— В итоге, дошло до выбора — сказала Зона, хмурясь изображению бегущего по коридорам Нарцисса. — Он пытался надругаться надо мной. В итоге, думаю, я сделала это потому, что он казался таким уверенным, что я этого не сделаю.
Крошечный образ Нарцисса приблизился к шкафу, который, очевидно, Зона демонстрировала нам, намеренно. То ли как жест доверия, то ли предупреждение, то ли просто как манипуляцию. Нет причин считать, что демонстрируемая ей диорама отображала реальность, если она хотела использовать это как приманку, но теперь я знал, где находится скаф.
Нарцисс споткнулся, и схватился за горло. Его рука окрасилась красным, и я видел брызги крови. В таком масштабе было почти невозможно разглядеть. Он сделал неровный шаг вперёд, а затем упал на землю.
— И так и вошла во вкус крови, э? — спросила Фенн. Я не смеялся, как и Зона, вообще было не смешно, но такая уж бывает Фенн; она говорит всякое, чтобы поднять настроение или уйти от чего-то, о чём не хочет говорить, а не потому, что считает себя остроумной. Она прочистила горло. — Как ты это сделала, вообще? — спросила она, наклоняясь взглянуть на неподвижное тело Нарцисса. — У нас всё ещё нет списка твоих способностей.
— Пять фунтов силы — сказал я. — Если нет никаких ограничений, и я полагаю, что нет, или по крайней мере ограничения оставляют очень широкие возможности, то... представь, что ты держишь самый острый нож в мире. Сколько фунтов силы понадобится, чтобы прорезать плоть, если держишь этот нож?
— О — сказала Фенн. — Дерьмо.
— Реймер однажды пытался это сделать — сказал я. — Я дал ему модифицированную версию заклинания руки мага, и он почувствовал, что обязан им злоупотребить. Я был юным и глупым, иначе подумал бы об этом первым. Это был амулет, с серебряным узлом на нём.
— Да — сказала Зона, внимательно глядя на меня. Она убрала диораму; труп исчез последним. — Странно.
— Я помню и другие, если это чего-то стоит — сказал я. — Топор, ожерелье, даже пика. Это как раз из того, что имела в виду Фенн, когда сказала, что я архитектор Аэрба. Многое из того, что здесь есть, взято из игр, которые я проводил.
— И я тоже? — спросила Зона.
— Нет — сказал я. — Определённо нет. Хотя разумные места всегда были среди моего любимого.
— Так если у тебя не появилось тяги к крови, то что произошло? — спросила Фенн. — Если ты не просто сорвалась, то... Я не понимаю, как или почему ты здесь.
— Я зачистила следы убийства — сказала Зона. — Я была убеждена, что никто не будет во мне жить, если узнают, что я сделала. Но увы, Пенндрайги могут быть умны, и в итоге убийство было обнаружено. У них была реликвия, позволяющая отслеживать мировую линию мужа, пока он не телепортировался, или прошёл через портал, или использовал некую другую экзотическую магию, чего Нарцисс не делал. Я созналась в том, что сделала, и просила у Ярроу прощения, которое он дал. Я не стану воспроизводить эту сцену для вас; слишком ненавижу роль, которую играла там. Впрочем, его прощение было бессмысленным, поскольку в итоге он так и не вернулся. Порядочное время я стояла одиноко, пока его сын не попытался сделать из меня оружие.
Я взглянул на дверь палаты. Судя по моему внутреннему чувству времени, Амариллис вскоре должна выйти, и будет моя очередь отправляться туда. Меня это напрягало, немного; это будет долгий месяц, и мне было интересно, что расскажет Зона, особенно если она прикладывает столько усилий на представление.
— И так появились пушки? — спросила Фенн. — Они поместили на тебя кучку оружия?
