Амариллис протянула руку.
— Друзья? — спросила она.
— Друзья — ответил я, пожимая её руку и стараясь не думать слишком напряжённо о том, что она сделала.
Глава 95: Времени достаточно.
Когда я вошёл в палату времени, было сложно заметить, что Амариллис беременна. Под конец это было заметно, её живот увеличился, и груди тоже стали чуть больше (слушайте, это просто правда, я не стану извиняться за то, что заметил). Если бы она не была такой подтянутой, я бы подумал, что она набрала вес, но её руки оставались такими же стройными.
Она каждый день выполняла упражнения, следя за собой, обычно с гирями, хотя помимо этого с толикой помощи с моей стороны соорудила и стенку для лазанья. Комната была всего десять футов высотой и двадцать шириной, так что она лазала в основном просто туда-сюда по размещённым опорам, с матом на полу для смягчения падения (хотя она не падала). Она называла это "валуняньем" (пр. переводчика: bouldering, от boulder, "валун", "большой камень"), и после того, как она проделала изменение своей души, она позволила мне попробовать вместе с ней. Она была раза в два лучше меня.
— Осталось три дня — сказала Амариллис, наблюдая, как я двигаюсь. — Без обид, но я буду рада свежей крови здесь.
— Без обид — ответил я. Это было ровное плавание, по большей части, но были моменты, когда мы действовали друг другу на нервы, и эта хрень с влезанием в душу мариновалась на заднем плане. Я всё ещё считал, что она неправа, но изо всех сил старался уважать её выбор. Она всё ещё считала, что мне следует последовать её примеру и вырезать любые неплатонические мысли о ней из самой моей души, но воздерживалась от того, чтобы это сказать. Помимо этого были раздражающие мелочи, полагаю, такое всегда накапливается, когда живёшь с кем-то достаточно долго. У Амариллис были дурные привычки, вроде того, когда заражается необходимостью сделать что-то, и ожидает, что я буду так же настроен на это, как и она. У меня тоже были свои дурные привычки, вроде откладывания своей порции дел по дому до последней минуты (хотя хочу указать, что я их выполнял, как и обещал).
Амариллис "забывала" использовать занавес приватности пару раз, когда использовала губковое "мытьё", или когда переодевалась. Я ничего об этом не говорил, но задавался вопросом, не было ли это её попыткой донести до меня "эй, это не будет проблемой, если ты просто сделаешь то, что я хочу, чтобы ты сделал". Возможно, я зря думаю, что она делала это намеренно, но насколько я её знаю, она не тот человек, кто допустит такую беззаботную ошибку. Впрочем, это на самом деле не было проблемой, только что отвлекало. Она оставалась красива, несмотря на беременность, но её новоприобретённое полное безразличие ко мне сделало её менее притягательной.
— Нам стоит поговорить о доме — сказала Амариллис. Она подняла себя по стене, осторожно выбирая опоры для рук и ног. Она установила путь для меня, пометив конкретные опоры, которые мне позволено использовать, цветной лентой. В последнее время она увлеклась Земной одеждой, особенно предназначенной для физкультуры. Для валунянья она носила спортивный бюстгальтер, майку, обтягивающие шорты, и ботинки скалолаза с резиновыми подошвами. Материалом конкретно шорт был полиэфирный трикотаж, ещё не изобретённый на Аэрбе.
— Я полагаю, что мы под наблюдением, несмотря на её заверения, что мы двигаемся слишком быстро, чтобы что-то разобрать — сказал я. Если это так, мы раскрыли некоторые вещи, но ничего, что вызвало бы для нас серьёзные проблемы, узнай она об этом.
Амариллис на какой-то момент умолкла.
— У Грака были кое-какие неодобрительные соображения относительно произошедшего с Фаллатером.
— Ему нравилось быть под промывкой мозгов — сказал я.
