После шести выстрелов мне понадобилось перезарядить ружьё, что дало мне время выслушать тунканье пустотного ружья Амариллис рядом. Когда я вставлял магазин, в меня полетел один из копьемечей. Я поднял ружьё и выстрелил в туунг, который его бросил, попав ему в грудь и отправив, кувыркаясь, в пустоту.
Ини Нга побеждён!
Их было слишком много. Даже если бы я сбивал по одному каждым выстрелом, чего не было, они слишком быстро сокращали дистанцию. Пустотное ружьё, с его кулдауном, было ограничено одним выстрелом каждые четыре секунды, что было слишком медленно при таком их количестве. Я снова выстрелил, касательное попадание по нагруднику возле плеча, а мой второй выстрел в него промахнулся, в основном из-за того, что среагировав на выстрел он изменил направление. Третий попал ему в нос, и он был достаточно близко, чтобы фонари осветили брызги крови. Были другие цели, я видел уже пару десятков, но если мы останемся и будем сражаться, они нас догонят, и даже с прожиганием своих костей, я не думал, что достаточно хорош, чтобы пережить это сражение, даже если смогу захватить с собой множество их.
Я повернулся к Амариллис сказать, что мы сражаемся в проигрышной битве, и как раз в этот момент заметил, как взрыв над нами пролил жидкий огонь в помещение, где мы находились. Он был ярко-синим, криоогонь, пламя, горящее холодом вместо жара, нечто, что я придумал, сидя на уроке математики мистера Сорбо, и что на Аэрбе стало заклинанием магов бородавок. Я отступил от него, не желая оказаться замороженным, и крикнул Амариллис делать то же. Часть жидкого криопламени протекла по стеклу, составляющему нижний этаж, и упала в пустоту под нами. Его длительность ограниченна, но это было скверным свидетельством происходящего наверху.
Я поднял своё ружьё и снова принялся стрелять в солдат туунг, которые были уже достаточно близко, чтобы я мог видеть белки их глаз, больше десятка в поле моего зрения. В их руках были духовные клинки, и по выкрикнутой команде "Огнь!" (пр. переводчика: в оригинале было Fai!, что, вероятно, короткое искажённое от "огонь!", но могу ошибаться) они швырнули своё оружие в меня — слишком много снарядов, чтобы я мог с ними справиться.
Я сжёг кости, исцеляясь, ещё до того, как понял, куда именно ранен. Один клинок пробил мне горло, пролив кровь, другой ударил по голове с достаточной силой, чтобы перед глазами поплыло. Когда ружьё выскользнуло из моих пальцев, я понял, что попали и в руку, разрубив некие соединительные ткани и заставив потерять хватку, не говоря о том, что ружьё намокло от крови. Оно выпало из разбитых окон и тоже закувыркалось в пустоту, оставив меня только с метательным кинжалом.
Прежде чем они смогли сделать ещё один залп, и пришёл в движение, проскочив через криопламя и продолжая исцелять себя. Я увидел, как один из духовных мечей попал мне в бок и оказался поглощён доспехом, в то время как остальные ударили вокруг меня. Я не был уверен, смогу ли пережить что-то попавшее мне в мозг, поскольку это серьёзно повлияло бы на мою способность исцеляться. Однако времени на обдумывание этой мысли у меня не было, поскольку меня окатило холодом криопламени, замораживающего всё, чего касалось, словно высунул руку в морозную, ветреную зиму. Я ощутил, как свело мышцы, несмотря на то, что я пытался противодействовать морозу жаром моей крови.
Я был на полпути к лестнице наверх, когда ступеньки под моими ногами раскололись, и когда я поскользнулся и упал на верхние ступени, они тоже разбились, промороженные до такой степени, что потеряли прочность. Я прожёг все кости в своей ноге, которую ментально назначил резервом на крайний случай, и попытался решить проблему с помощью достаточной SPD. Это было максимальное количество, что я когда-либо вытягивал, и мир немедленно словно перешёл на медленное воспроизведение. Я заметил одну из балок, держащих стеклянные треугольники, и успел ухватиться за неё за миг до того, как свалился бы за точку невозвращения. Осколки замёрзшего стекла вонзились в мою руку, и плечо едва не вывихнулось; я завопил от боли, но потянулся ухватиться второй рукой.
