Фаллатер отошёл поговорить со своими товарищами. Не знаю, сколько времени оставалось до комендантского часа, но он выглядел чертовски спокойным и пофигистичным. Расслышать, о чём там они говорили, не удалось; они говорили негромко, вне зоны слышимости, и временами бросали взгляды в нашу сторону.
— У тебя есть какой-то хитрый план? — спросил я Амариллис. — Что-то, о чём не говоришь мне из-за н-слова, или...
— Нет — сказала Амариллис. — Я намерена выполнить свою часть сделки.
— Бл* — сказала Фенн. — Меня это не устраивает.
— Может быть проблематично, если кто-то выяснит, что это были мы, и у них есть наши имена — сказал я.
— Да — ответила Амариллис. — Это даёт нам причину не сдавать его, по сути часть сделки.
В этом был смысл, но мне это очень не нравилось. Мы в сущности давали ему материал для шантажа. Конечно, мы уже враги государства, так что шантаж не так полезен, как можно подумать, и это наверняка тоже было частью стратегии Амариллис, которая определённо была более многослойной, чем мне показалось сперва. А ещё это загоняло всех нас в один угол, что она проделала, не посовещавшись с нами. Это было сложно сделать в пылу момента, но всё же несколько напрягало.
— Сценарий? — спросила Амариллис.
— Сценарий ноль — ответил я. Нет новых квестов, нет обновлений квеста, нет достижений, нет сообщений о компаньоне. Я полагал, что Фаллатер может оказаться компаньоном, но если и так, пока что система ничего о нём не говорила. Я бы подумал, что в тюрьме найдётся какой-то компаньон, поскольку это же идеальное место для проявления шаблона "вы нашли запертого чувака, который присоединился к вашей партии".
— Ты не станешь её отговаривать? — спросила Фенн.
— Нет — ответил я. Бросил на неё взгляд; она всё так же стояла, скрестив руки. — Присматривайте за ними на ходу, у них есть все причины попытаться сократить нашу численность или атаковать нас в пылу боя. Это может быть повторением истории с Огневой командой Чёрное Сердце.
Фенн скривила губы, затем кивнула. Я не был уверен, сообразила ли она, что я пытался до неё донести; когда мы с Фенн спутались с Чёрное сердце, ещё до того, как были знакомы, сокращение численности их команды, продвигаясь к нашим целям, было лучшим доступным нам планом действий, поскольку нас точно не оставили бы в живых. У Фаллатера и его группы был мотив ослабить нас, чтобы с нами было проще иметь дело, но у нас имелся тот же мотив.
После небольшой паузы я бросил взгляд на Амариллис, пытаясь понять, сообразила ли она, о чём я, но не желая выглядеть слишком рьяным. Она смотрела на Фаллатера и его товарищей; проследив за её взглядом, я увидел, что она смотрит на извлекаемую из-под стола клетку. Внутри была бледная женщина с белыми волосами, и двое шрамированных эльфов открывали дверь, доставая её.
— Нонанима? — спросил я. Амариллис кивнула, а затем взглянула на меня холодным взглядом.
— Если кто-то из них умрёт по пути к выходу, будет лучше всего, если она будет среди них.
Глава 62: Дрифт.
Мы двигались по тюрьме вместе, наша партия из четверых впереди. Фаллатер шёл среди своих кавычки открываются товарищей кавычки закрываются, сформировавших вокруг него плотный круг. За ним за бронзовые кандалы на руках и ошейник на шее тащили нонаниму.
Она привлекала мой взгляд каждый раз, когда я оборачивался. Она шла с опущенным взглядом, багровые глаза направлены на землю в трёх футах перед ней. В отличие от остальных, на ней была неряшливая одежда, но несмотря на это она была симпатичной, с изящными чертами лица. Белые волосы, бледная кожа и красные глаза очевидно (для меня) напоминали об альбиносах, но я знал, как выглядят реальные альбиносы, и она была не совсем такой.
