— Ты уверена? — спросил я Амариллис.
— Нет — ответила она. — Но я полагаю, что моё побуждение отправиться с вами по крайней мере частично вызвано потребностью контролировать, а не реальной пользой, которую я могу принести, и в интересах того, чтобы не делать вещи просто ради того, чтобы их делать, я предпочту остаться здесь.
Она прикоснулась к книге, словно к возлюбленному.
— И попытаешься единолично распланировать будущее всех науки и технологии Аэрба, в соответствии с тем, что написано в стопке книг с Земли — ответил я.
— Оставь рюкзак и копировальный набор со мной — сказала Амариллис. — Я надеюсь получить лучшую картину ситуации на Земле, погрузившись в набор разных источников, и есть кое-какие вещи, которые я хочу попробовать.
— Хорошо — сказал я. — И ты будешь доступна как вооружённая и бронированная поддержка на тот случай, если ситуация пойдёт совсем не туда?
— Естественно — сказала она.
— И я могу пойти? — спросила Валенсия.
— Я вообще-то не отвечаю за тебя — сказала Амариллис. — Всё, что я могу, это возразить, и не думаю, что у меня есть основания для этого. Самая успешная нонанима, которую знал мир, должна бы быть более чем способна посетить мелкую вечеринку практически без социальных ожиданий, особенно основанную на идее смеси культур и незнакомцев.
Она наклонилась и поцеловала Валенсию в лоб.
— Доверюсь вам, что вы постараетесь.
* * *
— Вот видишь, заговорила досмерти — сказала Фенн, когда мы направились по вагону. — Вечеринка, небось, уже закончилась.
— Вообще-то на приглашении время не указано, мне это показалось странновато — сказал я. — Надеюсь, нам не устроят от ворот поворот.
— Это приключение! — сказала Валенсия. — Как когда Гарри и Рон убили тролля, и после этого стали лучшими друзьями.
— Нам нужно будет поговорить о вымысле и реальности — сказал я, а затем рассмеялся, поскольку Аэрб собран из сотни разных кампаний настолок.
— Нам стоит договорить насчёт наших историй — сказала Фенн. — Джунипер, ты учёный, изучающий грёзотёртых, недавно предпринял путешествие в Афиней Кости и Плоти, чтобы поговорить с экспертами-медиками, и это путешествие оказалось бесплодным. Я твоя любящая жена, Валенсия — твоя младшая сестра, мы с тобой, поскольку посчитали, что путешествие будет интересным, и поскольку как у многих учёных у тебя есть лишние деньги.
— Амариллис может быть моей управительницей — сказала Валенсия.
— Почему нет — сказала Фенн. — Вполне сработает. Но ключ к успешной истории в том, что не подаёшь сразу всё, нужно выдавать понемногу, по частям, ладно? Ниточки, за которые тянут, а не сразу цельное полотно.
— Но мы собираемся попросить эту даму о помощи? — спросил я.
— Посмотрим — сказала Фенн, пожав плечами. Мы прошли два вагона, на секунду грохот поезда и ветер стали слишком громкими, чтобы говорить. — Учитывая наши обстоятельства, не думаю, что она будет обижаться за обман, и ты можешь продемонстрировать набор магий, чтобы доказать, что какая-нибудь безумная история "правда".
Сколько есть тех, кому я рассказал правду? Амариллис, Фенн, Грак, Солэс, и Валенсия? Фаллатер знал, поскольку заставил Амариллис и Грака рассказать. Ауманн мог что-то знать, поскольку Амариллис предположительно пытали с применением магии ревизии, и я бы не винил её, если она сломалась. Моей политикой было вводить компаньонов в курс дела, учитывая, что это напрямую влияет на их жизни и является информацией, которую им необходимо знать, но это был не тот секрет, который вечно может оставаться секретом, особенно если мы хотим стать частью общества, а по мере того, как всё больше народа будет знать, секрет свободно утечёт в мир. Я не был уверен, сделает это наши жизни сложнее или проще, но, вероятно, сложнее.
