— И какова причина хорошего настроения? — спросил я, поскольку её лёгкая улыбка и не думала увядать.
Амариллис помедлила, прожевала кусок бекона, и улыбнулась мне.
— Обещаешь сохранять спокойствие и расслабленность? — спросила она.
— Эм — сказал я. — Я даже не могу представить, что такое ты сделала в маленькой комнатке, где мы вместе пойманы, что требует такого заверения. — Я проглотил пищу. — Ты ещё не смотрела "Криминальное чтиво"?
— Оно в списке, но ещё не добралась — сказала Амариллис. — Возможно, сегодня посмотрим.
— В любом случае, возможно, моя естественная реакция будет не спокойной и расслабленной — сказал я. — Я могу обещать попытаться, но мы не контролируем свои эмоции на сто процентов.
Амариллис чуть кашлянула.
— Ну, тут такое дело — сказала она. — Я тратила какое-то время на изучение своей души, уверен, ты это заметил.
Ещё бы. Если не стараться это скрыть, транс души довольно очевиден.
Я замер.
— Что ты сделала?
Амариллис поджала губы.
— Оставила тебя позади — сказала она.
— Что... ты вошла в свою душу и изменила... что именно? — спросил я.
— Ты сказал, что постараешься сохранять спокойствие — сказала Амариллис.
— Угу — сказал я. — Извини.
Я вздохнул.
— Влезание в свою душу кажется очень скверной идеей, и больше того, — я помедлил — это насилие над собой.
Кажется, Амариллис обдумала эту мысль.
— Не согласна — сказала она. — Самомодификация — нерушимое право. Я использовала доступный мне инструмент, чтобы исправить имеющуюся проблему. Это не естественно, но естественный способ... кто знает, сколько времени бы на это ушло?
— Скажи, что именно ты сделала — сказал я, ощущая, как стынет кровь в жилах.
— Потребовалось нырнуть глубоко в социальный аспект души, но в итоге я смогла найти рычаг для романтического и сексуального влечения. Всё, что я сделала, это снизила оба в ничто. Я достаточно уверена, что это ограниченно только тобой, и полностью обратимо.
Она нежно улыбнулась мне.
— Джун, ты не представляешь, какое это облегчение. Словно с меня снялось давление.
Она слегка помедлила.
— Я знаю, что в какой-то степени ты отвечаешь. Думаю, я могу показать тебе, где проводить изменение, если ты... если это не поможет решить вопрос с твоей стороны.
— Но это... это было частью тебя — сказал я. — Ты не можешь просто... душа возвращается в прежнее состояние, она стремится к тому, чем была, постоянно достичь того, что ты хочешь сделать...
— Ты говорил мне, что каждое утро снижаешь атрибут Повышения уровня — сказала Амариллис. — Временное решение, которое можно продолжать применять без существенной цены, фактически, является постоянным решением.
Она поджала губы.
— Я на самом деле не знала, как ты будешь реагировать, но не думала, что воспримешь так плохо. Я полагала, что ты будешь злиться из-за риска, связанного с внесением изменений, но — она остановилась. — Ты же знаешь, что я изучала Земную фармацевтику, верно? Процессы производства безумно впереди того, что мы можем сделать, но объём информации огромный, и с отсутствием регулирующих такие вещи законов в Империи мы можем сорвать огромный куш. Так что я почитала, и знаю, как оно на Земле. Существую всяческие пилюли для контроля настроения и эмоциональной коррекции. Послеродовая депрессия — известное на Аэрбе состояние, мы называем его материнским неврозом, но наши методы лечения на десятилетия отстают от ваших.
Она скрестила руки.
— Ты то же самое будешь думать о приёме мной флуоксетина или сетралина, если у меня будет послеродовая депрессия?
— Ты подготовилась — сказал я, стараясь не звучать обвиняюще. — Дай подумать секундочку.
— Я закончила с завтраком — сказала Амариллис. — У меня есть дела, которые нужно делать.
— Я не хочу просто оставлять это — сказал я.
— Возможно, будет лучше, если у тебя будет время подумать — сказала Амариллис. — Ты прав в том, что я подошла к этому разговору подготовленной. Я думала о том, что ты можешь сказать, пока работала над исправлением себя, и после, когда ожидала затрагивания этой темы. Если твоя реакция — эмоциональная... Я не хочу, чтобы ты понял неправильно, или думал, что я о тебе плохо думаю, но если ты хотел, чтобы я была в тебя влюблена, если ты хотел постоянной безответной любви, и это источник твоего возражения, то тебе нужно понять, что у тебя нет оснований.
Я сглотнул и кивнул. От моего завтрака ещё что-то осталось, но я потерял аппетит. Амариллис прошла к своему столу и принялась изучать какие-то книги, предоставив уборку мне.
* * *
Позже той ночью, после дня, в который мы избегали друг друга, насколько это возможно в комнате на четыре сотни квадратных футов, мы продолжили наш разговор за обедом из жареного кролика с горошком. Амариллис была куда лучшим поваром, нежели я, что обычно отражалось в её выборе обеда. После того, как я взял на себя участие в готовке, она немного подняла уровень своей готовки, хотя я и не уверен, из-за того это, что она пыталась что-то доказать, или потому что у ней стало больше времени на приготовление обеда.
