Картины на стенах достались нам вместе с домом, я ощутил соблазн остановиться и рассмотреть их. Всё же я прошёл мимо этих пейзажей сбора клюквы в заливе, которые, вероятно, были классикой для тех, кто не чужак в чужой земле. Мы прошли в комнату, которую я делил с Фенн, и которая по очевидным причинам имела оберег от звука, и я достал стул из-за раскладного стола, предоставив ей сесть на кровать.
— Ты на меня злишься? — снова спросила она.
— Нет — сказал я. — Но я хочу понять, почему ты так проголосовала, и, полагаю, немного поговорить.
Вал пожала плечами. Я надеялся, что она что-то скажет, но она просто сидела, глядя на пол. Я взглянул на неё; длинные белые волосы, красные глаза, кожа такая бледная, что в сущности белая. Она носила синее платье с цветочным орнаментом, которое ей кто-то подобрал, хотя я и не мог определить, на чей это было вкус. Было в ней что-то колдовское под пробивающимся через окно светом, словно я смотрю на призрака.
— Ты сказала, что хочешь спасти локус — подтолкнул я.
— Да — сказала Вал, кивнув.
— Ты знаешь, что такое локус? — спросил я.
— Мэри сказала, что оно единственное в своём роде — сказала Вал. — Существо ненавидимое и преследуемое.
— Как ты — сказал я. Вал пожала плечами.
— Можешь ты... в тебе сейчас нет дьявола? — спросил я.
— Нет, я не ем кого-то из них — сказала Вал. Она подняла взгляд на меня. Мэри сказала, что мне лучше этого не делать, если только не понадобится, чтобы преодолеть какие-то сложности. Она сказала, что в группе мне не следует их использовать в обычных разговорах, потому что я ещё учусь, и вы все поймёте.
Я слегка нахмурился.
— Вероятно, она права — сказал я. — Обычно бывает. Но чтобы данный разговор был продуктивен, думаю, это может быть полезно, если только Мэри не считает, что есть причина, по которой нет.
— Мне нужно учиться и расти самостоятельно — сказала Вал. — И, слишком легко говорить, когда есть дьявол, из которого можно тянуть.
— Слишком легко? — спросил я.
— Слишком легко и слишком сложно — сказала Вал. Она легла на спину и уставилась в потолок. — Легко видеть, что можно сказать, чтобы было по моему, есть воспоминания, к которым я могу потянуться, когда чего-то не знаю, но дьяволы...
Она беспомощно помахала руками в воздухе перед собой, что могло бы выглядеть забавно, если бы она не выглядела столь страдальчески.
— Но ты же контролируешь дьяволов? — спросил я.
— Они просто набор частей — сказала Вал. — Больше не дьяволы, когда проходят через мою глотку.
— Ладно... — медленно произнёс я, стараясь переварить этот образ. — Что насчёт того, что взять дьявола сейчас, чтобы помочь объяснить?
Вал поменяла позу на сидячую и взглянула на меня.
— Я беспокоюсь, что скажу всякое.
— Я не буду воспринимать лично — сказал я. — Ты же действительно ещё учишься.
Лояльность повышена: Валенсия Красная, ур. 18!
— Ладно — тихо сказала она.
На её лице проявилось некое лёгкое изменение, и она выпрямилась, меняя позу. Пододвинулась к краю кровати, и пристально взглянула на меня своими багрово-красными глазами. Изящная рука убрала белые волосы от лица, идеально оформив его. Она словно ожила.
— Так я чувствую себя гораздо лучше — сказала Вал. Она протянула руки в стороны, а затем свела их вместе, сжав свои груди, на что я попытался не обращать внимания. — Что я пыталась сказать — что они на самом деле больше не дьяволы, даже если иногда есть такое впечатление, они части и фрагменты, которые я могу использовать. Без них у меня отсутствуют фрагменты меня. Амариллис думает, что корнем этого может быть моё воспитание, а не то, что я нонанима, но она знает недостаточно, чтобы быть уверенным в том или другом, а мне не попадалось дьявола, который знает достаточно, чтобы подтвердить.