Когда мы добрались до первого из трёх вагонов туунг, два охранника остановили нас в полузакрытом проходе между вагонов. У них был бак обрызгивателя, который они вроде бы делили между собой, и нагрудники в конкистадорском стиле, с выступом в центре. Хотя очевидного оружия у них заметно не было, для туунг было обычным делом иметь способность мгновенно призывать оружие, одна из особенностей, делающих их опасными бойцами. (Я хотел собственный призываемый клинок, но это было тщательно охраняемым секретом туунг, пережившим века).
— У нас есть приглашение — сказала Фенн, демонстрируя конверт. Один из охранников забрал его, не читая, и открыл нам дверь.
Вагон перед нами был полностью открытым, без внутренних стен. Не знаю, был ли этот вагон специально построен для этой поездки — очень сомневаюсь, учитывая, что она всего на два дня — но определённо создавался для подобных целей, развлечения богачей. Богачи прогуливались туда-сюда, ел крошечные порции закусок с крошечных тарелок, сидели на нескольких диванчиках и креслах, закреплённых на полу. Я видел и охрану, туунг в такой же броне, как у тех, что нас впустили. У одной стены стоял буфет, заполненный различными печёными, жареными и пузырящимися штуками, а в углу женщина с четырьмя изящными руками играла на незнакомом стоячем струнном инструменте.
Осмотревшись, я исправил "богачи прогуливались" на "народ прогуливался". Фасон — не моё форте, но это даже не было тем, что я привык воспринимать как "стандартный Аэрбский фасон", культурная смесь Империи Общих Интересов, всего на пару шагов влево отстоящая от того, что можно найти на Земле. Это была кучка представителей разных культур, некоторые из которых были явно одеты в одежду, произведённую в ремесленной горячке, и соответственно не отвечающую никаким культурным стандартам. Женщина с длинной шеей, изогнутой в виде U, чтобы не биться головой о потолок, носила лазурное платье, колышущееся и метущее по полу, закрывающее почти всю её, кроме тощих рук, длинной шеи, и головы. У зеленокожей женщины на спине была ракушка, покрытая крошечными садами и деревьями высотой в дюйм, создающая впечатление живого места, миниатюрного мира (я и расплывчато припоминал, что уже видел нечто подобное, но не мог вспомнить, где). Два дворфа беседовали меж собой на одном из диванчиков, оба в совершенно разных стилях, один в костюме, словно покрытом травой, масккостюм гилли, совершенно не подходящий к ситуации, и даже его волосы выкрашены в соответствующий зелёный, а у другого борода была окрашена в серый, и топор с изображением волос... Грак?
Он встретил мой взгляд, показывая, что заметил меня, а затем продолжил свою беседу, словно всё нормально. Фенн подхватила меня под руку, и я понял, что слишком уставился; впрочем, оправился вовремя, как раз когда к нам подошли двое туунг, одна одета в простую бесформенную белую одежду, с баком на спине, другая в сыром розовом платье с жабо.
— О, ещё гости! — воскликнула она, протянув руку Фенн; та приняла её с улыбкой. — Добро пожаловать на этот маленький званый вечер, мою лучшую имитацию имперской эстетики, которую позволяют мои финансы. Я извиняюсь за неподобающе присланное приглашение, хотя даже не знаю ваших имён, но так и заводят друзей в урбанистических центрах мира, не так ли, хм? Небольшая наглость простительна?
Фенн кивнула продолжающей говорить туунг. Я впервые более-менее долго наблюдал туунг вблизи, и заинтересованно смотрел на её рот, её длинный язык, словно прыгающий и перекатывающийся по всему рту, внутренние выступы вместо зубов, и её относительно огромные глаза, так широко расставленные, что при взгляде на что-либо вблизи взгляд перекрещивался.
— Мы признательны за возможность делать что-то кроме как сидеть в наших купе — сказала Фенн. — Мне нравится путешествовать поездом, но найти компанию может быть сложновато, особенно из более высоких слоёв общества.