Прежде чем я успел, в меня полетел рой духовных клинков. Несколько поглотил мой доспех, но на нём было достаточно белых пятен, чтобы хотя бы один попал в меня. Доспех блокировал одно попадание, но сила удара дёрнула меня, что ещё сильнее рассекло мою руку стеклом, и я не удержался.
Я упал всего на десять футов, прежде чем не остановился выворачивающим желудок рывком, сжавшим меня по поясу. Десять футов верёвки соединяли меня с кораблём, оставляя меня подвешенной мишенью для туунг, метающих свои духовные клинки. Я достал кинжал из ножен, а затем натянул кожаный ремешок с сапфиром в нём, прижав его к коже моей ладони.
Я парировал один из духовных клинков, и поймал ещё несколько ударов в доспех, один из которых он не поглотил. Меня дёрнуло и крутануло на верёвке, из-за чего попасть в меня было сложнее, но и мне тоже было сложнее попасть во что-то, не говоря уж о парировании.
Я сжал руку на самоцвете и направил через него абстрактную концепцию света, как только, вращаясь, смог заметить туунг. Выстрелило сорок два снаряда, их углы вокруг меня разошлись по широкому конусу. Я не видел, куда они направились, но мне и не нужно было; магия самоцветов интуитивно определяла цели через некий процесс, остающийся тайной, превыше "делай то, что я имею в виду".
Нгай Тиу побеждён!
Хене Ца побеждён!
Нгуно Ца побеждён!
Я увидел, как показатель ментального утомления протикал до 67/90, и начал считать секунды до момента, когда смогу использовать это снова. Я бросил кинжал в ближайшего туунг, которого видел, швырнув изо всех сил, а затем воспользовался освободившейся рукой, чтобы ухватиться за верёвку в попытке остановить своё качающееся, вращающееся движение, но к тому времени, как кинжал вернулся, успеха особо не достиг.
Я поймал попадание в ногу, на которой оставался кроссовок, и ощутил, как клинок прошёл между пальцев. Я парировал один клинок, затем сразу второй, снова прожигая скорость, чтобы сделать это, и почти закончив запас костей, которые могу безопасно использовать. Я то и дело бросал взгляды на верёвку, на Ропи, хотя и не мог позволить себе тратить на это внимание, беспокоясь, что кто-то из туунг удачно для них разрубит его, оставив меня падать в бесконечную бездну.
Я пережил ещё семь секунд, и выпустил новый залп сапфирной магии. В этот раз было больше сообщений с именами, поскольку то же количество снарядов было выпущено в сторону меньшего количества врагов. Я крутился достаточно медленно, чтобы суметь заметить их попадания, синие точки с тонкими следами за ними изменяли направление в поисках своих целей. Туунг разошлись в стороны, избегая огня из ружей, и это сейчас прекрасно работало против них, поскольку дробовиковый разброс синевы находил цели, куда бы ни был направлен.
Ропи ослабил витки вокруг меня, и я встревоженно дёрнулся, но затем понял, что он делает: сделал петли для моей ноги, а затем опустил на полфута в более удобную позицию для взбирания. Мне всё ещё нужно было взобраться практически одной силой рук, но на определённый момент верёвка переконфигурировалась так, чтобы взбираться было удобнее. Я на секунду освободил руку, чтобы выпустить новый залп снарядов за спину, не глядя на результаты и доверив магии делать свою работу. Это был большой самоцвет, и я уже ощущал, как он высосал из меня силы, то, как мысли работали не так быстро, что влияло на мои способности ориентироваться и принимать решения, и на набор моих способностей.
