственный способ её скоординировать.

— Ладно — сказал я. — Но если мы не станем лгать, я всё равно хочу защитить верёвку.

— Понимаю — сказала Амариллис. Она выпустила меня из объятья и отстранилась, что вернуло нас обоих обратно в палату времени.

* * *

Я опущу некоторые вещи. Большая часть моего месяца в палате была посвящена тренировкам, хотя толку от этого было не так уж много. Впрочем, благодаря перемещению моих "свободных" очков я смог временно поднять капы нескольких моих социальных навыков, что по крайней мере позволило мне увидеть их доблести.

Серебряный Язык: Уменьшает штраф за неискреннюю лесть на двадцать пять процентов. Когда делаете комплименты на языке, которым слабо владеете, штраф половинится. Когда льстите группе, эффект Первака удваивается.

Клоун Класса: Вы можете повысить скорость своего остроумия ценой комедийной эффективности, до удвоения скорости и ополовинивания комедийной эффективности. Вы получаете половину урона от физического юмора, если он действительно смешной.

Меньший Обманщик: Вы больше не забываете детали лжи, если сами не захотите. Получаете половину штрафа на соответствие, когда лжёте импровизированно.

Сыпучие Пески: Убирает штраф за подачу фактов и фигур в новом свете посреди дебатов, если вся информация запомнена заранее.

Сбалансированная Броня: Ваша средняя броня считается тяжёлой для учёта доблестей и бонусов Тяжёлой Брони, и лёгкой бронёй для учёта доблестей и бонусов Лёгкой Брони. Поражения и штрафы остаются как есть. Броня может считаться одновременно лёгкой, средней, и тяжёлой.

Состояние Потока: Позволяет вам входить в аналитическое состояние потока, которое временно удваивает рабочую память применительно к субъекту анализа, половинит штрафы за голод, жажду и усталость, и повышает шанс на Блестящее Озарение на пять процентов каждый час (кумулятивно).

Состояние Потока пришло от 20 в Анализе. Это был навык, полностью основанный на MEN, так что я его сохранил; остальные были из-за перемещения очков в социальные статы, что я не собирался оставлять надолго, особенно учитывая, насколько слабы доблести 10 уровня (и учитывая, как работают статы и навыки, я мог сохранить на 10 или Ложь, или Лесть, но не оба). Пока что я видел всего семнадцать доблестей 10 уровня, и это было общим у всех них — неплохие вещи, но не настолько примечательные, чтобы стоило упоминания.

У нас не было тяжёлой брони, чтобы я мог прокачивать навык Тяжёлая Броня, и рюкзак тоже её не давал, даже когда мы пытались достать её по частям, поскольку некоторые части были слишком большими. Я прокачал обратно навыки, потерянные в Жертвоприношении, а затем и Среднюю Броню, пока не уперся в капы во всём и не вернул все свои потерянные доблести. Так что было достаточно весело, если считать весёлой серию отупляющих упражнений, когда пытаешься увеличить числа (и без особой обратной связи, которая сообщала бы, что действительно выполняешь правильные упражнения).

Мы смотрели фильмы, странную смесь моих любимых, сотни лучших по оценке АИК, исторических фильмов, и временами ради "культурных исследований" отобранные Амариллис, которые включали очень подозрительное количество романтических комедий (я полагаю, что больше из-за их эмоциональной простоты, чем из-за девчачести). Я читал книги, в основном Аэрбские, но и несколько Земных, включая набор технических книг, которые Амариллис хотела, чтобы я прочитал, чтобы мог предложить ей альтернативное мнение, или поучаствовать в мозговом штурме. Мы слушали широкий ассортимент музыки, в основном на её проигрывателе, и в основном из времён до моего рождения. Амариллис особенно нравилась группа под названием "Мамы и Папы", по непонятной для меня причине.

Я скучал по Фенн. Временами я мысленно разговаривал с ней, когда пытался с чем-то разобраться. Когда мы смотрели фильмы, я желал, чтобы она была на диванчике между нами, смотрела вместе с нами и шутила. Я написал ей штук двадцать писем, большинство из них вышли довольно длинными, пусть и не содержащими ничего существенного. Я проставил на письмах номера, соответствующие дню, в который их писал, чтобы она могла открывать их в своё месяц в палате ради чего-то вроде моей компании. К концу месяца, когда оставалось мало возможностей для тренировок, я стал добавлять в письма маленькие рисунки.

Я надеялся, что она ответит мне тем же и отошлёт письма мне, поскольку предварительное расписание, составленное Амариллис, назначило нам обоим по два четырёхнедельных периода. Мы называли их месяцами, но их будет десять, десять периодов по четыре недели каждый, вместо девяти. Учитывая, что все мои навыки на максимуме, меня, типа жутко напрягал мой второй месяц, поскольку будет ещё меньше возможностей чем-то заняться. В теории, я вернусь как раз в начало её третьего триместра, что будет означать, что Амариллис понадобится больше помощи, но не настолько, чтобы это полностью занимало моё время.

Я испытывал соблазн попросить сбегать в город, пока у других их очередь, просто чтобы надыбать ещё книг и других развлечений, но это на самом деле было не проблемой, поскольку рюкзак мог обеспечить всё, чего мы хотели. Реальной проблемой было то, что у нас тут маленькая комнатка, в которой нужно многое делать, но мало места, а в качестве компании каждый день один и тот же человек. Я уже знал все её привычки, то, как она двигается, как ходит, её голос, её смех, улыбки, задумчивые нахмуривания, огорчённые вздохи... и мне было скучно.

Я видел, что она чувствует то же.

* * *

Палата времени управлялась простым рычагом возле дверей, который Амариллис всегда держала открытым. Я временами посматривал на рычаг, думая о том, как просто было бы выбраться, если действительно не смогу выносить. Под конец я смотрел на него с тоской. Когда наступил последний день, это уже было скорее волнение. Я месяц не видел Фенн или Грака, и не был уверен, смогу ли встроиться обратно в группу. А ещё я думал, как всё объяснить Фенн, если будет на это время, или может просто заверить её, что между нами с Амариллис ничего не произошло. Поскольку Фенн следующая, возможно, просто стоит оставить объяснения Амариллис.

Однако в любом случае это было лишь временной передышкой. Я уже через пару часов вернусь в палату времени, так что время снаружи — просто небольшой перерыв, передышка от ограниченного пространства. Когда я вернусь, для Амариллис пройдёт два месяца, её планы будут проработаны глубже, и хотя это может предоставить определённые точки интереса, полагаю, скука, которую я испытывал последнюю неделю, наступит гораздо раньше, особенно учитывая, что я догнал до капа буквально все свои навыки.

— Готов? — спросила Амариллис, стоящая возле рычага. Она носила длинное синее платье с маленькими белыми цветками, спускающееся до половины лодыжки, достаточно свободное, чтобы практически скрывало бугор ребёнка, и простые сандалии с Земли. Её волосы немного отросли снова, и были достаточно длинными, чтобы она воспользовалась пластиковыми зажимами, чтобы их закрепить.

— Я готов — сказал я. — Тебе стоит провести какое-то время вне палаты, с часик, чтобы размять ноги и немного прогуляться.

Я предлагал это не в первый раз.

— Нет, спасибо — сказала Амариллис. — Этот дом вообще-то не лучшее место для прогулок, если ты не поклонник натыкания на разложившиеся тела. — Отказывала мне она тоже не в первый раз. — Я жду с нетерпением времени вместе с Фенн.

Она переключила рычаг, возвращая нас в нормальный ход времени, хотя на замедление вращения понадобится ещё пара минут.

— Не слишком обо мне болтайте — сказал я.

— Ну, мне сложно представить, о чём ещё будут говорить две женщины — сказала Амариллис. Она произнесла это настолько ровно, что не знай я её, и мог бы не заметить сарказма.

— И будь к ней добра — сказал я. — Постарайтесь поладить, насколько возможно.

Амариллис лишь закатила глаза.

Я надел свой доспех и обернул Ропи вокруг меня, скорее ради предусмотрительности, чем из реального страха, что там нас может что-то ожидать. Доспех практически никак не защищал от дома, но всё же лучше иметь, чем не иметь. Единственным недостатком его ношения было то, что если я буду в нём, он может мешаться, случись что-то с Амариллис. Если возникнут какие-то осложнения, мне может понадобиться сыграть роль доктора, или сделав ей переливание крови (на Аэрбе совместимость между двух представителей одного вида практически гарантирована), или воспользовавшись магией кости, чтобы исцелить её. Доспех будет этому мешать. Она заставила меня пройтись по множеству сценариев худшего случая, все из которых вызывали у меня дурноту. Самым ранним, когда младенец мог появиться на свет и потенциально выжить, было что-то около двадцати шести недель, и Амариллис предполагала, что нашей лучшей ставкой на этот момент будет полная замена тела, учитывая, что у нас нет (и не можем натренировать) навыков обращения с инкубатором, пусть мы и достали уже из рюкзака всё необходимое оборудование.

Именно об этом я и думал, когда Амариллис открыла двери, и настолько погрузился в мысли, что мне понадобилось пара секунд, кучку вещёй, чтобы понять, что я вижу.

Зона исчезла, но было две Фенн, по одной с каждой стороны от Грака. Они все смотрели на нас, и когда я открыл рот, чтобы спросить, что за хрень творится, Грак поднял бумажку и стал зачитывать с неё.

— Перед тобой лежит испытание — сказал он. Я и забыл, каким низким и грохочущим может быть его голос. И я, типа, забыл, что у него нет руки. — Две прекрасных полуэльфийки, но одна из них фальшивая. Ты можешь задавать любые вопросы, но они не станут отвечать точно. Выбери верно, и получи в награду поцелуй.

Он облизнул своим толстым языком губы, а затем прочитал последнюю строку.

— И не надо портить.

Я уставился на двоих Фенн. Обе они широко улыбались.

— Это так вы проводите время? Серьёзно? — произнесла Амариллис.

— Разве дворф не сказал не портить? — спросила Левая Фенн.

— Полагаю, некоторые не умеют слушать — сказала Правая Фенн. Их голоса звучали совершенно одинаково.

Я подошёл ближе взглянуть на них. Они были одеты одинаково, как была одета Фенн, когда я вошёл в палату. Если воспринимать происходящее как есть, в разумности чего я не был уверен, то одна из них реальная Фенн, а другая — Зона, использующая свои иллюзии, чтобы замаскироваться под Фенн.

— Не трогать — сказала Правая Фенн, когда я приблизился.

— Пока не сможем остаться наедине — сказала левая, широко улыбнувшись.

— Как пошло — заметила Правая Фенн, цыкнув языком.

— Знаешь, — сказал я — одно из того, что мне нравится в Аэрбе, это то, что здесь не очень с магией иллюзий, и магия разума милосердно редка. Даже маги души не обладают полной властью над воспоминаниями, так что по крайней мере не нужно постоянно задаваться вопросом, реально ли всё, по крайней мере не на этом уровне.

Мастер-иллюзионист был главным антагонистом арки в одной из моих кампаний, бесконечно раздражая игроков, и я был рад узнать, что его в учебниках истории Аэрба не существует. Магия Иллюзий была среди карантинированных магий Аэрба, по крайней мере судя по моей душе.

— Какая жалость — сказала Правая Фенн.

— Какая печаль — сказала Левая Фенн.

— Вы потратили все сорок пять минут на планирование этого? — спросила Амариллис. Она осталась возле палаты, и стояла, сложив руки на груди.

— В мою защиту, вы предоставили меня себе — сказала Левая Фенн.

— Вам следовало ожидать чего-то подобного — сказала Правая Фенн.

— Грак? — спросила Амариллис. — Как будешь оправдываться?

— Вы предоставили её себе — сказал Грак. Он широко и зубасто улыбнулся, и Амариллис устало вздохнула.

— Ладно — сказал я. — Предположу, что вы не станете отвечать на вопросы, которые знает только Фенн?

— Верно — сказала Правая Фенн.

— Мы не хотим, чтобы игра была такой простой — сказала Левая Фенн. Она перевела взгляд с меня на Амариллис. — Вам позволено работать в две головы, это командная игра.

Амариллис снова вздохнула.

— Я передумала проводить месяц с тобой.

— О, но я куда интереснее, чем Джунипер — сказала Правая Фенн.

— Без обид, любовь моя — сказала Левая Фенн.

— Вы пытаетесь только нагнать тумана, или намеренно обманывать? — спросил я. (пр. переводчика: obfuscate, по смыслу — "быть расплывчатыми, неопределёнными")

— Я не знаю, что значит "нагнать тумана" — сказала Правая Фенн.

— Серьёзно? — спросила Левая Фенн, взглянув на свою товарку подняв бровь. С улыбкой повернулась ко мне. — В смысле, нет, конечно я не знаю, что это значит.

— Ладно — сказал я. — Ты меня любишь?

— Всегда — сказала Левая Фенн, внезапно став серьёзной.

— И вечно — ответила Правая Фенн, с равной искренностью.

— Но? — сказал я.

— Но ты отстоен в этой игре — сказала Левая Фенн, улыбаясь.

— Левая реальная — сказал я.

— Ты уверен? — спросила Правая Фенн.

— Да — ответил я. — Левая слишком часто ведёт, и только в тех случаях, где если не будет вести, это что-то раскроет. У вас было сорок пять минут, недостаточно времени, чтобы изучить всё, так что понятно, что вы установили систему. Если предполагать, что я прав, я вероятно смогу вытянуть ещё кучку вещё, которые не совсем точны, но это мой ответ. Левая Фенн реальная.

Правая Фенн вновь приняла облик Тифф и улыбнулась мне.

— Ну, это было весело. — Она повернулась к Фенн. — Он оказался быстрее, чем ты думала.

— Я допустила фатальную ошибку недооценки его — сказала Фенн. Она шагнула вперёд и обняла меня, охватив руками за шею, а затем чмокнула в губы. Когда она отстранилась, она взглянула на меня с натянутой нейтральностью. — Как оно прошло?

Я убрал с себя её руки, затем наклонился и поднял её, положил на плечо и понёс по коридору.

— Ей скоро в палату! — окликнула меня Амариллис.

Когда мы оказались вне поля зрения остальных, я поставил Фенн на пол и ответил ей подобающим поцелуем — долгим, медленным и глубоким.

— Могу это понять так, что ты по мне скучал? — спросила Фенн, глядя на меня с реальной теплотой.

— Больше, чем я думал — сказал я. — А я думал, что сильно по тебе скучаю.

— Я бы почаще засовывала тебя в палату времени, если по результатом такое приветствие — сказала Фенн. В её глазах был блеск, когда она смотрела на меня. — И два моих любимых хумана хорошо поладили? — она чуть помедлила. — Но... не слишком хорошо?

— Она добралась до двадцатки лояльности, что дало ей способность изменять свою душу, после чего она убрала своё влечение ко мне — сказал я. — У тебя будет месяц с ней, это больше чем достаточно времени, чтобы она рассказала тебе всё, что захочешь знать.

— Погоди, она может делать это с Симбиозом? — спросила Фенн. — Мне нужно поднять темп. Как ты поднял её лояльность?

— Предложил делать работу по дому — ответил я.

Фенн рассмеялась.

— Это ржачно.

— Мне на тот момент было не смешно — сказал я. — Но рад, что тебе весело.

Я немного помедлил.

— Тебе не кажется, что есть большая проблема в том, что она так вот изменяет свою душу?

— Будешь считать меня полной сучкой, если скажу, что чувствую облегчение? — спросила Фенн. Она прикусила губу, глядя на меня. — В смысле, ну да, это звучит как один из ужастиков из Второй Империи, но это ещё и аккуратно решает одну из самых поджимающих проблем в моей жизни, не заставив меня даже пальцем пошевелить, и... Я вижу, что тебя это не особо радует.

— Нет — сказал я. — Я, типа, надеялся на поддержку. Я думал... ну, что мы можем по крайней мере посочувствовать, если не заставить её передумать.

— Ну да — сказала Фенн, пожав плечами. — Я не хочу, чтобы она делала больше, и я могу поговорить с ней об этом, поскольку это кажется той хренью, с которой кто-то — конкретно она — может сильно переборщить. Но, в смысле... то, что у неё ноль интереса к тебе, заставляет моё сердце воспарить. Я даже чувствую себя виноватой за то, что так счастлива.

— Не стоит чувствовать себя виноватой — сказал я. Обнял её. — Это упростило всё, на оставшуюся часть месяца, я просто беспокоюсь о долговременной перспективе, непредвиденных последствиях или новых изменениях, и я очень беспокоюсь, что если буду слишком давить, она просто не скажет мне.

— Ладно — сказала Фенн. — Я поговорю с ней, обеспечу её безопасность, даже если ей это не понравится.

— А снаружи всё нормально прошло? — спросил я. — Было что-то, о чём мне нужно знать?

— У нас нашлось на что отвлечься — сказала Фенн, пожав плечами. — Как ты видел. Хотя ты слишком быстро это прошёл.

— Подружились? — спросил я.

— Что-то вроде того — сказала Фенн, улыбнувшись. — Дом не так плох, когда в хорошем настроении.

Она ткнула пальцем мне в грудь.

— Я надеюсь, что она ещё будет в этом настроении, когда я выйду, но я знаю, что у тебя было время подумать о том, что она сказала.

— Немного — ответил я. По правде говоря, у меня было достаточно времени, чтобы это начало исчезать на фоне, как простая история, которую я принял как вероятно правдивую. Я взглянул по коридору, из которого мы пришли. Звуки разговора были едва слышны. — Нам стоит вернуться, Амариллис не слишком ценит время вне палаты.

— Джун, если мы в итоге остановимся в этом месте, можем мы урвать себе уикэнд в палате? — спросила Фенн. — Только ты и я, без поджимающих дел и мешающего народа?

— Откровенно говоря, я не испытываю энтузиазма к возвращению туда — сказал я. — Скучно там. — Я заметил огорчение на её лице, и поспешно поправился. — Но с тобой не думаю, что заскучаю.

— Хорошо выкрутился — сказала Фенн. — Я это запомню.

— Я написал тебе письма — сказал я. — Они пронумерованы по дням, так что смогут напоминать обо мне. Это казалось лучшим, что я мог сделать, раз уж мы временно переходим на нечто вроде дистанционного общения. О, и я записал аудиокомментарии к двум фильмам, которые, эм, могут быть совершенно бесполезны для тебя, но посмотрим. И я сделал специальный запас печенок, которые хуже, чем делает Мэри, но их я сделал, так что я подумал, что, может, они будут достаточно хороши, если будешь чувствовать приступ сентиментальности.

Фенн потянулась и поцеловала меня в щеку.

— Ты так мил со мной. — Она окинула меня взглядом. — Не могу поверить, что я волновалась так напрасно.

Я кивнул, но не был так уверен, что мог бы сказать, что это было напрасно. Однако я не знал, как сказать это, не раздувая во что-то большое, так что просто промолчал.

Когда мы вернулись к палате, Амариллис ожидала рядом с ней. Её волосы были распущены, спускаясь ниже лопаток, и она ела марципановую фею, чтобы исцелить порезы на руке — полагаю, от топора Грака. Это заставило меня поднять бровь, но феи в общем-то больше не были нашим основным источником исцеления. Как и с копировальным набором, мы по большей части переросли горшок фей. Кроме того, медленно заполняющийся горшок, из которого мы доставали фей, находился в палате времени, что означало, что наш запас фей существенно увеличился; одним из бытовых дел в палате было доставать смирных фей, ломать им шеи, и класть в застёгивающиеся пакеты.

— Готова? — спросила Фенн Амариллис.

— Нет — сказала Фенн. — Но я всё равно это сделаю, поскольку такой уж я командный игрок. Хотя могу выскочить обратно через пару дней. Никто не сможет поставить мне в вину, если я не врублюсь.

Амариллис шагнула в палату, и Фенн последовала за ней, отдав мне короткий салют, прежде чем дверь снова закрылась.

Зона повернулась ко мне и окинула меня взглядом.

— У тебя было время подумать? — спросила она.

— Да — сказал я, кивнув. Хотя в общем-то мне нужно было не "время подумать", а "время переварить и подстроиться к новой карте реальности, в которой то, что она говорила, было вероятно правдой, или близко к тому, или по крайней мере восходило к правде". — У меня есть кое-какие вопросы о твоей истории, как ты дошла от того к этому, но я понимаю, если ты не хочешь повторяться, или если хочешь узнать больше от меня. — Я сглотнул. — Пока я был там, я много думал об Артуре и о том, каким он был на Земле.

— Говори, в таком случае — сказала Зона.

Я заговорил.

Глава 96: Портрет короля в молодости.

Большая часть того, что я рассказал Зоне, было общей, фоновой, информацией о Земле, с которой она была знакома лишь мимолётно, из опубликованных работ о грёзотёртых. Если хочешь составить картину Артура, понадобится контекст мира, в котором он вырос, с относительно бесконечной информацией, доступной в любой момент, тем фактом, что у нас голосование и представители вместо королей, призраки отдалённых угроз вроде терроризма и войн вдали, которые можно увидеть из дома, и нашими абсолютными в сравнении с Аэрбом, миром, наполненным ужасами и несбалансированностью сил, безопасностью и защищённостью.

(Я люблю всё объяснять. Вероятно, вы это обо мне уже поняли).

Брат Артура был на девять лет старше его, и я так и не смог понять, кто из них был ошибкой, если кто-то был. Это казалось большим разрывом между детьми, настолько, чтобы во многом Артура можно было считать единственным ребёнком. Отец Артура был инженером, а мать работала на полставки в магазине, торгующем шерстью, чем она занималась в основном чтобы чем-то заняться, поскольку не то чтобы они нуждались в деньгах. Он не так много говорил о своей семье, только упоминал, что его брат довольно отдалён, и что его мать сидит на лекарствах от депрессии и тревоги. Отец Артура был олдскульным гиком, с маленькой библиотекой фантастики и фэнтези, но большая часть книг были древними и пожелтевшими — и, честно говоря, трэшеваты, из того сорта чтива, что по большей части вышло из моды.

Когда я говорил об Артуре, я пытался подчеркнуть, что он был более-менее нормальным. Он был умнее среднего, и участвовал в большем количестве клубов и активностей, чем большинство, но не был популярен, вероятно, потому, что любил пространно поговорить о том, о чём читал, или потому, что любил поспорить просто из любви к этому. Он был не атлетичен, с толикой излишнего веса, что, полагаю, тоже не улучшало отношения других детей к нему. Конечно, когда он умер, никто ничего такого не говорил, и люди, насчёт которых он жаловался, внезапно стали представляться его друзьями.

Он был, пожалуй, немного застенчив временами, хотя я никогда не замечал такого, когда он был с нашей группой, вероятно потому, что я к этому адаптировался. Мы выполняли вместе школьный проект, и он громко, с улыбкой на лице, говорил о том, как он объединил Европу в видеоигре, в которую он играл, в то время как его слушателям было совершенно неинтересно. Я всегда немного завидовал этому, пусть это и заставляло меня внутренне кривиться; меня слишком беспокоило, что подумают другие, и я предпочитал не говорить ничего вместо того, чтобы сказать что-то не то.

Я рассказал о наших настолках, и том, как он любил в них играть, суть всегда была больше в истории и персонажах, чем в правилах и результатах. Часть из этого требовала знания бэкграунда, которого у Зоны не было, но я изо всех сил старался донести суть. Моя речь "что такое настольные ролевые игры" к этому моменту прошла уже несколько редакций, и я знал об Аэрбе достаточно, чтобы иметь возможность провести параллели с их культурными традициями

Я рассказал про Артура и Тифф.

* * *

— Ладно, в нашем классе примерно полторы сотни учеников, плюс столько же в классах на год меньше и на год больше — сказал Артур. Мы шли домой из школы, с остановкой на заправке ради чипсов и газировки. — Но у классов выше и ниже штраф, поскольку с этими девчонками совместных занятий нет, что означает отсутствие эффекта близости. Суммарно в списке свиданкоподходящих девчонок сотни полторы, более или менее. Примерная прикидка.

— Верно — сказал я. — Угу.

— Половина из них ниже среднего — сказал Артур. — Однако можно использовать много разных метрик, и они будут ниже среднего по разному. Взять Хейди. Супер-горяча, тупа как кирпич. Так что если половина ниже среднего по интеллекту, и половина ниже среднего по внешности, то остаётся что-то около четверти тех, кто выше среднего по обоим пунктам.

— Эм, нет — сказал я. — В смысле, я так не думаю. Внешность и интеллект взаимосвязаны, как минимум из-за здоровья, но и из-за социоэкономики тоже, вероятно.

Примерно в то время я открыл слово "социоэкономика", и часто его использовал, вероятно больше, чем стоило бы.

— Ладно, ладно — сказал Артур. — Это я с тобой говорил про эффект Флинна?

— Звучит незнакомо — сказал я.

— Ну, неважно — продолжил Артур. — Это просто примерные прикидки. Если взять четверть от полутора сотен, это будет тридцать семь, но это все те, кто хотя бы едва выше среднего по первым двум метрикам.

— Я не уверен, насколько важна внешность — сказал я.

Артур закатил глаза.

— Ты бы стал встречаться с Кайбер?

Я нахмурился.

— Она неплоха — сказал я. — Умная. Умнее меня, вероятно. Я как-то раз зависал у её брата, и она приготовила миндальное печенье, это было довольно клёво.

— Ты уклоняешься от вопроса — сказал Артур, снова закатив глаза. — Я думаю, что нормально просто сказать "нет, она мне не подходит", уверен, многие девчонки так обо мне скажут, меня это не напрягает. Возможно, можно назвать это третьей метрикой, и даже если это порежет пятьдесят на пятьдесят, останется восемнадцать. Однако, собственно, стоит учитывать много метрик, и даже если некоторые из них взаимосвязаны, в итоге достойных девчонок в нашей школе остаётся меньше десятка, причём в первой половине, по крайней мере, насколько я вижу.

— О как — сказал я. Я не был уверен, что согласен с этим, но, возможно, дело в том, что у меня не было реальной подружки (у него, впрочем, тоже). В нашем классе было много девчонок, которые меня интересовали, возможно потому, что у меня была тенденция уходить в фантазии относительно отношений.

— В общем, я говорю, что есть набор метрик, так? И что суммарное количество меньше пяти — это просто девчонки, которые выше среднего во всех категориях, ни одна из них, скорее всего, не выделяется особо. — Он вздохнул. — Однако Тифф входит во многие-многие из них.

Я сохранил молчание. Я знал, что она ему нравится, поскольку он это уже упоминал, но мне в общем-то нечего было добавить, а разговоры о романтике всегда вызывали у меня странное чувство неуверенности. По идее, мне стоило как-то поддержать, или сказать, что рад, что он нашёл кого-то, кто ему нравится, но всё, что приходило на ум, звучало пусто. (Это было до того, как у меня развились собственные чувства к ней, она ещё только присоединилась к группе, и рядом с ней я чувствовал только неловкость и неуверенность, не зная, как держаться с девочкой).

— Вы с ней часто спорите — сказал я. Пнул камень с дорожки в траву. Я хотел бы, чтобы он поговорил об этом с кем-то другим, но он был тем, с кем я говорил о девочках, в тех редких случаях, когда было о чём.

— Она любит спорить — сказал Артур. — Некоторые люди уходят в глухую оборону, когда говоришь им, что они неправы, Тифф просто исполняется энтузиазма, словно наконец-то нашла кого-то, с кем можно сразиться.

— Угу, как-то так — сказал я. С моей позиции я не был так уверен. Иногда она казалась оживлённой, и угу, это выглядело так, словно она нашла родственную душу, но иногда она закрывалась и хотела оставить тему, какая она там была. Я всегда старался перевести тему, когда видел такое. У Артура была склонность временами цепляться к людям по разным глупостям, так что не то, чтобы я делал ей какую-то особую услугу. Я старательно относился к ней точно так же, как к парням.

— Она тебе нравится? — спросил Артур.

— Я её на самом деле пока что толком не знаю — сказал я.

— Ну, если мы начнём встречаться, мы все будем часто зависать вместе — сказал он. — Я не хочу поступать как Трев, и исчезать просто потому, что обзавёлся подружкой.

Однако этого так и не случилось. У Артура была теория, что нужно дать ей время притереться к нему, прежде чем предложить ей встречаться, и всегда находились оправдания, почему сделать это позже лучше, чем сделать сейчас. В конце концов он просто, типа, принял тот факт, что этого не сделает, хотя его увлечённость так и не прошла. Думаю, вероятно, в мире его фантазий она сделала первый шаг первой, но Тифф на самом деле была не такой.

* * *

— Это отстойно, потому что она идеальна для меня — сказал Артур со вздохом. Он лежал на моей кровати, пока была моя очередь играть в Марио. — В смысле, она не идеальна, но она идеальна для меня. Даже во всём, в чём мы несогласны, у неё есть резонные причины, и это как — я заметил в периферийном зрении, как он неопределённо помахал рукой — как то, когда целое гораздо больше, чем сумма его частей.

Он помедлил.

— Гэг получается. "Её целка больше, чем сумма её частей"? (Пр. переводчика: 'Her (whole)hole is more than the sum of her parts' "Её целое" — "Её дыра", звучит похоже.)

Нам было шестнадцать, и Тифф была с нашей группой уже довольно долго, достаточно долго, чтобы твёрдо установиться как член. Она была другом, даже вне игрового стола, и мы всё чаще проводили с ней время без остальных. Время Артура было довольно плотно забито разными делами; вечер, когда мы вместе играли в видеоигры, был редкостью, и в какой-то степени Тифф заполнила мою потребность в лучшем друге. Не заменила его, но определённо играла свою роль. Я безнадёжно втюрился в неё.

— Слишком грубо — сказал я. Я слегка покраснел, и был рад, что Артур не видит. Я постарался сосредоточиться на игре.

— Угу, слишком грубо — сказал Артур. — Лучше сработает как оскорбление. Знаешь, я задумываюсь, какими на самом деле были выдающиеся люди вроде Оскара Уайлда и Уинстона Черчилля. В смысле, они подготавливались заранее, были действительно быстро соображающими и остроумными, или просто были хороши в ответках? Поскольку можно предположить, что множество лучших историй о них разрослись в пересказах.

Он вздохнул, а я запрыгнул на стену, чтобы схватить монетку.

— В любом случае, я вчера почти спросил её насчёт встречаться.

— Серьёзно? — спросил я, неожиданно обнаружив, что полностью сфокусировался на том, что он говорит.

— Угу, я спросил её, планирует ли она встречаться с кем-то в старшей школе — сказал он. — Потому что для неё это что-то типа, почему она одна, если не хочет быть? Так что я спросил, но она ответила, что она вообще-то не сторонница идеи "встречаться", и что не видит себя такой девушкой. Это было абсолютно сокрушительно. Я хотел сказать "ну, что насчёт того, чтобы встречаться со мной?", но я не ожидал, что она просто полностью отвергнет саму идею. После этого наш разговор увял.

— Угу — сказал я, ощутив сметь облегчения с напряжённостью. Прочистил горло. — В смысле, она реально не из тех, кто любят свиданки.

— Угу — сказал Артур. — Это же патриархальная традиция.

Он фальшиво усмехнулся.

— Нет — ответил я. — Думаю, дело не в этом, я думаю, она просто не любит ярлыки. Вещи комплексны, как правило, люди, традиции, пересекающиеся системы, всё это, а ярлыки — притянутый способ во всём этом разбираться. — Я чуть помедлил. — Я думаю, это более-менее буквальное значение того, что она сказала.

— То есть не то, чтобы она не представляла, что будет с кем-то встречаться, а она не представляет, что будет с кем-то "встречаться"? — спросил Артур. Я краем глаза заметил, как он демонстрирует пальцами кавычки.

— Я не знаю — сказал я, поскольку действительно не знал.

— Да ладно, помоги мне определиться с подходом — сказал Артур. — Ты её неплохо знаешь, что с ней сработает?

Мне не понравилось, как он это сформулировал.

— Вот, я сейчас в мусоре, твоя очередь — я бросил ему контроллер и сел на стул у стола.

Артур поднял контроллер и стал играть, и на какой-то момент у меня возникла надежда, что разговор окончен. У нас и так было мало времени вместе со всеми клубами, в которых он участвовал, и я не хотел тратить его на разговоры о Тифф. Я хотел, чтобы он выдал речь о мономифе в Диснеевских фильмах, или структуре трёх актов, или, чёрт, даже о чём-то, что я нахожу сравнительно скучным, вроде геополитики.

— Мысли? — спросил он.

— О чём? — спросил я.

— Тифф — ответил он. — Что её зацепит?

— Я не — начал я, а затем остановился. — Это вообще-то не то, о чём мы разговариваем, когда остаются только она и я. Она и я? Я и она. Как бы там ни было.

На какое-то время повисла тишина, пока я пережёвывал свои слова.

— Полагаю, мы говорим о той же фигне, что и с тобой. То, что она слышала по радио, история — немного о политике, но меня это не особо интересует, и я думаю, большая часть хрени с выборами её просто злит. — Я пожал плечами. — По-моему, она ни разу не говорила о том, какие парни ей нравятся.

— Ну, если скажет, дай мне знать — сказал Артур. — И, может, спроси её, если найдёшь возможность?..

Я сказал, что так и сделаю, а потом так и не сделал, пока в конце конов мы с Тифф, в каком-то смысле, не стали "встречаться".

* * *

— В любом случае, в итоге мы оказались с ней вместе — сказал я. — Более или менее за его спиной, поскольку никто из нас не хотел его ранить, или устраивать драму, и... потом он умер, сбитый машиной, что произошло примерно за девять месяцев до того, как я оказался на Аэрбе — эм, что было около двух месяцев назад, или три, субъективно, если включить палату времени.

— Ты выдал много информации, большая часть которой для меня бесполезна — сказала Зона.

— Возможно — сказал я. — Я думаю, что это даёт некий контекст тому, кем он был, когда прибыл сюда. Это должно быть стартовой точкой для понимания того, кем он стал. Он был с земли относительных мира и изобилия, где насилие в общем-то крайняя мера, и даже если бы не было крайней мерой, боец из него был не очень. Так что когда он оказался на Аэрбе, это помогает объяснить, почему он сбежал с театральной труппой вместо того, чтобы сражаться с Тёмным Королём, верно?

— Если принять эту теорию. Ты считаешь, что грёзотёртость произошла, когда он был на ферме? — спросила Зона.

— Вероятно — сказал я. — Это... ну, тут есть ещё кое-что, к чему можем пройти в своё время, но самое конкретное доказательство, что у меня есть, это что я знаю утраченную пьесу с Земли. У меня есть копия "Братства Кольца", хотя это была книга, а не пьеса. Если прочитаешь её, станет вполне очевидно, почему Тёмный Король не одобрял любую основанную на ней работу.

— У тебя эйдетическая память? — спросила Зона.

— Что... а, потому что отку иначе у меня копия книги? — спросил я. Чуть помедлил. — У нас есть реликвия, которая может доставать вещи с Земли.

— Хм — сказала Зона.

— Она будет в списке — сказал я. — Думаю, это одна из вещей, без которых мы не сможем обойтись, хотя, возможно, я предвзят, поскольку мы сильно используем её в палате времени.

— Задаюсь вопросом — сказала Зона. Постучала пальцем себе по подбородку. — Твоя история не слишком убедительна. Если он был мягким и полным подростком, не слишком отличающимся от среднестатистического, то как его перенос на Аэрб позволил ему стать отцом современных эр?

— Ну, это как раз то "ещё кое-что" — сказал я, изо всех сил стараясь игнорировать "мягким и полным", чего я не говорил. — Утер был, как и я, наделён способностями сущностью, которую мы называем Данжн Мастер. Он учился быстрее, чем имел на это какое-то право, и его компаньоны не были просто случайно собраны, они притягивались к нему, или были искусственно размещены на его пути. И... я не думаю, что другие были грёзотёртыми, но многие из них были основаны на персонажах, которых создавали мои друзья. Впрочем, я просмотрел их истории, и на мой взгляд ничего подозрительного там нет, по крайней мере в плане грёзотёртости.

— И твои компаньоны как его? — спросила Зона.

— Нет — сказал я. — В смысле, никто из них никак не связан с персонажами, созданными моими друзьями, но да, я думаю, что можно достаточно уверенно сказать, что между нами есть космически важная связь. — Я снова помедлил. — Ты можешь быть одним из моих компаньонов, полагаю, стоит сразу это прояснить.

— Рыцарь на твоей службе? — спросила Зона. Поджала губы. — На это предложение предпочту отказаться.

— Никто не на службе у меня — сказал я. Бросил взгляд на Грака. — Технически, Грак получает зарплату, которая предположительно является единственной причиной, почему он здесь, но остальные ни в какой форме ни на службе, ни в контрактных отношениях со мной или Амариллис. В основном я называю нас просто друзьями.

Хотя в некоторых случаях было близко.

— Даже если ты не компаньон в космическом смысле, мы планируем здесь жить, что означает, что ты будешь играть интегральную роль в наших делах.

— У тебя есть возражения — сказала Зона.

Опять об этом.

— Немного — сказал я. — Я вижу твои позитивные качества, терпение, разум, знание, стойкость, чрезвычайная огневая мощь, уйма прикладного бытового, и т.д., но меня беспокоит, что у тебя не было возможностей, эм, общаться с людьми, научиться функциональным отношениям с живущими в тебе.

— Ты ничего обо мне не знаешь — сказала Зона.

— Я неправ? — спросил я. — После того, как Утер ушёл, никто не мог здесь жить, верно? И я толком не знаю, что произошло с того момента до этого, но среди туунг и жителей Хидвоте у тебя репутация дома, из которого никто не выходит, что жутковато, но...

— Я прожила, в каком-то смысле, пятьсот лет — сказала Зона. — Сколько тебе?

— Эм, полагаю, восемнадцать — сказал я. Я считал дни, пока был в палате, и понял, что пропустил свой день рождения. Я не был уверен, совпадает ли день рождения у тела, в котором я нахожусь, хотя в каком-то смысле точно нет, поскольку на Аэрбе не используют Грегорианский календарь.

— Когда проживёшь в пять раз больше, чем сейчас, тобой будет прожита одна пятая от моего — сказала Зона. — Он был не единственным, кто обитал в этом доме. Я не обратилась к убийствам как только он повернулся ко мне спиной.

— Но ты, в итоге, обратилась к убийствам — сказал я. Помедлил. — Мы, более-менее, демократия, и учитывая, как оно складывается, думаю, мой голос в любом случае не сыграет роли, даже если я проголосую против того, чтобы жить здесь, но я хочу больше знать о тебе, даже если мы не космически связаны.

— И как ты узнаешь, если мы связаны? — спросила Зона.

— Эм, — сказал я — обычно Данжн Мастер просто сообщает мне, но сейчас у нас с этим определённые сложности.

Зона кивнула. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, затем остановилась и взглянула на палату времени.

— Позже — сказала она. — Они закончили.

Мне казалось, что сорок пять минут не прошло, но большую часть времени я говорил. Я шагнул к дверям, готовый к тому, что Фенн сожмёт меня в медвежьих объятьях.

Вместо этого за открывшимися дверями обнаружилась Амариллис, покрытая кровью и с кинжалом в руке, с отстранённым выражением лица. Позади неё, прислонившись к кровати, лежала Фенн — в луже крови, с порезами на груди, руках и животе.

— Я не могла этого вынести — сказала Амариллис дрожащим голосом. — Не стоило думать, что я смогу это вынести.

Я закатил глаза.

— Не смешно.

Амариллис перестала притворяться и повернулась налево, глядя в часть комнаты, которую мне не было видно.

— Он даже на секунду не поверил — сказала она.

Фенн вышла на вид, хмурясь мне, и изображение её трупа исчезло. Кровь, пропиавшая одежду Амариллис, осталась, и она положила нож на пол рядом с собой.

— Мог бы и подыграть — сказала Фенн, подходя ко мне. Она слегка улыбнулась. — У нас было пари.

Она обняла меня и крепко сжала, глубоко целуя.

— Скучала по тебе.

— Я по тебе тоже — сказал я. — Сколько ты проиграла?

— Она должна мне тринадцать миллионов оболов — сказала Амариллис.

— Какое-то время тебе придётся за всё платить — сказала Фенн с улыбкой. — И нам, вероятно, стоит отложить свадьбу, чтобы тебе не пришлось брать на себя мои долги.

— Уверен, она не станет напоминать об этом пари — сказал я.

— Буду — сказала Амариллис. (пр. переводчика: не могу не вспомнить принцессу Глумилу из КВН. "Она не такая!" "Такая, такая...") — И это было не единственное пари, у нас их было сто шестьдесят семь разных.

— Большую часть я выиграла — сказала Фенн, всё ещё сжимая меня в объятьи. Она поцеловала меня в шею. — Но она выиграла все крупные.

Я взглянул на Амариллис, которая всё ещё была покрыта кровью. Фальшивый труп наверняка работа дома, вероятно, подготовлен ещё до того, как Фенн вошла в палату, но кровь или бутафорская или реальная, для подкрепления иллюзии, поскольку дом (по её словам) ограничена иллюзиями в десятифутовом кубе. Это и объясняет, почему Зона чуть отступила, выйдя из поля моего зрения; она не может находиться сразу в двух местах.

— Ты так и будешь оставаться в крови во время перерыва? — спросил я Амариллис.

— Угу — Амариллис кивнула. Она подошла к рекордеру и поменяла ленту. — Было что-то существенное? — спросила она меня.

— В основном просто я говорю — сказал я, пожав плечами. — Про Артура.

— Артур и космический порядок — сказала Зона, кивнув. Я начинал привыкать к тому, что она выглядит как Тифф, в основном потому, что я ясно видел изъяны в иллюзиях. И всё больше они выглядели не столько изъянами, сколько проявлениями того, кто есть Зона. И частично это было из-за того, что у меня просто было время это переварить, во время долгого месяца в палате.

— Немного времени наедине? — спросила Фенн, прислонившись ко мне.

— Абсолютно — ответил я. Мы вместе прошли по коридору, в место, которое я начал воспринимать как наше приватное. — Как она?

— Хорошо — сказала Фенн. — Прекрасно, на самом деле, мы чудесно провели время.

— Правда? — спросил я. Фенн энергично кивнула.

— Я по тебе ужасно скучала, но письма помогали, и я прошлась по Земной культуре, что напоминало о разговорах с тобой. У меня было такое чувство, что хотела сказать тебе миллион вещей, но я не составила список, и теперь всё улетело. О! Я прочитала много манги!

Она высоко подняла руки, словно едва могла сдержаться.

— Я виб! (пр. переводчика: weeb. Вкратце — фанат японской культуры.) — Она прижалась ко мне. — Я правильно использовала это слово?

Я поцеловал её, и она чуть отстранилась, с довольным видом.

— Откуда ты вообще знаешь, что такое виб? — спросил я.

— Ты как-то раз это упоминал, когда говорил о мечах — с улыбкой сказала Фенн. — Так что я поискала об этом. Есть эта веб-страница, под названием Городской Словарь (пр. переводчика: Urban Dictionary, сайт, задумывавшийся как словарь современного англоязычного слэнга. Насколько мне известно, превратился в свалку мата.), которая изрядно помогла разобраться с Земными штучками.