— В меня — поправила Зона. — Туунг уже какое-то время торговали с Мосенолом, и получали от этого больше выгоды, чего никто не замечал, пока не стало почти слишком поздно. Баки опрыскивателей позволили им на длительный срок выходить на сушу, и учитывая, что они обустроились в Безграничной Яме, отмокая в брызгах Буола, для их расширения было в общем-то лишь одно направления. Король Мосенола изо всех сил разными способами пытался их сдержать, но в итоге дипломатия сделала всё, что могла, и пришло время туунг браться за оружие. Я должна была сыграть свою роль, как мобильная крепость, сервис, за который Король Мосенола был готов заплатить Пенндрайгам маленькое состояние.
— Ну, полагаю, счастливой концовки у этого не было — сказала Фенн.
— Нет — ответила Зона. — Я не хотела, чтобы реликвии становились частью меня. Каждая приносит изменения, иногда лёгкие, иногда нет. Я протестовала, и они не слушали, потому что я всё равно делала то, что говорят. Я получила способность двигаться сквозь камень, словно сквозь воду, и спустилась в города туунг, обстреливая их молнией и пушечными ядрами. В итоге стало очевидно, что я всегда буду лишь оружием. Я не так уж возражала быть оружием, инструментом разрушения, и не возражала против убийств... но я не хотела, чтобы это было единственным, что я есть. Я достигла новой переломной точки, вызванной смесью реликвий, безоглядно добавляемых в меня.
— Могу понять — сказал я. — Но, пожалуй, не понимаю, почему ты так долго простояла без каких-либо жильцов.
— Время приносит перемены, и новые реликвии — сказала Зона. — Я провела так много времени без того, чтобы быть домом, что это побуждение начало ускользать, или по крайней мере стало терпимым. Мой опыт с народом был не слишком приятным, или был приятным лишь в небольших дозах. Могущественные рассматривали меня как силу, которой нужно пользоваться, а по слабым проходились сильные. Время от времени я принимала народ, но это никогда не заканчивалось хорошо. Я пробовала заводить питомцев, но они не удовлетворяли меня так же. Туунг занимали меня, недолго, но это тоже не сработало.
Она пожала плечами.
Я наблюдала издалека, читала и писала, улучшала себя насколько могла, и разбиралась с появляющимися временами бандами приключенцев, организованными огневыми командами, или что там ещё. Моя история долгая и включает в себя многое, я не уверена, что ты это верно осознаёшь.
Вероятно, я действительно толком не осознавал, но начинал. Полагаю, в моём представлении было просто что у неё вышло кисло с Утером, а затем она уползла в Безграничную Яму и стала домом с привидениями на пять веков. В каком-то смысле она дала мне новую перспективу взгляда на Солэс, которая была схоже долгоживущей, и наверняка в её жизни было куда больше всего, чем она показывала. Она не слишком много говорила о своей долгой жизни, недостаточно, чтобы я слышал все подробности. Хотя сейчас, с ритуалом возрождения, я задавался вопросом, сколько она на самом деле помнит.
Я осмотрел Зону, пытаясь найти общие черты.
— У тебя было так же? — спросил я Фенн.
— Что было? — спросила она, подняв бровь.
— Цепь скверных событий, вызывающих у тебя нерешительность — сказал я. — Бытие одиночкой, поскольку хотя тебе нравится компания, было слишком много болезненного опыта, и держать дистанцию казалось более мудрым подходом.
Фенн нахмурилась.
— Я бы это так не сформулировала.
— Как и я — ответила Зона. Она чуть улыбнулась. — Но я вижу, что ты достиг своего понимания.
— Да — сказал я, кивнув. — Возможно, это не самое точное понимание того, кто ты, но, полагаю, это начало. И это помогает успокоить мои тревоги, но... что случится, если не сработаемся? Если опять выйдет кисло для тебя?
— Да, ты используешь пять фунтов силы нам по мозгам, или что? — спросила Фенн.
— Зависит от того, как именно выйдет кисло — сказала Зона. — Если вы меня предадите? У меня есть уйма способов убить вас всех за считанные секунды. Если вы просто решите, что будет лучше жить где-то ещё? Это может ранить моё эго, но вряд ли я стану вас из-за этого убивать.