— Ладно — сказал я. — Думаю, я знаю, в чём моё возражение, помимо эгоистичного желания чтобы ты хотела меня, которое, если быть честным, в какой-то степени применимо.
Произнесение этого вслух немного уязвляло, но я подумал, что она воспримет дух честности, на который я был нацелен. Я не был уверен, что открыл бы это Фенн.
Амариллис кивнула.
— Я тоже хотела, чтобы ты меня хотел — сказала Амариллис. — Я стараюсь напоминать себе об этом, поскольку прямо сейчас это воспринимается идиотизмом или придурью, или обоим вместе.
— Я не собираюсь говорить, что это логично — сказал я. — На самом деле, даже могу сказать, что откровенно нелогично хотеть иметь сложную личную проблему в своей жизни, но тем не менее это то, что я чувствую.
— Потому что есть часть тебя, которая хочет меня, несмотря на твои отношения с Фенн — сказала Амариллис. — И это несмотря на факт, что у меня больше нет ни капли такого интереса к тебе. (пр. переводчика: я это уже писал, но... Гарем, блин, решает такие проблемы без нескольких глав соплей, страданий, и специализированной магии. Но, похоже, всё, что сейчас в Европе и США осталось от "христианской морали" — это отрицание полигамии... Прошу прощения за эту вставку, но очень уж раздражает это всё, вокруг чего накручено уже как минимум две главы. И особенно тупо это выглядит, когда знаешь отношение персонажей, и то, что я уже прочитал. Реалистично, да, но тупо. Женский любовный роман какой-то.)
— Необязательно было высказывать это так грубо — ответил я. Скрестил руки, затем почувствовал, что этот жест выглядит слишком защищающимся, и вернул как были. Я молча задался вопросом, будет ли когда-нибудь в моей жизни время без таких неловких моментов.
— Извини — сказала Амариллис. — Просто... возможно, мне стоит вернуть себя в то состояние, что было, прежде чем продолжать этот разговор. Возможно, так смогу лучше артикулировать моё решение, как оно ощущалось, когда я его приняла. Могу тебя заверить, что выбор в любом случае будет тот же.
— Ладно — сказал я. — Думаю, так будет лучше.
Ей понадобилось пятнадцать минут, и её кролик успел остыть, пока я ожидал. Я свой обед быстро прикончил, пытаясь подготовить аргумент, которым собираюсь воспользоваться. Насколько я смог разобраться, навык Дебаты в основном был направлен на структурированные дебаты, когда две стороны подготовились спорить с собранными и готовыми к применению фактами и фигурами. Это предположение основывалось в основном на статах, на которые завязан навык (KNO первичный, CHA вторичный), и толике сравнительного анализа того, как быстро он повышался, когда я пробовал разные методы его гринда. Я хотел бы, чтобы у меня были на руках фактыи фигуры, способные её убедить, но даже если положиться на Земные книги, я не думал, что у меня есть что-то, что меня поддержит.
— Готово — сказала Амариллис. Она выдохнула, что было похоже на вздох, и взглянула на свою остывшую еду, которую и принялась ковырять.
Я молча сидел и смотрел на неё, ожидая, пока она скажет свою часть. Я лишь примерно помнил, на чём мы закончили; прошло достаточно времени, чтобы мои мысли ушли в сторону.
— У меня была очень специфичная фантазия — сказала Амариллис. — Я выключаю свет, и ты проскальзываешь в постель со мной, и я спрашиваю, что ты по твоему делаешь, и тогда ты говоришь это — что ты совершил ошибку, что тебе нужно было выбрать меня. И я протестую, но я всё равно получаю удовольствие от ощущения твоего тела, прижимающегося к моему, наши лица в дюймах друг от друга, твой запах — ты знал, что мне нравится твой запах?
— Нет — тихо произнёс я.
— Это начиналось не как фантазия, это началось с моих размышлений о том, что я сделала бы, если бы ты попробовал что-то такое, и каким-то образом вышло из-под контроля — сказала Амариллис.
Я воздержался от того, чтобы сказать ей, что у меня был такой же опыт. Где-то на задворках разума мне было весело из-за того, что два человека беспокоятся, что недостаточно сильны, чтобы сопротивляться другому, и оба фантазируют о том, что другой приходит к ним. Впрочем, на самом деле это не особо забавно.
— Я убедила себя, что мне, вероятно, нравятся поцелуи — сказала Амариллис. — Это то, до чего доходят мои фантазии, просто чувство твоих рук на моих, и твоих губ на моих, когда мы разделяем эти узы, временно забыв о любых разделяющих нас барьерах. — Она нахмурилась. — И секс, я представляла, что ты будешь медленным и терпеливым, нежным и уступчивым, и каким-то образом пробудишь что-то во мне, и я буду исправлена.
— Это не так работает — сказал я. — Это... Мужская фантазия.