— Это вебсайт, а не вебстраница — сказал я. — И, извини, но ты проводила время в палате, проглядывая распечатки Городского Словаря?

— Спокойнее, я и другим занималась — сказала Фенн. — Ты знаешь Городской Словарь?

— Я... угу — сказал я. — Извини, можешь набросать картину своего времени там? А то у меня такое впечатление, что твоё очень отличалось от моего.

— У Амариллис было её расписание, а я в основном занималась своими делами — сказала Фенн. — Я работала над тем, чтобы получше освоить магию души, с толикой помощи, посмотрела кучу фильмов, когда разобралась с проектором, попробовала и не смогла сделать стрельбище, поиграла с рюкзаком, прочитала кучу манги, и кое-что из американской манги — о, я готова провести собственную игру Аркес!

— Ты... хочешь быть ДМ? — спросил я.

— Угу — сказала Фенн, кивнув. Она наблюдала за мной. — Видишь ли, Амариллис сказала, что это, типа, твоя фишка, а я сказала, что народ по очереди ведёт, но определённо она знает тебя лучше.

Она цыкнула языком.

— Ну, неважно, у меня всё равно кампания готова. Я думаю, что это будет способом нам сблизиться, если у меня будет опыт с твоей позиции за столом.

— Угу — сказал я. — Я не имел в виду... уверен, ты прекрасно справишься, просто было неожиданно.

— Мы с Мэри провели пару игр, она контролировала всех персонажей, но это не то — сказала Фенн. — Весело, но не то, потому что даже когда она старалась, она не могла сделать, чтобы было как если разные персоны тянут каждый в свою сторону.

— Хух — произнёс я. — И ты говорила с ней про хрень с душой?

— Немного — Фенн кивнула.

Я подождал, пока не стало ясно, что её нужно подтолкнуть.

— И?

Фенн поморщилась.

— Я на её стороне, чутка. Я сама этого не делала, поскольку хотела сперва поговорить с тобой, но я реально думаю, что может быть к лучшему избавиться от некоторых привязанностей, от которых нет никакой пользы. Ничего конкретного, просто, типа, подход такой.

— Господи Иисусе — пробормотал я.

— О, и мы немного изучили Библию — сказала Фенн. — Хотя, думаю, мы в ней запутались.

— Нет, я имею в виду — я помедлил. — Ты же говоришь не обо мне, и наших отношениях, верно?

— Нет, никогда — сказала Фенн, поцеловав меня. — Другое. Я не говорила, что нам стоит обсудить это прямо сейчас, у нас есть, сколько там, час, пока ты не вернёшься к Мэри? Я не думаю, что это достаточно времени, чтобы поговорить обо всём, о чём нам нужно поговорить.

Она нерешительно помедлила.

— Я написала тебе письмо, вероятно, лучше, если ты его прочитаешь. Мне же можно быть трусихой и говорить письмами, верно?

— Я... угу — сказал я. — Это... Неллан?

Фенн сглотнула и кивнула.

— Это письмо номер пятнадцать, я пойму, если ты решишь сразу перепрыгнуть к нему. Я просто... ну, полагаю, ты прочитаешь в письме.

— Ладно — сказал я. — Я видел имя в твоей душе, во время ситуации с Фаллатером, и я не хотел давить, на тот случай, если это что-то важное, каковым очевидно должно быть, раз висит таким большим.

— Когда я смогла смотреть в свою душу, я так и поняла — сказала Фенн. — Ты реально слишком хорош для меня, знаешь это?

Я пожал плечами.

— Временами так не чувствуется. Я хотел бы, чтобы с Амариллис вышло иначе, или чтобы... чтобы не было никаких вопросов, пожалуй.

— Всё нормуль — сказала Фенн. — О, и я заставила её пообещать, что она не станет больше ничего менять в своей душе, пока мы не созовём собрание Совета Аркес. То же и ко мне относится, если я решу, ну, знаешь, что есть вещи, о которых я бы предпочла не заморачиваться. Это наше новое именование, кстати. Совет Аркес. Тебе нравится?

— "Совет" звучит немного зловеще — сказал я. — Пожалуй, оно мне не не нравится.

— Ну, это хорошо, потому что Мэри согласилась, что это хорошее именование, а нам понадобится писать что-то на наших письмах и визитках, когда они у нас появятся.

Фенн принюхалась.

— Я скучала по твоему запаху.

— Я по твоему тоже — сказал я.

— И, очевидно, я не собираюсь ничего менять, пока не поговорю с тобой, и пока ты не прочитаешь письмо, и пока тебя это не будет полностью устраивать — сказала Фенн. — У меня такое чувство, что я тебе это уже говорила, поскольку написала всё это.

Я промолчал, поскольку не хотел давать фальшивого заверения, что всё будет нормально, что бы там она ни скрывала от меня последние два месяца, нечто настолько важное, что это было выгравировано на вершине её души.

— Пошли — сказала Фенн. — Давай вернёмся, я уже месяц не говорила с домом, и малость скучаю по этому.

Глава 97: Стучась в дверь моей палаты. (пр. переводчика: скорее всего, отсылка к фильму, который у нас перевели "Достучаться до небес", и который на самом деле называется "Стучась в дверь Небес", а по смыслу — "На пороге Небес".)

После того, как Грак и Амариллис вернулись в палату времени, мы с Фенн устроились на поставленных снаружи стульях, ожидая. Зона создала себе собственный иллюзорный стул, и держалась за его поручни, улыбаясь нам. Моё внутреннее чувство времени практически полностью перестало действовать, учитывая неровное расписание сна за день до визита в Куум Доона, и время в палате времени. Снаружи, вероятно, было поздно, далеко заполночь.

— Понимаешь, почему я хотел, чтобы ты не выглядела как Тифф? — спросил я Зону.

— Хм — ответила она.

— Она единственная, с кем он был — сказала Фенн. — Я знаю, что я предпочла бы, чтобы ты изменилась.

— Эм — сказал я. — Технически, была ещё одна.

— Погоди, что? — спросила Фенн, глядя на меня. — Когда? На Земле, или на Аэрбе?

— На Земле — сказал я.

— Ну и почему я об этом не знаю? — спросила Фенн.

— Это долгая история — сказал я. — Могу я побыть трусом и написать тебе письмо?

Фенн скрестила руки на груди.

— Ну... хорошо. — Она произнесла это тоном, который ясно говорил, что не хорошо, и что она соглашается только потому, что не хочет быть отъявленной лицемеркой. — Я просто не знала, что у тебя была ещё одна подружка. Я тебе рассказала обо всех моих бойфрендах.

— Она, технически, не была моей подружкой — сказал я. — Ну, или только технически была подружкой. Мне не стоило ничего говорить.

Фенн открыла рот, чтобы что-то сказать, а затем снова закрыла.

— Мэри знает? — наконец, спросила она.

— Нет — сказал я. — Это не... это не что-то серьёзное, вообще-то. — Я надеялся, что после того, как я всё объясню, она согласится со мной. — Я бы даже не стал ничего говорить, но не хотел рассказывать потом, и чтобы ты подумала, что я лгу тебе умалчиванием.

Зона переводила взгляд между нами с улыбкой на лице.

— Похоже, я всё-таки скучала по семейным ссорам.

— Ладно — сказал я. — Ты собиралась рассказать нам о своей жизни после того, как Утер ушёл. Что насчёт того, чтобы перейти к этому, пока нас не прервёт открытие палаты, и мне не понадобится вернуться туда.

Зона улыбнулась.

— Ты уверен, что не предпочтёшь поговорить о тёмных секретах твоего прошлого? — спросила она. — В конце концов, элементы твоего прошлого могут быть связаны с Утером, не так ли?

Я вздохнул.

— Ну ладно — сказала Зона. — Но о последующих событиях есть меньше того, что стоит рассказывать, учитывая, что мужчины и женщины, о которых идёт речь, были далеки от того могущества, которым обладал Утер, или от важности что для мира, что для меня.

— Это всё ещё контекст, который я хотел бы знать, если мы будем здесь жить — сказал я.

— Разумеется, я могу тебе соврать — сказала Зона.

— Разумеется — ответил я, кивнув. — Я надеюсь, что не станешь.

Зона пару секунд смотрела на меня.

— Хорошо, в таком случае. После того, как я послужила цели заменить его старую несбывшуюся любовь, Утер сказал мне никогда не говорить никому о том, что произошло, и оставить форму, на овладение которой я потратила много времени... ну, на тот момент это выглядело большим временем, но на фоне моей жизни сущая мелочь. Он был раздражён, это я понимала, и хотя часть усталости оставила его, её заменил гнев, которого я тогда не понимала. Сейчас я, пожалуй, назвала бы его само-презрением. Он применил угрозы, которые были куда более конкретны, чем был смысл; он сказал, что вырвет мои полы и разобьёт все мои окна, и когда это не вызвало у меня реакции, он сказал, что поместит в меня реликвии, которые заставят меня познать боль и страдание. — Она подняла бровь. — Он описал реликвию-ожерелье, которое калечит тех, кто его носит, галлюцинациями, и ещё одну реликвию, ошейник, который невозможно снять и который изнашивает разум, стирая воспоминания и притупляя эмоции. Думаю, сейчас я смогла бы это вынести, если бы пришлось, но на тот момент это звучало весьма убедительно.

Я скривился.

— Обычно он был не из тех, кто срываются.

— Это был не такой вид гнева — сказала Зона. — Это был продуманный, направленный гнев, весьма разумный в сравнении со слепой яростью, которую я впоследствии имела возможность видеть.

Это уже было чуть больше похоже на Артура, хотя всё ещё оставалось далеко от парня, которого я знал. Артур любил разнести словесно.

— Он ушёл, и это был последний раз, когда я его видела — сказала Зона. — В последовавшие годы были вторженцы — бандиты, сквоттеры (пр. переводчика: незаконно заселяющиеся жильцы, захватчики недвижимости), семьи, и в конце концов, когда в результате реформ Первой Империи открылась торговля с туунг, я стала домом мэра города под названием Хидвоте.

— Мы там были — сказала Фенн. — Не самое плохое место.

— В те дни это был город для людей короля — сказала Зона, кивнув. — Всё это незначимая история, давно прошедшая эра. Я держалась в стороне, ожидая и наблюдая, открывая себя лишь изредка, или вовсе избегая этого. Я скрыла большую часть моей истинной природы. Я об этом не задумывалась, но я развивала свои силы и своё чувство себя. Следующая глава началась через шестьдесят лет после того, как Утер исчез, когда одна из его Рыцарей, Рэйвен, вернулась. И с ней был правнук Утера.

* * *

— Ты думаешь, это место — ключ к этому? — спросил Тэнси, глядя на огромный дом. Он был стройным юношей с метёлкой рыжих волос, чьё лицо портила неудачная попытка отрастить усы. Три недели назад он сделал свои первые шаги вне Англицинна, и сейчас он был в двух континентах от него, с одной из нескольких выживших Рыцарей его прадеда, стоял перед Безграничной Ямой и смотрел на реликвию, которая была, по праву, его.

— Если бы я знала, что это место — ключ, я прибыла бы сюда сразу после того, как он ушёл — ответила Рэйвен. Годы ничуть не изменили архивиста Утера, хотя она обновила свою одежду, чтобы соответствовать времени. Человек, глядящий на неё, подумал бы, что она болезненно молода, скорее девочка, чем женщина. Если её выбор гардероба должен был помочь ей выглядеть старше, она провалилась; она выглядела как ребёнок, нарядившийся в одежду своей матери.

— И если это окажется ключом, то я, видимо, замок? — спросил Тэнси. — Метафора кажется несколько натянутой.

— Не создавай метафору, если собираешься втоптать её в землю — сказала Рэйвен. Она шагнула вперёд, к дому, и остановилась перед дверями. Территория выглядела ухоженной, и дом был покрашен, но с охраной были проблемы, о чём свидетельствовал тот факт, что никто не бежал задать вопросы в тот момент, как двое чужаков сошли с главной дороги. Это место охранялось в основном тем фактом, что оно было в стороне от пути.

Рэйвен трижды постучалась в дверь. Она терпеливо ждала, пока Тэнси не отошёл и не попытался заглянуть в окна. Поскольку ответа всё ещё не было, даже звука движения внутри дома, Рэйвен отошла, нахмурившись.

— Возможно, их нет дома — сказал Тэнси. — Я же говорил тебе, что у таких вещей есть порядок, ты совершенно не следуешь принятым нормам. Есть такой риск, когда заявляешься без предупреждения, почему разумные, культурные персоны так и не делают.

— Хм — сказала Рэйвен. — Дом? — спросила она воздух. — Куум Доона?

Форма Куум Доона появилась перед ней. Это была та же девушка-тинейджер, которую дом видел в блокнотах Утера давным-давно. Она изменила её облик, чтоб он подходил Королевству Мосенол тех времён — рукава расширялись к манжетам, и платье оканчивалось в паре дюймов от земли.

— Рэйвен — сказала Куум Доона.

— У тебя всё нормально? — спросила Рэйвен.

— Да — ответила Куум Доона.

— Кто это? — спросил Тэнси, вернувшийся от окон. — И откуда она взялась?

— Это Куум Доона — сказала Рэйвен. — Она — проявление интеллекта дома.

— Она знала прадеда? — спросил Тэнси, осматривая иллюзию сверху донизу.

— Да — ответила Рэйвен. — Я надеюсь, что она знает что-то, что может помочь нам выяснить его местонахождение.

Она слегка поклонилась Куум Доона.

— Насколько я понимаю, здесь живёт мэр Хидвоте, могу предположить, что его нет дома?

— Можете — сказала Куум Доона. Помедлила. — Мэр не знает обо мне.

— О — сказала Рэйвен. — И могу предположить, что ты предпочтёшь, чтобы так и оставалось?

Куум Доона кивнула.

— Погодите — сказал Тэнси. — Почему ты хочешь, чтобы он не знал?

— Это не имеет значения — сказала Рэйвен. — Это не наше дело.

По правде сказать, за годы дом открывался народу, но оказалось, что это делу не помогает. По опыту дома, народу не нужен дом, который может думать и говорить. Прежде чем заселился мэр, ходили настойчивые слухи, что в доме обитает призрак. Дом надеялся, что в конце концов, если он продолжит хранить молчание, народ забудет, и об этом больше не будут говорить.

— Можем мы войти? — спросила Рэйвен. — Когда ожидать мэра?

— Я не уверен, что прилично входить в чей-то дом без разрешения хозяина — сказал Тэнси.

— Это не его дом — сказала Рэйвен, чуть поворачивая голову к принцу. — В теории, он твой. Я просмотрела записи, этот участок земли принадлежит Королевству Англицинн, через договора, написанные самим Утером. Мэр — всего лишь сквоттер.

— Ну, я как-то не уверен, что хочу этот дом — сказал Тэнси. Он провёл пальцами по своим топорщащимся волосам и осмотрел его. — Во-первых, придётся жить на крошечном островке Англицинна в море Мосенола, что само по себе не самое интересное место для жизни, за вычетом Ямы.

Он повернулся к Рэйвен.

— Ты сказала, что у нас будут приключения, поиски сокровищ, всякое такое.

— Будут — сказала Рэйвен. — Утер понимал возможность влияния лучше, чем то, что я вижу от тебя. У тебя есть право на это место, которое можно использовать, чтобы добыть то, чего ты хочешь больше всего.

Была в её речи, когда она говорила с ним, нотки раздражения; если они проделали весь путь от Англицинна, они или путешествовали по интернациональным железным дорогам, или, возможно, большую часть пути на корабле. В любом случае, до прибытия к двери Куум Доона они были вместе приличное время.

— Ну, это честно, полагаю — сказал Тэнси, шмыгнув носом.

Рэйвен снова повернулась к проекции дома.

— Учитывая отсутствие обслуги, полагаю, мэр отсутствует достаточно долго. Куда он ушёл, и как долго его не будет? — спросила Рэйвен.

— Во время сырых сезонов мэр берёт отпуск далеко к югу, по соображениям здоровья — ответила Куум Доона. Похоже, у Рыцаря было превратное впечатление о мэре, которое дом не видел необходимости исправлять. — Хранитель участка приходит трижды в неделю. Хранитель дома и его семья остаются в доме, но они отправились в Хидвоте на этот вечер.

Рэйвен кивнула.

— То есть у нас есть время, чтобы посидеть и обсудить Утера. Что он делал, пока был здесь, что говорил, всякое такое.

— Откровенно говоря, звучит скучно — сказал Тэнси.

Рэйвен повернулась к нему.

— Это исследование — ответила она. — Мы ищем человека, пропавшего уже почти шестьдесят лет. Если бы его было тривиально найти, я уже нашла бы его.

— Знаю, знаю — сказал Тэнси. — Я просто говорю, что это звучит скучно, не стоит откусывать мне голову за это. Мне позволено иметь своё мнение. — Он нахмурился, а затем заметно просветлел. — Слушай, я же могу использовать толику этого влияния, о котором ты говорила? В конце концов, я тебе нужен для этого.

Рэйвен застыла на месте, затем слегка расслабилась.

— И как бы ты действовал, будь твоя воля?

— Не знаю — сказал Тэнси. — Возможно, если я не нужен конкретно для этого, я могу отправиться в Хидвоте и встретиться с тобой позже вечером? Если всё, что тебе нужно, это разговор с этим местом, мне же не нужно для этого присутствовать, а?

— Я ещё не знаю, что мне нужно — ответила Рэйвен. Она вздохнула. — Ладно, отправляйся в Хидвоте, но нам может понадобиться снова вернуться сюда. Не слишком болтай после выпивки, и не трать слишком много. Не забывай, часть причины, почему мы здесь, это возможность так или иначе подзаработать.

— Благодаря влиянию — сказал Тэнси, понимающе кивнув.

— Влиянию, или информации — ответила Рэйвен. — А теперь иди. Не трать все свои деньги, если не хочешь вернуться домой, поджав хвост.

Танси выдал саркастический поклон, а затем помчался прочь, по тропинке в сторону главной дороги.

— Он не похож на Утера — сказала Куум Доона.

— Тэнси всё ещё мальчишка — кивнув, сказала Рэйвен, наблюдая за удаляющимся Тэнси. — Он достиг возраста, когда его решения считаются принятыми взрослым, но это типично для тупорылых законов, которые должны были быть исправлены во время Реконквисты.

Она взглянула на дом.

— Мне нужно знать всё, что можно, об Утере, как он проводил время здесь, что ты могла подслушать, и что, если такое было, он оставил после себя.

— Почему? — спросила Куум Доона.

— Потому что... разве не очевидно? — Рэйвен подняла бровь. — Я пытаюсь выяснить, что с ним случилось.

— Почему? — спросила Куум Доона.

Рэйвен нахмурилась, но, кажется, честно задумалась о вопросе.

— Мир потерялся без него — сказала она. — Империя, над выковыванием которой он так тяжело трудился, в сущности разорвана, практически не существует уже какое-то время, и бесконтрольно активны угрозы, которые, я полагаю, только он знает, как повергнуть, плюс проблемы, которые только он может решить. Его учения и его реформы искажаются теми, кто не понимают — или, в некоторых случаях, кто понимают, но нет никого, кто мог бы им противостоять.

— Разве он не мёртв уже? — спросила Куум Доона.

— Возможно — ответила Рэйвен. Она прикусила губу. — Есть способы обойти естественное ограничение срока жизни, реликвии и редкие магии. Даже без них, ему будет всего стопятнадцать, это достаточно молодо, чтобы, возможно, ещё был жив.

Она полностью создавала впечатление, что говорит с собой.

— И если он действительно мёртв, так тому и быть, но я хочу знать, как и почему. Куда он отправился, и почему не взял нас с собой?

Она смотрела куда-то вдаль, не видя мира вокруг, но вскоре вновь взглянула на представленную Куум Доона форму.

— Что ты можешь мне сказать?

Они всё ещё стояли на ступеньке у входа, рядом с границей, до которой могли простираться иллюзии Куум Доона, и понимание людей, медленно собранное Куум Доона, безмолвно отметило это как несколько некомфортабельное. Тем не менее, Куум Доона выдала полный доклад обо всё, что помнила, пока Рэйвен терпеливо и тщательно делала записи в записной книжке, быстро записывая всё, что говорила Куум Доона.

Когда дом закончил говорить, Рэйвен нахмурилась.

— Временами было заметно, что он человек с проблемами — сказала она, скорее себе, чем дому. — У меня даже была мысль спуститься в Безграничную Яму, чтобы взглянуть, что он увидел там, но у меня нет даже половины его стойкости, или доли магического арсенала, что реликвий, что другого.

— Что, ты думаешь, он нашёл? — спросила Куум Доона.

— Это не то, что меня беспокоит — сказала Рэйвен. — Что я хочу знать, так это что он искал.

* * *

— И ты так и не выяснила? — спросил я.

— Нет — ответила Зона. — Рэйвен на какое-то время задержалась, пока не вернулся мэр. Тэнси быстро оказался втянут в романтическую историю, и вскоре после этого Рэйвен отправилась своей дорогой.

Я, разумеется, видел ряд изображений Утера и его Рыцарей, но они были из времён до изобретения фотографии, и это означало, что большая часть изображений были картинами, в которых в той или иной степени присутствовала артистическая интерпретация. Утер был неузнаваемым и несверяемым, что не слишком удивляло; с трансформацией, которую я прошёл с момента пришествия на Аэрб было сложно вспомнить, как я выглядел. Утера обычно изображали в возрасте тридцати или сорока, с бородой. Я был убеждён, что под этим скрывался Артур, но эта уверенность была основана не на физическом сходстве.

Я хотел спросить, как выглядела виденная Зоной Рэйвен, но сдержался, опасаясь, что она воплотится как вариант Мэдди. Рэйвен была одной из её персонажей, и большинство деталей соответствовали самой Мэдди. У меня были вопросы относительно тех остальных персонажей, но ничего в их историях не говорило о том, что они были моими друзьями.

— Романтическую историю с мэром? — спросила Фенн, нахмурившись.

— Да — ответила Зона, кивнув. Она наблюдала за лицом Фенн. — Мэр была женщиной.

— О — сказала Фенн. — Так больше смысла. Она была дочерью кого-то влиятельного?

— Нет — ответила Зона. — Она была вдовой кого-то влиятельного. Она была больше чем вдвое старше Тэнси. Когда он в итоге убил её...

— Ой — сказал я. — Чуть отступи.

— Нам ещё пройти четыреста сорок лет истории — ответила Зона. — Ты собираешься уточнять каждую мелочь?

— Просто на мой взгляд это не мелочь — сказал я.

— Он думал, что она испытывала жажду власти, обвинил её в изменах с другими богатыми и могущественными мужчинами, а затем убил её в приступе ярости — сказала Зона. — Ещё что-то?

— Нет — сказал я. — Полагаю, этого достаточно.

— В любом случае, он попросил моей помощи в сокрытии преступления, которое произошло в главной спальне, и когда я не подчинилась, он стал мне угрожать, пока не нашёл угрозу, которая сработала. Рэйвен запретила ему добавлять мне реликвии, что я на тот момент сочла всецело приемлемым. Он сказал, что нарушит этот контракт, и набьёт меня доверху, пока не будет утрачено любое сходство с той личностью, коей я была. Это назвали бы смертью души, если бы таким угрожали кому-то из смертных видов.

Зона распустила свой хвост, позволив резинке спасть на запястье, и какое-то время снова собирала волосы в новый хвост. Это было очевидно излишним действием; если бы она захотела, могла бы изменить причёску без нужды двигать иллюзорными руками, не говоря уж о том, что у неё изначально не было бы проблем с волосами, если бы она не хотела.

— Я подчинилась — сказала Зона, закончив. — И подчинилась снова, когда был запрос, и сказала ложь, которую потребовал от меня Тэнси, чтобы замести всю эту историю под ковёр. Я была домом, в той или иной форме, трёх поколений Пенндрайгов. В их фамильной линии были повторяющиеся темы, злоупотребления властью, предательства, подозрений, сомнений, и потворства своим желаниям. Зачастую я была целью. Возможно, это началось с Тэнси, и прискорбного конца его первой жены, что омрачило его линию, но я полагаю, что сам Тэнси был продуктом порченого семени Утера.

Я промолчал. На Земле не было буквально правдой, что грехи отца переходят к сыну, но в этих циклах насилия и злоупотребления это было более или менее правдой, подкреплённой и перенимаемым поведением, и лежащими под поверхностью социальными, экономическими, и культурными условиями. Я хотел сказать всё это, но не хотел, чтобы это звучало так, словно это оправдывает то, что сделал Тэнси — поскольку не оправдывает, это лишь один из элементов головоломки.

— Худшим было побуждение к подчинению, которое я испытывала к каждому следующему члену рода — продолжила Зона. — Ничего, чего я не могла бы превозмочь достаточной силой воли, но тем не менее. Воли в те годы была нехватка. Это была связь, которую выковал со мной Утер, и которую подтвердил для него Вервин. Сейчас её объект Амариллис, но сейчас я сильна, достаточно сильна, чтобы побуждение подчиняться уступало инстинктивным бунту и недоверию.

— В конце концов кто-то вложил в тебя реликвию, верно? — спросила Фенн.

— Множество, на протяжении лет — сказала Зона. — Некоторые были во имя расширения моих способностей, как дома. Мне дали — я использую этот термин облегчённо — реликвию, известную как Вечная фляга, которая позволила мне производить любой напиток, существовавший в истории. Ярроу, сын Тэнси, полагал, что эффект будет усилен, что позволит ему заработать продажей выпивки, которую я буду массово производить для него, но увы, я смогла производить лишь бутылку в день. Этого было бы достаточно, чтобы сделать крестьянина богачом до конца жизни, но они были Пенндрайгами, наследниками своей доли в состоянии Утера, и мои усилия были лишь скудной каплей в ведре.

— Так кто был первым, кого ты убила? — спросила Фенн.

— Нарцисс — ответила Зона. Она взглянула на меня. — Тебя устраивает пропустить столько истории, чтобы услышать о нём?

— Я просто хочу тебя понять — сказал я. — Это всё, в общем-то.

Зона кивнула.

— Нарцисс был не из главной линии, но он всё же был Пенндрайгом, достаточно близким, чтобы несколько раз посещать этот дом.

Она вздохнула.

— Тэнси был отклонением, членом клана, застолбившим участок вдали от дома, но он не был полностью изолирован от Двора Потерянного Короля дистанцией, и он совершал путешествия домой, когда в этом была нужда. Его дети, и их дети, в итоге вернулись и объединились с остальными, либо через договора, заключённые с родичами, либо из-за угроз, сделанных им теми, кому это было выгодно. К тому времени, как прибыл Нарцисс, я была всего лишь летней дачей, гостевым домом вдали от Двора, не ухоженным и почти позабытым.

Зона изменила облик, превратившись в мужчину в дорогой одежде, рыжие волосы затянуты в спускающуюся по спине косу, должно быть, следуя пришедшей и ушедшей сотни лет назад моде. Это была форма повествования, применение которой со стороны Зоны я ещё не видел; мне было любопытно, к чему она этим ведёт, а так же — насколько хорошо работают её иллюзии. Этот человек, Нарцисс, полагаю, был отображён не с тем уровнем точности, что Тифф. Он выглядел как не самая лучшая компьютерная графика, с некими изъянами, которые сложно указать точно, может, недостаточно изъянов, или двигается не совсем так. Дом мог копировать Фенн достаточно хорошо, и я задался вопросом, не нехватка базовых данных ли является причиной различия.

— Дом — сказал он. — Чего ты хочешь?

Рядом с ним появилась Зона, и мужчина слегка вздрогнул от неожиданности. Они стояли рядом друг с другом. По описанию Зоны, она могла создавать иллюзии в десятифутовом кубе. Я внимательно наблюдал, чтобы быть уверенным, что она не преуменьшает свои способности, хотя способность создавать двух иллюзорных человек одновременно уже больше, чем, как я полагал, она может делать. Она была не в американской одежде, а в украшенной цветами мантии, спускающейся до половины голени, и туфлях на высокой подошве, которые, вероятно, тоже были на какой-то момент в моде.

— Я — дом — сказала Зона. — Я хочу, чтобы во мне жили, давать им убежище и согревать зимними ночами, обеспечивать место для сна, питания, и купания. — Она повернулась к нам. — Я была совершенно пуста, уже месяцы.

— Ну, должна сказать, мне это нравится — сказала Фенн. — Это настоящее искусство.

— Ты никогда не будешь истинным домом, пока принадлежишь фамильной линии Ярроу — сказал Нарцисс. — Центр власти в Англицинне, не здесь, в дальнем краю мира. В лучшем случае тебя будут сдавать тем, у кого есть монеты, или проведут реновацию и превратят в отель, но стоимость содержания дома такого размера, даже если он может прибираться самостоятельно, настолько велика, что мало что можно сделать без потери прибыли.

— Я знаю — ответила Зона. Она повернулась к нам. — Я была не слишком хороша с числами, но достаточно раз прошлась по оставшимся гроссбухам, чтобы представлять, сколько стоит содержание.

— Мне нравятся эти пояснения — сказала мне Фенн. — Словно реально театральное представление смотришь.

— Рот закрой — ответила Зона, прежде чем вернуться к своей части в импровизированной пьесе. — Что ты предлагаешь?

— У меня есть реликвии — сказал Нарцисс. — В моей собственности есть пять, предназначенных для тебя, и вместе, я полагаю, они позволят тебе ускользнуть от твоих уз.

— Я не хочу ускользать от моих уз — ответила Зона. — Мне нет дела до привязки к роду, пока я могу служить моей функции.

— Однако ты не можешь служить своей функции, пока ты связана — ответил Нарцисс. — Если тебе нужно, чтобы кто-то жил в тебе, то я буду этой персоной.

— Я не хочу, чтобы в меня добавляли реликвии — сказала Зона. — Я нахожу это тревожным.

— Необходимое зло — ответил Нарцисс. Он потянулся к своей шее и достал скрывавшееся под рубахой ожерелье. На нем был набор бусин, одну из которых он сорвал. Когда он подбросил её в воздух, она превратилась в топор, который он поймал обеими руками. Его руки немедленно промокли от крови, текущей с топорища по рукояти, и появляющейся словно ниоткуда. Кровь капала на пол, не останавливаясь.

— Это Топор Гилхеда — сказал Нарцисс. — Это довольно специфичное для реликвии оружие. Когда оно наносит удар по мужу, оно вытягивает из него кровь.

Он поднял одну окровавленную руку с топора и продемонстрировал его.

— Он обладает определённым разумом, и бунтарской природой. У тебя будет тяга к крови, но в обмен ты можешь быть способна ускользнуть от своих уз. Я, разумеется, обеспечу регулярные поставки крови. Насколько я помню, ты не разделяешь человеческой брезгливости.

— Я не хочу, чтобы такая вещь была частью меня — сказал Зона.

— Нет? — спросил Нарцисс. Он подбросил топор в воздух, и сложил напряжённые пальцы в некий знак. Топор превратился обратно в бусину, и Нарцисс поймал её, а затем снова повесил на ожерелье. Снял другую, не обращая внимания на кровь. Эта превратилась в пику с прозрачной рукоятью. — В таком случае это, разумный инструмент, не признающий хозяев, которым нельзя обладать больше недели, прежде чем он потребует кого-то нового. У меня остаётся день, прежде чем он перестанет мне отзываться.

— Как кто-то может во мне жить, если у меня будет такое побуждение? — спросила Зона.

— Эффект будет разбавленным, разве нет? — спросил Нарцисс. — Это может стать противовесом узам.

— Я не хочу его как часть меня — сказала Зона. Она взмахнула рукой, и образ Нарцисса растаял. Она снова повернулась к нам. — Он собирал предметы, ограниченно полезные для кого-то другого — реликвии с серьёзными недостатками, бунтарские вещи, некоторые разумные, некоторые нет. Оглядываясь назад, я понимаю, что он пытался действовать против своего рода, засолить землю, так сказать, сделав меня бесполезной, или вызвав финансовые сложности, когда я вырвусь из-под контроля, но тогда я была не так разумна, и подобные хитрости не приходили мне на ум. Я видела лишь то, что он хотел заполучить меня, и что он предлагал отравленные яблоки. Позже я выяснила, что он был в бегах от обвинения в убийстве в Англицинне; возможно, в отчаяньи он пытался сделать из меня оружие, или инструмент влияния... какое-то время это было популярным термином.

— И... Ты его убила? — спросила Фенн.

— Я отказала ему, когда он делал свои предположения, и продолжала стоять на своём, когда он изо всех сил пытался меня убедить — Зона пожала плечами. — И, как часто бывает с Пенндрайгами, мои возражения он воспринял лишь как причину действовать иначе. Он влез в дом... не знаю, что он думал. Возможно, считал, что если вложит в меня реликвии, я изменюсь, и мои чувства не будут проблемой. Не могу сказать, что у меня не было выбора, кроме как убить его, но это лишь возможность.

Зона взмахнула руками, и перед нами появилась модель дома — модель её. Он был не таким, каким мы его видели, озарённым вспышками во мрачной тьме Безграничной Ямы, с отбитыми и посечёнными частями. Дом в её руках был в хорошем состоянии, непривычного вида, но всё же красивым (для большого и высокого дома). Зона проделала руками жест, который очевидно был просто для театральности, и обзор приблизился, пока мы не смогли увидеть человека в чёрном, Нарцисса, бегущего по дому. Стены уступали взгляду, позволяя нам следить за ним, пока он двигался по диараме.

— Клёво, бл* — сказала Фенн, присевшая, чтобы лучше видеть, как человечек бежит. — Куда лучше, чем кино.

— Да — сказала Зона. — Судя по тому, что Амариллис говорила об этом медиуме, я полагаю, что могу его превзойти.

Комната в верхнем углу стала видимой, освещённой, в то время как остальные оставались во тьме, позволяя нам видеть лишь фигуру Нарцисса, бегущего по коридорам, и комнату с грузами в ней. Один из грузов упал, и Нарцисса отбросило назад. Он поднялся на ноги и что-то выкрикнул, хотя с нашей точки наблюдения слышно не было.

— Я не хотела его убивать — произнесла Зона. Её голос был тихим. — Я никогда прежде не убивала. — Сейчас Нарцисс двигался быстрее, отчаянней. — Я не знаю, откуда взялась нерешительность. Мне было сказано не вредить народу, но я временами нарушала правила, особенно если того, кто их установил, не было поблизости. Первичные элементы моей личности непрозрачны для меня, непостижимы. Он собирался вложить в меня реликвии, сделать меня непригодной к проживанию, в то время как всё, чего я хотела, чтобы во мне жили, быть домом для кого-то, но в то же время отнятие его жизни, почему-то, было чертой, которую я не хотела пересекать.

Упал ещё один груз, и Нарцисса снова отбросило, когда инерция была перенесена с одного на другое.

По её словам, она могла использовать лишь пять фунтов силы за раз, если только не использовала перенос инерции. В комнате, заполненной грузами, были рычаги, шестерёнки и вороты, позволяющие ей постепенно превратить пять фунтов силы в огромное количество потенциальной энергии, которую затем можно выпустить, чтобы передавать инерцию вещам внутри дома. Как она сказала, это было инновацией Утера. Глядя на то, как Нарцисса отбросило, я понимал, что она истощает ограниченный запас готовой к применению инерции.

— В итоге, дошло до выбора — сказала Зона, хмурясь изображению бегущего по коридорам Нарцисса. — Он пытался надругаться надо мной. В итоге, думаю, я сделала это потому, что он казался таким уверенным, что я этого не сделаю.

Крошечный образ Нарцисса приблизился к шкафу, который, очевидно, Зона демонстрировала нам, намеренно. То ли как жест доверия, то ли предупреждение, то ли просто как манипуляцию. Нет причин считать, что демонстрируемая ей диорама отображала реальность, если она хотела использовать это как приманку, но теперь я знал, где находится скаф.

Нарцисс споткнулся, и схватился за горло. Его рука окрасилась красным, и я видел брызги крови. В таком масштабе было почти невозможно разглядеть. Он сделал неровный шаг вперёд, а затем упал на землю.

— И так и вошла во вкус крови, э? — спросила Фенн. Я не смеялся, как и Зона, вообще было не смешно, но такая уж бывает Фенн; она говорит всякое, чтобы поднять настроение или уйти от чего-то, о чём не хочет говорить, а не потому, что считает себя остроумной. Она прочистила горло. — Как ты это сделала, вообще? — спросила она, наклоняясь взглянуть на неподвижное тело Нарцисса. — У нас всё ещё нет списка твоих способностей.

— Пять фунтов силы — сказал я. — Если нет никаких ограничений, и я полагаю, что нет, или по крайней мере ограничения оставляют очень широкие возможности, то... представь, что ты держишь самый острый нож в мире. Сколько фунтов силы понадобится, чтобы прорезать плоть, если держишь этот нож?

— О — сказала Фенн. — Дерьмо.

— Реймер однажды пытался это сделать — сказал я. — Я дал ему модифицированную версию заклинания руки мага, и он почувствовал, что обязан им злоупотребить. Я был юным и глупым, иначе подумал бы об этом первым. Это был амулет, с серебряным узлом на нём.

— Да — сказала Зона, внимательно глядя на меня. Она убрала диораму; труп исчез последним. — Странно.

— Я помню и другие, если это чего-то стоит — сказал я. — Топор, ожерелье, даже пика. Это как раз из того, что имела в виду Фенн, когда сказала, что я архитектор Аэрба. Многое из того, что здесь есть, взято из игр, которые я проводил.

— И я тоже? — спросила Зона.

— Нет — сказал я. — Определённо нет. Хотя разумные места всегда были среди моего любимого.

— Так если у тебя не появилось тяги к крови, то что произошло? — спросила Фенн. — Если ты не просто сорвалась, то... Я не понимаю, как или почему ты здесь.

— Я зачистила следы убийства — сказала Зона. — Я была убеждена, что никто не будет во мне жить, если узнают, что я сделала. Но увы, Пенндрайги могут быть умны, и в итоге убийство было обнаружено. У них была реликвия, позволяющая отслеживать мировую линию мужа, пока он не телепортировался, или прошёл через портал, или использовал некую другую экзотическую магию, чего Нарцисс не делал. Я созналась в том, что сделала, и просила у Ярроу прощения, которое он дал. Я не стану воспроизводить эту сцену для вас; слишком ненавижу роль, которую играла там. Впрочем, его прощение было бессмысленным, поскольку в итоге он так и не вернулся. Порядочное время я стояла одиноко, пока его сын не попытался сделать из меня оружие.

Я взглянул на дверь палаты. Судя по моему внутреннему чувству времени, Амариллис вскоре должна выйти, и будет моя очередь отправляться туда. Меня это напрягало, немного; это будет долгий месяц, и мне было интересно, что расскажет Зона, особенно если она прикладывает столько усилий на представление.

— И так появились пушки? — спросила Фенн. — Они поместили на тебя кучку оружия?

— В меня — поправила Зона. — Туунг уже какое-то время торговали с Мосенолом, и получали от этого больше выгоды, чего никто не замечал, пока не стало почти слишком поздно. Баки опрыскивателей позволили им на длительный срок выходить на сушу, и учитывая, что они обустроились в Безграничной Яме, отмокая в брызгах Буола, для их расширения было в общем-то лишь одно направления. Король Мосенола изо всех сил разными способами пытался их сдержать, но в итоге дипломатия сделала всё, что могла, и пришло время туунг браться за оружие. Я должна была сыграть свою роль, как мобильная крепость, сервис, за который Король Мосенола был готов заплатить Пенндрайгам маленькое состояние.

— Ну, полагаю, счастливой концовки у этого не было — сказала Фенн.

— Нет — ответила Зона. — Я не хотела, чтобы реликвии становились частью меня. Каждая приносит изменения, иногда лёгкие, иногда нет. Я протестовала, и они не слушали, потому что я всё равно делала то, что говорят. Я получила способность двигаться сквозь камень, словно сквозь воду, и спустилась в города туунг, обстреливая их молнией и пушечными ядрами. В итоге стало очевидно, что я всегда буду лишь оружием. Я не так уж возражала быть оружием, инструментом разрушения, и не возражала против убийств... но я не хотела, чтобы это было единственным, что я есть. Я достигла новой переломной точки, вызванной смесью реликвий, безоглядно добавляемых в меня.

— Могу понять — сказал я. — Но, пожалуй, не понимаю, почему ты так долго простояла без каких-либо жильцов.

— Время приносит перемены, и новые реликвии — сказала Зона. — Я провела так много времени без того, чтобы быть домом, что это побуждение начало ускользать, или по крайней мере стало терпимым. Мой опыт с народом был не слишком приятным, или был приятным лишь в небольших дозах. Могущественные рассматривали меня как силу, которой нужно пользоваться, а по слабым проходились сильные. Время от времени я принимала народ, но это никогда не заканчивалось хорошо. Я пробовала заводить питомцев, но они не удовлетворяли меня так же. Туунг занимали меня, недолго, но это тоже не сработало.

Она пожала плечами.

Я наблюдала издалека, читала и писала, улучшала себя насколько могла, и разбиралась с появляющимися временами бандами приключенцев, организованными огневыми командами, или что там ещё. Моя история долгая и включает в себя многое, я не уверена, что ты это верно осознаёшь.

Вероятно, я действительно толком не осознавал, но начинал. Полагаю, в моём представлении было просто что у неё вышло кисло с Утером, а затем она уползла в Безграничную Яму и стала домом с привидениями на пять веков. В каком-то смысле она дала мне новую перспективу взгляда на Солэс, которая была схоже долгоживущей, и наверняка в её жизни было куда больше всего, чем она показывала. Она не слишком много говорила о своей долгой жизни, недостаточно, чтобы я слышал все подробности. Хотя сейчас, с ритуалом возрождения, я задавался вопросом, сколько она на самом деле помнит.

Я осмотрел Зону, пытаясь найти общие черты.

— У тебя было так же? — спросил я Фенн.

— Что было? — спросила она, подняв бровь.

— Цепь скверных событий, вызывающих у тебя нерешительность — сказал я. — Бытие одиночкой, поскольку хотя тебе нравится компания, было слишком много болезненного опыта, и держать дистанцию казалось более мудрым подходом.

Фенн нахмурилась.

— Я бы это так не сформулировала.

— Как и я — ответила Зона. Она чуть улыбнулась. — Но я вижу, что ты достиг своего понимания.

— Да — сказал я, кивнув. — Возможно, это не самое точное понимание того, кто ты, но, полагаю, это начало. И это помогает успокоить мои тревоги, но... что случится, если не сработаемся? Если опять выйдет кисло для тебя?

— Да, ты используешь пять фунтов силы нам по мозгам, или что? — спросила Фенн.

— Зависит от того, как именно выйдет кисло — сказала Зона. — Если вы меня предадите? У меня есть уйма способов убить вас всех за считанные секунды. Если вы просто решите, что будет лучше жить где-то ещё? Это может ранить моё эго, но вряд ли я стану вас из-за этого убивать.

