— Вот видишь, у меня было такое чувство, что если бы я это сказал, ты восприняла бы это как оскорбление — сказал я с улыбкой. Протянул руку. — Отправляемся?
Знаете, если подумать, в мужском фасоне я тоже не особо разбираюсь. Для меня было достаточно шортов и футболки летом, и куртки с капюшоном и джинсов зимой, плюс то да сё. Несколько дней назад я взял из нашего убежища кошелёк, полный оболов, и отправился в Клюквенный Залив купить новую одежду, не то барахло, что висит на вешалках в любом магазине одежды, а три дорогих наряда, сшитых на мои мерки экспертом (опыт, который я, пожалуй, размещу на шкале "вторжения чужаков в моё личное пространство" между стрижкой и чисткой зубов). Тот, что я носил, был чёрного цвета, в тон платью Фенн, жакет с пуговицами на одну сторону, воротник, выглядящий так, словно я пытаюсь скрыть шею, и фалды длиной в фут. У портного я по большей части молчал, предоставив говорить Амариллис, но у меня создалось впечатление, что это была переделка официального одеяния какой-то культуры, распространившаяся как пожар по всей Империи Общих Интересов.
Нашим пунктом назначения был выбранный Амариллис ресторан, Купона, и если бы я заморачивался тем, чтобы научиться разбираться в ценах, то мог бы возразить, узнав, сколько здесь стоит обед. Мы всё ещё жили на золото, которое забрали у Ауманна, большая часть которого была обращена в деньги, и хотя мы тратили много на убежища, пока что ещё было впечатление, что до того момента, когда можно будет начинать беспокоиться, далеко. Так что сегодня мы баловали себя, поскольку это было наше давно ожидаемое Первое Свидание.
(После событий нашего краткого визита в Парсмонт, Амариллис официально объявила себя нашим счетоводом и квартермейстером, позиции, которые она приняла с рвением того, кто пытается искупить прошлые ошибки. Я принял её рапорт по итогам событий, и изо всех сил постарался убедить её, что она, в общем, человек, на которого никто не захочет наезжать, однако её ответом на это было то, что она притворилась, что чувствует себя лучше, маска, на которую она тратила не слишком много усилий. Впрочем, говорить ей об этом казалось контрпродуктивно).
— Так, пара просьб — сказала Фенн, когда мы уселись. — Номер один: о работе не говорим.
— В смысле, "о работе"? — спросил я. — Мы безработные.
Фенн пожала плечами. Сегодня она действительно выглядела красиво... Платье подчёркивало завитки шрамов на её руках; похоже, тесёмки специально для этого сделаны. Вообще, было обнажено изрядно кожи.
— Скажем так, не говорим о нарративе, листах персонажей, тренировках, логистике, деньгах, планировании, и вообще ни о чём, напрямую связанном с операциями, которые были бы нашим бизнесом, если бы это был бизнес.
— Но можем мы говорить о наших бизнес-партнёрах? — спросил я.
— О, да, об этом — определённо — усмехнувшись, сказала Фенн. Официант, наряженный в коричневую униформу, остановился рядом и аккуратно поставил на стол пару гранёных стаканов с молочно-пурпурной жидкостью. — В смысле, эта компашка — единственное, что у нас на самом деле есть общего, и я не хочу убирать со стола всё.
Она подчеркнула свою фразу, подняв один из стаканов и отпив из него.
— Номер два: никаких отсылок к старушке Земле.
— Но... — начал было я.
— Только отсылок — сказала Фенн. — Обычно я нахожу в них некий шарм, но сегодня я хочу, чтобы в разговоре не было такого чувства, словно ты веселишься за счёт того, что я не знаю о моих базах.
— Твоих базах? — спросил я, чувствуя растерянность, и задумываясь, не подкалывает ли она меня.
— Что-то о том, что все мои базы принадлежат тебе? — спросила Фенн, нахмурив брови.
— Все ваши базы принадлежат нам? — спросил я, стараясь не улыбаться. — Я даже не помню, чтобы говорил это.