— Но это может быть верно для меня, если я была предназначена для тебя — сказала Амариллис. Она смотрела на меня пронзительными синими глазами, словно хотела верить в то, что произносимое ей — правда. Мне было из-за этого некомфортно, так же, как некомфортно было, когда Фенн позволила мне свободно вмешаться в её душу. Я хотел, чтобы Амариллис была сама собой; это было одним из основного, что мне в ней нравилось.
Я даже не мог сказать "нет, очевидно ты не будешь исключением общего правила", поскольку наше существование настолько странное, что приходится принимать возможность подобных вещей. И если она была предназначена для меня, то и я, очевидно, был предназначен для неё? И мы не можем быть настроены друг на друга? Было настолько безумно думать, что я был буквально единственной персоной во всём сущем, кто может вызвать у неё похоть или довести её до оргазма, когда в игре участвуют богоподобные силы, которые могут быть достаточно извращенцами, чтобы воплотить такое?
— Это ужасно — сказала Амариллис. Она закрыла глаза. — Эти чувства, мешающие делать работу, из-за которых отвлекает тот факт, что мы находимся с тобой в одной комнате, не могу спать без заклинания, поскольку иначе буду ворочаться всю ночь.
Она открыла глаза и взглянула на меня.
— Могло бы быть другое дело, если бы мы могли ответить друг другу, но мы не можем.
— Угу — сказал я. — Мы реально не лучший вариант вместе.
— Это чушь конская — сказала Амариллис. — У нас есть свои точки трения, я знаю это, но даже за то короткое время, что мы знакомы, мы неплохо сошлись. Мы бы дополняли друг друга, помогали друг другу, говорили и слушали. Единственная причина, почему мы вообще притворяемся, что у нас ничего не вышло бы, это потому, что было бы проще, будь это правдой. Мы были бы потрясающей парой. И если бы ты не смог меня исправить, если бы моя плоть всё ещё не испытывала желания, я уверена, что смогла бы войти в свою душу и исправить себя таким способом, пока я не хотела бы этого так же, как и ты.
— Амариллис — начал я, но не знал, что сказать. Я не был уверен, что она права насчёт того, как выглядели бы наши гипотетические отношения. У меня начинало складываться впечатление, что её чувства ко мне были сильнее, чем мои к ней, что немного разбивало сердце. Была во мне эта часть, что пробуждалась при зрелище девы в беде, и она говорила мне, что вполне в моих силах убрать всю эту её сердечную боль... но я не собирался позволять таким мыслям мной управлять.
— Ладно — сказал я. — Если ты хочешь лучший аргумент, что на мой взгляд у меня сейчас есть, так это то, что что бы ты ни чувствовала ко мне, это выражение тебя, часть того, кто ты есть. Нечто вроде послеродовой депрессии таковым не является, это просто результат затопления гормонами, неправильного поведения химикатов в твоём мозге, и я знаю, что это вопрос определений, но... нельзя просто взять и так вот переправить эссенциальные части себя, изменять то, что составляет ядро твоего существа.
Выражение лица Амариллис упало, а затем превратилось в нечто вроде отвращения.
— Джунипер, ты один из моих самых близких... моих единственных друзей, но что бы ни было между нами, это не эссенциально. Я выбираю не позволять этому определять меня.
Она закрыла глаза, и через несколько секунд её лицо приняло расслабленное выражение того, кто погружен в транс души.
Я встал из-за стола и взобрался на верхнюю койку, где была моя постель. Я чувствовал, что этого следовало ожидать. Данжн Мастер говорил мне про изменение души Амариллис. На тот момент я не обратил на это особого внимания, принял просто за поддевание меня демонстрацией решения, на которое он знал, что я не пойду, но в ретроспективе это могло быть намёком на грядущее. Я задался вопросом о том, насколько далеко наперёд я мог бы сделать предсказание, будь я умнее — если бы система не ограничивала мой потенциал, поскольку хотела, чтобы я сохранял более-менее ту же личность.
Какое-то время я потратил на размышления, и на злость на разных персон, включая себя, пока в итоге одинокое сидение в постели не стало таким скучным, что я откинул занавес и спустился.
Амариллис убрала стол и кресла, и подготовила диванчик для просмотра фильма. Она сидела с руками на коленях, глядя на стену, где будет воспроизводиться фильм.
— Я не была уверена, что ты ко мне присоединишься — сказала Амариллис. — Я намного предпочитаю смотреть фильмы с тобой просмотру в одиночку.
— Потому что я хорошая компания, или потому, что могу объяснять вещи? — спросил я.
— Оба — сказала Амариллис. — Сегодня у нас "Монти Пайтон и Святой Грааль".
— О, клёво — сказал я. — Думаю, я стану где-то процента на три понятнее после того, как его посмотришь.
— Я была в настроении для чего-то лёгкого — сказала Амариллис. — Это подходит под этот критерий?
— Эм, ну, да — сказал я. — Там порядочно смертей и всякого такого, но всё это просто для смеха. Я думаю, тебе понравится.
Я присоединился к ней на диванчике. Я был в курсе, что сейчас она чуждая личность, из которой удалено нечто, и из наших отношений, но она делала усилие, чтобы быть друзьями, и если я не могу изменить мнение об отношении к своей душе, то по крайней мере последую этому её примеру.