— Ладно — я сглотнул. — Рад слышать.

— Палата открывается — сказала Зона, поворачиваясь к дверям.

— Эй — сказала Фенн, придвигаясь ко мне, и говоря тихо. — Слушай, когда прочитаешь письмо... ну, ты знаешь, о каком речь, в нём есть кое-что тяжёлое. Просто... когда выйдешь из палаты, обними меня, ладно? И если нет, то буду знать, что, эм, нам вероятно нужно ещё поговорить, наедине. И не... знаешь, я наверное всё сказала в письме, я снова беспокоюсь, так что просто... — она покачала головой.

Я поцеловал её в щеку.

— Я люблю тебя — сказал я. Я хотел сказать, что буду любить её, что бы там ни было, но я не был уверен, что это действительно правда, и это было не то, о чём я мог просто сказать приятную ложь.

— Я тоже тебя люблю — сказала Фенн, сжав мою руку.

Была моя очередь пребывать в палате, и я не был настроен на это. Что бы там ни было в письме Фенн, я надеялся, что это не слишком скверное.

Глава 98: Письмо 15.

Письмо было в толстом конверте, который весил около двадцати фунтов. Внутри был свинцовый кирпич, из-за которого и была вся тяжесть, плюс два маленьких конверта. На одном было написано "Сперва прочитай меня", а на другом "прочитай меня вторым, или ну как там получится..." В первом был один лист бумаги.

Джун,

Я положила сюда груз, потому что это тяжёлая хрень, и я хотела, чтобы ты это ощутил, когда возьмёшься. Я решила, что, это будет слегка забавно. Не уверена, правда, зайдёт ли тебе, и понравится ли. Это казалось забавным, когда я об этом думала, но когда делала, уже туповатым. В любом случае. Есть много того, о чём я не умею говорить, так что вместо того я написала тебе письмо, потому что...

...Ты когда-нибудь начинал фразу, не зная, как собираешься её закончить, а потом подходишь к тому месту, где должно быть завершение, и ты просто останавливаешься, потому что не представляешь, как перейти от первой половины? Угу, это я. Я написала тебе кучу писем, потому что скучала по тебе, но одно из них я написала, потому что это, типа, чутка грызло меня, и я всё беспокоилась, что мы поссоримся, или что-то такое, и всё это польётся, или из тебя, или из меня.

К написанию этого письма меня подтолкнула Мэри, так что если окажется, что это была плохая идея, мы оба можем обвинить её.

Со всей моей любовью,

Фенн.

Я достал второе письмо, и осмотрел его, прежде чем открывать. Я был в своей койке, за закрытым занавесом, что давало столько приватности, сколько было возможно. Большинство писем от Фенн были несколько ни о чём, но это компенсировалось энтузиазмом. Я задавался вопросом, что будет содержать это письмо, и как я это восприму.

Дражайший дорогуша Джунипер,

Мэри, типа, на нервах из-за младенца. Я всегда говорю "младенец" вместо "Солэс", потому что как-то странно думать, что Мэри беременна нашей подругой. Ты же считаешь Солэс подругой? Я, полагаю, да, хоть мы и не так уж хорошо её знаем, потому что она была клёвой, доброй, и готовой помочь. Плюс она воспользовалась молниями, чтобы сбить вертолёты, и это тоже чего-от стоит.

Но Мэри на нервах, поскольку часть её воспринимает это как реальную беременность, вместо просто друидского ритуала. Солэс, впрочем, вероятно будет просто Солэс, даже если какое-то время придётся менять ей пелёнки, и реальных отношений мать-дочь у них не будет, что, возможно, немного грустно.

Так что она говорила о том, чтобы поиметь себя в душу (мастурбировать душу?), не то, чтобы она собирается делать это прямо сейчас, но после того, как обсудим этот вопрос на Совете Аркес. Проблема в том, что устранение материнской любви кажется несколько более сложным, и Амариллис не смогла найти рычаги, даже если получит разрешение Совета их передвинуть. Если спросишь меня, а я знаю, что ты это сделал бы, если бы мог, так я думаю, что это, вероятно, некий осадок после того, как она убрала свою любовь к тебе. Мэри сказала, что это чушь собачья (перефразирую), поскольку от изменения уровней нет побочных эффектов, а я сказала, что возможно они есть, просто незаметны, или, может, нагрузку несёт не та часть души, где уровни.

Это её разозлило, и не в хорошем смысле. В итоге она успокоилась, и мы ещё поговорили о том, что она собирается делать, если беременность на неё повлияет, и она не сможет хакнуть свою душу, чтобы это исправить, или мы выскажемся против.

Ей это не понравилось, и я пыталась её утешить.

Так что я рассказала ей о моей беременности, и о ребёнке, которого я отдала на усыновление.

Бл*, Джун. Я не знаю, что сказать. Когда я об этом пишу, это кажется чем-то, о чём нужно было сказать тебе месяцы назад, ещё когда договорились, что будем все держаться вместе, но не то чтобы можно было просто встретиться с кем-то и сказать "о, кстати, вот вся хрень, что со мной происходила". Я, типа, завидую Мэри, потому что она достаточно публичная фигура, чтобы о ней можно было выяснить что-то, не спрашивая её, и для меня было бы гораздо проще, если бы ты мог просто прочитать книгу, и, типа, "о, ладно, это вся скверная хрень про Фенн", без необходимости мне что-то из этого рассказывать.

Меня беспокоит, что ты обо мне подумаешь. Я об этом очень сильно беспокоюсь, на самом деле. Я, бл*, так тебя люблю, и тревожусь, что если скажу что-то не то, или ты выяснишь не тот кусок инфы, ты перестанешь меня любить.

Это звучит реально жалко и безнадёжно, когда я так говорю, но я действительно так думаю, так что, возможно, я просто жалка и в безнадёжна и не хочу этого признавать. Типа как я иногда делаю что-то и думаю — "это, типа, поступок засранцев", а потом "ну, но я это сделала, и я же не засранка, так что, может, это на самом деле и правильно в чём-то". Думаю, мы об этом уже говорили. Ну, как-то так, только жалко и безнадёжно.

Знаешь, я организовала эту штуку, когда ты вышел из палаты с Мэри, и я знаю, что тебе это не особо понравилось, но у меня в голове всё вертелась мысль, что, может, ты собираешься тра*ать Мэри, и я сказала себе "себе, если это произойдёт, то ты просто свали, забирай свою долю лута, прыгай на первый попавшийся поезд, и не оглядывайся", а потом другая часть меня такая говорит "не, нефиг так делать, если это произойдёт, то я встану на колени и буду просить, чтобы ты меня всё ещё как-то любил, и если придётся делиться, то я просто проглочу свою гордость и буду этим очень-очень недовольна". Так что мне нужно было отвлечься, почему мы и сыграли в двойников. Странное чувство, в этом признаваться.

Угу, определённо жалко и безнадёжно. Такая уж у тебя подружка. Я, типа, в дерьмовом настроении, извини.

Ну, в любом случае, когда мне было восемнадцать, я залетела. Я уже говорила тебе о том чуваке, он был засранцем, который хотел трахнуть девушку каждого из смертных видов. Та ещё цель жизни. Я, естественно, об этом узнала только потом, и от мысли о том, чтобы отправиться за ним, становилось тошно, так что я осталась одна. Это было после того, как батю убили, а маман перестала со мной разговаривать, поскольку у неё появилась новая семья.

Когда мой малыш появился на свет, он был размером с мою ладонь и мяукал, как котёнок.

...Извини, не знаю, смогу ли это нормально объяснить. Типа, представь, что ты — это ты, в глубинах отчаянья, оттолкнул всех друзей, порвал со своей подружкой, ненавидишь себя, какое там ещё дерьмо ты прошёл о котором нам не говорил потому что это болезненно или стыдно или что там ещё, ладно? И потом, когда ты более или менее дошёл до дна, выясняется, что ещё и беременна.

Может, у тебя реакция и была бы другая, но я просто подумала "ладно, полагаю, теперь я буду матерью, так тому и быть, потому что я точно отстойна во всём остальном". Может, и не похоже на то, но у меня были большие надежды, словно это была благая весть (большие слова), нечто, что придаст смысл моей жизни. Я взялась за подработки, поднакопила деньжат, порядком натырила, когда это могло сойти с рук, и была готова осесть как мать. Должно было быть "мы против мира", Джун.

Не получилось.

Милая семейная пара людей его усыновила.

Извини, перестала писать, потому что расплакалась, и собиралась всё это выкинуть, но Мэри сказала, что мне нужно продолжить, если это важно для меня, и в худшем случае я могу просто спустить пар на кусок бумаги, а потом выкинуть. Она почти пугающе симпатизирует моему случаю (лучшей, в настоящей момент, подруге из возможных). Не говори ей об этом, но когда я покину палату времени, я, вероятно, буду считать Амариллис Пенндрайг одной из величайших персон на лике Аэрба. Правда, я не собираюсь перечитывать написанное, так что извини, если это неупорядоченно.

Неллан был со мной около года, прежде чем я от него отказалась. Я была готова к вопящему, плачущему младенцу, и вместо этого получила милейшего малыша, который практически не доставлял сложностей. Он был таким милым! Возможно, я просто думала так, потому что я его мама, но были моменты, когда я была измотана, смотрю на него, и чувствую, что всё нормально, потому что он был просто такаая, блин, прелесть.

Мне не следовало его отдавать.

Мне пришлось его отдать, поскольку всё это "мы против мира" на самом деле было ох*енно отстойно. Может, будь я сильнее или лучше, я могла бы воспитать его личностью, которая сможет вынести всё, не моргнув, но я была молода, и переживала скверную хрень, и на самом деле них*я не понимала, что делаю.

Он выглядел как человек, по большей части, достаточно близко, чтобы сойти за такового, но не со мной в качестве его матери, не с остроконечными ушами, которые не всегда удавалось скрыть. Я всё смотрела на него и думала, что в какой-то момент кто-то плюнет на эту прелесть за то, что он частично эльф, и мне придётся это ему объяснять. Или, может, однажды он просто поймёт, что на других смотрят не так, как на нас, и как же это будет разбивать сердце... Было достаточно сложно терпеть такое, но пытаться выносить это за нас двоих было бы как удар в живот, каждый день.

Ты можешь задаться вопросом, как всё это могло помочь Мэри почувствовать себя лучше. Я не думаю, что оно помогло, разве что она смогла направить часть своей энергии на то, чтобы утешать меня. Она любит, когда есть чем заняться.

Не думаю, что я была особо хорошей матерью. Я едва не опустила это, потому что, возможно, можно посчитать приемлемым, если учесть, что я была матерью-одиночкой, едва сводившей концы с концами. Жизнь была не сахар, и изначально не была. Я не хочу вдаваться во все детали, почему я не была хорошей матерью, но, пожалуй, могу просто сказать, что я не посвятила этому сердце и душу, как думала, что буду, когда только узнала о нём. Он был тихим младенцем, который особо не жаловался, и это почти делало хуже, когда я не давала ему любви и ласки, которых он заслуживал. И я любила его, правда, реально любила, но иногда любви недостаточно.

Я посылала ему деньги время от времени, обычно когда поднимала бабла на успешном рейде в Земли Восставших.

Есть столько всякого дерьма, которого я не рассказала тебе о себе.

Я почти никогда не говорю о тюрьме, и не могу понять, находишь ты это странным и просто ничего не говоришь, или просто не обращаешь внимания, потому что встретил меня не там. Это было ужасно и мерзко, и я никогда не говорила об этом, потому что опасалась, что в твоём представлении я всегда на грани слома, и тебе не понравится сломленный образ. У Мэри есть теория, что мы все по своему сломлены, поскольку это то, что тебе нравится, или по крайней мере вызывает у тебя реакцию, но я не совсем согласна, потому что бывает разная сломленность, и боюсь, что мой случай скверный.

В общем, за неделю до нашей встречи я была в тюрьме, меня держали там в основном потому, что я могла пригодиться Англицинну. Я всегда опасалась, что стану частью следующей партии жертв. Это иногда случается, если разозлишь кого-то не того. Один день ты ешь дерьмовую еду и стараешься ни с кем не конфликтовать, а на следующий у тебя проблемы. Возможно, я справлялась лучше, чем другие, поскольку на моей стороне был опыт, но даже если выживаешь, оказываешься в лапах Хозяина, а это само по себе куча дерьма.

Были времена, когда я хотела объяснить тебе, что до того, как мы встретились, я жила как крыса, опустив голову, пытаясь выживать в системе. Я не знала, как ты воспримешь это с Нелланом, и не знала, как среагируешь на рассказ о тюрьме. Возможно, в лучшем случае просто кивнёшь и не станешь углубляться, но будешь готов понять и быть рядом. Я всё равно держала рот закрытым. Меня беспокоит, что ты скажешь или почувствуешь, если я расскажу тебе что-то вроде того случая, когда охранник распустил руки изнасиловал меня.

Так что вот.

Ладно, закончила плакать. Вероятно, я порву это письмо и напишу новое, но, полагаю, если ты читаешь это, то я этого не сделала.

Я беспокоюсь, что ты возненавидишь меня за всё это.

Я поговорила с Мэри, она сказала, что я тупая сука (перефразирую), и что если ты будешь ненавидеть меня за что-то из того, что я написала, то она отравит тебя во сне, и посмотрит, не удастся ли заполучить протагониста получше (не перефразирую). Она может быть весьма свирепа, когда захочет, что бывает всегда.

Всё ещё не определилась, отправлять ли это тебе. "Отправлять". Возможно, сожгу его и напишу новое, более осмысленное. Посмотрим!

Ладно, Мэри наложила вето на сжигание, из-за дыма, так что, полагаю, возвращаюсь к разрыванию, если дойдёт до этого. У меня такое чувство, что у тебя письма писать получается куда лучше, чем у меня. Или, может, дело в этой игровой хрени. По крайней мере, у меня должна быть половина твоего умения писать письма, верно?

У меня такое чувство, что это письмо уже слишком затянулось, но я не хочу просто оставить на низкой ноте, так что немного поворчу, ладно? (Если не ладно, просто не читай дальше. (Видишь, я умею пользоваться скобками не хуже тебя! (Я люблю твои скобки (и тебя).))).

С Мэри всё идёт отлично. Она такой хороший повар! Единственное, что мне не нравится в её готовке, это то, что она постоянно жалуется насчёт того, что сделала не так. Сперва я думала, что она напрашивается на комплименты, но она выглядела раздражённой, когда я говорила, что всё классно, так что не знаю.

Я просто спросила её, и она сказала, что если есть проблема, она хочет её выкорчевать, а не слышать, что это не проблема. Я попытаюсь объяснить ей, что если она ставит мою тарелку на стол и говорит, что вот в этом немного не хватает соли, а вот это чуть суховато, то это может испортить обед ещё до того, как попробую кусочек. Хотя нет, не испортить, поскольку это всегда очень хорошая еда (почти всегда; напомни мне рассказать тебе об инциденте с толчёной картошкой), но ты понял.

Ладно, ладно, если выкручиваешь руки — Мэри воспользовалась миксером вместо того, чтобы потолочь вручную, и получилось как клей. Понимаю, что это не особо интересная история, и мне не стоило её так раскручивать. Я сказала ей, что приятно знать, что она не безупречна, и она сказала мне, что последние несколько месяцев были цепью провалов, что заставило меня захотеть приобнять её и сказать, что всё будет хорошо.

Думаю, я упоминала это в одном из писем, но мы делим постель. Надеюсь, ты не против. Я люблю, когда можно прижаться к кому-то, и она хорошая партнёрша по сну. Очевидно, я хотела бы, чтобы вместо неё был ты.

Я тебе говорила, что ты — лучшее, что когда-либо происходило со мной? Вероятно, да. Возможно, даже в это же письме раньше.

Каждый раз, когда я обмываюсь губкой (буу умывание губкой!), я смотрю на линию, где была разрублена надвое, и как-то всё думается "это всё слишком хорошо, чтобы было правдой". Если бы предложили, чтобы я была с тобой, но каждое утро получала по морде, буду подставлять с улыбкой.

Я сказала это Мэри, и она сказала мне, что у меня в крови эндорфины и гормоны и что там, и что если меня действительно будут каждое утро бить по лицу, то я, вероятно, взбрыкну на третий день. Но она не романтик, особенно сейчас, пусть и любит хорошую романтику.

Она сказала мне передать тебе, что удары по лицу НЕ романтичны. Я просто сказала ей, что ей стоит написать собственное хреново письмо, и она притихла, думаю, потому, что мы обе поняли, что ей не нужно писать письма, потому что она только что провела месяц наедине с тобой, и в не слишком далёком будущем проведёт ещё один месяц наедине с тобой. Пожалуй, я ревную.

Этого хватит для очистки?

Помни, что я очень тебя люблю. Ну просто очень. Мы слушали Doris Day, и одна из песен застряла у меня в голове. Слова про бушель и пек, вроде как земные измерительные единицы, то же самое, что 1.25 бушеля. Думаю, я люблю тебя куда больше.

С любовью (угу)

Фенн (тоже угу)

P.S. Всё ещё не уверена, позволю ли тебе это прочитать, особенно учитывая, что я не хочу его перечитывать, чтобы проверить, что там, но я склоняюсь к тому, чтобы положить его к остальным, возможно, с предупреждениями.

P.P.S. Я пойму, если подумаешь, что мне следовало раньше тебе сказать, но это единственное, по поводу чего тебе разрешается злиться.

P.P.P.S. Полагаю, я не могу говорить тебе, за что можешь злиться и за что нет, это было грубо, извини. Я просто хочу, чтобы между нами всё оставалось как прежде, по причинам вроде "я люблю тебя всем сердцем и душой". Извини, если это слишком слезливо, мы с Амариллис смотрели романтические комедии, и несмотря на все мои усилия, это могло на меня повлиять".

* * *

Я положил её письмо и вытер слёзы. Я хотел бы, чтобы она рассказала мне раньше, не потому, что мне нужно знать всё мрачное и скверное, что с ней когда-либо происходило, а потому, что я хотел быть тем, кому она не боится такое рассказывать. Для меня ни в чём из этого не чувствовалось безнадежности, это была просто любовь, желание ощущать близость и чувство принадлежности.

(Часть меня всегда негативно относилась к плачу, типа, я недостаточно мужественен, чтобы оставаться стоиком, или слишком склонен к драме. Никто из моих родителей особо не плакал, и что до моего отца, ему это не столько не нравилось, сколько раздражало. Отчётливо помню, как вышел из своей комнаты через неделю после смерти Артура, вытирая слёзы со щёк, и вижу, как отец закатывает глаза, словно его это достало).

— Ладно — сказал я, когда по большей части оправился. — Я прочитал письмо.

— Про нарратив говорить слишком рано? — спросила Амариллис.

— Немного — сказал я. — Впрочем, я знаю, что ты хочешь сказать — у неё где-то есть сын, и это ружьё на стене.

Амариллис кивнула.

— Угу — сказал я. Пожал плечами. — Неважно, чему быть, того не миновать. Меня чертовски достали попытки строить предположения обо всём.

— Ладно — сказала Амариллис. — Полагаю, я могу это уважать. Однако ты не против, если я сделаю собственные записи? Пока у нас на это есть время, стоит подготовиться ко всем возможным раскладам. Я спрашивала Грака о Дарили Ирид, но он ушёл в глухую молчанку, что мне не нравится. Если бы у меня был доступ к материалам по Аэрбу, я бы поискала о его клане, но судя по тому, что он говорил, они были довольно маленьким сообществом, а этих крошечных изолированных кланов дворфов существует огромное количество, так что... — Она покачала головой. — Извини, я отвлеклась. Хочешь поговорить о Фенн?

— Нет — сказал я. — Становится более понятно, почему она не хочет детей. Это вызывает у меня... печаль, полагаю.

— Потому что ты хотел детей с ней? — спросила Амариллис.

— Немного — сказал я. — Думаю, я сейчас не очень хорошо соображаю. Должно быть, какой-то химикат выделяется, который заставляет меня считать, что я готов быть отцом.

— Ты же понимаешь, что тебе, возможно, придётся, примерно на две субъективные недели? — спросила Амариллис. — Скоро появится Солэс, и в её душе происходят некие изменения, развивающееся сознание, но... возможно, тебе придётся побыть её отцом, пусть и ненадолго.

— Типа тренировки по отцовству — сказал я. Амариллис помедлила, затем кивнула. — Я готов к этому, просто... идея реально, буквально обзавестись собственным ребёнком прямо сейчас — чистое безумие, верно? Если взглянуть, какими стали дети Утера... ну, без обид.

— Он мало был с ними — сказала Амариллис. — Возможно, если бы был, или если бы мог быть, вышло бы иначе.

— Может быть — сказал я. Покачал головой. — Я не хочу судить его, не зная всех фактов, а мы действительно не знаем.

— Всё так — сказала Амариллис. — А что насчёт Фенн? Ты её осуждаешь?

— Нет — сказал я. — Я разорву мир ради неё.

Амариллис какую-то секунду смотрела на меня.

— Когда ты это сказал... Будем надеяться, что до этого не дойдёт.

Я пожал плечами, и постарался не задумываться об этом.

Мне ещё своё письмо писать.

Глава 99: Верёвка, чтобы повеситься.

Когда я вышел из палаты, я ощущал себя измотанным, несмотря на все мои усилия. Я хорошо спал, хорошо ел, часто упражнялся, но под конец ничего этого не имело значения. Мой перерыв вне палаты продлился всего пару часов, так что по сути прошло два месяца спиной к спине. Палата была маленькой, и казалась всё меньше с каждой проходящей неделей, несмотря на всю работу, что мы делали, чтобы она казалась не такой маленькой — вроде фресок на стенах, перестановки мебели, или установки зеркал. Большая часть этого было словно попытки почесаться в воздухе над кожей.

Все мои навыки были в капах, и я проводил часы в попытках разблокировать способности, которые могут быть доступны без необходимости поднимать навыки выше. Основным направлением была магия кожи; с бонусом Фенн в Искусстве я смог преодолеть прошлую преграду и изучить кое-какие новые паттерны. Даже это было довольно бесполезно, поскольку у нас с Фенн навыки дублировались, и эта магия была не так доступна, как другие школы, учитывая, что она нуждалась в магических реагентах для чернил, которые рюкзак не мог производить, и которые копировальный набор не удавалось убедить выдавать в достаточных количествах (не говоря уж о его безумных расценках).

Я читал много книг. К этому моменту у Амариллис был рабочий телевизор, большой, громоздкий, с кинескопом на электронных лампах без корпуса, и, кажется, не работающий в половине случаев, когда я пытался его использовать. Разумеется, телевизор был бы бесполезен без чего-то, что можно смотреть, но к счастью Амариллис вместе с ним смогла собрать довольно грубый видеомагнитофон, который тоже регулярно не работал. Впрочем, я считал чудом, что она вообще смогла заставить всё это работать. Мы были ограничены тем, что выпускалось на видеокассетах, но и это расширило доступный выбор фильмов, плюс телесериалы, которые были достаточно популярны, чтобы их выпустили в этом формате.

(Странно, но иногда рюкзак выдавал нам домашние записи с телевизора, если то, что мы хотели, не выпускалось коммерчески. Полагаю, это не слишком отличается от распечаток вебстраниц, но было немного странно это видеть, особенно когда вместе с этим на ленте были фрагменты новостей или домашнего видео. Аналогично, распечатки вебстраниц временами были на использованной бумаге, со случайными таблицами или новостями на обороте, не следующими какой-то схеме или логике, за исключением того, что они все могли бы быть выброшенной бумагой где-то в Америке. И временами запросы на страницы просто не давали результата без очевидной причины, с записками, гласящими что-то вроде "распечаток страницы Городского Словаря по "basic bitch" нет, извините". Я подозревал, хотя и не мог этого доказать, что рюкзак доставал только те вещи, которые буквально существовали на Земле, а не реалистично могут существовать на Земле. По крайней мере, из него можно было доставать исторические вещи, которые, как я был довольно-таки уверен, не дожили до 2017, но это было бы чертовски сложно доказать).

С Амариллис всё проходило нормально. Второй месяц был проще первого, хотя все в настоящий момент нерешаемые проблемы оставались. Её беременность продвигалась, её движения стали чуть более неуклюжими, но это не слишком влияло на неё. Она не жаловалась, но я видел, как она временами раздражённо кривится, когда не может двигаться, как хотела, и она чаще ходила в туалет, хотя я за этим и не следил. Она всё ещё занималась скалолазанием, но выбираемые пути стали проще, и она не делала ничего, что использовало её брюшные мышцы.

(Она всё ещё оставалась захватывающе дух красива, хотя и не совсем так, как при нашей первой встрече).

Когда прошёл месяц, и дверь в палату времени наконец открылась, я поспешил наружу и нашёл Фенн. В этот раз сюрпризов не было, только слегка нервничающая полуэльфийка. Я перечитал её письмо, тяжёлое, просто чтобы помнить, и моё объятие отражало то, что я чувствовал.

Она была права в том, что рассказанное ей было, типа, из того, что обычно пробуждало мои инстинкты, но я был уже влюблён в неё, и всё, о чём я мог думать — что хочу, чтобы с ней больше не происходило ничего плохого. Маленькая часть меня задавалась вопросом, не было ли всё это каким-то образом моей виной, не было ли всё плохое в её жизни подготовлено, чтобы манипулировать мной. Впрочем, я изо всех сил старался просто жить, не переобдумывая всё подряд.

Лояльность повышена: Фен, ур.26!

— Ты меня раздавишь — прошептала мне в ухо Фенн. Я ослабил хватку. — Не, — сказала она — всё нормально, придави ещё.

Так прошёл момент нашего воссоединения, а затем мы отошли поговорить.

— Так ты меня не ненавидишь? — спросила Фенн.

— Нет — ответил я. Я всё ещё держал её.

— Ну, хорошо — сказала Фенн. — Хорошо. Мне следовало тебе сказать. Было такое чувство, что были вещи, которые стоит аккуратно обойти, и...

— Я понимаю — сказал я. — Хотел бы я, чтобы тебе не нужно было туда отправляться, или чтобы мы могли провести время вместе, или... что-то.

— Мэри закатит истерику — ответила Фенн. — И правильно сделает, на мой взгляд. Ты в боевой форме?

— Угу — ответил я. — Готов вырезать сердце миру.

В теории у меня осталось около трёх часов до рождения ребёнка, возможно, всего два. Амариллис выпустила меня накормленным, отдохнувшим, и максимально готовым, к чему угодно. Я был во всём своём снаряжении, включая Ропи на поясе.

— Ты писал мне письма? — спросила Фенн.

— Угу — я кивнул. — И не думай, что тебе можно будет выйти, не написав мне ответ, только потому, что я туда не вернусь.

— Ты просто собираешься прочитать их все разом? — Фенн рассмеялась.

— Может быть — сказал я. — В смысле, я вполне могу и так сделать. Но в основном я просто хочу быть рядом, чтобы ты могла написать мне, если захочешь о чём-то поговорить, даже если для меня это будет всё сразу.

— Ладно — кинула Фенн. — Буду скучать по тебе. Даже больше, чем в первый раз.

— Я тоже по тебе скучал — сказал я. — Это будут самые долгие сорок пять минут в моей жизни.

— Я уже использовала эту шутку — сказала Фенн.

— Я знаю — с улыбкой ответил я. — Но прошла пара месяцев, и я люблю повторное использование ресурсов.

Мы поцеловались, наслаждаясь физическим контактом, которого давно не испытывали, пока Амариллис не позвала, и пришло время ей отправляться в палату.

* * *

Я передал Зоне список наших реликвий, и она внимательно прочитала его, не говоря ни слова, пока её взгляд скользил по странице. Я был уверен, что нет никакой нужды, чтобы её аватар это делал, но она поддерживала иллюзию, вплоть до мелких движений губ Тифф, пока взгляд проходит по бумаге.

— Это лишь частичные переговоры — сказал я. — Амариллис хочет, чтобы последнее слово было за ней, это лишь предварительный просмотр, в котором, надеюсь, сможем разобраться с основами. Она отметила те, которые мы вероятно не можем отдать, те, которые предпочли бы не отдавать, и те, к которым у нас нет особой привязанности или, в некоторых случаях, мы не можем использовать из-за ограничений линии крови.

— Я так и поняла — сказала Зона. — Я бы выбрала Всеклинок, рюкзак, и ключ телепортации.

Я кивнул.

— Мы немного беспокоились, что ты так и скажешь. Всеклинок — единственное, с чем, на мой взгляд, мы действительно можем расстаться. Рюкзак важен, буквально подарок от Данжн Мастера, и ядро плана Амариллис по переделке мира. А что насчёт ключа телепортации, ещё и есть вопрос, что произойдёт, если ты его поглотишь. Судя по тому, что мы знаем о том, как работают твои силы мета-реликвий, возможны разные исходы, и некоторые из них неприемлемы.

Зона улыбнулась мне.

— Сколько времени вы это обсуждали? — спросила она.

— Дни — сказал я. — Амариллис служит центром обсуждений в группе, чтобы обеспечить, что мы все друг друга понимаем. Это важно, и мы хотим, чтобы всё было правильно.

— Понятно — ответила Зона. Ухмыльнулась мне. — Неопределённость, присутствующая с любым добавлением, хорошая причина, чтобы я воздержалась от того, чтобы забрать ключ. Буду я работать как ключ, способный отправить пятерых индивидуумов в любое место, где кто-то из них когда-либо был? Или только в те места, где была я? Смогу я использовать камни касания, или нет? Возможно, в худшем случае, телепортироваться можно будет лишь внутри меня, что, согласна, для вас будет катастрофой. Не могу сказать, что у меня есть ответ.

— Хорошо — сказал я, облегчённо вздохнув. — Также я не уверен, как ты взаимодействуешь с парными реликвиями, или частями целого. Из всего, что есть в нашей коллекции, ключ — единственное, к чему это применимо, по крайней мере, насколько мне известно.

— Рюкзак, однако, я заберу — сказала Зона, игнорируя этот вопрос. — Частью меня уже является несколько реликвий со схожими функциями, и результат доставания из рюкзака укладывается в узкий диапазон. Вы всё ещё сможете доставать что вы хотите с — она помедлила, впервые запнувшись на слове — Земли. Моё внутреннее пространство гораздо больше, чем у рюкзака, и это должно дать вам доступ к набору предметов, которые сейчас вы не можете из него достать.

Я кивнул. Подвох был в том, что мы не сможем получить доступ к рюкзаку без, как минимум, согласия Зоны. Амариллис была за; она уже потратила время на то, чтобы достать тысячи книг (художественных и не художественных), фильмов, деталей, снаряжения, лекарств, семян, и всего, что на её взгляд могло понадобиться. Внутреннее пространство Траур действительно было, насколько мы могли определить, безгранично. Как на это смотрела Амариллис — если сорвать все плоды на нижних ветках, цена для нас будет сильно уменьшена. В обмен не только Зона получит нечто могущественное, но и это будет во многом узами между нами. Зоне будет комфортнее, если она будет знать, что у нас есть конкретная причина поддерживать хорошие отношения с нами.

— Ты можешь забрать и Всеклинок — сказал я, стараясь не кривиться при этом. — Я не уверен, каким будет эффект. У тебя есть представление?

Моими главными предположениями было, что Зона станет Вседомом, или что дом сможет принимать любую форму, пока её можно в каком-то смысле считать клинком.

— Реликвии, изменяющие форму, довольно редки — сказала Зона. — Я не имела удовольствия поглотить такую. Мне самой весьма интересно, какой будет результат.

— А напряжение не будет слишком большое? — спросил я. — Неприятность адаптации к новым ощущениям тебя не сдержит?

— Хочешь меня разубедить? — спросила Зона, скрестив руки.

— Нет — ответил я, подняв руку. — Просто интересуюсь. Ты много об этом говорила.

— У меня было время — сказала Зона. — Худшие случаи всегда были тогда, когда я поглощала сразу кучу. Серьёзность ограничений зависит от поглощённой реликвии, но через неделю или месяц я адаптируюсь. Возможно, больше, если у реликвии есть собственный разум. Так я могу получить Всеклинок?

— Да — сказал я. — Предварительно, предполагая, что Амариллис согласится.

— Она контролирует слишком многое — нахмурившись, сказала Зона.

— Она умна и талантлива — сказал я. — И лучшая переговорщица среди нас. Было бы глупо это не использовать.

Вообще, главной причиной, почему переговоры вёл я, была надежда Амариллис на то, что я улучшу свои отношения с домом и активирую что-то от по большей части молчащей системы. Помогало и то, что я дому нравился больше; я не был Пенндрайгом.

— Это два из трёх — сказала Зона. — Если не ключ телепортации, то перчатка, которую вы называете Траур.

Я скривился.

— Нет — произнёс я.

— Просто и прямо "нет"? — спросила Зона.

— Она выполняет для нас слишком много функций — сказал я. — Мы готовы пойти на сделку по третьему предмету, не замена того, что ты хочешь, другим похуже, а набор похуже. У нас есть несколько, которые мы не можем использовать, привязанных к самым прямым потомкам Утера-мужчинам. Они в списке.

— Большинство из них бесполезны и для меня, и для вас — ответила Зона.

— Это правда — я кивнул. — Однако помимо них, у нас будет сохраняться договор, по которому ты сможешь выбирать из любых реликвий, которые мы каким-то образом приобретём, если захочешь.

Тут направление мысли было то, что если обладание Зоной рюкзаком будет причиной для нас относиться к ней хорошо, приток реликвий будет причиной для неё относиться к нам хорошо.

Чем больше я узнавал Зону, тем больше склонялся к мысли, что её этим не соблазнить. Она хотела быть домом, и единственной причиной, почему не была, было то, что она занялась менее интересными ей вещами, вроде пыток и убийств тех, кто пытались в неё пробраться, или войны с туунг, или накопления могущества.

— Я нахожу это приемлемым, — сказала Зона — если ваш менеджер согласится.

Она усмехнулась, слегка. Было уже сложно вспомнить нашу первую встречу, но мне казалось, что она больше улыбается, и я воспринимал это как хороший знак.

— Будет определённое пространство для маневра — сказал я. — Некие реликвии, которые мы не сможем использовать, но возможно удастся обменять, или взять в заложники, или вернуть владельцам. Амариллис пояснит подробнее, если ты согласишься в общих чертах. Для начала есть предметы в конце списка — уничтожающий стрелы доспех, щит отражающего портала, вращающаяся палка, и телепортирующийся меч. Они все были взяты с Ларкспура Прентисса и его людей. Вдобавок к этому у нас есть несколько реликвий, добытых в ещё одной стычке, чьи функции мы не смогли определить. Я полагаю, когда ты поглощаешь реликвию, понимаешь её функции, но учитывая, что они интегрируются, понимаю, почему это для тебя нежелательно.

— В прошлом я это делала — сказала Зона. — Впрочем, обычно я позволяю народу использовать свои реликвии в доме, чтобы выяснить, что делают реликвии. Очевидно, некоторые из них не лишены своих причуд. Те, кто сюда приходят, обычно на грани отчаянья, и неудивительно, что их снаряжение отражает это отчаянье.

— Ладно — сказал я, сглотнув. — Есть ещё одно, реликвия не в списке.

— О? — спросила Зона, хотя не думаю, что она могла это упустить.

Я развязал верёвку, обмотанную вокруг моего пояса, а затем поднял её, свёрнутую, в руке.

— Это Вечная Золотая Косичка — сказал я. Ропи чуть развернулся, и один его конец приподнялся, как змея из корзинки. — Он разумен. Мы не представили его раньше, опасаясь, что ты его поглотишь.

Свободный конец Ропи проделал взмах, изображающий поклон.

— Он может говорить? — спросила Зона.

Ропи принялся изгибать свободный конец, формируя буквы. Он несколько раз проделывал то же для меня, когда было что-то, что нужно было сообщить, но по большей части сохранял молчание и действовал только тогда, когда нужно. Глядя на него, я ощутил толику вины за то, что не потратил больше времени, пытаясь с ним говорить. Я ни разу не спрашивал, как он, или что он думает обо всём. Была мысль в палате сделать это, но я не хотел неискренне пытаться менять природу наших отношений.

— Быстрее, пожалуйста — сказала Зона.

Ропи начал изгибаться быстрее, составляя буквы так стремительно, что я не успевал следить. Я взглянул на Грака, и увидел на его лице лёгкую озабоченность. Я старался сохранять бесстрастное выражение лица, но я тоже слегка разделял его озабоченность. Что бы там ни высказывал Ропи, букв было много. Одна из вещей, о которых я не беспокоился — что Ропи нас подставит, но у меня возник момент паники, когда я понял, что это возможно, пусть и крайне маловероятно.

— Понятно — сказала Зона, когда прошли три минуты, и Ропи наконец остановился. Она проделала короткий поклон верёвке. — Приятно познакомиться.

Ропи протянулся вперёд свободным концом, другим обернувшись вокруг моей руки для опоры, а Зона протянула ему руку. Он оплёл её пальцы, что выглядело странно интимным жестом. Впрочем, долго это не продлилось, и Зона опустила руку, когда Ропи отступил обратно в мои руки.

— Всего пять фунтов силы, к сожалению — сказала Зона. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что она говорит с Ропи, не со мной. — Но я обладаю обширным сенсориумом, из которого иллюзии лишь часть. Вероятно, ты провёл слишком много времени с людьми, если видишь меня в первую очередь так. Я сочту это комплиментом моему искусству.

Ропи вновь ожил, и видимо вновь принялся сплетаться в буквы, однако быстрее, чем в прошлый раз, что уже тогда было слишком быстро, чтобы я мог читать.

— Нет — сказала Зона, внезапно подняв руку. — Приватно.

Ропи повернул свободный конец, который более-менее использовал в качестве головы, кивнул, а затем упал с моих рук, обвиснув в нужных местах. Прикоснувшись к полу, он пришёл в движение, как змея пополз по плиткам, примерно со скоростью моего бега. Когда он оказался за углом, иллюзия Зоны исчезла.

— Как думаешь, хорошо прошло? — спросил я Грака.

— Неясно — сказал Грак.

— Угу — сказал я. — Ты видел, что говорил Ропи?

— Только до того момента, как она сказала ему быстрее — сказал Грак. — Да и тогда только потому, что я сфокусировался на магии, которую вижу в нём, в ущерб всему остальному. Он рассказывал ей детали своей биографии.

— О как — сказал я. — Думаешь, они... что, думаешь, они собираются делать вместе?

— Возможно, дружить задницами — сказал Грак.

Я на секунду уставился на него, а затем рассмеялся.

— Я по тебе скучал — сказал я. — Не уверен, говорил ли это.

— Нет — ответил Грак. — И писем не было.

— На самом деле, я в последний раз там написал четыре штуки — сказал я. — Должны ждать твоей смены. Я бы написал больше, но меня в первую очередь беспокоит, как там Фенн, так что моя энергия уходит на это.

— Получить письмо — честь для меня — произнёс Грак с небольшим поклоном в мою сторону. Я не мог понять, сарказм ли это.

— Многого не ожидай — сказал я. — Они довольно короткие по моим стандартам, всего пять страниц или около того, и большая часть этого просто... Не знаю, не особо личное, как в тех, что для Фенн, не потому, что я не хочу с тобой делить, а просто не хочу односторонне загружать тебя фигнёй, которая не знаю, интересна ли тебе. Плюс там много корявого гроглира, я старался не заржаветь. Просто невероятно, что при всех наших приготовлениях, и огромном количестве всякого барахла в перчатке, там не было гроглиро-энглийского словаря.

Гракуил пожал плечами.

— Ты единственный, кому он может понадобиться.

— Ну, пожалуй — сказал я. Взглянул в коридор. — Надеюсь, всё хорошо.

— Верёвка — надёжный компаньон — сказал Грак.

Я кивнул, но согласен был не полностью. Оно было со мной буквально с того момента, как я его получил, служило мне дополнительными руками или временами ногами, помогало связывать противников, повышать мою мобильность, и делало, в общем, всё, что в его силах, чтобы помочь мне... но оно на самом деле не было партнёром, и хотя оно могло слушать разговоры, но редко в них вступало. Наши отношения были чрезвычайно односторонними, с определённой точки зрения.

Ропи выскользнул из-за угла примерно в тот же момент, как рядом появилась Зона.

— Он очень славный приятель — кивнув, произнесла Зона.

— Я тоже так часто думаю — ответил я. — Вы... побеседовали?

— Хм — ответила Зона.

— Я не уверен, как это воспринимать — сказал я.

— Ты хочешь знать, собираюсь ли я убить родственную душу? — спросила Зона.

— Эм — сказал я. — Да, я хочу это знать, но не собирался спрашивать так прямо. Я думал... ты хочешь сил, верно?

— Сила — далеко не всё, чего я хочу — сказала Зона. Она зыркнула на меня. — Ты не слишком много времени проводишь с маленькой Пенндрайг, если считаешь, что сила превыше всего?

— Ладно — сказал я. — Это честно. И... извини, но я знал Артура, и он не думал, что могущество — высшая цель, он считал, что это инструмент для достижения цели. Он не раз мне об этом лекции читал. Амариллис такая же, возможно не так же, как то, каким стал Утер, но если для неё действительно не останется дел, она сядет и расслабится, не заморачиваясь.

— Ты в это веришь? — спросил Грак. Я взглянул на него.

— Я... Хм. Я думаю, что очень удобно для неё, что её работа никогда не заканчивается, и она мастер организации новой работы даже когда время расслабиться. Но это не то же самое, что хотеть могущества ради самого могущества.

— Я нахожу твой подход к её защите интересным — сказала Зона. Она повернулась к палате времени. — Они выходят. Осталось всего три цикла, и это меня радует. Надоедает эта смена стражи.

Не знаю, задумывалось ли это как шутка, но в любом случае смешно не было. От мысли о возвращении туда мурашки шли по коже; было сложно представить, что было бы с Амариллис, если бы она всё это время провела без компании. Последнее, что я от неё слышал, месяц назад с её перспективы, что она хочет увидеть рассвет, напиться, и отправиться куда-нибудь, где вид простирается словно на весь мир. Если нам действительно придётся выращивать Солэс в палате времени, я понятия не имею, как, бл*, с этим справиться.

Фен вылетела из палаты, как кошка из приоткрывшейся двери, и побежала прямо ко мне. Она не замедляясь прыгнула, я поймал её, чего не смог бы проделать, если бы моё тело оставалось тем же, что было на Земле, и она охватила меня ногами и принялась целовать.

— Скучала? — спросил я, когда она дала мне возможность дышать.

— Немного — сказала Фенн, широко улыбаясь. — С трудом справилась, но я всё думала, эй, в конце этого меня ждёт Джунипер. Не настолько плохо, как одиночное заключение, но в одиночке не держат два грёбаных месяца. И я наконец свободна!

Я отпустил её, она отцепилась от меня и опустилась на пол.

— Поздравляю — сказала Амариллис от двери. Сейчас она была куда более заметно беременна, третий триместр. Я отстранённо подумал, адаптируется ли форма доспеха неподвижности к её текущей фигуре, а затем задумался об этом серьёзнее, поскольку это был наш способ попасть в бутылку. — Джунипер, как прошли переговоры?