— Мы только закончили с первым убежищем, когда ты это сказал — ответила Фенн. Она смотрела на меня, попивая своё пурпурное молоко. — И это было мило! Но ещё я временами думаю, что ты делаешь это для одного себя, тебе-то весело, но меня, типа, чутка отталкивает.
Она слегка нахмурилась.
— Третьей просьбой было не говорить о наших отношениях, но сейчас я вижу, что с этим малость облажалась.
На стол аккуратно поставили две тарелки, на каждой еды — на один укус. Наш официант выдал подробное описание, которое я слушал в пол-уха — какое-то мелкое животное очистили от костей, разложили на тарелке, и запекли в горячем масле, после чего разложили вокруг крайне мелко нарезанные овощи разных цветов. Мы не делали заказов; это место было из тех, где ешь то, что приготовит тебе шеф-повар.
— Извини — сказал я. — Я не хотел тебя отчуждать, или заставлять чувствовать, что хотел бы, чтобы ты была с Земли.
— Да нет — сказала Фенн. Она наколола на вилку кусочек еды. — Я не имела в виду... Мне нравится, когда ты объясняешь мне Земные фишки, не только потому, что тебе очевидно нравится об этом говорить, но и потому, что у тебя получается интересно.
— Но? — спросил я.
— Ладно — сказала Фенн. — Объясни мне эту фишку с базами.
Она закрыла глаза, смакуя мясо на вилке.
— Это... древний интернетовский мем — сказал я. — Была одна ранняя шестнадцатибитная видеоигра, в которой был реально скверный перевод, и народу это было достаточно весело, чтобы разошлось вирусно.
Я объяснял осторожно, стараясь быть уверенным, что Фенн знает все эти слова, и мне не нужно будет их разъяснять.
— Вот видишь, и, типа, об этом и говорила — сказала Фенн. — Я не имею в виду всю Землю, мне нравится слушать о твоих друзьях и твоей жизни там, но мемы... больше чем мемы, культурное наследие?
Она помедлила.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя одиноким. В смысле, я знаю, каково это, в моём случае это было быть с людьми и думать об эльфах, или наоборот, и понимать, что это не перевести...
Она умолкла и съела ещё кусочек.
— Так ты ушла в гиперкоррекцию? — спросил я. — Когда мы встретились, ты реально отыгрывала эту фишку с полуэльфийскостью. Сейчас меньше.
— Хм — сказала Фенн. Она взяла ложку и соскребла с тарелки оставшийся соус.
Пока она жевала это, официант вернулся и умыкнул наши тарелки (я свою опустошил, пока Фенн говорила — было солёно, кисло, и хрустяще, но мгновенно исчезло, и я был голоден), а затем вернулся с новой тарелкой, на этот раз заполненной нарезанными овощами, лежащими в многоцветной лужице.
— Это блюдо — трупофрукт и копчёные ростки кроводрева с гарниром из молодого...
— Знаете, — сказала Фенн — я тут правда расслабляюсь, и не хочу быть грубой, но можем мы поесть без этих перебиваний? Просто еду.
— Разумеется, мэм — ответил официант, быстро поклонившись, и почти немедленно исчезнув. Мы заплатили за обед вперёд, включая то, что я посчитал довольно щедрыми чаевыми; мы находились в обособленной секции ресторана, и я сказал себе, что это из-за этого, а не потому, что Фенн — полуэльф.
— Ещё думаешь? — спросил я, попробовав неаппетитно названный трупофрукт. Было слаще, чем я ожидал.
— Вроде того — ответила Фенн. — Эта еда шокирующе хороша. Сложно поверить, что мы переключаемся между походным супом и чем-то вроде этого.
Она проткнула росток кроводрева, посмотрела, как он кровоточит, а затем крутанула вилку.
— В смысле, ты прав насчёт полуэльфийскости, легче просто быть откровенной насчёт этого, или шутить, или просто раздражать тех, что всё равно будут раздражаться, но мне не нравится сравнение.
— Не нравится? — спросил я.
— Есть разница между тем, чтобы говорить "Эй, я другая", и культурной прпастью, знаешь ли — сказала Фенн.