— Так что такое нонанима? — спросил я Амариллис.
— У неё нет души — ответила Амариллис, оглядывая женщину. — Они склонны к демонической одержимости; без души легко войти в тело. Она не обладает никакой магией, связанной с душой, то есть большинством из них.
— Речь о демонической одержимости? — спросил я. Демоны, и вообще ады, не та тема, в которую я углублялся; в общем-то только полистал "Портрет множества адов", в основном потому, что считал важным разобраться с этой сеттинговой информации. Впрочем, эта книга всё равно не углублялась в подробности относительно демонов или дьяволов.
— Ненадолго, максимум несколько часов, может быть дольше, если они будут по очереди, но у них проблемы с координацией. При одержимости она будет обладать силой обычного человека — ответила Амариллис. — Дьяволы из тех, кто смогут дотянуться до неё и управлять, будут недостаточно убедительны, и если Фаллатер умён, он сказал свои людям дать её по губам, если она попытается кого-то уболтать. Не думаю, что она является угрозой.
— Реальный вопрос — почему она у него — сказала Фенн.
— Он маг души — ответила Амариллис. — Интерес очевиден. Меня больше беспокоит, где он её взял.
Она поджала губы.
— Возможно, он её создал.
У меня было множество вопросов, как обычно, но пока что было достаточно оперативного брифинга "может фактически в любой момент быть одержима демонами или дьяволами, и не владеет магией". Разговор о том, что у кого-то нет душ может подождать, хоть это и подняло множество вопросов о том, чем, конкретно, является душа и что она делает. Я мог бы почитать удачным тот факт, что обзавёлся учителем-магом души, если бы упомянутый маг души мне нравился или заслуживал доверия.
В общем, мы вышли из спортзала, и направились по коридорам тюрьмы, стараясь направляться как можно прямее и придерживаясь формации, при которой наша партия должна принять на себя контратаку Тюрьмы Амореукс. Я вообще-то не считал это честным, но Амариллис определённо не хотела поднимать эту тему, и я доверился её оценке. В этом действительно имелся тактический смысл, если ценить всех наравне, но я хотел, чтобы между мной и возможными проблемами имелась прослойка пушечного мяса (и был рад, что система не влепила мне пенальти за эти мысли).
— Кран ди ин негидор гре ха дехеки — тихо произнёс идущий рядом Грак. В дословном переводе это означало "я его врата о неверие", если не считать, что "негид(ор)" означало не только "врата", но и оберег, и в контексте он определённо имел в виду слова Фаллатера о том, что тюрьма блокирует телепортацию.
Я бросил взгляд на следующих за нами, кажется уже в пятый раз.
— Лир гроглир лонеле лалиле? — спросил я. Стоит говорить на гроглире?
— Лир окр дрил на мо лахон додон о — ответил Грак. И он был прав, есть причины подстраховываться, да и не зря же я учил язык. Одной из причин как раз и была возможность надёжно общаться, а учитывая сложность гроглира и тот факт, что это был ремесленный язык дворфов, было очень маловероятно, что кто-то сможет нас подслушать — плюс то, что Грак говорил тихо.
— На лир лонеле лонеле ди гре? — спросил я, что наверняка было коверканьем гроглира. Я пытался спросить, можем ли мы что-то сделать, чтобы проверить слова Фаллатера о том, что телепортация не работает.
— Ри — сказал Грак. Ничего.
Я и сам пришёл к более-менее тому же выводу. Единственным способом проверки была попытка телепортации, которую мы не могли предпринять из риска того, что она окажется успешной. В лучшем случае мы могли бы уговорить Фаллатера участвовать в тестировании, оставив всех его "товарищей", но сделать это сейчас было бы проблематично, после оговорённых условий. Хотелось бы мне, чтобы Грак сказал что-то раньше, но возможно он не сообразил, или, может, он всё ещё перестраховывается после эпизода с доспехами. Я не настолько владел Гроглиром, чтобы попытаться продолжать этот разговор.