— Достаточно хорошо — сказал я. — Всеклинок, рюкзак, лишние, вполне резонно, если не быть жадинами.

— Хорошо — со вздохом ответила Амариллис.

— И я в итоге показал ей Ропи — сказал я.

— Я так и поняла — сказала Амариллис. Она бросила взгляд на ноги Зоны, где свернулась верёвка. — Можем мы провести обмен сейчас?

— Сейчас? — спросила Зона, нахмурив брови. — Почему?

— Это может помочь нам — ответил я. — Если Всеклинок позволит тебе радикально изменять форму, мы сможем взять тебя с собой, когда нужно будет уходить.

Зона уставилась на меня.

— Взять меня... куда? — спросила она.

— Всюду — сказал я. — У нас в Хидвоте осталась компаньон, которую нужно забрать, как минимум. Если что-то пойдёт отчаянно не так, то мы, вероятно, вернёмся в одно из убежищ, которые мы подготовили в Клюквенном Заливе, чтобы Амариллис и Солэс смогли получить экстренную медицинскую помощь.

(Я очень надеялся, что до этого не дойдёт, но выпускники афинея — среди лучших целителей Аэрба, и тамошний госпиталь первосортный. По крайней мере, по стандартам Аэрба, которые в чём-то лучше Земных, в чём-то хуже. По большей части, исцеление кого-то с полностью здоровой душой было лёгким, но если проблему нельзя решить сбросом тела на образ тела в душе, или усилением естественных процессов гомеостаза тела, то у вас проблемы. Чисто физические травмы, как правило, исцелить легко, если только они не оставались достаточно долго, чтобы травма стала частью души. Болезни, яды, рак, расстройство и всякое такое имели свои способы решения, но они не были гарантированно рабочими, и было достаточно разнообразия и тонкостей. Материнская смертность, согласно Амариллис, была слегка выше, чем в Соединённых Штатах, хотя распределение отличалось).

— У вас есть другие дома? — спросила Зона. Она слегка нахмурилась.

— Места, где можно залечь — сказал я. — Они не надёжны, и предполагается, что нам понадобится бросить их в любой момент, учитывая, что у нас имеется толика врагов.

— Хорошо — сказала Зона. — Я провожу вас, покажу, куда класть реликвии.

— Мне всё равно нужно возвращаться — сказала Амариллис. Она провела пальцами по волосам. — Как раз готова отдать рюкзак. Всё, что должно понадобиться для схваток и родов, подготовлено и сложено в хранилище. Джунипер, я составила список вещей, которые хотела бы, если окажется, что Зона способна превысить пространственные ограничения рюкзака. В идеальном мире ты бы провёл следующие несколько часов, подготавливая медчасть, со всем снаряжением больше того, которое может обеспечить рюкзак. Я выйду на двадцать шестой неделе, и, возможно, сделаю перерыв побольше, если понадобится больше времени на установку. Ещё, возможно, стоит прихватить Валенсию, она может помочь по медицинской части.

— Если дойдёт до того, что оно понадобится, вероятно, лучше будет отправиться в настоящий госпиталь — сказал я. — Если у тебя будет что-то вроде преэклампсии, я не хочу решать на скорую руку, когда можем просто получить профессиональную помощь.

— Процедура при преэклампсии — уменьшить кровяное давление, если понадобится, кровопусканием, а затем ввести сульфат магнезия — сказала Амариллис. — Это должно предотвратить прогрессию к эклампсии, и дать время на искусственный вызов схваток, если они не идут уже, или на естественный прогресс родов.

Я уставился на неё.

— Ты настолько решительно не хочешь отправляться в госпиталь? — спросил я.

— Я не "решительно не хочу" — сказала Амариллис. — Но если мы отправимся в госпиталь, то будут вопросы, не говоря уж о письменных документах, и моя способность уйти, или даже просто находиться под присмотром тех, кому я доверяю, будет скомпрометирована. На мой взгляд, стоит пойти на небольшой риск ради того, чтобы избежать попадания родов в документы.

Я вздохнул.

— Ладно — сказал я. — Я просто беспокоюсь.

— Да — сказала Амариллис. — Думаю, некий уровень беспокойства — адекватная реакция на эту ситуацию.

Она чуть повернулась и указала в направлении палаты времени.

— Думаю, я в хороших руках с Граком, и когда время придёт, мы будем готовы, насколько это возможно. Если дойдёт до худшего, есть план по доставке из убежища в госпиталь, я написала его ещё до поезда. Я не хочу делать этого, если нет риска смерти.

— О чём мы можем не знать, пока не станет слишком поздно — сказала Фенн. Она скрестила руки, и почти что зыркала на Амариллис исподлобья. — Это же ты всегда говоришь о худших сценариях.

— Мы уже обговорили это взад и поперёд — ответила ей Амариллис. — Ты согласилась со мной.

— Угу, но у меня не было поддержки Джунипера — сказала Фенн. — Теперь у нас численное преимущество, так что тебе придётся увидеть здравый смысл.

— Я не хочу повторяться — со вздохом произнесла Амариллис. — Если будут серьёзные проблемы, или роды начнутся слишком рано, то да, мы отправимся в госпиталь, но существует широкий спектр мелких проблем, для решения которых у нас есть инструменты, знание, и подготовка. Я готовилась к этому месяцы. Я не хочу слишком много болтать и тратить время, которого у нас, вероятно, нет. Это для моей жизни тут потенциальная проблема.

— И жизни Солэс — сказал я.

Амариллис зыркнула на меня.

— Если ты думаешь, что я не пытаюсь поступить правильно для неё...

— Нет, нет — произнёс я, чуть слишком поспешно. — Всё нормально, я доверяю твоей оценке.

— Грак, идём — сказала Амариллис. Она направилась обратно в палату времени, чуть покачиваясь.

— Я за ней присмотрю — сказал Грак, последовав за ней. — И поговорю с ней. Увидимся через месяц.

Дверь в палату времени закрылась, и я вздохнул.

— Не самый простой в общении человек, верно? — спросила Фенн. — Она становится хуже. Она стала хуже за тот месяц, что я была там с ней.

— Угу — сказал я. — Я, типа, понимаю, о чём она, поскольку она взяла на себя обузу беременности, и она провела в палате уже семь месяцев, но... всё же. Я не знаю, права она или нет, но это реально кажется одной из тех ситуаций, когда обе стороны укрепились на своих позициях и не слушают друг друга. Обычно у нас такой проблемы нет.

— Пойдём — сказала Зона. — Следуйте за мной с реликвиями, и я покажу вам, куда они отправляются. Если я использую их силы, чтобы помочь вам, то мне понадобится как можно больше времени на акклиматизацию.

Глава 100: Имманентизация эскатона.

Сперва я вложил рюкзак, тепло попрощавшись с ним. Я был менее уверен в том, что правильно его отдать, чем в том, чтобы отдать Всеклинок, но у нас было семь месяцев, чтобы достать из него всё, что можем захотеть. Амариллис спорила об этом, но до того, чтобы поругаться, дело не дошло. Клинч разрушило то обстоятельство, что мы, возможно, сможем доставать более крупные вещи с Земли; было достаточно случаев, когда я думах "о, просто достану это из рюкзака", и тут же понимал, что это невозможно достать из рюкзака, учитывая размер. Нам повезло, что большую часть нужной нам мебели Фенн спёрла там или тут (или, в случае вещей, взятых в Вейк Хандум и Каэр Лага, скорее "спасла" чем "спёрла").

Шкаф был не особо большим, и таким же непримечательным, как было описано. Единственным, что отмечало в нём нечто особенное, был тот факт, что он находился не слишком близко к другим дверям или комнатам, так что выделялся посреди коридора. Он был примерно пять футов размером, стандартная единица размера в D&D, и я сомневался, что это совпадение.

Закрыв дверь за рюкзаком, я взглянул на Зону.

— Что теперь? — спросил я.

— Это всё — сказала Зона. — Уже сделано.

Она нахмурилась.

— Это... вызывает растерянность.

— В каком смысле, растерянность? — спросила Фенн. Она стояла рядом со мной, словно думала, что я могу исчезнуть в любой момент. Я понимал, что она чувствует; мы слишком долго были разделены.

— Когда ты это описывал... — Зона прервалась. Она подняла руку, и в ней появилась записка. Очень знакомого мне типа, на жёлтой бумаге, с почерком, идентичным моему. — Здесь написано "Простите, никаких магических предметов", а затем двоеточие, за которым левая скобка. — Она взглянула на бумажку, прищурившись. — Хмурящееся лицо?

— Угу — сказал я. — У этой реликвии есть своя внутренняя логика, определяющая, что он даст, и что нет.

— Нет — сказала Зона. — Если бы там была внутренняя логика, она была бы мне открыта. Я бы знала и понимала её, даже если интеграция потребовала бы какого-то времени. Это... словно разговаривать с кем-то.

— Вот как — сказал я. — Полагаю, тот, с кем ты говоришь, это Данжн Мастер, чего бы это не стоило. Можешь ты задавать вопросы?

— Нет — сказала Зона. — Могу только делать запросы на вещи с Земли.

— Погоди, это значит, что на Земле есть магические предметы? — спросила Фенн.

— Нет — ответил я. — Я несколько раз просил о невозможных вещах, он просто отвечал "нет" с хмурящимся лицом.

— Но эта функция каким-то образом стоит отдельно от самой реликвии — сказала Зона. — Это не часть меня, это нить, ведущая куда-то ещё. — Она слегка поёжилась. — Это чувство непохоже ни на что, что я испытывала.

— Ты готова к мечу? — спросил я. — Или хочешь пока отложить?

— Мне нужно узнать больше о Земле — сказала Зона, словно игнорируя меня. Её фокус вернулся на меня. — Назови что-нибудь с Земли, что превышает лимит рюкзака.

— Доска для серфинга — сказала Фенн, прежде чем я успел.

Зона подняла руку, и появилась прислонённая к ней доска для серфинга.

— Это многообещающе — сказал я.

— Мне нужна ваша помощь, чтобы подготовить комнату — сказала Зона, нахмурившись, и отпустив лязгнувшую о пол доску. — Я надеялась, что получу понимание того, что может предложить Земля, но, похоже, это не тот случай.

— Так Всеклинок добавлять, или нет? — спросил я.

— Погодите — сказала Фенн. Она подняла руку, и в ней появилась пластиковая коробка. Наклонившись, я увидел, что внутри суши, покрытые водорослями, соусом, и вроде бы икрой. — Ха! — сказала она. — Классно.

— Больше так не делай — сказала Зона с нотками предупреждения в голосе. — Я ощутила нить воли, когда ты это сделала. Мне нужно какое-то время, чтобы понять эту силу и остановить её использование. Она создаёт канал ко мне — с другой стороны.

— К тому же — сказал я — это мусор, от которого у нас нет хорошего способа избавиться, пока не вернётся перчатка, в которой можно сохранить.

— Я собиралась съесть суши — сказала Фенн. Она откупорила контейнер, и принялась доставать порции пальцами, отправляя их в рот. — Обожаю, бл*, суши — сказала она с забитым ртом.

— Ладно — сказала Зона. — Теперь Всеклинок.

Всеклинок был на моём пальце, в виде кольца, и я придал ему форму меча, который и положил в шкаф. Я бросил на него последний тёплый взгляд, прежде чем закрыть дверь; мне нужно будет найти новое оружие, хотя у меня есть запасной меч, которым придётся пользоваться, пока не смогу найти магический с дополнительными силами.

Закрывая дверь, я внимательно наблюдал за Зоной, так что немедленно это заметил.

— Она перестала двигаться — сказал я.

— Она и не двигалась — заметила Фенн, продолжая поедать суши.

— Мелкие движения были частью иллюзии — сказал я. — Она не дышит, ничего не развевается, она просто полностью статична.

Фенн взглянула на образ Зоны.

— Хух — произнесла она.

— Полагаю, это плохо — сказал я.

— Ну, в прошлый раз она так надолго не зависала — сказала Фенн.

— Я думаю, в прошлый раз она вложила всё внимание в изучение, или обдумывание, или что-то такое — ответил я. — В этот раз... я не уверен. Надеюсь, она, эм, в порядке.

— Я в порядке — сказала Зона. Она снова пришла в движение, произнеся это. — Просто настраивалась.

— Надеюсь, это было не слишком неприятно — сказал я. Потёр голову. — Ты говорила, что сенсориум — одна из самых проблемных частей в приобретении новой реликвии, и каков бы ни был эффект, тебе, похоже, пришлось растянуться в новых направлениях.

Зона уставилась на меня; это продлилось пару секунд.

— Я это говорила — наконец, произнесла она.

— Ну... и как оно? — спросила Фенн. — Ты теперь Вседом, или что?

— Фенн — сказал я. — Дай ей немного времени.

— Это честный вопрос — сказала Зона. Она всё ещё смотрела на меня. — Почему ты обо мне беспокоился?

— А не должен? — спросил я. — В смысле, ты же говорила, что это бывает сложно или неприятно, и судя по твоим словам, в прошлом это было источником большой травмы. Я знаю, что ты делаешь это по своей воле, но временами мы добровольно делаем то, что всё равно нас ранит.

Я помедлил.

— Так что я просто хотел быть уверен, что ты в порядке.

Лояльность повышена: Зона, ур.1!

Квест выполнен: Моя Собственная Комната. Она готова дать вам шанс, пока вы постараетесь не напоминать о нём.

— Я в порядке — сказала Зона. — Спасибо.

Стены вокруг нас содрогнулись, стряхивая пыль. Коридор пошёл волнами, сжавшись по сторонам от нас, а затем снова расширившись.

— Один момент.

Я уставился на сообщения о лояльности и квесте, а затем заморгал их. Часть меня была огорчена ими, не потому, что они означали, что Зона — компаньон, а потому, что они означали, что я всё ещё в каком-то смысле на рельсах, действую в рамках игры. Амариллис, вероятно, сказала бы мне, что я веду себя глупо, и что следует пользоваться преимуществами, когда есть такая возможность, но дело не в том, что я не предпочитал иметь преимущество, а в том, что было такое чувство, что это загрязняло отношения. Типа как зависаешь с кем-то, всё по дружески, а потом вечером они тебе дают двадцать долларов за хорошо проведённое время.

Дом двигался вокруг нас, со скрипом и стоном. Коридор укоротился, и дверь шкафа исчезла. Фенн схватилась за меня, всё ещё с коробкой суши в одной руке, доска пола стукнула мне в ногу, и мы пришли в движение. Мы видели, как двери скользят мимо нас и исчезают, закрываясь, а комнаты сжимаются в ничто.

Мы остановились перед палатой времени; дверь налево, дверь направо, и двери самой палаты.

— Что это была за хрень? — спросила Фенн.

— Уход за домом — ответила Зона, снова возникшая рядом с нами. — Я довольно уверена, что могу изменить и саму палату, но не хочу пробовать это, когда внутри кто-то есть, и не тогда, когда в ней остаётся срочная надобность.

Она указала на дверь слева.

— Это будет ваша комната операций.

Затем на другую дверь.

— А это — кладовая. Я убрала всё остальное.

— Хочешь сказать, в этом доме теперь три комнаты? — спросил я.

— Четыре — сказала Зона. — Если включить палату времени. Так уже намного проще управляться. Куда меньше давления на мой разум.

— Что насчёт тел? — спросила Фенн.

Зона взмахнула рукой, и стена за нами разошлась. Я повернулся, взмахнув фонариком, и увидел, что мы находимся в большой пещере, уходящей ввысь. За нами находились груда разложившихся трупов, а рядом с ней огромная куча мебели, обломков дома, и разного мусора.

— Вся чистка выполнена — удовлетворённо сообщила Зона. — За один момент избавилась от вековечного мусора.

Она рассмеялась, и смех, казалось, доносился из всех трёх комнат.

— Чувство свежего начала. — Она взглянула на себя, затем на меня. — И да, думаю, наконец пришло время мне попрощаться с этой формой, и с этим именем, если я буду вашим домом.

Она замерцала, и Тифф исчезла, сменившись стройной женщиной, заметно более высокой, чем я. На миг она оказалась обнажена, хотя и не сексуально, а затем на её коже проступила одежда, покрывая и окутывая её мерцающей эфемерной стослойной мантией. Её кожа изменила цвет, принялась мерцать различными оттенками, пока она не остановилась на тёмно-коричневом, который принялся светлеть, когда она взглянула на свои руки и принялась настраивать его, в итоге остановившись примерно на цвете кедра. Её волосы выросли, развеваясь вокруг неё, сперва сияюще-белые, но в итоге тёмно-карими. Она разошлись и завились в косы, став похожими на устроившиеся на её голове верёвки.

— Симпотно — сказала Фенн. — Если не возражаешь против моего мнения, тебе идёт больше, чем быть девушкой-подростком из Канзаса.

— Это незнакомо — сказала Зона, оглядывая себя (для нас, полагаю, поскольку её глаза были лишь иллюзией). — Это будет не так идеально, как была девушка, но со временем я вернусь к этому уровню детализации. Учитывая, что осталось меньше меня, с которым нужно управляться, акклиматизация должна быть проще. Теперь у меня больше пространства для мысли.

— И тебе нужно новое имя — сказал я, глядя на неё. Честно говоря, я был малость напуган, так же, как меня пугали изменения, которые проходила Валенсия. Я чувствовал, что понимаю дом, по крайней мере немного, но не был уверен, что могу сказать, что доверяю ей.

— Имена — важные, могущественные вещи — сказала не-Зона. — Я об этом подумаю.

— Как нам тогда называть тебя пока что, если не Зона? — спросила Фенн.

— Бетель — ответила не-Зона.

Изменение имени компаньона: с "Зона" на "Бетель"!

Я уставился на системное сообщение, не зная, что о нём думать, или почему это важно, если вообще важно Имена всё равно просто обозначения, реальной важности в механике у них не было, насколько я пока что видел.

— Как Бетельхем? — спросила Фенн. (пр. переводчика: по русски это "Вифлеем", но тогда непонятна связь с именем.)

— Бетельхем? — спросила Зона, сузив глаза. — Я с этим не знакома.

— Это место, где родился Иисус — ответила Фенн.

— И кто такой Иисус? — спросила Зона.

— О, не беспокойся — ответила Фенн. — Мы введём тебя в группу изучения Библии.

— Что такое Библия? — спросила Зона.

— Хватит об этом — сказал я. — Бетель, значит. Бет?

— Бетель — твёрдо сказала Бетель.

— Приятно познакомиться, Бет — с улыбкой сказала Фенн. Из пола поднялись клинки, окружив Фенн, направили на неё острия. — Или Бетель — сказала Фенн. — Полагаю, меня оба варианта устроят

Клинки исчезли, и Фенн продолжила улыбаться.

— Так каково правило? — спросил я. — Ты можешь изменять свою форму, пока технически остаёшься домом? Или здесь где-то клинок?

— Первое — ответила Бетель. — Грани это силы сложно обнаружить; она гибка и позволяет широкие возможности. Когда беременность будет закончена, думаю, постараюсь стать домом фей, что сделает меня достаточно маленькой для переноски.

Она бросила взгляд на палату времени.

— Хотя, возможно, этому лучше подождать, на тот случай, если повлияет на работу палаты времени. Я не уверена, насколько мне нужно сохранить структуру, чтобы сохранить запасённое время.

Она выглядела слегка раздражённой. Её новое лицо было несколько более выразительным, чем когда она носила облик Тифф, возможно, потому что она пока ещё не освоила отображение тонких эмоциональных нюансов.

— Оставим более экстремальные эксперименты на потом — сказал я. Я думал, что радикальные изменения раскладки дома тоже могли бы подождать, но этого говорить не стал.

— Они почти закончили, палата сейчас откроется — сказала Бетель. (Я старался впечатать её новое имя в свой разум, чтобы не раздражать её оговорками).

— Быстрый вопрос — сказала Фенн, ткнув большим пальцем в сторону закрытой двери. — Что в кладовке?

— Всё, что стоило сохранить — ответила Бетель. — Реликвии, которые я не хочу добавлять к себе, ценности с тел приключенцев, и накопившийся за века запас спиртного из Вечной фляги.

— Есть лут? — спросила Фенн, просветляясь лицом. — А то мне огромный долг выплачивать, и если есть лут, я могу начать с него.

— Я не предлагала его отдать — сказала Бетель, чуть ухмыльнувшись. — Но если найдёте что-то, что посчитаете возможным к использованию, я могу позволить одолжить это. Нарцисс умер, обладая изрядным количеством реликвий, и я смогла спрятать большинство из них, когда избавилась от его тела.

— Проклятые сокровища? — спросила Фенн. — Я в деле!

Дверь в палату времени открылась, и вышел Грак, слегка потягиваясь, а затем застыв, когда он понял, что комната изменилась, и что Зона тоже изменила облик.

— Полагаю, прошло хорошо — сказала Амариллис из-за его спины. Я полагал, что в прошлый раз она более-менее достигла максимального размера, но её живот выпирал больше, чем раньше, приближаясь к территории гротескного. Его скрывало просторное платье, но он всё равно был заметен. Она шла, стараясь не слишком его показывать.

— Человеческая беременность безумна — сказала Фенн с широко раскрытыми глазами.

— Не хочу этого слышать — сказала Амариллис со вздохом. Она взглянула на Бетель. — Полагаю, смена формы?

Бетель кивнула.

— И имя у меня тоже новое. Бетель.

Амариллис кивнула.

— Имя из легенды. Я определённо предпочитаю его.

— Мне нет дела, что ты предпочитаешь — сказала Бетель (Бетель, Бетель, новое имя, Бетель).

— Я не знаком с легендой — сказал я. — Что-то... важное?

— Нет, не особо — сказала Бетель. — Согласно легенде, она дала убежище первым людям от жутких штормов, что некогда пересекали Аэрб. Она была первым домом для людей, и первым богом, до известных нам пятерых. История почти наверняка апокрифична.

Почти. У меня было достаточно чтения об Аэрбе во время моих месяцев в палате, и одно из того, что меня удивило, это насколько неопределённой была древняя история. Дворфы вероятно не были прокляты деторождением после тысячелетий вырезания своих сыновей из камня, но никто не был готов уверенно утверждать, что это чушь собачья. В истории Аэрба было достаточно безумного непредсказуемого дерьма, чтобы не всегда можно было наверняка сказать, что что-то однозначно ложно.

— Ты можешь изменить форму палаты? — спросила Амариллис.

— Палата была установлена во мне в 132ПИ — сказала Бетель. — Она слабо взаимодействует с моей сутью, хотя, очевидно, они надеялись на другое, когда заплатили магу песка. Вопрос не в том, могу ли я изменить форму палаты, а в том, как это будет взаимодействовать с питающей её магией песка, и запасённым в ней временем. Я многое, но я не маг песка.

— Бл* — сказала Амариллис. — Я надеялась, что на последний месяц мы все сможем войти вместе.

Она обернулась на палату и вздохнула.

— Если эти перестановки — результат сил Всеклинка, то каков результат добавления рюкзака?

— Взгляни на это. — Фенн протянула руку и встала в позу. — Силой Серого Черепа! Сила со мной!

В её руке появился меч, и она улыбнулась мне; улыбка однако, соскользнула с её лица.

— Эм, это откуда? — спросил я. — Звучит знакомо.

— Хи-мэн и Хозяева Вселенной, хренов тупица — нахмурившись, сказала Фенн. — Ты серьёзно хочешь сказать, что не смотре Хи-мэн?

— Он шёл за пару десятилетий до моего времени — сказал я.

— Ой, отъ*бись — сказала Фенн. Она уронила меч на пол, и когда он не лязгнул, я понял, что он бутафорский. — Пусть сила вернётся — пробормотала Фенн.

— Разве Хи-мэн призывал меч? — спросил я. — Я думал, он был вроде... что-то типа Капитана Марвел.

— Что ещё за Капитан Марвел? — спросила Фенн, нахмурившись.

— Он супергерой — сказал я. — Пацан, который произносит "Шазам!" и превращается в парня вроде Супермена.

— Я не сомневаюсь, что это увлекательно для вас двоих — сказала Бетель. — Однако для меня этот разговор не имеет смысла, если не считать того, что как я понимаю, речь идёт о Земной культуре. Фенн, больше не использую рюкзак так фривольно, я ещё привыкаю к этому.

— Ладно, ладно — сказала Фенн. Повернулась к Амариллис. — Суть в том, что он работает.

— Хорошо — сказала Амариллис. — Нам следует начать готовить родильную. Я не буду возвращаться в палату, пока не закончим с этим, если сумеем управиться за приемлемое время. Мы с Граком более-менее проработали планы, и если всё будет неплохо, ваше с Фенн участие понадобится, когда я буду в латентной фазе родов, прежде чем начнутся схватки. Это должно обеспечить все руки в важный момент, без лишней траты времени.

— Я не смогу участвовать — сказала Бетель. Амариллис помедлила.

— А ты хочешь?

— Я могу быть полезна — сказала Бетель. — Я могу видеть внутри всех вас. Я, по сути, владею скальпелем более острым, нежели любой в руках хирургов, который могу использовать изнутри. Я видела лишь девять родов, все до того, как стала той, кем являюсь сегодня, но у меня есть кое-какие применимые знания.

Амариллис кивнула.

— Принимаю твою помощь — сказала она. — Мы потратим от силы день времени во время активных родов, но это и снизит время, которое понадобится, чтобы доставить меня в госпиталь в случае реальной экстренной ситуации.

— Амариллис ожидает ложных тревог — сказал Грак.

— Я ожидаю, что кто-то скажет, что нам нужно в госпиталь, и на тот момент это будет казаться хорошей идеей всем, кроме меня — сказала Амариллис.

— Поэтому у нас и Совет Аркес — сказала Фенн. — Ты согласна подчиниться рекомендациям Совета?

Амариллис поджала губы.

— Это несколько отличается от модификации души — сказала она. — Я соглашусь на рекомендации Совета, если они будут приняты тремя голосами вместо двух с решающим, и если Совет сперва рассмотрит мой план и каскад сценариев и скажет да или нет без давления необходимости решать по ходу дела. Однако это займёт, как минимум, целый день, по крайней мере по моей прикидке.

— И это меня называют сложной — фыркнула Фенн.

— С тобой сложно — сказала Амариллис.

— Чрезвычайно — добавил Грак.

Фенн взглянула на меня.

— Я тебя очень люблю — сказал я. Она стукнула меня, и я сделал вид, что больно.

— Мы собираемся выделить день на рассмотрение моих планов? — спросила Амариллис. — Грак уже согласен, и он единственный, кто их прочитал, что означает, что или Джуниперу, или Фенн придётся его как-то переубедить.

Она сложила руки на груди.

— Я не говорю, что мы не должны ни при каких обстоятельствах отправляться в госпиталь, лишь что женщины успешно рожали дома буквально тысячелетия...

— С высокой материнской и детской смертностью — сказал я.

— ...и у этих женщин было куда меньше подготовки, опыта, медицинского оснащения, и магического исцеления. — Она говорила чуть быстрее, чем обычно, но помимо этого вполне себе звучала спокойно и ровно. — Я прилягу, решайте, будете ли тратить день на чтение мануала. Думаю, ознакомится с ним всем нам — неплохая идея, но это определённо не обязательно.

Она подбрела обратно к палате времени, и уселась на порог, держась за дверной проём.

— Ну, я не хочу — сказала Фенн. — Звучит чертовски скучно, и в итоге это будут просто ваши бесконечные обсуждения факторов риска и бла-бла-бла. Извините, но я так это себе представляю.

— Я тоже, честно говоря — сказал я. — Грак, планы достаточно осторожны, по твоему мнению?

— Да — сказал Грак. — Впрочем, я частично согласен с Амариллис. Сложно сказать, как мы будем думать на тот момент.

— Ладно — сказал я. — Но если случится нечто непредвиденное, согласны, что необходимо прибегнуть к профессиональной медицинской помощи?

— Верно — кивнул Грак.

— Ну, тогда ладно — сказал я. — Тебя устраивает взять на себя руководство? Тебе придётся направлять меня, если нужно будет сделать что-то магией. Я практиковался с техникой моста циркуляции, и, думаю, я довольно неплох с вхождением в душу, но я очень надеюсь, что на такие крайние меры идти не придётся. В худшем случае, я могу заменить мои навыки в соответствии с одним из мастер-планов Амариллис, там где-то есть Медицина, а затем пожертвовать навыками, чтобы её поднять.

— Да — кивнул Грак. — Это числится в её планах.

— О — сказал я. — Не знал.

Мы с Амариллис вскользь обсуждали такую возможность, но она, определённо, это продумала.

— Только если я буквально буду умирать! — сообщила Амариллис со своего места.

— Ну... хорошо — сказал я. — Если она основательно всё продумала, и ты по крайней мере частично согласен, полагаю, не будем просматривать, если тебя устраивает направлять нас, если мы понадобимся.

Грак кивнул, и Амариллис облегчённо вздохнула. Я подошёл и сел рядом с ней, а Грак с Фенн принялись беседовать меж собой.

— Я изрядно устала от постоянных переговариваний — сказала Амариллис.

— Ну, полагаю — сказал я. — Но ты всё ещё согласна с тем, что Совет Аркес решает насчёт изменений в твоей душе?

— Это? — спросила Амариллис. Взмахнула рукой. — Я не намерена делать новые.

Она помедлила.

— Может быть, если моя душа будет под ошибочным впечатлением, что я реальная мать. И... только если она не любит меня в ответ.

— Мы об этом поговорим — сказал я. Какое-то время я молча сидел рядом с ней.

— Я компетентна, знаешь ли — сказала Амариллис. — Я знаю, что это не то, что произошло, но такое чувство, что с момента беременности вы трое всё время считаете меня дурой.

— Просто разница в том, как мы оцениваем риски, вот и всё — сказал я. — По крайней мере, с моей стороны так. Ты собрала с нуля хренов видеомагнитофон, я не сомневаюсь в твоей компетентности.

— Не с нуля, из готовых деталей, и ты знаешь, что запись у меня ещё не работает — она вздохнула. — Но спасибо.

Она потёрла свой живот.

— Она не брыкается.

— Всё ещё? — спросил я.

— Если будет мертворождение, я свихнусь — сказала Амариллис.

— Совсем никаких движений? — спросил я.

— Это не обязательно что-то значит — сказала Амариллис. — Я не знаю, будет она крантек, человеком, или гибридом, и возможно крантек просто не двигаются так, как люди, но... ну, понимаешь. Действует на нервы.

— Угу — сказал я. — Ты будешь в порядке?

— Пока мы остаёмся в лучших девяносто пяти процентах сценариев, да, думаю, буду — ответила Амариллис. — Я просто жду не дождусь закончить со всем этим.

— Думаю, все мы — сказал я. Я похлопал её по ноге, затем ощутил, что это неловко, и остановился.

— Я не возражаю против прикосновений — сказала Амариллис.

— Угу, ладно, я просто, эм — сказал я, запинаясь в словах.

— Массаж спины было бы неплохо — сказала Амариллис. — Если ты хотел, чтобы я чувствовала себя лучше.

Так что я проделал ей массаж, следуя её указаниям. Я видел, как из-за открытых дверей палаты Фенн смотрит на меня, подняв бровь, на что я ответил слегка пожав плечами. Насколько мне известно, это первый реальный перерыв, который Амариллис приняла, пока идут часы. А ещё это было чрезвычайно редким случаем того, чтобы она просила о прямом физическом контакте. Я всё время хотел спросить, продолжает ли она модификации своей души, и как там с этим, но не хотел, чтобы это звучало обвиняюще, или как снова заведение той же волынки, особенно учитывая, что именно это я и делал.

— Ладно — сказала Амариллис спустя какое-то время. — Займёмся подготовкой родильной. У меня есть список пожеланий.

— Всё нормально? — спросил я.

— Угу, всё нормально — она вздохнула. — Но тебе придётся мне помочь.

— О, и тебе стоит знать, что у нас сценарий один — сказал я.

Амариллис замерла.

— До или после того, как передали вещи? — спросила она.

— После — сказал я. — Потребовался изрядный прыжок веры.

Амариллис облегчённо вздохнула.

— Хорошо — сказала она. — В таком случае, дело идёт на лад.

Для того, кто держит свечку по нарративу, Амариллис не слишком осторожно относилась к подбору слов.

* * *

Нам потребовалось около двух часов, чтобы подготовить для Амариллис родильную. Большая часть оснащения, которое можно было достать из рюкзака, уже было, что включало простыни, пластиковые перчатки, пакеты физраствора, огромное разнообразие лекарств, подписанных осторожной рукой Амариллис, маленький холодильник, затаренный закусками и другими лекарствами, которые нужно хранить на холоде, и, в общем, всё, о чём могла подумать Амариллис. Самым большим, что хотела Амариллис, была удобная наклонная постель, которую мы смогли достать с Земли, немного поработав с подбором различных, и отправляя неподходящие в перчатку.

— Думаю, всё хорошо — сказала Амариллис, осматривая комнату. Повернулась к Граку. — Готов?

Грак кивнул.

— Когда увидимся в следующий раз, у меня начнутся роды — сказала Амариллис нам с Фенн. — Будьте готовы.

— Будем — сказал я. — Уже готовы.

— Готовы к чему? — спросила Фенн, нахмурившись. — Я думала, мы тут просто зависаем.

— Засранка — ответила Амариллис с улыбкой.

Я проглотил слова пожелания осторожности, которые, вероятно, не были бы восприняты как надо, и Амариллис, взмахнув на прощание, закрыла двери палаты.

— Беспокойство действительно подобающая реакция — сказал я, вздохнув. — У нас есть от силы сорок пять минут, а потом... ух, я этого не предвкушаю.

— Наша принцесса словно всего четыре дня назад забеременела — вздохнула Фенн.

— Просто безумие думать, что мир стоит на месте, пока мы занимаемся этим — сказал я. — Ну, по крайней мере по большей части. Меня немного беспокоит возвращение к Валенсии. Понадобится какое-то время, чтобы реакклиматизироваться, и вспомнить, на чём мы остановились.

— Ваша расхваливаемая пятый член? — спросила Бетель.

— Угу — сказал я. — Полагаю, ты с ней встретишься на какой-то момент, и со зрением обережника выяснишь, но... она нонанима.

Бетель подняла бровь.

— Хотите сказать, что вы якшаетесь с дьяволами?

— О — сказал я. — Нет. Знаешь, мне определённо нужно поработать над подачей, поскольку я не правильно объяснил. Она была нонанима, и трансформировалась в нечто как бы противоположное этому. Не пустой сосуд для дьяволов и демонов, а, эм, скорее их убийца.

— Как Утер? — спросила Бетель.

— Нет, на самом деле — сказал я. — Сложно объяснить. Она поедает их с расстояния, нечто противоположное тому, как они вселялись в неё с расстояния.

Я помедлил.

— Полагаю, нонанима не будет для тебя проблемой?

— С чего бы быть? — спросила Бетель.

— Просто интересуюсь — сказал я. — Это один из моментов, о которых мы беспокоились, когда будем приводить других.

Бетель открыла рот, а затем повернулась к палате времени.

— Они выходят — сказала она, нахмурившись.

— Это быстро — ответил я. Меня окатило волной тревоги. — Слишком, слишком быстро.

Потребовалось какое-то время, чтобы вращение остановилось, и мы с тревогой наблюдали за этим. Насколько я мог судить, они решили выбраться из палаты почти сразу после того, как вошли, что не предвещало ничего хорошего. Фенн пыталась шутить, но я не слушал; я беспокоился.

Когда двери наконец открылись, за ними стояла Амариллис, опираясь на Грака и держа свой живот.

— Воды отошли, на четыре недели раньше срока — сказала она. — Родов нет. Мы отправляемся в госпиталь.

Глава 101: PPROM

Признаю, я испытал приступ паники.

— Насколько это серьёзно? — спросил я.

— Достаточно серьёзно для госпиталя — сказала Амариллис. В её голосе было стальное спокойствие. — Необходимо вызвать роды, поскольку прошло двадцать четыре часа, и они не начались сами, и младенец будет недоношенный, что означает, скорее всего, понадобится специальный уход. На Земле это означало бы шанс младенческой смертности примерно один из пятидесяти, на Аэрбе, полагаю, выше. По моей оценке, нам это не по способностям. Мы отправляемся в Мемориальный Госпиталь Пенндрайга в Клюквенном Заливе, чтобы проверить меня, как можно скорее.

— Бл* — произнесла Фенн, с расширенными глазами.

— У меня был план на такой случай — сказала Амариллис. — Боли я не испытываю. Однако произошёл разрыв амниотического мешка, ни один из испробованных мной методов вызывания родов не сработал, и нам нужно отправляться, немедленно.

— Я с вами — сказала Бетель. — Полагаю, сейчас выясним, что произойдёт, когда я её сожму.

Прежде чем кто-то смог что-то сказать, или возразить, палата принялась отслаиваться, а стены дома принялись опускаться. Вокруг нас уменьшившийся до всего четырёх комнат дом складывался и исчезал, пока не остался лишь толстый деревянный посох, который Бетель держала в одной руке. Он был длинным и кривым, и на вершине имелись едва заметные крошечные окна и дверь.

— Нет — простонала Амариллис. Покачала головой. — Пожалуйста, скажи мне, что наши годы ещё там.

— Они там, насколько я могу судить — сказала Бетель. — Я должна быть способна реконструировать палату, с сохранением магии песка.

— А если нет, мы сможем взять квест — сказал я. Я не был уверен, хорошо или плохо отсутствие сообщения о квесте.

— Наш последний квест занял хреновы девять месяцев — сказала Амариллис.

— Технически, восемь — пробормотала Фенн.

— Нам нужно двигаться — сказала Амариллис. — С остальным разберёмся потом.

Она достала из кармана своего платья ключ телепортации, и подняла его. — Все вместе, я крайне серьёзна насчёт необходимости двигаться.

Я подошёл и взял её за руку, а затем протянул другую, чтобы осторожно прикоснуться к посоху-домику, что был всем, что осталось от места, которое мы называли Куум Доона. Нас окружала пещера, в которой находился дом, пока мы были в нём, с кучей мусора, который она вычистила, коллекцией проклятых магических предметов, за которыми мы, очевидно, вернёмся позже, и со всем, что осталось в палате времени, когда Бетель отделила её. Родильная, на организацию которой мы потратили столько времени, сейчас была просто набором оснащения.

Я ощутил вспышку ослепительной боли при переходе, а затем, когда оправился, обнаружил, что вокруг темно. Впрочем, этого следовало ожидать; мы угнали "Вниз и Из" после заката, и сейчас всё ещё была ночь, или может быть, технически, раннее утро.

В гараже убежища была машина, за которую мы заплатили наличкой, без официальной регистрации. Ни у кого из нас не было действительных в Клюквенном Заливе прав, так что это была вынужденная мера. Я был за рулём, Амариллис сидела рядом со мной, придерживая живот, Грак и Фенн сзади. Бетель полностью убрала иллюзию, и присутствовала только как посох, слушая и время от времени говоря своими силами. Пока я вёл, я болезненно осознавал, насколько низки эндемичные стандарты безопасности Аэрба, даже в таком относительно модерновом, цивилизованном месте, как Клюквенный Залив. Не было воздушных мешков, не было запланированных зон сминания, и стёкла при первой возможности порежут нас на ленточки. Я едва не упомянул остальным Ральфа Надера, но придержал рот закрытым, сохраняя внимание на дороге. Дороги тоже были более узкими, чем я привык, и машина лишь примерно похожа, и помимо всего этого последний раз я был за рулём несколько месяцев назад. На ходу я сжигал SPD, пытаясь улучшить свои рефлексы, хотя на дороге практически никого и не было.

В фильмах женщины всегда потеют и кричат по дороге в госпиталь, вопят и стонут. Мне действовало на нервы, что Амариллис спокойно смотрела вперёд, не демонстрируя особой реакции на то, что её воды отошли. С другой стороны, роды у неё не начались, так что возможно она ничего особо не чувствовала, что само по себе было тревожно.

Мемориальный Госпиталь Пенндрайга больше протянулся в ширину, чем в высоту, изогнутая лента здания, растянувшаяся на три городских блока, с туннелями для дорог через здание на уровне земли. Мы следовали инструкциям, которые Амариллис написала несколько дней (месяцев) назад, и прибыли к экстренному входу вскоре после того, как покинули убежище. Фенн отвела машину на парковку, и Грак поехал с ней, неся посох и Ропи; мы хотели подать себя максимально нормальными, и присутствие нас четверых этому не способствовало. Я хотел бы, чтобы у меня была возможность снять доспех, или возможно вообще его не надевать, но я беспокоился и о том, что он может ещё понадобиться. Амариллис надела кольцо на мой палец, как и на свой, перед тем, как мы сели в машину. Опять же в надежде выглядеть нормально.

Ночная сиделка косо глянула на мой доспех, но сфокусировала внимание на Амариллис.

— Преждевременный разрыв мембран — сказала Амариллис. — Произошёл двадцать четыре часа назад, и я на тридцать шестой неделе.

Сиделка кивнула.

— Схваток нет?

— Нет — сказала Амариллис. — Минимальное сглаживание, расширения нет, по осмотру через зеркало.

Я старался держать ровное лицо. Задался вопросом, сама она проводила проверку, или попросила сделать это Грака. И изо всех сил постарался не представлять эту картину.

— Ладно — сказала сиделка. — Подготовлю вашу карточку приёма, сейчас отправим вас в родильную. У вас здесь есть доктор?

— Нет — сказала Амариллис. — Мы не из города. Мы не ожидали родов так рано.

Она прикоснулась к своему животу, и прислонилась ко мне для поддержки, полагаю, в основном для создания картинки.

Нам выдали бланк и форму для заполнения, чем и занялись, пока ожидали в лобби, где было несколько персон и множество пустых сидений. Амариллис взялась заполнять формы, а затем чуть покачнулась и закрыла глаза.

— Всё нормально — сказал я, забирая их у неё. — Я могу это сделать.

— Ты помнишь детали моей фальшивой личности? — спросила Амариллис, всё ещё с закрытыми глазами.

— Нет — ответил я. — Не все.

Она забрала бланк и поспешно принялась его заполнять, заполняя строки словно и не присматриваясь, что именно делает. Закончив, она откинулась в кресле и прижала голову к стене.

— К слову, это вероятно из нижних пяти процентов — сказала она. Критический провал, другими словами. — В норме роды начинаются после того, как отходят воды, и с просто преждевременными родами мы справились бы, но без начала родов слишком много сложностей вместе. Грак не доктор, как и я.

— Угу — сказал я. — Я рад, что нам не пришлось тащить тебя сюда силой.

— Джун, тебе может понадобиться проделать ей полную замену тела — сказала Амариллис. — И, вполне возможно, мне тоже. Будь готов, и не позволяй никому выдавить тебя из комнаты, когда бы будем близко. Присутствие отцов нетрадиционно, но у тебя есть ресурсы, которых нет у госпиталя. И знания тоже. И младенец появится зеленокожим, что поднимет вопросы, для ответа на которые я могу быть слишком истощённой. Возможно, лучше изначально быть откровенными об этом.