— Угу — ответил я и поднял руки, признавая поражение. — Считай, убрали.
— С другими я тоже это чувствую — сказала Фенн, когда нам принесли новую смену блюд, на этот раз крошечную коллекцию трёх разных жареных мяс. — Это разделение.
— Я всё ещё толком не понимаю дворфов — сказал я. — В смысле, я понимаю структуру их общества, и в какой-то степени — то, как оно их формирует, не хочу говорить, что я их создал, но...
— Но ты их создал — с улыбкой сказала Фенн. — Какая скромность.
— У меня в голове дворфская культура возникла вокруг их альтернативной формы фермерства — сказал я. — Я знаю, как вырастают многие фермеры, и, типа, картографировал это в своём разуме, с добавление партеногенетических родов. В смысле, изначально у меня было две ветки дворфов, Менди и Талди, у одних практиковались пары, а у других один родитель... извини, это скучно, полагаю.
— Ты говоришь о буквально творении мира — сказала Фенн, чуть наклоняясь вперёд. — Думаю, иногда ты забываешь, насколько ты особенный. В смысле, ты не бог, но я могу указать на что-то от балды и спросить тебя, почему оно так, и реально получить ответ. Плюс эта божественная хрень не выглядит недосягаемой. Ты можешь говорить о лягушках, и мне всё равно это будет нравиться.
— Ты заставляешь меня краснеть, хорошо, что я могу контролировать кровоток — ответил я. — Но я серьёзно, пропасть между мной и Граком так велика, что я никак не смогу её преодолеть.
— Больше, чем между тобой и локусом? — спросила Фенн.
— Очко в твою пользу — сказал я. — Знаешь, временами мне хочется, чтобы наша пати была, ну, имела более архетипичный расклад. Такое впечатление, что у нас безумный разброс и в личностях, и в способностях.
— Вероятно, в какой-то момент нам нужно будет поговорить о Вал — сказала Фенн. Во время разговора мы очистили тарелки, и нам принесли новую смену, маленькие прозрачные шарики, красные, пурпурные, и оранжевые. — Она, блин, чокнутая.
Я поморщился.
— Я стараюсь держать дистанцию. Мне её жаль, но я реально не хочу, чтобы она думала, что я... больше, чем я, для неё. Больше, чем я хочу быть.
— Она поцеловала Мэри, не знаю, в курсе ли ты — сказала Фенн. Она старалась этого не показывать, но в её глазах была заметна улыбка, которую она пыталась скрыть.
— Серьёзно? — спросил я. — Почему?
— Мэри пыталась её социализировать — сказала Фенн. Она перестала пытаться скрыть своё веселье. — Вал несло, ну, в зависимости от того, есть ли в ней гость, и даже тогда.
— Этот эвфемизм ужасен — сказал я.
— Я пытаюсь — ответила Фенн. — В любом случае, Мэри взбрело в голову, что Вал нужет интенсивный курс того, как быть человеком, или по крайней мере более нормальной разновидностью смертных видов, поскольку у Мэри большой комплекс по поводу того, чтобы быть "продуктивной", и шанс того, что Вал облажается в реальном мире, довольно велик, особенно если её связь оборвётся, или она слишком сильно прожуёт своего гостя. Так что, в общем, был урок о физических границах, и, полагаю, наша Мэри сказала что-то вроде того, что при приветствии делается целомудренно, а что-то больше зарезервировано для тех, кого действительно любишь.
Фенн зачерпнула ложку шариков, и продемонстрировала второй рукой жест "бла-бла".
— Вот как — сказал я.
— Ну, ты же понимаешь? — спросила Фенн. Я был довольно-таки уверен, что она думает не о том, о чём я. — В любом случае, они целовались несколько секунд — угу, я спрашивала об этом, определённо Мэри думала, что сказать "целуй тех, кого любишь" и немедленно оттолкнуть Вал может быть не лучшим обхождением с бедной страдашкой.
— Страдашкой в твоём определении, или в моём? — спросил я. Хищное существо, имитирующее жалобный крик о помощи, или невинно страдающий, нуждающийся в защите?