— О — ответил я.
Она смотрела на меня внимательным взглядом. Когда она потянулась, её руки оказались на коленях, и всё ещё сжимала груди, демонстрируя больше выреза, чем обычно позволяло платье. Она широко улыбнулась мне.
— Уверенность фальшивая.
— Фальшивая? — спросил я.
— Я не чувствую её внутри, но есть часть дьявола, которая знает, как манипулировать человеком и притворяться уверенным, так что я могу использовать это, если считаю, что смогу получить то, чего хочу, притворившись — сказала Вал.
— Вал — медленно произнёс я. Я едва не спросил её, чего она хочет, но это было настолько очевидной ловушкой, что было поразительно, что я в неё едва не попался. Она бы сказала "тебя", со всей соблазнительностью, на которую она способна, и можно предположить, что сейчас это изрядно.
— Ты сказал, что не будешь воспринимать это лично, поскольку я ещё учусь — сказала она, наклонив голову.
— Я мог неверно оценить риск — признал я. Моё сердце колотилось в груди, и я пытался убедить себя, что это страх и напряжённость.
— Я готова делить тебя с Фенн, или быть твоим секретом — сказала Вал. Она остановилась с растерянностью на лице. — Нет, это...
Она взглянула на меня.
— Я слишком сильно полагаюсь на дьявола, позволяю ему вести меня, это сработало бы, но это не я. Амариллис объяснила мне биологию, я знаю как, просто воспринимается неприятно.
Она перестала держать позу и взглянула на свои руки. Подняла взгляд на меня.
— Думаю, это то, что я пыталась сказать.
— Слишком легко и слишком сложно — ответил я, кивнув. Моё сердце успокаивалось.
(Если бы сейчас Тифф могла заглянуть в мой разум, она, вероятно, испытывала бы или ярость, или отвращение, возможно то и другое. Или, нет, она вероятно не была бы в ярости или отвращении, она сказала бы, что я вырос в культуре, которая зачастую изображала инфантильность сексуальной, и что или биология, или культура выработали во мне инстинкт защищать и опекать женщин, сопрягая это желание помогать и защищать с романтическими или сексуальными мыслями. Так происходит в фильмах Тифф, вероятно, не винила бы меня за мои желания и эмоции, только за действия. Это я испытывал ярость и отвращение).
— Слишком легко видеть пути передо мной, слишком сложно понять, какой выбрать — сказала Вал. — Ничего из частей и кусков не помогает мне понять, кто я, или что я чувствую.
Она взглянула на меня.
— Я люблю тебя — сказала она. — Я знаю, что ты пока не отвечаешь мне тем же, и Амариллис говорит, что это просто непонятая привязанность, что-то, что я оставлю позади, но у неё её собственные проблемы с тобой, так что я не уверена, насколько хорош её совет.
Я сглотнул. Блин.
— Дьяволы, или части дьяволов, они не помогают тебе с оценкой.
— Нет — сказала Валенсия. Поджала губы, взглянула на стену в паре футов слева от меня так, словно злится на неё. Возможно, этот разговор был для неё проще, когда она не смотрела на меня. — Я могу изобразить. Возможно, притвориться. Но это будет пустым.
— Скажи мне, почему ты хочешь направить наши усилия на спасение локуса — сказал я. Вал взглянула на меня.
— Наверное, я просто больше не хочу быть самой странной.
Я начал смеяться, всё сильнее.
— Это была шутка — сказал я. Вал кивнула, чуть улыбнувшись.
— Я умею шутить.
— Но какова реальная причина? — спросил я. — Что-то получше, чем просто Амариллис объяснила тебе, когда в тебе не было дьявола, чтобы видеть её насквозь?
— Моя позиция в этой семье неловкая — сказала Фал. — Фенн я не нравлюсь, потому что я влюблена в тебя, и не хочу так притворяться, что ничего нет, как Мэри. Грак кислый и недовольный, и это означает, что он недоволен мной просто по определению. Мэри старается, но во мне должен быть очень глупый дьявол, чтобы это не было столь прозрачно.