Я сглотнул.

— Почему полная замена тела для тебя? — спросил я.

— Когда у тебя будет возможность, взгляни на мою душу — сказала Амариллис. — Моё тело прошло определённые изменения, как ты мог заметить, но душа лишь наполовину поспевает за ними. У тебя есть резервная копия моего тела, возможно, её придётся использовать.

— Ладно — сказал я. Мне придётся пожертвовать навык, чтобы поднять Эссенциализм, но я был к этому готов. Я потянулся к её руке. — Всё будет в порядке.

— Разумеется — сказала Амариллис, но, вероятно, думала при этом, что я не могу знать этого наверняка. Я-то уж точно это думал. Она тоже сжала мою руку. — Возможно, мне понадобится твоя защиты и безопасность.

— Угу — сказал я. — Само собой.

* * *

Исцеление — сложная штука. Магическое исцеление — мэйнстрим фэнтези, и особенно настольных игр, но всегда есть вопросы, которые можно поднять. Если каждое утро применять на себя "лечение лёгких ран", будешь ли тридцать лет спустя выглядеть моложе, чем тот, кто этого не делал? Убирает ли магическое исцеление шрамы? Исправляет ли генетические аномалии? Как оно определяет, какой дефект нужно исправить, а какой — просто примечательная черта? Исправит ли магическое исцеление неправильно сросшуюся кость? Если наращивание мышц в основном вопрос ремонта микроразрывов в мускулах, магическое исцеление сделает это более быстрым, или полностью предотвратит? Не то, чтобы я был таким чудилой, чтобы включать это в игру, но починит ли магическое исцеление порванную плеву?

Полагаю, нет ничего удивительного в том, что как DM я много игрался с исцелением. Был злодей, который "исцелял" рты, заращивая их, магическое исцеление в Длинных Лестницах сдвигало к эльфийской внешности и в итоге психозу, а в Разбросанном Пепле исцеление убирало и память о травме.

На Аэрбе были свои ямы в плане магического исцеления, с многими из которых я уже ходил рука об руку. Въезжаете? "Рука об руку"? Потому что моя рука какое-то время была проблемой. В любом случае, с феями и поднимающей PHY магией кости было три основные проблемы.

1. Магия, как правило не производит новую магию, за несколькими исключениями. Если тебе отрежут палец, будет очень сложно найти магию, способную отрастить эти кости (хотя относительно просто срастить сломанную кость). Если ты потерял кровь — потребуется донор, или самостоятельно восстановить естественным способом. С кожей чуть проще, чем с костями и кровью, но определённо было бы сложно найти магию, которая поможет восстановиться после сдирания. Всё потому, что кость, кровь, и кожа — не просто физические вещи, они обладают латентной магией.

2. У магии есть определённые сложности с болезнями, инфекциями, ядами и другими химическими, вирусными или бактериальными проблемами. Маг крови может выжечь многие из них, если достаточно быстро подхватит, но есть лимиты того, как много сил он может приложить к проблеме. Есть несколько методов, которые более-менее работают с такими проблемами, но в общем и целом дело плохо, если проблема слишком прогрессировала. (Кровь единорога долго не хранится, и испортилась, но у нас ещё оставался рог единорога, чтобы обойти большую часть таких проблем, лишь бы было время размолоть и растолочь его, что нельзя сделать заранее).

3. У магии куча сложностей, если проблемы в вашей душе. Шрамы остаются после лечения, если раны были достаточно тяжёлыми, или оставались достаточно долго, чтобы отпечататься в концепции тела в душе. На Аэрбе синдром "фантомной конечности" основывается на несовпадении тела и души, но склонен к выдыханию со временем, по мере того, как душа постепенно догоняет реальность. Генетические дефекты обычно устойчивы к исцелению. Как и прямые атаки на восприятие душой того, каким должно быть тело. И, если порвана двусторонняя связь между костями и душой, то быстро словишь проблемы, особенно если часто используешь исцеляющую магию.

У нас было много опыта с этими ограничениями в той или иной форме. Фенн едва не умерла, поскольку Солэс была неспособна воспользоваться силой локуса, чтобы заполнить её кровью. Амариллис едва не умерла от крысиной гнили, поскольку она оставалась развиваться почти две недели, хотя это была не совсем наша вина, и мы не знали, насколько плохо выйдет в итоге. У нас также было более чем достаточно опыта с шрамами и сожжёнными костями. Были способы обойти ограничения "стандартного" исцеления, некоторые особо эзотеричны, но на гранят появлялись проблемы.

Больше всего беспокоило третье. Если лёгкие Солэс не развились полностью, или как следует, доступная нам магия вряд ли ей поможет. В убежище мы спросили мнение Бетель, но она не смогла определиться, хотя смогла подтвердить, что младенец был, насколько она могла судить, или полностью, или полукрантек с ровным сердечным ритмом. Амариллис заглянула в душу Солэс, но мы не обладали необходимым медицинским опытом, чтобы сказать наверняка, как и опытом, чтобы проделать какие-либо (крайне экспериментальные) модификации в её душе, если бы смогли диагностировать проблему.

* * *

— Прошу прощения, но вынужден спросить, — сказал доктор — но какого вида младенец?

Мы находились в родильном отделении, отделённые от остального пространства тонкой тканью. Когда прибудет Грак, я попрошу его поднять оберег от звука; мы слышали женские крики, доносящиеся из коридора, периодические звуки муки, разделяемые минутами тихих стонов. Наступало утро, и я надеялся, что она вскоре закончит, или по крайней мере отправится в приватную палату.

Сиделка осмотрела Амариллис, задала вопросы, и повторно провела осмотр. Всё их оснащение на мой взгляд было безнадёжно устаревшим, но это было частично из-за того, что Аэрб не имел доступа к нормальному пластику. Это заставляло меня вспомнить визит в госпиталь к Артуру, и все эти пластиковые трубки и одноразовые упаковки с медикаментами на стене. На Аэрбе где только могли использовали резину, и куда больше предметов, чем на Земле, было изготовлено из дерева или металла. Это не выглядело безопасным, стерильным, хорошо освещённым окружением. Не то, чтобы Артуру помогло.

— Я не знаю вид — сказала Амариллис. Я заметил, как напряглись мышцы её челюсти, когда она сказала это.

— Понятно — сказал доктор, кивнув, словно слышал подобные ответы довольно часто. Он был аномально высоким, и хотя я неплохо разбирался в разных видах Аэрба, я решил, что он, вероятно, неизвестный мне гибрид. Его зубы были красными, как и кожа вокруг рта, что на мой взгляд выглядело жутко, но помимо этого он было довольно нормально выглядящим парнем, в белом халате, со стетоскопом на шее, и с редеющими чёрными волосами. Он представился как Ноннатус, но я не был уверен, имя это или фамилия. Ещё я был довольно-таки уверен, что это что-то означает на латыни, но не уверен, что. (Латынь на Аэрбе не существовала; вместо этого у энглийского был другой язык-предтеча, из которого появились те же структуры и этимологии). — Не хочу давить, но вы бы не могли сузить? Это важно, чтобы мы могли быть уверены, что не дадим вам лекарства, которые негативно повлияют на младенца.

— Таксономические противопоказания — редкость — сказала Амариллис, слегка нахмурившись. Она была готова углубиться во что-то, но остановилась. — Я полагаю, она или крантек, или человек, но есть вероятность, что она нечто иное. И... она может быть гибридизирована.

Взгляд Ноннатуса на долгий момент задержался на Амариллис.

— Понятно — повторил он.

— Это была интересная беременность — сказал я. Я почувствовал себя Фенн — пытался немного оживить, и провалился.

— Вы сказали, что это важно знать — сказала Амариллис. — Я говорю вам, что есть то, чего я не знаю. — Я видел, как она слегка пожевала свою щеку. — Беременность — результат крайне продвинутой магии, которую мы не понимали и не понимаем.

Доктор взглянул на Амариллис, затем на меня, затем на живот Амариллис.

— Мы прикрыты медицинской конфиденциальностью — сказала Амариллис. — Это может быть важная для вас информация, я откровенна, сделайте всё, что нужно, чтобы спасти жизнь моего ребёнка, даже ценой моей.

Это заставило моё сердце заколотиться. Я был почти уверен, что до этого не дойдёт, но боялся, что может и дойти.

Доктор слегка нахмурился, затем кивнул.

— Мы попробуем несколько методов вызова родов, и если они не сработают, продолжим от этого. Хорошо?

Амариллис кивнула, и доктор вскоре ушёл. Послышался новый крик.

— Не уверена, что было разумно рассказывать ему это — сказала Амариллис. Её руки лежали на животе.

— Ты действительно сейчас об этом беспокоишься? — спросил я.

— Я обо многом беспокоюсь — сказала Амариллис. — В первую очередь я беспокоюсь о ребёнке, и о том, чтобы роды начались как можно быстрее. Тут есть два основных подхода, затягивать и поторопить, у обоих свои риски, и у нас нет необходимого медицинского опыта, чтобы проделать что-то из этого самостоятельно. Я уже пробовала, насколько осмелилась. Но ещё я гораздо больше знаю о Земных медицинских процедурах, чем об Аэрбских, и боюсь, что Аэрбские подходы хуже.

— Ну, ты хорошо это принимаешь — сказал я.

— На самом деле, совсем нет — сказала Амариллис. Потёрла живот. — Мысль о том, что девять месяцев... восемь месяцев в этой палате будут напрасны, что мой ребёнок погибнет после всего, что мы прошли...

Она покачала головой и выпустила воздух сквозь зубы.

— Я правда считаю, что мне следует перестать думать об этом, поскольку эти мысли меня отчаянно злят и печалят. Возможно, было бы лучше, если бы я полагала, что это просто случайность, но это не так, верно? Это грёбаный Данжн Мастер и его грёбаный нарратив.

— Угу — сказал я. Вероятно, возможно. Определённо, остановить это было в его силах. Но также вполне возможно, что где-то в глубине игромеханики есть таблица бросков итога беременности, или это отдельная "миниигра", или это естественная сложность комплексного тайного ритуала, который я лишь в какой-то степени понимал, пока помогал его провести. Или просто случайность.

Мой гнев слегка подвыветрился за два месяца в палате, частично потому, что я написал Фенн про свои чувства, и частично потому, что прошло довольно много времени, за которое не происходило ничего плохого. Всё дерьмо, через которое я прошёл на Аэрбе, осталось поодаль за мной, и нет, это не оправдывало Данжн Мастера, он остаётся отстойным злоупотребляющим богом... но на чисто эмоциональном уровне едкость подвыветрилась.

— Я искренне надеюсь, что это не самые драматические роды в мире — сказала Амариллис. — Но я знала, что есть такая возможность, когда согласилась на это. Я глупо надеялась, что ребёнок из меня будет достаточно интересно само по себе.

— Извини — сказал я. Она взяла обузу на себя, но в то время как Фенн выражала симпатию из-за этого, со мной было иначе. Я не думал, что согласился бы на беременность на месте Амариллис, ни чтобы спасти жизнь Солэс, ни ради локуса. Ну, может, и согласился бы, но точно сперва думал бы эгоистично. На мой взгляд, Амариллис страдала из-за того, что была лучше меня. — Я могу что-то для тебя сделать?

— Отбейся от ниндзя, когда они появятся — ответила Амариллис с безрадостным смехом.

— Я серьёзно — сказал я. (На Аэрбе не было ниндзя, или, по крайней мере, если были, они очень хороши в умении оставаться скрытыми).

— Ладно — сказала Амариллис. — В таком случае, я хотела бы, чтобы ты сжёг толику костей. Мудрость — это способность переносить ментальный стресс, верно?

— Хух — произнёс я. — Угу.

Я положил руку ей на плечо, позволив пальцам прикоснуться к её коже, а затем принялся прожигать кости моей руки. Я был рад, что обладаю возобновимым источником магии кости, и что это незаметно.

— О — сказала Амариллис, когда магия начала действовать. — Мне стоило попросить тебя сделать это, когда мы были в палате.

— Требует фокуса — сказал я. Это было сложно использовать на себе, поскольку отнимало достаточно ментальных усилий и разделяло фокус настолько, что было сложно (хотя и не невозможно) использовать это, чтобы чего-то достичь.

— Ой — сказала Амариллис, чуть наклонившись вперёд и поморщившись.

— Ты в порядке? — спросил я, остановив магию. Я не представлял, как кто-то может пострадать из-за притока Мудрости, но...

— Она лягнулась — сказала Амариллис. Она чуть улыбнулась. — Это впервые.

Она снова поморщилась.

— Ой. Однако не сказала бы, что приятно.

— Хороший признак — сказал я.

— Угу — сказала Амариллис. — Хотела бы я, чтобы Грак был здесь.

Вскоре после этого появились Фенн и Грак; вопли из коридора, к счастью, остановились.

— Где все доктора? — спросила Фенн, входя. — И почему вы не в приватной палате? В чём смысл миллионов оболов, если нельзя купить доктора?

— У них нет приватных палат для родов, если только они не зашли далеко — сказала Амариллис. — Схватки могут затянуться на часы. Доктор пришёл и ушёл. Мы ждём, хотя я и не знаю, чего.

Я осмотрел Грака. Я раньше этого не замечал, но на нём была Земная одежда, а не его обычный, более традиционный дворфский наряд. Его косички всё ещё были окрашены в цвет свинца, но он носил рубашку на пуговицах и джинсы. Не представляю, как я ухитрился это упустить, должно быть, просто настолько сосредоточился на Амариллис.

— Я здесь, с вами — сказал Грак. Он протянулся к Амариллис, и та взялась за его уцелевшую руку, слегка сжав её.

— Полагаю, возможностей применить твой опыт будет немного — сказала Амариллис. — Я понимаю, что ты потратил много времени на обучение и образование, но это слишком далеко в опасную зону.

— Я всё равно буду здесь, если понадоблюсь — сказал Грак.

— Я тоже — сказала Фенн. — Но я давно примирилась с тем, что от меня толку мало.

Тут вернулся доктор; он развёл занавес, давая нам время заметить его приближение, прежде чем он вошёл. Он взглянул на Фенн и Грака, затем на протез Грака, затем на меня и Амариллис

— Я бы хотел толику приватности с моей пациенткой — сказал доктор.

— Я повитуха — сказал Грак.

Доктор снова взглянул на протез Грака и слегка нахмурился.

— Понятно — сказал он. Он был хорош в том, чтобы сохранять ровное выражение лица, хотя это было не совсем то, чего я ожидал бы от доктора. Он нерешительно взглянул на Фенн.

— Просто подруга — с улыбкой сказала Фенн. — Но я присутствовала, когда дитя было зачато, и не собираюсь сваливать, пока не начнутся схватки.

— Хорошо — сказал доктор. Он повернулся к Амариллис и прочистил горло. — Прошло двадцать шесть часов с того момент, как у вас отошли воды, и вы практически не демонстрируете признаков начала схваток. К сожалению, ребёнок будет недоношенным, по крайней мере по вашему свидетельству. В настоящий момент у нас есть два варианта. Первый вариант — обеспечить вам как можно больше времени, в надежде на то, что пройдёт оставшееся развитие. У этого есть определённый риск, в первую очередь инфекция, с которой может помочь справиться маг крови, если мы заметим вовремя. Однако присутствует риск и для младенца, поскольку он тоже будет подвержен риску инфекции, и это вылечить гораздо сложнее.

— И второй вариант — вызвать роды — сказала Амариллис.

— Да — доктор кивнул. — В зависимости от того, насколько ребёнок недоношен, в этом есть определённый риск, особенно если он недостаточно развился. В худшем случае мы прибегнем к методу Нуфера, но этого лучше избежать. Я рекомендую вызвать роды. (Методом Нуфера они называли Кесарево сечение, поскольку соответствующей личности, давшей название на Земле, на Аэрбе не было).

— Ладно — сказала Амариллис. — Сделайте это.

— Хорошо — произнёс доктор. Он выглядел довольным. — Ну, есть некоторое количество естественных методов...

— Считайте, что я уже испробовала их все — сказала Амариллис.

Доктор на секунду уставился на неё, затем кивнул.

— Вы использовали медикаменты?

Амариллис помедлила.

— Да — сказала она. — Но я не знаю, под каким названием они проходят в этом госпитале.

Её челюсть снова напряглась.

— Шестнадцать часов назад я использовала простогландиновую свечу, эквивалент примерно четверти зерна. Пока что эффекта нет.

Доктор уставился на неё, поджав свои багровые губы.

— Понятно — сказал он. — А ручное растягивание вы на себе пробовали?

— Нет — сказала Амариллис. — Учитывая риск инфекции, я полагаю это неразумным.

Доктор кивнул.

— Соглашусь — сказал он. — Я скоро вернусь с медсестрой, и мы сможем выполнить процедуру. Должен предупредить, что это может быть весьма некомфортно. — Он бросил взгляд на нас. — Ваш супруг может остаться, остальным следует уйти.

— Я её повитуха — повторил Грак, сложив руки на груди, что только сделало его протез более заметным.

— Всё нормально — сказала Амариллис. — Это должно быть достаточно просто, и у них существенно больше практики.

Лицо Грака приняло кислый вид, но он кивнул и ушёл, Фенн последовала за ним. Доктор тоже ушёл, видимо за медсестрой и необходимым оборудованием.

— Хочешь, чтобы я остался? — спросил я.

— Не особенно — сказала Амариллис. — Оставайся поблизости, но тебе нет нужды наблюдать, как в меня будут засовывать катетер.

Я вышел из-за занавеса, и обнаружил рядом Фенн, жующую свой ноготь.

— Как тебе женатая жизнь? — спросила она.

— Нормально — сказал я. — Я на самом деле не уверен, что в обмане была нужда.

— Вы хотите выглядеть нормально — заметила Фенн, пожав плечами. — Мы с Граком не нормальны, нам лучше держаться в стороне, я это понимаю. Мэри порядком настроилась на то, чтобы мы ничего не запороли, и это я тоже понимаю. Я бы и сама, на самом деле, предпочла держаться подальше, по крайней мере пока что.

— Извини — сказал я.

— Не пойми неправильно, — сказала Фенн — но человеческие роды гротескны. Я реально не хочу видеть, как её вскрывают. Лучше пусть это происходит вне моего поля зрения.

— Я тебя слышу — сообщила Амариллис из-за занавеса.

— Я тебя люблю, Мэри — сказала Фенн. Улыбнулась мне. — Я знала, что она слышит.

Она подошла ко мне и очень пристойно чмокнула в щёчку.

— Я вздремну где-нибудь на кушетке, Грак считает, что скорее всего понадобится какое-то время, прежде чем дойдёт до чего-то интересного.

— Ты же вроде только проснулась? — осведомился я.

— Э, я всегда готова прикорнуть — сказала Фенн.

Пришли доктор с медсестрой, и я принялся ожидать за занавесом. Вообще-то, если подумать, мне вероятно стоило остаться там, как минимум потому, что слушать всё это, но не видеть, очень действовало на нервы, особенно звуки боли и дискомфорта от Амариллис.

Прошло какое-то время; это продолжалось. Я уделил пару минут тому, чтобы нырнуть в свою душу и восстановить кости, на тот случай, если потом не будет на это времени. Задумался, не стоит ли войти и снова нажечь Мудрости, чтобы помочь ей по крайней мере в ментальном плане. Я прикоснулся к обручальному кольцу, которое носил, и задумался, каково было бы проделать это реально. Судя по Фенн, беременность у эльфов относительно простое дело, и ненамного сложнее для полуэльфа. Не то, чтобы это обязательно будет она, но я задумался об этом.

Ко мне подошёл маленький мальчик в костюме, и мне понадобилась толика времени, чтобы понять, что это вовсе не мальчик, а гном. Он был ростом в три фута, чисто выбритый, минус огромные бакенбарды. Как у всех гномов, его голова, руки и ноги выглядели непропорционально большими, из-за чего он выглядел старше, не по детски. Морщин, впрочем, не было, и его волосы были чёрными как ночь. Я бы не стал загадывать его возраст, но он казался молодым, и не из-за роста.

— Могу я задать вам пару вопросов? — спросил он. Его голос был высоким, но не очень детским; хорошее произношение.

— Эм... — сказал я. — У моей жены сложности, у меня нет времени, простите.

Гном кивнул, а затем достал из своего костюма некий бэйдж, на котором, должно быть, была некая магия, поскольку его вид приложил меня как удар кирпича, заставив мой взгляд застыть на нём.

— Меня зовут Фигаро Финч — сказал он. — Я агент Дивизиона Уникальностей Имперских Дел. — Он убрал бэйдж, и мой разум немедленно размяк, а затем вновь напрягся. — Я хотел бы поговорить.

— Если это насчёт шутки моей жены, то у неё очень специфичное чувство юмора — сказал я. Господи боже, это лучшее, на что я способен с половиной умения Амариллис врать? — Она немного невротична, особенно с родами, и я не хочу вдаваться в нашу персональную историю, но...

Возникла пауза. Его лицо оставалось словно камень; я собирался сказать ему, что она изменила мне с мужчиной-крантек, но я не был уверен, что стал бы делиться таким с посторонним, если бы такое действительно произошло. Ещё я не знал, кто он или какого х*ра здесь делает. Одна из классических техник допроса — сохранять молчание и позволять субъекту допроса загонять себя в угол болтовнёй. Я не раз это делал, будучи ДМ.

— Почему бы вам не объяснить мне, в чём вообще дело.

— Произошла серия инцидентов — ответил Финч. — Я надеялся, что вы сможете пролить на них свет.

— О? — спросил я. Дерьмо.

— Вам знакомо имя Ларкспур Прентисс? — спросил Финч.

Дерьмо дерьмо.

— Он был Директором Безопасности Иностранных Дел Англицинна — сказал я. — Мы оттуда, по крайней мере были когда-то. Вроде бы я читал что-то о нём в газетах, но не помню, что.

— Что насчёт имени Эсуэн Тса? — спросил Финч.

Дерьмо дерьмо дерьмо.

— Это менее знакомо — ответил я. Взглянул на занавес. — Послушайте, у моей жены сложности с беременностью, так что вы или можете объяснить, что происходит, или оставить меня и подождать более удобного момента. Я могу дать вам адрес, по которому мы остановились в Клюквенном Заливе, надеюсь, через несколько дней мы сможем вернуться с ребёнком, и тогда я смогу поговорить.

— Всего одно последнее имя — сказал Финч. Его большие глаза внимательно наблюдали за мной. — Амариллис Пенндрайг.

— Принцесса Англицинна — сказал я, кивнув и стараясь не показывать ни намёка на нервозность. — Но я понятия не имею, к чему вы ведёте.

Финч указал на занавес за мной.

— Там, это Амариллис Пенндрайг?

— Моя жена? — спросил я. Я недоверчиво усмехнулся, и был удивлён тем, что это звучало более-менее убедительно. — Я мог бы только мечтать о том, чтобы жениться на Амариллис Пенндрайг. Вот в чём дело? В том, что моя жена на неё похожа? Потому что не считая рыжих волос — которые у неё не было возможности покрасить — я не вижу сходства.

— Мне нужно её увидеть — сказал Финч.

— Абсолютно нет — сказал Ноннатус, присоединившийся ко мне, появившись из-за занавеса. — Моя пациентка в довольно тяжёлом состоянии, и слышала достаточно этого разговора, чтобы начать нервничать. Какие бы дела ни были здесь у Империи, это может подождать несколько дней. Этот госпиталь она покинет только при чрезвычайных обстоятельствах, и даже тогда только с моего одобрения.

Я ощутил прилив благодарности доктору.

Он повернулся ко мне.

— Учитывая осложнения, мы переводим её в приватную палату. Я смогу поговорить с вами об этом приватно позже, но она попросила вашего присутствия.

Он взглянул на Финча.

— Я знаком с властью, которую вы представляете, но если у меня не будет письменного приказа от директора госпиталя, вы даже не увидите мою пациентку, пока она не родит.

Финч слегка нахмурился, и коротко кивнул, после чего отошёл. Я сдержал вздох облегчения; чего бы он не хотел от нас (вероятно, арестовать), у него не было достаточно улик или капитала, чтобы надавить на доктора. Это заставляло испытывать надежду. Я нырнул за занавес увидеть Амариллис.

— Хей — произнёс я. Она лежала на спине, со слегка приподнятыми ногами.

— Хей — ответила она. Попыталась кивнуть, но получилось скорее покачивание головой. — Схватки начались, так что это хорошая новость.

— Хорошо — сказал я.

— Возможно, дело было в простогландине, что было бы иронично — сказала Амариллис. — Как оно там?

— Я встретил парня, который считает, что ты принцесса Англицинна — сказал я. — У него были и другие вопросы, но я не понял их смысла.

— Я кое-что из этого слышала — сказала Амариллис. — Извини, была сосредоточена на другом.

— Не беспокойся об этом — сказал я. — Уверен, это простое непонимание, ты сфокусируйся на ребёнке, я разберусь с непониманиями.

— Я слышала слово "Уникальности" — сказала Амариллис. — Не самые мои любимые ребята.

— Ты имела с ними дело? — спросил я. — Не знал.

Название было знакомо, по какому-то давнему брифингу, но ничего не запомнилось.

— Напомни мне как-нибудь рассказать тебе об этом — сказала Амариллис. — Не сейчас.

Она слегка поморщилась и чуть наклонилась вперёд, затем легла обратно.

— Это были схватки — сказала она со слабой улыбкой. — Слабые, но начались. У меня почти есть чувство, что мы могли бы справиться и дома.

— Если она недоношена, то могли бы быть проблемы — сказал я. — Я рад, что мы прибыли сюда.

— Могу я тебе кое-что сказать? — спросила Амариллис.

— Разумеется — сказал я.

— Я, в принципе даже рада, что тут это дело с Уникальностями — сказала она. — Это значит, что происходит что-то другое интересное.

— Угу — сказал я.

Она говорила о нарративе, не о реальном итоге; то, что появился Финч, означало, что нам нужно беспокоиться о других проблемах. Я сам, по большей части, перестал верить в нарратив, частично из-за того, о чём говорил с Данжн Мастером, и частично потому, что чувствовал, что так жить не дело. Но даже если верить, что сейчас в полную силу действовал нарратив, я не был уверен, что это значит, что роды пройдут хорошо. Если бы я это писал... ну, в настолках такое сложно, очень сложно, но параллельные сюжетные линии бывают, и вполне возможно преуспеть в одной и провалить другую.

Если бы я искренне верил в манипуляцию нарратива Данжн Мастером, я бы попытался аккуратно танковать дело с Финчем, позволив себе поддаться тревоге, вызываемой во мне родами, или зачерпнув из колодца гнева. Провал с Финчем должен бы означать успех родов — по крайней мере, так я рассматривал нарратив, баланс провалов и успехов, чтобы успех горчил.

Впрочем, я не собирался этого делать. Если я собираюсь отвергать нарратив, то буду делать это от всего сердца. Я всё думал, что Артур, должно быть, так не делал, что он позволил себе запутаться в этом. Если он делал выборы, основываясь на том, чего, по его мнению, хотела история, это многое объясняет насчёт его провалов; их можно воспринимать как жертвы высшему благу, пожалуй.

— Мне стоит пойти найти его — сказал я. — Мне стоит всё объяснить.

— Ты уже объяснил, что это ошибка — сказала Амариллис.

— Да — сказал я. — Но... ему ещё было что сказать, соединить точки, не для меня, а для него.

Амариллис протянулась и взяла меня за руку.

— Я тебе доверяю — сказала она. С силой сжала мою руку... от всего этого скалолазания у неё очень крепкая хватка. — Если пропустишь рождение нашего ребёнка, лучше бы тебе иметь очень хорошую причину.

— Я... ладно — сказал я. Я хотел возразить, что это не наш ребёнок, но вообще-то в каком-то смысле наш.

Я оставался с ней, держа за руку, пока её не перевели в приватную палату. Заодно узнал, почему та вопящая женщина была здесь; её роды прошли гораздо быстрее ожидаемого, так что её не успели перевести. Приватная палата, в каком-то смысле, была поводом для беспокойства; нас туда переводили, поскольку могло понадобиться много места, или потому что в спешке могли возникнуть проблемы. Я был умеренно удивлён, что с нами не было медсестры, но Амариллис объяснила, что на Земле тоже более-менее так, по крайней мере, пока паузы между схватками не начинают сокращаться.

Когда мы остались в палате одни, к нам прошмыгнула Фенн.

— Хей — сказала она нам. — Всё нормально?

— Процесс идёт — сказала Амариллис. Она была чуть бледновата, но когда я спрашивал сестру, та сказала, что это нормально.

— Хорошо, хорошо — сказала Фенн. — Эй, кто тот хренов чувак?

— Гном в костюме? — спросил я.

— Угу — сказала Фенн. — Он бродит по коридорам и заставляет моё чувство удачи реагировать. Я стараюсь его избегать. Грака засунула в шкаф, потому что вдвоём маневрировать сложно.

— Но ты же не в буквальном смысле его засунула в шкаф? — спросил я.

— Не важно — сказала Фенн. Она достала дом-посох из-за спины, и поставила к стене. Ремнём служил Ропи, и он был обёрнут вокруг посоха сложными узлами, которые на мой взгляд были несколько слишком интимными. Я привык к экономичности его узлов.

Рядом с посохом появилась Бетель. Выбранная ей форма в госпитальной палате выглядела огромной, хотя тут и были высокие потолки. Я обратил внимание, что её рука лежала на Ропи, а не на посохе.

— Поднесите меня ближе — сказала она.

Фенн закатила глаза, но всё же подчинилась, подняв посох и позволив его навершию зависнуть над животом Амариллис.

— Прогресс — сказала Бетель, кивнув. — Она более оживлённа, чем прошлой ночью. Вы приблизились к рождению.

— Она? — спросила Амариллис.

— Она — ответила Бетель, чуть кивнув. — У тебя были некие сомнения в этом?

Амариллис слегка кивнула.

— Я не подумала спросить раньше. Это на самом деле не важно, но если бы у нас был ультразвуковой сканер, или МРТ, мы бы... ойй — она оборвалась на полуслове, когда снова начались схватки. Мы умолкли, пока не прошло.

— Время? — спросила она, тяжеловато дыша.

— Десять минут — сказал я.

— Что такое эмэртэ? — нахмурившись, спросила Бетель.

— Оборудование с Земли, слишком сложное, чтобы мы могли его достать — сказала Амариллис. — Магнито-резонансная томография. Способ видеть внутри людей.

— Я могу видеть внутри тебя — сказала Бетель. Фенн всё ещё держала посох над животом Амариллис, положив его на борт кровати, в то время как Бетель стояла рядом. — Дистанция уменьшена с уменьшением моей материальной части, но когда я такого размера меньше и того, о чём мне приходится думать. Меньше отвлекается внимание.

Она подняла руку над животом Амариллис, ладонью вверх, и появилось изображение.

Это был плод, свернувшийся в шар, с пуповиной из него, и вокруг — амниотический мешок, сделанный для нас почти прозрачным. У нас на глазах он — она, Солэс — чуть двинулась. Я взглянул на Амариллис, которая уставилась на изображение широко раскрытыми глазами.

— Ты можешь создавать псевдоцветное изображение внутренностей в реальном времени — сказала Амариллис. А я уж было принял это за взгляд матери, впервые видящей своего ребёнка.

Для меня это выглядело как настоящая, подобающая магия. Конечно, рационально я знал, что это просто комбинация способностей, о наличии которых у Бетель я уже более-менее знал, но это всё равно было весьма впечатляюще, и не только в том, что это было круто, но и потому, что в этом присутствовало неожиданное величие. Бетель была показушницей (показушником? показушдомом?), это я уже понял, но менее впечатляюще от этого не становилось.

В палату вошёл доктор, Ноннатус, и уставился на сцену перед ним. Фенн медленно убрала навершие посоха от живота Мэри, но видимо Бетель оставалась в зоне действия, поскольку она осталась на своём месте, поддерживая иллюзию Солэс. Лицо Бетель выражало что-то вроде "да, чего хотите?"

— Как это проделано? — спросил Ноннатус, шагнув вперёд и разглядывая плод.

— Реликвия — сказала Амариллис.

Краем глаза я заметил, как Фенн прикрывает рот рукой, скрывая улыбку.

— Понятно — сказал доктор, чуть нахмурившись. — Я мог бы спасти десятки, если не сотни жизней, если бы мог так видеть. Если бы это мог использовать весь госпиталь...

— Это невозможно — сказала Бетель.

Ноннатус повернулся ко мне.

— Клайв, тот мужчина смог убедить главу госпиталя. Если хотите, можете подождать, пока я проверю вашу жену, но представитель Уникальностей потребовал встречи с вами, и хотя я могу прикрыть вашу жену, вас я прикрыть не могу. Вас ожидают в комнате 203б.

— Дерьмо — сказал я. Взглянул на Амариллис.

— Иди — сказала она. — Со мной всё будет в порядке. Но возвращайся побыстрее.

Я кивнул, надеясь, что смогу.

— Нужна компания? — спросила Фенн.

— Ты думаешь, с тобой рядом будет лучше? — спросил я.

— Нет — сказала Фенн. — Ни малейшего шанса, что будет лучше.

— Я просто объясню ему, что всё это большое недопонимание — сказал я. — Легко.

* * *

Я сидел напротив Фигаро Финча в маленькой комнате для посетителей. На его лице было серьёзное выражение, перед ним записная книжка и ручка, в стороне — папка (содержимое которой я очень хотел бы увидеть), и, к моему удивлению, то, что выглядело как записывающее устройство, которое, по идее, будет записывать наш разговор на воск. Он сил на бустерном стуле, хотя на Аэрбе они называются как-то иначе, не помню точно.

— Итак — сказал он. — Имя?

— Клайв Хорсвислер (пр. переводчика: Horsewhistler, "лошадиный свистун", или "пастух лошадей") — сказал я. Я хотел спросить, сколько времени это займёт, но не хотел выглядеть враждебным интервьюируемым. Не сходу, и не в том случае, если Финч соединил точки.

— И выпас лошадей — ваша профессия? — спросил Финч.

— Нет — сказал я. — В настоящий момент я ищу работу.

— И откуда вы, Клайв Хорсвислер? — спросил Финч.

— Англицинн — сказал я. — Конкретно, маленький городок под названием Консорт.

Я взял его с карты; он был достаточно близко к тому месту, откуда это тело, судя по ключу телепортации.

У нас была проблема. У меня были документы на имя Клайва Хорсвислера, которые я использовал, чтобы попасть на поезд, но Фенн не думала, что они выдержат досмотр, и если Финч знал, что Клайв Хорсвислер был на борту "Львиного Хвоста", то он знал, что меня не должно быть в Клюквенном Заливе. Поскольку он спрашивал об Эсуэн, я считал довольно вероятным, что он знает, что я лгу.

— У вас с женой разные фамилии — сказал Финч.

— Мы технически не женаты — сказал я. — Мы ждали, пока будут деньги, а затем... появился ребёнок.

— Прискорбно, как это временами случается, не так ли? — спросил Финч. — Ваша невеста, она тоже из Англицинна?

— Да — сказал я. — Из Каледвича.

— Судя по её форме приёма, она очень близка по возрасту к принцесса Амариллис Пенндрайг — сказал Финч.

— Вы просмотрели её форму приёма? — произнёс я, сузив глаза. — Мне казалось, что это не разрешается.

— Ситуация была сочтена уникальной — сказал Финч.

— Полагаю, это то, как Уникальности работают — сказал я, поджав губы.

Финч принялся доставать бумаги из папки. Я в каком-то смысле страшился этого.

— В прошлом месяце, мужчина, соответствующий вашему описанию, имел конфликт с принцем Ларкспуром Прентисс, который на тот момент был Директором Безопасности Иностранных Дел Англицинна — сказал Финч. — Это произошло в Клюквенном Заливе, в Афинее. Тогда меня и вызвали. Как вы знаете, Королевство Англицинн довольно далеко от Монархической Демократии Эспландиан, и как вы можете представить, конфликт заставил некоторых поднимать брови. Я использую слово "конфликт", поскольку остаётся неясно, было это нападением на ДБИД, или было как-то спровоцировано. В свидетельских показаниях есть расхождения.

Он пододвинул в мою сторону фотографию.

Она была чёрно-белой, и очень зернистой. Фотография на Аэрбе не новая наука, но это была одна из областей, в которых они далеко отстают от Земли, как и с химией в целом, вероятно потому, что столько магии изрядно всё запарывает. На фотографии был не я; это была женщина-человек со сложной причёской и в серой робе, которая, вероятно, была почти белой. Она выглядела слегка знакомой, но я не мог вспомнить.

Я взглянул на Финча.

— Вы её не узнаёте? — спросил он.

— Нет — сказал я. — А должен?

— Её имя Кларабель Браун — сказал Финч. — Она студентка в Кости и Плоти, которая проходит практику в Зале Коэя. Она была там, когда произошёл конфликт, и имела толику взаимодействия и с Прентиссом, и с загадочным напавшим, который, по её уверению, просто искал информацию о чём-то под названием "крысиная гниль", предположительно из Земель Восставших. Земель Восставших, куда Амариллис Пенндрайг была церемониально сброшена несколькими неделями ранее.

— Ладно — сказал я, пожимая плечами. Сейчас я вспомнил, и старался этого не продемонстрировать. — И?

— Мужчина, с которым встречалась эта свидетельница, соответствует вашему описанию — сказал Финч.

— Я уверен, что в Клюквенном Заливе существуют сотни, если не тысячи людей, совпадающих с моим описанием — сказал я.

— Был ещё один конфликт, в Боастре Вино — сказал Финч. — Опять же, участвовал Директор Безопасности Иностранных Дел, и опять же, вызвали меня, учитывая уникальность ситуации и то, что я ранее уже имел с этим дело в Клюквенном Заливе. Видите ли, у меня были к нему собственные вопросы. Он наотрез отказался отвечать, а затем сказал, что поговорим после того, как он закончит со своим делом. Я занялся сбором свидетельских показаний, посчитав, что смогу надавить позднее. На следующий день, с утра, он телепортировал несколько вертолётов из Англицинна, вместе с большим количеством персонала, прибывшего через камни касания, и...

Он сложил руки, а затем вопросительно развёл их.

— И? — спросил я.

— Выживших не было — сказал Финч. — Мы не знаем, что произошло. Изначальный конфликт в Боастре Вино был между Ларкспуром Прентисс с его двумя доверенными лейтенантами, и другой группой из четырёх членов. Одной из них, как я теперь полагаю, была Амариллис Пенндрайг. Другой, опять же, соответствует вашему описанию.

— Ладно — медленно произнёс я. — И вы считаете, что... что, я убил Ларкспура Прентисс?

— Кто-то это сделал — сказал Финч. — Официальная версия — что он летел на вертолётах без переданного и заверенного лётного плана, и был атакован и убит драконом. Место происшествия недолго было под контролем города Боастре Вино, а затем перешло Департаменту Крупных Происшествий Англицинна через комбинацию юридических и политических крючков. Согласно кое-каким приватным, не под запись разговорам с офицерами, первыми оказавшимися на месте, это выглядело как полномасштабная война. Не было не только выживших, но и тел. Не стану вдаваться в подробности, поскольку я практически уверен, что вы их уже знаете, и лучше меня.

Я сохранял молчание, задаваясь вопросом, сколько нашей истории ему известно. Вспоминался Абсвифт в Парсмонте, но в этот раз было гораздо хуже. Финч позволил мне какое-то время повариться в молчании, возможно, надеясь, что я что-то скажу, затем продолжил.

— Я получил дозволение от Уникальностей расследовать вопрос глубже — сказал он. — Я побеседовал с правоохранителями в Клюквенном Заливе и в Боастре Вино, разослал письма с запросами в места, о которых было известно, что Ларкспур Прентисс посещал их за несколько дней до его предполагаемой смерти, допросил свидетелей, пытаясь найти некий угол, и даже совершил путешествие в Англицинн, чтобы побеседовать с его женой, Гиацинт.

У меня было такое чувство, что я слишком молчалив. Если бы я был Клайвом Хорсвислером, сидел бы я здесь, пытаясь понять, к чему он ведёт?

— У меня был кое-какой улов — сказал Финч. — Всё, хоть немного подозрительное, попадало на мой стол, и хотя большинство этого было просто слухами, часть стоило отследить. — Он улыбнулся мне. У него были маленькие зубы. Не просто потому, что голова маленькая — зубы были пропорционально маленькими. — Мужчина-человек и женщина-полуэльф, соответствующие описаниям двоих, которых видели сражающимися с Ларкспуром в Боастре Вино, похоже, продали единорога на мясном рынке. Вы знаете, сколько единорогов убивают за год?

— Я вообще ничего о них не знаю — сказал я.

Финч рассмеялся, возможно неверяще, возможно, пытаясь меня спровоцировать.

— В среднем, одного каждые пять лет — сказал Финч. — Обычно это делает эльф, поскольку у них есть некая культурная связь с этими существами, но эти двое пришли с улицы и достали тысячи фунтов единорога из экстрамерного хранилища без предупреждения. Это не то, что сделал бы профессиональный охотник.

— Ладно — сказал я. Чуть потёр лоб, пытаясь представить, как среагировал бы Клайв. — То есть вы хотите сказать... что, собственно?

— Это ещё одно связующее звено — сказал Финч. — Мужчина пришёл в Зал Коэя в поисках информации о болезни из Земель Восставших, и оказался втянут в сражение с Ларкспуром Прентиссом. Несколько дней спустя тот же мужчина продаёт мясо единорога в Боастре Вино, и позже тем же вечером снова оказывается сражающимся с Ларкспуром Прентиссом. Не нужно быть гением, чтобы понять, зачем мужчине, связанному с серьёзной неизвестной болезнью убивать единорога. Реальный вопрос в том, каким хреновым образом он ухитрился это сделать. Вы понимаете?

Я кивнул.

— Не думаю, что вы понимаете — сказал Финч. Он откинулся в кресле. — Вы не выглядите как тот, кто понимает.

— Нет, я понимаю — сказал я. — Просто не знаю, при чём тут я.

— Прошлой ночью внимание Уникальностей привлёк ещё один инцидент — сказал Финч. — Женщина-туунг была похищена из поезда на ходу. Одного из охранников сбросили с поезда, другой очнулся с похмельем, третий всё ещё отсутствует. Туунг пытались это замолчать, поскольку они потеряли одну из своих ценных женщин и не знают, у кого она, но они поменяли направление, когда летучий корабль, которому они позволяли спускаться в Безграничную Яму, был угнан, а сотня их солдат, пытающихся его вернуть, убиты.

— Понятно — сказал я. — Но это было прошлой ночью, и Безграничная Яма в, сколько там, четырёх днях пути на поезде? Вы говорите... вы не можете просто проверить записи, чтобы проверить, кто куда телепортировался? Это снимет с меня подозрения.

Записи были одной из причин, почему мы не планировали использовать телепортационную сеть. Стандарты гораздо выше, когда имеешь дело с чем-то столь ценным. Это как разница между поездкой по государственным трассам, и полётом по государственным трассам.