— Оба — сказала Фенн. — Мэри ей несколько потакает, и в этом есть смысл, раз уж она не собирается перерезать нам ночью глотки или обратить друг против друга, по крайней мере так, как она была раньше.
В её голосе не было враждебности, но на лице оставалась, хоть и всего лишь в виде дрогнувших бровей.
— Всё нормально? — спросил я.
— В общем, после того, как они поцеловались, Амариллис объяснила, что это вообще-то неподобающе, и провела объяснение о романтической любви, что это, Вал об этом что-то знала только через своих гостей, и это не то образование, что мы хотим для неё, верно? И её ответом на урок было "О, так мне следует целовать только Джунипера?"
— О — произнёс я, вздохнув. — Нет, Амариллис мне об этом не говорила... вероятно, чтобы мы с тобой могли об этом поговорить. Ты же понимаешь, что это не... что у меня к ней нет интереса?
— Нет? — спросила Фенн. — Она видит в тебе своего спасителя и прислушивается к каждому слову. Если хочешь её, достаточно просто сказать. Вероятно, тебе даже этого не нужно делать, если она решит, что сможет так доставить тебе удовольствие. Симпатичная девчонка, проскальзывающая нагишом в твою постель, поскольку рвётся тебя удовлетворить?
— Ну, когда так подаёшь... — произнёс я с улыбкой, на которую Фенн не ответила. — Я думаю ты переоцениваешь её, эм, одержимость мной.
— Возможно — сказала Фенн. Перед нами появилась новая тарелка, и меня начинало раздражать, как мало еды было на каждой из них, насколько бы шедевральна ни была каждая порция. — Вот видишь, поэтому я и не хотела говорить о нас, я полагала, что будет выглядеть так, словно я считаю, что весь мир против меня.
Он ткнула в еду вилкой.
— Хотя, должна сказать, у тебя сейчас пять компаньонов, и четыре с половиной из них женщины, из которых по крайней мере троих ты интересуешь, что не очень похоже на совпадение.
"Трое" — это Фенн, Валенсия, и Амариллис. Я реально надеялся, что сложность с последней уже испарилась, но не собирался спорить с Фенн об этом, поскольку это тема, которую мы с Амариллис старательно избегали. Однако четыре с половиной женщины?
— Ты считаешь локус или Грака половиной женщины? — спросил я. — Или обоих на три четверти?
— Я думала о Граке — пожав плечами, сказала Фенн. — Локус представлена как самка.
Я протянулся над столом и взял её за руку.
— Фенн, я ни при каких обстоятельствах даже думать не стану о сексе с гигантским шестиглазым оленем.
— Но сейчас ты задумался о технической стороне такого, не так ли? — спросила Фенн, нежно похлопав меня по руке.
— Ты слишком хорошо меня знаешь — ответил я, возвращаясь обратно. — Я начинаю соглашаться, что стоит вложить очки в социалку.
— Я тоже — сказала Фенн. — На самом деле, нет, если это только для того, чтобы ты не запинался. Только представь, насколько будет тупо, если я погибну из-за того, что хотела, чтобы у тебя рядом со мной было чуть больше такта и изящества?
— Кажется, мы уходим в рабочий разговор — ответил я.
— Ты прав — сказала Фенн. — Сегодня ночь для нас. Ты не против развлечь меня игровой историей?
— Эм, как скажешь — сказал я. — Хотя ты вроде как уже слышала все интересные. Разве что — я уже рассказывал тебе историю про астероиды?
— Звучит незнакомо — сказала Фенн. — Хотя, вероятно, придётся объяснить, что такое астероид.
Так что я рассказал ей историю про астероиды (короткая версия: камень упал, все умерли), и после этого она рассказала мне о своей первой вылазке в Земли Восставших под руководством ментора, с которым она потом рассталась, и мы сумели вернуть ночь обратно на рельсы, в то время как экстравагантные (но крошечные) блюда продолжали сменять друг друга. Было приятно быть вместе наедине, сделать перерыв от планирования и приготовлений, которыми мы занимались в составе большей группы, и мы не возвращались к обсуждению внутренней политики, что было облегчением.