— Ладно — я сглотнул. — Рад слышать.
— Палата открывается — сказала Зона, поворачиваясь к дверям.
— Эй — сказала Фенн, придвигаясь ко мне, и говоря тихо. — Слушай, когда прочитаешь письмо... ну, ты знаешь, о каком речь, в нём есть кое-что тяжёлое. Просто... когда выйдешь из палаты, обними меня, ладно? И если нет, то буду знать, что, эм, нам вероятно нужно ещё поговорить, наедине. И не... знаешь, я наверное всё сказала в письме, я снова беспокоюсь, так что просто... — она покачала головой.
Я поцеловал её в щеку.
— Я люблю тебя — сказал я. Я хотел сказать, что буду любить её, что бы там ни было, но я не был уверен, что это действительно правда, и это было не то, о чём я мог просто сказать приятную ложь.
— Я тоже тебя люблю — сказала Фенн, сжав мою руку.
Была моя очередь пребывать в палате, и я не был настроен на это. Что бы там ни было в письме Фенн, я надеялся, что это не слишком скверное.
Глава 98: Письмо 15.
Письмо было в толстом конверте, который весил около двадцати фунтов. Внутри был свинцовый кирпич, из-за которого и была вся тяжесть, плюс два маленьких конверта. На одном было написано "Сперва прочитай меня", а на другом "прочитай меня вторым, или ну как там получится..." В первом был один лист бумаги.
Джун,
Я положила сюда груз, потому что это тяжёлая хрень, и я хотела, чтобы ты это ощутил, когда возьмёшься. Я решила, что, это будет слегка забавно. Не уверена, правда, зайдёт ли тебе, и понравится ли. Это казалось забавным, когда я об этом думала, но когда делала, уже туповатым. В любом случае. Есть много того, о чём я не умею говорить, так что вместо того я написала тебе письмо, потому что...
...Ты когда-нибудь начинал фразу, не зная, как собираешься её закончить, а потом подходишь к тому месту, где должно быть завершение, и ты просто останавливаешься, потому что не представляешь, как перейти от первой половины? Угу, это я. Я написала тебе кучу писем, потому что скучала по тебе, но одно из них я написала, потому что это, типа, чутка грызло меня, и я всё беспокоилась, что мы поссоримся, или что-то такое, и всё это польётся, или из тебя, или из меня.
К написанию этого письма меня подтолкнула Мэри, так что если окажется, что это была плохая идея, мы оба можем обвинить её.
Со всей моей любовью,
Фенн.
Я достал второе письмо, и осмотрел его, прежде чем открывать. Я был в своей койке, за закрытым занавесом, что давало столько приватности, сколько было возможно. Большинство писем от Фенн были несколько ни о чём, но это компенсировалось энтузиазмом. Я задавался вопросом, что будет содержать это письмо, и как я это восприму.
Дражайший дорогуша Джунипер,
Мэри, типа, на нервах из-за младенца. Я всегда говорю "младенец" вместо "Солэс", потому что как-то странно думать, что Мэри беременна нашей подругой. Ты же считаешь Солэс подругой? Я, полагаю, да, хоть мы и не так уж хорошо её знаем, потому что она была клёвой, доброй, и готовой помочь. Плюс она воспользовалась молниями, чтобы сбить вертолёты, и это тоже чего-от стоит.
Но Мэри на нервах, поскольку часть её воспринимает это как реальную беременность, вместо просто друидского ритуала. Солэс, впрочем, вероятно будет просто Солэс, даже если какое-то время придётся менять ей пелёнки, и реальных отношений мать-дочь у них не будет, что, возможно, немного грустно.
Так что она говорила о том, чтобы поиметь себя в душу (мастурбировать душу?), не то, чтобы она собирается делать это прямо сейчас, но после того, как обсудим этот вопрос на Совете Аркес. Проблема в том, что устранение материнской любви кажется несколько более сложным, и Амариллис не смогла найти рычаги, даже если получит разрешение Совета их передвинуть. Если спросишь меня, а я знаю, что ты это сделал бы, если бы мог, так я думаю, что это, вероятно, некий осадок после того, как она убрала свою любовь к тебе. Мэри сказала, что это чушь собачья (перефразирую), поскольку от изменения уровней нет побочных эффектов, а я сказала, что возможно они есть, просто незаметны, или, может, нагрузку несёт не та часть души, где уровни.