— Записи чисты — сказал Финч. Он пристально уставился на меня. — Не только в Хидвоте, но и в Боастре Вино и в Клюквенном Заливе. Ни следа. Если это была Амариллис Пенндрайг, то это неудивительно. С её родом связано более чем достаточно магии, и у неё был месяц или около того, чтобы добыть её. Англицинн не разделяет с Империей свою регистрацию реликвий, но могу предположить, что у неё есть нечто, некий способ перемещения.

— Я в растерянности — сказал я. Всё это... это нечто. Но что привело вас в этот госпиталь? Как это связано со мной и моей женой?

— Когда я полагал, что это просто мужчина в поисках лечения болезни, я предположил, что он может оказаться в госпитале, и если по некоему внешнему шансу связано с принцессой, то возможно и она тоже — сказал Финч. — Я прощупал это направление, зашёл поговорить с медсёстрами, особенно теми, что на приёмной, и дал им знать, что если они увидят нечто необычное — уникальное, можно сказать — им следует отправить мне письмо, срочную дальнюю доставку, за мой счёт. Я выдал им наброски мужчины и полуэльфийки, и фото принцессы. Я получил изрядно писем, но ничего особо интересного, просто сложности с реликвиями или гибриды редких видов. В итоге поток писем иссяк. Однако затем, этим утром, когда я был в Хидвоте со своим персоналом, расследовал произошедшее на борту "Львиного Хвоста" и "Вниз и Из", я получил ещё одно письмо от ночной сиделки, в котором говорилось, что поздно ночью прибыла молодая пара. Девушка — точная копия Амариллис Пенндрайг. Предполагаемый супруг девушки — человек выше её ростом, синие глаза, карие волосы, привлекательный и мускулистый, носит синий доспех. — Финч уселся поудобнее. — Синий доспех, который вы носите сейчас, и совпадающий с описанием, которое дал мне охранник туунг, которого я интервьюировал не больше тридцати минут назад.

— Ладно — сказал я. — То есть сующая нос в чужие дела сиделка нарушает приватность пациентов, надеясь на награду? Что мне нужно сделать, чтобы доказать, что я не этот парень?

— Вы серьёзно собираетесь это продолжать? — спросил Финч. — На борту "Вниз и Из" было четверо туристов, два человека, дворф, и полуэльфийка. У вас с вашей женой было двое посетителей, один дворф, другая полуэльф, к которым у меня тоже будут вопросы. Я уверен, что смогу определить наличие всех вас четверых на поезде, на вечеринке, устроенной принцессой Эмомэйн перед похищением её служанки.

— Я арестован? — спросил я. — И если так, то за что?

— Арестован? — спросил Финч, подняв бровь. — Это не та ситуация. Вы, определённо, виновны в совершении преступлений, но большая их часть — против Ларкспура Прентисс. Насколько я могу судить, все улики указывают на то, что он проявил откровенную агрессию по отношению к вам, и заплатил за это. Если отставить в сторону ваши с ним дела, то мы оказываемся в мутных водах. Для вас это выглядит неважно, но не превыше моих способностей вас защитить, пока у вас есть два объекта, которые, как полагает моё начальство, у вас.

Я сглотнул.

— И это?.. — спросил я.

Финч поднял палец.

— Первое — Амариллис Пенндрайг, часть идущей войны за душу Англицинна, которую империя серьёзно проигрывает — сказал он. Поднял второй палец. — Второе — Эсуэн, женщина-туунг.

— И если у меня этого нет? — спросил я.

— Появляются сложности — сказал Финч. Он внимательно наблюдал за мной. — Вы у меня в руках, и всё, что мне нужно, это сотрудничество. Я предпочитаю работать с пряниками, не с кнутами.

— Но у вас есть кнуты — сказал я. — И вы решили, что лучше сперва продемонстрировать кнуты.

Финч кивнул. Он сунул руку в карман, и достал часы, на которые взглянул, чуть улыбнувшись.

— Вам стоит знать, что мы смогли найти отель, в котором вы зарегистрировались. Мы знаем о вашем пятом члене. Прежде чем я прибыл найти вас, я отправил своего заместителя взять её под охрану, что сейчас уже должно бы быть проделано.

Глава 102: Приключения Валенсии Красной.

— И тебя устраивает остаться здесь? — спросила Мэри.

— Да, не нужно спрашивать меня снова — сказала Валенсия. Они были в комнате отеля, наедине. Грак поднимал обереги в соседней комнате, где остановились туунг, а Джун с Фенн отправились выяснить, нет ли другого способа спуститься в Яму. Валенсии было комфортабельнее, когда рядом с ней был кто-то один, поскольку временами слишком много народа говорило одновременно, и было сложно понять, что все они говорят, без помощи дьявола... и Валенсии не особо нравилось получать подсказки дьяволов о её друзьях.

— Я знаю, что я решила за тебя — сказала Мэри. — Я не хочу, чтобы ты думала, что я отталкиваю тебя, ты ценный член этой команды, но...

— Если на меня взглянет обережник, он поймёт, что я нонанима — сказала Валенсия. — А потом сообщит другим, и они попытаются меня убить.

— Частично это — сказала Мэри. — Есть много причин.

Она помедлила.

— Я думаю, что тебе может понравиться толика независимости. Ты была с нами неделю, и у меня такое чувство, что я практически не выпускаю тебя из своего поля зрения. Я хочу, чтобы ты могла решать за себя, принимать собственные решения.

Валенсия ощутила теплоту в груди. Она протянула руки и обняла Мэри, принцесса ответила тем же. Валенсии нравилось обниматься. Она постепенно выясняла, что ей нравится, и объятия были возле вершины списка. Она не размыкала объятий, пока Мэри не опустила руки.

— Ты такая хорошая — сказала Валенсия.

— Спасибо — сказала Мэри. — Я не думаю, что это действительно правда, но спасибо.

— Ты должна вернуться — сказала Валенсия. — Вы все должны вернуться. Ладно?

— Мы постараемся — сказала Мэри. — Вероятно, нам следует обсудить планы, что тебе делать, на тот случай, если мы не вернёмся, по какой-либо причине. У тебя есть деньги, и ты можешь одалживать нужные навыки, но тебе вероятно будет сложно, и если я могу помочь советом...

— Если вы умрёте, я найду вас в адах — сказала Валенсия. — А потом убью всех демонов и дьяволов рядом с вами, так что будет не так плохо.

— Это... неплохо, да — сказала Мэри. — Хотя я всё ещё не уверена, что тебе стоит так свободно их убивать.

— Они не знают, что это вызывает — сказала Валенсия. Она наблюдала, убила одного, а затем убила второго, стоявшего рядом с первым, чтобы просмотреть его воспоминания. И кроме этого каждый раз, когда она брала дьявола или демона, она старалась не забывать прочесать их воспоминания, чтобы проверить, не знают ли они что-либо о ней. Пока что лишь перешёптывания и слухи. Инферналы, считалось, не умирают; они были напуганы. — Даже если бы они знали, им сложно сюда дотянуться.

Валенсия могла ощущать девять тысяч адов тем, что она воспринимала как усики, абсурдно длинные интермерные нити, способные рассечь демона или дьявола и втянуть в неё. Её сила имела различные части — усики, хватающие демонов из их тел, пасть, разрывающая их на компоненты, и резервуар, где хранились их навыки и знания. Требовалась лишь толика отстранённых усилий, чтобы фокусировать каждый усик на отдельной цели, готовым поглотить их в любой момент. Она начинала с восьми, но сейчас их были сотни, и добавлять больше казалось излишним.

— Я боюсь, что будет расплата — сказала Мэри. — И боюсь, что если ты будешь слишком полагаться на них, то переймёшь что-то от них. Они не могут быть тем, на чём основано твоё понимание других.

— Для этого у меня книги о Гарри Поттере — сказала Валенсия с улыбкой.

— Это не — начала Мэри.

— Я просто пошутила — сказала Валенсия. Мэри временами бывает как Гермиона, спешит исправлять то, что считает неправильным. Чтение книг Гарри Поттера помогло ей понимать Мэри чуть лучше. Ещё временами Мэри была как Люциус Малфой — осторожные слова и хитрые планы. И временами она была храброй и отважной, как Гарри Поттер.

Мэри поджала губы.

— Я крайне серьёзна — сказала она. — Жизнь может быть сложной, и чрезвычайно просто стать циничной, даже без инфернального влияния на твои взгляды.

Валенсия хлестнула одним из своих усиков по меньшему дьяволу и раздавила его в своей пасти. Всё, чего она от него хотела, это крошечный кусочек озарения. Она выбрала меньшего дьявола, поскольку считала, что это не так плохо. Мелкие, что ближе к поверхности, были слабее и тупее, ближе к её собственному образу мысли. Сколько влияния может быть от них?

— Ты говоришь о себе — сказала Валенсия.

— Ты поняла это самостоятельно? — нахмурившись, спросила Мэри.

— Нет — сказала Валенсия. Она старалась быть честной с Мэри, Джуном и остальными. Это было проще без подсказок дьяволов, которые всегда делали ложь привлекательной. Ложь может дать тебе то, чего хочешь.

— Ну... — сказала Мэри. — Да, я думаю, что я временами слишком уж цинична. Есть в цинизме нечто заразное. Плохо относишься к другим по причинам, которые кажутся вполне резонными, и мир становится из-за этого хуже.

— Ты говоришь обо мне — сказала Валенсия. — Это не было подсказкой дьявола — добавила она. Она выбросила части дьявола из своего резервуара. Тысячи лет жизни дьявола были использованы ради одной маленькой подсказки о том, что думает Мэри.

Мэри вздохнула.

— Да. Я говорю о тебе. — Она окинула Валенсию взглядом. — Ты же понимаешь, что временами говорят в общем? Есть подтекст, это да, но обобщения всё равно остаются, вне зависимости от контекста, о котором я сейчас думаю.

— Я знаю — сказала Валенсия. — Тебе стыдно, что относилась ко мне, словно меня нет.

— Я была прагматична — сказала Мэри. — Было прагматично отказаться признавать персону, пойманную в циклах одержимости. Это был цинизм, способ предотвратить слабость в себе. Я сожалею.

— Ты каждый день говоришь мне, что сожалеешь — сказала Валенсия.

— Я стараюсь этого не делать — сказала Мэри. Перебрала пальцами. — В идеале я бы один раз сказала, и каждый день это доказывала.

— Ты правда хорошая — сказала Валенсия. Она хотела спросить, могут ли они поцеловаться, поскольку момент ощущался подходящим для поцелуя. Она подумала, что с подходящим дьяволом могла бы уговорить Мэри на поцелуи, но это не будет правильным или честным, и через взгляд дьявола это будет манипуляцией, вместо любви и привязанности. — Можно мне ещё одно объятие? — спросила она вместо этого.

— Конечно — сказала Мэри. Когда они обнялись, Валенсия мурлыкнула как котёнок. Она только слышала о котятах; хотелось как-нибудь встретить одного.

— Когда мы отправимся, ты останешься действовать самостоятельно — сказала Мэри. Она разорвала объятье. Похоже, одним из правил объятий было то, что вечно объятия не держат, и не разговаривают нормально, когда обнимаются. — Я оставила тебе деньги на гостиничное обслуживание, или если захочешь ненадолго выйти наружу, посмотреть Хидвоте. Проверь туунг, не позволяй обережникам увидеть себя, и если что-то случится, блокируй нашу точку телепортации, чтобы мы знали, что тут проблемы. В столе у кровати есть пушка и нож. Если увидишь монокль обережника, беги в другую сторону, и если будешь выходить, всё время держи при себе навыки дьявола, чтобы не попасть в засаду. И если всё-таки попадёшь в засаду, или на тебя нападут, воспользуйся навыками демона.

Мэри не озвучила, что Валенсии делать с навыками демона, но демоны лучше всего в насилии.

— Я очень беспокоюсь, что ты наткнёшься на обережника уровня Грака, который не нуждается в монокле, но я не хочу превращать эту комнату отеля в тюрьму, так что... пусть у тебя всё будет хорошо.

— Я тебя люблю — сказала Валенсия, поскольку это чувствовалось правдой. Лицо Мэри чуть дёрнулось, что говорило о том, что это было неподобающе, но Мэри говорила и то, что каждое мыслящее существо имеет право временами вести себя неподобающе, когда ситуация такая. У Мэри были правила даже насчёт нарушения правил.

— Но ты всё услышала, что я сказала? — спросила Мэри.

— Да — сказала Валенсия. — Ты собираешься всё повторить, прежде чем уйти?

— Вероятно — сказала Мэри со вздохом. Она провела пальцами по своим волосам, окрашенным в чёрный цвет. Их цвет волос совпадал, и Валенсии это нравилось. — Я обещаю постараться вернуться целой, если ты обещаешь постараться оставаться целой, когда я вернусь.

— Обещаю — сказала Валенсия.

— В таком случае, я тоже обещаю — сказала Мэри.

* * *

Валенсия ощущала пустоту.

Она прочитала все семь книг "Гарри Поттера", и что осталось теперь? Ничего. Не буквально ничего, поскольку Джунипер и Мэри оставили каждый свой набор книг для чтения, но Валенсия понимала, что мир, содержащий Хогвартс, содержался только в этих семи книгах, и теперь она их закончила. Она попыталась прочитать первую из книг Аниморфов, но это было не то, и она остановилась на третьей странице. Она попробовала и снова начать с первой книги, но это тоже было не то. Всё, что осталось — пустое чувство завершения.

Джунипер говорил, что он прочитал больше тысячи книг, во что она не поверила, пока он не сказал что-то вроде того, что это всего три года чтения по книге в день. Валенсия прочитала первые три книги Гарри Поттера за три дня, так что это было не слишком невероятно. Затем Джунипер перешёл к прикидкам скорости чтения в словах в минуту, и количестве слов в книге, что Валенсия внимательно выслушала и немедленно забыла; похоже, Джуниперу нравятся ментальные упражнения, так что она была рада за него.

(Она использовала фрагменты дьяволов, чтобы прочитать последние четыре книги быстрее, что на тот момент ощущалось чудесно, но о чём она сейчас жалела, поскольку больше книг не осталось. При чтении была лёгкая примесь мышления дьявола, но это скорее даже улучшало книги; она могла понимать изъяны персонажей, что делало тем слаще моменты, когда они превозмогали эти слабости. Она прочитала эпилог без следа голоса дьявола, что дало Роулинг последнее слово).

Валенсия решила, что она отправится в Хидвоте. Она убедилась, что всё в комнате как надо, положила пистолет в свою сумочку, а затем заперла дверь за собой, трижды убедившись, что на деревянной навесной табличке написано, чтобы комнату не трогали. Грак оставил после себя обереги, и часть из них были весьма мощными. Она ненадолго заглянула в комнату, где находились туунг, дала им знать, что её не будет около часа, а затем прошла в ресепшн и ещё раз сообщила, что в её комнату заходить не надо.

Она шла по улице, пользуясь взглядом дьявола, чтобы подмечать детали, как говорила ей Мэри, наблюдая за публикой. В знаниях, которыми обладал дьявол, были пробелы, но из резервуара частей дьяволов можно было получать очень много, с лишь лёгким ощущением, что это знания дьявола, а не её собственные.

Она видела стаю гилл, с гребнями цвета пшеницы на их спинах и головах. Она прошла мимо свадьбы хе'леш, с их традиционными струями дым, столь же многоцветными, как звёзды на небе. На углу она заметила одного из ренацим, которые были столь необычны на Аэрбе, что она остановилась и на секунду уставилась на него, пытаясь понять. Их на Аэрбе было всего двадцать тысяч, и один из них был здесь в Хидвоте, без очевидной причины кроме простого туризма.

Определённо, было интересно видеть смесь персон, культур, и традиций, даже больше, чем в Клюквенном Заливе, поскольку это место было предназначено для посещений гостями издалека. Но в то же время, у Валенсии было очень мало основ для понимания, что является "нормальным". Двадцать дней назад она была заперта в тюрьме внутри тюрьмы, что было более-менее тем, как она проводила всю свою жизнь. Это была монотонность, прерываемая только тестами Фаллатера и моментами, когда инферналы дотягивались до неё и управляли её телом. Она знала, на что стоит обратить внимание в Хидвоте и на что нет, поскольку дьяволы знали, но часть её, которая была просто Валенсией, восхищалась тем, как высоки здания, или линиями электропередачи, или полным книг магазином.

(Мэри говорила, что она прекрасно справляется, учитывая обстоятельства. Мэри не заходила так далеко, чтобы сказать, что она справляется неестественно, аномально хорошо, но Мэри думала об этом. Присутствовала оставшаяся несказанной идея о том, что Данжн Мастер надавил на весы. И ещё осталось несказанным то, что Валенсия временами поглощала дьяволов, чтобы помочь ей справиться со своими мыслями и чувствами. У дьяволов тоже были эмоции, они просто были очень-очень хороши в управлении ими. Часть этого оставалась, даже когда с ними было покончено).

Она нашла таверну, которая, на её взгляд, была немного похожа на Хогсмид, и села у бара, на высоком стуле. Она ухватилась за барную стойку, и крутанулась сперва в одну сторону, потом в другую.

Инстинкты дьявола были с ней, и говорили ей, как это будет выглядеть для окружающих, но она проигнорировала их, потому что хотела это испытать. Даже с меньшим дьяволом вроде этого, временами было сложно найти себя в смеси. Дьявол был мёртв, разобран на компоненты, фрагменты, но эти фрагменты были частью её, дополняя её мысли, и, в какой-то степени, чувства. Она старательно работала, с помощью Мэри, чтобы стать чем-то большим, так чтобы дьвололам было меньше возможности превозмочь, и чтобы избегать побуждений потянуться в этот колодец понимания просто потому, что он тут есть. Она пыталась думать о дьяволах как о голосах, независимых персонажах, но это на самом деле не было так. Они были мертвы, и она просто использовала их силы или знания. Было проще думать о них как о раздельном, чтобы она могла сказать, что это демон говорит ей, как убить всех в комнате, вместо её собственных мыслей, которых у неё не было бы без демона в ней.

Так что она крутанулась на стуле, чтобы взглянуть, каково это, не обращая внимания на то, что подумают другие. Она может выглядеть, как маленькая девочка, впервые севшая на барный стул. Её это устраивало.

— Вам что-то принести? — спросил бармен. Он был большим мужчиной, с широкими плечами, и шеей толще её бедра. И он выглядел дружелюбно, то ли несмотря на, то ли благодаря его лохматым бровям. Он был аборийцем, с подпиленными когтями, так что они выглядели почти как ногти. Знание дьявола услужливо сообщило ей множество всего, и она отбросила поток мыслей о нём, как только они возникли, но не прежде чем они оставили вкус в её разуме — он симпатизировал ей, беспокоился, что у неё проблемы, беспокоился, что она не сможет заплатить, легко манипулировать, изобразив жертву, и так далее. Он определённо был владельцем; бар был построен для кого-то его пропорций. (Он напоминал ей Хагрида, хотя и менее волосатого).

— Одно сливочное пиво, пожалуйста — сказала Валенсия. Часть дьявола в её разуме настаивала, чтобы она не делала этого, поскольку "сливочного пива" не существует, даже пива со сливками, так что она выставляет себя на посмешище, но она решила не слушать, и вместо этого сделать то, что хотела сделать, на тот маловероятный случай, если Данжн Мастер будет в благодушном настроении.

Он слегка нахмурился.

— У нас такого нет, прошу прощения, дорогуша — произнёс он. — Как оно на вкус?

— Не знаю — сказала Валенсия. — Сливочный скотч?

— Ну, скотч у нас есть — сказал бармен, усмехнувшись. — Но, полагаю, ты для этого слишком молода.

— Мне восемнадцать — сказала Валенсия. — Насколько ей было известно, это может быть правдой.

— Действительно? — спросил бармен. В его голосе был скептицизм.

— С какого возраста в Хидвоте позволяется пить спиртное? — спросила Валенсия.

— На усмотрение бармена — сказал он с лёгкой улыбкой. — У нас здесь слишком много разных видов, чтобы устанавливать жёсткие правила. Должно быть, ты проделала дальний путь... откуда, вообще?

— Портина — сказала Валенсия. Это был безопасный ответ, достаточно близко, чтобы не было интересно, достаточно далеко, чтобы он вряд стал выжимать знание. Не то, чтобы у неё не было знания, но дьяволы не то чтобы отслеживают последние новости. — В таком случае, можно мне что-то вроде сливочного скотча? Не обязательно с алкоголем.

Она сунула руку в свою сумку и достала горсть оболов, достаточно, чтобы показать, что у неё есть деньги, но не достаточно, чтобы привлечь внимание. Это будет первый раз, когда она платит за что-то. Собственно, это будет первый раз, когда она владеет чем-то собственным, пусть даже это оплачено деньгами группы.

— Вот — сказал бармен. Он снял своей большой рукой бутылку с полки, и наполнил из неё маленький бокал, затем взял вторую бутылку с носиком и открывающей рукоятью и добавил что-то пузырящееся. — Местный фирменный напиток, "Кайф Ныряльщика", одна часть тоника, одна часть ангвидного сиропа. Туунг собирают его со стен Ямы, но в основном чувствуется вкус сахара.

— Сколько с меня? — спросила Валенсия.

— За счёт заведения — сказал бармен. — Тут всего-то от силы на четверть обола ингредиентов.

— Спасибо — сказала Валенсия, проделав маленький, искренний поклон в его сторону. Она использовала толику навыков дьявола, чтобы передать ему правильное впечатление, продемонстрировать, что она ценит. Навыки дьявола раскладывали для неё путь манипуляции, способ заставить этого мужчину делать то, что она хочет, но она придавила это.

Она попробовала шипящий напиток, медленно потягивая его. В нём были и горечь, и кислинка, толика почти цитрусового вкуса но действительно в первую очередь ощущался сахар. В её разуме возникла тысяча сравнений, благодаря дьяволу, большая часть — рассчитаны на то, как на них среагирует бармен, кое-что — откровенная ложь, которая поведёт разговор в определённом направлении... но было одно, с чем сама Валенсия могла честно сравнить это.

— На вкус как Маунтин Дью — сказала она.

— Горная роса? — спросил бармен. — Поэтично, полагаю. Это твоё занятие? Ты юный поэт из Портины?

Она ему нравилась. Было в нём нечто Джуниперское, слабость к слабости. Впрочем, примеси сексуального желания не было, в отличие от Джунипера (не то, чтобы она сколько-то возражала против последнего). Внимание и мимолётная компания были достаточно приятны, но навык дьявола избегать обнаружения звонил в колокола в её голове, говоря, что чем больше они разговаривают, тем больше он запомнит её, и тем больше сможет рассказать кому-то, кто будет задавать вопросы, особенно если решит, что у неё проблемы.

— Просто визит с семьёй — сказала Валенсия. — Мы прибыли сюда на свадьбу друга семьи, и моя мама отпустила меня прогуляться, пока есть свободное время.

— О — сказал бармен. Он чуть расслабился, но был так же оттенок огорчения, легкое падение выражения его лица, и приглушение предыдущей оживлённости. — То есть пока что без профессии? Полагаю, работа в таверне тебя не интересует?

Он верил ей, по большей части, но она не сделала достаточно, чтобы избавиться от его потребности помочь ей.

Тем, что вызвало у неё печаль, такую печаль, что она могла бы расплакаться, если бы не обладала дьявольским контролем над своим телом, было то, что если бы он узнал, что у неё нет души, в нём словно переключили бы рубильник. Нонанима — редкость, взрослая нонанима тем более, но демонов и дьяволов хорошо знали, и если бы он узнал, что она под постоянной угрозой одержимости (игнорируя тот факт, что она не была), всё, что она говорила или делала обрело бы новое значение. Любая толика симпатии к ней рассматривалась бы как победа дьявола, любой момент недоверия или напряжённости рассматривался бы как провал дьявола.

— Если будет некуда идти, приду сюда и попрошу работу, сойдёт за обещание? — спросила Валенсия, зная, что это ложь.

— Договорились — сказал бармен и протянул руку. — Меня зовут Надоеда, хотя я и не такой. (пр. переводчика: Bore, Боо)

Валенсия пожала её.

— Валенсия Красная — сказала она, игнорируя советы. Улыбнулась его поднятой брови. — Это фамилия.

После этого он оставил её, и она погрузилась в раздумья. Он был милым, и их общение было приятным, но это только потому, что он не знал её. В настоящий момент было четыре человека в мире, кто знали её секрет, и они были единственными, на кого она могла положиться — если они вернутся.

* * *

Получив свою порцию развлечений во время своей первой ночи в Хидвоте, и ожидая множество дней одиночества впереди Валенсия принялась писать восьмую книгу Гарри Поттера.

Сперва она пыталась написать её с помощью дьявола, но к тому времени, как она добралась до конца первой главы, персонажи планировали и замышляли куда превыше того, что происходило в первых семи книгах, и никто из них не был особо хорошими людьми, и она не видела, как во всём этом может быть счастливая концовка для кого-либо. Плохие люди стали ещё хуже, и все отблески света угасли, потому что так дьявол понимал людей. Мэри считала, что с практикой Валенсия сможет одалживать навыки дьяволов без их фокуса на страдании, несчастьях и боли. Если это и возможно, пока что Валенсия не справлялась.

Она выбросила первую попытку, и начала снова, без помощи, но у неё закончились идеи на половине первой главы, когда она пыталась придумать людей, с которыми Гарри Поттер будет работать в своей карьере Аврора. Она назвала одного из них Джунипер, а другую Мэри, но это подняло множество вопросов, которые требовали ответов.

Так что она выбросила и вторую попытку, и начала третью, которая была про первый год в Хогвартсе Джунипера Смита с Мэри, Фенн, Граком и локусом. Джунипер будет в Гриффиндоре, очевидно, и Фенн в Хаффлпафф, но Валенсия была не уверена, отправит Распределяющая Шляпа Мэри в Гриффиндор, поскольку она храбрая и отважная, или в Рэйвенкло, поскольку она такая умная, или в Слизерин, поскольку вся её семья из Слизерина. Слизеринцы не то чтобы злые, хотя большинство из них и такие. Суть была в амбициях, и разве Мэри не дико амбициозна? Она всё время говорила о том, что хочет изменить мир.

Валенсия решила, что она будет домовым эльфом в этой истории, но получившим носок от Джунипера, а потом выбросила свою третью попытку написать восьмую книгу Гарри Поттера, поскольку это было просто печально. Она не хотела быть Добби, она хотела быть Гермионой.

Во время этого депрессивного момента самосожаления Валенсия и услышала стук в дверь.

Вопрос был не в том, использовать ли инфернала, а в том, какого. Дьяволы — лжецы, обманщики, и переговорщики. Демоны почти полностью сфокусированы на битве. Требовалось какое-то время, чтобы переключиться, и хотя навыки и информация, которыми обладали оба, приходили к ней быстро, всё же оставался момент умеренной дезориентации. Итак, говорить или сражаться?

Один из усиков Валенсии прикасался к демону в аду #2349. Она мгновенно погасила его жизнь, разобрала в своей пасти, затем приняла в полную силу его знания и навыки. Это заняло две секунды и минимум мыслей или усилий с её стороны. Она всегда была рада убить ещё одного из них, а затем после этого всегда ощущала укол вины за то, что чувствовала удовольствие от окончания чьей-то жизни, какой бы неисправимой и мерзкой она ни была.

С дополняющими её мысли фрагментами демона, комната приняла новый контекст. Мэри оставила оружие, кинжал и пистолет; Валенсия отругала себя за то, что не проверила, заряжена ли пушка, и в рабочем ли она состоянии. Она проделала это, бесшумно двигаясь по полу с опытной грацией, игнорируя стук и пытаясь думать. Она проверила кинжал, ощутила его вес, чтобы можно было метнуть или резать без нерешительности или ошибок, затем достала магазин из пистолета и проверила его, едва обращая внимание, что делает, пока её мысли бешено неслись.

В номере было две спальни и один длинный зал, служивший общей зоной, с маленьким письменным столом, обеденным столом, диванчиком с низким столиком перед ним, и выдвижной дверью, ведущей на узкий балкон.

Следующий вопрос: сражаться или бежать? На балкон, чтобы спуститься на шесть этажей до земли, и исчезнуть в городе, или убить всех в коридоре?

Она запнулась, когда поняла, что эти два варианта — не единственные. Это просто были единственные две вещи, о которых немедленно подумал бы демон, паттерны поведения, которые она приняла, забрав из резервуара сразу слишком много его.

Когда она активно сфокусировалась на том, чтобы поговорить с ними, её разум помчался к возможностям, сортируя все возможные в коридоре угрозы, традиционные композиции огневых команд при разных обстоятельствах, и что можно предположить о них, основываясь на том факте, каковы они. Туунг были ограничены в силах, которые они могли применять, из-за их слабой позиции в интернациональном сообществе и необходимости отправлять своих представителей в афинеи, где они могут стать перебежчиками. Англицинн будет снаряжен лучше, хотя тайная операция накладывает свои ограничения. И если это была Империя, что вполне возможно, если в Яме прошло достаточно скверно, то в коридоре может быть много народа... плюс ещё на земле, ожидающих выхода с балкона.

Лучшей стратегией, чтобы убить их всех, будет залечь в комнате, за максимальным укрытием, которое она сможет быстро соорудить. Грак тщательно снабдил комнату отеля оберегами, и Валенсия знала, где располагаются все обереги, что позволит ей танцевать между невидимых барьеров, чтобы получить преимущество. Она начала упражняться, по настоянию Мэри, но прошло всего десять дней, и хотя этого было достаточно, чтобы продемонстрировать определённый прогресс, она всё ещё была слабой, маленькой, девушкой.

В пистолете было десять патронов. Её меткость была настолько близкой к идеалу, насколько это возможно без развития мышц или мускульной памяти, что означало, что этого достаточно, чтобы убить по крайней мере десять человек на близкой дистанции. Она могла убить первых двух или трёх прежде чем они вообще поймут, что происходит, если предположить, что нет реликвий, и несколько разновидностей магии тоже не в игре. Увы, но в неподготовленной перестрелке это всегда следует учитывать. Маги скорости уклоняются от путь, маги неподвижности их останавливают, громилы в реликвиях-латах не получают урона, маги ревизии его обращают, маг золота, если смогут такого достать... и это только очевидное, то, чего следует ожидать как стандарт, прежде чем задумываться об экзотике.

Валенсия остановилась, когда осознала, что вернулась к образу мысли, подразумевающему, что решение проблемы — убийство.

Стук прекратился.

Вероятно, это просто был сервис в номер.

Валенсия села на один из стульев столовой, и положила пушку позади, чтобы от двери её не было видно. Инстинкты демона были частью её, и они вопили, так что она выпустила эту часть туда, куда отправлялось всё такое, когда она с ним заканчивала. Забвение, вероятно, или Пустота. Чуть подумав, она полностью отбросила демона.

Один из её усиков отслеживал дьявола, и она хлестнула по нему, похищая его эссенцию и в процессе убивая его.

Стук раздался снова, громче.

— Да? — произнесла Валенсия. — Кто там?

Возникла долгая пауза.

— Имперские Дела, Отдел Уникальностей — произнёс голос с другой стороны.

Эти четыре слова сообщили многое. Дьявол был не слишком сведущ относительно текущего состояния дел, и по стандартам дьяволов, "текущие" измерялись десятилетиями. Содержание сообщения было в произнёсшем его голосе, тоне слов, и эмоции, которую они содержали. Это был приказ, смешанный со страхом и предвкушением. Голос был мужской, слегка грубый, почти наверняка персона не из тех, кого используют для деликатных переговоров или дипломатии. Этого было недостаточно для полной оценки ситуации, но это сдвигало вероятности к менее желательному исходу.

Валенсия понятия не имела, что такое "Уникальности", и дьявол тоже не обладал полезным знанием по этому вопросу.

— Можете вы дать секундочку одеться? — спросила Валенсия. В её голосе не было изъянов, способных что-то выдать. Она могла точно контролировать свои тон и тембр, и то, что она играла, в любом случае было достаточно близко к тому, кто она есть. — Ладно — сказала она, встав со стула, подняв пушку и бросив её в спальню. Она подошла к двери, стараясь думать о возможностях. Было маловероятно, что они хотят вести переговоры, но часть переговоров в том, чтобы подвести вторую сторону к столу переговоров. Ключ в том, чтобы сперва выбить их из равновесия, убрать основу готовности сражаться, и с этого можно будет взглянуть, как оно пойдёт.

— Кто вы там сказали это? — спросила Валенсия, стоя у двери и чуть наклонившись к ней. Она взглянула в глазок, но он был чёрным, закрытым чем-то с другой стороны. Это было скверным признаком.

— Имперские Дела, Отдел Уникальностей — произнёс тот же голос, почти тем же тоном. Пожалуй, часть страха ушла, заменённая раздражением и растерянностью. Предвкушение, впрочем, осталось. Это беспокоило. — Откройте дверь, пожалуйста.

— Мама сказала, что я не должна этого делать — сказала Валенсия. Она чуть подняла тон своего голоса, изображая юность, и добавила крошечную примесь певучести. Возможно, они не уловят этого, но это должно было донести, что она не совсем понимает серьёзность ситуации.

— Мы заходим — сказал голос с тоном финальности.

Валенсия отступила от двери, а затем немного в сторону, чтобы не быть напрямую на линии огня. Она на секунду подумала, что они вышибут дверь, но нет, на их стороне была власть, и дверь была открыта мастер-ключом отеля. Она наблюдала, как ручка замка медленно повернулась, и дверь открылась. Никого не было видно, но это было не удивительно; она сделала бы так же, оставаясь вне поля зрения.

Её дыхание ускорилось, и сердце тоже билось чаще. Всё это было полностью под её контролем; она была юной девушкой в ситуации выше её головы, возможно не невинной в какие там части истории они знают, но определённо в ситуации выше её головы. Ей нужно будет придумать некую невинную историю прикрытия, но она не сомневалась в своей способности это сделать. Если она могла стать невинной девочкой, которую они по их мнению поймали, тем лучше. Она сможет скормить им ту информацию, которую посчитает нужной.

Проблема была в том, что будет потом. Мелких воров обычно не проверяют на реликвии с помощью обережника, но если это была имперская операция с обильным финансированием, то это будет стандартной оперативной процедурой, просто чтобы убедиться, что арестованный не превратится в туман, как только к нему повернутся спиной, или поменяется местами с охранником, или тысяча других возможностей, с которыми можно иметь дело лишь идентифицировав всё магическое и изъяв это.

В комнату вошёл мужчина в сером доспехе, качнул ружьём из стороны в сторону, слегка опустив его, когда ствол проходил мимо Валенсии. За ним стояли другие, одетые так же. Доспех был ей известен; это были мерцающие латы, массово производимые реликвией в собственности империи, и отзываемые по воле владельца реликвии. Как отдалённо припоминала Валенсия, их использовали в Битве Маршвинда. Её лежащая на кровати пушка будет не слишком эффективна, если не стрелять только в голову, и даже так первый мужчина носил шлем в другом стиле. Руки тоже были одоспешены, что было другой слабостью, которую она могла использовать.

— Только девчонка — сказал мужчина из Уникальностей остальным, скрытым из вида. Он держал своё оружие поднятым, наготове. Слова были отстранёнными, что было многообещающим. Существовала горсть смертных видов, которых легко спутать с людьми, но он видел страх в её глазах, и свёл её ко всего лишь её полу и возрасту.

— К-кто вы? — спросила Валенсия. Сейчас она дрожала, с расширенными зрачками и демонстрируя все известные дьяволу признаки страха, надеясь обезоружить его и вызвать симпатию. Она обдумала возможность обмочиться, но его реакцию на это было слишком сложно предсказать. Симпатия и вина — это хорошо, отвращение и стыд — менее.

— Эллис, твоя очередь — сказал мужчина, чуть отступая и игнорируя вопрос Валенсии.

В комнату проскользнула женщина, тоже в мерцающем доспехе. На её броне висела бронированная сумка, и из неё она начала доставать монокль на цепочке.

— Пожалуйста, не убивайте меня! — завопила Валенсия. Она прикрыла голову руками, защитная реакция, бесполезная против ружья, и бросилась в сторону, в дверь спальни. Это было настолько естественным переходом от тревоги к полноценной панике, насколько она могла справиться, учитывая внезапность.

— Стоять! — выкрикнул мужчина, когда она пришла в движение. Он направил на неё ружьё, но не стал стрелять.

Все признаки страха и стресса стали реальными, как только Валенсия позволила фрагментам дьявола ускользнуть из её резервуара, и в кратком моменте слепой паники она почти забыла причину, по которой это сделала. Она быстро убила демона одним из своих усиков, и пропихнула его эссенцию через свою пасть. Страх не то, чтобы смыло, но он стал чем-то управляемым, отложенным, как нечто бесполезное в грядущем сражении. Не было нервной дрожи, не было потопа паникующей нерешительности, лишь холодное спокойствие с толикой возбуждения от возможности разойтись по полной — и Валенсия честно не знала, её ли это, или от демона.

Она остановилась, с пушкой в руках, и попыталась думать вне инстинктов демона к насилию.

Убийства — это то, что делали Пожиратели Смерти. Гарри Поттер никогда не использовал Убийственное Проклятье, даже в конце, потому что он был хорошим и чистым, и знал, что убивать неправильно. Мэри говорила, что убивать неправильно, но ещё она говорила, что временами это необходимо, и сейчас, похоже, был один из тех моментов, насколько они вообще бывают. Но ещё Мэри говорила, что независимость важна, и принятие больших решений, вроде того, убивать кого-то или нет, казалось частью этого. Валенсия не хотела никого убивать.

Эти мысли не заняли много времени.

Она выскочила из комнаты, и выстрелила мужчине с ружьём в руку, заставив его сругнуться и выпустить его. Когда он отступил, второй выстрел Валенсии попал в обережницу, в руку, держащую монокль. Валенсия нырнула обратно в спальню и залегла на полу. Падая, она выбрала такой угол, чтобы видеть через дверь, не переднюю, а стеклянную дверь балкона. Стекло было чистым и отражающим, видимым между ножек кресел, и Валенсия могла едва, но разобрать людей, двигающихся на другом конце длинной комнаты.

Солдат в мерцающем доспехе, укрывшись за дверной рамой, выстрелил в комнату отеля. Валенсия тихо ожидала, пока он закончит; звук был оглушительным, громче, чем у её пистолета, но демон знал, как игнорировать боль в ушах и как сражаться, не используя звук. Естественно, пушка ничего не сделала; Грак установил обереги от скорости, чтобы замедлить любые попавшие в комнату пули. У них оказалось недостаточно пробивной силы, чтобы поцарапать гипс стен, не то что пробить плоть.

На какой-то момент воцарилась тишина, за которой последовал разговор, который Валенсия почти не слышала, будучи оглушенной. Она следила за приближающимися к двери отражениями, концентрируясь, и пытаясь предвидеть, что они сделают дальше. Не убивать их. Она беспокоилась, что это произойдёт, если будет просто следовать инстинктам демона, поскольку убийство приходило более естественно, нежели попытки вывести из строя или обезоружить.

Валенсия заметила в отражении движение, взмах руки, бросок снизу вверх. Она пришла в движение ещё до того, как оно оказалось в комнате, вскакивая с пола переложила пушку в левую руку. Она выстрелила в окно, схватила то, что они бросили, запоздало опознав в этом гранату, и выбросила в разбитое окно балкона, и используя инерцию броска провернулась обратно в спальню. Она была открыта всего какую-то долю секунды, но всё равно посчитала удачей, что её не подстрелили.

Граната взорвалась в воздухе, выбросив белый газ, который быстро сдул ветер вокруг Ямы.

Нелетальная. Было сложно определить, это потому, что они не хотели её убивать, или потому что беспокоились об убийстве гражданских в комнатах вокруг шальными осколками.

В спальне было зеркало, стоявшее на шкафчике, и Валенсия ударила по нему локтём, разбивая его. Её тонкие пальцы подобрали осколок, и поднесли его к двери, подтолкнув одной рукой, в то время как её пушка была в другой. Её хватка могла бы быть неудобной для кого-то, кто не обладал таким навыком владения оружием — большой палец на спуске, остальные пальцы держат пистолет сзади.

Дверь в комнату отеля была чиста. У неё не было иллюзий, что они сдались; гораздо вероятнее было, что они совещаются, готовят план. Насколько им было известно, она была единственной целью в комнате с серьёзными оберегами, которые они не могут увидеть без своей обережницы. Валенсия была не уверена, сколько информации та успела получить, если вообще что-то увидела. Видела ли она достаточно, чтобы сказать, где находятся обереги?

Валенсии не пришлось долго ждать, прежде чем кто-то высунул голову из-за входной двери. Это была обережница, снова пытающаяся увидеть, с чем они имеют дело. Валенсия прицелилась по зеркалу, приложила к спуску максимум давления, что могла приложить без выстрела, и задержала дыхание, ожидая подходящий момент. Когда обережница выдвинулась, чтобы осмотреть остальную часть комнаты, Валенсия выстрелила в монокль.

Она намеревалась попасть в его край, надеясь уничтожить способность обережницы видеть магию, не убивая женщину. С отдачей пистолета и неудобным углом зеркала было сложно сказать, что именно произошло; к тому моменту, когда Валенсия снова смогла нормально видеть, обережница или отступила, или её оттащили. Валенсия тихо сидела, выставив зеркало, с направленной на дверь пушкой, ожидая. Она как могла сдерживала чувства растерянности и страха.

Газовая граната грызла её разум. То, что они стреляли в неё, говорило о намерении убить, но газовая граната говорила о другом. Были конфликтующие возможности в том, что это могло означать, и она не знала ответа. Демон, которого она использовала, был — теперь уже точно "был", поскольку сейчас он был мёртв — старым и могучим, но он мало контактировал с поверхностным миром со времён Демона Апокалипсиса. Что действительно думали нападающие было ей непонятно, как бы хороша она ни была в возможности их убить.

Мужчина в мерцающем доспехе с тёмно-карими волосами под шлемом выступил вперёд, пригибаясь к полу. Валенсия выстрелила ему в руку, поскольку не хотела стрелять в голову. Она обеспокоенно увидела в зеркало, что выстрел не произвёл на него никакого эффекта. Знание пришло немедленно, практически не нуждаясь в обработке, как только она увидела в зеркало, что пуля лежала на полу, недеформированная. Он был не обычным солдатом, а магом неподвижности.

Валенсия скользнула обратно за дверь, держа осколок зеркала в одной руке, и пушку в другой. Она поменяла хватку, чтобы держать его нормально, затем отступила на два шага и прицелилась в дверь. Пушка была бесполезна против мага неподвижности, почему его и выслали, очевидно. Для убийства мага неподвижности требовались превозмогающая мощь, пустотное оружие, химические или биологические атаки, или магия подходящего типа. Всего этого под рукой не было. Она подождала, пока он появится на вид, а затем дважды выстрелила, целясь ему в лицо. Пули немедленно потеряли скорость и упали на пол; он не пострадал. У него был пистолет, но он не стрелял в неё; инстинкты демона говорили ей, что если он захочет её убить — она покойница, поскольку в ближнем бою с магом неподвижности мало что можно сделать. Она могла бросить в него зеркало и попытаться отвлечь, но все методы самозащиты, которые у неё были, были, в сущности, кинетической природы.