— Крайне верно! — взвизгнула принцесса. — Однако простите мои манеры, я принцесса Эмомэйн, как, уверены, вы уже поняли. Это моя горничная, Эсуэн.
— Тантия Шумахер — сказала Фенн, положив руку себе на грудь. — Мой супруг, Эрнст Шумахер, и его сестра, Глория. Мы отправляемся в Безграничную Яму, как и вы. Мой муж — нечто вроде странствующего учёного.
— Не "нечто вроде" — я нахмурился. Полагаю, это та роль, которую Фенн хочет, чтобы я играл, придирчивый учёный, защищающий свои интересы и увлечения с толикой скрупулёзности. — Вы слышали о феномене грёзотёртости?
Принцесса Эмомэйн покачала головой.
— Вы учились в Кости и Плоти? — спросила она. — Как я говорила в приглашении, я только недавно закончила свою учёбу там, получила диплом первой степени, с фокусом в основном на немагическом исцелении, которое полагается полностью на естественные методы вместо сверхъестественных, что, разумеется, имеет значение для моего народа, учитывая развивающуюся политическую ситуацию в Безграничной Яме, о которой вы несомненно в курсе.
— Вообще-то нет — ответил я, удивлённый и довольный тем, как быстро она ушла от моего вопроса о грёзотёртых. — Между различными фракциями туунг, или между Хидвоте и Безграничной Ямой?
— Ну, вы же по крайней мере в курсе главной философии туунг? — спросила Эмомэйн. Её горничная прикоснулась к её локтю, но Эмомэйн отмахнулась. — Если вы учёный, то с какой целью отправились в Яму?
— Побеседовать с туунг и учиться у них — сказал я. — По моему мнению, обычно лучше вступать в контакт с новыми культурами без особой подготовки, чтобы мой взгляд на них не был запятнан внешними интерпретациями, которые, как вы несомненно знаете, зачастую ошибочны.
Я собирался продолжить, но Эмомэйн, похоже, восприняла то, что я произнёс две фразы за себя, как начало борьбы за контроль над разговором. Фенн слегка похлопала меня по руке, и отошла, направившись в сторону еды.
— О, существуют жуткие стереотипы о нас — сказала Эмомэйн. Было в её манере речи нечто такое... словно это карикатура на энглийский высшего общества. — Знаете, мужчин в сотню раз больше, чем женщин, так что разумеется есть эта абсурдная идея, что они как как мужчины людей, соперничают меж собой, сражаются за женщин, борются за партнёршу, все эти очень неряшливые традиции, столь распространённые у других смертных видов. Но мы совсем не такие, у мужчин туунг нет таких инстинктов, ни к случке, ни к отцовству — в культуре туунг не существует таких концепций. Что-то вроде романтики, как вы её понимаете, в них пробуждается только после того, как мы отмечаем их своим запахом. Разумеется, виноват в основном Блэкстоун, написавший как бы авторитетную книгу о нашем виде, и Сифринд с его "Книгой Крови" не приложил усилий для исправления дела, хотя он и видел картину куда лучше, чем можно подумать, прочитав его книгу. И эти бесконечные пьесы и книги, заявляющие место действия среди туунг, но ничего из них не имеет даже клочка точности.
— А политика? — спросил я. Во время этого монолога Валенсия тоже ушла; сейчас она сидела рядом с Граком и другим дворфом, её тонкая фигура занимала лишь долю диванчика. — Всё, что я знаю, это что есть нечто называемое "превосходство существования", но учитывая, что вы сказали, я могу быть дезинформирован.
— О, ну, это — достаточно верно — сказала Эмомэйн. — Но, разумеется, имеет куда больше нюансов, нежели можно ожидать, прочитав книги, если вообще столкнётесь. Столько лет в Клюквенном Заливе, и вечно эти газеты, ну, понимаете, потому что я была не просто студентом, но послом моего народа, и учитывая, что я была одной из немногих хорошо известных туунг, от меня ожидалось, что я буду давать комментарии, даже связалась с газетами Клюквенного Залива, если будут вопросы, но за всё время в афинее ко мне обращались всего два или три раза, и то, полагаю, больше из элемента новизны, нежели реального усердия. Должна сказать, моё мнение о масс-медиа изрядно упало.