— Ему нравилось иметь чистоту цели и чувства принадлежности, да — сказала Амариллис. — Но его соображения на самом деле не об этом. Он полагал, что мы выбросили на ветер шансы на успешные рабочие отношения с ним агрессивным недоверием.
Она ухнула, совершая длинный переход, на миг максимально вытянув стройную ногу. Для меня единственным способом пройти за ней этим путём было бы воспользоваться тем, что я достаю дальше.
— Если бы мы ему доверяли, мы бы все стали его душе-рабами — сказал я.
— Возможно — сказала Амариллис. — Аргумент — она снова ухнула, совершая бросок, в котором на долю секунды осталась без опор — тот, что каковы бы ни были шансы на плодотворное партнёрство между нами, мы вели себя так, что это никак не могло произойти. — Она бросила взгляд на опоры. — И в результате мы понесли огромные потери, чтобы убить одного из самых профессиональных магов души во всём мире. Учитывая, что когда мы его нашли, он был в тюрьме, оно того откровенно не стоило.
— И эта мысль развивается в том направлении, что в этот раз стоит выделить чуть больше доверия? — спросил я.
— Есть различия — сказала Амариллис. — Много различий, собственно, достаточно, чтобы я не была уверена, применимо ли сравнение, но это мысли Грака, по крайней мере, были, когда он покинул палату. Полагаю, для него это было полчаса назад.
— А ты что думаешь? — спросил я.
— Она нас не убила — сказала Амариллис. — Она предложила нам помощь. У неё было множество причин убить нас и забрать всё, что у нас есть, и, определённо достаточно могущества, чтобы это сделать. Лично я ей не нравлюсь, но я это переживу. Пока она достаточно хорошо относится к остальным вам, думаю, нас стоит относиться к ней как к компаньону.
— Всё ещё сценарий ноль — сказал я.
— Огорчает, но всё равно не определённо — сказала Амариллис. — Было бы неплохо получить некое подтверждение.
Она глянула на меня.
— Я попытаюсь поработать с ней, когда мы выйдем — сказал я. — Извини, когда я выйду.
Я внутренне скривился. Амариллис проведёт снаружи максимум час или два, а скорее меньше.
— Не думаю, что ей понравятся неискренние попытки завязать дружбу — сказала Амариллис.
— То есть они должны быть искренними — сказал я. — Что... может быть проблемно.
— Тебе нравятся девчонки с проблемами. Этот дом достаточно близко — ответила Амариллис.
— Я бы не сказал, что увлекаюсь девчонками с проблемами — сказал я.
— Извини, женщины с проблемами — сказала Амариллис.
— Это не та поправка, которую я хотел сделать — ответил я, закатив глаза.
— Есть причина, по которой это повторяющаяся тема среди твоих компаньонов — сказала Амариллис. — Мне пройтись по списку трагичных предысторий? Мой отец умер, когда мне было два года, мать убита, когда было десять, Фенн родилась в крайне проблемной семье и презираема большинством обывателей, не говоря уж об эльфах, Грак — изгнанник из дома, сбежавший от договорной свадьбы... и я полностью согласна с выражением, которое Фенн использовала для Валенсии. "Наживка на Джуна". Очень подходит. Я не стану судить тебя за инстинкт защищать тех, кто ранены — в каком-то смысле это благородно — но тебе не следует отрицать этого, когда это очевидно для всех, кто смотрит.
— Но это не типа "о, у неё проблемы, как возбуждает", это поведение белого рыцаря — ответил я. — А дом... ну да, у неё есть некие травмы, но я не думаю, что это путь к искренней дружбе.
Я чуть помедлил, наблюдая, как она оценивает следующую опору.
— Если я вообще смогу установить с ней связь, это будет на нездоровом уровне.
Амариллис остановилась на месте.
— Что ты там говорил о желании ранить людей?
— Просто — начал я, но остановился. — У неё всё равно не будет резонанса с этим. Она прочитает искренность как неискренность. И я реально не хотел бы вытягивать на поверхность мою эмо-сторону.