Так что всё, чего Грак добился, это добавил мне беспокойства, не только насчёт блокировки телепортации, но и насчёт всего, что говорил нам Фаллатер. Спасибо, Грак.
Я уже был натянут, когда появились големы. Какие бы внутренние изменения не проходили в тюрьме в ответ на наше прибытие, но в големах было видно чёткое различие: сейчас они носили доспехи из толстых досок поверх плотной земли их торсов. Их было меньше, чем в прошлый раз, но больше опасных, и я был уверен, что добавление даже чего-то столь слабого, как деревянная броня, означает что я не смогу убивать здоровяков самостоятельно.
Тем не менее, я побежал в их сторону с мечом в рука, Амариллис следовала за мной.
К тому моменту, как мы добрались до них, кастеры сделали что-то, сделавшее воздух невыносимо горячим. Горящие листья метались в воздухе, вспыхивая так ярко, что оставались пятна в глазах. Големам это, похоже, не мешало; на них постепенно скапливались угольки. Проблемно, но ничего не поделать, так что я просто вытянул SPD из одной из костей и отрубил руку громилы, а затем отскочил, уклоняясь от обрушившегося кулака.
Ещё заметив их, я ощутил возбуждение, и оно нарастало до момента стычки. Я постепенно учился отдаваться бою, испытывать дзен доверия своим навыкам. Это становилось больше последовательностью решений, нежели чем-то ещё, на каждое уходил лишь миг, особенно на подобном поле боя, где горящие пятнышки грозили испепелить части моего доспеха или впиться в плоть, или что там они делали.
Товарищи Фаллатера присоединились к нам, воспользовавшись оружием, которое мы им выдали. Им не досталось ничего магического, но в перчатке Фенн было запасено более чем достаточно обычного вооружения. Мы не обсуждали раздачу оружия тем, кто могут быть врагами, но на мой взгляд это было ступенькой выстраивания доверия, так же, как было ступенькой то, что они присоединились к нам в бою. Естественно, существуют различные причины выстраивать доверие, и одна из них — чтобы иметь возможность в дальнейшем предать; я это прекрасно осознавал, поскольку сам планировал такое по отношению к Фаллатеру.
Я сражался бок о бок с группой Фаллатера, хотя в основном они провоцировали противников на атаку, а затем вступали мы, используя своё превосходство в скорости и силе, чтобы наносить удары, которые действительно наносят урон. Похоже, големы понимали, что я тут реальная угроза, поскольку в первую очередь атаковали меня, но они не могли игнорировать урон, который наносили им эльфы.
Я впервые видел, как сражаются эльфы, и был не очень-то впечатлён, учитывая их репутацию. Я видел эльфийскую удачу в действии, когда они проскальзывали под сокрушительными кулаками или отпрыгивали от ударов, которые никак не могли видеть, и они определённо двигались с изяществом и проворностью, которые казались невозможными для их мускулов, однако не думаю, что я особо уступал им в плане ловкости. Когда я использовал магию кости для скорости, они вовсе казались медлительными. И даже без магии крови у меня было отчётливое преимущество в силе, хотя к этому моменту я был довольно мощно сложен.
Я оценивал их способности, поскольку думал о том, что говорила Фенн... я был согласен с ней в том плане, что для нас будет лучше, если как можно больше из них погибнет, как и в том, что им имеет смысл попытаться так же обойтись с нами. Я не только сражался с големами, но и следил за сражающимися вместе с нами мужчинами и женщинами, стараясь не подставляться.