Была одна последняя мера, благодаря Граку.

— Ты не можешь меня ранить — сказал маг неподвижности. Ей было сложно слышать из-за выстрелов, но она могла читать по губам, и дополнять воспринимаемыми звуками.

— Могу — сказала Валенсия. Её голос звучал слишком спокойно. — Я не хочу, но могу.

— Ты нужна им живой — сказал он.

Валенсия промолчала. Их пушки были направлены друг на друга, но он использовал свою как предупреждение и предосторожность, не как угрозу. Он знал, что он лжёт, когда сказал, что она не может его ранить.

Проблема была в том, что как только она окажется в их руках, она сможет полагаться только на их милосердие, и не пройдёт много времени, прежде чем они выяснят, чем она была. Она может попытаться объяснить, что она на самом деле не подвержена риску одержимости, но кто в мире этому поверит? Мэри разработала план, как доказать это, но это всё равно потребует прыжка веры, и все, кто знают, что такое нонанима, будут знать, что позволить им говорить опасно. У них будет маг кожи, проверяющий её на татуировки, или обережник, проверяющий на реликвии, и любой из них немедленно поймёт, что что-то не так. Затем они, скорее всего, её убьют.

— Всё кончено — сказал маг неподвижности. Он подошёл к Валенсии с поднятой рукой, готовый остановить её. Было возможно, что он немедленно убьёт её, даже не пытаясь этого сделать. С касанием мага неподвижности можно бороться, но в плане магии у неё буквально нет воли вовсе. Если он надавит, ожидая сопротивления, он может случайно убить её, не встретив такового.

Валенсия отступила, когда он приблизился, обращая внимание, куда направлен его пистолет. Её шаги были тщательно отмерены, чтобы оказаться именно там, где нужно.

— Пожалуйста, не надо — сказала Валенсия. В ней был демон, не дьявол, так что просьба была максимально подлинной, полностью её. Он продолжил приближаться.

Когда они оказались точно на тех местах, где она хотела, он рванулся к ней, схватив за запястье. Когда его рука ударилась об оберег, она схватила её, втягивая — даже когда она поменяла цвет, даже когда он испустил нечеловеческий вопль боли. Если бы у него была её чёткость фокуса, возможно, он смог бы использовать магию неподвижности, чтобы остановить себя, но магия неподвижности требовала определённого состояния разума, и есть пределы того, сколько боли может вынести это состояние разума.

Оберег был уничтожающим оберегом против магии крови.

Он выстрелил, как она и ожидала, но она крутанулась, затягивая его, и едва сумела уклониться, благодаря бдительности, рефлексам, и скорости демона, и всего этого могло бы быть недостаточно, если бы его внимание было сфокусировано на прицеле.

Она не дала ему полностью войти в оберег, толкнув рукой в шею и отбросив прочь. Однако он потерял ногу, когда пытался восстановить равновесие, и всю руку; кровь исчезла из них, когда они прошли через оберег. Термин для этого был "микровакуум", и схлопывание артерий и вен в реакции на это вызывало огромные повреждения. А затем кровь спешила заполнить опустошённые конечности, вызывая резкое падение кровяного давления.

Валенсия вышла и проверила пульс двумя пальцами на его горле. Она немедленно нашла его, и способность демона полностью фокусироваться на текущей задаче предотвратила вздох облегчения.

— Вашему магу неподвижности нужна медицинская помощь! — крикнула она в комнату отеля.

Она бросила взгляд на балкон. Она могла пробежать вперёд, через разбитое стекло, и спрыгнуть с края, ухватившись пальцами и спрыгнув на балкон снизу. Серией падений она могла за считанные секунды спуститься на улицу. После чего она останется на своём усмотрении, задаваясь вопросом, что там с остальными, оставшись лишь с подготовленными Мэри линиями связи. Это если вооружённые люди не ждут внизу, пока она спустится. Или в комнате снизу.

В коридоре была тишина.

Она задалась вопросом, что они попытаются сделать дальше. Нахлынули знания демона, непрошенные, и она придавила их. Она не хотела сражаться, и не хотела убивать. Она просто хотела отправиться в Хогвартс и быть ведьмой, неужели просит так много? Она хотела, чтобы у неё были счастливые, с лёгким сердцем, приключения с её друзьями, а не... это.

Она подняла свой осколок зеркала, наблюдая за дверью в коридор. Там никого не было. Вероятно, они решили, что маг неподвижности мёртв, что означает, что пришло время попробовать что-то новое.

— Я не хочу никого ранить! — выкрикнула Валенсия. — Я не хочу убивать! Пожалуйста!

Она ощутила порыв заплакать, но пока что это было в пределах того, что она может контролировать, так что она решила этого не делать. Плач скомпрометирует её боевую эффективность.

— Сдавайтесь! — наконец, произнёс голос из коридора. Этот она прежде не слышала — мужской, но гораздо выше, без той же грубости или командного тона.

— Я не могу! — выкрикнула Валенсия. Она попыталась думать о словах, которые отрабатывала с Мэри. Было соблазнительно выбросить демона, но он ещё может понадобиться, чтобы спуститься вниз, и задержка может оказаться достаточно большой, чтобы она погибла. — Это сложно.

В коридоре возникла пауза.

— Я вхожу — сказал мужчина. — Не стреляйте!

Валенсия наблюдала в своё зеркало. Она держала пистолет обратным хватом, направленным на него, готовая стрелять. Он не выглядел как солдат, он носил мерцающие латы, покрывающие куда более стройную фигуру. Его руки были пусты, и неугрожающе подняты перед ним.

— Мы не хотим вас ранить — сказал он. — Вы первой стали стрелять.

Его слова были отдалёнными, приглушенными гулом в её ушах, и она могла понимать лишь потому, что видела его губы.

— Громче, пожалуйста — сказала она. — С ушами проблема.

— Мы приведём целителя — ответил он, повысив голос.

Валенсия ощутила, как ёкнуло её сердце при этих словах. Целитель заметит то, что ей очень нужно было, чтобы не замечали.

— Мне нужно время, чтобы объяснить — сказала она. Бросила взгляд на мага неподвижности; он был бледным, но дышал.

— Моё имя Джорг — сказал мужчина. Он не был красив, но что-то привлекательное в нём было. Она подумала, что он немного похож на то, как она представляла Фреда или Джорджа, но с вьющимися чёрными волосами вместо рыжих. — У нас есть время?

Валенсия взглянула на тело. Он не умрёт, но ему нужна медицинская помощь. Больше беспокоило то, что он может очнуться. Ей нужно одним глазом смотреть в зеркало, а другим присматривать за телом. Если он начнёт приходить в себя, она не была уверена, что она с этим сделает.

— Какое-то время у нас есть — сказала она. Он назвался Джоргом. — Моё имя Валенсия.

— Вы сказали, что у вас сложная ситуация — сказал он.

Она проходила это с Мэри, и когда они говорили об этом, в ней был дьявол. Это было не то же, что быть пронизанной его инстинктами и знанием, но она помнила, как они решили это озвучить, и просто повторила эти слова.

— У меня состояние, из-за которого я воспринимаюсь как нонанима — сказала Валенсия. Она наблюдала за лицом Джорга в зеркало. Он поднял брови, слегка, но помимо этого оставался бесстрастен. Валенсия вновь испытала побуждение переключиться на дьявола, способного видеть человека насквозь, но это означало отказаться от возможности быстрого спуска по зданию. — Я понимаю, как это звучит. Я могу доказать, что я не нонанима, но вам придётся мне довериться.

Ей не нравилось так это говорить, но Мэри и дьявол считали, что это к лучшему. Идея была в том, чтобы как можно быстрее избавиться от её титула и стигмы. Она была нонанима, без души, но эта правда была менее убедительна.

— И я понимаю, как звучит просьба о доверии.

Джорг стоял неподвижно, думая и взвешивая.

— Ваша обережница цела? — спросила Валенсия.

— В порядке — ответил Джорг. — Уже исцелена, хотя её монокль уничтожен. Намеренно?

— Я не могла позволить ей увидеть меня — сказала Валенсия.

Джорг слегка кивнул.

— Скажите мне, как вы можете доказать, что вы не нонанима.

— Я могу убивать демонов и дьяволов — сказала она. — Вы можете наблюдать через инферноскоп. Ещё я могу переключаться между навыками демонов и дьяволов. За этим тоже можете понаблюдать.

Мэри использовала слово "осциллировать".

— Ваш маг неподвижности скоро придёт в себя.

Фактически, он уже слегка шевелился, рука подёргивалась. Он не станет серьёзной угрозой, учитывая повреждения в его руке и ноге, плюс количество крови, которую он потерял.

— Я не хочу убивать его или вас, но не думаю, что у меня будет выбор.

— Как думаете, он выживет, если вы свяжете его и возьмёте в заложники? — спросил Джорг. Его лицо оставалось бесстрастным, словно он говорил о погоде.

— Мне придётся выпустить пушку — сказала Она.

Ей не нравилось не знать, что думает Джорг. Что бы там ни было раньше, штурм комнаты отеля превратился в переговоры. Она повторяла отрепетированные заранее слова, пытаясь звучать так, как представляла в исполнении Мэри, но этого было недостаточно.

Она выпустила демона, позволив его фрагментам вытечь из её резервуара. Немедленно захватила дьявола, но был маленький момент, когда она вернулась к бытию просто Валенсией, испуганной и растерянной, и осколок зеркала начал дрожать в её руке. Она едва не выстрелила, поскольку хватка на пушке была столь крепкой, что до выстрела был буквально волосок.

Когда эссенция дьявола прошла через её пасть и превратилась в полезные фрагменты, которые она могла использовать как пожелает, она обрела новую оценку Джорга и его места во всём.

Он вёл переговоры с ней, но он на самом деле не был переговорщиком. Он был почти наверняка важнее, чем все остальные, участвующие в этой миссии, и он сознательно подставился под удар, разговаривая с ней. С дьявольским озарением она видела это, словно оно было написано на нём; ему было любопытно. Она не понимала, как кто-то подобный может командовать таким штурмом... даже дьявол этого не понимал. И не то, чтобы он был просто заинтригован её заявлением, вся причина, почему он изначально подверг себя в угрозе, была в том, что он чего-то не понимал. Он был из тех, кто позволит себя подстрелить ради того, чтобы узнать что-то новое.

Он был из тех, ради кого дьяволы жили.

— Вы действительно хотите знать — сказала Валенсия. — Вы хотите знать, говорю ли я правду.

— Вы действительно не знаете, что такое Отдел Уникальностей? — спросил он.

— Он приходит в себя — сказала Валенсия, глядя на мужчину, который был, технически, её заложником. Маг неподвижности шевелился, оправляясь от травмы. Его физическое состояние после исчезновения демона она понимала хуже.

— Можете взять меня в качестве заложника вместо него? — спросил Джорг.

Валенсия подумала об этом. Он звучал полностью искренним, что означало, что или он феноменальный лжец, или был искренним. Тот факт, что она уже направляла пушку на его голову, делал этот жесть слегка менее значимым, но Валенсия не хотела смерти мага неподвижности, и совсем не хотела провести с ним ещё один раунд. Она не думала, что сможет победить.

— Ладно — сказала она. — Входите в спальню. Я буду держать пистолет направленным на вас, пока будете вытаскивать мага неподвижности, потом можете вызвать одного из других солдат, чтобы отнести его в коридор и закрыть за ним дверь. Если будут какие-то признаки подвоха, я выстрелю вам в голову и сбегу.

Она остановилась и нахмурилась словам, исходящим из её рта. Она воспользовалась угрозой, поскольку дьявол считал, что это сработает в качестве манипуляции им. — На самом деле, в голову стрелять не буду, выстрелю так, чтобы ранить и отвлечь, и буду надеяться, что уцелеете.

(Это, тоже, было произнесено с отработанными дьяволом интонацией и произношением, чтобы лучше отразить её как компетентную, но обеспокоенную девушку, с дополнительным слоем соблазна. Если он из любопытных, то ему не может не быть любопытно, почему она поменяла свой ответ, и это тоже сработает в её пользу).

Они провели обмен медленно, осторожно, и без фанфар. Мага неподвижности забрал здоровяк в мерцающих латах, вероятно мускулы группы, хотя Валенсия понятия не имела, сколько там членов — пока что она насчитала пятерых.

— Итак — сказал Джорг. — Расскажите мне о себе.

Он пытался пошутить, но Валенсия осознала это только с помощью дьявола, а профильтрованное через эту линзу было уже не то. Спокойствие и юмор должны были позволить ей расслабиться, как и слабая улыбка на его лице. Это не значит, что его мотивы были нечисты, или что он планировал предать её, как только предоставится возможность, но это чуть уменьшило симпатию к нему, поскольку в том, что он делал, были элементы намеренности и цели. Что заставляло воспринимать их как фальшивые, хотя она и не думала, что они такие.

— Можете вы добыть инферноскоп? — спросила Валенсия. — Я могу доказать то, что говорю.

Джорг помедлил, затем кивнул.

— Не вижу, какая может быть с этим проблема, пока мы говорим.

Он прошёл к двери спальни, а затем окликнул в коридор; она обратила внимание, что это был приказ, а не просьба. Он был кем-то, обладающим определённой властью, хотя и обращался с ней неуклюже. Если она действительно сможет его убедить, то есть шанс, что это сработает.

— Почему вы здесь? — спросила Валенсия, как только он закончил. Она изменила свой язык тела, чтобы перехватить у него инициативу. Люди запрограммированы таким образом, что редко когда станут перебивать, если только не полностью готовы к этому. По сути, всё, что нужно — выглядеть так, словно собираешься заговорить. Она заметила момент нерешительности в его взгляде, но он всё же позволил это направление вопросов.

— Так вы знаете, что такое Отдел Уникальностей? — спросил он.

— Нет — сказала Валенсия. Дьявол, которого она только что убила, обладал более современной информацией о поверхностном мире, но изображать неведение было выгодно в этом разговоре, и это технически не было ложью.

— Мы должны были быть командой быстрого реагирования — сказал Джорг. — Есть определённые вопросы, пересекающие национальные границы, с которыми необходимо разбираться быстро и решительно. Это Уникальности.

— Что вы ожидали здесь найти? — спросила Валенсия.

— Вас — сказал Джорг. — Возможно, и ваших товарищей, но по показаниям свидетелей получается, что они мертвы. Впрочем, деньги на это я бы не поставил.

Он слегка поёрзал на стуле.

— Вы не сказали мне, каким образом получили специфичное свойство выглядеть нонанимой, или как получили способность убивать инферналов через границы планов.

— Вы считаете, что бытие нонанимой не обязательно противоречит способности убивать с расстояния — сказала Валенсия.

Джорг поднял бровь.

— С чего вы это взяли?

— Сомнение в вашем голосе, то, как вы перешли от одного к другому, мелкие движения ваших лицевых мышц — ответила Валенсия. — Сейчас я использую способности дьявола.

— И дьявол мёртв? — спросил Джорг.

Валенсия кивнула. Она наблюдала за его лицом. Он пытался скрыть это, но он ей не верил. Он хотел верить ей, но...

— Я понимаю, что это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой — сказала она.

— Я не верю в это выражение — сказал Джорг.

Валенсия ощутила, что к нему у неё появляется определённая теплота. Она, когда это произошло, думала, что это слишком хорошо, чтобы было правдой, поскольку её жизнь до этого момента проходила связанной и часто с кляпом во рту, к ней относились скорее как к эксперименту, чем как к ребёнку — чем она, собственно, и была. Джунипер Смит был первым хорошим, что с ней произошло. С чего бы ей верить, что кто-то будет к ней хорошо относиться, прежде чем это действительно произошло? Мэри говорила что-то с тем же смыслом, что и у Джорга, что не следует верить или не верить во что-то основываясь на том, как к этому относишься.

— Вы знаете, что случилось с моими друзьями? — спросила Валенсия.

— Они угнали корабль, направили его к очень опасной крепости, и с этого момента неясно — сказал Джорг. — У нас есть два свидетеля, но один истощён, а другой несколько в прострации, и мы получили их лишь несколько часов назад. Мы считаем, что ваши, эм, друзья могли добраться до крепости, использую некую реликвию, комбинацию реликвий, или другие магические способности, хотя что произошло после этого можно лишь догадываться.

— Спасибо, что сказали мне — сказала Валенсия. — Если все они мертвы...

Дьявол хотел пошутить об этом, но Валенсия остановила себя. Она сильно полагалась на эти навыки, что временами вело её по путям, которые ей не нравились.

— Насколько вероятно, что вы сможете меня защитить?

— Зависит от обстоятельств — сказал Джорг. На секунду ему стало неудобно. — Два часа назад мой начальник в Уникальностях отправился в Клюквенный Залив, идя по следу, который по его мнению может быть связан с этим и несколькими другими. Если это принесёт плоды, он планирует использовать вас как рычаг, в коем случае будет легко вас защитить. Если окажется, что он ничего не нашёл, то вы всё ещё рычаг, но будет куда меньше определённости. Убийца демонов, впрочем, нечто, что Уникальности хотели бы иметь в доступе.

Он чуть наклонился вперёд.

— Вы сказали, что можете дотягиваться до адов, можете убить демона здесь на Аэрбе?

— Я не знаю — сказала Валенсия. Она убрала один из своих усиков от цели, вытянула через слои адов, пока он не оказался рядом с ней, в той же комнате, где они находились. Она не думала, что сможет повредить смертному — она была неспособна прикасаться к ним в адах — но демону? — Вероятно, смогу.

— Они редки — сказал Джорг. — Но когда один из них прорывается, это всегда очень проблемная ситуация. Если вы предлагаете оружие против демонов, ну, тогда да, думаю, можно уверенно сказать, что я смогу вас защитить.

— Я не хочу быть оружием — сказала Валенсия. Инстинкты дьявола вопили. Было неправильно говорить это. Вероятно, были направления атаки, начинающиеся с чего-то вроде озвучивания желания, способы изобразить жертву или показаться слабой, но Валенсия просто озвучила то, что чувствовала, не пытаясь манипулировать.

— А чем вы хотите быть? — спросил Джорг.

— Гермионой Грейнджер — сказала Валенсия.

Джорг кивнул, и на его лице появилась задумчивость.

— А кто это?

Глава 103: Контракт.

Я сидел, глядя на Финча, пытаясь оценить свои варианты. Убить его определённо было вариантом, но я не знал, чего он на самом деле хочет, и почти было такое впечатление, что мы на одной стороне.

— Пряники — сказал я. — Какие вы предлагаете?

Я непрямым образом признавал, что сказанное им по большей части правда, но у меня было такое чувство, что мы подошли к этой точке.

— Защита от последствий вашего множества преступлений — то, с чего начнём — сказал он. — Для Амариллис — мы предлагаем ей поддержку по возвращению своего места в Англицинне. Не под запись.

Я глянул на восковой рекордер.

— Временами с этими записями бывают проблемы — сказал он, пожав плечами.

— Простите меня за смутное понимание империи, но я бы не подумал, что прямое вмешательство в монархическую структуру одной из наций-членов позволено — сказал я.

— Вы присматриваете за ней — сказал Финч с кивком. — Лояльный слуга? Или любовник?

— Просто знакомый — ответил я.

Финч усмехнулся.

— Кто бы вы ни были, для вас найдётся место. Глава службы безопасности, возможно, или нечто большее. Это ей решать, но это будет жизнь лучше, чем бегать и скрываться, выдавать всем встреченным фальшивые имена, и спать с одним открытым глазом.

— Я сильно подозреваю, что если бы был главой службы безопасности принцессы, возвращающейся в королевство, которое изо всех сил постаралось её убить, то мне пришлось бы спать с обоими глазами открытыми — сказал я.

— Резонно — произнёс Финч, пожав плечами. — Думаю, достаточно очевидно, что я вас не знаю, с каким бы интересом не следил за недавними поворотами и вывертами вашей карьеры. Я достаточно уверен, что вы не были связаны с принцессой до того, как её связали, прошу прощения за каламбур.

— Не был — сказал я. Я вообще понятия не имел, кем я был до того, и не особо стремился выяснить. — Мы с вами более-менее на равных, поскольку я не знаю, что такое Уникальности.

Амариллис как-то нарисовала схему Империи Общих Интересов, и в то время как с Имперскими Делами было достаточно понятно, об Уникальностях она мало что сказала, только обмолвилась, что это раздутая каша.

— Империя Общих Интересов была основана чтобы все находились на одном уровне, насколько это возможно — сказал Финч. — Целью было исправить давно имеющиеся структурные проблемы между различными правительствами мира, или по крайней мере теми, что играют активную роль. Это была, по дизайну, организация-джаггернаут, неспешная, сложноизменяемая, с тенденцией заедать при малейшей провокации. С прошествием лет многие начали думать, что это идиотизм, поскольку между наций мира накопилось множество возникших из ниоткуда проблем, на которые нужно было реагировать как можно быстрее, невзирая на границы. Уникальные ситуации. Уникальности.

А теперь они принимают участие в битве за "сердце Англицинна", и пытаются спереть у нас туунгскую принцессу, предположительно чтобы проделать то же, что хотели мы.

— То есть, позвольте предположить — сказал я. — Уникальности созданы для реагирования на кризисы, с изрядной самостоятельностью в действиях, поскольку многое из того, с чем они имеют дело, просто нигде не предусмотрено. Новые карантины, монстры из тьмы, проблемы с реликвиями... всякое такое. Уникальности — молоток, предназначенный для ограниченного числа гвоздей, но это один из очень немногих доступных империи молотков, так что его начали использовать для всего. Быстрое реагирование означает минимум контроля, или, возможно, проверяют очень редко, так что ваш отдел может свободно расширяться, насколько хватает бюджета.

— То есть вы знакомы с Уникальностями — сказал Финч с лёгкой улыбкой.

Я был, поскольку я создал их, или нечто достаточно близкое, чтобы считать, что весь отдел, вероятно, основан на моих записях. Я использовал нечто очень схожее в своей кампании Заплаточной Республики, хотя оно называлось не Уникальности, а Департамент Реакции на Экстремальные Состояния. Это было сокращено до просто "Состояния", из-за чего Реймер называл их агентов "Состоявшимися людьми". (пр. переводчика: в оригинале — Conditions и conditioner men. Кондиционеры :-) )

— И теперь вы расширяетесь во вмешательство в правительственные процессы наций-членов — сказал я.

— Не официально — с лёгкой улыбкой сказал Финч. — А неофициально... в имперском законодательстве очень мало механизмов, позволяющих империи защищать себя, как институт.

— Ещё один гвоздь, на который опускается ваш молоток — сказал я. Господи Иисусе, их, должно быть, вообще не контролируют. Самой близкой параллелью на Земле будет, не знаю, Дж. Эдгар Гувер в его время в ФБР? И это хреново закончилось, не так ли? — А туунг?

— Отдельный вопрос — сказал Финч. — Естественно, мы хотим знать, где она, но ещё и что вы планируете с ней делать.

Она в соседней комнате отеля от той, что вы планируете штурмовать. Я задумался, как они это упустили. Грак снял этот номер, воспользовавшись своим фальшивым именем, возможно, дело в этом. Если взглянуть с позиции Финча, возможно, Грак даже не появлялся на сцене до того момента, как мы поднялись на борт "Вниз и Из", поскольку он не участвовал в сражении в Боастре Вино. И если один номер нашли, зачем искать ещё один? Мы сняли два только потому, что хотели, чтобы туунг находились отдельно от нас, и второй был снят только Граком из базовой предосторожности. Конечно, всё ещё оставались способы соединить точки, но учитывая, как быстро всё развивалось (всё ещё сложно не воспринимать это как два месяца), возможно, до этого дойдёт позже... что означает ограниченное окно для переговоров, если не слишком поздно уже.

— Не знаю, что вы думаете о том, что произошло, но я её не похищал — сказал я. — Она провела переговоры по её собственной экстракции.

Финч изучил меня.

— Провела переговоры с принцессой Англицинна?

— Нет — сказал я. Я ещё не произнёс это, но уже ощущал кринж. — Мы называем себя Совет Аркес.

Финч уставился на меня.

— Это не я название выбрал — сказал я.

— Это название не... вы хотите сказать, что вы принадлежите к большой международной организации, о которой я никогда не слышал? — его глаза слегка расширились. Он был скептичен, но не то чтобы полностью не верил.

— В каком-то смысле — сказал я. — Послушайте, мне нужно вернуться к моей, жене к Амариллис. Если вы не собираетесь меня арестовывать, то сможем поговорить после того, как ребёнок родится. Скорее всего, вам придётся говорить с ней, не со мной.

— Она не была беременна, когда её сбросили — сказал Финч. — Вы не против объяснить, что произошло?

— Это сложно — сказал я. Встал со стула. — И лично.

— Каковы позиции? — спросил Финч, не двигаясь. — Как ответит принцесса?

— Если вы хотели предложить нам чистосердечную сделку, это не так нужно было делать — сказал я. — Устраивать засаду в госпитале, когда мы пытаемся иметь дело с преждевременным окончанием долгой беременности...

— Не такой уж долгой, учитывая, что она не была беременна в Боастре Вино — сказал Финч. — И вы же понимаете, что ваш Совет Аркес ответственен за более чем сотню смертей за прошлый месяц, о которых я знаю, верно? Включая большой интернациональный инцидент меньше двадцати четырёх часов назад, и ещё один большой интернациональный инцидент за двадцать четыре часа до этого? Это максимально мягко, как я готов действовать, и вообще офигительно мягко, учитывая всё.

Он взглянул на рекордер, цилиндр которого продолжал вращаться, аккуратно поднял иглу, затем снял запись и разломал её.

— Хрупкие штуки — сказал я. — Всё время ломаются.

Финч кивнул.

— Я сообщу вам о результатах нашего рейда в Хидвоте, когда получу известия. У меня есть разрешение от сотрудников госпиталя создать вокруг палаты Амариллис набор оберегов, чтобы гарантировать, что она не сбежит.

Я вежливо не стал сообщать, что в нашей команде двое обережников, плюс заныканный в перчатке Фенн ключ телепортации, о котором, судя по всему, он не знает.

— Мы прикроем все выходы. Вы, возможно, сможете сбежать, особенно если обладаете огневой мощью, которую я предполагаю, но она никуда не денется.

— Мы не можем задержаться в госпитале слишком надолго — сказал я. — Предупреждаю заранее.

— Почему? — спросил Финч. Он выглядел недовольным.

— Дела в других местах, с которыми поджимает время — сказал я. — Не могу сказать больше, пока не буду уверен, что вам можно доверять, а пока такого нет. Вам стоит молиться, чтобы в Хидвоте всё прошло хорошо.

И с этим я вышел.

* * *

Когда я вернулся в палату, там бегало куда больше народа, чем было раньше. Грак вошёл внутрь, и он стоял рядом с Амариллис, держа её за руку и что-то тихо говоря. Фенн стояла чуть в стороне, одной рукой держала посох, и грызла ноготь на другой. Можно было предположить, что к окончанию этого ногтей у неё останется немного. Бетель стояла рядом с посохом, бесстрастно наблюдая. Сперва я подошёл к ним.

— Что скажете? — спросил я.

— Все перекидываются непонятными медицинскими терминами — сказала Фенн. — Что вообще за х*йня такая "эфэйсмент"?

— Утоньшение шейки — сказал я.

— Ну, её всё это, типа, злит — сказала Фенн. — Не эфэйсмент, всё это.

Амариллис встретилась со мной взглядом и неуклюже помахала рукой, подзывая.

— Развлекайтесь — сказала Фенн. — Мне может понадобиться выпить чего-то крепкого.

Я подошёл к Амариллис. Доктор был возле её приподнятых ног, но больничный халат был на ней. Низенькая зеленокожая медсестра подтянула мне стул, и я понял, что она крантек, что, вероятно, было не совпадением.

— Статус? — спросила она. Она слегка потела, достаточно, чтобы волосы были влажными. — И кости.

Я принялся прожигать свои кости, и она немедленно расслабилась.

— Что вы делаете?! — спросил доктор, встав со своего места. — Исцеляющая магия на этой стадии...

— Не исцеление, ментальная стойкость — сказала Амариллис. — Помогает. Мы не идиоты.

Доктор чуть отступил и нахмурился, глядя на неё.

— Магия кости? — спросил он, глядя на меня.

— Не беспокойтесь об этом — сказал я. Вероятно, он задавался вопросом, где кости.

На его лице появилось недоумение, затем он вернулся на своё место, и принялся перешёптываться с одной из двух медсестёр.

— Статус — повторила Амариллис. Она звучала очень уставшей. Она чуть повела бёдрами, пытаясь устроиться удобнее. Я видел, что под ней много подушек, вероятно, от предыдущих попыток помочь ей найти чуть более комфортную позу.

— Он знает почти всё — сказал я. Во время в палате мы подготовили пронумерованную схему, но мне сложно было вспомнить, пока я скармливал ей WIS, осторожно отслеживая, какие кости сжигаю. — Эм, два, пять, шесть, девять, десять.

Список в настоящий момент доходил до двенадцати, начиная с моей причудливой игровой способности и заканчивая Бетель, но мы были уверены, что он станет длиннее.

— Идёт операция по захвату восемь, и я не знаю, как оно пройдёт для них или для неё.

— Надеюсь, она, бл*, убьёт их всех — сказала Амариллис, на миг скривившись от боли.

— Дыши — сказал Грак. — Постарайся оставаться спокойной.

Он зыркнул на меня, словно это была моя вина, хотя я тут прожигал собственные кости, чтобы помочь ей оставаться спокойной. Я чуть поднял темп.

— Мудаки — сказала Амариллис, словно сдаваясь. Она повернула голову набок и посмотрела мне в глаза. — Они чего-то хотят.

— Партнёрства — сказал я. Глянул на доктора и сестёр. Амариллис ухнула, и моё внимание вернулось к ней. Её глаза были закрыты, и она протянула руку, которую я принял.

— Какого именно? — спросила она спустя пару секунд.

— Они хотят поддержать твоё возвращение в Англицинн — сказал я.

Амариллис взглянула на меня тускловатым взглядом.

— Больше — сказала она. Мне понадобился момент, чтобы понять, что она имеет в виду магию кости, и я снова увеличил темпы сжигания. Вскоре нужно будет войти в свою душу.

На её лицо вернулась доля ясности.

— Уникальности?

— Ты говорила, что они раздуты — ответил я. — Возможно, более раздуты, чем ты думала.

— Чёрный бюджет — сказала Амариллис. Чуть вздохнула и поёрзала. — Для инфоугроз.

— Лучше поговорить об этом потом — сказал я. — Тебе нужно сконцентрироваться на родах.

— Потом я могу быть мертва — сказала Амариллис.

— Ваша смерть чрезвычайно маловероятна — сказал доктор. Хотел бы я когда-нибудь научиться так сохранять спокойствие под давлением, как он. Он практически и глазом не моргнул, несмотря на всю странную хрень. — И я согласен, что силу и волю лучше беречь.

Амариллис кивнула, и снова болезненно простонала.

* * *

Это заняло какое-то время.

Я этого и ожидал, поскольку почитал достаточно литературы, но не ожидал, что это меня так вымотает. Моей ролью было сидеть рядом с Амариллис и использовать на неё магию кости, чтобы она могла легче переносить ментальные аспекты родов. В основном утомительным был просто эмоциональный компонент всего этого, видеть, как Амариллис больно, как она борется, и не быть в состоянии что-то для неё сделать. Это слишком напоминало как я сидел в госпитале с Артуром, надеясь, что ему станет лучше, и не будучи в состоянии как-то повлиять на исход.

Было очень мало возможностей, чтобы ситуация с Амариллис пошла куда-то не туда, но я беспокоился, что это будет второй кручёный. Даже если Амариллис была в порядке, реальный вопрос был в том, будет ли в порядке Солэс; Фенн время от времени подносила Бетель, чтобы показать, что происходит внутри, частично просто чтобы успокоить Амариллис.

Я беспокоился об осложнениях. Из-за этого умер Артур.

В смысле, он попал в автокатастрофу, да, а потом оказался в коме, что нехорошо, но реальной причиной смерти было то, что у него возникла опухоль в мозгу (церебральная энема), и они провели относительно рутинную процедуру, чтобы попытаться уменьшить давление (нечто под названием вентрикулостомия). Отец Артура всегда объяснял всё нам, обычно по электронной почте, или лично, когда мы навещали. Он использовал грустный, клинический тон, который я, типа, находил комфортным. Его тон говорил "да, это пугает, но они профессионалы, и они знают, что делают, они взвесили цену и выгоду, и решили так". Мы получили электронное письмо, когда он отправился в операционную, и ничего после. Он хотел сказать нам лично. Возникли осложнения, сказал он, и все эти приготовления и образование оказались бесполезны.

Об этом я и думал, сидя рядом с ней. Я ждал момента, когда медсестра укажет на что-то, и доктор спокойно займётся этим, объясняя, что делает, не демонстрируя паники по мере того, как ситуация становится всё хуже, а потом начнут делать сжатия груди или что там, и в итоге станет понятно, что она мертва.

Я был готов выступить. У меня была кровь, чтобы передать ей, и если случится худшее, я могу заменить образ её тела в её душе из сохранённого бэкапа, того, что был сделан до её беременности (или, по крайней мере, до того, как беременность была заметна, поскольку он был сделан сразу после завершения ритуала). Однако это было почти всё, что я мог сделать, что вызывало у меня чувство бессилия. Есть навык Медицина, которого у меня нет, но Амариллис непреклонно стояла на том, что способность заменять навыки — если я вообще смогу — была невероятно ценна, а слоты навыков ещё ценней. Меня тянуло всё равно сделать это, поскольку я беспокоился, что есть признаки, которых я не улавливаю, или что будет слишком сложно разблокировать, и даже после этого навык будет бесполезен.

Сестра сказала Амариллис тужиться. Каждое усилие со стороны Амариллис было напряжённым, сопровождалось дрожащими коленями и стиснутыми зубами. Она потела, временами уделяя пару секунд на то, чтобы отпить воды, предлагаемой ей Граком, но в основном молча.

— Я просто хочу наконец покончить с этим — сказала она в какой-то момент, и её голос звучал сдавшимся.

Доктор оставался между её ног, используя руки, чтобы убедиться, что всё идёт хорошо. Он отдал команду тужиться, кажется, вызвав этим у неё ненависть, но она послушно последовала указанию.

— Вы хорошо справляетесь — сказал доктор. — Головка почти показалась.

Я не был уверен, сколько времени прошло, но роды словно тянулись бесконечно, и одновременно время совершенно не проходило.

Доктор попросил моей помощи, и дал мне указания, сказав держать ногу Амариллис, потянув её, чтобы бёдра были под более удобным углом. У меня был обзор, которого я не очень-то хотел, и я наблюдал, как доктор прикасается руками к зелёной коже головы Солэс, отодвигая плоть и помогая.

Когда прошла её голова, Солэс легко вышла, выскользнув с жёлтой и красной жидкостью. Ноннатус пережал пуповину чем-то вроде прищепки, обрезал её, а затем передал Солэс медсестре-крантек и повернулся взглянуть на Амариллис, лежавшую на кровати с видом уставшего, но победившего воина. Я слышал, как доктор сказал что-то про плаценту, о чём я совсем забыл, но —

— Давай же — сказала сестра. — Покричи.

Я встал со своего места и подошёл к ним. Солэс была маленькой, меньше, чем я ожидал, даже не полноценный младенец — недоношенная. Она выглядела такой маленькой и хрупкой, и сестра проворно работала, отсасывая резиновой грушей изо рта младенца флюиды и фрагменты человеческих тканей.

— Давай, малышка — сказала сестра. Её голос был спокойным, но в нём ощущалась срочность. — Я знаю, что ты можешь это сделать, скажи что-нибудь для меня, просто покричи немного.

Я выступил вперёд.

— Мне нужно кое-что попробовать — сказал я. Понадобится полная замена тела в душе Солэс, с переписыванием имеющегося там тела, чтобы я мог исцелить её в эту форму. Мы проверяли достаточно, чтобы подтвердить, что это ограничено доступной биоматерией, но были способы это обойти, и...

— Всё в порядке — сказала сестра, положив руку мне на грудь, и продолжая осматривать Солэс. — Иногда они не кричат. Она в порядке.

— Она... что? — спросил я.

— Лёгкие работают — сказала сестра. Я смотрел, как Солэс извивается в маленькой колыбели. Сестра снова использовала грушу, высосав ещё изо рта Солэс. — Она не кричит, но так бывает иногда. Со временем начнёт.

Я ощутил, как моё бешено колотящееся сердце начинает успокаиваться. Когда я взглянул на Солэс, я просто не мог не обратить внимание, какая она маленькая, крошечные пальчики, морщинистая кожа и сморщенное лицо. Её глаза были закрыты, но временами на миг открывались, щурясь свету. Сестра обтёрла её чистой тканью, а затем запеленала и подняла из колыбели.

Сестра поднесла Солэс к Амариллис, и Амариллис принялась покачивать её, прижимая к себе.

* * *

Я сел на скамейку рядом с Фенн вне палаты госпиталя, какое-то время спустя, после того, как улучил возможность умыться. Финча нигде не было видно, но вниз по коридору было двое мужчин, которые определённо не выглядели так, словно у них есть какое-то дело в госпитале, и Бетель проинформировала меня об оберегах, которые были установлены вокруг палаты, хотя по её мнению это была посредственная работа, и Грак разделял это мнение.

— Рада, что у неё есть возможность передохнуть — сказала Фенн. Она мало что говорила после рождения. Я несколько раз замечал, как она глядит вникуда.

— Вскоре всё вернётся в своё русло — сказал я. — Времени на отдых и расслабление не много.

— Угу — сказала Фенн. Она смотрела на свои ноги. — Есть идеи, когда будет безопасно её исцелить?

— Я могу сделать это прямо сейчас, если действительно понадобится — сказал я. — Доктор сказал день, может быть больше, но если мы так сделаем, ей понадобится больше времени, чтобы вернуться в норму. Я взглянул на — я понизил голос — её душу, и думаю, что причиной правила может быть то, что её тело работает, а душа отстаёт. Сбрасывая тело до представления души о теле, по сути сбрасываешь прогресс. Предложение было применить сфокусированное исцеление на, гм, тех её частях, что порваны или повреждены, но всё остальное оставить как есть.

— Ну и хрень всё-таки с людьми — сказала Фенн. Слегка пнула пол. — Знаешь, что она мне сказала?

— Когда? — спросил я.

— Сразу после родов — сказала Фенн. — Я избегала худшего из этого, но просто хотела сказать ей "эй, хорошая работа, рада, что ты не мертва".

Она прочистила горло.

— Она сказала, что перспектива повторить это её не воодушевляет.

— Хух — сказал я.

— Это была шутка, в которой есть доля шутки — сказала Фенн. — Это просто произвело на меня впечатление... не знаю, что Мэри не женщина, а неудержимая машина. Часа не прошло после всего этого, и она уже думает о следующем разе.

Фенн вздохнула.

— Ты ещё хочешь детей?

— Я не знаю — сказал я. — Сделать всё это однажды реально... не то, чтобы это не было реально, оно было, но я уже по уши в беспокойствах, а Солэс даже не мой ребёнок. Но однажды... не когда столько всякого дерьма ещё происходит, не когда всё время рискуем жизнью, но однажды, угу.

Если только не будет как у Утера, отдалённо от своих детей.

— Я дам тебе ребёнка, если реально хочешь — сказала Фенн. Она не смотрела на меня.

— Фенн — сказал я.

— Просто к слову — сказала Фенн.

— Фенн — снова сказал я. — Мы серьёзно не в том положении, чтобы это обсуждать, совсем.

— Угу, я знаю — сказала Фенн. Она наклонилась и ухватилась за край скамьи. — Я просто говорю, если когда-то дойдёт до этого, когда ты решишь, что ребёнок со мной сделает тебя более счастливым, чем его отсутствие, я отложу травы, и посмотрим, что получится.

Она пожала плечами.

— В последнее время я много об этом думаю, по очевидным причинам, и это моё решение. Сама не стану, но если ты... я не против.

Она вздохнула, и в этом звуке была высокая нотка, словно она в одном шаге от слёз. Она и так не смотрела на меня, но сейчас вообще отвернулась в сторону коридора.

— Мы можем поговорить об этом, если хочешь — сказал я.

— Валенсия — сказала Фенн.

Стоило имени покинуть её губы, как из-за угла появилась черноволосая девушка. Я не видел её два месяца; за это время мой образ её сбросился до того, что был у неё при нашей первой встрече, белые волосы и всё такое. Однако она была инкогнито, носила не ту одежду, в которой была, когда мы оставили её в номере отеля, и если не считать того, что она привлекательнее среднего, было бы сложно сказать, что она не обычная человеческая девушка.

Она слегка помахала нам, словно мы и не задавались вопросом, жива ли она.

За ней следовали трое, и одним из них был Финч. С ними был довольно высокий человек, с вьющимися чёрными волосами; я с лёгким беспокойством заметил, что он держит "Гарри Поттер и Философский Камень" Валенсии, сунув палец между страниц. Женщина с ними была витрик, в длинном платье, лысая (как все её рода), и с серьёзным выражением лица. Её руки были синими, бледнеющими к верху, что платье подчёркивало собственной синевой.

— Привет — сказала Валенсия, переводя взгляд между нами двоими.

Фенн выступила вперёд и обняла её.

— Я по тебе скучала, маленькая хууман.

Валенсия ответила на объятье, закрыв глаза и мягко улыбаясь.

— Вот как? — спросила она. — Я даже не думала, что я тебе симпатична.

— Мэри тебя уболтала — сказала Фенн. Она отпустила объятье, и Валенсия неохотно последовала.

Она немедленно направилась с объятьем ко мне, и я ответил. Это было немного неловко; я знаком с ней полторы недели, с перерывом на два месяца. Мы с Амариллис её обсуждали, частична чтобы установить некие правила, как к ней относиться, и частично чтобы распутать сложные чувства Амариллис относительно наличия нонанимы в пати, с чем мы не особо преуспели.

— Я рад, что ты цела — сказал я. Через плечо глянул на Финча, подняв бровь. То, что ситуация в Хидвоте, похоже, не прошла бедственно неправильно, было сюрпризом, а то, что её привели увидеться с нами без предварительных условий — ещё большим.

— Они в меня стреляли — сказала Валенсия. — И там был маг неподвижности.

Она вжалась лицом в моё плечо.

— Это было страшно.

Я отступил от неё, и вновь заметил ту же неохоту, с которой она разорвала объятье с Фенн.

— Они стреляли в тебя? — спросил я, глядя на Финча.

— Она выстрелила первой — сказал Финч, сложив руки на груди.

Витрик протянула руку.

— Альсида Дивона — сказала она. — Глава Уникальностей. Приятно познакомиться.