— Прозрачно в каком смысле? — спросил я, позволив любопытству взять верх.
— Я вижу, о чём она думает — сказала Вал. — Других людей так просто понимать. Она сказала мне не говорить о том, что я могу видеть в людях.
Она окинула меня взглядом.
— Ты согласен с ней, но всё равно хочешь знать. Сказать тебе?
— Нет — ответил я. — Её просто... мне почему-то очень сложно читать. Грака тоже, но иначе. Походу, социальные суперспособности могли бы весьма пригодиться.
— Видеть людей насквозь бывает неприятно — сказала Вал. Ей взгляд встретился с моим, и на этот раз я захотел отвести взгляд.
— Если ты обо мне... Не буду отрицать, что ты можешь видеть меня насквозь, но мы не всегда можем быть такими, какими хотим быть, даже когда знаем, кем хотим быть — сказал я. — Вероятно, тебе тоже будет с этим сложно.
— Я говорила не о тебе — сказала Вал, улыбнувшись и покачав головой. — Всё, что я вижу в тебе, прекрасно, даже изъяны. Ну, возможно, не сами изъяны, но то, как ты с ними борешься. Мне очень нравится.
— Эм, это хорошо, наверное — сказал я. — В смысле... Я не очень в таких разговорах.
— Я знаю — ответила Вал. — Это мне тоже нравится.
— Несмотря на то, что ты всё равно видишь людей насквозь? — спросил я.
— Амариллис реагирует, стараясь говорить защищаясь, скрывая себя и свои секреты, стараясь уводить меня от того, чего не хочет открывать — сказала Вал.
— Но, разумеется, слишком поздно — сказал я. — Ты уже всё видела.
Вал кивнула.
— Ты просто открываешься и позволяешь видеть эту уязвимость без смущения или стыда. Ты признаёшь, что виноват. Ты время от времени делаешь шаг назад, чтобы взглянуть на себя. Большинство так не делают. Фаллатер не делал.
Я обратил внимание, что она сказала "Фаллатер", а не "мой отец", и задумался, было это инстинктом дьявола, или показывало, как она о нём думает.
— Ну, я достаточно интроспективен, чтобы понимать, что нахожу этот опыт жутковатым, и достаточно открыт, чтобы сказать это — сказал я. — И я всё ещё не понимаю, в чём твой интерес к локусу.
— Есть так много вещей, что я могу сказать, которые убедят тебя — сказала Вал. Она слегка нахмурилась.
— Но они не правда? — спросил я.
— Я пытаюсь понять — сказала Вал. — Проблема в том, что они звучат так хорошо, что я почти убедила себя.
— Не пытайся меня убедить — сказал я. — Мы уже проголосовали, сперва займёмся локусом, я хочу знать, почему тебе есть до этого дело, потому что хочу тебя понять, какой бы непонятной сейчас для тебя не была концепция "тебя".
Лояльность повышена: Валенсия Красная, ур. 19!
— У меня нет души — сказала Валенсия. — Меня беспокоит, что это будет определять меня. Тебе это безразлично, кажется, даже считаешь, что об этом не стоит и думать, вероятно потому, что не привык к существованию душ, но ты единственный, кому безразлично. На этой неделе Амариллис говорила, какие варианты у меня есть, чтобы замаскировать внешность, поскольку меня убьют не задумываясь, если будут знать, чем я была, даже если это больше не то, что я есть. Я надеюсь, что локус, когда мы встретимся, будет вторым человеком, которому искренне безразлично.
Это не человек, однако я промолчал. Это не то, что стоит говорить тому, кто только что закончил объяснять, что на всю её жизнь давит то, что её не воспринимают человеком, личностью. Я надеялся, что она не сможет прочитать это по мне, а потом понял, что делаю именно то, на что она жаловалась в исполнении Амариллис — отдёргиваюсь от всевидящего ока.