— Забирайся! — крикнула мне Амариллис, когда я наконец ухватился за металлические ступеньки, пальцы вновь порезались о стекло. Она стреляла из пустотного ружья, не заботясь о белых следах криопламени в не больше чем шести дюймах от неё. На её доспехе были отметины, как и на дереве и подушках вокруг неё, но доспех неподвижности — настоящие латы, и духовные клинки просто не были достаточно мощными, чтобы его пробить. Я ощутил волну облегчения, поняв, что она цела, и вероятно будет цела, если только её не сбросят с корабля, а затем поднялся к лестнице наверх, осторожно пробуя каждую опору прежде чем приложить к ней вес.
Я добрался до верхнего уровня корабля, едва способный двигать пальцами, а там творился пандемониум. Фенн была прижата к кабинке, с натянутым луком, в то время как один из туунг приближался к ней с поднятым мечом. Грак сражался своим топором с тремя туунг, двигаясь между них быстрыми, уверенными движениями, нанося удары и уклоняясь. Он был весь в крови; и я не сразу понял, что он сражается одной рукой — его левая рука заканчивалась окровавленным обрубком.
Я бросил кинжал в туунг возле Фенн, и немедленно понял проблему, когда он остановился у его затылка, а затем упал. Если это не работа некоей реликвии, то он маг неподвижности, обученный в афинее. Как только я пришёл к этому выводу, Фенн выпустила стрелу; она заставила туунг на секунду остановиться, достаточно времени, чтобы она материализовала пустотный пистолет и выстрелила в него. Он упал на землю, и Фенн немедленно бросила пистолет мне. Я поймал его одновременно с возникшим сообщением, и повернулся в сторону сражения Грака. Выстрелил, как только пистолет был снова готов, насколько бы плохой идеей не была стрельба в рукопашном сражении.
Твип.
Мани Тан побеждён!
Стрела попала в голову ещё одного, и Грак поймал третьего ударом снизу в подбородок, частично прорубив голову. Как только тело упало, Грак провернулся, выискивая других, и швырнул свой топор за борт корабля, попав в туунг, который как раз перевалил за борт. Топор вернулся в руку Грака секунду спустя, и он вгляделся в пустоту, выискивая цели.
И внезапно воцарилась тишина, оставив лишь звон в ушах.
— Они отступают — сказал Грак, громко, но всё равно едва слышимо. Он дрожаще вздохнул, и стиснул рукоять своего топора так сильно, что пальцы побелели.
Я хотел подойти к люку проверить Амариллис, но когда повернулся к нему, она уже поднималась, с помощью протянувшей руку Фенн. Я сжёг ещё одну кость, фокусируясь на своих ушах, и через несколько секунд снова смог нормально слышать, настойчивый звон вдруг утих, и звуки снова вернулись в фокус. Я переключил внимание на Грака, и занялся его исцелением; однако я понятия не имел, как быть с отсутствующей рукой, поскольку полное отращивание было вне моих текущих способностей.
— Маг бородавок убит. Маг неподвижности убит. Обережник ещё жив и отслеживает нас — сказал Грак. — Осталось двадцать, доклад закончен.
— Что? — спросила Амариллис, говоря слишком громко. Я подошёл к ней, положил руку на плечо, и сжёг кость, помогая со слухом, а затем погрузился в свою душу, чтобы восстановить запас, пока есть возможность; я сжёг две трети костей, которые могу безопасно использовать. Следить за разговором из своей души я не мог, но не сомневался, что восстановление костей — лучшее применение моего времени. Когда я вышел, разговор уже поменял тему.
— Нет, или мы их разбили, или они ждут подкреплений — сказала Амариллис. — Возможно, то и другое.
— Мы в зоне досягаемости усадьбы — сказал появившийся из кабинки Тафт. Его руки дрожали, а зрачки были расширены, но он всё ещё улыбался, хоть и слишком уж широко.
— Каким, блин, образом ты ещё жив? — спросила Фенн.