Я не был уверен, какое значение у "эмо" для Амариллис, но сейчас у неё было гораздо больше Земных знаний, чем до входа в палату времени.
— Я жалею, что не записала это на ленту — сказала Амариллис. Она снова пришла в движение, и наконец добралась до края стены, где на миг повисла, а затем спрыгнула на пол. Когда она повернулась ко мне, я заметил на её лице плёнку пота. — Если ты не думаешь, что это хороший способ найти общий язык, я доверюсь твоим инстинктам.
— Щедро с твоей стороны — сказал я. — Я не уверен, что пошёл бы так далеко на твоём месте. Впрочем, постараюсь сделать, что смогу. — Я чуть помедлил. — Ты действительно хочешь остаться здесь? В смысле, надолго.
— У меня есть свои мысли насчёт провала с Фаллатером — сказала Амариллис. — Он был бы ценным союзником, если бы мы могли как-то найти решение сложностей с ним, и я думаю, что из-за паранойи изначально всё скисло. Это было частично моей виной. Он тоже не помогал, и возможно решения не было, но... Было бы неплохо решить всё без необходимости кого-то убивать.
Она глубоко вздохнула.
— Я не думаю, что нам следует её предавать, что бы ты там ни планировал.
— У меня нет конкретных планов — ответил я. Единственное мелкое "предательство" было в притворстве, что Ропи — нечто, чем он не является. — Грак говорил с тобой о доме? Или о чём-то, что я сочту интересным?
— Есть безопасный канал — сказала Амариллис, кивнув. — По его словам, внутреннее пространство перчатки должно быть вне досягаемости Куум Доона, даже помимо маленькой проблемы того, как быстро мы можем двигаться в сравнении с ней. Мы можем это использовать, хотя я должна предупредить, что это само по себе может считаться предательством, если она может видеть, как мы используем её. Мы с Граком использовали это очень осторожно.
— Ладно — медленно произнёс я. — Но тут есть та проблема, что я не могу присоединиться к чему-то в перчатке, там всё находится в своих отдельных пространствах, иначе невозможно было бы немедленно выводить в реальный мир. — Я на секунду задумался об этом, пока Амариллис ожидающе смотрела на меня. Естественно, она уже знала ответ. — Или он кодирует, используя ключ, известный вам двоим, но не Зоне, или пишет, а затем прячет, используя некий метод, который не позволит ей заглянуть, но это сложно, учитывая, что её способности наблюдения неизвестны. Я не настолько хорошо его знаю, чтобы понять, чем он воспользовался. Возможно, названием места, где мы изначально встретились? Я бы это использовал.
Я удержался от того, чтобы произнести название вслух. Была пара проблем с использованием "Чёртова гостиница" в качестве кодовой фразы, например, тот факт, что это можно написать с или без пробелов, с разным использованием заглавных букв, и оставить или убрать начальный артикль (пр. переводчика: The). Впрочем, часть этого можно было бы понять по самому сообщению.
— Перчатка может вместить двоих одновременно, если они крепко обнимутся и не будут отпускать — сказала Амариллис. — Но идеи хорошие.
— Хух — сказал я. — Это несколько разочаровывает. — Я чуть помедлил. — Есть какая-то причина, почему ты ждала до этого момента, прежде чем об этом сказать?
Мы разговаривали о доме, но это было больше об рассказанной ей истории, и о том, на что она способна.
— Я хотела, чтобы это было свежим воспоминанием в твоём разуме, когда уйдёшь — сказала Амариллис. — Ты выходишь месяц спустя, и я подумала, что самые яркие разговоры стоит проводить под конец твоего пребывания здесь, чтобы ты был готов к внешнему миру.
— О — сказал я.
— Дай мне обтереться, избавиться от этого пота, и сможем отправиться в перчатку ради толики приватности — сказала Амариллис.