— Мне на самом деле локус безразличен — сказал я. — Извини, в смысле... так же, как безразлично то, что Фенн — полуэльф, и безразлично то, что ты нонанима, я не в той культуре вырос, чтобы воспринимать это как аэрбец. Иногда это к лучшему, иногда нет. Для меня это просто мистический олень, и ни мистичность, ни олени меня не радуют, так что...
— Нет нужды мне объяснять — сказала Вал. — Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я твоя, полностью. Если кто-то другой когда-либо тебя подведёт, если будет казаться, что весь мир против тебя, знай, что я в твоём углу.
Я помедлил, улыбнулся, и попытался решить, будет ли это забавно, если произнести вслух.
— Если только это не голосование, которое вышло не по моему?
К моему облегчению, Вал рассмеялась.
* * *
— Как оно у тебя прошло? — спросила Амариллис, когда я вернулся в общую зону. Вал вернулась в свою комнату; Фенн и Грак отправились в город.
— Утомительно, но хорошо — ответил я.
— С дьяволом, или без? — спросила Амариллис.
— По большей части с — ответил я.
— Джунипер, я хочу, чтобы ты воспринимал меня всерьёз, когда я говорю, что это очень опасно — сказала Амариллис.
— Угу, я это на своей шкуре испытал — сказал я. — Не знаю, какой тип демона она прожевала, но это было весьма, эм, стрессно, как будто не будь я осторожен, и она уговорит меня на... не знаю.
Хотя вообще-то знаю. Фе, плохой мозг, плохой!
— Дьявола, не демона — сказала Амариллис. — Дьяволы — мыслители и мастера слов, демоны — бойцы.
— Угу, я знаю — ответил я.
— И я имею в виду, что это опасно для неё, не для тебя — продолжила Амариллис. — Ей нужно расти и становиться собой, и меня весьма беспокоит, что может произойти с ней как с личностью если она будет постоянно полагаться на дьяволов. Ты понял, что вполне возможно, что она лжёт?
Я нахмурился.
— Хотел спросить "о чём", но предполагаю, что ответ будет "обо всём".
— Я думаю, она говорит правду о своей способности — сказала Амариллис. — Мы не знаем наверняка, поскольку описание расплывчато. Ещё я думаю, что она говорит правду о том, полагается сейчас на инфернальное понимание или нет. Однако то и другое не гарантированно верно. И если она постоянно держит в себе дьявола, то она может просто имитировать базовое состояние.
— Я вижу её повышения лояльности — сказал я. — Не думаю, что она может имитировать их.
— Это правда — сказала Амариллис. — Я просто беспокоюсь. Я провожу с ней больше времени, чем кто-либо другой, и не только потому, что мы вместе были пленницами. Думаю, из нас четырёх я знаю её лучше всех.
— Вероятно, это так — я кивнул. — Постараюсь следовать твоим словам.
— И ещё я полагаю, что нам стоит немного быть настороже — продолжила она. — Не думаю, что это особо вероятно, но учитывая продемонстрированные ей способности, по крайней мере возможно, что она проголосовала так, чтобы спровоцировать тебя провести время с ней, и о чём бы вы ни говорили, результат тот, в сторону которого она направляла, особенно в итоге было "хорошо".
— Я так надеялся, что после смерти Фаллатера можно будет забыть о подобных проблемах... — пробормотал я.
— Я тоже — сказала Амариллис. — И всё ещё надеюсь. Я считаю, что Вал именно такая, какой выглядит, маленькая и потерянная, растерянная и нуждающаяся в поддержке, отчуждённая от мира и пытающаяся ухватиться за столп поддержки... и когда в ней дьявол, часть проблем исчезает, а часть смешиваются.
— Хочу сказать, твоё отношение к ней развернулось на сто восемьдесят градусов.
Волосы Амариллис слегка отросли, уже не была та почти обритая голова. Она не красила волосы снова, и я видел рыжее у корней. И она, несмотря на отсутствие очевидных усилий, вложенных в это, выглядела хорошо.