Она совсем не ответила на мой вопрос о политике. К этому моменту я пытался понять, как от неё отделаться, как закончить этот разговор, не показавшись грубым, но хотя мои два перемещаемых очка были в SOC, я никак не мог найти хороший выход. К счастью, Фенн вернулась, держа две палочки с белыми кубиками на них (они выглядели больше всего похожими на тофу, хотя вблизи была заметна некая текстура).
— Вкусная штука — сказала Фенн, передавая один мне. — Хорошо поболтали?
— Прекрасно — сказала Эмомэйн. — Я как раз делилась с Эрнстом опытом с газетами, я говорила, что туунг редко появляются в новостях, несмотря на всё, что я слышу из дома, и хотя я предложила газетам своё экспертное мнение, они не проявили интереса к тому, что я могу сказать по этому вопросу.
К этому моменту я очень, очень надеялся, что она не компаньон, или вообще кто-то, с кем придётся более-менее долго общаться. Мне всегда крайне не нравилось слушать одно и то же дважды.
— Вы не знаете, что это? — спросила Фенн, взмахнув своей палочкой с мясом. — Некое мясо, полагаю, но я вроде бы раньше его не пробовала. Исключительно вкусно.
Я откусил кусочек, и хотя было неплохо, я бы не назвал исключительным. Оно было сочным и мягким, легко откусывалось, но всё же это было явно некое мясо.
— О, когда я увидела, что вы пришли, я намеревалась показать вам это — сказала Эмомэйн. — Это деликатес, чрезвычайно редкий на рынке, но когда я закупалась в приготовлении к этой вечеринке, торговец экзотическим мясом узнал о том, что недавно появилось большое количество, и смог добыть для меня толику.
Она наклонилась с горящим взглядом.
— Это мясо единорога.
Фенн перестала жевать, а затем рассмеялась с полным ртом. Принцесса Эмомэйн перевела взгляд между нами с напряжённой улыбкой.
— Приватная шутка — извиняющимся тоном произнёс я. — Мы недавно приобрели кость единорога, почти наверняка от того же существа.
— Мясо было стерилизовано грузовой телепортацией? — спросил высокий мужчина в мантии, присоединившийся к кругу разговора. Это был определённо первый орк, которого я видел, его кожа была коричневато-зелёной, изо рта слегка выпирали клыки. Во времена Утера Пенндрайга у орков был союз с Тёмным Королём, и он обезглавил их матриархальное правительство незадолго до финальной разборки с самим Тёмным Королём. Они так от этого и не оправились, частично из-за санкций, введённых против них Англицинном, а затем Первой Империей.
— Стерилизовано? — спросила принцесса Эмомэйн. — Полагаю, но...
— Стерилизация — бич еды — сказал орк, взмахнув стаканом, наполненным неким синеватым напитком. — Большая часть традиционной пищи смертных видов основана на ферментах, которые не переживают процесс транспортировки. Еда, которую мы едим, даже лучшая, столь мертва, что её сложно назвать едой, никаких бактерий, нет жизни в мясе, и столько еды исчезло из диеты мира тем, как эта еда перемещается. Ужасно жаль, но, разумеется, экономика правит миром.
— Экономика? — спросила Эмомэйн. — Ну, я не думаю, что это так, собственно, если взглянуть на мировую историю...
Я ускользнул прочь, признательный, что её внимание переключилось на кого-то другого, и направился туда, где сидел Грак, с другим дворфом с одной стороны, и Валенсией с другой.
— Эрнст! — сказала Валенсия. — Это Гракуил Лидбрэйдс и Магорон маРохон, Эрнст — мой старший брат, я путешествую с ним и смотрю мир.