Я заметил, как одна из них получила удар в голову от одного из больших бронированных големов, но эльфийка лишь проскользила по полу, не упав, как я ожидал. Секунду спустя я понял, что произошло, заметив, когда быстро огляделся, что стоящий в стороне от боя серый влере-гур сжимает кровоточащую рану на голове. Вся команда Фаллатера, вероятно, была связана через души, так что раны окажутся на тех, кто способны их перенести. Это сделает возможный бой с ними чрезвычайно проблематичным.
И, возможно, из-за того, что я старался следить за тем, что делают окружающие, я позволил одному из горящих лепестков коснуться меня. Он опустился на броню у шеи, где воспламенился с ослепительной вспышкой, и пока я отмаргивался, пытаясь отойти в безопасное место, голем врезал мне прямо в грудь. Я отлетел и упал на пол, задыхаясь от боли и почти слепой.
Грак немедленно оказался рядом, и принялся хлопать по горящим на мне местах; на лету я поймал ещё несколько огоньков. Когла ко мне постепенно вернулось зрение, я заметил Фаллатера стоящим вне боя с шестью товарищами; он с интересом наблюдал за происходящим. Его нонанима стояла за ним, закованная в цепи и удерживаемая на месте, но я видел, что она тоже наблюдает.
Я поспешил исцелить себя. У меня были сломаны рёбра и пробиты лёгкие, но я был не настолько плох, чтобы не быть способным протянуть дрожащую руку к патронташу и прикоснуться к кости. После первой волны исцеления было легко перейти ко второй, а затем третьей, пока Фенн не оказалась рядом, передавая мне новые кости и смахивая дым от костей. Это было болезненно, да, но моя грудь была почти такой же онемевшей, как рука, и какие бы внутренние травмы я ни понёс, всю их силу я не ощущал.
Как только был в состоянии, я вернулся в бой. Пробежал мимо влере-гура, мёртвым лежащего на полу, и заметил, как одна из эльфов отлетела в сторону коридора от невидимого удара, полученного через связь душ. Амариллис была одна, отделённая и от меня, и от команды Фаллатера, но кастеры позади вроде бы все были мертвы, и земля вокруг них устлана эффектами их заклинаний: розовые лепестки, тонкие куски лиан, и горсть камней, паривших в нескольких дюймах над землёй.
Двое из четырёх громил были убиты, большая часть работы проделана моим клинком. Деревянная броня третьего горела, и эльфы медленно добивали её одолженными мечами. Оставался один для нас с Амариллис. Мы атаковали вместе, с разных сторон, и я наполовину прорубил его грубую руку у плеча, в то время как Амариллис сблизилась и принялась мерцать меч. Даже мои сильнейшие удары не преодолевали броню, но я по крайней мере мог обезоружить его, чтобы Амариллис могла проделать свою работу. Уклонившись от новой атаки и отрубив вторую руку, я начал атаковать его сбоку, метя в бреши его брони, но к точным ударам было сложно приложить достаточно силы. В итоге голем погиб от тысячи порезов, расплескивая жижу из сотен дыр, проделанных Амариллис в его броне и внутренностях, пока он не обрушился наземь.
Слабобронированный Земляной Голем-Громила Побеждён!
Сейчас, когда у меня было время обратить внимание на сообщения, вместо отмахиваться от них, как от отвлечения, меня напрягло то, что этим подразумевалось. "Слабобронированны" означало, что грядут сильнобронированные, и я не был уверен, что мы успеем проскочить мимо них. А ещё я не знал, насколько предопределён этот сценарий, или насколько хорошо Данжн Мастер может (или станет) предсказывать наши действия. Возможно, игра подкрепляла предупреждение Фаллатера, или, может, давала подсказку о грядущем.
— Нам нужно двигаться — сказал я, вернув Всеклинку форму кольца.
— Души — сказала Амариллис. Она принялась обходить трупы на земле, направляя рукоять на их головы и проявляя меч. Проделав это, она воспользовалась шипом, чтобы извлечь их души и разместить их в стеклянной банке. Послебоевой ритуал, к которому я ещё не привык.