— Я укрылся в кабинке — сказал Тафт. Он провёл взглядом по нам четверым. — Это похоже на конец, не так ли?
— Просто заткнись, или я сама тебя убью, ты, чудила-птице*б — сказала Фенн. Она сжала кулаки, её лук сейчас был снова скрыт в перчатке. Я видел, как напряглись мышцы её шеи.
— Фенн — сказал Грак. Она открыла рот, чтобы сказать что-то в ответ, а затем закрыла его, взглянув на отсутствующую руку.
— Что значит "в зоне досягаемости"? — спросила Амариллис. Её голос был ровным, лишённым эмоций.
Вспышка молнии расколола небо, на миг ослепив меня, а последовавший гром оглушил (а я только восстановил слух...)
— Предупреждающий залп! — выкрикнул Тафт, широко улыбаясь. Это закрепило мою мысль о том, что с ним что-то глубоко не так, или реакция на стресс, или форма фатализма.
Секунду спустя выяснилось, что он был неправ: часть кабинки взорвалась, швырнув в нас острые осколки дерева. Не знай я заранее о пушечной стрельбе, не понял бы. Звук долетел чуть спустя.
Грак достал свою диаграмму из доспеха, и протянул её Фенн. Она была запятнана кровью.
— Мы не успеем. Тебе придётся стрелять.
Мне понадобилась секунда, чтобы понять ход его мысли: он предлагал сделать нечто подобное тому, что мы сделали, чтобы сбежать из тюрьмы. Переместить себя в перчатку, которую затем запустить стрелой с задержкой из песчаного лука.
— Обереги? — спросила Амариллис.
— Обереги от скорости замедлят — сказал он.
Фенн повернулась в сторону, куда направлялся корабль, нахмурившись темноте.
— Я вижу её, но едва. Не тот выстрел, на который хотела бы ставить наши жизни, если там в итоге оберег, который может всё запороть.
— Стреляй в стену над ней — сказала Амариллис. — Я могу упасть без особого риска, если я...
Из крепости ударила ещё одна молния, на этот раз попавшая в судно. Шансов уклониться не было. Удар пришёлся в кабинку; та загорелась, стул разлетелся на части, и часть управления расплавилась.
В руке Фенн появился песчаный лук, и она протянула руку к нам.
— Надевайте маски — громко из-за молнии сказала она. — Мэри права.
Надеть дыхательные маски из перчатки — дело секундное, и когда ремни баллонов были на моих плечах, я прикоснулся к пальцу перчатки Фенн, отсчитывая десять секунд, которые позволят мне оказаться в перчатке. Я чувствовал усталость от использования магии самоцветов, словно прошёл экзамены на три часа, и ничего не хотел, кроме как усесться на диванчик и посмотреть что-то по телевизору, что не требует умственных усилий. Я почти упустил тот факт, что Тафт стоит в стороне, ему не предлагают маску, и он не просит, просто глядит с борта корабля вниз в Безграничную Яму.
Была часть меня, что хотела надавить, убрать руку, и потребовать, чтобы мы спасли его, даже если непохоже, чтобы он хотел спасения, даже если его устраивало погибнуть с разрушающимся кораблём, но мне понадобилось слишком много времени, чтобы заметить, а затем я уже был в чёрной пустоте перчатки, месте столь знакомом, что оно почти стало домом.
Глава 88: Дом одиночества.
После спасения из плена и окончания похождений с Фаллатером, Амариллис и Фенн потратили какое-то время на попытки выработать лучший способ использования трюка перемещения стрелой, и как его можно адаптировать к разным сценариям. Сейчас была комбинация этих сценариев и проводимого ими тестирования. Выпущенная из песчаного лука стрела будет оставаться неподвижной относительно Аэрба, те же правила, по которым действовали латы неподвижности. Это означало, что в сценарии, когда мы уже движемся, у нас была достаточно серьёзная проблема — стрела не будет двигаться вместе с нами.