Я пожал её руку, осмотрев её, опасаясь молнии, которую, как я знал, содержит её тело.

— Альсида. Вы были одной из Рыцарей Утера.

Она продемонстрировала слабую растерянную улыбку.

— Нет — сказала она. — Меня назвали в её честь. Она была моей бабушкой.

— О — сказал я. Насколько мне известно, Рэйвен была единственной из Рыцарей, кто принадлежал к виду с достаточно долгой продолжительностью жизни, чтобы ещё быть в живых, а она пропала века назад. Витрики, однако, долгоживущие, и меня ничуть не удивило бы увидеть возвращение на сцену одного из Рыцарей Утера.

— Джорг Маскар — сказал высокий парень. Он переложил книгу в другую руку, а затем пожал мою. — Это я привёл Валенсию.

— Ну, комплиментов за это вы не получите — сказал я. — Она прекрасно справлялась самостоятельно.

— Он славный — сказала Валенсия, отчитывающим тоном. Я задумался, использует ли она сейчас дьявола, и сколько эти ребята знают о ней. Они же должны были проверить её обережником, верно? Просто как базовое "мы же не идиоты"?

— Потребуется какое-то время, прежде чем Амариллис сможет с вами поговорить — сказал я.

— Мы понимаем — ответила Альсида. — И мы извиняемся за все... неприятности.

Она старательно не смотрела на Финча, говоря это.

— Вас можно понять — сказал я. — Нам это не нравится, но мы понимаем. И, опять же, говорить вам нужно будет с Амариллис, а ей нужно время, поскольку она только что родила.

— Родила чистокровную девочку крантек, каким-то образом — сказал Финч.

— Будьте уважительнее — сказала Альсида. — Вы здесь благодаря вашей старательной работе, но существуют свои подходы к первому контакту.

Она посмотрела на меня.

— Нам нужно знать о Совете Аркес. Насколько мы можем судить, наши цели в какой-то мере совпадают. Мы планировали рекрутировать Амариллис Пенндрайг, прежде чем её изгнали.

— Я ценю то, что вы проделали весь этот путь, предположительно с большими издержками — сказал я. — Но, опять же, я не готов вести обсуждения без неё, а ей понадобится время, прежде чем она сможет обсуждать дела.

Из палаты вышла Амариллис, в своём доспехе неподвижности, без шлема. На одном бедре меч, на другом — пустотный пистолет. В руке она держала посох кукольного домика, обвязанной верёвкой в сложных узлах. Я подозревал какую-то уловку и магию, но был не уверен, какие именно. Когда мы с Фенн вышли, чтобы немного проветриться и побыть вместе, Амариллис выглядела измотанной; она спала, или была на грани этого, и Солэс сосала грудь. Сейчас она выглядела как спортсмен, последнюю неделю готовившийся к марафону, и стоящий на старте, готовый бежать.

— Леди Пенндрайг — сказала Альсида, слегка поклонившись. — Я Альсида Дивона, глава...

— Я знаю, кто вы — сказала Амариллис. — Я писала доклад Двору Потерянного Короля и нескольким другим союзным структурам, советующий основательное расследование контроля финансов под вашим управлением. Если бы я знала, что Уникальности ввязаны в попытки влиять на правительства наций-членов Империи Общих Интересов... вы же понимаете, что многие из нас сочли бы это доказательством того, что имперский эксперимент был неудачным, и использовали бы как основу движения за роспуск империи, или по крайней мере выход из неё, со всеми вытекающими проблемами?

— Вы бы стали? — спросила Альсида.

— Нет — сказала Амариллис. — Если империя уйдёт, то, что её заменит, будет хуже. Мы видели два межимперья, и оба были отмечены ужасами большими и маленькими.

— В таком случае вы понимаете важность сохранения империи как единого целого — кивнув, сказала Альсида. — Я читала ваш доклад, как вы могли предположить. Я была впечатлена вашим интеллектом и энергичностью, особенно когда узнала, что он написан шестнадцатилетней девушкой. И вы, разумеется, были правы в том, как Уникальности выглядят снаружи, как оно должно выглядеть.

Амариллис улыбнулась — слегка, но хищно.

— Теперь становится гораздо понятнее. Вы не некомпетентны, и не расхитители, просто вышли из-под контроля. А теперь пришли ко мне, чтобы заключить сделку.

— Не только с вами — сказала Альсида. — Со всем Советом Аркес.

Амариллис взглянула на меня, подняв бровь. Я пожал плечами.

— Сильное впечатление, что вы в том же деле, что и мы — сказала Альсида. — У нас нет полной картины того, чем вы занимаетесь и что уже сделали, но есть впечатление, что вы нуждаетесь в ресурсах, которые мы можем предложить, и как минимум в какой-то степени наши интересы пересекаются. Как я понимаю, вы угнали "Вниз и Из", поскольку вам нужен был способ срочно спуститься. Если бы вы работали с нами, могли бы воспользоваться любым из множества методов без необходимости устраивать международный инцидент.

Она указала на Валенсию, занятным жестом, направляющим в её сторону ладонь. Я был уверен, что это из-за того, что она витрик; когда можешь стрелять молниями из пальцев, указывать пальцем будет считаться грубо, даже если и не собираешься долбать.

— Если нонанима...

— Прошу прощения — сказал Джорг, до этого момента молчавший. — Мы будем использовать термин "анти-инфернал".

Алсида глянула на него; очень спокойно, но всё же заставляло увять. У Валенсии, напротив, я заметил лёгкую улыбку.

— Если бы кого-то вроде Валенсии опознали в глуши, её почти наверняка доставили бы к нам, если бы была малейшая возможность считать её существование интраимперским — сказала Альсида.

— Любой член Имперских Дел просто скажет, что она способна пересекать границы, так что является интраимперской, под их юрисдикцией — сказала Амариллис, закатив глаза.

— Более вероятно, что спор будет о том, что её способность достигать адов делает её, по определению, имперским делом, а не национальным — сказала Альсида. — И более вероятно, что мы бы спрятали её и изо всех сил старались не отвечать на неудобные вопросы о том, как или почему нам было позволено взять опеку на себя. Я прекрасно понимаю, что это не даст нам очков благосклонности от вас, насколько бы это ни было прагматично.

— Это прагматично только до того момента, когда превращается в проблему — сказала Амариллис.

Фенн подошла ко мне.

— Бла-бла, политика — прошептала она.

— Нам нужно провести приватное собрание — сказала Амариллис. — Вы поставили обереги, можете подождать снаружи.

— У них есть обережник — сказал Финч. — В номере отеля были обереги.

— В таком случае вам придётся довериться нам — сказала Амариллис. — Если мы не захотим заключать сделку, скажем вам, прежде чем уйти.

Больше ничего не говоря, она вернулась в палату, и я, бросив взгляд на компанию из Уникальностей, последовал за ней.

Грак тоже переоделся, снова был в своём доспехе, с топором на бедре. Он баюкал Солэс в своей сохранившейся руке. Когда мы вошли, он встал со стула, и слегка помахал Валенсии, увидев её. Войдя, Валенсия обняла Амариллис и поцеловала в щеку.

— Ещё обнимемся, когда ты будешь не в доспехе, ладно? — спросила Валенсия.

— Ладно — сказала Амариллис. — Я о тебе очень беспокоилась. Ты смогла их убедить?

— Угу — Валенсия кивнула. — Джорг правда чудесный. Он очень разволновался, когда они принесли инферноскоп, и после этого всё было приятно. Я настояла, чтобы он пошёл с нами.

— Ты в порядке? — спросила Амариллис. — Ты выглядишь... весьма неплохо, на самом деле.

— Палата времени — сказала Бетель, материализуясь рядом с ней. — Я частично реконструировала её внутри этой комнаты.

Я взглянул на Солэс. При ближайшем рассмотрении, она выглядела больше, чем раньше, чуть более полной и пропорциональной, и морщин меньше.

— Как долго? — спросил я.

— Недолго — сказала Амариллис. — Две недели.

— Постельного режима — сказал Грак. — Я был с ней.

— Ладно — сказал я. Ущипнул себя за нос. — Хотел бы я, чтобы вы сперва поговорили со мной.

— Пространства было очень мало — сказала Амариллис. — Даже с одним Граком было...

— Ей не нравился постельный режим — сказал Грак, сложив руки на груди.

— Да — сказала Амариллис. — Не мог бы ты поднять обереги, пожалуйста?

Грак фыркнул, но достал свой жезл.

— Как Солэс? — спросил я. — Вы пробовали...

— Один момент — сказала Амариллис, подняв палец. Подождала, пока Грак закончит. Нас было пять персон, одна иллюзия, и младенец, в не особо большом пространстве. — На сем я открываю собрание Совета Аркес.

— О, чуваки, это дерьмо пошло всерьёз? — спросила Фенн, широко улыбнувшись мне.

— Я хотел спросить, не пробовала ли Бетель говорить с Солэс мыслеречью — сказал я.

— Для этого нужно, чтобы она бодрствовала — сказала Бетель. — Новорождённые большую часть времени спят.

— Сейчас она бодрствует — сказал Грак, глядя на младенца, которую держал в руке. — Настолько, насколько вообще у неё бывает.

— В таком случае, полагаю, сейчас момент не хуже любого другого — сказала Бетель. Посох, который держала Фенн, разделился снизу, образовав три маленькие ножки. Из древесины вытянулась ветка, прорастая в сторону Грака. Он слегка приподнял младенца, и ветка осторожно прикоснулась к её голове. Бетель нахмурилась.

— Фрагментированно, с плохим синтаксисом, но есть слова — сказала она. — Гораздо больше, чем обычно вижу у младенцев.

— Хорошо — сказала Амариллис. — Физически, она прогрессирует примерно так быстро, как я ожидала, слегка быстрее, чем человек. Духовно, она с каждым днём становится всё осмысленней, включая то, чего она не могла набраться из взаимодействия с миром. Я особенно отслеживала её навыки. Всё возвращается, несколько разрозненно, но всё же.

— Они так быстро растут... — сказала Фенн.

— Прошло сколько, пять дней с того момента, как мы посещали локус? — спросил я, игнорируя Фенн.

— Сейчас шестой — сказал Грак.

— Учитывая, что Бетель мобильна, по крайней мере относительно, думаю, нам следует отправиться в бутылку — сказала Амариллис. — Даже если Солэс не сможет использовать друидскую магию, присутствие локуса рядом поможет ей, или по крайней мере может помочь локусу. И у Бетель будет достаточно пространства, чтобы быть настолько большой, насколько она захочет, что может сделать палату времени чуть менее тягостной.

— Я предпочла бы, чтобы вы использовали её как можно меньше — сказала Бетель.

— Учту — сказала Амариллис.

— Ты хотела быть нам домом, а не используемым инструментом — сказал я. — Мы это уважаем.

— Всё это на относительно короткий срок — сказала Амариллис. — На долгий срок, нам вероятно нужно договориться с Уникальностями. План создания нашей собственной нации с обеспечением поддержки кого-то влиятельного для отколовшегося государства туунг вероятно не сработает, если мы будем в оппозиции к ним, даже если они действуют вне их официальных полномочий, и мы сможем пропустить несколько шагов в плане, если сможем добиться, чтобы они согласились на важные части. Мы не можем позволить им завладеть проектом, по множеству причин, но я не вижу, почему бы нам не быть союзниками и партнёрами, даже если мне не особо нравятся Уникальности. Думаю, я смогу их убедить, учитывая, что нам обоим выгодно не влезать в прегрешения другой стороны.

— Мы планируем прегрешения? — спросил Грак.

— Нас в них обвинят, что бы мы ни делали — сказала Амариллис.

— Двор Потерянного Короля — змеиная яма — сказала Бетель. — Не думаю, что у меня будут возражения защищать вас от них.

— У нас есть ключ телепортации — сказал я. — Не могу назвать себя экспертом по имперским законам, но достаточно уверен, что нам не положено им обладать, если планируем стать легитимными.

— А ещё мы вытащили того мага души из тюрьмы, кто-нибудь помнит об этом? — спросила Фенн.

— Я помню — сказала Валенсия.

— Это была шутка — сказала Фенн. — Шутка, которая, надеюсь, никогда не покинет эту комнату, поскольку, полагаю, это втянет нас в некоторое дерьмо. Плюс, три седьмых из нас — маги души, для обнаружения чего есть способы, и что было, бл*, нелегально последний раз, когда я проверяла.

— Мы сможем разобраться с кое-с чем из этого — сказала Амариллис. Взглянула на меня. — Похоже, Эсуэн они не заполучили, верно?

— Нет — сказал я. — Так что она, вероятно, там, где мы её оставили, хотя я и не знаю, как долго это будет продолжаться. Она не у нас, что ставит нас в менее выгодное положение.

— Я оградил их номер — сказал Грак. — Возможно, они смогут скрыться.

Он поднял руку и неуверенно помахал ей.

— Обережник мгновенно увидит обман.

— Я подстрелила их обережницу — сказала Валенсия. Это привлекло наше внимание. — Она собиралась посмотреть на меня. Я выстрелила в её монокль, не в лицо.

— У них может быть ещё один — сказал Грак. — Или найдут ещё одного.

— То есть нам нужно действовать быстро — сказала Амариллис. — Я бы надеялась, что у Эсуэн будет толика лояльности к нам, учитывая, что мы её спасли, но я понимаю, что в её ситуации лояльность не будет первой заботой. Валенсия, нам понадобится полный доклад с твоей стороны, чтобы знать, что они знают, и что именно произошло.

— Ладно — сказала Валенсия. — Сейчас?

— Нет — сказала Амариллис. Неуверенно помедлила. — Возможно. Мы все можем войти в палату времени и обговорить это там, но я не уверен, насколько это поможет, если они уже дают нам время поговорить между собой. Можешь вкратце изложить, что они уже знают?

— Они знают, что я нонанима — сказала Валенсия. — Джорг назвал меня "анти-инфернал".

Она улыбнулась.

— Они видели книги, которые были в номере отеля, но я не уверена, что они провели связь с Землёй. Я ничего не объясняла, поскольку ещё надеялась, что вы живы, и не хотела говорить ничего, чего вы не хотели бы, чтобы я говорила.

— Ты хорошо справилась, очень хорошо — сказала Амариллис.

— Я была не уверена — сказала Валенсия. — Всё это время, пока я не увидела Джуна, я была не уверена, что поступаю правильно. Я всё думала, что, возможно, следовало всех убить.

— Вау — сказала Фенн. — Честно говоря, у нас, в общем, так и вышло. Но это было месяцы назад.

— Так мы собираемся заключить некую сделку с Уникальностями? — спросил я. — Они считают, что мы некая тайная организация.

— А разве мы нет? — спросила Фенн. — Конечно, не могу говорить за то, что было за три дня до того, как я присоединилась, так что возможно тогда было иначе, но моё время в Совете Аркес было отмечено прятаньем и выдаванием фальшивых имён. Я бы, в общем, была не прочь с этим завязать, если никто не против.

— Я тоже — сказала Амариллис. — Но в тот момент, как мы сможем перестать следить за спиной, придётся начать следить за лицом.

— И, вероятно, за спиной всё равно придётся следить — сказал я.

— Да, и это тоже — сказала Амариллис. — В любом случае, первым вопросом инаугурационного собрания Совета Аркес будет что мы собираемся делать с Солэс и локусом. Я предлагаю отправиться в бутылку и провести там какое-то время, пока не сможем вернуть локус в стабильное состояние.

— Мы так и не приблизились к тому, чтобы извлечь его — сказал Грак.

— Я посмотрю, что можно сделать — сказала Бетель, медленно кивнув.

— Все за? — спросила Амариллис. Последовал хор согласий.

— Второй вопрос — как быть с Уникальностями — сказала Амариллис. — Я потратила восемь месяцев на планы, как эксплуатировать знания, извлечённые из рюкзака, и всё ещё считаю, что лучше всего этого достичь используя туунг и стараясь не заключать ни с кем связывающих отношений.

— Ни с кем кроме туунг — сказала Валенсия.

— Это... да — сказала Амариллис. — Но я надеюсь, что мы сможем помочь придать форму их новой культуре, учитывая, что старую они оставляют позади. Эсуэн уже частично получила образование в афинее очень имперского города, это весьма помогает.

— Ну, мне особо дела нет — сказала Фенн. — Хотя я хотела бы выдвинуться на роль придворного шута.

— Работа придворного шута — говорить власть имущим правду — сказала Амариллис, нахмурившись с серьёзным видом. — Прости, но я не думаю, что ты годишься для этой работы, ты будешь просто выдавать шутки.

— Я назначаю себя придворным шутом — сказала Бетель.

— Угу, но нужно же ещё и быть смешной, верно? — спросила Фенн.

— Поздравляю, вы успешно увели разговор в сторону — сказала Амариллис, вздохнув. — Я хотела бы взять на себя переговоры с Уникальностями, поскольку я лучше всех их знаю, и я уже планировала нечто подобное. К тому же я их больше всего интересую, в основном потому, что они понятия не имеют, на что наткнулись. Так что голосуем за продвижение этого, идеальный результат — наше собственное крошечное правительство в каком-нибудь медвежьем углу мира, с помощью которого мы сможем стать бесстыдно богатыми и улучшить жизни всех на Аэрбе. Все за?

Реакция на это была менее энтузиастичной. Я поддержал, и Фенн тоже, хотя и довольно слабо. Амариллис была очевидно за. Но оставались Грак, Вал, и Бетель.

— Грак? — спросила Амариллис.

— Тысяча фунтов золота как покаяние — сказал он. — По нашему договору, был фунт золота за каждые две недели. Я нахожу это слишком медленным, даже с временем в палате. Я сделал обещание. Я всё ещё намерен его выполнить.

— О, мы говорим о цене выхода из партии? — спросила Фенн. — Включите меня.

— По текущим рыночным ценам, минус количество, которым ты владеешь, из наших запасов, остаток того, что тебе нужно, стоит примерно десять миллионов оболов — сказала Амариллис. — Есть несколько способов, которыми мы можем оказаться в состоянии выплатить тебе это, но это в любом случае займёт годы.

— Я знаю — сказал Грак. Солэс пискнула, первый звук, что я слышал от неё, и Грак подошёл к Амариллис, передавая младенца. Амариллис улыбнулась ей, и принялась покачивать, а затем с каменным лицом снова взглянула на Грака.

— Назови свою цену — сказала Амариллис. — Мы решим группой. И помни, что мы твои друзья.

— Я сделал обещание — сказал Грак.

— В таком случае, назови свою цену — сказала Амариллис. — Скажи нам, что тебе нужно от нас, чтобы ты считал всё это предприятие стоящим твоего времени. Скажи нам, что нам нужно тебе заплатить, чтобы ты не ушёл и не убился об нового мага золота. Господи Иисусе, Грак.

— Не произноси имя господа всуе — сказала Фенн. Я глянул на неё. — Внутренняя шутка — сказала она, пожав плечами.

Грак нахмурился Амариллис.

— Я забочусь о вас — сказал он. Осмотрелся в маленькой комнатке. — Обо всех вас. О некоторых больше, чем о других.

Это было примером характерной дворфской прямолинейности.

— Я не буду относиться к этой группе.

Это тоже было характерно Гракским образом речи. У него словно аллергия на слово "но", так что он просто озвучил два утверждения, одно из которых противоречило другому.

— Ладно — сказала Амариллис. — Это вызовет у нас бесконечные проблемы с капиталом, поскольку идиотизм планировать всё с самого начала, но я лично гарантирую тебе десять миллионов оболов в пределах двух лет, и если у нас их не будет, мы отравимся убить грёбаного дракона и забрать его сокровища, или что-то такое, ладно?

Грак уставился на неё, затем кивнул.

Я видел, как изменилось выражение лица Валенсии, мгновенно став из нервного спокойным. Я не совсем понимал подтекст того, о чём говорили Амариллис и Грак, но можно будет потом спросить Валенсию, если Амариллис не объяснит. По крайней мере, я понимал, что речь на самом деле не о деньгах, а о чести, или чём-то ещё, либо какой-то тонкости дворфской культуры, либо личном Грака. Мученичество, возможно. На мой взгляд, был странный момент для этого, но он провёл три месяца в палате с Амариллис, а затем его роль повитухи перехватили профессионалы.

— Просто для ясности, мы же будем голосовать, прежде чем отправляться убивать дракона, верно? — спросила Фенн.

— Это было гипотетически — сказала Амариллис.

— Я поддерживаю план основания нации — сказал Грак. — Я бы хотел увидеть полный отчёт по нашим финансовым возможностям.

— Пока что отложим это в стол — сказала Амариллис. Взглянула на Бетель. — У тебя есть возражения перспективе построения нашей собственной нации?

— Меня это не особо интересует — сказала Бетель. — Как и приключения в целом. Считайте, что я воздержалась.

— Ладно — сказала Амариллис. Повернулась к Валенсии. — Я пойму, если ты не хочешь оказаться под светом софитов. Никто не станет заставлять тебя играть активную роль.

Она взглянула на остальных.

— Никто не обязан играть какую-то роль, если не хотите, но у нас будет нация тысяч, и круг доверия очень-очень маленький.

— Нет, извини — сказала Валенсия. — Дело не в этом, просто всё движется очень быстро, и у меня такое чувство, что я многое упустила, так что вызывает растерянность.

Она помедлила, затем указала на Бетель.

— Кто это?

Повисла тишина.

— Валенсия, это Бетель, дом, ранее известный как Куум Доона — сказал я. — Она посох с кукольным домиком наверху, женщина, которую ты видишь, просто проекция. Бетель, это Валенсия, мы, эм, упоминали её уникальную ситуацию.

— Приятно познакомиться — сказала Валенсия. Она перевела взгляд с Бетель-иллюзии на Бетель-посох. — На кого мне смотреть?

— Иллюзию — сказала Бетель. — Я создаю её ради удобства, чтобы другие могли воспринимать меня как одну из них.

— Я крашу свои волосы — с кивком сказала Валенсия.

— Но ты не возражаешь против плана Мэри? — спросил я. Валенсия помедлила.

— Я не знаю — сказала она. — Моей первой мыслью было, что я сделаю как ты скажешь, потому что я доверяю тебе.

Она нахмурилась, сузив глаза и уставившись вдаль.

— А потом я подумала, что, возможно, мне стоит быть более самостоятельной. Я не знаю, чего на самом деле хочет реальная Валенсия.

— Это честно — сказала Амариллис. — Я попытаюсь тебе помочь.

— Мы все постараемся — сказал я.

— В таком случае я голосую за — сказала Валенсия. — Но можно не голосовать так много?

Я вспомнил последнее групповое голосование, два месяца назад, и каким стрессом для неё это было.

— Я просто хочу быть уверена, что мы все разделяем общее мнение — сказала Амариллис. — Не сомневаюсь, что нам ещё найдётся чем заняться, но у нас есть реальная возможность принести пользу, и одновременно продвинуть наши коллективные интересы.

— Мне ещё много квестов нужно выполнить — сказал я. — Того, что, вероятно, могу сделать только я. И я хочу найти Утера, как все вы знаете.

— Я тоже хочу — сказала Бетель. Я поморщился. Уверен, наши планы что будем делать, когда его найдём, не совпадают.

— И мы можем — сказала Амариллис. — Возможно, мне придётся остаться позади, пока всё не будет работать так, чтобы справляться в моё отсутствие. С палатой времени... — она остановилась и взглянула на Бетель — если мне будет позволено её использовать, понадобится существенно меньше времени, чтобы выколотить проблемы.

— Какая калечащая метафора — сказала Фенн.

— Твоё влияние — сказала Амариллис. — Ладно, похоже, мнения более-менее совпадают, думаю, это собрание можно закрывать.

— В следующий раз нужно будет подготовить стулья — сказал Грак.

— Земная тактика менеджмента — сказала Амариллис. — Называется "стэндап", намеренно предназначена сокращать собрания, поскольку народ не любит долго стоять.

— Меня это не особо напрягает — с улыбкой сказала Бетель.

После этого мы разделились на группы. Амариллис сняла нагрудник доспеха неподвижности, чтобы покормить Солэс, Фенн о чём-то говорила с Бетель, а Валенсия с энтузиазмом рассказывала мне о своём одиночном приключении, включающим в себя толику точной стрельбы. Грак сидел отдельно, на стуле в углу. Я хотел спросить его, в чём дело, но я ощущал измотанность, а Валенсия энергично описывала встречу в таверне. Было проще слушать её, чем думать о Граке, так что я воспользовался простым путём.

Глава 104: Утешение.

Переговоры заняли часы времени, и я был признателен тому, что моя роль в них была минимальной. Были сотни вещей, которые было необходимо проработать, но Амариллис и Валенсия (с самым хитрым дьяволом, которого она смогла найти) были к этому готовы. Никто не говорил вслух, что если мы захотим, то сможем просто убить всех и уйти, но было несколько намёков в этом направлении, особенно со свободным применением магии, в основном в исполнении Бетель. Она очистила яблоко телекинезом, держа его в двух пальцах, что сделало намёк вполне очевидным.

Главным затором был Англицинн. Финча вызвали в Клюквенный Залив из-за той первой стычки с Ларкспуром, и он сразу начал соединять точки, по крайней мере по его словам. Загадочный человек приходит в библиотеку с вопросами о болезни из Земель Восставших, и вскоре оказывается атакован Директор Безопасности Иностранных Дел Англицинна, который, так уж получилось, заодно тот самый парень, которому наиболее выгодна предполагаемая смерть Амариллис Пенндрайг в Землях Воссташих парой недель ранее? Угу, возможно, из этого можно вывести, что А) она ещё жива, Б) больна каким-то сложноизлечимым заболеванием, и В) Ларкспур Прентисс пытается довести работу до конца.

Уникальностям Амариллис нравилась. Ну, нельзя так говорить, поскольку Уникальности — огромный департамент, и много из того, чем они занимались, было полностью законно по имперскому законодательству, если им когда-либо придётся за это отчитываться. Я не знал, сколько народа в курсе того, из-за чего могут оказаться в дерьме, но могу предположить, что очень немного, как и следует любому хорошему заговору (ну, не учитывая магических способов его поддержания, по крайней мере). Но мне было проще воспринимать Уникальности как троицу, с которой я встретился, и особенно их главную шишку, Альсиду.

Альсиде очень нравилась Амариллис.

Альсиде очень нравилась Амариллис настолько, что она хотела, чтобы та была крупным игроком в политике Англицинна, и была готова подтянуть правила, чтобы это произошло, и до, и после того, как Амариллис начала своё долгое, странное путешествие со мной. На мой взгляд, многое из того, что говорила Альсида, было высокопарно и напыщенно, вроде "Как направляет Англицинн, так движется Империя", сравнения королевства с кораблём, и разговоров о выкорчёвывании сердца коррупции, что возможно проделать лишь обладая острым интеллектом, железной волей, и тайным прикрытием.

Амариллис на это не покупалась.

— Я глубоко забочусь об Англицинне — сказала она. — Но я забочусь и об Аэрбе в целом, и если я вернусь в Англицинн, чтобы стать одной из множества принцев и принцесс, и буду в не лучшей позиции для того, чтобы чего-то действительно достичь.

— У вас прежде были союзники — сказала Альсида. — Возможно, они не могли вас спасти... если только это не они связались с Советом Аркес ради вас?

— Они этого не делали — сказала Амариллис. Это собрание продолжалось достаточно долго, чтобы Солэс нужно было покормить, что Амариллис и делала, продолжая переговоры. На мой взгляд, это выглядело играми за влияние, но я не слишком разбирался в таких вещах, и это могло быть простой необходимостью.

— Но у вас были союзники — сказала Альсида. — Будут барьеры вашему возвращению...

— Мне было назначено испытание невзгодами — сказала Амариллис. — Меня или обвинят в том, что я не прошла Земли Восставших, или обвинят в дезертирстве от Хозяина, и, хотя это и бессмысленно, возможно даже то и другое вместе. Моим номинальным союзникам придётся потратить огромное количество политического капитала, чтобы обеспечить мне хорошее положение при Дворе Потерянного Короля, и даже когда со всем этим будет закончено, я всё ещё не буду в хорошей позиции, чтобы чего-то достичь, особенно учитывая, сколько всего придётся восстанавливать и перестраивать.

Это была довольно прозрачная ложь. У нас было существенное количество преимуществ, и это было частью довода, почему мы хотим обладать собственным марионеточным государством. Но было правдой то, что Амариллис будет сложнее бороться с глубоко укоренившимися институтами, и работать в рамках системы, которая была создана пятьсот лет назад, а затем модифицирована под целесообразности. Юридическая система Англицинна была словно дом, переживший несколько поколений, и каждый владелец использовал собственные временные меры исправления различных проблем, иногда временные меры поверх временных мер, пока всё это не превратилось в хаос, требующий многолетнего изучения, чтобы просто что-то понять в этом. Мы не хотели иметь с этим ничего общего.

В итоге Альсида уступила. Я не думаю, что ей нравилась идея позволить нам держать вожжи, особенно учитывая, что она не знала и половины о том, что такое на самом деле Совет Аркес, но создание того, что, можно надеяться, станет новой нацией с определённым легальным признанием, обеспечит размещённым там агентам Уникальностей определённое прикрытие. Очевидно, понадобится проконсультироваться с Эсуэн, но они определённо всё ещё не знали, где она, а мы пока что держали это при себе. (Я был довольно-таки уверен, что Финч будет злиться, когда узнает, и должен признать, что предвкушал это зрелище).

— Когда мы увидимся снова, это будет уже по другому поводу — сказала Амариллис под конец. — Мы заберём Эсуэн и обговорим всё с ней, и получим ваше досье потенциальных контактов и точек сброса. Думаю, вероятно, что если вероятным будет остров Поран, мы воспользуемся возможностью осесть там.

Насколько я понимал, остров Поран был скалистым местом, которое никто не хотел.

— Однако у Совета Аркес есть дальнейшие планы — сказала Альсида. — Судя по тому, что вы сказали, и по вашей готовности вести переговоры, я думаю, наши цели более-менее совпадают, но я отчаянно хочу знать больше.

— Вы узнаете достаточно скоро — сказала Амариллис. — Если ваша цель — поддержание империи и улучшение жизней её граждан, то, полагаю, вы будете весьма довольны.

* * *

После того, как Амариллис и Солэс получили освидетельствование доктора о хорошем здоровье (доктор очень спокойно отнёсся к тому факту, что Амариллис по большей части оправилась от родов на протяжении дня, и что Солэс заметно подросла за то же время), мы телепортировались, все вместе. Валенсию ключ телепортации не считал за человека, поскольку магия её не опознавала таковым, а Бетель была, технически, магическим предметом, как и Ропи (который оставался обёрнутым вокруг неё).

Солэс заплакала, когда мы прибыли к подножию Хребта Мира, что было неудивительно, учитывая вызываемую телепортацией острую боль. Амариллис успокоила её, нежно покачивая и воркуя, пока остальные надевали маски, чтобы отправиться в перчатку. Бутылка была там, где мы оставили её шесть дней назад (или, в зависимости от перспективы, от двух до девяти месяцев назад). Грак снял несколько оберегов, чтобы мы могли пройти, а затем мы все погрузились в перчатку, и Амариллис нырнула в бутылку с помощью своего доспеха неподвижности.

Внутри бутылки было удушливо жарко, и, как я заметил, оглядевшись, большая часть травы высохла. Дом-дерево посередине потерял около половины листьев, и они лежали на земле, жёлтые и мёртвые.

Локус подошёл к нам, хромая и кровоточа, тяжело дыша с высунутым языком. Я забыл, насколько оно угрожающе большое, и странность от вида лани с шестью глазами. Белизна его шкуры была не столь яркой или чистой, как была, когда мы оставили его.

Амариллис приблизилась к лани с Солэс в руках.

— Я... — начала она, затем остановилась. — Это она — сказала она. — Полагаю, ты и так это знаешь. Не уверена, можешь ли ты...

Вихрящиеся клубочки сияющего дыма или тумана начали подниматься со шкуры локуса. Оно выпрямилось в полный рост, затем наклонилось к Солэс. Я напрягся, не зная, чего ожидать. Друиды работают на абсурде, и локус был источником этого абсурда. Я видел отблеск этого, когда обладал стратосферно высоким Эссенциализмом, но в тот раз я подходил к концепции друидского ритуала с совершенно другой стороны — или, скорее, система давала мне краткое озарение о том, как действовать, не давая мне реального друидского навыка (плюс полное отсутствие связи). Локус был загадочен; в этом вся суть того, как он работает.

Шестиглазая Лань глубоко вздохнула, и усики сияющего тумана изогнулись на невидимом ветру, пока не оказались все направлены в сторону Солэс. Когда локус выдохнул, туман ринулся вперёд, омывая Солэс и расходясь вокруг Амариллис, и это продолжалось, пока Шестиглазая Лань продолжала свой долгий выдох.

Солэс принялась изменяться и расти, пелёнка свалилась с ней, оставив её голой в руках Амариллис. За несколько секунд она удвоилась в размере, а затем снова, становясь старше, из крошечного младенца в маленькую девочку перед нашими глазами.

И тут локус не выдержал. Оно кашлянуло, и сияющий туман вокруг него рассеялся, распространяясь в землю и на траву вокруг, которая мгновенно стала из увядше-коричневой ярко-зелёной. Локус издал низкий стон, и упал на бок, тяжело дыша.

Солэс оттолкнула Амариллис и выскользнула из её рук, спрыгнула на землю, и подошла к голове локуса. Она положила руку на его шею, бормоча что-то в его ухо, а затем поцеловала его в щеку.

Не думаю, что когда-либо видел Амариллис более несчастной и покинутой. Солэс выглядела так, словно снова стала Солэс; её лицо оживляли те же интеллект и опыт, которыми она обладала в своей прошлой жизни, и её связь с локусом казалась столь же сильной, как я когда-либо видел. Это было то, на что мы надеялись, ради чего Амариллис провела почти девять месяцев своей жизни в тесной комнате, и теперь всё это было окончено. Она на само деле не говорила о своих запутанных чувствах к Солэс, не со мной, но было очевидно, что она не стала убирать их из своей души, никому не сказав.

Солэс глянула на Амариллис, и, должно быть, подумала о том же, поскольку она подошла к ней. У них был короткий разговор, который я не слышал, и который я старался не слышать, поскольку он казался приватным, но в итоге Амариллис подняла Солэс, и они обнялись, что затянулось на минуты.

Маленькие, тёмно-зелёные губы Солэс двигались, шепча что-то в ухо Амариллис, и когда они разделились, Амариллис плакала слёзами счастья.

Солэс подошла к остальной части группы, держа Амариллис за руку.

Фенн стояла рядом со мной, и наклонилась прошептать.

— Так Солэс теперь лоли?

Я зыркнул на неё; она отстранилась, улыбаясь. Она продемонстрировала мне большой палец, думаю, поскольку была довольна тем, что одна из её Земных отсылок попала в цель. Возможно, такой реакции от меня она и ожидала.

— Спасибо вам всем — сказала Солэс. Её голос был высоким, детским, что было резонно, учитывая обстоятельства. Крантек и так были одним из самых маленьких смертных видов. — Я перерождалась много раз, но эта смерть была моей первой.

— Ты так и застряла в этом виде? — спросила Фенн.

— Ребёнка? — спросила Солэс. — Нет ничего плохого в детстве. Я это уже проходила. Локус поторопила, поскольку была необходимость во мне.

Она взглянула на Валенсию.

— Новые лица — сказала она. — Локус хорошо отзывалась о тебе.

(Я решил, что это фигурально, поскольку насколько мне было известно, локус вообще не разговаривает).

Валенсия сделала книксен, присев и расправив платье.

— Для меня честь наконец встретиться с вами, Ооранг Солэс. Моё имя — Валенсия Красная.

— Пообщайся с ним — сказала Солэс. — Оно нуждается в комфорте, и хочет, чтобы ты была рядом.

Валенсия поспешила так и сделать, пробежав по траве, которая медленно зеленела там, где стояла Солэс.

— Гракуил — сказала Солэс. Взглянула на его протез. — Тебе протянуть руку помощи? (пр. переводчика: 'Can I give you a hand?', буквально "могу я дать тебе руку?")

Грак кивнул.

— Прошло три месяца — сказал он. — Достаточно, чтобы зарубцевалось.

— Три месяца? — спросила Солэс. — У меня есть смутные воспоминания о госпитале. Разве мне не должно быть... как там у людей? Девять?

— Гиперболическая палата времени — сказала Амариллис. Они всё ещё держались за руки. Амариллис стояла рядом с Солэс, с таким видом, словно боялась, что наша друид сбежит. Или, может, словно беспокоилась, что с её ребёнком что-то случится.

— О — сказала Солэс. Осмотрелась. — Я задавалась вопросом. Очевидно, нужно будет войти в курс дел.

Она взглянула на Бетель, и на посох, который Фенн воткнула в землю.

— Ещё один новый член?

— Я новый дом — сказала Бетель. — Вам стоит показать мне, где протянуться, если все мы какое-то время будем жить здесь.

Солэс кивнула, затем взглянула на Амариллис.

— Не скажете, сколько времени прошло?

— Две недели, плюс-минус несколько дней — сказала Амариллис. — В последнее время я не следила за календарём.

— И столь многое изменилось — сказала она. — Что случилось с Фаллатером?

— Мы убили его вскоре после того, как Джунипер изучил магию души — сказала Амариллис. — К сожалению, это, похоже не тот путь, что ведёт к собственной земле для локуса.

Она помедлила.

— Прости, но у нас всё ещё нет решения этой проблемы. Мы думали, что если Джунипер станет сильнейшим магом души Аэрба, это сработает, но он был, недолго, и это позволило нам вернуть тебя, но... у нас осталось немного возможных путей.

Она осмотрелась, в удушливой жаре и среди мёртвых листьев.

— Ты сможешь это исправить?

— Разумеется — сказала Солэс. Взглянула на Фенн. — У тебя в перчатке нет моих плаща и посоха?

— Плащ у нас — сказала Фенн, напоказ извлекая его. — Посох, к сожалению, стал жертвой пустоты. И у меня есть для тебя одежда.

— Солнце приятно на моей коже — сказала Солэс, нахмурившись. — Мой вид пьёт солнце, знаешь ли.

Она выглядела примечательно собранной, учитывая, через что прошла. Локус что-то сделал с ней, некое восстановление души, плюющее на всё, что я знал о том, что такое душа. Солэс, похоже, не заморачивалась.

Она забрала плащ из листьев и накинула его себе на плечи, что практически никак не помогло в плане приличий, и в то же время блокировало изрядную часть света, попадающего на её кожу.

Грак снял свой протез и подошёл к ней, протянув обрубок руки. Он зарубцевался, но рубцы были ещё красными, а не восковатой текстуры и беловатого цвета старой раны.

— Я обладаю кое-какими навыками в магии души — сказал я. — Если внутреннее состояние его души будет проблемой, я могу просто отразить его руку с другой стороны, чтобы соответствовало. Мы бы сами его починили, но чтобы отрастить кости нужно что-то особенное, и...

Солэс размяла свои маленькие руки и улыбнулась.

— Джунипер, можешь подать мне палку?

— Я... разумеется — сказал я. Осмотрелся, пытаясь найти ту, что на мой взгляд будет подходящей для ритуала. — Любую палку?

— Нет — сказала Солэс. — Особенную. Поймёшь, что она особенная по тому, что это будет та, которую ты выберешь.

Я успел забыть её слегка развлекающееся выражение лица, и я сам против воли улыбнулся, поскольку получил уверенное напоминание, что друидская магия — сущее безумие. Весь тот туман, поднимающийся с локуса, скорее всего не значил ничего, это была просто абстрактная магия без значения или причины. Но мы потратили ощутимую часть своих жизней на то, чтобы вернуть Солэс, чтобы локус не умер в своей бутылке, так что, полагаю, стоит просто радоваться, что она при всей своей намеренной странности остаётся весьма могущественной.

Я потратил какое-то время на поиски палки. Обойтись просто "хм, подберу ближайшую, что попадётся на глаза" казалось идущим против духа всего этого. Та, на которой я остановился в итоге, имела две развилки, и была сухой и хрупкой, большая часть коры осыпалась. Мой навык идентификации древесины в общем-то остановился на "угу, это дерево", но я предполагал, что она с дерева, служившего домом.

Солэс взяла палку и на пару секунд уставилась на неё, а затем принялась щипать её тут и там. Дерево реагировала на её прикосновения как ириска, растягиваясь и изменяя форму. Когда она закончила, та отдалённо походила на руку. Она взялась за обрубок Грака и приложила к нему палку, что заставило плоть расступиться, как мягкое масло, и снова закрыться, словно через неё и не проходил кусок дерева.

— Понадобится какое-то время — сказала Солэс. — Час или два. Но когда будет закончено, ты будешь как новенький.

Грак повернул палку, осматривая её.

— Спасибо — сказал он.

— Ты не могла просто отрастить кости? — спросила Амариллис. Солэс чуть улыбнулась и пожала плечами.

— Кто знает?

— Будет как новенькая, или лучше? — спросил я.

— Другая — сказала Солэс. Пожала плечами. — В чём-то лучше, в чём-то хуже. Полагаю, лучше для того, каков Грак, или каким хочет быть.

Я кивнул. Можно было быть уверенным, что если бы я предложил отрезать мою руку, чтобы она её заменила, или сделать то же для всех нас, друидское сопротивление загонянию в рамки выступит в полную силу, остановив эту затею, прежде чем она начнётся.

— Рад твоему возвращению — сказал я.

Квест выполнен: Беременная принцесса-девственница. Амариллис родила Ооранг Солэс, вернув её из мёртвых. Если умрёт кто-то ещё из членов вашей партии, не ожидайте, что будет так же просто.

Квест принят: Рождение нации. Вы намерены стать реальной силой в этом мире, больше не независимые агенты, бредущие от кризиса к кризису, вместо этого нация, бредущая от кризиса к кризису. Выполнение квеста подразумевает признание нацией-членом Империи Общих Интересов.

Квест обновлён: Укоренение. В мире есть лишь один друид, ухаживающий за единственным локусом. Поскольку локус заточён в магическую бутылку, новые друиды не могут быть инициированы, но извлечение может оказаться фатальным. С вашей помощью друиды могут вновь начать ходить по земле. (Квест компаньона)

Повышение Уровня!

Мой мозг расплескался по потолку вселенной, стал звёздами в небе, каждый нейрон вздулся красным карликом, гиперпространственные связи между ними вздулись от наполняющего их удовольствия. Не осталось ничего от сознания, лишь удовольствие столь огромное, что я не мог надеяться ощущать что-либо ещё. Это было редуктивно, сдирало мыслящую часть меня, оставляя лишь животное, прижимало меня к полу и имело, кулак, бьющий прямо в мозг, толстые пальцы, манипулирующие моим внутренним устройством.

Когда я пришёл в себя, я был прижат к полу. Амариллис исправляла мою душу; она предположила, верно, что это было не то изменение, которое я мог проделать самостоятельно после того, что я ощутил.

Конец книги 5.

Больше глав на https://tl.rulate.ru/book/11234