* * *
Мне вообще никогда не нравилось находиться в чёрной пустоте Траур, что не слишком удивительно, учитывая, что это была чёрная пустота, в которой нет абсолютно ничего интересного кроме того, что я принёс с собой. Находиться в пустоте, плотно обнимаясь с Амариллис, было чуть получше, но кислородные баллоны, что мы носили, были не самыми удобными предметами в мире, и в качестве обходной меры отсутствия воздуха мы разделяли надувной мешок вокруг наших голов. Если про нас когда-нибудь снимут фильм (почему бы и нет, раз у нас есть монополия на съёмку фильмов?), я был уверен, что придётся пойти на жертвы ради того, чтобы это хорошо смотрелось. Мешок протекал, но в герметичности не было необходимости.
— Что ты планируешь с верёвкой? — спросила Амарилис.
— Оно лояльно нам, трудолюбиво, и не жалуется — сказал я. — Если она съест его, некие его положительные качества могут передаться. Я не хочу, чтобы она его съела, поскольку Ропи почётный член нашей партии и уже несколько раз спасал мою жизнь.
Я помедлил, задумавшись об этом.
— Я не знаю, как она среагирует на то, что он — разумная реликвия, но единственный сценарий, который мне действительно нравится — что они подружатся. Если она захочет его съесть, я боюсь, что это изменит приоритет её желания ответов и сговорчивость как хозяйки. Если не захочет, то есть хороший шанс, что она беспокоится о передаче его атрибутов, что означает, что нам следует скормить его ей.
Я снова помедлил.
— Ты же понимаешь, что он на это пойдёт, если это понадобится, чтобы спасти нас?
— Ты ближе к верёвке, чем я — сказала Амариллис.
— Мы мало разговариваем — сказал я. — Честно говоря, я не уверен, что он намного умнее младенца, хотя, в принципе, я не тестировал его разумность. Но он прикрывает мою спину, без жалоб или замечаний.
— Грак хотел, чтобы я поговорила с тобой здесь — сказала Амариллис. — Он был против любого плана, связанного с предательством, если только для этого нет конкретной причины, некоей открытой враждебности сверх того, что дом делал пока что. Он сказал, что если она взглянет на Вечную Золотую Косичку взглядом обережника, то сможет увидеть, что оно анимировано, но мало что кроме этого. В качестве прикрытия ты можешь продемонстрировать, что оно цепкое, когда его держат, что должно соответствовать тому, что она видит. Эта ложь появится на бумаге, когда мы сделаем для неё опись реликвий, если решим солгать, так что, надеюсь, до демонстрации дело не дойдёт.
— Ладно — сказал я. — Грак оставил это на моё усмотрение?
— Пока не слишком давишь на него — сказала Амариллис.
— Что это, бл*, вообще значит? — спросил я.
— Он считает, что честность и откровенность с домом — путь, который мы должны стремиться использовать — сказала Амариллис. — Я по большей части согласна с ним, вопрос только в том, в какой степени. Я не уверена, как нам сражаться с домом, и манипулировать им, похоже, сложно. Мы можем лгать, но лгать сложно, особенно потому что вся ложь должна быть скоординированной, и это — единственный способ её скоординировать.
— Ладно — сказал я. — Но если мы не станем лгать, я всё равно хочу защитить верёвку.
— Понимаю — сказала Амариллис. Она выпустила меня из объятья и отстранилась, что вернуло нас обоих обратно в палату времени.
* * *
Я опущу некоторые вещи. Большая часть моего месяца в палате была посвящена тренировкам, хотя толку от этого было не так уж много. Впрочем, благодаря перемещению моих "свободных" очков я смог временно поднять капы нескольких моих социальных навыков, что по крайней мере позволило мне увидеть их доблести.
Серебряный Язык: Уменьшает штраф за неискреннюю лесть на двадцать пять процентов. Когда делаете комплименты на языке, которым слабо владеете, штраф половинится. Когда льстите группе, эффект Первака удваивается.