Это её разозлило, и не в хорошем смысле. В итоге она успокоилась, и мы ещё поговорили о том, что она собирается делать, если беременность на неё повлияет, и она не сможет хакнуть свою душу, чтобы это исправить, или мы выскажемся против.
Ей это не понравилось, и я пыталась её утешить.
Так что я рассказала ей о моей беременности, и о ребёнке, которого я отдала на усыновление.
Бл*, Джун. Я не знаю, что сказать. Когда я об этом пишу, это кажется чем-то, о чём нужно было сказать тебе месяцы назад, ещё когда договорились, что будем все держаться вместе, но не то чтобы можно было просто встретиться с кем-то и сказать "о, кстати, вот вся хрень, что со мной происходила". Я, типа, завидую Мэри, потому что она достаточно публичная фигура, чтобы о ней можно было выяснить что-то, не спрашивая её, и для меня было бы гораздо проще, если бы ты мог просто прочитать книгу, и, типа, "о, ладно, это вся скверная хрень про Фенн", без необходимости мне что-то из этого рассказывать.
Меня беспокоит, что ты обо мне подумаешь. Я об этом очень сильно беспокоюсь, на самом деле. Я, бл*, так тебя люблю, и тревожусь, что если скажу что-то не то, или ты выяснишь не тот кусок инфы, ты перестанешь меня любить.
Это звучит реально жалко и безнадёжно, когда я так говорю, но я действительно так думаю, так что, возможно, я просто жалка и в безнадёжна и не хочу этого признавать. Типа как я иногда делаю что-то и думаю — "это, типа, поступок засранцев", а потом "ну, но я это сделала, и я же не засранка, так что, может, это на самом деле и правильно в чём-то". Думаю, мы об этом уже говорили. Ну, как-то так, только жалко и безнадёжно.
Знаешь, я организовала эту штуку, когда ты вышел из палаты с Мэри, и я знаю, что тебе это не особо понравилось, но у меня в голове всё вертелась мысль, что, может, ты собираешься тра*ать Мэри, и я сказала себе "себе, если это произойдёт, то ты просто свали, забирай свою долю лута, прыгай на первый попавшийся поезд, и не оглядывайся", а потом другая часть меня такая говорит "не, нефиг так делать, если это произойдёт, то я встану на колени и буду просить, чтобы ты меня всё ещё как-то любил, и если придётся делиться, то я просто проглочу свою гордость и буду этим очень-очень недовольна". Так что мне нужно было отвлечься, почему мы и сыграли в двойников. Странное чувство, в этом признаваться.
Угу, определённо жалко и безнадёжно. Такая уж у тебя подружка. Я, типа, в дерьмовом настроении, извини.
Ну, в любом случае, когда мне было восемнадцать, я залетела. Я уже говорила тебе о том чуваке, он был засранцем, который хотел трахнуть девушку каждого из смертных видов. Та ещё цель жизни. Я, естественно, об этом узнала только потом, и от мысли о том, чтобы отправиться за ним, становилось тошно, так что я осталась одна. Это было после того, как батю убили, а маман перестала со мной разговаривать, поскольку у неё появилась новая семья.
Когда мой малыш появился на свет, он был размером с мою ладонь и мяукал, как котёнок.
...Извини, не знаю, смогу ли это нормально объяснить. Типа, представь, что ты — это ты, в глубинах отчаянья, оттолкнул всех друзей, порвал со своей подружкой, ненавидишь себя, какое там ещё дерьмо ты прошёл о котором нам не говорил потому что это болезненно или стыдно или что там ещё, ладно? И потом, когда ты более или менее дошёл до дна, выясняется, что ещё и беременна.
